Горничная для тирана

Глава 1

Дарина

Распахиваю глаза, когда мы, наконец, въезжаем в огромный двор усадьбы.

Это даже не дом. Особняк из белого кирпича, с огромными арочными окнами и невероятно красивой и величественной крышей. Это крепость, ограждённая очень высоким забором с коваными пиками. На въезде охрана. Настоящая, вооружённая охрана в форме!

— Выходи, — холодно приказывает водитель, который меня привёз.

Не успеваю осмотреться, как меня хватают за плечи и заводят в небольшое помещение. Окатывает паникой, но я не дёргаюсь, поскольку рядом огромные качки с оружием. Следом заносят мой чемодан и бесцеремонно его раскрывают.

— Что вы делаете? — сглатываю. В комнате накурено, десятки мониторов и ещё три парня из охраны. Двое из них сидят на кожаном диване и играют в нарды, совершенно не обращая на меня внимание.

— Прежде чем зайти в этот дом, каждый проходит досмотр, — чётко сообщает мне охранник, который уже переворачивает мои вещи. — Тебя об этом не предупредили?

— Нет, — сжимаю губы. Чувствую себя воровкой, хотя даже ещё не вошла во двор особняка. В агентстве, которое меня сюда направило, предупреждали, что правила в доме строгие. Дом большой, и его хозяева очень серьёзные люди, но я не подозревала, что настолько.

Кого они здесь охраняют? Президента?

— Не трогайте, там бельё! — вскрикиваю я, когда охранник открывает пакет с трусиками и бюстгальтерами. Но охраннику всё равно, он бесцеремонно высыпает моё бельё. Парни, которые играли в нарды, поднимают головы, и теперь все рассматривают мои личные интимные вещи, потому что, кроме трусиков, в пакете были еще и прокладки. Упаковка вылетает и падает на пол. Быстро её поднимаю, сжимая в руках. Хочется расплакаться. Это так унизительно, и одновременно накрывает злостью.

Что они себе возомнили?

Хочется сгрести вещи и немедленно покинуть этот дом. Но я стою на месте, больно закусывая губы. Мне нужна эта работа. Зарплата превышает среднюю в пять раз. Я нигде в свои двадцать лет без образования не найду такую работу. Легко эти деньги, как я полагала, не дадутся, значит, надо терпеть.

Один из охранников ухмыляется, лапая меня сальным взглядом, и подмигивает.

— Как зовут любительницу белых трусиков?

Да, моё бельё в основном белое и бежевое. Простое, хлопковое и дешёвое. Лицо начинает гореть.

— Никак! — огрызаюсь, гордо вздёргивая подбородок.

— Оу, малышка умеет кусаться. Заходи вечером, поболтаем.

Не реагирую, делая вид, что ничего не слышу.

Охранник, наконец, заканчивает с моим чемоданом, закрывая его. Вещи все перевёрнуты и помяты.

Сволочи!

— Снимай кофту! — в приказном тоне велит он мне. — Содержимое карманов на стол.

— У меня нет ничего такого!

— Выворачивай карманы! — недовольно бурчит парень, словно я ему надоела.

Ладно, и это можно пережить. Достаю из кармана телефон, мелочь, брелок с фигуркой котёнка и складываю на стол.

— Это всё?

— Да.

Парень берёт какую-то чёрную штуку и идёт с ней на меня. Отступаю, распахивая глаза.

— Не дёргайся, я к тебе не прикоснусь, — ухмыляется он. — Руки разведи в стороны.

До меня доходит, что это ручной металлоискатель.

О... Боже, кто живёт в этом доме?

Расставляю руки, охранник водит по моему телу. Вздрагиваю, когда эта штука начинает пищать на уровне кармана моих брюк. Я уверена, что там ничего нет, но пугаюсь так, словно у меня в кармане пистолет.

— Что там?

— Я не знаю, — пищу, засовывая руку в карман, и вынимаю пару шпилек. Совсем про них забыла. — Вот, — протягиваю на ладони шпильки, замечая, как от волнения подрагивают пальцы. Парень тоже замечает мой мандраж и усмехается. Ну извините, меня ещё никогда так досконально не обыскивали.

— Ладно, бери чемодан, пойдём, — уже мягко велит он.

Выдыхаю, прячу шпильки в карман, наклоняюсь к чемодану, застёгивая его. Краем глаза посматриваю на десяток мониторов, понимая, что это изображения с камер наблюдения. Двор, улица, комнаты – всё просматривается.

Как здесь работать, зная, что за тобой постоянно следят?

Дёргаю тяжёлый чемодан, пытаясь выдвинуть ручку, но она заедает.

— Помочь, малышка? — обращается ко мне один из охранников, играющих в нарды.

— Нет! — отрезаю я, нервно дёргая ручку, вылетаю из комнаты, слыша в спину смех.

— Иди за мной, — кивает мне парень.

Двор огромный. По периметру забора голубые ели, клумбы с цветами, слева большая беседка из чёрного дерева и воздушных балдахинов. Внутри белые кожаные диваны, большой низкий стол и даже бар. Посередине двора что-то похожее на бассейн, но вряд ли здесь можно купаться. Когда подходим ближе, замечаю в воде разноцветных рыбок. Засматриваюсь и спотыкаюсь. Слава богу, не падаю, но ногу немного подворачиваю.

Замечательно, Дарина, хромой горничной явно здесь не обрадуются.

— Осторожнее! — оборачивается ко мне охранник.

К большой входной двери ведёт мраморная лестница, с обеих сторон лестницы веранда с плетёными креслами. Очень красивый и, боюсь представить, насколько дорогой этот дом. Теперь понятно, почему он за городом, вдалеке от посёлка, дальше только лес. Судя по охране и забору, хозяину явно есть что скрывать. Почему-то возникает мысль, что из этой крепости не сбежать.

Охранник распахивает дверь и пропускает меня вперёд. Мы попадаем в просторный холл. Я ошибалась, когда думала, что дом роскошный только снаружи, внутри он неприлично дорогой. Мне предстоит здесь убираться, а я боюсь даже дышать.

— Что встала? Пойдём! — приводит меня в себя охранник. Бегу за ним, попадая в коридор. Парень стучит в дубовую дверь и тут же её открывает, заглядывая внутрь.

— Новенькая горничная, — сообщает он кому-то.

— Пусть проходит, — раздаётся мужской голос.

Парень открывает дверь шире, пропуская меня.

Втягиваю воздух, вхожу, закатывая чемодан. Это кабинет. На удивление маленький, по сравнению с размахом дома. Множество полок с папками, небольшим рабочим столом и креслами. Несмотря на то, что сейчас день, плотные тёмные рольшторы закрыты, комнату освещают яркие софиты на потолке. За столом строгий мужчина в костюме, лет тридцати пяти, пахнет свежим парфюмом и сигаретами.

Глава 2

Дарина

Залетаю на кухню, пытаясь восстановить дыхание.

Знаете, бывают такие мужчины, вроде красивые, нет в них ничего отталкивающего, даже харизматичные, но сморишь на них и хочется бежать как можно дальше, без оглядки. Это страшно. Мурашки по коже.

— Ты чего запыхалась? Не нашла туалет? — спрашивает Люба.

— Нашла, все нормально, — сажусь за стойку, отпиваю чай, пытаясь восстановить дыхание. Я не знаю, кто этот мужчина, но очень надеюсь, что наше столкновение не повлечёт за собой последствий.

— Кушай, пока пирог не остыл. И слушай меня, — говорит Люба, нарезая овощи. — Нас в доме всего трое. Ты, я и Василиса. Я готовлю и занимаюсь закупками всего необходимого, помогаю вам по возможности. Вы с Васькой убираете, стираете, обслуживаете хозяев и гостей.

— В каком плане «обслуживаете»?

— Ну принеси-подай, накрой на стол, убери посуду и все в этом роде. У вас с Василисой форма. Выдам тебе вечером. Глобальной уборкой, вроде мытья окон, чистки мебели и ковров, занимается специальная служба раз в месяц. Во дворе работает Миша. Для тебя – дядя Миша, для меня – муж, — усмехается женщина. — Он что-то вроде садовника: баньку топит, за лошадьми смотрит.

— Здесь есть лошади? — распахиваю глаза, восхищаюсь.

— Есть, — кивает женщина. — Тебе сколько лет?

— Двадцать позавчера исполнилось.

— Точно? — хмурится женщина.

— Могу показать паспорт, — соскакиваю со стула, кидаясь к чемодану.

— Да сядь ты, заполошная. Верю я, верю. Просто выглядишь как девочка.

— Наконец, они свалили! — в кухню входит девушка лет двадцати пяти. Рыженькая, в веснушках, высокая, стройная, красивая. В сером платье с белым воротником. Она несёт поднос с кучей бокалов и пустой бутылкой из-под коньяка. — Оу, у нас новенькая?! — восхищается она, рассматривая меня.

— Да, — киваю. — Дарина, — протягиваю девушке руку. Она ставит поднос на стол, обтирает ладонь полотенцем и пожимает мою руку.

— Василиса, можно просто Вася. Можно Васек, можно Василёк, — смеётся.

— Василек, очень красиво.

— Как я тебя ждала, Дарина, ты даже не представляешь. Одна тут забегалась, — берет стаканы, составляя их в посудомоечную машину. — Нальёшь мне тоже чаю? — стаскивает у Любы кусочек сладкого перца.

— Да, конечно, — беру чашку.

— Сейчас чаю выпьем, и я тебе тут все покажу, пока хозяев нет.

— Как нет? — Люба кидает на стол нож и недовольно цокает. — Для кого я тут готовлю?!

— Так, Демьян Ростиславович уехал с партнёрами, а Ирод еще с утра свалил.

— Ирод? — выгибаю брови.

— Ирод, как окрестила его Люба, это Марк, сын хозяина. Такой говнюк. Предпочитает, чтобы его называли Марк Демьянович. Бесит страшно, особенно если учесть, что он младше меня на три года. Не спорь с ним, в диалоги не вступай, вообще лучше избегай. Только Любе позволено его воспитывать. А мы холопы, — смеётся Вася. — Он, видимо, пропустил в школе урок по отмене крепостного права, — хихикает Василиса.

— Да не пугай ты тут мне девочку, — отмахивается Люба. — Просто избалованный остолоп. Мало Демьян Ростиславович его порол… Так и что? На обед никого не будет?

