Жестокие игры мажора

Глава 1

БЕСПЛАТНО!

ХЭ!

ВСЕ ГЕРОИ СОВЕРШЕННОЛЕТНИЕ!
НЕ ЗАБЫВАЕМ ДОБАВЛЯТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКУ, ЧТОБЫ НЕ ПОТЕРЯТЬ!

***

— Что-то мне подсказывает, что я зря поехала с тобой на эту вечеринку, — ворчу я, слыша гул музыки и толпы, которая, судя по всему, сходит с ума на ночном пляже.

— Так, давай вот только без драмы. Через несколько дней у нас начинается учеба, и я не думаю, что с твоим рвением грызть гранит науки у тебя останется время на веселье со мной. К тому же это закрытие сезона и тут обязательно будут старшаки. Так что не знаю, как ты, но я намерена найти себе покровителя хотя бы на первый год обучения.

— Фу, — я морщусь, бросая косой взгляд на Худякову.

— Ой, вы только посмотрите-ка на нее. Фукает она, — мы останавливаемся, чтобы пропустить машину, а потом быстро переходим дорогу. — Тебе так-то тоже стоит задуматься. Знаешь ли, новые знакомства не помешают. Да и вообще, ничто не придаст тебе такой авторитет, как статус девушки старшекурсника.

— Как хорошо, что авторитет меня волнует в последнюю очередь, — бурчу себе под нос, разглядывая носки своих мелькающих на асфальте кед. — Я вообще-то поступила, чтобы учиться, а не вот это вот все…

— Одно другому не мешает. Ладно, не переживай, твоим авторитетом буду я, — легкомысленно отмахивается Леся, а потом останавливается и резко поворачивается ко мне. — И давай договоримся, — грозит пальцем. — Сегодня мы отрываемся без твоего нытья и несмотря ни на что. У нас и так времени в обрез.

— Я не ною, — огрызаюсь я в мягкой форме. — Просто мне не нравятся такие масштабные вечеринки. К тому же, если я не приду вовремя, ты сама знаешь, эта ненормальная опекунша закроет меня в комнате на неделю. А последний пригородный автобус сегодня отменили.

Леся закатывает глаза, нетерпеливо постукивая ногой.

— Я же тебе сказала, Татарин приедет к двенадцати и отвезет тебя.

— Угу. Только я должна быть дома в десять, — напоминаю я тактично.

Тогда Леся теряет терпение и, схватив меня за руку, утягивает на другую сторону улицы, бубня себе под нос:

— Твоей старой наседки не будет дома до утра. Она ничего не узнает.

Хотелось бы в это верить.

Сдавшись, я позволяю своей подруге утянуть себя к лесополосе, за которой и находится тот самый пляж и озеро.

Постепенно сквозь стволы деревьев начинает виднеться большой костер и много-много маленьких разноцветных огоньков, которые станут еще ярче, когда на улице окончательно стемнеет. И чем ближе мы подходим, тем громче становятся басы музыки. И это только усиливает напряжение в моем животе.

Мне становится не по себе.

Особенно когда мы преодолеваем истоптанную витиеватую тропинку через кусты и нам открывается узкая полоса пляжа, вдоль которой расположено несколько самодельных сцен с разной музыкой и подсветкой, а вокруг – веселящаяся толпа людей.

Кто-то пьет, кто-то танцует, кто-то ставит палатки, а кто-то разукрашивает себя красками холи, бросая друг в друга разноцветный порошок. Все это вызывает странный трепет у меня в животе. Наверное, потому что в глубине души мне тоже хочется хоть раз в жизни побыть такой же беззаботной и отдохнуть, не боясь после этого получить средневековое наказание. Я отбрасываю эти мысли в сторону и продолжаю рассматривать обстановку. Подальше есть зона чилаута у костра, вокруг которого тоже собрались люди, чтобы послушать игру на гитаре. А еще дальше играют в волейбол в последних лучах пестрого заката.

Я еще никогда не была на такой вечеринке, но наслышана о ней давно. Каждый год двадцать пятого августа «золотая молодежь» устраивает тусовку на загородном пляже, я бы даже сказала это рейв в стиле андеграунд, который длится целых три дня. Но первый день самый эпичный. Поэтому сегодня здесь будет максимальное скопление народа со всех уголков города и районов. Ну а я впервые побываю там.

— Ночью все сцены и навесы будут гореть люминесцентными красками и фонариками всех мастей. Круто, да? — тараторит Леся с энтузиазмом, возвращая мое внимание к себе.

— Очень, — шепчу я, ошарашенная увиденным. — Такое ощущение, будто я попала на Гоа.

Хотя и там я тоже никогда не была.

— Я знала, что тебе понравится, идем скорей!

— А ты знаешь тех, кто все это организовывает? — выкрикиваю я на ходу, чтобы не отстать от Леси, когда мы оказываемся в толпе.

— Прям чтоб лично – нет, но Рус их знает. И, судя по его рассказам, там какие-то отмороженные мажоры. О, а вот и Рус, — оживляется она и начинает подпрыгивать, маша рукой компании у импровизационного бара. — Идем к брату.

— А почему отмороженные? — с опаской спрашиваю я.

— У них есть какая-то игра. И я не завидую тому, кому они решат бросить вызов, — уклончиво отвечает подруга.

1.1

Тогда я останавливаюсь и хватаю подругу за руку, вынуждая ее обернуться.

— Что?

— Ну расскажи, что за игра? — выпрашиваю я, сама не понимая, в какой момент мне стало интересно все это.

— Самойлова, ты прям меняешься на глазах, — подкалывает меня Худякова.

— Ну, Лесь. Интересно же.

Она демонстративно закатывает глаза, но потом выдыхает и отводит меня за руку в сторону.

— На самом деле я и сама-то не особо знаю все подробности. Рус сразу мне дал понять, чтобы я даже и носа своего туда не совала. Но вот что я знаю из другого источника, — ее глаза загораются веселым огоньком. — В общем, есть пятерка чертовски сексуальных мажоров, которые основали эти игрища, и, чтоб ты понимала, у них нет никаких границ. Ни в моральном, ни в физическом плане. Богатенькие родители всегда прикрывают их задницы. Вот они и веселятся с простыми смертными как хотят в своей извращенной фантазии. И лучше бы им не переходить дорогу. Поэтому, когда избалованные красавчики бросают кому-то вызов, никто не отказывается. Потому что в противном случае ты все равно, — Леся начинает загибать пальцы, — можешь быть либо вызван на бой, а следовательно избит, либо становишься предметом сплетен и унижений, либо тебя просто трахнет один из них, а может, и не один, — Леся наклоняется и говорит мне в самое ухо заговорщицким тоном: — Я слышала, что они любят делить девушек в процессе, — подруга отстраняется от меня с хитрой ухмылкой на лице, а у меня глаза на лоб лезут. — Последнее, кстати, не самое страшное. Судя по тому, что каждая из девчонок мечтает переспать хотя бы с одним.

Жар смущения слишком быстро кусает мои щеки, и я отмахиваюсь от подруги, выплевывая с истеричным смешком:

— Лучше бы я ни о чем тебя не спрашивала.

На что Леся сама хохочет так громко, что даже музыка не в силах заглушить ее смех, а потом снова берет меня за руку и ведет к толпе.

Мы тратим еще несколько минут, пробираясьмимо пляшущих людей, а уже в следующее мгновение меня стискивает в объятиях брат Леси –Руслан.

— Эй, малая, иди-ка сюда. Ты какими судьбами тут?

