Гвендолин

Глава 1

– Гвен! Гвендолин! Да проснись же ты, наконец! – кто-то настойчиво трясет меня за плечо, резко вырывая из сна.

Распахиваю глаза и быстро сажусь на своей лежанке.

– Ульрих? – в темноте лицо мужчины кажется белым размытым пятном. – Что ты тут делаешь?

Руки тянутся к плошке с маслом, чтоб зажечь фитиль. В моей келье настолько темно, что хоть глаза выколи. 

– Стой, Гвен, – перехватывает мою ладонь Ульрих. – На нас напали! Держи!

На мои колени падает какой-то сверток. Под пальцами я ощущаю шершавую колючую ткань монашеского облачения.

– Что? Зачем это? – удивленно распахиваю глаза.

– Ты слышишь, что я тебе сказал? – начинает злиться Ульрих. – На манистер напали! Викинги напали на манистер! Как думаешь, что они сделают с девушкой, когда найдут?

Сердце обмирает от тревоги. Больше слов мне не требуется. Я вскакиваю с кровати, торопливо стягиваю тонкую сорочку, ни капли не стесняясь находящегося тут мужчины, в темноте все равно ничего не видно, да и он деликатно отворачивается, и натягиваю монашескую рясу. Потом, опомнившись, стягиваю обратно и рву сорочку на широкие полосы.

– Помоги мне! – толкаю Ульриха в спину. – Надо грудь перетянуть.

Спаси нас, пресветлый Лудд! Как же так? Почему? 

Повязка надежно перетягивает все, что может во мне выдать девушку, благо  в свои восемнадцать я так и не успела расцвести. Мама говорила, что у нас в семье все поздно созревают, теперь же мне эта особенность только на руку.

– Ульрих, нож есть, – спрашиваю, просовывая в ворот хламиды голову.

– Ты что удумала, – змеей шипит мой собеседник. – Грех на душу взять?! 

– Какой грех? – перетягиваю талию шнурком и удивленно поднимаю на него взгляд. – Ты сдурел? Я волосы! Ты видел такого косматого послушника когда-нибудь? – поднимаю свою свисающую до колен косу. 

– У меня нет, но может в вещах Дэглана есть что-то подходящее, – чешет затылок мужчина, оглядывая сарай, в котором я спала.

Не теряя времени, принимаемся переворачивать скудные пожитки усопшего еще до моего рождения старика, жившего тут. Собственно я сама выбрала, где мне ночевать, да и настоятелю спокойнее, если девушка будет спать в отдельном домике, а не рядом со всеми послушниками в общем доме, искушая их своим присутствием.

Дэглан был таким как я, был особенным, проклятым даром смерти. Я очень надеялась узнать что-то о природе нашего магического таланта в его записях. Отец-настоятель говорил, что хитрый старикан, скрупулезно вел дневник, в котором подробно записывал свои наблюдения, и именно по сей причине я оказалась так далеко от дома, за стенами манистера в эту злополучную ночь, хотела найти мемуары Дэглана. Но не успела. Мы прибыли только вчера вечером, а ночью пришли проклятущие варвары. 

Пока Ульрих обшаривает стол и сундук, я тщательно осматриваю постель и деревянный ящик подле нее. 

– Нашел, – вскрикивает послушник как раз в тот момент, когда моя рука проваливается в щель между досками пола прямо под ящиком.

– Я, по-моему, тоже нашла, – тихо бормочу, срывая шатающуюся деревяшку и ощупывая под ней кожаную палитурку. Он или не он? Смотреть некогда и я, больше ничего не нашарив в тайнике, извлекаю небольшую книгу, которую тут же кидаю за пазуху. А потом оборачиваюсь к подошедшему Ульриху. 

– Режь! – всовываю ему в руку косу.

– Гвен… Я.. – запинается послушник.

Раздраженно скриплю зубами. Когда на счету каждая секунда, медлить не будет даже такая неженка как я. 

Вырываю у него из пальцев оружие, еще раз кидаю пристальный взгляд на его прическу, отмечая длину волос, и безжалостно оттяпываю свои локоны. Некогда жалеть. Жизнь и честь важнее.

Возле домика уже слышатся тяжелые шаги, и прятаться все равно не имеет смысла. Я быстро толкаю замершего как истукан Ульриха на колени, сама пристраиваюсь подле и приникаю лбом к земляному полу.

– Молись, недотепа! – тихо говорю, а с моими словами дверь начинает сотрясаться от ударов.

Хватает двух атак, чтоб хлипкая прогнившая заслонка упала под натиском кулаков огромного воина. 

– О! Еще двое! – радостно склабится он. Его белые зубы опасно поблескивают в свете выглянувшей из-за туч луны. – Гуннар! – оборачивается он и кричит кому-то за спиной. – Тут еще двое рабов.

Последние слова заставляют буквально содрогнуться от  страха. Именно в этот  момент я понимаю, что все по настоящему. Это не сон, не кошмар. Через несколько минут я превращусь в бесправную рабыню, меня продадут, возможно высекут, если буду сопротивляться, и увезут далеко-далеко от дома. Мне больше не суждено увидеть ни маму с папой, ни младшего брата, ни родных стен любимого Кинлоха. Никогда больше я не пробегусь босиком по мягкой шелковистой траве омытых дождями изумрудных холмов дорогого сердцу Эри, не полюбуюсь на закат над морем в Рейроке, не поеду учиться в Академию, как мечтала с детства. На глазах вскипают слезы, и я до боли стискиваю зубы, стараясь сдержать их. Я же теперь мужчина, парень, не девушка, а они не плачут. Надо найти выход, сбежать, скрыться. И если я не придумаю, как это сделать сейчас, то потом, когда мы выйдем в открытое море, шанса не будет никакого.

Захватчик переступает порог и вздергивает Ульриха за шиворот, вынуждая подняться с колен на ноги.

– А кто это у нас тут спрятался? – сплевывает через щель в зубах варвар, внимательно разглядывая тщедушного послушника, безвольно обвисшего у него в руках.

– Мы не прятались, – тихо отвечаю, тоже поднимаясь с колен. – Мы молились Лудду, чтобы ниспослал нам спасение.

Викинг выпускает Ульриха, и тот едва не падая на пол, поспешно отодвигается подальше от воина.

– Кто это пищит тут? Мышь? – ржет это животное, делая шаг ко мне. Я невольно пячусь назад, пока не упираюсь спиной в деревянную стену. Рука захватчика уже тянется к моей голове в намерении скинуть надвинутый по самые брови капюшон, но в этот момент в домик входит еще один варвар, судя по всему тот самый Гуннар.

Глава 2

Я стараюсь особо не смотреть по сторонам и не думать, что случилось со стражей отца, сопровождавшей меня в поездке, с добрыми монахами, которые посмели оказать сопротивление, с приехавшим вместе с нами небольшим караваном паломников. Мой взгляд направлен в спину впереди идущего Гуннара и только туда. Я боюсь, что, увидев смерть этих людей, не сдержусь, не сумею обуздать свою магию, и моя сила вырвется наружу, неся погибель не только мне, но тем, кто еще остался жив.

– Это последние, – говорит кому-то Гуннар, наконец, останавливаясь. 

Я едва не утыкаюсь носом ему в спину, но все-таки в последний момент ухитряюсь затормозить, в отличие от Ульриха, который изо всех сил толкает меня между лопаток. Сдавленно охаю и лечу вперед. Наш конвоир отступает в сторону, а я буквально врезаюсь в чью-то твердую, словно вылитую из стали грудь. Меня крепко хватают за плечи, не позволяя упасть, и легонько встряхивают.

– Смотри куда идешь, заморыш, – гаркают откуда-то сверху.

Медленно поднимаю голову и встречаюсь взглядом с поразительными светло-голубыми, как весеннее небо, глазами. Капюшон падает с головы, открывая сцапавшему меня викингу мое лицо.

Он подозрительно прищуривается, внимательнее вглядываясь в открывшуюся его взору картину, и гневно хмурит брови.

– Тут что, еще и дети? – швыряет он меня в руки кинувшемуся за мной Ульриху. 

Я искоса осторожно смотрю на настоятеля и вижу его удивленный взгляд, направленный на нашу парочку. М-да, преподобный Августин явно узнал меня в этом облачении, но надеюсь, что не выдаст.

– Это не п-п-п-послушник… – запинаясь отвечает побледневший настоятель. – Это...э-э-э-э… племянник мой. Приехал навестить нас и осмотреть жизнь манистера изнутри.

– Племянник, говоришь, – скептически поднимает бровь викинг, выискивая между мной и “дядюшкой” схожие черты. – Ну-ну.

Я тоже кошусь на кругленького пухленького Августина, понимая, что мы с ним похожи, как день и ночь. Впрочем, чего только в жизни не бывает.

– Итак, Гуннар, – наконец, потеряв к нам интерес, говорит варвар, уже перейдя на свой родной язык. – Теперь, я надеюсь, вы всех собрали?

Я беспокойно оглядываю толпу гомонящих монахов, и вновь перевожу взгляд на викингов. 

– Да, Ингвар, – сдержанно кивает тот, внимательно осматривая испуганных пленников, а к нему присоединяется еще несколько воинов, среди которых и Сван.

– Тогда ведите старую Йорун, пускай принимается за дело, – приказывает Ингвар.

Сердце в груди начинает стучать, как сумасшедшее. Что за дело? Кто такая эта Йорун?

Некоторые из монахов тоже, как и я понимают язык варваров и теперь в волнении переглядываются друг с другом. Похоже, эти дикари решили принести нас в жертву своим кровавым богам? 

Нервно сглатываю, припоминая страшные сказки, которые мне рассказывала Гертруда о жестоких воинах, приплывающих на своих драккарах, вырезающих целые поселения, продающих людей, как скотину на невольничьих рынках. “Они не знают страха. И жалости не знают”, – говорила она. “В их глазах пламя войны, а сердце закованное в броню. Они поклоняются беспощадным богам-близнецам – Кату и Кате, и приносят им людские жертвы, окропляя землю кровью”, – невольно в голове начинает звучать тихий голос пожилой няни.

Передергиваю плечами, стараясь скинуть наваждение, и, внезапно, вижу перед собой жуткую старуху. Ее голову покрывает некогда красный, а теперь уже линялый платок, из-под которого торчат спутанные седые космы. Губы женщины раздвигаются в улыбке, открывая щербатые зубы. 

– Начнем с этого! – указывает она на меня скрюченным иссохшим пальцем.

Глава 3

В страхе цепляюсь за руку Ульриха. Что эти чудовища собрались со мной делать? С нами всеми? Но меня безжалостно хватают за плечи и подталкивают поближе к ведьме, уже успевшей отойти к разожженному костру. Она еще раз пристально вглядывается мне в глаза, и на минуту, нет на секунду, мне кажется, что она читает мои мысли, мою душу. В черных очах Йорун таится легкая понимающая ухмылка, которая, стоит мне только приглядеться повнимательнее, сразу же бесследно пропадает. Может мне это только показалось?

– Не бойся… мальчик, – говорит она скрипучим старческим голосом и достает из-за пазухи затертый полотняный мешочек с вышитыми на нем странными символами, которые хоть и отдаленно напоминают мне письменность викингов, но оказываются совершенно не знакомыми.

Старуха снимает с седой головы платок, аккуратно расстилает его на земле и опускается на колени. Затем, слегка встряхнув мешочком, высыпает на сей импровизированный стол округлые светлые камешки. Или не камешки, но в темноте не разобрать. На каждом таком кружочке нарисовано по символу. Что-то пошептав себе под нос и поводив руками над этими странными бусинами, Йорун поднимается с колен и заключает:

– Он подходит! 

Меня хватает один из воинов и куда-то ведет, а я еще успеваю заметить, как ведьма указывает на Ульриха и скрежещет:

– Теперь этого!

Все это время я нахожусь словно в каком-то трансе, даже и не подумав начать сопротивляться, но теперь, чем дальше мы отходим от страшной женщины, тем больше меня накрывает паника и страх.

“Бежать! Скрыться!” – набатом звучит в моей голове, но рука, крепко стиснувшая мое плечо, дает понять, что это почти невозможно. 

