Имита

1

Кэссийская ночь, с её двумя лунами и россыпью льдисто-белых звёзд, не заглядывает в этот переулок столицы: пространство здесь узкое, с нависающими со всех сторон, бесконечными в высоту домами.

Девушка, чьё лицо поневоле пряталось под надвинутым на лицо капюшоном короткого плаща, брела во тьме и устало размышляла о том, почему городские улицы здесь называются галереями. Странно. С другой стороны, у всех свои чудачества. Может, хотели отличиться?.. Но и впрямь галереи, узкие, высокие… Особенно переулки. Если б ещё не воняли. И если б из них ещё вовремя убирали скопившийся мусор. Хорошо, что давно заполночь и каждый второй уличный (галерейный!) фонарь разбит вдребезги. Разбитого, правда, не разглядишь, хоть точно о том, что разбит, знаешь. В общем, хорошо, что темно. Видеть, что именно мягко проминается под подошвой твоего ботинка или трещит под ним же… Увольте — не хочется.

С грузным длинным футляром в одной руке, с припрятанным в рукав ножом — в другой, девушка осторожно, пусть время от времени и спотыкаясь, переставляла ноги. Шла рядом с бордюром, время от времени проверяя его наличие — постукивая по нему ботинком, поэтому твёрдо знала, что идёт по дороге. Мда… О таких переулках столичные власти предпочитают не упоминать, перечисляя достопримечательности планеты… Она хмыкнула. Не всем же жить в роскошных домах центра. Кто-то должен обслуживать господ, а обслуга, естественно, будет ютиться в таких вот трущобах.

Луис шмыгнула озябшим носом и засветила экран вирта. Прохладно здесь так, что ни крепкие ботинки, ни тёплая одежда не спасают. Да и промозгло. Да и третий час ночи. А в списке, выданном ей светлым вечером в центре занятости, осталось три ночных бара, которые ещё предстоит обойти. Один из них где-то там, за углом этого длинного дома. И если она сегодня не найдёт работы… Живот сердито пробурчал: попробуй только не найти!.. Луис со вздохом поправила тощий рюкзачишко, висевший на груди, и попыталась прибавить шагу. А нога тут же резко поехала с чего-то острого и высокого. Девушка охнула и быстро переступила ногами, чтобы не упасть.

Шелест бумаги и обёрток под ногами прекратился буквально на секунды, но именно в эти секунды она услышала за близким уже углом какую-то возню: туповатый стук по металлу, подбадривающие призывы, странное хныканье.

Осторожно подкравшись к углу, она высунулась. Фонарь здесь был довольно странный. Скорее даже не фонарь: прямо на стене дома, на торце без окон, красовался прожектор, чья обязанность — освещать всё. Но находился прожектор слишком далеко от места, вокруг которого происходило нечто. И Луис сразу не смогла рассмотреть, что же делают три фигуры (кажется, мужские?) вокруг чуда цивилизации в этом месте — вокруг мусорного контейнера. Они то ли играли в футбол, то ли обстукивали о мусорный ящик грязную обувь… Как это показалось на первый, привычный к таким движениям взгляд.

Прищурившись, чтобы лучше разглядеть, что именно они делают, Луис помимо воли опустила глаза — и увидела: вокруг контейнера шмыгает что-то — и именно оно жалобно похныкивает и даже тихонько вскрикивает, когда удар ногой попадает в него.

— Есть! — Злорадный вопль на общефедеративном прозвучал почти одновременно с оборванным писком боли снизу контейнера. На этот раз — разглядела Луис — удар ногой был силён. Нечто бесформенное, отлетев, опрокинулось и вяло зашевелилось лишь спустя мгновения.

— Дай — я! — Подбежал к первому второй и, высоко подняв ногу, обрушил её на почти неподвижное животное.

— Эй, оставьте мне попинать! — вывернулся из-за контейнера третий.

— Мой! Я его первым увидел! — обозлился первый, жёстко отталкивая второго и поднимая ногу ударить по скулящему существу, чьи короткие вскрики после пинков становились всё болезненней и реже.

— Не трогайте! Не надо! — вскрикнула Луис, сердце которой на каждый стон избиваемой зверушки отзывалось болезненным сжиманием. И полностью выскочила из-за угла. И, перепуганная собственной смелостью, остановилась, готовая попятиться и бежать отсюда. Кулак чуть от судороги не скрутило — так девушка сжала свой нож, жалкое оружие в драке против всех.

Трое обернулись к ней сразу.

— Это ещё кто такая? — растягивая слова, с предвкушением ухмыльнулся второй.

— Пожалуйста, не трогайте его, — уже тише попросила Луис, понимая, что просто так, после первого порыва спасти живое существо, сбежать не выйдет. Но инстинктивно всё-таки попятилась.

— Ишь, какая милашка в наши края попала… — всё так же растягивая слова, выговорил второй, выдвигаясь вперёд и тягуче же начиная неспешный шаг к ней.

Девушка сжала нож, который теперь полностью выскользнул из рукава. Ещё бы громоздкий футляр поставить куда-нибудь, чтобы не мешал. И успеть снять рюкзачишко, чтобы свободы больше…

Внезапно за спинами парней бесшумно выросла тёмная фигура, и кто-то медленно и заикаясь выговорил:

— Щ-щитаю до трёх… задниц — и с-стреляю. З-задница — раз!

Неизвестный ещё договаривал странные и словно пахнущие опасностью слова, а один из троих заорал и ринулся на Луис (она, с больно дёрнувшимся сердцем, шатнулась в сторону), точнее — мимо неё. Остальные — за ним, с резкими криками:

— «Мёртвый глаз»!

— Рвём когти!

— Шиза!

Несмотря на предупреждение, выстрел прозвучал одновременно со словом «раз!».

Один из троих парней, бежавший впереди всей троицы, подпрыгнул с диким воплем и, схватившись за заднее место, ближе к бедру, хромая и подпрыгивая, продолжал воя бежать вперёд. В секунду все трое с сумасшедшей скоростью пронеслись мимо растерявшейся девушки.

— Задница — два!

Выстрел! Взвыл второй, пробегающий мимо! Но пробежал, пусть и ковыляя! Держась за то самое место!

— З-задница — три!

Третий, будто сжавшись и пригнув голову, словно это могло спасти, попытался порскнуть за угол, мелко и часто перебирая ногами. Вот же он — этот угол, в шаге от него! И, взвизгнув, подпрыгнул — от третьего выстрела!

Ошеломлённая девушка машинально проводила глазами троих, промчавшихся мимо так, что её обдало холодной волной до сих пор неподвижного воздуха. И только потом, когда они, подвывая, скрылись за углом, развернулась посмотреть на стрелявшего. Тот стоял, чуть заметно покачиваясь — по пистолету в опущенных руках! — но не показывал ни единым движением, что собирается приблизиться к ней. Так что Луис решила, что разбираться, кто это и за что, будет позднее, — и кинулась к мусорному контейнеру.

Быстро, забыв о брезгливости, встала на колени, поставила рядом футляр и вытащила из-под верхнего слоя мусора какой-то длинный меховой воротник. Так показалось с первого взгляда. Вытащила очень бережно, потому что сразу ощутила под пальцами тёплое, тощее тельце явно голодного зверя.

Не сразу нашла в этом длинном воротнике голову. Поняла, что голова — по плоскому мокрому носу и слезящимся глазам, которые всё никак не хотели открываться. Пока трогала мокрую от крови морду, уверяясь, морда ли это, внезапно почувствовала резкую боль: существо впилось длинными острыми зубищами в мякоть ладони. Луис ахнула от боли. Но существо оказалось слишком слабым, а может — с ним что-то случилось, но укус хоть и не слишком быстро, но ослабел. Луис осторожно вытащила ладонь из неподвижной пасти и машинально, как в детстве, облизала прокушенное место, глядя на снова застывшее в её руках существо… Господи, не умер бы… И что теперь с этим вот делать? У самой Луис здесь ещё дома нет — и возможно, не будет, если работы не найдёт. Она положила зверька на футляр, пытаясь разглядеть его. Толстая змея. Из-за шерсти толстая. А возьми в руки — кожа да кости. Тёплые. И сердечко быстро-быстро бьётся. Будто тихонько в пальцы постукивает. Живое всё-таки…

Луис резко обернулась. Сердце замерло. Бесформенная фигура, с пистолетами в руках, стоящая в нескольких метрах от неё, дрогнула и свалилась. Девушка снова ахнула, вскочила… Взгляд на зверька. На футляр. Она заметалась: что в первую очередь — бежать к упавшему или всё-таки что-то сделать со зверушкой?.. Наконец быстро расстегнула застёжки футляра и бережно положила вовнутрь неподвижное существо — так, чтобы не придавить, закрыла. Ничего. Футляр старенький — даже с жёсткими металлическими застёжками неплотно закрывается, так что зверушка не задохнётся. И с отяжелевшим грузом помчалась к упавшему спасителю.

Пару раз споткнувшись и чуть не свалившись: сначала запнулась за какую-то невидимую трубу, потом угодила ногой в трещину, из-за чего пару шагов серьёзно хромала, — Луис добежала до лежащего. Перепуганная: неужели кто-то стрелял, а она не расслышала выстрела? А вдруг стреляли с глушителем?

Но тот хорошо так лежал — животом на дорогу, руки в стороны. Одно удивляло: при всей своей умиротворённо расхлябанной позе оружия её спаситель не бросил. Или он из тех, для кого пистолеты — продолжение тела? Не лишние конечности, в общем? Кое-что Луис о своём спасителе поняла, заслышав от убегавших фразу «мёртвый глаз». Так называют людей, стреляющих без промаха.

Добежав, Луис снова отставила футляр в сторону, через голову стянула лямки рюкзачишки, чтобы не мешал.

— Эй, — неуверенно позвала девушка, — что с вами?

Неподвижное тело оставалось недвижимым.

Тогда Луис вздохнула, покрепче взялась за плечи своего спасителя и попыталась перевернуть его, чтобы хотя бы усадить. Ух ты… С виду не слишком богатырь, а тяжёлый. Или так кажется, потому что она сама в неудобной позе, на корточках, пытается его ворочать?

Перевернула. И сморщилась. Ой, а пьянущий-то!.. И от облегчения Луис даже засмеялась. А в следующие секунды стремительно наклонила голову пьяного стрелка в сторону, и его вывернуло. Просунув одну руку под грудью стрелка, а другой придерживая ему голову, она переждала два приступа рвоты. Убедившись, что его больше не тошнит, девушка уже усадила его, так и не пришедшего в себя: только пробурчал что-то, не открывая глаз, — и последним бумажным платочком из пачки обтёрла ему рот. Выждала немного, уже с улыбкой глядя на, кажется, смуглое, лицо под длинными космами тёмных волос, но стрелок так и не приходил в себя. Или он притворяется? Нет. Судя по тому, как он не только наваливается на её руки, но и расслабленно соскальзывает снова растянуться на земле, вряд ли он играет с нею.

Что ж… Помнится, мама говаривала: если отец пьян в зюзю, главное, чтобы он мог шевелить ногами и руками, а домой — доползёт.

Не отпуская гибкого, но тяжёлого тела, Луис дотянулась до футляра и рюкзака, обвесилась ими и с трудом подняла стрелка на ноги. Хм. Высокий. Она тоже не маленькая, но он всё равно повыше будет. Устоять бы на ногах, удерживая его.

— Идём?

И сделала шаг в единственную сторону из переулка.

Мама оказалась права: едва пьяный вдрызг учуял, что может на что-то опираться, тут же зашевелил ногами. Луис даже уловила момент, когда он с невнятным ворчанием спрятал оружие куда-то под куртку.

Кажется, на сегодняшнюю ночь поиски работы отменяются. Луис робко понадеялась, что, придя в себя, незнакомец не откажет ей в месте для ночёвки. Хотя бы на одну ночь! Пусть не накормит, но хоть отдохнуть… Судя по запаху кожаной куртки, судя по его обувке, довольно дорогой, как Луис заметила, пока сидела возле него, он точно должен иметь хотя бы комнату в этом районе. Правда, беспокоило, нет ли у него семьи. Но девушка заглушила мысли, что его родные могут отказать ей в месте для ночевой… Может, им просто деваться будет некуда — и разрешат переночевать.

Девушка старательно так же отгоняла мысль, что стрелок может быть опасным человеком. Она вспоминала, что он не застрелил тех троих, хоть и ранил. Значит — уговаривала она себя — он не убийца.

Луис вздохнула и отмахнулась от всех мыслей. Сейчас у неё задача потрудней: сделать так, чтобы незнакомец уверенно привёл её к себе. Для этого надо приспособиться к его шагу и прислушиваться ко всем его движениям. Как в танце слушаешь партнёра.

Она грустно улыбнулась. Кажется, получается. Стрелок шёл всё уверенней, хотя (она приглядывалась к его лицу время от времени) глаз так и не открыл.

Они вышли на более-менее освещённую улицу. Луис скользнула взглядом по двум ярким лавкам ночных продуктовых магазинчиков и сглотнула. Ладно. Зато похудеет. Время от времени полезно.

Мимо прошли двое, воровато оглядели их, но прошли, хотя девушка напряглась, стараясь и поддерживать тело, плохо стоящее на ногах, и помнить о ноже в рукаве. А когда прошли, Луис вдруг подумала: если бы эти двое и захотели бы что-нибудь сделать, незнакомец наверняка бы пришёл в себя и… Девушка улыбнулась: наверное, опять бы прозвучали те самые слова: «З-задница — раз!»

Незнакомец потянул направо. А девушка, сначала машинально подчинившаяся ему, вдруг обнаружила, что он не столько наваливается на неё, сколько жёстко опирается на её плечо. Снова заглянула в его лицо. Нет. Глаза закрыты. Да и лицо безо всякого выражения. До сих пор не пришёл в себя? Некоторое время она шла, напряжённо всматриваясь в него, пока новые мысли не отвлекли от наблюдения. Ну, ладно. Пока она нашла, кажется, приют на эту ночь. А что дальше? Что делать с бедным зверем, которого она забрала с собой?

Додумать не успела. Незнакомец завернул в крошечный переулок между двумя домами и повёл её настоящим лабиринтом — да ещё вслепую, в кромешной тьме. Луис даже разок встала — после поворота, счёт которому она потеряла. С испугом поняла, что сама выйти из этого лабиринта не сможет! Но стрелок дёрнул её вперёд, недовольно промычав что-то невразумительное. Кажется, без её поддержки он всё-таки пока обойтись не мог. Она подчинилась — и выяснилось, что они уже пришли: незнакомец остановился, повернувшись, казалось бы, к сплошной стене, пошарил по ней. И открыл дверь — в полусумрак. Перешагнул порог, и Луис невольно переступила вместе с ним.

Здесь стрелок немного покачался, словно разглядывая квадратную комнату, приглушённо освещённую фонарём из окна. Потом оторвался от Луис и, так целеустремлённо шатаясь, что Луис невольно качнулась следом — поддержать, если что, зашагал к единственному предмету мебели, вольготно расположившемуся посреди комнаты, — к ложу, которое могло быть как гигантской кушеткой, так и матрасом от кровати, довольно просторной. Хозяин комнаты подошёл к ней и свалился. И затих.

Неужели уснул?

А Луис растерянно оглянулась. Дверь-то он разве никогда не закрывает? Или понадеялся, что это сделает вошедший с ним? Что ж, придётся это сделать вместо него. Девушка потянула дверь. Раздался щелчок. И девушка поняла две вещи: она не знает, как открыть эту дверь, — подёргала убедиться, что захлопнута; и поняла, что придётся некоторое время похозяйничать здесь, пока хозяин в отключке.

Так. Огляделась, чтобы сориентироваться, с чего начать.

Комната большая, но какая-то даже не пустая, а пустынная, с застоявшейся горечью одиночества. Или Луис придумывает?

Много не похозяйствуешь…

Луис нерешительно положила у стены, в стороне от двери, футляр и рюкзак. Быстро и осторожно подошла к лежащему на кушетке хозяину, послушала его ровное, глубокое дыхание. Спит. Крепко. Он не боится в таком состоянии приводить сюда неизвестно кого? Впрочем… Она вспомнила, как те, которые напугали её, кричали: «Шиза!» Как предупреждение, что появился человек, который ненормален. Кажется, его здесь знают и не любят, мягко говоря. Наверное, репутация у него здесь. Поэтому и обзывают — боясь… А если он бандит? Вон как стреляет… Судя по тому, что вспомнила Луис, он стрелял не строго в… Ну, в общем, в то место, откуда ноги растут, а чуть сбоку. Предупреждающие выстрелы, так сказать… И тут мысли свернули на другое. А может, у него есть девушка? И она приводит его домой всякий раз, когда он допивается до невменяемого состояния? И стрелок принял её, Луис, за свою девушку? Поэтому он так спокоен и за своё жилище, и за свой путь по тёмным переулкам?

Хватит гадать. Луис неслышно вздохнула. Свешенные на пол ноги хозяина она переложила на кушетку и вытащила край расстёгнутой куртки, который мешал стрелку нормально дышать. Постояв над незнакомцем, девушка вернулась к двери.

Сначала она открыла футляр и выложила неподвижное тельце рядом, на пол. Тельце было неподвижно, но сердечко стучало успокоенней. Она погладила зверушку, некоторое время размышляя, что может сделать для избитой тварюшки, после чего беспомощно пожала плечами: только выжидать. Затем Луис покопалась в рюкзаке, вытащила пустой пакетик, потрясла — и на ладонь упали крошки. Она вздохнула: высыпать бы себе в рот, но… Зверушку поймали возле мусорного контейнера — может, придёт в себя, поест немного?.. И пересыпала крошки от последнего бутерброда на бланк из центра занятости. Сойдёт — вместо посудины. Не на пол же, покрытый чем-то ворсистым. Среди этого ворса — и так скудная — еда пропадёт совсем.

Луис снова сглотнула и пошла к кушетке. Сон будто мягко надавил на её плечи. Заснуть — забыть о голоде. И радоваться, что хоть такая возможность есть — поспать в доме, в котором никто тебя не ищет, а не на скамейке в здании космопорта, где взгляд каждого полицейского воспринимается как изучающий. Рядом с человеком, который ничего о тебе не знает. И с которым, возможно, уже завтра придётся расстаться… Девушка легла с другой стороны квадратной кушетки — что оставило между двумя лежащими метра полтора пространства, одёрнула с обеих сторон плащик, стараясь как можно плотней укрыться им. Движения становились всё более вялыми. И вскоре Луис соскользнула в глубокий сон…

… За окном медленно погас фонарь. Предутренняя мгла неприятно резала глаз серой неопределённостью.

Мужчина проснулся, словно только что закрыл глаза: распахнул ресницы — и уже на ногах. Бесшумной тенью обошёл кушетку. Скорчившаяся в попытках удержать тепло девушка заставила его только приподнять бровь.

Футляр у стены привлёк большее внимание. Хозяин комнаты присел, взял за шкирку неподвижного зверя. С трудом разомкнулись веки, будто склеенные гноем и кровью. Мутно блеснули зелёные глаза «воротника», пытаясь сосредоточиться на человеке. Но, слабые, закрылись сразу, и стрелок оставил зверя в покое. Затем его внимание привлекла бумажка перед носом зверя. Хозяин брезгливо встряхнул её от крошек и, направив свет от включенного вирта на бланк, прочитал все записи. После чего, открыв футляр, безо всякого удивления увидел гитару.

Оставив всё, как есть, он вернулся к девушке. Теперь он присел перед ней и, отогнув край капюшона, осмотрел её лицо в свете вирта. Сказать, хороша собой незнакомка или нет, он не смог: всю левую сторону лица перечёркивала уродливая царапина — от переносицы к краю челюсти. И царапина эта была не то что свежей, но поблёскивающей по краям, кажется — незаживающей.

Выключив экран вирта, он осторожно лёг позади девушки, а потом подвинулся к ней так, чтобы спиной она прижалась к нему.

Минута, другая… Он усмехнулся. От тепла незнакомка распустилась, словно цветок на солнце — как говорят поэты, и прижалась спиной к хозяину сама. Тот уже уверенно обнял её и уснул…

… Зверёк снова приоткрыл глаза, как только два человека затихли во сне. Прямо перед носом что-то пахло явно съедобным. Отталкиваясь рудиментарными лапками от ворса покрытия, передвигаясь почти гусеницей, зверёк подтянулся поближе к еле ощутимому запаху. Высунулся язык, подобрал крошку. Другую.

Кошачий дракончик, которого учёные, исследующие фауну Кэссии, признали всего лишь чем-то вроде здешней крысы, бесполезной и для людей безопасной, приподнял шерстистую мордочку, с трудом сопя и принюхиваясь разбитым носом. Человек, от которого теперь пахло, как от него самого, лежал неподалёку. Зверёк попробовал почистить свою грязную шкурку. Но синяки и кровоподтёки мешали — они ныли, когда дракончик привычно пытался изогнуться. Он огляделся, медленно дополз до человека и, с трудом встав почти на хвост, уцепился короткими лапками за край кушетки. Самка. А за ней — самец. Самец им, дракончиком, не пахнет. Но он пахнет симпатией к самке. Наверное, не выгонит.

Дракончик прополз дальше. Тепло. От самки тепло. А ему, зверю, холодно, пока он ранен. Надо пригреться в человеческом тепле и потихоньку выздороветь. Самка — его. Она приняла зверя и сделала своим, значит — не выгонит. И зверёк влез в пространство сложенных рук — Луис. Так зовётся эта самка. Он вычитал имя из пространства, которое окружает эту самку. Особенно понравилось, как оно заканчивается. Засыпая в уютном и мягком тепле человеческих рук, дракончик снова попробовал на вкус имя самки: Луиссс…

2

Она проснулась, когда кто-то под носом провёл мягким и тёплым клочком шерсти. Проснулась и чихнула. И, когда что-то с шипением отпрянуло от её чиха, уставилась в круглые зелёные глаза, возмущённо посмотревшие на неё из кучи всклокоченной серой, с кофейным оттенком шерсти. Возмущение ощущалось довольно живо.

— Ты кто? — прошептала она.

— Здешняя крыса, — ответил ей низкий голос. — Странно, что ты её приручила. Обычно они не поддаются дрессировке.

Луис прикусила губу и села на краю кушетки, прихватив ту самую крысу, которая нисколько не возражала против рук. А потом девушка встала. Несмотря ни на что, она не хотела бы, чтобы на неё смотрели сверху вниз. Шерстяной «воротник», который она наконец узнала, недовольно что-то хрюкнул и не сразу, но с рук влез ей сначала на плечо, а потом забрался выше — и на затылок… Луис невольно улыбнулась: странно, но «здешняя крыса» ощущалась частью удобной одежды, вроде как меховая отделка капюшона. Тёплая. Теперь она рассмотрела хозяина комнаты лучше. Этому мужчине она разрешила бы смотреть на себя, будучи самой собой. И вспомнила, и, вспыхнув, снова надвинула капюшон на левую сторону лица.

— Я уже видел, — невозмутимо сообщил тот, отпивая из чашки кофе. — И меня это не напугало. Не хочешь позавтракать?

— Мне бы сначала… — хрипло со сна начала она и смущённо откашлялась.

Он кивнул в сторону.

— Там.

Эту дверь в ночной тьме девушка не разглядела. Закрывшись в душевой, она сняла наконец плащик. Умывшись, Луис старательно расчесала тёмно-русые волосы — чуть ниже лопаток, затем отпустила пряди по вискам, закрывая царапину, и, покопавшись во взятом с собой рюкзачке, вынула круглую коробку с театральным гримом. Из ванной комнатушки вышла спокойная за свой внешний вид и присоединилась к хозяину, который устроился на той же кушетке, положив тут же поднос с предметами для настоящего пиршества: большую чашку дымящегося кофе и тарелку с бутербродами, сделанными чисто на мужской манер, потому что большие ломти хлеба чуть не прогибались от наложенной на них начинки.

— Спасибо, — сказала Луис и села на край кушетки напротив хозяина. И нерешительно добавила: — Меня зовут Луис.

— Знаю, — сказал хозяин и протянул ей бланк из центра занятости.

Она взяла и успела заметить: он быстро взглянул на её щёку, загримированную оттеночным гримом. Правда, он и не скрывал, что посмотрел. Гриму он усмехнулся, слегка ощерясь, — и тут девушка вздохнула с облегчением: мужчина очень хорош собой — темноволосый, большеглазый, с отлично вылепленным носом, чуть большеротый, но, стоило ему слегка саркастично усмехнуться, вздёргивая при этом верхнюю губу, — и Луис заметила, что улыбка, какая-то узкая, с необычным прикусом, превращается в крысиный оскал. И эта маленькая деталь его безупречной внешности почему-то успокоила её.

Он дал ей время насытиться, сам наслаждаясь свежезаваренным кофе, и только после этого сказал:

— Меня зовут Дэниел. — И снова усмехнулся. — Как ты здесь… оказалась?

Луис улыбнулась его усмешке, странной, но притягательной, и рассказала о вчерашнем происшествии, одновременно кормя зверушку, свесившуюся с плеча, — отщипывая ей крошки от бутерброда. Отщипывать пришлось недолго: зверушка решительно вцепилась пастью и когтями в край ветчины (без хлеба, естественно) и принялась жрать без перерыва на проглотить, постепенно заглатывая весь кусок. Зелёные глаза чем дальше, тем больше светились не столько удовольствием, сколько наполняющим их изумрудным оттенком. Луис решила считать этот оттенок признаком здоровья. Кажется, Дэниел не возражал, что его угощение для девушки стало угощением и для «здешней крысы».

— Как змея, — удивлённо сказала Луис. Потом взглянула на бланк. — Я не буду вам долго докучать. Мне бы сориентироваться, где я сейчас, и пойду дальше — искать работу.

— Давай на «ты», — сказал Дэниел, пальцами зачёсывая густые тёмные волосы назад и открывая высокий лоб, отчего лицо почему-то стало сумрачным. — Итак, ты ищешь работу имита. Кому ты подражаешь?

— Тайре, — насторожённо ответила она.

— Тайра? Слишком распространённо, — хмыкнул он. — У неё голос довольно-таки яркий… Легко сымитировать. Но, кажется, я смогу тебе помочь. Судя по тому, какие кабаки остались в твоём списке, тебе всё равно, где работать?

— Ну… да, — согласилась Луис, машинально поглаживая быстро пришедшую в себя зверушку, наконец слопавшую кусок ветчины и теперь блаженно зевающую на всех.

— Могу проводить в одно местечко. Тебя возьмут, если не будешь настаивать на слишком большой оплате.

— Им срочно нужна имита?

— Да, предыдущая ушла, найдя место потеплей. Тебя возьмут сразу. Если согласишься на ночное время.

— На ночное? Конечно, соглашусь. А почему возьмут сразу? — Про себя добавила с недоумением: ты же не слышал, как я пою!

— У тебя есть фишка — эта зверюга. Посетители будут пялиться на неё, так что…

Она расслабилась. Понятно. Он думает, что она не слишком хорошо подражает Тайре, оттого и проблемы с работой.

— Откуда у тебя эта царапина? — как бы между прочим спросил он.

— … Ну… — Врать ему не хотелось, но быстро что-то придумать взамен не получалось. И она сказала обычную легенду: — Столкнулась с девушкой, которой легче было ударить, чем доказывать, что она умеет петь лучше, чем я.

— Везде свои заморочки, да?

— Да. И я не уверена, что эта зверушка захочет висеть на мне во время выступления, — осторожно сказала девушка. — Всё-таки мы встретились только этой ночью. — И склонила голову заглянуть в зелёные глазища, которые со странным удовольствием таращились на неё с плеча. — Да и народу будет много — может испугаться.

— Посмотришь. Время есть. Как ты назовёшь зверя?

— Не знаю. Не думала ещё. — И вдруг выпалила: — Прести! Эй, Прести, привет!

Зверёк поднял мордочку и зашипел на девушку. Но она прошептала ещё раз: «Прести», и он успокоился. А Луис осторожно и медленно погладила его, убеждаясь, что он и в самом деле пришёл в себя. Возможно, ушибы и не скоро сойдут, тем более что под пальцами чувствовалась твёрдая, заскорузлая от высохшей крови кожа, но зверь ощущается в движении гораздо уверенней.

— Почему — Прести? — спросил Дэниел, наблюдавший за этой короткой сценкой.

— От итальянского «престо». В музыке этим словом обозначается быстрый темп, — рассеянно объяснила Луис, — а я изменила слово до удобной клички. Если, конечно, зверь ещё останется со мной.

Через полчаса они вышли из дома.

Солнце, как и ночные луны, тоже не проникало в эти переулки кэссийской столицы. Может, потому что утро, а будет здешнее светило в зените — появятся его лучи и здесь. Но уже хорошо, что стало довольно светло и даже ярко. Едва вышли из проулка между домами, Дэниел взглянул на Луис и приподнял бровь. Она облизала губу, но отвернулась. Знала, что удивило его. Если, выходя из его комнаты, она накинула на голову капюшон плаща, то теперь ещё и солнцезащитные очки надела.

Прести мягко обвился вокруг шеи девушки пушистым шарфиком, уткнувшись в её шею влажным носом, но дыша в кожу горячо. Что было приятно в прохладную погоду. Луис надеялась, что он в самом деле не испугается посетителей того бара, в который может её устроить Дэниел. Они спокойно пошли по улице, причём Дэниел нёс футляр с её гитарой, а девушка раздумывала о своём. Думы привели к вопросу:

— А хозяин того места тебе знаком?

— Да.

— Там будет возможность найти жильё? — И объяснила, увидев непонимающий взгляд: — У некоторых хозяев есть свои квартиры — при барах, например. Или комнаты.

— Первое время сможешь пожить у меня. Приставать не буду, — рассеянно ответил он и предупредил: — Только надо быть осторожной. Район у нас тут… тяжёлый.

— А кем работаешь ты? — не удержалась Луис от вопроса. — Извини за любопытство. Только я давно ни с кем не говорила нормально… Вот и… — И улыбнулась.

— Вышибалой, — усмехнулся Дэниел и встряхнул отросшей шевелюрой.

Луис решила, что, вернувшись «домой», она предложит Дэниелу постричь его. Побриться он побрился, но волосы тоже надо бы в порядок привести. И покраснела. А вдруг она «домой» не придёт? Вдруг хозяин того места предложит ей свою квартиру? С Дэниелом интересно, конечно, но и расстояние до работы — немаловажная вещь. Есть ещё одно «но». Не настолько накоротке они знакомы, чтобы предлагать ему стрижку.

Вот только как объяснить впечатление, что она его давно и хорошо знает?

Пока шли, девушка заметила, что редкие прохожие, взглядывая на Дэниела, стараются либо перейти на другую сторону дороги, либо делают вид, что в упор его не замечают. Либо втягивают головы в плечи и стараются спрятаться в тень. Вкупе с произошедшим этой ночью, кажется, она понимала этих людей. Но сколько у него тут знакомых!.. Она снова невольно улыбнулась.

Бар, куда привёл её Дэниел, оказался в получасе ходьбы от его комнаты. И был из-за дневного времени почти пуст. С сидящим у двери, на ступенях крыльца, громилой Дэниел перекивнулся — а тот ещё окинул его взглядом, который как ни странно девушка прочитала сразу: хм, трезв! И с трудом припрятала улыбку. Правда, потом слегка обеспокоилась: неужели Дэниел пьёт часто?

Внутри помещения их поприветствовал бармен, который сразу вызвал хозяина.

Владелец бара вышел к ним позёвывая, усталый, с ввалившимися глазами от недосыпа. Лет сорока, рыжеватый. Не толстяк, но довольно плотный высокий молодец, который, кажется, неплохо держал свою физическую форму.

