Жажда мести: Жажда мести. Храм любви

Глава шестнадцатая

Роскошный «линкольн» остановился на глухой улице, неподалеку от узких кривых переулков «Черного города», состоящего из мешанины низких кирпичных домишек и бамбуковых хижин. В этих трущобах опасно появляться даже днем, а вечером тут хозяйничала шайка Асамхана.

Опустив боковое стекло, Делиб вслушивался в ночные звуки. Временами сюда еще доносились гудки автомобилей, звонки трамваев, но их перекрывало журчание грязноватой речонки Кувам, служившей здесь естественной канализацией. Она распространяла соответствующие запахи, заставившие бизнесмена поморщиться и закрыть окно.

Как ни вглядывался он, тот, с кем была назначена встреча, появился неожиданно, вырос, как из-под земли, мелькнув черной тенью.

— Ты меня напугал, Асамхан, — сказал Делиб, открывая дверцу.

— Многие боятся Асамхана, — прогудел тот низким голосом, садясь рядом с бизнесменом.

Сняв темные очки, Делиб искоса рассматривал знаменитого разбойника. Это был плотный мужчина огромной физической силы. Лицо, словно вырезанное, из грубого камня, узкая полоска усов, небольшие глаза, полуприкрытые тяжелыми веками.

Время от времени разбойник выполнял работу, которую ему поручал бизнесмен. Тот платил ему хорошо, и Асамхан делал свое дело точно и аккуратно.

— Так что тебе от меня нужно? — прогудел разбойник, нарушив молчание.

— Мне нужно, чтобы ты сел в тюрьму.

— Что? Ты шутишь?

— Нет, не шучу.

Асамхан оглянулся на заднее сиденье, будто там спряталась полицейская засада, и сказал:

— Говори яснее.

— Все очень просто и ясно. В тюрьме находится один человек, которого надо убрать. Ты попадаешь за решетку по какому-нибудь пустяковому делу, находишь этого человека, тихо отправляешь его на тот свет, и через некоторое время выходишь на свободу, имея в своем кармане на пятьдесят тысяч рупий больше, чем там было раньше.

Разбойник вытащил из-за пояса длинный нож, сверкнувший в лунном свете, задумчиво подрезал ноготь на большом пальце и убрал клинок обратно.

— Полиция идет за мной по пятам. Мне давно надо где-нибудь отсидеться. Что ж, лучшего места, чем тюрьма, мне не найти. Хорошо, как его зовут?

— Виджей Дэви.

— Считай, что он уже мертв.

Разбойник открыл дверцу и исчез во мгле. Как ни всматривался Делиб, не заметил, куда тот подевался. Лишь что-то ухнуло, и над головой бизнесмена пролетела ночная птица, бесшумно взмахивая черными крыльями. Делиб суеверно взглянул на нее, закрыл дверцу и поспешил убраться из опасного места.

Выехав на центральные улицы, ярко освещенные огнями рекламы, он еще раз просчитал все варианты — пожалуй, единственным слабым звеном является теперь Анита, она слишком много знает. Делиб не обольщался насчет преданности этой женщины, он понимал, что Анита легко может выдать любовника ради собственной выгоды. Что ж, он найдет способ, как укрепить и это слабое звено в его безопасности.

Асамхан родился в предгорьях Гималаев, там, где высоко в голубое небо вздымались семидесятиметровые серебристые ели. Стройные, как свечи, они стояли здесь, в кристально чистом воздухе, шелестя несчетными ярусами ветвей с темно-зеленой хвоей.

По склонам неслись бешеные реки, прыгая по огромным валунам, сотрясаясь от горных обвалов. Дальше они стекали на плоское дно долины, свободно разливая мутные воды, подмывая края осыпей, питая тенистые рощи и фруктовые сады своей влагой. В долине реки собирались в великолепные озера, окруженные плодородными землями, которые разрезались каналами. На берегах, словно возникшие из древних сказок, вырастали маленькие храмы из светло-желтого песчаника, вознося к солнцу высокие, ребристые башни — сикхары, поддерживаемые каменными изваяниями слонов.

На нешироком плоскогорье, в маленькой деревушке, жили родители Асамхана. Низкие дома прижались к земле, как бы спасаясь от диких ветров. Крестьяне возделывали поля грима — тибетского ячменя, выращивали абрикосы, желтеющие на низкорослых деревьях крошечных садов.

Трудно было жить в этих местах. Суровые горы не прощали ошибок, с легкостью сметая каменными обвалами поля, а ведь землю для них приходилось носить чуть ли не пригоршнями.

Под одним из таких обвалов погибли родители Асамхана. В тот день он проснулся рано. Для мальчика в хозяйстве находилось немало дел, Асамхан привык работать.

Он встал с чарпаи — деревянной кровати с сеткой из натянутых полосок кожи, откинув одеяло из грубой шерсти, и выглянул в крошечное оконце. Родители уже трудились в поле. Мальчик снял кусок ткани с низкого столика — там стоял заботливо приготовленный матерью завтрак — лепешка из поджаренной ячменной муки — цзамба, горсть сушеных абрикосов. В чайнике, завернутом для тепла в тряпки, грелась смесь из зеленого чая, молока, масла и соли. Это питье было отвратительным на вкус тех, кто пробовал его в первый раз, но мальчик пил с удовольствием калорийный, восстанавливающий силы напиток.

Когда Асамхан позавтракал и собирался уже выходить из дома, раздался гул и треск, как при грозе, привычной в этих местах. Земля дрогнула, словно пустой барабан, и страшный грохот пронесся над плоскогорьем.

Мальчик ощутил, как пол вырвался из-под его ног, он упал, больно ударившись затылком о кровать, и потерял сознание. Когда очнулся, его поразила непривычная тишина, звенящая в ушах. Асамхан подобрался к окну и выглянул наружу, чтобы посмотреть на отца и мать, работающих в поле.

Вместо зеленой полосы ячменя и согнутых фигурок родителей, он увидел громоздящиеся камни, над которыми витала туча серой пыли. Отец и мать были погребены под гранитной толщей. Так Асамхан стал сиротой. В тот же день он ушел в долину, не в силах оставаться в проклятом месте.

Каменные дома теснились вокруг каналов, нависая над грубой каменной кладкой, которую лизала вода. Все окна в трехэтажных домах по прихоти жильцов располагались на разном уровне. Плоские крыши из утрамбованной глины поросли травой и кустарником.

По каналам плавали многочисленные лодки, плоты, лодочные такси — шикары, огибая кучи мусора, выбрасываемые из домов. Там, где каналы расширялись и превращались в озера, зеленели плавучие огороды, выращенные на плотах из тростника.

Мальчик пришел в долину и долго бродил по узким улицам, с удивлением рассматривая необычный поселок. Он никогда раньше такого не видел. К полудню Асамхан съел последнюю лепешку, запив ее холодной водой из озера. Наступил вечер, надо было искать ночлег и еду.

Пестрый базар кипел толпами покупателей, продавцов и просто праздной публики, глазеющей на бесчисленные товары. Торговцы сидели под холщовыми навесами, бесстрастно ожидая клиентов. Чего только не было в их лавках — от разноцветных шелковых тканей, горящих всеми цветами радуги, до клинков из булатной стали.

Повсюду дымились котлы харчевен, расположившихся прямо под открытым небом. Оттуда доносился дразнящий запах ароматного риса, сдобренного специями, нана — свежих лепешек из пшеничной муки.

Мальчик с жадностью смотрел на эти незнакомые ему яства.

— Давай деньги или проходи! — гнали его торговцы, когда он подходил слишком близко к жаровне, на которой подпрыгивала только что выловленная рыба, приготавливаемая на глазах у клиента.

Лишь один крестьянин, въезжающий в город на скрипучей повозке, запряженной парой буйволов, сжалился над ребенком и бросил ему гроздь винограда. Вокруг было слишком много нищих и бродяг, всех не накормишь, но этот мальчишка был похож на сына крестьянина, который остался дома.

Подобрав в пыли виноград, Асамхан с жадностью съел его, но чувство голода не проходило, оно лишь притупилось. Он долго терпел, однако не выдержал, пробрался под деревянными лавками и стащил горячую лепешку. Конечно, неопытного мальчишку сразу заметили и с криками устремились в погоню. Асамхана выручили быстрые ноги, привыкшие прыгать по скалам, ему удалось затеряться в грязном лабиринте улиц. Так он стал вором.

По закону, за кражу лепешки его могли посадить в тюрьму, но в тот раз судьба его миловала. Спрятавшись под сломанной телегой, мальчишка жадно съел теплый хлеб и тут же уснул, не обращая внимания на крики погонщиков скота, зычные голоса уличных торговцев и зазывал.

После первой кражи последовала вторая. Теперь уже он действовал более осторожно и хладнокровно, утащив жареную рыбу, завернутую в лист баньяна, со скамейки, на которую присел какой-то зазевавшийся горожанин.

Вскоре Асамхан связался с шайкой таких же, как и он, малолетних беспризорников. Вместе легче было устраивать воровские набеги на городском рынке. Оказалось, что у главаря имелся нож. Когда мальчишку схватил проворный торговец, тот полоснул его по руке и сбежал. Тем же вечером полиция окружила заброшенный сарай, служивший приютом для беспризорников. Началась облава.

Полицейским удалось задержать почти всех, лишь Асамхану удалось уйти через дыру в крыше. Больше никто из мальчишек не был способен повторить такой трюк.

С тех пор прошло много лет. Исколесив половину Индии, Асамхан обосновался в «Черном городе». Здесь он быстро стал во главе воровской шайки, отличавшейся дерзкими нападениями и грабежами. Разбойники беспрекословно подчинялись вожаку. Когда один из них, мрачный громила, попытался выразить недовольство дележом добычи и схватил приглянувшуюся золотую цепочку, Асамхан молча сжал его руку, так что она захрустела. Взвыв от боли, громила попытался ударить главаря ножом, но тот влепил ему такую затрещину, что разбойник отлетел в угол и провалялся там до ночи. С наступлением темноты он незаметно исчез.

Глава семнадцатая

Со временем Виджей свыкся с тюремной жизнью. Он постарался забыть прошлое, чтобы оно не терзало его бессонными ночами, словно безжалостный палач. Юноша не позволял себе думать о счастливой жизни на свободе, о веселых людях, беззаботно смеющихся вместе со своими любимыми, спешащих в свой теплый дом или на работу, которую они делают с увлечением и радостью. Все это осталось позади. Сейчас — решетки, убогая, отвратительная пища, изматывающий труд, безжалостные охранники и сокамерники, — убийцы, воры или такие же несчастные, как и он сам.

Виджей хранил в своем сердце то, что у него есть мать, братья, любимая девушка. Он спрятал это глубоко, и, словно родник, пробивающийся сквозь земляную толщу, сознание любви, ждущей его на воле, омывало душу, не давало ей зачерстветь.

Лишь иногда наступали ночи отчаяния, когда его мучили картины прошлого счастья. Иногда поддавшийся темным чувствам разум услужливо представлял ему, как много поклонников окружают Ратху, они ухаживают за ней, дарят цветы, говорят комплименты. Она весело смеется, принимая знаки внимания, — это естественно, ведь она юная, привлекательная девушка. Он сам просил ее забыть связывающую их любовь, пусть хотя бы Ратха будет свободна в своих чувствах и поступках. Может быть, она так и сделала, хотя в глубине души Виджей надеялся на ее любовь, но все же на свободе так много соблазнов… Не каждая сможет устоять.

Глядя сквозь прутья решетки на бледный серп луны, Виджей представлял, что, может быть, любимая сейчас тоже смотрит на небесное светило, вспоминает ли она о бедном узнике?..

Он старался гнать прочь черные мысли. Настоящую любовь не могут убить годы разлуки, он пронесет ее сквозь все преграды, тюремные оковы бессильны перед ней.

— Какой страшный дядя! — сказала маленькая девочка в синем сари со стеклянными браслетами на руках и ногах.

— Нельзя так говорить о взрослых, — одернула ее мать, однако сама посмотрела на прохожего с явной опаской.

Асамхан подмигнул девочке и попытался состроить смешную гримасу. Он любил детей, это были единственные существа, по его мнению, достойные любви. Жаль, что потом они вырастают и превращаются в полицейских, убийц, продажных политиков, бродяг и таких, как он сам. Ему давно надоели воры, разбойники и богачи, которые нанимают воров и убийц для своих гнусных делишек, чтобы потом считаться порядочными людьми с незапятнанной репутацией.

— Какой смешной! — улыбнулась девочка и ушла, позвякивая браслетами.

Вот уже полчаса Асамхан бродил по базару, подыскивая подходящую добычу, но ничего достойного не попадалось.

Сзади него, держась на почтительном расстоянии, шагал восьмилетний паренек, такой же сирота, как и Асамхан. Его звали Рам. Разбойник подобрал мальчишку на улице, больного и умирающего с голоду. Он устроил его в знакомый дом в «Черном городе», вылечил, накормил, и с тех пор парнишка всюду следовал за ним.

Рам быстро понял, кто такой Асамхан, но не испугался. Больше того, он тоже захотел стать разбойником.

Для мальчика все было просто и ясно — никто из добропорядочных горожан не обратил внимания на умирающего ребенка, значит, все равно, кто ты такой, как тебя называют — разбойник или купец, главное, что у тебя в сердце.

Асамхан, как мог, сдерживал мальчика и не разрешал ему воровать, но сегодня им предстояло расстаться на некоторое время.

— Кому холодную воду! — выпевал голос разносчика. Он нес огромный глиняный кувшин, в котором вода оставалось холодной почти весь день. Для желающих, разносчик мог выжать лимон или добавить сок сахарного тростника, но это стоило на несколько пайс дороже.

— Подойди сюда, разносчик, — прохрипел какой-то купец, сидящий в тени навеса, крытого пальмовыми листьями.

Асамхан подошел ближе. Этот человек подходил для задуманного плана. Если вытащить у кого-нибудь бумажник, срок будет слишком большой, а за этого надутого торговца много не дадут.

— Очень свежая, холодная вода, — расхваливал разносчик, наливая стакан.

— Дай-ка сюда, братец, — сказал Асамхан. — Очень хочется пить.

Он отхлебнул воду, а когда купец стал возмущаться, выплеснул остаток на него. Завязалась ссора, тут же появился полицейский, который потащил дебошира в участок.

— Идем, идем, там разберемся, — приговаривал блюститель порядка.

Проходя мимо Рама, Асамхан кивнул ему головой. Он обещал мальчику скоро вернуться, денег, что остались, хватит, чтобы продержаться.

— А ну, всем спать! — прокричал надсмотрщик, проходя мимо зарешеченных камер.

«Сегодня будет плохое дежурство», — подумал он. Начинался ливень, в воздухе пахло грозой. В такие часы заключенные ведут себя беспокойно.

Джоши проходил мимо крайней камеры, где сидел Виджей, его старый знакомый.

— Мне нужно выйти, — попросил юноша.

Фосфорическая вспышка осветила похудевшее лицо юноши, мозолистые руки, вцепившиеся в прутья. Грянул гром, и на землю хлынул ливень. Это был не просто сильный дождь, с небес обрушилась сплошная стена воды, мгновенно затопившая все вокруг. Гул и рев бушующей стихии заглушили все звуки.

— Джоши, открой решетку.

— Ладно уж. Только быстрее, — проворчал старик.

Он отыскал тяжелый длинный ключ среди огромной связки таких же, кряхтя, отпер замок.

— Давай, иди.

На противоположной стороне шли такие же ряды камер. В одной из них стоял коренастый человек с грубым лицом. Он внимательно вглядывался в юношу. Узнав Виджея, коренастый обернулся и приказал своему напарнику:

— Это он, открывай.

Юркий паренек подскочил к решетке, достал какие-то хитро изогнутые железки и начал ковыряться в замке.

Джоши заметил это и подбежал к камере, чтобы остановить преступников, но Асамхан протянул руку и оттолкнул надсмотрщика с такой силой, что тот отлетел к другой стороне и уткнулся в решетку, за которой сидели двое убийц.

— Держите его! — крикнул разбойник.

Беспощадные руки стиснули старика, так что он не мог даже пошевелиться. Верный долгу, он успел скинуть с пояса связку ключей и откинуть ее ногой на середину коридора.

Все происходило под грохот ливня, криков о помощи никто бы не услышал, да старик и не пытался кричать. Воздуха ему уже не хватало на короткий вздох, перед глазами поплыли зелено-красные круги, и Джоши потерял сознание. Он был уже на волосок от гибели, когда неожиданно к нему пришло спасение.

— Оставьте старика! — выкрикнул Виджей.

Он стукнул убийцу по руке, тот взвыл и отпустил обмякшее тело, которое со стуком упало на пол.

Решетка камеры со скрежетом распахнулась, и оттуда вышел коренастый человек, направившийся к Виджею.

— Кто ты? — спросил юноша.

— Я — твоя смерть!

Асамхан нанес сильнейший удар, заставивший Виджея пролететь через весь коридор. Он выбил спиной дверь и рухнул во двор, под беснующиеся струи тропического ливня.

Юноша открыл глаза. Он лежал в воде, льющийся с неба водопад мешал ему дышать. Внезапно на него упала черная тень. Квадратный силуэт неотвратимо приближался, вот он занес над ним ногу, но потом опустил ее.

— Поднимайся! Умри стоя.

Пошатываясь, Виджей встал, вглядываясь в своего врага. Он впервые его видел.

— Почему ты хочешь убить меня?

Не отвечая, разбойник развернулся, и его тяжелый кулак просвистел над головой вовремя присевшего юноши.

— Ну что ж, я буду защищаться!

Чуть отклонив корпус, Виджей нанес боковой удар пяткой, заставивший Асамхана пошатнуться. Кулак разбойника, вынырнувший из стены ливня, чуть не задел висок юноши.

— Мне это надоело! — крикнул юноша.

Он нанес двойной удар — стопой левой ноги в голову и, развернувшись вокруг своей оси, правой — в корпус. Размахивая руками, как ветряная мельница, Асамхан сделал несколько шагов назад и упал, распластавшись в луже.

— Пожалуй, с тебя хватит, — прохрипел Виджей, почувствовавший вдруг боль. «Наверное, сломано ребро», — мелькнула у него мысль. Он повернулся и пошел к дверям тюремного здания.

Юноша не видел, как за его спиной мелькнула юркая тень. Уголовник, открывший камеру, подбежал к Асамхану, ворочающемуся в луже, и дал ему нож. Только железный организм разбойника мог выдержать такие страшные удары. Он вскочил и, заревев, как буйвол, рванулся вперед, выставив перед собой тускло блеснувшее лезвие.

Его подвела размокшая земля. Он поскользнулся и рухнул в грязную воду. Виджей, ожидающий атаки, увидел, как разбойник, покачнувшись, медленно подгибает ноги и валится набок, будто собираясь заснуть в этой луже.

Сквозь пелену дождя показался начальник тюрьмы в сопровождении нескольких охранников. Один из них нес большой черный зонтик, безуспешно прикрывая шефа.

Начальник подошел к Асамхану, взял его за плечо и перевернул на спину. Тот часто дышал, сжимая обеими руками рукоятку ножа, торчащего в животе.

— Все, Асамхан, кончилась твоя бандитская жизнь! — сказал офицер. — Рана очень глубокая. Больше ты не будешь досаждать нам своими проделками.

Разбойник захрипел и прикрыл глаза, страдальчески оскалив белые зубы.

— Унесите его в больницу. Пусть умрет на чистой простыне, все-таки человек.

Тюремщики подхватили своего подопечного и потащили в тюремную больницу, ругаясь, что им приходится таскать покойников под дождем.

— А ты, Виджей, получишь дополнительный срок! — начальник похлопал его по плечу. — Это же надо — устроить потасовку с поножовщиной, и где — в моей образцовой тюрьме!

— Но я ни в чем не виноват! — закричал юноша. — Он сам на меня набросился.

— Да, да, — равнодушно ответил начальник, — вы тут все ни в чем не виноваты и попали сюда по ошибке. А нож сам прилетел, словно птичка…

Юноша получил бы дополнительно несколько лет тюрьмы, если бы не показания тюремщика Джоши. Он подробно описал, как самоотверженно вел себя Виджей. Заключенный не только спас жизнь старику, но и предотвратил побег, не дав открыть камеры.

Последнее обстоятельство больше всего повлияло на решение начальника, он не любил, когда его подопечные убегают. Он искренне считал, что в тюрьме им лучше.

Внимательно прочитав докладную Джоши, начальник поступил великодушно — простил Виджея, но, поскольку тот все-таки нарушил священный тюремный режим, он не мог не наказать его за такой чудовищный проступок и посадил заключенного в карцер на хлеб и воду.

Виджея это нисколько не испугало. Юноша рад был отдохнуть от сокамерников, а к еде он относился равнодушно.

Глава восемнадцатая

— Ну что, парень, живой? — сказал Джоши, проходя мимо карцера Виджея.

— Да, а что там с этим Асамханом?

— Разбойник, он и есть разбойник. Пока дышит, но крови много потерял. У нас такой нет, так что скоро помрет. Ну, туда ему, бандиту, и дорога.

Юноша так и не узнал, почему Асамхан напал на него, но почему-то этот человек не внушал ему отвращения. Виджей видел много злодеев за эти годы. Перед ним чередой проходили насильники, убийцы, бандиты всех мастей. Некоторые из них уже совсем потеряли человеческий облик, превратившись почти в животных, которых интересовала только еда и теплая постель. Рядом с ними невозможно было просто стоять, а не то что находиться в одной камере.

Напавший на него разбойник не испугал Виджея, в тюрьме бывало всякое, юноша мог постоять за себя и за других. Его удивило то, что Асамхан проявил несвойственное бандиту благородство. Он бы мог убить поверженного противника ударом ноги, когда тот беспомощно валялся в луже.

— Подожди, Джоши, а какая у него группа крови?

— Да не помню, какой-то резус отрицательный.

— Узнай поточнее.

— Да зачем тебе? Разбойник уже кончается. Доктор говорит, удивительно, что он еще живой.

— Ты все-таки узнай.

Начальник тюрьмы очень любил свою работу, относился к ней со всей душой. Он всегда лично обходил все помещения, захаживал на кухню, где для него готовили специальные лепешки, отведав которых, начальник говорил, что его заключенным позавидуют многие из тех, кто остался на воле.

Начальнику казалось, что его тюрьма — это образцовое воспитательное учреждение, и если бы каждый человек побывал в нем, это пошло бы ему на пользу.

Все тюремные службы работали добросовестно, и даже в больнице иногда выздоравливали, если, конечно, болезни у заключенных были не слишком тяжелыми. Вот и сегодня начальник шел посмотреть на удивительного пациента.

Асамхан открыл глаза. В голове шумело, и он не сразу смог сфокусировать взгляд. Все расплывалось. Наконец мутное пятно приобрело очертания начальника тюрьмы, с любопытством склонившегося над больным.

— Ты был на пороге смерти, потерял много крови, а твоей группы в больнице не было. Тебя спас Виджей, он предложил свою кровь, которую ты хотел ему выпустить. Благодари Бога, Асамхан! И вообще, тебе давно пора встать на путь исправления, давно пора!

Начальник осуждающе покачал головой и продолжил обход, довольный своей речью.

С трудом повернув звенящую колоколами голову, Асамхан увидел лежащего на соседней койке Виджея. Парень отдал много своей крови и очень ослаб, и врачи оставили его в палате. Здесь он мог хотя бы отлежаться.

Увидев, что Асамхан повернул к нему оплывшее лицо и пытается рассмотреть его глазами-щелочками, Виджей улыбнулся — как не похож этот больной человек на грозного разбойника! Куда подевался весь его устрашающий вид!

Слабым, дрожащим голосом Асамхан произнес:

— Спасибо тебе, Виджей.

Тот сделал жест рукой, означающий, что не стоит благодарить за это.

— Какой же я негодяй — хотел убить тебя. Но судьба милостива, ты жив. Теперь я твой вечный должник. Что бы ни случилось, позови меня, если будет нужно, и я приду на помощь, ведь мы с тобой кровные братья.

Асамхан закрыл глаза, утомленный словами. Он прикрыл веки еще и потому, что не хотел, чтобы другие видели набежавшие на глаза слезы.

Тюрьма имеет свою почту, и вести распространяются очень быстро. Не прошло и дня после неудачного покушения на Виджея, а Делиб уже знал, что его план провалился.

— Что такое? — негодовал он. — Лучшие люди меня подводят! Никто не хочет работать!

Чтобы успокоиться, он подошел к бару, взял бутылку шотландского виски и плеснул себе щедрую порцию.

— Не волнуйся, милый, — сказала Анита, — дался тебе этот мальчишка. Чего ты к нему привязался? Он же все равно никому не скажет, а если и разболтает, то кто поверит уголовнику?

Делиб неприязненно покосился на любовницу. После того, как ее признали наследницей состояния Гопала, суд конфисковал часть имущества в пользу вкладчиков, но оборотистая женщина успела многое припрятать, запутав с помощью адвокатов, которых посоветовал ей Делиб, следственные органы. Часть перевела на родственников, часть рассовала по другим банкам, на остальное у нее появились документы, что имущество принадлежало ей еще с рождения.

Получив богатое наследство, любовница расслабилась, перестала себе в чем-либо отказывать, вела совсем уж праздный образ жизни. Это быстро сказалось на ее фигуре, появились неприятные морщинки в углах рта, придавшие лицу брезгливо-пресыщенное выражение. Казалось бы, ей уже нечего было желать, однако она не оставила своей идеи выйти замуж за Делиба.

«Да уж, — думал бизнесмен, — эта не пойдет на костер вслед за своим мужем. Скорее спихнет туда всех остальных».

По древним законам, женщина в Индии выходила замуж только один раз. Если муж умирал, в Ведах было записано, что она должна была идти вслед за ним в огонь погребального костра. Хотя многие ученые и доказали, что этот обычай — сати — является фальсификацией. Поздние переписчики священных законов изменили всего две буквы санскритского слова, и похоронный обряд изменился. Вместо «агре» — впереди похоронной процессии, овдовевшая женщина шла в «агни» — в огонь!

Много несчастных вдов закончили свою жизнь мучительной смертью, сгорая заживо. Это коснулось всех слоев и каст, от брахманов до шудр. Никто не мог чувствовать себя в безопасности: ни вдова парии из низшей касты обдирателей падали, ни вдова магараджи.

В памяти Индии остались тысячи женщин-героинь, которые бросались в пламя горевших домов, когда их города осаждали мусульманские завоеватели. Они не желали попасть в руки кровожадных победителей.

Конечно, сейчас никто не заставлял Аниту закончить жизнь таким ужасным способом, прошли те времена. Однако ее больше всего раздражал обычай, по которому родственники мужа отбирали у вдовы все драгоценные украшения. Но такое им не удастся проделать, легче будет выдернуть волос из усов голодного бенгальского тигра, чем отнять у Аниты пылинку золота.

— Ну, что же ты молчишь, Делиб? — спросила любовница. — О чем ты думаешь?

— Помолчи, дорогая, у меня созрел план, как уничтожить кое-кого, кто мне досаждает. Это будет страшная месть!

Бизнесмен решил больше не прибегать к услугам наемных убийц. В конце концов такой банальный способ просто унижает его, надо придумать нечто оригинальное.

Он взглянул на часы и заторопился.

— Прости, милая, у меня важная встреча, надо ехать.

— Знаю я твои встречи, — Анита подозрительно поглядела на любовника, — ты едешь к женщине?

— Оставь свои глупости, — поморщился Делиб, — мне предстоит подписать важный и очень выгодный контракт. Ты же не хочешь, чтобы я понес убытки?

Все, что касалось денег, было для Аниты свято. Она не задавала больше никаких вопросов, попросив лишь отвезти ее в центр города.

Распрощавшись с надоедливой подругой, бизнесмен так рванул машину, что задымились колеса.

— Итак, господин Сахаб, я думаю, мы с вами договоримся обо всех деталях, касающихся строительства школы. Надо уточнить самое главное.

— Что именно, господин Делиб?

— Я не занимаюсь благотворительностью, все, что я делаю, должно приносить мне доход.

— Какой же может быть доход при строительстве школы?

— Может быть, и не только у меня, но и у вас.

— Вот как? Это очень интересно.

— Надо лишь кое-что изменить в проекте… Небольшая экономия, которая принесет нам хорошую прибыль. Я думаю, мы договоримся…

Глава девятнадцатая

Прошло несколько лет, многое изменилось, в «Храме любви» зазвучали новые молитвы. Деньги — вот что стало главным для Аджея и Санджея.

Старший брат присмотрел себе жену, не потому, что влюбился, а просто пора было жениться, да и не полагалось солидному страховому агенту ходить в холостяках.

Избранница Аджея — дочь известного в городе торговца рыбой — не отличалась особой красотой. Сапна росла в доме отца, ни в чем не зная отказа. Но ее не устраивало положение купеческой дочки, она мечтала о высшем обществе, ей хотелось вырваться из душной, пропахшей рыбой атмосферы отчего дома и вращаться в аристократической среде. Но дипломаты и молодые красавцы-офицеры как-то не попадались, и Сапна приняла предложение преуспевающего страхового агента.

Войдя в «Храм любви» на правах невестки, она быстро навела свой порядок. Тут же полетели в мусорную корзину старые занавески с окон, вся мебель была переставлена по-новому, повсюду появились декоративные вазы с какими-то сушеными метелками, бронзовые статуэтки — подделка под старину, картины с яркими красками, изображающие не то рассвет, не то закат, и много других вещей, которые, по ее представлению, должны были находиться в приличном доме. Проделав это, она считала, что «Храм любви» теперь приобрел аристократический вид и всем гостям будет ясно, что они пришли в дом к образованным людям, имеющим тонкий художественный вкус.

Благодаря связям мужа, ей удалось в какой-то мере осуществить свои честолюбивые мечты, у нее появились новые подружки, среди которых была даже дочь миллионера. Этим знакомством она особенно гордилась.

Вскоре у молодых родилась дочь, очаровательная Гита. Ее воспитанием почти целиком занялась Лакшми, она души не чаяла во внучке. Маленькая Гита примирила ее с суровой действительностью.

Средний брат был пока еще холост. Он с головой ушел в организацию адвокатской конторы, и у него не хватало времени ни на что другое. Теперь Санджей ходил в темном костюме, белой рубашке и галстуке. На носу адвоката поблескивали золотые очки.

Лакшми сильно постарела. Выцветшие глаза совсем ослабли — слишком много слез выплакала мать по младшему сыну. Она и раньше плохо видела, но теперь ей нужны были новые очки, на которые у сыновей никогда не хватало денег. Те тысячи, что оставались после Виджея, ушли на свадьбу сына, новый гардероб адвоката. Братья зарабатывали прилично, но им все никак не удавалось помочь матери — кругом сплошные расходы, то на жену и ребенка, то на адвокатскую контору.

— Вот и мы!

— Очень рада! Проходите, пожалуйста, — приветливо прощебетала Сапна, встречая гостей.

К ней пришли ее подружки, все из очень хороших семей, а одна — дочь миллионера.

Хозяйка усадила гостей и предложила им чай. Она придирчиво рассматривала новое, сверкающее золотом сари миллионерши, чтобы упросить потом мужа купить ей такое же, а, может быть, даже лучше.

— Так что вы будете пить — чай, кофе?

— Кофе, — ответила за всех миллионерша.

— Одну минутку, — мило улыбнулась Сапна и отправилась на кухню. — Шила! Шила! — резким голосом позвала она.

Как и в каждом приличном доме, жена страхового агента завела служанку, молодую девушку из деревни.

Однако на кухне Шилы не было. У плиты стояла Лакшми, сгорбившаяся при крике невестки.

— Где Шила? — враждебным тоном спросила Сапна.

— Ты же ее отпустила, — робко ответила старая женщина.

— О, а я и забыла. Вот что, мама, — невестка с трудом выговорила это обычное обращение к свекрови, — ко мне пришли гости. Все эти женщины из очень богатых семей, а кофе им некому приготовить. Может быть, вы сделаете?

Трудно было понять, что это — просьба или приказ. Лакшми безропотно согласилась. В самом деле, не будет же такая важная дама, как жена страхового агента, готовить гостям кофе?

Вернувшись в комнату, Сапна заняла гостей светской беседой.

— Что будем делать вечером, Суджата? — спросила хозяйка, обращаясь исключительно к миллионерше. — Может быть, пойдем на концерт?

— Нет, вечером я занята. Приезжает свекровь из Америки.

— Из Америки? О, какая ты счастливая. Твоя свекровь то в Америке, то в Лондоне, а моя сидит целый день дома, хоть куда-нибудь поехала бы!

Гости весело рассмеялись. Лакшми все это слышала, она как раз вносила в гостиную поднос, уставленный чашечками дымящегося кофе. Мать двигалась неуверенной походкой, споткнувшись у порога, чуть не выронила поднос. Зрение совсем ей отказывало.

— Да, тебе не повезло! — сквозь смех говорила Суджата, поправляя сари. Она заметила, какое впечатление произвел ее новый наряд.

Лакшми протянула невестке чашку, но та ее оттолкнула:

— Сначала гостям, — процедила сквозь зубы молодая хозяйка.

Покорно подавая кофе ближайшей гостье, Лакшми неловко наткнулась на столик и уронила чашку. К несчастью, она опрокинулась прямо на миллионершу. По золотому сари быстро расползлось дымящееся темно-коричневое пятно.

