Искусство быть друзьями

Оригинальное название: Art of being friends

Книга: Искусство быть друзьями

Автор: Джессика Соренсен

Серия: Четвёрка Воронов #1

Количество глав: пролог + 16 глав

Переводчики: Юлия Корнилова (Ставцева)

Редактор: Анастасия Фисенко

Обложка: Анастасия Фисенко

Переведено для группы: https://vk.com/bb_vmp

Любое копирование без ссылки

на группу и переводчиков ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Пролог

Рейвен

Я всегда страдала бессонницей, еще до того, как умерли родители. Сегодняшняя ночь не исключение.

Проведя несколько часов в попытках заснуть, я довольно долго лежу в постели, просто уставившись в потолок и размышляя. У меня нет планов двигаться в ближайшее время, пока я не слышу странный шум снаружи. Похожий на потрескивание огня.

Сбитая с толку, я встаю, на цыпочках подхожу к окну и выглядываю наружу, с удивлением обнаруживая, что шум действительно именно такой, как я и думала.

Посреди поля недалеко от моего дома потрескивает костер. Рядом стоит мужчина. Человек очень похож на моего дядю, который является моим опекуном с тех пор, как не стало родителей.

Я смотрю из окна, как он бросает что-то в огонь, а затем делает шаг назад.

Что за черт?

Что он сжигает посреди ночи? Что бы это ни было, это не сулит ничего хорошего. Иначе, зачем ему делать это именно ночью?

Уверена, что это может быть какая-то изобличающая его улика. Мой дядя, может, и офицер полиции, но он совершает подозрительные поступки.

Я еще немного стою у окна, наблюдая, как он стоит перед огнем. В конце концов, он тушит костер, закидывая его землей. Затем он направляется обратно к дому. Я приседаю на корточки, чтобы меня не заметили. Услышав, как скрипит входная дверь, я ползу обратно к своей кровати и забираюсь в нее. И хорошо, что я так делаю. Несколько мгновений спустя дверь моей спальни открывается. Я лежу с закрытыми глазами, но чувствую, что кто-то смотрит на меня. Это должен быть мой дядя, но что, черт возьми, он делает? У меня начинает болеть бок, беспокойство пронизывает все тело. Что, если он снова собирается меня порезать? Он уже так делал на этой неделе, вырезав ножом на моем боку слово «фрик». Эго форма наказания, когда я делаю что-то плохое, что, кажется, происходит постоянно.

Наконец он выходит из комнаты, и я прерывисто выдыхаю и пытаюсь заставить себя заснуть. Однако это оказывается невозможным, поэтому я в конце концов выскальзываю из кровати, чтобы посмотреть, удастся ли мне выяснить, что он сжег.

Натянув куртку и ботинки, вылезаю в окно и спускаюсь по дереву рядом. Затем на цыпочках подхожу к тому месту, где горел костер. Использую фонарик на телефоне, чтобы осмотреться вокруг, но все, что я нахожу — это угольки. То, что он сжигал, исчезло в огне. А может, и нет.

Мое внимание привлекает что-то блестящее и серебристое.

Я приседаю, поднимая предмет, и мое замешательство усиливается. Это кулон в форме перышка.

Странно.

Не уверена, что он пытался сжечь именно его, а ещё он такой красивый, что я решаю оставить его себе. Возвращаюсь в дом, говоря себе, что утром я еще раз выскользну и посмотрю, удастся ли найти что-нибудь еще, что он мог сжечь.

Когда встает солнце, я просыпаюсь и спускаясь вниз, дядя объявляет, что мы переезжаем из города. И не через несколько недель, а через несколько дней, что странно, поскольку он и моя тетя всегда говорили о том, как сильно они любят город, в котором мы сейчас живем. Еще более странно то, что, когда я крадусь на улицу, чтобы проверить место, где мой дядя жег костер прошлой ночью, все признаки его исчезли. Как будто все это мне приснилось. И я, возможно, поверила бы, что это так, но, когда я проверяю карман пижамы, кулон все еще там.

Глава 1

Неделю спустя

Рейвен

Многие люди говорят, что у моего имени волшебное звучание. Наверное, так оно и есть.

Раньше я любила свое имя. Рейвенли Уилоувинтер, сокращенно Рейвен. Оно совсем другое. Уникальное. Немного милое. Но у него есть и более глубокий смысл. Или то, что сближает его с настоящим вороном [1].

Невезение.

Вот что представляют собой эти птицы. И сразу после того, как мне исполнилось двенадцать, я это поняла. Потому что, как и эти птицы с черными перьями, я стала невезучей. Даже проклятой. Потому что из-за меня погибли мои родители. Я — причина, по которой они похоронены под землей. Из-за меня их здесь больше нет.

Эти виноватые мысли проникают в мою голову, пока я стою перед зеркалом, рассматривая свои длинные черные волосы, которые по цвету похожи на темное вороново перо — полуночно-черные, с оттенками фиолетового и синего, когда бликуют на свету. Не могу не задаться вопросом, была ли я вороном в прошлой жизни. Возможно, именно поэтому я приношу неудачу, где бы ни оказалась.

— Рейвенли Уилоувинтер! Тащи сюда свой зад, — кричит снизу тетя Бет. — Ты не должна вынуждать всех остальных опаздывать в первый день занятий, потому что не можешь заставить свою ленивую задницу сдвинуться с места.

Мой первоначальный инстинкт — бросить язвительный ответ, но я знаю, что лучше не делать этого, пока дядя дома. Поэтому делаю глубокий вдох, прежде чем крикнуть:

— Я почти готова.

Она ничего не говорит мне в ответ, но я слышу, как она кудахчет моему дяде:

— Эта чертова девчонка действует мне на нервы. Она всегда опаздывает. И даже не начинай мне рассказывать, в какие неприятности она попадает. И ее рот … Я не понимаю, почему мы не можем надрать ей задницу, пока ей не исполнится восемнадцать. Не думаю, что смогу терпеть это дерьмо до окончания школы.

— Я согласился, когда взял ее к себе, Бет. Она будет жить с нами, пока не закончит среднюю школу, и это не обсуждается, — холодно отвечает дядя Дон. Он брат моего отца, но мой отец был хорошим, заботливым человеком в то время, как дядя все время холоден и сердит, особенно на меня. Хотя бывают случаи, когда он, кажется, почти в восторге от того, что находится рядом со мной, но это никогда не заканчивается хорошо.

— А теперь иди и приготовь мне завтрак. Это мой первый день, и я не хочу опаздывать.

Я закатываю глаза, когда тетя лепечет:

— Конечно, дорогой.

Тетя беспрекословно делает то, что ей говорят, по крайней мере, когда дело касается моего дяди. Она остается дома, готовит, убирает и каждый вечер накрывает на стол, когда он возвращается с работы. Клянусь, они все еще думают, что сейчас пятидесятые или около того. Если бы я не презирала свою тетю так сильно, то могла бы попытаться убедить ее не быть такой тряпкой. Но если я решусь сказать ей это, то не только тетя надерет мне задницу, но и дядя хорошенько приложит руку.

Он занимается этим с тех пор, как я переехала к ним. Сначала я сопротивлялась, пытаясь дать отпор, но получалось еще хуже. Я быстро поняла, что сопротивление ведет к еще большему числу ударов. Так что я научилась подавлять свою гордость и держать рот на замке рядом с дядей. Однако со всеми остальными это правило не работает.

Жаль, что у меня нет другого выбора. Жаль, что я не могу сдать его в полицию. Я думала об этом, когда он впервые начал меня бить. Проблема в том, что он полицейский. А я — кусок дерьма, племянница, которую они так любезно приняли после того, как она совершила ужасные вещи. По крайней мере, так все это видят.

И у меня такое чувство, что отношения с моим дядей станут еще хуже, теперь, когда он официально стал шерифом Ханитона, маленького городка, в который мы переехали. Это место находится в глуши, в окружении холмов, которые создают ощущение уединения и дружелюбия. Ну, это та чушь собачья, которую дядя сказал нам, когда объявил, что мы переезжаем. Лично я на это не куплюсь. Вчера я гуляла по городу, и взгляды горожан были далеко не дружелюбными. Я практически ощущала запах осуждения и снобизма, пронизывающий свежий осенний воздух, и чувствовала, что мое надвигающееся звание изгоя ждет меня уже сегодня, стоит мне войти в коридор новой школы. Хотя я действительно выгляжу немного устрашающе.

Но это круто. Я справлюсь с этим. Я сталкивалась с гораздо худшими вещами. На самом деле, я привыкла быть изгоем. Я стала им с тех пор, как переехала к дяде, тете и их дочери, Дикси Мэй.

Дикси, гребаная, Мэй. Хотя она моя двоюродная сестра и ровесница, других общих черт у нас нет. Если я реинкарнированный ворон, то Дикси Мэй, вероятно, ястреб, который, как я где-то читала, хищник, и для воронов может представлять опасность. Честно говоря, из того, что я читала, вороны обычно могут отбиваться от ястреба только в том случае, если их несколько, устраивая так называемый заговор. Мне это нравится, вероятно, потому, что я все время мысленно строю заговоры, чтобы уничтожить Дикси Мэй. Но у меня никогда не было настоящих друзей, по крайней мере, постоянных, так что, скорее всего, этого не случится. Не то чтобы я просто позволяю ей манипулировать мной. Вовсе нет.

Тем не менее, Дикси Мэй — самый манипулятивный, фальшивый и коварный человек, с которым я когда-либо пересекалась. Она также очень хороша и обаятельна, когда ей это нужно, за исключением дома, где она ведет себя как избалованный ребенок. А еще у нее есть оружие против меня — она знает причину, по которой я переехала жить к ней и ее семье несколько лет назад. И когда она рассказала об этом всем в нашей старой школе, меня сразу же окрестили фриком, которого люди не только презирали, но и боялись.

— О боже, как же меня тошнит от этих проклятых коробок, — жалуется Дикси Мэй из своей спальни, распложенной напротив моей. — Я ничего не могу найти. И моя любимая пара туфель пропала. Держу пари, что грузчики их украли.

Я закатываю глаза. Грузчиками были два здоровенных парня, которые казались довольно милыми, и ни в коем случае ни фигурой, ни размером не походили на людей, которые крадут дизайнерскую обувь. Не говоря уже об одной-единственной паре туфель.

— Я позвоню и подам жалобу, — кричит ей тетя.

— Какую еще долбаную жалобу? — хнычет Дикси Мэй. — Это не вернет мне мои туфли. Это была моя любимая пара.

— Мне так жаль, милая, — говорит тетя. — Если хочешь, мы можем поехать в город в эти выходные и пройтись по магазинам.

— Хорошо. Но лучше купи мне еще несколько пар обуви на случай, если это повторится, — предупреждает Дикси Мэй.

— Конечно, — говорит тетя. — Я даже куплю тебе несколько новых нарядов, если захочешь.

Я бы снова закатила глаза, но в этот момент я начинаю беспокоиться, что они застрянут так навсегда. Это серьезно. У Дикси Мэй так много одежды, что тете и дяде пришлось купить дополнительный шкаф в ее комнату, прежде чем мы смогли переехать в этот дом.

Что насчет меня? Весь мой гардероб помещается в сумку и в основном состоит из подержанных вещей, которые я покупала на деньги, накопленные от работы, которую я выполняла то здесь, то там. Но мне комфортно в моей одежде. Она подходит моей личности, и когда я ее ношу, мне нравится представлять, кому она принадлежала раньше и какой жизнью они жили, когда носили ее.

Прямо сейчас я в футболке Nirvana, которую, я уверена, кто-то носил на одном из концертов группы десятилетия назад. Кроме того, на мне обрезанные шорты, гольфы до колен и неуклюжие потертые ботинки, которые зашнурованы до самого конца. В довершение всего я надела клетчатую рубашку и кожаную куртку, которая когда-то принадлежала моей матери. Это одна из немногих вещей, которые у меня остались от нее. Мне нравится время от времени вдыхать этот аромат, притворяясь, что я все еще чувствую запах ее духов.

Я так сильно по ней скучаю.

Когда слезы начинают выступать у меня на глазах, я смахиваю их и сосредотачиваюсь на том, чтобы закончить собираться, надевая бархатный чокер, и добавляя кожаные браслеты на запястья. Я всегда ношу их, чтобы скрывать шрамы на коже.

Как и всегда, мои темные волосы зачесаны набок в диком беспорядке волн, и я использую минимальный макияж, состоящий из подводки для глаз и блеска для губ — на самом деле макияж — это не для меня.

— Рейвен! У тебя есть еще одна минута, чтобы притащить сюда свою задницу, потом мы уезжаем без тебя! — Кричит тетя Бет, и в ее голосе звучит предупреждение. — В любом случае, это не имеет значения. Я уверена, что в середине дня мне позвонят из школы и сообщат, что тебя снова отстраняют от занятий.

Возможно, она права. У меня репутация человека, которого все время отстраняют от учебы. Обычно это происходило из-за того, что я ввязывалась в драку, либо из-за того, что ее начинал кто-то другой, либо из-за того, что ее начинала я, когда кто-то неоднократно обзывал меня. Мне пару раз приходилось ходить на курсы по управлению гневом, и, честно говоря, я не уверена, что они помогли.

Не то чтобы я все время злюсь. В большинстве случаев я могу довольно хорошо изобразить безразличие. Но есть одно особое имя, которое действительно проникает мне под кожу, и, что досадно, это одно из слов, оставивших шрамы на моей коже под одеждой.

Когда моя грудь сжимается от воспоминаний о том, как там оказались шрамы, я отрываю взгляд от зеркала, собираю сумку, а затем засовываю руку под матрас, чтобы достать косячок из своего тайника.

У меня там довольно большая коллекция. Большинство из них — от моего дяди. Помните, как я сказала, что он совершает подозрительные поступки? Так вот, приносить наркотики домой после того, как он кого-то за них арестовал, — одна из таких вещей. Он занимается этим уже много лет, ворует понемногу то тут, то там, а потом сообщает, что во время рейда было найдено меньше денег. Откуда я это знаю? Просто однажды я подслушала телефонный разговор между ним и его приятелем. Он не знал, что я дома. Я не должна была быть там, но решила свалить с учебы после того, как компания парней и девушек набросилась на меня и всыпала мне по первое число. Я, конечно, сопротивлялась — мой отец в раннем возрасте научил меня, как защитить себя — и даже сделала несколько хороших ударов, но я была в абсолютном меньшинстве. В конце концов, я поставила кому-то синяк под глазом, а кому-то разбила губу, в то время как мое лицо выглядело как долбаная сочная черника.

