Идеальное чудо

Как же здорово просыпаться в собственной квартире! Никаких сослуживцев с утра пораньше, никаких забегов в свою комнату среди ночи, чтобы никто не подловил… Можно даже глаза не открывать, а нащупать жаркое тело рядом, полапать…

Стоп.

Какое-то оно странное. Не такое.

Я не дома? Что было вчера? Вроде как обычно. Лёг спать…

Тогда почему сейчас я в постели с каким-то левым мужиком?! У Ру точно нет подшёрстка на жопе!

Распахиваю глаза – и утыкаюсь взглядом в собственное лицо.

Зеркало?..

Ещё хуже становится, когда понимаю, что у моего отражения глаза закрыты, в отличие от меня. Что за хрень?!

Резко дёргаюсь, чтобы вскочить, – и сваливаюсь с края кровати. Чёрт, бок процарапал об угол тумбочки и копчиком о пол приложился.

Вот тут-то моё отражение и открывает глаза. Через мгновение подскакивает с подушки, выпучившись на меня в изумлении. Челюсть отвисает.

– Э-э-э…

Нет, Син напротив – точно не я, у него голос неправильный. Или это так я звучу со стороны?..

Так мы и пялимся друг на друга: я на полу, Син номер два на кровати.

А потом я вслед за его взглядом, бродящим по моему телу, смотрю на свою руку. Бледная. Очень знакомая. Какого хрена?!

Вторая – такая же. Более худая, чем должна быть. Безволосая. Ногти светлые. И короткие. Вашу мать, где мои любимые когтищи?!

– Так, это не смешно. – А с голосом что? Со страху прокашливаюсь и выдаю на пробу: – Мяу.

Не помогло. Голос по-прежнему непривычный: какой-то хриплый, ещё и изнутри звучит гулко.

И прикус неправильный. Словно чего-то не хватает. Ощупываю челюсть. Ну, вот и зубов нет. В смысле, есть, но плоские и короткие. Как вообще люди едят такими?

– Серьёзно? «Мяу»? – произносит Син напротив.

– А что?

– Я так не разговариваю.

– Ну извини, умник.

Мысленно прикасается хорошо знакомое ощущение, и я тут же вцепляюсь в него – Ру! Лихорадочно ощупываем сознания друг друга. Всё как обычно, всё нормальное. Хоть какое-то облегчение.

В комнате вроде тоже всё на местах. Хотя мы сняли эту квартиру недавно, могу что-нибудь пропустить. Светлые обои в красную и оранжевую полоску, белый потолок, красный абажур. Кровать. Тумбочка. Узкий шкаф.

– Значит, я сплю. – В принципе, похоже, что именно так голос Ру звучит изнутри, а не со стороны. Только непонятно, с какой стати этим голосом заговорил я.

– Не может быть, чтобы мы спали одновременно. – А вот мой со стороны вообще не такой, с какими-то странными интонациями. Никогда не замечал, что я так разговариваю.

Что ещё, кроме внешности и голоса? Точно, запах! Обнюхиваю свои руки. Ничего нет.

Забираюсь на кровать и тянусь к собственному телу, которое с чего-то вздумало стать отдельным от меня. Оно пихается, но я всё же перехватываю за затылок и притягиваю к себе, ползаю носом от плеча до шеи. Вот тут запах живо чувствуется: тёплая кожа, адреналиновый пот – ещё бы, меня самого прошибло – плюс апельсиновый гель, которым я накануне мылся. М-м, а в волосах ещё сильнее…

– Отвали, маньяк, – Ру выворачивается. – Решил сам себя пощупать?

– Нефиг мне указывать! Моё тело, хочу и щупаю.

– Хрен тебе! Теперь моё. С другой стороны, – он оглядывает моё лицо, морщась будто на дерьмо, – я не хочу постоянно видеть это уёбище.

– Но-но! – я оскорблённо утыкаю руки в боки, непривычно худые. – Я никому не позволю моего… ээ… помощника оскорблять.

