Графиня берет выходной

Глава 1. Благотворительный вечер

– Диана, ты великолепно выглядишь, – раздается за моей спиной бархатный голос мужа.

Хочется вздрогнуть от неожиданности, но я не позволяю пробиться наружу ни одной лишней эмоции, лишь молчаливо нахожу супруга в отражении зеркала и посылаю ему благодарную улыбку.

Генрих стоит в дверях, лениво прислонившись плечом к косяку и внимательно скользит по мне взглядом.

– Интересно, что-нибудь может застать тебя врасплох? – задумчиво произносит он, и слабая улыбка появляется на его губах.

Я молчу, уповая, что в этом мире не существует ничего, способного вывести меня из равновесия. Двадцать лет тотального контроля над собственными эмоциями многого стоит.

– Ты пришел на семь минут раньше положенного. Что-то случилось? – осторожно спрашиваю я.

– Нет, все в порядке, – довольно хмыкает он, – Если бы что-то произошло, то наверняка, ты узнала об этом раньше меня.

Это действительно так, и сказать мне нечего, поэтому я игриво повожу плечиком в подтверждение его слов и разворачиваюсь к мужу лицом, опираясь ладонями о трюмо за моей спиной.

Генрих осматривает меня с головы до ног быстрым взглядом и медленно направляется ко мне навстречу, только в этот момент я замечаю в его руках коробочку для ювелирных украшений.

– Позволишь?

Без лишних слов я поворачиваюсь к нему спиной и внимательно наблюдаю за его действиями в отражении зеркала. Тяжелое колье из розовых бриллиантов обжигает мою кожу прохладой. Генрих осторожно убирает прядь волос с моей спины, и раздается неслышный щелчок замка.

Его теплые ладони медленно скользят по моим плечам и останавливаются на предплечьях.

Мы с мужем отражаемся в зеркале трюмо и внешне кажемся идеальной парой. Холодные аристократические черты лица, прямой нос, тонкие губы, высокие скули – фальшивые маски, придуманные мной, в которых нет и намека на нашу истинную внешность.

Генрих улыбается моему отражению одними уголками губ и невесомо целует в висок, аккуратно, чтобы не испортить макияж и не задеть прическу.

– Ты потрясающе выглядишь, – одаривает он меня еще одним комплементом.

У Генриха совершенно нет вкуса. Тяжелое колье с крупными броскими камнями уродует мой облик, но супруг, как типичный представитель мещанства, не замечает этого. Ему нравятся дорогие блестящие камни.

– Ты готова? – уточняет он, беря меня под руку.

– Думаю, у нас есть еще время. Мы можем отправиться в гостиную и ты, как обычно, выпьешь бокал виски со льдом и лимоном, – хитро улыбаюсь ему.

– Ничего не остается незамеченным тобой, – усмехается и подносит мои пальчики к губам.

– Мне доставляет большое удовольствие угадывать маленькие желания моего мужа, к тому же это не будет лишним перед выходом в свет.

***

Ровно в шесть вечера, и ни секундой позже, мы выходим из дома и размещаемся на заднем сидении дорогого авто, поданного прямо к парадному входу нашего особняка, чтобы отправиться на благотворительный вечер, устроенный графом и графиней Сомерсет в честь Аравийской розы.

Всю дорогу я посматриваю в сторону супруга, желая завести разговор и узнать о предстоящих планах на вечер, но не осмеливаюсь отрывать его от биржевых сводок, которые он лениво листает на планшете.

– Что, скучный предстоит вечерок? – через некоторое время он сам небрежно отбрасывает коммуникатор на сидение и с насмешливой улыбкой смотрит мне в глаза, – Граф напьется до потери пульса, а графиня будет весь вечер охать вокруг своего элитного сорняка.

Генрих прав во всем, и от его слов мне становится грустно, воображение мигом рисует картину нашего совместного и не очень счастливого будущего. Легкая дрожь пробегает у меня по спине, и я бессознательно ежусь. Если ничего не изменится, но мы будем точной копией графской четы Сомерсет.

