Желанная

Глава 5. Будешь моей

Совет окончился, и мне разрешили навестить сына. Видеть его живым и здоровом – вот подлинное счастье. Мальчик даже не понял, что крепость захватили. Няня оградила малыша от праздника победы, и я думала, как ее отблагодарить. Должны же у вдовы хозяина крепости быть драгоценности. Обязательно подарю ей что-нибудь, только найду.

Единственное, что омрачало радость от встречи с сыном – разговор на совете. Я мало что из него поняла, но усвоила главное – мои испытания только начались. Да, я выжила, но теперь, похоже, придется выйти замуж за Торвальда, чтобы он занял место главы крепости. Что ж, не такая это великая плата за жизнь. Пусть мужчина пугает меня, я готова на эту жертву. Глупая, я просто не знала, что меня ждет.

Все случилось вечером через несколько дней после захвата крепости, когда я почти успокоилась и начала думать, что жизнь здесь не столь ужасна. Меня не трогали, разрешали видеться с сыном, кормили и одевали. Чего еще желать?

Я осваивалась и привыкала к новому миру. Сложнее всего было примириться с ночными горшками, а вот сон на жестком матрасе оказался приятен для спины. Да и гигиена здесь в почете: утренние умывания, дубовые ванны для купания – все на уровне.

Мне начинало здесь нравиться, а потом пришла Руна с двумя незнакомыми девушками и принесла странного вида сорочку. Та сразу меня насторожила. Слишком красивая. Белоснежную тонкую ткань, похожую на паутинку, украшала вышивка и рюши. Такое не надевают под низ. Но и наверх ее тоже вряд ли носят, все-таки нижнее белье.

Меня раздели, искупали, заплели как обычно волосы в косу и уложили ее вокруг головы. Затем облачили в сорочку. На этом приготовления закончились.

Естественно, я заподозрила неладное. Приближается моя свадьба? Она здесь начинается с брачной ночи? Мысль о том, что придется переспать с Торвальдом, прежде не приходила на ум. А как без этого?

Но все было еще хуже – Руна распахнула дверь, предлагая мне выйти в коридор.

– Не пойду, – покачала я головой. – Не в этом виде.

– Но таков обычай, миледи Анна, – рабыня удивилась моей неосведомленности. – Вас уже все ждут.

Это ее «все» окончательно меня деморализовало. Забиться бы в дальний угол и переждать там неприятности. Я даже оглянулась, присматривая местечко поудобнее, но за порогом ждали двое наемников Торвальда. Их вид ясно дал понять: не пойду сама, поволокут силой. И я покинула безопасную комнату, шагнув в коридор, а заодно в неизвестность.

Воины шли по бокам от меня. Когда до общего зала осталось шагов десять, и я притормозила, они взяли меня под руки и повели дальше. Фактически они несли меня. Носки моих кожаных сапожек едва касались пола.

В зале было светло и душно. После холода и полумрака коридоров я словно угодила под палящее солнце и в первые секунды растерялась. Придя в себя, увидела сдвинутые к стенам столы. Там же были лавки, и на них ни одного свободного места. Люди сидели плотно, плечом к плечу: мужчины, женщины. Все чужие мне.

За те дни, что провела в крепости, не успела толком ни с кем познакомиться. Но эти люди знали меня прежнюю. Почему же на их лицах нет сочувствия? Мне бы сгодилась любая эмоция. Но все смотрели равнодушно, а некоторые с неприязнью. Что за человек «прежняя я», если всем плевать на мою судьбу?

В центре зала напротив гигантского камина, в который я могла войти, не пригибаясь, лежала шкура медведя. Воины направились к ней. Они все еще держали меня за руки и правильно делали. Не будь этих тисков, убежала бы.

Теперь стояла лицом к «зрителям». Я не видела себя со стороны, но сорочка наверняка просвечивала. Слишком тонкой была ткань. Первой ко мне вышла незнакомая женщина с чашей в руках. В чаше что-то горело, нещадно чадя. Я закашлялась, случайно вдохнув дым. Женщина, не обращая внимания на мое удушье, окурила меня с головы до ног. Попутно она шептала что-то обрядовое, слов я не разобрала.

Следом из темного угла шагнул Торвальд. Он словно материализовался из тьмы, или это тени сплелись в его фигуру. В любом случае выглядело пугающе. У меня во рту пересохло от страха и остро захотелось по маленькому.

Мужчина приблизился. От него пахло морем и чисто мужским ароматом. Он смотрел куда угодно, только не мне в глаза. Я пыталась поймать его взгляд, прочесть свой приговор, но он постоянно отворачивался.