– Ах, вот кто я? – он бросает взгляд на моё тело и отворачивается, насупленный. С виду злой, но в сознании я чувствую, что расстроенный.

Не успел я придумать ответ, а он уже спрыгнул с кровати и сбежал в коридор – ух ты, моя быстрая реакция в действии. Точно, часы показывают шесть тринадцать, пора собираться.

– Повезло, что работаем вместе, – Ру влетает обратно в комнату, распахивает дверцы шкафа. В ответ на моё недоумение проводит открытой ладонью вдоль своего, то есть моего, тела. – Моя форма на твоей туше не застегнётся.

– Да уж прям! – я слезаю с кровати и потягиваюсь. – Я как раз нормальный, это ты дрыщ.

– Угу. Зато теперь я красавчик, а ты чмо.

Эйруин роется в шкафу, а я довольно оглядываю собственный тыл. Мышцы проработаны, всё пропорционально, спина классная, плечи ух какие! Задница отличная, неудивительно, что Ру то и дело норовит по ней шлёпнуть. Ноги тоже вполне, хотя над икрами можно поработать, нет предела совершенству.

Насладившись чувством гордости, подступаю к спине Эйруина и обнимаю как раз в тот момент, когда он поднимает на уровень глаз мои трусы, растопырив их пальцами. Бормочет под нос:

– Чувствую себя извращенцем.

Тело под руками объёмистое, шире и рельефнее стандартного тощего Ру. Тем не менее, возбуждение в моём нынешнем теле чувствуется вполне обычно, и я крепче прижимаюсь приятно тяжелеющим членом к прохладной заднице впереди, почёсываю пальцами хорошо знакомый подшёрсток на лобке.

– Можешь не надевать, – мурлычу игриво в ухо.

Прикусываю мочку, потираюсь щекой о загривок – хоть он и другой, волосы коротко-колючие и жёсткие, но ведь это же Ру, там внутри. Если закрыть глаза и оставить лишь ощущение его сознания, то разницы почти нет. И сразу тянет прижать его к дверце шкафа…

Однако Ру вырывается – распахиваю глаза от неожиданно-резкого движения. Не смотрит на меня. Натягивает брюки, сосредоточенный на одежде.

– Есть идеи, как работать?

– Да фигня. Тридцать первое, все будут втихаря бухать, вечером ёлка… Денёк перекантуемся, пара выходных, а там посмотрим.

– Думаешь, само пройдёт?

– Мало ли.

– А может, это вообще локальный глюк? – он застёгивает кнопки на рубашке. – Может, вчерашние грибы виноваты. На самом деле ничего нет.

– Сомневаюсь. Если бы магазинные консервы давали такой чудо-эффект, их бы раскупили мгновенно.

– Чего тормозишь? – он указывает подбородком на мои голые ноги. – Опоздаем.

– Жду, пока ты на меня посмотришь.

Ру тянет время, тщательно поправляя и застёгивая ремень. Наконец всё же смотрит мне в лицо. Хотя я не касаюсь его сознания, но даже отсюда чувствую эмоции – будто в холодную грязь вляпался – и усилие не отвести взгляд.

– Ты… – запинаюсь, опешив под напором его чувств. – Действительно настолько ненавидишь свою внешность?

Мои карие глаза прищуриваются, нос морщится, как у разозлённого пса, а верхняя губа дёргается вверх, открывая влажно-блестящие острия зубов. Вообще-то да, нервирует смотреть на собственное лицо, которое не повторяет мимику, как отражение в зеркале, а действует самостоятельно.

Ру отворачивается. Застёгивает запонки. Оглаживает на себе мою рубашку, проводит пальцем по нашивке с фамилией.

А я всё ещё голышом. Да и хрен с ним, могу разок опоздать, ситуация-то внештатная.

– Твоё опоздание запишут на меня.

– Ну, скажешь, что ты, капитан-майор Блэйк, отправил меня, своего помощника, в пятнадцатую часть отнести документы.