– Не сорняк, а Аравийская роза, – хрипло поправляю мужа.

– Именно, – кивает он головой, тянется к кондиционеру и делает температуру в салоне выше, – Ты не против? Мне показалось, что стало прохладно?

Я качаю головой, не выказывая сопротивления, а Генрих молчаливо отворачивается к окну.

– Позволь с тобой не согласится, – вновь привлекаю его внимание к себе, – В определенной степени на вечере должно быть интересно.

Губы мужа растягиваются в широкой лукавой улыбке:

– Ты всегда говоришь «в определенной степени», когда врешь.

Впадаю в сиюминутное замешательство, но довольно быстро нахожусь с ответом:

– Я никогда не грешу подобными вещами, дорогой муж, ты ошибаешься, – с ответной улыбкой сообщаю я, переводя все в легкую шутку. Генрих довольно хмыкает и вновь погружается в свои сводки.

Вечер и правда проходит весьма уныло. Высший свет аристократии собрался в открытой беседке на свежем воздухе, и вот уже на протяжении целого часа по зале раздаются восторженные охи и вздохи над бедной аравийской розой, одиноко стоящей в огромном хрустальном горшке, через который искусные маги пропускают радужные магические потоки. Собственно, только благодаря этим потокам и поддерживается цветение столь редкого растения.

Глава 2. Занятный разговор

Просыпаюсь поздно, но все равно чувствую себя не выспавшейся и разбитой. От домоправительницы, миссис Фейрфакс, узнаю, что Генрих вчера домой вернулся почти следом за мной, утром велел меня не будить и час тому назад отправился на собрание акционеров.

Киваю в знак благодарности и отказываюсь от завтрака, лишь прошу принести мне в мастерскую чашку горячего чая. Миссис Фейрфакс говорит о чем-то еще, кажется, отпрашивается ненадолго с работы, чтобы забрать внука из садика. Я снова утвердительно киваю и скрываюсь за дверью рабочего кабинета.

Вся моя голова занята только Иеном, не остается и места мыслям о Генрихе и его мифической любовнице. Прошлое волнует меня гораздо сильнее, чем настоящее, будто его можно изменить. О, Боже, как же это глупо, но я ничего не могу с собой поделать.

Очень хочу отпустить прошлое, и для этого мне необходимо разобраться в нём. Генрих всегда был у отца на хорошем счету, он зарекомендовал себя надёжным компаньоном, и это неудивительно, что папа согласился на договорной брак. Я же исполнила волю родителя без лишних возражений и колебаний, поскольку всю свою жизнь морально готовилась к нечто подобному, и Генрих показался мне совсем не плохой партией. А Иен… Симпатия, безусловно, имелась, но никто из нас никогда не выражал своих мыслей и чувств вслух.

Единственное, хочется знать причины, почему мне своевременно не сообщили о предложении маркиза Маскотта. Даже если помолвка с Генриком к тому моменту уже состоялась, то я все равно имела право знать о намерениях маркиза. Меня раздражает сам факт того, что правда выскользнула из моих рук незамеченной.

Вот только звонить папе с подобного рода претензиями не осмеливаюсь. Я хорошая дочь, а он у меня чудесный отец. Вместо этого набираю номер Николаса, уверена, он тоже должен быть в курсе минувших событий. Брат сбрасывает меня и присылает сообщение: «Диди, я на собрании. Лучше приезжай вечером в гости». Мне хочется шлепнуть себя по голове из-за собственной невнимательности. Я нахожусь в таком раздрае, что не смогла сопоставить элементарные вещи: миссис Фейрфакс предупредила меня, что Генрих уехал на собрание акционеров, значит, и Николас там же. Брату отправляю утвердительное: «Буду», потому что считаю, что нам, и правда, лучше поговорить с глазу на глаз.

