Желанная

Глава 1. Переселение

  Аннотация: Я отказалась от всего и отправилась в другой мир ради исполнения заветного желания. Но ведьма, что помогла мне пересечь границу миров, забыла предупредить о последствиях. Желание сбылось, но какой ценой! Я угодила в мир варваров и магии, мужчины здесь грубы и не считаются с мнением женщин. Теперь желаю не я, а меня. Но они не учли одного: я не средневековая женщина, я – жительница 21 века. И если я проиграю, то только любви. 

Глава 1. Переселение

   Если и существует баба-яга, то она именно такая: седые волосы космами спускаются на плечи, крючковатый нос с бородавкой, бесцветные глаза. Я словно угодила в сказку. Того и гляди, посадят на лопату и засунут печь. Вот, кстати, и она в углу.

  — Как звать-то? — голос старухи был под стать фольклорной внешности – каркающий, хриплый, но пахло от нее приятно – травами. И одета она была опрятно: светлое платье и цветастый передник не вписывались в образ старой ведьмы. 

   — Анна, — представилась я.

  — О чем мечтаешь, Анна? — старуха усмехнулась беззубым ртом, указав мне на колченогую табуретку.

   Я с облегчением села. Потолки в избе низкие, я пригибала голову, чтобы не задеть связки трав, развешанные повсюду. Теперь в волосах полно травы, словно я с любовником резвилась на сеновале.

   Как меня сюда занесло? В магию, ведьм и прочую чепуху я не верю. Но когда человек в отчаяние, он готов на все. А я дошла до точки. Уже и не помню, у скольких врачей побывала, сколько процедур перепробовала. Все без толку. В последний визит репродуктолог отводила глаза и бормотала о том, что не всем можно помочь. Она не сказала этого вслух, но я не тупая, поняла: я как раз из тех, кому помочь нельзя.  

   Детей у меня не будет. Мне сорок два года. Позади с десяток ЭКО, проданная машина и двушка обмененная на однушку (на процедуры нужны деньги), куча долгов и одиночество. Родители умерли, личная жизнь не заладилась. Заветная мечта стать матерью оказалась несбыточной. Поэтому я здесь – в богом забытой деревне сижу напротив незнакомой старухи, надеясь, что она как-то все исправит. Люди говорят: старуха творит чудеса, а я чертовски нуждаюсь в чуде.

   Сама не заметила, как рассказала все старухе. Словно на приеме у психолога побывала. Слова лились и лились из меня, вместе с ними лились слезы. Хотя я не собиралась плакать, более того считала унизительным демонстрировать свои слабости на людях.  

  Старуха слушала, кивала, а когда я замолчала, обошла меня несколько раз кругом и вынесла вердикт:

   — Безнадежно, — покачала она головой. — Не будет у тебя детей. Это тело не способно выносить и родить.

  — И что же мне делать? — в груди что-то оборвалось. Нить, связывающая меня с жизнью. Плечи опустились, я ссутулилась.  

  — Сменить тело, — старуха ответила так, будто это что-то само собой разумеющееся. Будто каждый день сотни людей только и делают, что меняют тела. Раз – и новая обертка.

  Не знаю, почему в ту же секунду не ушла. Просто ноги не слушались. Старуха несла явный бред – в ее возрасте маразм обычное дело.

  — На что ты готова ради исполнения своего желания? — прищурилась старуха, снова присаживаясь напротив меня.

  — На что угодно, — пожала плечами. — Мне терять нечего.

  — Откажешься от работы, друзей, от всего что знаешь и что тебе дорого?

  — Не велика потеря. Работа у меня такая, к месту не привязана. Я – переводчик. А кроме пары подруг у меня и нет никого. Но у них семьи, дети. Вряд ли будут по мне скучать.

  — А ты по ним?

  — С этим я как-нибудь справлюсь.  

  — Пути назад не будет. Это решение невозможно отменить, — предупредила старуха.

  Я кивнула, так как в горле пересохло. Странное покалывание в кончиках пальцев быстро распространилось на все тело. Это был не страх, а скорее предвкушение. Точно вот-вот произойдет что-то грандиозное.

