Грани Будущего. Книга 1

Глава 1. Грани волшебства.

Никто не знает, с чего начнется его очередной персональный конец света. Конец света Заэля Филеберта, невысокого коренастого студента школы музыки и волшебства Эллистор, начался теплой осенью, когда ничто не предвещало обрушения всех планов и стремлений. Однако, пока он об этом не догадывался и в данный момент был полон воодушевления, а потому с удовольствием ораторствовал перед заполненной аудиторией о законченном сценарии для подающего большие надежды мюзикла.

— Вот оно, творение рук моих! — потрясал Заэль кипой бумаг перед собой. Это работа была его жемчужиной, его персональной гордостью в личной коллекции достижений. — Два года ушло на написание сценария...

— Долговато как-то, — послышались скептичные шепотки среди студентов.

— Это потому, Майкл, — подмигнул Заэль рыжеволосому пареньку с пятого курса, — что мне пришлось тщательно сверять исторические факты, а это заняло гораздо больше времени, чем я изначально планировал. Так вот, возвращаясь к сценарию. С сюжетом я вас кратко ознакомил, артистами вызвались быть ребята с четвертого курса театрального факультета, теперь у меня встаёт вопрос, кто всё это дело будет озвучивать. Нужна сильная музыкальная составляющая, и здесь я один не справлюсь. Мне нужна помощь в написании саундтрека, так как сам я силен по большей части в текстах, и мне не хватает фантазии, надо бы добавить свежий взгляд.

— Браво, мистер Филеберт! — профессор Глиэр сдержанно похлопал в ладоши. — Предлагаю сделать это вашей выпускной работой. Тех, кто будет активно участвовать в создании этой постановки, я освобожу от всех контрольных и экзаменов на моих уроках до конца года.

Аудитория тут же оживилась, и студенты наперебой стали выкрикивать свои предложения.

Заэль довольно хмыкнул. По правде говоря, именно на это он и делал расчет. Профессор Глиэр был чрезвычайно строгим профессором и при этом — гениальным сценаристом и режиссером, получить хорошие отметки по его предметам было настоящей пыткой для абсолютно любого студента, на каком бы факультете он ни обучался. Не щадил он даже юных свето- и звукорежиссёров.

— Что ж, буду рад выслушать всех, но в мюзикл попадет всё только самое лучшее. У нас есть время до конца ноября по сбору ваших предложений, после этого мы приступим к созданию чернового саундтрека.

— Но это меньше, чем через два месяца! — ахнула Бриджит, симпатичная блондинка с шестого курса. — Это слишком мало для создания чего-то стоящего!

— Это сроки, который озвучил мне мой лейбл. «NCDProduction» считают, что только в режиме крайне сжатых сроков в музыканте может проснуться гений. Что ж, я постоянно доказываю им это своей персоной, так что сам виноват, — усмехнулся Заэль под одобрительные смешки аудитории. — А сейчас я хотел бы заострить внимание на том, что именно в этом мюзикле должно звучать в обязательном порядке. Итак...

Но договорить у него не получилось. Дверь в аудиторию внезапно открылась, и резкий порыв ветра из-за возникшего сквозняка сдул с трибуны все рукописи Заэля, раскидав их по всей аудитории, а часть листков, тех самых, которые Заэль хотел зачитать, благополучно вылетели в распахнутое окно, рядом с которым стоял волшебник.

— Простите за опоздание, — это в класс ворвалась сокурсница Заэля — Эльза Кларксон.

В абсолютной тишине она огляделась по сторонам, быстро оценила ситуацию и попятилась обратно к выходу.

— Я невовремя, да? — тихо спросила она, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Ну... Я... пошла тогда, — с этими словами она выскользнула за дверь за секунду до того, как Заэль запульнул в нее тяжёлый фолиант.

— Ты! — заорал он не своим голосом, будучи вне себя от ярости. — Ну почему ты всегда всё портишь!

Целый час Заэль сновал потом по территории школы, собирая заветные записи и проклиная сокурсницу на чем свет стоит.

