Жена моего брата

Глава 4 Ревность

Спокойно, Черкасов, спокойно… Уговариваю себя, глядя в стену напротив. Кровь курсирует в моих венах, как-то по-особенному неприятно и вязко закручиваясь в груди. Потому что в парк аттракционов Злата поехала с Родионом.

Очень сложно принять, что мечту женщины, к которой ты неравнодушен исполняешь не ты. Очень. Потому что, там лежат её эмоции, которые подаришь ей не ты, и съешь их тоже не ты. А я очень хотел бы пировать ни с кем этого не разделяя. И теперь со мной происходит какая-то дичь. Я не могу ни о чем другом думать, я не могу работать. Я просто завис на этом гребанном выворачивающем душу ощущении.

Если бы у меня была такая власть, я бы сейчас закрыл этот парк к чёртовой матери. Потому что второй возможности первый раз привести её на аттракционы не будет. Всё!

Утыкаюсь разгоряченным лбом в стекло, глядя на снующие туда-сюда машины. Что я сделал не так? Видимо – всё. Но вся беда в том, что, исключая тот неправильно сформулированный вопрос и не подаренный вовремя букет, я бы ничего не стал исправлять. Я не понимаю – как иначе. И не умею быть кем-то кроме себя самого.

– Демид.

– Слушаю, Регина.

– Ты не перезвонил Потоцкой.

– Ах да. Перезвоню.

Не сейчас только. Не желаю слышать сейчас других женщин.

– Как дела с инвесторами?

– Все отлично. Злата неплохо проводит время с Родионом, – скриплю я.

И для инвестирования это хорошо. А для меня лично… это…

– Что-то случилось, Дем?

– Нет. Ничего критичного.

Я должен как-то исправить ситуацию со Златой. И я, наверное, знаю – как. Хочу поговорить не с ней, а с Иваном Михайловичем. Есть в ее интонациях что-то такое, когда она говорит «дед», что-то такое восхищенное и уважительное. Наверное, мне бы хотелось, чтобы когда-нибудь она говорила с такой интонацией и моё имя. Конечно же, я бы прибавил еще парочку акцентов в его произношение… Хочу пообщаться плотнее. И так приблизиться к ней.

– Я могу чем-то помочь? – Регина все еще стоит где-то за спиной. – Хм… Может быть. Поговори со мной как женщина.

– Мм… В каком смысле? – настороженно.

– Сядь, – разворачиваясь, киваю ей на кресло. – У меня кажется проблема. Мне нравится женщина. А я ей не очень. Проблема в том, что я не могу это сгладить бабкам. И стать иным для того, чтобы ей понравиться – тоже. Есть какие-то рецепты в рамках этой маржи? Регина задумчиво останавливается взглядом на моем лице.

– Найти похожую женщину, которая будет более благосклонна?

– Не подходит. Дело не только во внешности. Отчасти она и нравится мне своей неблагосклонностью. Потому что это не манипуляции или капризы, это скорее попытка защитить свою уникальность и целостность. И там есть за что биться.

– Какая сложна задача.

– Так вот… – развожу руками.

– Может быть, ты ей показал только непривлекательные стороны товара? И если продемонстрировать положительные, то она сможет принять тебя и таким какой ты есть?

– Это может сработать, – киваю я. – Но опять же, проблема в том, что все свои стороны я считаю положительными. Нравятся они кому-то или нет.

– Тебе шашечки или ехать, Дэм?

– Допустим, ехать.

– Тогда покажи то, что может её очаровать. Чем-то же ты очаровываешь женщин, кроме кошелька. Продемонстрируй!

– Мне кажется она невинна.

– Причем здесь это?

– Если я ей продемонстрируют то, чем очаровываю женщин, боюсь это ее больше шокирует, чем вдохновит.

– Делать ставку на размер – это пошлость, Дэм! – усмехается Регина.

– Ну почему же только на размер? Я и в процессе неплох.

– Поищи что-то альтернативное.

– Навешать как следует оборзевшему сопернику считается? – рычу я, наблюдая за притормаживающей у крыльца тачкой брата.

– Боюсь, нет.

– Ну всё, тогда я пас.

– Значит, эта женщина нравится тебе недостаточно.

Достаточно она мне нравится!

Он помогает выйти Злате из машины. Сегодня она в широких брюках, облегающих ягодицы, в топе, обхватывающим ошейником шею и шляпке в мужском стиле. На руке висит пиджак. И это вау.

– Пойду поздороваюсь.

Спускаюсь им навстречу. Кровь кипит…

– Добрый вечер, – встаю у них на пути.

– Здравствуйте, Демид.

Я смотрю в ее глаза, в моей голове кино, как подхватывая за талию, я увожу ее в подсобку. Сдираю эти брюки и… И…

– Брат, – хмурится Родион. – Ты что-то хотел?

– Да.

Но если скажу – что, никто здесь не оценит.

– Мне нужно поговорить с тобой, Злата. Как освободишься, – бросаю взгляд на брата. – Набери меня, я спущусь.

И как идиот перелопачиваю у себя в кабинете все, что накопали про нее мои люди. Я ищу повод для разговора с женщиной? С девчонкой! Серьезно? Тебе заняться нечем больше?! Работы невпроворот!

С раздражением швыряю все распечатки вверх. Они медленно кружат вниз, как листья с деревьев. И заваливают пол в кабинете.

Бросаю жадный взгляд на бар. Достаю оттуда тяжёлую полную бутылку. Она звонит мне. Видимо, «освободилась».

Черкасов, выдыхай! Хочет Родиона? Пусть выходит за него. Какие проблемы? В груди от этого решения очень больно ноет. Поноет недельку и отпустит!

– Да, – отвечаю по телефону ей. Держу бутылку над стеклянным журнальный столиком.

– Вы просили позвонить, Демид.

Моя грудь разрывается от того, что я говорю. Но голос ровный и прохладный.

– Я передумал. Вызову тебе такси.

– Спасибо, не нужно, Родион ждёт…

Скидывает вызов. Закрывая глаза, разжимаю кисть. Бутылка с грохотом и звоном раскалывает каленую столешницу. Я чувствую острый болезненный кайф. В груди. Он утекает куда-то в живот. Очень болезненный. Настолько, что загибаюсь. Падаю на своё кресло.

– Убрать? – заглядывает секретарша, настороженно оглядывая груду осколков.

– Нет! Мне нравится так! – срывает меня эмоционально на нее.

Растерянно смотрит, пытаясь уловить в моем взгляде – что ей предпринять.

– Ладно, иди, Оля. Потом клининг вызовешь…

Порежется еще.

Включаю с пульта проветривание, спиртом несет как в больнице.

– Ну и чего ты сделал, кретин? – смотрю на себя в зеркало. – Зачем ты это сделал?

Это же не просто женщина. Это спасательный круг для твоей семьи. Ты думаешь, Родион потянет эту историю? Нет, я не думаю.

Встал, догнал, извинился. Давай!

Не могу!

Выбрала Родиона – её проблемы. Всё. Что бы еще сломать, чтобы это тяжёлое чувство быстрее отпустило? Наблюдаю в окно, как она садится в его машину. В последнее мгновение бросает взгляд на мои окна. Они затемнены, и она не может меня видеть.

Ладно, Черкасов, попсиховал? Успокоился? Теперь напрягись и сделай нормально. Давно меня так не сносило…