Хороша была Танюша.

Глава первая. Подушка и петля, подумайте какая связь?

В спальне был полумрак. Лежа в высоко взбитых, пуховых подушках я с наслаждением курила кубинскую сигару держа ее левой рукой. В правой была пепельница авторской работы выполненная из большого, цельного куска синей яшмы. Уродливое нечто символизирующее по уверению скульптора любовь и вечную жизнь. В этой вещице мне нравился только цвет. Насыщенный, глубокий, синий. Вот и сейчас я с удовольствием любовалась им, на белом фоне простыней он смотрелся просто великолепно. Своими руками я любоваться давно перестала. Морщинистые и сухие, в коричневых пятнах. Но огорчали и печалили меня не они. Не аккуратный маникюр на длинных, ярко-малиновых ногтях портил мне настроение. Нет, девушка видимо совсем обнаглела. Мало того, что оттенок лака совсем не тот который я люблю, так еще ногти обработаны небрежно и криво.

Наивная она думает, что я ничего увижу. Не спорю, в свои восемдесят три года, я далеко не свежий розан, но и не слепо-глухая развалина.

Мои внучатые племянники конечно надеются, что " Старая Акула", как они меня величают, не слышит их злобного шепота за своей спиной и совсем не замечает алчного блеска в их смиренно опущенных глазах. Но показная любовь и такая же показная, дешевая преданность не могут меня обмануть. Свое прозвище я заслужила не даром. Обвести вокруг пальца ту, кто всю свою сознательную жизнь привыкла вводить в заблуждение, соблазнять и оболванивать других, задача не из простых. А этих алчных гиен, что хищно скалясь ждут как праздника моей смерти, талантом и умом природа обделила. Представляю выражение их лиц при объявлении содержания настоящего завещания и тихо радуюсь, ведь кроме изматывающей борьбы с болью у меня не так уж много других развлечений. По настоящему завещанию все мои счета и деньги от продажи многочисленной недвижимости я оставляю трем детским приютам и трем домам престарелых. По моему убеждению, неприкаянное детство ничуть не слаже беспомощной старости. Знаменитую коллекцию редких картин, завещаю музею родного мухосранска, маленького городка на юге. Возможно с ее помощью городок расцветет и станет знаменитым.

За раздумьями не заметила как потухла сигара. С досадой положила ее в синюю пепельницу и настороженно прислушалась. Как и зрение мой слух меня еще никогда не подводил. Я услышала осторожные, крадующиеся шаги и замерла заметив две трепещущие тени на тяжелом бархате задернутых штор.

Сжала покрепче в руках пепельницу, поворачивая ее той стороной где была вмонтированна камера. Надеюсь, что служба безопастности еще на моей стороне и возмездие настигнет моих алчных родственников. Конечно они долго еще продержались изводимые моими капризами. Возможно я поразвлекалась бы еще с ними, но боль в последнее время все чаще и сильней развлекалась со мной. Поэтому именно сегодня я ждала финала затянувшегося концерта под названием жизнь.

- Андрей, Оленька, не нужно играть в прятки, я вас прекрасно слышу и вижу! - меня скрутило в проклятом кашле.

- Да мы и не прячемся, Татьяна Адамовна! - голос мужчины звучал насмешливо, в нем не было обычной покорной раболепности. Хоть и готова я была к подобному но сейчас меня это пугало. В бесконечной, долгой борьбе за призрачное счастье и лучшую жизнь, я несомненно приобрела поистине крысиное чутье на опасность. И это чутье сейчас громкой сиреной вопило о том, что наконец-то мои двоюродные племянники решились избавиться от Старой Акулы. Я усмехнулась, прислушиваясь к своему страху. Вот ведь, не думала, что еще способна чего либо бояться. Ну разве, что боли? Вспомнив про свою жестокую спутницу последних месяцев, я расслабилась. Интересно, что они выбрали яд или подушку?

" Все таки подушку." - тяжело вздохнула я, наблюдая за тем как женщина испуганно, трусливо закрывая глаза, присела в большое кресло, а мужчина взял один из многочисленных, пышных валиков и направился с ласковой улыбкой ко мне.

   Нестерпимое удушье, вот и все, что почувтвовала я. Затем меня окружили непроглядная темнота и мрак. " Словно лампочку выключили" - пронеслось где-то там вдалеке.

Мрачную тишину нарушил чей-то горестный крик.

- Танька, Танечка! Открой глаза! - хрипло, отчаянно молил меня ломающийся басок, который срывался на пронзительный фальцет.

Глаза я приоткрыла, тем более, что меня об этом так настойчиво просили. Худенький подросток в замызганой рубашке стоял надо мной на коленях. В углу возле деревянной лавки, испуганной стайкой жались совсем незнакомые мне дети. 

Хотела спросить кто они такие и не смогла. Захрепела, надсадно закашлялась, в горле стало нестерпимо больно. Да, что же это такое! Опять эта боль! С трудом подняла руки с удивлением заметила отсутствие красно-малинового лака на ногтях изящных пальчиков. Руки явно моими не являлись, уж свои то коричневые пятнышки и морщины я наизусть знаю. Тем не менее эти чужие пальчики с гладкой, молодой кожей и обкусанными ногтями слушались именно меня. Провела пальцами по болевшей шеи ощущая прохладный атлас молодой кожи и наткнулась на нечто круглое и жесткое. Веревка! Застонала пытаясь снять петлю с шеи.

Мальчишка встрепенулся. Кричать прекратил и молча принялся мне помогать.

- Танька, Танечка! Очнулась! Еле сил у меня хватило, тебя из петли снять. Что же ты утворить решила?! Как мы без тебя зиму перезимуем?! - он зарыдал совершенно по детски, утирая слезы большой, почти мужской ладонью. Глядя на него, жалобно точно голодные кутята, заскулили остальные дети.

У меня болела голова и першило в горле. И главное было не понятно где это я оказалась.

- А ну тихо! - сипло прикрикнула я на многоголосый хор плакальщиков.

Дети даже не подумали прекратить свои жалобные вопли. Они словно по команде быстро подлетели ко мне, маленькие ручки гладили  волосы и плечи. Сопливые носы громко шмыгали, через минуту их объятий я почувствовала себя замусоленной конфетой. С детьми я обращаться не умела, всегда боялась этих маленьких, загадочных человечков. Своих то у меня по жизни так и не случилось...  Хотя и я поменяла пятерых мужей. Хотя, что это я?  Любовницы моих мужей детками их исправно снабжали. Это я была пустоцветом... Вместо детей всю жизнь безупречно делала деньги. Вот они одни, эти самые деньги меня и любили...

Глава вторая. Семеро по лавкам.

Раннее утро. В печи громко и радостно трещат сухие дрова. Хорошо, что их внушительный запас давал надежду на то, что от холода я и мой новоявленный брат Матвейка, а так-же пятеро сестренок, зимой не околеем. Кузнец Антип Антонович Северин, был очень хорошим хозяином. Большой дом построил на отшибе, он был просторным и светлым. Стоял особняком, в отдалении  от окраины, как и положено дому кузнеца. Просторная кузня возле дороги, была сейчас пуста. У Матвейки не хватало сил и опыта, что бы продолжать дело отца. Все клиенты еще с лета, после исчезновения Антипа и его жены Ульяны, перешли на другой конец села к давнему сопернику в кузнечном бизнесе.