Когда Торвальд встал напротив меня, заиграла музыка. Музыкант находился за пределами видимости – весь мир заслонил собой Торвальд, но я узнала лютню. У певца был приятный голос, немного высоковат для мужчины. В слова я не вслушивалась, не до того было. Я во все глаза смотрела на мужчину перед собой, гадая, как далеко он зайдет. Оказалось намного дальше, чем я в состоянии представить.

Торвальд взялся двумя руками за ворот моей сорочки и рванул ее. Ткань жалобно затрещала, я вторила ей стоном – на большее перехваченное спазмом горло было не способно. Одним ловким движением он разорвал рубашку до бедер, обнажая меня. Никогда еще не испытывала такого жгучего стыда.

Одно радовало: Торвальд встал так, чтобы закрыть меня от любопытных глаз. Случайность или желание защитить? Я решила не приписывать поступкам мужчины выдуманные мотивы. Желай он мне добра, меня бы здесь не было.

После мужчина отступил на шаг, подав знак воинам, что держали меня, и они повалили меня на спину. Мои плечи прижали к полу, а все потому, что я отчаянно вырывалась. Не сдамся без боя!

Торвальд развел мои ноги и лег сверху. Он не разделся, лишь приспустил штаны. Его возбужденное достоинство уперлось во внутреннюю сторону моего бедра. Я ничего не видела, но и без того поняла, что размеры у него выдающиеся. Это напугало меня еще сильнее. Без прелюдии будет больно.

Торвальд, наконец, посмотрел на меня. Глаза у него были синие, глубокие, потемневшие от страсти. Он нависал надо мной, опираясь на руки, но не торопился входить. Будто давал мне время смириться с тем, что сейчас произойдет. Я была благодарна за эту передышку.

Пауза длилась всего мгновение, после чего мужчина подался вперед, входя, и снова замер, позволяя привыкнуть к своему весу и к нему самому. Можно сказать, он заботился обо мне. Как мог, как допускали обстоятельства.

Я прикрыла глаза. Чему быть, того не миновать. Вопреки ожиданиям больно не было. Лишь немного саднило, а чувство наполненности оказалось даже приятным. Что-то в теле отзывалось на этого мужчину, внезапно я была готова принять его.

То, что произошло между нами на глазах всех этих людей, нельзя назвать занятием любовью, это также не было сексом. Торвальд не целовал меня ни в губы, ни куда-либо еще. Ни одной лишней ласки. Только быстрые движения бедер, только хриплые стоны мужчины. Меня грубо поимели. Это было стремительно. Это было унизительно. Но вместе с тем это было волнительно.

Не помню, в какой момент мои руки отпустили. Знаю только, что когда все закончилось, меня уже не держали. Ведь я давно перестала сопротивляться. Напротив вцепилась в плечи мужчины и двигалась с ним в такт. Правда, удовольствия это не принесло. Слишком быстро все завершилось. Но это и к лучшему. Не хочу, чтобы посторонние наблюдали за мной в пик наслаждения.

Закрыв глаза и сжав челюсти, Торвальд достиг апогея. Последние движения его бедер были ожесточенными, даже злыми, словно он ненавидел себя и меня за то, что происходит между нами.

Закончив, он встал, стремясь поскорее разорвать наш контакт, и кинул мне меховой плащ – прикрыться. Я натянула его до подбородка, хватит уже всем глазеть на меня. И так видели предостаточно. Прямо средневековое порно, и я в качестве главной героини.

– Теперь ты принадлежишь мне, – произнес Торвальд, застегивая ремень на штанах. – Обещаю любить тебя и заботиться.

Он умолк, и люди радостно заулюлюкали. Вероятно, это ритуальные слова. Вот так здесь заключаются браки – будущий муж имеет невесту при всем честном народе, потом клянется любить ее, и все счастливы, включая невесту? Я ошалела от местных порядков. Не хочу знать другие обычаи. Для меня – простой русской женщины – это перебор.

– Расплети косу, ты больше не вдова, – бросил мне Торвальд, прежде чем уйти.

* * *

Руна с другими рабынями помогла мне подняться. Воины, сопровождавшие меня в зал, потеряли ко мне интерес. Теперь я могу свободно передвигаться по крепости. Хоть какой-то плюс во всем этом кошмаре.

Люди вставали с лавок. Мужчины наперебой поздравляли Торвальда с удачным выбором жены. Ко мне же никто не приблизился. Непонятно почему: из уважения к тому, что я пережила, или из неприязни. Но так даже лучше, я ни с кем не хотела говорить и тем более задерживаться в общем зале.

