Границы между нами

Глава 1. Триттер

– Какие вы все молодцы! А теперь предлагаю еще раз дружно поздравить Мишу с днем рождения. Готовы? Тогда хватайте подушки, на которых сидите и давайте устроим самый настоящий бой. И пусть полетят перья!

Детский праздник, на котором Алиса работала аниматором, шел уже второй час, а девушка только сейчас осознала, что пора перевести дух. Легким привычным движением руки она откинула рыжие кудри назад и спрыгнула с высокого подоконника. Пиратская шляпа на ее голове покосилась. Девушка поправила ее и, пока дети в зале устраивали перьевую войну, подошла к небольшой барной стойке с зеркальной стеной, у которой хотелось привычно заказать мартини со льдом, а не вот это вот все. Увы, но ничего крепче клубничного молочного коктейля в меню не было. Алиса присела на высокий стул и попросила у коллеги стакан воды.

– Алиска, – добродушно сказала девушка-бармен, протягивая подруге высокий стакан воды со льдом и долькой лайма. – И когда ты уже поймешь, что нельзя быть таким классным аниматором? Дети-то от тебя в восторге. А мы что… опять из-за твоего энтузиазма до ночи проторчим на работе. Они просто от тебя не отлипнут!

Тонкие губы Алисы тронула скромная улыбка.

– Может быть. Но разве не в этом весь смысл? Я люблю свою работу и вдохновляюсь, когда вижу, что детям весело.

– Тебе бы врачом работать. С твоей-то самоотдачей. Вдохновлялась бы тем, как людей спасаешь.

Алиса слегка поежилась и поболтала трубочкой в стакане. Тема врачей и больниц была ей приятна не больше, чем эта горькая долька лайма, уныло плавающая в воде.

– Ну уж нет. Не все врачи могут вдохновлять.

Пока девушки болтали, подушечная война за спиной Алисы разыгралась не на шутку. Чтобы избавиться от кублившихся в голове мыслей, а заодно спасти то, что осталось от подушек, числившихся на балансе их праздничного агентства, Алиса решила, что пора организовывать перемирие.

– Спасибо, что не дала мне умереть от жажды, – подмигнула Алиса барменше, подвинула к ней пустой стакан и крикнула, уже обращаясь к детям. – О-хо-хо, мои смелые пиратики! Кажется, вы уже захватили этот корабль и пора наслаждаться добычей. А ну-ка, давайте выясним, кто из вас сможет быстрее других добраться до стола со сладостями?

***

Алиса стояла возле своего шкафчика в раздевалке и устало запихивала в спортивную сумку вещи. Замок заедал и никак не хотел застегиваться. Алиса уже в шестой раз сдувала упрямую прядку волос со лба и воевала с собачкой на молнии. В этот момент в открытые двери раздевалки заглянул клоун Бим. На самом деле под маской прятался простой и веселый парень Ник, коллега Алисы.

– Тук-тук. Все одеты? Алиска, ты как всегда на высоте. Дети в восторге, а родители откэшили даже больше, чем надо было. Босс счастлив, а мы со щедрыми чаевыми в кармане. Бинго!

Ник работал в том же праздничном агентстве, что и Алиса, просто еще не успел переодеться и выйти из образа. Хотя, пожалуй, из образа он не выходил никогда. Это был веселый парень, только-только выпустившийся из школы и находящийся в поисках себя в этом непростом мире, поэтому веселиться он любил без перерывов на выходные.

– Спасибо, Ник. Молю, не опаздывай завтра. Мне понадобится твоя помощь, я одна не вывезу – все по минутам расписано, – сказала Алиса, закидывая на плечо сумку, молния на которой наконец-то была побеждена.

– Ты можешь на меня положиться, – неведомо откуда Ник достал небольшие шарики и стал ими жонглировать. – Я надежный, как бетон, – в следующую секунду шары посыпались на пол, а Ник виновато улыбнулся.

Он оперся локтем на дверной косяк, запоздало изображая крутого парня, и тут же, наступив, на упавший шар, кубарем полетел на пол.

– На меня не действуют эти твои штучки, надежный парень, – рассмеялась Алиса, наблюдая как Ник встает и отряхивает свои клоунские штаны. – Завтра жду от тебя больше серьезности. До встречи, шутник.

– Клоуны серьезными не бывают, – показал язык Ник, но по-джентельменски открыл дверь, чтобы выпустить девушку, и отвесил реверанс на прощание.

Алиса помахала рукой болтуну и вышла на улицу. Ее тут же обдало приятной прохладой расслабленного летнего вечера, а длинные волосы взлетели вверх от порыва ветра. Девушка даже на секунду остановилась на крыльце и закрыла глаза. «Как же хорошо чувствовать себя свободной, – подумала она, глубоко вдыхая свежий воздух. – От работы, обязательств, вечного принятия решений…».

Город вокруг нее, как ни в чем ни бывало, продолжал заниматься тем, что у него лучше всего получалось – жил. Сигналили машины, ревел мотор генератора на стройке поблизости, чуть слышно шумел ветер, игравший жестяной банкой из-под газировки по дорожной плитке. То и дело туда-сюда по небу сновали патрулирующие коптеры, камеры с которых транслировали обстановку с улиц прямо на компьютеры полицейских отделов и операционного отдела вездесущего Центра. Прохожие, мысленно отключившись от внешнего мира, разговаривали по мобильникам, слушали музыку в наушниках или нетерпеливо ждали такси. Со стороны торгового центра доносились обрывки навязчивой рекламы. И даже зазнавшиеся голуби гордо расхаживали возле мусорки, не обращая внимания ни на кого. И все равно, даже несмотря на всю эту шумную рутину Города, находиться здесь было в разы приятнее, чем внутри душной бетонной коробки… Насладившись этой секундой наедине с собой, Алиса открыла глаза и легким шагом с довольной улыбкой на лице направилась по улицам Города.

Навстречу девушке попадались люди. Молодые и пожилые. Грустные и сосредоточенные. Задумчивые и одинокие. Благодаря работе Алиса хорошо знала о силе улыбки, и во всю улыбалась прохожим, заглядывая им прямо в глаза. Но люди чурались этой без причины веселой девушки. Кто-то просто отводил взгляд, кто-то делал вид, что ничего не заметил. И только искренние дети, еще не запачкавшиеся взрослой серьезностью, реагировали на улыбку Алисы. Они хихикали в ответ и еще долго оборачивались ей вслед, оттягивая руку недовольных этим родителей.

Алиса уже привыкла к такому холоду людей в Городе и давно перестала расстраиваться. Но она все равно не сдавалась и пыталась заставить улыбнуться хоть кого-то.

А вокруг сама атмосфера так и располагала к улыбке. Прекрасная погода, чудесный современный Город и зеленая набережная вдоль реки, по которой шла девушка. Здесь Алиса уже перестала всматриваться в лица людей, а просто с наслаждением осматривалась, хотя и знала до мелочей весь этот район. Вон там начинается мост, а здесь дорожка для велосипедистов, по которой нельзя ходить, иначе тебя непременно зазвонят велосипедными звонками и обругают на чем свет стоит. Отсюда хорошо виднеется самое высокое здание Центра – такое современное и недоступное. А вот здесь вечно собираются голуби и ждут, когда же их покормят (эх, жалко нет с собой хлеба). Все вокруг было такое чудесное! И лишь единственное, что омрачало вид – это бесконечные рекламные объявления кругом.

«Стань триттером. Спаси чью-то жизнь.»

«Быть триттером – звучит гордо!»

«Нет денег? Не знаешь, как выжить до завтра? Приходи в Триттерский центр. У нас найдется для тебя вкусная еда, крыша над головой и оплата, достойная ТЕБЯ!»

«Мечтаешь о собственном жилье? Заключи контракт и получи ключи от своей квартиры уже сегодня!»

«Стать триттером = стать героем нашего времени!»

Яркая социальная реклама, развешанная на всех рекламных щитах Города, обещала сплошные бонусы для триттеров. И хотя все прекрасно понимали на что идут, становясь триттерами, желающих все равно было ужасающе много. Но Центру и этого всегда было мало, он ежеминутно нуждался в новом и новом расходном материале.

Листы бумаги, колышущиеся на ветру, смотрелись так несуразно в современном Городе. Но о триттерстве кричали не только бумажные объявления, но и большие светящиеся билборды, надписи на проезжающих машинах, плакаты на кассах в магазинах. Даже любой анонс праздничной ярмарки на площади, музыкального вечера на берегу реки под рояль, театрального спектакля или фильма в кино обязательно содержал строчку с социальным напоминанием о важной роли триттерства в жизни Города. И это работало.

Ученые, своими новыми разработками совершили большой прорыв в медицине. Теперь люди могли позволить себе никогда не болеть, жить больше ста лет и умирать действительно от старости, а не от болезней. Любой заболевший орган стало возможно излечить с помощью триттера – донора, который жертвовал свое сердце сердечнику или даже свою ногу человеку, лишившемуся ее в аварии. Для этого прямо в обычных больницах проводится рядовая процедура, где больного ремидента и донора-триттера подключают к аппаратам обмена. В результате проведенной Процедуры – болезнь уходит в орган триттера, больной пациент получает здоровый орган от донора. Пара дней на восстановление, и обоих выписывают из больницы. Все счастливы, в том числе и Центр, который получает неплохие проценты за подбор донора и организацию Процедуры.

Казалось бы, все просто. У кого-то есть деньги, но нет здоровья. А кто-то здоров как бык, но беден до дырок в штанах. «Ты можешь помочь!» – кричали рекламные банеры по всему Городу. Но все эти красивые слоганы про спасение людей и помощь бедным по сути – лишь рекламная акция по покупке жизней обычных людей. Триттеров. Тех, кто отчаялся, и готов отдать свое здоровье за копейки, лишь бы прокормить детей. Или наконец-то заменить давно расклеившиеся ботинки. Или хотя бы иметь крышу над головой. У людей слишком разные ценности. «Как это подло и отвратительно, – в очередной раз подумала Алиса. – Вместо того, чтобы действительно помочь нуждающимся, Центр выворачивает все наизнанку, переигрывая ситуацию в свою пользу».

На рекламных баннерах иногда мелькала глава Лаборатории – главного пункта, который работал с триттерами. Эта элегантная женщина средних лет всегда выглядела с иголочки – прилизанные в эффектный пучок пепельные волосы, изящные деловые костюмы, густые черные ресницы с обильным слоем туши и изысканные серьги. Она была так женственна и при этом излучала какую-то жесткую, словно мужскую, энергетику. Обычно именно на баннеры с ней, Алиса не могла долго смотреть и спешила отвести взгляд. У девушки было устойчивое ощущение, что эта женщина кого-то ей напоминает. Но Алиса всегда оправдывала это чувство тем, что с детства видит эти бесконечные ролики с социальной рекламой, и уже просто настолько сильно привыкла к этой женщине, что считает знакомой.

Из-за научного бума в системе здравоохранения, в том числе благодаря именно этой женщине, невероятно быстро сменилась власть и сложилась новая политическая система. Никто даже не успел толком понять, как это произошло. Но чуть больше двадцати лет назад, незадолго до появления Алисы на свет, место, где они жили, разделилось на три части: Центр, Город и гетто.

В Центр съехались богачи, или другими словами счастливые и здоровые долгожители. Сюда же перевезли главные умы Города и всю элиту, а после этого огородили Центр высокой стеной и поставили контрольно-пропускные пункты, чтобы просто так обычные люди не могли попасть на их закрытую территорию. Заехать туда стало возможно только по специальному пропуску – валидатору, который выдается исключительно жителям и работникам Центра. Обычный Город тоже отделили от гетто. Но не стеной, а простыми местными заставами и сеткой-рабицей между постами. Из-за этих разделений очень чувствовалась унизительная социальная разница между людьми, живущими в разных частях Города. Центр стал чем-то недоступным для простых смертных. А гетто прослыло самым неблагоприятным и опасным районом, населенным озлобленными нищими меньшинствами. Люди там выглядели стариками, хотя при этом не доживали даже и до 30 лет из-за постоянного вынужденного сотрудничества с Центром.

Вторая часть – обычный Город, где жила Алиса со своим отцом, ничем примечательным не выделялся и выглядел так же, как и до открытий в медицине, изменивших их уклад жизни. Здесь жили обычные работяги, которым не было необходимости становиться триттерами. Но при этом и возможности воспользоваться их услугами у них тоже не было – слишком уж дорогой была процедура лечения. Поэтому местные жители доживали до 50-60 лет, стараясь успеть сделать все, что хочется за это короткое время, и умирали, как правило, от болезней.

Такая судьба ждала и Алису. И его 45-летнего отца, который и так давно болел, но которому она никак и ничем не могла помочь. Алиса изо всех сил постаралась отвлечься и не думать об этом хотя бы сейчас. Она отвела взгляд в сторону реки, чтобы не видеть эти надоедливые объявления, которые нет-нет, да внушали надежду на исцеление для отца. Девушка потрясла головой, словно вытряхивая из нее навязчивые мысли, оперлась на невысокий заборчик у берега и посмотрела на ровную водную гладь. Она вспомнила детство. Как втихаря от родителей она прибегала сюда с другом, мальчишкой-соседом, и как он учил ее бросать камешки в воду. У него получалось пускать много плюхающих блинчиков по поверхности реки, а ее камни только громко булькали и проваливались под воду. Тогда она обижалась на друга и под его шутливые подколки просто кормила уток хлебом. Один раз они даже катались здесь на весельной лодке, которую им на время дал местный рыбак дядя Боря. Алиса улыбнулась. Прекрасное было время. Возможно, она была даже влюблена в него, но он, конечно же, ничего об этом не знал. Между Алисой и тем мальчишкой помимо любви было много чего общего – интересы, планы на будущее, любимое фисташковое мороженое. У них даже были одинаковые родинки в виде треугольника из трех крупных точек в одном и том же месте, на плече. У Алисы на левом, а у мальчишки-соседа на правом. И они любили опереться друг на друга, соединив родинки, представляя, что это магические точки и они связывают их друг с другом какой-то космической силой. «Какие мы были глупые и смешные», – подумала девушка. Она дотронулась до плеча и потерла его. Уже много лет кожа возле этих родинок у нее болела. Это была переменная боль – иногда сильнее, а порой слабее, но каждый день очевидно напоминающая о себе. Возможно, это какое-то заболевание, но обычный терапевт в поликлинике не нашел никаких отклонений, а на Процедуру триттерства у Алисы бы все равно не хватило ни денег, ни… совести. Разве можно заставить другого человека страдать за тебя? Отдать кому-то свою боль, чтобы раз и навсегда забыть о какой-то своей проблеме. Ну уж нет. Пусть болит. Алиса снова мотнула головой, словно пыталась вытряхнуть из головы картинку с воспоминаниями, и с этими ностальгическими мыслями, отправилась домой.