— Ну откуда я знаю, передо мной не отчитывались. Уехали и слава богу. Один из гостей хозяина достал меня, специально гонял: то льда ему мало, то лимон не тот, то бокал недостаточно чистый. Выхлестал весь коньяк и за попу ущипнул, представь?

— Ужас! — произношу я, закусывая губы.

— Да не переживай, такие сволочи попадаются редко. А Демьян Ростиславович вообще нас не замечает.

Киваю.

***

— Так, это крыло для персонала, здесь отдельный выход на задний двор.

Василиса водит меня по дому, проводя экскурсию.

— Здесь кабинет Андрея Сергеевича, — сообщает мне Василиса и любопытно заглядывает в приоткрытую дверь. Управляющий, который меня принимал, разговаривает по телефону, но резко оборачивается, замечая нас и сводя брови. — Ой, простите, — игриво усмехается Вася и идет вперед, я за ней со своим чемоданом. Так устала его таскать. — Здесь прачечная, — распахивает дверь, где находятся стиральные машины, сушилки, гладильные доски, стопки белья и полотенец. — По ходу дела разберешься. Тут хозяйственная комната, ведра, тряпки, средства для уборки – в общем, ничего интересного, — кривит лицо девушка. — Тут наш туалет. Если нужно выйти на улицу, выходи отсюда, не бегай через холл и главный вход, если в этом нет необходимости. Демьян Ростиславович не любит, когда прислуга попадается на глаза просто так.

— Как все строго, — усмехаюсь я.

— Нет, ну его можно понять. Была бы я хозяйкой этого дома, тоже не любила бы наблюдать посторонних. Да и меньше видишь – целее будешь, — как-то очень серьезно говорит Василиса. Киваю. — Здесь выход на задний двор, — открываем стеклянную дверь. Выходим, сворачивая налево, а там три небольших домика, впритык друг с другом. Красивые, с крышами в китайском стиле, с небольшой верандой, на которой есть столики и стулья. — А это жилье для нас, — девушка вынимает из кармана ключи, открывая двери первого дома. — Во втором доме живет Люба с дядей Мишей, в третьем – охрана. — Добро пожаловать, — взмахивает рукой.

— Уютно, — осматриваюсь я.

— Да, мне тоже нравится.

Наш домик состоит из одной большой комнаты, где стоят две кровати, посередине комод с зеркалом, тумбы возле кровати, большой телевизор на стене, шкаф-купе, письменный стол возле окна и большой ковер на полу. Очень светлая комната, в бежевых и белых тонах. Мне нравится. Наша с мамой квартирка гораздо беднее, а здесь даже у прислуги дорогая и современная мебель.

— Ванная комната здесь, — указывает на белую дверь. — Ты можешь принять душ и отдохнуть немного, правая половина шкафа – твоя. Я пока сбегаю уберу переговорную и принесу тебе форму.

— Ага, спасибо.

Василиса убегает. Очень активная и улыбчивая девушка, думаю, мы сработаемся. Раскладываю вещи и падаю на кровать, звоню маме, сообщая, что добралась, устроилась и у меня все хорошо.

Глава 3

Дарина

Аккуратно, на цыпочках выхожу из ванной, чтобы не разбудить Василису. Еще рано, наш рабочий день начинается в семь, но мне не спится. Сегодня мой первый день, и эмоции переполняют. Я волнуюсь, словно вступаю на очень ответственную должность. Дом огромный и очень дорогой, мне страшно что-то испортить или сделать что-то не так. Мне страшно столкнуться с хозяевами. Понимаю, что страх необоснованный, но я никогда так близко не соприкасалась с людьми подобного уровня.

Беру расческу с комода, чтобы привести волосы в порядок, и нечаянно смахиваю заколку, которая с грохотом летит на пол.

— Сколько времени? — просыпается Василиса.

— Шесть, — шепчу.

— О, боже, — хнычет Вася. — Ты всегда так рано встаешь?

— Нет, не спится… — виновато оправдываюсь.

— Разбуди меня минут через сорок, — закрывается одеялом с головой. — Иди к Любе, она уже на кухне, — отсылает меня.

Быстро натягиваю на себя форму, заплетаю волосы в косу, надеваю балетки и убегаю.

— Доброе утро.

Люба уже что-то готовит. Пахнет вкусно – свежим хлебом.

— Доброе. Васька спит?

Киваю.

— Помочь?

— Нет, кухня – это моя территория, на которую я никого не пускаю. — Я тебе кофе сделаю, а ты сбегай на главный двор. Там Миша цветы поливает, передай ему, что подкормку доставят в восемь, пусть предупредит охрану.

— А как выглядит дядя Миша?

— Не ошибёшься, — смеётся женщина. — Высокий, седовласый, импозантный мужчина со шлангом в руках.

— Ага, поняла, — улыбаюсь.

— Да он один там, — отмахивается Люба.

Бегу. Немного теряюсь в холле, осматриваясь. Такие высокие потолки, и перила на лестнице резные, очень красивые, прикасаюсь к ним, проводя пальцем по узору.

Выхожу через главный вход, спускаюсь по лестнице, замечая дядю Мишу со шлангом. Сначала хочу крикнуть, но закусываю губы, одергивая себя. Иду к мужчине, встаю позади.

— Доброе утро, — привлекаю к себе внимание. — Ай! — взвизгиваю, потому что мужчина резко оборачивается ко мне и окатывает ледяной водой из шланга.

— Девочка, ты меня напугала! — мужчина тут же убирает шланг. В растерянности утираю лицо. Осматриваю себя. Платье мокрое, прилипает к телу, по ногам стекает вода.

— Простите, — начинаю трястись от холода. — Люба просила вам передать, что в восемь привезут подкормку, — трясусь. Несмотря на то, что на дворе конец мая, по утрам еще прохладно.

— Хорошо, спасибо, ты извини. Беги быстрее в дом, простынешь еще, — виновато произносит мужчина.

— Ага, — киваю.

Разворачиваюсь, но останавливаюсь, поскольку замечаю, как с балкона второго этажа на меня смотрит мужчина. Тот самый, с которым я вчера столкнулась в коридоре. Он курит, облокотившись на перила. Спокойный, уверенный в себе. Обнимаю себя руками, пытаясь прикрыться, чувствуя себя обнажённой и уязвимой под его темным взглядом. Мужчина в спортивных штанах, но с голым торсом. Мне бы бежать, но я не могу сдвинуться с места, словно его пронзительный взгляд держит, не отпуская. Мужчина склоняет голову и глубоко затягивается, выпуская густую струйку дыма. На его груди татуировка, уходящая на плечо. Не вижу рисунка, что-то мрачное и черное.

— Девочка, ты чего застыла? Беги быстрее, — дядя Миша приводит меня в себя. — Доброе утро, Демьян Ростиславович, — здоровается с мужчиной.

— Доброе, Михаил, — отзывается мужчина, но продолжает смотреть на меня, а взгляд совсем не добрый. Срываюсь с места, оббегаю дом, направляясь к нашим комнатам.

Влетаю в домик, закрываюсь. Это и есть хозяин дома. А я уже второй раз зависаю на нем, как дура. Ничего не могу с собой сделать. Меня пугает и парализует этот мужчина.

— Ты чего? — распахивает глаза Василиса, выходя из ванной.

— Так вышло, — развожу руками. — Есть еще форма?

— Возьми в шкафу.

Только сейчас замечаю, что девушка хрипит, бледная, а щеки неестественно алые. Выглядит плохо.

— С тобой все хорошо? — подхожу ближе, прикасаюсь холодной рукой к ее лбу. — Да ты горишь!

— Ага, что-то как-то не очень. Есть аспирин?

— Да, — кидаюсь к сумке, высыпаю из пакета все таблетки. — Вот противовоспалительное и от боли в горле, а вот это нужно развести теплой водой.

— Да у тебя тут целая аптека, — вяло улыбается Василиса.

— Это все мама… — отмахиваюсь я.

Люба не допустила Василису к работе, заставила ее лечиться и не высовываться из комнаты. Я осталась одна и снова в панике. Я совсем не знаю дом.

— Так, успокойся, ничего страшного. Представь, что ты официант. Я подаю блюда, ты ставишь на стол и забираешь грязные тарелки. Все, ничего страшного, — успокаивает меня Люба, когда мы накрываем стол к завтраку.

Столовая очень светлая, с панорамными окнами. Стол длинный, на массивных резных деревянных ножках, скатерть белоснежная, стаканы и приборы кристально чистые. Спасает меня то, что я подрабатывала на полставки официанткой в ресторане.

— Сметану к блинам отнеси, и варенье, — велит мне Люба.

Прохожу в столовую и снова замираю на пороге. За столом уже сидит хозяин. Собранный, в белоснежной рубашке, с высоким воротником-стойкой, на руке часы с золотым браслетом. Он что-то листает в телефоне, не обращая на меня внимание.

Дарина, не будь дурой, возьми себя в руки. Это просто человек. Очень богатый, влиятельный, серьезный, статусный, но человек, и он тебя не съест!

Собираюсь, иду к столу, составляя вазочки и стараясь не смотреть на мужчину.

— Если ты не спустишься к завтраку, твоя карта чудесным образом опустеет!

Вздрагиваю, когда раздаётся грубый и категоричный голос мужчины. Поднимаю глаза, замечая, что он разговаривает по телефону.

— Немедленно! — повышает голос и кидает телефон на стол. Сглатываю, когда мы встречаемся взглядами.

— Доброе утро, — пищу я, вспоминая правила приличия.

— Имя?

— Что? — вновь включаю дуру.

— Как тебя зовут? — выгибает брови. Голос спокойный, но холодный, словно я ему совсем не нравлюсь.

Образы героев

Образы героев для тех, кому было интересно посмотреть)

Демьян

Дарина

Глава 4

Дарина

Без Василисы я чувствую себя слепой. Люба не может ходить за мной по пятам, поэтому приходится осваиваться самой.

«Вторая дверь по коридору – комната Марка, последняя – спальня хозяина», — повторяю про себя, поднимаясь по лестнице с ведром и чистящими средствами. Может, это и к лучшему. Плавать учатся быстрее, если кинуть на глубину. Так и я быстрее освоюсь, если все сделаю сама, без помощи. Главное – ничего не разбить и не сломать, а то я в жизни не рассчитаюсь.