Так или иначе, я сбежала из школы, вернулась домой и спряталась в своей спальне. Дядя вернулся домой к обеду, и я, крадучись, стараясь не высовываться, заметила, как он вытряхивает из карманов какие-то пакеты и запихивает их на чердак. Затем он позвонил кому-то и сообщил о том, что ему удалось привезти домой в тот день.

— У меня сегодня много, — сказал он и замолчал. — Да, знаю. Я хочу, чтобы ты, толкнул их как можно быстрее.

До того, как умерли мои родители, я росла в сомнительном районе и знала достаточно о мире наркотиков, чтобы понять, что это значит.

Когда он ушел, я прокралась к тайнику и сорвала джекпот. Конечно, я взяла не все, но достаточно, чтобы он не заметил. После того случая это стало обычным делом. Чаще всего я находила там только травку, но пару раз видела экстази и кокаин.

Я немного беспокоюсь о том, как все пойдет теперь, когда мы переехали и у него появилась новая работа. Думаю, я это выясню. Это будет полный отстой, если он перестанет воровать наркотики и прятать их в доме. Не то чтобы я пристрастилась, но кайф часто успокаивает меня, и мне необходима эта помощь.

— Рейвен! Ради всего святого, спускайся сейчас же! — Яростно кричит тетя Бет.

Вздохнув, я кладу косяк в сумку и спускаюсь вниз по лестнице, чтобы начать, я уверена, свой адский первый день в школе.

Глава 2

Рейвен

По пути к выходу я все-таки пересекаюсь с дядей. Он на кухне, сидит за столом, завтракает и читает газету. Он не очень похож на моего отца — ниже ростом и коренастее, с лысиной на голове, и за это я ему очень благодарна. Он одет в свою униформу.

Я пытаюсь незаметно пройти мимо и спешу к входной двери, но он поднимает глаза, прежде чем я успеваю выйти.

Его взгляд скользит по мне, а затем он хмурится. — Ты действительно собираешься пойти в школу в таком виде?

Я сдерживаю грубый ответ и пожимаю плечами, одергивая рукав куртки, чтобы спрятать кулон. Тот самый, что я нашла в остатках костра, и я знаю, что носить его может быть рискованно, но по какой-то причине я чувствую связь с ним. Или, может быть, это просто вера во что-то хорошее, ведь прошло много времени с тех пор, как у меня было такое чувство.

Он снова смотрит на меня, отчего у меня бегут мурашки по коже. — Ты выглядишь как шлюха.

Гнев во мне медленно закипает, и мне очень хочется подойти и ударить его по лицу. Но я борюсь с желанием и поворачиваюсь к двери, готовая выйти.

— Тебе лучше не попадать сегодня в неприятности, — кричит он мне вслед. — Если ты это сделаешь, то будешь наказана. Я серьезно, Рейвенли. Ты научишься повиноваться, даже если мне придется…

Я выбегаю через парадную дверь и закрываю ее за собой, отсекая любую угрозу, которую он собирался высказать. Возможно, мне придется заплатить за побег позже, но сейчас все, о чем я хочу беспокоиться, — это окончание школу, поэтому я наклоняю голову и забираюсь на заднее сиденье тетиной машины.

— Боже, это заняло у тебя слишком много времени. Ты иногда так медленно двигаешься, Рейвенли, — ворчит тетя, выезжая на главную дорогу.

Я пожимаю плечами и смотрю в окно, слишком уставшая, чтобы сейчас с ней разговаривать.

Мне действительно нужен кофе. И завтрак. И почему дядя должен был быть на кухне этим утром?

По дороге я отключаюсь, пока Дикси Мэй болтает о каком-то реалити-шоу, которое она смотрела. Тетя Бет иногда присоединяется к разговору, но обычно тишину заполняет Дикси Мэй. Девушка, вероятно, могла бы побить мировой рекорд своей способностью говорить, говорить и говорить, особенно о реалити-шоу.

Как только тетя подъезжает к школе, Дикси Мэй переключает свое внимание.

— Это серьезно та школа, в которую мы должны ходить? — Она морщит нос, глядя на кирпичное здание. — Она такая маленькая. И где, черт возьми, парковка для учащихся?

— Я уверена, что она где-то здесь, — говорит тетя Бет, останавливаясь на месте для высадки пассажиров. — Может быть, на заднем дворе школы.

Дикси Мэй сердито смотрит на мать. — Хорошо бы так и было, потому что я ни за что не припаркуюсь здесь на своей малышке, когда она прибудет.

Малышка — это BMW Дикси Мэй, которую она получила на свой шестнадцатый день рождения. Ее родители не захотели, чтобы она намотала на нем мили, когда мы переезжали, поэтому они отправили ее транспортной компанией. Ее еще не доставили, на что Дикси Мэй жалуется каждый день.

А что я? Я даже рада, что машины пока нет, потому что, когда ее доставят, мне придется снова ездить с Дикси Мэй в школу. И обычно она бросает меня после школы, так что мне приходится либо идти домой пешком, либо садиться на городской автобус. Я не думаю, что в Ханитоне есть городской автобус, а это значит, что мне придется ехать на школьном автобусе или идти пешком. Я бы не возражала против прогулки, но зимы в Ханитоне должны быть очень суровыми, а ездить на автобусе совсем не весело, не говоря уже о тех, у кого, как у меня, нет друзей.

— Я этим займусь, — заверяет ее тетя Бет.

— Ты лучшая — Дикси Мэй хмуро смотрит на школу. — Отлично. Держу пари, что здесь даже нет никакого ГС.

Я закатываю глаза. ГС переводится как «горячий самец» на языке Дикси.

— О, я уверена, что есть. — тетя улыбается, указывая на мускулистого парня, проходящего мимо машины. — Посмотри на него. Он симпатичный.

— Фу, мам, это отвратительно. Серьезно, у тебя кризис среднего возраста или что-то в этом роде? — Говорит Дикси Мэй, наморщив нос. Затем она протягивает руку в направлении своей мамы, одновременно открывая зеркало на козырьке. — Дай мне немного денег на обед, чтобы я могла побыстрее убраться подальше от твоих неприличных комментариев.

— Ох, ну ладно. — Тетя начинает рыться в своей сумочке.

Пока Дикси Мэй ждет денег, она быстро проверяет свою прическу и макияж. Поправляет пару светлых локонов, накручивая их на палец, прежде чем поднять козырек. Затем она бросает взгляд на розовый топ и белую юбку, которые на ней надеты, разглаживая несколько невидимых складок. Когда она заканчивает, тетя Бет кладет ей на ладонь двадцатидолларовую купюру.

Дикси Мэй запихивает ее в сумку, затем толкает дверь и собирается выйти, но потом останавливается, оглядываясь на меня через плечо. — Даже не думай разговаривать со мной сегодня. Ты знаешь, чем это обернется.

— Тебе придется вытащить словарь, чтобы найти все слова, которые я буду использовать? — Спрашиваю я.

— Рейвенли, — огрызается тетя, — не будь ребенком.

— Да, Рейвенли, будь паинькой, иначе все здесь узнают, кто ты на самом деле, — ухмыляется Дикси Мэй.

Я стискиваю челюсть и, сжав руки, вонзаю ногти в кожу, борясь с желанием стереть эту ухмылку с ее лица.

— Именно так я и думала, — Дикси Мэй ухмыляется мне еще раз, прежде чем вылезти из машины.

— Хорошего дня, — говорит тетя Дикси Мэй, которая, даже не ответив, хлопает дверью.

Тетя тихонько вздыхает, когда ее дочь направляется к входной двери. Потеряв ее из виду, тетя Бет отворачивается и хмуро смотрит на пассажирское сиденье. — Черт, она забыла свою косметичку.

Она протягивает руку, берет блестящий футляр и отдает его мне. — Найди Дикси Мэй и отдай ей. И даже не думай украсть ее. Я напишу ей, чтобы она знала, что она у тебя.

— Она не хочет, чтобы я с ней разговаривала, слышала? — Не то чтобы я действительно собиралась подчиняться Дикси Мэй. Я просто не хочу разговаривать с ней или таскать с собой ее дурацкую блестящую косметичку.

— Я уверена, что все будет в порядке, если ты отдашь ей ее, — настаивает она. Когда я не делаю попытки взять ее, тетя бросает на меня неприязненный взгляд. — Ей нужна косметика, и ты отнесешь ее, потому что, в отличие от тебя, моя дочь заботится о своей внешности.

— Ну и что с того, что мне все равно? — Я запихиваю косметичку в сумку. — Красота — не самое важное в этом мире.

Она приподнимает бровь. — Ты давно смотрелась в зеркало? Ты выглядишь как бродяжка.

Иногда я думаю, что она обращается со мной так дерьмово из-за того, что ее муж и дочь также обращаются с ней, как будто она направляет все свое сдерживаемое раздражение на меня. Раньше это причиняло мне боль. Теперь это просто бесит и мне хочется досадить ей в ответ.

— Да, но это лучше, чем выглядеть шлюхой, — говорю я ей.

Ее глаза распахиваются от возмущения. — Моя дочь не похожа на шлюху. Как ты смеешь такое говорить?

Я приподнимаю бровь, глядя на нее. — А кто сказал, что я говорю о вашей дочери?

Она яростно трясет головой. — Знаешь что? Тебе пора выбираться из машины. Мне надоело на тебя смотреть.

Я и сама не горю желанием здесь оставаться, но когда смотрю на школу, во мне поднимается волна беспокойства.

Дикси Мэй была права. Это действительно маленькая школа. Гораздо меньше, чем та, куда мы ходили раньше. Не знаю, переживать по этому поводу или нет. С одной стороны, это означает, что меньше людей будут издеваться надо мной. Но это также означает, что люди будут более любопытными.

— Убирайся отсюда! — Рявкает тетя Бет. — И я не дам тебе денег на обед. Тебе придется потратить свои.

— Я не настолько глупа, чтобы верить в обратное. — Я тянусь к дверной ручке.

Ее губы кривятся в презрительной усмешке. — Это довольно спорно.

Толкаю дверь, открывая ее. — Как и коэффициент интеллекта Дикси Мэй.

— Дикси Мэй — не дура. — Она поворачивается на сиденье и сердито смотрит на меня. — Она просто предпочитает моду и парней учебе. Это не такая уж редкость для девочки-подростка. Это ты — аномалия, Рейвен.

Я пожимаю плечами. — Я не пыталась доказать, что не являюсь аномалией. Я просто хотела сказать, что, если вы считаете меня глупой, значит, вы должны думать, что ваша дочь идиотка.

— Дикси Мэй не идиотка, — усмехается она. — Она просто отвлекается, потому что у нее своя жизнь. Она одаривает меня очередной ухмылкой. — В отличие от тебя.

— Может, я и изгой общества, но, по крайней мере, не идиотка. И когда этот последний год ада пройдет, я закончу школу с хорошими оценками, уеду в колледж и стану кем-то, а Дикси Мэй, скорее всего сыграет свадьбу по залету, потому что она не может не раздвигать свои ноги.

Ее ноздри раздуваются. — Ах ты маленькая паршивка…

Я выскакиваю из машины и захлопываю дверь.

Она начинает опускать стекло, а я спешу к парадным дверям, зная, что она не устроит здесь сцену. Это не в ее стиле. Нет, в ее стиле — это рассказать все моему дяде, который либо рассердится на нее за то, что она сплетница, либо разозлится на меня — в зависимости от настроения. В любом случае, когда дядя Дон вернется домой сегодня вечером, в доме будет слышен крик.

— Можешь тащить свою задницу домой самостоятельно, Рейвенли Уилоувинтер! — кричит она из машины. — Я не буду тебя забирать!

Я съеживаюсь, когда горстка учеников, идущих мимо, смотрит в мою сторону.

Потрясающе. Какой замечательный способ начать свой первый день в новой школе. С другой стороны, если Дикси Мэй добьется своего, это будет дерьмовый день в любом случае. А теперь я с нетерпением жду возвращения домой. Это моя чертова вина, что я так разозлила тетю. Просто иногда меня так тошнит от ее дерьма.

Медленно выдохнув, я продолжаю идти к школе, а люди глазеют на меня, глазеют на мой наряд, глазеют на мои сумасшедшие волосы. Затем начинают шептаться. В конце концов я больше не могу этого выносить, поэтому сую руку в карман и вытаскиваю телефон. Следом достаю наушники, вставляю их и включаю какой-то классический рок, ту же самую музыку, которую раньше слушал мой отец.

Сколько себя помню, я всегда так поступаю в школе. Музыка помогает блокировать все, включая мои собственные раздражающие мысли. Хотя я дала себе обещание не делать так сегодня, чтобы попробовать начать все сначала, я думаю, что старые привычки умирают с трудом.

Я не хочу слушать этот шепот. Не хочу слушать, как меня обзывают. Не хочу слушать, как все обсуждают выдуманные истории, которые Дикси Мэй распространяет обо мне.

— Она шлюха

— Она сатанинский урод.

— Однажды я видела, как она убила щенка просто ради забавы.

— Она спала с учителем.

— Шлюха

— Фрик

— Убийца

Я выдергиваю себя из воспоминаний, говоря себе, что мне не нужно пересказывать ложь, которую она говорила обо мне.

Ну, почти все это было ложью.

Хотя в этих словах есть и доля истины.

Убийца.

Потому что, в некотором смысле, их смерть была моей виной.

Глава 3

Хантер

У меня самое дерьмовое утро за последнее время благодаря тому, что одна из первых, кого я сегодня вижу, — это моя мачеха прямиком из ада. Я презираю эту женщину. Ненавижу ее. От одного ее вида у меня мурашки по коже, поэтому я стараюсь избегать встреч любой ценой.

Я не живу ни с ней, ни с отцом, сняв дом с двумя лучшими друзьями, Джексом и Зеем, в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать. Когда нам было по двенадцать лет, мы заключили договор, что будем жить подальше от этих засасывающих ям, которые были нашими домами, хотя выглядели всего лишь, как обычные дома с крышами и стенами, предлагающими кров над головой. Ничего больше. И да, я знаю, что это больше, чем то, что есть у некоторых людей.

Дома слишком огромные, потому что наши родители довольно богаты. Так что почти все, кто нас толком не знает, то есть, честно говоря, это все, кто не входит в нашу компанию, думают о нас как о избалованных сопляках. Они не знают всего того безобразия, что творится в наших домах. О том, как мы были сломлены. О том, как наши родители — если их вообще можно так назвать — получили то богатство, которое они демонстрируют всему городу.

