Испорченный... Книга 2

Глава 23 Иначе

— Знаю. Уже давно, — Вавилон отстранился от меня, но встал так, что теперь, подобно стене, собой закрывал от Помпея. — И так же я знаю, что она Моя омега.

Да что он говорил?

Я словно приросла от страха к капоту машины, не в силах сдвинуться, и только могла неотрывно смотреть на альф. Я понимала, что их встреча была неизбежна. Но Вавилон сделал нечто ужасное, сказав эти слова. В тот момент, когда над городом нависла угроза, он сделал столкновение между двумя лидерами неизбежным.

— Неужели? С чего же такое решение? — Помпей приподнял один уголок губ. Он выглядел не просто злым. Разъяренным. И его глаза, которые постепенно начинали желтеть, наводили на далеко не самые приятные мысли. — Она тебе, уебок, в вечной любви поклялась?

— Прекратите, — я спрыгнула с капота машины. — Я приехала сюда для того, чтобы просто поговорить с ним.

— Отлично ты разговариваешь, — Помпей посмотрел на меня, как на ничтожество, но, в тот же момент, как на пустое место. — Не произнося слова, а засовывая свой язык ему в рот. И как? Хорошо с ним поговорила?

— Это все… — я дернулась вперед, чтобы увести Помпея и как-то объяснить все, что он сейчас видел, заодно и избежав конфликта, но Вавилон не дал мне этого сделать. Он опять взял меня за руку и потянул на себя.

Судя по всему, он опять хотел собой закрыть от Помпея. Защитить, но, стоило нашим рукам соприкоснуться, как метка на моем запястье не просто заныла. Она вспыхнула адской болью, из-за которой я вскрикнула и, отдернув ладонь, задрала рукав толстовки, замечая, что рисунок метки начал чернеть.

Наверное, нечто такое происходило и с Вавилоном, так как он тоже поднял рукав рубашки и потер кожу, покрывшуюся вокруг татуировки чем-то красным. Словно от ожога.

Наши метки будто требовали чего-то. Сейчас. Немедленно. Незримо связывали. Болезненно ныли и, не получая желаемого, изнутри уничтожали. Словно бы убивали.

— Так вот с кем… — я услышала хриплый голос Помпея. — … у тебя метка.

Обернувшись, я увидела, что и он менялся. Смуглая кожа в одно мгновение стала серой и сосуды в глазах полопались, делая их практически красными и лишенными чего-либо человеческого. Помпею будто бы не хватало воздуха. Он задыхался. И уже через несколько секунд из его глаз пошла кровь. Каплями она спускалась по лицу. Пачкала губы.

Будто бы пытаясь сделать вдох, он разомкнул их. Протянул ко мне руку. Даже прикоснулся к моей ладони, но моя метка от этого только сильнее вспыхнула болью и, прежде, чем я поняла, что делаю, отошла от Помпея, вместе с этим, почувствовав, что меня к себе притянул Вавилон. Поцеловал, но все это я воспринимала исключительно, как в ужасном дурмане. Наркотическом опьянении.

Руки Вавилона сжимали меня. Будто руководствуясь этой меткой, альфа трогал меня, пробирался под одежду и мне казалось, что, еще немного и он возьмет меня прямо тут, на улице, а я так ничего сделать и не смогу, ведь в это мгновение я была сама не своя. Словно в оболочке, которая сковывала и подчинялась альфе, с которым мы были отмечены.

И даже в тот момент, когда Помпей ударил Вавилона, я ничего не поняла. Лишь упала на землю и, задыхаясь от боли, начала ногтями до крови царапать метку. Одной болью пыталась закрыть другую.

Кажется, во двор сбежались люди. Отдалено я слышала и голос Империи, который пытался остановить Вавилона и Помпея, а они, не обращая на это внимания, били друг друга так, словно вовсе пытались убить.

Я все пыталась встать. Что-то сказать, но постоянно падала на траву и задыхалась. Метка болела настолько сильно, словно мне раз за разом ломало руку. Эти ощущения волнами расплывались по телу. Доставали до сознания и через несколько минут я не выдержала. Упала в темноту.