   — У меня высокий тариф, — старуха заговорила как заправский бизнесмен, что не вязалось ни с ее образом, ни с обстановкой.

  — Я привезла деньги.

  Я достала из сумки пухлую пачку налички, перетянутую резинкой. Ровно сто тысяч. Старуха забрала пачку и, послюнявив палец, пересчитала купюры.

  Это мои последние сбережения. Глядя, как старуха убирает деньги в карман на переднике, я испытала укол жадности. Куда она тратит деньги? Не похоже, что на дом. Изба давно покосилась и нуждается в ремонте. Крыша протекает, а половые доски местами сгнили.

   До того было жаль расставаться с деньгами, что я сказала:

  — Я слышала, у таких, как вы – людей с божьим даром – считается грехом брать плату за помощь.

  — Не сравнивай. Я не все. Другие дают иллюзию. Помашут руками над головой и говорят – ступай домой, милочка, все будет хорошо. Я ничего не говорю, я делаю.

— И что вы сделаете? — я по привычку кусала губы.

— Я дам тебе тело способное зачать и родить. А дальше уже сама.

   Я часто заморгала, переваривая услышанное. Не то, чтобы я была против, но за столько лет сроднилась с этим телом и менять его не планировала. Я обхватила себя за плечи, словно обнимая друга перед долгой разлукой.

Глава 2. На новом месте

      К старухе я приехала утром, сейчас была ночь. В комнате царил полумрак. Детали интерьера едва проступали в сумерках, но я отчетливо видела огромный кинжал – настоящий тесак. Его рукоять украшали узоры и камни. Словно пик горы он торчал вверх. Острие глубоко вошло в грудь мужчины, пригвоздив его к матрасу.

   Я узнала мужчину мгновенно. Он был в том видении, в колодце. Лежал рядом с девушкой, похожей на меня. Настоящий медведь. Теперь уже мертвый медведь. Алая лужа, что растеклась под ним, пропитав простыни, не оставляла в этом сомнений. Я не врач, но очевидно, что после такой потери крови не выжить. Остро пахло алкоголем. Но и я, и девушка были трезвы. Запах шел от покойника. Похоже, его последний вечер удался.

    Девушка, наконец, закрыла рот, и комната погрузилась в благословенную тишину. Сама я уже сорвала горло и молчала.

    Меня бил озноб. То ли от пережитого стресса, то ли от холода. В комнате было морозно. Аж пар изо рта шел. А на мне только тонкая сорочка. Джинсы и футболка куда-то подевались. Должно быть, меня вытащили из колодца и переодели. Причем давно – волосы уже просохли. Я взглянула на девушку в поисках ответов, но она была слишком напугана и понимала, что происходит, не больше моего.

    Облизнув губы, я ощутила на них солоноватый привкус. Значит, не показалось, вода в колодце действительно была морской. Откуда она в деревне в центральной части России?

   Из коридора донесся топот нескольких ног. Кто-то услышал наши вопли и торопился на помощь. Секунды не прошло, как дверь в комнату открылась, ударившись о косяк. Громкий бух, и мы с девушкой одновременно вздрогнули.

   Вошли двое мужчин с масляными лампами в руках и старуха. Я непроизвольно дернулась к ней, решив, что это моя мучительница, но быстро поняла свою ошибку. Ничего общего между пожилыми женщинами не было. У этой царственная осанка, волосы даже посреди ночи заплетены в косу и уложены вокруг головы, да так умело, что ни одна прядка не выбилась. Хотя ей не меньше шестидесяти, двигалась она с грацией присущей молодым. На ум приходило всего одно прилагательное – величественная. Она явно играет здесь не последнюю роль.

  Мужчины почтительно расступились, пропуская женщину к кровати. Она взглянула на покойника, и ее губы дрогнули. Женщина на миг прикрыла глаза, справляясь с чувствами. Когда она их открыла, ее лицо уже было непроницаемо. Ни единого следа эмоций.

