Жена криминального авторитета

Пролог

Аврора

— Согласны ли вы, Аврора Никольская, взять в законные мужья Марата Зверева по доброй воле и быть с ним и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас? — словно издалека слышу голос женщины-регистратора.

Это ко мне обращаются?..

Не могу сообразить, что происходит. Я словно нахожусь в какой-то прострации, не понимая, что я здесь делаю: посреди всех этих незнакомых людей, стоя почти над скалистым обрывом в подвенечном белом дорогом, обшитом кружевом платье с открытыми плечами, белоснежной длинной фатой с вуалью, что закрывает моё лицо. Мои пшеничные цвета волосы подколоты изящной заколкой на макушке. Они развеваются от каждого прикосновения ветерка. В руках держу небольшой букет – композиция из пионовидных роз белого оттенка.

Мой расфокусированный взгляд устремлён не на женщину, которой на вид сорок пять-пятьдесят лет, что, по-видимому, обращается ко мне, а поверх её головы, прямо на раскинувшийся бушующий океан, бьющийся волнами о скалы. Точно такой же, как и внутри меня сейчас. Пальцы бьёт мелкой дробью, и я сильнее сжимаю красивый букет в руках, чтобы притупить страх и панику внутри.

К глазам подступают слёзы, отчего их начинает щипать. И мне приходится зажмуриться, чтобы прогнать предательскую влагу. Я не хочу, чтобы все видели мою слабость, и как мне трудно и больно сделать этот шаг в пропасть.

Выдыхаю и вновь вдыхаю, задерживая дыхание, смотря на небо – лазурное и чистое до рези в глазах. На океан, который бушует, волнуется, бьётся о скалы. Ему больно, одиноко. Он кричит, просит чайку, что летает высоко над волнами, порхая и взметая своими крыльями, не покидать его. Не оставлять. Ему страшно оставаться одному.

А чайка плачет в ответ. Ей тоже больно. Точно так же, как и мне.

Чувствую, как одинокая слеза касается нежностью пушистых ресниц. Взмахиваю трепетно, и она катится вниз, лаская кожу лица. Словно хочет согреть, приласкать.

А я смотрю в небо. На чайку, что летает над океаном и просит простить её, потому что не может быть без океана. Потому что любит. Любит так, что без него не сможет жить. Она разобьётся о дикие скалы, если он её не простит.

Чувствую, как всю меня окутывает дрожь. Становиться зябко, а ветер, что вдруг разбушевался, касается своими прохладными ладонями моих плеч.

— Аврора, — слышу возле себя мужской низкий голос и вздрагиваю. — С тобой всё хорошо? — задаёт вопрос мой жених и будущий муж, которого я едва знаю.

— Да, — говорю в ответ, не отрывая взгляда от бушующей стихии и одинокой чайки, что взметнулась ввысь, разрывая тишину криком невыносимой боли.

Марат Зверев – мой жених и будущий муж. Мужчина, которого боятся все в городе. Огромный, пугающий, сильный и очень влиятельный.

Я не люблю его. У меня даже нет к нему никакой симпатии. Ничего. Только страх – сильный, жуткий... Тот, что пробрался ко мне в сердце и терзает мою душу. Я боюсь смотреть ему в глаза, которые отражают всю его тьму, что он носит внутри себя. Но больше всего боюсь, что он прикоснётся ко мне. Этот страх всё сильнее разгорается внутри меня, не давая здраво мыслить и спокойно дышать. Он забирает весь мой кислород, перекрывая доступ воздуху.

Я не хочу выходить за него замуж. Быть его женой. Не хочу. Но у меня нет выбора. Мне просто его не дали. Родители, которые считают, что их дочь опозорена, и её нужно как можно скорее выдать замуж. И совершенно не важно, за кого. Лишь бы только не имела никакого отношения к их семье.

— Я согласна, — то ли шепчу, то ли громко говорю. Я уже ничего не понимаю. Ничего не слышу.

Лишь одна мысль бьётся у меня в голове: “Через считанные минуты я стану женой Марата Зверева. Мужчины, что держит весь город в страхе.”

— Согласны ли вы, Марат Зверев, взять в жены Аврору Никольскую по доброй воле, любить её и делить с ней все горе и радости, беречь и защищать? — вновь задаёт вопрос женщина, недовольное лицо которой я вижу сквозь свою вуаль.

— Согласен, — выдаёт тут же бархатным, серьёзным голосом Марат, ни секунды не думая.

Так уверен?

Но мне не дают вновь забраться в свои мысли, отгородиться ото всех.

— Объявляю вас мужем и женой. А теперь муж может поцеловать невесту для скрепления уз, — слыша эти слова, я задерживаю дыхание и, кажется, не дышу, словно прыгая в пропасть с этих скал.

Всё время не дышу, пока мужчина осторожно, так, чтобы я не испугалась и не оттолкнула, кладёт на обнажённые плечи большие ладони и мягко разворачивает к себе. Вздрагиваю от этого жеста. Хочется отскочить от него как можно дальше. Но я притупляю свои чувства, сдерживая порыв.

Моё сердце замедляет свой бег и почти совсем замирает. Не дышу. Оторвав руки от моего тела, Марат приподнимает край длинной белоснежной вуали и отбрасывает её назад. Всё это время я смотрю прямо на него, не отрывая пронзительного взгляда.

Мы виделись с ним всего несколько раз. И каждый раз словно впервые. Я ощущаю от него мощь, силу, что исходит от него. Она настолько разрушительная, что всю меня бьёт крупная дрожь. Его сильные и мощные руки одним лишь движением могут лишить тебя жизни, перекрыть тебе воздух.

И вот сейчас, приподняв двумя пальцами мой подбородок вверх, он смотрит на меня, а я сталкиваюсь с его почерневшими глазами и не чувствую своего тела. Оно будто окаменело. Сильнее сжимаю букет невесты. Впиваюсь ногтями в кожу, пытаясь привести себя в чувство.

А потом сердце заходится в стремительном беге.

Марат, не отрывая от меня своих тёмных глаз, приближает ко мне своё лицо.

И теперь я чётко и близко могу его рассмотреть: жёсткие, мужественные черты лица, тёмные глаза, заволакивающие своей тьмой, густые волосы цвета вороного крыла и лёгкая щетина. Мужчина в костюме-двойке чёрного цвета, что идеально сидит на его большом и сильном теле. И белоснежной, под цвет моего платья, рубашке, в манжетах которой дорогие золотые запонки. Без бабочки или же галстука. Три верхние пуговки расстёгнуты.

Глава 1

Аврора

На своём теле чувствую мерзкие, потные руки, и от этих ощущений всю меня выворачивает наизнанку. К горлу подступает тошнота. Чувствую, как по щекам текут холодные горькие слёзы, а с губ срывается жалобный крик-хрип о помощи. Но резко мне перекрывают доступ к кислороду – огромная ладонь закрывает мне рот, и я мычу в руку чудовища, что лапает меня другой, не менее противной, чем первая.

Мне страшно, холодно, больно и до одури одиноко. Прикрываю глаза и тут же вижу перед собой такое родное и любимое лицо самого дорогого на свете человека. Как она смотрит на меня, как улыбается, а в уголках глаз появляются морщинки, но это нисколько её не старит, а наоборот, только красит. Она самая красивая и самая лучшая. Мама. Я хочу к тебе. Спаси меня. Тяну к ней свои руки, но она ускользает всё дальше и дальше. Убегает от меня. А на меня накатывает всепоглощающий ужас, который накрывает как снежная лавина. И вот он-то мне и даёт толчок к действиям.

Руками пытаюсь оттолкнуть от себя незнакомца. Царапаю его руки, плечи, лицо – всё, куда могу только достать своими длинными пальцами с короткими, но острыми ногтями, лишь бы меня отпустили, не трогали. Умоляю всех богов мира, чтобы меня спасли. Чтобы хоть кто-нибудь прошёл мимо этой тёмной аллеи и заметил всё то, что здесь происходит – и спас бы меня от этого чудовища, который безжалостно издевается надо мной. Рвёт мою душу в клочья вместе с телом.

С каждой секундой мои силы слабеют, а душа умирает. Лёгкие горят, а сердце в страхе бешено бьётся, что, кажется, вот-вот оно разорвётся на части, и я умру. Умру здесь, на этом холодном асфальте, и меня никто не найдёт. По крайней мере, не в ближайшие несколько часов. Руки начинают отекать, а всё тело болит от того, что со мной вытворяют. Кажется, скоро на мне не останется живого места. Нет, не физически, а морально.

С каждым мгновением утекающего, как вода сквозь пальцы, времени гаснет моя надежда, которая ещё теплится маленьким огоньком, что меня всё же найдут и спасут. Она сгорает как свеча во тьме. Я пытаюсь тянуться к ней, поймать злодейку, что ускользает, и удержать её. Но она всё слабеет и слабеет, постепенно угасая. И всё, что мне остаётся – это тьма, что окутывает меня своей пеленой. Принося моей душе лишь страх.

Чувствую, как что-то жуткое и большое упирается мне в бёдра, и от этого меня ещё сильнее накрывает парализующий страх. Застываю как мраморная статуя. В голове бьётся мысль о том, что я должна бороться до последнего и не дать случиться всему тому, что меня просто сломает. Я не смогу с этим жить. Не смогу даже существовать в этом мире, потому как буду чувствовать себя поломанной, осквернённой, грязной, которая недостойна ничего светлого в этой жизни.

Я бьюсь в истерике, изворачиваюсь, пытаясь спастись, но чувствую хлёсткую пощёчину, от которой моё лицо тут же начинает гореть, и я ударяюсь головой об землю. Меня пронзает адская боль. Простреливает сознание, а в висках бьётся набатом адское пламя. Из горла вырывается крик – отчаянный, беспомощный, словно я чувствую, что кричу в последний раз. Подступает тошнота.

Я чувствую страшную, резкую, разрывающую меня боль, я больше не могу кричать, у меня не осталось воздуха. Теперь я безмолвно прошу, молю неведомые силы помочь мне потерять сознание – я не хочу ничего чувствовать. Я хочу вообще перестать существовать – прямо здесь и сейчас. Я не хочу испытывать боль, которая всё нарастает, мне кажется, что я не смогу это вынести. Липкие руки шарят по моему телу, пронзаемому невыносимой болью. Я снова набираю в лёгкие кислород для очередного крика, но тяжёлый удар оглушает меня. Несколько мгновений слышу только лёгкий звон, после чего теряю сознание, принимая темноту, сгущающуюся вокруг меня, почти с благодарностью.

Когда сознание возвращается ко мне, возвращается и боль – моя верная спутница с этого дня. Я не могу ничего сказать, голос сорван, мне сложно пошевелиться, потому что любое движение всколыхнёт новую волну боли. Но кроме страха и боли я ощущаю что-то ещё. Что это? Нежность?..

Кто-то аккуратно и бережно гладит меня по лицу большими и тёплыми ладонями. Ресницы трепещут, и я открываю глаза, всматриваясь темноту и пытаясь разглядеть человека, что навис надо мной, словно коршун.

— Тише, девочка, — кто-то шепчет. — Не бойся. Я не обижу и другим не дам тебя в обиду, — в мой затуманенный разум проникает тихий, низкий голос незнакомца.

Я пытаюсь пошевелиться, и острая боль пронзает моё тело тысячами стрел вместе с пламенным огнём. С онемевших губ срывается жалобный стон-хрип, а я чувствую осторожное прикосновение рук к моей голове, которая будто стала в несколько раз тяжелее. Словно по ней били чем-то большим, мощным. Много-много раз.

Приоткрываю веки и вижу нечётко, размыто силуэт мужчины с широкими плечами – большой, сильный. И тёмные шоколадные глаза, что впиваются в меня – свет фонарей падает на его лицо. Я не вижу чётко, как он выглядит, но глаза цвета тёмного шоколада будто впились в мою душу навечно. Сердце пропускает удар.

Неожиданно чувствую, как что-то мокрое тычется мне в лицо, шершавый язык облизывает щёку. Громкий крик, и я просыпаюсь, резко подрываясь на кровати. Тяжело дышу, хватаю ртом воздух, сжимая в кулаках одеяло, отчего оно мнётся. Сердце стучит так быстро, словно я пробежала тысячу километров. А страх, что я ощущала там, во сне, впивается и в реальном мире в моё тело, пронзая своими острыми иглами душу.

Зажмуриваю с силой глаза, пытаясь послать сигнал в мозг о том, что это всё сон. Что я здесь лежу в своей кровати в тёплой постели под мягким одеялом, а не там, в том жутком месте на ледяном асфальте.

Вновь чувствую, как что-то мягкое и тёплое тычется мне в плечо. Поворачиваю голову в сторону, откуда исходит движение, и натыкаюсь на моё чудо, что смотрит на меня так преданно, но испуганными большими глазками.

