Хозяйка лесопилки, или Забытая жена

Глава 1

Бывают сны, после которых просыпаешься, и думаешь: на самом деле всё происходило, или это всего лишь сон? Вот и сейчас я проснулась, но боялась открыть глаза, потому что там, во сне, я умерла. А если быть точнее, шла по тротуару, нагруженная пакетами, а автобус, который должен, по идее пронестись мимо, что есть силы впечатал моё тело в крытую остановку, дальше темнота. Так реально, так страшно…

Ещё пару секунд я пыталась прийти в себя, потом аккуратно высунула нос наружу из-под тёплой шкуры и поняла, что дома у меня шкуры точно нет. Укрывалась я, как все обычные люди, одеялом или пледом, но никак не шкурой. Сглотнула тугой комок и попыталась не дышать, только сейчас поняла, что вонь в комнате стояла удушающая. Чем только не воняло: и горелой едой, и немытыми телами, и мочой, от запаха которой даже глаза заслезились.

‒ Нэнька чего валяешься? — зычно раздалось над ухом, и я вздрогнула. — Вставай давай, ленивица, сестра сегодня замуж выходит, а ей и дела нет, спит как принцесса.

Я тихонько посмотрела, стараясь разглядеть того, кто стоит надо мной, и зажмурилась. Женщина была дородной: красное от злости лицо без тени косметики, на голове шапка. Белая рубаха с рюшами на груди и сарафан, расшитый блёклыми нитями, так, наверное, одевались мои предки, и это вызывало оторопь и непонимание происходящего. Женщине надоело кричать, и она с силой стянула шкуру, а меня, как нашкодившего котенка, скинула с кровати. Я была не то, что испугана, я была удивлена, что она смогла так легко скинуть восемьдесят килограммов, пока не увидела свои руки. Тонкие, можно сказать, хрупкие косточки, длинные пальчики с обгрызенными под кожу ногтями.

‒ Быстро пошла помогать, бездельница! ‒ возмутилась тётка. ‒ Кормишь ее, одеваешь, обуваешь, а она, неблагодарная, не может сестре помочь!

Женщина ещё побурчала для порядка и ушла, оставив меня в полной растерянности. Нет, я читала и про попаданок, и про переселение душ и как-то сразу поверила, что там, на родине, я умерла, но где мои дворец, принц и белый конь?! Ведь в книжках всё так красиво… Я встала, отряхнула с длинной рубахи серого цвета налипший мусор, оглянулась.

Комнатка была небольшой, здесь помещались кровать, сбитая из простых досок, с матрасом и шкурой и рассохшийся сундук со ржавыми уголками. На столе стояла, пуская клубы едкого дыма, свеча из жира. Они дешёвые, но воняют и брызгают, пронеслась в голове чужая мысль. Постаралась взять себя в руки и не впасть в истерику. А мысли не уходили… успокоили, что дом заговорён от пожаров, а то бы давно вспыхнул. Я потёрла ногу об ногу, не зная, что делать. От одной белёной стены приятно веяло теплом, отчего я решила, что это стена-печь. Небольшое узкое оконце было затянуто чем-то непонятным, и света почти не пропускало.

‒ Нэнькааа! ‒ раздался издалека крик, и я встрепенулась: не хотелось, чтобы опять пришла крикливая баба и брызгала тут слюной от злости, а то и приложила по спине кулачищем.

Мне вдруг пришло понимание, что приложит, и сделает это с удовольствием, Нэньку тут постоянно били. Я даже подняла подол, чтобы удостовериться, что все ноги девчонки были в синяках: свежих и уже позеленевших. Не девчонки, тут же одёрнула я себя, а мои ноги. Сама Нэнька умерла, напившись с горя воды с припаркой болиголова. Трава ядовитая, и Нэнька это знала, и так решила свести свои счёты с жизнью.

Любовь у неё была, любовь безответная, к жениху сестры. Сестра Нэньке была неродная, а двоюродная и жила Нэнька тут из жалости родственников. Отец кузины был братом отца Нэньки. Сёстры как-то пошли на базар там и повстречали красавца Надима Савра. Парень девушек заприметил тоже, вернее, сестру Нэньки, Азалию, и влюбился. Даже на брак, который был чистым мезальянсом, против воли родителей пошёл. Род Савров был пусть и небогат, но знатен, древний род.

Как Нэнька страдала, как мучилась, когда видела сестру с любимым, и не выдержала. Как раз накануне свадьбы украла у травницы воду из-под припарок и напилась с горя. И умерла. Только вот в её тело пришла я, Савельева Наталья Ивановна, которая в своём мире тоже умерла, несчастный случай.

Ну, хоть не совсем под забором очнулась, и то радость, успокаивала я себя. Мне в родном мире уже сорок пять лет, ни семьи, ни детей, ни родни не осталось. Одна как перст. Замуж раз выходила, но оказалось, что детей мне не видать, много лечилась, столько лет мучилась, пока муж не собрал вещи и не ушёл к другой женщине. А я осталась одна со своим горем. Работала в магазине продавщицей, читала запоем книжки и ела своё любимое мороженое.

