Unknown

Истинность

– Олаф!– восторженно гаркнул какой-то мужик на весь супермаркет.

«Йогурт для Оливии!»– вспомнил Альберт, не испытав ни малейшего желания оглянутся на окрик. Его загруженная телега, возмущенно скрипнув, неуклюже повиновалась изменению направления.

– Да, Олаф же!– не угомонился неизвестный кричатель. Донесшееся возмущение слегка царапнуло сознание, однако Альберту не было до него никакого дела. Сворачивая в проход с молочкой, он автоматически уклонился от столкновения с телегой сухощавой старушки, и, не забывая сканировать яркие ценники на предмет распродаж, направился к секции с любимыми дочкиными йогуртами. К сожалению, далеко не самыми дешевыми. К счастью, и не самыми дорогими. Сам он больше любил те, где давались добавки в виде орешков, еще лучше варенья, но воздерживался, вспоминая мягкие упреки супруги по поводу его весьма заметного пуза. Калорийная пища, сидячая работа и искренняя нелюбовь к спортивным упражнениям не сказывались положительно на его внешнем виде.

Нагоняющий звук быстрых, явно мужских, шагов заставил оглянуться и буквально упереться взглядом огромного бородатого детину в байкерском прикиде, который, в два шага не приблизился, а подобно штормовой волне вздыбился всей массой перед обрушением на собеседника. Учитывая совсем немаленький рост самого Альберта, выглядел накат весьма внушительно. С другой стороны, под камерами слежения в супермаркете, расположенном в одном из самых престижных районов города, ощущение опасности значительно уступает недоумению.

– Олаф!– недовольно «выплюнул» незнакомец, не забыв грозно сверкнуть глазами.

– Ошиблись,– дружелюбно возразил Альберт и с какой-то примирительной интонацией добавил,– бывает.

– Привет от Хельги,– «ответил» байкер, не смягчаясь

А вот это уже было серьезнее. Помрачневший Альберт на всякий случай уточнил:

– Точно не ошиблись?

– Совершенно не ошибся, – подтвердил байкер, начав излучать злобное удовлетворение от реакции собеседника. Альберту захотелось ругнуться, но рождение дочери приучило сдерживать подобные порывы, поэтому ограничился вопросительным «И?»

Окинув снисходительным взглядом магазинную тележку, незнакомец уронил небрежное: «Снаружи подожду»– после чего, обойдя Альберта, пошел к дверям. Едкое «А то сразу не мог там встретить» словно поглотилось обтянутой черной курткой спиной: ни удовлетворение не вызвало, ни реакции. Зато появилось острое желание, все бросить и пойти выяснить размер кучи дерьма от мамаши Хельги, которая всегда действует исключительно из его интересов. Разумеется, как она понимает эти интересы. Причем этому пониманию очень сильно помогает ее весьма «продвинутая» трактовка мелочей. К тому же поведение байкера совершенно не указывает на срочность сообщения, а значит у него есть время успокоить нервы прогулкой по супермаркету, настраиваясь на спокойное восприятие новостей от Хельги. Да и дочка ждет обещанных йогуртов...

Однако если бы на Альберта снизошло откровение о размере ожидавшей на выходе подставы, то он бы, забыв о йогуртах и прочих покупках, непременно поспешил сбежать из супермаркета через какой-нибудь служебный выход. А так, вытолкнув тележку за пределы распахнувшихся стеклянных дверей магазина, он совершенно неожиданно угодил в капкан женских рук. Обхватившая его со спины дамочка могла похвастать высоким ростом, упругой грудью, нежно-томным ароматом парфюмерии и сверкнувшими драгоценными камнями довольно массивных колец, на ухоженных далеко нестарческих руках. И Альберт, как, наверное, большинство мужчин, почувствовал бы себя взбудоражено польщенным, если бы знакомый женский голосок не проурчал ему на ухо:

– Олаф, милый…

Теплые губы прижались к его щеке.

– Ну, ма-а-ам!..– выдохнул Альберт, мысленно обещая кучу «радостей», непредупредившему его байкера

– Да сыночек?.. Я так соскучилась!..– еще один поцелуй,– ты по-прежнему с бородой...

– Это уже давно другая борода.

– Хорошо хоть до бровей не зарос,– его снова чмокнули в щеку.

– Мам… Люди же вокруг

– Ну так всего лишь люди,– пренебрежительно фыркнула обнимательница,– и потом, называй меня по имени, не выставляя всем и каждому мой возраст.

– Это же всего лишь люди,– вернул ей Альберт,– отходишь от своих стандартов?

– Не в стандартах дело, а в привычке,– парировала женщина

–Ладно, как скажешь.

– Так и скажу!

–Может отпустишь?

–Я ж тебя так давно не тискала…– его снова чмокнули в щеку,– лет сто. Или даже больше.

– Мы виделись тридцать…– Альберт помедлил, завершая подсчет,– восемь лет тому назад

–Ты так помнишь?

– Думаешь мне стоит забыть тот скандал, что я уделяю внимание не тебе, а какому-то гребаному репортажу об аварии на не менее гребаной атомной станции, находящейся, к тому же, на другом конце мира?