— Симба, — в тёмной комнате при свете белоснежной красавицы Луны шепчу я.

Глава 2

Аврора

Уснуть не могла до самого утра. Под боком, свернувшись в клубок, лежал со мной Симба и тихо сопел. Я гладила своего защитника и смотрела в тёмную пустоту до самого рассвета. Не могла сомкнуть свои глаза, хоть мама перед тем, как покинула мою спальню, посоветовала уснуть, набраться сил. Но у меня никак не получалось.

Стоило только закрыть глаза, как перед мысленным взором появлялись потные, мерзкие руки, что лапали меня. Я пыталась бороться с наваждением, но к горлу против воли подступала тошнота, и я опять сдавалась. Вновь распахивала веки, тяжело дышала, пытаясь утихомирить взбунтовавшийся пульс, что принимался нестись вскачь.

Я мало что помню из того дня. Лишь то, что попрощалась с подругами и пошла домой коротким путём, сократив расстояние через аллею и тёмный переулок. Никогда его не любила, но понимала, что так будет намного короче. Хотелось быстрее добраться до дома. И вот именно это и стало моей главной ошибкой, о которой я сожалею до сих пор.

Воспоминания появляются какими-то вспышками. Помню лишь боль, страх, всепоглощающий ужас, адское пламя, а потом нежность... Нежность и глаза цвета тёмного шоколада, похожие на тёмную ночь. И были ещё слова – о том, что меня никогда не обидят. От них веяло какой-то силой, как, впрочем, и от самого мужчины. Почему-то ему хотелось верить, доверять, хотя в тот вечер моё доверие к людям основательно пошатнулось, разбилось на осколки. Впрочем, как и сама душа.

Окончательно очнулась я уже в палате. В нос ударил едкий запах медикаментов, а перед глазами предстал белоснежный потолок. Голова раскалывалась надвое, а всё тело болело, словно я побывала в мясорубке. Словно меня очень и очень долго били. Собственно, так оно и было.

О том, что произошло, я не знала, да и не хотела, потому как замкнулась в себе, не желая кого-либо к себе подпускать. Исключением стали лишь родители, да ещё очень не хватало Симбы, который наверняка уже заскучал.

Но всё же краем уха я слышала, что меня сюда принёс какой-то мужчина. Все его руки были в крови и сбиты. Он кричал, орал, чуть ли не разнёс всю больницу, пока мне не помогли, а потом так же стремительно, как и появился, он скрылся. Лишь дождался моих родителей.

Маму здесь хорошо знали, как, впрочем, и меня, потому как родительница несколько лет назад тут работала детским терапевтом. Но потом ей предложили место лучше, и она ушла.

Мне было всё равно, но всё же поблагодарить, если меня действительно спас этот мужчина, я хотела. Но его словно и не было. Скрылся. А у родителей я не спрашивала.

Лишь по ночам ко мне приходили страшные сны, от которых я просыпалась в поту и с колотящимся сердцем.

Так и пролежала до самого раннего утра на кровати рядом со своим любимцем, который охранял меня, хоть и посапывал. Вспоминала, что произошло в тот день. Но перед глазами появлялись вспышки кадров, глаза, которые въелись в меня, и слова. И лишь рядом с Симбой было спокойно, уютно, и все мои страхи на короткий миг исчезали.

Нет, я действительно не сумасшедшая, несмотря на то, что первое время посещала психолога по наставлению родителей. Я продолжаю дальше жить своей жизнью, как и до трагического события: ходить в университет на исторический факультет, общаться с друзьями. Точнее, с подругами, исключая лишь контакты с молодыми людьми, от которых я до сих пор шарахаюсь, как от прокажённых.

А если же ко мне подходит кто-то из парней, стараюсь держать все свои эмоции, чувства при себе. Мило улыбаться, а внутри себя держать в оковах страх, что всё может повториться. Понимаю, что все люди разные, и нельзя всех грести под одну гребёнку, но по-другому у меня просто не получается. Поэтому на каждое предложение прогуляться, сходить в кафе я твёрдо отвечаю “НЕТ!”. Разворачиваюсь и ухожу.

Мне всё равно, что обо мне будут говорить. Прежде всего для меня важно моё внутреннее спокойствие, тишина. Хоть и по университету уже поползли слухи о том, что я ненормальная – отказываю каждому красавчику универа, который ко мне подкатывает. Но им же не объяснишь, что меня воротит даже от простого нахождения рядом с противоположным полом. От каждого ко мне касания страх пробирается острыми иглами в душу.

Пусть для них я буду ненормальной, той, которой скорее всего требуется лечение психбольницы, но я не хочу, чтобы они узнали, что со мной случилось. Не хочу их жалости в глазах, а за спиной разговоров. Поэтому пускай будет всё так, как есть. Со временем я вновь приду в норму окончательно. Я ведь сильная, поэтому всё преодолею.

Сегодня суббота, поэтому можно никуда не спешить. Не вставать рано утрам и не идти на учёбу. Можно немного поваляться в тёплой постельке, насладиться тишиной. Но кто мне даст это сделать, когда рядом со мной завозилось моё чудо? Приоткрывает свой ротик, зевая, потягивается и поворачивает на меня свою мордочку. Смотрит преданными глазками, словно в самую душу.

— Доброе утро, Симба. Доброе утро, моё чудо, — говорю, поглаживая по кудрявой рыжей шёрстке, а на губах появляется улыбка. — Кушать хочешь, малыш? — а в ответ громкое “гав”. — Хорошо. Тогда вставай и бегом кушать, а потом гулять.

От последнего слова мой друг залаял звонче и ещё счастливее, чем прежде. Конечно, кто не любит гулять, когда на улице такая замечательная погода несмотря на то, что уже середина осени, и вот-вот к нам придут холода и дожди. А за ними и зима вступит в свои права, окутывая землю и ветви деревьев в белоснежные облака.

Встав с кровати, поплелась вниз на первый этаж. Симба за мной перебирал своими лапками, слегка высовывая свой язычок. Зайдя на кухню, дала своему прожорке пакетик мягкого корма, а сама поставила разогреваться чайник на плиту. Есть особо не хотелось, да и сама я привыкла по утрам пить только горячий кофе. Забивать с самого утра желудок не люблю, потому что потом весь день чувствую себя, как воздушный шарик. Поэтому только лёгкий завтрак. А уже потом, в обед, можно плотно покушать.

Глава 3

Аврора

Родители больше ни слова мне не сказали, да и я не стала выпытывать что-либо. Если не хотят говорить, то и не стоит вообще пытаться. Возле меня уже хвостиком вертелся Симба, который просился на улицу, на природу, где он может разгуляться, а не сидеть дома в четырёх стенах. Всё же он у меня активный, и ему подавай развлечения и игры. Но именно это и спасает меня от плохих мыслей и страхов.

— Сейчас, мой хороший, сейчас пойдём, — улыбнулась питомцу, который вилял рыжим кудрявым хвостиком возле моих ног. Встала и пошла в сторону умывальника, сполоснула кружку и уже направилась было к двери, как возле выхода меня настиг голос родителя.

— Чтобы сегодня долго не гуляла, а шла домой, — от его тона меня всю передёрнуло, отчего захотелось развернуться и сказать, что я и так в последние месяцы почти не выхожу из дома.

Но не стала отвечать резко, потому как знала, что за этим последует. А ругаться с ними у меня нет ни желания, ни сил. Поэтому я только лишь кивнула, но так, чтобы они увидели, и двинулась в сторону своей спальни. Стоит переодеться. Не идти же мне в пижаме. Тогда бы на меня точно смотрели все как на сумасшедшую. И дурдом мне обеспечен.

На губах от этой мысли на миг появилась улыбка.

За мной, как и обычно виляя хвостиком, шёл Симба. Посмотрела на него краем глаза. Всё-таки собакой хорошо быть – никаких проблем, переживаний и нервов. Целый день ешь, гуляешь и спишь. Конечно, моё чудо совсем не такой пёс, но перспектива у собак неплохая. Им не нужно заморачиваться по любому поводу и угнетаться. Для них жизнь не разделена на две полосы – белую и чёрную, она у них всегда светлая. Это, конечно, при условии, что животное живёт в хорошей семье, где его любят и ценят.

Но вместе с тем собаки — это самые преданные животные из всех на земле. Они настолько сильно любят своего хозяина, что даже жизнь готовы за него отдать. Я слышала несколько случаев, когда собака спасала своих хозяев, бросаясь либо под пули, либо под нож, и погибала.

От таких мыслей внутри кольнуло. Не хочу, чтобы с Симбой когда-нибудь подобное случилось. Да и где меня поджидает опасность, если я сама уже все опасности собрала. И самое плохое, что могло со мной случиться – уже случилось.

Но как же я ошибалась на этот счёт! Если бы я только знала, как моя жизнь изменится буквально этим вечером, то, наверное, умерла бы на том самом месте, где меня спас незнакомый человек и принёс в больницу.

Переодевшись в удобную одежду и взяв поводок, прицепив его на ошейник, отправилась вместе с Симбой в парк. Тот самый, с которым навсегда будет связан мой самый жуткий кошмар. Хоть мне и не хотелось туда идти, но понимала, что именно там моему зверьку будет лучше. Поэтому, преодолев свой страх и учащённое сердцебиение, я вошла с моим хвостиком в парк.

Несмотря на то, что на улице светило солнце, и лучи касались плеч, пытаясь согреть сквозь лёгкую ветровку, ветер был прохладный. Он забирался, проникал сквозь одежду, принося коже мурашки и лёгкий холодок.

Поёжившись, потёрла плечи ладонями и вошла вглубь парка, где вовсю резвились дети, гуляли влюблённые парочки, и пожилые люди сидели на лавочках. Видя то, что в парке довольно оживлённо, я немного успокоилась, хоть нервная дрожь и оставалась внутри меня.

Симба лаял и бегал возле меня. К нам подбегали ребятишки, играли и гладили моего зверёнка, а он в ответ их лизал и радостно лаял.

— Как его зовут? — обратилась ко мне маленькая девочка лет пяти, поглаживая рыжеватую кудрявую шёрстку моего питомца.

Я присела на корточки перед девочкой и малышом. У малышки были кудрявые светлые волосики и большие светлые глаза цвета самого чистого неба. Такие лучезарные, яркие, что хочется согреться в этом тепле, что она излучает.

На душе стало как-то хорошо, спокойно, отчего, не сдержав улыбку, заглянула девочке в глаза. Интересно, у меня будет когда-нибудь такое же чудо, как это малышка?

Несмотря на то, что со мной случилось нечто ужасное, я мечтаю о полноценной и любящей семье. Обязательно с малышами, потому что они – это самое лучшее, что есть в нашей жизни. Они дарят нам всем любовь, свет, не прося ничего взамен. Они настолько открытые и светлые, что ты сам тянешься к ним. Именно дети умеют искренне любить и крепко, по-настоящему обнимать.

— Симба, — ответила я девочке, улыбнувшись. Моя рука двинулась в сторону моего питомца, накрывая маленькую ручку девочки, которая гладила собаку. — А тебя как зовут? — спросила у малютки.

Рядом стояла её молодая мама и с улыбкой наблюдала за этой сценой.

— Ангелина, — тоненьким мягким голоском ответила девочка и, повернув голову в мою сторону, слегка наклонила её набок, пристально рассматривая меня. — А вас как?

— Значит, ты у нас Ангел, — не спросила, а констатировала факт. — А меня Аврора.

— Принцесса? — спросила малютка, а я от её вопроса засмеялась.

Какая же она хорошенькая. Действительно ангелочек.

— Ну, до принцессы мне ещё ой как далеко. А вот ты точно принцесса. Будем с тобой дружить? — спросила и протянула ей свою руку.

Малышка посмотрела сначала на меня, а потом на мою протянутую руку. Обернулась на маму, которая стояла рядом и смотрела на дочку.

— Ну, ты чего, Ангелина? — обратилась мама к малышке. — Тетя хочет с тобой дружить. Не бойся, — подтолкнула она девочку к решительным действиям. А я наблюдала, что же она сделает дальше.

Я смотрела на Ангелину, малышка на меня, а вот на Симбу мы не обращали никакого внимания, отчего он недовольно фыркнул и ткнулся носом в маленькое тельце малышки. Девочка засмеялась и обняла моего защитника.

— Вот видишь, даже Симба хочет с тобой дружить. Ты же не хочешь его расстраивать?

— Нет, — пропела девочка и, одной маленькой ручкой обнимая собаку, другую потянула ко мне. — Давайте дружить. Да, давайте, Рори, — проговорила малышка.

Я потянула ладонь к девочке и пожала её хрупкую ладошку. Несмотря на то, что у меня рука была небольшой, но ручка Ангелины утонула в моей. Я покачала головой.