Викинг, который тащит меня куда-то, мне не знаком. Он достаточно молодой, возможно старше меня всего на несколько лет, но свирепое выражение его лица добавляет ему годов. Такой точно ни слушать меня не станет, ни щадить. Остается воспользоваться приемом, которому меня научил отец. Он, конечно, больше для девушек подходит, но для тщедушного монаха тоже вполне сгодится.

Резко обвисаю у моего конвоира на руке, да так, что его даже слегка дергает в мою сторону. Парень останавливается и изумленно смотрит на мое безвольно обвисшее тело.

– Ну и рохли, эти монахи! – ворчит он себе под нос, решая, что со мной делать. А потом вздергивает на ноги, видно с намерением закинуть на плечо, но мне это только и нужно. Резко поднимаю колено вверх, со всей дури съездив ему по челюсти, и опускаю сложенные в замок руки на его затылок. Парень сдавленно охает, и теряет ориентацию, но не падает, как я надеялась. Впрочем, этого уже не исправишь, мое оружие – внезапность. Выкручиваюсь из стальной хватки варвара, пока он не пришел в себя, и кидаюсь бежать к близлежащему леску, там я смогу укрыться даже от захватчиков. Сумею без сомнения. 

Бежать оказывается довольно-таки трудно. Сутана путается в ногах, колено ощутимо побаливает. Удар больше вреда нанес мне, чем воину. Этот викинг что, из железа сделан?

Ожидаемо что минуты свободы оказываются недолгими. Варвар быстро очухивается и в два счета догоняет меня, а потом, не особо церемонясь, двигает кулаком в челюсть. От удара темнеет в глазах, и я теряю сознание теперь уже не самом деле.

Прихожу в себя, когда мою бездыханную тушку небрежно сваливают на землю. 

– Вот, Ове, первый, – говорит даже не запыхавшийся викинг.

– Мальчишка, – удивляется второй, которого я пока не вижу, но, судя по голосу, явно не молодой мужчина.

– Йорун выбрала, – объясняет мой конвоир.

– Ну, раз Йорун… – задумчиво тянет Ове.

– Ты следи за ним. Парень шустрый, сбежать хотел. Чуть зуб мне не выбил, дикий волчонок, – с легким изумление и даже ноткой уважения говорит викинг.

– Да уж, прослежу, – хмыкает старик. – А ты возвращайся к остальным, Хакан. До рассвета еще немного осталось. Успеть бы к восходу солнца…

Я слышу удаляющиеся шаги, и в моем сердце вновь расцветает надежда. Возможно, со стариком я справлюсь лучше?

Тихо лежу, ничем не выдавая, что пришла в сознание, и из-под ресниц аккуратно слежу за мужчиной. Он сидит на земле, при свете костра что-то выстругивая из деревянного бруска. Глаза так же нашаривают, сваленную недалеко, небольшую кучу хвороста. А на меня соблазнительно смотрит довольно-таки увесистая толстая ветка, которая так и просится в руки в качестве оружия. И когда старик оборачивается ко мне спиной, я, не теряя даром времени, быстро вскакиваю на ноги и опускаю на голову несчастного эту самую ветку, оказавшуюся даже тяжелее, чем я предполагала.

Ове с тихим стоном валится на бок, а я испуганно смотрю на него. Неужто убила? Нервно сглатываю, рука рефлекторно тянется проверить пульс на шее, но я ее быстро отдергиваю. Дура совсем! А вдруг он притворяется? 

Отступаю на шаг, второй. Мужчина продолжает лежать и не шевелиться. Глубоко вдыхаю и, развернувшись, кидаюсь к лесу. На этот раз бежать еще тяжелее. Челюсть пульсирует от боли, колено тоже ноет, пару раз нога подкашивается, и я чуть не падаю на землю, но быстро выравниваюсь. Легкие буквально разрываются от нехватки воздуха, но я уже вижу кромку леса и спасительные деревья. 

Глава 4

И вот когда до вожделенной опушки остается буквально пару шагов мне в спину прилетает болезненный удар, который вышибает из груди весь дух. Падаю вперед, успевая выставить руки, но все равно прикладываюсь лбом к твердой поверхности, из которой в опасной близости от глаза торчит острый камень. 

Сознание снова накрывает темнота. Она колыхает меня в своих мягких объятьях, окутывает пушистым коконом и если б не навязчивый шум в ушах, я бы лежала так, покачиваясь, вечно. Как же меня должны были приложить, чтоб до сих пор шатало? Осторожно поднимаю ресницы, стараясь не морщиться от боли, но сразу же прикрываю обратно. От яркого солнца начинает резать в глазах, и выступают жгучие слезы.

– Что-то давненько он не приходит в себя… – задумчиво изрекает совсем рядом смутно знакомый голос. – Как бы не скопытился...

На лоб мне шлепается приятно-прохладная тряпка.

– Я делаю все что могу!

Ульриха я узнаю моментально, как и его привычный ворчливый тон.

– А если б ваши воины больше рассчитывали свои силы, то …

– Ты поогрызайся мне тут… – рыкают в ответ, перебивая монаха. – Мигом пойдешь на корм рыбам!

Ульрих благоразумно затыкается и беспокойно ерзает. От этих движений в голове простреливает резкая боль, и я не могу сдержать тихий стон. А еще я начинаю понимать, что шатает мне не от удара, шатается пол подо мной, словно я… Словно я на корабле!

Резко сажусь, мокрый компресс тут же падает мне на колени, а перед глазами начинают кружиться звезды.

– О, очнулся! Ове, твой заморыш очнулся! – гаркают над ухом, и я, наконец, узнаю противного Свана. 

Обхватываю голову руками и снова стону. Голос говорившего острой иглой ввинчивается в мозги. 

– Как ты, волчонок? – возле меня на корточки приседает давешний старик.

Осторожно поднимаю взгляд, опасаясь нового приступа боли, и смотрю в обеспокоенное лицо Ове.

– Жить буду, – хрипло бурчу, не понимая с чего такая доброта к пленнику.

– Молодец, волчонок! – слегка, так, чтобы не причинить лишней боли, похлопывает меня по плечу старик. – На, выпей. Йорун сказала, что должно помочь.

С подозрением кошусь на плошку со странно пахнущем варевом в руках у говорящего.

– Что это? – рядом недовольно бурчит Ульрих.

– Всего лишь укрепляющее зелье, – отвечает старик. – Да ты пей, не бойся. Голова, небось, раскалывается, – это уже мне. 

– А если бы некоторые увальни рассчитывали получше силы и не били детей, как взрослых, то ничего бы этого не было, – громогласно заявляет куда-то в сторону Ове, после того, как я с опаской прихлебываю предложенное варево.

Удивленно оглядываюсь и вижу чуть поодаль сидящего на веслах и отчаянно краснеющего Хакана.

– А сам-то ты? – сплевывает за борт парень.

– А что я? – поднимается с колен Ове. – Если б ты в башку его не ударил, он бы выстоял. Мой-то удар был легким.

Хакан скептически фыркает и отворачивается. А я непонимающе хлопаю глазами. Это что сейчас было?

– Ульрих? – шепчу одними губами, чтобы никто не расслышал. – Что здесь происходит?

Послушник подвигается поближе ко мне и склоняется к самому моему уху.

– Я не знаю. Но что-то очень странное, – тихо отвечает он. – После того, как тебя забрали, ведьма выбрала еще пятерых таким же способом, остальных варвары не трогали. 

– Что всех послушников проверяла своими камешками, – удивленно воззряюсь на мужчину. Это ж сколько времени понадобилось, чтоб обследовать пятьдесят душ?

– Нет, – качает головой мужчина. – Одних она забраковала сразу, других проверила и тоже отсеяла, а таких, как мы оставила. 

– Каких таких? – напряженно сжимаю губы, силясь понять логику этих дикарей.

– Да не знаю я, – раздраженно фыркает мой собеседник. – Чем-то мы ей пришлись по душе: ты, я, Брэди, Джед и Комгал.

М-да… Понять принцип выборки никак не получается. Брэди – седовласый старик, которому уже стукнуло за сотню, Джед наоборот только принял постриг, Ульрих чуть меньше двадцати лет в манистере, а Комгал вообще не монах, а один из паломников.

– А где они, – изумленно оглядываюсь, но кроме нас с Ульрихом на драккаре пленников больше нет.

– На втором корабле, – кивает монах куда-то в сторону, и я вижу еще одно судно с полосатыми парусами, но разглядеть, кто на нем не позволяет расстояние. – Нашим командует ярл Ингвар, а вторым его помощник Гуннар.

Снова быстро оглядываю драккар и останавливаю свой взгляд на светловолосом викинге, в которого давеча уткнулась носом. Ярл... Ярл… Знакомое слово… Это вроде лорда у нас. То есть он не просто разбойник… М-да, а таким промышляет. Напал на святую обитель, взял в плен невинных людей. Дикари, что с них возьмешь… Даже если они и лорды, то есть ярлы…

– Ульрих, что с нами будет? – беспомощно смотрю на товарища по несчастью.

– Не знаю, Гвен, – вздыхает он, привлекая меня к себе. – Меня беспокоит другое – сколько мы сможем скрывать, что ты девушка и как быстро они узнают правду? И да поможет нам Лудд, когда они обо всем догадаются...

Глава 5

К вечеру драккары пристают к берегу. Мы сходим на землю, я еще некоторое время стою, покачиваясь, и с интересом наблюдаю, как викинги вытаскивают свои корабли на сушу. 

По реке Сионе навскидку нам плыть еще около пяти дней, и ровно столько есть у меня, чтобы предпринять новую попытку сбежать. Я очень надеюсь на то, что эта попытка будет более удачной, чем предыдущие. Но, к сожалению, сегодняшнюю ночь все же придется провести в компании этих головорезов. 

Удар по голове для меня не прошел бесследно, большую часть дня я проспала, и теперь чувствовала себя не в пример лучше, но тупая боль в затылке ясно указывала, что до выздоровления еще далеко. Если я в таком состоянии совершу побег, то не факт, что не свалюсь в обморок где-нибудь под ближайшим кустом. Лучше выждать, поправить здоровье и, за одно, усыпить бдительность врагов. 

Пока остальные викинги разбивают лагерь, ставят легкие шалаши из шкур для ночлега, разводят костер, Ове вместе с еще одним воином Эгиллом, нас, пленников сбивают в кучу, связав веревкой каждому руки и ноги. Но в кустики, спасибо им большое, додумываются перед этим сводить, и деликатно оставить наедине со своими потребностями. 

Я специально подольше заседаю в этой импровизированной уборной, дабы подумали, что у меня дела посерьезнее, и поза для них соответствующая, а то вдруг поглядывают.

А когда возвращаюсь в сопровождении Ове в лагерь, тут же с облегчением сажусь на землю возле Ульриха и, устало прикрывая глаза, с тихим вздохом приваливаюсь спиной шершавому стволу дерева, возле которого нас оставили. Такое ощущение, будто камни ворочала, а не просто прошла несколько десятков шагов. Наверное, у меня и есть то самое сотрясение мозга, о котором когда-то рассказывала мама. Сонливость, тошнота, боль в глазах – все признаки, как говорится, на лицо. Это ж надо было так вляпаться! Хотя, может, это мне сыграет на руку. Видя мое состояние, вполне возможно, что меня и стеречь будут менее рьяно.

Интересно, а Ульрих согласится со мной бежать? Кидаю взгляд на нахмурившегося монаха, который внимательно следит за кем-то у костра. Не понимая, что настолько привлекло внимание мужчины и сама перевожу туда взгляд. 

В желтоватом пятне света, в опасной близости к огню сидит, скрестив ноги, Йорун. Она снова сняла свой платок, и, расстелив его на земле, аккуратно раскладывает на нем свои волшебные камушки. Старуха, словно чувствуя мой взгляд, внезапно отрывается от своего занятия и поднимает голову, безошибочно найдя глазами меня. И в ответ на мой смущенный взор криво улыбается.

Я вновь прикрываю веки, чувствуя, как боль накатывает новой волной. 

– Он что опять отключился? – гадкий Сван зудит над ухом, как надоедливый комар. Так бы и прибыла пакость эдакую.

– Ничего я не отключился, – резко распахиваю глаза и гневно смотрю на викинга.