Я обнимаю Руса в ответ, и на мгновение мое напряжение чуть спадает. Он всегда хорошо ко мне относится. А таких людей в моей жизни очень мало.

— Ну твоя сестра умеет добиваться своего, — я улыбаюсь, отстраняясь от Руса и убирая длинные волосы за уши. Уже жалею, что не собрала их в хвост.

— О да, в этом она мастер, — Рус притягивает к себе пританцовывающую Лесю и закидывает руку ей на плечо. — Выпить хотите?

— Да!

— Нет!

Одновременно отвечаем мы с Лесей, но нет, тут я точно пас. Мне лучше воздержаться от приключений. Не хватало, чтобы моя опекунша учуяла от меня запах алкоголя и выпорола меня ремнем. Я уже не могу дождаться, когда вырвусь из этой гребаной тюрьмы на свободу.

Зато моя подруга совсем другого мнения на счет веселящих напитков, поэтому принимает стаканчик от брата и делает большой глоток. И, судя по тому как она морщится, там ничего вкусного.

И, конечно же, спустя еще три выпитых стакана Лесю понесло в самый центр танцпола. Она пыталась утащить и меня туда, но мне удалось отбиться, в отличие от Руслана, и… остаться одной у барной стойки. Класс!

Толчок в плечо вынуждает меня вздрогнуть, испуганно обернуться и наткнуться взглядом на высокого парня с кольцом в носу, который сначала смотрит на свою футболку с расползающимся пятном, а потом на меня, намекая одним только взглядом, что свернет мне шею.

— Эй, какого черта? — возмущается он, брезгливо оттягивая пальцами футболку на груди. — Тебе жить надоело?

— Прости, но я ведь ничего не сделала… — я стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, но как только этот придурок делает шаг ко мне, следующие слова выходят из меня жалким писком: — Это же ты меня толкнул.

— Я тебя толкнул, — кивает парень, повторяя мои слова, и то, каким тоном он это делает… не очень хороший знак. И я убеждаюсь в этом, когда он одним резким движением снимает с себя эту футболку и бросает мне ее прямо в лицо. — Постираешь. Вернешь.

Комкая футболку в руках, я лишь ошарашенно моргаю, сбитая с толку наглостью, рельефным телосложением этого парня и мужественным ароматом, который хранит его вещь. Боже, Алиса, прекрати на него пялиться.

— Чего вылупилась, убогая? Если не пьешь, проваливай от бара. И смотри не испорти, — он указывает длинным пальцем на футболку, зажатую в моих руках. — Эта футболка стоит дороже всех твоих органов.

Растерявшись от такой грубости, я лишь открываю и закрываю рот, осторожно отступая назад, но меня останавливает что-то теплое и твердое за моей спиной. По коже будто бьет током, и я тут же возвращаюсь туда, где стояла. Но не оборачиваюсь. Продолжая находиться в каком-то оцепенении.

Тяжело дыша, я смотрю на лицо парня с пирсингом, который теперь улыбается кривой ухмылкой, переглядываясь с кем-то за моей спиной.

_______________________________

ЛИСТАЕМ ДАЛЬШЕ »»»»»

1.2

Черт, черт, черт… Это не хорошо. Это очень не хорошо. Я почти пищу, поджимая пальцы в кедах, когда чувствую, как этот кто-то за спиной наклоняется и проводит носом по моим волосам, обдавая затылок горячим дыханием. О, боже…

— Багира, тебя на малолеток потянуло, что ли? — прыскает со смеху тот, что с пирсингом в носу.

— Я не малолетка, — зачем-то шиплю я, прежде чем успеваю обдумать свой порыв огрызнуться, который явно не идет мне на пользу.

Парень напротив вскидывает брови, а тот что сзади — ухмыляется, царапая мой висок порывом мятного дыхания.

— Если тебе не продают алкоголь, можешь попросить нас, куколка, — глубокий низкий голос незнакомца вызывает в моем теле нервный жар, и я сильнее сжимаю футболку в руках, забывая о том, сколько она стоит. Но мне становится еще хуже, когда он делает шаг и я чувствую спиной его мускулистую грудь даже сквозь тонкую куртку. А потом его влажные губы касаются моего уха: — Мы поможем тебе в этом вопросе. Тебе нужно только попросить.

Тихий вздох срывается с моих губ, и я резко оборачиваюсь, сталкиваясь лицом к лицу с незнакомцем, который за несколько секунд расшатал все мои гормоны, а сам стоит с напускным спокойствием короля. Ему даже не нужно показывать, что он здесь главный. Это просто чувствуется каждым рецептором кожи.

Острые углы его сильной челюсти и шрам на брови — это первое, за что цепляется мой растерянный взгляд. С трудом справляясь с взволнованным дыханием, я опускаю глаза на грубые татуировки, которые выползают из-под ворота его футболки и расползаются зловещими черными линиями по шее. Все в нем такое. Опасное, отталкивающее и одновременно притягивающее, особенно его мрачные глаза, пронизывающие меня насквозь.

— Эй, Багира, да у нее соски встали от тебя, — прыскает со смеху придурок с пирсингом и привлекает к нам всеобщее внимание у бара.

Я быстро опускаю взгляд на свою грудь, находя подтверждение брошенной насмешке и сильнее скручиваю футболку придурка в руках. Я знаю, что причина затвердевших сосков в холодном воздухе, а не в парне напротив, но жар унижения все равно подбирается к горлу и сковывает его болью. Ком разрастается и мешает мне глотать и даже дышать. А когда я слышу хор улюлюканья, то оказываюсь на грани того, чтобы с позором застегнуть свою ветровку и убежать со слезами на глазах.

Порыв прохладного ветра хлещет мои пылающие щеки, и я закусываю нижнюю губу изнутри, сдерживая рыдания. Делаю шаг в сторону, мечтая сбежать отсюда, но меня останавливает уверенное движение, и уже в следующее мгновение на моих плечах оказывается олимпийка, слишком быстро окутывающая меня древесным ароматом парфюма, сигаретным дымом и жаром тела хозяина этой самой олимпийки.

Втянув носом воздух, я несколько раз моргаю, избавляясь от жжения в глазах, и только потом поднимаю голову и понимаю, что это сделал… незнакомец с прозвищем Багира.

Я делаю еще один глубокий вдох и прерывистый выдох.

На его красивом лице появляется ухмылка, вот только в ней совершенно нет веселья, точно так же как и во взгляде опасных глаз, разбирающих меня по кусочкам.

— Что? Понравился? — спрашивает он самодовольным тоном, не разрывая со мной зрительного контакта. И я не знаю откуда у меня взялась смелость смотреть прямо в его хищные глаза, игнорируя напряжение, стремительно нарастающее в моем животе.

— Может, посмотрим на ее сиськи без всей этой мишуры? — снова вмешивается тот придурок, и мои невыплеснувшиеся слезы вспыхивают яростью в крови, лишая напрочь инстинкта самосохранения. Потому что я перевожу взгляд на имбецила с пирсингом и изо всех сил швыряю в него его же футболку, шипя сквозь зубы:

— Может, ты пойдешь нахрен, придурок?

Дальше все происходит слишком быстро, чтобы я смогла хоть как-то избежать столкновения. Вот его глаза вспыхивают желанием придушить меня, а вот он уже практически впивается пятерней в мою шею, но второй незнакомец одним рывком прячет меня к себе за спину.

— Эта сука…

— Достаточно, Гор.

_______________________________

ЛИСТАЕМ ДАЛЬШЕ »»»»»

1.3

Я охаю и, раскрыв рот, начинаю быстро хватать воздух, выглядывая из-за своего «щита».

