Хищная

Пролог

Как одеться на собственные похороны?

Тяжелая задача.

Может, вот это синее платье с глубоким декольте? Или вот это полупрозрачное бежевое? А что если вот это изумрудное с голой спиной?

Или вот это черное с жемчугом на широких бретелях и разрезом чуть выше колена, в котором восемь лет назад на Новый год я потеряла голову? А, может, вот это голубое с пайетками, в котором сошла с ума от любви на школьном выпускном?

Думаю, лучше все-таки новогоднее черное. Оно как раз закрывает мою татуировку. Когда-то я выбирала этот наряд специально для него... И мечтала, чтобы его с меня снял тоже он. Вот только в итоге в ту новогоднюю ночь это платье я в слезах стащила с себя сама.

В этот раз будет точно так же.

На моих похоронах очень людно. Все красивые, нарядные. Смех, веселье, шампанское рекой. Группы девочек делают счастливые селфи, группы мальчиков ищут, кого бы снять на эту ночь. Папа постарался, пригласил человек 300. Он по-другому никогда не умел устраивать мероприятия. Даже на похоронах родной дочери он намерен провести парочку-другую переговоров по бизнесу.

Многочисленные гости замолкают, потому что в зал под торжественную музыку выходят два моих палача. Их приветствуют аплодисментами, а они идут и светятся счастьем.

Через пять минут они меня убьют.

Они становятся перед судьей — женщиной в летах — и с широкими улыбками слушают, что она им говорит.

— Да, — отвечает первый палач.

— Да, — произносит второй.

Я опускаю свинцовые веки. Выстрел сделан прямо в сердце. Я мертва. Вот только, к сожалению, внутри, а не снаружи.

Снаружи я сейчас должна улыбаться и хлопать в ладоши, как и все остальные 300 человек. Изображать счастье и радость. А еще я должна одной из первых подойти к своим палачам и поздравить их.

Я же, черт возьми, сестра жениха!

Уверенной походкой и с широкой улыбкой направляюсь к ним. Ловлю на себе взгляд Максима через плечо какого-то друга, который его сейчас обнимает. Он жадно скользит по мне глазами снизу вверх и обратно. Мне кажется, я даже вижу, как Максим тяжело сглатывает.

Подхожу к нему вплотную и заглядываю в карие глаза. Когда-то я в них тонула. Желваки на его щеках дергаются, челюсть плотно сцеплена. Я обвиваю его шею руками. Он шумно выдыхает и обнимает меня за талию, притягивая к себе. Держит намного крепче и намного ближе, чем полагается держать сестру.

— Поздравляю, братик. Желаю тебе счастья, — шепчу на ухо, а затем едва ощутимо касаюсь губами его щеки.

От моего поцелуя он дергается и на мгновение притягивает к себе еще ближе. Все это занимает секунды, поэтому окружающие нас люди ничего не замечают. Но мы с Максимом замечаем.

— Спасибо, сестренка, — отвечает мне сквозь сжатые зубы и пристально смотрит в глаза.

Я дарю ему еще одну широкую улыбку, освобождаюсь из его рук и подхожу к невесте. Она смотрит с вызовом, чувствует во мне соперницу. Правильно.

— Поздравляю, — говорю ей сахарным голоском и уничтожаю взглядом.

— Спасибо, — зло цедит мне.

Я наклоняюсь к ней, слегка приобнимаю за плечи и произношу на ухо.

— Ты выиграла эту битву. Но не войну.

А затем отстраняюсь и безмятежно смеюсь, как и подобает сестре жениха в день свадьбы брата. Она нервно сглатывает, но ничего не отвечает. Потому что в глубине своей души понимает, что я права.

В ресторане все уже пьяные. Один тост сменяет другой, то и дело кто-то выкрикивает «Горько!». Но я молчу.

— А теперь танец жениха и невесты! — Торжественно объявляет в микрофон ведущий, и гости взрываются аплодисментами.

Максим с широкой улыбкой выводит в центр зала свою новоявленную миссис Самойлову и начинает кружить в танце под какую-то песню. Что-то шепчет ей на ухо, а она смеется. Потом он аккуратно целует ее шею, проводит ладонью по спине, она устраивает свою голову у него на груди.

Не отрывая взгляда от этой картины, наливаю себе в бокал шампанского и залпом выпиваю. На свободное место рядом со мной опускается еще один призрак моего прошлого. Кладет свою руку на спинку моего стула и склоняется над ухом.

— Видишь, как он с ней счастлив? — Тихо говорит мне Егор. — Он ее любит.

Я смеюсь этим словам, а Кузнецов продолжает.

— А знаешь, как красиво Максим сделал ей предложение?

— Ты свечку держал что ли? — Хмыкаю в ответ.

— Нет, но Максим сам мне рассказывал. И советовался, когда выбирал кольцо. Мы ведь с ним лучшие друзья.

Я молчу. Но Егор голосом змея-искусителя продолжает провоцировать меня дальше.

— Ты ему не нужна. Он без тебя смог. — Делает небольшую паузу и шепчет каждое слово по отдельности. — Мы. Все. Без тебя. Смогли. — А затем более громко. — Не ожидала?

Танец Максима и его жены закончился, и они направились к своим местам. Проходя мимо, Максим повернул голову и внимательно посмотрел на меня и Егора.

Я молча встаю со своего стула, Кузнецов поднимается следом за мной. Мы стоим очень близко, смотрим друг другу в лицо. Егор напряжен, в его глазах целый калейдоскоп негативных эмоций: злость, ненависть, обида, раздражение... Он так и не смог меня простить. А Максима простил.

Я мягко хлопаю Кузнецова два раза по плечу, разворачиваюсь и направляюсь прямо к Максиму. Я вижу, что он резко напрягается. Значит, заметил боковым зрением, что я приближаюсь.

— Потанцуем, братик? — Спрашиваю его с улыбкой.

Он на мгновение замирает, явно не ожидал от меня такой просьбы. А затем отвечает с напряжением в голосе:

— Конечно.

Мы идем к танцполу, и я чувствую, как его жена прожигает мне спину. Сейчас играет медленная песня, и Максим торопится положить руки мне на талию.

— Подожди, — останавливаю его, — я попрошу диджея включить одну песню.

Быстро направляюсь к парню у пульта, говорю ему название трека и возвращаюсь к Максиму.

Мелодия заиграла, я положила ладони на плечи Максиму, он опустил свои мне на талию. Из колонок полился приятный голос Мадонны, исполняющей песню Masterpiece. Что переводится как «Шедевр». Когда-то очень давно Максим так меня называл. Я всматриваюсь в область его сердца и через тонкую белую рубашку вижу чёрные прописные буквы. А я все эти годы почему-то была уверена, что он свёл татуировку.

Глава 1. Звонок

Я выхожу из супермаркета, держа в руках бумажный пакет с яблоками, апельсинами, сельдереем и морковью. Недавно мы с Майклом купили соковыжималку, и он теперь просто помешался на свежевыжатых фрешах. Июньское солнце слепит прямо в глаза, и я спешу опустить на глаза солнечные очки. Пакет довольно тяжёлый, на плече у меня еще висит сумка с учебниками и конспектами. Жутко неудобно идти так по жаре.

В этот момент у меня в сумке начинает звонить телефон.

— Твою мать, ну кому приспичило? — в сердцах восклицаю я и тянусь за телефоном.

На экране высвечивается «Папа». Сразу становится дико стыдно перед отцом за то ругательство, которое я только что озвучила.

— Алло, — говорю ему в трубку, придерживая ее одним плечом.

— Доча, привет! Как дела? Не отвлекаю?

— Ну так, я из супермаркета домой иду. А что? Ты сам как?

— Я в порядке. Я тебе по делу звоню... — начал папа издалека. Мне сразу не понравилась его интонация.

— Что такое?

Отец слегка прочистил горло и, как можно более безмятежно, сказал:

— Максим женится. Нужно, чтобы ты приехала на свадьбу.

Я резко останавливаюсь на месте. Сердце пропускает удар, потом второй. Из моих рук падает бумажный пакет. Яблоки и апельсины катятся по тротуару под ноги прохожим.

— Эй, девушка, осторожнее! — Крикнул мне какой-то чернокожий парень и возмущённо махнул рукой. Но, кажется, я этого даже не заметила.

«Максим женится», — пульсирует в висках.

Сколькол лет я не слышала это имя? Со своего девятнадцатого дня рождения, когда я спросила Елену о том, как ее сын, а она мне ответила, что с ним все хорошо, и он уехал к своей девушке. Сейчас мне уже 26.

Семь лет никто не говорил мне это имя. Семь лет я не произносила его сама.

— Кристина, ты тут? — Вернул меня папа из размышлений.

— Да-да, пап, я тут. — Говорю ему обыкновенной интонацией. В Гарварде превосходно учат не выдавать своих эмоций.

— Я говорю, что Максим женится, и ты должна приехать на свадьбу.

— Меня на нее никто не приглашал.

— Кристина, ты сестра жениха. Ты приглашена по умолчанию.

Я тихо засмеялась.

— Пап, ну какие мы с ним брат и сестра? — говорю «с ним», потому что все еще не в силах называть его по имени.

— Сводные, — абсолютно безмятежно парирует отец.

Я лишь вздыхаю.

— Пап, меня на эту свадьбу никто не приглашал. Не вижу причин, почему я должна ехать. Когда хоть она?

— В августе.

Я хмыкаю.

— Тем более. Я сейчас заканчиваю MBA, скоро у меня защита, а после я сразу выхожу на работу в U.S. Development. Мы с Майком даже в отпуск не едем этим летом.

— Кристина, мне нужно, чтобы ты была на этой свадьбе.

— Зачем?

— Там будут все нужные люди. Пора начинать представлять тебя, как свою преемницу.

— Пап, еще рано. Я, как минимум, хочу пару лет поработать в U.S. Development.

Отец тяжело вздыхает.

— Нет, дочь, хватит. Пора возвращаться домой. Ты нужна мне в компании. Твои мозги нужны мне в компании.

Я тяжело сглотнула. Я знала, что рано или поздно услышу от отца эти слова.

— Пап, я еще не готова.

— Готова. Возвращайся домой, Кристина. Ты получила лучшее бизнес-образование в мире, и пора уже начать применять его на благо нашего семейного бизнеса. И на свадьбе ты обязательно должна быть. Я скажу Максиму, чтобы он прислал тебе официальное приглашение, если для тебя это так важно.

Отец положил трубку, а я так и осталась, как вкопанная, стоять посреди тротуара. Рядом со мной валяется бумажный пакет из супермаркета, яблоки, апельсины, сельдерей и морковь разбросаны по асфальту. Спешащие прохожие недовольно их обходят и косятся на меня.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Посчитай до десяти, Кристина. Вот так, хорошо, молодец.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Все хорошо, Кристина. Ничего страшного не случилось. Этого стоило ожидать. Однажды бы это произошло. У него уже давно своя жизнь, а у тебя давно своя. Сейчас ты придёшь домой, и тебя встретит твой мужчина. Самый добрый, хороший и заботливый. Наверняка, он уже начал к твоему приходу готовить обед.

Буквально за пару минут собираю себя по кусочкам и, словно робот, начинаю идти прямо. Дышу ровно, разум полностью преобладает над чувствами. Все хорошо, Кристина, все хорошо. Подумаешь, женится! Да ради Бога! Совет да любовь! Столько лет уже прошло. Какое мне вообще дело? Да хоть умрет пусть.

Я захожу в квартиру, и в нос сразу ударяет вкусный запах.

— Дорогая, ты пришла! — Торопится меня поцеловать радостный Майк. — А я нам стейки на красном вине жарю!

Глава 2. Восемь долгих лет

Мой первый год в Гарварде был безнадежно потерян из-за глубочайшей депрессии, в которой я находилась. Я была живым трупом, который ходил, разговаривал, улыбался, что-то делал, но внутри был мёртв. Из этого состояния меня вытянул Илья. Пришёл ко мне в мой девятнадцатый день рождения и собрал меня по кусочкам.

Все эти годы он был рядом со мной. Помогал, поддерживал, оберегал. Я тоже всегда была рядом с ним в его трудные минуты. Три года назад в Москве у него в аварии погибла младшая сестра. Он очень переживал эту потерю, ушел в депрессию наподобие той, что была у меня из-за Максима. В своё время Илья вытащил меня с самого дна. Три года назад я вытащила со дна его. А сколько литров слез мы выплакали друг другу в жилетки — не сосчитать. Я ему из-за Максима, а он мне из-за сестры.

У меня нет ответа на вопрос, кем мы с Ильей стали друг другу. Наше общение всегда было на грани. На грани дружбы, на грани любви, на грани соперничества. Наверное, мы могли бы встречаться, если бы он не знал о Максиме. Илья слишком горд, чтобы заводить отношения с девушкой, сердце которой принадлежит другому. Наверное, мы могли бы стать друзьями, если бы на самом деле не являлись конкурентами. Наверное, мы могли бы стать полноценными соперниками, если бы не родство душ, которое нас связало.

Год назад Илья окончил MBA и вернулся в Россию. Когда он приехал ко мне в квартиру попрощаться, я не смогла сдержать слез. Он обнял меня крепко-крепко и сказал:

— Жду тебя дома, красотка. Не терпится сразиться с тобой в жестоком бизнесе. Имей ввиду: я поддаваться не буду.

Я засмеялась сквозь слезы.

— Я еще не скоро вернусь. Так что поплавай пока в бассейне с другими хищными акулами. Я обязательно к тебе приплыву, но дай мне еще несколько лет.

Он оторвался от меня, взял в руки мое лицо, вытер большими пальцами одинокие слезинки с моих щёк и посмотрел прямо в глаза.

— Кристина, что бы с тобой ни случилось, будет достаточно одного твоего звонка — и я тут же приеду. Возьму билет на ближайший рейс и уже через 10 часов буду в Америке. Хорошо?

— Хорошо, — я ему грустно улыбнулась, — надеюсь, в этом не будет необходимости. В моей жизни уже давно все в полном порядке. Благодаря тебе, Илья.

Он мне широко улыбнулся, еще раз крепко обнял и прошептал на ухо.

— Люблю тебя, красотка.

Я знаю, что он говорит мне это не как девушке, в которую он влюблён, а как человеку, с которым он многое прошёл. И который многое прошёл с ним. Как могут любить два человека, которые когда-то вытащили друг друга с самого дна и теперь безмерно друг другу благодарны.

— Я тоже тебя люблю. И мне тоже не терпится сразиться с тобой на арене. Будь уверен: я вернусь с острыми зубами.

Он тихо засмеялся, крепко поцеловал меня в лоб и в щеку, пожал руку Майклу и ушел.

