Imago

Она стоит на парковке, жмется от раздирающего острого ветра, который пробегает звуковой волной между ног и будоражит юбку. Неуклюже подкрашивает губы ярко-коралловой, смотрясь в дрожащее зеркальце. Подъезжает такси.

– Вам куда? – спрашивает он, блокируя двери.

Она чешет бороду и поправляет ложную грудь. Мысли разлетаются, как в калейдоскопе, все шумит и гремит в голове. Чувствуется очень тонкий запах шоколада… Это конец. Дверь закрыта.

«Только не такса… Только не шоколад… Пожалуйста…»

– Улица Северная, дом пятнадцать. Можно у супермаркета высадить.

– Хорошо. – Водитель заводит двигатель и выезжает на главную трассу.

Несколько минут коченеют в неловком молчании. Атмосфера тревожится, а стальные кокосы пассажирки сжимается от страха.

– Вы трансвестит? – холодным тоном начинает водитель.

– М… Да, – тихо признается та, кривляя хриплый бас на пение зефирной принцессы. Но зефир протух – она фальшивит.

Водитель недоверчиво и строго смотрит на брюнетку, оценивая состояние ее бороды.

– Вам же не нужны проблемы, я правильно понимаю?

– Н-не подумайте, – оправдывается она, – я довольна! Честно, довольна. Просто… Идут годы, я не пойму, к чему я пришла и куда идти дальше…

Она ловит его хмурый механический взгляд.

– Но я не жалуюсь!

– Конечно. – Водитель резко входит в поворот, и брюнетка слегка ударяется головой о стекло справа. – Просто напоминаю: им лучше не врать. Они не заинтересованы в том, чтобы вы чувствовали себя несвободными и ограниченными. Они дарят широкий спектр выбора взамен условностям.

– Несомненно, – бормочет она, причесывая пальцами кудри. Но голос ломается на мужской, хочется развалить ноги, а не держать их по струнке. – Безусловно, это так. Я ценю это. Я живу в свободном от предубеждений мире.

Водитель молчит. Светофор дает зеленый.

– Прекрасно, – уже спокойнее говорит тот. – Улица Северная.

Авто останавливается. Его рука плавно тянется в заветному бардачку и достает из него радужную расклейку силиконовых браслетов.

– А… Это?.. – заикается брюнетка, обескураженно наблюдая за его движениями.

– Помолчите секунду.

Она тщетно старается вырвать руку, но это невозможно, да и небезопасно – можно получить цвет выше за сопротивление.

Водитель фиксирует на запястье транса неразрывный браслет зеленого цвета и открывает двери такси.

Брюнетка поспешно вылазит, изо всех сил пытаясь выглядеть непринужденно, но выходит плохо. Машина отъезжает. Она смотрит на свое волосатое запястье – теперь на нем эластичная зеленая метка.

«Черт, это херово… Как же так… Думал, голубая хоть будет…»

Теперь эту метку видят все. И теперь тонкий запах шоколада аккуратно пропитывает ее мозг насквозь.

***

В отделение экспресс-доставки поступает звонок:

– Алло, здравствуйте, – Трубку снимает уставшая девушка, присев на подоконник. – Это служба доставки фалло-пропеллеров на дистанционном управлении. Через минут пятнадцать, где-то так, сможете?

Она вслушивается в тихое и немного нервное бубнение на том конце провода, и создается впечатление, что рот того человека сейчас прямо у ее уха – теребит ушную раковину своим спертым извращенным дыханием.

– А? Да-да… Выезжаем. – И завершает вызов. – Член под номером 008224 летит к мамочке!

– Поняла. – Девушка у стеллажа поспешно зашумела картонными коробками.

– Агат, только давай быстрее, – просит подруга, подпиливая свои красные ноготки и запрокидывая ноги на подоконник. Ее посещает тупое желание: туфли тянутся вверх, к окну, как китайские палочки, и открываются всему миру – она разводит ноги. Ликование, легкий флирт с самой собой и…

Девушку пронизывает гулкий удар где-то внутри. Она смотрит между ног вниз, на улицу, и замечает страшное: таксист курит, облокотившись о машину, и смотрит прямо на нее. Смотрит осуждающе, непреклонно жестко.

– Нин, какого хера?! – подруга выводит ее из жужжащего таксотранса и резко одергивает за плечо. – А ну быстро опусти ноги! Хочешь, чтоб повязали?

– Я… я… – Она бегает взглядом по лицам цветных прохожих за окном и еле фокусируется на таксисте: он обивает пепел о зеркало бокового вида и, затоптав сигару, садится в авто. Желто-черный страж постепенно удаляется. – Я ненавижу. Я просто это все ненавижу.

