Испытание любовью

6

Пятницу Леся провела на работе. Не как ведущая, ведь официально она все еще находилась в отпуске, просто занималась бумагами, помогала другим, искала темы для следующей недели. Сидеть дома -- сил не было, мысли о вчерашнем, о Владе и их прошлом -- не давали покоя. Как накатило с утра, словно сглазили ее, что ли, но Леся только и делала, что думала, думала, думала. Зачем? Для чего?

Неясно. Изменить, уже ничего не изменишь, и не поможет ее анализ их отношений. Но память упорно возвращала ее в прошлое, даже тогда, когда Леся заставляла себя что-то делать...

Они познакомились два года назад. Чуть больше, если посчитать и последние две недели. Случайно столкнулись на пристани, куда Леся полюбила ходить еще учась в университете, тот находился неподалеку от старых причалов. Даже сейчас, если вспоминала, Леся слышала резкий окрик в ушах: "Девушка! Не заходите на пристань! Там опасно." И ощущала на руках крепкий захват широкой ладони, не позволяющей больше сделать ни шагу.

Пристань уже тогда нуждалась в ремонте и Влад, как глава комитета по архитектуре, приехал с несколькими инженерами, чтобы оценить ее состояние. И по итогам этого осмотра -- решил ту закрыть, так как денег в городском бюджете на ремонт в тот момент не было.

Это все она узнала потом, во время обеда, согласие на который дала и сама не заметив. Ее поразил этот мужчина, заинтриговал с первого взгляда. Нет, Леся не влюбилась в него тогда, заинтересовалась -- да, испытала притяжение. Ее зачаровали его глаза, поначалу показавшиеся темно-карими, а на самом деле синие-синие, настолько, что могли соперничать с цветом неба сентября. Она никогда такого не видела, чтобы цвет глаз менялся настолько из-за того, как падал свет на радужку. Но не из-за глаз и их причуд Леся пошла в ресторан с Владом. А из-за взгляда, которым эти глаза на нее смотрели.

Сначала, одергивая ее от причала, Влад, скорее, воспринял Лесю как помеху, которая отвлекала его от дела, да еще и ставила его работу и свою жизнь под угрозу неразумными действиями. Он так смотрел, когда она обернулась на его окрик, словно рассчитывал, что любой здравомыслящий человек и сам должен был понять, что ходить здесь опасно. Но этот взгляд тут же сменился другим, заинтересованным. А когда Леся улыбнулась и вежливо объяснила, что и не думала покидать твердой опоры асфальта тротуара, Владислав улыбнулся в ответ. Даже извинился, похоже, поняв, что она заметила его пренебрежительное отношение, пояснив, что за последний час уже трех пацанов оттаскивал от аварийных сооружений, вот и поспешил с выводами.

Она и не заметила, как они разговорились, просто слова сами собой находились в его компании. Это потом Леся с удивлением узнала, что Захарченко считается нелюдимым, заносчивым и высокомерным. С ней он таким не было, и Леся не верила, пока не увидела, что с другими Влад, действительно, ведет себя иначе. И приглашение в ресторан показалось странно уместным, словно ни ему, ни ей не хотелось вот так просто разойтись. Они просидели в "Билле Бонсе" три часа. Невероятное количество времени для Владислава, но и об этом Леся узнала гораздо позже. Тогда она просто наслаждалась его обществом и очень хорошим обедом. Ей было весело, интересно и... И просто замечательно. А, кроме того, этот мужчина, определенно, задел что-то в ней. Нечто такое, что заставляло ощущать покалывание электрических разрядов на коже, там, где она видела его взгляд. И будто зная об этом, Влад непрестанно смотрел на Лесю. Словно не мог перевести глаза даже ради приличия. У нее сердце заходилось и что-то в животе сжималось от странного, эйфоричного предвкушения, от возбуждения, которое становилось все сильнее. Это невероятное притяжение вспыхнуло между ними с первой же минуты на том причале, будто кто-то притягивал их тела друг к другу, сталкивал. Как два противоположных заряда, как теперь понимала Леся. Это, наверное, было неизбежно. Их столкновение, во всех смыслах.