‒ Нэнька, тварь ты неблагодарная!

Мне показалось, что голос был уже близко, поэтому кинулась к сундуку: в нём, судя по памяти, было платье, в котором я должна была идти на свадьбу сестры.

Мне теперь восемнадцать, но никто не давал Нэньке этих лет. Мелкая, чернявая, совсем не похожая на родственников, она была как маяк для битья и угроз всем домашним. Как же, живёт тут из милости, потерпит. Девушка была забитой, ранимой и безответной. Мне же, казалось, нужно затаиться и понять, что тут да как. Оказаться на улице в незнакомом мире — не предел моих мечтаний.

В сундуке на куче старого нестираного белья лежала парадная одежда для свадьбы, которую выделили Нэньке. Я поморщилась: девушка была лишена материнского присмотра и совершенно не понимала, зачем мыться каждый день. И запах от меня шёл сейчас не слишком приятный. Схватив вещи, рубаху, сарафан, синюю под цвет сарафана, ленту, старые сапоги, которые раньше принадлежали Азалии, также прихватив до кучи кусок твёрдого серого мыла, завернутого в кусок ткани, я понеслась в мойку.

Хорошо, что мне память от Нэньки досталась. Правда, когда появлялись воспоминания, в голове усиливалась боль, но и это можно пережить, ведь память бесценна. Вот, например, знание, как добраться до мойки, чтобы никто тебя не увидел. Дом в памяти девушки был огромным деревянным замком, род Нэньки из купцов, богатых, вот и дом был большой, что многие аристократы позавидуют.

Глава 2

Все домашние высыпали встречать гостей. Те, кто породовитей, в свите Азалии, а те, кому не по чину, прятались по углам да кустам, чтобы ничего не пропустить да рассказывать потом всем, кто согласны слушать, о таком значимом у торгового люда событии. Крыльцо было большим, с резными деревянными колоннами.

Вообще, тут красивая резьба, времени разглядывать не было, но, видно, с любовью дом строился везде, где только можно, узоры да целые картины из дерева. У меня отец любил этим делом заниматься, да меня немного учил в детстве, но мне больше выжигать картинки нравилось. Самое большое моё творение из дерева – ложка, которую вырезала маме на восьмое марта, на этом мои труды прекратились, так как появились другие увлечения. Я вздохнула, на меня сразу зашикали стоящие рядом бабки. И правда, чего я тут вздыхаю, радость должна быть на лице написана.

Карета, что въехала на большой двор, была красивой: чёрная, матовая с золотистыми узорами и блестящим гербом на дверце. С козлов соскочил слуга в ливрее и с поклоном открыл дверь. Сначала вылез красивый мужчина, что же, Нэнька не зря на него запала. Высокий, темноволосый, со жгучими чёрными глазами, которые смотрят так, словно он тебя насквозь пронзает. И теперь встал вопрос, что такой красавчик нашёл в дуре Азалии? Ну ни в жизнь не поверю, что он в неё влюбился. Подозрительно всё это.

Красавчик подал руку вылезшей следом даме. Платье у неё было богатым: пышные рукава, узкая талия, сжатая корсетом, тонкая накидка с белым пушком на плечах. На голове шляпка, которая на высокой причёске смотрелась скорее, как украшение, а не предмет одежды. Дама была в возрасте и скорее всего приходилась Надиму матерью. Она огляделась, брезгливо поджав губы, и вцепилась в руку своего отпрыска, словно в спасательный круг. Третьим был пожилой мужчина с папкой в руках, на лице которого написана вся степень его негодования. Он оглядел собравшихся людей и поджал губы.

‒ Госпожа баронесса, я не намерен задерживаться здесь дольше, чем положено, — сказал мужчина.

Законник, тут же пронеслось в голове. Нэнька помнила почти похожего мужчину, который приезжал к ней, когда она была мала, сразу после смерти родителей. Тогда и жить ей было легче, потом его приезды прекратились, и Нэньке стало резко жить худо. А вот у меня от этих воспоминаний возникли подозрения, но пока времени подумать о них не было.

Маменька и отец Азалии поклонились господам, а потом дядька, взяв за руку дочь, подвёл её к Надиму. Сестра светилась от счастья и смотрела на аристократа коровьими глазами.

‒ Постойте, — вылез вперед законник, ‒ сначала подписи, пожалуйста, потом товар.

И, пролистав что-то в своей папке, он вдруг дунул на листы. В воздухе появилась странная штука, похожая на ручку, но не материальная, а словно соткана из серебряных крапинок. Я, как и все вокруг, открыла рот от удивления. Магия! Тут есть магия! В памяти Нэньки есть что-то о ней, как о чем-то недостижимом, ведь ею пользуются только аристократы.

