Жена на продажу, таверна на сдачу

Глава 19. Финал

За пару дней королевский дворец избавился от мрачных драпировок. Зеркала и хрусталь засияли на солнце, как и прежде. А дубовыми ветвями было украшено все кругом — на случай, если надо будет отогнать дурноту от принца.

Но Дубровскому плохо не было!

Как раз наоборот.

Конечно, отоспаться ему было просто необходимо. Такое черное колдовство не проходит просто так, не оставляя следов. И Феланор был утомлен им больше, чем долгой дорогой домой.

Два дня и две ночи я оберегала его покой.

Два дня и две ночи слушала его сонное дыхание.

А тем временем во дворце убирали все, что велел установить черный колдовской разум.

Придворные переоделись в светлые нарядные одежды. Стены замка словно раздвинулись, и наступила светлая весна, которую глупая Катарина почти выгнала прочь.

Словом, когда принц, наконец, проснулся, в его спальню заглядывало солнце. А за окном цвели деревья и распускались цветы.

— Адель, — прошептал Феланор, коснувшись ладонью моей щеки. — Ты снова снишься мне, или я правда вижу тебя?

— И не рассчитывай, Дубровский! — ответила я. — Я не растаю и не исчезну. Ты теперь со мной навсегда! Сам сказал, обещался. Я тебя за язык не тянула!

Феланор рассмеялся.

— Да, это ты, моя Адель, — ласково сказал он. — Только ты можешь так странно изъясняться. И при этом с такой любовью.

Он снова глянул мне в лицо.

— Ты снилась мне, — признался он. — Тогда, когда я не помнил тебя, ты снилась мне ночами. Словно колдовство отпускал меня, и я возвращался снова в старую таверну, в «Печеное яблоко», и встречал там тебя. Раз за разом. А утром едва мог вспомнить свой сон. Это сводило с ума, потому что я чувствовал, что этот сон очень важен.

— Я не отпущу тебя, мой Дубровский. Никогда. Буду являться тебе во снах всегда! — зловеще пообещала я.

— Но теперь я никуда от тебя не уйду, — рассмеялся Феланор. — Наверное, это наш ребенок помогал мне тебя не забыть. Ребенок — это то, что нас связывает. Эта связь так прочна, что никакая черная магия не может ее разрушить.

— Думаешь? — недоверчиво произнесла я.

— Уверен. Верн, ты носишь наследника. Маленького принца, не принцессу. И он уже чувствует свою ответственность за свой народ. Он уже силен. У него, верно, будет твой характер.

— Дубровский! Вот так запросто сказать, кто родится?!

— Эльфы чувствуют это по многим признакам. И с каждым днем их буде все больше. Но и без них я уверен, что это будет сын.

— О, мужчины! Вы мечтаете только о сыновьях! — проворчала я.

— Но как, как тебе удалось меня расколдовать?! Я произносил все заклятья, которые могли бы мне помочь, но ничего не выходило. Я же чувствовал какой-то подвох. Но магия молчала. Не справлялась с тем, что на меня было наложено…

— Я раздобыла воду из Источника Мудрости, — ответила я. Брови Феланора покарабкались вверх, на лоб. — С поцелуем ты ее испил. И Катарина… то зло, что ее пожрало, тоже исчезло оттого, что я плеснула этой водой.

— Но как это возможно?! — выдохнул Феланор. — Источник сокрыт, отыскать его — это целое приключение, а уж упросить дать этой воды…

— Ты забыл про мой волшебный шкаф, — весело напомнила я. — Оттуда можно достать все, что угодно. Тебе не надо было ходить к Источнику; нужно было сразу мне попробовать достать это чудо.

— Наверное, нужно, — согласился Феланор и нахмурился. — Но…

— Что? — удивилась я.

— Я думаю, что вернулся вовремя, — ответил Феланор. — Хотя и не планировал вовсе. Я хотел прожить с тобой спокойную, тихую жизнь в вашем человеческом поселке. Но вернувшись сюда, увидел, что что эльфы погружаются во мрак. Медленно, но верно. Поэтому мне нужно вернуться на трон и править, пока племя эльфов не уподобилось жадным гоблинам и не вымерло, перебив друг друга в борьбе за богатства.

— С чего ты это взял? — удивилась я.

— Золото. Адель, золото! Они принесли его предостаточно. За право быть рядом с темным принцем. Я это понимал. Им было все равно, каков я. Они желали почестей и праздного блеска. И готовы были поклониться любому, лишь бы он приблизил к себе.