— А я говорил тебе сделать копию, — качал головой Ильфорте вечером в гостиной Лунного факультета. — Но ты меня, конечно, не послушал. «Да что ей будет, этой рукописи, что ей будет»...

— Если бы не Эльза, — возмущался Заэль, — то ничего этого и не было бы!

— Закрыл бы окно в аудитории, в чем проблема? Тебе ещё не надоело воевать с этой девицей, дружище? — вздохнул Ильфорте, подпирая рукой лицо. — И обвинять ее во всех грехах? Это всего лишь результат твоей недальновидности, не более.

Заэль лишь тяжело вздыхал и продолжал копировать сценарий, а Ильфорте вернулся к редактированию своих нот.

***

В академии Эллистор волшебники учились с двенадцати лет. Семь лет, семь курсов юные дарования учились всем основным магическим наукам и посвящали много времени музыкальному образованию. Здесь росли певцы и музыканты, продюсеры и звукорежиссеры, и самым талантливым из студентов давали дорогу на большую сцену ещё во время обучения.

Заэль Филеберт был одной из таких восходящих звезд. Он учился на седьмом курсе Лунного факультета, и среди его однокурсников было еще трое, с кем уже активно работали музыкальные лейблы. Его лучший друг Ильфорте Брандт был божественным гитаристом, Эльза Кларксон хорошо пела и играла на фортепиано, а Тео Левинтон больше всего любил исполнять песни на испанском языке.

Отбор в школу Эллистор осуществлялся на общих условиях, но экзамены сильно косили ряды студентов, и к концу первого курса формировался костяк, который уже в более спокойном темпе проходил обучение дальше. Первый курс для всех был самым сложным. О, какие муки приходилось терпеть первокурсникам! Домашних заданий и практических работ было настолько много, что только половина учащихся выдерживала такой темп и высокие требования профессоров. Эллистор формировал крепкую музыкальную базу мирового волшебного сообщества и являлся единственным в своем роде во всем Форланде.

Студенты при поступлении выбирали один из пяти факультетов, в зависимости от того, в какую специальность желали углубиться. Заэль учился на Лунном факультете, названного так в честь его основательницы Лунны Плагг, где все студенты посвящали себя созданию музыки. Здесь же, в крыле здания Лунного факультета, располагалась большая репетиционная база, в которой Заэль мог пропадать часами, не особо следя за течением времени. Иногда он так входил в раж с вечера, что возвращался в бренный мир только под утро. Вот и сейчас Заэль, отложив гитару в сторону, глянул на часы и присвистнул: завтрак начался полчаса назад! Эх, очередная ночь без сна, впрочем, сам виноват.

Глава 2. Грани прошлого.

— Погодите... То есть вы не настоящие брат с сестрой? — нахмурился Зак.

Дело было вечером в пятницу, когда семикурсники собрались за чашечкой чая в любимом арт-кафе в соседствующем с Эллистором городке.

— О, нет, — мотнула головой Эльза. — Просто мы выросли в одном детском доме и вроде как попали туда в один день. Оба сильно отличались от других воспитанников по характеру и складу ума, чувствовали себя белыми воронами, а потому старались держаться вместе. Ну и... Спелись как-то.

— Сколько себя помню, мы всегда были заодно, — тепло улыбался Глэн, меланхолично помешивая ложкой чай. — Вместе играли, вместе строили планы побегов, вместе фантазировали. Оба много обучались самостоятельно музыке, и оба решили поступать на дальнейшее обучение в Эллистор, так как музыка одинаково сильно манила нас уже в ту пору. Какое это было счастье — получить письмо с одобрением наших кандидатур!..

— Как интересно, — прошелестел Ильфорте, явно пребывая в глубокой задумчивости.

-...так что мы просто привыкли быть вдвоем, быть опорой друг для друга. Она моя семья. Моя сестра. И я за нее горой стоять буду, — Глэн приобнял Эльзу и чмокнул ее в макушку, не замечая при этом ревностного взгляда Амары и ее плотно сжатых губ при звуках веселого смеха подруги.

— А чего тогда у вас фамилии одинаковые?

— Ну, родители наши неизвестны, а так как мы одновременно в детдом прибыли, то и фамилию нам дали одну на двоих.

