Искра в жерле вулкана

Глава первая

Грянула залихватская песня. Элла подскочила к двери и снова проверила засов. Заперто! Вздохнула с облегчением. Добраться до нее будет не так-то просто. Брезгливо поморщила веснушчатый нос. Еще не стемнело, а Тур с дружками уже успели напиться, вот что значит Отал и Васку в отъезде!

Отошла от двери и вернулась к мольберту, но сосредоточиться на рисунке так и не смогла. Ор за стенкой отдавался противным холодком по спине и выступающим на ладонях липким потом. Когда старший сводный брат Тур напился в прошлый раз, он зажал Эллу в одном из коридоров и бесцеремонно распускал руки, уговаривая «сделать большому парню приятное». Избавиться от Тура помог брат Дол – никто другой не решился бы перечить первенцу Отала – но сегодня защиты не было: отчим забрал Дола с собой в поездку.

Элла прочистила пересохшее горло. Пить хотелось неимоверно. Но выйти из комнаты сейчас значило раззадорить Тура, а снова оказаться в его огромных лапищах совсем не улыбалось. К тому же неизвестно, что взбредет в голову этому бугаю. Словами его не вразумишь, а силой не сладишь. Поежилась. Ошпаренные кони, когда все успело измениться?

Десять лет назад, когда ее мать Адлара вышла замуж за Отала, Тур был славным добрым мальчишкой: вместе с ним и двумя другими сводными братьями Элла ловила лягушек и ставила силки на птиц. Когда три года спустя она осталась сиротой, первенец Отала поддерживал ее, подбадривал, как умел. Элла не смогла бы сказать точно, сколько раз плакала на его плече. Всегда считала этого здоровяка другом. Доверяла ему тайны и делилась сплетнями.

Прошлой осенью братца как подменили: взгляд стал масляный, руки загребущие, а какие слова он себе позволял, даже вспоминать не хотелось. Будь у Эллы жених в загашнике, Тур наверняка вел бы себя тише, но, увы, кавалеров рядом не наблюдалось! Приданого за ней не обещали, а внешностью падчерица Отала не блистала. Худая, высокая и почти плоская огненно-рыжая девица. «Ржавая кочерга», да и только! Правда, перед смертью мать говорила что-то о сокровище, которое дочурка найдет после замужества, но и эта перспектива женихов не приманивала. Элла не переживала, все успеется. Смущал только Тур, уж больно настойчив стал старший в последнее время. Не ровен час сотворит какую-нибудь мерзость.

Вздохнула и вернулась к рисунку. Хоть бы сегодняшний вечер прошел без неприятностей! Завтра появится отчим с наставником Васку, и Туру придется поумерить пыл.

Прямо за дверью послышались возня и громкий говор. Элла сцепила руки в замок: что бы там ни происходило, не ее ума дело. Сидеть и не высовываться.

За стеной завизжали, уронили что-то тяжелое и заголосили, взывая о помощи. В ответ раздались пьяный смех и улюлюканье. Элла закрыла глаза. Кричала Идолия, горничная очередной супруги Отала. Какая бездна понесла ее в хозяйское крыло в такой вечер? Мачеха все одно уехала погостить к родне. Элла покачала головой. Надо что-то делать! Идолия совсем ребенок, ей от силы четырнадцать, а у этих животных одно на уме. Ладно если просто испортят, так еще и покалечить могут.

Вздохнула и подошла к двери; в конце концов, родственница она Оталу или нет? Разве отчим не клялся Адларе на смертном одре, что будет заботиться о ее Элле? Скрипнула засовом и распахнула дверь. Пахнуло пивом. В тусклом освещении коридора разглядела Тура и двух его давних дружков, таких же огромных и бестолковых. Присмотрелась и заметила Идолию: девчушка сидела на корточках и кричала, спрятав голову руками. Рядом валялся казан, вероятно, она побежала отдать его повару после чистки. Хотела срезать через жилое крыло. Срезала, ошпаренные кони!

