Хирургические убийства

Глава 1 ТРУП К ЗАКАТУ

Госпожа Ри́ма Цуба́ки – владелица небольшого доходного дома, отложила в сторону перо, помассировала переносицу и посмотрела в окно. Дождь, поливавший Кленфилд с завидным упорством уже третьи сутки подряд, перестал, из-за уносившихся к западу туч проглянуло багряное солнце. Ветви цветущих сакур сбрасывали тяжёлые капли, защебетали птицы. Непогода, так некстати разбушевавшаяся в самом начале Недели летящих лепестков, наконец-то отступила, что оставляло надежду на праздничные пикники под ароматным дождём из невесомых розовых сердечек.

Рима вздохнула и ещё раз проверила записи прошлой недели. Дела шли хорошо, все платежи жильцы внесли вовремя. Дверь скрипнула, и в комнате появился господин Цубаки, немолодой, лысеющий мужчина, толстые стёкла очков делали взгляд его больших карих глаз трогательным и беззащитным.

— Ри́мако, — жалобно проговорил он, — не пора ли моей жёнушке оторваться от дел праведных и составить своему горячо любимому супругу компанию в поглощении свежезаваренного чая?

Рима улыбнулась, ей нравилась манера мужа облекать в высокопарную форму даже самые простые, обыденные мысли. Пожалуй, эта привычка явилась второй после беззащитного взгляда из-под очков причиной, по которой без малого четверть века назад она согласилась стать женой господина Цубаки.

— С удовольствием, дорогой, — улыбнулась женщина, — только запишу оплату водопроводчику. Хвала богам, он вычистил сливы раковин на обеих кухнях на первом этаже, и присоединюсь к тебе.

Однако закончить с записями ей не удалось, потому что в кабинете управляющей появилась новая персона. Ею оказался жилец со второго этажа правого крыла – господин Чжао. Выходец из Делящей небо низко поклонился, при этом в его миндалевидных глазах плескался откровенный ужас.

— Госпожа Цубаки, — проговорил он, сопровождая слова ещё одним вежливым поклоном, — необходимо как можно скорее вызвать заклинателя из храма, ибо моё жилище атаковано демонами!

Рима удивлённо посмотрела на мужчину: господин Чжао держал лавку, где торговал шёлком, и снимал квартиру уже не первый год. За это время он успел зарекомендовать себя человеком спокойным, пунктуальным и абсолютно несклонным к эскападам с мистикой или демонами. Сейчас же смуглое лицо торговца шёлком было бледно болезненной бледностью, а на висках и лбу блестели капельки пота.

— Любезный господин Чжао, — примирительно произнёс домовладелец и улыбнулся, — давайте попьём чаю, и за доброй чашкой нашего с вами любимого напитка вы, не торопясь, спокойно поведаете нам о событии, что лишило вас душевного равновесия, в коем я привык лицезреть нашего многоуважаемого жильца.

— Какой чай, — всплеснул руками Чжао, — у меня в комнате творится настоящий ад, а вы предлагаете придаваться безделию вместо того, чтобы принимать решительные меры.

— Расскажите, что у вас стряслось? – вмешалась госпожа Цубаки, её заявление жильца встревожило не на шутку.

— Это у ВАС случилось, — замотал головой Чжао, — прямо с потолка в комнате льётся кровь вперемешку с демоническими испражнениями! А запах такой, что выворачивает наизнанку, я открыл окна, только это не помогло. Зовите заклинателя оммёдо! Демоны, как есть – демоны! Кроме них никто так не пахнет, — торговец извлёк из кармана носовой платок и утёр пот, — я неделю отсутствовал, — продолжал он, — я говорил вам, что мне нужно было привести товар с западного побережья, а сегодня вернулся и обнаружил в своей комнате такое!

Госпожа Цубаки вспомнила, как недели полторы назад торговец шёлком предупреждал её об отлучке. Она, естественно, не требовала от своих жильцов, чтобы те ставили её в известность о своих отъездах, гостях и прочих делах, просто выходец с континента неизменно сообщал, если намеревался уехать куда-то.

— Я закончил свои дела на день раньше и возвратился в Кленфилд, — Чжао вздохнул, — перекусил по дороге с вокзала и домой. Вы заходили на второй этаж, где я проживаю? – прищурился он.

— Нет, — покачала головой госпожа Цубаки.

