И сядет солнце на Востоке (СИ)

И сядет солнце на Востоке Кристина Ли

Пролог

Киевское княжество. Славянская империя. Год две тысячи двадцатый от нового летоисчисления.

— Все-е-е-ем вста-а-а-ать! Князь в палата-а-а-ах!!

Резные, инкрустированные позолотой двери отворились прямо перед фигурой мужчины в черном костюме, покрытом накидкой цвета алого, как кровавым следом смерти его врагов. Чело его венчала корона из золота чистого, а взгляд горел, как у волка, который смотрел из тени на людей.

Медленно половины врат расходились в стороны, являя миру нового князя Руси Киевской Всеслава Рюриковича. Свет плавно облизывал фигуру мужчины, но он продолжал стоять в тени входа, словно выжидая. Ловя момент, когда каждый из присутствующих поймет кто такой изгнанный сын Изяслава. Осознает, что этот час действительно наступил — гром упал на земли Киевские, а с ним явился один из громовержцев самого Перуна. Самый холодный и самый лютый из сыновей его.

Князь продолжал стоять, пока по палатам, убранным в парчу золотую и бархат красный, не прокатился шепот делегаций из разных империй.

"Они ждали этого момента страстно и со всей душой…" — подумал Всеслав и ухмыльнулся, приняв из рук своего охранника меч.

— Княжи… То есть, Князь. Простите, Государь! — глашатай посмотрел в сторону Всеслава и низко поклонился начав дрожать, как перед смертью, тут же проглотив язык, как заметил кто стоит по правую руку от мужчины.

Всеслав взял на руки сына и воцарилась полная тишина, пока новый князь Киевский шел к своему трону, держа на руках мальчика. Сын и отец были похожи, как две капли воды, однако было нечто, что их разнило — глаза молодого княжича не киевских кровей, и даже не русских. Сын князя — помешанник, потому и не мог пройти по́стриг, пока отец его не встанет на престол земли Киевской.

Шаги мужчины отдавали стуком по мрамору пола настолько громко, что казалось эхо отбивалось от самых высоких уголков сводов дворца. Камеры репортёров непрерывно снимали исторический момент смены власти одного из княжеств русинов в огромной империи славян.

Всеслав обвел цепким взглядом каждого, заприметив посланников из Золотой орды. Рядом с ними стояли послы Корё и Японской империи. Поодаль посланники Персидского падишаха, а за ними и могучие воины из дворцовой гвардии короля Земли Египетской. Казалось весь мир решил посетить такое событие.

Всеслав опять мазнул взглядом по стройной фигуре одного из тумэров монгольского хана, однако резко отвёл взгляд и пошел дальше.

"Пятнадцать лет… Пятнадцать лет я сидел в их палатках и дворцах из жёлтого камня, как в тюрьме. Однако… Теперь настало время Терхана платить по моим счетам!" — Всеслав бесцеремонно усадил сына на трон и повернулся к присутствующим, сразу уловив колючий и цепкий холод их взглядов.

Они боялись молодого правителя. Не знали и не понимали, что мог принести с собой из чужбины новый князь — мужчина, который вырос как часть ханства золотого; человек получивший власть так рано, но прошедший не одну войну на стороне орды.

Медленно серые, словно зеркала из ртути глаза обвели всех, и вынудили встать своих подданных на колени, а гостей поклониться. Всеслав откинул накидку, повернувшись над ступенями к трону и посмотрев на Яра.

Мальчик мужественно приподнял подбородок и замер. Казалось нельзя даже помыслить, что малышу исполнится только четыре года, что ему всего лишь сорок шесть полных лун. Сорок шесть месяцев с того дня, как она покинула этот мир.

Мать малыша не знала Всеслава близко. Девушку поднесли ему как дань на его совершеннолетие. Дикие варварские законы в двадцать первом веке претили Всеславу, но он принял то, что ему даровали. Спокойно и без лишних возражений, мужчина обязал себя на всю жизнь, поскольку его перворожденный сын от монгольской наложницы теперь часть не только его мира, но и мира врагов. А значит Ярослав не просто его сын — он ребенок двух империй, инструмент в руках Терхана, чтобы сдерживать гнев и аппетиты Всеслава.

— Поднимитесь! — прозвучал холодный бас, который тут же нашел отклик у гостей и подданных.

Люди встали, а гости с интересом наблюдали за первым ходом князя после коронации и передачи меча его отца Изяслава.

— Радолир! Приведи их! — Всеслав посмотрел на одного из своих воевод, на что мужчина тут же вышел из зала, а по толпе опять прокатилось роптание.

— Ярослав! — произнёс Всеслав, а мальчик тут же ответил ровным тоном, лишь слегка запинаясь:

— Да, отец!

— Что значит быть князем, сын мой?! Первое правило. Ты ведь помнишь, что я говорил тебе?

Никто не понимал, что происходит. Более того, никто не мог и помыслить, что всего через несколько минут в зал под руки введут троих мужчин, закованных в наручники.

— Отвечай, Ярослав! — Всеслав стал спускаться по ступеням, обнажая меч.

Звук того, как лезвие двигается вдоль ножен, заставлял стыть кровь в жилах. Женщины из парламентской палаты отворачивались, а мужчины из княжеской гвардии с суровой холодностью смотрели на то, как их князь приводит приговор в действие собственными руками.

— Первое и священное правило князя Киевского — не дать пролиться… — мальчик запнулся, но мужественно поднял лицо опять и продолжил, — …не дать предателям пролить родную кровь.

— А кто такие предатели, сын мой? — Всеслав встал над тремя ордынцами, которые смотрели ему в глаза без страха, понимая что умрут.

"Твари, которых ты послал чтобы убить меня и посадить моего сына на трон… сегодня умрут на глазах твоих людей, Терхан!" — прошипел в мыслях Всеслав, смотря в глаза тумэрцам из делегации монгольского хана.

— Все, кто не чист на руку и не слышит зов сердца, желая заполучить власть отца.

— И что сын должен отцу? — спросил Всеслав занося меч.

— Жизнь, — ответил стойко мальчик.

— А что отец должен сыну?

— Честь и славу по смерти своей! — прозвучало ровным, совершенно не детским голосом, потому что Ярослав был сыном своего отца.

— Да будет так! — произнес Всеслав, а меч прошил воздух лишая предателей их жизни.

Зал наполнился вскриками и негодованием гостей, однако Всеслав взмахнул мечом, стряхивая кровь с его лезвия и повернулся к сыну.

"Ты причина, почему я должен дышать, сын! Только ты… а не земли и титулы…" — почти прошептал в мыслях князь, а сам громко пробасил:

— Я, волею своею, являю миру первый указ князя Киевского. Уверен его поддержат все двенадцать князей Земли Славянской. С этого дня и пока мой сын не примет венец власти и меч мой, ни одна нога монгольского ордынца не ступит на мои земли. Всех депортировать, дипломатов выслать, а представительства закрыть, как и консульство в великом Киеве. Запретить перелёты и закрыть воздушное пространство княжества Киевского для всех авиалиний Золотой Орды. Прекратить сим все торгово-экономические связи с ордынцами и направить в парламент указ князя Всеслава Рюриковича Двенадцатого о полном прекращении любых связей и взаимоотношений с Золотой Ордой, а так же запретить валюту ордынцев на наших территориях с этого самого дня.

— Это война! Вы не понимаете что творите! — вперёд вышел один из членов парламента и министров, на что Всеслав обернулся к мужчине и плавно подняв меч к лицу наглеца, приложил острие под его подбородок, приподнимая голову Ольжича со словами:

— Ты знаешь КТО перед тобой?

— Д-да, князь мой! — заикаясь и побледнев произнес чинуш.

— Тогда ты понимаешь, что мне ничего не стоит просто лишить тебя жизни за государственную измену? — тихо и холодно прошептал Всеслав.

— З-знаю.

— Это хорошо, — Всеслав медленно провел остриём клинка по костюму мужчины вниз, а потом резко всадил меч в ножны, оборачиваясь и направляясь к трону.

В полной тишине князь поднялся по ступеням и повернулся к подданным, обращаясь к тому самому министру:

— Вы совершенно правы, министр Ольжич! Это война! И если вы не прекратите вопить в моем присутствии, первым, кто погибнет в ней, будете именно вы, господин министр иностранных дел! А так же любой, кто посмеет оспаривать мои указы. Мой отец долгое время шел на поводу у парламента, где половина членов министерств — ставленники! Это время закончилось! — Всеслав посмотрел прямо в глаза тумэрцам, которые сжимали свои пасти, и с каменными лицами следили за каждым движением Всеслава.

— Счастливого пути к землям Великой Орды! — пробасил Всеслав и холодно проводил взглядом монголов, которые спешно покидали палаты дворца.

— Привести мой указ в действие немедленно! — прозвучал голос Всеслава, который поднял сына и сев на трон, усадил мальчика на свои колени и прошептал:

— Я горжусь тобой!

— Знаю, папа, — тихо ответил Ярослав, продолжая строго смотреть на зал, и людей, которым зачитывали новые положения и указы князя.

1.1

Киев. Украина. Две тысячи двадцатый год от рождества Христова.

На часах почти полдень. Солнце ярко слепило прямо в глаза, от чего пришлось надеть очки, чтобы нормально вести машину. Хотя в это время нормально вести — понятие из области фантастики, учитывая что на Русановском мосту опять пробка до самой станции метро.

Я откинулась на спинку сидения и достала сотовый, регулярно надавливая то на газ, то на тормоз, и просматривая последние сводки, которые прислало управление. Всё было монотонно, и настроения не подняло. Решив получить хоть немного позитивных эмоций, машинально зашла в социальные сети.

— Мда… Работать прокурором явно интереснее, чем обычным следователем? Правда, Настюша?

Я не знаю, зачем влезла в Инстаграм, решив что подобным образом смогу "убить время", однако всё-таки сделала это. О чем пожалела через пять минут после того, как увидела фотографии своей сокурсницы по юрфаку в строгом красивом платье на фоне здания ГПУ.

— Чёрт! — отбросила сотовый на сидение рядом и скривилась, — Вот бы и мне папашу прокурора, а мать судью районного суда! А? Почему бы и нет? Тогда бы я точно сидела в кабинете, а на моих губах алела помада оттенка "марсал", блин!

Как по закону подлости Вселенной, именно в этот момент решил позвонить папа. Вот, кого я точно слышать не хотела сейчас, так это именно его.

— Да! — ответила, и переключив передачу обогнала двух идиотов на тачках с откидным верхом.

"Жаль, что маячка с собой нет! Вы бы сейчас погуляли, ребята! В сторону местного отделения, блин. За нарушения ПДД!" — мелькнула мысль, когда я посмотрела в зеркало заднего вида на рожу буржуйского сопляка.

— Я хотел с тобой поговорить, Станислава, — прозвучал басовитый голос отца, а меня скривило, как среду на пятницу.

— Нам не о чем говорить, папа. Прости, но я не могу закрыть глаза на состояние мамы. И… Не хочу с тобой говорить. Потому, давай перенесем эту беседу на то время, когда она выйдет из больницы, и оправится от того, что застала своего мужа за изменой.

— Станислава! Ты взрослая девушка! Ты должна же была…

— Не должна, папа, — с горечью выдохнула и набрала скорость, выезжая с моста, — Лучше объясни это шестилетнему Дане! Ему наверное интересно, почему папа вдруг стал уходить к чужой тёте?!

— Станислава! Как ты…

— Не смей! — я выдохнула сквозь проступившие слезы, — Не смей повышать на меня голос, папа. Скажи спасибо, что я твоей шлюхе подзаборной не начистила рожу, как только узнала КТО она! И вообще… Пусть даже на глаза ни мне, ни тем более Данилу не показывается! Если я увижу эту шваль в радиусе километра от нашего дома, я клянусь, что тебе придется срочно идти на ещё одну работу, чтобы оплатить своей шалаве пластическую операцию. А за то, что я еле вытащила мать с того света, я… — у меня каждый чертов мускул на лице замер, а в груди обожгло словно огнем от обиды, — …Я не прощу вам никогда этого, Владимир Степанович. Никогда. Даже учитывая, что вы мой отец.

Он пытался что-то ещё сказать, но я сбросила звонок, и набрала скорость, уже подъезжая к Русановскому каналу. У меня не было времени на то, чтобы вести столь задушевные беседы. Да и желания тоже. Меня ждали в отделении, а потом обед с подругой.

— Надо позвонить Вике и попросить заказать стейк. Желательно с кровью! — бросила взгляд на сотовый, а потом ощутила, как вибрирует рабочий телефон.

Достала его из кармана и ответила на звонок, уже выходя из машины.

— Да, Алексей Богданович? Я возле отделения. Только забрала результаты из лаборатории Вершигоры.

— Оставь на проходной и езжай к каналу назад. Я хочу чтобы ты взяла это дело.

Я замерла, доставая бумажные конверты с заднего сидения, и облокотившись о машину, с досадой закрыла глаза.

— Наш парень не первый? Я правильно понимаю? — тут же спросила и получила ответ сразу:

— И видимо не последний. Что Ушастик сказал? Каковы результаты вскрытия?

Я повернулась и захлопнув дверцу, пошла в сторону входа в отделение, на ходу здороваясь с парнями, которые курили у входа.

— Колотое ранение в область плеча.

— Причина смерти — обильная кровопотеря? — послышался следующий вопрос, на который у меня был совершенно дикий и необъяснимый ответ:

— Нет, Алексей Богданович, — кивнула дежурному, показывая на документы, и расписываясь в журнале со словами, — Наверх, к главному!

— Вас понял! — ответил парнишка и тут же схватил конверты.

— Стежа? — прозвучал нетерпеливый голос начальника, а я даже не знала, как ему преподнести подобное.

— У нас очевидно убийство не просто из разряда "догнали и зарезали", начальник, — уже на выходе ответила и продолжила возвращаясь на парковку, — Ушастик уверен, что парня прошили насквозь так, что лезвие прошло прямо сквозь сердце.

— Погоди! Это как? Тогда какова длинна лезвия ножа? — по голосу Алексея Богдановича, сразу стало понятно, что он в таком же шоке, как и я.

— Ушастик уверен, что это клинок. Вернее настоящий меч. Об этом говорит ширина и форма входного отверстия раны, а так же места́ повреждения тканей и органов. Именно от плеча, а вернее над ключицей, куда и был нанесён удар, путь лезвия проходит через сердце, лёгкие и до прошитой насквозь селезёнки.

— Где результаты?! — строгим голосом отрезал Алексей Богданович.

— Уже несутся к вам на всех парах, ногами нашего желторотика из проходной.

— Отлично! Езжай к каналу. Всё, что ты описала сходится в точности с тем, что говорит Игорь Радуцкий из третьего отдела. Они уже на месте. Его парни приняли вызов патрульной полиции первыми.

— Есть, — выдохнула, садясь обратно в машину и с горечью понимая, что плакал мой стейк и обед с Викой.

"Игорек, значит, опять решил прославиться…" — прищурилась и выехала из парковки, на ходу набирая номер моего любимого сокурсника уже по академии.

— Денёчек, свет мой! Звонишь спросить, как там поживает твой дружочек?

— Кончай валять Ваньку, Игорь! Куда ехать? — я вклинилась в поток машин и решила, что надо бы срезать и поехать у рынка.

— А что, твой шеф не задал координаты поиска? — ехидный голос полудурка, которого я не переносила ещё со времён службы, порой доводил до бешенства.

— Нет, я просто решила включить дуру, и упасть тебе на уши, Игорь! — выругалась и свернула вниз со спуска, который вёл через жилой массив.

— Ладно, прелесть моя. Приезжай. Тут как раз клиент ещё остыть не успел.

— Ты идиот, Радуцкий? Нет, вот действительно! Тебе смешно? — я не могла взять в толк, как такого дебила вообще на службу в органы взяли.

"Стежа… Стежа… Он же сын прокурора! Забыла, что ли?"

— Господи… — выдохнула и закрыла глаза, медленно притормаживая.

— Да, я такой. Только вот… Может, проверишь?

— Обязательно, Радуцкий! Как только доберусь до места, сразу проверю твою черепную коробку на наличие мозга!!!

— Ладно, прелесть. Не кипятись. Езжай к пешеходному мосту на Березняках у станции "Левобережная". Мы под бигбордом с… нашим мэром. Он тут про реформы слово держит.

— Идиот! — шикнула сквозь зубы и сбросила звонок, сворачивая в другую сторону.

Пока ехала к указанному бигборду прокручивала в голове заключения криминалистов. И чем больше думала, тем больше мне становилось жутко от того, какой смертью умер парень.

Патологоанатом, который работал с Ушастиком, объяснял мне подробности так, словно и сам не верил в то, что говорил. У него сложилось даже предположение, что в этом могут быть замешаны реконструкторы или косплейщики. Эти молодые люди очень любили такие игрушки как мечи, латы и ещё много другого интересного.

— Надо проверить все клубы исторической реконструкции и косплей фендомы, — пробормотала, тормозя у обочины, прямо за фургоном криминалистической лаборатории.

Группа, как раз работала, когда я поздоровалась кивком с одной из девушек, собиравших улики и описывающих место обнаружения тела жертвы.

— Прелесть, я ждал тебя не меньше, чем через час! — пропел идиот в серой парке, и ухмыльнулся белозубой улыбкой.

— Игорь, у тебя хороший стоматолог? — спросила, принимая из его рук одноразовые перчатки, на что мужчина хмыкнул и нахмурился:

— Зуб разболелся?

— Голова! — отрезала холодным тоном и осмотрела местность, — А вот тебе скоро понадобятся услуги хорошего доктора. Смотри, вставная челюсть нынче дорогое удовольствие!

"Следы затоптаны, а те, что есть, размыты из-за дождя, который только утром закончился…" — перевожу взгляд на жертву и по состоянию тела, понимаю что девушка пролежала тут долго.

Подойдя ближе, присела рядом с ней. Тело лежало на животе, а лицо смотрело мертвым взглядом прямо на проезжую часть. Я переглянулась с девушками, которые осматривали жертву, и наклонилась прямо к земле, смотря туда, куда и убитая. Плавно повела взглядом по перегнившим за зиму листьям и только начинающей зеленеть траве.

— Её сбросили из машины! Скорее всего тело выбросили прямо на ходу, и оно скотилось до самой кромки воды, остановившись именно в этом положении. Её не перемещали и не убивали здесь, — подняла взгляд на Игоря, а он только скривился и кивнул.

— Можно подумать, я придурок, и не понял этого?

— Тогда зачем вызвал кинологов с собаками? — я кивнула в сторону двух парней, которые прочесывали территорию у канала с овчарками.

— Потому что…

— Потому что на ней вечернее платье, дорогие туфли, и при ней нет ничего, кроме одежды. Решил, что это изнасилование или ограбление? Так? Думал, — я поднялась и отряхивая одежду, оскалились в его сторону, — Думал, шла девочка с дискотеки и как золушка туфельку потеряла, а принц её догонял!

— Знаешь что, Яровая!

— Что? — ухмыльнулась, а Игорь только покачал головой и спустился ко мне, тут же проделав тоже самое, что и я.

— Ты права. И позвонил я в ваш отдел только потому что девушку закололи предположительно точно так же, как и вашего парня на Русановке. Это я понял после того, как увидел вот это!

Игорь аккуратно оттянул воротник пальто жертвы и указал на рану в области шеи. Однако в этот раз я впервые заметила странное окисление на борозде входного отверстия.

— Что это? — подняла руку и показала остатки серой сажи на перчатке у кончика пальца, криминалистам.

— Метал окисляется при соприкосновении с кислой или щелочной средой. Следовательно это остатки продуктов окисления. Однако у них странная структура, — девушка приспустила ниже свою маску и продолжила, — Обычно такое происходит на самом орудии убийства, а на ране остаются только частицы, которые не могут присутствовать в таких явных количествах, которые видны невооружённым глазом. И это очень странно. Учитывая, что смерть наступила примерно четырнадцать часов назад, а значит где-то в промежутке от десяти до двенадцати часов ночи вчерашнего дня, такой процесс не мог пройти настолько быстро.

— А значит металл… — я посмотрела на кончик перчатки.

— Не сталь и это точно. Скорее всего какой-то сплав, который дал подобный эффект, — кивнула криминалист, а я посмотрела на Игоря.

— На теле Вадима Белецкого нет таких следов. Ушастик ничего не нашел, — я рывком оттянула верхнюю одежду девушки, помогая криминалистам перевернуть тело жертвы.

И только взглянув на то, как от раны вниз по груди над декольте отходят черные, почти незаметные линии, похожие на проступившие синюшные вены, мы все разом замерли.

— Это что-то новенькое! — стянув перчатку, схватилась за карман и достала свой сотовый, набирая номер Ушастика.

— Да, Стежа! Я как раз еду домой, и честно, вот очень не хочу думать о трупах, кишках и трепанации. Так что…

— Ушастик! Я сейчас тебе вышлю фото, а ты мне скажи, что это может быть?! — я быстро перешла в настройки камеры и сделала несколько снимков тела жертвы, отправив на номер Ушастика.

— Нет, ну вы издеваетесь! Стежа! — парень начал шипеть прямо в трубку, пока не умолк, — Где вы?! — резко задал вопрос, и я услышала, как он вынудил водителя такси затормозить.

— У пешеходного моста на Березняках. Под… — я посмотрела на лицо нашего мэра, и закатила глаза, — Тут Кличко рассказывает о важности жизни в столице.

— Понял! Ничего не трогайте, пока я не приеду. И к телу не прикасайтесь, это может быть опасно, — затараторил Ушастик, но я только посмотрела на свои перчатки.

— Поздно!

— Неучи! Сколько раз говорил тебе не трогать то, что не можешь логически объяснить! — Ушастик бросил трубку, а я поднялась и пристально глянула на жертву.

— Видимых ссадин или прижизненных увечий нет. Все пятна багровые и желтоватого оттенка. Все посмертные и вероятно результат падения, — начала бормотать, а Игорь только стоял рядом и неотрывно смотрел на черные вены, которые отходили от раны.

— Впервые вижу такое. Многое видел, но чтобы убивали мечом? Топор, нож, стул, табурет, пепельница на худой конец, или вообще просто удушье. Но это… Какой псих разгуливает по Киеву с такой хернёй? Это же не спрятать за пазухой?

— Очевидно нет, если длинна клинка более сорока сантиметров, а ширина лезвия около пяти, — я сложила руки на груди и спросила, — Личность установили?

— Нет ещё. Парни как раз поехали в отдел, чтобы пробить пальчики, или хотя бы ДНК. Но я уверен, что родственники сами начнут искать.

— В чем связь? — я посмотрела на Игоря и продолжила, — Парень, которому двадцать. Студент. Не привлекался. Не замкнутый и общительный. Спортсмен и абсолютно здоровый человек. Один из лучших на своем потоке. Зачем убивать его таким зверским способом, а теперь проделать тоже самое с девушкой, которой на вид столько же?

— Не знаю, Стежа. Надо искать между ними связь. Любую и самую малейшую. Это не случайные жертвы. Чувак не будет таскать с собой меч, в надежде просто пришить первого встречного.

И тут я была с Игорем абсолютно согласна. Такое оружие не спрятать, а если и попытаться замаскировать… То, это опять таки слишком неудобно и не рационально. А хладнокровный убийца почти всегда мыслит логично и рационально. Если не псих, либо не находится в состоянии аффекта.

Пока мы осматривали место в надежде найти ещё какие-нибудь детали, рядом с моей машиной остановилось такси. Ушастик вышел и сразу надел перчатки, которые достал из своего кожаного рюкзака. Даниил расстегнул длинное красное пальто и полностью игнорируя всех, присел рядом с телом жертвы.

— Возраст примерно двадцать лет, — ровно и быстро произнес Ушастик осматривая ротовую полость и зубы девушки, — Смерть наступила…

— Уже четырнадцать часов и тридцать минут назад, — одна из криминалистов встала над Ушастиком и сняв маску улыбнулась, — Алина Давыдова.

— Даниил Вершигора. Очень приятно, коллега, — тут же ответил Ушастик и продолжил осмотр, медленно ведя по тем самым венам, пальцем.

— Это заражение. Я не могу сказать чем именно, но подобное может быть вызвано только инфекцией тканей, которая явно произошла в результате ранения. А значит металл из которого сделано орудие убийства имеет специфические свойства.

— И это отлично, — я выдохнула с облегчением, — Мы можем выяснить из чего сделан сплав?

— Можем, но на это уйдет не меньше недели времени. Мне нужно провести вскрытие, взять образцы тканей и крови, а так же вещества, которое выделилось в результате окисления металла кровью жертвы, — пробасил Ушастик и снял перчатки, — Везите ко мне в цех. На проходной скажите, что этот клиент ко мне. Пусть лорд хозяин над ключами выделит даме холодильное место в нашем отеле! — Ушастик ухмыльнулся Игорю, на что тот осмотрел Даниила так, словно он червь.

— Ты всегда в свой морг, как на праздник или крестины ходишь? — съязвил Игорь, а я только хохотнула.

— Игорь-Игорь… Вот потому у тебя бабы и нет, — улыбнулся Ушастик, а потом посмотрел на меня, — Стежа! Я домой! Меня нет! Я умер на сутки! Поняла?! Так шефу и передай!

— Поняла-поняла! Вали давай уже! — хохотнула, на что Даниил только прищурился и прицыкнул:

— Хабалка.

— Нарцисс! — парировала, а Игорь тут же нашелся.

— Может вам того… узаконить отношения?

— Слушай, Стежа! — скривился Ушастик, — Не зря ты его дебилом величаешь. Прямо вот не зря!

Игорь только хотел что-то ответить, как Ушастик уже садился в свое такси, водитель которого так и ждал, когда он вернётся назад в салон.

— Ты слышал! — проводила машину взглядом и посмотрела на Игоря, — Вези в морг к Даниилу, а дело я забираю.

— Э нет, прелесть. Мы забираем! И это не обсуждается! Эта красавица на моей территории приземлилась, так что… Тебе от меня не отвертеться, Станислава.

Я прошлась взглядом по мужчине и сухо ответила:

— Тогда пришлешь мне результаты по поиску личных данных жертвы, Игорь. Это жертва! Живой человек, которого хладнокровно зарезали!

Он замер, а я более не хотела тратить свое время на общение с этим идиотом. Ничего в нем не изменилось со времён службы. Как был недалёким полудурком, так и остался. И вся эта напускная игра на публику, только ради того, чтобы скрыть свой страх. Ненавижу мужчин, которые как дети бегут от того, что видят перед собой.

Если Ушастик так делал потому что просто циник, и это как визитная карточка, то Игорь просто не мог по-другому скрыть свой страх.

— Если ты боишься такого, то зачем пошел в полицию? Шел бы в прокуроры! — тихо пробормотала садясь в машину и набирая номер своего напарника, который наверное зарылся в отчетах и висяках так, что не откопать, когда приеду в отделение.

— Сашка, найди мне все клубы исторической реконструкции в Киеве и все косплей-группы.

— Значит, всё-таки меч? — прозвучал тихий ответ и звук клацанья клавиш клавиатуры.

— Да, — ответила, смотря на то, как тело девушки помещают в черный полиэтиленовый пакет для перевозки трупов.

Эта картина даже не вызвала во мне дрожь, настолько я привыкла к подобному. Однако неизменно там — внутри, я смотрела на это и замирала всем телом, от понимания того, насколько может быть хрупкой и быстротечной жизнь.

— Есть шесть клубов, из которых три открыты, а остальные не прошли проверки и не получили разрешений, — опять заговорил Сашка, пока я заводила машину.

— Давай все. Нужно найти каждого их члена за последний год. Преступник мог прихватить сувенирчик домой.

— Понял. Ищу, — ответил Саша, а я ощутила, что дико проголодалась.

— Заехать в "Мак" по пути? — тихо спросила, на что услышала такой же тихий, но удивленный ответ:

— И ты ещё спрашиваешь? Конечно.

— Тогда возьму тебе побольше нагетсов, — улыбнулась и прибавила скорости.

— И картошки двойную порцию…

— С соусом "вассаби". Я помню, Сашка, — переключила передачу, и внезапно ощутила как в машину что-то врезалось, словно я сбила кого-то.

Секунды мне хватило, чтобы ударить по тормозам и замереть, смотря на дорогу перед собой испуганным немигающим взглядом. Сердце стало стучать так, словно всё мое тело — это его атриум.

— Станислава! Стежа?! — в трубке звучал взволнованный голос Сашки, но я проигнорировала его и вышла из машины, смотря на то, что было под моим бампером.

Не спеша присела, чтобы не задеть животное, которое продолжало смотреть на меня глазами полными боли.

— Откуда… Откуда, мать вашу, в спальном районе косуля? Какого черта!?

Я не могла поверить своим глазам, но действительно сбила дикое животное, которое появилось на оживленной дороге словно из неоткуда.

— Саш? Ты поверишь, если я скажу что только что сбила на дороге косулю? — дрожащим голосом прошептала, чуть не плача, пока смотрела на то, как животное очевидно умирало.

— Ты шутишь? — тут же спросил Саша.

— Нет… — я словно замерла взглядом на огромных испуганных глазах.

Животное било копытами об асфальт, но не могло подняться, а потом и вовсе затихло, тяжело хрипя.

— Я вызвал патруль, — быстро произнес Саша, а я только кивнула, понимая, что она погибает.

Косуля опустила голову на сырой асфальт и плавно закрыла глаза, а я не могла никак понять: почему во мне словно что-то умерло вместе с ней?

Дрожь пробежала по телу так, что я села прямо на дорогу рядом с животным и ощутила, как по моему лицу беспрерывным потоком бегут слезы. А в голове звучит голос мамы:

"Когда кто-то умирает, раньше своего времени, он забирает все несчастья того, кто остался в живых, с собой… Его следует отпустить и сказать спасибо…"

1.2

В голове мелькнула мысль, что лучше бы я не пила кофе с утра, прежде чем приехать "в цех" Ушастика. Оказывается эта жидкость слишком пагубно влияет на работу моей пищеварительной системы. Поскольку запах этого места, проникал словно под кожу. Даже учитывая, что морг и лаборатория Даниила не простой муниципальный склеп, а вполне себе не плохой и добротный частный домик с самой навороченной техникой.

Семья Даниила очень богатые лемки — переселенцы в Канаду, которые вернувшись на родину, привезли с собой и то, что успели нажить за долгие годы пребывания в стране кленового листа. Отец Ушастика успел стать лауреатом множества премий в области генной инженерии, а мать основала в Киеве благотворительный фонд для лечения детей больных редкими генетическими заболеваниями.

Одним словом Вершигоры не простая среднестатистическая украинская семья. Фактически Ушастик с малых лет был окружён наукой, медициной и любовью родителей к их профессии. Наверное потому, Даниил и стал тем, кто встречал меня в белоснежном халате, под которым виднелась безупречная атласная рубашка, даже в условиях, когда этот мужчина стоял фактически перед столом для вскрытия.

— Ты опять пила кофе? — Ушастик сканировал цепким взглядом мою фигуру, покачав головой и приспустив медицинскую повязку.

— А ты и дальше таскаешь этот ужас? — скривилась глянув на повязку, на которой красовался череп, на что Ушастик хохотнул и пригласил меня жестом к столу.

— Чёрный юмор спасает мою нервную систему, — ухмыльнулся Даниил и поднял белую простынь, открывая вид на лицо несчастной девушки.

Только взглянув на её черты, я словно опустилась под воду, а вокруг сомкнулся вакуум. Перед глазами встало убитое на дороге животное так, словно наяву.

Ушастик заметил моё состояние и тут же нахмурился:

— Стежа? С тобой точно всё в порядке? — он взволновано обошел стол и бесцеремонно приложил свою ладонь к моему лбу, а другой рукой схватил за запястье.

— Ты вся холодная, как лёд, — прошептал мужчина и всмотрелся в мои глаза, — Ты давно отдыхала? Что случилось?

Даниил продолжал цепко осматривать меня, проводя взглядом по лицу, а я не могла понять почему ступор не отпускает? Почему я стою и не могу пошевелиться, пока голова явно идёт кругом?

— Что-то мне и правда нехорошо, — прошептала и вдруг все чувства будто схлынули разом.

— Дома точно всё в порядке? Людмиле Ивановне уже лучше? — Ушастик отпустил меня, а я только кивнула и приложила уже сама руку ко лбу, тяжело и шумно выдохнув.

— Да. Маме уже намного лучше. Спасибо, Ушастик.

— А тёска мой как? Я обещал сводить его в зоопарк, но сама видишь, — Ушастик кивнул на стол, — твой шеф облюбовал мой цех так, что только ко мне всех и везут, — Даниил скривился, а наши взгляды упали на тело девушки.

— Даник в норме, — улыбнулась посмотрев в сторону Даниила и продолжила, — Ты знаешь, что малый не будет дуться. Не тот характер.

— Это да, — вскинул Ушастик брови, — Вы с ним как две капли воды, — наши взгляды встретились и мы улыбнулись, — Точно готова о деле говорить? Или лучше прогуляемся? Мне не нравится твоё состояние.

— Это всё косуля… — закрыла с досадой глаза, опять ощутив горечь.

— Какая косуля? — Ушастик явно удивился и скривился, приподнявшись над столом.

— Неделю назад, как раз в тот день, когда мы обнаружили жертву, я сбила на Березняках дикую косулю. Патруль проверил все зоопарки в городе, включая заповедные зоны, однако все животные на месте и вообще неясно откуда она на дороге взялась.

Даниил сложил руки на груди и опять прошёлся по мне взглядом:

— У нас на западе есть поговорка: "Нехай на тому стане…", Стежа. Что значит, если приключилось подобное несчастье, оно остановило нечто намного хуже этого. Потому…

— Надо отпустить того, кто умер, забрав твои несчастья… — прошептала и кивнула, — Жестокая пословица.

— Однако она помогает отпустить и простить в первую очередь себе свои же поступки. Ты не убийца, Станислава. Животное само выскочило на дорогу.

— Но это мог быть человек, — возразила, а по телу прокатился горячий жар, как от лихорадки.

— Мог, — кивнул Ушастик, — Потому скажи спасибо Господу, что подобное он предотвратил такой ценой.

— С каких пор ты стал таким набожным? — по-дурацки ухмыльнулась, на что Даниил абсолютно серьезно ответил:

— С недавних. А именно, когда провел анализы и вскрытие этой жертвы, Станислава.

Ушастик протянул мне перчатки, а надев свои, раскрыл подставку для медицинских инструментов. Взял пинцет и прямо на моих глазах, совершенно спокойно оттянул кожу у борозды раны. Натянул её, а другим пинцетом потянул прямо из раны жилу черного цвета. Она походила на червя, который так и остался под кожей. Скривившись, продолжила пристально смотреть на то, что Даниил достал фактически из тела жертвы.

— Что это? Только не говори, что у неё вены почернели? — присмотрелась и аккуратно потянула за кончик жилы, на что Ушастик закатил глаза и шикнул:

— Какие вены можно вот так достать, как червя из раны? Стежа-Стежа… Это именно то, во что в теле, а вернее в подкожной клетчатке превратились…

— А можно так, чтобы поняла тупица, которая по биологии в школе трояк схлопотала?! — съязвила, на что Ушастик покачал головой и ответил:

— Вот эта чертовщина — то, во что превратились клетки и ткани в организме этой девушки, после заражения, вызванного ранением. И подобное я вижу действительно впервые. Если описать это в заключении, то меня смело выгонят с работы, а на следующий день отберут и лицензию, и оба диплома разом, Стежа. Потому что такого металла, который вызвал бы подобное, на нашем голубом шарике нет. Либо господин Менделеев не всю таблицу рассмотрел в своем сне. Металл даже не радиоактивен! И то! Если бы "R" — радикалы попали в тело, они бы спровоцировали распад тканей по сценарию лучевой болезни, либо действительно новые образования. Но это не рак. Хотя я успел проверить и подобное, с дуру.

Я несколько раз потянула за жилку опять и наклонилась к ней ближе, понимая, что у нас два трупа, однако один умер от того, что его закололи, а второй ещё и заражение получил.

— Это плохо, Даниил, — я скосила взгляд на Ушастика, — Очень плохо, потому что тогда это два разных дела.

— Нет, — покачал головой парень, и мы выпрямились, а Даниил бросил оба пинцета на отдельный поднос, — В теле Белецкого я обнаружил частицы того же… — он повел головой, подбирая слова, — …вещества. А значит тут только один вариант. Либо оно реагирует на гормоны и разницу в полах, либо на группу или резус фактор крови. Может ещё давать реакцию на заболевания или патологии, однако обе жертвы абсолютно здоровы, а патологий при вскрытии я не выявил.

Сняв перчатки, сложила руки на груди смотря на девушку. В документах, которые мне отправил Игорь выходило что, передо мной лежала студентка университета им. Шевченко Тамара Острица. Двадцать один год, почти выпускница, и с первой жертвой не связана никак. По крайней мере за неделю мы не нашли ничего, что могло бы связывать этих молодых людей. Осталась надежда на спецов из исследовательского отдела, которые проверяют личные электронные носители жертв, а также их аккаунты в социальных сетях.

— Что с клубами? Слышал ты проверяешь всех реконструкторов? — задал вопрос Даниил, а я скривилась.

Ушастик накинул на тело простынь, протягивая мне папку, которую взял со стола у окна.

— Ничего, — тяжело вздохнула, вспоминая свою незабываемую вылазку по всем злачным местам студентов историков, — Теперь у криминалистов работы прибавилось на год вперёд. Я не знаю как они будут проверять шесть сотен мечей, секир и прочего изъятого барахла.

— Я уверен, что вы ничего не найдете, — холодно ухмыльнулся Даниил и кивнул мне на папку, — Открой! Я рискую потерять всё, но я не могу скрыть подобное. Я бы мог написать, что у неё просто некроз тканей в области ранения. Однако… Не стану. Потому жди бомбы, Станислава.

Мы встали напротив друг друга встретившись взглядом, пока я открывала папку.

— В это не поверит никто, однако ты должна будешь донести до родных жертв, что тела останутся в моем морге до того момента, пока мы не поймём с чем имеем дело. Заразность и возможность инфицирования и передачи инфекции я исключил. Это не вирулентное…

— Значит, ты хочешь сказать… — я раскрыла папку и увидела гриф СБУ.

— У меня нет вариантов. У вас нет достаточных полномочий вести такое дело, в котором орудием убийства может оказаться криптонит пришельца Супермена. И если я ставлю на кон свою репутацию, как специалиста, ты должна меня понять. Как и то, что это не голливудский фильмец.

И он был прав. Если мы не можем понять от чего умерли жертвы: от удара клинком, или от заражения его сплавом, тогда действительно придется начать сотрудничество с особым отделом. Ведь если это что-то до этого не изученное, оно может нести реальную угрозу всем без исключения. А человек разгуливает с этим по Киеву, убивая людей.

Я садилась в машину в каком-то необъяснимом смятении. Ещё ни разу не чувствовала себя так паршиво. Словно стояла в темноте, а вокруг самая настоящая пустота. Ни звуков, ни света, ни движения воздуха — чистый вакуум в голове. И это пугало.

Поэтому входя в любимый ресторан Вики, я готовилась просто расслабиться, выпить, а потом вернуться домой и выспаться, чтобы уже завтра держать ответ перед господами, которые итак пришли бы. Ушастик просто предупредил, что вскоре в стенах моего отделения появятся очень горячо любимые нами деятели правоохранительных органов.

Пройдя вглубь помещения, тут же повернулась в сторону столика за которым мы обычно ужинали и отдыхали. Однако в этот раз подруга была не одна. Рядом с ней, на красном кожаном диванчике, сидел парень. Блондин в настолько шикарном костюме, что казался ярким пятном среди простых смертных людей.

Уже подходя ближе, я буравила взглядом затылок второго гостя, о котором подруга мне ничего не сказала. Когда я посмотрела на Вику, мысленно просто высказала ей всё, что думаю о таком сюрпризе.

— О! Вот и она! — Вика заерзала на диванчике и кивнула в мою сторону, улыбаясь.

Мужчина, сидевший до этого ко мне спиной, медленно повернул лицо. Необычные черты и раскосый разрез глаз немного выбили из колеи, однако я прошла ещё несколько шагов, и сжав челюсть, еле выдавила из себя улыбку:

— Добрый вечер! — произнесла и расстегнула молнию на кожаной куртке, бросая сумку на сидение, рядом с холёным мужиком.

Он в свою очередь, как и блондин сидевший рядом с Викой, с интересом наблюдал за мной, пока не произнес:

— Вы были правы, Виктория. У вас необычно красивая подруга.

— Я же говорила! — хихикнула Вика, а я прошлась взглядом по мужчине:

— Благодарю за комплимент, однако я хотела бы сперва узнать ваше имя, если вам не сложно представиться? Полагаю моя подруга уже успела обрисовать кто я, потому… — я села, и положив сотовый на столешницу, снова осмотрела мужчину.

"Ровная осанка и представительный вид. Строгий костюм и явно не дешёвая стрижка, со странными выбритыми линиями над ушами у висков, которые покрывала густая шевелюра почти черных волос, уложеных волной…"

— Гхм… — Вика явно уловила моё настроение, тут же перебив и взявшись за дело сама, — Это Арвай Нармаев, Стежа, — она улыбнулась мужчине, а потом посмотрела на блондина, — А это наш новый заказчик и покупатель Кирилл Шилов.

Подруга кивнула на своего спутника и продолжила:

— Вадим Константинович попросил помочь им найти гостиницу.

— А мы пригласили Викторию на ужин в знак благодарности, — прозвучал басовитый голос монгола, который будто выплюнул это объяснение мне под ноги, — Она сказала, что вы к нам присоединитесь, Станислава.

— Даже так? — я хмыкнула и посмотрела в упор на сидящего рядом со мной мужчину, который так и буравил меня взглядом почти черных глаз.

"Настолько насыщенный коричневый цвет…" — мелькнула мысль в голове и тут же исчезла, когда обстановку решил разрядить Кирилл.

— Ради бога простите, если мы помешали вам, Станислава. Видимо Виктория не успела предупредить вас о том, что мы присоединимся к вашему ужину. Не воспринимайте это как тупой подкат, пожалуйста, — блондин белозубо улыбнулся, а потом бросил быстрый взгляд на монгола, — Мой друг впервые в вашей стране. Ещё и в столице. Я не хотел, чтобы мы просто сидели в номере до отъезда в Москву.

"Да что ты! Я вот прям так и подумала…"

— И как вам наш город? Много успели увидеть? — решила сбросить градус напряжения, однако моё профессиональное чутье редко подводило.

И сейчас оно прямо вопило о том, что эти "гости" явно хотят хорошо провести этот вечер, чтобы он плавно перешёл в утро.

— Очень красивый. Очень шумный и очень необычный, — ответил Арвай и положил руку на стол.

— Виктория показала нам Крещатик и центр. Однако мы мало что успели увидеть, — тут же нашелся Кирилл, на что я лишь хмыкнула.

Медленно повела взглядом по кисти руки монгола, и заметила, как из-под рукава белой рубашки выглядывают явно не дешёвые часы.

"Бурят или калмык? Слишком уж хорошо и без акцента говорит на русском. Дорогие парнишки, явно надеялись на кроватный туризм. Однако…"

— Вы уже сделали заказ? — спросила, посмотрев на Вику.

— Нет пока, — ответил Кирилл, продолжая рассматривать меня и болтать с подругой полушепотом.

— Можно вас? — я подозвала официантку, понимая что зря бросила машину на парковке у отделения, и светит мне только гранатовый сок сегодня.

Пока мы делали заказ, а потом и ждали его, я постоянно посматривала за Викой и за временем, готовясь к тому, что фактически заставлю подругу уехать домой, а не в отель к блондину.

Судя из того, что видела, Кирилл никак не хотел терять возможности хорошо провести время. А вот его друг, очевидно сразу понял, что ловить ему нечего.

Потому я и продолжала спокойно жевать свой стейк, делая вид что мне страшно интересно следить за беседой. Этим же занимался и монгольский друг, который тоже неспешно поглощал мясо, аккуратно разделывая его на кусочки.

"Более идиотской ситуации невозможно и представить. И вот так я хотела отдохнуть от работы? Продолжая буравить взглядом сотовый и думая только о том самом "криптоните", блин…" — я раздражённо выдохнула и запив последний кусок мяса тем самым гранатовым соком, поднялась и кивнув, что мне нужно отойти, пошла в сторону туалета.

Естественно я не могла не позвонить Саше, чтобы узнать, что он думает о заключении Ушастика. Однако не успела выйти из туалетной комнаты, как в узком коридорчике натолкнулась на Арвая. Мужчина опирался спиной о стену у выхода из коридора и смотрел в пространство перед собой так, словно там что-то дико интересное. Высокий и огромный, теперь он выглядел ещё внушительнее, чем за столом.

— Я тебе неприятен, Станислава? — прозвучал глубокий хрипловатый голос, а сам мужчина повернул ко мне лицо и осмотрел уже совершенно другим взглядом, — Почему такое предвзятое отношение? Ведь мы даже не знакомы толком?

Я сложила руки на груди и задумалась: «А действительно, почему?"

— Простите, Арвай. Я честно не хотела демонстрировать свой характер вот так сходу незнакомому человеку, однако не привыкла к подобным сюрпризам.

— Ты стройная и подтянутая. Голос холоден и отстранён. Ешь и пьешь не следя за тем, как это выглядит со стороны. И к тому же… На тебе минимум косметики и цепкий взгляд. Ты не простой человек, Станислава.

— Это всё вы могли узнать у моей подруги, — я расплылась в холодной ухмылке, на что Арвай прищурился и слегка наклонил голову, произнося:

— Ты из ментов? Ведь так?

— Ненавижу это слово. У нас давно нет этого названия. Я следователь районного отделения полиции. Старший лейтенант полиции Станислава Яровая, очень приятно! — достав ксиву, раскрыла перед лицом мужчины, — А сейчас, во избежание дальнейших проблем, я думаю вам и вашему другу нужно спокойно уйти в свой отель, чтобы не нарваться на ещё большие проблемы.

— Ты думаешь, что я бандит? — задал вопрос Арвай и только сейчас я заметила злой блеск в глазах мужчины, которые излучают хитрость цепким взглядом.

"Хитрый и ушлый тип. Скользкий и к тому же очень странный…" — подумала и перевела взгляд на его костюм, — "Ты на чужой территории, парень, и мне проблемы с тобой точно не нужны. А вот с подругой придется провести основательную беседу!"

— Я не знаю кто вы, Арвай. И если быть совсем уж честной, мне это даже не интересно. Потому что я привыкла не тратить своё время попусту. Если я была слишком груба с вами — прошу прощения! Однако и я, и вы, прекрасно понимаем зачем ваш друг попросил мою подругу позвонить мне.

Монгол ухмыльнулся и покачал головой, пробормотав что-то под нос на непонятном мне языке, видимо родном.

— Было приятно познакомиться, — отрезала сухим тоном и направилась в сторону зала, расслышав лишь:

— И мне, Станислава. И мне…

Я не остановилась и подошла к столику. Однако не найдя за ним ни Кирилла, ни Вики, закатила глаза и достала сотовый, чтобы набрать номер подруги. Блондин очевидно уже расплатился за ужин и успел увести мою подругу, дав Арваю последний шанс подцепить меня наедине.

— Мужики… — выдохнула, покачав головой и приложила сотовый к уху.

— Не упускай шанс, дура!!! Этот мужик какая-то монгольская шишка! А ты блин, ведёшь себя как хабалка последняя! Ой, ду-у-ура!!!! — я даже не успела рот раскрыть надевая куртку, как в трубке послышались приглушённые вопли Вики, — Я слушать ничего не хочу! У тебя мужика полгода не было! Там наверное всё уже мхом поросло, а на входе Гендольф стоит и орёт: «Вам не пройти!"

— Виктория Андреевна! А вы не охренели…

— Не охренела! Не звони мне до утра! Ясно?! Все координаты с кем я и где, у тебя в сообщениях! Сотовый при мне и никто меня насиловать не собирается! Поэтому, старшему лейтенанту Яровой поступает приказ! — Вика начала шикать в трубку чуть слышно, а я расслышала только цокот её каблуков, — Он шикарный! Высокий, красивый, богатый, ухоженный, подтянутый, в шмотках, которые дороже твоего корыта стоят! И ты ему понравилась! Иди расслабься хоть раз! Тем более у тебя завтра выходной!!!

Однако, я уже просматривала сообщение на рабочем сотовом, который завибрировал как раз, на части о Гендольфе.

"Стежа! Дуй быстро в отдел! Начальство на ушах! Все на ушах! У нас зацепка!" — сообщение от Саши красноречиво показало мне кукиш прямо с экрана.

— Нет у меня выходного! Саша вызвал в отдел! — я схватила свою сумку, и быстрым шагом пошла в сторону выхода, — Но!!! Если ты с утра мне не позвонишь и не скажешь что ты дома, Вика, я клянусь, что в этот раз тётя Света услышит много нового о своей дочурке!

— Гос-с-с-поди!!! Умоляю! Пошли ей такого мужика, чтобы усмирил наконец этот дебильный характер!!! — по голосу подруги стало ясно, что она разочарована провалом своего плана по налаживанию моей личной жизни.

"Но секс с непонятным мужиком на один раз? Это уже перебор!" — я поймала такси у выхода из ресторана и строго отрезала:

— Жду утром звонка!

— Куда я денусь! — съязвила Вика и бросила трубку.

— Отлично отдохнула, блин… — пробормотала сев в салон, и ко мне тут же обернулся водитель.

— Вы что-то сказали?

— А… Нет! Это неважно. На Русановку, к районному отделению полиции, пожалуйста!

— Хорошо! — ответил мужчина и добавил звук на магнитоле.

По ушам ударили звуки кобзы в современной обработке, а с ней украинский мотив, который резко перешёл в голос Ярмака. Парень читал жёстко и громко, а я хотела слушать только странно приятный в этот момент звук инструмента, который так редко слышала, а ведь мне нравилась именно такая музыка.

За окном проплывал пейзаж родного города, на который медленно опускался то ли туман, то ли непонятный дым. Всё было подёрнуто его клубами, а от асфальта словно исходил пар.

"Наверное прошла первая весенняя гроза, а я даже не заметила…"

Уже входя в дверь отделения, сбросила с себя странное чувство после общения с этим Арваем. Он мне не нравился, как и его дружок. А последнее заставляло переживать о подруге ещё сильнее.

— Она не маленькая, в конце концов! — опять пробормотала в голос, и потянула за ручку своего кабинета, сразу попав под прицел трёх пар глаз.

В кабинете за столом сидел Сашка, а рядом стоял Алексей Богданович с нашим "гостем сверху".

— Доброй ночи! — поздоровавшись, достала свои документы и показала мужчине, на что он кивнул и тут же ответил:

— Очень приятно, Станислава. Я старший капитан Олег Яковецкий из Ивано-Франковского управления СБУ.

Я нахмурилась и посмотрела на шефа, который только опустил взгляд, а потом прочистил горло и кивнул:

— Варнава, покажи ей! — скомандовал, на что Сашка подозвал меня к монитору рабочего ноутбука и запустил запись.

Я встала над ним и всмотрелась в изображение оперативной съёмки допроса маленького мальчика. Рядом с мальчишкой лет пяти, а может и меньше, очевидно находились психолог и соцработник.

Малыш стоял у стены и смотрел на всех так, словно они ему желают смерти. На настолько нежном детском лице застыла каменная маска отрешённости, а взгляд был похож на взор загнанного в клетку волчонка.

Красивые, почти прозрачные глаза серого цвета с необычным раскосым разрезом смотрели исподлобья и хмуро. Однако малыш стоял с настолько ровной осанкой, словно взрослый парень. Очень необычная одежда из черного бархата, расшитая вязью вышивки из серебристой нити, заставила нахмуриться. Однако шок наступил, когда мальчик заговорил:

— Мой отец — великий князь Киевский Всеслав Рюрикович! Он всех вас казнит только за то, что вы посмели прикоснуться ко мне! — звонкий детский голос звучал как диссонанс его словам.

Мальчик был явно развит не по годам, а то что он говорил вообще походило на какую-то выдумку или детские фантазии.

— Кто этот мальчик? И зачем вы нам это привезли? — я посмотрела на нашего коллегу из Франковска, на что он отвернул ворот парки и достал полиэтиленовый черный пакет, раскрыл его и положил на стол настоящий короткий кинжал, похожий на кортик.

Оружие находилось в серебряных ножнах, инкрустированных красными и синими камнями.

— Этот мальчик был найден в Карпатах, на территории горного массива Яремче прямо у камней Довбуша. Он блудил в лесу трое суток, пока на него не натолкнулись альпинисты на туристической тропе.

Я вскинула брови и посмотрела на экран, где малыш продолжал холодным тоном отгонять от себя всех, кто пытался ему помочь.

— У ребенка общее истощение и обезвоживание, однако это не помешало ему ранить двоих из группы альпинистов. Мальчик, которому чуть больше четырех лет, пырнул вот этим… — мужчина указал на кинжал, — …двоих взрослых мужиков, которые пытались ему помочь. Однако это ещё не всё.

Мужчина кивнул Саше, и он переключил запись на другую оперативную съёмку. Это была горная местность, где рядом со скалами, а вернее прямо у входа в скальные трещины в породе лежало два тела в черной одежде. Однако как только оперативник начал снимать крупным планом тела, я сама ударила по пробелу на клавиатуре и наклонилась к экрану.

— Наче громовицями хлопців порубало… *(Как будто молнией парней убило…) — пробасил мужчина, а я резко перевела взгляд на кинжал, а потом на шефа:

— Звоните Уш… — я запнулась, и продолжила, — Звоните нашему криминалисту Даниилу Вершигоре. Он должен это видеть.

— Уже, — кивнул начальник, а мужчина произнес:

— Собирайте вещи, старший лейтенант! У нас утром поезд. Доктор Вершигора уже в курсе дела, как и ваш новый напарник по делу Игорь Радуцкий. Наше управление создало оперативную группу по расследованию этого дела.

"И тут этот дебил недалекий…" — я еле сдержалась от того, чтобы не скривиться, и только кивнула, продолжая смотреть на экран.

Саша опять запустил видео допроса мальчика, который удивил меня настолько, что я невольно сравнила его со своим младшим братом Даней. Он в шесть лет выглядел младше, чем этот малыш. Однако дело было не во внешности, а во взгляде и том, как ребенок совершенно диким образом вёл себя, как взрослый мужчина.

"Откуда же ты взялось в лесу, чудо?" — прошептала в мыслях, и вздрогнула, когда малыш посмотрел острым взглядом прямо в объектив камеры.

Серые, настолько ясные глаза, прошили через экран своим взором так, что на какое-то мгновение я замерла, осматривая детские и совсем крохотные черты лица, которые обрамляли густые и темные пряди волос.

1.3

Нам предоставили транспорт прямо на железнодорожном вокзале, сразу как мы вышли с поезда и покинули перрон.

Подробно рассмотреть куда я приехала не было ни времени, да и особого желания, учитывая цель нашего визита и личность того, кто теперь стал негласным главным свидетелем по делу. Признаться на моей памяти, ещё не было ни одного случая, когда маленький мальчик становился такой значимой фигурой в деле об убийстве.

Потому всю дорогу до управления СБУ, я пыталась сопоставить факты того, как малыш оказался в лесу и как сумел выдержать три дня в горах в одиночку. Вопросов в этом деле становилось всё больше, и каждый из них походил на строки из научно-фантастической книги.

Точно так же, как и я, молча и в полной тишине рядом сидели коллеги. Капитан Яковецкий отстранённо смотрел в окно и хмурился. Внешне мужчина полностью иллюстрировал человека работающего в органах. Либо на Западе и правда все полицейские и следователи друг на друга похожи, либо это наша столичная компания слишком экстравагантная.

Ушастик в этот раз выглядел, как принц из готической сказки. Весь в черном, и только мужская брошь под воротником рубашки, в виде иголки, отливала серебром. Она соединяла края воротничка и ненавязчиво напоминала о том, что Даниил у нас кошерный мужчина. Чего не скажешь о Радуцком. Игорь сидел в котоновой куртке с байковой подкладкой, и ковырялся в сотовом всю дорогу, подняв козырек своей кепки чуть ли не на макушку.

"Как гопник с Дарницы. Вот точно!"

Капитан Яковецкий, как только увидел Ушастика, вскинул брови и прокашлялся так, будто не мог поверить, что перед ним и правда доктор Вершигора. А вот когда приехал Радуцкий, мужчина посмотрев уже вместе на нас троих, видимо окончательно решил, что мы инопланетяни.

Я закатила глаза и попыталась сосредоточиться не на том, как дико мы контрастировали с работниками Франковского управления во внешнем виде, а на работе.

Если была создана специальная группа из следователей, значит о том, что в Киеве появился маньяк с мечом уже знают не только в СБУ. А судя из выражения лица Даниила, ему тоже успели позвонить сверху, и попытались выяснить, что за чушь он подал в заключениях о вскрытии.

"Криптонит… Меч, как орудие убийства, а теперь мальчик с кинжалом. Если всё это сложить вместе, подобное похоже, на какой-то жуткий пранк больного дебила, решившего таким образом убивать."

Мы проехали ещё несколько улиц, под раскатами грома и ливнями. Видимо весна вступила в свои полноценные права, а значит в горы мы вряд ли сегодня поедем.

Достав сотовый, написала сообщение маме, потому что знала — она будет точно волноваться о том, как я доехала. Ведь это была моя первая поездка на Прикарпатье. До этого нам доводилось ездить только в Херсон, Одессу или Крым.

Море — вот куда я могла позволить себе свозить родных, хотя бы раз в год, потому что отец последние несколько лет совершенно не заботился о том, как и чем живёт его семья. Оно и понятно, учитывая, какие подробности его жизни вскрылись совсем недавно. Именно этот дикий и подлый поступок привел к тому, что мама чуть не умерла. Кто же знал, что её любовь настолько ненормальная. Узнав об измене, у неё случился сердечный приступ, который поставил и меня чуть ли не на колени.

Даник — поздний ребенок, и его рождение подорвало здоровье мамы, поэтому я больше верила в то, что она просто переволновалась, чем в то, что предательство отца смогло заставить остановиться её сердце.

— Приїхали, шеф! *(Приехали, шеф!) — водитель затормозил и припарковался в переулке за зданием, а следом трое работников, вышедших из небольших дверей в тупике, открыли для нас дверцы буса.

— Зачем такая конспирация, капитан Яковецкий? — Даниил подал мне руку, помогая выйти и забирая сумки с нашими вещами.

— Можете кликати мене просто Олег Дмитрович! *(Можете обращаться ко мне просто Олег Дмитриевич!) — капитан повернулся к своим людям и кивнул, а потом посмотрел на нас, — Там куча писак, доктор Вершигора. Вы же и сами знаете, что у нас в стране самое интересное событие либо драка в Верховной Раде, либо "зрада", либо на худой конец — чиновник весь в зелёнке и в мусорном баке. Так что новость о том, что в горах был найден ребенок, как и его фото, разлетелась по сети со скоростью молнии. Людям нужно о чем-то говорить. Им надоела политика, вот и ухватились за то, что мы доставили мальчика к себе в управление. Теперь штурмуют двери с требованием объяснить по какому праву ребенок оказался в наших стенах, а не в больнице на реабилитации остался.

Быстрым шагом мы преодолели расстояние от стоянки до входа, и войдя стали отряхиваться от воды, потому что пройдя каких-то несколько метров, промокли до нитки.

— Важкий рік буде… Високосный… *(Тяжёлый год будет… Высокосный…) — как-то странно пробормотал капитан, смотря сперва за окно, где продолжался ливень и грохотало уже так, что стекла дрожали, а потом перевел взгляд на нас.

— Згоден! Кажуть, буде повінь. *(Согласен! Говорят, будет наводнение.) — ответил мужчине Даниил и откинул мокрые пряди пепельных волос со лба.

Игорь во время проверки наших документов и регистрации, продолжал что-то стенографировать в сотовом, а потом резко поднял взгляд, как только заметил, что я смотрю на него в упор.

— Пришли результаты экспертизы всего хлама, который мы с тобой по клубам собрали, — хмуро ответил и продолжил, — Ничего. Пусто. Как и с членами этих контор. Мои парни и твой Саша допросили все сто человек, и каждый подтвердил алиби на момент убийства и Белецкого, и Острицы.

Я скривилась от досады, однако и так понимала это ещё после разговора с Ушастиком. Он был прав, мы бы не смогли найти ничего.

Справа послышался писк охранной системы и проходная наконец открылась. Игорь поджал губы, а потом нахмурился, смотря на Ушастика, который продолжал о чем-то говорить с капитаном. Вот кому-кому, а Даниилу эта поездка точно понравится. Это почти что его родные края, поэтому он и трещал с капитаном так, словно они кумовья.

— Подполковник дал добро на допрос мальчика и его привезли из реабилитационного центра прямо к нам. Мы ждали результатов от медиков и психологов, и они, наконец, тоже разрешили поговорить с ребенком нормально, — пробасил Яковецкий, как только мы начали подниматься по лестнице наверх, — Сегодня мы поговорим с ним, и попытаемся убедить сказать наконец-то правду. Мальчонка наотрез отказывается говорить даже с врачами. Грозит всем… — мы встали у дверей, которые очевидно вели в допросную, — …казнью, — закончил капитан и толкнул дверь в небольшое помещение, в полумраке которого были видны только записывающие приборы и аппаратура.

Однако справа находилось широкое окно в половину стены, за которым я и увидела ребенка впервые. Медленно подошла ближе, смотря на то, как мальчик сидел на полу, по-турецки поджав под себя ноги, и крутил в руке бумажным корабликом.

— Он уже штук двести таких сделал, и продолжает просить бумагу ещё, — произнес за моей спиной мужчина, а мы с Ушастиком переглянулись.

— Вы его даже не переодели? Он хоть ел что-то? — я посмотрела на капитана, а потом резко повернулась к двери, в которую вошла женщина, накрашенная так, словно здесь не управление СБУ, а приемная офиса президента.

— Доброго дня! Я Світлана Денисова, психолог і головной спеціаліст управління соціального захисту. *(Добрый день! Я Светлана Денисова, психолог и главный специалист управления социальной защиты.)

— Вы работаете с мальчиком? — тут же задал вопрос Игорь, на что женщина кивнула.

— Тогда почему он до сих пор в той же одежде, что и в день обнаружения? — на этот раз уже я обратилась к женщине, на что она стала глупо смотреть в ответ, а потом мне за спину, вероятно на капитана.

— Понимаете… Этот ребенок особенный. Он болен, и скорее всего у него шизофренический бред. Мы пытались успокоить и даже вколоть снотворное. Мы еле накормили его хоть чем-то. О том чтобы просто помыть его… — женщина устало выдохнула и продолжила, — он не управляем! Просто не управляем! Он избил нашего доктора и медсестру. Бросал в них приборами, едой и обливал водой. Мы же не можем применить к нему силу! Кто знает кто его родители…

— А если бы знали? Привязали бы? — прозвучал настолько холодный бас Даниила за моей спиной, что я вздрогнула.

— Почему тогда он сейчас сидит спокойно, если вы утверждаете что он психически болен? Нет ни "топтушек", ни гиперактивности, ни апатического состояния. Это совершенно нормальный ребенок, который играет с бумагой и корабликами, которые делает из неё! — парировал Даниил, хмуро осматривая женщину так, словно она его подчинённая.

И Ушастик, и я не переносили, когда люди, которые решили защищать других и сделали это своей профессией, брали и чхали на свои обязанности. Особенно когда это касалось детей!

— Вы не понимаете… — попыталась возразить психолог, но Даниил её грубо оборвал снова:

— Я доктор, коллега. И помимо пат дисциплин, изучал и психологию, и психиатрию, и ещё много другого. Внешне этот мальчик совершенно обычный ребенок, к которому вам было просто лень найти подход! Я правильно понимаю?

— Гхм… Данилко, не треба так грубо. *(Даня, не надо так грубо), — капитан похлопал Ушастика по плечу, а Игорь лишь хмыкнул и покачал головой.

— Это может быть защитной реакцией? — задал вопрос Радуцкий, а мы с Ушастиком вскинули брови, — Ну, типа из-за испуга. Я слышал, что дети очень часто выдумывают всякие небылицы, когда не хотят мириться с тем, что их испугало, или чего они боятся.

— Верно, — кивнул Даниил, — Именно потому… — он опять стрельнул взглядом в женщину, — Именно потому я и сказал, что с ребенком не работали.

Я нахмурилась и вспомнила Даника в этом возрасте. Обычно он всегда много выдумывал, и выпытать у брата правду было очень сложно, но вполне возможно.

— А что если подыграть ему? — задала вопрос и опять посмотрела на мальчика, — Вы говорите он считает себя княжичем?

— Да, — сухо и резко ответила психолог, — Мальчик утверждает, что его отец Князь Киевской Руси и зовут его Всеслав Рюрикович. Так же ребенок, называет себя Яр.

— Ярослав, значит, — прищурилась и прошлась взглядом по маленьким пухлым пальчикам, которые перебирали бумагу, складывали её и соединяли так, что опять получался кораблик.

Малыш сосредоточено следил за каждым своим движением, лишь изредка откидывая ладошкой густые темные пряди со лба и глаз.

— Я поговорю с ним! — обернувшись к психологу, тут же потребовала, — Принесите мне еду и чистую одежду, а так же теплую воду и полотенце. Ребенок не может находиться в таком состоянии уже пятые сутки. Я обязательно очень подробно опишу в рапорте о том, что увидела здесь!

Тон моего голоса явно не понравился ни капитану, ни женщине, которая побледнела, но сдержалась и вышла вон, видимо чтобы принести всё необходимое.

— Стежа, ты должна помнить, что грань детской фантазии и правды при такой травме очень тонкая. Чтобы действительно понять чего он так испугался… — однако мы замерли, когда опять послышался сильный гром, а окна в допросной, где сидел мальчик, внезапно распахнулись.

Мы тут же подскочили к окну, а капитан уже выходил из аппаратной, как замерли, смотря на то, что делает ребенок. Ярослав не спеша поднял лицо от кораблика, и в свете вечернего неба, которое рассекали молнии, посмотрел прямо на нас.

Серыми зеркалами, подобно волчьему взору, который светится прямо изнутри, на меня смотрели глаза мальчика, а ветер поднял настоящий ураган внутри помещения. Малыш не спеша поднялся, и совершенно спокойно посмотрел в сторону открытых окон, прищурился, а потом опять сел обратно.

— Что такое? — прошептала, смотря на то как он опустил голову и вздрогнул, — Он плакал до этого? — тут же спросила капитана, на что мужчина отрицательно покачал головой.

В дверь вошла психолог и протянула мне пакет с вещами и едой в одной руке, а в другой электрочайник, видимо с подогретой водой.

— Стежа! Очень… Очень аккуратно. Не преврати фантазии ребенка в реальность. Он не должен утонуть в них, иначе это повлияет на его психику навсегда! — Ушастик схватил меня под локоть, и прошептал:

— Вот! — Даниил достал ручку и бросил её в пакет, — Попроси его нарисовать то, чего он боится, или что его так испугало.

Я кивнула и бросив последний взгляд через стекло, пошла за капитаном, который вышел из аппаратной первым. Мужчина встал перед следующей дверью и пробасил:

— Вся надежда на вас, иначе это тупик, Станислава. Если ребенок не заговорит, мы останемся ни с чем.

— Я вас поняла! — ответила и дверь открылась, а меня сразу обдало ветром.

Дождь уже буквально заливал подоконник, а мальчик так и продолжал сидеть на полу. Лишь, когда из-за сквозняка дверь за моей спиной громко хлопнула, резко поднял голову и тут же вскочил. Нахохлился, поднял подбородок, и быстро вытер глаза, прижимаясь к стене.

— Вы пришли… Вы опять пришли меня пытать?! Это недозволительно! Я княж… княжич! — мальчик запнулся, однако тут же шмыгнув носов, опять выпрямился.

— Ваша Высокость? — наигранно поклонилась, а ребенок остолбенел и вздрогнул, — Я принесла вам сменную одежду и ужин. Не могли бы вы оказать мне милость и принять эти… — у меня начал мозг вскипать от того, что я вытворяла и как говорила, — …дары? Вы не ели и не пили столько дней. Мы очень огорчены вашим недоверием к нам. Не гневайтесь и проявите… милость.

Ярослав замер и гулко втянул воздух, действительно как малыш, который сейчас расплачется.

— Вы мне верите, княжна? — спросил тихим детским голосом, почти плача.

— Верю, Ваша Высокость. Однако… Вы можете простудиться и заболеть, если мы не закроем окно. Могу я хотя бы это сделать? — я медленно положила на стол в центре комнаты всё, что принесла, и заметила как малыш цепко следит за каждым моим движением.

— Д-да… — дрожа сказал мальчик, и отошёл в сторону, подальше от меня, наблюдая за тем, как я передвигаюсь по допросной.

Подойдя к окну, скривилась от ливней, которыми меня обдало. Быстро захлопнула окно, обратив внимание, что пластиковая рама фактически сама открылась.

"Ну и погодка…" — успела подметить, смотря на то как грохотало и лило снаружи.

— Теперь, мы можем с вами поговорить? — я повернулась обратно к ребенку, с облегчением заметив, что он залез ручкой в пакет и стал сам доставать оттуда всё.

— Нет. Вы должны подождать, пока я поем, княжна, а потом переодеть меня.

Ребенок словно ожил, а я посмотрела на зеркало, которое занимало ту самую половину стены напротив и мягко кивнула головой, чтобы парни начинали слушать, что происходит.

— Хорошо, Ваша Высокость. Но мы очень о вас волнуемся. Вы наверное далеко от дома? Ваши родители не знают где вы и волнуются. Так нельзя.

— Мой отец найдет меня! — строго, но по детски ответил Ярослав, и нахмурился, когда не нашел наверное той еды, которую хотел.

— А ваш отец… Он где?

— Он в летней резиденции в горах! — тут же ответил ребенок и стал играть крышкой от пластмассового контейнера, пытаясь её открыть.

— Летней… резиденции? — я свела брови над переносицей, и хмыкнула, — Это в Карпатах? В лесу, где вы заблудились?

Тут же уцепившись за это, подошла к столу и аккуратно помогла открыть контейнер мальчику. Он уже и забыл о своей бдительности, настолько был голодным.

— Да. Но меня украли предатели. Они плохие, и мне велено быть осторожным. Но я ослушался. Папа меня похвалил за то, что я впервые сел на лошадь сам. Я люблю когда папа меня хвалит. Потому и пошел на конюшни тоже сам, чтобы показать ему, что умею лучше. Это было ночью. А потом начался сильный дождь и я больно упал… и всё пропало… потемнело.

Ярослав замер, но следом поднял на меня взгляд, от чего я застыла, смотря в невозможно красивые глаза. Огромные, как озерца, и такие же блестящие, но в то же время хмурые, как грозовое небо.

Малыш шмыгнул носом и тихо спросил:

— Вы же не сделаете мне плохо? Вы очень красивая, княжна. И добрая. Вы поверили мне, и обратились с уважением. Отец не разрешает есть чужую еду и пить чужую воду. Но я очень хочу… А вы очень добрая и красивая. Ярослав верит вам. Те боярыни плохие и противные. Они спрашивали меня строго и обращались плохо. Они напугали меня, и я не хотел с ними говорить.

Мальчик тараторил так, что между словами делал запинки и громко глотал воздух, пока я раскрывала перед ним еду, а потом аккуратно вытирала грязные ручки. Он сам протянул мне ладошки, и как только прикоснулся ко мне, судорожно ухватился за мои пальцы своими, чтобы согреться.

"Ребенок, как льдышка…" — у меня так сжалось в груди, что захотелось эту тупую разукрашенную дуру по стене размазать, да так, чтобы на узоре вагонки остался след от её уродской помады, — "До чего ребенка довести! Идиотка, которая только взятками и живет. Ни о чем больше не думает!"

Я продолжала вытирать руки мальчика, а он стал намного спокойнее и расслабился, рассматривая кашу и кусочки мяса в ней.

"Мальчик напуган… И настолько, что превратил всё это в сказку. Возможно кто-то из тех убитых мужчин его отец?" — провела влажным полотенцем по ладошке ещё раз, и вложила в неё ложку, указав малышу на стул, а он только сильнее ухватился за мою руку двумя своими, и сел.

Ярослав ел с настолько ровной осанкой, словно его действительно учили этому. Однако начал делать это слишком быстро, поэтому я перехватила ручку малыша, а он тут же строго на меня посмотрел:

— Ваша Высокость, вы долго не ели. Нельзя так торопиться. Аккуратнее, и пережевывайте лучше, иначе будет болеть живот.

Мальчик замер, а потом тихо кивнул и схватил термокружку с теплым молоком.

— С вами был кто-то ещё, Ваша Высокость? Вы сказали: предатели. Кто они? — я села на стул напротив, следя за тем, как ребенок ест.

— Я не помню. Стало темно, а лошадка поскакала слишком быстро. Ей будто больно стало, но я не трогал стремена, и не смог удержать поводья. А потом ударило с неба светом, и громом, и стало темно. Я присел на землю и позвал папу, но когда опять посмотрел на землю, стало совсем светло, и очень сыро. И сугробы пропали…

"Околесица какая-то… Однако, если ребенок помнит погоню и предателей, значит за ним кто-то гнался. Эти люди убили его отца, и возможно даже на его глазах. А что если…"

— Ты любишь мультики? — улыбнулась, а мальчик посмотрел на меня таким живым взглядом, что заставил улыбнуться ещё шире.

— Да. Особенно про мавок, которые помогли князьям победить плохих османов!

— Что? Османов? — я чуть рот не раскрыла, а Ярослав жуя кивнул и улыбнулся мне впервые.

— Да! Лесные защитницы построили такие огро-о-о-мные ямы и туда упало всё войско плохого султана!

"Вот это фантазия у ребенка!" — я приподняла брови и покачав головой, хмыкнула.

— Однако… — прицыкнула, а мальчик продолжил:

— Хочу мультики! Велите, чтобы мне подали ретранслятор. Я вам и папу покажу. Его легко найти в сети.

— Да? — я ухватилась за это, и повернулась к зеркалу, кивнув.

Достала сотовый и включила мальчику "youtube". Однако Ярослав застыл на сотовом взглядом. Однако взяв у меня аппарат и покрутив его в руках, лишь потом спросил:

— Это пульт? Где ваша прозрачная пластинка с картинками?

— Что? — я опять улыбнулась, а малыш лишь надулся сильнее.

— Я не умею это сказать. Папа всегда смеется, когда я стараюсь.

— Что? Нет, Ваша Высокость. С помощью этого вы можете показать мне папу. Вы же хотите его найти?

Мальчик покрутил сотовый в руке снова, и нахмурился, вытирая глаза опять и отвечая:

— К этому пульту нужен ретранслятор. А его тут нет. И папы тут нет… — тихо и почти хныча ответил ребенок, а я так захотела его обнять, что не удержалась, и присев рядом с ним прижала к себе.

— Ну, тихо ты. Чего плачешь? Будущий мужик, ведь, а нюни распустил? Найдем мы твоего папу! — прошептала, понимая что нагло обманываю ребенка, а потом закрыла глаза и выругалась про себя.

Малыш сперва застыл, потом вздрогнул и захотел отстраниться, но вдруг замер, и прижался ко мне сильнее.

— Мне страшно… Я боюсь… Здесь все чужие и не верят мне, — захныкал ребенок, а я отстранилась и вытерла его слезы:

— Я вам верю, Ваша Высокость.

— Правда? Поклянитесь! — Ярослав нахмурился и настолько строго это сказал, что у меня мороз по коже прошел, — Дайте клятву, что станете защищать меня!

Я вскинула брови, и уже начала проводить параллели со своим младшим карапузом, который точно так же манипулировал мной.

— А вы будете меня слушать, Ваша Высокость? Если вы будете послушным мальчиком, и прекратите на всех бросаться и кричать в истерике, то так уж и быть — я дам вам это обещание!

Малыш смешно нахмурился, но кивнув чему-то, по-детски строго ответил:

— Да будет так!

— Тогда я обещаю, что буду защищать вас, пока мы не найдем вашего папу! Но! Вы должны слушать… тех плохих боярынь, и не капризничать!

Ярослав нахохлился, но кивнул и опять схватился за мою руку.

— Только не бросайте меня, княжна.

"Кажется, я натворила делов, и Ушастик меня прикончит за подобную самодеятельность…" — мелькнуло в мыслях, но я не могла иначе. Настолько мне стало жаль этого ребенка.

Он был так бледен, что вообще не понимаю, как продержался столько дней. Губы сухие и растрескались. Глаза опухшие, и видно, что мальчик всё равно плакал, просто никому этого не показывал.

— А ваш папа, он любит мультики? Может он и другие… князья собираются, чтобы поиграть в такие мультики? У вас же такой красивый кинжал? Это папин?

Не исключено, что собралась компания реконструкторов из других городов. Подобное любили в этих краях, потому что вся западная Украина усыпана фортами и замками.

— Нет. Папа не смотрит ретранслятор. Ему всё рассказывает Радолир, — мальчик покачал отрицательно головой, и продолжил, — А нож… Он родовой. Его мне присвоили, когда я родился в Великом ханстве.

"Матерь Божья! Его родители точно, либо учёные историки, либо этнографы. Я теперь в этом уверена!"

— Если мы приедем на место где вас нашли, Ваша Высокость, вы сможете показать из какой стороны при… — я запнулась, но улыбнулась и продолжила, — …прискакали?

— А вы пойдете со мной? — тут же вскинулся ребенок, а ложка в его руках замерла над кашей.

— Да.

— Это поможет папе найти меня? — маленькие глазки загорелись надеждой, а у меня комок в горле встал, когда я отвечала:

— Возможно.

— Тогда хорошо. Я покажу, — кивнул Ярослав, и в дверь постучали.

В проёме показалась та самая дура, которую я так испепелила взглядом, что она замерла на месте, смотря на то, как ребенок ест.

— Пришла злобная боярыня, Ваша Высокость, а вы мне дали обещание, — заговорщицки зашептала, а мальчик скривился, но кивнул.

— Вот, — положив на стол ручку и кивнув на неё малышу, сказала напоследок, — Нарисуйте мне то, чего вы так испугались в лесу. То, что заставило лошадку побежать быстрее.

— Кораблик… — вдруг прошептал дрожа Ярослав, и показал на кучу бумаги в углу, — Это был гром и свет, который проплыл по небу, как кораблик. Медленно и ярко, а потом свет упал на меня.

Я поджала губы и поднялась, а мальчик холодно посмотрел на психолога, которая решилась войти внутрь, и тихо прикрыв дверь встала у стены.

"Специалист, блин… Кто вам только дипломы выдавал? Небось тоже за бабки купили. Ненавижу это…" — скривилась смотря на психолога, которая была старше меня всего на лет пять-шесть.

Малыш продолжал есть, а я лишь улыбнулась ему и уже хотела выйти, как мальчик меня окликнул:

— Княжна! Вы… Вы же вернётесь? — он подался вперёд и хотел уже спрыгнуть со стула, когда я кивнула ему и ответила:

— Я дала вам обещание, Ваша Высокость. Значит, вернусь.

— Мгм… — тихо кивнул мальчик, и обернулся к еде, совершенно игнорируя женщину, которая смотрела на меня так, словно я её кусок хлеба только что отобрала.

1.4

Войдя в аппаратную, напоролась на две пары ошарашенных глаз Игоря и капитана. Они явно не верили ни единому слову ребенка.

— Это просто детские фантазии. Мальчику четыре года… Он совсем мал ещё. Даже показания в суде никто слушать не станет, — Радуцкий махнул в сторону ребенка рукой, а я посмотрела в упор на Даниила, который застывшим взглядом буравил окно.

Ушастик стоял, опираясь о стол за своей спиной, и стучал указательным пальцем по губе, очень внимательно наблюдая за Ярославом. И это меня испугало.

— Я натворила делов? — скривилась и приготовилась к отповеди, но Даниил покачал головой и произнес:

— Речь поставлена для такого возраста превосходно. С ребенком работали с самого рождения. Он умеет есть за столом настолько красиво, что я на его фоне — необразованный свин. Мимика, поведение и обращения к женскому полу — всё говорит о том, что ребенок растёт в состоятельной здоровой семье, которая всё положила для того, чтобы воспитать его. И тон… Он словно действительно вправе так говорить. Это не игра.

— Ой, я тебя умоляю, Вершигора! Дитя мультиков пересмотрелось, а ты из него лорда корчишь! — Игорь ехидно и холодно оборвал Ушастика, на что тот только презрительно посмотрел на него, и обратился к капитану.

— Треба їхати в Яремче і опитати місцевих, чи бува ніхто з них не пам'ятає туристів з хорошим гаманцем. Ця дитина не просто хлопчик з лісу. Він розвинутий набагато краще своїх однолітків. І те що він говорить, прямо вказує, що в нього психологічна травма! *(Надо ехать в Яремче и опросить местных, не запомнил ли кто-то из них состоятельных туристов. Этот ребенок, не просто мальчик из лесу. Он развит намного лучше своих сверстников. И то, что он говорит, прямо указывает на его психологическую травму.)

— Ты думаешь о том же, что и я? — сложив руки на груди, я опять посмотрела на ребёнка, который наконец позволил его хотя бы переодеть.

— Озвучь для всех, Стежа, — глухим голосом ответил Ушастик и опять замер взглядом на картине за стеклом.

— В моей голове всё сложилась полностью, когда я услышала как говорит ребенок, и что он рассказывает о моменте похищения, — я посмотрела на капитана и продолжила, — Вероятнее всего, он с отцом и группой реконструкторов, либо историков, либо учёных, приехали к вам на отдых. В ходе него ребенок заблудился в лесу. Учитывая во что он одет, как и то, что при нем было оружие, можно утверждать, что это могла быть постановка, съёмка, либо другие вещи, которые касаются работы либо в сети, либо в медиа пространстве. Здесь надо будет искать, и на это уйдет уйма времени, если местные не вспомнят, хоть кого-то из чужих или туристов.

Капитан кивнул, очевидно соглашаясь с моими словами.

— Итак, семья либо группа людей приезжает условно, на локацию. Поскольку ребенок ни слова не сказал о матери, у меня появилась догадка, что он сирота. Поверьте моему опыту, первым о ком бы он спросил, когда его нашли, была бы мама. У меня шестилетний брат. Даник на горшок в таком возрасте без мамы боялся ходить, потому что думал, что его кто-то может укусить. А значит, у мальчика есть только отец, следовательно, учитывая момент того, как он рассказывает об исчезновении, за ним кто-то гнался. Очевидно это те самые мужчины, тела которых и были найдены. За вспышки на небе и гром, ребенок вполне мог принять выстрелы.

— По результатам местных криминалистов и вскрытия тел, они не от огнестрельных ранений умерли, а точно так же как и наши жертвы, Стежа, — парировал Даниил, и посмотрел на капитана, — Когда я смогу увидеть тела?

— Да, хоть вже! *(Да, хоть уже!) — пробасил капитан, наблюдая за нашим разговором.

— Хорошо, тогда как объяснить, что баллисты работающие на месте обнаружения тел, не нашли ни следов от пуль, ни гильз. — Игорь приподнял бровь, а я хмыкнула.

— Тут ты прав. Однако, другого объяснения у меня нет, кроме как того, что мальчика хотели убить, либо похитить. И если на телах жертв, будет обнаружено тоже самое вещество, могу с уверенностью сказать, что мы имеем дело с поехавшим на голову хладнокровным убийцей гастролёром. Который ещё и действует скорее всего не один.

— Я в морг! — нас резко перебил Ушастик, и схватив своё пальто, кивнул капитану на выход.

Мужчины вышли, оставив нас с Игорем наедине. Радуцкий осмотрел меня с ног и до головы, а следом зло прошипел:

— Ты спишь с этим пижоном? Да?

— Что, прости? Радуцкий, ты вообще умом тронулся? Мы о деле говорим! — я скривилась, а Игорь сделал первый шаг в мою сторону со словами:

— Так хорошо поёте в унисон, Яровая. Что? Захотелось стать частью легендарной семейки, панычей из-за бугра? Да?

— Радуцкий, у тебя давление подскочило? — холодно и сквозь зубы прошипела, однако Игорь схватил меня за запястье и зло прошептал:

— Я три года за тобой бегаю, Стежа, а всё что получаю — унижение перед этим сопляком напомаженным! Ты мне всю душу вытрясла своим дерьмом! Я и сюда поперся только за тобой!

— Да что ты! — я вырвала запястье и продолжила, — Игорь, я тебе не раз говорила, что у нас не может быть ничего общего! Ещё в академии, я прямо тебе всё объяснила!

— Видимо плохо объясняла! — прозвучало ехидным голосом за спиной, и я обернулась.

— Простите, забыл свой сотовый!

Ушастик пошел прямо на Игоря, а я даже не успела ничего сказать, как Даниил схватил Радуцкого за грудки и прошипел прямо в лицо:

— Ещё раз увижу, или она мне скажет, что ты распускаешь руки, Радуцкий, я тебе вскрытие без наркоза проведу! Уяснил!

Я схватила Ушастика за плечо, и потянула на себя, понимая, что Игорь перешёл все рамки.

— Ну теперь ясно, что вам прямая дорога в ЗАГС, голубки! — Игорь опять включил полудурка, язвительно пройдясь по мне уничижительным взглядом.

— Я в отель! Сделаю вам бронь. Пожалуй, выберу люкс для молодоженов, — Игорь отпихнул Ушастика, и закончил, смотря ему прямо в лицо, — А за сегодняшнее унижение перед начальством, ты мне ещё заплатишь, паныч!

— Радуцкий, ехал бы ты домой, а? С тебя толку, как с козла. Сколько бы не доил, а брага всё та же! Протухшая! — Даниил хохотнул, и схватив меня под локоть, вывел за собой, первой.

— Слушай внимательно, Стежа! — Ушастик проводил взглядом Игоря, который тоже не стал задерживаться, и быстрым шагом пошел в сторону лестницы, — Подобное не для ушей этого идиота. Его явно приставили к нам не просто так. Твой шеф прямо мне намекнул, что прокуратура решила обыграть СБУ в этом деле, чтобы набить себе рейтинги и картинку в телеке. Потому я уверен, что Игорёк тут только ради своего отца и его погонов.

Ушастик продолжал шептать, и смотреть за мою спину, следя за коридором.

— Капитан сказал мне, что не может и рта раскрыть при Игоре, а значит слушай меня внимательно. Мы с ним договорились, что опросим местных сами. А вы с этим идиотом поедете на Протятые камни к пещерам. Потому прошу тебя, постарайся сделать так, чтобы Игорек, как дебил ни черта не понимал, а сама внимательно запоминай, что говорит мальчик.

Я слушала Ушастика и хмурилась всё больше.

"Это что получается? Вместо того, чтобы искать убийц, они войну ведомств устроили?"

— Этот ребенок не так прост, и за тем, что он говорит, скрывается многое. Баллисты нашли на месте не пули, Стежа. Группа прочесала часть массива, и нашла обугленное до кости и пепла животное — лошадь, которая лежала в выжженном кругу, чем-то дико похожем на древнеславянскую пентаграмму "громового знака Перуна".

— Что? — у меня словно перед глазами всё поплыло от той чуши, которую нёс Даниил.

— Ушастик, вы что…

— Смотри! — он что-то набрал на своем сотовом, и быстро кивнул мне на мой, очевидно отправив всё в наш чат, — Я занимался этим всю ночь, когда мы сюда ехали, как только капитан рассказал мне подробности в тамбуре поезда. Они не доверяют никому, потому об этом знает только СОГ, которая выезжала на место, мы с тобой, и твой шеф. Даже Саша не видел этого.

— Данилко!*(Даник!) — у лестницы показался капитан и кивнув мне, стал буравить спину Ушастика.

— Прочти! А когда я вернусь в отель, поговорим! Прочти и ты поймёшь, о чем я. Там и отчёт об анализе металла кинжала.

Даниил развернулся и на ходу застёгивая пальто, пошел быстрым шагом к капитану. Мужчина опять посмотрел на меня, но уже совершенно другим взглядом. Так смотрят, когда у людей появляется общая тайна.

"Что здесь происходит?" — я не могла поверить в то, что слышала, а потом и прочла в отчётах, сброшенных Ушастиком.

Уже сидя перед окном в своем номере и попивая горячий кофе, я рассматривала рисунок шестиконечного креста, заключённого в круг. Именно он был так дико похож на то, что сфотографировали оперативники на месте.

В точно таком же кругу, линии которого были выжжены на едва позеленевшей траве, в самом центре лежали останки и правда животного очень напоминающего лошадь. Это место находилось на одном из холмов, где грядой стояли огромные камни, будто выросшие прямо из земли.

— Если это и правда лошадь, то подобное могло произойти только из-за удара молнией. Либо животное просто сожгли… — прошептала и увеличила изображение.

"Если поверить в удар молнией, то тогда…" — подумала, а закончила в голос:

— Мальчик правду говорит, что ли? — скривилась, решив что уже с ума схожу, — Однако…

Я перешла в следующий документ и вот тут замерла, потому что структура и сплав металла кинжала малыша был точно таким же, как и у орудия убийства Белецкого и Острицы.

— Охренеть… — я даже за подлокотник кресла схватилась, когда прочла результаты экспертизы оружия этого ребенка.

— Да этот ножик стоит столько же, сколько домик в Конча-Заспе, — продолжила в шоке листать описание камней, которыми были инкрустированы платиновые ножны.

Однако само лезвие клинка оказалось тем самым "криптонитом", о котором мы ничего не знали, и который вызывал отравление тканей, даже у трупа. Прочитав всё до конца, и постоянно вспоминая мальчика, я ворочалась в кровати всю ночь, пока не поняла что и не спала вовсе.

Поднялась, помылась и оделась на автомате, продолжая ковырять себе мозг тем, насколько дико правдоподобно сходится то, что сказал мальчик, с тем, что я видела на снимке, который сбросил Ушастик.

Сомнений нет. Единственный выход — посмотреть на это своими глазами, но уже с ребенком, который наконец прольет свет хоть немного на то, как оказался в горах один.

Как только я попала в вестибюль отеля, меня ждал весьма интересный сюрприз в виде Игоря, который что-то выспрашивал у Ярослава. Мальчика очевидно привезли прямо к нам.

Придурок так пристал к ребенку, что малыш только заметив меня, сперва побежал, а потом затормозил и уже спокойным шагом, но быстро пошел в мою сторону. Теперь Ярослав выглядел, как обычный мальчик в теплой парке и джинсах.

Только глаза выдавали в нем именно того испуганного малыша, который схватился за меня и не хотел отпускать. Прямо как сейчас, когда кивнул головой, словно в поклоне, и строго, но опять детским голосом произнес:

— Я заставил боярыню привезти меня к вам, княжна. Я хочу остаться с вами, пока отец не отыщет меня.

Я честно не знала, что ответить ребенку, потому просто присела напротив него и застегнула курточку выше:

— Нам пора, Ваша Высокость. Вы же помните, что обещали мне?

— Да, — храбро ответил Ярослав и как только я поднялась, встал за моей правой ногой и взял за руку.

Я приподняла бровь, смотря вниз на эту картину, а малыш тут же произнес:

— Вы дали клятву защищать меня, княжна. А я хочу чтобы эта злая тетка ушла! Она кричала на меня вчера. И боярин в странной кепке… Он не нравится мне. От него дурно становится, и страшно. Не уходите… — закончил шепотом мальчик и шмыгнул носом, сильнее сжав мою руку своей.

"И правда очень умный и необычный ребенок…" — улыбнулась и обхватила маленькую ручку сильнее.

— Тогда поехали, Ваша Высокость! Нам пора… — посмотрела прямо в глаза Ярославу, и мысленно прошептала:

"Это не может быть правдой. Это какой-то действительно шизофренический бред…"

Однако спустя полтора часа езды к Яремче, ещё часа подъёма по той самой туристической тропе, а потом около двух часов виляний по лесу за ребенком, мне уже было откровенно плевать на всё, только бы прекратить это. Но Ярослав продолжал упорно искать то, что я просила, и кажется не давал передохнуть никому из оперативной группы.

С запада стала надвигаться настолько черная стена туч, что я решила свернуть поиски места с пентаграммой. Если ребенок не может его отыскать, значит это постановка, и вот тут возникает уже более реальная версия того, что этот мальчик может быть вообще ребенком убийцы.

Подобная мысль заставила по моему телу прокатиться дрожь, которая из-за грома, прогремевшего прямо над головой превратилась в настоящий озноб.

Мы прошли вдоль гряды снова и стали спускаться вниз с холма, как раз в тот момент, когда началась гроза. Я переглянулась в группой и той самой боярыней психологом. Женщина достала что-то наподобие дождевика и протянула, чтобы я надела его на Ярослава. Однако малыш замер и после очередного раската грома, так схватился за мою ногу, будто захотел с ней срастись.

— Ваша Высокость, нам пора спуститься вниз, иначе промокнем до нитки! — я попыталась отцепить мальчика от себя, и уже искала взглядом Игоря, который шел впереди на несколько десятков метров ниже.

Повернулась, чтобы поднять Ярослава и спуститься с ним на руках с холма быстрее, но чуть не остолбенела от того, как прямо рядом со мной просвистело что-то в воздухе, а в голове четко прозвучала мысль, что это могла быть пуля.

— Сюда!!

Схватив ребенка и спрятав за собой, я закричала, когда поняла что психологша испарилась. Только что стояла в паре метров, а спустя несколько мгновений женщины не оказалось рядом.

— Какого черта?! — посмотрела на то, как с неба начинает лить стена дождя, и приближается этот ливень прямо к нам.

Ярослав крепче схватился за меня, и когда к нам начал бежать Игорь, понимая, что что-то произошло, позади раздался женский крик.

Всего-то пары секунд было достаточно, чтобы это произошло. Все пары чертовых секунд хватило, чтобы я провалилась в какой-то странный, страшный, дикий, но в то же время необъяснимо прекрасный сон.

Сон о том, как впервые увидела его…

Гром прозвучал оглушительно, а всё что я успела рассмотреть — то, как черная тень стоит над женщиной и пронзает её тело мечом насквозь. Несчастная, словно в застывшем моменте, падает на землю, а я делаю рваный вздох, чувствуя как горло разрывает от истошного крика. Вопля, когда становится дико страшно, смотреть на то, как мимо меня свистят пули моих коллег, а я прижимаю ребенка к себе сильнее, чтобы он не видел этого.

Одежда промокает насквозь, по телу бежит дрожь, а когда женщина начинает катиться с холма прямо к моим ногам, тварь убившая её, легко спрыгивает вниз со скал.

Игорь бежит из всех сил по холму вверх, но не успевает. Как только тело несчастной женщины останавливается рядом со мной, гром гремит опять настолько оглушительно, словно этим бьёт прямо по мне и малышу.

Воздух становится плотным и гудит. Он вибрирует точно так же, как в турбинах самолёта, когда тот взлетает. Небо над нами шипит, искрится и разгорается, когда молния летит с бешеной скоростью прямо в нас с мальчиком. Я не могу поверить в это, но вижу, как сгусток электричества рассекает воздух, будто плеть, и бьёт прямо по нам.

Прижимая мальчика к себе с такой силой, что показалось будто руки онемели, закрыла крепко глаза и мысленно попрощалась со всеми родными, понимая, что после удара молнией не выживает почти никто. Стало больно, страшно и обидно, однако времени не было.

Я успела сосчитать только до трёх…

А потом сделала рваный вдох, когда поняла, что в мой рот начинает заползать болотная жижа. Тело вернуло чувствительность, и я будто выплывая из воды, оттолкнулась ногами вверх, сделав рваный вдох холодного морозного воздуха.

