Хочу ее

1

Ульяна 

Брак по расчету — хорошо или плохо? 

Я немало об этом думала раньше. Еще до того, как согласиться на этот шаг. Но порой все складывается не лучшим образом. И ты просто зависима от обстоятельств. Не можешь их разгрести. Неспособна решить свои проблемы.  

Но самое поганое, пожалуй, даже не это. Не сама причина — из-за чего ты выходишь замуж по договоренности. Самое паршивое то, что ты не можешь о ней рассказать своим близким. Просто не можешь.  

А если бы и могла. То они бы все равно не поняли. Не смогли бы принять так, как есть. 

— Никита и Ульяна, — говорила торжественно девушка в загсе, — объявляю вас мужем и женой! — На этом гости стали хлопать. А у меня так странно кольнуло сердце... — Можете поцеловаться! 

Мой первый в жизни муж обнял меня за плечи и поцеловал. 

Его губы коснулись моих. Но я свои даже не разомкнула. Не видела смысла играть на публику. Достаточно того, что выполняю свою главную функцию — я невеста. 

Одета в дорогое воздушное платье. Оно взято не в прокат и стоит недешево. Даже очень дорого, я точно знаю. Непременно белое, с длинной и пышной фатой — она символизирует то, за что меня и взяли в жены. 

Мою невинность.  

До Никиты я не была с мужчиной. Он стал моим первым парнем, и вот я взяла его фамилию — кто бы мог подумать, что так произойдет. Мы были знакомы еще со школы. Встречались в старших классах. Он просто взял и сделал меня своей девушкой. Самый популярный парень в школе, из богатой уважаемой семьи.  

Мажор. Именно так его называли за спиной. И как водится, мажор выбрал самую зажатую, самую стеснительную и скромную девочку среди тех, кого мог бы выбрать. Я отличница. Он троечник. Его отец привозит сына на мерсе. А мой...  

Я просто сирота. Так что моих родителей здесь нет. Они не увидели меня в день свадьбы. С тех пор, как я их потеряла, прошло уже много лет. Но я по-прежнему думаю, что бы сказал отец. Сегодня. Вчера. Завтра. Гордился бы он мной или же напротив. Впрочем, какая уже разница? Я выхожу за нелюбимого человека, надев фальшивую улыбку. Какая плата за это положена — вечные муки или же простое женское счастье? 

— Падай, Уляша, — подталкивал меня Никита. Мы сели в лимузин и отчалили к ресторану. К берегу сытости и танцев. Где прибой шумит пьяными тостами людей, которых я даже не знаю. А ноги омывает пена от шампанского. — Хочу уже бухнуть, — подумал вслух мой жених и отбил чечетку лаковыми туфлями. Словно предвкушая, как напьется.  

— А чего еще ты хочешь? — спросила я. Гладя в его серые глаза. Было интересно узнать. Просто любопытно. Риторический вопрос. И я знала на него ответ. 

— Хочу лишить тебя девственности. 

— Понятно, — улыбнулась я с долей грусти.  

Я слишком хорошо его знала. Никита не был тем человеком, которому хочешь отдать невинность. Он был смазливым на лицо плейбоем. Бабник, кобель и просто любвеобильный блондин. Чей отец — декан престижного универа.  

Так что когда я говорила о браке по расчету, то не лукавила. Это был именно он. И наши чувства с Никитой — они ненастоящие. Да и вообще, о чем я говорю?  

Их просто нет. Этих чувств. Все было ясно еще год назад, когда мы на время расстались. Но судьба сложилась так, что мы снова вместе. И все благодаря ему — Владлену Шептицкому. Моему свекру. Это он скрепил наш союз. Сделал мне предложение, от которого я не могла отказаться. 

— О, Ульяна... — качал он головой, когда увидел нас в ресторане. — Ты само совершенство. Просто богиня. 

Солидный мужчина в расцвете сил. Сорок с кусочком. Подтянутый, следит за телом, так что седина в висках лишь красит его образ. Элегантные очки, из-под которых на меня смотрела пара карих глаз. Эти глаза всегда что-то скрывали — но я в это не лезу. 

Влад поцеловал меня в руку и сделал галантный реверанс.  

— Владлен Николаевич, — склонила я голову, улыбнулась. — Какой красивый у вас смокинг. Просто шикарный. 

— Благодарю, — отсалютовал отец Никиты. — Как же я рад за вас обоих, мои детки. Сын, — хлопал он его по плечу. — Ты такой молодец, что нашел эту чудесную девушку. Ты сделал идеальный выбор. Я тобой горжусь. Чуть ли не первый раз в жизни я полностью тобой доволен.  

Пока мужская половина Шептицких тискала друг друга и пила по первой стопке... я перевела глаза на маму жениха. На свою будущую свекровь.  

— Ольга Юрьевна, — улыбнулась я, окинув ее взглядом с ног до головы, — вы потрясающе выглядите.  

— Спасибо, Улечка, — расплылась она в улыбке. — Большое спасибо. Ты тоже. Просто шикарная невеста. Вы с Никиткой завидная пара. Я так тебе завидую, детка. Сегодня же такой день, такой праздник... Наслаждайся, Уля — это твой день, твой праздник. Только твой. Другого такого не будет. 

Мы виделись с ней буквально пару раз. И мне не хотелось, чтобы предвзятость как-то сказалась на нашем общении. Для меня мать Никиты всегда была образцом для подражания. Он любил о ней рассказывать. Все пацаны любят своих мам. И даже часто выбирают жен по их подобию.  

Если это правда, то у нас с его матерью должно быть много общего. 

— Ой, Ольга Юрьевна, — заметила я что-то на полу. Со стола упала салфетка или вроде того. — Дайте подниму... 

Я наклонилась и вдруг зацепила прической ее платье. Шикарный брендовый наряд бордового цвета.  

— Ой-ой-ой... Улечка, твоя фата! 

— Ох, извините. Что там? Все разваливается? 

Я держалась руками за волосы и пыталась понять, насколько все плохо. 

— Ничего, сейчас мы все уладим, детка, — улыбалась она с сочувствием. — Давай мы выйдем — и я все тебе поправлю. 

— Ой, спасибо, Ольга Юрьевна. 

— Не за что. И не называй меня так. Для тебя я просто мама. Никаких вот этих всех "Ольгов Юрьевных", — кривлялась свекровь как самый нормальный человек на планете.  

С ней было комфортно. Как с хорошей подругой. Она приятный собеседник.  

В ту секунду я вспомнила маму. Что-то очень отдаленное, почти забытое. По правде говоря, свою мать я почти и не помнила. Только обрывки. 