— Ай! Какая неуклюжая, безобразная старуха! Ослепла, что ли? Муж привез это платье из Сингапура, я впервые надела его, а она залила кофе! Сапна, ты должна немедленно выгнать эту старую служанку и нанять новую! Она даже не умеет обслужить гостей! Ты что стоишь! — накинулась миллионерша на Лакшми. — Убирайся на кухню!

Несчастная хозяйка «Храма любви» совершенно растерялась — никогда еще ее не называли служанкой, никогда с ней не разговаривали таким тоном. Она повернулась к невестке, чтобы найти поддержку, оправдаться, но та истошно завопила:

— Ты слышала, что тебе сказали? Убирайся на кухню! — Сапна тут же забыла о существовании свекрови. — Извини меня, пожалуйста, Суджата.

Но гостья поджав губы, пошла к дверям. Она заподозрила подругу в коварстве. Миллионерша решила, что Сапна из зависти подговорила служанку, и чашка была опрокинута нарочно, чтобы испортить новое сари.

Оскорбленная Лакшми ушла на кухню. Поставив поднос на стол, она села, подперев голову рукой. Перед глазами плавала мутная пелена, но это были не слезы, мать давно их выплакала.

С треском распахнулись двери, ворвалась Сапна, визгливо бранясь на ходу:

— О, что вы натворили! Пролили кофе на сари миллионерши! Из-за вас она покинула дом! Своим видом, своим поведением вы только компрометируете Аджея! Зачем только я попросила вас?! Впредь обойдемся без ваших услуг!

На истошные крики жены пришел Аджей. Он заранее брезгливо морщился. Сапна часто жаловалась на свекровь, обвиняя ее во всех смертных грехах: и что она настраивает сына против жены, и что плохо ухаживает за ребенком, много чего она говорила, и Аджей уже и сам начинал верить, слушая бесконечные нашептывания, в то, что мать пытается выжить Сапну из дома.

— Ну, почему такой крик? — недовольно спросил он. — Я же работаю! В чем дело?

Увидев мужа, Сапна притворно зарыдала, роняя крупные слезы.

— Это я во всем виновата, — сказала мать. — Твоя жена отпустила служанку и попросила меня заменить ее. Я принесла гостям кофе, чашка как-то выпала у меня из рук, а гостья стала кричать и оскорблять меня…

— А что ей оставалось делать? — оборвала ее Сапна. — Вы залили ей новое, очень дорогое сари из Сингапура! И вообще, Аджей, ты только посмотри на свою мать! Она вышла к гостям в разорванном сари!

Аджей поправил галстук, шагнул к Лакшми и заговорил излишне громким, раздраженным тоном:

— Мама, теперь наш образ жизни переменился, как ты этого не понимаешь? Твой сын — страховой агент, он имеет дело с солидными людьми, заключает важные сделки, а ты ходишь по дому в разорванном сари! О чем ты только думаешь? К нам в дом приходят миллионеры, я занимаюсь важными делами, а ты меня позоришь!

Мать безропотно выслушала нотацию сына, она лишь попыталась робко оправдаться:

— Я стала очень плохо видеть, поэтому и уронила чашку. Мне нужны новые очки.

— Ты же была у врача? Почему не выписала очки?

— Да, верно, я была у окулиста, и он выписал рецепт. Очков до сих пор нет, ведь ты обещал заказать их в аптеке, помнишь?

— Ах да, помню. Я закажу тебе очки, но дело не только в очках. Пойми, мама, — Аджей размахивал пальцем перед ее носом, — мне просто стыдно за тебя! Вот что, давай договоримся, ты больше не выходи к гостям, чтобы не позорить меня. Такой конфуз с дочкой миллионера — безобразие!

Подхватив под руку рыдающую жену, сын вышел из кухни, хлопнув дверью.

Сапна бросилась на кушетку, зарылась в гору шелковых подушечек и горько зарыдала:

— Я не могу здесь больше жить! Твоя мать специально изводит меня!

Раздосадованный Аджей со стоном опустился в кресло, пытаясь укрыться за своими бумагами:

— Сапна, ты преувеличиваешь. Знаешь, у меня очень много работы, и я…

Женщина испустила такой всхлипывающий вой, что раздосадованный муж поморщился, как от зубной боли.

— Ну, дорогая, не надо так расстраиваться…

— Тебе все равно, что твою жену унижают на каждом шагу, скоро и меня обольют кипятком, а ты будешь сидеть, уткнувшись в бумажки.

Вздохнув, Аджей встал и попытался угомонить разошедшуюся супругу, но безуспешно. Она отказалась пить успокоительное. Сапна колотила ногами, выбивая пыль из кушетки, обливая ее крупными слезами:

— Я не могу больше жить в этом проклятом доме, который вы называете «Храмом любви»! Для меня это храм злобы и ненависти!

— Но что я могу сделать?

— Ты должен больше зарабатывать, чтобы купить для своей семьи новый дом. Сколько можно получать жалкие гроши, на которые мы еле-еле сводим концы с концами! Посмотри, как живут другие люди! Шикарные машины, дома с бассейнами… Они умеют работать…

— Они умеют воровать, Сапна.

— Ничего подобного. И не перебивай меня! То, что они делают, называется бизнесом. Ты просто не способен обеспечить свою семью.

— Но мне кажется, я много работаю и получаю деньги…

— Жалкие гроши! — оборвала его Сапна. Она закатила глаза и запричитала: — О, я несчастная…

В эту минуту плакала и Лакшми, но это были другие рыдания. В своей комнате, возле портрета мужа, она дала волю горьким, жгучим слезам, которых никто не видел.

Как жесток с ней ее сын! А ведь она так любит его, неужели мать заслужила такую печальную старость? Она-то мечтала о дружной семье, когда сыновья женятся и будут счастливы со своими женами. Она так хотела нянчить внуков, ей больше ничего не нужно было в этой жизни, кроме этой радости…

Глава двадцатая

— Анита, ты говорила, что знакома с адвокатом Санджеем?

— Да, Делиб, он мне очень помог, когда я занималась наследством моего несчастного мужа.

— Отлично.

Бизнесмен вышагивал по застланному коврами полу, потом подошел к окну, разглядывая зеленоватое, цвета морской волны небо, усыпанное бесчисленными звездами.

Женщина с любопытством посмотрела на любовника. Она лежала на низком диване, поставив перед собой вазу с фруктами. Анита решила всерьез заняться своей фигурой. Выбрав среди изобилия плодов бирманские мангостаны, она разрезала коричнево-фиолетовую кожуру и стала наслаждаться кисловато-сладкой ароматной мякотью.

— Скажи, Делиб, зачем тебе нужен Санджей? Я же знаю, что он брат Виджея. Что ты задумал?

— Ну хорошо, я объясню тебе. Я хочу уничтожить Виджея. Мне не удалось сделать это при помощи наемного убийцы, я сделаю так, что смертельный удар будет нанесен изнутри, я взорву этот «Храм любви» руками близких ему людей, руками братьев подведу Виджея к краю пропасти, и тогда он сам туда упадет, потому что у него не останется ничего, что ему дорого, что он любил когда-то.

— Да, ты жестокий и мстительный человек, — произнесла Анита, взглянув на любовника, будто в первый раз его видела. — Не хотела бы я, чтобы ты решил со мной посчитаться.

— Ну что ты, дорогая, — рассмеялся Делиб, оскалив мелкие белые зубы, — как я могу ссориться с моей милой крошкой, ведь нас связывает кровь.

— Пролитая тобой, Делиб, — заметила Анита.

Бизнесмен ничего не ответил, он еще раз усмехнулся, но эта усмешка напоминала оскал хищного зверя, приготовившегося к прыжку.

«Храм любви» приходил постепенно в запустение. Кое-где надо было чинить крышу, обновлять окраску стен, покрывшихся трещинами. У Лакшми не было денег, а сыновья все никак не могли найти для этого средства из тщательно рассчитанного бюджета. К тому же Сапна оказалась весьма экономной хозяйкой, она пригласила служанку только на несколько рабочих дней в неделю, а остальное время домашним хозяйством занималась Лакшми. У нее не было времени даже присесть. Слишком много хлопот, да и внучка-проказница требовала, чтобы бабушка поиграла с ней, рассказала сказку.

Лакшми с удовольствием позанималась бы с маленькой Гитой, но Сапна попросила ее срочно погладить сари.

Нагрев древний утюг, который купил еще молодой Дэви, она принялась тщательно гладить дорогую ткань, сбрызгивая ее холодной водой. Но в это время внучка решила поиграть с бабушкой.

Сначала из-за угла показалась сверкающая темными глазками озорная мордашка, а потом Гита вдруг выскочила из засады и запрыгала вокруг Лакшми:

— Бабушка, бабушка, дай мне очки!

— Нельзя, внучка. Маленьким детям очки могут испортить глазки. Ты же не хочешь потом плохо видеть, как твоя старая бабушка?

Но проказница не унималась. Она дергала Лакшми за руку, мешая работать, и тоненьким голосом щебетала:

— Я хочу посмотреть, какая я буду, когда буду старенькая. Дай мне, бабушка, очки. Я поиграю немножко и верну. Ничего с ними не случится.

— Ты же видишь, я глажу сари твоей мамы, а без очков я ничего не вижу.

— Ну дай, дай! — с этими словами маленькая шалунья подскочила к нагнувшейся женщине и сорвала у нее с носа очки. Отбежав в угол, она нацепила их, с важным видом поглядывая по сторонам.

— Ну как, идет мне?

— Да ты просто куколка! Ну хватит, поиграла, теперь отдавай обратно.

Но девочка заупрямилась, она повернулась, пытаясь убежать от бабушки. Очки упали на плиточный пол и разбились.

— Что ты наделала! — всплеснула руками Лакшми. — Я же без них ничего не вижу!

Девочка сама испугалась. Губы ее задрожали, глаза налились слезами.

— Бабушка, — взмолилась она, — только маме не рассказывай, она сильно рассердится.

Сапна воспитывала девочку в строгости, наказывая за малейшую шалость.

— Не бойся, внучка, — говорила Лакшми, собирая осколки стекла. — Разве может мама обижать тебя? Мама никогда не обижает детей, потому что они для нее — самое дорогое, что есть на свете!

В коридоре послышались быстрые шаги, дверь открылась и вошла Сапна. Удивленно посмотрев на ползающую по полу свекровь, спросила:

— Вы погладили мое сари?

Тут только Лакшми вспомнила про утюг, но было поздно. По кухне полз запах гари, над тлеющим сари поднимались струи синеватого дыма.

Невестка подскочила, схватила утюг и громко взвизгнула, поплевывая на обожженные пальцы, скинула утюг на пол, расправила перед собой сари, с ужасом уставившись на огромную дыру с черными, дымящимися краями.

— Вы прожгли его! — завопила она истошным голосом. — Аджей! Иди сюда, посмотри, что натворила твоя мать! Это просто неслыханно!

Вошел заспанный Аджей с припухшим лицом. Он до глубокой ночи работал над бумагами и теперь безуспешно пытался выспаться.

— Что случилось? Ну что тут опять стряслось? — Он широко зевнул, прикрывая рот толстой ладонью, поросшей густыми черными волосами.

— Ты только посмотри на нее! Я опаздываю в гости, попросила ее погладить сари, а она сожгла его! Я знаю, она это сделала нарочно!

— Прошу меня извинить. Я гладила сари и случайно разбила очки, а без них я ничего не вижу.

— Разбила? — возмутился Аджей. — Как неловко у тебя все получается, мама. Очки совсем новые, а ты умудрилась их разбить через день. Что бы ни попросила Сапна, ты все делаешь не так — обливаешь гостей кофе, прожигаешь дыру на сари. Ты что, назло нам все это делаешь?

Лакшми сложила руки и умоляющим голосом, со слезами на глазах проговорила:

— Аджей! Клянусь тебе, сынок, это вышло случайно! Я ничего назло не делала!

Старший сын окончательно проснулся. Он подошел к матери, помахал у нее перед носом пальцем:

— Оставь этот жалобный тон! Ты все нарочно делаешь, я же вижу! Хочешь нас скомпрометировать перед приличными людьми? Хочешь создать дурную репутацию в обществе?

Дернув жену, так что она чуть не упала, Аджей вышел вместе с ней из кухни. Еще долго были слышны громкие голоса разгневанной четы, бранящей Лакшми.

Мать села за стол, уронила голову на сложенные руки и зарыдала в полный голос — супруги не могли ее услышать.

Легкое прикосновение заставило ее обернуться. Гита, надув губы, со слезами на глазах, стояла перед ней, виновато потупившись.

— Бабушка, прости меня, это я во всем виновата. Я испугалась, что мама будет меня ругать! Не плачь, пожалуйста!

— Ничего, внучка, — ответила Лакшми, вытирая мокрые щеки, — я больше не плачу.

— Вот и хорошо, — тут же повеселела девочка. — Когда я стану большая, куплю тебе много, много очков. Ты можешь разбивать их хоть каждый день!

Как ни тяжело было на душе Лакшми, а маленькая Гита своими наивными речами заставила ее улыбнуться. Вот и ее дети были когда-то такими же смешными и милыми, и куда все подевалось? Теперь они совершенно чужие. Мать видела, что она раздражает своим присутствием старшего сына, и это понятно — ему хочется вести самостоятельную жизнь, чувствовать себя в доме хозяином. Вместо этого — постоянные скандалы, в которые он не желает вникать.

— Бабушка! — затормошила внучка. — Ты что, заснула? Пойдем в сад, ты расскажешь мне сказку.

— Пойдем, милая, пойдем, — вздохнула Лакшми. Она взяла девочку за руку и повела ее в сад.

— Ну все, — проговорила Сапна, — мое терпение кончилось.

Она говорила это твердым, злым голосом, ее глаза были, вопреки обыкновению, сухи, лишь слегка покраснели и горели колючими огоньками.

— Что ты опять хочешь? — вздохнул Аджей.

— Того же, о чем я тебе не один раз говорила. Мы должны разъехаться и немедленно!

Аджей незаметно зевнул, но сон уже не шел к нему. Жена так разгорячилась — того и гляди, начнет сыпать искрами, как жаровня.

— Но у меня нет денег на новый дом…

— Нет денег, — фыркнула Сапна, — опять я слышу твой любимый ответ.

— Я беру работу в два раза больше, чем раньше, и все равно, чтобы накопить на новое жилище, надо подождать.

— Нет, Аджей, я не могу больше ждать. Она обливает людей кипятком, теперь начала кидаться раскаленными утюгами…

— Ты преувеличиваешь, — поморщился он, — разве она в тебя кидала?

— А это что? Посмотри на мою руку! — она показала ему обожженные пальцы. — Ты мне не веришь? Дождешься, наконец, что твою жену сожгут заживо, как на погребальном костре. Я уже говорила тебе и повторяю это в последний раз — хватит зарабатывать гроши, займись, как все люди, бизнесом!

— Хорошо, Сапна, я займусь тем, что ты называешь бизнесом. Если тебе именно это нужно для полного счастья, надеюсь, ты его обретешь.

Глаза Сапны радостно засияли. Она не знала, что начинается новая жизнь, которая принесет ей много бед.

Глава двадцать первая

Анита выполнила поручение Делиба и познакомила его с Санджеем. Бизнесмену понравился молодой, энергичный адвокат, он выгодно отличался от младшего брата деловой хваткой и предприимчивостью. Делиб уделил ему почти час, и в конце беседы разговор зашел о семье адвоката.

— Так ваш старший брат — страховой агент! — обрадованно сказал бизнесмен. — У меня есть для него выгодная сделка. Как вы знаете, я занимаюсь, помимо всего прочего, строительством. Сейчас моя фирма начинает возводить школу по особо сложному, уникальному проекту, — он достал из деревянной коробки сигару, тщательно обрезал кончик и щелкнул золотой зажигалкой. Выпустив клуб сизого дыма, бизнесмен подошел к самой щекотливой части беседы. — Мне нужен страховой агент, но не простой, а такой, который мог бы обойти некоторые детали при заключении сделки. Разумеется, услуги такого агента были бы весьма прилично вознаграждены.

Опустив глаза, Санджей побарабанил тщательно наманикюренными ногтями по столу. Делиб придвинул ему открытую коробку сигар, тот, помедлив, взял светло-бежевую сигару, неумело обрезал ее и закурил, морщась от дыма:

— Хорошо, я поговорю с братом. Думаю, что он согласится на ваше предложение.

— Ну, вот и отлично, — сказал бизнесмен, поднимаясь из глубокого кожаного кресла. — Я не сомневался, что вы проявите здравый смысл и согласитесь на мое предложение. Итак, с адвокатом мы уже договорились, думаю, что страховой агент тоже присоединится к нашей сделке.

Проводив Санджея до дверей, Делиб вернулся к столу, потирая руки от удовольствия. Этих новичков он легко обведет вокруг пальца. Жадность — такой порок грех не использовать. Жадность заставит их продать даже отчий дом, а совесть они уже давно упрятали на дно души, потому что на нее не было покупателя.

Что ж, Делиб купит у них этот товар. За деньги их младший брат сознался в убийстве, которое он не совершал. Эти бумажки пошли на обучение братьев, а они, в свою очередь, за деньги продадут ему все, что Делиб захочет.

Бедный Виджей! Стоило сидеть в тюрьме семь лет, если на воле его ждут новые страдания. В ответ на свое благородство он получит черную неблагодарность, его предадут самые близкие люди, бросят, как ненужную вещь, от которой больше нет никакой пользы.

Железный организм Асамхана победил, рана зажила, и вскоре разбойника выписали из госпиталя. К тому времени заканчивался и его тюремный срок.

Недавние смертельные враги сделались друзьями. Асамхан привязался к юноше. Не часто он встречал в своей жизни такое благородство и великодушие.

— Впервые мне жаль, что я выхожу из тюрьмы, — говорил разбойник своему другу. — Как только освободишься и осмотришься на воле, приходи ко мне, будем работать вместе.

— Я не хочу быть разбойником, — ответил Виджей. Он сидел во дворе тюрьмы, наслаждаясь свежим воздухом. Откуда-то издалека ветер доносил запах цветущих манговых деревьев, таких же, как и в саду возле их дома.

— Что ты! — воскликнул Асамхан. — Я буду честно работать! Хватит с меня разбоев. Теперь мне надо воспитывать одного паренька, которого я подобрал на улице. Я не хочу, чтобы он вырос бандитом. — Глаза Асамхана затуманились. — Мне довелось вырасти сиротой, не хочу, чтобы Рам испытал те же страдания, что я перенес когда-то, скитаясь, как и он, словно бездомная собака.

— Ну что ж, прощай, — сказал Виджей. — Я рад, что ты не сломался под ударами судьбы и возвращаешься к честной жизни.

— Эй, заключенный Асамхан, — закричал сержант, — давай, не задерживайся. Здесь тебе не гостиница, а тюрьма. Отсидел свой срок — выходи. Если так понравилось, возвращайся к нам, когда опять попадешься.

— Нет, сержант, — ответил Асамхан, — я больше никогда не вернусь в тюрьму, с меня хватит.

— Ну, тогда рад за тебя. Ты молодец. Я часто такое слышу, а потом глядишь, и снова парень в тюрьме, но тебе я верю.

Асамхан помахал рукой на прощанье, перекинул через плечо куртку и пошел через тюремный двор к воротам.

Аджей встретился с Делибом, и они быстро обо всем договорились. Когда со строительством школы все было улажено, бизнесмен жестом пригласил посетителя за красивый резной столик черного дерева, на котором стояли спиртные напитки. Он разлил по крошечным хрустальным рюмкам коньяк из темной бутылки, на которой не было этикетки.

— Итак, за успех нашего предприятия.

— Какой прекрасный коньяк, — удивился Аджей, попробовав ароматную влагу. — Наверное, очень дорогой.

— Да. Теперь вы тоже должны подняться на ступень выше. Завести себе все новое, новый дом… — с нажимом сказал Делиб.

Анджей аккуратно поставил рюмку на стол:

— Пока я еще не могу позволить себе новый дом, мне неплохо и в старом.

— Напрасно, — бизнесмен бросил на собеседника быстрый взгляд и продолжил:

— Я занимаюсь строительством не только школ и отелей. Наша фирма как раз заканчивает несколько домов. Собственно, они уже готовы, отделочные работы завершены. Так вот, поскольку мы с вами теперь партнеры, я предлагаю вам один особняк. Чудесное место, вдали от шумных улиц, среди садов над рекой. И, что самое главное, я предлагаю его в кредит на весьма выгодных условиях. Ну, соглашайтесь!

— Вы меня уговорили! Признаться, я и не думал о том, что это так просто — вдруг купить новый дом.

— То ли еще будет, мой друг, — загадочно ответил Делиб, провожая гостя.

Аджея так и распирало от радости. Он еле утерпел, чтобы не поделиться своей радостью с таксистом, угрюмым сикхом в голубом замасленном тюрбане.

Подъехав к дому, он расплатился, дав щедрые чаевые. Быстрым шагом пройдя по садовой дорожке, увидел Сапну и Санджея, они пили чай за плетеным из бамбука столиком под раскидистыми ветвями платана.

— Сапна! Отличные новости! — закричал Аджей, еще издали. — Скоро переедем в новый дом. Ты слышишь, Санджей! Поздравляю!

— И я тебя поздравляю!

— Наконец-то мы будем жить, как люди. Ты только посмотри на эту развалюху, стыдно пригласить приличных людей.

Занавеска на окне дрогнула. Лакшми, слышавшая все от первого до последнего слова, вцепилась в подоконник, чтобы устоять на ногах.

— К нам в гости будут ходить знатные люди, — захлопала в ладоши Сапна. — В новый дом мы должны купить все новое — телевизор, холодильник, магнитофон, машину… Дорогой, ты согласен со мной?

— Но у меня нет таких денег. Да и Санджей тоже не миллионер.

Санджей пожал плечами, показывая, что он действительно не богач. Хотя ему тоже было приятно услышать такую новость, но и он не знал, откуда взять столько денег — ведь новый дом немало стоит, а уж на мебель вряд ли хватит.

— Я подскажу вам, как раздобыть деньги! — воскликнула Сапна. — Надо продать «Храм любви»!

Прижавшись лбом к стеклу, Лакшми сотрясалась от рыданий. Храм, возведенный ее мужем, храм, в котором родились ее дети, перейдет в чужие руки, и она ничего не сможет сделать, чтобы сохранить его. Теперь ее дети молятся в другом храме, а этот им не нужен, прошлое стало для них обузой, так же, как и родная мать.

Старший сын все-таки заколебался. Лакшми было обрадовалась, что в нем заговорила совесть, но он просто производил расчеты, прикидывая, каким образом провернуть это сомнительное дело.

— Продать дом? — задумчиво протянул он. — Как же добиться согласия матери? Она не разрешит такую сделку, для нее этот дом слишком многое значит. И потом, куда она денется? Где будет жить?

— Предоставьте мне решить эти проблемы, — сказала Сапна, хватая с тарелки пирожное с кремом. Когда она волновалась, то всегда много ела. Прожевав кусок, продолжила свою речь: — Я предложу ей поехать к тетке в Сринагар, дам денег на дорогу, а когда она уедет, мы тут же продадим дом! Вы ее сыновья, ей останется только смириться с тем, что произошло. Не будет же она подавать на вас в суд?

— Отличная идея, — обрадовался Аджей. Он взял эклер и начал жадно поглощать пирожное, обливаясь кремом. — Не надо откладывать разговор, — пробурчал он невнятно, — я сегодня же поговорю с ней, думаю, она согласится.

— Правильно, — одобрил Санджей, — хватит нам жить в храме, будем жить в современном, новом доме! — Он расхохотался, довольный собой. — Вы так аппетитно едите… — Выбрав бисквит, усыпанный жареными орешками и засахаренными фруктами, адвокат принялся уписывать его за обе щеки.

— Итак, мы обо всем договорились, — заключила Сапна. — Главное теперь — действовать решительно и смело…

Лакшми не стала больше слушать, как торгуются ее дети. Она отошла от окна. Ей нужна была какая-то поддержка. Лакшми подошла к портрету мужа, слезы наполняли ее глаза, она смотрела сквозь их соленую пелену на любимое лицо, и ей казалось, что Дэви ободряюще улыбается, будто говоря: «Не надо плакать».

«Мой дорогой, — шептала женщина, — не расстраивайся, я не буду больше рыдать. Мы все отдали нашим детям. Если им нужен «Храм любви», пусть возьмут его, а я буду носить нашу любовь в своем сердце».

Глава двадцать вторая

«Черный город» жил своей жизнью. Здесь ничего не изменилось. Все так же играли в пыли полуголые ребятишки, их матери, измученные нуждой, стирали белье в мутной речке или шли с базара, прикрываясь покрывалом от палящего солнца, в свои убогие жилища, чтобы приготовить скудный обед.

Асамхан встретил Рама на улице, неподалеку от речки. Мальчик сидел на берегу, обхватив колени и положив на них подбородок. Он задумчиво глядел на тихо журчащую воду и не сразу услышал приближающиеся шаги.

— Дядя Асамхан! Дядя Асамхан! Ты вернулся! — закричал он, вскочив, словно разжатая пружина, и бросился ему навстречу. Рам вцепился в него, будто боялся, что их опять разлучат. — Дядя Асамхан, как хорошо, что вы вернулись… — бормотал мальчик.

— Вот что, Рам, — проговорил тот, поглаживая сироту по спутавшимся волосам, — не называй меня больше дядей, зови отцом, если хочешь, конечно.

Мальчик поднял голову, и столько в его глазах, наполненных слезами, было счастья, они светились так ярко, что разбойник понял, теперь он не один на этом свете.

— Отец, — Рам с волнением выговорил это слово, — а тебя больше не заберут в тюрьму?

— Что ты, сынок, — улыбнулся Асамхан, — с прошлым покончено. Теперь начнется новая, хорошая жизнь. Я стану работать, ты пойдешь в школу, будешь учиться…

— А я уже умею читать и арифметику знаю! У меня всегда были хорошие отметки.

— Вот и молодец. Пойдем, сынок, заберем твои вещи.

Новая жизнь начиналась трудно. Легко сказать: «Я пойду работать», но где найти работу, чтобы прокормить себя и сына? У Асамхана не было никакой специальности, кроме профессии вора, и ему пришлось начать с самого начала.

Он безуспешно обивал пороги фабрик и заводов; как только там узнавали, что он освободился из тюрьмы, ему вежливо указывали на дверь. Асамхан перебивался случайный заработками, поднося вещи на вокзале.

В общество носильщиков, кули, попасть было сложно, слишком много желающих, и поначалу кое-кто из старожилов пытался отвадить новичка, но огромная физическая сила и разбойничье прошлое помогли Асамхану справиться с недоброжелателями. Его стали побаиваться, никто больше не пытался связываться с угрюмым силачом.

Честная работа приносила мало денег. Сидя за столом, Асамхан раскладывал мятые рупии, распределяя их на разные хозяйственные нужды.

— Можно войти? — раздался зычный голос.

Хозяин дома сразу узнал незваного гостя. Это был Гунда, один из тех, кто всегда мечтал занять место главаря в банде. Пока Асамхан был вожаком, Гунда и не пытался с ним спорить, а сейчас, когда тот отошел от банды, его подручный пришел к нему на разборку.

— Заходи, раз пришел.

Асамхан нашарил в кармане большой складной нож, он всегда носил его, по старой привычке.

— Ты уже приготовил уроки? — спросил он у Рама, сидящего у окна.

— Нет еще, папа.

— Ну иди, погуляй на улице.

— Хорошо, папа.

Рам закрыл книжку и вышел, покосившись на безмолвно стоящего у дверей бандита. Мальчик все понял. Он догадался, что этот гость пришел не с добрыми намерениями.

Плотно закрыв за Рамом дверь, Гунда вразвалку подошел к столу и сел без приглашения.

— Так что тебе надо? — спросил хозяин.

— Зашел проведать. Ребята говорили, что ты теперь работаешь носильщиком, да я не поверил. Не может быть, чтобы Асамхан носил чужие чемоданы.

— Со старым покончено, и тебе советую это сделать.

— Ну уж нет.

Гунда зловеще усмехнулся, отчего все лицо его, рассеченное свежим шрамом, перекосилось. Он опустил правую руку под стол и сказал:

— Нельзя забывать старых друзей, а если уж ты решил с ними расстаться, надо сделать им хороший подарок. Так просто ничего не делается.

— Вот как, подарок…

Гунда заметно напрягся. Он хорошо знал крутой характер бывшего главаря, но тот, как всегда, опередил бандита. Одним движением Асамхан опрокинул стол на гостя. Тот рухнул вместе со стулом, и завопил, придавленный тяжелой крышкой.

— Я убью тебя!

Подскочив к бандиту, Асамхан наступил ему на локоть и вырвал из кармана Гунды револьвер, который тот так и не смог вытащить.

— Вставай!

Бандит медленно поднялся, с ненавистью глядя на противника. Его лицо перекосилось от страха, когда он увидел, что револьвер направлен прямо в его голову, а палец на спусковом крючке побелел от усилия, с которым Асамхан удерживался от выстрела.

— Ты что, застрелишь своего друга?

— Ты прав, не стоит из-за тебя губить свою жизнь. Убирайся отсюда и, если я еще раз увижу тебя, — берегись.

Открыв барабан револьвера, он высыпал патроны на ладонь и отшвырнул разряженное оружие.

Подписав все необходимые бумаги по строительству школы, Аджей и Санджей попали в полную зависимость от Делиба. Он стал их хозяином. Незаконная сделка принесла им кучу денег, часть из которых пошла на новый дом.

— Мы уже устранили почти все препятствия, — говорили братья, сидя в кабинете Делиба, — мама уехала, сестра с мужем переезжает в другой город, остался Виджей. Как быть с ним? Ведь он скоро выходит из тюрьмы.

Делиб откинулся в кресле, с удовольствием раскуривая сигару. Удачная сделка приносила ему неплохую прибыль, да еще возможность поквитаться со своим соперником в любви.

— Мы с вами партнеры, должны вместе решать возникшие проблемы. Вот что, друзья, пожалуй, я сам куплю ваш дом.

— Отлично! — воскликнул Аджей.

— Но я куплю его с двумя условиями.

Братья переглянулись.

— Надеюсь, ваши условия окажутся выполнимыми для нас, — ответил Санджей, отличавшийся, как адвокат, большим красноречием и умением запутывать любое дело.

— Мои условия очень простые. Первое — Виджей ничего не должен знать о том, что вы продали дом и, главное, кому продали. Второе — когда он выйдет из тюрьмы, не общайтесь с ним.

Братья недолго думали. Конечно, им не понравились эти условия, но с другой стороны, Виджей — человек из другого круга, он уголовник, отсидевший за убийство. Что может быть общего между ними?

— Хорошо, мы согласны, — ответил за двоих Аджей.

— Прекрасно! — воскликнул Делиб. — Вы поступили, как настоящие деловые люди.

Он открыл ящик письменного стола и достал оттуда связку ключей:

— Поздравляю вас с новосельем! Это ключи от вашего нового дома.

В тот же день осчастливленные новоселы начали переезд. Сапна сама отбирала вещи, которые нужно было взять в новый дом. То, что не нужно, выбрасывалось в костер, разведенный на заднем дворе. Пользуясь случаем, она отправила в огонь многие вещи Лакшми, со злобным наслаждением разрывая и ломая их, чтобы придать им вид никуда не годной рухляди.

Одежду и обувь Виджея побросали в большую картонную коробку, которую второпях забыли среди старых стульев, сложенных возле костра.

— Не забудь портрет отца! — напомнил Санджей, упаковывающий вещи.

— А может быть, ваша мать возьмет его себе? — спросила Сапна.

Но Аджей решительно снял портрет со стены, обернул плотной бумагой и отнес его в машину.

Вскоре «Храм любви» опустел. В нем больше некому было молиться. Наступила непривычная тишина. Лишь поскрипывала от ветра не запертая в спешке дверь, да потрескивал костер, подбираясь к старым стульям и картонной коробке с одеждой и обувью, вывалившейся на землю.

— Алло, Делиб слушает.

— Господин Делиб, это говорит управляющий. Только что поступили сведения, что дом, о котором вы говорили, свободен, все жильцы выехали.

— Отлично. Поставьте там охрану и начинайте немедленно очищать территорию — рубите сад, ну и так далее, вы сами все знаете.

— Будет исполнено, господин Делиб.

Бизнесмен положил телефонную трубку на рычаг и зашагал по просторному кабинету. Все шло так, как он и планировал. Когда Виджей освободится, он станет всего лишь бездомным бродягой, никому не нужным отщепенцем. Бывшему заключенному не найти работу, у него нет денег, чтобы жить, даже родные братья отвернутся от изгоя. Они принадлежат теперь к разным слоям общества, но особенно ярко эта разница проявится, когда Виджей встретится с Ратхой. Красивая, уверенная в себе девушка из обеспеченной семьи и нищий неудачник с уголовным прошлым. Если у Виджея есть хоть капля разума, он сам откажется от своей любви, он будет скрываться по трущобам, лишь бы не попасться ей на глаза. Земля будет гореть у него под ногами.

От таких приятных мыслей Делиб пришел в хорошее настроение. Он снял трубку и набрал номер телефона Аниты:

— Дорогая, сегодня мы пойдем с тобой в ресторан «Оберой», это чудесное место…

— Да, я знаю, надеюсь, мы проведем прекрасный вечер, — чарующе рассмеялась любовница.