Задыхаясь и откашливаясь, сцепила зубы. Не понимая, что происходит, попыталась открыть глаза, однако всё лицо оказалось покрыто тиной, вкус которой до сих пор ощущался во рту.

"Что происходит?" — прошептала в голове, а сердце гулко ударило в груди, как только сознание вернулось и я вспомнила о мальчике.

Тут же открыла глаза и поняла, что стою по пояс в болоте, а вокруг холмы, покрытые снегом. Холод колюче цепляется за тело, и пробирает до кости. Становится дико страшно и жутко, но я пытаюсь не разрыдаться понимая, что похоже умерла.

Однако даже считая себя мертвой, я продолжала оборачиваться в поисках малыша, который был на моих руках пока нас не пронзила молния будто насквозь.

— Яр… — охрипшим голосом из моего горла вырвался только пар и шепот, но я прокашлялась, выплевывая всю гадость изо рта и крикнула опять, уже увереннее.

— Ярослав!! — закричала, и как только произнесла это, мою руку схватила маленькая ладошка.

Тут же повернулась в сторону ребенка, который еле вылез из тины сам и повис на моей руке. Схватилась, и вытащила его из болота, вытирая лицо мальчика, и прижимая к себе, словно он доказательство того, что я не могу быть мертва. Ведь место этого малыша было бы не в болотной жиже, посреди гор и леса, а в раю.

Именно такие безумные и страшные мысли засели в моей голове, пока я осматривалась по сторонам в кромешной темноте, хоть как-то освещённой отражением лунного света от сугробов, стоящих вокруг.

— Папа нашел меня… — вдруг радостно сказал Ярослав, а я отдышалась и спросила, озвучив свою догадку, которая мне реально казалась безумием:

— Ты не врал, Ярослав? Ты действительно… — однако я не успела закончить, потому что послышался нарастающий топот, словно кто-то действительно скакал конницей прямо к нам.

Я решила выйти из болота, и стала с усилием выбираться из тины, буквально засасывающей с каждым шагом. В голове не осталось места другим вещам, кроме спасения ребенка из этого леса, и от того что мчится к нам, издавая гул, топот и отчётливый звук ржания лошадей.

— Это папа, княжна! Стойте! — мальчик стал вырываться, но мной двигало лишь воспоминание о твари, которая всадила клинок в тело несчастной женщины.

Только эта картина продолжала толкать меня вперёд, словно в спину.

"Бежать!!!! Надо выйти из этого леса!!!! Надо найти людей!"

Но я замерла как только расслышала и другой звук. Он на фоне топота копыт, выглядел как полный диссонанс. Ведь к нам совершенно точно что-то летело. Шум работы лопастей вертолета только нарастал, а следом прямо на берег, куда я еле вышла из почти замёрзшего болота, ударил яркий свет нескольких прожекторов вынудив замереть.

Один из них освещал дорогу всадникам, которые неслись через широкую лесную дорогу прямо в нашу сторону на такой скорости, что из-под копыт лошадей поднимался снег и болото. Они галопом скакали прямо на нас с Ярославом, а я остолбенела в этот раз окончательно.

"Это какой-то сон… С самого начала это должен был быть какой-то сон…" — но прагматичность и рациональность, присущая мне, как отпечаток профессии следователя, так и кричали:

"Это не сон, Стежа! Это реальность, в которой на тебя несётся три всадника на черных рысаках!"

И тот который в центре. Именно тот, чьи глаза даже сейчас — ночью, и в кромешной темноте светятся, как волчьи. Именно он и есть тот самый "папа", с такими же смолянистыми волосами, как и у малыша.

Ярослав лишь завидев отца, стал вырываться из моих рук, но я не пустила мальчика, а наоборот заслонила собой и удержала, когда лошадь заржала, а мужчина поднял её на дыбы, остановившись боком и отбросив целый столб болота и снега.

— Поднимите руки медленно вверх! — прозвучало из-за деревьев, а отовсюду вышли солдаты с пушками в руках, — Боярыня, подчиняйтесь законам Великого Киевского княжества и немедленно отпустите княжича!

Я продолжала оглядываться и заслонять собой ребенка, смотря на толпу молодчиков, полностью одетых в чёрное и державших меня на мушке.

Однако, как только послышался звук того, как мужчина спрыгнул с коня, я опомнилась и попятилась назад. Ярослав смог наконец вырваться из моих рук. Мальчик побежал стремглав к отцу, а мужчина в черном плаще, больше похожем на камзол, тут же схватил его и опустился на одно колено, прижимая к себе ребенка.

Я замерла, а потом вздрогнула и будто окаменела. Даже тина и болото, покрывающие всё тело, не сковали меня такой каменной коркой, как взгляд этого мужчины.

Он словно на куски меня порвал только тем, как посмотрел в мою сторону, а потом легко поднялся с плачущим ребенком на руках, и холодным басом произнес лишь одну фразу. Отрывисто и жёстко отдав приказ:

— Взять под стражу! — развернулся к лошади, и уже усадил ребенка в седло, когда я прохрипела почти севшим голосом:

— Ярослав…

— Не сметь произносить имя княжича! — второй всадник, по левую руку от мужчины, сразу рыкнул так, что кажется деревья задрожали и прекратился гул работы лопастей вертолетов.

— Чего встали?! Приказа не слышали, или на плаху хотите?! — продолжил всадник, а я смотрела только в серые, почти прозрачные глаза, в которых отражался лунный свет, словно в тех самых озёрах.

Мужчина смотрел в ответ будто пронизывая насквозь. Его лицо выточено словно из камня. Правильные и острые аристократические черты только сильнее обожгли, когда он сжал челюсть и прищурился, медленно проводя по мне холодным, как стужа, взглядом.

— Выполняйте! — опять отрезал всадник слева от мужчины, смотря на полчище автоматчиков, которые пришли за несчастной мной.

Как только малыш стал объяснять кто я отцу, умолк тут же, как тот опустил на него взгляд.

Мужчина только сильнее прижал к себе сына и схватив поводья, ударил по стременам и пробасил, разворачивая лошадь:

— Пошла!!!

«Если я не умерла, и меня не убило молнией… И если я уже окончательно поехала кукушкой, то этот красавец на вороном рысаке, и есть тот самый Князь земли Киевской Всеслав Рюрикович…»

2.1

Всю дорогу, до так называемой резиденции, я фактически проскакала в седле. Мне самой не верилось, что это происходит, однако так и было.

Как только Его Величество отчалил, а вернее точно так же ускакал, меня сковали вполне современными наручниками. Стальные браслеты отчётливо дали понять, что настоящие, тем как металл сразу оцарапал кожу запястий.

Если я и пробовала применять наручники, то точно не для того, чтобы стать заключённой. А именно ею и была, учитывая, что меня усадили на лошадь, и фактически привязали ноги к стременам, чтобы я не сбежала.

Беря во внимание, что промокла до нитки, мало того от меня несло перегнившей тиной и болотом так, что даже самой становилось тошно, действительность казалась настолько невозможно реалистичной, что становилось натурально дурно.

В первую очередь от осознания того, что я не понимаю где нахожусь. Во вторую, потому что не знаю как сюда попала. А в третью… В третью очередь, мой мозг напрочь отказывался верить в то, что ему подкидывало воображение.

Я не собиралась признавать то, что передо мной и правда резиденция реального князя, выстроенная из горного камня и соснового сруба, с колоннами и палисадниками, в старом древнем украинском стиле, но с заездом на территорию через электронные, мать его, врата. Такое сооружение из черного матового металла я видела впервые в жизни, и напомнило это ни что иное, как врата. Высокие, примерно метров пятнадцать в высоту. Широкие и достаточно неприступные, чтобы понять это, когда я увидела две смотровые башни с часовыми.

"Конная охрана… Князь в кителе и на лошади… Вертолеты, а теперь ещё и часовые с автоматами… Ересть!"

Невообразимо огромная конструкция открывалась с минуту, а потом столько же времени мы скакали мимо горной реки, рядом с которой, на укреплении из огромных балок на холме и стоял дворец. А по другому я это назвать не могла.

Жаль повезли меня не на экскурсию в эти палаты, а вправо, к пристройкам, напоминающим конюшни. Хотя, я бы назвала это добротным конезаводом, с толпой работников, охраной и естественно целым загоном лошадей.

Два небольших вертолета, которые прогрохотали над головой и пролетели прямо у кровли дворца, так и кричали мне:

"Покрути у виска, Стежа. Добро пожаловать в дурку!"

Мы остановились у заезда, огражденного как-то уж слишком по бедному. Одним только забором из простого дерева, а не из того черного ужаса, который был здесь въездом.

"Бред какой-то… Я точно сейчас проснусь и весь этот кошмар закончится!" — я прямо молилась, и напрягалась изо всех сил, чтобы вытолкнуть сознание из сна. Реально считая, что смогу проделать тоже самое, что и всегда, когда мне снится кошмар.

Справа проскакало ещё трое всадников, а остальные увели лошадей очевидно в стойла. Однако как только мы остановились, вернее встала моя лошадь, тут же послышались щелчки курков, а три дула смотрели четко в мою сторону.

Осмотревшись нормально только сейчас, я осознала что дрожу всем телом. Поняла, что меня бьёт как в лихорадке озноб, а голова идёт кругом так, что картинка начинает двоиться.

"Неужели просыпаюсь?!" — мелькнула мысль, а потом правую руку и ногу обожгло болью от хватки одного из дебилов с пушкой.

Подобное настолько разозлило, что как только мои ноги освободили, я сцепила зубы и спрыгнув с лошади прямо на мужика во всё той же форме, скрутила его и отобрала пушку, даже со скованными руками.

"Если я могу проделать это и во сне…" — я перезарядила пистолет, и нажала на курок опять, приставив оружие к виску мужчины, — "…значит, это никакой нахрен не сон…"

— Всем стоять, иначе я выпущу ему мозги! — еле прохрипела, а мужик подо мной начал сопеть от злости, но сделать ничего не мог, потому что дуло упиралось ему в голову.

— Отвечать быстро и по существу! Что это за место? — я сглотнула и шмыгнула носом, прочищая горло, — Кто вы? И по какому праву у вашего хозяина вооруженная охрана?

— Женщина!!! Положи немедленно пистолет, пока ещё способна дышать! Иначе нам придется раздеть тебя и осмотреть самостоятельно!

Я резко повернула голову в сторону того самого, хорошо знакомого мне паршивого голоса всадника. Дружок ненормального папаши шёл прямо к нам, быстрым и размашистым шагом, в свете фонарей, окружающих клумбы, палисадники и собственно сам загон.

— Документы покажи! Я старший лейтенант районного управления полиции города Киева! А ты кто? Откуда в этом месте такой арсенал оружия? И куда вы увели… — я ощутила слабость опять, однако встряхнула головой и продолжила, — …Где мальчик, который был со мной?

Мужчины медленно окружали меня, а я следила за каждым их движением, уже отчётливее понимая, что мальчишка реально может быть сыном того самого урода, который убивает людей мечом. Ведь всё очевидно, и ответ — вот он, прямо передо мной.

Голова стала гудеть, а картинка опять двоиться перед глазами. Но выбора не было, я должна докопаться до правды и вывести этих любителей толкиенистов на чистую воду, блин!

— Хорошо устроились, ребята! — вжала мужика под собой сильнее в землю, и оглянулась, опять заметив того самого сподручного папаши.

Сейчас, при нормальном освещении, я могла хорошо рассмотреть его. Мужик стоял в каком-то странном костюме. Вернее, это было больше похоже на удлиненный пиджак черного цвета из кожи, который доходил ему до колен. На голове, что-то напоминающее хвост русого цвета, который любили носить футболисты.

Именно он стоял без оружия и очень пристально наблюдал за моими действиями.

"Меч" — я прищурилась и прошлась взглядом по тому, что висело на поясе мужчины, — "Это совершенно точно ножны, а в них меч… Вот и попались, ребятки!"

— Отвечать не собираетесь, значит. Ну хорошо. Законы такого государства, как Украина, вам не писаны видимо? Да?

— Что за ересь несёт эта болезная девка, Воевода Радолир?

Я резко перевела взгляд на придурка, который держал меня на мушке и стоял рядом с всадником, которого назвали только что воеводой.

"Значит, у них действительно всё согласно строю Руси. Князь, а теперь его Воевода… Наверное и богатыри имеются?" — я ухмыльнулась и опять тряхнула головой прогоняя головокружение.

— Это хворь? Или она действительно не понимает кто перед ней? — прозвучал ещё один вопрос от того же парня с пушкой.

Я стала дышать намного глубже и уже ощущала настоящую ярость. Либо они все совсем поехали кукушкой, либо это какая-то секта. Скорее всего со славянским уклоном, а может и языческим.

Всадник-воевода продолжал прожигать взглядом так, что становилось действительно не по себе ещё хуже. И чем больше смотрел, тем больше хмурился. Однако все замерли, как только послышались уверенные шаги по каменной кладке слева. Даже оборачиваться не нужно было, чтобы понять, кто так уверенно прокладывает себе путь, будто вколачивает каблуки своих сапог в землю, а вернее мне в голову. Потому что этот звук начал множиться, как эхо, а потом я и вовсе ощутила, как у висков будто лопнуло что-то. Словно затылком, признала присутствие того самого Князя.

— Опустить оружие! — и была права, потому что его холодный бас, ударил по макушке ещё хуже дебильной манеры в походке.

— Государь!

Я вскинула брови вверх, когда каждый опустил оружие, и тут же склонил голову.

— Почему она до сих пор не в стойлах?

— А я что тебе — кобыла? — я встала, продолжая держать пистолет в руках и уверенно поднимая его в сторону папаши.

Вела дулом вверх, целясь в мужскую фигуру, и никак не могла понять, почему никто не двигается и даже не реагирует на то, что я делаю. Ведь прямо под моими ногами валялся владелец пушки, которую я сжимала в руках.

Холодный отблеск света на корпусе пистолета, полоснул по глазам не хуже взгляда, который опять замораживал так, словно внутри его владельца жила сама зима, а сам мужчина — глыба льда. Выточенная, высокая, широкоплечая и чертовски шикарная глыба, которая смотрела на меня не менее заинтересованно.

— Я могу тебя застрелить прямо сейчас. Потому не советую продолжать эти игры… Князь! Это твоя кличка, или погоняло? — скривилась и будто выплюнула этим в лицо мужчины, однако псих только прошёлся по мне отстранённым и уничижительным взглядом, гортанно ответив:

— Кобылы не умеют стрелять, женщина.

Плавно он повернулся в сторону входа в конюшни, а я сжав зубы решила выстрелить. Нажала на спусковой крючок, но ничего не произошло. Совершенно…

— Что за? — посмотрела на пистолет в своих руках, а потом передо мной вырос тот самый мужик, которого я огрела и скрутила.

Он осмотрел меня как идиотку, и просто вырвал пустышку из рук.

— Отключить всё оружие от питания полностью. Князь в помещениях для прислуги, — он стряхнул болото с лица, и сжав цепь на моих наручниках, потащил как псину на поводке за собой. Шли мы быстро и в сторону входа в помещения слева от конюшен.

— Немедленно отпустите меня! — я вырвалась, и все снова остановились поворачиваясь в мою сторону, но только одна спина продолжала стоять неподвижно, а потом папаша произнес:

— Всех вывести наружу и оставить меня наедине с… — князь встал в пол-оборота и осмотрев меня снова, продолжил, — …этой женщиной.

— Небось, кобылой хотел назвать? — прищурилась, на что он только отрезал сухим безжизненным тоном:

— В этом стойле только благородные животные. А тебя пока и смердом нарекать рано, женщина! — он каменным выражением кивнул полудурку с хвостом, просто отвернувшись, и толкая широкую дверь из натурального дерева.

Воевода чертовых толкиенистов тут же схватил меня сам, и на этот раз, как бы я не упиралась, тащили меня хорошо. И надо признать, профессионально, учитывая, что я и сопротивляться на могла, а голова пошла кругом ещё хуже, вынуждая тошноту подступить к горлу.

Из дома спешно выходили все, кто в нем находился. Среди них было не мало женщин в форме, напоминающей ту, которую обычно носили работники дорогих отелей. Каждый кто проходил мимо нас кланялся и замирал, пока предводитель этого цирка проходил мимо них. И только, когда он шел дальше, продолжали свое движение и люди.

"Сколько же у тебя денег, чтобы нанять такую прорву идиотов, готовых пресмыкаться перед тобой..?" — с этой мыслью я вспомнила о малыше, и мне стало не по себе настолько, что захотелось удавиться.

Маленький ребенок, находился в окружении таких психов и ненормальных, что мои волосы натурально шевелились на голове от размаха того, что происходило вокруг. Однако мы продолжали идти вдоль небольшого холла, который переходил в широкую лестницу, к которой на первом этаже примыкал узкий коридор.

То, что вокруг была совершенно не доисторическая обстановка, а вполне наша и современная. Как и то, что под руки меня вёл вовсе не немытый воин княжеской дружины в окровавленном доспехе, а вполне ухоженный жлоб, от которого ещё и несло недешевым одеколоном. Всё это навело на новые размышления.

"Князья и воеводы… Ага, как же! Держите карман шире, психи! Я всё равно найду способ сбежать отсюда и непременно спасу мальчика из подобного дурдома!" — с этими мыслями, мы миновали ту самую лестницу и обогнув её, вошли в коридор, где один из мужчин открыл дверь перед носом великого Государя.

Горефутболист втащил меня в широкое помещение, которое было больше похоже на допросную. Подобное в который раз подтверждало, что никакое это не княжество! А скорее всего, после удара молнии, мы выжили, а потом нас подобрали и намеренно приволокли в это место. Может и грозу разыграли. Кто его знает, какой ресурс у этого психа и его толкиенистов? Возможно это часть больной постановки. Да что угодно, но только не то, что я боялась даже произнести мысленно, не то что вслух.

— И где твой трон, Князь? — меня усадили на металлический стул, который был единственным предметом в этой комнате.

Стены совершенно гладкие, без единого изъяна. Только световые панели на потолке, похожие на полоски, обеспечивали освещение, в котором папаша стал выглядеть ещё внушительнее. Темные волосы обрамляли рваными, ровными локонами его лицо, и выглядели как мечта парикмахера.

"У Воеводы стилист явно лучше…" — хохотнула в мыслях, потому что ощущала, что со мной могут сделать всё что угодно.

Прямо сейчас эти два психа могут банально изнасиловать меня, а потом просто грохнуть, и выдать за такую же смерть, просто проткнув мечом, который лежит в ножнах на перевязи горефутболиста.

— Где мальчик? — я медленно подняла голову и просмотрела прямо в глаза папаше, который замер после моего вопроса, — Что ты сделал с ребёнком, я спрашиваю?

— Мальчик? — воевода явно побледнел ещё больше со злости, однако его хозяин продолжал буравить меня взглядом, пока я не прошипела, сквозь зубы, как змея:

— Если с ребенком что-то случится, я гарантирую вы сядете надолго!

— Государь, прикажете отрезать ей язык? Она верно и правда болезная. Правильно предположил Ярёма.

Однако папаша продолжал смотреть на меня, а я говорить:

— Это вы убили тех несчастных своими ножичками? Квест решили устроить? С исторической составляющей, да? По сценарию древней Руси пошли, твари, и людей убивать начали? А, Князь? Так, где твой трон?

Пока я говорила горефутболист продолжал переводить взгляд то с папаши, то на меня. Однако замер, как только его хозяин в два шага оказался рядом со мной и за шиворот поднял со стула, прорычав прямо у моего лица так, что у меня натурально побежал озноб от пят и до макушки, настолько это было страшно и неожиданно:

— Ты кто такая, женщина? И почему мой сын называет тебя княжна, если перед собой я вижу ненормальную больную хабалку с грязным ртом, полным лошадиного навоза?

Именно в этот момент мне действительно стало страшно. Я правда всегда считала, что выбрав профессию полицейского, встав на страже закона, смогу выдержать всё. Однако не тогда, когда я напугана так, что намеренно занимаюсь самодурством в собственной голове, итак прекрасно всё понимая. Я действительно попала под удар молнии. И попала не одна, а с крохотным мальчиком, который жался ко мне постоянно. Который боялся всего, точно так же как и я сейчас.

"Это его отец, Станислава. Это действительно Князь, Стежа…" — здравый рассудок прошептал у меня в голове, а глаза продолжали смотреть в грозовое небо, на дне которого плескалась ртуть.

"А ртуть это яд… Ртуть это металл…" — я резко втянула воздух и прошептала:

— Что с мальчиком?

— С кем? Мальчиком? — мужчина наклонил голову на бок и прошёлся по моему лицу настолько цепким взглядом, что кажется застыл каждый мускул, и даже веки.

Я действительно перестала моргать, а голова пошла кругом ещё хуже.

— Как ты вообще посмела прикоснуться к моему сыну, и почему он в таких невообразимых лохмотьях? А? — я попыталась вырваться, однако мужчина обхватил второй рукой мой подбородок и сжал, продолжая всматриваться в глаза.

— Отвечай честно, женщина. От этого зависит твоя жизнь.

— Что? Как кобылу загонишь, Князь? Или как в древности, привяжете к двум соснам и на пополам? — я горько ухмыльнулась, понимая что проваливаюсь в темноту всё сильнее.

— Как кобылу загнать, значит? Чем? Кнутом? — послышался ответный холодный шепот, — Кто ты такая?

— Стежа я. Станислава Яровая, великий Государь, — ответила усмехаясь и начиная обмякать в его руках, но продолжила стойко терпеть, понимая, что мне никак нельзя сейчас терять сознание.

"Иначе ты можешь и не проснуться совсем…"

— Открыть ретрансляторы!

От подобного приказного тона, я опомнилась тут же, а следом меня резко отпустили, усадив снова на стул.

— Да, мой Государь! — очевидно из динамиков прозвучал женский голос, однако он оказался настолько искусственным, что я замерла.

— Начинай процедуру, Арысь! — опять холодный приказ, а я прихожу в себя, чувствуя только след от цепкого прикосновения и холодного дыхания на лице.

Однако, как только свет начинает бить со всех сторон, а я пытаясь заслониться от него, прикрываюсь скованными руками, приходит реальность.

Настоящая действительность, которую невозможно подменить. Такое не может присниться, потому что выглядит слишком впечатляюще, а сон переходит из разряда слишком реального, в дико реалистичный.

Каждая из стен оказывается экраном, который передает трехмерную картинку. Собственно в этой картинке мы и находимся так, словно я и правда сижу не на стуле в комнате, а посреди ночного леса в снегопад.

— Провести идентификацию личности. Начать проверку и задать параметры. Сравнить с параметрами преследователей.

Голос говорил отрывисто и быстро. Меня прямо трясло от каждого звука, произнесенного будто из неоткуда. Начав осматриваться по сторонам, замерла чуть дыша когда по мне прошёлся яркий луч. Он вынудил ноги обмакнуть и я буквально осела на пол, не понимая что происходит и пытаясь прикрыться от света.

— Сходство с похитителем не найдено. Однако есть совпадения, мой Государь, — продолжил голос, а я замерла взглядом на снежинках, которые были настолько реальными, словно и правда падали прямо на нас.

Протянула руку и коснулась одной, однако та рассыпалась на сверкающие песчинки прямо в моих руках, а потом слилась обратно подальше от моих пальцев.

— У этой женщины такая же температура тела, как и у последней жертвы, найденной на территории твердыни Днепра. Следовательно, мы не отыщем её в нашей базе. Простите вашу покорную слугу, мой Государь, но этот человек и не человек вовсе.

— Спасибо, Арысь, — отрывисто подытожил мужчина и переглянулся со своим воеводой.

— Что? — я еле это прошептала и начала безумно хохотать, — Что значит, я не человек вовсе? Тогда кто? Кобыла, что ли?

— Ваша температура тела составляет тридцать шесть и шесть градусов, сердцебиение на порядок выше нормы, а кровеносное давление очевидно выше порога в той самой норме. Ваши физиологические параметры такие же как у человека, который смертельно болен, поскольку подобная температура тела критически высокая для жизнедеятельности человеческого организма. Я не могу провести более точных анализов, пока на то не поступит дозволения Его Величества.

Я словно безумная осмотрелась опять. Выдохнула весь воздух из лёгких, и схватилась руками за голову, оттягивая волосы с такой силой, что по коже пробежались покалывание и настоящая боль. Тело само начало качаться то вперёд, то назад, как у сумасшедшей.

— Где? — прошептала, и с ужасом поняла что по моим щекам бегут слезы, — Мамочка… Господи, где я?

— У женщины начинается эмоциональный всплеск, мой Государь. Её лучше показать лекарю.

— Лекарю? Лекарю?!! Какому к черту лекарю?! Это вам всем надо показаться врачам!! Что? Как?

Я вскочила на ноги, настолько стремительно и резко, что пошатнулась, а потом и вовсе провалилась на несколько секунд в кромешную темноту. Только усилием воли смогла опять открыть глаза, и попятиться чуть не перевернув стул за своей спиной.

Однако в последний момент, перед самим падением, на самом краю сознания, холод обнял меня настолько отчётливо, что я раскрыла глаза тут же. Вокруг уже не было ни леса, ни снежинок, которые порхали в воздухе, ни странного голоса, который вселил в меня какой-то невообразимый страх.

Только холод. Настоящий. И снаружи, и внутри этот мужчина был холодный, как кусок льда. Даже его объятия такие же — будто ледяные, настолько его тело отдавало стужей, а глаза прямо замораживали изнутри.

— Всеслав… — прошептала, смотря в нереально серые глаза, прежде, чем понять, что меня удержали от падения в обморок, а потом схватили за руки, которые до сих пор закованы наручниками.

— Что это? — рядом с лицом прозвучал гортанный шепот, в котором я всего на секунду различила испуг.

— Арысь!!! — опять рык, а мои глаза почти закрываются, чувства уходят, и я начинаю падать прямо в руках мужчины.

— Показатели не могут быть обработаны. Я не знаю нормальных физиологических параметров женщины! — от вновь появившегося голоса этой адской и невообразимой машины, я снова нахмурилась, а по вискам полоснуло два жутких спазма.

— Радолир! Вызывай лекаря Вессария из Киева. Пускай привезут его немедленно! Она должна выжить!

Его голос продолжал звучать прямо у моего лица, но я уже ничего не чувствовала кроме холода крепких объятий, которые сжали меня в руках, а потом подняли. Только сейчас, ощущая ужасную жажду, я почувствовала насколько жгут мои запястья. Кожу на руках словно выжигает огнем. Но мы двигаемся. Вернее двигается холод. Быстро и настолько ровно, словно мой вес для этого человека ничего не значит. Словно я крохотная настолько, насколько моё тело стало безвольным.

Однако жар настигает только сильнее, пока холодные пальцы не проводят по моим запястьям, и только это позволяет провалиться в темноту окончательно.

"Я знаю, что проснусь не дома. Однако теперь я и не знаю, где мой дом…"

2.2

Тяжёлым галопом лошадь скакала вдоль горной гряды, огибая высокие и острые выступы скал. Свежий и морозный ветер заставлял плотную меховую накидку вздыматься вверх и падать на спину кобыле, которая ржала, но скакала дальше с ещё большей скоростью.

Животное неслось сквозь стужу и метель ведомое грозным голосом своего всадника. Князь не давал продохнуть лошади ни на секунду, понимая, что вышел в горы один, и времени до рассвета слишком мало. Ничтожных несколько часов, прежде чем в его палаты вбежит Ярослав и станет искать отца.

Потому мужчина бил лошадь стременем под ребра только сильнее, чтобы она не смела останавливаться. Потом, когда они вернутся, он попросит у животного прощения за свою жестокость.

"Сейчас нет времени, Морана… Скачи!" — хмурясь, сцепил зубы Всеслав, и схватив поводья сильнее, отворачивался от снега, который бил ему прямо в лицо.

Только когда началась прямая дорога к топям, Князь резко потянул за повод опять и остановился. Лошадь заржала встав на дыбы, а Всеслав осмотрелся. Только очертания скул и острого подбородка, были видны из-под глубокого капюшона. Метель кружила, ветер выл, хлестая мужчину по лицу, а он сжимал губы в тонкую линию из злости и раздражения всё сильнее.

Злился, пребывал почти в ярости. Но больше всего Всеслава доводило до бешенства смятение, вызванное странной девицей, которую за руку держал его мальчик.

"Он впервые взял за руку женщину…" — прошептал зло в голове, и только сильнее разозлился, потому что его сын никогда не подпускал к себе боярынь.

Даже княжны, которых прочили в жены его отцу, Ярослав не воспринимал и не хотел даже находиться в их присутствии. Однако прошлой ночью, его сын жался к простолюдинке так, словно она его мать.

Потому Всеслав и ощущал озноб по всему телу. Мужчина не понимал произошедшего с его сыном. Не мог принять того, что рассказал Ярослав всерьез, ведь подобное невозможно.

Лишь одна легенда, один единственный сказ хранил память о подобном — исчезновение княжеской семьи мольфаров. Знак великого Перуна, который нарисовал Яр… Именно он был на месте выжженного до последней балки дома семьи. Тогда Всеслав был ещё ребенком. Крохотным и сопливым настолько, что весь ужас подобного не мог воспринять всерьез.

"А теперь тоже самое мне рассказывает мой сын…" — спрыгнув с лошади, Всеслав отпустил её, и проваливаясь тяжёлыми сапогами в сугробы и болотную тину, стал идти в сторону того места, где они нашли женщину. Искал среди деревьев на краю болота хоть что-то, хоть намек на то, о чем рассказал ему Яр.

Мужчина хмурился, злился, но упорно высматривал сквозь метель знак, который мог давно скрыть снег.

"Ярослав никогда не врал. И на фантазии это совершенно не похоже…" — продолжал мысленный монолог мужчина, только плотнее натягивая кожаный каптур на голову.

Холод медленно подбирался к телу, но Князю он был не страшен. Мужчина привыкший к стуже, привыкший к ночным ледяным порывам ветра монгольских степей не боялся ни холода, ни огня, ни смерти. Потому что убивал и знал, что метель всего лишь снег, опадающее на его плечи мгновение времени.

Однако природа ревела, а значит и она не хотела, чтобы мужчина нашел то, за чем пришел сюда. Всеслав упорно двигался вглубь болота, а когда топь стала тянуть его в свои оковы, остановился. Медленно опустил взгляд на припорошенный снегом предмет. По блестящему корпусу странного прибора, пробегала мелкая белая крошка.

Всеслав опустил руку, обтянутую грубой перчаткой и взял предмет в руки.

— Пульт от ретранслятора? — грубый шепот утонул в завываниях ветра, а мужчина обернул аппарат, и нажав на боковую кнопку, замер.

Всеслав стоял посреди метели и не мог понять, что держит в руках, ведь на мигающем и почти разбитом экране прибора было фото женщины и мужчины. Почти рыжие, русые волосы обрамляли светлое лицо, а глаза улыбались точно так же, как и она сама. Светились будто изнутри, пока она обнимала маленького мальчика, с такой же копной русых и непослушных волос. Однако мужчина, который стоял рядом с ними на фоне какого-то строения похожего на старые постройки двухсотлетней давности, заинтересовал Всеслава больше. Его внешний вид, и то как он смотрел исподлобья, заставили Князя внимательно осмотреть его фигуру, прищурившись.

"Пепельные волосы и острые черты лица. Кто ты такой? И кто твоя женщина?" — мелькнуло в голове Всеслава, когда он сжал аппарат в руке, обернувшись и поднимая взгляд на кобылу, которая била копытом у кромки топей, опасаясь за своего хозяина.

Князь откинул накидку и пошел обратно к берегу, вспоминая взгляд девки, посмевшей назвать его сына мальчиком. Его наследника и единственную причину, из-за которой Всеслав начал войну, простолюдинка назвала по имени, а Яр назвал ее княжной.

"Какая-то дикая ересь!!!" — прорычал в голове мужчина и схватился за седло, всадив ногу в стремена и садясь на лошадь.

Морана довольно заржала и повинуясь движению ремней, обернулась в сторону дороги, ведущей обратно к резиденции. Князь покидал топи, опять заставив кобылу скакать галопом обратно. Однако сейчас он сжимал в руке первое доказательство того, что его сын не врал ему действительно никогда. Ведь Яр четко рассказал, что видел странный пульт в руках у княжны, когда она его кормила. Видимо именно этот пульт был и в руках Всеслава.

Яркий луч рассвета разрезал небосвод, окрашивая пики гор в палитру золота и огня, пока лошадь скакала всё быстрее, оставляя за плечами Князя то, что он никогда бы не смог рассмотреть с земли.

Только горный ястреб, наблюдающий зорким взглядом за скачкой всадника с высоты скал, смог бы увидеть то, что было выжжено за поверхности топей, как клеймо. Птица расправила широкие крылья, и взмахнув оперением оттолкнулась от камня, взмывая ввысь. Заклекотала и облетела огромные топи, которые тонули в зелени соснового леса. Ястреб заклекотал опять и очертил круг, в котором был выжжен шестиконечный крест.

Птица взмыла ещё выше, перегоняя метель и стужу. Полетела вдоль вершин скал, и только обогнув огромную горную гряду, опустилась на руку, обтянутую черной перчаткой из грубой кожи. Ястреб заурчал и сложил крылья, смотря в глаза своего хозяина. Во взгляд, лишенный всего живого, во взор полностью черных глазниц, лишенных даже белков.

Хозяин птицы мягко расплылся в улыбке, и натянув плотнее на голову капюшон из черной кожи, расшитый краеугольным орнаментом золотых нитей, погладил ястреба по клюву.

— Молодець, Градівник! *(Молодец, Громовец!) Нехай відте́пер той бовдур сам свою дівицю шука. Нам вже час до ґазди… *(Пускай теперь тот болван сам свою девку ищет. Нам время возвращаться к хозяину…)

Мужчина повернулся и спрыгнув на тропу между скал, начал насвистывать, припеваючи:

— Там, де гори й полонини… Де стрімкі потоки-ріки… Найшов князь свою дівчину… Хай відтепер сердце гине… *(Там, где горы и вершины… Где потоками ревёт река… Нашел князь свою дивчину… Сердце в страсти скоро сгинет…)

***

Я не спеша открывала настолько отяжелевшие веки, словно проспала год, не иначе. Свет бегал перед глазами, подобно вспышкам, и только когда послышался резкий звук справа, смогла нормально прийти в себя и осмотреться, заметив как на широких огромных окнах сами сошлись бархатные и тяжёлые портьеры.

— Это был не сон… — с тяжестью в горле прохрипела и схватилась за него тут же, потому что гортань обожгло будто кипятком.

Как только моя ладонь коснулась шеи, взгляд уловил три трубки отходившие в сторону от руки, и очевидно перегоняющие кровь. Вид подобного ужаса прямо перед глазами заставил окаменеть, а как только я вскинулась, чтобы вырвать трубки со своих вен, из угла в полумраке комнаты прозвучал женский голос:

— Если вы хотите умереть тут же, как выдернете катетеры, то я даже мешать вам не стану!

Плавно убрав руку от трубок, попыталась сфокусировать взгляд на женской фигуре, которая стояла у настоящего камина. Стройная, одетая в изысканный костюм женщина, осматривала не менее цепким взглядом карих глаз в ответ. Медленно впивалась им в каждую часть моего тела, пока на её лице играли блики от огня в очаге.

— Кто вы? — спросила хриплым голосом, только сейчас заметив в каких хоромах валялось моё бренное тело.

— Этот вопрос я должна задавать вам, учитывая что это вы попали на территорию владений княжеской резиденции без документов, в грязи, болоте, и с пропавшим пять дней назад княжичем. Вы понимаете, что не в палатах должны находиться, девушка?

Я только хмыкнула и скривившись, поднялась в кровати, размеры которой напоминали три моих. Села удобнее, и откинув чувство головокружения, осмотрела невообразимую вещь, надетую несомненно на моё голое тело.

"Очаровательная сорочка для празднования Ивана Купала. Ещё венок на голову, и ни дать, ни взять — лесная нимфа, блин…"

— Раз уж вы начали свой допрос именно так, что ж… — я поправила расшитые рукава белоснежной сорочки, и продолжила, прочистив горло, — Меня зовут Станислава Яровая. Я старший лейтенант Русановского районного управления полиции города Киева, государства Украина, континента Евразия, планеты Земля. А вот кто вы, чтобы вести допрос должностного лица при исполнении, я пока не услышала, уважаемая!

— Хорошо поёте, боярыня. Вот только где ваш идентификатор, который подтвердил бы, что вы и правда часть военной дружины. Мой… вот он! — женщина достала нечто из своего кармана, и расплываясь в улыбке нажала на прибор.

Как только экран прозрачной пластины вспыхнул разноцветными искрами, а на нём появились неоновые изображения, из аппарата устремился широкий луч. Он за секунду рассеялся и расширился так, что превратился в натуральную голограмму, как из фантастических фильмов.

Искрящаяся фигура этой же бабы в строгой форме с накидкой, закреплённой круглым погоном на плече, поворачивалась вокруг своей оси.

"Мамочка…" — я сжала простынь в кулак, и замерла, — "…это опять началось!!!"

— Вы… — я махнула в голограмму рукой и зажмурилась, кривясь и причитая, — Выключите эту дрянь, ради бога. Иначе я подумаю, что это и правда происходит.

— А вы не верите в то, что перед вами? — женщина приподняла бровь, и стала двигаться в сторону кровати.

— А должна? — тут же посмотрела на неё, как исчез кошмар, который заставлял дышать через раз.

— Вы хорошо играете роль сумасшедшей. Слишком хорошо. Даже заразили себя инфекцией, чтобы повысить температуру тела и попытаться провести Государя вокруг пальца, как княжича! Что вы наговорили ребенку такого, что он теперь рассказывает всей свите резиденции о сказочной стране, где люди теплые, но злые?!

Только вспомнив о мальчике, я тут же подобралась и наплевав на бред этой высокомерной дуры, спросила:

— С Ярославом всё хорошо? Он не пострадал? — всмотрелась в лицо женщины, которая после моего вопроса окаменела так, будто я её обматерила могучим трехэтажным русским матом.

— Вас повесят, девушка, или обезглавят, если вы продолжите произносить имя наследника престола Киевского княжества вслух подобно тому, как на дворе кличут смердов!!! Это не мальчик боярин, это княжич!!

Настолько холодной ухмылки в исполнении бабы, я ещё не видела. Она словно плевалась ядом прямо мне в лицо. Чеканила каждое слово, ехидно и холодно ухмыляясь так, будто мне уже отсекли голову, а она хохочет над моими останками.

— Я задала вопрос! — такого тона в моем исполнении она видимо тоже не ожидала, потому что замерла, а я продолжила, — Вопрос о самочувствии ребенка, которому четыре года, и который сперва попал под удар молнии, а следом чуть не утонул в болоте посреди гор! Для вас это княжич, а для меня — маленький мальчик, которого нашли точно так же, как и меня! Вот только… — я сжала челюсть и наконец признала это, — …Вот только очевидно это было в моей реальности, а не в вашем этом диком… княжестве! — скривилась с отвращением и осмотрела женщину с ног и до головы.

— Ты действительно думаешь… — она наклонилась надо мной и резко схватила за ворот рубашки, от чего послышался треск ткани, и та пошла по швам у воротника под горлом, — … что я поверю в байки про другие миры? Ты верно чокнутая тварь, засланная к нам монголами специально! Только они знали, что ребенок сирота и рос без матери! Поэтому ты и появилась, тварь! Играть на чувствах мальчика, чтобы добраться до ложа отца! Так? Такой план у твоего хозяина, маленькая засланная дрянь?

Она скручивала ткань рубашки в кулаке, а я лишь молчала и всё больше щурилась, смотря прямо в глаза сумасшедшей солдафонке, которая продолжала демонстрировать своё право на то самое ложе.

— Твой князь, — я схватила её кулак на своей груди рукой, и продолжила, преодолевая слабость и ломоту в теле, — …хватал меня так же, дорогуша! Так что… — я откинула её руку и прошептала с усмешкой прямо в лицо, — …Ты меня ни чем не впечатлила. А уж если… — провела взглядом по красивой фигуре, вдыхая тошнотворный запах духов, — …тебе так хочется попасть в его койку, то не я причина, что ты ещё не там. Очевидно, вся проблема в тебе.

— Наконец, рот раскрыла, мразь… — зашипела баба, а я не выдержала и схватив её за плечо отпихнула от себя, да так, что трубки натянулись, а за спиной что-то начало пищать.

Голова тут же пошла кругом, вынудив приложить ладонь к виску и закрыть глаза с такой силой, словно я больше не могла терпеть подобного.

— Что вы творите?! Как вы вообще попали в эти покои, княжна Ольга? Кто дозволил?

Грозный мужской вопль помог прийти в себя хоть немного. Боковым зрением, сжимая зубы из-за стука в висках, заметила, как приземистый мужик, быстро пересек комнату и встал у кровати за моей спиной. Он что-то поправил, а потом аккуратно проверил катетеры на моей руке. Как только писк прекратился, слабость отступила тут же, и стало легче даже дышать.

— У этой женщины тяжелейшее отправление скадонием. Она буквально на волоске от гибели была! Как вы посмели пойти против приказа Государя и начать допрос без его дозволения, княжна?!

Я открыла глаза шире, и тряхнула головой, выдохнув уже с бо́льшим облегчением. Подняла лицо и замерла взглядом на проёме огромных деревянных резных дверей.

В нём стоял малыш, и так смотрел на эту Ольгу, что я не сдержала улыбки. Хмурый детский взгляд, прожигал спину женщины, а личико Ярослава надулось прямо как на картинке про капризного ребенка. Я улыбнулась шире, когда поняла, что малыш стоит самостоятельно, что с ним всё в порядке, и что больше волноваться о нем нет смысла.

Подняв взгляд выше, стала вести им по свободным брюкам, перевязанным атласной тканью в насколько слоев. Пояс скрывал края черной свободной рубашки, вышитой на манер наших мужских сорочек. Хотя присмотревшись, это и была вышиванка, орнаментированная серебряными нитями, с глубоким вырезом, который лишь слегка оголял часть линий груди мужчины. Однако остальное красноречиво выделялись под лёгкой тканью и так.

Я сглотнула, осмотрев Всеслава опять, и четко ощутив как краснею, а датчики за спиной пищат опять.

— Вам плохо, девица? У вас температура подскочила до тридцати семи! Вы в сознании? — справа залепетал тот самый мужичок, пока я поднимала взгляд только выше, осматривая широкие плечи, жилистую шею и точёное лицо, с пухлыми губами, ровным и будто нарисованным носом, над которым сошлись брови.

Смотрела куда угодно на его лице, только не в глаза. Потому что как только заглянула в них, по телу будто мороз пробежал.

— Странно… А теперь всё резко пришло к стабильным для вас показателям. Вы удивительный экземпляр, — восхищённо продолжал мужик, пока Ярослав отчётливо и грозным детским голосом, не перебил его:

— Это не экземпляр! Она княжна и скоро будет моей матушкой!

Я чуть не задохнулась во второй раз, когда малыш произнес подобное. Воздух встал прямо комком в горле, но мальчик только широко улыбнулся и потянулся чтобы подойти, но его сдержал Всеслав.

— Ярослав!!! — он настолько громко осек малыша, что я вздрогнула и скривилась, пройдясь по фигуре папаши уже с презрением.

"Ну и мужлан неотёсанный… Господи!" — опять сцепила зубы и повернув голову к мужичку, ровно и спокойно ответила:

— Это нормальная температура, доктор. Это значит, что я здорова.

— Но вчера вы горели, девица. Я такого жара в жизни ни у кого не видел. Все показатели взлетели, как ненормальные… Температура под сорок градусов!

— Потому что так и надо! Потому что она для того и пришла сюда! Чтобы удивлять и втираться в доверие молодого княжича! — пигалица снова раскрыла рот, и тут же повернулась к папаше, в поклоне залепетав, — Мой Государь! Прислушайтесь к покорной слуге своей, эта женщина опасна для княжича! Она наверняка шпион ордынцев, и заслана, чтобы очаровать маленькое сердце княжича.

— Ольга! — папаша осёк женщину холодным басом, а она замерла как послушная овца, благоговейно смотря в ответ, — Немедленно покинь это крыло и вернись в свои покои. Это тебя не касается, пока не грозит опасностью нашему народу. С остальным я разберусь сам! Тем более, тебя уже давно ждёт Радолир и дружина. Вы верно совсем позабыли зачем мы приехали в горный край!

Плавно повернув голову в мою сторону, напыщенная баба, прожгла взглядом и только потом, сжав губы в тонкую линию, опять поклонилась и вышла прочь так, словно это не папаша тут князь, а она.

"А дальше всё фантастичнее… Марвел прямо плачет по этой постановке…" — прищурилась, смотря как двери за ней закрылись сами, а в мои хоромы вошёл сам князь, чтоб ему провалиться!

— Можно? — тихо спросил Ярослав и поднял взгляд на папашу, который осматривал меня всё пристальнее, а потом вдруг замер взглядом на груди.

"Блин… Сорочка!" — я схватилась за оборванный край, и тактично прокашлявшись, прикрыла оголённую ключицу.

Однако, как только Всеслав кивнул малышу, тут же отпустила ткань, потому что ребенок запрыгнул на царское ложе и добравшись до меня, сразу обхватил мое лицо руками.

— Вы теплая. Такая как тогда, в той комнате. Не болейте больше. Я испугался, когда папа вас принес, — Ярослав улыбнулся и сел ровнее буквально взобравшись на меня.

"Значит, сначала за шиворот и лицо хватал, а потом не погнушался кобылу и на руках понести?" — я кивнула и хмыкнула, ехидно ухмыльнувшись прямо в лицо папаше.

Однако князь не отставал, продолжая стоять как глыба у края кровати, наблюдая за нашим диалогом, со сложенными на груди руками в замок.

Всё это вызвало жуткую неловкость, которая вылилась в страх даже погладить ребенка в ответ на его прикосновения. Не спеша подняла взгляд над макушкой мальчика, и посмотрела на папашу опять. Он и дальше хмурился и следил с особой тщательностью за тем, что делает малыш. Словно пытаясь понять, как так вышло, что ребенок ко мне настолько привязался. Это прямо читалось на монолитном камне, который я не могла назвать лицом никак, из-за колючего и цепкого взгляда.

"Каменюка холодна! *(Камень холодный!) Но какая шикарная, блин!" — шикнула в мыслях, откинув на задний план бабские гормоны, и наконец обратилась к Ярославу.

— Ваше Высочество, вам нельзя говорить таких вещей, как только что, — я попыталась обратиться к мальчику как можно спокойнее и тактичнее, но ребенок сложил ручки на груди, аккурат как папаша, и нахохлился:

— Княжна нравится мне, а значит понравится и папе, — он кивнул своим словам, а следом упёрся руками в мои ноги, сев ко мне спиной и посмотрев на Всеслава:

— Она хорошая. Защищала меня и поверила сразу. Спасла из болота и от той противной боярыни. Дала слово, что не бросит меня. Красивая. Знает, как ко мне обращаться… И теплая. Теплее всех, и даже теплее, чем вы, папа. Мне нравится эта княжна. Я хочу такую маму, отец.

Я прикусила губу от досады, но не могла не обнять ребенка, который потянул мою руку и обвил ею свой живот. Мужичок за моей спиной тактично прокашлялся, и мы все словно вспомнили о его немом присутствии.

— Вессарий! — папаша пророкотал гортанным басом и поднял лишь взгляд мне за спину, — Говорите! Она тоже должна слышать это! — закончил и опять посмотрел прямо в мои глаза, уже медленнее опуская взгляд по моему лицу и фигуре так, словно прикасался руками.

— Гхм… Девица!

— Княжна! — поправил его мальчик, а я опять не сдержала улыбки.

— Ярослав! — услышав это, папаша опять грозно повысил голос, а мальчик сел ровнее, но моей руки не отпустил.

— Княжна? — прозвучало наконец прямо передо мной и я смогла рассмотреть доктора.

Невысокий, почти седой мужчина, в очках и красивом костюме, поклонился мне, переглянувшись очевидно с Всеславом.

— Вы не могли бы рассказать, какими в вашем… — он стушевался и опять продолжил, — Там, откуда вы родом, какие показатели жизнедеятельности организма считаются нормой для вполне здорового человека?

— Ну, — я села ровнее, и задумалась, — Температура тела — тридцать шесть и шесть. Кровеносное давление — сто двадцать на восемьдесят. Частота пульса… — я задумалась, не припомнив точной цифры и бросила, — примерно семьдесят ударов в минуту.

Брови мужчины поднимались только выше, пока я это говорила.

— А кровь? Какие группы крови есть в вашем… там, откуда вы родом? — стал продолжать он, а я нахмурилась ещё больше.

— Первая, вторая, третья и четвертая. Резусы разные, там… Минус и плюс, — я ответила, и тут же осекла дальнейшие расспросы, — Послушайте, я не медик, и не смогу объяснить вам почему это нормально, что температура моего тела тридцать шесть и шесть.

— Я понимаю, княжна. Однако, для нас… У нас, — поправил себя мужчина, — … при такой температуре человек сгорает изнутри за считанные часы. А вчера весь день, вы вообще горели… Я такого не видел никогда. Потому мне очень важно услышать ваши ответы, чтобы понять, как вылечить от того, что вас отравило. Мы провели все исследования, и даже задействовали капсулу…

— Какую капсулу? — я сразу повернулась к папаше, зло посмотрев на него, но князю вообще словно плевать на любое выражение моего лица.

"Когда же ты отмираешь? Когда начинаешь рычать, как больной?"

— Это простая процедура. Ничего страшного или сложного. Мы просто поместили вас в капсулу и Арысь провела полное исследование вашего организма.

— Арысь — это та говорящая штука? — я скривилась, но неожиданно пояснения мне дал Ярослав, который продолжал послушно слушать наш разговор.

— Арысь-полынь… Это богиня. Арысь это папина берегиня. Она переходит от князя к князю. Когда-то Арысь будет служить мне. Она как та прозрачная табличка, о которой я вам рассказывал. Она из того же.

"Искусственный интеллект?" — мелькнула мысль в голове, а я посмотрела на лицо мальчика, который начал играть в ручках краем рукава моей сорочки.

— Что такое скадоний? Вы сказали, что это вещество меня отравило? — видимо с появлением в этом дурдоме, способность к аналитическому и критическому мышлению никуда не делась, поэтому меня в первую очередь интересовали опасность этого места, и то, как вернуться домой.

— Это не вещество. Это металл, княжна. Из него изготавливается всё оружие, а так же предметы, которые используются в княжеской дружине, как превентивные, — пояснил Вессарий, а я посмотрела на свои запястья, четко заметив на правом след от царапины и покраснение, будто от ожога.

— Наручники… — прошептала, а потом начала сопоставлять это с тем, что произошло до того, как я очутилась здесь.

"Отравление тканей трупов, и криптонит, о котором даже Ушастик ничего не знал… Неужели…"

— Нам нужно поговорить наедине, — я повернулась к папаше, и сухим тоном закончила, — Князь!

Всеслав сощурился и будто отмер, пройдясь взглядом по сыну и пророкотав:

— Ярослав! Тебе пора на занятия. Близится полдень, а… — папаша резко скосил на меня взгляд, но очевидно пересиливая себя, продолжил, — … княжна должна отдохнуть. Придёшь к ней завтра перед занятиями опять.

Мальчик тут же вскочил, но на мгновение замер, и только потом робко повернулся ко мне, всё-таки обняв за шею и прошептав рядом с ухом:

— Вы понравились папе. У меня получилось. Я приду завтра, а вы должны меня дождаться и никуда не уходить! Вы дали клятву, княжна.

Малыш соскочил с кровати, а я проводила его взглядом, смотря на то, как мальчик взял да руку доктора.

"Это засада… Мальчишка напридумывал такого, что я теперь и не знаю, как…" — бросив взгляд влево, скривилась с досадой, отметив что сватали меня к весьма и весьма экстравагантному папане.

"Как я умудрилась только вляпаться в подобное!!"

С досадой закрыв глаза, но вдохнув побольше воздуха, опять посмотрела перед собой приводя мысли в порядок. Вессарий поклонился Всеславу и повел ребенка к двери. Как только она закрылась за ними, боковым зрением уловила движение мужчины, который прошел вокруг кровати, как хищник, осматривая меня и только встав у приборов, где раньше стоял его лекарь, произнес:

— Я подпустил к тебе своего сына, только потому что ты чистая. И не несёшь ему прямой угрозы. Однако…

Голос продолжал словно замораживать, а я по какой-то дурацкой причине, стала бояться даже рот раскрыть рядом с этим мужланом. Вспомнилось цепкая хватка ледяных пальцев на моем лице, и стало ещё хуже. Потому когда на колени упал мой сотовый, я еле опомнилась.

— Откуда? — схватила телефон и тут же разблокировала, с досадой стушевавшись, когда поняла что он разбит и еле работает.

— Тот же вопрос? — прозвучало справа, и я наконец повернулась лицом к ненормальному.

Всеслав смотрел на прибор, который перекачивал мою кровь, а следом обхватил тонкими, но длинными пальцами одну из трубок, а я зацепилась взглядом за печатку на его руке. Точно такой же перстень лежал в одном из музеев Киева.

"Кольцо Ярослава Мудрого? Это его клейнод! Что за дикий и совершенно бесконечный сон?!!" — разозлилась, ощутив как начинаю беситься от всего, что окружало.

— Кровь красная… — послышался гортанный шепот и я опомнилась, — Густая и такая же, как наша. Тело… — я задрожала, когда его палец коснулся уже моей ключицы, поддел локон волос и откинул его на спину, — … совершенно такое же, как и у любой женщины. Речь и лицо, как у любой из боярынь. Однако ты как горящий очаг.

— Убери от меня руки! — откинула его ладонь, но словно окаменела, когда мужчина перехватил и сжал мою руку в своей.

Ледяное прикосновение. Такое словно ты прикасаешься к куску льда. Он тянет из тебя тепло, нагревается сам, а ты мёрзнешь и пустеешь, пока лёд тает.

— Ты хотела поговорить наедине, женщина! Говори!

Всеслав резко отпустил мою руку и выпрямился, а я втянула глубоко воздух, настолько замерзла и даже не дышала, пока он держал мою ладонь, наклонившись в паре сантиметров.

"Чертовщина, блин… Стежа! Дыши!!!"

— Я не знаю почему, но уверена что теперь должна прояснить несколько вопросов, — мой голос звучал сухо и твердо, но дрожь от картины того, как огромная фигура мужчины, снова встала у края кровати и сложила руки на груди, не способствовала душевному равновесию совершенно.

Папаша уже привычно замер и смотрел только на моё лицо, очевидно решив не перебивать мой монолог.

— Ваш сын был найден в горах… — я пересчитала в голове временные рамки и продолжила, — девять дней назад. Трое суток мальчик бродил по горному массиву, пока его не нашли альпинисты.

— Кто? — оборвал грубо папаша, а я чуть не закатила глаза, но терпеливо объяснила:

— Спортсмены скалолазы.

— Вершинники, — кивнул Всеслав, и умолк опять.

— Мы приехали из Киева не просто так в Яремче. Всё дело в том, что кинжал Ярослава сделан из того же металла, что и оружие, которым убили несколько людей. Потому была создана следственная группа…

— Кем создана? — опять перебил мужчина, и на этот раз его тон был настолько холодным и повелительным, что я опять впала в ярость.

— Очевидно! — схватила сотовый и подняла вверх, — Что вам и так всё известно, Ваше Благородие!

— Словоблудишь, девка? — князёк прищурился, однако посмотрел на сотовый и спокойно ответил, — Допустим.

— Я хочу знать, куда я попала, и понять как это связано с тем, что были убиты уже трое невинных людей, а их трупы очевидно отравлены точно так же, как и я вашим этим — скадонием!

— Для этого придется подчиниться законам моего государства, княжна, и объяснить мне как ты попала в него! — Всеслав опять прошёлся по мне взглядом, а потом резко прошептал:

— Кто тот муж на фото рядом с тобой?

— Что? — я чуть не поперхнулась от того, как этого мужика кидает с темы на тему.

— Фото. На твоём пульте… или приборе. Не знаю что это, но Арысь утверждает что это нечто похожее на наши идентификаторы двухсотлетней давности.

Я в недоумении вскинула брови, и только потом разблокировала сотовый, посмотрев на моё фото с Даниками.

— Даниил Вершигора. Мой коллега и криминалист.

— Коллега? Что он делает в вашем… мире? — Всеслав задал вопрос, а я замерла взглядом на том, как его брови сошлись над переносицей, когда он произнес подобное.

— Он доктор. Лекарь, по-вашему.

"Господи, неужели я это говорю…"

— Лекарь, значит, — прошептал Всеслав, и замер взглядом на моем сотовом опять, но потом резко поднял его и пробасил:

— Пытаться сбежать нет смысла, женщина. Пока я не пойму, где был мой сын столько времени, и как ты с этим связана, ты отсюда не выйдешь!

— То есть, я пленная? — я сжала в руке покрывало, а этот ненормальный только замер в пол-оборота.

— Да!

Холодный и резкий ответ, который заставил сжать сотовый в руке так, что он почил с миром окончательно, пока я смотрела на то, как этот мужлан выходит за дверь, а та закрывается. Сразу гремит лязг автоматических замков, а портьеры на панорамных окнах медленно расходятся в стороны.

Свет камина и ламп будто угасает под натиском солнечных лучей, ворвавшихся в комнату, стирая тем самым грань моего безумия окончательно.

"Я в другом мире, реальности или просто непонятно где… Но это не мой дом совершенно точно! А этот мужлан действительно запер меня. Я действительно чуть не умерла… И я и правда пропала… Там… Дома…"

Медленно и с силой зажмурилась, будто выдавив из глаз слезы, но с шумом и дрожью вдохнув, взяла себя в руки в сотый раз. Открыла глаза и чуть не задохнулась от того вида, который был за окном. Высокие горные пики, утопали в сосновом лесу. Острые кроны елей сочного зелёного цвета плавно огибал туман, убегая от солнечных лучей в долины. Туда, где всё ещё стоял снег…

"— То есть, я пленная?

— Да!"

2.3

Запах в княжеских покоях всегда был свежим и морозным, а тяжёлые бархатные портьеры на распахнутых настежь окнах неизменно трепал горный ветер. Он врывался в широкие палаты, занося с собой ароматы леса, горных лугов и только начавших пробиваться сквозь снег цветов.

Отделанные деревом стены, с высокими потолками, хранили на себе старинные гобелены с именами древних княжеских родов. Не тронутые временем картины несли память десятков семей, оберегавших дух этого места.

Тканые ковры под ногами и живой очаг в камине создавали атмосферу уюта и тепла. Именно того тепла, которое осталось в этом мире. Пламя свеч, запах костра и звук того, как трещат в камине поленья, а за окном ревёт бурная горная река — это то, что неизменно было частью и самого владельца этого места.

Всеслав сидел в кресле перед столом. На грубой столешнице, сделанной из цельного сруба бука лежал меч отца его Изяслава. Острый широкий клинок выкован сотни лет назад в этих горах. В нём не только память Карпат, но и сила, которую ему даровали мольфары.

Горные колдуны, знахари, ведуны и лучшие лекари княжества исчезли почти три десятилетия назад бесследно. Вся семья, от мала до велика пропала в рёве пламени Сварога, который покарал мольфаров за выкованный когда-то меч без его на то дозволения.

"Великий кузнец явил волю свою, и обрушил гнев свой на детей Перуна и Ярила…" — именно такой сказ сочинили старцы, чтобы не заострять внимание простых людей на том, что в центре княжества — стольном Киеве — сгорел дом бояр, вместе со всей семьёй, а на месте его остался только знак Перуна.

Всеслав продолжал буравить взглядом меч, но перед взором князя стоял не клинок, а огромные испуганные глаза простолюдинки, когда Ярослав назвал её матушкой.

"Ей идут наши вещи…" — мелькнула мысль в голове мужчины.

Он вспомнил внешний вид чужачки, и то как она совершенно нагло смотрела прямо ему в глаза, словно и не боялась вовсе.

Этот взгляд девки заставил Всеслава на секунду усомниться в своем решении не заключать её под стражу. Князь доверял сыну, и если Яр говорил, что женщина никак не связана с ордынцами, отец ему верил, и не хотел огорчать ребенка. Не тогда, когда к Ярославу итак приковано столько внимания из-за его родословной.

Однако остальное не покидало мыслей князя ни на минуту. Вернее сказать, ему и не дали бы спокойно выдохнуть даже в такой час, как весенние святки. Это единственное время года, когда вся часть этого континента замирает. Останавливается работа почти всего в империи, а люди почитают богов и готовятся к посевам.

Технологии пошли вперёд, но земля издревле была источником силы народа, потому даже объявив войну Золотой Орде, Всеслав не смел идти против традиций и весь Март провел в горах с челядью. Однако тело найденное в твердыне Днепра не давало ему покоя, как и рассказ о совершенно диком месте, в котором побывал Яр.

Княжеская крепость находилась на острове посреди Днепра, вдалеке от мегаполиса. Она издавна была символом княжеского правления, потому охранялась не просто дружиной. Это была военизированная конная княжеская гвардия — часть дружины, которой руководил сам княжеский воевода Радолир.

Всеслав провел взглядом по мечу от рукояти до острия и уверенно отдал приказ.

— Арысь! Свяжи меня с князем Ярополком!

— Да, мой Государь! — прозвучал женский голос, а следом раскрылся экран ретранслятора на потолке.

Всеслав поднялся с кресла и всадив меч обратно в ножны, обошел стол и положил оружие сверху на грубый черный плащ, обшитый всё той же вышивкой оберегом из золотых нитей.

— Солнца и света земле твоей, брат! Я рад видеть и слышать тебя! — за спиной Всеслава прозвучал глубокий бас, который заставил его повернуться от кровати, и окинуть Ярополка взглядом с ног и до головы.

Голограмма передавала в точности каждую черту на лице брата, однако Всеславу было жаль, что он не может похлопать Яра по плечу и обнять.

— Спасибо, что поддержал меня перед советом двенадцати, Ярополк. Без твоего голоса и голосов Мстислава и Миндовга, я бы не получил большинства, — Всеслав встал перед столом и сложив руки на груди, задал тот вопрос, который сейчас интересовал его в первую очередь:

— Что с южными границами?

— Знамо что. Терхан выставил пять ставок у наших кордонов. Испугать пытается, собака ордынская, но я поднял систему "щит" и шавки убрали свои установки, — Ярополк прищурился и прошёлся хмурым взглядом по Всеславу, продолжив:

— Малец нашелся, я так понимаю? Иначе ты бы не был настолько спокоен.

— Нашелся, — кивнул Всеслав и добавил, — А с ним ещё одна проблема.

— О чем ты? — Ярополк поправил рубашку и протянул руку влево, а потом появился в свете неоновых лучей с кубком зажатым в крепкой ладони.

— Тело, которое нашли в твердыне Днепра. Вессарий утверждает, что процесс разложения этих останков невероятно быстрый. Более того, этот вид… — Всеслав поджал губы, но закончил, — тело отравлено. Не просто при жизни, Ярополк. Вессарий уверен, что отравление тканей скадонием продолжилось и после смерти несчастной.

— То есть обычная бляха, из которой делают пушки и клинки отравила мертвеца? Не смеши, это байки для детей, которые транслируют в сеть, — Ярополк вскинул светлые густые брови, а в голубых глазах зажглось недоверие словам Всеслава.

— Скадоний это не обычная бляха, брат. И ты прекрасно понимаешь и знаешь насколько ценен этот металл. Он сверхпрочный. Ордынцы выкупали его у нас десятками лет, пока мой отец был отравлен их золотом и деньгами! А теперь появляется труп неизвестного происхождения и девка с моим сыном на руках!

Всеслав не сдержался и гулко выдохнул, хотя внешне выглядел собранно и спокойно. Ему никак не давала покоя простолюдинка, и картина того, как её рука обнимает его ребенка. Как маленький Яр прижимается к чужачке, словно к родной матери. Видимо потому Всеслав пророкотав это, закрыл глаза и скривился.

— Какая девка, брат? — в ответ Ярополк задал именно тот вопрос, на который у Всеслава внятного ответа не было, кроме:

— Почти рыжая, с бледной кожей и пышной фигурой, однако невероятно наглыми глазами и хамоватым ртом.

— Ты себе бабу, наконец, нашел?

— Кобылицу, — глухо пророкотал Всеслав, сжав зубы, и пошел к столику, чтобы налить и себе вина.

— Всеслав, ты давно не маленький мальчик. Ты вернулся домой. На родину! Ты обязан представить челяди и народу будущую княгиню. Если этого не случится в ближайшие шесть лун, твои позиции пошатнутся. Твой отец и без того ослабил влияние Киевской Руси в совете Империи.

Ярополк продолжал говорить, а Всеслав смотрел только на то, как из графина в его кубок наливается красная жидкость. Она льется, а князь будто застывает на этой картине взглядом. Смотрит и опять видит трубки, по которым бежит алая кровь.

"Всеслав…" — в голове мужчины резким порывом звучит тихий шепот простолюдинки, а из горла вырывается настоящая ересь:

— Колдовство какое-то! — Всеслав скривился и выпил залпом всё, что налил, — Сейчас мне не до сватовства, брат! — отрезал холодным тоном, и налив ещё, повернулся к Ярополку, уловив взглядом хмурое выражение на лице князя.

— А должно быть! Монгольская делегация прибыла позавчера с визитом к англо-саксам и османам. Как ты думаешь, зачем?

— Османов сдерживает персидский падишах, — отмахнулся Всеслав и упёрся корпусом в столешницу, — Они не полезут к нам, пока персы в союзе с египтянами, потому что боятся прямого конфликта именно с маврами. Им нужна нефть, а персы и египтяне только тем и занимаются, что поставляют османам чёрное золото. Какой толк им ввязываться в мой личный конфликт с монголами?

— Есть толк, Всеслав! — Ярополк перебил брата и сел в кресло, которое тут же оформилось в объемное изображение, как и сам князь, — Англо-саксы спят и видят, как бы подобраться к конунгу викингов. Сигурд молвит у моряка скандинавского дочь просто сказка. Вот тебе и выход из положения. Бери в жены дочь конунга и заключаем с ним договор о династическим браке, Всеслав. Ты получаешь самый сильный в мире флот, который спокойно встанет у берегов Черного моря, и тогда османы оставят свои заискивания к монголам. Так Терхан останется у разбитого корыта, а вернее и дальше будет только капать слюной на наши плодородные земли, полные полезных ископаемых и того самого скадония.

— Я не женюсь на чужачке! — Всеслав сжал кубок в руке, и твердо закончил, — Этому не бывать никогда! Мне хватило одного ребенка, который теперь испытывает мучения, потому что помешаник. Он даже по́стриг пройти нормально не смог, пока мы домой не вернулись!

— Тебе нужна княгиня, Всеслав! И точка! Не хочешь дочь викинга, бери Ольгу и на том порешили! Ни один князь ставленник не захочет отдать тебе свою дочь из-за Ярослава и его родной матери. Ты и сам понимаешь, что никто из них не будет в восторге от того, что помешаник с монгольской кровью будет стоять выше, чем родной внук! Поэтому… Либо Миневра, либо Ольга, Всеслав! Тебе нужен наследник, на котором не будет клейма монголов!

Всеслав окаменел, смотря в глаза брата. По телу мужчины прошла волна боли такой силы, что свела все жилы. Каждый день он проклинал себя за то, что случилось с той бедной девушкой, которую вынудили родить Ярослава. Её намеренно заставили стать женщиной Всеслава только ради рождения ребенка.

— То есть, если я правильно тебя понял, ты хочешь, чтобы я женился только для того, чтобы в ложе упражняться, да детей строгать? — Всеслав холодно усмехнулся и отчеканил, — На нашу землю не ступала нога ні одного саксонского виродка! І не ступить! *(На наши земли на ступала нога ни одного саксонского отродья! И не ступит!)

— Очевидно, не ступит, потому что они часть наших колоний, Всеслав. Однако! У нас их земля, и они очень хотят её обратно! Как и остальные! Особенно король галлов Фридрих! — Ярополк приподнял лицо и сверкнул глазами так, словно уже просчитал шаги монгольского хана в этой игре наперед.

— Тогда пусть платят своей кровью за то, что утопили вместе с османами пятьсот лет назад Днестр в нашей крови. Как только число станет равным, я подумаю, что делать с их регентами при наших Ставлениках. Может разрешу подписывать дозволение на строительство сортира или отхожего места!

Ярополк снова скривился, и зло выдохнув, только холодно прошёлся взглядом по Всеславу.

— Жениться не детей рожать, бестолочь! Мы что, в древние века живём? Ярослав может остаться единственным твоим наследником! Однако факт остаётся фактом! Пока ты не женишься, Терхан рано или поздно потребует встречи с Ярославом. Для монголов кровь одна на всю орду! Тебе ли не знать об этом?! И если он затребует кровный брак, то мы потеряем Киев!

Всеслав только хмуро посмотрел на брата, но с его словами обязан был согласиться. В Ярославе ордынская кровь, а это прямая дорожка к княжьему трону для Терхана.

Братья так и смотрели в глаза друг другу, пока Всеслав не пророкотал, допив вино:

— Раз ты так настаиваешь, у меня нет выхода. Придется начать строгать наследников!

— Боги ярые, дайте мне сил не прикончить этого сопляка! Всеслав!!! — Ярополк поднялся, а его голограмма подошла прямо к князю аккурат под самые очи, и брат зашептал громким басовитым шепотом:

— Покажи своему народу, что к ним вернулось величие! Покажи, сопляк, что русины это одна кровь и никогда не прогнутся даже под таких тварей, коих как муравьев под ногами. Растопчи Терхана и верни себе ИМЯ, — Ярополк повысил голос, но следом замер и продолжил уже спокойно, — Верни мне опору, а я верну тебе свою. Кровь за кровь…

— Брат за брата… — прошептал Всеслав, — Ибо таков закон богов.

— Я не настаиваю, Всеслав. Ты волен поступить так, как считаешь нужным. Однако ты и сам понимаешь, что это необходимо. Это поможет показать мировому сообществу, что новый князь Киевской Руси не мальчик, прибежавший домой из плена, а Князь, который привез из завоёванных некогда земель наследника, а теперь укрепляет свое положение создав семью!

Князья замерли смотря в глаза друг другу опять, а потом Всеслав приподнял подбородок и ответил:

— Пусть тогда огнебог Семаргл решает, кого небо прочит мне в жены.

— Это древний обряд. Он опасный, Всеслав! — Ярополк прищурился, однако ухмыльнулся.

— Опасный, однако именно он опять покажет всему миру, что Славянская империя это не место для казнокрадов и купеческой швали, брат! — Всеслав расплылся в холодной ухмылке в ответ, — Как раз через две недели близится день очищения.

— Тогда нужно поторопиться и дать возможность девицам приготовиться, — Ярополк сложил руки на груди, однако покачал головой и закончил, — Созвать всех князей в стольный Киев будет не просто.

— Достаточно тебя и Мстислава с Миндовгом, — пробасил Всеслав и обратился к Арысь:

— Арысь, вели смотрителям палат киевского дворца приготовить ристалище на берегу Днепра. Да пошире пусть место найдут, чтобы поместились все делегации!

— Слушаюсь, Государь! — ответил женский голос, а князья переглянулись.

— Смотри, а то на такой древний обряд целая дружина девиц заморских прилетит, — Ярополк опять ухмыльнулся, однако подобное веселье не трогало сердце Всеслава совсем.

— Аэропорт столицы работает круглосуточно, — съязвил Всеслав, — Он в состоянии принять даже дочь падишаха.

— Тогда может и султанша какая прилетит, — приподнял бровь Ярополк, а глаза его говорили именно о том, что обряд обрядом, но женой Всеславу всё равно будет дочь конунга Миневра.

Обряд был действительно трудным. Однако князь итак понимал, что не ему решать, кто станет его частью. Всё решит судьба правителя, у которого нет сердца, а есть лишь разум. Именно он должен думать только о народе и его благополучии, а остальное, как и то, кем будет жена князя, не важно.

— Встретимся в Киеве, брат!

Ярополк тепло улыбнулся Всеславу, на что князь кивнул и замер взглядом на том, как исчезает фигура одного из самых близких и надёжных людей. Ведь именно Ярополк и Мстислав помогли ему вернуться домой с Ярославом. Если бы не их депеши ордынцам, Терхан ни за что не отпустил бы наследника монгольских кровей с отцом на его родину.

Всеслав надел длинный кожаный жилет поверх сорочки и быстрым шагом вышел из палат, только мазнув взглядом по страже, которая стояла у дверей.

— Велите подать коня, Государь? До вече в Яремче ещё полдня, — послышался вопрос за спиной, однако Всеслав пропустил его мимо слуха, и нахмурился.

Женский смех, разливающийся бурными звуками вдоль коридора, как та самая река за окном, был настолько громким, что на секунду выбил мужчину из колеи. Всеслав собирался найти Радолира, чтобы расспросить, что тот узнал о пропавшей семье мольфар у местных старцев. Направлялся как раз в конюшни к другу, когда замер, и плавно повернувшись на смех, махнул прислуге, чтобы те ступали по своим делам.

Князь не спеша шёл на звонкие звуки женского голоса, вдоль коридора, который освещали только золоченные светильники на стенах. Миновал несколько стендов, где под стеклом хранились гуцульские топоры его предков, чтобы встать именно у той двери, в которую впопыхах принес девку. Совершенно не думал куда идёт, а просто быстрым шагом шел в то место, в которое его вели ноги. И как бы дико это не было, притащил чужачку в покои, которые находились на его этаже, прямо рядом с палатами Ярослава.

Смех продолжал звонко разливаться прямо за грубой и толстой дверью из натурального дерева, а рука князя не спеша поднималась вверх к сканерам, которые отпирали вход в комнаты. Мужчина только слегка прикоснулся к ним, как остановился, услышав уже другой смех.

— Яр… — гулко шепнул князь, а на его лице непроизвольно появилась теплая улыбка.

"Я давно не слышал, как мой мальчик так звонко смеётся…" — сердце Всеслава только на миг дрогнуло, однако в следующий момент заговорил разум:

"Эта женщина чужачка! Ты не знаешь кто она и откуда! Она не должна привязывать к себе твоего сына и наследника! Ты обязан остановить это немедленно, пока не стало поздно!" — с этой мыслью Всеслав резко толкнул дверь и вошёл в палаты, сразу отыскав взглядом женщину.

Прошла неделя с того момента, как она появилась здесь. Сидела точно так же и на том же ложе, что и в прошлый раз.

Но сейчас… Рядом с девкой сидел Яр, и показывал что-то с помощью ретранслятора. Однако, только Всеслав ступил за порог, как все замерли, а Ярослав быстро выпрямился и поклонился отцу.

— Отец! — мальчик соскочил с кровати и быстро подбежал к мужчине, остановившись только, когда встал рядом, чтобы низко поклониться.

Всеслав тут же погладил сына по голове, но боковым зрением уловил холодный и прямо кричащий ненавистью взгляд.

— И сколько князь ещё будет держать меня в четырех стенах? — простолюдинка ехидно приподняла бровь и посмотрела на Всеслава настолько вызывающе, что мужчина тут же нахмурился, — Наверное, не нашли ничего на такую рабыню, как я. Да, Ваше Благородие?

Всеслав разозлился ещё больше. Ему не нравилось то, насколько развязно и свободно эта девка позволяет себе раскрывать рот. Никакой покорности и кротости. Ничего, что могло бы характеризовать её как настоящую боярыню.

"Неужели ты действительно не наша? Это невозможно. Просто невозможно поверить в то, что говорит Яр!!!" — князь сжал челюсть и опустил взгляд на сына.

— Почему ты не на занятиях? — задал вопрос, на что мальчик замер, однако ответить посмела его "матушка".

— Вы, Ваше Благородие, приставили ко мне слугу…

— Ты ведь сказала, что рабыня, женщина! — грубо оборвал её Всеслав, — Тогда, как же я мог к рабыне приставить служанку? Ты уж определись в своем статусе. В следующий раз советую выбрать между кобылой и рабыней, что-то более человеческое.

Всеслав с удовольствием наблюдал за тем, как девка задохнулась своим же ядом и умолкла, лишь зло и холодно осмотрев его. Так, будто испепеляла дотла, пока сам мужчина впивался в её фигуру своим не менее грозным взглядом. Цеплялся за то, как она выглядит в платье со шнуровкой на корсаже и вышивкой у горловины. Красное, яркое, как и сама ведьма, которая продолжала притягивать своей дикой необычностью.

— Где Катинка, Арысь? — пробасил Всеслав, смотря на то, как чужачка поднимается с кровати.

Тяжёлая ткань платья падает на пол, колышется при движении женщины, которая выпрямляется в полный рост и становится напротив князя словно равная.

— Катерина в помещениях кухни. Ваша гостья пожелала, чтобы для княжича принесли обед к ней в покои.

Девка тут же скривилась, как услышала голос берегини, а Ярослав мягко и робко схватил отца за руку, прошептав:

— Папа, это я виноват. Это я захотел посмотреть с княжной тот мультик про мавок, который мы смотрели вместе. Ты запер её, хотя она ничего плохого мне не сделала.

Всеслав опустил взгляд на сына вновь, а в голове звучали слова Ярополка о том, что скоро у его мальчика появится действительно мать. Однако, что-то так и кричало в мыслях князя, что она не станет любить помешаника с монгольской кровью. Слишком уж ордынцы стали поперек горла всему миру.

— Арысь! Вели подать обед в саду! Пусть приготовят всё до моего отъезда в Яремче. Я тоже… отобедаю с сыном! — мужчина резко перевел взгляд на простолюдинку, по лицу которой пробежало удивление.

— Слушаюсь, Государь!

Всеслав погладил Яра по растрепавшимся волосам и молча вышел из покоев чужачки так, словно ему в спину дышал волколак.

2.4

Чем дольше я находилась в этом месте, тем паршивее становилось. Как только смогла встать с кровати, тут же обшарила свои хоромы вдоль и в поперек в поисках хоть чего-то, хоть малейшей детали, которая помогла бы мне сбежать. Я не могла и дальше отсиживаться в этом месте, пока мои родные, испуганные моим исчезновением, даже не знают, где я.

Более того, нельзя закрыть глаза и на то, что услышала от Вессария. Доктор хоть и не охотно, но пояснил мне структуру и свойства того самого скадония. Из всего сказанного мужчиной выходило, что это и есть та дрянь, которой были отравлены жертвы в моём мире.

— А значит, убийца либо владеет мечом сделанным в этом мире, либо и сам из этого княжества, — прищурилась стоя у окна и продолжая смотреть на то, как за ним, огибая скалы, несётся бурным потоком река.

Вода сметает на своем пути почти растаявшие сугробы с огромных темных и острых скал, в щелях которых пробивается зелень растений, а деревья начинают расцветать. Если бы не тот факт, где я находилась, возможно и стала бы наслаждаться такой красотой природы. Однако не в условиях, когда меня запер мужлан папаша, а еду приносит сам доктор Вессарий, смотря на меня вот уже пятый день, как на слабоумный экземпляр для исследований.

"Чертовщина… Как из этого всего выбраться?" — я стала растирать пальцами виски, в попытке понять, что делать дальше.

До бешенства доводило всё! Эта комната проклятая, как настоящие покои британской королевы, блин! Даже кровать, и та с балдахином, будто если бы не было его, функции места для сна изменились бы напрочь, и спать пришлось бы на потолке! И тишина вокруг такая, словно я одна в этом мире!

Только одно радовало эти несколько дней. Маленький мальчик, который неизменно каждое утро приходил ко мне и здоровался, спрашивая как я себя чувствую. Вчера, к примеру, ребенок принес мне целую пригоршню печенья.

Повернув голову, посмотрела на столик, где оно так и осталось лежать. Я не могла есть ничего. Мне постоянно было до жути холодно, хотя не сказать, что за окном мела метель, а спала я в пещере. Камин прогревал помещение очень хорошо, но моё тело упорно дрожало от каждого шороха, будто от холода.

"Надо найти выход! Нужно понять, как попасть обратно домой, а путь один — узнать наконец, куда я попала…"

Уверенно повернувшись к двери, поправила уже новую сорочку, и обойдя кресла, начала со всей силы стучать. Била хорошо, так чтобы меня услышали точно. Однако с той стороны стояла тишина, а голос прозвучавший опять будто из неоткуда заставил скривиться, и с досадой закусить губу.

— Гостья! Ваши действия совершенно безрезультатны и напрасны. Стража продолжит молча нести караул, а Его Величество вышел из покоев около получаса назад. Скоро проснётся молодой княжич, и тогда вы сможете развеять свою скуку!

— Скуку? — я почти прорычала это, — Послушай меня, недоразумение бестелесное! Скука — это когда ты не знаешь какую киношку вечером на сон грядущий посмотреть, а то, что происходит сейчас, называется — похищение и незаконное лишение свободы! Проще говоря меня выкрали и удерживают против воли! А это подпадает под четыре статьи уголовного кодекса…

— Княжна! — я замерла от того насколько изменился голос этой штуковины, — Я наблюдаю за вами вот уже пятый день. Просто спросите то, что вас интересует и я отвечу, если это не будет касаться государственной тайны. Однако приказ Государя — нерушимое слово. Я не могу пойти против него и просто отпустить вас, хотя вы и правда не несёте угрозы.

Я стала осматриваться по сторонам, пытаясь понять, как это она наблюдала за мной. Но как только подняла взгляд, потолок стал расходиться в стороны, а из него выехала стеклянная матовая конструкция. Она развернулась почти во весь потолок, повиснув под ним, а следом со мной случился новый виток припадка. Всё потому что на пол, вернее прямо передо мной ударил свет, который закрутился и стал переливаться всеми цветами радуги, пока его искры не превратились в женскую фигуру без лица, а только с очертаниями тела, и всё так же искрящихся золотом волос.

— Арысь-полынь, княжна. Рада знакомству! — мягко произнесла фигура, а я на дрожащих ногах стала подходить к ней ближе.

Более красивого создания я не видела. Она однозначно была голограммой девушки, но настолько реалистичной будто передо мной не объемное изображение, а настоящий человек.

— Как… такое возможно? — я обошла Арысь по кругу и опять встала перед лицом.

— Нанотехнологии, княжна. Меня создали двести лет назад, во время технологического прорыва, после создания первого ретранслятора высоким мужем Игорем Константиноским. Он уроженец Полоцкого княжества.

— Полоцк… Полоцк… — я напрягла мозги, припоминая всё, что знала о Киевской Руси, однако на ум приходили только скудные отрывки из "Слова о полке Игоревом", и всё.

"Полоцк… Гданьск… Белорус или поляк?" — мелькнуло в голове, и я тут же задала вопрос:

— И ты… естественно не богиня?

— Богиня, — кивнула фигура, но сразу продолжила, — Я создана по образу и подобию одной из языческих берегинь, княжна.

— И что же, у вас тут все язычники? А как же Князь Владимир и крещение Руси? — я поджала губы и сложила руки на груди.

— Христианство — это византийская ветка западной религии? Да, князь Владимир хотел привить славянам его, но увы, македонский царь не отдал свою дочь ему в жены, а князь просто взял огнем и мечом Корсунь.

"Раз существовал князь Владимир, как и перстень Ярослава Мудрого, значит в какой-то момент история этого дикого мира, ушла в совершенно другую сторону…" — я с ужасом закрыла глаза и поняла, что нахожусь в месте, которое никак не укладывается у меня в голове.

— И что же? Эти княжества по всему миру? Я видела вертолеты, у вашего Вессария вполне современный костюмчик, а ты… Ты больше похожа на кадр из фантастического кино.

— Нет, конечно. Славянская империя — единственное государство, в котором правят князья. Их двенадцать, и каждый из них находится во главе своего народа, а вместе они образуют великий княжеский совет славян, на котором уже решаются более глобальные вопросы. Остальные государства возглавляют короли, султанат, падишахи, императоры и ханы.

Передо мной заискрился будто из воздуха огромный шар, а потом развернулся, как настоящая, но объемная карта. Точно такая же как наша, с теми же материками и океанами, однако названы они были совершенно иначе, а государства делили территорию суши так же по-другому.

Я дотронулась до карты, а она снова пошла искрами, которые отскочили от меня, и свернулись в картинку подальше. Огромная территория от Камчатки и до самого́ Атлантического океана за исключением только Скандинавского полуострова была обозначена как та самая Славянская империя.

— И французы, и итальянцы, даже британцы… — я впала в ступор, когда поняла, что почти вся Европа была частью империи, — Как? — повернулась к Арысь, однако она молчала, видимо дав мне возможность свыкнуться с тем, что было передо мной.

"Это просто нереально дикий сон! Чтобы мы, и сумели завоевать страны Европы? Чушь, натуральная!"

— То есть демократии у вас тут нет? Оно и понятно, раз людей запирают без суда и следствия! — я хмыкнула, на что Арысь повторила мой жест, таким же голосом.

— Демократия — путь к саморазрушению и хаосу. А Морана не любит, когда в её темном царстве внезапно наступает яркий день.

— Морана? — я нахмурилась уже совершенно не понимая, о чём говорит Арысь.

— Наша вера, культура и государственный строй тесно переплетены с древними обычаями и обрядами. Именно это позволяет нам, как в генетическом коде, хранить основы и нерушимые устои государства славянского.

— Неплохо… Но всё равно не объяснило мне, как ваш княжич очутился в такой клоаке хаоса, как мой мир? И почему вашим скадонием в нем были убиты и отравлены уже трое невинных людей?! Моих людей, убитых вашей отравой!

— Вы слишком эмоционально и агрессивно настроены, княжна. Наш мир полон красивых и завораживающих вещей, не только убийц и предателей, коих в каждом с избытком.

Арысь говорила так, будто видела меня насквозь, однако это не отменяло того, что я должна понять, как попасть обратно и принести с собой улики. Доказательство того, что криптонит это не выдумка Ушастика, и нам нужно поднимать всех, чтобы отыскать того, кто орудует такой отравой.

— Порталы? Перемещения и прочие фишки в стиле фэнтези? Это у вас существует? — задала быстро вопрос, и сложила руки на груди, — Как мне попасть обратно домой? Уверена, если я могу вести диалог с голограммой, ты знаешь как это сделать.

— Нет.

Арысь ответила сухо, однако в голосе искусственного интеллекта, я на какой-то миг уловила сожаление.

— Что значит "нет"? Я же, как-то сюда попала? А Ярик как-то попал к нам, как и ваш этот скадоний! — сразу стало страшно настолько, что ноги налились будто свинцом.

Холод опять подбирался ко мне всё ближе, а дышать стало совсем трудно. Казалось, что моя реальность состоит не из моего собственного восприятия действительности, а из того, что мне пытаются навязать, внушить и заставить поверить вот в такую реальность, альтернативы которой нет.

— Единственные люди, которые хоть как-то могли объяснить ваше появление, как и исчезновение молодого княжича, сами пропали тридцать лет назад, — Арысь кивнула мне за спину, а я повернулась, посмотрев на то как карта сменилась экраном, на котором появилось множество фото.

— Древняя княжеская семья карпатских мольфаров и ведунов сгорела в собственном доме, от которого остались только обожжённые балки и пепел. Именно они могли объяснить вам то, на что не могу ответить я. Поскольку наукой ещё не доказана возможность квантового перемещения между реальностями и пространством.

Арысь говорила, однако я перестала её слышать тут же, как увидела один из снимков из места пожара. На нем был четко виден круг и шестиконечный крест заключённый в нем. Этот знак был похож на выжженное клеймо прямо на пепелище.

— Арысь, ты можешь найти ещё кое-что? — я встала ближе ко всем фото и начала просматривать каждое с особой тщательностью.

— Если княжна желает, я готова ей помочь, — ответила голограмма.

— Была ли в этот день… Ну, в смысле, в день пожара. Была ли гроза? — я ткнула пальцем в один из снимков и повернулась к Арысь.

— Была. Вы правы, княжна. Это был день летнего солнцестояния. В официальном заключении так и значится, что пожар возник глубокой ночью в следствии…

— Попадания разряда молнии в дом или его конструкции, — перебив голограмму, я посмотрела опять на знак и еле заметно улыбнулась.

"Вот значит как? Пропала целая семья! В грозу, а на месте их исчезновения только знак остался. Точно такой же, как тот, в котором лежала сожженная дотла лошадь Ярика в моём мире…" — однако лишь вспомнив, что придется встать прямо под молнию, меня пробил такой страх, что скрутило каждую мышцу, — "Кроме того неясным оставалось то, как именно вызвать нужную грозу? Где я должна находиться в этот момент, и как этот проклятый переход работает?!"

Пока я вела мысленный монолог из приоткрытого окна послышался настоящий слаженный и гортанный бас. Да такой, будто я опять попала на плац полицейской академии. Быстро обернулась на звук, а потом посмотрела на Арысь, которая лишь повернувшись в ореоле своего света мягко произнесла:

— Государь видимо решил перед отъездом к ставленику Прикарпатья, выйти с дружиной в горы.

Она так это сказала, словно живая девушка, у которой сопли потекли по подбородку. Я лишь окинула голограмму насмешливым взглядом и пошла к окну посмотреть чем это наш папаня занимается, когда не рубит мечом людей и не запирает женщин в своих хоромах.

Встала у рамы, и открыла окно настежь, чтобы натурально остолбенеть.

— Он точно князь? У вас есть традиция раз в год своего правителя подвергать пыткам? — я хохотнула и округлила глаза, смотря на то, что происходит у берега реки.

Хотя ту часть, где стояло не менее двадцати молодчиков, я бы назвала горным пологим водопадом. Но кто же знал, что спустя минуту ухмылка медленно сползёт с лица, а сопли придется жевать уже мне.

Ненормальный папаша раздевался прямо на берегу, стоя на одном из каменных валунов. Снял сперва длинный кожаный жилет, а потом и стянул через голову рубаху, оставшись только в сапогах и брюках из грубой кожи.

— Что это за стиль в одежде дикий? — прошептала, только для того, чтобы отвлечься от огромной и широкоплечей голой спины, на которой буграми виднелись мышцы.

— На бодибилдера на тянет… — я наклонила голову к плечу, и осмотрела папашу пристальнее, — …однако выглядит на-а-амного лучше. Хорошо князя кормите, Арысь!

Я скосила взгляд на искрящуюся фигуру, однако она продолжала молчать. Потому я вернулась к наблюдениям за тем, как уважаемый правитель целого княжества огромной империи позволяет обвязать свои запястья кожаными ремнями и входит в бурный поток реки.

Всеслав кажется вообще не замечает течения, а только быстрее и резвее пробирается к порогам скал, которые выступают в центре её русла. Становится к ним спиной, и закидывает концы ремней на разные берега. Их там ловят молодчики, а спустя секунду резко натягивают так, словно сейчас разорвут этим мужчину на части.

— Какого чёрта они творят? — я схватилась за раму и почти вылезла из окна, которое находилось над обрывом.

Продолжая с ужасом наблюдать за тем, как папашу растянули на чертовых ремнях, сердце в груди гулко ударило, а потом защемило из страха. Однако только следом я поняла в чем дело.

— Отпускайте течение! Опускайте заслонку! — один из молодчиков, в котором я лишь теперь признала горефутболиста воеводу, заорал так, что у меня по спине мурашки побежали, подобно эху его голоса, поглощенному долинами гор.

— Арысь… Это…

— Это самый красивый и сильный князь из всех, которым я служила, — с гордостью произнесла голограмма, пока моё сердце застучало уже примерно в горле.

Я затаила дыхание и остановила настоящий вскрик, когда огромный, ревущий поток вырвался и понёсся вниз, потому что опустили заслонки дамбы на вершине скал. Тонны воды бежали по скалам, пока прямо на их пути стоял спиной мужчина. Они ударили по его телу резко и сильно, мощным рывком заставив Всеслава пошатнуться, а молодчиков, которые держали тросы чуть не свалиться в воду, пока их князь принимал ванны, мать его!

— Финиш… — убито прошептала смотря на то, как ревущий поток наконец успокаивается, а в нем стоит и глубоко дышит мужчина, отряхивая мокрые волосы на голове и улыбаясь, как безумный.

— Обряд, княжна. Это всего лишь дань горам и демонстрация силы правителя перед его войском. Дружина никогда не пойдет в бой за слабым князем. Это закон!

"Это совершенно не нормально! И до одури дико!" — прошептала в голове, отказываясь верить в то, что на такое пойдёт человек в здравом уме и при памяти.

Ещё два дня прокручивала в голове всё, что увидела и узнала благодаря Арысь. Сперва она появлялась сама и показывала всё новые детали из истории, а потом и вовсе приставила ко мне красивую девочку, которая начала приносить еду и наконец притащила хоть какую-то одежду.

— Катинка, вы уверены, что вот это у вас совершенно нормально носить? — я поправила рукав платья и повернулась к девушке.

Катинка осмотрела меня, и с удивлением, смешанным на лице с неловкостью, ответила:

— Да, княжна. Подобные наряды носят женщины вашего сословия и с вашим титулом.

— Тти-тулом? — я поперхнулась, а потом ощутила как подол платья резко потянул Ярик.

— Да! Вы теперь княжна. И выглядите в этом красиво, — малыш улыбнулся и стал расправлять платье, размахивая грубой красной тканью со стороны в сторону.

— Ну, раз Его Высочество говорит, что красиво, мне ничего не остаётся, как признать это.

Однако был ряд нюансов. В подобном не то что ходить невозможно, в этом повернуться трудно, учитывая что белья под платьем нет, а заменяет его тканая сорочка. Все прелести это чудо удерживает корсажем.

"Хорошо хоть трусы не заставили снять, а даже позаботились о сменке! А то вдруг княжны белья вообще никакого не носят?" — я посмотрела на себя в зеркало и естественно скривилась, понимая что платье то на мне шикарное, но вот на голове в это время куриное гнездо, а на лице серые после инфекции синяки прямо под глазами.

"Отличный видок! Он явно впечатлит твоего папаню!" — я улыбнулась мальчику опять, и потрепала волосы по голове малыша, умоляя высшие силы услышать меня и отвадить ребенка от затеи женить на своем отце.

"Не дай бог! Мне ещё этой прелести не хватает для полного счастья, учитывая что я застряла здесь, а на поиски обратного пути…" — моя рука замерла в волосах мальчика, а сама я посмотрела на своё отражение снова, наконец уловив в глазах настоящие слезы отчаяния, — "Это может занять годы, Стежа. Или не произойти совсем. Ты можешь не вернуться домой и вовсе. А значит… Ты здесь никто… И в случае того, если не произойдет новой сказочной грозы, ты станешь пустым местом на обочине в мире, который не твой, и которому ты чужая…" — продолжало шептать в мыслях, пока мои руки мягко гладили чужого ребенка по волосам. Мальчика, ставшего в этом ужасе, подобным свету для меня. Ведь с каждым днём этот мир действительно становился всё реальнее.

По прошествии целой недели всё вокруг и правда начало восприниматься, как настоящее. Всё выглядело как правда, и даже голограмма Арысь уже не пугала меня настолько, как к примеру два дня назад.

Уверенности в том, что после удара молнией наступила кома тоже не было, однако как раз в неё я и впадала, как в бешенство при виде холодного взгляда, с которым меня постоянно осматривал, как экспонат в музее папаша. Вот и только что, он стоял в дверях так, словно перед ним диковинный зверёк на убой.

Сразу за папаней в хоромы влетела Катинка. Она впопыхах осмотрела меня, и с досадой закусила губы.

— Не успеть мне вас привести в порядок, княжна.

— Расслабься, Катюша, — я лишь отстранённо отмахнулась от её потуг, хотя совершенно не понимала, что такого в том, что князь изъявил великую волю и честь поесть рядом со своим сыном.