Придурок пыхтит от возмущения и хмуро смотрит на парня с прозвищем Багира, лица которого мне не видно. В отличие от того, что сейчас напротив меня. Ноздри придурка раздуваются так сильно, что я удивляюсь тому, как кольцо в его носу остается на месте. Потом парень кивает несколько раз и его губы кривит ухмылка, которую он стирает большим пальцем, выплевывая раздраженно:

— Что мы будем делать с ней, Багира?

Пауза.

— Не мы, а — я, — бросает ровным голосом незнакомец со шрамом и поворачивается ко мне, изучая меня с таким интересом, словно я жертва, которую он намерен затащить в глубины своих темных фантазий.

Но почему я? Что ему нужно от меня?

Багира. Черная пантера. Крупное хищное животное. Ему подходит это прозвище.

И если я думала, что придурок высокий, то я ошибалась, потому что сейчас я в полной мере понимаю, насколько Багира превосходит его в росте, по-настоящему возвышаясь надо мной.

Я пытаюсь дышать ровно. Но у меня не получается.

— Мне… мне пора домой, — я сглатываю и снимаю со своих плеч его олимпийку. — Спасибо…

— Рано тебе домой, — непринужденно перебивает он, протягивая руку и захватывая длинными пальцами локон моих волос, отчего у меня перехватывает дыхание. — Ночь только начинается, куколка. Мне скучно, а с тобой… может быть весело, — его пальцы потирают мои волосы, и я удивляюсь, почему они еще не воспламеняются в его руке. — Мне нравится, — задумчиво произносит он и наклоняется так, что его горячее дыхание касается моего уха: — Я хочу знать, какие звуки будут вылетать из твоего милого ротика, когда я намотаю твои волосы на кулак и буду трахать тебя сзади.

Мой рот вытягивается в удивленной букве «О», а щеки вспыхивают с такой силой, что я чувствую жжение на коже. Кажется, они сейчас горят как два факела.

— Воу… — из меня вырывается истеричный смешок: — Эм… — я давлюсь очередным смешком и кладу его олимпийку на барную стойку, бросая взгляд в сторону танцпола в попытке найти Лесю или хотя бы ее брата. Но увы… я не вижу их. И мне приходится снова посмотреть на парня, присутствие которого подавляет меня. Возможно, это все из-за того, что он до сих пор трогает мои волосы. — Ты знаешь, я не хочу показаться… грубой, — я натягиваю пластмассовую улыбку, после чего неловко собираю свои волосы в хвост и убираю их на другой бок, подальше от странного незнакомца. Правда одна прядь по-прежнему остается в его пальцах. Я прочищаю горло и стараюсь говорить уверенней: — Все это мило и… спасибо, что ты остановил своего дружка, но я, пожалуй, пойду…

Он дергает меня за прядь, и я обрываюсь на полуслове тихим оханьем. Это было больно, черт возьми. Но то, как вспыхнули его бесовские глаза, тревожит меня куда больше.

— Не обольщайся, милая. Я остановил его только потому, что захотел тебя себе, — незнакомец равнодушно пожимает плечами: — Никаких благородных помыслов.

Твою мать…

Нервная улыбка трогает уголки моих губ.

— Что ж… Ладно. Как скажешь, — я отстраняюсь настолько, что моя прядь натягивается между нами, но, к моему удивлению, парень позволяет ей выскользнуть из своих длинных пальцев. Я не могу сдержать стон облегчения и, перед тем как развернуться ,чтобы сбежать, торопливо бросаю ему: — Мне правда пора. Повеселись тут без меня.

Но я не успеваю сделать и шага, как земля уходит из-под моих ног, и я с визгом приземляюсь животом на крепкое плечо.

— Что ты… Пусти! — я пыхчу, упираясь руками в его спину и пытаясь сползти с плеча, но меня останавливает жесткий шлепок по заднице. — Ай! Ты совсем боль… — еще один шлепок, от которого у меня перехватывает дыхание, и я безвольно повисаю на его плече, привыкая к новой вспышке жжения на ягодице, пока меня несут в неизвестном направлении.

— Я же сказал, куколка. Ночь еще только начинается.

1.4

Сильные пальцы незнакомца сжимают мою руку, пока мы идем по пляжу в неизвестном направлении.

Звуки музыки уже так далеко, что я почти ее не слышу. Или, может быть, я не слышу ее из-за гула хаоса в голове.

Я вообще больше не могу адекватно воспринимать реальность. Она искажается, и я уже не понимаю, где хорошо, где плохо.

Все мое тело гудит от непонятных, прежде незнакомых мне эмоций. И это далеко не страх. То, что происходит со мной сейчас, это определенно что-то другое.

И абсурдность ситуации в том, что, кажется, я невольно начинаю подыгрывать происходящему.

Вообще, у этого ненормального просто удивительная способность вести себя как ни в чем не бывало. Будто все в порядке вещей и он не сделал ничего из ряда вон выходящего: не унес меня на плече черт знает куда, как какой-то варвар.

И тот факт, что меня ничего из этого не приводит в дикий ужас, хотя по идее как бы должно, - ломает всю мою невинную логику.

Нет, я пыталась кричать и брыкаться, чтобы хоть как-то привлечь внимание толпы. Но никто. Ни единая душа даже не попыталась спасти меня или хоть как-то помешать этому ненормальному. Напротив. Люди любезно расступались перед ним и сопровождали свистом и улюлюканьем, будто я долбанный трофей.

Что не так с этим миром?

Или, может быть, это со мной что-то не так?

Потому что, когда он возвращает меня в вертикальное положение и позволяет наконец передвигаться пешком, я принимаю это за подарок судьбы. Ну это мог быть подарок, если бы не собственническая хватка, сжимающая мою ладонь.

Но все-таки идти ногами куда удобней, чем безвольно висеть на его твердом плече.

Тем не менее… наша молчаливая прогулка начинает мне надоедать.

— Может, ты уже наконец отпустишь меня? — выдыхаю капризно я, нарочно не поспевая за его широкими уверенными шагами.

— Нет.

Я жду какого-то продолжения объяснений, но его сухой ответ перебивают звуки ветра и маленьких волн, разбивающихся о камни.

— Я могу хотя бы узнать, почему твой изощренный мозг выбрал меня?

— Потому что таким, как ты, не место на моих вечеринках.

Воу, прозвучало немного грубо. А потом до моего заторможенного мозга доходит смысл его слов. Черт.

— Твоих? То есть это твоя вечеринка? Так ты один из… — я замолкаю, проглатывая последние слова.

— Ну же, продолжай, — впервые за последние двадцать минут в его голосе пробуждается мрачный интерес. — Кто же я?

— Я не знаю, — отвечаю немного раздраженно. Он пытается меня запугать или что?

— Ты не знала на чью вечеринку идешь? — он хмыкает, резко сворачивая на лесную тропу. — Ты всегда ведешь себя так безрассудно?

Эм… судя по тому, что я прямо сейчас иду с незнакомцем в лес, безрассудно — это очень мягко сказано.

— Нет, я просто пришла за компанию, — отвечаю я немного растерянно. — Куда мы идем?

— Не отвечай вопросом на вопрос. Это не так работает, куколка. Сначала ответь на мой.

Я немного выхожу из себя и впиваюсь в его руку ногтями.

— Я понятия не имею, кто ты и кто твой дружок. Просто моя подруга говорила, что эту вечеринку устраивают избалованные мажоры, — выплевываю ему в спину, пока он ведет меня по узкой витиеватой тропинке.

Но внезапно он останавливается и поворачивается ко мне, позволяя увидеть веселый блеск в его глазах.