— Привет, Дэниел. С кем познакомишь? — густым баритоном выговорил он и снова зевнул. После чего счёл нужным объяснить: — Вчера в заведении выдалась весёлая ночка, поспать не удалось — пол-утра в полицейском участке отмазывал своих.

— Привет, Санни. Ты, помнится, говорил — тебе имита нужна? Как насчёт голоса Тайры? Знакомьтесь. Это Луис.

— Луис? — с сомнением переспросил Санни, несмотря на сонливость, цепко оглядывая девушку. — И что ты знаешь из репертуара Тайры?

— Всё, — улыбнулась Луис. — Мне нравится её творчество.

Хозяин, кажется, ждал, что девушка будет объяснять долго, что именно нравится ей в творчестве Тайры. А Луис быстро и исподтишка оглядывала небольшой зал. В таком баре она однажды выступала, только недолго. Пришлось удирать изо всех сил, когда её едва не поймали. В общем, интерьер довольно знаком.

— Ты играешь сама или будешь петь под караоке?

— Сама, если есть отдельный микрофон.

— Тогда милости прошу, — хозяин показал на небольшое возвышение ближе к углу, рядом с караоке. — Места хватит? — с небольшой усмешкой спросил Санни.

— Хватит.

— Вот это что — у тебя на шее?

— Это Прести. Мой зверь, — сказала Луис и, забрав у Дэниела футляр, пошла к площадке, на ходу стягивая с плеч плащик.

— Я пойду, пожалуй, покурю, — сказал хозяину бара Дэниел, пока Луис добиралась до эстрадной площадки для музыкантов.

— Иди, — пожал плечами Санни.

«Не уйдёшь! Я уже расчехлила гитару!» — с вызовом подумала Луис и, удобно накинув ремень от гитары на плечо, поправила микрофон. Прести она подготовкой к выступлению не потревожила. Зверь только сунулся под руку посмотреть, что хозяйка такое гудящее вытаскивает, и снова успокоился.

Глядя в спину удаляющемуся Дэниелу, она взяла аккорд. «Хорошая у меня гитара!» — с гордостью подумала девушка, когда в пространстве зала хрустально отдалось чистое трезвучие, и Санни, подняв брови, присел за один из столиков, рядом со сценой.

На первом гитарном аккорде Дэниел несколько замедлил шаг, но до двери оставалось немного…

— А когда ты меня не найдёшь… — Низкий альт бархатно прозвенел в помещении, и Дэниел резко обернулся. — Звёзды в небе останутся те же. Только в небо смотреть будешь реже. Слишком частый на улице дождь…

Наслаждаясь звуком гитары и собственного голоса: в баре оказалась хорошая акустика, — Луис пела с удовольствием. Есть ещё одна причина. Если сначала ей хотелось остановить Дэниела, невольно высказавшего недоверие к её мастерству имита — не вслух, напрямую, а своим уходом на время, пока здесь проводят прослушивание, то теперь она пела для всех, кто её слышал. Пела так, чтобы её услышали. Чтобы восприняли песню как своё. Чтобы песня своей тональностью вошла в душу каждому.

Луис пела и видела, как, покоряясь её голосу, выходит из подсобки парень, таща за собой связку проводов и не замечая, что на пути у него маленькая стремянка, которая и падает; как из кухни выходят полная женщина, в коротком халате поверх обычной одежды, и девушка в курточке поварёнка; как бармен, облокотившись на стойку, тяжело задумался, не спуская с поющей глаз; как заглядывает в помещение и застывает у порога тот рыжеватый парень, стороживший вход в бар.

Играла голосом — на понижение звука, на страстное выражение, привычно расставляла акценты, но не затверженно, а приноравливаясь к публике, слушавшей её, — так, чтобы напряжение не спадало, чтобы ни один не ушёл, не дослушав: «Вы будете слушать о любви! Будете понимать её! Любимые, нелюбимые, но вы все мучились из-за неё и всё-таки радовались ей!»

Она пела о любви и обращалась к каждому: почувствуйте! И они чувствовали. Луис видела это в их немигающе застывших глазах, считывала со странно, страдальчески обострённых лиц, вдохновенно приподнятых к сценической площадке, к ней самой… И снова — в который раз! — убеждалась, что не зря выбрала такую дорогу, такой путь. Только она — и только отдача от зрителей. Только она — и возможность запустить странные, необычные иглы в сердце и душу. Эти покорные ей, мечтательные благодаря ей глаза позволяли ей жить и быть такой, какая она есть… Обращалась к каждому, но глаза постоянно останавливались на одном человеке…

Не пела Луис уже несколько дней, но, как всегда, сразу ощутила свою власть над слушателями. С первой ноты поняла, что пение удалось.

Ладонь позволила дозвучать последнему звенящему аккорду — вместе с голосом, затихающим на последнем слове песни. А затем пальцы легли на струны, заглушая последние, еле слышные звуки.

Секунда-другая… Хозяин медленно захлопал — за ним остальные.

— Иди сюда, — позвал Санни и уже похлопал по сиденью стула рядом с собой.

Зрители зашевелились, когда она выпустила их из плена своего голоса. Пока спускалась, пару раз взглянула на плечо: Прести всё заглядывал в её глаза, как будто пытался именно в них разглядеть следы её голоса. Луис смущённо улыбалась всем, кто радостно кивал ей или показывал большой палец.

Дэниел не ушёл, а вернулся к хозяину бара, сел за ним, чтобы тот не видел.

— Почему ты ищешь работу? — спросил Санни.

Умный человек — решила Луис. Она бы тоже старалась допытаться, почему она, с такими имита-вокальными данными и неплохим умением играть на гитаре, до сих пор не работает в каком-нибудь престижном ресторане.

Девушка положила на колени гитару и, помедлив, сказала:

— На последнем месте работы мне… испортили лицо. Денег на пластическую операцию нет. — И пальцем провела по царапине, слегка убирая грим.

Санни пригляделся, оценил и кивнул.

— Понятно. Ты как — надолго собираешься здесь оставаться? Или как?

— Пока не знаю, но, наверное, надолго.

— Тайра бы гордилась тобой, как имита, — сказал Санни серьёзно.

— Спасибо, — внутренне содрогаясь, серьёзно сказала Луис. — Вы принимаете меня?

— Конечно. Осталось договориться, где ты будешь жить.

Девушка встревоженно подняла глаза. Дэниел сидел за спиной хозяина и смотрел на неё неопределённо. «Хочу к нему! — всполошённо подумала Луис. — У него… безопасно. И… Я чувствую себя у него уютно».

— Дэниел предложил мне… — неуверенно начала Луис, уже в упор вопросительно глядя на мужчину.

— Моё предложение остаётся в силе, — спокойно сказал Дэниел, и она облегчённо вздохнула. Тем более что и Прести фыркнул, словно поддерживая её решение, после чего снова распластался на её шее пушистым шарфиком.

— Дэниел, ты всё ещё у Рейнольдса? — деловито спросил Санни, обернувшись к нему. — Это по дороге к нам. Если я буду тебе доплачивать, будешь провожать сюда Луис по вечерам и встречать её по утрам?

— Я и так могу, — буркнул Дэниел.

Видимо, Санни — рачительный хозяин, потому как, расплывшись в улыбке — сэкономил! — он снова повернулся к Луис.

— Итак, у нас остаётся одна проблема. Публика здесь довольно, скажем так, низкого пошиба. Не стесняется в выражении своих чувств и желаний. Поэтому я скажу, быть может, неприятную для тебя вещь. Но, если ты умная, то поймёшь меня. — Он усмехнулся, как бы говоря: «Да, я специально сказал насчёт „умная“, чтобы поймать тебя на этом!» — Так вот… Не надо замазывать царапину.

— И форма одежды построже? — уточнила она.

— Точно! Значит, ты не против?

— Нет, что вы! Наоборот легче. Всё время боюсь, как бы грим не размазался, — призналась Луис, и Санни засмеялся. — Если хотите, у меня есть имитация татуировки. Она вообще лицо скрывает.

— Дальнейшее — на твоё усмотрение, — сказал довольный хозяин.

Затем под присмотром Дэниела они договорились о времени работы и об оплате.

Когда они вдвоём вышли из бара, Прести дрых такой расслабленный, что едва не съезжал с плеча, хоть и пытался сонно цепляться за шею.

— Всё-таки не понимаю, отчего он с тобой, — сказал Дэниел, приглядываясь к зверю. — До сих пор ни разу не видел, чтобы эти зверушки были приручены.

— Может, их никто не жалел? — предположила Луис, осторожно гладя Прести по плоской голове, одновременно пытаясь запихнуть его, съезжающего, на место.

— Может быть. Ты давно занимаешься вокалом?

— С детства. Сначала ходила в музыкальную школу по классу гитары, потом поступила на частное отделение вокала для желающих.

Они шли по улице не спеша, поэтому Луис, расслабившись, не сразу сообразила, почему Дэниел вдруг жёстко взял её под руку и буквально отодвинул её чуть назад. Получилось — за свою спину.

— Кого я вижу-у… — лениво протянул мужчина в богатом костюме — явно шитом на заказ. Остановивший их сидел на заднем сиденье машины — ногами на дорогу.

— Это тебе только показалось, что ты кого-то увидел, — неприязненно сказал Дэниел и попытался пройти мимо.

— Ну-у, не будь столь груб, Дэниел, — укоризненно сказал мужчина. У него было довольно приятное, чуть плутовское лицо — весьма располагающее. — Я ведь всего лишь снова хочу поговорить с тобой. А может, и познакомиться с твоей спутницей. — И он приятно улыбнулся Луис.

Отчётливо чувствуя, что этот человек не просто неприятен Дэниелу… Да что там… Этот мужчина просто ненавистен ему, девушка откинула капюшон, полностью повернулась лицом к нему и улыбнулась.

Мужчина побледнел. Мокнущая царапина, появившаяся на лице девушки после того как сняли грим, выглядела (Луис это сознавала) отвратительно. И не всякий мог спокойно смотреть на уродующий тонкое девичье лицо шрам.

Больше их никто не задерживал. Правда, Дэниел взглянул на девушку как-то странно. И лишь чуть дальше от машины, так и не сдвинувшейся с места, он спросил:

— Ты специально показала ему?..

— Да. Чтобы не лез. Не люблю, когда останавливают и пристают.

Он улыбнулся.

— Но ведь тебе самой неприятно, когда рассматривают царапину.

— Иногда неприятно. Но иногда — ощущаю злорадство, что могу этой царапиной кого-то напугать. — Прошли ещё несколько шагов, прежде чем девушка осмелилась спросить: — А кто это был?

— Хозяин одного развлекательного заведения, — тяжело ответил Дэниел.

Кажется, ему не понравилось, что она спросила об этом мужчине. Зато теперь Луис знает, что есть одна тема для разговоров — под запретом. И больше она не намерена к ней возвращаться. И вообще… Здорово идти по улице, когда за тебя несут футляр с гитарой, когда на шее сопит тёплый «воротник», а впереди — наконец-то стабильная работа!

3

Понять, что не только у неё, у Луис, есть свой скелет в шкафу, легко. Дэниел никого не боится, но сторонится этого хлыща из машины. Не боится, а именно сторонится. Заметно — для пристально наблюдающего со стороны человека.

Чем же неприятен это хлыщ Дэниелу? Наверное, он имеет какую-то власть над ним. Но какую?

— Не хочешь пообедать? — прервал её мысли Дэниел. Он будто только что очнулся от тяжёлых раздумий и огляделся: задавая вопрос, видимо, уже решил и за неё, выискивая подходящую вывеску.

— Хочу.

«Воротник» тоже пискнул — утвердительно, после чего снова расслабленно свесился с шеи девушки. Луис о деньгах подумала только мельком: кажется, Дэниел из тех мужчин, что, задавая вопрос о еде, сразу рассчитывают платить за двоих.

Он привёл её в полуподвальное помещение. Едва только открыл дверь — и их опахнуло такой крепкой волной аппетитных запахов жареного и печёного, что Луис немедленно возжаждала съесть всё, что ей ни предложат, о чём и сообщила довольному Дэниелу. Прести ничего не сказал — разинул пасть и засиял зелёными глазищами так радостно, что обернувшийся что-то сказать Дэниел засмеялся, глядя на него.

Он усадил Луис в уголке полутёмного помещения, оставил здесь же гитарный футляр и подошёл к барной стойке. Вернулся быстро, а следом прибежала девушка-официантка, держа в руках вирт с меню.

— Полагаюсь на твой выбор, — сказала Луис и объяснила в ответ на его вздёрнутую бровь: — Я не привереда. Съем всё. Если съедобно и вкусно.

— У нас вкусно всё! — гордо сказала девушка-официантка.

Они молча посидели, пока она принесёт поднос с заказом. Сидевший на коленях Луис, Прести словно дождался, пока она уйдёт, после чего перебрал короткими лапками клеёнку, поднимаясь на хвост, и уцепился передними лапками за край стола. Плоская голова, с отвалившейся нижней челюстью, оглядела принесённое, после чего Луис легко прочитала в потрясённых зелёных глазищах: «Сколько жратвы!!»

Дэниел сразу заплатил, как и ожидала Луис, и сказал:

— Вот теперь мы можем поговорить.

Правда, после такого многообещающего начала он всё-таки дал время на поесть. Причём сам почти не ел, лишь усмехался восторгу девушки и Прести от вкусноты. И первый вопрос озвучил лишь тогда, когда перешли к десерту:

— Луис, что у тебя с лицом? Почему появилась царапина — я понял. Но почему она не заживает? Ты сказала, что иногда тебе нравится ею пугать. Из этих слов я понял, что эта рана у тебя давно. Извини, если вопрос тебе неприятен.

— У девушки, которая меня ударила, на ногтях в тот момент был крем, — сморщившись от нехороших воспоминаний, сказала Луис. — Дорогой. А в его состав входило вещество, которое оказалось для меня аллергеном. И ко всему прочему — каким-то очень сложным. Он впитался в кожу, а из кожи с кровью попал в организм и не даёт ране зажить. Вывести его можно — сказали в больнице. Но это стоит больших денег. Поэтому царапина продолжает мокнуть, будто меня оцарапали недавно.

— Она очень болезненна?

— Для меня нет. — Луис прикусила губу и призналась: — Плохо с ней только одно — глаза людей, которые её видят и не могут сдержать брезгливости. Многие думают, что это заразно. А некоторые думают, что царапину легко заживить, и не понимают, как можно ходить с гниющей ранкой и не позаботиться о лечении. Но ведь не каждому объяснишь…

Дэниел задумчиво обвил пальцами чашку с кофе, будто грел их.

— Вот как… А почему ты так легко согласилась… остаться у меня?

С минуту девушка смотрела на него. Улыбнулась. И шутливо сказала:

— Ты необычный. Когда вчера ты предупредил тех троих: «Считаю до трёх задниц!», ты покорил моё сердце раз и навсегда.

— Я так сказал?! — поразился он. Задумался и спросил: — А как мы оказались у меня?

— Ты привёл! — всё ещё смеясь, сказала Луис. — Я подняла тебя на ноги, и ты сразу пошёл. Мне оставалось только поддерживать тебя, пока не дошли до твоей комнаты. Ну а я… Я обрадовалась, что у тебя так тепло. Давно так не спала — спокойно и в тепле.

— Тепло, — повторил мужчина, испытующе взглянув на безмятежно улыбающуюся девушку. Но чайно-карие глаза смотрели всё с той же усмешкой — такой спокойной, что он не понял, знает ли она, что, крепко уснув, делила ложе с ним. — Ты авантюристка по природе.

— Нет. Или… Не совсем, — сказала Луис, беря кусочек мяса и предлагая его взвизгнувшему от счастья Прести. Тот внюхивался в него уже несколько минут, но дотянуться не мог и время от времени мелко почавкивал: «Дай! Дай!», взглядывая на хозяйку. — Я бываю практичной и зловредной. Но чаще мне нравится быть домашней. Поэтому я и захотела остаться у тебя. Я ведь у тебя переночевала. Почти обжила комнату. Ты был рядом, защитой мне. Мне теперь в другом, новом месте было бы тяжелей.

— У меня впечатление, что ты прячешься.

— Да, прячусь, — внезапно для него согласилась Луис. — Я расскажу тебе, но чуть позже. Для этого мне нужно собраться с силами и решиться. Даже с тобой. А ты?

— Что — я?

— Почему прячешься ты?

Мужчина, онемев, смотрел на девушку, которая продолжала кормить забавного зверька, поглядывая на собеседника в ожидании ответа.

— С чего ты взяла, что я прячусь?

— Ты «мёртвый глаз». Очень жёсткий и собранный. Но пьёшь, хотя в главном выпивка тебе не мешает. Потому что ты профессионал. Но ты сам сказал, что работаешь вышибалой, и Санни невольно подтвердил это, когда предложил тебе сопровождать меня до работы и с неё. Я не понимаю, как такой человек, как ты, может быть всего лишь вышибалой в каком-то баре. И… И у тебя лицо… Лицо очень закрытое. Люди в таких местах, как здесь, обычно очень открытые: с них сразу можно прочитать все их желания, чаще животные. — Луис снова облизала пересохшие губы и вздохнула: — Извини, Дэниел. Меня иногда здорово несёт. Болтушка, — виновато улыбнулась она.

— Интересно ты меня видишь, — проговорил мужчина. Но на высказанную ею характеристику отозвался не сразу. Помолчав и понаблюдав за Прести, оправдывающим свою кличку — мгновенно сметая всё предложенное для дегустации, он сказал: — Я тоже не сразу скажу, что именно за моей маской вышибалы. Считай так: я в бессрочном отпуске, в результате которого нужно решить, возвращаться ли на старую работу или сменить её. Здесь, в таких местах, этот выбор сделать легче. Но именно поэтому должен предупредить: рядом со мной опасно.

— Я привыкла маскироваться. Если хочешь, меня рядом с тобой никто и не увидит, — легкомысленно сказала Луис и уже серьёзно добавила: — Но, если считаешь, что я тебе в обузу, — лучше сказать сразу.

— Странно. Но с тобой легко, — теперь засмеялся он. — Я таких… — Он поискал слово.

— Болтушек, — шёпотом подсказала девушка.

— Нет! — протестующе засмеялся Дэниел. — Таких открытых ещё не встречал.

— Тех, с кем мне легко быть открытой, мало, — призналась девушка.

Прести от сладкого отказался. Отяжелевшего, Луис его пришлось буквально надеть на себя, как тот же воротник, на шею, благо что он практично вцепился лапками в собственный хвост — собственное продолжение, чтобы не съехать с девушки. И уснул.

Чуть приподняв его голову посмотреть на мордочку, девушка изумлённо спросила:

— Мне это только кажется, или он на самом деле улыбается?

Дэниел только рассмеялся. Луис вообще заметила, что он оживился и стал не таким замкнутым, каким выглядел до недавнего времени. Правда от беседы у неё осталось странное впечатление, что они предупредили друг друга о невмешательстве в личную жизнь, но друг о друге так ничего и не выяснили. Луис, впрочем, это не волновало. Она сказала правду, когда призналась, что ей не со всеми так комфортно, как с Дэниелом. Она и сама удивлялась: знать человека меньше суток, но быть с ним такой откровенной — в определённых рамках, конечно! Такого с ней раньше точно не бывало.

— Ты серьёзно ответила Санни, когда он сказал о внешности?

— Изменить внешний облик в худшую сторону несложно. Мне, например, не идут очки. Поэтому я их сегодня и надену.

— Обычно девушки не очень любят выглядеть так, как…

— Как я? Я не переживаю. Ко мне не приставали с комплиментами и раньше, так что я спокойно отношусь к своей нынешней внешности.

Возможно, Дэниел спросил бы ещё о чём-то, не упади на их столик тень.

— Большой Дэн заимел подружку? — лениво спросили сверху.

Сверху — это (Луис про себя ойкнула, увидев) подошедшая гора мышц, по которой скользишь глазами снизу вверх, а она, гора, всё не заканчивается, пока взгляд не упирается в небольшую бритую голову с кругловатым лицом, на котором самое примечательное — злые глаза, утопающие в жёстких пухлых веках. Толстяком не назвать — решила растерянная Луис. Перекачался? Ну и кулачища у него. Дотронется — точно до синяка. И при том — запихнут в дорогой костюм, шитый, мягко говоря, по нестандартной фигуре. В памяти девушки почему-то всплыл тот мужчина, что вольготно расположился на заднем сиденье авто.

— Чё молчишь, Большой Дэн?

— Пытаюсь понять: ты задал вопрос в надежде на ответ, или твой вопрос прозвучал риторически, — с подчёркнутой вежливостью ответил Дэниел.

При первых же звуках ленивого голоса он слегка отодвинулся от столика вместе со стулом. Незаметно. Освобождая небольшое пространство. Для активных действий?

Сообразив, что между мужчинами ощутимо звенит враждебное напряжение, Луис спокойно дотянулась до перечницы и отвинтила крышку, — всё это, выжидательно поглядывая на незваного гостя.

Тот намёк уловил.

— Со мной не играют, крошка, — тяжело предупредил он.

Луис полностью развернулась к нему, чтобы он увидел её лицо целиком. Только после того как качок рассмотрел её, она сказала:

— А я никогда не играю. Я всегда очень серьёзна.

— Значит, всё-таки подружка, — как показалось Луис, лишне сказал качок и солидно двинулся к выходу из бара.

Что для девушки показалось лишней фразой, кажется, сильно встревожило Дэниела. Исподлобья глядя вслед качку, в уже опустевшем помещении он сказал:

— Луис, как бы тебе ни хотелось ответить, в следующий раз в такой ситуации лучше промолчать. Не надо настраивать… неприятных людей против себя. Даже если ты всегда носишь с собой нож, ещё не значит, что он поможет.

Девушка покраснела.

— Ты видел нож?

— Хм… Он выпал из рукава твоей куртки, когда ты уснула.

Они вышли из бара, и Дэниел предложил зайти по дороге в лавку, чтобы купить что-то из необходимого для девушки.

— Я решил, что будет лучше, если ты останешься не со мной в комнате, а в комнате рядом, — спокойно сказал Дэниел.

— Поняла, — задумчиво сказала Луис. — Ты боишься, что меня примут за твою подружку и… В общем, поняла.

— Не обиделась?

Луис покачала головой. И странно. Ответила и сообразила: в самом деле — он прав. И так-то она ведёт себя так, словно его давняя подружка, а уж если жить вместе…

— Дверь в дверь с моей комнатой пустует ещё одна. Зайдём к хозяйке дома и возьмём ключи, — сказал Дэниел. — Ты точно не обиделась?

— Знаешь… Очень странное ощущение, — задумчиво сказала девушка. — Ты… Как будто я нашла своего старшего брата. На старшего брата можно обидеться, но можно понять, почему он так говорит… А у тебя? Были братья и сёстры?

— Нет, не было. — Кажется, она опять заставила его улыбаться.

В лавке-минимаркете девушка взяла для будущего дома предметы первой необходимости и продуктов на всякий случай. После чего Дэниел привёл её на квартиру хозяйки дома. Светловолосая женщина, лет сорока, со спортивной выправкой, предложила подписать документы о найме комнаты и предупредила о необходимости соблюдать в жилище правила поведения для жильцов. Затем Дэниел показал, где именно находится та комната, ключ от которой получила девушка. Оказалось, что он нисколько не преувеличивал, когда говорил, что комната Луис окажется дверь в дверь с его собственной. Два метра расстояния между дверями. Луис даже попробовала на шаги. Четыре шага.

Внутри комната оказалась тем же пустынным квадратом, что и у Дэниела. Но мужчина сразу показал в стене шкаф с жёсткими ширмами, которыми помещение можно разгородить на несколько небольших комнаток. Чем они и занялись.

— Дэниел, а если я тут буду заниматься игрой на гитаре, это не помешает соседям?

— Звукоизоляция здесь хорошая. Тем более — мы расставили ширмы, — сказал Дэниел, разглядывая получившееся. — Под нами подземный гараж, над нами — складские помещения. Можешь заниматься сколько угодно. Луис, а тебя не смущает, что Тайра в основном поёт под небольшой оркестр, а ты — под гитару?

— Если публику гитара смущать не будет, почему бы и нет? — пожала плечами девушка. — Если не примет — буду петь под записи. Сегодняшнее пробное выступление показало, что хозяин бара не прочь, чтобы я пела под гитару.

— Мне показалось, что гитары он вообще не заметил, — усмехнулся Дэниел. — Ну, что? Я пойду. У тебя есть вирт? Вот мой номер. Перезвонимся, когда будем выходить. Мне надо выспаться перед сегодняшним дежурством.

— И я, наверное, тоже прилягу. Только приготовлю место для Прести.

Но прилечь после ухода Дэниела не удалось. Луис обнаружила экран вирта общего вещания и быстро набрала Поиск по Прести. Выяснила, что зверь называется кошачий дракончик, что в основном водится в таких районах, как этот, потому что в районах для элиты его травят как грязную живность — как разносчика инфекций. Да, Дэниел прав. Кошачий дракончик на Кэссии воспринимается именно как крыса, с которой надо бороться до полного уничтожения.

Глядя на безмятежно дрыхнущего Прести, Луис недоумённо покачала головой. Ну ладно. Понятно, почему кошачий. Погладить так и хочется. Но почему — дракончик? Из-за плоской головы? Или из-за строения вытянутого тела?

Она перенесла недовольно буркнувшего что-то спросонья Прести в импровизированную кухоньку и показала ему, разбудив запахами, его личную миску с кошачьим кормом. Зверушка, опущенная перед кормом, оживилась и сунула мордаху в миску. Хрумкнула двумя штучками сухого кошачьего корма и завалилась снова дрыхнуть. Так что Луис отнесла его на кровать, надеясь перехватить Прести в тот момент, когда он начнёт делать свои дела по естественной надобности, чтобы показать ему ещё и кошачий лоток. Полюбовавшись на спящего Прести, свернувшегося в клубочек, она прилегла рядом и постаралась заснуть.

Ближе к вечеру она проснулась, оттого что приснилось нечто, заставившее её подскочить на кровати и проснуться с бешено стучащим сердцем.

Но вокруг стыла тишина, не считая отдалённых звуков машин и еле слышных голосов. Она побрела в душевую умыться и прийти в себя. Но, умывшись, обнаружила, что стоит у входной двери, напряжённо прислушиваясь к происходящему на улице. Тихо. Она с облегчением вернулась к кровати, где разбуженный её скачком Прести что-то ворчал и зевал одновременно. Она погладила его, ещё раз удивившись, как он быстро к ней привязался и как она сама быстро привыкла к небольшой и тёплой ноше на шее. А потом он заполз на её плечо, и они пошли на кухню.

Единственное окно комнаты выходило на другую сторону, не на узенькую улочку. Немного поразмыслив, Луис приоткрыла фрамугу. Ворвавшаяся в помещение сырость оказалась терпимой, так что она согласилась сама с собой: пока дома, будет оставлять фрамугу открытой. А вдруг Прести захочется делать свои дела не в какую-то коробочку, а на улице? Хотя девушка не хотела бы, чтобы дракончик вообще вылетал куда-то. Меньше беспокойства, что зверушка опять попадётся каким-нибудь негодяям или дератизаторам.

Попивая кофе, она снова включила большой вирт-экран и нашла музыкальный канал. Топ десять лучших этого дня. Тайра в клипе была как всегда заводной и сногсшибательной. И, как всегда же, занимала первую строчку в топе. Луис присела на кровать. Прести потянулся было к её стаканчику с кофе, но фыркнул, чуть не разбрызгав горячий напиток, и отвернулся — вылизывать шерсть.

Вещи из рюкзака разложены по удобным местам, на кухне посуда помыта, когда засветился личный вирт с сообщением от Дэниела: «Выхожу через минут десять».

Ответила сразу: «Хорошо. Буду готова выйти».

Перед выходом постояла у зеркала, расчёсывая тёмные волосы, а потом надела имитацию тату, которая увеличила её уродство. Девушка внимательно оглядела своё лицо, а потом фыркнула и захохотала. Сидевший у зеркала на хвосте Прести покосился на неё и снова уставился в зеркало, старательно скребя его передними лапками.

Она закрывала дверь, когда в доме напротив — в пяти шагах от её дома! — открылась дверь, и на пороге появился высокий русоволосый парень. Довольно симпатичный и улыбчивый, он сразу весело кивнул ей и сказал:

— Ты моя новая соседка? Привет! Меня зовут Оливер. А тебя?

Кажется, новый знакомый привык к лёгкости знакомства. Но, прежде чем ответить, она помедлила и повернулась к нему полностью. И улыбнулась. Гримаса отвращения скользнула по его лицу, но он справился с нею быстро. Только серые глаза немного посерьёзнели.

— Подралась с кем-то?

— Ага, — с облегчением сказала девушка. — Меня зовут Луис.

И в это мгновение на пороге своей комнаты появился Дэниел. Тоже кивнул Оливеру и взял из рук Луис футляр.

— Твоя девушка, Дэниел? — спросил Оливер.

— Луис, ты моя девушка? — засмеялся Дэниел, но глаза смотрели внимательно.

— Пока не разобралась! — хмыкнула Луис. — А пока не разобралась — буду кошкой, которая гуляет сама по себе… — И добавила смеясь: — И поёт на всех крышах.

— Так ты имита? — догадался Оливер. — У кого работаешь?

— У Санни, — сказал Дэниел. — Оливер, мы пойдём. Санни нанял меня в качестве сопровождения Луис, так что теперь я буду выходить гораздо раньше.

— Вот как… Тогда — удачи!

— Спасибо, — вразнобой откликнулись Дэниел и Луис.

Когда они вышли из улочки-простенка между домами, Луис спросила:

— Вы знакомы?

— Сталкиваемся иногда, когда выходим, вот и привыкли здороваться. Луис, неплохо было бы пару раз показаться с этим Оливером на улице в дружеской обстановке.

— Чтобы… все решили, что я его новая пассия?

— Ты умная.

— А ты хитрый.

Вечер уже спустился, затаившись по углам домов непроницаемо чёрными тенями. Стало опять довольно прохладно. Правда, сегодня холодок не смущал Луис. Тёплый воротник плотно обёртывал её шею, ощутимо дыша в ключицу.

Они проходили мимо плотной толпы возле киоска со спортивными ставками, когда Дэниел вдруг обернулся к ней и втащил в компанию, оживлённо обсуждавшую ставки на решающую игру какого-то спортивного клуба. Прижав палец к губам, он вытащил из кармана куртки вирт и вопросительно кивнул. Она сообразила и тоже молча вынула свой вирт. Он взял и быстро выстукал несколько цифр. После чего отдал вирт ей и снова потянул за собой. Где-то через минут пятнадцать она спросила:

— И ничего не скажешь?

— Это номер моей личной спасательной службы. Но, думаю, пригодится и для тебя, — без улыбки сказал Дэниел. — У меня бывают предчувствия. Так вот сейчас я ощущаю приближение чего-то опасного. Только учти: этот номер — для ситуации, которая становится совсем аховой. Когда другого выхода не найти. И вообще кругом мрак, а ты в беспросветном отчаянии. Когда поймёшь, что с этой ситуацией не справляешься, когда происходящее на грани жизни и смерти, — звони. Помогут.

— Такое тоже бывает? Между жизнью и смертью? — Луис хотела улыбнуться, но почему-то не получилось. Слишком серьёзно говорил Дэниел.

— Бывает.

— Прости за лишний, может быть, вопрос. А почему ты сам до сих пор здесь, если у тебя есть такой номер-выручалочка? Ситуация не на грани?