  Повернувшись ко мне, женщина осмотрела меня. Я тоже склонила голову, взглянуть на себя, и увидела, что белая сорочка покрыта бурыми пятнами крови. Тошнота подступила к горлу. Мужчину убили, когда я спала рядом. Повезло, что меня пощадили. Что за ужас здесь творится? И почему все так странно одеты, а вместо электричества масляные лампы? Я что угодила в секту чокнутых любителей старины?

   — Арестовать! — женщина указала на меня крючковатым пальцем.

    Я попятилась от надвигающихся мужчин. Бежать и сопротивляться бесполезно. Эти две горы скрутят меня, пикнуть не успею.

   Мужчины взяли меня под руки и вывели в коридор. Ушли мы недалеко. Буквально до соседней комнаты, куда меня грубо втолкнули и закрыли дверь. Я осталась одна, но сильно не обольщалась – наверняка сторожат.   

    Желая это проверить, присела на корточки и посмотрела в замочную скважину. Ну точно, стоят. Два истукана. Мимо них не прошмыгнуть. Может, окно? Я оглянулась. Таковое имелось, хотя больше походило на щель в стене.

     Выглянув в окно, первым делом обратила внимание на странное стекло: мутное, из кусочков, соединенных между собой. Можно подумать, люди разучились делать нормальные, большие стекла. Но потом я перевела взгляд на пейзаж. Он меня так потряс, что я, забыв обо всем, на добрых пятнадцать минут застыла изваянием.

   Комната располагалась на уровне второго этажа. С одной стороны до самого горизонта простиралось море, с другой – равнина. Там, где море и равнина встречались, земля обрывалась вниз отвесным склоном. Из воды то и дело торчали острые пики скал. Вздумай корабль подойти к берегу, разобьется о рифы.

   Волны бились о берег, пенясь и разбиваясь на сотни брызг. Растительности практически не было. Лишь редкие чахлые кустики прорастали между серых камней.

    Небо сверкало звездами, но, сколько не вглядывалась, луны не заметила. Ее словно не существовало. Именно ее отсутствие, а вовсе не северное море, убедило меня в том, что я очутилась далеко от дома. Так далеко, что вряд ли когда-нибудь вернусь. Как там говорила старуха – пути назад нет? Я впервые поверила в ее слова и перестала считать их сказками.

    Но как же я на нее зла! Не нашлось, что ли, другого способа исполнить мое желание? Она могла хотя бы предупредить, что меня ждет. Вдруг я бы отказалась? И прожила остаток жизни, так и не познав радости материнства… Замкнутый круг.

   Лишь отвернувшись от окна, я смогла думать. Женщина, приказавшая меня арестовать, говорила не на русском, а на странном диалекте, напоминающем англосаксонский. Я – переводчик, владею английским в совершенстве, а также французским и испанским. И все же приспособиться к языку будет не просто. Слишком он древний. Пока говорят медленно, еще улавливаю суть, но если затараторят или попадется кто-то глотающий окончания, я поплыву.

  Но это полбеды. Гораздо хуже, что меня заподозрили в убийстве. И, в общем-то, есть за что. Мы с убитым спали в одной постели. Моя одежда в его крови. Основная улика против меня – я жива. Будь убийцей кто-то посторонний, с какой стати ему щадить меня? Получается, я либо сама убила, либо состою в сговоре.

Глава 3. Мирный совет

  Чтобы себя занять – от безделья в голову лезли пугающие мысли о грядущем суде – я заговорила со служанкой, имя которой подслушала из ее разговора с другими.

  — Руна, — обратилась к ней, — откуда ты?

  — Я родом из Ригии, миледи, — она отвечала, опустив глаза в пол. — Это на юге от Ибрии.

     Я присмотрелась к женщине. У нее были черные волосы и смуглая кожа. Тогда как у местных, включая меня, волосы с рыжиной, а кожа – светлая.

   Незнакомые названия мало что мне сказали, но представление о мире дали. В первую очередь о том, что этот мир не мой.

  — Как ты сюда попала?

  — Морем, — прошептала она.