Выходила я из темноты так же рвано, как и падала в нее. В один момент, резко открыв глаза, тут же зажмурилась. Попыталась сесть, но опять поморщилась. Рука все еще болела и от яркого света сознание пробило режущими вспышками.

— Уже пришла в себя? — услышав голос Империи, я медленно открыла глаза. Все еще болезненно морщась, посмотрела на мужчину. Он сидел в кресле, рядом с кроватью, на которой я лежала. Саму комнату я не узнавала. Видела ее впервые.

— Где я? — сипло спросила. — Что произошло?

— Ничего не помнишь?

— Не совсем, — я качнула головой и тут же опять закрыла глаза. Даже более-менее плавные движения вызывали помутнение. — Кажется, вы привезли меня в свой дом. Я разговаривала с Вавилоном. Он меня поцеловал. Нас увидел Помпей. Потом… Что-то произошло с меткой и… Помпей с Вавилоном сцепились.

Опять открывая глаза, я обернулась к Империи. Спросила:

— Как они?

— Не очень. Как я уже говорил — ты умеешь создавать проблемы.

— Мне жаль, — произнесла на рванном выдохе. — Что именно с ними? Вавилон и Помпей сильно сцепились? Мне бы хотелось поговорить с ними. Нормально.

— С Помпеем ты точно не сможешь поговорить. Это небезопасно для тебя.

— Он настолько сильно злится на меня?

— Он не в себе. Чтобы его хоть как-то успокоить, по моему приказу ему дали сильные транквилизаторы.

— Все настолько плохо?

— Более чем.

Я шумно выдохнула и опустила голову. Случайно скользнула взглядом по своей руке и замерла.

Моей метки больше не было.

Сразу я подумала, что мне мерещится, но, несколько раз моргнув, поняла, что татуировка действительно исчезла.

— Моя метка… ее нет, — прошептала, скользя пальцами по покрасневшему и болезненному запястью.

— У Вавилона она тоже пропала.

— Почему? — я удивленно раскрыла глаза.

— Не знаю. Такое исчезновение метки нельзя ничем объяснить.

— Как Вавилон?

— Тоже плохо. Он, как альфа, подобное перенес тяжело, — Империя встал с кресла. — Я вижу, что тебе тоже плохо. Врач осматривал тебя и сказал, что твое состояние нестабильно. Не вставай, пока тебе не станет лучше. Немного позже я опять зайду к тебе.

Империя ушел, а я еще какое-то время неподвижно лежала. Состояние было настолько плохим, что находиться в сознании являлось чем-то сродни пытки и уже вскоре я опять упала в темноту.

На этот раз я видела сон. Сумбурный и покрытый трещинами. В нем были я и Вавилон. Между нами тянулась нить, связывающая наши руки. Постепенно она становилась все короче и короче. Притягивала нас друг к другу.

И это ощущалось, как нечто само собой разумеющееся. Привычное и нормальное. Сейчас нить станет слишком короткой и мы встретимся. Прикоснемся друг к другу, после чего всю жизнь проведем вместе.

Но, в тот момент, когда нить составляла лишь несколько сантиметров, рядом возникал Помпей. Необузданный и дикий, но болезненно бледный и весь испачканный собственной кровью.

Она каплями стекала с него и падала на нить, из-за чего нить задребезжала и порвалась. От этого тело пронзало болью, но я могла думать лишь о Помпее. О том, насколько ему плохо. Тянулась к нему, но уже теперь он меня отталкивал и исчезал в темноте.

Я понятия не имела, что означал этот сон, но он раз за разом появлялся в моем сознании. Доводил до сумасшествия и полного опустошения.

Из-за чего, даже просыпаясь, я еще долго не могла прийти в себя.

Лишь спустя сутки я почувствовала себя хоть немного лучше. Так, словно лихорадка, пронзающая тело, немного отошла и дала возможность хоть немного двигаться.

За это время Империя несколько раз заходил ко мне. Приносил еду и лекарство. Присутствовал при повторном осмотре врача.

