Измена. (не) Любимая жена

Глава 60

— Герман… — я оторвала взгляд от гипнотизировавшего меня экрана и беспомощно уставилась на мужа.

Но он ничего мне не ответил. Лишь приложил палец к губам, призывая к молчанию.

Я подавила нараставшую панику, которая требовала вскочить из-за стола и умчаться из комнаты. И не потому что я не хотела узнать наконец всю правду. Нет, вовсе не потому. Во мне говорил глубинный страх перед неизвестным.

И, кажется, Герман это почувствовал. Он замер за спинкой моего стула, а на плечо мне легла тяжёлая мужская ладонь, легонько его сжала.

Пальцем левой руки он между тем провёл по экрану, отвечая на звонок. А потом ткнул в кружок с символом мегафона — вывел звонок на громкую связь.

— Герман?..

Голос Игнатьевой из динамика телефона — с особыми, томными нотками — заставил меня в секунду промёрзнуть до костей.

— Надеюсь, ты звонишь, чтобы объяснить своё вчерашнее отсутствие на рабочем месте.

— М-м-м-м… так и знала, что ты начнёшь с рабочих вопросов, — усмехнулась она.

Кажется, Игнатьеву совершено не смущал ледяной тон моего мужа.

— Марина, ты не отпрашивалась, не брала ни больничный, ни отгул. Ты не вышла на работу и никого не предупредила. Это как называется?

— Это называется, у меня появились дела. Герман, ну прекрати строить из себя сурового начальника, а? Никаких горящих дел у меня вчера в офисе не было, я и позволила себе импровизированный выходной. А тебе не сказала, потому что обиделась, ясно?

— Нет, не ясно.

— Твоя Ольга совсем обнаглела, — охотно пояснила она. — Не пустила меня в твой кабинет. Сказала, по твоему собственному распоряжению. Разве так с подругами детства обращаются?

— Замечательно, — в голосе Германа зазвучала ирония. — Так, давай проясним. Моя подчинённая обиделась на ограничение своих полномочий и отказалась выходить на работу. Официальная формулировка: Обиделась.

— Смотрю, ты сегодня не в настроении.

— А с чего ты решила, что застанешь меня в добром расположении духа?

— До меня родители дозвонились.

— И?

— И сказали, что ты меня… разыскиваешь.

Последнее слово прозвучало с такой неприкрытой надеждой, что у меня внутри всё невольно сжалось. Игнатьева решила, что Герман бросился за ней вдогонку, потому что распереживался.

Вспомнились безжалостные слова Надежды Георгиевны. Она ведь тоже утверждала, что Герман явился к ней ни свет ни заря, пытался выяснить, куда запропастилась Марина.

Мне стоило неимоверных усилий воли, чтобы не оглянуться, не взглянуть на мужа и по выражению его лица определить, кто же тут всё-таки врал. Но не сделала этого и по большей части только лишь потому, что боялась даже пошевелиться — не дай бог Игнатьева заподозрит, что в разговоре участвуют трое.

— Я действительно тебя разыскивал, — проговорил муж, и моё сердце почти остановилось.

Его тон изменился. В нём зазвучала тоска.

Так он… он действительно…

— Марина…

— Слушаю, — с придыханием. Она тоже уловила перемену в его голосе.

— Марина, объясни, зачем столько лжи?

— О чём ты? — настороженно.

— Эта твоя подстава с обнажёнкой в квартире. Видеозапись. Явные попытки рассорить меня с женой. Зачем это всё?

Его голос звучал надломленно и устало. Я буквально всем телом чуяла его боль. Но длинные пальцы на моём плече сжались, будто предлагали повременить с реакцией.

Из динамика донёсся вздох, и он тоже выдавал усталость.

— Правду, видимо, говорят. Вам, мужикам, всё нужно в лоб говорить и по тысяче раз. Намёков, даже самых очевидных, вы не понимаете. Только ты, Ахматов, всем мужикам мужик. Ты и открытым признаниям не доверяешь.

Она замолчала, видимо не горя желанием продолжать. Герман тоже отозвался не сразу.

— Значит, все эти твои грязные игры… всё только лишь для того, чтобы повторить наш студенческий опыт?

— Не хочу я ничего повторять! — с неожиданным нажимом огрызнулась она. — Я хочу тебя всего и навсегда, понимаешь? И не только в постели. Господи, неужели это не ясно? Когда ты разведёшься, наконец, с этой клушей, ты поймёшь, что единственной женщиной в твоей жизни всегда была я!

От горячности в её голосе я даже дышать перестала. Кровь прилила к лицу, и комната перед моим взором будто бы накренилась.

Совсем потерять связь с реальностью мне не позволяла рука мужа, по-прежнему гревшая моё плечо.

— То есть после развода ты рассчитывала на новую свадьбу, — Герман усмехнулся. — Информативная у нас беседа сложилась, Игнатьева. Я всего-то хотел узнать, куда запропастилась моя подчинённая, а в процессе почти предложение руки и сердца получил.

— Что, нравится надо мной издеваться?

Я так и видела кривящиеся в ухмылке пухлые губы. Хищно прищуренные глаза.

— А разве я не могу себе это позволить? Ты же издевалась надо мной всё это время. Ты превратила мою жизнь в ад и надеешься в этом аду воцариться.

— Да брось ты эту поэзию, Герман. Я знаю, что рано или поздно ты оттаешь. Я дам тебе время пережить этот развод, поскорбеть о былом. Но потом ты вернёшься ко мне. И мы будем вместе.

От её слов веяло такой уверенностью, что даже я ей сейчас почти верила.

— Вернусь к женщине, разрушившей обманом мой брак?

— Это не обман, Герман. Запись ты видел.

— О, я не только запись видел. Я ещё и пообщался с тем, кто тебе эту запись пообещал. Игнатьева, ты плохо сработала. Твой подельник Алексеев не успел сбежать из столицы. Сегодня я с ним говорил. Подозреваю, бывший ухажёр моей жены, Самарин, тоже не понаслышке с тобой был знаком. Ты всех сумела к своей маленькой спецоперации приплести.

И вот тут я сдержаться уже не смогла. Вздрогнула всем телом, шумно втянув в себя воздух.

Кажется, Игнатьева это услышала.

— Там… кто с тобой? Ты что, поставил меня на громкую связь?

— Спасибо, Марин. Я бы тебе даже премию выписал, но со вчерашнего дня ты уволена, — с бесконечным спокойствием отозвался мой муж. — Но ты успела сделать благое дело. Благодаря твоей словоохотливости Лиля теперь знает всю правду.

В динамике что-то булькнуло. А потом наступила полнейшая тишина. Игнатьева отключилась.

А я… я так и осталась сидеть на стуле. Резкий выброс адреналина подействовал странно — у меня будто всё тело вмиг отнялось, словно критический перегруз в системе случился.

Рука с моего плеча куда-то делась, а через мгновение муж опустился передо мной на корточки, взглянул на меня снизу-вверх.

— Извини, — шепнул он, убирая непослушную прядь мне за ухо. — Извини, что заставил всё это выслушивать. Я просто хотел…

Я не дала ему договорить. Повалилась на мужа всем своим телом, обхватила руками за шею и разрыдалась у него на груди.