— Вот те на, — качал головой Зак. — Седьмой год вместе учимся, а только сейчас узнаю, что вы не родня...

— У меня тоже родных нет, — вздохнула Хильди. — Учеными были, неудачные опыты...

— Как так? Погоди, а к кому ж ты тогда каждые выходные мотаешься? Ты же рассказывала про маму!

— Семья моя — это тетка двоюродная да ее многочисленные дети. Хорошие они, забрали меня к себе, хоть и трудно им было вытянуть такую ораву. Я им очень благодарна за всё, теперь часто помогаю им по хозяйству и не только. Тетку мамой и зову, привыкла уже.

— Та-а-а-ак, — Зак откинулся на спинку стула и окинул взглядом всех присутствующих. — Ну-ка, ребята, давайте-ка мы все о себе расскажем чуточку больше. А то как-то нехорошо получается. Мне-то рассказывать особо нечего, у меня родители обычные канцелярские работники, один я в семье. А вот ты, Ильфорте?

— Ну-у-у... У меня тоже родных нет, погибли они во время Третьей Магической.

— Что за напасть! Хоть у кого-то еще родители живы? — нервно усмехнулся Зак.

— У меня папа музыкант, а мама тоже в Канцелярии работает. Твои в каком отделе? — спросила Амара у Зака.

— В Отделе экспериментальных заклинаний.

— Да ты что? Мои тоже! Слушай, так наши родители наверняка знакомы! Как их зовут?

Они еще добрую четверть часа обсуждали родственников, и неожиданно выяснилось, что у Альберта есть еще трое двоюродных сестер-близняшек, которые уехали учиться в Швейцарию.

— Целых трое? — ахнул Марк. — И все голубоглазые блондинки? А-а-а-аль! Ты просто обязан меня с ними познакомить! Ну или хоть с одной из них! На кого они учиться-то поехали?

— Погружаются с головой в изучение параллельных миров. Уверен, что тебя стоит знакомить с фанатиками, которые все время болтаются в пространстве и периодически пропадают на несколько дней?

Марк тут же поник, а Зак тем временем молвил:

— Ну, Заэль, теперь твоя очередь. Как твоя семья поживает?

— Прекрасно, но только в моих мечтах. Родителей у меня нет. Меня, м-м-м, воспитал один хороший волшебник...

— Ну насчет воспитания я бы поспорила, — язвительно вставила Эльза.

Заэль пропустил замечание мимо ушей и задумчиво добавил:

— Меня и мою сестру.

— У тебя есть сестра? — удивилась Амара.

— Ну как сказать... Она мне не родная сестра, да и вообще не сестра как таковая. Она была дочерью того волшебника, что меня приютил, и я привык считать ее сестрой.

— Почему мы ничего о ней не слышали?

— Потому что она была жестоко убита Ароной, и мне неприятно касаться этой темы.

Повисло неловкое молчание, нарушенное резким вопросом Эльзы:

— Самой Ароной? Не ее приспешниками? Странно, с чего бы обычная девушка удостаивалась такой участи?

— Эй! Где твое чувство такта?

— Все нормально, — улыбнулся Заэль, похлопывая по плечу возмущенного Глэна. — Ее вопрос вполне логичен. Возможно... Сестра могла знать что-то, что нужно было Ароне. Или оказалась не в то время не в том месте. Какая теперь разница.

— Да-а-а-а уж, — недоверчиво протянул Зак, качая головой. — Какая у нас компания собралась... Сплошь покалеченная войной, разрушенные семьи там и тут... Просто какое-то сборище талантливых одиночек, честное слово.

— Что поделать, Третья Магическая здорово скосила целые поколения магов, — протянул Тео, меланхолично тасуя карты. — Арона постаралась на славу.

И это было горькой правдой. Арона в самом деле постаралась на славу, планомерно уничтожив многих сильных волшебников и волшебниц, стерев с лица земли целые семьи, не жалея детей. В живых она оставляла только малышей лет до трех, которых забирала к себе и растила из них черных колдунов и колдуний. Весьма успешных черных магов, надо признать.