– А что, так можно было? Нахрена я тогда хожу на работу каждый день?

Его губы вздрагивают, обещая улыбку, и я, обрадованный таким улучшением, снова притягиваю Ру к себе. Хотя на этот раз уже нейтрально, всё же подкаты к собственному телу отдают извратом.

– Чтобы на меня любоваться, само собой. Я ж твой ненаглядный командир, – улыбаюсь и тискаю Ру за уши, в надежде этой чушью поднять ему настроение. Он хмурится, но хотя бы не вырывается. – А ты – мой самый любимый… Ну… Любимый?

– «Любимый любимый»? У тебя что, запас слов иссяк?

– Именно, так что заканчивай с самокритикой, а то в табло получишь.

– Скорее уж ты, – Ру наконец-то усмехается и снисходительно оглядывает меня. – Твоё тело сильнее и быстрее, а я знаю все слабые места своего. Раскатаю тебя без вариантов.

– Вечером проверим. А пока… – дотянувшись до его, то бишь моей, задницы, шлёпаю со всей дури, как обычно Ру делает. – Вперёд, на работку.

***

На выходе из подъезда дневной свет эффектно обрисовал мою физиономию – ту, что сейчас на Эйруине, – и заметную щетину. Он ведь не бреется, а я и забыл про эту деталь, потому что долго копался в его носках, разыскивая пару. Ладно, я ведь большую часть времени маску таскаю, авось никто не обратит внимания. Однако это навело на мысль, что наш обмен телами таит в себе подводные камни.

В кабинете мы чинно-благородно заняли места, соответствующие нашим телам. Договорились вести себя максимально правдоподобно, а потому я заваривал чай командиру в лице Ру. То есть наоборот, Ру в лице моего командира. То есть в моём. Фу ты бля!

После этого взялся за кофе. Приятным бонусом стало открытие, что моё новое тело не чихает ни от кофейного порошка, ни от самого напитка. Удивительно. Без этого свербения в носу даже как будто вкуснее.

Однако не успел я выпить и полчашки, как примчался Новак и устроил панику из-за праздника. Мол, осталось всего шесть часов, а украшений для зала не хватает! Ещё не все бойцы сдали свои поделки! Ну, эти «типичные страдания парторга».

Таким образом вместо распития кофе мне пришлось телепатически подсказывать Ру, в какой папке искать эти долбаные трафареты снежинок, а потом бегать с ними по этажам и вставлять всем люлей. Тут-то и оценил, как хреново быть лейтенантом без реальной власти над этими охламонами, – слушаться они не торопились. Некоторые так и вовсе остались лежать на койках, делая вид, что мои требования к ним не относятся. Пригрозил, что нажалуюсь капитану Блэйку.

Вернулся в приёмную, остро переживая собственное унижение. Ру кое-как меня успокоил. Пошли на обед. Это помогло, еда всегда поднимает мне настроение. Шоколадку на всякий случай сунул в карман, съем в кабинете, чтоб не палиться.

Но на обратном пути посреди коридора нарисовался Главный.

***

– О-о, Блэйк! – тянет генерал с радостью, в которой уже чувствуются нотки алкоголя.

Я на автомате улыбаюсь начальству, но Сикорски на меня и не смотрит. А смотрит он на Эйруина в моей шкуре, который, не глядя, махнул воинское приветствие и топает дальше к кабинету.

Не тратя слов, мысленно перехватываю Ру за шею телепатическим лассо и дёргаю со всей силы. Останавливается резко, будто уткнулся в невидимое стекло. Сикорски и я пялимся ему в спину.

Разворачивается. Смотрит на Главного – напряжённо, с опаской. Я подсказываю: «Господин генерал, извините, задумался. Иди сюда».

– Господин генерал, извините, задумался, – послушно тарабанит Ру на одной ноте и подходит к нам прямой, будто шпалу проглотил.

