Исповедь начинающей разлучницы

Глава первая

Задавали ли вы себе когда-нибудь вопрос о том, почему человек решается на тот или иной поступок? Насколько убедительными должны быть доводы в пользу того или иного телодвижения, а также движения души?

Я говорю сейчас не о героических поступках и подвигах, которые свойственны людям более высокого порядка. Также говорю не о самоотверженности, самопожертвовании или альтруизме.

Ну и уж, само собой, я имею в виду не обычные повседневные поступки, такие, как поход в магазин за хлебом или выполнение домашнего задания. Это обыденная необходимость, доведённая, порой, до автоматизма. Это даже не поступки, а скорее, действия.

Я спрашиваю о заведомо подлых поступках, плетении интриг и моделировании выгодных для себя ситуаций, влекущих неприятности или нежелательные последствия для других.

Далеко не всякий человек имеет предрасположенность и врождённый талант к совершению подлостей, хотя самородки в этом деле, безусловно, встречаются.

Живёшь ты такой, и вроде, ведёшь себя всегда во всех отношениях правильно и законопослушно, а потом - бац! - и понеслось...

Всегда ли подлость - это подлость? Или иногда она является одной из сторон справедливости? Да-да, именно справедливости! Имеем ли мы право отвечать подлостью на подлость? И существуют ли оправдывающие мотивы, снижающие степень вины и ответственности?

Вряд ли существуют единственно верные ответы на эти вопросы, ведь правда у каждого своя.

... Меня зовут Алиса Игоревна Колесникова, мне двадцать четыре года... И я решилась на подлость.

Но расскажу обо всё по порядку.

Я родилась и выросла в одном из крупнейших городов средней полосы России, в обыкновенной семье. Моя мама, Юлия Николаевна, работает начальником отдела в территориальном управлении социальной защиты населения. Папа, Игорь Владимирович, возглавляет строительную организацию. Младший брат, Прохор, учится на первом курсе технического университета, готовится связать свою жизнь с IT - сферой.

У родителей довольно большой дом в одном из самых спокойных и зелёных микрорайонов города, потому я живу пока с ними, поскольку свою семью ещё не создала.

Полгода назад я хотела снять квартиру, жить отдельно и самостоятельно. Ведь я ещё полтора года назад окончила университет и начала работать менеджером по рекламе в столичной сети отелей (два из отелей сети расположены в нашем городе). Однако родители уговорили меня остаться у них, пока я не замужем. Места достаточно, а зарплату лучше тратить на более приятные вещи, чем арендная плата. Так сказали мама и папа, а брат их поддержал. Например, можно тратить зарплату на путешествия. Или на покупку машины. Так я и сделала: сдала (наконец-то!) на права и купила небольшую экономичную машинку в кредит. И ни разу ещё не пожалела о том, что согласилась на предложение родных.

Конечно, это более лёгкий и приятный путь, но я стараюсь максимально помогать близким. Например, уборка и готовка полностью на мне, потому что рабочий график у меня гораздо более свободный и демократичный, чем у мамы. В огороде и в саду тружусь наравне с отцом и братом. Вообще, я не боюсь никакой работы и не считаю себя этакой светской цацой.

Я человек простой в общении, спокойный, абсолютно неконфликтный. Ненавижу ссоры и разборки, никогда нарочно не обостряю ситуации, всегда стараюсь сгладить острые углы. Лишь иногда выхожу из-под контроля разума и даю волю эмоциям, крайне редко.

Спро́сите: а откуда же тогда взялась подлость? Как я дошла до жизни такой?

Виной всему любовь, - чувство, которое должно нас побуждать исключительно к совершению красивых и великодушных поступков. По идее.

... В Славу Лукина я влюбилась ещё в тринадцать лет, когда мы учились в шестом классе. Вообще, мы учились вместе с первого класса, но сначала я не обращала на Славку внимания. Знаете, как это бывает? Человека будто не замечаешь даже, словно нет его. Мальчишки из класса казались мне смешными и мелкими, они почти все были меньше меня ростом.

Папа даже подшучивал надо мной:

- Кто сегодня нёс твой портфель, Алиска? Очередной "мальчик до пупо́чка"?

А что поделать? Лет до двенадцати я возвышалась среди одноклассников, как пожарная каланча. А потом меня постепенно начали догонять и перегонять в росте.