Глава двадцать третья

Наступил долгожданный день. Виджей вышел за ворота тюрьмы. Семь долгих лет провел он за решеткой.

Юноша постоял немного, вдыхая свежий воздух. Он сделал несколько шагов по земле, привыкая к ходьбе, а затем вдруг сорвался с места и побежал. Он бежал к родному дому, в «Храм любви».

Машины резко сигналили, объезжая чудака, бегущего по дороге. Виджей ничего не замечал вокруг, но вскоре, отвыкшие от движения ноги устали, и он перешел на шаг, с любопытством разглядывая самые обычные для любого прохожего дома, машины, людей. Юноша жадно впитывал впечатления, которых он был лишен за стенами тюрьмы.

Обычный ребенок привел его в изумление. Он остановился и долго рассматривал малыша, пытаясь осознать, как это так похож на взрослого человека, но в два раза меньше! Семь лет он ничего этого не видел и чувствовал себя, словно прилетевшим с другой планеты.

Мычание быка развеселило его, свободно продающаяся на каждом углу еда внушала уважение к неслыханному изобилию. Каждая девушка казалась ему гурией, красавицей, а каждый полицейский заставлял свернуть в переулок.

Долго пришлось ему идти и бежать, да что значит это расстояние для узника, проведшего лучшие годы молодости за решеткой.

С каждым шагом по улице, ведущей к дому, Виджей ощущал переполнявшую его радость и одновременно тихую грусть. Как постарела, должно быть, мама, как изменились братья. Все на этой тихой улице знакомо, и все неуловимо переменилось, будто дома и деревья вели самостоятельное существование, куда-то уходя и появляясь в самом неожиданном месте.

Вот наконец и ворота «Храма любви». Виджей распахнул их на ходу, как бегун-марафонец, рвущий финишную ленту, — и остановился…

Отчий дом взглянул на него пустыми окнами. Безжизненно перекосилась дверь. С крыши свисали никем не убранные ветки, сорванные грозой.

— Эй, эй, — раздался зычный голос, — стой!

Откуда-то из кустов вылез низкорослый толстый сторож в форменной одежде, с кинжалом, заткнутым за пояс.

— Кто ты такой? Что тебе здесь нужно? — спросил он, грозно подкручивая длинный ус.

Виджей недоуменно уставился на незнакомца. Он совершенно растерялся. Где же мама, братья? Почему никто не встречает его? И что здесь делает этот человек?

Выработанная в тюрьме осторожность и страх перед мундиром помогли ему собраться. Он спросил:

— А где хозяйка этого дома? Я пришел к ней.

— Скажешь тоже — хозяйка, — оживился сторож, заскучавший в одиночестве. — Дом этот давно продан, скоро его снесут совсем. Видишь, от сада понемногу одни пеньки остаются!

Тут только юноша заметил свежие, влажные от сока пеньки на месте фруктовых деревьев.

— Но куда же они переехали?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Скажу только, что на месте этой развалюхи скоро выстроят во-о-от такой отель, — сторож широко развел руки и даже привстал на цыпочки, показывая размеры будущей гостиницы.

— Можно мне побыть здесь немного? — спросил Виджей.

— Немного можно, отчего же нельзя, — сказал сторож, обрадовавшись собеседнику. — А ты что же, жил здесь, что ли?

— Я здесь родился.

— А, то-то я смотрю, ты про все расспрашиваешь…

Словоохотливый сторож говорил еще что-то, но юноша уже не слушал его. Он прошел по двору, коснулся целого еще платана, посаженного отцом, приоткрыл дверь в дом, но внутрь заходить не стал. Слишком больно ему было видеть ужасное разорение на месте «Храма любви».

Какой страшный удар! Он так мечтал об этом дне: как переступит порог родного дома, обнимет мать, братьев… Но ему не удалось вернуться в отчий дом, его просто нет, и никто не ждет в опустевших стенах.

В душе Виджея родилась грустная мелодия, сами собой сложились слова прощальной песни:

Виджей затворил дверь, спустился в последний раз по стертым ступенькам в вырубленный сад.

— Эй, парень! Ты чего загрустил? — спросил сторож, берясь за пилу, но странный парень, ничего не ответив, закрыл за собой ворота. Покачав головой, сторож начал перепиливать ствол апельсинового дерева.

— Господин Аджей, мне нужна ваша помощь, — сказал упитанный мужчина в хорошо сшитом костюме. Он поправил галстук, сверкнув бриллиантовым перстнем на мизинце.

— О чем разговор, господин Сахаб, я готов вам помочь.

Аджей принимал важного клиента в новом доме, богато обставленном новой мебелью. В гостиной, где они сидели, все было в лимонно-желтых тонах, как и хотела Сапна. От этого у непривычного посетителя становилось кисло во рту, все они начинали просить воды, поэтому пришлось завести специальный бар с прохладительными напитками.

— Кстати, у вас нет минеральной воды? — спросил гость.

— Конечно, конечно. Эй, Хавияр, — кликнул Аджей своего секретаря. — Подай минеральной воды господину Сахабу.

Дела шли очень успешно, и Аджей нанял секретаря, чтобы не отвлекаться на мелочи — его время стоило теперь слишком дорого.

Подождав, когда гость утолит жажду, хозяин дома заговорил конкретно:

— Господин Сахаб, ваш договор нужно заключить на других условиях.

— Немного более выгодных для вас? — засмеялся гость, наливая себе второй стакан воды.

— Нет, не в этом дело. Я помогу вам, а вы поможете мне выгоднее вложить мои деньги в интересующую меня фирму. Так, чтобы они принесли мне максимальную прибыль.

— Конечно! Рад, что мы так быстро поняли друг друга.

— Ну что ж, давайте приступим к договору.

Приятную беседу прервал секретарь, безмолвным призраком появившийся в дверях.

— В чем дело, Хавияр! Ты что, не видишь — я занят!

— Простите, господин Аджей. К вам посетитель, он говорит, что у него очень срочное дело.

Пройдя мимо секретаря, в гостиную прошел сияющий Виджей. Ему только что удалось узнать новый адрес брата, и он сразу же приехал к нему.

Но что это с братом? Он нахмурился, молчит, смотрит так, будто не узнает. Неужели за семь лет можно настолько измениться, что родной брат не может узнать?

— Это я, Аджей, это я!

— Здравствуй, — проронил он, — Хавияр, проводи гостя в мой кабинет, займи его, а я сейчас подойду.

— Пожалуйста, следуйте за мной, — вежливо произнес секретарь. Он провел гостя в огромную комнату. — Прошу вас, садитесь. Не желаете ли чаю?

— Нет, спасибо.

Хавияр достал из кармана блокнотик в кожаном переплете, золоченый карандашик.

— Какова цель вашего визита? Назовите ваше имя?

— О, мое имя…

— Хавияр, — оборвал разговор Аджей, — я сам займусь этим гостем. Вы можете идти.

Секретарь тут же испарился, будто его и не было.

— О мой брат!

Виджей вскочил с места и бросился к старшему брату, открыв объятия. Но тот отступил на шаг, предостерегающе выставив перед собой ладони.

— Садись.

Юноша ничего не понял. Он привык слушаться старшего брата, поэтому сел на место, недоумевающе поглядывая на него. Тот сухо сказал:

— Слушаю.

— Сегодня меня освободили, — Виджей не нашелся, что еще сказать. Как странно смотрит Аджей. Нет, похоже, он его не узнает. — Я вышел из тюрьмы.

— И ты из тюрьмы явился в мой дом.

— Да. Я не могу поверить, что ты стал таким большим человеком.

— А я не могу поверить, что в мой дом пришел бывший заключенный.

— Что?

— Да. Я просто возмущен такой бестактностью! Ты должен был позаботиться о моей репутации. Как я тебя представлю: мой брат-убийца? У меня в гостиной сидит крупный бизнесмен, что я ему должен сказать?

— Прости, — с горечью произнес Виджей, — я, конечно, должен был подумать. Долгие годы я мечтал о нашей встрече и в первый же день пришел к брату, но вижу, ты мне не рад. Ты стал богатым человеком, и твое сердце очерствело. Ты стал другим, а я остался прежним. Но почему вы продали дом? И где сейчас мама? Почему ее нигде нет?

— Мама согласилась продать дом, — раздраженно ответил Аджей, — я отдал ей деньги, и она поехала к тете отдохнуть.

В открытую дверь вошла Сапна. Она раздобрела, вся лоснилась и сверкала драгоценностями. Наконец-то достигнут идеал ее жизни — каждый день в доме миллионеры.

— Аджей, я принесла сок. Тебя ждут гости, — она поставила поднос на стол и спросила: — А почему ты не представляешь меня и своего гостя? Кто он?

— Э, видишь ли, Сапна, — замялся супруг, — мы когда-то жили рядом…

Юноша удивленно посмотрел на брата, но промолчал. Он хотел посмотреть, как далеко зайдет Аджей, насколько он готов предать?

— А, старый знакомый, — улыбнулась женщина. — А похожи друг на друга, как братья.

— Да, очень похожи, — вступил в разговор Виджей. — Я тоже думал, что мы братья, но прошло время, и мы перестали ими быть.

— Где же вы пропадали? — поинтересовалась Сапна, подавая ему стакан с соком.

— Неужели Аджей вам ничего не рассказывал? — не выдержал юноша. Он с трудом сдерживался, чтобы не сказать правду, но не хотел причинять зла. — Он ничего не говорил обо мне, невестка?

Женщина посмотрела на него с недоумением, и юноша понял, что все-таки проговорился. Он взглянул на брата, тот сердито нахмурился.

— Я вас назвал невесткой, потому что нас когда-то называли братьями.

— А, понятно.

— Так где же мама? — спросил Виджей.

— Я же сказал, она уехала.

— У вас был еще один младший брат, — проговорил юноша, переходя на официальный тон. — Что с ним теперь? Как идут его дела? Надеюсь, у него все хорошо с памятью?

Бросив на юношу злобный взгляд, Аджей решил пропустить мимо ушей явный выпад:

— Санджей стал известным адвокатом. Если хотите, я могу дать его адрес. Пожалуйста, — он подал ему визитную карточку адвоката.

Посмотрев на золоченый прямоугольник бумаги, Виджей бережно положил его в нагрудный карман рубашки.

— Спасибо за эту встречу. Очень рад, что вы добились таких успехов. Хочу пожелать вам еще большего богатства, — он грустно улыбнулся. — Таким беднякам, как я, не место в вашем доме. Спасибо за прием. Прощайте.

В дверях он все-таки обернулся и посмотрел на брата. Тот враждебно глядел на него. Глаза Аджея ничего не выражали, кроме злобы.

Важный сторож открыл ворота и выпустил Виджея на улицу.

Юноша, несмотря ни на что, любил своего брата. Он понимал — его испортили деньги. Деньги и власть — это опасная болезнь, которая может заразить даже самого сильного духом человека. Виджей верил, что эта болезнь пройдет.

Но сейчас он был в полном отчаянии — нет, не такой представлялась ему эта встреча! Однако спокойствие заключенного вскоре вернулось к нему. Не надо ломаться под ударами судьбы, ведь у него есть еще средний брат! Скорее к нему!

Глава двадцать четвертая

Офис адвоката Санджея Дэви находился на фешенебельной улице, где располагались солидные банки, международные концерны и биржи. Это была деловая часть города. Здесь люди ходили в строгих костюмах, в галстуках, с кейсами или кожаными папками в руках.

У сияющих подъездов мягко останавливались респектабельные «роллс-ройсы», «кадиллаки», выпуская из затемненных, прохладных салонов лощеных мужчин, которые шли по своим делам, глядя прямо перед собой и ни на что не обращая внимания.

Виджей, в своих дешевых джинсах и помятой рубашке, выглядел здесь пришельцем из другого мира. Никто не говорил ему ни слова, не оборачивался вслед, но он видел, как каменели лица строгих швейцаров, когда он спрашивал дорогу, как брезгливо поджала губы красивая официантка, когда он спросил в баре чашку кофе.

— Вот как, он посмел дерзить тебе? — выслушав рассказ Аджея, сказал Санджей, сжимая холеной рукой телефонную трубку. — Да, я бы тоже выгнал его. — И возмущенно добавил: — Ничего, я проучу его, я знаю, как с ним обойтись. Проучу его так, что он навсегда забудет, что у него есть братья. — И из трубки донесся приглушенный расстоянием смех старшего брата, похожий на кваканье лягушки.

В кабинет вошел Виджей и остановился, оробев от роскоши огромного зала.

— Я преподам ему такой урок, уж будь уверен, — продолжал адвокат, — он навсегда забудет к нам дорогу!

Положив трубку, он обернулся и увидел брата.

— Санджей! — воскликнул тот, радостно улыбаясь.

Лицо адвоката ничего не выражало, от него веяло ледяным холодом. Санджей смотрел так, будто видел перед собой нечто неприличное, оскорбляющее его чувства.

— Санджей, — понизил голос юноша, — это я, Виджей. Ты что, не узнаешь меня? Почему ты так смотришь?

В голове адвоката шла напряженная работа, он решал, какой вариант наиболее выгоден. Ему приходилось иметь дело с настоящими уголовниками, которых он успешно уводил от тюрьмы, он знал их и боялся. А вдруг и этот убийца разозлится, выхватит нож, да и зарежет преуспевающего бизнесмена.

— О, Виджей! Конечно я узнал тебя!

Адвокат подошел к брату, осторожно обнял, похлопал по спине:

— Как я мог не узнать тебя? Ведь мы же родные братья! Здравствуй, дорогой Виджей!

Когда младший брат поднял лицо, то Санджей с удивлением увидел слезы, струящиеся по его щекам.

— Что с тобой, ты плачешь?

— Да, брат, — сдавленным голосом ответил Виджей. — Это от счастья. Мы так давно с тобой не виделись! Прежде мы никогда не разлучались. Скажи, ты вспоминал обо мне эти годы?

— Да, — адвокат блеснул золотой оправой очков, — конечно, вспоминал! Ты вот что, присядь здесь, а я сейчас приду, — он усадил брата на низкий диван, перед столиком, уставленным вазами с фруктами, шоколадными конфетами и прочими сладостями. — Угощайся, Виджей, я сейчас.

Юноша осмотрелся. Его поразило роскошное убранство кабинета. Обставленный, словно дворец магараджи, просторный зал сверкал хрустальными люстрами, свисающими застывшим водопадом, драгоценными фарфоровыми вазами, бронзой. Резная мебель была инкрустирована перламутром, в пушистых коврах ноги тонули по щиколотку.

На одной из стен, отделанных деревянными панелями и шелком, Виджей увидел фотографию хозяина кабинета. На ней он был изображен сразу после выпуска — в атласной мантии, шапочке с прямоугольным верхом, с которой свисала кисточка.

Юноша сложил молитвенно руки и горячо произнес:

— О Боже, благодарю тебя за то, что Санджей такой же, как прежде! Как я рад, что он добился таких успехов и при этом остался человеком!

Не успел он закончить молитву, как перед его лицом возникла толстая взлохмаченная пачка рупий, которую протягивал Санджей.

С недоумением уставившись на деньги, Виджей поднялся и отошел в сторону, но брат настойчиво совал ему засаленные купюры, и юноша машинально взял предложенные рупии.

— Бери, это тебе.

— Но зачем мне они?

Адвокат отвернулся, удовлетворенно потирая руки.

— Они нужны тебе. Ты столько лет был в тюрьме, друзья забыли тебя, ты одинок. Никто не возьмет бывшего заключенного на работу, а ведь надо устраивать свою жизнь. С этими деньгами ты сможешь начать собственное дело, встать на ноги и вернуться в общество. Деньги — это все!

Адвокат увлекся и говорил, как в суде, обращаясь к невидимой публике:

— Ты должен встать на путь исправления, чтобы за тебя не приходилось переживать и стыдиться родства с уголовником, погрязшим в преступлениях…

Юноша оборвал горячую речь адвоката:

— Постой! Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду и зачем даешь мне эти деньги. Ты хочешь сказать, что откупаешься от меня! Чтобы я больше не приходил сюда, не портил тебе репутацию!

— Ну, какие глупости ты говоришь, — пытался переубедить его брат. — Ты можешь приходить сюда в любое время, когда захочешь, — но на этот раз он говорил не так горячо и уверенно, хотя на лице его играла профессиональная улыбка — вежливо-внимательная.

— Нет, я все понял правильно! — воскликнул вышедший из себя Виджей. Горести сегодняшнего дня переполнили чашу его терпения. — Ты стал таким же безжалостным негодяем, как Аджей!

Улыбка медленно сползла с лица брата, но он сохранил самообладание, даже когда Виджей швырнул деньги обратно. Он просто стоял и смотрел на него, как на совершенно постороннего человека, отнимающего драгоценное время.

— О, прости! — с сожалением сказал юноша. — Не надо было это говорить. Просто я стал чужим. Ты не увидишь меня больше.

— Ты неправильно меня понял.

— Нет, я все правильно понял, я уже не тот наивный мальчишка. Семь лет я провел на самом дне жизни, пожертвовав всем ради семьи. Раньше я верил в добро и справедливость — вы в один день убили эту веру. В один день я лишился братьев.

Он пошел к дверям. Адвокат безмолвно смотрел ему вслед. Уходя, юноша все-таки обернулся и взглянул на брата. На бесстрастном лице адвоката ничего не отразилось. Солнце посверкивало на золотой оправе очков, глаза за толстыми стеклами не выражали никаких чувств.

— Прощай! — тихо сказал Виджей, сложив перед собой руки. Не услышав ответа, он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Вечером юноша покинул город. Ему здесь больше нечего было делать. Он уехал на поиски матери в далекий город Сринагар.

А тем временем, неподалеку от вокзала, с которого уезжал Виджей, его мать стояла в очереди за бесплатной похлебкой.

— Эй, не напирай! — ворчал огромный бродяга в жутких лохмотьях. Если бы даже кто-то и пытался на него напирать, у такого смельчака ничего бы не получилось — от бродяги исходил такой запах, что пробегающая мимо собака даже взвыла.

Впрочем, в очереди не было слишком чувствительных людей, на всех лежала неизгладимая печать нищеты — серые лица, потухшие глаза. Некоторые из них пытались еще держаться на плаву, следили за своей внешностью, чистили и чинили одежду и обувь, но в основном это были изгои, опустившиеся на самое дно и потерявшие надежду вернуться к нормальной жизни.

— Ну что ты стоишь? — привязался бродяга к Лакшми. — Получила свою похлебку и отходи!

Женщина вздрогнула, словно от удара, и молча отошла в сторону. Присев на камень, она стала макать кусок лепешки в суп и понемногу откусывать, наслаждаясь горячей пищей.

Сегодня она решилась прийти сюда и стать в длинную очередь. Благотворительная организация подкармливала нищих, безработных, оставшихся в одиночестве стариков и детей. Теперь и Лакшми попала в эту бесконечную армию обездоленных.

Бродяга, выхлебавший в несколько глотков свою порцию, подкрался к ней сзади, выхватил лепешку и пустился наутек, на бегу запихивая в рот мокрый хлеб.

— Эй! Стой! — закричали вслед ему несколько человек, но тот даже не обернулся, привычно петляя на ходу, чтобы в него не попали камнем.

Бродягу никто и не думал преследовать, здесь у каждого были свои горести и заботы. О нем тут же забыли, услышав тревожный возглас:

— Суп кончается!

Лакшми сидела на камне, глядя, как по пыльной земле растекаются остатки супа. Бродяга выбил у нее из рук миску и лишил ее обеда.

К ней подошел седой высохший старик, коричневый, словно выжженный солнцем. Тонкая белая борода его развевалась на ветру. За руку старика держалась маленькая девочка, широко открытыми глазами она смотрела на женщину и улыбалась, протягивая ей миску супа.

— Возьмите, — сказал старик, — вы голодны, а нам с. Ритой хватает одной тарелки.

— Спасибо, — измученным голосом ответила Лакшми, — я уже давно ничего не ела.

— Ничего, — утешил ее старик, — бедняки должны помогать друг другу. Жизнь сейчас тяжелая, но, даст Бог, все наладится…

Девочка помахала маленькой ручкой, и странная пара зашагала по тенистой аллее.

Глава двадцать пятая

Автобус обогнул «Трон Соломона» — эта гора была названа так из-за седловидной впадины на вершине — и поехал по отличному шоссе мимо тенистых садов, созданных еще при могольском императоре Шалимаре. Вскоре после пятимильного озера Дал показался город, возникший, словно из сказки. Это был Сринагар.

Виджей с интересом поглядывал в окно на причудливую архитектуру, в которой переплетались традиции самых разных времен и народов. Автобус переехал по выгнутому мосту через быструю реку Джелам, разделяющую город на две части. И вот, наконец, показалась острошпильная мечеть Шах-и-Хамад, построенная из дерева без единого гвоздя. Здесь неподалеку жила тетя Нирджа, у которой остановилась мать Виджея.

Юношу поразило обилие мечетей, но потом он вспомнил, что недалеко от города находится мусульманский Пакистан.

Узкий переулок сбегал к городской площади. Виджей с трудом разминулся с повозкой, запряженной парой буйволов, гремевшей ему навстречу. Найдя нужный дом, он толкнул деревянные ворота и вошел в небольшой двор, обсаженный цветущими розами.

— Кто там? — раздался голос из пристройки, перекрываемый куриным кудахтаньем.

— Это я, тетя Нирджа, Виджей!

— О, Виджей приехал, какая радость! — воскликнула тетя, выходя из сарайчика с корзинкой, наполненной свежими куриными яйцами.

Она подошла ближе, подслеповато всматриваясь в юношу. Тетя чем-то неуловимо напоминала Лакшми, даже сари у нее было светло-коричневое, такое, как у матери, когда сын видел ее в последний раз.

— Пойдем в дом, а то очки я забыла и не могу тебя рассмотреть.

Войдя в прохладный дом, так похожий на «Храм любви», тетя усадила гостя, налила ему горячего чаю, угостила пури — сдобными лепешками из рисовой муки и кебабом.

— Как ты изменился, — сказала Нирджа, рассматривая его из-под очков в роговой оправе. — Почему так долго не приезжал, и почему ты один? Разве Лакшми не могла приехать?

— Как! — вскрикнул Виджей. — Мамы здесь нет?

— Что ты говоришь?! — встревожилась тетя Нирджа. — Я ее не видела вот уже второй год! Что случилось? Рассказывай! Что там у вас произошло?

Юноша рассказал ей все. Тетя некоторое время молчала, затем резко встала с места:

— Не думала я, что дети Лакшми окажутся такими… Вот почему она не приезжала, боялась рассказывать мне, — тетя взволнованно заходила по комнате. — Я думаю, она никуда не уезжала и скрывается где-то в городе.

— Сегодня же я возвращаюсь обратно! — воскликнул юноша.

— Нет, погоди. Отдохни хотя бы день, а завтра посмотрим. Я ведь так давно никого из вас не видела, неужели ты вот так сразу уедешь? Я тебя не отпущу!

Пришлось подчиниться. Наутро тетя Нирджа накормила Виджея жареными цыплятами, запеченными в глиняном тандуре и политыми острым красным соусом кэрри. Попив чаю, Виджей собрался в обратный путь.

— Найди ее, сынок, — наказывала Нирджа. — Если ей негде жить, пусть приезжает ко мне, и ты с ней. Тут места хватит. Найдем тебе работу, женишься на хорошей девушке, дети пойдут, вот и будет нашей Лакшми радость.

— Хорошо, тетя. Спасибо вам за все.

Сама не зная того, тетя Нирджа разбередила старую рану. Виджею не нужна была никакая, даже самая хорошая девушка. Для него существовала лишь одна Ратха. Он любил только ее.

Как хотелось ему увидеть Ратху хотя бы издали! Но он решил, что раз уж родным братьям не нужен брат, вернувшийся из тюрьмы, то зачем портить жизнь девушке. Пусть найдет себе порядочного юношу из хорошей семьи, с образованием, а такому бродяге, как он, не место среди приличного общества. Таким, как он, прямая дорога в трущобы «Черного города».

Чистое, словно вымытое, небо обещало лунную ночь. Еще светило солнце, а на небе уже появилась его ночная соперница, бледным диском нависшая над городом.

Асамхан заканчивал смену. Целый день, с раннего утра, возил он пассажиров на скутере — небольшом такси, представляющем собой мотороллер с кабинкой для пассажира. Теперь он собирался домой, к Раму.

Вот уже несколько месяцев Асамхан работал моторикшей, и понемногу жизнь стала налаживаться. Он смог заплатить за школу, рассчитаться с долгами. Да и сегодня в кармане у него лежала довольно крупная сумма денег.

— Стой! — закричал какой-то человек, когда он проезжал мимо глухих пустырей, обозначавших границу «Черного города».

Подумав, что это очередной пассажир, Асамхан остановил скутер. Тотчас из кустов выскочило несколько человек и набросились на водителя.

Остановивший его человек прикрывал лицо краем тюрбана, но голос бандита показался Асамхану знакомым. Однако размышлять было некогда. Уклонившись от удара дубинки, он спрыгнул с мотороллера. Удар, предназначавшийся ему, разнес ветровое стекло, брызнувшее мелкими осколками. Оно стоило слишком дорого для таксиста, и водитель рассвирепел:

— Ах так! Ну держитесь!

Схватив ближайшего разбойника, силач легко, как барана, поднял его и со всего размаха швырнул в набегающих бандитов. С дикими воплями они повалились в разные стороны. Уложив еще одного, не задетого разбойника, Асамхан бросился к тому, что стоял поодаль, руководя действиями банды с безопасного расстояния.

Тот поднял руку, в которой блеснуло оружие, но силач успел пригнуться, и пуля просвистела мимо, опалив волосы на голове. Бандит в страхе отскочил, край чалмы уже не скрывал его лица, и злобно оскалившийся Гунда бросился бежать, не надеясь на свой револьвер.

— Я предупреждал тебя, Гунда! — закричал ему вслед Асамхан. — В третий раз ты от меня не убежишь!

Он вернулся на поле сражения, где еще валялись двое разбойников, позорно брошенных сбежавшими товарищами. Вывернув у одного из них карманы, водитель нашел кошелек, отсчитал деньги:

— Это пойдет в уплату за разбитое стекло, — сказал он, бросив пустой кошелек стонавшему бандиту.

Даже у самых непритязательных завсегдатаев увеселительных заведений «Черного города» кабачок у реки пользовался плохой репутацией, но для Виджея это уже не имело никакого значения.

Он вошел в грязный, прокуренный зал, жужжащий, словно туда залетела стая огромных мух. Темные личности, собравшиеся в кабачке, находились в привычном состоянии опьянения, когда уже не слышно собеседника и каждый старается перекричать другого.

Сев за стойку, юноша купил целую бутылку какого-то сомнительного пойла и налил себе полный стакан.

Целыми днями он разыскивал мать по всему городу, но нигде не нашел даже ее следов. Виджей совсем отчаялся. Иногда он подумывал, что зря вышел из тюрьмы, на воле его ждала жизнь, до краев полная страданий, как этот стакан.

Виджей схватил его, расплескивая пойло на и без того залитый стол. Вино помогало забыться хотя бы на короткое время, а похмелье было ничуть не тяжелее того, что он чувствовал и видел вокруг, когда был трезв.

Вдруг стакан вылетел из руки, выбитый мощным ударом. Юноша повернулся и увидел Асамхана.

— Ты? Откуда ты взялся? — спросил молодой человек.

— Не надо пить, Виджей! — сказал помрачневший рикша.

— Вот как, и ты, друг, будешь меня учить! Давай лучше выпьем за встречу. — Он схватил бутылку.

— Прошу тебя, не делай этого!

— Какое тебе дело — буду я пьян или трезв. Моя жизнь никому не нужно. Напьюсь, и все забуду.

— Никому еще не удавалось пьянством избавиться от горя! — воскликнул тот, перехватив его руку. — Вино дает только короткий миг забвения. Виджей, ты же сильный человек! Помнишь, как ты говорил нам в тюрьме: счастье и горе — это как день и ночь, они всегда рядом и сменяют друг друга. Если ты видишь ночь, надо верить, что рано или поздно наступит утро! Не надо пить, Виджей! Это опасный путь, и я не дам тебе ступить на эту дорогу. Перед Богом я поклялся, что буду твоим верным другом, и я не допущу, чтобы ты погубил себя!

Лицо Виджея исказила гримаса боли. Он с трудом сдерживал слезы.

— Извини меня, друг, я совершенно раздавлен.

— Ничего, все будет хорошо. Я верю, что все изменится, — Асамхан разжал руку, бутылка упала на плиточный пол и со звоном разбилась.

Он поднял друга из-за стола и повел из кабачка, расчищая дорогу могучим плечом.

— Куда мы?

— Пойдем со мной. Я познакомлю тебя со своим сыном. У нас хватит места для старого друга. Ты будешь жить у нас. Все наладится. Я устрою тебя на работу рикшей. Вот увидишь, жизнь еще улыбнется тебе, смотри на нее ясными глазами, чтобы увидеть, как она прекрасна!

Асамхан привел друга в дом. Рам, оставшийся за старшего, приготовил рис. Они поужинали вместе, и вскоре Виджей уже оттаял. Он быстро подружился с мальчиком, завоевав его уважение тем, что ловко объяснил ему решение трудных задач.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Асамхан.

— Когда-то я был одним из лучших учеников в школе, — вздохнул юноша.

— А вот я не знаю, кем я был раньше, — сказал Рам.

— Как это так? — Теперь пришла очередь удивляться Виджею. — Ты не помнишь своих родителей? Не знаешь, где ты жил?

Асамхан предостерегающе покачал головой, делая юноше знак, чтобы он не расспрашивал сироту, но тот уже заговорил тихим, печальным голосом:

— Меня подобрали в лесу ловчие раджи Раджкумара. Владыка охотился на оленей, вместе с тушами убитых животных во дворец доставили и корзину, в которой я спал. Раджа решил, что младенец — это тоже охотничий трофей.

— Но как ты попал в лес? — не выдержал Виджей. — И почему родители оставили тебя?

— Я ничего не помню. Я вырос на кухне. Помню котлы, грязные тарелки — мне их приходилось мыть день и ночь, ведь у раджи было много слуг. Один из них, старый повар Низмат, научил меня читать и писать, хотя управляющему это не нравилось — ему не нужны были грамотные рабы. Почему-то он возненавидел меня. Каждый раз, когда я попадался ему на глаза, он награждал меня пощечинами и говорил, что я —, безродный вор, от которого отказались даже родители, и что я должен быть счастлив, когда он меня бьет, иначе я вырос бы невоспитанным бродягой.

Однажды кто-то из слуг испортил кушанье, которое должны были подать на стол самому радже. Управляющий обвинил в этом меня и посадил в каменную яму. На следующее утро, после наказания плетьми, мне предстояло попасть в зверинец — так называлось любимое развлечение Раджкумара, когда провинившегося сажали в клетку к диким зверям.

Низмат помог мне убежать. Много дней я скитался, кочуя из города в город, подальше от владений раджи. Где-то в пути я заболел. Мне оставалось совсем немного до смерти, я умирал возле мусорной кучи, где пытался найти еду. Потом ничего не помню. Второй раз я родился уже в доме моего отца Асамхана.

— Ну ладно, — сказал Асамхан, — хватит вспоминать. Здесь у каждого в жизни было слишком много тяжелых дней, больше, чем радостных. Не будем говорить об этом. Надо всегда надеяться на лучшее.

— Ты прав, — согласился с ним Виджей. — Надо жить, когда-нибудь и нам улыбнется счастье.

— Пора ложиться спать, — Асамхан потянулся, разведя богатырские руки, — завтра с утра на работу.

Весь пол был засыпан разноцветными обрезками хлопчатобумажной ткани. Лакшми подметала их и собирала в большую корзину, с трудом пробираясь с нею вдоль низких рядов грубо сколоченных столов, заставленных швейными машинками. Эта мелкая швейная фабрика дала ей работу и приют. Здесь она ночевала, устраиваясь среди тюков тканей.

Хозяин фабрики — длинный худой мужчина с вытянутой унылой физиономией с висячими усами, нанял ее на неделю. После выполнения срочного заказа обязанности уборщицы брала на себя одна из швей, но сейчас все они были слишком заняты, и хозяин решился на лишние расходы.

Лакшми и тому была рада. Не часто удавалось ей устроиться на такую хорошую работу.

Глава двадцать шестая

Высадив очередного пассажира, Виджей получил плату за проезд и стал разворачиваться.

— Виджей!

Этот голос он узнал бы среди тысяч голосов. Этот голос он слышал бессонными ночами, в звуках грозы, в вихре бури. Этот голос шептал ему о любви, когда к сердцу подступала смертельная тоска, от которой хотелось выть, как раненый зверь.

— Ратха!

Она ничуть не изменилась за прошедшие семь лет. Пожалуй, красота ее стала более оформившейся, совершенной. Это была зрелая красота девушки, готовая передаться дальше, как эстафета, ее детям.

Рикша понурился и сделал было движение, чтобы уехать.

— Виджей! Постой! Почему ты избегаешь меня?

Он нехотя вылез из скутера, приблизился к ней, мрачный и чужой.

— Как ты мог не зайти ко мне, вернувшись в город? Что с тобой?

— Таковы были обстоятельства, — еле выдавил юноша. — Я должен был так поступить.