Немного успокаиваюсь и полностью переключаюсь на мастерскую. Одеваю увеличительные очки, включаю яркий настольный свет и достаю из сейфа драгоценные камни. Мелкие изумруды мерой в полтора карата. Зачарованно оглаживаю их подушечками пальцев, едва касаясь. Беру пинцетом один камешек, аккуратно протираю его специальной тканью, убирая все лишние следы, и подношу под увеличительное стекло, внимательно рассматривая отшлифованные грани.

У меня в жизни есть два пристрастия, любовь к быстрым машинам и тяга к драгоценным камням. Первую слабость приходится тщательно скрывать ото всех, в том числе и от собственного мужа. Где это невиданно, чтобы графиня лежала под капотом автомобиля с гаечным ключом в руке и перепачканным в машинном масле носом или неслась по ночной автостраде с бешеной скоростью?

А вот вторая моя радость вполне себе может существовать на территории одной отдельно взятой комнаты. Я люблю возиться с камнями, рассматривать под увеличительным стеклом их ровные, идеальные грани, полировать их, оттачивать, доводить до совершенства, а потом напитывать магией, превращая бездушные осколки в магические накопители.

Иногда меня посещает вдохновение, и я создаю целое ювелирное украшение, как это недавно случилось с розовыми бриллиантами. Разумеется, окружающие уверены, что я занимаюсь исключительно дизайном, а к самой плавке и огранке не имею никакого отношения. Я не спешу никого разубеждать, поскольку среди аристократов не приветствуется физический труд.

Впрочем, не нужно считать меня профессионалом, это далеко не так, я всего лишь обычный любитель, который получает удовольствие от процесса. А мой супруг поощряет меня в этом начинании, зачастую используя мои идеи для своего бизнеса. Все бренды и работы выпущенные под именем Дианы Даор расходятся с молотка. Порой мне кажется, что именно это стало основополагающим фактором для заключения нашего брачного союза.

 Генрих наравне с моим отцом и братом является совладельцем корпорации по добыче и обработке драгоценных камней. Именно он основал небольшую компанию, которая медленно и верно расширялась и процветала. Моему отцу, герцогу Даору, пришлась по вкусу концепция его бизнеса, и они стали плодотворно сотрудничать еще за несколько лет до нашей с Генрихом свадьбы.

Я осторожно прокручиваю между пальцами маленький камушек, когда до моих ушей доносится  звук дверного звонка. Совершенно не обращаю на него внимание, позабыв, что отпустила домоправительницу, но когда звонок разрывает тишину повторно,  неохотно отстраняюсь от работы и спускаюсь вниз.

За дверью оказывается Лели Аберкорн собственной персоной. При виде меня, открывающей дверь, ее глаза широко распахиваются, и она хватается рукой за сердце.

– О, Боже мой, графиня Даор! Что происходит? Что сталось с вашими утонченными манерами? – визгливым тоном спрашивает Элджебет.

Всю мою расслабленность уносит ветром, я приосаниваюсь и открываю рот, чтобы придумать себе оправдание. Я не могу выглядеть плохо в глазах окружающих. Но Элджебет тут растягивает губы в широкой улыбке и пожимает мне руку:

– Диди, я пошутила, расслабься! Что ты такая напряженная? – она целует меня в щеку и проскальзывает внутрь, – Это же всего лишь я!

Надетая на ее лицо чопорная аристократическая маска, один взглядом которой можно морозить моря и океаны, совершенно не отражает истинный характер Элджи. Она яркая, живая, взрывоопасная!

– Нет, я ненадолго отпустила экономку, а кухарка должна прийти, – сверяюсь с часами в прихожей, – через тридцать минут. Горничные из агентства будут только вечером. Ты, как никто другой, знаешь, что я не люблю, когда по дому снует множество слуг, – пожимаю плечами и добавляю, – Ах, да. Совсем забыла про Барберри. Он, должно быть, в гараже. Элджебет, ты будешь чай?