После Третьей Магической Войны правительство Форланда ужесточило меры безопасности в стране и устроило охоту на всех приспешников Ароны. Много сил было брошено на защиту населения, и теперь даже в таких творческих академиях волшебников, как Эллистор, боевым искусствам стали уделять львиную долю учебного времени, чтобы научить студентов постоять за себя.

— Моя кузина попала под влияние Ароны, — грустно поведал Гораций. — Маленькая глупышка, мне так ее жаль.

— Не понимаю, кем надо быть, чтобы согласиться служить у Ароны, — искренне возмутилась Хильди. — Ведь всем известно, что она в любой момент может бросить на произвол судьбы, когда ты перестанешь быть полезным для этой сумасшедшей!

— В голове у ребенка был полный сумбур, — вздохнул Гораций. — Арианне тогда исполнилось всего десять лет. Пообещали ей силу несусветную, власть и богатство — это вскружило ей голову. Она ни с кем не делилась своими мыслями и переживаниями. Знаешь, эдакий интроверт... У меня и в мыслях не было, что с ней творится что-то не то. В один день она просто ушла и оставила записку. Больше я ее не видел.

Глава 3. Грани магии.

Отчетные концерты всегда проходили в просторной Творческой Гостиной — так называлось красивое светлое здание с арками в Сильвер-Стоун, в получасе пешей прогулки от территории школы. Туда каждые три месяца стекались студенты со всех курсов, чтобы показать свои достижения перед комиссией. Состав комиссии всё время менялся, неизменными оставались только директор школы профессор Ми́тчелл и управляющий музыкальным лейблом мистер То́ббсон, худощавый волшебник-мультиинструменталист.

Обычно в Гостиной не было посторонних людей, но сегодня волшебники в пурпурных одеяниях стояли во всех помещениях.

— Что тут делают инквизиторы?

— Они теперь присутствуют на всех более или менее массовых событиях с участием любых детей и школьников. Распоряжение Генерального Штаба.

— Феерично, — фыркнул Заэль. — И что, демоны, увидев эта шайку дуралеев, должны в страхе разбежаться во все стороны?

— Почему ты о них так плохо отзываешься? — удивилась Амара. — У них такие высокие магические уровни, это опытные бойцы, натасканные на защиту от нечисти. Уж они-то знают, как вести себя в любой непредвиденной ситуации.

— Высокие — это какие, позволь поинтересоваться?

— Ну в их ряды вступают с 80-го уровня...

— Ну-ну. Можешь не продолжать.

— Что за презрительный тон? Это же очень много! Тебе-то пока, как и всем нам, еще до 50-го ползти и ползти.

Заэль только скривился и ничего не ответил. К этому времени как раз начался отчетный концерт, и всем было уже не до разговоров.

Комиссия сегодня состояла из шести судей, двоих из которых Заэль не знал. Хотя, кажется, вон тот с усиками похож на кого-то из стаффа рок-группы The Holly Cry, которые выступали хедлайнерами на летнем фестивале в Миллинойсе.

Один за другим студенты поднимались на высокую сцену, в одиночестве или целыми группами. Надо сказать, к седьмому курсу довольно много студентов сбились в успешные группировки, подключая к этому делу не только своих сотоварищей, но и младшекурсников. Зак, например, отлично спелся с шестикурсницей Меланьей, а в барабанщики к ним подбился очень серьезно настроенный Сэм аж с третьего курса.

Глэн же не мог оторвать восхищенного взора от Хильди, виртуозно перебирающей струны гитары.

— Она потрясающая, правда? — прошептал он, выглядывая из-за тяжелого бархатистого занавеса.

— Да-а-а-а, — мечтательно протянул Заэль. — Какие формы, какая упругость...

— Чего? — ошалел Глэн. — Прошу прощения, а ты откуда знаешь о ее упругости!?

— Ну как же? Просто обожаю играть на ней... сплошное наслаждение.

— Это когда вы с Хильди успели!? — взревел раскрасневшийся Глэн.

— А... ты про нее, — неловко смешался Заэль. — Я, кхм... про гитару.