2

Макс 

Ульяна была бесподобна. 

В этом свадебном платье, с колье на нежной шее... Его нижняя часть так и манила взглянуть на грудь. Красивую, упругую. Соблазнительную. Моя сестра была красавица. Порой мне казалось, что я жалею из-за этого факта — что мы с ней родня. Что я ей брат, а она мне сестра. Я знал ее почти с пеленок. Наши родители сошлись, еще когда мне было восемнадцать. Я был зеленым юнцом, учился в Академии МВД. Тогда я поклялся ее отцу защищать Ульяну. Чего бы мне это ни стоило. До последних сил, даже если для этого мне придется в лепешку разбиться — я все равно стану между ней и опасностью. 

Вот только были вещи, которых нельзя контролировать. По крайней мере, я не мог. 

Годы пролетели незаметно. Я уже капитан полиции. Холостой тридцатилетний опер, который попал в свой самый ужасный сон. Она выходит замуж, Уля надела кольцо и фату. А значит, я ей больше не опекун. Теперь она под крылом у другого. И как бы ни бесил меня этот мажор Шептицкий... я приму ее решение с мужеством.  

Я поклялся быть рядом, поклялся защищать. Эта девушка останется в моем сердце навсегда. Пусть даже она не моя жена. И я знал, что это никогда не станет явью. Нам с ней не положено быть вместе, просто нельзя. И я не могу. Не можем мы оба. 

— Ты так красива... — не мог я налюбоваться. — Боже, как тебе идет белый цвет. 

— Думаю, он всем идет, — кокетничала Уля. — Но мне приятно. 

Она любила кокетничать, поиграть со мной. Развести на эмоции. Для нее это было только игрой, как и для большинства девчонок. На моих глазах из зажатого подростка она превратилась в шикарную женщину. Таких не сыскать. Говорю это авторитетно. В сыске я понимаю, это уж точно. 

У нас не было с ней секретов.  

Когда-то. Когда она была младше, а я выступал ее гарантом, ее опорой. Просто старшим братом. Но с возрастом эта нить истончилась, оборвалась. Мы перестали понимать друг друга. И даже больше... Дошло до того, что я уже сам себя перестал понимать. Что я чувствую к ней? 

Это долг, привычка? Или... Что это? Почему я так расстроен видеть ее в свадебном наряде и просто фальшивлю? Из последних сил нацепляю улыбку, чтобы она не подумала, будто я не рад за сестру. 

В итоге мы стояли и смотрели друг на друга как в последний раз. Я на нее. А она на меня. Было неловко и волнительно. Мне столько ей хотелось сказать, а с чего начать — не понимаю. Только вот вырвался с работы, перекинул дежурство на товарища, взял этот щегольский прикид, как у мачо... Только я не такой. Я так не умею.  

И в этом моя главная проблема. Порой я слишком принципиален. Консервативен. Кому нужен "правильный" парень? Всем подавай каких-то козлов.  

Но я ее не виню. Винить в чем-то Улю — это самое последнее, что я буду делать в этой жизни. 

— О! — заметил меня Влад Шептицкий. Чей сынок украл мою сестренку. — Максим! Мы вас уже заждались! Меня жена весь вечер пилит вопросом: почему я не нанял охрану?! А я ей отвечаю: у нас на свадьбе будет начальник оперотдела, кто защитит нас лучше?!  

— Владлен Николаевич, поздравляю вас. 

Мы пожали руки. Я тут же упустил из виду Ульяну. Она куда-то подевалась. Неужто обиделась, что не уделил ей внимания? 

— Как служба, вы все еще капитан? — хлопал он меня по плечу. Семья Шептицких на слуху. С ними никто не хочет быть в контрах. Тем более что теперь Влад шел в депутаты. А это дело серьезное, на войне все средства хороши. С таким человеком лучше дружить. — Вам давно уже пора на повышение, Максим. Зачем вам эта грязная работа — вам бы наверх, куда-то в штаб. А преступников ловить оставьте тем, кто хочет быть героем... Да и финансовое положение улучшить не мешало бы. А там и семья глядишь появится, — заставлял он меня краснеть и чувствовать себя неловко. Разговоры о семье меня всегда высаживали, словно что-то дикое. — А жену и детишек содержать сейчас ой как недешево, — говорил мне свекр Ульяны. Серьезно нахмурив брови.  

Хотя я знал — он просто болтает. Подбивает ко мне колышки. Он со всеми это делает. Мутный тип. Ему выгодно держать под колпаком кого-то в полиции. И чем выше должность "друга", тем выгоднее. Но я к таким вещам не стремился. Пока не спешил.  

Я вообще сюда пришел с одной-единственной целью — станцевать с ней танец. Последний перед брачной ночью. 

— Извините, я отлучусь ненадолго, — кивнул я Шептицкому.  

И пробежался взглядом по толпе. Искал невесту. Большое белое платье со стразами. Красиво уложенные темные волосы под фатой. И черные глаза. Пронзительные, яркие, порой жестокие и непонятные мне. Я представлял их в тяжелые моменты и мог узнать среди тысяч других. Узнал бы Улю по глазам, легко. Достаточно взгляда. 

Но где же она сейчас? Пропала со свадьбы — собственной свадьбы? 

Я вышел из здания, прямо под аркой из гелиевых шариков в честь молодоженов. И увидел ее одну, на улице. Стоящую на летней площадке — она смотрела на луну. О чем-то думала.  

— Замерзла? — спросил я, сняв с себя пиджак.  

Набросил на ее хрупкие плечи и как бы укутал сестру в свою одежду. Чтобы было поуютней. Не хватало еще заболеть в такой день. 

— Теплый... — сказала она тихо.  

Повернулась ко мне лицом. И в свете полнолуния блеснула слезинкой. На щеках были четкие дорожки от воды.  

— Ты плачешь? 

— Да нет, — отмахивалась она. Будто я не вижу. — С чего ты взял? 

— Не делай из меня слепого. Если ты плачешь, то я это вижу. Почему ты плачешь? 

— Да так... — пожала она плечами. 

Но меня такой ответ не устроил. 

— Тебя кто-то обидел? 

— Нет. 

— Точно? — заглядывал я в эти черные глаза. Как пара бездонных колодцев, в них так просто утонуть...  

— Да, — ответила Уля, вытирая нос ладонью.  

Она шмыгала. Значит, плакала. А у слез всегда есть причина. 

— Что тогда случилось? 

— Что случилось? — повторила она вопрос и грустно улыбнулась. — Случилось то, что я невеста. А невестам положено плакать в день своей свадьбы... Не обращай внимания. Просто стресс, не более того. Это нормально. 