– Ну зачем об этом вспоминать?– кольцо женских рук разомкнулось

Обретя свободу, Альберт развернулся лицом к женщине, тут же отметив, что выглядит она лет на десять-пятнадцать моложе него. Высокая, худощавая и слегка несуразная, словно акселерат-подросток, уже покинувший детство, и пьянеющий от доступности взрослого мира. Внешность слегка портили крупные черты лица, но их скрадывала обтянутая майкой грудь. Но последнее Альберта совершенно не интересовало.

– Хотя бы за тем, что ты поклялась больше никогда не лезть в мою жизнь.

– Я и не лезу!..

Альберт скептически приподнял бровь.

– Но это не отменяет того. Что я не должна переживать за тебя!

– Зачем ты здесь, Хельга?

– Олаф…Я хочу узнать, как ты живешь.

– Хорошо живу, – ответил Алберт и, развернувшись, толкнул телегу к своему минивэну.

– Олаф!..– Хельга поспешила за ним,– подожди!

– Чего? –бросил тот не оборачиваясь.

– Мы же даже не поговорили!.. Ой!– она с трудом удержалась на ногах, чуть не врезавшись в резко развернувшегося Альберта.

– Зачем ты здесь, Хельга?

– Ну-у…

– Понятно,– сунув руку в карман, Альберт начал кнопку на ключе машины. Стоящий рядом голубой «Одиссей», послушно пикнув, неторопливо поднял заднюю дверь.

– Ты ездишь на этой бэбивозке?– удивилась Хельга.

– Ага,– Альберт не торопливо начал перекидывать немногочисленные пакеты в багажник.

– Скажи еще женился.

– Скажу

– На человечке?

–Тебе что за дело?– Алберт ткнул кнопку закрытия багажника.

– Безусловно мне есть дело, что сынок дорос нормальных взрослых отношений.

– О чем ты, ма?

– О том, что я прибыла как нельзя вовремя! – С этими словами Хельга юркнула в проход между машинами и мгновением спустя хлопнувшая дверь машины возвестила о появлении пассажира

«Тау модир каллар — йавнвель варгар лёйнаст и скоуги»¹ –проворчал Альберт на языке детства, нажимая кнопку закрытия багажника, после чего обреченно протопал к водительскому месту.

– Тебя твой байкер искать не будет?– спросил он, открыв дверь.

Изумление, отразившееся на лице повернувшейся к нему Хельги, почему-то сделало ее похожей на девочку впервые узнавшей, откуда берутся дети.

– Кто будет искать?

– Мужик, которого ты послала ко мне,– Альберт залез в машину и захлопнул дверь.

– А-а! Ищейка,– она постаралась устроится в сиденье поудобнее,– не беспокойся о нем.

–Не беспокойся?– переспросил он пристегивая ремень,– серьезно? Поставила под удар мою спокойную жизнь и …

– Не беспокойся!– перебила его Хельга, вложив в свой голос командной жесткости,– это просто люди. Частное сыскное агентство, которое лишь помогло мне отыскать «братика». Тебя ж практически не отличить от какого-то человечки. Даже пахнешь как они. А этот, как ты сказал, байкер на своих крохах магии чутье неплохо развил. Хотя и не врубается, на чем его умения зиждиться. Что же касается спокойной жизни…

– Мне нравиться моя спокойная жизнь,– буркнул Альберт, выруливая с парковки.

– Нравиться? – ехидно переспросила Хельга, резко поворачиваясь к нему,– Посмотри на себя! Ты стал толстый, оплывший. Наверное, уже забыл, когда оборачивался последний раз. Твое сердце не горит, а покрыто студеным жиром. В твоей крови нет жизни. Ты становишься подобен этим людишкам, суетливо выгадывающим пару минут на отдых между работой, детьми и сном. Они как рабочие муравьи бегают по одним и тем же дорожкам, не видя в своей жизни ничего, кроме задниц таких же муравьев, бегущих перед ними. Они не живут, а существуют. И тебе твое существование в этом муравейнике нравиться?

– Мне напомнить, что копошащиеся людишки-муравьишки – это доминирующий вид?

– Да пусть копошатся! Насекомых еще больше, чем людей, но ты же не стремишься жить как насекомое? Так почему же людские интересы для тебя идеал? Как они могут тебя удовлетворить, если ты не человек?

Альберт промолчал. Частично из-за того, что не хотел вступать в спор, а частично из-за того, что какой-то потрепанный грузовичок своим желанием перестроится вправо потребовал большего внимания к дороге.

– Что молчишь? – не выдержала Хельга

– А что говорить? – грузовичок с противным скрипом свернул в сторону, убравшись с дороги,–Что ты в очередной раз забыла о моем возрасте? Что я давно уже не маленький Олаф? Объяснять, в который раз, что наше кровное родство совершенно не означает совпадение интересов и взглядов? Что моя жизнь– это моя жизнь?

– Не вмешиваться, даже если вижу, как ты вступаешь в смертельную ловушку?

– Не утрируй. Со мной вполне можно поговорить, не давя и не приказывая как ребенку. Просто признай за мной право сделать осознанный выбор, даже если он тебе не по нраву.

– Ты опять не слышишь, что я тебе говорю.

– Ты опять считаешь, что я не слышу, что ты говоришь!

Громко, обиженно фыркнув, Хельга уставилась перед собой, словно что-то за окном потребовало ее внимание. Альберт притормозил на перекрестке, выжидая «окно» для левого поворота.