Матвей удивляясь моему неведению и беспамятству, со слезами на глазах, шмыгая носом, рассказал, что родители в середине лета отправились на ярмарку в столицу. Славный город Царьпетровск, был совсем рядом. На ежегодной ямарке родители хотели пополнить приданое старшенькой дочке Танюше, которая собралась замуж, купить хорошую козу, гостинцев детишкам. Деньги для поездки на эту ярмарку копили два года. Рано утром запряг кузнец пару лошадей, родители поцеловали детишек, сели на телегу и уехали. Больше их никто не видел. Вначале детвора бегала каждый день на пригорок с которого было видно дорогу на Царьпетровск, просиживали там до наступления сумерок, надеясь, что вот-вот покажутся знакомые лошади Каурка с Сонькой, которыми правит отец в новой рубахе, а мама сидит рядом и приставив ладошку ко лбу выглядывает своих деток. Несколько раз они срывались и радостно орущей стайкой бежали по косогору к дороге. Но резко останавливались, понимая, что обознались, понуро брели домой.

Постепенно ходить на косогор перестали. Продукты в доме еще были, выручали куры которые хорошо неслись и  яблоневый сад. Но в этом году яблони плохо уродили. Урожай моркови, репы и капусты тоже был небольшим, так как засуха свирепствовала почти все лето. С соседнего села приехали родственники и оглядев по хозяйски хоромы кузнеца, заявили, что пропавшие родители им задолжали, так как брали денег взаймы на ту злополучную ярмарку. Матвейка пробовал возражать, но дядька Макар больно скрутил ему ухо и пригрозил позвать пристава, что-бы отправить все " кузнецово отродье", как он выразился в приют. Танюша, была нрава кроткого, безответного, она со слезами просила брата не лезть на рожон и не спорить с дядькой Макаром и теткой Нюрой. Она скоро выйдет замуж за своего Яшеньку, а он конечно же позаботится о их семействе, ведь он ее так сильно любит.

Куры которые не успели укрыться в кустах, были пойманы и под громкое, возмущенное квохтанье засунуты в мешки. Свободолюбивый петух, долго не сдавался, но огромные руки дядюшки скрутили ему шею. Девочки громко рыдали глядя как их звонкоголосый любимец, безжизненно замер на соломе, которой было устлано дно подводы. Красный гребешок неподвижно лежал в луже такой же красной крови.

Мешки с крупами, невеликий урожай овощей тоже были уложены на подводу. Дядька Макар морщась от громкого рева детей, тяжелой тушей взгромоздился поверх отобранного добра и звучно щелкнув кнутом покинул просторное подворье. Тетка Нюра, стыдливо пряча глаза так и не повернулась что бы сказать племянникам прощальные слова.

Когда звуки громыхающей на кочках телеги смолкли, дети стали звать остатки куриной гвардии. Робко вытягивая шеи на их призыв из кустов показались три уцелевшие курицы. В погребе и амбаре значительно прибавилось пустого места, да вот незадача - ставить туда было нечего.

Но беда как известно, одна не ходит. Любит она нападать коллективно, организованно. Жених Танюши, то каждый день приходил, а то уже как месяц носа не показывал. Она его ждала, прихорашивалась каждый вечер. В толстую косу цвета лунного золота вплетала голубую или алую ленту. Пальчиком приглаживала соболиные брови, подводила сажей из печи, огромные словно два голубых блюдца глаза, покусывала белыми зубками, пухлые губки. Поправляла складки на новой нарядной юбке и замерев садилась возле окошка, грозно прикрикнув на шумевших детей.

В тот вечер жених Яков, пришел поздно. Танюшка радостно выпорхнула ему навстречу. Ее долго не было, дети уж и спать легли, но Матвейка не ложился, чутко прислушивался, не вернулась ли со свидания сестрица. Вот тихонько скрипнула дверь, Танюшка шаркающей походкой прошла в чулан. Матвей поразился как она выглядела. Густая коса растрепанная, голубая лента развязалась и тихо сползла зацепившись за лавку. Кофточка, которую Танюшка всегда заботливо вешала в шкаф, была разорванная на груди, из под висевших лохмотьями синих лоскутов выглядывала бело-розовая, пышная грудь. Мятая юбка кривым шлейфом волоклась следом подметая недавно вымытый пол.

Мавей похолодел, он был деревенским подростком и быстро понял, что может означать такой неприглядный вид его сестрицы.

- Таюшка! Ты, что это себе позволяешь! Если у тебя свадьба скоро будет, так значит и себя блюсти не надо? - он решительным шагом направился в чулан.

Сестра стояла, замерев посреди маленькой комнатки, где по стенам на вбитых гвоздях весели веревки, старая одежда, и всякий скарб нужный в хозяйстве.

- Свадьбы не будет... Яшенька на дочьке лавочника, косоглазой Стешке женится... - прошелестела безжизненным, тихим голоском Танюшка. - А меня видишь как на прощание, против моей воли приголубил? - она резко повернулась к брату и Матвей отшатнулся от ее безумного взгляда.

Он решил отступить, пусть Танюшка поплачет, а завтра по утру они с ней решат как дальше жить. Мальчишка прошел в горницу и сел за стол стоящий посредине комнаты и накрытый белой скатертью, на которой цвели жарким цветом маки, вышитые трудолюбивыми, родными руками матери. При воспоминании о родителях, непрошенные, горькие слезы закапали из его синих глаз на красно-черный узор.

Время шло, а Танюша из чулана не выходила. Внезапная мысль заставила вскочить парнишку с насиженного места. Он рывком открыл крепкую дверь и замер от ужаса увидев прямо перед глазами блестящие, железные крючочки на новых ботинках сестры. Мгновенно оценив обстановку, схватил старый серп висевший на стене и залез на высокий, узкий сундук. Веревку пересек с первого раза, подхватил падающее тело сестры. От куда и сила взялась в худом, мальчишечем теле!

Глава третья. Старые привычки в новом мире. Или исправит ли горбатого могила?

 Дети давно спали. Даже хозяйственный Матвей, чисто вымыв полы из добротных, толстых досок на кухне и принеся кучу дров к печи, сейчас завернувшись в лоскутное одеяло сладко сопел на широком сундуке, что стоял возле теплой стены.

Сидя за круглым столом в горнице, я задумчиво перебирала колоду карт которую смастерила из старой, амбарной книги. Коротать длинные, зимние вечера полуголодным детям было непросто. Если старшие девочки все понимали, то пятилетние Аня и Маша постоянно заглядывали в пустую кастрюлю после скудного ужина.

Лучше всего у меня в жизни получалось играть в карты, этим я и воспользовалась что-бы отвлечь детей от постоянных мыслей о еде. Наши вечера теперь проходили весело. Проигравший должен был потешно кукарекать, гавкать или мяукать или прыгать на одной ноге вокруг стола под наш громкий смех. Умаявшись дети ложились спать, что бы начать утро с одного, единственного вопроса, - " А, что у нас сегодня на завтрак?"

На завтрак, на обед и ужин у нас был редеющий с каждым днем супчик. Так продолжаться дальше не могло. И вчера я решила сходить на разведку в городок. Одела шубейку из заячьего меха, на голову повязала синюю шаль с красивым узором. Она очень выгодно подчеркивала темно-голубые глаза, нежный румянец щек и кудряшки вокруг лба цвета лунного золота. Такого же необычного цвета толстая коса с голубой лентой, шелковисто и упруго прыгала из-под синей бахромы шали.

Матвея заставила надеть отцовский, парадный полушубок из белой овчины. Конечно он был ему еще великоват. Хоть ростом Матвейка был высок и кисти рук у него были уже почти мужские, большие и тяжелые,но худая, длинная шея и такие-же худые плечи выдавали в нем мальчишку-подростка. Но нахлабучив ему меховую шапку, я сделала вывод, что для моего замысла он выглядит достаточно взросло. К тому же мне было очень важно, что бы люди думали, что дела у семейства пропавшего кузнеца идут не так уж и плохо.