— О…

Феланор обнял меня крепче, глубже заглянул мне в глаза.

— Поэтому, Адель, — продолжил он решительно, — никакой тихой жизни. Никакого охотника Феланора и трактирщицы Адель. Я должен позаботиться о своем народе. Я должен взять на себя бремя власти, от которого отрекся когда-то. Я должен принять корону эльфов. А ты… ты должна стать моей королевой, Адель. Ты носишь моего ребенка, моего первенца; это уже означает, что он будет наследником на трон. А значит, и выбора у тебя нет.

— Жизнь чертовски суровая штука, — пробормотала я изумленно. — А я-то думала, что всю жизнь буду печь пироги.

— Не получится, — упрямо мотнул головой Феланор. — Ты нужна мне. Здесь, рядом со мной.

— Ну, это же ненадолго, — произнесла я легкомысленно.

— Отчего это? — удивился Феланор.

— Еще лет шестьдесят, ну, может, восемьдесят, — произнесла я отчасти с печалью, глядя в его красивое лицо, — и я состарюсь и… умру. А ты останешься таким же красивым и молодым…

Феланор рассмеялся.

— Как бы не так! — ответил он насмешливо. — Если не ошибаюсь, ты напоила меня водой из Источника Мудрости с твоих губ? Значит, сама ее попробовала?

— Да, — ответила я подозрительно. — И?..

— Теперь только ему известно, когда ты состаришься и умрешь, — ответил он. — Но не через шестьдесят лет. И не через восемьдесят. Так скоро прикосновения этой воды не проходят!

— Ох, — только и смога ответить я. — Прикосновения…

— Что? — изумился Феланор.

— Я выпила этой воды предостаточно! — созналась я. — Две порции из трех! Мы ведь с Карлом поделили его Дар! Сделали то, ради чего все и затевалось.

— Ах, даже так, — произнес Феланор. — Тогда у тебя все шансы прожить даже больше, чем любой из эльфов. Все это неспроста. Источник мудр, и точно знает, как поправить все в мире. Вероятно, и нас он свел не просто так.

— Что ж, —оптимистично ответила я. — Понесем бремя власти вместе!

— Так ты согласна?

— Ты же сказал, что выбора у меня нет! Разве я могу отказаться? И разве я могу отставить тебя после того, как долго тебя искала и спасала?!

— Значит, — сказала Феланор, — будем готовиться к свадьбе. Тянуть незачем.

Я улыбнулась.

— Наверное. Но только мне нужно завершить еще пару неоконченных дел.

— Каких же?

— Попрощаться с верным Карлом и… испечь торт на королевскую свадьбу, — голос мой дрогнул. Я ведь больше никогда не встану к печи. Никогда не приготовлю нашим верным друзьям-лесорубам вкусных свиных ножек с капустой…

Феланор нахмурил лоб.

— Пожалуй, Карлу бы тоже неплохо было бы испить этой воды, — заметил он. — Его матушка была стражем, привратником в этом городе. И имела редкий дар видеть, кого можно пускать, а кого нет. Так что, думаю, верный Карл мог бы занять ее почетное место. Сможешь ты еще раз вынуть из твоего шкафа эту воду?..

***

В таверну в Белом Городе я вернулась не как служанка, но как госпожа.

В чудесных эльфийских одеждах, в дорогих туфлях и в прекрасном плаще.

Но Карла обняла по-прежнему, прижав к своему сердцу и погладив его лохматые волосы.

— О, Адель! — вскричал он, крепко прижавшись ко мне. — У тебя все вышло! Все получилось! Наверное, даже солнце засияло ярче, когда Феланор был освобожден!

— Да, Карл, — ответила я тихо и радостно. — У нас с тобой все вышло. Ведь если б не ты, кто знает, справилась бы я. Принц Феланор шлет тебе свою безграничную благодарность и королевскую милость.

С этими словами я вручила Карлу увесистый мешочек с золотом.

— Тут достаточно, чтобы обновить всю твою таверну, как по эту сторону, так и по ту, — сказала я. — Ты можешь купить себе любой дом в Белом Городе, и жить безбедно на доходы от твоих заведений.

— Моих?!

— Да, Карл. Обе таверны теперь твои.

— А ты, Адель?

— У меня теперь будут другие обязанности, — напомнила я. — Рядом с Феланором.