"Ну бред же!" — хмыкнула и посмотрела на застывшие фигуры персонажей мультика в воздухе.

"Ты найдешь выход, Стежа! Иначе никак! Мало того! Ты должна вспомнить и хорошие стороны такого "путешествия". Вероятность поймать тварь, которая убивает людей стала намного выше…"

— Нужно только найти всё на этих мольфаров, которые пропали. Они моя нить к разгадке грозы, а она моя дорога домой. И пока я не найду то, что вернёт меня назад, должна попытаться отыскать максимум информации о том, как преступник мог протащить к нам оружие из этого места, — бормоча себе под нос, как мантру, я шла следом за Катинкой и Ярославом, в окружении троих молодчиков из охраны князя.

Длинный коридор, стены которого отделаны опять же натуральным деревом, заканчивался широким лифтом. В него мы и вошли. Когнитивный диссонанс от подобной картины сочетания древности с передовыми технологиями наступил ровно через пару секунд моего пребывания в полностью прозрачной кабине, которая спускалась, как капсула вниз, и открылась прямо на задний двор резиденции.

Катинка тут же замерла и склонила голову, как и остальные прибывшие со мной смерды. Я осмотрела эту картину, и наконец вдохнула полной грудью, почувствовав как на лицо упали солнечные лучи.

— Обычно, когда князь созывает обед, его за это благодарят поклоном, простолюдинка! А ты смеешь не то что голову не склонить, но и дурой прикидываться перед Его Величеством!

Я хорошо запомнила голос княжны Ольги. Как только мой взгляд упал на широкий стол, накрытый прямо на свежем воздухе, перед глазами замаячила рожа солдафонки. Рядом с ней сидели ещё несколько женщин. Не скрывая своего отвращения точно так же как и она, шептались и посматривали в сторону совершенного экспоната пофигизму. Папаня словно и не замечал женщин, а горефутболист спокойно попивал что-то из кубка, переговариваясь с Всеславом и кивая головой на его хмурый взгляд.

Князю казалось вообще побоку, что перед ним стоит Ярослав. Однако спустя несколько секунд, Всеслав стрельнул взглядом в малыша, и улыбнулся совсем незаметно. Мальчик тут же побежал к отцу и залез на колени.

"Матерь Божья! Да ты реально умеешь это делать?!" — съязвила в голове, а Катинка кивнула мне на стол.

— Идите, княжна, — шепнула девушка и указала мне на один из высоких стульев, рядом с женщинами.

Но лишь посмотрев на тот серпентарий, который убивал меня взглядом раз за разом, мне не то что есть перехотелось, мне жить стало тошно. Потому и садиться за стол рядом с ними у меня не было никакого желания. Более того, только теперь я поняла, какую засаду мне устроил малец. Барышни то выглядели иначе. В лёгких платьях, с меховыми накидками на манер наших.

"И тут я! В своей мечте косплеера "Игры Престолов"?! Запакованная по самое горло, только корсаж всё облепил!"

Невольно скривившись и чертыхнувшись, наплевала на любые глупости, и уверенно пошла в совершенно другую сторону. Схватилась за стул по левую руку от горефутболиста, и под застывшие огорошенные взгляды серпентария, села за стол.

— Как ты посмела? — убито прошептала одна из подружек солдафонки, пока та с вызовом бросила салфетку прямо перед собой на стол, и повернулась к папане.

— Ваша…

— Ольга! — Всеслав громко и резко осёк солдафонку, переведя только взгляд в её сторону от тарелки, в которую накладывал еду сыну.

— Это неслыханно, Государь! Это оскорбление всех женщин за этим столом! Как она посмела сесть на мужскую половину?! Рядом с Воеводой! — завопила уже вторая подруга Ольги, на что я откинулась на высокую спинку стула и сложила руки на груди, переводя весёлый взгляд то с одной персоны, то на другую, то на третью.

— Княжна Алексия, мы просто обедаем, — неожиданно подал голос горефутболист, а я вскинула бровь и осмотрела уже его, — Неужели нельзя опустить светский протокол ради молодого княжича, и просто поесть спокойно? Хоть раз! Я взываю к вашей рассудительности и благоразумию, княжна.

"Если они вот так одеваются для простого обеда? То мне странно, как папаня малыша ещё не нашел себе женушку под стать? Тут же целый цветник! Все прелести подчёркнуты так, что идея привести сюда ребенка, мне лично казалась жутко неудачной!" — пока прокручивала это в голове, малыш спокойно ел, а потом повернулся в нашу сторону и произнес:

— Дядя Радолир! Можете пересесть на место княжны. Я хочу, показать ей что люблю кушать. Я обещал.

Все споры разом схлынули на нет. Как тот самый поток реки за спиной, а мой взгляд резко попал в плен холодного и острого взгляда Всеслава. Папаша прошёлся им по моему лицу, и опять замер на губах, как и получасом ранее в дверях моей камеры.

— Радолир! — прозвучал гулкий бас князя, а я опомниться не успела, как горефутболист поднялся, а прислуга сменила приборы на столе местами.

— Ваше Высочество, я не думаю что это… — посмотрев на мальчика, стушевалась, чем и воспользовался серпентарий, умолкнувший после просьбы Радолира, и опять начавший свою трель после моей минутной слабости.

— Ваше Высочество, молодому княжичу не подобает… — начала Алексия, на что Всеслав повернул к ней лицо и вот сейчас действительно стало видно, что этот мужчина князь.

— Если вы не умолкнете и не станете спокойно есть, поучать придется вас, княжна Алексия. Этикету, в первую очередь!

От подобного тона в голосе папаши, кажется река за нашими спинами покрылась коркой чертового льда. Мне поплохело настолько, что я сразу поднялась, и решила остановить этот весьма занятный спор: где, кто и как должен сидеть.

"Если вдуматься, то это просто дурдом! Какая к черту разница, где будет лежать моя тарелка, если я всё равно почти ничего не съем из-за взгляда этого мужлана?" — скрипуче зашептав в голове и откинув подол платья я уже садилась, как поняла, что наступила на его подол ногой и сейчас полечу лицом прямо в стол.

Резко опустив взгляд и попытавшись сориентироваться и увернуться от падения, замерла, потому что мужская нога, обтянутая высоким кожаным сапогом остановила мой полет, просто надавив на ткань со своей стороны.

— Садись и ешь! — прозвучал гортанный бас, а я лишь плавно осмотрела лицо папаши, и то, как он продолжал держать ногу наготове, если я оступлюсь ещё раз.

— Спасибо! — ответила, чем вызвала удивление и свист горефутболиста за спиной.

— Святой Даждьбог! Да она умеет говорить спасибо! Государь, прогресс на лицо.

— Радолир, не корми бабий бунт за столом хоть ты! — нахмурился Всеслав и совершенно спокойно отпустил Ярослава ко мне на руки.

Малыш сел передо мной и стал накладывать в тарелку столько еды, что я невольно поперхнулась, но в это время заговорил Всеслав. Серпентарий тут же замер и перестал шептаться, а Ярик выпрямился и посмотрел на отца.

— Через два дня вся челядь должна быть готова к отъезду обратно в стольный Киев! Святки подошли к концу, а все вопросы со ставленником здесь, я решу уже вечером. Поэтому, княжны, отпуск окончен.

— Как того пожелает, Государь! — тут же, как собачонка ответила Ольга и прошлась по мне взглядом так, словно я дерьмо на её ботинках.

— Ам… — как дура прочистив горло, я решила внести свои коррективы и все опять замерли, а Всеслав плавно посмотрел в мою сторону.

— Что… княжна? — задал вопрос ехидным холодным тоном папаша, а мне подумалось он выбирает между тем, как меня назвать: рабыней или кобылой?

— Я не могу отсюда никуда уехать.

— А ты стало быть решила, наконец, какое определение себе выбрать, и раз отреагировала на слово челядь, готова пойти на компромисс, Станислава?

Моё имя, произнесенное его голосом, зазвучало совершенно иначе. До этого момента, я даже не придавала никогда значения тому, как оно звучит.

— Да, — уверенно посмотрела Всеславу в глаза и решила, что мне придется забыть о мальчике, и о том, кто сидит рядом. Я не могу покинуть место, которое возможно напрямую связано с переходом домой, — Я хочу остаться здесь. Можете запереть меня хоть в стойле, но я не могу покинуть территорию Яремче.

— Можешь, — отрезал холодным тоном папаша, а я задохнулась негодованием, а следом и яростью, а он ещё и добавил:

— И покинешь! — поднялся и отряхнув свою шёлковую рубашку с накидкой, посмотрел на женщин и уже собирался что-то им сказать, как меня прорвало со злости:

— Ну, знаешь! — даже от себя не могла ожидать такого нервного срыва, но дни полнейшей прострации, страх и напряжение нашли прямой выход именно сейчас, — Я не являюсь частью челяди Славянской империи. Я гражданка совершенно другого государства! И ты не имеешь никакого права командовать мной и ограничивать мою свободу! Потому…

Я резко набрала воздуха в легкие, но следом вздрогнула, заметив как ребенок, который продолжал сидеть на моих руках, наклонил голову ещё ниже, и начал есть, смотря только в тарелку. Затем я почувствовала, как Ярик всхлипнул, но не поднял лица.

"Он молчит постоянно, когда Всеслав повышает голос. Не смеет и слово сказать при отце так, словно боится его. Это как надо было ребенка запугать? Ну, блин! Чтоб тебя!"

— Ваше Высочество? Ваше слово! Если вы хотите, чтобы я поехала, я не стану вам перечить!

Ярослав вздрогнул всем телом, повернулся и не верящим взглядом посмотрел на меня своими огромными и обиженными глазками.

— Но… Вы хотите домой, княжна. Я это знаю. Я точно так же хотел домой, и мне было страшно…

За этой сценой в немом шоке наблюдал горефутболист, а когда понял что она не для ушей серпентария, тут же махнул прислуге, при этом обращаясь к женщинам:

— Собирайте всех и готовьтесь к отъезду, Ольга! Немедленно! У нас не так много времени. Ступайте!

— Да, Воевода! — процедила сквозь зубы княжна и вскочила так, словно ужаленная.

Я проследила взглядом за тем, как весь взвод княжеских дамочек пропал из виду, войдя в лифт, и только потом опомнилась от резкого рыка над моей головой:

— Радолир! Уведи Ярослава в его покои, пусть готовиться к отъезду!

— Да, мой Государь! — мужчина забрал с моих колен ребенка, а Ярик только хмуро посмотрел на отца.

Я же в свою очередь поднялась и уже готовилась к тому, что выскажу всё, что думаю об этом папаше, и в частности о его методах воспитания, как замерла, смотря на мужлана. Всеслав хмуро обвел взглядом поляну, где мы находились, и вся прислуга исчезла молниеносно и за секунду.

— Я могу стерпеть всё, ради ребенка, женщина! — гортанно пророкотал мужчина, а на моей коже, кажется каждый волосок поднялся от реального страха.

Именно таким он был в тот раз, когда мужлан схватил меня за грудки и лицо. Всё потому что передо мной не был дебил Радуцкий. Передо мной стояла точно такая же скала, как та, что была за спиной этого мужика. И прямо сейчас она пошла прямо на меня, грубо схватив за руку и потянув так, что я упала на грудь Всеслава, а он продолжил гортанно басить прямо в моё лицо:

— Но если! Ты ещё хоть раз посмеешь унизить меня при таких же бабах, как ты, я не то что в стойле распоряжусь тебя запереть, я собственноручно высеку тебя тем самым кнутом, о котором ты так сладко и ехидно мне в глаза словами плевала, девка! Я могу понять, что ты хамка и невежда, потому что законов наших не знаешь. Но кажется Арысь два дня не для того их тебе в голову вкладывала, чтобы ты вела себя здесь подобным образом! Ты хочешь домой? Тогда подчиняйся и делай то, что я тебе говорю!!! Беспрекословно! Сразу! И без возражений, Станислава!

— Как кобыла? — зашипела ему в лицо, потому что страх сменился просто огненной яростью, испепеляющей даже гортань, от того каким горячим стало моё дыхание, — Или как рабыня?! А? Мне домой пора, Государь! Там меня ждёт такой же долг, как и твой! Я не могу покинуть место, где появилась в этом дурацком! — я ткнула его другой рукой в грудь, а он окаменел, и смотрел только на мои губы, придурок.

— Дебильном! — ткнула ещё раз, а скулы ненормального прямо заиграли под кожей, — И совершенно ДИКОМ МИРЕ!! И если! Ты хоть ещё раз посмеешь открыть рот в мою сторону, как только что, я тебя твоим же кнутом высеку, Государь! Такое повиновение тебе подходит?! Я тебе не эти ослицы с полным ртом слюней! Я часть военной дружины своего мира!

— Дика чортова дівка! *(Дикая чертова девка!) — он прижал меня ещё сильнее, а я стала чувствовать, как начинаю замерзать, как моё тепло перетекает в человека, который смотрит как зверь в мои глаза, а холодное дыхание бьёт о моё лицо запахом свежести, подобно морозу.

"Ты идиотка, Стежа! Он прямо сейчас может просто отдать приказ казнить тебя! Права была Арысь, для этого мира демократия — хаос в головах. Вот и я дала жару! Молчала бы, может цела бы осталась!"

— В Киеве труп, с таким же отравлением, о котором ты говорила, женщина! И появился он там в точно таком же кругу, о котором ты так рьяно выпытывала у Арысь! Потому ты поедешь куда я скажу, и когда я скажу! Потому что теперь, я обязан понять, как на территорию неприступной крепости, посреди полноводной и глубокой реки попал чужой человек, очевидно из твоего мира!

Мои глаза быстро расширились от шока, а руки тут же ощутили хватку мужчины, который оказывается уже не просто держал меня за запястье. Всеслав обхватил меня руками и обнимал, продолжая осматривать мое лицо, как больной.

— Отпусти! — я попыталась отпихнуть его, а он только зло, но тихо прошептал:

— Кажется, я теперь понял сына. Ты и правда, слишком горячая…

Он оттолкнул меня и заставил сесть за стол, а потом махнул рукой в сторону. Справа тут же появилась Катинка, вся бледная, как моль, но подошла ближе и поклонилась:

— Проследи, чтобы она съела всё до последнего куска! И сама сядь и поешь, Катерина!

— Да, Государь! — робко ответила девушка, а я опомнилась и опять вскочила, но Катинка больно надавила на моё плечо, усадив назад, и моля зашептала:

— Княжна, ради Дажьбога! Сядьте и покорно ешьте! Молю вас, княжна! Так нельзя себя вести! Даже если Государь не захочет вас наказать за подобное, этого могут потребовать княжны из челяди! И тогда вас и правда могут высечь, или отправить в тюрьму.

Однако я не слушала, что говорила девушка. Я смотрела на спину, обтянутую черной кожаной накидкой, и мужчину, который шел так, будто сваи в землю вколачивал.

"Если знак появился не только на месте сгоревшего дома мольфар, а возможно и на месте того болота, куда мы угодили в Яриком, то появление такого же знака в крепости князя, говорит о том, что переход скорее всего не привязан к месту, а значит…"

— У меня есть шанс вернуться. Главное понять, как вызвать грозу, — прошептала и улыбнулась, но тут же замерла, почувствовав отголосок прикосновений и объятий Всеслава.

"Холодный и голодный, как зверь… Однако в глазах я заметила совершенно другое. Наконец, я реально смогла заглянуть за эти зеркала…"

3.1

Я могла бы свыкнуться со всем. Могла бы закрыть глаза на то, что было передо мной и просто забыть, что выросла в мире, который до этого казался единственным существующим.

Однако сейчас, даже время играет со мной в злую шутку, подменяя своим течением то, что было привычным, на то, что стало реальным и нынешним. Что значит, для меня — грань между прошлым и нынешним истончилась настолько, что чем дольше проводила времени не в своей реальности, тем больше она стала похожа для меня на сон в этой.

Учитывая, что прошло неполных две недели с той самой ночи, когда мы с Яриком выбрались из топей посреди гор, такая забывчивость пугала меня с каждым днём всё больше. Как и хмурый, холодный вид папани.

После нашей, мягко говоря, беседы в саду на обеде, мужчина дважды сам привёл малыша утром. И оба раза Всеслав садился в одно из кресел у камина, изображая, будто занят очень важными делами и просто пришел посидеть именно у меня в камере, решая государственные проблемы прямо при мне! К слову о них и звука не было произнесено из его рта, потому что папаша запускал какую-то чертовщину, похожую на браслет. Из нее в таких же лучах, как все голограммы, виденные мной до этого, появлялась клавиатура, на которой он и строчил, очевидно, свои указы.

Наблюдая за этой в высшей степени ненормальной тенденцией в поведении мужлана, хорошо понимала, что Всеслав всего лишь создаёт вид бурной деятельности, а на деле следит за тем, что я вкладываю в голову Ярику. Однако, я и не собиралась чему-то учить ребенка. Всё, чего хотела, и хорошо это понимала — держаться за малыша, как за нить, которая связывала мой мир и этот. Ведь Ярослав был в моей реальности, а значит она не сон, как и этот мир не выдумка.

По прошествии двух дней, которые снова провела, как в камере, должна была признать, что закатила скандал прилюдно на пустом месте. Уже сейчас, пришло понимание, что меня бы силком заставили поехать со всей честной компанией обратно в столицу. И вот здесь начались самые дикие вещи.

Перед самим отъездом, ни свет, ни заря, в камеру вошла Катя и подняла с кровати, пока за окном только расцветать начало.

Я уже хорошо знала, где здесь уборная, потому зевая и спокойно войдя, не иначе, в бассейн, чуть не уснула прямо в широкой ванной, в которой при желании можно поместить всю футбольную команду "Динамо". Но на этом прелести омовения не заканчивались.

Быт отличался от нашего настолько, что мне даже порой казалось странным почему в нашем мире не додумались до таких гениально простых вещей, как вода уже вмещающая в себя все нужные вещества для мытья и ухода за телом. И самое удивительное, что система сама подбирала то, что тебе подходит, с учётом твоих физиологических показателей. Просто открутил один кран и умылся, а покрутив другим смыл всё чистой водой. И ни тебе никаких кремов, никаких масок для лица и прочей, несомненно нужной дребедени.

Однако вернувшись в камеру на кровати меня ждал сюрприз намного интереснее.

— Катинка, теперь я совсем запуталась, — повернулась к девушке с таким выражением, будто уже не могу понять что вообще происходит.

Именно от здешней моды, я впадала в ступор, потому что прямо сейчас смотрела на себя в зеркало и не понимала кто передо мной. В узкие штаны, с настолько высокой посадкой, что ткань прикрывала не просто пупок, а почти доходила до груди, я заправила блузку, больше похожую на военные, однако следом на меня надели настоящий китель, который зашнуровывался примерно как тот самый корсет, однако его подол больше походил на шлейф за моей спиной. Грубая ткань темно-синего цвета, как и вся остальная одежда легла, как влитая, изменив фигуру до неузнаваемости.

— Это военная форма, княжна, — прозвучал над головой голос Арысь, а Катинка только кивнула и улыбнулась.

— Зачем? — задала вопрос сухим тоном и подняла машинально лицо вверх, смотря на потолок.

— Государь распорядился выдать вам форму войска княжеской дружины на время возвращения в стольный Киев. О вас никто ничего не знает, и если сейчас вырядить вас, как княжну, подобное вызовет массу вопросов у народа. Поэтому это наилучший выход из столь щепетильной ситуации, — ответила Арысь, а я посмотрела на себя в зеркало ещё раз.

На плечах красовались почти что погоны, а над грудью слева настоящий шеврон, в виде трезубца, заключённого в золотой венок. Опять осмотрев себя, заметила, что в этой одежде изменилась даже моя осанка, а внутреннее состояние подарило некое крохотное, но облегчение. В форме военных, пусть и не моего мира, я чувствовала себя намного увереннее. Вернулось ощущение мнимой, но свободы.

— Красиво… — провела по корсету рукой, а потом улыбнулась Катинке, которая протянула мне сапоги с высоким узким голенищем, очевидно для верховой езды.

Даже не успев их нормально заправить, дверь комнаты распахнулась настежь, а в проходе появился горефутболист. Радолир осмотрел меня с ног и до головы, настолько пристально и цепко, что мне стало неприятно. Мужчина тоже был одет в военный китель, однако черного цвета. И естественно, у него было оружие. Лишь посмотрев на пояс, я зацепилась за сверкающие серебром ножны, и два пистолета в грубой кобуре по обе стороны от рук мужчины.

Воевода вошёл в комнату, нахмурился ещё больше и повернулся к Катинке со словами:

— Заплети косы княжне. Не гоже воину быть растрёпанным, — пробасил мужчина, и вот тут я сложила руки на груди, потому что так указывать, как мне выглядеть, уже перебор.

— Как прикажете, Воевода, — Катинка зарделась и спрятав взгляд, поклонилась.

"Вы только гляньте, как она на него смотрит!" — я ухмыльнулась своим мыслям, но подняла руку и остановила Катинку, когда девушка решила начать выполнять приказ.

— А это обязательно? — посмотрела прямо в глаза горефутболиста не менее цепко и зло, — Если уж воину не гоже ходить растрёпанным, так может воину не гоже и без оружия на службу заступать?

Мужчина замер приподняв бровь, а потом прокашлялся и посмотрел уже другим взглядом, ответив:

— Вопрос с вами решаю не я. Если бы вы дали присягу, Станислава, я бы распорядился вверить вам, как честь, ношение оружия на поясе. Однако… Государь приказал вырядить вас в форму, а не принимать в дружину.

"Приказал он!" — я медленно, но с такой силой сжала челюсть, что зубы заскрежетали, — "Мужлан неотёсанный. Как только сына такого смог заделать?"

Вероятно, именно это читалось на моем лице, пока Катинка заплетала на моей голове колосок. Я чувствовала себя настолько странно, словно за моей спиной стояла мама и вернулось детство. Однако только бросив взгляд в зеркало на меня посмотрела миловидная девушка. Катерина явно младше меня, и намного покорнее. Потому и прячет лицо от мужчины, который кстати говоря, стоя в дверях, сперва посмотрел именно на девушку, а уже потом перевел взгляд.

— Катя, — я села удобнее и посмотрела на неё через зеркало, — Тебе нравится Воевода?

От прямого вопроса в лоб, Катинка замерла почти закончив возиться с волосами, которые мне лично уже напоминали нечто состоящее из нескольких кос.

— Право слово, княжна. Вы до ужаса прямолинейны и вправду бестактны, — девушка поджала губы, но потом бросила на меня хитрый взгляд исподлобья и мягко улыбнулась, — Но вы правы. Воевода Радолир очень красивый и статный мужчина. Однако…

На лице девушки проступила грусть, а в глазах появилась пелена слёз. Подобное заставило мысленно прикусить язык со всей силы за врождённое любопытство, усугубленное издержками профессии.

— Прости, Катя, — я обхватила её ладонь, которая замерла на моем плече, а девушка вздрогнула и тут же прошептала:

— Вы горячая, как огонь, княжна. Такая теплая рука и нежная кожа. Хотела бы и я быть такой сильной.

— А кто сказал, что ты слабая? — я сжала её руку крепче, и уже было продолжила, но Катинка покачала головой и ответила:

— Я сирота, княжна. Простая сирота на службе у дворян. У меня нет ни роду, ни племени. Такая партия не подходит второму мужчине княжества. Его судьба — красивая и статная княжна или принцесса, воспитанная во дворцах и палатах. Мне никогда не стать женой такого мужчины.

"Ну и средневековье! Вроде двадцать первый век, но из-за этих диких устоев и правил люди не могут быть вместе. Она же и ему нравится! Он бы не смотрел так на неё, не притягивай Катя его взгляд… Господи!"

— Это чушь! — я скривилась и выпрямилась, поднимаясь и поворачиваясь к девушке, — Это чушь, что люди, которые нравятся друг другу не должны быть вместе, потому что один солдафон мужлана, а вторая подруга простолюдинки! — я положила руки на плечи Катинки и заглянула ей в глаза.

От последней фразы лицо Кати замерло в шоке, но спустя несколько секунд сперва со смеха прыснула я, а потом и Катя. Она покачала головой, широко улыбаясь и продолжая посмеиваться над моими словами.

— Нам пора, княжна! — над головой опять послышался голос Арысь, чем разрушил момент, когда я ощутила появление ещё одного человека в своей жизни этого мира.

Могла ли я хоть когда-нибудь подумать, что стану словно персонажем из фантастического кино, которому приходится искать поддержки повсюду? Выискивать среди окружающих хоть кого-то, кто смог бы унять ужас от осознания, что ты совершенно потерян. Что внутри у тебя пропасть из страха, непринятия, опасений и боли, которую приносит осознание, какую боль именно в этот момент, когда я стою напротив чужой мне девушки, переносит моя родная мама.

"Мама же только недавно поправилась… Господи, только бы с ней было всё в порядке…" — я закрыла глаза с такой тоской, что даже Катинка заметила моё состояние.

— Княжна? Вам дурно? — она схватила меня за руку, однако я быстро прошептала, чтобы успокоить девушку:

— Я скучаю по родным, Катя. Моя мама… Она не знает, где я. И она не здорова. Мне страшно, что её состояние усугубится.

У меня не было причин не доверять этой девочке. Я много раз видела хитрых и ушлых людей. Возможно это заставило переоценивать свои способности, однако мне хотелось верить этому человеку. Потому я и ответила Катинке откровенностью на откровенность.

— Княжич!!! Княжич, остановитесь немедленно! — за дверью прозвучал женский строгий голос, в котором я узнала предводительницу серпентария.

Мы с Катинкой нахмурились и переглянулись, а следом прозвучал голос Ярика.

— Не подходите ко мне! Я не поеду с вами! Где отец?! — мне не понравилось, как малыш говорил.

Ярик был словно испуган чем-то. Я настолько привязалась за все эти дни к мальчику, что на моем лице звериный оскал проступил. Потому и обратилась к голограмме:

— Арысь-полынь! — холодно отчеканила, продолжая слушать как за дверью не унимается спор, — Что происходит?

— Княжич не хочет ехать в свите женщин. Он отказывается садиться на одну лошадь с княжной Ольгой, — тут же ответила Арысь, что вызвало у меня ещё несколько вопросов:

— Почему он должен ехать с ней, а не с отцом?

— Государь поедет во главе колонны. Однако княжич затребовал сесть к нему в седло, на что женская свита парировала положениями дворцового этикета. Княжич молод и должен быть под крылом женщин дворца, — пояснила Арысь, а мне стало ещё противнее, но добила меня Катя.

— Она решила таким образом показать свои претензии на трон, — тихо прошептала Катинка.

"Нет, ну что за тупая баба! Хочешь мужика? Иди к нему в комнату и предлагай себя, раз уж так чешется! Зачем ребенка трогать? Он что — вещь?"

— Не подходите ко мне! Я иду к матушке! — после этого вопля, у меня даже в сердце закололо.

— Арысь, открой дверь! — зашипела сквозь зубы, но чертова голограмма молчала, — Арысь! Открой двери! Я слово даю, за порог не выйду, но впусти мальчика!

— Княжна… — Катинка потянула меня за рукав, однако я посмотрела на неё таким взглядом, что девушка ахнула.

— Слово даёте? — переспросила Арысь и опустилась потоком света рядом со мной.

— Матерь всей земли! — Катинка замерла рядом со мной, смотря на голограмму, на что я нахмурилась и спросила:

— Ты ни разу не видела берегиню?

— Да как тут увидишь? Это же государственная тайна. Ее могут видеть люди только из самого близкого окружения князя.

— Арысь! — я посмотрела на голограмму, а про себя уже подумывала, что это всё неспроста.

"Не может же быть так, чтобы мужлан ополоумел настолько, чтобы позволить мне подобное? Или мог?"

Пока я раздумывала над этими вещами, двери открылись настежь сами, чем явили картину заплаканного Ярика и рожу мымры, которая нависала над ним, пока доктор Вессарий молча и кривясь от подобной сцены стоял рядом.

— Ваша Высокость! — мой голос заставил княжну замереть, а как только малыш увидел нас с Катинкой, тут же игнорируя всех побежал ко мне.

— Ты что себе позволяешь, страхолюдина?! — мымра, а иначе я уже не могла её назвать, ворвалась за мальчиком следом, однако как только я подняла его на руки и стала вытирать слезы с лица, солдафонка замерла и покраснела от злости.

— Немедленно отпусти княжича! Твое место с остальными солдатами! Тебе ещё не сказали?!

— Не поеду никуда! Вы плохая! Не сяду с вами! Я умею сам! — Ярик шмыгнул носом, на что я спокойно вытерла его сопли рукавом кителя и опустила на ноги, улыбнувшись.

— Постойте рядом с Катинкой? Только встаньте за ней и закройте ушки, Ваша Высокость.

— Немедленно отпусти княжича! Ваша Высокость, у нас нет времени на ваши капризы! Сейчас же повинуйтесь приказу отца! — то, с каким тоном она говорила с ребенком, побудило поставить точку в подобном поведении женщины навсегда, потому посмотрев на Ярика, подмигнула ему и приложила палец к губам, когда он решил ответить.

Мальчик нахмурился, но мою просьбу выполнил. Он зло посмотрел на мымру, и встал за ногой Катинки, которая в шоке посмотрела на малыша, закрывшего уши руками. Арысь ожидаемо исчезла ещё до того, как солдафонка ввалилась ко мне в камеру.

— Ты кто такая? — я медленно подошла к озверевший от злости тупой бабе и осмотрела её с таким презрением, будто она моль, — Я вопрос задала? Ты кто такая, чтобы повышать голос на ребенка? Ты его мать?

— Закрой рот, иначе лишишься головы, засланная тварь! Я всё равно выведу тебя на чистую воду! А княжич в любом случае поедет со мной, потому что Государь не может пойти против этикета и дворцовых правил! Это нерушимые…

— Да срать я хотела на ваши нерушимые постулаты! Поняла, нет? Могу повторить! Какого черта, ребенок весь в слезах? Кто тебе позволил… — я наклонилась к ней и прошептала у самого лица, — Кто тебе дал право использовать мальчика таким наглым образом, а? Хочешь его отца? Так предложи ему прямо! А если откажет… Ну, значит… Беда, дорогуша, — она уже дрожала от злости, а я ухмылялась всё шире, — не в его ты вкусе! А малыша оставь в покое!

— Да что ты! — мымра осмотрела моё лицо и скривилась, — нарываешься плетей прилюдно схлопотать? Видно с тобой слишком хорошо обходятся, ведьма! Но ты подожди! Как только в твердыню попадешь, тебе жизнь в этих четырех стенах медом покажется! Я тебе такой прием устрою, засланная шлюха, что ни одни чары и колдовство не помогут! — она плевалась ядом мне в лицо, а потом и вовсе замахнулась, чтобы ударить со словами:

— Безродная ханская подстилка!

Я всю жизнь характеризовала себя, как спокойного и сдержанного человека, но в этот раз, вероятно не тот случай. Всему виной, что эта баба мне как кость в горле встала ещё после злосчастного обеда на свежем воздухе. Потому я перехватила её руку, с силой сжав и следом ощутив, как она давит в ответ не менее умело.

— Я добьюсь того, чтобы вывести тебя на чистую воду! Ты не просто так привязала ребенка к себе. Рано или поздно и Государь это поймет! Он жалеет тебя, потому что Арысь внушила ему что ты безопасна, а значит спасла княжича! Но я то вижу тебя насквозь, и заставлю показать свою гнилую душонку, тварь!

— Заставь-заставь! А я посмотрю что из этого выйдет! Только вот мальчика оставь в покое! — я сцепила зубы, но втянув резко воздух, всё же закончила, — Пока я здесь, не позволю, чтобы какая-то ушлая до мужской царской ласки солдафонка, использовала ребенка как средство заполучить мужика!

— Ах ты, грязная… — она хотела ударить меня и другой рукой, но мы так с барышней увлеклись, что не сразу заметили появление главного виновника бешенства этой особи женского пола.

Женщиной назвать это создание, у меня даже язык не поворачивался.

Как только княжна изъявила желание ответить, её руку тут же откинули, как и мою. Мало того, меня ещё и скрутили, как преступницу, схватив за оба запястья и сжав их за спиной одной своей лапищей. Повеяло холодом и запахом свежести, а ладонь сжавшая мои, стала не просто ледяной. Меня словно мертвец за руку схватил. Однако спустя несколько секунд всё изменилось, потому что рука Всеслава быстро нагрелась, а мои брови поползли вверх. Однако удивление такому факту, не умаляло моей ярости.

Я повернула злой взгляд на мужлана, который только пробасил в сторону мымры:

— Ступай вон, Ольга!

— Государь! Вы подвергаете весь княжеский двор опасности и смуте! Правила выполнялись веками. Вы не можете игнорировать кодексы!

— Ольга!!! Я терплю этот бабский хаос из последних сил! А терпение моё не безгранично! — от рыка прозвучавшего над моей головой, я задрожала так, что чуть не скривилась, но неожиданно почувствовала как лапища прекратила давить, а просто обхватила одну из моих рук спокойно и… нежно?

"Ты точно тот же придурок?" — просмотрев на Всеслава ощутила, как кровь отхлынула от моего лица, потому что на лбу этого мужика оказалась корона, а сам он был одет в кожаный китель, который выглядел почти как костюм Воеводы, однако с княжескими регалиями.

"Вот это номер…" — убито прошептала в голове, а солдафонка тем временем опять попыталась возразить, на что заговорил мальчик.

— Я поеду с матушкой! — ребенок встал рядом со мной, но под строгим взглядом отца, успокоился, схватившись за подол моей формы.

— Государь! Матушки смотрительницы будут в бешенстве, если в новостях покажут подобное. Есть вещи, которые, прошу великодушно меня простить, выполнять обязан каждый правитель. Эта безродная преступница не может поехать с княжичем!

— Может! — отрезал голос от входа, на что я нахмурилась и посмотрела за спину солдафонке.

— Может, как новый телохранитель княжича Ярослава! — пробасил горефутболист и кивнув Всеславу, который отпустил меня и встал как глыба справа, лишь молча наблюдая за тем, что делает его воевода.

— Она не давала присягу! Она не проходила…

— Эта женщина часть дружины другого государства. Она проходила военную подготовку, а преданность нашему государству доказала, когда спасла нашего княжича. Поэтому… — Радолир пошел прямо на меня и протянул грубую кобуру с двумя пистолетами.

— Я это так не оставлю! Женский совет дружины не позволит больше позорить нас! — Ольга зло посмотрела на Всеслава, который только спокойно ответил:

— Титулу Княгини ничего не грозит, Ольга! Советую не за княжичем бегать, а готовиться к обряду, который уже через несколько дней. Если на то воля богов — ты войдёшь в мои палаты. Если нет — то, с этого же дня я запрещаю тебе приближаться к княжичу, потому что его воспитанием будет заниматься только моя княгиня!

В воздухе повисла полная тишина, а ненормальная баба покраснела так, словно ей плюнули в лицо, или на худой конец под ноги.

Ольга демонстративно покинула мою камеру, а дверь за ней захлопнулась тут же. После хлопка, я словно опомнилась и схватилась за протянутое Радолиром оружие.

— Это всё очень хорошо… — спокойно произнесла, но следом посмотрела в светлые глаза, — Воевода. Стрелять я умею, но ваше оружие уже однажды не сработало в моих руках.

— Арысь! — тут же прозвучал голос папани, который обойдя меня поднял Ярика на руки и продолжил, когда голограмма опустилась на пол, — Активируй отпечатки Станиславы и добавь их в базу личной охраны княжеских покоев.

— Слушаюсь, Государь! — как только Арысь ответила, перед нами раскрылся ещё один экран, на котором в воздухе застыло изображение конструкции оружия с пояснениями.

— Для того, чтобы активировать огнестрельное оружие, достаточно приложить указательный палец к спусковому крючку, — пояснила Арысь, а на экране выделилась в цвете нужная область, — Если это оружие занесено в реестр, как ваше личное, княжна, оно активируется тут же, тем самым приходя в боевую готовность. Однако и я, как и Государь с его Воеводой можем деактивировать всё оружие в радиусе двухста метров, лишь задействовав свой ключ. Потому в нападении смысла нет. Чтобы произвести выстрел нужно нажать на курок, и только…

— А остальное как и в нашем мире, — присмотрелась к частям пистолета на экране, как и к магазину с пулями, однако спустя пару секунд почувствовала жуткое жжение в ладони, а кобура чуть не выпала из моих рук.

— Скадоний? — посмотрела на Радолира, а он только переглянулся с Всеславом и кивнул, обращаясь следом к Катинке, молча стоявшей за нашими спинами, — Кати, принеси княжне перчатки, да потоньше, чтобы не сковывали движений рук, но защищали кожу.

— Как прикажете! — Катинка быстро выскочила за открывшуюся дверь, а воевода продолжил.

— У вас тоже такое оружие?

— Почти тот же дизайн, вес и конструкция. Ничего различного кроме сканера для отпечатков, я ведь правильно понимаю? — ответила мужчине, переспросив, а он кивнул опять.

— Да, но в вашем случае придется держать его постоянно активным. Поскольку отпечаток невозможно просканировать через ткань. Только ваша кожа. Поэтому будьте крайне бдительны, — пояснил горефутболист, на что я только хмыкнула, ответив:

— В моём мире таких технологий нет, поэтому полицейский должен быть бдителен всегда. Да и с табельным оружием мы выезжаем только на серьезные задержания. Не носим с собой постоянно.

— Хватит! — холодно оборвал нас Всеслав, а я только скривилась, понимая, что вернулся неотёсанный идиот, — Нам пора!

Дверь открылась тут же, а мужчины пошли к ней первыми, пока Катинка только входила с перчатками в руках, но лишь завидев, как быстро мужлан и воевода выходят, тут же потянула меня за руку, и всунула в неё перчатки, мягко подтолкнув к выходу.

— Вся челядь уже в курсе того, что происходит. Потому я принесла и накидку с капюшоном. Думаю так будет лучше, — я кивнула словам девушки и надела перчатки, на ходу закрепляя оружие на поясе, — Женская дружина и солдаты едут колонной на автотранспорте позади конницы Государя с его личной охраной и первыми лицами дружины. Во главе сам князь. Так он чествует своих подданных и прощается с ними, прежде чем покинуть край.

Катинка говорила быстро, а умолкла, когда мы вошли в лифт. Здесь она тихонько стала поправлять накидку, которую я надела поверх итак душной формы, но деваться было некуда. Девушка права. Я и сама не хотела светиться в этом мире, ведь очень рассчитывала найти путь обратно, как только выясню всё, что можно о металле и о предполагаемых преступниках, которые очевидно и вправду проникли в наш мир из этого.

Я ожидала, что мы выйдем к выезду, где и будет стоять тот самый автотранспорт, но Катинка с силой сжала мою руку, и бросила напоследок шёпотом, повернувшись вслед за толпой женщин и мужчин в совершенно другую сторону огромного зала:

— Дальше вы сами! Даждьбог оберегает вас, княжна! Встретимся в Киеве! — девушка почти побежала за женщинами в форме, а я поправила капюшон, натянув его плотнее и неожиданно замерла, только сейчас заметив перед чем встала.

Подняла голову и посмотрела на высокие своды стен из серого камня, а когда медленно повернула лицо, остолбенела смотря на трон из тех самых камней. Скальной породой были выложены ступени, к широкому помосту, на котором прямо в камне был высечен тот самый трон.

— Так значит…

— Наконец, увидела то, чего так желала и требовала? — справа послышался всё тот же холодный бас, и это вынудило сглотнуть, посмотрев на мужчину уже совершенно иначе.

— Трон… Это невообразимо… — прошептала, на что Ярик потянулся ко мне с рук мужлана, но Всеслав покачал головой и пробасил:

— Насмотрелась? Шагай впереди! — он кивнул на правый поворот в коридор за одной из колон, а я лишь посмотрела на горефутболиста, который еле сдерживал смех, наблюдая за моим шоковым состоянием.

Так: втроём и ещё с двумя огромными амбалами в форме, мы прошли два узких каменных коридора, которые освещались потолком, транслирующим картинку движения облаков по небу. Я настолько засмотрелась на подобное, что не сразу поняла, как попала в широкое помещение тех самых конюшен. В нём уже стояли двадцать всадников верхом на лошадях. Среди них заметила серпентарий, который буравил нас взглядом, пока мы шли к знакомой мне черной лошади Всеслава. Именно она запомнилась серебристой сбруей и очень длинной шелковистой гривой.

Когда мы подошли, все тут же склонили головы, а крепкая ладонь остановила меня схватив за плечо и пихнув к белой лошади справа. Молчание вокруг давило так, что я еле дышала. Все, абсолютно все, кто был в конюшнях следили за тем, что происходит. Потому я замерла перед лошадью в страхе посмотрев на огромное животное, которое перебирало ногами со стороны в сторону, а когда я схватилась за седло, лошадь заржала и отошла от меня.

— Все вон! И ждать снаружи! — громкий голос ледяным тоном прозвучал точно как приказ, а мне стало ещё хуже.

"Всё это время я могла действительно лишиться жизни, за то как говорила с этим мужчиной. Не будь рядом мальчика, мне наступил бы конец ещё в первую ночь, когда сюда попала…" — я зажмурилась, расслышав как стройный хор голосов прошёлся по широкому помещению, а мужлан продолжил:

— Радолир! Ты тоже!

Я вскинула брови и отпустив седло оглянулась, понимая что все исчезли с громким топотом копыт, а сейчас из конюшен поскакал наружу и горефутболист.

— Ярослав! — Всеслав поставил сына на ноги, и продолжил, — Очевидно твоя княжна не знает, как держать поводья, потому управлять должен ты! Ты ведь помнишь чему я тебя обучил?

— Да, отец! — улыбаясь ответил мальчик, а я и ахнуть не успела, как меня схватили за ногу и всадили её в стремена так резко, что я интуитивно схватилась за плечи мужчины, пытаясь не упасть.

— Не за меня хватайся, — Всеслав забрал мои руки с плеч и положил их на седло, — а за сбрую, Станислава.

Мужлан вырос надо мной зажав между своим телом и лошадью. Продолжая держать за ногу и за руки, он замер и смотрел как-то слишком долго прямо в глаза, всё же заговорив:

— Животного нельзя бояться, женщина. Когда ты садишься на него, оно становится частью тебя, — он говорил и осматривал моё лицо, которое выглядывало из капюшона, — Не пришпоривай её, иначе понесется галопом от боли… — продолжил папаша, а я замерла, потому что подобное его поведение оказалось дико странным, — Прижми бедра и колени к туловищу лошади так, чтобы держать вес, — его ладонь в грубой перчатке поползла по моей ноге вверх, и только указав что нужно делать, крепкие руки Всеслава одним махом усадили меня в седло, закинув наверх под бедра.

"Вот же… Княжина чертовая! Всё равно облапал!" — я скривилась и повела ногой, сбрасывая руку мужчины, на что замерла на взгляде мужлана, который только на секунду блеснул чем-то непонятным.

Папаша развернулся и усадил передо мной Ярика. Мальчик тут же улыбнулся и произнес:

— Не бойтесь, я умею! Папа меня научил, я вам об этом рассказал в том месте, где вы меня кормили.

— Я помню, — глухо и хрипло ответила, пытаясь отойти от ощущений прикосновения папани этого чуда.

— Ярослав, держи Акаю за Мораной. Не перегоняй, пусть она идёт следом за матерью, — Всеслав легко оседлал очевидно ту самую Морану, а я вскинула брови, понимая, что у них тут родословная даже у лошадей.

— Держитесь вот за это, — маленькие ручки уложили мои на рожок, который спас от падения в прошлый мой первый горький опыт верховой езды, когда меня усадили в седло как мешок с потрохами.

Малыш потянул за поводья, а я в шоке и вправду наблюдала за тем, как мальчик ведёт вперёд лошадь самостоятельно. Она спокойно поскакала вслед за Мораной и мужланом, а в моей голове проснулось воспоминание последнего разговора с Вессарием.

"— Вы всегда были такими хладнокровными? — задала вопрос доктору, когда он отключал меня от аппарата по очистке крови.

— Из летописей, которые оставили нам предки следует, что упавшее когда-то на нашу планету небесное светило принесло ужасную зиму. Она уничтожила все вирусы и почти все бактерии. С тех пор, температура человеческого тела начала стремительно меняться, снижаясь. Потому я и испугался, что вы рассадник страшной хвори. Простите, княжна, но жизнь княжича и Государя мой приоритет. Однако, я убил все хвори в вашем организме. Это показывает даже ваш осмотр Арысью. Вы чисты, и абсолютно здоровы. Однако… Температура вашего тела вводит меня в некое смятение и сейчас. Это странно и…страшно, если быть честным уж до конца.

Я сжала конец рукава в руке и задала ещё один вопрос:

— Мальчик? Сколько княжичу лет на самом деле?

— Четыре полных года. Пятьдесят лун если быть точным. А что вас смутило? — Вессарий нахмурился и вцепился в моё выражение на лице цепким взглядом.

— Он развит… Княжич очень развит для своего возраста, — ответила, пытаясь быть крайне осторожной, — Это странно.

— В этом нет ничего странного. Наши дети умеют читать и писать уже к шести годам, княжна. Такова система домашнего образования.

— У вас нет школ и детских садов? — я округлила глаза, а мужчина нахмурился и насмешливо ответил:

— Что это? Академии?

— Нет. Это учреждения, где обучают маленьких детей, — пояснила, а Вессарий удивился ещё сильнее.

— Зачем подобное? У ребенка есть мать! Она и должна обучать всему! А остальное доступно с помощью ретранслятора и виртуальных педагогов. Они и обучают детей. Другое дело Академии, где уже взрослые молодые люди получают профессиональное образование. Но это доступно не каждому. Очень высокие требования к зачислению. Высокие баллы. Парламент пытался пропихнуть закон для бояр, чтобы они просто оплачивали обучение своих детей в обход экзаменам, но великий Мейстер Академии Св. княгини Ольги откинул это предложение сразу. Невозможно раздавать дипломы бездарям за деньги. Каждый должен занять свое место в великом княжестве, согласно своим талантам и умениям. Хочешь стать академиком — усердно учись и получи нужное количество баллов на зачислении.

— Разумно, — хмыкнула и поставила галочку, чем этот мир мне начал нравиться впервые."

Эти мысли рассеялись, как солнечные лучи, пробивающие себе дорогу между густых крон елей и высоких буков, когда я осмотрелась. Мы и вправду скакали по широкой дороге, пока за нашими спинами медленно двигалась колонна огромных черных то ли автобусов, то ли фургонов. На каждом были регалии — флаг и герб, а сам транспорт оказался не похож ни на один, который я видела до этого. Потому что двигался почти беззвучно, и очевидно с помощью электричества.

Мы следовали по мощёной кладкой дороге, а въехав в город, который не был обычным горным селом, я чуть рот не раскрыла от того, какой была центральная дорога, по которой мы поскакали.

Упустим, что рядом с ней стояли толпы людей с непомерным счастьем на лицах. С детьми на руках, они кричали и кланялись нам вслед. Удивило такую недалёкую дуру другое. Трасса в горах намного лучше, чем любое дорожное покрытие в центре Киева. Ровная широкая дорога вела между склонов высоких гор, огибая красивые деревянные дома, стоящие на каменных фундаментах. Где-то вдалеке, на одном из лугов галопом носились лошади.

— И никто не кричит: "ганба" *(позор), — прошептала осматриваясь, — Это точно не моя реальность. У нас президента порой забить камнями готовы. А тут поклоны такие, словно перед ними мессия.

— Папу любят. Папа справедливый и честный. Дедушка был не такой, вот папу и любят больше, — звонким голосом пояснил Ярик, и потянул лошадь, чтобы она не отставала от трёх всадников впереди.

Я присмотрелась к спине мужлана, который с ровной осанкой ехал впереди и кивал людям. Его красная накидка из тяжёлой ткани, накрывала туловище Мораны, а иногда развивалась на ветру, когда Всеслав пришпоривал кобылу, вынуждая скакать лошадь быстрее.

"Дикая чертовщина… Как и он чертовски хорош в этой роли. Действительно рождён для этого, наверное…" — мелькнуло в голове, пока я осматривала другие две фигуры по обе стороны от папани.

Сколько нам ещё так скакать, не знала, потому приготовилась, что ноги онемеют окончательно. Однако спустя полчаса скачки уже по лестной асфальтированной дороге, что для меня вообще было когнитивным диссонансом, мы попали на широкое плато, перед высоким зданием между склонами.

— Железная дорога? — переспросила про себя, однако Всеслав не остановился, а поскакал в объезд здания, пока за нашими спинами затормозила вся колонна.

Естественно мы последовали за ним, и уже через несколько минут, проскакав в каменном освещённом туннеле, попали на перрон. С виду он напоминал железнодорожный, с одним отличием. У него стоял не поезд, а нечто напоминающее несколько самолётов без крыльев, прикрепленных друг к другу согласно габаритов. Самым странным было то, что первые вагоны намного уже и меньше по размерам, нежели последние. Обтекаемая форма, и то как вся конструкция выглядела вместе напоминало стрелу с острым наконечником.

— Видимо это ракета и мы взлетим, а не поедем! — выдохнула, когда Ярик остановил лошадь, а я не могла отвести взгляда от того, что очевидно повезет нас в Киев.

— Князь на перроне! Всем отдать честь! — отовсюду раздался гул голосов, точно как гром, а к нам с Яриком подошёл Радолир и забрал малыша на руки.

— Погодите! — я схватила мужчину за плечо, на что он скривился и резко зашептал:

— Уберите руку! Сейчас же! Здесь репортёров прорва! А вы вцепились в меня, как в равного, княжна!

Я тут же одернула руку, и тихо прошептала, наклонившись:

— Что это за… транспорт? — кивнула в сторону межгалактического корабля длинной в пару сотен метров, на что горефутболист только закатил глаза, и прихватил Ярика удобнее:

— Поезд, знамо что! Что вас смутило?

— Это… — я ткнула в махину пальцем, и тут же окаменела, когда услышала голос Арысь, который тихо звучал на моем поясе.

— Наушник… Дурья моя башка! — Радолир выругался и замер, а потом плюнул на всё и отцепил от моей кобуры на поясе крохотный черный прибор, — Вставьте в ухо. Это внутренняя связь. По ней Арысь всё вам объяснит! И спускайтесь уже, ради Даждьбога, с лошади. Государь не может вас и тут милостью одаривать! Так что постарайтесь уж сами! Не выгонять же всех опять, княжна!

Мужчина сложил губы в тонкую линию и пошел ровным выверенным шагом к Всеславу, который взяв Ярослава за руку развернулся к толпе, которая стояла на перроне, больше похожем по размерам на футбольное поле. Повернула голову вправо и надевая наушник, смотрела на то, как со скал падает потоком вода, в реку, над которой и стоит перрон, как и полотно для поезда.

— Жаль сотовый сдох. Я бы это увековечила на фото для наших идиотов. Пусть посмотрят до чего люди могут дойти, если думать о всех, а не только о себе! — сжала зубы в замок и всадила наушник в ухо.

— Арысь! Ради бога скажи, как слезть с этой красавицы, — тихо прошептала, смотря на землю, которая мне по какой-то дикой причине, казалась слишком далёкой с этой высоты.

— Княжна, вытащите правую ногу со стремян, схватитесь за седло и просто спрыгивайте, перекинув ногу и упираясь на левую ступню в стремени, — Арысь тут же терпеливо ответила, а я собравшись с духом проделала всё в точности по её инструкциям.

— Надеюсь она не взбрыкнет… — прошептала, на что голограмма со смехом ответила:

— К лошади нельзя подходить сзади. И в некоторых случаях и спереди. Только сбоку от её туловища.

— Ага… — выдохнула и спрыгнула, наконец.

Лошадь заржала и подалась от меня, а потом замерла, когда я интуитивно погладила её по загривку.

— У вас отлично получается.

— А откуда ты знаешь? — я съязвила, на что Арысь ответила.

— Посмотрите на экран над перроном, княжна.

Я повернулась влево и остолбенела, смотря на то, как на огромном экране на несколько секунд показалась фигура берегини.

— Я повсюду, княжна. Поэтому мысли о побеге можете откинуть сразу. Я могу найти вас в любой точке этого мира.

— Ну, спасибо, что предупредила, — забубнила, а потом поправив капюшон, поняла что не знаю куда мне деваться.

Повернулась и встретила злой взгляд женской половины дружины, в центре которой стояла мымра, уже привычно испепеляя меня взглядом.

— Куда мне идти? — спросила у Арысь, на что ответил голос слева:

— Со мной! — прозвучал приказной тон папани, а сам князь был уже без Ярослава.

За спиной послышались шепотки, а предположение почему это мужлан примчался обратно, прямо таки выбило из колеи.

"Не уж-то испугался, что с коня грохнусь?" — прищурилась, но тем не менее, низко поклонилась, чем вызвала каменную маску удивления на лице Всеслава.

— Как того пожелает Государь! — ответила басовитым тоном, и поправила полы накидки и кителя.

"Мы может и с другого мира, но позориться перед мымрой, себе дороже!"

— Похвально! — послышался голос Арысь в наушнике, а я пошла следом за всей охраной и самим папаней к одному из вагонов.

— Так что это за… — начала, но не успела закончить, как голограмма тут же затараторила.

— Скоростной электропоезд, модели изготовленной по чертежам в Поднебесной империи. К нам эта технология попала после заключения договора об обмене скадонием с Поднебесной.

— Поезд значит, — пробормотала, и вошла в то, что здесь считали поездом, а я например назвала бы это транформером десектиконом.

— Да, княжна. Вы в салоне состава, который принадлежит княжеской семье и оснащен конюшнями, двумя ресторанами и таверной для более консервативной челяди.

— Спасибо, а можно просто сказать, где мне опустить своё бренное тело? — осмотрелась по сторонам, отмечая всю дикость того, что было передо мной.

Ведь это вам не плацкарт, и даже не купе. Это бизнес класс наверное лучшего самолёта в моём мире.

— Следуйте за личной охраной Государя, там вас уже ждёт княжич.

— Спасибо, Арысь, — скривилась, прячась в полах капюшона от цепких взглядов той самой челяди.

— Пожалуйста, княжна, — ответила голограмма, а я словно утратила опору под ногами, понимая, что вошла в салон, где находились одни, мать его, мужики.

"Занятное разделение…" — мелькнула мысль, а состав тем временем начал плавно двигаться, чем вынудил посмотреть сквозь широкие, можно сказать огромные окна, открывающие вид на всю красоту почти нетронутой природы вокруг.

"Этот мир похож на утопию. Он словно зеркальное отражение противоположной стороны того, что мы сотворили со своим…"

3.2

Крохотный морг центральной амбулатории города Яремче, не мог содержать тела уже давно. Только ступив за его порог Даниил скривился, и осмотрел пошарпанные стены, на которых свисала слоями плесень, а сырость и холод только способствовали её мгновенному распространению по поверхности старого, можно сказать доисторического помещения. Если сама амбулатория была отделана и приведена в полный порядок, то морг вероятно собирались вскоре закрыть совсем.

Даниил переглянулся с местным медбратом и надев перчатки и маску, отправил его за дверь со словами:

— Скажи, щоб ніхто не заходив! І сам не смій і носа сунути! Зрозумів? *(Скажи, чтобы никто не входил! И сам не смей и нос свой сунуть! Понял?)

После строгого распоряжения явно не простого доктора из столицы, Иван тут же кивнул и вышел за дверь, встав прямо перед ней и смотря на хмурого мужчину в конце коридора, который разговаривал с патологоанатомом, всё больше удивляясь словам начальника медбрата.

Иван и сам не понимал, что с телами этих людей. У него в голове не укладывалось, почему они словно живые. Почему мертвые люди, которые пролежали в лесу столько дней, даже не имели признаков трупного окоченения. Это пугало Ивана. Парень только заступивший на интернатуру в родном Яремче, слышал о таком только от деда ведуна. Мольфар Славко всем своим внукам дал наставление, что если те встретят холодных, как сама стужа людей, должны бежать от них тут же. Спасать себя и свои семьи от страшной силы темной, которой не место в нашем мире.

Потому молодой парень, послушал мужчину в странном строгом и очень дорогом костюме тут же. Он впустил доктора Вершигору в помещение холодильников сразу и не стал задавать лишних вопросов.

Сам же доктор Вершигора лишь прочитав отчёты и заключения местного специалиста, замер над столом, на котором лежало одно из тел, не в состоянии отвести взгляд от лица убитого. Лишь мимолетно скосив его на одежду, которую сняли с жертв, он схватил её и развернув, провел большим пальцем по вышивке справа над карманом кителя.

Хмурое выражение проступило на лице мужчины, который снова посмотрел на тело и сощурился. Дыхание в груди Даниила стало глубже и холоднее, а черный блеск прошёлся по карой радужке глаз.

Бросив тряпки обратно на стерильные пакеты, он стащил с руки перчатку и отбросив её туда же, отвернул ворот пальто и достал из его внутреннего кармана кортик, который блеснул в холодном свете ламп. Даниил полоснул лезвием по своей ладони и сжав её в кулак над лицом жертвы, другой рукой раскрыл рот тела.

— Мови!!! *(Говори!!!) — гортанно пробасил парень, пока его глаза полностью закрыла тьма, превратив их в сплошные черные провалы, закрывающие всё глазное яблоко.

— Повс-с-с-тало… *(Вос-с-с-тало…). Питай! *(Спрашивай!)

— Кто ты и кто твой хозяин? — спросил Даниил, пока кровь с его кулака густыми каплями стекала прямо в рот умертвия.

— Стараж-ж-ж… Это тело страж-жа из охраны великого княжича… — прошептало мертвым голосом умертвие, словно говорило из глубин самой преисподние.

"Значит, я был прав, и мальчонка благородных кровей… Как знал!!" — мелькнуло в голове Даниила, однако он не закончил допрос:

— Кто убил тебя? — задал следующий вопрос мужчина, ощущая как силы становятся только прочнее, а естество берет над ним верх впервые за всю его жизнь.

— Это тело — плата… Плата за переход для великого Перуна-а-а!!! — послышался ответ, пока в жилах мужчины кипела сила, и не ровен час кровь попавшая в тело убитого, могла выжечь его изнутри, как яд, превратив все внутренности в пепел.

— Кто твой Государь? — задал последний вопрос Даниил, со всех сил сдерживая энергию и поток, который стал влиять на температуру тела самого мужчины, заставляя её снижаться и превращать своего хозяина в того человека, которым он был на самом деле.

— Великий князь из рода Рюриковичей — Всеслав Рюрикович Двенадцатый, имени солнцебога и грома священного, неопалимый муж в огне Симаргла, и одаренный милостью кузнеца Сварога князь всея Руси Киевской.

Даниил выругался и отпустил умертвие, вытерев кровь платком сперва со своей руки, а уже потом с лица несчастного. Приложив ладонь к его лбу, мужчина неотрывно смотрел на тело, призывая все силы природы этого мира обратить его назад и состарить согласно своим законам. Что и произошло через несколько ничтожных мгновений. Труп окоченел мгновенно, а следом от него начал исходить ужасный смрад, который заставил Даниила скривиться, но откинуть простыни с остальных двух тел и продолжить начатое.

Лишь когда каждый из убитых принял облик действительно мертвого человека в этом мире, Даниил схватил вещи всех жертв и поместил в один из стерильных пакетов. Мужчина пошатнулся, но стряхнув головокружение с опьянённого силой тела, вытащил сотовый из кармана и набрал номер отца:

— Данилко? *(Даник?) Ну що там?*(Ну что там?) — из динамиков прозвучал строгий мужской голос, глубина которого могла вызвать озноб у любого человека.

— Нас знайшли, батько! *(Нас нашли, отец!) — гортанно пробасил Даниил, перевязывая ладонь другим платком и наспех надевая свои кожаные перчатки.

— Повертайся додому! І малого княжича забери. Роби що хочеш, але басурмани не повинні схопити хлопчину! Він очевидно плата за щось, що їх шаману потрібно в цьому світі! *(Возвращайся домой! И молодого княжича забери. Делай что хочешь, но басурманы не должны схватить мальчонку. Он очевидно плата за что-то, что их шаману нужно в нашем мире!)

— Невже то війна, батьку? *(Неужели это война, отец?)

— Так, синку. Якщо ханскі собаки в нашому світі вбили вже двох людей, то очевидно, що перешло їх не меньше чотирьох. Виходить, син Джаргала Терхан знає про перехід. *(Да, сынок. Если ханские собаки в нашем мире убили уже двоих людей, то очевидно, что их перешло не менее, чем четверо. А значит, сын хана Джаргала Терхан знает про переход.)

— Нам треба повертатись, батьку?*(Нам нужно возвращаться, отец?)

— Ні! Інакше нас викриють! Ми запечатали перехід тридцать років тому не дарма, Данило! Це наш обов'язок, але монголам на це наплювати, якщо їх шаман використав темне мистецтво і відкрив дорогу знову. Вези хлопця до нас, його треба захистити! *(Нет! Иначе нас раскроют! Ми опечатали переход тридцать лет назад не зря, Даниил! Это наша обязанность, но монголам на это наплевать, если их шаман прибегнул к темному искусству и открыл путь вновь. Вези мальчика к нам, его надо защитить!) — мужчина прервал разговор, так и не дождавшись возражений сына, который был готов на всё ради своей семьи.

Как был готов на всё ради ещё одного человека — девушки с красивым именем Станислава.

Но она бесследно исчезла на следующий день вместе с тем самым мальчиком, в котором Даниил сразу почуял свою кровь. Ощутил в ребенке человека из своего мира, хотя сам никогда не видел родины. Он был рождён в чуждой ему реальности. Долгие годы, мужчина привыкал к тому, что этот мир выталкивает его, противится ему и не хочет принимать. Пока однажды новое знакомство с девушкой, которая оказалась настолько близкой к каждому из миров, что Даниил это сразу увидел, изменила всё.

Станислава стала для него единственным человеком, с которым Даниил мог находиться рядом и не чувствовать, как этот мир сжигает его изнутри. Он горячий настолько, что даже способность менять температуру своего тела не спасала мужчину.

Однако не сейчас… Не в тот момент, когда он стоял под дождем у скал и смотрел на выжженный на земле знак и тело несчастной женщины, которая стала платой за переход.

Рядом встал Радуцкий, которого трясло от холода. Молодой оперативник не мог поверить в то, что видел. Ведь ему всего лишь приказали следить за работой СБУ, чтобы потом направить дело в ГПУ, обвиняя спецов в некомпетентности. Это помогло бы ему и его отцу получить желаемые погоны. Но в этот момент, Игорь не думал ни о чем, кроме того что видел часом ранее на этом же месте.

— Это случилось за считанные секунды, — в шоке и онемении шептал мужчина, обращаясь видимо к Даниилу, который неотрывно смотрел на пентаграмму великого Перуна.

"Я же предупреждал её…" — пронесся шепот в мыслях Вершигоры, — "Ещё когда увидел след скадония в телах жертв, просил быть осторожной… Намеренно раскрыл всем, что металл чужероден! Специально рассказал ей всё, чтобы она испугалась и не бралась за это дело! Но она всё равно не послушала меня!" — мысленно прорычал Даниил, а его глаза блеснули тьмой, когда над головой прогрохотало, а небо рассекли молнии.

Буря стала подниматься тут же, а мужчина уже не в силах контролировать своё естество, проклинал всех богов за то что произошло, ещё не понимая, какую плату они затребуют за такое своеволие со стороны своего настоящего слуги. Мольфара, призванного служить им с первых минут жизни, по праву кровного родства.

— Секунда, и ударило точно так же… прямо в них! Я не понимаю ничего… И тварь эта! Он просто соскочил в пропасть, и там будто испарился! — продолжал убито шептать Радуцикий, пока по склонам разносился лай собак и крики группы кинологов местного управления.

— Пакуйте тело женщины! Едем в Киев! — из уст Даниила прозвучал отрывистый приказ гортанным голосом, на что Радуцкий вскинул брови и пригрозил:

— Ты кто такой, чтобы мне приказы отдавать?!

Даниил резко схватил Игоря за грудки и прошипел прямо в лицо:

— Делай, что велено, червь! Иначе все во Франковском управлении узнают, за каким чертом ты здесь! Понял меня?!

— А угрозы это плохо… — ухмыляясь и приходя в себя ответил Радуцкий, на что Даниил только холодно расплылся в улыбке и прошептал:

— Это не угрозы, Радуцкий! Я твою зловонную тушу, могу сбросить с ближайшего обрыва даже не прикасаясь к ней руками… — Даниил говорил, а ветер и дождь вихрем скручивались вокруг фигур мужчин.

Радуцкий округлил глаза, испуганно опустив взгляд на землю и понимая что ветер поднял его прямо над ней. Мужчина побледнел в моменте, ощутив как холод сковывает каждое движение его тела, пока лицо Даниила сереет. Его черты стираются, а потом резко заостряются в момент когда взгляд Даниила чернеет полностью.

— Я не привык шутить, человек. И тебе не советую больше играть со мной. Понял? — спросил бесцветным тоном Даниил, чувствуя как сила бьёт прямо в грудь, вынуждая всю тоску и гнев выплеснуться наружу. Обрушиться на идиота, стоявшего прямо перед ним.

— Что ты такое? — с дрожью спросил Радуцкий, чувствуя, как живот скрутило от страха настолько, что ноги онемели.

— Ты о чем, Игорёк? — Даниил внезапно расплылся в улыбке, и всё вернулось настолько стремительно назад, что Радуцкий решил, будто действительно поехал крышей.

— Ты же…

— Что я? Это всего лишь приказ капитана Яковецкого! Что-то ты побледнел? Плохо стало при виде трупа? — Даниил еле вернул себе самообладание, однако понимал, что подобное нельзя допускать никогда, иначе его раскроют.

Но мужчина не мог сдержать гнев и страх, вызванный исчезновением Стежи. Каждая жила в его теле была натянута как струна, а сердце стучало в горле, когда он вспоминал Станиславу, понимая что она одна, посреди чужого мира, а его нет рядом, чтобы защитить её.

"Другого выхода нет, отец… Осталось найти жертву для перехода и вернуть всё на круги своя…"

Даниил проводил взглядом почти сбегающего от него дебила, со злостью прикрыв глаза, когда расслышал, как над головой опять загрохотало, а гроза только усилилась. Молнии продолжали рассекать небо до самой ночи, пока длились совершенно напрасные поиски, а тело несчастной женщины погружали в автомобиль криминалисты. Специ лишь качали головами и разводили руками, приговаривая что дождь не сохранил ничего — ни следов преступника, ни следов пропавших.

Только Даниил и капитан Яковецкий смотрели цепкими взглядами друг на друга. Опытный оперативник, рассмотрел в холодной сдержанности доктора, нечто, что знали только жители этих гор. Капитан был уверен, что парень с пепельными, как зола волосами и глубоким, почти черным взглядом не простой патологоанатом криминалист. Мужчина сейчас видел в парне нечто такое, чего не смог рассмотреть раньше. Потому и остановил его у машины оперативников, и потянул в сторону.

— Ти не хочешь їхати звідси, а виходить знаєш, де молодший лейтенант Ярова? *(Ты не хочешь уезжать отсюда и очевидно знаешь, где младший лейтенант Яровая?) — капитан задал вопрос сразу и в лоб.

— Так! Проте мені потрібно в Київ! *(Да! Но мне всё равно нужно в Киев!)

— Як приїдеш назад в Яремче. А ти приїдеш, я знаю, Данилко. Бачу в твоїх очах, що дівчи́на твоя. Приходи до ґазди старого мольфара Фалько. Спитаеш по селу Микуличин. Він даст то, шо тобі треба. Ти їх породи. А то, шо я глядів сьогодні, не бачив ніколи, значить… Ти тута не просто так. *(Как приедешь назад в Яремче. А ты приедешь, я знаю, Даник. Вижу в твоих глазах, что девка твоя. Приходи к господке старого мольфара Фалько. Спросишь по селу Микуличин. Он даст то, что тебе нужно. Ты их породы. А то, что я сегодня наблюдал, не видел никогда, значит… Ты здесь не просто так.)

Даниил спокойно встретил цепкий взгляд капитана, но ничего не ответил, а лишь посмотрел ему за спину, на начало грунтовой дороги и склон, над которым по небу проносились молнии.

"Я найду тебя, Стежа… Просто дождись меня и будь сильной…" — мелькнуло в мыслях Даниила, когда он садился в машину оперативников, и не чувствуя холода, продолжал смотреть только на свою руку, где на ладони почти зажил порез, зарубцевавшись.

***

Скоростной поезд, голограмма и ретрансляторы, оружие со сканером отпечатка — казалось, что ещё могло способствовать стремительному прогрессу моей шизофрении? Очевидно то, что я увидела в течение двухчасовой дороги к Киеву. Так к окну транспорта, я не липла никогда. Даже обед проигнорировала, лишь продолжая поддакивать Ярику, сидящему рядом со мной и всю дорогу что-то жующему.

На хмурого папаню, который восседал с Радолиром напротив нас, я не смотрела вообще. Да и к чему мне мужики, когда за окном такое? Мир, который настолько необычен, но в то же время похож на мой, что подобное опять повергло меня в состояние первых часов пребывания здесь.

Мы останавливались на нескольких станциях, и каждый раз я обращала внимание на постройки, которые поражали своей красотой. Никаких тебе коробок пятиэтажек, которые остались от нашего прошлого. Только высокие комплексы, всюду дорожки мощеные камнем, конная полиция, и минимум, просто почти полное отсутствие, автомобилей на дорогах. Что кстати говоря, меня очень удивило. Но взамен, я рассмотрела около десяти полотен железной путей, на которых стояли точно такие же составы, как наш. Люди кутались рядом с ними в обычные пальто, либо меховые накидки. Молодые девушки одеты в красивые, но удобные длинные платья, а дамы постарше, уже в более откровенные наряды. Мужчины, не все конечно, выглядели строго и представительно, в костюмах, либо джемперах и пальто. Много одинакового и похожего на привычное мне, но в то же время, эти люди не были настолько забиты бытом.

Однако самым диким являлось то, что любые электронные приборы, выглядели как те самые голограммы. Потому среди обычных прохожих на станциях, где мы останавливались, не редко мелькали фигуры их голографических копий. Видимо это и был контроль идентификации личности.

Я настолько пристально за всем наблюдала, что вскоре и не заметила, как передо мной выросла ёмкость, похожая на бутылку с минералкой, с плавающими в ней лепестками ромашки.

— У тебя глаза высохнут, а рот не закрывается всю дорогу. В горле не першит, простолюдинка? — подняв взгляд в ответ на гортанный шепот над головой, выхватила бутылку из рук самого Государя.

— А что, теперь князья сами воду своей челяди преподносят? — не могла не съязвить, тоже зашептав, когда заметила, что Ярик уснул на своем сидении.

Ожидаемо подобный красивый жест князь решился сделать наедине. Не гоже правителю прилюдно демонстрировать свою "милость", как выразился горефутболист. Кстати, которого на горизонте тоже не было, как и мужиков из охраны Всеслава.

— Где ваша челядь, государь? — заметив полный игнор моей колкости, открутила крышку и отпила, как оказалось берёзового сока с ароматом ромашки, — Вкусно, — улыбнулась, и вот тут папаня заговорил:

— И полезно. Пей!

Я осмотрела мужчину, заострив внимание на его взгляде, с которым он обласкал сына.

— Ответите честно, Государь? Раз уж мы начали шаткий, но мир, и перешли к спокойному диалогу.

— Опять дерзишь, девка? — Всеслав резко перевел взгляд на меня и привычно осмотрел с ног и до головы, — Спрашивай!

— Я же ещё жива только из-за мальчика? — задала вопрос, а у самой какое-то дебильное чувство под ложечкой засосало.

— Очевидно, да, — холодно ответил мужлан, и опять посмотрел на сына.

Только вот сейчас его взгляд изменился настолько, что я чуть бутылку из рук не выпустила, когда заметила с какой нежностью мужчина смотрел на ребенка. Так, будто кроме малыша не существует ничего вокруг, ни этого поезда, ни меня, ни даже мира за окном. И только спустя мгновение, я опомнилась, чтобы впасть в ступор только хуже, потому что Всеслав прошептал с такой болью, что мне стало неудобно и совестно. Прямо раздирало чувство дискомфорта, но в то же время именно оно заставило держать рот на замке.

— Он несчастен, Станислава. Мой сын не знал материнской ласки никогда. Его мать умерла при родах, а потом его бросили просто в мои руки. Я заменил ему всё, стал всем миром для своего сына, пока нас держали посреди холодной каменной пустыни, как скот на убой. Тогда он стал и моим миром. Заставил поверить в свои силы и вернуться домой с ним. И вот… Спустя каких-то несколько лун, после нашего возвращения домой, мой мальчик исчез, а вернулся… — мужчина хрипло запнулся, и перевел взгляд опять на меня. Его глаза потемнели, как грозовое небо, а потом блеснули, прищуриваясь, когда Всеслав продолжил, не отводя от меня глаз, — …вернулся с чужачкой, которая закрывала его своим телом от его же отца. Как волчица смотрела на каждого, кто приближался к нему. А потом мой сын назвал её матушкой, и впервые я увидел, как Ярослав позволил женщине прикоснуться к нему. Теперь, ты понимаешь, почему до сих пор жива, и кому ты должна сказать спасибо?

Мы замерли, а по моему горлу словно кипяток опять пробежал. Горечь поднялась прямо от груди, пока я в шоке смотрела в новый, до этого не виденный мной, взгляд Всеслава.

— Спасибо, Станислава, что показала моему сыну, что такое мать. Однако, я должен тебе напомнить, что это не твой ребенок. Я благодарю тебя за его защиту перед княжной Ольгой, но прошу не делать впредь подобного. Иначе ему станет ещё больнее, а это моя самая большая ошибка — позволить сыну общение с тобой. Меньше, чем через неделю в стенах тронного зала княжества пройдет коронация новой княгини. Именно она должна стать матерью моему сыну, а ты… Мы должны найти тех, кто повинен в том, что произошло с тобой и Ярославом. Это всё!

Я горько усмехнулась, понимая мотивы поведения папани. Как и любой другой мужчина, этот точно так же решил, что я мечу в его прайд, и уже напридумывала себе невесть что, из-за поведения мальчика.

— Вы ответили честно, и это меня удивило, Всеслав… — я впервые прямо обратилась к нему по имени, на что мужчина опять окаменел и сжал челюсть, — потому и я отвечу точно так же. Я не питаю никаких надежд, даже учитывая привязанность мальчика ко мне. Вы не настолько неотразимы, чтобы я тут же пожелала бросить родных и свой мир, ради вас. Потому можете успокоиться и жить дальше, не опасаясь моих домогательств. И мне правда, нужно разобраться во всем произошедшем, точно так же как и вам. Потому… я обещаю, что вернусь в свой… — я запнулась, сжав бутылку в руке крепче, — вернусь на своё место сразу, как отыщу способ.

— Ты умеешь нормально говорить, простолюдинка. Это радует, — пробасил шепотом Всеслав и поднялся, накрыв пледом Ярика и просто уйдя прочь.

Мы остались в составе одни с мальчиком. На ретрансляторе, вернее у его панели в воздухе бегали фигурки из того самого мультика про мавок, который так красочно передавал всю историю этого мира. Даже косули, точно такие же, как та, причиной смерти, которой стала я, были словно настоящие.

В какой-то момент, я замерла взглядом на объёмном изображении, не заметив, как малыш проснулся и тихо перелез ко мне на колени, крепко обняв. Я застыла взглядом на мальчике, а он задрожал, прижимаясь ко мне так крепко, словно ему приснился кошмар.

— Ты слышал наш с папой разговор, Ярослав? — спросила опустив все глупые титулы, и обвив мальчика руками в ответ.

— Слышал, но обманул вас, играясь в то, что сплю. Отец знал, что я не спал, потому и сказал вам это. Чтобы и я понял, что вам не остаться со мной… никогда. Но вы такая теплая, от вас так красиво пахнет домом. Я не хочу, чтобы вы уходили. Мне кажется, что мне хочется плакать, когда представляю если вас нет. Но я обуза… Я мешаю вам вернуться домой и вам тоже хочется плакать, как тогда мне. У вас наверное тоже есть мама… И она плачет за вами, как мой папа за мной.

— Ты не обуза, Ярик, — я погладила по голове мальчика, пытаясь подобрать правильные слова, но слезы комком застряли в моем горле, — Ты будущий великий князь огромной страны, — посадив его на колени удобнее, повернула лицом к окну, за которым был виден мегаполис.

В очертаниях огромной реки, которая проходила через него, я зацепилась взглядом за невероятно огромную статую, которая стояла прямо в воде у одного из порогов Днепра. Высокие и могучие фигуры трёх братьев и сестры, ярким отблеском лучей от своих тел отражали солнечный свет, играющий золотом на волнах.

— Посмотрите, Ваше Высочество. Этот мир станет вашей судьбой, — прошептала и прижала малыша, улыбаясь, — Вы будете оберегать его однажды, как и ваш отец. Не подведите свою подданную, для которой станете самым счастливым воспоминанием, княжич, — я посмотрела на мальчика, однако в его глазах всё равно стояли стеклом слезы, — Я уверена, что в этом прекрасном мире есть человек, который более достоин назвать себя вашей мамой, чем я. Не нужно расстраиваться, Ваше Высочество. Ведь пока я тут и не нашла путь домой, никуда всё равно от вас не денусь. Но вы должны прекратить называть меня матушкой. Иначе ваш отец будет и дальше злиться.

— А если я не хочу… — послышался детский шепот.

— Ещё придёт время, когда вы поймёте, что "хочу" это не так просто, когда есть слово "надо".

Ярик затих, смотря через окно, и я было действительно решила, что мальчик правильно меня понял. Но оказалось, совершенно недооценила характер мужчин этого княжества. Даже маленьких. Потому что только выйдя из состава, я и капюшон накинуть не успела, как малыш схватился за мою руку.

Мало того, что я раскрыла рот от габаритов железнодорожного вокзала, который помнила совершено не таким… внушительно величественным. Так ещё остолбенела от подвижной голограммы метров сорок в высоту, которая копировала мужлана до мельчайших черт. На меня словно двадцать Всеславов смотрело, когда я окинула взглядом голограмму опять.

— Всем внимание! Князь на перроне! — от нового вопля, я закатила глаза, но в этот раз пошла уже держа на руках Ярослава вслед за охраной, которая обступила меня со всех сторон и повела в обход широченного перрона, на котором не было, где яблоку упасть, столько народу собралось встречать своего правителя.

— Почему не поехать сразу к той махине, которая больше на форт похожа, чем на дворец? — прошептала и скривилась, однако понимание пришло тут же, когда из толпы стали выкрикивать и другие возгласы.

— Князь ханский прихвостень! Казнить князя продавшего родину!!

— Что? — я обернулась, машинально прижав Ярика к себе и закрывая тем самым уши мальчика.

"Как казнить? Разве это возможно?" — видимо мой вопрос читался прямо на лице, когда я посмотрела на Воеводу, а он заорал таким басом, что мне поплохело.

— Сомкнуть ряды!!! На коня!!!

Крики бесноватых продолжались и дальше, и что странно их никто не трогал и пальцем. Ни люди, которые пришли встретить мужлана, ни челядь. Они просто игнорировали кучку разукрашенных в чёрное мужчин, больше похожих на идиотов, которые облили себя смолой.

Я встала у знакомой лошади, и ахнула, когда только посадила Ярика на неё, потому что Всеслав буквально закинул меня силком в седло и ударил рукой по туловищу животного так, что Ярик еле удержал кобылу, после гортанного рыка отца:

— Пошла!!!

Мы сорвались вслед за группой охраны, а уже потом нас перегнал сам Всеслав и Радолир.

"Что-то тут не так?" — мелькнула мысль, когда я заметила, как вся челядь спешно уходила в подземный переход по живому коридору, который им обеспечивала целая гвардия я бы сказала. Такое количество военных, я видела только во время парада Независимости на Крещатике.

Сев удобнее, решила, что не моё это дело что происходит в чужом государстве. Моя задача увидеть тот самый труп, найденный в твердыне, и отыскать ниточки ведущие к семье пропавших мольфаров. Однако странности продолжались, и вскоре нас с Яриком оттеснили в центр, сомкнув вокруг плотное кольцо из всадников.

Натянув капюшон ещё ниже, схватилась за рожок только крепче, пытаясь рассмотреть то, что выглядело как Банковая улица, но ею не являлось. Вокруг вообще всё было совершенно иначе, кроме центральной площади Независимости и самого Крещатика. Их расположение не изменилось, но вот здания. Высотные небоскребы прямо давили сверху своей массивностью, а сама площадь напоминала сплошной фонтан с бегающими по нему голограммами. Однако за ней, на знаменитых холмах стояли деревянные идолы. Их статуи вбитые в землю над Днепром смотрели на запад, образуя кольцо в котором находился огромный каменный и круглый стол.

"Киев — мать городов русских… Так это центр Империи, что ли?" — я опешила, однако лошадь словно пыталась догнать свою вороную мать. Потому мы скакали таким быстрым галопом, что стало даже страшно. Ярик держал поводья уверенно, но и я-то видела, что для ребенка такая бешеная скачка по центральной улице города, а потом и по перекрытым мостам, это слишком. Однако малыш хмуро смотрел перед собой и только сосредоточеннее вёл лошадь вперёд.

Когда мы миновали въезд в густой лес за огромным ограждением, я решила, что вот тут баста, и сейчас я начну ощущать свой пах, как родной, а не как отбитые части тела. Однако и здесь мы гнали с такой же бешенной скоростью. Я нахмурилась, припомнив что к самой твердыне вёл каменный широкий мост, который я и видела из окна состава. Значит, это только половина пути до дворца, а я уже не чувствую ног.

Повернув голову вправо, уловила движение одного из всадников. Он начал вести лошадь намного ближе к нам. Уловив движение слева, поняла что ещё один всадник проделал тоже самое.

"Смикают кольцо?" — я не могла понять, что происходит.

Мне казалось будто само чутье подсказывает, что грядёт что-то серьезное. И была права, потому что следом послышался выстрел прямо за спиной. Хорошо зная этот звук, схватила ребенка прикрыв собой, и наклонив к самому седлу. Видимо это и было моей ошибкой, потому что в следующий момент, один из всадников оскалился как тварь и потянул наши вожжи на себя, чем вызвал у лошади явный диссонанс. Она встала почти на дыбы разворачиваясь. Тело повело в сторону, и я почти выпала из седла, но схватилась за сбрую, прижав ноги со всей силы к телу животного.

Лошадь заржала громче и поскакала в чащи леса с удвоенной скоростью, когда выстрелы возобновились с ещё большей периодичностью, а за тем прозвучали и мужские басовитые голоса.

Я попыталась остановить кобылу, но она словно обезумела и перестала слушать даже ребенка, который хоть как-то умел с ней обращаться.

Быстро повернув голову за спину, поняла что за нами скачут те самые всадники, но догнать не могут, потому что лошадь действительно будто рехнулась. Животное даже дороги не разбирало, пока скакало сквозь густой лес.

Резко наклонившись, чтобы увернуться с пути огромной ветки, выругалась:

— Так вот к чему такая спешка! Не знал на кого нападут? Так тут защищают наследников, блин? Ловля на живца? Ну, погоди! Попадешься ты мне на глаза, папаша! — я схватилась за вожжи, забрав их из рук перепуганного мальчика, и уже громче сказала, склонившись к его уху:

— Ярослав! Слушай меня внимательно и отвечай быстро! — я запнулась когда над моей головой просвистела пуля, и угодила в ствол дерева рядом с нами, — Ты знаешь дорогу до твердыни? Сам доскакать сможешь?

— Я не брошу матушку! — тут же выкрикнул мальчик, а я закатила глаза, и ощутила самый настоящий страх.

— Малыш, я прошу тебя, послушай меня и сделай так, как велит… мама. Хорошо? — я удерживала поводья и шептала это мальчику на ухо.

Тело била настоящая дрожь, а от того как животное неслось сквозь лес, все мышцы ныли от потуг удержаться в седле. Послышались ещё два выстрела, от которых задрожал уже ребенок, заставив сжаться моё сердце.

Сцепив зубы только крепче и собираясь сделать то, что Всеслав мне запретил, я со всей дури пришпорила кобылу так, что пришлось ухватиться за неё всем телом, прижав Ярослава буквально к седлу. Ненормальное животное заржало и понеслось вперёд с такой скоростью, что сносило на своем пути все ветки, потому я прижалась к загривку кобылы чуть ли не лицом.

— Акая знает дорогу. Но она…она наверное заболела, иначе бы никогда не сделала так. Она хорошая. Я уже потерял её брата. Не хочу терять Акаю.

— Не потеряешь! — я прижала мальчика теснее, а другой рукой стала доставать пистолет, присматриваясь к поляне к которой мы приближались, — Ярослав, когда я скажу ты должен остановить лошадь, и тут же развернуть её в сторону дворца. У тебя есть связь с Арысь?

— Да… Но мне страшно, как я… — Ярик почти плакал, но я сжала его и зашептала:

— Я вернусь. Но ты должен сделать всё как я велю, малыш!

— Хорошо, — он кивнул и схватился за вожжи, которые я вложила в его ручки.

— Арысь! — прорычала, потому что злилась, а сердце от страха стучало во всём теле, разгоняя холодный озноб по нему волнами.

"Дикость несусветная! Когда надо эта берегиня как президент! Не дозвониться!" — шикнула в мыслях, и опять увернулась от выстрела, ощутив, как плечо опалило таким огнем, слово его ножом полоснули.

"Твою ж… Теперь что? Опять валяться с отравлением?" — мы уже приближались к поляне, когда голос этой берегини, с позволения сказать, таки объявился в наушнике.

— Ваши координаты переданы в штаб дружины дворцовой стражи, княжна! Продержитесь! Вертолеты уже подняты в воздух.

— Да плевала я на вертолеты ваши, Арысь! Ребенка… Княжича заберите. Он поскачет к твердыне сам! Я отвлеку преследователей!

— Поняла, княжна! Берегите себя! — прозвучал резкий ответ Арысь, в котором я уловила почти человеческую тревогу.

— Ярослав! — посмотрела на мальчика, когда кобыла перепрыгнув огромный сук буквально влетела на поляну.

Малыш тут же потянул за вожжи, и лошадь встала на дыбы, скинув меня на землю. Я успела только почувствовать, как спину пронзила дикая, просто адская боль, а сделать вдох никак не получалось. Однако звук ещё нескольких выстрелов, и того, как пули просвистели рядом с ребенком, который удержался в седле просто чудом, подняли на ноги тут же, даже сквозь боль.

— С… Скачи… Скачи, Ярослав!! — хрипло крикнула, поднимаясь на одно колено и разворачиваясь в сторону нападавших, чтобы прикрыть ребенка встречным огнем.

Как только прицелилась и произвела два выстрела, откидывая боль на задний план, послышался топот за спиной, и сразу стало легче дышать. Ярослав ускакал, а значит остальное не так важно. Главное, что мальчик останется жив. Хотя и мне жить захотелось тут же, лишь посмотрев на тех, кто скакал галопом прямо на меня.

В голове стучало, а в глазах всё плыло, но я выстрелила ещё несколько раз, прежде чем, услышала как оба преследователя упали с лошадей. Однако расслабляться было рано, потому что справа послышались характерные звуки бегущих по пересохшей листве людей.

"Значит, это ловушка! И скорее всего заранее подготовленная, как засада. Лошадь чем-то накачали ещё в составе, а те двое ублюдков вероятно очень не любят своего Государя…" — я пыталась выровнять дыхание, и прислушаться к каждому шороху.

"Двоих с лошадей я скинула, а значит все остальные на ногах. Это проще…" — я прижалась к стволу дерева спиной и сменила магазин, не поднимаясь с колена.

Сперва раздался звук быстрого бега, и как только в меня полетела пуля, я развернулась и выстрелила в сторону откуда прозвучал выстрел. Стреляла фактически наугад, понимая что долго не продержусь, потому что я как на ладони, а тварей не вижу совсем.

Это и произошло, когда сбоку меня схватили за шиворот, но я перекинула нападавшего через себя и прострелила его руку, державшую оружие. Тварь взвыла и стала брыкаться, а я содрала маску со скулящей пасти.

"Монголы…" — успела только прошептать в мыслях прежде чем на поляну выбежали несколько десятков мужчин, и стали обступать меня, присматриваясь.

"Ещё секунда… И меня застрелят…" — пронеслось снова в голове, а я быстро поднялась на ноги и возвела оружие вверх.

"Придется стрелять на поражение… Выхода нет! Либо я, либо они…" — прищурилась, и поняла, что попала в окружение.

Братки в черном тряпье, шептались на непонятной помеси звуков, смеясь и улюлюкая в мою сторону, как тупое зверьё.

Я выстрелила одному из дебилов под ноги и строго отчеканила:

— Ещё метр и я пристрелю тебя, тварь! — перезарядила пистолет, оттянув курок и прицелилась, однако как только хотела стрелять, мужик в маске, откинул резко голову назад, а потом упал как туша к моим ногам.

Сразу после этого вокруг засвистели непрерывным потоком пули. В этом аду, всё что могла — стоять и не двигаться, понимая что работает снайпер. Однако один из дебилов бросился в мою сторону, и мне пришлось откинуть его в сторону, врезав ногой прямо по роже. Не смотря на огонь с воздуха, нападавших становилось только больше. Они словно сами нарывались на пули уже всадников, голос которых раздавался за моей спиной всё отчётливее.

Резко и на автомате повернувшись, словно в замедленном воспроизведении с ужасом наблюдала за тем, как Всеслав влетает на поляну на лошади, и точным взмахом меча, сносит голову одному из мужиков в черном, который целится в мою спину.

Спустя секунду я понимаю, что почти все нападавшие падают замертво, а расстреливает их, как я и думала, снайпер с вертолета над нашей головой.

Однако я вижу только скачущую в мою сторону черную лошадь и её всадника. Всеслав отбрасывает со своего пути любого, одним только взмахом меча. Сердце стучит уже не просто в горле, кажется мой пульс, превратился в набат, когда мужчина наклонился вправо, а я и понять не успела в чем дело, такой туман встал перед глазами.

Чувствую только болезненную и стальную хватку руки, а потом резкий рывок вверх, который тоже приносит мало приятных ощущений.

— Цела? — у лица звучит резкий и гортанный голос, и только тогда я понимаю, что сижу в седле боком, в руках Всеслава, который несётся через лес, успевая ещё и беседу со мной вести.

— Останови… — шепчу и заглядываю ему в глаза, — Где-то в лесу Ярик…

— Он уже в твердыне, — холодно отрезает Всеслав, а я только крепче хватаюсь за его плечи, чувствуя как меня цепко обнимают в ответ и прижимают к себе со всей силы.

Его рука на моей талии дрожит, сжимает и давит, вынуждая буквально лечь на грудь мужчины. Всеслав даже не смотрит мне в глаза, а только смотрит исподлобья на дорогу, пока из его губ вырывается глубокое дыхание. Глаза мужчины обжигают всё что перед ним убийственно холодным взглядом. Лицо сосредоточено, и опять плывет перед глазами, как во сне. Однако я почувствовала, как лошадь замедлила бег, потому встряхнула головой, придя в себя и сглотнув, понимая, что дрожу не меньше мужчины.

— Вы чего сотрясаетесь в страхе, как кисейная барышня, великий Государь? — задала вопрос вялым шепотом, когда лошадь мужлана перешла на трусцу, — Испугались за никчемную кобылицу?

Всеслав остановил лошадь совсем и осмотрел моё лицо настолько пристальным взглядом, будто выискивал на нем что-то понятное только ему. Мужчина подтянул меня выше и почти подкинул в седле. Содрал зубами кожаную перчатку со своей свободной руки и приложил холодную, как лёд, ладонь к моей щеке.

За спиной всё ещё были слышны выстрелы, однако боковым зрением, которое вернулось тут же, как Всеслав обхватил холодными пальцами моё лицо, заметила выпачканного в крови Воеводу. Радолир сидел в седле своей лошади и сканировал пространство леса, с возведенным оружием.

— Испугалась? — прозвучал грубый шепот, а пальцы на щеке заставили замереть от нереально нежного прикосновения, — Ты намного холоднее обычного? Это нормально для тебя?

Я перевела взгляд на Всеслава, понимая, что скадоний опять стал отравлять мою кровь. Потому и не могла никак разобраться в том, что происходило нормально, а что нет. Разве нормально, что мне настолько дико нравится его ласка и прикосновение к моему лицу? Не видела всего четко, но этот испуганный шепот, слышала хорошо. Это тоже нормально, что он заставлял своим голосом участиться мой пульс и прийти в себя хоть немного.

— Станислава!!! — Всеслав встряхнул меня, а потом прижался губами ко лбу, выругавшись, и прогремев басом надо головой так, что я скривилась, но опешила от того какими были его губы и как их чувствовала моя кожа.

— Когда зачистка закончится?! Радолир! Нам нужен Вессарий, она начинает то холодеть, то гореть, как в тот раз!

— Простите, Государь! Но нападение масштабно! Они ждали вашего возвращения в твердыню. Мы не знаем точного количества предателей! Вам лучше остаться в лесу! Думаю княжна продержится хоть пару часов.

— Пусть режут! — прозвучал ответный новый рык, который вынудил опомниться, — Я не буду прятаться, как трус в лесу от этих тварей!

— Тебя и правда хотят казнить? — вяло спросила в бреду, а меня только нежнее, но с силой прижали и прошептали рядом с ухом, родив рой идиотских мурашек:

— Держись крепче, Стася!

Как только я вцепилась в него мертвой хваткой, чувствуя как из последних сил стараюсь не свалиться в обморок, Всеслав рванул поводья, и пробасил:

— Пошла!

Я не помню опять ни черта! И это бесит! Не помню ни того, как попала и в этот(!) замок! Однако совершенно не ожидала того в каком месте приду в себя.

***

Мужчина резко затормозил автомобиль, и вышел из него, прямо у начала подъёма на пологий склон горы. Цепкий взгляд карих глаз прошёлся по зелени деревьев, словно моля их указать дорогу к тому месту, где исчезла Стежа.

Даниил захлопнул дверцы машины, вспоминая обещание данное матери Станиславы, отыскать её дочь, во чтобы то ни стало. Однако он понимал — место, в которое попала Стежа не здесь. Вернее оно в этом же месте, но в совершенно другой реальности.

И это доказывало то, что произошло прежде, чем девушка пропала. Даниил с горечью и злостью закрыл глаза, и чуть не выпустил своё естество, которое рядом с местом силы его предков всё ещё оставалось слишком сильным. Оно стало преобладать над рассудком молодого мужчины, беря под свой контроль разум и тело Даниила.

Он опять осмотрелся, понимая что у этой горной дороги, нет ни души, и если переход был призван отсюда, то ему удастся найти Градівника *(Громовца), который должен был ощутить аномальную грозу в горах. И это не ястреб, это тот самый мольфар дедок Фалько, к которому и собирался добраться Даниил.

Но как только стал подниматься к вершине на холме которой стоял дом старика мольфара, справа послышался клекот, а следом на деревянный забор загона для лошадей сел иссиня-черный ястреб. Он заклекотал опять, а Даниил только выпрямился чувствуя равного по силе прямо за спиной.

— Молодой мольфар из знатного сословия княжеских колдунов и ведунов. Некромант и первый в роду говорящий с Мораной. Какого черта, ты припёрся в мои земли?

— Так значит, ты и есть тот дедок Фалько? — усмехнулся Вершигора и повернулся к парню, который был одет в кожаную вышитую накидку, с глубоким капюшоном.