— Почему вы заботитесь обо мне? — сипло спросила у него, пытаясь сесть на кровати.

— Почему я не должен этого делать? — Империя открыл бутылку с водой и протянул ее мне.

— Вы говорили, что Вавилон и Помпей ваши сыновья, а я им уже так сильно навредила.

— И, тем не менее, ты девушка, которой сейчас плохо.

Он положил на стол таблетки, оставленные доктором и сказал, что позже опять зайдет.

Я не заслуживала заботы Империи. Особенно, если учесть происшедшее и то, что время Империи было слишком ценно, чтобы тратить его на такую, как я.

Когда он пришел в следующий раз, я попросила у него возможности поговорить с Вавилоном.

— Учитывая то, что произошло в прошлый раз, я пойму, если вы мне запретите и вообще заставите сидеть тут, но я думаю, что нам все же нужно поговорить.

Империя лишь коротко кивнул. Через полчаса из здания были убраны люди. Как сказал Империя, он принял решение скрывать мою сущность. Во всяком случае, до тех пор, пока Помпей и Вавилон не придут в себя. Лишний сумбур пока что не нужен.

Империя провел меня к спальне, в которой был Вавилон и ушел. Я же постучала в дверь и вошла в комнату.

Когда Империя говорил, что Вавилон сейчас не в самом лучшем состоянии, я понимала, что, наверное, он так же, как и я, плохо перенес это странное снятие метки, но я и не подозревала, что все настолько плохо.

Вавилон будто бы был болен. Причем, очень серьезно, но, тем не менее, он не лежал в кровати. Стоял около окна и курил.

— Как ты? — тихо спросила, аккуратно закрывая за собой дверь.

— Издалека почувствовал твой запах и теперь хочу уложить тебя на кровать, — он выдохнул дым, струшивая пепел прямо на пол. По тому, как сильно его громоздкое тело было напряжено, я предполагала, что ему сейчас даже просто стоять стоило огромных сил.

— Ты выглядишь паршиво, — я окинула взглядом его бинты. Они были на костяшках, ребрах и плече. Судя по всему, они с Помпеем действительно очень сильно сцепились. — Вам не следовало с Помпеем драться.

— Подойди, — он протянул ко мне руку, но я отрицательно качнула головой.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Нам лучше держаться на расстоянии.

— Ты моя женщина. Моя омега.

— Наша метка была снята, поэтому точно нет.

— Ты считаешь, что это хоть что-то меняет?

Я качнула головой и отвела взгляд. Посмотрела на очень сильно смятую кровать и на иглы с лекарствами, которые были на тумбочке.

— Я считаю, что и наличие метки ничего не значило, — наконец-то ответила. — Я приехала сюда, чтобы именно это сказать. Я не понимаю тебя, Вавилон. Ты же действительно меня убить хотел, но только понял, что я омега, как тут же сказал, что я твоя женщина. Когда я пропала, тратил слишком много сил на то, чтобы меня найти. Из-за меня еще сильнее разрушил отношения с Помпеем. Все это не стоит омеги, которую ты от силы видел несколько раз.

— Меня привлекает твой запах. С тех пор, как я его почувствовал, я понял, что вряд ли смогу отказаться обладать тобой. Поэтому, это стоит и большего.

— Ты рехнулся. Тот Вавилон, которого все боятся и считают несокрушимым, говорит, что не сможет без какой-то ненормальной омеги, которая даже толком не выглядит, как девушка.

— Для меня ты выглядишь, как та единственная.

— Наверное, ты сильно ударился головой, когда сцепился с Помпеем, — я попыталась фыркнуть, после чего нелепо покрутилась, показывая себя Вавилону. Будто говорила «Посмотри на меня. Убедись в том, насколько я ужасна. И что ты увидел в вот этом?». На самом деле, выглядела я и правда жалко. Мятая, растрепанная и болезненная. Бомжи на свалке выглядят лучше.

Его взгляд остановился на моей фигуре, и он произнес:

— Подойди ко мне и я покажу насколько сильно ты для меня желанна.