— Избалованные, значит?

Киваю неуверенно, сбитая с толку сменой его настроения. А потом он начинает смеяться. Звук глубокий и гортанный, и он плохо влияет на уровень эстрогена в моей крови. Никогда прежде я не зависела так от чьего-то смеха. Может быть, потому что в моей жизни не так много людей, которые балуют меня этим звуком? Не знаю. Но прямо сейчас мне хочется слушать его как можно дольше. Подождите… у меня что, стокгольмский синдром?

— Что смешного? — огрызаюсь я, в первую очередь злясь на себя.

— Это самое безобидное, что когда-либо говорили о нас, — незнакомец проводит языком по ровному ряду белых зубов, искривляя губы в коварной ухмылке. — Что еще тебе рассказывала подружка?

— Ну… больше ничего интересно.

Он прищуривается, подтягивая меня ближе к себе и вынуждая каждую мышцу в моем теле прийти в напряжение.

— Неужели?

Я упираюсь одной ладонью в его грудь.

— Слушай, давай вернемся к тому, что происходит… между нами. Ты ведь не думаешь, что я всю ночь буду гулять с тобой?

— Нет. Я не планирую всю ночь гулять с тобой.

Я нервно улыбаюсь.

— А можно узнать, что ты планируешь?

1.5

— Я уже говорил тебе о своих планах.

Мое сердце сжимается. Боже, он же несерьезно?!

— Тебе не кажется, что все это… похоже на… похищение? — я стараюсь говорить ровным голосом, но тяжелое дыхание выдает мое волнение. — Может, ты не будешь усложнять себе жизнь и все-таки отпустишь меня? У тебя могут быть проблемы.

Но он полностью игнорирует угрозу в моих словах, снова дразня меня своих смехом. Звук такой теплый, что мне хочется его попробовать на вкус.

Мысль настолько дикая, что я тут же выкидываю ее из головы и пытаюсь вырвать свою руку из его хватки.

— А ты забавная.

Я пыхчу, шлепая его свободной рукой по татуированному запястью.

— А ты нет! Отпусти меня, тиранический мудак!

— Если я отпущу тебя, ты неправильно используешь свою свободу, куколка. Но будь ты честна со мной, я бы мог это сделать. Ведь на самом деле ты не хочешь, чтобы я тебя отпускал.

Моя кровь закипает, и я с трудом уговариваю себя не делать глупостей. Вместо этого я выплевываю:

— Надо же, какое самомнение! И с чего ты это решил?

— Некоторые жертвы устроены по-другому. Они делают вид, что не хотят быть пойманными. Но желают этого больше всего на свете, — произносит он низким расслабленным голосом, вкладывая в свои слова двоякий смысл.

И мне не нравится, как от этого повышается температура моего тела, несмотря на прохладу августовский ночи.

У меня первый раз такая реакция на парня.

— Мне кажется, у тебя мания величия, — отшучиваюсь я немного истерично.

— Я рад, что мы все выяснили, — он ухмыляется одним уголком губ и проводит большим пальцем по моим холодным костяшкам. — Идем, ты замерзла, — в его голосе нет и капли намека на заботу, точно так же как и в его прикосновении нет нежности, но тогда что это и почему я позволяю ему снова сбить меня с толку? — Какие-то проблемы?

Ты моя проблема!

Сжав челюсти, я тяжело дышу и смотрю на безумца, который, судя по всему, возомнил из себя Бога.

— Почему тебя волнует, замерзла я или нет? Обычно похитителям все равно.

Его мрачные серые глаза вспыхивают весельем.

— Не то чтобы меня это волнует. Просто я не хочу трахаться под клацанье зубов.

Я морщусь.

— Обязательно быть таким грубым?

Незнакомец снова притягивает меня к себе, но на этот раз его вторая рука ложится тяжестью мне на поясницу и буквально вдавливает меня в свое твердое тело.

— А ты хочешь, чтобы я был нежен с тобой?

Я смотрю на него снизу вверх, ловлю его мятное дыхание губами и все больше и больше чувствую себя в ловушке. Мое сердце так сильно бьется, что он может слышать его метания в груди. Как бы мне ни хотелось противостоять его чарам, этот подонок определенно точно знает, во что играет. А вот я оказалась слишком слабой.

— Я хочу домой, — я безуспешно пытаюсь, чтобы мой голос звучал ровно, и быстро сглатываю, невольно сжимая свободной рукой футболку на его груди.

Он качает головой.

— Ты такая лгунья.

Влага собирается в моих глазах, раздражая меня чувством уязвимости.

— Ты действительно хочешь взять меня силой?

— Силой? Нет. — Он хмурится, слишком быстро меняя настроение. — За кого ты, блядь, меня принимаешь?

— Я… я не знаю. Как ты тогда собираешься заставить меня… спать с тобой?

И тут он снова смеется.

— Со мной еще никто не спал, милая. И я не собираюсь применять силу. Если только заставлю тебя желать этого.

— Интересно, как?

Я не успеваю пожалеть о своем любопытстве, потому что в следующее мгновение он обхватывает пятерней мой затылок и его губы захватывают мои в собственническом поцелуе.

Моем первом поцелуе. До этого момента я и подумать не могла, что позволю украсть его таким грязным способом…

У меня перехватывает дыхание и все мысли смывает волной от взрыва эмоций, когда он сжимает мои волосы на затылке и углубляет поцелуй, сталкивая наши языки, так что все мое тело словно прошибает электрическим разрядом.

Визуализация

Мои дорогие читатели, в комментариях спросили про визуал героев, так вот, я вижу их так:

Илай Багиров

Алиса Самойлова

Нравятся герои? Пишите в комментариях, будет интересно узнать ваше видение)))

1.6

Мои колени подкашиваются, и я из-последних сил цепляюсь за его футболку, слыша, как она трещит под моими пальцами.

Но мне плевать.

Я должна держаться хоть за что-то: если отпущу — исчезну в неизвестных эмоциях, которые сейчас напоминают маленькие хлопушки в моей груди.

Я никогда не испытывала ничего подобного.

И я не должна была испытать лишь от того, что меня целует парень, которого я даже не знаю, как зовут.

Но именно это и усиливает все, что я сейчас чувствую, пока он «поглощает» меня как голодное животное.

Мое сердце колотится так сильно, что я даже не могу сопротивляться ему.

— Блядь, хочу сожрать тебя, — незнакомец рычит мне в рот, а следом его рык заглушает сдавленный стон, и я с ужасом осознаю, что этот звук исходит из меня. — Тебе нужно перестать стонать, милая, если ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя у ближайшего дерева.

Я делаю резкий вдох и мужской аромат со вкусом мяты заполняет легкие, пока я не выдыхаю его с очередным стоном, когда он прикусывает мою нижнюю губу, оттягивая ее до боли, которая слишком быстро становится похожей на… удовольствие, рассыпающееся искрами по нервным окончаниям.

В этот момент я действительно ловлю себя на глупой мысли, будто не хочу, чтобы он отпускал меня.

Но он и не собирается, потому что следующее, что он делает - подхватывает меня под бедра и вынуждает обхватить ногами себя за талию.

Все происходит так быстро, что я реагирую с запозданием, выдыхая оставшийся воздух из легких прямо ему в рот. И он поглощает его с низким рычащим звуком, который проникает в меня и опускается вибрацией в самый низ живота.

— Имя, — рычит он в губы и снова проталкивает горячий язык мне в рот, а когда я не отвечаю ему, потому что у меня нет такой возможности, он грубо вдавливает сильные пальцы в мои бедра и с шипением отстраняется от моих губ. — Скажи мне свое имя.