– Прекратите, сейчас же! – строго сказала Элла, метнув на мужчин воображаемую молнию. – Я пожалуюсь отчиму и вас больше на порог не пустят.

Здоровяки переглянулись. Идолия воспользовалась замешательством, и, поднырнув под локоть одного из нападавших, понеслась прочь со всех ног. Тур смерил Эллу взглядом и облизнулся.

– Идите к столу, – спокойно приказал он гостям. – А мы потолкуем с сестренкой. У нас семейные дела.

Элла с силой захлопнула дверь, но засов, как назло, не поддавался. Навалилась на полотно всем телом. Лишь бы успеть запереться! Тряслись руки, а дурацкая железка отказывалась подчиняться. «Великий Латасар, дай брату разума», – подумала Элла, прежде чем ее откинула распахнувшая дверь.

Отступила к окну, изучая окружающие предметы в поисках хоть чего-нибудь подходящего для обороны.

– Тур, – твердо увещевала она, чувствуя, что уперлась в подоконник. – Не делай глупостей. Проспишься – пожалеешь.

– Нет, – хищно улыбнулся мужчина и отвернулся к засову. – Уверен, мне понравится.

– Я пожалуюсь Васку! – зацепилась за соломинку Элла. Отал души не чаял в старшем, и можно было смело поставить жизнь на то, что он не станет наказывать Тура, а вот с наставником выйдет совсем другой разговор.

– Конечно, пожалуешься, – спокойно согласился здоровяк, сладив наконец с засовом. Дернул дверь, проверяя заперта ли. Посмотрел на Эллу. – Непременно наябедничаешь. Только это будет потом.

Элла тяжело проглотила слюну, пытаясь унять бешеный бег сердца. А Тур продолжил:

– Кричи громче, рыжая. Хочу, чтобы вся округа знала, что я наконец тебя трахнул.

Вздохнула. Мимо Тура не пройти. А в окно страшно, этаж хоть и первый, но за стеной ров, хорошо, если только ноги переломает. Будь она хоть трижды девственница, калекой она никому не нужна. Снова огляделась. Зацепила взглядом прячущийся под тряпкой для рук тонкий нож – добыла его на кухне, чтобы заточить грифели. Будет ли от вещицы толк – неизвестно, но ей сбежать надо, а не убить.

Тур шагнул навстречу. Элла тоже. Сколько у нее будет форы? Несколько мгновений, не больше. Еще шаг. У Эллы заходили ходуном руки. Брат остановился и наклонил голову, будто разглядывая, наслаждаясь ее смятением.

– Что же ты не кричишь, рыжая? – поинтересовался он ехидно и, подскочив, резко схватил Эллу в охапку. Просунул колено между ее ног и потащил наверх юбки.

Не помня себя, Элла схватила нож вместе с тряпкой и что было силы жахнула брата по плечу. Увернулся. Одним ударом выбил оружие из девичьих рук. Отпихнул жертву к кровати. Поднял клинок вместе с тряпкой и повертел в руках. Засунул нож за пояс. Элла поймала взгляд Тура и похолодела. Она видела такие глаза лишь однажды, когда он препарировал издохшего от непонятной болезни котенка.

– Не надо, – выдавила она, – пожалуйста, брат. Во имя всех богов…

Тур молча свернул тряпку в тугой ком.

– Пожалуй, не хочу твоих криков, – мягко произнес он.

Элла задрожала. Такой тон ничего хорошего не сулили. Отступила за мольберт. Тело слушалось плохо. Липкий холодный страх укрыл будто плащом. Тур шагнул к ней, не отводя взгляда. Элла толкнула мольберт в его сторону и рванула к выходу. Поймал сразу. Куда девчонке тягаться с молодым воином! Схватил за шею так, что у Эллы на глазах выступили слезы. Поволок к кровати.

