Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1

Глава 1 Императорский подарок, или кот в мешке

Все как-то сразу началось по-идиотски.

Отец без предварительных речей и моральной подготовки, моей, естественно, объявил, что на семнадцатилетие устроит блистательный бал со всеми вытекающими последствиями. Прямо так и сказал «блистательный», особенно подчеркнув сие слово, а это значит, припрутся родственники со всей империи, дальних и ближних поместий, высокопоставленные чины с женами и отпрысками, папины друзья с семьями, и еще демон знает кто! Короче, набьется целый дворец гостей, жаждущих лицезреть и поздравить принца Кармаэля Шо-Вириена ви Миргарда, герцога Ринейского, меня то есть.

Как бы так отцу намекнуть, что я не в восторге от его идеи широкомасштабного празднования моего дня рождения, и что от его многообещающей загадочной улыбочки и подмигиваний после слов, что именинника ждет большой сюрприз, меня бросает в холодный пот? На вопрос «нельзя ли ограничиться сюрпризом поменьше?», ответил, что я уже большой мальчик, так что никак нельзя. Надеюсь, он собирается подарить мне чистокровную лошадь сумеречной породы. Достать ее, конечно, нелегко. Их разводят только в Ардамаске, темной империи, но ради любимого сына можно и постараться. У нас все равно с темными разлад, поэтому отбить табун вполне себе можно. Только настораживает, что Патриция, любимая сестричка, тоже что-то знает о сюрпризе и расплывается при каждом удобном и нет случае во всепонимающей улыбке. За что хочется ее прибить! Нет, ну какая ей разница, что родители приготовили на мою бедную голову помимо всенародного гулянья? Будто у нее своих проблем не хватает, чего над моими потешаться? Я-то давно заметил, что она влюблена в виконта, причем, кажется, взаимно. Только отец вряд ли даст добро на их брак. Во-первых, статус женишка не соответствует — разве что ему срочно присвоят титул герцога за заслуги перед отечеством — он однажды перехватил важную депешу, отправленную до сих пор не пойманным предателем из нашего дворца в Астарту, столицу темной империи. А во-вторых, отец не жалует виконта по каким-то своим соображениям. Он даже медаль за проявленную доблесть в схватке с курьером, везущим послание во вражий стан, вручил с явной неохотой, хотя и любезно улыбался. Но меня не проведешь! В общем, сестренке не светит супружеского счастья в ближайшее время, если, конечно, отец не подыщет ей подходящую кандидатуру.

Праздник готовили без малого два месяца. Весь дворец стоял на ушах. Уж мама позаботилась, чтобы никто не остался в стороне, от привратника до принца. Я-то надеялся отсидеться в Садовой башне, пока все не поутихнет. Как же! И сдались ей эти наряды на праздничные дни. Дни! Гулянка, оказывается, растянется минимум на неделю, а я, как главное действующее лицо всего этого злодейства, должен буду участвовать во всех мероприятиях — от состязаний и увеселительных игр до танцев, посиделок за чашечкой чая и бесед на политические темы. Вот тут я не понял, родители хотят мне праздник устроить или со свету сжить? К ежедневным визитам портних как-то незаметно прибавились приходы учителей по танцам и наукам… Они и раньше не обделяли меня вниманием, а теперь устроили настоящее внеплановое нашествие. По крайней мере, в мои планы они точно не входили. Лучше бы к состязаниям как следует подготовился, чем читать философский трактат «Нравственность и религия Кэшнаирской Империи». Ох, знал бы я, откуда ноги растут у такого обучения…

Как бы то ни было, сколько я не пытался оттянуть, отодвинуть и стараться о нем не думать, а судный день наступил точно в срок. Камеристки матушки под ее неусыпным руководством спозаранку вытащили меня из кровати всего сонного и злого, как тысяча демонов, и начали приводить в надлежащий для «казни» вид.