— Угу. А ещё… Я уже говорил: мне нужно решить кое-что.

Уже спокойно Дэниел довёл её до входа в бар Санни, где их встретил сам хозяин, немедленно забравший футляр с гитарой. Здесь же Дэниел и Луис попрощались, и девушка с Санни вошла в бар.

… Дни превратились в неделю, потом в месяц, а из предчувствий Дэниела ничего не сбывалось. И девушка привыкла к упорядоченной жизни человека, у которого есть место для сна, есть постоянная работа, на которой она оказалась чудо как востребованной. Больше всего ей в новой жизни нравилось именно это — постоянство происходящего. Пару раз, по настоянию Дэниела, она прогулялась по району с Оливером, который, послушав её раз в баре Санни, признал, что она очаровательна в качестве имита…

… Пошла первая неделя второго месяца её новой жизни.

4

Луис прошла мимо девочек, которые собирались выходить для танцевального номера у шеста. Они тоже аплодировали ей, как и посетители бара. А высоченная красотка Юджина восхищённо сказала своим густым и глубочайшим контральто:

— Луисита, ты здесь второй месяц, а ещё ни разу не повторилась! Я начинаю верить, что ты и впрямь знаешь весь репертуар Тайры!

— Спасибо, Юджина! — радостно сказала Луис.

Она знала, что поёт хорошо, но получить в который раз признание, что у неё есть талант, — приятно. И вообще, оказалось приятно работать здесь, в этом небольшом баре, когда слушатели тебя не просто слушают, но и сочувствуют твоим эмоциям. Она впервые поняла, что значит — петь для единственного слушателя. И, представляя, что среди посетителей сидит и слушает её Дэниел, обращалась напрямую к нему. А слушающим казалось, что она обращается исключительно к ним. Луис уже знала, что многие приходят в бар Санни, ради того чтобы только послушать её пение. Да и сам хозяин бара относился к имита трепетно. Не зная музыкальной грамоты, Санни очень тонко чувствовал музыку. Хоть и выглядел порой как непроспавшийся, заросший щетиной слон…

Она пробежала по небольшому коридору в комнату-гримёрку — общую для всех, кто выступал в баре. Открыла дверь — и окунулась в тяжёлый воздух, напоённый приторно-сладкими запахами дезодорантов, пудры, лосьонов и дымом дамских сигарет. Ожидавшие своей очереди на выход девочки поприветствовали её, а девушка послала всем воздушный поцелуй.

Луис здесь любили. И она это тоже сильно ощущала. Началось всё с жалости, когда увидели её незаживающую царапину. Первую неделю девочки пытались уговорить замазать уродливый, постоянно мокнущий шрам. Но потом сообразили, что и в самом деле, как первым понял Санни, лучше царапину не маскировать. В конце первой же ночи выступления к ней с недвусмысленными предложениями подошли сразу несколько человек. Те, кто сразу не разглядел кривую полоску, уродующую её лицо. Санни пришлось только подойти и выслушать из уст подошедших комплименты его подбору имита. Затем с нею перезнакомились все завсегдатаи бара — и дискомфорта из-за не нужного ей внимания Луис больше не ощущала.

Для выступлений одевалась девушка несколько мешковато, в мужские костюмы, двумя размерами больше, иногда напоминая себе комика древних времён — Чарли Чаплина, только ростом повыше. Порой раздумывала даже, не прикупить ли театральный цилиндр в «форму» для выступлений.

Её пытались сманить хозяева других баров, но, к вящему облегчению Санни, она отказала всем. Ей хватало пяти-шести номеров за ночь. Боялась за голос, если честно. Тем более что хозяин бара после услышанных нескольких предложений со стороны удвоил ей оплату выступлений. На житьё хватало. Чего же больше? Между выступлениями она сидела в уголочке и тихонько, не мешая болтовне присутствующих, репетировала следующее выступление.

В гримёрке она обычно ютилась в уголке, рядом со столиком Юджины. Тут же — на краешке трельяжа, громоздилось хозяйство Луис: плоская банка театрального грима, чтобы подчеркнуть кривой шрам; помада и вирт. Сейчас, после последнего выступления, Луис интересовал только вирт.

Едва она протянула к нему руку, с плеча съехал Прести и обвил кисть. Тяжело, но мягко и тепло. «Муфточка!» — фыркнула Луис. И взяла вирт. И нахмурилась: вместо ожидаемого сообщения — пустой экран. Она даже перепроверила: последняя запись — та, что обычно оставлял Дэниел перед своим вечерним ожиданием у её двери. То есть: «Я здесь». А вот привычной фразы: «Жду!», которую он оставлял, дожидаясь её по утрам у порога в бар, нет.

Прести что-то тихо проскрипел.

— Сейчас-сейчас, — рассеянно сказала Луис.

На всякий случай, если Дэниел по каким-то причинам опаздывает, она решилась сначала положить гитару в футляр, а потом ещё раз посмотреть, не появится ли новое сообщение. Едва гитара оказалась у неё в руках, Прести немедленно съехал на гриф. Пропели струны. Девочки оглянулись и увидели дракончика.

— Ой, кто там пропел! Прести, миленький!

— Лапочка! Прести! Иди к нам! У нас яблочко есть! — сразу засюсюкали девочки, ожидавшие в гримёрке выступления.

Ласкового, хоть и хулиганистого Прести хорошо знали в баре. Девочки всё удивлялись, каким образом Луис удалось приручить неприручаемого зверька. Уже в первый день своего пребывания в барной гримёрке Прести очаровал всех, принявшись нюхать всё, что под нос попало, — и в результате обчихал всех. Очарование чихающей плоской мордочки с вытаращенными от усилия глазищами оказалось непреодолимым. Гримёрка хохотала, выла от смеха, плакала навзрыд, а лохматое существо только таращилось на всех и продолжало чихать. За месяц Прести адаптировался к жутким запахам и лазил по всем столам, любознательно определяя, что он успел понюхать, а что новенького принесли ему на обследование.

Поняв, что дракончика отвлекли и он помчался к поманившим в надежде поживиться вкусненьким, Луис снова взялась за вирт. Пусто. Что делать? Некоторое время она задумчиво смотрела на пустой экран, а затем сама решительно вызвала Дэниела. Режим ожидания. Тишина. Она пробовала ещё раз и ещё… Тишина. Пока ещё только не понимающая, что случилось, она вдруг задумалась. Неужели он снова пил? Она помнила его пьяным только раз — в ту ночь, когда он спас её от бандитов, убивавших Прести. Но время от времени беспокоилась, как бы он снова не напился.

Нет. Не может быть, чтобы он напился…

Она подняла глаза как раз в тот миг, когда вернулся Прести. Дракончик с края столика скрипнул на неё вопросительно.

— Дэниела нет, — неожиданно для себя пожаловалась она ему шёпотом. — Не знаю, что делать. Сейчас идти одной — страшно. Темно ещё. А до утра здесь ждать не хочется.

Прести сел на краешек основательней, будто собирался слушать хозяйку дальше, но Луис уже усиленно думала. Теперь, когда нежданно-негаданно выпало свободное время на подумать, она начала кое-что вспоминать. То, на что почти не обращала внимания раньше. Девушка втиснулась в свой законный уголок гримёрки и насупилась.

В последнее время с Дэниелом что-то происходило. Провожая её, он иногда был каким-то… сосредоточенным настолько, что даже не слышал, как она к нему обращалась. А потом переспрашивал. А наутро приходил то с синяком на челюсти, то с разодранной кожей на скуле. И это совпадало: вечером — сосредоточенный, утром — будто подравшийся. В остальные дни он оставался обычным. Кстати, в первый раз, когда такое произошло, он так и ответил: ночь была трудной, пришлось силой выволакивать буянившего клиента из бара, где он, Дэниел, и работает вышибалой. Луис тогда посочувствовала ему и больше не спрашивала, чувствуя, что такой разговор ему неприятен.

И только сейчас она совместила два наблюдения: сосредоточенность Дэниела и спустя несколько часов следы драки. И только сейчас подумалось: он — что? Знает, когда в его баре появится буйный клиент?

Додумать не удалось. Вошёл Санни, проверяющий, кто следующим должен идти на сцену, и увидел Луис.

— Ты до сих пор здесь? — удивился он.

— Дэниела нет, — спокойно ответила девушка. — Я дождусь, пока рассветёт, и пойду.

— Ну, ещё ждать будешь, — проворчал хозяин бара и тут же, противореча себе, велел: — Подожди тут немного.

Он ушёл минут на десять. За это время пришли девочки, выступавшие у шеста, мокрые, уставшие.

— Ты чего здесь сидишь? — тоже удивилась Юджина. И цапнула Прести дунуть ему в мордашку. Зверушка недовольно сморщилась и зашипела на нахальную девицу. А Юджина привычно чмокнула его в мокрый нос и замурлыкала сама, умилённо обзывая рассерженного дракончика кисонькой.

Луис невольно рассмеялась. А Прести выдрался из цепких пальцев Юджины и метнулся на шею хозяйки, откуда уже нагло проскрипел что-то нехорошее по поводу загребущих лапок некоторых девиц. Юджина захохотала.

Отсмеявшись, она повторила вопрос. Луис ответить не успела. Вернулся Санни.

— Хотел подвезти, но машины все в разъезде, — виновато сказал он.

— Санни, не беспокойся, — начала уговаривать его Луис. — Ничего страшного. Я пересижу здесь и пойду домой. — И уже Юджине объяснила: — Дэниел не пришёл. Он меня домой провожал. А по ночным улицам не хочу пешком идти.

— Тогда дождись меня! — скомандовала Юджина и сдёрнула с себя сверкающий пайетками бюстгалтер, не стесняясь мгновенно отвернувшегося Санни, который, что-то бормоча, вскоре ушёл. — Я на машине, и у меня есть время до выступления в другом баре.

— Девчонки, а вы куда? — с огромным любопытством спросила ещё одна из тех, кто выступал у шеста.

Ей объяснили. Через минуту гримёрка бушевала, словно встряхнули стакан с водой, куда для эффекта подбросили горсть сверкающих блестяшек, а Луис только ошарашенно смотрела, как девочки — числом семь, у пяти из которых машины, — стремительно переодевались, чтобы проводить имита до дому.

Опомниться не успела, как Юджина уже впихнула её в машину, и звонкоголосая женская ватага на машинах с открытым верхом промчалась по улочке к её дому. Даже Прести сбежал от оглушительных воплей и звонкого смеха своих знакомых дам под куртку хозяйки, откуда изредка высовывался, чтобы посмотреть, не закончился ли тот бедлам, так испугавший его.

— Ага!! Теперь мы знаем, где ты живёшь! — обрадовалась Юджина. — Придём как-нибудь — коктейльчиком угостишь?

— Может, зайдёте сейчас? — растерянно спросила Луис. — У вас же немного времени свободного должно ещё остаться?

— Нет, ты что! Пока доедем, пока грим поправим — минуты не останется! Но мнение твоё учтём — заявимся как-нибудь!

И вся женская банда с кровожадными воплями и смехом улетучилась из узкого переулка, который в первую минуту чуть эхом не дребезжал после остаточного звука налетевшей и снова умчавшейся компании.

— Такое впечатление, что у меня до сих пор в ушах звенит, — прошептала Луис то ли себе, то ли Прести, высунувшемуся из плаща посмотреть квадратными глазами вслед улетевшей кавалькаде.

Оглядевшись на всякий случай, девушка пошла в проулок-простенок между домами, размышляя, будет ли наглостью попробовать убедить Оливера, чтобы в следующий раз именно он приезжал за нею, случись что с Дэниелом. У Оливера машина есть. И имита Луис ему нравится. Правда, вставать рано утром… Навряд ли ему понравится — из-за не слишком близкой знакомой…

Она машинально вынула вирт включить вместо фонарика и машинально же прошла к своей двери, где только хотела достать ключ, как Прести внезапно выскочил из-за пазухи — на её плечо. Короткий скрип. Девушка испуганно обернулась. Нет, в проулок никто не вошёл. Но почему тогда Прести, каким боком она ни встанет, немедленно поворачивается в сторону выхода?

Нет. Она посветила виртом на мордочку зверя. Выпуклые глазища вглядывались не в выход из проулка. Они смотрели ближе. На дверь в комнату Дэниела.

Поколебавшись, девушка сделала привычные четыре шага к двери Дэниела. Посветила на неё виртом и озадаченно нахмурилась. Дверь приоткрыта. Даже зазор виден между самой дверью и косяком. Приоткрыта? Здесь, в бандитском районе?

Луис осторожно стукнула в дверь кончиками пальцев.

Отклика нет.

Тогда она решилась и вошла, уже захлопнув за собой дверь. Мало ли… Если её внимание направили на неправильность в жизни, ещё не значит, что эту неправильность не заметит кто-то другой, для кого человеческая жизнь ничего не значит.

А захлопнув, включила свет.

Дэниел лежал рядом с кроватью, расслабленно, раскинув руки. Так, как он упал пьяным там, у контейнеров. Луис с облегчением засмеялась и поспешила к нему помочь.

Два шага — и с плеча раздался резкий шип. От неожиданности девушка застыла на месте. Посмотрела на неподвижное тело, затем на своё плечо.

— Он же… Пьян?

Но теперь Прести молчал. Только глазища сияли мрачной зеленью.

Луис уже встревоженно наклонилась над неподвижным телом Дэниела и только протянула руку, как отдёрнула её. Странная мысль закралась: а если это не Дэниел? Ну нет — возмутилась она тут же. Как это не Дэниел? Одежду его она наперечёт знает! Это его джинсы, его куртка и даже его ботинки!

— Дэниел! — позвала она на всякий случай. А потом решительно отложила футляр с гитарой и, крепко взявшись за плечи мужчины, приподняла его перевернуть.

Тяжёлое тело едва не выпало из мгновенно ослабевших пальцев, когда она увидела его лицо. Сплошная чёрная маска, до сих пор кровоточащая.

— Господи, Дэниел…

Она снова положила его на пол, быстро сняла с себя плащ, быстро побежала на его кухню — налить в самую большую тарелку тёплой воды и прихватить все салфетки и бумажные и тканевые полотенца, какие только нашла в его душевой. Перенесла всё к телу Дэниела, вспомнила, где находится домашняя аптечка, и принесла и её.

Утро превратилось в кошмар. Сначала снять видимые следы крови. Потом продезинфицировать имеющиеся рассечения и кровоподтёки. Потом с трудом раздеть тяжёлого мужчину и сдерживать себя, чтобы в голос не плакать над растерзанным телом — впечатление, что Дэниела чуть не под колёсами давили. Но на плач времени нет. И тогда вынужденная деловитость перешла в новое качество — в ненависть к тем, кто сотворил с Дэниелом весь этот ужас. И, ненавидя и размышляя о случившемся, Луис осторожно вминала в кожу гель, убирающий синяки. Геля, кстати, в аптечке Дэниела оказалось много. Он специально купил всё это? Предполагал, что так дело обернётся?

А потом появилась проблема. Дэниел всё не приходил в себя, а перенести его на кушетку сил нет. Вот когда Луис пожалела, что Прести не предупредил её о Дэниеле раньше, когда девушки из бара, провожавшие её, всё ещё оставались рядом с проулком. Впрочем, предупреди он её тогда, она бы и не поняла, чего добивается от неё дракончик.

Но оставлять Дэниела на полу просто нельзя. Ночи мало того прохладные, так на полу, естественно, температура гораздо ниже. Прихватит воспаление лёгких…

Девушка растерянно огляделась. Ну ладно, с кушетки она снимет и протащит под него одеяло. Но этого мало. Значит, надо сходить к себе и принести матрас и своё одеяло. Она теплолюбивей Дэниела, который спит без верхнего матраса, на одной кушеточном, так что постельного добра у неё больше.

Но перед дверью из комнаты Дэниела Луис замерла. Войдя, девушка закрыла её за собой. Но перед тем как войти, заметила, что дверь открыта. Что это значит? Дэниел пришёл не сам. Его привезли сюда и бросили у кушетки.

Вынув из кармана нож, Луис отогнула из рукояти лезвие. Ну и пусть, что смешное оружие. Зато — оружие. После глубокого вдоха девушка открыла сенсорный замок. Уже усевшийся на плечо Луис Прести издал решительный скрип, явно подгоняя девушку.

Дракончик до сих пор руководил Луис только тогда, когда она его кормила. Мог шипеть, если в банке, предназначенной для него, ещё оставался кусочек, а девушка пыталась припрятать этот кусочек на завтра. Мог обиженно верещать, если со стола Луис ему не перепадало ничего, хотя приглянувшийся кусочек (убеждённо верил он) являлся просто необходимым для бедного голодного зверя.

Значит ли этот его скрип сейчас, что за дверью, в проулке, никого?

И вообще… Пока Луис здесь трусливо размышляет, у кое-как укрытого Дэниела, лежащего на полу, постепенно падает температура. Эта мысль как ком снега, резко сунутый за шиворот. Луис поспешно толкнула дверь и вышла.

Она перетащила в комнату Дэниела не только постельные принадлежности, но и лекарства из своей аптечки. Одна мысль заставила её замереть на месте: а если те, кто бросил Дэниела здесь в таком состоянии, вернутся? Умней было бы перетащить его к себе. Но, пока он в отключке, сделать это невозможно. Луис с сожалением подумала, не заняться ли ей атлетизмом. Но по зрелому размышлению отказалась. Не всегда же она будет попадать в такие ситуации, как сейчас.

Так что девушка крепко закрыла входную дверь в комнату Дэниела. Дверную ручку подпёрла на всякий случай найденной жёсткой пластиковой палкой с чашкой на конце — кажется, вантузом, — из душевой. А затем поставила специальные коробки и блюдца для Прести и полностью перешла к работе с Дэниелом.

По второму разу намазала его оставшимся гелем, завернула во все одежды, какие только нашла и осторожно перекатила вялое тело на приготовленные на полу спальные принадлежности. Может, надо всё-таки привести его в сознание? Есть пара приёмов, которые Луис знает. Или лучше, если он будет без сознания, чтобы не чувствовать боли? Говорят, человек, ощущающий боль, плохо выздоравливает. Тогда ладно. Пусть сам приходит в себя. Так будет естественней.

Луис потрогала лоб Дэниела, для чего откинула прядь волос. Холодный. И лицо непонятное. Из-за кровоподтёков. То ли Дэниел кривится от боли, то ли только кажется… Но лоб холодный.

Луис оглянулась на дверь. Вроде крепко закрыла. Для желающего просто открыть. Но не для желающего во что бы то ни стало вломиться в комнату.

Ну и что…

С края кушетки что-то тихо прошелестел Прести. Он уже устроился спать: бодрствует обычно с хозяйкой и спит тогда, когда засыпает она.

Девушка снова с сомнением посмотрела на мужчину, лежащего на куче тряпья и укрытого целой горой тряпок. А лоб холодный. И её постельные принадлежности всё равно все или под ним, или на нём… Луис решительно сняла джемпер и влезла под гору тряпок. С трудом повернула безвольное тело так, чтобы оно словно привалилось к ней. И обняла его. Она не слышала дыхания Дэниела, пока его голова не оказалась на её плече. Сомкнула руки за его холодной спиной, переплела пальцы и вздохнула.

Сомкнутые в «замочек» пальцы постепенно нагревались. Она ещё пожалела, что не сообразила нагреть воду и налить в бутылки, которых наверняка много у него на кухне. Так греть его слишком долго, и как бы не замёрзнуть ей самой.

Но спать хотелось…

Поэтому Луис постаралась расслабиться и думать только о своих тёплых ладонях. Пусть они станут для Дэниела грелкой.

И уснула.

И приснился сон, которого она давно не видела, но который до появления в её жизни Дэниела снился довольно часто.

Она в помещении. В очень большом. Трудно даже разглядеть очертания стен вокруг. Помещение набито странными вещами, некоторые из которых спящая Луис знает, а некоторые из них для неё загадка. Но загадка такая — из тех, про которые знать необязательно. Луис стоит рядом с микрофоном и пытается петь. А голоса нет.

Ей кричат со стороны, требуют, чтобы она начала петь. Но девушка открывает рот и не может издать даже звука. Только сип и хрип. Теперь уже на неё не просто кричат, а орут — с невиданной злобой. И она напрягает горло, пытаясь выдавить из себя звук. Но всё тщетно. И тогда к ней подбегает человек. Женщина. Она бьёт Луис по лицу — и резкая боль пронизывает всё тело девушки. Она пытается закрыть лицо руками, но женщина, лица которой не видно, снова наносит удар, и Луис вздрагивает, пятится.

Женщина продолжает бить её и что-то отчаянно кричит при этом. И девушка пытается вслушаться, чтобы понять смысл её крика. Не понимает. Но даже во сне понимает, что не собирается просить о пощаде, хотя её бьют всё ожесточённей. И не потому, что не осталось голоса. А потому что не за что.

Внезапно Луис бьёт ногой по стойке с микрофоном, бьёт по ноге женщины, избивающей её. Та корчится от боли, а Луис стремительно спрыгивает с какого-то возвышения, перепрыгивает мотки проводов и несётся к двери. Она знает, что дверь где-то рядом! Щека болит так, будто с неё живьём сдирают кожу, но это лишь повод не плакать! А снова ненавидеть!

… Зажавшаяся во сне, девушка, сама того не замечая, в поисках защиты втискивалась в тело мужчины, который постепенно приходил в себя и понимал, что лежит не один. Ему было больно. Хоть и не так, как совсем недавно. Минуты спустя он начал соображать, увидел в сером рассветном сумраке темноволосую голову, машинально дотронулся до царапины на её лице… Теперь он сам обнял девушку и, осторожно выпростав руку из-под одеяла, стал поглаживать её по голове, утешая и успокаивая.

Старый принцип: тебе плохо, но ты мужчина. Она пришла к тебе за утешением или не за ним, но всё равно помоги ей, чтобы она помнила, что ты рядом, что ты сильный и что ты ей защита. Дэниел всегда следовал этому принципу. И сейчас, пробуждаясь из небытия в мучительную боль, от которой начинало волком выть тело, он осторожно высвободился из объятий девушки, чтобы самому обнять её.

5

В полусне, постепенно просыпаясь, почувствовала: лежит она на боку, головой на чьём-то горячем теле, обнимая его за плечо. А на её спине, придерживая в этом, близком положении, чья-то же горячая ладонь. Возвращаясь в ясную реальность, Луис сообразила и напряглась. Ему же больно!..

— Что-то вспомнила? — хрипло прошептал Дэниел.

Не поднимая головы: не убрал ладони с её спины, значит, есть время полежать с ним! — Луис с тихой улыбкой ответила:

— Вспомнила. За месяц с лишним ты ни разу меня не поцеловал.

Его тело тоже напряглось под её ухом.

— Почему ты вспомнила?..

Он не договорил, но она поняла: почему она вспомнила об этом именно сейчас?

— Мы уже в одной постели, — улыбнулась она, — а стадии поцелуев не было. Смешно.

— Для тебя… — он передохнул, прежде чем продолжить. — Это важно?

— Пока не знаю. Ты совсем проснулся?

— … Да.

— Потерпишь перед туалетом минут пятнадцать? Я сделаю тебе массаж, чтобы снять одеревенелость мышц.

— Сделай.

Она осторожно поднялась и отодвинула с себя одеяло. Прежде чем встать, она заметила, что Дэниел смотрит на неё насторожённо. В комнате уже светло, так что можно увидеть и то, что ему наверняка хотелось бы скрыть. Луис скользнула глазами по его вспухшему лицу со словно остекленевшей сукровицей на рассечениях кожи, по телу и улыбнулась. Если он ожидает, что она испугается и будет слезливо жалеть его… Не дождётся. Она решительно встала на колени перед ним и взяла тюбик с остатками геля.

Про одеревенелость мышц сказала, чтобы отвлечь его, а самом деле она умеет делать массаж, снимающий половину боли. Ему это сейчас очень нужно. И Луис принялась разминать его мышцы. По вновь напрягшемуся телу она поняла: он боится её прикосновений. Думает, что она непрофессиональная массажистка, а уступил лишь потому… Потому что ей хотелось помочь, а ему это понравилось.

Девушка улыбнулась. Ей сегодня почему-то очень легко прочитывать его неосознанные или скрытые намёки на движение и на чувства.

Что ж, она и в самом деле непрофессионально делает массаж. Но однажды её, вместе с обучением нужным точкам, научили входить в состояние, при котором пальцы очень чувствительны к той работе, которую делают. Так вот: уж в этом-то она уверена — что не причинит боли, а снимет её.

Уже минут через пять Дэниел расслабленно вытянулся на полу, полностью подчиняясь всем слегка подталкивающим требованиям умелых и сильных рук. Он даже спокойно перевернулся на живот, когда Луис подтолкнула его в сторону. И лишь спустя мгновения понял:

— Ты же не сказала, чтобы я перевернулся…

— А тебе когда-нибудь делали такой массаж?

— Нет.

— Тогда лежи и слушайся. Моих рук, — смеясь, сказала девушка. Смех дался ей нелегко. Храбриться можно сколько угодно, но вид опухшей, несмотря на впитавшийся с ночи гель, спины, да ещё в тёмных пятнах… Она длинно, бесшумно выдохнула, пока он не видит. Кажется, особенно здорово били по почкам. Если синяки и кровоподтёки ей снять несложно, что делать с внутренними повреждениями?

— Луис…

Она перевела взгляд на его лохматую голову и увидела Прести. Тот лежал перед лицом Дэниела изогнувшейся меховой гусеницей и пристально таращился на него.

— Ты его позвал?

— Сам. Смотрит.

— Тебе неприятно?

Вместо ответа он дёрнул плечом. Сам не разобрался.

Но и зверёк не думал долго сидеть перед лежащим человеком. Луис еле уследила глазом, как серая меховая полоска с кофейной подпалиной метнулась вдоль тела мужчины, перескочив через руку, и затормозила у талии. После чего легко вскарабкалась на поясницу, на те самые пятна, оставшиеся от ударов по почкам, и улеглась.

— Что?..

— Ничего не понимаю, но Прести улёгся тебе на поясницу, — сообщила озадаченная Луис, глядя на неподвижного дракончика, закрывшего глаза. — Нет, я, конечно, слышала, что кошки ложатся на больные места людей и вроде как лечат, но… Дэниел, потерпишь Прести на себе?

— Он горячий. Становится, — с каким-то недоумением и будто прислушиваясь к своим ощущениям, сказал Дэниел.

На всякий случай Луис накинула на плечи Дэниела сложенное одеяло. Неизвестно, долго ли будет лечить (в чём теперь сомнений не оставалось) Прести Дэниела, но больной мёрзнуть не должен ни в коем случае!

— Тебе что-нибудь под живот подложить, чтобы поудобней?..

Он покачал головой. Чтобы спросить, она присела на пол, на бедро, рядом с ним, и Дэниел нерешительно протянул руку, чтобы положить свою ладонь на её кисть. Может, он всё-таки чувствовал вину из-за её шутливой укоризны из-за не бывших в их жизни поцелуев; может, ему так было легче переносить лечение… Только следующие мгновения объяснили: если они готовились к длительному лечению, то готовились зря.

Дэниел внезапно содрогнулся, как от резкой судороги. Одновременно его лицо исказилось гримасой сильнейшей боли… И — всё. Тяжело и шумно дыша, он приподнялся на локтях, чтобы взглянуть назад. Луис, испуганная, уже сидела перед ним на коленях, заранее чувствуя вину, если, разрешив Прести своевольничать в надежде на помощь, снова заставила Дэниела пережить боль.

Серый воротник безвольной тряпочкой съехал с поясницы Дэниела, едва мужчина приподнялся на локтях, и теперь лежал неподвижно, почти потерявшийся в складках смятой постели. Луис, сообразив, что Дэниел после судороги, как ни странно, чувствует себя неплохо, бросилась к зверушке. Прести с трудом открыл один глаз, потом закрыл и что-то проскрипел.

— Ну, Прести! — обрадовалась Луис. — Живой! А то когда он упал с тебя, мне показалось… — Обернулась она к Дэниелу и подняла брови.

Мужчина уже стоял на ногах, придерживая на бёдрах простыню, в которую она закутала его ночью, чтобы не измазаться в остатках геля. Судя по слегка обеспокоенному виду, он вслушивался в себя — и не верил.

— Боли почти нет, — сказал он наконец. — Я себя впервые чувствую так, что… — И он снова замолчал, с удивлением засмотревшись на серый воротник в руках девушки. — А говорят — бесполезные… — Он вскинул глаза на Луис. Попытался усмехнуться. — Может, пошататься вокруг контейнеров и поискать такого лекаря себе?

— Не разговаривай, — велела ему Луис. — У тебя кровь на лице.

После того как исказилось лицо, Дэниел потревожил с трудом затянувшиеся кровоподтёки. Не отпуская с рук Прести, девушка снова промокнула кровь на лице Дэниела и только после этого отпустила его привести себя в порядок в душевой.

Когда он, всё ещё пошатываясь на ходу, закрыл за собой дверь в душевую, она снова взглянула на Прести. И улыбнулась: зверушка вовсю молотила короткими лапками по её ладоням, отпихивая их.

— Хочешь самостоятельности? Иди.

Луис нагнулась и отпустила дракончика на пол. Тот сначала растянулся той же плоской тряпочкой, а затем — сначала неуверенно, а потом спокойней — принялся передвигаться по полу, кажется, стремясь изо всех сил попасть на ночное ложе для двоих.

— Если ты такой лекарь, — задумчиво сказала Луис, подняв его и переложив на ещё тёплое ложе, — почему ты мне царапину не вылечил? Мы ведь с тобой месяц вместе. Или ты только ушибы можешь лечить? Что ж, примем эту мысль за аксиому.

Прести чуть-чуть повернул голову в её сторону, и девушке показалось, что он что-то вполголоса пробормотал. Сейчас она бы ни за что не удивилась, если бы он заговорил по-человечески. Но дракончик зарылся в складки одеяла и свернулся в клубок.

А Луис услышала шум воды. Выпрямилась и быстро подошла к внутристенному шкафу. В таких шкафах в её комнате хранились, как она теперь знала, ширмы для перегородок между комнатками. Что хранилось у Дэниела? Она подспудно, смутно чувствовала, что он вряд ли сам ответит на вопрос, заданный в лоб. Поэтому, нисколько не сомневаясь, положила ладони на дверь встроенного шкафа-купе и сдвинула её.

Тренажёры — насколько она поняла. Причём такие, которые легко смонтировать — за какие-то минуты, а потом размонтировать — за ненадобностью.

Кое-что в этом она понимала: брат занимался в тренажёрном зале и, маленькую, водил её с собой, когда посидеть с ней было некому. А подростком уже она сама бегала за ним, если вдруг он нужен был по дому или ей хотелось просто погулять с ним. Пока у него не появилась девушка… Все эти тренировочные системы понятны в комнате человека, который работает вышибалой и потому вынужден поддерживать физическую форму. Но не слишком ли много здесь тренажёров? И не слишком ли среди них много изощрённых систем, для простой охраны, в общем-то, ненужной?

Кто-то внутри логично возразил: а если Дэниел привык поддерживать форму на уровне? Если занятия на тренажёрах у него простое увлечение? Многие увлекаются тем, что качают мышцы. До сих пор бодибилдинг в почёте у многих мужчин. Почему бы и её соседу этим не увлечься? Всего лишь хобби…

Но тем не менее Луис закрыла дверь шкафа-купе в глубокой задумчивости, тоже достаточно логично пытаясь совместить тренажёрные системы и избитого Дэниела.