Из шкатулки, что стояла в родительской спальне я достала тонюсенькие, золотые сережки с маленькими, голубыми камешками бирюзы и такое-же тоненькое колечко. Это были единственные дорогие вещи в резной шкатулке. Наверное когда-то молодой кузнец подарил их своей невесте. Сейчас настал такой момент, что позволял мне воспользоваться этими немудреными украшениями.

В центре огромного села, скорее всего похожего на маленький городок был ломбард. Я с интересом разглядывала довольно широкие улицы, брусчатую мостовую покрытую скудным, серым снегом, деревянный тротуар возле одноэтажных и двухэтажных домов. Прохожих в такой ранний час было немного, они с любопытством смотрели на нас, с некоторыми Матвей, почтительно здоровался.

Ломбард оказался крепким двухэтажным домом с частыми окнами с серыми ставнями наверху и с небольшой вывеской внизу. Я попросила Матвея немного погулять, а сама толкнула открывая окрашенную темно-зеленой краской дверь. Она натужно заскрипела, крякнул старый колокольчик и я очутилась в темном помещении. Когда мои глаза привыкли к не яркому освещению, что давало скупое,  зимнее солнце, то рассмотрела за невысоким прилавком сухонького старичка. Он выглядывал словно мышь из крупы и потирал узенькие кисти рук. Возможно ему было холодно, а может быть он радовася очередной добыче в моем лице.

- Что, девица принесла?- нетерпение и любопытство слышались в его скрипучем голосе. Черные глазки-бусины оживленно блестели, длинный нос шевелился, словно принюхиваясь к добыче.

При виде маленьких сережек и немудрящего перстенька, он немного сник, пренебрежительно скривил тонкие губы и молниеносным движением отправил их в маленький сундучок, что стоял на полке  позади его. Таким же быстрым движением он достал из зеленой шкатулки две маленькие медные монетки и швырнул их на на вытертый до блеска, дубовый прилавок. Медяки грустно звякнули и остались лежать на краю. Я к ним не притронулась.

Реальной стоимости своих незамысловатых украшений в незнакомом мне мире я конечно не знала. Но зато я прекрасно разбиралась в характере хитрых и жадных хорьков. Людьми их назвать было нельзя. Дух стяжательства давно убил в них сострадание и совесть. Их никогда не тронут слезы сирот, и на прелести молоденькой девицы они не обратят внимание, так как единственная любовь давно отдана деньгам.

Я нагнулась как можно ближе к хрящеватому, густо поросшему седыми волосками уху.

- Неприятностей хочешь любезный?

Маленькие, пронзительные глазки насмешливо моргнули, седые кустики бровей подскочили вверх в изумлении.

- Ты, что несешь девка? Неужто мне, угрожать вздумала? Бери медяки и проваливай пока я не передумал! Мне уже кажется, что я переплатил тебе! - скрипуче прошипел старик и протянул руку за одной монеткой.

Другого ответа я и не ожидала. Могут меняться времена, страны и даже целые миры, но сущность подобных "хорьков" остается всегда одинаковой. Что можно ждать от старого ростовщика нажившего свое богатство на несчастье других людей? И поэтому я без сомнения распахнула шубейку под которой не оказалось кофточки, голые груди прижались к жесткому сукну, девичьи руки намертво впились в сухонькие плечи.

- Помогите люди добрые! Насилуют! - громко завопила звонким, детским голоском.

Со второго этажа послышались шаркающие, старческие шаги. А на двери хрипло звякнул колокольчик. Это Матвей точно исполняя мои инструкции зашел в ломбард, точно через десять минут. Он застыл возле дверей в недоумении, ведь подробно в свои планы я его не посвещала. Со второго этажа кто-то продолжал неспешно спускаться вниз. Хозяин ломбарда заслышав их сильно испугался. Я это поняла по вспотевшей лысине и по судорожным движениям руками, что пытались меня отпихнуть. Но кто же позволит старому хрычу, это сделать? Еще крепче я вцепилась в пахнущий махоркой и полынью сюртук.

- Я сейчас околоточного надзирателя позову! - наконец-то сообразил мой недогадливый и бестолковый братец.

- Стой! Не надо околоточного! - прохрипел задыхаясь в моих " жарких" объятиях ростовщик. - Договоримся полюбовно!

Продолжение третьей главы.

 Взгляд из под насупленных бровей обжег меня синим недоверием подозрительностью. Матвей закусил губу и упрямо повторил свой вопрос.

- Ты ведь совсем не Танька? Я давно догадываться начал. Не помнишь простых вещей, вон даже печь растопить не смогла. После петли, даже девочек по именам вначале путала. В карты играть когда успела научиться? Наш папанька, карты на дух не переносил, он по молодости проигрался в столице под чистую, разве ты не помнишь? Да, о чем это я говорю! Вот скажи мне на кого я похож на отца или на маменьку? А ты сама в кого пошла цветом и густотой волос? Как нашу бабушку звали, что год назад померла? Молчишь? - он сверлил меня глазами и шумно дышал.

Я быстро рассчитывала  свой ответ. Кроткой, пугливой Танюшкой у меня быть не получится. Притворяться смиренной овечкой, сейчас подобно смерти. С другой стороны как подростковый максимализм Матвея, отреагирует на мое честное признание? Ах, была не была, хочет мальчишка правду? Так пусть потом не скулит!

- Ты зубами на меня так не скрипи Матвей, в том, что твоя сестрица в петлю полезла моей вины нет! Как нет моей вины и в том, что подушкой меня племянники задушили. Видимо случился какой-то сбой программы, ошибка... неточность в сортировке, прокол высших сил..., что там еще? Вообщем бамс! И я вместо того что-бы спокойненько отдыхать на кладбище от трудов своих праведных, долгих и не всегда честных, теперь должна думать, как прожить суровую, голодную зиму ораве осиротевших детишек! Вот прямо мечтала я об таком счастье всю свою долгую жизнь! - возмущенно всплеснула руками и топнула ногой в ботиночках с крючками.

Мальчишка смотрел на меня ошарашенно, синие глаза высохли от слез, а рот глупо приоткрылся. Он силился что-то сказать, но лишь невнятное бормотание вырывалось из его по детски пухлых губ.

Мне стало неловко за свою резкость. Парень родителей потерял, а сейчас видимо осознал, что и сестры в живых нет. Я всего лишь оболочка родного ему человека, чужая тетка, волк в овечьей шкурке. Осторожно потянула его за рукав полушубка.

- Пойдем миленький, поедим чего нибудь, деньги у нас теперь есть, а ты вон как отощал. У вас же тут общепит какой-никакой имеется?

Матвей послушно словно теленок на веревке пошел за мной. Но было видно, что мысли его далеко и он пытается осмыслить мои слова. Я ему не мешала, понимая, что принять такую правду мальчишке сейчас очень трудно, хотя судя по всему он подозревал что-либо подобное. Не забывая поглядывать по сторонам я заметила добротный большой дом с полукруглыми окнами и широкой дверью посредине. В лучах зимнего солнца красные, яркие буквы с кричащей надписью " Трактир", обещали редким прохожим горячий обед и всяческие разносолы.

- Матвей, мы в этом заведении можем поесть? - ткнула я локтем в бок задумчивого братца.

Парень словно очнулся и посмотрел на здание напротив нас. На его лице эмоции быстро менялись. Секунду назад вдумчиво-отрешенное сейчас оно было злым.