  — Похоже, здесь все, так или иначе, прошли этим путем, — вздохнула я, вспомнив колодец с соленой водой, который оказался вовсе не колодцем.

  — Мой корабль разбился о скалы. Я выжила и стала рабыней, — Руна кивнула на окно.

   Я поежилась, представив, через что прошла Руна. Не хотела бы очутиться на ее месте. Я посочувствовала ей, в какой-то степени мы обе здесь заложницы.

    — Вы никогда раньше мной не интересовались, — добавила рабыня.

   — Я изменилась. Я пережила сущий кошмар. Это заставило меня по-другому взглянуть на жизнь, — сочиняла на ходу. — Расскажи о родине, — попросила Руну. Такой шанс узнать о мире хоть что-то грех упускать.

  — В моей стране много солнца, — она мечтательно прикрыла глаза, — и света. Люди там улыбаются и смеются.

  — Похоже, это отличное место.

  — Так и есть, — кивнула Руна.

  — Скучаешь?

  Она как-то странно на меня посмотрела, словно я шпион, выведывающий тайную информацию. Следующие слова Руна произнесла совсем другим тоном – чересчур серьезным и сухим:

  — Что вы, миледи, я счастлива, что попала в Ибрию. Теперь это мой дом, и я люблю его.

   Сказанное от начала до конца было ложью. Но кто я такая, чтобы спорить?  

  — Ты много где бывала в Ибрии? — спросила о другом.

  — Только здесь – в крепости рода Арвид. Такие, как я, не путешествуют. Какой в этом смысл? Чем другие крепости отличаются от нашей? Да и опасно это. Кланы воюют между собой с тех пор, как не стало короля. С его уходом жизнь в Ибрии стала хуже. Не удивительно, что люди до сих пор молятся о его возвращении.

  Я не дышала, так заинтересовал меня рассказ. Столько информации в паре предложений! Особенно привлекла история о короле, но услышать ее в этот раз не довелось.

   В дверь постучали. Впервые за все время. Прежде все только и делали, что входили без спроса.

  Явился слуга с обедом. Еда была простой: овощное рагу, немного мяса, кажется, кролика или кого-то похожего и чай из трав. Все без соли и сахара. Очень пресно.

   Я едва притронулась к пище. Из-за волнений кусок в горло не лез.

  — Вы недовольны, миледи Алианна? — спросила Руна.

  — Как ты меня назвала?

 — Вы не запрещали произносить ваше имя, — изменилась в лице рабыня.

 — Конечно, не запрещала, — поспешила ее успокоить, а то еще лишится чувств. — Но лучше зови меня Анна. Мне так больше нравится.

  — Миледи Анна, — послушно повторила Руна.

   Удача, что мое старое имя пусть и частично совпадает с новым. Если выживу, постепенно переучу всех на свой лад.   

   Ближе к вечеру за мной явились. Те самые молчаливые двое, что сторожили меня с тех пор, как я очнулась в кровати с трупом. Они куда-то повели меня. Пока шли, я осматривалась, но глядеть было особо не на что. Кругом камень. Стены, пол, потолок – все из него. Серый или коричневый. Гладкий от времени, а еще холодный. Местами покрытый инеем.

   Шаги отдавались эхом, разносящимся далеко, и это при обуви из мягкой кожи. В редких залах, которые мы миновали, было чуть веселее. Присутствовала мебель – обычно столы да лавки. И обязательно камины. Они сердце любой комнаты. Источник тепла и света.

    Навстречу часто попадались люди. Кто-то одет попроще, кто-то побогаче. Но и те, и другие приветствовали меня поклоном. Судя по тому, как люди вели себя со мной, от них утаили, что меня подозревают в убийстве мужа. Но о самой смерти уже известно. Повсюду печать скорби – на лицах, на черных скатертях, что накрывают столы, на приспущенных знаменах. Скрыть само убийство не удалось, как свекровь не старалась.