3

Ульяна 

Наши губы сомкнулись.  

Я не смогла удержаться и просто влипла в его рот как сумасшедшая. Стирала об Макса помаду как последняя дура. Просто ненормальная.  

Он говорил о том, что специально заковал его в наручники — запер моего кавалера в отделении полиции. Чтобы он не смог ко мне приехать на выпускной. Максим хотел этот танец себе. Он не мог им поделиться. Просто не мог. Он не хотел ему позволить это сделать. Моему будущему мужу.  

И я забылась. Обняла его широкие плечи и почувствовала вкус горячих губ. Они были так близко. Так сладко. Так жарко. И так... безнадежно далеко.  

Нас никто не видел. Мне так казалось, по крайней мере. Мне бы не хотелось, чтобы Шептицкие шумели о таком. Это было невыгодно и мне, и Максу. Плохо для всех. Так нельзя было делать, просто нельзя. Но и не сделать так я тоже не могла. Пусть это и стыдно — целовать мужчину первой. Но он не просто мужчина, он мой брат. Я знала, что он сильней меня. Он сможет сдержаться. А я нет. 

— Телефон... — выпалила я, буквально задыхаясь.  

Мы стояли возле ресторана. Держа друг друга за голову. Словно боялись рецидива. Опасались, что это повторится. Что наши губы опять сольются вместе. В этом влажном и глубоком поцелуе с языком. Как у страстных любовников. Как водится пред брачной ночью. Мне так не хотелось его отпускать — только не в этот раз, не сегодня.  

Не уходи, Макс. Прошу тебя. Останься. Не бери этот чертов телефон. Зачем я тебе сказала о нем? Чем я думала вообще?  

— Капитан Добрынин, — принял он звонок.  

С глазами, полными ужаса. Они смотрели на меня — не понимали, что это было. Что произошло. Ведь этого не может быть. Только не мы, не между нами. Но что с этим делать — как с этим быть? Ведь это правда, как бы мы ни врали друг другу. Вот уже который год. 

— Капитан, вы нам нужны! — доносилось из трубки. — Где вы сейчас?! Нам срочно нужна поддержка! 

— Что произошло?! Говори... 

Его лицо становилось все серьезней и серьезней. Это был тот самый человек, который целовал меня каких-то пару мгновений назад. А теперь он был готов пуститься в бой. Макс неожиданно приехал. И точно так же неожиданно покинет свадьбу. Это было уже ясно словно белый день.  

Грустно. Все это грустно.  

Но я знала, на что шла. Понимала ведь, что будет так. Именно так, а не иначе. Мы с ним находились в разных измерениях. Как планеты на соседних орбитах. Только он планета, а я его спутник. Всю жизнь держалась лишь на том, что он меня любит. И все равно, в роли кого — эта любовь меня держала на ногах уже неполных десять лет. 

— Что случилось, Макс? 

— Прости, я должен ехать. Мне жаль. — Он вошел в банкетный зал и громко произнес: — Прошу простить, но я должен ехать! Мне правда очень жаль, но срочный вызов!  

— Что случилось? — удивился Влад Шептицкий. — Неужели нет ментов кроме тебя, Максим? 

— Тут в соседнем районе беспорядок, — рассказывал Макс, тяжело вздыхая. — Похоже на почерк той банды, которую давно выслеживаем. Так что жду машину и еду. Надо опросить свидетелей. Дело на личном контроле.  

Я сняла пиджак и протянула брату. 

— Вот, возьми. На улице холодно. 

— Прости, что так вышло, Уля. Но ждать не могу. 

— Что ж... — пожала я плечами. — Если надо, то надо. Ты ведь опер. Я понимаю. Привыкла. 

Мы зависли с ним на пару мгновений. Безмолвно смотрели в глаза и понимали, что опять теряем — просто убегаем от судьбы как от проказы. Ведь знаем — это плохо. Этого никто не поймет, не одобрит. Тем более теперь.   

— Максим, я тебя подвезу, — разорвал наш зрительный контакт отец Никиты. Он был уже поддатый, изрядно выпил. Но на машине. — Не надо ждать водителя — водитель подан. Я тебя подвезу. Мне все равно домой. Завтра рано вставать... — сказал он и с глупой ухмылкой потер руки. — Думаю, Никита сам уже разберется как-нибудь... что там да как в первую брачную ночь.  

Мой Макс смотрел на него с таким видом, что казалось, будто вмажет ему в морду. Но он просто пьяный. Это всего лишь алкоголь. Не более. И бить богатых депутатов — очень опасно. Даже для капитана. 

— Никуда ты не поедешь! — встряла Ольга Юрьевна. — Ты много выпил, Владлен. Я среди присутствующих чуть ли не одна трезвая, — сказала она, роясь в сумочке. Затем взглянула на меня и с усмешкой добавила: — Ну разве что Уля еще в рот не брала... ни капли.  

Они ушли. 

А вместе с ними растворилась еще добрая половина приглашенных. Без главного гостя не было такой торжественности. Шептицкие уехали — за ними потянулись шишки, имен и должностей которых я даже не знаю. Ну и наплевать. Мне все равно. 

В этой свадьбе больше нет ничего интересного. Давно уже за полночь. Люди разъезжаются. А нас с Никитой ждет холодная постель. Я и он. Он и я. 

Содержанка и покровитель.  

Только бы с Максом все было нормально... 

— Идем наверх, — скомандовал мой пьяный и помятый муж. — Я кому сказал, — бахнул он кулаком по столу. Перевернув стаканчик коньяка. — Ты меня че, не уважаешь? Я твой муж, блядь. Мы в браке, Уляша... Поняла? Ты муж, а я жена. 

— Наоборот, — присела я рядом.  

— Чего? 

— Ты перепутал. Впрочем, какая уже разница. Идем наверх, — взяла я его за руку. — Все равно ты ни на что не способен в таком состоянии. Даже не встанет. 

— Че? — бравировал Никита. — Да я тебя сейчас... да я как... 

— У-у, — мотала я головой, не веря обещаниям. — Давай идем. Чем раньше пойдем, тем скорее уснешь.  

Вести за руку бухого парня — это как тащить упрямую собаку к озеру. Она не понимает, что ты хочешь от нее. Но упорно отбивается, чертя в песке глубокие борозды. В нашем же случае это были перевернутые стаканы, тарелки и объедки на полу. Скомканная скатерть.  

Можно себя уверять в чем угодно. Но было ясно, что в браке я буду больше нянька, чем жена. Это было унизительно и жалко. Невольно думала о Максе — он не такой. Он совершенно не такой. Он сильный, крепкий. За ним как за стеной. Не то что этот... 

