Женщина-кошка

Глава 1

Фира была некрасивой девушкой из еврейской семьи, которая жила в то время в Минске.

Отец Фиры, полковник в отставке, ничем особенным не отличался – ни внешностью, ни нравом, ни положением в собственной семье… Так, серая фигура на общем фоне.

Мать – школьная учительница с печальными глазами и твердым характером, мучительно любившая свою дочь.

Фира училась на третьем курсе медицинского института. Школу она закончила на год позже, чем ее сверстники, из-за болезни: в пятнадцать лет девочке поставили страшный диагноз – саркома правой ноги. Фира упорно боролась за жизнь, и в этой борьбе ей помогла любовь мамы. Именно мама вселила в нее надежду, заразила своей твердостью, укрепила веру в будущее.

– Запомни, дочка, – часто повторяла она, – ты должна быть кошкой, которая всегда падает на четыре лапы.

Словом, благословила на жизнь…

Когда Фире исполнилось двадцать лет, мама неожиданно сказала:

– Тебе пора выходить замуж.

– Что вдруг? – удивилась дочь. – Я никого не люблю. Мне даже никто не нравится.

Фира не помышляла о замужестве. Она свыклась со своей внешностью – некрасива, да умна. Кто скажет, что важнее в жизни? Девушка еще не догадывалась, что в ее некрасивости было что-то такое, что привлекало мужские взгляды, тревожило мужские сердца. Но что именно? Глубокие черные глаза, густые волнистые волосы, чуть дрожащий грудной голос? Кто знает… И, как ни странно, легкая хромота (печальная память о болезни) придавала ее походке такую пикантность, которая волновала мужчин. Впрочем, хромота становилась заметной только тогда, когда Фира сильно волновалась… Нет, она не думала о замужестве.

– Доченька, – мама села рядом, тронула сухой ладонью ее волосы, – в доме напротив появился симпатичный парень. Инженер, из приличной семьи… Мы не будем упускать такой шанс. Нужно строить твое будущее.

Фира, многим обязанная матери, была послушной и доверчивой дочерью. Если мама что-то советовала, для Фиры это было законом. Она чмокнула маму в щеку и встала – вопрос был решен.

Вскоре, в удобный момент, под удобным предлогом, пригласили молодого инженера в гости.

Александр понравился Фире: он действительно оказался симпатичным, даже красивым парнем. Правда, красота его была какая-то вялая, немужская. Но, несомненно, он был вполне интеллигентным человеком: поцеловал руку Фириной маме, пожал, представившись, руку Фириному папе и надолго в немом интересе застыл возле книжных полок, оглядывая их жадным взглядом страстного книголюба.

На Фиру он особого внимания не обратил, хоть и догадывался, что пригласили его в этот дом вовсе не для того, чтобы похвалиться богатой библиотекой.

Александр стал в этом доме частым гостем. Пил чай на кухне с Фириной мамой, коротко обсуждал новости с Фириным папой, брал с полки почитать ту или иную книгу и не спешил ее вернуть. В скором времени без особых словесных изысков (он вообще был немногословным), даже без букета, предложил Фире руку и сердце. Скорее всего, только руку. Ибо неизвестно, что больше влекло его: умная девушка или ее библиотека. Фира приняла предложение с радостью и надеждой. Поженятся – придет любовь и будет счастье.

А вот будущей свекрови, вздорной и злой, как оказалось, женщине, будущая невестка не глянулась, не пришлась по сердцу. Более того, она с первых же дней знакомства не скрывала брезгливой неприязни к Фире и не удержалась от скандала даже в день свадьбы.

Узнав, что Фирина мама сама сшила дочери свадебное платье, злобно прошипела:

– Нельзя, чтобы это делала мать! Примета верная, плохая: не будет жизни у молодых! – Похоже, она была бы этому рада.

Фира, услышав злую фразу, немного огорчилась, но большого значения ей не придала. Кто может знать: будет – не будет? Мама права: лучше быть разведенной, чем старой девой.

Фира выходила замуж не по любви – по совету любимой мамы. Ну и по здравому смыслу. Она надеялась, что любовь придет, не зря же говорят умные люди: стерпится – слюбится. В конце-то концов, не так уж много семейных пар складывается по обоюдному сердечному влечению. Фира тут не первая и не последняя. Да что, собственно, знала она о любви – только по книгам, фильмам, рассказам подруг. Ее сердцу это чувство было незнакомо. И когда в день свадьбы она увидела своего красивого жениха, когда он твердо взял ее под руку, когда горячо поцеловал ее в губы, нетерпеливо откинув фату с ее лица, разгоревшегося смущением и радостью, Фира поверила, что он ее любит и все будет хорошо.