Деньги и власть. Это все, что волнует наши семьи. И такой менталитет заставляет людей творить хаос, делает их холодными и безразличными.

Но Джекс, Зей и я оставили все это позади в начале нашего выпускного года, когда мы переехали из родительских домов в наше собственное место и начали собственный бизнес. Наши родители совсем не были счастливы, в основном потому, что это заставляло их выглядеть плохо в глазах общественности, как будто их дети больше не хотели быть частью семьи. Что совершенно верно. И если быть честным, то, что произошло сегодня утром, именно то, чего я ожидал с того самого дня, как мы переехали.

Все началось с того, что моя злая мачеха появилась у парадной двери нашего двухэтажного дома в небольшом районе, где мы живем. Хотя это место не свалка, оно достаточно далеко от особняка, в котором я вырос, а именно этого я и хотел — оставаться сдержанным и жить нормальной жизнью. Ну, по большей части. Наш выбор работы совсем не нормальный. Но вряд ли кто-то знает, чем мы занимаемся.

Тройка Воронов. Так мы называем нашу компанию. И наша работа заключается во взломе, сборе информации, выслеживании кого-либо и почти всем, что связано с раскрытием чьей-то тайны. По сути, мы занимаемся частными расследованиями, хотя и не называем себя так. Мы научились всему этому у лучших, потому что у моего отца есть несколько частных детективов в его бизнесе. Выросшие рядом, мы научились этому ремеслу и теперь используем его в наших интересах. Однако мы должны оставаться анонимными, насколько это возможно, что мы и делаем.

Создание бизнеса позволило нам переехать из дома и дало нам шанс попытаться жить полу-нормальной жизнью, за вычетом всего этого. Но мне следовало бы знать лучше. Ты не можешь быть Хатингфордом и жить нормальной жизнью. Нет, чтобы стать им, нужно быть коррумпированным — так моя семья получила и сохранила свое богатство и статус. И каждый, кто носит эту фамилию, должен играть свою роль, о чем я и вспоминаю, когда выхожу на крыльцо своего дома.

Она даже не постучала, что заставляет меня вздрогнуть.

— Срань господня, — выдыхаю я, прижимая руку к груди, и отшатываясь назад.

Как только я вижу, кто это, разворачиваюсь, чтобы вернуться в дом, где я планирую запереть дверь и оставаться там, пока она не уйдет.

— На твоем месте я бы этого не делала, — предупреждает она меня. — Если только ты не хочешь, чтобы эта… — она делает паузу, ее тон сочится сарказмом, когда она оглядывает дом, — твоя прекрасная маленькая декорация закончилась. Она усмехается, а я стискиваю зубы и остаюсь на месте.

Несколько моих соседей бродят вокруг и глазеют на эту сцену. Я их не виню. Ее сверкающий красный Порше припаркован перед домом, на ней красное платье, кожаная куртка и бриллиантовое колье. Если бы я не знал ее лучше, я бы предположил, что она собралась в клуб, но она всегда так выглядит — чрезмерно одетая с блестящими вещами, украшающими ее. Она и сама довольно яркая штучка, лет на пятнадцать моложе моего отца. Единственной причиной, по которой она вышла за него замуж, были его деньги и власть. Она не любит его, ее не заботит то, что он спит с кем попало, она не заботится ни о чем, кроме того, чего хочет она. И она сделает все, чтобы так и оставалось.

Все, что угодно.

— Умный мальчик, — говорит она, ее улыбка становится шире, а взгляд скользит по мне.

Ненавижу, когда она на меня так смотрит. Я часто мечтаю о том дне, когда смогу выколоть ей глаза, чтобы она никогда больше ни на кого не смотрела. Но мой отец установил правило, что она вне пределов досягаемости, и, если я нарушу какое-либо из правил моего отца, пока я все еще живу в городе, Джекс, Зей и я будем наказаны за это. Я знаю, это звучит безумно, но поверьте, именно столько власти мой отец имеет над этим городом. И надо мной.

— Чего ты хочешь? — прикусываю губу, скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к дверному косяку, пытаясь казаться более уверенным, чем есть на самом деле.

Она не отвечает сразу, просто улыбается мне, играя со мной — ее любимое занятие.

Однажды она сказала мне, что я ее любимая игрушка, но это никогда не имело никакого смысла, так как она делала все, что в ее силах, чтобы сломать меня.

Но я не сломался. Я все еще стою здесь. Конечно, лучше бы ее здесь не было.

— Один из сотрудников твоего отца исчез — сообщает она мне.

Под исчезновением она имеет в виду, что он либо сбежал, либо сейчас находится где-то на дне озера.

Я поднимаю брови и смотрю на нее. — Ну и что? Какое это имеет отношение ко мне?

— Он нуждается в тебе и твоих маленьких друзьях, чтобы заменить его, — объясняет она, теребя одну из своих сережек.

Я быстро качаю головой. — Не получится. Я отступаю внутрь и пытаюсь закрыть дверь, но она хлопает по ней ладонью.

— Если вы этого не сделаете, он превратит вашу жизнь в сущий ад. И ты должен знать лучше, чем кто-либо, что он очень хорошо умеет это делать.

Мои пальцы сгибаются в кулак, ногти впиваются в плоть. Я хочу закричать в знак протеста, но знаю, что она права. И я ненавижу это.

— Я просто сделаю это, — говорю я ей. — Зей и Джекс не должны вмешиваться. — В глубине души я знаю, что это бессмысленный спор. Потому что отец Зея и отец Джекса работают с моим отцом, так что, скорее всего, они послали эту стерву, чтобы доставить сообщение своим сыновьям тоже.

Она закатывает глаза. — Ты же знаешь, что это не сработает. Их отцы сказали, что они тоже должны быть частью этого. — Она улыбается мне. — Ваше первое задание сегодня вечером.

— И что за задание? — Спрашиваю я, на самом деле не желая слышать ответ. Но в конце концов мне придется это сделать, так что я вполне могу резко сорвать пластырь.

— Будете собирать информацию о новом шерифе, — объясняет она, стуча каблуками по крыльцу и пятясь назад. — Вы должны выяснить, что он за человек, а потом доложить мне.

Хотя это звучит достаточно просто, шпионить за шерифом — не ведет ни к чему хорошему. Кроме того, если он окажется славным парнем, мой отец сделает все, что в его силах, чтобы разрушить его жизнь и уволить. Потому что, если его не удастся подкупить, отец не сможет продолжать заниматься своим нелегальным бизнесом, который варьируется от торговли наркотиками до подпольных казино. Да, он настоящий победитель.

Иногда я задаюсь вопросом, всегда ли он был таким, или, возможно, когда моя мама была жива, он был другим человеком. Она умерла, когда мне было два года, поэтому я не помню ее живой, а отец отказывается говорить о том времени. Он даже не рассказывал мне о ней, избавившись от большинства ее вещей, за исключением нескольких фотографий. Все, что я знаю, это то, что она родила меня, у нее были такие же светлые волосы, как и у меня, и она умерла сразу после рождения моей младшей сестры Харлоу, которая, к сожалению, все еще живет с отцом, хотя она и остается у нас столько, сколько может.

— Зайдите после школы в закусочную и соберите всю информацию о нем. Напиши мне, когда поедешь туда, чтобы мне не пришлось ждать, но будь осторожен в выборе слов — не используй ничего компрометирующего. И не опаздывай. Позже у меня назначена встреча в салоне. — Она продолжает пятиться, поднимая руку и грозя мне пальцем. Затем ее взгляд скользит по чему-то за моим плечом, и уголки ее губ опускаются вниз.

— Какого черта ты здесь делаешь? — Голос Джекса доносится из-за моей спины, когда он подходит сзади.

Я чувствую себя немного лучше, когда он рядом, и ненавижу себя за это. Ненавижу, что я трус, когда дело касается Дианы. Кроме того, Джекс может быть страшнее мачехи, когда захочет. В душе у него мягкое сердце, хотя он постарается надрать мне задницу, если я кому-нибудь такое скажу. Я бы никогда этого не сделал. Мои друзья и я упорно работали над имиджем, который мы создаем для всех остальных за пределами нашего круга. Мы становимся теми, кто мы есть на самом деле, только когда находимся рядом друг с другом. Для всех остальных мы кажемся холодными, собранными и контролирующими все. Это лучший способ не попасть впросак, что часто случается, когда ты выходец из богатой, влиятельной семьи. Джекс, Зей и я с юных лет знали, что люди будут использовать нас, если мы им позволим. Мы не позволяем этого. Уже нет.

— Я пришла сюда, чтобы подробно рассказать о работе, которую вам поручили, — говорит ему Диана. — Хантер сообщит вам.

В отличие от меня, Джекс — не объект её заигрываний, она отворачивается и спешит к своей машине.

— Пожалуйста, скажи мне, что она шутит, — говорит Зей, подходя к Джексу.

Тяжело вздыхаю, когда выхожу на улицу, чтобы направиться в школу, как я и планировал, прежде чем столкнулся со злой ведьмой. — К сожалению, это не так. По крайней мере, работа не кажется такой уж ужасной.

Джекс приподнимает бровь, выходя следом за мной. — Все, что связано с нашими отцами, плохо. Кроме того, у нас есть своя работа, о которой мы не должны забывать.

— Я знаю, — бормочу я, проводя пальцами по волосам и вздыхая.

Зей хмурится, когда выходит и закрывает за собой входную дверь. — А что за работа?

— Мы должны выяснить информацию о новом шерифе, — объясняю я, доставая из кармана ключи от своего голубого Camaro 1969 года выпуска.

— У нас новый шериф? — Спрашивает Зей, запирая входную дверь и кладя ключи в карман.

Я пожимаю плечами. — По-видимому.

— Итак, наша цель выяснить, коррумпирован ли он, — заявляет Джекс, надевая солнцезащитные очки

Я киваю, направляясь к подъездной дорожке. — В первую очередь.

— Тогда это звучит не так уж плохо, — заявляет Джекс, когда мы подходим к машине. — Ну, если только он не святой.

— Да, — соглашаюсь я, скрещивая пальцы.

В противном случае, информация, которую мы соберем о нем, может стать началом его конца.

Глава 4

Рейвен

Я решаю сделать небольшой круг перед тем, как войти в школу, и сворачиваю к мусорным контейнерам, чтобы сделать несколько затяжек. Конечно, это рискованный шаг, ведь я не знакома с правилами этой школы, но мне нужно успокоиться.

Я курю, пока мой разум не затуманивается. Курю до тех пор, пока не чувствую ничего, кроме опустошения, онемения. Я курю, пока не могу ни о чем думать.

Пустота. Как раз то, что мне нравится.

Как только мое душевное равновесие приходит в норму, я распыляю духи, капаю глазные капли и отправляюсь в школу.

Вчера вечером тетя сказала мне, что я должна зайти в офис с утра, чтобы забрать расписание. Я ожидаю увидеть там Дикси Мэй и отдать ей эту дурацкую блестящую косметичку, но к тому времени, когда я вхожу в офис, она либо уже взяла свое расписание, либо решила провести утро, пытаясь найти свою группу, которой она может управлять.

Секретарша, сидящая за стойкой регистрации, смотрит на меня, когда я вхожу внутрь, разглядывая мой наряд. Увидев, как одето большинство учеников в коридоре, я вроде как ожидала этого.

«Опрятные» — это слово, которое пришло мне в голову, когда я обратила внимание на одежду, которую носят почти все. Не то чтобы здесь все были опрятными, но рубашек поло и цвета хаки очень много.

Когда секретарша заканчивает изучать меня, ее губы шевелятся, но я не слышу, что она говорит.

Дерьмо. Я забыла, что у меня наушники.

Я вытаскиваю один. — Извините, я Вас не услышала. Вы можете повторить?

Она бросает на меня настороженный взгляд, и я задаюсь вопросом, подозревает ли она, что я под кайфом.

— Я сказала, могу я чем-то вам помочь? — спрашивает она мягким голосом.

Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на ней и кладу руки на стойку. — Да, я здесь новенькая, и мне нужно узнать расписание.

Она поворачивается к компьютеру. — Ваше имя?

— Рейвенли Уилоувинтер.

Она начинает печатать, потом делает паузу. — Как пишется фамилия?

Я пишу ее по буквам, и она набирает на клавиатуре, коротко улыбаясь. — Красивое имя. Оно что-нибудь значит?

Я могла бы рассказать ей причину, по которой родители назвали меня в честь проклятой птицы, поведать более красивую часть истории, но ни во мне, ни в моей жизни больше нет ничего красивого, поэтому я отвечаю ей честно. — Ага, «невезение». Или «ворон», так что…

Она смотрит на меня, нахмурив брови. — Прошу прощения?

— Ворон, птица, которая олицетворяет невезение, — говорю я, пожимая плечами. — Так меня называют.

Она моргает. — Ой. — Затем она начинает вглядываться в свой компьютер.

Здорово, Рейвен. Она определенно, думает, что ты не в себе.

Я бы, наверное, волновалась сильнее, но это онемение, которое я так люблю, успокоило меня.

Успокоило меня.

Спокойствие.

— Они также символизируют мудрость, знания, творчество, загадочность и непредсказуемость, — говорит парень примерно моего возраста, подходя ко мне.

Я медленно поворачиваю голову, гадая, откуда, черт возьми, этот парень знает, что символизируют во́роны, а затем моргаю, уверенная, что у меня обман зрения.

Он серьезно мог бы быть самым красивым парнем, которого я когда-либо видела, с длинными светлыми волосами, длинными ресницами и ярко-голубыми глазами. И просто глядя на его красивое личико, я ожидаю, что он будет одет соответствующе модной теме здесь. Итак, я удивлена, что он одет в черную рубашку, джинсы и ботинки в тон. У него также цепь, свисающая с петли на поясе, и кожаные браслеты, охватывающие его запястья.

Самое странное в нем — то, как он мне улыбается. Я даже не могу вспомнить, когда кто-то в последний раз улыбался мне, не говоря уже о таком симпатичном парне с такими длинными ресницами, я клянусь, что будь он девушкой, мог бы не пользоваться тушью.

— Ты настоящий? — спрашиваю я, снова моргая.

Его лоб морщится, но уголки губ подрагивают. — Да. А ты?

Я киваю, вытаскивая голову из задницы.

Я только что спросила этого парня, настоящий ли он?

Чувак, я слишком много покурила этим утром.