4

Ульяна 

Я понимала, что должна что-то сделать. Что-то попытаться предпринять, пока еще не слишком поздно. Зал опустел, пути отхода перекрыты головорезами Артура. Если Шептицкий зажал немного денег на охрану, то у моего поклонника с этим было все в порядке. За ним стояла мини-армия, банда. Это страшные люди. И во главе таких ячеек всегда находятся те, кто страшнее других. Главари. 

Аксенов — их главарь. И он даже в одиночку мог бы справиться с охраной, будь она на этой свадьбе. Но мне кажется, что тогда бы Артур не смог сполна насладиться мной — не отвлекаясь, не растрачивая силы зря. Он их берег для другого. Отнюдь не для драки. 

Как же мне быть? Что делать, чтобы избежать кошмара?  

— Я не могу быть твоей. Теперь я жена. И это мой муж. Прости. 

Артур жарко дышал в мою шею. Прислонился пахом к животу. Я ощущала его, это растущее напряжение. Как его член неумолимо твердел — он становился тверже стали. И казалось, что вот-вот заставит швы трещать. Ему стоит расстегнуть ремень, чтобы дать ему воль. Он сильный, безбашенный. Просто возьмет и нагнет меня здесь, на этом столе. Пока другие смотрят. Включая жениха.  

Но была еще надежда не шагнуть за грань. Не допустить тех движений, после которых уже шла точка невозврата. Это как играть с ядовитой коброй. Прекрасно знаешь, что она опасна — смертельно опасна, она рядом, сейчас бросится, убьет. Но ты не можешь убежать, вместо рывка ты медлишь. Не хочешь спровоцировать, пока змея шипит и раздувает капюшон в преддверии броска. 

Я смотрела через мощное плечо на бандитов с оружием. На пустые столы. И на Никиту, который судорожно шарил по карманам брошенной гостями одежды. Он искал телефон. Придумал легкий способ выбраться, спасал свою душонку. Но если бы все было так просто, то я бы не текла сейчас как свеча под горячим фитилем.  

Артур такого не пропустит. Он просто накажет. 

— Как жаль, — выдохнул он, кивая. — Ты ведь права, абсолютно права, Ульяна. Нельзя вот так творить дела — домогаться невесты. Когда муж стоит рядом.  

— Да. Так нельзя. 

— Конечно... Нет, правда. — Он кивал в знак одобрения и гладил меня по щеке. Где застыла слеза от первого шока. — То, что я собрался с тобой делать — это не очень честно в отношении пацанчика. Согласна? 

— Конечно. Он такого не заслуживает. 

— Полагаю, если ты решила выйти за него, то он достойный кандидат, не так ли? Наверняка он лучше других, лучше всех. Лучше меня... Он тебя сильно любит? 

— Он... — не знала я, что ответить. Было трудно ему врать. — Никита хороший.  

— Хороший? — повторил Артур. И на его губах стала расти улыбка. С привкусом иронии. — Что ж, я должен узнать его лучше. Этого Никиту... Никита! — окликнул он Шептицкого. 

И тот испуганно подскочил. Держа в ладони телефон. Видимо, все никак не мог разблокировать — снять блокировку экрана. Но ведь есть же экстренные номера. Как можно так тупить? Он просто безнадежен. 

— А? Что?  

Никита спрятал трубку за спиной и пятился назад. Но Артур вцепился в его руку и насильно усадил за стол. Хотел "поговорить". 

— Садись, присаживайся, парень. Не надо меня бояться. В этом нет никакого смысла. Просто так вышло, что ты напутал и по ошибке взял себе в жены мою девочку. Ты это знал? 

— Ч... чего? — дрожали у Никиты губы. Он был похож на ребенка в садике. Который сделал пакость, нашкодничал. И теперь боялся, что влетит. — Да я даже не... 

— Ты сделал ошибку, — перебил его Артур, снимая с себя пиджак. И вешая рядом, на спинку стула. — И теперь нас трое. Кто-то лишний. Как ты думаешь, кто именно? 

Лицо Никиты стало бледным словно школьный мел. Он понимал, к чему ведет Аксенов. И все пытался разблокировать экран смартфона. Под столом. Будто это не видно другим. Но Артур был на своей волне, он презирал опасность и всегда ходил по лезвию. Вот-вот мог сорваться и упасть в эту пропасть. Но чудом выходил из боя победителем. В этом весь он — истинный вожак.  

— Может, просто отпустишь его? — предложила я.  

Пока Артур закатывал рукав рубашки. Обнажая жилистую руку до локтя. Верхние пуговицы расстегнуты, сквозь белый шелк я вижу крепкую грудь и кольцо. Оно, как и раньше, висит на шее — пронзенное цепочкой. Чье оно и почему так дорого бандиту? Этот предмет был инородным и странным, он привлекал внимание. Манил взглянуть на тело еще раз, еще немного. И Артур это видел, он заметил, как я ем его глазами. И лихо улыбнулся. 

— Нет, отпустить его — слишком просто. К тому же, твой жених уже многое знает. Так что... Как бы я мог с ним поступить? Чтобы было все честно... 

— Я никому не скажу! — паниковал Никита. — Я честно никому и ничего не скажу! Просто отпусти меня! 

— Ага, сейчас, — похлопал его по плечу Аксенов. — Ты любишь азарт? 

— Азарт? 

— Азартные игры. Рулетку. 

— Да, — услышал Никита знакомое слово и стал трясти подбородком как в припадке. — Да, ты хочешь сыграть? 

— Давай сыграем... — махнул рукой Артур. Но я понимала — тут что-то неладно. Подвох. — Парни, есть наган?! 

— О боже, — схватилась я за сердце. — Нет! Пожалуйста! Не надо! 

Но в мощных руках блеснул револьвер. 

— Че за хуйня? — начал догадываться мой жених, о какой рулетке шла речь. — Ты че, вообще?!  

Артур откинул барабан, и на пол посыпались патроны. Подобрав только один, он вставил его обратно.  

Провернул барабан подобно рулетке в казино.  

И протянул Никите. 

— На, малой. Если любишь эту бабу — докажи.  

— А что я... — отодвигался от стола Никита. — Что я должен делать, мужик? 

— Да ничего особенного. Хочешь ее трахнуть — прислони наган к виску и жми на спусковой крючок. Вот так, — добавил Артур и взвел курок, чтоб моему жениху было проще себя убить. 

— Прошу, не надо! — вцепилась я руками в эту мокрую от пота рубашку. — Умоляю, перестань! Он не заслужил такого! 