В руках парнишка держал не иначе погонную палку и плеть для скотины, из грубой черной кожи, как и его штаны.

— Ну здравствуй, Вершигора, — ухмыльнулся Фалько злорадной ухмылкой.

— И тебе не хворать, Громовец.

4.1

В широком кабинете из серого холодного камня, где горел огромный чертог, тепло не задерживалось надолго. Холодные стены твердыни всегда хранили прохладу, а иногда даже морозный воздух, который приносила река, окружающая форт со всех сторон.

Всеслав сидел в кресле, медленно и плавно проводя льняным платком по лезвию меча. Мужчина сосредоточенно следил только за блеском металла в свете от широких окон, которые выходили на внутренний сад форта.

Голограмма Полоцкого князя Мстислава ходила по всему кабинету из угла в угол, пока две такие же хмурые фигуры Миндовга и Ярополка восседали в своих креслах, транслируемых прямо из их кабинетов. Высокий, но долговязый муж Мстислав прославился среди всех двенадцати князей очень горячим нравом, однако и он не был согласен принять то, что собирался сделать Всеслав.

— Не делай этого, Всеслав! Иначе прослышь самым кровавым из правителей империи! Парламент не место для бойни! Услышь меня! — в который раз заговорил Миндовг, и подался вперёд осматривая цепким взглядом зелёных глаз своего брата.

Литовское княжество самое миролюбивое из всех, потому подобные кровавые расправы вообще не приняты на их землях. Литовцы казнили предателей согласно законам Империи, но никогда не расправлялись со своими чинушами.

— Брат Миндовг прав, Всеслав! Нападение было закономерно. Рано или поздно Терхан попытался бы сотворить подобное! — Мстислав остановился у очага чертога, а его почти прозрачная фигура выглядела так, словно её обуяло пламя костра в камине.

— Ты будешь вести беседу с братьями, или мы просто пришли посмотреть на то, как ты начищаешь меч, Всеслав? — Миндовг не выдержал, а рука Всеслава замерла на середине клинка.

Князь Киевский сжал челюсть и сделал глубокий вдох, прищуриваясь и смотря на свои пальцы, в которых была зажата льняная тряпка. Смотрел долго и не мог отвести взгляда, потому что только это простое машинальное действие могло унять его гнев. Ярость горела в его глазах настолько ясно, что он боялся поднять взгляд на братьев, будучи уверенным, что тогда они прозовут его ещё и безумцем.

Всеслав всё же поднял лицо от клинка и посмотрел в глаза Ярополку, который до этого самого момента сидел абсолютно молча, просто наблюдая за тем, что делает его брат. Московский князь встретил взгляд Всеслава именно так, как того ожидал мужчина. Ярополк словно дышал тем, что было в глазах Всеслава, потому и пробасил:

— Кровь за кровь!

— И никак иначе! — ответил гортанным голосом Всеслав и поднялся с кресла, смотря и на других князей.

— Это будет слишком яркая демонстрация силы, — Мстислав, как и Миндовг понимали, что Киевский князь не отступится.

Литовский князь только с горечью закрыл глаза, и кривясь откинулся на спинку своего кресла, смолчав и не продолжив настаивать на своём.

— Сорок две души… — прохрипел Всеслав, — Сорок два молодых мужа, которые даже бабской ласки не видели, не то, что род продолжили! Все они лежат на центральной площади твердыни, под бархатными накидками, на которых герб моего государства! Сорок две матери и столько же отцов ждут моих действий, потому что это их дети погибли, защищая моего сына! Потому мне плевать сколько крови будет в стенах парламента! Я не могу допустить, чтобы твари и дальше гноили моё государство и людей в нём! Хватит!

Всеслав хмуро обвел взглядом братьев, опять посмотрев на Ярополка. Мужчина поднялся отвечая на взгляд брата и произнес:

— Что же! Раз на то воля моего брата, пусть боги помогут ему восстановить справедливость! А наша задача сгладить это в глазах Совета двенадцати.

— Братья ставленники у галлов и саксов не будут в восторге. Их положение итак слишком шаткое после заявлений изгнанного короля Фридриха о том, что новый князь Киевской Руси невменяемый ханский прихвостень, которого Терхан усадил на трон. Теперь Всеслав ещё решил продемонстрировать и методы монголов…

— Но ведь именно мои люди! Мои министры распространили эту грязь, а Фридрих просто подхватил их слова, — холодно отрезал Всеслав, — или ты станешь отрицать, что пока я месяц был в резиденции в горах, в стенах моего парламента нашлись грязные крысы, которые помогали готовить это нападение? Предлагаешь закрыть на это глаза, Миндовг? Что бы сделал ты, если бы месяц, сидя в горах, наблюдал за тем, как пресса поливает твоего наследника последними словами? Даже султанат позволяет себе называть моего сына бастардом! Ублюдком, который родился от ханской наложницы! Ты бы спустил подобное?

После резких слов Всеслава, произнесенных холодным и почти сухим тоном, замерли все его братья, а Мстислав сказал:

— Через пять дней жди нас на святках огнебога Симаргла. Дай-то боги, чтобы его священный огонь избрал дочь конунга Миневру. Только с поддержкой викингов ты сможешь победить Терхана и унять смуту, Всеслав.

Князь лишь кивнул брату, который исчез в искрах пламени у которого стоял, тогда как Миндовг и Ярополк молча попрощались, чувствуя, что сейчас не самый подходящий момент для нравоучений князя одного из самых крупных княжеств Славянской империи. Если Всеслав смог подавить бунт внутри страны, значит он сможет справиться и с остальным. Именно так они считали, когда так же рассеялись в воздухе, как блестящие искры.

Всеслав перевел взгляд на окно, за которым над сводами сторожевых башен и стен сгущались хмурые грозовые тучи. Мужчина не мог сейчас думать о том, что так и лезло ему в голову вот уже второй день. Не мог, потому что это смягчит его, заставит отступиться, чтобы в глазах этой женщины не показаться кровожадным зверем. Потому князь гнал мысли о простолюдинке как можно дальше от себя. Пытался забыть её взгляд — почти готовый к смерти взор, с которым Станислава смотрела на него на поляне. Он гнал от себя чувство, которое вызвала картина того, как черные твари пустынники окружили её, а она отбивалась от них, как мужчина.

"Действительно колдовство…" — мелькнула мысль в голове Всеслава, когда он не спеша поднял ладонь и приложил её к груди, хмурясь и ощущая, как под ней начало громче стучать сердце, а рука дрожать.

"Надо прогнать её из мыслей…" — опять прошептал в голове князь, и опустив руку, сжал её в кулак, а другой схватил меч и накидку, стремительно покидая свой кабинет.

Он знал, где сейчас Станислава. Мог спокойно миновать три коридора, стены которых были обвешаны парчовыми гобеленами. Мог толкнуть ту самую картину, на которой изображено родовое древо Рюриковичей перед входом в тронный зал, и спустившись по ступеням на уровень ниже, приложить ладонь к сканеру, отпирающему вход в самые защищённые покои этого форта. Комнаты, а вернее целый уровень палат княжеской семьи, войти в который могла только личная прислуга. Эти люди отбирались строго и настолько тщательно, что буквально лишались своего прошлого. Становясь частью челяди этих помещений, они получали не только работу, но и новую жизнь с новым именем.

Но поступи он сейчас именно так, не сможет сделать того, что решил. Потому что только вчера вечером, увидев, как его сын спит рядом с этой женщиной, не выпуская ее руку из своей, Всеслав был готов отказаться от всего, и заставить её остаться ради Ярослава. Силком вынудить не искать дороги домой, и запереть в этих стенах навсегда. Но только представив подобную картину, мужчина чувствовал, как из него уходит всё тепло, которым эта странная чужачка делится, как горячий очаг.

Потому рядом с ней, и с самим мужчиной происходили непонятные вещи. Он словно считал, что подобным осквернит нечто настолько прекрасное, что боги выжгут его изнутри за такой поступок. Это так, словно ты смотришь на нетронутый цветок. Он растет и распускается в нежном бутоне, но потом его срезают, и спустя несколько недель он превращается в мертвое и сухое подобие этой красоты. Однако не тронув его — цветы отцветают, а потом вырастают снова. Не в пример тому, который уничтожили.

Всеслав лишь на короткий миг замер над большими ступенями, уходившими вниз к широким деревянным вратам, ведущим из основных княжеских палат. В этот день в твердыне было слишком тихо. Исчезли привычные звуки голосов прислуги и челяди. Прекратилась беготня детей княжичей и бояр первого сословия.

Мужчина сжал в руке ножны с накидкой, и смотря только перед собой стал спускаться вниз. Картины висящие на стенах, поднимающихся к самим сводам центральной башни, будто провожали князя хмурыми и молчаливыми взглядами хозяев полотен. Людей изображённых и увековеченных в летах, для истории последующих поколений.

Стража у врат тут же отдала честь, поклонившись и открытая широкие половины дверей для своего Государя, пока Всеслав закреплял накидку на погоне кителя и выходил на широкую площадь.

Над головой загрохотал гром, а яркая вспышка молнии рассекла небо, густым и сверкающим разрядом электричества. Именно он принес запах дождя, который вот-вот начнется. Однако подобная простая вещь казалась Всеславу невероятно знаковой. Он хотел, чтобы тела его людей, с честью отдавших свою жизнь, омыл дождь. Чтобы вода смогла забрать с их уснувших на веки лиц, следы крови, и унести за собой, явив их перед судом богов, как росу на свежескошенной траве.

Не умаляло ярости князя даже такое. Не могло остановить в сердце его стужу, которая только сильнее разыгралась, когда смотрел он на пять рядов из гробов, накрытых накидками с регалиями княжеской дружины.

— Подать коней! — гортанно пробасил Всеслав, зная, что его услышат, как и спиной чувствуя приближение Радолира и Боримира.

— Мы готовы, Государь! — молодой муж в черном кителе, который отвечал за княжескую стражу, подошёл к мужчинам, и поклонившись передал князю идентификатор.

Всеслав разблокировал прибор, и с силой сжав в руке, наблюдал за тем, что транслировалось из парламента в эти минуты.

Перед мужами встала объемная картина стоящего у трибуны того самого ушлого министра иностранных дел. Чинуш подключился к системе трансляции заседания по всем ретрансляторам столицы, и только за тем прозвучали его первые слова:

— Я рад приветствовать вас, коллеги и дорогой народ Руси Киевской. В это непростое время для нашего княжества, когда мы стоим буквально перед лицом вооруженного конфликта с невероятно сильным государством, наш Князь(!) — человек ниспосланный нам богами, устраивает древний ритуал, чтобы выбрать себе жену! Ритуал! Вдумайтесь в эту дикость в двадцать первом веке, когда все монархи давно заключают династические браки согласно договорам, подписанным на взаимных условиях. Так чего же хочет наш Князь? Он хочет жениться, чтобы ублажить свои желания? Или он, следуя своему священному долгу, сетует о судьбе своего народа? Что это за кощунственное наплевательское отношение к нормам, которые закреплены договорами между государствами всего мира?! Ладно этот ритуал! Это не самое страшное, что собирается сотворить наш новый правитель, которого уже простой люд требует на плаху за измену родине и попытку усадить на трон своего наследника бастарда! Так он ещё и затевает конфликт с монголами, который уже привел к непоправимейшим последствиям!!! Сорок два мужа из княжеской дружины были вынуждены отдать жизнь из-за нападения монгольских наемников на твердыню Днепра! И зачем вы думаете они пришли? Конечно за княжичем бастардом! Ребенком ханской рабыни!! Вдумайтесь за что погибли молодые мужчины! За что их матери проливают сейчас кровавые слезы!!! За то, чтобы наш Князь выиграл в затеянной им же войне против совершенно дружелюбного Монгольского ханства, которое десятки лет при правлении князя Изяслава только способствовало развитию Киевской Руси! Помогало! Поддерживало! И продлевало торгово-экономические отношения всегда только на выгодных для нас условиях! Что же мы видим теперь? Почил великий князь! Народ и бояре оплакивали его год, а вернули нам боги за это — кого? Кого нам даровал Сварог и Симаргл? Мальчишку, учинившего кровавую бойню прямо при делегациях иностранных монархий после собственной коронации! Такого князя вы хотите?! Я думаю многие из честного люда согласятся, что не такого правителя достойна Русь Киевская!

Медленно Всеслав сделал глубокий вдох через нос, кривясь и неотрывно смотря на фигуру вражины проклятого, который чуть не убил его сына, заставил всех считать Всеслава мальчишкой недостойным венца власти, впустил на его земли басурманов, чтобы те убили его людей, а теперь эта тварь в открытую и не стесняясь заявляет, что продал родину!

Князь неспешно поднимал взгляд от уже исчезающего изображения идентификатора, а на лице его проступал настоящий оскал холодного зверя.

Именно эта волчья пасть и спросила почти мёртвым, твердым и гортанным тоном:

— Кто ещё замешан?

— Половина парламентского кабинета, Государь! Им всем заплатили золотом за сдачу государственных интересов. Пограничные службы уже провели зачистку, а все предатели предстанут перед судом завтра поутру. Ждём вашего приказа! — ответил Боримир и переглянулся с Радолиром.

— То есть, — холодно и хрипло продолжил Всеслав, — весь совет министров? Я правильно понимаю?

— Да, Государь! — ответил Радолир, — Что прикажете делать с осуждёнными завтра?

— Казнить! — зло прорычал Всеслав, — Всем отрубить головы прилюдно на центральных площадях, чтобы потом воровать и убивать никому не повадно было! А тела всех наёмников засланных Терханом, за то, что убили моих парней, положить в гробы из чистого скадония, и сбросить в пограничные земли к басурманам! Прямо на их головы, и пусть хану своему спасибо скажут! За священный бесплатный металл в подарок от Князя Руси Киевской!

— Как прикажет, Государь! — резко и гортанно ответили мужчины, а Радолир продолжил:

— Семьи почивших мужей уже съезжаются к холмам круглого стола.

— Собрать всю личную княжескую дружину! Всем дружинникам в управлениях на местах в Киеве запретить и ногой за порог своих кабинетов ступать. Площадь Вече перекрыть, как и прилегающие улицы к зданию Парламента!

Всеслав приподнял лицо и с дрожью ярости осмотрев гробы под накидками, сжал зубы так, что те заскрежетали от напряжения.

"Не прощу! С этого дня не прощу ни одного предателя! Милость? Холодная сталь клинка будет моей милостью, твари!"

Князь оседлал коня, и лишь на какое-то короткое и опять такое желанное мгновение, обернулся в сторону окон княжеских покоев. Морана стучала копытом, ожидая, когда величественные и очень древние врата опустятся на другую сторону моста. Лошадь ждала, когда она снова поскачет по древесине, которой несколько веков, но сумевшей сохраниться благодаря металлическому покрытию скадонием.

Всеслав повернул лошадь к своей сотне и посмотрел в глаза сотника, который уверенно встретил взгляд Государя даже сквозь сплошную стену дождя. Накидка из чистой кожи прикрывала тело и одежды князя, но не могла скрыть холода исходившего от его фигуры.

— Сегодня!!! — пробасил князь, а Морана заржала, когда врата начали опускаться, а цепи спускового механизма зазвенели за спиной её хозяина, который продолжил, перекрикивая грозным голосом даже гул грозы:

— Мы, перед лицом самого Перуна!!! — мужчина поскакал вдоль шеренги, всматриваясь в лица своих воинов, — Отцом Даждьбога!!! Защитника мужей и клинков их!!! Перед взором божества, чей гнев течет в жилах славянских!!! Сегодня, мы потребуем плату за кровь его, которую посмели пролить предатели!!! В этот день!!! Каждый из вас станет на одну ступень со мной, чтобы вернуть великое имя земли Киевской! Наша душа — пшеницы колос! Наше сердце — дитя, продолжение рода славянского!!! Наша воля — слава в бою!! Да будет так!!! — закончил Всеслав, и развернул Морану к опустившимся вратам, потянув за вожжи и пришпорив кобылу, которая только рада была, что снова поскачет галопом.

Со стен твердыни поднялись вертолеты и полетели над строем всадников, которые скакали по прямой дороге пересекая мост, направляясь через лес. Под копытами дружины поднимались брызги дождевой воды. Крупные капли разлетались в стороны, отражая лучи солнца, которое стало пробиваться сквозь насыщено-синие облака, ярким светом. Он обращал стену дождя в блестящий водопад, словно оживший, чтобы омыть фигуры всадников.

Дождь не прекращался ни на минуту, и даже когда Всеслав входил в стены высотного здания, выполненного только из стекла и скадония, вода стекала по одеждам князя, а тяжёлые сапоги оставляли крупные болотные следы на белоснежном мраморе вестибюля.

Как только Всеслав и его дружина стали подниматься по ступеням, ведущим в зал заседаний, репортёры, обычно освещающие каждую минуту работы парламента сперва не поверили своим глазам. Миловидная девушка в шелковой белой блузке обернулась к ретранслятору и тут же встала на его пластину ногами, чтобы её голограмма появилась в студии новостного канала.

— Это свершилось! Мы знали, что рано или поздно Князь Всеслав отреагирует на выпады министра иностранных дел Ольжича, и это произошло. Сейчас, за моей спиной, дорогие зрители, происходит по истине исторический момент. Ведь последний раз, когда Князь переступал порог здания Парламента был тридцать лет назад! В день, когда венец власти надел отец Великого Князя Всеслава Изяслав, — девушка запнулась, потому что позади неё встал один из мужей дружины, и развернувшись спиной, закрыл весь обзор на то, как князь не дожидаясь объявления о своем визите в парламент, сам открывает двери зала заседаний и входит. Мужчина откидывает полы красной накидки, и снимая с пояса ножны с мечом переступает порог.

Вслед за Всеславом, который вошёл в зал без предупреждения, чем вызвал полную тишину и шок на лицах министров, переступили порог и Радолир с Боримиром. Воеводы князя только головой кивнули, а дружина тут же вошла за ними и оцепила все выходы и входы круглого помещения в темных тонах, отделанного деревом и красным бархатом. Мужи подняли оружие вверх, возведя его в боевую готовность, чем вызвали эхо щелчков курков и ужас на лицах министров и секретарей парламента.

— Великий Князь?! — глава парламента министров, худощавый и седой мужчина в немолодом возрасте и строгом костюме, поднялся и хотел было остановить Всеслава, но лишь посмотрев в глаза князя умолк и сразу склонил голову, — Государь!

— Теперь вы вспомнили, что я Государь? — холодно спросил продолжая идти к трибуне Всеслав.

— При всём уважении и покорности, Ваше Величество, нам бы хотелось знать, что происходит? — заговорил опять глава, но Всеслав не собирался слушать престарелого идиота, который не мог сказать даже своё веское слово, чтобы остановить тот бардак, который здесь учинил вражина Ольжич.

Всеслав осмотрел мужчину и прямо перед трибуной развернулся к парламенту и министрам, обведя их хмурым взглядом. Смотрел в лицо каждому. И женщинам, и мужчинам, пока не зацепился взглядом за морду ханской подстилки.

— Воевода Радолир! Привести мой приказ в действие немедленно! Всех мужей совета министров предать суду, и если будет доказана их вина, а она будет доказана — казнить! Всех женщин — отправить в тюрьму и лишить всех титулов, как и их детей! — пробасил Князь, а по залу начали звучать возмущенные крики и возгласы перепуганных чинушей, которых выхватывали прямо из их рабочих мест воины дружины, уводя вон из стен парламента.

Только одного не трогали, и Всеслав смотрел ему прямо в глаза опять. На этот раз тварь начала трястись так, что побледнела разом.

— Министр Ольжич! Напомните мне, что я вам сказал в первую нашу встречу и знакомство? Вы ведь наверное умный академик, если заняли такой высокий пост, а значит утратой памяти страдать не должны!

В зал втянули двоих помощников министра, которые чуть не рыдая упали на колени перед князем. Бояре причитали и постоянно пеняли на министра, который будто язык проглотил. Ольжич понимал, что это конец. Что ему не поможет ни Терхан, ни его деньги.

— Прощения хотите? — переспросил Всеслав, доставая меч из ножен, и смотря прямо в глаза предателям, — Его не у меня просить надо!

Одного взмаха клинка хватило, чтобы все женщины в зале запищали, а Ольжич схватился за своё кресло, и чуть не перевернув его, почти упал, смотря на то, как за ещё одним взмахом меча оба его помощника упали к ногам Князя замертво.

— Ты готов? — пробасил Всеслав, а Ольжич с ужасом посмотрел на то, как князь вытирает лезвие о спинку одного из кресел.

— Пощадите! Я всё вам расскажу… Только не… — Ольжич почти упал на колени шепча и умоляя Всеслава, который смотрел на него исподлобья горящим волчьим взглядом.

Тело чинуша сотрясала крупная дрожь, а пот стал настолько холодным, что принес настоящий озноб, как в самый лютый мороз.

— Схватить вражину и привязать веревками к моей кобыле! — гортанно пробасил Всеслав, — Ты говорил, что я ханский прихвостень, а наследник мой — бастард ханской рабыни? Значит, сегодня прихвостень тебе покажет, что такое басурманская казнь! За их золото и своё предательство, будешь платить по законам Орды! Потому что я не покупал твою душу, а значит и славянской казни такая тварь, как ты не достойна!

Ольжича схватили сразу, как прозвучали последние слова Всеслава. Центральный вход в зал парламента опять открылся, чтобы в этот раз впустить шокированных и напуганных репортёров, которые сразу замерли у входа. Они молча, даже не издавая ни единого звука проводили взглядом Князя, низко склонив головы.

Всеслав встал на ступенях, смотря на то, как Ольжича привязывают за руки к кобыле длинной, скрученной верёвкой. Грязная туша предателя прекратила вопить о милости, и стала орать, что князь Всеслав Двенадцатый — тиран и кровавый безумный правитель. Что его душонка грязная — первая жертва режима, в котором каждого будут казнить без суда и следствия. Однако такие вопли изо рта прогнившего чинуша не стоили и гроша в глазах людей, прямо сейчас ждавших на широкой площади всего в нескольких минутах езды от парламентского здания.

Всеслав спустился по ступеням и посмотрев на Воевод, уже сидящих в сёдлах, кивнул чтобы они ждали пока он тронется с места. То, что собирался сделать князь — единственно справедливая плата за сорок две души, которые умерли не по вине настоящей войны, а по вине вражины, который купил их смерти, прислуживая Терхану.

Оседлав лошадь, Всеслав продолжал вслушиваться в вопли твари, а потом и в крики испуганной толпы, когда Морана сорвалась с места и поскакала по дороге, даже не галопом, а только набирая скорость. Князь знал, что зловонная туша упала мордой в землю и волочилась за его кобылой, как кусок гнилого мяса. Потому мужчина удерживал лошадь от быстрой скачки, чтобы не убить предателя раньше времени.

И только когда Морана ступила на кладку улицы Основателей, которая вела к площади Вече, Всеслав пришпорил кобылу, и доскакав до центра автополотна, повернул поводья и разрубил веревку взмахом меча. Морана встала на дыбы и заржала, а министр покатился скуля, как псина, прямо к ногам родителей мужей, погибших по его вине.

Дождь хоть и прекратился, но в воздухе висела влага. Она туманом стояла между князем и тварью, которую он прямо сейчас казнил бы собственными руками.

Однако Всеслав решил иначе:

— Мой долг перед вашими сыновьями неоплатный, и вернуть его я не смогу до самой смерти. Только перед лицом богов, мне удастся защитить их и стать с ними в один ряд. Однако! — Всеслав сидел в седле, а его голос раздавался на всю площадь, с помощью Арыси. Громкий бас звучал из всех ретрансляторов, которыми были оснащены фасады чуть ли не каждого здания вокруг.

— Однако сегодня, вам решать, какую смерть заслужил убийца ваших детей. Всех остальных, замешанных в нападении на твердыню Днепра предателей, казнят завтра же прилюдно! Но вот того, кто купился на золото звонкое, казнить вам! Он всё равно умрет, — Всеслав посмотрел на людей, которые в слезах и с чистой яростью во взгляде смотрели на тварь, повинную в смерти их сыновей, — но я даю своему народу шанс проявить милосердие славян. Если вы решите оставить его в живых — тварь до конца жизни будет гнить в застенках тюрьмы! Ваша воля, братья и сестры!

Всеслав склонил голову в поклоне и обернув Морану по кругу, поднял лошадь на дыбы и пришпорил, покидая площадь, на которой народ скандировал имя своего Государя уже не с презрением и страхом, а с гордостью за его справедливость.

Однако Всеслав так не считал. Звуки толпы только больше отравляли его душу тщеславием, которое как яд для любого Государя. Как самая худшая отрава, которая способна истончить грань между той самой справедливостью и фанатичностью до славы и власти.

Потому мужчина входил в свои палаты, как старик, который почти умирает изнутри. Хотя князь и шел ровной поступью, на ходу снимая и сбрасывая пояс с оружием, а потом и остальную одежду, внутри он чувствовал пустоту и тьму самой Мораны. Богиня смерти нашептывала ему, что возмездие слишком великодушно! Что Всеслав всё равно не доказал своего права на трон.

И только сбросив все тряпки на пол широкой спальни и открыв ставни, разводя их в стороны, Всеслав смог сделать вдох, лишь спустившись от выхода к купальне в бассейн с холодной, как лёд водой. Мужчина шёл в её толще по пояс, к каменной стене, которая декорирована как скала с водопадом. Двигался не спеша, чтобы стать под его поток и поднять лицо навстречу холодным брызгам. Чтобы наконец прийти в себя и остыть окончательно.

Холодный поток омывал его лицо, плечи и тело, унося за собой чувство тяжести. Такое, словно на его спину положили каменный валун и пытаются склонить к самой земле. Растоптать, уничтожить и не дать поднять даже взгляд.

Всеслав упёрся кулаком в стену перед ним, и опустил голову, наблюдая за кругами на прозрачной воде, специально оснащённой подсветкой, как единственным источником света в купальне. Однако следом он почувствовал движение в воде. Уже предполагая, кто набрался такой смелости, чтобы покинуть женскую половину твердыни и опять обманом пробраться в его комнаты, князь с раздражением сжал челюсть и произнес:

— Ольга, ступай вон! Я бы не советовал продолжать эти игры, — Всеслав нахмурился, однако только повернувшись, опешил и остолбенел, смотря на фигуру, которая сотрясалась дрожью у правого бортика.

Мужчина плавно повел взглядом по чертам лица простолюдинки, глаза которой стали точно блюдца, когда она осматривала его в ответ. Потемневшие от влаги волосы Станиславы, приобрели красный насыщенный цвет, который приковал взгляд мужчины ещё больше. Как и то, что женщина стояла в одной льняной сорочке, ткань которой намокнув выделила ее фигуру настолько явно, словно Станислава стояла перед Всеславом и вовсе обнаженной.

Мужчина ощутил, как весь воздух покинул его лёгкие, а непонятный испуг затопил все мысли.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросил князь, подавив в себе странные чувства к этой дикой чужачке, которая прямо сейчас вынуждала его тело ощущать тягу и желание такой силы, словно перед ним стояла самая красивая женщина, которую он до селе держал в руках.

— Я? Это ты что здесь… Вернее, — чужачка запнулась, а Всеслав опять сдержал свое негодование и злость, вызванные тем, как она к нему обращалась, — Как вы попали сюда, Всеслав?

— Как я попал сюда? — мужчина развернулся всем телом к Станиславе, заметив, как она только взглянув на него, тут же спрятала взгляд, и села обратно в воду.

— Да! Как вы…

— Это купальня княжеских палат, женщина! — пробасил Всеслав и стал идти прямо в сторону чужачки.

Станислава повернула к нему злой, испепеляющий взгляд, на что Всеслав только встал над ней и задал свой вопрос опять, пристально осматривая женщину:

— Почему ты не в постели, Стася? — вдруг тихо и гортанно зашептал Всеслав, а женщина тут же вздрогнула и посмотрела на князя полными недоверия глазами.

— Вессарий… Он велел просидеть здесь на меньше двух часов перед сном, — она отвечала, а Всеслав ловил каждое движение её губ, пока его слух цеплялся за каждый звук необычно дерзкого и строгого женского голоса, — Он сказал, что в этот раз мой организм отреагировал намного лучше. Твой лекарь допускает, что уникальный объект быстро адаптируется к вашему… княжеству, Государь!

Станислава скривилась, произнося последнее обращение, и это опять разозлило Всеслава, который словно от дурмана опомнился, когда ядовитая натура чужачки проявилась опять.

— Ступай в палаты! — опять бросая взгляд на фигуру женщины, Всеслав поймал себя на мысли, что жадно осматривает ее очертания, и это заставляет мужчину дышать глубже, чем при обычном плотском желании женского тела.

"Это совершенно другое чувство. Меня к ней словно лозой привязывает намертво… Сейчас… Прямо в эту минуту…" — шепчет в мыслях Всеслав, смотря на то, как Станислава тянет с бортика бассейна банное полотенце.

Видимо отравление ещё не прошло, потому женщина, очевидно чувствует слабость. Она поскальзывается на камнях бассейна, чем вынуждает Всеслава обхватить её и взять на руки, поднимая из воды.

Станислава тут же замирает в руках Всеслава и колко бросается цепким взглядом в мужчину, цепляясь тонкими пальцами за его плечи. Её взгляд напуган, но дерзок, и Всеслав замечает не только это. Но и то, как на лице чужачки проступает та самая ехидная и злая маска, которая естественно выливается в её умение огрызнуться с особой любовью к этому.

— Пусти! — шипит, а Всеслав только крепче сжимает её в руках, продолжая наблюдать за дикостью этой особы, — Отпусти меня!

Руки мужчины начинают впитывать жар от её тела, который будто сочится из кожи Стаси. Это приносит Всеславу настолько приятные ощущения, что он лишь сильнее прижимает женщину к груди. Смотрит в её злое и хмурое лицо, делая первый шаг по ступеням и выходя из воды с ощущением, как Стася дрожит ещё сильнее.

— Всеслав! — Станислава начинает брыкаться, но в том состоянии общей вялости и болезненности, она не может никак противиться мужчине, и он это знает.

— Угомонить! — всё же гортанно отрезает Всеслав и бросает злой взгляд на Стасю, который непонятным образом теплеет тут же, как он встаёт у входа в палаты, отданные ей.

"Горячая… Даже после ледяной воды, она горячая как самый обжигающий очаг…" — Всеслав переступает порог красивой спальни в светлых тонах и пройдя ещё ничтожных пять шагов укладывает женщину в постель.

— Так значит, — шепчет Станислава, а мужчина замирает, когда её рука вдруг резко сжимает его плечо.

Сама чужачка прячет взгляд от наготы мужчины, и того, что явно намекает ей о реакции Всеслава на её внешний вид.

— Что? Спрашивай? — шепчет в ответ в темноте комнаты Всеслав, а Стася кривясь, но поднимает взгляд на его лицо:

— Те комнаты дальше… И эта…

— Крыло княжеской четы, Станислава. Это покои княгини. И это всё, что тебе нужно знать! — отрезает огрубевшим от желания голосом мужчина и разворачивается чтобы уйти.

Он понимал, что поступает опрометчиво принося эту женщину опять в такие комнаты. Но в момент нападения нет ни единого места в твердыне, более защищённого, чем этот уровень форта. Всеслав замирает в проёме выхода из палат княгини, но уверенно делает новый шаг с мыслями:

"Если я не покину это место сейчас, то дурман этой женщины проникнет в мою кровь настолько, что я действительно силой заставлю её остаться… и уже не из-за сына…"

4.2

В доме горца всегда пахнет сухими травами, а в щелях между деревянных балок прихожки завывает горный ветер. Он приносит утреннюю свежесть, поднимает пыль на тканых коврах, цвета красного, да узора черного.

Силой гор искрится каждый предмет, а черный ястреб гордо восседает на старой ветке красного дерева, которое подобно символу этих гор, выглядит как кровавый сук, покрытый смесью и очищенный от грубой черной коры, которая скрывает его истинный цвет.

— Дедок Фалько, — Даниил провел пальцем по столу усыпанному чашками да черепками, — Знахарь, — поднял голову и прошёлся взглядом по фото и портретах нескольких стариков в гуцульских киптарях, — Колдун и мольфар, которому примерно восемь десятков лет…

Рука Даниила замерла на старом потрёпанном фолианте — грубой книге с пожелтевшими от времени страницами да с черной жёсткой обложкой и переплётом.

— Так мне тебя описали в сельской долине. Однако… — Даниил встал в пол-оборота и посмотрел на парнишку, который был младше него, — …встретил я не старика, а молодого мольфара с силой почти равной моей. Парнишку ведуна, который может смотреть глазами любого из диких животных. И это… — Вершигора повернулся к Фалько всем телом и закончил, — …наводит на мысли.

— Мысли, думы, домыслы, предположения, предостережения и… — парень снял грубый капюшон с головы и ухмыльнулся, сверкнув своими пепельными волосами в солнечном свете от окна, — …подозрения. Не так ли, княжеский мольфар? Колдун из самого сильного и могущественного княжеского рода, который веками правил в этих землях. Хотя не совсем… — Фалько хмыкнул и развел руками, — В этих, но не в этой реальности. Немного в другой. В более кровавой, холодной и беспощадной. Не так ли, ставленник Вершигора? Ты знаешь, кем бы сейчас был?

Даниил напрягся и осмотрел Фалько более пристальным взглядом, но виду не подал, а мольфар тем временем продолжил.

— Я видел твой трон, Вершигора. Широкий каменный постамент, высеченный прямо в скале, посреди тронного зала дворца, выстроенного в скалах этих гор. Правда… Опять не этих, а трон уже не твой. Вы сами, как трусы сбежали тридцать лет назад…

Парнишка не успел закончить, как его же кнут сам обмотался резким порывом вокруг его шеи, сдавив и вынудив Фалько захрипеть, схватившись за него руками. Молодой колдун казалось посмотрел в глаза самой Моране, когда встретился взглядом с княжеским мольфаром.

"Сильный гад! А в своем мире равного ему наверное и вовсе не сыскать… Надо быть осторожнее…" — мелькнула мысль в голове Фалько, а Громовец заклекотал тут же, как его хозяин применил силу, чтобы освободиться.

— А без этих штучек… — Фалько сделал глубокий вдох и откинул плеть, — Без этого нельзя обойтись? Я итак знаю, что ты можешь меня прикончить только призвав богиню, которой служишь, Вершигора.

— Рад, что ты понимаешь степень своей же глупости, которую совершил, — Даниил холодно усмехнулся, а затем поправил манжеты плаща, бесцеремонно подвинув игрушки парня на столешнице, чтобы упереться корпусом о стол.

— Ты не пройдешь в холодный мир без жертвы и ты это знаешь, Вершигора, — Фалько снял плащ и бросив его на деревянную лавку под окном, налил себе черничного вина из кувшина на столе.

— А ты стало быть на мой трон смотрел, попав туда просто так? — Даниил приподнял бровь, заметив как рука Фалько дрогнула с зажатым в ней глиняным стаканом.

— Нет, — Фалько злорадно ухмыльнулся вспомнив момент исчезновения девицы и княжича.

Его молчание стало давить, а Даниил уже больше терпел парня, чем хотел что-то от него узнать. Однако продолжал молча ждать и не выказывать своего сказочного негодования, вызванного идиотским поведением паренька.

— Это ты убил психолога? — Даниил выпрямился и решил всё-таки прекратить этот цирк, — Ты проткнул женщину мечом, прежде призвав грозу, а потом заплатив за переход Перуну. Но… Морана не открыла бы его, если бы…

— Если бы в холодном мире не принесли жертву и не открыли проход в междумирье опять, Вершигора, — холодным и гортанным голосом отрезал Фалько и повернулся, сверкнув глазами и продолжив:

— Некто уже трижды перешёл между мирами, и сделал это с четкой целью. Какой? Даже мне не известно. Но слышал я недавно в долине, что франковские полицаи нашли в горах мальчика. Очень необычного мальчика, с непростым кинжалом из очень странного металла, способного отравлять людей только царапиной. Отравлять, как живых… — Фалько сделал глоток вина, и продолжил, — …так и мертвых. И ты, некромант, не мог не заметить последнего, если видел тела стражей княжича.

Даниил только ухмыльнулся, а парень сплюнул на пол собственную кровь, которую только что выпил со своего же стакана. Сперва Фалько так и подумал, но потом понял, что некромант одурачил его, вбросив порошок дурмана в вино так, что тот, даже этого не заметил.

— Ты играешь… не по правилам, Вершигора! — Фалько еле устоял на ногах, смотря на то, как черный туман начинает клубиться по всей комнате.

Перед глазами мольфара всё плыло, но он не мог противиться силе и призванной богине этого чертового некроманта. А Морана пришла. Она ветром и запахом дождя стояла прямо в доме Фалько, незримо наблюдая всё это время за разговором своего слуги и мольфара.

— Зачем ты отправил Станиславу с княжичем обратно? Почему именно она? Ведь не бывает ничего, что слуга делает без веления своего господина? Ведь так, Фалько? — Вершигора продолжал стоять у стола, и сложив руки на груди, наблюдал за тем, как дурман действует на глупого юнца, решившего одурачить всех, как почуял что переход опять открыт.

— Что будет… если не скажу? — Фалько сполз спиной по стене и вяло усмехнулся прямо в лицо Даниилу.

Последний не стал мелочиться. Вокруг фигуры Даниила прошёлся ветер, подняв в доме настоящую бурю за считанные секунды. Порыв холодного воздуха вихрем открыл все окна и двери настежь, заставив ястреба взлететь и напасть на Даниила. Вершигора знал, что птица — фамильяр мольфара, потому не стал убивать её.

Мужчина просто взмахнул рукой, а порыв ветра швырнул ястреба в открытое окно. Лёгкие предметы стали подниматься в воздух, а буря только набирать силу, пока не открылся старый платяной шкаф и оттуда, прямо на пол, не упал широкий клинок. Меч, созданный не в этом мире, и не из стали.

— Что? — Фалько хохотнул, посмотрев на свой меч и опять ощутив, как к горлу подступает его кровь, — Решил убить меня?

— Нет, — покачал головой Вершигора, и сверкнул черными провалами вместо глаз, — Просто использую тебя, как жертву для перехода. Моя богиня готова принять её.

— Это же… — Фалько хохотнул и почти закатывая глаза от галлюцинаций и вялости, — …это же одно и то же, некромант.

— Верно, — кивнул Даниил, а следом сделав два шага, откинул полы плаща и присел на корточки рядом с мольфаром, схватив его за лицо и зашипев, как гадюка:

— Поэтому не советую играться со мной, парнишка! Я пришел сюда не с тобой силой тягаться, а вернуть всё на свои места. Сбалансировать междумирье и запереть его обратно, как того пожелал Даждьбог! Знаешь же его? Он же твой хозяин?! Это он приказал моей семье запереть переход из холодного мира в мир богов, а значит в этот тоже!!!

— Парнишка? — Фалько только хохотнул, и осмотрел Даниила уже другим взглядом: более цепким, жёстким и злым, почти холодным взором прозрачных глаз.

Даниил замер и посмотрел на свою руку, которая продолжала удерживать лицо Фалько. Вершигора провел черным взглядом по всей кисти, и понял сразу с кем имеет дело.

Медленно рука некроманта покрывалась коркой инея, а кожа сперва покраснела, а потом стала отдавать синюшным оттенком. Даниил чувствовал боль только лёгким отголоском, но понимал, что просчитался.

— Мне пять сотен лет, сопляк! — прорычал Фалько, а Вершигора не в силах устоять, сел на пол, схватившись за горло и почувствовав, как из него вырывается морозное дыхание, — Я! Хранитель этих гор! Мне! Дали власть над всеми существами в этом месте и в этом мире! И ты! — Фалько встряхнул головой, изменившись в лице разом и скинув морок глупого мальчишки, — Ты пришел в мой дом, чтобы учинить погром! Отравил моё питье! Угрожал мне смертью! Почти убил! И посмел!!! Посмел призвать Морану в чертог слуги самой Арысь Полынь!!

Фалько поднялся, а с ним резко затих ветер. Все предметы с глухим звуком упали на пол и на поверхности вокруг, а в открытые настежь двери со звонким клёкотом влетел Громовец. Дверь хлопнула за птицей, а из косяка посыпалась пыль.

— Ты пришел задать вопрос почему исчезла девка, к которой ты питаешь чувства карпатский князь?! Так спросил бы по-людски, не выказывая своего почтения моему дому таким образом! — пробасил высокий мужчина, с длинной косой пепельных волос за плечами, и бородой, которая была заплетена точно так же в крохотную косицу.

Фалько протянул руку Даниилу, кивая на неё и сводя брови над переносицей.

— Вставай, Вершигора! Я может и любитель играть с такими, как ты, но не убийца, коим ты меня посчитал.

Даниил зло посмотрел на руку Фалько, но всё же схватился за неё и поднялся. Мужчины встали друг напротив друга, смотря в глаза и молча пытаясь прийти к согласию.

— Твоя воля, Фалько. Мир дому твоему! — холодно прошептал Даниил, ощутив как сила покидает эти стены и уходит.

— Морана ушла и ты стал лучше контролировать себя, Вершигора. Тебе нельзя отпускать контроль в этом мире так, как ты это проделал на склоне с сослуживцем девочки.

Фалько отпустил руку Даниила, и обойдя парня с глухим стуком поставил на стол новый бутыль вина, а с ним свежий хлеб и солонину.

— Садись! — пробасил мольфар, а Даниил только с горечью закрыл глаза, чувствуя что уже ничего не понимает.

— У меня нет времени на то, чтобы распивать с тобой вино. — Вершигора повернулся к столу на который Фалько уже успел накрыть, спрятав свои снадобья и порошки от греха подальше.

— Оно найдется, если ты хочешь узнать, кто такая Станислава Яровая на самом деле!

По телу Даниила прокатила волна почти ощутимой физической боли и озноба, а Фалько только кивнул на стул напротив него и налил вина в стакан мужчины.

"Отец был прав, монголы что-то ищут в этом мире…" — мелькнула мысль в голове Даниила.

Мужчина скинул черный плащ и закатал рукава шелковой рубашки, сев за стол со словами:

— Наливай!

— Это уже другой разговор! — ответил Фалько и наконец тепло улыбнулся Даниилу, но хмурого взгляда не изменил.

***

— Княжна! Просыпайтесь!

Рядом что-то назойливо пихало в спину. Оно прямо бесило тем, как раскачивало со стороны в сторону, а так хотелось ещё поспать. Впервые за эти недели я почти перестала замерзать. Было тепло и приятно, а простыни настолько нежно прикасались к моему телу, что казалось я сплю не в кровати, а на перине, как царица.

"Дура! Это и есть покои княгини!" — с этой мыслью, ещё не открыв глаза, я уже скривилась и перевернулась на спину.

Медленно посмотрела на резной потолок из дерева, который выглядел удивительно красиво, учитывая что каждая балка выполнена из светлой древесины. Ещё вчера, не отойдя от бреда до конца, не могла оценить насколько эта комната уютна. Она не была огромной, как та камера в Яремче. Эта спальня намного меньше и компактнее, а оттого намного теплее, что ли.

Я перевела взгляд на горящий камин, и воспоминания вчерашнего вечера прямо ударили по голове. Если бы не Катинка, которая стояла у моего царского ложа с одеждой в руках, я бы натурально зарычала от злости и негодования.

"Мужлан неотёсанный! Хоть бы трусы надел, зная что от его комнаты до моей три чертовых метра расстояния и общая купальня! Или князья не носят трусов? Мне вроде выдали!" — с досадой закрыв глаза, попыталась успокоиться и привести мысли в порядок.

— С добрым утром, княжна, — Катинка улыбнулась, а я только кисло кивнула, прогоняя от себя картину самого красивого мужского тела, которое созерцала в своей жизни.

Я бы не назвала себя монашкой, но и успешной сердцеедкой тоже не могла величать свою персону, поскольку со своей ненормальной работой времени на свидания и обычные отношения не было совсем. Только Ушастик и малыш Даник. Именно таким составом мы выбирались куда-то на прогулку.

Вспомнив о Данииле, я сжала простыни в руках и молилась, чтобы он не оставил мою маму и попытался ей помочь. Я понимала что с моей стороны это чистый эгоизм крутить таким мужчиной, но всё же Ушастик был моим самым близким другом, чем и вселял надежду, что мама в порядке, и что он смог объяснить ей всё о моих поисках, успокоив. А в том, что нас с Яриком ищут в моём мире, я была уверена. Не отыскав тел, и понимая, что мы испарились на ровном месте после удара молнии, это дело не пустят на самотёк. Тем более если свяжут с телами найденными в горах и убийствами в Киеве.

Так и смотря в одну точку и проводя анализ, наконец смогла вернуть себе самообладание, выбросив из головы широкоплечий образ мускулистого мужика, с мокрыми после своебразного душа волосами, и нереально холодным взглядом, почему-то напрочь переставшим пугать.

"Не к добру это, Стежа… И это его — Стася? Какого черта, он меня начал так называть?" — скривилась и буркнула:

— Доброе, Катюша! — однако улыбнулась девушке, приняв из её рук стакан с водой и пилюли, оставленные Вессарием.

С этим мужчиной у нас завязались по истине интересные отношения. Доктор действительно воспринимал меня, как чудо, которое дарует ему несказанное открытие, славу и почитание в научном сообществе. Однако, как только рядом со мной появлялся Ярик, и грозно осекал врача, Вессарий по какой-то дикой причине умолкал на месте, а я всё больше удивлялась тому, как в этом мире иерархия работает подобно часам. Ребенок только слово сказал, а взрослый мужик побледнел как белоснежные стены вокруг.

— Прежде чем вы умоетесь и оденетесь, княжна, должны знать, что вас допустили до осмотра тела найденного в твердыне. Воевода Радолир лично подписал соответствующий указ, и дал вам полномочия, чтобы вы могли присоединиться к расследованию службы безопасности твердыни.

— Ну хоть что-то радует, — я поднялась и взяв вещи из рук девушки, пошла в сторону уборной.

Лишь на какой-то короткий миг замерла и опять посмотрела на широкие ставни, которые расходились в стороны и давали возможность попасть в настоящий палисадник, где и стоял проклятый бассейн. Я мазнула взглядом по закрытым окнам, уловив ответный заинтересованный взгляд Катинки.

— Князь рано утром уехал в центр стольного Киева с княжичем, откуда отбудет на корабле вниз по Днепру к Днепровому граду. Скоро обряд, а в виду последних событий… — Катинка запнулась, а я лишь ощутила озноб по всему телу от воспоминаний наёмников в масках.

— Это нападение или война, Катинка? — повернулась к девушке, а ответила мне Арысь.

— Нападение, княжна. Война возможна только при открытой вооруженной конфронтации на границах княжества, — прозвучал голос берегини, и я машинально посмотрела на потолок, но экранов на нём не было, а значит Арысь следила за мной иным образом.

— Есть погибшие? Я просто ничего толком не помню, — и это было правдой, если конечно не учитывать, как хорошо и прелестно, мой мозг, будто измываясь запомнил моё спасение.

"Это-то я до мельчайших подробностей умудрилась рассмотреть, как и… всё остальное, что вчера созерцала! Да, чтоб его!!!" — опять разозлилась, однако откинула эти мысли как только заговорила Арысь, и наконец увидела, где она.

Огромное трюмо, висевшее на стене справа от камина, преобразилось и в нем появилась безликая женская фигура.

— Доброе утро, Станислава! — Арысь учтиво кивнула мне, а затем картинка сменилась сообщениями новостных каналов, которые в объёмном изображении сразу появились так, словно дикторы стояли посреди комнаты.

Я застыла столбом, смотря на церемонию погребения сорока двух солдат. Хотелось за что-то схватиться, чтобы не упасть, наблюдая за тем, как их гробы опускают в огромную братскую могилу. Это зрелище, да ещё и в почти натуральном объеме, привело в оцепенение. Однако подобное лишь начало событий, которые разворачивались дальше. Следом дикторы рассказывали о том что ненормальный папаня учинил в собственном парламенте.

Я смотрела на фигуру мужлана, ровной и уверенной походкой шествующую через зал заседаний совершенно не похожий на тот, который я помнила в нашем мире. Всеслав говорил таким голосом, которого в его исполнении я не слышала даже, когда мужлан допрашивал меня лично.

Замёрзнуть… Можно ли замерзнуть от человеческого голоса? От звука, которым мужчина, с виду почти ничем не отличавшийся от других, произносит слова. Последние складываются в фразы, а следом подкрепляются бойней. А по другому я подобное назвать не могла, потому и скривилась, понимая, что круглая идиотка. В очередной раз! Хотя сколько этих разочков было за две недели?

"Очередной? Может пора сказать, что последний?" — прошептала в мыслях, смотря на Всеслава, который с каменным выражением решимости на лице казнит своих же подданных.

Однако, только вспомнив гробы и людей, которых показали на церемонии погребения, даже мне, человеку противостоящему насилию, используя его методы ради защиты невинных, ни капли не было жаль тварей, которых казнил Всеслав. Совершенно!

Я перевела взгляд на Катю, стоявшую столбом смотря на меня, и нахмурилась, спросив девушку:

— Это ты боялась мне рассказать? — мой голос обратился в сталь, а девушка только кивнула и посмотрела уже совершенно иначе.

— Что не так, Катинка? Почему? — опять спросила, а девушка приподняв брови, всё же ответила:

— Я думала вас напугает подобное. Простите, княжна. Просто я знаю, что вы не наша, и вам трудно принять наши законы и обычаи.

— Хватит без конца просить у меня прощения по всяким пустякам, — я перевела взгляд на зеркало, где опять появилась Арысь и кивнула мне, растворившись.

"Странности продолжаются. Не мог же он отдать приказ своей секретной игрушке прислуживать какой-то кобылице? Или мог?"

Подобные мысли не покидали меня ни на минуту, пока я надевала похожую форму, как та, что очевидно почила с миром после первого нападения. Катинка не отходила ни на шаг, и прежде чем мы покинули комнату, остановила меня и тихо зашептала так, словно нас могут слышать:

— Княжна, я умоляю вас, будьте крайне осторожны в своих высказываниях. Лишний раз не раскрывайте и рта о том откуда вы и кто. Княжна Ольга уже в третий раз, по возвращении, созывает матушек смотрительниц, а учитывая что вы заняли покои княгини, о вас уже вся челядь и бояре знают. Это вызывает слишком много вопросов, потому Воевода Радолир просил передать, что вы должны усмирить свой характер, когда окажетесь при дворе хотя бы немного. И я прошу вас… — девушка схватилась за мои руки и сжала их, сложив в своих, — …прошу не накличьте беды, княжна. Матушки смотрительницы это не просто название. Это совет старших женщин твердыни. Они охраняют устои и обычаи этого места. Будьте крайне бдительны, если вас попросит о личной встрече их старейшина Мирослава. Эта женщина хоть и добродушна с виду, но очень жестока. Она прогнала несколько княжных и боярынь со двора, заставив остричь им волосы и лишив титулов за прелюбодеяние. Будьте очень осмотрительны, столкнувшись с ней лицом к лицу.

— Катинка, я не простой человек, — сжав руки девушки в ответ, заглянула ей в глаза, — И уж точно не стану рыть себе могилу в месте, о котором я ничего не знаю.

"Сама ляпнула, а как теперь не натворить делов, не знаю даже…" — закончила в мыслях, а девушка приложила ладонь к сканеру на стене, отпирая двери.

— Ам, вопрос! — я встала у сканера и осмотрела устройство, но даже сформулировать мысль не успела, как заговорила Арысь.

— Отпечаток вашей ладони добавлен в систему всего уровня княжеской четы. Вы можете свободно передвигаться по всему форту, однако…

— Я помню, Арысь, — перебила голограмму и съязвила, — Твоя фигура на экране вокзала вколотила последний гвоздь в крышку гроба моих надежд просто испариться отсюда.

— Это радует, княжна.

Коридор комнат выходил в огромный зал высотой в два этажа, с отдельными уровнями и ступенями, позволяющими передвигаться между покоями.

— На этом уровне живёт только Государь и княжич. Все комнаты принадлежат семье Князя. Вход только для той прислуги, которая несёт службу в этих палатах.

Катинка пояснила всё сразу, как заметила, что я пытаюсь не свернуть себе шею осматриваясь вокруг. Светлый круглый зал действительно внушал величие места куда я попала, и совершенно не был похож на то, что видела до этого в Яремче.

Картины с изображениями княжеских семей, мечи висевшие на деревянных держателях, головы животных, очевидно добытых на охоте. Всё это заставляло вернуться головокружение. Потому что наравне с этим, повсюду стояли вполне современные предметы, чем-то напоминающие те, что я видела в своем мире. Ретрансляторы — широкие, серые и матовые пластины, похожие на плазменные экраны висели повсюду.

"А ещё холод…" — прошептала встав посреди этого великолепия и осмотрела мраморный пол под ногами.

Мой взгляд скользил по предметам, пока не упал на невозможно огромный камин. В очаге горел такой костер, словно именно это и согревало все комнаты вокруг.

— У вас нет отопления? Сейчас же весна? Почему так холодно? — я посмотрела на Катинку, а девушка снисходительно улыбнулась и пояснила:

— Мы используем для отопления храмов, твердыни и других старых построек исключительно огонь, либо электрическую энергию. Всё потому что зимы очень холодные и расходовать газ и нефть не целесообразно, как и уголь. Мы отказались от этого ещё двести лет назад. К тому же мы не чувствуем холода настолько явно. В последние годы Январь был особенно свиреп. Температура даже у моря падала до сорока градусов мороза.

— Погоди! В Одессе минус сорок зимой, что ли?

— Одесса? Это где? — Катинка нахмурилась, а я закатила глаза и поправила себя:

— У моря.

— Ну, да, — кивнула девушка, а я остолбенела.

— Тогда в Сибири сколько? — задала вопрос, а Катинка опять нахмурилась, — На севере… дальнем.

— В Московском княжестве? Там сурово! Бывает и до шести десятков мороза температура падает.

— Так значит у вас намного холоднее, чем у нас. Вы сами намного холоднее, чем мы… — прошептала и прищурилась смотря на узор пола.

— А у вас… — Катинка зашептала и встала почти вплотную ко мне, — У вас не так?

— Нет, — я улыбнулась и взяла девушку под локоть, чем вызвала её испуг, — Успокойся, — шикнула и кивнула, чтобы мы шли дальше, продолжив:

— У нас летом жарища до сорока градусов такая, что порой дышать нечем. А зима… В последнее время и зимы то нет. У моря минусовая температура только если в Африке снег выпал, — я хохотнула, а Катинка наоборот нахмурилась, ведя меня к одной из арок.

— Странно и очень непонятно. Как так то?

— И у меня… — я посмотрела на нескольких девушек в форме слуг, которые проводили нас пристальными взглядами, как только мы вошли в коридор, и продолжила, — И у меня, Катюша, тот же вопрос.

Интересностей становилось всё больше, а вот ответа на вопрос как попасть обратно домой — так и не наблюдалось. В свете нападения на малыша, что-то мне подсказывало, что мальчика не просто так забросили в наш мир. Очевидно кто-то в этой реальности таким образом спас ребенка от первой попытки его похищения. А то, что нападение на твердыню устроили из-за Ярика, я поняла из тех же утренних новостей, которые показала Арысь. Выходило, что Ярослав, как сын монголки и ханской рабыни, был бастардом.

Напрягая всё больше мозг, и наплевав на здешние красоты и то, как на меня глазели за общим столом во время завтрака, я продолжала думать. Перестала вникать в происходящее тут же, как Радолир представил меня, как часть дружины и охранника княжича. Я сразу заняла предложенное место, тихо поклонившись всем присутствующим, и так и сидела за огромнейшим столом вместе с женщинами, занимающими одну сторону, и мужчинами, которые восседали напротив.

За время завтрака в моё горло попали только пампушки и чай из сухофруктов. Вернее он на вкус был похож именно на узвар.

— Бастард не может занять трон? — прошептала ковыряясь приборами в тарелке, когда встретилась с прищуром Радолира.

Воевода весьма осмотрительно сел прямо напротив. А теперь окинул взглядом опять, кивнув еле заметно на соседку, которая оказывается смотрела на меня во все глаза и замерла, как столб.

— Что вы сказали, княжна? — пропищало недоразумение и дало понять, что я в полной заднице и кажется большинство женщин здесь подобны тому самому серпентарию.

Он кстати полным составом восседал рядом с четырьмя женщинами в преклонном возрасте. Они единственные сидели за столом в национальных одеждах. Все остальные были одеты либо как я — в военную форму, либо в простые шмотки на манер тех, которые надевали в моей реальности например в ресторан. Коктейльные платья, либо платья "в пол", если девушка была совсем юной. Мужчины как и предполагается — в рубашках и брюках.

— Ничего. Простите, это моя врождённая черта мыслить вслух. Не берите в голову, — я попыталась улыбнуться соседке, но женщина продолжала буравить меня взглядом так, будто я предатель.

— Княжна Станислава!

Как только прозвучал этот скрипучий и старечий женский голос, все замерли, а некоторые даже с вилкой у рта.

"Началось…" — мысленно выдохнула и перевела взгляд очевидно на ту самую старейшину Мирославу.

— Да, старейшина Мирослава, — холодно, но с улыбкой закинула удочку, чем вызвала удивление на лице даже Радолира.

— Вы знаете с кем ведёте беседу. Это похвально, девица. Однако нам всем хотелось бы услышать кто вы, и кто ваши отец с матушкой? О том, как вы попали в покои княгини, я так уж и быть, спрошу лично самого Государя, когда он вернётся из Днепрограда.

Женщина говорила сухо, с некой долей хитрости в голосе. Цепкий взгляд голубых глаз, на морщинистом и настолько добродушном лице и был тем самым, о чем меня предупреждала Катинка. Именно глаза женщины сказали всё о ней, как и то, что лучше мне убраться отсюда прямо сейчас, состроив из себя полную дуру для пущей убедительности.

— Право слово, — выдавила из себя то, что знала из красивого языка, и продолжила, — Не будьте так ко мне строги, матушка старейшина. Я всего лишь гостья Государя, и вскоре отбуду… — ощутив как Радолир пнул меня под столом посмотрела на мужчину, а он опять кивнул, почти побледнев, — Но раз вы просите… Кто я, чтобы отказаться отвечать на ваши вопросы? Меня зовут Станислава Яровая, как все уже слышали. И родом я…

В этот момент я поняла, что крупно попала, потому что совершенно не знала, что ещё Радолир, да и папаня успели наплести челяди. Потому и сморозила то, что покажется самым правдоподобным.

— Я родом из пригорода Яремче, матушка. Там я и заступила на службу в охрану Его Высокости.

— Вот значит как? — женщина бросила взгляд на Ольгу, и добродушно мне улыбнулась.

Однако я хорошо видела, что эта улыбка совершенно не тронула глаз женщины. Ясно же сразу, что Ольга рассказала ей всё. И про то, что меня нашли с малышом в болоте, и про то, что у меня даже их идентификатора нет.

"Надо убираться отсюда и поскорее. А то, кто его знает какие тут порядки? Узнай эта "добрая" женщина, что ещё вчера вечером я пялилась на голого папаню, она бы точно меня постригла на лысо. А если бы узнала, о чем я думала, когда смотрела на то, как Всеслав ярко отреагировал на нашу прогулку от бассейна к моей кровати, матушка совершенно точно приказала бы вообще отрубить мне голову. А всё потому что мои глаза прилипли к репродуктивному органу мужлана так, словно это мой первый постельный опыт… Но начать надо с того, что подобное тоже дикость несусветная! Я его что ли раздела и голым в воду отправила к себе искупаться?"

— Я прошу меня простить, бояре! Однако нам с княжной Станиславой нужно отбыть по неотложному приказу Государя, — Радолир поднялся и посмотрев на меня в упор, вынудил встать вслед за ним, повторив его поклон.

— Конечно, Воевода. Ступайте.

Скрипучий голос этой женщины будто в спину дышал, пока я шла вслед за воеводой. Радолир мчался по коридорам так, словно за нами кто-то гнался. Только когда на горизонте показался огромный то ли холл, то ли вестибюль с не менее внушительными вратами вместо входных дверей, мужчина обернулся ко мне и потянул за одну из колон, схватив под локоть.

— Это игра на грани, Станислава. Княжна Ольга знает где и как ты была найдена, и подобное враньё…

— А что ты предлагаешь? Сказать всем вокруг кто я на самом деле?

Однако нас прервали. За моей спиной появилась нескладная девочка в переднике прислуги. Она прятала от меня взгляд так, словно я могла её обложить матом, либо и вовсе проклясть. Однако служанка кивнула в поклоне и протянула крохотный клочок бумаги.

Я посмотрела на Радолира, а он только указал девушке, чтобы та шла прочь. Лишь когда прислуга исчезла за поворотом, мужчина вырвал из моих рук записку, а прочитав выругался.

— Что там? Ваша старейшина решила меня казнить? — я забрала клочок бумаги из рук Воеводы, а он только убито пробасил шепотом:

— Государя не будет в твердыне ещё два дня. Он назначает новый парламент, а эти два дня — официальное вече для всего народа. Он не может бросить голосование за новых чинушей, будучи в Днепрограде. Никак! И Ольга, видимо, решила этим воспользоваться.

Я развернула бумагу, слушая мужчину и всматриваясь в слова послания матушки:

"И вы, и я, девица, понимаем, что никакая вы не княжна, и тем более не часть дружины заступившая на службу в Яремче. Однако я благодарю вас, что вы не стали раскрывать кто на самом деле всей челяди твердыни. Это разумный ход, и говорит о том, что вы не глупы и не дурно воспитаны. Однако, у меня есть к вам ряд вопросов, Станислава. Они побудили пригласить вас на вечерний небольшой разговор в моем чертоге в восьмом часу."

— Почему вы все так… — я окинула Радолира взглядом, но запнулась, когда он перебил меня:

— Потому что против слова старшей женщины даже слово Государя не всегда может иметь вес, если это касается обычаев и челяди, Станислава. Эта женщина может отдать приказ казнить тебя за колдовство. Женщина не может быть колдуньей. Это вне закона! А последний род мольфаров…

— Да-да, я помню! Пропал тридцать лет назад! У вас что тут — инквизиция? — зло зашипела, на что Радолир хмуро и строго окинул меня взглядом.

— Инквизиторов уничтожил ставленник в Галии Князь Мирослав, женщина! А это слово произносить запретили и вовсе! Во всем мире!

Я усмехнулась, но горефутболист не унимался и только зло хмурился, пока не продолжил:

— Ольга точно в сговоре с матушкой Мирославой, — скривился Радолир и опять тихо выругался.

"Да кто такая эта мегера, в конце концов?" — я сложила руки на груди, но промолчала, слушая то, что мужчина озвучил дальше:

— Если сегодня вечером ты, Станислава, не усмирив свой характер, проявишь натуру чужачки во всей красе, попомни мои слова, Государь точно закроет глаза на привязанность княжича, и тебя ничего не спасет. Даже побег!

— Это вы меня притащили сюда! — я пихнула Радолира в плечо, а он остолбенел точно камень от такой наглости, — Чего смотрите, как дурак, Воевода? Я говорила оставить меня в Яремче? Говорила не привозить? Я не из вашего мира!!! — чуть не заорала, потому что мне стало опять жутко и страшно, — Так почему меня должна судить или угрожать какая-то женщина, которая мнит себя третейским судией? А? Это подпадает под все статьи уголовного кодекса моей страны! У вас тут вообще у людей прав и свобод нет?

Я говорила, почти рыча сквозь зубы и пытаясь делать это как можно тише. Воевода же, чтоб ему провалиться, краснел от злости с каждым моим словом, пока не схватил за руку опять и не встряхнул на манер неотёсанного мужлана.

— Умолкни, женщина, пока беду не накликала! Если бы не то, что ты дважды спасла маленького княжича, я бы немедленно бросил тебя в камеру! В сырой подвал к крысам, чтобы ты поняла, что ещё хорошо устроилась, дура! Ты хоть знаешь, что он чуть не погиб из-за тебя…

Радолир запнулся на полуслове почти брызжа слюной мне в лицо, а я нахмурилась и застыла, убито спросив:

— Кто… чуть не погиб?

— Государь, дура ты эдакая! Он должен был ждать до окончания полной зачистки, потому что существовал высокий риск, что монголы вообще нанесут удар из воздуха. Но он наплевал на это и прорвался сквозь окружение, чтобы тебя, дуру, спасти! Вернулся за тобой, зная даже, что Ярослав уже в твердыне! Отдал покои своей будущей жены, потому что это самое защищённое место в форте!! Поэтому, если ты адекватно оцениваешь своё положение… — Радолир наклонился почти к моему лицу и холодно зашептал, — Ты послушаешь меня и будешь молча кивать на слова матушки Мирославы, а если зайдет речь о покоях княгини, скажешь, что была ранена во время нападения, и Вессарий попросил отнести тебя именно в них! Не Государь! А лекарь! Поняла?

— Да! — вырвавшись из хватки мужчины, хотелось ещё и по роже его заехать за грубость и наглость, но смолчала.

Я проглотила язык лишь потому что не могла понять, почему Всеслав так себя ведёт? Неужели мужчина может так любить своего ребенка, что даже рискуя жизнью бросится спасать его няньку? А ведь по другому меня и не назовешь, кроме как обычной нянькой.

— Вот и отлично! А теперь ступай за одним из дружинников в административное крыло службы охраны! Там тебя ждёт то, что ты хотела видеть!

Радолир обошел меня, а слева тут же появился паренёк в форме и поклонился. Я смотрела вслед мужчине, который по какой-то дикой причине тоже испугался за меня. За годы проведенные на службе, я научилась неплохо распознавать эмоции людей. И сейчас видела явный испуг на лице горефутболиста, который мужчина выплеснул в самой доступной для их характера и повадок манере — через гнев и злость.

— Ведите в админкорпус вашей охраны! — я посмотрела на паренька и тут же пошла за ним следом, ещё не подозревая какие эмоции мне придется пережить дальше.

Я и подумать не могла, что это казалось бы сказочное и страшное приключение, именно в этот день и правда обернется для меня в самый настоящий кошмар.

Что может быть страшнее смерти человека, которого ты знаешь. Даже собственная смерть, чувство которой я испытала, когда в нас с Яриком угодила молния не принесло мне такого отчаяния. Даже нападение своры шакалов в масках, и скачка на бешенной кобыле сквозь лес не заставила моё тело покрыться холодным потом. Даже понимание, что я попала в дикий сон, который и не сон вовсе, не смогло принести такой боли, как то, что я увидела в морге Вессария через каких-то ничтожных полчаса.

5.1

Мы шли через настоящие площади, которые будто прятались за высокими стенами из серого, почти черного камня. Мимо проходили люди, некоторые сидели у фонтанов и общались с помощью тех самых идентификаторов со своими родными, очевидно проживающими в самом Киеве.

"Каких же размеров твердыня? Неужели она как настоящий славянский маленький город, который стоит на острове посреди реки?" — я осматривала узкие улочки, похожие на итальянские.

Отличались они тем, что не были устланы кучей кафешек, и на них наоборот стояли административные приемные, такие как адвокатские конторы, либо другие весьма серьезные учреждения, названий которых я не понимала.

Однако были здесь и рестораны. Во всяком случае одно такое заведение, я хорошо рассмотрела, благодаря высокой голограмме мужчины с деревянной пивной кружкой в руках, одетого в шикарный костюм "тройку".

— Сумасшедший дом на выезде… — прошептала и спряталась в полах капюшона только сильнее, почему-то постоянно держась за кобуру с оружием.

— Княжна! Прошу, сюда! — паренёк свернул в небольшом проулке вправо и мы попали на внутренний двор, в котором росло одно единственное дерево — берёза.

Высокая и красивая, она уходила вверх настолько высоко, что её крону наверное видно над сводами стен и построек твердыни.

— Княжна Станислава! Рад, что вы уже на ногах!

Я так засмотрелась на дерево, что не сразу заметила, как из дверей слева во дворик выскочил Вессарий. Доктор тепло улыбнулся, но хитро сверкнул глазами и пригласил идти за ним.

— Платон! Вы можете быть свободны! — отрезал мужчина в сторону паренька, как только я подошла к дверям.

— Как прикажете, Ваше Сиятельство лекарь Вессарий, — парнишка низко поклонился и ровной походкой скрылся за поворотом.

— Ваше… Сиятельство? — я посмотрела на мужчину и приподняла бровь, окинув его взглядом снова, — Что вы скрываете от вашего главного и самого ценного пациента, Вессарий?

— О-о, княжна, право слово не стоит этому даже значения придавать, — доктор отмахнулся и пропустил вперёд по широкому коридору с множеством дверей.

Внутри здание оказалось светлым, и настолько удивило своей технологичностью, что напомнило "цех" Даниила.

"Ушастик…" — прошептала и с горечью попыталась прогнать слезы, которые в последнее время накатывали всё чаще, и больше от безысходности и понимания, что путь обратно домой настолько эфемерный, как попытка поймать облака руками.

— И всё же, Вессарий, — я приподняла бровь, входя в одну из дверей после кивка мужчины, а он только потупил взгляд, но ответил:

— Я один из потомков рода княгини Ольги. Очень дальний, но считается, что титул мне положен всё равно.

— Той самой княгини? — я встала посреди почти пустого помещения, в котором стоял только белоснежный стол, а у стен находились вертикальные капсулы.

— Той самой, если вы о жене князя Игоря Рюриковича, княжна, — кивнул мужчина, а я замерла смотря на капсулы, которые чем-то напоминали крио-камеры описаные писателями фантастами.

— У нас она… — я подошла к одной и провела рукой по совершенно гладкой поверхности крышки, закончив, — …не вышла замуж за Владимира. Он женился на византийской принцессе Анне.

— Странный ход истории… — хмыкнул Вессарий, а под моими пальцами, которые я так и не убрала с крышки, поверхность капсулы дрогнула, начав подниматься.

— Отойдите на три шага, княжна. Крышка камеры открывается вертикально вверх.

Я проделала то, что сказал Вессарий, почти отскочив от клубов холодного тумана, вырвавшегося из капсулы, когда её крышка, очевидно разгерметизировалась и стала подниматься быстрее.

Сперва из-за белых и густых клубов, которые явно напоминали жидкий азот, либо сухой лёд, вошедший в реакцию с водой, я не видела тела жертвы совсем, но спустя несколько несчастных секунд, чуть не свалилась с ног перед мужчиной.

Вессарий так перепугался обо мне, что фактически удержал от падения перед этой проклятой коробкой смерти. Все звуки обратились в писк в ушах, а прикосновения холодных рук доктора, больше не казались мне такими ледяными. Напротив, появилось чувство, словно и я обратилась в сам холод, пока смотрела на лицо своей подруги.

— Вика… — прошептала, ощутив как по щеке сами побежали слезы, ведь я не чувствовала, что плачу.

Вернее: оперативник и следователь; старший лейтенант полиции; человек, который видел за время своей хоть и не долгой службы столько ужасов, что и вспоминать страшно — остолбенела как девица, готовая упасть в обморок.

Я не могла оторвать взгляда от опухших и посиневших черт лица подруги, даже головы отвернуть не попыталась. Настолько это зрелище сковало каждый мой мускул, позволяя лишь дрожать мелким ознобом, который не давал даже нормально дышать. Ужас от понимая, что я смотрю на человека, о звонке которого напрочь забыла, вынудил глубоко всхлипнуть и задрожать уже крупной дрожью. Ведь я смотрю на тело девушки, о которой и не вспомнила из-за того, что произошло в деле с криптонитом, а должна была, ведь эта глупая дурочка погибла очевидно из-за меня.

— Вика… — прошептала, почувствовав как Вессарий сжал меня крепче за плечи, а потом и вовсе наконец-таки спросил:

— Вы знаете эту девушку?

— Да, Вессарий, — я кивнула, и пытаясь подавить слезы отвернулась от подруги, попав в объятия мужчины, который прижал меня к себе и сдерживал уже явный приступ истерики.

— Полно, Станислава. По мертвым не плачут, по ним скорбят, проливая слезы о живых, — тихо прошептал доктор, пока ко мне медленно приходило осознание того, что могло произойти с Викой.

Я опять повернулась к подруге, но смотрела лишь только на то, как крышка капсулы со свистом, выпущенного из неё воздуха, закрылась.

— Она так же, как и вы с того самого мира, Станислава? — мужчина протянул мне платок, который я взяла из его рук, тихо поблагодарив, и кивнула.

— Да, Вессарий. Эта девушка моя близкая подруга, — повернулась к мужчине и сказала, — Не могли бы вы дать мне немного воды. Я должна прийти в себя, — озвучила глухим голосом просьбу, на что мужчина только кивнул и поспешил выйти из морга, вероятно чтобы принести мне воды.

Я же выпустила из себя такой плач, который не могла показать перед этим человеком. Ненавижу проявлять слабость, а тем более в месте, где каждый может оказаться потенциально опасен. Потому дав волю эмоциям, вытерла лицо платком мужчины, как только услышала его обратные шаги. Вессарий быстро вошёл внутрь и протянул мне стеклянную бутылку, в которой плавали лепестки знакомого мне растения валерьяны.

— Это вас хоть немного успокоит, княжна.

— Благодарю, Вессарий. И за спасение уже во второй раз, я так и не успела сказать вам спасибо, — прошептала хриплым голосом, отпив воды и пытаясь привести дрожащее до сих пор дыхание в порядок.

Ещё никогда мне не было так больно. Никогда не било в грудь так, будто кулаком и со всей силы. Только однажды, в тот вечер, когда сознание потеряла мама, а потом попала в реанимацию. Именно тогда Станислава впервые почувствовала, что такое настоящая боль и страх такой силы, что на голове шевелится каждый волосок.

— Где она была найдена? — посмотрела на доктора, отдав ему бутылку, а он нажал что-то на своем браслете, раскрывая экраны на потолке.

Изображение обнаруженного тела, позы, и того где это произошло сразу появилось прямо перед нами. Я только взглянула на то, во что была одета Вика, как захотелось одновременно и выругаться, и удавить себя своими же собственными руками. А всё потому, что это я виновата! Это я не остановила её и отпустила с теми тварями! А теперь…

В моей голове начался невероятно быстрый мыслительный процесс. Мы с Викой ужинали в компании тех тварей, как раз в тот день, когда к нам приехал оперативник СБУ из Франковска. Ярика обнаружили за три дня до этого памятного ужина, а на твердыню нападение было совершено через шестнадцать дней с того самого момента, как мальчик исчез в своём мире. А значит…

— Неужели эти убийства — цена… за переход? — я расширила от ужаса глаза и вот в этот раз действительно почти свалилась к чертям на пол, потому что поняла, что это конец.

"С нами ужинал монгол. Он сразу показался мне тварью ещё той. Хитрый и ушлый, мужчина интересовался именно мной, потому что мог уже тогда знать, что я веду дело об убийствах мечом. Вот почему он прилип ко мне как банный лист в тот вечер! Арвай хотел добраться до меня, а когда это не удалось, использовал Вику… Но надо уточнить одну деталь, которая должна поставить точку… Прямо сейчас…"

— Было ли… — я встряхнула головой и удержалась на ногах, превозмогая головокружение сцепив зубы, — Как была убита жертва?

— Заколота мечом, княжна. А тело в последствии…

— Отравлено скадонием точно так же, как и моё, — перебила Вессария и со жгучей болью закрыла глаза.

— Да, княжна, но откуда…

— Вессарий, кто-то из вашего начальства, либо Воевода Радолир, а может и сам Государь… — я продолжила смотреть на пентаграмму Перуна, выжженную на каменной кладке точно как та, которая сожгла траву вокруг тела лошади Ярослава в моём мире, — … кто-то из них говорил вам, что я следователь в том… месте, откуда я родом?

— Да, княжна, — тут же ответил Вессарий, — Иначе вас бы здесь не было.

— Тогда вы должны знать, что точно такие же тела были обнаружены и в моём мире. Их так же проткнули мечом, и одно из них точно так же отравлено скадонием.

"Но не тело первого паренька студента. Остатки вещества, о которых говорил Даниил, могли попасть в ткани с клинка. А значит, парень с высокой вероятностью, может быть из мира Всеслава…" — вспомнив о мужлане, мне тут же припомнилась легенда о мольфарах.

— Мне нужно знать одну деталь, чтобы понять, как это работает, — я окончательно взяла себя в руки и повернулась к мужчине всем корпусом, — Семья княжеских мольфар, которая исчезла. Мне нужно узнать всё о том дне, вплоть до того, что каждый из членов этой семьи делал до момента исчезновения. Кроме того, мне необходим человек, который способен составить фоторобот или портрет подозреваемого. У вас есть такие люди или что-то подобное?

— Фоторобот? Это что-то похожее на рисунок следа? — переспросил мужчина, а я кивнула.

— Да, Вессарий. Дело в том, что жертва… — я опять запнулась, но выдохнув продолжила, — В тот вечер, когда эта девушка была одета точно так же, как на голограмме, мы с ней ужинали в компании двух очень странных мужчин. Настолько, что я уверена, один из них мог попасть на территорию твердыни задолго до начала нападения, именно для того, чтобы устроить диверсию внутри неприступного форта.

Эта тварь вызвала грозу и убив Вику, пробралась на территорию твердыни, чтобы обеспечить успешное нападение своих соплеменников на форт, который не взять снаружи, если не впустить в него изнутри. Что он и сделал!

"Арвай… " — мелькнуло в мыслях, а Вессарий тем временем связывался со своими помощниками.

— Художник будет здесь через пятнадцать минут, — ответил доктор и задал свой следующий вопрос, — Вы думаете исчезновение семьи мольфаров, и все эти знаки и пентаграммы связаны с нападением?

— Почти уверена, Вессарий, — я посмотрела ему в глаза и припечатала, — Один из мужчин, с которыми мы ужинали, был монголом. Он представился, как Арвай Нармаев.

По выражению лица Вессария стало ясно, что такого имени он никогда не слышал. И это логично. Ведь какой идиот, зная что говорит с оперативником назовет своё настоящее имя? А значит, оставалась надежда именно на художника, который появился ровно в срок.

Невысокий мужчина в возрасте внимательно слушал меня, продолжая рисовать. К этому моменту Вессарий пригласил нас в свой кабинет, больше напоминающий лабораторию в мечтах человека, увлеченного стимпанком.

Боярин Свят рисовал быстро, однако требовал от меня детального описания именно особенностей внешности, и я понимала почему. Монголы, как и все азиаты имели ярко выраженную визуальную схожесть в чертах лица, потому я упорно вспоминала каждый миллиметр на лице ублюдка, не забывая подгонять себя воспоминанием о Вике.

"Как же мне вернуться? Как, если для этого нужно проткнуть мечом человека? Даже убийцу просто так не защищаясь убить не просто! Самого последнего ублюдка трудно изничтожить, просто самому. Я не смогу пойти на такое… Одно дело, когда ты спасаешь себе жизнь, а другое, когда ты убиваешь лишь ради перехода в свой мир, когда можешь жить в этом и не отбирать ни у кого той самой жизни…" — такие мысли продолжали выедать мой мозг, вплоть до того момента, пока Вессарий убито на прошептал, смотря на портрет, который нарисовал художник.

— Это же родной брат Великого Хана! — доктор и художник переглянулись, а я вскочила и вырвав широкий электронный планшет из рук мужчины посмотрела в глаза именно той твари, которая вероятно и убила мою подругу.

Медленно подняла взгляд на мужчин, а планшет буквально затрещал в моих руках, так я его сжимала.

— Брат кого? — переспросила холодным голосом, а Вессарий побледнел смотря на меня, но ответил:

— Шерхан, княжна, — прозвучал голос доктора, а я холодно усмехнулась, — Это родной младший брат хана Золотой Орды Великого Терхана.

— Это труп, вы хотели сказать, Вессарий! Зловонная туша, которая будет гнить в тюрьме за то, что сотворила! — я пихнула планшет обратно в руку художнику и попыталась спокойно его поблагодарить.

Однако уходила из админкорпуса службы безопасности так, будто под моими ногами земля горела. Не могла понять своего состояния совершенно. Во мне настолько бурлил гнев, что не разбирая дороги, я чуть не сбила с ног какую-то женщину. Она тут же поклонилась лишь завидев шеврон на моей груди.

Это вызвало ещё большее отвращение, а затем и ярость, которая вылилась в то, что я не смогла контролировать — свой дурацкий характер. А он полез со всех щелей, как только Катинка дала мне то самое красное платье "в пол". Так и не услышав от меня ни звука за всё время с момента моего возвращения из морга, девушка провела в крыло, где в этой части твердыни обитали те самые матушки смотрительницы.

Пока шла, обратила внимание лишь на то, какой узор мраморного пола под ногами здесь. Остальной интерьер почти не отличался от того, которым был представлен дворец, а вернее палаты Князя, очевидно находившиеся в центре твердыни.

У дверей стояли лакеи, они открыли вход в комнаты матушки Мирославы, порог которых я даже переступить не успела, как поняла, что сегодня очевидно мой персональный судный день.

Осмотрев широкую комнату с горящим пламенем в большом камине, заметила на одном из кожаных, вполне современных диванов, царственно восседавшую Ольгу. Мегера мазнула по мне взглядом, и спрятав улыбку в глиняной чашке, посмотрела на женщину, сидевшую в кресле у камина.

— Вечер добрый! — я поклонилась игнорируя дуру, откровенно начавшую дико бесить, и посмотрела на Мирославу.

— Добрый, коли вы не принесли беды в мою обитель, Станислава. Проходите и присаживайтесь.

Женщина кивнула своей прислуге, и девочки тут же поставили перед моим диваном чашку от которой исходил пар. Я села на указанное место, но к чаю не притронулась.

"От них можно ждать чего угодно…" — прошептала в мыслях, ожидая начала весьма увлекательной беседы.

— Я рада, что вы восприняли моё приглашение всерьёз, Станислава. Это полагаю, говорит о том, что вы готовы ответить на несколько очень важных вопросов, которые возникли в связи с вашим внезапным… — женщина отпила со своей чашки, и невзначай переглянулась с Ольгой, которая светилась так, будто старуха намотала верёвку вокруг моей шеи и стала душить прямо при ней.

— …появлением, — продолжила Мирослава, а я выпрямилась и сложила руки на коленях, как невинная овца.

Мне стало противно, но Радолир просил настолько убедительно, словно умолял. Потому я наступила себе на горло, лишь потому что мертвой до Шерхана не доберусь, а с недавних пор это стало моей целью. Я уверена — убийства в моём мире тоже его рук дело. Эта тварь так и каталась между мирами, принося в жертву невинные жизни.

— Ваше молчание и покорность удивляют, после рассказов моей внучки… — Мирослава улыбнулась Ольге, а я сцепила челюсть в замок, понимая что вот он последний гвоздь в крышку моего гроба, — Ольга описывала вас немного иначе.

— Она умеет хорошо играть на публику, матушка. Настолько, что даже Государь поверил в эти сказки про другие миры и порталы. Подумать только, какую чушь способна сочинить засланная продажная девка…

— Я бы попросила! — мой голос звучал строго и холодно, а сама я плавно подняла взгляд и послала всё к черту, уже понимая что отсюда меня не выпустят, и не зря Радолир так перепугался, — Вы меня не знаете, княжна Ольга! А тех нескольких бесед мне например было достаточно, чтобы понять, что во мне вы увидели соперницу за право греть постель вашего Государя! — я еле выдавила это из себя, но пора признать, что за эти дни, попривыкла называть мужлана на людях согласно его титулу.

— Хамство! Невежество! И отсутствие какого-либо воспитания! — старуха резко осекла меня, и хлопнула своей чашкой по столику между нами так, что блюдце затрещало, — Как вам не стыдно? Вы хоть понимаете в чём обвиняете невинную девушку? Она чиста! Как и любая из княжных и боярынь, которые входят в челядь Государя до замужества!

Я приподняла бровь и нагло осмотрела Ольгу так, словно она зверёк в зоопарке.

— Чиста? Видимо это значит, что эта прелестная княжна не ведает что есть ласка мужская, и не знает как тело мужа выглядит до свадьбы? И вы хотите, чтобы я в это поверила? Не смешите, вы взрослая женщина, умудренная опытом, и прекрасно знаете что мужчину ублажить можно и без прямого контакта, как и он в силах принести удовольствие девушке не прибегая к основному процессу.

— Да, Ольга. Ты была права! — старуху перекосило так, словно я харкнула ей в лицо, — Это совершенно бесстыжая девка, которая околдовала сперва маленького мальчика, а потом и его отца.

— Я же говорила вам, матушка! — Ольга не просто убивала меня взглядом, в её глазах как раз и горел тот самый костер инквизиции.

— И что вы со мной сделаете? — я повернулась к старухе, и решила попробовать воззвать к её разуму.

"В любом случае меня отсюда отправят либо в новую камеру, либо реально в те самые подвалы, о которых мне распинался Воевода…"

— Послушайте, матушка, я не хочу, чтобы вы воспринимали меня в свете слов обиженной внучки. Я не претендую на сердце и кровать вашего Государя. Меня вообще ничего не интересует, кроме того, как попасть обратно домой. В мой мир, как вы правильно заметили.

"О том, что у меня появилась ещё одна цель, я решила молчать. Никто не должен знать, что я собираюсь поймать эту тварь, а его тушу использовать как плату за переход. Раз такова цена, то думаю за такого ублюдка, мне выделят не такой жаркий котел в аду… Главное вернуться домой…"

— То есть ты хочешь сказать, что я должна поверить в реальность каких-то глупых сказаний о перемещениях между мирами? Я скорее поверю, что тебе изменили внешность до неузнаваемости, и подослали к нам монголы, чем в то, что какая-то безродная, похабная девка, прибыла как божество из междумирья! Это смешно!

Мирослава фыркнула и поправила передник своих одежд, при этом проведя рукой по толстой, но седой косе, лежащей и ниспадающей с её плеча по груди вниз.

— Вы же не хотите даже выслушать меня, матушка старейшина. Вам заведомо не интересно слушать мои ответы на ваши вопросы, а данная беседа лишь предлог, чтобы ваша внучка смогла со мной расквитаться за оскорбления, которые она же и наносила, вынудив меня отвечать на них.

Я пыталась достучаться до женщины, как могла, но она продолжала испепелять цепким взглядом не хуже внучки, а следом случилось именно то, чего я ждала.

— Тебя возьмут под стражу сейчас же, и поверь мне, девка, околдованный Государь не поможет тебе избежать казни, если мне удастся доказать, что ты его опоила зельем в горах! Сперва выкрала ребенка, который сбежал из-под надзора балуясь, а потом пролезла в покои его отца! А попутно, мы проверим и твою причастность к нападению на твердыню! Вессарий доложил всего час назад Воеводе, что ты опознала тело потаскухи, найденное прямо рядом с местом, которое предположительно и послужило ордынцам, как и его хозяин. Пивнухи… — скривилась старуха, пока я молча и апатично наблюдала за тем, во что превращается моя жизнь в этом диком княжестве, — Давно говорила, что такие места надо закрыть, а путешественников в твердыню не пускать ни за какие деньги! Но нет же! Имидж и вид в глазах общества! Кому есть дело до этих смердов?! Они только уничтожают с каждым годом наши традиции! Вот и твоё появление — результат полного бездействия дружины!

Старуха всё тарахтела, а её тварь внучка только посмеивалась, поддакивая словам женщины, пока перед моими глазами стояло мертвое лицо Вики. Не знаю как, но я прямо увидела, как слеза медленно и настолько плавно падает на руку, что в гранях капли я уловила блеск от огня в камине.

— Мне было девятнадцать, когда Вика помогла мне пережить тяжёлую травму. Я повредила позвоночник, упав с дерева на даче. Мы с ней познакомились… — я стала говорить очень тихо, а мои слезы капали всё так же на руку, которая сжималась в кулак на коленях, — …когда я лежала в больнице. Делили одну палату.

— Что эта болезная несёт? — старуха замерла и посмотрела на свою внучку, а я продолжила:

— У неё были ямочки на щеках, когда она улыбалась, а звонкий смех останавливал любые слезы. Возможно Вика и была немного развязкой и своенравной, но именно она держала меня за руку в коридоре больницы под реанимацией, куда моя мама попала с подозрением на инфаркт. Эта девочка принесла в то утро еду и помогла мне прийти в себя. Пересилить предательство отца. Она сидела с моим младшим братом сутки напролет, пока я дежурила в отделении, и не могла бросить работу, даже при том, что моя мать месяц провела в клинике.

— Ты пытаешься и меня околдовать, девка? — голос черствой карги, слышался будто издалека, потому что сейчас я была дома, рядом со своими близкими и родными.

Рядом с человеком, которого сегодня потеряла навсегда…

— Нет, — я покачала головой и не спеша подняла полный ненависти взгляд на женщину, от чего в этот раз она действительно окаменела, а в её глазах мелькнул страх, — Это я вам описала человека, матушка! Девушку, которую прошили мечом насквозь! — я встала и приподняла подбородок, чеканя каждое слово, — Убили! Надругались! Выбросили в этот чертов! Дикий! Ненормальный! Дурацкий! Мир! Где нашлась милая женщина с лицом ангела, а душой дьявола, и не зная несчастную убитую девушку назвала потаскухой!

— Ангела… Что? Это какой-то наговор?! — Ольга вскочила как ненормальная, и хотела меня ударить, но я схватила уже остывший чаек со стола и плеснула ей прямо в лицо всем содержимым своей чашки со словами:

— Я тебя не просто предупреждаю, княжна! Я последний раз повторяю! Если ты не угомонишься, я тебя своими руками разукрашу так, что ты больше пасть в мою сторону не откроешь! Попомни эти слова! Я уйду отсюда, но ты меня запомнишь навсегда, КНЯЖНА!!!

— СТРАЖА!!! — старуха вскочила тут же, как Ольга стала отряхиваться от ещё горячего напитка, и визжать как ненормальная о том, что я пыталась изуродовать её кипятком.

Молодчики вбежали в комнату сразу, да так, будто только этого вопля и ждали от старухи. Она же в свою очередь не скрывала яростной дрожи и ненависти, которая прямо фонтаном ударила в мою сторону.

— Увести эту девку в подвалы! Раздеть до нижней сорочки и приковать кандалами! Не давать ни пить, ни есть до судилища, которое я проведу лично! — матушка так рычала, что у меня наравне с ознобом от страха, по телу пробежала волна удовлетворения своим поступком.

Я была довольна даже тогда, когда с меня четыре мужика пытались снять платье, попутно получив несколько раз не только промеж ног, но и в голову. Однако ничего не помогло, когда я встала прикованная к сырой стене в кромешной темноте.

Ни Радолир, ни Катинка, ни Вессарий — никого из них и рядом не было, и уверена их бы и не подпустили ко мне и на шаг, потому что целью Ольги это и было с самого начала. Она ждала, как змея, подходящего момента, чтобы рядом не оказалось ни малыша, ни его папани, которые помешали бы ей упечь меня в этот подвал.

Холод стал сковывать каждую часть тела моментально, а сырая земля под босыми ногами напоминала то самое болото, в котором я впервые вдохнула воздух этого проклятого мира — холодного, жестокого, кровавого и забравшего у меня одного из самых дорогих людей.

Потому я и стояла в клетке, сперва слушая лишь то, как вокруг капает вода. Концентрировалась только на этом звуке и на чувстве ненависти, помогавшем не замёрзнуть насмерть и держаться в сознании. А теряла я его из-за чертового скадония, из которого были сделаны кандалы. Металл жёг кожу, заставляя её нагреваться и зудеть, а потом и нещадно печь.

Не знаю сколько прошло времени, прежде чем сперва я села у стены прямо в болото, а потом стала проваливаться всё чаще в темноту. Однако, самым странным оказалось то, что я начала чувствовать как тело теряло температуру. Это дико звучало в мыслях, но именно такое ощущение бегало прямо по коже и под ней.

Приняв это сперва за обезвоживание и возможное обморожение, всё изменилось спустя по меньшей мере десять часов, когда по земляному полу камеры побежал луч света от небольшого отверстия под потолком. В этот момент я увидела как из моего рта вырвался пар, а поверхность болотистого пола оказалась покрыта самым настоящим инеем.

"В таком холоде, под воздействием отравления металлом, я должна была уже давно умереть…" — мелькнула слабая мысль, прежде чем я почувствовала насколько холодный пол уже лицом.

Сознание ушло резко. Совершенно незаметно для мебя самой, я очутилась на этот раз действительно в кромешной тьме. Вокруг не было ни звуков, ни запахов, ни чувств. Всё пространство исчезло, а на его месте осталась настоящая пустота. Её прикосновение стало единственным ощущением в этом месте. Холодное, липкое и цепкое, как хватка мертвеца. Именно он казалось тянул из меня всё тепло. Вытягивал, как до этого уже делал один мужчина. Всеслав каждый раз прикасаясь ко мне будто тянул из меня всё тепло и нагревался сам. Как тогда, в комнате в резиденции в горах. Его рука нагрелась лишь от прикосновения ко мне настолько быстро, что даже меня это удивило.

Подобные мысли заставили выдавить улыбку. Усмехнуться в темноту, ощущая как покой волнами стал накатывать и отбирать даже липкое чувство холода. Я осознавала себя и то, кем есть, но понимала, что видимо так и умирают. Второй раз за последний месяц Станислава Яровая готовилась ко встрече с Всевышним. Раздумывала над тем, в чём ей каяться перед лицом Господа, но вместо этого получила новый глоток сырого воздуха, после того, как моё тело буквально прошило словно током. От макушки и до пят пробежал разряд и вынудил задрожать, сделав глубокий вдох.

— Катинка, дорогая, держите княжну ровнее, иначе нам не привести её в чувство до появления нового караула!

Этот голос был знаком, но подобное казалось таким несущественным наравне с чувством голода и сухости во рту, что даже раздражало. Более того, я нашла себя дико мокрой и липкой. Буквально чувствовала насколько грязная, а когда вернулись запахи, меня натурально замутило, но очевидно желудок был пуст, раз вверх поднялся только желудочный сок, опалив пищевод и гортань.

Изжога обожгла горло с такой силой, что открыв глаза я закашлялась и даже не смогла прошептать вопрос о том, что происходит, и где я? Хотя в последнем я была уверена и так. Моё бренное тело и дальше валяется прикованным кандалами посреди болота и смрада.

— Боги небесные… Боги, что же делать? — послышался голос Кати, и я наконец прошептала, уловив боковым зрением, как в тумане, где находится девушка:

— Ус… Успокоиться, Ка… Катюша, — прошептала еле перебирая языком, а затем расслышала облегченный выдох Вессария.

Мужчина что-то быстро вколол в моё предплечье, а потом ещё и влил в рот, от чего я закашлялась так, что мне показалось будто сейчас лёгкие выплюну.

— Княжна, глотайте, а не выплёвывайте! — мужчина грозно шикнул над головой, а следом по гортани опять побежала кисло-сладкая жидкость, на этот раз успешно опередив порыв кашля.

— Что вы тут делаете? — прошептала и открыла глаза намного шире, чувствуя себя гораздо лучше, после манипуляций Вессария.

— Забираем вас, княжна! У нас очень мало времени, а Государь пообещал вернуться только к вечеру. Он сделал всё, чтобы мы смогли попасть к вам, но теперь нужно, чтобы и вы помогли нам, Станислава, — зашептал басовито Вессарий, — Мы с Катинкой не сможем донести вас так, чтобы не шуметь. Потому я вколол вам препарат, воздействующий на нервную систему стимулируя к активности. Помогите нам и попробуйте подняться.

Я посмотрела на доктора, который и правда сидел прямо передо мной. Схватившись за его плечо, поднялась буквально повиснув на бедном мужике, который ниже меня на половину головы.