Вторая квартира на втором этаже правого крыла пустовала уже несколько месяцев. После того, как оттуда съехал богатый студент, Риме никак не удавалось найти нового жильца.

— Понятно, — кивнул Чжао, — иначе бы вы ещё в коридоре учуяли бы тот специфический запах, который немало смутил и насторожил меня.

— На что походил запах? – поинтересовался господин Цубаки, — у меня в голове не укладывается, что способно смутить столь многоопытного путешественника, как вы?

— Пахло кровью, гниющей плотью и нечистотами, — скривился мужчина, — и, что было самым пугающим, запах усиливался по мере приближения к моей квартире.

— Возможно, сдохла мышь или крыса, — предположил господин Цубаки, — мы недавно приглашали амулетчика, чтобы проверить заклятия против грызунов. Вы не представляете, сколько вони может исходить от одного, столь маленького источника, как безвременно почившая мышка.

— Я отомкнул замок и увидел нечто невообразимо ужасное: с потолка лились потоки крови и желчи, — рассказчик передёрнул плечами от отвращения, — и самым ужасным оказался факт, что потоки сии изливались прямиком на мою постель, — он покачал головой, — либо перед нами прорыв из Мира демонов, либо кто-то из моих конкурентов решил навести на меня и моё, хвала богам, преуспевающее предприятие самую что ни на есть настоящую порчу.

Рима Цубаки вздохнула. Она явственно прочитала в глазах супруга нежелание идти проверять слова жильца, поэтому поход на второй этаж был неизбежен.

Глава 2 В ТЕНИ КЛЕНОВОГО ДВОРЦА

Рика задумалась. Версия четвёртого сына Дубового клана была хороша. Она объясняла многие вещи, и найти в ней противоречия чародейке не удалось (хотя, конечно, очень хотелось бы). Матрос, хорошо владеющий ножом? Возможно, но маловероятно, чтобы такой человек заморочился сложным и анонимным съёмом комнаты. Просто пырнул бы ножом в тёмном переулке. И потом, зачем ему понадобилось оплачивать жильё на две недели, если для задуманного хватило бы пары часов? «Да потому, что убийца не знал, в какой из дней он будет свободен, — подумала девушка, — или, когда его жертва окажется в зоне его досягаемости». Получается, что убийца умён, предусмотрителен и обеспечен – иначе не выбросил бы кругленькую сумму на съём комнаты.

— Моя версия, — проговорила Рика после короткого молчания, — шантаж. Представим себе человека из общества, обеспеченного, с положением, но имеющего, — тут она замялась, подбирая подходящие слова, — особенные пристрастия по части интимных отношений.

Вил не выдержал и прыснул со смеху:

— Любовные похождения младшего Буны в Школе Серого камня произвели на вас неизгладимое впечатление.

— Не считайте меня глупой и неосведомлённой девчонкой, — насупилась чародейка, — не думайте, что до расследования в Каэ-доно я не знала о существовании извращенцев. Так вот, наш убийца вовсе не брыкалка, он интересуется женщинами, но его интерес простирается в такую область, что огласка оного сильно повредила бы его карьере либо напрочь уничтожила бы его репутацию.

— Представил, — кивнул коррехидор, — но не буду углубляться в подробности.

— Жертва воспользовалась его слабостями, реализации коих сама способствовала на практике, решает подзаработать. Может быть ей надоела её профессия, а, возможно, просто прельстилась лёгкими деньгами, одним словом – она озаботилась получением подтверждения слабостей клиента. И получила их.

— Как вы себе это представляете? – приподнял бровь Вил, — пригласила свидетеля прямо в спальню?

— Напрасно иронизируете, — у чародейки был готов ответ, — магография. Достаточно заплатить знакомому, владеющему соответствующей техникой, назвать время и место, оставить приоткрытыми занавески на окне – и готово дело. Целая куча маогорафических карточек, на которых клиент запечатлён пикантном виде.

— Допускаю, — коррехидору версия чародейки начала казаться любопытной, — и что же происходит дальше?

— Девица предлагает выкупить магографии, а в случае отказа обещает переслать их жене, сослуживцам или ещё куда-то, — чародейка неопределённо махнула рукой, она сама не придумала, в каких местах ещё можно предъявить скабрезные картинки с убийцей в главной роли.