– Ты Маугли выросший в людской стае,– тихо «обронила» Хельга.

– Все мы Маугли,– ответил он, поворачивая на тихую улочку,– ведь людей в тысячи, если не в сотни тысяч раз больше.

– Хищников всегда меньше, чем овец.

–Если тебе такая аллегория помогает жить, то я не буду указывать на ее ущербность. Замечу только, чтоб вырасти не маугли, нужно было жить не в человеческом поселении. А такие если и существовали, то только в каком-нибудь мезозое.

Фыркнув, Хельга скосила взгляд на сына:

–О каком мезозое?...

– Ма,– резко перебил Альберт, – мы в человеческом городе, в человеческой машине, в человеческой одежде. Ты не ходишь голышом, любишь комфорт, а отдых на природе ненавидишь. А уж чтоб перекинуться, да побродить в истинном виде, где хочется, речь вообще не идет, потому что набегут овечки-человечки со своим оружием, и какой-нибудь РПГ в глотку или даже под брюхо очень быстро объяснит, кто хищник, а кто охотничий трофей.

Хельга обиженно поджала губы, чтоб затем, словно в отместку «выплюнуть»:

– Сегодня вечером тебя ждет сейдмади²

Альберта словно молотом по голове шарахнули, и нога автоматически вдавила тормоз

– Сейдмади здесь?! – удивленно переспросил он под гневные гудки сзади.

– Езжай давай! –рявкнула в ответ Хельга,– А то эти клаксонщики…

Она выставила средней палец в сторону обходящей их справа возмущенно гудящей машине, добавив гневно раздраженное: «Сам такой!» Нелепость ругани через закрытые стекла вернуло Альберта в реальность

– Сейдмани значит,– пренебрежительно пробормотал он, рывком возвращая машине прежнюю скорость

– Что? Предрассудки о немужском занятии взыграли? – снисходительно усмехнулась Хельга, мгновенно потеряв интерес к происходящему за окном.

–Да причем здесь это,– поморщился Альберт, слегка отпустило,– Я последний раз слышал о вёльв … Да же не вспомню когда. Тем более о сейдкон. А тут сейдмани… И чтоб у нас городе… Как он вообще здесь появился?

– Приехал.

– Хм… логично. А с чего вдруг?

–Путешествует.

– Путешествует? Сейдмани?– сарказм в голосе Альбертая можно было черпать не ложками, а кастрюлями или даже бочками,– мне напомнить, что они сдвигаются с места только если что-то видят в своих видениях?

– Он видит истинность

Альберт чуть повторно не ударил по тормозам:

– А о таких, я даже легенд не помню…

– Редкий дар,– согласилась Хельга,– и вот такие как раз путешествуют, собирая ауры.

– Собирая ауры? – Альберт скривился, словно от приличной дозы кислятины,– Что это за шарлатанский слэнг?

– Саму коробит,– призналась Хельга,– но как лучше объяснить, что происходит, когда он во время поездок словно впитывает информацию о живущих? А потом смотрит на пришедшего и говорит, где искать истинную пару.

– То есть к нему надо прийти?

– Ну конечно. Как еще он тебе скажет?

–Но он же все время в поездках.

– А-а, ты об этом,– протянула Хельга, осознав к чему ее подталкивали,– он объявляет день встреч. Надо сказать, весьма не часто. И попасть на них можно, разумеется, только по записи.

– Ну разумеется…– усмехнулся Альберт,– Ма, нас не так много в мире. Нуждающихся в истинных и того меньше…

– Не говори так!– резко одернула его Хельга

– Хм-м… Вообще-то, я имел в виду тех, кто уже нашёл…

– А-а, этих…

– И веду я к тому, что даже если считать работу этого сейдмади важной, то толпы клиентов у него не будет. Нас в принципе на толпу не набрать. Поэтому не частое назначение дня встреч – чистая необходимость поднакопить клиентов. И прием по записи – чисто маркетинговый ход для того, чтоб произвести впечатление на клиентов,– подвел черту под рассуждениями Альберт, притормаживая на желтый перед перекрестком.

– Тем не менее сегодня вечером он будет ждать тебя.

Под изумленный «Что?!» машина резко замерла на месте.

– Может я не идеальная мать,– продолжала Хельга, смотря перед собой – но я искренне желаю моему мальчику счастья.

– Ма, зачем ты? Я счастлив.

–Мне-то не ври. Нету для нас счастья без истинности.

– Ма…

– Нету…

В голове Альберта вертелся ядовито едкий ответ об истинности самой Хельги, но он все же удержал его при себе. Пусть и дальше думает, что ему ничего не известно. Загоревшийся зеленый переключил внимание на дорогу

–Останови после светофора…– в свою очередь отреагировала на смену сигнала Хельга

– То есть ко мне не зайдешь?

– Зачем? Твоя очередная пассия меня не интересует ее дети…

– Мои дети!– резко ответил Альберт, не менее резко дернув руль к тротуару и ударяя по тормозам,– вернее дочь.

– Ее дочь меня тоже не интересует,– скривившись ответила Хельга, демонстративно игнорируя недовольство сына, – от человечки будут только человечки, а привязываться к неполноценным однодневкам… я таким извращением не страдаю.