— А, ну да, — протянул Карл печально. — Следовало б догадаться. Я такой глупый! Думал, ты всегда будешь рядом со мной…

— И ты не ошибся, — ответила я. — Я буду. Ведь и ты нужен нам с Феланором рядом.

— Вот как? — удивился Карл. — Зачем это?

— Но твоя таверна стоит на границе Белого Города, — ответила я. — И любой человек может пересечь эту границу… если ты ему позволишь, Карл.

— Я?! — изумился мальчишка.

— Именно ты, — подтвердила я. — Твое доброе сердце не ошибается. Твоя матушка исполняла эту работу когда-то. Теперь пришло твое время. Если ты согласен…

Я вынула из-за пазухи маленький флакон и протянула его Карлу.

— Это вода из Источника Мудрости, — сказала я, протянув его Карлу. — Если ты ее выпьешь, она наделит тебя долголетием и здоровьем. А еще добавит проницательности, чтобы тебе было легче исполнять твои обязанности привратника. Если, конечно, ты согласишься.

Карл некоторое время смотрел на хрустальный флакон в моей руке. Солнечные лучи играли всеми цветами радуги в его гранях, флакон драгоценным камнем лежал в моей ладони.

— А почему бы и нет, — беспечно ответил Карл наконец. — Давно мечтал пригласить сюда Бъёрна и Тильду. А то они все спрашивают и спрашивают, куда я все время шастаю!

Он решительно взял флакон, открыл его и одним глотком осушил до дна.

Волшебная вода заиграла солнечными бликами на его губах, запереливалась бриллиантовым блеском в его кудрявых волосах.

Только что стоял передо мной старина Карл — и вдруг вместо заморенного худого мальчишки передо мной возник юный хрупкий эльф с хитрыми и веселыми глазами, с острыми ушами и красивой улыбкой.

— Да, пожалуй, — произнес Карл, улыбаясь каким-то твоим мыслям, — тотчас же позову Тильду и Бъёрна. По местным меркам, они не самые красивые из представителей людей, но красота – это ведь еще не все?

— Да, — согласилась я, совершенно счастливая. — Думаю, им можно и приглашение на королевскую свадьбу выписать. Они славные люди, пусть повеселятся. Но есть еще одно дельце, незавершенное.

— Какое же? — удивился Карл.

— А ты забыл? Королевский медовый торт на свадьбу! Именно твоей таверне поручили его изготовить! И заказ никто не отменял, — рассмеялась я. — Ты позволишь мне войти и приготовить его, Карл?

— Разумеется! — весело ответил новый привратник.

***

В последний раз я входила на кухню.

В последний раз надевала фартук и повязывала косынку, чтоб волосы не мешали мне готовить.

И в последний раз звала поварят — заводить тесто на огромный торт с медом.

Чтоб дальнейшая наша с Феланором жизнь была просто медовой…

Самое свежее, самое жирное желтое сливочное масло я растопила, добавляя туда сыпучего сахара и как следует размешивая. Оно не должно было закипеть; и потому, как только появились первые пузыри в тягучей сладко-сливочной растаявшей массе, я сняла с огня кастрюлю.

Усердные поварята, моя славная команда, венчиками взбивали яйца в крепкую белую пену в глубоких мисках. Эти яйца мы должны были соединить с маслом и сахаром.

А пока масло остывало и взбивались яйца, я поставила на огонь другую кастрюлю. И налила в нее золотого, густого меда, пахнущего щедрым летом, липовым цветом и разнотравьем.

Из него мне предстояло сварить светло-коричневую медовую карамель.

Для нее я выпросила у шкафа соды — секретный ингредиент.

Держу пари, что ни у кого в Белом Городе, да и за его пределами, нет такого ингредиента!

— Интересно, а что я буду просить у шкафа, когда стану королевой? — бормотала я, помешивая мед в кастрюле. — Дар-то при мне остался. Ровно половина, как и у Карла. Что может просить королева? Думаю, мы скоро это узнаем…

Мед стал жидким, начал закипать. И в него, в пузырящийся и ароматный, я плеснула соды, погашенной в уксусе. Мед вскипел белой пеной. Я тотчас принялась перемешивать его, пока он не приобрел равномерный приятный желто-коричневый оттенок.

— Готово! — крикнула я. — Давайте сюда тесто!

Медовую карамель я вылила в масло с сахаром. Туда же отправились и взбитые яйца.

Пока я перемешивала тесто, поварята просеивали самую тонкую, самую белую муку.