Может, он спортсмен? Профессиональный? Из тех, кто дерётся за деньги? Луис слышала немного о бойцовских клубах. Они в большинстве своём легальные. А желание мужчины заработать на силе и умении драться Луис тоже хорошо понимала.

Ко времени, когда Дэниел вышел из душевой, Луис оделась (спала в обычных штанах и в маечке) и была готова к выходу.

— Ты куда? — удивлённо спросил мужчина, с невольной улыбкой наблюдая, как дракончик ползёт по её штанам, затем хватается за полу плаща и пропадает под ним, после чего появляется наверху, на отворотах, и снова сам превращается в воротник.

Луис привычно погладила спинку застывшего на её шее дракончика.

— Закончился весь гель. Сбегаю в аптеку, посмотрю, что можно взять. Есть какие-нибудь предложения по продуктам?

— Нет, спасибо. У меня холодильник забит готовкой. Но разве ты знаешь, где?..

— Знаю. Мы же ходили с Оливером.

Она повернулась было к двери, как услышала позади:

— Луис, ты серьёзно сказала о… — Он замялся. — О стадии?

— Дэниел, конечно, пошутила. Но если тебе хочется…

Она быстро подошла к нему и чмокнула в край подбородка. И засмеялась, отстранившись. Ему пришлось ладонью придерживать собственный рот, чтобы не засмеяться. И снова спросил:

— Что?

— Наверное, неделю тебе нельзя будет бриться. Представляю тебя бородатым!

Он недовольно засопел, но девушка снова потянулась к нему поцеловать. Он увидел это движение и показал пальцем на собственные губы.

— Сюда! Вдруг ты тоже лекарственная? Тогда стадию всё-таки можно будет опробовать уже через несколько часов!

Она засмеялась снова и с удовольствием, после чего поцеловала его, причём Дэниел осторожно приобнял её и склонился, чтобы ей было удобней дотянуться до него.

— Колючий, — сказала она и ласково погладила его по щеке.

Он открыл ей дверь выйти.

Почти одновременно распахнулась дверь напротив, в комнату Оливера. И он сам показался на пороге, полуобернувшись закрыть её на замок.

— Соседи, привет!

Дэниел кивнул ему и закрыл свою дверь.

Дракончик, как обычно при виде Оливера, бесшумно соскользнул за пазуху хозяйки. Почему-то он не любил показываться соседу.

А Оливер вдруг споткнулся и, лишь вовремя схватившись за дверную ручку, удержался на ногах. Луис, уже проходившая мимо, остановилась.

— Что случилось?

— Что… с Дэниелом? — изумлённо спросил он.

— Подрался с кем-то, — легкомысленно сказала Луис.

— И уже на ногах — в таком состоянии? Судя по лицу, его побили сильно, — поспешно добавил он. — А ты? Ты раньше не выходила днём.

— Кончился противовоспалительный гель, — объяснила девушка, — а у Дэниела ещё не всё зажило. Пойду в ту аптеку, что на галерее за углом.

— Подожди, я с тобой хоть немного пройдусь. — Он быстро подошёл к Луис и спросил: — Ну что? Вы теперь вместе? Прости за столь откровенное любопытство.

— Не поняла. Почему — теперь?

— Ну, ты вышла из его комнаты, — сказал Оливер. — Да и он давно неровно к тебе дышит. Хочешь сказать — для тебя это новость? Я не сплетник, если что… Знаешь ли ты, что Дэниел бегает в твой бар на время твоих выступлений? Я пару раз был с ним. Хорошо, что Санни сделал расписание и Дэниел может поменяться со вторым охранником…

Он посмеивался над нею, не разглядевшей влюблённости Дэниела, а ещё болтал о том, что Дэниел показывает все внешние признаки влюблённого… А девушка чувствовала, как кровь отливает от лица. Нет, только не это… Да, ей нравится Дэниел, ей нравится петь для него одного, представлять, что именно он сидит в помещении бара Санни, нравится думать, как здорово они дружат… Но… Привязанность… А тем более — любовь?! Нет, нельзя!

Оливер в очередной раз заглянул ей в лицо и удивился:

— Луис, с тобой плохо? Ты побледнела.

— Мало бываю в дневное время на улице, — с трудом улыбнулась она.

У порога в минимаркет, внутри которого ютился аптечный пункт, они распрощались, и Луис вошла в магазин. Пока она разглядывала полки с гелями — слепо смотрела на них, не видя, ужас охватывал её всё больше. Она перебирала слова Оливера и, словно пелена спадала с глаз, когда понимала, что он прав во всём. Как же она-то не заметила, что Дэниел… привязался к ней? Совместные хождения по вечерам и по утрам не могли не заставить его проникнуться к ней симпатией. Даже страшная царапина, на которую до сих пор без содрогания смотреть не мог Оливер, не испугала Дэниела… А она-то думала, что между ними только близкие отношения близких друзей. А тут ещё серьёзно воспринятая им стадия поцелуев, о которой она сказала шутливо!.. Господи, что делать ей в этой ситуации?..

Из минимаркета она вышла с нужным подбором гелей и с окончательным решением исчезнуть с Кэссии, едва выздоровеет Дэниел.

Вернувшись, она заставила его лечь и быстро сделала ещё один массаж, вминая в него лучшие гели. И только затем заторопилась уйти.

— Луис? — недоумённо окликнул её Дэниел. — Ты уходишь?

— Да, мне бы хотелось выспаться перед работой.

— Но ты же можешь выспаться и здесь!

— Дэниел, понимаешь, — неловко сказала девушка, — я сильней засыпаю, если дома.

— … Понимаю, — чуть разочарованно сказал он. — Зайдёшь ко мне перед выходом на работу? Я позвонил к себе, что не смогу сегодня прийти, и попросил сменщика забежать ко мне, чтобы проводить тебя.

В своей комнате она села на кровать и задумалась. Санни не подписывал с нею контракта. С ним нетрудно договориться, что она работает в его баре ещё, скажем, неделю, а потом уходит. Затем — за эту неделю выздоровеет Дэниел и тоже не будет нуждаться в ней. В конце концов, возможно, он не влюблён, а лишь тянется к ней, как к женщине. К женщине одинокой, которая живёт рядом и которую так нетрудно пожалеть.

Чувствуя внутри себя пустоту, которая разрастается, Луис прикусила губу.

Придётся расстаться со всеми, с кем была дружна. Оказывается, на этот раз связей с людьми, которые к ней хорошо относятся, гораздо больше. Трудно будет их рвать. А Прести? Сможет ли дракончик пережить перелёт на другую планету? Хотя он постоянно на ней (Прести высунулся из-под руки и скрипнул), так что проблем с переездом зверька точно не будет. Луис жёстко растёрла лицо ладонями. Вот ведь влипла…

Она зашла к нему за полчаса обычного времени выхода на работу.

Обложенный подушками, на которые он опирался, полулёжа, Дэниел выглядел хорошенько выспавшимся, так что она смогла весело сказать:

— Вот видишь, как хорошо, что я ушла! Небось, и ты выспался неплохо!

— Выспался, — подтвердил Дэниел, усмехаясь уголками губ — рассечения не давали ему улыбаться в полную силу.

— Я же просила замазывать сразу, — сердито сказала Луис, быстро направляясь к нему, чтобы наложить смягчающую мазь на кожу вокруг его рта.

— А нечего было уходить! — поддел её Дэниел. — Осталась бы — за всеми назначениями проследила бы. — И уже серьёзно спросил: — Луис, мне показалось, я переступил в наших отношениях что-то такое, отчего стал тебе…

— Не торопись, — перебила девушка. — Я не совсем поняла: а у нас были отношения? О поцелуях я сказала шутя. Мне показалось — мы просто хорошие друзья.

Он замолчал. Но его молчание было ощутимо тяжёлым. Наконец он зашевелился и с трудом опустил ноги за край кушетки, сел. Похлопал рядом с собой.

— Хорошо. Если тебе нравятся дружеские отношения, останемся друзьями. — После этих слов она неловко села рядом, но не близко, а Дэниел продолжил: — Только, Луис, прошу тебя — не отказывайся, ладно? Когда мне показалось, что отношения у нас выходят за рамки дружеских, я купил тебе небольшой подарок. Так, безделушка. Вот. Возьми.

Он протянул ей тонкий золотой браслет с вкраплениями мелких драгоценных камней. Луис, зачарованная посвёркиванием, с трудом оторвала взгляд от браслета и испуганно замотала головой.

— Это дорогая вещь! Я не могу её принять!

— А мне куда её девать? — пожал плечами Дэниел. — Назад, в магазин? Бери. Пусть будет на память. О нашей дружбе.

Она быстро взглянула на него.

— Дэниел… Мне нельзя, понимаешь? Нельзя…

Он сидел, ссутулившись, тяжело положив руки на колени.

— Да всё я понимаю! — с неожиданной досадой сказал он. И встал, тяжело сделал несколько шагов по комнате. Лохмы волос упали на лоб, и он машинально мотнул головой, чтобы убрать их с глаз. — И что в твоей жизни есть какая-то тайна, из-за чего ты прячешься так, что на улицу без чёрных очков не выходишь, и поэтому поёшь у Санни, а не подмостках какого-нибудь шикарного ресторана. У тебя же шикарный голос. И петь ты умеешь по-настоящему… И, может, имя-то твоё не настоящее! Ты, случаем, не от мужа сбежала? Может, тебя ищет полиция, потому что ищет тебя твой муж?

— Я не замужем, — вставила она. И он замолчал. — И вообще… Кто бы говорил. Ты же не скажешь, что за плохой клиент побывал вчера ночью в вашем баре, против которого ты не выстоял. Так что — квиты.

— Меняемся? — внезапно предложил он. — Я говорю, что было ночью. Ты — почему прячешься. Как?

— Ты первый, — уже заносчиво сказала она. — А то вдруг я скажу, а ты — промолчишь.

Он усмехнулся, сумев на этот раз усмехнуться выразительно: смягчённая кожа позволила не лопнуть зажившим царапинам.

— Ты правда согласна?

— Да.

— Я участвую в легальных боях без правил. Есть тут один клуб.

— Зачем? — с недоумением спросила она.

— Что — зачем?

— Ну, зачем ты участвуешь в боях, из-за которых выглядишь будто задавленный машиной? Зачем тебе это?

— Про «зачем» условия не было, — угрюмо отозвался он. — Теперь твоя очередь.

Она отвернулась, собираясь с мыслями и с духом. С минуту, наверное, продумывала, как сказать то, о чём никогда бы не сказала. Дэниел терпеливо ждал.

— Я… — Она подняла голову посмотреть на него. У неё перехватило дыхание, но она упрямо продолжила: — Я убила человека. И теперь за мной гоняется вся полиция Содружества. Я убийца, понимаешь? Поэтому я всё время сбегаю. Поэтому мне нельзя ни к кому привязываться. А тут ты… Не хочу. И нельзя.

Луис опустила голову, напрягшись. Прести вынырнул из её плащика, ласково потёрся мордочкой о её щёку, но, не дождавшись ответной ласки, снова спрятался в плащ.

Дэниел постоял немного и сел рядом с девушкой. На этот раз очень близко, чтобы обнять её и попытаться прислонить к себе. Она только раз взглянула на него сухими жёсткими глазами и снова отвернулась. Но к его плечу прислонилась.

6

Сменщик Дэниела приехал на машине, так что на работу Луис попала чуть раньше обычного. Пока она сидела в комнате, рядом с Дэниелом, почувствовала: её губы словно онемели — говорить не хотелось. Мельком прошла равнодушная мысль: а если пропадёт голос? Забудь — сказал кто-то беспощадный. И работай.

Но в баре она оттаяла сразу. Девочки так её обнимали, хохоча и целуя, вспоминая весёлую и громкую поездку по ночным галереям, что она, даже заледеневшая, не могла не откликнуться на их тёплый приём. А ещё от неё ожидали сказки — сказки волшебного голоса Тайры под живую гитару. Правда, о Тайре как-то не упоминалось в последнее время. И Луис просто диву давалась: впечатление, что все подзабыли про имита Тайры, но помнили о певице Луис.

И это страшно, что её так приняли, — пришла к печальному выводу девушка. Теперь, когда забрезжила необходимость исчезнуть, бегство походило на выход из тёплого уютного дома в ледяной колючий ветер.

Потом все успокоились и в лёгком, уже деловитом гомоне принялись готовиться к своим номерам. Луис, усевшись с гитарой в свой уголок и потихоньку подбирая аккорды к песне, твёрдо решила продумать, что же произошло и что делать дальше. Увы… Через минуты она сообразила, что думает только об одном — о словах Дэниела: «В наших отношениях…» Девушка попыталась взглянуть на ситуацию его глазами… Пальцы, перебиравшие струны, замерли. Увидела. Но своими. Она каждый вечер с нетерпением ждала, когда звякнет вирт с сообщением, что он выходит. Каждое утро — после своего последнего номера радостно кидалась к вирту, чтобы увидеть запись, что он ждёт её у порога бара Санни, чтобы проводить домой. А Дэниел, которому было всё равно, есть ли у неё шрам на лице, нет ли, откликнулся на её радость, на её ожидание, что он будет рядом… Получается, она не заметила, что влюбилась сама?

… Дракончик, ворча, влез на корпус гитары и быстро протараторил серию чавкающих звуков, напоминающих нечто вроде: «Чак-чак-чак!» Едва Луис очнулась от размышлений, как он быстро улизнул под стол. Девушка удивлённо взглянула ему вслед, и тут её позвали в зал. Она, вставая, даже усмехнулась: неужели Прести сообразил, что её сейчас позовут?

Вернувшись после выступления в гримёрку, девушка снова присела в уголке. Невольно мысли обратились к Дэниелу. Неизвестно, сколько времени она продержится на Кэссии, но сейчас она вдруг поняла, что теперь её любопытство намертво приклеилось к другим словам Дэниела. Точнее — к его отрицанию. Он не захотел сказать, почему участвует в этих боях без правил. Нет, было бы понятно, если бы он сказал — за деньги. Но он не захотел говорить. И участвовал он в боях, судя по ссадинам на лице, только в последние дни. И чем больше думала об этом Луис, тем больше ей казалось, что не очень-то он хочет в них участвовать.

В общем, наверное, авантюрная жилка в ней точно есть.

Луис решила серьёзно: надо своими глазами увидеть, как это происходит. В смысле — эти самые бои. И почему Дэниел после боя этой ночью выглядел так, будто по нему прошёлся танк. Хотя до сих пор были одни ссадины.

… Кто-то потряс её за плечо.

— Луисита! Ты заснула?

— Нет, задумалась немного.

— Луисита, давно хотела спросить: почему ты постоянно в одном и том же ходишь? Ведь теперь, когда все знают, что у тебя Дэниел в парнях, ты можешь позволить себе и платье, а то ходишь… такой… Ну понятно, какой.

— Но Дэниел… — начала Луис и примолкла. Вот ещё одно доказательство, что она слепа и глуха оказалась и к собственным чувствам, и к чувству другого человека. А со стороны, оказывается, видней. — Я подумаю, как одеться, — уже улыбнулась она.

— И ещё. Девочки наши давно шушукаются, почему ты здесь?

— Где — здесь?

— В баре. Почему не выступаешь где-нибудь в шикарных залах? Сколько есть имита, которые переходят на другие подмостки, отпев своё в кабаках! А ты — застряла тут.

— Юджина, у меня проблема, — вздохнула Луис. — Если ты такое слышала — про сценобоязнь. Я боюсь выступать с большой сцены. Легче сесть на краешке в небольшом помещении и отпеть небольшой номер, чем простоять целый концерт перед микрофоном.

— Вон как. Ну ладно. Хочешь, сегодня съездим в один бутик — круглосуточный? У них там ночью скидки — частенько отовариваюсь. Наберём кучу тряпок! — мечтательно сказала Юджина.

— Да ты барахольщица! — не удержалась от усмешки Луис.

— А то! — самодовольно сказала Юджина. — Ну что? Смотаемся сегодня за шмотками? Или ты не сможешь?

— Твой последний номер во сколько заканчивается? — спросила девушка, прикидывая, сможет ли красотка потом подвезти её домой.

Они договорились, определившись со временем, и после номера Луис обе сели в машину Юджины. Причём Луис заблаговременно попросила разрешения Санни оставить гитару в помещении бара. Санни разрешил, мало того — спрятал гитару в собственном кабинете… Прести уже освоился с машиной и теперь деловито рыскал по ней в поисках крошек, которыми поживился в прошлую ночь, хотя был сыт. Кажется, его больше интересовал сам поиск, а крошки были для него наградой в исследовании машины. Так что подружки наболтались вдоволь, обсуждая всех и вся из знакомых, пока ехали в любимый бутик Юджины.

Кредитная карта, выданная девушке хозяином бара, редко использовалась. Так что у продавщицы на кассе Луис сразу разузнала, сколько у неё на счету.

— Гы… Можно полбутика скупить! — счастливо сказала Юджина.

Оторвались не на шутку. Причём Юджина увлеклась идеей хорошенько одеть Луис и вымотала девушку, заставляя примерять те наряды, в которых, она считала, Луис будет выглядеть королевой. На что Луис мимоходом шутливо отметила:

— Мне бы ещё ширмочку для моей щеки! Продаются тут такие?

— А ты знаешь… — задумчиво сказала Юджина. — В аптеках продают такие длинные ленты пластырей телесного цвета. Я всё смотрела на тебя и не понимала, почему ты их не используешь.

— Но рана мокнет!

— А тебе что — трудно менять их? — искренне удивилась красотка. — Ты же всё равно возвращаешься в гримёрку перед следующим номером! Слушай, а у тебя волосы хороши! С такими и причёски делать не надо! Расчесала — и вперёд!

Купили совсем немного: костюм из тонкой кожи — длинную юбку и топ, а также декольтированное платье до пят. Кроме того, пока Юджина не видела, Луис в отделе мужской и юношеской моды приобрела несколько вещей, совершенно необычных. Заметь их красотка — поперхнулась бы от ужаса. Но Юджина была занята азартным поиском новых, довольно экстравагантных вещей, так что девушка воспользовалась оказией и втихомолку оплатила сразу припрятанные от подруги вещи. Среди кучи свёртков Юджина, естественно, лишнего не заметила.

Пока ехали назад, пока Юджина болтала, счастливая от накупленного и от самого процесса поисков и покупок, Луис раздумывала над странностями происходящего. Она собирается сбежать от той жизни, что за последние дни стала ей дорога, а сама с удовольствием приобретает вещи. Она собирается снова прятаться, но готова выйти на маленькую сцену бара в шикарном платье, чтобы понравиться… Что происходит? И вслух высказала, не замечая, что перебивает Юджину:

— Но в этих вещах я выйду тогда, когда хотя бы на один мой номер придёт Дэниел.

— Да я его сама за шиворот притащу! — воинственно заявила красотка. — Лишь бы увидеть, какие обалдевшие глаза будут у публики, когда ты выйдешь в том шикарном кожаном прикиде! Он тебе так идёт!

Затем Юджина заявила: кутить — так кутить! И повезла Луис выпить чашечку кофе. Мысль была такая: ознакомить излишне домашнюю Луис, по определению Юджины, со всеми злачными местами, где девушки могут с удовольствием провести время. Например, в небольшом, но уютном кафетерии. Девушкам пришлось купить не только сладкого к кофе, но и мясного — для возмущённо заверещавшего из-за их первого выбора Прести: др-раконы этой фигнюшки не едят!

Кафетерий находился в супермаркете. Несмотря на раннее утро, посетителей и покупателей здесь оказалось довольно много. И, приглядываясь к кипучей жизни за стеклянными стенами кафетерия, Луис спросила:

— Выглядит довольно солидно. А есть здесь лавка с музыкальными инструментами?

— Надо доехать до последнего этажа — и не на эскалаторе, а на лифте, — сказала Юджина, вытащив потрёпанный рекламный план супермаркета и тщательно изучая его. — А что ты хотела бы там купить?

— Надоело носить гитару туда-сюда. Хочу рабочий инструмент оставлять у Санни, а гитару для репетиций буду держать дома.

Для Юджины поездка на верхний этаж супермаркета оказалась тоже любопытной. Пока в прозрачной кабине поднимались, она сделала для себя несколько открытий: «Ого, здесь, оказывается, новые бутики появились!», что и взяла на заметку. Луис только посмеялась: неужели ей не хватает бутика, в котором набрали столько, что в багажник не уместилось — пришлось набить свёртками заднее сиденье машины!

Юджина довезла Луис до дома, помогла перенести пакеты с покупками и футляр с новой гитарой к Луис, после чего они распрощались так же, как вчера, в начале проулка. Шикарная машина Юджины лихо развернулась в узкой галерее и умчалась во всё ещё тёмную даль раннего утра.

А девушка тихо, чтобы сосед не понял, что она вернулась, распределила вещи по встроенным шкафам и только после этого послала сообщение: «Я вернулась. Можно прийти?» Ответ был получен сразу, как будто Дэниел сидел с включённым виртом: «Да».

Закрывая свою дверь, Луис думала: «Он прав: я авантюристка, да ещё какая! Меня ищут, а я выставляюсь, как будто хочу, чтобы меня поймали… А может, так и в самом деле сделать? Пусть меня поймают. Пусть закончится всё беспокойство. Не надо будет переживать и нервничать… Я поэтому согласилась купить все эти роскошные вещи? У меня внутреннее желание быть пойманной? Чёрт, к психотерапевту сходить, что ли?»

Свою грандиозную кушетку Дэниел отодвинул к стене, а вся комната оказалась заставлена тренажёрами. Прести как глянул с плеча хозяйки на все эти системы, как открыл пасть… В общем, зверь нашёл чем заняться, чтобы его хозяйка и хозяин комнаты могли поговорить на свободе.

— Кто тебя привёз?

Первый вопрос Дэниела прозвучал небрежно, но именно эти небрежные интонации заставили Луис подавить улыбку. Приглядываясь к мелькающему среди брусьев дракончику, который решительной мохнатой змеёй осваивал тренажёры, крутясь и извиваясь на них, она ответила:

— Юджина. Она пригласила меня походить по магазинам, купить кое-что из одежды. А ещё я купила новую гитару, чтобы заниматься дома и не носить постоянно свою и на работу, и домой.

— Значит ли это, что ты не собираешься сбегать, как думала раньше? — пытливо вглядываясь в её глаза, спросил Дэниел.

— Я ещё думаю. А гитара — для удобства. Хочешь завтракать? Я принесла кое-что из того кафетерия, где мы были с Юджиной. — Она специально изображала деловитую и хозяйственную, чтобы он не задавал лишних вопросов, на которые неудобно отвечать.

Он не отказался, хотя она знала, что в его холодильнике много чего заготовлено для быстрого разогревания. Но по его же виду поняла, как ему приятно, что она вспомнила о нём, пока была не с ним.

— Не слишком ли рано ты начал тренироваться? — поглядывая на тренажёры и на мелькающего повсюду Прести, спросила девушка.

— Как ни странно, но, несмотря на внешние синяки, я чувствую себя довольно здоровым. Твой дракончик, видимо, и правда, лечит хорошо.

Они сидели на кушетке, разложив принесённые Луис вкусности на подносе. Девушка встала, подошла к одному из турников, оглянулась на Дэниела. Его майка хоть и тёмная, но мокрые пятна на ней видны отчётливо.

— Ты снова пойдёшь в этот клуб?

— Да.

— А… когда? Надеюсь, тебе дали как минимум неделю на то, чтобы… прийти в себя? — задавая этот вопрос, Луис примерно предполагала ответ, поэтому с облегчением выдохнула, услышав короткое же:

— Да. Именно неделю и дали.

Дальше они разговаривали о том, какие люди бывают в баре, но Луис крепко держала в памяти спокойный голос Дэниела, который произнёс потрясающие слова, не подозревая, что она сразу поймёт их: «Неделю дали».

Дали. Он соврал ей. Не сам он захотел пойти в клуб, чтобы заработать так называемых лёгких денег. Его заставили. Слишком знакома ситуация. Интуитивно. Хотя и происходит несколько в иных декорациях, не совсем привычных для Луис.

Следующим же вечером, когда Дэниел сказал, что он вполне готов выйти на работу, она кивнула и без всяких отговорок приняла его привычное предложение проводить её до места работы. Плащ у неё хороший, свободный. За пару вечеров его провожаний она успела перенести в бар, в шкафчик Юджины, которая уступила ей полку, несколько вещей, спрятанных на себе.

А в третий вечер зашла к Дэниелу, чтобы идти от него вместе на работу, заглянула в его глаза и похолодела: они были очень сосредоточенными. Поэтому, торопливо сказав, что забыла кое-что взять, забежала в свою комнату заказать по вирту прокатную машину, которую должны были оставить для неё на стоянке бара Санни. Уже в баре она умолила Санни сменить программу и поставить её выступления на начало вечера и на утро, оставив середину, почти всю ночь, свободной. Несколько удивлённый, хозяин бара пошёл-таки ей навстречу.

И после первых трёх отработанных подряд номеров, спустя минут двадцать, она сидела в машине неподалёку от бара, где работал Дэниел. С погашенными огнями сидеть было сначала тяжело — место здесь довольно тёмное. Но захваченное с собой она могла надеть и без всякого света, так что поспешно переодевалась, стараясь не слишком раскачивать машину своими движениями. К тому времени как она крепко нахлобучила себе на голову парик, превращая себя в парнишку-головастика, глаза привыкли к темноте, и присевшего сбоку на ступени невысокого крыльца Дэниела она видела отчётливо. Его смена только-только началась. Он сидел не один. Со сменщиком, который однажды подвёз по его просьбе Луис. Сменщик стоял, прислонившись к стене, между окном и крыльцом, и курил.

Следом за несколькими подъехавшими на стоянку машинами и девушка втихомолку подогнала свою, прокатную, ближе к крыльцу.

Вот теперь, при хорошем освещении бара, она могла спокойно разглядеть всё, что происходит и будет происходить.

Правда, разглядывать долго не пришлось. Подъехала ещё одна машина. Из добротных и дорогих. Открылась дверца. Дэниел помедлил, встал со ступеней и, не оглядываясь на сменщика, занявшего его место на ступенях, сел в машину. Дверца захлопнулась. Вспомнив, как массировала тело Дэниела в последний раз и как оно выглядело, девушка стиснула зубы и поехала следом за дорогой машиной. Она таила дыхание, словно её могли услышать в той большой машине, и мрачно думала о том, что сейчас чувствует Дэниел. Её машины в общем потоке не замечали. Ночное движение хоть и казалось реже дневного, но машины есть. Они проехали недолго, но незнакомыми для неё галереями, прежде чем остановились у красивого даже в ночной тьме здания с высокими колоннами. Сильные прожекторы с клумб и со стен освещали его, создавая тёплый, жёлтый оттенок, несмотря на убывающую ночь… Три человека вышли из преследуемой машины и вошли в здание. Девушка узнала Дэниела. Он шёл впереди, словно конвоируемый чуть поотставшими двоими.

Понаблюдав, Луис отметила, что в здание входят достаточно большими группами, так что можно затеряться среди людей. Это облегчало ей задачу проникновения.

Она вошла позади группы людей, одетых разношёрстно. В этой небольшой толпе невысокий кучерявый парень, в широких штанах, в бесформенной куртке, из-под которой виднеется модная среди молодёжи грубая рубаха, в трикотажной бесформенной же шапке, ничем не выделялся. Разве что татуировкой изысканного дракона на щеке, до которой парень часто дотрагивался. Видно, недавно сделали… Впрочем, на татушку тоже никто внимания не обращал. Дракончика, Прести, Луис прихватила с собой. Знала: он не любит незнакомых мест — зря не высунется, обнаруживая себя.

Внутри оказалось совсем просто. Во-первых, там были молодые люди примерно возраста того паренька, которого Луис изображала. Во-вторых, надо всего лишь купить билет. Правда, изучив стоимость билетов в зависимости от расположения зрительных рядов, Луис обратила внимание, что в здании есть несколько бойцовских залов. В котором из них будет драться Дэниел?

Как будто в ответ рядом заговорили о том, в какой зал пойти. А затем трое обсуждавших бои подошли к другой стене, где, как оказалось, вывешены имена выступающих на арене бойцов. Вместе с этими зрителями девушка постояла у списков, но имени Дэниела не нашла. Что происходит? Неужели он выступает под прозвищем? Тогда его не найти… Что же делать?

Покрутившись ещё немного у трёх касс, Луис сообразила интересную вещь: некоторые зрители, явно завсегдатаи, покупали билеты не в те залы, которые были указаны в списках, а в какие-то необнародованные. Их всего два. Заинтересовавшись, девушка буркнула тот же не названный в списках адрес и поспешила следом за последним, кто купил билет туда же, в неизвестный зал. Правда, выяснилось, что этот высокий бритый парень взял несколько билетов на несколько залов. Вместе с ним (позволяло брожение зрительских народов с одного уровня-зала на другой) она проследовала на пару боёв, на которые, оказывается, ещё и ставки делали. А затем с довольным бритым, который дважды выиграл, девушка спустилась куда-то вниз. Тот не замечал, потому как и вместе с ним, и ему навстречу торопились зрители, которые тоже спешили успеть везде — на самые зрелищные бои, как поняла Луис.

— Аллертон! — окликнули бритого с верхней лестницы.

Бритый остановился, и Луис пришлось пробежать мимо него, чтобы он не понял, что она идёт строго за ним. Она остановилась под той лестницей, на которой он встал.

— Что?

— Сегодня Большой Дэн играет! Знаешь?

Про себя девушка чуть не выругалась. Она же слышала, как при ней толстяк назвал Дэниела Большим Дэном! Вытащив на всякий случай билеты, она держала их в руках, мгновенно наклоняя к ним голову, когда мимо кто-то проходил.

— Разве он в форме? — изумился бритый Аллертон. — В кассе никто ничего не сказал!

Окликнувший его, широкоплечий парень, с намечающимся брюшком, из-за своих бакенбардов и бородки похожий на байкера, сбежал к нему и доверительно сказал:

— Будут они говорить…

— Но ведь в прошлый раз его чуть не всмятку?..

— Оклемался. Я только что видел, как он выходил из машины. По походке и не скажешь, что его тогда всмятку. Неплохо парень держится.

— Слишком быстро, — с сомнением сказал Аллертон.

Луис договорила его фразу: слишком быстро вышел на бой. И внутренне зажалась от его следующего вопроса:

— На чём его поймали?

— Говорят, у него девка появилась.

— Ясно. Думаешь, стоит идти на него?

— Ну хоть начало посмотреть — в какой он форме. А там посмотрим, ставить ли на него, — проворчал Байкер.

Они начали спускаться, и Луис быстро пробежала лестницу, прежде чем остановиться и с пристальным вниманием снова уткнуться в дело перебирания купленных билетов. Собеседники прошли мимо, обсуждая, видимо, уже следующий бой и пытаясь угадать, кто его выиграет — боец с довольно претенциозной кличкой Ядро-Убийца или некий Томми-Мрак.

Наконец они вышли на небольшую площадку и направились к раскрытым дверям, за которыми бурлили взволнованные зрители.

Итак, разговор только подтвердил то, о чём она подозревала. Если бы не она, Дэниелу не пришлось бы драться в этом клубе. Ещё одна причина сбежать.

Она подошла к дверям и протянула свой билет в этот зал, про себя порадовавшись, что сообразила купить ещё и грубые митёнки: из-за них её длинные пальцы казались короткими, а лаком она никогда не пользовалась. Так что по пальцам никто не мог бы заподозрить, что под маской парня прячется девушка.