– И почему я не удивлен…

– Вот…– в женских пальцах, словно из ниоткуда, возник белый прямоугольник визитки, –адрес, где тебя ждут.

– Ты думаешь, после того, что ты мне тут навысказала у меня есть хоть какое-то желание идти на эту встречу?

– Конечно есть, – улыбка Хельги сверкнула материнской добротой змеи искусительницы,–потому что те испытываемые тобой чувства по отношению к … хм… семье – это жалкий суррогат, которым ты поменяешь свою потребность в реальных чувствах. Нет ты конечно можешь оскорбиться за «свою»…– в ее голосе прозвучала плохо сдерживаемая снисходительность,– но просто подумай сколько ты будешь с ней лет. Двадцать? Двадцать пять? Если она к тому времени не будет жить своей жизнью, то значит она ничто по человеческим стандартам, а если будет, значит ты ей уже не нужен. Но и в том, и в другом случае ты должен будешь исчезнуть из ее жизни, потому что будешь выглядеть ее ровесником, который будет жить со старухой. Можешь конечно и развестись, но…– Хельга заговорила с дурашливой озабоченно интонацией,– это будет таким моральным ударом по девочке, которая будет разрываться между любовь матери и отцом… А может…– она вернулась к нормальному голосу,– и не будет разрываться, а просто пошлет тебя подальше. Девочки, знаешь ли, к матерям прислушиваются чаще, чем к отцам…

«Не услышит, не поймет, – напоминал себе о бесполезности возражений Альберт, удерживая под обрушившимся потоком слов скучающе усталое выражение,– только спор затянется.»

– Конечно, ни двадцать лет, ни тридцать, ни даже сто не шибко большая потеря времени, продолжала Хельга,– Но зачем терзать себя, зная, не только о кратковременности отношений, которые никогда не дадут тебе то, в чем ты нуждаешься?

Вопрос безответно повис в воздухе. Хельга не выдержала первой и с негромким «Короче вот» сунула визитку в руку сына.

– Риэлтерское агентство «Реальная мечта»?– удивленно озвучил он нечетко пропечатанный текст,– это такая изящная насмешка?

– На обороте смотри,– пояснила Хельга, отщелкивая ремень безопасности, – мне сделали большое одолжение, дав эту карточку.

Альберт пробежался взглядом по написанному карандашом адресу:

– Это вообще где?

– Понятия не имею. У навигатора спросишь.

– У человеческой техники?

– Пф-ф,– фыркнула Хельга, дергая рукоятку двери,– хозяева рабов всегда пользовались результатом их труда.

– Рабы порой бунтуют и лишают хозяев голов, – почти автоматически отозвался Альберт.

Пренебрежительно хмыкнув в ответ, она выскользнула из машины:

– Побесятся, сменят надсмотрщиков, да вернутся на галеры. Будут гнуть спины с прежним рвением, да рассказывать, какие они герои. Надо просто переждать год два, а потом все возвращается на круги своя.

С таким взглядом процентов на восемьдесят Альберт был согласен, хотя в его понимании кое-что существенное мать упускала. Впрочем, ни бодание по поводу рабов-хозяев, ни обсуждение нюансов исторического развития совершенно не подходили к завершения родственной встречи. Видимо, Хельга почувствовала то же самое:

– Ладно, Олаф, оставим продолжение этого спора на другой раз,–произнесла она со свойственной прямотой.

– Продолжим, – согласился он, испытывая некоторое облегчения, что не он начал прощаться первым,– или новый начнем.. Сама-то куда сейчас?

– На Аляску…– последовал ответ,– вулкан там просыпается. Косточки погрею свои старые.

«То есть в спячку лет на пять, а то и больше»,– перевел для себя Альберт.

Хельга немного помедлила, словно подыскивая слова напоследок, но, не справившись, просто в очередной раз «вломила напрямую»:

– Я прошу тебя… Даже требую: сходи к сейдмади! Ты ведь давно уже не глупый постреленок, неразменявший первую сотню. Поэтому не упрямься и сходи. И стань счастливым хотя бы ради меня! – и она с силой захлопнула дверь, словно ставя жирный восклицательный знак.

– А стать счастливым ради себя не предусматривается? – негромко проворчал Альберт, глядя вслед уходящей Хельги. Естественно, мать не услышала, но даже если бы смогла, он был уверен, что не среагировала бы. Она всегда так делала: выскажется, перемесит душу и, пресекая возражения, метнется в небо. Разве что хвостом махнет на прощание… Ну или быстро скроется за поворотом. Не оглядываясь… но он все же уловил брошенный в его сторону косой взгляд, когда она исчезала за углом дома. Все же мать при всех ее недостатках, любит его и действительно желает счастья…

В руке белел прямоугольник визитки «Реальной мечты»… Истинность… Загадочная, манящая мечта. Правда история его родителей несколько отрезвляла.

Сунув визитку в нагрудный карман, Альберт взялся за руль и спустя пару мгновений влился в городской поток

Вечер шел по накатанной колее. Дочка привычно радовалась, привычно смешила, привычно капризничала, а он в ответ привычно умилялся, привычно смеялся, привычно воспитывал. Ну и жена…

Искоса поглядывая на хлопочущую по хозяйству Киё, он вспоминал историю их знакомства, начавшуюся с просьбы заблудившейся японской туристки разобраться со схемой метро. А потом им оказалось по дороге через пару дней она обосновалась в его кровати… Не так чтоб она уж сильно его привлекла. Лицо в меру симпатичное, тельце с плосковато, да и в постели не так, чтоб улет, не говоря уж обо всяких не ко времени «устала». Но как-то зацепилась… Вписалась в жизнь, заполнив какую-то пустоту.