— Принимается, — одобрил Вил, — угроза финансовому благополучию, страх перед погубленной репутацией – это может являться мотивом для убийства. Но почему преступник просто не выкупил свой позор. Вы ведь поставили условие в своей версии, что он – человек состоятельный, с положением в обществе.

Чародейка задумалась: действительно, почему?

— Ну, — протянула она, выкраивая себе ещё чуточку времени на обдумывание, — девица запросила слишком много, чтобы убийца мог с лёгкостью расстаться с такой суммой, или он не был уверен в том, что получит все снимки. А может быть, — догадка блеснула неожиданно, — шантаж уже продолжался какое-то время, и жертва, то есть в данном случае преступник, решает покончить с ним. Лучше уж ужасный конец, чем ужас без конца.

— Да, только ужасный конец выпал на долю проститутки, — заметил коррехидор, — ваша версия логична, обоснована и вправе претендовать на верность. Я читал о случаях, когда шантажист переходил грань разумных требований и был убит.

— Да, а способ убийства продиктован внутренними пристрастиями преступника, кои и послужили причиной шантажа, — закончила она победно.

— Ну что ж, — улыбнулся коррехидор, — наши версии обнародованы, выслушаны и обсуждены. Теперь остаётся лишь дождаться окончания расследования и убедиться, чья версия ближе к истине. После этого победитель получит свой приз.

— А что будет, если окажемся правы оба? – задумчиво проговорила чародейка, — например, сочетание мести и шантажа?

— Тогда мы по очереди исполним желания друг друга, — с самым невинным видом заявил Вилохэд, — ибо самый приятный долг – это долг любви. Одинаковое удовольствие и отдавать его, и взыскивать.

Чародейка хотела было разразиться возмущённой тирадой, но вдруг осознала, что Вил просто подшучивает над ней и наслаждается её реакцией на собственные провокационные заявления, и промолчала, сделав вид, что ей совершенно нет дела до домыслов собеседника.

Утром её в коррехидории ожидало вскрытие вчерашней проститутки. Чародейка порадовалась, что амулеты, поглощающие запах и сохраняющие трупы, сработали на все сто процентов. Запаха не было вовсе. Тщательный осмотр тела и само вскрытие ничего нового не добавили: состояние трупа вступило в стадию «цветущего разложения», поэтому не представлялось возможным определить, подвергалась ли жертва насилию сексуального характера перед смертью или нет. Рика села за стол и принялась писать заключение, стараясь облечь скудные сведения в как можно более научную форму.

Когда она почти закончила, в кабинет коронера заявился парень со знаками различия рядового и, стараясь не глядеть в зелёные глаза чародейки, сообщил ей, что мистрис Таками требуют в кабинет коррехидора Кленфилда.

Глава 3 ПО СЛЕДУ ПОВЕСЫ

Посещение странного заведения с названием «Нет, вредителям!», при придумывании коего использовался принцип: чтобы знали свои, и не понимали чужие, Вилохэд не стал окладывать.

— Поедем нынче же, — проговорил он, когда они с чародейкой покинули Кленовый дворец, — заедем к вам, переоденетесь, пообедаем, и в бой.

— Мой теперешний наряд сгодился для его величества, а для травли крыс собаками – ну, никак!

— Ваш сегодняшний наряд, вполне мил на мой вкус, — примирительно проговорил Вил, почуяв в вопросе знакомые интонации раздражения. Так чародейка обыкновенно начинала разговор, если собиралась сказать какую-нибудь резкость, — но, если мы намерены влиться в сообщество граждан, любящих пощекотать нервы разного рода диковинными аттракционами, то будет лучше не особо среди них выделяться. Предлагаю вам одеться в материковом стиле, помниться, мы перед поездкой в Оккунари заказывали вам подходящий визитный наряд. И, кстати, ваш знаменитый макияж окажется как нельзя кстати.

Рика с подозрением покосилась на четвёртого сына Дубового клана. Когда она только пришла работать в коррехидорию (для того, чтобы все с одного взгляда понимали, что перед ними не абы-кто, а потомственная некромантка), чародейка подкрашивала глаза и губы несколько вызывающим образом, что порождали немало пересудов, и было непонятно, шутит Вил сейчас или нет.

— А вы? – прищурилась девушка, — ведь ваш наряд древесно-рождённого лорда тоже не особо вписывается в общество завсегдатаев кленфилдского дна?