***

Обклеенная оборванными объявлениями, словно плешивая, дверь подъезда распахнулась прямо перед носом Алисы.

– Добрый вечер, – поздоровалась девушка с соседом, выходящим из подъезда. – Придержите, пожалуйста, дверь.

Недружелюбный мужчина с недовольным лицом придержал дверь ногой и отпустил ее сразу же, как только Алиса шагнула внутрь. Тяжелая металическая дверь, сопротивляясь, заскрипела, но все же сдалась силе притяжения пружин и захлопнулась. Так быстро и сильно, что девушка еле успела отпрыгнуть, чтобы не оказаться прибитой ею.

– Спасибо, – с иронией крикнула вслед недружелюбному соседу Алиса, хотя он уже не мог ее слышать. И тут же, передразнивая его смешным басом, ответила сама себе. – Всегда пожалуйста.

Девушка забрала почту из маленького почтового ящика под лестницей и, не вызывая лифт, пешком поднялась на восьмой этаж. Своим ключом она открыла дверь квартиры, вошла и включила свет. Из коридора она увидела, что в комнате в старом кресле, как обычно сидел отец. Он смотрел телевизор.

– Па, как день прошел?

Отец даже не пошевелился. Кажется, он вовсе не услышал, что кто-то пришел.

– Мистер Маутнер, – крикнула еще раз Алиса. – Грабители пришли. Подскажите, где искать деньги, чтобы мы долго вас не задерживали?

Но мистер Маутнер и не собирался отвлекаться от телевизора.

– Политиканы проклятые, все вам мало, народ простой душите, – бубнел себе под нос мужчина, разговаривая с далеким и ничего не отвечающим ведущим новостного канала.

Алиса усмехнулась, сбросила тяжелые ботинки с уставших ног и прошла на кухню. Не включая свет, она кинула на стол конверты из почтового ящика, щелкнула кнопку на электрическом чайнике и подошла к окну. И когда успело так потемнеть? Алиса любила этот ночной вид. Еще маленькой девочкой она забиралась на этот подоконник с ногами и подолгу смотрела на сотни огоньков, пытаясь мысленно соединить их между собой и составить из них буквы. Она представляла, что это какой-то шифр, который ей посылает Город, и который она когда-нибудь обязательно должна разгадать. Мама часто ловила ее посреди ночи, сидящую на окне, и ласково отводила маленькую полуночницу в кровать. Мама. Как много сделали ее теплые мягкие руки для этого дома, оставив здесь частичку себя. Вот занавески, которые они подшивала вместе с Алисой. А вот подставка для цветов, которую смастерил отец после долгих маминых просьб. При маме на ней стояли расписные горшки, в которых всегда цвели орхидеи. Или вот эта хлебница, на которую мама постоянно ругалась за ее вечно западающую дверцу, но которую она почему-то так сильно любила. На этой самой кухне она пекла блинчики, заваривала самый вкусный на свете чай, выслушивала все детские Алискины секреты… А потом ее не стало. И не стало цветов. Не стало чего-то теплого, что появлялось здесь вместе с маминой улыбкой. Это стало тяжелым испытанием для всех. Отец на глазах сдал, стал чаще болеть и сильно похудел. Он превратился в какого-то совсем потерянного старика. Часто витал в своих мыслях, многое забывал и мог не отвечать на вопросы соседей, из-за чего те начали считать его не от мира сего. Многое изменилось за эти годы. И только вид из окна по-прежнему что-то по секрету нашептывал Алисе.

Чайник забурлил и возмущенно отщелкнул кнопкой, напоминая о себе. Алиса помотала головой, возвращаясь в реальность. Она заварила себе чай и села за стол, чтобы разобрать почту, которой для цифрового века оказалось сегодня слишком много. Среди писем с платежками и рекламными буклетами, один конверт сразу бросался в глаза. В комнате было по-прежнему темно, но даже в мягком свете огней из окна было видно, что конверт размером больше других, сделан из заметно дорогой бумаги и оформлен вензелями Центра. Письмо было на имя отца. По коридору как раз раздались шаркающие шаги старика в домашних тапочках.

– О, привет, дочурка. Я и не слышал, что ты пришла. Чего сидишь в темноте? – он включил свет.

– Пап, тебе тут письмо. От Центра. Что это может быть?

Пожилой мужчина нацепил на нос висящие на шее очки, внимательно осмотрел конверт и аккуратно вскрыл его. Алиса все это время заинтересованно и с легкой тревогой смотрела за его действиями. Центр не рассылает письма просто так. Буклеты и рекламу для будущих триттеров – да, пачками каждый день. Но никак не именные письма с вензелями.

Отец достал из конверта плотный лист бумаги, сложенный вдвое, развернул и принялся за чтение. Пока он читал, выражение его лица менялось, а когда глаза опустились в конец письма, его ноги подкосились так, что он едва успел схватиться за стол, а Алиса – подхватить его под локоть и подставить стул.

– Па-а-ап?

– Таблетки, – еле выговорил мужчина. – Там, в комнате…

Алиса бросилась к шкафчику с лекарствами. Трясущимися руками она долго перебирала пластинки и коробочки, пока не нашла нужное – лекарство от сердца, которое так часто в последнее время принимал отец. Торопливыми шагами она вернулась на кухню, налила стакан воды и помогла отцу запить таблетки.

– Ты как?

– Все… в порядке, – явно пытаясь скрыть тревогу и успокоить дочь, выговорил мужчина.

– Что в письме?

Отец отвел взгляд. В комнате повисла тишина. Алиса взяла письмо со стола. Обессиленный отец попытался выхватить его из рук дочери, но возраст и болезнь взяли свое – Алиса оказалась ловчее. Она отмахнулась, развернула плотный лист бумаги, отошла в другую сторону кухни и прочитала.

«Уважаемый Мистер Маутнер.

Благодарим Вас за участие в нашей программе. Вы внесли значительный вклад в работу нашего Лабораторного Центра как триттер. За что мы приносим Вам свою искреннюю и глубокую благодарность. Вы спасли жизнь, а это многого стоит!

Мы вынуждены напомнить Вам, что срок договора о нашем сотрудничестве подошел к концу. В течение недели Вам необходимо освободить жилое помещение, предоставленное вам в аренду согласно договора №С-0801, либо явиться в Центр в приемные часы для обсуждения вопроса о дальнейшем сотрудничестве.

С уважением, Лабораторный Центр»

Ничего не понимая, Алиса несколько раз перечитала письмо, пытаясь уловить хоть какой-то смысл. Возможно, перепутали адрес? Нет, обращение на их фамилию. Тогда какой триттер? Отец никогда в жизни не сотрудничал с Центром. Алиса никогда не понимала, кто в здравом уме вообще может на такое пойти. Только в конец отчаявшиеся люди. Но ее семья, к счастью, никогда не бывала в таких ситуациях. Они не были богаты, но никогда не нуждались ни в чем настолько, чтобы подписываться на сотрудничество с Центром. Что же это тогда за письмо?

Отец все это время, закусив губу, смотрел на дочь, и ждал ее реакции. Девушка подошла к столу, села, положила развернутое письмо перед отцом, и подняла брови.

– Может, объяснишь? Договор, аренда, триттер?.. Я ничего не понимаю.

Старик опустил глаза, несколько раз глубоко вздохнул. Было видно, что он подбирает слова, и Алиса его не торопила.

– Наверное, это какая-то ошибка. Я схожу в триттерский штаб, все выясню, – тихо пробубнил отец.

– Па-а-ап, – снова протянула Алиса, понимая по его лицу, что здесь что-то не так.

– Прости. Я, наверное, не должен… Не должен тебя обманывать. Я никогда не должен был тебя обманывать, но… Теперь они хотят, чтобы мы съехали, – выдавил из себя мужчина.

– Та-а-ак, – сглотнув слюну с горечью осознания, что это все не ошибка, ответила девушка. – Кто они? И почему кто-то хочет, чтобы мы съехали из нашего же дома?

– Алиса, это не наш дом, – после паузы ответил отец. – Просто мы привыкли так считать.

Что-то внутри Алисы оборвалось. Кажется на несколько секунд она даже перестала дышать. Недоверие, непонимание, отрицание – все, что наполняло сейчас девушку. Нахмурив брови, она смотрела на отца, ожидая продолжения объяснений.

– Много лет назад, мы с твоей мамой не имели своего жилья. Да что уж там. Ничего у нас не было. Только молодость, здоровье и любовь. А потом родилась ты, и скитаться по комнатам и родственникам оказалось неудобно. И я… решился на это, – он кивнул на письмо.

Алиса молча слушала, даже когда отец останавливался и делал внушительные паузы.

– Твоя мать была против, когда я предложил эту идею. Но я видел как она мучается, слоняясь по родственникам, по углам – то тут, то там, пытаясь никому не мешать. Она молчала, но я все видел в ее глазах. И тогда… сделал это без ее ведома. Одним утром вышел из дома и свернул не на работу, а в Центр и подписал соглашение стать триттером.

У Алисы перехватило дыхание. Ее отец – триттер? Бред какой-то. Он точно ее не разыгрывает сейчас? Девушка ущипнула себя за руку. Ничего не изменилось. Она ущипнула еще раз, посильнее. И затем еще раз, но уже до звездочек в глазах. У девушки навернулись слезы. То ли от физической боли, то ли от жалости к отцу, которому пришлось пойти на это ради семьи, то ли от обиды. От нее всю ее жизнь скрывали то, что сама она всегда осуждала. И кто? Самые близкие люди. Разве они могли с ней так поступить?

Отец словно прочитал ее мысли.

– Не вини мать. Она здесь ни при чем. Наоборот, она долго не могла меня простить, не разговаривала со мной. Не переезжала в эту квартиру несколько месяцев. Боялась, что я вот-вот умру от разрыва больного сердца, которое мне досталось от ремидента.

– Ах, – вырвалось из груди у Алисы. – Сердце…

Она закрыла глаза и сжала губы, чтобы не разреветься. Сердце. Теперь все стало понятно, словно какая-то стена обрушилась и открыла неприятный вид на прошлое. Отец столько лет страдает из-за больного сердца – и это в свои-то 45 лет! Так вот почему дома с самого ее детства всегда так много лекарств, которые отец пил горстями. Вот почему ему часто становилось плохо, а скорая приезжала к ним стабильно пару раз в месяц. Вот почему Алиса ни разу не видела счетов за медицинское обслуживание – все покрывала триттерская страховка! А все эти мучения отца… оказывается, что все это просто из-за ошибки. Глупой ошибки молодости. Слабости, которой он поддался несколько лет назад.

– В Центре мне рассказали, что у триттеров есть несколько уровней сотрудничества, – продолжал отец. – Самые элементарные – это лечение аллергий, простуд, донорство волос, участков кожи. Таким триттерам предлагают небольшую сумму денег, в качестве оплаты. Еду, несколько дней ночлежки в качестве бонуса. Прости, я уже особо не помню подробностей. С тех пор я и не интересовался этим. Да, наверняка, уже все и поменялось…

Средняя категория триттеров – согласные забрать себе затяжные хронические заболевания, типа диабета, гипертонии, Паркинсона. С ними вполне живут, но они могут доставлять проблемы триттерам в будущем. Поэтому условия там получше: в пакет входила оплата побольше, предоставление работы, жилья на какое-то непродолжительное время. Все колебалось в зависимости от степени тяжести заболевания.

И последняя – самая сложная категория триттеров, которые были согласны поделиться с ремидентами своими органами и частями тела. Центр обеспечивает их многолетней арендой жилья, медицинской и финансовой поддержкой на весь этот срок. Мне не подходили первые два типа триттерства – они бы ничем не помогли нашей семье. Поэтому когда мне предложили стать триттером сердца, я согласился, особо не задумываясь. Какой-то пожилой богач хотел заменить свой моторчик на что-то поновее, и я, тогда еще молодой парень, идеально подходил для этого.

– Папа! – прошептала пораженная Алиса и в ужасе покачала головой.

– Нам дали эту квартиру. По договору она досталась нам на двадцать лет. Но я совсем забыл об этом. Я все забыл, – на глаза старика тоже навернулись слезы. – Я так привык к этому дому… а после того, как твоя мама умерла, я вообще и думать забыл об этом. Доченька! – слезы потекли по лицу мужчины. – Прости меня!

Алиса упала на колени перед отцом и обняла его исхудавшие, больные ноги. Она не могла даже представить, в каком отчаянии нужно было быть, чтобы решиться на такой шаг. Алисе стало страшно – совершить такой поступок ради семьи и любви, казалось бесконечно восхитительным и одновременно невозможно глупым поступком.

Старик и девушка безмолвно рыдали на полу кухни, разделяя боль и растерянность друг с другом. Слова были лишними. Они плакали о случившемся много лет назад, о сломленном здоровье, о маме и о неопределенности в завтрашнем дне. Казалось, что время остановилось и дало шанс этим двоим прочувствовать каждый миллиметр их растерянности и беспомощности.

Спустя несколько минут Алиса все же взяла себя в руки, вытерла слезы и подняла глаза на отца.

– Пап, – осторожно начала девушка. – Пап, это ужасно. Я понимаю, что вы оберегали меня от этого, но узнавать сейчас и вот так… Прости, мне очень сложно принять это и понять тебя, того, молодого… Пап, что теперь будет?

Мужчина вздохнул. Он потер свой лоб, который слишком рано для его возраста покрылся глубокими морщинами, и встал из-за стола. Шаткой, неуверенной походкой он направился к подоконнику, где стояла дежурная коробка с лекарствами.

– Сейчас… Сейчас что-нибудь придумаем… – с трудом проговорил отец.

Он протянул руку к окну, чтобы отодвинуть штору. Но в этот момент его снова пошатнуло. Он попытался опереться на холодильник, но рука соскользнула. Отец Алисы протянул руку к подоконнику, чтобы схватиться за него, но силы совсем покинули мужчину и он, словно тряпичная кукла, рухнул на пол.