Глава 4

Аврора

Мужчина, не отрывая от меня взгляда, смотрит пристально, отчего по моей коже бегут мурашки. Непроизвольно мои руки тянутся к предплечьям, и я поглаживаю их ладонями, словно пытаюсь согреться или же защититься от этого человека.

Нас разделяет небольшое расстояние, и я могу хорошенько его рассмотреть. На вид ему лет тридцать пять-тридцать семь. Но дело даже не во внешности и не в возрасте незнакомца – я отчётливо чувствую исходящую от него силу, власть. Даже, я бы сказала, могущество. И от этого мне становится зябко.

Но вопреки всему я не боюсь его. Нет того привычного страха перед любым представителем мужского пола, который каждый раз заставляет меня шарахаться от парней. Он неопасен – почему-то я ясно это ощущаю. Даже несмотря на его внушительный вид, позу и даже взгляд.

Это странно. Он должен меня пугать – этот незнакомец в парке. Почему я не боюсь его? Из-за этого внутреннего раздрая я начинаю нервничать, и моё настроение, секунду назад бывшее отличным, резко падает.

Пытаюсь сделать глубокий вдох, но не получается. Словно мне перекрыли воздух. Получается лишь короткий вдох-выдох и вновь вдох.

Не могу понять, почему он так стоит и пристально на меня смотрит. Мы знакомы? Нет, не сканирует, а просто смотрит. Вокруг меня будто застыло время. Словно загипнотизированная, я продолжаю смотреть на него, как вдруг меня окликают, и я вздрагиваю, разрывая наш зрительный контакт. Неожиданно становится легче дышать. Но даже глядя на подбегающую девочку, я продолжаю чувствовать чужой взгляд на себе.

— Рори, — подлетает ко мне малышка Ангелина.

Хватается за мои коленки двумя ручками и заглядывает в глаза. Улыбаюсь.

— Что такое, малышка? — тут же подбегает Симба и садится рядом со своим новым другом, высунув язык наружу.

— А можно мы каждый день будем гулять? — и заглядывает так в глаза, просит своими голубыми глазками, отчего я просто не могу отказать этому маленькому ангелочку ни в чём.

Киваю и немного приседаю на корточки напротив девочки. Малышка обхватывает меня ручками за шею.

— Конечно, можно, ангелочек, — и заправляю выбившуюся прядку светлых волосиков за ушко.

На своей щеке чувствую лёгкое покалывание, отчего понимаю, что на меня смотрят ещё пристальней, чем прежде. Следят за каждым моим движением. Всё моё нутро так и тянется обернуться и вновь посмотреть на этого человека, который следит за мной. Но я этого не делаю.

— Мы с твоей мамой договоримся и все вместе будем видеться, гулять. Хорошо, малышка?

Девочка кивает и звонко смеётся, обняв меня за шею, а я обнимаю её в ответ, притягивая хрупкое, маленькое тельце к себе поближе. Прикрываю глаза и вдыхаю запах детской кожи, которая так приятно пахнет. Пахнет новой жизнью. Счастьем. Любовью.

— Милый, — слышу писклявый голос недалеко от нас. Вздрагиваю и, ещё не успев сообразить, что делаю, поворачиваюсь и смотрю на мужчину.

Худощавая дамочка весьма потрёпанного вида, в слишком коротком – для прохладной погоды – платье и на слишком высоких – для парка, где гуляют дети – каблуках, вальяжной походкой приближается к мужчине и буквально виснет у него на руке. Меня передёргивает от отвращения. Но почему мне так неприятно?.. Она очень похожа на девицу лёгкого поведения. Или мне хочется так думать? И что такая дамочка делает рядом с этим незнакомцем? И почему мне должно быть до них какое-то дело?..

— Ты куда пропал? — вновь начала говорить своим высоким голосом эта дамочка. Тот ей что-то ответил, но тихо – я не услышала. — Я так соскучилась по тебе, — и ластится к нему как мартовская кошка, отчего становится противно.

На вид вроде приличный мужчина, а встречается с ней. Противно. Мерзко. Сам незнакомец, что меня разглядывал, особо не смотрит в её сторону. Лишь раз посмотрел, когда она вновь заговорила, а потом вновь повернулся ко мне.

— Пошли отсюда. Ты обещал меня сегодня сводить в ресторан, — картинно накуксилась девица, и мне показалась, что она прямо тут слезу пустит.

Театр точно по ней плачет. Хотя, как говорил Станиславский “Не верю”. Я ещё раз брезгливо передёрнула плечами и отвернулась.

— И как не стыдно ей выходить в таком виде? — услышала рядом с собой голос мамы Ангелины. Повернула вновь голову к ней, не выпуская малышку из объятий.

— И не говорите. Продаваться за деньги – это мерзко, — почему-то в том, что так делает эта дамочка, у меня нет сомнений, но этого мужчину, на котором она виснет, похоже, всё устраивает.

Я посмотрела на Ангелину.

— Малышка, можешь меня на секунду отпустить? — заглядываю ей в глаза и даю понять взглядом, что я не ухожу, просто так надо.

Ангелина слушается меня, и я встаю, ощущая, что ноги немного затекли, и всем корпусом поворачиваюсь к этой парочке, которая здесь лишняя.

— А вы не могли бы уйти? — повышаю свой голос и смотрю прямо на них, чтобы они услышали и поняли, что я обращаюсь именно к ним. Все, кто был поблизости, повернулись на мой голос и стали смотреть на сцену, разворачивающуюся у них перед глазами. — А вы, девушка, постеснялись бы в таком виде показываться в людном месте. Особенно где находятся дети.

Девушка повернулась ко мне и посмотрела так, будто убить меня хочет. Если думает, что я её боюсь, то она глубоко ошибается.

— Это вы мне?

— Да, вам, — ответила тут же твёрдо.

Я смотрела прямо ей в глаза. Она – на меня. Но и её спутник смотрел только на меня. Ещё пристальней, чем прежде. Словно не ожидал, что я что-то скажу. Несмотря на то, что со мной случилось, я не забилась в свою раковину, хоть и иногда мне так этого хочется. Но я стойко держусь, как оловянный солдатик.

— Здесь вообще-то дети маленькие ходят, а вы разоделись как... — не договорила, но, впрочем, она и так понимает, что я имела виду. — Постыдились бы.

— Да ты... Да ты... — хватала она ртом воздух от возмущения.

— Не нужно мне тыкать. Мы с вами не знакомы, — покачала головой, скрестив руки перед собой.

Глава 5

Аврора

Вздрогнула, вмиг ощутив, как тело напряглось, сковывая движения. По спине прошёлся холодок. Повернулась к незнакомому человеку, который, по-видимому, обращался ко мне, да так и застыла. Напротив меня в нескольких шагах стоял тот самый мужчина, который разглядывал меня в парке пристально. Именно на его руке которого висела та самая дамочка, разодевшаяся как кукла на показ мод.

Мужчина стоял всё в той же позе, как и в парке: держа руки в карманах брюк и рассматривая меня. Серьёзное выражение лица и пристальный взгляд. Поза его была спокойной, даже расслабленной, сообщая миру о его уверенности в себе. Но вот только я не разделяла его чувств, как, впрочем, и мой защитник, который тут же ощетинился, рыкнул на мужчину, но тот даже не обратил на это никакого внимания. Словно в этом месте мы стоим с ним вдвоём.

Симба ещё больше разозлился, гавкнул, весь напрягся, и я поспешила его сразу успокоить:

— Малыш, успокойся, — посмотрела на своего питомца, давая понять, что не стоит злиться.

А потом вновь повернулась к мужчине.

— Что вам от меня нужно? — заговорила с ним, ровно держа спину, давая ему понять, что совсем его не боюсь.

Но несмотря на то, что я делала вид, что мне нисколько не страшно, в душе мгновенно поселилось волнение, которое тут же сжало моё колотящееся сердце.

— Боишься меня? — вдруг спросил незнакомец, сделав один шаг в мою сторону.

— Нет! — уверенно ответила.

— Правильно. Не нужно меня бояться, — ответил он и вновь сделал шаг по направлению ко мне. Я застыла, глядя на то, как ко мне приближается этот мужчина, прожигая меня своим взглядом. В его глазах полыхает пожар, но я ясно вижу и тьму, которая тянется ко мне. Это глаза хищника, но я вижу в них что-то ещё, хотя пока и не могу распознать, что именно. Словно маленькие крапинки.

— Так что же вам от меня нужно? И почему в парке вы пристально на меня смотрели? Мы знакомы? — всё же решила вновь задать вопросы, которые меня волновали.

Больше всего, конечно, последний, потому как мне интересно, откуда он меня знает. Мне почему-то кажется, что мы знакомы. Да нет, скорее чувствую, что мы виделись с ним раньше. И глаза... Глаза такие знакомые. Тёмный шоколад.

— Разве это так важно? — приподняв одну бровь, спросил он. Он находился совсем близко. Всего несколько сантиметров разделяли нас. Меня настолько заворожили его глаза, что я не сразу сообразила, что незнакомец подошёл ко мне слишком близко, а я даже не отступаю, стою будто парализованная.

И что самое странное – я не чувствую страха или паники, как это происходит рядом с другими мужчинами. Да, он давит своей силой, аурой. Такой же большой и внушительный. По нему видно, что он очень серьёзный, уверенный в себе мужчина, который получает всё, что захочет. Вероятно, он ещё и очень влиятельный.

Да, это то самое слово, которое его описывает.

— Важно, — кивнула. — Потому что я вас не знаю.

Мне пришлось поднять голову вверх, чтобы посмотреть ему в глаза, потому как он подошёл совсем близко, и я обнаружила, что всего лишь достаю ему макушкой до груди. А мне в этот момент хотелось видеть его глаза, потому что в них я надеялась прочесть непроизнесённые ответы.

Мой пульс участился, а дыхание сбилось.

— Девочка, мы с тобой ещё обязательно познакомимся. Пока не время, — он смотрел на меня, а уголки его губ слегка дёрнулись вверх. Но он не улыбнулся, плотно сжав губы. — А вот о безопасности своей ты совершенно не думаешь. Гуляешь одна, — но я его оборвала.

— Мне кажется, во-первых, вас не касается, с кем я гуляю. А во-вторых, я не одна, — и кивнула на моего верного защитника, который, уверена, тут же придёт мне на выручку, если мне будет угрожать опасность.

Симба слишком мне верен, любит, предан, чтобы бросить меня на произвол судьбы. Хоть мне и в эту же секунду становится страшно за него, потому что я не хочу потерять самое важное в моей жизни существо.

На последних моих словах мой питомец зарычал, будто понял, что я только что сказала.

— Вот видите – он всегда меня защитит.

— Я вижу. Молодец, но всё же не ходи поздно ночью одна, — последний взгляд на меня – короткий, но в нём столько всего, что я инстинктивно немного отшатнулась назад и чуть было не свалилась на пятую точку.

Сильной, мощной и большой ладонью незнакомец резко обхватил мою талию – не дав мне упасть – и так же неожиданно вжал моё хрупкое тельце в свою широкую, мощную грудь. Я ахнула, а нос соприкоснулся с мягкой тканью свитера тёмно-синего оттенка. Зажмурила глаза.

Почти задохнулась. Из лёгкий выбили весь воздух. А стук ускоряющего сердца чувствовала так громко у себя в голове.

Мягкая ткань приятно касалась моей кожи на кончике носа. В ту же секунду рецепторы услышали немного резкий, но всё же приятный запах мужчины. Вдохнула его в лёгкие и прикрыла глаза. Да, определённо ему этот аромат подходит.

Такой же, как и сам мужчина – резкий, опасный, сильный, будоражащий...

— Осторожней, — низкий, чуть хрипловатый мужской голос слышу у себя возле уха.

Делаю глубокий вдох и, кажется, не могу выдохнуть. Сейчас нахожусь в какой-то прострации. Прикрываю глаза и в голове в ту же секунду слышу другой голос, но до боли схожий с этим: “Тише, девочка. Не бойся. Я не обижу и другим не дам тебя в обиду”.

В тот же миг мои руки оказываются на груди мужчины, на запястье одной руки болтается поводок Симбы. Кстати, который сейчас сидит ниже травы, тише воды и даже не подаёт голос больше, как было это ранее. Что само по себе очень странно.

Пытаюсь оттолкнуть незнакомца, но меня только крепче прижимают к себе, отчего чувствую, как всё же паника пробирается ядовитой змеёй ко мне. Она накрывает плотной пеленой, отчего вздохнуть невозможно.

— Отпустите меня, — пытаюсь ещё сильнее оттолкнуть от себя грозную скалу, которая нависла надо мной. Голос всё же дрогнул, и не знаю, что послужило тому, что всё же меня слегка отпустили – мой голос, который стал ниже, теряя уверенность, или же просьба.