Майк молча наблюдал сцену моего прощания с Ильей. Мы говорили на русском языке, поэтому мой парень ничего не понял. Майк прекрасно знал, как много мы с Ильей значим друг для друга. Он так же знал, что между мной и Ильей не может быть никаких романтических отношений, поэтому даже не ревновал.

Если бы мы с Токаревым хотели, то уже давно бы были вместе. Но это действительно никогда не было нужно ни ему, ни мне. У Токарева был миллион возможностей и поцеловаться со мной, и переспать, и даже начать встречаться. Но он этого не хотел. Такой же миллион возможностей сделать с Ильей все вышеперечисленное был и у меня. Но я тоже никогда этого не хотела.

Впрочем, однажды мы с ним все же поцеловались. Я тогда была на третьем курсе, а Илья на четвёртом. Мы тусили на одной из вечеринок в кампусе, кто-то из присутствующих предложил поиграть в игру «Правда или действие», и все согласились. Нас было человек 20. По правилам нельзя выбирать правду больше двух раз, поэтому, когда ко мне обратились в третий раз, я была вынуждена выбрать действие.

Желание мне загадывал мой однокурсник, который давно за мной увивался, но никогда мне не нравился. Он почему-то этого не понимал и был уверен, что я тоже питаю к нему чувства, просто не нахожу подходящего момента, чтобы проявить их к нему. И он сказал:

— Кристина, поцелуй прямо сейчас кого-нибудь в этой комнате. Но поцелуй по-настоящему: взасос и с языком.

И он уже склонился ко мне за поцелуем и даже слегка прикрыл глаза. Я отлетела от него, как ошпаренная, оглядела всех присутствующих в комнате и поняла, что единственный из них всех, кого я могу поцеловать — это Илья. Подошла к нему и тихо спросила:

— Выручишь?

Он выглядел очень смущенным, тяжело сглотнул и кивнул головой.

Я накрыла его губы поцелуем. Он длился недолго, нам обоим было неловко друг перед другом и не терпелось немедленно прекратить. К счастью, условий по продолжительности поцелуя не было, поэтому мы исполнили формальность — взасос и язык — и тут же оторвались друг от друга.

Потом, когда Илья провожал меня до моей комнаты в кампусе (начиная со второго курса, я по настоянию Токарева переехала из своей квартиры в студенческое общежитие), он решил аккуратно прояснить ситуацию.

— Крисси, то, что я тебе сказал в твой девятнадцатый день рождения, когда пришёл тебя поздравить, актуально до сих пор. Ты офигенная, но я не хочу никаких романтических отношений между нами.

Глава 3. Верни его себе

Я не знаю, сколько я так лежу. В полудреме, полубреде. Я все еще в мокрой одежде, мне то холодно, то жарко. А иногда и то, и другое одновременно. Я не понимаю, сплю я или нет. Но я снова вижу Максима. Он стоит такой красивый, в костюме, улыбается. Я к нему подхожу и говорю:

— Здравствуй, Максим.

Он недоуменно на меня смотрит и спрашивает:

— Мы знакомы?

Я теряюсь, явно не ожидала от него такого ответа.

— Да. Это ведь я, Кристина.

Он хмурит брови, с сомнением смотрит на меня, а потом отвечает:

— Девушка, вы меня с кем-то путаете. Мы с вами не знакомы.

В этот момент звенит какой-то звонок. Максим медленно растворяется. Я пытаюсь схватить его за руку, но он уже исчез. Звонок повторяется. Потом снова и снова. Звенит очень настойчиво. Я приоткрываю глаза и в этот момент понимаю, что это звонок моей входной двери.

Но у меня нет сил встать, мое тело меня не слушается. А звонок все звенит и звенит. Потом я слышу, как начинает звонить мой телефон. Но он в сумке, а сумка в прихожей. Я медленно скатываюсь с дивана на пол. Больно падаю, но это отрезвляет. Я все же нахожу в себе силы кое-как встать на ноги. Медленно бреду до входной двери, держась за стену. Поворачиваю ручку, открываю дверь и буквально падаю в руки Илье.

— Кристина, господи...

Он подхватывает меня на руки и заходит в квартиру. Закрывает за собой дверь и несёт меня в мою спальню. Укладывает на кровать, садится рядом и дотрагивается до моего лба.

— Ты вся горишь.

Он снимает с меня мокрую одежду, даже лифчик. Оставляет на мне только трусики. Накрывает меня одеялом и куда-то уходит. Через несколько минут он возвращается с аптечкой и стаканом воды. Засовывает мне в рот какие-то таблетки, даёт их запить. Слегка приподнимает меня на кровати и укладывает ближе к стенке, а сам ложится рядом поверх одеяла. Он мягко гладит меня ладонью по голове, и я проваливаюсь в сон.

Мне снова снится Максим. Он стоит на моем любимом Патриаршем мосту и смотрит вдаль. Я подхожу к нему сзади и кладу руку на плечо. Он резко оборачивается.

— Восемь долгих лет, — говорю ему с грустной улыбкой.

Он удивленно на меня смотрит.

— Девушка, а вы кто?

Я тихо смеюсь.

— Я что, так сильно изменилась? — спрашиваю его.

Он прищуривается и смотрит на меня с недоверием.

— Вы меня, наверное, с кем-то путаете. Я вас не знаю.

Я открываю глаза и делаю глубокий вдох, будто мое дыхание было долго задержано. В горле очень сухо, на лицо падает солнечный свет, от которого я морщусь. Ощущение, будто и лежу в воде. Провожу под одеялом рукой и понимаю, что простынь подо мной вся мокрая. Медленно поворачиваю голову налево и вижу спящего рядом со мной Илью. Он лежит поверх одеяла в джинсах и джемпере.

— Илья, — хочу сказать ему громко, а получается сиплый шёпот.

Он не слышит, и тогда я тянусь к нему рукой. Аккуратно дергаю за плечо. Илья резко открывает глаза и подскакивает на кровати. Недоуменно вертит по сторонам головой.

— Я что, уснул тут? Прости, Крисси, я просто хотел прилечь и подождать, когда у тебя спадёт температура.

— Пить, — сиплю ему.

— Что? — Он склоняется головой над моими губами.

— Пить, — стараюсь сказать громче, но все равно выходит сиплый шёпот.

— А, пить? Сейчас.

Илья подскакивает с кровати и бежит в сторону кухни. Через минуту возвращается со стаканом воды. Он придерживает его, пока я пью. Затем откладывает пустой стакан в сторону и трогает ладонью мой лоб.

— Температура прошла. Но давай еще таблетки выпей.

И он снова уходит за водой, возвращается, засовывает мне в рот лекарства и, придерживая мою голову, помогает их запить. Я закрываю глаза и проваливаюсь в очередной сон.

Я снова вижу Максима. Он куда-то идёт, а я пытаюсь его догнать. Когда мне, наконец, это удаётся, я хватаю его за руку. Он оборачивается, несколько секунд на меня смотрит, а потом недоуменно спрашивает:

— Мы знакомы?

Я просыпаюсь от того, что в нос мне бьет вкусный запах. Желудок сразу начинает противно урчать. Аккуратно пытаюсь привстать на кровати и неожиданно понимаю, что силы в теле есть. Я отбрасываю одеяло в сторону и встаю. Нахожу в шкафу майку и шорты, надеваю на себя и иду на запах. Илья на кухне печёт блинчики. Увидев меня, он расплывается в широкой улыбке,

— Привет, красотка! Рад видеть тебя живой.

Мы с Ильей не виделись ровно год. С того момента, как он пришёл ко мне попрощаться перед возвращением в Россию. Поэтому сейчас я просто со всех ног несусь на него и крепко обнимаю. Он приподнимает меня в объятиях и немного кружит по кухне.

— Я соскучилась, — бурчу ему в грудь.

— И я.

Он целует меня крепко в щеку и выпускает из объятий.

— Иди в ванную и возвращайся через 15 минут. Завтрак почти готов.

Глава 4. Милый дом

Самолёт садится в «Шереметьево», я выхожу из салона, попадаю в аэропорт и первое, что мне режет слух — это русская речь. Очень много русской речи. Так непривычно. В Америке на улице иногда тоже можно было услышать наш язык, но не в таком количестве, как сейчас. Тут абсолютно все говорят по-русски, надписи все на русском. Я как-будто попала в другой мир. Хотя так и есть.

Меня встречает папа со своим водителем Василием. Он до сих пор у него работает, вот только автомобиль отец сменил. У него снова «Мерседес», но более новой модели. Мы с отцом крепко обнимаем друг друга.

— Доча, ну неужели ты приехала? Я не верю, — кажется, папа пустил скупую слезу.

— Мне тоже не верится.

В машине отец пытается говорить со мной на какие-то отвлеченные темы, но я его не слушаю. Жадно смотрю в окно на российские пейзажи.

— Василий, а можете, пожалуйста, поехать через Москву, а не по МКАДу? — Обратилась я к водителю.

— Могу, но соберём все пробки.

— Ничего страшного.

Мы едем по Ленинградке, сворачиваем на Третье транспортное кольцо, потом на Кутузовский проспект. Моя родная любимая Москва... С одной стороны, совсем не изменилась. А с другой, столько новых магазинов и торговых центров. Только сейчас смотрю и понимаю, как же я скучала по этому жестокому циничному городу. В самое ближайшее время обязательно съезжу на Патриарший мост и выпью Дайкири в баре «Стрелка».

Заезжаем на территорию «Золотого ручья», и сердце начинает колотиться с огромной силой. Подъезжаем к нашему дому, и я снова жадно всматриваюсь. Он совсем не изменился. Даже ворота те же самые. Они открываются, и машина заезжает во двор. Не успело авто остановиться, как я уже открыла дверь и вылетела из салона.

— Ну вот мы и дома, Кристиночка, — посмеиваясь сказал мне отец, выходя из машины во двор.

В этот момент открылась входная дверь и на крыльцо вышла Елена. Она постарела. Хотя видно, что очень за собой следит, модная прическа, дорогая одежда. Но глаза уставшие, потухшие. Как у человека, который перенёс что-то очень тяжелое.

Она грустно мне улыбается, спускается с крыльца и подходит ко мне очень близко.

— Здравствуй, Кристина, — тихо говорит.

— Здравствуйте, Елена, — также тихо отвечаю ей.

Секунду мы просто смотрим друг на друга, а потом она меня крепко обнимает. Я обвиваю ее руками в ответ. На глаза почему-то наворачиваются слезы.

— Наконец-то ты вернулась, — ее голос дрожит, — тебя тут очень не хватало. Нам всем.

Я молчу и чувствую, как по щеке скатывается слеза. Хочется спросить, а Максим входит в число «нас всех»? Но я, конечно же, не задаю этот вопрос.

Она выпускает меня из рук, и мы заходим в дом. Внутри все так же. Папа не делал ремонт с тех пор, как я уехала. Я поднимаюсь на второй этаж и захожу в свою комнату. Тут все так, как я оставила перед отъездом. Мой любимый бежевый комод, моя кровать, мой шкаф, мой стол, на котором лежат какие-то редкие предметы. Прохожу в свою ванную. То же джакузи, та же душевая, та же раковина. Глаза падают на унитаз.

Возвращаюсь в комнату, выдвигаю нижний ящик комода, открываю шкатулку, поднимаю панель с танцующей балериной и достаю ключ. Возвращаюсь в ванную, с трудом отодвигаю крышку унитаза и вижу сейф. Открываю его и смотрю на содержимое. Те же пачки денег, те же мешочки с бриллиантами, тот же пистолет и... те же шприцы с ампулами. Викино лекарство. Беру его в руки и рассматриваю упаковку. Взгляд падает на срок годности. Он истек шесть лет назад.

Слезы уже текут ручьём по лицу. Вика... Моя названная сестра. Крестная дочь моей мамы. Как она? Где она? Что с ней? Я не разговаривала с ней с тех пор, как попрощалась перед отъездом. Она тогда старалась держаться молодцом, но в конце все равно заплакала. Я так и не смогла сказать ей, что уезжаю в том числе и из-за нее. Я просто больше не могла нести за нее ответственность. Только сейчас понимаю, как сильно я предала ее. Она меня любила, а я вычеркнула ее из своей жизни.

Как меня Максим.

Я возвращаю просроченное лекарство в сейф, закрываю его и кладу ключ на место. Снова оглядываю свою комнату. Покрывало на кровати слегка сбито и помято, будто на ней кто-то сидел и лежал. Странно. Когда я уезжала, точно помню, что кровать была заправлена идеально. Домработница делала это при мне, пока я собирала последние вещи, а Максим был в душе, из которого он вышел и бросил меня.

Кто-то заходил в мою комнату и проводил время на моей кровати? Интересно. Может, папа, когда скучал по мне?

Подхожу к столу и внимательно его осматриваю. Несколько учебников по английскому языку, пара тетрадей, пенал с ручками, наушники, жесткий диск. На мгновение мой взгляд задерживается на нем. Беру в руки и рассматриваю. Кажется, перед отъездом я скидывала на него наши с Максимом фотографии из поездки на Волгу. Я ему тогда еще сказала, когда он вернулся из душа, что оставила жесткий диск с фотографиями на столе в моей комнате. Он так тут и лежит. Ровно, как я его положила восемь лет назад.

Тихо хмыкаю. Он даже не взял его, чтобы посмотреть наши фотографии.

Выхожу из своей комнаты, пересекаю коридор и захожу в спальню Максима. Сердце колотится, как бешенное. Осматриваюсь и понимаю, что хозяин этой комнаты уже давно тут не живет. Пустой стол, пустой комод, пустая прикроватная тумба, идеально заправленная кровать. Подхожу к шкафу и отодвигаю дверцу. Пусто, одежды нет.

Глава 5. Я тебя не помню

На следующий день я просыпаюсь в три часа дня и еще долго просто валяюсь в кровати. Чувствую себя разбито, мне потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к другому часовому поясу. В половине пятого бреду в душ, потом тщательно сушу волосы. В половине шестого возвращаюсь в свою комнату в легком халате и сажусь на кровать.

Ровно в семь приедет Максим со своей невестой. При каждой мысли о скорой встрече руки начинают предательски дрожать. В Гарварде нас хорошо учили самообладанию, но в случае с Максимом никакие приемы никогда не действовали. Он единственный, в присутствии которого я такая, какая есть на самом деле — ранимая, уязвимая, беззащитная.

Подхожу к шкафу и открываю дверцы. Как мне одеться для первой встречи с ним? В простую домашнюю одежду? Или во что-то очень красивое и сексуальное? Или в обычные джинсы и футболку? А делать ли макияж? А прическу?

Пытаюсь вспомнить, как я была одета 9 лет назад, когда Максим первый раз переступил порог этого дома. Кажется, я как-то специально не одевалась. Помню лишь, что ждала его очень, все время смотрела во двор. Но одежда вроде была обычной домашней. Я тогда чаще всего разгуливала по дому в коротких джинсовых шортах и майке. Но мне уже не 17 лет, а 26. Так я уже не оденусь для первой встречи.