- Ты с ума сошла, этот же трактир принадлежит бывшему жениху! - Матвей заскрипел зубами, на острых скулах заиграли желваки.

- Постой, это какому жениху? Это который, Яшенькой зовется? Из-за которого наша Танюшка с жизнью рассталась? Значит пришло время трактирщику-насильнику визит нанести!

Я с силой дернула за руку Матвея, решительно пересекая широкую улицу. Определенного плана у меня не было, впрочем я всегда любила импровизировать.

Продолжение третей главы.(2)

- Эй, эй! Подожди! - Матвейка попытался поймать меня за руку.

Я на ходу обернулась к нему и улыбнулась.

- Меня зовут , Татьяна! А кто такой Эй, знать не знаю! - я выдернула свою руку из холодных, красных пальцев брата.

Матвей виновато насупился, но продолжил свои попытки меня остановить.

- Хорошо, пусть Татьяна! Но ты не понимаешь, что в трактир молодым девицам ходить стыдно, разговоров потом не оберешься! - голос мальчишки сейчас гудел недовольным, ломающимся баском.

Мы уже почти дошли до цели и теперь стояли под широким, дощатым  навесом. Я срочно вспоминала все, что когда либо слышала о русских трактирах. На мой взгляд, заведение моего бывшего жениха было весьма пристойным. Никаких валяющихся пьяниц, никаких красноносых личностей желающих опохмелиться с утра не наблюдалось поблизости. Крепкие, дубовые ступеньки, резные перильца и добротная дверь с затейливо кованной ручкой. Все новое, чистое, солидное.

Я повернулась к Матвею, улыбка пропала с моего лица.

- Послушай меня, мой мальчик! Никогда не обращай внимания на то, что будут говорить люди, они знаешь ли поговорить всегда любят, особенно глупые сплетники. Умные предпочитают молчать. К тому же я не одна сюда зайду, а с надежным и взрослым братом. Ведь ты меня сумеешь защитить? - я весело подмигнула Матвею.

Он запыхтел сердитым ежиком и открыл передо мной дверь. Поклонился шутливо, пропуская меня вперед.

- Прошу!

Я шагнула в пахнущий свежей выпечкой и жареным луком полумрак трактира. От запаха пищи закружилась голова и рот наполнился слюной. По старой привычке быстро оценила обстановку и успокоилась. Довольно большой зал был почти пустым. Возле окна толстый, похожий на копну сена, мужчина в серо-зеленом одеянии с увлечением обгладывал куриную ножку. За другим столом расположилась компания бородатых дядек, которые пили чай из больших, красных чашек и чинно вели беседу. Я потянула Матвея за самый дальний стол, с этого места весь зал очень хорошо просматривался. Развязала шаль, растегнула шубейку.

- Матвейка, ты шапку сними и тулуп растегни, раздеваться не будем, мало ли как обстоятельства сложатся, - задумчиво протянула я, разглядывая приближающегося к нашему столу высокого, молодого мужчину. Золотисто-русые кудри красивой волной лежали на широких плечах, подчеркивали сильную шею. Русая бородка, легкая небритрсть на высоких скулах. Зеленые, прозрачные глаза насмешливо и дерзко смотрели на меня из-под светлых бровей. Кривились в снисходительно-победной улыбке.

- До чего же хорош шельмец! - облизала я губы, не отрывая своих глаз от зеленого взгляда мужчины. - На моего третьего мужа очень похож! Только, что это за черные змеи вокруг колышатся и сожрать его готовы? - шепотом спросила я, словно окаменевшего Матвея.

Он вел себя странно, вся его поза напоминала сжавшуюся пружину, которая вот-вот грозила распрямиться. Побелевшие губы, горящие ненавистью синие глаза. Только сейчас до меня дошло понимание, кто именно спешит к нашему столику. Я с силой сжала холодные пальцы брата, он перевел на меня напряженный взгляд.

- Нет! - прошептала я тихо, - Нет! Доверься мне!

- Ну, здравствуйте, гости дорогие чего изволите-с? - ехидство так и сочилось в его показушно-приветливом тоне.

Теперь зная, кто именно стоит перед нами, я разозлилась. Вдруг с удивлением заметила, что черные, призрачные змеи тоже стали злиться. Они даже зашипели, а некоторые из них извиваясь черными упругими тельцами, стали жалить мужчину в пах и шею. Яков замер, зеленые глаза еще секунду назад похотливо ощупывающие меня, потускнели, а губы уже не улыбались, они кривились с трудом сдерживая стон. Он резко развернулся и почти побежал к узким дверям, что вели вероятно в подсобные помещения.

- Что это с ним?! - Матвей изумленно присвистнул.

- Как, что? Ты разве не видел? Его змеи покусали, откуда только и взялись среди зимы? - я тоже недоумевала по поводу увиденного.

Матвей смотрел на меня не моргая, страх и сомнение читались в его взгляде.

- Танька, это наверное ты его прокляла.... Только те кто проклял, видят воплощение и исполнение своего проклятия, да еще одаренные магическим Даром.

- Так, с этого места поподробней пожалуйста! Про какие магические Дары ты сейчас толкуешь? - поднимаясь из-за стола говорила я, - Давай уходить от сюда, думаю, что поесть в этом месте нам не скоро предложат, если честно сказать, то у меня напрочь аппетит пропал от вида этих черных, мерзких тварей! - я передернула плечами вспоминая шипящие головы и раздвоенные языки. 

Шагнула к дверям, но дернулась назад. Двое крепышей в длинных белых фартуках, караулили выход. Попятилась, крепко схватив за руку Матвея. Он непонимающе посмотрел на меня.

- Так, братишка, давай задний ход! Пройдем наверное черным ходом! - потащила я мальчишку к узким дверям за которыми недавно скрылся мой бывший жених. Нечаянно на мои глаза попались большие, стеариновые свечи, что лежали на краю прилавка плотным пучком.

- Приоткрой крышку у самовара, а то я не достану! - скомандовала я Матвею.

Он молча подчинился. С легкостью снял сияющую, медную крышку с огромного, начищенного до блеска самовара. Я подпрыгнув сунула всю увесистую связку свечей в парующее отверстие. Свечи глухо булькнули и в воздухе стал расплываться едкий запах стеарина.

- Пойдем, пойдем, не тормози! - проскользнула я с парнишкой в открытую дверь.

За ней был длинный коридор, из-за высокой двери справа раздавались голоса и вкусно пахло жареным мясом, борщем и сдобой. Наверное это была кухня. Голодный желудок умолял заглянуть туда, но здравый смысл холодно усмехнувшись уже приметил выход.

Толкнув легко открывшуюся дверь мы выбежали во внутренний двор заведения. Два больших склада серыми громадинами высились вдоль крепкого, высокого забора. Скользнув взглядом в открытые двери одного из них отметила для себя, множество мешков и бочек. Замки были простые, но за загородкой исходили в злобном лае три здоровенных волкодава. Наверное их выпускают ночью. Мое чутье безошибочно привело нас к калитке. Матвей помог мне открыть тяжелый засов и мы дружно вывались с ним на узкую улочку.

Глава четвертая. Так вот ты какая - Магия...