– Дела-заботы, – довольно тянет Сикорски. – Ну, дела можно и подвинуть. Праздник как-никак.

«Бухать зовёт. Да улыбнись ты хоть!»

Главный с ожиданием смотрит на Ру в моём теле. Однако тот лишь сопит в маску – громко, неужели я тоже так пыхчу? Взгляд злобный, будто мечтает нас в рагу покрошить. Его собственные глаза, наверное, сейчас бы полыхали, но с моими карими тоже смотрится неплохо. Ух, каким опасным я умею выглядеть!

«Хватит на меня пялиться, соглашайся!»

Однако Эйруин молчит. Сделав вид, что спохватился, поворачиваюсь к генералу:

– Прошу прощения. Господин капитан-майор простудил горло. Но срочных дел у него сейчас нет.

Ру шипит у меня в голове: «Скотина!»

– Отлично, как раз полечим, – Главный улыбается и, обняв Эйруина за плечи, приглашающе указывает ладонью направление.

Туда они и направляются, однако Ру успевает бросить на меня взгляд, полный паники.

«О чём вы обычно говорите?»

«Да молчи и всё. У тебя горло. Улыбайся, поддакивай».

«Так молчать или поддакивать?!»

«Всё вместе! Это ж армия. Только во всякое дерьмо меня не вписывай».

«Бля».

А я направляюсь к кабинету. Отлично, на сегодня я избавлен от жалоб Главного на жену, работу и тупиц из штаба.

Да и в самом деле ведь праздник. Я вот даже не бухаю на рабочем месте! Значит, вполне могу наградить себя, трудягу эдакого, чашкой кофе. И шоколадину съем. Идеально.

Завариваю. Усаживаюсь за стол помощника. Открываю упаковку шоколада. Так здорово, когда не чихаешь от кофе.

С наслаждением отпиваю глоток. Откусываю кусок.

Стук в дверь.

– Войдите.

Дверь открывается. Рядовой Фергюссон.

И не успеваю я отследить, как изо рта вырывается:

– Проходите, я подписал.

Фергюссон замирает рядом с моим столом, глядя с недоумением. Ёкарный бабай!

– Кхм. В смысле, я распечатал, а капитан подписал. Всё сделано. Я об этом.

Под взглядом рядового прохожу из приёмной в кабинет, беру из кучи бумаг нужную, возвращаюсь. Протягиваю.

– Спасибо, – Фергюссон расплывается в улыбке. Пробегает глазами строчки приказа об увольнении со службы.

– Завтра уедете?

– Нет, сейчас. Ещё успею с семьёй отметить. Вот, думал с капитаном попрощаться.

– К сожалению, он занят. Но я передам.

– Спасибо! – Фергюссон от избытка чувств хватает меня и крепко сжимает в объятьях.

Ничего себе, Ру уже друзей завёл?

– Да. Пожалуйста. Я уверен, что капитан был рад служить с вами.

Отпустив меня, Фергюссон цепляется взглядом за стол Ру.

– О. Разве это не его чашка?

Оборачиваюсь. Вот же ядрёны пассатижи!

– Да… Я свою разбил, так что взял эту, пока капитана нет.

– Я думал, вы не любите кофе. Просто никогда не видел…

Что за подозрительное внимание к привычкам Ру, а? Фергюссон прям отслеживает, что он пьёт? И обниматься лезет…

– Чай закончился, – ляпаю прежде, чем успеваю подумать, закрыл ли я крышку на коробке, полной пакетиков с чаем. Кошу глазом. Уф, закрыл.

– Мм. Ну да, – рассеянно бросает Фергюссон и наконец-то переводит взгляд с чашки на моё лицо. Снова улыбается, счастливый. – Ну, я пошёл.

– Удачи.

– Да, – он вроде хочет что-то добавить, но, видимо, не найдя подходящих слов, салютует кулаком. – Всего хорошего.

Фергюссон уходит, а я бухаюсь на стул Ру. Чашка, кофе… Все эти несовпадающие мелочи раздражают, и мне уже надоело притворяться. Надо что-то с этим делать. А что?