   Мы прошли длинным коридором с горящими на стенах факелами, через ряд помещений, в одном из которых жарили свинью прямо в камине. И, наконец, прибыли в зал со стульями. Кроме них здесь ничего не было. Внимание привлекало разве что отсутствие одной из стен. Ее заменяли колонны, за которыми был обрыв и море. Этакая средневековая веранда. Только прогуляться по ней совсем не тянуло. Отсутствие перил и ледяной ветер на корню убивали желание полюбоваться видом.  

   Одиннадцать стульев со спинками выше человеческих голов стояли в ряд по стене напротив колонн. На спинках стульев – синие знамена с изображением медузы. Под рисунком надпись, видимо, девиз. Но я не могу прочитать, недостаточно хорошо знаю язык. 

Глава 4. Военный совет

     Гунхильда покинула крепостную стену в ту же минуту, как механизм ворот пришел в движение. Я тоже не задержалась. Страх гнал меня прочь.

   Едва войдя в главное здание, наткнулась на Руну. Женщина была бледнее пены на волнах и тряслась, словно припадочная. Но она вышла из комнаты, чтобы встретить меня. Вот это отвага.

   Схватив за руку, Руна потянула меня к лестнице и вскоре привела в спальню.

  — Переждем здесь, миледи Анна, — сказала она, подперев дверь креслом. Откуда в хрупком теле столько силы?

  — Что переждем? — уточнила я.

  — Захват крепости.

  — Какой же это захват? Мы сами открыли ворота. Считай, сдались.

  — Все так, — кивнула Руна. — Но наемники обязательно это отпразднуют.

  — Звучит так, будто это не праздник, а оргия какая-то.

   Рабыня передернула плечами. Живя в крепости, она повидала такие праздники, от того и не хотела в них участвовать. Я не возражала. Руне лучше знать, как вести себя в подобной ситуации.

    Из окна в моей комнате было видно лишь море да поле, и я понятия не имела, что творится сейчас во внутреннем дворе. До слуха долетали отдаленные звуки: крики, лязг металла, обрывки песен, нетрезвые голоса. Пару раз в комнату пытались войти. Ломились в дверь словно быки, таранящие забор. Тогда мы с Руной хватались за руки и, зажмурившись, каждая молилась своему богу.

    Нам посчастливилось – кресло выдержало. Трещало, гнулось, но не позволило двери открыться. Кому-то повезло меньше. Я слышала визг девиц, которых вытаскивали из комнат, и пьяный смех мужчин, довольных развлечением. Но со временем и то, и другое переходило в сладостные стоны. Не похоже, что кто-то остался в накладе.

   Постепенно звуки стихали, отдалялись, сосредоточиваясь где-то под нами на первом этаже. И чем тише они звучали, тем сильнее я нервничала. Буквально сходила с ума от беспокойства за Ивара. Будучи не в состоянии усидеть на месте, нарезала круги по комнате. В итоге не выдержала – бросилась к двери, отодвигать кресло.

  — Нет, миледи, не делайте этого, — Руна кинулась мне наперерез.

  — Там мой сын, — сказала ей. — Ты должна понять.

  Она поняла. Я видела это по глазам. Отступив, Руна понурила голову.

  — Как уйду, снова подопри дверь, — велела я ей. — Не пускай никого кроме меня.

  Я не просила рабыню пойти со мной, хотя она могла подсказать устройство крепости. Но ее страх был слишком велик. Она бы скорее выпрыгнула из окна, чем вышла из комнаты. 

   Коридор встретил тишиной и разрухой. Двери в большинство комнат стояли распахнутыми настежь. Проходя мимо, я лишь раз заглянула внутрь и наткнулась на служанку в разорванном платье. Она спала на полу в объятиях голого мужчины. Оба выглядели довольными.

   В крепость проникли разврат и пьяное веселье. Они гуляли по коридорам как полноправные хозяева. Разумнее было и дальше отсиживаться в комнате. Те, кто забаррикадировался, находились в безопасности. Мне на пути попадались закрытые двери. Кажется, я даже слышала, как испуганно за ними дышат обитатели крепости.