— Обстоятельства? Я знаю, что произошло. Твои братья предали тебя. Это ради них ты пошел на убийство, а мне пришлось ждать тебя долгих семь лет! Ты вернулся и прячешься от меня. Если бы ты знал, сколько слез я пролила! Неужели ты хочешь убить и нашу любовь?

— Нет, Ратха, в тебе моя жизнь. Только мысль о том, что ты думаешь обо мне и ждешь, вселяла в меня надежду, придавала силы пережить тяготы тюремного заключения.

— Тогда почему все это происходит? Я хочу быть с тобой, мы не должны больше расставаться!

Лицо Виджея сделалось еще мрачнее. Он почти не смотрел на девушку, натянутую, словно струна, в ожидании приговора. И он его произнес:

— Я не могу объяснить тебе, у меня не хватает слов, но мы не должны сейчас встречаться.

Ратха поникла, глаза ее потухли. Эти изменения мгновенно преобразили ее.

— Если ты веришь мне, — продолжал юноша, — наберись терпения.

Он не сумел объяснить любимой, что не может быть вместе с ней, пока не решит свои проблемы. Между ними образовалась стена, которую должен разрушить только он сам.

Ратха — молодая, красивая актриса, режиссер, преуспевающий на студии брата. У нее блестящее будущее. А Виджей уже не тот веселый парень, который пытался использовать свой шанс. Теперь у него нет никаких шансов, у него нет ничего: ни семьи, ни дома. Виджей должен вернуть себе все это, и прежде всего он должен найти мать, затерявшуюся неизвестно где.

Юноша любил Ратху и не хотел навешивать на нее свои невзгоды. Кому нужен человек, раздавленный непомерным грузом проблем? Так подсказал ему тюремный опыт — каждый сам за себя, каждый выбирается в одиночку.

Ратха доказала бы ему, что он не прав, ее любовь помогла бы ему быстрее подняться. Вместе они бы справились с трудностями. Виджей не захотел этого. Тюрьма сделала из него одинокого волка.

— Здравствуйте, господин Делиб. Рады вас видеть!

— Как идут дела? Я вижу, школа уже закончена?

— Да, остались только кое-какие мелочи.

— Отлично.

Мягко хлопнула дверца лимузина, длинный «кадиллак» отъехал со строительной площадки, шурша шинами по еще не убранному гравию.

— Кто это был, Нараян?

— Где?

— Да вот, только что разговаривал с нашим начальником, не выходя из машины.

— Это был господин Делиб, он тут самый главный.

— Интересно, а он знает, что весь цемент разворовали и школа держится только на честном слове?

— А ты бы помалкивал, что говоришь-то? Ты видел, как воровали, а?

— Нет, сам не видел, люди рассказывали.

— Не видел, ну так и молчи, а то выгонят тебя со стройки, опять будешь нищенствовать, милостыню просить.

— Молчу…

В прозрачном, еще не утомившемся от зноя воздухе звенели радостные голоса детей, идущих в школу. Сегодня состоится праздничный концерт в честь ее открытия. Ребята будут петь и танцевать на большой новой сцене.

Особенно блеснула своими талантами дочь Аджея — Гита. Девочка была одарена красивым голосом, необыкновенной пластикой, сулившей ей в будущем успешную карьеру актрисы. Но Сапна строила совсем другие планы, она не представляла себе дочь на кинематографическом поприще. У нее должна быть совсем другая дорога, считала мать, разве может быть девочка из приличной семьи какой-то танцовщицей? Нет, ей предначертано продолжить линию отца и стать страховым агентом или адвокатом, как дядя.

Пожалуй, адвокатом даже лучше, думала Сапна, девочке очень пойдет черная атласная мантия. И эта вздорная дочь миллионера, которая обиделась из-за сингапурского сари, испорченного глупой Лакшми, умрет от зависти. Еще бы, ведь Суджата родилась в семье миллионера, но могла родиться и в семье кули или метельщика улиц! Кроме отца-миллионера, у нее нет никаких достоинств, сама по себе она ничто. А у маленькой Гиты столько способностей! Пусть девочка пока танцует, что ж, в ее возрасте это допустимо, но потом Сапна заставит ее взяться за ум.

Мать сидела прямо перед сценой, в почетном первом ряду, с гордостью глядя на свою дочь, выводящую еще неокрепшим голосом сложную мелодию, танцуя при этом, как настоящая девадаси — храмовая танцовщица. Откуда у нее это взялось? Наверное, передалось от предков. Сама Сапна ничего не умела, да и не смогла бы сейчас, уж больно она растолстела от спокойной, безмятежной жизни.

Наконец, после окончания концерта, счастливая девочка спустилась к матери, та принимала заслуженные поздравления от восхищенных родителей.

— Я очень рада, что такая одаренная девочка будет учиться в моем классе, — сказала молодая женщина в строгом костюме. — Позвольте представиться, я — Лакшми, учительница вашей дочери.

Сапна даже вздрогнула, услышав ненавистное имя. «Надо же, — подумала она, — бывают ведь такие совпадения».

— Надеюсь, вы не историю преподаете?

— Нет, а почему вы спросили?

— Да так, — она перевела разговор на другую тему: — Какая отличная школа, и как быстро ее построили.

— Да, — поддержала ее учительница, — спасибо господину Делибу, это он все сделал.

Взяв дочь за руку, Сапна гордо пошла по коридору, отделанному светлыми плитами, рассекая толпу родителей. Она надменно поглядывала вокруг — ни у кого не было такого красивого, как у нее, сари — ярко-красное, вышитое золотыми звездами, с золотой каймой. Ноли тоже отделана полосками золотого шелка, а уж о драгоценностях и говорить не приходится — массивные браслеты с кроваво-красными рубинами и бирюзой, несколько ниток жемчуга вокруг шеи, а с ушей свисают золотые шарики на длинных цепочках. И на пальцах тоже целый прииск — золото, драгоценные гранаты, мерцающие алыми искрами, радуга бриллиантов, аквамарины, турмалины…

Для полного триумфа не хватало только собственной машины с услужливым водителем в форменной фуражке.

Сапна так вошла в роль, что когда спустилась по лестнице и оказалась на залитой солнцем улице, посмотрела по сторонам, будто автомобиль и впрямь стоит у обочины, дожидаясь госпожу. Но она ничего не увидела, кроме скутера, выгрузившего пассажира у школы. Водитель присел перед задними колесами, что-то озабоченно высматривая. Сапна с удивлением узнала в нем недавнего знакомого, который так странно вел себя в разговоре с мужем.

— О, это вы? — воскликнула она. — Вы работаете рикшей?

Водитель распрямился, приветливо сложил руки.

— А что делать? Мой дом продан и разрушен. Его называли «Храмом любви». Мои мать и отец вложили в него все свои сбережения. Я почти нищий, а жить как-то надо, вот и пришлось устроиться рикшей, все-таки лучше, чем ничего.

Женщина не могла себе представить, как можно работать рикшей. Среди ее знакомых не было никаких рикш. Если они и водили какие-нибудь машины, то лишь собственные «форды» и «мерседесы».

Сапна всегда разделяла знакомых по тому, какую пользу они могут принести. Для рикши тоже найдется дело.

— Послушайте, а вы не могли бы мне помочь?

— Не понимаю, чем я могу вам помочь?

Она слегка замялась для вида, изображая смущение, но потом решила, что тут церемониться нечего:

— Мне нужно, чтобы по утрам вы отвозили мою дочь в школу, а вечером привозили ее домой.

Взглянув на прижавшуюся к матери Гиту, Виджей сказал:

— Ну что ж, Аджей мне почти как брат, и я не могу отказать, хорошо, я буду возить вашу дочь.

— Ну вот и отлично. Начнем прямо сейчас, — она повернулась к дочери. — Поезжай домой с дядей, а я пройдусь по магазинам. Скажи папе, что я скоро буду, веди себя хорошо. Ну, поцелуй маму.

Гита села в кабинку, мотор затарахтел, и скутер стал плавно набирать скорость.

Так Виджей познакомился со своей племянницей. Вскоре они подружились. Юноша привязался к бойкой и смышленой девочке, такой же проказнице, как и он в детстве. Их объединила любовь к танцам и песне. Во время совместных поездок, рикша пел девочке, а она подпевала мелодичным голосом и училась у него.

Прохожие долго оборачивались вслед музыкальному скутеру, из которого доносился прекрасный дуэт — звонкий детский голосок и красивый тенор.

Однажды Виджей сказал Гите:

— Ты не будешь возражать, если мы захватим с собой моего друга Рама? Он тоже маленький, и вы прекрасно уместитесь вдвоем на сиденье.

Девочка рассмеялась:

— Что это у тебя за друг такой? Он что, лилипут?

— Нет, — серьезно ответил рикша, — просто Рам — это маленький мальчик, сын моего хорошего друга. Рам твой ровесник, он очень умный и добрый.

— Конечно, пусть едет с нами. Может быть, он и петь умеет?

Так познакомились Гита и Рам. Дети сразу понравились друг другу. Смешливая девочка пыталась подтрунивать над серьезным мальчиком, но тот дал ей отпор, доказав, что у него тоже есть чувство юмора. Гита никогда раньше не встречала таких ребят, у нее в школе учились совсем другие дети. Рам не был похож на них.

Сапна стала замечать, что дочка стала возвращаться из школы позже обычного.

— Послушай, Гита, сколько у вас уроков?

Сообразительная девочка сразу поняла, в чем дело.

— Ой, мама, нам сейчас столько задают — просто ужас. Некоторые дети с трудом справляются, а у меня — только хорошие отметки, ты же знаешь…

Так она научилась обманывать мать. Смутные подозрения закрались в голову Сапны, и она попросила мужа побеседовать с дочерью, но тот отмахнулся, ссылаясь на дела.

Глава двадцать седьмая

— Рам, а ты будешь со мной дружить?

— Конечно, Гита, мы с тобой друзья, только твоя мама не разрешит тебе водиться с мальчиком из «Черного города».

Дети сидели на глинистом откосе возле реки, глядя на плывущие высоко в небе облака, подсвеченные снизу нежно-розовым светом.

Они были очень разные — сирота, выросший на улице и никогда не знавший матери и отца, и дочь богатых родителей. Даже характеры у них не совпадали: Рам — не по годам рассудительный, спокойный, познавший жизнь с ее самых черных сторон, и Гита — озорная, взбалмошная, никогда не знавшая голода. Если, набегавшись, она хотела есть, а обед еще не был готов, девочка съедала пирожное. Мальчик видел такие яства лишь издали, в витрине кондитерского магазина.

И тем не менее они подружились, дополняя друг друга.

— Тебе пора, Гита, а то твои родители будут волноваться.

— Я не хочу домой, там скучно.

Мальчик поднял красивый светло-коричневый камешек, усеянный желтыми пятнышками и блестящими металлическими точками, взвесил его на руке и швырнул в воду.

— Подожди! — вскрикнула девочка. — Зачем ты бросил? Он такой красивый!

— У тебя нет дома игрушек? — спросил Рам.

— Есть, и очень много, только они мне все надоели.

— А хочешь, я подарю тебе слона.

— Настоящего? — выдохнула Гита, глядя на него широко раскрытыми глазами.

— Нет, что ты. Я его сам сделал. Из дерева.

— Покажи!

Мальчик достал искусно вырезанного слоника и поставил его на ладонь.

— Как здорово! — воскликнула девочка. — Он будто прислушивается — не крадется ли поблизости злой тигр.

— Возьми, теперь он твой.

— Спасибо. Только мне нечего тебе подарить, у меня с собой нет никаких игрушек.

— Что ты, я ведь не продаю и не меняюсь. Мне ничего не надо. Мне приятно, что он тебе понравился. Ну пойдем, тебе пора домой.

Гита знала, что матери этот подарок не понравится. Поэтому она спрятала его подальше в портфель и достала лишь после ужина, когда родители отослали девочку в ее комнату.

Она поставила слона на столик перед кроватью, из большой коробки с игрушками достала игрушечный домик, пальмы.

— Теперь ты будешь здесь жить, — сказала девочка. — Веди себя хорошо, не шали.

В коридоре раздались шаги, дверь открылась, и в комнату вошла Сапна.

— С кем это ты разговариваешь?

— Ни с кем.

— А это что за гадость? — воскликнула мать, указывая пальцем на слона. — Откуда ты взяла такое чудовище?

— Это слоник. Подарок одного мальчика, он сам сделал.

— Сам? У него что, нет игрушек?

— Есть, но очень мало. Его папа небогатый человек.

— Ах вот как! Безобразие! Ты не должна дружить с такими детьми! Твой отец работает, у него большие связи, масса клиентов, а ты позоришь его, подрываешь репутацию!

Схватив слоника, она с размаху выбросила его в окно. Девочка заплакала, уткнувшись в подушку.

Когда мать вышла, Гита подождала немного, встала, выглянула в коридор. Там никого не было. Осторожно спустившись по мраморной лестнице, девочка пробралась к черному входу.

В саду тревожно шелестели деревья, словно предупреждая о неведомой опасности. Заходящее солнце окрасило все в красновато-желтый цвет, наполнило сад длинными вытянутыми тенями, которые тянулись к девочке взлохмаченными страшными чудовищами.

Слоник лежал на газоне и будто спал, но Гита знала, что он не спит, он обиделся. Подхватив игрушку, девочка побежала обратно, приговаривая на ходу:

— Не сердись, пожалуйста, больше я никогда не дам тебя в обиду.

Создав такую мощную криминальную организацию, как фирма «Стар Лимитед», Делиб позаботился и о прикрытии. Ему приходилось давать взятки крупным чиновникам, закрывавшим глаза на многочисленные финансовые нарушения, и обходить законы. В этом ему помогали Санджей и Аджей, купленные им целиком и полностью.

Аппетиты бизнесмена росли с каждым днем, но ему негде было развернуться. Земля в центре города стоила баснословно дорого, да и продавать ее никто не собирался, так как цена росла чуть ли не с каждым днем — все старались вложить деньги в недвижимость, чтобы потом перепродать, но уже гораздо дороже. Делиба не устраивали такие сделки, он придумал другой вариант.

«Черный город» — вот где золотое дно: неподалеку от центра, населен ремесленниками, мелкими торговцами, рабочими — такие ничего не смогут сделать против Делиба. У них просто нет таких денег, чтобы отстоять свои права в суде.

Сейчас там громоздятся жалкие хибарки, но бизнесмен умел извлекать деньги из любой грязи. Если же кто-то из местных жителей попытается сопротивляться, то Делиб найдет на них управу. Кроме государственных чиновников, адвокатов, страховых агентов, на него работали и бандиты. Крутые парни из шайки Гунды вытряхнут из дома любого, кто не захочет уйти по своей воле.

— Добрый день, господин Делиб, — подобострастно поздоровался Санджей, входя в кабинет.

— А, господин адвокат. Что нового?

— Отличные известия! Поздравляю вас, господин Делиб, суд вынес решение в вашу пользу.

— Правда?

— Да-да. Отныне вы можете свободно сносить любые хибары в «Черном городе», — Санджей угодливо захихикал, согнувшись перед боссом.

— Спасибо, ты молодец, выиграл почти безнадежное дело.

Бизнесмен встал из-за стола и подошел к сейфу. Набрав известную только ему комбинацию цифр, открыл массивную дверцу и извлек светло-коричневый кожаный чемоданчик, точно такой же, какой получила в свое время Лакшми в «Гопал-Банке». Но в этом лежали настоящие деньги. Делиб продемонстрировал их Санджею, ухмыльнувшись при виде загоревшихся жадными огоньками глаз адвоката.

Дрожащими руками тот захлопнул крышку, тщательно закрыл замки.

— Здесь твоя доля.

— Спасибо, господин Делиб. Надо сказать, что мы не смогли бы победить, если бы я и Аджей не оказали давление на суд, я — в качестве адвоката, а Аджей, как страховой агент, затягивал дело. Без нашего давления ничего бы не получилось, ведь вы знаете — закон на стороне местных жителей.

Бизнесмен вернулся в кресло, откинулся в нем, положил ноги на стол. Щелкнув зажигалкой, закурил сигару.

— Теперь я имею право сгонять с моей земли всех этих людишек.

— Да, господин Делиб, это ваше право.

— Ну хорошо, иди…

Выпроводив адвоката, он еще немного размышлял, потом ткнул носком сапога кнопку на столе.

— Слушаю вас, господин Делиб, — сказала секретарша, бесшумно появившаяся в дверях.

— Вот что, милая, вызовите-ка ко мне этого парня из охраны.

— Господина Гунду? — уточнила вышколенная девушка.

— Вот именно, господина, — засмеялся бизнесмен, — господина…

Несмотря на запрет матери, Гита продолжала дружить с Рамом и ничего не рассказала о происшествии со слоником, чтобы не расстраивать мальчика.

Виджей с грустью смотрел на детей. Как похожа их история на то, что произошло с ним самим, оставив незаживающую рану в его сердце. Пусть ребята хотя бы играют вместе, с возрастом все забудется, а пока пусть дружат. Ведь даже котенок может играть со щенком, не подозревая, что они враги.

Только один раз Гита чуть было не попалась. Она держала слоненка в руках, и вдруг в комнату вошла мать.

— Что ты там спрятала за спиной? — спросила та строгим голосом. — Ну-ка, покажи.

Девочку выручил неожиданный посланец от господина Делиба. Услышав это имя, Сапна оставила дочь и подошла к вошедшему мужчине.

— Я принес скромный подарок для Аджея. Точнее, эта вещь предназначается вам, — сказал Сахаб, протягивая женщине плоскую коробку, обтянутую кожей.

— Можно взглянуть?

— О да, конечно.

Чуть не сломав длинный ноготь, накрашенный алым лаком, Сапна открыла коробку и зажмурилась от ослепительных лучей, которые испускало бриллиантовое колье, уложенное на черном бархате.

— Какая прелесть! — восхищенно выдохнула женщина.

Все бриллианты, оправленные в платину, блистали изумительной огранкой, чистейшей воды камни приятно отягощали руку.

— У меня нет слов, господин Сахаб! Поблагодарите от меня и Аджея нашего дорогого господина Делиба.

— Обязательно. До свидания, госпожа.

— До свидания.

Как только посетитель ушел, Сапна бросилась к зеркалу, позабыв про всех слоников на свете. Да, с таким украшением не стыдно показаться в самом изысканном обществе. Видела бы ее сейчас эта противная Суджата — дочь миллионера! Наверняка лопнула бы от зависти. К сожалению, после того, как Лакшми облила ее сари горячим кофе, Суджата перестала заходить в гости, так что Сапна была довольна тем, что насолила чванливой миллионерше, испортив ее одежду.

Повертевшись перед зеркалом, она пошла встречать мужа, вернувшегося из деловой поездки.

— Посмотри, дорогой, какое чудо! — воскликнула женщина, поворачиваясь перед Аджеем.

Тот скользнул по ней усталым взглядом и равнодушно сказал:

— Да, новая прическа тебе очень идет.

— Что? Ты шутишь? Я не меняла прическу. Разве ты не видишь, что у меня на шее?

— На шее? Ах, это… Откуда у тебя такая дорогая вещь?

Обиженно надув губки, Сапна решила простить невнимательного мужа — слишком велика была переполнявшая ее радость.

— Это подарил твой друг Делиб.

— Да, — покачал головой Аджей, — дорогой подарок. Как бы не пришлось нам заплатить за эти бриллианты слишком большую цену.

— О чем ты говоришь?

— Я принимаю участие в опасных делах, — супруг тяжело вздохнул, — приходится рисковать, но как иначе заработать много денег?

— Мой милый, — прощебетала женщина, — зато твоя жена ходит в золоте и бриллиантах.

Делиб встал из-за стола, заложив руки за спину, медленно обошел вокруг замершего в небрежной позе человека. Бизнесмен рассматривал бандита, как нужный ему в деле инструмент, который он собирался купить. Тот стоял совершенно спокойно, однако глубокий шрам цвета сырого мяса, перепахавший его лицо, еле заметно подергивался.

— Скажи, Гунда, сколько ты можешь собрать людей?

— Это зависит от того, сколько вы заплатите.

— Да ты, я смотрю, стал мне дерзить? И это после того, как я сделал тебя главарем, вместо Асамхана. Ты забываешь, с кем говоришь!

Бандит сразу сник и заговорил почтительно:

— После того, как Асамхан стал жить честно, многие ушли из банды. Все труднее набирать новых, идут то зеленые юнцы, то такие тупые ребята, что годятся только дубиной махать.

— Именно такие мне и нужны. Главное, чтобы были поздоровее. Дело простое — бить, крушить, ломать… Тут большого ума не надо.

— Ну, таких-то я наберу, — обрадовался Гунда, — десяток, а может и больше.

Делиб вернулся в свое кресло. Оглядывая свои тщательно наманикюренные ногти, он лениво сказал:

— Завтра вы пойдете в «Черный город»…

Глава двадцать восьмая

— Папа, папа! — Рам вбежал в дом, словно за ним гнались.

— Что случилось? — спросил Асамхан, вскакивая из-за стола.

Виджей недоуменно посмотрел на мальчика, он только что приехал, сел ужинать, но, похоже, ужин откладывался.

— Там пришли какие-то бандиты с дубинками, они выгоняют людей и ломают их дома.

Асамхан взглянул на Виджея, тот понял его без слов. Отодвинув тарелку с дымящимся рисом, юноша встал и выбежал вслед за друзьями.

— Жители «Черного города»! Вы должны уйти! — выкрикивал человек со шрамом, изуродовавшим его лицо. — Суд принял решение освободить от ваших лачуг эту — землю. Теперь она принадлежит компании «Стар Лимитед». Собирайте ваши пожитки и уходите добровольно. Сейчас мы будем сносить эти халупы!

Перед застывшей толпой выстроилась шеренга головорезов с дубинками. Их тупые физиономии выражали удовольствие. Еще бы, им представлялась возможность безнаказанно громить дома и разгонять людей. Они жаждали приступить к делу. Толпа, состоящая из худых, изможденных мужчин, стариков и женщин с детьми, не смогла бы оказать сопротивления. Бандиты ждали сигнала главаря, чтобы броситься на людей, нанося удары, сметая все на своем пути.

— Эй! — раздался звонкий голос. — Пока я здесь, никто не посмеет тронуть этих людей.

Все обернулись, чтобы рассмотреть смельчака. Головорезы сникли — у этих бедняков оказалась защита! Кто они? Наверное, целый отряд?

Их охватил смех, когда они увидели, что это был всего лишь один человек.

— Суд вынес жульническое постановление! Вы должны протестовать! Закон на вашей стороне!

Опомнившись от смятения, Гунда выкрикнул с неистовой злобой:

— Чего вы стоите? Бейте его!

Шеренга двинулась на юношу. Вдруг вперед выскочил квадратный человек, держащий в руках целое бревно. Он налетел, как ураган, и повалил одним махом половину бандитов.

Гунда, оказавшийся за спиной силача, выхватил нож и занес его над Асамханом.

— Нет! — закричал Рам.

Прежде, чем затих крик ребенка, Гунда уже летел вниз головой, сбитый ударом Виджея. Юноша взвился в воздух, преодолев разделяющее их расстояние, и бандит, не успев опомниться, закувыркался по пыльной земле.

Сразу несколько человек набросилось на двух друзей. Встав спина к спине, они отражали взлетающие над их головами дубинки и наносили молниеносные удары. То один, то другой разбойник вылетал из круга, держась за разбитый нос или ухо.

Огромный громила ползал, загребая одной рукой, словно пловец, а другой бережно ощупывая шатающиеся зубы. Из толпы выскочил старичок, одетый в светлый ширвани. Молодецки ухнув, он опустил свою клюку на спину бандита, тот, жалобно заскулив, распластался в пыли.

Двоим разбойникам удалось схватить Виджея за руки. Перед ним выскочил третий, толстый, словно бочонок, и с радостным криком ударил юношу в живот. Виджей согнулся, подпрыгнул, опираясь на разбойников, и нанес обидчику такой пинок обеими ногами, что тот, крякнув, как утка, взлетел в воздух и рухнул на мусорную кучу, брызнувшую липкой грязью.

— Убейте их! — истошно завопил выползший откуда-то Гунда. Но убивать было некому. Разбойники валялись вповалку и не проявляли никакой охоты кого-нибудь убивать.

— Ну, что, ты узнал меня? — спросил Асамхан, опираясь на дубинку, отобранную у разбойников.

— Да, узнаю, — поникшим голосом ответил главарь.

— Так вот, передай своему хозяину Делибу, что каждый, кто сунется сюда, будет иметь дело с нами. Мы всех бандитов так встретим, ясно?

— Ясно.

— А теперь вставайте! — Асамхан пинками поднял разлегшихся разбойников. — Идите и повторяйте: «Мы негодяи».

Собравшись в нестройную шеренгу, совершенно непохожую на тот бравый отряд, какой они представляли вначале, разбойники поплелись восвояси, выкрикивая на ходу: «Мы негодяи, мы негодяи!»

Толпа провожала их свистом и улюлюканьем. Мальчишки кидали им вслед комья грязи, разукрашивая и без того покрытых синяками и шишками бандитов.

— Сегодня нам удалось отразить нападение, — сказал Виджей, отбрасывая дубинку, — но завтра они придут опять.

— Что же нам делать? — спросил старик, который так лихо колотил разбойников.

— Надо бороться за свои права!

— Но мы маленькие люди, кто будет слушать бедняков? Закон всегда был на стороне богатых.

— Не надо так говорить. Закон должен быть одинаков для всех. Я пойду к судьям и расскажу, какие дела проворачивает Делиб и его банда.

Выстроившись в ряд, бандиты стояли перед Делибом, а он расхаживал, словно генерал перед строем, обозревая потрепанное войско.

Гунда, помаргивая заплывшими глазками, докладывал боссу о провале операции:

— …И тут вылез Асамхан и вместе со всеми жителями набросился на нас. Их было несметное количество, нам пришлось отступить.

— Что? Асамхан на их стороне? — взревел бизнесмен. — Предатель!

— Да, господин. Он сказал, что хочет жить честно. Именно он помешал нам, он первый начал драку, хотя мы собирались все уладить мирным путем. Вы только посмотрите, что они с нами сделали!

Бандиты потупились, изобразив на своих щетинистых физиономиях, разрисованных в синевато-багровые тона, горькую обиду на неблагодарных жителей «Черного города».

Делиб грохнул кулаком по столу, вскочил с места, опрокинув кресло, и забегал по кабинету.

— Как они посмели пойти против меня! Да я их в порошок сотру!

Наконец он успокоился, сел в услужливо подвинутое Гундой кресло. Один из бандитов поднес ему сигару, другой виски. Бизнесмен взял и то, и другое.

— Что нам теперь делать с ними, босс? — спросил главарь банды.

— Ничего.

— Как?

— А вот так, — Делиб встал и вновь заходил по комнате. — У меня есть план. Мы дождемся городского карнавала, он будет через неделю, и тогда сделаем сразу три дела.

— Как это? — спросил туповатый Гунда.

— Очень просто. Я устрою им на празднике такой фейерверк, что они запомнят его на всю жизнь! — бизнесмен опять разошелся и, потрясая кулаками, завопил: — Я уничтожу их всех, растопчу этих негодяев, посмевших встать на моем пути! — Немного успокоившись, он продолжал уже нормальным голосом: — Мы будем бросать хлопушки не вверх, а прямо на их жалкие лачуги. Вот тогда и будет три дела. Первое — мы сожжем «Черный город». Второе — эти людишки сами убегут с нашей земли, и третье — мы отведем от себя все подозрения!

— Отлично задумано, босс! — воскликнул восхищенный Гунда. Ему совсем не хотелось больше появляться в «Черном городе», куда лучше запускать хлопушки, не приближаясь к опасному месту.

Когда бандиты ушли, Делиб отправился в дальнюю комнату, ключи от которой находились только у него. Отперев массивную дверь, он тут же закрылся на стальной засов.

В этой комнате он отдыхал душой, здесь хранились драгоценности Делиба. Бизнесмен вынул из сейфа старинную шкатулку, окованную медью. Откинув крышку, погрузил руки в сверкающие камни, которыми она была наполнена доверху.

Разноцветным водопадом падали изумруды цвета молодой травы, испускающие лучи алмазы смешивались с кровавыми рубинами, мерцали сапфиры, гранаты, крупные топазы и хризолиты со стуком ложились поверх аквамаринов, жемчуга и бирюзы…

— Я знаю Гунду, — сказал Асамхан, — это отъявленный негодяй. Он очень мстительный и не прощает обид.

— Мне приходилось встречать таких в тюрьме, — ответил Виджей, — но я его не боюсь.

— И все-таки будь осторожнее. Однажды в банде случилась такая история. Гунде понравилась танцовщица в кабачке. Человек он по натуре грубый, лишенный всяких представлений о том, как нужно ухаживать за женщиной. Гунда просто подошел к ней схватил за руку и потащил. Девушке приходилось отбиваться от таких кавалеров, но бандит не понимал, когда с ним говорили нормальным человеческим языком. Он признавал только грубую силу. Что могла сделать слабая девушка? Она пыталась звать на помощь, но это вызвало лишь взрыв хохота среди отребья, собравшегося утопить остатки разума в дешевом виски. Подонки восприняли эту сцену как бесплатное развлечение. За танцовщицу вступился кабатчик, который сам добивался ее благосклонности. Гунда выхватил нож, но кабатчик, огромный, как буйвол, вышвырнул его вон.

Прошло несколько дней. Все уже забыли о случившемся. Кабатчик по-прежнему разливал клиентам пиво, танцовщица все так же восхищала всех своим искусством. И вот однажды ночью, когда кабатчик закрывал свое заведение, случайные прохожие нашли его у дверей, на которые он так и не успел навесить замок. Несчастный лежал в огромной луже крови с ножом в спине. Еще не остывший труп был ограблен, касса в кабаке взломана. На месте убийства не осталось никаких улик, преступника так и не нашли. Но я знал, что в эту ночь Гунда сказался больным и ушел домой, а на следующий день внезапно выздоровел.

Глава двадцать девятая

Рассыпая искры, в ночное небо взлетела первая ракета, с треском лопнула, превратившись в огненный шар, сверкающий зелеными, красными и синими блестками. Вслед за ней взметнулись еще несколько хлопушек, осветивших всю округу.

Тут же захлопали петарды, с земли ударил фонтан огня, развернувшийся тысячами мерцающих звездочек, затмивших звезды на небе.

Радостные лица людей, освещенные волшебным светом, были обращены вверх, дети веселились и хлопали в ладоши, взрослые пели песни, кое-кто пустился в пляс между столбами пламени.

Фейерверк сказочно преобразил «Черный город». У этих бедняков было так мало светлых дней, что они не упускали возможности насладиться редким праздником, выпавшим на их долю.

Никто не заметил шнырявших в толпе головорезов из банды Гунды, а между тем они делали свое грязное дело.

— Ну что ты стоишь, — толкал главарь своего помощника, уставившегося в расцвеченное небо. Разбойнику тоже понравилось необычное зрелище. — Запускай наши ракеты. Сейчас мы им устроим праздник!..

Извивающейся змеей взметнулась шипящая хлопушка. Прочертив искрящуюся полосу, она упала на покрытую пальмовыми листьями крышу хижины. Сначала робко, а потом все смелее разгораясь и набирая силу, заплясали языки огня.

— Отец! Дядя Виджей! — закричал Рам, подбегая к юноше и его другу. — Там горят дома! Пожар!

Тотчас по толпе пробежала тревожная весть. С дикими криками люди бросились спасать свое имущество, те немногие вещи, которые были накоплены за трудную жизнь.

— Что произошло? Почему дома загорелись? — недоумевал Асамхан.

Виджей молча указал ему на светящийся след, выдавший запущенную бандитами ракету.

— Сейчас не время! — крикнул юноша. — Скорее, надо спасать людей!

В «Черном городе» возникла паника. Люди метались, сбивая друг друга. Многие из них не знали, где их жены, дети. Все вышли на праздник, и в ночной неразберихе многие потеряли из виду родных. Кто-то бросался в огонь, кто-то тащил первое, попавшееся под руку, вынося из пламени сломанный стул и забывая о ценных вещах.

— Лейла! Вы не видели мою Лейлу? — кидалась к соседям обезумевшая от страха женщина. — Я потеряла мою маленькую Лейлу!

— Я ее видел! — крикнул какой-то мальчишка.

— Где она? — вцепилась в него мать.

— Лейла сказала, что хочет есть и пошла домой за лепешками.

Схватившись за голову, женщина бросилась к своей хижине. Огонь охватил дом сверху донизу, пламя лизало крышу, грозя в любую минуту обрушить ее.

— Доченька!

Мать завыла, как раненый зверь. Закрыв лицо покрывалом, она бросилась в огонь, но была остановлена сильной рукой.

— Подожди! — крикнул Виджей. — Ты сама погибнешь и дочь не спасешь!

— Пустите меня! — заходилась в рыданиях женщина. — Пустите меня к Лейле! Лучше я сгорю вместе с ней!

— Асамхан! — позвал юноша. — Держи ее, я попытаюсь войти в дом.

Выхватив у пробегавшего мужчины ведро с водой, Виджей вылил его на себя и кинулся в пламя.

Внутри хижины из-за дыма ничего не было видно. С потолка сыпались горящие куски кровли, горела мебель, деревянный пол с треском проваливался под ногами. Все это напоминало подземелье ада, охваченное вихрем огня и едкого дыма, клубами вырывающегося в распахнутые окна.