Эх, жаль, что не пошёл с Главным. Сейчас бы бахнули чего-нибудь крепкого, обжигающего горло и туманящего мозги. Сидишь себе на мягком диване «кладовки», слушаешь болтовню генерала и ни о чём не думаешь…

Вскакиваю и иду в свой кабинет, за бурбоном. Вроде и дрянь, а вот люблю его. Настолько, что могу выхлебать полбутылки за один глоток.

Уф-ф…

Теперь можно и поработать.

***

За полчаса до начала праздника закрываю кабинет и отправляюсь искать Ру. Всюду мельтешат напомаженные офицеры с радостно-предвкушающими мордами. Здороваются друг с другом, поздравляют с наступающим. На меня внимания не обращают. В итоге только несколько рядовых из моего подразделения козырнули.

Постоял под дверью генеральской «кладовки», мысленно призывая Эйруина. Не отвечает. Надеюсь, это значит, что он уже ушёл отсюда, а не то, что повесился от скуки.

Тут нет. Здесь тоже.

Коридоры первого этажа, увешанные бумажными гирляндами и звёздами из золотой фольги, полны народа.

В вестибюле столпотворение, но входная дверь то и дело впускает ещё одну порцию холодного воздуха и гостей. У гардероба мамушки и тётушки помогают своим разнаряженным красоткам снимать верхнюю одежду, а дальше остаются у заграждения, провожая умильными взглядами девушек, которые предъявляют пригласительные и проходят дальше.

Чем ближе к большому залу, тем девушек всё больше: нервно роются в сумочках, переговариваются, поправляют друг другу причёски.

Завидев парторга, сосредоточенно отдающего распоряжения, гаркаю поверх голов:

– Майор!

Пробираясь сквозь «цветник», дежурно задерживаю дыхание – не расчихаться бы от обилия парфюма. Хотя сейчас я в теле Ру, нос которого не столь чувствительный, но эта мешанина запахов всё равно раздражает.

Наконец-то подскакиваю к парторгу, игнорируя мелких сошек вокруг него.

– Вы не видели… – запинаюсь, вспоминая, как правильно сказать, – капитана Блэйка?

Однако Новак вместо стандартной заискивающей улыбки одаривает меня холодным взглядом снизу вверх.

– Младший лейтенант, вы забыли о субординации?

Бля-я-я… Вытягиваюсь, чётко козыряю и тарабаню:

– Господин капитан-майор, разрешите обратиться.

Парторг милостиво кивает и, выслушав вопрос ещё раз, сообщает:

– Капитан-майор Блэйк пять минут назад прошёл, – он кивает в сторону зала – в кафетерий.

Ишь, «кафете-э-рий» – слово-то какое культурное для обозначения буфета с конскими ценами. Гордый собой, Новак обводит взглядом притихших вокруг подчинённых. Девицы поблизости тоже смотрят, однако, уверен, больше на меня. Подмигнув самой симпатичной, проскакиваю мимо улыбчивого лейтенанта, на входе объясняющего гостям, где их места.

На всякий случай оглядываю зал. Половина столиков уже заняты, однако белобрысой макушки Ру не видно…

Да фу ты бля! Она ведь на мне! Нужно, наоборот, искать тёмные волосы и ахуенно-сексуальное тело.

Здесь его нет. Значит, буфет.

Моё распрекрасное тело обнаруживается за дальним столиком. Сидит себе в компании стакана и бутылки портвейна и в ус не дует, хотя, я уверен, заметил меня ещё от арки входа. Без маски, конечно, – как иначе пить? Отросшая щетина даже отсюда видна.

«Как пойло? Стоит брать?». Я занимаю очередь у витрины с закусками.

«Бери». Отстранённый пофигизм Ру наводит на мысль, что он уже изрядно набрался.

«О чём Главный говорил?». Внимательно изучаю содержимое тарелок, выбирая между пятью граммами салата и микроскопическим бутером с ветчиной.