— Доброе утро, мистер Хатингфорд, — приветствует его секретарь с выражением, которое можно описать только как несколько снисходительное и немного насмешливое. Тем не менее, этот взгляд позволяет мне понять, что этот симпатичный парень полностью реален. — И чем же я обязана Вашему сегодняшнему присутствию?

Он кладет руки на стойку и одаривает ее той же очаровательной улыбкой, которой пытался ослепить меня. — Ну, а что забавного в том, чтобы просто рассказать Вам? Давайте сделаем из этого игру. Я дам Вам три попытки угадать, и, если ответите неправильно, я уйду отсюда, свободный и с чистой совестью.

Я смотрю на секретаршу, ожидая, что она рассердится. Вместо этого она качает головой и слабо улыбается. — Я не собираюсь гадать, потому что и так знаю. И я дам тебе разрешение на сегодня. Но это последний раз. Клянусь, в следующий раз, когда ты придешь ко мне и снова его попросишь, я вместо этого выпишу тебе штрафной талон. Затем она отодвигается от стола, встает и уходит в дальний конец комнаты.

Ухмыляясь, парень перегибается через стойку, крадет леденец на палочке из вазы на ее столе, а затем сует его себе в рот.

Ладно, думаю, мне понадобится время, чтобы получить свое расписание.

Я начинаю подносить наушник к уху, готовясь вернуться в свое дзен-состояние, когда парень мне улыбается.

— Итак, девушка, которая определенно настоящая, ты здесь новенькая? — спрашивает он, катая леденец во рту. — Что-то я тебя не видел.

Я могла бы просто ответить ему — это было бы вежливо. Я могла бы попытаться быть милой и попытаться завести друга, но это было бы довольно наивно с моей стороны. И хотя моя личность многогранна, я отнюдь не вежлива и не наивна. Так что, я тихонько вздыхаю и опускаю наушник. — Мне действительно нужно на это отвечать?

В его глазах искрится веселье, когда он в замешательстве склоняет голову набок. — Да… Почему бы и нет? Ведь я ответил тебе, когда ты спросила, настоящий ли я.

Верно, но все же…

Я скрещиваю руки на стойке. — Да, но сколько учеников в этой школе? Около двухсот? Так что я уверена, ты и так знаешь, что никогда меня раньше не видел и уже знаешь, что я новенькая.

Его замешательство исчезает, а веселье берет верх. Он вытаскивает леденец изо рта. — Это отличная мысль. — Он оглядывается, прежде чем наклониться ко мне. — Хочешь узнать маленький секрет? Я действительно знал, что ты новенькая. Просто пытался найти повод, чтобы начать разговор с тобой.

Я с трудом сдерживаю улыбку. — Как бы я ни была польщена, я могу полностью заверить тебя, что к обеду ты будешь притворяться, будто я невидимка.

Его веселая улыбка остается, но брови нахмурены. — И почему же?

— Потому что ты ГС — отвечаю я, пожимая плечами.

Его веселье удваивается. — Хочу ли я знать, что это означает?

Я пожимаю плечами. — Уверена, что со временем ты разберёшься.

Его ухмылка становится шире. — Может быть, тебе стоит сказать прямо сейчас и избавить меня от головной боли, которую я всегда испытываю, когда слишком много думаю. И раз уж мы об этом заговорили, почему бы тебе не рассказать мне кое-что о себе? Например, в каком ты классе, откуда переехала, есть ли у тебя парень…

Подождите… Он что флиртует со мной?

Не то чтобы со мной никогда раньше не флиртовал парень. Пару раз такое случалось, но обычно это происходило в школе, и Дикси Мэй всегда находила способ испортить мою очарованность, которую я испытывала к тем парням, которые бросали на меня более, чем один взгляд. И хотя мне очень приятно, что самый красивый парень, которого я когда-либо видела, полу-флиртует со мной, я знаю, что, когда Дикси Мэй заметит его, он больше никогда не улыбнется мне. Потому что она его заметит. Парень слишком хорош, чтобы она не заметила. И хотя с точки зрения стиля они не похожи друг на друга, их красивые лица будут хорошо сочетаться на свадебных приглашениях.

— Нет, я не хочу, — говорю я ему, полагая, что он отступит, но он становится более заинтригованным.

— Да ладно тебе, просто немного информации. Это все, о чем я прошу.

— Неа. Я думаю, что пока сохраню свою загадочность. Убедись, что я представляю символику своего имени в ее истинной форме.

Он мягко посмеивается. — Не хочу тебя огорчать, но ты уже напортачила с этим, потому что только что дала мне немного информации о себе.

— Гм, нет, я этого не делала.

— А я говорю сделала.

— И как же?

Он усмехается, указывая на меня леденцом. — Ты показала мне, что ты довольно забавная.

— О, нет, — заверяю я его. — Я говорю совершенно серьезно.

— Я и не сомневаюсь, но это все равно забавно. — Он делает короткую задумчивую паузу. — И еще я думаю, ты немного упряма.

Я закатываю глаза. — Ты не можешь это определить, поговорив со мной около тридцати секунд.

Он бросает драматический взгляд на часы. — На самом деле прошло чуть больше минуты.

— Этого все равно недостаточно.

— Кто сказал?

— Человек, который рассчитал время, необходимое для точного анализа чьего-либо характера.

Он приподнимает бровь. — А как зовут этого человека? Потому что, насколько мне известно, никто никогда не придумывал ничего подобного.

— Его зовут Джерри. — Я придумываю имя, а затем решаю сочинить историю. — И он живет где-то в Швейцарии, где нет Интернета и сотовой связи, поэтому он еще не смог опубликовать свои выводы. Но однажды я встретилась с ним, когда была на каникулах, и мы с Джерри долго обсуждали его теорию о времени, необходимом для знакомства с человеком. И он сказал мне, что нужно знать кого-то намного дольше минуты, чтобы определить, что это за человек.

Он смущенно смотрит на меня, и я жду, когда он отступит, чтобы понять, что я чудачка, которую он не захочет знать. Вместо этого на его лице появляется улыбка.

— Мы с тобой должны стать друзьями, — настаивает он.

Я качаю головой. — Извини, но этого не может быть.

— И почему же нет? — Он деланно обижается и выпячивает губу, надувшись. Когда он это делает, он выглядит восхитительно и, кажется, знает об этом.

— Потому что это просто не сработает. — Опять же, я изо всех сил стараюсь не улыбнуться, но я полностью виню в этом скуренный косяк.

Он качает головой, затем усмехается. — Я думаю, что так и будет. На самом деле, я думаю, что мы могли бы быть идеальной парой.

— Поверь мне, я знаю, что ничего не получится. — Потому что Дикси Мэй позаботится об этом, даже если ей придется рассказать тебе о том, что я убийца.

— Ты никак не можешь этого знать. — Он смотрит на меня с любопытством. — Если только ты не экстрасенс.

— Как бы это ни было круто, я всего лишь обычная девушка, — заверяю я его, заправляя прядь волос за ухо.

Он смотрит на меня так, что мне становится не по себе. — Я действительно в этом сомневаюсь. На самом деле, я думаю, что ты, возможно, одна из самых интересных девушек, которых я не встречал за долгое время.

Я дергаю за рукав куртки, что всегда делаю, чтобы скрыть свои шрамы. — Мне действительно нужно снова рассказать тебе о Джерри и его теории?

— Да, теория, — подчеркивает он. — Не факт.

— Я сказала теорию? — хлопаю ладонью по лбу. — Я имела в виду факт. Глупая, я всегда путаю одно с другим.

Его улыбка сияет, как чертово кольцо с черным бриллиантом, и она такая же красивая. — Да, мы определенно подружимся.

Я ломаю голову в поисках достойного протеста, когда секретарша возвращается с розовым листом бумаги в руке. Она улыбается, протягивая бумагу парню. — Это поможет тебе уйти с последнего урока, но только последнего, я несколько раз отметила это в разрешении. Перманентным маркером, — предупреждает она. — Не пытайся выкинуть что-нибудь, как в прошлый раз, когда ты стер дату и дал ее всем своим учителям, чтобы не учиться

Он прижимает руку к груди и ослепляет ее улыбкой. — Даю слово. Больше никаких шалостей.

Она устало вздыхает. — В один прекрасный день я просто скажу тебе «нет».

— Но сегодня не тот день — Он подмигивает ей.

Затем раздается звонок, оповещающий, что урок вот-вот начнется, и что я была права, когда догадалась, что опоздаю.

— Просто иди в класс, — говорит она ему и опускается на стул.

Он салютует ей, затем поворачивается ко мне. — Еще увидимся, таинственная Рейвен. И когда это произойдет, я жду еще каких-нибудь подробностей о тебе. Ну знаешь, чтобы мы могли начать налаживать нашу прекрасную, безупречную дружбу, — он подмигивает мне, затем сует леденец в рот и выходит из офиса.

— Сплошное наказание, — замечает секретарь, набирая что-то на своем компьютере.

Я сосредотачиваюсь на ней. — Ага, заметно.

Она щелкает мышью. — Но он хороший парень, особенно учитывая то, через что он прошел. Вероятно, поэтому мне трудно ему отказать.

Я хочу задать ей так много вопросов, например, почему она дала ему освобождение от занятий, или что он пережил, или, еще лучше, как его зовут, поскольку все, что я слышала, это как она называла его мистером Хатингфордом. Но это означало бы, что я заинтересована в нем, и приблизило бы меня к пониманию того, кто он такой. А какой в ​​этом смысл?

Как я уже говорила, к концу дня он не захочет со мной дружить.

Глава 5

Хантер

Что ж, возможно, этот день окажется не таким дерьмовым, как я думал. Конечно, задание отца никто не отменял, и школа — не самое мое любимое место, но сегодня начинается баскетбол, и я в команде. Тренировка даст мне пару часов покоя от хаоса, в котором я живу.

Это не единственное, что улучшает мое настроение. Еще новая девушка. Я бы назвал полной удачей встречу с ней в главном офисе в начале ее первого дня. Хотя, по ее словам, она, скорее, назвала бы это невезением.

Она забавная, правда, и чертовски красивая. Это первое, что я заметил, когда вошел в офис, планируя заполучить освобождение с последнего урока, чтобы у меня было время встретиться с Дианой в закусочной и вернуться на тренировку.

Эти длинные волнистые волосы, напоминающие цвет воронова крыла, эти длинные ноги и задница… Это был действительно красивый вид. Но ничто не могло сравниться с тем, когда она повернулась и посмотрела на меня. Эти глаза, эти прекрасные карие глаза, несущие в себе столько боли. Я смог ее разглядеть. Эту девушку кто-то обидел. И в ее глазах я увидел кое-что знакомое, вероятно потому, что эта боль очень похожа на ту, что отражается в моих собственных глазах и в глазах моих друзей.

И, будучи собой, я с ней флиртовал. Это то, чем я известен. Но обычно это просто спектакль.

А здесь… здесь все было реально.

Я хотел с ней флиртовать.

Что было еще более забавно, так это то, что она, казалось, совершенно не была впечатлена моим обаянием. Это определенно было впервые.

К тому времени, когда я вышел из офиса, я уверен, что на моем лице играла тупая улыбка.

— Приятель, чему ты улыбаешься? — спрашивает моя младшая сестра Харлоу, когда я оказываюсь у своего шкафчика, где она меня уже поджидала.

Она похожа на меня — светлые волосы, голубые глаза. Когда мы были младше, она все время носила платья и завивала волосы. Однако в конце средней школы она решила кардинально изменить имидж, черт его знает зачем. Теперь она носит рваные джинсы, черные футболки, кроссовки и у нее куча пирсинга.

— Встретился с новой девушкой…

— Еще с одной? — она перебивает меня, закатывая глаза.

Я одариваю ее испепеляющим взглядом. — Очень смешно.

Она усмехается, прислонившись к шкафчику. — Хорошо. Расскажи мне об этой новой девушке.

— Ну, она новенькая, только переехала в Ханитон, — объясняю я, набирая код на шкафчике.

Она морщит нос. — О Боже, только не говори мне, что это она. — Она показывает в конец коридора.

Я оборачиваюсь и замечаю блондинку, которую никогда раньше не видел, идущую по коридору. Она покачивает бедрами и улыбается, словно королева красоты на подиуме.

— Нет, это точно не она. — Я открываю шкафчик.

— Значит, у нас еще одна новенькая? — замечает Харлоу. — Это довольно странно.

Она права. Ханитон не очень большой городок, поэтому у нас не так часто появляются новые ученики.

— Может, они сестры.

— Сомневаюсь. — Я беру учебник по английскому и закрываю шкафчик.

Харлоу выгибает бровь, глядя на меня. — Почему ты так говоришь?

— Потому что девушка, которую я встретил ранее, совсем на нее не похожа. — Я киваю в сторону Королевы красоты.

— Братья и сестры могут быть совершенно разными, — напоминает она мне. — Или они могут быть двоюродными сестрами. Или сводными.

— Да, может быть, — соглашаюсь я, когда мы идем по коридору. Когда звенит звонок, я поворачиваюсь к своему классу. — Тебе что-то нужно? Или ты просто остановилась у моего шкафчика, чтобы поиздеваться?

— Как бы я ни любила это, мне действительно нужна услуга, — говорит она мне, вынимая из кармана телефон. — Я хочу уехать из кампуса на обед, но папа заставил меня сегодня взять водителя, чтобы добраться до школы, так что я хочу одолжить твою машину. Я знаю, что тебе нужно встретиться со своим тренером за обедом, чтобы подписать какие-то бумаги.

— Как ты это узнала?

Она пожимает плечами с озорным блеском в глазах. — Потому что я читаю мысли. Когда я с вызовом поднимаю бровь, она драматично вздыхает. — Ладно. Я подслушала, как вы вчера говорили об этом. Ты разгадал мои способности.

Я качаю головой, но улыбаюсь ей. — Ты маленькая чудачка.

— Эй, я уже далеко не маленькая, но я признаю свою странность, — говорит она мне. — Так ты одолжишь этой чудачке свою машину?

Я колеблюсь. С одной стороны, я очень люблю свою машину и редко позволяю кому-то ее водить. С другой стороны — я очень люблю свою сестру и всегда старался быть хорошим старшим братом, несмотря на то, что иногда это очень сложно.

— Хорошо. Просто будь осторожна, договорились? — Я достаю ключи и отдаю ей.

Она улыбается, забирая их. — Спасибо. Ты лучший старший брат на свете.