— Силы небесные… Что же они сотворили с вами… — я повернулась к заплаканной Катинке, и вяло погладила девушку рукой по щеке, улыбнувшись:

— Ничего, Катюша. Ничего такого… Всё в порядке. Не плач… — тихо и хрипло прошептала, понимая что зрение проясняется, а тело начинает ныть всё сильнее, что значит я прихожу в себя.

— Уходим! — Вессарий помог Кате взять на себя левую половину моего тела, и потянул нас к открытому в решетке камеры выходу.

Я еле волочила за собой ноги, понимая, что теперь и правда вкусила все прелести места, куда попала. Нет, меня не насиловали, и даже не избивали. Просто заперли в камере с крысами и сырыми стенами, где полом служило болото, источающие запах торфа.

Только когда мы оказались в машине, я опешила, и осмотрелась, понимая что на её капоте навешаны регалии. Чем-то напоминающий Кадиллак, автомобиль тронулся тут же, как раскрылись огромные врата. Машина плавно и совершенно бесшумно набрала скорость, покидая своды очевидно тюрьмы, или чего-то очень похожего.

Естественно передвижения по форту на транспорте совершенно, вот ни капли не удивили, а вот то, что меня опять приволокли в светлые покои княгини, как раз и заставило скривиться и пожелать провалиться сквозь землю всем вокруг.

Однако я послушно легла в огромную ванну в уборной, как только Катинка сняла с меня пропитанную насквозь болотом строчку, и стала мыть. В том состоянии, которое покидало меня слишком медленно, я не могла до конца понять, что происходит, потому схватила девушку за руку, когда она проводила по моим плечам мочалкой.

— Сколько… Сколько дней я провела в том месте? — повернув лицо к Кате, наконец осознала, что почти пришла в себя.

— Два, княжна, — тихо ответила Катя, а я расслышала, как она шмыгнула носом, — Воевода делал всё, что мог, но матушка Мирослава была непреклонна, и нам пришлось… Нам пришлось потревожить Государя в Днепрограде. Только сегодня утром он узнал, что с вами, и тут же дал приказ развернуть свой корабль на день раньше и готовить отбытие в Киев.

— И что… мужлан? — я ухмыльнулась, а сама с каким-то дебильным трепетом ждала ответа девушки.

— Княжна…

— Катинка, просто скажи мне что Всеслав ответил на всё это?

— Что возвращается обратно в твердыню, сразу как назначит последнего ставленника и министра. До того момента он велел любым путем вытащить вас из темницы… — на последнем слове, голос девушки дрогнул совсем явно, а потом она и вовсе остановилась и зашептала:

— Там не держали никого вот уже полтора века! Это место вообще хотели закрыть и опечатать… А вышло, что вы именно в него попали.

— Успокойся, Катюша. Не всё так плохо, — ответила, а сама поняла, что до ужаса хочу обратно домой.

Настолько хочу, что не могу даже сделать вдох без дрожи и слез, застрявших в горле. Это чувство не хотело уходить никак, и даже когда я встала у трюмо, а Катя поправляла подол моего платья, я видела в своих глазах, которые теперь особенно выделялись на бледном лице, всё те же слезы. Влага стеклом стояла в моём взгляде, а лицо осунулось, хоть и не так заметно, но для меня ощутимо.

Однако его выражение странным образом сменилось тут же, как спустя пару часов, стоя у окон, выходивших с другой стороны на площадь у входа в центральный дворец, увидела въезжающий из широкого переулка черный автомобиль. Вернее их было несколько, и все они влетели на площадь, так, словно началась новое нападение.

Из первой машины почти тут же, как она остановилась, выбежал Ярик, а за ним показалась фигура Всеслава. Сказать, что я остолбенела смотря на мужлана, одетого в строгий костюм с накидкой на манер, той, что он таскал на кителе, это ничего не сказать.

Вслед за папаней побежал таким же широким шагом ещё один мужчина, которого я видела так близко рядом с Всеславом впервые. Брюнет с короткой стрижкой, махнул дружинникам, и вошёл во дворец следом за мужланом и Яриком.

Как только я отвернулась от окна, ощущая как ко мне хотя бы немного возвращаются чувства и самообладание, в комнату влетела вихрем Катинка. Девушка осмотрела меня пристальным взглядом, а потом опять подбежала и поправила мои волосы, которые сама же заплела и уложила каскадом на плечи, косицами.

— Что происходит? — я лишь усмехнулась, посмотрев на девушку, как дверь опять раскрылась настежь и в неё вбежал Ярослав.

Ребенок с таким испугом посмотрел на меня, словно не верил, что увидит опять.

— Матушка!!! — малыш подбежал ко мне и потянул ручки.

Пришлось кряхтя присесть и поднять его на руки, которые дрожали до сих пор от того, что холод подземелья уходил из них слишком долго.

— Ваше Высочество, чего это вы такой испуганный? — прошептала еле улыбаясь и смотря в заплаканные глаза мальчика.

— Папе сказали, что вы заболели опять! Он так испугался, что велел ехать обратно сразу! И я испугался! Не делайте больше так, матушка. Вы очень часто болеете. Чаще, чем я, — мальчик говорил быстро и опять запинался, вероятно потому что бежал сюда со всех ног.

В груди начало теплеть настолько быстро, что дрожь пропала из тела моментально, но вернулся другой озноб. Я медленно и с опаской скосила взгляд в сторону дверей, в которых выросла фигура папани.

Всеслав остановился в открытом настежь дверном проёме и просто смотрел. Ни звука не произнес, а Катинка так опустила голову, словно носом решила рыть паркет в комнате. Однако сейчас я её хорошо понимала, потому что мне самой стало жутко от того как Всеслав смотрел на меня. В его глазах будто кто-то умирал не своей смертью раз за разом, а мужчина продолжал осматривать мою фигуру настолько цепко, что это прямо чувствовалось будто прикосновения.

— Катерина! — пробасил мужлан, а я вздрогнула, и прижала Ярослава теснее к себе, — Готовь свою хозяйку к обряду!

Услышав эту чушь, расширила глаза, и только хотела открыть рот, потому что почти зарычала мысленно, хорошо понимая о каком обряде идёт речь. Однако не успела и рта раскрыть, как мужлан ненормальный развернулся как гвоздь, и хлопнул дверью так, что та не будь достаточно прочной, слетела бы с петель к чертям.

— Это он так испуган? — прошипела сквозь зубы, совершенно забыв что в моих руках ребенок.

— Очень, — тихо ответил Ярик и подкрепил детским явным кивком, а я опомнилась и наконец пришла в себя, потому что вернулся мой якорь, соединяющий обе реальности, — Папа не на вас злится, матушка. Если бы на вас, отец не пустил бы меня к вам.

— Очаровательно, — натянуто улыбнулась, скрывая от ребенка, свои истинные чувства и мысли, в которых впивалась в шею монолитного камня руками, пытаясь придушить заразу, которая сама меня притащила сюда, и по вине которой я и попала в сырой проклятый подвал.

"И он ещё злиться изволит? Его Величество бесноватое!" — сделав глубокий вдох, в голове появилась новая картинка, где гадина Ольга тает в его ручонках в конце этого обряда, и мне стало ещё паршивее.

До самого утра я не могла сомкнуть толком глаз. Ворочалась в кровати из стороны в сторону, в конце концов сбросив и одеяло на пол, потому что за чувством холода, меня будто жар обуял. Душно становилось всё чаще, и приходилось подниматься с постели, измеряя комнату шагами вдоль и в поперек. Мои ненормальные метания только на самом рассвете решила остановить Арысь.

Голос берегини прозвучал, как и обычно, громко и уверенно:

— Княжна, вам необходим отдых. А я уже третий час наблюдаю ваши метания по спальне. Что вас беспокоит?

— Всё, Арысь, — ответила и встала у окна, смотря на то, как внизу начали появляться экраны ретрансляторов, а слуги стали бегать по площади как ненормальные, приводя её вероятно в праздничный вид.

— Конкретнее, Станислава. Я может и высокотехнологичная программа, но не умею читать пока человеческих мыслей.

Я сложила руки на груди, смотря на девушек в форме, которые указывали лакеям куда расставлять целую вереницу горшков с цветами, и только спустя несколько минут ответила вопросом на вопрос голограммы:

— Что он задумал? Я уверена ты знаешь, что придумал твой Государь и с какого перепугу приказал готовить меня к этому вашему обряду? Ещё и эта комната? Как я тут могу оставаться, если он женится? — я зло закрыла глаза, вспоминая лицо Вики, и гадюк, которые не оставят меня в покое совершенно точно.

— Вам не стоит беспокоиться об этом, княжна. Заранее оговорено, что женой князя станет дочь конунга викингов Миневра. Ритуал — это лишь формальность, которую Государь использовал как уловку, чтобы опять привлечь внимание к нашему могуществу. Никто давно не верит ни в ритуалы, ни в богов. Всё что вы встречали в княжестве связанное с нашими обычаями почитают всё меньше людей. Потому просто успокойтесь. Ваше участие в ритуале — единственный выход обезопасить вас от нападок и обвинений со стороны старшей женщины рода. А спальня княгини это та же формальность, тем более что после свадьбы княжеская чета живёт первые месяцы до зачатия наследника в покоях Государя. Так что вам никто не помешает и вы спокойно найдя выход из своей ситуации, отправитесь домой. Вам не желательно покидать этот уровень больше, в виду того что произошло. Только в сопровождении Воеводы, либо личной охраны Государя.

Я повернулась к трюмо, в котором ожидаемо стояла голограмма девушки, и нахмурившись переспросила то, что резануло мой слух в первую очередь:

— Дочь конунга? Она знает, что обряд фиктивный? Сколько ей лет? — после моего вопроса, я впервые услышала смех Арысь.

Голограмма рассмеялась и только потом ответила:

— Ей девятнадцать полных лет, княжна. Что значит, она всего на пять лет младше Государя. И нет, девушка свято верит, что её должен избрать огненный бог Симаргл.

"Так он младше меня, что ли?" — я молча вскинула брови, на что Арысь опять расхохоталась почти как живой человек.

— Прилягте и поспите, потому что через шесть часов, после прибытия последней претендентки сперва откроют пир, а потом гуляния на ристалище у реки. Сам обряд начнется только ночью. Поэтому вам необходимо отдохнуть в вашем состоянии, Станислава. Прошу, прислушайтесь к моим словам.

Арысь растворилась в зеркале, а я посмотрела на свой вид, который так и кричал о том, что я была отравлена опять и пролежала, как кусок мяса в подвале прямо в покрытом инеем болоте двое суток.

— С тебя такая княгиня, Стежа, как с Радуцкого принц Уэльский, — скривилась и решила что действительно нужно, просто необходимо, пересилить себя и лечь спать хоть на пару часов.

5.2

По словам Катинки, приняв участие в ритуале, или обряде, я получу временный, но иммунитет при дворе. Это значило только то, что у меня появится передышка от нападок старухи и её стервы внучки. Именно это драгоценное время, когда Государь будет одаривать милостью свою невесту, я наконец смогу потратить на то, что должно привести нас с Викой домой — на поиски всего, что связано с семьёй пропавших мольфар. Как только я узнаю, как призвать эту чёртову грозу, и поймаю Шерхана, заберу тело подруги с собой.

"Я не могу оставить её здесь. Ни за что! Она вернётся вместе со мной туда, где её семья сможет проститься с ней по-человечески…" — слезы всё ещё жгли мои глаза, но их постепенно иссушало чувство жгучей ненависти и ярости, которое прямо читалось на моём лице, когда Катинка и ещё одна незнакомая мне девушка, втирали в мою кожу какие-то масла.

Смотря на этот процесс, и понимая, что обряд не просто так затеян посреди ночи, меня радовала только одна мысль:

"Я буду наслаждаться выражением на лице Ольги, когда она останется ни с чем, смотря на то, как другая девушка займет место, которое эта недалекая тварь окрестила своим…" — ухмыльнувшись своему отражению в зеркале, только сейчас замерла взглядом на своей почти обнаженной фигуре.

Прошлась им по линиям молочно-белой кожи, которая вдруг стала словно светиться изнутри, настолько блестела и хорошо выглядела. Потом посмотрела на волосы, которые и вызвали во мне испуг. Вернее я немного опешила, когда поняла, что они изменили цвет, хотя я даже этого не заметила. Из ярко русых, почти рыжих, они действительно стали медного оттенка.

— Катинка, что вы сделали с моими волосами? — я посмотрела на девушку, а та только оторвалась от платья, которое поправляла на манекене в углу комнаты, и нахмурилась:

— Ничего, княжна. У вас всегда были такие волосы. Очень красивый оттенок. Особенно на солнце. Как настоящий огонь, — улыбнулась девушка в отражении трюмо и добавила, — Я это заметила ещё на обеде в саду горной резиденции. Прямо огненный отлив. Так красиво.

— Прелесть просто… — натянуто улыбнулась в ответ, и опять посмотрела на себя в зеркало, — Когда уже это действо начнется?

— Как только прибудет личный самолёт с последней претенденткой. Это одна из дочерей брата персидского падишаха. Говорят такая красивая, что за неё мужчины в клетке с тиграми дрались.

— Какая занятная… однако дама. Посмотрим как у вас тут выглядит своя версия Жасмин, — я хмыкнула и повернулась к парчовому платью, отделка которого выполнена из золотистых нитей, как и почти незаметный узор на само́й грубой ткани кремового цвета.

Шикарное, строгое, но в тоже время нежное платье с длинным подолом, прикрывало всё, но облепило грудь так, что даже вырез до пупка очевидно выглядел бы намного целомудреннее. С тем, должна была признать, что оно мне действительно шло, и очень. Я стала выглядеть как-то выше ростом, да и накидка из той же парчи, но более грубой, с огромным капюшоном, внутри отделанная мехом, давала надежду, что я не окочурюсь посреди ночи у реки.

"Что ещё я должна увидеть в этом мире, чтобы окончательно поставить ему диагноз?" — прошептала в мыслях, когда на мою голову надели что-то похожее на лёгкий венец, очевидно выполненный из золота в стиле веточки с лепесточками.

— А более внушительной тиары у вас нет? Предполагаю, что я самая старая среди всех дам, призванных к выбору вашего Государя? — я хохотнула, а Катинка только закатила глаза, уже привыкнув к моему чувству юмора, — Кстати! А сколько этих самых обречённых… тьфу… обручённых?

— С вами, княжна, пятеро, — ответила Катя, поправляя мою прическу, которую надо сказать я видела на своей голове впервые в жизни.

Я любила простые прямые волосы. Либо распущенные, либо заколотые в высокий хвост. Но вот такие локоны на своей многострадальной голове я созерцала впервые.

— Пятеро… — сложив руки на груди, постучала указательным пальцем по губам, — Первая — несравненная и самая шикарная стерва вашего княжества — "Ее великое ЧСВ" Ольга. Вторая — жертва обстоятельств и вообще человек не при делах — то есть я! Третью мне сдала с потрохами Арысь, и это очевидно, зная хоть что-то о викингах, как раз та девушка, которая в состоянии обуздать характер мужлана…

— Княжна… — Катинка скривилась и покачала головой с таким выражением, будто я не исправима.

— Четвертая очевидно та самая Жасмин на ковре-самолете. Кстати каламбур, но факт остаётся фактом, — я продолжала говорить, а Катинка подгонять моё платье и поправлять его со всех сторон, — Кто тогда пятая?

— Одна из младших сестер Полоцкого князя Мстислава, — спокойно ответила Катя и выпрямилась, продолжив, — Вы готовы, княжна.

С этими словами девушка обернула меня к зеркалу снова, чем вынудила присмотреться к тому, кто стоял в его отражении.

— Если бы меня сейчас увидела мама, она бы точно расплакалась, — прошептала смотря на настоящую невесту, которой по какой-то дикой издёвке судьбы меня буквально вынудили стать, — Спасибо, Катя. Это правда очень красиво.

Мы с Катинкой переглянулись и я взяла девушку за руки со словами:

— Спасибо, что не бросила меня, Катя. В любом мире, это очень большая редкость, — прошептала, опять ощутив отголоски холода подвалов, а ладони девушки вздрогнули в моих так, словно и она вспоминала то же самое.

— Вы хороший человек, княжна. Ни разу не повысили на меня голос, и не позволили себе оскорбить меня. Я не привыкла к такому обращению, и увидев подобное, именно это дало мне возможность и правда поверить в то, что вы не из нашего мира.

Я приподняла брови, смотря на наши руки, а потом перевела взгляд на девушку, наконец искренне улыбнувшись за последние несколько дней.

— Нам пора?

— Очевидно, да, княжна, — ответила Катя, а за нашими спинами открылась дверь, в которую постучав вошёл Радолир.

Сперва Воевода застыл смотря на нас, а потом в шоке посмотрел на Катинку и спросил:

— Это точно Станислава?

— Да, Воевода, — девушка кивнула, на что я сложила руки на груди, и только теперь Родолир признал во мне знакомую ему особу.

— Я ведь просил тебя, — мужчина скривился, а я развела руками произнеся:

— Ты ведь и сам знал, что Ольга только этого и ждала, я ведь права?

— Права. И в последнее время твоя проницательность и способности начинают пугать, Станислава. То что мне показал Вессарий, и то, что я узнал следом. Если в этом замешан Шерхан, то всё намного серьезнее, чем мы думали, и ты действительно связана с тем, что происходит в нашем мире. Вернее всё, что произошло в твоём, явно связано с событиями в нашем.

Радолир говорил со мной на равных впервые. Подобное поведение мужчины навело на мысль, что со мной наконец начали считаться. И это было вторым радостным открытием этого дня.

Внезапно за окном затрубили горны. Мы переглянулись, а Воевода кивнул и ответил на мой молчаливый вопрос:

— Прибыли кортежи с невестами, Станислава, — гортанным и серьезным голосом пробасил Радолир.

Я сделала первый шаг к окну, смотря на то, как площадь внизу заполнили автомобили. Из двух машин сразу вышли девушки. Их слуги открыли двери шикарных и совершенно не знакомых мне марок и моделей авто, и подали руки своим хозяйкам почти одновременно.

Сперва я посмотрела на девушку, которая вышла из серебристого компактного авто, обтекаемой формы. На ней было очень красивое то ли сари, то ли, другой вид восточных национальных одежд золотистого оттенка.

— Зухлия — принцесса бескрайнего моря пустыни и песчаного родника жарких ветров, — пояснил Радолир, который встал за нашими с Катинкой спинами, указывая именно на ту самую Жасмин, волосы которой действительно оказались почти черными, а кожа смуглой. Выглядела персидская принцесса и правда нереально красивой, с необычной экзотической внешностью, как и описала Катя.

Следом я посмотрела на вторую девушку. Хрупкая фигурка выпорхнула из машины, как бабочка, в нашем, расшитом вышивкой, платье такого же светлого оттенка как и моё, и с крохотной короной, которая ниспадала венцом из драгоценных камней почти на лоб.

— Это наша краса… — ласково протянул Радолир, а я скосила взгляд на поджавшую губы Катинку, которая тут же стала перебирать между пальцами рук кусок манжета на рукаве.

— Княжна Анна, младшая сестра Полоцкого князя Мстислава, — закончил Радолир, а я прошлась взглядом по нежному и улыбчивому созданию с почти белыми волосами ещё раз.

— Ну а это, я так полагаю, — кивнув в сторону третьего автомобиля из которого на каменную кладку ступила изящная нога в грубом сапоге, — Та самая дочь конунга Миневра? Правильно?

Закончив вопрос и услышав в ответ молчание, как знак согласия, присмотрелась к девушке, которая и станет женой папани и матерью маленького Ярика. Высокая, сильная фигура принцессы, с пышными формами, которые упакованы в лёгкое платье, расшитое рунами, встала в полный рост и взмахнула рукой толпе за кордоном из княжеской дружины.

Её юный возраст не мешал подвязать свой наряд широким кожаным ремнем на манер мужского, и надеть принцессе викингов на руки перчатки. Однако самой яркой деталью была пектораль. Это украшение помнил каждый ещё со школьного курса истории. Именно такая вещь, сверкая чистым золотом на солнце венчала шею Миневры. Наличие такого украшения полностью откидывало надобность в короне. Потому и заплетены длинные светлые и густые волосы были в крупные косицы, которые и создавали прическу барышни с цепким взглядом голубых глаз.

"Они идеально подходят друг другу…" — с некой долей горечи, я должна была признать, что Миневра почти точная копия Всеслава, но только с той разницей, что она девушка.

Пока невесты входили во дворец на площади били барабаны, а на стенах твердыни стояли горцы, трубившие в горны и трембиты. На всех экранах, висевших на фасадах транслировались фигуры дикторов, а голограммы того, что произошло только что на площади повторяли шествие девушек ещё раз, специально для толпы челяди, которую отгородили кордоном из дружины от основной части площади.

Бросив долгий взгляд на каменную кладку внизу, я замерла у окна, пытаясь прогнать глупый страх перед чистейшей бутафорией. В том, что меня не обманывали я могла быть полностью уверена. Какая с меня княгиня? Потому, я действительно была благодарна за такой шанс получить передышку от нападок ненормальной и обезумевшей от вожделения дамочки.

Уже смакуя, всё что произойдет дальше в жизни Ольги прямо на моих глазах, я спускалась по широким ступеням в центральный холл, пытаясь смотреть только под ноги, потому что подол постоянно норовил запутаться между обувью. Падение одной из невест явно бы оконфузило и без того подпорченную репутацию княжны из Карпат. А именно так меня назвал один из репортёров, освещающий появление каждой из нас.

Незаметно для толпы, Радолир вложил в мою руку микронаушник и шепнул:

— Арысь поможет, если что-то пойдет не так. Будь осмотрительна в этот раз, и сейчас действительно помалкивай, Станислава. За этим сватаньем и свадьбой наблюдает весь мир.

"Весь мир?" — мелькнула мысль, и я быстро вставила наушник в ухо, делая вид, что поправляю локон, который выбился из прически, — "Это отлично! Значит моё лицо вполне вероятно увидит тот, кто мне очень нужен… И возможно сам придет за мной."

Думая только об этом, я наконец решила, что если играть роль, то играть её до конца. Особенно, когда моё лицо и фигуру опять прожигает насквозь ядовитый взгляд мегеры. Княжна Ольга, как и предполагалось появилась очень эффектно в парчовом платье яркого золотого отлива.

Естественно своим эпатажным поведением и высокомерием киевская княжна удивила даже делегацию викингов с их принцессой. Миневра приподняла бровь, смотря на то, как Ольга спускается по ступеням так, словно это её дворец, а они просто чернь под ногами будущей Государыни. Учитывая увесистую золотую тиару и кучу украшений, я бы сравнила гадину с новогодней елью на какой-то из площадей Киева.

Недалекая дура встала рядом со мной, и тихо шепнула:

— Это тебя не спасет, подстилка! Я всё равно доберусь до тебя, а когда стану княгиней, пощады не жди!

Я лишь усмехнулась и встретившись взглядом с Миневрой и Анной, которые явно были схожего с моим мнения об Ольге, учтиво поклонилась девушкам, на что получила неожиданно такие же вежливые поклоны в ответ. Копия Жасмин, а она же Зухлия, просто высокомерно смотрела перед собой, а следом когда в стороны стали расходиться огромные врата в широкий зал, вошла в него первой.

Я не спешила и не рвалась на пир, потому стояла совершенно спокойно и с ровной осанкой, ожидая когда войдут все девушки, в том числе и Ольга. Хотя последняя побежала бы за Зухлеей точно вслед, если бы не старуха, придержавшая её под локоть.

Посмотрев на женщину, пока стояла в окружении слуг, ожидая своей очереди на поклон, встретила жгучий и горящий всё той же ненавистью взгляд голубых глаз. Мирослава осмотрела мою фигуру с ног и до головы, презрительно хмыкнув, словно обещая тем самым, что это не конец, и она ещё возьмётся за мою персону.

"Проклятый гадюшник со змеями! Но ничего…" — я еле заметно усмехнулась женщине и склонила голову, продолжая ухмыляться, — "Скандинавская воительница поддаст вам жару под хвост! Вы ещё пожалеете, что вообще хоть что-то решаете в этом месте."

Продолжая стоять, и наконец дождавшись, когда Ольга войдёт в зал, а в нем прозвучит голос глашатая, мне ничего не оставалось, как поправить подол платья и уверенно шагнуть в неизвестность, которая огрела по голове вновь.

Смотря только перед собой и фокусируя взгляд на всём, что угодно, но только не на мужчине, восседающем за столом на стуле с высокой спинкой, встала в самом конце. Сперва, пока следовала за фигурой Ольги, ничего странного не происходило. Это если не учитывать, что я была одета, как будущая княгиня, и прямо сейчас ступала сапогами из мягкой кожи по мраморному, начищенному до блеска полу, очевидно тронного зала.

Высокие своды уходили вверх образуя купол башни. Казалось что я вошла не иначе, как в храм. Именно такими, как в нём, были все звуки в этом помещении. Даже мои собственные шаги отдавали эхом, как и шепотки всех присутствующих, пока они наблюдали за тем, как пятеро девушек рассаживаются на свои места за столом.

Надо сказать стол позволял сесть за него всем. Образуя квадрат, в центре которого и сидел Всеслав. Однако даже это всё равно не могло скрыть то, что было за спиной мужчины.

На возвышении, к которому вели десятки ступеней стоял огромный трон. Над выточенным из стали и серебра широким креслом с высокой спинкой висело бархатное панно тёмно-синего цвета с регалиями княжества.

Я лишь мимоходом мазнула по нему взглядом, когда мужлан вёл беседу как раз с Миневрой и приглашал её к столу.

"Красиво приоделся по такому случаю. Тут уж ничего не скажешь. Но шелковая черная рубашка с нашей первой встречи, мне почему-то нравится больше, чем этот строгий тёмно-синий костюм насыщенного цвета…" — я перевела взгляд от мужлана по обе стороны и оценила не менее красивых мужчин.

Голову каждого из этой троицы венчал такой же венец, как и лоб папани. Особенно выделялся прямо огромный, как богатырь русый мужчина. Он и подмигивал княжне Анне, пока другой мужчина по другую руку от Всеслава, и явно моложе русоволосого, что-то прошептал одними губами девушке, и та, к моему удивлению, так изменилась в лице, будто что-то кислое съела.

"Очевидно этот смазливый красавчик и есть князь Полоцкий Мстислав. Тогда богатырь с другой стороны вероятно князь Московский. Мужчина прямо дышит как Русич. Тогда кто зеленоглазый?" — я посмотрела на третьего венценосного соседа папани, примерно того же возраста, что и он, как и комплекции, и прищурилась. Мужчина смотрел на всех таким взглядом, будто в его глазах цвёл нереально зелёный луг с травами.

"Такой необычный цвет… Прямо приковывает к себе…"

Однако как только подошла очередь и я встала последней перед столом, меня прошил другой взор. Холодное, серое, грозовое небо, замерло взглядом на мне так, будто не видело до этого ни разу.

Всеслав очень медленно осмотрел меня точно так же, как в тот вечер в бассейне. Горящие словно ртутью глаза, плавно прищурились, а следом потемнели на несколько секунд настолько явно, что я даже опешила, хорошо понимая какая оказия приключилась со зрачками мужчины. Точно такая же, как моя, когда смотрела на его обнаженное тело в полумраке комнаты, а в голове стучала одна мысль:

"Что будет дальше, если ты не переступишь порог из этой комнаты и сделаешь то, чего хочешь, оставшись со мной?"

Чего не придет здоровой и адекватной девушке в голову, когда её несут на руках в кровать, будучи абсолютно голым, и явно намекая своим телом на то, что всё невозможное возможно, а её и правда хотят.

"Господи! Стежа!!! Слюну подбери! По подбородку побежала!"

Я поклонилась точно так же, как до этого Ольга, разрывая наши гляделки с мужланом, который так и не отвёл от меня своего грозного взгляда, ожидая моих слов.

— Повторяйте за мной, Станислава, — голос Арысь прозвучал в наушнике неожиданно, однако я не подала виду что испугалась, а напротив стала ждать указаний голограммы.

— Вашею милостью, Государь, я выбрана вами для свадебного обряда в этот священный праздник очищения огнем самого Симаргла, — четко произнесла Арысь, а я тут же склонила голову, и стала повторять:

— Вашею милостью, Государь, я выбрана вами для свадебного обряда в этот священный праздник очищения огнем самого Симаргла! — произнесла и быстро подняла беглый взгляд на мужлана, заметив как он глубоко вздохнул, а темные брови сошлись над переносицей, заостряя черты и без того холодного камня, который прямо точил меня своим холодом, как я его своим поведением.

"Что происходит?" — мелькнула мысль в голове, как только уловила и взгляд папани. Глаза Всеслава будто вспыхнули серебром, а потом опять потухли, когда его губы сжались в тонкую линию.

— Да прибудет с вами защита бога огненного, и да пода́рит он вам жену верную! Вашей милостью, вверяю себя в ваши руки и на суд Симаргла! — опять заговорила Арысь, а меня чуть не перекосило от этой чуши, но деваться было некуда, зал молчал, а значит все ждали от меня именно этих слов.

— Да прибудет с вами защита бога огненного, и да пода́рит он вам жену верную! Вашей милостью, вверяю себя в ваши руки и на суд Симаргла! — проговорила так, словно проскрипела, чем вызвала шок на лице русича и остальных мужчин.

Однако Всеслава это не проняло. Папаня лишь ещё глубже вдохнул, пройдясь по моей фигуре почти тактильным взглядом, а потом внезапно пробасил на весь зал, холодно отвернувшись к гостям и подняв кубок.

— Да начнется пир словами прекрасной девы! Ваше здоровье и мир дому вашему, бояре!

Я впала в ступор, пока все поднимали кубки очевидно в честь того, что я ляпнула так, словно яд на пол сплюнула.

— Станислава! Медленно и низко поклонитесь опять и ступайте к свободному месту за столом претенденток! Только делайте это не спеша и старайтесь помалкивать и чаще улыбаться. У вас такой вид, словно это не свадебный обряд, а ваша казнь. К слову которую этот обряд и заменил! — я приподняла бровь, когда расслышала слишком уж явные человеческие эмоции в словах штуковины, но смолчала и кивнув девушкам за столом, села и приготовилась просто ждать, когда этот цирк закончится.

Пиршество выглядело так, будто я находилась в кинотеатре, который транслирует объёмную картинку. Передо мной словно исторический кинофильм развернулся во всей красе когда к столу мужлана всё чаще стали преподносить дары.

От простого золота многие отказались, а приданое невест прямо впечатляло своим размахом. Я ожидала, что меня просто пропустят, поскольку естественно ни о каким приданом и речи быть не могло. Но как только объявили моё имя, а в зал вошёл Вессарий держа за руку Ярослава все замерли. Даже я перестала дышать, понимая какую глупость сморозил докторишка, пойдя на поводу у ребёнка, который сразу отыскал меня взглядом и счастливо улыбнулся.

Я хмуро посмотрела на Вессария, на что он покачал головой, когда я приподнялась, чтобы остановить это. Однако сесть обратно меня заставила Арысь.

— Княжна успокойтесь и не показывайте и виду! Это приказ Государя! Так он наказывает матушку старейшину за то, что посмела пойти против его воли. Ранее было оговорено, что Ярослав будет сопровождать приданое именно княжны Ольги! Потому не двигайтесь и улыбнитесь княжичу в знак благодарности!

Я перевела шокированный взгляд на папашу, который буравил убийственным взглядом стол, где сидела матушка Мирослава. Старуха так ответила, смотря на Всеслава, что даже во мне поднялась волна гнева. Эта женщина очевидно считала, что её власть выше даже власти мужлана. Я сложила руки на груди и откинулась на высокую спинку стула, наблюдая за наглостью этой старой карги. Однако Ярик дошел до стола и низко поклонился вместе с доктором князьям, проигнорировав Мирославу напрочь.

— Отец, по велению вашему… Я сопроводил дар княжны Станиславы! Примите его! — звонко и только слегка запинаясь сказал малыш, а потом улыбнулся, на что Ярополк, имя которого я узнала после всех тостов в его честь, басовито рассмеялся и пророкотал:

— Будущий князь растёт не по дням, а по часам!

— Согласен, брат! — громко и со смешком Мстислав поддержал Ярополка и проследил за тем, как на стол перед папаней положили гуцульский топор инкрустированный янтарем и рубинами.

Эту вещь я совершенно точно не могла нигде купить, как и притащить со своего мира.

"Очаровательный молоток для всех гвоздей из моего гроба…" — я прищурилась, смотря на топор, а потом вздрогнула, когда рука Всеслава легла на его рукоять и прямо под моим взглядом плавно провела вдоль ручки так, словно прикасалась не к оружию, а к женщине.

"Какого черта я прилипла к этому взглядом?" — почти скривилась, а потом чуть не задохнулась дыханием, вставшем в горле, когда опять встретилась взглядом с Всеславом.

"И чего ты так на меня смотришь, будто сожрать готов? Ты сам себе это подарил, дурачок недалёкий!!!" — так и хотелось вскочить и прекратить подобный спектакль, потому что я уже еле выдерживала.

Мне всё больше становилось не по себе, и объяснения глупому волнению не находила. Когда градус выпитого и количество тостов поднятых уже за княжича превысило примерно три десятка, я осмотрелась понимая, что люди начали постепенно хмелеть. Хотелось выпить и мне, да так, чтобы вообще забыться, но не в той ситуации, в которой я фактически находилась как заложница. При том невольница совершенно не понимала чего собственно дальше ждать от подобного пиршества.

Пока все переговаривались, а старые знакомые из челяди прибывшей с другими князьями травили байки и гоготали, женщины ожидаемо тихо перешептывались между собой. Все, кроме нашей пятерки.

Миневра предпочитала хлопать и пританцовывать ногой, когда в центр зала выходили музыканты и девушки в национальных костюмах. Анна, что было крайне занимательно, пила вино наравне со старшим братом, однако не смотря на визуальную хрупкость, не пьянела кажется совсем. Что-то мне подсказывало, что поведение девушки вызвано ни чем иным, как тем же знанием о персоне будущей княгини. Это прямо бросалось в глаза тем, как она спокойно себя вела.

Однако самыми интересными за нашим столом оказались лица Зухлии и Ольги. Если последняя просто продолжала высокомерно следить за всем залом, то персидская принцесса не понравилась мне сразу. Это подкрепилось окончательно тем, как она посмотрела на Ярика, когда ребенок сел на колени отца. Девушка возненавидела малыша с первых минут знакомства, и подобное не скрыть. Слишком уж с явным презрением девушка смотрела на ребенка.

"Слава богу Миневре Ярик вроде понравился. Это главное. Ребенок не должен страдать из-за бабы, которая будет греть постель его отца…" — я поковыряла вилкой в тарелке, услышав кажется тысячный тост, и только потом поняла, что он был последним.

— Арысь… — тихо прошептала, поднявшись и поклонившись, когда князья вышли из-за стола и прошествовали к выходу первыми.

Смотря в спину Всеслава молила всех богов, чтобы празднества у реки не длились ещё около пяти часов, как этот пир. Я уснула бы, если бы не шутки Мстислава и Ярополка. Сравнивая всех четырех мужчин, с уверенностью могла сказать, что Всеслав самый красивый, но самый забитый и холодный, даже в компании братьев. Он просто сидел и вяло ухмылялся на шутки Ярополка, что для меня уже было достижением, когда весь зал гоготал и чуть за животы не хватался. Казалось огромный мужчина, внушительный воин и князь такого огромного княжества, а мог подарить людям такие светлые эмоции! Не в пример дураку, который топоры поглаживает, как женские бедра и другие конечности!

— Княжна! Дальше, просто наслаждайтесь представлением и ритуалами у реки. Когда придёт время принять участие, я дам знать!

Слова Арысь совершенно не успокоили, поскольку я шла вслед за Миневрой и девушками так, словно меня и правда тянули на эшафот. Мы так и вышли на площадь у дворца всей толпой.

Однако рядом с нами тут же сомкнулось кольцо охраны, как только наши ноги ступили на каменную кладку. Высокие и дюжие мужики закрыли нас почти в тот же момент, как по площади проскакали четверо всадников с зажжёнными факелами в руках. Они проехали вокруг огибая толпу, а следом поджигая высокие чучела из соломы, подобные идолам.

Как только те вспыхнули огнем, мужчины подняли лошадей на дыбы и засвистели. Словно подав команду для барабанщиков, стоявших на стенах. Я подняла голову вверх, и в клубах белого густого дыма, который источали пылающие чучела, посмотрела на голых по пояс мужчин, синхронно отбивающих ритм на огромных барабанах. Звук этих инструментов заставил каждый волосок на моём теле вибрировать в такт тому первобытному действу, которое разворачивалось прямо на моих глазах и транслировалось на ретрансляторах площади крупным планом.

Лошади всадников били копытом, пока ритм барабанов только нарастал, а с ним и напряжение. Когда оно достигло пика, на площадь выбежали не меньше десятка девушек одетых в длинные белые сорочки. Их светлые волосы венчали веночки из сухой травы, а сами танцовщицы кружились в такт ритма барабанов, пока не замерли в тех позах, в которых встали во время танца. Вернее замерло всё, а слышен был лишь звук треска догорающего сена, которое искрами и пеплом опадало на каменную кладку.

Не знаю сколько времени прошло, но как только услышала гортанный клич, а за ним нарастающий звук топота копыт, стало действительно жутко и страшно. Это побудило собраться, и ждать всего что угодно, но только не того, что на площадь под новые синхронные удары барабанов прискачут ещё не менее десятка всадников. Вместе с остальными, которые так и стояли шеренгой перед девушками, они закружили взяв танцовщиц в кольцо, как только заиграла скрипка.

Живой, почти плачущий, звук игры инструмента, словно вынудил девушек снова плавно и не спеша двигаться, а когда ударили барабаны, я замерла на этом взглядом, пытаясь вспомнить, как и меня закинули точно так же в своё седло.

Мужчины разгоняли лошадей вокруг девушек, подобно тому, как табун кружит на склонах гор. А когда звук горнов прозвучал наравне с быстрым ритмом барабанов, мужчины начали выхватывать танцовщиц прямо в танце и закидывать на лошадей, продолжая кружить по площади, пока не ускакали прочь.

Барабаны умолкли, и наступила давящая тишина. В ней казалось не дышал никто, а слышала только гулкий звук в груди, с которым колотилось моё сердце. Однако ветер пронесся по площади резким порывом, а барабаны ударив разом снова, стали набирать ритм опять. Инструменты били, а мы смотрели на четверых оставшихся посреди площади всадников.

Они величественно сидели в сёдлах и не двигались, пока догорали идолы, а звук барабанов дошел до точки, когда стала дрожать каждая часть тела.

Лица мужчин скрытые повязками и капюшонами накидок из грубой кожи, было не разобрать. Однако я хорошо помнила Морану, и лишь заметив длинную сверкающую в свете языков пламени гриву кобылы, сразу провела взглядом по фигуре Всеслава, ещё до того, как он снял капюшон и стянул повязку. Князья достали из седельных сумок глиняные бутыли и отпив из них очевидно вина, бросили на каменную кладку у ног своих лошадей. Брызги вина и осколки разлетелись в стороны, а барабаны утихли разом, когда Всеслав пробасил:

— Сегодня ночь, когда мы почитаем огонь и божество, которое в этом огне соединяет мужчину с женой его! Гуляйте, бояре! И пусть ваше ложе освятит пламя Симаргла!!! — лошадь Всеслава трусцой обернулась вокруг себя, а следом заржала, когда он пришпорил её, заставив галопом покинуть площадь, вслед за его братьями.

Одного взгляда мне хватило на догорающие и тлеющие чучела, чтобы не отрываясь продолжать ощущать, как сердце в груди колотится словно бешеное, а в голове до сих пор звучат звуки барабанов. И чем быстрее ночь опускалась на мир, тем больше нереальность происходящего множилась в десятки раз.

Всё вокруг стало напоминать тот момент, когда в меня летел светящийся, искрящийся поток гудящего электричества, ударив сверху и прошив тело насквозь.

"Я должна была умереть. Лежать в морге точно так же, как Вика. Меня не должно было быть в этом месте, но я здесь…" — прошептала, когда сходила на берег реки с привычного мне судна, чем-то напоминающего яхту.

Пока мы шли к ристалищу, дорогу освещали только прожекторы вертолетов. Это опасно, и я не понимала, как дружина обеспечила охрану стольких людей, после нападения на самого князя в этом же лесу, несколькими днями ранее? Как можно так беспечно себя вести? Однако моя натура из родного мира, стала медленно таять под натиском того, что происходило передо мной в этом.

А началось всё с сожжения лодки на воде. Насколько я помнила, это скандинавская традиция приветствия лета, или прощания с ним. Однако сейчас, сидя на деревянном почти что троне, и кутаясь от холодного речного ветра в меховую накидку, я смотрела только на то, как четверо мужчин натягивают тетиву луков с зажжёнными стрелами.

В полной темноте, когда дорогу к нашим посадочным местам, нам действительно указали почти вслепую наши же охранники. В этот момент, я не могла не подумать о малыше, которому сейчас совершенно точно здесь не место. Однако как только князья выстрелили и непонятным образом попали точно в цель, а именно в небольшое деревянное судно, дрейфующее недалеко от берега, оно сразу вспыхнуло как тот самый факел, и я увидела наконец Ярика.

Малыш сидел на коленях Вессария, а рядом с ним ошивалась Мирослава и её матушки смотрительницы. Повернув голову вправо, уловила блеск в глазах Ольги.

"Они что-то задумали…" — сразу пронеслась мысль в голове, и я подалась вперёд, однако меня осекла Арысь.

— Княжна! Не покидайте своего места. Репортёры никуда не исчезли, и всё продолжает транслироваться на ретрансляторах и в сеть. Будьте разумны, и просто следите за действом.

— Ярик… — прошептала, действительно уловив в свете того, как начали вспыхивать факелы вокруг фигур князей, силуэты людей в обычной одежде, похожих на репортёров.

— Рядом с ним постоянно оба Воеводы. Как Радолир, так и Боримир не отходят от княжича ни на шаг. Будьте спокойны. Периметр леса и прилегающей территории охраняют пять сотен мужей дружины. Вам не о чем переживать, Станислава.

Я села обратно, поймав заинтересованный взгляд Миневры, которая сидела снова рядом со мной. Девушка молча улыбнулась, но вот в её глазах я прочла недоверие и ревность.

"Господи! И эта туда же!" — почти закатив глаза, подавила желание сказать девушке прямо, что ей то переживать не о чем, и сегодня пламя точно освятит и её, и мужлана по полной!

На этой мысли, я с раздражением уложила локоть на подлокотник стула, и уперлась подбородком в кулак, решив действительно посмотреть на то, что будет происходить дальше.

Именно подобное поведение и стало моей ошибкой. Как говорят: если не хочешь разочаровываться, не стоит и очаровываться. Однако, как оказалось, время колдовства в этом мире наступило только сейчас. Поскольку я не просто застыла, наблюдая за тем, как девушки танцевали под звуки барабанов и цимбал прямо в воде у берега, а не отрывала взгляда оттуда как под гипнозом.

В этот самый момент, когда зажглась высокая ватра посреди поляны, в её пламени я смотрела словно на танец русалок, поднявшихся из глубин реки. Они били руками по воде, прогибаясь в танце, и поднимали брызги вокруг своих фигур, заставляя их искриться в свете огромного костра. Своими телами и движениями танцовщицы будто завоевали мужчин сидящих по левую сторону от костра.

Пламя ватры ревело, а поленья в нём трещали в такт барабанам, которые вынуждали танцовщиц изнывать в своих движениях. Девушки будто молились и просили ласки, извивались, двигались и поворачивались настолько чувственно, что вскоре всё стало напоминать ритуал какого-то первобытного воззвания к самой любви.

Потому что их движения в воде уже походили на плач и стоны, нарастающие с каждым звонким звуком струнной мелодии, которую подкрепляли удары барабанов. Огонь разгорался, а по мне гуляло самое настоящее возбуждение. Казалось предпосылок к подобному в танце девушек не было, но их фигуры в мокрых сорочках, стоны, и тихое, ласковое и молящее пение доставали из меня такие чувства, что самой становилось не по себе.

Потому взгляд и загулял по широкой поляне у кромки воды, пока не встретился с серебром, которое сверкало как лунный диск на ночном небе над головой. А взгляд Всеслава был именно таким.

Сквозь языки пламени между нами, сквозь дым и треск искр, которые столбом вырывались их ватры, меня будто обожгло уже не холодом, а настолько горячим взглядом, что пришлось сглотнуть полный рот слюны. Особенно её выделению поспособствовал нынешний вид мужлана. Всеслав опять выглядел, как тогда, в то утро, когда впервые заговорил со мной нормально. Черная, расшитая серебряными узорами, шелковая рубашка не прикрывала почти ничего, а с помощью теней которыми играл огонь, превращала фигуру мужчины, в какого-то темного демона, вышедшего из этого чертового огня между нами, а теперь смотрящего в упор на меня, вынуждая так же видеть только его.

На мужлане не было никакой короны. Только черные, как смоль волосы, прямыми прядями прикрывающие его лоб, виски, уши, и еле касающиеся затылка и шеи. Это и выделяло волчий взгляд. Никогда не видела, как светятся глаза волка ночью в лесу. Однако сейчас мне казалось, что именно в такие глаза я и смотрю, а потом опускаю взгляд ниже, огибая им левую ногу мужчины. Однако Всеслав подался вперёд и садясь удобнее, упёрся локтями в колени и наклонил голову, смотря на меня как на добычу сквозь всё те же языки пламени.

Глаза сами скользнули взглядом по рукам мужчины, которые плавно соединились в замок, а сам Всеслав прищурился, продолжая ещё пристальнее осматривать меня. И двигался его взгляд так же плавно, как звучала музыка скрипки, которая завершала танец девушек.

Сглотнув и выдохнув, замерла глазами на топоре, который Всеслав прислонил к ножке своего деревянного стула. Именно тот проклятый топор, который и не мой вовсе, но я его хорошо помню, потому что именно он висел под стеклом в коридоре, где была моя камера в горной резиденции.

Дыхание встаёт буквально комком в горле, и я разрываю зрительный контакт с мужчиной, понимая что дошла до своей женской точки кипения, когда смотришь на мужика и понимаешь, что у тебя вместо тела, нечто зудящее, ноющее, и скоро оно станет точно так же извиваясь в воде, призывать своего волка остудить к чертям все костры вокруг.

"Я вроде ни капли не выпила, а такое чувство, что набралась в усмерть…" — скривилась, натянув капюшон плотнее на голову и вернувшись к наблюдению за тем, как девушки выходят из воды за руку с парнями.

— Княжна! — я чуть не подпрыгнула от строгого голоса Арысь, и всё очарование слетело с меня разом, — Пройдите следом за княжными и Радолиром. Он всё покажет и объяснит. Единственное, я прошу вас, чтобы не происходило, оставайтесь в лодке и даже не думайте прыгать в воду! Я даю слово, что вы в полной безопасности, не смотря ни на что!

— Хорошо! Только это… Я надеюсь скоро конец? — встав и бросив взгляд на Радолира, который перекрикивал звуки музыки и голосов танцоров, уловила его просьбу оставить накидку здесь.

"А я надеялась, что действительно не окочурюсь. Видимо не судьба!" — скривилась сбросив вещь на стул, и тут же почувствовав как по телу прошёл озноб от холода.

Воевода вёл нас вперёд в обход ристалища, где дружина начала бои на мечах, развлекая челядь, которая уже и ставки начала ставить. Вскоре звуки толпы затихли совсем. Радолир повернулся в полумраке и указал каждой из нас направление к сухим камышам, которые так и остались здесь даже после зимы.

Я скептически приподняла бровь, смотря на то, как каждую из девушек провели к их лодкам, и всё же задала логический вопрос Воеводе, когда он лично отвёл меня к деревянному корытцу.

— Я так понимаю, это и есть ритуал? Или обряд? — я схватилась за руку мужчины, когда он помог мне встать в центр небольшой лодки, а потом положил мои ладони на металлический поручень.

— Да, Станислава. Однако, этот ритуал опасен, и ты должна выслушать меня внимательно! Если ты не будешь двигаться, огонь на притронется к тебе совсем. Просто стой ровно и держись за поручень, чтобы не происходило. И вот! — он вложил в мою руку какой-то свёрток, продолжив, — Это тебе не понадобится, но должно быть с тобой всё равно. И помни! Не смей прыгать в воду! Огонь не притронется к тебе, если ты не станешь метаться из стороны в сторону! Ты меня поняла?

— Да, — ответила с раздражением, уже предвкушая, как всё наконец закончится и я смогу попросить кувшин вина и просто напиться, чтобы забыть тот взгляд.

Ведь он так и остался и сейчас перед моим глазами, когда дурман от танцев девушек так и не выветрился из моих мозгов.

— Всё будет в порядке, — закончил Радолир, а потом я ощутила, как лодка качнулась на небольших волнах вперёд.

Смотря в ночных сумерках, освещаемых только лунным светом на фигуру воеводы, я перевела взгляд к тому, в чём собственно стояла. Это была простая деревянная и узкая лодка, усыпанная цветами под самый борт. Её корма своим остриём смотрела на непонятное сооружение по центру почти спокойного русла реки. В этой части не было такого течения и вода оказалась стоячей. Однако я хорошо видела, что не менее чем в пяти или шести десятках метров от нас находилось чёрное неясное пятно. Оно хоть и не сильно, но выделялось на фоне леса на другом берегу реки.

Повернув голову вправо заметила в десяти метрах фигуру Миневры, которая явно знала, что должно произойти, потому что вальяжно облокотилась на поручень и ждала.

"Что за дикие обычаи? Он что, станет нас вылавливать, как рыбу в реке?" — я прикинула и посчитала, что расстояние до самой первой из нас, кого увели к лодке, не менее тех же пятидесяти метров.

— Ладно, Стежа. Ещё немного и можно будет вернуться к настоящим проблемам, а не этой бутафории, — пробормотав, не спеша повела взглядом по тому, как из воды стал показываться трос.

Прочный канат, очевидно крепился к корме лодки, и прямо сейчас, я почувствовала, как меня качнуло, а трос натянулся, забрызгав водой даже меня.

— Что мать… — я схватилась за поручень, когда поняла, что лодка стала двигаться, а звук барабанов нарастать даже издалека, становясь всё отчётливее и громче, как и звонкое пение девушек.

Перестав двигаться сразу, как моя лодка показалась из камышей, слева увидела свет от высокой ватры в той стороне берега, откуда и звучало всё громче пение и удары барабанов.

Лодка продолжала движение, а я понимала, что кто-то на той самой конструкции тянет её к себе. Как и остальные четыре. Только прислушавшись, я наконец уловила со стороны черного пятна хриплые и гортанные выдохи.

— Да не может быть такого?! — убито прошептала, а потом над моей головой просвистели стрелы, вынуждая расширить от ужаса глаза, когда всё вокруг обуял огонь.

Моя лодка вспыхнула тут же, как в неё угодила горящая стрела. Я схватилась за поручень крепче и замерла, сцепив зубы в замок. Взгляд начал метаться вокруг, а пение которое уже бесило, стало пугать, точно так же, как и бой барабанов, стучащий будто по всему телу.

Пламя перекинулось на канат и побежало по нему вперёд. В немом страхе повернулась влево и приковала взгляд к лодке Миневры, которая горела точно так же, однако девушка стояла ровно и с высоко поднятой головой улыбалась тому безумию, которое происходило.

Новый град стрел посыпался с берега, и в этот раз он перелетел лодки. Пламя словно взорвало сооружение перед нами, вынудив спрятать взгляд, прикрывшись рукой. Однако, лишь опустив её, я решила, что смотрю на настоящий пожар, или того хуже вообще уже не знаю, чего ждать дальше.

Мои глаза буквально прикипели к фигуре полуголого по пояс Всеслава. Мужлан стоял на огромном плоту, горевшем в огне со всех сторон точно так же как наши лодки. Мужчина находился перед деревянным столбом на возвышении, и в языках пламени, перекинув через плечо пять канатов, тянул нас к плоту сам. Грубые веревки конструкция за его спиной тушила, пропуская через свое колесо, как мельница воду.

Он тащил нас рывками, упираясь левой ногой в столб, а правую выставив вперёд. От этой картины, по моей спине пробежал озноб, а из горла вырвался настоящий выдох удивления, смешанного с каким-то дурацким восхищением. Однако расстояние сокращалось, а следуя логике того что происходило, наше число меньше не становилось, даже учитывая, что мой канат полыхал знатно.

Закрыв глаза, опять услышала гортанный мужской рык, который заглушал пение и бой барабанов, потому что этот проклятый звук действовал не меня, как катализатор. От него по телу проходила волна возбуждения и я понимала ещё явственнее, что мне начал нравиться папаня, стоявший фактически посреди горящего плота и продолжающий тянуть лодки к себе. Настолько понравился, что опять открыв глаза, я смотрела только на фигуру Всеслава, всё так же тянущую канаты рывками, и выдыхающую с тяжким рыком. Видимо это не так просто тащить на своем горбе пять девиц, даже если ты ростом под два метра и очень мускулистый.

Посмотрев на канаты остальных девушек, и уже ожидая, что же будет, если Всеслав дотянет к плоту все пять лодок, заметила, как затрещал и начал рваться сгоревший насквозь канат персидской принцессы. К слову по выражению лица Зухлии стало понятно, что принцесса уже и не рада была, что попала сюда. Веревка лопнула и разорвалась, оставив лодку девушки позади, а принцесса только облегчённо выдохнула.

Следом за ней тоже самое произошло и с канатом лодки Анны. Девушка просто послала воздушный поцелуй Всеславу, который ухмыльнулся ей и потянул канаты с удвоенной силой, чем вызвал лично у меня такую дрожь, что я буквально вцепилась в поручень, смотря на свой канат и молясь, чтобы он наконец сгорел. Однако следом за Анной, наш строй покинула именно Ольга. Её гортанный вопль, заставил улыбнуться уже меня. Я наслаждалась выражением на лице твари, потому что оно выглядело как зеркальное отражение её нутра.

Повернув голову к Миневре, мы с девушкой встретились взглядами буквально в десяти метрах от горящего плота. Она осмотрела мой канат, и быстро перевела взгляд на Всеслава, продолжающего тянуть нас уже не прикладывая таких усилий.

Барабаны забили громче, а звуки пения нарастали, как только мы остались с ней вдвоем перед мужланом. Девушка смотрела на мой канат, потом на меня, и явно не понимала, что происходит, как и я.

Ведь я хорошо видела, что этот чертов трос, прикрепленный к моей лодке вообще не поддается огню, а только трещит, откидывая искры в стороны. Тогда как канат Миневры почти прогорел, и каждый рывок Всеслава, натягивая его жгуты, норовит порвать трос быстрее, чем прогорит мой.

— Арысь!!!! — я зарычала, однако ответа так и не последовало даже после того, как я в ужасе наблюдала за последними потугами каната скандинавской принцессы. Он не выдержал, прогорев и разорвавшись за несколько метров от плота.

— Какого черта?! — злым и почти убийственным взглядом я буквально прошила Всеслава насквозь.

Однако мужчина только стоял на возвышении у столба и держал оставшийся канат, спокойно осматривая мою фигуру очень пристально. Точно так же как на ристалище парой минут ранее.

Откинув остатки троса Миневры, мужлан приковал взгляд к себе, лишь тем, как выпрямился во весь рост, и одним взмахом отцепил от конструкции за спиной мой трос, сматывая его на руку.

— Какого… — лодка остановилась, пока я смотрела, как Всеслав медленно откидывает конец веревки, который намотал, и смотрит только на меня.

А мне не то, что страшно, я понять не могу своего состояния. С одной стороны внутри всё горит от того, что я вижу пред собой, потому что эта картина настолько дикая и первобытная, что пробуждает все инстинкты в голове разом. Потому и молчу, лишь крепче хватаясь за поручень, когда Всеслав делает новый рывок троса на себя, спускаясь по ступеням с возвышения, которое продолжает гореть за его спиной в огне.

Лодка плывет, а я слежу только за мужской фигурой, которая среди языков пламени спускается вниз и наконец начинает тянуть канат быстрее, наплевав на то, что он продолжает гореть. Всеслав словно не чувствует, что в его руках горящий трос, а смотрит только на меня, делая несколько последних рывков.

Словно в тумане замечаю, как корма лодки соприкасается с краем плота, а трос летит в воду, мимо меня, когда сама я стою перед мужчиной. Всеслав возвышается надо мной, как тот самый камень. За его спиной ревёт пламя, отбрасывая тень мужчины прямо на меня. В этом свете его черты лица особенно заостряются, и я чувствую, как гортань скручивает опять. И не только от страха и злобы, но и от желания, которое растет с такой силой, с какой взгляд Всеслава будто пробирается мне под кожу.

— Этого не должно было произойти… — шепчу убитым голосом, и смотрю в светящиеся лунным светом, словно волчьи глаза опять.

— Нет… Я должна… Мне надо всего лишь самой догрести до берега! — начинаю нести какую-то чушь, понимая, что вот сейчас настал тот момент, от которого невозможно ни сбежать, ни скрыться.

— Дай руку! — звучит уверенный, но почему-то уже не такой холодный голос, а одна нога мужчины становится на борт моей лодки.

Я вижу только, как крепкая рука хватает мою и тянет рывком на себя, вынуждая упасть прямо в руки Всеслава. Момента мне хватает, чтобы понять, что я стою в обнимку с мужчиной, который дотащил меня и лодку до этого ненормального сооружения, которое скоро тлеть начнет и под воду пойдет, а всё о чем я думаю в этот момент…

— Ты горячий… — убито шепчу и прикасаюсь совершенно нагло к его груди, расширив глаза от шока, — Как печка! Почти такой же как…

— А ты холодная… — слышу хриплый шепот над головой, пока ощупываю мышцы на широкой груди, понимая что делаю это лишь потому что руки так и тянутся к телу мужчины.

Однако понимание бьёт по голове настолько явно, что я замираю в его руках, а меня пробирает крупная дрожь. Поднимаю лицо и смотрю с таким ужасом в глаза Всеслава, что кажется мои выпрыгнут из глазниц.

— Рубаха! Где она? — опять хрипло шепчет Всеслав, осматривая моё лицо, и внезапно накрывает мою щеку своей кажется огромной ладонью, — Станислава? Я задал вопрос? Где то, что дал тебе на берегу Радолир?

Это как проклятый гипноз, который подкрепляется ещё и барабанной дробью за спиной на ряду с песнопениями девушек, которые только недавно плескались в реке.

— Какая… рубаха? — пытаюсь понять, что происходит, а ладонь на моей щеке нежно проводит пальцами по коже, пока холод на лице её владельца так и не сменился.

Лишь взгляд… Именно тот волчий взгляд стал намного глубже и жарче. Настолько что я опять задрожала, как от мороза.

Плавно другая рука Всеслава с моей спины поползла вдоль платья и нашла мою ладонь, в которой и был зажат свёрток.

— Вот это! — гортанно пробасил грубым шепотом Всеслав, а я наконец пришла в себя и отрицательно покачала головой.

— Я не могу выйти за тебя, Всеслав! Я не могу стать княгиней, потому что я не из…

— Это не нам решать! И не мы это решили! — грубо оборвал мой лепет мужлан, однако снова нежно провел пальцами по щеке.

— Надевай! — опять повторил, а я почти выгнулась в его объятиях, когда мужская рука вернулась на мою спину, а Всеслав почти наклонился к моим губам.

— Что? — слегка заикаясь спросила, смотря на его губы, которые дрожали, пока холодный взгляд испепелял мои.

— Рубаху, Станислава, — Всеслав выпустил меня из рук, а я лишь покачала головой опять.

— Этого не должно было произойти… — зашептала, а потом вспомнила взгляд старухи, мертвое лицо подруги и фоторобот твари, к которой должна добраться любой ценой.

Потому и развернула льняную ткань, смотря на мужчину, который словно поедал каждое моё движение. Жадно осматривал всё на что смотрел, ожидая, как я надену на него то, что держу в руках.

— Стася! — его голос звучит уже громче, а я медленно расправляю ткань перед Всеславом, который наклоняется, помогая надеть на него рубаху.

Мои руки прикасаться к обнаженной и почти остывшей коже мужчины, а в голове бурлят воспоминания сегодняшнего дня, и того как он смотрел на меня. Каждый его взгляд. Как спас в лесу, а потом примчался как ненормальный, чтобы убедиться что меня вытащили из того страшного места. Именно это и есть тем дурманом, который и подчиняет меня, позволив схватить себя в кольцо рук.

Холодное дыхание лишь слегка касается моих губ, прежде чем наши взгляды встречаются в свете пламени вокруг, а мои руки сжимают ткань рубахи на груди мужлана в кулаки. Я борюсь сама с собой. С одной стороны стоит Стежа. Именно она вопит отпихнуть мужчину от себя и просто послать к чертям, а с другой стоит Стася.

Последняя смотрит в глаза Всеслава с не меньшим желанием, которое бурлит в ней, как тот самый танец девушек на берегу. Именно она дышит в губы мужчины, следом издав стон, когда Всеслав целует меня. Он с такой силой вжимается в губы, что кажется это вызывает острый импульс по всему телу, как ток, разогревающий каждую часть, вынуждая привстать на носочки и повиснуть на крепкой груди Всеслава. Следом обвить руками жилистую шею, прежде плавно огладив её пальцами и ладонями, и только потом поймать гортанный мужской выдох, когда наши языки встречаются словно в борьбе холодного с горящим и пылающим.

— Теперь… — Всеслав отрывается от моих слегка опухших губ, и оставляя на них ещё один лёгкий, но долгий поцелуй, поднимает на руки, прихватив удобнее и закончив гортанным шепотом, — Ты моя, Стася!

6.1

Мы части огромной Вселенной. В ней нет границ, а пространство настолько велико, что порой, задумавшись о его размерах, понимаешь насколько твоё собственное существование ничтожно. Как миг, за который солнце успевает лишь улыбнуться своими лучами одной из сестер звёзд.

Точно таких же, как над моей головой. Вот только солнца нет, когда я смотрю на ночное небо. Вместо него луна, и это она освещает фигуру и лицо Всеслава. Картина этого заставляет сердце замереть, а потом ударить в грудь так, будто я напугана и настолько, что не могу пошевелиться. Однако это лишь физические отголоски совершенно другой эмоции, название которой подобрать не в силах. Не сейчас. Не тогда, когда думать невозможно, а тело вынуждает разум забиться подальше, как и мой характер.

Исчезла… Моё "я" будто исчезло, и вот причина испуга. Это не мои желания, вернее мои, но они не рациональны, и в здравом уме я бы никогда не отпустила контроль. А сейчас не чувствую его совсем, как и тела. Я сама превратилась в нечто подобное тому самому мигу, или моменту, понимая что теперь ничего не будет как прежде.

Никогда…

— Это неправильно! — громко прошептала, ухватившись за плечи мужчины крепче и пытаясь заглянуть в его глаза, чтобы вразумить… и его, и себя.

Но что смотреть в них, если этот взгляд и стал причиной моего необъяснимого состояния. С самого начала надо было понять всё происходящее не применяя логики. Она и сыграла со мной в самую злую игру. Мои умения, мой характер, мои принципы и поведение — всё это чуждо этому месту. Всё вокруг не моё, но и я должна понять, что люди не выживают после ударов молний, что они не могут провести двое суток в сыром подвале и не умереть от переохлаждения…

"Я должна была понять с самого начала, и прекратить воспринимать эту реальность, как свою… Дома нет танцовщиц и барабанов способных заставить тебя дышать от возбуждения не потому что это чувственно и красиво, а потому что это действительно ритуал…"

Однако я не могла стать княгиней. Никак! Мне нужно было вернуться на своё место, хотя уже сейчас я знала, что вернусь домой совершенно другим человеком.

— Всеслав! Ты совершаешь ошибку! Останови обряд! — прошептала на этой мысли и впервые прикоснулась к лицу мужчины, который заставил смотреть сегодня только в его глаза.

Но моё бормотание, уже на более высоких тонах, мужлан казалось вообще не замечал. Он только крепче ухватил меня и подкинул в руках, когда борт, почти дотлевшего плота коснулся берега реки. Того самого, который стоял в кромешной темноте.

Тяжёлая деревянная конструкция прогорела до самого основания, однако огонь затронул только те участки, которые не были покрыты вероятно тем самым скадонием. Ведь даже в полумраке я заметила отблески лунного света на поверхности обшивки плота.

Я попыталась сказать, что-то ещё, хоть как-то достучаться до Всеслава, но всё тщетно. Всё напрасно, потому что мои губы накрыли своими опять, даже не прекращая идти вперёд. Он целовал меня, прижимал к себе, и вынуждал тело изнывать так, что оно полностью подчинилось Всеславу. Я знала это. И чувствовала именно это.

Потому и ответила. Вцепилась в его шею и плечи мертвой хваткой, как дикая. Потянулась вверх и привстала прямо в его руках, углубляя поцелуй. Дурман, а может тот самый гипноз заставлял забыть обо всём, когда чувствовала насколько крепкие объятия, словно я в капкане. Будто стала совершенно крохотной.

— Стой! — однако то, что я ещё могла мыслить, очень радовало.

Вот только кто меня слушал?! Никто! Мужлан, словно оглох, и даже когда остановился рядом с лошадью, не проронил и слова, а лишь слаще поцеловал, вызвав ответный стон. Вёл своими губами по моим так, словно пил то самое вино, а потом разбивал в дребезги бутылку о камни… точно, как меня сейчас.

"Точно так же он разобьёт и меня…" — пронеслись мысли в голове, когда я оказалась сидящей боком в седле, а спустя секунду опять попала в капкан рук, когда Всеслав запрыгнул на лошадь.

— Государь!!! — громкий, басовитый строй голосов испугал так, что я пришла в себя тут же и оглянулась по сторонам.

"Не могу… Я не могу понять что со мной?" — прозвучало в мыслях не моим голосом, а руки, пальцы задрожали и скрутили ткань рубахи Всеслава так, что кости заныли.

Медленно и с силой закрыв глаза, встряхнула головой, понимая, что мы сидим на лошади в окружении не менее десятка всадников. Их силуэты начинают явно проясняться, потому и заставляют закрыть глаза. Опять возвращается разум. Он выныривает сразу, как Морана перебирает копытами, издавая недовольное ржание.

— Нет-нет-нет! Стоп! Это… Это надо остановить! — я резко открыла глаза и попыталась слезть с лошади, но замерла, когда ощутила стальную хватку рук на талии, а потом гортанный и настолько холодный рык, что задрожала, как дура.

— Свободны!!! — пророкотал Всеслав, вынудив поднять на него взгляд.

Глаза мужчины светились. И нет, это не был обычный блеск, который я видела до этого. Это был тот самый насыщенный лунным светом взгляд, который выжег кажется каждую черту на моем лице в этот момент. Действительно чертов, самый настоящий, свет. Реальный и абсолютно не похожий на обычные происки воображения.

"Они не люди… Все они… Где я? Почему мне кажется всё настолько дико иллюзорным именно сейчас? Почему не сразу? Почему я не испугалась точно так же, как только попала сюда?"

— Государь! Это не безопасно! Мы не можем убрать всю охрану! — боковым слухом, словно на периферии, расслышала голос Радолира.

— Кроме того, вас ждут на ристалище! Прежде нужно…

— Радолир! — уже спокойнее, но так же громко произнес мужлан, а смотрел как пришибленный на меня, как и я на него. — Я повторять не стану! Убери всех вон! Государыня дрожит, как смертница из-за вас…

"Он не отпустит меня… Я либо позволю это, либо… " — а другого "либо" в глазах Всеслава не было.

"Ты заложница! Ты попала сюда, спасая мальчика от нападения! Ты никто в этом мире, и если не включишь мозг сейчас же — погибнешь, Станислава! Этот мужчина не простит ни отказа, ни побега! Он привык что ему подчиняются все! И ты это видела! Тебе каждый день словно орали в лицо, но ты продолжала питать надежды, что в этом месте сохранилась твоя привычная жизнь! Ты здесь НИКТО! Это дома у тебя есть мать, отец, брат и документ подтверждающий личность! А здесь у тебя нет ничего, кроме необъяснимого до сели везения, которое и привело тебя в руки к этому человеку… К холодному, жестокому и неотёсанному мужику, который понимает только грубую силу, и не более. Он действительно правитель! И это действительно княжество! И ты это уже говорила себе не раз!"

— Накидка, Государыня! — по телу не то что разряд пробежал, я чуть не подскочила в седле, после того, как справа заржала лошадь Радолира, а сам Воевода протянул мою накидку, и обратился настолько почтительно, что я не сразу поняла, что сказано подобное именно мне.

Взяв с опаской вещь, не успела опомниться, как её тут же вырвал Всеслав, и набросив на меня одним махом, прижал к своей груди теснее.

"Безумие… Может просто спрыгнуть и убежать? Есть же шанс, что моей физической подготовки хватит хотя бы до ближайшей трассы добежать?"

— Должен быть выход… — убито прошептала, а следом опять замерла, потому что меня осекли гортанным шепотом и приподняли рукой лицо:

— Есть, — прошептал Всеслав, а когда звук топота копыт скрылся за деревьями и мы остались одни, поцеловал снова.

Однако в этот раз он сделал это глубже и настолько сильно, что из-за собственной дрожи, его прохладного дыхания у меня во рту, и чувств, которые вылились снова в рваный стон, весь воздух покинул лёгкие. Сердцебиение ощущалось всем телом, словно я задыхаюсь.

И задохнулась бы, не стань этот поцелуй лишь началом. Отпустив мои губы, он продолжил покрывать сильными и жёсткими поцелуями лицо. Приподнимая его рукой, хватка которой только усилилась, Всеслав втягивал казалось каждый сантиметр кожи на моей шее. Вдоль горла, прямо по венам и даже до самих ног волной покатилось такое возбуждение, что я сама прогнулась и ловя рывками воздух, смотрела только на кроны деревьев на фоне невозможно яркого звёздного неба.

Эта картина над головой, его ласка, прикосновения — всё слилось и сознание пошло кругом. Глаза привыкли к темноте, а вот тело вероятно вообще отвыкло от связи с мозгом. Оно отключило его, и дало волю только инстинктам. Последние рядом с таким мужчиной, не то что озверели, они будто мужика до этого и вовсе не видели.

Поцелуи стали только настойчивее, а холод его губ уже не был похож на что-то пугающее. Наоборот походил на то, как в самый душный день, по вспотевшему телу бегут струи холодной воды, или проносится поток прохладного ветра.

Приятно, хорошо, а следом дико, сладко и будоражаще контрастно. И жарко, и холодно одновременно… и этого чувства хочется ещё. Хочется чтобы губы, которые теперь я чувствовала как две пухлые и мягкие половины, опустились ещё ниже, чтобы обогнули не только линию ключиц, еле выглядывающих из грубой ткани платья, а прошлись по груди. Хочу почувствовать, как это будет там. Каким станет это чувство, когда холод коснется ноющей кожи, по которой под грубой тканью платья гулял зуд и озноб от желания.

— Арысь!

Я опомнилась только, когда у моего лица опять прозвучал глухой бас, а свои руки нашла в волосах Всеслава. Он опять смотрел на меня и дышал подобно мне — глубоко, гортанно, хрипло и с влагой во вдохе. Рывками, воздух со свистом вырывался из наших губ, а лошадь под нами недовольно переминалась с ноги на ногу и опять фыркала.

— Закрой княжеский уровень до утра! Чтобы никого не было и рядом с комнатами! За Яром… — Всеслав обхватил мою талию и усадил выше, лицом к лицу, продолжив в мои губы, — Пусть присмотрит Вессарий и Катинка!

— Слушаюсь, Государь! Я задействовала все датчики движения, установленные в лесу. Следуйте в твердыню ничего не опасаясь!

Я скривилась от голоса Арысь, и потянулась достать передатчик, но Всеслав сам вытащил наушник из моего уха и выбросил.

— Крепко держишься? — задал вопрос, а я в шоке заметила мимолётную улыбку на лице мужлана, когда он пришпорил Морану и та сорвалась с места прямо в темноте, как ненормальная.

Резкий рывок на бег вынудил вскарабкаться на мужчину и уцепиться мертвой хваткой в его тело. Как Всеслав правил лошадью в таких чащах без освещения — непонятно совсем. Как и то, насколько подобное продолжало пагубно влиять на мои женские гормоны. Для меня это не было чем-то невозможным. Просто выглядело как кадр из нереальной, давно унесенной веками, сказки.

Как я могла вообще стать женой князя? Как они смогли сохранить власть в этом мире, и почему при наличии технологий, мы скачем галопом на лошади, а не едем в кошерном авто, как это и положено людям такого положения, как Всеслав?

Ещё много мыслей. Слишком много всего вертелось в моей голове, как попытка отсрочить неизбежное. Драться с ним и орать, что я не из его реальности и это всё неправильно — нет смысла! Удирать или просто пригрозить, что удавлюсь ему на зло, лишь бы остановился — чушь, и точно так же не поможет совершенно. Пойти против, встать в позу и попытаться заключить с ним договор, мол побуду женой, а потом всё равно уйду при первой возможности в свой мир — вариант хороший, но что-то мне подсказывает, что мужлан взялся за меня конкретно, и сегодня намерен получить своё по праву.

"Только я согласия не давала и такие права ему не раздавала! Формально, может и да! Но уговор то был другой!" — опять заскрипела сквозь зубы в мыслях, а сама продолжала слушать, как в тумане, только то, как рвано дышит мужчина, продолжала ловить каждое движение крепкого тела, надёжно удерживающего нас в седле.

"Смириться и позволить всему идти своим чередом?" — опять прошептала в мыслях, а сама прижалась крепче к Всеславу, вспоминая весь обряд как безумная, до последней детали, и до последнего взгляда.

"Сделай я это и неясно чем завтра вообще всё закончится!" — с досадой закусила губу, и замерла, когда поняла насколько кожа стала пухлой и приятно покалывала.

Однако, окончательно вынесла вердикт, подобно приговору, лишь когда мы въехали в твердыню. Понимание, что я ничего не контролирую прямо сейчас в своей жизни, ударило четким осознанием своей же беспомощности.

"Мне всё ещё нужно поймать Шерхана… Я не прощу ему ни единого убитого человека! Всё-таки там — дома, у меня всё ещё есть долг. И если преступник из этого мира, то поймаю я его и здесь! Любой ценой. Возможно ещё несколько дней назад я бы смирилась и просто искала путь домой. Но не сейчас! Я не спущу ему смерть близкого человека! И если не смогу вернуться в свой мир, то единственное что мне остаётся — действительно быть той, кем меня вынуждают стать. Иначе никак. Здесь я бесправная. У меня нет уверенности, что завтра мальчик не полюбит какую-то другую женщину, а его отец простит мне побег из-под венца на свадьбе, за которой и правда следил весь этот мир… Я в ловушке. И мой капкан — князь Всеслав Рюрикович Двенадцатый…"

Мы скакали по улицам форта, пока толпы жителей продолжали гулянья даже ночью. Завидев всадника на вороной лошади, они подняли такой гвалт, что Морана поскакала ещё быстрее, будто испугавшись или даже разозлившись. Ещё никогда не видела, чтобы народ так радовался простой свадьбе своего правителя. Люди так и лезли под копыта, будучи явно навеселе, и стремясь лично поздравить своего Государя.

Всё это пронеслось мимо, как короткая вспышка, прежде чем мы свернули вправо у поворота на центральную площадь перед замком. Морана повернула ещё раз в узком переулке, где стояли стражники, и сбежала по небольшому спуску в конюшни, которые открывались на манер въезда в подземный гараж.

От яркого света, полоснувшего по глазам, пришлось зажмуриться. Освещение пустого огромного помещения, в котором в стойлах стояли только лошади и не было ни души, стало медленно затухать, а лошадь останавливаться.

"Безумие…" — закрыла глаза опять, а потом рвано и резко выдохнула, решив, что ничего такого по сути не произойдет и мне бы проще отнестись ко всему.

— Постой! — я остановилась, и опираясь о плечи Всеслава, посмотрела ему в глаза, когда он хотел снять меня с лошади.

"Нужно попытаться вразумить его ещё раз. Миневра идеальная пара для него. Сильная и волевая девушка, которая знает законы этого места и способна взять на себя такие обязанности…" — мысленно произнесла, ведь не дура, и понимала, что стать женой правителя — не просто корону на лоб напялить. Это огромная ответственность, и это не царское ложе, розами благоухающее, а хуже того подвала, куда меня скинула старуха, даже когда я была никем. Что эта больная карга со мной сделает теперь, когда я заняла чужое место, одному богу известно!

Потому я посмотрела на мужчину, пытаясь откинуть дикое желание, которое естественно никуда не делось, а только усугубилось тем, как продолжали светиться его глаза.

Сейчас, когда мы были далеко от того гипнотического и доисторического действа, я посмотрела на Всеслава совершенно иначе. Мы замерли смотря друг на друга. Он ждал того, что скажу я, а я пыталась подобрать правильные слова. Однако будучи не сильно́й в общении с венценосными особами, да и вообще в общении с такими мужчинами, естественно просто плюнула на это и сказала всё как есть, но зайдя с правильной стороны, проявив уважение:

— Ваше Величество! — мои руки вздрогнули, а сама я еле совладала с раздражением, и решила смотреть аккурат на весьма неплохую на вид часть груди Всеслава, которая выглядывала из воротника льняной рубахи.

Так и хотелось снова провести пальцами по его коже, но я взяла себя в руки и продолжила:

— Я впервые обращаюсь к вам со всем уважением, и готова даже просить приклонив колено, чтобы вы отказались от подобной совершенно необдуманной затеи взять меня замуж! Потому что…

— Ты уже замужем! Хватит! — его авторитарный голос взбесил, как и прежде, потому я перевела полный злости взгляд на мужлана, и прошипела, выплескивая всю ярость, испуг и негодование тем сумасшествием, которое происходило со мной, кажется без моего участия.

— Ну, знаешь!!! Я своего согласия не давала! И вообще!!! — я решила сесть обратно в седло, так уж и быть сбежав, ещё и кобылу его прихватив, чтобы не повадно было девушек своими властными замашками замолаживать.

— А я не спрашивал! — Всеслав так рявкнул, что я действительно струхнула и посмотрела на него испуганным взглядом, который тут же сменился гневным.

— А надо было!! — сжала челюсть и отпихнула мужчину ногой, еле сев в седле из-за проклятого платья, мешающего даже движение сделать.

Однако, как я могла тягаться с двухметровым лбом, которому только рывка хватило, чтобы я полетела в его руки.

— Надо было рот не раскрывать! И молчать, когда велено! — Всеслав встряхнул мной и низко пророкотал прямо у губ, — Но это не в твоём характере, женщина! Помалкивала бы и вела себя тихо, тебя бы здесь не было!

— А ты не рад уже, вижу, да? — заметив как он стал звереть, всё так же удерживая меня на руках, пока я брыкалась, продолжила бесноваться, — Так отпусти тогда, и катись проводить ритуал ещё раз, если не идиот и понимаешь, что мы не подходим друг другу!

Я вырывалась как могла, упираясь руками, в потом и кулаками в его грудь. Сопела и пыхтела, закусывая губу от беспомощности и удивления, что со всей своей сноровкой, хрен мне, а не скрутить этого мужика. На все мои потуги, Всеслав продолжал спокойно держать меня, смотря на это с таким выражением, словно перед ним глупая дурочка.

— Что? Уже не нравится такая жена? Не привык, когда тебя идиотом называют? Ты хоть понимаешь, что мне не место здесь? — я угомонились, устав попусту тратить силы, но злиться не перестала, — Включи мозги, Всеслав! Поласкались, позажимались и хватит!! Я не могу стать КНЯГИНЕЙ! — рявкнула на его манер, и только потом замерла, понимая, что он терпит.

Он сжимает челюсть, сопит и хмурится, снова становясь похожим на камень, но терпит.

"Я устроила побоище с истерикой, а он терпит… Ненормальный? Или совсем больной? Это точно он министров на глазах у всех казнил?" — замерла в шоке от того насколько непонятным был этот человек.

— Ты не слышишь, что я говорю? — задала вопрос, нахмурившись и скривившись, — Я хочу вернуться домой, Ваше Величество! Я помогу вам найти Шерхана! Буду защищать мальчика! Но! Я ДОЛЖНА вернуться на своё место! Это не мой мир…

— Значит, станет твоим! — холодно и сквозь зубы прошипел Всеслав, а следом просто подкинул меня в руках и пошел в сторону выхода из конюшен со звериным выражением на лице, совершенно игнорируя то, что я опять начала брыкаться.

В конце концов, когда у меня устали и ноги, и руки, а мужлан, войдя в помещения весьма мне знакомые, а вернее в тот самый холл с чертогом княжеского уровня, видимо и сам устал.

Он с раздражением и почти рыча выдохнул и закинул меня на плечо, пробасив:

— Прав был, когда сетовал, что кобылица мне досталась. Ничего! Я объездил не одну упрямую красавицу. Видимо и жену придется тоже объездить, раз на то воля богов!

Я дар речи потеряла, когда услышала подобное. Сцепила зубы и собрав все силы, начала выворачиваться, почти проделав то, чему нас учили на военной подготовке. Но куда там! Мной как пушинкой подкинули опять, закинув на плечо так, что мои руки упёрлись в поясницу Всеслава. Новый удар не помог, а мужчина лишь продолжил подниматься вверх по лестнице.

Не знаю в какой момент, но мне стало совершенно наплевать уже на всё! Буквально!

— Отпусти?! — я ударила его по спине так, что даже у меня кулак заныл, — Ты действительно считаешь, что бессмертный?!

— Надо было взять тебя посреди реки, прямо на том плоту. Возможно дело пошло бы намного сговорчивее, покуда ты бы не начала демонстрировать свой характер, женщина! — послышался новый басовитый ответ, на что я действительно впала в бешенство.

— Брать? Это как кобылу что ли, Государь? У вас проблемы с фантазией в этом плане? — холодно хохотнула, но проглотила дальнейшие глупые и совершенно идиотские выпады, когда мне ответили:

— У тебя будет много времени, чтобы это проверить, Станислава! У нас нет разводов! Мой дед продлил своим указом запрет на расторжение браков ещё на пять сотен лет!

Его тон был холодным, но из голоса пропала дурацкая властность, и фраза вышла сказанной так, будто мне зачитали приговор. Хотя это итак был приговор.

— Как… нет разводов? — опешив переспросила.

— Нет! И мне это очень нравится… — загадочно произнес Всеслав, а я только сейчас уловила в его тоне полную уверенность в сказанных словах.

— Ты не отпустишь меня? — прошептала, повиснув на его спине.

Всё, что видела — тот же начищенный паркет, и огромную, как скала спину, которая перекатывалась подо мной, пока Всеслав продолжал идти. Всё, что чувствовала — самое настоящее раздвоение личности. Мне он нравился. Понравился сразу, но его обращение, то как он вёл себя и все его замашки — вот это и заставляло смотреть на Всеслава с некой долей отвращения. Однако спустя каких-то пару недель, увидев что и правда попала в совершенно другой мир, поняла, что Всеслав именно такой, каким должен быть правитель — холодный, жестокий и… голодный до чувств. Последнее стало очевидным лишь вспомнив его поцелуи и то, как он умел дарить ласку.

"Если он не будет таким, его народу конец в этой реальности, где всё до сих пор решает сила и кровь…" — откинув затуманенные страстью глупые мысли, пришла к логичному выводу.

И Всеслав доказал это своим жёстким ответом, который не терпел возражений:

— Нет!

Я закрыла с досадой и болью глаза. Упираясь руками в его спину приподнялась, но следом услышала писк датчика сканера, а за ним и то, как открылись двери. Они сами отошли в стороны, пропуская нас в громадную спальню с огромным камином, у которого меня и поставили на ноги.

Я пошатнулась, но и опомниться не успела, как на меня обрушился такой поцелуй, что стало сразу душно. Всеслав обхватил моё лицо руками и потянул за него на себя. Тело онемело, а треск поленьев в камине, от которого исходил настоящий жар, напомнил о том, как горел плот, а меня тащили к нему с таким видом, будто выловили сокровище, как в той сказке про невод.

Треск горящей древесины непонятным образом усиливался с каждым движением губ и языка мужчины. С каждым его вздохом с хриплым звуком, моё собственное дыхание стало походить на изнывающее мычание, вызванное тем, что действительно стало душно… Жарко… А кровь вскипела в венах. И настолько, что вскоре захотелось снять с себя всё к чертям, и просто успокоить прохладным воздухом, разгоряченную кожу.

Я даже мысль не успела закончить, наравне с тем, как опять повисла в руках Всеслава, хватаясь за ткань рубахи, а потом и за его шею, лишь бы не свалиться, потому что гипноз вернулся опять. И на этот раз меня одурманил именно Всеслав, а не костры и первобытные танцы.

Ладони поползли по широкой груди снова вверх, пока по моей спине, у шнуровок платья двигались мужские руки. Они сжимали ткань, прижимая ближе к Всеславу.

Губы горели, как ужаленные, но не открывались от губ напротив. Я настолько увлеклась процессом, что уже сама вжималась в мужчину, бегала пальцами в его волосах, продолжая двигаться в такт движениям наших языков, и звукам глубоких дыханий. Именно они одновременно и рвано вырвались в наши губы, когда Всеслав резко рванул шнуровки платья на спине, чем вынудил открыть глаза и дрожа выдохнуть опять, осознав, что я попалась.

"Он знает и видит, что я хочу его не меньше, чем он меня…"

Взгляд встретился с блеском черного расширенного зрачка, который обрамлял светящийся ободок серебра в глазах Всеслава. Вдохнуть нормально воздух было невозможно, потому мы дышали фактически друг другом, продолжая осматривать наши лица.

"Душно и жутко жарко… В этой комнате слишком тепло. Это странно…" — мелькнула мысль, когда я сглотнула и сделала наконец глубокий вдох понимая, что желание давит настолько сильно, насколько я чувствую свой пульс по всему телу. Давит, пульсирует и заставляет наполняться влагой мою плоть.

Однако догадка возникает слишком резко, и от этого становится не по себе.

— Ты знал!!! — расширяю глаза, смотря в невозможно красивый взгляд, — Ты!!! — я отпихнула Всеслава, а сама закусила щеку с внутренней стороны, потому что уже плюнула на всё, чувствуя как моё тело сума сошло в его руках.

"Ни разу я не ощущала такого… Это дикость какая-то думать только о том, насколько хочется заняться сексом с мужчиной. Как больная и одержимая… Ни единой мысли, только лишь те, которые вертятся вокруг тела Всеслава, его запаха, дыхания и вкуса…" — и вот это меня взбесило больше всего, потому что я не могу быть настолько беспечна, а учитывая что вообще не представляла до этого каким может быть это место, до меня только сейчас всё дошло.

Я не была такой никогда. Хорошо сознавая свой темперамент и свои реакции на мужской пол, то что происходило сейчас, было похоже на больное одержимое безумство. Словно это и не я вовсе!

— Здесь дышать нечем, настолько натоплено! — прошипела сквозь зубы, понимая, что по мне сползает платье, но плюнула на это и стащила его, откинув к чертям и оставшись в сорочке.

Всеслав замер, выпрямился, а потом устало закрыл глаза и отвернулся.

— Что? Я не права? Ты знаешь, что я замерзаю постоянно! Об этом почти никому не известно! А значит ты с самого начала это всё подстроил! — тихо, но грозно прошипела, чувствуя как слезы жгут глаза, — И канат этот проклятый!!! Он не горел, потому что был чем-то пропитан, да? Что, думал я дура недалекая? Я следователь!!! А сейчас! У меня такое чувство будто я возбудителя наглоталась, потому что меня трясет от каждого твоего проклятого прикосновения! Что, Государь? — словно выплюнула в его спину, когда по моей щеке слеза побежала, — Захотелось вынудить остаться, взяв силой? Как кобылу? Так? Так бери! Чего ждёшь! Давай!!!

Я еле дышала, так меня колотило, а потом и вовсе подумала, что меня сейчас прибьют на месте. Всеслав обернулся резко. Точно так же схватил быстро за руку и с такой дикостью сжал губы сопя сквозь рычание, что и правда выглядел, как чёртов волк. Особенно когда его глаза начали наполнятся серебристым светом. Насыщено, с цепким и злым, хищным взглядом.

Меня встряхнуло прямо изнутри испугом. Медленно и в шоке я посмотрела на его руку, которая дрожала сжимая мою так, будто мужчина сдерживал себя из последних сил. Сдерживал, и смотрел, словно ему самому больно от такого зрелища.

Всеслав выдохнул с рыком отпустив меня, и опять отвернулся, на этот раз схватившись за каминную полку и смотря на огонь. Его спина вздымалась резко, а сам он мелко дрожал.

"Он… Он мог только что… Почему?"

— Ты же сам, в поезде, сказал, что я никто, и не должна привязываться к твоему ребенку… — убито прошептала, понимая какая несдержанная дура.

— Двадцать пять миллионов… — пробасил внезапно мужчина тихо, но с его голосом, это всё равно заставило замереть.

— Что? — нахмурилась и стерев слезы, хотела переспросить, но Всеслав повернулся ко мне лицом и прошил таким взглядом исподлобья, что я сглотнула и отступила на шаг назад.

— Именно за столько жизней я отвечаю, как князь этой земли. Двадцать пять миллионов людей, которые стоят на пороге войны, которую я же и объявил, потому что не могу допустить, чтобы завтра сюда пролезли басурманские твари, и начали устанавливать свои порядки, начав развал огромной империи именно с моей земли, женщина!

Сердце в пятки упало, потому что я видела — он не врёт. Ему больно, ему тяжело, ему не просто и он… Он молодой. Слишком молодой для такого. Только сейчас я заметила, какие его черты лица, когда настоящие. Они точённые и настолько идеальные, что невозможно оторвать взгляд. Но они появляются лишь, когда ему больно.

"Ты совершенно одинокий, Всеслав… Вот почему ты так держишься за малыша. Потому что мальчик твоя единственная семья и опора в жизни. Якорь, чтобы не свихнуться… Точно такой же, каким малыш был и для меня…"

— Знал ли я, что именно тебя хочу? — пророкотал мужчина и встал во весь рост, а я сделала невольный вдох, когда он осмотрел мою фигуру, а потом остановившись на моих глазах, уверенно продолжил, — Знал, Станислава! И хотел! Мог ли я знать, что именно тебя получу? — я схватилась руками за ткань сорочки и сжала её в кулаках, пока озноб гулял вихрями по телу, поднимая каждый волосок из-за слов Всеслава, — Нет! Я был абсолютно уверен, что моей женой станет Миневра! Знаешь почему? Потому что тогда у моего народа было бы больше шансов победить в войне, которая начнется по моей вине. Однако…

"Господи… Куда я попала, и что натворила? Кто сотворил это с нами? Ведь теперь ясно, что мои бабские истерики о вынужденном замужестве — чушь, в сравнении с тем, что говорит сейчас Всеслав!"

— Кое-что у меня ещё не отобрали, — я сделала рваный вдох, смотря на то, как с этими словами, Всеслав достает из кармана кольцо, свисающее на цепочке, — Надежду…

Когда его рука схватила мою, а я встала перед мужчиной, как вкопанная в землю, понимая, что на мой палец и руку, которая ещё пыталась сопротивляться, всадили кольцо, поняла что назад пути нет.

— Потому здесь и горит настолько жарко огонь, Стася, — пробасил мужчина, и прихватил мой подбородок пальцами, наклонившись к губам и пошептав, прежде чем, я пропала, — Потому что я сам приказал разжечь все камины так, чтобы мне казалось будто передо мной всё равно будешь ты!

"Ненормальный что ли?" — хотелось спросить, но мне не дали.

Как только наши взгляды встретились, я отказалась думать совсем. К черту! Не сейчас, когда я слышу такое от живого, и настолько нереального мужчины! Он явно ненормальный, если говорит женщине подобные вещи. Не думает головой совсем, когда жадно впивается губами и руками в моё тело, пока я снимаю с него рубаху, которую сама же и надела.

Ладони покрываются потом, но проводя по его телу, они остывают, потому что Всеслав становится холодным опять. И чем больше, начинаю гореть я, тем сильнее остывает он. Это дико возбуждает, потому что ощущения его прикосновений дарят не только приятные покалывания, но и удовольствие от облегчения. Оно похоже на глоток ледяной воды в самый знойный день.

Я знаю, что за нашей спиной большая кровать с черным бархатом, вместо покрывал, и холодными белыми простынями. С красными подушками, которые пахнут морозной свежестью. Этот запах прямо въедается в тело, когда меня опускают на кровать, продолжая покрывать жадными поцелуями шею, ключицы, а потом и грудь. В руках Всеслава она становится будто больше и тяжелее, а ощутив прикосновение губ кожа у вершин покалывает, вынуждая улыбнуться и раскрыться. Закрыть глаза и выгнуться в крепких объятиях, чувствуя насколько они надежные, и как приятно понимать и видеть их силу.

Холодные губы с глухим хриплым выдохом ведут по телу всё ниже, пока сильные руки обхватывают бедра. Всеслав вжимается всем телом в моё так, будто мы уже разделись и ничего не мешает почувствовать, насколько он холодный даже сквозь оставшуюся одежду.

Пламя горящих поленьев и свет от камина — весь свет, который позволяет мне рассмотреть его фигуру. Никогда не видела таких огромных мужчин. Пока смотрю, как он сбрасывает грубые кожаные штаны и сапоги, появляется мысль, что передо мной действительно скала. Огромная, холодная скала, как та, у которой я впервые увидела этого мужчину обнаженным.

Игра теней от пламени в камине гуляет по его телу, выделяя рельеф мышц. Хочется провести руками по этим линиям, и увидеть как в глазах Всеслава опять появляется лунный ободок. Тонкий круг серебряного света, окружающий черный бездонный провал.

Глаза… Да, именно они — причина, а не то, на что я сейчас смотрю, и понимаю, что начинаю слишком много думать, сравнивать и приходить к выводу, что если мужчина огромный, то он огромный во всём… и везде. Однако мыслительный процесс почил с миром, как только меня поцеловали опять и подмяли под себя, вжимая в простыни.

Рвано и жадно мы ловили каждый вдох обоюдно, но я этого и хотела. Пора признать, что там, на поляне у реки, в окружении огня, я знала, что если окажусь в руках Всеслава, близость такой и будет — жадной, страстной и похожей именно на тот костер, сквозь который он на меня смотрел.

Резкий порыв воздуха, от того, что я осталась полностью обнаженной, дразнит кожу. Она остывает тут же, соприкасаясь с телом Всеслава. Его рука замирает на моём бедре, а взгляд останавливается на губах, как и мой на его. Их пухлая кожа сжимается, но следом накрывает мои, когда Всеслав без предупреждения наполняет меня собой.

— Ах… — от сильного толчка и осознания того, насколько полным стало это движение, и как резко развязало напряжение внутри, я задохнулась и выгнулась, а потом и вовсе схватилась за мужские плечи, ощущая как во мне скользит его плоть. Скользит, увеличивается и толкается только глубже.

— С ума сойти… Как же хорошо… — хрипло выдохнула, чувствуя как тело пробирает сладкой дрожью, а мужская плоть своим холодом приносит совершенно новые ощущения, вынуждая задыхаться от каждого нового толчка.

Всеслав плавно проводит ладонью по моей и заводит её вверх, переплетая наши пальцы. Приподнимается, наращивая темп и поджимает под себя полностью, выбивая из меня каждый стон. Ловя его губами и с силой двигаясь надо мной, словно вторгаясь в моё тело.