«Может права мать, и я просто бросаюсь на суррогат?» – невольно думал Альберт, то чего лежащая в кармане карточка, казалось резонировала с его сердцем. Истинность манила. Соединиться слиться с кем-то кто самой природой предназначен для тебя… Вот только Хельга разорвала горло своему истинному, его отцу… Ходили слухи, что тот сошел с ума, что ревновал ее к ребенку, что нажрался какой-то гадости, что хотел запереть свою истинную в пещерах от взглядов чужих. Точно никто не знал причины. А сама Хельга молчала. Но нашлись свидетели, как она прямо во время соития извернулась и вонзила клыки в горло своего истинного. У того не было ни единого шанса… А Хельга выла над телом истинного, а потом ритуально его сожгла. Ходил слух, что она после этого то ли с горя, то ли в отместку сожгла пару-тройку людских поселений, и даже упоминали Хадебю³, но кто верит слухам… Маленького Олафа слухи не волновали, а когда вырос от правды мало что осталось.

Но истинность манила, а реальность раздражала. Раздражала какой-то неудовлетворенностью. Хотелось такого же, но как-то ярче насыщеннее, чтоб округлости у жены были приятнее, чтоб смотрела пожарче, и не только смотрела, а норовила при каждом удобном случае в постель утащить, и не только в постель! И лицо чтоб… В прочем привык он уже к лицу, и другое на соседней подушке как-то не воображалось.

Но ведь можно привыкнуть к новому лицу! Даже привыкать особо не потребуется истинность «возьмет все на себя. Вроде как остальные женщины, может и не потеряют привлекательности, но как минимум перестанут иметь значение. Только вот как с дочкой быть? Она тоже потеряет значение? От такой мысли вся красивая мечта шла наперекосяк. Альберту очень нравилось быть папой такой чудной малютки и, даже если истинность не перечеркнет его отцовские чувства. Ему совершенно не нравились возможные решения с «приходящим папой» или с «дочкой в гостях». А уж когда разыгравшееся воображение намекнуло о конфликте между интересами новой семьи и «старым» ребенком, у него в горле заклубился недовольный рык.

– Что?– выглянула из кухни жена

– Что?– переспросил Альберт, старательно имитируя удивление

– Какой-то звук… Я думала ты зовешь.

– Живот урчал.

– Я его плохо накормила, и он жалуется хозяину?–улыбнулась она

– Жалуется, что его перекормили и требует встречи с другом…– Альберт без излишней торопливости поднялся на ноги,– готовым принять все, что он не готов носить…– и сбежал в туалет

«Заседание» не долго продлилось в одиночестве.

– Я проверила Марию⁴,– произнесла Киё, открывая дверь,– спит как ангел, – жалостливо взглянула на мужа,– ты еще долго?

– Ну-у…

– Знаешь, как я не люблю залезать на раковину! Этот кран так некомфортно упирается!

– Куда-куда кран упирается?

– В копчик упирается! Совершенно некомфортно.

– У тебя есть душевая.

– О! Точно!– Киё тут же, без малейшего намека на заигрывание, спустила штаны вместе с трусами,– я ж хотела душ принять!

Взгляд Альберта с привычной равнодушностью скользил по обнажаемому женскому телу, в то время как жена буднично разбиралась со снимаемой одеждой. Все же фигурка у жены, мягко говоря, не без недостатков.

«С другой стороны, нет никакой гарантии, что истинная будет ласкать взор, –подумал он, рассматривая пучок жестких черных лобковых волос вздыбившихся так, словно старался принять максимально отпугивающий вид,– и тут только два варианта: либо мозги припечет так, что буду умиляться чем-то никчемным, либо давись, но жри…Все же сау э́р сэ́тль э́р сья́льв урм гэ́тюр⁵»

– Ты пойдешь со мной?– вклинилась в размышления ничего неподозревающая Киё, регулируя воду в душе

– Затем?

– Спину мне потереть,– она совершенно несексуально почесала правую грудь.

– И все?

– Можешь всю меня помыть.

– Только помыть?

– А для «не только» лучше в кровать.

– Фу, какая ты не романтичная.

– Ага, я совершенно неромантично хочу получить полноценное удовольствие от того, как мой мужчина подомнет меня в постели, вместо романтичных переживаний, не поскользнется ли он в самый ответственный момент.

– Когда это я поскальзывался?– фыркнул Альберт

– Я не хочу открывать счет…

–Пф-ф…

– И нечего пфыкать! Сам-то тоже ведь после предпочтешь не вытираться-убираться после душа, а сразу упасть в подушки с восхитительным «Уф-ф!»

– Прямо-таки восхитительным…

Киё посмотрела ему в глаза и совершенно серьезным голосом произнесла:

– Твой «Уф-ф!» –нежнейшая музыка для моих ушей, от которой в душе разливается медовое счастье.