Юноша двигался на ощупь, спотыкаясь о какие-то вещи, разбросанные по комнате. Вдруг он больно ударился обо что-то. Он потрогал рукой и понял, что это была кровать, застеленная одеялом. Виджей хотел идти дальше, но внезапное озарение подсказало ему, где надо искать девочку.

Он не ошибся. Свернувшись в комочек, Лейла спряталась под одеяло и лежала тихо, будто уснула. Обернув ее в одеяло, чтобы не опалить огнем, Виджей бросился из дома. Волосы на его голове трещали, одежда начала дымиться и тлеть.

Перед самой дверью кровля вдруг рухнула и преградила ему путь грудой горящих обломков. Пламя взвилось сплошной стеной, отрезав путь к спасению.

— Лейла! Дочка! — кричала мать, заламывая руки.

Пылающий дом отвечал неистовым гудением ревущего огня.

— Рам! — сказал Асамхан сыну. — Оставайся здесь, никуда не уходи. Я сейчас.

— Куда ты, отец? — забеспокоился мальчик, хватаясь за руку силача.

— Я пойду выручать Виджея.

— Нет! Не делай этого! Ты погибнешь!

— Мне часто приходилось смотреть смерти в лицо, но я не могу видеть, как горит мой друг. Стой здесь, малыш. Держись, ты должен быть сильным и мужественным!

Асамхан шагнул к дому, и в этот миг из горящего окна вылетела почерневшая фигура с дымящимся узлом в руках. Виджей повалился на землю и стал кататься, сбивая языки огня, пляшущие по плечам.

— О моя дочь! — вскрикнула женщина.

Она подбежала к свертку, развернула и вытащила девочку, безжизненно повисшую у нее на руках.

— Лейла! Что с тобой? Очнись! — рыдала мать.

Потребовалось ведро воды, чтобы затушить тлеющую на Виджее одежду. Он сбросил рубашку, превратившуюся в обгоревшие лохмотья. Подоспевшие женщины перевязали обожженное плечо. Юноша почти не пострадал.

— Теперь тебе придется подстричься покороче, — улыбнулся Асамхан, глядя на подпаленные волосы и ресницы Виджея.

— Что с девочкой? — охрипшим голосом спросил смельчак и закашлялся. Едкий дым проник глубоко в легкие.

— Она приходит в себя. Наглоталась дыма и потеряла сознание. Так бы и заснула навеки, если бы не ты. Смелый ты парень, я бы не рискнул лезть в горящий дом.

— Ладно, не наговаривай на себя. Я видел, как ты шел в огонь.

Виджей часто помаргивал покрасневшими, налитыми влагой глазами, пытаясь избавиться от нестерпимой рези, вызванной огнем и дымом.

— О, господин! — бросилась ему в ноги женщина. — Вы спасли мою Лейлу! Чем я могу отблагодарить вас?

— Встаньте, не надо меня благодарить, — ответил юноша.

Мать девочки смотрела на него, как на божество, спустившееся с небес. Ее жизнь прошла в лишениях и невзгодах, единственной наградой за все мучения была красавица дочь. Боги даровали такое счастье. Злая судьба чуть не отняла у нее самое дорогое, но этот юноша вырвал Лейлу из пасти смерти.

Она посмотрела на Виджея широко раскрытыми гипнотическими глазами.

— Мои предки умели предсказывать будущее, — медленно сказала она. — Иногда я могу видеть то, что будет с человеком на его пути.

— На моем пути ничего не может быть, кроме патрульного инспектора, — отшутился Виджей. После перенесенного в горящей хижине, после ожогов, юношу бил сильный озноб.

— Нет, юноша, ты перенес много испытаний, познал горечь разлуки, предательство близких, — говорила женщина, будто во сне. — Но скоро твои беды кончатся, ты вернешь свою любовь, родные вернутся к тебе, и вы опять будете все вместе. Вы построите новый храм любви!

Виджея даже перестало трясти — откуда она могла знать про храм любви? Надо бы спросить у нее, но женщина, подхватив девочку, которую осматривал местный врач, пошла между горящих хижин и вскоре скрылась из виду.

— Вы ей верьте! — зашептал какой-то старик. — У нас все ее знают. Уж если что предскажет — обязательно сбудется! Только с ней такое редко бывает…

Огонь пожирал захваченные дома. Правда, ему досталась не слишком богатая добыча. Жители «Черного города» сумели отбить атаку — заливали пламя водой из реки, выстроившись в длинные цепочки, силач Асамхан, вместе с несколькими крепкими мужчинами, разваливал горящие постройки, не давая огню расползаться по городу.

На этот раз Гунда выполнил задание хозяина, и его даже никто не побил. Единственная производственная травма — обожженная рука. Хотя вскочил всего лишь небольшой волдырь, разбойник намотал на руку целый рулон бинтов, чтобы показать, какой опасности он подвергался и как усердно работал, героически поджигая дома.

— Хозяин, все прошло, как надо, — ухмыльнулся Гунда. — Дома горели, как спичечные коробки. Эти жалкие людишки ничего не могли поделать, они разбегались кто куда, — бандит явно преувеличивал свои заслуги. — Земля полностью очищена, от «Черного города» ничего не осталось. Он и впрямь сделался черным — одни головешки! — Гунда весело рассмеялся, довольный своей шуткой.

Делиб тоже позволил себе улыбнуться.

— Кто-нибудь видел, как вы поджигали?

— Нет, что вы! Сработано чисто, я взял с собой самых опытных людей.

— Хорошо.

Бизнесмен подвинул через стол чемоданчик:

— Возьми. Тут мелкими купюрами, как ты и просил.

Разбойник жадно схватил деньги. Делиб его больше не задерживал, он занялся бумагами, лежащими текстом вниз. Бизнесмен не хотел, чтобы кто-нибудь знал его тайны.

Уже уходя, Гунда остановился возле дверей:

— Хозяин, я прошу у вас еще одной награды.

— Что такое? — недовольным голосом спросил Делиб. — Тебе мало?

— Нет, господин, вы всегда щедро платите. Но поскольку я работаю на вас, вы запрещаете заниматься посторонними делами, поэтому я прошу — отдайте мне Асамхана, я хочу посчитаться с ним.

— Ну что ж, действуй, он твой, — бизнесмен усмехнулся, — если ты, конечно, сумеешь до него добраться.

Глава тридцатая

Наутро стали ясны размеры ущерба, нанесенного пожаром. Сгорело около десятка домов, почти полсотни жителей остались без крова. «Черный город» стал действительно черным.

Между обуглившихся развалин бродили люди, разыскивая среди дымящихся обломков что-нибудь уцелевшее из домашней утвари. Им пришлось провести ночь под открытым небом, они не могли накормить детей, перепеленать младенцев.

Мимо Виджея прошел старик, радостно несущий медный таз и кувшин, найденные на месте сгоревшего дома. Это было все, что у него осталось.

Жилище Асамхана не пострадало, его дом стоял на отшибе, неподалеку от реки. Уткнувшуюся в стену ракету погасили соседи, и она не успела принести вреда, оставив лишь огромное черное пятно жирной копоти.

Подойдя к Виджею, Асамхан положил руку ему на плечо, тот присел и сморщился от боли.

— Ох, прости, друг, я забыл, что тебя обожгло.

— Ничего, скоро пройдет.

— Слушай, я хотел тебе сказать, на празднике видели людей из банды, а сам Гунда бежал, как только начался пожар.

— Это был не пожар, а поджог.

— Да, я тоже так думаю. Об этом я и говорю, неужели бандитам все сойдет с рук?

События последних дней встряхнули Виджея. Он защитил жителей «Черного города» от банды, спас жизнь девочке, вынеся ее из огня. Это придало ему веру в собственные силы, укрепило дух. Он нужен людям, он поможет им!

Одним прыжком юноша вскочил на высокий помост и закричал во весь голос:

— Жители «Черного города»! Вставайте! Разгибайте согбенные спины! Разбойники пытались согнать вас с земли, они сожгли ваши жилища. Банда направляется одним человеком, этот злодей — Делиб! Это он хочет отобрать у вас землю!

Толпа, собравшаяся у помоста, загудела, словно рассерженный пчелиный рой.

— Люди! Делиб лишил вас крова. Вы остались на улице, ваши дети под открытым небом, старикам негде преклонить седую голову. Так идемте же к злодею и займем его дом, там хватит места для всех! За мной! К Делибу!

— К Делибу! К Делибу! — раздался многоголосый клич. Толпа хлынула вслед за Виджеем.

Юноша шел впереди колонны, рядом с ним — Асамхан, Рам. Шли старики, женщины, мужчины. Дети бежали, крича во все горло, будоража окрестные дома, сладко подремывающие под утренним солнцем.

И вдруг Виджей, захваченный волной всеобщего возбуждения, почувствовал такой прилив сил, что стал танцевать прямо перед колонной и петь, чего с ним не случалось так давно. С него словно спали невидимые оковы, жизнь показалась такой прекрасной и удивительной, что песня полилась прямо из души, десятки голосов подхватили ее, грозно вознося в сверкающее синевой небо:

Толпа распахнула узорчатые ворота, неудержимым потоком хлынула в дом Делиба, заполняя его кружащимся в танце водоворотом.

Несколько охранников из банды Гунды были тут же смяты, они попрятались, кто куда. Сам Делиб, пытавшийся протестовать, вынужден был отступить. Он попытался позвонить в полицию, но Виджей выхватил у него телефон, раскрутил за провод и швырнул под потолок, угодив в огромную хрустальную люстру.

Толпа неистовствовала. Люди пели и плясали на роскошных коврах, на шелковых диванах. Дети кувыркались под ногами, носились по бесчисленным комнатам. Они никогда в жизни не видели такой роскоши и чувствовали себя, словно в сказке, разглядывая диковинные вещи, назначения которых они даже не знали.

— Что вам здесь надо?! — кричал Делиб. — Это разбой!

— Вот как заговорил, — усмехнулся Асамхан. — А что сделал ты с нашими домами? Их теперь нет!

С этими словами силач поднял гигантскую напольную вазу, разглядывая замысловатый рисунок современного художника, и вдруг уронил ее на стеклянный столик с бутылками виски и коньяка.

— Осторожнее! — завопил бизнесмен, глядя на груду осколков и коричневатую лужу, растекающуюся по пушистому ковру. — Вы портите мое имущество!

— Ах ваше имущество? — мрачно проговорил Асамхан. — А что ты сделал с имуществом этих бедных людей?

Незваный гость схватил увесистое кресло, огляделся, подыскивая мишень. Сплошное окно, от пола до потолка, привлекло его внимание.

— Нет! — крикнул Делиб.

Силач молча швырнул кресло. Пролетев через всю комнату, оно выбило стекло, вызвав бурю восторга среди жителей «Черного города».

— Ну погодите, я найду на вас управу!

Расталкивая толпу, бизнесмен выбежал из дома.

— Не волнуйтесь, — говорил Аджей, успокаивая Делиба. — Я уже принял меры. Вот постановление суда, по которому захватчики обязаны освободить ваш дом, в противном случае их арестуют.

— Всех их в тюрьму, негодяев, всех! — кричал разъяренный домовладелец.

— Но тут есть одна проблема, — мягко сказал Аджей, — инспектор по делам бездомных не поддержал решение, но, я думаю, тут все уладится. Деньги любят все, надо только назначить хорошую цену. Я уговорю инспектора…

— Так же, как ты уговорил суд принять неправильное решение? — раздался уверенный голос.

Компаньоны с удивлением увидели Виджея, незаметно вошедшего в офис. Он подошел к столу.

Аджей пристально рассматривал юношу. Он стал совсем другим — спокойным, убежденным в своей правоте и совершенно не походил на того сломленного человека, которого страховой агент увидел после его возвращения из тюрьмы.

— Да как ты посмел переступить порог моего офиса! — воскликнул Аджей.

Он решил, что достаточно рявкнуть построже, и испуганный юноша уйдет, обливаясь слезами, как это было во время его встречи с Санджеем. Но посетитель и не думал уходить.

— Не забывай, ты страховой агент и твой долг — защищать справедливость. Ты должен быть слугой народа, а что же происходит на самом деле? Забыл, чьи интересы должен защищать? Продал совесть богатым мошенникам. Ты не гнушаешься ничем, набивая карманы, обманывая несчастных людей, обрекая их на нищету, лишая крова…

— Не смей так говорить! — оборвал его Аджей.

Делиб отвернулся в сторону, не вмешиваясь в разговор и делая вид, что это его не касается.

— Нет, я буду так говорить! Я буду говорить правду, ее-то ты и боишься!

— Какие у тебя есть доказательства?

— Посмотри на себя! Ты помогаешь Делибу в его грязных делишках! Ты обманываешь бедняков, за них я пришел просить! Вы должны возместить убытки, заплатить за нанесенный ущерб, за сгоревшие дома…

— Они ворвались ко мне, — вскричал Делиб, — поломали мебель, кто мне заплатит? Ни одной рупии не получат эти голодранцы! Я всех их посажу в тюрьму!

— Да, ты умеешь это делать, — вставил юноша.

— Не вмешивайся в дела моей фирмы! — прорычал старший брат. — Я не совершал ничего противозаконного.

— Что такое закон — я знаю, — с горечью ответил Виджей, — испытал это на себе.

Наконец Аджей потерял терпение — чего ради он выслушивает этого мальчишку? Его изощренный ум нашел выход из создавшегося положения — нужно заключить сделку, обычную сделку, оговорив в ней все условия.

— Так кто будет возмещать ущерб, ты или Делиб?

Бизнесмен взорвался. Он вскочил с места, завопил, потрясая кулаками перед носом компаньона:

— Господин Аджей! Я ухожу, а вы должны принять решение, следуя закону. Хорошенько подумайте! Это и в ваших интересах, надеюсь, вы меня понимаете?

Страховой агент прекрасно его понял. Они были скованы одной цепью, потянув за нее, следствие непременно вытянуло бы всех, кто замешан в аферах Делиба. Однако Аджей чувствовал себя почти в безопасности, он уже узнал силу денег. Ими можно откупиться от многих опасностей. Чем больше денег, тем недостижимее человек. Стоя на вершине горы золота, можно не бояться пыльных книг с написанными в них законами. Их писали люди, а люди любят золото больше, чем законы.

— Хорошо, Виджей, давай договоримся, хотя ты вынуждаешь официальное лицо поступиться принципами.

— Я всего лишь требую восстановить справедливость. Будет ли выплачена беднякам вся сумма страховки?

— Ладно, я поговорю с Делибом, мы найдем возможность оплатить убытки, но при одном условии.

— Каком?

— Ты никогда больше не должен переступать порог моего дома. Я не хочу тебя больше видеть!

Юноша с грустью посмотрел в глаза брата. Как жаль, что не удалось достучаться до его сердца, закованного в золотую броню.

— Хорошо, я согласен.

Видно, предсказательница ошиблась, но Виджей все же не терял надежды.

Глава тридцать первая

Урок подходил к концу. Дети прилежно записывали в тетрадки домашнее задание. Гита уже все сделала и теперь перешептывалась с соседкой по парте, негромко хихикая, так чтобы не услышала строгая учительница. Но та заметила нарушение дисциплины и приблизилась к девочке, ее выручил прозвеневший звонок.

— Хорошо, дети, до завтра.

— До свидания, госпожа учительница! — хором ответили радостные ученики.

Как только за ней закрылась дверь, ребята повскакивали с мест и, рассовывая книги и тетради по портфелям, ринулись из класса.

Веселой шумной толпой дети повалили вниз по просторной лестнице. Никто из них не заметил, как по потолку зазмеилась первая трещина, пробежавшая чуть ли не до самого фундамента. На шероховатых стенах трудно было рассмотреть извилистый след пробежавшей смерти.

Как обычно, Виджей ждал племянницу у входа в школу. Девочка выскочила на улицу, вприпрыжку проскакав по лестнице — даже не каждому мальчишке было под силу повторить ее подвиг, и с радостным криком подбежала к юноше:

— Дядя Виджей! Давайте поедем к Раму в гости!

— А твоя мама не будет тебя ругать?

— Нет, что вы, она у меня добрая. И потом мы заедем ненадолго.

Гита забралась в кабинку скутера, мотороллер чихнул, выпустил клуб синеватого дыма и затарахтел по улице.

Напевая веселую песню, рикша ловко двигался в беспорядочном потоке транспорта. Здесь каждый водитель ехал сообразно своим представлениям о правилах движения, а повозки, запряженные буйволами, вообще не обращали никакого внимания на светофоры.

Гита поглядывала в окошко на мелькающие пальмы по обочинам, на прохожих, спешащих по своим делам, на красивые дома и сады. Но вот пошли пустыри, улицы стали уже, дома беднее и вскоре скутер затормозил.

— Приехали! — бодро выкрикнул Виджей.

Рам выбежал навстречу своей подружке. Асамхан, стоя в дверях, посмеивался, глядя на детей.

— Дядя Асамхан, дядя Виджей, и ты, Рам, — торжественным голосом сказала девочка. — Завтра у меня день рождения, я всех вас приглашаю ко мне на праздник.

— Вряд ли мы сможем прийти, — ответил Виджей.

— Нет, нет, приходите обязательно. Без вас я не буду резать праздничный торт!

В доме Аджея собрались знатные гости — бизнесмены, высшие государственные чиновники, модные журналисты, врачи и адвокаты.

Центральный зал дома, пышно разукрашенный разноцветными гирляндами, цветами, горящими фонариками, напоминал сказочный дворец.

— Благодарю вас, дамы и господа, за то, что вы пришли, — громким голосом произнес Аджей, — а теперь моя дочь разрежет праздничный торт своей маленькой ручкой.

— Подожди, папа, — ответила Гита, поправляя нарядное белое платьице, — подожди еще немного.

— Что такое? — наклонился к ней отец. — Ты кого-нибудь ждешь?

— Да, я жду моего лучшего друга Рама и дядю рикшу.

— Дядю рикшу? — заинтересовался Санджей, подходя к племяннице. — А кто это?

— Да вот они! — воскликнула девочка, указывая на новых гостей.

Виджей и Рам приоделись по такому случаю. Мальчик тщательно причесал непослушные кудрявые волосы, смазав их цветочным бальзамом, который дала ему соседка — молодая красивая девушка, давно поглядывающая на Виджея с явной симпатией.

Они долго выбирали подарок и наконец купили замечательную куклу, говорящую несколько слов и закрывающую огромные голубые глаза.

Рам шагнул вперед, чтобы преподнести ее имениннице, но был остановлен злобным криком Аджея:

— Так вот кто этот рикша! Решил подружиться с доверчивым ребенком, чтобы при первом удобном случае обокрасть мой дом? Я понял твои намерения!

Разодетая Сапна, увешанная драгоценностями, словно новогодняя елка игрушками, растерянно сказала:

— Но это тот самый человек, который возит нашу дочь в школу!

— Сапна! В первый раз, когда он пришел в наш дом, я не сказал тебе, что наш бывший сосед сидел в тюрьме. Он уголовник и убийца!

В толпе приглашенных началось смятение, кое-кто попятился подальше от опасного гостя. Одна важная дама с надутым лицом, надменно поглядывающая по сторонам весь вечер, почувствовала себя плохо, и если бы не слуга, ловко подставивший ей стул, она села бы прямо на пол.

— Кто знает, — кричал Аджей, — может быть, он решил похитить нашу дочь?!

Наконец до Сапны дошло, в какое неловкое положение она попала, доверив свою дочь отъявленному злодею.

— Так вы преступник! Немедленно уходите из нашего дома, я запрещаю вам отныне возить нашу дочь! И вообще, не смейте больше приближаться к моему ребенку, вы и ваш ужасный мальчик!

— Папа говорит неправду! — заступилась за друзей Гита. — Дядя рикша очень хороший и добрый, я его очень люблю! — она бросилась к Виджею, но отец перехватил ее.

— Молчи! — рявкнул он, дергая ее за руку.

Видя, что назревает скандал, вперед выступил Санджей, заговорив мягким, хорошо поставленным адвокатским голосом:

— Послушай, ты много лет сидел в тюрьме за убийство, как же ты посмел явиться в приличный дом и испортить все торжество? Лучше уходи отсюда, слышишь? Уходи!

— Дядя Виджей, — прошептал Рам, — почему они нас выгоняют? Что мы сделали им плохого?

Бедный мальчик никак не мог понять, что этот праздник не для них.

— Да, — сказал юноша, — я совершил ошибку. Мне не надо было приходить. Позвольте хотя бы мальчику подарить Гите куклу. Разрешите это сделать, и мы уйдем.

— Дай мне ее, дай! — рявкнул Аджей.

Рам робко приблизился и отдал ему куклу. Схватив ее, разъяренный отец швырнул подарок на пол и стал топтать ногами, приговаривая:

— Вот тебе, вот! Как ты смеешь делать подарки моей дочери? Убирайся из моего дома! Вон!

Гита зарыдала и бросилась к матери, ища у нее защиты. Сапна увела плачущую дочь в ванную, чтобы привести ее в порядок.

— Пойдем, Рам. Нам здесь нечего больше делать.

Мальчик мужественно сдерживал слезы, но они катились из его глаз помимо его воли, оставив мокрые пятна на белой свежевыглаженной рубашке.

Виджей пожалел, что пришел в этот дом. Он получил очередную пощечину от брата. Казалось, Аджей все делал для того, чтобы столкнуть младшего на дно пропасти, заставить озлобиться на людей.

Взглянув в последний раз на братьев, юноша взял Рама за руку и вышел из дома.

Шокированная скандалом публика проводила их гробовым молчанием, кое-кто из гостей собрался незаметно покинуть испорченный праздник, но Аджей тут же преобразился в добродушного и веселого хозяина.

— Извините, друзья, за небольшое недоразумение! — он сделал приглашающий жест, взмахнув руками. — Будем продолжать веселье! Прошу к столу.

Гостей не надо было упрашивать. Оживившись, они потянулись в столовую.

Виджей горестно размышлял о том, как страшно изменились братья. Все попытки разбудить их души, достучаться до сердец окончились его изгнанием.

Они словно боялись брата, боялись, что он напомнит, какой ценой куплен их успех. Виджей служил им живым укором, раздражал и вызывал ненависть.

Воистину, прав был мудрец, говоривший, что мы ненавидим других людей за то зло которое им причиняем.

Глава тридцать вторая

Пророчество гадалки начало сбываться. Это был обычный день, Виджей колесил на скутере по всему городу, развозя пассажиров. Он уже научился разбираться в своих клиентах и мог безошибочно, с первого взгляда сказать, как поведет себя толстяк, с мороженым в руке, обливающийся растаявшими каплями, что скажет молодая богато одетая женщина, тщательно пересчитывающая в кошельке мелочь, сколько заплатит турист, обвешанный фотоаппаратами, севший в скутер ради экзотики.

Очередной пассажир оказался забавным пожилым мужчиной с затейливым инструментом на треножнике. Виджей знал, что это теодолит, поэтому сразу развернулся в сторону строящегося комплекса, прежде, чем клиент назвал адрес.

Он не ошибся, пассажир ехал именно туда. Высадив его возле вздымающегося в небо железобетонного каркаса, рикша получил деньги и стал объезжать кучу строительного мусора, чтобы выехать на дорогу, ведущую к вокзалу, но путь ему преградила вереница женщин, занятых поденной работой. Они носили на голове огромные подносы с обломками кирпича, кусками штукатурки и сбрасывали все это в кучу мусора.

Строительство комплекса вела компания Делиба. Он охотно использовал женщин и детей на тяжелых неквалифицированных работах, потому что им можно было платить сущие гроши. Причем, себя Делиб представлял чуть ли не благодетелем, ведь он давал работу беднякам.

Одна из женщин показалась Виджею странно знакомой. Вот она сбросила свою ношу, отошла в сторону, чтобы поправить свернутый в жгут кусок ткани, который надевался поверх головного покрывала, чтобы тяжелый поднос не слишком давил и не съезжал в сторону.

— Мама! — воскликнул Виджей.

Это была Лакшми, он не ошибся. Но мать вдруг закрыла лицо и побежала, скрываясь, за кучу строительного мусора. Она исчезла, словно мираж. Юноша потер глаза — может быть, ему померещилось?

Выскочив из скутера, он кинулся вслед за призраком и быстро настиг мать.

— Мама, мама! Почему же ты убегаешь от меня? Это я, твой сын, Виджей!

— Забудь свою несчастную мать, забудь, как забыли ее твои братья! — Лакшми горько разрыдалась, вытирая слезы огрубевшими, потрескавшимися от тяжелой работы руками.

— Мама! Я искал тебя повсюду! Мама! Где же ты была?

— Братья лишили меня крова…

— Неужели они действительно выгнали тебя? Но как ты позволила им продать «Храм любви»?

— Сынок, мои дети предали меня! — мать зашлась в рыданиях. — Я не хочу жить, сынок, я не хочу жить!

— Не плачь, мама, — молил сын, но сам он не мог сдержать обильных слез. Это были слезы радости и горя. Радости от того, что нашел мать, и горя от того, что она перенесла столько страданий по вине братьев. — Не плачь, мама. Они продали свою совесть, но есть то, что никогда не продается: душу, любовь им никогда не купить, ни за какие деньги. Эти бесценные сокровища никто у тебя не отберет, ты самый богатый человек на свете!

Мать обняла сына, гладя его шершавой рукой. Сквозь глухие рыдания Виджей повторял, как заклинание:

— Мама, мама! Теперь мы вместе! Твой непутевый сын вернулся к тебе!

— Виджей, дорогой мой Виджей!

Наконец они нашли друг друга и были очень счастливы.

Виджей узнал всю правду. Братья обманом выселили мать из дома, продали и разрушили «Храм любви». Она скиталась по городу, жила в ночлежках, переполненных зловонными бродягами, покрытыми язвами, нанималась за гроши на поденную работу, чтобы не умереть с голоду. Она провела страшные дни, полные отчаяния и одиночества.

Юноша был просто разъярен — братья должны ответить за эти преступления! До сих пор он щадил их, покорно и послушно снося пинки, которыми они награждали его, словно бродячую собаку. Теперь его терпению пришел конец!

Аджей весело хохотал, слушая рассказ Санджея, как он ловко обошел судью, выдав своего подзащитного за сумасшедшего. Сапна, улыбаясь, разливала мужчинам чай. От сытой, комфортной жизни она сильно располнела, но муж был доволен. Аджей сам раздался вширь, из-за объемистого живота он уже не видел собственных ботинок.

Дружеская беседа была прервана громким возгласом, донесшимся из холла:

— Аджей! А ну-ка, выйди! Твой бывший брат хочет поговорить с тобой!

— Кто там? — встревожился Санджей.

— Ты что, не слышишь? Опять явился наш уголовник. Ну сейчас я отучу его приходить в мой дом!

Он вскочил и бросился вон из комнаты, как разъяренный бык. Виджей стоял посреди огромного холла, но вопреки ожиданиям, не дрогнул и не испугался.

— Ты что здесь кричишь? — взревел Аджей. — Кто ты такой? Бандит, ворвавшийся в чужой дом.

— Кто из нас преступник, это еще вопрос, но я на него отвечу. Я скажу тебе всю правду.

Набравшись смелости, Санджей вышел к непрошенному гостю. Вслед за ним вышла и Сапна.

— А, вся компания здесь. Какой у вас благопристойный вид, и не скажешь, что оба вы — отпетые негодяи!

— Ты пьян или сошел с ума! — возмутился Аджей.

— Нет, я не пьян и пока что в своем уме. Я хочу сказать вам всю правду в глаза. Вы потеряли стыд и совесть, вы преступники!

— Не смей так разговаривать! — взвизгнул Санджей, блестя золотой оправой очков. — У тебя повадки уголовника!

— Ты еще будешь учить меня хорошим манерам?

С этими словами Виджей залепил ему такую пощечину, что адвокат тут же потерял свое красноречие. Он изумленно хлопал глазами, потирая распухшую щеку.

— У тебя память отшибло, — грозно спросил младший брат, — успел все забыть? Ты носишь мантию адвоката только благодаря мне, я тебя вывел в люди. И не смей повышать на меня голос!

Разобравшись с Санджеем, он повернулся к старшему брату, безмолвно созерцавшему экзекуцию.

— А ты, ты обманул мать, лгал мне… Твое сердце очерствело от жадности! Всю жизнь твоя мать работала, не покладая рук, она вырастила тебя, а ты выгнал ее из дома на старости лет. Она любила тебя, а ты предал ее! В голове не укладывается, как вы могли вырасти в отпетых мерзавцев, отказаться от матери и брата.

Сапна вздрогнула от неожиданности. Для нее это было новостью. Виджей заметил замешательство женщины.

— Да, да! Я его родной брат! Вы живете в роскоши и довольстве, а мать вашего мужа — в нищете!

— Ты говоришь все это из зависти! — взревел Аджей. — Мы на вершине успеха, а посмотри на себя — кто ты такой? Ты ничтожество, бандит и убийца!

Виджей уже больше не сдерживал себя. Он размахнулся, чтобы ударить брата.

— Виджей! Не надо!

— Мама…

Лакшми вошла в холл и удержала сына:

— Ты никогда не поднимешь руку на своих братьев!

Онемевшие Санджей и Аджей не ожидали эту гостью. Они постарались забыть о матери, забыть о той чудовищной подлости, которую совершили. Мать явилась перед ними живым укором. С них сразу слетела вся спесь, как шелуха. Братья осознали страшную истину, которую открыл Виджей, они поняли, что юноша сказал им правду.

— Мне больно и стыдно, что я их воспитала. Теперь у меня один сын, которым я могу гордиться, — она обратилась к Виджею, сумевшему унять в себе ярость и гнев. — С кулаками на братьев? Нет, не делай этого никогда. Они гораздо ниже тебя, великодушного и доброго.

— Мама! — нежно сказал сын.

— Пойдем отсюда, сынок. Здесь нет места для бедных. У этих людей черствые, жестокие сердца. Скорее уйдем отсюда…

Глава тридцать третья

Делиб привык добиваться осуществления своих желаний, он не оставлял Ратху в покое. Деньги — единственный способ, который он знал, в который свято верил. Ему не удалось купить девушку, но деньгами можно не только купить, ими можно убить или придавить человека, так что он сам сделает то, что от него хотят.

Через третьи лица бизнесмен перекупил у студии несколько выгодных контрактов, прибрал к рукам часть средств, поставив ее на грань краха. Владелец студии Кумишар, брат Ратхи, ломал голову, но не мог понять, откуда вдруг на безоблачном небе появились грозовые тучи. Они сгущались, закрывая солнце, и вот уже пришлось брать кредиты под солидные проценты, чтобы укрыться от назревающей бури.

Разумеется, Делиб оказался тем самым кредитором, который ссудил Кумишару деньги.

Кумишар не был прирожденным финансистом и продюсером, ему пришлось взять на себя эти функции. До сих пор он более или менее с ними справлялся, но, столкнувшись с хищной хваткой бизнесмена, чувствовал себя словно в капкане. Конечно, он не знал, откуда исходит угроза, поэтому радушно принял Делиба, напросившегося на аудиенцию.

В течение полутора часов бизнесмен расписывал ему горизонты светлого будущего, которые ожидают студию, предлагал финансировать новые перспективные проекты, предлагал кардинально переоборудовать студию новой аппаратурой и так далее. Кумишар даже заслушался, покоренный воображением мошенника.

Они расставались, договорившись о совместной деятельности, и тут, как бы невзначай, Делиб заговорил о Ратхе. Он сделал ей массу комплиментов, сказал, что давно следит за ее творчеством. Кумишар просто расцвел, он не без оснований гордился своей сестрой, ему льстило, что такой солидный человек говорит о ней так много хорошего.

Делиб, как бы в порыве откровения между мужчинами, сознался, что давно тайно влюблен в девушку, но по причине природной робости характера не может ей в этом признаться, и если бы господин Кумишар посодействовал со своей стороны, если бы он оказал на Ратху влияние, которым обладает, то Делиб был бы просто счастлив.

Растроганный Кумишар пообещал ему всяческое содействие. Мошеннику удалось произвести благоприятное впечатление на простодушного брата. Они расстались, вполне довольные друг другом. Делибу оставалось только ждать, когда плод поспеет и сам упадет ему в руки.

Однако события приняли неожиданный для него оборот. Ему пришлось улаживать старые дела.

— Что это значит, Анита?

Любовница, разодетая в роскошное национальное платье, стыдливо потупившись, заигрывала с Делибом, пытаясь изобразить давно забытую невинность.

— Я в наряде невесты.

— В наряде невесты?

— Да, дорогой. Ты подарил мне это кольцо, — она повертела перед его глазами пухлым пальцем, сверкнувшим бриллиантами, — ты дал клятву в вечной любви, и теперь я твоя…

Аните надоело ждать, когда Делиб сделает ей предложение. Она часто спрашивала об этом, но он все время уходил от ответа. Женщина решила ускорить события. Если жених не идет к ней, она сама придет к нему.

— Послушай, Анита, мало ли я кому что дарил!

— Нет, нет, дорогой, хватит отговорок. Я не могу больше ждать, сегодня же мы поженимся.

— Ах вот как, ты даже день свадьбы назначила.

Захваченный врасплох, Делиб постепенно начал приходить в себя. К нему вернулась обычная уверенность. Что ж, она давно уже надоела ему своими несносными притязаниями, пора покончить с затянувшимся романом. Тем более, что вскоре он действительно собирается жениться, но не на любовнице — на любовницах не женятся. Он выбрал прекрасную девушку, она станет его женой, а никак не эта навязчивая особа.