Законник осмотрел стол, который стоял тут же, заставленный закусками, быстрый слуга уже стянул в сторону скатерть, не обращая внимание на падающую с другой стороны посуду. Замершая дворня боялась слово сказать. А родители Азалии только переглянулись.

‒ Вот, читайте, подписывайте, надеюсь, читать вы умеете? ‒ буркнул себе под нос законник.

‒ Мастер Бук, ‒ одёрнула его баронесса, впервые подав голос, ‒ прошу вас, возьмите себя в руки.

‒ Простите, ‒ смешался законник, унимая свое возмущение.

Дядя вышел вперёд и, схватившись за висящий в воздухе предмет, пытался что-то написать на бумагах, но ручка все время выскакивала у него из рук, не давая ничего писать.

‒ Простите, ‒ законник не выдержал, ‒ а вы законный владелец этих земель? Почему стилус не дает вам подписать договор?

Законник строго посмотрел на дядю, который стал краснеть как помидор.

‒ Нэнька, ‒ цыкнула на меня тётка, ‒ быстро пошла и подписала.

Вот оно – тут же стукнуло у меня в голове. Нэньку каждый год возили в одно место, где она послушно подписывала какие-то бумажки, но теперь ей восемнадцать стукнуло, позавчера, и её ещё не возили к местному законнику. Тут же всплыли странные разговоры дядьки и тётки, которые сводились к тому, что нужно выправить бумаги, что Нэнька сумасшедшая, да и всё тут.

Всё это собралось в одно понимание: хозяйкой тут была Нэнька, а не эта семейка, забравшая у неё право командовать. И законник, который приезжал в детстве, проверял как живёт девочка… Почему же потом он перестал это делать? За каких-то пару секунд столько всего в голове пролетело, что я покачнулась от боли. А меня уже толкали вперед под шипение тетки.

‒ Так и знала, что придётся эту дуру просить.

‒ Мама? ‒ с тревогой спросила Азалия.

А меня вытолкнули к сверкающему магическому стилусу и аристократам.

‒ Как это понимать? ‒ законник посмотрел на аристократов те в свою очередь сами не понимая глядели уже на семейку воров.

‒ Она подпишет передачу земли, господин, ‒ вмешалась тетка.

‒ Цыц! ‒ возмутился законник. ‒ Кто хозяин лайничных лесов?

‒ Так племянница, ‒ тут же нашёлся дядька, ‒ только умом она больная, вона как.

‒ Сами вы, дяденька, умом больные, ‒ сказала я громким голосом, звонко так, терять, мне в принципе, нечего, ‒ подписывать ничего не буду и требую у вас разобраться с притеснением в собственном доме, а ещё постоянными избиениями.

Дворня, вся как один, вскрикнули и отшатнулись. Правильно, все, кто тут присутствовали, унижали и били девочку.

‒ Дорогой, что происходит? ‒ баронесса посмотрела на сына, у которого сейчас от злости глаза из орбит вылезут.

Красавчик оглядел семейку купцов, но спросил спокойно:

‒ Значит, вы мне солгали и земли с лесом принадлежат не вам? Вы посмели ввести меня в заблуждение?!

‒ Никакого заблуждения! ‒ опять вылезла мамаша. ‒ Девка сумасшедшая, мы давно её приглядываем, она всегда смирная была, сегодня видите у неё припадок? Доктора нужно нашего вызывать, а потом будет как шёлковая.

Глава 3

Ехали мы долго: спутанное сознание, постоянные, секундные отключки, сверкающая пелена, в которой я словно расщеплялась на миллионы атомов… Это потом я узнала, что мы переходили через портал, который моё сознание отключил уже полностью. Не привыкло тело Нэньки к магическому вмешательству.

Проснулась я утром в кровати. Нормальной кровати, такие, помню, у моей бабушки в деревне были, с железными спинками, в которых причудливо сплетались в красивый узор кованые прутья. Белая постель из белённого льна… Наверное.

Я быстро проверила своё тело, одетое в длинную рубаху. Мягкая ткань была приятна телу, вроде ничего не пострадало. Только странное томление в солнечном сплетении, но никаких лишних болей внизу, что говорит о том, что новоприобретенный муженек не насильник.

Да и поселили в нормальную комнату, я огляделась. Обои, правда, ляпистые, с большими тёмно-бордовыми цветками, но зато матёрчатые, что говорит о достатке этого дома. Пол покрыт деревянным светлым паркетом, немного пошарпанным, возле кровати лежал куцый коврик, на который я спустила ноги, и зябко поежилась. В комнате было прохладно.