Голова идет кругом…

— Алиса, — наконец выдыхаю я рвано, и он снова впивается в мои губы, направляясь со мной на руках дальше.

Он так увлечен поцелуем, что я совершенно не знаю, каким чудом мы еще не свалились на землю.

Но у меня сейчас нет сил об этом думать.

Вообще о чем-либо.

Я даже не замечаю, как глухие шаги по земле превращаются в гулкое топанье по чему-то твердому, а потом моя спина врезается в неровную стену и его тело накрывает меня сверху, выбивая весь воздух из моих легких. Особенно когда я впервые чувствую внушительный бугор, врезающийся мне между ног.

Я вздрагиваю от новой волны ощущений и роняю жалобный всхлип. Но он теряется в жадном поцелуе, который незнакомец прерывает с разочарованным стоном.

Тяжело дыша, он матерится себе под нос и переносит мой вес на одну руку, чтобы второй что-то достать из кармана.

Ключи. Я узнаю их по бряцающему звуку, а потом он вставляет их в замочную скважину, прежде чем до меня доходит, что он принес меня в чей-то дом.

О, боже… О чем я только думала?

Паника за жалкую секунду рассеивает дымку удовольствия и реальность с извращенной жестокостью бьет мне поддых.

Он уже собирается снова подхватить меня под бедра, чтобы занести внутрь, но я сопротивляюсь, упираясь ладонями в его широкие плечи:

— Стой! П-подожди… Мы не можем! — выпаливаю я, испуганно вцепившись в его футболку. — Пожалуйста, — прерывисто шепчу я и чувствую, как под моими пальцами каменеют его мышцы.

Он тяжело дышит и смотрит на меня своими темными блестящими глазами, будто одержим идеей обо мне.

— Прекрати, блядь, все портить, — его голос глубокий и властный, а руки так сильно сжимают мои бедра, что дрожь пробегает по всему телу.

— Пожалуйста… — мое дыхание сбивается на короткие вздохи. — Тебе вообще нужно держаться от меня как можно дальше! Потому что… Потому что мне всего семнадцать!

Сильные руки мажора замирают на моих бедрах, а в его потемневших глазах вспыхивает опасный блеск.

— Шутишь? — произносит он мрачно.

— Н-нет… Это правда! Мне только через месяц будет восемнадцать, — несу какую-то чушь, мне уже две недели как восемнадцать, но плевать, потому что, кажется, он мне верит.

Не дыша, я смотрю, как он тяжело сглатывает, но в конце концов отпускает меня только для того, чтобы обхватить пятерней мою шею и, притянув к себе, прорычать прямо мне в губы:

— Я даю тебе месяц. А потом я приду и возьму свое.

— Я не твоя, — огрызаюсь я. — И вообще у меня есть парень.

Хватка на моей шее усиливается.

— С этого момента я твой парень. И ты пожалеешь, если ослушаешься меня.

______________
Несу на выбор еще два визуала Алисы, сама не могу определиться, напишите ваше мнение в комментариях 1, 2 или 3? А вот с визуалом Илая у меня 100% любовь)))))))

Первый вариант

Глава 2

Меня будит противная телефонная трель и, приоткрыв один глаз, я лениво беру свой средневековый гаджет и читаю имя входящего абонента. Леся.

С протяжным стоном я сбрасываю звонок и, поставив мобильный на беззвучный, убираю его под подушку, но Худякова снова трезвонит мне, вынуждая телефон дребезжать от вибрации.

Психанув, достаю мобильник и отвечаю на звонок, не скрывая своего раздражения:

— Чего тебе?!

— И долго мне еще ждать, когда ты придешь ко мне обсудить подробности прошедшей ночи?

Я переворачиваюсь на спину и несколько раз моргаю сонными глазами.

— Отвали, Лесь. Я сплю.

— Ага, размечталась. Так я и отвалила. Меня тут распирает от любопытства, а она спит себе спокойненько. Ты как вообще захомутала его?

Мои брови медленно сходятся на переносице.

— Чего?

— Не чего! А кого! Аж самого Багирова! — не унимается подруга, а у меня от одной фамилии в животе все переворачивается. Это же не может быть совпадением? Фамилия созвучная с прозвищем того тиранического мудака? — Алеее! Ты чего молчишь? Рассказывай, давай! Я ж не отстану!

— Придется отстать, потому что не выспалась я из-за тебя, — возмущаюсь я, пытаясь отмазаться от темы. — Слушай, давай я потом тебе перезвоню.

Но Худякова полна энтузиазма выбесить меня окончательно.

— Самойлова, не смей, блин! Сбросишь, и я прибью тебя! Даже не думай, что я от тебя отстану после того, как ты стала главной героиней этой ночи! Я, вообще-то, твоя подруга и я имею право знать все до мельчайших подробностей, куда тебя унес этот красавчик!

Я испускаю долгий мучительный вздох и накрываю лоб ладонью, не желая вспоминать свои ночные приключения.

И все же яркий вкус стыда поднимается в моем горле.

— Откуда ты вообще знаешь?

— Ты прикалываешься? Да ты есть практически в каждой истории тех, кто тусовался вчера на пляже.

Мои пальцы крепче сжимают телефон.

— О каких историях ты говоришь?

— О тех, что на твоем бабушкофоне не посмотреть! И хватит отвлекать меня встречными вопросами, рассказывай!

Я мысленно закатываю глаза и провожу ладонью по лицу.

— Нечего рассказывать, этот придурок просто отнес меня в какой-то дом… — я замолкаю, понимая, как убого будет смотреться моя ложь, после того, что я только что сказала. — В общем, ничего интересного, позапугивал и отпустил меня домой.

— В дом, значит?

Я угукаю.

— А потом просто взял и отпустил?

Снова угукаю, пропуская эпизод с тем, как он пожирал мои губы. Или как я стонала, позволяя его языку путешествовать у себя во рту. Или как его эрекция терлась о мою промежность…

Боже… Хватит об этом думать!

Я даже не заметила, как моя кровь закипела от всех этих всплывающих картин в голове, и теперь кожу охватывает покалывающий жар, но я спихиваю все на раздражение, пульсирующее под кожей.

— И ты думаешь, я поверю во всю эту брехню? — снова раздается голос подруги, которая в отличие от меня явно в приподнятом настроении. — Даю тебе еще одну попытку.

Я корчу гримасу, мечтая, чтобы абонент на другом конце провода получил короткую амнезию.

— Ну-у-у… может быть, ты все-таки поверишь в мою брехню, и на этом закончим?

— Ага! Я так и знала! Он успел сорвать твою вишенку?

Мои глаза распахиваются, а щеки вспыхивают от смущения.

— Что? Нет, конечно! Какая нахрен вишенка! — огрызаюсь я.

— Та, что еще никем не была сорвана, — Леся хохочет в трубку. — Ну, по крайней мере, до сегодняшней ночи с сексуальным мажором.

— Да не было у меня с ним ничего! — шиплю я, чувствуя, как краснею еще сильнее.

— Так уж и ничего? — продолжает забавляться подруга.

Я втягиваю воздух через нос и задерживаю его в легких, пока грудь не начинает распирать, а потом шумно выдыхаю.

— Он меня поцеловал, — резко выдаю сквозь зубы. — Все? Довольна?

— С ума сошла? Нет, конечно! — я слышу, как эта коза улыбается. — И как он тебе?

Я нервно дергаю большим пальцем на ноге.

— Никак!

— Ты такая врушка, Самойлова. А где поцеловал?

— В смысле где? — я хмурюсь. — В лесу.