В половине девятого я был готов. Во всех смыслах этого слова. Черный бархатный камзол с высоким воротником и широкими рукавами оплетала золотая вышивка, словно лозы молодого винограда. Ноги обтягивали черные штаны, а на поясе, отливая золотом и сияя драгоценными камнями, красовалась шпага, вложенная в ножны. Мое отражение в зеркале мне даже понравилось. Волосы цвета воронова крыла, чуть вьющиеся, спускались на плечи. В фиолетовых глазах плескалась уверенность, а на губах едва заметный намек на улыбку. Пусть меня выставят шутом при дворе, но, по крайней мере, выгляжу на все сто. Оставалось во время торжеств напустить на себя вид печального принца, чтобы сократить количество желающих пообщаться, а если повезет, то и вовсе свести на нет… М-да, все же надо обдумать образ, чтоб наверняка…

Мама, Эмергения Со-Вириен ви Миргард, одела мне на голову корону — тонкую полоску золота с аметистами — и, полюбовавшись на сотворенное со мной, удовлетворенно кивнула.

Я вышел в коридор и дальше по ступеням широкой лестницы вниз. Взгляд привычно скользил по белым стенам дворца, по вычурным позолоченным завитушкам и мраморным скульптурам. Кругом стояли вазоны и кадки с цветами, что сильно контрастировало со страшными и мрачными сценами развешанных на стенах картин, изображающих кровавые битвы с тварями Черных Лугов.

Двери открылись, и я вошел в трапезную. За длинным столом уже сидела вся наша семья, и даже мама, которая умудрилась меня опередить. Нет, она точно знает какие-то потайные ходы, о которых я ни сном ни духом… Надо бы пошариться в библиотеке, вдруг там случайно завалялся подробный план дворца со всеми ходами и выходами.

Папа, Сендариан Со-Вириен ви Миргард, тоже уже был при параде. Они с мамой составляли удивительную пару в темно-фиолетовых парчовых нарядах с сияющими коронами на головах.

Я присел рядом с Патрицией, напустившей на себя истинно монарший вид, но я все же заметил ее лукавый взгляд, мимолетно брошенный на меня. Это только усилило мое волнение. Когда в последний раз сестрица вела себя так престранно, меня бросили на арену одного против демона лунника, и вся семья через защитный барьер наблюдала, сколько во мне… гхм… мужества. Чтобы стало понятней — ареной мы называем определенное место в Черных Лугах, огороженное со всех сторон барьером. Такие огражденные районы могут занимать целые лесные массивы. Это своеобразный тренировочный полигон.

Родители душевно поздравили меня с днем рождения. Папа сказал длинную и пространную речь, задев такие важные стороны моего взросления, как мужество! готовность — если будет крайняя нужда — жертвовать собой! воспитание в себе стальной силы воли и прочее, прочее, что меня, мягко говоря, насторожило.

О подарке отец не сказал ни слова, но косвенно намекнул, что он ожидается в ближайшее время. И тут меня будто молнией шарахнуло — а я знаю, как это бывает не понаслышке. Все дело в подарке! Конечно. Что-то затевалось. Я крепко сжал руку на эфесе шпаги. Спокойней. Какую бы участь мне не уготовили родители, это меня вряд ли убьет, а значит, и волноваться незачем… Верно?

Когда с семейными церемониями было покончено и с завтраком тоже — я так и не притронулся к еде, кусок в горло не лез — мы всей семьей сели в красивую белую карету без верха, дабы любой желающий мог насладиться видом императорской семьи в фас и профиль. И двинули по главной дороге Лилий, чтоб, сделав круг почета, вернуться обратно во дворец. Нас сопровождала целая кавалькада стражей в парадных бело-золотых формах, как бы в противовес парадным формам темной империи — черной с золотом. Мне и отцу надлежало стоять, держась за золоченые столбики, и приветствовать горожан. Это мама придумала такую церемонию, сказала, что надо быть ближе к народу. А чтоб народ не особо близко к нам был, ну там на случай если кому взбредет в голову запустить стрелу или огненный шар, нас прикрывали невидимым щитом четыре воина э’шер.

Народу собралось много — я видел вокруг колышущееся разноцветное море в обрамлении берегов — стен города. Оглушающие крики восхваления сопровождали нас на всем протяжении пути. Голова шла кругом. Сжимая позолоченный столбик, я молился Лагасу, чтобы все это побыстрее закончилось. Где-то через час мои молитвы были услышаны. Сойдя с кареты и шествуя по дороге, мы всем семейством продолжали приветствовать народ, который близко к нам не подпускал заслон стражей. Под ноги нам бросали цветы — голубые лилии, воплощение мира и порядка.