Три двери, которые я решительно обследовала: за одной прятался шкаф, такие вроде как гардеробными называют, за второй был узкий коридор с несколькими дверями, а за третьей настоящая ванная комната. Унитаз, правда, странный, пользоваться им побоялась, мало того, что каменный, так и непонятно, откуда воду брать, и вообще, как он работает, никаких труб я не увидела. Зато понятные вентили и кран в ванной немного успокоили. Я умылась, прополоскала рот и потопала назад в спальню, как раз вовремя. Дверь открылась, и в комнатушку набились женщины.

Первой с презрительной миной вошла свекровь, за ней, по-видимому, служанки, все в одинаковых сереньких платьях с белыми передничками и большими нелепыми шапками, такие вроде капор у нас назывались.

— Уже встала, — осмотрела меня с ног до головы, эта мадама, — я молча кивнула и решила узнать, с чем она пожаловала. – Это правильно, рано вставать – хорошая привычка. Меня зовут миса Лариона, только так. Жить ты будешь в этой комнате. Здесь раньше жила няня Надима, так что она лучше, чем все остальные комнаты служанок. Как ты понимаешь, я не в восторге от женитьбы моего сына, это полнейший мезальянс, наш древний род, и твой, торговый – это несопоставимо. Думаю, ты даже не знаешь, как пользоваться туалетом.

Ну что ж, тут отрицать, я кивнула, этим туалетом я пользоваться точно не умею. Баронесса фыркнула и продолжила свою речь, перебивая смешки служанок.

— Вводить тебя в наше общество я не собираюсь, пока за тобой будет закреплена Лина, — баронесса кивнула высокой мрачной женщине, а та, в свою очередь, пробуравила меня взглядом серых недовольных глаз. – Она покажет тебе, как пользоваться туалетом, ванной, проведёт по дому, покажет, куда тебе ходить не следует. Ты можешь читать, а это уже плюс, так что с тобой будут заниматься учителя, которых нанял Надим. Цени его доброту. Что ещё? – баронесса задумалась. — Будь послушной и старательной, может, тогда я переведу тебя в господские покои. Для всех наших родственников и друзей ты больна и не можешь принимать гостей.

Сегодня ты посетишь первый завтрак, так как Надим собирается уезжать и хочет тебя увидеть перед отъездом, но после видеть тебя за своим столом я не хочу. Ты не ровня нам, и должна знать свое место.

Вот интересно, она вообще понимает, что я могу все это её любимому сыночку рассказать, или она уверена, что я промолчу, или сыночку плевать на жену? Во второе я верю как-то больше. Судя по всему, у семейства Сарв возникли трудности, и они решили их пережить с помощью женитьбы. А что делают с неугодными женами, от которых уже получили что хотели? Конечно же, от них избавляются. Я молча разглядывала молодую свекровь и думала: что же делать?

Пока я не знаю ничего об этом мире, деваться мне некуда. Спасибо хоть, что озаботились учителями. Посмотрим, что там дальше. Миса Лариона решила, что всё сказала, и удалилась с видом королевы, осталась только Лина. Хмуро посмотрела на меня, не скрывая недовольства, и сказала:

— Пошли, покажу, как нужником пользоваться.

Никакого пиетета, что я теперь как бы жена барона… Я не стала противиться, в туалет хотелось больше, чем пререкаться. Оказалось, что туалет тут магический. Не стали заморачиваться с трубами и всем остальным. После того как сделаешь свои дела, трогаешь последовательно разноцветные камешки на крышке и всё, что внутри унитаза, спокойненько исчезает, трогаешь ещё раз, унитаз внутри моется. Проверила, от него даже пахло цветами, вот до чего магия дошла. С ванной всё намного проще и понятно, тут всё по старинке, магия оказывается, вещь не всем доступная и очень дорогая. У Сарвов хватило только на туалеты.

— Миса Лариона сказала тебе платьями няньки пользоваться, позже наймут швею, чтобы тебя обшила. Тут в кругу, своих швей хороших мало, они все нарасхват, – пробурчала мне Лина, когда я вышла из ванной комнаты.

Она уже порылась в шкафу и, расправив на застеленной светлым покрывалом кровати голубое линялое платье, водила по нему странным предметом, поблескивающим, как стилус законника. Судя по размеру, в это платье, мне можно пару раз обернуться.

– Ну, чего смотришь? – грубо сказала Лина, окинув меня брезгливым взглядом. — Пошли, помогу платье надеть.

— Во-первых, не ты, а вы, — сказала я холодным голосом, терпеть не могу таких вот дам, которые, как шакальё, нападают на более слабых и потявкивают в тон старшим по рангу. — Во-вторых, я сама выберу, что мне надеть.

Лина сначала побагровела, потом выпрямилась в свой немалый рост. Я со своим метр шестьдесят была как муха против слона, но не стала сдаваться, задрала голову и буравила женщину уверенным взглядом. Такой дай слабину – в бараний рог согнёт.

— Недалеко ты от меня ушла, чтобы тебе выкать, — сказала она.