Совершенно точно хочу, чтобы татуировка была закрыта. Во-первых, отец о ней до сих пор не знает. Не то чтобы я в 26 лет боюсь родительского гнева, но все же. Во-вторых, не хочу, чтобы ее видел Максим. К чему тыкать его носом в нее?

Мой выбор падает на белую футболку с рисунком какого-то города. На ноги решаю надеть обычные голубые джинсы-скинни с порезами на коленках. По волосам слегка прохожусь утюжком. Пусть будут просто прямые. На лицо наношу тонкий слой тонального крема с пудрой, слегка выделяю румянами скулы, делаю тонкие стрелки на глазах, ресницы крашу тушью. Губы намазываю обычным бесцветным бальзамом. Моя любимая красная помада сейчас ни к чему.

18:30. Сажусь на кровать, закрываю глаза и начинаю делать успокаивающие дыхательные упражнения. Периодически считаю до десяти. Каким-то чудом удаётся сдержать дрожь в руках и успокоить сердце.

А что мне ему сказать при встрече? Просто «привет»? А обнять? Или просто пожать руку? Или ни то, ни другое?

Интересно, он сейчас волнуется перед встречей со мной?

19:00. Их еще нет. 19:05. Не приехали. 19:15. Ворота открываются.

На подкашивающихся коленках подхожу к окну и вижу, как с водительского сиденья выходит Максим. Лица не видно, только голову и плечи. С переднего пассажирского вылезает девушка с темными вьющимися волосами. Они направляются к крыльцу.

Тяжело сглатываю. Еще раз глубоко вдыхаю и выдыхаю и иду на выход из своей комнаты. Спокойно, Морозова, спокойно. Ты выиграла такое количество битв. Выиграешь и эту.

Выхожу из комнаты и уже слышу голоса родителей и Максима с девушкой. Они здороваются, смеются. Я тихо спускаюсь по лестнице и останавливаюсь на нижних ступеньках, Максим стоит ко мне боком и снимает обувь. За ним его невеста, но на нее я даже не смотрю. Я прикипела взглядом к нему одному.

Он стал сильнее, в плечах еще шире. Но профиль такой же. Это он. Мой герой.

Тут я неожиданно замечаю, что Максим напрягся, но ко мне еще не обернулся. Я знаю, что он заметил меня боковым зрением. Он сам мне однажды рассказал, что всегда чувствует, когда на него со стороны кто-то смотрит. Инстинкт каратиста.

Мои руки предательски начинают дрожать, сердце бешено колотится. Он все еще ко мне не обернулся.

Но зато ко мне повернулись папа с Еленой.

— Максим, это моя дочь Кристина, ты ее не помнишь, — вдруг говорит отец.

Что?

В этот момент Максим ко мне поворачивается полным корпусом, и я тут же забываю слова отца. Мой герой смотрит мне прямо в глаза, а я ему. Мы стоим так несколько секунд, потом я вижу, что он тяжело сглатывает и обводит меня взглядом снизу вверх и обратно. А я так и застыла на одной точке.

Мой герой. Он повзрослел. Возмужал. На лице легкая щетина. Футболка хорошо подчеркивает его сильные руки и пресс. Джинсы на нем свободные, но за ними все равно угадываются сильные ноги.

— Привет, — выдавливает он. Подходит ко мне ближе и протягивает руку.

— Здравствуй, Максим, — говорю ему, и вместо того, чтобы пожать ладонь, спускаюсь с оставшихся ступенек и подхожу к нему вплотную.

А дальше я себя не контролирую. Крепко обвиваю его шею руками. Он на мгновение замирает, явно не ожидая от меня такого, но уже через секунду крепко обнимает меня за талию.

— Восемь лет, Максим, — шепчу ему на ухо. — Восемь проклятых лет. Ты можешь мне не верить, но мне жаль, что все так обернулось. Егор был прав, когда говорил, что мы не уступим друг другу. Мне жаль, что наши принципы оказались сильнее нас.

Я уже не особо контролирую, что говорю. К счастью, я шепчу ему в то ухо, что не со стороны родителей и его невесты, так что они не слышат. Максим же замер, как истукан, и, кажется, не дышит. Не знаю, что еще я могла ему наговорить, если бы меня не отвлёк звонкий женский голос со стороны.

— Привет, Кристина!

Эти слова резко отрезвляют, и мы с Максимом тут же выпускаем друг друга из объятий. Перед тем, как повернуть голову на голос, мы с Максимом встречаемся взглядами последний раз. И я вижу в них удивление и недоумение.

Глава 6. Мы обязательно будем вместе

Этой ночью я почти не сплю. Сначала я несколько часов прорыдала в подушку, но потом все же взяла себя в руки и стала думать, что делать дальше. Нет смысла сейчас посыпать голову пеплом, винить отца за то, что не сказал правду, или винить себя за то, что не приезжала. Что сделано, то сделано. Восемь лет безнадежно протеряны. Теперь надо думать, как выкручиваться из сложившейся ситуации, и не потерять еще восемь лет. А то и больше.

Сейчас я абсолютно уверена в том, что Максим любил меня по-настоящему. Да, когда я уезжала, он ставил мне ультиматум, угрожал расставанием, но это было потому, что он боялся меня потерять, не хотел отпускать меня от себя. К тому же такие поцелуи, нежные прикосновения и признания в любви, которые он мне дарил — нельзя подделать. Максим меня любил. И как я только посмела сомневаться в этом?

Но произошла авария, и он меня забыл. Вопрос: может ли перестать любить сердце того, кого забыл мозг? Мне хочется верить, что нет. Мне хочется верить, что чувство любви ко мне жило в Максиме, несмотря на то, что его голова меня больше не помнила.

В какой-то момент ему под руку подвернулась Олейникова, утешила, приласкала, наверняка наплела ему об их большой школьной любви, вот он с ней и остался. Что-то я сильно сомневаюсь, что она ему рассказала о произошедшем на нашем школьном выпускном. А, возможно, она вообще ему про их школьные отношения ничего не рассказывала, будто они были просто одноклассниками и все. В общем, это и не столь важно.

А важно другое. Мог ли он ее полюбить за столько лет? Боюсь, что мог. Меня не было и про меня ему никто не рассказывал, а она всегда была рядом. Если он был с ней все эти годы, с самого момента выхода из больницы и встречи в университете, то это не просто так. Семь лет не живут с человеком, которого не любят. И уж тем более на нем не женятся.

А вот это уже настоящая проблема...

И что мне делать?

Просто прийти к Максиму и сказать «Мы с тобой любили друг друга, но расстались на восемь лет из-за дурацкого стечения обстоятельств» — не вариант. Его это, скорее всего, только отпугнёт. Возможно, у меня будет шанс, если Максим каким-то чудесным образом сам все вспомнит. Но надежда на это очень призрачная. Если он не вспомнил всё за столько лет, то с чего вдруг он возьмёт и вспомнит сейчас?

И еще один очень важный момент. Забыл ли он нашу первую встречу в детстве? Елена сказала, что он не помнит некоторые отрезки из детства. Входит ли лагерь на Волге в их число? Как бы мне ни было страшно признаваться в этом самой себе, но, скорее всего, Максим забыл и нашу детскую встречу. Он и так не помнил ее, когда приехал в «Золотой ручей», он не узнал меня, пока я ему сама не подсказала. А если учитывать тот факт, что Максим вспомнил меня в детстве в тот период своей жизни, который сейчас он забыл, то, наверное, он забыл и лагерь.

Господи, как же все сложно...

Я в растерянности. Я не знаю, как мне его вернуть. Просто подружиться с ним и ждать, пока он снова в меня влюбится? А если не влюбится? Что если он действительно любит Олейникову?

Черт, черт, черт!!!!

Ладно, в данном случае, наверное, лучше всего действовать по ситуации. Сначала нужно просто наладить с ним нормальное общение. А то вчера на кухне отец и Елена столько раз сказали, что я никогда не спрашивала про него и никогда не интересовалась его жизнью, что он легко мог подумать, что мне на него наплевать. А если сюда еще добавить, что я восемь лет не приезжала, то именно так все и выглядит со стороны.

Невольно вспомнила слова, которые сказала ему в прихожей, когда он зашёл, и я его обняла. Да, для человека, который ничего не помнит, это, наверное, звучало, как какая-то абракадабра. «Мне жаль, что все так обернулось», «Егор был прав»... вот он офигел, наверное. Он и Егора-то не помнит.

Ставлю будильник на 7 утра и укладываюсь спать. Родители, Максим и Олейникова уезжают завтра с утра, надо с ними позавтракать. И я же совсем на ужине ничего не спросила у Максима о его жизни сейчас... Чем он занимается? Где работает? Что делал все эти восемь лет?

Мой герой... Не знаю, как, но мы обязательно снова будем вместе. Не сегодня, не завтра, не через неделю и, возможно, даже не через месяц. Но однажды этот день настанет. По-другому просто быть не может.

Глава 7. Приглашение в гости

В 7:15 я спускаюсь на кухню и уже слышу голоса. Я не стала краситься, просто расчесала прямые волосы. Оделась в джинсовые шорты и футболку, закрывающую татуировку. Странно будет спускаться на завтрак в джинсах. Хотя они все уезжают на работу и, наверное, одеты, как надо. Перед выходом из комнаты надеваю на запястье браслет, который Максим подарил мне на Новый год. Наконец-то я могу носить его, он мне всегда нравился. Но сначала Максим меня отверг, потом я думала, что он меня предал, вот и не носила украшение. Теперь мне уже ничего не мешает. К тому же Максим все равно его не помнит.

— Доброе утро, — говорю всем с улыбкой, заходя на кухню.

— Доброе утро, — отвечают мне все в один голос.

Сажусь на вчерашнее место ровно напротив Максима. Он мне улыбается и снова начинает пристально меня разглядывать. Пока домработница накладывает мне кашу и делает капуччино, Максим скользит глазами по моему лицу, волосам, шее, рукам, задерживает взгляд на браслете и слегка щурится. Потом хмурится. Потом от браслета поднимает взгляд на мое лицо и смотрит ровно в глаза.

Интересно, о чем он сейчас думает?

— Максим, а чем ты занимаешься? Где работаешь? — Спрашиваю, когда домработница удаляется.

— Я год назад основал свою юридческую компанию.

Я в искреннем удивлении поднимаю бровь.

— Интересно. На чем специализируется твоя компания?

— В принципе, фирма предоставляет все виды юридических услуг, но лично я занимаюсь финансовым правом, а также сделками слияний и поглощений. В том числе международных.

Да, мой герой. Я узнаю тебя. Ты потерял память, но остался верен себе и своим мечтам.

Засовываю в рот ложку каши, Максим отхлёбывает кофе. Мы не прерываем зрительного контакта. Олейникова сидит с кислым лицом, папа с виноватым, Елена с радостным.

— А ты ездил учиться в Швейцарию, как планировал?

— Да. Последние два года бакалавриата я учился в Женеве. — Он на мгновение замолчал, а потом подозрительно спросил. — А ты откуда знаешь, что я планировал учиться в Швейцарии?

— Ты сам мне об этом говорил, но не помнишь, — и слегка улыбаюсь ему. — А где находится офис твоей юридической фирмы?

— В «Москва-Сити».

— Ого! — Я не скрываю своего искреннего изумления. — Вот это да, молодец! В какой башне?

Он смущенно улыбается.

— Башня «Федерация». 71 этаж.

— Круто, Максим. Поздравляю, — и я говорю это от всей души.

— Спасибо. Если хочешь, приезжай в гости, покажу офис.

Я замерла. Наверное, даже перестала дышать. Смотрю ему внимательно в лицо. Он серьёзен, лишь слегка улыбается уголками губ.

— С удовольствием бы посмотрела, — буквально выдыхаю.

Он кивает.

— Запиши мой номер телефона. Позвони, когда захочешь приехать, я тебя встречу.

Я тут же хватаю свой смартфон и записываю цифры, которые он диктует. Сохраняю номер и сбрасываю ему звонок. Он тоже сохраняет мой контакт.

Олейникова аж позеленела.

— Кристина, расскажи нам, а как ты жила в Америке? У тебя есть парень? — Спрашивает меня она.

Максим уже отложил в сторону свой телефон и внимательно на меня смотрит.

Я пожала плечами.

— Я училась все восемь лет, Оля. Сначала были четыре года бакалавриата, потом два года магистратуры, потом еще два года MBA. Летом я стажировалась в различных американских компаниях. Преимущественно в антикризисных подразделениях. Также на тему антикризисного менеджмента я защищала выпускную работу в бакалавриате, потом магистерскую диссертацию, а затем и проектную работу в MBA. Меня взяли работать в крупнейшую строительную компанию США — U.S. Development, но я была вынуждена отказаться, потому что папа сказал, что я нужна ему в нашей фирме. Собственно, поэтому я и вернулась. А парня у меня нет.

И я делаю глубокий глоток кофе.

— Кристиночка, — вмешивается Елена, — а Игорь говорил, что у тебя есть молодой человек в Америке. Кажется, Майкл, зовут, да? — И она с немым вопросом обернулась к отцу, мол, «Я ничего не путаю?».

В этот момент я перехватила взгляд Максима. Он слегка нахмурился.

— Мы расстались перед моим возвращением в Россию.

— Очень жаль, — она искренне погрустнела, — твой папа его хвалил.

Я лишь пожала плечами. Да и что на это ответить? «Елена, я люблю вашего сына, и никакой Майкл мне его не знаменит»?

— А сколько вы были вместе? — Спросила меня Олейникова.

Вот для чего ей эта информация?

— Два года.

— Приличный срок. И ты легко рассталась с ним и вернулась в Москву?

Сучка.

— Да.

Она хмыкнула.

— Узнаю тебя, Кристина.

Тварь.

Максим странно сверлит меня взглядом. Сейчас как-то исподлобья и совсем без улыбки. Что же творится в его голове?

Глава 8. Мама и подруга

Я выгоняю из гаража свою старую Audi и уезжаю из Золотого ручья. Папа до сих пор не продал мою машину. Спасибо ему за это. Уже вышла более новая модель, но мне нравится и моя. Не хочу менять автомобиль, хотя ему уже лет десять.

Я останавливаюсь у цветочного магазина, покупаю большую охапку белых роз, которые так любила мама, и еду к ней на кладбище.

— Здравствуй, мамочка, — тихо говорю я, касаясь рукой памятника. — Прости, что не навещала тебя так долго.

Могила чистая, ухоженная. Я знаю, что папа следит за ней и приезжает сюда, когда есть время. Я положила цветы на землю и присела на лавочку рядом. Я не была на ее могиле восемь лет. По щекам потекли слезы.