Бой ещё не начался. Судя по недовольным разговорам, народ собирался неохотно именно из-за слухов о плохой форме Дэниела. Кажется, раньше он был в фаворитах толпы. Но теперь… Наконец, двери зала закрыли. Луис протиснулась к перилам над ареной, с тревожно забившимся сердцем рассматривая пока пустой вход внизу.

Раздался голос — торговца, расхваливающего свой товар:

— Встречайте! Томми-Мрак! Неоднократный победитель в боях без правил!

На арену вышел… Луис замерла… Вышел громадный мужчина — с такими чудовищными мышцами… Он победно вскинул руки — и толпа вокруг отозвалась на этот жест одобрительным рёвом.

— И Ядро-Убийца, неизменный победитель — во всех боях без правил!.. — Голос сделал паузу, в которую на арене появился (девушка снова перестала дышать) тот самый бугай, который подходил к ним с Дэниелом месяц назад. Когда рёв вокруг достиг предельной силы (Луис погладила сжавшегося под курткой Прести) и пошёл на снижение, голос закончил торжествующим воплем: — Против Большого Дэна!!!

7

Они сошли с ума?!

Выпускать эти две горы чудовищно перекачанных мышц против Дэниела?!

Додумать она не успела.

После сиплого вопля объявляющего, который или простыл, или был заядлым курильщиком, в огромном гулком помещении воцарилась почти тишина. Люди на нескольких ярусах вокруг бойцовской арены взволнованно прильнули к перилам, негромко переговариваясь — в основном недовольно.

К арене вела небольшая дорожка от выхода из коридоров. Публика замерла, когда на ней показалась тень идущего человека. Дэниел спокойно вышел из тени нависающих ярусов и не спеша прошагал ещё немного вперёд. Луис видела его немного сбоку.

Если при появлении первых двоих бойцов зрители орали, приветствуя их и откликаясь на их яростное желание насладиться восторгом уже при виде их тел, то теперь реакция толпы оказалась несколько иной. Первые двое вышли, заранее требуя подбадривающих воплей: они шли, раскачиваясь и демонстрируя себя и свои мышцы. Они даже одеты были в расчёте на одобрение их внешнему виду — в борцовские майки и длинные шорты, атласно поблёскивающие светлым цветом, что зрительно увеличивало их тела и предполагало потенциально лёгкую победу над любым соперником.

Дэниел, в чёрной спортивной форме, цветом сужающей его фигуру, шёл бесстрастно, но такой походкой… Это шёл уверенный в себе хищник, который привык охотиться и убивать, а не просто участвовать в схватке домашних, вышколенных для драки псов. Это шёл тигр, который не демонстрировал мускулов, но этот его ленивый, чуть замедленный шаг… Дэниел не потрясал кулаками, лихо не подпрыгивал — лупя невидимого противника и показывая притом, какой он мощный. И он, сильный и уверенный в себе человек, просто коротко вскинул кулаки, как и у остальных бойцов — перевязанные лентой, приветствуя собравшихся. На что публика откликнулась мгновенно! Постепенно нарастающий — крик захлестнул всё помещение!

Двое забытых зрителями бойцов уставились на Дэниела с такой злобой, что Луис невольно сжала руки на груди, а потом опомнилась (я парень!) и быстро вцепилась в перила, прежде поспешно погладив под курткой перепуганного дракончика.

А что творилось вокруг! Люди поспешно меняли ставки, орали, спорили, ругались! Луис ничего не понимала в боях, но ужасающее своим плачевным видом тело Дэниела в подробностях разглядывала дважды в день, когда приходилось его массировать, заново облеплять пластырями и мазать гелями. Неужели все эти завсегдатаи соревнований в нелегальном бойцовском зале, более-менее сведущие в этом страшном спорте, сочли лишь по одному появлению бойца, по одной его походке, что он выдюжит против этих страшных на вид двоих?! Ведь вся эта публика наверняка видела, в каком состоянии Дэниел был всего три дня назад!

Тем не менее, поведение этих странных людей и Луис придало толику уверенности. Если многие пытаются поставить на него, значит… Почти прижатая к перилам, она с трудом огляделась. Бритый Аллертон и Байкер метрах в трёх от неё вообще повисли на перилах, жадно вглядываясь в арену — с беспрерывным ликующим воплем: «Большой Дэн! Дэн! Посмотри сюда! Мы тебя любим, Дэн!»

Дэниел мельком бросил взгляд на зрителей. Он опять-таки даже не подумал к этому бою постричься. Будучи всё таким же привычно лохматым, он будто подчеркнул своё отличие от лощёных бойцов с горделивыми прозвищами. И выглядел всё таким же отстранённым и закрытым.

Рефери, тощий низенький человечек, выскочил на арену и закричал бойцам встать на определённые места. Жадно прислушиваясь к разговорам и воплям вокруг, Луис с полным ощущением нереальности сообразила, что всё сказанное ранее — правда: эти двое будут драться против одного — против Дэниела.

Где-то ударили в гулкую металлическую тарелку — в гонг.

Злобно оскалившись, две мускулистые горы кинулись на Дэниела.

Первое впечатление — столкнулись, задавили его своей массой.

Внутри упорядоченно двигающегося мяса произошло какое-то резкое, короткое, по ощущениям — чёрное движение. Дэниел то ли повернулся, то ли ударил.

В ушах девушки зазвенело от взвившегося крика толпы: Томми-Мрак резко шлёпнулся на пол — причём, показалось, его крупное тело подпрыгнуло, словно мяч, наполненный не воздухом, а водой. Чуть не падая, мимо Дэниела пробежал Ядро-Убийца, который, отшатнувшись, лишь чудом не попал под кулак Дэниела.

Пока он добегал до точки, в которой смог бы остановиться, Дэниел не спеша развернулся. Кажется, он точно рассчитал и своё движение, и инерцию бега противника.

Толпа орала:

— Добей его, Дэн!!

— Крови, Большой Дэн!! Мы жаждем крови!!

Томми-Мрак больше не вставал. Рефери остановил бой, чему Ядро-Убийца был очень рад, хоть и пытался скрыть облегчение. Задыхаясь после бега, он внимательно проследил, как двое поспешно вызванных парней в одинаковой форме, ухватившись за ноги поверженного бойца, волоком увезли его с арены.

Отмашкой рефери снова начал бой — уже между оставшимися противниками.

Снова завопили зрители, требуя от Дэниела покончить с противником быстро и решительно. Но постепенно дружный ор затихал. Дэниел дрался с Ядром-Убийцей так, словно пытался чего-то добиться от него. Но чего? Вскоре не только Луис, но и толпа поняла, что Большой Дэн что-то задумал. Негромко переговариваясь, зрители напряжённо следили за действиями атакующего и тут же уходящего в сторону Дэниела. Тот дрался экономно. Начиная привыкать к его манере, девушка поняла, почему зрители ожидали быстрого поединка: если его противник двигался не очень быстро и даже неповоротливо, явно рассчитывая только на мощь наносимых ударов, то Дэниел, двигаясь стремительно и так, что взгляд просто не успевал за ним, ограничивался чёткими ударами — всегда в цель и всегда, судя по гримасам Ядра-Убийцы, болезненными.

И правда… Почему же Дэниел тянет с завершением боя?

Впечатление, что он преследует Ядро-Убийцу, но всего лишь заставляя защищаться, будто на победу не надеется…

Дэниел внезапно подпрыгнул — сжатой пружиной. Мелькнула нога. Голова противника дёрнулась назад, но сам он на ногах устоял. Зато в воздухе что-то мелькнуло — маленькое и сияющее. И шлёпнулось на грязный пол арены.

Секунды тишины. Дэниел стоял напротив Ядра-Убийцы и спокойно смотрел на него. А тот тяжело дышал: побегать, обороняясь, пришлось немало, — и только смотрел на штуковину, которая валялась на полу. Одновременно пытался чуть не горстью смахивать кровь изо рта, текущую по подбородку, а то и отплёвываясь от неё.

Ничего не понимающая Луис вслушивалась в тишину.

Кто-то из зрителей не выдержал. Здоровый мужской хохот раздался в нескольких метрах от неё. А следом хохот, словно вспыхнувшее пламя, рванул по всем рядам и всем ярусам. Мужчины, парни, мальчишки и даже женщины (Луис увидела трёх) хохотали до слёз! Что произошло?!

— Ты! Что всё это значит?! — не выдержала девушка, тряся за рукав куртки соседа — черноволосого мужчину лет тридцати.

Тот, утирая слёзы и через силу останавливая самый настоящий припадок смеха, через пятое-девятое объяснил.

Дэниел — непобедимый боец в боях против нескольких противников. Такой боец — огромная редкость для бойцовских залов, даже для нелегальных. Но в последнем бою Ядро-Убийца выдрал из своего рта капу — предмет, защищающий зубы бойца от удара, и бросил, мокрую, обслюнявленную, на пол, под ноги противника. Бои-то без правил. Капа — из мягкого пластика. Дэниел поскользнулся на ней. А двигался слишком близко к Ядру-Убийце. Тот подскочил и одним ударом ноги по позвоночнику (видимо, попал на точки) сбил ему равновесие и буквально затоптал. И сейчас Дэниел отомстил: дрался с противником до тех пор, пока не нашёл возможности выбить из его рта капу. Вместе с зубами. То есть за пару минут спокойного боя — точнее, игры, — продемонстрировал, чего именно добивался, пока вроде довольно вяло атаковал и защищался сам. Это очень трудно, но эффектно — вот так виртуозно отомстить.

С ужасом глядя на Ядро-Убийцу, на эту массивную тушу, Луис представила, каково было Дэниелу, когда противник «затаптывал» его.

Настоящий бой, как в начале поединка и предполагали зрители, закончился быстро. Едва рефери повелительным криком велел идти на сближение, Дэниел ударил противника, как сказал сосед девушки, своим коронным ударом — резким, почти мелькнувшим в воздухе движением ноги. И, выглядевший устрашающим гигантом, Ядро-Убийца рухнул безо всяких признаков жизни.

Чуть ссутулившись, Дэниел исподлобья обвёл сумрачным взглядом восторженно вопящих зрителей, дождался, пока подошедший рефери поднимет его руку в знак победы. И ушёл, не обращая внимания на неподвижное тело Ядра-Убийцы, над которым присел человек с небольшим чемоданчиком и к которому уже подходили парни с носилками.

Последнему Луис даже обрадовалась: жив!

На правах знакомой — знакомого! — она снова обратилась с вопросом к соседу, будет ли сегодня ещё раз драться этот победитель. Тот объяснил, что, по сведениям из кассы, на сегодняшних состязаниях был заявлен только один бой с Большим Дэном.

Вытиснувшись из толпы, Луис мелкими перебежками: где от группы к группе, а где вместе с группками зрителей — выбралась из здания бойцовского клуба и поспешила к прокатной машине. Усевшись за руль, она выпустила Прести, жутко обалдевшего от места, в котором побывал с хозяйкой, отчего поначалу притихшего, и стала следить за выходом из клуба.

Она как-то не учла, что бойцы из здания могут выйти, не используя парадного входа. Если бы не дракончик, радостно хрюкнувший при виде знакомого человека, она бы и не обратила внимания на одинокую фигуру, постепенно уходившую от клуба.

К нему никто не подошёл, хотя ему пришлось идти между небольшими компаниями зрителей, вышедших подышать прохладным ночным воздухом.

Вспомнив крепкий запах пота: и старого, словно впитавшегося в стены нелегального зала, и нового, особенно в сочетании с вонью от курева и спиртного, — девушка поморщилась и вздохнула. Впечатлений — целая куча. И нужно время, чтобы понять, как она сама относится к тому, что довелось пережить в этом месте… А ещё, пока следила за уходящим Дэниелом, раздумывала над следующим: если Дэниела не предупреждать, что она уезжает, кто будет ухаживать за ним, сделай с ним ещё одну подлянку один из бойцов, с кем он будет драться, не зная, что её уже нет на Кэссии? А если предупредить, как смотреть в его глаза?

Некоторое время Луис наблюдала за Дэниелом, которому предстояло пешком проделать довольно длинный путь — после драки, стоившей ему много усилий. Почему никто ему не предложил доехать? Почему он сам не вызвал такси? И решилась.

Некоторое время она ехала вровень с ним — по дороге, параллельно пешеходной дорожке, по которой он брёл, — специально, чтобы он обратил внимание. Он обратил. Шагнул угрожающе к окну — и оторопел: Прести ткнул мордочкой в стекло дверцы, расплющив и так плоский нос! Под радостное взвизгивание дракончика Дэниел открыл дверцу, взял на руки Прести и сел рядом с девушкой.

— Как давно ты здесь? Почему в таком виде? — уже изумлённо спросил он, с интересом разглядывая её. — Тебя трудно узнать.

— Спасибо, — отозвалась девушка.

Она покосилась на него. Дэниел сдвинул брови — и понял.

— Зачем ты приехала?

— Увидеть, как это происходит. — Договорив, она помолчала и добавила, понимая, что с ним надо всё-таки быть честной: — Я надеялась узнать, почему ты начал ходить в этот клуб.

— Узнала?

— Да. Слышала один разговор, на чём тебя поймали. Через три дня я улетаю с Кэссии. И тебе больше не придётся драться.

— Узнала, значит, — повторил он и тяжело задумался, машинально поглаживая блаженно распластавшегося на его коленях Прести. И лишь через несколько минут предложил: — Давай поговорим дома. Что-то сейчас об этом говорить не хочется.

Девушка хотела ответить: нет смысла разговаривать о том, что яснее ясного, но вспомнила, как он дрался, представила, сколько наверняка ему пришлось пережить, чувствуя своё не до конца выздоровевшее тело. И промолчала. Дома так дома.

У её бара они остановились. Луис быстро переоделась — снова прямо в машине, а Дэниел вызвался перегнать машину в прокатный гараж. Со служебного входа девушка забежала в коридоры бара, добралась до гримёрки и попросила девочек сообщить о её приходе Санни. Тот обрадовался, что она уехала не на всю ночь, как предполагала сначала, и снова распределил её номера так, чтобы между ними вставить выступления других артистов.

Когда она села на сцене для последнего выступления, взгляд почуяла сразу. Будто рассеянно оглядывая зрителей, в самом тёмном углу, за самым дальним столиком, она заметила Дэниела. Улыбнулась, после чего пела только ему.

Прежде чем выйти к нему после рабочей смены, она подошла к Санни. Тот сидел у себя в кабинете, за письменным столом, что-то подсчитывая, и поднял голову сразу.

— Что — пришла гитару оставить?

— Да. Санни, мне очень неловко, но я пришла тебя предупредить: ухожу. Возможно, ещё три ночи выступаю, а потом…

— Чего замолчала? — вздохнул Санни и почесал макушку. — Проблема, однако… Что за манера у молодых — не сидеть на месте? Вот любопытно, скажешь ли ты мне о причине? Луис, что тебя заставляет уйти из моего бара?

— Санни, мне нравится твой бар. Мне нравится его хозяин (Санни, довольный, расцвёл). Мне нравятся здешние девочки, с которыми я подружилась. Мне нравится здешняя публика. И я бы хотела побольше оставаться на этом месте. Но проблемы в личной жизни есть у каждого.

— Если ты намекаешь, что этот Дэниел… — Грозно выпрямился Санни. — Этот Дэниел обижает тебя!

— Что ты, Санни, — вздохнула Луис, виновато поглядывая на него, расстроенного, — дело не в нём, а во мне.

— Ладно, не хочу больше говорить на эту тему, — махнул рукой хозяин бара. — Я тебя понял. Говорить, думаю, не стоит — ведь ты уже всё для себя решила. Так что… Оставляй гитару — и до свидания.

— Спасибо, Санни!

Она выскочила на улицу-галерею, почему-то испугавшись, что Дэниел ушёл, не дождавшись её. Метнулась было вперёд, на безлюдную галерею, и ахнула, когда кто-то сбоку схватил её и обнял.

— Куда? — насмешливо сказали в ухо, и она улыбнулась, почувствовав, как вместе со словами тёплый воздух толкнулся в её волосы.

Сердитый Прести, поневоле зажатый между двумя телами, вылез из плаща девушки и сердито же пискнул на Дэниела.

— Вот-вот, — сказала Луис. — Присоединяюсь к вышесказанному: отпусти нас на землю. Мы люди самостоятельные, можем и сами стоять.

— А если мне хочется тебя (вас!) подержать на руках — хоть один разок?

Она снова заглушила желание сказать: в твоём состоянии подержать меня — совсем не маленькую? Но вспомнила, как он уходил с арены, и снова промолчала. С ним так нельзя говорить. Нельзя с этим мужчиной говорить о его вынужденной физической слабости. Поэтому усмехнулась и сказала:

— Оттягиваешь разговор?

— Наверное — да, — ответил он и опустил её на землю.

Прести поднял нос понюхать ночной воздух и чихнул, после чего снова залез под плащ Луис. Дэниел положил её ладонь себе на сгиб локтя и предложил:

— Почему бы нам не заглянуть в какой-нибудь бар, где не знают ни тебя, ни меня? Там и поговорим.

Луис пожала плечами — и согласилась. Быть рядом с ним, прижиматься локоть к локтю — это оказалось так хорошо, что она готова была согласиться с любым его предложением. Она не стала спрашивать, куда он поведёт её. Положилась на его решение. И Дэниел, словно чувствуя её доверие, пошёл не спеша…

Уже в маленьком кафе-кондитерской, наблюдая за дракончиком, который, ворча, выборочно уничтожал начинку купленной специально для него пиццы, Дэниел спросил:

— Луис, ты серьёзно всё решила?

— Да. Мне не хочется, чтобы однажды из того клуба привезли тебя не просто избитым… Мне становится страшно, когда подумаю, что ты из-за меня находился в таком состоянии, как три дня назад. А если…

— Не думай об этом, — сказал Дэниел. Он покрутил в руках опустевшую чашечку из-под кофе, словно не решался сразу заговорить о том, что может спугнуть Луис. — Понимаешь, Луис… У меня есть ещё одна причина ходить на бои. И не денежная, как ты можешь подумать. В деньгах я не нуждаюсь. Тебе покажется эта причина, возможно, очень странной, но, если вдуматься… Это естественно.

— Что именно? Эти страшные драки? Их даже боями трудно назвать!

— Луис, я застоялся в этой дыре. Когда я решил здесь остаться, лишь бы обдумать свои жизненные, скажем так, перспективы, я не думал, что всё затянется так надолго. Понимаешь… Это затягивает — упорядоченная жизнь. Жизнь почти по расписанию. И иногда хочется взорвать всё к дьяволу. И тогда этот клуб — спасение. Ты бьёшь кого-то, выбиваешь из себя собственное напряжение или застой, а тебе за это ещё и деньги дают.

— Ты — это серьёзно? — поразилась девушка. И почему-то ей припомнилось их знакомство, когда он стрелял по троим парням.

— Более чем, — подтвердил Дэниел. — Моя жизнь до Кэссии — это сплошное напряжение, которое я мог сбрасывать не самым мирным образом. А этот клуб…

— Но этот клуб — для боёв без правил! А если в следующий раз тебе подбросят не капу под ноги, а что-то похуже?

— Ничего страшного. Есть рефери. Он остановит бой, если сочтёт, что крови достаточно и публика насытилась её видом.

— Дэниел… — Сказала она и остановилась. — Наверное, я ничего не понимаю в мужских игрушках. Но я-то женщина. Теперь, зная, что именно происходит в этом клубе, я не смогу оставаться спокойной. Знаешь ли, это очень страшно: ожидать, что ты вот-вот окажешься лежащим на полу. Брошенным, будто сломанная кукла. И главное… Бояться, что в следующий раз тебя доломают. Я женщина, Дэниел. А женщинам это свойственно — волноваться за тех, кого… — Она снова замолчала.

А Дэниел мгновенно качнулся к ней через столик, за которым они сидели, схватил её за руки. Вгляделся в её глаза.

— Волноваться — за кого? За кого, Луис?

— За тебя, — она отвела глаза и вдруг снова вскинула их на него. — Да, мне тоже это тяжело говорить! Дэниел, я уже столько раз привязывалась к людям, а приходилось часто их бросать, удирать изо всех сил! Но это мне самой… А знать, что из-за меня страдают от физической боли… Знать, что из-за меня могут убить человека, который мне дорог… Дэниел — это невыносимо! Я не хочу, чтобы это случилось с тобой!

— Проехали с Кэссии вместе? — внезапно предложил он. — У нас ведь с тобой не ситуация, когда загнаны в тупик. Всё поправимо. Мне, как и тебе, легко сорваться с места.

— И что? Потом всю жизнь переезжать с планеты на планету?

— Ну, почему… Есть другие способы достигнуть нужного.

Он сказал и замолчал. И опять она подавила в себе желание спросить: а как же тот номер вирта — твоей палочки-выручалочки?

Пришлось подавить. Он не считает ситуацию безвыходной. Хуже того, он считает, что этот клуб — нормальное времяпрепровождение для мужчины, хотя он всегда будет с другой стороны от наблюдающих за боями зрителей. А то, что она послужила причиной его появления в этом клубе, — ничего страшного: ведь это просто повод окунуться в клубную жизнь!..

Оплатив заказ, Дэниел поднялся и крепко взял её за руку.

— Сегодня ты не останешься в своей комнате. Сегодня мы останемся в моей комнате. На весь день до начала работы.

— Почему в твоей?

— В моей кушетка больше, — заявил он и улыбнулся ей — или высунувшейся из её плаща черноносой мордочке, весело поблестевшей глазищами на него. — И не надо будет тосковать по чьим-то тёплым ладошкам, которые так приятно гладят моё тело последние трое суток… — уже шёпотом закончил он — и шёпотом не из-за того, что их могли подслушать. А потому что снова всматривался в её глаза, склонившись к ней близко-близко. И добавил: — Или ты против?

Она опустила глаза, но снова взглянула на него и несмело ответила:

— Нет. Не против.

Он несколько секунд смотрел на неё, сдвинув брови. Ей показалось — он боится, как бы она жёстко не потребовала от него прекратить заниматься своими убийственными игрушками. Но она всего лишь смотрела в тёмные глаза, еле видные под прядями лохматых волос, и тогда он уже спокойно повёл её к своему проулку.

8

Тяжёлое горячее тело вдавило девушку в мягкую кушетку. Это первое, что она почувствовала, проснувшись. Первая мысль: «Светло уже…» Первое понимание: она на животе, щекой на его ладони, он обнимает её так, что закрыл собой от всего белого света. Первое своё движение она оборвала, уже было напрягшаяся попытаться вылезти из-под обманчиво мягкой тяжести. Если Дэниел так тяжёл, значит, он ещё спит. Что значит — есть время подумать.

Или вспомнить, что было, когда они пришли в его комнату. Луис улыбнулась. Она чуть всё не испортила, жутко боясь причинить ему боль. Всё время помнила, каким он был всего три дня назад. И сама была скованной и неуклюжей, пока он не выдохнул: «Забудь!» Как будто понял, о чём она думает. Но забыла — после первого поцелуя, на который откликнулась несмело, всё ещё опасаясь неловким движением задеть его. А потом… Она забыла обо всём, кроме одного: она нежная, гибкая, пластичная — но только в этих сильных руках. И — она нужна. Он доказывал это каждым движением, каждым жадным и требовательным стоном, каждым поцелуем!.. Она вздохнула и потёрлась щекой о его ладонь. Сухая и горячая… А руки вокруг неё взяли — и сжались, обнимая её за плечи.

Сонный шёпот в ухо:

— Тяжело? Сейчас…

Едва она сообразила, что он собирается приподняться, чтобы освободить её, как немедленно схватила его за запястья.

— Что?

— Лежи.

Он немного полежал, тоже, как недавно она, напряжённый от движения встать, а затем снова обмяк, как будто её слова дошли до его сознания не сразу. И снова сжал её, и она невольно улыбнулась силе его бережных рук, в которых оказалось не столько уютно, сколько надёжно… И замерла. Три дня. Осталось три дня. Их не будет. Будут — он. Она.

А Дэниел снова спросил:

— Что? О чём ты подумала, если так… — Он явно затруднился с определением того, что внезапно почувствовал, обнимая её.

— У нас впереди целый день, а ты торопишься, — улыбнулась она.

— А… Вон что… — Он тепло дохнул в её ухо и сам улыбнулся. Она ощутила его улыбку, когда он снова заговорил: — И тебе даже не интересно, почему я так легко подчинился твоему «лежи»?

— В твоих глазах я выгляжу настолько любопытной? — лукаво спросила она у пальцев, которые видела перед собой. А потом отпустила его запястье и дотянулась до ладони, вплела свои пальцы в его и пробормотала: — Вообще-то могу догадаться и без тебя. В комнате холодно, но ты, кажется, не мёрзнешь. Следовательно, мой глазастый шерстяной шарфик на тебе.

— Ага. На пояснице. Греет. Ещё и недоволен.

— Чем это?

— Ну… Я пошевелился, а он сразу заворчал. Слушай, у него когти есть! — изумлённо прошептал Дэниел, чуть ёжась.

— Открытие… — улыбнулась она, тихонько пожимая его пальцы и чувствуя, как они ласково сжимаются в ответ. Потом подумала, сказать ли ему, нет ли, что Прести не зря сидит у него на пояснице. В этом ночном бою Дэниел не позволил противникам даже дотронуться до себя, но с прошлого-то раза досталось так, что наверняка Прести сейчас лежит, залечивая всё остальное. Хорошо, что Дэниел на себе уже прочувствовал, что дракончик обладает способностью лечить.

— Сполз, — негромко сказал Дэниел, очевидно прислушивавшийся к тому, что делал зверёк на его спине. И усмехнулся. — Ползец. Небось, весь бок исполосовал.

Луис чуть не стукнула его по челюсти, всполошённо подняв голову, — он всё-таки успел отпрянуть, а она виновато снова ткнулась головой в его ладони.

— Больно?

— Терпимо. Тебе точно так удобно?

— Почему-то есть захотелось.

— Мм… Теперь ясно, в кого этот зверь такой прожорливый.

— Мы не прожорливые! — возмутилась она.

И пискнула: он сжал ноги вокруг её тела и перевернул на себя, тоже перевернувшегося на спину. Отдышавшись, она одним глазом посмотрела на него. Довольны-ый!.. Нет, Луис уловила-таки недовольство, когда он боком разглядывал её. Что же вызвало его недовольство? Девушка вдруг вспыхнула: она лежит на нём, повернувшись той частью лица — с царапиной!

Но секунды спустя выяснилось, что не царапина заставила его поморщиться. Он легонько встряхнулся всем телом — Луис от его внезапного толчка съехала с его живота и оказалась теперь, придержанная его руками, чтобы не увернулась, так же лежащей на нём, но уже свесившись головой с его плеча — щека к щеке с ним.

Вот теперь он был доволен на все сто! Его даже не смутило, когда она, повернув к нему голову, задела своей щекой — его, колючую, от суточной щетины.

— Отпусти!

— Ещё чего! — самодовольно промурлыкал он и придержал её голову, чтобы поцеловать её открывшийся в негодовании рот. После чего вроде как даже удивился, насмешливо глядя в её глаза: — Мм… Вкусно!

Она не выдержала, засмеялась.

Потом она всё-таки попыталась сбежать с кушетки, а он ещё поймал. И не просто поймал, а потребовал компенсации за беспокойство по поводу её несостоявшегося побега. Потом они ещё повозились, словно недавние школьники, которые боятся, как бы их не застали на месте преступления, а потом… Потом она уже не боялась, что ему будет больно, он заставил её забыть о его боли, о своей царапине… Осталось лишь чувственное впечатление: она погружается в безудержный мир такого наслаждения, что хочется взмывать к небесам от счастья. И не в одиночку…

До вечера они не расставались. Ему просто не хотелось куда-либо уходить. Она не понимала, что куда-то можно уйти, когда главное на свете — вот оно, это её лохматое счастье, которое или ворчит, разглядывая на бедре царапины, оставленные и в самом деле сползшим с него дракончиком, или в очередной раз признаётся, что голоден, но в этом ещё нужно разбираться, в чём именно он голоден, потому как с одинаковым энтузиазмом он признаётся, что ему хочется съесть пару бифштексов — и её саму.

Луис лишь однажды сбегала к себе — за гитарой, чтобы порепетировать в его комнате, но репетиция не удалась, потому что Дэниел решил, что в таком виде — без одежды, но с гитарой в руках, она убийственно эротична. И провёл свой вариант репетиции — перед выходом, как сообщил он, пока она отдыхала потом в его объятиях.

А потом они чуть не проспали, утомлённые этими излишне частыми репетициями.

Вскочили с кушетки — с разных сторон. Оглянулись друг на друга — и начали хохотать! Потом бегали в поисках почему-то попрятавшейся одежды и, запыхавшись, выбежали из комнаты — оба зверски опаздывая.

Встрёпанные и взбудораженные, они пронеслись мимо то ли входящего, то ли выходящего Оливера, который удивлённо улыбнулся их самому настоящему бегству.

Дэниел торопливо довёл её до дверей бара Санни, поцеловал, нисколько не стесняясь охранников — впрочем, знакомых, и быстро пошёл назад, к себе.

— Луисита! — окликнула её Юджина, едва девушка, запыхавшись, очутилась на пороге гримёрки. — Последние новости слышала?

— Новости? О чём?

— Тайру поймали на микшере! В новом клипе она пела не своим голосом! Точней — своим, только составленным из кусочков нескольких своих же песен!

— Откуда это известно? — торопливо переодеваясь к выступлению, рассеянно поинтересовалась Луис.

— Передавали в космосети, по новостным каналам. Её поймал контроль по соблюдению закона живого звука. Говорят, у неё голос пропал, поэтому она решилась на подделку. Если бы не новый клип, с которым она должна была войти в новый год…

Девушка знала, о чём говорит Юджина. Каждая официально признанная певица или певец Содружества в новый календарный год должны войти с клипом новой песни, которая становится хитом, если пройдёт хотя бы отборочный тур престижной Сотни хитов или хотя бы завоюет приз слушательской симпатии.

Значит, Тайра попалась на подделке. Следовало ожидать.

— И что теперь? — поинтересовалась она у Юджины. — Меня, как имита Тайры, забросают тухлыми яйцами или гнилыми помидорами?

— Тебя?! — возмутилась Юджина и, наконец, развернулась к девушке: до сих пор она, уткнувшись носом в зеркало, пыталась выдавить прыщ над бровью. — А ты тут при чём? Да и попробовал бы кто тебя так забросать! Костей бы личных не собрал! У нас тут люди за тебя, знаешь как?.. Если что — драться будут, попробуй кто тебя обидеть! — И она потрясла кулачищем, который не очень стискивала, чтобы не порезать себя саму длиннейшими кроваво-алыми ногтями.

— Ничего себе, — поразилась девушка и снова поспешила к двери гримёрки.

— Ты куда? До твоего выступления время ещё есть!

— К Санни! Моя гитара у него!

По дороге, в коридоре служебного помещения, она остановила знакомого, чтобы узнать, в кабинете ли у себя Санни. Её предупредили, что он в кабинете, но у него посетители. Пожав плечами, Луис подбежала к двери и стукнула, предупреждая о своём приходе. Санни отозвался, но как-то необычно — будто буркнул. И Луис быстро влетела в кабинет, тараторя на ходу:

— Простите, пожалуйста! Я — только гитару!..

— А, Луис, — с облегчением сказал Санни, сидевший на стуле — в этом маленьком кабинете кресло бы не уместилось. — Твоя гитара вот. И познакомься — это Лахти, импрессарио ресторана «Марго». Он ищет имита Тайры. — И вопросительно взглянул на девушку. Сначала она не поняла, почему он так на неё смотрит. А потом сообразила: он подозревает, что она уходит из бара, потому что нашла место в ресторане. А этого Лахти уговорила разыграть сценку, что он её хочет уговорить перейти к ним.