— Ты тоже баронесса? – сделала удивлённое лицо, Лина побледнела. — А может, ты носишь имя рода Сарв? — я сделала вид, что задумалась, а потом взглянула на неё твёрдым взглядом. — Мне неважно, из-за чего ты вдруг меня невзлюбила, я тебя первый раз в жизни вижу, и помыкать собой не дам.

Глава 4

После завтрака Лина повела меня гулять. Мы прошлись по всему дому, который насчитывал три этажа и был похож на этакий минизамок, Крыша у дома была плоской, когда-то там был небольшой садик. Сейчас тут стояли огромные ванны и горшки с землёй, которые заменяли клумбы, из них памятниками былой красоты, торчали сухие веточки.

— Садом занималась покойная баронесса, бабушка господина Надима, она была из ваших, деревянных.

У меня очень чесался язык спросить, почему деревянных, и чем они отличаются от каменных, но я прикусила губу: жить в этом мире и не знать основы его мироустройства — это слишком даже для такой деревенщины, как Анэнья. Она, кстати, знала, но почему-то в моём разуме эта информация не читалась, словно припорошенная мукой, непонятное нечто. Есть мир, люди живут в нём в специальных землях, которые называются круги, и фиг пойми почему, круг, а не квадраты. Почему деревянные и каменные? Я вздохнула.

— Ей растения дикие привозили, из самого леса, вот дед господина Надима ругался. Опасно это – дикие растения завозить, а вдруг пыльца попадёт?

Мне хотелось прикрыть руками лицо и закричать, лучше бы Лина молчала, теперь ещё есть дикие растения, странный лес и пыльца. Чем дальше, тем больше вопросов.

— А когда приедут учителя? – я попыталась вспомнить.

— Хотите стать настоящей мисой? — Лина хмыкнула. — Послезавтра приедут. Наш господин Надим – чуткий и добрый дракон, таких мало, что у деревянных, что у каменных, хищная суть в драконах, ломает их, дуреют они без неба.

Не знаю, как я не споткнулась, да я вообще не знаю, почему не упала от такой новости. Дракон! Какой дракон?! Тут что, другие расы есть? Вспомнила узкий зрачок законника мастера Бука и поняла, что не показался мне тогда его странный взгляд. Но расспрашивать Лину я сейчас о том не буду… Надо же, дракон! Хотелось узнать, а он прямо превращается в ящера или остается прямоходящим? А кто тут ещё есть? Может, эльфы есть? Я еле сдержала смешок: а почему бы и нет?

— Весь круг на его силе господина Сарва держится, почитай, уже десяток лет, отец господина болел, не мог сам защиту питать. Так что сыну давно пришлось взять на себя роль хозяина, а тут эта служба. Нельзя аристократу в армию императора не идти, урон чести, – Лина, конечно, не могла подслушать мои мысли и спокойно рассказывала дальше.

— А у нас что, война?

— Ох и блаженная, — служанка покачала головой, — вам разве сказки в детстве о лесе не рассказывали?

Я покопалась в памяти Анэньи и поняла, что не рассказывали. Сказки были, но лес в них был родным домом. Странно. Рассказывать о таком я, конечно, поостереглась. Вот ещё одна странность: они ведь говорили о роде Суар, и что о нём все забывают. Может, в этом всё дело… Я встряхнулась и подумала, что пока раздумывать о Суарах не буду, мне бы понять, как моя жизнь без присутствия муженька сложится. Надим показал себя на удивление с хорошей стороны. Вполне адекватненй, с ним можно договориться, но не чувствую я его своим мужчиной. Красив, молод, рассудителен, а душа не лежит. А ему ведь наследники нужны будут…

— Сказки рассказывали, — я всё же ответила Лине, — да не помню я, давно было.

Лина посмотрела на меня, покачала головой, но больше ничего не сказала. Позвала смотреть сад, который был на земле. Вот за ним ухаживали. Но сад скорее напоминал огороды. Всё приспособлено для того, чтобы получить урожай, а не просто наслаждаться красотой. Ухоженные длинные грядки с овощами, аккуратные посадки плодовых деревьев и кустов. Услужливые работники, которые тут же подали мне корзинки и сказали брать всё, что моей душе угодно. А мне, вечно голодной, было всё угодно. Под конец Лина, которая тащила корзинку, смотрела на меня, как на врага народа, и старалась обогнуть все посадки со стороны забора.

— А кто тут живёт, в кругу? — спросила я девушку, чтобы немного отвлечь от недовольства.

Я даже попыталась взяться за дужку и помочь ей с тяжестью, она фыркнула от моих потуг и убрала корзинку в другую сторону.

— Да разные люди живут, городов тут два, один наш, второй тоже драконий. Семья, которая там заправляет испокон веков, семье Савр служит. В городах в основном ремесленный да торговый люд живет, на фермах, крестьяне, вот те жируют, еды всегда вдосталь, и охраняют их стражи наши, чтобы ворьё не жировало. Всё как во всех кругах, не лучше, не хуже.