Хильди в самом деле виртуозно играла на новенькой гитаре, но с голосом она сегодня совладать никак не могла, и Заэль брезгливо морщился при каждой фальшивой ноте. Впрочем, такое чувство, что не в голосе сегодня были все вокалисты.

Заэль со сладким злорадством слушал, как профессор Митчелл отчитывает Эльзу за ненужное вибрато, но через несколько минут уже сам багровел от ярости, когда забраковали его новую песню за «недостаточно интенсивный вокал».

— Будет она мне еще выговаривать, — бурчал Заэль себе под нос, и Глэн дружески похлопал его по плечу.

— Да брось ты это. Митчелл сегодня явно не в духе, всех запорола.

И действительно, по окончании прослушивания не было выявлено ни одной выдающейся музыкальной композиции.

— Отвратительно, — говорила она, обращаясь в частности к седьмому курсу. — Ваш курс всегда выделялся на протяжении всего вашего обучения, но сейчас у меня такое чувство, что здесь собрались сентиментальные подростки, не способные на глубокие вещи. Следующий концерт будет в конце февраля, и я настоятельно рекомендую вам не терять времени зря и как следует к нему подготовиться. Два человека со всего потока, набравшие наибольшее количество баллов, поедут в сольное мировое турне этим летом.

Эта новость взбудоражила студентов, глаза у многих воодушевленно загорелись. Заэль только фыркал: он был абсолютно уверен, что одним из этих счастливчиков будет он, и все эти волнительные шепотки в толпе были ему противны. Гораздо больше его внимание привлекала нервозность профессора Митчелл, которая постоянно оглядывалась по сторонам и торопила всех убраться со сцены.

— По-моему, ей очень не нравится присутствие инквизиторов в здании, — шептал Ильфорте на ухо.

— Как думаешь, почему?

Ильфорте только пожимал плечами.

— Ну меня бы тоже раздражала такая обстановка.

— Незаметно. Ты ведь тут, и ты вполне спокоен.

— Да, но ко мне никто не приставлял охрану в виде полусотенной толпы вездесущих инквизиторов. Ты же знаешь, как они суют свои носы, куда не следует. Это выведет из себя любого нормального человека, тем более, когда тебя просто ставят перед фактом и не дают право выбора.

Они двигались со всей толпой галдящих студентов вдоль длинного балкона второго этажа. Внизу красовался стройный фонтан. Заэлю вообще очень нравилось оформление зоны отдыха в Танцевальном зале. Он любил приходить сюда иногда по утрам и любоваться бесконечно красивыми переливами воды, которые умиротворяли и помогали собрать мысли воедино. Однако при появлении первых же гостей Танцевального зала Заэль покидал прекрасное место, которым мог наслаждаться только в полном одиночестве.

Брызги от высокого фонтана иногда долетали до балконных ограждений второго этажа, и Заэль задумчиво водил руками по крохотным капелькам.

Краем уха он услышал, как проходящая рядом Натали жаловалась своей подружке Софии:

— Ничего не понимаю, я же столько репетировала! Не буду оправдываться, но в зале было как-то душно и очень тяжело дышать, тебе так не показалось?

— Кстати, да, — задумчиво протянул Заэль. — Воздух тут довольно плотный. Как ты думаешь, а не связано ли это с...

— Демонами? — резко остановился Ильфорте, во все глаза уставившись на Заэля.

Глава 4. Грани дружбы.

Ему не спалось. Глаза слипались, мозг отчаянно требовал покоя, но никак не мог отключиться. В полудреме Заэль даже видел сны, полные демонов, беготни от них и за ними, и детских криков.

В конце концов, Заэль плюнул на попытки заснуть и уселся на кровати, протирая глаза. Прислушался. Из каждой двери доносилось равномерное посапывание сокурсников, мирно спящих и не беспокоящихся о чем-то серьезнее предстоящих контрольных работ.

Заэль тепло улыбнулся собственным мыслям. После недавних событий только сокурсники оставались теми адекватными людьми, кто нормально воспринял новость о том, что среди них учатся целых два Бойца Арма. Все остальные резко разделились на два лагеря: одни с ума сходили от восторга, другие же воротили нос от отвращения и, кажется, страха. Причем к себе Заэль ощущал гораздо более интенсивную волну негатива, нежели к Ильфорте, что изрядно выводило его из себя и мешало сосредотачиваться на делах насущных.