Но это не так. Я заслужу этот титул только в тот день, когда найду способ вытащить ее из дома отца. А до тех пор я полностью и окончательно в провале.

Глава 6

Рейвен

Как я и предполагала, в итоге я опаздываю на первый урок. К счастью, учитель позволяет мне сесть на место без лишнего шума. И как двойной бонус — Дикси Мэй не в моем классе.

Я все жду, когда что-нибудь случится. Что начнется шепот. Что на меня начнут вешать ярлыки. Как ни странно, утро проходит без происшествий. По крайней мере, до четвертого урока.

Как и на любом другом уроке, я сначала иду поговорить с учителем, чтобы представиться и сказать ему, что я новенькая.

— О, да, верно. — Мистер Макнеллтон, мужчина средних лет с редеющими волосами, отрывается от стопки тетрадей на своем столе. — По-моему, твоя сестра была у меня на втором уроке.

— Кузина, — поправляю я. — Но да, мы живем вместе.

— А, понятно. — Он явно не понимает, и в его глазах появляется замешательство.

Он хочет задать вопросы, но, как и большинство, не делает этого, опасаясь, что ответ может быть неудобным.

Так же, как и для тех, кто осмеливается спросить.

Девушка, которая, возможно, убила своих родителей.

Он прочищает горло и поправляет галстук. — Ну, ты можешь садиться, где угодно. Места не распределяются. И я уверен, что буду рад видеть тебя в своем классе.

Я хочу рассказать ему свою историю о Джерри и его теории, которая доказывает, что он никак не может быть в этом уверен, но решаю попытаться оставить хорошее впечатление. Поэтому просто киваю, а затем бреду к ряду парт, стоящих посреди класса, выбирая самую дальнюю, где я могу держать голову низко и надеяться, что меня не вызовут.

Усевшись, я кладу папку на стол, вставляю наушники и откидываюсь на спинку стула. У меня есть около четырех минут до звонка, так что я могу прослушать целую песню.

Минуту спустя я отключаюсь, постукивая пальцами в такт, когда какой-то парень подходит к моему столу. На нем черная толстовка с капюшоном, накинутым на голову, его глаза такие же темные, как грозовые тучи, хотя полностью и совершенно великолепны и завораживающие. Его подбородок покрыт щетиной и шрамом, а выражение лица напряженное. Я не знаю, чего он хочет, но меня это не слишком волнует, по крайней мере, не настолько, чтобы вынуть наушники. Однако он даже не пытается пошевелиться, продолжая пристально смотреть на меня.

Что за чертовщина с этим парнем?

Я вытаскиваю один из наушников. — Я могу чем-то помочь?

— Да, ты на моем месте, — ворчит он.

Я весьма озадачена. — В самом деле? Потому что учитель сказал, что они не распределены.

Мгновение тишины проходит, пока он пугающе смотрит на меня.

— Они официально не назначены, — наконец заявляет он с оттенком раздражения. — Но любой, у кого есть хоть капля самосохранения, знает, что не стоит садиться на это место. — Он кивает на стол справа от меня, затем слева. — Или на эти.

Я постукиваю пальцем по губе. — Ага. Наверное, сегодня я забыла свой инстинкт самосохранения дома.

В его глазах мелькает удивление, но он быстро его гасит. — Что ж, я предлагаю тебе пойти и найти его, пока ты не наделала глупостей. — Он кладет руки на мой стол и наклоняется. — А теперь убирайся с моего места.

Мое сердце колотится в груди. Что мне делать в данной ситуации? Продолжить свой день оставаясь незамеченной, или, если я устрою потасовку с этим парнем, это привлечет внимание. Но его требовательное отношение раздражает. Как будто он просто ждет, что я буду делать то, что он говорит, как и все в этом мире.

Он как мужская версия Дикси Мэй, только более напряженный.

Чем дольше я сижу на стуле, не двигаясь, тем сильнее становится его раздражение. Его челюсть подрагивает, глаза темнеют, а мышцы сжимаются в тугие узлы.

— Поверь мне, новенькая, ты действительно не захочешь играть со мной в эту игру, — тихо предупреждает он.

— Какую игру? — Я выдерживаю его взгляд. — Я просто сижу за партой и пытаюсь не лезть не в свое дело.

— За моей партой, — подчеркивает он. — А теперь вставай и найди себе другое место, прежде чем я тебя заставлю.

У меня учащается пульс, но вместе с ним растет и мое упрямство. Когда я была моложе, мама говорила мне, что упрямство будет для меня благом и проклятием. Но она ошибалась. Это всего лишь проклятие. Хотела бы я избавиться от этого, но иногда оно подкрадывается ко мне без предупреждения. Например, когда задумчивые парни встают передо мной и угрожают.

Приподняв бровь, я откидываюсь на сиденье.

В его глазах вспыхивает изумление. Как будто никто никогда не бросал ему вызов. Это заставляет меня одновременно гордиться собой и немного нервничать. Но я скрываю последнее. У меня это хорошо получается — скрывать свои эмоции. По крайней мере, последние шесть лет.

Его челюсть яростно сжимается, когда он выпрямляется. — Хорошо, раз ты хочешь играть так, тогда давай поиграем.

Я задерживаю дыхание, ожидая, что он спихнет меня со стула или что-то в этом роде. Вместо этого он поворачивается и падает на сиденье передо мной.

— Ты только что уничтожила свои шансы попасть сюда, новенькая, — предупреждает он, бросая на меня неприязненный взгляд через плечо.

— Потрясающе. У меня все равно не было шанса. — Я пытаюсь вставить наушник обратно.

— Здравствуйте, мистер М., - блондин, с которым мы встретились утром, входит в класс, улыбаясь учителю.

Учитель отрывается от бумаг. — Здравствуй, Хантер. Готов к отбору?

Итак, его зовут Хантер, и я предполагаю, что он занимается каким-то видом спорта.

Я морщу нос. Спортсмены обычно хуже всех. По крайней мере, так было в моей старой школе. Но Хантер не похож на спортсменов из моей бывшей школы.

Может, он играет в шахматы или участвует в математической лиге.

От этой забавной мысли на моих губах появляется улыбка.

В этот самый момент Хантер бросает взгляд в мою сторону. Я уверена, что выгляжу как идиотка с глупой улыбкой на лице.

На его губах появляется улыбка. — Привет

Я вставляю наушник в ухо.

Качая головой и улыбаясь, он идет по проходу, его улыбка быстро рассеивается, когда его взгляд останавливается на парне передо мной. Его взгляд скользит от меня к парню, затем его губы шевелятся.

Мне интересно, о чем они говорят, но я не позволяю любопытству взять верх. Неожиданно песня заканчивается, и это последняя песня в моем плейлисте, и в мои уши начинает проникать шум класса. Я пытаюсь включить другой трек.

— Значит она украла твое место? — говорит Хантер парню, в его голосе звучит смесь замешательства и веселья.

— На сегодня. Но скоро она узнает свое место, — предупреждает парень, выуживая ручку из кармана.

Я останавливаюсь от выбора песни, решая подслушать.

Хантер бросает взгляд в мою сторону, затем снова смотрит на парня. — Ты хотя бы сказал ей, что она сидит на твоем месте?

— Ага. — Он беспокойно постукивает ручкой по столу. — Судя по всему, у девушки нет инстинкта самосохранения.

— Да ладно тебе, Зей, дай ей передохнуть. Она же новенькая. — Хантер плюхается за парту напротив парня. — Помнишь, как страшно было в твой первый день?

Парень — Зей — издает глухой смешок. — Я не боялся.

— Чушь собачья, — подразнивает Хантер. — Тебе было шесть лет. Все шестилетние дети боятся своего первого дня в школе. Даже ты. — Когда Зей не отвечает, на лице Хантера мелькает беспокойство, его губы приоткрываются. — Прости, Зей. Я не подумал, когда сказал это.

— Это ни хрена не важно, — бормочет Зей. — Ничего из этого не имеет значения.

Они замолкают, и Хантер продолжает хмуриться, украдкой поглядывая на Зея. Я не могу сказать, боится ли он его или беспокоится. Наверное, всего понемногу. Я очарована этим. Как он может заставить людей так бояться себя, даже своего собственного… друга? Если Хантер таковым является. Что бы я только не отдала за такой талант. Тогда, может быть, люди перестали бы меня мучить.

В конце концов, ученики начинают заполнять класс. Никто ничего не говорит Хантеру или Зею, но многие из них поглядывают в их направлении, а затем таращатся на меня. Я не уверена, но у меня есть подозрение, что это связано с новым местоположением парней. Почему, черт возьми, это так важно? Что за парень этот Зей?

Хмурый взгляд остается на лице Хантера, пока в кабинет не входит высокий парень с темными волосами. Как и Хантер, он одет во все черное и у него красивое лицо, хотя, кажется, он выглядит более привлекательно, он слишком серьезен, как будто не улыбался очень давно. У него пирсинг на губе и в бровях, а его худые руки покрыты татуировками.

— Чувак, — говорит Хантер, подходя к нему. — Почему ты опоздал?

— Мне пришлось… — Он замолкает, когда его взгляд переключается с Зея на меня, морщинка складывается между его бровями, когда он снова смотрит на Хантера. — Мистер М. наконец распределил места?

Хантер качает головой. — Нет.

Незнакомец смотрит на меня, но я делаю вид, что не замечаю его взгляд, ковыряя свой потрескавшийся лак на ногтях.

Он снова смотрит на Хантера. — Она знает, что сидит на месте Зея?

— Да, — отвечает Хантер, откидываясь на спинку сиденья и закидывая ноги на стул перед ним. — Видимо, она не захотела пересаживаться.

— Оказалась настоящей стервой, — бормочет Зей, поворачиваясь на стуле.

Значит, я стерва, потому что не сдвинулась с места, когда он потребовал?

Раздраженная, я вытаскиваю наушники. — Я не стерва только потому, что отказалась подчиниться тебе.

Когда взгляд Зея переходит на меня, незнакомец поднимает брови, а Хантер смотрит на меня каким-то загадочным настойчивым взглядом.

Зей внимательно изучает меня. — Ты права, у тебя напрочь отсутствует самосохранение.

— На самом деле, мои точные слова были о том, что я оставила его дома, — напоминаю я ему. — Может быть, я вспомню про него завтра. Но, наверное, нет, потому что у меня есть привычка все забывать. Все так плохо, что мне пришлось установить на свой телефон приложение, которое помогает мне найти мой телефон, потому что я все время его

теряю. Но я не думаю, что есть приложение, которое помогает людям найти свое самосохранение. Хотя все может быть. Я должна это изучить.

Хантер сжимает губы, пока незнакомец смотрит на меня, все больше хмурясь.

Темный взгляд Зея практически проделывает дыру в моей голове. — Знаешь что? Думаю, мне понравится ставить тебя на место. — Затем он поднимается и выходит из класса.

Незнакомец устало вздыхает. — Может, ты пойдешь и проверишь его? — спрашивает он Хантера.

Хантер качает головой. — Думаю, на этот раз лучше дать ему побыть одному.

— Возможно — Незнакомец падает на место Зея, затем оборачивается и смотрит на меня. — И кто же ты?

Я не собираюсь отвечать ему, но Хантер делает это за меня.

— Это Рейвенли Уилоувинтер. Короче, Рейвен. — Улыбка пляшет на его губах, когда он смотрит на незнакомца. — Иронично, не правда ли?

Что?

Незнакомец смотрит на меня с непроницаемым выражением на лице. — Возможно.

Черт, эти парни такие странные.

— Я пытался вытянуть из нее больше информации, — сообщает ему Хантер, все еще веселясь, — но она настаивала на том, что хочет оставаться загадочной. Все равно я ее измотаю. На самом деле, я предсказываю, что к восьмому октября мы станем лучшими друзьями, — он подмигивает мне.

— Это что, совершенно случайное число? — говорю я ему. — Или, может, ты экстрасенс?

Пряди волос падают ему на глаза, когда он отрицательно качает головой. — Нет, я всего лишь ставлю перед собой цель, тебе следует знать это обо мне, если мы собираемся стать друзьями. Ты также должна знать, что я почти всегда добиваюсь своих целей, так что можешь начинать плести браслеты дружбы.

— Может, тебе не стоит торопиться с постановкой этой цели, — предупреждает незнакомец, — Пока не поговорите с Зеем.

Кто такой Зей? Их главарь что ли?

Хантер откидывается на спинку сиденья, совершенно обиженный. — Джекс, почему ты всегда портишь мне веселье?

— Кто-то должен быть твоей нянькой, — говорит ему теперь уже не незнакомец — Джекс, вынимая телефон из кармана.

Хантер еще больше надувает губы. — Мне не нужна нянька. И ты так не думаешь.

Джекс просто закатывает глаза, открывая блокнот.

Затем раздается звонок, и учитель выходит на середину класса, чтобы начать урок.

Джекс понижает голос и шепчет напоследок Хантеру. — Мне нужно напомнить тебе о том, что случилось с Кларой? Или Джессой? Или Кэти? — Он бросает на Хантера настойчивый взгляд. — Ты меня понял? Или ты хочешь, чтобы я продолжал перечислять имена?

Хантер хмурится. — Нет, ты можешь остановиться. Я все понял и постараюсь отступить. — Он бросает быстрый взгляд в мою сторону, кажущийся извиняющимся.

За что, черт возьми, он извиняется — это выше моего понимания. Я действительно хотела бы знать, что случилось с теми девушками, о которых говорил Джекс. И кто такие, черт возьми, Джекс, Зей и Хантер, и почему все, кажется, их боятся.

Но по мере того, как я анализирую всевозможные идеи по этому поводу, я понимаю, что уделяю слишком много времени этим парням. Итак, я сосредотачиваюсь на уроке, отказываясь даже взглянуть в сторону Хантера или Джекса.

Но по какой-то странной причине, клянусь, Хантер наблюдает за мной. Почему? Понятия не имею, но боюсь, что настанет момент, когда я об этом пожалею.

Глава 7

Рейвен

Зей так и не возвращается в класс. И мне некомфортно от этого осознания. Точно так же, как некомфортно от того, что Хантер игнорирует меня, даже когда мы выходим из класса почти одновременно.

Видимо, предупреждения, которое Джекс сделал Хантеру, было достаточно, чтобы заставить его отказаться от своей решимости стать моим новым лучшим другом. Вероятно, это и к лучшему, потому что очень скоро он встретится с отродьем Сатаны во время обеденного перерыва, а затем она сообщит ему о смертях, к которым я причастна.