— Моя Стася… — слышу шепот возле уха, а повернув голову впиваюсь в мягкие и пухлые губы, начиная дрожать от гуляющего волнами по телу наслаждения.

Оно яркое настолько, что дрожат ноги, а следом и вовсе тело прошивает ток. Заставляет выгнуться опять и закрыть глаза, смотря только на то, как в темноте видны белые вспышки.

Но это не конец. Даже сейчас, чувствуя мою лёгкость, Всеслав не останавливается, а только глубже и быстрее наполняет меня. Сильно, жёстко, именно с той дикостью, которой и могло закончиться подобное безумие. А ещё потому, что не отпустит. Это и есть причина, по которой его плоть глубоко вторгается в мою в последний раз, а я чувствую её сокращения, и на этот раз уже жар, разливающийся внутри и медленно проникающий в каждую часть моего тела.

Александр сидел за своим столом и стучал карандашом по гладкой деревянной поверхности так, словно отсчитывал секунды, в такт движению стрелки настенных часов. Во взгляде напарника Стежи, гулял немой вопрос, пока он смотрел на ориентировки пропавших без вести людей. На экране монитора были два фото: снимок его напарницы и маленького мальчика. Именно изображение с ребенком и приковало взгляд оперативника. Он не мог понять в чем странность Ярослава, кроме того, что его разрез глаз резко контрастировал с их цветом.

— Сероглазый монгол, найденный в горах с кинжалом на перевязи своего детского пояса. Совсем не детская игрушка на пояске маленького мальчика. Кто же ты? — продолжил шептать Саша, даже когда резко и без стука открылась дверь, а в неё буквально влетел Игорь Радуцкий.

— Какого хрена ваш отдел творит? Кто дал право отстранять меня от дела? — мужчина так орал, что Саша скривился и бросив взгляд на часы, остановил руку с карандашом между пальцев над поверхностью стола.

— Выйди! Постучись, и тогда входи, Радуцкий! Это не кабинет твоего папаши прокурора! — Саша только поднял взгляд от экрана, спокойно пройдясь им по фигуре Игоря, который покраснел, сжимая челюсть.

— Ты ведь знаешь, что дело закроют, Варнава? Ты ведь понимаешь, что если…

— Пропала Виктория Василенко! Знаешь такую? — мужчина подался вперёд, облокотившись на стол и наклонив голову, следя за реакцией Радуцкого.

— Что? При чем тут Вика? — Игорь скривился, а Саша кивнул и продолжил:

— И я не знаю. Но фактом остаётся и то, что она исчезла именно в тот день, когда вы уехали во Франковск. Тело не найдено, следов нет, а последней с кем она виделась была Стежа.

— Ты намекаешь, что это связано с исчезновением пацана и Станиславы? — Радуцкий хохотнул, а потом зло оскалился, — Я видел, как они испарились на том склоне, Саша! Я видел своими глазами, как в них ударила молния! Самая настоящая, бл***, молния! А потом всё… — Игорь развел руками, как безумец, — Тело психолога, проводившего надзор над ребёнком, валялось в каком-то диком выжженном кругу, который мне свастику фашистов напомнил!

Саша только хохотнул, а потом покачал головой, смотря на Радуцкого как на дебила и поворачивая монитор к мужчине:

— Этот знак? — спросил Александр и показал оперативные снимки того дня, а потом переключив их, вывел на экран фото обугленной лошади в точно таком же кругу, — Это древнеславянская руна Перуна, Радуцкий! Я знал, что ты недалёкий, но чтобы настолько, это уже слишком.

— Насмешил, юморист! — Игорь только похлопал руками, и расплылся опять в оскале, — Да! Этот! И что дальше? Как ты это логично свяжешь с тем, что пропала подружка Станиславы? У неё дома стоит идол и место поклонения Перуну? — Игорь чувствовал раздражение, и оно нарастало с каждым днём больше.

"Вершигора… Тварь!" — прошипел мысленно мужчина, сжав челюсть и вспоминая последний разговор двухнедельной давности с докторишкой.

Впервые за все годы своей работы Игорь не понимал, что вообще происходит, и во что решил ввязаться отец, из-за своего стремления греть стул повыше. Это всё пугало мужчину, потому что он понимал — логичного объяснения происходящему просто нет!

— Говори давай уже, Варнава! Не беси! Я же вижу, что ты что-то накопал! — Игорь ухватился за это, уже понимая, что в последний раз влезет в дело с мечами, и отцу точно откажет.

"Не надо нам этого. Слишком всё странно и опасно. Папа найдет другой способ, как надеть новые погоны!"

Радуцкий сел по другую сторону от стола Варнавы и кивнул, показывая, что готов слушать.

— Ты же орал, что тебя отстранили? — Саша откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Не паясничай, Варнава. Выкладывай! Я весь во внимании, раз у тебя других ушей не нашлось, чтобы вливать в них дичь с Перунами. Ещё скажи что мольфары существуют, и можем звонить в Пентагон! У нас же в стране так всё решают?

— Юморист здесь, погляжу, именно ты, Радуцкий, — прицыкнул Саша и опять посмотрел на часы, которые показывали почти шесть часов вечера.

Варнава подался вперёд, понимая, что Ушастик не придет. Вершигора был пунктуален, как немец. Раз его нет до сих пор, значит он решил действовать сам, и в обход законных методов поиска. Саша этого и ожидал, учитывая отношение Вершигоры к Стеже. Оперативник видел и понимал, что даже если Станислава закрывала глаза на то, как к ней относился Даниил, последний не стал бы бегать за простушкой. Такие, как он обычно завязывали отношения с женщинами из своего круга. А значит, Ушастик относился к Стеже очень серьезно.

— Записи из видеокамер внутри ресторана, где ужинала в последний раз Виктория, — Варнава отыскал нужный файл охранной фирмы ресторана и запустил запись, показав Радуцкому.

Сперва Игорь не понимал ровным счётом ничего, но следом, когда разглядел подруг в компании двух мужчин, с виду не выглядевших, как церковные мыши, подался вперёд. Он пристально наблюдал за поведением бурята. Именно это действующее лицо и заинтересовало Радуцкого, а в последствии, просмотрев записи до конца, Игорь поднял взгляд от экрана и пробасил:

— Она показывала своё удостоверение ему, а значит, он ей не понравился, — подытожил Радуцкий, припоминая привычки Стежи.

— Ага, — кивнул Варнава, и начал опять стучать карандашом по столу, — И он монгол. Я нашел копии их документов в отеле, где они останавливались. В них значится имя Арвай Нармаев. Однако…

Саша переглянулся с Радуцким, и у мужчин в глазах одновременно зажегся огонек интереса. Цепкий взгляд и натура сыщика, которую ничем не вытравить даже из такого человека, как Игорь. Мужчина подался ближе, пододвинув стул впритык к столу, когда Варнава продолжил:

— Я сделал запрос в консульство Монголии, и мне дали четкий ответ, что такой гражданин не подавал документы на оформление визы, более того, российские погранцы, как и наши подтвердили, что границу пересёк только дружок Нармаева, тот самый заказчик фирмы, где работает Вика — Кирилл Шилов. Один, без своего монгольского приятеля.

— Погоди! — Радуцкий посмотрел на монитор и замер, а потом вскинул брови вверх, — Мальчик, которого нашли в Карпатах. Он ведь айн? Ну, так его наши криминалисты назвали, мол, это очень редкая генетическая особенность у монголов со смешанными генами — светлые глаза и двойное узкое веко.

— Правильно мыслишь, Игорёк! — Саша кивнул, смотря на то, как Игорь стал продолжать.

— Выходит, Вика и Стежа ужинали с этими типами, а потом пропала и одна, и вторая. Только первая исчезла с мужиком, который взялся из неоткуда, а вторая с ребенком, который тоже, как с неба на голову свалился.

— И оба они монголы, Радуцкий! Чуешь связь? — расплылся в улыбке Варнава, пока у Игоря прямо таки глаза на лоб лезли от осознания, что вот оно — наконец логическое объяснение.

— Выходит, ты прав, Варнава. И у нас есть зацепка! Надо искать их! Ты подал запрос наверх?

— Нет, — Саша резко нахмурился и покачал головой, — Это не возьмут в разработку, потому что подобное лишь домыслы, и не более. Ведь есть запись, где Виктория выходит из отеля рано утром и благополучно садится в такси. Одна.

— Таксиста нашли? — тут же спрашивает Радуцкий, а Варнава только кивает со словами:

— Мужик божится, что ехал по навигатору, и высадил девушку аккурат у её парадного, чуть ли не под дверью.

Радуцкий разочарованно откинулся на спинку стула и так же сложил руки на груди. В голове мужчины снова возник образ бледного лица Вершигоры, который смотрел на него черными провалами вместо глаз.

— Ты говорил об этом больному нарциссу? — скривившись спросил Игорь, вызвав тем самым интерес Варнавы, к тому как Радуцкий отзывался об Ушастике.

"Впервые этот недалёкий идиот действительно говорит о Данииле так, будто ненавидит его…" — оперативник сощурился, и решил умолчать, что Вершигора влез в это дело, как гражданский.

"Он не может так рисковать только из-за девушки… Есть что-то ещё! Уверен Станислава не единственная причина, по которой Вершигора идёт на должностное преступление…" — думая так, и приходя к подобным выводам, Варнава был прав.

Мужчина ещё и сам не ведал этого. Не знал, что именно сейчас, пока они с Радуцким решали, как дальше продолжать расследование убийств и поиски Станиславы, Вершигора остановил автомобиль у кромки хвойного леса, и вышел из машины вместе с Фалько. Они встали у выезда на горную тропу, ведущую через лес к самому прекрасному озеру Карпат.

— Сыневыр… — прошептал Фалько, и улыбнулся мальчишеской улыбкой Даниилу, который совершенно не разделял веселья своего собрата.

Мужчина, пройдясь взглядом по фигуре Фалько, бросил мольфару хранителю ключи от своей машины, со словами:

— Как только я перейду на ту сторону, заберешь машину и оставишь в селе на кого-то из местных! В бардачке пара тысяч. Этого должно хватить ґосподе, пока я не вернусь, — Даниил говорил сухо и строго, понимая на какой шаг идёт, и что его слова в какой-то мере звучат глупо.

Фалько лишь приподнял брови, и покрутив связку в руках, закивал головой со словами:

— Своє до свого лине… А серце в грудях гине… *(Своё вслед смотрит за своим… А сердце в боли гибнет вместе с ним…)

Даниил закрыл глаза, прогоняя раздражение и пытаясь игнорировать идиотские шуточки и стишки пятисотлетнего умертвия, которому давно бы в земле томиться, а не играть в подобные игры.

— Веди! Он не станет открывать переход без твоей жертвы, Фалько! — отрезал холодным тоном некромант и запахнул полы насыщенно красного плаща плотнее, сжимая в руке ножны с мечом.

Солнце окрасило пики гор, усыпанных хвойными деревьями, в яркие тона. Насытило темный и яркий зелёный цвет золотыми оттенками, которые как искры огня плясали между острыми кронами. Лучи облизывали лес и угасали, от чего он становился только гуще и темнее с каждым шагом вниз. Спуск к кристально чистому озеру — подобно зеркалу самой Арысь Полынь, в которое древняя богиня смотрелась, каждый раз, когда мир просыпался и начинался новый день, вёл по гравийной дороге, выходившей к берегу. Фалько остановил Даниила, придержав за руку и приложил палец к губам, призвав к тишине. Даниил замер, а взгляд его приник к старым деревянным гуцульским вратам на противоположном берегу.

Высокое и старинное сооружение менялось жителями множество раз, но сути и предназначения не потеряло.

— Это единственный возможный способ попасть через междумирье в холодный мир, некромант, — наконец заговорил Фалько, когда вода в озере плавно пошла рябью.

Даниил понимал, что прямо сейчас увидит то, о чем до этого момента читал только в отцовских свитках и фолиантах.

— А вот и он, — хитро прошептал Фалько, пока Даниил неотрывно смотрел на то, как с появлением первой зарницы на вечернем небе, из воды поднимается прозрачная фигура.

С неё ниспадает потоками вода, однако не издает при этом и капли шума, возвращаясь обратно в глубины озера. Она стекает по нагому телу молодого парня, которое прикрывают лишь его ярко-синие волосы. Лик существа настолько прекрасен, насколько старо и ужасно его отражение в воде.

— Зачем ты потревожил мой дом, старик Фалько? Да ещё нечисть Мораны привёл с собой? — голос водяного звучал, подобно течению горного родника.

Даниил отпустил контроль настолько быстро, что и сам не заметил, как изменился в лице, а черный туман заклубился побежав по водной глади в сторону озерной мертвечины. Некромант ухмыльнулся, когда водяной отпрянул от тумана и нахмурился, сбросив три водные волны в ответ.

— Не стоит называть карпатского князя нечистью, Любомир. Это не учтиво с твоей стороны! Он пришел с миром и просьбой к тебе и твоим девам, — Фалько скинул морок и положил руку на плечо Даниила, сжав его, тем самым попытавшись успокоить мольфара.

— С просьбой? — хитро приподнял синюю бровь на бледном лице парень, и осмотрел Даниила с ног и до головы, — К моим девам? Ты хочешь сделать мой дом могилой для карпатского князя? Я польщён, Фалько. Как и удивлен масштабам твоей старечей глупости!

— Любомир! — Фалько повысил басовитый голос, а по небу тут же пронесся клёкот Громовца, — Пропусти парня! Он исполняет приказ золотого бога. Ты же помнишь, что Даждьбог велел закрыть все переходы и навсегда отделить два мира и междумирье. Остался только твой, и тот, который охраняет дух Байкала Златогор. Вам ли не знать, что грань нарушена и кто-то гуляет между мирами?

— Как ты недавно? Я видел сквозь горный ручей у скал, как ты эффектно помог нявке полукровке! Человечку убил, хотя я бы перевертыша человеком не назвал. Душу басурманское золото бабе знатно отравило. Так что одобряю! — хитро произнес лже-юнец, а потом посмотрел опять на Даниила и скривился со словами:

— Люди… Как же вы жалки, даже будучи наделёнными силой богов. Ты как пустой сосуд для утех своей богини, человеческий князь.

— А ты просто гниющий веками в воде труп старика, обращённый в красивый дух! Тебе ли меня жалким называть, Водяной? Я живу, а ты гниешь, согреваясь телами таких же гниющих утопленниц на дне этой лужи! Лучше век прожить дыша, чем вечность глотать болотную тину и свой же гной! — Даниил оскалился в усмешке, в Фалько только устало покачал головой со словами:

— Юнцы… Как с вами трудно! Кровь горячая, а мозги пониже пояса!

— Хочешь пройти, карпатский князь мольфар? — Любомир резко проплыл над водой и навис потоком у лица Даниила.

Вершигора даже головы не поднял, чтобы взглянуть на истинный облик старика. Он только проследил за тем, как волна, которая плавно переходила в тело водяного обратилась в грязный поток увешанный тиной и водорослями. От прозрачной горной водицы и следа не осталось, а Даниил лишь ровно ответил:

— Не пустишь сам… — мужчина поднял взгляд и осмотрел сморщенное лицо старого деда, который дышал над ним запахом торфа и озерного перегноя, — …пройду силой! И ты меня не остановишь!

— Пустой человечишка! — прокряхтел сухим голосом водяной и оскалился, — Сидел бы в своей людской лаборатории и дальше, покуда опоздал и девка твоя за Князя Киевского замуж пошла! Вчера ночью… Я и великий Симаргл следили за обрядом! Не твоя судьба эта девка! Не твоя, мольфар! А ты, дурак, на смерть к моим девам в воду холодную идёшь ради неё!

Даниил застыл, холодным потоком выпуская силу наружу и еле сдерживая её, чтобы не убить дух созданный не его руками. Мужчина неотрывно смотрел в глаза водяного и пытался забыть всё, что услышал.

— Пропускай! Посмотрим чего стоят твои прислужницы, старик, — прошипел Даниил и обнажил меч, дарованный отцом, как знак власти.

— Твоя воля, — водяной скосил взгляд гнилых глаз на металл клинка и продолжил, играючи, — великий карпатский князь Верши Го́ра! Хочешь сгинуть и удобрить мои воды — милости просим… — закончил Любомир шепча, и упал бурным потоком обратно в воду.

За ним поднялся вихрь ветра, а со всех сторон послышался девичий смех.

— Помни, что я сказал о ней, некромант! Помни и не мешай! Она не твоё предназначение! — пробасил Фалько и опять схватил Даниила за плечо, повернув молодого мужчину к себе, чтобы заглянуть в черные как сама ночь глаза.

— Иди! — Фалько с некой долей жалости осмотрел Даниила, и отошёл в сторону, когда смех стал становиться всё громче.

Ветер нарастал, как и звонкий хохот, пока всё не исчезло, а водная гладь не замерла полностью. Совершенно и так, словно над ней остановилось время. Даниил сжал челюсть, смотря только на озерное зеркало перед собой. В нём отражались сотни звёзд, а в черных глазах парня застыли слезы.

"Я знал, что она часть моего мира. Знал, и не уберег. Чувствовал, что назвал Станиславу не просто так Стежей, сравнив с тем, как стужа во мне утихала рядом с ней, и этот мир больше не прогонял меня. Не пытался уничтожить и вытеснить. Рядом с ней, я мог жить обычной жизнью. Мог принять, что чужой здесь, что вся моя семья умирает день за днём, и перестать ждать смерти. Ведь она была неизбежной, и своё существование я бы закончил, как мои старшие братья — в страшных муках. Они умирали несколько месяцев, потому что этот мир не принимал нас… Убивал и заставлял гнить изнутри. Но только встретив яркую девушку, я смог понять, что у меня ещё есть время. Что будучи самым сильным после отца, у меня есть ещё несколько лет, чтобы прожить их не как носитель метки богини смерти, а как простой человек. Обычный мужчина в этом обычном мире, из которого ушла вся сила и боги. Мой отец запечатал проход тридцать лет назад, а в благодарность нас закрыли, как скот в чуждой реальности, чтобы точно так же уничтожить, и не впустить обратно. Чтобы мы вымерли здесь как вид, и не мешали никому из междумирья. Ведь люди всего лишь слуги богов. Мы не мифические существа, не поднятые души и не обращённые духи. Озерное умертвие право — я лишь сосуд для богини, которой служу…"

Даниил вошёл в воду, и как только стал идти вперёд увереннее, из воды показалась первая нагая девушка. Русалка хохотнула, оглаживая рукой своё тело, когда вторая схватила мольфара со спины, и обвив руками зашептала на ухо Даниила:

— Утя-ну! Утя-ну! В водной глади утоплю… Разум страстью отправлю… Насмерть мужа щекочу…

— Пощекочи меня за ушком, красавица! — Даниил повернул лицо, прошептав у гнилых и посиневших губ русалки, прежде чем она втянула его под воду.

Даниила сковал озноб, однако он призвал силу Мораны, и взмахнув мечом проткнул тело русалки. Она запищала, объятая синим пламенем, а звук её кончины вынудил показаться всех сестриц утопленницы.

Мужчина осмотрелся, стоя на дне озера. Под водой звуки изменились полностью, но мольфар продолжал идти вперёд по тине, следя за тем, как его окружают сотни русалок. Они хохочут и кружат вокруг его фигуры, пока черный туман указывает путь Даниилу, выбрасывая из своих клубов крохотные молнии. Туман искрит, а потом потухает, призывая мужчину двигаться быстрее, а русалок бесноваться и кружить вокруг его фигуры, взбаламучивая воду и поднимая тину, чтобы та заслонила всполохи молний.

Каждое движение тянуло из мужчины всё больше сил, но он упорно делал шаг за шагом, отбиваясь от русалок, которые нападали по нескольку и пытались ухватиться за тело Даниила и потянуть в глубины озера прочь с тропы.

Меч гудел в руке, впитывая силу и раскидывая утопленниц всё увереннее и безжалостнее. Темное колдовство некроманта уничтожало тела несчастных девушек, освобождая их дух и отпуская из плена. Каждая из них, белым свечением поднималась вверх, пока не исчезала, растворяясь золотистыми искрами, которые уносила толща воды.

Когда Даниил почти добрался до подъёма наверх, уходившего каменными ступенями на поверхность, перед ним возник водяной и хмуро осмотрев русалок, остановил их новые попытки напасть.

— Две луны, карпатский князь! — голос Любомира прозвучал словно из дна колодца, — Две луны, и ты должен пройти через переход обратно, иначе я сам приду за тобой! Я есть в каждой капле! Запомни это! Попробуешь обмануть меня — Морана тебе не поможет!

Даниил лишь усмехнулся и прошел сквозь фигуру водяного, уверенно шагнув на первую ступень, ведущую на поверхность.

"Двадцать семь лет назад к моему ученику приехала женщина из стольного Киева. Она вся в слезах оббегала долину в поисках ведуна или знахаря, который помог бы её дочери избежать смерти. У девочки был очень сложный синдром. Человеческая хворь. Кожа на спине подобна коже бабочки. Любое неосторожное или слишком крепкое прикосновение превращало спину в сплошную рану. Естественно, Гелько не мог не сжалиться, и это стало его роковой ошибкой… За что он и помер…"

Даниил поднимался по ступеням всё выше, а в его мыслях продолжал звучать голос Фалько, который рассказывал ему о том, как ребенок из его мира, потомок нявок — одних из самых могущественных лестных ведьм, родившийся в княжеском роду холодного мира, попал в совершенно чужой.

"У друидов таких младенцев называют эльфийскими подкидышами, но суть одна и для нас, и для всех, кто служит богам. Ребенка заменили, Даниил. Гелько отнес малышку к горному ручью и посадовил мать рядом, с наказом следить за девочкой, не смыкая глаз, пока полная луна не встанет прямо над ними. Человеческая женщина так и сделала. Сидела рядом с дочкой, пока лунный диск не отбросил лучи на лицо малышки, и не появились нявки. Они и усыпили мать, поменяв девочек местами и отдав карпатскую княжну в другой мир, забрав всю её силу себе. Только при свете луны, на спине девочки видны отметены, как у истинной нявки. Это невозможно скрыть или отобрать. Это её суть, как полукровки, и потому твоя Стежа стала полицаем. Сила не уходит просто так, а предназначение бороться не покинет такое существо никогда… Даже если теперь она просто человек, у неё в крови живёт стремление защищать людей. Так было испокон веков."

Медленно Даниил вышел на другом берегу всё того же озера, но смотрел на совершенно другой мир. Мужчина сделал глубокий вдох и почти упал, если бы не упёрся о рукоять меча, который вогнал в землю, пытаясь не задохнуться от того, насколько стремительно сила наполняла его, как сосуд. Мольфар упал на одно колено и почти хрипел, ощущая как грудная клетка рвётся словно на куски, а следом он сплевывает в траву собственную кровь.

— Я был прав… Это слишком, даже для такого, как ты, князь Вершигора.

Даниил отдышался, вытирая лицо рукавом плаща. Плавно мольфар скосил взгляд на мужскую фигуру, которая стояла прямо над ним.

— Арвай Нармаев… — усмехнулся Даниил и сплюнул под ноги монгола остатки крови, поднимаясь в вихрях холодного ветра, который тут же высушил его одежду и тело.

— Или мне лучше обратиться к вам с почтением, хан монгольских степей Шерхан, перворожденный наследник и правитель орды по праву сильнейшего?

— Рад, что меня знает даже патологоанатом из зеркального мира. Я польщен… — Шерхан улыбнулся хитрой и холодной ухмылкой, ловя на себе такой же полный отвращения взгляд Даниила.

— Такова моя работа — иметь дело с трупами, Ваше Ханское Величество.

6.2

Треск горящих дров — звук того, как они изнывают в огне. Первое, что я услышала, когда темнота стала отступать, а сон растворялся прямо передо мной. В нём была моя обычная жизнь. Прошлое, где я обычно садилась в свою машину и весело смеялась с новой глупости, которую успела натворить моя подруга. В том сне мой братишка с утра запрыгивал на кровать и будил меня с криками о том, что уже пора вставать. Помню запах маминого завтрака. Он ощущался во всей квартире, потому что вытяжка на кухне была неисправна слишком долгое время. Всё это сменялось круговоротом кадров, как в быстром фильме. Документальном, потому что каждая новая картинка выглядела, как серая дымка перед глазами. Однако сейчас моего носа касался другой запах. Совершенно не похожий на букет ароматов из прошлого. Именно он возвращал в реальность слишком беспощадно. Запах хвои, огня и холода заставил вынырнуть из сна, как из слишком сладкого омута.

Нереальность — это видимо именно то слово, которое превратит мою жизнь в совершенно другую.

"Не хочу открывать глаза…" — я сжала в руке приятную на ощупь бархатную ткань, вынуждая себя не просыпаться. Потому и зажмурилась, вжав лицо в подушки, словно они могут спрятать от того, что уже было осознано. Я слышала, как трещит огонь в камине, чувствовала, как по телу гуляет прохладный воздух, ощущала, что на мне нет ни клочка одежды. Более того, прекрасно сознавала состояние своего тела. Как наивная дура, нашла мысленно все места, которые ныли. Они явно доказывали, что нереальное стало вполне реальным.

А ещё… Я хорошо знала, что его рядом нет. Просто потому что помнила момент, когда уснула, и как. Знала, что справа лежала словно огромная глыба. Именно к ней я прислонилась лбом, а по моей спине водила мужская ладонь. Бежала пальцами вдоль каждого позвонка то вверх, то вниз, пока я не уснула совсем.

Медленно поднимая веки я понимала, что не проснусь в своей комнате, где на противоположной от кровати стене в пастельных обоях, висел портрет. Его подарил Даниил. Подарил именно то, что стало для Стежи одной из самых дорогих вещей.

Улыбка, сквозь слёзы, коснулась лица, потому что я вспомнила этот момент слишком явственно.

Ушастик пришел в отделение, а заметив на моём столе охапку роз, встал у двери. Он забавно нахмурился и только потом достал сотовый. Я наблюдала за этой картиной с минуту, пока не рассмеялась из-за выражения на лице друга. Даниил на полном серьёзе выглядел так, словно я обижусь на него, потому что он пришел без букета.

— Восьмое марта? — Ушастик поднял на меня взгляд, кривясь и с досадой закусывая губу, а я только фыркнула со смешком, заметив его внешний вид.

— Это же тот день, когда принято что-то дарить женщинам? — опять вопрос, на который я только кивнула, а Сашка, сидя напротив, тихо рассмеялся.

— Я не принёс ничего, — ровно ответил Ушастик, а закрыв дверь, совершенно серьезно спросил, — Чего бы ты хотела в подарок?

— Ушастик, брось эти глупости, — я отмахнулась и сняла куртку со спинки стула, — Уже то, что ты идёшь со мной и Даником в зоопарк — настоящий подарок. С этой юлой невозможно спокойно куда-то идти в одиночку.

Я опять улыбнулась воспоминанию, явственно смотря на портрет, который не мог висеть на обитой деревом и дорогими панелями стене. Однако именно сейчас я хорошо видела на ней подарок Даниила, который он притащил через неделю после того дня прямо в отделение. Встал снова у дверей и посмотрел на Сашу только подмигнув ему, а следом вошёл и положил на мой стол огромный свёрток.

— Что это? — я не успела даже часть упаковки сорвать, как сердце сжалось от необъяснимого трепета, когда заметила что в нём.

— Мы, — кивнул Ушастик и откинув полы длинного пальто сел на стул у моего стола, — Ты, я и Даник. Фото из зоопарка. Я подумал, что это ценнее, чем те сто веников, которые мне предлагали подарить. Была конечно мысль превратить вашу квартиру с Людмилой Ивановной в оранжерею, но я откинул её, потому что весь тот хлам пришлось бы выносить потом тоже вам. И вот… Короче, отец сказал, что лучше портрета подарка нет. Ну, он так считает, поскольку свято верит, что время, как колдовство — способно вернуть всё вспять. А портрет, как застывший момент времени.

— Что? — я хохотнула, а Ушастик только хмыкнул со смешком, и замер:

— Не нравится? Значит, таки надо было отца не слушать, а послушать мать. Она предлагала украшение. Но… Она не знает тебя, а потому это тоже не подошло бы. Станислава Яровая и побрякушки? Нет… Это не о тебе, Стежа.

Он говорил так, словно сделал какой-то необъяснимый подвиг, однако так и было. Всё потому что портрет оказался не просто фото распечатанным и увеличенным в несколько раз. Передо мной действительно лежал портрет. Картина нарисованная красками, и помещенная в золочёную, шикарную раму.

— Спасибо… — прошептала и провела рукой по личику брата, — Это очень ценный подарок, Ушастик.

— Мужик, теперь можешь выдохнуть, — рассмеялся Сашка и показал Даниилу палец вверх, — Ты в дамках.

— Кстати о них… — Ушастик повернулся к Сашке, и словно забыл обо мне, пока я продолжала смотреть на портрет, — Не хочешь партию в шашки сыграть? У меня как раз перерыв в цеху. Отправил всех по домам, покуда важный клиент остановился.

— Номер, надеюсь, выделил ему кошерный? — Саша поднялся из-за стола, достав из него доску для шахмат.

— Лучший из всех, — хмыкнул Ушастик и опять подмигнув мне, поднялся и пошел в сторону пустующего стола у окна, где мы обычно держали тонны макулатуры и вещдоки.

Светлый, почти седой цвет волос, и неизменно шикарный внешний вид, который подкреплялся ароматом дорогого одеколона. Мой друг, и человек, который пытался спасти меня от того, что догнало всё равно.

Почему я вспомнила его именно сейчас? Почему, после близости с другим мужчиной, которая была отнюдь не просто сексом, в мою голову первым делом пролез Даниил? В ней загудело так, будто в черепную коробку методично стучали, как в дверь.

"Всё произошедшее точно неспроста! Не могла какая-то непонятная девица, которая буквально свалилась в этот мир из неоткуда стать женой целого правителя! Такое только в сказках бывает! А этот мир совершенно точно не сказочное Зазеркалье Алисы!"

Я поднялась, потянув на себя простынь, и осмотрелась. Естественно передо мной предстала всё та же спальня мужлана. За этим, несомненно, кошерным убранством в голове всплыла и вчерашняя перебранка с Всеславом, и то, что за ней последовало.

"Так не спят с женщиной просто потому что женились на ней…" — я скривилась, а следом пришла и другая логичная мысль, — "А как спят с женщиной на которой женились? Ты что замуж выходишь в сотый раз и можешь составить статистическое сравнение разных мужских психотипов в условиях первой брачной ночи, когда в твоей реальности ей могла предшествовать и сотня таких сладких соитий? В этом процессе есть разница? Господи…"

— Бо-о-оже… — я схватилась за голову и всадила пальцы между волос с такой силой, что кажется хотела себе скальп содрать.

Осмотрелась по сторонам опять, с опаской оценив масштабы поля боя, в ворохе простыней которого и спала.

— Мне конец… Я действительно вышла за него замуж… — убито прошептала, а потом спохватилась и посмотрела на руку в поисках того, что вчера так красиво и со всей страстью всадили на мой палец почти силком.

Правда следует признать, что и сопротивление действиям Всеслава выглядело с моей стороны, как попытка самодурства. Мало того, как-то вяленько я сопротивлялась, когда он продолжил демонстрировать свою фантазию, о которой надо было ему не пенять. Молчала бы, не вылилось бы в то, что моя память явно с особым садизмом подсовывала слишком ярко. Каждый вдох и выдох, как чёртово музыкальное сопровождение кончины моего здравого рассудка.

Я выдохнула и закрыла глаза, чтобы привести мысли в порядок. Очевидно, князь отбыл на работу, а вернее заниматься тем, чем обычно занят — раздавать приказы и казнить неверных.

"Ну, и бред же лезет в голову!" — надев сорочку, я даже не успела толком встать ногой на деревянный паркет, как дверь открылась нараспашку и в неё вбежал Ярик.

— Матушка!!! — ребенок настолько искренне прокричал, что первой эмоцией естественно стала моя улыбка.

Однако она увяла тут же, как за ним в спальню вошёл Всеслав, а моя догадка о том, что он занимался какими-то важными делами подтвердилась тут же. На мужчине снова была рубашка и китель. Всеслав явно проснулся намного раньше меня.

Малыш запрыгнул на кровать и тут же повис на плечах, но следом от камина прозвучал холодный голос:

— Ярослав!

После настолько грозного обращения к малышу, я вскинула брови. Меня удивило поведение Всеслава, ведь теперь-то в чем проблема? Однако, как только наши взгляды с мужчиной встретились, осознала и другую вещь, только вспомнив его вчерашние слова:

"Будь моей женой Миневра, у моего народа было бы больше шансов победить в войне, которую я же начал…"

Ярик спрыгнул с моих колен и поклонился со словами:

— Ярослав приветствует матушку и желает ей доброго дня!

Не сказать, что подобное перестало удивлять, но детский серьезный взгляд, который подкреплял слова малыша, только больше вогнал в ступор.

— Ярослав, — я погладила мальчика по голове и тепло улыбнулась, — Нам с твоим папой надо поговорить. Ты же не расстроишься, если я попрошу тебя подождать в своей комнате? Я скоро приду к тебе сама.

Я скосила взгляд на мужлана, который продолжал стоять у камина со сложенными на груди руками. В выражении его лица, я не находила больше того дурмана в мужских чертах. Всеслав вернулся в то состояние, которое я хорошо помнила и знала. Состояние собранности, холодности и отрешённости.

— Конечно, матушка, — малыш был настолько рад просто произносить это, что кажется мальчика не огорчало даже то, что я фактически прогоняла его, — Отец говорил, что вы ещё не готовы видеть меня, но я всё равно попросил папу привести меня к вам.

Ярослав неожиданно опять залез на кровать и обняв меня, прошептал:

— Пожалуйста… Пожалуйста не уходите от нас… Теперь… Вы не уйдете?

От степени привязанности этого ребенка, по спине и всему телу бежали мурашки. Впервые они реально говорили о том, что я несу за Ярослава ответственность. Даже мой брат не был таким и наполовину, когда этот ребенок словно вообще не понимал, что такое женская материнская ласка.

— Ярик… — я погладила его опять, — Что бы ты хотел сегодня делать? Я проведу весь день с тобой, — улыбнулась заглянув в глаза, а он по-детски покачал головой и надулся:

— Нельзя. Сегодня коронация матушки. Мы ведь поедем в стольный Киев, отец? — Ярослав повернулся к Всеславу, а мои руки окаменели обнимая малыша.

Все эмоции словно сбежали, а пустоту оставленную внутри заполнил страх перед тем, что должно было произойти дальше.

— Да, Ярослав! Ступай, как велела матушка. Катинка! — мужлан опять посмотрел на меня, и в какой-то момент его глаза снова блеснули лунным светом, а ободок стал походить на полумесяц.

Мальчик спрыгнул с кровати, как только двери открылись и в них показалась Катинка. Девушка низко поклонилась и отвернулась от меня, как только я хотела поздороваться с ней. Настолько быстро сбежавшая Катя, вынудила нахмуриться и посмотреть на Всеслава уже иначе.

— Что случилось ещё, кроме твоей глупой затеи женить меня на себе? Почему Катя словно не замечает меня? — я поднялась с кровати, а когда Всеслав повернулся ко мне, опешила.

Мужчина совершенно спокойно взял в руки бархатный халат со спинки кресла у камина, и пошел в мою сторону. Я замерла, приподняв бровь и осматривая его фигуру, пока он шел в мою сторону. А это немаленькое расстояние, поскольку его хоромы оказались огромными.

— Ты не ответишь? — спросила, когда Всеслав встал напротив в полушаге, опять заслонив собой казалось бы всё пространство вокруг.

Он расправил халат и плавно накинул на мои плечи. Замер руками на них, а потом правой ладонью не спеша повёл вверх, продолжая смотреть в мои глаза.

Однако я подняла руку, и в момент когда мужлан почти поцеловал меня, накрыла его губы, прошептав:

— Постой… — отвернулась и лицом, смотря на то, как в камине горит огонь, — Нам…

— Нужно поговорить? — басовито прошептал Всеслав, одернув мою руку от своего лица, — Я на дипломатических переговорах должен решать, когда мне целовать свою жену, Стася? Или может должен дождаться вашего указа, позволяющего прикоснуться к вам, Государыня?

Я зло посмотрела на него, а надо было и дальше смотреть черт знает куда, потому что Всеслав грубо схватил меня за лицо, а следом почти вынудил ответить на поцелуй. С горечью пришло понимание, что тело всё равно реагирует на этого мужчину точно так же, как и вчера.

"Но разум прямо вопит, что так не должно быть! Что это неправильно и приведет к ещё большей беде, чем та которая уже произошла…" — именно это и остановило, когда мои руки уже обхватили спину и затылок Всеслава, а я отвечала на плавные, но сильные движения губ мужчины. Повисла на нём и глубоко дышала в перерывах той ласки, которую дарил Всеслав, ещё и поглаживая по спине руками в своих объятиях.

Резкий порыв воздуха, а следом новая волна озноба, толкающая в пучину понимания безысходности такой ситуации.

— Остановись! — тяжело выдохнула и посмотрела в глаза, которые блестели и отражали моё лицо, — Я тебя не знаю, Всеслав! Так нельзя… Мы знакомы меньше месяца, и я так не могу! Мне… нужно время… — прошептала, снова прикрыв рукой его губы.

Медленно мужчина обратился в монолитную гору мышц, которая продолжала удерживать меня, пока блеск в глазах Всеслава исчезал. Он застыл смотря на меня, а следом и осматривая моё лицо. Брови мужчины сошлись над переносицей так, словно я причинила ему боль, а он не понимает что его болит. Потому и выпустил из рук так, словно получил пощечину прямо по лицу. Однако, это не выглядело, подобно действиям побитого сопляка, или оскорбленного подкаблучника. Впервые передо мной предстала картина того, как мужчина подавляет в себе злость, жажду и чувство того, что его задели мои действия за живое.

— Не хочешь меня? — прозвучал глухой бас, но лицо Всеслава не выражало никаких эмоций, — Не мил тебе такой, как я? Значит… Тот муж на фото, не просто коллега? Ты была просватана за него?

— Что? — я скривилась, а мужлан продолжил ещё более холодным тоном.

— Я должен был догадаться, ведь ты не невинна. Значит, у тебя был, и возможно кто-то есть. Однако… — он выпрямился во весь рост, а меня действительно одолел шок, — Сейчас ты моя жена, и тебе придется смириться с тем, что я твой единственный мужчина, — на меня посмотрел светящийся изнутри волчий взгляд свысока, который словно повязал по рукам и ногам, — Других не будет! А узнаю что либо постыдное…

Я дрожала, пока он говорил холодным и отрывистым рокочущим шепотом. Тряслась ещё и потому, что не понимала, что такого сделала, просто попросив дать мне проклятое время, чтобы хотя бы привыкнуть к нему!

— Что вы несёте, Ваше Благородие..? — скривилась, протянув в шоке шепотом, на что Всеслав только осмотрел меня с ног и до головы, пробасив:

— Я тебя предупредил, женщина. Такого позора терпеть не стану! Порежу любого, даже если ненавидеть меня будешь! На твоих глазах! Запомни это навсегда! Я клясться перед древними богами буду лишь раз! И от тебя не просто прошу, а требую того же, Станислава!

— А ты, значит, только требовать умеешь? — внутри взыграла вся злость, на что он ловко подловил меня на полуслове, гортанно прошептав так, словно вся его холодность схлынула с него на раз:

— Я просил, Стася… Ночь просил, и только что просил. Не моя вина, что не видишь ты этого, словно слепа! — отрывисто и еле слышно закончил, сжав челюсть и отвернувшись.

Мой взгляд замер на его кителе и серебристых пуговицах, прежде чем, мужчина резко отошёл и просто вышел вон. Быстрым шагом и даже не позволив что-либо ответить ему.

Ещё с минуту стояла будто в ступоре. Смотрела в одну точку, гипнотизируя взглядом парчовую обивку кресла рядом с мужским трюмо. Плавно сделав шаг, подошла к столешнице и взяла в руки грубые кожаные рукавицы, лежащие на ней. От них исходил запах лошади. Единственная вещь, которая в этой комнате источала неприятный аромат. Однако рукавицы всё равно находились здесь, а значит их явно никто не посмел бы и рукой тронуть.

Повернулась и посмотрела на это место уже иначе, выныривая из того состояния шока, в которое меня вогнали слова мужлана о другом мужчине.

"А ведь и вправду могло быть так, что попав сюда я исчезла бы из жизни своего мужа, например. Того хуже у самой могли быть к этому моменту дети…" — рука сжала перчатки, а глаза тут же бросили взгляд на дверь.

После глухого, но уверенного стука, в неё буквально вбежало с десяток молоденьких девушек в форме. Они начали быстро убирать комнату, и казалось совершенно меня не замечали, а следом и вовсе одна из них отчеканила:

— По приказу великой матушки смотрительницы Мирославы мы обязаны подготовить вас к церемонии бракосочетания и коронации, Государыня! Время позднее, поэтому прошу понять нашу спешку. Государь сам распорядился не впускать прислугу на княжеский уровень, пока Государыня изволит отдыхать.

Девушка поклонилась, однако в её взгляде ничего хорошего я не увидела, как и в том, что из её рта прозвучало имя ненавистной карги, чуть не угробившей меня.

— Где Катерина? — я задала свой вопрос совершенно нормальным тоном, однако замерли все девушки, а ответила всё та же, видимо единственная, кто умел управляться с речевым аппаратом.

— Катерина более не будет служить в ваших палатах, Государыня!

"Он отдал тебе самое защищённое место твердыни!" — в воспоминаниях прозвучал голос Радолира, а за ним побежали мысли, — "А сейчас тогда что происходит? Или чужачку эти стены защищали, а Государыню уже нет? Как понять что делать дальше, если этот дурак неуравновешенный даже помочь не хотел, а только целоваться полез! Я ведь просила диалога! Нормального человеческого разговора, чтобы понять, как мне себя вести!!! Или объяснить подобное своей жене — стыд и срам для самого князя?"

Я вскипала, хорошо понимая что в подобном состоянии ничем добрым это не закончится. Раздражало именно недопонимание! Я не знала, что черт возьми, должна делать, кроме того, что греть эту кровать? И подобное как раз и доводило до бешенства. Ведь не я рвалась становиться Государыней, и не я сама в эту постель ложилась за лаской и милостью! Я хотела попасть домой! И хочу до сих пор! А теперь у меня ещё и отобрали человека, который единственный вселял хоть какое-то спокойствие.

— Немедленно верните Катерину назад! Она в состоянии помочь приготовиться мне сама! А вы можете… — я чуть не поперхнулась, когда это говорила, — Вы можете быть свободны! Уходите и передайте матушке Мирославе, что я не нуждаюсь в таком… — осмотрела девушек и продолжила, — …количестве прислуги. Я вполне могу сама одеваться и мыться!

— Прошу простить, Государыня! Однако приказы матушки смотрительницы не обсуждаются, — девушка поклонилась, а следом злорадно ухмыльнувшись, продолжила, — В стенах твердыни слова матушки — закон! Поэтому прекратите сопротивляться и просто позвольте нам делать свою работу.

Я выпрямилась и запахнув полы халата, сложила руки на груди. Стояла у кровати, не двигаясь совсем и молча наблюдая за тем, что происходит. Мало того, что непонятные девки ворвались в комнату к замужней паре, как ураган, так они ещё и смотрели на меня, как на ничтожество.

"Я может и никто для вас. Но терпеть подобный бардак, когда вокруг и другого достаточно, не собираюсь!"

— Арысь! — от моего холодного тона, сквозь зубы, полчище девок из аналога клиринговой компании опять замерло, а когда прозвучал голос берегини, они и вовсе скисли так, словно я их матом покрыла.

— Слушаю вас, Государыня!

— Найди, пожалуйста, Катинку и скажи чтобы пришла ко мне в… — я с досадой и раздражением чуть не закатила глаза, но закончила, — …в покои Государя!

— Конечно, Государыня!

Вежливый ответ Арысь очевидно ещё больше расстроил девок, потому что они скривились, а главная и вовсе отвернулась и фыркнула. Естественно своей работы они не бросили, продолжая переворачивать всё, отряхивать и чистить так, словно я нагадила в спальне их князя только своим присутствием.

Дверь открылась, а я сразу и на автомате посмотрела на вошедшего. Катинка бледная, как моль, стояла у входа и мяла свой передник, боясь даже посмотреть в мою сторону. Но когда я заметила на её лице под губой что-то напоминающее синяк, будто озверела. Вид Катинки, и то как она себя вела позволило понять, что у этих людей совсем тормозов нет.

— Кто? — мой голос точно воздух разрезал, а перчатки Всеслава полетели на столешницу так, что от звука их соприкосновения с гладкой поверхностью, задрожала даже ехидная клуша карги.

Девушки опять замерли, лишь заметив, как я пошла в сторону Кати, задавая на ходу вопрос:

— Кто это сделал, Катерина?

"Вот почему она боялась даже посмотреть на меня. В этом и есть причина, ведь Катинка хорошо успела изучить мой характер… Она знала, что я озверею."

— Никто, Государыня! Утро доброе! Вы хотели меня видеть? — от её совершенно глухого и бесцветного шёпота, стало не просто противно, а настолько зябко, будто это меня избили.

— За что? — так же тихо спросила, зная, что она всё равно не ответит, — За то, что спасла меня и была рядом? Это старая тварь с тобой такое сделала?! — на выдохе почти прорычала, от чего девки за спиной ахнули, причитая.

— Как вы можете? Государыня, о матушке так нель… — адвокат этого выводка только начала, как я обернулась и холодным тоном отрезала, прожигая её убийственным взглядом:

— Государыня? Ты уверена, что говоришь с таковой, если позволяешь себе рот раскрывать передо мной без разрешения?

Меня прямо разрывало изнутри негодование и совершенное отторжение здешней реальности и порядков. До такой степени стало противно, что появилось желание смачно сплюнуть под ноги этим девкам, дабы уж точно подтвердить в их глазах, что я плебейка, и не стоит менять своего мнения обо мне.

Ощутив в полной мере некую волю в действиях, я сжала руки в кулаки и уверенно отчеканила:

— Пошли вон! Немедленно вышли все! И пока я не разрешу, чтобы ноги вашей здесь не было!

— Простите, но это невозможно… — девка начала опять, и смотрела мне в глаза уже не скрывая своего отношения, — У нас четкие указания.

— Арысь! — хватило только её имя произнести, как берегиня тут же ответила, будто наблюдала за этой картиной:

— Слушаю вас, Государыня?

— Объясни мне, как так получается, что с вашим Государем не смеет даже Воевода непочтительно разговаривать, а мою простую просьбу не могут выполнить даже эти милые уборщицы?

Я сложила руки на груди, с удовольствием наблюдая, как от слова "уборщицы" перекосило всех присутствующих.

— Согласно положениям и сводам правил внутреннего двора, до коронации княгини, всем хозяйством твердыни руководит старшая женщина княжеского рода. Поскольку вы, Государыня, наденете корону и произнесете обет верности только вечером, подобные действия прислуги закономерны. Однако и сейчас вы имеете полное право выпроводить неугодных вам…хгм… — Арысь запнулась, почти как человек, однако продолжила, — …уборщиц из ваших покоев. Потому если вы велите…

— Велю! — сжала челюсть и схватила Катинку за руку, спрятав за своей спиной, потому что девочка почти плакала.

Я слышала, как стоя позади она тихо всхлипывала, но продолжала молчать, под звериными взглядами ненормальных коллег.

— Тогда, я вынуждена самолично отдать приказ в вашем присутствии, Государыня, и прошу простить за столь непростительное поведение в вашем присутствии!

— Валяй! Всё в порядке! — ответила, на что получила десяток осудительных взглядов, смешанных с отвращением.

Однако сжав руку дрожащей Катинки крепче, наконец, ощутила, как она ответила мне, схватив мою ладонь двумя своими. Тем временем, та самая предводительница балагана, побагровела и сжав губы в тонкую линию, опустила прибор, напоминающий ручной пылесос.

— Агриппа! — после обращения Арысь, девка и вовсе приподняла подбородок и так посмотрела на Катю, что я пихнула последнюю ещё дальше за спину, — Уведите немедленно всех слуг из покоев Государя, в противном случае мне придется прервать княжеский совет и доложить Его Величеству о вашем совершенно недопустимом поведении в отношении княгини! Немедленно исполняйте приказ, Государыни!

— Как того желает, Княгиня!

Агриппа поклонилась, но произнося это, точно яд сплёвывала мне под ноги. Тем не менее, весь выводок выбежал за дверь молниеносно. Даже быстрее, чем вбежал в неё.

"Они появились как только Всеслав ушел. Буквально через несколько минут, а значит кто-то следит за спальней мужлана. И явно делает это так, чтобы не вызвать подозрения…" — прищурившись и смотря на ворох одеял и постельное бельё, я тут же включила мозги, припомнив с кем имею дело.

"Я должен был догадаться, потому что ты не невинна!" — на этом воспоминании, я и вовсе попыталась взять себя в руки, поскольку не считала себя шлюхой, а подобные вещи, не могла воспринимать как нечто дикое, ведь выросла в мире, где такое не было дикостью и в девятнадцатом веке, хотя об этом все и молчали.

— Арысь? Можешь ответить ещё на парочку вопросов? Я же не отвлекаю тебя от княжеского совета? — произнесла не отрывая взгляда от кровати под тёмно-синим тяжёлым балдахином.

— Я слушаю вас, — ответила берегиня вернув себе привычный тон.

— Радолир… — только сказав это, почувствовала как Катя за моей спиной вздрогнула, потому я повернулась к ней, и окинув взглядом, потянула к одному из кресел у камина.

Арысь ждала моего вопроса, потому усадив дрожащую Катинку, только следом я продолжила:

— Воевода сказал, что этот уровень самый защищённый. Вчера ночью Всеслав приказал тебе закрыть его от посторонних. И это наводит на мысль, что Агриппа и её отряд чистоты не входят в состав слуг этого места. Я права?

— Вы совершенно правы, Государыня, — ответила Арысь, — Как только Государь отбыл на княжеский совет, матушка смотрительница отдала распоряжение открыть уровень княжеских палат для вашей новой прислуги. Именно матушка Мирослава занимается отбором служанок в челядь Княгини. Поскольку девушки прошли проверку службы безопасности полностью, и вопросов к ним не возникло — у меня не было выбора, кроме как подчиниться. Ведь прерывать фактически военный совет, из-за дрязг внутреннего двора и женской челяди, посчитала нецелесообразным. Теперь наводить порядок в этом вопросе — ваша задача, Государыня.

— Прелестно! — я скривилась и откинув полы дурацкого халата, у которого была длина, как у половой тряпки со шлейфом, посмотрела на Катинку.

Девушка продолжала сжимать в руках ткань своего передника, а следом и вовсе глубоко и с дрожью выдохнула. Это и вынудило присесть напротив неё, взяв руки девушки в свои. Однако такой реакции я точно не ожидала. Катинка только завидев эту картину, упала на колени рядом со мной и зашептала:

— Нет… Нет, не делайте этого, Государыня! Никогда! Никогда не проявляйте такого рода расположение к слугам! Это недопустимо, и за это меня изобьют вкровь, если узнают, что передо мной на колени встала сама Княгиня. Поднимитесь!!! — она посмотрела на меня таким взглядом будто умоляла, — Пожалуйста, Княгиня, не делайте такого! Вы унижаете этим Государя. Ставите себя ниже прислуги! Так нельзя, иначе пойдут слухи, что Государь взял в жены женщину из смердов! Только они ниже слуг по рангу!

Чем больше она говорила и тряслась, пока произносила это, тем больше я покрывалась будто коркой льда. Внезапно и совершенно неосознанно схватила её за руки опять и нахмурилась.

"Она почти тёплая!" — с этой мыслью я продолжила ощупывать руки Кати, совершенно игнорируя дурь, которую она несла, — "Температура тела…"

Следом спохватившись поднесла пальцы к губам. Только прикоснувшись к ним, вспомнила как Всеслав поцеловал меня прежде чем уйти, и уже не просто на коленях стояла, я фактически села на пол перед камином, убито смотря на свои руки. Оттянула манжеты халата и ощупала уже свою кожу, боковым зрением заметив, как Катя замерла, оборвав себя на полуслове.

— Государыня! Государыня с вами всё в порядке? — девушка так испугалась за меня, что совершенно забыла почему плакала ещё секунду назад.

Катинка схватила мои плечи и повернула к себе, осматривая моё лицо и с тревогой заглядывая в глаза.

— Катинка, зови Вессария. Арысь… — почти в шоке прошептала, но голограмма сама появилась.

Резким потоком, прямо на меня упал свет, а следом перед глазами закружились миллионы золотистых частиц, вынудив замереть и не двигаться.

— С вами всё в порядке, Государыня. Видимо ваш организм начал адаптироваться к среде своего нового обитания. Не скажу, что это странно. Однако и противного сказать не могу, потому что мы не знаем о вашем организме почти ничего. Для нас, вы полная загадка. Естественно кроме того, что действительно являетесь таким же человеком. Однако сейчас ваши показатели говорят о том, что температура тела, давление и частота сердцебиения находятся почти в диапазоне нормы для нашего генотипа. Вы…

— Становлюсь такой же, как вы… — я провела опять по своей руке пальцами, понимая, что перестала чувствовать холод неспроста.

"Неспроста я смогла пережить два дня в том сыром подвале. Будь я и дальше такой же, слегла бы если не с бронхитом, то с воспалением точно!"

Однако за этими мыслями, в голове всплыла прошлая ночь. Настолько ярко, будто до малейшей детали. Каждое прикосновение, поцелуй, движение и то, что происходило между мной и Всеславом — всё это я почувствовала опять, а возродив в памяти его слова о просьбах, ещё и скривилась.

Фактом стало и то, что если бы подобное произошло много раньше, когда я только появилась в этой реальности, с вероятностью в тысячу процентов я бы опешила из-за эмоций вызванных близостью с совершенно холодным, как живой труп, мужиком.

"Однако… Ты не замёрзла ни капли, хотя и чувствовала холод постоянно. Он словно остужал твой собственный жар, как в лихорадке. Это не вызвало и толики дискомфорта, учитывая, как рьяно мужлан одаривал тебя лаской, и как страстно вы продолжали этот процесс, будто в дурмане! Пора признать, что Всеслав тебе понравился, Стежа. И настолько, что ты опять его хочешь. Не стоит отрицать очевидного факта, что близость с ним принесла новые краски в твой скудный сексуальный опыт. И эта проклятая палитра оказалась настолько яркой, как и наслаждение от его действий. Да так, что ты до сих пор чувствуешь отголоски наполненности, только вспомнив о мужчине. Тебе же нравилось, как он с силой двигался, и как ты отвечала на это только крепче цепляясь за его тело и смотря в невозможно горящий, словно изнутри, волчий взгляд. Так что… Поздно пить боржоми, Яровая! Пора признать, что не так плох черт, как его малюют!"

— А чтоб тебя! — я закрыла глаза и хорошенько выругалась, понимая, что меня начинает грызть не только стремление увидеть снова Всеслава, чтобы наконец, нормально поговорить, но и страх, вызванный изменениями моего организма.

"А в добавок! Чего уж мелочиться, фортуна "подфортила" мне ещё и тем, что напротив сидит заплаканная девушка, решившая вынудить меня поверить в то, что чем-то отличается от своей венценосной "государыни", прости Господи!"

— Государыня! — Катинка попыталась поднять меня, однако я усадила её на пол обратно и осекла не выдержав:

— Нет тут никого! И не видит нас никто! Угомонись и успокойся, Катерина! Лучше расскажи мне, кого я должна с особым рвением поблагодарить за то, что ты в таком состоянии! — осмотрев лицо девушки, которая снова спрятала взгляд и окаменела, я пыталась отбросить в сторону мысль, что вернувшись домой, буду больше походить на жену известного румынского князя Цепеша, а не славянского Рюриковича.

— Просто не обращайте внимания! Всё в порядке. Я привычная, и мне не в первой получать наказание.

— И кто же тебя так наказал? — я нерешительно прикоснулась к лицу Кати, на что она опять вздрогнула, а следом вообще разрыдалась и наклонилась аккурат к коленям, зарывшись лицом в юбку своего платья.

— Не скажешь даже если прикажу? — приподняла бровь, а Катинка только сильнее стала дрожать и плакать, а следом покачала головой.

— Понятно… — я осмотрела свои руки, вернулась взглядом к плачущей и побитой по моей вине девушке, потом вспомнила слова мужлана опять, а добил меня голос Ярика, которым малыш просил не покидать его.

"Как мне и дальше думать о возвращении домой? Как мне продолжать поиски твари, которая убила Вику? Как, если я даже не могу уже предугадать, чем день закончится? И какие новые сюрпризы он мне преподнесёт, будто издеваясь?"

— Арысь, она не хочет говорить, а так как у меня больше нет выбора, будешь моими глазами. Ты ведь знаешь, что произошло? — я устало выдохнула и просто сделала то, что было самым логичным.

— Катерина состоит в близких отношениях с Воеводой Радолиром, — совершенно спокойно ответила Арысь, однако чего ещё ждать от программы, даже если она основана на нанотехнологии искусственного интеллекта.

"Тактичность — не наш конёк!"

Катинка тут же вскинулась, но видимо именно Арысь стала единственной, кто воспринял мой новый статус не как пустой звук.

— Естественно отношения тайные, и конечно же о них узнала матушка Мирослава. Попытавшись надавить на Катерину, смотрительница потребовала сорвать ваш выход на пир. Катерина отказалась, а следом её наказали. Княжна Ольга лично наблюдала за тем, как Катерина получила пять ударов плетью, пока в комнаты прислуги не ворвался Воевода и не остановил её. Это случилось сегодня ранним утром, пока вы и Государь ещё отдыхали. Во избежание скандала, когда в стенах твердыни все ещё находятся делегации гостей, матушка Мирослава решила отложить вопрос судилища над Катериной на время, когда гости покинут стены форта. До того момента, Катерине позволили прислуживать только княжичу, и лишь потому, что в дела внутреннего двора опять вмешался Государь. Именно это происшествие и заставило его покинуть вас ранним утром, не смотря на то, что празднества продолжаются, а дела государства на это время взяли на себя новые министры и собственно сами Воеводы дружины. Как видите, даже в брачный день всё равно ваш покой и покой Государя удалось нарушить такой глупостью, которую совершила эта маленькая служанка. Прошу простить нас, Государыня!

— Что, прости? Это в чём глупость? И почему это только она виновата? — я вскипела, а сама посмотрела на притихшую Катинку.

— Катерина прекрасно понимала, что Воевода не сможет взять её в жены. Как и то, что мужчина всегда остаётся мужчиной, если в поле его зрения красивая, невинная и юная девушка. Так же, я уверена, Катерина отлично знает и даже выучила наизусть весь свод правил внутреннего двора твердыни. В нём четко прописано, что прелюбодеяние с боярами и князьями, для прислуги строго запрещено! А если такой факт всплывёт, это неминуемо повлечет за собой последствия в виде наказания. Что и произошло, однако не до конца. Ведь Катерина до сих пор перед вами. Все предыдущие случаи подобного, для прислуги заканчивались весьма плачевным образом. Девушкам состригали волосы и выгоняли фактически на улицу, лишив любых рекомендаций, и выдав бумагу, что они больше не могут занимать высокие должности не только при дворе, но и во всем княжестве… Мало того, негласно…

— Таких не берут в жены, — тихо продолжила Катя, а я скривилась и нахмурилась от того, что стало даже тошно.

— Ты действительно пошла на такое, зная чем всё может обернуться? И что, мать… — я подавила в себе всю матершину, которая так и лезла наружу, продолжив, — Что за идиотские правила? Это дискриминация?

— Это порядок, Государыня! — парировала Арысь, — В нашем государстве каждый должен занимать своё место! Полученное по праву и упорным трудом! Это главные правила!

— В гробу я видела такую ересь! Ваша матушка очень заслуженно занимает своё место! Вероятно путем издевательств, избиений и линчевания молодых девушек более чистых, чем её внучка! Не спроста же меня с ней перепутал ваш Государь! Значит таскалась к нему и не раз! Что? Прислуге нельзя, а княжне можно?

На эту отповедь голосом в котором звенела сталь, Арысь только ровно ответила:

— В каждой системе и программе есть… ошибки.

— Между нами… Между нами ничего не было. Мы просто… — Катинка опять посмотрела на меня и закончила совсем шелестящим тоном, — Мы просто поцеловались. Один раз, однако это увидела прислуга из свиты княжны Ольги. Они… Они преподнесли всё в таком свете, будто Воевода… Будто мы перешли с ним черту. Но этого не было! Мы остановились!

— Даже, если бы и не остановились, в этом нет ничего смертельного и неправильного, если девушка уверена в надёжности своего избранника, Катерина. А Воевода не производит впечатление идиота, потому мне ясно, что он и сам остановился лишь потому, что понимал весь идиотизм ваших здешних правил! — отчеканила и сжала руку Кати так, чтобы она ощутила, что я не собираюсь ни в чем её осуждать или упрекать.

— Вы… Вы правда верите мне, Государыня?

— Верю, разве ты могла подумать иначе? Потому успокойся! Что-то попробуем придумать, чтобы успокоить серпентарий и остановить их наконец.

— Для начала, вам бы, Государыня, подготовиться к церемонии коронации. Только после неё вы сможете… проявить свою волю в полной мере. При всем уважении, но у вас осталось меньше четврёх часов для подготовки.

Я положили руки на плечи Катинки и мягко встряхнула девушку:

— Это эгоизм, Катя, но ты мне нужна. Без твоей помощи я не справлюсь. Арысь это программа, а не человек, — я говорила как можно увереннее и спокойнее, хотя совершенно не понимала чего ждать дальше.

Уже сейчас Станислава Яровая знала только одно: если до этого меня бросили просто в подвал в надежде, что там я умру, то сейчас меня действительно могут попытаться убить. Нет ненавистной девки — нет проблемы, и место Княгини опять вакантно.

— Хорошо… — Катинка вытерла слезы, уверенно ответив, — Хорошо, Государыня. Давайте подготовим вас.

— Спасибо, Катя.

7.1

Холод ветра, холод каменного пола под ногами, холод стен вокруг и холод внутри — всё стало подобно слабому отголоску того холода, который как острый нож проткнул его сердце. Один взгляд, пропитанный ненавистью, поднял во Всеславе такие эмоции, которые он до селе не ведал и не знал. Один только её взгляд, после того как он провел с ней ночь, поселил в теле князя настоящую стужу.

Был ли оскорблен князь поведением женщины, которая через несколько часов станет полноправной правительницей его земли? Нет, мужчину задевало не отношение к нему. Князя пугало то, что чужачка была действительно выбрана богами. Что они пытались этим показать? Зачем привели Станиславу в его мир, и почему эта простолюдинка стала подобно дурману для Всеслава.

Он смотрел на неё и наслаждался тем, как она выглядит. Прошлой ночью, вечером, или даже днём ранее… В чужачке всё стало идеальным для мужчины. Он желал её, хотел и не понимал природы такого помешательства. Одна мысль, что ей причинят вред и это огорчит Ярослава, приносила не только страх, что его сын потеряет то, что не смог дать ему никто — подобное оказывается причиняло боль и приводило в бешенство самого Всеслава. И это чувство разнилось с тем, как пугало другое. Не мог он испытывать такую больную тягу. Не мог, покуда она взялась словно из неоткуда. Притяжение врослось в его тело, жилы и вены. Кровью бежало, прямо сейчас вкачивая в сердце непонятную тревогу. Хотя последняя была для мужчины совершенно ясна — Станислава не готова стать частью его мира. В ней нет холодной силы, а только пылающий очаг. Для правителя яркие эмоции всё равно, что смерть. Столь открытый взгляд и отношение ко всему могут погубить Станиславу, а она этого и не заметит.

Потому входя в свой кабинет, он тут же расстегнул камзол, и даже не смотря в сторону братьев князей осушил целый кубок вина. Сухой прагматичный разум нашептывал, что произошедшее не могло случиться по велению случая. Подобные мысли подтвердили и слова Радолира, который, как и Боримир, присутствовал сейчас в этих стенах.

— Это не простое совпадение. Я трижды проверил все снасти лодок, Государь! Ошибки быть не могло! — подал голос Воевода, однако Всеслав выпрямился и не оборачиваясь холодно пробасил:

— Тебе ли рот раскрывать после того, что я сегодня утром созерцал только с постели поднявшись!

Ветер гулял по помещению настолько явно, что тишина начала давить. Радолир умолк и опустил голову, однако внутренне мужчина не мог совладать с эмоциями. Только узнав, что княжна Ольга решила устроить из-за его несдержанности, Воевода не раздумывал ни секунды. И единственный выход, который был у Радолира — остановить наказание лично, дабы не позволить опорочить имя девочки, так опрометчиво ответившей на его чувства.

— Как то ты не выглядишь счастливым мужем, Всеслав, — справа от стола князя, прозвучал голос Ярополка.

Князь Московский сидел в кресле Всеслава и осматривал своего брата долгим и пристальным взглядом. В глазах русича играло сомнение, а в памяти всплыл разговор с Всеславом, в котором впервые и зашла речь о карпатской княжне.

— Кто она? — опять подал голос Ярополк, на что Всеслав только бросил ответом через плечо, продолжая прожигать взглядом гобелен на стене перед собой.

— Женщина, которая дважды спасла от смерти моего сына. Это послужило достаточной причиной попытаться помочь ей вернуться домой. Для того я и отдал приказ выдать её за одну из невест.

— Какой-то странный способ ты выбрал для защиты простой девки, Всеслав? Отправил бы обратно в Карпаты, откуда и привёз, да и дело с концом! Зачем? — Миндовг обернулся от огня, полыхающего в камине и тоже осмотрел брата.

Однако взгляд князя Литовского говорил только о непомерном интересе. Зелёные глаза заблестели лишь вспомнив женщину, которая последней вошла на пир. Почти огненные пряди волос, алебастровая кожа и взгляд: глубокий и колдовской настолько, что омуту был подобен. Самому сладкому и самому жаркому. От того, Миндовг совершенно не понимал состояния своего брата, как и его негодования.

— Раз уж её действительно выбрал Симаргл тебе в жены…

— И ты веришь в эту чушь? Сколько тебе лет, Миндовг? — Мстислав положил свой кубок на стол Всеслава и подошёл к мужчине, со спины схватив за плечо.

— Она чужачка! Ты сам сказал, что появилась, как нечисть прямо из болота! Околдовала сперва твоего сына, а потом и за тебя взялась! Опомнись и объяви ритуал изменой! Отправь эту женщину в тюрьму, потому что она это и провернула! Видят те же боги, их нет в нашем мире уже давно, и тебе ли не знать об этом, когда сам пережил плен в ханской яме, Всеслав! Какой к волколаку ритуал?! Как в это можно верить до сих пор?!

Князь медленно повернул лицо к Мстиславу, и так же неспешно, но с силой сбросил его руку с плеча, холодно пробасив:

— Она не колдунья! Это та же чушь, как и происки богов, Мстислав! — Всеслав хмуро осмотрел брата, продолжив резким и повелительным тоном, — Что сделано, того не воротить! Я консумировал брак этой ночью, а значит эта женщина наденет венец и будет покрыта моей накидкой!

Мужчины долго смотрели друг другу в глаза, пока Миндовг наблюдал за тем, как Ярополк прожигал взглядом столешницу на которой лежал клинок Всеслава. Литовский князь повернулся всем телом от камина и сложил руки на груди, только следом заметив то, как русич резко посмотрел в его сторону, но обратился к Всеславу:

— Конунг сегодня утром принял приглашение от саксов на весенние празднества в честь друидов. Он приедет в их горный край и очевидно с ним отправится и Миневра. А значит, — Ярополк продолжил смотреть на Миндовга, который и закончил за брата, повернувшись к Всеславу и Мстиславу.

— А значит, сразу после этого мы узнаем о том, что их кронпринц в изгнании женился на дочери викинга. Англо-саксы получат флот, который должен был стоять у наших берегов. Это несказанно порадует Фридриха. Он-то не побрезгует гостеприимством османов, а там и Тэрхана повстречает.

Всеслав повернулся к братьям и посмотрел в глаза каждому:

— Рано или поздно Тэрхан всё равно начал бы развал нашей империи. Я не идиот, и знаю, что отец мой тому виной! Как ведаю и о том, что кровь его во мне, и это я должен остановить ордынцев! Подобное было только делом времени и возможностей, — отмахнулся князь, и произнёс, — Арысь! Спроецируй карту расположения кораблей османов в реальном времени.

Будучи подкованным в военном деле, и пройдя не одну бойню на стороне ханской орды, которая неустанно разжигала конфликты между китайскими провинциями в Поднебесной, Всеслав хорошо понимал с какой стороны зайдет Тэрхан.

"И это будут не османы. Их происки — пыль в мои глаза. Тогда кто?"

— Слушаюсь, мой Государь, — ответила берегиня, а князь нахмурился ещё больше, смотря на пространство перед собой.

Воздух разрезали тысячи ярких лучей явив перед князьями объёмную карту берегов Черного моря.

— По нашим данным, флот великого султана Хазрет-лэри спущен на воду и находится в полной боевой готовности уже не менее недели, — продолжила Арысь, а картинка изменилась в объеме и спроецировала один из кораблей.

Огромная конструкция встала перед мужчинами, которые только рассмотрев её чертежи подошли ближе и переглянулись.

— Что это? — первым голос подал Мстислав указав на ряд пушек, не похожих на модели тех ракетных установок, которые использовали в современном флоте.

— Даная ракетная установка не может быть изучена, поскольку наши сканеры не в состоянии распознать структуру металла ни корпуса, ни конечно же снаряда. Сплав отбивает любое воздействие извне, подобно зеркалу, ровно как и волны любого диапазона, способные сканировать и распознать его состав.

— Новый вид оружия? — грозно спросил Ярополк и стал перемещать изображение задействовав свой идентификатор.

— Очевидно, да, Ваше Княжеское Величество, — ответила Арысь, продемонстрировав ещё несколько десятков подводных лодок, которые так же были оснащены подобными установками.

Всеслав смотрел на это и понимал, что они не на пороге войны. Она уже началась, и готовилась интервенция ещё задолго до того, как князь сел на трон. Это всё знал и его отец, который даже в предсмертных муках прославлял имя великого хана Тэрхана, как защитника земли русинов. Эти воспоминания привели Всеслава в ещё большее смятение. Князь не понимал как одолеть такого врага, который расставил свои сети не просто вокруг его земли. Тэрхан внедрил и завербовал сотни бояр княжества, тем самым создав капканы на вепря внутри государства Всеслава. И всё это началось с исчезновения мольфар.

Именно их каменный трон среди карпатских скал продолжал стоять, как напоминание самому Всеславу о том, что карпатские князья исчезли не просто так. Сперва князь Изяслав, отец его, лишил их титула, объявив ставленником карпатского края одного из бояр. Следом приказал семье колдунов вернуться в стольный Киев и предстать перед ним, чтобы выслушать указ об изгнании их наместника. Так целый княжеский род стал просто боярами на службе у князя Киевского.

— Это не может быть совпадением… — Всеслав свернул карту, и посмотрел прямо в глаза Радолиру, — Так ты сказал, Воевода?

— Что? О чем ты, Всеслав? — Мстислав переглянулся с братьями, однако князь продолжал холодно и хмуро смотреть в глаза своего военачальника.

Ни Радолир, ни Боримир никогда не подводили Всеслава. Он помнил мужей ещё с детства. Помнил, как они вместе сели впервые на лошадь. Помнил каждый проведенный в твердыне рядом с ними день. В его воспоминаниях жила вера в то, что этим людям можно и следует доверять.

"Однако правитель одинок. И одиночество это порождает чудовище…" — мысленно прошептал Всеслав, а перед его глазами встала будто живая картина из прошлого.

"— Входи, княжич! Хан Батый ждёт тебя! — один из тумэров дал команду страже и та отошла от входа в юрту.

Всеслав отвернул грубую ткань огромной палатки, в которой горел живой очаг.

Монголы превыше развития и движения вперёд почитали свои традиции точно, как и славяне. Потому летняя ставка хана Батыя стояла каждое лето в степях для охоты. В этот раз и Всеслав стал частью орды, покинувшей стены ханского дворца, чтобы отдать дань степным богам.

— Ваше ханское Высочество! — Всеслав легко склонил голову, заметив своё отражение в воде огромной купели из чистого золота, походившей на бассейн.

Юнец княжич всё равно держался в глазах хана, как будущий правитель. Потому Всеслав и встал напротив Батыя, смотря прямо в узкие глазницы монгола.

— Слышал я от тумэров, ты степного вепря зарубил? — хан поправил свою рубашку и кивнул Всеславу, чтобы он проходил и располагался в кресле слева от возвышения, на котором восседал хан и его две жены.

— Ступайте! — Батый провел по лицу одной из них нежным движением и указал женщинам на выход лишь взглядом.

Как только жены скрылись, всколыхнув ткань входа, хан снова посмотрел на Всеслава. Цепко и внимательно, карие и почти черные глаза обогнули взглядом фигуру молодого княжича, в ожидании ответа Всеслава.

— Да, хан, — спокойно ответил Всеслав, однако ощутил некий дискомфорт от настолько пристального внимания Батыя.

— Ты ненавидишь то, что стал бесправен в землях, фактически завоёванных когда-то твоим отцом?

— Может ли ненависть помочь вернуть мне подобное право, будучи просто чувством? — парировал Всеслав и принял от слуги хана кубок с питьем.

— Тогда с каким чувством ты прошил тело живого существа, Слав? Что ты ощутил, когда понял что на руках твоих ещё горячая кровь того, кто дышал мгновение назад.

— Ничего! — резко ответил Всеслав, и не соврал.

За те годы, которые он прожил среди ордынцев, молодой княжич привык видеть смерть. Тем более простую кончину дикого животного, которое убило бы его, не останови Всеслав вепря клинком своим.

— Когда-то ты станешь править, мальчик! — вдруг тихо, но уверенно произнес Батый в ответ на слова Всеслава, — А значит, должен помнить, что только эмоции и чувства способны будут не дать тебе превратиться в чудовище.

— Чудовище? — переспросил Всеслав и горько ухмыльнулся, вспомнив самого Батыя, когда он брал одну из провинций Поднебесной, просто нанеся несколько ракетных ударов, а потом, как стервятник добивая наместника и его свиту.

— На меня смотришь, когда спрашиваешь, значит меня чудовищем и считаешь, юнец. Однако я тебе поведаю одну простую истину. За тем и позвал прежде, чем ты отбудешь в хаганат.

— И что же за учение готов мне открыть великий наместник степного волка Тэрхана? — задал холодно вопрос Всеслав, на что замер, услышав ответ:

— Что не волк он вовсе, мальчик. И смерть моя найдет Батыя в степи по приказу этого самозванца уже через два дня. Он думает, что не знаю я участи своей. Но тем и глуп Тэрхан, что взрастил подле себя настоящего волка, Всеслав! Он создал тебя! Потому запомни слова мои, и коль не глуп и понимаешь, что я не враг тебе — прислушайся к ним. Чудовищем с кровавым венцом на челе станет только тот, кто вырастит в себе яд одиночества. Найди причину! Не страну! Не людей! Не землю и не богатства родины! Найди причину, из-за которой ты всей душой и кровью своей пожелаешь сохранить это! Найди такого человека, ради которого сгинешь точно так же, как я ради жён и детей своих. Запомни, Всеслав — одиночество есть удел для правителя, но одиночество есть смерть для его человечности. Не обращайся в безумное чудовище, и найди силу свою в причине! Отыщи её, либо создай сам!"

— Однако не я её создал, а вы… и боги! — Всеслав вынырнул из воспоминаний и пробасил это, даже не заметив, что произнес вслух собственные мысли.

— Вы должны быть готовы, — ровно и спокойно произнес Всеслав, смотря на очаг в камине, — Вы все должны быть готовы к войне, и не зря я объявил о ней заранее. Я долго думал над последними словами хана Батыя, — князь скосил взгляд на Ярополка, и русич сразу понял причину упоминания этого имени.

— Перед своей кончиной и моментом, когда мне поднесли в дар рабыню, он дал мне ясно понять, что мой ребенок станет причиной… Моей причиной, чтобы остановить Тэрхана.

— Ты уверен, что он решится на прямое нападение? — Мстислав нахмурился, на что князь только произнес:

— Арысь, покажи им! Всё от начала и до конца, как и нападение на твердыню неделю назад.

Всеслав отвернулся, как только лучи опять разрезали пространство. Медленно мужчина подошёл к окну, продолжая на периферии слушать, как Арысь рассказывала князьям о появлении Станиславы и том, как пропал Ярослав. Берегиня детально описывала каждое событие связанное со Стасей, а Всеслав щурился, смотря на то, как дружина выстраивается вокруг кортежа Княгини.

Глубокий вдох наполнил лёгкие воздухом, будто смешав его с дрожью. Всеслав как мог, гнал от себя и ещё одну деталь. Жаркое и жгучее чувство, вызванное фото с того прибора, который нашел в болоте. Мужчина как мог, старался подавить в себе чувство собничиства, но не мог. Всеслав оказался бессилен против ощущения явной ревности, и будучи не дураком понимал, что оно пожирает его, словно яд точит. Медленно и не спеша отравляя уверенность князя в том, что он сможет обрести счастье с женщиной, которая мало того, что словно ненавидит его, так ещё и сторонится, как проклятого или меченого Мораной. Не даётся в руки, пока он не заставит. Пока не покажет насколько хочет её, как сделал это прошлой ночью.

В этих мыслях, как в круговороте, Всеслав продолжал наблюдать за дружиной, словно сканируя каждого на предмет предательства. Князь шестым чувством ощущал опасность и ждал нападения.

"Это самый выгодный момент. На глазах всех делегаций, на глазах фактически всего народа попытаться совершить нападение, тем самым показав насколько я жалок. Продемонстрировав всему миру, что князь земли Киевской — пустое место, которым можно помыкать точно так же, как и его отцом… И вероятно мишенью станет она. Ведь нет большего позора для мужчины и правителя, чем то, что он даже не в состоянии защитить свою жену. Тогда такой муж не в состоянии защитить и весь народ! Ему даже собаку охранять и оберегать не позволят!"

С этими мыслями Всеслав повернулся снова к братьям, осмотрев их хмурые лица, выражающие крайнее недоверие той сказке, которую поведала им берегиня.

— И ты действительно веришь Ярику? — переспросил Ярополк, понимая что его брат и правда уверовал в слова своего сына, — Он же ребёнок! Мог додумать сам, чего в мультиках не увидел, Всеслав!

— Нападение на твердыню было совершено в следствии диверсии изнутри. А попасть на территорию почти неприступного форта без идентификатора невозможно, Ярополк! Как и подделать его нет никакой возможности! Однако Стася опознала тело убитой девушки, более того, она же и помогла составить образ того, кто в её мире последним разговаривал и был с её подругой. По словам Вессария, Станислава действительно потеряла близкого человека. Лекарь видел явные проявления шокового состояния, а значит она не врала. А покуда не делала этого, значит Шерхан был в том месте откуда прибыла она! Точно такой же знак, как описывает Яр, остался и на пепелище дома мольфар! Этот род последний, по слухам старейшин, ведающий что есть темное колдовство и разговаривающий с богами. Они их слуги. Из всего… — Всеслав спокойно продолжил, — …делайте выводы сами! И о том, как Станислава стала моей женой можно тоже подумать в этом ключе, учитывая что мой Воевода божится о своей точной проверке всех лодок и снастей, и том, что оставил не тронутой только лодку Миневры.

— Государь! — голос Арысь прервал напряжение повисшее прямо в воздухе между мужчинами, — Кортеж Государыни готов, как и сама Княгиня. Велите привести княжича? Он тоже готов.

Всеслав закрыл глаза, пытаясь собраться. Глухо и с рокотом выдохнув, он обратился к князьям:

— Скачите впереди колонны первыми и подготовьте хранителя для церемонии обмена обетами.

— Что ты задумал, Всеслав? — Миндовг нахмурился, ведь хорошо знал, что именно Всеслав должен ждать Княгиню на площади Вече, — Это ведь не смешно! Это традиции! Как ты собираешься провести свадебный обет? Пойдя против всех правил и многовековых заветов?

Литовский князь уже сейчас видел в глазах Всеслава то, к чему привёл дурман этой необычной девы. Для зеленоглазого князя она таковой теперь и стала — словно девой, появившейся из неоткуда. А уж узнав все подробности, очарование таким несомненно красивым созданием, схлынуло с Миндовга, и погрузило в пучину сомнений и страха за жизнь Всеслава.

— Если её сегодня убьют, мне уже будет не до обетов и традиций, Миндовг! Судя из всего, я не могу доверять больше никому, покуда не понимаю, что вообще происходит. И раз не знаю и не могу влиять на ситуацию даже задействовав всех своих советников и дружину, обязан сам обезопасить себя от такого позора, который и поставит на мне, как на князе этой земли, крест, Миндовг! Я не могу так рисковать! Ни вами! Ни Станиславой теперь!

Всеслав говорил холодно, отрывисто и совершенно уверенно в своей правоте. Это и заставило Ярополка принять решение брата только глухо фыркнув, а затем произнести:

— Нам пора, братья! Идёмте! Тем более надо ещё успеть заболтать всех гостей.

Взгляды мужчин снова встретились. Всеслав пытался сказать спасибо брату именно через свой взгляд, и через то, как осмотрел фигуры и остальных братьев. Однако сам он понимал, что подобное перевернуло все его планы с ног на голову. С самого начала, с того самого дня, как он надел венец отца, ни один его замысел не увенчался успехом до конца.

Однако, насколько же он должен был стать одержимым, что в момент, когда его кабинет покинули и Радолир с Боримиром, всё о чем думал Всеслав — проклятое фото с тем седым мужчиной, которое прямо сейчас довело внутреннее состояние князя до точки кипения. Всеслав схватил свои ножны, и повязав их поясом, буквально всадил в них меч. Повернулся и осмотрев стол, его рука дрогнула над деревянной, инкрустированной самоцветами шкатулкой.

"Целый сундук для простых кандалов, которые сдавили меня, как только коснулись головы…" — мужчина откинул резким движением крышку и провел пальцами по синему бархату, на котором лежали два венца — его и его женщины.

Эти короны передавались из поколения в поколение почти двенадцать веков. Двенадцать пар надевали их на свои головы, дабы показать что имеют право носить титул княжеской семьи огромного государства. Сперва они венчали бархатные шапки, но спустя ещё десять веков, стали походить на венцы, которые накрывали чело и выглядели действительно, как шикарные кандалы для мученика.

Всеслав взял в руки свою корону и закрыв глаза, надел её на голову, лишь потом взяв в руки корону Станиславы. Он замер взглядом на золотом венце, проводя пальцами по белым и синим камням, которые венчали украшение.

— Арысь! — Всеслав сжал корону в руке, пытался сдержать себя, но не смог, — Покажи мне ещё раз то фото, которое было на аппарате Государыни.

— Конечно, Государь! — ответила берегиня, а мужчина даже поднять взгляд не мог, чтобы посмотреть на то, что попросил увидеть опять.

Всеслав медленно поднял только глаза и замер. Перед ним было то самое фото, в этот раз увеличенное в сотни раз. Впервые князь рассмотрел нечто такое во взгляде Стаси, что заставило его снова ощутить глухой удар в груди. Странное чувство, уже однажды вынудившее мужчину прикоснуться рукой к себе в том месте, под которым билось сердце.

Князь встал во весь рост, продолжая сжимать женскую изящную корону в руках. Не спеша его взгляд побежал по фото, пока не остановился на чертах лица мужчины. Именно этот муж показался Всеславу слишком странным ещё впервые, когда мужчина его увидел. Продолжая прожигать лик незнакомца взглядом, князь искал то, что могло зацепить его внимание настолько, что сейчас он буквально не отрывал глаз от голограммы.

— Выведи мне последний портрет семьи карпатских мольфар, Арысь, — почти не веря в подобное, тихо и спокойно произнес мужчина, а сам уже и так догадался что увидит.

Потому, когда перед ним предстал портрет Зоряна Вершигоры, лицо самого князя обратилось в монолитный, идеально холодный и острый камень. Каждая черта Всеслава заострилась настолько, что он стал походить на живую статую.

— Это его сын… Такого сходства не бывает на пустом месте! — гортанно прошептал князь, переводя взгляд с одного фото на другое, — Она либо не знала, кто был рядом с ней, либо знала и соврала мне!!! Солгала с самого начала!! — Всеслав всадил кулак в столешницу, ощутив как боль прошила костяшки пальцев.

— Она не могла знать… Княгиня сама искала эту семью, Государь! Однако увидев снимки не признала этого сходства. Я не различила в её мимике ни единого намека на ложь. Потому… Скорее всего Государыня и сама не ведает, кто рядом с ней на этом снимке.

Слова Арысь продолжали звучать в голове Всеслава, как набат. Он и сам не хотел в это верить, и понимание это стало настолько ярким, что вынудило произнести:

— Вели приготовить только Морану. В кортеж машин пусть сядут стражники и солдаты с оружием в полной боевой готовности, а Ярослава вели оставить в твердыне под присмотром Вессария! Как только мы отправимся в Киев, немедля закрой весь княжеский уровень опять, и чтобы ни одна крыса не попала туда пока мой сын там один!

— Что велите делать с Катериной? Мирослава настаивает на судилище над девушкой, и аппетиты матушки растут!

Всеслав только скривился и открыв футляр положил корону княгини на такой же синий бархат, как и его покрывала в покоях.

"Ты как дурман… Настолько пьянящий, что я впервые перестал чувствовать себя пустым сосудом из холода, Стася…"

— Это оставить за Княгиней! После коронации только она будет вести дела внутреннего двора. Бабские дрязги и базар — последнее, что меня сейчас волнует, Арысь! Как и недовольство Мирославы!

Всеслав закрыл крышку футляра и взяв его в руку, уверенно обогнул стол, сняв по дороге с золоченого держателя длинную красную накидку, которую сегодня наденет на плечи совершенно незнакомой, но ставшей уже настолько близкой женщине.

7.2

— Ответь мне на один, мать его, вопрос, Саша! Какого черта лысого мы тут делаем? — Радуцкий встал рядом с Варнавой и осмотрел старый заброшенный дом на окраине одного из массивов на Позняках.

— Знал бы, что здесь делала Вика, сказал бы! — глухо ответил Саша и накинул на голову капюшон, кивнув Радуцкому на кучку подростков, сидевших на бетонных плитах возле заброшки.

— Пацаны, привет!

Варнава только хмыкнул, понимая, что правильно решил, когда отдал такую важную задачу, как опрос школоты в руки Радуцкого. Последний и сам был как гопник, вот ребята тут же и отозвались на голос Игоря.

— Здарова, мужики! — один из парней спрыгнул в сухую траву и тут же продолжил, — Если вы от Захарича, то мы не лезем больше на стойку! Реально! Просто тут у нас место сходки. Пиво пьем и с девочками общаемся.

— Ладно-ладно! — Игорь приподнял козырек кепки и достал ксиву, раскрыв её перед пареньком, который тут же побледнел.

Богдан посмотрел на удостоверение, и замер. Рослый и крепкий парень занимался боксом, а вчера избил одного из своих соседей за пьянку в парадном. Это и вызвало испуг в глазах Богдана, который заметили и Радуцкий, и Варнава.

— Спокойно, парень! Нас не интересует твоя… — Саша оборвал себя и осмотрел ребят за спиной парня, — …компания и ваши похождения. Сами были пацанами. Мы с вопросом и не более, расслабься и просто помоги нам, если видел что?

Богдан выпрямился понимая, что говорит не просто с патрульными, потому молча кивнул и махнул своим парням, чтобы они тоже спустились с плит.

— Вы, пацаны, часто тут бываете? — Радуцкий осмотрел каждого из парнишек, только затем указав на заброшенную высотку новостроя.

— Почти каждый вечер и на выходных. Мы раньше тут занимались. Ну, типа, паркур, все дела, — отозвался ещё один парень, и добавил, — Я Андрюха, а это Бодя и Филипп.

Варнава осмотрел парней опять, заприметив, что одеты они дешево. Простые болоньевые куртки, почти стёртые кроссовки и потёртые джинсы с дырами на коленях. Только байки под куртками из натурального материала и выглядели неплохо.

"Простые пацаны, которые не могут быть замешаны в чем-то. Однако могли что-то видеть… или найти," — Варнава прищурился, вспоминая единственную запись камеры видеонаблюдения в продуктовом рядом, и последний запеленгованный сигнал сотового Виктории именно недалеко от этого места. Аппарат работал до сих пор, не смотря на то, что в нём заменили карту, а сигнал по прежнему чётко указывал на стройку. Такую информацию запросить у оператора мобильной связи пришлось через столичного прокурора. Иначе ни одна компания не предоставила бы и "ip" адрес сотового Виктории без запроса сверху.

— Кто такой Захарич? — Радуцкий вложил руки в карманы куртки, задав вопрос именно Богдану, — Ты подумал, что мы от него.

— Это охранник, — ответил парень и указал на вагончик возле наполовину разбитого забора, — Он постоянно нас выгоняет из территории. Старичок пенсионер, мой сосед. Я живу через два дома отсюда.

Варнава кивнул Радуцкому и неспешным шагом пошел в сторону того самого дома на колесах, в котором очевидно ночевал охранник Захарыч. Саша несколько раз обошел вокруг территории и заметил следы от протекторов огромных шин.

"Такие следы мог оставить только грузовик, который весит несколько тонн…" — мысленно прошептал Саша и присел рядом с воронкой в засохшем болоте, осматриваясь по сторонам, — "Ни новых стройматериалов, ни чего либо, что можно было отсюда вывести. Только голые блоки из которых состоит высотка. Разве что если что-то было на нижнем этаже…"

Варнава поднялся и повернулся, когда расслышал шаги Радуцкого.

— Пацаны пошли за охранником. Говорят его с утра ещё не было на месте. Однако… — Игорь протянул Варнаве белый айфон, и продолжил, — Филипп признался, что нашел аппарат ещё две недели назад, когда они приехали из кемпинга. Парни занимаются в секции бокса, и ездили на весенние сборы. Но странно и другое…

— Значит, я не ошибся, и её похитили именно здесь, — перебил Радуцкого Варнава, однако Игорь схватил Сашу за руку и тихо заговорил:

— Богдан сказал, что на первом этаже словно шарил кто-то. Убрали так, как будто провели генеральную уборку в развалинах, где годами валялись шприцы и презервативы только. Он спросил старика, почему он выгоняет их опять, и не начали ли часом стройку возобновлять.

Варнава нахмурился и посмотрел на след протекторов, а Радуцкий тем временем продолжил:

— Так старик ответил, что вообще не понимает о чём малой говорит. Мол, приезжал хозяин и просто распорядился убрать первый этаж так, чтобы он блестел.

— А хозяин у нас не кто иной, как начальник Виктории?

— Застройщиком является компания, в которой работала Вика, — расплылся в улыбке Игорь, но вот у Варнавы этот факт не вызвал такого веселья.

— Надо связаться с ним и выяснить, что здесь происходило. Тем более у нас будут показания парня и сотовый Виктории, — Варнава посмотрел опять на телефон, а потом поднял взгляд и заметил, как к ним быстрым шагом почти бежит старик в камуфляжной форме и чёрной кепке.

С виду мужчине было лет шестьдесят, однако выяснилось, что он старше, когда показал свои документы.

— Що си стало, хлопці? *(Что случилось парни?) — Захарич осмотрел цепким взглядом двух молодых людей, пытаясь понять, что они забыли у него на развалинах.

— Как долго вы охраняете это место? — задал вопрос Варнава, спрятав ксиву в карман, когда показал её мужчине.

— Років зо п'ять. *(Лет этак пять.) А що? Шпана ця щось натворила? *(А что? Шпана эта что-то натворила?)

— Нет. Парни здесь ни при чем. Нас интересует несли ли вы службу после двадцать девятого марта? И не видели ли в эти дни что-то странное? — Радуцкий сложил руки на груди и продолжил, — Может девушку. Молодую совсем. Лет двадцати шести. Темный цвет волос, светлый пуховик и сапоги высокие… Их ещё женщины ботфортами называют. Ну такие, выше колена? Видели?

Захарич замер, силясь вспомнить хоть одну даму, которая захотела бы прогуляться в этой подворотне. Девочек мужчина помнил, последние постоянно с Богданом и его шпаной сюда таскались. Однако такую девушку старик не мог припомнить.

— Не-а. Не пам'ятаю я такої красуні. В нас тут вобщє молоді жінки ходити бояться через ці провулки. Тут же світла нема, та й купа закутків. Тому не бачив я такої дівчини точно. *(Не-а. Не помню я такой красавицы. У нас тут вообще молодые женщины ходить боятся через эти переулки. Здесь же света нет, да и куча тупиков. Потому не видел я такой девушки точно.)

Варнава опять посмотрел на старика пристальным взглядом и достал сотовый Виктории.

— Однако один из этих парней утверждает, что нашёл её телефон прямо в этом здании. На нижнем этаже. А ещё они же нам сказали, что недавно тут провели генеральную уборку. Только на первом уровне. В развалинах? На недостроенной территории и стройке? — Варнава начал давить на старика, когда понял, что тот явно что-то недоговаривает.

— Лучше скажи как есть, старик. И тогда может мы поймём, что ты непричастен к исчезновению двух молодых женщин. На старости лет… — протянул Саша, — …и получить такую славу? Ты же не хочешь чтобы начали ходить слухи будто уважаемый человек покрывает изнасилование или убийство женщин? А, Дмитрий Захарович?

Радуцкий наблюдал за этой картиной, приподняв бровь и со сложенными на груди руками. Он и не подозревал как работает тихоня Варнава.

"А он, смотрите, как дожимает старика. Так, что того скоро инфаркт хватит." — Игорь остановил Варнаву и просто произнес:

— Не скажешь, как это появилось на вверенной в твою охрану заброшенной сточной канаве, придется брать тебя как главного подозреваемого. Подписку оформлять… Ты этого хочешь?

— Хлопці! *(Парни!) — старик подошёл ближе и почти дрожа зашептал, — Не було мене в ті дні тут! Не було і Славка, який мене підміняє! Старший погнав всіх по домам на три дні, а сюда заїхло дві фури. Що привезли — не питайте, не знаю! Бо як тільки сунувся погледіти, поняв шо то щось не чисте. А потом позвонив старший і вобщє сказав, шоб ми і носа на стройку не показували, пока фури не заберуться! Вони ж загородили то все. Я уже думав знов будавати будуть. Але як вернувся, то побачив, шо просто шухєр навели і знов пропали. *(Не было меня в эти дни тут! Не было и Славы, который меня подменяет! Старший разогнал всех по домам на три дня, а сюда заехало две фуры. Что привезли — не спрашивайте, не знаю! Потому что, как только сунулся посмотреть, понял что здесь что-то не чисто. А потом позвонил старший, и вообще сказал, чтобы носа на стройку не показывали, пока фуры не уедут! Они же огородили это всё. Думал опять строить начнут. Но как вернулся, то увидел, что просто шухер навели и опять пропали.)

Захарич дрожал, как в горячке. Он сглотнул сухой комок в горле, и пытался успокоиться, потому что и сам понимал, что такие дела просто так не происходят. А старику на своем веку только таких проблем ещё не хватало. Захарич опять поднял взгляд на русоволосого оперативника, и в его глазах увидел только приговор.

— Я не стану свідчити! Хлопці, я роботу втрачу! *(Я не стану свидетельствовать! Парни, я работу потеряю!)

— Показывай первый этаж! — Варнава переглянулся с Радуцким, на что Игорь кивнул старику на стройку, со словами:

— Показывай, Захарич! А потом решим, что делать будем!