— Один из нас тут лишний, — смотрели на меня холодные глаза. Как обжигающий лед. — Ты ведь сама мне сказала, что не можешь быть моей. Пока он здесь. Пока у тебя есть муж... Сейчас мы решим эту проблему. По-братски. 

5

Ульяна 

Хотите знать, как так вышло? Почему мы вместе? И как вообще могли встретиться такие разные люди, как я и Артур?  

Тогда я расскажу... 

(ГОДОМ РАНЕЕ) 

В тот день я встала до рассвета. За окном еще было темно. Даже не сумерки — просто темнота перед осенним утром. Но мне не спаслось. В груди как-то паршиво ныло. Было предчувствие.  

— Макс? — спросила я у коридора.  

Но в ответ тишина. Мы жили вместе, в одной квартире. Комнаты разделены буквально парой метров — три или четыре плитки на полу. Между нашими дверьми. Но я видела брата редко. Он пропадал на работе, не жалел себя, был просто одержим своей службой. Он правда был из тех людей, для которых уголовный розыск — дело чести. Макс верил, что он должен выжигать преступность лично. Он часто мне рассказывал, как ему снятся жертвы нападений, как его мучает совесть, что дело не закрыто. Что виновные на воле, хотя всем и так понятно, кто урод.  

Иногда не хватало улик. Или просто адвокаты выбивали для клиентов разные поблажки, откупали их от наказания. Максима это просто убивало. Он воспринимал такое, словно поражение. Очень важное и личное поражение на священном фронте. 

Но если брата убивала безнаказанность, гнилое правосудие. То я не на шутку боялась его потерять. По-настоящему. Я страшно боялась того дня, когда узнаю, что он пострадал от рук маньяка. Или киллера. Или пустился за кем-то в погоню, не вызвав подкрепления. Разбился на машине, догоняя наркодилера.  

И однажды этот день настал. Это случилось. 

"Сегодня ночью было неспокойно, — говорил ведущий новостей. Я только нажала на пульт, как телевизор окунул меня в мороз. Он полз по коже мурашками. Будто провалилась в прорубь. Из теплой кровати прямо под лед. — В районе ипподрома — перестрелка. По данным полиции, была накрыта ОПГ. В ходе задержания два преступника были убиты. — Сказал диктор, перелистывая текст на столе. А потом добавил: — Три офицера ранены... Один погиб. — На этих словах я затряслась от ужаса. Это мог быть он. Я как будто услышала его имя. Хотя это и не так, его никто не называл. В новостях никогда не назовут фамилий, информация секретна. Это правильно, но... В ту секунду я хотела, чтобы правило нарушили. Чтобы диктор произнес его фамилию, этого бедолаги. Который погиб. Чтобы я точно поняла — это не Макс. Не Добрынин... Ну же! Скажи! Скажи фамилию! — А теперь о погоде..." 

— Черт!  

Я рванула к телефону и стала звонить. Набрала его номер и звонила. Шли гудки.  

Один. Второй. Он не отвечал. Гудки шли, но все тщетно.  

— Боже, Макс, возьми. Прошу... Максим, возьми трубку, умоляю! Где ты?! Возьми трубку, ответь на мой звонок. Скажи, что все хорошо. Что это не ты... 

Но ответа не было. Он не отвечал.  

Гудки закончились ничем.  

"Абонент не отвечает. Позвоните ему позже" 

— Ладно... — выдохнула я, сдавив свой телефон в ладонях. — Ладно. Если ты не отвечаешь, я сделаю иначе... — Набрав полицию, я бегло сказала: — Алло, диспетчер?! Мне нужен оперотдел! ...Говорю, оперативный отдел! Капитан Добрынин на месте?!  

Это было похоже на сон, но связь пропала. Разговор сорвался, и я слышала гудок.  

Затем дежурное: 

"Ждите на линии. Как только один из операторов освободится, он с вами обязательно свяжется" 

Ну почему, когда так нужно дозвониться, пропадает связь?! 

Меня выбросило из сервиса. А снова набрать не получалось. Линия перегружена. 

В такое время? Пять утра? Да это просто бред! 

Набросив пальто на сорочку, я сбежала по ступенькам и помчалась прямо к зданию. К нему на работу. Это было в километре от дома, совсем недалеко. Я там бывала иногда, но место мне не нравилось. Теперь же хотелось попасть туда как можно быстрее — только бы его увидеть, только бы мой брат был жив. 

Макс! Максим! О боже! 

Я ворвалась в полицию. Чуть не врезалась в дежурного.  

— Куда вы, девушка?! Постойте! Успокойтесь! 

— Мне нужен капитан Добрынин, начальник оперотдела! 

— А зачем он вам? 

— Я его сестра!  

— Сестра? — чесал он затылок.  

— Да, твою мать! Я его сестра! Мне срочно нужен Макс! Скажи мне просто, где он! 

Это сработало против меня. Обычно я спокойная, уравновешенная. Во всем полагаюсь на брата. Он всегда был старшим в семье — бесспорный глава. А я просто рядом, никогда не беспокоилась ни о чем. Будь то деньги, юридические моменты. Он все решал за меня. Он зарабатывал за нас двоих, он ограждал меня от проблем, от опасности. Он заменил мне отца, раз уж на то пошло. С тех пор как папы не стало, Макс превратился в то, что было между мной и внешним миром — он стал защитной оболочкой, буферной зоной. Через которую не проникали негатив и бедность.  

Мне на все хватало, денег было не сказать что очень много, но мы не голодали. Никогда. Он старался, работал за двоих, пока я училась. Но в тот день все изменилось. Я впервые в жизни не знала, что делать — просто потому, что Макса не было рядом, он не мог мне дать совет. Не мог решить эту проблему. Он тогда вообще ничего не мог.  

Он был в коме. 

— Ульяна? — вышел к проходной знакомый Макса. Мы с ним виделись пару раз на праздниках.  

— Где сейчас Макс?! Скажи, что с ним все хорошо! Он не выходит на связь, с ним все... — повторяла я судорожно мантру.  

Но по тому, как мужчина качал головой, я догадалась, что все плохо. Я не ошиблась. Сердце не подводит. Значит, я не зря проснулась в это время. 

— Пойдем со мной. Я отвезу тебя к нему. 

Мы сели в патрульную и под мигалками проехали к больнице.  

— Это здесь? На каком этаже? 

— Их всех сюда привезли, кто там был, — говорил товарищ Макса. — Я бы помог, но не могу — надо спешить в другой район. Просто скажи, что ты родственник. Покажешь паспорт. Запишись в регистратуре. Тебя пропустят к нему.  

— Спасибо... — бросила я, выходя из машины. 