Вторая дверь по коридору оказывается приоткрыта, из комнаты орет музыка. Очень громкая, агрессивная музыка. Быстро прохожу мимо к спальне хозяина. Не хочу сталкиваться с Марком. Он мне неприятен. Терпеть не могу, когда воспринимают обслуживающий персонал, как рабов или низкосортных людей. Мы тоже люди, только с меньшими доходами, но это не делает нас хуже.

Прохожу в комнату хозяина. Осматриваюсь. Никогда не понимала, зачем людям такие огромные спальни. Оставляю ведро, иду заправлять большую кровать с высокой кожаной спинкой. Здесь все в тёмных тонах. Цветовая гамма под стать хозяину. Такая же мрачная, как и его энергетика.

Рассматриваю картину над кроватью, мурашки по коже. Там огромная птица с расправленными крыльями клюет рычащего волка. Картина черно-белая, а кровь волка ярко-бордовая. Зачем вешать такие картины в спальне над головой? Страшный человек, боюсь представить, что у него в шкафу. А вот шкафов здесь нет, напротив кровати стена из матового зеркала, кожаное кресло возле окна, тумбы по обе стороны кровати, и, пожалуй, все. Все поверхности пусты, никаких личных вещей, словно это спальня гостиницы.

И запах… Здесь пахнет по-особенному. Если во всем доме витает запах чистоты, то в этой спальне – насыщенный терпкий аромат мужчины.

Протираю пыль, которой практически нет, и натираю зеркальную стену. Обнаруживаю, что, помимо ванной, здесь есть еще комната, заглядываю – гардероб. На вешалках стройными рядами висят костюмы, рубашки, на полках аккуратными стопками уложена другая одежда. Никогда бы не подумала, что у мужчин может быть столько одежды и обуви.

Иду в ванную, тут небольшой бардак, на зеркале брызги от воды, мокрое полотенце на краю раковины, баночка открытых таблеток на полочке.

Мою ванную, натираю до блеска зеркала, закрываю баночку с таблетками и из любопытства рассматриваю этикетку, пытаясь понять, что это за лекарства. Все надписи на английском, ни одного знакомого слова.

Я еще не понимаю, что происходит, но по телу уже идет волна мурашек, а сердце заходится в панике. Резко оборачиваюсь и вижу хозяина дома. Он стоит в дверях, облокотившись на косяк, и наблюдает за мной. Застываю с баночкой в руках, чувствуя, как горит лицо от стыда, словно меня поймали на чем-то противозаконном.

— Это обезболивающие, если тебе интересно, — произносит мужчина, указывая глазами на таблетки.

— Я… — сглатываю, пытаясь обрести голос. Страшно так, словно меня сейчас казнят. — Я просто закрыла баночку, — оправдываюсь и быстро ставлю таблетки на место.

Пауза. Трясущимися руками собираю моющие средства, тряпки и, не поднимая глаза, иду на выход. Но останавливаюсь, потому что мужчина резко ставит руку на косяк, преграждая мне дорогу.

Распахиваю глаза, начиная часто дышать от волнения.

— Ничто так не губит женщин, как любопытство, — холодно произносит он.

— Я правда ничего…

— Оставь женские пороки за стенами этого дома. Любопытство порождает болтливость и сплетни. А за это могут оторвать язык! — его голос спокоен и по-прежнему холоден, но в нем явная угроза.

— Простите, Демьян Рости... Ростис…

Никак не могу выговорить отчество и от этого волнуюсь еще больше.

— Свободна! — кидает мне мужчина и убирает руку. Вылетаю из спальни с колотящимся сердцем. Сдались мне эти таблетки. Дура!

— Вот ты где!

Сталкиваюсь в коридоре с Марком.

— В моей комнате так и останется срач?! — цокает он.

— Я сейчас уберусь, — прохожу в его комнату и выдыхаю, когда понимаю, что парень не идет за мной, а спускается вниз.

А вот тут он прав: в отличие от стерильно чистой спальни отца, у Марка и правда срач. Вещи разбросаны, кровать вся смятая, какие-то крошки на полу, что-то разлито на столе.

Кто-то у нас свинья. Закатываю глаза, принимаясь за уборку.

***

— Да, Любовь Алексеевна, их пятеро. Марк, три девушки и еще парень. Они расположились на диванах в беседке. Курят кальян и пьют шампанское. Марк просит вас приготовить закуски, — сообщаю я Любе.

Вася болеет третий день. Ей уже лучше, но Андрей Сергеевич еще не допускает ее до работы.

— Вот засранец, стоило отцу улететь в другой город, он уже притащил в дом шалашовок, — возмущается Люба.

— Вроде нормальные девушки, — пожимаю плечами.

— Нормальные бы с Иродом не связались, — цокает женщина. — Жди, сделаю сейчас им закуски, — отмахивается Люба. Она нарезает ассорти из сыра, красиво укладывая на тарелку вместе с орехами и медом. Также делает мясную нарезку и фруктовое ассорти. Аккуратно, по одной тарелке уношу все в беседку, где уже орет музыка из большой колонки и дымит кальян. Хочу как можно незаметнее уйти, но не получается.

— Принеси побольше льда! — кричит мне Марк.

Киваю, убегаю на кухню, набираю лед в специальную вазочку и снова возвращаюсь в беседку. Одна из девушек уже танцует с бокалом в руках, тянет змейку на своем платье, обнажая грудь в бюстгальтере. Марк присвистывает, берет льдинку, подходит к ней, пританцовывая, и кидает лед в ложбинку между ее грудей. Девушка усмехается, хватает Марка за рубашку, тянет к себе и целует, а потом игриво отталкивает, продолжая танцевать.

— Че встала?! — кидает мне Марк. — Свали отсюда!

Киваю, ухожу. Эта его манера общения шокирует и обижает. Неужели нельзя по-человечески?

«Я привыкну», — повторяю себе. Василиса вон привыкла и ничего.

Глава 5

Дарина

— Не надо! Отпустите! — пытаюсь вырваться из хватки отморозка, но он противно смеётся, наваливаясь на меня всем телом. Мои крики тонут в музыке, которая становится громче.

— Тихо, ты что такая дерганая, целка, что ли? — хрипит парень. А я мотаю головой, отчаянно пытаясь его оттолкнуть. Сердце колотится, готовое выпрыгнуть из груди от страха.

— Точно целка, — усмехается мне в лицо. Удается вырваться, но не успеваю я сделать и шагу, как парень хватает меня за шкирку и вновь дергает на себя, заваливая на диван. Размахиваюсь, пытаясь дать отморозку пощёчину, он уворачивается, и я прохожусь ногтями по его щеке, оставляя красные следы.

— Вот, сука! — злится парень и дает мне пощёчину. Боли не чувствую, но из глаз сами собой брызжут слезы, в глазах темнеет. Слышу треск, понимая, что это рвётся верх моего платья. Маленькие пуговички отлетают, обнажая грудь в бюстгальтере.

— Пожалуйста, отпустите меня! — умоляю я, но в стеклянных глазах отморозка лишь дурман и похоть. Мне больно, страшно и стыдно. Слезы льются сами собой, застилая глаза. От отморозка отвратительно пахнет алкоголем и сигаретами. Тошнит.

— Тихо, тихо, малышка, — хрипит парень и начинает задирать мое платье, несмотря на то, что рядом Марк и девушки. Всем все равно. Их забавляет изнасилование. — Хотя можешь рыдать, меня это заводит.

И я замираю, кусая губы, прекращаю плакать. Не могу же я вот так сдаться и позволить изнасиловать себя в этой грязной компании. В конце концов, в доме полно народу.

— Помогите! Помогите! — начинаю вопить, как ненормальная, до хрипоты в голосе. Дергаюсь, пинаюсь, царапаюсь, еще раз получаю по лицу, но ничего не чувствую. Снова кричу. Воздуха не хватает. И вот когда я начинаю терять силы, отморозок отлетает от меня.

Хочу подняться, еще ничего не соображая, но ноги подкашиваются, и я падаю на колени возле дивана.

— Ты че, берега попутал! — соскакивает Марк. Фокусирую взгляд и только сейчас понимаю, что меня спас охранник. Савелий. — Ты ох*ел! — Марк налетает на Савелия, а тот стоит на месте, как скала, стискивая челюсть.

— Дарина, иди в дом, — отсылает меня охранник.

— А ты кто, бля, такой, чтобы здесь распоряжаться? Скройся, пес! — пренебрежительно кидает ему Марк.

— Заберу девочку и уйду! — стоит на своём Савелий.

— Уволен! — кидает Марк и сплевывает на пол рядом с Савелием. Охранник просто кивает.

— Осторожно, сзади! — кричу я, когда замечаю, что на Савелия идёт друг Марка с пустой бутылкой из-под шампанского в руках. Савелий разворачивается, уклоняется от удара, отбирает бутылку у отморозка и откидывает ее в сторону. Настоящий профессионал. Он грамотно защищается, но не трогает отморозков.

— Марк, успокойся, иначе…

— Что иначе?! Что?!

Теперь мне страшно за Савелия.

— Ты че, пес, мне угрожаешь? Мне, сыну Демидова? Ты, мать твою, это осознаешь?! Я же тебя закопаю! — Марк идёт на Савелия, но охранник отступает. Сразу видно, что Савелий сильнее, более спортивен и подготовлен, но не трогает Марка только потому, что он сын хозяина.

— Дарина, иди в дом! — уже рявкает на меня Савелий. Прихожу в себя, соскакиваю с места и несусь за особняк к нашим домикам.

Залетаю внутрь, запираюсь на замок, облокачиваюсь на дверь и съезжаю по ней на пол, пытаясь отдышаться.

— Ты чего?! — Василиса откладывает ноутбук, соскакивает с кровати и подлетая ко мне. — Что случилось? — зажимает рот рукой, осматривая меня.

— Я… Я… Я… — пытаюсь объяснить, но ком в горле мешает.

— Так, тихо, дыши, — Вася берет с тумбы бутылку воды и протягивает мне. Жадно пью воду, только сейчас понимаю, как трясутся руки.

— Там Марк с друзьями… — пытаюсь объяснить… — Они… А он… — слезы сами по себе брызжут из глаз.

— Все ясно! Бухают, травкой балуются?

Быстро киваю, закрывая лицо руками.