– Тогда на вон, пей, – пихает он мне в связанные руки знакомую плошку. – Йорун передала. И чего они все с тобой носятся, как с яйцом. По мне, лучше б сдох и глаза не мозолил!

Выдает гневную тираду варвар и, развернувшись, уходит.

Когда посудина пустеет, и одна половина ее содержимого оказывается у меня в животе, а вторая – на груди, все-так со связанными конечностями трудно себя обслуживать, ко мне уже подходит Ове.

– Идем, волчонок, – развязывает мои путы старик и поднимает на ноги. – Йорун велела тебе ложиться спать. 

– Куда вы его ведете, – тут же вскрикивает Ульрих и порывается встать на ноги. – Я с ним!

– Тут сидеть будешь, монах. Тебя не звали, – твердо осажает его Ове, и запал Ульриха защитить меня тут же иссякает. Он кулем валится обратно на землю и кидает на меня несчастный взгляд.

Я легонько киваю ему, опасаясь новой головной боли, и следую за схватившем меня за плечо Ове. 

В голове клубится туман, забивая мысли плотной ватой. Я еще успеваю поудивляться сей усталости и краем глаза заметить, что оказываюсь в каком-то шатре, а потом, буквально падаю на землю  и засыпаю, порадовавшись, что подо мной не голый грунт, а теплая пушистая шкура какого-то неведомого мне животного.

В этот момент меня совершенно не волнует ни где я, ни что со мной будет, ни с чего мне такая честь ночевать под крышей, когда остальные пленники довольствуются землей возле костра и собственной рукой вместо подушки. Главное, что мне тепло и мягко, а головная боль и тошнота утихают.

– Спи-спи, малышка, – по моим волосам проходится теплая ладонь, снимающая остатки болезненных ощущений. – Тебе еще многое придется пережить.

А потом меня укрывают мягким  теплым одеялом из козьего пуха. На мгновенье мне кажется, что со мной рядом мама, а я снова в своей детской спальне в любимом Кинлохе. Я даже чувствую запах родного дома и удовлетворенно вздыхаю, блаженно улыбаясь. А вдруг эти гадкие викинги всего лишь сон? Вдруг никакого нападения не было, и я завтра проснусь в своей постели, как ни в чем не бывало? 

Но утро приносит горькое разочарование. Я все-таки в плену у варваров, более того, просыпаюсь я в шатре Йорун, а ведьма сидит подле меня и что-то сосредоточенно помешивает в маленьком котелке.

– Выпей, волчонок, – узрев, что я проснулась, сует она мне под нос свое варево, перелив его в глиняную плошку.

Испуганно отползаю, наконец, понимая, что вчера меня чем-то опоили. Нет уж, больше к ее мерзкому пойлу я не притронусь.

Глава 6

– Ай-ай-ай, – издевательски качает головой ведьма, ехидно улыбаясь. – Такой сильный парень, а испугался слабой старухи.

– Вы меня опоили, – обвиняющим тоном изрекаю я, отодвигаясь еще дальше. Может она и старуха, но, обладая магическими силами, я вполне осведомлена, что такие, как эта женщина, отнюдь не безобидные личности.

– Это лекарство, глупыш – фыркает Йорун. – Голову твою лечить нужно. Не станешь пить, потом в старости будешь мучаться. 

– Доживу ли я до этой старости, – бурчу себе под нос, упрямо оставаясь на месте.

– Доживешь-доживешь… Куда денешься… – изрекает ведьма и вновь протягивает плошку. – Пей, кому говорю! Я ведь и заставить могу…

В животе у меня начинает бурчать от голода, а я вспоминаю, что с позавчерашнего вечера ничего не ела, проспав целый день и отключившись вечером.

– А голодом меня тоже морить будут? – забираю у нее из рук посудину и залпом опорожняю.

– Вот выпьешь все, – внимательно следит за моими действиями Йорун. – Тогда и покормлю. Вчера нельзя было. Тебя бы вывернуло, зачем зря продукты переводить? Их и так не много.

Да уж, и правда, зачем… Послушно допиваю зелье, рассудив, что убивать меня явно не собираются, по крайней мере, сейчас, иначе, зачем это все… А снова усыплять тоже смысла нет, тащи потом мою тушу на драккар. Поклажи и так хватает.

Увидав, что я, наконец, выполнила требуемое, ведьма ободряюще гладит меня по голове, как щенка, ей богу, и выходит за завтраком, приказав сидеть в ее шатре.

Впрочем, я и не думаю куда-то убегать. Во-первых – на голодный желудок не имеет смысла. Во-вторых – я еще не окрепла. И, в-третьих – сейчас утро, викинги выспались и набрались сил, и скрыться мне будет гораздо труднее, чем, к примеру, вечером. Поэтому я остаюсь на месте и принимаюсь разглядывать обстановку временного жилища колдуньи.

Ну, ничего особенного. Какие-то тряпки, посуда, книга… Книга! Точно, дневник Дэглана!

Принимаюсь судорожно себя ощупывать в поисках оного. Точно помню, что кидала за пазуху, а теперь его там нет. Где же он? Потеряла, когда убегала? Или кто-то забрал?

На глазах выступают непрошеные слезы, и я сердито смахиваю их рукой. Кулема я. Глупая гусыня! Столько его искать, чтоб потом взять и потерять.

Но жалеть и ругать себя дальше не получается, ибо полог шатра откидывается и внутрь заходит Йорун с миской в руке.

– Ешь, – приказывает она. – И побыстрее. Уже надо отправляться, пока солнце только-только взошло.

Жадно глотаю серую вязкую субстанцию, похожую на кашу, и даже не обращаю внимания на то, какая она горячая. Голод иссушает живот, и моему организму совершенно все равно сейчас чем наполнить желудок. 

– Наелся? – хмыкает Йорун, забирая пустую посудину. – А теперь выметайся. Твою башку я подлечила, на этом моя работа закончена. А тебя уже Сван ждет возле шатра, чтоб с остальными на корабль спровадить.

Пулей вылетаю из палатки, и чувствую, как стальным обручем смыкаются на моем плече чьи-то пальцы. “Ну, сколько можно меня так хватать” – мысленно стону, покачнувшись оттого, что потемнело в глазах.

– Стоять, заморыш, – гаркает Сван. – Далеко собрался?

– Нет, – проморгавшись отвечаю, хмуро взирая на своего конвоира.

– Вся твоя братия уже на борту, – цедить он сквозь зубы. – Тебя только, принца дожидаются.

– Я тут не при чем, – тихо огрызаюсь. – Это вы мне черепушку чуть не проломили.

Дерзить варварам, конечно, опрометчиво и глупо. Но, если они меня лечили, значит, я им для чего-то нужен. А этот Сван меня отчаянно бесит. Терпеть не могу таких людей, считающих себя повелителями мира.

– Ах ты, щенок! – замахивается на меня огромным кулачищем викинг. В страхе зажмуриваюсь и прикрываю лицо свободной рукой.

– Сван, – совсем рядом звучит голос. – Не трогай его.

Осторожно приоткрываю один глаз и ошеломленно взираю на рядом стоящего ярла Ингвара.

– Да ты слышал, что он сказал! – возмущается Сван, но руку опускает.

– Слышал. А вдруг он сдохнет у нас по дороге от твоего удара? Сам знаешь, чем это чревато…

– Да,  ярл, – скрежещет зубами Сван.

– Но если ты, заморыш, – сверкает на меня глазами предводитель варваров. – Еще раз пасть откроешь, кнутом учить буду… Лично… Слышал меня.

Утвердительно киваю, замирая от страха. Этот точно слов на ветер не кидает...  

Глава 7

Нас снова разделяют.  Брэди, Джеда и Комгала берет к себе на корабль Гуннар, а я и Ульрих остаемся с ярлом. 

Конечно, я с большим удовольствием поменялась бы с кем-то из ребят местами, но кто же меня будет спрашивать. После утреннего происшествия находится рядом с Ингваром мне даже как-то страшно, да и Сван подливает масла в огонь время от времени злобно зыркая на меня. Я же в ответ лишь безмятежно улыбаюсь, чем злю его еще сильнее. Но поскольку это совсем не тянет на причину для придирок, он уходит, несолоно хлебавши, чтоб потом возвратиться вновь и мозолить глаза. 

Судно бодро двигается вперед, ветер попутный и викинги отдыхают на своих лавках, отложив весла и весело переговариваясь. Я неплохо знаю их язык и довольно-таки сносно понимаю, о чем они говорят. В основном воины беспокоятся о семьях, которые остались на родине беззащитными перед какими-то “унандэ”, обмениваются впечатлениями о поездке и хвастаются подарками, которые приготовили для близких.

Сван выступает петухом и демонстрирует красивый кованный серебряный браслет, который он приготовил для какой-то Санны, подначивая скромного юношу по имени Ньял. Бедняге, как я поняла, не хватило денег на столь дорогой подарок для невесты, и он из-за этого становится предметом шуточек такого гада, как Сван. Щеки Ньяла заливаются румянцем, и он что-то зло цедит сквозь зубы, но Сван в ответ лишь только хохочет. Вот что за противный человек.

– Ты как? – наконец, находит возможность спросить Ульрих. Раньше все наши попытки поговорить резко пресекались, но теперь, среди общего гомона нас почти никто не слышит.

– Терпимо, – чешу затылок, ощущая под пальцами спутанные лохмы волос.

– Тебя когда к ведьме отвели, – шепчет мне на ухо Ульрих. – Мы уже решили, что все, тебя не дождемся…

– Она меня варевом своим напоила и спать уложила, – делюсь впечатлениями. – Мы для чего-то этим варварам нужны. И очень сильно. При чем все. 

Мы ненадолго замолкаем, обдумывая ситуацию. Что-то с этими викингами не чисто. Как-то они слишком странно себя ведут с нами. Вроде и как с рабами, но с другой стороны, словно берегут, как… как поросят перед праздником. Я, конечно, не думаю, что они каннибалы, но что-то им явно от нас нужно, и ручаюсь, это не к добру.

– Ульрих, а это ты забрал у меня книгу Дэглана? – вновь вспоминаю об утерянных записях и с надеждой смотрю на монаха.

– Нет, Гвени. Не я, – вздыхает монах. – Когда я о ней вспомнил и попытался найти, опасаясь, что ее обнаружат, у тебя уже ее не было.

Закусываю губу, дабы сдержать рвущиеся наружу эмоции, и внезапно ощущаю чей-то внимательный взгляд. Он словно тоненькими мелкими колючими иголочками пробегается по позвоночнику, заставляя напрячься. Поднимаю голову и с изумлением замечаю, что на меня пристально смотрит никто иной, как ярл Ингвар собственной персоной. В горле сразу же пересыхает, а сердце начинает биться в груди пойманной птицей. Неужели догадался? Неужели понял, что я девушка?

Но прежде чем я успеваю основательно испугаться, он уже отводит глаза и начинает, как ни в чем не бывало, переговариваться с Ове, сидящим у рулевого весла.

На обед нам дают по вяленой рыбешке и кружке воды. Я с удовольствием заглатываю предложенную пищу, ловко выбирая мелкие косточки и выкидывая их за борт. Вода немного отдает несвежим запахом, но после соленой еды ужасно хочется пить, и я не брезгую предложенной жидкостью. Тем более что мне нужно восстановить силы в кратчайшие строки. Обсудить с Ульрихом побег пока возможности нет, я опасаюсь, что нас незаметно могут подслушивать. Но искренне надеюсь, что этим вечером мне удастся перекинуться хоть парочкой слов с ребятами. А пока я занимаюсь тем, что пытаюсь четко распланировать свои действия.

Мне очень повезло, что я в сутане. Странствующие монахи не вызывают особого удивления, да и разбойники на них не нападают, ибо это совершенно не имеет смысла. Денег у таких пилигримов как кот наплакал, а вот божьего суда боятся даже злодеи. Это варварам закон не писан. Что им опасаться пограничья и Черного моря Маннана, если их защищают собственные боги, благословляющие на грабеж…

А вот кое-какая провизия мне в дорогу не помешает. Надобно посмотреть, где викинги хранят запасы, и позаимствовать у них еды хотя бы на первое время. И еще не мешало бы понять, где мы собственно сейчас. Двигаемся мы по течению Сионы к Эрийскому морю. От Иорка, беря во внимание скорость драккара, удалились, по меньшей мере, на две сотни миль. Долго же мне придется топать домой. А ведь от Иорка к Кинлоху тоже надобно хоть как-то добраться. Хотя можно вернуться к тому же манистеру, вдруг там остались наши лошади. Значит, решено, я иду к манистеру по Иоркскому тракту. А если повезет, то вполне возможно, что повстречаю какой-то обоз или паломников.