«Ну а чего ты от них ожидал? Вокруг тебя лютует слишком много слухов, мифов и реальных фактов, которые ничуть не уступают небылицам о твоей персоне. Подожди немного, скоро все успокоятся», — утешал его Ильфорте.

А сокурсники... Друзья оказались золотыми самородками с крепкой психикой и стальными нервами.

«Какая разница, кто вы, главное, что вы хорошие», — вот так просто, логично и немного наивно рассуждала Амара, и ей вторили остальные.

Было удивительно, как легко все они отнеслись к новым обстоятельствам. И скорее им стало еще более интересно, нежели боязно общаться с друзьями. Они засыпали обоих бесконечными вопросами о жизни в академии Армариллис, об особенностях фортеминов, и Заэль ловил себя на мысли, что ему самому интересно отвечать, такое внимание не раздражало. Амара и Хильди так и вовсе были в полнейшем восторге от сложившейся ситуации, наперебой щебеча о том, что давно пора было волшебникам наладить связь с Армариллисом, и что от этого все только выигрывают. Зак же ходил гордым павлином и всюду приговаривал: «Это мои друзья! Да, это мои лучшие друзья!», — что весьма смешило Заэля и умиляло Ильфорте. Менее многословным и восторженным был разве что Тео, но и он не удержался от парочки вопросов об индивидуальной магии фортеминов.

А вот Эльза...

Тяжело вздохнув, Заэль попытался наощупь найти тапки, но в кромешной тьме обнаружил только одинокий носок под кроватью. Кое-как одевшись, четверть часа спустя Заэль покинул гостиную факультета, бесшумно передвигаясь вдоль высоченных окон с разноцветными витражами. Близился рассвет, но до появления первых лучиков солнца было еще далеко, и луна пока не покинула небесные своды, освещая разноцветные стеклышки витражей и рисуя интересные тени на полу и стенах школы.

Эльза...

С Эльзой дела обстояли сложно. Они совсем не ладили, и девушка очень тяжело восприняла свалившееся на нее внимание. Ходила еще более раздраженная, чем обычно, дергалась и шипела при появлении Заэля и в целом напоминала ощетинившегося ежа, к которому не то что подойти сложно — смотреть в его сторону страшно! Заэль не представлял себе, как с ней можно наладить контакт и работать в Паре, потому не пытался и не собирался этого делать. Рилэй грозился заняться этим вплотную на следующей неделе, а пока он беседовал с Эльзой по паре часов каждый день, объясняя теорию и суть предстоящей практики. Мысль об этом наводила на Заэля ужас, но он ничего не знал о том, как можно разорвать связь со Стражем, а Ильфорте, кажется, откровенно забавляла ситуация.

Все это весьма нервировало, и, вдобавок ко всему, у Заэля никак не выходил из головы мальчик Эрик, о родителях которого по-прежнему не было никаких вестей. Это было очень странно, и мысли все время возвращались к нему, тем более, что на днях Заэлю снился довольно путаный сон с участием этого мальчика, где Эрик говорил, что застрял во времени, и просил о помощи. Однако Ильфорте не воспринял рассказ об этом всерьез, и Заэль старательно выкидывал сон из головы, ведь если Ильфорте не беспокоится, то и ему можно было выдохнуть.

Заэль решил прогуляться до репетиционного зала. В такой ранний час там всегда было абсолютно тихо и безлюдно, и можно было вдоволь насладиться звенящей тишиной.

Но что это? Еще издали послышалась музыка, и Заэль издал разочарованный вздох. Ну почему именно сегодня, именно сейчас кому-то тоже страсть как захотелось поперебирать гитарные струны!?

И все же он решил глянуть, кому там не спится в это время, к тому же, музыка была довольно красивой, а голос — очень знакомый.