– От которой сразу хочется спать,– с усмешкой подсказал Альберт, испытывая прилив удовлетворенного самодовольства.

– Ага,– улыбнулась она в ответ,– очень хочется спать уткнувшись в тебя носом.

– Дразнишься?– в его голосе звучала игривая нежность.

–Хвастаюсь

“Суррогат ли, не суррогат ли – какая собственно разница если нравится,– думал Альберт несколько позже, прижимая к боку довольно урчащую во сне Киё,– живем не идеально, но у нас чудная малышка и жена…. – он задумался, подбирая нужное слово, и наконец нашел,– … комфортная. Главное, дома спокойствие и покой. Душа отдыхает и звереть не тянет. А истинность… Экки скаль маузур лейта оувиссю эв ханн ау виссю⁶»– и закрыл глаза.

Уже находясь на грани сна, Альберт неожиданно вспомнил серьезный взгляд жены, когда она говорила про музыку его «Уф-ф!», и вдруг осознал, что просто неспособен ее предать.

«Эк скаль эййи свиикья не бреггда⁷»– поклялся Олаф, словно снова вступая в дружину, и Мария ему солнечно улыбнулась.

***

По парковой дорожке неспешно шла молодая женщина с небольшой коляской, в которой спала девочка лет двух-трех. Сидевший на скамейке ничем не примечательный мужчина лет сорока, скользнув по азиатским чертам идущей, быстро закончил набор сообщения на телефоне, и, поднявшись на ноги, неспешно двинулся ей на встречу.

– Госпожа Киё Канрю? – произнес он, поравнявшись с женщиной

– Кто вы?– тут же последовал настороженный вопрос

– Моя имя Алекс. Я представитель частного сыскного агентства.

– И что вам нужно?– женщина сделала полшага назад.

– Поговорить.

– Зачем?

–Предложить свои услуги.

– Зачем?

– Госпожа Канрю,–улыбнулся мужчина,– давайте вы продолжите свою прогулку, и я по дороге все объясню.

–Хорошо…– женщина огляделась,– только дорожки… дорожки я сама выбираю.

– Безусловно. Я просто кое-что расскажу.

– Ну хорошо…– женщина несмело шагнула вперед, – что вы хотели сказать?

– Видите ли, госпожа Канрю,– Алекс пристроился рядом,– совсем недавно в наше агентство поступил запрос проследить за одно особой…

– Какой особой?

– Это к вашему делу не относится.

– И все же?

– Драконихой,­– усмехнулся мужчина и, выждав пару мгновений под удивленным взглядом, все же пояснил – кодовое имя

–А-а…

– А пока мы следили за ней, совершенно неожиданно наше внимание привлек данный господин,– он поднял руку продемонстрировав фотографию на телефоне.

–Альберт?

– Да ваш благоверный.

– И где же он попался на глаза вашей камере?

– Главное с кем он попался.

Алекс легко мазнул пальцем по экрану телефона, открывая новое фото, на котором высокая стильная девица, обняв Альберта со спины, целовала его в щеку.

–Занятно,– процедила женщина, – и почему я должна поверить, что это не нанятая актриса или не фотомонтаж. Мужчина снова мазнул пальцем по телефону, открывая короткое видео, где девица и Альберт садятся в одну машину.

– Допустим, все правда. Но зачем мне нанимать вас.

– Для того, чтоб мы помогли вам с разводом.

– Я не собираюсь разводиться!

– Собираетесь его простить?

– Не ваше дело!

– Действительно не мое,– улыбнулся Алекс,– только давайте я вам кое-что расскажу…

И он поведал о некой фирме, живущей под прикрытием риелторской конторы «Реальная мечта». И что занимается эта фирма подбором идеальных любовниц, подсаживающих «клиентов» на афродизиаки, с которых не соскочить. И делают это, естественно, чтоб выдоить из клиента все что можно… Он еще много, что говорил, умело раздувая эмоциональный шторм клиентки, вот только не замечал, как она на перекрестках сворачивала с многолюдных дорожек на менее популярные.

–То есть мой развод все равно состоится?– подвела итог женщина.

– И только от вас зависит, что останется в вашем кармане и на что вы будете растить вашу чудную малышку.

– А вы получите свой скромный процент.

– Я не ханжа, и процент нескромный. Но с нами вы получите намного больше, чем без нас.

– Понятно, – женщина остановилась, – могу я еще раз посмотреть те кадры?

– Пожалуйста,– Алекс выудил телефон из штанов и, быстро набрав код, передал его собеседнице.

– Спасибо…– произнесла она и, беря телефон в руки зачем-то огляделась по сторонам,– по-моему в тех кустах кто-то сидит?

– Где? – спросил Алекс и тут же повернулся в указанную сторону,– Хм, думаю вы ошибае…

Его прервало на полуслове истошно взвывшее внутреннее чутье на опасность. Привыкший доверять инстинктам, Алекс с места скакнул в сторону, профессионально изворачиваясь от возможного нападения сзади. В следующее мгновение он уже обернулся, отыскивая цель выхваченным пистолетом… Собственно, ничего отыскивать не требовалось. Цель находилась прямо перед ним. Вернее, чуть выше него. Вот только от увиденного его рациональный мозг впал в ступор... не на долго, буквально на доли секунды... Впрочем, это ровным счетом ничего не изменило в судьбе Алекса. Разве только пальнул бы напоследок в яростно сверкающую глазами драконью морду. Но он даже этого не сумел, а мгновением позе его голова оказалась в пасти совсем несказочного ящера.