— Не подойду, — я отрицательно качнула головой. — Знаешь, я ненавидела тебя еще до нашей первой встречи. Все же я была из числа людей Помпея, а ты его враг. И я часто сталкивалась с твоими людьми. От них было столько проблем. Когда мы встретились, я возненавидела тебя только сильнее. Уверена, если бы не метка, ты бы в тот же вечер заживо закопал бы меня в лесу.

— Да, закопал бы, — Вавилон спокойно ответил.

— Большинство времени, которое мы знакомы ты меня или бил, или унижал, но даже несмотря на то, что я была для тебя проблемой, ты принял меня, когда я решила уйти от Помпея. Сделал это даже несмотря на то, что тебе пришлось нарушить законы улиц. И ты не сдал меня государству. Думаю, ты не такой подонок, которым иногда кажешься. Поэтому… Я бы хотела предложить тебе перемирье.

— Между мной и тобой не было вражды, чтобы искать перемирие.

— Нет, была и очень сильная, но я хочу забыть обо всем плохом, что происходило между нами. Помимо перемирья я хочу предложить тебе дружбу.

— Меня не устраивает дружба. Я хочу куда больше.

— Но, тем не менее, это единственное, что я могу тебе дать.

Он небрежно затушил сигарету в пепельнице. Вавилон выглядел так, словно пропускал все мои аргументы мимо ушей.

— Значит, я добьюсь того, что придет время и ты отдашь мне всю себя.

— Нет, придет время и ты или вовсе забудешь обо мне, или просто перестанешь воспринимать, как девушку. К тому же, сейчас не время для вашей с Помпеем вражды. — я попыталась еще раз воззвать к его благоразумию. — Город в опасности. Вам нужно объединяться, а не конфликтовать из-за какой-то омеги.

Вавилон ничего не сказал, а я опять окинула взглядом комнату. Наверное, потому, что смотреть на него было тяжело.

— Я уже пойду, но постараюсь в ближайшее время опять прийти, — уже будучи около двери, я произнесла: — Пожалуйста, поскорее поправляйся.

После этого я вышла в коридор и, хромая пошла обратно к себе.

Пусть и метки больше не было, но запястье опять ныло. Краснело.

В следующий свой визит Империя пришел вместе с врачом. Изначально я подумала, что опять будет осмотр, но вместо этого мужчина взял у меня кровь.

— Зачем? — спросила, смотря на то, как шприц наполнялся алой жидкостью.

— Анализ истинности, — коротко ответил Империя. Он стоял около окна и смотрел на улицу.

— А кровь Помпея? — осторожно поинтересовалась.

— Уже взяли.

— Как он вообще? — я постоянно спрашивала это у Империи, но, как и ранее, получила привычный ответ:

— Так же.

Доктор долго возился с пробирками. Постоянно повторял, что такой анализ проводил впервые и вообще не думал, что когда-нибудь в жизни столкнется с подобным. Каждое его движение выдавало сильное волнение. Примерно так же мужчина выглядел, в тот момент, когда впервые пришел осматривать меня. Тогда еще задавал множество вопросов касательно моей сущности.

— Насколько же это невероятно, — восхищенно произнес доктор, поднося ко мне прозрачную тарелку, на которой моя кровь, смешанная с кровь Помпея, будто бы оживала и, переплетаясь, превращалась крошечные, яркие кристаллы. — Я читал об этом, но чтобы увидеть лично…

Я неотрывно смотрела на нашу кровь и даже дышать боялась. Лишь спустя больше количество времени, кое-как надрывно спросила:

— То есть, мы действительно истинные?

— В этом можете не сомневаться, — доктор растянул губы в улыбке.

Империя все так же молчал, а я все так же с трудом дышала. Если честно, даже несмотря на утверждения Помпея, в нашу с ним связь я вообще не верила. Даже на мгновение не допускала мысль, что она может быть возможна.

А теперь, смотрела на результаты анализа и чувствовала, как не только мое сознание раз за разом переворачивалось, но и вообще весь мир шел кругами.

Мы с Помпеем истинная пара?

Серьезно?