— Ты ведь новенькая, верно? — Когда я направляюсь к своему шкафчику, ко мне приближается девушка с длинными каштановыми волосами и карими глазами. На ней джинсы и футболка, а также клетчатая рубашка и кеды Converse. Ее повседневный стиль делает ее похожей на кого-то, с кем Дикси Мэй не будет ассоциироваться, но я не собираюсь полностью сбрасывать со счетов эту идею.

Я киваю, настораживаясь. — Да.

Она идет рядом со мной, оглядываясь назад и по коридору. Потом она снова смотрит на меня и наклоняется. — Ну, вот тебе маленькое предупреждение. Место того парня, на котором ты сидела сегодня в классе, его зовут Зей, и, поверь мне, ты не захочешь связываться с ним или его друзьями, Хантером и Джексом, двумя другими парнями, которые сидели рядом с вами. Они довольно опасны.

— Действительно…? - Я сбита с толку. — Спасибо за предупреждение и все такое, но почему это так важно, что я села за парту этого парня, Зея? Места ведь не распределены.

Она колеблется. — Это довольно сложно объяснить постороннему, но я постараюсь дать краткую версию истории. Таким образом ты все поймешь и, надеюсь, сделаешь разумный выбор держаться от них подальше.

Я изучаю ее с подозрением. — Почему ты это делаешь? Почему помогаешь мне?

— Потому что когда-то я тоже была новенькой, и мне пришлось учиться на собственном горьком опыте. — Она улыбается. — Кстати, меня зовут Кэти.

Кэти. Я слышала, как Джекс упомянул ее имя в том списке, который он перечислял Хантеру. Но что случилось с девушками в списке?

— Я Рейвен, — говорю ей с легкой улыбкой.

Странно улыбаться в школе. Такого со мной не было давно.

Чертовски давно.

— Рейвен? Ха, мне очень нравится это имя. — Она поправляет ручку своего рюкзака повыше на плече. — Это намного оригинальнее, чем Кэти.

— Мне больше нравится Кэти, — говорю я ей, обходя парочку, целующуюся посреди коридора.

— Тогда ты, должно быть, сумасшедшая, — шутит она с усмешкой.

Боже, если бы она только знала, насколько близка к истине. Ведь я провела некоторое время в психиатрической больнице сразу после смерти родителей.

— Может быть, немного, — соглашаюсь я, чувствуя, как сдавливает грудь.

Шлюха.

Уродка.

Убийца.

Мои шрамы пульсируют.

Она смеется, как будто я шучу, но это не так. — Ты забавная, Рейвен. Тебе стоит присоединиться ко мне с моими друзьями за обедом. — Ее смех стихает, и она становится серьезной. — Тебе тоже будет полезно, если в этой школе будет компания. Кто-то, кто сможет защитить тебя.

Смятение клубится внутри меня. — Защитить меня от чего?

Она украдкой бросает быстрый нервный взгляд на учеников, заполняющих коридоры. — От политики в этом городе. К сожалению, чем больше у твоей семьи денег и власти, тем больше дерьма тебе сойдет с рук в этой школе. Все так плохо, что учителя буквально смотрят в другую сторону, даже когда кому-то надрал задницу какой-нибудь претенциозный, богатый, избалованный паршивец. И даже не заставляй меня начинать рассказ о сексуальных домогательствах, которые сплошь и рядом.

Она серьезно? Выглядит именно так, но… — Разве никто не сообщает о подобных вещах в полицию? — спрашиваю я. — Я имею в виду, что дела о сексуальных домогательствах на самом деле не должны рассматриваться школьным руководством.

— Полиция также смотрит в другую сторону, потому что их подкупают. И если они все же попытаются что-то сделать со всем незаконным дерьмом, происходящим в городе, они закончат, как старый шериф Бертор, пусть он упокоится с миром. — Она рисует крест в воздухе. — Хотя до меня доходили слухи, что у нас в городе новый шериф, так что, может быть, это изменится. Хотя сомнительно.

Да, я тоже в этом сомневаюсь, потому что мой дядя не из тех парней, которые делают добро, отказываясь от наличных, чтобы поступить правильно. Очевидно, потому что у него огромная заначка украденных наркотиков. Но я не собираюсь ей об этом говорить.

— Да, может быть, — бормочу в ответ.

Она качает головой вверх и вниз, на минуту теряя сосредоточенность. — Ну да, в любом случае, если ты достаточно умна, то будешь держаться подальше от всего этого коррумпированного дерьма, и я бы посоветовала держаться как можно дальше от Зея, Джекса и Хантера. — Она подходит ближе и понижает голос. — Джекс происходит из одной из самых богатых семей города, а Зей — его двоюродный брат и живет с ним. Никто не знает, почему он живет с ним, но он такой же избалованный, как и Джекс. До меня доходили слухи, что его отец — настоящий псих. А отец Джекса полный засранец. Ему принадлежит огромная часть города, поэтому многие люди должны делать то, что он говорит. Это действительно ненормально.

Я пытаюсь обработать информацию, которую она мне только что дала, но, черт возьми, все это странно. — А что насчет Хантера?

На мгновение она смотрит пугливо, а потом поспешно отводит взгляд. — Хантер тоже живет с Джексом и Зеем. Его отец работает на отца Джекса, — она ​​делает воздушные кавычки, — «бизнес-консультантом». Но все здесь уверены, что он следит за тем, чтобы все дерьмо, которое потенциально может запятнать имя Капперелли, было стерто с лица земли.

Звучит… пугающе. — Как это стерто?

— Я не уверена, но есть несколько теорий. Одна из них… — Она проводит пальцем по горлу. — Так что, да, на твоем месте я бы держалась от них подальше. Особенно от Хантера.

Она правда в это верит? Что отец Хантера убивает людей? Или ей просто нравится распространять слухи?

— В самом деле? Потому что Зей кажется страшней.

— О, Зей абсолютное зло, — уверяет она меня. — Еще он увлекается довольно странным дерьмом.

Я поправляю книги в руке, когда мы приближаемся к моему шкафчику. — Что за странное дерьмо?

Она приподнимает бровь. — Как ты думаешь, о каких странностях я могу говорить?

Я пожимаю плечами. — Даже не знаю.

Она смотрит на меня, как на идиотку. — Сексуальные извращения.

— Ого. — Это тема для разговора, с которой я немного не знакома, будучи девственницей. Не то чтобы я ханжа, которая собирается краснеть из-за этого. И это не значит, что я сохраняю себя для брака или чего-то подобного. Просто у меня никогда не было возможности заняться сексом. Я даже ни разу не была на свидании. Однажды меня поцеловали, но это был украденный поцелуй, о котором я даже не хочу вспоминать.

— Я не уверена, насколько правдивы эти слухи, потому что я не подходила и никогда не буду приближаться к Зею, — продолжает Кэти, — но я слышала, что он увлекается некоторыми действительно извращенными вещами. И он никогда никого не целует в губы и редко прикасается к кому-либо во время контакта. И я слышала, что ему нравится грубость.

Хорошо, я могу быть немного наивной, когда дело доходит до секса, но это мне кажется немного странным.

— Почему он такой? — задаю вопрос в воздух, полагая, что мне просто любопытно, а не интересно. Ну, может быть и то, и другое.

Она пожимает плечами. — Кто, черт возьми, знает? Я слышала много слухов об этом, но единственные люди, которые действительно знают правду, — это Зей, Хантер и Джекс.

— Они лучшие друзья? — Я останавливаюсь перед своим шкафчиком и набираю комбинацию.

— Нет. Это нечто большее, — говорит она мне. Когда она замечает непонимание на моем лице, она добавляет: — Это сложно объяснить, но все трое похожи на какую-то причудливую стаю человеческих волков или что-то в этом роде. Когда я впервые переехала сюда, я думала, что они братья, но быстро поняла, что их отношения гораздо крепче. Они больше ни с кем не дружат, никогда не приглашают посторонних и не прилагают никаких усилий, чтобы общаться с кем-либо, но они в списке гостей на каждой вечеринке. Отчасти это из-за страха, а отчасти потому, что, я думаю, многие надеются, что они станут счастливцами, попавшими в их компанию. — Она качает головой с выражением отвращения на лице. — Но я не знаю, почему они считают это удачей. Они придурки. И сумасшедшие. И просто… — она ​​снова качает головой.

— Похоже, у тебя с ними проблемы, — говорю я, открывая шкафчик.

Она закусывает нижнюю губу. — Ну, однажды я познакомилась с Хантером. Это была самая большая ошибка в моей жизни, которую я поняла сразу после того, как он сказал мне остерегаться его и оставил лежать одну в постели голую. Он даже не дождался, пока я оденусь, прежде чем бросить меня. Мы были в его доме, и он просто ушел, и… — Она прочищает горло. — В любом случае, я должна была это предполагать, ведь он всегда так поступает. Он использует девушек, и все это знают, но я каким-то образом убедила себя, что именно со мной он изменится.

— Мне очень жаль… Хотя я понимаю, что ты влюбилась в него. Кажется, он действительно… — я колеблюсь, подбирая подходящее слово, — может быть очаровательным.

— Ты разговаривала с ним? — спрашивает она, и на какую-то секунду я замечаю в ее глазах намек на ревность.

Я киваю, настороженность возрастает еще больше. Если она ревнует, то это означает, что она не забыла его, а мне не нужна никакая драма с ревнивой девушкой в дополнение к драме, которую Дикси Мэй собирается устроить для меня.

— Да, он был в главном офисе сегодня утром, когда я забирала свое расписание. — Я тщательно подбираю слова. — Он просто поздоровался, но на самом деле он меня не особо заинтересовал.

Ее брови приподнимаются. — Шутки в сторону?

— Ага.

— Но как? Я имею в виду, ты ведь видела его, да?

Я киваю. — Да.

Она изумленно смотрит на меня. — И он не показался тебе сексуальным?

— Нет, — не совсем правда. Да, он показался мне симпатичным, но я не собираюсь говорить ей об этом вслух.

Она качает головой, ее челюсть практически свисает до колен. — Ты действительно сумасшедшая, не так ли?

Я захлопываю свой шкафчик. — Я думаю, мы уже установили это ранее.

Улыбаясь, она показывает на меня пальцем. — Знаешь что? Думаю, мы с тобой будем хорошими друзьями.

Уже второй раз за сегодня я слышу эти слова, но это не значит, что я на это надеюсь. Нет, у меня и раньше были друзья. Вот только они сразу исчезли, когда умерли мои родители. Для тех, кто назывался другом, они слишком быстро пересмотрели свое мнение после того, как узнали правду. И я знаю, что так будет всегда, потому что никто не хочет дружить с убийцей.

Ее губы приоткрываются, затем смыкаются, лоб морщится, когда она достает телефон из кармана. Она читает сообщение, затем ругается. — Вот, черт. Я забыла, что должна встретиться с консультантом в обеденное время. — Она кладет телефон в карман. — Мне пора, но, если хочешь, можешь посидеть с моими друзьями за обедом. Они сидят за столиком у дальней двери. — Она пятится от меня, идя по коридору. — У большинства из них будут альбомы для рисования, потому что мы все — любители искусства. Но мы крутые. Обещаю. — Она машет мне рукой и поворачивается, ее туфли скрипят по линолеуму, когда она спешит прочь.

Вздыхая, я бреду по коридору, пытаясь решить, хочу ли я пойти в кафетерий или просто пропустить обед и перекусить что-нибудь по дороге домой, ожидающей меня в конце дня. Обычно я пропускаю обед, в основном из-за инцидента в седьмом классе, когда мне на голову вывалили поднос со спагетти, а потом все начали шутить о том, что я, должно быть, снова кого-то убила, что соус для спагетти на самом деле был кровью. После этого я стала съедать свой обед в туалете. В конце концов я начала ходить в места, где можно перекусить. Но я еще не знаю город, поэтому не уверена, что успею вовремя добраться до какого-нибудь фастфуда.

Я могла бы принять предложение Кэти и подсесть к ее друзьям, но без нее это просто кажется странным. И кто знает, ходят ли уже обо мне слухи? Я ничего не слышала, так что, может быть, Дикси Мэй ждет, чтобы рассказать обо мне сплетни. Почему она ждет, я понятия не имею.

А что насчет этого парня Зея? Он предупредил меня, что покажет мне мое место в этом городе. Раньше я не особо волновалась, но после того, что рассказала мне Кэти, я немного встревожена. Я бы, наверное, до смерти перепугалась, если бы не провела последние шесть лет своей жизни, живя каждый день в аду, где постоянно издеваются.

Шлюха.

Уродка.

Убийца.

Как раз, когда я собираюсь пойти в кафетерий, я получаю текстовое сообщение. Мне никто никогда не пишет. Как обычно. Ну, за исключением того редкого случая, когда тетя уведомляет меня о работе, которую она хочет, чтобы я выполнила, пока ее нет. Это единственная причина, по которой у меня есть телефон. И это действительно хреновый телефон. Достаточно сказать, что это раскладушка.

Я вытаскиваю телефон из кармана, и моя настороженность мгновенно усиливается, когда я вижу, что «Стервозная сучка с Запада» написала мне. Это ник Дикси Мэй.

Bitchy Bitch of the West: Мама говорит, что у тебя моя косметичка. Лучше отдай ее как можно скорее, пока я не разозлилась. И тебе лучше не трогать мою косметику. Меньше всего я хочу заразиться от тебя герпесом.

Я закатываю глаза и печатаю ответ.

Я: Да, она у меня. И нет, я ничего не трогала. У меня нет желания выглядеть как Клоун Бобо в свой первый день в школе.

Bitchy Bitch of the West: Конечно, ведь ты просто предпочитаешь выглядеть как бродяжка, и, к твоему сведению, с этим ты отлично справляешься.

Я: Ну, по крайней мере, я могу хоть с чем-то отлично справиться. Ты даже не можешь выглядеть как клоун.

Bitchy Bitch of the West: Знаешь что? Я пыталась быть милой с тобой, но, поскольку ты решила быть такой сукой, я решила, что расскажу всем, кто ты на самом деле. Я уже заполучила номера телефонов некоторых очень популярных учеников школы и думаю, что отправлю им ссылку на статью о смерти твоих родителей.

Я так сильно стискиваю зубы, что болит челюсть.

Я: Можешь так и сделать, но тогда я выброшу твою косметичку в мусорное ведро.

Bitchy Bitch of the West: Не будь идиоткой. В ней косметики на сотни долларов. И сама она дизайнерская!

Я: Да ты что? Как ты уже не раз сказала, мне на самом деле наплевать на такие вещи.