Сам дракон, при всей своей грозной стремительности, выглядел как-то неуклюже, чем-то напоминая человека, укусившего готовый брызнуть соком помидор. К тому же он опасался дергаться, что б, не дай бог, не задеть коляску, не высунуться из-за деревьев или излишним шумом не привлечь внимания к этому укромному уголку…

Киёхимэ⁸ Канрю⁹ не любила человечину. Ей не нравился ни запах, ни вкус, впрочем, в гораздо большей степени на ее диету влияла врожденная брезгливость. От мысли, что в нее попадет тело с волосами, ногтями и полным содержанием кишечника, ее передергивало, от чего начиналось легкое подташнивание. Знание, что драконий желудок переварит все, не помогало. Собственно такая брезгливость касалась любой еды, поэтому в драконьем виде Киёхимэ питалась исключительно освежеванными тушами. Конечно, исключения случались. Особенно, когда какие-то людишки вознамерились покуситься на ее семью, тогда брезгливость отходила на второй план… Хотя заглатывать одежду не стоило из весьма практических соображений, но стоило только счистить когтем ненужное тряпье, как тело жертвы, разодранное на несколько частей, быстро исчезло в пасти дракона. А затем исчез и сам ящер, обратившись в мерцающую дымку, которая тут же сгустилась в женскую фигуру. Еще пара мгновений и заботливая мама присела у коляски, убеждаясь, что ее внезапный перекус не нарушил дневной сон дочки. Подобранный пистолет вольготно разместился в небольшой сумочке, практически затерявшись среди необходимых женских мелочей. Там же сгинули обнаруженные в остатках мужской одежды пара запасных обойм и три метательных ножа, а вот еще один, размерами напоминавший складное мачете, попал рюкзачок с детскими игрушками. Затем мужской бумажник полностью лишился своего содержимого, после чего осталось только решить, что делать с кучкой тряпья, которая могла привлечь совершенно не нужное внимание. Сжечь бездымно не получиться. От «проглотить» – желудок возмутился. Даже во рту появился неприятный привкус… Вздохнув женщина присела и довольно быстро свернула тряпичные ошметки в три сравнительно небольших узелка. Кровавые же следы пиршества сильно в глаза не бросались. И даже если кто заметит, так скорей подумает о какой-то суровой драке… Такое ведь сплошь и рядом происходит. Во всяком случае случается чаще, чем нападение дракона.

Прицепив узелки к ручкам коляски, женщина подняла трофейный телефон и разблокировала его кодом, который при ней набирал его предыдущий хозяин. Ее дальнейшая неторопливая прогулка, с тремя остановками у мусорных контейнеров, совершенно не привлекла ничьего внимания. За это время находящийся в желудке астрального¹⁰ тела Алекс, ухитрился воспользоваться своими кредитками для заказа авиабилетов грандиозного кругосветного путешествия. Правда, для этого ему необходимо было через полтора часа сесть на поезд.

Киё мельком подумала подрядить какого-нибудь пьянчужку на путешествие, но это означало появление косвенного свидетеля, ее встречи с Алексом. Гораздо безопаснее разыгрывать роль «просто гуляла, никого не встречала». Ну а если, вдруг найдутся свидетельства их прогулки, тогда: «Ну клеился какой-то хам, которого послали далеко, и выкинули из головы. Много чести помнить всяких разных…»

Разыгрывание воспоминаний воссоздало образ Алекса, который неожиданно вызвал некий отклик драконьего тела. «А человечек-то был магом,– восторженно удивилась Киё,– сколько лет живу и только сейчас узнала, что от такой закуски резерв подрастает! Или…– она слегка нахмурилась, стараясь уследить за мимолетной мыслью,– … дело в том, чтоб перекинутся сразу после поглощения? Возможно, в этом секрет появления любителей человеченки?» Впрочем, подобные гурманы рано или поздно оканчивали свою жизнь от рук своих потенциальных жертв. К тому же магов среди людей ничтожно мало. Да и прирост не так уж значителен: лет за десять спокойной жизни вполне можно развить резерв до таких размеров. А то и больше. Так что никаких охот за «деликатесами». Разве только в самом крайнем случае… Например, организовать встречу с коллегами Алекса

Гуляющие в парке совершенно не обращали внимания на сидевшую в тенечке молодую мамочку, коротавшую время на телефоне, пока ее дочка спала в коляске. К тому же времени как Мария открыла глазки. Киё узнала о девчонке по прозвищу «Дракониха», которой вместо разыскиваемого сводного брата Олафа, подсунули ее Альберта. Мужчины, на фото были действительно похожи… Впрочем, на азиатский взгляд Киё, практически все европейцы с окладистой бородой выглядели как минимум близкими родственниками. Однако разглядеть седину у разыскиваемого она была в состоянии. Судя по переписке, девчонка тоже заподозрила подлог, поскольку Алексу написали о весьма недовольной клиентке. Знание подоплеки истории «драконихи», естественно, не отменило тщательного разглядывания их совместных с Альбертом фото, однако при всей своей подозрительности Киё не удалось увидеть на лице мужа даже мимолетных признаков положительной реакции на внезапную «сестру». Так что о девчонке она решила забыть, но не о тех, кто покусился на ее семью… На ее мужчину!