Я тут же подумала, что если земли мало, то и понятно, что еды может на всех не хватать, и тогда сад-огород семьи тоже понятен, всё на пользу.

— А лайничные леса — они очень дорогие? – я не отставала от Лины, которая вела меня в дом, по выложенной серыми плитами дорожке.

— Лайничные то? – Лина задумалась. — Наверное, дорогие, я про то дерево слышала, его из леса завозили, всё пространство круга засаживали, чтобы богатые угодья сделать. Но это так давно было, что всё как сказка, почитай. Где сейчас лишний круг возьмёшь, чтобы леса садить? Людям жить негде, а тут леса.

Я хмыкнула и не стала говорить Лине, что как раз то из-за этих лесов на мне её господин и женился. А ещё они даже больше лесов какого-то там герцога. Хм… Интересно, не того, который подружку Надима бросил?

— Лина, а кто такая Ева?

Служанка остановилась, повернулась ко мне с бледным лицом.

— Ох миса, лучше бы вам её не знать, ведьма она…

— А я слышала, что она подруга господина Надима.

Лина фыркнула, потом покачала головой и оглянулась на дом в которому мы шли.

— Пойдёмте к скамье, отдохнём, я вам расскажу.

Я согласно кивнула. В свою комнатку как-то идти не хотелось, что там делать? В потолок смотреть? А информация лишней не бывает, тем более о тех, кто может тебе подгадить. Мы устроились на скамье, я, совершенно не стесняясь, сняла шейный платочек и протерла им самое румяное яблочко, и под удивлённым взглядом Лины стала хрустеть им, брызгая соком. Вкуснятина! Женщина хмыкнула, но комментировать мой, выбивающийся из аристократических этикетов, поступок не стала.

Глава 5

И полетели мои дни в этом мире, как листья с деревьев в ветреный день. В принципе не всё так плохо. Свекровь старалась меня не замечать, а мне, наоборот в радость, что она ко мне не лезла. Я её, с одной стороны, понимала: непонятная, дикая девица, к которой ни грамма доверия. Не знаю, как бы я себя вела на её месте, но, с другой стороны, то, что она Надиму сватает девушку, которая его уже раз предала, вызывало у меня непонимание: мать должна желать сыну счастья, а не участь вечно жить в опасении, что тебя опять выкинут на обочину. Но может, я просто не знаю каково это – быть мамой…

Швея пришла местная, Арасья, очень спокойная и неторопливая женщина. Мы вместе обсудили мой гардероб, выбрали ткани, и она приступила к работе тут же в доме, где ей выделили небольшую комнатушку. Оттуда Лина через каждый три, два дня приносила мне новые вещи: платья, юбки, рубахи. Вещи простые, без излишнего кружева, впрочем, на кружево свекровь не раздобрилась, наверное, думала я скандалить начну. А мне их мода с кружевными рюшами не нравилась.

Учителя приехали, как и говорил Надим, через день. Старенький господин Сарим и тоже немолодая преподавательница этикета, госпожа Райя. Сарим мне понравился, влюблённый в свою профессию человек, он меня называл деткой и всегда хвалил, когда я правильно отвечала. Сарим преподавал мне историю империи, учил писать и читать. Его историями я заслушивалась, как настоящими романами фэнтези. Занимались мы в небольшой каморке, в которой поместилось два стола и два стула, один плюс – огромное окно на всю стену.

Скорей всего, эта комнатка когда-то была балконом, который застеклили и превратили в ещё одну комнатушку. Так вот, когда Сарим рассказывал, то не мог усидеть и делал перед моим столом пять шагов в одну сторону и пять в другую, размахивал руками, и его седые волосы и даже борода, торчали в разные стороны. От него-то я и узнала, что такое эти круги, кто такие деревянные и каменные, драконы и дикие.

Мир это назывался Дуксе, что означало с драконьего – зелёный. Несколько огромных материков, покрытых зелёным лесом, магическим лесом, и несколько материков с каменными пустошами, где в богатых долинах жили драконы. Вместе с лесными жителями, с самоназванием «древляне», жили люди, также они жили и с драконами, словно прослойка между каменными и деревянными. Да, отсюда и название, «деревянные» это те, кто жили в лесах, древляне, и каменные, это те, кто жили на каменных равнинах, драконы.

Но это старая история, и всё, что известно современникам о том времени, когда все материки ещё были целыми. Потом случился катаклизм, страшный, по своему масштабу. Два материка драконов медленно ушли под воду, как и один деревянный. Сначала все просто спасались, а когда природа утихомирилась, в войну ввязались все расы: и древляне, и люди, и драконы. Они рвали землю, жгли леса, делили один материк, стараясь забрать себе кусок побольше. Древляне, по своей природе спокойные, не ожидали такого предательства от людей и драконов, которых они приютили, да и между собой не больно ладили, делили власть. В общем тот период в истории назвали «Чёрный» и старались говорить о нём поменьше, чтобы не ворошить былые обиды и жить в мире.