— Это Марк порвал одежду?

— Нет, — качаю головой. — Его друг.

— Но он же ничего не сделал? — с подозрением спрашивает Василиса.

— Нет, там охранник, Савелий… — не могу связно объяснить, мысли путаются. Поступая на работу в огромный дом к серьёзным, состоятельным людям, не могла даже подумать, что такое может случиться.

А дальше я впадаю истерику. Со мной никогда ничего подобного не случалось, я вообще никогда не сталкивалась с отморозками. И не могу прийти в себя от шока.

Вася отправляет меня в душ. Но вода не смывает ощущения гадких рук на теле.

Уже не плачу, на мне теплый, пушистый халат, но все равно трясет. Всхлипываю, как ребенок после истерики, и трясусь. Вася кутает меня в одеяло и убегает. Через десять минут в домике появляется Люба с каким-то пузырьком и Василиса с чаем.

Люба поит меня горьким успокоительным, давлюсь, но женщина строго заставляет меня все выпить, ругает за то, что осталась обслуживать Ирода, за то, что не позвала ее. Васька поит меня чаем с медом. Савелий приходит узнать, как дела. А я только и могу кивать, убеждая всех, что со мной все хорошо.

Не помню, как уснула, Любино успокоительное вырубило меня.

Просыпаюсь, вздрагивая от громкого стука в дверь.

— Да боже, — хнычет Василиса. — Половина шестого, вы издеваетесь?! — кричит она и кидает подушкой в сторону двери.

— Дарина, открой! — отзывается по ту сторону Савелий. — Это срочно!

Соскакиваю с кровати, запахиваю халат на груди и открываю парню, выглядывая.

— Ты как? — хмуро интересуется он. Несмотря на то, что на часах раннее утро и только светает, парень полностью собран, одет в камуфляжные штаны и футболку цвета хаки.

— Не знаю еще. Не проснулась, — хриплю я.

— Быстро надень на себя что-нибудь и пойдем со мной.

— Куда? — ничего не понимаю.

— Демьян Ростиславович вернулся, хочет тебя видеть. Быстрее, он нас ждет, — торопит меня Савелий.

Сглатываю, быстро киваю, забегаю в комнату, надеваю первый попавшийся костюм, состоящий из бежевых штанов и толстовки. Умываюсь, расчёсываю волосы. Косу плету уже на ходу.

Глава 6

Демьян

Перелет дался тяжело, голова раскалывается. Старею, наверное, уже не так легко переносятся ночные рейсы. Плюнуть бы и остановиться, я достаточно заработал, у меня есть все и даже больше, я пресыщен жизнью.

Амбиции…

Да нет давно никаких амбиций, я их перерос. С возрастом понимаешь, что все это мишура и нет за ней ничего настоящего. Я бы и рад… Но только давно увяз в системе, и она меня не отпускает. Войти в систему мне было нелегко, а выйти теперь невозможно. Здесь только одна дверь – на выход, напрямик в ад. Рай, к сожалению, таким, как я, заказан.

Разминаю затекшую шею. Устал. Закидываюсь анальгетиками. В пять утра уже светает. Водитель сигналит, но ворота не двигаются с места. Спят шакалята, мало я их дрессирую. Павел сигналит еще, уже настойчивее, и ворота наконец начинают разъезжаться.

— Останови здесь, пройдусь, — прошу Павла.

Пять часов сидел в самолете, все затекло. Навстречу мне из КПП вылетает Костик. Сонный, хотя старается бодриться. Сукин сын. Я не важная персона, но охрана у меня на уровне президента. Потому что от жизни я, конечно, устал, но не настолько, чтобы с ней попрощаться. Хочется еще пожить.

У меня много врагов и завистников. Да и то, что творится за этими стенами, тянет на десятки статей. Это только с виду тихая усадьба с лошадьми и рощей…

— Доброе утро, Демьян Ростиславович.

— Доброе, Костик. Как спалось? — выгибаю бровь.

— Виноват, задремал на минуту, — оправдывается парень. А мне его оправдания ни к чему. Я нанимал профессионально подготовленных людей, за хорошие деньги, поэтому поблажек нет никому. Я очень долго живу и кручусь в системе, чтобы понимать, что вот такие, кажется, незначительные ошибки бывают фатальны.

— Штраф, Костик. И ты же понимаешь, что второго штрафа не будет. Я просто освобожу тебя от твоих обязанностей. Станет много свободного времени, высыпаться будешь, — усмехаюсь.

— Такого больше не повторится, — парень расправляет плечи и встаёт почти по стойке смирно. — Тут небольшое происшествие ночью случилось…

— Внимательно, — заглядываю Костику в глаза.

— Пойдёмте, сами посмотрите, — мнется парень. А это может значить только одно. Происшествие связано с Марком. Косте неудобно мне высказывать за отпрыска. Идем к камерам, сажусь в кресло за мониторы, прикуриваю сигарету, пока Костик ищет запись и перематывает мне на нужный момент.

Ну кто бы сомневался. В последнее время в моем доме все происшествия связаны с Марком. И вот мой сынуля бухает шампанское стоимостью, как его жизнь, лапает малолетних шлюшек со своим дружком, сыном Емельянова. Алкоголь, кальян, телки. Я не ханжа. Совсем не против таких загулов. Марк молодой, горячий, ему даже положено вот так развлекаться, я в его время такого не мог себе дозволить – финансы не позволяли, и, естественно, своему сыну отдаю все лучшее. Но Марк берет это лучшее без меры, сука, жрет и не давится.

Сукин сын. В прямом смысле этого слова. Мать у него – та еще сука, которая испортила мне наследника своим воспитанием. Нет, с себя ответственности я тоже не снимаю. Скорее это полностью моя вина, как мужика.

Мне пришлось спрятать жену и сына за границей. Довольно продолжительное время Марк прожил в обществе матери и бабушки, в тепличных условиях, где его все целовали в зад и ходили на цыпочках, а я все это спонсировал, замазывая свою вину.

Если копнуть глубже, то сейчас приходится пожинать плоды своих ошибок. И никто, кроме меня, не виноват. Я распустил жену, отдалил от себя сына и лишил его мужского воспитания.

Всматриваюсь в монитор. Молодёжь ведёт себя развязно, но ничего криминального.

— Табачок в кальяне был специфический? — интересуюсь у Костика.

— Да, — кивает.

— Ясно. Все?

— Нет. Сейчас немного перемотаю.

Останавливает на моменте, где все уже изрядно под кайфом. Девочка-горничная собирает осколки посуды, сынок Емельянова хватает девочку, заваливая на диван. Я не святой, мне вообще было бы плевать на то, с кем трахается моя прислуга. Но коробит тот факт, что это происходит в моем доме и то, что девочка явно не хочет и испугана. Сопротивляется, пытаясь бороться. А сынок ржет, наблюдая, бл*дь, как насилуют девочку.

— Паузу поставь, — велю Костику, прикрываю глаза, глубоко затягиваясь. На моей душе много грехов. Смертных грехов, но ни один из них не связан с насилием маленькой девочки, просто потому что сукины дети развлекаются. Вот эта вседозволенность и стерла для Марка границы допустимого. По сути, снова виноват я – слишком много дал. — Запускай.

Я не впечатлительный. Меня ничем не удивишь, но девочка так отчаянно сопротивляется. А мой ублюдок просто наблюдает, пока шалава ширится у него в штанах. Противно. Каким бы я дерьмом ни был, всегда хотелось, чтобы мой сын был лучше.

В какой-то момент вмешивается охранник, присматриваюсь, двигаясь ближе к монитору.

— Это Савелий, — поясняет Костик. Киваю.

Марк соскакивает, налетая на охранника, угрожает, снова что-то из себя строит. Пантоваться надо, когда за тобой что-то стоит, а за ним – только гонор и больше ничего. Девочка убегает, Марк нарывается, провоцируя Савелия, за что получает по морде. Усмехаюсь. Сынок мой отступает. Ну пусть будет уроком, что за язык и гонор можно получить по морде.

Савелий уходит, Марк с дружком и девками остаются бухать.

— Дальше есть что-то значимое? — спрашиваю у Костика, разворачиваясь в кресле.

— Нет. Они разъехались часа два назад. Марк в своей комнате.

Сжимаю переносицу, прикрываю глаза, пытаясь дышать ровно. Устал. Все, что я хотел, это принять душ и выспаться. Голова пульсирует даже с обезболивающим.

Сука.

Накрывает яростью.

Но есть небольшой плюс в этой куче дерьма. У меня есть компромат на сына Емельянова. Спасибо тебе, сынок, давно искал точку давления на начальника таможенного контроля.

— Савелия, горничную и Сергея ещё позови. Всех во двор, в беседку!

Глава 7

Дарина

— Ой! — вздрагиваю, чуть не роняя стопку полотенец, когда выхожу из прачечной и сталкиваюсь в темном коридоре с Савелием. — Ты меня напугал.

Парень хватает меня за плечи и усмехается. Такой сильный, высокий, ему идет форма. Пахнет от Савелия мятной жвачкой и гелем для бритья.

— Ты чего такая пугливая? Все нормально?

— Да, все хорошо, — мягко вырываюсь из его захвата и отступаю.

— На твоей кровати тебя ждет небольшой подарочек от меня, — подмигивает парень.

— В смысле? А как ты попал в наш домик? Я забыла запереться? — перекладываю полотенца, нащупывая в кармане ключ.

— У меня есть ключи от всех комнат, — сообщает Савелий.

— Не делай так больше. Хочется думать, что наш домик – мое личное пространство, не нужно его нарушать.

— Ой, какая ты, оказывается, строгая, — усмехается парень. Обходит меня и спешит на выход.

— Стой! — прихожу в себя. — Какой подарок? Зачем?

— Иди посмотри. Так, для хорошего настроения. Такие милые девочки должны чаще улыбаться, — снова подмигивает мне и быстро уходит.

Такие милые девочки… Он считает меня милой? Улыбаюсь. Подарка я еще не видела, но настроение поднялось.

Иду на второй этаж, быстро захожу в комнату Марка, оставляю чистые полотенца и убегаю.

После инцидента с его нетрезвым другом я стараюсь избегать встреч с этим парнем. Убираюсь, только когда его нет в комнате, в глаза не смотрю, не разговариваю. Слава богу, Марк тоже не спешит со мной общаться, лишь смотрит с презрением, но я стараюсь не обращать на это внимания.