— Так что же, дорогой, ты согласен?

— Да, да, конечно. Осталось только пригласить дорогих гостей, — пошутил бизнесмен, взяв со стола переносной пульт.

Он нажал кнопку охраны, и через полминуты в комнату вошли трое парней из банды Гунды. Бандитские физиономии, одна другой краше могли испугать кого угодно, но только не вдову, желающую выйти замуж.

— Делиб, что это значит? Кто эти люди?

— Это мои гости, — рассмеялся жених. — Когда кто-нибудь, придя в мой дом, переходит все границы приличий, они ставят все на свои места. Ты, дорогая, слишком многого хочешь, придется преподать тебе небольшой урок, — он обратился к безмолвно ждущим приказа парням. — Эту вдову преследует навязчивая идея, она считает своим женихом каждого мужчину, которого увидит. Надо помочь ей избавиться от этой болезни.

Делиб толкнул любовницу в руки бандитов. Они крепко схватили ее, но женщина наступила каблуком на ногу одного из них, так что он взвыл от боли, стукнула локтем другого, а третьему просто плюнула в лицо. Высвободившись, Анита подскочила к суженому:

— Ах ты, негодяй! Ты убил моего мужа, погубил Виджея, разбил мою жизнь! Я никогда не прощу тебе этого! Ты горько пожалеешь, что оскорбил меня!

— Ну, что же вы стоите! — закричал испуганный Делиб. Кто знает эту женщину? Вдруг вцепится ему в лицо, исцарапает, испортит красоту. — Что вы стоите! Хватайте ее!

Бандиты навалились сразу втроем, схватили Аниту за руки и потащили на выход.

— Я тебе это припомню! — визжала женщина, пытаясь лягнуть кого-нибудь из бандитов. — Я отомщу тебе, Делиб! Запомни это!

Они с трудом смогли вытолкать ее из дома, и еще долго не смолкали разъяренные крики:

— Я отомщу тебе, Делиб! Жестоко отомщу!

После дня рождения Гиту будто подменили. Девочка потеряла обычную веселость, стала замкнутой, молчаливой. Она ездила в школу на машине, которую купил отец. Вежливый шофер предупредительно открывал ей дверцу, а Гита видела перед собой доброго дядю рикшу, своего друга Рама, по которому очень скучала.

На уроках она была рассеянной, часто смотрела в окно, на верхушки пальм, бушующих под ветром, словно волны в безбрежном воздушном океане.

После занятий девочка уже не скакала, как раньше, по лестнице. Не спеша спускалась, вздыхая и шаркая ногами. Она не хотела идти домой.

И никто не видел, как по потолку пролегла вторая трещина, ушедшая в глубь кирпичной стены.

Выгнав Аниту из дома, Делиб тут же пожалел об этом. Предстоящая женитьба на Ратхе, которую он уже считал делом решенным, притупила его осторожность. С любовницей надо было обойтись тоньше, он разозлил ее, теперь Анита и в самом деле может навредить. Бизнесмен не боялся, что она его выдаст, поскольку вдова и сама замешана в убийстве, но неприятности вполне возможны.

Однако свадебные хлопоты вскоре отвлекли его от мыслей о назойливой любовнице. Он всерьез готовился к брачному обряду. Делиб добился некоторых успехов на этом пути — он заручился согласием Кумишара.

— Господин Делиб, не скрою, вы произвели на меня благоприятное впечатление, — сказал брат Ратхи. — Вы умны, талантливы и можете составить счастье моей сестры. Я даю вам согласие на ваш брак.

— Я рад, господин Кумишар. Мне хотелось бы, чтобы вы поговорили об этом с Ратхой. Воспользуйтесь своим влиянием. Кстати, я принес вам весьма выгодный контракт от одной зарубежной кинокомпании.

— О, вы просто волшебник.

— Нет, я деловой человек!

Аджей сдержал обещание. Жители «Черного города» получили компенсацию. Комиссия по делам бездомных занялась поисками жилья для пострадавших. Нашелся подрядчик, взявшийся построить недорогие дома взамен сгоревших, к счастью, это был не Делиб. Ему пришлось на время отказаться от своих планов завоевать «Черный город». Он был рад и тому, что погорельцы освободили его дом.

Бизнесмен затаил злобу на вождя бедняков Виджея и на Асамхана, порвавшего с преступным прошлым. Но месть пришлось отложить. Делиб лелеял в душе черные замыслы, он любил повторять пословицу: «Поспешил тот, кто отомстил через двадцать лет».

— Я ни за что не выйду замуж за Делиба! — возмущенно выкрикнула Ратха.

— Почему? — удивился Кумишар. — Он очень приличный человек, у него много достоинств — хорош собой, умен, богат, наконец. Ты знаешь, что дела студии в последнее время пришли в расстройство.

— Мне не нужен никто, кроме Виджея!

— Опять этот Виджей! — Кумишар схватился за голову. — Только о нем и слышу. Ну зачем он тебе? Кто такой этот Виджей? Бывший преступник и больше ничего, а Делиб преуспевающий бизнесмен, он сделает твою жизнь счастливой.

— Нет, он не преступник, он добр и великодушен, Делиб по сравнению с ним — ничтожество!

Кумишар видел, что его усилия пропадают даром. Он знал свою сестру и продолжал разговор больше по инерции. Еще никому не удавалось переубедить Ратху, если она что-то решила.

— Ну, не упрямься, я ведь уже обещал ему…

— Нет, если я и выйду замуж, то только за Виджея. Будешь принуждать меня — я лучше покончу с собой, чем соглашусь на брак с Делибом.

Мошенник оказался легок на помине. Он неслышно вошел в комнату. Как всегда, на нем был белый костюм, черная рубашка, белые сапоги на высоком каблуке — будущая невеста была на полголовы выше жениха, пришлось исправлять этот досадный недостаток. Ради торжественного случая Делиб вдел в петлицу ярко-красный цветок и сильно надушился.

— Какие глупости ты говоришь, Ратха! — вмешался он с ходу в разговор. — Ты должна слушать брата, я достойный жених, не одна девушка мечтает выйти за меня замуж. Твой брат думает о твоем благополучии. Подумай сама — ты ни в чем не будешь нуждаться, ты станешь женой миллионера. Я уже и свадебные украшения заказал.

— Не спеши, Делиб, — поморщился Кумишар, — видишь, я дал свое согласие, попробуй теперь ты уговорить сестру. Против ее воли я не пойду. Если тебе удастся с ней поладить — будем готовиться к свадьбе, если нет… — он посмотрел на часы. — Ну, мне пора!

Кумишар был рад возможности прекратить неприятный разговор, пусть Ратха сама решает, за кого ей выйти замуж. Прошли те времена, когда жестокие родители и близкие родственники разлучали несчастных влюбленных. Это осталось лишь в глухих деревнях, да в фильмах, которые Кумишар выпускал на своей студии. Жизнь — это не какой-нибудь мелодраматический фильм, в ней бывают самые неожиданные повороты сюжета. Пусть Ратха, как режиссер, сама определит, каков будет финал этой сцены.

Дождавшись, когда директор уйдет, Делиб подступил к девушке. Она явно гневалась и от этого стала еще более красивой. Ратха часто дышала, глаза метали молнии, тонкие ноздри трепетали.

— Дорогая, ну что ты упрямишься? Ты будешь счастлива со мной. Я окружу тебя богатством и роскошью, ты ни в чем не будешь знать отказа, я обеспечу тебе достойную жизнь. Все будут тебе завидовать…

Девушка отвернулась в сторону. Видя, что его слова не оказывают никакого влияния, он потерял терпение и решил перейти к делам:

— Ну, не будь такой строгой, улыбнись мне, дорогая…

Делиб попытался потрепать ее по щеке, сочтя, что с необходимыми формальностями покончено. Он и так потратил на нее слишком много времени. Прежде Делиб не уделял ни одной девушке столько внимания — сколько можно? Хватит уже этих церемоний! Он вложил столько денег в это предприятие! Пора получать доходы, да еще с процентами.

Но как только ладонь жениха приблизилась на опасное расстояние, Ратха увернулась и в свою очередь приласкала Делиба, отвесив ему пощечину, которой позавидовал бы даже Виджей.

Раздался звук, похожий на гром выстрела, темные очки жениха закувыркались куда-то в угол. Он схватился за мгновенно онемевшую щеку, ошарашенно глядя мигающими глазками на свою избранницу.

— Не смей прикасаться ко мне! — выкрикнула Ратха. — Я ненавижу тебя, запомни это! Лучше умру, чем стану твоей женой!

Наконец жених опомнился. Глаза его налились кровью, рот оскалился в злобной гримасе.

— Ты посмела дать мне пощечину? — прошипел он, словно змея.

— А ты не понял? — усмехнулась девушка.

— Еще никто и никогда не обращался так с Делибом. Ты горько пожалеешь о том, что сделала. Никто так не оскорблял меня, никому не сходило с рук даже малейшее неповиновение Делибу!

— Я не боюсь твоих угроз!

— Детка! Ты меня еще не знаешь! — Жених отбросил все условности, теперь он был самим собой — отвратительным и беспощадным бандитом и убийцей. — Ты еще пожалеешь о том, что сделала. Твое красивое личико обольется горькими слезами!

— Ну, это я уже слышала. Убирайся из моего дома!

Казалось, еще секунда, и Делиб бросится на отважную девушку с кулаками, но он сумел овладеть собой.

Не здесь и не сейчас расправится он с оскорбившей его Ратхой. Она унизила, отвергла его чувства, а ведь Делиб готов был бросить к ее ногам целое состояние! Она нанесла пощечину не ему, она осмелилась поднять руку на те незыблемые принципы, которым поклонялся бизнесмен. Выходит, все его миллионы ничто? Он всю жизнь воровал, обманывал, даже убивал ради денег, стал богатым и уважаемым человеком, а она дала ему пощечину, как какому-то простому смертному!

— Я ухожу, Ратха, но запомни — ты отвергла мою любовь, но тебе не удастся избегнуть моей мести!

Он вышел из дома, хлопнув дверью. С этой минуты Делиб занес девушку в список своих смертельных врагов. Он поклялся уничтожить ее при первой же возможности, не откладывая эту месть надолго.

— Что случилось с Делибом? — спросил Кумишар, входя в комнату. — Он вылетел из дома, как ошпаренный, шипел и плевался на бегу.

— Ты же ушел? — удивилась Ратха. — Сам же сказал, что куда-то торопишься.

Брат смущенно улыбнулся:

— Не мог же я оставить тебя во время такого важного разговора.

— Ты был прав, Делиб повел себя отвратительно, но я с ним сама справилась, он получил по заслугам.

— Надо же! — воскликнул Кумишар. — Никогда бы не подумал, что такой обходительный приятный молодой человек окажется негодяем. Жаль, у меня были планы расширить студию…

— Не расстраивайся. Ты просто плохо знаешь этого человека. А что касается студии, мы должны сами ее развивать. Нужны новые идеи, новые фильмы с новыми талантливыми актерами.

— Да, — вздохнул Кумишар, — но где же их взять?

— Я знаю одного такого человека, — мечтательным голосом ответила Ратха, — он мог бы стать звездой, известной не меньше, чем Майкл Джексон.

— Правда? — оживился Кумишар. — Так веди его скорей, мы будем снимать сегодня же!

— Нет, — лицо девушки омрачилось набежавшей грустью, — он сам должен прийти, когда почувствует в себе силы, когда к нему вернется его жизнерадостный, веселый смех. Тогда он вновь споет свою песню…

— Уж не про Виджея ли ты говоришь? — прервал ее встревоженный брат. — Опять ты про этого парня! Уж не заколдовал ли он тебя?

— Нет, — ответила девушка, — просто я его люблю…

Глава тридцать четвертая

Шел обычный урок арифметики. Учительница стояла у доски и объясняла детям таблицу умножения. Гита ее почти не слушала, она помнила таблицу наизусть.

Тайком, чтобы никто не видел, девочка открыла портфель и достала оттуда подаренного Рамом слоника.

— Дважды два — четыре! — говорила учительница, и дети хором повторяли вслед за ней.

Во влажном воздухе тяжело дышалось. Накануне прошла сильная гроза. Ливень косо хлестал в стены школы, через незакрытое окно вода хлынула в подвал, просачиваясь в трещины фундамента. Навалившаяся жара выжигала огромные лужи чуть ли не на глазах, наполняя воздух влажными испарениями.

— Дважды три — шесть! — продекламировала педагог.

Слоник путешествовал по джунглям, отважно сражаясь с тиграми и удавами. Он пробирался по краю глубокого ущелья, чтобы соединиться со своими сородичами, и вдруг откуда-то со скалы на него обрушился страшный камнепад.

Гита оторвалась от своей игрушки и подняла голову. Из широкой трещины в потолке на парту вновь посыпалась тонкая струйка песка.

«Странно, — подумала девочка, — что-то происходит. Надо предупредить учительницу». Гита посмотрела на строгую женщину у доски. Та буквально несколько минут назад сделала ей замечание за то, что она невнимательно слушает и не вникает в урок. Если ей сказать, учительница опять будет сердиться за то, что Гита отвлекает ее всякими глупостями.

Песок начал сыпаться сплошной струей, трещина вдруг поползла через весь потолок, достигла стены и стала расширяться с угрожающей быстротой.

— Спасайтесь! — закричала Гита. — Обвал!

Она вскочила с места и бросилась в коридор. Учительница с раздражением крикнула, увидев такое неслыханное нарушение порядка:

— Немедленно вернись!

Ее крик потонул в протяжном грохоте падающих балок и перекрытий. В класс посыпались огромные куски потолка, круша и уничтожая все на своем пути. Взмахнув руками, учительница исчезла в образовавшемся проломе, вслед за ней туда ринулся поток обломков.

Здание школы сотрясалось от тяжелых ударов. Оно превратилось в ад, наполненный душераздирающими детскими криками. На глазах изумленных прохожих, часть школы сложилась, словно карточный домик, и рухнула, погребая под многотонными обломками все живое.

Среди тех, кто с ужасом наблюдал за обвалом, оказался Виджей. Он проезжал мимо на скутере, отвозя очередного пассажира. Бросив мотороллер у ворот, юноша кинулся в разваливающееся здание. Перепрыгивая через ступеньки лестницы, уворачиваясь от падающих камней, он упорно пробирался в класс Гиты. Перед ним предстала страшная картина, заставившая его отступить — разбитые в щепки парты, зияющие проломы, груды обломков. Самое ужасное — не успевшие спастись дети, припорошенные белой пылью, превратившей их в неподвижные красно-белые изваяния, в скорбные памятники неудержимой жажде наживы любой ценой.

Обворованная Делибом и его подручными школа была обречена, но это не остановило бизнесмена. Он набил свои карманы деньгами, сочащимися детской кровью.

Виджей заставил себя отключить все эмоции, он должен спасти Гиту, если она еще жива, только одна эта мысль гудела погребальным колоколом, заставляя его вести ужасные раскопки.

Он не нашел девочку. Выйдя из развалин, которые были раньше классом, Виджей увидел в клубящейся пыли скорчившееся тельце.

— Гита! — прохрипел юноша.

Схватив ее, он выбежал из разваливающегося здания, прикрывая ребенка от камней.

На улице уже собралась большая толпа. Дико голосили женщины, некоторые смельчаки, как Виджей, бросались в развалины и выносили детей.

К месту катастрофы съезжались санитарные машины, завывающие сиренами полицейские автомобили. Со всех сторон бежали люди, среди которых были отцы и матери погибших.

Юноша положил безжизненное тело на газон. Глаза девочки были закрыты, лицо, покрытое пылью, — словно гипсовая маска. Из головы струилась кровь.

— Жива! — обрадовался Виджей, уловив слабое дыхание.

Надо было срочно оказывать ей помощь, но врачи еще только разворачивались. Он быстро перенес ее в скутер и, поминутно оглядываясь, помчался в ближайший госпиталь.

В офисе страхового агента шли важные деловые переговоры. Сделка сулила Аджею хорошую прибыль, и он старался не отвлекаться на назойливый телефонный звонок. А секретаря он отослал по важному поручению.

— Итак, господин Аджей, давайте подпишем контракт, — сказал клиент, толстенький, круглый, словно мячик, мужчина, сверкая золотыми зубами, испускающими нестерпимый блеск.

— Одну минуту, господин Гупта, извините, пожалуйста, придется ответить на звонок.

— Да, Аджей слушает.

— Господин Аджей! — послышался в трубке чей-то взволнованный голос. — Школа обвалилась!

— Какая школа? Кто говорит?

— Школа, в которой учится ваша дочь!

— Что?!

Он хотел еще что-то спросить, но в трубке уже раздавались короткие гудки. Смысл услышанных слов медленно, с трудом доходил до его сознания. Парализованный ужасом мозг отказывался верить.

— Так как же, господин Аджей, будем подписывать контракт?

В госпитале не умолкали рыдания. Молчаливые санитары катили из операционных тележки, накрытые простынями. Одни родители оплакивали своих детей, другие молили Бога, чтобы их ребенок, которого, может быть, только что провезли мимо, остался жив.

Аджей приехал в госпиталь вместе с женой и братом. Никто не мог ответить ему, где Гита. Он побывал на месте катастрофы. Разрушенное здание было уже оцеплено. Пожарные команды разбирали завалы, доставая все новые и новые тела. Дочери среди них не было.

Несчастным родителям посоветовали искать ее среди раненых детей, которых развозили в разные больницы. Для них эта была уже третьей, в двух других им ничего не могли сказать.

Они опрашивали врачей, заглядывали в палаты, где счастливые отцы и матери сидели возле раненных легко сыновей и дочерей. Гиты и там не было.

Санджею выпало самое тяжелое, невыносимое — он искал девочку среди погибших. На длинных столах лежали тела, накрытые с головой. Санджей поднимал каждое из окровавленных покрывал, вглядываясь в лица, с ужасом ожидая, что под одним из них найдет Гиту.

Сначала он был на грани обморока, потом чувства притупились, и Санджей действовал, словно во сне.

— Не она, не она, не она… — еле слышно шептали его губы.

Аджей и Сапна потерянно шли по коридору мимо операционных. Посторонних туда не пускали.

— Гита, где Гита! — жалобно вскрикивала Сапна. — Вы не видели мою Гиту, — спрашивала она всех встречных. Хмурые врачи отвечали отрицательно. За сегодняшний день через операционные прошло столько детей, промелькнуло столько лиц, что все они слились в одно кричащее от боли лицо.

Внезапно одна из белых дверей открылась, и в коридор вышел Виджей, он держал на руках Гиту. На бинтах, покрывавших голову ребенка, краснела пропитавшая повязку кровь.

— Моя дочь! — вскрикнула Сапна.

Она приняла у юноши дочь, с ужасом глядя на бесчувственно обвисшее тело.

— Что с ней?

— Не волнуйтесь, она без сознания. Врачи сказали, ее жизнь вне опасности.

Виджей выглядел очень утомленным. Разорванная одежда испятнана кровью, черные кудрявые волосы будто поседели, присыпанные пылью. Но когда он увидел брата, глаза его засверкали гневом:

— Аджей! Я узнал, почему рухнула школа. Гита и другие невинные дети стали жертвой воров, тех самых дельцов, чьим обществом ты так дорожишь. Ты такой же, как и они, ты соучастник преступления. Ты ведь знал, что цемент воровали?

Аджей сник, он потерял обычную самоуверенность. Ему пришлось пережить самые ужасные минуты в своей жизни, в нем что-то изменилось, лопнула броня, покрывавшая его душу. На глазах брата появились давно не виданные слезы.

Но Виджей не собирался его жалеть, Аджей должен знать правду, которую так тщательно избегал.

— Ты ведешь дела Делиба, и тебе прекрасно известны махинации этого преступника. Школа была построена из песка, и ты знал об этом, но как представитель страховой фирмы подписал разрешение. Ты и Санджей покрываете негодяя! За деньги вы продали совесть, но есть Высший суд! Он покарает убийц, и вам его не избежать!

Происшедшая трагедия резко изменила Аджея и Санджея. То, что они пережили, невозможно было забыть, вычеркнуть из памяти, даже если бы им и захотелось.

Как только Санджей закрывал глаза, перед ним возникали окровавленные покрывала, и он начинал страшный отсчет: «не она, не она, не она…»

Аджей с ужасом думал, что чуть не стал убийцей своей дочери. В какой адский тупик завела его жажда денег! Он твердо решил найти выход из этого тупика.

Глава тридцать пятая

Ослепительно яркий солнечный свет — вот первое, что увидела Гита. Над ней склонилось обеспокоенное лицо матери, заметившей дрогнувшие ресницы девочки.

— Ты очнулась! Как я рада!

— Мама, я долго спала? Мне снился страшный сон…

— Да, ты спала, моя милая, и видела страшный сон, но теперь все прошло, ничего не бойся.

Гита подняла руку, пытаясь потрогать повязку, но у нее не хватило сил дотянуться.

— Мама, очень болит голова.

— Ничего, доченька, это пройдет.

— Дай мне пить.

Сапна поднесла к ее губам стакан с апельсиновым соком. Девочка сделала несколько глотков.

Она пыталась что-то вспомнить, но это что-то постоянно ускользало из памяти, всплывал почему-то слоник, идущий по краю пропасти, а дальше все — обрыв, черный провал…

— Мама, что со мной? Я ничего не помню!

— Не волнуйся, милая, все будет хорошо.

Мать успокаивала ребенка, а сама ощущала нервную дрожь. Случилось то, о чем предупреждали врачи: травма головы привела к непредсказуемым последствиям. Амнезия — страшное слово, произнесенное врачом… Это было еще не самое худшее из возможных последствий катастрофы.

— Гита, пожалуйста, успокойся. Ты немного заболела, но ничего серьезного нет, — говорила Сапна, пытаясь сдержаться, чтобы не зарыдать. — Скажи, доченька, может быть, ты чего-нибудь хочешь?

— Да, хочу, — тихо прошелестела девочка.

— Что?

— Я хочу слоника.

— Слоника? — удивилась мать. — А, это та самая игрушка, которую подарил тебе ужасный мальчик из «Черного города»?

— Он не ужасный, он хороший и добрый, — проговорила девочка. Было видно, что она теряет силы. Каждое слово давалось ей с трудом, но она все-таки повторила: — Хочу слоника, — и устало закрыла глаза.

На месте катастрофы работала комиссия. Аджей настоял на том, чтобы его включили в нее. Он не щадил никого, ни себя, ни Делиба, собирая неопровержимые свидетельства грязных дел мошенника. Это грозило Делибу судебным разбирательством и длительным тюремным заключением.

Кто-то из комиссии услужливо донес ему о сгущающихся тучах. Делиб был вне себя от ярости.

— Как? Они посмели дать против меня показания?! — кричал он в телефонную трубку. — И Санджей тоже? Негодяи, кем бы они были без меня? Я вывел их в люди, а они пытаются упрятать меня за решетку, меня, благодетеля!

Он швырнул трубку с такой силой, что чуть не разбил аппарат. Возбужденно походив по кабинету, подошел к столику, плеснул в стакан изрядную порцию виски и, не разбавляя содовой, залпом выпил. Пощелкав пальцами, некоторое время стоял, обдумывая план действий, потом опять взялся за телефон.

— Гунда, немедленно подбери надежных людей и быстро ко мне. Предстоит важное дело.

Склонившись над столом, Аджей и Санджей работали над документами, изобличавшими Делиба. Красная папка заполнялась все новыми доказательствами преступной деятельности компании «Стар Лимитед».

Аджей отвлекался лишь на то, чтобы зайти в комнату Гиты, посмотреть, как она спит. Врачи прописали ей успокоительное лекарство.

Отец тяжело переживал неожиданные осложнения болезни и в том, что произошло, винил только себя. Однако он твердо решил наказать вора.

— Ну, кажется, все, — удовлетворенно сказал Санджей, — доказательств, которые мы собрали, достаточно, теперь ему не отвертеться, — и, посмотрев на брата, добавил: — Ты не боишься, что суд может вынести обвинение и в твой адрес?

— Нет! — решительно сказал Аджей. — Я ничего не боюсь. Я виноват в трагедии и сделаю все, чтобы подобное не повторилось. Нельзя оставлять такого преступника на свободе. Снова и снова он будет воровать, обманывать людей, снова прольется чья-то кровь. Больше я не буду помогать ему в грязных делах.

— Ну, хорошо, — вздохнул Санджей, — я тоже во многом виноват, и мне страшно, но ты прав, его надо посадить за решетку. Пойдем, отнесем эти документы в комиссию.

Весть о случившейся трагедии облетела весь город. Рам не мог сидеть дома, когда его подружка прикована к кровати. Виджей рассказал ему, что произошло, рассказал и о том, что врачи опасаются за ее рассудок. Мальчик собрался навестить Гиту, хотя его и не приглашали.

Он подошел к дому Аджея. Горестные воспоминания нахлынули на Рама — не так давно его с позором выгнали отсюда. Мальчик не хотел вновь пережить такое унижение.

Чугунная решетка, ограждавшая дом, напоминала вычурные кружева. В ней имелись отверстия, достаточные для того, чтобы в них пролез такой худой мальчик, как Рам. Пробравшись в сад, он подкрался к стене дома и, прижимаясь к нагретым шершавым камням, стал заглядывать во все окна.

Ему повезло почти сразу. Сквозь щель в шторах он увидел спящую на кровати Гиту, рядом с ней сидела ее мать. Голова девочки была забинтована.

Шум подъехавших машин спугнул его. Рам отскочил от окна и спрятался за куст цветущего олеандра. Он увидел, как в открытые ворота прошла группа людей, одного из них мальчик узнал — это был Гунда, главарь шайки бандитов, громивших «Черный город». Главарь подобострастно шел чуть позади человека в темных очках, на ходу отдававшего приказания:

— Поставь кого-нибудь у входа, чтобы никто не смог убежать отсюда!

— Слушаюсь, хозяин!

Двое разбойников остались у входа, остальные вошли в дом.

Мальчик отполз к ограде. «Надо предупредить дядю Виджея», — подумал он, пролезая сквозь решетку.

— Ага, — прорычал Делиб, — вы оба здесь. И куда же вы направляетесь? Не иначе как в комиссию.

Братья остановились посреди гостиной, тревожно оглядывая бандитов, которые окружили их со всех сторон. Бизнесмен расхаживал перед недавними компаньонами, наслаждаясь их беспомощностью. Он искоса посматривал на папку в руках Санджея, предполагая, что там находятся важные, обличающие его документы.

— Мы не желаем с тобой разговаривать, — твердо ответил Аджей. — Ты виноват в гибели детей!

— Да-да, — издевательски произнес Делиб, — жаль бедных ребятишек, но такова воля Божья! Значит, им суждено было погибнуть, и тут никто не виноват.

— Виноваты подрядчики, которые строили школу, — сказал Санджей. — Вы виноваты! Комиссия установила, что в бетоне почти не было цемента!

Гунда вопросительно взглянул на хозяина — не пора ли заняться этими смельчаками, так непочтительно разговаривающими с боссом, но тот сделал еле заметный отрицательный знак.

— Позвольте задать вам вопрос, мои бывшие компаньоны: если по вине водителя происходит авария, кого задерживает полиция? Хозяина? Нет, она задерживает водителя! Если я подрядчик какого-то строящегося объекта, моя обязанность — дать рабочим цемент, кирпич и так далее, а они уже сами строят, сами замешивают бетон, меня это уже не касается. Следовательно, кто виноват? — Не дождавшись ответа, он произнес: — Правильно, строители, вот с них и спрашивайте.

— Это ты их заставлял, — гневно сказал Аджей, — ты принуждал их нарушать технологию строительства, и мы можем это доказать.

От внимательных глаз Делиба не укрылось, что при этих словах Санджей спрятал красную папку за спину, стараясь сделать это незаметно.

— Я нарушал? Хорошо, если есть какие-то нарушения с моей стороны, я оплачу ущерб, я даже оплачу похороны погибших детей. Видите, какой я добрый!

Аджей не выдержал, шагнул вперед. Тут же двое бандитов подскочили к нему с обеих сторон. Презрительно оглянувшись, старший брат с горечью сказал:

— Ты заплатишь деньги, а кто вернет здоровье искалеченным детям, кто воскресит погибших? У тебя нет даже сочувствия к родителям, оплакивающим своих детей!

— Ты совершил много преступлений, Делиб, — добавил средний брат, — и каждый раз выходил сухим из воды, но на этот раз тебе не удастся избежать наказания.

Сгоряча он потряс перед собой папкой, которая уже действовала на Делиба, как красная тряпка на быка. Однако бизнесмену нужно было прежде всего обезопасить себя на будущее, а потом уже прибегать к крайним мерам.

Он весело рассмеялся, упал в кресло и с грохотом положил ноги на хрупкий столик со стеклянной крышкой, так что треснуло стекло.

— Делиба не запугаешь и голыми руками не возьмешь, — снисходительно пояснил мошенник. — Все обвинения сразу обернутся против вас. Ты что, не знаешь — твой брат Аджей принимал участие в этом деле, он отлично знал, куда идет цемент! Я давал ему взятки, а его жене делал дорогие подарки…

В гостиную вошла Сапна, она услышала шум в гостиной и пришла выяснить, в чем дело. Громкие голоса могли разбудить беспокойно спящую Гиту.

— А, вот и твоя супруга к нам пожаловала! Очень рад, а мы тут как раз о вас говорили.

— Что здесь происходит?

— Ничего особенного, просто ваш муж хочет совершить глупый, необдуманный поступок, а я пытаюсь удержать его от этого.

— Он совершенно прав, вы чуть не погубили Гиту. Прошу вас больше не приходить в наш дом.

— Вот как? В таком случае я тоже прошу вас, пожалуйста, снимите все драгоценности, ведь это я вам их дарил, я, а не ваш супруг, не так ли?

Сапна лихорадочно сорвала колье, вынула серьги, сняла кольца, браслеты и швырнула все это Делибу.

— Какой же вы все-таки бессовестный человек!

— Ну-ну, о совести заговорили! — бизнесмен вскочил с места и приблизился к женщине. — Дорогая Сапна, — сказал он издевательским голосом, — вы не все отдали. Это чудесное сари подарил тоже я, придется вам отдать и его. Чтобы вы не слишком утруждали себя, я сниму его сам.

Он протянул к женщине руку, отвратительно ухмыляясь. Сапна отскочила в угол.

Братья рванулись было на помощь, но на них насели сразу четверо бандитов, схватили их, так что братья не могли даже пошевельнуться.

— Мерзавец, — прохрипел полузадушенный Аджей, — ты пойдешь под суд!

— И ты пойдешь вместе со мной! — рассвирепел Делиб. Постепенно он переставал себя контролировать. — Я не такой жадный простак, как ты, я все предусмотрел. Открою вам тайну, глупцы, это я убил Гопала, я посадил Виджея в тюрьму и вас посажу!

— Будь ты проклят! — крикнул Аджей. — Ты погубил нашего брата!

— Боже мой! — простонал Санджей. — А мы считали его убийцей. Какой же ты негодяй!

— Таков Делиб, — рассмеялся бизнесмен. — Да, я убийца, но я не такой глупец, как вы. Думаете посадить меня за решетку? Гунда!

— Что прикажете, босс? — подскочил к нему бандит, подергивая изуродованной щекой.

— Дай-ка мне вон ту красную папку, которую так старательно прячут эти безмозглые людишки.

Гунда начал вырывать папку. Санджей пытался сопротивляться, но разбойник ударил его ребром ладони по руке, и тот, застонав от боли, выпустил драгоценные улики.

— Пожалуйста, босс.

— Так, так, посмотрим, что тут у вас, — проговорил Делиб, перелистывая бумаги. — О, да вы неплохо поработали! Молодцы. Но за ваш труд я вам ничего не заплачу. Посмотрите, ведь эта папка пуста!

С этими словами Делиб смял все документы и достал из кармана золотую зажигалку. Вспыхнуло пламя. Он подержал в руке бумажный комок, давая огню разгореться как следует, затем бросил пылающие документы на стеклянный столик.

— Вот и все ваши улики! — захохотал бизнесмен.

— Тебе это все равно не поможет, — сказал Аджей, — мы добьемся суда над тобой.

— Ну, не надо так расстраиваться. Подумаешь — документы сгорели. У нас тоже есть кое-какие бумажки. Гунда!

— Да, босс. Что прикажете?

— Дай этим людям наш документ.

— Есть!

Гунда вынул из нагрудного кармана сложенный вдвое лист и поднес его Аджею.

— Это документ, из которого следует, что школа рухнула по вине строителей, — пояснил Делиб. — Поставьте ваши подписи, и мы уйдем.

— Нет! — воскликнул старший брат.

— Нет? Тогда, если ты отказываешься мне помочь, давай снимем сари с твоей жены, посмотрим на нее поближе! — Бизнесмен, захлебываясь гнусным смешком, протянул руку к несчастной женщине. Она дико закричала.

Аджей и Санджей вырывались изо всех сил, но Гунда умел отбирать надежных людей, они без особого труда удерживали свои жертвы.

— Ну-ну, — прошипел убийца, — не надо так бояться…

Он не успел даже коснуться женщины. Страшный удар, обрушившийся, казалось, из воздуха, отбросил его в сторону. Делиб рухнул головой в замысловатой конфигурации резную этажерку с коллекцией фарфора, в основном поддельного. Этажерка обрушилась всеми полками и статуэтками на бизнесмена, засыпав его грудой осколков.