Старик поник, но понимал, раз сюда пришли два оперативника, ему не выйти из этой истории так просто. Они всё равно попытаются его привлечь. Потому охранник уже мысленно попрощался со своим местом подработки.

Мужчины пошли в сторону заезда, который очевидно должен был служить некой подземной парковкой в новомодном комплексе. Однако внешне это место действительно напоминало настоящие катакомбы. Варнава вошёл под своды стройки и тут же осмотрелся, подняв голову вверх. Туда уходила длинная и пустая шахта, предназначенная для лифтов.

— Здесь и правда отдраили всё так, что даже пылинки не осталось, — протянул Игорь, пока Саша обходил огромную территорию недостроенного паркинга и остановился у места, которые было залито бетоном только недавно.

— Дмитрий Захарович! — Варнава повернулся к мужчине и кивнул на небольшой квадрат, который только застыл на более старом покрытии, — Что здесь было?

Старик замер, и сам не поверив своим глазам. Он быстрым шагом пошел в сторону того места, где должен был быть отстроен вход в подвалы для коммуникаций.

— Шо за брєд? *(Что за бред?) Тут був вхід у підвали. Єдиний з цього боку стройки! *(Тут был вход в подвалы. Единственный с этой стороны стройки!)

— Где второй? — тут же задал вопрос Игорь и переглянулся с Варнавой.

— Так… З іншого боку. Йдемо! Покажу, бо мені вже самому лячно! *(Так… С другой стороны. Идём! Покажу, потому что мне уже и самому страшно!)

Старик поднялся от свежего бетонного полотна, и пошел в сторону другого выхода стройки. Пройдя ещё несколько десятков метров вокруг здания с другой стороны, Радуцкий хлопнул Варнаву по плечу и кивнул на проржавевшие перила рядом со спуском на цокольный этаж. Здесь двери были закрыты на колодку, потому старик достал связку ключей. Отыскав нужный, Захарыч снял замок и стал с силой тянуть на себя очевидно слишком тяжёлые двери, вылитые полностью из стали.

— Давайте я подсоблю! — Радуцкий встал рядом со стариком и потянул за ручку, понимая, что это не дверь тяжёлая, а петли проржавели настолько, что не дают открыть саму дверь, — Варнава!!! Помогай!!! — прохрипел, сжимая зубы Игорь, а когда Саша потянул вместе с мужчинами, проклятая проржавевшая насквозь дверь поддалась.

Однако это стало только началом. Поскольку не успели мужчины открыть вход в подвалы, как тут же отскочили от него, прикрывая лицо и пытаясь не вдыхать настолько едкий запах, что Радуцкий ощутил в горле изжогу.

— Газ? — старик Захарич приподнял брови и побледнел, — Невже трубу заділи, а тепер вирішили то все просто бетоном залити?*(Неужели трубу задели, а теперь решили это всё бетоном залить?)

— Нет, мужик! — выдохнул кривясь Варнава, и сам побледнев с мыслью:

"Только бы это были не они! Господи! Пожалуйста! Только бы это были не Стежа и Вика…"

— Это трупы, старик! — прохрипел Радуцкий и посмотрел на Варнаву точно так же молясь, чтобы в этом подвале не было Станиславы.

— Я… Як трупы? *(Ка… Как трупы?) — казалось Захарич сейчас и правда отхватит инфаркт, однако он стойко выпрямился, а Варнава пояснил:

— При длительном разложении тела́ источают запах очень схожий с запахом метана, старик. Вот почему тебе показалось, что это газ. Однако метан не такой тухлый на привкус. От него не остаётся вкуса на языке. А от… подобного аромата, ты сразу чувствуешь подобное даже во рту.

Старик Захарич медленно и с дрожью повернул голову в сторону входа, а потом и вовсе схватился рукой за стену.

— Варнава! Вызывай криминалистов! — Радуцкий и сам бы вошёл внутрь будь у него хоть какие-то средства защиты, но без респиратора, и при такой концентрации испарений, даже Игорь понимал, что можно получить отравление.

Саша только кивнул, и достав сотовый словно на автомате набрал номер криминалистической лаборатории. Спустя всего двадцать минут, Александр курил стоя у тех самых ржавых перил. Мужчина смотрел только на въезд, куда как раз подъехало две спецмашины. Из первого буса вышел мужчина в черном пальто. Он показался Варнаве настолько похожим на Ушастика, что Саша не сразу признал в нём мужчину средних лет.

— Это кто? — спросил Радуцкий, смотря на то, как к ним уверенным шагом идёт высокий, широкоплечий и статный холеный мужик, дико напоминающий Игорю одного паныча.

— Очевидно, ты уже сам догадался! — Варнава выдохнул дым, и потушив окурок о подошву ботинок, бросил последний в кучу строительного мусора.

— Папаша Вершигоры? — Радуцкий встал, как столб, а мужчина в пальто тем временем, остановил двух девушек криминалистов и кивнул им на маски.

Те, тут же сменили их на респираторы и поспешили за группой в подвал, у спуска к которому стоял бледный Захарич.

— Зорян Вершигора! — мужчина только продолжил путь, как Варнава уверенно произнес, выпрямившись и встретившись взглядом с темными и хмурыми глазами, — Это отец Даниила. И я совершенно не понимаю, что здесь мог забыть такой человек?

Зорян отправил девушек, дав наставления, чтобы сменили простые маски на респираторы, потому что знал — трупов не два, трупов несколько десятков. Мужчина поправил полы пальто, а сам замедлил шаг присматриваясь к двум оперативникам. Этих парней он знал хорошо, ведь постоянно следил за тем, чем был занят его единственный сын. В нём Зорян видел надежду на выживание своего рода в этом проклятом мире, который унес жизни почти всех его детей. Только Даниил. Только он смог выдержать натиск этой реальности, и справиться с тем, что убивало их род вот уже три десятилетия, с того самого дня, как они оказались здесь.

— Чем обязаны? — Радуцкий специально и явно сделал вид, что осматривает Зоряна с ног и до головы, — Представьтесь, пожалуйста!

— Вы итак знаете кто я, Игорь! — Зорян протянул оперативникам два респиратора и продолжил, — Об остальном поговорим, когда осмотрим тела.

— А вы уже знаете, что это именно тела? — Радуцкий взял респиратор в руки и прищурился, на что Зорян ничего не ответил, а только надел свой и уверенным шагом пошел в сторону спуска в подвал.

— Ни вам здрасьте, ни вам до свидания! Точно сынок в папашу пошел, — Игорь сплюнул и надев респиратор посмотрел на Варнаву, который продолжал буравить взглядом одну точку, пока не произнес:

— Это не Стежа, и не Вика! Он прав, Радуцкий! Там намного больше жертв.

С этими словами Варнава надел респиратор и пихнул в плечо Игоря, чтобы тот поторапливался.

"Наверное, Ушастик действительно собирался жениться на Стеже. Иначе заинтересованность всей его семьи в поисках Станиславы не была бы столь явной…" — подумалось Саше, пока он входил в помещение, где уже установили хотя бы фонари.

Посмотрев на широкую спину Зоряна, вставшего в нескольких десятках метров от входа, Варнава медленно перевел взгляд на то, что было перед всей СОГ.

— Да ну нахер!!! — выругался Игорь и замер, чувствуя как вся кровь словно ухнула в пятки, а по телу прокатился озноб.

Подобное Радуцкий видел впервые, и описать ужас, который испытал от этой картины не мог даже мысленно. Просто ощущения и чувства, которые враз покинули его напрочь, а в ушах будто свист появился. Мужчина хотел отвернуться, но не мог, потому что глаза высохли смотря на некую бетонную то ли статую, то ли непонятное месиво из застывшего раствора и тел, части которых выглядывали, и буквально торчали из каменной неровной стены.

— Выходит… Их просто смешали с раствором и вылили в подвал, в надежде, что их здесь либо вообще не найдут, либо когда найдут, то просто закроют рот рабочим, а к тому моменту годы пройдут, — прошептал Варнава и посмотрел на замершего Игоря.

Проследив за его взглядом, Саша увидел, как Зорян подошёл к руке, свисающей вниз. Это выглядело так, словно кто-то просунул только кисть через дыру в стене. Точно так же справа торчала нога, а слева вообще половина туловища в лохмотьях.

— Это месиво какое-то! Я думал ничего страшнее, чем зверства Чикатило не увижу. Но такое… Какого хера, бл***, происходит?!!

— Наконец, ожил, Радуцкий? — Варнава уверенно встал над одной из криминалисток, которая осматривала именно туловище, пока её коллеги всё тщательно снимали на камеру.

Саша наклонился и присмотрелся к одежде несчастного, потом перевел взгляд на ногу, а следом и на руку, у которой стоял Зорян и осматривал как раз не останки, а саму стену.

— Господин Вершигора! — Александр пошел в сторону Зоряна, однако как только встал рядом, мужчина призвал его к молчанию.

"Что он делает?" — пронеслось в голове Саши, пока он наблюдал за тем, как отец Даниила неподвижно стоит у стены и смотрит в одну точку.

— Их около пятнадцати человек, — внезапно произнес Зорян и посмотрел на Сашу так, что вот теперь Варнава действительно испугался.

Следователя напугал не вид того, что было перед ним, и не понимание, что в этом месиве могут быть девушки. Его испугал взгляд и уверенность с которой мужчина произнес подобное.

— Откуда… — тихо спросил Варнава, однако Зорян перебил его и басовито, но так же тихо продолжил:

— Они все местные бездомные. Кого на базаре заманили за бутылку, кого просто притащили за деньги с какой-то теплотрассы.

— Вы понимаете, что если подобное подтвердится, господин Вершигора, вы станете главным подозреваемым?! — прозвучал дрожащий, но уверенный голос Радуцкого за спиной мужчин.

Зорян повернулся к молодому человеку и осмотрел его ещё раз. Потом его взгляд устремился в сторону более смышлёного и профессионально подкованного Варнавы.

"Без помощи властей, мне не помочь сыну и Станиславе. Нам не остановить войну, пока мы не поймём, что Шерхан искал в этой реальности. Могу ли я доверять им?" — мужчина устало закрыл глаза, однако лишь вспомнив с каким отчаяньем его единственный оставшийся в живых сын бросился спасать девочку, Зорян принял решение.

— Если хотите понять, что происходит, ступайте за мной! Нам нужно поговорить. Но не здесь!

Зорян уверенным шагом пошел в сторону выхода, а Радуцкий лишь развел руками, промолчав, когда Варнава пошёл вслед за мужчиной. Игорь только мечтал побыстрее покинуть этот ужас, потому и сцепил зубы, заткнув своё негодование обратно поглубже.

Как только Саша заметил, куда идёт Зорян, снял респиратор и остановил его:

— Зачем мы идём на крышу?

Однако Зорян на остановился, а лишь быстрее стал подниматься по недостроенной лестничной клетке наверх, пока не вышел на четырнадцатом этаже прямо у той шахты, которая даже не была накрыта хотя бы листом из металла. Мольфар поднял голову вверх, лишь следом призвав силу. Мягко и плавно её поток наполнил тело старшего князя, а госпожа позволила увидеть то, что так тщательно пытались отчистить от пола внизу первого этажа, где и начиналась довольно широкая шахта.

— Офигеть! И тут эта дрянь! — Радуцкий совершенно позабыл о компании отца Даниила и встал рядом с ним, смотря вниз.

— Я думаю пришло время объяснить нам, господин Вершигора, почему с криминалистами приехали вы, а не Даниил? И каким образом догадались что и здесь есть рунический знак Перуна? — Варнава стоял напротив Зоряна по другую сторону от дыры в перекрытии.

Цепким взглядом Александр осматривал мужчину, пока тот молча отвечал на все его вопросы разом.

— Даниила нет в Украине, — продолжил Варнава, а Зорян лишь мягко, но горько усмехнулся ответив:

— Моего сына нет даже в этой реальности, следователь Варнава.

Радуцкий издал смешок, а потом опять посмотрел вниз, когда вспомнил молнию, и такой же знак, который еле виднелся на бетоне первого этажа. Следом в голове Игоря всплыла только одна картина: черный взгляд лишенный белков, и серая пергаментная кожа, по которой словно черные трещины пошли.

— Кто вы такой? И кто, бл***, ваш сынок? — Игорь прожег взглядом Зоряна, на что тот молча продолжил стоять, пока над головами мужчин быстро и совершенно неестественно сгущались темные грозовые тучи.

Саша поднял взгляд на только что солнечное небо, и нахмурился лишь заметив, как грозовой фронт стал образовываться прямо из неоткуда.

— Последний карпатский князь Зорян Вершигора, именем богини Мораны посвященный, а пламенем огнебога Симаргла наделённый силой гор и рек, юнец.

Радуцкий медленно повернулся в сторону Варнавы, который только и произнес:

— И вы хотите, чтобы я поверил в эту чушь?

— Поверишь, мальчик! Как только миры столкнутся, ты поверишь даже в то, во что не поверил бы никогда. Ибо врата в междумирье открыты снова, а плату за переход сейчас осматривают твои коллеги криминалисты. И покуда не ведаю я, зачем мой мир пришел в ваш, в опасности находятся все, следователь Варнава.

Над головой мужчин пророкотал гром, а молния настолько быстро прошила воздух между мужчинами, что Радуцкий не сразу понял как отлетел от шахты ударной волной. Однако как только открыл глаза, смотрел словно через дымку из серого тумана. Следом повернулся в сторону такого же шокированного Варнавы, неотрывно наблюдающего за мужской фигурой, держащей молнию в руке, словно плеть, пока дождь стеной хлынул прямо с неба.

Это была не локальная стихия. Зорян призвал грозу во всём городе, а молнию отпустил как только ощутил, что сила слишком стремительно наполняет его, разрушая ткани и сосуды тела, начавшего гнить изнутри в этом проклятом мире.

— Теперь! — Зорян отпустил искрящийся поток и он угодил, пройдя через шахту, прямо в пол первого этажа и рассеялся, — Мы можем поговорить по факту, господа следователи?! Ибо мне нужна ваша помощь, а вам моя!

Варнава неспешно и впервые с дрожью поднялся, осознав, что дымка вокруг его тела развеялась, а смотрел он в глаза больше похожие на черные провалы. Смотрел всего мгновение, прежде чем лицо отца Даниила пришло в норму.

— Кто вы? И…куда… — Саша шокировано посмотрел на мужчину опять, только потом уловив взгляд Игоря.

— Я уже представился. Однако… Тебе и так должно быть ясно, что перед тобой колдун. А проще и понятнее для вашего люда — карпатский мольфар, — ответил Зорян и подал руку Радуцкому, который не осмелился принять помощь мужчины, и поднялся сам, отойдя от него на шаг со словами:

— Я уже видел такое! Ваш сынок! Он тоже…этот…бесноватый?

— Мой сын — последний и рода Верши Го́ра, и первый наследник престола карпатского княжества, простолюдин! Потому… Я бы попросил вести себя почтительнее!

Варнава пытался понять то, что увидел, но логического объяснения произошедшему не находил. Саша осмотрелся и вытирая дождевые капли с лица произнес первое, что пришло ему в голову:

— Где Станислава? И почему Даниил…

— Она в холодном мире, следователь Варнава. Тела, найденные в Карпатах — стража, а вернее личная охрана молодого княжича Ярослава Рюриковича. Мальчик, который заблудился — и есть княжич помешаник. А жертва — женщина психолог, которую убили, когда исчезла Станислава, работала на монгольского хана Шерхана, родного брата великого хана степей и Монголии Терхана. Именно она стала платой, когда мальчика опять пришел спасти слуга Арысь Полынь мольфар Фалько. Он и убил женщину, отправив Станиславу и молодого княжича обратно в холодный мир, чтобы Шерхан не добрался до мальчика в этом мире.

Варнава схватился за бетонный выступ, продолжая попытки осмыслить слова мужчины. Однако если поверить именно им…

— Всё сходится, кроме одного, — прошептал Александр и задал следующий вопрос, — Если даже предположить, что ваш фэнтезийный рассказ, достойный экранизации Голливудом — правда, то как в этом замешана Виктория, которая исчезла точно так же, как Стежа?

— Вы опытный человек, — ухмыльнулся Зорян и окинул Варнаву пристальным взглядом, — За вашей коллегой следили с того самого момента, как к ней в руки попало дело об убийствах мечами. Ровно как и за моим сыном вели слежку, пытаясь понять сохранил ли силу наш род.

— Видимо, сохранил, — скривился Радуцкий и поправил на голове кепку.

— Да, но ценой смерти моей дочери и двоих сыновей, юнец. Этот мир чужд для нас, и не принимает.

— Однако вы не вернулись, а значит не захотели устраивать такое месиво? — Саша почти привел своё состояние в норму, всё же продолжая с опаской смотреть на отца Даниила.

— Для того, чтобы вернуться надо открыть переход со стороны холодного мира, следователь Варнава. Придя сюда, ваш мир стал нашей тюрьмой, ссылкой и местом гибели. Он давно утратил силу богов, а потому мы бы не смогли открыть переход назад. Следовательно, это сделал именно Шерхан. Вы его видели, и уверен уже догадываетесь с кем именно провела свой последний вечер подруга вашей коллеги. Арвай Нармаев не кто иной, как тот самый Шерхан, следователь Варнава. А то, что мы сегодня обнаружили здесь — плата за то, что он пронес в холодный мир из вашего. И судя из количества невинных жертв, Шерхан отправился домой не с пустыми руками, а значит в моём мире начинается война. Новая, которая может стать самой кровопролитной в истории холодной реальности. И если Шерхан и Терхан одержат победу… — Зорян выпрямился и приподнял подбородок пробасив, — Уверяю, они придут за этим миром точно так же! А принеся с собой скадоний — вашей реальности, вашим людям, странам и порядку… — Зорян сделал паузу, заметив первый проблеск понимания в глазах Варнавы, — Всему придет конец, следователь Варнава! Всему! Он превратит мир лишенный колдовства в вызженную степь, подобную той, которую уже однажды оставил за своими плечами их отец Тулук-хан!

Радуцкий стоял молча и не двигался совсем. Мужчине казалось, что он попал в какой-то дикий сон, или шоу, где разыгрывают наивных идиотов. Однако увиденное прежде, и сказанное этим ненормальным теперь, поселило в Игоре настоящий страх. Опять вернулась картина из подвала, от чего даже гроза и холод от порывов ветра не были столь ощутимы.

— И где теперь этот Шерхан? — задал вопрос Радуцкий, хорошо понимая, каким будет ответ отца Даниила:

— Очевидно в холодном мире, юнец… — ответил Зорян, заклиная Морану защитить его последнее чадо от меча ханского правителя.

Однако промысел богини был в другом. Изящною моложавою рукой, богиня смерти плела свою пряжу. Нити искрились в свете звёзд и опутывали собой земли междумирья, сквозь которые, подобно окну, были видны оба мира. Сейчас богиня лишь продолжала плести, смотря на то, как её молодой слуга стоит прямо напротив монгола.

Даниил продолжал осматривать поляну, и уже понимал, что Шерхан следил за ним. Вернее, это очевидно делал тот, кто беспрепятственно мог ходить между мирами. Таким человеком мог быть только колдун. И мольфар не ошибся, когда из воды за его спиной вышел старик с седыми волосами. Высокий, статный, он был облачён в хламиду старца.

— Познакомься, князь Вершигора! Ты ведь родился в другой реальности, и не ведаешь кто из твоей семьи остался в этой, — Шерхан спокойно осмотрел старца и кивнул ему, дав тем самым дозволение обратиться к своему племяннику.

— Ты так похож на отца, Даниил. Я словно в очи брата своего смотрю, — прохрипел старец, но как только ступил на берег, стал менять облик, в мановении ока обращаясь в мужчину примерно того же возраста, что и отец Даниила.

Вершигора гортанно выдохнул и сжал ножны клинка в руке так, что кисть задрожала, а сам мольфар обратился в холод, коим и стал, когда наполнил себя силой госпожи до краев.

— Ты кто такой, чтобы говорить подобное? — пророкотал Даниил и посмотрел на Шерхана, уже понимая как тот смог открыть переход между реальностями опять.

— Как ты посмел пойти против воли золотого бога, старец?! — продолжил Даниил, чем вызвал смех Шерхана.

Хан только сощурился и присмотрелся к мольфару пристальнее, зная по чему нужно ударить:

— Ты бы не вопросы задавал, князь Вершигора, а спешил в стольный Киев, где твою женщину сегодня обременит венец Княгини Киевской. Ты ведь… — Шерхан стал медленно обходить Даниила по кругу, пока не закончил у его левого плеча, — не за мной пришел, мольфар. Ты за девкой своей прибежал, да не твоя она теперь. Хотя видел её и пониманию почему…

Но Шерхан не успел даже закончить, как клинок Даниила коснулся тела монгола, однако не причинил никакого вреда, покуда его защищала сила старца.

— Что, гнилое отродье… болотной тины? — Даниил зарокотал и продолжил, смотря на родича, — Душу басурману продал?

— Нет… — Шерхан отошёл от Даниила и продолжил, — Зачем продавать то, что итак чуть не отобрали. Я спас его, а в замен Гелько помог моему роду во многом, Вершигора. Например, в том, как ребенка — девочку, которую прочили в союз одному из карпатских князей, подменили. Это изначально был план моего брата, но теперь уже не важно. Нечисть взойдет на престол Киевской земли. Нявка станет княгиней — это ли не позор для всех ваших богов, так почитающих чистоту людской крови?

Даниил замер и опустил меч, осматривая Шерхана и пытаясь понять зачем сам хан пришел к нему в руки? Ведь убить старца не составит никакого труда, а играться и дальше в игры Даниил не имел ни малейшего желания. Однако лишь услышав имя своего якобы дядюшки, как и последние слова монгола, Вершигора понял, о ком речь.

"Если нявка взойдет на престол, и если об этом узнает простой люд, Станиславе конец. Её сожгут, а Всеслава казнят. На престоле останется только Ярослав, а он помешаник. Княжич с монгольской кровью, не окрепший мальчик. Как только он останется один…" — Даниил поднял черный взгляд на Шерхана и пробасил:

— Что, басурман? Пришел дать мне шанс? Или нет… Погоди… Наверное, ты пришел этот шанс уничтожить, тварь степная? Ведь только я могу остановить коронацию! Потому ты меня и ждал… Ты не зубы пришел мне заговаривать, ты пришел меня убить!

— Конечно. Ведь ты жених по праву рождения и силы для этой женщины. Ты прислужник Мораны, а Станислава — нечисть. Всё так и должно было быть. Когда царит порядок! Но имя нам хаос, славянский колдун! Потому твой князь лишится головы, а девка сгорит в огне! — Шерхан развёл руками и ухмыльнулся, — Своє до свого лине… *(Своё вслед смотрит за своим…)

— М-мммм… — Даниил не выдержал, только услышав этот проклятый стишок и зарычал, — Фалько-о!!!

Сила хлынула из мольфара темным потоком за считаные секунды. Меч Вершигоры с размаху полетел в Гелька, который и опомниться не успел, как клинок прошил его насквозь, а Даниил только руку вскинул, как оружие вернулось рукоятью в его ладонь.

Монгольской хан замер, смотря на эту картину, как зачарованный.

"Хочу такую силу и мощь…" — только и подумал Шерхан, расширив в удивлении глаза, однако успел заметить, как из водной глади взметнулась другая мужская фигура.

Даниил вскинул голову, дабы блокировать молнию, которая зарождалась прямо над озером грозой, однако Фалько был быстрее. Колдун использовал тело Гелька, как плату, и успел предотвратить смерть монгольского хана.

Меч Даниила вошёл в столб дерева сквозь искрящийся поток электричества, а на месте, где стоял Шерхан остался только знак Перуна. Мольфар сжал челюсть и вернув себе клинок, взмахнул им в воздухе разрубая пополам корни деревьев, которые полезли прямо из земли под его ногами. Черная и густая тьма, клубами опутала тело Вершигоры, а из горла вырвалось рычание, прежде чем он произнес не своим голосом:

— За то, что сделал ты, колдун — иссохнут твои руки! И в свете старых древних рун — познаешь только муки! — заговорил сотней женских острых голосов Даниил, обратившись в сосуд для своей госпожи, — Да будет волею моей, твоя кончина пред глазами. Я выпиваю смерть, и ты испей! Того, что станет кровью и слезами! Пускай земля теперь, сырою станет для тебя господой! Я забираю жизнь, и ты испей, холодной смерти вечность, а не годы!

Фалько как мог пытался вырваться из пут Мораны, но Даниил отпустил контроль и вокруг тела Вершигоры прямо из земли, на десятки метров вверх поднялись старые корни. Они единым потоком, как плетями обрушились сверху и обвили тело Фалько, зарывая заживо в землю.

— Тебе не спасти этот мир… — прохрипел Фалько прежде, чем последний корень оплел его шею, а тело всё глубже погружалось в рыхлую почву, — Никто не спасет богов! За то, что они сделали — заплатят всем людям! Запомни это мольфар, и держи в уме! Междумирье будет уничтожено! И боги… все они!!! Все умрут!

Однако Даниил не слышал уже ничего. Как только госпожа покинула тело своего слуги, Вершигора упал на колени, рядом с местом, где теперь был погребен Фалько. Мольфар кашлял и хрипел, как столетний старик, сплёвывая кровь в траву и хватаясь рукой за грудь, в которую словно сотни раскаленных прутьев всадили, так она жгла и горела.

Оглушительный раскат грома вынудил Даниила упасть спиной на траву и закрыть глаза. Теперь он понимал всё произошедшее. С самого начала, Фалько и был тем, кто помогал монголам, вместе со своим учеником, которым оказался родной брат отца мольфара. Пропавшего давно на карпатских тропах, Гельнара посчитали мертвым. Эту историю Даниил помнил ещё с детства, когда отец учил его и братьев темному мастерству.

"Блуд увел моего брата горными тропами. Он был слаб и не мог противостоять силе карпатского злого духа. Тот и околдовал Гельнара, уведя за собой в междумирье…"

— Нет, отец… — прошептал Даниил, открывая глаза и смотря на то, как молния летит прямо в него, — Всё оказалось иначе… — закончил Даниил и сжав меч и ножны в руках, приготовился к переходу.

Даниил знал, что Морана использует тело Фалько как плату, и единственное место, куда своего слугу могла отправить госпожа — стольный Киев. Потому в раскатах грома и молнии, Даниил встал на одной из высоких крыш города, который не узнавал.

Мегаполис — огромный, высокотехнологичный и яркий город, который ласкали лучи закатного солнца, пробивающегося своим светом из-за грозных темных туч.

— Я опоздал, Стежа… — прошептал Даниил, смотря вниз на широкую площадь, где на высоком холме стоял круглый стол.

Именно туда, минуя высокие ступени поднималась женская фигура в парчовом золоченом платье, подол которого двигался вслед за своей хозяйкой. Вершигора поднял медленно взгляд, осматривая Стежу, а подняв глаза выше по каменным ступеням вверх, взгляд Даниила замер на фигуре мужчины, который находился в окружении таких же князей. Справа стоял смотритель или языческий служитель, который и держал в руках корону Княгини возложенную на бархатную подушку.

Даниил вернулся взглядом к Всеславу, и заметив то, как князь смотрит на Стежу, закрыл глаза и опустил голову, лишь скривившись, когда отовсюду стал слышен бой барабанов и стук копыт княжеской конницы, на ряду со счастливыми выкриками толпы. Даниил зверел от этого звука, словно агонией изнутри наполнялась каждая часть его тела, но поделать Вершигора ничего не мог.

Покуда в момент, когда на голову Станиславы лёг венец Княгини ударили из старых пушек на холмах, а следом и сотни салютов разрезали своим светом грозовое небо.

Даниил смотрел на свою суженную, а другой мужчина целовал её и снимая накидку со своих плеч, покрывал хрупкую фигуру Станиславы своим плащом.

— И это я должен был видеть? — зарычал басом Даниил, чуть не отпустив контроль, лишь следом ощутив, как его госпожа сжала горло мужчины словно своей рукой, сотней тихих голосов зашептав у его фигуры:

— Что судьбою отобрано, назад не вернуть! Что смертью унесено, не обратить вспять! Судьба такая у этой нечисти, которая стала человечкой. И в день тот, потерял ты право на неё! Смирись! — невидимая рука сжала горло только больнее, — Смирись и не дай им умереть! От них зависит судьба этого мира! От них, от тебя и тех, кого уже нашел твой отец. Смирись! Ибо судьбу не изменить, а водой разбитый сосуд не наполнить, Вершигора! Теперь только в ваших руках, чтобы земли в царстве моем не заполнились кровью и плотью до краев!

8.1

Холодный сквозняк сумел пробраться даже под подол тяжёлого парчового платья. Казалось это пытка, настолько его шлейф был длинным, однако я продолжала стоять в комнате, как манекен и думать. Постоянно прокручивать в голове то, что произошло с Катей.

"Надо спасать девочку, иначе карга уничтожит её, а я не смогу простить себе ещё одной смерти близкого человека…" — шептало в голове, пока бедная побитая Катинка поправляла мои волосы, а когда решила надеть и серьги, я остановила её, сжав дрожащие руки девочки в своих.

— Я сама! Ты не рабыня, чтобы мне побрякушки на уши надевать, Катя.

Катинка поджала губы и ровно ответила, хотя её голос стал опять, как шелест листьев.

— Перестаньте, Государыня… — девушка подняла на меня взгляд и посмотрела уже совершенно иначе, — Вы обязаны принять наши законы! Вы не можете изменить то, что нерушимо несколько веков. Я — сирота, которая служит при дворе твердыни княжеской семьи! Вы теперь Княгиня и главная женщина княжеского рода! — продолжала говорить Катя, а меня словно каждым словом по лицу била, — Ваш ребенок станет одним из княжичей великого рода Рюриковичей! И однажды он, или она могут стать правителями нашей земли! Вы женщина Государя, и его супруга! Вы не просто княжна Станислава, которую я однажды повстречала в горной резиденции, и только потому что думала, будто вы чем-то похожи со мной, вела себя вольно. Теперь… — по щеке девочки покатилась слеза и она глухо прошептала, — Теперь это невозможно, княгиня. Никак! Теперь я стану смердом, выброшенным на улицу и вам меня не спасти, покуда даже вашей власти не хватит, чтобы повлиять на внутренний двор. Ваше слово — закон! Но этот мир не прост. Вас будут окружать сотни интриганов. Каждый попытается втереться к вам в доверие, а на самом деле будет слугой матушки смотрительницы. Её власть безгранична в этих стенах, Государыня! Настолько, что мне страшно не за себя и сетует глупая Катинка не о своей судьбе. Мне страшно за вас, Государыня! Потому, просто сосредоточьтесь на Государе! Он, только он в состоянии защитить вас от всех этих порядков и законов. Пока он смотрит на вас так, как утром, когда я забирала Ярослава, вы сможете выжить в этом месте. Потому что потеряв его, вы погибнете точно так же, как жена князя Изяслава. Матушка довела бедную женщину до безумия! Уничтожила, и наша Государыня умерла в одиночестве в той самой комнате за этими стенами. Её не выпускали оттуда годами, Княгиня! А всё потому что Мирослава не хочет делить власть! Этот город — твердыня… Она считает его своим, Государыня! Как и всё княжество!

Катинка вытерла слезы, и воспользовавшись моим онемением, вызванным её пламенной речью, аккуратно надела серьги на мои уши. Я перевела взгляд на девушку, и впервые увидела разницу между моим прошлым и будущим настолько явно.

Странность… Тысячная странность в этой всей дикой истории, заключалась опять во Всеславе. Даже то, что ещё вчера в это же время, я была никем, а уже вечером и этой ночью попала в его спальню, не заставило взглянуть на всё с такой стороны. Только после слов этой девочки, я в полной мере ощутила холод этой реальности. Тело снова сковал тот же озноб, что и в момент, когда я валялась в сыром подвале.

— Тебя нужно отправить отсюда немедленно! — резко переведя взгляд на Катинку, я схватила её под руку, и осмотревшись потянула к ставням, которые вели из спальни Всеслава в купальни.

— Что? Но куда? — Катинка опешила, а следом низко поклонилась и снова отчеканила:

— Услышьте меня, Княгиня!

— Слышу! И даже хорошо понимаю о чем ты! Но позволить, чтобы над тобой издевались из-за меня не могу! — я схватила девушку уже за руку, и откинув ненавистный подол в сторону, открыла ставни, — Бегом!

— Зачем мы вошли в купальни? — Катинка опять осмотрелась, а я тихо захлопнула ставни и произнесла:

— Арысь! Ты можешь говорить и тут? Если нет, то открой покои княгини!

Не услышав ответа, но расслышав щелчок замков я потянула Катинку за собой, и втолкнула в ту самую комнату, где ещё недавно ночевала сама.

— Государыня, что прикажете? — сразу прозвучал голос Арысь, а я ответила тут же:

— Как только я выйду обратно в купальни, ты же можешь опечатать эту комнату на время коронации?

— Конечно! — ответила берегиня, а Катинка ахнула:

— Вы что? Как вы… Это же ваши покои!

— Тихо! Ты сама сказала, что моё слово — закон, Катя! Вот и помалкивай! — я шикнула и так грозно посмотрела на девушку, что она удивилась.

— Арысь! Закроешь эту комнату специально, чтобы думали будто здесь кто-то прячется! Где Воевода Радолир? — как только я задала последний вопрос бедная Катерина задрожала всем телом, но послушно молчала.

— Рядом с вашим кортежем! Только недавно Государь закончил военный совет и все приготовления для начала вашей коронации.

— Вели, чтобы Воевода пулей летел сюда! Быстро! — я усадила Катерину в кресло у камина и обратилась уже к ней:

— Сиди тихо и не начинай свой трёп про слуг и княгинь! Хорошо?! Я кажется знаю, как тебя увезти из твердыни и спрятать в Киеве!

— Воевода уже на княжеском уровне, Государыня! — подала голос Арысь, а спустя минуту, пока я пыталась сложить свой план в голове до конца, в дверь постучали и в неё вошёл Радолир.

Воевода замер в проёме, смотря только на Катю, а потом поднял взгляд на меня и спрятал все свои чувства тут же.

— Не прикидывайся дураком, Радолир! Я всё знаю! Однако это неважно! — я схватила горефутболиста за руку и втянула в комнату, захлопнув дверь.

— Государыня! Нельзя… Отпустите! — Радолир побледнел, смотря на мою руку, сжимающую его локоть, на что я красочно съязвила:

— А ещё неделю назад можно было? Забыл, как к колонам тащил меня под локоть? Что сейчас то поменялось, Радолир? Или в такой ситуации… — я махнула рукой в сторону Катерины, которая опустила голову так, что чуть не протирала носом свой передник, — …тебя волнует что-то ещё?

— Государыня…

— К черту! — я осекла его почти рыком, и наконец-то вернула того дружка мужлана, которого хорошо помнила.

— А что мы можем сделать, Станислава? Что… Я… Это я во всём виноват, а теперь!!!

— Увози её! — я встряхнула мужчину, сжав его локоть со всей силы, — Увози в Киев, а потом решим как её спасти! У вас тут не каменный век в конце концов! Можно же спрятать её от этой ненормальной карги с её доисторическими порядками?

— Станислава! Не выражайся! — грубо осёк Радолир, уже потом поджав губы и шумно выдохнув.

— Радолир! Я месяц наблюдаю за вами! И я не идиотка! Уводи девочку, пока не стало поздно, и ты не пожалел ещё больше! Я… — при воспоминании о Всеславе меня словно током ударило.

"Как мне просить этого ненормального о чем то, если мы с ним поссорились. Опять…" — я скривилась и закрыла глаза, отвернувшись, когда прозвучал голос Арысь:

— Государыня, немедленно возвращайтесь в палаты Государя! Матушка смотрительница через несколько минут будет там! Она уже на княжеском уровне!

Я резко повернулась к Радолиру, на что мужчина шумно выдохнул и пошел прямо к Катерине. Девочка вздрогнула, но Воевода всё равно схватил её за руку, а когда она поднялась, накинул на её плечи свой плащ, скрыв лицо Катинки в глубоком капюшоне.

— Ступайте, Государыня! Быстрее! Есть только один шанс, пока все будут в стольном Киеве. Однако Государь казнит меня… Хоть так заплачу за этот позор! — пробасил Радолир, на что я закатила глаза и отчеканила:

— Это оставь мне! Раз уж я теперь Княгиня, могу и покачать права! Идите! Я скажу всё Всеславу сама! — Радолир побледнел, но я лишь кивнула ему с мягкой улыбкой и выскочила через ставни комнаты, буквально бегом влетев в спальню Всеслава.

И надо сказать очень вовремя. Потому что спустя несколько секунд, которые провела делая вид, что огонь в камине жутко интересная картина, порождающая философские мысли, двери комнат Всеслава опять открылись настежь. Без стука!

"А если бы я захотела проводить свою холостяцкую жизнь в последний путь, предаваясь разврату со своим мужем, она бы тоже вот так вошла бы? Без стука и как к себе домой?!" — эта мысль заставила холодно ухмыльнуться и вспомнить слова Кати:

"А всё потому что Мирослава не хочет делить власть! Этот город — твердыня… Она считает его своим, Государыня! Как и всё княжество!.." — прокрутив это в мыслях, приподняла подбородок и повернула голову в сторону дверей.

В них стояла Мирослава в старинном славянском наряде, с покрытой парчовым платком головой. Это великолепие удерживала небольшая тиара. По обе стороны от карги находились её подруги, примерно того же возраста, что и женщина. Они выглядели более скромно нежели их предводительница.

— Вы продолжите молчать, стоя у дверей? — я задала вопрос холодным тоном, осматривая фигуру Мирославы и явно делая это с некой долей насмешки.

— Высокомерная нахалка! И такая дрянь пролезла в эти покои! А теперь ещё и Княгиней станет! Видимо пришло время мне уйти из этого мира, дабы не видеть такого позорища в стенах великой твердыни!

— Но вам придется, — я повернулась обратно к огню и сложила руки на груди в замок, смотря на языки пламени, — Вам придется теперь лицезреть моё лицо каждый день. Именно оно будет напоминать вам о том, что вы потеряли, Мирослава. И что потеряла ваша внучка, которая посмела истязать девочку за невинный поцелуй, когда сама пролазила в эти покои, подобно змее! — я снова посмотрела на каргу, и с удовольствием заметила, как на лице женщины выступили желваки.

Потому и пошла в её сторону. Медленно и копируя хищную походку Всеслава. А когда встала напротив женщины, отчеканила стальным голосом прямо ей в лицо:

— Однако, сейчас… Попомните мои слова, матушка! Увижу Ольгу на этом уровне, или хотя бы запах её зловонных духов почувствую здесь — прикажу остричь на лысо на главной площади Киева! Не сомневайтесь! Я это сделаю, и даже Всеслав её не спасёт! Поэтому! Поостерегитесь, Мирослава. У нас ещё остался открытым вопрос о том, как прекрасно живётся крысам в тюрьме. Я хорошо помню свой визит в тот зоопарк, и поверьте мне, там не самые лучшие условия!

— Тварь… — холодно и с ехидной улыбкой прошептала Мирослава, а я выпрямилась, и таким же холодным надменным тоном закончила, пока всё тело сотрясала мелкая дрожь:

— Княгиня! Поэтому, советую следить за языком!

— Ты тоже следи, ведьма! Следи хорошо, потому что и я слежу! — старуха скривилась, а её сподручные посерели в лицах так, словно им поплохело, — И поверь мне, я добьюсь того, что тебя сожгут на кострище прямо у этих стен! Только вот теперь… — женщина сверкнула глазами, а я сглотнула, пытаясь побороть в себе страх вызванный угрозами этой ненормальной, — …Только вот сперва отрубят голову князю, за то что взял в жены нечисть. Отсекут прямо на твоих глазах, дрянь! Закон этой земли нерушим, ведьма! И нечисти никогда не сидеть на святом троне княжества! А коли посадили её туда, заплатят за это все! И околдованный князь будет первым, кого народ потребует на плаху! А следом я с удовольствием посмотрю на то, как ты превратишься в пепел, тварь!

Её глаза выглядели точно, как самое красивое небо в солнечный день. Голубые, невозможно глубокие и настолько добрые, что это не позволяло даже поверить в то, что говорила женщина. Добродушное лицо излучало не холод, а теплое ехидство, если это можно так назвать. Потому что так всё и выглядело, подобно приманке для самой глупой дуры. Однако я уже успела понять, кто эта женщина, потому и сделала незаметный глубокий вдох, спрятав свою дрожь в складках платья, которое сжимала в кулаках со всей силы.

"Только он! Только Государь способен защитить вас, Княгиня!" — слова Кати опять прошили тихим шепотом мысли, и я первой вышла за двери, которые открылись сами прямо перед мной.

Вышла в окружении чужих людей, от которых исходило лживое тепло, так ничего не ответив Мирославе. Вероятно это ей очень понравилось, и карга решила, что её угрозы возымели эффект. Надо признать, что отчасти так и было. В условиях, когда я не знала, чего ждать дальше, такая прогулка по коридорам дворца в сопровождении женщин из свиты, привела меня если не в состояние страха, то в состояние отчаяния. Какое-то глупое чувство пустоты рядом одолело молниеносно, когда мы вышли в центральный холл дворца.

Широкие врата, которые я помнила как выход на огромную площадь перед дворцом оказались ещё закрыты. Однако за ними слышался гул и шум толпы, а справа быстро двигались делегации тех самых девушек, которые ещё вчера могли оказаться на моем месте. Люди почти молча и спешно покидали своды дворца, улыбаясь и кланяюсь нашей процессии в центре которой стояла я.

Чувство такое, что от моего лица отхлынула вся кровь, а сама я превратилась в кусок льда. Даже вспотевшие ладони, оказались холодными настолько, что меня сковал озноб. Всё потому, что Мирослава стояла совсем рядом, и опять делала вид, что самый безобидный человек среди всех присутствующих. Карга кланялась и улыбалась делегациям, как добрая и милая старушка, тотчас доставшая пригоршню пирожков, только попроси.

Я опять вдохнула поглубже и сосредоточилась только на деревянных резных вратах передо мной. Толпа гудела, женские голоса звучали всё громче, но в какой-то момент эти звуки исчезли, а всё что я расслышала знакомый стук каблуков сапог по каменному полу. Уверенный, громкий и гулкий звук того, как ступает Всеслав.

Не спеша повернула голову в сторону коридора, из которого исходил звук шагов и время словно замерло. По телу прошлась приятная волна тепла, когда я осмотрела фигуру Всеслава в черном кожаном камзоле на котором была повязана длинная красная накидка. Взгляд поднялся выше, а память ярко подсунула момент того, как он целовал меня только утром.

— Государь? Разве он не поскакал в Киев вместе с князьями? — слева послышались шепотки, однако я продолжала смотреть только на Всеслава.

Он лишь ступил из коридора в зал, как все замерли, а следом низко поклонились. Не спеша осмотревшись поняла, что только я и Мирослава не склонили головы, когда появился мужлан. Всеслав хмуро и как-то слишком уж зло посмотрел на старуху, а следом пройдя ещё несколько шагов схватил меня за руку со словами:

— Пойдем!

Я опустила взгляд на его ладонь, которая сжала мою, и опешила от того, насколько быстро страх схлынул с меня потоком.

— Нельзя, Государь! — голос карги вынудил вернуться в реальность и сжать руку Всеслава только крепче, — Вы что же, решили нарушить традиции?

— Я вашего совета и мнения не спрашивал, матушка Мирослава! А коли спросил бы, то и тогда в этих стенах решения принимаю я! Если вас это не устраивает, вы можете покинуть твердыню сегодня же, дабы провести наконец свою старость в смирении, как и положено женщинам вашего возраста и положения! Но… Я видимо и в этом вопросе против традиций пошел!

По мне мороз прошёлся от его тона, а от того, как осунулось лицо карги, и вовсе опешила, посмотрев на Всеслава. Его внешний вид, как раз не выражал вообще ничего. Совершенно отрешённое выражение черт, и только взгляд вселял уверенность, что он не каменное изваяние.

"Тот самый светящийся прямо изнутри лунным светом взгляд. Холодный, острый и решительный…" — с этими мыслями я сделала шаг к мужлану и накрыла наши руки, своей второй.

— Государь! Нам ведь…

— Да, пора! — Всеслав посмотрел на меня и откинув руку Мирославы, которой она удерживала его под локоть, пошёл обратно в сторону того коридора, из которого появился.

Куда мы так торопились, я поняла лишь попав снова в то самое помещение конюшен, где опять не было ни души. Однако, когда Всеслав сам стал седлать Морану, я нахмурилась и решилась задать вопрос:

— Почему ты делаешь это сам, и что происходит? — но ответом мне стала тишина, которую нарушал лишь лязг ремней сбруи, наравне с фырканьем лошади.

— Всеслав! — я опять позвала его, но как только мужлан обернулся, замер на мне взглядом так, будто на смерть свою смотрел.

— Что случилось? — я посмотрела на черные накидки в его руке, и только потом поняла, что что-то действительно происходит.

Однако на все мои вопросы, не получила даже кивка, а потом и вовсе опомнилась лишь, когда меня потянули за руку и гортанно прошептали, прижав к себе:

— Я должен быть предельно честен с тобой, Стася! Я более чем уверен, что тебя могут попытаться убить сегодня…

Мои глаза казалось расширились вдвое, а руки, которыми я сжала ткань камзола на груди Всеслава онемели.

— Откуда..? — осмотрела собранное выражение на лице мужлана, осознав что он вовсе не запугать пытается, а действительно уверен, что подобное возможно.

— Это неважно сейчас! Всё потом! Потому я очень прошу тебя не проявлять свой нрав, и сделать всё так, как я скажу!

"Он испуган… А ещё зол. По глазам вижу, потому что успела насмотреться в них этой ночью, и оказывается ещё много раз смотрела в них до этого…"

— Что… мне делать? — спросила тихим шепотом, а потом резко выдохнула, когда Всеслав усадил меня в широкое седло, откинув мой подол на спину Мораны.

— Что? Куда? — когда я поняла, что он не сядет на лошадь со мной, а седло, в котором я сидела было женским, стало совсем страшно, и настолько, что я схватила Всеслава за плечи и наклонилась, — Постой! Это…

— Ты поскачешь в Киев сама, Стася, — Всеслав сжал мою руку на рожке седла, а потом вложил в обе поводья.

— Нет! Я же дороги не знаю! А ты? Как же?! Что ты удумал, Всеслав?!

Но только я хотела сказать что-ещё, как вспомнила о Радолире и Катинке. В этот момент, когда Всеслав накидывал на меня ещё и черный плащ, мне показалось, что сбегают не они, а мы. Что это меня сейчас спасают от участи быть остриженной и выброшенной из этого места на улицу.

— Всеслав, Катинка… Постой, ты же не знаешь… — я схватила его за руку, когда мужлан накидывал на меня капюшон.

— Я всё знаю, Стася, — мы замерли друг напротив друга, а его рука коснулась моего лица, пока сам мужчина следил взглядом за тем, как поглаживает мою щеку, — Как и пламенную речь о змеях прекрасно слышал, — пророкотал Всеслав, а я запнулась, ощутив приятное покалывание от его прикосновения к моему лицу, — И мне понравилась идея не впускать в мои покои змей, — опять хриплый шепот мужлана вынудил наклониться ещё ниже, а его рука тут же пробралась глубже под капюшон, и накрыла мой затылок, прежде чем, Всеслав зашептал еле слышно прямо у моих губ, — Не впускай в них никого, Стася!

Жаркий и настолько сильный поцелуй обжег губы так, что я практически опять уперлась руками в плечи Всеслава, пока он жадно и страстно продолжал целовать и прижимать к себе всё крепче. Казалось, что кроме его дыхания и моего тихого хриплого выдоха в его губы исчезли все звуки. Растворилась реальность, а желание не отпускать его никуда, не просто ударило страхом в грудь, а заставило ответить на поцелуй так же рвано и жадно.

— Скачи, Стася! — он поднял на меня уверенный и холодный взгляд, — Скачи, а я буду ждать тебя на холме, где ты станешь моей навсегда!

Резкий порыв и движение лошади, вынудили выпрямиться, а поводья схватить с ещё большей силой, потому что Морана решила словно сама взять на себя контроль. Видимо так и случилось, потому что как только Всеслав ударил её совсем слегка, кобыла заржала и устремилась к раскрывающимся и поднимающемся вверх воротам конюшни.

Я схватилась за рожок крепче, однако понимала, что должна держаться всем телом. Тем более сидеть в седле боком не так просто, даже если лошадь скакала не так уж и быстро, как умела. А в том, что Морана могла с лёгкостью просто сбросить меня с себя, я была уверена. Когда передо мной открылись совсем крохотные врата города, у которых стояло только двое стражников, я заметила прикреплённую к седлу кобуру с оружием. Проскакав по узкому мосту, ведущему к берегу Днепра, должна была признать, что Всеслав сделал всё, чтобы меня увидело как можно меньше посторонних людей.

"Неужели всё настолько серьезно, что он отдал мне свою лошадь, и даже оставил на перевязи очевидно те самые пистолеты, которые хранили мои отпечатки?" — тревога внутри росла только сильнее, а Морана скакала сквозь лес, пока не вбежала в тоннель. Резко вспыхнувшее освещение и глухой звук упавшей каменной стены за моей спиной, дал понять, что мы попали в какой-то древний переход между лесом у твердыни и городом.

Свет от ламп на стенах дрожал, еле освещая широкий тоннель, однако Морана уверенно двигалась вперёд, видимо хорошо зная куда бежит. Как эта лошадь поняла, куда должна меня привести — одному богу известно, но она продолжала скакать, а я дрожала с каждым метром всё больше.

Неизвестность добивала, а тотальное отсутствие контроля над ситуацией доводило до бешенства. Дико хотелось остановить лошадь. А в какой-то момент, когда я заметила свет от выезда в конце, и вовсе подумала, что было бы, спрыгни я с кобылы и просто исчезни.

Тогда я бы смогла начать поиски Шерхана. А на деньги вырученные за драгоценности навешанные на меня, как на ель, могла бы купить всё необходимое и скрыться, чтобы дождаться подходящего момента, и выследить тварь, которая очевидно была где-то рядом! Раз Всеслав, пошел на такой шаг, значит именно появления Шерхана и опасается мужлан.

Возможно я бы так и поступила, если бы такой момент подвернулся в Яремче. Однако не сейчас. Не после того, как я привязалась к мальчику.

"Пора уже признать, что не только маленький Ярик причина, Станислава! Пора признать, что этот мужчина настолько околдовал тебя своими флюидами, что ты даже сейчас прокручиваешь в голове его слова о змеях и покоях! Так что заканчивай эти сопли-слезы! Он тебя ждёт! Не хотел бы, пошел бы на поводу ненормальной карги и сжёг к черту на костре, в языках пламени которого ты не могла отвести от него даже взгляда вчера ночью!"

Я закрыла глаза, а открыв схватилась за поводья только крепче, потому что мы выскочили прямо в городской парк. Осмотревшись с трудом признала, что это место было похоже на Мариинский парк.

Морана перешла на трусцу, когда вышла прямо сквозь толпу тут же расступившихся людей. Они собрались вдоль обочины перекрытой проезжей части, и отчего-то выглядели напугано. Завидев меня вообще стали тыкать пальцами и снимать на свои идентифаторы то, как Морана медленно поскакала прямо по центру дороги в сторону места, которое в моём мире называлось Крещатиком.

Осознавая, что толпа вокруг итак хорошо поняла кто перед ними, я села ровнее, начав смотреть только на дорогу перед собой, когда расслышала, как позади скачет конница, а за ней или перед ней явно едут спецмашины с сигнальными маячками и сиреной. Именно она оповестила, что мою скромную особу окружила со всех сторон конная полиция, а обогнало три автомобиля с регалиями княжества.

— Где ты? — прошептала и осмотрелась, не понимая где Всеслав, — Неужели…

И подобный страх подкрепляла растерянность в глазах даже моей охраны. В некоторых я признала дружинников, охранявших меня и Миневру вовремя обряда. Потому, когда со всех сторон и домов вокруг посыпались то ли конфетти, то ли лепестки цветов, а толпа стала скандировать не чье-то, а моё имя, я попыталась унять дрожь и незаметно обратилась ко всаднику справа:

— Где Государь?

— Он уже у круглого стола на холмах площади Вече, Государыня! Не беспокойтесь! Нападение было предотвращено, а наш Государь лично расправился со всеми наемниками, напавшими на ваш кортеж.

— Как это сам? — я и позабыла, что на меня смотрят столько людей.

От подобного голова шла кругом, а сотни взглядов не просто выбивали из колеи, а заставляли дрожать ещё больше. Как и музыка. С недавних пор бой барабанов приводил мой организм в полный диссонанс, и всё чего я хотела, когда слышала этот звук, посмотреть в волчьи глаза ещё раз.

— Государыня, при всём уважении, но сейчас… не время. Не серчайте и простите наглость вашего недостойного слуги. Однако за вами наблюдает весь народ. Проявите милость и поприветствуйте его.

"Брюнет… Высокий и коротко стриженный. С яркой и простой внешностью, знающий кто я и очевидно посвященный в план Всеслава полностью."

— Ты его второй Воевода! — я опять осмотрела мужчину, заметив кровь на ножнах его меча.

— Боримир, Государыня! Всё верно, я слуга Государя, а теперь и ваш, Княгиня! Клянусь служить верой и правдой, коли не гневаетесь на вольность мою в обращении к вам, — мужчина поклонился и открыто улыбнулся, когда толпа опять стала скандировать моё имя.

— Взмахните же им рукой, Государыня, — мужчина опять мягко улыбнулся кивая на толпу, — Они ждут вашего приветствия.

С опаской посмотрев по сторонам, всё о чем я могла думать — нападение. Если он пошел на такой риск, если сам решил всё остановить, то Всеслав действительно моя единственная надежда уже не просто на поимку твари Шерхана, но и на выживание здесь. А всему виной слова Мирославы.

Медленно подняв руку, я неуверенно взмахнула ладонью толпе, а улыбка на моем лице была ни чем иным, как искусной фальшивкой. В голове звучал голос карги, а ладонь приветствующая людей, дрожала так, словно вокруг метель, а не солнечный весенний вечер.

"Сперва отрубят голову ему… Прямо на твоих глазах, а потом сожгут и тебя, ведьма!!!" — я скривилась ощущая озноб, и всё чего захотела в этот момент — увидеть Всеслава.

"Какая бы дикость не происходила, мне просто нужно увидеть мальчика и Всеслава, чтобы успокоиться. Чтобы больше не слышать этого скрипучего змеиного шипения…" — продолжая успокаивать себя, я даже не замечала того, как дорожное покрытие по бокам вспыхнуло неоновым светом.

В закатных лучах солнца вся разметка дороги состояла из световых лент, мимо которых мы ехали дальше, а люди запели старинные песни. Этот язык очень напоминал наш, но и разнился с ним во многом.

"Древнеславянский…" — пронеслось в голове, когда Морана выехала на широкую площадь, где стояло ещё больше людей. Их кордоном из стражи оттеснили так, чтобы смогли проехать машины сопровождения, а Морана и конница остановиться аккурат в центре.

Я повернула голову, и только спустя мгновение замерла, потому что живой огонь побежал от центра прямо вдоль ступеней, которые вели на тот самый холм с круглым столом. Площадь с водопадами обратилась в площадь, где прямо из-под каменной кладки вырывалась уже не вода, а огонь. Пламя разрезало воздух, а бой барабанов только нарастал, наравне с пением тех самых танцовщиц.

Именно девушки пели, а следом вырвались из толпы в красивых платьях и окружили Морану. Они танцевали вокруг лошади, а прямо между вырывающихся языков пламени встали мужчины в старинных доспехах и сверкающих золотом шлемах. Они грозно смотрели на толпу, опираясь руками о мечи, острие которых касалось каменной кладки. Когда одна из девушек мягко и в танце поманила меня вниз, воины и вовсе синхронно прокричали:

— Да славится имя Княгини!!! Да принесут боги здравие ей!!! Да будет путь её лёгок, как поступь святой богини Арысь! Да отведет от неё беду Морана и закроет вход во врата свои!!! Да славится имя Станиславы устами Даждьбога отца нашего и Перуна отца его!!! Возрадуйтесь бояре! Сегодня Киевская земля Княгиню чествует!! Слава Князю Всеславу и Княгине Станиславе!!!

Я думала, что никогда не испытаю подобного, но чуть не свалилась с лошади, когда толпа — тысячи людей — взревели так, словно я их спасительница. Морана сделала круг на месте и фыркнула, а я медленно подняла взгляд вверх по ступеням.

Народ гудел тысячей голосов, барабаны били, а огонь опять превращал всё вокруг в настоящий сон наяву. Когда я наконец осмотрела крепкую мужскую фигуру, увидела именно тот взгляд, который наверное и заставит остаться здесь навсегда.

"Тебе не сбежать и не скрыться, Стежа. Уже никак… Даже если и сможешь. Даже если вернёшься домой, его глаза не отпустят тебя никогда. И ты всё равно вернёшься к нему, даже если солнце не сядет на Западе, а опустится за горизонт на Востоке…"

Я выпрямилась и махнув девушкам, чтобы отошли, сама спрыгнула с лошади. Рядом встал Боримир, но памятуя о бешенстве своего мужа, решила, что лучше посторониться Воеводе. Потому и отдала ему только поводья, а накидку с меня сняли девушки.

Боримир приподнял бровь и одобрительно хмыкнул, потянув Морану с моей дороги в сторону остальной конницы, которая стояла слева.

Однако не бой барабанов повёл меня к ступеням, не огонь, который вырывался в небо всё чаще, не голос тех самых воинов.

Меня по дикой причине прямо тянуло по каменной лестнице вверх. И настолько, что я буквально вынуждала себя не начать бежать вперед. Там — за моей спиной стояла Мирослава и страх опять услышать её ужасные слова.

Потому я закрыла глаза, а следом открыв уверенно приподняла подол платья и сделала первый шаг вверх. Следом второй, а потом просто не стала обращать на шаги внимания, потому что смотрела только в горящий взгляд волка, который стоял на самой вершине. Его лицо не выражало ничего, кроме холодной величественности. Сейчас я опять видела перед собой правителя, мужчину цепко впившегося в мою фигуру пронзительным взглядом и запретившего тем самым, отводить мне свой в сторону.

Чем ближе поднималась, сильнее росла тяга оказаться рядом с ним немедленно. Меня смущало всё что происходило. Душил дискомфорт, а действительность выглядела так непривычно, что я хотела поскорее закончить это и спрятаться от тысяч взглядов.

"Как ты выдерживаешь это? Как ты справляешься с таким грузом?" — шептала в мыслях, вспоминая его слова:

"Двадцать пять миллионов. Именно за столько жизней я несу ответственность будучи правителем этой земли…" — голос Всеслава рассеялся, как туман.

Я ступила на последнюю ступень, а передо мной появилась его рука, обтянутая кожаной перчаткой. Не спеша, попыталась успокоиться и схватилась за его ладонь. Всеслав сжал мою руку тут же, чем вынудил посмотреть опять на него.

— Я здесь, Станислава! Я с тобой! — спокойно произнес, а я встала рядом с ним, скосив взгляд на троих князей, хмуро и сосредоточенно следивших за каждым нашим действием.

Всеслав повернул меня к себе, тем самым показав, что нужно встать боком к толпе внизу. Украдкой посмотрев на мужчину в странной сутане слева, заметила в его руках очевидно корону. Золотой венец с белыми и синими камнями сверкал в свете огня и заката. Почти кровавого и насыщенного заката, который разгорался за спиной того самого служителя в сутане.

Всеслав взял корону в руки, а когда заговорил, его голос кажется прозвучал отовсюду:

— Волею древних богов и с дозволения народа Руси Киевской беру тебя в жены, княжна Станислава. С этого дня, и пока не иссохнут горные реки Карпат в венах моих, пока не зайдет солнце моё над степями Наднепровья, и даже когда падёт в глазах моих Херсонес ниже сырой земли по смерти моей — ты кровь моя, а я плоть твоя. Сим возлагаю на тебя венец народа своего и клянусь оберегать так же рьяно и его, и продолжение своё в супруге своей.

Мир меняется не в тот момент, когда всё привычное вокруг тебя исчезает. Мир не падает к ногам и не рушится, когда ты перестаешь понимать и осознавать своё место в нём. Мир огромен, но в то же время невозможно мал. И таковым он становится, когда превращается в человека. Неважно кто он для тебя: твой муж, мать, отец, или твой ребенок; друг или подруга, семья или целый род.

Мир сужается, когда ты становишься частью другого, такого же тесного, но живого мира человека. Потому я и стояла молча и не двигаясь. Пыталась даже не дышать, да и не смогла бы. Не каждый день на твою голову надевают корону. Не каждый день ты чувствуешь, что это отнюдь не украшение, вес которому пара сотен грамм.

Сейчас этот мужчина сжал мой лоб не украшением, а опустил на него жизни тех самых двадцати пяти миллионов людей. Возможно, в тот вечер я ещё не понимала этого в полной мере. Но придет время, и Станислава очень ярко вспомнит бой старых пушек на холмах, и то, как ей стало невозможно тепло, ощутить на своих плечах ещё одну тяжесть.

Если венец давил прямо на виски и хотелось его снять тот час, как я ощутила его холод в своих волосах, то простая ткань, которую Всеслав снял на моих глазах со своей спины и накинул на мои плечи наоборот согрела.

Контраст не был в ощущениях. Он присутствовал в эмоциях. Ведь холод того, что сковало меня, заменило тепло того, чем меня укрыли словно от всего мира. Всеслав спрятал меня в своей накидке от всех, а затем крепко и сильно обняв, снова поцеловал. На этот раз смотря прямо в мои глаза, приручая и вынуждая подчиниться.

Но что мне его вынуждение, если не было оно таковым, и я понимала, что не просто так отвечаю на его ласку. С такой же силой и с такой же трепетностью одновременно.

Мир меняется, когда рядом появляется твой человек. Мир меняется, потому что отныне твои желания делятся пополам с желаниями твоего человека.

Могла ли я это осмыслить именно в тот момент, когда спускалась по ступеням вниз, а моя рука лежала на тыльной стороне ладони Всеслава. Могла ли я это принять уже тогда, когда он посадил меня на белую лошадь, а сам оседлал Морану, и поприветствовал толпу, которая ревела ещё громче прежнего.

Могла ли Станислава, та Стежа, которая оставила за плечами слишком многое, хотя бы осмыслить весь масштаб того, как теперь действительно изменится её жизнь.

"Мне не вернуться домой никогда…" — это было первым, что я четко и совершенно ясно подытожила наконец окончательно, — "Однако это не значит, что я позволю Шерхану остаться безнаказанным. Всё-таки я не просто Княгиня. Станислава Яровая все ещё в состоянии уничтожить тварь, которая отобрала жизнь её подруги!"

Потому я откинула подол платья всадив ногу в стремена, чтобы оседлать лошадь нормально, поправив платье и накрыв оголенные лодыжки длинной накидкой Всеслава. Естественно мой манёвр не был не замечен. В толпе челяди, я уловила взгляды Ольги и Мирославы со свитой.

Если старуха изысканно держала лицо, то её внучке следует поучиться этому искусству у своей бабушки, покуда на роже Ольги было написано всё отношение к происходящему, и даже больше.

Я приподняла подбородок и попыталась унять свою дрожь, только следом заметив, как Всеслав посмотрел на меня, лишь кивнув в сторону уже ожидающей начала нашего движения конницы. Потому я как умела потянула поводья, а когда лошадь фыркнула, услышала тихий свист, который издал Всеслав, тем самым подозвав мою кобылу к себе.

— Должна признать с лошадьми ты действительно умеешь управляться, — осмотрела Всеслава, на что он только окинул меня взглядом и опять обратился в монолитный камень, однако тихо произнес:

— Эта шутка не актуальна, Стася. Давай забудем.

— Почему же это? — я ухмыльнулась, когда наши лошади поравнялись, а люди начали скандировать имя Всеслава, — Мне например так не кажется, дорогой супруг.

— А, так я уже супруг..? — Всеслав всё же повернулся ко мне, и продолжил гортанным шепотом, — Значит, дипломатические переговоры не понадобятся сегодня?

— Посмотрим, — тихо ответила, и приготовилась хорошо держаться на этом несомненно прекрасном создание, которое я прямо обожала, но поделать ничего не могла: лошади не любили меня, а я предпочла бы сесть в одну из машин челяди, стоявших за спиной.

Проскакав сквозь толпу и между изрядного количества улиц, я всё не могла понять, как осуществляется после нападения охрана кортежа. Однако как только заметила дроны в воздухе, мелькнула мысль что эти машинки спокойно пристрелят любого кто только попытается сунуться к нам.

В этих мыслях справа и слева заметила двух всадников. Они появились из проулка аккурат в тот момент, когда толпа людей стала намного меньше, а весь шум огромного города остался позади. Всеслав резко схватил мои поводья и лошадь ушла в сторону за Мораной, как только на наше место встала та самая пара наездников.

Внешне они выглядели почти идентично нам, и скакали верхом на похожих конях. Я повернулась к Всеславу, и только заметив спуск с другой стороны от этой улицы, поняла, что дальше мы поскачем только вдвоем и по тому самому тоннелю, через который приехала я.

Так и случилось, потому что лошадь уверенно следовала за Мораной, а когда мы оказались в тоннеле, я заметила первую странность в поведении Всеслава. Он держался слишком ровно, так словно пытался не упасть с седла.

"С ним что-то не так!" — я пришпорила лошадь, и еле удержала её, но поравнялась с мужланом.

Всеслав только скосил взгляд и поскакал вперёд ещё быстрее, словно пряча от меня лицо. Миновав тот самый узкий мост и въехав в твердыню, нас окружила другая конница, которая и сопровождала всю дорогу до дворца.

Там, у высоких каменных сводов на площади собрались кажется все жители твердыни. Они высыпали из окон цветы и бросали веночки прямо на дорогу, по которой мы скакали дальше в сторону площади.

На ней вся процессия остановилась, а Всеслав развернул Морану и заговорил:

— Уже через два дня, я и моя Государыня примем всех бояр и ставленников нашей земли в тронном зале. Это значит, что дворец будет открыт для каждого, кто пожелает лично поздравить нас со свадьбой! А сейчас! Гуляйте, бояре!

За спиной стали раскрываться врата дворца, а я смотрела лишь на то, как сотни людей низко опустили головы, наблюдая за тем, как мы въезжаем верхом внутрь.

Огромные половины дверей гулко ударились друг о друга и закрылись, когда послышался лязг замков. Всеслав спустился с лошади и отдав поводья слугам, помог спешиться и мне.

В тот самый момент, когда мои руки легли на плечи мужлана я и заметила на его висках испарину, только сейчас разглядев насколько он побледнел.

— Тебе плохо? — остановила Всеслава, когда и мою лошадь увели прочь, а тишина начала давить со всех сторон, так и намекая, что что-то не так.

Всеслав ничего не ответил, а только мягко поцеловал мою руку и с таким же отрешённым видом потянул в сторону коридора ведущего на княжеский уровень.

"Здесь почти никого нет. Нас заменили подставными лицами, а сам мужлан гнал лошадей так, чтобы непременно опередить кортеж…" — приноровившись к шагу Всеслава, попыталась осмотреть его снова, но мы уже вошли в центральный холл уровня и вот тут…

— Всеслав!!!

Прямо на моих глазах он свалился на пол у моих ног. Упал грузно и настолько быстро, что я даже не успела среагировать и удержать Всеслава.

Испуг оказался такой силы, что кажется я сама чуть не свалилась рядом с ним. Однако тут же перевернула его на спину и обхватила руками пылающее лицо.

— Всеслав!!! — опять позвала, а у самой в груди будто огнем полыхало от страха так, что кажется сердце и пульс стучали даже в пальцах, которыми я ощупывала мужчину.

— Арысь!!! — понимая, что не знаю что с ним случилось, ведь ещё недавно он даже заигрывал со мной и спокойно вёл лошадь, я позвала того, кто остался единственной надеждой.

"Катинки нет рядом… Что же делать?!" — я нащупала на шее Всеслава пульс, а когда на него упал поток света, даже не вздрогнула, а продолжала смотреть только на невозможно бледное лицо, и губы которые утратили естественный цвет и посинели.

— Что? Что с ним? — я посмотрела на берегиню, которая появилась в потоках света, и продолжила сжимать лицо Всеслава в руках.

— Я уже отправила за Вессарием! Успокойтесь, Государыня! Успокойтесь и возьмите себя в руки! Никто не должен узнать, что Государь слёг от ранения! Никто, иначе вам конец!

Я замерла, а следом ощутила, как проклятая корона, словно голову мне в тисках сдавила, а дышать стало совсем невозможно. В лихорадке, дрожа, и глубоко хватая ртом воздух я снова бросилась осматривать Всеслава.

Провела по камзолу рукой, ощупывая похолодевшими пальцами каждый сантиметр, пока не заметила. Не увидела явную воронку от входного отверстия оставленного совершенно точно пулей.

— Плечо… — прошептала, вытерев с лица дурацкие слезы, которые даже не заметила, — У него ранено плечо! И он…

— Поднимайте!!!! Бегом!!!! Быстро!!! — за спиной послышался топот, а меня будто вздёрнул кто на ноги, но я увернулась, и чуть не врезала кулаком в лицо Вессарию.

— Боги ярые! Государыня, право слово, помилуйте! Потом будете убивать! У нас нет времени!!! Нужно немедленно осмотреть Князя!!!

— Кто?!! И когда?!! — я схватила мужчину за грудки прорычав не своим голосом, от чего и сама не узнала себя, — Кто это сделал?! Шерхан?!!! Эта тварь?! Говори, Вессарий!!

Стража уносила Всеслава наверх, а я держала за грудки побледневшего лекаря так, что его воротник рубашки намотался на мой кулак.

— Станислава! Вы слышите меня? — прохрипел мужчина, — Услышьте и отпустите меня! Если Государь погибнет или надолго сляжет, вам конец, Станислава. Мирослава сделает всё, чтобы обвинить именно вас в этой беде! Вас сожгут заживо, Государыня! Она уже распускает слухи, что вы колдунья, не ровен час об этом узнают все княжеские и боярские семьи! Потому Государь видимо и терпел! Отпустите же меня!

Я ослабила хватку дрожащей руки, а следом и вовсе застыла, даже не заметив, как Вессарий побежал по лестнице вверх. Медленно дрожь пробрала всё тело, и я подняла взгляд на огромный чертог, в котором прямо сейчас горело что-то, чего я ещё не понимала. Горело и смотрело на меня сквозь языки пламени, ухмыляясь. Скалясь пастью той твари, которая была воспоминанием словно из прошлой жизни.

Я упала на пол и глубоко вздохнула, встряхнув головой. Закрыла глаза, а когда услышала как бьют барабаны и звучат горны, вскочила подобно ненормальной. Со всех ног побежала в сторону его спальни. Не разбирала дороги совсем, а когда вошла поняла, что видимо судьба решила меня добить.

"Кто? Кто привел меня сюда? Кто заставил стать женой этого мужчины? И почему сейчас, я словно в бешенство впадаю только от вида того, как от его плеча в разные стороны отходят черные жилы по всей груди. Именно те, которые я видела на стольких телах в своей реальности…"

— Как это произошло, Арысь? — я не узнала своего голоса, наблюдая за тем, как Вессарий устанавливает точно такой же аппарат как тот, который очищал когда-то мою кровь.

— Как и опасался Государь, нападение на ваш кортеж было осуществлено опять на дороге, ведущей через лес. На этот раз нападавшие были боярами из числа симпатиков казнённого министра Ольжича. Именно они, подкупив часть дружины, несущей надзор над датчиками движения и лесом, устроили засаду. В ходе перестрелки, все нападавшие были ликвидированы, а в живых оставлен только их лидер. Ныне он пребывает в застенках тюрьмы твердыни.

— И вы не знали, что он ранен? — прошипела глухим голосом, смотря на лежащего на постели Всеслава и пытаясь подавить необъяснимую вспышку гнева.

— Нет, Государыня. Его Величество молчал и очевидно скрывал своё ранение от всех, дабы не бросить тень на вас, и не дать шанса матушке смотрительнице обвинить вас в этом.

Я с горечью и злостью закрыла глаза и скривилась, сжав зубы.

"Мальчик…" — пронеслось в голове тут же и я вскинулась:

— Где Ярослав?

— Княжич отдыхает в своих комнатах. Они опечатаны. С ним всё в порядке, — ответила Арысь, а мой взгляд упал на камзол и корону, которая лежала сверху на грубой кожаной ткани.

— Почему у вас нет системной охраны княжеской семьи? — опять задала вопрос сухим тоном, стараясь не смотреть на то, как Вессарий проводит операцию вообще в покоях, — Где бронежилеты? Где защита личной охраной, и почему правитель лично должен устранять бунтовщиков, когда у вас настолько развиты технологии, Арысь?

— Потому что князь в первую очередь воин! И если он станет прятаться за спину своих же воинов дружины и солдат, то утратит уважение в глазах народа! Всё это было при правлении отца Государя! И вы сами видите, чем подобное закончилось! Его Величество постоянно должен доказывать, что он отличается от почившего князя Изяслава, который вверг наше государство в сомнительные отношения с врагом, Государыня! Вот почему Князь не носит защиты, и вот почему он лично расправляется со всеми предателями! Дабы вернуть славу и величие своего рода!

Я медленно перевела взгляд на постель, заметив, как Всеслав нахмурился, а потом опять замер. В этот момент Вессарий встал на кроватью с зажатой в щипцах пинцета пулей.

— Арысь, проведи анализ пули! И выясни что это за металл? — скривился доктор, а я быстрым шагом подошла ближе и просто выхватила из пинцета часть патрона, калибр которого был мне знаком.

— Это пуля огнестрельного оружия марки "Макаров". Проще, пистолет, который используют в моей реальности. Калибр идентичен патронам, которые используют для ведения огня таким оружием. Девять целых двадцать семь сотых. А металл, Вессарий, свинец. Возможно это и другая марка, однако по отстреленой пуле я уже вижу, что стреляли из "Макарова". У меня такое же табельное оружие дома.

— Свинец? Это что? Металл? — Вессарий переспросил, а я повернулась и осмотрела грудь Всеслава опять, тихо, но ровно ответив:

— Да, Вессарий! И очевидно, что он отправил Всеслава так же, как меня в своё время ваш скадоний.

— Откуда? Вы попали к нам со своим оружием? — тут же задала вопрос, Арысь, а я только села на кровать и нерешительно провела пальцами вдоль черных жил, которые как трещины прошили всю грудь Всеслава.

— Проверьте все тела убитых в перестрелке! А так же раненных дружинников. Я пришла в этот мир… — мой голос дрогнул, а другой рукой я схватила горячую ладонь Всеслава, — … безоружной, Арысь! А значит…

— За вами пришли и другие, — подытожил Вессарий, а я кивнула, прошептав:

— Он же… С ним всё будет в порядке?

— У Государя крепкое здоровье, Княгиня. Жар спадет, а я попытаюсь вытащить отраву из его крови. Даю слово, наш князь встанет на ноги!

"Не бросай меня… Ты ведь сказал что со мной и что рядом! Одна я не поймаю эту тварь. Подымайся, Всеслав! Твой сын будет волноваться… и я… волнуюсь!"

— Арысь! — я провела рукой по лицу Всеслава, и наконец успокоилась, но злость всё равно выжигала словно изнутри, — Закрой весь уровень. И чтобы ноги здесь даже слуг не было! Я присмотрю за Всеславом сама. А завтра… Мне нужно увидеть тварь, которую вы оставили в живых.

— Как прикажете, Государыня!

Я села удобнее, и посмотрела на Вессария, продолжая сжимать ладонь Всеслава.

— Верните его, лекарь!

— Я дал вам слово, Станислава.

8.2

Пол у камина больше не отдавал холодом, как раньше. Завывания воздуха, который подобно ветру врывался сквозняком со всех щелей, не пугал и не порождал озноб. Треск дерева и огонь согревал всю правую сторону тела, пока я сидела на том самом полу, прислонившись к кладке камина спиной.

Сидела и смотрела на кровать. Наблюдала за размеренным дыханием Всеслава и тем, как спокойно поднимается и опускается его грудь. Сейчас в этом месте почти не было света, кроме того, который излучало пламя живого очага.

Странное, почти нереальное оцепенение сковало моё тело. Захотелось не вставать с этого пола никогда, а просто сидеть в тишине, чтобы забыть прошлую жизнь. Хотя бы попытаться не вспоминать её, и спокойно отпустить.

— Может спросить Вессария? Вдруг у них здесь есть пилюли с эффектом полной амнезии, — тихо прошептала и сделала ещё глоток вина, смотря на кубок, отливающий насыщенным серебристым оттенком в свете огня.

— Государыня? Что вас тревожит?

— То, что я перестала пугаться, когда ты так делаешь, — посмотрела влево, где появился приглушённый поток частиц, соединившихся в призрачную фигуру девушки без лица.

— Только это? — Арысь медленно переместилась так, чтобы не потревожить сон Всеслава.

— Конечно же не только, Арысь, — мой голос прозвучал сипло и глухо, — У меня дома мать и младший брат. Дома — это в мире, где осталось всё привычное. Где друзья считают меня пропавшей без вести, и уверена Саша не бросит мои поиски никогда.

— Не заговаривайте о других мужчинах рядом с Государем, Княгиня. Этого нельзя делать, потому будьте осмотрительны.

Я плавно повела взглядом по полу и зацепилась за шкуру животного, которая служила ковром между глубоких кресел. Мягкая и горькая усмешка коснулась лица сама собой, а следом я посмотрела на Всеслава. Он выглядел спокойным, однако продолжал походить на холодный идеальный камень.

"Ты испугал меня… И это впервые была самая яркая эмоция в отношении тебя, мужлан. Ты напугал меня настолько, что я ощутила в полной мере насколько привязалась к тебе…" — мысль сбежала, как только тихо заговорила Арысь.

— Вы не можете отпустить прошлое? У вас… — она запнулась, а я вскинула брови в удивлении.

— Ты же искусственный интеллект. Почему я всё чаще замечаю за тобой человеческие эмоции? — я опять сделала глоток вина, ощутив, что это совершенно не помогло отвлечься.

— Вы же понимаете, о чём я хотела спросить? — Арысь закончила мысль вопросом, а я продолжила смотреть на Всеслава, с облегчением замечая, что страшные черные жилы под его кожей начинают тускнеть.

— Конечно, понимаю, Арысь, — ответила глухим голосом, повернувшись к берегине, — Нет у меня никого… Был только друг. И кажется… — я сглотнула комок в горле и прошептала, — Кажется именно его я и хочу забыть больше всего. Просто потому что знаю — Даниил костьми ляжет, продолжая искать меня до последнего. Странный мужчина, но он и правда такой, Арысь. И вот это… Именно это пугает больше всего. Я не хочу, чтобы он жил постоянно разыскивая меня. Не хочу… Это эгоистично и неправильно. Хотя бы потому что я сама прекратила искать путь обратно.

— А что если бы я сказала вам, что путь можно отыскать? Что он есть, что тогда?

Я вскинулась и резко осмотрела фигуру голограммы, которая специально стала походить на дымку, будто сотканную из звёздной пыли, не иначе.

— Арысь… — гортанно прошептав, я наклонила голову на бок и нахмурилась. — Что значат твои слова?

— То, что я нашла способ, Княгиня. И прямо сейчас я вам его покажу, но прежде… — отрывисто и холодно ответила берегиня, а я уперлась рукой о край кладки камина и поднялась, хмуро смотря на голограмму.

— Зачем? Почему только сейчас? — зло задала вопрос, на что берегиня промолчала и показала изображение старинной книги, страницы которой пожелтели и кажется могли рассыпаться в любой момент.

— Есть поверья… Есть легенды, моя Государыня, а есть сказания и былины. В этой книге собрано всё, что когда-то подтверждало существование богов в нашем мире. Начиная от рождения Даждьбога, и заканчивая тем, какую плату Перун запросил у Мораны за то, чтобы закрыть Междумирье навсегда.

— Междумирье? — я переспросила и подошла ближе, всматриваясь в голограмму страниц книги.

— Это реальность, которая разграничивает два мира, Государыня — ваш и наш. Так говорит этот фолиант, — пояснила Арысь, однако сколько бы я не силилась — ни слова не понимала, только общий посыл текста и отдельные фразы.

— Ваш мир, — продолжила Арысь, — подобен пламени — горячий и коварный, как огонь. Наш мир, походит на самую лютую стужу — такой же холодный, безжалостный и жестокий, Государыня.

Слушая слова берегини, я невольно снова захотела прикоснуться к тому, что было эфемерно. Оно рассыпалось под моими пальцами, а потом страница снова стала целой, свернулась тысячей частиц обратно и засияла ещё ярче.

— Я не прочту это, Арысь. Потому… — подняв взгляд на берегиню, холодно ответила, — Не смотря на то, что ты очевидно скрыла что-то, мне придется поверить тебе на слово опять. Рассказывай!

— Вы сейчас ведёте себя, как истинная Княгиня, Станислава… Вам не кажется именно это странным? — ответила вопросом на вопрос голограмма, на что я лишь хмыкнула:

— Я следователь, Арысь. Дознаватель, как говорят в вашем мире. Это не влияние магии и прочей чуши, это отпечаток профессии.

— Магия — не чушь. Её просто не существует, моя Государыня! — берегиня тихо оборвала меня, и продолжила, — Есть сила природы, которую используют боги. Именно она позволяет им наделять такой же силой людей, превращая их в сосуд для последней. Это колдовство, а магия — сказки из мультиков маленького княжича, Станислава. Именно об этом рассказывает эта книга.

— Ты так говоришь, словно сама в это веришь, — я сложила руки на груди, и продолжила всматриваться в строки страниц, медленно сменяющих друг друга, — Ты же программа, созданная человеком. Машина, или просто изобретение. А сказанным ранее, опровергла собственное происхождение, потому что в моем мире тебя бы назвали инопланетным существом.

— Всё относительно, Государыня!

— Ага, а я тогда Альберт Эйнштейн, — парировала и кивнула на книгу, — Что там с Междумирьем, о котором ты говорила. Через него нужно пройти… — я запнулась и невольно скосила взгляд на Всеслава, который продолжал спокойно спать, — Это и есть путь в мой мир?

— Нет, Государыня. Междумирье — это сердцевина двух миров. Место, в котором остановлена эволюция человечества. Подобное сделано намеренно, чтобы человек не разрушал Мать Природу. Именно её сила — источник для богов, ведь всё должно находиться в балансе. Здесь написано о трёх мирах…

Страницы перевернулись опять, и на пожелтевшей бумаге я рассмотрела совершенно точно изображение знаменитого памятника основателям Киева. Того памятника, который стоял в моём мире, и был начеканен даже на старинных монетах.

— Ваш мир и наш мир находятся на разных чашах весов, а весы — это Междумирье, Станислава. Мир, в котором сила богов абсолютна, а люди продолжают вспахивать землю, мыться в реках и питаться только тем, что смогли изловить в лесу, да взрастить из благодатной почвы. Междумирье — совершенная гармония всех живых существ и Матушки Природы. Если человек пытается нарушить этот баланс — превращается в нечисть. Природа вытягивает всё его нутро наружу и создаёт совершенное чудовище, в противовес ставя свои сосуды — колдунов, чьей задачей является уничтожение зла для восстановления баланса.

— Мольфары, семья которых исчезла, — я ухватилась за это и всмотрелась в строки книги, — Они ведь колдуны, тогда как попали в ваш мир?

— Всё верно, Государыня. Колдовство имело место во всех мирах. Однако, великий Даждьбог пожелал создать абсолютный баланс, и повелел всему колдовскому уйти из наших миров, а переход между реальностями закрыть навсегда, чтобы эволюция текла в каждом мире по своему.

Я присмотрелась к изображению высокого мужчины, который даже будучи нарисованным на неком подобии фрески, выглядел впечатляюще. Хмурый и широкоплечий детина сидел верхом на крылатой лошади запряженной в колесницу.

— Тогда, как мне удалось пройти в мир Всеслава? — подняв взгляд на берегиню, ожидала ответа о сбоях в охранной системе богов, или ещё какой-то чуши, однако Арысь сказала то, что заставило окончательно понять, почему умерла Вика, и подтвердило мои предположения полностью.

— Чтобы исполнить волю сына, Перун запросил у Мораны помощь во взыскании платы за переход такого путника. В былинах говорится, что путешественник должен заплатить кровью, а колдун, открывающий переход, обязан призвать богов и грозу. Перун откроет переход только если Морана получит душу жертвы, и никак иначе.

Я пошатнулась и ухватилась за спинку кресла, приложив руку ко лбу в попытке хотя бы осмыслить то, что со мной произошло на самом деле.

— Вы, Станислава, живое доказательство того, что каждое слово в этой книге, как и мои слова — правда. Вы перешли в этот мир с помощью колдовства, как и княжич попал в ваш тоже не сам.

— Значит с самого начала именно здесь был колдун способный призвать богов и принести жертву? — я опустила взгляд на страницы опять, остановившись на них и замерев, — Значит, сперва открыли переход из этого мира? Как это работает? Точно? Ведь единственный род мольфаров по твоим же словам исчез!

— Значит, исчез не весь, — сухо ответила Арысь и продолжила, — Всё дело в том, что в Междумирье княжеская мольфарская семья не попала бы, Станислава. Книга говорит, что в мир богов можно пройти только… умерев в своей реальности. Принеся себя в жертву собственноручно и уповая на милость богов. Надеясь на то, что они дадут разрешение на переход в их реальность. А значит, они попали в ваш мир, Государыня. Из-за воли золотого бога их не пропустили бы в Междумирье всей семьёй. Никогда!

Я села в кресло, вспоминая всё, начиная от того момента, как сюда попала. И если поверить в это всецело, то выходит Шерхан оказался в моем мире убив и здесь кого-то, однако тогда возникал закономерный вопрос:

— Выходит только мольфары могут провернуть подобное? В том смысле, что ведь есть ещё шаманы, колдуны и ведуны в других народностях! Как нам найти этого человека, если он может быть кем угодно?!

— Не может, — ответила Арысь, — Сказания четко указывают на седоволосый род колдунов — мольфа. Именно они и есть совершенными сосудами для богов. Последние — едины для всех народностей. Именуют их по разному, и обличия дают другие, но суть та же — боги есть дети Матушки Природы. По их образу и подобию сотворены все люди, а звери, есть их второе воплощение.

— То есть, подобные колдуны есть повсюду? — сжав руки в кулаках, пыталась унять дрожь, смотря на портреты мольфаров, изображённые на следующих страницах.

— Да, однако самым сильным и могущественным до недавнего времени считался наш род колдунов — великий княжеский род…

— …пропавших без вести карпатских мольфар, — перебила и закончила речь Арысь, задав тот вопрос, который сейчас стал главным, — Какой способ? Ты сказала что нашла способ вернуться мне обратно домой?

Переведя взгляд от книги, я впервые за последнее время опешила вновь, потому что передо мной встала настоящая девушка. Её волосы выглядели настолько насыщено, и настолько ярко отливали красным, что я замерла. Лицо Арысь выражало смирение и покорность, однако в какой-то момент, как только я посмотрела в невозможно фиалковый взгляд, всё изменилось. Берегиня выпрямилась, начав осматривать меня свысока. Пухлые губы сжались, а на молочной, почти кипельно-белой коже лица появилась россыпь крупных веснушек.

— Ты словно живой человек… — убито прошептала, смотря на нагую фигуру девушки, тело короткой прикрывали только её длинные красные волосы.

— Вы хотите домой, Станислава? — она заговорила почти повелительным тоном, чем вызвала испуг и шок.

Взгляд резко обратился к Всеславу, покуда я не понимала, что вообще происходит. Теперь это создание перестало напоминать голограмму. Напротив, Арысь стала точно таким же человеком, как и я.

— Ответьте честно, Станислава? Вы действительно хотите домой? — Арысь сделала ко мне шаг, а я оцепенела, — Вы правда хотите бросить этого мужчину, который пошел против всех законов ради вас! Поставил под удар всё своё княжество, тогда как мог просто наплевать на вашу судьбу. Мог пойти на поводу у Мирославы и поступить согласно обычаям и законам, которым десятки веков!

— Что… происходит? — я осмотрела Арысь опять, на что она лишь мягко усмехнулась и ответила:

— Ты сомневаешься, Станислава. В твоих глазах уже слишком прочно поселился чужой свет. Он яркий, острый, холодный, буйный и дикий, как звериный будто. Ты чувствуешь его уже каждой частью тела. Это… Неукрощённая страсть, Государыня! Ты готова отказаться от этого чувства и просто уйти туда, откуда пришла?

— Кто ты? — я сжала подлокотник, поднимаясь и уверенно смотря в необычный фиалковый цвет глаз этого существа.

— Слуга этого мужчины, — Арысь кивнула на постель, осматривая тело Всеслава с такой любовью, будто она его женщина и любовница, — И ею и останусь!

Девушка резко повернулась обратно и прожгла злым взглядом:

— Как и твоя теперь, — черты её лица смягчились за секунду, — Я скажу тебе то, что ты желаешь услышать, Станислава! Но запомни, — она подошла ещё ближе ко мне, — это не даст тебе покоя, покуда поставит перед выбором: остаться с ним, или уйти с тем, кто пришел за тобой!

— Что? — я нахмурилась, но Арысь проигнорировала мой вопрос.

— Озёра "Синевыр" и "Байкал" — зеркала сквозь которые боги смотрят на оба мира. Если пройти по их дну и не пасть от рук утопленниц — служанок Водяных, охраняющих их воды — можно попасть обратно из мира в мир. Водяной откроет переход, ведь тебе здесь не место, а значит нарушен баланс. Но… Утопленниц тысячи, Станислава, и только очень сильный человек, или колдун способен выйти на другой берег в другой мир.

Она остановила свою речь и приподняла лицо со словами, которые звучали слишком повелительно:

— Решай, Станислава.

Я опустила взгляд и замерла глазами на той самой шкуре животного. Смотрела так долго, что даже не заметила, как Арысь исчезла. Дыхание в груди встало. Казалось я глотаю воздух, словно воду пью, а не дышу. Стало душно и нестерпимо жарко настолько, будто меня что-то выжигало прямо изнутри. Горело и плавило кости, а голова гудела, кружилась и не давала нормально дойти до выхода в купальни.

Не знаю, как ноги донесли до дверей и я умудрилась даже открыть ставни. Помню только как медленно входила в ледяную воду, а вокруг моего тела собиралась намокшая ткань сорочки. С каждым шагом погружалась в воду всё глубже, а она словно сама раздевала меня, вынуждая снять сорочку и отбросить в сторону. Это и произошло, когда я встала у той самой скалистой стены, где когда-то точно так же под струями холодной воды стоял Слав.

"Неукрощённая страсть, Государыня! Ты готова отказаться от этого чувства и просто уйти туда, откуда пришла?.."

Поток холодной воды упал прямо на голову, а я как камень не чувствовала даже, что меня знобит. Знала, что тело сотрясает крупная дрожь. Понимала, что схватилась рукой за стену и сжимала между пальцами выступ её неровной поверхности с такой силой, с какой дрожала. Видела, как моё тело покрывается гусиной кожей, как из рта вырывается пар, а по длинным волосам стекает вода и падает тяжёлыми каплями в бассейн. Падает и будоражит воду так, словно баламутит болото. Ведь сейчас кристально чистая жидкость, казалась мне настоящим болотом — топью из которой я вышла в этот мир.

Закрыв глаза, вдохнула через нос с такой силой, что заныли лёгкие. Всё потому что там, за моей спиной, на той постели лежит мужчина, который мог и должен был меня убить. Он правитель, и он несёт ответственность за огромный народ, каждую семью и каждого человека. Однако… Вместо того, чтобы уничтожить чужестранку и простолюдинку согласно своих законов, Всеслав не просто защитил меня.

— Он меня в жены взял… — прошептала и открыла глаза, когда привыкла к холоду воды, и к пониманию того, что знаю, как вернуться домой.

"Вы правда хотите бросить этого мужчину, который пошел против всех законов ради вас! Поставил под удар всё своё княжество, тогда как мог просто наплевать на вашу судьбу. Мог пойти на поводу у Мирославы и поступить согласно обычаям и законам, которым десятки веков!"

Вспомнив слова Арысь и продолжая глубоко дышать, я повернулась лицом за спину, и посмотрела на вход в спальню. Сейчас он выглядел, как черный квадрат, ступи за пределы которого и тебе не уйти уже никогда. Ни за что не выбраться из этого места.

Я перевела взгляд на открытые двери в спальню Княгини и сделала глубокий вдох. Этот проход был освещен, словно издеваясь надо мной. Арысь зажгла там светильники специально. Так она говорила, что даёт шанс мне уйти и сбежать. Она единственная, кто действительно сможет выследить меня. Однако, эта машина, изобретение или просто искусственный интеллект, сегодня поступила, как живой человек дав выбор.

— Ты даёшь мне последний шанс. Потому и поставила перед выбором, ведь это самый удобный момент, чтобы и Всеслав не пострадал, — прошептала и повернулась в воде ко входу в спальню Княгини.

"Он слёг с непонятной болезнью, и это могут спокойно выдать за моё нападение или то же колдовство. Я его околдовала, и его сына очаровала, а значит ни он, ни Ярослав не виноваты… Их помилуют, если я исчезну прямо сейчас. Уйду и смогу вернуться назад…"

Я сделала первый шаг в воде в сторону своей спальни. Меня манил свет и воспоминания о своей жизни и о моих родных. Перед глазами так и стояли картины того, кем была Стежа. Образ мамы и брата вызвал улыбку. Глаза и взгляд отца, не смотря на его предательство, тоже оказались настолько явными и четкими, будто манили обратно домой. Именно они тянули вперёд и вынудили идти сквозь воду в сторону "своего дома".

"Если Шерхан принес в мир Всеслава оружие из нашего, следовательно ему ничего не помешает принести и в мой мир скадоний, тем самым подвергнув опасности обе реальности… Это уже не просто месть за подругу, Стежа. Это не обычное расследование убийств несчастных людей. Вопрос стоит с этого момента иначе: что случится, если Шерхан уничтожит порядок в мире Всеслава? Что станет, если ему удастся одержать победу в этой войне? Остановит ли это его от того, чтобы прийти в мой мир и учинить там такой же ужас? Ведь всё самое страшное начинается с самой маленькой и самой глупой ошибки. Тебе ли не знать на что пороки толкают людей? На какую жестокость они способны, дабы получить желаемое?"

Я остановилась перед ступенями, которые вели из бассейна в комнату Княгини и посмотрела на свет, исходящий и неё ещё раз. Всмотрелась в него так, что стало слепить глаза. Они почему-то заслезились, а мысли стали сухими, прагматичными и логичными.

Мама не одна! У нее есть Даник! Брат хоть ещё мал, но это сын, и он ни за что её не бросит. Не сделает этого, потому что мама для маленького Даника — весь мир. Папа и не вспомнит обо мне. У него другая семья. А если и скорбеть будет — он мужчина и эту боль сумеет побороть. Саша не станет искать меня бесконечно. Он хоть и близкий друг, но понимает, когда нужно остановиться… Однако остается ещё один человек.

"Даниил…" — прошептала в голове, понимая что именно он терзал мне душу постоянно, пока я была здесь.

Ни мама, перед которой я никогда не смогу искупить свою вину за подобный выбор. Ни брат, и ни отец… Никто из этих людей не вызывал такую тоску и боль. Только Ушастик, покуда я от чего-то хорошо знала — Даниил не успокоится. Он продолжит искать, и это будет точить его каждый день, как червь.