Решимость отстоять своего мужа, всколыхнула невольный стыд за утаивание от него своей сути. И угораздило же ее влюбится в человека. Почти по-книжному с первого взгляда. Ей вообще-то никогда не нравились идзинь¹¹, а тут вдруг в метро засмотрелась, как он солнечно улыбается, глядя в свой телефон, и проехала нужную остановку. А потом подумала, что лучшего повода познакомиться и придумать нельзя. Чуток поговорила и окончательно поняла – это ее мужчина. Не идеальный, конечно. Порой такой не идеальный, что просто бесит, но ее. До такой степени ее, что она впервые за все века решилась стать мамой… И, пожалуй, готова повторить этот опыт… и не единожды. С правильным-то человеком. Немного пугало, что через год-два муж все же заметит «замедленное развитие» дочки… Дракончики все же взрослеют медленнее… и вот тогда ей придется открыться. Но она верит в него и останется с ним до конца… просто, потому что любит.

– Алло, Аль… Да… Мария проснулась и мы идем домой… Аль, мне тут звонила госпожа Кронин по поводу массажа… Я помню, что выходной… И что всех денег не заработаешь, помню. Но у нее мужа скрутило по серьезному. Она буквально плакала в трубку… Понимаю… Да… Конечно… Целую… А подожди… У меня к тебе маленькая просьба. Подумай, пожалуйста, не пора ли Марии стать старшей сестрой. Я думаю, мы вполне можем обсудить это перед сном… Безусловно такие важные переговоры потребуют неоднократных дискуссий, для глубоких обсуждений с разных позиций…

Закончив звонок, Киё снова взялась за телефон Алекса. Его контора располагалась на одном из верхних этажей офисной высотки в центре города. В темноте там легко приземлиться, чтоб проникнуть внутрь. Главное, чтоб все причастные были на местах.

«Срочно. Есть новая инфо, –быстро набирали женские пальчики на трофейном телефоне,– Нужны все. Буду у тебя к 9ти. Остальных зови через час.»

«Надеюсь, там найдутся маги,– подумала Киё, читая ответные сообщения, – конечно человечина гадость изрядная, но ради расширения резерва можно потерпеть. Хотя, сил, полученных с Алекса, и должно хватить для зачатия дракончика, но все же добавочка лишней не будет. Особенно когда твой муж обычный человек»,– и, набрав: «Все при встрече. Заряду хана»,– отключила телефон

***

Сидящий у иллюминатора в эконом классе сравнительно молодой человек на сообщение капитана самолета о задержке вылета воспринял как должное завершение неудачной поездки. В проклятом городе оказалось всего три дракона, причем два из них являлись истинной парой, а значит в его услугах не нуждались. Третья же оказалась малолеткой, которой услуги по поиску истинного могут понадобиться разве что к старости его внуков. Вдобавок организаторы поездки куда-то исчезли. Видимо, разнюхали, что срубить денег по-легкому не получится и теперь от них ни ответа, ни привета. Да и он сглупил, оставив себе только телефон Алекса. Он даже в «Реальную мечту» позвонил, но там просто не взяли трубку. Возможно, его номер заблокировали. Хорошо, хоть полную предоплату вытребовал. Но похоже в ближайшее время рассчитывать можно только на коммерческий успех его фэнтезийных книжек..

Notes

[

←1

]

Старонорвежский: «Когда мать зовёт — даже волки прячутся в лесу»

[

←2

]

Сейдмади (Seiðmaðr)-Мужчина, практикующий сэйдр — магию и прорицание. В обществе викингов это считалось «женским» занятием, и мужчины-сейдмади могли подвергаться осуждению, но их сила признавалась.

[

←3

]

Хедебю (Дания) — один из крупнейших городов викингов, разрушен в 1050 году

[

←4

]

Имя 真理耶 (читается как Мария/Mariya) — это японская версия европейского имени Maria, адаптированная к японской письменности и звучанию 真 (shin / ma) — «истина», «правда»; 理 (ri) — «логика», «разум», «принцип» 耶 (ya) — часто используется как фонетический элемент в именах, может придавать мягкость или благозвучие

[

←5

]

"Sá er sæll er sjálfr um getur"( древнескандинавский) — Счастлив тот, кто сам себе хозяин

[

←6

]

"Ekki skal maður leita óvissu ef hann á vissu" — Не ищи неопределённости, если имеешь определённость

[

←7

]

«Ek skal eigi svíkja né bregða» — «Я не предам и не нарушу»(Прямое обещание верности)

[

←8

]

Согласно японской легенде, дочь деревенского старосты Киёхимэ (清姫), когда её возлюбленный монах отверг её, в гневе превратилась в дракона,

[

←9

]

感龍 (Канрю) – Дракон чувств (感 = чувство +龍 = дракон)

[

←10

]

Термин несколько неверный, но в человеческом языке нет корректного эквивалента драконьему названию.

[

←11

]

異人 — «другой человек» — исторический термин, использовался в эпоху Эдо (1603–1868) относился к любым чужеземцам/иностранцам, но в особенности к европейцам, которых японцы начали видеть после открытия портов..