– Пусти, ты сломаешь мне шею, – взмолилась Элла.

Тур лишь сильнее сжал пальцы.

– Мерзкая сучка! – прошипел он и с силой толкнул к узкому ложу.

Элла попыталась воспользоваться внезапной свободой, развернулась, но тут же получила удар в спину. В глазах потемнело. Упала животом на кровать, не в силах вздохнуть от нахлынувшей боли. Тур схватил ее за волосы и, отклонив ее голову, со знанием дела затолкал ей в рот тряпку.

– Оставишь восторги при себе, – вдавил лицом в кровать одной рукой, а второй принялся задирать немногочисленные юбки.

Элла попыталась высвободиться, лягнула братца, ущипнула, где достала, но ничего дельного не вышло. Только запыхалась окончательно. Мысленно сжалась в комок в ожидании неизбежного. «Если да, то, пожалуйста, пусть все закончится быстрее», – пронеслось в голове, прежде чем она почувствовала, что Тур оголил ее зад и пристроился между ног. Эллу как парализовало, даже дышать оказалось трудно. Одной рукой Тур все так же вдавливал в покрывало кровати ее лицо и, видимо, из-за этого, долго возился со штанами.

Элла уже решила было, что он одумался, когда резкая боль пронзила низ живота, и Тур с томным вздохом навалился на ее спину широкой грудью. Обдал перегаром. Из глаз потекли беззвучные слезы. Как больно! Как тяжело! Жарко и не хватает воздуха… Тур прерывисто дышал и вонзался в нее сильнее с каждым ударом. Двигался энергично и выверено. На всякий его толчок тело Эллы реагировало волной боли, и, тяжело глотая слюну, она сходила с ума в ожидании окончания пытки. Тур больше не держал Эллу за шею. Его руки тисками сжимали талию жертвы, не давая даже облегчить боль, ослабив проникновение.

Ныли затекшие под тяжестью большой туши мышцы, сердце билось испуганной пичужкой, а тело сжималось от каждого движения насильника. Элла закрыла глаза: ни сил, ни слез не осталось. Хотелось только одного: чтобы этот урод в конце концов кончил. Тур стонал и хрипел, останавливался, подлезал лапищами между Эллой и кроватью и тискал грудь жертвы через платье. Наконец заревел медведем, и будто пытаясь проткнуть насквозь, вдавился в сестру, изливаясь.

Приподнялся и вышел. Намотал рыжую шевелюру дрожащей Эллы на одну руку, а другой, пошарив по полу и найдя там нож, оттяпал добрую половину волос.

– За то, что не подмахивала, – констатировал издевательски. Похлопал ее по заду. – Сейчас я передохну и дам тебе второй шанс. Постарайся порадовать большого парня. Иначе мне придется тебя украсить. Что думаешь по поводу моего имени, вырезанного на твоей спине?

Элла не ответила. Тряпка все еще забивала рот, и вытолкнуть ее языком никак не получалось. Тело отказывалось двигаться. Руки напоминали плети. Мышцы беспорядочно сокращались то тут, то там, но подчиняться разуму не желали. Она так и осталась в призывной позе: лицо и грудь упираются в кровать, а обнаженный зад и разведенные ноги словно приглашают продолжить. Тур снова похлопал ее по ягодице.

– Я добрый сегодня, – одной рукой перехватил за талию и усадил рядом. – Отдохни и ты немного. Только веди себя тихо, не то мне придется вырезать свое имя на твоем засиженном мухами лице.

Вытащил тряпку изо рта Эллы.

– Мерзавец! – сквозь зубы процедила она. – Дрянь! Насильник!

Непременно ударила бы, если бы были силы. Боль, отупение и страх отступали, пропуская вперед ненависть и отвращение к этому человеку. Тур схватил ее за шею, сразу под подбородком. Сжал, будто хотел задушить. Из глаз Эллы опять покатились слезы. Как же больно, ошпаренные кони!