Уже спокойно захожу в комнату хозяина. Я привыкла к этой мрачной обстановке, мне даже нравится, что здесь всегда тихо и прохладно. Но особенно привлекает запах. Всегда глубоко дышу в этой комнате. Такой терпкий, дорогой, дурманящий мужской аромат.

Оставляю на тумбе в ванной стопки чистых белых полотенец. Аккуратно разглаживаю их, выравнивая стопочку, взмахиваю рукой, задеваю флакончик с парфюмом, и он летит на пол. Пытаюсь его поймать, почти получается, но духи выскальзывают из рук и с громким звоном летят на мраморную плитку, разлетаясь на осколки.

Зажмуриваюсь. Ванную наполняет резкий запах мужских духов. Тот самый, дурманящий. Только сейчас от концентрации аромата перехватывает дыхание.

— Блин, блин, блин!

Кидаюсь собирать осколки. От волнения резко хватаю стекляшку, загоняя осколок в кожу.

— Ай! — режусь. Кровь тут же выступает, начиная стекать на белый пол. Кидаю осколок, поднимаюсь, подставляя палец под воду. Порез вроде не сильный, но глубокий. У меня плохая свертываемость, и кровь не останавливается. Вспоминаю, что видела в шкафчике аптечку, достаю ее, вынимаю оттуда тампон, зажимая палец.

Боже, Марк был прав, я безрукая идиотка!

— Что здесь происходит? — позади раздается низкий, хриплый голос хозяина. Закусываю губы, сердце замирает. Оборачиваюсь, продолжая зажимать палец. Мужчина снова стоит в дверях, скользя глазами от осколков ко мне. И взгляд у него далеко не добрый.

— Простите, пожалуйста, я нечаянно разбила ваши духи. Я сейчас все уберу! — тараторю, срываюсь с места, проносясь мимо мужчины. Лечу вниз, беру щетку, совок, ведро, тряпку и бегу назад.

— Дарина! — в недоумении окрикивает меня Василиса. Не обращаю внимания, бегу в комнату Демьяна Ростиславовича. В спальне распахнута балконная дверь, встречаюсь глазами с мужчиной, который снимает рубашку и швыряет ее на кровать. Отвожу взгляд, залетаю в ванную, принимаясь щеткой сметать осколки в совок.

Вымываю пол, тампон слетает, палец начинает кровоточить и щипать от воды. Всхлипываю, снова поднимаюсь и беру из аптечки пластырь.

— А тебя прям принципиально интересуют мои личные вещи? — снова раздается раздражительный голос мужчины.

— Нет… То есть, я порезала палец и… — оборачиваюсь и растерянно демонстрирую мужчине порез и аптечку. Пауза. Замираю, не дышу, потому что мужчина зависает на моем раненом пальце, смотрит словно сквозь меня, задумываясь. — Скажите, как называется ваш парфюм, я куплю вам такой же, — мямлю.

Мужчина переводит взгляд на мое лицо и впивается чёрными глазами в мои глаза, не отпуская. Мурашки покалывают кожу. Он смотрит так… Это невозможно объяснить, но я физически чувствую на себе его взгляд, словно он осязаем.

— Заклей палец и убери здесь все! — холодно отзывается мужчина, сжимая челюсть, игнорируя мой вопрос, разворачивается и возвращается в комнату. Мне казалось, что нет ничего проще работы горничной. Но что-то я морально не справляюсь…

Быстро заклеиваю чертов палец, собираю аптечку, ставлю на место, заканчиваю уборку и выхожу из комнаты. Мужчина уже переоделся. Впервые за все время вижу его в простой чёрной футболке и джинсах, он курит на балконе, облокотившись на перила.

— Еще раз извините, — прошу прощения я, но мужчина даже не оборачивается.

Выдыхаю, только когда спускаюсь вниз.

Уже вечер, моя работа закончена. Возвращаюсь в домик, на моей кровати лежит бумажный пакет. Совсем забыла про подарок от Савелия.

Беру пакет, заглядываю внутрь, а там лемур. Мягкая, пушистая игрушка лемур из мультика, с огромными жалостливыми глазами. Вынимаю игрушку, улыбаюсь, поглаживая мягкую шерстку. Забавный. Я вроде не ребенок, но радуюсь подарку. Приятно, когда тебе уделяют внимание, но вдвойне приятно, когда это внимание оказывает симпатичный парень.

Принимаю душ, переодеваюсь в футболку и шорты. Мне так надоело это форменное платье. Собираю влажные волосы в пучок, беру планшет и выхожу на улицу. Сажусь на лавочку возле нашего домика и решаю тесты в университет. Ближайшая сессия только осенью, но я предпочитаю готовиться заранее. Учитывая мою работу, времени не так уж и много.

— Что читаем? — подсаживается ко мне Савелий, заглядывая в планшет. Такой довольный, как кот, крутит в руках рацию, играет бровями. — «Гражданское процессуальное право», — читает с планшета. — Как все серьезно.

Глава 8

Дарина

От страха я даже не сопротивляюсь. Спотыкаюсь, когда охранник вталкивает меня в кабинет.

— Я случайно… Я не хотела! — пищу охраннику. Тому самому, который похотливо рассматривал меня в первый день на досмотре.

— Ты либо дура, либо… — ухмыляется он. — Нет, при любом раскладе идиотка, — он толкает меня на черный кожаный диван и идет на выход. Соскакиваю, бегу за ним, но парень резко разворачивается, и я врезаюсь в его плечо. — Сиди здесь тихо и жди! — приказывает он мне, выходит и закрывает перед моим носом дверь. Щелчок замка, и я заперта. Дергаю ручку, но бесполезно, дверь не поддаётся.

Оглядываюсь. Просторный кабинет. Мебель из темного дерева, массивный стол, кожаное кресло на колёсиках, диван напротив, монитор на стене, стенка с полками и выдвижными шкафами из того же дерева, что и стол, начищенный паркет, на панорамных окнах закрытые жалюзи.

Я никогда здесь не убиралась. В мои обязанности входила только уборка спален, холла, гостиной и прислуживание в столовой.

Все стерильно чисто, на столе и полках ни одного предмета, точно так же, как и в спальне хозяина, холодное нежилое помещение. Я только сейчас понимаю, что все, где обитает Демьян Ростиславович, мертвое. И от этого понимания становится жутко. Он ведь с первой встречи, там, в коридоре, показался мне не человеком – Демоном, как называл его тот несчастный, в которого он стрелял. Это потом мне ошибочно показалось, что хозяин справедливый и человечный, но я ошибалась.

На дворе лето. Ночи уже теплые, но мне холодно в этом помещении, здесь свой климат, мороз по коже.

Никто не приходит. Я теряю счет времени. Кажется, я заперта здесь уже целую вечность. Хожу по кабинету из угла в угол, растирая плечи. Меня начинает трясти от паники. Я уволюсь, уйду, даже денег не нужно. Все, что перевели мне на карту, тоже отдам, ничего не нужно. Я не могу работать в доме, где мучают людей. Это ненормально. Так не бывает в жизни.

Боже, пусть происходящее будет страшным сном, кошмаром.

Сажусь на холодный диван, натуральная кожа скрипит. И этот скрип меня тоже пугает. Дышу глубже, пытаясь взять себя в руки. Так хочется домой, к маме. Я найду другую работу, две работы, три, пусть не такие оплачиваемые, как здесь. Плевать.

Мысленно я уже собираю вещи и думаю о том, как мне ночью добраться до города.

Сглатываю, когда раздается щелчок замка. Дверь распахивается, и в кабинет входит Демьян Ростиславович. Он не запирает за собой дверь – все правильно, бежать отсюда бесполезно.

Мужчина молча проходит к шкафу, нажимает на один из ящиков, и он с лёгкостью выдвигается. Это бар. Хозяин берет бутылку с янтарной жидкостью и наливает немного алкоголя в стакан. Он не смотрит на меня, проходит мимо и садится в кресло за стол.

И если я думала, что моя паника достигла пика, когда смотрела, на то, как стреляют в человека, то я ошибалась. Именно сейчас мое сердце заходится в аритмии, а по спине бежит холод. В какой-то истерике соскакиваю с места и делаю пару шагов к столу.

— Я случайно там оказалась, я не хотела... Я просто… — снова оправдываюсь, сама не понимаю за что.

— Тихо! — обрывает мужчина, поднимая на меня свои невыносимо чёрные глаза. — Я спрашиваю – ты отвечаешь, — голос спокойный, но настолько глубокий и холодный, что я тут же прикусываю язык и отступаю. — Сядь! — в голосе приказ.

Сажусь назад на диван, обнимая себя руками. Опускаю взгляд на свои колени. Очень странное ощущение. Помимо страха, парадоксально ощущаю чувство вины. Я ничего не совершила, но этот мужчина заставляет меня чувствовать себя ничтожеством. Хочется сбежать, скрыться и больше никогда не ощущать на себе его тёмный, пронзительный взгляд.

Тишина. Пару минут мужчина ничего не говорит, но я физически чувствую, что смотрит на меня. Веду плечами, пытаясь избавиться от его тяжелого взгляда. Не помогает, мне все равно тяжело. Не могу смахнуть с себя эту тяжесть. Только он решает, когда отпустить.

— Как ты оказалась за конюшней? — наконец спрашивает мужчина.

— Савелий позвал посмотреть лошадей, — стараюсь говорить спокойно. Сейчас я все объясню и поеду домой.

— Савелий… — выдыхает мужчина. — Между вами что-то есть?

— Нет, просто…

— Просто… — повторяет мужчина. — И? Дальше.

— Мы дошли до конюшни, Савелия срочно вызвали, он ушел.

— А ты осталась. Для чего?

— Я всего лишь хотела посмотреть лошадей.

— Но смотрела ты не на них. Интересно, — цинично усмехается, словно поймал меня на лжи.

— Я зашла в конюшню, общалась с лошадьми. Простите, я просто давно мечтала вот так, вживую, пообщаться с этими животными. Потом услышала хлопок и вой, мне показалось, что воет животное – собака, я просто хотела посмотреть. Все, — замолкаю.

— Все, — надменно хмыкает мужчина.

Поднимаю глаза и снова встречаюсь с чёрной бездной. Он не верит мне. Не знаю почему, но в его глазах ни капли доверия.