Но безобразный скандал ждал ее на пороге родного дома…

Гости уже собрались – в основном родня жениха, развязная, шумная и крикливая, – и свекровь обругала Фиру прямо в дверях.

– Негодница! – визжала она, подбоченившись, похожая на злую кухарку. – Брезгаешь нашей фамилией – свою себе оставила! А наша-то почище вашей будет! – И, отвернувшись, негромко, но так, чтобы все ее услышали, добавила: – Такого парня отхватила, уродина!

Родня жениха с удовольствием раздула скандал. Привлеченные шумом, стали выглядывать из дверей соседи по лестничной клетке.

Фира сначала приняла эту выходку за не очень удачную шутку, а потом растерялась и с мольбой о помощи взглянула на Александра. Тот молча пожал плечами, чуть усмехнулся и не вступился за молодую жену. «Такой парень», видно, давно привык к подобным выходкам матери и не считал их оскорблением.

Выручила Фиру, как всегда, ее любимая мама. Она молча выслушала все нелепые упреки и оскорбления, приобняла дочь и спокойно объяснила:

– Фирочка была тяжело и очень опасно больна, и она обещала отцу, если выживет, оставить свою фамилию, когда будет выходить замуж.

Свекровь насмешливо фыркнула, а накричавшиеся гости дружно ринулись за накрытый свадебный стол. В общем, ошиблась Фирина мама, назвав эту семью приличной.

Так, со скандала, началась семейная жизнь Фиры. Это было каким-то знаком, будто сама судьба напомнила: готовь свое сердце, девушка, к новым испытаниям…

Не порадовала Фиру и первая брачная ночь. За стеной еще галдели гости, доносились порой их скабрезные шутки и пошлые тосты. Крепко выпивший Александр быстро разделся и потянул Фиру в постель. Она зажалась, сникла. Он грубо, без нежных ласк и волнующих слов, вошел в нее. Фира почувствовала, будто боль разорвала ее тело надвое. В прошлом осталось детство под теплыми крылышками родителей, в будущем… В будущем, это Фира уже ясно осознавала, нужно будет падать на все четыре лапы…

Наутро гости снова явились доедать недоеденное и допивать недопитое. При появлении Фиры они в полной мере проявили «такт и деликатность». Посыпались смешки и ухмылки:

– Ну как брачная ночь? Жених не подкачал? Распечатал девицу?

Солировала в хоре непристойностей, конечно же, свекровь:

– Девицу? Это еще надо проверить. Вынеси, Фирка, простынь. Докажи, что честной за моего сынка пошла.

Фира вздрогнула, залилась румянцем стыда, ей стало невыносимо больно, как в минувшую ночь. И опять ее выручила мама. Она увела Фиру на кухню, бросив гостям через плечо:

– Я знаю свою дочь, она честная девочка. А вам должно быть стыдно.

В ответ – похабные смешки и чья-то пошлая фраза:

– Уже не девочка. Если, конечно, жених был на высоте.

На кухне, где никого, кроме них, не было, Фира горько, по-детски, расплакалась.

– За что она меня так невзлюбила, мамочка? – Фира взглянула на маму огромными черными глазами, полными слез, тоски и обиды.

– Кто знает? Может, завидует твоей молодости? А может, у нее самой не сложилась жизнь. Держись, дочка. Помни: ты кошка, которая всегда падает на четыре лапы.

Фира прерывисто вздохнула и, сглотнув слезы, с трудом улыбнулась:

– Так все лапы отшибешь, мамочка. Лучше уж вовсе не падать.

Мама тоже вздохнула:

– Не бывает так, доченька…

Жизнь входила в новую колею и так или иначе постепенно налаживалась. Свекровь после свадьбы в Фирином доме не показывалась. Отношения с Александром установились ровные, даже скучноватые, будто они прожили вместе уже много лет – в них не было пылкости и страсти молодоженов. К тому же Александр не был умелым и чутким любовником, и Фира не раскрылась до конца перед супругом, как раскрывается цветок под жаркими ласками солнца. Женская страсть ее таилась где-то глубоко и если проявлялась порой, то чисто механически, не от любящего сердца.

Вот так бедная Фира стала женой и вскоре, по извечной женской природе, захотела стать матерью.

В силу своего характера, отчасти заложенного мамой, если Фира за что-то бралась, то каждое дело – и большое, и малое – доводила до конца и с самым лучшим результатом. По-другому она не умела. Если школа – то золотая медаль; если институт – лучшая студентка, глубокие научные работы; если вышла замуж – значит, обязательно ребенок. Что за семья без детей!

Однако здесь было препятствие, и очень серьезное – после курса химиотерапии, проведенного три года назад, врачи предупредили Фиру: рожать ей нельзя по крайней мере пять лет.