Но он тронул меня за руку и сказал напоследок: 

6

Ульяна 

Я вернулась в больницу. Хотела просто посидеть возле Макса, уделить ему внимание. Побыть рядом, будто это могло как-то помочь. Хоть он и лежал без признаков жизни, даже дышать самостоятельно не мог, за него это делал аппарат. Он все равно был для меня самым главным человеком. И лучшим парнем во всем мире.  

— Ты выкарабкаешься, — говорила я тихо, держа его за руку. Она просто лежала на одеяле, никак на меня не реагировала. Все это было странно. Очень странно. И страшно. — Я в тебя верю. И обязательно что-то придумаю. Я помогу. Я найду того, кто тебя спасет. 

Слезы капали из глаз, а я обзванивала фонд за фондом. Но везде говорили одно и то же — очередь растянута на годы. Годы. Нет вообще и намека на то, что деньги выделят в ближайшие три дня. Таких, как мой брат, оказалось немало. Благотворительности на всех не хватает. Но я все равно надеялась, надежда была. Она жила во мне, а я жила ею. 

В банках тоже отказывали. Никаких кредитов. Я студентка, недвижимость на Максе. Нет вообще ничего такого, за что бы я могла зацепиться. Ни босса, ни любимого человека, ни имущества. Ничего. Только я сама. 

Измотанная до смерти девчонка. В розовой ночнушке и сером пальто, наспех наброшенном на плечи после сна. Не расчесана. Не накрашена. Не умыта. Глаза покраснели от слез. И я снова ревела. Вышла на балкончик старой больницы, оперлась локтями на перила и принялась реветь. Просто ревела, стоя под дождем.  

Он был несильный, но гадкий. Вместе с ветром залетал везде. И мне под сорочку. Было холодно, адски холодно. Я ничего за целый день не съела. Сил просто не было. Даже на то, чтобы застегнуть пальто. Его борта мотались из стороны в сторону, били меня по голым ногам. Но уже все равно, мне было абсолютно все равно. Стояла и ревела. Размывала тусклый мир слезами.  

Я уже сдалась. Начала свыкаться с мыслью, что это все. Конец. После этих трех суток ничего уже не будет. Ни свадьбы, ни любви, ни мужчины. Ничего. Какой смысл мне жить без него? Да и как? КАК? Я не смогу. Уже не могла. Откровенно плыла по течению из собственного плача. 

И тут я услышала голос. Низкий, немного хриплый. Абсолютно чужой.  

— Хватит реветь. 

Я подняла глаза и посмотрела вправо. Там стоял мужчина. Высокий, крепко сложенный мужик. Он был ко мне боком, точно так же стоял и смотрел во двор старого госпиталя. Вдумчиво курил, направив взгляд куда-то вдаль. Не на меня.  

Волосы темные, слегка блестят от плачущего неба. Зачесаны назад британкой, солидно. Хороший дорогой костюм, элитные часы на запястье. Из-под браслета — край татуировки. Но не разглядеть. Да я вообще вся зареванная была, куда уж там любоваться парнем. Да и вообще... любоваться там нечем было, он мне показался грубым, неприятным, злым.  

— Хочу и реву, — сказала я, пренебрежительно окинув его взглядом.  

И снова повернулась к дворику. Опять стала реветь. Пыталась сдерживаться, но не получалось. Ветер дул на лицо и воровал слезинки. Они смешивались с потоком и врезались в того парня. Я не специально, просто было грустно, больно, страшно. Я была в отчаянии. Как тут сдержаться и не плакать? 

А он как назло тут стоял и курил свою сраную сигарету. Дым прямо шел мне в лицо. Глаза еще сильнее резало. 

— Кончай тут слякоть разводить, — скомандовал мудак. Все так же держа сигарету в руке. Он затянулся и сказал: — И так природа плачет. Так ты еще ревешь тут как дура. На меня уже слезы твои летят. Успокойся. 

Я в ту минуту была готова взорваться.  

Повернулась на него и с обидой процедила: 

— А вам курить тут не положено. Вы травите меня никотином. И если вы мне скажете еще хоть слово... я позову заведующего — и он вышвырнет вас отсюда как тряпку. Как поганую собаку. За нарушение общеизвестных правил. 

Сказать такое незнакомцу — огромный риск. Он мог свернуть мне шею одним пальцем. Такой бугай только и ждет, чтобы кто-то дал повод. Он был похож на спецназовца. Или шпиона, телохранителя... Или бандита, члена мафии. Главаря какой-то банды.  

Но какая уже разница? Если и убьет, то поделом. Я буду только рада. Меньше мучений. 

Какое-то время мы просто стояли. Он молча курил, игнорируя меня. По крайней мере, мне так казалось. Был просто непробиваем. Словно не видит ревущей девчонки в шаге от себя. Одним словом — бездушный. 

И мне опять стало больно, обидно. Я вообще никому не нужна. 

— Боже... — плакала я навзрыд, подумав о Максе. Как он там лежит, а я сдалась и не могу ничем помочь. Что бы он сейчас сказал, будь он на моем месте? Если бы это я там лежала, то он бы в лепешку разбился, но нашел бы решение. — Прости меня, Максим. Прости... Господи... 

И тот мужик психанул: 

— Да что ж ты ревешь, будто умер кто!  

— А... — трясло меня в истерике. Его слова только делали хуже. — Не говорите так, пожалуйста... 

— У тебя умер кто-то, а?! Умер?! — добивался тот, кого я не знала. Совсем. Даже не было малейшего представления, с кем говорю. 

— НЕТ! — орала я в ответ. — НЕ УМЕР! ПОКА! НО МОЖЕТ УМЕРЕТЬ, ЕСЛИ Я НЕ ПОМОГУ! ПОНЯТНО ВАМ?! — сотрясала я воздух в отчаянии. Потом дождалась, пока голубые глаза отвернутся от меня. Чтобы тихо добавить, как бы он не слышит: — ...Мудак. 

Закуталась плотно в пальто и стала представлять, как иду и жалуюсь завотделения на этого отморозка. Мне хотелось просто утопить его в штрафах. Утопить прямо в луже посреди двора. Я представляла, как давлю ему на голову и заставляю задыхаться того, кто дымил на меня сигаретой... 

И тут он вдруг говорит: 

— А у меня — да. 

Это застало врасплох. На долю секунды я не поняла, о чем были слова. О чем он говорит вообще. "У меня — да"... Что это? 

А потом догнала. Я наконец поняла, о чем он. И это меня шокировало. Неожиданно. Всегда ведь думаешь, что твои проблемы самые страшные, самые ужасные. Что именно тебе одной так тяжело сейчас. Но в тот день я задумалась. 