Приняв, наконец, решение и смутно накидав план действий, удовлетворенно откидываюсь спиной на борт корабля, принимаясь разглядывать белые кудрявые облака, и в одном из них мне почему-то мерещится грозный драккар с головой дракона на носу.

Глава 8

К вечеру небо затягивается тучами, начинает моросить мелкий дождик, а ветер принимается нещадно трепать парус, который тут же приходится скрутить и пересесть на весла. Меня несказанно удивляет, что ярл и сам не брезгует подобной работой и гребет наравне с другими воинами. Уставшего Ове у руля сменяет Эгилл. Он хоть и молодой, но видно, что старый воин доверяет его умениям. 

Я, натянув капюшон, мрачно наблюдаю за разгневавшейся стихией, пока не понимая хорошо это или плохо для меня. Рядом трясется от холода Ульрих, такой же насквозь промокший, как и я. А викингам все нипочем. Они даже и не думают натягивать на голое тело рубахи и остаются в одних только кожаных брюках, благоразумно спрятав свою одежду в сундук. Ведьма Йорун сидит в небольшом шалаше и тихо посмеивается, только у нее одной есть укрытие от непогоды. Видно, что эти грозные варвары почитают и берегут старуху.

Когда становится понятно, что непогода и не думает утихать, а плыть дальше становится опасно, корабли пристают к берегу. И уже на суше я узнаю, что Джед умудрился свалиться за борт, и несчастного еле спасли. Теперь парень напоминает тощего мокрого цыпленка, и раз за разом хлюпает носом. 

Стеречь пленников снова приходится Эгиллу, который, конечно же, не забывает нас связать. А пока остальные вытаскивают драккары на берег и обустраивают ночлег, мы сидим под пышной разлапистой кроной какого-то дерева и жмемся друг к другу в поисках тепла. Особенно тяжело приходится Джеду. Он промок больше всех, и теперь трясется, как в лихорадке. Боюсь, что он легко может подхватить серьезное заболевание после купания в ледяной воде. И если парня сейчас не обогреть, и именно так и случится.

– Эгилл! – тихонько зову нашего бдительного стража. – Эй, Эгилл!

Мужчина стоит к нам спиной и напряженно наблюдает за своими товарищами. На мой зов он даже ухом не ведет. Я пробую его окликнуть погромче, но это точно так же не дает результата. 

Теряя терпение, поворачиваюсь к Ульриху и демонстративно громко на языке викингов интересуюсь у опешившего монаха.

– Брат Ульрих, скажи, как варвары могут быть хорошими воинами, если глухи, как жабы?

Челюсть несчастного, до икоты испугавшегося собеседника со звоном падает на землю, а меня вздергивает на ноги взбесившийся воин.

– Повтори, что ты сказал? – шипит он сквозь зубы. 

– Я говорю, – невинно хлопаю глазами. – Брат Джед свалился за борт, обогреть бы его, а то умрет от грудной жабы. Но, может, где-то ошибся в словах. Я не очень хорошо знаю ваш язык.

Эгилл резко разжимает руки, и я плюхаюсь обратно на попу, а он машет кому-то рукой. К нам сразу же подходит один из викингов с команды Гуннара, и, выслушав Эгилла, куда-то уводит испуганного Джеда, я искренне надеюсь, что лечить. Очень уж щепетильно следят за нами наши захватчики. Взять хотя бы к примеру то, сколько с моей травмой возились.

А после того, как мужчины сооружают несколько навесов и разжигают под ними огонь, нас тоже подводят погреться и поужинать. 

Я протягиваю озябшие посиневшие ладони к костру и с тоской вспоминаю домашний очаг. Даже думать больно, что сейчас делается с моими бедными родителями. Папа уж точно просто так это не оставит, а будет землю рыть в поисках меня. Но я прекрасно понимаю, что стоит нам покинуть территорию Эри, и я стану недосягаемой для поисков. Единственное, что утешает, родные точно будут знать, что я жива. А как иначе, если у тебя отец самый лучший в королевстве некромант?

К ночи дождь стихает, но все равно воздух остается сырым и промозглым. Мы дремаем полусидя прямо возле огня, ища тепло как в нем, так и друг в друге. Джеда, насколько я понимаю из разговоров, забирает к себе Йорун, как давеча меня. У нее в палатке даже небольшая жаровня имеется, так, что парень там точно в тепле и сохранности. Почему-то я уверена на все сто процентов, что ведьма позаботится о несчастном пловце.

Утро не приносит ничего хорошего. Погода остается хмурой и ветреной, тело ломит от неудобного положения во время сна, а на завтрак мы получаем по маленькой рыбинке, которой наесться было бы трудно даже ребенку. Но больше всего меня расстраивает то, что оказывается я совершенно неправильно посчитала скорость драккаров, и к морю мы выйдем уже через два дня, то есть, по большому счету, этой ночью будет единственная и последняя возможность сбежать.

Глава 9

– Ульрих, – подвигаюсь поближе к товарищу по несчастью, решив затронуть опасную тему. Сегодня викинги чем-то встревожены, особенно ярл Ингвар, и им совершенно не до своих пленников. – Я хочу бежать.

– Куда? – испуганно взвизгивает монах, и я быстро накрываю его рот ладонью, опасаясь, что своим криком он может привлечь внимание и выдать нас. Но на счастье его возглас удачно совпал с резким порывом ветра и был полностью заглушен. Не иначе, как боги благоволили моей затее.

– Куда? – снова спрашивает Ульрих, испуганно оглядываясь, словно я уже собралась бежать, прыгнув с разбега за борт.

– Домой, – тоже шепчу. – Этой ночью, когда мы пристанем к берегу.

– Но как, Гвени? – качает головой мужчина. 

– Что-нибудь придумаю. Ты со мной? – испытывающе смотрю на Ульриха, но он покаянно отводит взгляд.

– Нет, Гвени. Я нет, – хмурится он, а, увидев, что я уже открываю рот, чтобы ему возразить, торопливо добавляет. – Одной тебе сбежать будет легче. Я только буду мешать, да и все мы. К тому же, заметить пропажу двух из пяти гораздо легче, чем одного.

– Но как же так? – я решительно не желаю оставлять в плену у этих животных человека, ставшего за эти дни мне другом. 

– Так, Гвени, так, – ободряюще поглаживает меня по плечу монах. – Значит такова воля Лудда. Нам не дано понять божьи помыслы, иногда им просто приходится следовать.

– Я не хочу тебя оставлять, – упрямо заявляю, стараясь скрыть дрожь в голосе. 

– Все будет хорошо, девочка. Тебе действительно нужно бежать. Еще день-два и они поймут, что ты девушка. Пока викинги слишком сосредоточены на том, чтобы побыстрее покинуть наши земли, но когда они почувствуют себя в безопасности, начнут внимательнее приглядываться к своей добыче, и тут уж ты никого не обманешь, Гвен.

Я ошеломленно хлопаю глазами, не ожидав от Ульриха такой пространственной оповеди. А ведь он совершенно прав. То, что я девушка со временем вылезет наружу, это дело нескольких дней. Мне уже все труднее и труднее скрываться. Особенно проблемно ходить по нужде на корабле. Благо Ульрих всегда находит способ меня прикрывать, а я стараюсь терпеть до последнего. Но это не может длиться вечно. В открытом море, пускай мы его будем пересекать не дольше недели, будет гораздо труднее.

– Я вижу, ты обдумала мои слова, – печально улыбается мужчина.

Я, тихонько вздохнув, коротко киваю в ответ.

– Вот и отлично. Но есть еще одна важная деталь, Гвени, – делает многозначительную паузу Ульрих. –  Тебе нужно собраться в дорогу. Взять провизию на первые дни. Да и в пути тоже может быть опасно.

– Знаю. Я надеюсь пристать к какому-нибудь обозу и всем говорить, что я путешествующий монах. На ваших братьев, как правило, не покушаются. Мне бы до манистера добраться, а там уже и отцу можно весточку отправить…

– А ты подумала, чем будешь перерезать веревки? – смотрит на меня внимательно Ульрих.

Задумчиво закусываю губу, обмозговывая ответ. Не то, чтобы я об этой весьма важной детали забыла, варианты у меня были. К примеру, на берегу Сионы валяется множество ракушек, у большинства из них довольно-таки острые края. А еще можно постараться ослабить узлы, дергая руками. Ладошки у меня узкие и гибкие, и стоит попытаться таким образом освободиться.

Все эти варианты я озвучиваю собеседнику, а он внимательно выслушав, внезапно выдает:

– У меня есть вариант получше. Нож!

– Где я тебе возьму нож? – озадачено хмурюсь.

– Ты нигде. Он у меня, – невозмутимо пожимает плечами мой собеседник.

– У тебя? – я буквально чувствую, как у меня от удивления глаза становятся огромными и круглыми, как у филина.

– Помнишь, ты косу резала? – начинает объяснять монах. – И кинула нож под стол, когда викинг зашел. Я сам не знаю, зачем его подобрал и спрятал в башмак.

– Ульрих? – сдавленно шепчу, не скрывая удивления.

– Нет-нет, что ты, – видя мой ошеломленный взгляд, тут же качает головой мужчина. – У меня даже и в мыслях не было никого калечить им или, боже упаси, убивать. Просто подобрал, не думая. Не иначе, как сам Лудд мне его в руку вложил. Для тебя.

– Наверно, – вздохнув, соглашаюсь. Не то, чтобы я верила в провидение, но это оказалось все-таки весьма удачное совпадение, которое очень облегчит мне задачу.

Остаток дня я провожу за тщательным планированием побега и внимательном наблюдении за викингами. 

Даже, когда мы сходим на берег, обустраиваясь на ночлег, я не прекращаю своего занятия. Мне важно понять, где они хранят запасы, что можно взять в качестве котомки для провизии, куда набрать воду и главное, как незаметно избавится от веревок и все это собрать. 

Глава 10

Сегодня мы ужинаем лепешками и свежей ухой. Желудок уже несколько дней не ощущающий жидкой пищи, мгновенно наполняется сытным горячим бульоном. А вот прилагающуюся к нему слегка зачерствевшую лепешку я незаметно кидаю за пазуху. Балахонистое одеяние отлично скрывает мою добычу, а верные друзья удачно прикрывают меня во время преступления. Пока мы трапезничаем, руки у нас свободны, только ноги остаются спутанными грубой веревкой, но именно из-за этого за нами наблюдают вдвое пристальней. 

Лепешка небольшая, но если ее делить и есть по чуть-чуть должно хватить на несколько дней. А вот с водой сложнее. Все мехи довольно таки большие и тяжелые, маленькой посудины я не вижу. Возможно, у кого-то из викингов есть собственная небольшая фляга, но не обшаривать же мне вещи каждого. Это глупость несусветная. Лепешки достаточно. Вначале мой путь будет пролегать через лес, а в нем должен же быть хоть какой-нибудь ручеек, стекающий к реке. Очень хочется найти книгу Дэглана. Думаю, ее забрала Йорун. Может, пробраться в ее шалаш и там поискать? Поразмыслив еще немного, решаю не рисковать понапрасну. Сейчас главное выбраться из плена и спасти собственную жизнь.

Сердце выпрыгивает из груди, стуча как сумасшедшее, когда мы ложимся спать. Мне кажется, что этот стук настолько громок, что слышен всему лагерю, и каждый из варваров давно уже догадался, что я задумала. Особенно пугает то, что в этот вечер я как никогда часто ловлю на себе внимательный взгляд ярла Ингвара. От такого взгляда хочется бежать подальше сломя голову, не думая о последствиях, поддавшись одним лишь инстинктам. Меня тревожит внимание светловолосого предводителя викингов. Я чувствую рядом с ним опасность и силу, которая может меня покорить и связать потуже веревок и цепей, уничтожить, как маленькую букашку. Для него я никто. Всего-навсего пленник, трофей, добыча, и он властен делать со мной все, что ему заблагорассудится.