Леся прыскает со смеху.

— Я имею в виду в губы или еще куда? М-м?

Моя кожа буквально трещит от неловкости, когда я понимаю, о чем эта извращенка спрашивает.

— В губы, только в губы, Лесь.

— Малые или большие?

— Ты совсем больная? — едва ли не кричу я.

— Все-все, шучу-шучу.

— Это был обычный поцелуй, — снова повторяю, взбешенная ее подозрениями. — Перорально! Рот в рот! Так доходчиво объяснила? И вообще, это была первая и последняя вечеринка, на которую я с тобой ходила!

Глава 3

Последующие дни тяжесть, давящая мне на грудь, после того как я узнала, что буду учиться в одном универе с Багировым, ни капельки не ослабевает. И даже наказание опекунши, которая, конечно же, узнала, что я нарушила комендантский час, не помогло отвлечься от мыслей об этом самоуверенном мажоре.

И что-то мне подсказывает, первый учебный год может стать моим личным адом.

Проблема лишь в том, что я не знаю, какой ад окажется хуже. Тот, в котором я жила все это время, или тот настоящий кошмар, который меня еще ждет впереди?

Я не знаю, но в любом случае я готова рискнуть, потому что у меня больше нет сил терпеть издевки моей двоюродной тети. Я так устала от ее вечных недовольств, указаний и едких замечаний, что в глубине души даже рада, что рада освобождению из этой тюрьмы. Правда, на выходные мне все равно придется приезжать сюда.

Но лучше так, чем жить в этом проклятом доме по средневековым законам. Мне стоит радоваться хотя бы тому, что наказанием за мою ночь приключений стало заточение в комнате, а не порка ремнем.

Не хватало еще в синяках поехать на учебу.

Мне не нужны проблемы. А если хоть кто-нибудь узнает, как опекунша обращается со мной, она сделает все, чтобы я лишилась денег, которые мне должны достаться в наследство от бабушки, после того как я закончу учебу. Таково было ее последнее слово, которое она сказала моей двоюродной тете. Вот только если бы бабушка знала, какому чудовищу доверила свою внучку…

И из-за этого чудовища я в первый же день опаздываю и пропускаю собрание первокурсников. Я так торопилась, что, едва закинув сумки в комнату общежития, убежала из него. Я даже не успела погладить блузку, которая сейчас прилипает к моей вспотевшей спине из-за того, с какой скоростью я бегу из корпуса общежития в учебный.

Надеюсь, Леся внимательно слушала куратора, а не искала в ленте соцсетей всех парней универа.

Я останавливаюсь на большом каменном крыльце и быстро перевожу дыхание, поправляя блузку, заправленную в юбку с высокой посадкой, а затем – конский хвост, перекидывая волосы на одно плечо.

Все в порядке. Я справлюсь.

Не обращать внимание ни на какие сплетни.

Идти с гордо поднятой головой.

Все самое худшее позади.

Теперь я свободна.

Вот только когда я переступаю порог универа, волнение вновь возрастает и приглушает долгожданное чувство свободы.

Сдав куртку в гардероб, я прохожу через турникет в просторный холл, пытаясь казаться спокойной, но это тяжело, когда вокруг тебя ни одного знакомого человека.

Я ощущаю себя белой вороной, не в силах слиться с толпой студентов, которые болтают друг с другом, как старые друзья, смеются над шутками и что-то показывают друг другу в телефонах. И чем больше я обращаю внимание на окружающую атмосферу, тем труднее мне становится дышать и тем сильнее я чувствую себя здесь чужой.

— Самойлова!

Я вздрагиваю, услышав свою фамилию, и начинаю вертеть головой по сторонам, пока не нахожу подпрыгивающую на лестнице Худякову.

Ну наконец-то. Я еще никогда в жизни не была так рада видеть подругу, как сейчас.

Вдохнув полной грудью, я крепче сжимаю лямки рюкзака и, избегая толпу, которая напоминает муравейник, пробираюсь сбоку, где посвободней.

— Алис! Давай скорее, — нетерпеливо выкрикивает Леся, приплясывая на месте, а когда я приближаюсь к ней, вдруг понимаю, что оставила телефон в куртке. Черт… — Ты чего так долго?

— Не спрашивай, — я демонстративно закатываю глаза.

— Ясно, опять эта грымза загрузила. Но и хрен с ней, теперь ты будешь видеть ее максимум по выходным, и то не всегда, — хихикает подруга и берет меня под руку. — Я тут уже надыбала немного сплетен, — шепчет она воодушевленно, а у меня от этого воодушевления в груди шевелится неприятное предчувствие.

— Да ну? — изображаю любопытство. — Может, лучше расскажешь, что было на классном часе?

Леся запрокидывает голову и стонет, после чего поднимается на ступень выше и берет меня за плечи, вглядываясь в мои глаза:

— Все только и говорят о той девушке, которую Багиров унес на плече. Прикинь, какой ты популярной станешь, если они узнают, кто это был!

Мои глаза в ужасе увеличиваются, я хватаю Лесю за руку и сжимаю так крепко, как только могу.

— Не смей никому говорить, — ее рот открывается в возмущении, но я опережаю подругу. — Я серьезно, Лесь. Мне это не нужно.

— Да ты издеваешься! Это ведь такой шанс!

Я стискиваю челюсти, демонстрируя свое отношение ко всему этому.

— Я хочу просто спокойно учиться. Мне не нужны никакие сплетни. Услышь меня, пожалуйста.

— Сначала ты услышь меня. Багиров…

И тут я теряю терпение и повышаю тон:

— Угомонись, Худякова! Твой Багиров уже забыл обо мне. А если и нет, то мне нет до него никакого дела.

— Ну и дура, — обиженно ворчит подруга, когда я отпускаю ее руку, отступая на ступень ниже. — Я бы на твоем месте…

— Хорошо, что ты не на моем месте, — обрываю Лесю, чувствуя, как градус напряжения повышается между нами. Но я не могу лишиться единственного человека, который все-таки близок мне. Какой бы занозой Худякова не была, она моя подруга. А я не из тех людей, кто раскидывается дружбой. Поэтому выдыхаю и произношу примирительно: — Ладно, закрыли тему. Пошли лучше в библиотеку, я еще не получила учебники.

3.1

— Я учусь здесь, — выдыхаю растерянно и пытаюсь высвободить локоть из его цепких пальцев, но он сжимает сильнее, нарочно причиняя мне боль. — Отпусти, — шиплю я, впиваясь в его запястье ногтями так сильно, что оставляю красные борозды.

Он медленно переводит взгляд на место, где я царапаю его руку и снова возвращается к моему лицу, ехидно ухмыляясь уголками губ.

— Не самый умный ход портить то, что тебе не по карману. Или тебе нравится испытывать мое терпение? Не так ли, убогая?

Я делаю глубокий вдох в попытке сохранить напускное спокойствие, но, когда его высокомерный взгляд скользит по моему телу, меня передергивает от омерзения. Кто ему дал право вообще прикасаться ко мне?

Мои щеки горят, только на этот раз от гнева. Но я заставлю его почувствовать тот же спектр эмоций, который этот имбецил порождает во мне.

— Для убогой я вызываю у тебя слишком большой интерес, — дышу прерывисто. — Тебе так не кажется, придурок?

Я слышу приглушенный смех со стороны компании парней, но мой взгляд сосредоточен на одном ублюдке с каменным лицом, который в следующее мгновение дергает меня к себе так, что я теряю равновесие и инстинктивно выставляю ладони вперед, упираясь в его твердую грудь.