Я всматриваюсь в мамино лицо на памятнике и вспоминаю свадьбу отца с Еленой. Именно на ней мне пришла в голову мысль, что мама пожертвовала своей жизнью ради моей повторной встречи с Максимом. Ведь, если бы она не умерла, отец никогда не женился бы на Елене, и мы с Максимом никогда бы не нашли друг друга вновь. Я помню, что он не согласился с мной, когда я ему об этом рассказала, но я все равно уверена в своих мыслях.

Я встаю с лавочки и присаживаюсь на коленях возле памятника. Обвиваю его руками и говорю:

— Твоя смерть не будет напрасной, мама. Обещаю. Ты подарила мне встречу с моим героем, и я обязательно буду с ним. И однажды я приду к тебе сюда с нашими детьми. Они будут знать, кто их бабушка. Я люблю тебя, мамочка.

Я целую памятник и, утирая слезы, иду к машине.

Через час я подъезжаю к Викиному дому. Паркую машину у ворот в ЖК, набираю код, который до сих пор помню наизусть, и захожу во двор. Подхожу к подъезду, снова набираю цифры, и вхожу внутрь. Поднимаюсь на лифте на последний этаж и звоню в дверь.

Мне открывает их старая домработница — Людмила Николаевна. Уже тогда она была женщиной в летах, а сейчас и того сильнее постарела.

— Кристина! — Ахнула она. — Это ты? Проходи, деточка.

Я вошла внутрь и оказалась в такой знакомой и родной гостиной с выходом на большую террасу, с которой по ночам открывается изумительный вид на Москву.

— Как ты изменилась! Настоящая взрослая девушка теперь! — Приговаривает Людмила Николаевна, усаживая меня на диван в гостиной.

— Здравствуйте, Людмила Николаевна, — широко улыбаюсь ей. Это очень хорошая добрая женщина, которая никогда не выдавала Викиным родителям наши с ней детские проделки. Будь то разбитая дизайнерская ваза, которые коллекционировала Викина мать, или случайно устроенный пожар на кухне, потому что мы с Викой решили поиграть в «Ресторан».

— Как ты, Кристиночка? Как Америка? Ты в гости или уже навсегда домой?

— Навсегда. Я закончила учебу и вернулась.

— Какая ты умничка!

— Вики нет дома? — Задаю интересующий меня вопрос.

Людмина Николаевна тяжело вздохнула.

— Вика тут уже давно не живет.

— А где она?

Людмила Николаевна развела руки.

— Никто не знает.

— То есть как? — Я искренне удивилась.

— После того, как ты уехала, Вика очень замкнулась в себе. Приступов не было, но она почти перестала общаться. Она поступила в институт, но связалась там с дурной компанией. Стала много пить, употреблять запрещённые вещества. С родителями дома начались проблемы. А ты ведь сама знаешь, что, прости Господи, отношения с ними у Вики никогда не ладились. В общем, в какой-то момент Вика собрала вещи и уехала к сожителю. Институт она бросила, с родителями общаться перестала, никогда больше сюда не приезжала. А они ее и не искали. А потом и вовсе Степановы развелись, и сейчас у Викиного отца новая молодая хозяйка в этом доме. А недавно у них родился ребенок. — И Людмила Николаевна недовольно поджала губы.

Я сидела и молчала. У меня не было слов.

— И у вас нет идей, как можно найти Вику? — наконец выдавила я из себя.

Она покачала головой.

— Нет, к сожалению. Тот номер телефона, который был у Вики, уже давно не работает.

Я посидела с Людмилой Николаевной еще какое-то время, рассказала ей о своей жизни на протяжении этих лет и поехала домой, испытывая острое чувство вины за то, что произошло с подругой. Я не имела права так ее предавать.

Дома папа со мной почти не разговаривал. Обижался. Хотя на самом деле это я должна на него обижаться.

— Кристина, когда ты планируешь выходить на работу? — Спросил у меня через пару дней.

— А когда надо?

— Вчера.

Дела в компании настолько плохи?

— Хорошо, завтра после обеда буду.

Я поднимаюсь в свою комнату и долго в нерешительности верчу в руках телефон. К Максиму надо ехать завтра утром, другого времени не будет, если я выйду в компанию. Звоню ему и зажмуриваюсь от страха. Он отвечает после третьего гудка.

— Привет, Кристина, — говорит он мне ровным голосом и, мне почему-то показалось, что он улыбнулся на том конце провода.

— Привет, Максим. Не отвлекаю?

Глава 9. Экскурсия

На следующий день я надеваю деловое чёрное платье чуть выше колен и с короткими рукавами, на ногах чёрные лаковые шпильки. Волосы завиваю в легкие кудри, подвожу глаза светлыми тенями и стрелками, выделяю румянами скулы, губы крашу любимой красной помадой. Как же давно я так не одевалась! Даже соскучилась. Восемь лет проходила в Америке в джинсах и кроссовках.

В 10:50 я захожу в здание, получаю пропуск и возле лифтов звоню Максиму. Он отвечает тут же.

— Привет! Ты уже приехала?

— Привет. Да, жду лифт.

— Хорошо, выхожу.

Когда я поднимаюсь на 71 этаж, Максим уже меня ждёт.

— Привет. — Снова здоровается и окидывает меня взглядом, а затем слегка приобнимает за талию и целует в щеку. На Максиме очень красивый чёрный костюм, белая рубашка и галстук.

— Привет. — Я едва касаюсь губами его щеки, чтобы не оставить след от помады.

Это длится от силы несколько секунд, но ощущение, что все происходит в замедленной пленке. Взмах его ресниц, резко расширяющиеся на моих глазах зрачки, движение ладони по моей талии, прикосновение горячих губ к щеке. Сейчас он поцеловал меня сильнее, чем тогда дома, когда уходил и прошептал, что будет ждать меня.

На мгновение мне показалось, что он слегка склонился к моим волосам и вдохнул запах. Я все эти годы не меняла ни парфюм, ни средство для волос. Я по-прежнему пахну сладкой розой с примесью жасмина. Но он все равно не помнит эти ароматы, которые когда-то очень любил.

— Пойдём, — сказал он мне с улыбкой, когда отстранился, и повёл меня за матовую стеклянную дверь. — Тут сидят рядовые сотрудники, — он обвёл рукой опен спейс.

Довольно большой зал, со множеством столов и компьютерами в ряд. Вместо стены — большое окно, с которого открывается вид на другие башни «Москва-Сити» и Москву с 71 этажа. По нему снуют туда-сюда молодые люди в брюках и рубашках, девушки в платьях или же тоже в костюмах.

Мы прошли опен спейс и повернули направо.

— Тут переговорные комнаты, — он указал на несколько помещений со стеклянными стенами и дверями. За ними виднелись круглые или прямоугольные столы, доски, на которых можно что-то писать, кулеры с водой, кофе-машины, а рядом с ними небольшие белые кружки с блюдцами. В одной из таких переговорок как раз шла встреча. Три деловые женщины лет за 40 что-то бурно обсуждали с двумя мужчинами.

Мы прошли дальше.

— Тут кухня для сотрудников, — Максим завёл меня в нее.

Довольно большое пространство с красивым коричневым гарнитуром, несколькими раковинами, кулером, тремя чайниками, двумя кофе-машинами и двумя холодильниками. Столы и стулья красивого светло-коричневого цвета. Несколько человек как раз сидели завтракали и непринуждённо общались. Увидев Максима, они слегка засмущались и снизили голоса на несколько тонов.

Боятся начальника?

— Я противник жесткого рабочего дня с 9 до 6 или с 10 до 7, а также обеда в строго отведённое время. — Тихо пояснил мне Максим. — Каждый сотрудник сам выбирает удобный для него график. Завтраки, обеды и ужины в офисе тоже, кто когда сам захочет. Очень многие ребята сильно перерабатывают, поэтому время приёма пищи я так же не ограничиваю. Вообще, я сторонник гибкого графика. Мне не важно, во сколько человек пришёл на работу или ушел. Для меня главное, чтобы вся работа была сделала четко и ровно в срок, а на любой мой вопрос по тому или иному делу я мог получить ответ моментально.

Я аккуратно повернула на него голову и улыбнулась.

— А ты хороший начальник, Максим Алексеевич.

Он тихо засмеялся.

— Очень бы хотелось, чтобы это было так.

Мы вышли из кухни и пошли дальше. Перед нами предстали несколько комнат также со стеклянными стенами. За ними виднелись диванчики и столы для пинг-понга.

— Это комнаты отдыха для сотрудников. Иногда от канцелярского бюрократического языка мозг закипает, особенно под вечер. Тогда ребята могут сюда прийти и немного отдохнуть, чтобы с новыми силами вернуться к работе. Тут же некоторые сотрудники за игрой в пинг-понг обсуждают дела вместо того, чтобы идти в переговорку. В расслабленной обстановке проще найти решение сложным задачам.

— Это очень правильно. Я давно еще говорила отцу, чтобы он сделал комнаты отдыха в «Капитал-Строе».

Мы прошли дальше и перед нами показались четыре деревянные двери.

— Это кабинеты моих заместителей, — указал он на первые три.

— Кто твои замы?

— Мои однокурсники, в способностях которых я не сомневался ни разу за все время совместной учебы. А это моя приемная, — указал он на четвертую дверь и повёл меня за нее.

На нас тут же повернула голову ухоженная девушка лет тридцати пяти. Видимо, это его секретарша.

— Максим Алексеевич, — сходу начала она, — пришли документы вам на подпись. Есть несколько срочных командировок, которые вы должны завизировать.

— Чуть попозже, Катя, — сказал он ей и провёл меня через всю приемную к следующей двери, — а это мой кабинет, — обратился уже ко мне и открыл дверь.

Я прошла и искренне восхитилась. Большое помещение, метров, наверное сорок. За массивным деревянным столом и кожаным креслом окно на всю стену, за которым также открывается вид на башни и Москву. Компьютер у Максима MAC фирмы Apple. У противоположной стены два дивана стоят друг напротив друга, между ними журнальный столик. У другой стены массивный стеллаж. Я подошла к нему ближе и увидела очень много виниловых пластинок, а рядом и проигрыватель.

Глава 10. Подставная девушка

Обедать мы спустились на 60 этаж башни «Федерация» в ресторан «Sixty». Довольно дорогое пафосное место. Егор водил меня сюда несколько раз, когда мы встречались. Максим сейчас держится вполне невозмутимо. Будто не стоял ко мне в упор и не вжимал меня в стекло 20 минут назад. Надо сказать, было мало приятного. То и дело меня одолевал страх, что окно каким-то образом треснет, и я сорвусь вниз. Смерть моей мечты — по-прежнему прыжок с Empire State Building, но никак не падение из кабинета Максима.

Однако когда принесли салат, я уже полностью владела собой. Да, я действительно научилась быстро брать себя в руки даже в присутствии Максима — человека, рядом с которым ни один мой приём никогда не работал.

— Расскажи, как ты жил эти восемь лет? — Спросила я его, отправляя в рот кусочек тунца.

Он пожал плечами.

— Первые полгода после твоего отъезда я провёл в больницах. В конце января меня наконец выписали и в феврале после каникул я вышел на учебу. Было очень тяжело, пришлось закрывать всю первую сессию. Преподаватели шли навстречу, зная о моей ситуации, но все равно требовали не мало. Где-то в марте столкнулся в коридоре университета с Олей. Она ко мне подошла поздороваться, а я ее не узнал. Рассказал, что со мной произошло. Мы стали общаться. Она пыталась помочь мне вспомнить, но я так и не смог. Потом мы начали встречаться. На третьем курсе я уехал в Женеву, а она осталась в Москве. Мы продолжали отношения на расстоянии. После бакалавриата я поступил там же в Женеве в магистратуру и пошел работать юристом в один швейцарский банк. Так прошли еще два года. Я заработал неплохую сумму и вернулся в Россию. Год работал юристом по финансовым сделкам в одной крупной адвокатской фирме, а еще через год основал свою. Половина необходимых денег для этого у меня уже была, вторую половину взял в банке.

Я про себя хмыкнула. Значит, с Олейниковой на отношения на расстоянии он согласился, а со мной не хотел. Неужели действительно полюбил ее?

— А что говорят врачи? Есть шанс, что память к тебе все-таки вернётся?

— Все эти восемь лет они упорно твердят, что шанс есть. Сначала я им верил и надеялся, но уже нет. Да в общем-то, мне теперь и не важно, что тогда было. Столько лет прошло. Мне сейчас 26 лет, а то был 11 класс в школе. Что там вспоминать? Уроки? ЕГЭ? Выпускной? По фиг на это.

Я сглотнула. Знал бы ты, Максим, как прошёл твой выпускной.

— А Оля тебе рассказывала про наш школьный выпускной? — Аккуратно интересуюсь.

— Да, и Оля, и мама рассказывали. Мы там с тобой вроде стали королем и королевой бала. Детский сад. Ну а потом был какой-то ресторан.

— А про ресторан что тебе рассказывали?

Он пожал плечами.

— Особо ничего. А что там такого интересного могло произойти, что мне обязательно нужно это помнить? — И он неожиданно поднял на меня глаза и в упор посмотрел.

Значит, Олейникова ему умолчала об их расставании и о том, что мы вместе ушли оттуда. Какая же сучка. Секунду смотрю ему в глаза, а потом иду ва-банк.

— В эту ночь ты вспомнил нашу детскую встречу.

Максим выронил вилку, и она со звоном ударилась о тарелку.

— А вот с этого момента поподробнее, Кристина, — его голос снова захрипел.

Я продолжаю внимательно на него смотреть, медленно дожевывая салат. Максим снова напрягся, желваки на его щеках дернулись.

— Мы ушли с тобой из ресторана и пошли гулять по ночной Москве. И тогда я помогла тебе вспомнить нашу первую встречу.

Он удивлён. Откинулся на спинку стула, все еще продолжая сверлить меня взглядом.

— Как видишь, это не правда, что мы с тобой совсем не общались, — тихо продолжаю. — Мы общались, Максим. И общались бы до сих пор, если бы отец не соврал мне о том, что ты поменял номер телефона.

— Зачем он это сделал?

— Говорит, что не хотел меня беспокоить, когда я не смогла до тебя дозвониться по приезду в Америку.

Максим сделал глоток воды.

— Ты ведь могла приехать, Кристина... Хоть раз.

— Я объяснила тебе в твоём кабинете, почему не приезжала. — И мгновение помедлив, добавила. — А ты, Максим? Ты хоть раз интересовался жизнью своей сводной сестры? Ты хоть раз спрашивал у родителей, как мои дела? Я понимаю, что ты меня не помнил, но все же ты мог хотя бы раз поздравить меня с днем рождения?