— И что это означает? — спросила, еле шевеля губами. — То есть, что дает эта истинность? Что она собой представляет?

Про истинных я почти ничего не знала. Особо никогда не интересовалась этим.

Мне было известно лишь то, что это огромная редкость. Практически, как миф. То, что в нашем мире было потеряно.

— Тут много всего можно сказать, — мужчина все так же возился с пробирками. — Истинность это огромная связь. И физическая и психологическая. Например, медициной доказано, что альфа, учуяв запах своей истинной, больше без него не сможет. Он становится зависим от своей омеги.

«Я завишу от тебя» — в голове вспыхнули слова Помпея, которые он сказал мне несколько дней назад. Несмотря на то, что альфа говорил серьезно, я тогда отнеслась к этой фразе с насмешкой.

А теперь сидела, хмурилась, кусала костяшки пальцев и вообще не знала, что думать.

— Касательно омег, — продолжил доктор. — Они, конечно, даже имея истинную пару, могут рожать от других альф. Но это исключительно физически и то с проблемами. Психологически они все равно будут тянуться к своей паре. За все время известно только два случая, когда омег, которые встретили свои пары, государство потом отдавало другим альфам. Они обе покончили с жизнью.

— То есть, истинность не повод освобождать омег? Даже, если они встретили своего истинного альфу? — спросила, хоть и знала ответ на эти вопросы.

Государство никогда и ни за что не отпустило ни одну омегу. Для всех правила одинаковые — пока они могут рожать, омеги собственность государства.

— Нет. Омег не отпускают, — ответил доктор. — Касательно альф все куда хуже. Если у них есть истинная и, даже несмотря на то, что они их не встретили, детей от других омег они иметь не могут. Им вообще плохо без своих пар. Поэтому, давно, когда омеги еще были свободны, государство само помогало найти альфам их истинных. Как вы поняли, сейчас все совершенно иначе.

Я молча слушала. Впитывала информацию, но вот полностью ее принять все еще не могла.

— Истинные не могут друг без друга. Порознь им будет очень плохо, — сказал доктор, уже начиная собирать свои вещи.

Прошло совсем немного времени и мужчина ушел.

Империя еще какое-то время пробыл в моей спальне, но больше ничего не говорил.

Мой мир переворачивался с ног на голову. Покрывался трещинами. Рушился. Кое-как восстанавливался, но каждое его новое строение ясно давало понять, что так, как раньше больше никогда не будет.

Одно дело, когда Помпей просто по какой-то непонятной мне причине начинал заявлять на меня права, как на девушку.

Совершенно другое — когда оказывается, что мы истинная пара и, по сути, без права выбора должны всю жизнь провести вместе. Более того, мы должны этого желать. Тянуться друг другу.

Чего же я сейчас желала?

Этого я не понимала. В груди царила сплошная растерянность.

Я сползла с кровати и поплелась в ванную комнату. К этому моменту чувствовала себя намного лучше, но все равно ноги не держали. Поэтому, зайдя в ванную, я с трудом разделась, кое-как включила воду и села на плитку в душевой кабинке. Ее холод обжигал обнаженную кожу, но по сравнению с тем, что творилось внутри, подобное как-то даже не ощущалось.

Раздался стук и я, подняв голову, с очередным вдохом, уловила запах Вавилона. Лишь после этого услышала его вопрос:

— Ты там, Нуб?

— Да.

— Почему у тебя такой голос, словно ты ревешь?

— Тебе кажется, — буркнула, после чего опустила голову и лбом прикоснулась к коленкам. — Почему ты пришел?

— Потому, что хочу. Открой мне дверь.

— Нет. Я голая.

— Тем более, открой.

Я фыркнула, потирая запястье. Метки на нем уже не было, но стоило Вавилону появиться рядом, как рука вновь начинала ныть.

— Мы с Помпеем истинная пара, — сказала негромко. — Это точно. Был проведен анализ.

— Я знаю. Империя мне сказал, но для меня это ничего не меняет. Нахрен вашу истинность. Ты моя омега и я смогу дать тебе все.

— Я не смогу быть ни с кем, кроме Помпея.

