Хоккей без ошибок. Зак и Изабель

Глава 11

– Господи боже, да что с тобой не так? – шепотом восклицаю я, судорожно высматривая папу.

Пока я была занята любованием его лицом на экране, Зак ухитрился как-то подсесть ко мне так, что я его даже не заметила, благодаря чему он поймал меня с поличным. Ну просто замечательно. К счастью, на этот раз мои руки оказались пусты, так что швыряться было попросту нечем.

Само собой, Зак выбрал место рядом со мной, а не напротив, и теперь его большие, длинные ноги занимают столько пространства, что его колено тесно прижимается к моему бедру.

–Я и не думал таиться, Сахарная. Не знаю, заметила ли ты, но я довольно большой, и места мне требуется много. В прятки со мной не поиграешь.– И в подтверждение своих слов он восхитительно прижимается к моему бедру.

Нет. Не восхитительно. Навязчиво.

–Прекрати сейчас же!– бросаю я и стискиваю ноги вместе, чтобы избежать этого контакта.– И тебе нельзя называть меня Сахарной. Я серьезно. Мой отец ни в коем случае не должен узнать о нас. – Я бросаю на него свой самый выразительный взгляд.

– Не волнуйся, детка. – Его ухмылка сообщает, что он обращается ко мне так исключительно для того, чтобы раззадорить посильнее. – Я вовсе не собираюсь рассказывать своему тренеру, насколько чертовски аппетитна и порочна его хорошенькая дочка. Я прекрасно понимаю, что на пользу моему самочувствию это не пойдет.

Интересно, бывает ли что-нибудь похожее на посттравматическое стрессовое расстройство, но относительно приятных вещей? Потому что, услышав из его уст слово «аппетитна», я сразу же возвращаюсь мыслями к нашей ночи. Вспоминаю его реакцию, когда я сказала, что хочу, чтобы он меня трахнул. То, как он подошел ко мне. Как потребовал меня. Как толкнул меня в кресло…

Большая ладонь Зака мягко сдавливает мое колено под столом.

– Перестань, Сахарная. Твой отец уже идет к нам.

Я поднимаю глаза и замечаю, что папа направляется к нашему столику из дальнего угла бара. Должно быть, он зашел в туалет по приезде. Поэтому Зак был один.

И как бы мне ни хотелось нагрубить ему за то, что он меня трогает, я рада, что он Зак предупредил меня заранее. А еще я испытываю потрясение. Ведь этот человек прекрасно осведомлен, какое влияние он на меня оказывает. И да, я знаю, он тоже находит меня привлекательной. Поцелуй, которым мы обменялись в маленьком темном кабинете, подтверждает это. Но судя по всему, я воздействую на него не так сильно, ведь он способен вести себя нормально. В то время как я… Каждый раз, когда я его вижу, слышу или прикасаюсь к нему… мой мозг будто испытывает некую сексуальную аневризму и затем выходит из строя. Быть может, это своего рода ментальный оргазм. Называйте как больше нравится.

Из очередного блуждания мыслей меня выводит папа, опускающийся на стул напротив.

– Прости за опоздание. Все очень хотели познакомиться с новоприбывшим, – улыбается папа, жестом указывая на Зака.

Он сидит слева от меня, Зак – справа, и, чтобы держать обоих в моем поле зрения, мне приходится вертеть головой. Полагаю, смотреть прямо перед собой – просто на пустой стул – и притворяться, что я где угодно, только не здесь, тоже вариант.

– Скоро вся шумиха утихнет, я уверен, – произносит Зак, пожимая плечами. – Но замечу, что меня очень тепло встретили в вашем прекрасном штате.

Мои щеки вспыхивают.

–Итак… Закари Хант. Что-то я не припомню этого имени, – произношу я, наклоняя голову и всматриваясь в его лицо. – А для выпускника колледжа ты выглядишь старовато.

Зак тотчас ухмыляется, а папа довольно смеется.

– Ты права, Изабель. В следующем месяце мне исполняется тридцать. Колледж я закончил уже давно.

– Он играл в Нотр-Даме. Был чертовски хорош тогда, и чертовски хорош сейчас, – говорит с гордостью папа. Он всегда ведет себя так, будто его подопечные – его собственные дети, которыми он вправе похваляться.

– Впечатляет, – отзываюсь я. – И где же ты пропадал с тех пор? Допускаю, что ты где-то играл, однако я совсем не узнаю твоего лица. Как такое возможно?

– Много смотришь хоккей, да? – подтрунивает Зак.

За меня отвечает папа.

– Кажется, я сломал свою девочку, пока она росла. Она одержима этим спортом едва ли не больше меня. Смотрит все игры команд, которые я когда-либо готовил, матчи наших соперников и самые яркие моменты, когда не успевает посмотреть всю игру. Она следит даже за спортсменами из колледжей, и я не раз пользовался ее советами при драфте. Будет разумно с ней подружиться.

Мы с Заком обмениваемся взглядами, и я сразу же ощущаю желание пнуть его под столом.