Агата сочувствующе вздыхает, подбирая слова, но слов нет – есть только отчаяние.

– Пошли. У нас доставка.

Фалло-шалости

– Проходите. Нет, не разувайтесь, у меня не прибрано.

Девушки проходят в квартирку, минуя тусклую рожу хозяина, и присаживаются в гостиной.

– Так, электронные результаты анализов вы подали, верно? Хорошо… – Нина ставит очередную галочку в бланке. – Вы говорите, это для вас единственно возможный способ. Ничто другое, менее радикальное, не дает плодов?

– Да… – Он мнется, выворачивая пальцы, – я искал что-то официальное, но в наше время это непросто. Мало того, мне проблемы не нужны… Кхм! Извините, ну, и пришлось решиться на что-то… нетипичное. Ну, вы сами все понимаете.

– Разумеется, – соглашается Агата, ставя чашку с чаем на столик. – но и вы, надеюсь, осознаете, что организация наша… мягко говоря, некоммерческая.

– Э… Конечно! – вспыхивает тот, понимающе качая головой. Облизывает губы. – Конечно-конечно…

Нина с полсекунды вникает в его отсыревшее среди бетонных стен лицо, покусывая колпачок ручки.

– Что ж, тестирование не выявило никакой опасности – поздравляю. Пользуйтесь на здоровье.

Агата передает клиенту плотно запечатанную картонную коробку. Во время обмена он слегка касается ее пальцев своими, по-лягушачьи озябшими и сырыми. Она рвано отдергивает руки, случайно допустив на лице гримасу пренебрежения и отвращения.

Он смотрит на нее жалостливо и безропотно, но та остается неумолимой в своей желчи.

– До свидания, – сурово кидает девушка и спешит выйти на воздух.

Нина отдает клиенту кроткий поклон и бежит за подругой.

– Ох, Господи, я так устала… – выдыхает Нина, едва выйдя из подъезда.

Накрапывает мелкий дождь. Слепой, как его еще называют.

– Я тоже уже не могу видеть эти тупые лица, – соглашается Агата.

Они садятся на лавочку возле детской площадки.

– Хочется вставить ей живой член мужика!

– У нас этого тоже никогда не…

– Ладно, это слишком резко, согласна, – виновато осекается Нина. Красные треугольники слабо пульсируют на щеках. Дождь вдруг переходит в ливень.

– Боже… – подруга тяжело вздыхает, – как я хочу убежать.

***

Он плотно задвигает шторы, прячась от патрульных желто-черных машин. Опускается на пол, скрипя коленями, и забивает щель между дверью и ламинатом старым свитером. Эта комната звукоизолирована – единственное, что его более или менее успокаивает.

Человек заходит в ванную, снимает трусы, и в полумраке замечает свое ссохнувшееся и истаявшее лицо в отражении зеркала. Он замирает на секундочку, присматривается, будто увидел кого-то постороннего в своей квартире. Будто это грабитель, схвативший его шпица под мышку и замеревший в позе застигнутого.

Он касается коротких волос и потерянно проводит рукой по шее, как бы что-то ища. Он трогает глаза, словно их украли, опалые ресницы и потрескавшиеся тусклые губы. А вот веки – фиолетовые, с шиммером – у него никто не заберет.

Да, человек имеет право ухаживать за собой: хочешь – крась губы розами, хочешь – полностью забей на себя. Если ты хочешь, это значит только то, что ты хочешь. Вот только есть один нюанс…

– Это не я… – зачем-то говорит он зеркалу, в непонимании рассматривая незнакомую рожу. Вот только он без понятия, кто он на самом деле и откуда он пришел. Эти вопросы слишком сложные, поэтому он предпочитает их игнорировать – и выбирает иллюзию того, что имеет хоть какие-то права.

Человек оставляет свое отражение и заходит в спальню. Ложится на кровать, разворачивая инструкцию.

– Так… – вчитывается, – указать траекторию по кривой, выбрать силу проникновения… Ага, это сюда жать.

В картонном коробке что-то шевелится, похоже на котенка, который сейчас выпрыгнет. Но вместо мохнатого зверька в воздух поднимается пенис, подвешенный к красному пропеллеру. Человек задерживает дыхание, выпучив глаза, – внизу живота загуляли стрекозы. И он нажимает красную кнопку.

Взрыв!! Опаленная промежность, поросшая паутиной, вспыхивает, как мерцающий диско-шар – и вся комната танцует в хрустальной ряби.

«Помнишь, как мы шли на дискотеку,

И ты так боялась темных переулков,

Но не самих переулков, конечно,

А людей в них…»

– Ультразвуковая вагина с автоматическим сужением и расширением и смазкой! – нахваливает товар курьер. – А также акция в честь вашей первой покупки на сайте: «стонущий плейлист»! Уникальная звуковая подборка!