Сейчас мой рост - сто шестьдесят пять сантиметров. Такой же, какой был в двенадцать лет. Расту теперь только вширь. Это я шучу, конечно, потому что фигура у меня очень неплохая и стройная (спасибо маме).

Кроме фигуры, я унаследовала от мамы густые вьющиеся волосы, русые, с рыжеватым отливом. А от папы мне достались красивые голубые глаза, упрямый подбородок и неунывающий характер.

Итак, Славу Лукина я заметила внезапно, и это стало громом среди ясного неба. Оказалось вдруг, что один из "мальчиков до пупо́чка" обогнал меня в росте, превратившись в красивого спортивного юношу с тёмными волосами, колдовскими зелёными глазами и великолепным чувством юмора.

Последний факт меня просто добил и припечатал, потому что умные парни всегда были моей слабостью. А если парень не только умный, но и красивый?!

Господи, помоги мне...

* * * * * * * * * *

Началась моя долгая и далеко не всегда счастливая любовь больше одиннадцати лет назад, в ноябре. Казалось бы, ноябрь - один из самых неопределённых, тёмных и не располагающих к романтике месяцев в году. Разве не принято влюбляться весной, когда всё расцветает и пробуждается к жизни, птички щебечут, а солнце светит всё ярче день ото дня?

Я влюбилась в начале ноября, когда мы пришли в школу после осенних каникул. Классному руководителю, Вере Викторовне, ударила в голову мысль пересадить нас. Обычно "пересадки" происходили в начале учебного года, а потом в январе, после зимних каникул.

Тогда, в шестом классе, я ещё оставалась одной из самых высоких, и мне уже исполнилось тринадцать лет (тоже в числе первых, родители отправили меня в первый класс почти в восемь лет). В тот момент я сидела за четвёртой партой первого ряда. Вот с кем из парней - не помню. Все они были для меня на одно лицо, я их в упор не замечала. Мне тогда нравился Сашка Петров из восьмого "В", - парень на два года старше и уж конечно, выше меня ростом. Правда, Петров о моей симпатии знать не знал, и обращал на меня столько же внимания, сколько я обращала на "мальчиков до пупо́чка". Ну это обычная история, через это прошли, наверно, все, потому углубляться не буду.

Глава вторая

Сначала я, бегая и прыгая вокруг парней, которые барахтались в снегу, пыхтели и с остервенением лупили друг друга, пыталась их разнять своими силами, но куда там! Отчаявшись и плача, я уже приготовилась кричать и звать на помощь. Телефон у меня был с собой, но я боялась звонить в милицию.

Страх этот сначала был необъяснимым, и причину его я поняла позже. Поборов рыдания, я набрала в грудь побольше воздуха, как вдруг что-то случилось. Слава и Алик почему-то резко взлетели вверх. Во всяком случае, с перепугу мне показалось, что взлетели.

Я подняла глаза и увидела своего папу, который левой рукой держал за шиворот Славу, а правой - Алика. Я опять заплакала, теперь от облегчения и от радости, и тут ко мне подскочила мама, которая до этого закрывала машину. Мама обняла меня, погладила по голове. От страха я даже не заметила, как приехали мои родители.

Встряхнув парней, отец легко подтолкнул их к подъезду и приказал:

- Вперёд, бойцы!

Папа мой когда-то служил в воздушно-десантных войсках, и с ним до сих пор мало, кто решался вступать в принципиальные споры. Парни послушно зашагали к подъезду, молча стреляя друг в друга неприязненными и гневными взглядами.

Дома мама заставила всех умыться, а папа, тем временем, оценил "телесные повреждения" двух забияк и достал аптечку. У Алика были разбиты губы, а под глазом красовался синяк. У Славы была ссадина на одной из скул, и тоже подбит глаз.

Пока мама обрабатывала боевые ранения парней, папа позвонил родителям Славы, предупредив о том, что их сын провожал девочку до дома и остался на чашку чая. Пообещал, что сам проводит Славу до дома.

Я сервировала стол, ведь мы, действительно, решили все вместе выпить чаю.

- Придётся попросить прощения у твоих родителей, Вячеслав, - покачал головой папа, глядя на нежданных гостей. - Получается, ты за мою дочь пострадал. Только вот почему? Неужели Альберт представлял собой угрозу для Алисы?