Оказавшись под прохладными сводами дворца, я выдохнул, ощущая навалившуюся на плечи тяжесть. Нет, это все не для меня. Бесконечно выматывает это всеобщее ликование — даже больше, чем сражение с десятком лунников. Патриция сияла как монета на солнце. Вот кому торжественное шествие пришлось по душе, ей лишь бы в новом платье перед людьми покрасоваться! Сестра показала мне язык и отвернулась. Ребенок.

Небольшая передышка, и вот мы на балконе машем ручкой, снова приветствуя свой народ, народ Миргарда, столицы Саразийской Империи. У нас принято в именах собственных обозначать название города, где правит семья. Так правитель Кэшнаирской Империи носит имя Эргрегори Со-Нэйрон вэн Астарта, и живет в столице, Астарте. Если бы он жил в Миргарде, то звали бы его Эргрегори Со-Нэйрон вэн Миргард. Но, надеюсь, этого не случится.

Покончив с утренними церемониями, я, пообещав вернуться в самое ближайшее время, припустил бегом по коридору, соображая, куда бы спрятаться. Конечно, это не самая лучшая идея, отсиживаться где-то, оставив родителей отдуваться за меня. Но кто хотел этот праздник? Уж точно не я.

Придворные дамы провожали меня удивленными взглядами. Прислуга шарахалась в стороны. И пусть. Я у себя дома. Бегаю где хочу.

Остановившись в саду у фонтана, окруженного кустами лиловых роз, я зачерпнул прохладной воды и освежил лицо. Нет, больше я туда не вернусь. Пусть хоть всех дворцовых стражей посылают. Что я шут гороховый, чтобы меня ради развлечения выставляли напоказ? Разбежался!

Мои размышления на самой патетической ноте прервал истошный лай собаки, я обернулся узнать, в чем дело, и слегка обмер. На меня со всех ног бежала девушка в белом пышном, как сливочный торт, платье, с длинными развевающимися волосами. Она улепетывала от злой маленькой собачонки. Я не успел ничего сообразить, как на меня налетел этот снежно-белый вихрь и буквально сбил с ног. Как дурак, я завалился в фонтан, увлекая за собой и сумасшедшую незнакомку. Мы вместе плюхнулись в воду, поднимая в воздух миллиарды сияющих брызг.

Нет, ну нормально? Стою, никого не трогаю, и вдруг! Не нравятся мне такие сюрпризы. Даже если они во вполне симпатичной обертке. А девушка, надо сказать, выглядела ничего. Пока мы в фонтане барахтались, я успел ее разглядеть, а пока вытаскивал — даже пощупать… Ну а как еще я должен был ее из воды вылавливать? За волосы, что ли? Поскользнувшись, она вцепилась в меня и порвала костюм, а он, между прочим, парадный!

Чертыхаясь, поставил девушку на ноги. Лицо ее горело, губы подрагивали. В смущении она отвела взор, прижимая к себе мокрую шляпку, и, взволнованно дыша, полушепотом пробормотала «кар’ре дан’те». Я совсем ничего не понял, безуспешно пытаясь проникнуть в смысл загадочного изречения. И пока соображал, что к чему, шагнув к ближайшей скамейке, девушку как ветром сдуло. Секунду назад стояла тут, как вдруг и след простыл. Только в отдалении слышался собачий лай.

Демон знает что! Налетела, как смерч, искупала в фонтане… костюм порвала… И даже не извинилась!

Мокрый и обиженный я шагал коридорами по дворцу, оставляя за собой потеки воды, и обдумывал, что бы значили ее слова. Наверняка в них какой-то смысл, и знай я его, многое бы прояснилось. Прошмыгнув в свою комнату, начал поспешно переодеваться. Если мама застанет меня в таком плачевном виде, то с живого не слезет, пока не дознается, как дошел до жизни такой. А объяснять, что да как, не было ни малейшего желания.

Взглянув в зеркало, оценил, что синий цвет мне тоже идет, особенно в сочетании с серебряными витыми наплечниками, напоминающими стебли вьюна. К поясу пристегнута шпага. Волосы начали подсыхать, я попробовал ускорить этот процесс, плюнул и вышел из комнаты. Чуть не припечатав в лоб камердинера.