Глава 6

Аврора

Меня захлёстывают эмоции, обжигая огнём. А с губ срывается стон боли, которая накрывает меня волной, она кажется мне в сотни раз сильнее, чем тогда, когда меня изнасиловали. Да, жестоко надругались надо мной. Но это всего лишь капля в море по сравнению с тем, что сейчас со мной происходит. Мне будто весь воздух перекрыли, не давая глубоко вздохнуть. Чувствую себя маленькой рыбкой, которую выбросили на сушу, лишая воды – жизни.

Отчаяние поселяется в моей душе, застилая глаза пеленой. В голове всё смешалось, а я не могла понять, правда ли то, что я сейчас услышала, или же родитель просто пошутил.

И как же мне хочется, чтобы это действительно оказалось его глупой шуткой, а не правдой, которая меня просто сейчас уничтожит. Ранит куда больше, больнее, чем всё, что со мной было.

Заглядываю отцу в глаза, чтобы понять, шутка это или же нет. Но его взгляд серьёзен, в нём ни намёка на розыгрыш, и я отшатываюсь назад, ударяясь спиной о железные пруты спинки стула.

Не могу поверить.... Я просто не могу поверить, что слышу это. Неужели это правда? И меня действительно меня продали какому-то незнакомому мужчине? Не чужие, а самые родные, дорогие мне люди – мои родители.

Горло сдавило в тиски. Сжало большой мощной рукой, перекрывая мне жизнь. Из глаз брызнули слёзы, а я даже не пыталась их смахнуть руками. Какой смысл это делать, когда меня не поймут, не утешат? А в голове набатом стучат слова родителя о том, что через месяц я выхожу замуж за какого-то незнакомого человека, которого даже не знаю. Ни разу не видела. Да и в принципе не хочу видеть.

Я не хочу выходить за него замуж. Я просто отказываюсь от этого.

Резко поднимаюсь со своего места, стул от моего движение качается и падает на пол, звонко ударяясь. Но никто не обращает на это никакого внимания, громкий звук заставил моего отца лишь поморщиться.

— За сколько вы меня продали? Сколько я стою?! — мой голос срывается на высокие ноты, эхом возвращаясь ко мне, отражённый от равнодушных стен кухни, куда я спустилась, чтобы поужинать с семьёй.

А есть ли у меня эта семья? Которая меня просто продала...

Только стены не разбиваются, но на мелкие кусочки разбивается моё сердце, оставляя после себя лишь звенящую пустоту.

Отец молчит, отводит глаза в сторону. Поворачиваю голову в сторону матери. Чёрт побери, родной матери, которая меня продала?.. Вижу, как она вся сжалась и сидит ни живая ни мёртвая. Но сейчас мне наплевать, что они чувствуют. Наплевать, что, возможно, им тоже больно. Но разве мне не больнее, когда они меня продали, как дешёвую куклу, которая никому не нужна?

— Скажите! Я хочу знать! — кричу, уже не сдерживаясь, а по щекам моим текут слёзы боли, обиды, гнева, злости, которая проникает в каждый уголок моей души, заполняя её до краёв.

— Дочка, что ты такое говоришь? Мы тебя не продавали, — всё же отвечает матушка, старательно избегая моего взгляда, она даже голову не подняла, будто общаясь с тарелкой, стоящей перед ней на столе.

Потому что она врёт. Потому что ей стыдно, и она не может посмотреть мне в глаза и сказать те же слова, только мне в лицо, в глаза. Потому что в действительности они меня продали. Предали.

— Что я вам сделала? — голос охрип, и вместо гневного тона получается лишь жалких всхлип. — Почему вы меня продали? Сколько я стою? — я хочу знать, сколько в действительности я стою, чтобы от меня вот так просто избавиться.

Чтобы не мучиться, не возиться с нервнобольной, которая после изнасилования лишилась покоя и нормального сна. Но я ведь не сумасшедшая! Я ведь не виновата, что со мной это произошло, я не стала после этого ужасного происшествия другой! У меня же не вырос хвост, в конце концов, и по ночам я не превращаюсь в сказочное чудовище! Я осталась такой же – да, с расшатанной психикой, но я над этим работаю. Я выстояла, чего бы мне это ни стоило. Сама. Одна. И вместо того, чтобы поддержать, они меня просто продали.

— Аврора, — громко выдыхает отец со свистом и одной рукой сдавливает виски, словно у него разболелась дико голова. — Мы это делаем для тебя. Ты замкнулась. Ни с кем не общаешься и сама не подпускаешь никого к себе. Раньше ты была открытой, светлой девочкой, а сейчас лишь тень себя.

— И поэтому вы меня просто продали. Отец, скажи, за сколько? — сглатываю, прикрыв глаза и слегка запрокинув голову. Стою так несколько минут, а потом вновь опускаю голову, повторяя свой вопрос, потому как ответа так и не дождалась. — Сколько стоит моя свобода, моя жизнь?

— Ты вольна делать, что тебе хочется. Ты не в клетке, Аврора, — качает головой, отодвигая свою руку от себя, и смотрит наконец на меня, в мои глаза, которые сейчас горят далеко не любовью к самым близким и дорогим мне людям. — Этот брак для твоего же блага. Мы стараемся для тебя, дочка. Как ты это не можешь понять?

— А я не могу понять, отец, — говорю тихо, потому что у меня внезапно не осталось никаких сил, я будто сдулась, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Мне не хочется кричать, а уж крушить всё, что вижу, тем более нет никакого желания.

Я словно опустошилась. Выдохлась. Пустая девушка без чувств и эмоций, которую просто решили отдать, продать в чужие руки, чтобы просто не мозолила глаза, не мешала жить. Как он сказал? Сейчас я тень себя? Не такая радостная, не такая удобная, как раньше? Им не нужна морально искалеченная дочь.

— Аврора, кто тебя возьмёт после всего того, что с тобой случилось, замуж? Кому ты будешь такая нужна?

Я словно получила мощный удар под дых, задохнулась, не в силах что-либо ответить, перед глазами опять потемнело. Так вот в чём дело!

— Это твой шанс быть не одной всю жизнь, а замужем. Пусть муж и нежеланный, и нелюбимый пока. Но зато, дочка, у него есть деньги, и он сможет тебя обеспечить, — тем временем продолжает отец. — Любовь — это не самое главное в браке.

— А что главное, отец? Что? Деньги, слава и влиятельность? — размахиваю эмоционально руками. — Нет, — качаю головой. — Не это главное, — я говорю уже тихо, почти спокойно, но в моей душе бушует ураган из чувств и боли, которую я отказываюсь кому бы то ни было показывать.

Глава 7

Аврора

Я с трудом пыталась уложить в своей голове, что не чужие мне люди, а мои родные родители, которые должны бы любить своего ребёнка всем сердцем, решили за меня моё будущее. Они хотят, чтобы я всю жизнь прожила с нелюбимым мужчиной. Мало мне уже выпавших на мою долю страданий, теперь я должна вытерпеть ещё и предательство родных.

Сердце будто сдавили тугие, сильные тиски боли, и оно отозвалось острой болью, из-за чего я еле сдержалась, чтобы прямо перед ними не разреветься, не начать бить и крушить всё на своём пути.

Мои руки сжались в кулаки, вдохнула в себя воздух и выдохнула с шумом через нос. Я не могу найти объяснение их поступка.

Нет, конечно, причины есть — родная испорченная дочь стала не нужна, и от неё решили просто избавиться, но так, чтобы ещё и денег с этого поиметь. Жестоко. Жестоко настолько, будто они одним резким рывком сдирают заживо мою кожу с тела. Это настолько больно, что я задыхаюсь и не знаю, что мне сделать, чтобы выжить. Чтобы не умереть прямо здесь.

Нет, конечно, сама я не умру – просто потому, что уже умерла тогда, на той самой аллее. Но я надеялась, что тепло домашнего очага вернёт меня к жизни, поможет стать прежней. Но сейчас я понимаю, что от меня остаётся пустая оболочка, потому что на месте души осталась огромная выжженная дыра, и затянется л она когда-нибудь, я не знаю. Предательство родных ранит меня больнее, чем тот подонок в ночном парке.

Но собственно, что я могу сделать – убежать?..

Вряд ли это что-то решит или как-то поможет мне. Скорее, разозлит человека, который заплатил, наверное, немыслимые деньги за меня. Купил как куклу с витрины. Подошёл к прилавку, посмотрел на все, что предлагают, и показал пальцем на коробку, в которой находилась я и моё будущее.

Вот и всё – меня просто купили. Поэтому нет смысла бежать, прятаться, ведь меня всё равно найдут. Я уверена, что найдут. А даже если и нет – какой смысл мне скрываться? Ради чего? Во мне осталось ни любви, ни привязанностей. Только к Симбе, но, надеюсь, мой будущий муж позволит мне оставить питомца у себя.

Так, может быть, всё же стоит принять это “выгодное” предложение?..

Задаю себе в голове вопрос, продолжая смотреть в глаза родному отцу, который ещё мгновение назад был важным человеком в моей жизни. Сейчас же я чувствую к нему лишь ненависть и боль от их предательства.

Но я слишком хорошо знаю себя, поэтому ответ мне известен: я ни за что не соглашусь на эту свадьбу. Никогда не выйду замуж за этого незнакомого человека, которого ни разу не видела, которого не знаю. Никогда! Даже под пытками. Даже под страхом смерти – никогда не соглашусь на эту свадьбу.

— Хорошо, — соглашаюсь с родителями, киваю. Надеюсь, сейчас у меня достаточно каменное выражение лица, и они поверят, что я действительно согласилась, и никаких выкрутасов не будет. — Я выйду за него. Он ведь завтра к нам приходит на ужин? — перевожу взгляд с отца на маму, по лицу которой текут слёзы.

На миг меня пронзает жалость к маме, и возникает желание подойти к ней, утешить, обнять, стереть с её лица слёзы и сказать, чтобы она не плакала и переживала так. Но усилием воли я подавила эту мимолётную слабость. Разве они заслуживают моего внимания, моего утешения, объятий? И тут же себе ответила — “Нет!” Они недостойны, потому как предательство не прощают.

Не прощают и то, что всё то время, когда мне было плохо, я была одна. Они не принимали никакого участия в моём моральном спасении. Я осталась одна со своими страхами и демонами. Вот и я не буду их утешать. Пусть меня за это осудят, говорят, что так нельзя с родителями... Но и с детьми так, как поступили они, тоже нельзя.

— Да, — не сказала, прошептала дрожащими губами мама. Мне пришлось прислушаться, чтобы услышать ответ.

— Хорошо, — кивнула спокойно, хотя внутри меня бушевал ураган.

Но пока я не позволю ему вырваться на свободу. Всё это будет потом. В своей комнате, когда я останусь одна и смогу вволю наплакаться. Выпустить наружу всю свою боль. А пока твёрдо стоять на ногах, ровно держа спину. Не показывая ни единой эмоции, чувств, боли.

— Я буду готова завтра. А сейчас извините, но мне нужно погулять с Симбой, — и, больше ничего не сказав, развернулась и вышла из кухни под звенящую тишину.

Медленно поднялась в свою спальню, отворила дверь, Симба вскочил и радостно завилял хвостом. Но я без сил рухнула на кровать.

Я просто так не сдамся. Я не выйду замуж за этого человека. Никогда. Буду биться до конца за свою свободу.

Только я не знала, что меня ждёт завтра... Какое потрясение, удар под дых.

Я ещё какое-то время лежала, раскинув свои руки, представляя, что это крылья ангела, на своей большой кровати. В комнате царила тишина, но в этой тишине я отчётливо слышала тихий стук своего маленького и хрупкого сердечка, что билось в страхе перед своим неопределённым будущим. Рядом с кроватью, свернувшись в комок, лежал мой друг, защитник, и от этого мне становилось тепло и спокойно.

Но несмотря на то, что со мной рядом был мой верный друг, который никогда меня не предаст, на душе было плохо, отвратительно, мерзко от того, как со мной поступили родители. Меня словно пронзила длинная стрела, смазанная ядом, в самое сердце, убив меня.

Я не знала, что мне делать. Как поступить дальше и как выпутаться из всей этой ситуации. Потому как я категорически не собираюсь выходить замуж за этого человека, который меня купил, как какую-то вещь. Словно мы находимся на базаре, и можно вот так просто взять и купить любого человека, который тебе приглянется своим миленьким личиком.

Но я так не хочу. Я не вещь, не кукла. Я живой человек, у которого есть право на выбор. Право выбирать, кого любить, за кого выходить замуж, строя свою жизнь так, как сама того хочу. А не по чьей-либо указке, не за деньги, за которые купили.

Я не хочу так и не собираюсь подчиняться родителям, потому что свободна. Свободна как вольная птица. И я сама решаю свою жизнь, а не кто-то за меня.