Bitchy Bitch of the West: Рейвен, клянусь Богом, если ты не отдашь мне мою косметичку, я превращу твою жизнь в ад.

Как будто она уже это не делает.

Я: Ладно. Где ты хочешь встретиться, чтобы я могла тебе ее передать?

Bitchy Bitch of the West: Мы можем встретиться после обеда у мусорных контейнеров, где нас никто не увидит вместе.

Я закатываю глаза, но набираю «ок» и кладу телефон обратно в карман. Затем я размышляю, что делать, пойти ли мне поесть в кафетерий с друзьями Кэти или нет. В теории это звучит неплохо, но я не могу перестать думать о тех случаях, когда мне на голову вываливали подносы с едой приспешники Дикси Мэй.

— На твоем месте я бы держалась от нее подальше, — доносится голос из тени ближайшего алькова. Спустя мгновение из него выходит девушка. У нее длинные светлые волосы, голубые глаза, рваные черные джинсы, мешковатая футболка и кеды Converse.

— Держалась подальше от кого? — спрашиваю, совершенно запутавшись.

Она указывает вверх по коридору. — Кэти Поцелуй-мой-зад.

— Ты имеешь в виду девушку, с которой я разговаривала несколько минут назад? Почему? Она казалась достаточно милой. — Уж точно лучше большинства знакомых мне людей.

Она фыркает. — Поверь мне, она совсем не милая. И все то дерьмо, которое она только что наговорила о моем брате и его друзьях, неправда. Ей просто нравится сплетничать. — Она хмурится и бормочет: — Как и всем в этой проклятой школе.

— Подожди… кто твой брат? — спрашиваю я, зная, что она имеет в виду Джекса, Зея или Хантера, поскольку Кэти говорила именно о них. Однако, прежде чем она успевает ответить, я замечаю ее светлые волосы и голубые глаза, и меня осеняет. — Неважно. Ты должно быть сестра Хантера?

— Так ты знакома с моим братом? — спрашивает она, подходя ближе.

Я киваю. — Да, встретила его сегодня утром в главном офисе. А потом у меня был с ним четвертый урок. — Я не упоминаю о той ситуации, которая произошла между Хантером, его друзьями и мной.

— О, — Ее глаза загораются узнаванием, что чертовски озадачивает меня. — Ты та самая новенькая.

Я перемещаю свой вес на носочки. — Гм, да. Я Рейвенли. Или Рейвен. На самом деле никто не называет меня Рейвенли.

Она окидывает меня взглядом, затем прикусывает нижнюю губу, как будто находит в этом что-то забавное.

Я начинаю стесняться и готовлюсь к грубому замечанию, которое вот-вот будет брошено в мою сторону.

— Знаешь, то, что мой брат сказал мне сегодня утром, теперь обрело смысл, — отмечает она. Затем она улыбается. — Между прочим, я Харлоу. Младшая сестра Хантера и официальный изгой этой школы.

Я поднимаю брови. — В школе есть официальный изгой? Вау, это впечатляет.

— О, это точно, — шутит она. — Мне пришлось заполнить много документов, чтобы заработать титул, а также пройти ряд мучительных испытаний, которые включали в себя, но не ограничивались насмешками над моей внешностью, моей семьей и, самое главное, тем фактом, что у меня нет друзей.

— Похоже, у нас с тобой много общего, — нервно шучу я. — На самом деле, у тебя может возникнуть небольшая проблема с сохранением этого титула.

Она усмехается. — Возможно. Хотя я не знаю… Не похоже, что у тебя такой же странный имидж, как у меня. — Она указывает на мою одежду.

Я слегка улыбаюсь. — Подруга, мы очень похоже одеты.

Она постукивает пальцем по нижней губе. — В самом деле? Я этого не вижу.

Я усмехаюсь. Она тоже. И я понимаю, что действительно рассматриваю взаимный контакт с этой девушкой. Может, мы вообще сможем подружиться?

Конечно, этот момент полностью разрушен, когда мимо проходит какой-то парень в бейсболке, ухмыляясь Харлоу.

— Эй, Изи [2], как насчет того, чтобы пойти со мной пообедать и сделать быстрый минет? — он замечает. — Я оплачу твой обед.

Ее улыбка увядает, и в глазах вспыхивает гнев. Я чувствую, как его слова, которые он ей плюнул, обжигают ее изнутри.

— Отвали, — говорим мы обе одновременно, выводя мудака из равновесия.

Он резко останавливается, глядя на нас двоих. На мгновение он не знает, что делать. Но затем на его лице появляется мерзкая ухмылка.

— А кто твоя подруга? — спрашивает он Харлоу, глядя на меня. — Ты можешь взять ее с собой, меня хватит и на двоих.

Ее глаза темнеют, когда она поворачивается к нему. — Да, с этим есть только одна проблема. Для того, чтобы кто-либо из нас смог отсосать тебе, нам нужно было бы найти твой крошечный пенис, и, судя по тому, что я слышала, на это у нас уйдет весь обеденный перерыв, а мне нужно поесть.

Он смотрит на нее. — Да пошла ты, Изи. Ты думаешь, что ты такая охрененно особенная, потому что у твоего отца куча денег, — он подходит к ней, — но ты всего лишь подстилка, которая прячется за спиной своего старшего брата.

Она сжимает пальцы в кулаки. — Может, мне стоит написать своему старшему брату и сообщить ему обо всем? Я уверена, что он сейчас с Зеем и Джексом. — Она приближается к нему. — Что скажешь? Ты хочешь, чтобы я проболталась о тебе?

Его взгляд становится жестким. — Всегда выбираешь легкий путь и оправдываешь свое имя, — ухмыляясь, он отступает и неторопливо уходит, успев подмигнуть мне. — Увидимся, новенькая.

Харлоу показывает ему средний палец, когда он уходит и заворачивает за угол.

— Боже, я чертовски ненавижу людей в этой школе, — бормочет она. — Но Картер — один из худших. Он такой высокомерный, а его эго настолько раздуто.

Я хочу спросить ее о многом, например, что их связывает и почему он называет ее Изи. Но, поскольку меня запугивали большую часть моей жизни, я могу сложить два и два.

Вместо этого я шучу. — Ему, наверное, приходится быть таким, чтобы компенсировать свой крошечный член.

Она мягко посмеивается, поворачиваясь ко мне. — Да, наверное. — Она делает паузу, что-то обдумывает, склонив голову набок. — Хочешь пойти со мной пообедать? Брат разрешил взять его машину. Я собираюсь в кафешку, где подают лучший картофель фри. Возможно, мы немного опоздаем, но поверь мне, это того стоит.

Я колеблюсь, думая о том, как мне встретиться с Дикси Мэй за мусорными баками сразу после обеда.

Харлоу неверно истолковывает мое молчание, и ее улыбка исчезает. — Или нет. Совершенно нормально, если ты не захочешь.

— Нет, это не значит, что я не хочу. Я просто должна встретиться с моей кузиной и передать ей косметичку, которую она оставила в машине… — Я останавливаю себя.

Что я делаю?

Серьезно, что я делаю?

Это первый раз за всю историю, когда у меня есть шанс найти друга, и я собираюсь послать все к чертям, потому что мне нужно отдать Дикси Мэй ее косметичку? Да пошло оно! У меня все равно уже проблемы.

— Знаешь что? Моя кузина может и подождать до окончания занятий, — говорю я Харлоу. — Я хочу пойти с тобой на обед.

Ее улыбка возвращается. — Потрясающе.

Да, определенно круто.

Может, этот день окажется не таким плохим, как я думала.

Лишь бы не сглазить.

Потому что буквально через три секунды после моих мыслей я получаю сообщение.

Неизвестный: Я знаю, кто ты и что ты сделала.

Глава 8

Рейвен

Отлично. Кому могла рассказать Дикси Мэй? Это первая мысль, которая у меня возникает. Это сообщение также означает, что она дала кому-то мой номер телефона.

Это открытие делает меня примерно в двадцать раз более благодарной за то, что я собираюсь пообедать с Харлоу, B не только потому, что я смогу избегать людей, но и потому, что Дикси Мэй подождет со своей косметичкой.

Видимо, сообщение настолько меня отвлекает, что даже Харлоу, которая меня почти не знает, замечает, что что-то не так.

— Все в порядке? — спрашивает она, когда мы открываем двери и выходим на солнечный свет.

Я киваю и пытаюсь заставить себя улыбнуться. — Да, все отлично.

Она приподнимает бровь. — Ты уверена? Ты вроде как… не знаю, поникла.

— Нет, нет. — Я заставляю себя говорить бодрым тоном, но совершенно очевидно, что это наигранно.

Боже, я отстой. Хорошо, что я не работаю под прикрытием.

Она драматично вздыхает, отступая передо мной. — Хорошо, первое правило нашей дружбы — мы не должны лгать друг другу. Я ненавижу лжецов. Для меня это как нарушение сделки.

Я неуверенно сжимаю губы. Хотя я хочу рассказать ей о послании, это приведет к тому, что мне придется рассказать ей о своем прошлом. А я не могу сделать это прямо сейчас. Не тогда, когда она намекнула, что мы можем стать друзьями.

— Да ничего особенного, — говорю я, шаркая ботинками по тротуару. — Я просто… — выдыхаю, когда она пристально смотрит на меня. Очень-очень сложно. — Слушай, у тебя действительно устрашающее лицо во время допроса.

— О, я знаю, — конфиденциально заверяет она меня. — Я также знаю, как можно расколоть любого, потому что училась у лучших.

— И кто же в этом лучший? — спрашиваю я с любопытством, пытаясь сменить тему.

Она проводит пальцем по губам. — Нет. Не скажу, пока не скажешь.

Я колеблюсь, не зная, что делать. Раньше, до смерти родителей, у меня были друзья. Я думаю, что сейчас у меня просто нет практики.

— Я получила странное сообщение, — неопределенно отвечаю я. — Но в этом нет ничего плохого.

Между ее бровями образуется складка. — И что в нем?

Я прикусываю нижнюю губу, обдумывая, в чем мне следует признаться. — Если я скажу тебе, ты должна пообещать не задавать вопросы, чтобы мне не пришлось лгать. Потому что я не могу тебе много рассказать об этом. Во всяком случае, пока.

Она щурится от солнечного света, внимательно изучая меня. — Хорошо, думаю, я смогу это сделать.

Дыхание срывается с моих губ, когда я вынимаю из кармана телефон и передаю ей. Она берет его, читает сообщение, затем смотрит на меня вопросительно.

— Я… — Она поджимает губы, делая паузу. — Ты не знаешь, от кого оно?

Я пожимаю плечами. — Держу пари, что моя кузина попросила кого-нибудь прислать его мне.

— Твоя двоюродная сестра? — она спрашивает. — Погоди, она блондинка и похожа на стерву?

Я киваю. — Ага. Похоже на нее.

— Ты еще беспокоилась, чтобы отдать ей косметичку, верно?

Я снова киваю.

— Почему ты думаешь, что это она? И почему вы, ребята, переехали сюда в одно и то же время, мне интересно узнать, если ты не возражаешь.

— Все в порядке. — На самом деле ее вопросы не так уж и ужасны. Ну, если только они не приводят к определенным дополнительным вопросам. — Я подозреваю ее, потому что она все время угрожает рассказать людям что-нибудь обо мне. И обычно она так и делает. И мы переехали сюда одновременно, потому что я живу с ее семьей.

Она колеблется. — А где твоя семья?

Мое горло сжимает тревога. — Они… Они умерли некоторое время назад.

Жалость наполняет ее глаза, когда она останавливается у обочины. — Мне очень жаль. — Она громко сглатывает. — Моя мама тоже умерла, когда я родилась, точнее, во время родов.

Я останавливаюсь перед ней, мое сердце болит за нее. — Извини.

Она отступает, пожимая плечами. — Тебе не нужно извиняться. Я просто хотела сказать тебе, чтобы ты знала, что я вроде как понимаю, каково это — потерять кого-то. Не то чтобы я когда-либо знала свою маму. — Она бормочет последнюю часть совсем тихо, затем разворачивается и снова идет через парковку.

Тут и там мелькают какие-то ученики, и я замечаю, что некоторые из них поглядывают в мою сторону. Это заставляет меня съежиться. Они знают, кто я? Они знают, что я сделала?

Я тороплюсь и иду рядом с Харлоу. — То, что ты никогда не знала ее, не означает, что ты не можешь грустить из-за этого. Она навсегда в твоем сердце.

Она смотрит на меня с легкой улыбкой на лице. — Спасибо. Я знаю, это прозвучит странно, но мне нужно было это услышать.

— Это совсем не странно. — Честно говоря, это то, что мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь сказал мне.

Ее губы растягиваются в полуулыбке. Затем она берет меня за руку и практически начинает подпрыгивать. — Да, мы с тобой определенно подружимся, — уверенно заявляет она. — И у меня есть решение твоей маленькой проблемы с сообщениями. Или, по крайней мере, способ выяснить, кто тебе пишет.

— В самом деле? — Спрашиваю я заинтригованная.

Она кивает, пряди волос спадают ей на глаза. — Ага. Я знаю, кто нам поможет.

— И кто же? — Я удивляюсь, когда мы замедляемся возле самого великолепного голубого Camaro, которое я когда-либо видела.

Мой отец увлекался классическими автомобилями, и перед смертью он чинил Pontiac Firebird. Он был примерно того же года, что и этот Camaro, и выглядел похоже.

Воспоминания начинают шевелиться во мне, но я поспешно их подавляю, не желая терять лицо перед первым потенциальным другом, который у меня был за многие годы.

— Те, кто способен узнать самые разные секреты. Даже секреты, которые люди очень старались похоронить. — Она испускает злой смех, который эхом разносится по парковке.

Я не могу удержаться от смеха, и она усмехается, выуживая телефон из заднего кармана.

— Давай я просто отправлю им сообщение и посмотрю, все ли в порядке. — Она начинает печатать сообщение, но затем останавливается, глядя на меня. — Если ты не против.

Я колеблюсь. — Будут ли они уважать мою просьбу не задавать вопросы о сообщении?

Она кивает. — Если я им скажу, они это сделают.

— Сколько мне это будет стоить?

— Нисколько, раз уж ты обращаешься через меня.

Я все еще медлю. — Но даже если я узнаю, кто послал сообщение, имеет ли это вообще значение? В смысле, я не могу заставить его держать мою тайну в секрете.

На ее губах появляется лукавая улыбка. — Хочешь поспорить?