– Папа!

Алиса бросилась к потерявшему сознание отцу. Она потрясла его за плечо, но он никак не отреагировал. Девушка запаниковала, бережно похлопала отца по щекам, но снова не увидела никакой реакции.

– Нет! Нет! Папа! – закричала Алиса, судорожно разыскивая телефон и набирая номер скорой помощи.

***

Несмотря на поздний вечер, больница жила вне времени. Яркое освещение, врачи и медсестры, пациенты и сопровождающие, триттеры и ремиденты сновали по коридорам туда-сюда, оживляя своим присутствием эти бездушные и порой жестокие стены. Высокое здание в десять этажей было напичкано современной техникой, профессионалами своего дела и технологиями, которые так легко отнимали жизнь у одних и отдавали ее другим. Раньше Алиса не особо задумывалась о принципах, по которым жил ее мир. Она знала, что вокруг все было так, а не иначе. Ведь какой смысл думать о солнце, если ты все равно его не отключишь. Зачем углубляться в физические законы возникновения ветра, если он все равно никуда не денется и будет дуть в свою сторону. Этот мир жил по своим правилам и бороться с его несправедливостью было так же бесполезно, как муравью пытаться остановить слона. Здесь были сильные, задающие ритм и направление для других. Были слабые, которые этому подчинялись. И были нейтральные, которые просто держались в стороне от всего происходящего. Алиса всегда была из третьей категории.

Изначально, теория создания мира, где все будут здоровы, смогут жить до глубоко-преклонного возраста и умирать не от болезни, а от старости, была прекрасна. Люди встретили ее радостно, как что-то восхитительное, свежее и спасительное. Но у всей этой красивой обертки оказалась ужасная начинка. Никто не отменял закон мирового баланса и равновесия. Жизнь одного человека всегда равна жизни другого. Нельзя взять здоровье из воздуха. Зато оказалось, что его можно отобрать у кого-то еще. Пусть и добровольно, за деньги. Этот мир нашел способ дать голодному хлеб, но при этом забрать желудок, чтобы он не смог его переварить. Дать бездомному дом, но забрать сердце, чтобы он не смог в этом доме долго прожить. Очень «покровительственно» со стороны правительства. А еще – до боли бесчеловечно.

Все эти мысли только теперь, в эту ночь, обрели форму в голове Алисы. Отец своими руками довел ситуацию до того, что теперь они оба оказались здесь, в больнице. В действительности, это вообще чудо, что он смог дожить до своих 45 лет. И как теперь обернется ситуация – непонятно. Квартира, которая с самого детства казалась Алисе домом, крепостью, сегодня растворилась на глазах. Куда идти? Куда ей вести больного отца? Что вообще будет с ним завтра? Он так тяжело пережил потерю жены, и теперь вот это…

А как благородно Центр описал в письме свое предложение о продолжении сотрудничества. Ха. Хотите жить дальше в этой квартире? Отдайте почку. Или что у вас там еще из здоровых органов осталось? От этой мерзости Алису затошнило, и она постаралась отключить мозг от мыслей.

Девушка встряхнула волосами, потерла уставшие глаза и огляделась. Она сидела в кресле около реанимации, где сейчас находился ее отец. Белые стены были знакомы ей с детства. Мама работала здесь медсестрой, и Алиса частенько после школы бывала у нее на работе. Но здесь, около реанимации, она была впервые. Сюда малышку Алису не пускали. И теперь она поняла почему – атмосфера тут была настолько угнетающей, что находиться в ней долго было просто невозможно.

Девушка встала и вышла в общий коридор. Недалеко от дверей реанимации находилась самая обычная палата с большим стеклянным окном в коридор. Не было ничего зазорного в том, чтобы заглянуть в него. Такие окна в палатах для Процедуры специально и были организованы – чтобы все желающие могли наблюдать за таинством спасения жизни. Обычно Процедуры среднего и сложного уровней проводились на отдельном закрытом этаже без посторонних глаз. Но простые Процедуры часто практиковались здесь. Алиса много раз наблюдала за ними в детстве, да и уже во взрослом возрасте, часто бывая в больнице из-за проблем со здоровьем отца.

Вот на белой кушетке слева лежит ремидент, нуждающийся в лечении. Он подключен ко всевозможным датчикам, шнурам и трубкам со всякими жидкостями, которые как жадные пауки длинными лапами тянутся к триттеру, лежащему тут же, рядом, справа. Оба погружены в медикаментозный сон. Из палаты в коридор доносится тихая спокойная музыка, которая способствует благоприятному проведению Процедуры. Успокаивающе-мирная картина со стороны. В каком-то роде эти большие окна из палаты в коридор были частью рекламы для ежедневно находящихся здесь пациентов. Что-то вроде «Смотрите, как у нас все легко, просто и безболезненно! Приходите, отдайте спинной мозг богатому старикашке, станьте триттером».

На самом деле Процедура – довольно сложный процесс, длящийся долгими мучительными часами, после которых триттер просыпается совсем другим человеком. Человеком с аллергией на цветы. Или с больной почкой. Или без ноги. А может даже с трухлявым пнем вместо сердца. Все зависит от того, на какую Процедуру ты решился.

– Маутнер? – произнес кто-то за спиной Алисы, вырвав ее из грустных раздумий.

– Да?

Перед девушкой стоял крепкий невысокий мужчина средних лет в белом халате. В руках он держал какие-то бумаги. На голову были устало подняты очки для зрения. В глазах мужчины читались изможденность и сожаление.

– Меня зовут Антон Брангазич, я лечащий врач вашего отца. В целом, мы сделали все, что было в наших руках. Я изучил его историю болезни, мужчина он стойкий. Но, боюсь вас огорчить, в этот раз без триттера он не обойдется. Понимаю, дело это… – он запнулся, – небыстрое. Но вы не затягивайте, если хотите его спасти. Пусть пока ваш отец отлежится немного, а через несколько дней вы сможете его забрать. Но имейте ввиду, что на своем старом моторчике он долго не протянет. Помощь в подборе триттеров и регистрацию в системе очереди на Процедуру вы можете пройти на стойке администратора в секторе В… – сказал мужчина и указал левой рукой куда-то в конец коридора.

Врач еще что-то говорил и объяснял, но сердце Алисы уже камнем обрушилось вниз. Там же оно взорвалось и заглушило своей взрывной волной все, происходящее вокруг. Триттер? Да еще и на сердце? Это безумно дорого и невозможно долго. Обычные люди редко пользуются Процедурой. Если уж они и решаются на нее, то чаще всего это либо что-то простое – избавиться от шрама или вросшего ногтя – то, на что способен накопить обычный человек. Конечно, есть и те, кто не готов умирать. Такие люди рискуют, берут бешеные деньги в кредит, занимают по знакомым и родственникам огромные суммы. И все это ради того, чтобы просто выжить. Выжить и всю оставшуюся жизнь быть должным. Бесконечно много работать и отдавать долги за проведенную Процедуру. Это очень тяжело. Поэтому все-таки чаще от таких операций люди просто отказывались из-за невозможности расплатиться за свою жизнь.

И теперь Алиса стояла перед выбором: дать отцу умереть или найти ему триттера. Какая нелепая ирония – несколько лет назад отец был триттером. А теперь триттер нужен ему самому. Вот и вся суть этого «идеального» мира. Пока здоров кто-то один, другой находится на пороге смерти. А потом здоровый становится больным, и все по кругу.

Врач закончил свой монолог, который Алиса даже не смогла дослушать, и попрощался. Девушка заторможенно кивнула, кажется, даже на автомате поблагодарила доктора, и медленным шагом пошла по коридору в сторону, куда еще раз напоследок указал доктор.

На ватных ногах она прошла весь коридор и свернула налево. Сама не зная почему Алиса забрела совсем в другое место. Привычным с детства маршрутом, ноги вывели ее на лестницу, по которой она бегала еще девчонкой, пока мама была на смене в больнице. Холодные лестничные пролеты пахли чистотой и лекарствами. Каждый шаг здесь отражался звучным эхом, летящим куда-то вниз. В углу за широкой трубой стояла запрятанная пепельница, в которую порой тушили недотлевшие сигареты, уставшие врачи. Сверху хлопало незакрытое окно, а дверь, ведущая на этаж, гласила «Закрытое отделение Процедур тяжелой терапии». Где-то здесь на этой самой двери когда-то была выцарапана маленькой ручкой корявая надпись «Алиса». Наверное, после стольких лет и ремонта уже ничего не осталось. Как не осталось и детства, беззаботности. Не осталось мамы, и как, возможно скоро, не останется еще и отца.

В своих давящих мыслях Алиса поднялась на верхний этаж, где лестница заканчивалась, и упиралась в тупик со старой деревянной дверью. Ее явно не меняли уже много лет, а значит, замок по-прежнему висит здесь только для вида. С силой толкнув тяжелую дверь чердака, Алиса шагнула на крышу. Резкий порыв ветра чуть не загнал девушку обратно внутрь, но она нашла в себе силы противостоять потоку воздуха. Алиса выпрямила спину и огляделась.

Здесь было все как и в ее детстве. Антенны, трубы, какой-то мусор и потрясающий вид на Город. Ночной Город с миллионами огней. Алиса подошла к краю, осторожно заглянула вниз, а затем села на теплое, нагретое дневным солнцем, и не успевшее остыть, черное покрытие крыши. Свежий воздух и приглушенный свет ночных фонарей немного отрезвил и привел ее в чувство. Страх понемногу начал отпускать девушку. Она просто закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь продышать свою внутреннюю растерянность.

Алиса смотрела сверху на Город. Редкие машины проезжали по улице, откуда-то доносился сигнал машины скорой помощи, туда-сюда по небу сновали вездесущие «глаза» Лаборатории – видеокоптеры. Но в целом все казалось таким безмятежным. Даже слишком. Город – такой современный и знакомый, мирно жил своей жизнью, в то время как сердце Алисы беззвучно кричало от боли и обиды.

Девушка пыталась представить себя на месте отца. А как бы поступила она? Решилась бы стать триттером или просто плыла бы по течению? Про триттерство всегда ходило много слухов. Говорят, что те, кто подписал контракт с Центром, становятся его марионетками. Если верить сплетням, во время Процедуры триттерам вживляют в голову чипы, с помощью которых потом Центр может контролировать сознание, желания человека и его местонахождение. Простой укол за ухом, который способен даже убить. Стоит только нажать одну кнопку на компьютере в Лаборатории и все. Человек отключен от системы их идеального мира и… от жизни. Именно поэтому Центр так активно и пропагандирует триттерство – помимо идеи долгой здоровой жизни, Центр преследует высшую идею – идею тотальной власти над человечеством. Но правда это, или всего лишь слухи, а Алисе всегда казалось это не больше, чем какой-то глупой байкой.

– Отдыхаешь? – раздался ироничный мужской голос за спиной Алисы, выдернувший девушку из ее мыслей.

Она вздрогнула от неожиданности и обернулась. Среди темноты ночной крыши Алиса разглядела невысокого пухлого парня в синем костюме санитара. Черные кучерявые волосы, большое родимое пятно на щеке, выпирающее, словно холм на равнине, но совсем не портящее его внешность. Крупный нос и низкий лоб выглядели неуклюже, но улыбка на лице казалась вполне добродушной. Девушке было не по себе, что она оказалась здесь не одна, но парень вроде не смахивал на психованного маньяка, сбрасывающего с крыши случайных посетителей. Наоборот. Хоть он и не был красавцем, но выглядел довольно мило и даже забавно. И ему здоровски шел синий цвет его больничного костюма.

– Ветер холодный. Плед? – с очаровательной улыбкой спросил он. Алиса услышала, что он слегка картавит, от чего почему-то совсем перестал вызывать у нее опасения. Парень протянул девушке сложенное больничное покрывало.

Алиса улыбнулась в ответ и кивнула.

– Спасибо.

– Я Рамиль. Ты не против? – парень показал на место рядом с Алисой, явно желая присесть и составить компанию. Девушка одобрительно кивнула в ответ.

– Алиса. Очень приятно.

С легкой отдышкой, возможно, из-за излишнего веса, парень присел рядом. Он неуклюже сложил ноги крест накрест и, не глядя на Алису, спросил:

– Все плохо?

Алиса вздрогнула от такого режущего вопроса. Рамиль расплылся в улыбке и протянул невесть откуда взявшийся картонный стаканчик.

– Кофе?

Девушка не смогла сдержать улыбку – настолько новый знакомый оказался неожиданным.

– Ты волшебник?

– С чего ты взяла?

– Мы только познакомились, а ты уже понял, что все плохо, и что мне нужен плед и кофе.

– Ну-у-у, – протянул Рамиль. – Обычно, тут не сидят те, кому хорошо. Это крыша больницы. Сюда приходят либо сбросить свою боль, либо сброситься самому. Как пойдет. А кофе я взял для себя, но вижу, что тебе он нужнее.

– Хм, – усмехнулась Алиса, выглядывая за край крыши, вниз. – Честно говоря, ты прав. Сброситься действительно хочется. Но на мне слишком много ответственности. Теперь.

– Тогда давай так. Побуду твоей душевной помойкой. Вываливай на меня все это дерьмо.

Несмотря на все свои переживания, Алиса рассмеялась даже неожиданно для себя самой.

– Все до тошноты банально. Любителя больничных крыш такими историями не удивишь.

– Мать? – резко переключившись, уже серьезно спросил Рамиль.

– Отец.

– Нужен триттер?

Алиса промолчала. Без слов было ясно, что Рамиль попал в точку.

– Согласен. Меня не удивишь, – сочувственно вздохнул новый знакомый Алисы.

Повисла немая пауза. Никто не испытывал какой-то скованности. Просто оба понимали, что тишина говорит больше, чем какие-либо слова.

– А если я тебе скажу, – Алиса решила, что нет ничего плохого в том, чтобы разделить свою боль хоть с кем-то, – что отец и сам был триттером в прошлом?

Рамиль удивленно посмотрел на девушку. Было заметно, что он заинтересован.

– И что об этом я узнала всего несколько часов назад, – продолжила Алиса. – А еще… что мы жили в квартире, которую у нас отбирают, из-за того что его триттерский контракт заканчивается. И нам негде жить. Отец… его здоровье на грани, – голос девушки сорвался. – И я просто не знаю, что мне с этим делать. Я не знаю, что будет завтра. Нам даже некуда идти.