Он тяжело опустил веки и быстро задышал. А когда открыл, выдавил из себя:

— Я хотел, Кристина. Но мне все вокруг говорили, что ты меня ненавидела. Не общалась со мной, презирала меня, игнорировала. Я ходил однажды в нашу школу на встречу выпускников. Про тебя там все говорили, как про очень надменную девушку, которая не умеет проигрывать. Но также они сказали, что ты проиграла мне. Якобы я лучше тебя учился, и тебя это бесило.

— А Алена, Серёжа и Вика были на той встрече выпускников?

— Кто? — Он не понял моего вопроса. — Нет, людей с такими именами, по-моему, там не было. А кто они?

— Это были наши друзья.

Максим удивился.

— Мне никто про них не рассказывал.

Глава 11. Вице-президент

— Что тебе успел рассказать Токарев-младший? — Спросил отец, когда я уже попрощалась с Максимом и зашла в его кабинет.

Папа сидит в своём старом кожаном кресле, в котором я когда-то любила делать уроки, и отхлебывает виски из стакана. И давно это он стал пить на работе? Видимо, дело действительно дрянь.

— Сказал, что четыре года назад в России появилась новая строительная компания, которая играет вгрязную, и она уже отъела у нас и у Токаревского «Вижн-Строя» большую долю рынка. Еще сказал, что это выходцы из девяностых с большими связями в федеральном правительстве.

Отец согласно кивнул.

— Да, все так.

— Почему ты мне раньше не рассказывал?

— Не хотел отвлекать тебя от учебы.

Я хмыкнула.

— А тебе не кажется, пап, что как-то слишком много ты решил от меня скрыть, боясь, что это отвлечёт меня от Гарварда?

— Вот будут свои дети — поймёшь!

— Конечно, папа. У нас с Максимом обязательно будут дети. Хочу двоих: мальчика и девочку. Дочку назову в честь мамы, — и я ему широко улыбнулась.

Отец тяжело вздохнул, но ничего мне на это не ответил.

— В общем, Кристин, мы в полной заднице. Держимся еще на наших старых связях с московской мэрией. В регионах мы все стремительно теряем. После последних губернаторских выборов почти во все российские субъекты пришли новые начальники, и они все время отдают предпочтение этим браткам из девяностых.

— Кто конкретно поддерживает их в федеральном правительстве?

— Новый министр строительства.

— Ты с ним встречался?

— Нет, он отказывается меня принимать.

— Почему?

Отец сделал еще глоток.

— Каждый раз разные причины находит. То он в командировке, то он в отпуске, то он на совещании у президента, то просто плотный график. И так четыре года.

Мда, фигово.

— А с новыми губерами ты встречался?

— Да, но еще не со всеми. Но толку от этих встреч не много. Они все ставленники из Москвы и делают то, что им велят из Центра. Новый министр строительства поручил работать с этим «Росстроем», вот они и отдают ему все тендеры.

— Ты не узнавал, какую стратегию выбрал «Вижн-Строй»?

Отец хмыкнул.

— Это ты у нас с Токаревыми снюхалась, не я. Ты мне и скажи, какая у них стратегия.

— Мы с Ильей не обсуждаем дела бизнеса.

Папа недовольно поджал губы и сделал еще глоток.

— В общем, Кристин, мне нужно, чтобы ты написала нам антикризисную стратегию. Мы недавно взяли три новых проекта в Москве и два в Питере. В столице застройка трёх микрорайонов на 25 тысяч жителей каждый, в Петербурге — на 20 тысяч каждый. Но мы упустили строительство новых кварталов в Новосибирске, Красноярске и Екатеринбурге. Новосибирск у нас отбили Токаревы, а Красноярск и Екатеринбург этот проклятый «Росстрой». Сейчас идёт борьба за Ростов-на-Дону. Но там как раз новый губернатор, который играет не на нашей стороне.

Я задумчиво побарабанила пальцами по папиному столу.

— Ты общался с кем-нибудь из этого «Росстроя»?

— Близко нет. Но на некоторых мероприятиях виделся. Я пригласил их всех на свадьбу Максима, но не знаю, придут ли.

Упоминание о свадьбе Максима снова больно кольнуло в сердце. Но сейчас не до этого. Сейчас нужно работать.

— Кто еще приглашён на свадьбу Максима?

— Все. И новый министр, и все новые губернаторы, и вся московская мэрия. С последними ни в коем случае нельзя терять связи. Если еще и в столице не дай Бог новый градоначальник появится, то можно смело банкротиться.

— А Токаревых ты не звал?

— Нет. В этот раз обойдёмся без «Вижн-Строя». Не хватало, чтобы они еще на нашей свадьбе водили у нас за спиной переговоры. И ты не вздумай Илью тащить.

— Конечно, нет, пап. — Я тяжело вздохнула. — Хорошо, я приступаю к работе. Какая у меня должность, где мой кабинет и кто у меня в подчинении?

Отец гордо улыбнулся.

— Узнаю родную дочь! Должность — вице-президент. Кабинет на этаж ниже меня, рядом с Леной. Секретаршу я тебе уже нашёл. Курируешь антикризисный департамент. Там человек 20. Директора департамента, надеюсь, ты помнишь? Я его не менял. Олег Соколов.

— Да, помню, — в памяти всплыл подтянутый мужчина лет 30. Вернее, это восемь лет назад ему было 30. Сейчас уже, значит, 38. — Что еще известно о «Росстрое»?

— Только то, что есть о них в открытых данных.

— Но нам нужны закрытые данные, пап, — и я хитро улыбнулась.

— Буду очень рад, если ты сможешь их достать. Есть идеи?

Я кивнула.

— Как минимум, нужно заслать им в компанию крысу, которая будет передавать нам всю информацию изнутри.

— Было бы не плохо.

Глава 12. Строгий начальник

Я спустилась на этаж ниже и увидела в коридоре развилку направо и налево в две приемные. У входа в левую висит табличка «Главный экономист Самойлова Е.В.», у входа в правую — «Вице-президент Морозова К.И.». Мама Максима так и не взяла фамилию моего отца. Интересно, почему. Не то чтобы я горю желанием, чтобы она стала Еленой Морозовой, просто интересно.

Отец сделал ее главным экономистом сразу после их свадьбы. Я знаю, что по компании ходили слухи, будто Елена получила эту должность только лишь потому, что вышла замуж за главного босса. Но это не так. Мать Максима действительно первоклассный экономист. Она была лучшей в нашей компании еще до того, как отец вообще начал с ней встречаться.

Внешне Максим на нее совсем не похож. Наверное, он пошел в отца. А вот мозгами Максим, скорее всего, в мать. Я, правда, не знаю, кто его папа, но мне почему-то кажется, что способности к алгебре, которые у него всегда были, передались ему от Елены.

До меня вдруг доносится голос Максима с левого крыла его матери, поэтому я тороплюсь скрыться в своём. Атмосфера во время поездки в машине у нас с ним была немного накалённая. Совсем не хочется снова смотреть на его поджатые губы и ловить на себе разъяренные взгляды. Как-будто я ему изменила или предала. Он даже не помнит, что мы когда-то были вместе. А сейчас вообще женится. Не понимаю, почему из-за него я должна что-то менять в своём общении с Ильей.

У меня довольно просторная приемная. За большим деревянным столом уже сидит женщина. Видимо, она и есть моя секретарша.

— Здравствуйте. Вы — Светлана?

— Да. — Она отрывает глаза от компьютера и смотрит на меня поверх очков.

— Я Кристина Морозова.

Она тут же подскакивает.

— Здравствуйте, Кристина Игоревна. Давайте я провожу вас в ваш кабинет.

И она повела меня через все помещение к следующей деревянной двери. Обращение «Кристина Игоревна» мне немного резануло слух. В Америке нет отчеств, поэтому все восемь лет я была там или «мисс Морозова», или «мэм». А для друзей просто Крисси, даже не Кристина. Илья до сих пор любит меня так называть.

Мой кабинет размером метров 30. Большой стол, кожаное кресло, компьютер. За спиной окно. По правую сторону от стола стеллажи вдоль стены. По левую сторону — длинный прямоугольный стол для переговоров.

Мило, но не так круто, как у Максима.

Снова про себя хмыкаю, вспоминая сводного брата. Максим опять меня превзошёл. Чего добилась я? Восемь лет просидела за партой, а потом пришла на все готовое в папину фирму. А он после сильнейшей аварии смог и влиться в учебу в университете, и уехать потом в Швейцарию. А когда учился в магистратуре в Женеве, параллельно работал в банке на полную ставку. И вернувшись в Россию, создал с нуля свою компанию. Даже справился без финансовой помощи родителей.

Мой герой всегда был, есть и будет лучше меня. Во всем: будь то контрольная по алгебре в школе или бизнес во взрослой жизни. Но Максим — единственный человек, проигрывая которому я не чувствую ни обиды, ни злости, ни раздражения. Я готова проигрывать ему хоть тысячу раз. Более того — я мечтаю об этом.

— Кристина Игоревна, будут какие-то распоряжения? — Вернула меня из расмышлений моя секретарша.

— Да, позовите ко мне Олега Соколова.

— Хорошо, — и она удалилась.

Я села за своё рабочее место и еще раз осмотрелась. Повернулась на кресле назад и глянула в окно. Пятый этаж, вид на обычную московскую дорогу и жилые дома. Да, не «Москва-Сити», но ладно. Наверное, нужно будет сделать в кабинете перестановку: убрать компьютерный стол от окна. Еще не хватало, чтобы конкуренты подослали мне за спину в окно дрона, который бы снимал все, что я открываю на своём компьютере.

Кстати, а, может, отправить дрона к окну главного босса этого «Росстроя»? Адрес компании легко можно посмотреть в интернете. Вот только узнать бы, где кабинет генерального директора.

— Кристина Игоревна, Олег Витальевич у вас в приемной, — раздался через громкую связь моего рабочего телефона голос секретарши.

— Пусть войдёт.

Через несколько секунд дверь моего кабинета распахнулась и в помещение уверенной походкой зашёл очень крепкий мужчина около 40 лет.

— Кристина Игоревна, рад снова вас видеть, — он протянул мне ладонь для рукопожатия и улыбнулся.

Десять лет назад он называл меня Кристиночкой и любил щелкнуть по носу или потрепать за щечку. Этакий ловелас был, которому почему-то нравилось заигрывать с дочкой начальника.

— Присаживайтесь, — указала я ему на прямоугольный стол для переговоров.

Мы с ним сели напротив друг друга, и пока я отвлеклась на сообщение в телефоне от одной своей американской подруги, Соколов не без любопытства стал меня рассматривать. Наверняка думает, что дочурке шефа стало скучно, и папа решил потешить ее должностью вице-президента.

— Олег Витальевич, — начала я, отложив в сторону телефон и выключив на нем звук, — нам нужно подготовить новую антикризисную стратегию. Думаю, вы знаете, что компания сейчас переживает не лучшие времена. Сколько человек работают в вашем подразделении?

— Двадцать два.

Глава 13. Правда или действие

Максим и Олейникова приезжают в Золотой ручей в два часа дня и сразу идут в беседку начинать подготовку к барбекю. Домработница по заданию Ольги стругает салаты и делает какие-то закуски. С каких это пор наша прислуга исполняет ее приказы? Интересно, если я сейчас подойду к этой домработнице и дам другое задание, она его исполнит или откажет мне, сославшись на то, что уже занята по поручению Олейниковой?

Но я не берусь это проверять. Я просто тупо лежу на кровати в своей комнате и смотрю в потолок. Я так и не вышла с ними поздороваться, хотя, я уверена, Максим знает, что я дома. Он наверняка видел в гараже мою машину. Но и сам он ко мне не поднимается.

Так проходит час, потом второй. Окно в моей комнате открыто, и я начинаю слышать посторонние голоса: постепенно подтягиваются их друзья. Потом кто-то включает музыку и уже вовсю слышится смех. А я так и лежу, как живой труп. Слез нет, лишь бездонная чёрная дыра внутри.

Неожиданно в мою дверь раздаётся стук.

— Войдите, — говорю бесцветным голосом.

Ручка опускается, и в дверном проеме появляется Максим. Он одет в синие джинсовые шорты до колен и светлую футболку.

— Ты не спустишься? — Тихо спрашивает.

— Я там никого не знаю.

— Ты знаешь меня.

Я хмыкаю.

— А ты меня нет.

Он тяжело вздыхает, приваливается к дверному косяку и скрещивает на груди руки.

— Мне очень жаль, что это так. Но, может, я смогу узнать тебя заново? — И слегка разводит губы в грустной улыбке.

Я ничего не отвечаю и отворачиваю голову от него обратно к потолку. А он так и стоит в дверях и смотрит на меня немигающим взглядом.

— Кристина, пойдём. Пожалуйста, — снова говорит через какое-то время.

— Зачем?

— Затем, чтобы я больше с тобой общался и лучше тебя узнавал.

— Не думаю, что тебе это нужно.

Какое-то время он медлит с ответом, но потом все же говорит:

— Нужно.

Я беспомощно опускаю веки. Кажется, в горле уже стал образовываться ком.

— Кристина, я не отстану от тебя, пока ты не пойдёшь со мной.

Надо было нахрен уехать сегодня из дома с родителями. Они теперь стали работать и по субботам. Как я сразу не додумалась свалить отсюда? Рассчитывала отсидеться в своей комнате. Мазохистка.

— Хорошо, я сейчас спущусь. Дай мне 10 минут.

Максим разводит губы в довольной улыбке.

— Ровно через 10 минут я поднимусь за тобой снова, если ты не придёшь.

Он уходит, притворив дверь. Я встаю с кровати и выглядываю окно. Как хоть одеваться на эту вечеринку? Девушки все в шортах и в верхе купальника. Нет, я так ходить не готова. Не хочу светить татуировкой.

Снимаю с себя домашний сарафан, в котором я была, и надеваю короткие голубые шорты, чёрную футболку, закрывающую слово Hero на моем сердце, и обуваю белые кеды марки Converse. Расчесываю волосы, слегка подправляю легкий макияж, который сделала еще утром, и иду в сад.

Не успела я еще никого разглядеть, как откуда-то сбоку услышала до боли знакомый громкий голос:

— Вы только посмотрите, какие люди в нашем скромном Голливуде! Ну надо же, Кристина Морозова собственной персоной почтила нас, простых смертных, своим визитом!

Я резко оборачиваюсь на голос и буквально замираю. Передо мной стоит... Егор Кузнецов. Он повзрослел, лицо стало мужественнее, а взгляд дерзее. Одной рукой он держит стакан виски, а второй обнимает прильнувшую к нему голубоглазую блондинку с явно силиконовой грудью и надутыми губами.

Что он тут вообще делает???

На его крик в мой адрес обернулись все присутствующие, включая Максима, и сейчас с любопытством за нами наблюдают. Кажется, кто-то даже сделал музыку потише.