Ошарашенные бандиты не двинулись с места, чтобы помочь хозяину. Они привыкли иметь дело с беззащитными, слабыми жертвами и не были готовы к тому, что получат отпор. Разбойники с удивлением рассматривали высокого стройного юношу с немного грустными глазами, возникшего из ниоткуда, словно демон мести.

Глава тридцать шестая

— Ты?! — воскликнул Делиб.

Он не поверил своим глазам — перед ним стоял его злейший враг — Виджей.

Двое бандитов, охранявших дом, валялись без чувств на газоне, и им еще долго нужно будет приходить в себя. Юноша легко с ними справился и вовремя успел вмешаться в безобразную сцену насилия. С каким же удовольствием он ударил Делиба!

— Ты посмел поднять на меня руку? Я убью тебя!

Бизнесмен выхватил револьвер, тот самый, из которого он застрелил Гопала, и прицелился в юношу.

— Делиб, ты меня не испугаешь. Когда-то я взял на себя твое преступление, чтобы обеспечить будущее моей семьи. Семь долгих лет провел я в тюрьме за убийство, которого не совершал. Попробуй, пробей мою грудь! Удары судьбы превратили ее в железо! Ну, стреляй!

Лицо Делиба дико исказилось. Медленно, растягивая удовольствие, он нажал на спуск.

Грохнул выстрел. Виджей пошатнулся, но устоял. Бизнесмен с удивлением посмотрел на револьвер и выстрелил еще раз. Пуля оставила на куртке юноши дымящееся отверстие и только.

— Заколдован ты, что ли? — пробормотал убийца.

Он выстрелил в третий раз, и с тем же результатом. Пули не причинили Виджею никакого вреда.

— Что такое?

Воспользовавшись замешательством Делиба, юноша подскочил к нему, перехватил руку, сжимавшую револьвер, и направил оружие на одного из бандитов. Прогремел выстрел, поразивший на этот раз наповал. Разбойник еще не успел упасть, а Виджей, водя рукой Делиба, выстрелил еще два раза, и два бандита расстались с жизнью.

— Ну вот, — сказал юноша, — теперь патроны кончились.

Он отпустил бизнесмена. Тот ошалело посмотрел на людей, которых застрелил, отбросил револьвер и с размаху ударил врага в живот.

Ему показалось, что он ударил в стену. Делиб даже взвыл от боли, а Виджей, усмехнувшись, снял куртку, под которой оказался бронежилет.

— Что, не ожидал такого?

Отстегнув бронежилет, юноша нанес им сокрушительный удар по голове злодея. Увидев, как бьют их босса, разбойники опомнились, и началось грандиозное побоище.

Один за другим бандиты налетали на Виджея, и каждого из них он награждал умелыми ударами, демонстрируя весь многообразный арсенал приемов каратэ.

Братья тоже не отставали. Воодушевившись, Аджей крушил врагов молодецкими пинками, не обращая внимания на то, что разлетающиеся во все стороны бандиты изрядно портили своими телами мебель.

Санджей действовал не так умело, но и он вывел из строя парочку разбойников, подвернувшихся ему под горячую руку.

Битва шла с переменным успехом. Нападавшим удалось схватить Аджея. Один из бандитов принялся душить его, и тут на помощь брату пришел Виджей. Он разбил вазу о голову одного, пнул ногой в живот другого.

Аджей взглянул на брата с благодарностью, тот пристально посмотрел на него, начиная узнавать в нем своего старшего, но разбойники усилили натиск, и он снова кинулся в бой.

В драке они совсем упустили из виду главного врага — Делиба, а тот, воспользовавшись всеобщей неразберихой, успел улизнуть из дома, бросив своих подручных.

«Кадиллак» мчался по улицам города. Визжали тормоза, машину заносило на поворотах, так что дымились шины. Патрульные пытались задержать «кадиллак», но без особого рвения — мало кому была охота связываться с богачом — остановишь такого, потом неприятностей не оберешься, и полицейские ограничивались грозными свистками.

Взбешенный Делиб еле справлялся с управлением. Он несся, чтобы отомстить Виджею, ударить в самое сердце. Ему не удалось убить врага, он убьет его любовь.

Ратха читала сценарий, который ей прислали накануне. Сюжет был довольно занимательный — главный герой попадал в тюрьму по ложному обвинению. Его любимая подвергается домогательствам главаря бандитской шайки, который влюблен в нее. Девушка ведет самостоятельное расследование, чтобы спасти жениха.

Отложив стопку машинописных страниц, Ратха задумалась. Этот сценарий чем-то напоминал ее судьбу, только она ничего не сделала, чтобы помочь своему возлюбленному. Вот и сейчас он один.

Девушка тяжело вздохнула. Может быть, зря она сидит и чего-то ждет. Все ждет и ждет, а ведь прошло более семи лет в сплошных ожиданиях. Нет, надо пойти к нему и поговорить.

Настойчивый стук в дверь заставил ее очнуться от тягостных раздумий. Кто-то ломился в дверь со стороны сада.

Подняв жалюзи, Ратха увидела Делиба. Он выглядел очень странно — весь помятый, шикарный белый костюм разорван, галстук съехал набок. Лицо украшали свежие ссадины. Бизнесмен был явно не в себе, он даже пританцовывал от возбуждения.

— Что вам нужно?

— Откройте! Скорее! Случилось несчастье!

Поколебавшись, Ратха открыла дверь. Строго поглядев на взъерошенного бизнесмена, она спросила:

— О чем вы говорите? Что за несчастье?

— Виджей попал в аварию! Это произошло на моих глазах. Я пытался помочь ему, но он тяжело ранен, потерял много крови.

— Где он?

— Его отвезли в госпиталь, то есть я сам его отвез. Собирайтесь, едем немедленно! Он часто повторяет ваше имя и просит, чтобы вы пришли к нему.

Видя колебания недоверчивой девушки, Делиб добавил:

— Врачи говорят, он в очень плохом состоянии, вы можете не застать Виджея в живых. Простите, что я так говорю, но, поверьте мне, это так. Мы враждовали раньше, однако перед лицом смерти надо забыть все обиды…

Чем больше говорил Делиб, тем больше подозрений закрадывалось в душу Ратхи. Уж слишком не свойственна бизнесмену такая доброта.

— Ну что же вы?

— Сейчас приедет мой брат. Я поеду в госпиталь вместе с ним.

Это не устраивало убийцу.

— Ну хватит ломать комедию! — рявкнул он. — Я увезу тебя силой!

Он схватил ее и потащил в машину.

— Помогите! — закричала девушка.

— Замолчи, — прорычал Делиб, закрывая ей рот ладонью. И тут же убийца почувствовал, какие острые зубы у Ратхи. Она впилась в ладонь, прокусив ее до крови. Похититель взвыл от боли. Проволочив ее по садовой дорожке, запихнул в машину и рванул «кадиллак» с места.

Свежий воздух, напоенный сладковатым ароматом фруктовых деревьев, придавал бодрость Кумишару, измученному работой в душном офисе. Директор студии из всех видов транспорта предпочитал велосипед, благо от офиса до дома было совсем недалеко. Вот и сейчас он неспешно выруливал по крутой дорожке, взбирающейся мимо поросших тамариском склонов.

Внезапно какой-то длинный автомобиль пронесся мимо на бешеной скорости, чуть не зацепив директора. Он попытался свернуть и рухнул в придорожную пыль, исцарапавшись о какие-то колючки.

— С ума сошли! — закричал Кумишар вслед визжащей тормозами машине. Он узнал водителя — это был Делиб.

— Спасите!

Голос, раздавшийся из «кадиллака», показался ему очень знакомым. Где-то он его уже слышал.

— Да это же Ратха! — дошло до него. — Стойте! Остановитесь!

Подняв запылившийся велосипед, Кумишар устремился в погоню.

Увидев брата, Ратха попыталась выскочить из машины на полном ходу. Она неминуемо разбилась бы, но девушка предпочитала смерть бесчестью. Делиб все равно не оставил бы ее в живых, она понимала это. Если бы ей удалось выскочить, у нее был бы шанс, пусть и небольшой, остаться в живых, но убийца не дал ей такой возможности.

— Куда ты, красотка!

Делиб, одной рукой выворачивая руль, другой ударил ее в висок. Девушка безжизненно откинулась на сиденье. Пока он бил свою жертву, на мгновение потеряв контроль за дорогой, прямо перед «кадиллаком» вдруг выскочила патрульная машина.

Полицейские издалека увидели несущуюся на бешеной скорости машину, еле вписывающуюся в крутые повороты. Такого нарушения священных дорожных правил они не могли простить даже суровому Богу разрушения — Шиве. Они тут же устремились наперерез.

— Похоже, этот тип совсем обкурился, — сказал старший полицейский.

— Или за рулем угонщик, — добавил его напарник, выворачивая руль и подставляя патрульную машину боком, чтобы или остановить, или прижать к кювету нарушителя.

Длинный мощный «кадиллак» налетел на полицейский автомобиль, как акула. Удар был так силен, что Делиб еле удержался на шоссе, а его противники вылетели на обочину, пронеслись над дождевой канавой и вломились в густую, заплетенную лианами молодую поросль колючих акаций. Патрульная машина скрылась из виду, словно утонув в зеленом море.

— Ты жив? — спросил старший.

— Кажется, да, — ответил напарник, отстегивая ремень безопасности.

— Нам повезло, что мы врезались в кусты, они смягчили удар.

— Да, но от нашей формы ничего не останется, когда мы будем выбираться из этих колючек.

Не рассчитывая на положительный результат, старший все-таки сказал:

— Попробуй завести машину.

Напарник послушно нажал на газ, мотор издал скрежещущий звук и закудахтал.

— Бесполезно.

Старший вздохнул и выбил заклинившуюся дверцу, закрывая лицо от хлещущих ветвей.

Делиб оглянулся — кажется, от полиции он избавился, что ж, прекрасно. Вряд ли они успели заметить номер его машины, а от вмятины на борту он легко избавится, в гараже бизнесмена работал отличный механик, умеющий держать язык за зубами.

Делиб посмотрел на Ратху. Она все еще была без сознания. Конечно, он мог расправиться с ней тут же, в кармане убийцы лежал револьвер, остались и патроны, надо только перезарядить оружие. Но это было бы слишком просто, такая легкая смерть — избавление от мук. Не таков Делиб, чтобы просто пристрелить свою жертву, словно заурядный разбойник. Нет, он придумает кое-что получше, ведь он решил убить не только Ратху, ее гибель раздавит Виджея.

Посмотрев в зеркало, бизнесмен увидел, что погоня не прекратилась. Вдали виднелся велосипедист, усердно крутящий педали вслед за «кадиллаком». Делиб усмехнулся, уж от этого-то гонщика он легко избавится. Мощная машина взревела и понеслась, как молния.

Глава тридцать седьмая

Ехать со склона было гораздо легче, дорога сама несла Кумишара, и ему приходилось даже притормаживать, чтобы не вылететь из седла на крутом повороте. Когда он выехал на асфальтовое шоссе, то успел увидеть, что «кадиллак» завернул не в сторону дома Делиба, а налево, скрывшись за большим грузовиком, везущим бетонные плиты.

Преследователь догадался, что преступник поехал на строящийся гостиничный комплекс. Там он может легко укрыться среди каркасов возводящихся зданий, в лабиринте из огромных куч песка, кирпича и других строительных Материалов.

Увидев машину босса, охранники выбежали ему навстречу. Они сторожили почти готовую гостиницу, на которой сейчас никто не работал. Здесь Ратха не могла рассчитывать на чью-либо помощь.

— Возьмите ее! — рявкнул Делиб.

Заскучавшие без дела бандиты схватили девушку и потащили вслед за бизнесменом. Она вырывалась, кричала, но тщетно, никто ее не слышал, а разбойники отвечали ей грубым хохотом, забавляясь испугом своей жертвы.

— Тащите эту красотку, — командовал Делиб, — сейчас я сброшу ее на камни! Она полетит, как птичка!

Но когда они подняли Ратху на пятый этаж, у бизнесмена возникла другая, более интересная идея.

— Отпустите ее.

Бандиты швырнули девушку на бетонный пол. Она вскочила, подбежала к незастекленному окну и позвала на помощь.

— Можешь кричать сколько угодно, — расхохотался Делиб, — дом под охраной надежных людей, а больше тебя никто не услышит.

Медленными шагами он подошел к ней, наслаждаясь беспомощностью жертвы. Испуганная Ратха попятилась, но наткнулась на кирпичную стену.

— Ну что, красавица, убедилась — Делиб всегда добивается своего! Ты не хотела быть моей, но и Виджею ты не достанешься!

— Отпусти меня, негодяй! — закричала она.

— О, нет. Ты навсегда останешься здесь, — убийца повернулся к своим подручным. — Замуровать ее!

Выбившийся из сил Кумишар приехал на стройку. На песке, которым была засыпана стройплощадка, четко отпечатались следы шин «кадиллака», они и привели его в бандитское гнездо.

Прислонив велосипед к борту роскошного лимузина, Кумишар зашел в подъезд и увидел какого-то человека.

— Эй, послушайте, вы не видели здесь мужчину в белом костюме и девушку.

— Как же, как же, видел, — ответил любезный незнакомец. — Пойдемте за мной, я вам покажу дорогу.

Он поманил его в полутемный коридор. Когда Кумишар зашел туда, на него посыпался град ударов. Какие-то люди набросились на незваного гостя, и больше всех усердствовал тот самый любезный незнакомец.

— Что вы делаете? — закричал Кумишар.

Он попытался защищаться и даже сбил кого-то с ног. Последнее, что заметил Кумишар у одного из нападавших, была резиновая дубинка. Она мелькнула над его головой, и больше он ничего не помнил.

Высоко в стене торчал крюк. На него была накинута веревка, которая связывала поднятые руки Ратхи. Она почти висела, ей приходилось стоять на носках.

Бандиты работали на совесть. Они закладывали кирпичами угол, где стояла беспомощная девушка. Холодные сгустки цемента, разлетающиеся во все стороны, попадали ей в лицо, но она не обращала на это внимания, охваченная ужасом перед медленной, мучительной смертью.

Ей предстояло провести здесь долгие страшные часы в абсолютном безмолвии и мраке, задыхаясь без воздуха, и молить о том, чтобы избавление пришло как можно скорее.

Делиб стоял рядом, наблюдая за ней и наслаждаясь страданиями, которые читались на ее исказившемся лице.

Стена, отрезавшая Ратху от жизни, была почти готова, оставалось положить последний кирпич. Делиб взял его и заглянул сквозь остававшееся отверстие.

— Ратха, — прошипел он, — твоя смерть рядом. Вот она, у меня в руках!

Девушка нашла в себе силы твердо посмотреть в глаза убийце.

— Негодяй! Твоя жизнь — сплошная цепь преступлений. Я проклинаю тебя! Виджей отомстит за меня, ты умрешь!

Делиб злобно рассмеялся:

— Ну, я постараюсь, чтобы это произошло не скоро. А сейчас с каким удовольствием я положу последний кирпич перед твоим заплаканным лицом!

Ратха дико закричала, но ее крик замер в кирпичной толще. Все было кончено. Девушка была погребена заживо, обреченная на ужасную смерть.

Откуда-то издалека донесся звук работающего бульдозера, взревывающего мощным двигателем. Кумишару показалось вначале, что это гудит его голова. Она раскалывалась на тысячи мельчайших кусочков, и ему с трудом удалось собрать их воедино.

Он обхватил затылок ладонями и нащупал солидную шишку. Крови не было. Где-то поблизости журчала вода, и он побрел в том направлении, наткнувшись вскоре на незакрытый кран. Намочив платок, приложил к ушибу, и боль постепенно сделалась более терпимой, всплескиваясь лишь при каждом резком движении.

«Надо скорее идти за помощью, — подумал Кумишар, — одному мне не справиться, тут целая банда».

Он поглядел по сторонам, пытаясь запомнить ориентиры, но в глазах плавал какой-то туман. Вся стройка была похожа на тысячи таких же строек, и чтобы найти подъезд, в котором на него напали, директор начертил на стене куском штукатурки большой крест, видный издалека.

К счастью, велосипед оставался на месте, возле «кадиллака», значит, и Делиб тоже здесь. Оседлав велосипед, Кумишар отправился на поиски Виджея.

— Спасибо тебе, — сказал Аджей, глядя на младшего брата. — Ты спас нас, как и тогда, семь лет назад. Мы очень виноваты перед тобой, не знаю, можешь ли ты простить нас.

— Да, — добавил Санджей, — деньги лишили нас разума, мы превратились в какие-то ужасные копилки, набитые золотом.

— Я рад, что у меня снова есть братья, — ответил Виджей. — Надеюсь, то, что произошло, послужит вам уроком…

Его слова прервал топот ног в прихожей. Дверь распахнулась, и задыхающийся Кумишар прохрипел:

— Скорее, надо спасать Ратху!

— Что случилось?! — воскликнул юноша.

— Ее похитил Делиб!

— Пойдемте, вы покажете дорогу.

— Мы с тобой, Виджей! — крикнули братья.

Услышав о трагедии, случившейся со школьниками, Анита поняла, что ее врага ждут большие неприятности. Она знала, куда уходил цемент, знала: это Делиб виноват во всем, что случилось. Это был удобный повод, чтобы рассчитаться с ним за все обиды.

После смерти мужа, разбирая бумаги в его письменном столе, она наткнулась на револьвер. Гопал держал оружие на всякий случай, сейчас оно могло пригодиться. Хотя Анита не была настоящим стрелком, она умела обращаться с револьвером. Это был кольт 38-го калибра. Нажав защелку, мстительница откинула барабан и убедилась, что все патроны в гнездах. Глядя на маслянисто желтеющие гильзы, она представила, как выпускает заряды один за другим точно под косую челку Делиба.

С треском поставив барабан на место, Анита положила оружие в сумочку. Теперь он заплатит за все. Женщина была уверена в том, что она не промахнется.

Глава тридцать восьмая

— Где-то здесь я нарисовал крест, смотрите внимательнее, — говорил Кумишар. — Ага, вот он!

Виджей посмотрел на отмеченный подъезд. Сзади него тяжело дышал Асамхан, которого они прихватили с собой. Аджей и Санджей, настороженно оглядываясь, держались возле брата, доказавшего свое преимущество в рукопашной схватке.

Они вошли в здание. Нигде не было слышно ни звука, стройка будто вымерла, но Виджей чувствовал, что здесь притаилась опасность. Они проверяли этаж за этажом, дошли и до пятого.

— Стойте! — прошептал юноша. — Здесь кто-то есть. Смотрите!

Он указал на пляшущие в луче света пылинки, поднятые чьими-то ногами.

— Будьте наготове.

Санджей чуть поотстал. Вдруг Виджей услышал сдавленный хрип, обернулся — двое бандитов, схватив брата за горло, тащили его к незастекленному окну, намереваясь выбросить на строительную площадку.

— Санджей, держись!

Юноша разбежался, прыгнул и, перелетев разделяющее пространство, ударил ногой в голову ближайшего бандита. Испустив душераздирающий крик, бандит врезался в подоконник и вывалился из окна, рухнув вниз в сопровождении груды кирпичей. Делиб и здесь разворовал весь цемент, кладка еле держалась, готовая развалиться от сильного удара.

Приободрившийся Санджей ударил оставшегося бандита по носу, тот ошалело отскочил.

— Ага! — закричал адвокат и бросился на врага.

Но прежде, чем он вступил в схватку, из-за угла выскочила целая банда, вооруженная дубинками, цепями и кусками арматуры.

— Поберегись! — взревел Асамхан.

Он схватил забытую рабочими лестницу и швырнул ее в нападающих, повалив сразу несколько человек.

Три брата вели бой. Стоя бок о бок, они отражали все атаки, разбивающиеся об их слаженную оборону.

Асамхан поймал какого-то тщедушного бандита, стукнул его слегка об стенку и бросил, словно метательный снаряд, в набежавших врагов.

Увидев, что бандиты дрогнули и победа на их стороне, Виджей проложил себе путь через вражеские ряды и двинулся на поиски Ратхи.

Длинный коридор вел мимо зияющих проемов. Юноша заглядывал во все помещения, но они были пусты. Выскочив за поворот, Виджей, увидел длинную тень, перечеркнувшую коридор. Он остановился. Раздались медленные шаги, и из темноты выступила черная фигура.

— Ну, здравствуй, Виджей. Вот мы и встретились!

Делиб остановился в круге света, блеснув сталью револьвера.

— Поговорим? — убийца издал хриплый смешок.

— Где Ратха?

— Ах Ратха? Ты с ней обязательно встретишься, сейчас я тебе помогу.

Делиб поднял револьвер на уровень головы Виджея. В отчаянном прыжке юноша рванулся к нему, чтобы выбить оружие, но пуля опередила его. Он вскрикнул от боли и упал, пораженный в плечо.

Убийца не спеша подошел к нему, чтобы насладиться страданиями жертвы.

— Что, больно? Таков Делиб!

Он поднес ствол револьвера к голове Виджея, но выстрелить не успел.

Молниеносным ударом юноша обезоружил врага, схватил его за шею и перебросил через себя:

— Таков Виджей!

Убийца врезался в железобетонную стену и обрушился на пол.

— Где Ратха?

Виджей схватил его правой рукой за горло и прижал к стене. Левая повисла, как плеть.

— Я тебе ничего не скажу! Ратха умрет, и ты ее не спасешь! О, как я ненавижу тебя!

— Скажешь! Или я тебя убью!

Рука сжималась все сильнее. Делиб захрипел, его глаза налились кровью, стали вылезать из орбит. Еще секунда, и он расстался бы с жизнью.

— Виджей, не делай этого! — Санджей выскочил из-за угла и оттащил брата.

Бизнесмен упал на пол, держась за горло, делая короткие вдохи широко открытым ртом.

— Я убью негодяя!

— Нет, его осудят по закону!

Откуда-то издалека донесся не то вздох, не то стон.

— Что это? — воскликнул Санджей.

Делиб решил воспользоваться замешательством и начал тихо отползать в сторону.

— А ты куда? — адвокат сел на врага, скрутив ему руки.

Виджей кинулся на странные звуки, которые раздавались, казалось, из-под земли.

— Ратха!

— Виджей! — явственно услышал он свое имя.

— Ратха!

— Спаси меня!

Юноша быстро шел вдоль стены, прислушиваясь к приглушенным крикам.

— Ратха!

— Виджей!

Он наткнулся на свежую кладку, из-за которой доносился голос его любимой. Виджей отскочил и с криком:

— Ратха! — прыгнул на стену.

Кирпичи обвалились со страшным грохотом. К счастью, они не задели девушку.

Отряд полиции под предводительством тучного сержанта рысцой бежал на грохот перестрелки, доносившейся со стройки. Дело явно пахло каким-то зловещим преступлением — стрельба почти в центре города, в пустынном здании, тут можно заработать либо внеочередное повышение по службе, либо пулю в живот. Главное — схватить преступника.

Он сам вылетел прямо под ноги опешившим полицейским. Виджей выбросил Делиба из подъезда, а вслед за ним кинул его револьвер.

— Арестуйте этого человека, он убийца!

— Прекрасно! — сказал сержант, утираясь платком. — Наденьте на него наручники.

— Стойте! — раздался истошный крик.

Из-за угла здания вышла Анита. Она открыла сумочку и сунула туда руку:

— Этот негодяй убил моего мужа!

Грохнул выстрел. Пуля тонко взвизгнула и с тупым стуком впилась в тело Делиба.

— Остановитесь! — закричал сержант.

Но женщина вновь навела револьвер. Виджей подскочил к ней, ударил по руке. Кольт коротко рявкнул и пуля ушла в небо. Юноша выхватил у нее оружие.

Делибу повезло, он остался жить. Находясь в госпитале под охраной полиции, убийца и мошенник ожидал суда.

Комиссия получила массу доказательств, обвиняющих его в многочисленных преступлениях. Несмотря на то, что он уничтожил часть документов, собранных Аджеем и Санджеем, улик было достаточно, чтобы подвергнуть убийцу строгому наказанию.

Кроме всего прочего, полиция обнаружила тайные банковские счета, договора, свидетельствующие о том, что именно Делиб организовал аферу с «Гопал-Банком». Вкладчики получили реальную возможность получить обратно свои деньги, украденные банкиром и перекаченные бизнесменом в «Стар Лимитед».

В свою очередь Делиб не стал молчать о чемоданчике с десятью миллионами — он пытался хоть как-то отомстить Аните, хотел утащить ее с собой.

Полиции удалось арестовать почти всю банду, работающую на бизнесмена. Это было несложно сделать, часть бандитов вообще не могла передвигаться после встречи с Виджеем и его друзьями. Однако главарь банды исчез. Никто не мог сказать, куда скрылся Гунда и где он может вновь объявиться.

Глава тридцать девятая

— Как твоя рука, сынок?

— Хорошо, мама. Поверь, ничего серьезного, слегка зацепило мякоть.

Виджей пошевелил пальцами левой руки, демонстрируя, что рана действительно пустяковая.

Мать поставила на стол дымящиеся лепешки — чапати, налила ароматный чай, положив Раму лишнюю ложку сахара.

— Асамхан, — крикнула она в окно, — иди завтракать!

Силач возился во дворе со своим скутером, подготавливая его к работе. Вытирая руки замасленной тряпкой, он вошел в дом и сказал таинственным голосом:

— К нам гости.

— Кто же это так рано? — удивилась Лакшми.

Ей не пришлось долго гадать. Дверь открылась, и она увидела Аджея и Санджея. Как не похожи они были на прежних чванливых деляг! С их лиц исчезло прежнее туповатое выражение самодовольства и ощущения собственного превосходства над теми, кто наворовал меньше, чем они, или вообще живет смешной честной жизнью.

— Мама, прости нас!

— Прости!

Лакшми просто подошла к своим сыновьям и обняла их. Конечно, она простила им все, ведь это были ее дети.

— Как я рада! Наконец-то мы вместе!

Наклонившись над спящей Гитой, мать нежным, легким прикосновением отвела прядь с ее лица, прислушалась к беспокойному, неровному дыханию ребенка. Здоровье дочери внушало ей серьезные опасения. Гита по-прежнему ничего не помнила, иногда она не узнавала отца, забывала, как называются самые простые предметы.

— Песок… Песок… — отчетливо проговорила девочка, не открывая глаз.

Вдруг она вскрикнула и заплакала, казалось, еще во сне.

— Что с тобой, доченька? Не надо плакать, моя маленькая, твоя мама здесь, с тобой.

— Мама, мама, мне страшно!

Девочка обхватила мать за шею похудевшими ручками. Сапна гладила ее по голове, пытаясь унять ее рыдания и сама с трудом сдерживая слезы. Она дала Гите воды, та отхлебнула немного, расплескивая дрожащими руками.

— Может быть, ты чего-нибудь хочешь, маленькая?

— Да.

— Что? Скажи, я все сделаю, чтобы ты перестала плакать, моя доченька.

Девочка опять закрыла глаза. Ее губы пытались вымолвить какое-то слово, но было видно, что она опять забыла, как называется вещь, которую она хочет.

— Что, что ты хочешь? — склонилась к ней Сапна.

— Хочу слоника.

— Хорошо, я обещаю, будет у тебя слоник.

— Правда? — по лицу девочки скользнула слабая улыбка, она легко вздохнула и перевернулась на другой бок.

Сапне тяжело было преодолеть себя и пойти к Лакшми и Раму, которых она выгнала из дома, но тяжелое состояние дочери заставило ее пересилить себя.

Подъехав на скутере к «Черному городу», женщина чувствовала себя так, словно попала на другую планету. Никогда раньше она не встречалась с такой бедностью и нуждой. Конечно, на улицах города попадались бродяги и нищие, но они выглядели чужеродно на фоне дорогих магазинов и фешенебельных гостиниц. А здесь сама Сапна, в ее отделанном золотом сари, с украшениями, на которые можно было построить половину этого поселка, резко выделялась, привлекая к себе всеобщее, не слишком доброе внимание.

Все в «Черном городе» было для нее открытием — хижины, построенные из каких-то подручных материалов, босоногие дети, клочки огородов, поливаемые согнутыми женщинами в простых коричневых сари. Как не похожи они были на нее и на ее подружек, разодетых в модные платья, лоснящихся от дорогих кремов! Женщины поселка носили простые стеклянные браслеты, а у некоторых и на них не было денег, поэтому они довольствовались украшениями из склеенных осколков зеркал.

Некоторые из встречных девушек были настоящими красавицами, но их руки уже огрубели и потрескались от тяжелой работы, на лицах лежала печать многолетней усталости, потушившей прекрасные глаза, волосы потускнели от плохой пищи, а одежда была слишком убогой.

Опрашивая прохожих, Сапна вскоре нашла нужный дом. Он был довольно неплохой, сделан на совесть, с любовью. Домик окружали молодые манговые и апельсиновые деревья, уже начавшие плодоносить. У самого входа рос огромный баньян, его воздушные корни, сползая вдоль потрескавшегося ствола, образовывали целую сеть спутанных колец.

Женщина открыла скрипнувшую калитку и пошла по узкой тропинке мимо свежевскопанных грядок. Постучав в незапертую дверь, вошла в комнату.

Рам уже пришел из школы и занимался домашними делами. Увидев неожиданную гостью, он вскочил, испуганно шагнул к занавешенному тканью проему, ведущему в соседнюю комнату.

— Не бойся меня, мальчик. Как тебя зовут?

— Рам.

— А меня тетя Сапна. Вот мы и познакомились.

Возникла неловкая пауза, и гостья решила объяснить причину своего визита:

— Ты ведь дружишь с моей Гитой?

— Да.

— А ты знаешь, что с ней случилось?

— Знаю. Я приходил к ней.

— Вот как? — удивилась женщина. — Но я тебя не видела!

— Я не заходил в дом, ведь вы запретили там появляться. Я видел ее в окно, и, по-моему, она очень сильно болеет.

— Да, ты прав. Все так и есть, — опечалилась Сапна. — Знаешь что, — она сделала над собой заметное усилие, — я хочу попросить у тебя прощение за обиды, которые нанесла тебе, за тот день рождения.

Недоверчиво взглянув на нее, мальчик с достоинством склонил голову и сказал:

— Я не сержусь на вас, тетя Сапна.

— Ну, вот и хорошо, — повеселела женщина. — Я хочу пригласить тебя в гости. Гита наверняка обрадуется, когда тебя увидит, — мать вновь опечалилась. — Моя бедная девочка совсем ничего не помнит. Эта страшная катастрофа унесла ее память. Врачи говорят, что сработал защитный механизм — она так испугалась, что мозг поставил защитный заслон между тем, что с ней произошло, и ее сознанием. Теперь Гита словно заново родилась, она не помнит даже, как называется ложка, мне приходится кормить ее самой. Нет, я не переживу этого! — она разрыдалась.

— Не плачьте, тетя Сапна! Я приду в гости к Гите. Может быть, я еще чем-нибудь могу ей помочь?

— Да, — ответила женщина. — Она все время, и во сне и когда не спит, просит слоника.

— Хорошо, — просто ответил Рам.

— Ну, не буду тебя отвлекать, — засобиралась Сапна.

Уже в дверях она остановилась:

— Ты знаешь, мне кажется, что слоник — это последнее, что она помнит. Может быть, если она опять его увидит, память вернется к ней?

Накрыв голову покрывалом, Сапна вышла из дома. Мальчик еще долго смотрел ей вслед, потом достал из большой картонной коробки кусок дерева, пилку и острый нож.

Маленький мастер упорно трудился, не делая перерывов, так что слабеющие руки уже плохо держали инструмент, и несколько раз он чуть не лишился пальцев, отделавшись глубокими порезами, но работу не прерывал. Через некоторое время, сдув прилипшие опилки и обтерев следы крови, он полировал куском пемзы готовую фигурку.

Огромный детский магазин был набит игрушками, привезенными со всех концов света. Чего тут только не было: всевозможные пластмассовые конструкторы, из которых можно собрать все что угодно — от многоэтажного дома до динозавров; куклы Барби в самых разных интерьерах; плюшевые игрушки — от крошечной коалы до огромных забавных зверюшек величиной с человека.

Аджей бродил среди всего этого изобилия не в силах выбрать что-то одно. Наконец он купил смешного плюшевого слона. Вежливый продавец вручил ему запакованную в прозрачный мешок игрушку.

— Ваши дети будут очень рады, — кланялся продавец, — это очень хороший слон. У нас его многие покупают.

Отец не был уверен, что сделал правильный выбор, но он слышал от Гиты, что ей хочется такую игрушку, и решил попробовать — может быть, ему удастся хотя бы вызвать улыбку на лице девочки. Его пугало полное равнодушие ко всему, отражающееся в глазах дочери, безжизненность черт, делавших Гиту похожей на мраморную статую.

Он боялся, что нервное потрясение и травма сделают девочку калекой. Аджей думал о своем участии в преступлении Делиба, он не снимал с себя вины, до конца дней его будет мучить совесть. Может быть, Бог решил покарать за грехи отца, отняв у дочери разум?

В небе собиралась гроза. Тяжело ползли желтобрюхие тучи, набухшие дождем. Порывы ветра, словно невидимой метлой, гнали тучи пыли, широкими взмахами проходились по кустам и деревьям, пригибая их и ломая сучья, причесывали траву.

Ласточки чертили черными молниями у самой земли. Воробьи, в предвкушении небесного душа, торопились принять пылевые ванны.