Снова повисла тишина. Несколько минут Алиса просто пила кофе, смотрела на огни, а Рамиль сидел рядом, не говоря ни слова.

– Слушай, – наконец-то вымолвил он. – Не то, чтобы я предлагаю это всем, кого встречаю на крышах. Но, в тебе есть что-то такое… Я хочу тебе помочь.

В сердце Алисы затеплилась надежда. На минуту ей представилось, что у Рамиля есть знакомый чудо-врач, который сможет спасти отца.

– Не знаю, как ты относишься к маленькой комнате без окон. Я живу с матерью в небольшом доме. В тесноте, да не в обиде, но у нас есть немного места. Вы могли бы пожить какое-то время у нас.

Это не совсем то, что хотела услышать Алиса, но сам того не подозревая этот совершенно незнакомый парень сейчас решил за девушку проблему, о которой она думала хоть и в последнюю очередь, но которая при этом была не менее острой. Ей с отцом предлагали крышу над головой. А это дорогого стоило.

– Я… не знаю, что сказать. Мы знакомы пару минут.

– Ну-у-у, по моим подсчетам минут семнадцать, – иронично взглянул на несуществующие на руке часы Рамиль.

Глаза девушки наполнились слезами, она развела руками.

– Может, невежливо вот так сразу соглашаться… – Алисе было неловко принимать предложение едва знакомого парня. – Но это самое невероятное, что ты мог для меня сделать. Простое слово «спасибо» сейчас не опишет всю мою благодарность.

– Подожди, – с какой-то натяжкой в голосе сказал парень. – Есть нюанс. Ты… как бы это помягче сказать… хорошо одета, прилично выглядишь…

«Сейчас попросит денег», – промелькнуло в голове Алисы. Конечно, кто же предложит жилье просто так, без выгоды для себя! Парень продолжил:

– Поэтому возможно, мое предложение тебе сейчас покажется обидным. Но… я не из Города. Наш дом… как-бы это сказать… он находится в гетто.

Девушка вздрогнула, но всеми силами постаралась не подать вида. Не то, чтобы она испугалась. Скорее удивилась. За все свои двадцать три года она ни разу не была в гетто. Даже не сталкивалась с людьми оттуда. Ей казалось, что там живут люди с низкой социальной ответственностью, без работы, смысла жизни. Способные обокрасть или убить. Отбросы, как их и считали в обществе. Но Рамиль был совсем не похож на такого человека. Выбритый, выглаженный, с приличной работой – разве он может жить в гетто? Для Алисы гетто был неизвестным миром, с которым она никогда не соприкасалась и знала о нем только понаслышке. Но что, если все, что он слышала раньше – это неправда? Побывать в гетто, а тем более пожить в нем, казалось пугающей идеей, но глядя на хорошо выглядящего Рамиля – одновременно захватывающей. Алиса взяла себя в руки и улыбкой разбавила затянувшуюся паузу.

– Ну уж нет. Как ты вообще посмел мне такое предложить. Жить в Городе под мостом будет гораздо лучше, чем переехать в гетто.

Рамиль на несколько секунд смущенно замялся. Алиса догадалась, что он стесняется своего происхождения, поэтому не сразу оценил шутку. Но наконец он залился громким заразительным смехом. Алиса не сдержалась и засмеялась вместе со своим новым другом.

Их смех здесь, на крыше больницы казался чем-то неуместным. Он разливался по ночным улочкам Города и заползал в открытые окна сонных квартир. Но это был искренний и счастливый смех. Смех спасения и зарождающейся дружбы между людьми из двух разных миров, которые нашли друг друга в такой нелепой ситуации, здесь на крыше обычной городской больницы.

Глава 2. Гетто

Дорожное полотно разрезало лесополосу, как нож разрезает праздничный торт. В окне автобуса уже закончили мелькать городские дома, улочки, и начался густой зеленый лес, который по всему периметру обнимал Город, как теплый уютный шарф. Местами лес лениво переползал в желтые поля, но затем снова прогонял чужаков и захватывал территорию. Голубое небо над ним было настолько насыщенным и каким-то свободным, каким никогда не бывало над Городом. Там его всегда пронизывали высотки и уличные столбы. Здесь же голубое полотно могло смело похвастаться всей свой безграничностью и безнаказанностью. Вместо коптеров здесь летали птицы. Хотя первые тоже иногда мелькали своими вездесущими красными глазищами, но выглядели больше потеряшками, чем опасными надзирателями.

Алиса свернулась калачиком в кресле у окна. На коленях у девушки лежала сумка с личными вещами и небольшим конвертом с деньгами – это был скромный доход от проданных на скорую руку вещей из квартиры. Отец дремал в кресле рядом. Прошла всего неделя после того, как их жизнь изменилась, но казалось, что позади целая вечность. За это время Алиса успела собрать кое-какие вещи в их старой квартире. Отца выписали из больницы в состоянии «живой, и на том спасибо». И вот теперь они вдвоем неслись на стареньком автобусе в сторону гетто, где их должны были встретить стены нового дома. Совсем скоро, со слов нового друга Алисы, должно было появиться старое ограждение и таможенный пост, разделяющий Город и гетто.

Само гетто расположилось в добрых 70-80 километрах от Города. Если верить рассказам об этих местах, когда-то еще до ее рождения, здесь жили люди. Тогда не было бездушных многоэтажек и торговых центров. Но и без этого люди были намного счастливее, чем сейчас. Семьи владели небольшими домиками, разводили домашний скот, держали огороды. А вечерами ходили друг к другу в гости пить чай с пирогами из собранной своими руками малины. Молодежь тем временем собиралась на берегу пруда. Мальчишки и девчонки разжигали костры, пели песни и, наверное, влюблялись в первый раз.

А потом все изменилось. Никто по-прежнему так и не знает всей правды. Официальная версия Центра – повальная пандемия заразной болезни, и как следствие – жесткий карантин с закрытием границ. Спустя год карантин сняли, но что стало с жителями, никто так и не объяснил. Военные снесли все под чистую. Какое-то время здесь была пустошь со следами разрухи. Но со временем природа зализала раны и стерла все следы прежней жизни, помогая забыть о странных событиях.

Все это Алиса слышала про между прочим, никогда не придавая особого значения слухам. Но теперь все эти будоражащие сознание истории, всплывали в ее голове.

Таможенный пост Алиса видела впервые. Он выглядел как реальный блок-пост, похожий на какой-то тюремный КПП, а не простой пункт досмотра обычных городских жителей. Вокруг стояли огромные, с человеческий рост, камеры-сканеры и строгие военные с оружием в полной амуниции. Проверяющие в военной форме зашли прямо в автобус и попросили заполнить картонные бланки с информацией о цели визита в гетто, а затем потребовали показать личные вещи. Для Алисы, которая привыкла жить в своем комфортном мире уважения и взаимопонимания, было невероятно унизительно выворачивать карманы и позволять чужим людям беспардонно копаться в сумке со своими вещами. Из квартиры, в которой девушка прожила всю свою жизнь, ей пришлось забрать лишь только самое необходимое. И сейчас смотреть как кто-то копошится в остатках ее личной жизни было даже не столько неприятно, сколько брезгливо и унизительно.

Обычный рейсовый автобус проходил доскональную проверку не меньше двадцати минут. Алиса думала, что, уезжая из Города, она будет испытывать горечь расставания с привычным миром, и готовилась к этому чувству. Но когда им наконец-то разрешили пересечь границу, сердце девушки почувствовало лишь облегчение и даже нечто похожее на легкое счастье. Автобус с пассажирами пересек границу и двинулся дальше.

Картина за окном тут же сменилась. Залежи мусора на обочинах, плохая дорога и столбы с оборванными электропроводами сразу бросались в глаза. Еще буквально через четверть часа автобус прибыл к нужной остановке. Старый поржавевший козырек автобусной остановки едва ли закрывал от солнца и дождя. Деревянная лавка покосилась, а асфальт буквально рассыпался под ногами. Самыми яркими и современными здесь были разве что рекламные листовки на покосившихся столбах. Алиса присмотрелась – знакомая агитация о новом наборе триттеров. «И тут они!», – раздасованно подумала девушка.

Рамиль уже был на месте. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу и заглядывал в окна прибывшего автобуса, высматривая Алису и ее отца.

– Как все прошло? – спросил новый друг Алисы. Выхватывая у нее из руки сумки, он даже забыл поздороваться.

– Если совру, это испортит наши отношения? – попыталась пошутить девушка.

– Понял. Тогда буду считать, что вам все понравилось. Свои восхищения потом мне открыткой вышлешь.

Алиса улыбнулась. Казалось, что с Рамилем они были знакомы лет сто. Он тонко понимал все контрасты ее настроения и мог смягчить острые углы. Парень не только предложил приютить их с отцом у себя. Он даже взял дополнительные смены, что позаботиться об отце Алисы в госпитале. Просто так, случайный знакомый оказался каким-то спасительным прутиком в самый затруднительный момент ее жизни.

– Сильно устали? Мистер Маутнер, можете держаться за меня. Придется немного пройти пешком. Но обещаю, по дороге мы встретим много интересного, – вообразив себя местным гидом, затараторил Рамиль. – Смотрите, там в впереди заброшенная церковь. Местная достопримечательность, между прочим. Вон сколько мха на стенах. Даже дерево на крыше выросло. Согласитесь, выглядит намного эффектнее, чем главная башня Лаборатории в Центре? А вон…

Рамиль бодро шагал по разбитой улице с сумками в руках. Он без умолку болтал, пытаясь шутить и знакомить гостей со своим домом в лучшем свете, насколько это только было возможно.

Но Алиса практически его не слушала. Она чувствовала себя будто в каком-то фантастическом фильме. Огромные потрескавшиеся бетонные плиты, по которым они шли, утопали в разросшейся траве и шатались, когда на них наступали. Некогда разведенные заботливыми руками клумбы, сейчас были затеряны в море бурьяна. Многоэтажные дома были полуразрушенны, словно после бомбежки. Казалось, что это заброшенные постройки, в которых никто не живет. Но вывешенное белье на ободранных старых балконах и горшки с цветами на подоконниках говорили об обратном. Современные антенны (скорее всего купленные на триттерские заработки) среди всего этого постапокалипсиса выглядели несуразно. Мусорки были завалены зловонными выбросами, трава пожухла, а фонтан высох и местами растерял фасадную плитку. Но несмотря на весь этот ужас, было видно, что люди здесь стараются жить мирно и аккуратно. Хотя без поддержки государства это делать и сложно.

Рамиль заметил, что Алиса удивленно оглядывается, и сразу сменил тон на более серьезный.

– Да, раньше это все был один большой город. Целая страна. Мои родители застали это время. Гетто ничем не отличался от Центра и нынешнего Города. Здесь жили и работали. Все процветало. Но потом случился прорыв в медицине, Центр посчитал себя повелителем мира, после чего за считанные месяцы перестроили город, убили много неугодных людей. Никто до сих пор так и не знает всей правды. Говорят, была большая зачистка территорий между нынешним Городом и гетто. Всех этих людей просто забрали в тогда еще тайную Лабораторию на самые первые экспериментальные Процедуры. А чтобы другие задавали меньше вопросов – снесли дома своих жертв, запугав тем самым остальной народ. Так мы и оказались на отшибе мира. Нас разделили. Все, кто жил здесь, превратились для Центра просто в мусор на окраине.

Казалось, Рамиль, загрустил, но тут же обернулся на Алису и мистера Маутнера с улыбкой:

– Но не все здесь скатились вниз. Есть и хорошие люди, правда, – он словно пытался их в чем-то убедить. – Мы ездим работать в Город, а в гетто растет много детишек. Здесь можно жить хорошо!

– Я знаю, – понимающе кивнула Алиса и улыбнулась Рамилю в ответ.

Мимо что-то пролетело. Алиса обернулась и поняла, что по небу даже тут сновали коптеры с маленькими глазками-камерами. Невидимая рука Центра, хотя и не одаривала гетто благами цивилизации, но все же контролировала. Кто знает, может, так выискивали отчаявшихся людей, готовых пойти на триттерство. А может, лишь следили за нестабильным райончиком, держа руку на пульсе.

На улицах им встречались прохожие. Некоторые ничем не отличались от тех, кто жил в Городе. Но многие были типичными оборванцами – ярким примером того, что Алиса знала о гетто: нищие, безработные и болезненные люди, которые отдали свое здоровье ради еды и шанса на завтрашний день. Было страшно оказаться здесь. Тем не менее Алиса не испытывала какого-то жуткого дискомфорта. Скорее, ей было даже интересно и любопытно. А может быть, она просто смирилась, что ближайшее время ей придется провести здесь.

Наконец Рамиль, Алиса и ее отец подошли к узкой и ветхой двухэтажной постройке, огороженной покосившимся забором. Эту развалюшку Рамиль и назвал своим домом. Местами вывалившиеся кирпичи и покосившаяся крыша создавали впечатление, что здание уже лет двадцать как в аварийном состоянии и заходить в него опасно для жизни. Тем не менее это был дом, и в нем жили люди.

Мать Рамиля услышала голоса и вышла из дома, чтобы встретить их. Она была очень схожа чертами лица с новым другом Алисы – такая же невысокая, круглолицая и улыбчивая женщина. Ее темные волосы были собраны на затылке в небрежный пучок, а кухонный фартук на груди заляпан неотстирывающимися пятнами. Она стояла в дверях прямо в домашнем халате, с полотенцем наперевес, которым тут же натирала только что вымытую глубокую железную миску.

– Добро пожаловать, – приветливо закивала она. Женщина заметно волновалась, но старалась держать в себя в руках. – Я Наджия.

Добродушная мама Рамиля протянула Алисе свою влажную теплую ладонь, а после неловкого рукопожатия, махнула ей и со словами «Да что уж мы в самом деле!» по-простецки обняла девушку.

От Наджии пахло пирогами, какими-то пряностями и еще немного чем-то похожим на счастье. Ее теплые и мягкие объятия на долю секунды напомнили Алисе мамины.

– Спасибо за ваше гостеприимство. Мы обязаны вам всем.

– Да брось, дочка! Заходите в дом. Чай-то, голодные с дороги.

Наджия зашла в дом, приглашая проследовать за собой и гостей. Чтобы пройти сквозь дверной проем, пришлось пригнуться даже невысокой Алисе. Внутри было темно и тесно, но вполне уютно. Все заботливо лежало на своих местах, пахло какой-то доброй историей и будто бы радушно обнимало всех вошедших в дом.