Весь материк покрыт лесом, но лесом, отравленным войной: дикие звери, странные места, полчища нежити и другой гадости можно встретить в Лесу. Поэтому одним из учёных драконов — его ещё называли «Спаситель Миод», был создан артефакт. Стационарный щит, который закрывает от проникновения заразной пыльцы и диких животных, его так и называют — щит Миода, а так как он покрывал защитой пространство вокруг себя, то эти защищённые места стали называть «круги».

Каждый круг был разным по протяжённости, самые большие были в основном в ведении государства и у сильных магических родов, которые эти артефакты, щиты могли питать. Если род становился слабым и не мог содержать щит в полной зарядке, то круг приходил в упадок и постепенно сужался, если, конечно, император не передавал местность другому, более сильному роду. Стационарный щит создавался долго, для его создания нужны ресурсы из леса. Поэтому каждый магический род обязан послужить империи на добыче этих ресурсов. Сейчас не было делений на деревянных и каменных. Официально не было, но в таких удалённых от столицы местах, как здесь, всё ещё сильны предрассудки и память предков.

Как я поняла, род Суар был из деревянных, то есть предками Анэньи были древляне. А вот Савры — это драконы. И если древляне почти ассимилировались с людьми, и редко, когда владели силой повелевать лесом, то драконы рождают только драконов, просто дети у них появлялись все реже, особенно если это не истинная пара. А найти истинных, как сказал Сарим, это большая редкость, за истинную пару драконы перешагнут через всё: род, богатство, жизнь... Истинная пара — это гарант, что ребёнок обязательно будет и не один. Можно судить по Саврам, с каждым поколением у них рождается всё меньше детей. Если у прадеда и деда Надима было двое детей, то у дяди и отца моего мужа был только он, единственный сын и племянник. Свекровь из людской знати, сильного магического рода, принесла мужу хорошее приданное, но родила всего лишь одного сына, хотя и это было большой удачей.

Такая вот краткая история этого мира и империи Миод. На материке были ещё три империи и множество мелких государств, которые постепенно тоже присоединяются к империям, вместе легче выживать. А жизнью такое вот житьё не назовешь. В лесу жить опасно, а в кругах жизнь строго регламентирована: сколько есть, сколько рожать, какой дом строить, всё под расписку, тут не разгуляешься. Нормально живут только те, кто владеет кругом, но и тут, всё зависит от хозяина: кто, как Савры, не притесняет своих людей, и сами живут в небольшом по меркам драконов замке. А есть такие, для которых жители, как рабы, и они в своём праве устанавливать законы в круге, главное, чтобы они не противоречили имперским законам.

Да, с господином Саримом у нас была идиллия, а вот с госпожой Райсой, которая сильно подпала под влияние свекрови, и во всём ей поддакивала, у меня были проблемы. Эта женщина говорила со мной сквозь зубы, а учила так, словно я только с дерева спустилась или воняла помойкой, всю её корежило от моего присутствия. Мне запомнился второй урок: эта грымза ударила меня длинной деревянной указкой, которой водила по доске и читала правила.

Глава 6

Я как раз записывала по памяти цены на местном базаре, подсчитывала, сколько нужно на прожиточный минимум. Деньги тут были магическими монетами, назывались краги. Каждая монетка имела печать имперского дома, который не подделать и свой номинал. Самой крупной была в тысячу крагов, самая малая — в два крага. За два крага можно было купить булочку с изюмом у торговки на улице. Нормально поесть за пятнадцать крагов. Одеться на один раз за триста крагов, в набор входили юбка, рубашка, жилет и обувь, простые сапоги. Когда мне пару раз удалось выторговать на базаре продукты подешевле, разницу Лина отдавала мне. И сейчас я подсчитала свои крохи, всего двадцать крагов. Смешно. Как раз в этот момент и приехала Ева.

Она ворвалась в дом, как в собственный, я услышала гомон даже из крыла слуг. Лариона так и не переселила меня в комнаты, которые были рядом со спальней Надима, а я не требовала, здесь на отшибе, было легче жить, без её глаз. Как бы теперь не пожалеть.

Я тоже решила выйти и посмотреть на бывшую невесту мужа. Не прятаться же теперь от неё.

Девушка была красива. Высокая, как все драконы, с синими глазами, рыжими, как пламя, волосами. Она обнималась с Ларионой, которая пускала слезу.

— Девочка моя, как же я рада, что ты меня навестила! А где же Надим?

— Тетушка, он приедет позже, решил заехать за подарками в круг Нусурам, вы же знаете, какие там базары, за день не обойдёшь, а какой там выбор, глаза разбегаются, и не знаешь, что выбрать.