Глава 8

Аврора

Утро встретило меня тёмными хмурыми тучами, заслонившими всё яркое вчерашнее небо. Из кучевых облаков шёл проливной сильный дождь. Отчего моё и без того паршивое настроение скатилось ниже плинтуса. Хотелось укрыться с головой одеялом, спрятаться от всех глаз и так проспать до позднего вечера. А лучше несколько дней подряд, пока не проснусь тогда, когда погода за окном будет чудесная и солнечная, а вокруг всё будет хорошо.

Но, кажется, не суждено этому случиться. Во-первых, мой преданный друг Симба засунул свою мордашку ко мне под одеяло и начал обнюхивать и облизывать моё лицо, тычась в меня своим мокрым носиком, отчего коже стало щекотно. Ну, а во-вторых, из моей головы всё не шли мысли о том, что сегодня я встречусь со своим будущим мужем, а пока женихом.

Это даже немного смешно: я – невеста. В свои-то двадцать лет. Нет, я, конечно, когда-нибудь собиралась выйти замуж, но уж точно не сейчас, когда сама ещё толком ничего не добилась в жизни. Я хочу полноценную, любящую семью. Чтобы меня уважали, ну и, конечно, любили. И уж точно никогда не мечтала выйти за того, кого мне просто подсунули.

Словно я живу не в двадцать первом веке, а восемнадцатом, где всё за девушек решали родители. Но, кажется, всё же в восемнадцатом.

На миг перед глазами возникает видение: молодая девушка в роскошном пышном платье, а рядом кавалер в шикарном сюртуке и белоснежной рубашке. Они кружатся по залу, предназначенному для балов. Смотрят друг на друга так самозабвенно, проникновенно. В каждом взгляде принца тепло, восхищение, любовь к той, что видят его глаза так близко. К той, которую он держит в своих сильных руках, прижимая к крепкой груди. Ведёт в танце и думает только о ней.

Ах, какие же прекрасные были времена! Там были настоящие мужчины, сильные чувства. И даже титул или же родители не могли перечить истинной любви. Конечно, не всегда такое было. Но всё же порой принцы поднимались против своих родителей, выбирая не корону и нелюбимую невесту, а истинную любовь, которая дороже самой жизни.

На лице появляется мечтательная улыбка, и я всё же выглядываю из-под одеяла, встречаясь взглядом с большими умоляющими глазками моего чуда.

— Симба, вот бы мне оказаться в тех далёких временах, — со вздохом говорю. — Хочу, чтобы меня точно так же любили. А не просто заключили брак, который выгоден.

Мой малыш фыркает и кладёт свою милую мордочку на кровать, пристально на меня смотря.

— Да, мой малыш, мне бы очень хотелось там оказаться. Но вместо любви, которой хочется до глубины души, мне теперь придётся выходить замуж за нелюбимого мужчину, которого даже в глаза никогда не видела. Правда, смешно? — спрашиваю.

Симба вздыхает в ответ, будто понимая меня и соглашаясь, что всё это нелепо и несправедливо.

На тумбочке завибрировал телефон. Я тяжело вздохнула и потянула руку к аппарату, высовывая её из-под тёплого одеяла. На дисплее увидела номер моей подружки Алины, с которой сегодня как раз договорились походить по магазинам. Но по такой погоде никуда не хочется выходить, как, впрочем, отвечать на звонок. Но я всё же провожу по экрану пальцем и принимаю вызов.

— Привет, подруга, — здороваюсь с девушкой, но укутываюсь обратно по самый нос.

— Привет, Аврор. Ну, что, сегодня всё в силе? — спрашивает, а точнее, щебечет как маленькая птичка. Впрочем, она и есть маленькая – маленькая ростом, миленькая, чем-то даже похожа на колибри.

— Ты видела, что на улице делается, Алин? — спросила её, потому как сомневаюсь, что она вообще выглядывала из окна своего дома.

— Да. И ничего плохого в дожде не вижу, — отвечает мне, насупившись, недовольно.

— То есть дождь, а точнее, ливень тебя не смущает? — чуть не захихикала, но всё же прикрыла рот ладошкой. Не хочу, чтобы подруга подумала, будто бы я смеюсь над ней. Впрочем, так оно и есть. Но я знаю, что она никогда на меня не обидится. Мы же подруги.

— Нет. Ты знаешь хоть один день, когда он бы меня смущал?

— Нет, — отвечаю, тут же не задумываясь, потому как Алинка у меня такая – всегда на позитиве. И меня туда же тащит.

— Ну вот. Так что поднимай свою лентяйную попу и марш сначала гулять с Симбой, а потом уже со мной.

— Ты сейчас сравнила себя с собакой? — всё же не выдержала, засмеялась на всю комнату.

По ту сторону услышала недовольный шёпот, но не разобрала, что она там бубнит себе под нос.

— Да ну тебя, — отмахнулась от меня. — Всё, жду тебя через два часа в центре. И без опозданий, а то я знаю тебя, — от последних слов я чуть не взорвалась.

Только хотела сказать, что кто бы говорил, но даже не успела произнести начало фразы, как из динамика раздались лишь гудки. Повернулась к своему другу, который всё это время не сдвинулся с места. Так и остался лежать мордочкой на постели.

— Знаешь, иногда мне хочется её убить, — на что вновь услышала фырканье от Симбы. — Да, да. Прям убить очень сильно, но я, конечно же, её люблю, как и тебя, — на последней моей фразе от меня отвернулись. Демонстративно, я вам скажу.

— Ну, ладно, ладно, не обижайся. Тебя я люблю больше, — проговорила, погладив кудрявую рыжую макушку с белым небольшим пятнышком на лбу и, отодвинув от себя одеяло, встала с кровати. — Ладно, пошли в душ и гулять.

Сделав все процедуры, мы двинулись с Симбой на прогулку. Конечно, не забыв надеть дождевик и тепло одеться. Порывистый ветер тут же распахнул свои холодные объятия, заставив меня плотнее запахнуть дождевик. Сходив по всем делам, вернулась обратно домой и, оставив малыша в своей спальне, быстро переоделась и двинулась в сторону центра, где мы с Алинкой договорились встретиться.

Родителей я видела лишь мгновение, проходя утром с питомцем к выходу. Несмотря на то, что они сделали, я всё же их дочь, а они мои родители. Поэтому я пожелала доброго утра и хорошего дня и ретировалась к двери. В ответ же я ничего не услышала, что больно меня кольнуло. Всё же я их дочь, и можно было хотя бы пожелать доброго утра, хоть оно таковым и не является.

Глава 9

Аврора

Столбенею, не зная, что делать и что сказать. Превращаюсь в каменное изваяние, цепенея под взглядом тёмно-карих глаз. Не дышу, слыша глухие удары собственного сердца в висках: тук, тук… Пульс всё медленнее. Кровь отливает от лица, в глазах мутнеет, и я хватаюсь рукой за перила деревянной лестницы. Кажется, я вот-вот упаду в обморок.

Но моё движение возвращает мне способность дышать, и я наконец-то делаю вдох – мучительный и болезненный. Колючий воздух острыми шипами раздирает гортань и лёгкие, но я снова дышу, и мне немного легче. Сердце начинает биться по-прежнему.

Марат Зверев внимательно наблюдает за мной. Высокий и широкоплечий, сегодня он одет в тёмно-синюю костюмную двойку, пиджак распахнут, и я вижу белоснежную рубашку с небрежно расстёгнутыми верхними пуговицами. Он стоит напротив меня, засунув руки в карманы брюк, на левом запястье я замечаю массивные часы. Дорогие.

Его лицо не выдаёт никаких эмоций, он словно Кай, которого заморозила Снежная Королева – его самого, его сердце и душу.

От него невозможно скрыть ничего, и он прекрасно видит моё состояние. Но ничего не предпринимает, продолжая молча смотреть на меня.

Нет, не смотреть – рассматривать.

Взгляд тёмно-шоколадных глаз медленно проходится по всему моему телу, на мгновение задерживаясь на обнажённых коленках, скользит вниз до щиколоток и вновь возвращается к лицу. От этого появляется странное ощущение, будто кто-то водит лёгким пёрышком по моей коже. Мне хочется закутаться в плотный тёплый плед, только бы он прекратил это разглядывание.

И если я думала, что моё по-детски наивное личико его отпугнёт, и он не захочет брать меня в жёны, то вот тут как раз я и прогадала. Потому что, во-первых, вчера днём он видел меня совсем близко – и это его нисколько не испугало. А во-вторых, по его взгляду видно, что он не собирается отказывается от меня, даже если бы мне действительно было лет семнадцать.

Я сейчас действительно ничего не могу понять. Что происходит, и как он меня нашёл раньше положенного времени? Он следил за мной? Но зачем?..

Все мои мысли смешались в кучу, и я не могу найти ту самую правильную ниточку, чтобы потянуть за её и узнать ответ. Понять, чего он хочет и зачем всё это? Зачем ему жениться на такой, как я? Но ответов нет, и клубок только сильнее запутывается.

Делаю шаг назад, потому что в этот момент я чётко понимаю, что, чёрт возьми, я его боюсь. Я боюсь находиться с ним в одном помещении. Может, он маньяк? Или ещё кто. Но уж точно не тот, кем хочет казаться. Не благородный рыцарь, который желает взять в жёны подпорченную девушку.

Сжимаю руки в кулаки, пытаясь унять дрожь во всём теле. И смотрю, смотрю, не отрываясь, на Марата Зверева, который пришёл со мной познакомиться. Но, чёрт возьми, мы с ним уже знакомы, хоть и не называли друг другу имена. Но что-то мне подсказывает – моё имя ему давно известно.

Он знал всё, поэтому в парке он сказал, что время ещё не пришло, но мы обязательно познакомимся с ним. Вот что он имел ввиду: этот ужин для знакомства невесты с женихом.

В гостиной стоит гробовая тишина. Кажется, я даже слышу тиканье его безумно дорогих часов на запястье. Никто не произносит ни слова.

Наши взгляды направлены друг на друга. У него жёсткий, тяжёлый взгляд хищника, который пока ещё только наблюдает за своей добычей: пристально, цепко, не пропуская ни единой детали, ни одной эмоции, ни одного жеста. Словно он изучает, обдумывает что-то. Наконец уголки его губ приподнимаются в лёгкой улыбке – и вот эта самая улыбка пугает меня куда больше, чем всё, что происходило до этого.

Ловлю себя на мысли, что стою перед ним словно стойкий оловянный солдатик, вытянувшись в струнку, тогда как его поза выражает спокойную и расслабленную властность – руки засунуты в карманы брюк. Но я помню и, кажется, до сих пор чувствую на своей коже касание этих рук. Как эти самые руки придержали меня за талию, чтобы я не свалилась на асфальт и не ударилась.

— Аврора, — вдруг нарушает тишину отец, который смотрит то на меня, то переводит свой взгляд на мужчину ничего, не понимая. Впрочем, я тоже сейчас ничего не понимаю. — Поздоровайся со своим женихом, представься.

В этот момент так и хочется съязвить, что в представлении не нуждаюсь, потому что он и так, кажется, знает обо мне больше, чем нужно. Но я не хочу накалять и без того напряжённую обстановку, поэтому отвечаю.

— Добрый вечер. Аврора Никольская, — представляюсь, в лёгком поклоне опуская голову вниз, но смотрю, не отрываясь, наблюдая за своим женихом сквозь свои длинные пушистые ресницы. — Очень приятно, — добавляю. А сама в голове думаю: “Ничего подобного”.

— И мне очень приятно познакомиться с тобой, Аврора, — его низкий грудной голос с лёгкой хрипотцой неожиданно окутывает меня с головы до ног.

— Ну, что ж, вот и познакомились, — вновь щебечет птичкой матушка, отчего-то радостно хлопая в ладошки. А вот я в отличие от них совершенно не рада, потому что этот человек мне категорически не нравится.

Даже больше – я его ненавижу.

— Тогда пойдёмте скорее за стол, а то ужин остынет. А мясо стоит есть только горячим.

— Согласен, — говорит Марат, при этом смотрит только на меня.

Вспоминаю, что я до сих пор стою, вцепившись одной рукой в перила лестницы. И мне не хочется сейчас отпускать их, я представляю, будто я маленькая лодка, а рука – мой якорь. И если я сейчас отпущу перила, то меня подхватит сильное и страшное течение и унесёт в бескрайний океан, а там я непременно погибну, разбившись в щепки об отвесную стену мощной скалы.

Сглатываю. Делаю один шаг вперёд, с сожалением отнимая руку от деревянных перил лестницы. Вот и всё. Теперь назад пути нет – грустно думаю я и шагаю в сторону столовой, где уже накрыт шикарный стол для обеда. Папа садится во главе стола. Мама по правую сторону от него, я же по левую. А вот мой будущий муж – объелся груш – занимает место рядом со мной, отчего я вздрагиваю, что не скрывается от его взгляда. Ухмыляется, но ничего не говорит. Я всё так же напряжена и не дышу.