Я что-то почувствовала. Что-то странное. Раньше такое было только с братом. Только с Максом. Но новое чувство отличалось. Оно было... другим. 

7

Ульяна 

Он купил меня. Обменял на деньги то, что у меня было — на меня саму. На мою близость, мою нежность, мою девственность. Я получила двести тысяч евро и спасла Максима. А он... он получил за это доступ к телу. И не только к телу. Доступ к моему сердцу без каких-либо отборов, конкурсов. Вошел в мою жизнь через черный ход и будто поселился рядом, у меня за спиной. Я его не видела, но ощущала. 

Мой будущий первый был рядом. Но я не знала, чего ждать. Как много времени пройдет. Как скоро это наступит. И наступит ли вообще.  

Только Артуру было известно, когда он это сделает. Когда он явится за мной, чтобы сделать своей окончательно. Поставив тавро женщины. Отняв невинность с особым наслаждением.  

Это не произошло в тот день. И на следующий тоже. Он исчез, растворился, словно демон. Будто и не было вовсе такого человека. Да и человек ли он?  

Тогда он мне казался богом, спасшим мою жизнь от заката. И вот этот бог явился за мной — пришел ко мне на свадьбу, когда его не ждали. Когда я была уже уверена, что мы не встретимся. Что он забыл обо мне как о мимолетном влечении. Увлекся кем-нибудь еще, какой-то новой простушкой из народа, чтобы показать ей все прелести расплаты за ошибку. Просто сжалился и решил оставить меня в покое. Дать возможность плыть по течению, жить дальше самой обычной жизнью. Насколько это получалось.  

Но не забыл. Он меня явно не забыл. Иначе бы я не была сейчас в его руках. Опять дрожала, опять в слезах. Опять под ним — ощущаю его руки на себе как приговор. Мой сладкий, тайно обласканный в мечтах. Такой горячий, приторный и терпкий. Как вино. Как алкоголь, разлитый на царапину. Она осталась после страсти — полосы на широкой спине. И они говорили о многом. Вернее — о главном.  

Он меня не оставит в покое и вернет. Обязательно вернет. Иначе бы его здесь не было. 

— Хочу тебя целиком, — выпалил Артур, жестоко разрывая мой корсет. — Выпить до самого дна. 

Его мускулы напряжены. Они рвут на мне одежду — белое свадебное платье, купленное женихом. Оно должно сказать, что меня любят. Но это не так. Никита меня никогда не любил — мне пришлось на это пойти, чтобы спасти наше будущее.  

И да — я его тоже не любила. Мне казалось, что между нами что-то есть. Но это "что-то" было жалкой крупицей на фоне Артура. Он заставил меня сдаться. Не представляю, как бы я могла без него жить. Сколько бы врала себе еще. После того как попыталась от него сбежать. 

Я боялась, что придет. Я ждала этого дня как суда над собой. И знала, что придется заплатить за доброту. За все хорошее приходится платить.  

И за спасение брата я заплатила... любовью к бандиту. Его злейшему врагу.  

— Нет, отпусти... — отползала я к стене.  

Обнаженная до белоснежного белья. Такая нежная и теплая. Мне жарко от его речей. Его касаний. Его цепких рук и влажных губ — они были везде, повсюду. Целовали мою шею, мои плечи, мои руки. Горячие губы скользили и жгли мою грудь. Поцелуй за поцелуем. Он сосал и покусывал меня как хищник. Собрался съесть меня целиком, как сочную дичь, обласканную с ног до головы.  

Но начать лев хотел с моей шеи. Затем он спустился к груди, расстегнул на мне лифчик. Освободил уже трясущееся тело от оков. Его руки массировали, гладили, сжимали. Делали больно. Приятно. Теребили то один сосок. То второй. Им помогали губы — так искусно натирали кожу в самых нежных местах.  

Это было невыносимо. Мой рот говорил слово "нет", а тело повторяло: "Да. Да. Да..." И мой мужчина это слышал — он считывал мой танец рук и ног, он аккуратно стаскивал последний бастион — кружевные стринги — чтобы добраться до меня во всех проявлениях. Открыть для себя святая всех святых и украсть меня окончательно. Без права передумать или отбиться. Я не отобьюсь. И даже не пытаюсь. Он хочет меня до одури, а я люблю его за это. И хочу его почувствовать внутри. 

— Я столько думал о тебе, — говорил Артур, снимая с себя рубашку.  

Нервно, с нетерпением. Разрывая нити там, где можно было просто расстегнуть. И мне это нравилось — нравилось это желание, без шансов выдержать еще минуту. Хоть мгновение. Он весь горел, пылал от наваждения, от аромата страсти. Запаха моих волос. Моих губ. Моей шеи. Моей чистой раздраженной кожи. И слов, которые так пошло вылетали изо рта. Моего рта.  

— Хочу почувствовать тебя внутри.  

На пол упала пряжка ремня. Его большое тело оказалось надо мной. 

Я гладила твердую грудь, ласкала пальцами шею. Она была так напряжена... Как и плечи. Любой участок его каменного торса в предвкушении любви к запретной девушке. Чужой невесте.  

Но Артур прекрасно знал, что я ждала. Ждала только его.  

И вот он здесь. Уже совсем близко. Практически во мне. 

— Я не отпущу тебя, Уля. Ты моя. И точка. 

Он вошел в меня. 

Накрыл рот поцелуем, чтобы я не вскрикнула. И я ласкала его губы стоном из-за сладкой боли. Она сдавливала горло, заставляла выгибаться и молить его закончить. Но Артур только начал. Он ни за что меня не оставит, не отпустит — даже сейчас, буквально. Из своих умелых рук, которыми держал меня как птицу. Не давал расправить крылья, упорхнуть. Он хотел мной наслаждаться до упора, до конца, на полную длину.  

А я стонала, вырывалась. Но врала себе. Просто врала.  

Ведь если он отпустит — если я сумею вырваться, то... я пожалею. Буду жалеть весь остаток жизни, что не отдалась. Что не испила мужчину сполна, не оказалась причиной его высшей страсти, сжатых кулаков и нарастающих движений внутри тела. Причиной бурного, горячего оргазма. На который я готова променять все то, что было раньше. Пусть это и сожжет все мосты между "до" и "после". 

Артур 

Внизу меня ждала бригада бойцов, которым я приказал держать здание в тисках любой ценой, что бы ни случилось. Кто бы ни пожаловал сюда — хоть сам Сатана собственной персоной. Да хоть Национальная гвардия на бронетехнике. Мне все равно. Я ценил сейчас любую минуту, проведенную с ней.  