Аджей вылез из такси, озабоченно поглядывая на небо, прошел в дом, забрав на ходу со стола возле бассейна забытую книгу. Распаковав игрушку, он встряхнул слона, поправил ему хобот.

Войдя в детскую, он увидел стоящую у окна Гиту. Девочка вздрогнула от звука открывшейся двери, но даже не обернулась, глядя, как завороженная, на грозовые облака.

— Что ты там увидела, доченька?

— Сейчас будет очень страшно.

— Ничего не будет, не бойся. Это всего лишь гроза. Ты же знаешь, когда идет дождь — гремит гром, молния сверкает… Посмотри лучше, что я тебе принес!

Девочка обернулась, подошла к отцу. Тот, радостно улыбаясь, протянул ей игрушку. Гита взяла, вежливо поблагодарила, но в ее глазах ничего не отразилось.

— Разве тебе не нравится?

— Нравится, папа, — тусклым голосом ответила девочка.

Она вдруг разжала руки, выронила подарок и отвернулась, тут же позабыв о его существовании.

Отец поднял слона и попытался привлечь к нему внимание дочери, изображая, как передвигается настоящий хозяин джунглей, даже попытался изобразить трубный клич.

Неожиданно треснул гром, сухо прогремев раскатами. Гита вскрикнула, опрометью бросилась к кровати и спряталась под одеяло, повизгивая не своим голосом:

— Песок! Песок!

В окна хлестнуло дождем, душно запахло влажной раскаленной землей.

Отец успокаивал больного ребенка, рассказывал ей сказки, но она, похоже, ничего не слышала. Вернувшаяся с рынка Сапна тоже не смогла отвлечь Гиту. Их спас неожиданный гость.

— Здравствуйте, можно войти? — спросил Рам.

Мальчик стоял в дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу. С него стекала вода, волосы слиплись. Он застенчиво вытер мокрое лицо ладонью.

— Конечно! Входи, пожалуйста, — сказала Сапна.

Гита посмотрела на друга, и в ее глазах мелькнуло что-то осмысленное, она явно начинала его узнавать.

— Здравствуй, Гита! — проговорил мальчик, подходя ближе. — Я принес тебе подарок.

— Какой подарок?

— Вот, смотри.

Рам развернул платок и достал вырезанного из дерева слоника. Он придал хозяину джунглей веселое выражение, слоник будто улыбался, округлив толстые щеки.

— Дай! — восторженно прошептала девочка.

Затаив дыхание, родители смотрели, как Гита взяла незамысловатую игрушку и стала ее рассматривать. Она подошла к столу, поставила слоника. Что-то шепча про себя, начала двигать его, потом посмотрела на потолок, недоуменно пожала плечами и продолжила игру. Вдруг движения ее потеряли координацию, она закричала:

— Обвал! Обвал! — и бросилась из комнаты.

Аджей успел перехватить ее. Она забилась, захлебываясь в рыданиях, закричала:

— Я вспомнила! Я все вспомнила!

— Тихо, доченька, — кинулась к ней Сапна, — не волнуйся, все уже позади.

Гита обвела окружающих взглядом, в котором появилось осмысленное выражение. Она будто просыпалась после долгого сна.

С состраданием глядя на нее, Рам шагнул за дверь. Он сделал все, что мог, теперь надо уходить из чужого дома. Мальчик хорошо понимал, здесь ему не место, он здесь всего лишь гость, вызванный по необходимости, никому не нужный…

— Рам! — раздавшийся крик прервал его мысли, а когда он увидел сияющие глаза Гиты, то не удержался и вскрикнул в ответ:

— Гита!

— Рам, не уходи! Побудь со мной, мне страшно!

— Успокойся, милая, — недовольным голосом произнесла Сапна, но девочка так на нее посмотрела, что мать сразу сменила тон, заискивающе пробормотав: — Конечно, твой друг побудет с нами.

— Может быть, я приду в другой раз? — тихо спросил мальчик.

— Ну что ты, — Сапна подошла к нему и положила руку на плечо, — оставайся. Сейчас выпьем чаю, я принесу очень вкусные пирожные, ты таких никогда не пробовал…

— Сапна, — вполголоса произнес Аджей, предостерегающе нахмурив брови.

— Да, — сбилась женщина, что на нее совсем не было похоже, — вот я и говорю, очень вкусные пирожные.

— Оставайся, Рам, — сказала Гита.

И мальчик остался. С этого дня началось выздоровление Гиты. Вскоре она смогла уже ходить на занятия. Теперь она посещала ту же школу, что и Рам, и сидели они за одной партой.

Глава сороковая

По залитой солнцем улице шел Виджей. Давно не ходил он по этой дороге, ведущей к студии, но теперь юноша решился вновь штурмовать кинематографические высоты.

Все так же бродили вокруг стеклянного кубического здания красивые девушки и широкоплечие юноши в надежде, что благосклонный взгляд режиссера или хотя бы ассистента остановится именно на них и начнется волшебная жизнь в мире кино.

Виджей прошел в вестибюль, по стенам которого все так же висели фотографии артистов, среди них появились и новые лица. Великанши, охранявшие вход, стояли на месте. Они стали еще толще. Как и в прошлый раз, юноша проскользнул мимо дремавших стражниц незамеченным.

В студии шла репетиция. На высоком помосте танцевала Ратха, одетая в яркое алое сари, вышитое золотыми звездами. Тонкая талия была перехвачена золотым поясом, бедра обхватывал мехала — пять рядов сверкающих золотых бус. Мелодично позванивали бубенчики на щиколотках и тройные браслеты, украшающие запястья девушки.

Юноша издали любовался красавицей, кружащейся в танце. Музыка звучала все быстрее, громче, Виджей почувствовал, как ноги сами ведут его танцевать.

— Виджей! — вскрикнула Ратха.

Она легко сбежала с помоста, юноша шагнул ей навстречу. Взяв друг друга за руки, влюбленные пошли в сад, подальше от нескромных взглядов.

— Ты пришел, любимый. Как я рада, что ты вернулся на студию.

— Да, Ратха, я хочу сниматься, попробую еще раз стать актером. Может быть, на этот раз получится.

— Конечно, милый. Мы начнем прямо сейчас. Я счастлива, что ты нашел в себе силы. Я помогу тебе, ведь мы никогда больше не расстанемся, правда?

— Да, любимая, теперь мы будем вместе.

Юноша возвращался с киностудии усталый, но довольный. У него все получалось, пробы оказались на редкость успешными. Ратха начала снимать фильм по тому сценарию, который напоминал ей историю, случившуюся с Виджеем. Он выглядел очень естественным в этой роли, перед камерой держался свободно. После окончания съемки все присутствующие наградили его аплодисментами.

В этот вечер он решил прогуляться. Ноги сами принесли его на улицу, где стоял «Храм любви». С волнением в сердце юноша приблизился к ограде. Наверное, дома давно уже нет, на его месте строится отель. Еще издалека Виджей услышал шум работающего двигателя.

Толкнув ворота, юноша замер от удивления. «Храм любви» стоял на месте, мало того, он выглядел совершенно новым, словно только что выстроенным. Выбитые окна сверкали новыми стеклами, была навешена новая дверь, весь дом, покрашенный какими-то необыкновенными красками пастельных тонов, стал красивее прежнего. Он не просто помолодел, он возродился и засиял, словно настоящий храм.

Виджей сделал несколько шагов по дорожке, вымощенной темно-красными плитами, вдоль которой наливались пурпурными бутонами розы на длинных стеблях. Вместо вырубленного сада шелестели молодые манго, лимонные и апельсиновые деревья, наполняя воздух сказочным благоуханием. Их свежая листва отбрасывала прохладную тень, ложащуюся на хорошо подстриженные газоны, от которых шел бодрящий запах срезанной травы.

Дверь дома распахнулась, и оттуда вышел молодой парень, помаргивающий от яркого солнца. Он был похож на Виджея, каким он был семь лет назад. С первого взгляда становилось ясно, что парень — весельчак, обладающий открытым, добродушным характером.

— Вы кого-нибудь ищите, сахиб? — спросил он, чиркая спичкой и закуривая сигарету. — Может быть, я могу вам помочь?

— Нет, то есть да. Скажите, кто здесь делает ремонт? Ведь на этом участке должна была быть гостиница.

— Какие-то важные господа, я не знаю, как их зовут, — он стер с лица белое пятно, — мое дело — побелить потолки. — Парень внимательно посмотрел на Виджея. — А дом хороший, еще много лет простоит.

— Да, это хороший дом.

— А вы, наверное, тут жили? — догадался парень.

— Я здесь родился.

— То-то я смотрю… Может, хотите пройти внутрь? Посмотрите, как красиво.

— Нет, нет, благодарю вас, — отказался Виджей.

Трудно войти в дом, где ты родился, где прошла твоя юность, в дом, который продан. Там будут жить другие люди — со своей судьбой, со своими горестями и печалями, со своей любовью и радостью. Не стоит будить призраки безвозвратно ушедшего прошлого.

Юноша возвращался в «Черный город» с печалью в сердце. Столько лет прошло с тех пор, как он покинул «Храм любви», а было все это, как будто вчера.

Спускаясь по узкой тропинке вдоль реки — здесь лежал наиболее короткий путь к дому Асамхана, — Виджей заметил неясную тень, мелькнувшую на платановой аллее. Юноша обернулся, но даже не успел разглядеть, человек это был или зверь. Он не боялся нападения грабителей, однако ускорил шаги, не желая ввязываться в историю. Он спешил к матери.

Жилище Асамхана стояло на краю пустыря, возле крутого берега реки. Издалека Виджей увидел в окне силуэт матери. Она ждала его. Завидев сына, Лакшми вышла ему навстречу, чем-то явно взволнованная.

— Что случилось, мама? — встревожился юноша.

— Здесь только что были Аджей и Санджей… — от волнения ее голос прерывался. Не в силах говорить, она протянула ему лист гербовой бумаги.

Это была дарственная на «Храм любви».

— Так вот кто тот добрый волшебник, который воссоздал дом заново! — воскликнул Виджей. — Как же я не догадался сразу.

— О чем ты говоришь? — спросила мать.

— Мама, я был там сегодня! Наш «Храм любви» стал еще красивее, чем прежде!

— Нет, сынок, не может быть! — мать пошатнулась, и юноша поддержал ее, чтобы она не упала. — Я уже отчаялась вернуться туда, неужели такое счастье возможно?

Из дома вышел Асамхан. Он не мог понять, что происходит, почему они так взволнованы.

— Виджей, произошла какая-то беда? Нужна помощь?

— Нет, друг, никакой беды не случилось. Не все же время печалиться и горевать, вот и нам улыбнулась радость. Мы вновь обрели утерянный кров.

— Поздравляю вас! — силач пожал им руки, но потом нахмурился. — Значит, вы уезжаете… Жаль, я к вам очень привык, да и Рам называет Лакшми бабушкой…

— Ничего, друг, — ответил Виджей, — мы будем часто встречаться, заходить в гости…

Они были так увлечены беседой, что не замечали, как из-за полуразвалившегося каменного забора за ними наблюдают чьи-то злобные глаза.

Глава сорок первая

В ночном воздухе пахло сыростью после внезапного ливня. Асамхан вышел из дома, закурил крепкую бири — дешевую сигарету, скрученную из табачного листа. Сизый едкий дым медленно поплыл, не смешиваясь с влажными испарениями земли.

С реки доносился ликующий лягушачий хор. Скользкие существа, обрадованные неожиданной свежестью, устраивали свои концерты в прибрежных водорослях. Словно внимая их песням, низко над водой носились летучие мыши, исполняя под неистовое кваканье замысловатый танец.

Асамхану послышалось, будто возле разрушенной каменной ограды прошуршала змея, что-то пробиралось там, пригибая мокрую траву. Силач затянулся в последний раз сигаретой и швырнул ее в темноту. Прочертив извилистую черту, она вспыхнула красными искрами, очевидно, испугав змею, которая шарахнулась в сторону. Треснула ветка, с шуршанием посыпались мелкие камешки из ограды.

«Ага, — подумал Асамхан, — там прячется какой-то зверь».

— Папа, — позвал Рам, появившийся на пороге, — иди домой, я боюсь.

— Чего ты боишься?

— Не знаю, — ответил мальчик, — но мне страшно.

Асамхан засмеялся и вошел в дом.

Проводив его движением револьвера, Гунда сунул оружие за пояс и вытер мокрую руку о пиджак. Он мог бы застрелить своего врага, всадить в него пулю, но это была бы слишком легкая смерть. Бывший главарь даже не узнал бы, кто отомстил ему. Гунде хотелось не просто убить, ему хотелось доказать Асамхану свое превосходство над ним. Тот никогда не принимал всерьез угрозы бандита, считал его мелкой сошкой, поэтому Гунда был счастлив, когда Делиб доверил именно ему возглавить новую банду.

Разбойник давно выслеживал Асамхана, изучил все привычки бывшего главаря, оставалось только нанести последний удар. Гунда собирался покончить с ним сегодняшней ночью, однако, когда увидел его, безмятежно покуривающего у стен своего дома, ничего не боящегося, им овладела неистовая злоба. Какая несправедливость: Асамхан живет свободным человеком, ни от кого не прячется и прекрасно себя чувствует, а он скрывается от полиции, бегает по ночам, словно дикий зверь, и любой может выдать его. Нет, этот рикша должен испытать тот же страх и ужас, что и Гунда, он должен выть и молить о пощаде, тогда месть будет сладка и приятна.

Наступив каблуком на рдеющую красную точку сигареты, разбойник с наслаждением вдавил ее в землю. Вот так же он растопчет своего врага. Гунда придумал отличный план, как это сделать.

После ареста Делиба бандит скрывался в его загородном доме в горах, о котором почти никто не знал. Там можно было отсидеться, не опасаясь любопытных соседей, — ближайшее селение располагалось по другую сторону глубокого ущелья.

По старой привычке он ограбил крестьянскую повозку и раздобыл еду на первое время. Напуганный пожилой мужчина в линялом дхоти, покорно отдал ему полмешка риса, завернутый в чистую холстину круг свежего козьего сыра, истекающего каплями сыворотки, и горячий хлеб.

Гунда долго жалел, что отпустил старика живым, но на будущее решил не оставлять следов, чтобы не привлечь внимание полиции, и не грабить поблизости от своего убежища.

Дом стоял возле огромной скалы, прилепившись к ней, как ласточкино гнездо. Сложенный из серых каменных плит, он не выделялся на фоне источенных ветром глыб, заросших в расщелинах белесым лишайником. Здесь Гунда провел несколько недель, но потом заметил, что стал разговаривать сам с собой. Когда он поймал себя на том, что разговаривает с фыркающим паром чайником, обжегшим ему руку, то понял, что пора выбираться в город.

Рам умылся холодной водой, причесал мокрые волосы. Позавтракав вареным яйцом и напившись чаю, он отправился в школу. Мальчик шел по знакомой дороге, здороваясь с мрачным мусорщиком, метущим улицу, с мороженщиком, занявшим уже свое привычное место на углу. Все эти люди хорошо знали его, они разговаривали с ним, как со взрослым человеком. Никто из них не обратил внимание, что за мальчиком шел человек в черной одежде. На щеке незнакомца краснел длинный шрам, скрывающийся в отрастающей бороде.

Проходя по узкой дорожке вдоль реки, мальчик поглядывал на низкие облака, обещающие ливень. Он услышал сзади себя быстрые шаги, кто-то догонял его, но, обернувшись, Рам никого не увидел, кроме замшелых платанов. Удивленно пожав плечами, мальчик продолжил путь. Не успел он сделать и шагу, как на голову ему упал плотный мешок, кто-то безжалостно сбил его с ног и потащил по земле.

— Виджей, ты не видел Рама? — встревоженно спросил Асамхан. — Он не вернулся из школы.

— Нет, — ответил юноша. — Я не заходил домой. Весь день шли трудные съемки, я оставался в студии. А что случилось? Ты говоришь, он учится вместе с Гитой, может быть, она знает, где ее друг?

— Правильно, я сейчас же еду к ней.

— Я с тобой.

— Не надо. Спасибо, друг, я думаю, он задержался у нее или где-то в городе.

— И все-таки я поеду. Мне кажется, тебе понадобится помощь.

Друзья отправились на поиски мальчика. В доме Аджея они его не нашли, а Гита сообщила им новость, повергнувшую Асамхана в уныние:

— А вы знаете, дядя Асамхан, Рам сегодня не приходил в школу. Я подумала, уж не заболел ли он, и хотела навестить его, но вы пришли раньше.

Сапна, превратившаяся чудесным образом в приветливую хозяйку, угостила гостей сладким гулабджамуном собственного приготовления, напоила чаем, однако друзья очень быстро собрались уходить.

— Подождите Аджея, — сказала Сапна, — может быть, он поможет, ведь у него большие связи, даже сам начальник полиции… — гордо начала она, но осеклась под пристальным взглядом Виджея. — В общем, Аджей сможет помочь.

— Я слышу, тут обо мне говорят! — раздался веселый голос, и в гостиную вошел улыбающийся хозяин дома. — Здравствуй, брат, приветствую тебя, Асамхан. А где друг нашей маленькой Гиты?

— Рам исчез, — ответил мрачный силач. — Мы как раз разыскиваем мальчика.

— Я сейчас же позвоню, — озабоченно проговорил Аджей, — и вся полиция будет поднята на ноги.

— Спасибо, брат, — сказал Виджей, — а мы поедем по городу. Может быть, кто-нибудь что-нибудь видел.

Целый день друзья колесили по самым темным закоулкам, обыскали все парки, но мальчика так и не нашли. Такого с ребенком никогда раньше не случалось, ясно было, что произошло нечто страшное.

Взмыленный конь поднимался по горной дороге, неся на себе седока в черном, везущего странную поклажу — мешок, в котором билось что-то живое. Трое крестьян, идущих по каменистой крутизне, понимающе переглянулись — их опытный взгляд не обманулся грубой мешковиной: они поняли, что внутри не барашек. Всадник внимательно посмотрел на встречных, те прошли, опустив глаза. Никто не захочет связываться на пустынной дороге с человеком, у которого из-за пояса торчит рукоять револьвера.

— Не может же быть такого, — говорил Асамхан, — чтобы никто ничего не видел. В городе тысячи глаз и ушей, которые смотрят на вас, когда вы об этом даже и не подозреваете. Ведь кто-то видел мальчика, когда он шел в школу… Вот что, давай пройдем по этому пути и опросим всех встречных.

— Ты хорошо придумал, — согласился Виджей. Он не хотел расстраивать друга, но ему сразу показалось, что к таинственному исчезновению мальчика может быть причастен человек, желающий отомстить Асамхану, а таких нашлось бы немало. Самое ужасное, если на это решился его смертельный враг — Гунда. Даже Виджей знал, что бандит со шрамом не любил оставлять свидетелей своих кровавых преступлений и его не остановило бы даже то, что этот свидетель — ребенок.

Глава сорок вторая

— Я шел вот по этой стороне улицы, — рассказывал сморщенный старик, словно покрытый трещинами от раскаленного солнца, — а Рам — по другой. Я еще хотел крикнуть ему, чтобы он не опаздывал в школу, и вдруг гляжу, за ним крадется какой-то человек в черном, — старик затянулся индийским кальяном — хуккой, выпустил клуб дыма и продолжил неторопливую речь. — Хотя глаза мои видят уже не так, как прежде, но я разглядел, что это был разбойник, приходивший к нам в «Черный город». Этот человек отпустил бороду, но не перестал быть бандитом, и я сразу его узнал…

— Ну, и куда же они пошли? — поторопил старика Асамхан.

— Вот я и говорю, — старик минуту собирался с мыслями, потом сказал: — Они пошли к реке, по той дороге, по которой Рам обычно ходит в школу. Больше я Рама не видел.

Поблагодарив наблюдательного жителя, друзья быстро пошли по тропинке, на которую указал старик.

— Ты понял, кто был тот человек в черном? — взволнованно спросил Асамхан.

— Конечно, — ответил Виджей, — Гунда, кто же еще. Он поклялся мстить и теперь решил нанести удар.

— Да, он поразил меня в самое сердце. Какой же негодяй! Поднял руку на ребенка!

Хотя Асамхан порвал с преступным прошлым, сейчас он чувствовал себя способным на убийство. Сейчас он был готов хладнокровно зарезать Гунду, и рука его не дрогнула бы. Если с головы Рама упадет хоть один волосок, негодяй расстанется с жизнью.

Они выбежали к реке, тщательно осмотрели дорогу, и зоркие глаза Асамхана обнаружили след.

— Видишь, здесь по траве волочили что-то тяжелое, — говорил силач. — Направление указывает, что мальчика сбили с ног и утащили с дороги вон к той рощице, — он показал на плотно растущие баньяны, пошевеливающие плотными кожистыми листьями, ярко блестевшими на солнце.

Когда друзья прошли туда и пробрались сквозь путаницу воздушных корней, цепляющихся своими отростками, то убедились, что напали на след — на утоптанной площадке четко отпечатались отметины подков.

— Здесь он уложил Рама на седло, а вот дальше… — Асамхан начал продираться, разрывая могучими руками сеть ветвей, но обнаружил лишь один выход, куда мог проехать всадник. Следы вывели на выжженный огнем пустырь и исчезли, смешавшись с сотнями отпечатков, испещривших пыльную дорогу из города.

Некоторое время друзья шли по ней, расспрашивая встречных, не видели ли они всадника в черном с мешком на седле, но никто ничего не заметил.

— Почему ты говоришь им про мешок? — удивился Виджей.

— Не мог же он увезти Рама по доброй воле. Я хорошо знаю сына, Рам никогда не поехал бы с чужим человеком. Гунда вез его в мешке. Этот негодяй поплатится за все!

Глаза силача сверкнули недобрым огнем.

Притомившийся бандит решил устроить привал в пустынном месте. Он привязал коня к низкорослому абрикосу, выросшему неизвестно как на краю глубокого оврага, буйно заросшего кустарником, переплетенным ползучими растениями. Сквозь эту чащу не могла бы пробраться и собака. Гунда снял мешок и оттащил его в тень. Сначала он хотел развязать веревку, чтобы дать мальчишке возможность подышать воздухом, а то пленник затих и не подавал признаков жизни, даже не шевелился, когда разбойник стаскивал его с седла. Однако Гунде лень было развязывать мешок — если мальчишка задохнулся, туда ему и дорога. Жаль, что нельзя придушить его приемного отца, ну да он сам приползет за своим сыном, тут-то ему и конец…

Разбойник весело засмеялся, рисуя себе приятные картины мести. Растянувшись на мягкой траве, он закрыл глаза, чутко вслушиваясь в подозрительные шорохи. С дороги, оставшейся за гранитной скалой, не доносилось ни звука, и бандит вскоре задремал.

Тихое шипение, раздавшееся возле самого уха, заставило его приоткрыть глаза. Повинуясь первому импульсу, он хотел отскочить, но, с трудом взяв себя в руки, замер, словно мертвый, — перед лицом покачивалась черная кобра. Она высовывала длинный раздвоенный язык, будто поддразнивала его, смотрела пустыми глазами-бусинками и медленно раздувала лоснящийся капюшон.

Гунда знал, что ему достаточно лишь моргнуть, и отвратительное пресмыкающееся вонзит в него клыки, сочащиеся смертельным ядом. Несмотря на палящий зной, он почувствовал ледяную волну, пробежавшую по спине. Он уже видел себя, вздувшегося, посиневшего, с выпученными глазами, но кобра словно почувствовала в нем родственную душу, она медленно переползла через него и зашуршала где-то в кустах.

Минут пять Гунда лежал без движения, не в силах подняться с места. Когда разбойник встал, вытер обильный пот, заливающий лицо, то первым делом бросился к коню, чтобы убраться с опасной опушки. Уже вскочив в седло, вспомнил про свою добычу. Выругавшись сквозь зубы, спрыгнул с коня и подбежал к мешку. Каково же было его изумление, сменившееся неистовым бешенством, когда он увидел, что пленник сбежал, прорезав длинную дыру.

Разбойник злобно вскрикнул, выхватил нож и всадил острый клинок в мешковину, словно в тело врага. Вдруг из дыры вылетела черная пружина и ударила его в лицо. Гунда с воем покатился по земле, а рассерженная кобра, выпустив весь свой яд, поползла в поисках более тихого места.

— Где ты, проклятый мальчишка! Выходи! — закричал разбойник. Он понял, что уже обречен, и хотел утащить за собой еще одну жизнь. — Выходи!

Но ему ответило только эхо. Внизу, в овраге, хрипло заверещал попугай, словно кто-то засмеялся грубым смехом.

Теперь умирающий бандит мог лишь стонать.

— Мальчик, где ты? Помоги мне, я погибаю…

Ему показалось, что он слышит шаги, но в ушах раздался такой звон, от которого он начал глохнуть. На веки навалилась смертельная, неподъемная тяжесть.

— Рам, помоги…

Разбойнику удалось разглядеть поднявшегося из высокой травы мальчика. Слабеющей рукой он выстрелил несколько раз и упал мертвым.

Одна из пуль с визгом отрикошетила от скалы, эхо долго повторяло заунывное пение, превратившееся в грохочущие громовые раскаты. Рам осторожно обошел уткнувшегося в землю бандита, отвязал всхрапывающего коня и влез в седло, цепляясь за спутанную гриву.

— Да, мы видели человека с мешком на седле, — сказал крестьянин. — Он ехал на вороном коне.

— У этого седока есть револьвер, — вставил другой, что-то вычерчивая в дорожной пыли концом длинного посоха.

— Он вез какого-то ребенка, — вставил третий, — негодяй!

— Это был мой сын, — глухо пояснил Асамхан. — Разбойник похитил моего единственного сына!

— Да… — покачал головой самый старый крестьянин. — Но вы можете догнать его на горной дороге, там недавно был обвал и путь засыпан.

— Что же мы стоим! — воскликнул Виджей. — Скорее вперед! Мы должны перехватить Гунду, пока он не свернул куда-нибудь.

Друзья поблагодарили крестьян и отправились в погоню. Они сели на попутный грузовик, перевозивший плетеные корзины. Через некоторое время им пришлось вылезти возле развилки и ступить на крутую дорогу, по которой могли пройти только люди и лошади.

— Рам! — закричал Асамхан. — Мой мальчик!

— Где? — удивленно спросил Виджей.

Из-за поворота дороги, прорубленной сквозь плотно стоящие деревья, показался вороной конь. К его гриве припал мальчик, еле удерживающийся, чтобы не свалиться без чувств.

Друзья бросились навстречу тихо идущему вороному, пощипывающему траву на обочине. Асамхан еле успел поймать мальчика, сползающего на землю. Тот открыл замутненные усталостью глаза и улыбнулся вымученной улыбкой.

— Папа! — прошептал он и потерял сознание.

Глава сорок третья

И вот, не во сне, а наяву пришло долгожданное время осуществления выстраданных мечтаний. Съемки фильма были закончены, картина смонтирована, озвучена и уже поступила в прокат. Весь город оклеен афишами с изображением новой звезды — Виджея Дэви! Кричали буквы, а лицо актера, мужественное, спокойное, было грустным. Такова роль, которую он сыграл, роль веселого парня, потерявшего все — любовь, свободу, близких людей, но не сломившегося под тяжестью бед и несчастий. Герой нашел в себе силы подняться со дна жизни; как настоящий мужчина, он вступил в бой и победил, вернув все, что отняли у него злые люди.

— Посмотри-ка, это мой друг, — сказал Асамхан своему приятелю-таксисту, показывая на плакат.

Силач сменил скутер на подержанный, но еще прочный и мощный автомобиль. Он сам его отремонтировал, покрасил и теперь работал на нем, хотя Виджей и предлагал ему заняться чем-нибудь другим. Асамхан отшучивался, говоря, что он долго грабил людей и привык к этому, а профессия таксиста чем-то напоминает ему работу на большой дороге.

Сейчас он ждал клиентов возле центрального кинотеатра, где шла премьера картины с участием друга. Зал был полон, и таксисты справедливо предполагали, что после окончания сеанса у них будет много пассажиров.

Тот таксист, с которым разговаривал Асамхан, даже вышел из машины, чтобы получше рассмотреть огромную афишу на фронтоне кинотеатра.

— А! — обрадованно гаркнул таксист. — Я тоже знаю этого парня. Он работал в нашем гараже.

— Ты что-то путаешь, — сказал его коллега, подошедший сзади, — Виджей был танцором, потом его оклеветали и посадили по ложному обвинению в тюрьму. Я сам был с ним в одной камере.

— Да что ты выдумываешь! — сердито воскликнул другой. — Какая еще тюрьма! Я же тебя знаю, ты никогда даже в участке не был, тоже мне, уголовник нашелся. Виджей отличный парень, он спас «Черный город», защитил бедняков, и теперь они живут в новых домах, которые он помог им построить.

Асамхан слушал и посмеивался. Виджей стал легендой, каждый был с ним знаком и каждый излагал его биографию, уснащая ее самыми фантастическими подробностями. Впрочем, судьба юноши действительно походила на судьбу сказочного героя.

Спор таксистов прервался на самом интересном месте. Окончился сеанс, двери кинотеатра распахнулись, и оттуда хлынула возбужденно гудящая толпа. Таксисты сразу же вспомнили о работе и бросились к своим машинам. Один за другим отъезжала вереница такси, дошла очередь и до Асамхана.

— Мне, пожалуйста, в аэропорт! — нервно проговорил тучный человек с двумя чемоданами. Силач готов был поклясться, что видел этого толстяка, выходящего из дверей кинотеатра. Он не утерпел и спросил его:

— Скажите, уважаемый, неужели вы ходили в кино с этими чемоданами?

— Конечно! — воскликнул пассажир. — Я не мог уехать, не посмотрев фильм, о котором все говорят, хотя почти никто его не видел.

— Ну и как, стоит посмотреть?

— Непременно! — восторженно закричал толстяк. — Вы знаете, главный герой — это просто настоящий Майкл Джексон! Как он поет и танцует! Это надо видеть! А героиня, ее зовут Ратха, так убедительно играет влюбленную девушку, что поневоле начинаешь верить, что она действительно любит героя! Получился замечательный дуэт, давно я не получал таких радостных впечатлений, — толстяк даже вытер слезу, выступившую от избытка чувств. — Этот Виджей Дэви — большой артист.

— Я себе представляю.

Асамхан отвез выгодного пассажира в аэропорт, тот щедро расплатился, все еще находясь под впечатлением кинокартины. Взяв пожилую женщину с горой чемоданов, он поехал обратно в город.

Пассажирка вертелась на заднем сиденье, с любопытством оглядывая живописный пейзаж, потом не утерпела и вступила в разговор:

— Вы знаете, у меня сегодня радостный день, я еду на свадьбу к племяннику. Пришлось проделать длинный путь, ведь я живу в Сринагаре.

— Да, — согласился водитель, — это далеко отсюда.

— Представляете, — не умолкала разговорчивая женщина, — он пригласил тетю Нирджу, чтобы она посмотрела на невесту, красавицу Ратху.

Такси вильнуло в сторону, чуть не вылетев на обочину, но Асамхан справился с собой и выровнял машину.

— Что с вами? — встревожилась Нирджа. — Вам плохо?

— Нет, ничего, — ответил водитель, — мне очень хорошо.

Вдруг пассажирка вспомнила:

— Ой, какая же я рассеянная! Я же не назвала вам адрес!

— Не надо, — улыбнулся Асамхан. — Я знаю дорогу в «Храм любви».

— Правда? — удивилась она.

— Да. Дело в том, что я тоже приглашен на эту свадьбу. Виджей мой кровный брат.

«Храм любви» принимал гостей. Возрожденный дом стал прекраснее прежнего. Светлый, просторный, наполненный солнечным светом, ароматом благовоний, горящих в священном костре, возле которого сидели жених и невеста.

Рядом с ними находились родные и близкие, пришедшие поздравить их в радостный час. Вытирала невольные слезы Лакшми, улыбались Аджей и Санджей, вздыхал Кумишар, любуясь на прекрасную молодую пару. Наконец он вспомнил о своих обязанностях и выступил вперед.

— Есть справедливость на небесах! — сказал он, закатив глаза. — Отдаю тебе в жены свою сестру… — пока Кумишар вел свою длинную речь, Ратха вскочила и отошла, чтобы поприветствовать Нирджу и Асамхана. — Будьте счастливы! — воскликнул Кумишар, растроганный собственной речью, — соединяю ваши руки… — он открыл глаза, не увидев Ратху, пошарил за спиной и, ухватив ее за сари, потащил к жениху, — вот тебе сестра моя…

Дружный хохот прервал его. Кумишар недоуменно оглядел гостей:

— Что вы смеетесь?

Невеста ущипнула его за бок, он обернулся и понял, почему гости развеселились. Вместо Ратхи Кумишар ухватил собственную жену. Она сердито прошептала:

— Ты что? Я жена твоя, а не сестра!

— Да? А где же Ратха?

— Я здесь! — откликнулась невеста.

— А, вот ты где спряталась! — он взял ее за руку и подвел к Виджею. Юноша, улыбаясь, усадил ее рядом с собой.

— Ты не сердишься на меня? — шепотом спросил Кумишар.

— За что? Не понимаю, о чем ты, — вполголоса, заговорщицки ответил Виджей.

— Ну, я был против…

— Это все в прошлом, — улыбнулся Виджей. — В прошлом остались наши беды и несчастья. Теперь мы вернулись в храм любви.