— И тебе привет, Егор, — безмятежно отвечаю ему и улыбаюсь, — я приехала к себе домой. А что тут делаешь ты?

— А я на предсвадебной тусовке у своего лучшего друга.

Что?

— И давно вы лучшие друзья? — Спрашиваю со смешком в голосе и сарказмом.

— Семь с половиной лет, Кристиночка. С тех пор, как встретились в коридоре МГИМО.

Ну понятно. Значит, не только Олейникова проехала Максиму по ушам. Я не успеваю ничего ответить Егору, потому что в наш явно ядовитый диалог вклинивается Максим.

— Ребят, познакомьтесь. Это моя сводная сестра Кристина. Она восемь лет прожила в Америке, училась там. Недавно вернулась домой.

Я оборачиваюсь к другим гостям. Их человек десять. Может, чуть больше. Максим представляет мне каждого, но я их не запоминаю. Дима, Костя, Витя, Света, Катя, Лиза... В голове уже каша из имён и лиц. Ребята мне улыбаются, что-то спрашивают про учебу в Америке, я им что-то на автомате отвечаю.

— Что будешь пить? — Спрашивает у меня Максим, когда я сажусь за раскладной стол возле беседки. На моем гамаке развалилась какая-то подруга Олейниковой и разговаривает по телефону.

Глава 14. Ее грязный секрет

Глава 14.

Они продолжили играть в эту игру, кто-то даже что-то спрашивал у Максима и Олейниковой, но я уже не слушала их. Неожиданно мне на телефон упало сообщение от Ильи.

«Привет! Я сейчас недалеко от Золотого ручья. Ты дома?»

«Да»

«Заеду в гости?»

«ДА!!!!!!»

«Ок, скажи точный адрес»

«Вишневая 17. За 5 минут до того, как будешь подъезжать, набери»

«Ок»

Какое счастье! Наконец-то у меня появится повод свалить с этого чужого праздника жизни. И я действительно давно не виделась с Ильей. Ну как давно. Чуть больше месяца, с тех пор, как он приезжал ко мне в Америку и в очередной раз меня спасал.

Я невольно задумалась о Бостоне и стала вспоминать свою жизнь там. Друзья вовсю мне пишут в мессенджерах, но из-за работы совсем нет времени отвечать. Не знаю, сколько я так пролежала, как вдруг у меня зазвонил телефон.

— Я возле твоего дома уже, — начал Илья.

— Паркуйся у ворот и заходи. Калитка открыта. Я в саду за домом, увидишь.

Я нажала отбой звонка и неожиданно осознала, что до сих пор лежу в лифчике.

Черт!

Моментально подскакиваю и возвращаюсь ко всем присутствующим, которые продолжают играть.

— Ко мне приехал друг, так что вынуждена вас покинуть, — громко им объявила и стала оглядываться в поисках своей футболки. — А где моя майка? Никто не видел?

— Вон она, — указала мне какая-то девушка на деревянное ограждение беседки. Это я ее туда швырнула?

Срываюсь со своего места и судорожно пытаюсь вывернуть ее с изнанки, как назло она выпадает у меня из рук.

— Блин! — Восклицаю и поднимаю ее с земли.

Кажется, на меня сейчас все смотрят. Но я не успеваю надеть на себя футболку, потому что уже слышу из-за спины крик Ильи:

— Красотка!

— Черт! — говорю вслух и оборачиваюсь к нему.

Токарев быстрым шагом и с широченной улыбкой направляется ко мне. За несколько секунд преодолевает оставшееся между нами расстояние и заключает меня в крепкие объятия, поднимая с земли.

— Привет, Крисси, — и целует меня в щеку.

— Привет, Илюш, — целую его в ответ.

В этот момент он от меня отстраняется, кидает взгляд на мою грудь и со смешком выдаёт:

— Это ты меня так встречаешь?

— Не дождёшься! — Бью его кулаком в плечо и натягиваю майку.

— Да ладно тебе, Крисси, а то я тебя в лифчике никогда не видел.

Я закатываю глаза.

Он осматривается вокруг с немым вопросом. Сцену нашей встречи сейчас все очень внимательно наблюдают. Максим сверлит Илью взглядом, Егор почему-то тоже.

— Ребят, это мой ближайший друг Илья. Мы с ним вместе учились в Гарварде.

Я вижу, что ему польстило словосочетание «ближайший друг». Хоть мы с ним и условились давно, что мы не друзья, потому что все-таки конкуренты, но я знаю, что на самом деле ему очень нравится, когда я его так представляю.

— Привет, — ответили ему все в один голос.

Токарев по-хозяйски обнял меня за плечи.

— Я тот, кто знает про Крисси абсолютно все. Каждый ее грязный секретик!

— Замолчи! — Смеюсь и толкаю его в бок. — Ладно, пошли в дом, — я разворачиваюсь и тяну его за руку.

— Эй-эй, подожди. А что у тебя тут за тусовка?

— Это не моя тусовка, Илья. Пошли, — и снова тяну его.

— А чья?

— Моя, — подаёт голос Максим и подходит к нам с Ильей, — меня зовут Максим, — и он протягивает Илье руку.

Токарев замирает. Я вижу, что он узнал Максима. Я не рассказывала до сих пор Илье про то, что на самом деле с ним случилось. Абсолютно не было времени. Я знаю, что он хотел спросить меня про него, когда звонил мне во время нашей поездки с Максимом в машине, но я сказала ему код «омела». Илья знает, что Максим — это абсолютно запретная для меня тема при любых чужих людях. За восемь лет моей жизни в Гарварде ни один друг, ни одна подруга больше не узнали о моей истории.

— Мы с тобой знакомы, — с улыбкой отвечает ему Илья и пожимает руку.

— Я не помню этого.

— Понимаю, много лет уже прошло.

— Нет, я не поэтому не помню. Я восемь лет назад попал в сильную аварию и частично потерял память. Я не помню весь последний год своей жизни до аварии. И не помню людей, с которыми тогда общался.

Илья удивленно на него уставился. Потом перевёл взгляд на меня. Потом снова на Максима. Я нервно закусила губу.

— То есть, ты не помнишь Кристину?

— Нет. Я познакомился с ней заново чуть больше недели назад, когда она вернулась в Россию, спустя восемь лет отсутствия.

Глава 15. Один-Ноль

Через какое-то время после прихода Ильи мы с ним потихоньку сливаемся с вечеринки. Садимся вдвоём на лавочку в беседке, и он тут же спрашивает:

— Кристина, еще раз расскажи мне, что произошло с Максимом?

На самом деле мне не очень хочется сейчас говорить с Ильей об этом. Мне гораздо важнее узнать, каким таким чудесным образом он оказался возле «Золотого ручья». Он живет совершенно в другой стороне.

— В день, когда я улетела в Америку, Максим попал в чудовищную аварию. Он частично потерял память. Не помнит некоторые фрагменты из детства и свой первый год в Москве. Илья, он в прямом смысле слова забыл меня.

— А почему ты об этом ничего не знала?

— Потому что отец мне ничего не сказал. А я за восемь лет ни разу не приехала.

— Но твой папа же сказал, что Максим поменял номер телефона...

— Он соврал.

У Ильи округлились глаза.

— То есть, ты хочешь сказать, что ты восемь лет убивалась по Максиму, потому что твой отец тебе соврал???

— Да.

— Жесть, — Токарев беспомощно схватился за голову. — Просто жесть. И что ты теперь думаешь делать?

Я закрыла лицо ладонями.

— Я хочу вернуть его, Илья. Я люблю его.

— Конечно, возвращай! Тем более, когда мы точно знаем, что он тебя не предавал.

Я посмотрела на Токарева и тихо вымолвила:

— Но он с ней семь лет, Илья. Семь лет! У них через неделю свадьба...

Он задумчиво постучал пальцами по скамейке.

— Он все эти семь лет должен был быть с тобой, а не с ней. И через неделю у него свадьба должна была быть с тобой, а не с ней. Кристина, она просто тупо заняла твоё место.

От этих слов друга по щекам потекли слезы.

— Илья, ну почему я такая неудачница?!

— Эй, ну ты чего ревешь? Иди сюда, — и он притянул меня к себе.

Я уткнулась в его плечо, а слезы уже ручьём полились из глаз. Минут через пять Илья мне тихо прошептал на ухо:

— Твой Максим не сводит с нас глаз. И его друг, который просил рассказать секрет о тебе, тоже.

— Этот друг — Егор Кузнецов. С которым я в школе встречалась и из-за дружбы с которым Максим отверг меня в ту новогоднюю ночь.

Я уже отстранилась от Ильи и стала вытирать лицо.

— Подожди, так он же тебя пытался изнасиловать? И Максим же ему еще по морде надавал, ты говорила.

— Да. Но как видишь, теперь они снова друзья, потому что Максим ничего не помнит.

Я скосила на них глаза. И Максим, и Егор действительно сверлят нас глазами и, к сожалению, видят мои слезы. Впрочем, по фиг. Мало ли почему я плачу? Может, мы сейчас Америку вспоминаем и ностальгируем.

В этот момент у меня звонит телефон. Это папа.

— Подожди минутку, мне нужно ответить, — говорю Илье и выхожу из беседки. — Алло, пап.

— Кристина! У меня прекрасные новости! — Затараторил отец, — «Росстрой» утром прислал ответное письмо на приглашение на свадьбу Максима. Говорят, что два вице-президента компании будут! Я вот только сейчас дошёл до бумажной почты и увидел их ответ.

— Отлично, пап! — Радостно отвечаю ему, а уже в следующую секунду чувствую, как почва уходит у меня из-под ног.

Так вот почему Токарев приехал... Он знает, кто будет на свадьбе Максима и хочет на нее напроситься. Папа мне еще что-то говорит, но я его уже не слушаю, потому что вижу, как Илья подошёл к Максиму и о чем-то с ним непринуждённости разговаривает.

— Пап, я тебе перезвоню, — бросаю ему и отключаю звонок. — Максим! — зову его, — мне сейчас звонила твоя мама, просила кое-что тебе передать.

Он что-то говорит Токареву напоследок и направляется ко мне. Олейникова провожает его злым взглядом. Но сейчас не до нее.

— А почему она мне не позвонила? — спрашивает меня, когда подходит в упор.

— Максим, Илья приехал для того, чтобы напроситься на твою свадьбу. Ни в коем случае его не приглашай.

Он удивленно на меня посмотрел.

— Это тебе моя мама сказала?

— Нет! — Шиплю ему. — Твоя мама мне не звонила, это я сочинила, чтобы подозвать тебя. На твоей свадьбы будут одни очень важные люди. Токареву нужно с ними пообщаться, поэтому он сейчас сюда приехал, хочет получить приглашение.

Он секунду помолчал, а потом спросил с сарказмом.

— И это твой ближайший друг?

— Да. И ближайший конкурент в одном лице тоже.

Максим еще какое-то время смотрит на меня, а потом тихо спрашивает:

— Почему ты плакала?

— Вспоминали Гарвард, расчувствовалась.

Он по-прежнему не сводит с меня глаз, на его лице читается недоверие.

— Кристина, — буквально выдыхает, и я вижу, как Максим снова напрягается, — а что означает твоя татуировка?

Глава 16. Скандал

— Чему аплодируешь?

— Тебе, «красотка», — говорит, стараясь передразнить Илью.

Я лишь хмыкаю. Направляюсь во двор, но Кузнецов загородил проход и не намерен отходить.

— Пусти, — говорю ему и порываюсь пройти, но он преграждает путь рукой.

Склоняется к моему уху и зло спрашивает:

— Ну что, Кристина? Ты нашла в своей Америке то, за чем ехала?

— Да. Я получила хорошее образование.

— И оно сделало тебя счастливой?

Я немного от него отступаю и смотрю в лицо. Кузнецов сверлит меня ненавидящим взглядом.

— В чем дело, Егор? У тебя до сих пор бомбит? За восемь лет не остыл?

Он нервно смеётся.

— Мы все реально были тебе настолько безразличны, что ты никому из нас ни разу не позвонила, ни разу не написала? Ты специально удалилась из всех соцсетей, чтобы мы ничего не знали о тебе, а ты ничего не знала о нас? Тебе действительно восемь лет было глубоко наплевать на нас всех, что ты даже ни разу не приехала?

Я шумно сглотнула и обвила свои плечи руками.

— Что ты хочешь от меня сейчас, Егор?

— Сейчас уже ничего, Кристина. Сейчас уже ничего.

— Тогда в чем дело?

— Просто смотрю на тебя и не понимаю, как можно быть такой стервой. Такой хищной сукой. Так переступать через людей, с которыми была очень близка, и вычеркивать их из своей жизни.

Я ничего не успеваю ему ответить, потому что сзади раздаётся злой голос Максима.

— Егор, ты разговариваешь с моей сестрой! Выбирай выражения.

Кузнецов немного отстраняется от калитки, и Максим выходит к нам на улицу.

— Макс, она даже на тебя наплевала. И ты ее защищаешь?

— Что значит «даже», Егор?

Кузнецов осекается, а я хмыкаю про себя. Он не рассказывал Максиму про нас с ним. А сейчас своим «даже» проболтался.

— То, что ты член ее семьи, Макс, — находит он отговорку. А меня это только еще больше выводит из себя.

— Егор, а ты рассказывал Максиму, из-за чего вы в школе перестали общаться?

Самойлов удивленно на меня смотрит, а Кузнецов зло цедит:

— Скажи это ты ему, Кристина. Да, давай. Пускай Максим наконец узнает, что было в конце школы. А потом признайся вслух, что ты бесчувственная стерва, потому что даже несмотря на это, ты уехала. И ни разу не появилась.

— О чем вы говорите? — напряжённо спрашивает Максим.

— Ну же, Кристина, скажи ему. Скажи, как ты в итоге с ним поступила, — продолжает Кузнецов.

Меня уже всю трясёт.

— А ты, Егор, рассказывал Максиму, как ты собирался меня изнасиловать? В мой день рождения! Максим знает, что ему пришлось спасать меня от тебя? Когда ты был настолько пьян и настолько неадекватен, что силой утащил меня в какую-то комнату и стал срывать с меня платье. Я кричала и вырывалась, но тебе было все равно. Если бы не Максим, ты бы ведь на самом деле изнасиловал меня! Ты рассказывал Максиму, как он надавал тебе по морде за это?

У Кузнецова задергались желваки на щеках. Самойлов переводит взгляд с меня на него. Он тоже очень зол.

— О чем вы, черт возьми, говорите? — буквально выплевывает Максим, — Егор, — он оборачивается к нему, — ты действительно пытался изнасиловать Кристину?

Он молчит. Смотрит на меня немигающим взглядом.