Дверь репетиционного зала была чуть приоткрыта, и в конце аудитории виднелся темный силуэт девушки, сидящей напротив окна с гитарой. Девушка сидела спиной к двери и не могла видеть вошедшего, зато узнать саму девушку не составляло никакого труда.

Заэль с удивлением уставился на Эльзу. Он никогда ранее не слышал от нее таких лиричных песен. Обычно эта бесовка исполняла что-то вызывающее, бойкое, больше в стиле хип-хоп и R’&’B, а тут...

Нещадное время не ждет никого,

И мы упускаем его безвозвратно,

Так чутко, так нежно и глубоко

Во мне отдается твой пульс многократно.

Открыты глаза, и пронзительно четко

Я вижу свой путь в незаметном свеченьи.

К тебе прикасаюсь неловко и робко

И свет проливаю в свое заточенье.

Пускай унесутся в далекие дали

Все горести, страхи, обиды, печали.

Замолкнуть, забыться навеки, на миг,

Пока не откроется сердца тайник.

Сегодня такая прекрасная ночь...

Живи и любуйся, вливайся, смотри!

И разум очистив, себя не морочь,

Гляди, как мы светимся изнутри...

Незатейливая мелодия звучала так грустно и душевно, а нежный голос пел столь сладко и нежно, что невольно защемило в груди, и Заэль обнаружил, что затаил дыхание.

Мотнув головой и стряхнув с себя морок, он бесшумно закрыл за собой дверь и прижался к ней лбом. Слова песни гулко отдавались в голове. Как бы ему ни хотелось съязвить, он не будет мешать. Творчество — процесс непростой, личный и можно даже сказать — интимный. И столь душевно пела Эльза, что прерывать ее не было желания даже из врожденного чувства вредности, усиленного тяжелой жизнью Первого Арма. Странно, почему она не поет такого рода песни в школе? Надо будет спросить ее при случае.

Глава 5. Грани настроения.

Конец года подкрался незаметно, а вместе с ним неумолимо приблизилась и новогодняя ночь.

Время бенгальских свечей. Время загадывать желания. Время звона бокалов и застолья в кругу семьи, близких людей. Где бы только их взять...

Заэль задумчиво крутил в руке полупустой бокал с шампанским.

За все годы обучения в школе это был первый Новый Год, когда никто из студентов не остался на зимние каникулы в школе. Ильфорте тоже умчался по своим делам, поэтому Заэль сидел в гордом одиночестве в пустом и холодном особняке. А, еще и пыльном, потому что эти стены уже забыли, когда здесь кто-то в последний раз наводил порядок.

Погода по-зимнему радовала, и Заэль с удовольствием наблюдал, как крупные хлопья снега бесшумно застилают задний двор белым покрывалом. Зрелище это умиротворяло и одновременно навевало грустные воспоминания о тех днях, когда Заэль был изгоем в Армариллисе. Тогда он тоже встречал новогоднюю ночь в полном одиночестве, поглядывая из окна спальни на то, как радуются жизни фортемины, как за окном сверкают фейерверки, и жизнь бьет ключом. Позже ситуация изменилась, и фортемины приняли неожиданную «выскочку» после парочки эффектных побед, но привкус одиночества тех дней навсегда остался в памяти.

Кошачья дверца скрипнула, и в гостиную проскользнули две кошки: черная, как смоль, кошка, и пушистый белоснежный кот, который тут же уверенно запрыгнул на диван.

— Я думал, ты будешь встречать Новый Год с Сиринити.

— Как видишь, мы решили составить тебе компанию, — произнес Ильфорте, на месте которого секунду назад сидел ангорский кот.

— Весьма тронут.

— Тухлый ты какой-то. Где твое новогоднее настроение?

— О, я едва справляюсь с праздничной эйфорией. Незаметно?

Ильфорте хохотнул.

— Аж глаза слепит от твоего восторга.

— Стараюсь. Весь год тренировался.

— Хорош придуриваться. Отчего тебе так тошно?

— А есть повод чему-то радоваться?

— Повод всегда есть, а если нет, то его можно придумать, было бы желание, — улыбнулся Ильфорте, почесывая за ухом прильнувшую Сиринити. — Одно то, сколько жизней ты спас в этом году, уже заслуживает повода для гордости и счастья за другие спасенные семьи.