— Ваше Высочество, вас ждут в тронном зале, — сказал он, загадочно разглядывая меня. Не обращая на его взгляд никакого внимания, я прошел мимо, поблагодарив за сообщение. Кантэль вообще был странным. Он неукоснительно придерживался придворного этикета и тщательно следил за моими манерами, а также за внешним видом, по наущению моей матушки, естественно. Хотя я сильно подозревал, что больше из-за врожденной склонности к педантизму. Кантэль всегда одевался строго, без всяких излишеств, зализывал волосы назад, носил пенсне и часы на цепочке, что ему презентовал мой отец, чем он ужасно гордился. На вид ему было лет тридцать пять, но я сильно подозревал, что он моложе, но нарочито старается казаться старше.

За следующим же поворотом я выбросил его из головы и надбавил шагу. При определенных обстоятельствах папа становился пострашнее лунника в боевой трансформации. А это зрелище еще то! Он не любил опозданий, настаивая на том, что члены императорской семьи должны быть точнее часов, а иногда и быстрее ветра. В конце концов я уже летел по коридорам, не обращая внимания на удивленные взгляды придворных, и чуть было не пролетел мимо дверей в тронный зал — белых, с фамильным гербом нашей семьи, голубой лилией на обеих створках. Перед дверями тоже толпились гости, и все сплошь нарядные.

Поклоны, реверансы.

Я сдержано кивал.

Смешки…

— Ваше Высочество! — подошел ко мне канцлер Араберто. Высокий, черноглазый мужчина лет сорока. На висках белела седина, что не умоляло достоинства его длинных черных волос. — Что с вами случилось? — Он всегда разговаривал со мной, четко осознавая, кто я такой — ребенок, готовый совершать тысячи глупостей, если его вовремя не остановить.

Махнул рукой. Не буду же всем рассказывать про инцидент в саду? А как он вообще узнал, что со мной что-то случилось? И тут меня осенило… Мои волосы! Я ведь даже в зеркало не взглянул перед уходом.

Двери распахнулись, являя взору огромную залу, заполненную гостями. Желто-голубая ковровая дорожка пересекала комнату, подступая к подножью трона. Взгляды присутствующих устремились на меня.

— Его Высочество принц Кармаэль Шо-Вириен ви Миргард, герцог Ринейский, — объявил церемониймейстер зычным голосом и громко стукнул посохом об пол.

Я шагал по ковру, этому сочетанию голубого и ядовито-желтого, словно по раскаленным углям, не представляя, насколько плох мой вид после купания в фонтане. Передо мной катилась волна поклонов и реверансов. И зачем сунулся в этот проклятый сад? Во взглядах подданных чудилась насмешка. Лучше бы завалился поспать на часок для собственного удовольствия, чем вышел погулять.

Добравшись до возвышения, на котором стояли позолоченные кресла с мягкими подушечками и трон, изобразил совершенно дурацкий поклон, соответствующий ритуалу церемонии, исподлобья взглянув на императрицу. При виде меня на лицо матушки набежала грозовая туча, я это резко отметил и остолбенел. Мама в гневе пострашнее отца и лунника вместе взятых и намного опасней. Ну да, не во всем блеске явился на церемонию: волосы дыбом и корона на дне фонтана, так что? Я внутренне содрогнулся, боясь представить, какой воспитательный прием она на мне применит. Пофантазировать на эту тему не пришлось.

Мама милостиво улыбнулась и, встав с места, нежно пригладила мои волосы. Что это? Вот так всегда, она постоянно делает то, чего я совсем не ожидаю. С горячей благодарностью поцеловал ей руку и усадил на место — рядом с императором. По другую руку от нее сидела Патриция. Улучив момент, сестрица приложила ладонь к губам, словно чтобы скрыть зевок, и прошептала одними губами; придурок. Никогда-то она не скрывала своих мыслей!

Я опустился в кресло по правую сторону трона императора, выдохнув напряжение — поторопился. Представление продолжалось!