— Я знаю, что ты так же связана и со мной. Метки больше нет, но, блять, тянет к тебе только сильнее. И я так же знаю, что могу дать тебе больше, чем Помпей. Я сделаю все, чтобы ты и не вспоминала о том, что хоть чем-то связана с этим ублюдком.

— Я не отказываюсь от своих прежних слов. Тебе я могу предложить только дружбу, — я еще сильнее потерла запястье. Оно начало ощутимее покалывать и даже гореть. — Наверное, метка хоть и исчезла, но ее остатки до сих пор действую на сознание. Поэтому ты все это и говоришь. Я своего решения не изменю, но давай поговорим об этом через время. Я уверена, что и тебе станет легче.

Некоторое время Вавилон молчал и я даже подумала, что он ушел, но потом, даже сквозь шум льющейся воды услышала:

— Время ничего не изменит.

— Посмотрим, но пока что, давай лучше не будем видеться. Тебе стоит позаботиться о своей стае и о городе. Учитывая ситуацию, они сейчас в опасности и, если ты не будешь трезво мыслить, позже пожалеешь об этом.

Время. У нас с Вавилоном было только оно. Я считала, что к нашей следующей встрече многое изменится. Надеялась, что изменения будут в лучшую сторону, но в груди нечто жгло, подсказывая, что время может все лишь усугубить.

— Я хочу поговорить с Помпеем, — сказала Империи, когда он пришел ко мне следующим утром. Я уже практически полностью вернулась в норму и понимала, что, скорее всего, убедившись, что со мной все в порядке, мужчина перестанет приходить ко мне. Займется другими делами, которых у него, учитывая обстановку в городе, было достаточно много.

Поэтому я пользовалась шансом.

— Для тебя это небезопасно.

— Он настолько сильно зол на меня?

— Помпей не в себе.

— В каком смысле?

Империя подошел к окну и посмотрел на улицу. Как раз через главные ворота заехало несколько машин.

— Знаешь ли ты, что есть альфы, у которых звериные гены преобладают над человеческими?

— Немного слышала об этом. Один знакомый парень говорил, что такие альфы отслеживаются государством, так как являются потенциально опасными, — я вспомнила слова Артикула. Мы с ним вообще многие темы обсуждали. Могли часами разговаривать и даже не замечать того, как пролетает время.

— Помпей из числа таких альф.

— Поэтому он был отмечен?

Все так же не отрывая взгляда от окна, Империя мрачно кивнул.

— Это у них в роду. В крови их семьи, но отец Помпея, после того, как у него забрали омегу, стал первым, кто полностью потерял себя. Переключился из человеческого, в животное и больше не вернулся. Это заставило государство обратить внимание на их семью. И Помпею, как потенциально опасному, с самого рождения в чип поставили метки.

— Вы сейчас ведете к тому, что животная часть Помпея сейчас взяла над ним верх? Это вы имели ввиду говоря, что он «не в себе»?

— Да. Зверь Помпея очень агрессивен и сейчас он свободен.

— Свободен? — я напряглась. Взяла со стола чашку, но не потому, что хотела пить. Внутри было слишком тревожно и от этого хотелось хоть чем-то занять руки.

— Можно сказать, что зверь вырвался из самоконтроля и занимает сознание Помпея.

— Это очень плохо?

— Я не могу ответить на этот вопрос, так как те врачи, которые его осматривали, не могут сказать ничего конкретного. Но в таком состоянии Помпей еще с того момента, когда узнал про вашу с Вавилоном метку. Это слишком долго.

— Но… А что, если он, как и его отец больше не придет в себя? — я слишком сильно сжала чашку. Так, что даже пальцы заныли болью.

— Я солгу, если скажу, что у меня нет такого опасения.

Я поднялась с кровати и поставила чашку обратно на стол. В груди нечто сдавливало с такой силой, что даже дышать стало трудно, но следующие свои слова произнесла ровно:

— Пожалуйста, дайте мне с ним увидеться. Я же его… истинная. Может, это чем-то поможет.