— Прости… У меня нет другого выхода. Я обязана остаться, — я словно прошептала это свету из комнаты, и выйдя из бассейна миновала вход в покои Княгини.

Подняла взгляд и заглянула в почти кромешную темному спальни Всеслава, где в камине догорели поленья, оставив тлеть только грань и пепел. Ступила внутрь, вспомнив, что слева у трюмо так и остался бархатный халат. Взяв его в руки, мягко сжала, следом надев на ходу.

Всё мое естество кричало, что нужно вернуться назад. Сделать другой выбор и не лезть в этот мир, как в свой. Я здесь чужая, а теперь ещё могу быть сожжена заживо. Однако это не переубедило меня, ведь решение принято.

Остановившись у огромной кровати, встав прямо напротив неё, я осмотрела Всеслава, будто убеждая себя в том, что поступаю правильно.

— Ты вернулась? — прозвучал глухой и глубокий шепот.

— Да… — так же тихо ответила, даже не вздрогнув, когда Всеслав заговорил.

— И что ты решила? — он продолжал шептать, даже не открыв глаза.

— Посмотри на меня…

— Не могу. Просто ответь на мой вопрос и поставим точку.

— Ты всё слышал? — еле выдавила из себя, чувствуя, как замерзаю, а мокрые волосы прилипли к лицу высыхая, пока халат впитал всю влагу с тела.

— Да… И я все ещё жду ответа.

Мой взгляд побежал по приборам перекачивающим кровь, следом по черным жилам, которые всё ещё отчётливо были видны на груди Всеслава, а остановился на его лице. Именно оно выглядело до невозможности бледным. В этот момент не хватало только одного. Того, что привязывало меня к этому мужчине крепче всего. Настолько тянуло и вынуждало даже дышать через раз, что самой становилось удивительно.

— Я остаюсь с тобой, — ответила и стала ждать.

Ждала, когда Всеслав откроет глаза и посмотрит на меня так, как умеет только он. Потому следила за тем, как поднимались его веки, а под ними словно на ночном небе вставал месяц. Лунный ободок — светящийся холодным сиянием ободок радужки, обрамляющий в этот момент словно бездонную пропасть. Она смотрела прямо на меня и тянула в свои глубины так стремительно, что я даже ощущала лёгкость полёта вниз.

Именно так на меня смотрел Всеслав. От его взгляда я падала с самой высокой горы, чувствуя как моё тело парит, однако с тем знала, пока этот полёт длится — я смогу выжить.

— Арысь! — намерено произнесла слишком громко, чтобы разорвать подобное чувство, потому что оно лишало воли.

"А я хочу не воли лишиться, а владеть, оказывается…" — ответила не менее тяжёлым и откровенным взглядом Всеславу, продолжив:

— Зови Вессария! Государь пришел в себя!

— Слушаюсь, Государыня! — берегиня ответила сразу же, пока я продолжала осматривать Всеслава, прошептав:

— Мы сорвали важные дипломатические переговоры, Государь!

— Мы наверстаем упущенное, Княгиня, — он осмотрел меня с ног и до головы, только следом продолжив, — Даю слово!

— В этом я даже не сомневаюсь… — ответила, расслышав, как по коридору несётся кажется целый полк.

— Подойди, Стася!

— Вставай, Всеслав, и подойди сам! — я сложила руки на груди, нахмурившись и давя в себе невероятно дикое желание, которое так и тянуло к Славу.

"Слав… Да, наверное, теперь у меня есть право к нему так обращаться…" — подумала, а сама уловила похолодевший и злой взгляд мужлана.

— Это тебе будет урок, чтобы под пули не лез без защиты… Слав!

— Повтори!

Я расширила глаза, когда он сжав челюсть поднялся и сел в кровати, тяжело дыша.

— Ты сумасшедший!!! — зашипела резким голосом от испуга и не то что подошла, словно кинулась к этому ненормальному, — Ты зачем вскочил?

— Повтори! — Всеслав схватил мой затылок мертвой хваткой и потянул на себя так, что я чуть не упала на него.

— Ты адекватный? Или эта дрянь тебе и мозг отравила? Ты ранен! — я стала мягко, но настойчиво вырываться, однако и рта раскрыть мне больше не дали.

Сильно и обжигающе, он вжался в мои губы своими так, что из головы вылетело всё. Я же напротив стала думать о другом. Над тем, как на его здоровье повлияют, с моей точки зрения, крайне полезные и приятные дипломатические переговоры. Тем более мы уже их начали, рвано выдыхая в губы друг другу и прижимаясь всё крепче.

Руки зудели от желания схватиться только крепче за сильное тело, а мозг отключился тут же, как пальцы Слава пробрались между прядей волос и сжали их в кулак, родив рой мурашек под кожей головы. Рваное дыхание ударилось в мои губы, а сердце в груди колотилось, подобно птице загнанной в клетку. Оно било о золоченные прутья, умоляя выпустить все желания и освободить их. Дать волю тому, что происходило между мной и Всеславом. Позволить ощутить его снова, впитать вкус этих губ, запах этого тела, его силу и чувство необузданной страсти.

"Ты права, Арысь…"

Он сжигает меня заживо только тем, как прикасается ко мне. Как сильно сжимает в объятиях, как дышит мной и как целует. Невозможно дико и бешено, тем самым вынуждая подчиняться. Сменяет огонь на нежный и плавный холод своих движений, гортанно урча, когда я повторяю за ним, отвечая.

Однако как только послышался щелчок двери, а топот за ней стал слишком отчетлив, Слав оторвался от меня. Он глубоко вдохнул и обжег взглядом, лишь следом оставив мягкий, но дрожащий поцелуй на моем лбу, обнимая и пряча в своих руках.

— Иди к себе и переоденься, Стася! — хриплый бас опалил ухо и дал понять, что за нашими спинами чуть ли не половина свиты Всеслава.

Я посмотрела на него стараясь успокоить дыхание. Кивнула, и тихо, но с силой выдохнула, медленно спуская вдоль голой мужской груди ладонь. Смотрела на черные жилы, выступающие под кожей мышц, и приходила в себя.

— Всем встать спиной и не поднимать головы! Немедленно!

Я честно вздрогнула от глухого рыка над головой, потому наверное и опомнилась тут же. Поднялась и поправив халат, не смотря по сторонам спокойно пошла к выходу в купальни. Только за дверью посмотрела через окно, наблюдая за тем, как Вессарий помог Славу лечь обратно и проверил приборы. Боримир и ещё четверо стражников из дружины продолжали стоять спиной к кровати с опущенными головами.

Мой взгляд мазнул по фигуре Вессария, а доктор словно заметил его. Быстро посмотрел на меня и кивнул.

— Значит, всё в порядке… — прошептала и пошла в сторону своей спальни, на ходу обдумывая, что делать дальше.

Вошла в комнату и закрыв за собой ставни, прислонилась к ним спиной в попытке прийти в себя окончательно. Тело горело, как в лихорадке, а во рту пересохло настолько, что стало трудно дышать.

— Вот это помешательство! Я похожа на кипятильник! — чертыхнулась, пытаясь не обращать внимания на своё обезумевшее состояние.

Учитывая, что почти не спала, да и то, что меня до сих пор колотило и от злости, и от раздражения, а теперь ещё и страха, естественно проспала всего пять часов от силы. Но и сном это трудно назвать, ведь не успев открыть глаза, в обед прибежал Ярослав. Ребенок так испугался, словно ему сказали, что кто-то умер.

— Матушка! Папа заболел? Меня заперли и не выпускали! — Ярик вскочил на постель и буквально повис на моих плечах со слезами на глазах и вздрагивая, — Матушка Мирослава приходила и спрашивала знаю ли я, где папа. А потом приказала запереть меня, пока не выяснят, что с папой! Она всех так испугала. Кричала, что папа пропал, что вы ему больно сделали, и теперь заперлись, чтобы никто не узнал. Тётушки и дядюшки… мои братья и сестры с самого утра все бегают по дворцу. Даже дядя Ярополк на тучу стал похож. Он еле унял гнев матушки Мирославы.

— Тихо… Ну, тихо… — я вытерла слезы с лица мальчика, который уже заходился плача, а сама зверела, — Всё хорошо с папой. Он немного заболел. Мы не сказали тебе, чтобы ты не плакал и не пугался. Вчера же дождик был, вот мы с папой и промокли. Всё хорошо.

— Правда? — Ярик поднял на меня взгляд и сам вытер глаза, откидывая волосы со своего лица.

— Ты мне не веришь?

— Верю, — он опять обнял меня, и я только сейчас посмотрела на троих девушек, которые только заметив мой взгляд, тут же опустились в поклоне.

— Государыня! День добрый!

— Не добрый! — осекла жёстким тоном прижимая к себе ребенка, и продолжила:

— Арысь!

— Да, Государыня! — берегиня ответила тут же, а девушки и не выпрямились, так и стоя в полуприсяди и в поклоне.

— Кто эти служанки? — осмотрела каждую, припомнив все слова сказанные мне Катинкой вчера.

— Из числа свиты матушки смотрительницы, — Арысь ответила, а я сжала челюсть и закрыла глаза, чтобы успокоиться.

— Кто рассказал княжичу о том, что происходит во дворце и так испугал его? — задала вопрос и посмотрела в глаза той девушке, которая стояла прямо перед кроватью.

— Матуш…

— Ясно! Пошли вон! — отрезала глухим голосом, чувствуя как Ярик начинает опять плакать.

— Но, Княгиня! Мы выполняем приказ…

— Вы оглохли? Или вас своими руками вышвырнуть за дверь? Я сказала покинуть мою комнату немедленно!

Девушки пятясь вышли, а я подняла ребенка на руки и открыла ставни, чтобы пойти к Всеславу. Открыла дверь его спальни и приставив палец ко рту, показала Ярику, чтобы он не шумел. Мальчик понял всё сразу и не стал перечить, а только кивнув, обнял меня крепче.

Всеслав спал уже без приборов, и был одет в сорочку. Это вселило спокойствие, которое и помогло успокоить и ребенка. Опустив его на ноги, смотрела на то как Ярослав тихо и почти беззвучно взобрался на кровать и взял аккуратно Всеслава за руку. Слав даже не вздрогнул, а значит действительно спит.

— Хочешь остаться с папой? — прошептала и подняла покрывало, смотря на ребенка.

Ярик хмуро кивнул и взял у меня из рук край одеяла, залезая под него и ложась рядом с Всеславом. Мальчик так прижался к руке отца, словно это единственный человек во всем мире. Он дрожал, но уже мелко и не так явно, а значит почти успокоился.

— Спи! — я погладила Ярика по голове, поправляя волосы и накрывая одеялом выше, — Только, Ярик! Тихонько и спокойно! Обещаешь? Папе нужен отдых!

— Да, матушка! — малыш кивнул и послушно закрыл глаза, прижимаясь к отцу.

"Удивительный ребенок…" — мелькнуло в голове, когда я тихо выходила обратно в купальню.

Шла к себе с той мыслью, что сотру эту старуху в порошок! Сегодня же! Однако сперва я должна четко понимать своё нынешнее положение в этом дворце. Без этого никак, иначе уничтожат меня, а сперва могут навредить Всеславу и Ярику.

— Арысь! Я могу тебе доверять? У меня нет выхода! Однако больше никого рядом не осталось. Катинка в надёжном месте?

Я вошла в комнату и сходу открыла дверь в гардеробную, опешив, поскольку помнила совершенно другую картину.

— Это что? — спросила, как только Арысь упала потоком света прямо посреди гардеробной заваленной одеждой так, что можно хоть сейчас бутик открывать.

— Ваш гардероб, Государыня. Справа, — я посмотрела вправо и вскинула брови вверх, — Платья и наряды для выхода в свет и встреч с иностранными делегациями. Так же наряды для пиро́в и появлений в тронном зале. Всё согласно цветовой гамме костюмов Государя.

— То есть, какой цвет выберет он… — я сложила руки на груди и покачала головой, но замерла после ответа берегини.

— Напротив, Государыня! Вы выбираете платье — Государь надевает под него костюм. Так было всегда. Вы единое целое и выглядеть должны гармонично, когда появляетесь вместе на публике.

— Хорошо, а слева что? — я кивнула на кучу тряпья, которое уже больше походило на привычное.

— Это повседневная одежда для прогулок, выхода в город и ваших личных поездок, — спокойно ответила Арысь.

Осознав что мне хватило бы и четверти этого всего, а то и меньше, я откинула глупости и повернулась к берегине.

— Так как?

— Что "как"? — повторила Арысь, но я продолжила молчать.

— Уже то, что я вчера вам рассказала прежде не поведав о том правителю, говорит о многом, Княгиня. Он конечно не отключит меня от системы, однако зол. И видимо в опале я буду ещё долго за свою выходку.

— Какая опала может быть…

— Он отключил свой идентификатор от моего сервера, Государыня. Я не могу с ним говорить. И он не будет отдавать мне приказов. Сказал только, что…

— И что же? — я приподняла подбородок и не могла поверить в очередную дикость.

"Господи, дай мне сил привыкнуть к этому миру и его глупым, а иногда ненормальным законам и правилам…"

— Сказал, что теперь будет отдавать приказы только напрямую относящиеся к государственным делам. А личные… Сказал, чтобы я подчинялась вам, раз уж так полюбила Государыню.

Подавленный голос программы уже не удивлял. Всё больше Арысь казалась мне не изобретением и прорывом этого мира, а обычным человеком — девушкой, которая очевидно влюблена в своего господина.

Я решила не заострять на этом внимания, и отыскав что надеть, продолжила:

— Мне нужно понимать, как себя вести. К подобному меня никто не готовил, а твой дражайший Государь, кроме как бурчать и хмуриться ничего не объясняет. Потому…

— Вы хотите знать всё о том, что происходит? Мне докладывать вам обо всём?

Встав у настенного зеркала я посмотрела через него на Арысь.

— Не только. Сперва скажи мне, как Катя? — сняв с себя сорочку стала осматривать нижнее белье.

— С ней всё в порядке. Воевода успел вернуться в твердыню до того, как началось нападение. Однако…

Арысь опустила голову, а её призрачное лицо наклонилось. Берегиня опять стала похожа на фигуру сотканную из золотистой крошки, поэтому различить выражения на её лице я не могла.

— Он ранен? — замерла сжав в руках платье, — Арысь?

— Сегодня утром Воевода Радолир скончался, Государыня! Да не будет Морана к нему строга.

Платье выпало из моих рук, а в голове словно что-то встало. Замерло всё вокруг, а разум перестал воспринимать нормально окружающую действительность. Однако лишь вспомнив церемонию коронации, мне стало действительно не по себе.

"В это время один из его друзей умирал! А он совершенно спокойно стоял на главной площади и возлагал на меня эту проклятую корону…"

— Он знает? — только и прошептала, смотря в одну точку, на что Арысь тихо ответила:

— Да, Государыня. Князь знает, что почил его старший военачальник. Его и пытался спасти Государь в перестрелке. Но не успел и пострадал сам. Перед вами было велено не подавать и виду.

Я села на стул и спросила:

— Катя?

— Она в доме семьи Яренычей, Государыня. Это двор рода Воеводы Радолира. Он связался с братом и передал Катерину из рук в руки своей семье. Она уже знает. Поскольку нападение решили скрыть от общественности, гроб с телом Воеводы отправили на двор его семьи. Вессарий был уверен, что ранения не смертельны и он спасет его, ведь никто и не предполагал что пули способны отравить. Однако… Доза оказалась слишком высокой, ведь Воеводу ранили несколько раз.

— Мне нужно увидеть Катю! — я вскочила и стала наспех одеваться, — Но прежде…

— Не сейчас, Государыня. Нельзя так поступать. Вы нанесёте оскорбление этим поступком Государю. Подобные вещи… Вы должны делать это вместе. Дождитесь погребального дня и тогда поговорите с ней. Я слежу за Катериной.

Ткань строгого пиджака холодила кожу. Стало жутко страшно и больно за Катю. Как она? Такая нежная и тихая девочка, почти получившая то, что желала. Ведь я уверена, Всеслав придумал бы что-то… И Радолир — бедный парень, ведь он так молод.

— Какой ужас… — я еле сдержала слезы, закрыв глаза.

— Вам нужно знать ещё кое-что, Государыня. Матушка Мирослава устроила вчера вечером настоящий скандал. Когда вы закрыли княжеский уровень, а в тронном зале начался пир, она явилась туда и повздорила при всех с князем Ярополком. Его Величество Московский князь принял вашу сторону и молвил, что обвинения Матушки смотрительницы беспочвенны, покуда вы молодая супружеская пара и в такие дни вольны поступать по своему усмотрению.

Я открыла глаза и скривилась так, словно мне в рот натолкали перца. Стало противно, а ярость опять далась в знаки, как только передо мной всплыло лицо этой женщины.

— Сколько прислуги во дворце и как мне найти верных людей, Арысь? Таких чтобы не служили этой женщине и не следили за мной? — прошептала почти мертвым голосом, а злость так и пожирала будто изнутри.

— В общей сложности штат прислуги дворца составляет четыреста человек. Из них триста пятьдесят находятся в услужении Матушки смотрительницы. Остальные пять десятков служат непосредственно на княжеском уровне. Однако вся эта прислуга подобрана самой Мирославой, — ответила Арысь, а я сощурилась, уже придумав нечто, что явно очень не понравится этой старой карге.

— Где сейчас князья? Они ведь не могли уехать не попрощавшись с Государем? — повернув голову, я посмотрела на красивое бордовое платье из парчи.

— Конечно же нет. Они на внутреннем дворе. В саду дворца упражняются на мечах с самого утра. Однако увидеть их без Государя, или без присутствия старших женщин запрещено.

— Даже та-а-ак?! Отлично! — я схватила платье, отбросив в сторону более тёмное и свободное.

"Всё-таки это мужчины. Покажись я перед ними в почти что военном кителе, это вызовет вопросы…"

— Ну, погоди, тварь. Я тебе устрою сегодня такой спектакль, что ты меня надолго запомнишь, — зло прошептала и посмотрела на своё отражение, придя к выводу, что выгляжу нормально: и не вызывающе, и на серую моль не похожа.

— Пришли кого-то, кто мог бы провести меня в сад, Арысь! И найди двух человек, совершенно не связанных с делишками добродушной старушки. Проверенных и надёжных!

— Государыня!

— Арысь! Просто делай то, что говорю! — устало посмотрела на фигуру берегини в центре гардеробной, заметив как она пошла рябью.

— Будет выполнено! Однако… Вы хотели посетить тюрьму сегодня. И по этому поводу у меня к вам тоже предостережение… — я замерла, когда поняла что она опять замялась на полуслове, — Государю это совершенно точно не понравится, Княгиня. Очень не понравиться, если он узнает. А рано или поздно он узнает!

Я выругалась и поджала губы, однако следом схватила тяжёлую бархатную накидку и кивнула своим мыслям:

— Сразу, как устроим встречу с князьями, поедем туда, и слышать ничего не хочу.

— Как прикажете. Наушник и ваш идентификатор на трюмо в вашей комнате. С этого дня, мы с вами постоянно должны быть на связи, Государыня!

— Это радует… — я затянула шнуровки на корсете платья туже, и поправила колосок, который наспех попыталась превратить хотя бы как-то в прическу.

Спустя несколько минут, в дверь постучали и появились две девушки. Их я помнила ещё с экскурсии, которую мне устроила Катинка. При воспоминании о девушке, сердце сжалось только сильнее, причиняя боль и беспокойство о её состоянии.

Путь из княжеского уровня до того самого сада был не долгим. Однако я накинула глубокий капюшон накидки, и двигалась так, чтобы нас никто не увидел. Осмотревшись, попридержала девушек, когда мы вошли на территорию, полностью засаженную высокими кустарниками тисса и самшута. В центре этого великолепия, которое ограждало основную часть сада от живого лабиринта из кустов, дрались на мечах двое мужчин. Справа в альтанке, полностью покрытой растительностью и цветами сидел тот самый зеленоглазый князь Миндовг.

— А дерутся очевидно Ярополк и Мстислав… — пробормотала, незаметно выглядывая из-за угла.

Слуги стояли рядом с альтанкой неподвижно. Трое парней, очевидно прислуга из нашего уровня, судя по тому какая на них форма.

— Как попасть туда незамеченным? — повернулась к одной из девушек, и она тут же ожила, прекратив пялиться на полуголых мужчин.

— Есть тропинка в обход, Княгиня! Но это плохо… Подобное поведение не достойно Государыни.

Я проигнорировала её слова и кивнула головой, чтобы девушки показывали дорогу. Пока шли, пытались затеряться между растений. Тихо почти крались и вышли аккурат за альтанкой. С нашей стороны стояла такая же, но выходила на небольшой совсем крохотный пруд.

— Свободны! — прошептала, а девушки с испугом покачали в поклоне головами, словно умоляли меня этого не делать.

— Нельзя! Княгиня! Это мужчины! Чужие вам мужчины! Вы не можете заговаривать с князьями в отсутствие подле вас Государя! Это оскорбление, вас уличат в прелюбодеянии!

Я действительно встала, как вкопанная и не знала, что и ответить на этот бред.

— Погодите! — зло шепнула и схватила девушку за руку, — У вас что, сексом и разговор считают? Или я уже и рта раскрыть без Всеслава не могу?

— Помилуйте, Ваше Величество! Просим! Давайте уйдем! Вы в беду попадете, если матушка Мирослава об этом узнает. Итак наговаривает на вас всему двору и челяди.

Я настолько злорадно ухмыльнулась, что не могла даже и представить, насколько велика жажда поставить каргу на место.

— Так вы её позовите… — я выпрямилась и подмигнула девочкам, — Скажите, мол, ваша Государыня, пошла в сад к князьям непотребством заниматься! Давайте… Зовите! Быстро!

— Государыня! Что вы делаете?! — в правом ухе послышался голос Арысь, на что я лишь холодно ответила:

— Доверься мне, Арысь! Я не дура и не глупая кисейная барышня!

С этими словами, девушки побледнели, но побежали исполнять мой приказ.

— Зачем это вам? — спросила опять берегиня, а я подошла ближе к стене из кустарника, и притаилась за ней.

— Увидишь! Подождем немного!

Встала буквально за спиной Миндовга, который бросал в рот арахис и смотрел на то, как прямо перед ним звенит сталь и рычат Ярополк и Мстислав. Последний явно уступает в схватке, однако мой интерес пропадает тут же, как меня раскрывают.

— Как там Всеслав, Государыня? — я чуть дух не испустила, когда заметила, как прежде испарились слуги князя, а следом прозвучал голос Миндовга, — Ему уже лучше?

— Как вы уз… — я прислонилась спиной к кустарнику, расслышав снисходительный смешок, и запнулась.

— Госпожа, ваша поступь легка, однако любой мужчина живущий при дворе, ни с чем не спутает звук того, как шуршит парчовое платье де́вицы. А покуда более никто не мог так нагло себя вести, я был уверен, что это вы, Государыня.

— Вы сейчас оскорбить меня пытаетесь? — я сложила руки на груди и стала следить за тем, как мерно в пруду проплывает черный лебедь.

— Нисколько, госпожа. Просто не понимаю, зачем вам то, что вы решили устроить? Ведь ясно же, что сюда примчится Мать смотрительница и устроит опять скандал. Оно вам надо? Всеславу только головной боли добавите. Он итак устал от этой женщины.

— Она слишком много себе позволяет, — я вспомнила Ярика, и уверенность в моих действиях только возросла.

— Вы не справитесь с ней, плетя интриги, Станислава. Покуда совершенно не знаете, что такое дворец и законы в нем. Лучше оставайтесь при Всеславе и живите спокойно. Поверьте моему слову, тот час, как влезете в это болото, пощады от этой женщины не ждите. С ней не справилась даже княгиня Лизаветта. А она выросла и родилась в твердыне князя Ярополка. Поверьте, в свое время, мать Всеслава могла побороть даже проклятье Нави. Вам не победить Мирославу в этом искусстве.

— А вам какой толк меня отговаривать? Посмотрите что вышло? Из-за этой женщины девочка вынуждена прятаться, а Воевода… — я запнулась, а Миндовг умолк, но следом произнес первым:

— Радолир принял долю воина святой княжеской дружины, госпожа. Она могла настичь любого. Его следует отпустить со спокойной душой и сказать спасибо, молясь богам о милости к деяниям его.

Я похолодела всем телом, не понимая как в этом мире сохранились такие вещи. Зачем это осталось в их головах? Почему? Ведь в моей реальности единицы мужчин действительно готовы отдать жизнь за свою родину с таким рвением. Остальные либо наемники, либо делают это просто потому что должны.

— Матушка Смотрительница! День добрый! Чем мы заслужили такое удовольствие? — голос Ярополка прозвучал резко и отрывисто, однако я и так расслышала топот со стороны другого входа в сад.

— Где она? Кто… Да, как вы посмели обмануть меня никчёмные…

— Не сметь!!! — резко и отрывисто почти прокричала, понимая, что эта тварь не погнушается даже руку на девочек поднять.

Медленно и не спеша я появилась в проходе, чем тут же вызвала всеобщие вздохи.

— Не надо трогать этих девушек. Они всего лишь выполнили мою просьбу, — я посмотрела на испуганных служанок и кивнула им, чтобы отошли в сторону от Мирославы и её свиты.

Некоторые из слуг даже попытались поклониться мне, однако под взглядом карги замерли, что камни вкопанные в землю.

— Вы пришли, а значит, согласно правилам, я могу в вашем присутствии поблагодарить князя Ярополка за то, что он любезно встал на мою защиту вчера вечером, — я посмотрела на мужчину, который тут же надел рубаху и замер явно в шоке.

Однако за спиной прозвучал новый тихий смешок, а следом Миндовг и вовсе встал рядом со мной, и произнес:

— Вы очаровательны, Государыня! И я, и мои братья рады наконец, знакомству и личному общению с вами, госпожа.

Миндовг попытался взять мою руку, но Арысь тут же произнесла:

— Не допускайте этого! Князь литовский провоцирует вас! Просто мягко увернитесь и поклонитесь со словами, что вам приятно слышать такие речи.

— Мне приятно, Государи! Весьма приятно! — я посмотрела на каждого и легко отойдя на шаг, попыталась нормально и сносно поклониться.

— Да, как ты посмела только? — Мирослава зло усмехнулась и продолжила, — При всех так опозорить старшую женщину рода! Провести вокруг пальца. Это ли поведение достойное Княгини?

— А устраивать прилюдный скандал, оснований которому нет, Матушка — это ли достойное поведение старшей женщины рода? Зачем же вы так начинаете наши с вами отношения? Я всего лишь пригласила вас, чтобы вы помогли мне выказать почтение князьям в вашем присутствии? Где вы злой умысел узрели, матушка Мирослава?

— Пригласила? — она опять усмехнулась и зло осмотрела мою фигуру так, словно испепеляла взглядом, — А почему ты не с князем пришла? Где Его Величество?

— Отдыхает, Матушка… — я почти рассмеялась ей в лицо, — Утомился.

— Хабалка невоспитанная.

— Милые женщины, долго ли нам наблюдать ваш спор? Давайте поговорим спокойно, — Мстислав как-то странно и хмуро осмотрел меня, а потом совершенно спокойно улыбнулся карге.

"Неужели… Неужели он поверил в этот бред про колдовство?" — я насторожилась и продолжила:

— Конечно, как же я могу продолжать подобный недостойный конфликт. Он совершенно беспочвенный, не так ли, матушка Мирослава? Однако… — изобразив на лице крайнюю степень непонимая, я продолжила, — Мне стала теперь интересна одна вещь. Вы же не откажете в милости ответить на неё? Тем более в присутствии таких знатных и почитаемых гостей.

Мирослава только скривилась, но замерла, не став меня перебивать:

— Кем вам приходится княжич Ярослав Рюрикович? Он ваш… внук? — я приподняла бровь и улыбнулась, — Ах, простите. Правнуком должен же был стать. Ведь так?

— Государыня… Вы ходите по краю, почти по острию клинка! Не делайте этого при князьях! — Арысь чуть ли не умоляла меня, однако я не собираюсь останавливаться.

"С меня хватит!"

— Вы ответите? Мы ждём, — я мило улыбнулась женщине уже дойдя к ней через лужайку, — Это же такой простой вопрос.

— Ты хоть ведаешь, КТО Я, девка безродная? — так же мило улыбаясь, почти выплюнула словами Мирослава.

— Конечно, — я кивнула, и холодно ответила, — Вы позволяете себе очернять меня за спиной, утверждая что я колдунья! Открыто оскорбляете при всех! И даже при правителях других государств! Мало того!!! — я подошла к ней впритык и отчеканила, — Вы! позволяете себе запугивать моего… сына!!! Моего сына! Покуда я теперь жена его отца! Вы понимаете это? Или нет? Кто вам дал право совершать подобное? Как вы посмели запугивать маленького ребенка, втягивая в свои грязные игры? Хотите уничтожить меня — имейте смелость сказать об этом при всех! А не трусливо и грязно использовать наследника престола! Он вам не ребенок! Это будущий князь!!!

— Ах ты ж… — она замахнулась и звонкая пощёчина опалила кожу моей правой щеки.

"Лучше и не придумаешь… Молодец!" — я встряхнула головой и выпрямилась, сжав челюсть.

— Государыня! — Ярополк попытался подойти ко мне, а слуги почти запричитали смотря на эту сцену.

— Спасибо, Ваше Величество, однако со мной… — я выдохнула и выпрямилась, — Всё в порядке.

— Вы это сделали… — прозвучал удивленный голос Арысь, — Теперь у вас есть полное право потребовать привселюдного раскаяния от самой Матушки. Она подняла руку… на Государыню.

— Я тебя пожалею, Мирослава! Но предупреждаю, ещё раз подойдешь к моему сыну ближе, чем на десять метров- я затребую прилюдного покаяния! А почтенные князья засвидетельствуют твою вину!

Она тряслась, но продолжала улыбаться, а следом прошептала:

— Чума в мой дом пришла! Мор и чума, дети мои! Имя ей эта колдунья!

— Матушка Смотрительница, вы забываетесь опять! Перед вами Княгиня! — справа послышался грубый бас Ярополка, однако я искоса поглядывала только на Миндовга и Мстислава.

Последний как раз и не нравился мне. Он настолько цепко смотрел на меня, словно в душу пытался пробраться. И это плохо, потому что он явно был на стороне Мирославы.

— Господа! Мне пора! Прошу простить, меня ждёт муж! — я с дрожью мягко кивнула мужчинам и прошла аккурат мимо Мирославы:

— Я тебя предупреждаю последний раз, Матушка. Сжечь меня хочешь, а его обезглавить, чтобы на трон сесть… регентом? — я повернулась у её плеча и тихо зашептала на ухо женщине, — или ставленником? Какие у вас тут порядки? Да только не выйдет! Я эту твердыню в груду камней превращу, если ты их хоть пальцем тронешь!! Раз думаешь ведьма я, и кричишь об этом на каждом шагу, тогда бойся теперь! Бойся и постоянно оборачивайся, Мирослава! — она медленно повернула ко мне лицо, и я продолжила, — Вдруг я и вправду… ведьма?! Отныне я стану следить за каждым твоим шагом! Каждым… Твоим и твоей внучки!

Закончив я мило ей улыбнулась и мягко кивнула, следом отвернув ненавистный подол нового пыточного инструмента и уверено шагнув прочь.

— Дорогу!!! Княгиня Руси Киевской в саду! Дорогу!!!

На этот раз я увидела, как каждый склоняет передо мной голову в поклоне. И это вызвало во мне необъяснимый страх. Настолько явный, что опять вспомнились Радолир и Катя.

Тщеславие… Сегодня мне удалось узнать какого оно слишком четко. И если судьба привела меня в этот мир, чтобы превратить в копию этой женщины, то лучше сразу удавиться.

9

Уверенность в чьих-то поступках слишком большая роскошь для того, кто не может доверять даже себе. Даниил утратил и это. Мужчина больше не мог быть уверен ни в своих желаниях, ни в своих убеждениях. Если он ощущал себя настолько потерянно в родном мире, то что чувствовала Стежа, когда очутилась в реальности, настолько отличающейся от той из которой пришла?

Даниил устало закрыл глаза и глухо выдохнул, прислушиваясь к движению машины, и к тому, о чём без умолку трепал водитель здешнего аналога такси.

Уверенность исчезла… Это не было присуще Даниилу. Открыв глаза, он опять продолжил смотреть из машины на улицы города, который когда-то мог стать ему родным.

— Сколько нам ещё ездить так, боярин? Мы же просто наматываем круги по городу. Вам бы сесть на речной транспортник, с него вдоль канатной дороги над Днепром виден весь стольный град и даже твердыня Государя!

Даниил продолжал смотреть через окно на людей. Ловил взглядом каждое их движение, каждую деталь в поведении, чтобы запомнить. Бормотание водителя продолжалось, а мольфар думал. Беспрерывно прокручивал в голове картины того, как она стала Княгиней. Кому это понадобилось? И как вообще стало возможным, чтобы князь решился на ритуал и свадьбу с безродной чужестранкой? Ведь Даниил был уверен: Всеслав и не догадывается кто Станислава на самом деле. Князь не связан с миром богов, и уж точно вот уже тридцать лет этот мир и это государство позабыло даже о колдовстве.

— Ой, красивая свадьба была у нашего Государя! А ритуал то какой!! Какое почитание наших богов и традиций! Наш Государь — гордость всей Руси! — подобные речи заставили Даниила вынырнуть из собственных мыслей.

Мольфар повернулся от окна и осмотрел салон автомобиля который кажется плыл, а не ехал по дороге. Водитель отпустил руль, и нажав несколько кнопок на приборной панели, повернулся к Даниилу и спросил:

— Ты издалека приехал, боярин? — мужчина явно допускал слишком большую вольность в общении с мольфаром, однако с опаской посматривал на клинок в ножнах, который лежал на сидении рядом с Вершигорой.

— Издалека, — кивнул Даниил, повернув голову обратно к окну.

— А откуда, если не секрет? Просто наша Княгиня поговаривают не из Карпат вовсе. Я чего вспомнил-то… Матушка смотрительница так и распускает слухи меж знатных родов о жене князя. Нет покоя из-за этой женщины никому. Даже молодой Государь не может спокойно жениться! Из-за неё нет и мне заработка, — мужчина снова сел за руль и отключив автоматическое управление тяжко вздохнул, а когда Даниил прикоснулся к его плечу и заговорил, тот и вовсе вздрогнул:

— Останови здесь, боярин!

— Да, какой из меня боярин? Смерд я, господин! Обычный чернорабочий, которому теперь и путешественников в твердыню не свозить. А какие деньги я за это получал! Туда же возить можно только по спец идентификации. У меня даже лицензионка была. А теперь что? Всё эта старуха при власти. Так и нет покоя в нашем княжестве, пока она всем заправляет. Одна надежда на молодую Государыню! Пускай боги даруют ей наследника поскорее, чтобы власть свою укрепила.

Даниил слушал мужчину в пол-уха, и еле сдерживал эмоции от речей водителя. Мольфар остановил свой взгляд на высоком каменном заборе, ограждающем фактически пустошь — выжженную территорию, где когда-то стоял дом его семьи. Эта картина и сумела вернуть самообладание мольфару.

— Зачем тебе сюда? Это проклятое место, боярин! Всю семью Морана забрала за собой. Тут слуги её жили — мольфары из карпатского княжества.

— Останешься и дождешься меня. Поедем в твердыню и заплачу тебе золотом, боярин! — Даниил достал из внутреннего кармана мешочек с серебряными монетами и бросил мужчине.

Лаврентий опешил, а когда заметил выражение на лице молодого человека и вовсе насторожено сглотнул. Однако увесистый мешочек в его руке сделал своё дело, и сетующий на свою горькую долю мужчина кивнул, уже подумывая, что наконец получилось заработать хоть немного денег.

— Я дождусь, — уверенно, но с дрожью, ответил Лаврентий, на что Даниил лишь отрывисто произнес:

— Вот и славно!

"Как здесь тихо…" — Даниил только успел войти, толкнув не запертые кованые врата, как все звуки в этом месте исчезли.

Казалось всё осталось там — за забором высотой не меньше трёх метров. И только камень — огромный осколок чёрной скалы стоял в центре большого двора. Трава росла здесь островками, а деревьев и вовсе не было. Между растениями, еле пробившими себе путь сквозь сухую почву, лежал песок и пепел. Кажется само время остановилось в этом месте и у этого камня.

Пятнадцать имён… Пятнадцать людей, навсегда стёртых из этого мира. Именно их имена серебром отливали на отшлифованной стороне камня. Даниил поднял руку и медленно провел подушечками пальцев по холодному осколку его души.

Мольфар встал точно и сам обратившись в камень, пока перечитывал каждое имя про себя и вел пальцами вниз, чувствуя кожей рельеф букв высеченных на гладкой и сверкающей поверхности.

— Дедушка… — прошептал Даниил и провел по имени Зборислава Вершигоры, — И бабушка Радимира.

Он почти их не помнил, потому что чуждый мир унес их первыми. Только теплые прикосновения рук бабушки Даниил до сих пор отчётливо ощущал, как слышал и голос деда, учившего мужчину впервые держать в руках клинок.

— А остальных… — Даниил провел по всем именам рукой, прочитав их, — …остальных я и вовсе не знал.

Мольфар призвал силу и медленно достал меч из ножен. В небе над пустошью стали сгущаться тучи, а недалёкий Лаврентий поспешил закрыть окно салона со своей стороны, потому что приник взглядом к тому, что происходило буквально не моргая. Прохожие остановились, а немногочисленные машины замедлили движение. Однако когда из неба ударила молния, а гром так загрохотал, что затряслась сама земля, Лаврентий выскочил из автомобиля уже сетуя что отпустил боярина в то проклятое место.

Даниил скручивал силу вокруг своего тела, занося клинок всё выше. Его лицо обратилось в смазанную серую маску, по которой побежали черные мелкие жилы, как трещины по коже. Взгляд почернел, что самая глубокая бездна, в которой пространство рассекали лишь молнии. Точно как сейчас, они одна за другой били в камень перед мольфаром, заставляя осколок гудеть и нагреваться. Гром обрушался точно в землю на которой стоял старый монумент. Бил так, что звуковые волны поднимали вверх куски почвы и рыхлой земли. Они подпрыгивали и замирали в воздухе, образуя столб пыли вокруг фигуры Даниила. Гром бил, а крошка понималась всё выше, двигаясь только вверх. Молнии рассекали черный камень, всё чаще, да так, что вскоре послышался гул и треск породы.

Частицы почвы и пыли замерли, а гром умолк, чтобы через секунду ударить настолько мощно, что земля под ногами Даниила не просто задрожала, а взмыла в воздух и закружила вихрем, опутывая фигуру мольфара, который с гортанным рыком нанес удар клинком по камню.

Монумент разлетелся на тысячи осколков, а молния в последний раз ударила в место, где он стоял, оставив выжженный герб семьи карпатских князей.

— В день, когда нога моя вновь ступит на землю мою, я клялся отцу, что уничтожу могилу, которую возвели нашей семье при жизни! Я сдержал слово, исполнив волю твою отец! — Даниил выпрямился и опустил меч, а гроза развеялась за несколько мгновений.

Лаврентий не мог отвести взгляда от того, что происходило, а когда завидел трещины бегущие по автопокрытию и вовсе схватился за ручку дверцы, боясь что и он, и единственное средство его существования пойдет под землю.

Прохожие спрятались под стенками зданий по другую сторону от старой посадки и места, где некогда стоял двор семьи Вершигора. Они с ужасом и в страхе наблюдали за тем, что происходило вокруг. Прикрывали руками лица, а некоторые взывали к богам о милости, боясь ступить и шаг, присев в стен домов.

Однако, как только всё вмиг исчезло, а врата отворились и в них показалась мужская фигура, облачённая в черный, расшитый серебряными узорами, камзол княжеской карпатской семьи, люд замер и вовсе не двигаясь и чуть дыша.

— Колдовство вернулось… — одна из женщин, стоявших ближе всего к машине Лаврентия, спешно спрятала внука за своими длинными одеждами, и запричитала, в ужасе осматривая того, кто появился из ворот проклятого богами места.

Высокий седоволосый мужчина, смотрел на всех зевак исподлобья, пока сжимал в руке ножны с мечом. Даниил знал, что получив наконец всю силу своего рода, ему никогда не стать прежним. И дорога обратно к матушке и отцу с этого дня закрыта.

— Это же карпатские одежды! Не уж то?!! — мужчина рядом с той самой женщиной и ребенком, попятился назад и переглянулся с толпой молодых бояр, которые снимала всё на свои идентификаторы.

Молодежь даже и не ведала, кто перед ними, но вот старшее поколение в ступоре наблюдало за тем, как мужчина пересекает автополотно, уверенным шагом направляясь прямо к Лаврентию.

— Боги ярые! Мольфары вернулись!!! — убито прошептал водитель Лаврентий и окаменел, когда над ним возвысилась фигура Даниила.

— Это мольфар!! Небеса да не прогневить бы, но это мольфар!! — послышался крик той самой старушки.

Даниил медленно поднял взгляд на женщину и учтиво ей поклонился, опять вернувшись к водителю.

— Взрослый мужик, а словно Навь увидел перед собой! Седлай своего жеребца! — пророкотал Даниил и открыл пассажирскую дверь, — Вези в твердыню, как и оговорено было!

Даниил уже видел перед собой высокие своды каменного форта — града княжеского, о котором так много ему рассказывал отец. Показывал изображения неприступного места, возведенного из тысячелетних камней, да кусков скал. Обрамленный водами глубокой и полноводной реки, форт стоял на величественном острове близ порогов Днепра.

Однако Даниил понимал, что лишь ступив ногой на каменную кладку твердыни, боль пронзит его ещё явственнее. Ведь слова его госпожи так и резали слух в воспоминаниях. Эта женщина должна была принадлежать ему. Эта княжна должна была стать женой ему и сесть на каменный карпатский трон подле него, а не рядом с Всеславом. Князь Руси Киевской — человек, и ежели когда-то к Стеже вернутся силы, покуда задумы богов не постичь никому, он не справится с такой женщиной. Это не княжна, готовая подчиняться. Это могущественная лесная ведьма, для кого-то нечисть убивающая, а для кого-то спасение из троп горных.

Подобное и пугало Даниила. Он боялся за Станиславу так, словно и не вышла она замуж за другого. Потому мольфара в спину гнала не обязанность перед своей госпожой, а страх за единственную женщину, которую он хотел, но потерял право обладать ею.

Страх мольфара стал будто вещим, и совершенно не беспочвенным. Ведь когда машина Лаврентия тронулась с места, в свои палаты в стенах дворца твердыни не просто вошла, а влетела матушка Мирослава. Женщина вышвырнула всех из гостиной, да так, что слуги боялись даже рот раскрыть, да и глаз не поднимали уходя прочь из палат старшей женщины.

— Вы только гляньте кака краса!! Вы только посмотрите какая спесь и гонору сколько в этой змее безродной! — женщина сняла парчовый платок и бросив его на спинку кресла, откинула седеющую косу на спину.

Мирослава стояла у камина перед огнём его, однако в глазах её тлел самый страшный грозовой холод. Женщина дышала глубоко, в попытке успокоиться даже закрывала глаза, дабы не прогневать богов и усмирить порыв свой убить тварь прямо сейчас, пока Князь лежит в беспамятстве. А в том, что Государь либо ранен, либо и вовсе мертв, Мирослава не сомневалась.

Своими глазами женщина видела тело Воеводы его. И то, что предстало перед ней, не оставило никаких сомнений в том, что такое поведение Всеслава не напрасно. Либо он сам был ранен во время нападения организованного Бориславом, либо и вовсе мертв, ибо оружие, которое прислали монголы отравлено, и это теперь бесспорный факт. Ведь тело этого бесстыдника Радолира показалось матушке не просто останками убиенного. Она лишь взглянула и кажется смерти своей в глаза посмотрела, так ужасно выглядели черные жилы и язвы, покрывшие всё тело Воеводы от пят и до маковки головы.

— Ересь колдовская! Но ничего! Ты у меня пригубишь своего же яда, маленькая тварь! — женщина выпрямилась и хмуро окликнула прислугу:

— Велите внучке моей немедля прийти в мои палаты! Да побыстрее!

— Слушаюсь, Матушка Мирослава! — служанка дрожа выглянула из-за поворота спальни женщины и поклонилась.

— Бегом!!! Чего встала, как немощная? — женщина наигранно мило улыбнулась девушке, да так, что несчастная белее стен стала.

В ожидании прихода Ольги, матушка сидела в своем кресле и тихо пила чай. Все её мысли сосредоточились вокруг слов рыжей потаскухи о том, что она ведьма. Это испугало женщину, её уверенность на миг дрогнула, но Мирослава была не из тех, кто страшился задуманного и боялся ответственности. Будь она такой, не взошла бы так высоко. Потому, что ей эта лисица? Она всё равно посадит на трон, если не Ольгу, то дочь своего племянника.

У румынского князя Варновице подросла такая красна девица, что весь румынский двор готов перерезать друг другу глотки, лишь бы их сыновья взяли в жены совершеннолетнюю Радмилу. Матушка запустила свой идентификатор и перед ней встала фигура нежного создания с кукольным личиком и кротким взглядом голубых глаз. Они так и сияли, контрастируя с алебастровой кожей лица, да черными как сама ночь волосами девицы.

— Ты и станешь её погибелью, Радмила! Окончательной, если не выйдет задуманное. Ежели не убить их вместе, то придется разлучить. Не разведутся, но сгинут в этом огне оба, — Мирослава злорадно ухмыльнулась, а изображение сменилось, как только в гостиную вошла Ольга.

Княжна замерла и тихо заперла дверь на все замки, как только увидела голограмму фигуры Катерины. Девушка посмотрела на свою бабушку и медленно подошла к её креслу, понимая, что сейчас матушка Мирослава не просто в бешенстве, она горит в агонии чистой ярости.

— Добра и света, Матушка! Вы посылали за мной?

— Да, Ольга! Присядь! — женщина кивнула внучке на кресло напротив, продолжив пить чай и осматривать фигуру Катинки.

— Вы хотите довести дело до конца? Но ведь вы сами сказали, что после смерти Воеводы подобное бессмысленно, — Ольга откинула подол платья и села, осматривая выражение на лице бабушки.

— Потому то и нет толку от тебя! Что в постели ему не нужна оказалась, что умом не вышла! — Мирослава ответила на взгляд внучки, которая тот час опустила глаза и лицо, прошептав:

— Я делала всё, как вы велели! Мы делили ложе постоянно по приезду Государя из Золотой Орды. Он никогда не отказывался и не брезговал мной и моим вниманием.

— Вижу уж, как он не брезговал, Ольга! Хорошо вижу, покуда он плевал на тебя тут же как эту ведьму попробовал! — матушка скривилась, а следом подтолкнула другую чашку с чаем в сторону внучки, — Пей! Пей и слушай! Сделаешь всё как велю, в этот раз станешь хотя бы его женщиной! Нам нужно, чтобы он и не смотрел в сторону рыжей девки! Иначе не повлиять на его решения и не остановить эту глупую затею с войной против Терхана. Монгольский хан раздавит нас и глазом не моргнет, покуда здесь… — Мирослава перевела взгляд на притихшую Ольгу и продолжила почти шепотом, — В этих стенах кровь орды! Он уже пробрался в наш стан, и не ровен час глупые попытки нашего молодого Государя обратятся в страшный кошмар для всех нас! Посмотри что творит эта ведьма! Она посмела оскорбить меня прилюдно, да ещё и перед князьями! Не перед кем-то, а перед правителями других княжеств! Позор на мои седины! Чума и мор от этой девки так и исходят смрадом, и не изжить её никак! Хоть проклинай, всё равно в его спальню пролезла! А ежели понесёт — так пропали мы все! Она родит и вся власть над внутренним двором в её руки перейдет!

— Вы… что-то уже придумали? Есть способ? — Ольга аккуратно поднесла чашку к губам и уловила хитрый и хищный взгляд бабушки.

— Стала бы я звать тебя, коли не надумала ничего! — фыркнула матушка Мирослава и села удобнее, держа чашку в руках, — Скоро погребальный день. Он пройдет закрыто и без свидетелей. Смерть Воеводы объявлена как несчастный случай, но тело опустят в священную братскую могилу дружины. Посему этот момент лучший, чтобы выкрасть его маленькую подстилку и предать судилищу. Я остригу и высеку эту девчонку прямо на площади у дворца и на глазах этой дряни безродной! Это и будет моим ответом на её оскорбление в саду! Со мной никто не смеет такие речи вести!

— Но бабушка… — Ольга приподнялась в кресле, чувствуя холод который так и бежал вдоль её спины, — Это ведь похороны! Как вы… Это же черный день! Никто не одобрит порицаний в сторону имени усопшего. Это…

— Молчать!!! — Мирослава осекла внучку тихо, но резко, — Тебе ли пристало учить меня, как поступать? Эта маленькая дрянь помогала Княгине! Именно она и повинна в том, что отпустили тварь из тюрьмы! Они всё Государю сообщили. Вернись он из Днепрограда, как и планировал, не успели бы подготовить шваль к обряду! И ты ещё жалеть хочешь эту маленькую сиротку! Ты упустила шанс стать Княгиней, Ольга! Опомнись, ибо проиграла ты из-за безродной сироты из улицы, в пользу такой же безродной швали! Кафтан пропитанный ядом для Миневры уже был готов, но нет же!! Эту дрянь боги выбрали!

— Что… вы мне велите? — Ольга дрожала всем телом, слушая матушку.

Страх одолевал княжну всё сильнее, ведь она понимала, что потеряла действительно всё. Её ненависть к Станиславе стала жгучей и всепоглощающей. Однако не короны Ольга желала. С той самой ночи, как утонула в его руках, единственным желанием девушки был сам Всеслав. Сколько боли и злобы Ольга испытала смотря на то, как эта рыжая тварь заигрывала с ним. Сколько обиды было в княжне, покуда прогнал Всеслав её ещё после застолья в саду горной резиденции в Карпатах. Не захотел и сказал, что не стоит им больше видеться наедине, потому что женится он. Очень скоро, и следует соблюдать приличия. Но Ольга видела. Стояла в ту ночь прямо перед ним и видела в глазах Всеслава совершенно другое. Не свадьба была причиной, и не то, что не принимал маленький княжич Ольгу. Причиной стала невесть откуда упавшая им на голову чужачка. Дикая, неопрятная и совершенно невоспитанная, она настолько околдовала своим буйством и непокорностью Государя, что он стал следить за каждым её шагом. Она шла гулять с Катинкой в сад, он выходил следом и садился в альтанке у скал, незаметно наблюдая за ней. А Ольга следила за Всеславом. Смотрела на это и душилась слезами, понимая, что не стал бы Государь тратить время попусту слушая бабский трёп и смех. Но Всеслав слушал, отправлял всю свою свиту прочь и часами следил за тем, как эта тварь играет с княжичем в саду.

— Я всё сделаю, Матушка! Только повелите! — Ольга подняла полный ненависти взгляд и дрожа расплылась в злой улыбке.

— Вот теперь я узнаю свою девочку! Ты править здесь должна, Ольга! Только ты! Но сперва… — Мирослава знала чем зацепить тщеславие и гордыню внучки, потому и заискивала к ней самыми сладкими речами, — Сперва нужно опоить его!

Мирослава открыла небольшой схрон в столике между ними, легко надавив на нужный край. Из-под столешницы выскочил маленький шкафчик, в котором лежало три стеклянных склянки. Женщина взяла ту, которая была с прозрачной жидкостью и ухмыльнулась.

— В своё время это снадобье знатно подпортило жизнь княгине Лизаветте. Изяслав и не смотрел больше в её сторону. Стоит только пары капель да огненной близости, и мужчина твой, Ольга. Это крайняя мера и это опасно, но только она способна помочь нам уничтожить ведьму! Только её колдовскими методами. Ей не место в этом дворце!

Женщина поставила склянку перед Ольгой, а следом достала другую, с такой же светлой, но мутной жидкостью.

— А это… Это лично для нашей Государыни! Не бывать её ублюдкам в стенах этого дворца. Ни за что!

Ольга посмотрела на обе склянки и схватила их, тут же спрятав в корсете платья. Мирослава только злорадно ухмыльнулась и отпила чая, осматривая свою внучку с тем пониманием, что стань она Княгиней, не заметила как и её отравили бы. Однако подобное детоубийство не входило в планы женщины никогда. Намного интереснее создать марионетку — идеальную куклу, которая будет играть пешкой на шахматной доске матушки, нежели брать грех на душу.

*****

— Ничего… не… скажу…

Я отпустила лицо мужчины и поднялась отряхивая руки и кривясь. Рожа, как у скотины, а взгляд как у самого паршивого и отбитого сидельца. Именно таким мне показался боярин Борислав Ржевич. Знатный, по словам Арысь мужчина опустился до заговора против Всеслава. Пошел на такой шаг из-за казни своего кормильца — министра Ольжича.

— Не скажешь, значит? Тогда, позволь я кое-что тебе покажу, — я ухмыльнулась и достала из кармана камзола пулю, которую из плеча Всеслава извлёк Вессарий.

— Знаешь, что это? — опять присела рядом с Бориславом, который прижался к сырой стене подземелья, подгребая под себя босыми ногами болото и цепи кандалов.

— Пуля это, женщина! Пуля! А ты не имеешь права вести допрос! Женщины не ведут допросы! Я требую защитника согласно законам Славянской Империи! Слышишь!!! Ничего не скажу! — он почти плевался слюной, а налипший на лицо пот смешанный с грязью только добавлял мерзости этой картине.

— Послушай, Борислав! Я может и женщина, но это не значит что дура недалёкая! Это!!! — я почти всунула пулю под нос твари, и схватила его за грудки, спустив прежде повязку со своего рта, — Достали из плеча Князя, тварь! И ты мне скажешь, откуда у вас взялось оружие со свинцовыми пулями!!!

— Боги ярые… — мужик замер, осматривая моё лицо, — Княгиня?!

— Она самая! — я улыбнулась и прошептала, наклонившись к уху мужчины, — Более того, я знаю что это оружие вы получили от монголов, боярин. От самого… — опять посмотрела на рожу мужчины и закончила, — Шерхана! Я права?

— Не убивайте, Княгиня! Не убивайте! Они грозили изжить всю мою семью! — мужчина скривился и начал натурально рыдать.

— Арысь?! — я нахмурилась, но воротника мужской рубахи не отпустила.

— У него действительно есть семья, Государыня, — ответила берегиня, — Однако, его всё равно казнят. Сразу после завтрашнего погребения Воеводы. Так приказал князь Ярополк и постановили другие князья.

— Где он? — я нахмурилась, но все же решила играть до конца, — Скажешь где прячется Шерхан, и я помилую тебя. Ты же знаешь кто я?! Так что говори!!!

— Не знаю… — мужчина упал к моим ногам и стал рыдать, — Не знаю, Княгиня. Не ведаю я, где он. Нам только оружие передали и всё. Велели подкупить охрану леса и напасть. Я не видел Шерхана никогда! Только его слугу… Только мольфара.

— Кого?! — я замерла и схватив мужика за шиворот, подняла, заглядывая в глаза, — Какого ещё мольфара? Ты что несешь, смертник? Мольфары исчезли тридцать лет назад!

— Нет… Это был мольфар. Он нашел меня за день до свадебного ритуала на реке. Пришел прямо в мой двор, Государыня! Имени своего не назвал, но сказал, что брат монгольского хана и сам хаганат готовы помочь нам в ополчении против молодого Князя. Но мы и не ведали, что отказавшись принимать в этом участие, мольфар накличет проклятье на наши семьи. Сказал, если я не соглашусь, уморит насмерть всю мою семью, Государыня!!! Помилуйте! Не виноват я ни в чем! Я уже всё рассказал воеводе Боримиру. Помилуйте! Умоляю!!!

Я отпустила мужчину и повернулась к страже:

— Переведите его в камеру так, чтобы никто не нашел! Он должен выжить! Его нельзя трогать без моего приказа! Вам ясно?

— Да, Государыня! Всё будет сделано! — ответил один из тюремщиков и пошел в сторону уже воющего и рыдающего Борислава.

"Мольфар… Вот тот, кто открыл переход!" — я опять посмотрела на мужчину и кивнула страже, чтобы уводили его быстрее.

— Княгиня, это неправильно! Такие вещи не должны касаться Государыни!!! Опомнитесь, Государь будет в ярости! Вы идете против приказа Московского князя! Это позор, что жена вмешивается в дела мужа! — Арысь заладила свою песню, тут же, как Борислава освободили и увели в камеру уровнем выше.

— Я сама поговорю со Всеславом! Этот мужчина важный свидетель! Он должен выжить, чтобы мы смогли найти колдуна связанного с Шерханом! — минуя длинный коридор с округлым низким потолком из которого капала вода, а из стен сочилась влага, я прикрыла лицо повязкой опять, и поправила накидку военной формы, поднимаясь вслед за стражей.

Хорошо, что этот человек был единственным заключённым в почти пустой тюрьме, иначе нам бы не удалось так ловко перепрятать его, до того, как приказ Ярополка привели бы в действие.

— Езжайте немедленно во дворец, Станислава! Вы погубите себя и расположение Князя к вам. Женщины не могут…

— Арысь!!! Умолкни в конце концов! Сколько можно? Женщины не могут это, не могут то… Плевала я! Ясно?! Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока вокруг тварь продолжает убивать всех людей, которые стали мне дороги!

Я холодно отчеканила и поймала удивленный взгляд стражи, которая тащила Борислава, буквально волочившего по каменной кладке свои конечности.

— Ты понимаешь, что они пронесли из моего мира сюда? — я понизила голос до шёпота и уверенно продолжила идти следом за тюремщиками.

— Да, Княгиня! Потому и уверяю вас — Государь придет в бешенство от вашего самоуправства! Это военные дела государства! Они не касаются женской дружины НИКОГДА! Это позор, если женщина начинает управлять страной подобно мужчине!

— Ого-го! Вот это патриархат!!! — я присвистнула, следя за тем, как Борислава помещают в отдельную камеру с видеонаблюдением, — Что же ты раньше мне не сказала, что у вас женщина просто слово, а не человек?

— Вы преувеличиваете, Княгиня! Однако есть то, что не должно касаться женщин, как и то, что совершенно не касается мужчин.

— И что же это, например? Я про мужчин, — кивнув тюремщикам, которые заперли двери, быстро пошла за одним из них к выходу.

— Дворцовый этикет и внутренний двор! Отношения, порядок и традиции — всё это обязанности женщины! Что говорит напрямую о том, почему Государь еле спас вас из этой тюрьмы в своё время, Княгиня! Он почти не властен над внутренним двором, им управляет старшая женщина рода, а потом и Княгиня! Однако вместо того, чтобы набрать прислугу и заняться двором, вы сперва провоцируете конфликт со своим злейшим врагом, а теперь вообще в дела мужской дружины влезли! Это… неправильно!!! Поймите, наконец! Так вам не добиться ничего, кроме гнева самого Государя и осуждения народа! Вам о потомстве думать нужно!

— Началось… — я закатила глаза и быстро села в тот самый похожий на Кадиллак автомобиль, который тронулся тут же, как я оказалась в салоне.

— Вы не понимаете наших законов и устоев!

— А кто мне из объяснил?! — не выдержав, выдернула наушник из уха, откинувшись на сидение и закрыв глаза.

"Какие к черту устои, если я так близко подобралась к этой твари! Если найти этого мольфара и схватить, то вероятно можно выяснить всё!" — я поджала губы и стянула повязку с лица, смотря на то, как яркие объемные голограммы освещают улицы твердыни в вечерних сумерках не хуже светодиодного освещения и неоновых подсветок на дороге.

— Катинка… — прошептала и замерла взглядом на стекле окна, по которому стал барабанить дождь.

Ливень обрушился внезапно и настолько неожиданно, что водитель сбросил скорость, чем дал мне возможность обдумать, как начать разговор с Всеславом. А это было необходимо, ведь говорить нормально мы очевидно ещё не научились.

И в этом я убедилась, как только переоделась и пройдя через купальню вошла в его спальню. Даже не успев ступить за порог, мой взгляд упал на мужскую фигуру, сидевшую в кресле перед очагом. Всеслав продолжал смотреть на огонь и хмуриться, проигнорировав даже моё появление.

— Тебе уже лучше? — сделала первый шаг в его сторону, но Слав ничего не ответил, а лишь приподнял подбородок, сощурившись.

— Ты очевидно уже всё знаешь, — сложив руки на груди, встала аккурат в центре спальни.

— Очевидно да, иначе, как бы я правил целой страной, будучи слепым подобно новорожденному псу? — его голос звучал грубо и холодно, и от этого стало совсем не по себе.

— Однако, кажется… — Слав плавно перевел на меня взгляд и осмотрел с ног и до головы, прошивая глубоким серебристым светом насквозь и до дрожи, — …моя женщина решила, что я таков и есть!

— Ты не так всё понял… — я попыталась смягчить напряжение, подбирая правильные слова, — Борислав очень важный свидетель. Его нельзя казнить, ведь…

— Кто? — сухо и басовито перебил Всеслав и подался вперёд, раздвинув ноги, чтобы опереться локтями о колени, — Кто тебе разрешил провоцировать Мирославу и ездить в тюрьму, чтобы проводить допрос, Станислава?

— А мне нужно разрешение? — зло ответила, и с не меньшим раздражением посмотрела в глаза Слава, — Я должна отчитываться куда иду и что делаю?

— Должна! — пробасил и кивнул мужлан, сжав губы в тонкую линию.

— И не подумаю!

— И будешь это делать! — Всеслав парировал тут же, голосом в котором звенела сталь, чем вызвал во мне настоящую ярость.

Он поднялся и сдвинув брови над переносицей, стал идти в мою сторону и чеканить каждое слово:

— Никто и никогда не должен видеть, как моя жена подвергается унижению! А тебя!! — я вздрогнула, потому что впервые услышала такой стальной тон, который перешёл в леденящий душу тихий гортанный шепот, — Тебя посмели ударить прилюдно по лицу, и ты это простила, Станислава! Чем МЕНЯ унизила! Более того!!! — он дошел до меня и встал как гора нависая над моей фигурой, — Мало того, что ты явилась к троим мужам без сопровождения свиты или хотя бы десяти служанок, ты в добавок спровоцировала скандал со старшей женщиной рода на их глазах! Ты знаешь, что происходит сейчас во дворце? Нет? А это твои обязанности!

Я попыталась отойти хотя бы на шаг, но Всеслав схватил меня под локоть и встряхнул притянув к себе и процедив прямо в лицо:

— Слуги обсуждают эту гнусность так, словно князья ублажали тебя втроём и прилюдно прямо в саду! Ты понимаешь, что творишь? Эта гнусная грязь — результат бабского трёпа матушки смотрительницы! И это тогда!!! Тогда, когда я потерял друга и побратима! Когда валяюсь, как немощный кусок мяса в постели! В это время из меня делает посмешище прислуга с подачи моей же жены!

Я натурально задохнулась воздухом. Встала, как бревно и не могла понять, что ответить на этот идиотизм и необоснованные глупые обвинения. Потому и скривилась так, словно передо мной стоял сумасшедший и нёс психопатический бред.

— Ты себя слышишь? — я вырвала руку из хватки Слава, и выпрямилась, зло встретив его холодный и полный ярости взгляд, — Повтори про себя, что ты только что скачал! Ты хоть понимаешь какую околесицу бросил мне в лицо?! — почти прорычала и продолжила, — Что я такого сделала, чтобы заслужить подобное отношение?

Он ничего не ответил, а только гортанно дышал, от чего звук его дыхания подходил на рокот в груди. Мы так и стояли, тяжело и зло смотря друг на друга, пока я не подошла к нему впритык и не отчеканила прямо в лицо:

— Я не собираюсь сидеть в этом дворце, как в склепе, обвешанная побрякушками и украшениями, подобно свадебному генералу, Всеслав! — прищурившись и готовясь к худшему, опешила, потому что выражение на лице Слава изменилось и он прошептал:

— Уйди с глаз моих долой, пока я вменяем, Станислава! Иди к себе и не смей выходить из комнаты без моего дозволения, женщина! А ежели ослушаешься… Я запру тебя там навечно!!!

— Что?! — я расширила глаза так, что кажется они сейчас и вовсе на лоб полезут, а всё потому что не узнавала ни взгляда мужчины, который только недавно целовал меня и прижимал к себе, ни голоса, который стал походить на безжизненный и холодный шепот.

— Уйди!!! Уйди пока я в себе, женщина! — зло пророкотал Слав, а во мне словно завибрировала необъяснимая злость, да так, что я прямо тряслась от раздражения.

— Видимо надо было совсем уйти… — прошептала и обернулась к выходу, смотря только на полоску света, который проникал в спальню из купальни.

— Надо было, Княгиня. Но уже поздно! — его холодный бас догнал и ударился будто ножом в спину, чем вызвал укол боли.

Я медленно повернулась лицом к Славу, и он закончил, выпрямившись и сложив руки на груди.

— Ты сама осталась, и ты моя жена! И теперь… я не отпущу тебя! Ни за что!

"Мужлан проклятый!" — сжала челюсть и еле успокоила своё дыхание, тогда как сердце проходило все круги стенокардии.

Оно то билось как бешеное, как только я заглядывала в глаза Слава, то почти остановилось, когда мои глаза опустились вдоль его фигуры, опять обтянутой в эту чертову шёлковую рубаху!

Я ничего не ответила, а лишь стояла и впитывала его злость, пока он очевидно питался моей яростью. Ведь я не дура, и хорошо понимала, чего в этот момент хочет этот мужчина, потому и вколотила свой гвоздь в крышку, поставив точку зло произнеся:

— Пока ты не извинишься за то, что сказал, Всеслав, тебе даже искусство дипломатии не поможет! Я же потаскуха, которую ублажали…

— Молчи… Молчи, женщина… — он наклонил голову и гортанно пророкотал, смотря на меня исподлобья, и качая головой, — Лучше язык прикуси!

— Советую найти себе другую потаскуху уже сейчас! Потому что вы не притронетесь ко мне, пока я не услышу ваших извинений, Ваше Благородие! — я осмотрела его, а сама словно с ума сходила от собственного желания, и поделать с обуявшими буйным цветом гормонами ничего не могла.

"Мужлан проклятый! Я же всё ради тебя делала… Я же испугалась за тебя, как ненормальная… Сторожила у кровати всю ночь и боялась как больная, что дышать перестанешь — я, как собака, а не ты, как пёс! Дурак неотёсанный!!" — однако и виду не подала, а только выскочила за дверь и хлопнула той так, что стекла в раме задрожали.

Встала у неё и подняв лицо вверх, затолкала слезы обратно буквально силой! С дрожью выдохнула и пошла в свою комнату, где просто села на кровати и не заметила, как потолок обратился в звёздное небо.

— И тут ты, Арысь… — прошептала дрожащим и севшим голосом.

— Я вас предупреждала, Государыня. Говорила и пыталась предостеречь от необдуманных поступков. Но вы меня и не слышали вовсе, — голос берегини зашелестел, как листья на ветру.

Я только горько усмехнулась, а когда оглянулась замерла с детским восторгом наблюдая за тем, как всё пространство комнаты запомнилось мелкими звёздами, которые пульсировали холодным светом. Вместе они образовывали в темноте не иначе целый микрокосмос прямо передо мной.

— Красиво… — прошептала и притронулись к одной из звёзд.

Маленькая точка вспыхнула и осыпалась золотой крошкой прямо на пол, где и рассеялась.

— Вы должны знать, кем стали. И коли выбора нет другого, я покажу вам, Станислава. Расскажу и объясню сама, что такое быть Княгиней на самом деле.

Секунда прошла, когда из воздуха появились призрачные фигуры женщин. Они выглядели точно как живые и в полный рост, но прозрачные словно тени. Серые и безжизненные объемные куклы в пышных парчовых платьях и с той самой короной на голове.

— Это княгини? — я медленно села удобнее и осмотрела каждую фигуру в темноте.

— Да, моя Государыня. Это шесть самых великих Княгинь земли Киевской. Однако самая известная… — Арысь замолчала, а из шести фигур осталась только одна, но только взглянув в её глаза я сама закончила за берегиню.

— Лизаветта. Мать Всеслава, — прошептала и поднялась, чтобы подойти к голограмме ближе.

— Да, — подтвердила мои слова Арысь и продолжила, — Однако, даже такая великая женщина проиграла в схватке с Мирославой, Государыня. Матушка опоила Княгиню и довела до безумия. Но истинной причиной и виной всему стала другая женщина.

Я перевела взгляд на появившуюся фигуру девушки в светлом лиловом платье. Полная противоположность жгучей брюнетке с волчьим взглядом, эта девушка выглядела неестественно женственно. Тонкая фигура, осиная талия и пухлые губы на бледном лице, обрамленном светлыми локонами.

— Агния Славская, — прозвучал голос над головой, а меня словно чем-то огрели, — Княжна полуострова Херсонес.

— Ты же не хочешь сказать? — я нахмурилась и перевела взгляд на Лизаветту, которая мне казалась шикарной женщиной.

— Вы всё правильно поняли, Государыня! Ныне почившая Агния — любовница князя Изяслава, которая и стала причиной безумия Княгини. Сперва эта женщина приехала во дворец с делегацией татар, а потом осталась здесь при Матушке смотрительнице. И уже вскоре… она понесла от нашего князя, но покуда он был околдован, родить не смогла. Однако это не помешало унижению Княгини в глазах народа и челяди, ведь на публике Агния вела себя, как хозяйка не только дворца, но и всей твердыни Днепра. Она убила нашу Княгиню, а князь Изяслав этого и не заметил.

— А как же… Слав? Где он был? — я опешила и остолбенела.

— Княжич к тому времени, в возрасте восьми лет отправился ставленником в северные степи Монголии, которые дружина отвоевала у хана Батыя. Однако фактически земли намеренно сдали князю Изяславу, чтобы заманить в Золотую Орду юного наследника и княжича. Государь даже не присутствовал на погребении собственной матери, Государыня. От того… От того он так разгневался на вас, Станислава. Государь ненавидит матушку Мирославу не меньше вашего, а даже больше. Однако он правитель! У него есть обязанности, а у нашего государства порядки и устои. Он не может сам справиться с ней никак! Только если его Княгиня станет настоящим тылом его слову и воле. Лишь тогда, стань вы мудрее и хитрее, вместе сможете справиться с этой женщиной. А покуда нет такой силы в вас, Мирослава вольна делать всё, что ей заблагорассудится. Лишь от того, что влияние в её руках. Каждый род бояр и княжичей почитает её и уважает. Вся челядь и прислуга в этом дворце боится её, как саму Морану. Каждый шепот в этих стенах, не проходит мимо её ушей, Государыня! И сегодня вы бросили этой женщине прямой вызов, совершенно не подумав о последствиях!

"Так он испугался что ли за меня?" — ноги стали ватными, и я буквально упала на кровать за спиной, сев и прикрыв рукой раскрытый в шоке рот.

— А сказать никак нельзя было, что боится за меня?! — я почти глухо прорычала, — Мужлан неотёсанный!

— А вы бы ему поверили? Вы бы не стали с ним спорить?

Я скривилась после вопроса Арысь и виновато закусила губу, отвернувшись в сторону от фигур женщин.

— Проклятье! — прошептала и нахмурилась только сильнее, посыпая голову пеплом.

Только вспомнив его лицо, и то как он говорил со мной стало опять дико неприятно. Но лишь появлялась картина того, как Всеслав лежал без сознания на кровати, по телу бежал чертов электрический ток. Он жалил кожу, колол и словно кости плавил.

Я вскочила и пошла в сторону дверей в купальни, но замерла так и не прикоснувшись к ручке рукой.

"Ну уж нет! Я за свои слова должна отвечать! Сказала, пока не извинится, не подпущу, значит, так тому и быть!" — я выпрямилась и уверенно произнесла:

— Научи меня, Арысь! Покажи всё опять, от начала и до конца. Расскажи… — я повернулась и встретилась взглядом с той самой девушкой с алыми волосами.

— Это займет не один день, и не одну ночь, моя Государыня! Но я даю слово, что сделаю всё зависящее от меня.

— Спасибо! — я кивнула, а берегиня вдруг прошептала:

— Он полюбит вас всем сердцем, Государыня! Это неизбежно, покуда ещё ни разу я не видела, чтобы Государь испугался настолько, что отпустил контроль и мне удалось прочитать его эмоции.

Мы замерли смотря друг на друга. Фиалковый цвет глаз Арысь будто заставлял её взгляд светиться изнутри. Он пронизывал, но с тем успокаивал и вселял некую веру в то, что я ещё не успела натворить чего-то непоправимого.

Однако… я горько ошибалась.

Я, не знающая толком ни законов, ни обычаев, ни правил поведения, действительно начала войну не просто со старушкой с добродушной улыбкой. Глупая дура в моём лице залезла в пасть чудовища, считая что сможет с ним справиться.

Всё это оказалось влиянием моей самонадеянной жизни в мире из которого пришла. Там оказывается было всё намного проще, намного яснее и намного привычнее для моего понимания. За эти несколько часов, что Арысь рассказывала о княжеских семьях, я осознала, что необдуманные поступки сгоряча могут привести к реальной, совершенно не эфемерной смерти.

В этом мире существовал закон позволяющий казнить даже правителя. Более того, тюрьма пустовала не потому что никто не грабил, или не убивал. Просто эти люди либо лишались рук за кражу, либо были казнены за убийство. Потому тюрьм почти не существовало. Их заменяли исправительные колонии, в которых всех заключённых не просто просили работать, они были обязаны день и ночь пахать за то, что совершили, дабы искупить свою вину перед государством.

Никакого гуманизма, никакой пенитенциарной системы. Убил — умрёшь. Украл — лишишься рук. Насилие — смерть. Эти порядки поддерживала четкая иерархия — основа порядка в Империи. Начиная от князей и заканчивая смердами, каждый должен был оставаться на своем месте, потому что так повелели боги. Однако никто не мешал выбросить боярина на улицу лишив весь его род и титула, и богатств. Скатиться вниз проще простого, но подняться… Подобное почти невозможно.

Потому вспоминая слова и наставления Арысь, я стояла у огромного монумента усопшим воинам дружины, и понимала, что Катинка никогда бы не вышла замуж за Радолира. По законам этого места подобный мезальянс мог быть благословлен только Матушкой Смотрительницей, а Мирослава ни за что бы не дала разрешения на этот брак.

"Вот почему она так плакала… И вот почему, она так боялась даже взгляда от него. Катя знала, что это невозможно. Однако я, идиотка, вселила в них веру, что есть шанс… Даже судьба воспротивилась этому…" — мысли шептали в голове, а ветер от реки поднимал подол моего платья.

Почти весь двор собрался на месте братской могилы и провожал великого воина. Именно так говорили вокруг, кланяясь мне и Всеславу. Однако как и предупреждала Арысь, даже в такой черный день, все эти люди смотрели на меня, как на пустое место. И даже то, что я стояла по правую руку от Всеслава, и на моей голове была корона ничего не меняло. Меня не принимали, не воспринимали как Княгиню и открыто брезгливо осматривали с ног и до головы, словно моё место в той самой яме, куда опускали черный совершенно гладкий гроб, покрытый тёмно-синей бархатной накидкой.

Возможно когда-нибудь и меня будут опускать в такую же сырую землю. И останусь я в мире, в котором нет ни одного человека, искренне оплакавшего меня. Взгляд невольно упал на руку Всеслава, обтянутую кожаной перчаткой. Руку, которая почти касалась моей в точно такой же тонкой перчатке. Руку, которая так и манила схватиться за неё, и не отпускать из страха. Кто я теперь? Кем стала в этом месте, и кому действительно нужна? Перед глазами встал образ малыша. Маленького мальчика, так похожего на отца.

Следом я словно наяву увидела улыбку Катинки. Её взгляд на Радолира, который я поймала впервые в той комнате в Карпатах. Однако это теплое воспоминание рассыпалось вдребезги, как только послышался громкий и глухой звук того, как каменная плита встала на место, а на ней начали чеканить имя усопшего. Я посмотрела на огромное надгробие и ощутила, как по щеке потекла горячая слеза. Она проложила дорожку по лицу и замерла на губах…

«Тише, любовь, тише, на кленовой ветке, роса,

Мимо скрипящей калитки спешит моё сердце, пора!

По тропинке сквозь поле никуда не спешу,

И подходим мы к камню, под которым лежу…» *

Я закрыла глаза и схватилась за руку Всеслава с такой силой, словно все эти взгляды вокруг способны были убить за секунду. Дрожь прошила тело настолько явно, что ладонь в сильной мужской руке затряслась. Однако успокоилась тут же, как Слав сжал её в ответ, а я посмотрела в его глаза. Он снял перчатку с другой руки и мягко стёр слезы с моего лица, с таким холодом осмотрев всех вокруг исподлобья, что даже я замерла.

Более ничего не сказав, потому что Ярополк взял слово, Слав повернулся обратно и продолжил сжимать мою ладонь в своей, притянув ближе, чем того позволял этикет. Об этих интереснейших правилах я узнала тоже от Арысь. И она не просто настояла, берегиня заставила изучить их наизусть сразу и сходу.

Тишина этого места давила, а я искала глазами только одного человека. Но Катинки нигде не было. Ни среди родственников Радолира, ни среди челяди и слуг, которые их сопровождали.

— Где она? — шепнула, пока шла к машине следом за Славом и князьями.

— Я не нашла её, Государыня. Ни среди приглашенных на погребение, ни в поместье Яренычей её нет.

— Проклятье! — я села в салон, рядом со Всеславом и скривилась от того, как заныло в груди нехорошее предчувствие.

Очень нехорошее…

Говорят каждый поступок — звено цепи. Огромной и настолько длинной, насколько долгой может быть жизнь человека. Говорят, каждое звено — результат долгой работы кузнеца, который олицетворяет наши мысли. Мы обдумываем каждый шаг, и только потом кузнец начинает выливать сталь для нового звена. Мы принимаем решения, точно так же как он смешивает и выливает сплав в форму. Продолжаем взвешивать каждое движение и поступок, а кузнец уже готовит ледяную воду, чтобы закалить звено, которое наши мысли создали за то время, пока решались совершить задуманное.

И вот звено готово, а решение принято, и несёт за собой действия, которые и называются поступками.

Когда кортеж остановился на главной площади перед дворцом, я поняла, что мой кузнец — настоящий идиот, а звено не выковано, а выглядит подобно уродливому крючку на, до недавнего времени, ровной цепи.

— Катя… — я взялась за ручку дверцы, но Слав схватил меня под локоть мертвой хваткой задержав, а следом тихо и гортанно пробасив:

— Мы ничего не можем сделать, Станислава! Это… — он осмотрел моё лицо и холодно закончил, — Послужит тебе наукой…

— Наукой? Мне? Тогда почему это не я стою на коленях на том помосте?!!! А?! — я встряхнула рукой и зарычала так, что кажется жилы на лице вылезли.

— Отпусти! Ты не видишь, что творит эта ненормальная старуха? Или ты слепой совсем?!! — я продолжила тише, но с не меньшей яростью, и потянулась опять к ручке, когда за спиной прозвучал стальной рык гортанным басом:

— Я приказываю, женщина!

Вдоль хребта побежал настоящий мороз, а все эти тряпки, корона и остальные побрякушки оказались противны. Мне стало обидно и неприятно. Ведь появилось чувство, что я его вещь, которую он шикарно одел, назвал своей Княгиней и привязал к себе. Сама же я ощутила себя пустым местом. Ничего не стоящей для этого мужчины куклой.

Медленно повернулась к Славу, и не могла поверить в то, что видела. Передо мной сидел совершенно холодный кусок камня. Даже его взгляд стал тусклым и грозовым, как небо над нашими головами.

— Ты не выйдешь из этой машины, пока не успокоишься и не поймёшь, наконец! Ты — моя жена! Ты Княгиня! А эта девочка — смерд из улицы, которого привели во дворец, чтобы прислуживала и не умерла она. Так всё выглядит, Станислава. Таков порядок!

Сухой тон, совершенно безэмоциональный взгляд и жесткое, хмурое выражение лица — вот то, на что я смотрела в немом ужасе и злости.

— Кто ты? — прошептала и поняла, что в моих глазах рождаются слезы, — Как ты можешь…

— Могу, Станислава! Могу, потому что это твоя ошибка! А не моя… — Всеслав скривился и закрыл глаза, а потом тихо почти беззвучно прошептал, снова посмотрев на меня, — Я ничем не могу помочь, Стася… Ничем, потому что таков закон. И если эта девочка там, значит Мирослава доказала, что она не невинна. А следовательно… Катерина соврала тебе с самого начала. Да и не стал бы Рад… — Всеслав замер, осматривая моё лицо и сменяя взгляд на тот, который я помнила, — Не стал бы муж выкрадать и скрывать девицу, если бы не делили постель они, Стася. Это сказки, и ты сама это понимаешь. Она его женщина, и я знал об этом с самого начала.

Я вырвала руку из его хватки и глубоко вдохнула. Воздух, попавший в лёгкие будто покрыл коркой льда изнутри. Стало нестерпимо и настолько гадко, что во рту вкус желчи заиграл. Всеслав продолжал смотреть на меня, а с тем исчезал его взгляд. Невозможный омут с ободком лунного света. Его не было больше. Только серое, мутное и до жути холодное небо.

То, что удалось построить между нами — связь и та страсть, с которой мы смотрели друг другу в глаза — всё это исчезло за секунду, когда я услышала, как толпа заорала словно скот в сторону Кати.

Все чувства к этому мужчине осыпались пеплом, когда даже сквозь плотное стекло окон салона донеслись крики:

— Потаскуха!

— Поделом ей!!!

— Морана забрала нашего Воеводу из-за грязного смерда!

— Да славится имя матушки смотрительницы Мирославы!

— Закон един для всех!!!

Я ещё раз осмотрела с дрожью фигуру Всеслава и прошептала мертвым голосом, ехидно и сквозь слезы улыбаясь:

— Закон для всех един? Ваше Величество, а вы не хотите выйти из салона этой кошерной консервной банки и поведать народу своему, как спали до свадьбы с княжной в этих стенах?! А? Я даже знаю, как её зовут? Ольгой кличут. Внучка она, той самой прославленной Матушки блюстительницы порядка, черт бы вас всех побрал!!!

Всеслав казалось не двигался совсем, однако лишь услышав это, на лице мужчины пролегла тень. Молодые, точёные и красивые черты, которые я успела посчитать лицом своего мужа, исказила гримаса понимания и злости.

— Иди, Слав! И не забудь сказать, что и я не была невинной до нашей… — я скривилась и словно выплюнула это, — брачной ночи! Вперёд! Народ требует единого закона для всех, Государь!!!

С этими словами отвернулась и уверенно открыла дверь, но не успела и выйти, как охрана и дружинники окружили со всех сторон. Толпа гудела так, словно начался новый ритуал. Только в этот раз не невесту выбирали, а истязали ни в чём не виновную девочку.

"За любовь…"

Я встала и еле сдержала слезы. Не могла ни видеть, ни слышать этого кошмара. Однако понимала, и помнила слова Арысь:

"Он ваша опора. Покуда вы единое целое, вы в состоянии уничтожить вместе любого. Однако лишь потеряв расположение Государя, Мирослава воспользуется этим тут же. И вы сгинете, Княгиня. Вы не наша, вы чужачка, и не готовы к тому, что вас ждёт дальше. Потому уничтожить вас, что пальцем щёлкнуть — никаких усилий! Помните! Можете кричать и биться в истерике, спорить и перечить наедине сколько вам угодно. Но на публике… Сделав подобное при всех, этот мужчина отвернется от вас навсегда. Ибо позор для правителя, который не способен совладать даже со своей женщиной. Он может править над всем миром, но его шея — это вы Государыня. Будьте мудрее. Этим законам и принципам не сотни, им тысячи лет! Вероятно как в нашем мире, так и в вашем!"

Звуки пропали, исчезли совсем. Закрыв глаза глубоко вдохнула и сжала руки в кулаки. Сердце гулко билось в груди, и слышала я лишь его стук. Однако, как только глашатай объявил о том, что на площади княжеская чета, тишина словно упала прямо с неба. Замерли все голоса, а люди — вся толпа немедля склонила головы передо мной и Славом, который обошел автомобиль и встал рядом со мной.

Боковым зрением я уловила, движение от машины, которая следовала за нами. От неё к нам медленно шли князья. Все трое остановились в паре метров от меня, однако я смотрела только на заплаканную девушку. Катинка стояла на коленях в каких-то невообразимых лохмотьях и плача, еле дышала. Она качала головой, смотря на меня, потому что знала — от того, чтобы превратить это место в чистилище меня отделял лишь путь к ней.

Нога вздрогнула, а я подалась вперёд, но Катерина почти упала на помост и закричала:

— Я виновата! Я! Не надо милости, Ваши Величества! Государь… И… И… Государыня! Простите недостойное поведение слуги вашей! Я готова… — она прошептала это и вдохнула с дрожью воздух, умоляя меня взглядом не делать ничего, — Я готова принять наказание! Пусть…

— И это правильное решение, дитя!

Только услышав этот голос, который прозвучал за спиной от заезда и ступеней к центральным вратам, я подумала что прямо сейчас готова разодрать эту тварь на куски. Смотря на то, что было передо мной, я почти готовилась к тому, что эта женщина не уйдет от меня без криков о помощи.

"Ни за что…" — я дрожала от ярости, и еле её сдерживала, пытаясь не идти против правил и терпеть, — "Не прощу!"

Я стала очень медленно поворачивать голову и лицо. Плавно и с лютой злобой прошлась по фигуре твари взглядом, лишь следом посмотрев ей в глаза.

"Я… тебя… уничтожу!" — приподняв подбородок, мягко склонила голову и встала подобно мертвой и окоченевшей рядом со Всеславом.

Чувствуя, как буквально умираю изнутри, понимая что на помост поднимаются стражники с плетью, мне показалось что на меня вылили ушат ледяной воды. Именно так неожиданно прозвучал голос Всеслава:

— Матушка Смотрительница!!!

Стражники остановились, а толпа зашепталась. Сотни зевак ошарашенно посмотрели на Всеслава, очевидно не ожидая подобного от своего Государя.

— Да, мой Государь! — ехидна ответила спокойно и с заискиванием, пока я неверяще повернулась и посмотрела на Слава.

— Немедленно спуститесь вниз! Я приказываю предстать перед мои очи, а не говорить за спиной правителя от его имени! Немедля, Мирослава!

— Государь, при всём уважении, но это дело касается внутреннего двора…

— Немедленно!

Я похолодела, а тело стало каким-то лёгким, настолько меня проняло от его тона. А взгляд… Всеслав словно сам плетьми истязал Мирославу, смотря при этом на помост. Он даже не обернулся, продолжая стоять ровно и неподвижно.

Карге ничего не оставалось кроме как спуститься вниз, и пройдя сквозь толпу стражников встать перед нами, склонив голову.

— Мне давеча стало известно о вашей прогулке в саду, Матушка! Это правда? Отвечайте! — Всеслав только взгляд опустил на женщину, а я словно дура пыталась привести чувства в порядок.

— Государь… Возможно, вам не так описали нашу прогулку с Государыней. Она молода и впечатлительна.

— Значит, и князь Ярополк впечатлительный, Мирослава? — гортанно и низко, но тихо пророкотал Всеслав, — Давайте его спросим?

— Государь, остановитесь… — карга так и не подняв головы зашептала так, чтобы только мы её слышали, — Это безродная сирота. Вы понимаете, что делаете?

— А вы? — задал встречный вопрос Слав, продолжая свысока смотреть на женщину, — Вы понимаете, что заигрались, Матушка? Остановитесь, иначе я лишу вас клейнода, затребовав его передачу, как это и полагается, в руки моей жены!

— Она ещё не готова…

— Вы о Государыне говорите!!! — пророкотал опять мужлан, а я даже сделала незаметно шаг в сторону от него.

Он давил, его голос давил, то как он выглядел сейчас тоже давило… Всеслав не просто излучал власть всем своим поведением. В этот момент я смотрела на мужчину. Оказывается ещё и своего.

— Стража!! Уведите девицу! Проследите, чтобы она собрала вещи, и оставьте её за вратами твердыни! Выполнять!!!

"Господи… Спасибо!" — я бросила взгляд на Катинку, и незаметно кивнула ей, тут же последовав за Всеславом, который сразу развернулся и пошел в сторону ступеней.

Он и не взглянул больше на Мирославу, идя вперёд так, будто и не замечал вообще никого.

"Я опять наговорила ему слишком много…" — скривилась и попыталась держать лицо, следуя за мужланом, и пытаясь не оборачиваться на то, что происходило на помосте.

— Кажется… — по площади прошёлся холодный ветер, а этот голос заставил остолбенеть, — Подобные представления были запрещены согласно указа ныне почившей Княгини Лизаветты? Видимо тридцать лет взяли своё…

Сердце будто в пятки ухнуло, а нога, которую я занесла чтобы ступить на последнюю ступень стала двоиться в глазах.

"Не может быть такого. Это просто похожий голос…" — я медленно повела взглядом вверх. Начала подниматься им сперва от высоких сапог с металлическими вставками и вдоль брюк с перевязью и ножнами на поясе. Они переходили в строгий черный пиджак, на который крепилась такая же черная бархатная накидка и серебряный погон. Повела глазами по жилистой шее и посмотрела в глаза Славу. Пока я словно безумная приникла к нему, он оборачивался прямо передо мной назад. Однако сперва Всеслав встретился взглядом со мной, и то, что я увидела в его глазах вынудило сглотнуть сухой комок в горле.

— Ваше Величество, позвольте выразить вам и Государыне моё почтение от имени всего своего рода! А также поздравить со свадьбой! — басовитый голос продолжил, а я задрожала вновь, и Слав это заметил.

Медленно прищуриваясь, он поднял взгляд от моих глаз вверх над головой и тот обратился в такой, что мне захотелось бежать от этого мужчины сломя голову. Холодный, резкий и цепкий взгляд волка перед прыжком на свою добычу. Он нёс в себе только одно — разодрать того на кого смотрит на куски и выпотрошить на месте.

"Что происходит?" — дрожа крупной дрожью, и уже не выдерживая происходящего повернулась и только посмотрев на помост, решила, что вот он — последний гвоздь в крышку моего гроба.

— Даниил… — прошептала так, словно передо мной встал самый родной во всей Вселенной человек, ведь решила на миг, что вернулась домой, — Ушастик…

— Старший наследник княжеского рода Карпат. Первый и единственный из мольфар говорящий с Мораной. Старший сын княжеской семьи Вершигора, состоявшей на службе у нынепочившего князя Изяслава Рюриковича, и предков его. Княжич карпатского края Даниил Вершигора, сын великого князя Карпат Зоряна Верши Го́ры, Государь! Мир дому и роду вашему!!

Красивое, невозможно нереальное наваждение рассыпалось, как пыль у моих ног. Разбилось вдребезги, как только я присмотрелась не к лицу, черты которого помнила слишком хорошо. Как только до моей глупой головы дошло, что Ушастик стоит в расшитом серебряной нитью кожаном кителе на манер тех, которые носил Слав, а в руках у моего друга не что иное, как ножны с мечом… В этот самый момент я подумала, что жизнь невозможно жестока к тем, кто самонадеян и доверчив.

Даниил стянул с плеч накидку и накинул на Катерину, подняв её с колен при всех, а потом сам встал на помосте так, словно равный Всеславу.

"Тридцать лет назад… Пропавшая семья мольфар… Седовласый род колдунов мольфа… Вершигора… Мольфары… Изгнанные карпатские князья…" — эти мысли не просто вынудили, они прямо вытолкнули из меня холодный и острый, как сталь голос:

— Я хочу поговорить с ним!

Всеслав встал рядом со мной, наблюдая за тем, как Даниил становится на одно колено и склоняет голову, однако смотрит только на меня.

"Как ты мог врать столько лет? Почему? Ты же сам показал мне те руны? Ты же мог сказать всё ещё тогда!!!" — я сжала руки в кулаки, и уже подалась вперёд, как Всеслав отчеканил:

— Боримир! Проводи Государыню в её палаты! Сейчас же!

— Слав! — я скосила взгляд на Всеслава, но он даже не смотрел в мою сторону, а напротив полностью проигнорировал и стал спускаться обратно под взглядами остальных князей.

— Княгиня! Прошу! — Боримир мягко указал на вход во дворец, но я не собиралась уходить.

— Государыня!!! Заклинаю, идите к себе!! Немедленно! Ежели хотите, чтобы ваш друг остался в живых! Государь может обезглавить его лично, если вы не уйдете. Этот человек — ваша прямая дорога на плаху! — я впервые слышала такой голос в исполнении Арысь, а от её слов у меня даже волосы на голове зашевелились.

— Государыня? — Боримир с нажимом обратился ко мне, однако я продолжала смотреть в глаза друга, и не узнавала его совсем.

"Как ты мог..?" — по щеке чуть слеза не побежала, но я тут же взяла себя в руки, как Арысь продолжила:

— Если Мирослава узнает о вашей связи с карпатским князем, в добавок к слухам о том, что вы колдунья, она может уличить вас в прелюбодеянии и в том, что вы были не чиста! Она поймет, что вы пришли из одного и того же места! А это докажет и подтвердит слухи, ведь этот мужчина мольфар! Уходите отсюда немедленно и виду не подавайте, что вы с ним знакомы!!!

Время и место… Они замерли, как только я ощутила поворот своего тела, и то, как тяжёлое платье и его шлейф последовали за этим движением. Шорох ткани, шепот за спиной и запах холода, смешанный с ароматом горящей древесины.

Дворец… Теперь ставший моим домом окончательно, остановил время для меня. Как только за спиной закрылись огромные врата в центральный холл, все звуки тоже исчезли. Осталось только жгучее и лютое чувство стыда и жалости. К самой себе за то, что такая дура! За то, что такая идиотка! За то, что судьба так поиграла со мной, что хочется удавиться.

Вышла замуж? Да, не по своей доброй воле. Стала Княгиней? Да, казнить и убить могут в любой момент? Появился сын, однако не родной, но настолько необходимый, что в этот момент, когда я входила на княжеский уровень, а слезы текли по моему лицу беспрерывно, ноги сами привели к двери мальчика.

— Государыня, Князь…

— Я слышала, Боримир! — тихо ответила, вытирая слезы с лица, — Я побуду у княжича.

— Но… — мужчина хотел возразить опять, однако я повернулась к нему и ровно ответила:

— Я останусь с сыном! Если Всеслав спросит, где я — скажите, что в палатах Ярослава!

— Слушаюсь, Государыня! — Боримир поклонился и кивнул страже с прислугой, чтобы ушли с дороги.

Двери за мной тихо закрылись, а я встала у них и ждала момента, когда Яр повернет голову от ретранслятора и оторвётся от своего любимого мультика.

— Матушка!!! — только услышав этот звонкий вскрик, в груди словно узел развязался, и я села прямо на пол, обнимая Ярослава.

— Вы плакали за Воеводой? Дядя Рад… Он ведь… — Ярик обхватил моё лицо ручками и попеременно заглянул в глаза.

— Да… сынок, — я прошептала это и погладила Ярика по волосам, — Дяди Радолира больше нет. Его забрали боги на небо.

Ярик замер, однако лишь услышав как я его назвала, крепко обнял и совершенно не по-детски прошептал:

— Не плач, мама…

— Не буду… — ответила, а сама гнала от себя картину самого ужасного предательства, которое испытывала в жизни.

"Как ты мог… Даниил?"

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

"Корона — это не власть… Корона — это кандалы самой Власти…"

©Руны Перуна