Как из рога изобилия посыпались подарки и пожелания здоровья и процветания юному наследнику. Ага, сижу тут и цвету, как березовый пень в ясную погоду, выслушивая нескончаемый поток поздравительных излияний. Этот граф с черной куцей бороденкой, кажется, приехал с юга… Ну стоило ли тащиться такую даль, чтобы вручить мне кучку золотых побрякушек, которые я никогда не носил? Представляю, что было бы явись я на тренировку в серьгах и ожерелье, звеня браслетами. Да лунники так бы обалдели, что их и убивать не пришлось — сами бы сдохли от потрясения! А дочка у графа вроде ничего, симпатичная… Надо бы на танец пригласить…

— А чего это Ваше Высочество улыбается? На графскую дочь глаз положили? — склонившись, зашептал мне в самое ухо Венди. — Ты смотри, ее папаша уже давно обдумывает, как бы вас поженить… — Я вздрогнул. О чем не мечталось, так это об узах брака. Под моим укоряющим взглядом Венди, мой друг и сын канцлера, не смутился, а даже имел наглость задорно подмигнуть.

— Умеешь ты настрой испортить, — зашипел я, поудобней усаживаясь в кресле. На деле я был рад его видеть — хоть одна знакомая физиономия, не желающая обессилить меня нескончаемыми церемониями и ритуалами. Он отвесил мне поклон. А может, я и поспешил с выводами.

За подносом с золотыми побрякушками последовали ковры из Садовии, шелка из Клеменции, тонкий фарфор из… демон знает откуда… из такой дали, что, как его по дороге не разгрохали, ума не приложу.

Один поздравитель разлился настолько длинной речью — должно быть, несколько суток напролет сочинял — что отец, видно, придремал, опершись подбородком на ладонь; один глаз у него был закрыт, а другой открыт и как-то странно остекленел. Вот что значит быть великим императором! — спать у всех на виду, не вызывая подозрений. Завидую! Такой высокой техникой я не владел и чуть с кресла не свалился, уснув под изысканные речевые обороты. Венди вовремя за плечо придержал, а то бы здорово растянулся.

Когда внесли окованный медью сундучок, наполненный золотыми монетами, мы с Венди сразу оживились, прикидывая, на что потратить.

— В казну! — безапелляционно повелел отец, сопроводив восклицание широким взмахом руки.

— Жаль. Таверны бы не устояли, — уныло прокомментировал Венди, взирая на уплывающее из наших рук богатство.

Я уже начал мечтать об обеде, как о спасении из этого замкнутого, злокозненного пространства — тронного зала — находясь в полуобморочном состоянии; со вчерашнего дня во рту ни крошки! Как вдруг что-то изменилось. Я это почувствовал чуть ли не физически. Отец сказал, что это у нас в крови. Чувствовать темных. На бессознательном почти уровне.

Их процессия потянулась от дверей. Впереди всех вышагивал высокий и тонкий, словно жердь, кэшнаирец с желтыми, как у змеи, глазами и вселенской тоской во взоре. На нем висело черное с золотыми узорами одеяние, подпоясанное широким поясом. На голове какой-то трудно определяемый убор, напоминающий сцепившихся насмерть черно-золотых змей.

— Зурус Эль’Саапрана, сераскир*, — шепнул отец. — Лично приехал тебя поздравить. (Военный министр*)

— Какая честь.

Я смотрел на отца, не понимая, кто из нас первый свихнулся. Министр! Темной империи! Во дворце! А папа спокойно сидит и даже как будто посмеивается. Ну-ну, посмотрим, что мне этот сераскир презентует. Я расслабился. Не я же император. Если отец считает, что все хорошо, мне-то чего волноваться?

Министра сопровождали с десяток воинов в черных формах с золотой вышивкой, волосы их были замысловато заплетены в косы, согласно варварским обычаям Кэшнаира. У них все мужчины устраивали на головах бог весть что, в то время как женщины ходили исключительно с распущенными волосами. Вот и пойми их.

Придворные и гости появлению темных удивились не меньше моего: по залу прокатилась волна недоуменных вздохов, возгласов, случилась даже пара обмороков наиболее чувствительных дам и… как мне потом рассказали… грохнулся без чувств наш министр просвещения. Кое-кто из мужчин был готов схватиться за оружие (и я в том числе), но никто не рискнул при императоре обнажать сталь и оскорблять императорских гостей, тем более что те заявились без каких-либо средств самообороны. По крайней мере, внешне. Что у них там под покровами одежд один Лагас ведает.

Притронувшись поочередно ко…