Измена. (не ) Его невеста

Глава 59

Ему следовало помнить. Его следовало зарубить себе на носу, что счастье — это не для него. Что он не рождён для покоя и мира. Что вся его жизнь — это грёбанная борьба, без выходных и передышек. Что стоит ослабить внимание — и тебя тут же свалят, растопчут, сожрут.

Он с особенной чёткостью всё это понимал, смотря в глаза своей погибели — на лице жены читалось столько всего, что он бы и не разобрал, сколько искренности в её поведении.

Внутри всё тянуло и ныло от боли. До этого дня он и подумать не мог, что такое возможно. Вот так болит душа, когда её топчут?

Зато он точно знал, что именно так бывает, когда позволяешь себе дать слабину.

Она таки это сделала… она его предала. И ведь он знал, знал об этой опасности. Он её ждал! Он к ней даже готовился. Но по всему выходит, хреново готовился. Или попросту врал себе самому.

— Елена Юрьевна звонила Марьянову?.. — он едва расслышал её вопрос, до того звенело в ушах от неимоверного напряжения.

— Звонила, — бросил он, безрезультатно пытаясь вдохнуть. Рёбра будто бинтами стянуло. — Звонила. И рассказала, как она благодарна тебе за то, что ты передала им свои бесценные фотографии.

Голубые глаза расширились до неимоверных размеров. Ну да, расскажи ещё, что для тебя это дикая новость.

— Это… это бред какой-то. Я ничего им… — она запнулась, как будто только что поняла. — Они же взломали мой телефон! Я ничего им не пересылала! И… и документы. Это горничная. Тётка сама мне всё рассказала. Горничная вскрыла конверт, чтобы я увидела списки!

Глеб покачал головой.

— Ты сама себя слышишь? Ты хоть понимаешь, какой бред ты несёшь? — в нём будто что-то закровоточило от этих явно лживых попыток прикрыться. — На черта им устраивать этот спектакль с конвертом? На черта им ты, если они могли использовать горничную? У неё что, телефона при себе не нашлось — сфотографировать документы?

Она заморгала. Видимо сообразила, что не продумала этот момент и прокололась.

— Нет… нет, я никаких конвертов не вскрывала. Можешь что угодно на меня вешать, только не это.

Глеб хмыкнул, хотя внутри всё выворачивалось наизнанку:

— Ну надо же как всё складно выходит. Ты не виновата. Ничего не вскрывала. Не трогала. Просто увидела. Пришла на всё готовое. Никому ничего не отсылала. Как-то само собой всё получилось!

— Я ничего не говорила про «само собой»! Да, я сделала эти чёртовы фотографии. Потому что на тёткины уговоры и поддалась. Она уверяла меня, что мне необходима защита, что ты обязательно рано или поздно избавишься от меня, сбудешь c рук так или иначе! Просила меня обезопаситься хоть как-нибудь. И у меня не хватило мозгов понять, что это часть её грандиозной интриги. В этом я виновата. Но не смей вешать на меня и все остальные грехи!

Она врёт. Она врёт. Хочет, чтобы он ей поверил. Маленькая кровожадная дрянь! На живую выцарапала у него сердце, искромсала в клочки, а теперь ещё и пытается оправдаться!

— Хочешь сказать, ты заложница ситуации? Твоя тётка всё это провернула сама?

— Почему же сама? — её голос охрип, но уже почти не дрожал. — Ты ведь выяснил, что они спелись с твоим двоюродным братом. И… она ведь только что звонила мне, Глеб. Только что! Всё рассказала — и про облачный сервис, и про горничную. Я потому к тебе и пришла!

Вот, значит, так. Потому и пришла.

— Верно ли я понимаю, что лишь поэтому ты и примчалась? А не было бы звонка, я так ничего и не узнал бы?

Она отёрла щёку и помотала головой:

— Ты этому всё равно не поверишь. Да я и не смогла бы теперь этого доказать. Фотографии я уже удалила. Знала бы, что утечка связана именно с ними, я бы оставила снимки, я бы тебе их показала и рассказала всё как есть. Сейчас я ни в чём не смогу тебя убедить.

— Ну хоть в этом ты оказалась права. Я тебе не поверю.

Она выдохнула и посмотрела куда-то в сторону.

— Тогда… тогда мне больше нечего тебе сказать.

— Тем лучше. Кажется, на сегодня я слышал достаточно.

Она кивнула, развернулась и покинула кабинет.

Глеб выпустил воздух из лёгких, доплёлся до рабочего кресла и рухнул в него, только сейчас осознав, под каким неимоверным давлением находился.

На какое-то время он будто бы совсем отключился, попросту выпал из реальности.

Что делать дальше? Не с делами, чёрт с ними. Он уже вся распланировал и отдал нужные распоряжения — Марьянов организовывает ответный ход. Заговорщики рано возрадовались, посчитав, что за ними последнее слово.

Что делать с Полиной? Как после всего этого ей доверять?

Подавать на развод? Освободить её от оков ненавистного брака? Всё объяснить Канатасу, расторгнуть соглашение и как-то выкарабкиваться самому? Сейчас это казалось единственно верным решением.

Слева что-то болело.

Он ведь сможет её отпустить. Он должен её отпустить. Не могло ничего хорошего выйти из брака, заключённого таким вот варварским способом. И не может быть в этом браке доверия. Не говоря уже о любви…

Любви.

Мать его, в каких облаках он витал?

Его ненадолго отвлёк звонок от Марьянова, и очень кстати. Глеб оперативно скорректировал план, распорядившись привлечь специалистов по киберугрозам.

Ему приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сосредоточиться. Перед глазами по-прежнему стояло бледное лицо жены и полные слёз голубые глаза.

Едва закончив звонок, он выругался и швырнул телефон на бумаги, усеивавшие стол.

Нет, этот вопрос стоило обсудить прямо сейчас.

Иначе его натурально вывернет наизнанку.

Если она желает свободы, он её ей вернёт.

С радостью.

Глеб покинул свой кабинет и потратил добрых полчаса на её поиски. На звонки она не отвечала. Гудки шли, но трубку никто не поднимал.

Какого чёрта?

Дежуривший в парадном холле охранник перехватил его взгляд и, очевидно догадался, что он вышел не на прогулку.

— Глеб Викторович, вы случайно не Полину Александровну ищете?

Её имя глухой болью отозвалось под рёбрами.

Он кивнул:

— Ты её видел?

— Да вот, минут двадцать назад выбежала на крыльцо. В плащике и с сумочкой. Её за воротами машина какая-то дожидалась.

— Машина?..

— Ага.

— Что за машина?

Охранник нахмурился:

— А… я не знаю. Может, такси…