— Да, Макс, пытался, — наконец говорит. — Я безумно сильно ее любил. А в тот день напился и не контролировал себя. Но ты действительно спас ее. И не только ее, но и меня. Потому что, если бы я все-таки это сделал, то никогда бы потом себе не простил.

Максим тяжело сглатывает.

— Ты никогда не говорил мне, что любил Кристину...

Кузнецов безразлично пожал плечами.

— А о чем тут говорить? Я ее любил, она меня нет. Мы встречались, но Кристина меня бросила.

— Почему?

— А это, дружище, — он похлопал Максима пару раз по плечу, — она пускай тебе сама расскажет. Затем он обернулся во двор дома и прокричал, — Настя! Нам пора.

Я решила воспользоваться заминкой и буквально пролетела мимо них. Вбежала в дом и пулей направилась в свою комнату. Закрыла за собой зверь и прислонилась к ней. Сердце в груди бешено колотилось. Когда, наконец, удалось его унять, я включила свет и беспомощно опустилась на кровать. Не знаю, сколько я так просидела, но неожиданно дверь резко распахнулась. Максим влетел в мою комнату и остановился посередине. Он все еще тяжело дышал.

— О чем вы говорили? Что он имел ввиду?

У меня больше не было сил. По щекам уже потекли слезы.

— Максим, уходи немедленно. Я не хочу с тобой разговаривать.

— Я не уйду, пока ты не ответишь.

— Пошёл вон! — Заорала я и вскочила со своей кровати. — Убирайся! Иди к своей Оле, с которой у тебя через неделю свадьба!

Глава 17. Частный детектив

В понедельник утром я тут же вызвала к себе своего секретаря.

— Да, Кристина Игоревна?

— Светлана, найдите мне в срочном порядке хорошее детективное агентство.

— Хорошо. Сегодня подберу.

Через 10 минут после ее ухода ко мне пришёл Олег Соколов с готовыми справками, которые я ему заказывала.

— Вот анализ по регионам, — протянул он мне папку. — Если вкратце, то у субъектов действительно очень большая потребность в социальных объектах. Не только в больницах, школах и детских садах, но еще и в домах детского творчества, спортивных школах, детских лагерях. Но денег на это у них, естественно, нет.

— В детских лагерях, говорите? — уцепилась я за самое важное для себя.

— Да. Особенно в этом заинтересованы те регионы, в которых есть хоть какие-то водоемы: реки, озёра и так далее.

— А, в частности, у Саратовской области есть такая потребность?

— Да, у них протекает Волга.

— Спасибо, Олег Витальевич. Я изучу материалы и вернусь к вам.

Когда он уходит, я тут же звоню отцу.

— Пап, помнишь ты говорил, что Саратов скоро будет объявлять тендер на строительство нового ЖК?

— Да. Но еще не объявили. Пока неизвестно, когда он появится.

— А какие у тебя взаимоотношения с их губернатором?

— Нейтральные. Но он обещал быть на свадьбе Максима. Сказал, что будет на этой неделе в Москве по делам и заедет со мной поздороваться.

— У меня есть для него предложение, которое, возможно, сможет его к нам получше расположить. Познакомь нас.

— Хорошо. У тебя уже есть идеи, как нам выбираться из этой задницы?

— Я думаю, нам нужно усиливать нашу благотворительную составляющую. У субъектов большая потребность в социальных объектах, но денег их строить у них нет. Наверное, нам следует договориться с губерами, что мы будем бесплатно возводить для них больницы и школы, но в обмен они будут лояльнее к нам относиться на тендерах для строительства нового жилья.

— Возможно, ты права. Что-то еще тебе пришло в голову?

— Я жду результаты маркетингового исследования строительного рынка Европы и стран СНГ. Мне кажется, нам пора выходить за пределы России. Тут мы себя уже практически исчерпали.

— И как ты предлагаешь это делать? — Папа заинтересовался.

— Слиться с какой-нибудь местной компанией, у которой уже налажены связи. Но пока еще ничего не могу сказать тебе точно. Нужно дождаться результатов исследования.

— Хорошо, дочь. Держи меня в курсе.

Уже в обед секретарь зашла ко мне с адресом детективного агентства.

— Как мне кажется, это самое квалифицированное и надежное.

— Спасибо, Светлана.

В обед я на ходу перекусываю у себя в кабинете и спускаюсь на парковку. Времени в обрез.

Детективное агентство находится в центре Москвы недалеко от офиса «Капитал-Строя», поэтому я доезжаю за 10 минут. Прохожу через стеклянную дверь-вертушку и попадаю в приятное светлое помещение с хорошим ремонтом. На ресепшене мне спешит улыбнуться девушка.

— Здравствуйте. Чем можем вам помочь?

— Мне нужно обратиться к частному детективу.

Она согласно кивает.

— Давайте я вас провожу. Скоро у Геннадия Петровича закончится встреча, и он к вам подойдёт.

Девушка проводила меня в переговорную комнату.

— Чай, кофе, воды?

— Капуччино, пожалуйста.

Через пять минут она принесла мне кружку, а ещё через пять появился детектив Геннадий Петрович. Крепкий мужчина лет 45, с усами и в костюме.

— Здравствутйе, — начал он громким басом. — Чем могу быть полезен?

— Здравствуйте. Меня зовут Кристина Морозова, и мне нужно найти одного человека.

Он достал из портфеля блокнот с ручкой и приготовился записывать.

— Назовите всю известную вам информацию об этом человеке. Имя, дата рождения, последнее известное вам место жительства и так далее. Максимум подробностей.

— Степанова Виктория...

И я рассказала ему все, что знаю о Вике. Он внимательно меня слушал, записывал, а в конце спросил:

— Вы уверены в том, что она жива? Или все-таки могут быть сомнения в этом?

Я опешила.

— Очень надеюсь, что жива. А что?

— Просто к нам, бывает, обращаются в поисках какого-то человека, а потом мы узнаем, что он уже несколько лет, как умер. Когда ваша подруга исчезла?

— Я последний раз ее видела восемь лет назад. По словам общих знакомых, она собрала вещи и ушла из дома где-то через год после нашей последней встречи. То есть, семь лет назад.

— И с тех пор ее никто не видел? Никто с ней не общался?

Глава 18. Сестра

Из детективного агентства мне позвонили через три дня.

— Кристина Игоревна, — начал Геннадий Петрович, — мы нашли вашу подругу. Приезжайте.

Я в этот момент проводила совещание с Александром Александровичем насчёт внедрения своего человека в «Росстрой». По словам главы нашей службы безопасности, в этой компании сейчас есть вакансия в международном отделе, поэтому проще всего будет засунуть крысу туда. Я дала одобрение, и уже с завтрашнего дня наш агент начнёт процедуру трудоустройства.

Александр Александрович удалился, и я тут же стала собираться в детективное агентство.

— Светлана, мне нужно отъехать. Если меня будут искать, то говорите, что я на выездной встрече.

— Хорошо.

По дороге к частному детективу я почувствовала, что у меня меня стали дрожать руки, а сердце быстро заколотилось. Как в предвкушении чего-то того, что ты так давно ждал и вот наконец скоро получишь.

Я еще прождала Геннадия Петровича минут 15, пока он заканчивал встречу с другими клиентами. От нетерпения я уже чуть ли не подпрыгивала на стуле.

— Кристина Игоревна, вот все, что нам удалось узнать о вашей подруге, — положил он на стол передо мной папку и сел напротив, — если вкратце, то она ведёт беспорядочный образ жизни. Употребляет алкоголь и наркотики, несколько раз привлекалась правоохранительными органами в качестве свидетеля, когда за сбыт запрещённых веществ судили ее знакомых. Ей самой обвинений пока не выдвигали, но это «пока». Ее сожитель торгует героином, и она об этом знает. Поэтому, если его когда-нибудь возьмут, а его возьмут, я в этом уверен, то вашу подругу могут обвинить в соучастии.

Он перевёл дыхание, а я почувствовала, что мое сердце опустилось в пятки.

— Вам нужно срочно забирать ее от него. Но ни в коем случае не езжайте к ним домой одна, это может быть опасно. Ее сожитель был ранее судим не только за наркотики, но и за разбойные нападения, а также за покушение на убийство. Попросите кого-нибудь из знакомых с вами съездить. Их домашний адрес, а также коды от домофона указаны в досье.

Я тяжело сглотнула.

— Хорошо, Геннадий Петрович, спасибо. Держите ваш гонорар, — и я положила перед ним конверт.

Я взяла папку и собралась уйти, но уже на выходе он меня остановил.

— Кристина Игоревна, — я обернулась, — у вашей подруги есть сын. Ему три года, и он живет с ними. Кто отец, нам установить не удалось, но это точно не ее нынешний сожитель. С ним она недавно.

Я лишь кивнула ему и на негнущихся ногах направилась к машине.

Не знаю, сколько я просидела в автомобиле. Почему-то резко захотелось курить, хотя зависимости от никотина у меня нет. На вечеринках в Гарварде я могла затянуться сигареткой-другой за компанию с друзьями, но это бывало очень редко.

Восстановив равновесие, я поехала в «Золотой ручей». Дома я сразу направилась к своему сейфу. Достала из него пачку пятитысячных купюр и пистолет. Посомневавшись немного, взяла еще вторую пачку. Положила все это в сумку и поехала по адресу из досье.

Мне некого просить съездить со мной. Можно было бы обратиться к Илье, но он сейчас наверняка слишком занят подготовкой к тендерам. Попросить Максима? Он не помнит Вику. Да и она в его присутствии может сболтнуть лишнего. Обратиться к Егору? Он в субботу ясно дал понять, как теперь относится ко мне. К тому же он снова друг Максима, а связываться с приятелями Самойлова я больше не буду никогда в жизни. Между нами и так достаточно преград. Не хватало еще одной в виде его друга.

Я подъехала к серой пятиэтажке в одном из самых отдаленных районов Москвы уже вечером. Набрала код на двери подъезда и зашла внутрь. В нос сразу ударили запахи мочи и мусора. Стараясь глубоко не дышать, я поднялась на третий этаж и позвонила в дверь. Мне никто не открывал, но я продолжала звонить снова и снова.

Через какое-то время я все-таки услышала за дверью шорох в перемешку с нецензурной бранью. Замок щелкнул, дверь открылась и передо мной предстал пьяный мужик в грязных спортивных штанах и без майки. Его тело было усыпано различными татуировками. Нет, даже не так. Его тело было усыпано зековскими наколками. Довольно длинные для мужчины волосы седого цвета спадали сальными прядями на лицо.

— Чего тебе? — Взревел он.

Я перевела дыхание (насколько это возможно в вонючем подъезде) и выдавила из себя:

— Вика тут живет?

Он удивился моему вопросу. Слегка откинул голову назад и провёл по мне глазами снизу вверх и обратно. У меня тут же появилось желание тщательно смыть с себя мочалкой его взгляд.

— Ну, допустим. — Протянул он. — А ты кто такая?

— Я ее сестра.

Лицо этого типа вытянулось в изумлении. Он еще какое-то время на меня оценивающе посмотрел, а потом крикнул вглубь квартиры.

— Вика! Тут пришла какая-то расфуфыренная цаца и говорит, что она твоя сестра.

В этот момент я услышала, как внутри что-то разбилось. Мне уже надоело стоять у двери, поэтому я просто оттолкнула от прохода этого типа и зашла внутрь.

И через секунду в прихожей появилась она. Моя подруга детства. Моя названная сестра. Крестная дочь моей мамы.

Глава 19. День не задался

На следующий день в 6:30 утра, за полчаса до приезда Людмилы Николаевны, я делаю папе два объявления. Первое — Вика, ее сын и няня будут жить у нас, и это не обсуждается. Второе — я выбрала район для покупки собственной квартиры. Поэтому гости будут находиться в «Золотом ручье», пока я не перееду к себе. Потом вместе со мной переедут и они.

Я решила купить квартиру на своей любимой станции метро Кропоткинская, чтобы окна выходили на Патриарший мост и Москва-реку. Большую, пятикомнатную, с высокими потолками. Отцу ничего не оставалось кроме как согласиться.

— Людмила Николаевна, — обратилась я к женщине, когда она приехала, — Вика и ее сын еще спят. Они в гостевых комнатах на втором этаже. Прямо в конце коридора там есть еще одна свободная спальня, вы располагайтесь в ней. Та, что напротив моей, принадлежит моему сводному брату, поэтому там никому находиться нельзя, хоть он тут уже и не живет. Держите деньги, — я передала ей два конверта, — в первом ваша зарплата на месяц вперёд, во втором деньги на покупку детской одежды для Миши. В 10 утра за Викой приедут из клиники, в которой ее будут лечить от зависимости. Я собрала для нее сумку со своими вещами. Когда ее увезут, обязательно позвоните мне. После этого берите ребёнка и езжайте с ним по магазинам.

— Хорошо, Кристиночка, поняла.

На работе день не задался сразу же. То пролила кофе на важные документы, то пришло сообщение о проигранном нами тендере, то наорала на Соколова, потому что он никак не мог понять, что я от него хочу. И только в обед я подошла к окну, беспомощно прислонилась лбом к стеклу, закрыла глаза и призналась сама себе в том, что я раздражена не из-за Соколова, не из-за пролитого кофе и даже не из-за проигранного тендера. Я раздражена из-за того, что завтра свадьба Максима.

У меня по-прежнему ни идеи, как его вернуть. Илья сказал, что я Максиму небезразлична. Якобы это заметно. Наверное, я тоже чувствую, что Максим относится ко мне не как к незнакомой сводной сестре. То взгляды, то поцелуи в щеку при встрече и при прощании. Его поведение в машине, когда я разговаривала по громкой связи с Ильей, было очень похоже на ревность. Именно так Максим реагировал восемь лет назад, когда видел меня в присутствии другого парня: то сверлил злым взглядом, то демонстративно отворачивался, то плевался ядом.

Это даёт мне надежду. Вот только все равно завтра он женится. А послезавтра улетает с Олейниковой на две недели на какие-то острова.

Беспомощно бью по подоконнику кулаком. Не знаю, как, но Максим будет моим. Еще немного пообщаюсь с ним по-дружески, а потом просто все ему расскажу. И там будь, что будет. Если его чувства ко мне еще живы, то он с ней разведётся. Если нет, то, значит, будет моя смерть.

Глава 20. Мои похороны

Как одеться на собственные похороны?

Тяжелая задача.

Может, вот это синее платье с глубоким декольте? Или вот это полупрозрачное бежевое? А что если вот это изумрудное с голой спиной?

Или вот это черное с жемчугом на широких бретелях и разрезом чуть выше колена, в котором восемь лет назад на Новый год я потеряла голову? А, может, вот это голубое с пайетками, в котором сошла с ума от любви на школьном выпускном?