Дотошный Хакан еще раз проверяет веревки на крепость, и отходить чуть дальше. Сегодня он в первой пятерке дежурных. Кроме него Эгилл, Ньял и еще двое из команды Гуннара. Сторожить нас должен Магнус, огромный, как великан, воин с ярко рыжей шевелюрой и пышной бородой.

Дежурные расходятся на свои посты по периметру лагеря и застывают там в неподвижных позах. Хмурый Магнус присаживается возле костра, приготовившись тоже бдеть всю ночь.

Я ложусь подальше от огня, плотно прижавшись спиной к поваленному дереву, служившему викингам лавкой, а теперь отодвинутым подальше. С другой стороны меня надежно прикрывает спина Комгала, за ним Ульриха и Джеда. Брэди ложится ближе всех к костру. Он старый и ночью мерзнет больше всех. Мужчины без лишних слов догадываются, что я задумала, и я безмерно благодарна им за помощь.

– Нам всем все равно не жить, но тебе придется хуже всех, Гвени, – говорит мне мудрый Брэди, когда я от стыда прячу глаза. Вина за то, что я их тут оставляю, гложет изнутри, как ненасытная змея. – Мы и сами хотели предложить тебе бежать.

Остальные согласно кивают.

– К тому же твой отец может поставить в известность наших родных, и они смогут выкупить нас у дикарей, – с надеждой смотрит на меня Джед. Его семья достаточно богата и вполне может себе это позволить. В монастырь парень ушел по велению сердца.

– Я сама вас выкуплю, – горячо шепчу.

– Ну, с богом, – тихо говорит Комгал, и мы все укладываемся на ночлег. 

А пока я тихо пилю свои веревки, зажав нож между ладоней, Брэди принимается громко сетовать и кряхтеть, жалуясь на боль в желудке. 

Веревка на моих запястьях лопает с едва слышным треском, но за стенаниями старика Магнус ее не слышит.

– Мне нужно по нужде, – слабым дрожащим голосом говорит Брэди.

– Потерпишь до утра, – огрызается викинг, даже и, не подумав встать со своего места.

– Не смогу. Уха впрок не пошла, – стонет старик, столь натурально держась за живот, что даже я верю. 

Мужчина недоверчиво смотрит на монаха, но, в конце концов, горько вздохнув, кричит.

– Ньял, присмотри за пленниками. Старика надо в кусты сводить, а то загадит тут все, – грубо распоряжается рыжий викинг и, подняв Брэди, двигается с ним в сторону леса, перед этим развязав ему ноги. А пока он возится с Брэди, а остальные монахи сидят, прикрывая своими спинами тщедушную меня, я легко переваливаюсь через бревно и ложусь по другую сторону от него.

Я знаю, что Ньял не может покинуть свой пост, но он достаточно близко, чтобы краем глаза наблюдать за нашей компанией. Еще некоторое время все возятся и шумят, устраиваясь на ночлег, пока на них не шикает дозорный, но потом затихают. А я ползу в сторону деревьев, зажав в зубах спасительный нож.

Глава 11

От влажной еще не просохшей после дождя земли на груди расползается огромное грязное пятно. Но за эти дни путешествия чистая сутана уже давным-давно превратилась в мятую испачканную тряпку.

Извиваюсь ужом, иногда останавливаясь, чтобы перевести дух, и ползу дальше. Никогда не думала, что это настолько трудно. Но со связанными ногами другого выхода нет. Сейчас меня хоть кое-как скрывает высокая сочная трава, но стоит только попытаться сесть, как я стану видимой для всех в лагере.

На секунду замираю, внимательно следя, как вдоль кромки леса прохаживается Эгилл. Это его территория и свою стажу он несет доблестно и неусыпно. На то, чтоб пройти от одного края своего участка до второго, мужчине требуется несколько минут. За них я должна успеть проскочить. Тем более что сидеть в кустах вечно Брэди не будет, и рано или поздно и ему, и его сопровождающему придется вернуться. И тогда мое отсутствие без труда обнаружат. 

Выждав подходящее время и собравшись силами, я быстро ползу к лесу, надеясь, что успею скрыться и не наделать слишком много шума. А когда, наконец, приваливаюсь спиной к дереву, еще некоторое время не могу поверить, что у меня получилось.

Но медлить и почивать на лаврах все же не стоит. Вытаскиваю изо рта нож и начинаю быстро пилить веревки. Они, влажные и вымазанные в грязь, поддаются намного тяжелее, чем те, что были на руках. Но, вспомнив сколько я воевала с предыдущими, неудобно держа нож в ладонях и каждый раз, опасаясь его выронить, ускоряюсь с большим энтузиазмом.

Обрывки веревок я старательно прячу, чтоб ничто не выдавало, в какую сторону я побежала, и начинаю потихоньку углубляться в лес, а потом, когда опасность быть услышанной пропадает, бежать. 

Останавливаюсь, когда в боку начинает немилосердно колоть, и кажется, что легкие сейчас просто разорвет от нехватки воздуха. Тяжело дышу, опершись руками о колени. Интересно как далеко я от лагеря и заметили ли мою пропажу?

Но стоять некогда. Чуть отдышавшись, принимаюсь топать вперед уже поспешным шагом. Направление я выбираю приблизительное. Сейчас главное скрыться от захватчиков, а уже при свете дня разберусь, куда мне двигаться дальше.

Каждый шаг, который увеличивает расстояние между мной и викингами приносит небывалое облегчение. Я словно сбрасываю с плечь стальные оковы и снова начинаю чувствовать себя человеком, а не вещью. 

А еще я очень надеюсь, что не найдя меня, варвары смирятся и уберутся восвояси. Ну, кто я такая? Никто. Даже меньше чем никто. Заморыш. Щенок. Как они меня там называли? Волчонок. Зачем я им? Неужели из-за меня одной они рискнут задержаться на этом берегу? Вряд ли. Скорее всего к утру не найдя меня, они отчалят восвояси. Значит, мне нужно только лишь пережить эту ночь. 

Бодро топаю вперед, не забывая прислушиваться, не идет ли за мной погоня. Но эти викинги не настолько глупы, чтоб шуметь и спугнуть преследуемую добычу, поэтому я полагаюсь только лишь на внутреннее чутье и помощь богов, которые на земле Эри сильнее богов диких варваров.

Лес тих и спокоен в это время суток. Иногда я слышу уханье совы, да тихий шорох в траве, может, зверек какой-то вышел на промысел. Сама же стараюсь ступать как можно тише, нечего облегчать задачу захватчиками. 

Мне кажется, что я уже отошла от лагеря на довольно приличное расстояние, но какая-то внутренняя тревога не дает расслабиться до конца. А в последнюю минуту она колоколом звучит в голове. 

Я не знаю, что меня толкает в эту канаву, более того, я до этого даже не подозревала, что она там есть, но, упав в мягкую листву, принимаюсь судорожно оглядываться вокруг. Тревога, воющая внутри бешеным зверем, перерастает в панику, и я как дикое животное ползу в поисках убежища. Огромный ствол поваленного дерева оказывается как нельзя кстати. Что свалило этот исполинский дуб мне неведомо, может ветер или болезнь. Но, заползая ужом в небольшое углубление между стволом и мягкой рыхлой землей, я не могу не благодарить силы природы, способствовавшие моему укрытию. А как только я затихаю в своей “норе”, начинаю отчетливо слышать осторожные тихие шаги. 

В горле пересыхает от страха, что меня сейчас обнаружат. Тело сковывает ужасом, я замираю, как испуганный кролик. Мне кажется, что даже если б от этого зависела моя жизнь, то я все равно  не смогла бы сдвинуться и с места.

В небольшую щель между деревом и землей отчетливо виден носок кожаного башмака. И я знаю, кому он принадлежит.

Глава 12

Этот викинг настолько близко, что стоит мне протянуть руку, и я дотронусь до мягкой кожи его ботинка. Задерживаю дыхание, мысленно молясь всему пантеону богов, чтоб уберегли меня от захватчика, и стараюсь не шевелиться. Башмаки проходятся вдоль бревна, а потом останавливаются прямо напротив моей головы. Что ему тут надо? Неужели догадался, где я прячусь? Неужели почувствовал меня?

Закусываю от отчаянья губу, но все же продолжаю лежать неподвижно. Викинг тоже не думает уходить. Испытывает меня на выдержку? Или, в самом деле, даже не догадывается о моем присутствии?

Напряжение сковывает тело, прикрываю глаза, пытаясь отрешится от действительности, но внезапно ощущаю легкую щекотку на тыльной стороне ладони. Испуганно распахиваю веки и, скосив взгляд, пытаюсь разглядеть возмутителя спокойствия, но ничего в темноте не вижу. 

Воображение сразу рисует жутких пауков, которых я с детства боюсь. Щекотка перемещается все выше и выше, заползая под рукав балахона. Невыносимо хочется заскулить от ужаса и стряхнуть с себя мерзкую тварь, но я так боюсь себя выдать лишним движением, что сквозь выступившие на глазах слезы, терплю.

А потом до моего уха доносится самый желанный из всех звуков на свете – звук удаляющихся шагов. Жду еще несколько минут, чтоб убедится, что преследователь окончательно удалился, а затем с наслаждением смахиваю тревожащее меня насекомое, которым, на счастье, оказывается не паук, а маленький жучок.

Несмотря на то, что рядом со мной больше никого нет, а лес снова обрел свою привычную тишину, разбавленную звуками ночного зверья, ищущего себе пропитание, я все равно остаюсь под деревом, решив выждать еще.

Просыпаюсь утром и не сразу понимаю, где я, а, попытавшись подняться, больно ударяюсь обо что-то сверху. На мгновенье мне кажется, что меня похоронили заживо, и я сейчас в фамильной крипте, запечатанная в саркофаг. Но от удара, как ни странно, в голове проясняется, и я вспоминаю вчерашние события.

За ночь моя сутана еще больше пропиталась влагой и теперь у меня от холода зуб на зуб не попадает. Вылезать из убежища страшно, но заболеть и умереть по дороге от лихорадки я тоже не хочу. День обещает быть солнечным, а мне необходимо погреться и позавтракать.

Осторожно выползаю из-под бревна и оглядываюсь вокруг. Я одна, это точно. Интуиция тоже молчит, а, беря во внимание то, как она мне помогла давеча, я решаю к ней прислушаться. 

Нахожу наиболее освещенный жарким солнцем пятачок, и, удобно устроившись на нем и подставив теплым лучам влажную спину, вытягиваю из-за пазухи лепешку. Она хоть и основательно помялась, но вполне съедобна. Отламываю маленький кусочек и отправляю в рот, стараясь жевать осторожно, чтоб не поцарапать нёбо сухим хлебом. Пить хочется невыносимо, и я очень надеюсь вскоре набрести на ручей. К своему удивлению, я быстро насыщаюсь, и меня даже начинает слегка подташнивать.

Прячу остатки еды и поднимаюсь на ноги. Пора в путь. Будем надеяться, что викинги уже убрались восвояси и мне ничто не угрожает. 

Где-то через милю и я, правда, нахожу ручей с прохладной и вкусной водой. Напившись всласть, чуть ли не до слез жалею, что у меня нет с собой какой-нибудь фляги. Покидать призывно журчащий источник до ужаса не хочется. Но деваться некуда, мне нужно добраться домой.

С каждым шагом идти становится все труднее и труднее, к ногам будто подвесили пудовые гири. Я уже не настолько рада солнцу, теперь его жаркие лучи только мешают. Лес редеет, и я надеюсь, что уже близко тракт. Сделав еще один привал, перекусив и немного отдохнув возле еще одного ручья, снова собираюсь в путь.

К моему глубокому сожалению дорога не показывается, деревья снова становятся гуще, почти не пропуская света и тепла. А потом и вовсе наступают сумерки, и я понимаю, что пора обустраиваться на ночлег. От лепешки остается еще половина. Запить ужин мне нечем. Я и так тянула до последнего, продираясь в темноте сквозь чащу, надеясь снова найти хоть какой-нибудь водоем. Только в этот раз удача отвернулась от меня, и пришлось давиться всухомятку.