Я незамедлительно предпринимаю попытку оттолкнуть его, но придурок кладет ладонь на мою талию, лишая возможности увеличить между нами расстояние и нормально дышать.

— Значит, ты думаешь, что можешь нравиться мне? — его угрожающий голос играет на моих нервных окончаниях, и я чувствую, как по моей шее скатывается капелька пота.

— Эй, Гор, завязывай, — вмешивается один из парней, с которыми этот придурок разговаривал, пока не обратил свое драгоценное внимание на меня. — Багира предупредил тебя.

Но он даже не поворачивается к ним, вдавливая сильные пальцы в мою кожу с садистской ухмылкой. Что не так с этим парнем?

— Сейчас его нет, — придурок наклоняет голову, улыбаясь шире одним уголком губ, — а эта сучка задолжала мне химчистку.

— Пошел ты! —выплевываю сквозь зубы и опускаю взгляд на его шею, выдыхая глухо: — Я ничего тебе не должна.

Он щипает меня за бок с такой силой, что я мычу от боли и сжимаю кулаки до побелевших костяшек, мечтая впечатать их в его долбанный нос.

И я сделаю это, клянусь, если он не отпустит.

Потому что от его прикосновений мой желудок дрожит и просится наружу.

— Ты, конечно, не в моем вкусе, я люблю постарше, но я не против сделать исключение, — бросает он с нахальной усмешкой, которую я хочу стереть хлесткой пощечиной. — Не люблю, когда люди остаются передо мной в долгу.

Господи, в каком долгу?

— Если ты не отпустишь меня, я закричу и у тебя будут проблемы, — я прикладываю все оставшиеся силы, чтобы голос не выдал моего напряжения.

Но раздавшийся над моей макушкой мрачный смех сбивает с меня всю дерзость. Я снова пытаюсь вырваться, но он гасит мою попытку, наклоняясь так, что его губы касаются моего уха.

— Ты будешь кричать так же, как с ним? — шепчет он, ведя носом по моему виску: — Я люблю, когда громко. Меня это заводит.

Тяжело дыша, я смотрю прямо перед собой, впиваясь взглядом в его кадык и размышляя над тем, каким способом я могу причинить боль этому придурку.

Но боковым зрением я все равно вижу, как мимо нас проходят студенты, которые не обращают никакого внимания на происходящее между нами.

Первый день, Алиса. А ты уже в заднице. И тебе никто не спешит на помощь.

Меня начинает трясти, но не от страха. Злость вспенивается в моих венах и делает круг по всему организму, прежде чем я позволяю ей выплеснуться в действии.

— Я сказала. Отвали. От меня.

Сжав челюсти, я замахиваюсь коленом, чтобы ударить его по яйцам, но ублюдок уворачивается, и я начинаю извиваться в новой попытке пнуть его между ног, пока в коридоре не раздается громкий женский голос.

— Что здесь происходит? — мы оба поворачиваемся в сторону моей спасительницы, прежде чем я узнаю в ней преподавательницу по иностранному языку.

— Я просто шла в библиотеку, — выдыхаю я рвано, предвкушая, что вот-вот получу свободу. — А этот придурок стал домогаться до меня!

Преподавательница, смерив нас строгим взглядом поверх стильной оправы очков, останавливает свое внимание на придурке, который все еще держит меня.

— Гораев, отпусти девушку, это тебе не место для любовных утех.

Любовных утех?! Она совсем из ума выжила?

Но я не успеваю высказать свое возмущение, потому что наконец он убирает от меня руки и я получаю свободу. Не теряя времени, быстро увеличиваю между нами расстояние и нервно провожу вспотевшими ладонями по бедрам.

— Эльвира Юрьевна, неужели вы ревнуете? — с невероятной наглостью бросает придурок с пирсингом, и я замечаю, как у преподавательницы краснеют щеки.

Но она мастерски делает вид, что не замечает этого, поправлет очки и отвечает ему ледяным тоном:

— Я предпочитаю парней с более прокаченным уровнем ай-кью. — Раздается хор улюлюканья, а я наконец перевожу дыхание, довольная тем, как она его осадила. — А теперь, будь так любезен, в кабинет декана. Живо.

3.2

Короткие темно-коричневые волосы, холодные серые глаза и шрам на брови, который выглядит угрожающим, потому что сейчас Багиров хмурится.

У меня перехватывает дыхание, но, даже несмотря на нехватку воздуха в легких, я не могу отвести взгляд от его красивого лица, или спортивного телосложения, или сильных рук, которыми он обманчиво расслабленно опирается о дверной косяк.

Жар мгновенно закипает в венах и разливается под моей кожей. Отчасти от того, что сегодня на нем белая рубашка, небрежно расстегнутая на верхние пуговицы, и черные джинсы, подчеркивающие его крепкие бедра.

Я не видела его с той ночи и даже не думала, как отреагирую, когда наша неизбежная встреча случится вновь. Но я точно не рассчитывала на странное чувство, зарождающееся внизу живота. Сейчас оно так раздражает, что я хочу ударить себя.

Не зная, как прекратить разглядывать его, зажмуриваю глаза.

Это глупо – стоять здесь и пялиться на парня, который,возможно, намерен превратить мою жизнь в ад.

Возможно. Потому что я не уверена, запомнил ли меня Багиров.

Тот факт, что он посмотрел на меня, может быть чистым совпадением и, вполне вероятно, я зря себя накручиваю.

Но когда я снова открываю глаза, то с ужасом понимаю, что внимание Багирова все еще приковано ко мне.

Даже несмотря на то, что рядом с ним стоит привлекательная шатенка с невероятной улыбкой и грудью, которую она демонстрирует в огромном вырезе блузки.

Зачем-то я переключаю внимание на ее фигуру, а если быть точнее, на короткую юбку и длинные ноги.

На высоченных шпильках они кажутся бесконечными, но даже головокружительные каблуки не помогают ей угнаться за ростом Багирова.

И все же, какими бы возмутительными ни были длина ее юбки и вульгарное декольте, эта девушка красива. Глупо отрицать очевидное. Но ее привлекательность начинает резко раздражать меня, когда она привстает на носочки и целует Илая в щеку, прежде чем что-то прошептать ему на ухо. Вот только все это время он совершенно не обращает на нее внимания, приковав ко мне свой пристальный взгляд мрачных глаз…

— Эй, ты чего зависла? — голос Влада возвращает меня в реальность, и я наконец разрываю этот зрительный контакт, с опозданием понимая, как стучит мое сердце в груди. — Алис?

Встрепенувшись, я хватаю Влада за руку.

— Идем скорее.

Но он тормозит меня, вынуждая оглянуться.

— Куда? Библиотека в другой стороне.

Выругавшись себе под нос, я резко разворачиваюсь и утягиваю за руку своего нового знакомого. И прикладываю максимум усилий, чтобы не посмотреть на Багирова еще раз, когда пробегаю мимо него и поворачиваю к лестнице. Плевать, как я выгляжу со стороны и что обо мне подумает этот мажор. Главное убраться отсюда как можно дальше.

— Алиса?!

Я спотыкаюсь на лестнице, и только рука Влада помогает удержаться мне на ногах.

— Осторожней! Ты куда так несешься? Думаешь, учебники закончатся?

Он шумно выдыхает, будто действительно испугался за меня, а я отпускаю его руку, понимая, как сильно вспотела моя ладонь. Черт. Нервно вытираю ее о юбку и бросаю взгляд наверх, ощущая, как вздымается моя грудь. И только когда убеждаюсь, что за нами никто не последовал, я позволяю себе перевести дыхание.