Потому она тогда даже не задумалась о том, а не торопятся ли они, когда Влад сказал, что заедет за ней на телеканал завтра после вечернего выпуска новостей и они вместе поужинают. Это воспринялось как естественное продолжение сегодняшней встречи и их знакомства.

Даже то, что он не попросил, не предложил, а именно сообщил ей о предстоящем ужине, в какой-то степени, придало очарования Владу в ее глазах. Как-то так повелось, что Лесе не доводилось встречаться до этого с властными мужчинами, способными принять любое решение в течении пары секунд. Причем, сразу за обоих. Это было внове, а оттого -- будоражило. Возможно, уже тогда ей стоило насторожиться.

Но, если честно, несмотря на свой возраст, Леся имела не такой уж богатый опыт отношений. То есть, он, этот самый опыт, разумеется, был. Но стиль жизни Леси, ее постоянная и целеустремленная работа по реализации своей мечты -- не оставляли ей особо много времени на романы. Однажды, еще на втором курсе университета, она влюбилась, но уже через год как-то перешагнула через то чувство, выросла, что ли. Да и парень утратил к ней интерес. Потому в романтические чувства и их глубину Лесе верилось слабо, опыт-то имелся. А вот притяжение и реакция тела -- это было ощутимо, понятно и очень приятно. Тем более что в ней никто еще не вызывал настолько сильного и мгновенного отклика.

И почему-то, настолько же естественным показалось то, что после того ужина он ее поцеловал. Почти так же, как вчера целовал у себя в кабинете, с голодом, с жадность, с потребностью. Так, что у Леси голова не просто кружилась, напрочь теряла связь с реальностью. И занятие сексом с Владом в тот же вечер не выбивалось из этой странной, почти неизбежной последовательности. Леся сама хотела этого после того поцелуя. А вот потом началось то, чего она не ожидала -- на следующий день Владислав уехал в столицу по заданию мэра. Не просто исчез. Нет. Он позвонил ей и предупредил о своем отъезде. А еще -- предложил собрать вещи и ждать его водителя, потому что он очень хочет, чтобы Леся к нему переехала.

Она опешила, мягко говоря, и вежливо отказалась. Влад только хмыкнул. И на следующий день опять позвонил, повторив предложение. Но Леся снова заметила, что это как-то слишком уж поспешное развитие отношений. На третий день он вновь позвонил -- в ее дверь, вымотанный, с покрасневшими от недосыпания и долгой дороги за рулем глазами - из командировки прямо к ней. И просто сказал, что обе эти ночи только о ней и думал, да и днями, тоже. Что она нужна ему... И тогда это покорило Лесю.

К тому же, когда Влад находился рядом, когда обнимал ее, целовал, когда его руки добирались до ее тела -- разум Леси готов был прислушаться к любым, даже самым нелепым предложениям с его стороны, лишь бы это все не прекращалось. Тем более, произнесенным таким голосом, с таким взглядом...

Этот проклятый взгляд! Околдовывал он ее что ли?! Как взор легендарного василиска превращал в неподвижный камень ее волю и здравый смысл?!

Так она и переехала к нему. И нельзя сказать, что Леся сожалела о том решении. Нет, по большей части. Да, с таким человеком непросто жить, а с кем легко? Ясно, что у каждого свои причуды и свои взгляды на жизнь, и не так уж легко притереться после недолгого знакомства, имея свой опыт за спиной. Да и характер Влада... Сказать, что он взрывной -- ничего не значило. Ведь все, что вчера произошло -- не было исключением из правил. Он хранил ледяное спокойствие, когда злился, мог долго сдерживать себя, а потом, ни с того, ни с сего, вдруг взрывался вулканом. И, что самое обидное, такие взрывы происходили тогда, когда ее-то вины не было.

И в то же время, Влад был способен на такие поступки, что просто дух захватывало. Однажды он просто послал подальше всех и вся, и фирму, и горсовет, буквально похитил Лесю с работы и на два дня они потерялись в уединенном бревенчатом домике в Карпатских горах, где кроме них никого не было. То есть, кто-то, наверное, был, потому как слишком уж комфортными оказались условия. Но обслуживающий персонал на глаза не попадался, и Леся чувствовала себя так, словно в мире никого нет кроме них. Только поздняя осень, природа этих гор, тихое журчание ручья за окнами и крепкие, горячие, дарящие тепло руки Влада. Кажется, именно тогда она начала в него влюбляться. Нет, не влюбляться, любить, сильно, по-настоящему...