Лес становится гуще, страшнее и непроходимее, в таких краях вполне можно встретить дикое и опасное животное. Может мне стоит попробовать провести ночь на дереве? Задумчиво смотрю на густую крону молодой липы с низко нависшими ветками, но спустя минуту откидываю сию идею, опасаясь упасть с высоты. Эх, если б я не выкинула обрывки веревки, то можно бы было привязать себя к ветке, а так… Ну что я за глупая гусыня… Приходится ложиться спать на земле. Сворачиваюсь в клубочек, стараясь сохранить остатки тепла, и проваливаюсь в беспокойный сон, в котором вижу пылающую гневом Йорун.

Глава 13

Утро приносит с собой прохладу и сырость. Просыпаюсь еще до восхода солнца и некоторое время напряженно вглядываюсь в серый предрассветный туман. Тело трусится от холода, словно в лихорадке, голова болит, а во рту пересохло. Сглотнув, ощущаю боль в горле, словно его режут острыми ножами. Только не это! Динкхет, помоги! Неужели таки заболела?

Кое-как встаю на ноги и принимаюсь размахивать руками, разгоняя кровь по телу. Несмотря на болезненные ощущения и тошноту, пересиливаю себя и проглатываю кусочек хлеба, постаравшись как можно больше размочить его во рту. Но горло все равно отзывается резкой саднящей болью. Воды нет, губы потрескались от жара и пекут. Облизываю их, чтоб уменьшить чувство жжения, и решаю тронуться в дорогу. Чем раньше я найду воду, тем лучше. Во время лихорадки нужно обильно пить, так всегда советовала мама, а она лучшая целительница из всех, кого я знаю.

До рассвета я успеваю преодолеть полторы мили и валюсь с ног от усталости. Больше всего хочется лечь на землю и умереть. А еще воды. Порой ее журчание мерещится мне, но я знаю, что это лишь обман. 

Присаживаюсь на поваленное дерево, чтоб хоть немного отдохнуть. Заставить себя съесть еще кусочек не получается. Но прямо возле своей руки я вижу молодые, скрученные в клубочки стебли орляка. Протягиваю руку, срываю зеленый бублик и принимаюсь жевать. Орляк может быть как полезен, так и ядовит, но самое главное, его можно использовать в качестве еды, но только молодые побеги, вот такие клубочки. Это гораздо лучше мне сейчас подходит, чем сухая лепешка. 

После еды я уже чувствую себя намного лучше, более того, начинаю понимать, что журчанье воды мне не чудится, а я слышу его на самом деле. Нарвав еще немного орляка и спрятав за пазуху, иду на вожделенный звук.

Деревьев становится меньше, и вскоре я вхожу на берег мелкого, но довольно таки чистого ручья. Не сдержавшись, с тихим стоном припадаю к воде и некоторое время с наслаждением пью. Отрываюсь лишь тогда, когда мне кажется, что мой живот вот-вот лопнет. Вытираю рот рукавом и, немного подумав, разматываю грудь, достав относительно чистый кусок материи. Смочив ткань, прикладываю ее к горящему лбу, на несколько мгновений испытав долгожданное облегчение. 

Мысли немного проясняются, и мне приходится признать, что в таком состоянии я далеко не уйду. По моим подсчетам до тракта остался еще день пути, и я могу себе позволить сегодня задержаться на берегу ручья, иначе есть большая вероятность, что свалюсь где-то посреди леса от лихорадки на радость диким хищникам. А даже если и не свалюсь, то с явными признаками болезни меня в попутчики никто не станет брать, опасаясь заразиться самому. 

Викинги, скорее всего уже вышли к морю, преследовать меня по лесу третий день кряду они вряд ли станут. Овчинка выделки не стоит.

Немного успокоившись, отхожу обратно к деревьям и принимаюсь ломать себе гибкие пышные ветки, чтоб устроить теплую лежанку. Две ночи подряд на сырой земле уже показали мне свои последствия. Еще я нахожу заросли ежевики. Для самих ягод еще довольно-таки рановато, но их листья прекрасно помогают от лихорадки. Правда мама из них делала отвар, мне же приходится жевать сырыми в надежде, что тоже поможет. А когда моя кровать готова, устраиваюсь на ней поудобнее и проваливаюсь в беспокойный сон. 

Отдых оказывается целебным и полезным, просыпаюсь я практически без жара, но с волчьим аппетитом. Даже и моргнуть не успеваю, как проглатываю остатки лепешки и орляка. Горло все еще доставляет хлопот, но не так, как утром. Спускаюсь к ручью и снова жадно пью. А, когда к вечеру снова начинается лихорадка, и я беспокойно мечусь по своей постели не в силах уснуть, мне приходит в голову обтереть пылающую кожу прохладной водой. Так всегда делала мама. 

Вода приносит облегчение и немного унимает огонь терзающий меня изнутри. Возвращаюсь к своему ложу, и на сей раз спокойно засыпаю.

А утром просыпаюсь бодрой и отдохнувшей, словно и  не было никакой болезни. Знаю, это состояние может быть весьма обманчивым, и к вечеру меня снова накроет. Но зато это первый признак выздоровления, коему я не могу не радоваться.

Радостно спускаюсь к ручью, чтобы напиться и умыться, но, не успев зачерпнуть пригоршню воды, испуганно замираю. За спиной отчетливо слышится низкий утробный рык.

Глава 14

Медленно, очень медленно и осторожно поднимаюсь с колен и аккуратно оборачиваюсь. Прямо напротив меня на небольшом пригорке, с которого я только что сбегала, спеша к воде, стоит большой, нет просто огромный, волк. Его верхняя губа опасно задралась, обнажая острые, как ножи, клыки. Животное издает еще один грозный рык и переступает передними лапами, словно готовясь к прыжку. 

Сердце в груди замирает, особенно, когда я понимаю, что спастись у меня шансов нет. Возле ручья не растут деревья, на которые можно взобраться, а убежать от дикого зверя я точно не сумею. Но ведь сейчас не зима, не голодное время, в такую пору хищники обычно сыты и предпочитают не нападать на человека. Что же этот волк во мне нашел?

Я стою, словно скованная льдом, боясь даже вздохнуть, но и волк не спешит нападать. Только сейчас я замечаю в уголках его рта пенящуюся слюну, а его глаза словно покрыты мутной пеленой, животное явно больное. Только мне от этого не легче. Спастись из плена, избежать насилия и умереть оттого, что тебя растерзал больной зверь – такое даже в кошмаре не приснится. 

Осторожно опускаю взгляд в поисках хоть какого-то оружия, вот только кроме камней больше ничего не нахожу. Но это лучше, чем ничего. Если мне удастся выиграть хоть несколько минут, нанеся вред животному, то я смогу добежать до дерева и взобраться на него.

Осторожно приседаю за валяющимся возле ноги булыжником, не отводя глаз от волка. Он снова поднимает верхнюю губу и глухо рычит, пены становится больше, она уже желтыми каплями падает на траву. Зверю явно не нравятся мои движения, и не успеваю я нащупать оружие, как хищник прыгает на меня. В это мгновение мне кажется, что время будто замедляется. Вот я вижу распростертую надо мной тушу животного, грязную свалявшуюся шерсть на его брюхе, а в следующий момент тело волка откидывает в сторону. Из пушистого серого бока торчит рукоятка топора. 

Голова наполняется шумом, а земля неожиданно становится близко-близко, буквально под моей щекой, я даже чувствую острые камешки, впивающиеся в чувствительную кожу. А потом становится темно, темнее, чем в самую безлунную ночь.

*** 

Аппетитный аромат жареного мяса щекочет ноздри. Я уже и забыла, насколько вкусно может пахнуть еда. Осторожно приоткрываю глаза и с изумлением вижу над головой крону знакомого мне дерева, под которым коротала прошлую ночь. Как я тут оказалась? Воспоминания возвращаются медленно, тянутся, словно древесная смола, приоткрывая по чуть-чуть события сегодняшнего утра. 

Помню, что мне стало лучше, и спал жар, помню, как спускалась к ручью попить воды, бешеного волка помню, а потом ничего. Словно свечу задули в темной комнате. Я что сама сюда ухитрилась пробраться и завалится спать. А может, я это сделала в бреду? Точно, на самом деле волка не было, а это только выверты лихорадочных грез. Тогда откуда запах? Он тоже мне чудится?

Медленно приподнимаюсь на локтях и оглядываюсь вокруг. В трех шагах от меня горит небольшой костер. А на нем, нанизанные на тонкие прутики, жарятся истекающие соком, аппетитные куски нежного розового мяса. В животе утробно урчит, и я прикладываю к нему ладонь в попытках унять громогласные рулады. Мясо это хорошо, только где сам кашевар?

Взгляд лихорадочно мечется по сторонам, пока не натыкается на знакомую рукоятку. Я точно ее видела. И даже теперь припоминаю где. Значит, это не был бред? Волк действительно напал и меня спас обладатель сей секиры. То, что спас – это хорошо. Плохо, что я секиру узнала. Точная ее копия болталась на поясе ярла Ингвара Торвальдсона. 

Нервно сглатываю, позабыв о больном горле, и вскакиваю на ноги. От резкого подъема темнеет в глазах, я едва не падаю, но ухитряюсь сохранить равновесие, придерживаясь за ствол дерева.

Попалась! Нашли! 

Страх охватывает меня своими холодными щупальцами. Тело сотрясается, как в ознобе. Бежать и скрыться, пока его нет, пока он не вернулся. Ведь даже бешеное животное менее опасно, чем Ингвар Торвальдсон. Лишь одному богу известно, что он сделает с беглой рабыней, которая посмела обвести вокруг пальца викингов и ускользнуть у них буквально из-под носа.

– Куда-то собрался, заморыш? – внезапно прозвучавший за спиной вопрос заставляет вздрогнуть.

Глава 15

Оборачиваюсь назад с точно такой же осторожностью, с которой я оборачивалась, когда за спиной был волк. Так и есть. Невозмутимо прислонившись плечом к стволу соседнего дерева, стоит ярл Ингвар собственной величественной персоной, и поигрывает длинным ножом, который вроде бы, называют саксом. Красивое оружие, такое только знать носит.

Глаза светловолосого варвара пылают холодной яростью, а еще скрытым любопытством. Он с интересом проходится взглядом по моей фигуре, остановившись на груди. Вспыхиваю словно тот же костер, и сама опускаю глаза, только сейчас вспомнив, что я сняла обмотку. Но широкое и балахонистое одеяние монахов настолько бесформенное, что скрывает полностью изгибы моего тела. Так что его там так заинтересовало? Или он уже успел меня ощупать. От подобных мыслей становится жарко, а краска уже не то, что щеки заливает, а всю меня с головы до пят. Стыдно-то как.

Снова поднимаю голову, но Ингвар больше не смотрит туда, теперь его внимательный взор прикован к моему лицу. И мне кажется, словно он может читать мои мысли.

– Ну, чего молчишь, – криво усмехается викинг. – Помнится, раньше ты за словом в карман не лез.

Мрачно смотрю на него. Так догадался или нет? Если догадался, то почему обращается ко мне, как мужчине?

– Думаю? – хрипло отвечаю. Даже и не подозревала, что болезнь настолько изменит мой голос. Но теперь он звучит более мужским. Жаль, что не надолго. 

Викинг хмурится, склоняет голову набок, будто прислушиваясь к чему-то, и прячет нож за пояс.

– Думаешь? Думать надо было раньше… – спустя минуту отвечает он и подходит поближе. 

Невольно отступаю на шаг, еще на один, пока не начинаю чувствовать жар костра.

– Что ты со мной сделаешь, – срывается с моих губ, прежде чем я успеваю сообразить, что уж этот вопрос, по крайней мере, в таком тоне, стоило бы попридержать.

– Снова зубы отрастил, щенок? – хмыкает Ингвар. – Пока не знаю. Может, высеку, может, мизинец отрежу, или привяжу тебя тут, в лесу, на радость лесному зверью. Что тебе больше по душе?

– Ничего, – снова вякаю, прежде чем успеваю подумать.

Но викинг, в ответ только скрипнув зубами, приказывает:

– Садись и ешь!