– Заткнись, стерва!

В дверь заколотили.

– Тур, сколько можно тянуть! – проорал пьяный голос. – У нас выпивка закончилась.

– Иду! – выкрикнул мужчина и отпустил Эллу. Ухмыльнулся: – А ты жди своего сладкого. Догонюсь и вернусь.

Подтянул штаны и направился к выходу. Хлопнула дверь, и Элла протяжно застонала, в бессильной злобе сжав кулаки. Тварь! Как таких земля носит. Вздохнула. Надо собраться и закрыть засов. Еще одного раза ей не выдержать. Проклятое тело! Всего-то навалился кабан, а конечности еле двигаются. Встала на ноги. Держась за стену, добрела до двери и ватными руками задвинула засов. Уселась на пол, подперев собой деревянное полотно. Запрокинула голову и разрыдалась.

Захотелось в детство. В лес, где они с матерью собирали травы и только звери да духи приходили в гости. Маленькой Элле казалось – они добрее людей. Подросшая Элла давно убедилась, что так и есть. Уткнулась лицом в колени. Мамочка, как же тебя не хватает! Особенно сейчас, когда мир уже принимает за ребенка через раз, а судьба и вовсе спрашивает, как со взрослой, за любое детское безрассудство.

Не взялась бы сказать, сколько проревела, прежде чем заснула, там же, под дверью. Разбудил ее настойчивый стук.

– Открывай, Элла, иначе мы высадим дверь, – прогремели с той стороны знакомым голосом.

Разлепила веки. В глаза ударил яркий свет. Похоже, она проспала завтрак! Помедлила. Накатила слабость и встать сразу не получалось, но, судя по голосу, отчим пребывал не в духе, и перечить было себе дороже. Одно хорошо: Отал дома, значит, Тур присмиреет.

С трудом поднялась на ноги: тело ныло и подчинялось неохотно. Щелкнула засовом и открыла дверь. Тут же отступила вглубь комнаты. Потерла плечи, стараясь унять бьющую тело дрожь. Они пришли втроем: Тур – этим утром старший казался просто огромным – ничем не уступающий ему в стати Отал и наставник Васку. Последний хоть и был на полголовы ниже, но, насколько Элла знала, в бою господину не уступал. Запахло потом и лошадьми, вероятно, мужчины наведались к ней сразу по приезде.

Наставник окинул взглядом беспорядок комнаты и нахмурился. На его немолодом лице заиграли желваки. Элла не поняла: на нее он злится, или на Тура. Что им наплел братец? А что рассказали другие? Наверняка многие слышали, что именно произошло. Понятно, что дверь была заперта, но тут и гадать особо не надо, да и Тур, видать, прихвастнул дружкам. Посмотрела на Отала: на лице отчима, как всегда, отражалось легкое недовольство всем и вся. Поймав ее взгляд, он приторно улыбнулся и потер подбородок.

– Дорогая, у нас к тебе предложение, – выдал таким тоном, будто собирается подарить половину своих земель, не меньше.

Элла отчего-то почувствовала себя загнанным зверем. Даже хуже. Добычей ядовитой ящерицы. Та уже цапнула и ходит кругами, ожидая, когда яд подействует.

– Я вчера немного перегнул палку, – вкрадчиво перебил отца Тур. – Но я готов исправиться, – самодовольно улыбнулся и пригладил шевелюру: – Выходи за меня! Будем считать, что у нас состоялась первая брачная ночь.

Элла нахмурилась. Кровь прилила к лицу, нашлись силы сжать кулаки. Да как ему в голову могло прийти, что она согласится быть с ним после вчерашнего!

– Иди в бездну, Тур, – огрызнулась она. – Будем считать, что тебя вчера опробовали и ты не произвел впечатления. Я не хочу такого мужа.

Васку хмыкнул. Тур побагровел. Подскочил к Элле и, схватив ее правой рукой за шею, сжал, как игрушку.