У Владислава впервые, кажется, не хватило силы воли встать утром. Он лег спать только в три, так и не разобравшись со всем тем, что случилось за день, не поняв, чего от него пыталась добиться Леся. Впрочем, это не означало, что он сдался и отказался от намерения вернуть ее. Ни капли. Просто понял, что будет немного сложнее.

Хотя, что теперь-то вздыхать -- сам виноват. И в прошлом, и в нынешнем промахе. Нечего было к ней лезть, знал же, что рано, что им стоит поговорить. А не сдержался -увидел, вдохнул аромат и потерял голову. Не смог противостоять искушению, тем более тогда, когда, казалось, весь мир и так ополчился против него. А Леся... Такая сердитая, красивая, необходимая, такая родная. Его. Только его. До самой последней хмурой складочки на лбу.

И неважными показались все не состыковки и проблемы, все дела, сотрудники, совещание -- все отошло на второй план. Только, не похоже, чтобы собственное дикое желание, вспыхнувшее вчера подобно лесному пожару, да и ее страсть -- помогли Владу продвинуться вперед. Скорее, отбросили назад.

Размышляя обо всем этом и строя новые планы, он и просидел большую часть на балконе в ЕЕ кресле, которое даже в мыслях никогда не считал своим. То принадлежало Лесе, и Влад садился туда, когда ощущал потребность быть ближе к ней, почувствовать хоть какую-то часть ее. Да, это случалось довольно часто, несмотря на его злость на себя и попытки оклематься. Не выходило.

Полный бред. Но Влад иногда до сих пор заходил на кухню и начинал что-то говорить, рассказывая ей, и только на полуслове заставлял себя заткнуться, с удивлением понимая, что Леся давно не живет с ним. Как говориться -- бойтесь своих желаний. Вот и он добился того, чего хотел. Только результат Влада, что-то не устраивал.

Перевернувшись в смятой кровати, он с силой хлопнул по будильнику, отключив тот, и решил, что с него пока хватит. Надо хоть день нормально выспаться. А то, в таком состоянии, Костенко его голыми руками уделает. А проигрывать, в чем бы то ни было, Влад не привык. Детство давало знать о себе до сих пор, толкая вперед, заставляя двигаться, не останавливаться, брать все новые и новые вершины, и неважно, каких жертв и затрат это требовало. Если Влад что-то и усвоил еще с ползунков, так это то -- что если хочешь, чтобы тебя замечали и любили, надо во всем быть лучше остальных и первым. Перепрыгнуть всех на голову, минимум. И преподала ему этот урок собственная мать.

Нет, Влад не считал, что с ним что-то не так, что он жертва детских комплексов, или что его детство прошло несчастливо. Как раз наоборот, детство его было счастливым, во всяком случае, с того момента, как он понял, что именно надо делать, чтобы привлечь внимание родителей.

Сквозь полусон Влад вдруг с удивлением осознал, что ни разу не рассказывал Лесе о семье. Она прожила с ним год, а он ее с ними даже не познакомил. Может она и не думала, что у него есть кто-то из родных? До Влада это только сейчас дошло. Почему он это сделал? Кто знает? Может, просто, не хотел делиться ее обществом ни с кем. Или, не хотел, чтобы она узнала об этой стороне его жизни?

Впрочем, он и сам с ними общался сейчас не чаще одного раза в месяц, и только по телефону. Да и разговоры ограничивались самочувствием родителей, да интересом -- всего ли им хватает.

А ведь, кроме живых и здравствующих родителей, у Влада еще и брат имелся. Старший. По самому определению -- лучший, потому как родился первым. Во всяком случае, в глазах его матери все выглядело именно так. Какое-то время Влад безрезультатно пытался получить столько же внимания родителей, сколько те уделяли Диме. Но старший брат всегда был на первом месте. Как-то так вышло, что и сел тот раньше, чем сделал это Влад в свои шесть месяцев, и говорить начал сразу предложениями, не достигнув еще и годовалого возраста. Единственное, в чем Владу в младенчестве удалось переплюнуть брата -- так это в ходьбе. Пошел Владислав в девять месяцев. Во всем же остальном родители считали его едва ли не умственно-отсталым, поскольку их младший сын не достигал планки, которую те равняли по Диме. И, зачастую, просто оставляли дома, стесняясь показывать друзьям "отсталого" сына, так как до пяти лет он практически не мог нормально говорить.