    Но что если за одной из открытых дверей Ивар? Что если я нужна ему? Материнский инстинкт толкал меня вперед. Та, что была до меня, обожала своего мальчика, я ощущала это каждой клеткой нового тела. Она бы скорее погибла сама, чем позволила причинить ему вред. А еще она была сильной и смелой. Не то что я.

   В крепости слишком много помещений, а я не понятия не имела, где детская. Поэтому просто шла на звук, рассудив, что надо отыскать того, кто обещал неприкосновенность мне и сыну. Пусть держит слово.

    Но прежде чем я нашла его, нашли меня. Я как раз достигла зала для пиршеств – назвала его так из-за множества столов и лавок, а также гуляющего здесь народа – когда кто-то схватил меня сзади.

  Я взвизгнула и дернулась, но мой протест проигнорировали. Незнакомый мужчина втащил меня в зал совсем как дикарь – за волосы и швырнул на стол. Я приложилась боком об угол, аж ноги подкосились, а перед глазами замелькали разноцветные круги.

    Не дав мне опомниться, мужчина развернул меня к себе и снова толкнул к столу. На этот раз спиной. Я не устояла и повалилась на столешницу, а мужчина уже задирал подол платья, пока его губы присосались к моей шее. Борода кололась и щекотала, но было не до смеха. Мужчина был мертвецки пьян. Едва ли он соображал, что делает.

   Он навалился на меня всем весом, невозможно было дышать. Неужели так и умру – задохнусь под пьяным мужиком?

  Воздух уже целую минуту лишь частично наполнял легкие, и сознание поплыло. Я перестала ощущать чужие прикосновения – давящие и царапающие. Еще немного и насильник будет иметь труп. 

   Внезапно в моем положении произошли разительные перемены – насильник куда-то подевался, и я, разинув рот, жадно глотала воздух и все никак не могла насытиться. Постепенно пелена перед глазами спала, я увидела насильника лежащего на полу и своего спасителя. Он стоял надо мной и хмурился – тот самый воин из-за стены, обещавший мне неприкосновенность. Что ж, слово он не нарушил. Пока что.

    Торвальд – так, кажется, называла его Гунхильда – сбил мужчину с меня ногой, просто пнув того в бок. Насильник пытался подняться, но хватило одного взгляда моего защитника, чтобы он передумал и остался на полу, сделав вид, что ему не до меня.

Глава 5. Будешь моей

    Совет окончился, и мне разрешили навестить сына. Видеть его живым и здоровом – вот подлинное счастье. Мальчик даже не понял, что крепость захватили. Няня оградила малыша от праздника победы, и я думала, как ее отблагодарить. Должны же у вдовы хозяина крепости быть драгоценности. Обязательно подарю ей что-нибудь, только найду.

    Единственное, что омрачало радость от встречи с сыном – разговор на совете. Я мало что из него поняла, но усвоила главное – мои испытания только начались. Да, я выжила, но теперь, похоже, придется выйти замуж за Торвальда, чтобы он занял место главы крепости. Что ж, не такая это великая плата за жизнь. Пусть мужчина пугает меня, я готова на эту жертву. Глупая, я просто не знала, что меня ждет.

   Все случилось вечером через несколько дней после захвата крепости, когда я почти успокоилась и начала думать, что жизнь здесь не столь ужасна. Меня не трогали, разрешали видеться с сыном, кормили и одевали. Чего еще желать?

   Я осваивалась и привыкала к новому миру. Сложнее всего было примириться с ночными горшками, а вот сон на жестком матрасе оказался приятен для спины. Да и гигиена здесь в почете: утренние умывания, дубовые ванны для купания – все на уровне.

    Мне начинало здесь нравиться, а потом пришла Руна с двумя незнакомыми девушками и принесла странного вида сорочку. Та сразу меня насторожила. Слишком красивая. Белоснежную тонкую ткань, похожую на паутинку, украшала вышивка и рюши. Такое не надевают под низ. Но и наверх ее тоже вряд ли носят, все-таки нижнее белье.

   Меня раздели, искупали, заплели как обычно волосы в косу и уложили ее вокруг головы. Затем облачили в сорочку. На этом приготовления закончились.