8

Артур 

Нам повезло. Весь муравейник съехался туда, где я пошумел за полчаса до входа в зал с невестой. Не буду врать, что так и задумано. Просто был напряжен и наломал дровишек в паре кварталов от гостиницы. Все это немного нервно. Когда я думаю о ней и понимаю, что вот он — настал этот чертов день, когда она выходит замуж, а я ей сделаю сюрприз — мне реально сносит башню. 

А ведь она у меня и так не на месте. Уля права — я больной. Я бываю одержим вещами, принципами, целями. Но в этот раз я был одержим не вещью. Человеком. Даже не человеком — просто ангелом, упавшим ко мне с небес.  

Пускай без крыльев, но я был готов ей дать их. Если захочет. Я многое мог дать, очень многое. Было бы только, кому. И в этот раз я доверял инстинктам больше, чем мозгам. Ведь я животное, а зверю не пристало долго думать — он хватает добычу и уносит ее с собой. Я и так слишком долго думал. Долго думать — это плохо, оставлю это тугодумам, слабакам. Горе-жениху Никите. Он потерял шикарную возможность. 

Идиот.  

— Вина нам, живо, — бросил я официантке. — Принеси коллекционное. Самое лучшее, что есть у нас. Поняла? 

— Слушаюсь, Артур Александрович. 

Это был мой ночной клуб. Раньше здесь хозяйничал Даня. Сам я не любитель громкой музыки, всех этих свистелок, ярких огней. Я и без этого почти на взводе. Всегда. Не размякаю ни на миг, дай мне только повод — я просто псих. Готов загрызть чужака зубами. Будь то мусор или конкурент. В гневе я ужасен, все это знают. Аксенова лучше не злить. Но если я кому-то доверяю, то это пропуск в другой мир. Пропуск в мою душу. В ней не так уж много места, раз уж на то пошло.  

Раньше это был мой брат. Даниил. Но потом его не стало. Уже год прошел, я так и не свыкся. Все тяну его любимый клуб, как он хотел. Как он мечтал — чтобы в нем звучала музыка, кружились стриптизерши. Были шлюхи на любой карман и вкус. Самые лучшие шлюхи в городе. 

Мне казалось, что я не заполню эту пустоту. Думал сперва, что это конец. После его ухода жизнь пойдет коту под хвост. И тут я встретил девочку. Темноволосую, кареглазую. Всю зареванную и растрепанную. В старых кедах и невзрачном сером пальто на голое тело. Будто нищенка. Странная девка. Зачем она мне сдалась?  

Был ли у нее шанс остаться в моей памяти? Оставить след в моем грубом, черством, нереально циничном сердце жигана...  

И все же она смогла. Уля это сделала. Я понял это не сразу, не в ту же секунду, когда встретил ее первый раз. Но мысли о ней стали чем-то большим.  

Они стали всем.  

Ульяна сама стала всем для меня. И похоже, это не лечится.  

— Ради нас согнали людей с хороших мест? — удивлялась она.  

Мои парни вежливо подняли посетителей и попросили их выйти. Свободных мест сейчас нет, а мне всегда нужно лучшее. И я готов делиться этим с Улей. Пусть ей и будет непривычно первое время. К хорошему ты быстро привыкаешь. 

— Присаживайся... — отодвинул я стул, чтобы Ульяна оказалась со мной за самым лучшим столиком в заведении. — Что будешь пить?  

— Ничего, — ответила она. 

Но такой ответ мне не понравился. 

— Мартини. Ликер. Может быть, водка? Что ты больше всего любишь? 

Мне хотелось ей угодить. Это особая и тонкая игра, в которую играешь с женщиной своей мечты. Она скромна, напугана твоим вниманием. Твоим явно нездоровым и избыточным вниманием. Но таков уж я есть.  

Если хочу, то добиваюсь. Если увлечен, то пью до самого конца — пока не почувствую дно. Но в этом случае было другое. Как бы я ни мерил глубину, я в ней утопал. Просто тонул. В этих черных глазах без ответа. 

— Я правда не хочу, — качала она головой. Пыталась убедить меня, что скромность ее красит. — Мне ничего не надо. Пить я не буду. 

Может, я и правда любил эту скромность. Но сейчас она только мешала. Я хотел узнать Ульяну ближе. Глубже. Стремился понять, чего она хочет. От чего она сходит с ума. И почему решила выйти за того ублюдка — Никиту... Неужели это просто деньги?  

Ебаный брак по расчету? Все было так просто? Она мне не врала при первой встрече и хотела просто денег? Сраные двести тысяч кончились — и вот она — свадьба? Источник новых поступлений, новых тысяч. Просто денежный мешок.  

А я не просто денежный мешок. Мне бы хотелось чего-то большего, чем просто спонсорство послушной золушки. Не ошибся ли я с выбором? Почему мои инстинкты так настырно метят в эту цель — буквально заставляют меня брать и поедать ее глазами. У всех на виду.  

Это сумасшествие. Я сумасшедший. Просто едет крыша.  

— Хорошо, будешь пить вино, — кивнул я спокойно. На столе уже была коллекционная бутылка. — Красное сухое. Бордо. — Я самостоятельно налил немного и понюхал аромат. Он был таким же тонкий, опьяняющим, как и Ульяна. Даже лет этому вину было ровно столько же. Двадцать. Какое совпадение... — Думаю, такого ты не пробовала. 

Я плеснул ей немного на пробу. Чтобы мерло раскрыл свои ноты в полной красе. Его собрали два десятка лет назад. Виноград просто рос на плодородных землях. Подставлял свою лозу ветрам и солнцу. Набирался сил и сока. Чтобы затем, в один прекрасный день, стать наслаждением мужчины. Такого, как я. Именно так все и происходит в жизни — по-настоящему хорошего вина очень мало. И только истинный ценитель отличит его от дешевки. Даже если этикетка будет яркой.  

У меня бы не вышло спутать Улю с какой-нибудь шлюхой. Хоть она и выглядела не лучшим образом. Была не там, где ей положено.  

Зато теперь она со мной. И этикетка шикарна. Обожаю ее в этом платье. 

— Прости, но я не буду пить, — повторила Ульяна.  

Опять. Пренебрегая мной как ухажером. Это было обидно.  

Я не мог ее заставить выпить. Это не секс. И даже не свадьба. Это сраное вино — и мне хотелось бы увидеть, как она пьет его. Глоток за глотком. И говорит, что это лучшее вино в ее жизни.  

А я бы ей ответил тогда... Сказал бы, что оно — как она сама. Она лучшая женщина, которую я пробовал в своей жизни.