— Кто бы мою жизнь спас...

— А что, ей угрожает опасность?

— Ха-ха, — вяло отозвался Заэль, наколдовывая второй бокал с шампанским. — Мне угрожает вероятность сдохнуть от тоски и бессмысленности бытия.

— А по-моему, именно сейчас твоя жизнь и начинает обретать смысл.

Заэль неопределенно пожал плечами, не горя желанием развивать эту тему.

— Ты бы хоть на улицу вышел, там столько народу интересного бродит.

— Холодно там...

— И что с того? Морозец бодрит, а запах зимы на улице совершенно великолепный, так его люблю!

— Разве можно любить холод?

— Нужно! Холод учит ценить тепло.

Заэль хмыкнул и покачал головой.

— Удивительный ты. Каким-то образом умудряешься видеть хорошее даже там, где его нет.

— Потому я и Второй Арма, — подмигнул Ильфорте.

— Второй ты потому, что лишь на десять единиц уступаешь мне по силе.

— Оно, конечно, так... Но градация Арма заключается не только в уровне магии.

Заэль вопросительно выгнул бровь.

— Столько лет пробыл в Академии и впервые об этом слышу.

— Я сам глобально увлекся этой информацией только после твоего появления в Академии. Обнаружил массу интересных вещей. Ты наверняка обращал внимание на то, что каждому номеру Арма присущ тот или иной характер, линия поведения и жизненные приоритеты, не так ли?

— Хочешь сказать, что это предопределено?

— Вроде того. Дело в том, что для мироздания необходимо соблюдение баланса света и тьмы, для этого несколько лучших фортеминов, именуемых Арма, имеют свои особенности и Дары, которых нет больше ни у одного из фортеминов. Десятый Арма, например, умеет ненадолго замораживать события на каком-то ограниченном пространстве. И сколько себя помню, да и если проследить всю историю академии, Десятый всегда был замкнутым и вдумчивым, эдакий оплот спокойствия. Девятый — на редкость отличный лекарь. Всегда чуткий, умеет слушать и готов прийти на помощь по первому зову. Восьмой — непревзойденный мастер маскировки. Это глаза и уши Армариллиса, всегда работает в паре с Седьмым.

— Да, и правда, всегда с Седьмым, сколько бы раз они не менялись... Не придавал этому значения. А почему именно с ним?

— Потому что Седьмой — это живая вода. Скользкий тип, никогда не дает твердого ответа, растворяется в любой среде, а потому часто действует разведчиком в стане врага и в разведку уходит с мастером маскировки — Восьмым. Далее — Шестой. Он подчиняет себе воздух и ветер. Шустрый малый, Стража пока своего не имеет и не раскрыл все свои способности. Пятый — лед и мороз, ледяное спокойствие, руководствуется разумом, действия его четко выверены и безупречны. В противоположность ему — Четвертый. Он, как огонь, вспыльчивый, действующий по зову сердца. Третий в Армариллисе всегда занимался устранением последствий. Кто бы он ни был, но это всегда — педант, точен, никогда даже на секунду никуда не опоздает. Еще у него есть Дар быть в нужном месте в нужную минуту, чему я порой откровенно завидую. Ну а Второй всегда видит будущее, и нынче эта ноша лежит на моих плечах. Много бед я вижу впереди тут и там, вижу их неотвратимость. Хорошего тоже много вижу, но плохое всегда на поверхности, а потому первым бросается в глаза. Чтобы суметь справляться с этим потоком информации, дано мне видеть во всем позитивные стороны и уметь извлекать пользу из любой ситуации.

— А Первый?

— А Первого до тебя не было. Точнее, был когда-то, много лет назад. Так давно, что письменных свидетельств о нем не сохранилось. Первым мог бы стать я и заложить основы на будущее. Но, — Ильфорте горько усмехнулся. — Ты жестоко разрушил мои планы. Я, конечно, предвидел, что тот день станет для меня роковым, но подробностей узреть не смог.

— Ну не таким уж и роковым, — пробубнил Заэль, насупившись.