— Я пока никуда не собираюсь переходить, — сухо сказала девушка, сразу расставляя все точки над И. — Мне пока нравится у тебя.

— А никто пока никому и не предлагает переходить, — лениво протянул Лахти, полноватый черноволосый мужчина, чьими основными отличительными чертами были круглое лицо и какие-то мелкие черты, в том числе и мелкие глаза. — Не надо спешить, милая. Я тебя не слышал — и, как бы ты хорошо о себе не думала, неизвестно, подойдёшь ли ты нам.

— Не подойду! — уверила его повеселевшая Луис. Повеселела она, глядя на облегчённо вздохнувшего Санни: мало того что она предупредила его, что уходит, а тут ещё появляется этот самовлюблённый хлыщ, который объявляет, что ищет имита Тайры. Девушка представляла, в каком настроении должен находиться хозяин бара.

Лахти только хмыкнул: кажется, он, в своей напыщенности, даже не представлял себе, что кто-то (в здравом уме и памяти) может отказаться от тёпленького ресторанного местечка и кругленькой суммы, разительно отличающейся от той, что давал Санни.

— Спасибо! — сказала Луис Санни, кивнувшему ей на футляр, и выскочила из его кабинетика. Она не испытывала никакого желания снова встречаться с этим типом и понадеялась, что после парочки её дерзких реплик импрессарио не захочет даже слушать её. Ну, в крайнем случае — разговаривать с ней после выступления.

Странно как-то всё совпало, думала она. Сначала Тайра, одолеваемая звёздной болезнью, самонадеянно выпускает на официальные каналы клип с микшированным голосом. Теперь появляется этот чванливый коротышка… И всё это тогда, когда она так счастлива в этом баре, в конце выступлений в котором придёт самый прекрасный человек на свете — проводить её… нет, не домой. Проводить её к себе. Ну… Хотя к себе — это, наверное, теперь для Луис и есть домой?

Рассуждая таким образом, Луис заскочила в гримёрку, где Юджина залепила ей щёку пластырем телесного цвета, на что теперь девушка согласилась без лишних слов. Теперь к ней никто не пристанет, когда будут знать, что Дэниел и правда её парень.

— Может, и платье наденешь? — задорно предложила Юджина.

— Нет, рано пока. Дэниела не будет сегодня.

— Откуда ты знаешь? Может, ему удастся вырваться с дежурства?

— Знаю, — многозначительно сказала Луис и засмеялась.

После чего быстро подхватила гитару, выбежала, сопровождаемая Юджиной (ещё бы красотка в своё свободное время номер имита пропустила!), к сцене, где её уже объявляли. Девушка оглянулась на Юджину, которая ободряюще кивнула ей, и вышла в зал. Её приветствовали почти по-домашнему радостными возгласами. И Луис быстро подошла к привычному месту — к краю сценической площадки, уселась на него и бегло проверила струны гитары. Подкрутила один колок и приблизила к себе микрофон.

Она улыбалась, пока пела незамысловатую, легко узнаваемую всеми песенку из репертуара Тайры. И зрители ей тоже улыбались — не потому, что узнали песню, а тем интонациям, которые она вкладывала в эту песню. В баре давно привыкли к тому, что имита Луис поёт песни Тайры её голосом, но с другими интонациями, не копируя тех, узнаваемых, как это делают многие имита.

Под последние слова песни, под припев, зрители уже тихонько похлопывали или постукивали по столам, словно создавая ритм. Хотя на самом деле — подчиняясь ритму, заданному девушкой. А затих последний аккорд — и наступила тишина, после которой не громкие рукоплескания, а хлопанье в ладоши людей, которые оценили голос и мастерство имита, спевшей известную песню по-своему.

А Луис заалелась, будучи благодарной за то, что в баре сохранялся полусумрак: Дэниел всё-таки пришёл! Она словно настроилась на него, и он почувствовал её желание увидеть его и спеть для него!.. Он коротко кивнул ей и вышел из помещения.

Всё понятно. Отпросился или договорился с кем-то на время её выступления.

Девушка поклонилась аплодирующим посетителям и вышла в служебный коридор, чтобы сразу отправиться к гримёрке. Впереди ещё пять выступлений. Есть время подремать или поиграть на гитаре, репетируя выбранные песни. Санни не настаивал, чтобы она пела именно то, что он велит. Так что свой репертуар Луис корректировала сама. И чаще — в зависимости от настроения зала, от того, как посетители откликались на первую песню.

Но у гримёрки она столкнулась с Санни и Лахти.

— Луис, зайди ко мне ещё раз, — с заметным огорчением сказал хозяин бара.

Она молча повиновалась.

В кабинетике девушке предложили сесть. Сияющий коротышка Лахти только руки не потирал, глядя на Луис. Настроение девушки стремительно полетело. Уже мрачно она сказала, выразительно глядя на импрессарио:

— Я предупредила, что с этого места не ухожу!

— Деточка, — нежно воззвал к ней Лахти. — Ты это сказала, ещё не зная о тех условиях, которые мой хозяин готов предоставить такой имита Тайры, как ты.

— Я не впервые на сцене, — возразила Луис и с треском содрала с щеки пластырь. — И я прекрасно знаю, что может предложить мне ресторан. Но я не хочу ресторанных выступлений. Вам не повезло со мной. У меня сценобоязнь. Думаю, вы хорошо знаете, что это такое. Поэтому меня устраивает бар Санни.

— Сценобоязнь — это серьёзно, — согласился Лахти. — Но у нас есть свои бары, внутриресторанные. Ты могла бы выступать в них.

— Простите. Это ни к чему не ведущий разговор, — спокойно сказала Луис и поднялась со стула. — И — мне некогда. Скоро мой выход.

— Девочка, ты зря со мной так, — сладко сказал Лахти в ей спину.

— Не разочаровывайте меня! Не надо меня уверять, что под этим элегантным пиджаком таится самый настоящий бандит, — ответила девушка, стоя уже у самой двери. И вышла, недовольно думая о том, что приставать этот коротышка будет ещё долго, пока не уверится, что все его посулы бесплодны. Может, вызвать Дэниела? Нет. Ему и так не до неё, а он ещё и бегает на её выступления.

Ладно. Будем надеяться, что этот теперь слащавый Лахти останется до конца, пока она не отпоёт последней песни. Наверняка он захочет выйти с нею — и вот он, Дэниел!

Девушка улыбнулась желанной сценке. И, словно в тон её мечтательной улыбке, с плеча скрипнули, и Прести легко и быстро обвился вокруг её шеи.

— Представляешь, — шёпотом сказал девушка, — мне тут предложили такой ужас! А тут ещё… — Она внезапно остановилась.

По коридору, пока не видя её, шли два человека. Они ей не были видны полностью: Санни свет в коридоре экономил, и тусклые лампы не могли показать внешность пришельцев. Но то, что это чужаки для служебного коридора, нетрудно было догадаться по первым же их шагам: они шли тяжело и уверенно — так, как ходят люди, облечённые властью. Чувствовалась в них и выправка…

Луис немедленно шмыгнула в женский туалет, мимо которого как раз проходила. Слегка отодвинув дверь от косяка, она осторожно вгляделась в этих странных незнакомцев. Те прошли, не заметив её в тенях коридорных поворотов, прошагав прямо к кабинету Санни. Зашли — не стучась.

Сердце сжалось. Луис быстро вышла из туалета и почти бегом добежала до гримёрки. Вбежав, она постаралась успокоить поспешный шаг и уже спокойно добрела до своего уютного местечка. Юджины, выступавшей на сцене с другими девочками, не будет ещё минут десять. Луис вжалась в уголок и, поглядывая на остальных, готовящихся к своим номерам, будто ненароком отодвинула край трельяжа, скрываясь за ним полностью.

Успела вовремя.

— Имита Луис здесь? — спросил незнакомый голос.

Девочки огляделись и совершенно искренне сказали, что певицы в гримёрке нет. Как только девушка прошла мимо них и присела за зеркалом, они подзабыли о её присутствии, включившись в общий разговор о шмотках.

Когда дверь в гримёрку закрылась, Луис перевела дыхание и осторожно выглянула из-за края зеркала. Девочки всё ещё болтали о своём, так что девушка быстро пересмотрела косметическое богатство Юджины и быстро же нарисовала себе «лицо», с которым собиралась выйти на последующие выступления. Опыт имелся. Единственное, о чём пожалела, что не купила, как раньше думала, белокурого парика.

Потом прибежала Юджина, поразилась внешности подруги.

— Так, Луис. Что произошло? — грозно спросила красотка.

— Ничего.

— Не ври мне! Я по гриму вижу, что ты испугана.

— Ты такое видишь?! — поразилась девушка.

— Слушай, Луис, я на сцене уже давно. И читать по боевой раскраске могу безошибочно. Говори: кто тебя напугал? Сейчас мы ему!.. Да, девчонки?

— Ага! Ты нам только покажи — кого! Как только, так и сразу! — рассмеялись девочки, не обращая внимания на серьёзно возмущённую Юджину. — Кстати, Луис, где ты была? Тебя тут искали!

— Кто искал? — насторожённо спросила сообразительная Юджина, которая сразу связала появление людей, ищущих девушку, и растерянность Луис, немедленно спрятавшейся под гримом.

— От Санни приходили, — отозвалась одна из девочек.

Луис дёрнула Юджину за руку, заставляя сесть.

— Всё хорошо. Мне просто показалось… Ты знаешь, что во время первой моей песни в зале был Дэниел? — легкомысленно спросила она, надеясь, что её голос не дрожит.

— Луис, не уходи от вопроса, — потребовала Юджина. — Я хочу тебе помочь. Что происходит? — Она возвышалась над сидящей девушкой и встревоженно смотрела на её виновато склонённую голову.

— Ничего, — неожиданно для неё процедила сквозь зубы девушка и выпрямилась. — Мне просто надо незаметно исчезнуть из бара.

— А как же другие номера?

— Ты сама сказала, что хочешь мне помочь, — упрямо ссутулилась девушка.

— И как ты хочешь, чтобы я тебе помогла? — скептически спросила Юджина.

— Я выпрыгну из окна туалета, а ты подашь мне гитару.

Снизив голос, Юджина спросила почти шёпотом:

— Луис, что происходит?

— Меня ищут в связи с преступлением, — безжизненным голосом сказала девушка.

9

Юджина убедила Луис оставить гитару у Санни. И теперь девушка была благодарна ей за эти уговоры.

Выпрыгнув из окна, как и договорились, налегке, время от времени вжимаясь в плотные тени от домов, чтобы пропустить редкие встречные машины, она бежала ночными переулками и галереями в свою комнату, примерно предполагая, сколько времени у неё на фору перед теми незнакомцами. По дороге успела даже заскочить в один из привычных для неё и Дэниела магазинчиков, чтобы там, в банк-автомате, снять наличные со своей карточки.

Гитары жаль… Нужно быть реалисткой — угрюмо думала Луис. Теперь этого прекрасного инструмента ей не видать никогда. Потому что она за ним никогда не вернётся… Она снова замерла, прижавшись к стене. Мимо проехала машина, свернула в другую сторону, с её пути… Пришлось ещё сделать крюк, обегая бар, где работал Дэниел.

На бегу она нерешительно подумала, не воспользоваться ли тем номером вирта, который дал ей Дэниел. Но одёрнула себя: эта ситуация ей знакома — когда приходится бежать, оставляя все вещи, нажитые за время короткого отдыха от погони, оставляя всех, с кем сдружилась. А Дэниелу может быть хуже, чем ей. И… Вдруг этот звонок только на один раз? И — помогут ей, а для Дэниела шанса не будет?

Она почти впрыгнула в свой проулок и помчалась к двери своей комнаты, когда почти в кромешной, привычной ей тьме что-то ворохнулось — что-то ещё более тёмное, более плотное, чем успокаивающая сейчас её тьма. Схватившись за стену, близко к которой бежала, она резко встала.

Сердце ударило лишь раз, раздирая всё тело. И этот удар отозвался в глазах ослепительно-белым взрывом!

Её тело выгнуло необъяснимой, но страшной силой. Что-то взорвалось в голове, и показалось — взорвалось до того же ослепительного, чудовищного мрака! И кто-то другой начал повелевать всем её телом, заставляя делать страшные вещи…

Правда, на этот раз чужой в её сознании властвовал недолго. Странный верещащий визг извне ворвался в голову, занятую сумасшедшим и властным пришельцем. Этот визг разрезал страшную белую тьму… И Луис снова пришла в себя — в тёмном переулке, сжимающая нож лезвием назад. А в глаза смотрели сияющие призрачно-зелёным огнём глазища. Они будто впитывали её убивающий взгляд и осторожно тушили его…

Кто-то совсем рядом простым, человеческим голосом что-то сказал.

Она обернулась (зелёные глазища мгновенно исчезли), не понимая негромких слов, только дышала открытым ртом, жадно втягивая холодный воздух. Потом, будто прикосновением к чужой коже, почувствовала прикосновение чужой руки к своим рукам. Неизвестный, невидимый в темноте, настойчиво встряхнул её руку и потянул за собой. Открылась дверь, хлынул из неё свет. Как зачарованная, подталкиваемая неизвестным, говорящим утешающие слова (смысла она не понимала, слышала только интонации), она вошла в комнату — и только сейчас узнала Оливера. Он ввёл её в свою комнату.

— Луис, — монотонно повторяя, видимо, уже не впервые, позвал он. — Луис, ты меня слышишь? Ответь мне, Луис! Покажи, что ты понимаешь меня! Ты испугалась? Луис?

Первым делом, придя в себя, она машинально и незаметно спрятала нож назад — в рукав. Прести сам давно спрятался от Оливера. Прищурившись, Оливер заглянул в её глаза, кажется, сообразил, что она пришла в себя, и велел:

— Садись. Что случилось?

Она потащила руку из его послушно расслабившейся ладони.

— Мне нужно уезжать. Срочно. Сколько сейчас времени? — Она взглянула на включённый вирт и охнула: — Господи, зачем я вообще сюда вернулась?!

— Успокойся, Луис, — он даже погладил по её руке. — Сядь и объясни. Ты убегаешь? Тебя обидел Дэниел? Вы уходили с ним такие счастливые — аж до завидок! А теперь…

— Мне надо уехать — и немедленно, — как заведённая, повторила Луис и снова рванула к двери. — Мне нельзя оставаться здесь!

Он неожиданно грубо поймал её за руку и толкнул в сторону. Она еле удержалась на ногах. Закрыл дверь, к которой девушка было снова подскочила, и спокойно сказал:

— Если уедешь — Дэниела убьют.

— Отпусти!! — закричала чуть не в истерике.

И вдруг — будто эхо его слов расслышала, поняла, что именно он сказал. Помолчала немного, вглядываясь в его металлически серые глаза.

— Что?

— Ты уедешь — Дэниела убьют, — сухо повторил он.

— Кто? — по инерции спросила она.

Она смотрела в его глаза, совершенно дезориентированная. Ничего не понимала, хотя пыталась привести в порядок мечущиеся мысли обо всём сразу. Наконец инерция выручила и здесь, заставив задать более логичный вопрос:

— За что?

— Тебя не будет — у него не будет причины ходить в бойцовский клуб. И в первом же бою без тебя, пока он не знает, что тебя нет, его убьют. Потому что для репутации клуба это выгодно — убить непобедимого. Это красиво. Это — переживательно. Это хорошо для эмоций публики, — саркастично добавил он. — И это — приманка для зрителей.

— Но как можно убить непобедимого? — сказала и поняла, что задала глупый вопрос. Что подтвердил и Оливер.

— Легко. Подсыпать ему что-нибудь в еду. Дать ему спортивную майку, заранее пропитанную в определённом веществе. Да хоть просто укол. Сделать непобедимого слабым, не соображающим, что происходит и что нужно делать. Таким станет Дэниел. И его убьют. Красиво — для публики.

— Оливер… — медленно, словно просыпаясь и начиная понимать, сказала девушка. — А ты кто?

— Я поводырь Дэниела. То есть… Меня подселили в эту комнату, едва узнали, что он отлично дерётся. Я должен был сообщить боссам, как только появится возможность привлечь Дэниела к боям. Такая возможность появилась — ты. Ваши чувства друг к другу. Уже без меня Дэниелу пригрозили расправой над тобой. Он про меня не знает. Для него я всего лишь сосед. — Он прошёл по комнате и сел на низкий диван. — Садись и расскажи о своих проблемах. Теперь я ваш общий поводырь. И сделаю всё, чтобы ты не убегала с Кэссии. Дэниел слишком дорого стоит нашему клубу, чтобы лишаться его из-за какой-нибудь мелочи.

— Я ничего не скажу. — Она ещё не совсем понимала ситуации, слишком жёстко замкнувшись на своей беде.

— Ещё интересней. Луис, давай так. Ты не говоришь о внутренней причине своего побега. Говоришь только о том, что тебя… испугало. Я решаю твою сиюминутную проблему. Все довольны. Как?

Девушка присела на диван подальше от Оливера. Понимание, что вот-вот к её комнате подъедут люди, которые охотятся за ней, заставило её лихорадочно размышлять. Светло-русый парень сидел молча и терпеливо ждал.

— В бар приехали люди, которые ищут меня, чтобы арестовать, — наконец сказала Луис. — С минуты на минуту они будут здесь. Полиция. Этого хватит?

Он словно прислушался к звучанию её слов, словно попробовал их на вкус, после чего взял вирт и встал.

— У меня ситуация «игрек», — сказал он собеседнику. — Достаточно человек пять. Но немедленно.

Луис сидела на диване, слыша, но не вслушиваясь. Она только сейчас начала осознавать, в какую пропасть вляпалась. Из свободной жизни, которая ей так нравилась, одним словом Оливер втянул её в жизнь, полную ограничений и ловушек. Нет. Не Оливер! Это она сама виновата! Не надо было бежать сюда! А она побежала. Чего ради? Ради вещей, которые могла накупить чуть позже — в процессе, когда они ей понадобятся. Не дослушала, не сообразила, как можно вывернуться — выболтала тайну Оливеру, сама сунулась в трясину. Что же она наделала…

— Ну, вот, — с облегчением сказал Оливер, садясь рядом. — Теперь твои проблемы решены. Легко и быстро.

— Их убьют? — шёпотом спросила она.

— Не думай ни о чём, — снова сухо сказал Оливер.

— Совсем ни о чём? — заторможенно проговорила Луис. — Ни об ошейнике, который я добровольно нацепила на себя в тот момент, когда сказала тебе, что со мной… Ни о людях, которые умрут, потому что я попала в ловушку… Лучше бы они меня арестовали.

— И погиб бы Дэниел.

— Ты… профессионально решаешь проблемы, — сказала девушка, всё так же задумчиво глядя на него. — Оливер, а что бы было, если б ты сам погиб минут пять назад? Когда в проулке подошёл ко мне, почти невидимый?

Он резко обернулся к ней всем телом — при этом слегка отодвинувшись так, чтобы между ними было небольшое расстояние.

— Полиция, — сказал он, будто пробуя слово на вкус. — Полиция. Что же натворила имита Тайры, что её ищет полиция? Ты, конечно, не скажешь?

Теперь она, собранная, как перед прыжком, сама слегка повернулась к нему. От недавней вялости не осталось ни следа. Она выглядела опасной. И не только выглядела. Эту опасность Оливер учуял кожей: он снова отодвинулся.

— Имита убила, — сказала она спокойно. — И может убить снова. Это ты хотел знать?

В комнате слышалось лишь зачастившее, еле уловимое дыхание напряжённого человека — и это была не Луис… Понимая, что он ничего ей не сделает, девушка опустила глаза и, тихо вздохнув, спросила:

— Ты сможешь сделать так, чтобы меня потом подвезли к бару Санни? Когда там всё успокоится? Мне осталось выступить с несколькими песнями.

— Да, смогу, — хрипло ответил он и сразу встал, при этом ещё немного отодвинувшись от Луис. Хотел было сделать это незаметно, но движение получилось судорожным.

— Я не кусаюсь, — тихо сказала девушка. И добавила: — Пока не доведут.

После чего отвернулась, а Оливер, мрачно посмотрев на неё, отошёл к небольшой барной стойке, которая делила комнату и место для обеда, — снова поговорить по вирту.

Луис сунула руку под куртку. Мокрый нос ткнулся в пальцы, и девушка погладила дракончика, безмерно ему благодарная, что в нужный момент своим ужасающим визгом, похожим на верещание (только для неё! Судя по всему, Оливер ничего не слышал), он успел остановить её в шаге от убийства.

Оливер после разговора по вирту сказал, что незнакомцы ушли из бара и, кажется, едут сюда. Он вывел её из своей комнаты через другую дверь — в другой проулок. Там их дожидалась машина. Луис решила, что «поводырь» доведёт её до машины и отправит с незнакомым водителем. Но он сел рядом, правда, оставив немного места между собой и имита. Водитель немедленно закрыл свою часть машины. Едва машина тронулась с места, девушка поняла — почему: Оливер заговорил с нею.

— Если хочешь, хозяева клуба обеспечат тебе постоянную охрану.

— И как это объяснить Дэниелу?

— Он не заметит наших охранников.

— Не уверена в этом. — И, помолчав — глядя в боковое окно, не оборачиваясь, Луис спросила: — Вы о Дэниеле всё знаете? Кто он?

— Он из вечных бродяг, — пренебрежительно ответил Оливер. — Такого рода люди часто попадают в наш клуб. Никогда долго не сидят на месте, вечно перелетают с планеты на планету, будто ищут чего-то. Он с тобой не говорил о чём-нибудь?

Она поняла — о чём. Что ищет Дэниел. Усмехнулась.

— Автоматически ты перевёл меня в доносчики? Весьма признательна. Или ты думаешь, что теперь я стану источником информации по Дэниелу?

— Мы как-то вытащили у него два пистолета, — выждав немного и убедившись, что пауза затянулась, продолжил Оливер. — Это тоже хорошо вписывается в образ бесшабашного бродяги. Такие люди, как он, умеют многое, потому что часто им приходится приспосабливаться к тем обстоятельствам и условиям, в которые попадают.

Девушка не дрогнула ни единой чёрточкой лица: они не знают, что Дэниел — «мёртвый глаз»! И тут же вспомнилось, как Дэниел дал тот самый номер вирта — палочки-выручалочки: он набрал его на память. Свой вирт он вытащил лишь для того, чтобы она увидела его и вынула свой. Вывод: на его вирте того номера нет. Поэтому Оливер много чего о Дэниеле не знает.

Почему-то Луис сразу стало теплей: раз о них двоих, пойманных друг на друга, не знают хоть чего-то, это внушает больше уверенности.

Дэниелу она ничего не скажет. Не надо его беспокоить каким-то «поводырем».

Оливер всё поглядывал на неё, явно собираясь спросить о чём-то, но пока помалкивал. А самой девушке не хотелось говорить, потому как хотелось побыстрей оказаться в баре, где можно выпустить заскучавшего Прести.

Наконец они подъехали к бару Санни — с задворков, к служебному входу. Оливер вышел первым, подал руку Луис, помогая выбраться из машины. Хлопнул дверцей и только тут спросил:

— Тебе очень нравится Дэниел?

— То есть? — изумилась девушка.

— Когда всё закончится, я хотел бы… дружить с тобой. Если бы стала моей… подругой, ты получила бы очень многое. Разве тебе не хотелось бы стабильной жизни? Наш клуб может нам это обеспечить.

Он сказал эту потрясающую фразу настолько серьёзно, что Луис переступила на месте, слегка поворачиваясь, зная, что он вглядывается в её лицо и повернётся следом за ней — к свету. Да, он был очень серьёзен, высказываясь

— Оливер… — Она прикусила губу и, собравшись с мыслями, сказала: — Я не мастак говорит некоторые вещи. Вот только, мне кажется, быть поводырем — это так мелко.

— Я думал, ты скажешь — низко, — уязвлённо усмехнулся он.

— Нет. Именно мелко. Сталкивать людей, заставлять их следовать твоим указаниям, вынуждать их делать то, чего они не хотят, — с моей точки зрения, это мелко, потому что конечная цель — заставить их драться… Пусть ради больших денег… — Она снова неловко замолкла. — Нет, я не могу объяснить это.

— Мы плохо знаем друг друга, — спокойно сказал он. — Дай время для естественного хода событий, а там — посмотрим.

Она попыталась не скривиться, и это ей удалось.

— Хорошо, так и сделаем, — согласилась она. — А теперь я побегу. Надеюсь, Санни не слишком будет кричать на меня за моё опоздание.

Последнее она выговорила легкомысленно и только взялась за дверную ручку, как вирт в кармане куртки заставил её остановиться. Оливер, повернувший было к машине, не оборачиваясь, остановился. Спустя секунды он, наверное, здорово пожалел о желании послушать, о чём будет говорить девушка.

— Да, я здесь!.. Нет, я сейчас войду, и ты убедишься, что я здесь! Да-да! Прямо сейчас! — Радостно договаривая на ходу, она закрыла за собой дверь. Прести немедленно выскочил из её куртки и поспешно зашипел, когда в длинном коридоре показалась высокая знакомая фигура.

Луис подпрыгнула на месте и помчалась навстречу Дэниелу, который бежал по коридору, всё ещё прижимая вирт к уху.

Он схватил её прижать к себе и, смеясь, выговорил:

— Что случилось? Санни бесится! Юджина молчит, как заговорщик! Все, у кого спрашиваю о тебе, молчат в тряпочку!

Она сжала руки вокруг его шеи. Нет, ему она говорить ничего не будет — это точно. Беспокоить его своими скелетами в собственных шкафах? Ни за что?

По её левой руке на его плечо поспешно сбежал тихонько, но тоже радостно повизгивающий Прести. Дэниел вздохнул, глядя на зверушку, и опустил Луис на пол.

— Санни сказал, что тут приходили от «Марго», и ты им отказала. Это правда? Почему ты им отказала? Они платят неплохо.

— Тебя не пропустят в ресторанный зал, — сказала она, любовно расчёсывая пальцами его лохматые тёмные волосы. — Здесь ты можешь ходить сколько угодно — и тебе никто ни слова не скажет! А там… Зачем мне менять зал для выступлений, если сейчас ты со своей работой гораздо ближе ко мне?

— Смешная и глупая, — пробормотал он, ткнувшись ей в плечо.

— Я не глупая, а влюблённая, — поправила она, ладонями охватывая его лицо и разглаживая морщинки между бровями. — Поэтому я хочу, чтобы сегодняшнее повторялась: я пою, и вдруг вижу тебя. Это так здорово!

Она почувствовала, как его руки приподняли ей куртку сзади и легли на спину. Его губы нашли её, прошептали, задевая их:

— А не пошли бы все они, а?..

— Ага! — выдохнула Луис в его рот и первая прильнула к нему.

… В баре тех незнакомцев, с выправкой, и в самом деле уже не было.

Потом, когда Дэниел поспешно ушёл на работу к себе, она умилостивила грозного Санни тем, что сама предложила спеть несколько песен подряд, а потом сидела на краю сцены, пела, наслаждалась собственным пением, откликом зрителей и страшно недовольным видом так и не ушедшего из бара импрессарио Лахти.

Юджина уже уехала в другое место для выступления. Так что Луис была рада, что красотка не будет приставать к ней с вопросами. Хотя было ясно, что Юджина-то как раз и не пристанет, а будет выжидать, когда девушка сама захочет ей всё рассказать.

Хуже было, что теперь Луис знала: за нею и Дэниелом, не спуская глаз с них обоих, наблюдают. Но больше других проблем её волновала другая: рассказывать ли обо всём Дэниелу? О том, что Оливер — не просто жилец и добродушный сосед. О том, что Оливер обладает некоей властью от клуба, которой пользуется легко, а ему подчиняются там с одного слова?

Будет ли умолчание Луис обо всём, что она сегодня узнала, однажды воспринято Дэниелом, как недоверие к нему?

— Девочки, вы не представляете, кто сидит в баре! — ахнула заскочившая в гримёрку девушка. Остальные заинтересовались и начали расспрашивать её. После чего она гордо выпалила (первая увидела!): — Здесь тот самый Ядро-Убийца!

— Что-о? — вырвалось у Луис.

— Ты знаешь, кто он? — немедленно обернулись к ней девочки.

— Слышала кое-что, — уже растерянно пробормотала девушка. Да что сегодня за ночь такая! Столько событий, столько людей! — А… что он здесь делает?

— Да не знаю! — отмахнулась девочка, принёсшая новость. — И он не один! С ним ещё качок из бойцовского клуба! Девочки, а вы помните, как мы ходили в тот клуб? Луис, тебе надо там однажды побывать! Мужские драки — это такое волнующее зрелище!

Прести вопросительно прошипел что-то на ухо Луис, и она сразу отвлеклась от быстрого и какого-то нервного разговора девочек. Задумалась. Если Ядро-Убийца пришёл не один, не значит ли это, что он будет поджидать Дэниела? Неужели он хочет взять реванш — и отомстить Дэниелу за публичное унижение на арене? Дэниел, как и Луис, никогда не скрывал, что встречает и провожает имита Тайры.

И ещё вопрос: говорить ли о Ядре-Убийце Оливеру?

Сидя перед зеркалом Юджины, Луис положила локти на край трельяжа и, опершись подбородком в переплетённые пальцы, посмотрела в зеркало. Всего несколько часов назад всё было хорошо и даже волшебно.

И вот сейчас можно перечислить беды, навалившиеся на неё настоящей лавиной. Это стечение обстоятельств? Или это справедливое возмездие судьбы?

Дракончик, весело скакавший перед ней по трельяжу, внезапно остановился и заглянул ей в глаза. Ещё одна тайна. Оказывается, кроме умения лечить, Прести обладает странным свойством возвращать к реальности. Если примерно так можно назвать тот миг, когда он пронзительным воплем снял с неё её старое проклятие ухода в чёрную тьму и не дал снова, в очередной раз стать убийцей.

— Луис, там зрители просят тебя выйти ещё раз, — сказал вошедший в гримёрку Санни, усталый и довольный — особенно при взгляде на неё: ещё бы — не сбежала в ресторан! И молчит по поводу трёх дней!

Девушка быстро расчесала волосы, брызнула на них лаком и, прихватив гитару, поспешила за хозяином бара. Уже в спину ему она спросила:

— Кто-нибудь из завсегдатаев?

— Нет. Этого человека ты не знаешь. Он редко ходит по барам. Но ему рассказали про тебя, и он с удовольствием послушал, как ты пела. Да — я знаю, что он борец. И пришёл с друзьями.

— Ядро-Убийца, — пробормотала Луис, чуть не остановившись. Но Санни пообещал этому типу её песни, и девушка не хотела бы подставлять хозяина бара.

Она всё-таки вышла. Хотела пройти, не поднимая глаз, лишь бы не видеть того, кто неожиданно заказал её песни. Но, усевшись на привычное место, не выдержала. И с трудом подавила усмешку: да, за одним столиком сидел Ядро-Убийца со товарищи, а сбоку, но так, чтобы ему было видно, сидел Дэниел, пришедший, чтобы проводить её домой.

Сговорились они, что ли?

10

Санни зашёл в гримёрку за гитарой Луис, чтобы собственноручно отнести ценный музыкальный инструмент к себе на хранение до следующей ночи. Если недавно Луис видела его успокоенным, то сейчас морщинка между его бровями, чью рыжесть словно припорошило проступившей сединой, выглядела довольно горестно. Девушка сначала не поняла, в чём дело, слишком взбудораженная потоком событий, которые предстояло ещё осмыслить и с ними же определиться, что из них требует немедленного решения, а что — подождёт. А пока сидела перед зеркалом, стараясь как можно ловчей приклеить маскирующий пластырь на царапину.