«Ну что же, – тихо мечтала Фира, – еще два годика, и можно думать о малыше».

Можно думать… Можно мечтать… Но, как говорится, строить планы – Бога смешить. Отмеренные нам судьбой радости и горести мы получаем сполна – не больше и не меньше. К сожалению, далеко не равной мерой…

Беременность не заставила себя долго ждать, несмотря на предостережения врачей, что рожать Фире еще рано. Очень скоро все признаки были очевидны, как в учебнике: головокружения, слабость, тошнота по утрам, синяки под глазами.

Закончилось все плохо – беременность оказалась внематочной.

Фира возвращалась домой из института, ехала в автобусе, и вдруг ее согнула пополам кинжальная боль в левом боку. Она побледнела как полотно, холодный пот заструился по лицу, и, вскрикнув, она потеряла сознание. Хорошо, что с ней ехала однокурсница Лена Колобкова, которая уже была фельдшером – до того, как поступить в медицинский институт, закончила медучилище.

Когда приехала «Скорая помощь», Лена сказала врачу, что ее подруга в положении и это, скорее всего, внематочная беременность.

Значит, неизбежна операция…

Первое, что увидела Фира, очнувшись от наркоза, – внимательные глаза молодого бородатого доктора с белозубой улыбкой.

– Все не так плохо, девушка, – успокоил он ее. – Левую трубу с плодом я убрал… Теперь ваши шансы стать матерью не очень велики, но все-таки есть.

Фира беззвучно заплакала и хотела отвернуться к стене, но доктор взял ее руку и ласково погладил. Так по-доброму, искренне, с сочувствием ее не приласкал ни разу ни один мужчина.

– Спасибо, – выдавила сквозь слезы Фира.

– Я вам прямо все сказал, так как прочитал в истории болезни, что вы учитесь в медицинском институте. Кстати, в том самом, который закончил и я. Так что мы с вами – почти коллеги. Поправляйтесь. – Он опять белозубо, ободряюще улыбнулся и, прихрамывая, вышел из палаты.

Александр даже не навестил Фиру и, когда ее выписывали из больницы, не пришел за ней. Фиру забрал папа, мрачный и угнетенный. Вернувшись домой, она не обнаружила в своей комнате вещей мужа.

– Мама, что случилось? Где Саша?

– Ничего особенного. Явилась твоя свекровь, устроила очередной скандал. Сказала, что ты теперь бесплодная и им такая не нужна. Помогла сыночку собрать вещи, он подал документы на развод. Прости меня, доченька…

– За что, мамочка?

Они долго сидели, обнявшись, на тахте, чувствуя, как они близки и нужны друг другу…

Фира долго не могла уснуть. Мысли ее путались. Операция… Потеря будущего ребенка… Безнадежность… Бесплодная уродина… Предательство Александра… Кошка… Четыре лапы… И вдруг все это заслонило собой доброе бородатое лицо, белозубая улыбка. Фира почувствовала на своей руке тепло сильной и ласковой ладони.

Все плохое осталось позади, подумалось ей, впереди – только счастье.

При разводе свекровь попыталась отсудить Фирину комнату, в которой молодые жили после свадьбы. В иске ей, конечно, отказали, брак без проблем расторгли.

Александр и здесь все время молчал, только похмыкивал от смущения. Говорила в основном его мамочка. Говорила так, что судья был вынужден сделать ей замечание.

Фира процедуру развода перенесла легко – Александр оказался ничтожеством. Все, что у нее осталось на память о семейной жизни, – шрам на животе да заметно опустевшие книжные полки. Даже обручальное кольцо она без сожаления вернула по требованию бывшей свекрови, чья злоба и ненависть так и остались для Фиры загадкой.

Жизнь, со своими сюрпризами, между тем продолжалась. На пятом курсе Фира проходила стажировку по хирургии именно в той больнице, где ей делали операцию. Там она встретила того самого бородатого врача, который ее, как ни странно, вспомнил.

– Здравствуй, красавица! – сказал он, улыбнувшись. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо! Только я не красавица, а умница! – тоже с улыбкой ответила Фира.

– Красавица. Не спорь со мной. И никому не верь, кроме меня.

– Я подумаю. А как вас зовут?

– Григорий. А тебя?

– Фира, – она почему-то покраснела, вновь почувствовав тепло его доброй руки.

– Я отвезу тебя домой после занятий, можно? Тогда подожди меня у входа.

Врач и практикантка, оба прихрамывая на правую ногу, разошлись в разные стороны. В этой обоюдной хромоте Фире почудилось что-то символическое. Что-то схожее в их судьбах. Только вот Григорий оказался хром не только на правую ногу… Но Фира об этом узнала гораздо позже.