— Как так получается, что у тебя все просто? Ты просто хотела убрать таблетки, просто обслуживала моего сына и нарвалась на насилие, просто разбила флакон, просто залезла ко мне в шкаф и просто пришла искать скулящую собаку.

— Все верно, так вышло. Я не понимаю, в чем вы меня обвиняете и почему не верите? У вас же камеры везде, — во мне вдруг просыпается злость. Моя вина только в том, что я безрукая дура.

— Ничего не случается просто, куколка, — снова усмехается и делает глоток янтарной жидкости. Это его «куколка» звучит гадко, как оскорбление. — Ты либо законченная идиотка, либо… — выгибает брови, но замолкает, когда раздаётся стук в дверь. — Войдите!

В комнату входит управляющий Андрей Сергеевич. Он кидает на меня беглый взгляд, отдает хозяину планшет и быстро удаляется.

Мужчина что-то листает в планшете и медленно пьет алкоголь.

— Пусть будет «идиотка». Увольте меня. Денег не нужно. Я просто уеду домой, — прошу его.

— Просто уже не получается, Дарина, — произносит мужчина, продолжая что-то читать в планшете. — Такое необычное, красивое имя Дарина. Кто тебя так назвал?

Глава 9

Демьян

Глаза у девочки огромные, синие, испуганные. Кожа идеально белая, ресницы длинные, губы пухлые, алые, круглолицая, как кукла. Маленькая, милая, хрупкая кукла, невинная Белоснежка из сказки. Красивая девочка. И кто-то очень хорошо это просчитал. Внешность, молодость, невинность и где-то даже женская глупость – очень мощное оружие. Мне хочется верить ее огромным испуганным глазам, но я давно никому не доверяю, даже таким милым созданиям.

Ну не бывает таких совпадений. Слишком много этой куклы за последнюю неделю. По камерам видно, что девочка ничего не украла, не подменила и не сунула свой нос в важные вещи. Хочется верить, что она и правда идиотка. Но что-то мне подсказывает, что нет. Хорошо отыгрывает куколка, гениально. Быть такой искренней, откровенной дурой – тоже надо уметь. Слишком много глупости, чтобы я в нее поверил.

Сжимаю ее скулы, впиваясь пальцами в нежную кожу, заглядываю в глаза, а там выступают кристально чистые слезы. Девочка всхлипывает, закусывая прелестные губы. Только меня не разжалобить. Во мне давно атрофировались чувства. Они мешают жить, и я их вытравил из своей реальности. Нет внутри ни тепла, ни любви, ни жалости.

— Пожалуйста, отпустите меня. Я говорю правду, — чистые слезы все-таки скатываются из ее красивых синих глаз. Смотрю, как одна слезинка ползет по щеке девочки вниз по скулам и падает на грудь, оставляя мокрое пятно на платье. Ловлю себя на мысли, что хочу слизать эти слезы и попробовать ее страх на вкус.

Испуг отыгрывает правдоподобно. А может, это все большая манипуляция, расчёт на то, что обращу на девочку внимание. Я уже это делаю.

Согласен, я параноик. Не спорю. Но такая паранойя несколько раз спасла мне жизнь.

— Тихо, куколка. Я верю тебе. Верю, — смягчаю тон, насколько могу, ослабляю хватку на ее скулах, уже поглаживая кожу пальцами. Такая нежная, бархатная. Склоняю голову и изучаю куклу более внимательно. Есть что-то в этой невинности, наивности и глупости…

Ладно, пусть будет так: я купился. Окей. Что дальше? Понятно, что девочка всего лишь актриса. Мне же интересен режиссёр и цель этой постановки.

Есть два варианта. Первый – подвал, несколько дней допросов с пристрастием, и кукла – уже животное у меня в ногах. Второй – более щадящий. Я делаю вид, что купился, и продолжаю играть. Правильный был бы первый вариант, но я выбираю второй. Потому что хочу оставить куколке шанс. Никому и никогда его не давал, а ей хочу.

— Ты просто растерялась в этом огромном доме. Так бывает, — успокаиваю ее. — Род моей деятельности специфичен, я должен был проверить, — отпускаю девочку, отхожу к столу, упираюсь бедрами в стол, сжимая пальцами края столешницы.

— Теперь я могу уехать домой? — всхлипнет девочка, обнимая себя руками.

— Конечно, можешь. Завтра утром. Возьми выходной.

— Нет. Я хочу уволиться!

Ах, какая жертва. Теперь моя очередь просить? Допустим, я ее отпускаю. Кто знает, чем мне это обернётся?

— Утром все покажется не таким черным, Дарина. Тебе нужна эта работа, и я ее даю, а все, что сегодня случилось, мы забудем, — улыбаюсь. Девочка открывает рот, чтобы возразить, но я не позволяю. — Все! Иди отдыхай, — настойчиво давлю на нее.

Кукла поднимается с места, кидает на меня настороженный взгляд и быстро выбегает из кабинета, словно попала в клетку к зверю. Я не жесток к тем, кто этого не заслуживает. В моей голове еще остались границы. Только я еще не определился, на какой стороне эта куколка.

Плескаю себе еще коньяка, сажусь за рабочий стол, продолжая листать досье. Хорошая девочка Дарина, безупречная биография. Папа – простой рабочий на заводе, умер от инфаркта. Мама – воспитатель в детском саду. Даже парня у этой девочки в ее двадцать лет нет. Так не бывает, кто-то подчистил ее биографию. Я уже давно не в том возрасте, чтобы доверять написанному. Сам себе порой не доверяю. Вот такая профдеформация.

Я скрытый параноик. С виду спокойный, уверенный в себе, а внутри постоянная борьба с собой. Устал так жить. Но другой жизни у меня не будет.

В дверь стучат.

— Да! — отзываюсь, а сам зависаю на фотографии девочки. Правда куколка. Глаза такие выразительные, наивные, волосы шёлковые, щеки круглые, и пахнет от нее чем-то сладким и ванильным.

Куда ты лезешь, кукла?

Зачем?

Приблизить тебя?

Никогда не играл в куклы.

Может, время начать?

В кабинет входит Андрей и садится напротив в ожидании моего решения.

— Нарыть мне информацию по девочке. Всю! От момента, когда родилась, заканчивая сегодняшним днем.

Андрей кивает.

Можно сказать, что он единственный человек, которому я доверяю. Если бы ни тот факт, что я никому не доверяю.

— Глаз с девочки не спускать, поставить человека, который будет отслеживать каждый ее вздох и движение.

— Хорошо, — кивает Андрей. — Но я не думаю, что она способна на…

— Думать здесь буду я, — обрываю его поток предположений.

— Безусловно, — сдержанно соглашается Андрей. Он верен мне и еще никогда не подводил. Можно сказать, что он пожертвовал своей личной жизнью ради службы у меня. Я бы и рад его отпустить, только он тоже в системе, как и я. На самом деле свободы не существует. Она иллюзорна. Мы все рабы своих пороков и системы.

— Савелий, — продолжаю я.

— Что Савелий? — удивленно выгибает брови Андрей.

— За ним тоже последите, на всякий случай, не нравится мне эти совпадения.

— Хорошо. Вас ожидает Нелли, — сообщает он мне.

— Нелли? — посматриваю на часы – поздно уже. Но мое удивление – оно не про время. Я не приглашал ее. Очень не люблю вот такие сюрпризы. Тем более не люблю встречаться с женщинами в собственном доме. Это моя граница, мое личное пространство, и я никого в него не впускаю.

— Да, она ожидает в гостиной. Проводить сюда?

— Нет. Я встречу ее в гостиной, — поднимаюсь с места.

Выходим из кабинета. Андрей замечает на заднем дворе Василису и идет туда. Запал он на горничную. Не осуждаю, я не делю людей на сословия. Только девушка его не жалует. А как говорится, мужчин тянет на все запретное и недосягаемое. Пока он не сломает ее сопротивление, не успокоится. Я в его возрасте сделал бы так же. Нет непокорных женщин, есть недостаточно убедительные мужчины.

Глава 10

Дарина

— Вот и нечего было совать свой нос не в свои дела, — отчитывает меня Люба.

— Я не специально! Так вышло.

— А нечего ходить искать бродячих собак. Мы вот с Мишей больше десяти лет здесь работаем и ничего не видели, ничего не знаем. Вася три года здесь и ни разу не попадала в такие ситуации, потому что не сует свой любопытный нос куда не надо. Чего и тебе советую, и будет тебе счастье, — так равнодушно произносит Люба.

А я так не могу. Утро вечера не мудренее. Я успокоилась, но на меня давят стены огромного дома. Это не прекрасный замок, как мне раньше казалось, это тюрьма. Не могу я все забыть и сделать так, как должно быть. Мне страшно здесь. Я не знаю, чем занимается хозяин, но ни одна профессия или должность не обязует стрелять в людей. Я бы и рада закрыть глаза, только все равно ничего не забывается. Это невозможно.

— Люб, мне страшно. Я хочу уволиться, — шёпотом сообщаю ей. Все. Я профнепригодная.

— Если ничего не совершала, то и бояться нечего. Уволиться всегда успеешь, — отмахивается Люба. — На вот кофе в столовую отнеси. Вася понесла завтрак в комнату Ирода, — Люба вручает мне кофейник. Глубоко вдыхаю и иду в столовую.

Только вижу широкую спину хозяина, как по коже расползаются неприятные мурашки. В столовой по правую руку Демьяна Ростиславовича сидит женщина. Впервые ее вижу. Красивая женщина лет тридцати. Статная, ухоженная, утончённая. Такая же статусная, как и хозяин этого дома. Замираю возле стола, поскольку господа разговаривают.

— Я рад, что тебе нравится мой дом, но в следующий раз, будь добра, избавь меня от подобных сюрпризов, — говорит мужчина. Он оборачивается ко мне, задерживает долгий взгляд, а потом кивает на свою чашку.

— Ммм, мне нравятся твои пунктики по поводу границ и твоя педантичность. Я сумасшедшая, — усмехается женщина. — Ты же понимаешь, что вчера был особый случай, и я не могла иначе, — женщина меняет голос на более томный и накрывает ладонь мужчины своей. Теперь я осматриваю ее более внимательно. Это женщина Демьяна Ростиславовича? Очень ему подходит. Они одного сословия и уровня.