И очередной мармеладный мишка радуется новой игрушке, снимая трусы. А где-то, за тысячами «все нормально», плачет женщина, мечтая, чтоб ее изнасиловали.

Таксогипноз

Он садится в такси, но в голове все еще крутится диско-шар. Щеки пылают, он обескуражен…

– Здравствуйте, – строго произносит водитель. Его лицо не выражает ничего, оно белое и как будто обтянуто тонкой сальной коркой, это создает впечатление нечистой маски.

– Добрый день. – Он напуган, будто видит перед собой беса. На зеркальце висит пахучка в виде таксы. В салоне спертый запах шоколада… Все приметы – выхода нет.

– Вы же понимаете, – водитель машинально заводит разговор, – это никуда не годится. Обманывать очень нехорошо, а в вашем случае еще и глупо. Вы ведь неглупый человек, разве нет?

– Н… нет… Э, то есть, да, неглупый. – Мужчину мутит, что-то оказывает давление на мозг, он не соображает. Ломает пальцы.

Машина едет все быстрее: картинка за окном мешается тошнотворным спектаклем, у пассажира кружится голова, калейдоскоп слишком неконтролируем.

Резкая остановка. В животе харкаются гномы и стучат по почкам кирками, добывая бриллианты: по крови сладострастно разливается адреналин.

– Хорошо, – говорит водитель, и его рука тянется к бардачку, – хорошо.

Он вынимает силиконовую радугу и отпечатывает красный браслет.

«Мне конец», – Мужчина леденеет, вылупляя глаза. Теперь радужка его глаз залита красным цветом, он сходит с ума, он не хозяин своих мыслей. Последнее слабое сопротивление – он рывком отнимает руку, но страж укалывается в его запястье пальцами, как иглами. Игрок помечен.

Шоколад дурманит… Становится все хуже, цвета плохо различаются… Что-то идет не так… Снова бардачок – он обречен.

– Настоятельно рекомендую употреблять, – давит водитель, прорываясь мощным зрительным напором прямо в душу подопечного, – каждое утро. За вами проследят, чтобы ваше здоровье находилось в полной безопасности. Все ясно?

Он испытывает. Унижает.

– Да…

– Вы потом нам спасибо скажете. Мы спасаем вас от ошибки – от злости и предубеждений. Мы не даем вашему сознанию снова попасть в клетку.

– Я понимаю…

Двери разблокированы. Мужчина на ватных ногах выходит из автомобиля, и все на улице дико озираются на него, словно видят или домового, или наркомана, или шизофреника. А, хотя на нем же красный браслет…

Шоколад… Он бредет по переулку, шатаясь и не понимая, что и кто его окружает. Где его дом и как он здесь оказался. Он врезается в прохожих, тяжело дышит, падает и встает. Он смертельно ранен: на запястье красный браслет, а в ладони зажата упаковка гормональных препаратов.

Красный дар

Студентки кидают вещи в багажник, заводят мотор, хлопают дверцами и… Город, любимый город, уносится вдаль.

Хриплый шансон из радиоприемника, запах бензина и моря подсолнухов за окном.

– Пишут о Люцифере… – таинственно произносит Агата, придвигая на нос солнечные сучьи очки. Она обводит фломастером интересные фрагменты статьи из журнала мистических историй. – О! Короче, во какая дичь, слушай-слушай!..

Нина включается, убедившись, что навигатор ведет прямо.

– «Святой принялся обувать зверя, яростно прибивая металлическую подкову к копыту дьявола. Дьявол умолял и кричал от боли, пока Дунстан вбивал в него гвоздь за гвоздем. Когда он закончил, Дунстан согласился снять башмак и освободить дьявола только после того, как тот пообещал, что никогда не пройдет через дверь, над которой висит подкова1», – заговорщическим тоном читает девушка, и они с подругой наигранно поют:

«Над порогом твоим, на мачте твоей,

Убедись, что подкова прибита крепко».

И смеются.

– Это настолько пафосно, что даже готично, – говорит Нина. – Аж кофе захотелось. Да и, как сказал Винсент, «мне надо отлить».

Желтые «жигули» паркуются у краснодарской заправки.

– Тебе чего?

– Черный чай, – отвечает Агата, – и побольше сахара, пожалуйста.

– Пересаживайся за руль, а то у меня уже зад дымится.

Мелкий дождь, зеленые поля, они едут дальше. Взгляд в затуманившееся лобовое стекло. Надо что-то делать. Чем-то заниматься. Пустота убивает.

– Стой… Останови машину! Кажется, меня тошнит.