К счастью, в этот момент к нам подходит официант, который дарует мне отсрочку от всего этого безумия. Следуя правилу «дамы вперед», папа и Зак устремляют взгляды на меня. Я подумываю заказать что-нибудь девчачье или, по крайней мере, низкокалорийное и внезапно понимаю, что делаю это в попытке произвести на Зака впечатление. И мне начинает нестерпимо хотеться пнуть под столом уже себя.

– Я буду французский сэндвич и чай со льдом, – уверенно сообщаю я, протягивая меню официанту.

– Мне то же самое, – поддерживает папа.

– Если они оба заказали сэндвичи, то, должно быть, они у вас хороши. Я тоже буду сэндвич, – говорит Зак. А потом пожимает плечами, глядя на папу. – Будем считать это праздничным обедом. Компенсирую съеденное ужином.

Точно. Он же профессиональный спортсмен, осеняет меня. Вот почему его тело такое потрясающее. Да уж. А ведь у меня мелькнула мысль, будто его телосложение похоже на телосложение атлета. Просто я и предположить не могла, что он хоккеист.

Это возвращает меня к затронутой теме.

– Так где ты играл после Нотр-Дама?

Зак улыбается.

– Не хочу нагружать тебя еще больше, но, возможно, ты захочешь добавить в свой график просмотров еще и международные матчи. Я выступал в нескольких командах, все скандинавские, в последний раз за Финляндию.

– Гонишь? – Моя рука сама собой взлетает ко рту; я не собиралась ругаться при папе.

– Нежная фиалка – это не про нее, – сухо замечает он.

Официант приносит чай, и я сразу же тянусь к пакетикам сахара, чтобы высыпать их в свой стакан. Чай, как и кофе, я предпочитаю сладкий. Добавив две упаковки, я раздумываю над третьей, и тут мое внимание привлекает движение на столе. Зак как бы невзначай поворачивает пакетик с сахаром ко мне и небрежно стучит пальцем по названию. Я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. Вот же наглый финский хоккеист.

– Нежности – это неинтересно, – отвечает Зак папе. – У кого есть на них время?

– Ха! Говоришь как настоящий тафгай! – восклицает папа.

– Тафгай? – переспрашиваю я, переводя взгляд на Зака.

И тут я приглядываюсь к нему по-настоящему. Шрам через бровь, сломанный нос, рубец на губе. И как я не заметила этого раньше? На арене он выключает игроков соперника. Его образ «плохого парня» оказался вполне правдивым. Будучи тафгаем, Зак участвует в драках намного чаще, чем кто-либо другой в команде. Конечно, это неофициальная роль[1], но от этого менее серьезной она не становится. Или менее опасной.

– Не беспокойся, куколка. Я профессионал, – с добродушной улыбкой говорит мне Зак.

– Что? Нет. Я не… Я не беспокоюсь.

Если папе и показалось подозрительным, что Зак называет меня куколкой, – или то, что я заикаюсь, – он этого никак не обозначает.

– Признаться, я не очень много знаю об этих командах. И за какую команду ты играл в последний раз?

– Моя последняя команда базировалась в Хельсинки. Я играл с ними пару лет. Называлась «Драконы», – отвечает Зак.

– «Драконы»? – протягиваю я, пытаясь сообразить, почему это слово мне так знакомо. – О, точно! Твоя…

Колено Зака тут же ударяется о мою ногу. Ощутимо.

Боже, какая я идиотка! Я чуть не произнесла вслух «твоя татуировка». А учитывая, что он не снимал рубашку во нашего время обеда, мне было бы весьма непросто объяснить, откуда я в курсе про нее.

Я перевожу взгляд на папу, однако его внимание приковано к одному из телевизоров, где транслируют какую-то студенческую игру. Он очень хороший человек, правда, но совершенно не умеет слушать собеседника. Он уже поворачивает голову в мою сторону с открытым ртом, будто вот-вот собирается попросить меня повторить. И в этот момент у нашего столика появляется официант с едой. И я едва не плачу от облегчения. ОЯ оставлю этому парню самые большие чаевые в его жизни. Он будто каким-то шестым чувством понимает, когда я собираюсь ляпнуть несусветную глупость, и тотчас материализуется возле нас, чтобы меня спасти.

Когда мы приступаем к еде, папа сообщает, что Зак будет играть на позиции защитника. Разговор быстро переключается на внутрикомандные вопросы, о которых я уже в курсе, так что я выпадаю из обсуждения. И все-таки хорошо, что я не стала менять свой заказ. Французский сэндвич – одно из моих любимых блюд. Сочная, тонко нарезанная говядина идеально приправлена травами, а поданный к ней соус придает мясу дополнительный вкусовой акцент.

С ним сложно справиться, не запачкавшись, так что я принимаю это уже как должное. Папа и Зак так увлечены разговором, что последние остатки моего стеснения пропадают без следа.

А когда я отправляю в рот последний кусочек, то не могу сдержать удовлетворенный вздох. Заметив, что по моей руке пытается стечь капля вкуснятины, я поспешно слизываю ее.

– Вот черт… – раздается голос Зака, настолько тихий, что я едва его слышу.