Алиса с отцом и Рамиль с Наджией прошли по истошно скрипящим деревянным половицам на кухню. На столе был накрыт скромный, но невероятно ароматный и аппетитно выглядящий обед. Кастрюля с горячим супом, от которого поднимался густой пар, миска с картошкой и какой-то овощной салат. Ничего мясного в этом доме, видимо, давно не водилось – Рамиль с матерью как могли выживали за счет его скромной зарплаты санитара, да маленького огородика за домом, про который по дороге рассказывал Рамиль. Наджия усадила всех, а сама как курица-наседка стала хлопотать над тарелками.

– Вот она всегда такая, – словно извиняясь, сказал Рамиль и тут же ласково на каком-то наречии обратился к матери. – Энисé, присядь, у нас гости. Давай пообедаем все вместе.

– Сейчас, сейчас, я всего лишь нарежу хлеб. Кадерлé, милый, подай нож.

Рамиль вздохнул, наигранно закатил глаза и протянул матери нож для хлеба. Но по всей видимости женщина так сильно разнервничалась, что поспешила и слишком неловко выдернула нож из рук сына. Острое лезвие прошлось по внутренней стороне ладони, и у Рамиля тут же потекла кровь.

– Рамиль! – вскочила со стула Алиса.

– Все в порядке, – парень выставил свою целую ладонь вперед, словно останавливая и успокаивая девушку. Раненную руку он зажал в кулак. – Все в порядке. Дайте мне пару минут, вернусь целый и невредимый. Мамуль!

Рамиль чмокнул в щеку, чувствующую себя виноватой мать, и вышел из комнаты.

– Вот же ж растяпа, – отругала себя Наджия.

– Он вроде неплохо держится, может, и правда там несильный порез, – попыталась подбодрить женщину Алиса.

– До свадьбы заживет! – подтвердил мистер Маутнер.

– Да ну, до какой там еще свадьбы, – рассмеялась Наджия. – Вы моего оболдуя видели вообще? У него и девушки-то отродясь не было. А зажить заживет, куда денется. На нем как на собаке. С его-то группой крови.

– А что у него с группой крови? – осторожно спросила Алиса.

Наджия осеклась, что ляпнула лишнее, но потом видимо решила, что друзьям Рамиля можно доверять.

– У Рамиля пятая группа, – по-заговорщицки тихо сказала она.

Алиса чуть не подавилась. Раньше она никогда не встречала людей с пятой группой крови. Это была такая же редкость, как альбиносы или люди с вампириной болезнью. Алисе и вовсе казалось, что пятая группа крови это выдумка Центра. А тут вот он – человек с невероятной способностью к регенерации, оказался ее новым другом.

Пятая группа крови – была всем известна, как очень ценный дар. Считается, что эти счастливчики – непременно должны быть богачами и вообще любимцами судьбы. Ведь с их способностью к восстановлению и заживлению можно снова и снова становиться триттером – по кругу. При чем неважно что именно ты отдашь ремиденту. Даже сердце или зрение. У обладателя пятой группы крови обязательно все восстановится, и через время он снова станет абсолютно здоров.

– Мы это совершенно случайно узнали, – продолжила делиться секретом Наджия. – Когда он родился… а-а-а… – она в сердцах отмахнулась. – Анализы же у нас тут никто не делает, это безумно дорого. Только если что случится. А оно и случилось! Шесть лет было этому хулигану, когда он поспорил с местными мальчишками, да как возьми, да раскачайся на качелях… Ох, – женщина схватилась за сердце, словно мыслями окунулась в этот ужасный день еще раз. – Вы можете себе представить? Я лично вот этими руками собирала его зубки по детской площадке. Сколько слез тогда выплакала! Ребетенка с того света вытаскивать нужно было. И что вы думаете? Пока то, да се, врачи, поиски триттеров… Да и мы с мужем долго не могли решить, как нам правильнее поступить. А оно возьми и все заживи само собой! А через время и анализы пришли, а там – пятая группа! Вот так и узнали, представляете? Мать поседела, зато сыну анализы бесплатно сделали. Да и зубы потом новые выросли со временем. Говорю же – оболдуй. Хотя после школы, благодаря группе крови ему бесплатно дали место в медицинском колледже.

– Опять ты меня тут нахваливаешь, энисé? – зашел в комнату Рамиль.

Наджия игриво шлепнула по голове сына полотенцем, которое все так же неизменно висело на ее левом плече.

– Дай посмотреть, – попросила Алиса, когда парень вернулся за стол.

Рамиль протянул руку. На ладони остался значительный порез. Кровь уже остановилась, но кожа еще была красная и до сих пор вся пульсировала.

– К завтрашнему утру затянется. А к вечеру совсем как новенькая будет.

– С ума сойти, – Алиса не могла поверить, что все это правда и люди с пятой группой крови – это не выдумка.

Алиса отпустила руку Рамиля, Наджия наконец-то села за стол рядом с сыном, и все вместе продолжили обед как ни в чем не бывало.

***

Поздно вечером, когда Алиса с отцом разместились в небольшой комнатке на втором этаже, а дом затих, девушка долго смотрела в потрескавшийся потолок. Ей не спалось. Она проверила дыхание отца, который уже давно спал на кровати, и решила выйти на свежий воздух. Она хотела найти Рамиля, чтобы было не так страшно одной выходить из дома. Но своего нового друга она так и не нашла, а заходить в спальню к нему или Наджии девушка не рискнула. Поэтому, накинув плед, который лежал прямо тут, у входа, она толкнула дверь и вышла наружу.

Рамиль стоял на улице и курил сигарету. Увидев открывающуюся дверь, он неловко, словно нашкодивший и попавшийся мальчишка, заторопился затушить ее. В итоге обжегся сам, а рассмотрев в темноте Алису, рассмеялся.

– А, это ты. Только энисé ничего не говори… ну… про это, – кивнул он на затоптанный бычок.

Алиса улыбнулась и только пожала плечами. Практически взрослый мужчина да еще и с группой крови, которая вылечит его от любых болезней, боялся гнева матери. Это было мило.

– И не смотри на меня осуждающе, – надулся Рамиль.

– Да я и не… – начала было оправдываться девушка, но Рамиль перебил ее.

– Я могу хоть петарду в рот засунуть, ничего мне не будет. Поболит немного, и заживет.

Алиса усмехнулась в надежде, что он никогда такое не практиковал.

– Почему ты зовешь ее энисé? – перевела тему Алиса.

– Не знаю. Это что-то из детства. Так ее звал отец, так привык и я.

– А где твой отец сейчас?

Рамиль не ответил, и Алиса почувствовала, что сейчас лучше тоже промолчать. Она лишь подошла поближе к Рамилю и оперлась спиной на стену дома. Так они простояли несколько минут.7

– Вот настырная. Ладно, уговорила, пойдем, – ни с того, ни с сего сказал Рамиль и пошел в сторону от дома, поманивая рукой удивленную девушку, которая ни о чем не просила.

Они прошли лабиринтами гетто прямо, потом мимо нескольких домов влево и наконец вышли и поднялись на какой-то пригорок. Наверное, если посмотреть на их мир сверху, то само гетто было бы темным пятном на карте. Свет здесь доносился только из редких окон еще не заснувших домов. Сами же улицы были темны. Днем, когда они только приехали с отцом сюда, Алиса видела фонарные столбы. Но лампочки в них были разбиты, а провода оборваны. Почему Центр не заботился о гетто? Быть может, попросту экономил на электричестве?

Рамиль усадил Алису на пригорок и указал рукой вдаль. Вид с этого места был завораживающий. Прямо перед Алисой и Рамилем, словно светящаяся тарелка с горой золота и драгоценных камней на ней, светился Город. Эту тарелку обнимала широкая полоса темноты, а затем окольцовывала еще одна тонкая полоса света.

– А это что за полоса? – спросила Алиса.

– Граница. Мы же такие опасные для вас, что вы отгородились пропускными пунктами и забором, – немного с обидой ответил парень.

– Если честно, я раньше даже не знала об их существовании, – словно оправдываясь, ответила Алиса. – Да и к тому же… я сейчас здесь, и от меня также отгородились забором.

– Да, прости, – ответил Рамиль после паузы. – Просто я вырос здесь. Привык видеть себя и своих друзей за забором. Быть отбросом, как и все тут. Поэтому к городским всегда относился… ну ты понимаешь.

Алиса почувствовала себя неловко. Конечно, слова Рамиля не относились конкретно к ней, но тему нужно было сменить.

– Твоя мама случайно проговорилась о твоем секрете. Кажется, вы не очень распространяетесь на эту тему? Прости, если я узнала лишнее.

Рамиль понял, что Алиса говорила про его группу крови.

– Наверное, если бы я был заядлым триттером, то не стал бы скрывать этого. Но все это не по мне. Да и вообще, здесь в гетто, лучше не распространяться о таком. Но если ты не собираешься пырнуть меня ножом ради нескольких литров крови пятой группы, мне не жалко поделиться с тобой своим секретом.

Они прыснули от смеха. Алисе стало интересно, почему Рамиль не пользуется своей особенностью, ведь это могло бы изменить его жизнь.

– Скажи, почему… почему ты не пытаешься заработать на этом? Ну, на своей особенности.

Рамиль от возмущения даже подпрыгнул.

– Ты сейчас серьезно? Мне казалось, что мы с тобой на одной волне. А если так, то вот ответь честно: ты сама бы легла под все эти приборы ради какого-то чужого тебе, совсем незнакомого ремидента?

– Ради чужого – нет. Ради отца бы легла.

Повисла немая пауза. Рамиль выдохнул.

– Ты же знаешь, это невозможно. Наши законы не позволяют проводить Процедуру между родственниками.

– Знаю. Разреши они это, триттерство развивалось бы уже не так успешно.

Алиса отвела взгляд. На глаза накатились слезы. Хорошо, что в темноте их было не видно. Дурацкий закон. Конечно, она знала о нем, но никогда не понимала смысла в нем, и сейчас просто злилась на Центр с их выдуманными правилами. Конечно, разреши Лаборатория проводить процедуры между родственниками, их доходы от триттерства в разы бы убавились. Основной принцип Центра не оставлял места для волонтерства. Зачем помогать кому-то бесплатно, если на этом можно заработать?

– Но, знаешь, я тут подумал… Я бы мог помочь твоему отцу. Я мог бы быть триттером.

– Нет! – воскликнула Алиса. Конечно, еще за ужином у нее возникала такая мысль, но она уже успела ее обдумать и принять окончательное решение по этому поводу. – Ты и так слишком много для нас делаешь. Я не могу принять еще и твое сердце. Это было бы слишком. Тем более на время восстановления ты лишишься работы. А вам с Наджией и так нелегко приходится. Нет, нет, – словно сама убеждая себя, ответила Алиса. – Я люблю отца. Но он и сам не примет такой жертвы. Даже ради своей жизни.

– И все-таки…

– Я сказала нет. Даже не смей возвращаться к этой теме.

– Почему?

– Рамиль… Я в мизерном шаге от того, чтобы согласиться. Это очень заманчивое предложение. Но я и так повисла на твоей шее камнем. Пожалуйста, не заставляй меня закапываться еще глубже. Я никогда не смогу расплатиться с тобой за это.

– Но…

– Нет.

Алиса смотрела на красивый Город вдалеке и пыталась унять дрожь. Согласиться на предложение Рамиля – означало оставить его семью голодать. Это было слишком дорого во всех смыслах, чтобы оказаться легким решением. Точно не для него самого.

– Знаешь, поздно уже, – перевела тему девушка. – Пойдем домой. Покажешь дорогу назад?

***

На следующее утро Алиса проснулась с ужасным чувством беспомощности. Рамиль уехал в Город, Наджия хозяйничала во дворе, а отец вдруг неожиданно почувствовал себя хуже. Алиса провела возле него половину дня, держа за руку, отпаивая таблетками и отвлекая разговорами. Ужасным открытием для нее стала новость, что в гетто невозможно даже вызвать скорую помощь. Виновато пожав плечами, Наджия рассказала, что обычно здесь лечатся чем придется, а в тяжелых случаях приглашают местных лекарей – людей без образования, а иногда и опыта, которые лечат по методу «чему бабка научила». Рамиль (как человек с каким-никаким медицинским образованием) считается здесь кем-то из высшей касты – настоящим местным врачом, чем его мать Наджия бесконечно гордилась. И тот факт, что на деле Рамиль работает всего лишь санитаром, никого не смущает.

Приглашать местных лекарей с сомнительной репутацией к отцу Алиса хотела меньше всего. Поэтому она вспомнила все советы, которые ей дали перед выпиской в больнице, и теперь старалась заботиться об отце сама. Она понимала, что уже завтра ей и Рамилю, нужно будет уехать в Город на работу, а отцу придется остаться здесь одному. Наджия, конечно, присмотрит за ним. Но Алиса хорошо знала отца и понимала, что он не только не попросит помощи, но и звука не издаст, даже если будет умирать. Поэтому девушка очень сильно волновалась за него.

Спустя несколько мучительных часов, отцу стало полегче и он уснул. Алиса поправила одеяло, заботливо укрывая старика, и спустилась по узкой крутой лестнице вниз. Дверь на улицу была открыта. Девушка вышла и, ослепленная солнцем, на несколько секунд закрыла глаза. Она почувствовала себя слепым котенком, которого оторвали от мамы и бросили в бочку с неприятностями. Вокруг все было наперекосяк. У Алисы с отцом совсем нет денег, нет дома, а сами они находятся в забытом миром месте. Атмосфера гетто нагнетала настроение так сильно, что девушка чувствовала себя просто в отчаянии. А тут еще и отцу становилось все хуже, и единственная дочь даже не могла ничем помочь.

Алиса вытерла набежавшие слезы, пока те не успели скатиться по щекам. Она постаралась вернуть свое сознание в реальность, чтобы не погрязнуть в засасывающей, как трясина, депрессии. Тем более, что-то вокруг нее было не так. Девушка прислушалась. Действительно, со стороны главной улицы доносился какой-то звук. Алиса обернулась на дом, прикинула, что вымученный хворью отец под действием таблеток проспит еще несколько часов, и решила прогуляться. А заодно оглядеться и узнать, что происходит на центральной улице. Она пошла по той же дорожке, по которой вчера Рамиль вел ее и отца от автобусной остановки к дому. Улицы были пусты, но со стороны дороги доносились голоса, подсказывая, что люди выбрались из своих домой и собрались в одном месте. Вопрос – зачем? Алиса чувствовала нарастающее волнение.