Если честно, я не верила в то, что мой визит хоть как-о исправит состояние Помпея. Будет хорошо, если он ему не навредит. Но мне действительно очень сильно хотелось его увидеть. Попытаться, хоть что-то сделать.

— Для тебя это небезопасно, — повторил Империя, ясно давая понять, что он против, но и я сдаваться не собиралась.

В итоге, я смогла смягчить его категоричность и ближе к вечеру мужчина сказал, что я смогу пойти к его сыну.

— Помпей прикован, но все равно старайся близко не подходить к нему, — Империя давал мне строгие предупреждения.

— Подождите… Вы его приковали? То есть, серьезно?

— Более чем, — мрачно ответил мужчина, а внутри меня поселилось слишком неуютное ощущение. Пагубное. Разрушающее.

Помпея держали в дальней части особняка. Когда мы подошли ближе, Империя сказал, что зверь Помпея слишком агрессивно реагирует на других альф, поэтому пойти со мной он не мог, но на всякий случай, останется в коридоре и дождется момента, когда я выйду.

— Спасибо, — поблагодарила мужчину, после чего толкнула дверь и вошла внутрь.

Солнце еще не полностью село, но все равно в комнате было слишком темно. Массивные шторы плотно закрывали окна, не давая возможности лучам проникать сюда.

Но присутствие Помпея я ощутила сразу. Изначально оно отдалось громким лязгом метала. Цепей.

Из-за чего я обернулась на звук и во мраке увидела отблески его желтых глаз. Звериных, холодных, но именно поэтому страшных. Молчаливо безумных.

— Помпей, — позвала его, не решаясь подойти ближе. Ответа не получила и уже собиралась поискать включатель, как внезапно замерла.

Наконец-то делая вдох, вместе с ним наполнилась запахом Помпея и ощутила себя так, словно кровь в одно мгновение закипала и я наполнялась изжигающим жаром. Он ураганами прошел по телу и волнами опалил кожу. Иглами впивался в сознание и слишком сильной тяжестью собрался внизу живота.

— Что это? — непонимающе спросила у самой себя, раз за разом делая новые вдохи и реагируя на Помпея так, как никогда раньше.

Так, словно его запах пробирался под кожу, становился частью меня и будоражил, как сам ад, который почему-то манил, словно огонь мотылька.

Качнувшись, я потянулась к окну. Я даже не заметила того, как ноги ослабли, из-за чего чуть не упала, но пальцами вцепившись в подоконник, кое-как выровняла равновесие и растерянно подняв руку, потянула штору в бок. Открывая окно и впуская в комнату, хотя бы остатки лучей еще не зашедшего солнца.

После этого сползла вниз. Села на пол и шумно задышала, медленно оборачиваясь в сторону Помпея.

Он находился в другой части комнаты. Цепями прикованный к стене, сидел на полу и, неотрывно смотря на меня своими желтыми, дикими глазами. Делал глубокие, жадные вдохи.

Одно мгновение и он ринулся вперед. Так, словно собирался наброситься на меня, но цепи сдержали, из-за чего альфа оскалился. Зарычал. Сделал еще один вдох, а после него, словно окончательно обезумев — новый рывок. На этот раз более жесткий и мощный. Натягивая цепи с такой силой, что, казалось, еще немного и штыри вылетят со стены.

Но меня не это пугало. Метал, впиваясь в руки Помпея, изрезал кожу, из-за чего кровь потекла по уже и без этого израненным рукам. А он этого будто бы и не чувствовал.

— Прекрати, — произнесла сипло. — Ты же себе делаешь хуже.

Но альфа будто бы не понимал моих слов. Все так же жадно дышал и натягивал цепи, словно желая их к чертям порвать, после чего сделать со мной явно что-то не хорошее. Во всяком случае, это виднелось в его глазах, которые не просто пугали. Они устрашали и вызывали приступы паники.

— Помпей, ты меня слышишь? — вяло спросила, пытаясь хоть немного развеять туман, расплывающийся в сознании, но он лишь усугублялся. Уже теперь шел вспышками, создавая во мне ураганы и, наклонившись вперед, я против воли сильно свела ноги, ведь внизу живота не просто ныло. Там уже горело.