Глава 10

Аврора

У меня никакого желания не было оставаться один на один с этим человеком. Но я понимала, что выбора у меня просто нет. Его не дали, решив всё за меня.

Я не знала, чего ожидать от этого человека и о чём он решил со мной поговорить, причём наедине, а не в присутствии моих родителей. В голову тут же закралась мысль о том, что он хочет что-то со мной сделать, и жгучий страх огнём опалил мою кожу. Я мелко задрожала.

Пальцы рук сжались в маленькие кулачки, впиваясь ноготками в ладони, отчего тут же почувствовала лёгкую боль. Сжала кулаки ещё сильнее, чтобы попытаться притупить страх болью и заставить сердце немного успокоиться. Но оно всё равно билось как бешеное, с каждой секундой ускоряя свой бег, отчего мне казалось, что оно вот-вот выпрыгнет у меня из груди.

Я боялась этого мужчину, но в то же время ненавидела всеми фибрами души. Мне хотелось, чтобы он провалился сквозь землю, исчез. Чтобы я больше никогда его не видела и не знала. Но это невозможно – я слишком невезучая, чтоб начать надеяться на подобное чудо.

Сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться, и снова попыталась взять себя в руки. Я должна быть сильной и не показывать ему, что в действительности его боюсь. Не так сильно, как ненавижу, но всё же страх присутствовал. Или же это оттого, что я не знаю, чего от него ожидать, что Зверев мне сделает. А самое главное – я никак не могу понять, зачем ему я и женитьба на мне.

Это больше всего меня интересовало. Потому что неизвестность убивает и страшит. Ты не знаешь, чего ожидать от своего врага. И когда ты будешь меньше всего ждать – он нанесёт самый устрашающий и сильный удар. Так вот, для меня Марат Зверев – мой главный враг.

Я должна вести себя с ним осторожно, смотреть, наблюдать за ним, чтобы всё понять. Всё, на что он способен. И никогда, никогда не давать слабину. Иначе попаду в ловушку.

Мы не стали разговаривать в доме – так решил сам мужчина, потому как поговорить он хотел наедине, а дома это не представлялось возможным, потому как мои родители могут подслушивать, хоть я и не думаю, что они на такое способны. Но даже в этом уже не могу быть уверена. Я думала, что знаю их, но как же сильно в этом ошибалась.

Мы вышли на улицу, где стояла уже кромешная тьма. Лишь белоликая Луна светила над городом, да редкие звёзды равнодушно перемигивались в тёмном небе. Марат пропустил меня вперёд, и я гордо прошествовала мимо него, чувствуя на своей спине прожигающий, недовольный взгляд мужчины.

— Оденься! — жёстко сказал Марат и попытался остановить меня, положив руку мне на плечо у самого выхода из дома. Я только молча дёрнула плечом, стряхивая его ладонь, и проследовала дальше. Но как только оказалась на улице в своём лёгком платье, тут же пожалела о том, что не послушалась мужчину. Но возвращаться была не намерена.

Я хотела как можно быстрее с ним поговорить и вернуться в дом.

Как только мы вышли во двор, тут же подул холодный ветер, касаясь моей тёплой кожи, отчего я вся сжалась и накрыла озябшие плечи ладонями. Провела вверх-вниз, дабы хоть немного согреться. Рядом негромко рыкнули, отчего от неожиданности я слегка подпрыгнула на месте.

Я почувствовала на затылке горячее дыхание, и моя кожа моментально покрылась мурашками. Плечи окутало теплом – меня облачили в длинный и тёплый мужской пиджак.

В нос ударил мускусный мужской запах, но в нём не было ни намёка на туалетную мужскую воду. Скорее, это запах самого хозяина вещи. На секунду прикрыла глаза, вдыхая его в свои лёгкие. Не знаю, что со мной произошло, но я как-то расслабилась. Стало тепло и спокойно. Даже слегка закружилась отчего-то голова.

Внезапно на мои предплечья легли большие сильные ладони, отчего я вздрогнула, распахнула ресницы и в ту же секунду вся сжалась. Мой страх вернулся мгновенно, и сердце снова пустилось вскачь, разгоняя по венам адреналин. Я попыталась выскользнуть из его стальных оков, но мои плечи только сильнее сжали, привлекая спиной к стальной и широкой груди.

— Ну же, не бойся меня, девочка моя, — раздался над ухом низкий бархатистый голос с хрипотцой, от которого я вновь мелко задрожала.

— Отпустите меня, — из-за страха мой голос охрип и еле-еле был слышен, но я была уверена, что мужчина, который держал меня в своих стальных оковах, расслышал мой голос. Просто не мог не услышать.

Во мне смешались какие-то противоречивые чувства. Я не могу понять, что именно я ощущаю к Марату Звереву, моему будущему мужу, а на данный момент жениху, которого я не хочу. Вместе с ненавистью я испытываю к этому малознакомому человеку какую-то теплоту. Но в то же время страх не исчезает, стоит ему только подойти ко мне настолько близко, как сейчас, когда он обхватывает своими большими ладонями мои предплечья, притягивая к широкой каменной груди.

Меня раздирает на части оттого, что я ничего не понимаю. Оттого, что внутри меня смешалось столько противоречивых чувств к этому человеку. Но больше всего я ощущаю ненависть и страх, потому как не знаю, что ему от меня нужно и зачем он вообще за мной следил – там, в парке.

— Тихо. Успокойся, — его голос тихий, но в нём ясно чувствует власть, он привык подчинять, и сейчас он словно желает, чтобы я делала всё так, как он скажет. Но вот только так оно не будет. — Я лишь хочу с тобой поговорить. Вот и всё, — говорит он спокойно, но твёрдо.

Вот только почему-то я не могу успокоиться и поверить ему, что он действительно решил со мной просто поговорить, а не что похуже. Но в голове тут же всплывают его слова о том, чтобы не гуляла поздно ночью... О том, как он не дал мне упасть, обхватив за талию, прижимая к своей широкой груди так крепко и сильно.

Я не знаю, чего от него ожидать. Чего он хочет. И это ещё больше меня пугает, вызывая страх, тот, который я чувствовала в тот самый день...

— Отпустите меня. Я не хочу с вами ни о чём разговаривать, — вновь дёрнулась, пытаясь освободиться от оков, но меня только сильнее сжали. Не больно, но так, чтобы я не смогла выпутаться.

Глава 11

Аврора

По моей коже пробежали мурашки. Попыталась сделать вдох, смотря прямо в его потемневшие до черноты глаза, да так и застыла в его сильных руках, что стискивали мою талию, прижимая к широкой и крепкой груди. Раньше я просто боялась, а сейчас кроме страха я начала чувствовать азарт, от которого задрожала всем телом.

Я понимала, что не нужно дёргать за усы и так злого зверя, но всё равно играла в кошки-мышки, желая ещё больше его разозлить. И даже не думала, что будет потом, когда дикий тигр разозлится. Мои защитные инстинкты словно отключились.

Но мне не нравится то, как Марат Зверев со мной разговаривает и как ко мне относится. Мне хотелось противостоять ему, а не беспрекословно подчиняться всему тому, что он скажет. Я ведь не кукла, которой скажут, что делать, и так она и поступит.

Я человек, личность, а не половая тряпка, и я потребую уважения к себе.

Я сделала короткий, незаметный вдох-выдох, чтобы успокоиться и не подать вида, что всё-таки боюсь этого мужчину. Но ему незачем об этом знать, пусть думает, что у меня нет страха.

— Вы мне никто, чтобы запирать меня. Я не игрушка и не пленница ваша! — твёрдо и спокойно ответила, тщательно скрывая страх.

Мои маленькие кулачки впечатались в стальную грудь “моего жениха”, пытаясь его оттолкнуть. Я не желала быть с ним настолько близка, когда нас разделяет всего несколько сантиметров. Постаралась приглушить странное ощущение тепла и спокойствия, которое появлялось в его объятиях.

— Ты моя невеста! А совсем скоро будешь Зверевой, моей женой, — вновь рыкнул, сжимая сильнее свои руки на моей талии. Я зажмурилась, пискнув от едва ощутимой боли.

Я видела, что мужчина всё больше и больше злился на меня. Но отчего-то мне это нравилось. Даже захотелось действительно подёргать его за усики... Беленькие такие, тоненькие. Если бы, конечно, они у него были.

Эх, почему он не котик?..

Так бы и затискала его.

От этой мысли губы против моей воли растянулись в ехидной улыбочке, и лицо моего собеседника тут же изменилось – он почувствовал, что теряет надо мной контроль, не понимая причину моей внезапной весёлости. Я взяла себя в руки, не желая выдавать свои мысли и причину своего веселья.

— Вы так со всеми своими женщинами разговариваете? — спросила, вспоминая то, как он разговаривал с той женщиной в парке. И то, как он к ней отнёсся. Даже мне стало неприятно.

— Почему ты такая, Аврора? — вдруг спросил меня серьёзно, не желая отвечать на мой вопрос. Впрочем, я и так знала ответ на него. А мне не хотелось становиться «одной из».

Я любви хочу, тепла, чтобы была единственной, а не вот это вот всё... Но разве я имею право, когда меня без моего согласия отдают замуж за человека, которого я не люблю? И по всей видимости, он тоже не испытывает ко мне любви. У меня к нему ненависть: жгучая, сильная, такая, что внутри всё полыхает. А вот у него.... Не знаю. Но уж точно не любовь и не симпатия. А может, тоже ненависть?

Тогда мы точно не сможем быть вместе. Поэтому лучше разойтись нам, как в море корабли.

— Марат, — я впервые произнесла вслух его имя, будто пробуя его на вкус. — Вы же понимаете, что мы не то что мужем и женой не сможем быть – нам сложно будет просто существовать в одном доме под одним потолком? Зачем я вам? Вы же меня не знаете – так же, как и я вас. Вы не любите меня. Зачем я вам? — вновь повторила свой вопрос, потому что мне действительно важно и нужно знать, зачем я ему.

Неожиданно одна его рука отпустила мою талию, и на правой щеке я почувствовала тепло, отчего вздрогнула. Меня нежно коснулись, большим пальцем прошлись от скулы к губам и всё время смотрели своими потемневшим взором в мои глаза.

А я затаила дыхание, ощущая, как это тепло и толика нежности проникают в меня. И внутри меня напряжение и страх вдруг лопнули, как мыльный пузырь.

— Почему? — прошептала еле слышно одними губами.

Вместо ответа Марат медленно провёл ладонью вверх, оглаживая висок и зарываясь пальцами в мои пушистые волосы. Как-то ласково, нежно. С теплотой, от которой захотелось зажмуриться и промурчать маленькой кошкой, свернувшись возле его бока.

Мы смотрели друг другу в глаза, не желая ни на секунду прерывать этот контакт между нами. Словно если это сделаем, то что-то хрупкое разобьётся.

— Ты совсем меня не помнишь? — его хриплый, низкий, бархатный голос прозвучал в тишине. А я не понимала, о чём он говорит.

Мы раньше с ним виделись?

— Нет, — качаю головой. — Я вас не помню. А мы разве встречались раньше? — спрашиваю, заглядывая в его чёрные, словно сама тьма, глаза.

Я не могу понять, почему он задаёт такие вопросы. Почему сначала злится, а потом касается так тепло и нежно, словно я что-то хрупкое, дорогое. Я не могу понять этого мужчину. Совершенно не могу. Что у него в голове? О чём он думает? И зачем ему искалеченная не только телом, но и душой жена?

Мне совершенно непонятна моя реакция на него. Я не дрожу, не сжимаюсь в страхе. Не отскакиваю от этого мужчины, как это происходит с остальными. Я не чувствую всего того, что было с другими людьми противоположного пола. Почему?

И это меня пугает больше всего. Как, впрочем, и интересует.

— Зачем вам в жёны нужна такая, как я? — задаю вновь вопрос, потому как Марат Зверев молчит, не желая отвечать ни на один из моих вопросов. — Или же вам мои родители ничего не рассказали?

Я действительно не могу понять этого человека, прочитать по глазам всё то, что он чувствует. Найти ответы на свои вопросы. Марат Зверев не только сильный, большой, пугающий, но и загадочный.

— Я всё знаю про тебя, Аврора. И знаю, что ты вчера меня не послушалась, когда я тебе сказал ночью не выходить из дома. Почему ты такая, девочка?

— Вы следили за мной? — от шока мои глаза лезут на лоб. Не могу поверить в то, что он действительно следит за мной. — Вы маньяк, а я ваша новая жертва? — от вопроса, а точнее, от ожидания ответа моё сердце на миг сжалось, а в следующую секунду начало биться как сумасшедшее. Отчего казалось, что слышно на всю округу, как быстро и громко оно стучит.