И снова я заинтригована. — Нет. Не с той жуткой улыбкой, которую ты мне только что подарила.

Она смеется. — Так что, ты сдалась?

Так ли это? Потому что, если честно, это все как-то странно. Я теряюсь в догадках, кто эта девушка, которая знает людей, которые могут отслеживать телефоны и держать все в секрете?

С другой стороны, я та, кто виновен в убийстве своих родителей, так кто я такая, чтобы судить? К тому же, если Дикси Мэй причастна к сообщениям, может быть, Харлоу поможет мне заставить ее заткнуться.

Да, мне нравится, как это звучит.

— Хорошо, давай сделаем это, — говорю я ей.

И второй раз за день я скрещиваю пальцы, надеясь, что это решение не аукнется мне в будущем.

Глава 9

Хантер

На сбор баскетбольной команды уходит не так много времени, как я думал, потому что тренеру приходится за чем-то срочно бежать домой. Он любит много болтать, поэтому без его комментариев заполнение бланков проходит быстрее. Черт возьми, намного быстрее.

Фактически, если я потороплю свою задницу, я смогу где-нибудь перекусить вместо того, чтобы делать это в школьном кафетерии, как я планировал. Конечно, поскольку я позволил Харлоу взять машину, мне придется идти пешком куда-нибудь поблизости.

Черт возьми, я действительно не очень хорошо все продумал.

Тем не менее, поесть в любом другом месте лучше, чем обедать в кафетерии, даже если мне придется делать это в одиночку, так как Зей и Джекс были отстранены от занятий в школе за то, что их поймали на попытке сбежать с третьего урока.

— Хантер! — кто-то окликает меня из-за спины, когда я направляюсь к выходу.

Оглядываясь через плечо, я замечаю эту девушку, Кэти, с которой я переспал на одной из вечеринок, бегущую за мной по коридору.

— Вот дерьмо, — бормочу я, ускоряя темп. Последнее, что мне нужно, — это тратить свое обеденное время на драму, что всегда происходит, когда у нас случается разговор с Кэти.

Я ненавижу себя за то, что попадаю в такие ситуации, но, к сожалению, у меня есть такая привычка. Вот почему Джекс был так резок со мной, когда поймал меня на милой беседе с Рейвенли. Я преуспел в умении подцепить девушку и затем настроить ее против себя, когда не хотел больше находиться в отношениях. И мне плохо от этого, но в то же время я слишком запутался, чтобы быть достойным парнем. Не говоря уже о том, что даже сама мысль сблизиться с кем-то до чертиков пугает меня.

— Хантер! — кричит она снова. — Мне нужно поговорить с тобой!

В кармане у меня вибрирует телефон, но я не обращаю на него внимания, выскакивая за дверь и ускоряя шаг практически до бега, направляясь к тротуару, идущему вдоль школы. Когда я замечаю, что моя машина все еще припаркована на стоянке, я поворачиваю направо и бросаюсь к ней, гадая, не передумала ли Харлоу уезжать на обед.

Но когда я подхожу ближе, то вижу Харлоу, стоящую у багажника с телефоном в руке. И она не одна. Рядом с ней, повернувшись ко мне спиной, стоит девушка с волосами цвета воронова крыла и ногами длиной в несколько миль.

Рейвен.

Я на мгновение замираю, вспоминая, что произошло между ней и Зеем сегодня утром. Не то чтобы я виню Рейвен — Зей иногда бывает придурком — но я также уверен, что он разозлился бы на меня, если бы узнал, что я общаюсь с ней.

— Хантер! — кричит Кэти с другого конца парковки, заставляя всех вокруг посмотреть на меня, включая Харлоу и Рейвен, которые сначала кажутся смущенными, но затем взгляд Харлоу останавливается на Кэти, бегущей за мной.

— О, Боже мой! — она давится от смеха.

— Просто заткнись — шиплю я, приближаясь к ней. — И вытащи меня отсюда, пожалуйста. — Когда она не двигается с места, я теряю терпение. — Харлоу, — предупреждаю я.

— Ох, ладно — Она спешит к водительскому месту. — Но я за рулем. И ты у меня в долгу. — Она одаривает Рейвен своей фирменной улыбкой, похожей на улыбку сумасшедшей, что является довольно частым явлением для Харлоу и мешает ей заводить друзей. Так что мне остается только гадать, как они с Рейвен оказались вместе. Но не настолько, чтобы я прямо сейчас тратил время на расспросы. Неа. Я просто беру Рейвен за руку и тащу ее к пассажирскому сидению.

Она изумленно смотрит на меня, спотыкаясь на ровном месте. — Что ты делаешь?

Я рывком открываю дверь. — Экстренный отход. — Затем я сажусь на переднее сиденье и тащу ее за собой, возможно, с немного большим усилием, чем нужно, потому что она в конечном итоге падает на меня сверху. Я даже не пытаюсь помочь ей сесть, просто захлопываю дверцу и кричу Харлоу:

— Езжай!

Хохоча до упаду, Харлоу заводит мотор и выезжает с парковки как раз тогда, когда Кэти практически настигает машину. Она упирает руки в бока и смотрит, как мы убегаем.

В глубине души я знаю, что эта маленькая попытка сбежать — всего лишь временная и что она скоро найдет меня в школе и, вероятно, будет еще более раздражена, чем была вначале. Но что я могу сказать? Я любитель откладывать дела на потом, когда доходит до такого рода вещей.

Я вздыхаю с облегчением. — Блин, это было слишком близко.

Рейвен садится, ее пальцы все еще сцеплены с моими. — Тебе действительно нужно было так сильно тянуть меня?

— Да, извини, — прошу прощения я. — Я запаниковал.

— В самом деле? — она издевается. — Потому что твое лицо было совершенно не проницаемым.

Харлоу начинает хохотать, и я слегка улыбаюсь. Блин, я и забыл, какой острый язычок у этой девушки. Конечно, если она дружит с Харлоу, я определенно не смогу познакомиться с ней ближе. Я не собираюсь нести ответственность за разрушение первой потенциальной дружбы моей сестры за долгое время. К тому же, я бы почувствовал себя засранцем, если бы добавил еще больше печали в красивые большие глаза Рейвен, а такие вещи — мой образ жизни.

— Эй, мне кажется, я очень хорошо справился с побегом от сумасшедшей, — настаиваю я сквозь смех.

Брови Рейвен поднимаются вверх. — Почему она сумасшедшая?

Бросаю на нее серьезный взгляд. — Она гналась за мной по школьному коридору и парковке.

— Тебе не нужно было убегать от нее, — напоминает она мне. — Мог бы просто послушать, что она скажет.

— Я и так знаю, что она хотела сказать, — бормочу я со вздохом.

— Откуда? — спрашивает она. — Ты можешь читать мысли?

Харлоу хихикает. — Подруга, он, наверное, так и думает.

Я наклоняюсь вперед и приподнимаю брови. — Я так думаю? Ты буквально час назад пыталась убедить меня, что сама из таких.

— Потому что так и есть, — язвит она с нахальной улыбкой.

Рейвен смеется над этим.

Отлично. Я в меньшинстве.

Может, мне стоило рискнуть с Кэти.

Нет, я беру свои слова обратно.

— Почему ты вообще убегал от нее? — недоумевает Рейвен, откинувшись на спинку сиденья и не сводя с меня глаз.

Я признаю, что это очень важно — ее полное внимание ко мне. Я знаю, это прозвучит странно, но обычно, когда люди смотрят на меня, они на самом деле не смотрят на меня. Не видят то, что скрывается за моей внешностью и богатством. Однако Рейвен искренне хочет знать ответ на свой вопрос, хочет знать, что со мной происходит.

Это трудно принять.

И я действительно не хочу ей говорить, потому что это выставит меня в плохом свете. А я не хочу показаться ей плохим.

— Я уже сказал тебе, потому что она полная сумасшедшая, — я дразняще усмехаюсь.

Ее губы изгибаются в очаровательной полуулыбке. — Хорошо, скажем, она полная сумасшедшая, но это до сих пор не объясняет подробно, почему она гналась за тобой через всю школьную парковку.

Я не хочу ей говорить, не хочу объяснять ей, что раньше встречался с Кэти и что это, скорее всего, как-то связано с этим.

— Он, наверное, переспал с ней, — вмешивается Харлоу. — И теперь она хочет, чтобы они стали парой. — Она насмехается над последними словами.

Я наклоняюсь вперед, чтобы взглянуть на Харлоу, но она лишь дерзко ухмыляется.

— Вот спасибо, — сухо говорю я.

— Не за что, — весело отвечает она. — Не знаю, почему ты пытаешься сохранить в секрете свой статус кобеля. Кэти уже рассказала Рейвен все о тебе и твоих друзьях.

Я перевожу взгляд на Рейвен. — Ты говорила с Кэти?

Она кивает, заправляя прядь волос за ухо. — Это было как раз перед тем, как я встретила Харлоу.

— И она рассказала тебе обо мне, Зее и Джексе? — до конца не верю я.

Какая смелая и глупая девчонка. Это я о Кэти. Ей следовало бы знать, что лучше не сплетничать обо мне и моих друзьях. Если слух дойдет до Зея, он захочет отомстить. И я не о физической расправе. Нет, Зей любит планировать свою месть более осторожно, взламывая и разрушая жизни людей через интернет.

— И что же она тебе наговорила? — спрашиваю я Рейвен, протягивая руку через спинку сиденья, прямо позади нее.

Она приподнимает плечо. — Даже не знаю. Она просто сказала, что вы, ребята, страшные, и что мне следует держаться от вас подальше. Кроме того, она уже сообщила мне, что вы переспали.

— Она действительно сказала тебе об этом?

— Ага. И она, кажется, не очень обрадовалась, когда я сказала, что мы с тобой разговаривали.

Уголки моих губ подергиваются. — Ты сказала ей, что разговаривала со мной?

— Да… — Между ее бровями появляется складка. — А что в этом такого?

— Ну не знаю… — я сдерживаю веселье, приказывая себе не произносить слова, которые горят на кончике моего языка. Однако, по-видимому, у меня есть проблемы с самоконтролем, и я думаю, что это не новость. — Я как раз думал о том, что, должно быть, оставил о себе неизгладимое впечатление.

— Божечки, — стонет Харлоу, запрокидывая голову. — Меня сейчас стошнит. Серьезно, чувак, так вот как ты заставляешь всех девушек падать в обморок из-за тебя? Потому что если это так, то я потеряла всякую надежду на женское население.

Рейвен улыбается на это, и я тоже.

— Что? — говорю я невинно. — Я просто сказал правду.

— А вот и нет, — весело отвечает Рейвен. — Я совсем не думала о тебе. Кэти предупредила меня, потому что она видела, что произошло между мной и Зеем в классе. Кстати, об этом, — она ​​поворачивается на сиденье, подтягивая ногу так, что ее колено прижимается к моей ноге, затем она опирается локтем на спинку сиденья, приближаясь ко мне, хотелось бы верить, что специально, но я думаю, что она просто пытается устроиться поудобнее. — Разве у тебя не будет неприятностей из-за того, что ты разговариваешь со мной?

— С Зеем? — спрашиваю я, и она кивает. Я отмахиваюсь легким движением руки. — Нет. Возможно, сначала он будет не очень доволен, но он это переживет.

— Ты уверен? — спрашивает она, приподняв бровь. — Потому что он казался очень раздраженным. К тому же твой друг Джекс вроде как сказал тебе держаться от меня подальше.

Я колеблюсь, покусывая нижнюю губу. — Дело не в этом.

— Тогда в чем же? — не отступает она.

Я пожимаю плечами, не желая говорить ей правду, что Джекс предупреждал меня, чтобы я не трахал ее, иначе меня ждет повторение ситуации с Кэти. Не то чтобы Рейвен была похожа на Кэти. Честно говоря, если бы я не был пьян в ту ночь, я бы никогда не спал с Кэти — она ​​не в моем вкусе — но я напортачил, как обычно, когда бываю пьян. В трезвом виде такое тоже случается, но нечасто.

«Ты все время лажаешь», — говорит мне обычно отец. — «У тебя столько возможностей в этом мире, а все, что ты делаешь, — спускаешь их в унитаз».

Он постоянно говорил такую чушь. И еще уходил из дома, оставив ее со мной. Диану. И хотя она не оскорбляла меня словесно, она сделала все, что в ее силах, чтобы сломить меня.

Я вырываюсь из клубка воспоминаний и вздыхаю с облегчением, когда мы приближаемся к закусочной.

Слава Богу. Можно отвлечься от проблем.

— Итак, Харлоу тебе что-нибудь рассказывала об этом месте? — спрашиваю я Рейвен, ухватившись за возможность сменить тему.

Она замечает это, не отвечая сразу, просто уставившись на меня, оценивая. Но затем она отвлекается, ее взгляд перемещается на старомодную закусочную.

Окна украшены неоновыми огнями, официантки носят роликовые коньки, а чтобы сделать заказ — вы паркуетесь у навеса, и официантка приносит вам еду на подносе в машину.

— Она сказала, что у них лучший картофель фри, — отвечает Рейвен, изучая меню. На ее лице появляется странное, почти паническое выражение, и она впивается зубами в нижнюю губу.

— У них также отличные молочные коктейли, — говорю я ей, опуская стекло и впуская осенний ветерок.

— Думаю, я просто возьму картошку, — говорит она мне. — Я не настолько голодна.

— Ни за что, — противится Харлоу, заглушив двигатель. — Тебе нужно заказать молочный коктейль и бургер. Картошка вкуснее всего, когда ты ешь все вместе.

Рейвен неловко ерзает, грызя ноготь большого пальца. — Это действительно было бы пустой тратой, потому что сейчас я не настолько голодна.

— Ну, хорошо. — Харлоу надувает губы. — Но в следующий раз, когда мы приедем сюда, тебе обязательно нужно попробовать все.

Рейвен смеется над этим. — Это же чертова куча еды.

— Да, но если мы приложим все усилия, я уверена, что мы сможем справиться, — Харлоу улыбается.

Рейвен улыбается в ответ. — Хорошо, тогда в следующий раз.

— Отлично. — Затем Харлоу изучает меню, хотя, вероятно, закажет то же, что и всегда.

Я тоже смотрю на меню, пытаясь понять, чего хочу сегодня, когда краем глаза замечаю, как Рейвен сует руку в карман и вытаскивает немного наличных. Точнее, три долларовые купюры. Тогда понятно, почему она так странно себя ведет с заказом.