Да что же это такое?

Что со мной происходило?

Сильно зажмурившись и обняв себя подрагивающими руками, я предположила, что, наверное, у меня началась течка.

Вот только… Нет. Это точно была не она.

И лишь спустя огромное количество времени, до меня дошло понимание того, почему я так сильно реагировала на альфу.

На мне же теперь не было метки.

И это был первый раз, когда я дышала Помпеем не будучи под подавителями и не связанная меткой с другим альфой.

Представала перед Помпеем именно, как чистая, полноценная омега и так же без ограничения принимая его.

Дьявол… Почему это настолько мощно? Почему его запах, словно яд, который разрушал мое тело, но, в тот же момент, мне хотелось быть им отравленной?

Почему-то я вспомнила слова Помпея. Как-то он сказал, что после того, как будет снята метка, начнется наш с ним ад.

Тогда я не понимала, что означали эти слова, а теперь лично ощущала прикосновение этого ада. То, как он поглощал и все сильнее и сильнее забирал в себя, ясно давая понять, что больше никогда не отпустит.

— Помпей, ты меня слышишь? Пожалуйста, ответь, — я оперлась ладонями о пол и рвано задышала, смотря на то, как альфа, подобно зверю пытался выбраться из оков и стена от этого шла угрожающими трещинами, но, опять-таки, пугало не это, а вид его крови.

Теперь ее было слишком много, а этот чертов альфа, по-прежнему не обращал на порезы внимания. Даже несмотря на то, что теперь они были крайне жуткими.

— Остановись. Пожалуйста, — умоляюще произнесла, и попыталась встать на ноги. Не получилось. Жар не просто причинял боль он сковывал и, единственное, что я могла, это кое-как на четвереньках поползти к альфе. — Помпей, посмотри на меня. Прекрати так натягивать цепь. Зачем ты вообще это делаешь? Тебе же, черт раздери, ужасно больно.

Я знала до какой черты доставал Помпей и остановилась рядом с ней. Понимала, что, если, переступлю эту черту, мне наступит конец. Кровожадный зверь просто растерзает, но…

— Помпей… — делая очередной вдох, я ощутила, как сознание окончательно помутнело и я, оступившись, наклонилась вперед. Возможно, я могла бы выровняться, но не захотела этого. Омежья сущность тянулась к моему альфе. Желала быть подчиненной этим ужасным монстром.

Она желала с головой окунуться в предназначенный нам ад.

Стоило мне наклониться вперед, как Помпей меня перехватил и, грубо, несдержанно дернул на себя. Так, что я сразу же была вжата в его обнаженный, до невозможности горячий торс. Одно прикосновение его руки и перед глазами все поплыло, а тело пробило ознобом, словно от лихорадки, но не успела я даже перевести дыхание, как альфа уложил меня на пол и навис сверху.

Он не просто снимал с меня одежду. Он буквально срывал ее. Рвал толстовку в клочья и огрубевшими руками тут же набрасывался на обнаженные участки кожи. Сжимал, трогал, каждым прикосновением будто бы клеймил. Губами истязал шею, а потом и грудь. Оставлял укусы на плече и вместе с этим уже начиная сдергивать джинсы. Даже не расстегивая пуговичку. Вырывая ее вместе с нитками.

И, черт возьми, мне было страшно. Каждый миллиметр моего сознания дребезжал от паники, которая ясно давала понять — сейчас мне будет больно.

Сквозь блики в глазах, я смотрела на Помпея. Такого привычного. До боли знакомого. Родного. Брата, с которым было столько до трепета хорошего и до ужаса плохого. С тем, которого хотела вырвать из своей души, раз и навсегда разрывая любые связи, но так же понимала, что это невозможно.

Мой истинный моя пара. Судьба явно поиздевалась над нами решив так соединить и насчет этого мыслей было столько, что голова от них болела, но, в тот же момент, я думала лишь о том, что, смотря на такого, знакомого Помпея, словно бы видела совершенно другого человека.