Затем постепенно, по кружке, они добавляли ее в тесто.

А я мешала и мешала, пока тесто не загустело, и ложкой стало трудно двигать.

Это тесто мы все вместе с трудом вывалили на стол. Выскребли из кастрюли все, до последней крошки, и я принялась его замешивать, катая в муке.

Оно вышло темно-желтым, ароматным, жирным и блестящим.

Острым ножом я нарезала его на равные куски, такие, чтоб каждый кусок можно было раскатать по размеру противня.

Поварята дружно заработали скалками, раскатывая куски теста по противням.

В бочонке с горячей мыльной водой один из поварят щеткой драил посуду, так, что пузыри летели.

А самый ответственный поваренок разводил огонь, чтоб температура в печи была постоянной, но не очень высокой.

По нескольку противней мы разом отправляли в печь, ровно на три минуты. Этого времени хватало, чтоб корж пропекся и зарумянился.

Затем мы вынимали противни из печи, выкладывали коржи остывать, а в печь отправляли новую порцию.

Пока коржи были еще теплые, я ловко и быстро обрезала их, ровняя края. Остывая, они становились жесткими, и крошились, словно печенье. Поэтому надо было спешить.

Часть поварят готовила крем из жирной сметаны и сахара, взбивая ее с добавлением лимонного сока — для кислинки.

Остывшие коржи мы смазывали кремом и складывали на огромный поднос, в один большой, широкий, как стол, торт.

Сметана лилась рекой; ее понадобилось так много, что Карлу срочно пришлось еще раз выехать к молочнику и скупить у него всю сметану, что была, и самые жирные сливки.

Торт вышел огромный, яркий, желтый. Я натолкла обрезки остывших коржей в мелкую крошку и этой присыпкой украсила торт со всех сторон, чуть прижимая медовое крошево деревянной ложкой к крему.

Торт вышел такой широкий, что еле пролез в дверь, когда мы выносили его в прохладный погреб.

Там торт должен был выстояться, пропитаться кремом и стать мягким.

В погребе, на столе, уже стояла огромная разобранная коробка из шелковой бумаги. На ее дно мы поставили поднос с тортом, и я приступила к последней, завершающей работе.

Из самых жирных взбитых сливок, белых, как морская пена, и густых, как масло, и сахарной пудры я сделала огромный узор на весь торт. Красивые белые цветы, розы и лилии, и морозные разводы, словно на зимнем окне.

Мелкие белые конфеты из сахара, как жемчужины, рассыпанные по торту, поблескивали в темноте.

Из светло-желтой сахарной карамели я сделала тонких бабочек и посадила на белые лепестки роз.

Затем мы с поварятами аккуратно собрали коробку, упаковали ее, перевязали лентами.

И я, снимая косынку и фартук, почувствовала, как ужасно устала.

Но на душе у меня было спокойно и радостно. Потому что все дела были сделаны.

Карл встретил меня на опустевшей кухне.

Там погас очаг. Пахло свежей выпечкой. За окном, за разовыми распустившимися кустами, последние посетители доедали свой ужин.

— Ну, — произнес Карл торжественно, — теперь, стало быть, свадьба?

— Да, — ответила я тихо и торжественно. — И не забудь привести с собой Бъёрна и Тильду!

***

День свадьбы был просто волшебным!

Но, наверное, каждый день весны в Белом Городе был чудесным, светлым и ясным.

Мне предлагали разные платья, легкие летящие эльфийские наряды.

Но я решила надеть звездное платье, что раздобыл мне из шкафа Карл. Мое платье веселой летней стрекозы над весенним лугом и прудом. И цветок белой лилии в волосы.

Всего-то в моем наряде и было изменений, что вместо прозрачного плаща я надела длинную, тонкую фату, красиво оттеняющую цвет моего лица.

Да Феланор торжественно возложил мне на голову тонкий эльфийский серебристый венец с зелеными камнями.

— Теперь ты принцесса, — подсказал он. — А через час станешь королевой.

— Ох, Феланор, — проворчала я. — Как же волнуюсь!

— Не переживай. Это, конечно, ответственность. Но что-то мне говорит, что подданным ты уже нравишься!

В качестве свадебного подарка Карл преподнес мне белые шелковые туфли. На этот раз они были мне впору, и новые.

— Набойки на них набил сам Бъёрн! — подсказал наш верный привратник, когда я туфли примерила. — Это, считай, подарок ото всех нас. Ты увидишь его в толпе. Он очень волнуется, понравятся ли тебе эти туфли, поэтому помаши его, чтоб ободрить.