" Вычислить путь звезды и развести сады, и укротить тайфун все может ма-а-а-а-гия!" - я напевала тихонечко, известную песенку своей молодости сидя за столом в кухне. Дети спали, за окном снежная буря набирала обороты, в доме было тепло и относительно сыто. Продукты которые принесли мы с Матвеем из города, быстро подошли к концу. На длинную зиму нужны были более основательные запасы. У меня из ума не выходили распахнутые двери, продуктового склада во дворе трактира. Замки там были примитивные, такие можно было и на морковку открыть. Этому хитрому приему меня научил первый муж.  Он был романтик и мечтатель, его единственного я любила в своей жизни. Тихо улыбнулась вспоминая те времена. Мы были очень молодые, дерзкие и наивные. Принцип Робин Гуда, кружил нам головы, заставляя делать множество ошибок.   Андрей сгинул очень давно, в моей памяти остался лишь его смутный образ и некоторые способы по открыванию запертых дверей. Вскрыть те складские, наверное будет не трудно. Но, что делать со злыми собаками? Время уходило, уже начинались снегопады и зимние вьюги, вернейшие помощники по заметанию следов, а решение проблемы все не приходило мне на ум.

В который раз я перечитывала изрядно потрепанную и помятую, не сохранившую и половину страниц книжку-памятку, " О признаках пробуждающегося Магического Дара." Если верить добытым крупицам информации, вроде бы этот самый, заветный Дар у меня имелся. Только понять, чем меня наградила природа, не могла. Внезапно меня стали посещать неясные видения, а вчера я услышала мысли старшей из сестер, застенчивой и робкой Катюши. Она с ужасом думала о крови которая появилась у нее "там." Пришлось целый день посвятить на уговоры и борьбу с истерикой моей сестрицы. Сама не думала, что способна ласково убеждать и успокаивать девочек подросткового возраста. 

За окном завывал протяжно ветер, в печи уютно потрескивали дрова, на душе было не спокойно, спать совершенно не хотелось. Серая, полосатая кошка Муренка, неподвижно лежала возле мышиной норки в углу за печкой. Она давно наблюдала за мной полуприкрыв глаза.

- И когда уже спать пойдет хозяйка? Сидит и сидит, свет не тушит. А м-м-мыши они не дураки, из норы пр-р-росто так не выйдут. Останусь опять голодной по вине этой девки никчем-м-мной.

Я застыла от неожиданности. Тряхнула головой прогоняя из нее мурлыкающий, томный голос. Медленно развернулась к лениво развалившейся на пестром, домотканном коврике кошке. Постаралась сосредоточиться и мысленно гаркнула стараясь не засмеяться от нелепости ситуации.

- Эй, Мурена, ты кого это девкой никчемной назвала? Все же я тебя кормлю, пою и на мороз не выгоняю?! - сейчас я чувствовала себя волшебником-недоучкой из песенки или же сумашедшей.

Кошка подскочила словно ее пнули ногой, выгнула спину и зашипела, а затем испуганно уставилась на меня желто-зелеными глазами.

- Ох, прости хозяюшка М-м-муренку! Не знала я, что ты из этих буде-ш-ш-шь! - опять зазвучал у меня в голове томный голос.

- Из кого из этих? - спросила я уже вслух испуганную кошку. Мой негромкий голос прозвучал решительно и грозно. Это я сама себе старалась доказать, что все происходящее мне не мерещится.

Кошка распушила хвост и уже усердно терлась о мои ноги. Она преданно заглядывала мне в глаза и тарахтела словно маленький трактор.

- Так, из этих же, которые нас, животинок слышат. Мы вам подчиняться должны. Даже оборотни и те вам подвласны!

- Оборотни?! - я немного зависла осмысливая информацию. - Ладно, оборони это ерунда! Вот скажи мне, а собаки тоже подчиняться должны? Обыкновенные такие волкодавы?

Муренка отпрыгнула от меня и зашипела, выпуская когти из мягких, серых лапок.

- Говор-р-рю же тебе, что все!

- А-а-а, вот оно! Вот оно! - лихорадочно заметалась я по комнате.

Первым делом принялась будить Матвея. Он бормотал, что-то о маменьке и опять сонно обнимал подушку. Зачерпнула холодной воды, что стояла в ведре на лавке в сенцах и полила тоненькой струйкой на по-детски беззащитное лицо. Матвейка взвился и уставился на меня непонимающе-злым взглядом.

- Давай, давай, просыпайся братишка!  Потом будешь спать, когда закрома пополним. Время терять нельзя, слышишь какая буря заходит? - я суетилась стараясь не упустить все детали предстоящего ограбления. Времени было действительно катастрофически мало, на такое серьезное дело требовалась подготовка. И хотя широкие, кованные санки уже неделю назад были спущенны с чердака и дожидались своего часа в углу просторных сеней, а крепкие веревки были куплены мной в городе специально для этой цели, детали я все же не продумала и теперь надо было уповать лишь на удачу и везение.

Матвей уже одетый и серьезный наблюдал за моими метаниями. Он был категорически против воровства. Все твердил о том, что воровать большой грех, а батя за такое мог бы и выдрать палкой что-бы  неповадно было. Его причитания и нравоучения разозлили меня.

- Так, слушай Матвей, внимательно! Сейчас твой батя, это я! Если не хочешь что бы девочки и мы с тобой умерли от голода до весны, то иди разбуди Катю, а сам одевайся теплей. Если поквитаться с Яшкой у тебя кишка тонка, так и скажи. Сама пойду, меня ты не остановишь. Тогда вместо Катерины, держи всю ночь горящуюю свечу на окне, это будет маяком. Сквозь снег дорогу разглядеть будет сложно, не заплутать бы! - я притопнула ногой надевая валенки. Пуховым платком повязала голову почти по самые брови и сердито хлопнув дверью вышла из теплого нутра дома в стылую и морозную ночь.  Снег падал густыми хлопьями еще медленно, словно примерялся перед разгоном. Ветер уже набрал силу и играясь толкал меня в спину. Я шагала впрягшись в большие и широкие сани с высокой ажурной спинкой, которые кузнец ковал видимо для всех своих детей. Они послушно, легко скользили за мной. 

- Танька! Танюша! Подожди! - позади послышался надрывный крик Матвея. Я облегченно вздохнула и улыбнулась. Это сейчас санки легкие, а нагруженные я вряд ли смогла сдвинуть с места в одиночку.

Глава пятая. Весной домой возвращаются не только птицы.

Зима для меня промелькнула очень быстро. Еще вчера длинные сосульки почти до самого низа свисали с заснеженной крыши, а высокие, почти двухметровые сугробы вокруг подворья заставляли думать, что мы остались совсем одни на всей Земле. Сегодня же, я радовалась тому, что дорога к городку уже почти высохла, серые латки грязного снега остались лишь на дне глубокого оврага, к которому мы ходили с детьми собирать сморщенные, коричневые ягоды шиповника. Я была уверенна, что витамины в них еще сохранились, а весной детям они были очень нужны. Мы избежали голода, но жизнь продолжалась и мне приходилось задумываться о том, что же будет дальше. Я всю жизнь была городским человеком, огороды и всякое сельское хозяйство вызывали у меня досаду и раздражение. По моему лучше было один раз рискнуть, чем изо дня в день терпеливо ждать урожай. Слушая Матвея, который воодушевленно, с увлечением рассуждал о том, где и сколько нужно посадить картофеля, капусты, гороха, огурцов, моркови и прочая, прочая, я хмурилась и злилась. Моя вольная натура уже бунтовала, а те капли цыганской крови, которыми наградила меня прабабка, звали в дорогу. Но детей конечно же бросить я не могла и по этому кривясь и морщась, соглашалась с хозяйственным братом.

Однажды Матвей с Катюшей, с раннего утра ушли через заднюю калиточку на небольшое озеро рыбачить. Обычно к обеду они довольные и уставшие возвращались с хорошим уловом. Караси, красноперки, а иногда и довольно большие щуки были хорошим подспорьем в нашем питании.