— У меня, дорогая Эрика, в последние пару лет сложилась такая репутация, что появление четвёртого сына Дубового клана даже в самых злачных местах столицы не вызовет подозрений у обывателей, — он подмигнул, — в кои-то веке газетные выдумки сыграют мне на руку.

— Выдумки? – засомневалась чародейка.

— Заверяю вас, дела обстоят, именно так.

— Значит, вы – ни что иное, как счастливое исключение из правила про то, что дыма без огня не бывает!

— Желаете услышать всю историю и про дым, и про огонь из первых рук? – смоляная бровь коррехидора иронично приподнялась.

Чародейка задумалась на секунду и кивнула.

— Два года назад мой почтенный батюшка схлестнулся с одним ретивым газетным магнатом, тот рискнул использовать не особо честные способы получения голосов избирателей. Очень уж жаждал пройти в Палату общин, — начал повествование коррехидор, — и этим самым магнатом оказался ни кто иной, как владелец «Вечернего Кленфилда» — господин Ёки Табу́ра, собственной персоной. Отец с позором публично переворошил его грязное бельё, и после слушаний в Палате Корней и листьев Табура навсегда был исключён из списков кандидатов, — Вил улыбнулся, — но это позорное происшествие положило начало его кровной, точнее, правда, будет сказать, чернильной мести. Газетчик вознамерился всеми силами опозорить Дубовый клан, вернув долг собственных постыдных разоблачений. Отец занимает слишком высокое положение, и поэтому возводить его в объект своих пасквилей господин Табура не рискнул. Наш старший брат Дайчи к этому времени как раз получил портфель помощника министра в Министерстве Армии, а из этого следовало, что трогать своими грязными ручонками репутацию старшего наследника Дубового клана отнюдь не безопасно, это позволило Дайчи выпасть из сферы интересов «Вечернего Кленфилда», — Вил выразительно показал два следующих загнутых палеца, — далее у нас на очереди близнецы Шон и Кин. Эта парочка оболтусов была сущим кошмаром моего детства, пока родители не отправили их в Морской кадетский корпус. Однако ж, смелости выискивать и смаковать грехи контр-адмирала его величества Шонари Окку смелости у Табуры тоже не хватило, как, и собственно, второго брата. Кин возглавляет тот самый Морской корпус, в котором сам учился, следовательно, обиженному газетчику оставался один последний Окку – ваш покорный слуга. На тот момент я был всего лишь обычным древесно-рождённым парнем, прожигающим жизнь в высшем свете Артанского королевства. По этой причине моя персона и стала объектом внимания газетёнки Ёки Табуры. Он выискивал любые, даже самые незначительные, происшествия, к которым я имел отношение, многократно приукрашивал их и подавал в скандальном ключе. Не брезговал он и банальными светскими сплетнями, а, если оных не хватало, вдохновенно выдумывал сам. Причём старался, чтобы всё выглядело правдоподобно. Меня видели в «Доме шоколадных грёз» с госпожой К., значит, младший Окку совратил молодую деву из такого-то клана. Я стрелялся на дуэли с господином Н. – само собой был схвачен за руку при нечестной игре в «Красных и зелёных клёнах», либо обманутый супруг защищал поруганную честь своей семьи. И всё то же, разными словами и под разными соусами, — Вилохэд вздохнул, — вот так и появился на свет самый отпетый из всех мужчин рода Окку, бесчестный соблазнитель, побывавший в спальнях большинства кленфилдских красавиц, завсегдатай квартала Красных фонарей и участник кутежей и множества несуществующих скандалов.

— А вы весь такой белый и пушистый? – сыронизировала чародейка.

— Да нет, я – брюнет, — в тон ей ответил Вил, — но вот в публичном доме и правда побывал всего единожды в компании друзей-студентов. С тех самых пор решил, что продажная любовь не про меня. Когда я поступил в Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя, Табура поутих. Видимо, решил, что придирки властей его газете ему ни к чему. Но репутация повесы и любителя повеселиться сейчас сыграет нам на руку, просто все решат, что коррехидор взялся за старое.

— А я? – спросила Рика, — за старое не берутся в паре со своей невестой. Хоть наша помолвка не взаправдашняя, и мы оба делаем вид из-за неких выгод данного положения вещей, другие-то не в курсе дела. Как вы объясните моё присутствие?