Глава 12

Аврора

Затаив дыхание, жду ответа от собеседницы. Жду и мелко дрожу, потому как это моя последняя надежда на то, чтобы сбежать из этого дома и из лап этого дикого Зверя, который захватил меня в свои силки.

— Да, конечно, Аврора, — говорит моя новая знакомая. — Мы будем только рады тебе, — слышу, и внутри меня будто лопается пружина, что до этого момента была сжата до упора.

— Спасибо, Катя, — выдыхаю, и на губах расцветает улыбка, и не потому, что мне разрешили пожить некоторое время у них, а потому, что я вновь увижу это маленькое чудо – девочку, похожую на ангела. — Я вас не потесню?

— Нет. Даже не думай об этом. Мы будем только рады. Ты же приедешь вместе с Симбой? — от последнего вопроса я застываю и поворачиваю голову назад. В ту сторону, где лежит моё кудрявое чудо.

Понимаю, что оставить тут его просто не могу, потому как если родителям было наплевать на меня, то и на мою собаку-то и подавно. Но опять же – брать с собой животное туда, где неизвестно какие апартаменты, и ещё больше стеснять людей, которые согласились мне помочь, мне неудобно. Поэтому я совершенно не знаю, как в этой ситуации поступить.

— Ты здесь, Аврора? — слышу из динамика нежный голос, который тут же вырывает меня из моих мыслей.

— Да. Да. Я тут, Катюш. Я не знаю, что делать и как поступить, — выдыхаю и решаюсь часть своей жизни рассказать. — Я живу с родителями... И сейчас у меня с ними непростые отношения, — ох, если бы она только знала, насколько они непростые, но всё это потом. — И я не уверена, что если я уйду одна, то они будут за ним ухаживать. А Симба для меня это всё, — и сейчас я ни секунды не кривлю душой, потому что это действительно так. — Поэтому я не знаю, как поступить и что делать, — заканчиваю свой маленький рассказ после минутной паузы.

В телефоне повисает тишина, и я уже думаю, что Катя положила трубку. Слегка отодвигаю от себя аппарат, чтобы убедиться в том, что линия не разъединилась. Наш звонок всё ещё не прерван, что очень странно.

В голове сразу поселяются мысли о том, что я зря позвонила почти незнакомому человеку и попросилась у неё жить, хоть и на недолгое время. Может, она сейчас просто ищет слова, чтобы деликатно отказать, ведь я напрашиваюсь к ним, да ещё и с собакой.

Делаю тяжёлый вздох и уже хочу сказать, что собираюсь отказаться от этой идеи и продолжать жить с родителями, но придумать что-то другое, как по ту сторону раздаётся голос.

— Прости, Рори, — называет меня точно так же, как и её дочка, и внутри разливается тепло от этого маленького прозвища. Так действительно меня ещё не никто не называл. Но её извинения говорят о том, что она против собаки, но... — Я просто задумалась, — продолжает. — Конечно, ты можешь взять с собой Симбу. Ангелина будет только за, как, впрочем, и я.

На душе становится спокойно и хорошо, но всё равно есть некая напряжённость и даже стыд из-за того, что я напросилась к ним в дом.

— Прости, Кать. Я вас стесняю, да и ещё с собакой. Я, считай, для вас незнакомый человек, который просится к вам пожить. Это некрасиво и неправильно...

Но меня тут же перебивает собеседница.

— Аврора, а ну-ка перестань себя накручивать. Ты хорошая девушка, и мне с тобой спокойно и даже как-то тепло, словно мы друг друга очень давно знаем. А значит, даже не думай о том, что ты нас стесняешь, — пытается убедить меня мама Ангелины, но мне всё равно неудобно.

— Спасибо, Катюш. Ты не переживай, я надолго у вас не останусь. Найду работу, сниму небольшую квартирку и сразу съеду.

— Ты нас не потеснишь, — в её голосе слышу улыбку и даже некую радость. — Уверена, вчетвером нам не будет скучно.

— Это точно, — отвечаю.

Потом мы ещё какое-то время разговариваем и договариваемся завтра с утра, часов в одиннадцать встретиться в парке. Немного погулять и уже потом ехать к ней домой. Катя сказала мне сразу захватить все необходимые вещи, чтобы потом не ездить туда-сюда. Да и это будет действительно ни к чему.

Но всё равно мне нужно быть осторожней, потому как, если правда то, что Марат Зверев за мной следит, значит, нужно выйти из дома незамеченной. Иначе мне точно не удастся сбежать, как я того хочу, да и подставлю Катю с Ангелиной. А я этого не хочу, потому как они мне помогают, даже не зная, что я за человек. И это дорогого стоит.

Легла я сегодня рано, но до этого всё же вышла из дома, дабы прогуляться с Симбой. Доверять его родителям я не собираюсь, даже если этого требовал Марат. Впрочем, он мне никто, а значит, и слушаться я его не собираюсь.

Сами же родители пытались вновь расспросить у меня, о чём мы беседовали со Зверевым, но я отказывалась с ними разговаривать. Меня мучили предположения о том, что они знают куда больше, чем успели поведать мне, но молчат. Но вряд ли они хоть что-то мне расскажут.

Спала я сегодня беспокойно. Во сне меня кто-то преследовал. На себе вновь я чувствовала мерзкие и потные руки мужчины, который лапал всё моё тело, а меня всю выворачивало наизнанку от этих омерзительных чувств.

Я подрывалась на кровати посреди ночи, кладя одну руку на сердце и тяжело дыша. Моё сердце бешено стучало, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди, а пульс с каждой секундой всё ускорялся и отдавался в висках, отчего казалось, моя голова расколется надвое.

Я старалась дышать медленно и размеренно, чтобы утихомирить своё сердцебиение и наконец поспать перед тяжелым днём. Лишь под утро я вновь сомкнула глаза, но и спала я совсем немного, потому как мне нужно было вставать и собираться.

Ещё один ответ на вопрос я не знала. Не знала, что делать с родителями. С одной стороны я понимала, что следует им рассказать о том, что я ухожу из дома, а с другой стороны понимала, что, если не расскажу, им станет плохо и они будут переживать. Но также понимала, что в любой ситуации об этом узнает новоиспеченный мой жених. И уж тогда мне точно несдобровать.

Во время нашего прошлого разговора он пригрозил, что выпорет меня. Я не боялась его, но в то же время знала, что он это сделает. Сделает, даже не задумываясь.

Глава 13

Аврора

Я замерла, не дыша, боясь пошевелиться, издать хотя бы звук или стон разочарования.

Меня нашли. Всё пропало. Мне некуда скрыться от этого человека, никто не поможет мне. Я обречена, и никто в целом мире не сможет меня спасти.

Эти мысли проникли в меня и заволокли душу чёрной пеленой безысходности.

Но как он смог так быстро меня найти? Я ведь была крайне осторожна: несколько раз проверила, не следит ли кто за мной, когда выходила из дома, по дороге постоянно осматривалась. Он просто не мог меня выследить!

Но злой и грозный голос, который я слышу из прихожей, свидетельствует о том, что для этого человека нет ничего невозможного. Если, конечно, очень сильно захотеть. А по-видимому, Марат Зверев очень хотел, раз с такой лёгкостью меня нашёл.

Моё маленькое сердечко колотится в страхе, не знаю, чего ждать от этого человека, который ещё вчера сказал мне, что если я посмею убежать, то будет худо. Чёрт! Но я даже не думала, что меня так быстро найдут. Да к тому же ещё и Катю подставила.

Какая же я глупая дурочка. Я корила себя, сидя на стуле, вцепляясь руками в острые коленки, сжимая их пальцами. Мой взгляд опустился на чуть подрагивающие от страха руки, а сердце колотилось будто перед смертью. Я сжалась ещё сильнее, мечтая испариться, исчезнуть, когда услышала приближающиеся громкие уверенные шаги, но так и не подняла взгляда, когда мужчина вошёл в кухню.

Я чувствовала на себе его разъярённый взгляд, которые желает меня растерзать на части от того, что я не послушалась его, что всё сделала по-своему, когда он приказал мне сидеть дома. Я вновь и вновь каждый раз его не слушаюсь, но не потому, что не слышу, а потому что не хочу подчиняться его указаниям.

— Собирайся! — после минутного молчания прогремело на всю кухню, отчего я вздрогнула и чуть подскочила на стуле, но голову так и не подняла.

Я знала, что так оно и будет. Хотя нет, не знала, а скорее чувствовала, что он меня найдёт и будет всё так, как он сказал вчера. Сердце ещё сильнее забилось в страхе маленькой пичужкой, а из глаз, казалось, вот-вот хлынут градом слёзы. Но я с силой зажмурилась, не желая показывать ему своей слабости и того, что в этот момент я его так сильно боюсь.

— Ты меня не расслышала? — от звучащей в его голосе злости волоски на руках поднялись дыбом. — Поднимайся, собирайся и поехали! — вновь прорычал, как самый настоящий зверь, который загнал беззащитную мышку в свою западню.

— Я с вами никуда не поеду, — всё же смогла из себя выдавить, хоть и страшно в этот момент было. Но когда меня это останавливало?

— Ты, видимо, так ничего и не поняла, Аврора, — Марат Зверев подошёл ко мне настолько близко, что его до блеска начищенные чёрные туфли почти касались моих пальцев ног. — Я сказал, чтобы ты из дома поздно ночью не выходила и никуда не сбегала. Но ты вчера тут же побежала нарушать то, что я приказал. И сегодня решила сбежать. Ты чем, чёрт возьми, думала? — последнее предложение прогремело на всю квартиру, хотя мне показалось, что в этот момент его наверняка слышал весь дом.

Я тут же подскочила со стула. Подняла голову и посмотрела прямо в глаза этому человеку.

— А вы что себе позволяете? Я вам ещё вчера сказала, что вы мне никто, поэтому не имеете право что-либо приказывать мне. И хватит орать, как дикий зверь! Здесь живёт ребёнок, — я нагло смотрела ему прямо в потемневшие глаза, пытаясь казаться бесстрашной, когда на самом деле я мелко дрожала от его близости и от того, что он может со мной сделать.

Но, кажется, ему было всё равно, потому как он резко схватил меня за предплечье и рывком притянул к себе ближе, наклонился, ещё больше со стороны напоминая хищника, загнавшего свою непокорную жертву.

— Не выводи меня из себя, Аврора! — низким, грозным голосом проговорил в самые губы так, чтобы я поняла, что с ним лучше не ругаться и уж тем более не выводить его из себя.

А я всё равно дергаю за усы дикого тигра.

Глупое создание.

Больше ничего не сказав и не убрав с моего предплечья свою стальную огромную руку, он направился к выходу из кухни, волоча меня за собой, как мешок с картошкой. Вот только я не вещь какая-нибудь, чтобы со мной вот так омерзительно обращались.

Я дёрнула рукой, пытаясь освободиться, но куда уж мне, хрупкой маленькой девочке, справиться с сильным большим мужчиной, который одним лишь движением руки сжимая шею, может убить своего врага. Понимаю, что я как раз ему не враг, но вот только он мне враг.

— Отпустите меня, — шиплю и извиваюсь словно змея, пытаясь вырваться из хватки, но на меня не обращают никакого внимания.

Мы выходим из кухни. Сразу же замечаю, как подрывается к нам Катя, но тут же останавливается, и я понимаю почему – грозный взгляд Зверя, направленный в сторону моей новой знакомой, пригвождает её к месту. С ним лучше не спорить и не вступать в схватку, а делать всё так, как он того хочет.

— Одевайся! — звучит всё так же грозный приказ, когда мы останавливаемся возле входной двери.

— Я с тобой никуда не поеду, — поднимаю чуть вверх подбородок и с вызовом смотрю на него.

Если уж меня нашли и решили вернуть обратно, то ладно, так тому и быть. Но с ним я в одной машине не поеду. Да к тому же со мной Симба.

Марат делает один угрожающий шаг в мою сторону, хмуро и зло сводит брови вместе, приближая своё лицо близко к моему, и я слышу тихий, но властный голос.

— Ты поедешь со мной в машине! И будешь делать всё так, как я скажу! — проговаривает чётко всё по слогам, чтобы я уж наверняка поняла все его слова. Вот только я не маленькая девочка.

Смотрю прямо в его глаза, которые сейчас кажутся такими чёрными, как тьма, но в то же время такими знакомыми, что хочется сделать шаг и глубже заглянуть в них, дабы найти все ответы на свои вопросы.

Почему они мне кажутся такими знакомыми?

Я пытаюсь ухватить промелькнувшую было мысль, но тут Ангелочек вдруг выбегает из комнаты и бежит в мою сторону и с разбегу врезается в мои ноги, обхватывая их маленькими ручками.