Я доваривала гречневую кашу и борщ, изредка посматривала в окошко на играющихся во дворе младших детей. Вдруг в высокие, дубовые ворота громко постучали. Детвора испуганной стайкой вспорхнула на крыльцо и через минуту Лиза с Зиной, перебивая друг друга, взволнованно и торопливо мне доложили, что за воротами стоит высокий дядька, они в щелочку на заборе смотрели. Маленькие Маша и Аня, уже всполошенно ревели и боязливо прятались под стол в горнице, видимо осенний визит "милых" родственников сильно их напугал.

Сжимая гладкую поверхность ручки острых вил, я решительно отодвинула тяжелый засов на воротах и резко их распахнула. На поросшей нежной, зеленой травкой полянке перед домом, действительно стоял очень высокий и очень худой мужчина. Седые кудри неопрятными прядями падали на широченные но костлявые плечи, синий глаз жадно посмотрел на меня, а потом на двор и дом за моей спиной. Второй глаз был изуродован свежим, багровым шрамом который начинался возле лба и пересекая русую бровь пополам спускался через скулу к уху.

- Вам кого уважаемый? - строго спросила я его.

Ответ получить я не успела. За моей спиной послышались торопливые шаги, меня оттолкнули сразу несколько рук, Зина и Лиза повисли на незнакомце с громкими криками.

- Папка! Папка вернулся! - они плакали и обнимали мужчину.

Хлопнула калиточка которая вела на огороды, на ходу роняя удочки и улов быстро бежали Матвей и Катюша. Я уступила дорогу, пропустила их к высокому незнакомцу.. Стояла в сторонке и смотрела на трогательную встречу детей и отца. Огромные, крепкие ладони кузнеца слегка дрожали, когда гладили худенькие спины дочек. Матвея он крепко обнял и застыл на несколько секунд, затем отстранился и одобрительно сказал:

- Вырос сынок, в кузнице помогать теперь можешь!

- Папка, а мамка где?! - первой опомнилась Катюша.

У мужчины задрожали губы. Слеза медленно ползла по небритой щеке из под изувеченного глаза. Широкие плечи поникли, он стал будто ниже ростом.

- Нету вашей мамки больше... Не уберег я ее... Простите дети! - хриплым басом, запинаясь произнес мужчина.

Девочки притихли, Матвей беспомощно оглянулся на меня.

- Ох, горе какое! Ну, что стоим то? Пойдемте в дом! - я прислонила к забору ненужные теперь вилы и обняв за плечи растерянных, поникших детей подтолкнула их к крыльцу.

Кузнец подхватил с земли тощую котомку и прихрамывая пошел следом за нами в дом.

Продолжение пятой главы.

Матвей спешно топил баню, он деловито командовал сестрами, они послушно бросались выполнять его приказы. Младшие Аня и Маша, уже выбрались из-под стола, они недоверчиво, бочком подошли к знакомо-незнакомому дяденьке. Только уговоры старших сестер и брата смогли сломать их настороженность и вспомнить отца. Теперь юркие словно ящерки, светловолосые и румяные девчушки с удовольствием приносили тонкие дровишки на растопку или же опрометью, резво бросались искать чистые полотенца и мыло с мочалкой. Старшие девочки прилежно, проворно таскали воду из старого колодца, что возвышался серым, замшелым срубом среди ярко-желтых одуванчиков в дальнем углу просторного двора. Подолы ситцевых платьев были уже мокрыми, в стоптанных ботинках хлюпала вода, но они совсем не обращали на это внимания. Катюша вытянулась за зиму, теперь она напоминала длинноного, нескладного жеребенка. Рукава синей кофтенки были ей коротки, тонкие руки крепко сжимали дужку тусклого, цинкового ведра. Я ругалась и требовала, что бы девочки не набирали много воды в ведра. Но они упорно меня не слушали. Во дворе птичий щебет смешивался с детским смехом, моими наставлениями, окриками и командами Матвея. Изредка поглядывая на кузнеца, я старалась понять, что это за человек и как он может повлиять на мою дальнейшую жизнь. Он то считает меня старшей, послушной дочкой, а я уж давно не подчиняюсь никому, кроме себя.   

Отец семейства Антип Антонович, сидел на деревянных ступеньках высокого крылечка и с улыбкой наблюдал за этой суетой. Иногда его взгляд останавливался на мне. Темно-русые брови хмурились, морщился в раздумьях высокий лоб, а в единственном, синем глазе читался вопрос.

- Танюша, а почему ты своего отца не обнимешь? Или не рада, что вернулся? - в глухом голосе моего " отца" слышалась обида.

Во дворе повисла тишина, лишь не унывающие воробьи громко чирикая дрались за лучшие места под крышей дома. Девочки молча шмыгнули с ведрами воды в баню к Матвею. Я остановилась напротив "родителя", поставила полные ведра на зеленую травку и опустила глаза разлядывая под ногами маленькое, серое-коричневое перышко. Изо всех сил старалась изобразить смущение которого совсем не было. Старательно теребила потрепанную, линялую ленточку в густой, тяжелой косе к которой уже привыкла.  Поначалу, в первую неделю моего существования в юном теле Танюшки, эта пышная роскошь светлых волос меня раздражала, хотелось взять ножницы и обрезать под корень всю эту красоту. Точно так же теперь меня раздражала и смущала вся эта ситуация. Ведь придется оправдываться за несостоявшееся замужество и давать пояснения по поводу чужих мешков, бочонков и коробок с шоколадом в нашей кладовой. Ну, не привыкла я играть по чужим правилам, оправдываться перед незнакомцем за то, что спасла от голодной смерти его детей у меня желания не было, а ведь придется. Кузнец по всему видно характером крут и на расправу быстр. Все эти шрамы на его лице, хромота и потеря жены, говорят о том, что его легко вывести из равновесия и там где вопрос можно решить дипломатией, он полагался на свою силу и кулаки. Возможно я ошибаюсь, но моя интуиция подсказывает мне именно это. Молчание затягивалось и я решила проверить свои догадки и намеренно спровоцировать кузнеца.

- Я по маменьке горюю. Почему ты ее не спас? Струсил? - выпрямилась и прямо посмотрела в изувеченное лицо.

Кузнец шумно выдохнул, шрам стал пугающе багровым, а глаз полыхнул сердитым, синим пламенем. Мужчина угрожающе приподнялся сжимая огромные кулаки.

- Что-то, ты дочка забываешься! С отцом не смей так разговаривать! Давно не наказывал? - его голос рокотал сердито, громко. Даже воробьи притихли, словно испугались.

Я поспешно опустила глаза и опять принялась рассматривать серенькое перышко под ногами. Значит кузнец у нас, человек гневливый, властный и вспыльчивый. Ой не ужиться мне с ним, не ужиться! Но это и к лучшему, мир большой, а я тут застряла... Мои размышления прервал срывающийся басок Матвея.

- Батя, иди купаться! Вода уже нагрелась!

Мужчина тяжело поднялся, ступеньки крякнули под его тяжестью. Прихрамывая он зашагал к бане, а я смотрела ему в след и понимала, что пришла пора готовиться к побегу.

Мы сидели всем семейством за столом в горнице. Кузнец с аппетитом поглощал борщ, кашу и пескарей, которых я успела нажарить пока он мылся в бане. Девочки притихли и настороженно поглядывали на отца, они старались не сильно стучать деревянными, расписными ложками, а покрытый розовой глазурью большой, пряничный заяц, которого кузнец достал из своей тощей котомки притягивал их жадные взгляды. Матвей рассказывал о пережитой зиме, о том как много было снега, он собрался еще что-то говорить, но я больно наступила ему на ногу под столом.