У Димы было все, что тот только хотел, у Влада -- то, в чем уже не нуждался брат. И только в конце третьего класса он, наконец, понял, как это изменить. Тогда, когда мать впервые в жизни похвалила молчаливого Владислава за годовую пятерку по арифметике, которая никогда не давалась Диме. Тогда он получил первый подарок и самый настоящий детский праздник, посвященный только ему, а не брату. Вот тут-то Влад и понял -- хочешь иметь что-то, надо любыми путями стать первым, независимо от того, каких усилия это будет стоить. И это касается как желанных подарков, так и внимания, любви. С тех пор он четко претворял в жизнь то, что осознал. Неважно, сколько Владиславу приходилось сидеть над книгами или бегать кругов по стадиону. Не имело значения, кого надо было победить в олимпиаде или на спортивных соревнованиях-- он просто делал это. И к концу школы добился того, что во всем превзошел брата, который был на три года старше его самого. Теперь Владислав имел все, что только мог пожелать подросток. Родители гордились им и ни в чем не отказывались, именно его ставили в пример Диме, а не наоборот.

Старший брат, по непонятной никому причине подался в инженерный университет, выбрав профессию архитектора. Влад пошел следом. Только, если Дима бросил учебу на четвертом курсе, умудрившись жениться, стать отцом и развестись в течении одного семестра, то Владислав закончил и университет, и магистратуру с отличием. И пока брат вкалывал, зарабатывая на алименты, он прилагал усилия, чтобы самому стать руководителем фирмы. А реализовывать свои цели Влад научился еще в школе.

Иногда ему даже казалось забавной иронией судьбы то, что сейчас он, Владислав, являлся руководителем крупного консорциума, председателем комитета по архитектуре города, а его брат -- работал прорабом в одной из его же бригад, обеспечивая уже трех своих детей, с матерями которых прожил, от силы, по году с каждой. Собственно, в другую компанию Димку и не взяли бы, наверное, у того вечно что-то случалось. Но, несмотря на все детские обиды, не мог же Влад бросить своего брата? Да и на его имидже, как депутата и активного городского деятеля подобное плохо могло сказаться. Потому, независимо от лени, вечной потребности в дополнительных деньгах и не особой готовности работать с отдачей, Дима имел прочное и надежное место.

Владислав был доволен своей теперешней жизнью. К тому же, весь его дальнейший опыт только подтверждал то давнее, еще детское озарение. Менялись только средства и методы.

За одним, единственным исключением, похоже. Однако, то что он не понимал, как ему сейчас вернуть Лесю, не значило, что Влад не будет снова и снова пытаться это сделать. "Упорство и труд все перетрут" - это ведь не он придумал, а народная мудрость не врет.

Будильник опять зазвенел. Влад обошелся с тем с прежней жестокостью, решив, что сегодня и офис, и Костенко, и комитет могут катиться в пекло. Он заслужил несколько часов нормального отдыха. Набрав номер своей приемной, он сообщил Виталию, своему новому помощнику, что сегодня не появится, и велел передать это и в комитет. Лизу он вчера уволил, как и обещал Лесе. И хоть на фирме секретарь осталась, Владислав велел перевести ее в любой отдел, где та больше не сможет заниматься "самодеятельностью". Куда именно -- его не волновало, главное, что распоряжение отдел кадров исполнил еще до вчерашнего обеда.

После чего, со спокойной совестью забросив будильник в угол комнаты, опять провалился в сон.

Проснулся Влад уже после обеда, и первым, что он сделал -- был звонок Лесе. Она не ответила. До сих пор сердится. Что ж, Владислав решил, что попробует еще раз позже. Если она и дальше не будет брать -- он найдет иной способ. Но и пускать все на самотек -- не собирался. Как бы там ни было, ему в корне не понравилось, что она ушла вчера от него в слезах. Влад не этого добивался.