Центральная улица действительно кишила людьми. Толпа стояла вдоль обочины. Кто-то молча и с любопытством смотрел на дорогу, кто-то осуждающе обсуждал происходящее, а некоторые скандировали какие-то лозунги и поднимали руки, словно вызывались на что-то.

Алисе с ее невысоким ростом было не видно, что происходит на дороге. Она постаралась протиснуться между людьми вперед. Это получалось у нее с трудом, но через несколько мучительных минут девушке все-таки удалось прорваться в первый ряд. Отсюда было хорошо видно все происходящее.

По пустой грунтовой дороге очень медленно, шурша колесами, ехала огромная машина, похожая не то на танк, не то на броневик. В Городе таких машин никогда не бывало, поэтому сейчас Алиса с любопытством разглядывала громадный темно-зеленый автомобиль. Крепкие мужчины в военной форме сидели на крыше, капоте, багажнике. В руках у одних были автоматы, от чего картина выглядела еще более угрожающей. Другие держали рупоры, в которые они по очереди что-то кричали. Мегафоны сильно искажали звук, и Алиса понимала только урывки фраз.

– Желающие… спасти… изменить свою жизнь… пункт приема… ждем…

– Это хидеры, – кто-то положил две тяжелые руки на плечи Алисе.

Колени подогнулись от испуга. Она обернулась. Юркий Рамиль уже вернулся из Города и оказался здесь. Как он нашел ее среди всех этих людей и как протиснулся сквозь толпу – осталось для нее загадкой.

– Кто? – переспросила Алиса.

– Хидеры. Ну или созыватели. Мы их между собой так называем. Ищут свежее мясо для Лаборатории.

– Что ты имеешь в виду?

– Да то и имею. Это обычные военные. Они приезжают к нам каждую неделю, предлагают стать триттерами. Такие милаши, я с них не могу: типа без навязывания, все добровольно. А у самих куча оружия и боевая тачка. Как тебе такие миротворцы?

Алиса промолчала. Она внимательно рассматривала машину хидеров и самих военных. Неудивительно, что подобные машины в Городе не ездят. Появись такая огромная военная махина на улицах Города, это вызвало бы среди людей волну беспокойства и страха. Но здесь этому, казалось, никто не удивлялся. Жители гетто смотрели на военных и их оружие либо равнодушно, либо заинтересовано. Алиса же испуганно изучала все, в том числе и самих мужчин в форме. Она вглядывалась в их выражения лиц, вслушивалась в их слова и одновременно вжималась в толпу, чтобы не привлечь к себе внимание. Эти хидеры были крепкими парнями, внушающими одновременно и доверие, и страх. Они продолжали выкрикивать свои реплики с призывами, пока часть толпы из гетто утвердительно качала головой и поднимала свои руки в попытках оказался замеченной.

Одно лицо среди хидеров показалось Алисе знакомым. Она изо всех сил вглядывалась, пытаясь рассмотреть черты военного получше, но солнце слишком сильно светило девушке в глаза. Алиса подняла руку козырьком над глазами, когда парень-военный уже заметил ее. Он что-то сказал своему напарнику, передал ему свой автомат и сильным уверенным прыжком соскочил с высокого капота движущегося броневика.

Хотя Алиса давно не видела этого человека, но его походка сразу сказала все лучше слов – это был он. Тот самый мальчишка-сосед, с которым она еще девочкой бегала на мост, кидать камни в реку и плавать на лодке.

– Алиска! – поприветствовал ее молодой высокий блондин.

Несмотря на сумасшедшую жару, он был с головы до ног запакован в военную форму, пошитую из плотного материала, и огромные буцы. Но это не мешало Алисе заметить, что парень был в отличной спортивной форме. Расстегнутый ворот выглядел небрежно, и давал размах для фантазии. Его неидеально выбритое лицо, мужской подбородок и нахмуренные брови лишь очень смутно напоминали ей знакомого мальчишку, но это был уже совсем не он. Перед ней стоял, скорее, взрослый, хорошо сложенный мужчина – вовсе не такой щуплый и неуклюжий, каким она его помнила. Точеные скулы перетекали в мужественные впадины на щеках, а глаза смотрели с умным прищуром. Сейчас он больше был похож на какого-то актера, чем на парнишку, с которым они чумазые прыгали по гаражам все детство. Когда он приблизился почти вплотную, Алиса почувствовала себя лилипутом – он всегда был выше ее на пол головы, но теперь этого красивого дяденьку можно было смело просить достать воробушка.

– Дэн…

Алиса попыталась сохранить нейтральное лицо, но вряд ли у нее это вышло правдоподобно. Она несомненно была рада увидеть старого знакомого, но совсем не знала как себя вести. Далеко не каждый день встречаешь человека, который когда-то тебе нравился до мурашек по коже, и который тебя предал, пропав на десяток лет. С другой стороны ей так сильно хотелось его обнять, и в иной ситуации, она возможно бы так и сделала. Но тот факт, что он встретился ей при таком стечении обстоятельств – она в гетто, а он среди хидеров – без сомнений напрягал.

– А я тебя сразу узнал. Рад видеть. Но… – он развел сильными мускулистыми руками и обвел глазами толпу. – Здесь?

Алиса не нашлась, что ответить и лишь виновато пожала плечами. Обычно такое движение вызывало неприятные ощущения, но сейчас боль в плече прошла.

«Это просто шок», – объяснила она сама себе это странное явление. – «Какой кошмар! И почему я чувствую себя, словно извиняюсь? Да, я здесь, и это не его дело. Вот же ж тупица, Алиска! Что он вообще сейчас о тебе подумает…» – в какой-то глупой детской панике пыталась остановить полет своих мыслей девушка. Мысли скакали из стороны в сторону.

– Ты здесь живешь?

– Нет. То… то есть да.

«Да что же такое с моим языком, почему он заплетается?».

– Вчера приехали с отцом. Пока будем жить здесь.

– Почему?

– Долгая история.

Дэн обернулся на уже изрядно далеко отъехавшую машину, и его волосы совершили соблазнительный пируэт на ветру. Он повернулся обратно к Алисе.

– Хотел бы сказать, что не спешу и рад послушать твою историю, но увы. Скажи хоть в двух словах, как ты? Как тебе здесь?

– Честно говоря, пока не поняла. Никогда не была в гетто до этого и не знала, что люди могут так жить.

Дэн грустно ухмыльнулся и на его лице появилась тень знакомого Алисе мальчишки.

– Я здесь давно работаю. Уже привык. Но первые впечатления были примерно такие же, как и у тебя. С другом познакомишь? – он прищурился и кивнул на Рамиля, который все еще держал свои ладони на ее плечах.

– Ааа… Да, прости. Это Рамиль. Он классный парень…

– Твой?

– Мой? Нет, нет. Мой друг. Но он очень помог мне с отцом. И с жильем. Рамиль, это Дэн, мой друг детства.

– Мое почтение, раз знакомству, – Дэн пожал руку Рамиля, и Алиса заметила какими сильными и уверенными были его движения. Рамиль ответил на рукопожатие без удовольствия, за что трудно было его винить. К хидерам у жителей гетто было явно предвзятое отношение.

– Ну, я смотрю у тебя здесь уже есть надежная опора. Но если нужно будет с чем-то еще помочь, обращайся, – подмигнул Дэн.

– Спасибо, – ответила Алиса и зачем-то хотела добавить язвительное «справлюсь сама», но вместо этого лишь смущенно заправила прядь волос за ухо. Что-то ей подсказало, что хамить будет довольно грубо и не к месту, и вовремя прикусила язычок.

– Еще увидимся, – попрощался Дэн. – Рамиль, мое почтение, – он слегка поклонился ему.

Рамиль кивнул. Дэн поднял руку в знак прощания, и Алиса неловко подняла руку в ответ. Но Дэн уже не видел этого, потому что повернулся и широким спортивным шагом побежал в сторону уезжающей машины. Алиса засмотрелась ему вслед.

– У-ла-ла, – шутливо протянул Рамиль. – И что это за гора мускулов сейчас к нам подходила?

– Просто знакомый. Я не видела его лет десять, наверное.

– Ну-у-у, такой себе разговор для давних знакомых. Тебя колотило так, будто током шандарахнуло.

Алиса театрально закатила глаза.

– Отстань, психолог недоученный, – она в шутку ударила Рамиля в плечо кулачком. – Лучше пойдем домой.

Боль снова неприятно отозвалась в левом плече. Алиса еще раз повторила себе, что это лишь внутреннее потрясение от неожиданной встречи так повлияло на нервные окончания.

Глава 3. Перелом.

Очередь на КПП затянулась уже на полчаса. Пока Алиса нервно поглядывала на часы и в окно автобуса, Рамиль как всегда болтал не переставая.

– По утрам так всегда. Много кто спешит в Город на работу, поэтому такая пробка.

– Я могу опоздать, – возмущалась Алиса и нервно отстукивала дробь ногой.

– Скажи это всем, кто застрял в очереди, – Рамиль умиротворенно развел руками. Видимо для него это было привычной ситуацией.

Он достал из кармана парочку подтаявших шоколадных конфет и протянул одну Алисе. Она поморщилась. Спустя еще минут десять, в их автобус наконец-то зашли проверяющие.

– Подготовьте свои валиданты. Не задерживайте нас, – грубо пророкотал один из военных.

– Кого нужно подготовить? – переспросила Алиса у своего друга.

– Валидант, – ответил Рамиль, размахивая перед носом девушки какой-то красно-белой картой, которая неожиданно оказалась у него в руках среди фантиков от конфет.

– Это еще что такое?.. – но не успела девушка задать свой вопрос, и получить на него ответ, как таможенник оказался рядом с ними.

– Валидант, – потребовал он, протягивая какой-то ручной прибор, похожий на пистолет для мыльных пузырей.

Рамиль приложил карту к этому прибору, дождался пока она считается и прибор одобрительно пикнет в ответ, после чего убрал ее в карман.

– Уважаемая! Мы долго будем копаться? – таможенник грозно потряс прибором перед лицом Алисы.

Она недоуменно смотрела на улыбающегося Рамиля и на злящегося проверяющего. Она понятия не имела, о чем шел разговор.

– У меня нет вален… вали… это красной карточки.

– Приехали, – гневно фыркнул таможенник. – С вещами на выход.

Алиса испугалась, но подчинилась приказу и проследовала за человеком в форме. Уже выходя из автобуса, она с надеждой взглянула на Рамиля. Ей было жутко страшно остаться здесь одной. Рамиль, пусть и не сразу, но все понял. Ну или просто поступил как настоящий друг.

– Э-ге-гей, подождите меня! Могу же я ее сопроводить?

Никто даже не ответил Рамилю, но при этом никто и не помешал пойти за Алисой.

– Спасибо, – благодарно шепнула другу девушка, когда тот поравнялся с ней.

Проверяющий недовольно провел их внутрь небольшого поста. После разрухи гетто, здание поста показалось Алисе музеем современного искусства. Идеально ровные, выкрашенные в мятный цвет стены, видеонаблюдение по углам – все было аккуратным, но каким-то холодным, безжизненным и неуютным. Даже в гетто ей была находиться комфортнее, чем здесь. Грубый таможенник недовольно покашливал и поторапливал задержанных. Пройдя пару закоулков, мужчина в форме завел Алису и Рамиля в пустое помещение с кучкой старой мебели. Сам он ушел, закрыв дверь снаружи на ключ.

– Ожидайте, – рявкнул он на прощание.

Алиса огляделась. В углу у окна стоял стол, несколько стульев, а слева от него шкаф с папками и документами. Пустое и бездушное помещение. Ничего хорошего подобный кабинет не предвещал. В таком даже пауки не живут – потому что со скуки можно на собственной паутине повеситься.

Тут Алиса вспомнила, что она здесь не одна. Рамиль стоял у дверей и делал вид, что максимально заинтересован висящим на стене чертежом с планом эвакуации.

– Почему ты мне ничего не сказал? – набросилась она на него. – Валидант, или как его там… Это что еще такое?

– Обычная пропускная карта, – Рамиль таращился на Алису и наивно моргал своими пушистыми черными ресницами.

– Когда вы въезжали в гетто, никто ничего не спрашивал про эту карту.

– Ну да, на выезд из Города она не требуется, но для въезда ее нужно предъявлять каждый раз.

– Это что за чушь? Выехать может кто угодно, а вернуться назад только избранный? – Алиса взмахнула руками и тут же опустила их в отчаянии. – Боятся нападения жителей гетто на Центр? Что за бред…

– Слушай, я не знал, что у тебя его нет, – стал оправдываться Рамиль. – У нас тут городских живет примерно… эммм… ноль человек. Так что у меня даже и мысли не возникло. Думал, раз ты городская, у тебя по-любому должен быть валидант. У нас в гетто у всех они есть.

– А-А-А! Как все сложно, – злилась и психовала Алиса. В отчаянии она села на один из стульев и пнула ногой стол.

– Ты… это… не нервничай. Их обычно выдают на работе, – Рамиль успокаивающе погладил Алису по руке. – Сейчас мы тут все объясним, а на работе попросишь выдать тебе валидант. Делов-то!

Алиса представила лицо своего начальника, когда тот узнает, что она переехала в гетто. Он и так считает всех вокруг обмылками, а теперь ее статус в его глазах упадет ниже плинтуса. Может, даже зарплату понизит – этот может.

Она готова была лезть на стену и грызть ногти. Всегда правильная девочка, которая даже дорогу без пешеходного перехода не перейдет, тут попала в такую переделку, что признаться стыдно.

В полупустой комнате Рамиль с Алисой провели около получаса в полной тишине. Рамиль боялся открыть рот, а Алиса не хотела еще раз сорваться на друга. В конце концов, он действительно не виноват. Он привык к тому, что валидант – это часть его жизни, и даже подумать не мог, что у кого-то его может не быть. Попасть вовремя на работу никто из них уже не рассчитывал. Наконец, ручка двери подала признаки жизни. Дверь открылась, и в кабинет зашел человек в форме. Незнакомый, совсем не тот, который привел их сюда.

– Добрый день, – сказал он сурово, даже не глядя на своих подсудимых, и уверенно прошел к столу у окна. – Присаживайтесь.