- Ничего я не представлял собой... то есть, угрозу не представлял, - пробурчал Алик, поморщился и коснулся разбитых губ.

Чай Алик не пил, просто сидел за столом, испепеляя взглядом Славу.

- Из-за чего тогда сыр-бор? - удивилась мама.

- Я провожал Алису после праздника, потому что она одна из всего класса живёт в этой стороне. А тут этот, - Слава сделал презрительное движение подбородком в сторону Алика.

- Я сказал мальчику, чтобы шёл домой, пока родители не забеспокоились. Сказал, что провожу Алису сам, мы ведь живём в одном подъезде. А мальчик упёртым оказался. И слишком боевым, - Алик опять потрогал разбитые губы и покосился на Славу.

- Альберт, мне кажется, ты последний человек, которому следует привлекать к себе внимание милиции. Тем более, тебе давно не тринадцать лет. Сколько тебе?

- Скоро семнадцать, - мрачно ответил Алик. - Да я и не собирался драться, он первый на меня кинулся.

Вот тут я и поняла, почему боялась звонить в милицию. Выходит, я всё-таки в глубине души переживала и за соседа, у которого раньше были приводы. Стоило ли проявлять сочувствие и великодушие?

- Слава не выдержал, потому что Алик не пропускал нас в подъезд и грубил Славе, - я почувствовала себя обязанной восстановить справедливость.

- Да, Алиска, не ожидал я от тебя, - вздохнул отец и покачал головой.

- Чего не ожидал? - испугалась я.

- Тебе всего тринадцать, а из-за тебя уже проводятся кулачные бои. Что дальше будет? А?

Мама рассмеялась, а я почувствовала, что краснею. Лицу стало жарко.

- Мне Алиса всегда нравилась. И сейчас нравится, - заявил вдруг Алик.

Все уставились на него, а я поперхнулась чаем и закашлялась.

- Похвально, Альберт, что ты так вот прямо говоришь об этом, - кивнул отец. - Вот это по-настоящему мужской поступок, на который немногие способны, да почти никто, если говорить о вашем возрасте. Но Алисе всего тринадцать, Альберт. Давай будем исходить из этого. Вот когда Алиса окончит хотя бы школу, когда ей исполнится восемнадцать, если не передумаешь, если дочь наша не разонравится тебе, вернёмся к этому разговору. Договорились?

- Договорились, - просто согласился Алик.

Я мысленно негодовала, но спорить с отцом не хотела, тем более, при гостях. Надо же, всё решили! Вообще-то мне Слава нравится, и больше никто! Тем более, не Алик Вернер. Да не дай Бог! Алик - последний парень на свете, который мог бы мне понравиться. Он авантюрист, непредсказуемый тип. И вообще, я боюсь его.

- Ну если мы всё выяснили, - веско продолжил отец и посмотрел по очереди на Алика и на Славу. - То бывшие противники сейчас обменяются рукопожатием и дадут мне слово мужчины, что это была их первая и последняя драка.

Я видела по глазам Алика и Славы, как им не хочется подчиняться этому требованию, однако с моим отцом спорить парни не посмели. Обменялись рукопожатием, по очереди дали слово отцу. Потом Алик ушёл домой, а папа пошёл провожать Славу и просить прощения у его родителей.

С тех пор Алик мне не докучал, даже когда мы встречались с ним случайно. После каникул он вернулся в закрытую школу. А весной мы переехали в частный дом, и Алик опять надолго пропал из моей жизни.

К счастью (а может, и к несчастью), стычка с Аликом никак не повлияла на отношение ко мне Славы: мы по-прежнему относились друг к другу тепло и по-дружески. То есть, он ко мне относился тепло и по-дружески, а я была в него по уши влюблена, пряча под маской дружеского отношения взлёты и падения, бессонные ночи, горечь, ревность, приступы неожиданного счастья или горя. В общем, я поэтапно проходила свою влюблённость, не пропуская ни одного круга, ни одного нюанса.

В классе, да и во всей школе, нас с Лукиным считали парой, а на деле же наши отношения даже тогда, когда мы вплотную подошли к окончанию школы, оставались полностью платоническими и дружескими. Я тщетно ждала от Славы хоть каких-то решительных шагов. Сама я, в силу воспитания и природной скромности, проявить инициативу не могла.