Поднявшись, он сварил себе кофе и вышел во двор, погулять с Корсаром. До вечера Влад звонил еще трижды. Все вызовы остались без ответов. Влад не любил, когда его игнорировали. И все-таки, решил дать Лесе время, до понедельника, максимум.

Все выходные Леся посвятила себе. Она видела звонки Влада, но просто игнорировала их. В конце концов, он достал ее, Леся заслужила отдых и от него, и от всех вокруг. Тем более что у нее был повод заняться собой -- приближающийся юбилей канала. Потому субботу она провела в салоне красоты, позволив специалистам заниматься ее волосами, на которых сказывались все неурядицы и ритм жизни Леси. А воскресенье занял поход по магазинам. Леся нуждалась в наряде. Ей в последнее время не куда было выходить в вечерних платьях. И хоть жизнь с Владом значительно обогатила ее гардероб, Леся посчитала, что вполне заслужила новое платье, которое в состоянии себе купить. Да и она не сомневалась, что большая часть ее сотрудниц поступит так, а женское самолюбие не позволяло проигрывать на фоне других, даже если ценителем будет человек, который все же не затрагивал душу.

Она немало думала о своем отношении к Гене в эти дни и пришла к выводу, что ей не стоит идти с тем на второе свидание. Сомнительно, что чувства, полностью молчащие до сих пор, вдруг вспыхнут. Да и играть симпатиями и чувствами Геннадия не хотелось. Он был хорошим. Просто Леся пока, наверное, не готова была открыть свое сердце еще кому-то. По тем же причинам не складывались у нее отношения и с другими претендентами. И все-таки, она обещала пойти с ним на этот юбилей, а обещания Леся привыкла исполнять.

За три дня, начиная с пятницы, на телефоне Леси набралось тридцать не отвеченных вызовов от Влада, и ей даже стало любопытно, долго ли он собирается это продолжать? Зная Владислава, от него можно было ждать чего угодно, но он, пока, ограничивался только звонками. Что ж, поживем-увидим. А пока Леся обнаружила для себя платье, именно такое, как ей хотелось -- простого кроя, изысканное, насыщенного лазурного цвета, с открытыми плечами, длинным подолом и скромным, но очень интригующим разрезом на этом подоле.

И только придя домой осознала, что чего-то этому наряду не хватает. Открытый верх платья с достаточно выразительным декольте предполагал наличие украшений. А вот их, как раз, и не было. Вернее... Хотя, нет.

Леся дала себе слово, что на неделе обязательно присмотрит себе что-то из хорошей бижутерии, тратить деньги на драгоценности смысла нет, это же на вечер. А вот красивая бижутерия придется кстати. С этой мыслью она повесила платье в шкаф и отправилась отдыхать, ведь завтра уже начиналась рабочая неделя.

Через четыре дня, Леся с ужасом спохватилась, что совершенно забыла о своем решении купить украшения. Все как-то завертелась. Работа заставила погрузиться в себя с головой. Эти дурацкие демонстранты успели уже достать и ее саму. Не тем, что задевали интересы Леси, а тем, что ее таки вынудили этим заниматься и освещать тему протестов. Лесе было неприятно. Приезжая на съемки она видела, что причалы действительно в ужасном состоянии, и раз за разом убеждалась -- Влад не преувеличивал, когда говорил, что кто-то может пострадать из-за собственной глупости. К тому же, помня кто стоит за всеми этими демонстрантами, ей против воли казалось, что она предает Влада.

Глупо, Леся понимала, как можно предавать кого-то, просто выполняя свою работу? И тем не менее, каждый раз, монтируя отснятый материал, проводя съемки, она старалась сделать акцент на том, насколько необходим ремонт причалам, и насколько красив проект, созданный комитетом архитектуры. И сама же на себя злилась за то, что вроде бы и подхалимничала. Именно этого Леся хотела меньше всего -- оказаться меж двух огней -- рабочими интересами и личными представлениями о том, что стоит делать, а что нет. Но жизнь, похоже, продолжала играть с ней, не обращая внимания на желания самой Леси.