Алисе показалось, что этот таможенник не был похож на других. Хотя он и пытался сделать вид серьезного дяди-военного, из-под козырька все равно выглядывал молодой симпатичный парень, который не так давно закончил школу военного дела.

Друзья сели у стола напротив парня в форме.

– Рассказывайте. Почему без валидантов.

– А мой на месте, – Рамиль торопливо потянулся в кармашек своей сумки.

«Вот же предатель», – буркнула про себя Алиса.

– Это вот у нее нет, – продолжил в своей манере быстро тараторить Рамиль. – Понимаете, товарищ, как вас там по званию, тут такая ситуация приключилась… Я сам-то работаю в больничке, ну в нашей городской, которая стоит на центральной улице между парком и торговым…

– Тихо, – рявкнул парень и размашисто ударил по столу ладонью.

Рамиль тут же замолчал и завис, так и оставшись сидеть с валидантом в руках. Если прислушаться, можно было услышать, как шуршит поток мыслей и недосказанных слов в его голове.

– Слушаю, – кивнул таможенник Алисе, и тут же опустил глаза в бумаги на столе.

Девушка на секунду зависла.

– Здравствуйте.

Парень оторвал взгляд от своих бумаг и недовольно поднял брови. Алиса поняла, что ляпнула не то. Надо было что-то говорить, и девушка решила объяснить все, как есть.

– Меня зовут Алиса Маутнер. Я работаю в Городе в праздничном агентстве. Да я вообще всю жизнь прожила в Городе. Но пару дней назад Рамиль, вот этот молодой человек, приютил меня с отцом у себя в гетто. И сегодня я первый раз выехала в Город на работу. Но я никогда в жизни не слышала о валидантах. Просто подскажите мне как его получить, и я буду всегда иметь его при себе.

Парень несколько секунд, прищурившись, внимательно смотрел на Алису. Потом что-то записал в своих бумагах. Кому-то позвонил. Попросил у Рамиля и Алисы их документы. Заполнил какие-то бланки и, наконец, выдал их на руки ребятам.

– Вам предупреждение, – обратился к Рамилю таможенник. – Нечего за девушками из автобусов без дела выбегать. А вам, – он повернулся к Алисе и протянул какой-то лист бумаги, – заявление на получение валиданта. Больше вас никто не пропустит без него, сразу загремите в тюрьму. На работу вам уже сообщили, мы сделали запрос. Сегодня получите валидант и больше без него на таможенном посту не появляйтесь. В гетто вас запустят, а обратно не выпустят. Все понятно? Всего доброго.

Секунда, и оторопевшая Алиса, которая даже слова не успела сказать, уже стояла за дверью кабинета.

– Что это было? – спросила она у друга.

– Не бери в голову, главное, что отпустили. Давай ускоримся. Поймаем ближайший автобус и доберемся уже наконец до Города.

***

Алиса толкнула дверь праздничного агентства и зашла на ресепшен. На входе как обычно стояла администратор Аделинушка (как ее звали все здесь) – белокурая красотка с длинными стройными ногами на высоких каблучках, с безупречным маникюром и непокидающей ее кукольное личико обворожительной улыбкой. Но сегодня при виде Алисы, девушка с обложки журнала вдруг поменялась в лице.

– Алиса, доброе утро, – вместо обычной улыбки заговорщически прошептала Аделина. – Там шеф рвет и мечет. Сказал, чтоб как только ты появишься, сразу шла к нему.

– Мда уж, – задумчиво протянула Алиса.

– А что случилось-то?

Алиса только махнула рукой и не стала отвечать. Тем более, что скорее всего сплетница Аделинушка, а от нее и весь остальной коллектив, уже давно все узнали. Алиска переехала жить в гетто! Чем не повод для чесания языков?

Вообще-то Алиса любила свою работу. И всех своих коллег. Это были действительно веселые и клевые ребята. Но перемыть кости друг другу никто не был против. Алиса обычно в таких случаях старалась уходить. Слушать подобные «бельевые» темы ей было неинтересно, а уж тем более болтать о ком-то за его же спиной – она считала просто неприличным.

Обо всем этом девушка думала, пока поднималась по широкой красивой лестнице в кабинет шефа, который, к слову сказать, только так и позволял обращаться к себе – шеф. На деле шеф был сорокалетним (или около того) статным мужчиной, без семьи, обязательств, но зато с кучей претензий к своему коллективу. К Алисе же он всегда относился с особым трепетом: ее любили дети, а значит постоянно поступали новые заказы, и от этого росла прибыль фирмы. Поэтому он берег ее и души не чаял в своем лучшем аниматоре.

Привычная лестница сегодня казалась нескончаемой. Алиса перепрыгивала через две ступеньки и спешила уже поскорее закончить с вопросом по валиданту, чтобы наконец-то успокоиться. Она не привыкла быть «вне закона», и нынешнее положение вещей ее напрягало, не давая расслабиться.

За дверью кабинета было тихо. Алиса постучала и робко заглянула.

– Можно, шеф?

– Заходи, – раздался его строгий голос, – садись.

На долю секунды Алисе показалось, что в голосе начальника промелькнула нотка холода и недовольства. Еще через секунду девушка поняла, что ей не показалось.

– Ты что творишь? – разразился возмущенным и повышенным тоном шеф, как только Алиса закрыла за собой дверь.

Кабинет шефа всегда давил на Алису. Это была огромная комната с высокими потолками, но таким маленьким окном. Просто неприлично строить такие большие помещения и делать в них крошечные окна! Стены были увешаны благодарственными письмами от клиентов, которые шеф приторно-сладко выпрашивал у каждой шишки, которая была хоть какой-нибудь значимости. Рамки с письмами на стенах перемешивались с фотопортретами шефа. Из-за этих фотографий, любой, кто оказывался в его кабинете, попадал под пристальное наблюдение десятков противных поросячьих глаз шефа.

Алиса присела на краешек стула. От неожиданности ее затрясло. Она слышала, что шеф позволяет себе так общаться с другими подчиненными, но сама на их месте никогда не бывала.

– Почему я узнаю о том, что ты переехала в гетто от соответствующих органов, а не от тебя? Ты хочешь, чтобы мой бизнес полетел к тартарарам собачьим? Да ты…

Пока Алиса краснела, бледнела и подбирала слова, шеф продолжал пылесосить ее всеми недобрыми выражениями, которые она никогда раньше не слышала в свой адрес. Когда он наконец-то остановился, вопросительно взглянув на нее, девушка выдавила из себя:

– Это случилось на выходных. Я просто не успела…

– Не успела она! Да ты должна была мне первому сообщить об этом! Понимаешь? Позвонить, написать. Да хоть голубя послать. Но сообщить!

– Я не знала, что это так серьезно. Я всю жизнь прожила в Городе, а тут…

Шеф, казалось, даже не слушал Алису, и тем более не собирался вдаваться в подробности ее личных драм.

– Уволена! – рявкнул он. – Чтоб уже через полчаса здесь не осталось никакого упоминания о том, что ты у меня вообще когда-то работала!

Из-под Алисы словно выдернули стул.

– К-к-как? Как уволена? – обезоружено развела руками она.

– А как ты думала, дорогуша? Наши клиенты – приличные, уважаемые люди, которые доверяют нам своих детей. Что они скажут, если узнают, что у нас работает кто-то из гетто? Это же клеймо! Да к нам перестанут обращаться! Мы останемся без заказов, и все, финита моему агентству. Не позволю. Уволена, я сказал.

– Но, как же валидант? – не сдавалась Алиса в отчаянии. – Вы можете хотя бы выдать мне его? Иначе мне будет закрыт проезд в Город.

– С глаз. Моих. Долой, – разделяя каждое слово паузой, прошипел шеф.

– Послушайте… просто помогите получить валидант. Я уйду, но он мне нужен…

– Вон!

На глаза Алисе накатила волна слез. Разговаривать дальше не имело смысла. Чтобы не показать своей слабости, девушка встала со стула и, отвернувшись, молча направилась к двери. Она уже практически вышла из кабинета, когда шеф , неожиданно смягчив тон, остановил ее.

– Слушай. Ну, ты это. Все-таки неплохой аниматор. Так что, как снова переберешься в Город, дай знать. Вернем тебя назад.

Алиса на несколько секунд задержала свой полный ненависти взгляд, на гладком, забитым ботоксом лбу начальника. Ей пришлось в буквальном смысле прикусить зубами язык, чтобы не опуститься, и не сказать начальнику что-нибудь резкое и грубое. Чтобы не швырнуть ему в голову стоявшую на полке справа медную статуэтку клоуна. Пронизавшая ее боль действительно привела в чувство, и Алиса просто вышла из кабинета. Конечно же, на прощание эпично хлопнув дверью.

Выйдя в холл, она рассчитывала сесть на холодный пол и прямо на нем разрыдаться. Но там ее уже ждал неприятный сюрприз в виде толпы коллег. «Аделинушка…» – без особой благодарности подумала Алиса. На секунду девушка отвернулась от них, глубоко вздохнула и, как можно незаметнее, вытерла накатившиеся, но так и не выплеснутые слезы.

– Алис, ну что там? – спросил кто-то из толпы.

Стиснув зубы, и натянув мучительную улыбку, Алиса в общих чертах рассказала о том, что произошло в кабинете шефа. А затем добавила, что ей надо поскорее собрать свои вещи, чтобы не гневить его настроение и «приличных, уважаемых клиентов». Ребята слушали ее и вполне искренне сопереживали. Кто-то возмущался, и обещал пойти навалять шефу (чего, конечно же, никто из них не сделает), а кто-то просто сокрушался, как же теперь они будут без их солнышка – Алиски.

Молодой парнишка, вечный клоун Ник, тоже был здесь. Сегодня он был без своего привычного костюма шута Бима, поэтому не успел войти в образ и был вполне серьезен. Он просто пробился сквозь толпу аниматоров, подошел к Алисе и без слов обнял, отвернув и закрыв ее от всех. Так они простояли, наверное, минуту. Толпа коллег понемногу успокоилась, замолчала и начала расходиться. Алиса выдохнула. Она не любила слушать, когда кому-то перемывают кости. А когда кости перемывали ей самой, слушать было вдвойне неприятно.

Наконец, Ник отстранился от Алисы и, взяв ее крепко за плечи руками, сказал:

– Если что-то понадобится, обращайся. Не то, чтобы я мог много, чем помочь. Но если что-то в моих силах – ты всегда можешь на меня рассчитывать. Поняла? – он наклонился и заглянул ей в глаза. Во взгляде мальчишки читалась решимость и уверенность, за что Алиса была ему признательна.

Она кивнула. И даже улыбнулась, когда он ей подмигнул. Видеть Ника, вечного клоуна и весельчака, таким серьезным было непривычно.

– Поняла, – заговорщически шепнула Алиса. – И мне уже нужна твоя помощь.

– Ну, – Ник серьезно нахмурил брови, от чего казалось, что он уже приготовился услышать важную миссию вселенского масштаба.

– Помоги мне собрать вещи и свалить уже отсюда поскорее, – насколько могла весело рассмеялась Алиса.

– Это запросто! Заодно на выходе награжу тебя знаменитым пенделем Бима!

Алиса засмеялась уже по-настоящему, толкнула своим кулачком Ника в плечо, и вместе они пошли в раздевалку, где хранились вещи девушки.

***

– И что мне теперь делать?

Вечером Алиса с Рамилем сидели на том самом пригорке, где пару вечеров назад они любовались видом на ночной Город из гетто. Девушка только что рассказала другу все, что произошло с ней на работе, и теперь остро нуждалась хоть в каком-то совете. Она схватилась за голову и судорожно покачивалась вперед-назад, чтобы хоть немного успокоиться.

Когда Алиса на автобусе пересекала границу Города и гетто, она мысленно прощалась с прошлым. В последний раз она разглядывала кирпичные высотки Города, аллею парка и рыбаков на реке. Она понимала, что пересечь границу и вернуться назад – теперь будет невозможно. Без валиданта ее ждет тюрьма, а получить валидант в гетто было просто невозможно. Глупый замкнутый круг бюрократии. Ее новый дом – гетто, и нужно было учиться жить в этом неизвестном и страшном для нее мире.

Вечный болтун и хохотун Рамиль, который никогда не лез за шутливой язвой в карман, теперь не мог подобрать нужных слов.

– Ну, знаешь… работа есть и в гетто. Заработать здесь, конечно, особо не получится, но найти себе занятие и иметь на хлеб с маслом можно.

Алиса еще не успела смириться с этой мыслью и хотела услышать от Рамиля что-то совсем другое. Он должен был сказать, что есть другие варианты выбраться из гетто, и что он поможет, что все будет хорошо…

– Ты совсем не понимаешь, что ли? – взорвалась Алиса. Слова вылетали из нее быстрее мыслей. – Мне нужно выбраться отсюда. Я не собираюсь провести в этой помойке всю жизнь!

От неожиданных грубых слов, Рамиль отшатнулся. Пару секунд он ошарашено смотрел на Алису, не узнавая в ней ту девушку, с которой познакомился на крыше больницы. А затем обижено отвернулся.

Алиса поняла, что сморозила. Она коснулась его плеча и ладони.

– Прости, прости, прости! Я совсем не это хотела сказать. Да, гетто не предел наших мечтаний, но ты прав, здесь можно жить. Просто… Мне нужно вернуться в Город, чтобы помочь отцу. Ему нужны врачи, медицинская поддержка, триттер. Тут я ничего этого не найду для него.

– Ну триттеров здесь как раз таки хоть отбавляй, – все еще обижено ответил Рамиль.

– На это нужны деньги. Поэтому мне нужно найти хорошую работу в Городе. Чтобы накопить на триттера и получить уже наконец этот дурацкий валидант! Но как ее найти, если меня даже за КПП не выпустят? Какая ирония! В гетто без валиданта проехать можно. А из гетто выбраться без него нельзя. Какая-то дорога в один конец… Где мне теперь взять валидант?

– Дружка своего попроси, – уже не так обижено, но с легкой ноткой ревности и сарказма сказал Рамиль.

Алиса посмотрела на Рамиля, засмеялась и толкнула его плечом в плечо. Тупая боль отозвалась эхом по руке и опять напомнила о себе.