Глава 14

Аврора

— Согласны ли вы, Аврора Никольская, взять в законные мужья Марата Зверева по доброй воле и быть с ним и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас? — словно издалека слышу голос женщины-регистратора.

Это ко мне обращаются?..

Не могу сообразить, что происходит. Я словно нахожусь в какой-то прострации, не понимая, что я здесь делаю: посреди всех этих незнакомых людей, стоя почти над скалистым обрывом в подвенечном белом дорогом, обшитом кружевом платье с открытыми плечами, белоснежной длинной фатой с вуалью, что закрывает моё лицо. Мои пшеничные цвета волосы подколоты изящной заколкой на макушке. Они развеваются от каждого прикосновения ветерка. В руках держу небольшой букет – композиция из пионовидных роз белого оттенка.

Мой расфокусированный взгляд устремлён не на женщину, которой на вид сорок пять-пятьдесят лет, что, по-видимому, обращается ко мне, а поверх её головы, прямо на раскинувшийся бушующий океан, бьющийся волнами о скалы. Точно такой же, как и внутри меня сейчас. Пальцы бьёт мелкой дробью, и я сильнее сжимаю красивый букет в руках, чтобы притупить страх и панику внутри.

К глазам подступают слёзы, отчего их начинает щипать. И мне приходится зажмуриться, чтобы прогнать предательскую влагу. Я не хочу, чтобы все видели мою слабость, и как мне трудно и больно сделать этот шаг в пропасть.

Выдыхаю и вновь вдыхаю, задерживая дыхание, смотря на небо – лазурное и чистое до рези в глазах. На океан, который бушует, волнуется, бьётся о скалы. Ему больно, одиноко. Он кричит, просит чайку, что летает высоко над волнами, порхая и взметая своими крыльями, не покидать его. Не оставлять. Ему страшно оставаться одному.

А чайка плачет в ответ. Ей тоже больно. Точно так же, как и мне.

Чувствую, как одинокая слеза касается нежностью пушистых ресниц. Взмахиваю трепетно, и она катится вниз, лаская кожу лица. Словно хочет согреть, приласкать.

А я смотрю в небо. На чайку, что летает над океаном и просит простить её, потому что не может быть без океана. Потому что любит. Любит так, что без него не сможет жить. Она разобьётся о дикие скалы, если он её не простит.

Чувствую, как всю меня окутывает дрожь. Становиться зябко, а ветер, что вдруг разбушевался, касается своими прохладными ладонями моих плеч.

— Аврора, — слышу возле себя мужской низкий голос и вздрагиваю. — С тобой всё хорошо? — задаёт вопрос мой жених и будущий муж, которого я едва знаю.

— Да, — говорю в ответ, не отрывая взгляда от бушующей стихии и одинокой чайки, что взметнулась ввысь, разрывая тишину криком невыносимой боли.

Марат Зверев – мой жених и будущий муж. Мужчина, которого боятся все в городе. Огромный, пугающий, сильный и очень влиятельный.

Я не люблю его. У меня даже нет к нему никакой симпатии. Ничего. Только страх – сильный, жуткий... Тот, что пробрался ко мне в сердце и терзает мою душу. Я боюсь смотреть ему в глаза, которые отражают всю его тьму, что он носит внутри себя. Но больше всего боюсь, что он прикоснётся ко мне. Этот страх всё сильнее разгорается внутри меня, не давая здраво мыслить и спокойно дышать. Он забирает весь мой кислород, перекрывая доступ воздуху.

Я не хочу выходить за него замуж. Быть его женой. Не хочу. Но у меня нет выбора. Мне просто его не дали. Родители, которые считают, что их дочь опозорена, и её нужно как можно скорее выдать замуж. И совершенно не важно, за кого. Лишь бы только не имела никакого отношения к их семье.

— Я согласна, — то ли шепчу, то ли громко говорю. Я уже ничего не понимаю. Ничего не слышу.

Лишь одна мысль бьётся у меня в голове: “Через считанные минуты я стану женой Марата Зверева. Мужчины, что держит весь город в страхе.”

— Согласны ли вы, Марат Зверев, взять в жены Аврору Никольскую по доброй воле, любить её и делить с ней все горе и радости, беречь и защищать? — вновь задаёт вопрос женщина, недовольное лицо которой я вижу сквозь свою вуаль.

— Согласен, — выдаёт тут же бархатным, серьёзным голосом Марат, ни секунды не думая.

Так уверен?

Но мне не дают вновь забраться в свои мысли, отгородиться ото всех.

— Объявляю вас мужем и женой. А теперь муж может поцеловать невесту для скрепления уз, — слыша эти слова, я задерживаю дыхание и, кажется, не дышу, словно прыгая в пропасть с этих скал.

Всё время не дышу, пока мужчина осторожно, так, чтобы я не испугалась и не оттолкнула, кладёт на обнажённые плечи большие ладони и мягко разворачивает к себе. Вздрагиваю от этого жеста. Хочется отскочить от него как можно дальше. Но я притупляю свои чувства, сдерживая порыв.

Моё сердце замедляет свой бег и почти совсем замирает. Не дышу. Оторвав руки от моего тела, Марат приподнимает край длинной белоснежной вуали и отбрасывает её назад. Всё это время я смотрю прямо на него, не отрывая пронзительного взгляда.

Мы виделись с ним всего несколько раз. И каждый раз словно впервые. Я ощущаю от него мощь, силу, что исходит от него. Она настолько разрушительная, что всю меня бьёт крупная дрожь. Его сильные и мощные руки одним лишь движением могут лишить тебя жизни, перекрыть тебе воздух.

И вот сейчас, приподняв двумя пальцами мой подбородок вверх, он смотрит на меня, а я сталкиваюсь с его почерневшими глазами и не чувствую своего тела. Оно будто окаменело. Сильнее сжимаю букет невесты. Впиваюсь ногтями в кожу, пытаясь привести себя в чувство.

А потом сердце заходится в стремительном беге.

Марат, не отрывая от меня своих тёмных глаз, приближает ко мне своё лицо.

И теперь я чётко и близко могу его рассмотреть: жёсткие, мужественные черты лица, тёмные глаза, заволакивающие своей тьмой, густые волосы цвета вороного крыла и лёгкая щетина. Мужчина в костюме-двойке чёрного цвета, что идеально сидит на его большом и сильном теле. И белоснежной, под цвет моего платья, рубашке, в манжетах которой дорогие золотые запонки. Без бабочки или же галстука. Три верхние пуговки расстёгнуты.

Глава 15

Аврора

Я чувствую, как сильные мужские ладони осторожно и с нежностью берут мою правую руку. Чувствую ласковое поглаживание кожи на тыльной стороне, а потом что-то прохладное касается моего безымянного пальца. Вздрагиваю от этого прикосновения, но не отвожу взгляда от чёрной тьмы, что разбушевалась в глазах Марата Зверева.

Сердечко ёкает, быстро стучит, тело окутывает накатившая волна жара. Чувствую какое-то волнение, которое смешивается со страхом и чем-то новым для меня.

Ощущений в этот момент так много, что теряюсь в них. Но в тот же миг я разлетаюсь на атомы, что взрываются внутри меня искрами.

Делаю глубокий вдох и замираю.

Марат не отводит от меня своего потемневшего взора, пронзительно смотря, мне кажется, в самую душу, пытаясь что-то мне сказать, показать своими глазами. Но я не могу понять, что именно. Слегка подаюсь вперёд, чтобы глубже заглянуть в чёрную бездну его взгляда. Найти ответы на все вопросы, что беспокоят меня всё это время, но от меня тут же закрываются, захлопывая плотно двери.

И это неприятно бьёт мне в самое сердце, потому как я желаю понять его, хоть он и дикий Зверь. Но отворачиваюсь от него, вновь выпуская наружу свои колючие иголки, как у ёжика. Опускаю голову вниз, смотрю на свою руку, что до сих пор аккуратно лежит в большой ладони Марата Зверева. Мой взгляд сразу же цепляется за безымянный палец, на котором вижу тонкое литое кольцо из жёлтого золота, инкрустированное крупными бриллиантами по всему ободу.

От его красоты и яркости внутри щемит сердце. Оно прекрасно. Словно сделано, предназначено только для меня одной. Такой красоты я ещё ни разу не видела. Лучи солнца падают на него, отражая разноцветную радугу, и я как завороженная смотрю на него. На губах впервые за этот день появляется улыбка, что, конечно же, не ускользает от моего мужа.

— Теперь твоя очередь, Аврора, — слышу совсем близко голос с хрипотцой.

С замиранием сердца проделываю то же самое, что и мой супруг несколько мгновений назад. Беру его правую руку и надеваю такое же, как у меня, кольцо жёлтого золота, но широкое и без бриллиантов. Пара к моему.

Я не дышу до тех пор, пока безымянный палец Марата не оказывается в плену обручального кольца. Словно запечатлеваю этот момент в своей памяти, желая оставить как ценное воспоминание.

Совершив этот древний ритуал, я будто опомнилась и попыталась разорвать контакт наших ладоней, но он не позволил мне этого сделать – крепко, но с нежностью сжал мои руки.

— Посмотри на меня, — прошептал мне муж, но без властных ноток, что прежде я всегда слышала в его голосе. И я просто не могла этого не исполнить.

Подняла голову вверх, вновь встречаясь с тёмными, слово тьма, глазами.

— Я никогда и никому не дам тебя в обиду, Аврора, — твёрдо проговорил он мне в лицо, словно клятву, давая этим понять, что никогда не нарушит её.

И в этот момент я хочу ему поверить. Не знаю почему, но хочу. Что-то внутри этого требует, просит. В своей жизни я так устала от предательства и боли, что мне так хотелось кому-нибудь довериться, открыться. Хоть и понимаю, что если я доверюсь Марату Звереву – властному, страшному, сильному и очень влиятельному человеку – то могу погибнуть.

Я ничего не ответила. То ли не могла найти нужные слова, то ли просто не хотела ничего отвечать. Потому что я боялась довериться, точно так же, как боялась его самого – дикого Зверя, который способен убить одним ударом мощной лапы.

Всю неделю я сидела дома, ходила в универ – и на этом всё. Ах да, утром и днём выгуливала Симбу, а вечером это делал отец, но мы по-прежнему не разговаривали друг с другом. Он только хмуро смотрел на меня, выражая своим взглядом всё то, о чём молчал. Мама же пыталась со мной, наконец, поговорить, и нам удалось побеседовать, но недолго.

Как только речь заходила о свадьбе, я прекращала разговор, не желая об этом рассуждать. О моём неудавшемся побеге они молчали – то ли так и не узнали о нём, то ли просто решили, что бессмысленно об этом со мной разговаривать. Я даже была рада этому.

Через пару дней после того, как Марат Зверев привёз меня назад домой, наш дом окутала трель звонка. Это был друг Зверева, Тимур – такой же высокий, огромный, пугающий, похожий на своего друга, – который привёз мне пластиковую карточку, открытую на моё имя. Понимала, что это именно то, о чём говорил сам мужчина, и я приняла её.

Как и требовал Зверев, я купила себе самое лучшее платье. Не буду кривить душой – платье мне самой безумно понравилось. Белоснежное, обшитое дорогим кружевом, с открытыми плечами и спиной. И длинную фату с вуалью. Как сказала мой Ангелочек – я словно королева. А я только улыбнулась, смотря на себя в зеркало. Я действительно выглядела в нём точно принцесса.

На торжество, которого я не хотела, пригласила Катю с малышкой. Если они будут рядом со мной, мне, казалось, будет легче.

— В этот день я буду с тобой рядом, — крепко обнимая, прошептала мне на ухо Катя, отчего я крепче сжала её в своих объятиях, благодаря за поддержку.

Всё остальное подготовил сам Марат, точнее, человек, которого он нанял. Регистрация, которая прошла на обрыве скал у океана. А уже потом свадебный фуршет.

Честно, мне ничего не хотелось. Лишь поехать домой, снять это чёртово дорогое платье, забраться в кровать под тёплое одеяло и просто уснуть. Но деваться мне было некуда, поэтому я делала всё, молча стоя рядом с супругом, который принимал все поздравления. Даже мне доставались обнимашки. Но я лишь легко обнимала в ответ и улыбалась, надеясь, что улыбка не такая кривая, как мне кажется.

Только нахождение рядом моих девочек, которые стали мне так близки, придавало мне сил. Даже подходила матушка, желая мне счастья и любви, отчего я чуть не скривилась, как кислый лимон. Вот чего-чего, а счастью и любви в этом браке не бывать.

Меня не отпускали мысли о том, зачем я понадобилась Марату Звереву. Я не верю в безграничную и великую любовь, которая вдруг всплыла у него ко мне. Вот хоть режьте, убивайте меня, но я в это не верю. Здесь что-то другое. Но вот что?..