А еще -- эта неделя ознаменовалась изматывающей осадой со стороны самого Владислава. И это при том, что тот, вроде бы, ничего и не делал. Просто оказывался рядом там, где Леся совершенно не ожидала бы его увидеть. То ли в кафе, недалеко от ее канала, то ли на тех же пристанях, но не на стройплощадке или перед митингующими, а в машине, просто наблюдающим за ее работой. Иногда Лесе казалось, что он, буквально, повсюду. Влад мог спокойно сидеть и курить на лавочке в сквере, напротив ее любимого кафе именно тогда, когда Леся приезжала туда посреди рабочего дня. Когда же он сам работал? И как оказывался в этих местах? Следил за ней, что ли?

И при этом -- за все четыре дня они ни разу даже не заговорили. Молча обменивались взглядами, или же Леся просто делала вид, что его не видит, а сама то и дело косилась в сторону Влада. В общем, сплошная нервотрепка!

Но сейчас перед ней стояла другая, куда большая проблема. Только достав платье из шкафа, готовя его к завтрашнему торжеству, она вспомнила про отсутствие украшений. Бежать в магазин было поздно. Да и что достойное можно обнаружить за пару часов?

Конечно, как вариант, можно, вообще отказаться от украшений. Но тогда ее наряд будет смотреться неполно и незавершенно, Леся прекрасно понимала это.

И что же теперь делать?

Вздохнув, она без сил опустилась на кровать, а потом с виной посмотрела через открытую дверь на темный угол, где располагалась кладовка. Она клялась себе, что больше никогда... Никогда... Но, может быть, один раз можно?

Закусив губу, Леся медленно поднялась и пошла в коридор с такой неохотой, будто кто-то заставлял ее это делать. Включив свет, она открыла дверь и посмотрела на самую верхнюю полку. Там были спрятаны самые ненужные вещи. Старые журналы, которые давно следовало выкинуть, да все руки не доходили, лишние тарелки, надбитые чашки. Но за всем этим на полке валялась и еще одна вещь -- не очень большая коробка, замотанная скотчем так, словно ее просто опасно было открывать.

Собственно, в каком-то смысле, так оно и было. Леся поклялась себе, что никогда ту больше не откроет. Но... Ведь никто не узнает? Он не узнает.

Разрываемая, растягиваемая внутренними противоречиями, она вернулась в спальню и достала ножницы.

В этой коробке хранились подарки Влада, драгоценности, настоящие драгоценности, а не бижутерия, которые он ей дарил. Когда Леся ушла -- она вернула их ему, собрав в одну коробку и отправив Владу. Но уже в одиннадцать ночи того же дня получила их обратно с курьером. К коробке прилагалась записка из двух слов:

"Они твои"

Тогда Леся замотала злосчастные украшения скотчем и поклялась, что никогда больше не откроет. Но сейчас... Искушение оказалось таким сильным. Тем более что там имелся кулон из сапфиров, которые прекрасно гармонировал бы с платьем. Когда-то Леся выбрала тот из-за схожести с причудливым цветом глаз Влада -- камни так же меняли оттенок из-за освещения от темного, почти черного, до прозрачно-синего. Они нашли кулон случайно, на выставке драгоценных камней, и когда Владислав услышал ее сравнение -- тут же купил Лесе этот кулон и сам надел на шею, хоть тогда на ней был совершенно неподходящий наряд -- джинсы и свитер.

Аккуратно разрезав толстый слой скотча, Леся извлекла на свет цепочки, браслеты и кольца. Глаза тут же отыскали необходимый кулон. Осторожно распутав звенья цепочки, она опять поднялась и подошла к зеркалу, неуверенно, с опаской -- но все-таки приложила украшение к груди.

Домашний халат, пусть и из атласа, смотрела с этим кулоном столь же неуместно, как и давешние джинсы со свитером. Но почему-то сердце Леси так же сбилось с ритма, как и когда Влад впервые застегнул цепочку на ней. Это украшение будет смотреться просто потрясающе с платьем.

Лишь бы он не увидел.

Но Леся специально узнавала и Борис Андреевич пообещал ей, что никого постороннего на юбилей канала не пустят. А женское самолюбие так подталкивало ее позволить себе в полной мере блеснуть на вечере.