— Спасибо, — шепчу я осипшим голосом. — Ты покажешь дорогу до библиотеки? — спрашиваю я, словно минуту назад не неслась сломя голову, будто знала, где она находится.

Влад с любопытством разглядывает меня, а потом бросает со смешком:

— Ты всегда такая странная?

— Нет. Иногда... по понедельникам, — я улыбаюсь ему подрагивающими губами, на что Влад задумчиво чешет затылок.

— Ладно, пошли, — махнув рукой рукой, он шагает вниз по ступеням, я следую за ним как раз в тот момент, когда наша остановка посередине лестницы начинает мешать другим студентам. За что и получаю пару толчков в плечо. Но списываю все на случайность. Я ведь действительно стала помехой.

И только удалившись на безопасное расстояние, я ловлю себя на мысли, что впервые назвала этого мажора по имени. Пускай лишь у себя голове, но мне не нравится этот факт. Как и то, что я почувствовала, когда его поцеловала длинноногая шатенка. Кажется, в груди до сих пор шевелится это неприятное ощущение. Бред какой-то. Мне нет до него никакого дела. Пусть хоть весь универ его перецелует, главное, чтобы я оставалась без его внимания как можно дольше.

Закончив все дела в библиотеке, мы с Лесей и Владом отправляемся в столовую. Если честно, я жутко голодная, но у меня еще не было времени, чтобы осознать этого в полной мере.

Зато сейчас, расслабившись в компании друзей, я чувствую, как мой желудок урчит и требует чего-нибудь съестного.

Под очередную сплетню Леси мы становимся в очередь, уже зная больше чем нужно о своих однокурсниках. Выбрав салат из помидоров и огурцов, я добавляю бутылку воды и булочку с кунжутом. Мой взгляд цепляется за гамбургер, но, сглотнув набежавшую слюну, я решаю сэкономить. Позволю себе пошиковать, когда получу первую стипендию.

Оплатив покупку и взяв одноразовую вилку, я первая иду к свободному столику и присаживаюсь. Вокруг непрекращающийся гул и суета, к которой мне еще предстоит привыкнуть.

3.3

Мое дыхание частое и рваное.

Щеки горят.

Я не могу смотреть ни на Лесю, нии тем более на Влада.

А студенты, ставшие зрителями нашей сцены, своим гробовым молчанием нагнетают обстановку еще больше, что делает мой пульс, бьющийся в ушах, оглушающим в такой неестественной тишине.

Все смотрят на нас. На меня. Я настолько чувствую это внимание, что практически задыхаюсь в нем.

А тот факт, что Багиров до сих пор стоит за моей спиной, должен бы ухудшить мое состояние в разы.

Но, несмотря ни на что, в груди разливается тепло от моего внезапного порыва дерзости.

Я будто коснулась огня, но не обожглась.

Это на самом деле опасное чувство.

Потому что мне хочется еще.

Но я не должна позволять глупым поступкам вызывать во мне зависимость.

Когда Багиров касается моих волос и я чувствую, как они натягиваются, у меня перехватывает дыхание.

О, боже… Он наматывает их на кулак, а потом тянет хвост вниз, чтобы я откинула голову назад и посмотрела на него.

— Такая молодая, а уже проблемы с памятью, — произносит он с фальшивым сожалением и делает еще один оборот кулаком, наматывая мои пряди туже. — Но я могу освежить твою память.

Я сглатываю.

— С моей памятью все нормально, — я удивляюсь тому, насколько ровно звучит мой голос, учитывая положение, в котором я оказалась. — А вот у тебя явно проблемы с уважением к чужому личному пространству.

На лице Багирова растягивается опасная хищная ухмылка, и моя кожа покрывается мурашками от глупого предвкушения.

— Твое личное пространство принадлежит мне. И не заставляй меня напоминать тебе об этом.

Медля с очередным ответом, я открываю и закрываю рот. Вцепившись руками в бутылку, я пытаюсь размышлять здраво, но возможность соображать вообще дается с трудом. В большей степени из-за того, что голова слишком наклонена назад, а мои волосы находятся в его собственнической хватке.

— Моему парню не понравится, если он узнает, что ко мне кто-то прикасался, — я бросаю свои ответы как гранаты вслепую.

И, кажется, промахиваюсь.

Он прищуривается, но я все равно вижу зловещий блеск в его глазах.

— Ты начинаешь хорошо врать, куколка, — Багиров дергает меня за хвост и небрежно кивает в сторону притихшего Влада.

— Это твой парень?

Я готова вздрогнуть от резкости в его голосе, но вместо этого огрызаюсь:

— Тебе какое дело!

Я чувствую, как Багиров разжимает пальцы в моих волосах и снова сжимает. Словно вместо копны волос он представляет мою шею.

Воздух становится плотнее и теплее. Я нуждаюсь в глотке воды. Но не могу пошевелиться, чтобы сделать это.

— Тебе нравится привлекать к себе внимание, не так ли, малышка?

— Прекрати давать мне прозвища, — шиплю я, все еще неспособная рационально мыслить.

Стиснув зубы, он сильнее сжимает кулак, на котором намотаны мои волосы. Но вместо того, чтобы причинить мне боль, он протягивает руку в сторону, где сидит Влад, и буквально стряхивает его стула, вызывая в столовой волну перешептываний и оханья. Кровь в моих венах едва ли не сворачивается от жара вспыхнувшего гнева, но я не успеваю сосредоточиться на своих ощущениях, потому что Багиров ставит на освободившийся стул ногу и нависает надо мной, забирая возможность дышать. В такой подавляющей позе он кажется мне еще больше и опаснее.

— Ты покраснела.

Моя грудь тяжело вздымается, и я с трудом нахожу силы, чтобы ответить ему.

— Это непроизвольная физическая реакция.

Багиров цокает языком.

— Но ее автор я.

Я несколько раз моргаю.

— Ого... вот это нарциссизм. Теперь понятно, откуда у тебя эта эгоистичность и склонность к манипуляциям.

Это последнее, что я успеваю сказать, перед тем как он отпускает мои волосы, одним рывком разворачивает мой стул и, дернув за руку, вынуждает подняться на ноги.

Я хватаю ртом воздух, шокированная его грубостью.

— У тебя проблемы с головой?!

Я не получаю ответа.

Багиров собственнически хватает пятерней меня за горло, прежде чем его рот без предупреждения накрывает мои губы в каком-то безумии.

Все происходит так быстро и неожиданно, что я не успеваю отреагировать, кроме как вцепиться ногтями в его татуированное запястье, пока стремительное головокружение выбивает пол из-под ног.

А когда Багиров с наглостью просовывает язык в мой рот, я теряюсь от взорвавшихся в животе ощущений.

Его поцелуй разбивает меня.

Разрывает на части.

Я дезориентирована и полностью принадлежу ему.

Багиров опускает на мое бедро вторую руку и сжимает его так грубо, что вырывает из меня шипение, которое сразу же проглатывает, а после с низким рычанием прикусывает мою нижнюю губу и отстраняется.

Потеряв равновесие, я сама падаю в его объятья. Но я не сразу придаю значение этой близости, потому что все, что я могу сейчас делать – это наполнять легкие воздухом.

Неожиданно мое сердце переворачивается в груди, потому что Багиров с обманчивой нежностью проводит пальцами по моей щеке и останавливает мозолистые пальцы на моем подбородке, вынуждая смотреть в его потемневшие глаза.

— Это мое первое и последнее предупреждение, куколка. — Он наклоняется и прижимаемся губами к моему уху: — Пока я не возьму свое, чтобы я не видел рядом с тобой ни одного ублюдка.