— Санни? — Сосредоточившись на том, чтобы не смять пластырь и наклеить его ровно, Луис не сразу обратила внимания, что владелец бара всё ещё стоит у неё за спиной, рассеянно прижимая футляр к себе. — Что случилось?

— Две ночи осталось, — вздохнул Санни, — что ещё? Ты же предупредила. Вот… Переживаю. Привык к тебе. А тут ещё…

— Санни! Там драка! — ворвался в гримёрку один из официантов. — Охрана не справляется!

— Следовало ожидать! — совершенно спокойным, хоть и с ноткой обречённости голосом сказал хозяин и, положив футляр с гитарой на пустой столик трельяжа, поспешил к выходу: — Там, где эти двое… Чёрт бы подрал этого Лодера! — И, оглянувшись от порога, объяснил специально для девушки: — Это и есть Ядро-Убийца, если не знала… Луис, не выходи пока. Надеюсь, страховка покроет все разрушения в основном зале. Эх…

Выходить девушка и не думала. В тот самый основной зал. Но подглядывать собиралась наверняка. Так что, едва голос Санни затих вдалеке, она вскочила со стула и помчалась к двери. Прести немедленно обмотался пушистым шарфиком вокруг её шеи и зашипел что-то воинственное, вроде как: «Берегись! Это мы бежим!»

Бар заканчивал работу — время приближалось к утренним часам, поэтому группа людей, собравшаяся между залом и служебным коридором, оказалась небольшой, но достаточной, чтобы Луис могла спрятаться за спинами любопытных.

Середину помещения уже «расчистили»: столы и стулья валялись по сторонам, ближе к стенам, некоторые — в плачевном состоянии; барная стойка сломана, как будто её кто-то ударил ногой — но каких размеров!.. Возможно, на неё грохнулись в падении — предположила изумлённая Луис. Дрались в основном Дэниел и Ядро-Убийца. Ещё двое, сидевших, пока Луис выступала, рядом с Лодером, пытались нападать сзади на Дэниела, а им пытались в том помешать охранники бара. Но тренированные на бои здоровяки лишь пренебрежительно раскидывали всех, пока кому-то из охраны не надоело. После недолгой переклички охранники взялись за сломанные предметы мебели — с искренним и вполне объяснимым желанием доломать их о каменные головы разбушевавшихся бойцов.

Радикальное решение охраны запоздало. Бой между Дэниелом и Лодером оказался таким впечатляющим и завораживающим, что потенциальные жертвы охраны, ещё минуту назад пытавшиеся помочь зачинщику драки справиться с Дэниелом, замерли, лишь следя за ходом событий.

Рабочие бара и посетители, которые успели заметить начавшуюся драку или которые не успели выйти из бара от греха подальше, переживали, естественно, в первую очередь за Дэниела. Опасливо поглядывая на Лодера и его дружков, люди всё же время от времени охали, если Дэниелу, казалось, вот-вот попадёт, или пытались поднять дух своего фаворита подбадривающими вскриками.

Странно. Сейчас Ядро-Убийца казался гораздо более пластичным, чем ночью на клубном ринге. Он и дрался без всякой бешеной рисовки, определённо настроившись на единственный хороший удар, которым можно положить Дэниела сразу. Но — тем не менее слишком плотный из-за мышечной массы. Суховатый и гибкий Дэниел ускользал из-под его ударов мгновенно. И ещё успевал ударить в ответ. Дэниел тоже дрался не так, как в клубе: присматриваясь, делая короткие удары — с приценкой к уязвимости противника.

Один раз из куртки девушки вылез дракончик. Оглядел помещение, застыл зелёными глазищами на середине, превращённой в ринг. Луис погладила его по плоской голове, но Прести обшипел её, после чего повернулся к «рингу» и обшипел и его. Судя по всему, грохот и невольные стоны сталкивающихся противников не доставляли ему боевой радости. Потом, как показалось девушке, зверушка вздохнула и медленно осела вовнутрь куртки своей хозяйки.

Зрители ахнули, когда здоровяк обрушил на Дэниела оба мощных кулака. Да только Дэниел уже рванул в сторону, и удар, чуть не вбивающий в пол, получился скользящим от плеч до поясницы. Этот удар не отправил Дэниела в нечто вроде нокаута, но заставил упасть на колени. Отчего и охнули все.

Правда, Дэниел не грохнулся, а стремительно, используя инерцию падения, перекатился в сторону — и встал за спиной Лодера. Зрители даже неуверенно посмеялись, когда Лодер ошеломлённо огляделся в поисках исчезнувшего противника. Наконец он обернулся и с глухим рыком снова набросился на Дэниела.

Далее пошла, судя по всему, затяжная драка, когда противники кружили друг против друга, только примериваясь к удару, и пока удовлетворялись пробными тычками.

Зато… Неизвестно, как остальные, но Луис сразу заметила, как из раскрытых дверей в помещение мягко и почти незаметно влетели три человека. Она бы не обратила на них внимания: на них нет формы — не полиция, что для неё было главным. Решила бы — Санни вызвал ещё подмогу. Если бы не узнала по фигуре одного — Оливера. Мелкими кивками он послал двоих в сторону приятелей Лодера, которые уже не дрались, а увлечённо следили за боем, уже не возражая против компании остальных зрителей.

Теперь девушка уже целенаправленно наблюдала за пробирающимися между зрителями двумя незнакомцами. В суматохе и в увлечённости боем поединщиков, разных по параметрам, но почти одинаковых по опасности, исходящей от каждого, незнакомцы легко прошли толпу и встали за спинами приятелей Ядра-Убийцы.

Лодер и Дэниел аж подпрыгнули от неожиданности, когда два приятеля Лодера вдруг рухнули им под ноги. Уже не скрываясь, незнакомцы стояли над ними. Один из них демонстративно спрятал в коробку шприц и обыденно сказал — даже не велел. А просто кивнул бойцам, чтобы те поняли, что не высказанный интонационно, но всё-таки приказ относится именно к ним:

— Брек, в общем. Разошлись, ребята.

Дэниел и Лодер переглянулись. В какое-то мгновение Луис испугалась, как бы они не выступили против этих двоих, так легко убравших приятелей Лодера. Слишком опасными показались эти, действующие со шприцами. Если что — не замедлят с огнестрельным, или какое у них там есть оружием.

Бойцы вопросительно заглянули друг другу в глаза. Дэниел повернулся первым. И это не было поражением или слабостью, что прекрасно поняли все зрители. Так уступить мог лишь сильнейший…

Девушка, стараясь сделать это незаметно, огляделась: Оливера нигде нет, хотя он не выходил, — уж за выходом она после его прихода следила внимательно. Но вскоре увидела: он стоял неподалёку от Санни, прислушиваясь к тому, что хозяин бара говорил по вирту. И Луис встревожилась: не лишнего ли говорит сейчас Санни? Но Оливер постоял, послушал и спокойно пошёл прочь. Лишь однажды обернулся. Резко. Девушка не успела отвести глаза, ожидая уже с облегчением, пока он уйдёт, — и его взгляд словно ударил её по глазам… Отвернулся. Вот теперь видно было, как он ушёл в коридор, ведущий к выходу из бара…

Деловитые незнакомцы со шприцами дождались, пока из того же коридора выйдут ещё два человека, подобные им, и уже вчетвером уволокли поверженных бойцов из бара. Причём один из них, тот который развёл бойцов, негромко предупредил хозяина бара не вызывать полицию. Когда тот недовольно сказал, что ремонт встанет ему в копеечку, незнакомец велел быстро оценить сумму ущерба и передать список бойцовскому клубу… Лодер, понурившись, враскачку пошёл за ними.

А сердитый Санни начал командовать своими людьми, уже зорко оценивая на глаз, какие разрушения являются быстро восстановимыми в ближайшее время, а из-за каких придётся повозиться, вкладывая немалые деньги.

Где же Дэниел?

Луис взглянула на коридор, ведущий в служебные помещения, вовремя: на пороге возник Дэниел, недоумённо оглядываясь. Девушка улыбнулась. Её ищет. И поспешила к нему. Наткнувшись взглядом на неё, Дэниел с облегчением заторопился навстречу.

— Где твоя гитара?

— Теперь я оставляю её у Санни. Дома есть запасная. Забыл?

— Забыл. Пойдём?

— Ты не устал? Может, такси вызвать?

— Если ты не против, хочется немного прогуляться. Что-то сиюминутной драчки, да ещё с Лодером я не ожидал. Но если…

— Нет. Мне нужно тебе кое-что сказать, а дорога обычно у нас занимает с полчаса. Успеем поговорить.

— А почему не дома?

— Вот с этого и начнём.

Они уже шли по пешеходной дорожке. Время необычное для обоих — слишком позднее утро. Поэтому солнце уже встало где-то там, над крышами, и уже успело сотворить из галерей и переулков нечто вроде запылённых белым и серым порошком конструкций, слишком пустынных в это время. Сунув ладонь на сгиб локтя Дэниела и чуть ёжась от утренней прохлады, Луис начала:

— Дэниел, ты когда-нибудь проверял свою комнату на прослушки?

— Было дело, — мигом становясь сосредоточенным, сказал Дэниел. — Но давно. А что? У нас проблемы?

«У нас»… На сердце девушки потеплело. Даже Прести, будто в ответ на это тепло, высунулся из куртки и пожмурился на белый свет с мурлыкающим ворчанием.

— Этих двоих, которые уложили Лодеровых дружков, привёл Оливер. Ты знаешь, что он твой поводырь?

— Пару раз я видел его в клубе, но не думал… — Дэниел оборвал сам себя и медленно улыбнулся — тем насмешливым крысиным оскалом, который однажды примирил девушку с его симпатичной внешностью. — Вот, значит, как… Что-то я в последнее время начал плыть по течению. Кажется, пора выбираться на берег. Как ты узнала о нём?

— Мне придётся рассказать тебе всё. — Девушка помолчала и опустила голову. Побег от напугавших её незнакомцев в форме имел и в самом деле длинную историю. Она решилась рассказать её так кратко, как сможет. Если же Дэниел захочет узнать больше, она не откажет ему в подробностях. — Я училась на частном отделении вокала. На последнем курсе меня сбила машина. Голове здорово досталось. Сначала я обратила внимание, что у меня появилась сценобоязнь. Денег на психотерапевта не было. Другого образования — тоже. В семью вернуться не могла: там меня бы не прокормили. А потом обнаружилось… — Луис облизала пересохшие губы. — Обнаружилось, что я… У меня бывает помрачение рассудка в экстремальной ситуации — и я убиваю того, кто является для меня на тот момент раздражителем! — выпалила она, чтобы больше не тянуть. И выдохнула, остановившись и не понимая, как теперь дальше жить, если Дэниел скажет что-то такое… такое…

Он тоже остановился и притянул её к себе. Погладил по плечам, по голове.

— Не бойся… Я рядом. — И после минутного молчания сказал: — Ты проговорила довольно необычные слова. Значит ли это, что ты всё-таки попала к психотерапевту?

— Попала. Но только ещё раньше попала в очень нехорошую историю. О ней — не буду. Она не имеет отношения к Оливеру. Просто из-за той истории у меня появились деньги. Вот тогда я попробовала пойти к психотерапевту.

— Но он не помог, — проговорил Дэниел.

— Ничем не помог. — Чувствуя, что он не собирается вести её дальше, она ещё сильней приникла к нему. — Он использовал теорию страха перед нарушением запрета на убийство. И добился того, что теперь я боюсь выходить на улицу без оружия. Нож ты видел. Ношу его с собой постоянно, потому что ощущаю себя беззащитной без него. И однажды я убила человека, после чего за мной начала гоняться полиция Содружества. Вчера я увидела в баре двоих незнакомых мужчин. Мне показалось — они были в полицейской форме. Я сбежала и побежала домой. А в проулке между домами заметила кого-то и испугалась. Если бы не Прести… Когда со мной это происходит, в голову будто кто-то вламывается и начинает командовать мной. А Прести закричал на меня — и… будто выгнал чужого. Так я не убила Оливера.

— Зато он, судя по всему, поймал тебя в этом состоянии, — задумчиво сказал Дэниел, перебирая пряди её волос, отчего девушка становилась всё спокойней.

— Да, я выболтала ему, что, возможно, сейчас за мной придут, а он сказал, что он твой поводырь, что ему нужно, чтобы я никуда не убегала. Поэтому он теперь будет нашим общим поводырем. — И Луис рассказала почти всё, произошедшее несколько часов назад. Умолчала лишь о предложении Оливера стать его любовницей.

Дэниел и правда уточнил несколько моментов в её рассказе, после чего предложил пойти дальше, чтобы в движении согреться. Несмотря на то что стояли, обнявшись, утренняя прохлада начала пронизывать обоих.

— Тебе бы хотелось уехать отсюда? — спросил Дэниел, сжимая её озябшую ладошку.

— Мне нравится у Санни. Я давно ни у кого не останавливалась так надолго, — вздохнула Луис. — И я никогда не заводила друзей и подруг, как в этом баре. Но, наверное, так будет всегда, если где-то застревать как минимум на месяц. Тот человек в машине… Помнишь? Ногами вперёд сидел… Это хозяин бойцовского клуба?

— Один из хозяев. Их трое. Боишься за меня?

— Иногда — очень. Дэниел, а ещё вопрос, про тот номер вирта… Если я по нему позвоню, сможешь ли ты потом им воспользоваться?

— Конечно.

Он сказал это так удивлённо, что она поверила.

— И что теперь мы будем делать? — с надеждой спросила она у него, заглядывая в его глаза. Теперь, когда сказано главное, а он не отказывается быть с ней, он же должен что-то придумать, чтобы изменить ситуацию!

— Если учесть, что Оливер отвёл от тебя беду с полицейскими, — после недолгого раздумья заговорил Дэниел, — и пока нам с тобой ничего не грозит, думаю, ничего предпринимать не будем. Единственное, что я прямо сейчас сделаю, — проверю комнату на прослушку, как ты и говорила. Не думаю, что в комнате она есть. Они ведь уверены, что поймали нас обоих в ловушку. Загнали. Но мне самому не по себе, как представлю… В общем, нам обоим будет спокойней, если будем знать, что в комнате чисто.

— Подожди. А если прослушка есть и нас прослушивают, вдруг они сообразят, что мы решили доискаться её и уничтожить? — встревожилась Луис.

— Ничего страшного. Для начала мы поищем прослушивающие жучки — для чего у меня есть один прибор в миниатюре — и весьма усовершенствованный. Такого они точно у меня не ожидают. Он не даст подслушивающим понять, что мы ищем что-то. А если микрофоны имеются, он будет глушить их. Причём фишка в том, что они понять не смогут, почему у них аппаратура не работает.

— А дальше?

— Дальше будем жить, как жили. До того времени, как придётся делать что-то, что круто изменит нашу жизнь.

— Дэниел, если не секрет… Почему ты дрался с Лодером?

— Он неправильно определил твой статус при мне. — Дэниел усмехнулся. — Пришлось ему объяснять, что к чему.

— Он дрался иначе, чем в клубе, — задумчиво сказала девушка, задумчиво же поглаживая высунувшегося Прести.

— Не накачался препаратами, снимающими боль, — спокойно подтвердил Дэниел.

Девушка некоторое время молча смотрела на него.

— Такое разрешается?

— Не всегда. Только с ведома и разрешения хозяев.

Они зашли по дороге в магазин, где Дэниел набрал столько продуктов, сколько раньше не набирал. Объяснил, что, когда приходится переживать нервотрёпку, его всегда тянет съесть больше обычного. Пока он стоял у кассы и ждал пересчёта покупок, Луис быстро набрала номер Юджины, чтобы предупредить подругу, что всё в порядке.

Та откликнулась сразу и радостно:

— Луисита! Не представляешь, насколько я рада тебя услышать! У тебя как?

— Всё нормально, — весело сказала девушка. — Я остаюсь ещё на неопределённое время, так что…

— Слушай, Луисита! — решительно перебила её красотка. — Ты зря испугалась, что это полиция. Это не полиция была! Совсем какие-то другие люди. Они и правда искали тебя, но это точно не полиция. Я у них документы спрашивала — ты же знаешь, что я могу настаивать. У них никаких жетонов с собой не было! И они искали тебя по такому маленькому вирт-снимку! Сказали, что вроде как из частного детективного агентства.

— Странно, — только и смогла ответить Луис.

Она выждала, когда вместе с Дэниелом выйдет из магазина, и только после этого передала ему содержание разговора с Юджиной. Странная весть так захватила её, что девушка только сейчас подумала вот о чём.

— Дэниел, а что сделал Оливер с теми, кто меня искал, как ты думаешь? Их ведь двое. Неужели он приказал их убить?

— Не знаю, что он приказал, но проблему нашу он решил, — улыбаясь, сказал Дэниел.

Уже в своём проулке они весело переговаривались, пока открывали дверь в комнату Дэниела, пока переносили сумки и пакеты, а потом потрошили их… Затем Луис вспомнила, что хотела взять из своей комнаты кое-что из вещей.

— Дэниел, я быстро! К себе — и обратно!

— Стой!

Дэниел быстро подошёл к ней.

— Луис, только не пугайся. Но с этого момента ты всегда будешь на людях. Или на моих глазах. Так что в комнату твою мы пойдём вместе. Поняла?

— Поняла.

Она опустила глаза и голову, чтобы он не заметил её улыбки: ей этот приказной тон понравился. Как хорошо, что есть на свете человек, которому можно довериться!

Она повозилась возле двери немного: в тёмном, как всегда, проулке не сразу можно было разглядеть панельку для сенсорного ключа. Дверь открылась — и первым в комнату вошёл Дэниел. Она не успела переступить порог, как услышала его длинный свист. А потом ругательства сквозь зубы.

Обошла его и остолбенела: комната пережила полный разгром. В воздухе пахнет сожжёнными вещами. Ширмы, которыми она огораживала себе небольшие комнатки, переломаны и все лежат. Личные вещи разбросаны, причём все, хоть и слегка, но подожжённые. По стенам — чёрная сажа от затушенного пламени. Всё, что можно сломать, сломано. Не пощадили даже части комнаты от хозяев — два встроенных шкафа выглядят так, будто по ним лупили огромными молотами.

Прижав ладони ко рту, Луис в ступоре разглядывала комнату, которой совсем недавно так радовалась…

Снова вылез Прести. Дракончик округлил глазища — Луис горестно всмотрелась в его мордаху — и жалобно взвизгнул.

И этот жалобный звук для Дэниела стал сигналом к действию.

— Что из нужных для тебя вещей здесь было?

— Из нужных… Не знаю… — Рот морщился, с трудом контролируемый, и Луис с трудом же соображала, как ответить на простой вопрос. — Все основные мои тряпки у тебя. И гитара тоже. А здесь — так, мелочь всякая. И по хозяйству… И тряпки, которые мы… мы с Юджиной купили… Что такое здесь было? Что?

— В таких районах, как наш, бывает всякое, — философски сказал Дэниел.

Его простые слова, сказанные с различимой ноткой сопереживания, привели её в себя. Девушка быстро обошла, иной раз высоко поднимая ноги — перешагнуть горы мусора, всю комнату. Быстро собрала вещи, которые ещё можно использовать. Дэниел помог, следуя за ней с большим пакетом. Затем они снова очутились у двери, и Дэниел привлёк Луис к себе.

— Пошли ко мне. Отоспимся — разберёмся. А пока — смысла нет.

Уже в его комнате, переодетая и успокоенная, Луис, немного удивлённая, сказала:

— А что если… Что, если это те люди — из детективного агентства?

— Не нашли тебя — отыгрались на комнате? — усмехнулся Дэниел. — Не слишком ли глупо звучит? И ты сказала, что ими решил заняться наш старый друг Оливер. А он в баре был. И спокойный. Судя по всему, твою комнату разгромили хулиганы, польстившиеся на мелочь… Вот только одно меня смущает, — снова впадая в задумчивость, выговорил он. — Каким образом они замок твой открыли? Обычное хулиганьё просто бьёт замок вдребезги, а здесь мы ничего не заметили — никаких отметин. Такое положение вещей здорово укладывается в действие, скорее, именно представителей детективного агентства. Но вот зачем им надо было громить твою комнату?

— События несутся так, что мне становится страшно, — со вздохом сказала Луис. — Что-то мне не кажется, что нас ждут спокойные дни, как ты думаешь…

— Хорошо. Чтобы быть спокойней, сделаем так: сейчас мы поспим (не знаю, как ты, а я валюсь с ног), а потом ты сбегаешь к Оливеру и выяснишь точно, что именно он сделал с теми, кто явился в бар Санни. Согласна? Ну и прекрасно. Завтракаем и — спать!

11

Перед сном Дэниел задумчиво сказал только одно:

— Ты заметила? Комнату разгромили совсем недавно. Пара вещей ещё дымилась… Значит, буквально перед нашим приходом сюда. И, кто бы это ни был, он не знает, что ты переехала ко мне. — И улыбнулся. — Вовремя.

— Теперь разбираться с хозяйкой, — тоже задумчиво сказала Луис и поёжилась.

— Забудь.

— Да нет, мне нетрудно будет заплатить. Просто неудобно. Подумает ещё…

— Главное только то, что подумаю я, — смеясь, Дэниел притянул её к себе и обнял. — Спим. А то что-то последние дни у нас довольно смутные выходят. Даже отдохнуть некогда. А потом попробуем разобраться, что у нас тут.

«И всё почему-то связано только со мной», — тайком вздохнула девушка, стараясь прижаться к нему, к горячему, как можно плотней. Прижаться так, чтобы ему удобней было обнимать её. Доприжималась. Дэниел пробормотал что-то ощутимо совсем не сонное. Его ладонь скользнула с плеча девушки, мягко проехалась до её бедра… Луис изогнулась от одного этого нежного движения — с длинным вздохом, закончившимся почти бесплотным стоном, когда Дэниел приподнялся над нею. Секунды он смотрел на неё, а она восхищённо вглядывалась в эти тёмные глаза, которые темнели всё больше, наполняясь странной, чувственной глубиной и сиянием. Сон из них пропал окончательно… Дэниел осторожно наклонился и приник к её губам…

А когда всё закончилось, Дэниел снова закрыл её собой, обнимая за плечи, обмякая на неё мягко и бережно, так что она почувствовала его тёплую тяжесть с благодарностью — за ощущение защиты.

… Прести свалился на обоих откуда-то сверху. Дэниел сонно что-то проворчал — от внезапного, хоть и лёгкого прыжка на плечо. Но дракончик, сел, словно кошка, — передними лапами на его ухо, сам растёкшись по плечу, и, видимо, пригрел место. Дэниел сразу расслабился и уснул — судя по лёгкому дыханию. А Луис вслушивалась в его тихое, размеренное дыхание и, чуть улыбаясь и вспоминая его слова про «потом попробуем разобраться», думала, что мужчины, наверное, часто так считают: несчастье одно за другим, но жизнь продолжается; так, пока не стукнет основательно, зачем беспокоиться? Почти как в старинной пословице: гром не грянет — мужик не перекрестится… И уснула.

И приснился ей сон. Кошмар.

О том, что выспаться им не дали.

Что в дверь загрохотали так страшно, что Луис испугалась — до умирающего в болезненном, суматошном биении сердца.

Что Дэниел, довольно спокойный, только страшно недовольный, пробормотал что-то, размыкая объятия, но встал и пошёл к двери.

Что выяснилось: в дверь стучали двое полицейских…

Удивлённый, ничего не понимающий Дэниел не успел закрыть лежащую на его постели девушку. Луис только и успела накинуть на себя одеяло. Наверное, впервые, с тех пор как он здесь живёт (поняла по его досаде Луис), он пожалел, что не расставил ширмы, отгораживающие от входной двери вид на его комнату или хотя бы на кушетку.

И всё полетело, как летит только в сновидческом кошмаре. Ненормально.

Девушку попросили показать её комнату. Почему-то не удивились погрому. А потом предложили опознать нечто, запихнутое в прозрачный пластиковый пакетик. Нечто оказалось — её нижнее бельё. Изумлённая, Луис только и успела выговорить:

— Откуда у вас это?

И, договорив, поняла, что вокруг потемнело. Сонный кошмар среди белого дня стремительно и неумолимо начал преображаться во что-то такое жуткое, что Луис вдруг оказалась отрезанной от Дэниела. Она — здесь. Он — где-то там, среди полицейских, которые деловито шныряли по её комнате, выискивая какие-то доказательства, — и она не понимала, что за доказательства, для чего? А они что-то поднимали, выискивали, складывали в свои пластиковые пакетики, о чём-то издалека спрашивали её, и она, ничего не понимая, отвечала сразу, не задумываясь…

А Дэниел ещё пробовал что-то узнать. Она слышала его как-то глухо, со стороны. Показалось, он ушёл и стоит где-то за тонкой, хорошо прослушиваемой дверью. И вроде преграда маленькая, но — он там. А девушка здесь.

А потом ей предложили одеться…

Она с ужасом обнаружила, что ходит до сих пор в одном коротком халатике, наспех наброшенном. Бросилась к наваленной одежде…

… и вывели её из комнаты Дэниела — как объяснили, кое-что показать. Или посмотреть? Дэниел — она опять чувствовала его где-то на периферии своего пространства — шёл за ними, поскольку полицейские не возражали.

Пять шагов — от двери его комнаты до противоположной стены. Дверь Оливера. Открытая. Луис нерешительно переступила порог, как ей велели, — и закричала, застонала, прижав ладони ко рту. Мимо них всех в комнату проскочил Дэниел, готовый защитить её от того, что она увидела и что её напугало. Чуть не сбил с ног одного из полицейских. И внезапно встал, а потом даже попятился…

Защищать не от кого.

Оливер, мёртвый, лежал у своей кровати. Маленькое кровавое пятно на лбу. Чёрная полоска снизу пятна поблёскивает. Кровь ещё не засохла.

— Вы знаете его? — спросил кто-то, кажется, обращаясь к девушке.

Она закивала, но её снова спросили о том же, и она вынуждена была сказать это вслух. И тогда ей сказали поразительную вещь:

— Вещи, опознанные вами, мы нашли в его комнате. Ваши следы в его комнате есть. Его в вашей — нет. Вы можете объяснить это?

Кошмар продолжался. И не потому, что у неё спросили об этом. А потому, что Дэниел оглянулся на неё. Непроницаемый взгляд.

И в этот момент она отчётливо поняла одно: он только с её слов знает, что она разговаривала с Оливером в его комнате. Теперь Дэниел, конечно же, думает, что они не только разговаривали…

Всё запуталось. Это главное, что она поняла. Запуталось так, что по-другому уже не объяснишь, разве только рассказав, что на самом деле происходит с нею самой. А она этого — рассказать — не сможет. Никогда.

Голова заболела. Лучший способ, чтобы больно не било в виски, — сидеть спокойно, расслабив мышцы лица. И лучше, если не разговаривать. Она даже не стала заходить (а её и не приглашали) назад, в комнату Дэниела. Стояла, прислонившись к стене, между двумя дверями, его и своей. Дожидалась, что будет дальше. Смотрела и не видела. Дэниел снова где-то стороной ощущался. Не рядом. Отчуждённым.

Пока выносили Оливера, пока её провожали в машину, оставленную возле входа в проулок, она больше его не видела. Не подошёл…

В полиции её провели в пустую комнату, такую же просторную, как у Дэниела, только, вместо кушетки, посередине стоял стол и по две стороны от него — два стула. Ей предложили сесть на один, напротив устроился какой-то безликий человек, который принялся выспрашивать её о взаимоотношениях с погибшим. По наводящим вопросам она рассказала всё, что знала об Оливере. А затем ей сначала намекнули, а потом открытым текстом предложили: неплохо бы рассказать об интимных отношениях, бывших между ними, о ревности, из-за которой был убит Оливер.

И тогда она сказала равнодушно:

— Убили не Оливера. Убили меня. Дэниел не поверит, что я…

И заплакала. Не кривясь от слёз, а просто сидела, смотрела в ничто, а слёзы щекочуще бежали по лицу, и она где-то подспудно злилась на них, что отвлекают от переживания обиды. Но злилась тоже как-то стороной. Только когда изуродованную щёку защипало от боли, она спохватилась, приняла от дознавателя бумажный платочек. Мельком поймала брезгливый взгляд на её пальцы, прижавшие платочек к царапине, — и сама отвела глаза. Даже теперь чувствовала себя виноватой, что человеку пришлось видеть эту уродливую царапину.

Её отвели в камеру. В клетку. В душе девушки всколыхнулось было — хоть выспаться бы!.. Но спать не дали. Через полчаса её вызвали к другому следователю, и он задал те же вопросы об Оливере и о характере их взаимоотношений. Потом снова отвели в клетку. Где она уже даже не пыталась прилечь на койку. И оказалась права. Полчаса — и она, опасной преступницей, снова идёт между двумя конвоирами на следующий допрос. Другой следователь. Те же вопросы. Насколько она поняла — в плывущем заторможенном состоянии: её пытаются поймать на лжи, чтобы, прицепившись хоть к чему-то, выбить из неё признание.

Спрятавшийся на ней дракончик оказался единственной нитью, которая связывала Луис с реальностью. Достаточно было погладить его голову, и она будто опускалась на землю и понимала всё, что происходит. До следующего допроса, который вызывал у неё впечатление кошмара наяву.

А потом снова вызвали, но вдруг оказалось — не на допрос.

В кабинете — на этот раз, а не в помещении, гулком и пустынном, ей предложили подписать уведомление о невыезде. И уведомление о том, что выпущена под залог. И передали Луис её сумочку, с самой разной мелочью, всегда необходимой женщине, — отдали, естественно, тоже под расписку.

Растерянная и обрадованная — Дэниел! — она вышла в коридор уже без конвоиров и прошла по лестницам на выход. В вестибюле полицейского участка её ожидали двое: клюющий носом, измученный без сна Санни и разъярённая Юджина.

Красотка слетела со стула и кинулась обнять Луис. Та аж отшатнулась от внезапного порыва подруги.

— Чёрт бы всех и всё! — заорала она, не обращая внимания на снующих везде полицейских. — Что происходит?! Луисита! Не молчи! Что случилось?!

— Успокойся, Юджина, — попросил сморщившийся от её крика Санни. — По ушам же бьёт. Луис, девочка, поехали. Довезу тебя до бара — выспишься. А то разве не вижу, в каком ты состоянии. А потом расскажешь всё, ладно?

Но ждать Луис не стала. Как только села в машину, тут же закрыла глаза. Пока Санни выводил из переулка машину, она сразу сказала, не открывая глаз и плывя в странном, покачивающемся пространстве:

— Меня обвинили в убийстве. Я не убивала. Откуда у вас такие деньги? Я видела в уведомлении, сколько вы перечислили.

— Это Дэниел дал, — сказала Юджина. — Я, правда, не поняла, почему он с нами не поехал, но денег он дал. Луисита, ты приляг на моё плечо. Нам ходу в таком потоке — с час, хоть немного поспишь…

Но перед тем как уснуть или хотя бы попытаться это сделать, Луис коротко же рассказала, что её комнату разгромили, пока её самой там не было. Потрясённый Санни покрутил головой и высказал только одно:

— Хорошо хоть, твоя гитара у меня хранится.