Думаю, лучше все-таки новогоднее черное. Оно как раз закрывает мою татуировку. Когда-то я выбирала этот наряд специально для него... И мечтала, чтобы его с меня снял тоже он. Вот только в итоге в ту новогоднюю ночь это платье я в слезах стащила с себя сама.

В этот раз будет точно так же.

На моих похоронах очень людно. Все красивые, нарядные. Смех, веселье, шампанское рекой. Группы девочек делают счастливые селфи, группы мальчиков ищут, кого бы снять на эту ночь. Папа постарался, пригласил человек 300. Он по-другому никогда не умел устраивать мероприятия. Даже на похоронах родной дочери он намерен провести парочку-другую переговоров по бизнесу.

Многочисленные гости замолкают, потому что в зал под торжественную музыку выходят два моих палача. Их приветствуют аплодисментами, а они идут и светятся счастьем.

Через пять минут они меня убьют.

Они становятся перед судьей — женщиной в летах — и с широкими улыбками слушают, что она им говорит.

— Да, — отвечает первый палач.

— Да, — произносит второй.

Я опускаю свинцовые веки. Выстрел сделан прямо в сердце. Я мертва. Вот только, к сожалению, внутри, а не снаружи.

Снаружи я сейчас должна улыбаться и хлопать в ладоши, как и все остальные 300 человек. Изображать счастье и радость. А еще я должна одной из первых подойти к своим палачам и поздравить их.

Я же, черт возьми, сестра жениха!

Уверенной походкой и с широкой улыбкой направляюсь к ним. Ловлю на себе взгляд Максима через плечо какого-то друга, который его сейчас обнимает. Он жадно скользит по мне глазами снизу вверх и обратно. Мне кажется, я даже вижу, как Максим тяжело сглатывает.

Подхожу к нему вплотную и заглядываю в карие глаза. Когда-то я в них тонула. Желваки на его щеках дергаются, челюсть плотно сцеплена. Я обвиваю его шею руками. Он шумно выдыхает и обнимает меня за талию, притягивая к себе. Держит намного крепче и намного ближе, чем полагается держать сестру.

— Поздравляю, братик. Желаю тебе счастья, — шепчу на ухо, а затем едва ощутимо касаюсь губами его щеки.

От моего поцелуя он дергается и на мгновение притягивает к себе еще ближе.  Все это занимает секунды, поэтому окружающие нас люди ничего не замечают. Но мы с Максимом замечаем.

— Спасибо, сестренка, — отвечает мне сквозь сжатые зубы и пристально смотрит в глаза.

Я дарю ему еще одну широкую улыбку, освобождаюсь из его рук и подхожу к невесте. Она смотрит с вызовом, чувствует во мне соперницу. Правильно.

— Поздравляю, — говорю ей сахарным голоском и уничтожаю взглядом.

— Спасибо, — зло цедит мне.

Я наклоняюсь к ней, слегка приобнимаю за плечи и произношу на ухо.

— Ты выиграла эту битву. Но не войну.

А затем отстраняюсь и безмятежно смеюсь, как и подобает сестре жениха в день свадьбы брата. Она нервно сглатывает, но ничего не отвечает. Потому что в глубине своей души понимает, что я права.

В ресторане все уже пьяные. Один тост сменяет другой, то и дело кто-то выкрикивает «Горько!». Но я молчу.

— А теперь танец жениха и невесты! — Торжественно объявляет в микрофон ведущий, и гости взрываются аплодисментами.

Максим с широкой улыбкой выводит в центр зала свою новоявленную миссис Самойлову и начинает кружить в танце под какую-то песню. Что-то шепчет ей на ухо, а она смеется. Потом он аккуратно целует ее шею, проводит ладонью по спине, она устраивает свою голову у него на груди.

Не отрывая взгляда от этой картины, наливаю себе в бокал шампанского и залпом выпиваю. На свободное место рядом со мной опускается еще один призрак моего прошлого. Кладет свою руку на спинку моего стула и склоняется над ухом.

— Видишь, как он с ней счастлив? — Тихо говорит мне Егор. — Он ее любит.

Я смеюсь этим словам, а Кузнецов продолжает.

— А знаешь, как красиво Максим сделал ей предложение?

— Ты свечку держал что ли? — Хмыкаю в ответ.

— Нет, но Максим сам мне рассказывал. И советовался, когда выбирал кольцо. Мы ведь с ним лучшие друзья.

Я молчу. Но Егор голосом змея-искусителя продолжает провоцировать меня дальше.

— Ты ему не нужна. Он без тебя смог. — Делает небольшую паузу и шепчет каждое слово по отдельности. — Мы. Все. Без тебя. Смогли. — А затем более громко. — Не ожидала?

Танец Максима и его жены закончился, и они направились к своим местам. Проходя мимо, Максим повернул голову и внимательно посмотрел на меня и Егора.

Глава 21. Свадьба

— Кристин, саратовский губер приехал. Ты хотела с ним поговорить.

— Да, пап, пошли.

Я направилась за отцом в переговорную комнату, быстро взяв в себя руки. Умение оперативно и в нужный момент натягивать на себя маску у меня уже отработано до автоматизма. И лишь один человек знает, кто на самом деле за ней скрывается: ранимая и беззащитная девчонка, льющая слезы, когда никто не видит.

— Семён Павлович, разрешите представить вам мою дочь, — начал отец, — Кристина. Сейчас пока вице-президент «Капитал-Строя», а в будущем моя преемница.

Семен Павлович — мужчина лет 60. Типичный губернатор. Огромное пузо, потеющее лицо, тяжелая одышка.

— Очень приятно, очень приятно, — потянулся он поцеловать мою руку.

Я одарила его широкой улыбкой.

— И мне тоже очень приятно, Семён Павлович. Вы знаете, я так люблю Саратовскую область, у меня столько тёплых воспоминаний с ней связано.

— Да? И каких же?

— У вас раньше был детский лагерь на берегу Волги. «Солнышко» назывался. А, может, он и до сих пор есть. Меня родители отправляли туда перед первым классом. Прошло 19 лет, а до сих пор вспоминаю его с любовью.

Губер тяжело вздохнул.

— Да. 19 лет назад у нас еще были детские учреждения на реке. Сейчас ни одного не осталось.

Я изобразила искреннее удивление.

— Да что вы говорите!? Как так?

— А вот так, Кристина Игоревна. Предыдущая команда, которая управляла областью до меня, отдавала приоритет другим направлениям. Не культурно-досуговым. И уж точно не для детей.

— То есть, этого лагеря уже нет?

— Уже никакого нет. Хотя раньше их штук пять по Волге было разбросано, — и он грустно вздохнул.

— Семён Павлович, — аккуратно начала я, — так давайте мы вам поможем восстановить этот детский лагерь, в котором я была. Совершенно бесплатно. У нас есть благотворительная программа. Мы возводим различные социальные объекты в регионах на безвозмездной основе. Давайте мы вас включим в эту программу и уже к следующему лету, я думаю, лагерь удастся отстроить заново.

Губернатор резко оживился.

— Да? Это возможно? Я был бы очень рад.

— Конечно, возможно, Семён Павлович!

— И вас это никак не затруднит?

— Ни в коем случае. Благотворительность — это один из наших приоритетов.

— Ой, Кристина Игоревна, спасибо вам большое. Мы будем вам очень благодарны.

— Тогда уже в понедельник я дам распоряжение. Мне нужно будет отправить к вам команду архитекторов, проектировщиков и дизайнеров. Вы сможете выделить человека, который будет сопровождать моих людей и давать им всю необходимую информацию?

— Конечно, смогу. Я прямо сейчас передам всю информацию нашему департаменту строительства. Они будут для вас на связи 24 часа в сутки.

— Хорошо, — я одарила его еще одной улыбкой, — тогда я заберу все контакты у отца?

— Да, Кристина Игоревна. Передам все вашему папе.

Мы с ним еще раз пожали друг другу руки и уже на выходе из переговорной я услышала слова губернатора, обращённые к отцу.

— Игорь Петрович, мы скоро тендер запускаем на строительство нового ЖК. Будем очень надеяться, что вы примите в нем участие. Вы пока что самая надёжная строительная компания из всех в России...

Я направилась на выход из ресторана. Почему-то колотилось сердце. То ли от просьбы Максима, то ли от разговора с Егором, то ли от того, что я отстрою детский лагерь заново. Мысленно я пообещала себе возвести его еще восемь лет назад, когда мы с Максимом приехали туда и увидели заброшенное здание.

Я стояла, привалившись к ограждению веранды. Потихоньку начинает смеркаться. Ко мне подошёл официант, и я взяла с его подноса бокал шампанского.

— Скучаете? — Раздался приятный мужской голос справа от меня.

Я обернулась и увидела молодого симпатичного мужчину в костюме лет 35. Я знаю, кто это. Изучила его досье перед свадьбой. Буквально за секунду натягиваю на себя маску и закрепляю потуже броню.

— Скорее, отдыхаю.

— Вячеслав, — протянул он мне руку.

— Кристина, — ответила я на его рукопожатие.

Мы с ним обменялись улыбками.

— Какими судьбами на этой свадьбе? — Спросил он меня.

— Я сестра жениха.

На его лице проскользнуло удивление, а потом хитрая ухмылка.

— Та самая Кристина Морозова? Хищная акула из Гарварда? Простите, если обидел вас этими словами. Но так про вас говорят.

Я пропустила это мимо ушей.

— Тот самый Вячеслав Лысов? Из великого и могучего «Росстроя»?

— Он самый, — широко улыбается.

— Она самая, — возвращаю ему улыбку.

Он тоже потянулся за шампанским и слегка коснулся моего бокала.

Глава 22. Страсть

Следующие две недели проходят исключительно за работой. Папа начал покупку квартиры, которую я себе выбрала, Вика легла на полтора месяца в клинику, а Людмила Николаевна и Миша живут в Золотом ручье. Кажется, папа и Елена даже прониклись к нему. По крайней мере я видела несколько раз, как отец катал Мишу на шее, а Елена читала ему сказку.

У меня и самой стали появляться чувства к этому ребёнку. Правда, не получалось проводить с ним много времени, потому что, когда я уходила на работу, он еще спал, а когда я возвращалась с работы, он уже спал. Но тем не менее каждую ночь я заходила к Мише в комнату, тихо садилась рядом на пол и смотрела, как он спит. У Мишеньки Викины черты лица. Такой же носик и губки, разрез глаз.

Мой будущий крестный сын. Я рада, что Вика попросила меня об этом. Илья уже дал согласие на то, чтобы стать крёстным и даже приехал в «Золотой ручей» на выходных, чтобы познакомиться с ребёнком.

— Буду теперь называть тебя «кума», — обратился ко мне Токарев со смехом.

— Только попробуй! Ужасное слово!

Крестины мы решили провести после того, как Вику выпишут.

Вот только неприятный червь бередил мне сердце при каждом взгляде на Илью. Я встретилась с Лысовым из «Росстроя». Он предложил нам стать их субподрядчиками в двух проектах, где сами они не успевают закончить работы в срок из-за большой нагрузки.

Наконец, уже было готово и исследование по Европе и СНГ. Оказалось, что во Франции два некогда очень успешных застройщика на ладан дышат. Через их покупку и слияние с нашей компанией можно открыть себе дорогу на европейский рынок, который как раз восстанавливается после предыдущего кризиса. Есть одна строительная компания в предбанкротном состоянии и в Германии.

Я немного посомневалась и решила все же позвонить Илье.

— Привет, красотка! — Услышала его звонкий голос, но все же почувствовала нотки то ли грусти, то ли отчаяния.

— Привет, Илюш. Как дела?

— Да вот, узнал, что ты спелась с «Росстроем». Они привлекают вас субподрядчиками по двум проектам.

Я тяжело вздохнула.

— Обижаешься?

— Да нет, что ты. Какие обиды. Я же понимаю, что это just business and nothing personal. Но ничего, красотка, я готовлю тебе ответочку, — и мне показалось, что я почувствовала, как он хмыкнул на том конце провода.

— Мне кажется, я даже знаю, какую ответку ты готовишь.

— Да? И какую?

— Ты встречался с ростовским губером. Они отдают вам тендер на застройку нового микрорайона в Ростове-на-Дону.

— Да, красотка. Но ответку я тебе не эту готовлю, а другую. Намного круче. Ты охренеешь, когда узнаешь.

Я засмеялась.

— Уже умираю от любопытства.

Мы попрощались, и я продолжила изучать досье на французские компании. Денег они, конечно, просят за себя многовато. Надо будет торговаться. Если провести сделки за те суммы, которые они запросили, то мы останемся на мели. А ведь еще неизвестно, получится ли у нас все-таки пробиться в Европе, даже если мы и сольёмся с двумя их компаниями, которые когда-то застроили почти всю Францию и ее соседние страны.

Время уже близилось к 10 вечера, и я стала неспешно собираться домой, как неожиданно у меня зазвонил телефон. Это Максим. Они с Олейниковой только вчера вернулись из своего свадебного путешествия.

— Алло.

— Ты сейчас где? — Резко и запыхавшимся голосом спросил меня Максим. Ни «привет», ни какое-либо другое приветствие он мне сказать нужным не посчитал.

— На работе. Собираюсь домой уже. А что?

— Не уходи. Я к тебе еду. Скоро буду.

И положил трубку.

Я послушно села на своё кресло и стала ждать. Что-то случилось? Почему я вдруг понадобилась ему в 10 вечера? Моя секретарша уже давно ушла домой. Даже папа с Еленой уехали. В офисе оставалось не много сотрудников. Свет почти на всех этажах уже был выключен.

Максим приехал через полчаса. Он рывком открыл дверь моего кабинета, громко ее захлопнул, повернул ключ в замке и, тяжело дыша, направился ко мне.

— Привет. Что-то случилось? — Я встала и пошла к нему навстречу.

Он взял меня за плечи и, не разрывая со мной зрительного контакта, направил меня к стене.

— Максим, в чем дело?

Он довольно ощутимо впечатал меня в стену и навис сверху. Дышит тяжело. Желваки на щеках дергаются. Он зол. Очень зол.

— Кристина, у меня снова к тебе вопросы, — надрывно начал, смотря мне ровно в глаза. — Отвечай честно.

Я настолько растерялась, что даже не смогла ему ничего ответить. Лишь послушно кивнула и нервно сглотнула.

Ни с того ни с сего Максим вдруг начал медленно расстегивать пуговицы на своей рубашке. Затем он раздвинул ее и склонился еще ближе к моему лицу. Хотя, казалось бы, ближе уже некуда.

— Кристина, что означает моя татуировка?

Не понимая, что происходит я посмотрела на некогда так мною любимую надпись Masterpiece на его сердце и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Отчего-то появилось дикое желание коснуться татуировки своими пальцами. Нежно по ней провести, а потом поцеловать каждую букву. Как раньше. Но я, естественно, этого не сделала.