Она оторвалась от Ларионы и кивком поздоровалась с госпожой Райсой, не удосуживая приветственного слова, отчего учительница этикета густо покраснела. Пробежав взглядом по слугам, Ева остановила внимание на мне. Я сразу поняла, что она ищет меня. Зрачок тут же стал узким, черты лица заострились, словно драконица прямо тут обернётся.

Надо сказать, что драконы редко меняли ипостась, в кругах, это было запрещено, так как зверь опасен и человек может не совладать с ним, а ездить в специальные круги, где драконы могут спокойно оборачиваться и летать, не всегда есть время. Так что постепенно для них становилось нормальным не выпускать зверя годами. Вследствие чего, характер почти у всех драконов был не сахар.

— Ах, тётушка, познакомь меня с женой Надима, я так хочу узнать её поближе! – голос и взгляд не соответствовали и вводили меня в диссонанс.

Лариона фыркнула.

— Дорогая, эта дикарка не стоит твоей дружбы.

— Тётушка, — Ева посмотрела на свекровь большими невинными глазами, отчего та послушно улыбнулась и повернулась к Лине с приказом.

— Позови эту, — сказала она, не замечая, что я уже стою в дверях.

— Не нужно меня звать, — я взяла себя в руки и смело вышла в общую гостиную.

Слуги были отосланы кивком головы, и сделала эта не Лариона, а Ева, словно показывая: «смотри, я тут хозяйка».

Наша встреча походила на знакомство двух хищников. И если Ева похожа на наглого, уверенного в себе монстра, то я – на загнанного, но не сдающегося зверька, который, прежде чем умрёт, попьет немало кровушки.

— Вот, дорогая, — сморщилась Лариона. — Её зовут Анэнья.

Мне представлять Еву она не стала, не посчитаяла важным. Ева жадно пожирала меня взглядом, он блуждал от простых туфель, на небольшом каблучке, до макушки головы, где короной была уложена коса. За эти месяцы я хорошо отъелась и не походила на заморенного червяка. Из зеркала на меня по утрам смотрела вполне симпатичная девушка с зелёными, как листва, глазами, вьющимися тёмными волосами, с аккуратным носиком и пухлыми алыми губками. Я себе нравилась и была в восторге от миниатюрной фигурки и изящных ножек… Еве осмотр не понравился, но неудовольствие мелькнуло всего на секунду и тут же сменилось слащавой восторженностью. Не зря Лина говорила, что она змея, извивается и скользит, не показывая свое нутро.

— Я так рада знакомству, Анэнья, — девушка обняла меня за плечи, и я ощутила, как она вдыхает мой запах. Очень хотелось её оттолкнуть, но я в который раз натянула на губы улыбку и позволила ей сделать вид, что мы обе рады знакомству. – Меня зовут Ева, я хорошая подруга твоего мужа.

— Ах, дорогая, не стоит тебе перед ней распинаться, я надеюсь, Надим за это время пришёл в себя и понял, что лучше тебя жены ему не найти.

— Что вы, тетушка! — голос Евы на секунду обдал холодом так, что Лариона поежилась. — Я давно поняла, что нам с Надимом лучше остаться друзьями.

И она не стала слушать возмущения Ларионы, опять обернувшись ко мне.

— Я всегда мечтала о подруге, надеюсь, что мы ими станем, — сказала она мне, широко улыбаясь, очень хотелось спросить, что же ей мешало все это время её завести, но я ответила такой же натянутой улыбкой.

— Рада, что мы подружимся.

Меня не отпускало подозрение, что Ева сейчас разыгрывает какую-то партию из спектакля, только вот зачем ей это? Ни в жизнь не поверю, что она, отвергнутая невеста, уже два раза, первый раз герцогом и второй раз Надимом будет так спокойно относиться ко мне, препятствию, на пути к её замужеству с другом детства. А ещё я чувствовала её драконицу, уж не знаю, как это получалось, и она внутри была в страшной ярости. Обернись Ева сейчас, от меня даже головёшек не останется, быстро пеплом разлечусь по всему миру. И поэтому вела я себя с ней осторожно, как сапёр на минном поле.

Ева пробыла у нас неделю, что странно, я получила письмо от Надима, и там ни слова о том, что он на базаре покупает подарки. Наладить логистику в этом мире трудно. Мало того, что нужно много ездить по разным кругам, так ещё и договора заключать и проплачивать долгосрочные портальные выходы. Не всё так просто. Порталы тоже не на любое расстояние могут вести, это целые ветки пути по кругам. Я знаю, что ему пришлось взять ещё кредит в имперском ссудном доме, и ни слова о том, что Ева ему помогала или что он покупает подарки и едет домой. Девушке, я, естественно, говорить об этом не стала. Скорей всего, она и не знала, что мы общаемся письмами. Об этом не знала и Лариона. Письма носила в город Лина и отправляла от своего имени, через специальные почтовые артефакты, она же приносила письма от Надима.