Безвольной куклой девушка и в самом деле приткнулась к плечу Юджины, полагая, что сможет обдумать происходящее — деньги Дэниела, например, но сон сморил сразу. А тут ещё постоянно прятавшийся в её куртке Прести вылез. Дракончик без всяких сомнений мгновенно залез на открытый участок хозяйкиной шеи, обвился так, чтобы греть… Последнее, что почувствовала Луис, — два движения: Прести лёг влажным носом ей на свободное ухо, а Юджина осторожно примостила свою голову на её — и тоже уснула. У самой ведь тоже ночь — рабочее время.

Спустя час, как и напророчила красотка, они все вышли у бара Санни. Внутри по дневному времени пустовало, хотя народ был: трое служащих прибирали зал после ночного происшествия, и уже дружно стучали молотками два вызванных мастера — подремонтировать то, что поддаётся ремонту на месте.

Девушки прошли мимо работающих, и Санни указал Луис на дверь гримёрки.

— Юджина сейчас уйдёт и тебе мешать не будет. Выспись.

— Для начала я зайду вместе с ней и помогу постельку сделать! — заявила красотка и выполнила свою угрозу.

В гримёрке, в подсобном помещении, нашлась старая тахта, выполнявшая функции места отдыха для выступавших, если им, как Луис, приходилось выступать в баре через долгие промежутки времени. Здесь, в уголке, рядом с рабочим зеркалом Юджины, — закрой только дверь в гримёрку, — не слышно шума молотков. И здесь Юджина накидала на тахту старых костюмов и приволоченных Санни старых скатертей и укрыла утонувшую в этой куче Луис, велев:

— Не думай ни о чём, Луисита. Спи. Приходи в себя. Потом поговорим. Я б тебя привезла к себе, но только я пока домой не еду. Но после ночной — мы едем ко мне. Ясно? А если ясно — спи.

Девушка послушно покивала и снова закрыла глаза.

Шаги, уверенные и подцокивающие — на шпильках, затихли к двери. Мгновения тишины, пока Юджина открывала-закрывала дверь. Снова еле слышное цоканье каблучков, постепенно пропадающее за уже дверью… Луис подтянула к подбородку край скатерти, зажмурилась… Надо уснуть… Только вот… Несколько часов подряд она слушала имя Оливера и воспринимала его отдельно от существующей реальности, а теперь перед закрытыми глазами она постоянно видела одно и то же: распластавшийся у кровати Оливер лежит на животе, словно пытается встать на ноги, для чего упёрся руками в пол. Глаза открыты, но тусклы, и всё так же стекает с переносицы чёрная, почти застывшая струйка крови… Девушка попыталась переключиться на Дэниела… Глаза Оливера, заплывшие кровью, вдруг заблестели, резко обозначившись чёрными зрачками. Шевельнулись бледные, обескровленные пальцы…

… Хозяйка задышала прерывисто, и Прести вздохнул, снова переполз ближе к её голове. Цепляясь короткими лапками за её волосы, он взобрался ей на макушку и спустил лапы на лоб. После чего приник к лапкам мордой. Зелёные глаза блеснули в полутьме закрытого помещения и медленно закрылись… Дыхание Луис выровнялось. В пространстве сна появилась дорога. Пустынная и убегающая, исчезая, к горизонту. Девушка шла по этой дороге, пока дорога сама не подхватила её необычайно лёгкое тело. Чувствуя животом почти воздушную подушку, Луис взмахнула руками — и полетела. Руки удлинялись и становились тяжелей. Она скосилась на них и увидела тяжёлые крылья… Дорога удалялась от взлетающего человека, а вскоре рядом с ним появилась вёрткая точка, которая радостно кружилась, облетая крылья человека. Дракончик так радовался человеку в их объединённом сне, что и человек забыл обо всех своих сиюминутных горестях и бедах, отдавшись свободному полёту над дорогой…

Сон оказался очень глубоким и даже каким-то оздоравливающим.

Когда Луис проснулась, реальность вокруг неё крепко стояла на ногах. Несмотря на убийство Оливера и остальные передряги, в этой реальности для полной уверенности не хватало лишь одного — Дэниела.

Она поднялась с вороха тряпок, спустила ноги на пол. До начала активной вечерней жизни и работы бара оставалось часа полтора. Слева от ног она заметила гитарный футляр. И на душе потеплело: пока она спала — приходил Санни.

С минуту она посидела на старенькой тахте, обдумывая, что сделать в первую очередь. Умыться. Сходить на кухню бара, выпросить что-нибудь, что можно принести сюда и поесть. Подготовиться к рабочей ночи, в общем.

Дэниел… Она машинально огляделась в поисках сумочки. Оказывается, та лежала в ногах. Юджина, наверное, побеспокоилась оставить на видном месте. Луис схватила сумочку, вынула вирт и нетерпеливо включила его. Глазам не поверила. Секунды спустя медленно опустила вирт на колени. Где на нём тут же устроился дракончик, просительно вглядываясь в её глаза. Девушка понимала этот взгляд: Прести тоже голоден и ждёт, когда же хозяйка побеспокоится о хлебе насущном.

Ни одного звонка от него.

Но ведь залог он внёс…

Она бездумно посидела ещё некоторое время, прежде чем решилась дозвониться до него. И спросить… Снова включила вирт — и резко отбросила его от себя. Как ядовитое существо, к которому лучше даже не прикасаться. Вирт пулей влетел под ворох тряпок, бывших ей только что постелью.

Нет. Лучше потом. Когда руки перестанут трястись.

А потом нагнулась, сунула руку под тряпки и нащупала вирт. Набрала номер. Пальцы похолодели, когда услышала: «Ваш номер заблокирован!»

Посидела, снова опустив вирт на колени. Ничего не почувствовала, кроме недоумения. Почему?.. Сложить два и два нетрудно. Кажется, он поверил в версию следствия. Убийство на почве ревности. Ну да. Всё правильно. Несколько часов её не было, и Дэниел просто не знал, где она находилась. Легко сделать выводы, что девушка на такси может быстро доехать до проулка, где они живут, убить Оливера в его комнате, а потом быстро вернуться.

Ничего. После первого выступления она сбегает к нему на работу и попытается убедить, что ни в чём не виновата.

Успокоившись на этой мысли и даже повеселев (правда, как-то ощутимо нервно повеселев), Луис принялась выполнять намеченную программу по подготовке к рабочей ночи. Сначала расчесала волосы, постоянно забывая, что расчёсывается, и застывая на никакой мысли. Вроде что-то и думает, а вроде и ни о чём. Если бы не нетерпеливый Прести, так и не расчесалась бы. Но дракончик хотел есть, а в гримёрку сквозняком тянуло из кухни такими вкусными аппетитными запахами: всё-таки помещения находятся по одному коридору. И Прести не придумал ничего лучшего, как заставить хозяйку поторопиться с насущным: пока она замирала с расчёской, он забирался на её плечо и, как с горки, скатывался с него. От его мельтешения перед глазами девушка пришла в себя и быстро закончила с волосами. Затем в той же подсобке она умылась, накрасилась по необходимости и побежала на кухню.

Здесь выяснилось, что выпрашивать ничего не надо: Санни распорядился покормить имита Луис и как можно вкусней. С огромной благодарностью девушка взяла приготовленный для неё поднос и унесла в гримёрку. С приключениями, конечно, как без этого: едва она вышла в коридор, на поднос с её плеча свалился дракончик. Поднос, конечно, вздрогнул — чудо, что Луис от неожиданности вообще чуть не выронила его. Но, кажется, Прести того и добивался: упавшая крышка с одного из салатников стала результатом его диверсии, после чего дракончик на законных основаниях и с наслаждением сунул голову в салат.

Поужинав, Луис попыталась составить личную программу для выступлений на сегодняшнюю ночь, как обычно и делала. Она знала, что нельзя составлять программу из песен, содержащих только одну интонацию. Если песня грустная или печальная, она должна плавно переходить в более оптимистичную, а то и шутливую.

Но сегодня всё, что ни вспоминалось, выглядело чуть не похоронным. Пришлось взять себя за шкирку и заставить думать. Хотя был момент, когда она горестно улыбнулась своей мысли о похоронах и шутках: а что ещё остаётся делать, если дом, пусть временный, разрушен? Если человек, самонадеянно обещавший взять её и Дэниела под своё сомнительное покровительство, буквально часы спустя после своего обещания мёртв? Причём его убийство пытаются повесить на неё. На Луис.

«Луиссс…»

Она вздрогнула. Что это? Показалось?

Сидевший с нею на тахте дракончик на её резкое движение поднял голову и засиял на девушку зелёными глазищами. Он вольготно расположился на корпусе её гитары и до сих пор, до её резкого движения, лежал, водрузив морду на струны, отчего выглядел благодушной кошкой, которая везде найдёт себе местечко для уютного отдыха.

— Прести, скажи… — Девушка смущённо взглянула в сторону двери и снова обратилась к дракончику: — Скажи, Прести. У меня ведь с Дэниелом всё будет хорошо? Как ты думаешь? Он ещё… захочет увидеть меня?

Дракончик некоторое время смотрел хозяйке в глаза, а потом снова положил морду на струны, как бы говоря: некогда мне всякими глупостями заниматься, когда хочется подремать… Забыв о своём вопросе, но вспомнив кое-что другое, Луис снова взялась за вирт. Она попробовала снова набрать номер Дэниела. Но тот же автоматический голос опять произнёс равнодушную фразу о заблокированном номере.

А потом стало не до номеров. В гримёрке появились первые девочки, которым предстояло переодеваться для выступлений, пока первым номером идёт выступление имита. И девушка, подавив тяжкий вздох, улыбнулась вошедшим, поздоровалась со всеми и шуганула Прести с гитары. Пока она проходила всё помещение с гордо восседающим на плече дракончиком, его успели все обласкать и обсюсюкать. Уже в коридоре она встретилась с мрачной Юджиной и встревожилась сама.

— Юджина, что ещё случилось?

— Ничего. Звонила своему адвокату спросить насчёт твоего дела.

— У тебя есть свой адвокат?! — не удержалась Луис.

— Ну, как сказать — свой? Ходили, гуляли одно время с ним, — усмехнулась Юджина. — Вот, теперь вроде как разрешение получила иной раз позванивать. По моей просьбе, он позвонил узнать о твоём деле. Дело очень серьёзное. Этот твой убитый — не хухры-мухры, а какая-то там шишка в теневых кругах.

— Это я знаю, — нетерпеливо сказала Луис. — Есть что-то, чего я не знаю?

— Если ты настроена, что этому делу спуска не дадут по инстанциям, то ты права. Хозяева этого убитого потребовали провести следствие по всем правилам.

— Ну и пусть проводят, — равнодушно сказала девушка. — Юджина, ты извини. Я на сцену. И… Юджина, спасибо огромное, что ты беспокоишься обо мне.

Красотка наклонилась чмокнуть подружку и пошла к гримёрке, ворча что-то невразумительное, но угрожающее.

12

Оставь своё настроение за порогом, выходя к людям. Как бы тебе плохо ни было. Особенно, если ты имита. Ты артистка, ты влияешь на настрой слушателя — значит, возьми себя за глотку и — играй. Играй, что тебе весело. Что у тебя романтичное настроение. Люди пришли не для того, чтобы слушать твои жалобы. А для того, чтобы забыться в том дивном мире, который ты создаёшь на короткое время. Играй искренне. Иначе, почувствовав фальшь, они не будут тебя слушать никогда. В общем, как бы ни было тебе плохо, слушатель должен наслаждаться.

Луис перешагнула порог из служебного коридора (порог, за которым остались Дэниел, вдруг отдалившийся, разорённая комната и убитый Оливер) и прошла между девочками, замершими, глядя на неё почти с трепетным ожиданием

Мягкий глубокий аккорд — и в баре притихли. Как всегда на это время — сегодня много народу. Про отличную имита Тайры, уже месяц поющую в заведении Санни, знают многие, и именно «на Луис» сюда начали приходить любители и ценители искусства имита. Поскольку приходили на короткое время, только на её выступления, — и в самом баре заказывали немного. Но Санни ухмылялся: по мелочи, вроде и незаметно, но торговля шла.

Сегодня много мужчин, и некоторые без пары. А значит, сегодня можно себе позволить и пожаловаться:

— За что ж ты меня оставил одну? Придумал мне боль и вину? По городу тихому тихо бреду, покоя ищу — не найду. Как лист, подгоняемый ветром, летит душа в переулках пустых. И жалобно плачут дожди всех обид среди стен, среди каменных плит…

В баре все притихли, слушая жалостливый рассказ об обиженной девушке, которую бросил возлюбленный… Жёстко сдерживая себя, чтобы не расплакаться, с холодной головой расставляя нужные интонационные акценты и выдерживая темп, Луис старалась сдержать излишние эмоции, не забыть, что это не плаксивая песенка, а всё же часть искусства… А вот теперь, когда застыла задумчивая тишина, можно разбавить негатив классикой. Это не в репертуаре Тайры, но ведь имита может пошутить?

Пальцы задорно отстучали ритм по деке, народ оживился, с интересом вглядываясь в Луис: какой сюрприз она поднесёт им?

— Бёрнс, — многозначительно сказала она и начала с лукавой хитринкой: — Кто там стучится в поздний час? «Конечно, я — Финдлей!» — Ступай домой. Все спят у нас! «Не все!» — сказал Финдлей.

Под конец старинной песенки народ тоже тихонько постукивал по столам, выбивая озорной ритм. Слушатели не смеялись — но улыбались. И эхо зрительского ответного чувства Луис почувствовала мгновенно и с облегчением. Она даже ощутила, как шерстяной шарфик на шее шевельнулся, будто пытался рассмотреть всех тех, кто помогал хозяйке держать ритм… Проиграв короткую программу первого выступления, Луис поклонилась и пошла к служебному коридору. Спокойная гордость профессионала: смогла взять себя в руки, не допустила личных эмоций — превратилась в лёгкую грусть. Если бы она умела это делать на большой сцене! Впрочем, нужно ли ей это? Когда и на краю сценической площадки небольшого бара она чувствует себя уверенно, умело руководя настроением слушателей?

У начала коридора в гримёрку её поймала Юджина, погладила по плечу.

— Луисита, ты молодец! Я уж, грешным делом, думала, что петь не сможешь. Но ведь настоящего не отнимешь… Эх… Молодец!

Девушка улыбнулась и, уже сворачивая в коридор, послала ей воздушный поцелуй.

В гримёрке, привычно устроившись в уголке, она немного поговорила с девочками, которые спрашивали, какая сегодня публика, нет ли кого из потенциально опасных, кто может сорвать номер, а потом сидела и следила за бегающим по всем столам трельяжей Прести. Дракончик будто играл с присутствующими: девочки пытались его погладить, а он, едва ладонь нависала над ним, резко удирал — к удовольствию взвизгивающих и смеющихся присутствующих. То ли играл, то ли предлагал поиграть с ним. А может, пытался совмещать и то, и другое.

В общем, всем было весело, пока Луис пыталась решить, позвонить ли снова Дэниелу или выяснить причину его молчания позже — с глазу на глаз, напрямую.

Не выдержала. Вынула вирт. Суеверно прошептала:

— Пусть он нечаянно разблокировал меня… Пусть!

Но вирт снова бесстрастно отозвался о блокировании её номера.

Она посидела, бездумно глядя на весёлый переполох в гримёрке, устроенный дракончиком, неожиданно выскакивающим из совершенно неожиданных мест, на радость девочкам, которые радостно пугались его резкого поддразнивающего шипения. Посмотрела на вирт. До следующего выступления — около часу времени. До бара Дэниела — пять минут быстрым шагом. Осторожно встала, оставила гитару за своим стулом так, чтобы не упала и чтобы никому не мешала.

Быстро прошла гримёрку. Буквально с потолка на неё свалился Прести, вызвав восторженный смех девочек. Луис улыбнулась им и вышла тем же деловым шагом — вроде как: «Я сейчас, на минутку!» Куртку на всякий случай, чтобы не приставали с вопросами, несла в руке опущенной — чуть по полу не волочила.

Вышла служебным ходом, накидывая на ходу куртку, — из уже прогревшегося до духоты помещения в сухую прохладную ночь. Прести бормотнул что-то недовольно и уткнулся мордой в застёгнутый чуть не до горла воротник. Быстрым шагом девушка обогнула бар Санни и почти бегом побежала по дороге. Расстояние хоть и небольшое, да только на этой улице, насколько успела усвоить, встретить какого-нибудь алкаша или какого-нибудь типа, недовольного всё равно чем, но готового сорвать своё недовольство хоть на ком, не редкость. Так что — бегом, бегом!..

Фонари здесь есть, да толку с них, если галерея, по ощущениям, сама чуть не мистически пытается стать тёмной…

Она бежала и думала только об одном: как ему объяснить, что она не убивала Оливера? Сможет ли она сделать так, чтобы он поверил в её объяснения? Если судить по тому, что он внёс за неё немаленький залог… Может, поверит?..

Бар, где работает Дэниел. Она постояла на углу одного из домов, ближе к бару, отчаянно присматриваясь: а вдруг он на крыльце? Несколько человек негромко переговаривались у крыльца, но расслышать отсюда, говорит ли среди остальных Дэниел, невозможно. Свет из бара тоже не располагал к выглядыванию отчётливых черт лиц собравшихся на крыльце — слишком неровный, подрагивающий и разноцветный… Но вот группа людей разошлась от входа, осталась лишь одна мужская фигура. Луис прижала ладонь к груди, машинально пытаясь утихомирить сильно бьющееся сердце, после решительно зашагала к бару.

Уже подходя так, что в освещении от бара наконец начала проглядывать человеческая фигура, она разочарованно вздохнула: у стоящего у входа — светловолосая голова. Это не Дэниел. Подошла совсем близко, так что он обернулся на шаги. Сменщик Дэниела. Шапочное знакомство Луис. Можно спросить его. Этот парень не удивится и не станет спрашивать, а зачем и почему.

— Привет, — поздоровалась она, когда по глазам поняла, что сменщик узнал её. — А где Дэниел?

— Не знаю, — медлительно сказал парень. — Я после смены отдыхал — меня вызвали. Сказали, пока третьего сменщика не найдут, чтобы ещё подежурил. Устал, как собака. Мне ведь двое суток полагается, а тут — вызвали. Фиг его знает, куда он пропал.

— Ладно. Извини. Мешать не буду, — сказала Луис и повернулась было бежать назад. Но сообразила и быстро развернулась. — Слушай (она даже не знала, как его зовут), а ты не мог бы ему позвонить?

— Без меня уже звонили — не подключается, — всё так же медлительно ответил парень, и Луис вдруг поняла, что он не медлительный, а почти сонный — видимо, днём не выспался в расчёте на сон этой ночью.

— Спасибо, — сказала Луис и пожелала ему спокойного дежурства.

Тот кивнул и присел на цоколь сбоку от трёх ступеней крыльца, сразу прислонившись к стене крыльца и закрыв глаза.

А Луис побежала к себе, по дороге обеспокоенно вспоминая, были ли сегодня у Дэниела сосредоточенные глаза.

Но времени до следующего выступления оставалось мало, пришлось запихивать вовнутрь души все тревоги. Быстрый бег по ночной дороге всё-таки привёл хоть к одному положительному результату: Луис твёрдо решилась просить Санни, чтобы он хоть одно её выступление отложил на час, чтобы она успела вызвать такси и доехать до бойцовского клуба. Она понимала: в сам клуб она не войдёт. Но даже переодеваться в мальчишку не будет, ведь среди зрителей в прошлый раз были и женщины, значит, её появлению там никто не удивится. А самих клубных посетителей бывает много и на улице, когда они выходят во время перерыва. Значит, она просто может подойти к какому-нибудь человеку рядом с клубом и спросить его, выступает ли сегодня Большой Дэн. В крайнем случае она дойдёт до кассы и спросит там.

На этом более-менее успокоилась.

В баре Санни выяснилось, что успела прибежать ещё до конца номера девочек у шеста. Так что свалилась на свой стул и до появления Юджины утихомирила своё дыхание. Никто ничего не заметил. Юджина немного посидела рядом, пытаясь болтовнёй приглушить беспокойство подруги, а потом вынуждена была уехать с остальными в следующий бар. Поэтому, уже не боясь, что сердобольная подруга будет приставать с утешениями и уговорами не обращать внимания, Луис быстро нашла Санни и умолила третье выступление отодвинуть как минимум на полчаса.

Сразу после второго выступления она выскочила на улицу. Такси решила не вызывать, вспомнив, что некоторые таксисты предпочитают выжидать пассажиров после бара. На стоянке, как и предполагалось, стояли две машины. Одна приехала на вызов, зато вторая была свободна. Таксист узнал имита Луис и не возражал быстро отвезти её к другу в бойцовский клуб, дождаться её там, а потом привезти на работу.

Девушка вздохнула, расслабившись, и села в машину.

По дороге с редким по ночи движением до бойцовского клуба добрались быстро.

Луис вышла и ещё раз предупредила водителя подождать её. Остановилась машина чуть слева от входа, и сразу стало видно, что неподалёку стоят человека три.

Оглядываясь на машину, девушка насторожённо подошла к ним.

— Извините, хотелось бы узнать, сегодня Большой Дэн выступает?

Один, высокий и широкоплечий, взглянул на неё сверху вниз и мрачно сказал:

— Клуб закрыт. Сегодня никто не выступает. — И через паузу выругался матом.

Поражённая, Луис попятилась, а потом повернулась и быстро села в машину.

— Всё? — спросил водитель, не глядя на неё.

— Да. Поехали к бару, — сказала девушка, стараясь не передёргивать плечами от внезапного мороза по позвоночнику.

Осталось последнее, четвёртое выступление. Почти на самое утро. Как Луис пережила его ожидание — сама не понимала. Помог Прести. Он всё вертелся вокруг неё, всё время чего-то требовал, толкался головой, чтобы она его погладила, потом — чтобы накормила. И таким образом занял своей персоной всё её внимание. Хоть девушка и продолжала сидеть, как на иголках.

После четвёртого выступления в гримёрку вошёл Санни, выглядел Луис, уже собравшуюся, и напомнил:

— Никуда не уходи! Юджина обещала тебя забрать. Только что позвонила — скоро будет. Не убегай!

— Но я… — начала девушка.

Хозяин бара перебил её:

— Прости, Луис. Только мне бы не хотелось ещё и по этому поводу ругаться с Юджиной. Да и права она — сама подумай. Где теперь тебе жить?

Луис присела на стул, с которого было встала.

Но и с Дэниелом надо поговорить! Немедленно!

Она выждала, пока Санни выйдет из гримёрки, и быстро подскочила к двери, благо в помещении осталась одна. Санни удалялся по коридору, пока на секунду не остановился перед какой-то дверью. Судя по расстоянию от гримёрки — перед своим кабинетом.

Он исчез. Луис выждала ещё немного — и рванула вперёд так, что Прести с трудом удержался на её плече. Захотят узнать, что и как с ней, — перезвонят. Но она должна! Должна увидеть Дэниела!

На площадке бара машин нет. Девушка выдохнула и побежала по дороге. Где-то наверху уже начинало светлеть — точнее, чёрное небо слегка поблёкло. Однажды что-то прищемило её волосы. Она пробежала ещё некоторое расстояние, прежде чем поняла: круто выскочила на повороте, отчего чуть не свалившемуся с плеча дракончику пришлось вцепиться в её волосы. «Прости меня, Прести!» — чуть слышно прошептала она, снова мыслями устремляясь к комнате Дэниела. Ну, добежит она. Ну, ворвётся в комнату. Что ему скажет? С самого порога будет кричать, что не виновна?

Нет! Уже ни о какой виновности-невиновности говорить не будет — только увидеть бы, что он жив! Почему он заблокировал всех? Что с ним? Девушка не думала, что он так переживает из-за ссоры с ней (а была ли ссора?), что обиделся, как мальчишка, и потому блокирует всех. Нет, с ним что-то случилось…

— Я только на минутку, — задыхаясь, прошептала она в холодный воздух, от которого колюче продирало горло, — только на минутку… Только увидеть тебя — и всё…

Полчаса делового шага превратились в минут пятнадцать бега. За это время она здорово наглоталась холодного воздуха, но лишь раз, мелькнула мысль, что может простыть, что горло может воспалиться…

Проулок. Успокаивая дыхание, часто сглатывая, чтобы смягчить и согреть саднящее горло, она остановились перед входом в простенок между двумя домами. Три комнаты. Одна разгромленная. В другой — был труп человека, которого она считала очень хорошим знакомым, но который оказался… жуткое слово «поводырь». Лучше бы он сказал, что шпионил… А… А интересно… Впервые такая мысль пришла в голову. Интересно, а кто вызвал полицию в его комнату? Кто сообщил полиции, что Оливера убили?.. Не до этого. Пора идти в проулок и стучать к Дэниелу.

Она свернула в проулок. Уже не думала, дома ли он, нет ли. Просто машинально подошла к двери и, совсем забыв, что хотела предварительно постучать, схватилась за дверную ручку потянуть на себя. Дверь внезапно — даже для неё — легко открылась. Луис перешагнула небольшой порог. Увидела. Опустила руки. Даже не вздрогнула, когда дверь за спиной мягко прихлопнула, закрываясь.

На кушетке неподвижно лежал Дэниел — свесив с неё ноги, раскинув руки. На светло-серой куртке расплывалось чёрно-красное пятно. Рядом — в профиль к ней — стоял Ядро-Убийца, словно разглядывал его. В руках пистолет. Вздрогнув, Лодер оглянулся на негромкий звук захлопнувшейся двери…

Замкнутое пространство комнаты перед глазами дрогнуло. Белый, ослепительно-пепельный взрыв грянул перед застывшими глазами Луис. Движения, ворохнувшегося на груди, она уже не почувствовала…

… Забвение…

Нет, желание забвения…

Желание небытия…

Жить… не хочется, когда умирает душа… Вместе с частью, которая вложена в другого. Когда нет жизни, нет счастья без того, кто стал твоей частью…

… Она очнулась — на коленях, упираясь в пол руками, кашляя и плача. Слёзы и сопли. И — кровь… Что? Откуда на её пальцах кровь? Она огляделась, холодея… И умерла вместе с Лодером, который лежал рядом — лежал с ножом, торчащим в сердце.

… Она села на колени, уже выпрямившись, села на пятки. Одно неполное движение, чтобы повернуться к огромному телу рядом. Бесстрастно положила ладонь на его шею… Пульса нет.

И чуть не завизжала, когда услышала шорох с кушетки. Замерла, стараясь удержаться от крика, но — снова шорох, а затем и стон.

Она вскочила. Дэниел пошевельнулся. Она быстро подошла к нему, встала коленом на край кушетки. Он дышал. Быстро, неровно. Не открывая глаз…

Ничего не понимая, только видя, что он жив, Луис вытащила свой вирт и быстро отыскала таинственный номер. Облизала пересохшие от ужаса — или от горячего дыхания — губы. Успела сообразить вытащить из-под куртки длинный воротник джемпера и натянуть его до глаз на лицо. Спряталась. Отчаянно ткнула пальцем по панели вирта.

На экране появился сухощавый и даже худой человек, лет сорока, с жёсткими зелёными глазами. При виде Луис он приподнял светлую бровь. Больше в его лице не дрогнула ни одна чёрточка.

— Я слушаю вас, девушка.

Как он?.. Ах да, волосы распущены.

— Дэниел сказал… — начала она и даже сама поняла, каким мёртвым голосом говорит. Сглотнула. — Дэниел сказал, что по этому номеру можно позвать помощь. — Она повернула экран вирта, чтобы человек увидел Дэниела. — Он ещё жив. Записывайте адрес.

— Планета.

— Кэссия.

— Теперь полный адрес.

Она сказала.

— Мы сейчас будем. У нас есть отделение на Кэссии.

Он даже не спросил, что произошло. Но, прежде чем он отключился, она сказала:

— Меня здесь не будет.

— Можно поинтересоваться, почему?

Ледяные зелёные глаза, казалось, заглянули в самую душу. Она снова повернула экран вирта. На Лодера.

— Я, как Тифозная Мери, приношу одни несчастья и смерти. Мне лучше уйти. Может, тогда Дэниел выживет.

— Не уходи, — то ли попросил зеленоглазый, то ли велел.

Она отключила вирт, тяжело шагнула к двери. Эхом услышала его слова, сбитые на полуслове отключением связи, — почти угрозу: «Мы ведь тебя всё равно найдём».

Она вышла из проулка. Мелькнула мысль о забытой у Санни гитаре. О профессии имита придётся забыть. Поэтому о гитаре надо забыть… Она словно почувствовала под ладонью сухой гриф, услышала прозрачный аккорд, призрачно повисший в воздухе… И поёжилась… Оставить все мечты. Устроиться посудомойкой. Или охранником. Или куда-нибудь на дальние, плохо развитые планеты, на самые тяжёлые работы… Она чисто машинально стянула воротник-хомут, закрывавший её лицо. Зато Дэниел будет жить…

Всхлип вырвался помимо воли. Она прошла ещё несколько шагов и прислонилась плечом к стене. Лицо ощущала спокойным, сухим. А всхлип всё равно рвался. «Возьми себя в руки!» Не получалось. Появилась странная обида на Дэниела, почти зависть: ему-то хорошо! Ему-то сейчас помогут! А я?!

Что-то пушистое и тёплое мазнуло по щеке.

— Прести… — прошептала она.

Дракончик потёрся о её щёку снова. И вместо следующего всхлипа она смогла длинно, прерывисто вздохнуть.

Оттолкнулась от стены. Хорошо, что вовремя сняла все деньги с карточки. Её сейчас наверняка блокируют… Вперемежку с другой мыслью: хорошо, что она не притронулась к Дэниелу… А вдруг бы убила? Новый всхлип рождался недолго. Пришлось заставить себя идти — и быстро. Потому что движение отвлекало.

Запоздалая мысль: а что с Лодером? И вспыхнула от ужаса: нож! Её нож в его сердце! Мало того — на ноже её отпечатки пальцев! Опоздала с мыслью… Чувствуя, что её начинает бить крупная дрожь, она была вынуждена остановиться, потому что начала идти странно, словно пьяная: то заваливаясь в одну сторону, то делая резкое движение, будто собираясь упасть…

Позади замелькали огни быстро едущей по переулку машины.

Луис остановилась, отошла к стене, пропуская и с благодарностью думая, что есть секундная возможность успокоиться, пока машина проезжает мимо.

Но машина вдруг затормозила. Прямо перед нею.

Зажавшись от страха, ссутулившись — невольно прижимающаяся к стене, Луис, оцепеневшая от страха, следила, как открывается дверца со стороны водителя, как навстречу ей быстро идёт высокая, выше, чем она, Луис, красивая девушка в белых мехах, по которым вьются длиннейшие, до пояса, белые волосы. Девушка останавливается в шаге перед Луис, вглядывается в её перепуганные глаза, а потом делает ещё один шаг — и обнимает.

— Лу, глупая девочка! Наконец-то я тебя нашла!

Сначала, скованная ужасом, Луис не сразу поняла, кто перед ней. С трудом заставила себя расслабиться, вдыхая тонкий аромат холодных духов, и, наконец, приникла к девушке. Слёз не было. Была только громадная благодарность.

— Тайра, милая, — зашептала она, — ты опять меня нашла вовремя!

— Не плачь, глупышка, — ласково сказала девушка и отстранила Луис от себя. — Теперь всё будет хорошо. Я же здесь! Пошли в машину…

Шаг к машине — и Луис оглянулась. А может…

— Быстрее, Лу! — позвала Тайра, и девушка торопливо юркнула в машину.

… Дракончик, спрятавшийся на груди Луис, внимательно прислушивался к происходящему…