Руна проводила меня до спальни, но вместо уже ставшей родной комнаты, привела туда, где убили моего первого мужа.

– Зачем мы сюда пришли? – меня передернуло от вида кровати, на которой недавно лежал труп.

– Это спальня тойона и тойоны, миледи, – откликнулась Руна. – Ваше супружеское ложе.

– Это место, где мой муж истек кровью. Не желаю здесь спать.

Ради разнообразия решила побыть врединой. После сцены в общем зале могу себе позволить. Я наотрез отказалась оставаться в этой комнате, и Руна сдалась – мы вернулись в спальню, в которой я провела последние ночи. Там приняла ванну, смыв с себя запах мужчины и легла в постель. Снизу доносились смех и музыка, но я не собиралась спускаться. Это не мое торжество.

Отпустив Руну, лежала без сна. На душе было мерзко, но я уже не в том возрасте, чтобы устраивать истерики. Может, тело у меня юное, но разум-то сорокалетней, и он подсказывает: злиться и рыдать над тем, что произошло, бессмысленно. Это чужой мир, чужие правила. Я могу быть сколько угодно против них, это ничего не изменит. К тому же я сама согласилась. Сказала, что готова на все ради сына.

Если хочу выжить, надо приспосабливаться и быстро. Кисейная барышня здесь долго не протянет. Стоит поддаться слабости и начать себя жалеть, со мной будет покончено.

Я задремала лишь спустя два часа, наконец, поверив, что испытания этого дня позади. Рано радовалась. В середине ночи меня разбудила ударившаяся о косяк дверь.

Я подскочила на кровати. Дрова в камине прогорели, угли едва тлели, но даже в этом неверном свете узнала ночного гостя – явился новоиспеченный муж. Судя по тому, как он держится за стену и пошатывается, праздник удался.

– Почему возвращаясь в свою спальню, я не нахожу жену? – спросил он чуть заплетающимся языком.

– Я не могу там спать, – призналась честно.

– И ладно, – махнул он рукой. – Я тоже от той комнаты не в восторге.

Мужчина шагнул вперед, споткнулся, сумел-таки вернуть равновесие и достиг цели. После чего рухнул на кровать – меня аж подбросило.

– Иди сюда, – он потянулся ко мне, но я отодвинулась на край. – Не упрямься, теперь ты моя. Я могу делать с тобой все, что хочу.

– Звучит так, словно я – вещь.

– Ты – женщина, – пожал он плечами. – Это практически одно и то же.

Несмотря на изрядную дозу алкоголя в крови, двигался Торвальд проворно. Я опомниться не успела, как он подмял меня под себя, после чего потянулся ко мне, но я отвернула лицо.

– Что с тобой? – нахмурился он. – Раньше тебе нравились мои ласки.

Я мысленно застонала. Вряд ли он говорит о том, что произошло в общем зале. Неужели «прежняя я» была распутницей? Только этого не хватало.

Вспомнилось, как тело Алианны реагировало на Торвальда во время обряда. Не похоже, что оно было против близости. Что же связывает этих двоих? Ради выживания мне лучше это выяснить и как можно скорее.

– Сегодня мне не понравилось, – сказала, оттолкнув его руку.

– Злишься? Ты же понимаешь, что так надо. Нужны были свидетели, совет требовал доказательств. Будь ты девственницей, им бы хватило простыни со следами крови. Но ты досталась мне после брата. Обряд публичности был необходимостью. Теперь никто не оспорит мое право на тебя и на крепость. Все видели – ты моя.

Да уж, все. Именно это и бесило. Но, несмотря на злость, краем сознания все же отметила: меня он поставил на первое место. Неужели для него я важнее, чем крепость?

Желая отвлечь мужчину от фривольных мыслей, я коснулась ленты в его волосах:

– Откуда это?

Другие воины не носили ничего подобного, и меня снедало банальное любопытство.

Мужчина приподнялся на локтях, всматриваясь в мое лицо. Сосредоточенный взгляд синих глаз смотрел осознанно. Или я преувеличила степень его опьянения, или он резко протрезвел от моих слов.

Я замерла, не дыша. Кто меня за язык тянул?

– Эту ленту в мои волосы вплела ты, Алианна, – произнес он. – Даже такая бессердечная дрянь, как ты, вряд ли это забудет. А значит…, – он задумался.

– Что? – прошептала, онемевшими губами.

– Ты еще хуже, чем я полагал.

Мужчина перекатился на спину, освобождая меня. Больше он ко мне не прикасался и вскоре уснул.

Из нашего разговора я вынесла важный урок: прежде чем задать вопрос, хорошенько подумай… и промолчи.