После сытного обеда, мужчину разморило и он лег отдохнуть. Когда за дверями родительской спальни раздался богатырский храп, я спешно стала собирать вещи. Много брать не стала, после меня остаются еще девчонки и им пригодятся все эти юбки, платья, ленточки и платки. Пара нарядных юбок, две блузки, теплая, вязанная кофта, бельишко, новые туфли, да завернутый в вышитое полотенце паспорт, горкой лежали на сундуке. Я заметалась в поисках подходящего вместилища для своих пожитков и ничего не нашла. Мой взгляд упал на пустую торбу кузнеца которая стояла в углу возле лавки. Торопливо подхватила ее выворачивая содержимое на лоскутное одеяло которым был накрыт большой сундук. Кисет с табаком, курительная трубка и помятый шелковый платок густого, бордового цвета мягко скользнули на пестрые, тряпичные кубики.

- Танька, что ты творишь!? - зашипел приглушая голос Матвей. Он неслышно зашел в комнату и теперь с изумлением взирал на меня.

Я повернулась к нему, продолжая запихивать в опустевшую котомку свои вещи.

- Матвей, как хорошо, что ты появился! Не хотела тебя звать, что бы не переполошить девочек. Матвеюшка, солнышко мое, уходить мне надо. Ты же понимаешь, что долго я не продержусь? Твой отец меня быстро расшифрует. Теперь то у меня за вас с девочками душа спокойна, с таким серьезным папашей вы не пропадете. Опять же в кузнице работать начнете, Катюшка уже взрослая и за малышней приглядит. Деньги я вам оставлю, поделюсь теми, что у роставщика добыли. Ты только про наши приключения своему отцу не сильно рассказывай! Все на меня вали, если вопросы начнет задавать. Это все Танька натворила и сбежала от страха теперь! Ты с Катюшей меня уговаривали, умоляли, а я сама на склад поперлась.Смотри не проколись!

Глава шестая. Ну, здравствуй Царьпетровск!

Ночь застала нас  невдалеке от столичного города. Телега не автомобиль, фары ей к сожалению не придумали прицепить. Две сытые, холеные лошадки, которые выполняли роль мотора, с наступлением сумерек стали спотыкаться и притормаживать. "Мотор, явно стал барахлить"- подумалось мне и эта мысль заставила зябко вздрогнуть. Пустынная дорога, могучие сосны по бокам от нее и одинокая, открытая телега, которую понуро тащили уставшие лошади, мне почему то не прибавляли бодрости и оптимизма.

Дядька Михась, несколько раз хлестнул строптивых коней кнутом, видимо желая придать им ускорение. Тетка Домна, сердито, особо не стесняясь в крепких выражениях, резко отчитала своего мужа. Он сердито сопел сизым, похожим на переспелый баклажан носом, но перечить и возражать жене, которая была раза в два больше и шире его, не решился.

- Нечего свою животину понапрасну кнутом стегать! Это ты сам виноват, что мы из дому выехали не с утра, в свинячюю пору - в обед. Теперь нам надо остановиться возле большой, горелой сосны, там ручей бежит, да на ночлег расположиться. Разбойников уж давно на дорогах к столице не водится! - мощным колоколом гудел ее голос над притихшей, вечерней природой.

Щуплый дядька Михась, видимо давно попал под каблук своей голосистой, дородной жены. Он согласно затряс рыжей бороденкой и послушно остановил коней возле горелой, черной но даже в таком виде огромной сосны. Когда то молния спалила ее верхушку, и могучее дерево расщепилось на две половины. Но сосна продолжала жить, невзирая на почти гладкий ствол без коры, вопреки всем законам.

Напоенные лошади с удовольствием щипали сочную траву. Сверчки старательно исполняли свой извечный, древний концерт. Любопытные звезды подмигивали мне с чернильно-синего неба. Я укрывшись темно-серой, вязаной кофтой лежала под теплым как печка боком, похрапывающей тетки Домны. Размышлять и загадывать о том, что же будет завтра совсем не хотелось. Решила, что буду действовать по обстоятельствам. Все знать наперед невозможно, а посему и беспокоиться о том как и кем я устроюсь в столице было бы по меньшей мере глупо. Зевнув до хруста в челюстях, я еще ближе прильнула к теплому боку и уснула.

Проснулась от того, что супруги устроили утренний скандал. Дядька Михась ночью нашел тщательно запрятанную среди корзин с домашним салом, маслом и горшков со сметаной, бутылку самогона и от такого счастья почти всю ее опорожнил. Теперь громкоголосая Домна с проклятиями и отборной руганью гонялась за ним с большой палкой вокруг телеги.

Солнце поднималось все выше, а концерт двух солистов явно затягивался. Мне уже было не смешно наблюдать как лихо уворачивается от побоев худенький и юркий Михась, а репертуар Домны я выучила наизусть. Признаться, некоторые выражения меня искренне восхитили, я с удовольствием прибавила их к своей коллекции отборных ругательств. Но тетка Домна все чаще стала повторяться и меня захватила скука. Посмотрев на мирно пасущихся в сторонке лошадей, я решила проверить свой Дар.

- Вы не знаете ли уважаемая лошадь, скоро ваши хозяева закончат ругаться? - спросила я мысленно и потянулась к разуму коротконогой, крепкой лошадки, которая меланхолично вскидывала голову отгоняя надоедливых, липучих мух.

Спокойное до сей поры животное пронзительно заржало, заставляя смолкнуть голосистую и уже порядком уставшую тетку Домну. Женщина с испугом смотрела на поднявшуюся на дыбы лошадку.

Я тоже с интересом наблюдала за тем, как недоверчиво фыркая лошади "переговаривались" друг с другом.

- Ты тоже это слышала? - спрашивала успокоившаяся коротконожка свою напарницу. Она смотрела на меня влажным, лиловым глазом и фыркая отбрасывала назад жесткую, длинную челку.

- Да я слышала, а она Слышащая! - красивый, грудной голос зазвучал у меня в голове.

Лошади вдруг неловко подогнули передние ноги и опустились мослатыми коленками на зеленую траву, словно выступали в цирке, а не с детства трудились на крестьянском подворье. Тетка Домна подавилась очередным ругательством, а дядька Михась наверное протрезвел.

- Ой, да к чему такие почести! Вольно, вольно! - мысленно скомандовала я, словно лошади были новобранцами. В душе все пело и ликовало. Ух, ты! Совсем не плохой Дар мне достался!

Супруги решили, что скандалить они уже не будут, вон даже лошади взбесились. Поэтому я спешно обмывалась в ручейке и заплетала в косу новую голубую ленту, пока семейство завтракало домашними пирогами и салом. Сменила серую, замызганную юбку на новую, темно-синюю. Кофточку одела в тон, по ее синему полю разбежались мелкие, белые цветочки. Поблагодарила тетку Домну за огромную ватрушку и умостившись рядом с ней приготовилась подпрыгивать на многочисленных, дорожных кочках.

Солнце не успело высоко подняться, а мы уже въезжали в пригород огромного города. Аккуратные, маленькие домики с резными ставнями, палисадники с желтыми одуванчиками, церквушки на пригорках постепенно сменялись двухэтажными и трехэтажными домами под железными крышами. Редкие автомобили поднимая пыль и пугая лошадей бойко перегоняли нас. Возле первой остановки трамвая, тетка Домна велела мужу остановиться.