«Про баб».

«Что конкретно? Жаловался на жену?»

«Ага. Хочет свалить к молодой крале». Тело Синхарда Блэйка переводит мрачный взгляд с пустого стакана на бутылку. Чёткими, хотя и замедленными движениями наполняет его вновь. Ого, да он пьян гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Я-то своё тело знаю – чтобы довести его до такой кондиции, нужно было уговорить весь запас алкоголя в «кладовке».

«Кстати, где он?». Очередь доходит до меня, и я заказываю бокал вина, без закуси. Не хочу платить бешеные деньги за эти порции на один укус, да и одного бухарика тут хватит, однако что-то поставить на стол хочется – праздник всё же.

«Спит».

«Уверен? Не хватало, чтобы он в таком виде полез на сцену речь толкать, а то бывали прецеденты».

«Я дверь запер. Удобно быть тобой».

Точно, у меня, как у частого собутыльника генерала, есть допуск к замку «кладовки».

«До предела не бухай, у нас ещё по плану драка была». Получив бокал, направляюсь к выходу в зал. Там, на фоне гула голосов, уже слышится потрескивание микрофона, Новак вот-вот начнёт.

Ру выливает остатки в стакан и даже вытряхивает последние капли. «Ничего, у тебя организм крепкий».

В зале уже заменили верхний свет цветными огоньками иллюминации. Искусственные свечи на каждом столе. Нарядно, уютно, девушкам нравится, а главное, отвлекает внимание от хреново вырезанных поделок. Не то чтобы у нас не было бюджета на магазинные украшения, но это ж армия – бойцы всегда должны быть при деле. Каком угодно.

Занимаю свой обычный столик у стены, и две девушки за ним оглядывают меня с нескрываемым интересом. Наверное, мутантов никогда прежде не видели.

Слева от меня – блёкло-русая «скромница» в светлом платье с пышными оборками, декольте закрытое, но размер впечатляет. За ней – «вамп» с тёмным каре и ядрёными стрелками на пол-лица. Тёмно-фиолетовое обтягивающее платье в свете огоньков переливается будто чешуя. У этой, наоборот, тонкие бретельки и глубокий вырез, хотя показывать нечего. Пахнут терпимо. Резюме: девчонки неплохие, но в текущих условиях можно игнорировать. Как-то не до флирта.

Отпив буквально каплю вина, чтобы не опустошить бокал за единственный глоток, придирчиво разглядываю украшения на стене рядом. Гирлянда отличная. Нужно уточнить, какой рукастый талант её клеил, чтоб на весенний бал тоже его подрядить. А вот снежинки – кособокие и с плохо прорезанными отверстиями – по степени уродства похожи на те, что мои бойцы сдавали. Я и раньше замечал, что упражнения на мелкую моторику им не даются.

Когда в болтовне со сцены наступает перерыв, кто-то слабо трогает меня выше локтя.

– Извините, – девица-вамп наклонилась через стол, так что искусственная свеча озаряет её декольте. – А вы не знаете, где капитан-майор Блэйк?

– Мы думали, это его столик, – поддерживает вторая, скромница, и девушки переглядываются.

О-о, какой поворот. В таком случае они даже лучше, чем показалось с первого взгляда, так что жаль. Хотя… Подшутить над Ру мне никто не запретит.

– Он в кафетерии. Напитки слишком вкусные, чтобы оставить их без присмотра, – улыбаюсь и поднимаю со стола бокал.

Девчонки зыркают мне за спину, в сторону буфетной арки.

Раз уж взялся за бокал, придётся отпить ещё каплю. Хм, а руки Эйруина неплохо с ним смотрятся: в потёмках красное вино кажется почти чёрным, а отсветы со сцены подчёркивают белизну кожи. Бокал, конечно, мелкий по сравнению с любыми мутантскими руками, но мои лапы выглядели бы на нём так, словно могут раздав…