Поклявшись себе, что поступит так только однажды, а в субботу утром опять закинет коробку с этими украшениями как можно дальше, Леся оставила кулон на комоде, спрятав остальные драгоценности назад, в коробку.

Сказать по правде, более напряженной и изматывающей недели Влад просто не мог припомнить, хотя очень старался. Просто так, из спортивного интереса, чтобы как-то унять раздражение и неудовлетворенность от того, что он ни на шаг не продвинулся в достижении своей цели.

Влад сходил с ума, судя по всему. Иначе, как можно объяснить то, что посреди всех своих проблем, игнорируя продолжающиеся придирки мера и козни Костенко, которые тот, похоже, и не думал сворачивать -- Владислав регулярно забивал на работу и уезжал туда, где мог бы увидеть Лесю. И тем не менее, он не предпринял ни единой попытки, чтобы хоть заговорить с ней. Что-то в ее взглядах намекало, что она не придет в восторг от его попытки, пусть большая часть этих взглядов и бросалась Лесей тайком. И все-таки, Влад не считал неделю совершенно провальной. Он смотрел каждый выпуск утренних программ и новостей, которые вела она и, не мог не ощущать самодовольного удовлетворения от того, что Леся, похоже, приняла в этом конфликте его сторону. Его девочка всегда отличалась восхитительной преданностью, даже когда злилась на него.

Хотя, Влад подозревал, что узнай она его мыслях, ничто не удержало бы Лесю от того, чтобы отвесить ему хорошую затрещину. И еще одну за то, как он ее называл, пусть и только в мыслях. Но, черт побери! Леся и была его! Чтобы там сама по этому поводу не думала!

Мысль о том, что в ее злости и обиде на него винить некого, кроме себя самого, заставила Влада в раздражении бросить вилку и нож на тарелку. Хорошо еще, что его кабинет в "Билле Бонсе", как и обычно, был совершенно пуст, не считая самого Влада. Не хватало еще подпитывать среди официантов глупые сплетни о том, насколько у него отвратительный характер. Хотя, чего уж тут? Против правды не попрешь.

А за последнюю неделю его слишком много бесило, что не могло не сказаться на и без того не совершенном нраве. Особенно изводило Владислава то, что Леся не желала отвечать на его звонки. Умом он понимал ее реакцию, как и то, что смысла нарываться на разговор пока нет. Но это разум был таким мудрым. Сущность же Влада просто требовала схватить ее и запереть где-то, пока не удастся вернуть Лесю, убедить ее, что они просто должны быть вместе. Пока разум преобладал, к счастью.

Отпив глоток кофе, Влад уперся губами в сжатый кулак. Он так и не пришел к однозначному выводу, о том, как должен отреагировать на их последний разговор, что должен сказать, чтобы заставить Лесю прислушаться. Какой ответ она хочет услышать?

Над тем, что сказал Юра, Влад так же старался не думать. То есть, нет, не совсем так. Глупо было спорить и доказывать самому себе, что он не испытывал чувств к Лесе. Испытывал. Было ли это любовью, о которой так часто трезвонят в фильмах и книгах, да, даже, в рекламах жевательных резинок и мобильных телефонов -- Владу дела особо не имелось. Как он уже решил -- Леся была его. Каким бы понятием это не обозначалось -- любимой? Великолепно. Его и так устраивало. Как угодно, лишь бы Леся вернулась. Все упиралось только в то, как убедить ее поговорить и выслушать его? И как сдержать себя, чтобы опять не накинуться на Лесю с голодными объятиями и поцелуями. Потому как то, что случилось в его кабинете в прошлый четверг только усилило напряжение Влада, скрутив все внутри в тугую, взведенную пружину.

Отбросив салфетку, Влад поднялся из-за стола и вышел в коридор ресторана. Повсюду сновали официанты, что-то развешивающие и расставляющие в основном зале. Неудивительная картина для пятницы, наверняка зал заказали под свадьбу или какой-то банкет. В этот момент двери зала распахнулись, пропуская очередную вереницу официантов, и краем глаза Влад уловил знакомый символ. Остановившись, он обернулся и несколько мгновений рассматривал эмблему телеканала, на котором работала Леся. Потом развернулся и отправился не к выходу, а на поиски администратора казино.