- Ну, вот Танюшка, если сядешь на это чудо, то в центре очутишься часа через два. А мы уже приехали, сейчас направо свернем и к сватам прямо попадем. Прощай, девочка. Удачи тебе! - крикнула она мне уже под грохот набирающей ход телеги.

- Удачи, удачи тебе Слышащая! - поймала я смутные отголоски чужих мыслей в своей голове.

- Вам тоже всего хорошего! - прошептала я вслед скрывшейся за ближайшим поворотом тетке Домне.

Удивлясь тому, что в этом мире где есть магия, существуют трамваи и автомобили, я дошла по блестящим рельсам до остановки. Судя по всему это была она. На вытоптанном клочке земли молчаливо стояла довольно большая толпа людей, я остановилась и стала за юркой, подвижной старушкой с большим, белым узлом в руках. Вихрастый мальчишка в стоптанных башмаках и молодая женщина с коромыслом на котором висели две увесистые корзины прикрытые чистой мешковиной, подошли позже и молча встали за мной. Я нащупала в кармане синей юбки медные монетки. Ездить в общественном транспорте мне доводилось только в ранней молодости, теперь я судорожно выуживала из памяти все, что знала об этом. Заметив интерес вихрастого мальчишки к своей котомке, я усмехнулась. Нравы не меняются! Мелких воришек никто не отменял! Котомка перекочевала с плеча в руки, я подмигнула растерянному мальчонке. Подошла поближе и сунула в грязную ладошку пару медяшек.

Продолжение шестой главы.

Царьпетровск, как я и предполагала оказался красивейшим, величественным городом. Широкие улицы, высокие дома, дворцы и соборы. Зеленые скверы и парки, памятники бывшим и здравствующим царям. А главная река одетая в гранит и мрамор очень напомнила мне великолепную Неву. Называлась она тоже созвучно - Рева и величественно, гордо  несла свои воды. Ну, а сам город очень мне напомнил дореволюционные открытки и картинки которые я любила коллекционировать в прошлой жизни.

Нужно признать, что реклама была здесь развита на должном уровне. Пестрые вывески призывали прохожих посетить, купить, посмотреть,попробовать. Витрины магазинов похвалялись друг перед другом обилием товаров. Нарядные прохожие были хорошо одеты. Дамы щеголяли довольно короткими юбками, изящными шляпками и модными стрижками. Мужчины же были в элегантных костюмах и непременно в шляпах.

Я довольно долго гуляла по городу, приглядываясь к действительности в которой мне предстояло жить, проникаясь духом эпохи которая на мой взгляд представляла собой редкую смесь авантюризма, здоровой предприимчивости и показной благочестивости. Это мне нравилось, этот город явно давно ждал меня.

Через три, четыре часа прогулки, моя голова была полна впечатлений, а желудок напротив был пуст. К тому же правый ботинок натер мне ногу и я слегка прихрамывала. Решив для себя, что пора подумать и о будущем, я купила несколько газет у звонкоголосых, наглых мальчишек-газетчиков. Хотела купить еще что-нибудь покушать, но в одном уютном кафе меня просто выставили за дверь, видимо посчитав, что деревенский наряд и потрепанная котомка могли плохо отразиться на имидже их заведения. А цены на булочки во втором, были настолько высоки, что я сама поспешила уйти от туда.

Опустившись на лавочку в сквере я с удовольствием вытянула уставшие от долгой ходьбы ноги. Газетные листы пахли свежей типографской краской, я развернула одну из них приготовившись черпать информацию. Сначала что бы оценить обстановку просмотрела статьи о международном положении и сделала вывод, что войны на ближайшее время не ожидается. Кругом царит мир и благодать. Со спокойным сердцем перешла к светской хронике. Знатные господа женились, крестились. Иногда попадали в громкие скандалы. Балы, торжественные приемы, открытие нового собора и закрытие скандального, публичного дома. Набор студентов на учебу в различные университеты и курсы. Из всего потока информации меня заинтересовали авиационные соревнования которые будут через две недели и которые почтит своим присутствием некий, легендарный Клим Сокол. Он учредил специальный приз победителю и разрешил делать ставки. Так же я не оставила без внимания программу конных бегов на двух столичных ипподромах. Мечтательно прикрыла глаза, вспоминая, как еще сегодня утром меня приветствовали две лошади возле сгоревшей сосны. Перспективы с ипподромом открывались весьма заманчивые. Но это все в будущем, а сейчас мне нужно найти работу которая может дать ночлег и питание. Место горничной в хорошем доме меня вполне устроит. Вопрос где найти этот хороший дом?

Зашуршали газетные страницы. Нужные объявления нашлись в самом конце газеты, прямо под некрологами. Аккуратно оторвала всю колонку с надписями " Требуется горничная" и свернув положила бумагу в карман синей юбки. Хотела было отправить газету в ближайшую урну,но задумчиво задержала взгляд на некрологах.

Время обеда, а у меня кроме ватрушки в желудке ничего еще не было. Прогулка отобрала все силы и подкрепиться не помешало бы. Ведь не известно когда мне придется поесть в качестве новоиспеченной горничной.

Прочитав с десяток некрологов, я выбрала подходящий вариант. Некий купец третей гильдии, Мурашкин Демьян Демьянович, почил третьего дня, сего года. После похорон поминальный обед состоится в кухмистерской Модеста Петрова, по такому-то адресу. Название улицы было мне знакомо, еще совсем недавно я проходила по ней. Была у меня привычка запоминать названия улиц и ориентиры в незнакомых городах, она всегда меня выручала. Вот и сейчас по моим прикидкам, до этой кухмистерской добираться было не больше двадцати минут. Если сейчас поспешу, то вполне возможно могу рассчитывать на сытный, а главное бесплатный обед.

Порывшись в котомке я извлекла из нее платок. С одной строны  он был темно-синий с черно-белым узором, а с изнанки платок был абсолютно черным. Перевернув его нужной стороной я покрыла голову. Эх успеть бы!

Скромно пристроившись в самом уголку на краю длинного стола, за которым разместились многочисленные родственники и коллеги купца третей гильдии Демьяна Демьяновича, я изредко вытирала сухие глаза белым платочком, не забывала всхлипывать и полностью игнорировать вопросительное переглядывание соседей за столом. С удовольствием ела горячий суп, селедку с картошкой и блины с маслом. Полагающийся мне поминальный пирожок, завернула в салфетку и отправила в стоящую под лавкой котомку.

Когда разгоряченные выпитым вином родственники почившего, стали ссориться между собой по поводу наследства купца, я тихонечко покинула душное и шумное помещение.

На улице тоже было душно. На еще голубом небе мелькали стайки ласточек, а от реки ползла огромная, чернильная туча. Надвигалась гроза, а крыши над головой у меня по прежнему не было. Достав из кармана юбки газетный обрывок, пробежалась глазами по списку вакансий. Решила, что сейчас следует выбрать самый ближний адрес. Далекие, глухие раскаты грома подтвердили мое решение.

Уже через полчаса я стояла возле кованных ворот за которыми горделиво возвышался большой особняк. В глубине двора молодая девушка, возможно няня, пыталась убедить рыжего мальчика лет семи-восьми зайти в дом. Мальчишка уворачивался, строил рожицы и громко смеялся, когда девушка испуганно приседала при очередном, громовом раскате. Пытаясь привлечь к себе внимание я громко застучала кованным кольцом по калитке. Мальчик и его няня тотчас же повернулись в мою сторону.

- Вы что-то хотели? - спросила меня девушка.