В руки мне пихают прутик с мясом, и я с тихим стоном наслаждения вгрызаюсь зубами в самый большой кусок, даже не обращая внимания на то, какой он горячий. Конечно же, сразу обжигаюсь, да так, что на глаза наворачиваются слезы, и впредь ем аккуратнее, дуя на блюдо каждый раз, перед тем как укусить.

– Быстрее давай, – торопит меня Ингвар. – Нам уже пора отправляться назад.

После этих слов аппетит пропадает напрочь, а в висках начинает болезненно стучать. Приложив ладонь ко лбу, снова начинаю ощущать, как поднимается жар. 

– Я пить хочу, – тихо говорю, в надежде, что мне позволят спуститься к ручью. Но варвар небрежно протягивает небольшой мех. Прикладываюсь губами к горлышку и делаю большой глоток, но едва сдерживаюсь, чтоб не выплюнуть жидкость. В нем оказывается не вода, а эль.

Возвращаю сосуд хозяину и качаю головой.

– Можно мне воды.

– Нет у меня воды, – фыркает викинг.

– Я могу к ручью спуститься, – смотрю с надеждой на Ингвара. К воде мне нужно не только за тем, чтоб утолить жажду. Я должна в кратчайший срок придумать, как предотвратить лихорадку, а то, не ровен час, мой захватчик подумает, что у меня черная хворь, да и прикончит тут на месте, чтоб дальше заразу не несла. Откуда ему знать об отличиях в этих болезнях.

– Ты, заморыш, где рос? – подозрительно щурится варвар. – Под юбкой у мамки. Не знаешь, разве, что нельзя пить такую воду? Живот расболится, да и помереть можно.

– Знаю, но этот безопасный. Я уже пил из него… – упрямо смотрю на мужчину, мысленно умоляя меня отпустить.

– Ладно, идем тогда…

– Идем? – голос от удивления прорезается, и становится неожиданно высоким.

– А ты как думал – я тебя отпущу, а ты снова сделаешь ноги, – подозрительно бросает мне викинг, а я едва удерживаюсь от разочарованного стона. Ну и как мне теперь быть?

С вздохом поднимаюсь на ноги, придерживаясь рукой ствола дерева. Голова начинает кружиться, и появляется ломота в теле. Добро пожаловать лихорадка. Давно не виделись. Заставляю себя не слишком стучать зубами от озноба, пока мы спускаемся, а потом жадно припадаю к ручью, ухитрившись незаметно для викинга смочить прохладной водой пылающий лоб.

– Как тебя зовут щенок? – внезапно спрашивает мужчина.

– Гве… Гевин… – растерявшись, чуть не выдаю свое настоящее имя. Хорошо хоть быстро соображаю, и подбираю очень похожее по звучанию, но мужское.

– Шевелись Гевин, да побыстрее! Я хочу сегодня пройти не меньше пятнадцати миль.

Поднимаюсь с колен, стиснув зубы, и шагаю к своему захватчику.

– Ты меня не наказал… – смотрю исподлобья, ожидая худшего.

– Накажу. В лагере. Как и остальных, которые тебе помогали… Тебе не понравится, поверь.

В горле застревает колючий комок, который никак не получается сглотнуть. Что это животное сделало с добрыми монахами? Чудовище! Монстр! 

Открываю рот, чтоб сказать все, что я о нем думаю, но не успеваю и, покачнувшись, падаю ему на руки.

– Гарм тебя раздери! Заморыш?! – слышу сквозь гул ошеломленный голос Ингвара.

Глава 16

Слабость накатывает волнами, ощущение, что мои суставы кто-то медленно и со вкусом выкручивает в разные стороны, заставляет тихо застонать викингу в грудь. Носом я утыкаюсь аккурат в обнаженную кожу над вырезом его рубахи, да так и застываю прижатая  к нему. Его руки обхватывают меня за плечи в попытке остановить падение, и я даже сквозь ткань чувствую исходящее от них приятное тепло. И если б мне не было так плохо, то я в ту же секунду провалилась бы сквозь землю от смущения, а так лишь чувствую глухую досаду, что скрыть болезнь так и не удалось.

Викинг, поддерживая меня одной рукой, обхватывает пальцами второй мой подбородок, заставляя взглянуть ему в лицо, а, увидев в моих затуманенных болью глазах признаки лихорадки, тихо ругается и закидывает мое безвольное тело себе на плечо.

Перевернувшийся вверх ногами мир только усугубляет мое состояние, плечо больно давит на живот, я взмахиваю руками, чтоб хоть чуть-чуть ослабить давление, но сразу же бессильно опускаю, так и обвиснув полудохлой тушкой.

Поднявшись к нашему лагерю и аккуратно положив меня на лежанку, мужчина дотрагивается до моего лба прохладной ладонью и снова тихо ругается. Я невольно прижимаюсь к его руке в поисках облегчения и в блаженстве зажмуриваю глаза.

– Ты где хворь подцепил? – с нажимом спрашивает Ингвар. – Не хватало еще всю команду потерять из-за заразы какой-то.

– Я тут, – тихо отвечаю, продолжая льнуть к его ладони, хотя она уже немного нагрелась и не кажется такой приятной. – Простыл, наверное.

– Ох, и слаб ты, прям как баба, – фыркает викинг. – Что мне теперь делать?

– Оставить тут, – с надеждой выдаю я, облизывая пересохшие губы.

– Слишком дорогой ценой ты мне достался, заморыш, чтоб тебя тут бросить, – задумчиво говорит варвар. – Но и волочь тебя к другим тоже пока не стоит. Вдруг ты соврал, и у тебя черная хворь.

– Тогда и ты заразишься. Оставь меня тут, – предлагаю логичный, на мой взгляд, вариант.

Но Ингвар на это лишь отрицательно качает головой.

– У меня есть идея получше. Надо твое тело осмотреть в поисках язв. Снимай сутану!

Испуганно мотаю головой и начинаю медленно отползать. 

– Нет. Не позволю! Забери от меня свои поганые руки! – хриплю я, отодвигаясь от викинга.

– Ты мне тут не указывай, – рассердившись, хватает он меня за ногу и подтягивает к себе.

Исхитрившись, лягаю его второй ногой, и вырываюсь из захвата, а потом, перевернувшись на живот, быстро-быстро на четвереньках отползаю подальше. Ингвар с утробным рыком вскакивает на ноги, я тоже, кое-как помогая себе руками, и кидаюсь бежать, но запутываюсь в траве и падаю ничком, зарываясь носом в землю.

Хмыкнув в ответ на мои потуги убежать, варвар не спеша, приближается ко мне и вздергивает на ноги.

– Не для того я тебя, заморыш, спасал, чтоб ты мне тут на ровном месте убился, – выдает он и снова тащит меня к лежанке.

– Как же я ненавижу тебя, Ингвар Торвальдсон! – со всей злостью шиплю я, пытаясь успокоить дыхание.

– Думаю, как-нибудь я это переживу, ─ сверкает глазами мужчина, скрывая в них ехидную насмешку.

А я понимаю, что все мои усилия были напрасны, и только раззадорили захватчика. Он все равно, сколько бы я не сопротивлялась, сделает по-своему. Вот сейчас задерет на мне сутану и поймет, что я девушка, а что потом? Я ведь пока даже отпор ему дать не могу.

– Не надо меня раздевать… Пожалуйста… – прошу я, сглатывая слезы.

Только б не разревется! Держи себя в руках, Гвени, держи! Но страх противной скользкой змеей и дальше продолжает пробираться мне в душу, заставляя дрожать не хуже, чем в ознобе.

– Успокойся. Если это для тебя так важно, то не буду, – внезапно говорит мужчина. – А теперь ляг спокойно и попробуй поспать.

Голова и вправду тяжелая, а сражение за свою честь основательно подорвало мои силы. Глаза слипаются сами собой, и хоть я понимаю, что глупо дрыхнуть рядом с этим воином, оставаясь перед ним полностью беззащитной, но побороть слабость не могу и проваливаюсь в сон, который спустя несколько часов сменяется лихорадочным бредом.

Глава 17

– Мама… Мамочка… – шепчу я. В горле, будто песком посыпано, да так, что каждое слово выталкивается с трудом. – Пить…

К моим губам прижимается горлышко сосуда, но вместо воды в меня вливается теплый и до ужаса противный эль, только мне уж все равно. Нагретая жидкость обволакивает больное горло, словно маслом, смягчая жжение и резь. Я еще успеваю подумать, почему мама выбрала именно этот способ лечения, а не привычный отвар из веточек малины, или листьев ежевики, в крайнем случае, цветов бузины, и снова засыпаю.

***

Возле моей постели стоит брат. Его черные волосы разметались по плечам, а ворот рубахи небрежно зашнурован. Так и знала, что он вместо учебы умотает куда-то 

– Ал, ты болван, – строго говорю ему. – Кто будет вместо тебя управлять Рейроком, если ты в свою пустую башку не пустишь хоть каплю знаний?

Алистер, как всегда, ехидно улыбается, становясь очень похожим на папу, и отвечает:

– Я бы с радостью Гвени, но ты бы видела дочь нашего мельника… – он мечтательно закатывает глаза, и я сердито шлепаю его ладонью по предплечью.

– Девушки, между прочим, любят умных, уж можешь мне поверить, – фыркаю я и устало прикрываю глаза.

***

– Мам, почему в моей комнате так холодно и темно? – испуганно спрашиваю, открыв глаза и ничего вокруг не увидев. – Зажги свечу!

– Сейчас я зажгу, только выпей лекарство, – мне отвечает мужской голос и подносит горлышко теплого меха с горячим отваром. На этот раз это действительно запаренные листья ежевики и еще что-то, что я не могу узнать на вкус. Голос мне не знаком, только что незнакомцу делать в моей спальне? Может это папа, а я просто не узнала…

– Папа, это ты? – протягиваю руку и нащупываю мужское плечо. – Мне страшно, папа. Зажги свет. Он снова приходил. Злой дух. Он меня хотел забрать себе…

– Не бойся, никто тебя не заберет. Я с тобой и никому не отдам, – голос явно не папин, только руки, обнявшие меня, кажутся такими родными, такими уютными, что я бесстрашно приникаю к говорящему.

– Обещаешь? – наивно спрашиваю у голоса

– Обещаю…

***

Где-то просто над головой раздражающе радостно чирикает какая-то наглая утренняя птичка. С трудом разлепляю веки и жмурюсь от яркого солнца. Хоть крона раскинувшегося надо мной дерева и защищает от прямых лучей, но день обещает быть ясным и довольно-таки теплым, небесное светило, несмотря на утреннее время, во всю уже жарит.

Осторожно приподнимаюсь, понемногу вспоминая где я. 

Значит, простуда таки свалила меня с ног и оказалась более серьезной, нежели я думала вначале. Но сейчас я себя чувствую не просто хорошо, а отлично. Жара нет. Аппетит? Аппетит присутствует. Сглатываю, проверяя наличие болезненных ощущений в горле, и удовлетворенно улыбаюсь – они исчезли тоже. Правда во всем теле чувствуется слабость, но это обычное состояние после лихорадки. Интересно, сколько я уже так провалялась?

Сажусь на своей лежанке и изумленно разглядываю собственные руки. Они чистые, на коже даже малейшего пятнышка грязи не видать. Поднимаю край балахона, рассматривая идеально-белую кожу лодыжек и голеней. А… А как так? Когда это я успела? Или… не я успела. Меня успели!

Шорох в кустах заставляет поспешно одернуть подол сутаны и поджать ноги.

– Не спишь? – спрашивает выходящий из леса Ингвар, держа в одной руке за задние лапы тушку зайца, а в другой сакс.

Пристально смотрю ему в глаза, но встречаю спокойный и невинный взгляд.