— Конечно, — ответила я тихо и радостно.

И вот в назначенный час мы с Феланором рука об руку вышли на дворцовый балкон, к ожидающим нас жителям Белого Города. Я, сверкающая, словно стрекоза, и он — светлый принц Белого Города, в белых одеждах, шитых серебром и золотом!

Старый друид, похожий на лешего, в зеленых одеждах, соединил наши руки, связал их стеблями цветов. И мы проговорили слова клятв верности друг другу.

И тогда над дворцом взошла радуга, и взлетели в небо сотни тысяч белых бабочек.

Феланор сказал — это необычный, но добрый знак.

Почти как снег летом.

Мы стали королем и королевой Белого Города.

И, с замиранием сердца приветствуя своих подданных, я отыскала в толпе Бъёрна и Тильду, и помахала им рукой.

И они радостно махали мне. Тильда даже подскакивала от радости. Ведь она и не мечтала стать гостьей эльфийского города, да еще и лично приглашенной королевой.

Праздник закатили просто невероятный!

Угощения было так много, что хватило на всех. И дичи, и вина, и сладостей. Но главным украшением стола оказался мой торт. Мой прощальный торт — потому что с моей профессией поварихи я, увы, прощалась.

Его резали на маленькие кусочки, чтоб могли попробовать все желающие.

И многим он показался самым вкусным, что только приходилось пробовать за всю жизнь!

А рецепт… рецепт теперь знал только Карл и его верная команда поварят.

Что до Якобса…

Ох, уж этот Якобс!

Конечно, его ловили. Поговаривают, что в разных частях города его видели, когда он нежился на солнышке, развалившись в кустах шиповника. Но отловить его никак не удавалось. Он был ловкий, как черт. И таинственным образом исчезал всякий раз, когда стража к нему подкрадывалась и начинала окружать со всех сторон.

Управы на него не было!

Но в каждом городе, думаю, найдутся один-два беспокойных недобрых призрака.

А под конец празднования, когда стемнело и в небо запустили золотые цветы салютов, среди гостей вдруг обнаружился мой бывший муженек.

Одному небу было известно, как он умудрился пробраться в Белый Город! Кто его пустил! Но, видимо, это были еще проделки Катарины и ее черной стражи, которая за пятак пустила б и горного тролля с каменной дубиной…

Муженек был растрепанным, словно только что с дороги. Его галстук съехал на сторону, за собой он волочил желтый потрепанный чемодан, разбухший от вещей, напиханных туда.

— А этот что тут делает?! — увидев незваного гостя, грозно вскричал Феланор, перегнувшись через перила. — Кто разрешил пускать?!

От этого грозного окрика бывший муженек заметался, словно пойманный заяц, забегал. Но Бъёрн ухватил егоза шкирку, и поднял вверх, как нашкодившего кота.

— Выдворить сию минуту! — грозно крикнул Феланор.

— Но-но-но, —запротестовал, заикаясь, муженек, — как же так?! Я-я-я заплатил за вход! Я-я-я только что прибыл! Нельзя меня выдворять! Я буду жаловаться!

И он задрыгал ногами, силясь освободиться от хватки Бъёрна под оглушительный хохот собравшихся на дворцовой площади гостей.

Бедный муженек…

Он смотрелся таким жалким, таким растерянным, что даже смеяться над ним было грех.

— Верните мерзавцу его деньги, — крикнул Феланор, — и тотчас же прочь отсюда!

Бъёрн вернул муженька на землю.

Но, обретя под ногами мостовую, тот не побежал, нет. Напротив — он упал на колени и принялся ползать, собирая медяки, которые ему презрительно накидали гости.

Он ползал бы всю ночь, верно, потому что медяков там было много. Они лежали на мостовой, маняще поблескивая в ночном праздничном свете. Но Бъёрн снова ухватил его зашиворот и, упирающегося и вопящего, под оглушительный хохот потащил к страже.

— Я не все собрал! — надрывался муженек, дрыгая ногами. — Не все-е-е!..

Но его больше не слушали.

И скоро он исчез, ушел из этой истории навсегда.

Мы остались праздновать и веселиться под грохот взлетающих в небо салютов. А он, несчастный, всю праздничную ночь протрясся в телеге, в обнимку со своим потрепанным желтым чемоданом, уезжая из Белого Города обратно…

Конец.