Пауза затягивается, пользуюсь моментом, подходя к женщине, наполняя её чашку кофе.

— Спасибо, — благодарит она меня, мягко улыбаясь. Киваю и быстро удаляюсь. Пока господа завтракают, иду в кабинет Андрея Сергеевича, чтобы узнать насчёт увольнения. Дверь приоткрыта, заглядываю в щель и распахиваю глаза, замечая там Василису. Она сидит на столе, а управляющий стоит вплотную к ней, между ее ног, удерживая одной рукой за бедро, а другой за скулы. Он что-то тихо говорит, а Вася язвительно усмехается. Непохоже, что ей неприятно. Мужчина тянет ее за лицо к себе… Быстро ухожу, когда понимаю, что он ее целует.

Потом начинается суета, уборка в столовой, в спальнях, Андрей Сергеевич куда-то уезжает, а я по-прежнему работаю в этой большой тюрьме.

Встречаемся с Василисой в прачечной. Она складывает полотенца, а я приношу грязное белое.

— Прости, я случайно увидела тебя и Андрея Сергеевича в кабинете, — признаюсь ей. А сама ловлю себя на мысли, что у меня снова все «случайно». Я мастер находиться там, где не следует.

— Ну видела и видела, — отмахивается Вася.

— Ты говорила, что он плохой человек. Решила дать ему шанс? — усмехаюсь я. — Выходит, не плохой, — выгибаю брови.

— Я не говорила, что Андрей плохой. Он циничный, похотливый и считает, что ему все дозволено. А то, что ты видела… Это мои ошибки… — выдыхает Вася. — Шанса у Андрея Сергеевича не будет, — Вася закусывает губы и меняется в лице.

— Василек…

— Да все нормально, Дарина, — отмахивается Вася. — Переживу.

Я молча киваю, но видно, что Василису задевает эта тема. Не просто все у них.

— А ты чего приходила к Андрею? — переводит тему Василиса.

— Уволиться хочу, — шёпотом признаюсь я.

— Вот тебе новость! Я только привыкла к тебе. Бросаешь меня? Ты слишком впечатлительная, — отмахивается, даже не спрашивая, почему я увольняюсь. Видимо, уже все в курсе.

Не отвечаю. Я просто не представляю мир, где нормально то, что вчера произошло, но все пытаются убедить меня в обратном.


***

— Чай – Демьяну Ростиславовичу, кофе – его гостям, — Люба составляет мне на поднос чашки, сахар и лимон.

— Куда нести-то?

— В переговорную.

— Где она?

— Здрасти, вторую неделю работаешь и не знаешь, где переговорная, — отчитывает меня Люба. — Вторая дверь от гостиной.

— Это короткая, с матовым стеклом?

— Да. Все, иди. Под ноги смотри, не загреми мне, напитки очень горячие.
Иду медленно, смотря под ноги, с моим везением могу и «загреметь», как выразилась Люба. Слава богу, дверь в переговорную открыта, и я беспрепятственно вхожу. Комната похожа на большую библиотеку, тут стены из сплошных полок с книгами, круглым полированным столом из темного дерева и мягкими стульями с высокими спинками.

За столом хозяин, сегодня в белой рубашке с закатанными рукавами. Рядом с ним двое мужчин восточной внешности. Они обсуждают какие-то поставки, рассматривая бумаги. Пахнет табачным дымом, закашливаюсь, поскольку мужчины курят.

Один из гостей обращаете на меня внимание и улыбается. Отвожу взгляд, мне не нравится его внимание. Если хозяин всегда смотрит давяще, то этот мужчина липко и грязно.
Быстро подаю напитки, но уйти не получается.

— Как зовут красавицу? — интересуется один из мужчин.

— Зачем тебе имя прислуги, Заир? — вмешивается хозяин.

— Слишком много высокомерия в тебе, Демьян. Прислуга – тоже человек, и я хочу знать, как ее зовут, чтобы обратиться, — переводит на меня вопросительный взгляд. А я не хочу ничего отвечать. Мне не нравится этот мужчина и его липкий взгляд.

— Дарина, — представляюсь, бегая глазами от хозяина к его гостям.

— Красивое имя, под стать красивой девушке, — произносит мужчина.
Сглатываю, закусывая щеки изнутри. Его комплименты звучат пугающе.

— Принеси, пожалуйста, мне холодной воды.

— И чистую пепельницу, — добавляет Демьян Ростиславович.

Киваю и быстро убегаю. Наполняю большой стакан воды, беру пепельницу и заставляю себя вернуться.
Мужчины по-прежнему обсуждают дела. Ставлю перед гостем воду, меняю пепельницу, уже почти выхожу, но меня снова останавливают.

— Дарина! — голос гостя заставляет вздрогнуть. Останавливаюсь. — Как такой красивый цветок попал в горничные? Такие птички не должны работать. Пойдем ко мне, работать не будешь никогда. Ты достойна только лучшей одежды, еды, обстановки. Не обижу.
Сглатываю ком в горле. Голос у мужчины сладкий, только похоже он хочет меня купить, как проститутку.

Я даже теряю дар речи и не могу ничего ответить.
Сама заглядываю в глаза хозяина, молчаливо прося защиты.

— Отдай мне ее, Демьян, — просит мужчина, словно я вещь.

— Нет, Заир. Своего не отдаю.

— Так я твое и не прошу. Это всего лишь прислуга, — кидает на меня алчный масляный взгляд, от которого мне уже жутко. — Могу купить ее, если она представляет для тебя ценность.

Теперь меня покупают в открытую, не стесняясь.
Да что в головах у этих людей!

Они считают это нормальным?!

Как мне закрыть на это глаза и сделать вид, что ничего не происходит?

— Девочка хочет, чтобы ее купили?! — Демьян Ростиславович переводит на меня свой черный взгляд, вальяжно откидываясь в кресле.

— Нет! — громче чем надо приношу я и вижу в глазах хозяина одобрение, словно он ожидал от меня другого ответа.

— Ты получил ответ, Заир.

— Мнение женщины не учитывается.

— Дарина, свободна! — уже более серьёзно и даже немного раздражённо произносит Демьян Ростиславович. И я убегаю прочь, как можно дальше от этой комнаты и от этих бесчеловечных людей. Чувствую себя так, словно попала в какой-то фильм, триллер, где стреляют в людей и покупают женщин, не учитывая их мнение, где с лёгкостью распоряжаются судьбами, словно взяли на себя обязанности бога.

Около часа отсиживаюсь на кухне, помогая Любе.

— Все ушли, можешь сбегать в переговорную, — сообщает мне женщина.
Возвращаюсь уже без страха, полагая, что в комнате никого нет.

Собираю на поднос пустые чашки, пепельницу и вздрагиваю, когда замечаю, как восточный мужчина, который хотел меня купить, вдруг заходит в комнату. Неосознанно отступаю, когда он идет к столу и забирает с него телефон.

— Вот ты и попалась, птичка, — ухмыляется мужчина и идёт на меня. — Украду тебя, раз отдавать не хотят. Видимо, ты очень дорогая, — снова приторно усмехается, сокращая между нами расстояние. Еще немного, и он зажмет меня в углу. Резко дёргаюсь вперед, чтобы выбежать из комнаты.

— А-а-а-а-а! — вскрикиваю, когда мужчина хватает меня за руку и дергает на себя.
___________________

Глава 11

Дарина

— Отпустите! — кричу, чтобы меня услышали.

— Тихо. Ты что такая пугливая? — приторно ласково произносит мужчина, но больно сжимает мое запястье. — Строптивая, я оценил. Все, не нужно больше ломаться.

— Вы что-то перепутали… — всхлипываю, переводя взгляд на дверь, в которую входит Демьян Ростиславович.

— Заир, отпусти девчонку, — спокойно, но очень холодно и убедительно просит мужчина. А Заир заглядывает мне в глаза и облизывает губы. Словно я его добыча и он хочет меня съесть. Дёргаю рукой со всей силы, когда хозяин идет на нас. Наконец вырываюсь, потирая запястье. — Я тебя, как дорогого гостя принимаю, а ты позарился на мое и хочешь взять без спроса. Некрасиво, — слегка усмехается Демьян Ростиславович, но больше скалится.

— Ну что ты, Демон, — разворачивается к нему гость, а я отступаю подальше. Сбежать не получится, поскольку мужчины стоят практически в дверях. — Я просто поговорил с девочкой. Сразу бы сказал, что для тебя это не просто прислуга, вопросов бы не было.

— Пойдем, Заир, воздухом подышим, — хозяин бегло меня осматривает и пропускает гостя вперед.

Мужчины выходят, и меня словно прорывает. Всхлипываю, кусая губы, пытаясь сдержать слезы.

Все, не хочу здесь больше находиться. Это слишком. Собираю грязные чашки на поднос, протираю стол, задвигаю стулья и понимаю, что уже ничего не вижу. Глаза наполняются слезами. Сажусь на стул, растираю лицо, пытаясь успокоиться.

Я домой хочу! К маме! А не вот это вот все!

— Слезы – сильное женское оружие. В кого целишься, кукла?

Поднимаю голову, быстро утираю слезы, соскакиваю с места, хватая поднос.

— Стоять!

Вздрагиваю, потому что мужчина повышает голос.

— Сядь! — приказывает таким тоном, что невозможно ослушаться. Ставлю поднос на стол и быстро сажусь на место, всхлипываю, пытаясь не плакать. Мужчина берет стул, двигает его ко мне совсем близко и садится напротив. Подается вперед, рассматривает меня своими невыносимо черными глазами. Замираю. Боюсь даже представить, о чем он сейчас думает.

— Я хочу уволиться, — первая нарушаю молчание, хотя сердце заходится. Мне кажется, даже в комнате стало холоднее от ледяного взгляда этого мужчины.

— Что в тебе такого? — вдруг спрашивает он, понижая голос, рассматривая меня, словно впервые видит. — Такая сладкая, что всех тянет попробовать. Что они в тебе нашли, чего не вижу я? — с каждым словом его голос становится ниже, бархатнее, вибрирующий. Мужчина подается еще ближе, и в мои легкие врывается его терпкий запах, я замираю. — Маленькая, сладкая куколка, — хозяин поднимает руку и прикасается к моим щекам тыльной стороной ладони. Сглатываю, когда ощущаю поглаживания. — Кожа нежная, — его палец задевает мои губы. — Вкусная, хочется попробовать. Образ невинной, наивной малышки. Всем хочется развратить и испачкать? — в его голосе вопросительные ноты, а я не знаю, что отвечать. Я вообще плохо сейчас соображаю. Все мои ощущения сосредоточены на прикосновениях мужчины, на его запахе, голосе и черных глазах, в которых бездна. — Почему ты дрожишь? Тебе страшно?