ПЯ поднимаю глаза и понимаю, что он смотрит прямо на меня. Стиснув зубы. Упс. Я бросаю быстрый взгляд на папу и вижу, что он опять отвлекся на телевизор. Поэтому я расправляю плечи и подмигиваю Заку. В ответ его глаза загораются озорством, и он укоризненно качает мне головой.

А я поднимаю стакан, пытаясь скрыть улыбку, которая так и растягивается на моем лице. Почему мне так легко с Заком? У нас же был одноразовый секс, и я думала, что никогда больше его не увижу. А теперь он так бесцеремонно ворвался в мою жизнь снова. И вот мы сидим здесь, друг рядом с другом, и это кажется мне самой естественной вещью на свете.

Папа кладет свою карточку на стол, давая понять, что мы готовы к расчету.

– Изабель, извини, я чувствую себя таким невоспитанным. Все это время мы говорили только обо мне. А о тебе мне не удалось узнать ровным счетом ничего. Ты работаешь в тренерском штабе? Ты поэтому была сегодня утром на базе? – Улыбка Зака невинна.

И полна лукавства.

При знакомстве мы договорились избегать этой темы, и сейчас я не могу решить, была ли эта идея прекрасной или самой ужасной из всех. Если бы мы заговорили о работе, то быстро бы поняли, что можем еще столкнуться, и избежали бы всей этой путаницы. Но если бы мы сделали это и разошлись, как в море корабли, то я бы никогда не познала блаженства, которое испытала с Заком в ту ночь. И как бы это ни было распущенно с моей стороны, я нисколько не жалею о случившемся.

– В тренерском штабе я не состою, но я работаю с кое-кем из хоккеистов. Я финансовый консультант. Открыла свою фирму в прошлом году, так что многое для меня все еще в новинку. Однако дела идут хорошо. ПЯ планирую начать работать со спортсменами и из других видов спорта, – с гордостью рассказываю я.

– О, точно! – восклицает папа. – Как прошла твоя сегодняшняя встреча? – спрашивает он, а потом поворачивается к Заку, чтобы объяснить: – У нее был звонок с представителями нашей местной бейсбольной команды «Дети Миннесоты».

Я улыбаюсь.

– Все прошло просто замечательно. Сегодня утром я подписала соглашение о неразглашении, чтобы мы могли приступить к более обстоятельным консультациям, но, думаю, уже к началу следующего сезона у меня будет несколько новых клиентов.

– Моя гениальная девочка, – лучезарно улыбается мне папа. – Я так тобой горжусь.

И я краснею. Не из-за папиного комплимента – он постоянно говорит мне подобные вещи, – а потому, что здесь сидит Зак, который внимательно наблюдает за происходящим.

– Спасибо, папочка, – тихо отвечаю я.

Зак выглядит немного смущенным. И несмотря на то что он, по сути, измывается надо мной, я все равно чувствую себя виноватой, что заставляю его ощущать себя некомфортно.

– В общем, это звучит как очень долгий проект. – Я пожимаю плечами. – Кстати о переездах, Закари, а ты когда-нибудь бывал в Миннесоте до этого?

Зак качает головой.

– Ни разу. Я давно понял, что хочу вернуться в Штаты, и когда мне представилась такая возможность, то решил ею воспользоваться. Мне нравится холод, так что, думаю, здешний климат меня вполне устроит. Я здесь всего несколько дней. – Он улыбается. – И у меня еще не было времени поискать дом для покупки.

Я с ужасом наблюдаю, как над головой папы вспыхивает лампочка озарения.

– Изабель уже помогала ребятам подыскать себе жилье. Она знает много риелторов и, будучи мастером финансового дела, отлично разбирается в выгодных инвестициях. Орешек, думаю, тебе стоит поработать с Закари. Помоги ему обустроиться в нашем великолепном штате.

Время, кажется, замирает. Нет, пап, это ужасная идея. Буквально самая худшая из всех, что когда-либо приходили тебе в голову.

– Это отличная идея! – восклицает Зак, поворачиваясь ко мне и одаривая своей самой идиотской улыбкой.

«Я тебя ненавижу!» – одними губами произношу я. И от этого его улыбка только растет.

– Отлично! – Папа хлопает в ладоши. – Изабель, оставь-ка Закари свою визитку. Нам уже пора возвращаться, так что договориться о своей встрече вы можете и позже.

– Конечно, – бурчу я, копаясь в своей огромной сумке в поисках карточки.

Найдя ее, я поспешно встаю. В кои-то веки я хочу иметь преимущество высоты над Заком. А когда он сидит, я на несколько сантиметров, но все же выше. А потом я с запозданием понимаю, что это положение предоставляет ему возможность заглянуть прямо в мое декольте. И он не стесняется это сделать. По-прежнему продолжая лыбиться.

Я отгибаю край визитки большим пальцем, а затем щелкаю ей по его лбу.

Папа занят подписанием счета, поэтому я наконец-то отстраняюсь в сторону от трясущегося от смеха тела Зака и бросаю на него свой самый выразительный взгляд.