– Не сплю… – интересно он намеренно избегает обращения ко мне или мне кажется…

От автора

Доброго времени суток, любимые читатели. Моей новиночке уже ни много ни мало, а целых десять дней. За эти дни я получила от Вас много поддержки, комментариев, звездочек и прекрасных откликов. Я безмерно рада, что история Вам нравится, что Вы находите время черкнуть о ней пару строк, искренне переживаете за героев и ждете следующую проду. Вы даже представить себе не можете насколько это важно для меня, насколько Ваши слова меня вдохновляют и поддерживают. Спасибо Вам огромное)))

Еще хочу сообщить, что следующая прода будет во вторник, завтра я хочу взять выходной и немного отдохнуть и выспаться))) Надеюсь на Ваше терпение и понимание)))

С любовью , Алеся)))

Глава 18

– Умеешь готовить на костре? – кивает он подбородком на тлеющие угольки, старательно обложенные камнями.

– Нет. Не приходилось, – качаю головой.

– Значит, будешь учиться, – хмуро говорит викинг и принимается освежевывать тушку убитого животного. – Мне некогда заниматься этими бабскими вещами. Нам в дорогу пора. Мы и так задержались тут дольше, чем нужно.

Говоря это, он кидает в мою сторону настолько многозначительный взгляд, что у меня не возникает и толики сомнения, кого варвар винит в этом. Но ведь я его не просила со мной быть, сам вцепился, как клещ. Видишь ли, дорогой ценой ему досталась. Какой дорогой? Напал на безоружных монахов, которые и особо не сопротивлялись, выбрал себе подходящих, словно курей на ярмарке, и поминай, как звали. Ненавижу… Хотя, кажется, я вчера это уже говорила…

– Подумаешь, на день задержались. И я просил… просил... меня тут оставить, – тихо ворчу, но мужчина, оказывается, слухом не обделен.

– Три дня… – не поднимая головы, заявляет он, когда я уже наклоняюсь над тлеющими углями, чтобы раздуть пламя побольше.

От удивления слишком сильно выдыхаю, и зола черным облачком взлетает вверх, чтобы осесть на рубахе викинга.

– Три дня? – не могу поверить своим ушам.

– Это четвертый, если быть точным, – сквозь зубы цедит Ингвар, отряхивая свою одежду. – Еще раз такое сделаешь, – зло прищуривает он глаза и, не договаривая реплику, выразительно замолкает.

Нервно сглатываю и снова наклоняюсь над костром, уже аккуратнее дуя. Проверять, что скрывалось за незаконченной фразой, нет ни малейшего желания.

Грызть полуобуглившегося и одновременно полусырого зайца мне еще не приходилось. Ингвара тоже не впечатляют мои кулинарные таланты. Прожевав пару кусков несъедобного мяса, он откладывает надгрызенную ногу несчастного животного и внимательно смотрит на меня.

– Ты меня отравить хочешь?

– Н-н-нет, – делаю огромные глаза и так неистово мотаю головой, что она начинает кружиться.

– Это не еда! Ее даже свиньям не отдашь. Зачем было так издеваться над животным и надо мной. Не думал, что ты настолько кровожадное чудовище.

– Я-а-а? У меня и в мыслях не было. Мне очень вкусно, – киваю я, и демонстративно впиваюсь зубами в ляжку ушастого.

Мужчина с минуту смотрит, как я сражаюсь с едой, а затем приказывает:

– Закопай останки. Пора идти. 

А пока я рою яму для бедного зверька, в голове пчелиным роем крутятся мысли. Он узнал или нет? Не мог не узнать. Думаю, он попросту обтирал меня холодной водой, чтоб сбить жар, и вряд ли не заметил при этом мою половую принадлежность. Но не спрошу же я его в лоб об этом, а он молчит и делает вид, что ничего не произошло. Какую игру ведет со мной этот ужасный варвар? Зачем ему это?

– Закончил, Гевин! – гаркает прямо у меня над ухом объект моих размышлений, заставляя подпрыгнуть от страха. Сердце болезненно колет иголочкой, а дыхание комком замирает в горле. Это ж надо было так напугать! А пока я хватаю ртом воздух, как вытащенная на берег рыба, варвар, пользуясь моментом, ловко связывает мои запястья.

– Зачем это? – сразу же прихожу в себя, и принимаюсь крутить руками в глупой попытке освободиться.

– Я что, по-твоему, глуп, как олень по весне? – он рывком поднимает меня на ноги, потянув за веревку, связывающую мои конечности. – Больше тебе не удастся обвести меня вокруг пальца!

Возмущенно фыркаю, но получаю такой яростный взгляд, что тут же давлюсь воздухом и икаю.

– Я, между прочим, наказание за побег не отменил. И только от твоего поведения сейчас зависит, насколько оно будет ужасным для тебя… – хмурится Ингвар, меряя меня нечитаемым взглядом. – И твоих друзей.

Дорогу назад я помню мало, и совсем не вижу ничего знакомого. То ли лихорадка на меня настолько повлияла, что я ничего не замечала вокруг, то ли викинг меня ведет по какому-то совсем другому пути.

В обед и после захода солнца мы делаем еще по привалу и наскоро перекусываем. Больше кашеварить мне не доверяют, да и костер мы не разводим, а довольствуемся черствыми лепешками и какими-то съедобными ягодами, которые нашел Ингвар. 

– А если б кое-кто не сжег зайца, у нас было бы еще мясо, – возмущенно бурчит мой конвоир, закидывая пригоршню маленьких розовых ягодок в рот.

Никак не реагирую на сию реплику, стараясь по дороге обдумать еще одну попытку побега. Авось на этот раз удастся. Мне нужно всего лишь достать нож, припрятанный в башмаке.

И только когда темнеет, мы прекращаем топать вперед и, наконец, устраиваемся на ночлег, так и не зажигая костер. Викинг сразу же связывает меня и по ногам, а затем, повернувшись на бок, спокойно засыпает. Еще некоторое время я слушаю его безмятежное умиротворенное дыхание, а, убедившись, что сон варвара достаточно крепок, начинаю извиваться, как змея, пытаясь достать нож. Я верчусь так и эдак, явно чувствуя под ступней его плоское лезвие, но когда умудряюсь снять ботинок, из него выпадает ловко обструганная, тонкая дощечка. Недоуменно хлопаю глазами, взирая на это чудо, и не могу поверить тому, что вижу. Я даже пальцем ноги щупаю находку, дабы убедится в ее материальности.

– Не это ищешь? – раздается совсем рядом довольный голос и я, оторвав взгляд от деревяшки, вижу улыбающегося Ингвара, демонстративно вертящего в пальцах мой нож. 

Ненавижу!

Глава 19

Два дня пути, и мы снова на той памятной поляне, с которой я так бодро уползала в сторону деревьев. Мне кажется, что это было так давно, но на самом деле прошло около десяти дней. Мои друзья смотрят на нашу выбирающуюся из леса парочку сочувственно, остальная команда меня, видимо, готова растерзать. По моей вине викингам пришлось задержаться в этих краях, и надо ли уточнять, что этому никто не обрадовался?

– Знаешь, что они сейчас готовы с тобой сделать? – шепчет мне на ухо Ингвар. 

Нервно сглатываю и перепуганным кроликом смотрю на искаженные злобой лица.

– Догадываюсь, – мой голос похож на писк комара.

– Вот и подумай теперь дважды перед тем, как тебе в голову придет снова бежать. Найти-то я тебя найду, но защищать перед ними больше не буду. 

Кидаю быстрый взгляд на Ингвара, не веря своим ушам. То бишь, сейчас он меня собрался защищать?

А пока я прихожу в себя от удивления, к нам подходит Гуннар.

– Нашел таки? – кивает он в мою сторону, вертя в руках боевой топор, а у меня от страха ноги начинают подкашиваться. Сейчас он разок взмахнет секирой и все...

– А то! – широко улыбается Ингвар. – Правда, пришлось задержаться, заморыш хворь какую-то подцепил. Пока не убедился, что она не опасна, не возвращались.

– А я уж думал вас там, в лесу нёкки утащили. Уже и Йорун спрашивали. Она приказала ждать десять дней.

Ингвар молча разводит руками, а потом подталкивает меня в спину к остальным пленникам.

– Как ты? – сразу же спрашивает Ульрих. Пожимаю плечами и сама придирчиво осматриваю монахов, но видимых следов наказания ни на ком не замечаю.

Нас грубо перебивает Сван, обещая, что если он от нас услышит хотя бы звук, продолжать путь мы будем с кляпами во рту. Мы послушно замолкаем и лишь тревожно переглядываемся. Что ждет нас впереди? И какое наказание будет мне за побег?

Драккары мягко скользят по воде, минуя опасные участки реки. Я с тоской смотрю на заросшие ивами берега Сионы, понимая, что, скорее всего больше никогда не увижу родную землю. Ровно через пять дней, если силы природы будут к нам благосклонны, мы достигнем страны викингов. Холодной, неприветливой и суровой. 

Я никогда не путешествовала по морю, и, хотя моему положению сейчас не позавидуешь, но я глаз не могу оторвать от сей прекрасной картины. Из Рейрока, родного замка отца, тоже открывался вид на море, но даже сравнить эти две картины невозможно. Это то же самое, что смотреть на розы из окна и сидеть посреди усеянной цветами клумбы, вдыхая их аромат.

Погода солнечная и теплая, а легкий ветерок послушно натягивает парус и гонит корабли в нужную нам сторону. Я с удивлением замечаю, что хоть наше путешествие и идет по открытому морю, но викинги стараются не упускать из вида сушу. Драккары не боятся сесть на мель, специальная конструкция помогает этим необычным кораблям двигаться даже в тех водах, которые могут похвастаться не слишком большой глубиной.

За все путешествие мы дважды сходим на берег, чтоб провести ночь на земле, и дважды остаемся на корабле, ибо отвесные скалы, нависающие над водой, не позволяют нам высадиться на сушу. 

И все два раза, что мы разбиваем лагерь, гадкий Ингвар забирает меня к себе в палатку и оставляет ночевать в ней на расстеленной на полу шкуре. На удивленный взгляд Свана он лишь отвечает, что не доверяет с недавних пор дозорным, а рисковать и задерживаться еще на десять дней на чужой земле, преследуя в очередной раз сбежавшего заморыша, желания нет никакого, тем более что съестные припасы уже на исходе.

В первый день, когда он грубо затаскивает меня за шкирку в свой шатер, мой язык от страха прилипает к небу, и я могу лишь мычать, как дикое животное, даже не пытаясь отбиться связанными руками. В голове в тот момент проносятся тысячи мыслей, но самая главная из них, что варвар ухаживая за мной, конечно же догадался о том, что я девушка, а теперь желает меня обидеть. Но Ингвар несказанно удивляет. Швырнув меня на расстеленную на земле шкуру, он крепко связывает мои лодыжки, да еще и привязывает веревку, стянувшую запястья одним концом к своей руке.

– Я сплю чутко, – говорит он, не обращая внимания на мои цокающие от страха зубы. – Если ты даже легонько дернешь за шнурок – я проснусь. А когда я проснусь, буду очень злым и раздраженным, угадай, что в таком состоянии я сделаю с тобой.

– А вдруг мне захочется на бок повернуться? – сдавленно спрашиваю я, прекрасно зная свою особенность беспокойно ворочаться во сне.

– Не переворачивайся, – мрачно советует варвар и преспокойно ложится спать, задув масляный светильник.

А я еще полночи пялюсь в потолок шатра, силясь разгадать мотивы загадочного Ингвара Торвальдсона. И ненавидеть я его меньше при этом не начинаю.

Под конец четвертого дня скука настолько овладевает не только мной, а и всей командой, что некоторые из викингов начинают дурачиться и устраивают шутливую потасовку, более старшие прикрикивают на молодежь, а я, пока никто не видит, легонько свешиваюсь с борта и, замерев, разглядываю светло-зеленую морскую гладь. Когда я была маленькая, всегда придумывала сказочные истории о поразительных волшебных существах, которые живут на морском дне. В моих фантазиях у них там были и свои замки, и повозки, запряженные большими рыбинами, величиной с лошадь, и даже корабли, на которых они бороздили просторы морей, выдавая себя за обычных людей и продавая сокровища, добытые на дне.

И только поднявшаяся на корабле суета отвлекает меня от грез.

– Что случилось? – едва слышно спрашиваю у Ульриха. Его тоже разморило на солнышке, и он до этого времени преспокойно дремал, а теперь вот в замешательстве вертит головой, наблюдая за всеобщим оживлением.

– По-моему, мы скоро причалим к земле, – так же тихо отвечает мне мужчина.