– Грязная сучка… Я извинился, этого достаточно. Спасибо скажи, что испорченную взять готов. Такие, как ты, никому не нужны.

Элла попыталась разжать ладонь брата, становилось трудно дышать.

– Тебе же сошла, – голос наставника прозвучал как удар хлыста. – Отпусти сейчас же.

Тур посмотрел на отца, но Отал равнодушно взирал на происходящее. Бугай разжал ладонь, и Элла хватила ртом воздух, из последних сил стараясь устоять на ногах.

– Ты могла понести вчера, – спокойно, почти ласково, сообщил Васку. – Подумай. Не стоит плодить ублюдков.

Элла поймала его взгляд. Ошпаренные кони, неужели учитель не понимает? Если вдруг она беременна, то лучше удавится вместе с ребенком, чем будет жить с Туром. Возможно, из братца вышел бы дельный муж, но уж точно не для нее.

– Я не хочу замуж за Тура, – отрезала Элла. Посмотрела на отчима: – Ты клялся моей матери, что позаботишься обо мне, умирающей клялся, Отал, – мужчина поморщился: Адлара всегда настаивала, чтобы дочь звала его «отец», но они так и не сблизились до такой степени. Элла считала достаточным, что у Отала и Адлары есть два общих сына, и никогда не пыталась угодить мужу матери. Падчерица тяжело проглотила застрявший в горле ком и продолжила: – Знаю, мама оставляла мне немного денег. Я хочу их получить. И уйти из твоего дома. Не буду ни терпеть побои, ни ублажать твоего сына.

– Уйдешь, чтобы терпеть побои и ублажать кого-то в другом месте на гораздо худших условиях? Скажем, за миску похлебки… – ухмыльнулся Отал. – Ты еще ребенок, я не позволю тебе остаться без защиты.

Элла скривилась. Можно подумать, тут она в безопасности! Всю жизнь она боялась Отала, но терять сейчас было нечего. Сейчас она скажет ему все, что думает. Набрала в грудь воздуха, скрестила руки и открыла было рот для гневной тирады. Отчим, однако, и бровью не повел. Невозмутимо продолжил.

– Я дам за тебя приданое, достойное родной дочери землевладельца. Объявим турнир, скажем, в ближайшее полнолуние. Пока женихи будут соревноваться, присмотришься и выберешь победителем того, кто придется по душе. Как тебе мой план?

– Плохо, – отмахнулась Элла. – Попаду из огня да в полымя. Кто там будет? Авантюристы, разбойники, охотники за приданным. Всякий сброд…

– Все лучше твоего одинокого похода в неизвестность, – отрезал Отал. – Я все сказал. Сейчас пришлю к тебе кого-нибудь прибраться в комнате и привести прическу в порядок.

– Вели согреть воды. Хочу вымыться, – решилась Элла. Ей редко перепадали слуги, а согреть воды на кухне она была не в состоянии. Тело еще плохо слушалось после вчерашнего.

– Хорошо, – кивнул Отал, – велю принести лохань к тебе.

Направился к выходу. Пропустил вперед Тура и Васку и осторожно затворил дверь. Элла заперлась, упала на кровать и разразилась слезами. Терзало тело – дрожью, тупой ноющей болью и невыносимой слабостью, терзала душа – тоской, страхом и осознанием того, что вчера никто не пожелал помочь, даже те, кого она считала друзьями… Но хуже всего была мысль о возможной беременности. О том, что та липкая тягучая жидкость, противной струйкой стекающая по ноге вчера, запихнула в нее жизнь, которой Элла совершенно не хотела. Надо выпить настойки из латирании, иначе случится непоправимое. Вот только где ее взять-то весной? Ошпаренные кони! Ничего… Сейчас Элла полежит немного, а ближе к вечеру сбегает к матери одной из подружек, та знахарка, у нее должно найтись. Главное – хоть немного прийти в себя.