– Да ну тебя…

– Я серьезно, – изменился в лице Рамиль. Он словно додумал мысль и сейчас стал ее развивать. – Те, кто подписывают контракты на триттерство спокойно выезжают из гетто с хидерами. Но у хидеров может найтись много и другой работы, и это реальный шанс выбраться отсюда. Тем более работа на государство точно предусматривает и валидант, и тот заработок, что тебе нужен.

Алиса промолчала. Она еще раз прокрутила в голове вчерашнюю встречу с Дэном. Он так изменился, вырос. Точнее, нет, это неправильное слово по отношению к тому, каким он стал. Дэн возмужал. Стал выше ее головы на две, не меньше! На лице появилась щетина, детские кучеряшки превратились в густую копну волос, а плечи казались просто необъятного размера. Было непривычно видеть его таким взрослым. Алиса вспомнила того долговязого вечно лохматого мальчишку с прыщами и кучей комплексов. Ее веселого друга, который несмотря на всю свою неказистость уже тогда вызывал бабочки в ее животе одной только своей улыбкой. И вчера эти чувства вместе с бабочками неожиданно выпорхнули из-под завалов всех тех лет, которых они не виделись.

Десять лет назад Дэн жил в квартире напротив, был старше Алисы на пару месяцев и любил мятные жвачки. Они вместе ходили в школу, делали уроки и тусовались по вечерам. Их дружбе завидовали, обзывали тили-тестом, от чего Алиса с Дэном краснели и стеснительно переглядывались. Никто из них никогда не признавался в своей симпатии, но она определенно была между ними.

Когда Дэну только исполнилось четырнадцать лет, его отец – гениальный врач – сделал какое-то научное медицинское открытие, которое поспособствовало скачку в развитии триттерства. После этого его, как хорошего и перспективного доктора с ученой степенью, пригласили работать в Лабораторию Центра, и он со всей семьей переехал в Центральный Город. Все произошло очень стремительно, семья Дэна даже вещи толком не собирала – уже после их уезда это сделала какая-то клининговая бригада во главе с военными. В последний вечер перед уездом Дэн позвал Алису на их тайное место на крыше гаража около дома. Он рассказал ей о том, что они больше не увидятся. А потом протянул записку и попросил прочитать ее после того, как он уедет.

От неожиданной новости бабочки в животе Алисы рухнули замертво прям на крышу того самого гаража. Она так разозлилась на Дэна, что неожиданно даже для себя самой начала обвинять его отца. Кричала, что то, что он делает, это неправильно и он вовсе не доктор, а самый настоящий убийца, раз поддерживает и развивает триттерство. Записку она скомкала и бросила Дэну в лицо, перед тем как уйти не попрощавшись. И перед тем как полночи прорыдать в подушку от своего горя.

На следующий день уже одна она вернулась на крышу, чтобы найти записку и узнать, что же ей написал Дэн. Но записки, конечно же, там она уже не нашла. Алиса очень расстроилась и миллион раз пожалела, что так поступила. Но Дэн слишком хорошо знал свою подругу. И через пару дней девочка нашла ту самую скомканную ею записку в почтовом ящике. Когда она ее развернула, из нее прямо в ладонь девочке выпал небольшой серебристый кулон на цепочке в виде фигурки пазла и выгравированной буквой «Д», что наверняка означало «Дэн». Девочка улыбнулась, крепко сжала в ладони кулон. В то утро она все еще злилась на друга, но и скучала по нему одновременно. После того, как Алиса надела кулон на шею, она наконец развернула клочок смятой бумаги. «Ты мой недостающий кусочек мозаики. И мне всегда будет тебя не хватать» – вот и все, что было написано в записке. Так мало, и одновременно так много для одной четырнадцатилетней девочки.

Конечно, утекло слишком много воды за эти годы. Дэн наверняка смеется над тем своим подарком или вообще о нем не помнит. Но Алиса никогда не забывала. Сидя этим вечером на пригорке в гетто, она мысленно открыла дорожную сумку, которая сейчас лежала в доме Рамиля, и в которой хранились все их с отцом немногочисленные вещи. Мысленно она достала из нее свою любимую книгу и открыла ее на двадцать шестой странице. Именно там до сих пор лежат те самые записка и кулон…

Девушка ладонью перекинула волосы на левую сторону лица и вздохнула.

– Давай просто закроем тему Дэна, ладно?

Глава 4. Погоня.

Вечером Алиса долго не могла уснуть. Она снова и снова прокручивала в голове варианты того, что ей делать дальше. Найти работу здесь, в гетто, чтобы просто выживать? Или попытаться еще раз попасть в Город, чтобы найти нормальную работу, получить валидант, постараться наладить жизнь, и вылечить отца?

Кое-как с тяжелой головой она уснула, но буквально через мгновение проснулась от тяжелых хрипов отца. Девушка вскочила с кровати и подбежала к старику.

– Папа, папа. Что? Скажи!

Отец жадно глотал воздух, пытаясь сделать хоть один вдох, но у него ничего не выходило. Его глаза, того и гляди, выпадут из орбит от напряжения. Алиса кинулась искать телефон, чтобы вызвать скорую, но тут же вспомнила, где они находятся, и от страшного осознания, что может произойти без помощи врачей, ее бросило в жар.

– Сейчас, папулечка, потерпи. Постарайся дышать, я вернусь.

Алиса выбежала из комнаты и побежала по лестнице вниз. Она нашла спящего Рамиля на диване гостиной. Растормошив сонного друга, она потащила его за собой наверх.

Только сейчас, зайдя в комнату, Алиса поняла, что оставила отца в полной темноте. Она включила свет, на несколько секунд ослепив всех, кто здесь находился.

Отец по-прежнему лежал на кровати, он хрипел и пытался дышать. Рамиль на какое-то время замер. Он смотрел на отца Алисы, всеми силами стараясь разбудить свой все еще спящий мозг и сообразить, чем помочь старику. Через несколько мгновений, хоть всем и показалось, что прошло слишком много времени, парень наконец пришел в себя. Он приподнял старика, приказав Алисе подложить ему под спину подушки и открыть настежь окно. После чего Рамиль разорвал на задыхающемся мужчине ночную рубашку и бросился к коробке с таблетками, которая стояла тут же, рядом. Найдя нужную, он засунул ее под язык старику и сел рядом, взяв его за руку.

– Все хорошо, мистер Маутнер, – сказал он таким спокойным голосом, словно прогноз погоды озвучивал. – Сейчас станет получше.

И действительно с каждой секундой хрипы становились легче. Но старику по-прежнему было тяжело дышать. Рамиль взглядом показал Алисе, что нужно выйти и поговорить.

– Мистер Маутнер, я сейчас схожу за еще одной таблеткой, а вы пока никуда не уходите, договорились? – снова спокойным голосом, но уже шутливо сказал Рамиль.

Алиса и обычный санитар, который только что возможно спас жизнь человека, стояли около лестницы. Рамиль тихо, но плотно закрыл дверь.

– Алис, я не врач, это не секрет. Я больше ничем помочь не смогу, у меня для этого недостаточно знаний, лекарств и оборудования. Тут нужна медицинская поддержка и настоящие врачи, понимаешь?

– Что мне делать? – прошептала Алиса, скорее от бессилия, чем от нежелания, чтобы их разговор услышали. – Ты сам говорил, здесь нет врачей, а скорая не приезжает в гетто.

Рамиль закусил губу, сжал кулак и прижал его ко рту. Желваки на его скулах играли. Он думал и очень сильно нервничал.

– Так, пойдем.

Теперь уже Рамиль схватил Алису за руку и потащил за собой вниз по лестнице.

– А отец? Я не могу оставить его одного!

– Я пригляжу, идите, – раздался голос Наджии, которая на шум вышла из своей комнаты в ночнушке и потертом халате, наброшенном на скорую руку.

Алиса благодарно взглянула на женщину и покорно побежала за Рамилем. Через входную дверь они выскочили на улицу и обогнули дом. Парень подвел Алису к дверям какой-то явно самодельной покосившейся пристройки. Он долго ковырялся с винтовым замком, который скрипел, словно, его не открывали целую вечность. Спустя несколько минут глаза привыкли к темноте и Алиса разглядела, что двери похожи на вход в какой-то ангар или сарай. Рамиль уже докрутил винтовой замок и пытался открыть заржавевшие ворота. Девушка решила не стоять в стороне, она подбежала и стала помогать. Вместе они кое-как открыли тяжелые скрипучие ворота. Рамиль включил фонарик, который лежал тут же у входа, и направил его внутрь. В луче света удалось разглядеть автомобиль какой-то очень старой модели. Он был покрыт толстым слоем пыли.

– Красавец, да? Отцовский, – он похлопал ладонью по капоту. В воздух тут же поднялся столб играющей в свете фонаря пыли. Рамиль громко чихнул. – Остался здесь еще с лучших времен. Водить умеешь? – спросил Рамиль, протягивая ключи.

Алиса посчитала, что тратить время на разговоры некогда. Она просто забежала внутрь гаража и открыла дверь машины. Из салона слегка пахло плесенью и кожей. «Интересно, этот раритет вообще заведется?» – задумалась Алиса. Пока девушка садилась на потертое кресло и разбиралась с управлением, Рамиль залил бензин из канистры в бак.

– Готово, заводи.

Алиса повернула ключ в замке зажигания, пока экстренно вспоминала уроки вождения, которые пару раз проводил ей отец. После этого она несколько раз тренировалась со знакомыми ребятами из института – они давали ей покататься по полю. На этом ее водительский опыт заканчивался. Интересно, справится она с реальным вождением по Городу? Мотор машины застрекотал в попытках вспомнить, как работать. Некоторое время он мучительно тужился и хрипел, разминаясь и стряхивая с себя пыль. Девушка уже хотела сбросить ключ и повторить попытку, когда мотор закашлял и наконец-то победно зарычал.

– Выведи отца, я подгоню машину!

***

Старенький автомобиль мчал по ухабистой дороге гетто в сторону полосы ярких огней Города. Сидевшая за рулем Алиса, видела в них надежду на спасение отца. Рамиль не видел ничего, кроме снов, посапывая рядом на пассажирском сидении. Отец тихонько сидел сзади и лишь иногда с хрипом тяжело вдыхал воздух. Вокруг была полнейшая темнота. Лишь только две тусклые фары их авто пронизывали тьму заброшенного судьбой и правительством гетто. Машина приближалась к КПП и оградительной линии забора. Алиса понимала, что сейчас наверняка возникнут сложности, и совершенно не представляла как их разруливать. Но выбора не было и она решила, что будет решать проблемы по мере их поступления.

Ночью граница была пустой. Немногочисленные рейсовые автобусы выдвигались по маршрутам рано утром и заканчивали работу поздно вечером. Личные автомобили в гетто никто не имел. Да и ночью местным трудягам нечего было делать здесь – они отсыпались после тяжелой смены в попытках набраться сил перед очередным сложным днем. Что уж говорить о бездельниках из гетто – этот контингент и вовсе не приближался к границе по собственной воле. Как правило, они лишь ждали очередной приезд хидеров, в надежде на лучшую жизнь, которую так упорно обещало им триттерство.

Алиса подъехала к уже знакомому шлагбауму КПП и заглушила мотор. Рамиль тут же проснулся и огляделся.

– Какой план? – спросил он.

– Никакого, – холодно ответила Алиса.

Здоровенный таможенник в форме появился далеко не сразу. Он неспешно подошел к ним, всем своим видом показывая, что не ожидал ночных гостей и не рад их визиту. На щеке у него была вмятина то ли от подушки, то ли от ладони, на которой он, вероятнее всего, спал. Прикрыв своим огромным кулаком рот, серьезный мужчина пытался скрыть зевок. Затем костяшкой указательного пальца он брезгливо постучал в водительское окно, выказывая свое намерение, так и быть, пообщаться с залетными гостями. Алиса опустила стекло.

– Цель проезда? – не здороваясь, прогремел басом таможенник.

– Доброй ночи, – Алиса старалась быть вежливой и не злить таможенника. – Моему отцу стало плохо, ему нужно срочно в больницу.

– Валиданты давайте.

Алиса взяла из рук Рамиля его валидант и протянула мужчине. Таможенник внимательно изучил его, заглянул в машину, пересчитал пассажиров и вопросительно приподнял брови.

– Где остальные?

– Мы еще не успели получить. Просто поймите, сейчас экстренная ситуация… Отцу необходимо подключение к поддержке. Должны же быть какие-то способы выбраться в Город в экстренных случаях?

– Нет таких.

Алису словно молнией ударило. Она разозлилась.

– Вы меня вообще слышите? Человек умирает. Если мы не попадем в больницу в ближайшее время, страшно представить, что может произойти! И это будет на вашей совести, сэр.

– Разрешение есть? Направление в стационар?

– Да как мы его получим, если в гетто нет ни одного врача?

– Тогда давайте валиданты.

Алиса закрыла глаза и гневно выдохнула носом. Ей некогда было вести этот бесполезный разговор.

– Я поняла, всего доброго.

Она со злостью закрутила ручку, поднимая стекло, и завела мотор. Таможенник сделала пару шагов назад от машины и рукой показал как ей нужно развернуться, чтобы правильно выехать из пункта пропуска.

– Валидант получите на выезде, – сквозь рев мотора услышала девушка голос таможенника.

Алиса кивнула, сдала немного назад, остановилась, переключила скорость и… до упора выжала газ, направляя машину прямо на шлагбаум.

Рамиль испуганно схватился руками за сидение. Он явно пытался что-то сказать в своей болтливой манере, но не мог подобрать слов.

– Держитесь! – закричала Алиса.

Старенькая машина прошла проверку на прочность, на скорости снеся ограждение. При чем сделала она это так же легко, как если бы ей на пути попалась просто пенопластовая рекламная кукла. Шлагбаум слетел со столба и отпружинил по крыше машины. Про себя Алиса подумала, что Центр не особо-то заботится о безопасности. Вероятно, у них и в мыслях не было, что кто-то может посягнуть на их законы и не подчиниться приказу военных.

– Напомни мне купить тебе новую машину, когда разбогатею.

– А, ну да, конечно. Я так понимаю, это будет где-то примерно… никогда? Таможенник, которого Алиса оставила с носом, привыкший к спокойной и размеренной жизни на посту, просто не ожидал подобного эксцентричного акта нарушения. Ему понадобилось какое-то время, чтобы сообразить, что нужно начать погоню и остановить автомобиль со злоумышленниками. А это дало возможность беглецам выиграть драгоценные минуты.