  Естественно, я заподозрила неладное. Приближается моя свадьба? Она здесь начинается с брачной ночи? Мысль о том, что придется переспать с Торвальдом, прежде не приходила на ум. А как без этого?

  Но все было еще хуже – Руна распахнула дверь, предлагая мне выйти в коридор.

  — Не пойду, — покачала я головой. — Не в этом виде.

  — Но таков обычай, миледи Анна, — рабыня удивилась моей неосведомленности. — Вас уже все ждут.

   Это ее «все» окончательно меня деморализовало. Забиться бы в дальний угол и переждать там неприятности. Я даже оглянулась, присматривая местечко поудобнее, но за порогом ждали двое наемников Торвальда. Их вид ясно дал понять: не пойду сама, поволокут силой. И я покинула безопасную комнату, шагнув в коридор, а заодно в неизвестность.

   Воины шли по бокам от меня. Когда до общего зала осталось шагов десять, и я притормозила, они взяли меня под руки и повели дальше. Фактически они несли меня. Носки моих кожаных сапожек едва касались пола.

   В зале было светло и душно. После холода и полумрака коридоров я словно угодила под палящее солнце и в первые секунды растерялась. Придя в себя, увидела сдвинутые к стенам столы. Там же были лавки, и на них ни одного свободного места. Люди сидели плотно, плечом к плечу: мужчины, женщины. Все чужие мне.

   За те дни, что провела в крепости, не успела толком ни с кем познакомиться. Но эти люди знали меня прежнюю. Почему же на их лицах нет сочувствия? Мне бы сгодилась любая эмоция. Но все смотрели равнодушно, а некоторые с неприязнью. Что за человек «прежняя я», если всем плевать на мою судьбу?

    В центре зала напротив гигантского камина, в который я могла войти, не пригибаясь, лежала шкура медведя. Воины направились к ней. Они все еще держали меня за руки и правильно делали. Не будь этих тисков, убежала бы.

   Теперь стояла лицом к «зрителям». Я не видела себя со стороны, но сорочка наверняка просвечивала. Слишком тонкой была ткань. Первой ко мне вышла незнакомая женщина с чашей в руках. В чаше что-то горело, нещадно чадя. Я закашлялась, случайно вдохнув дым. Женщина, не обращая внимания на мое удушье, окурила меня с головы до ног. Попутно она шептала что-то обрядовое, слов я не разобрала.  

   Следом из темного угла шагнул Торвальд. Он словно материализовался из тьмы, или это тени сплелись в его фигуру. В любом случае выглядело пугающе. У меня во рту пересохло от страха и остро захотелось по маленькому.

    Мужчина приблизился. От него пахло морем и чисто мужским ароматом. Он смотрел куда угодно, только не мне в глаза. Я пыталась поймать его взгляд, прочесть свой приговор, но он постоянно отворачивался.

   Когда Торвальд встал напротив меня, заиграла музыка. Музыкант находился за пределами видимости – весь мир заслонил собой Торвальд, но я узнала лютню. У певца был приятный голос, немного высоковат для мужчины. В слова я не вслушивалась, не до того было. Я во все глаза смотрела на мужчину перед собой, гадая, как далеко он зайдет. Оказалось намного дальше, чем я в состоянии представить.

   Торвальд взялся двумя руками за ворот моей сорочки и рванул ее. Ткань жалобно затрещала, я вторила ей стоном – на большее перехваченное спазмом горло было не способно. Одним ловким движением он разорвал рубашку до бедер, обнажая меня. Никогда еще не испытывала такого жгучего стыда.

   Одно радовало: Торвальд встал так, чтобы закрыть меня от любопытных глаз. Случайность или желание защитить? Я решила не приписывать поступкам мужчины выдуманные мотивы. Желай он мне добра, меня бы здесь не было.

     После мужчина отступил на шаг, подав знак воинам, что держали меня, и они повалили меня на спину. Мои плечи прижали к полу, а все потому, что я отчаянно вырывалась. Не сдамся без боя!