А я дрожу?

Похоже да, мурашки по коже. Ловлю себя на том, что они не от страха.

— Ты меня слышишь, кукла?

Мне не нравится, что он зовет меня куклой. В моем понимании, кукла – это что-то неживое и размалёванное. Но я не смею возразить. Словно попала в ловушку к хищнику. Нельзя делать резких движений, иначе никто не выживет. Прикрываю глаза, глотая воздух, поскольку не могу вынести его близости. Он и правда не человек. Демон.

— Не опускай глаза перед страхом, и страх отступит, — произносит мужчина и обхватывает скулы, притягивая к себе мое лицо. Чувствую его дыхание на своих губах, и теперь мне еще страшнее открыть глаза. Самое удивительное, что прикосновения друга Марка и восточного гостя мне были отвратительны. Хотелось кричать, драться и бежать. А прикосновения хозяина парализуют волю. Я и правда кукла в его руках, он вертит мной, а я безвольно позволяю.

Распахиваю глаза, только когда мужчина меня отпускает и встает с места.

— Не спеши увольняться, — уже отстранённо произносит он. — Могу гарантировать тебе безопасность в этом доме, если, конечно, ты сама не влезешь куда не следует, — слегка усмехается.

— Я не специально, я уже говорила… — выдыхаю.

— Я услышал тебя. Работай. Ты же большая девочка, не нужно бежать от трудностей, — произносит мужчина и покидает комнату.

Смотрю ему вслед и не понимаю, что вообще происходит. Зачем ему меня уговаривать остаться? Казалось, людям такого уровня вообще плевать на прислугу.

***

— Не переживай, — подбадривает меня Вася, расставляя бокалы. — Такого рода ужины бывают нечасто. Демьян Ростиславович не радушный хозяин и не любит гостей. Если всё-таки ужин состоится, значит, гости ему дорогие или нужные люди.

— Хорошо, — киваю. — Нам что делать?

— Да как всегда – подавать блюда, забирать тарелки, следить за чистотой стола.

— Хорошо.

— Все, иди в гостиную, здесь я сама, — отсылает меня.

— Почему я? Обычно ты принимаешь гостей, — теряюсь.

— Не знаю, — пожимает плечами Василиса. — Андрей Сергеевич распорядился поставить в гостиную тебя.

Свожу брови, а Вася разводит руками.

Ладно.

«Не опускай глаза перед страхом, и страх отступит», — повторяю про себя фразу, сказанную Демьяном Ростиславовичем. Глубоко вдыхаю и иду в гостиную.

Хозяин здесь, рядом с ним его женщина. Сегодня очень красивая, в шикарном белом платье, с идеальной укладкой. Она пьёт вино и усмехается, что-то рассказывая Демьяну Ростиславовичу. Марк тоже здесь, скучающе потягивает что-то из бокала, смотря в телефон. Впервые вижу Марка в костюме. Конечно, не в классическом, как у отца, но все же.

Открываю рот и тут же закусываю губы. Всегда хочется поздороваться с людьми, я еще не привыкла к тому, что должна быть просто тенью. Нет, претензий у меня нет, все логично – я прислуга. Марк замечает меня и ухмыляется, осматривая. В его глазах появляется какой-то пугающий огонь. С того момента, когда его наказывали за меня, мы практически не соприкасались.

Глава 12

Дарина

— О боже! С вами все в порядке? — вскрикивает гостья. А у меня на мгновения темнеет в глазах от удара. Хорошо если останется просто шишка, без синяка.

— Простите! — пытаюсь быстро подняться с пола, потому что мне безумно стыдно. Но быстро не получается, попадаю ладонью на осколок бокала, который врезается мне в кожу. Закусываю губы, чтобы не плакать и не позориться еще больше. Мне, как ребенку, хочется кричать: «Это не я, это он!»; и тыкать в Марка пальцем.

Демьян Ростиславович быстро поднимается с места, хватает меня за руки и поднимает на ноги.

— Простите, я сейчас все уберу, — зажимаю ладонь, из которой начинает сочиться кровь. Поднимаю глаза на женщину хозяина и вижу, как она растерянно осматривает свое белое платье в бордовых пятнах.

— Давайте перейдем в гостиную, десерт подадут туда, — взмахивает рукой Демьян Ростиславович, улыбаясь гостям. — Нелли, проводи, — просит женщину.

— Но платье…

— Я куплю тебе тысячу платьев, — сквозь зубы проговаривает хозяин и стреляет глазами в сторону гостиной.

— Ну что же, так тоже ничего, — усмехается Нелли, поправляя платье. — Артхаус всегда в моде.

Женщина провожает гостей, Марк встает с места и направляется за ними.

— Марк, останься! — в приказном тоне велит Демьян Ростиславович. Парень нехотя разворачивается, опирается спиной на стену, засовывает руки в карманы и лениво нас осматривает. Я кидаюсь вниз собирать осколки. — Не сметь! — рявкает на меня хозяин, и я застываю на месте. — Ты что творишь, сучоныш? — мужчина идет на Марка. — Ты что, мать твою, мне тут устроил?! — подходит вплотную и хватает сына за грудки, встряхивая.

— Что я устроил? — так спокойно спрашивает Марк, словно ни в чем не виноват. — Это ты держишь безрукую прислугу, — пожимает плечами.

— Не нужно делать из меня дурака, Марк! Я вижу даже то, что не видит никто. Зачем ты срываешь мне ужин, мы выясним позже, а сейчас ты уберешь здесь все и вымоешь пол.

— Я не поломойка!

— Марк, не зли меня больше, чем есть. Не надо, — мужчина предупреждающе качает головой. — Убери здесь все, иначе я заставлю тебя это вылизать, ты меня знаешь! И извинись перед девочкой.

— А с каких это пор тебя вообще стала интересовать прислуга? — Марк прищуривает глаза.

— С тех пор, как она стала интересовать тебя, — кидает ему хозяин. —Извинись!

— Нет! И убирать здесь ничего не буду. Я хочу, чтобы ты ее уволил.

— Свое «хочу» ты будешь транслировать девкам. В общем так, Дарина, свободна, отдыхай! Дальше нас обслужит Василиса. Здесь не сметь убирать вообще. Чтобы не входили в столовую! А ты, щенок, лучше убери добровольно! — кидает он Марку и выходит из столовой.

Парень переводит на меня яростный взгляд, а я не понимаю, в чем виновата. Он сам подставил мне подножку, я не жаловалась, его отец это просто увидел. Но глаза Марка обещают мне долгую, мучительную смерть. Быстро убегаю из столовой, не выдерживая взгляда парня.

***

Не знаю, что случилось с Марком, как его убедил отец, в тот вечер я больше не выходила из комнаты, но парень извинился на следующие утро. Просто извинился, без язвительности и ухмылок, пообещав, что такого больше не повторится. Я выдохнула и снова решила, что все не так плохо.

— Ого! — округляю глаза, когда просыпаюсь и вижу в нашей комнате на подоконнике большую корзину с цветами. Не банальный букет, не какие-нибудь там розы, а нежно-розовые лилии. Никогда не видела столько цветов в букете. Рядом с букетом стоит Василиса, пьет кофе и смотрит в окно. Обычно она соня, просыпается в самую последнюю минуту.

— Какая красота. Это тебе?

— К сожалению, да, — выдыхает Вася, не оборачиваясь.

— Почему «к сожалению»? Тебе не нравятся лилии?

— Лилии мне нравятся, мне не нравится отправитель цветов.

— Это Андрей Сергеевич? — встаю с кровати, подхожу к Василисе, трогаю кончиками пальцев нежные лепестки цветов. Мне никто и никогда не дарил цветов. С парнем не сложилось, отца у меня нет, а больше некому.

— Да, — выдыхает Вася, ставит бокал на подоконник, хватает корзину и выносит ее на улицу, выставляя на крыльцо, с грохотом захлопывает дверь.

— Зачем ты так? Красивые же цветы.

— А мне вот эти дешёвые подкаты не нужны! — психует Вася.

— Да что между вами происходит? Вы то целуетесь, то…

— Очень хочется, чтобы между нами ничего не происходило, — отвечает Василиса и уходит в ванную, заканчивая разговор.

Все понятно, что ничего непонятно.

Сегодня на завтраке в столовой один Марк. Он сидит на своем месте, с кем-то переписываясь по телефону, совершенно не обращая на меня внимания, пока я подаю ему завтрак.

— А Демьян Ростиславович не будет завтракать? — интересуюсь я.

— Он простил принести ему кофе в комнату, — отвечает Марк, не отрываясь от телефона.

— Хорошо, — киваю.

На кухне водружаю на поднос большую чашку кофе, сахар и несу наверх. Подхожу к спальне хозяина, тихо стучу. По ту сторону двери отвечают, не разбираю слов, но мне кажется, что это разрешение войти. Нажимаю на ручку, аккуратно толкаю дверь, чтобы не расплескать кофе. Дверь медленно распахивается, и я застываю в шоке.

Хозяин в спальне не один. Он со своей женщиной. И они обнаженные…

Мужчина за волосы вжимает Нелли в зеркальную стену и быстро вколачивается. Лицо моментально обдает жаром. Я порно-то почти не смотрела, а уж тем более никогда не видела, как занимаются этим вживую. И не думала, что когда-либо увижу.

Они оба мокрые, женщина даже не стонет, она скулит, закатывая глаза и царапая ногтями зеркальную поверхность. Кажется, ей больно. У мужчины напряжена каждая мышца. Это совсем не занятие любовью, это какое-то жесткое насилие.

В легкие врываются терпкий мужской аромат и запах секса. Все это я замечаю за доли секунды. Женщина меня не видит, а вот мужчина резко поворачивает голову, и наши глаза встречаются. Он не останавливается, а наоборот, еще сильнее и грубее дергает Нелли за волосы и вбивается в нее, даже не сбиваясь с темпа.