Измена. Уходя, - уходи (СИ)

Гала Григ Измена. Уходя, — уходи

Глава 1

Юлия

Мы с Русланом были дружной семейной парой, которой восхищались все знакомые. И в этом была заслуга моего любимого мужа, умеющего в самой сложной ситуации найти простое решение. А зачастую вообще все превратить в шутку.

Нашу жизнь омрачало только одно — отсутствие в ней ребенка. Мы оба страстно мечтали о малыше. Но, к сожалению, я никак не могла забеременеть. Руслан относился к этому факту с пониманием. Утешал, что все еще у нас впереди. Но мне постоянно казалось, что он скрывает свое недовольство, не желая меня расстраивать.

И вот — свершилось!

Нечаянно, негаданно — и вдруг!

Без изнурительных набегов на консультацию, бесконечных анализов, проб, процедур. Без ЭКО, о котором нам уши прожужжали знакомые. И особенно мама! Она была повернута на этой идее. Именно из-за этого мы последнее время очень редко бывали у нее.

Надоела со своими советами: вам нужен ребенок, Юля. Без детей семью нельзя считать полноценной и счастливой. К тому же, — тут она обычно переходила на шепот, — мужчины утрачивают интерес к женщинам, не способным подарить им наследников. Так и до измены недалеко.

Я как могла отбивалась от ее назойливости по этому вопросу. Хотя все чаще задумывалась над ее нравоучениями.

И вот теперь у меня задержка!

Терпеливо выдерживаю неделю. Молчу. Не говорю об этом ни Кузе, ни маме. Вообще никому. Даже Ирине, с которой у меня сложились очень доверительные отношения.

Боюсь сглазить.

К тому же, вдруг это банальный гормональный сбой, который, как я слышала, часто принимают за беременность. Особенно на таком маленьком сроке.

Моего терпения хватает всего на несколько дней. Поэтому сегодня, как только Руслан уехал в офис, я мчусь в аптеку за тестом, предварительно предупредив Ирину — моего незаменимого заместителя и по совместительству экономиста в моем любимом ателье.

Терпения самостоятельно выбрать самый лучший тест не хватает. И я обращаюсь к женщине за прилавком с просьбой посоветовать мне что-то.

— Есть оригинальный вариант, показывающий не только результат, но и срок беременности. Но такой стоит дороже других.

— Неважно! Главное, чтоб точно знать, да или нет!…

Она понимающе улыбается. А я заказываю не только оригинальный тест с наворотами, но и другие модели. Один с полосками, другой с плюсом и минусом. Это так, для точности.

Едва справляясь с зашкаливающим волнением, провожу поочередно каждый из тестов. Во время вынужденных промежутков не нахожу себе места.

И только когда все три теста показывают положительный результат, я расслабляюсь и облегченно вздыхаю.

Но теперь передо мной вырисовывается другая проблема. Как и когда рассказать радостную новость мужу?

Хочется, чтобы он узнал об этом в особенной обстановке.

Останавливаюсь на праздничном ужине. Ну и, конечно же, кроме со вкусом обставленного стола, в качестве вишенки на торте подкладываю под тарелку салфетку, в которую завернут тест. Самый понятный, как мне думалось, — с двумя полосками.

Сажусь и жду мужа. Нервы на грани. А он, как назло задерживается.

Вообще-то последнее время его поздние возвращения не редкость. Но я никогда не заморачивалась, целиком и полностью доверяя ему. Однако сегодня меня это не на шутку заводит. Каждая минута кажется вечностью. Я уже думаю не столько о сюрпризе, сколько о том, не случилось ли чего с Русланом.

Не выдержав напряжения, охватившего меня до гулких ударов в висках, дрожащими руками набираю его номер. С замиранием сердца слушаю противные гудки. И уже собираюсь нажать кнопку, с целью повторить вызов.

Но тут гудки прекращаются, и я слышу приглушенный женский голос!

— Алло, перезвоните позже. Руслан не может сейчас ответить.

Меня словно окатили кипятком. Я в шоке. Мыслей нет… Слов нет… Наконец, выдавливаю из себя:

— Вы… кто?…

Но телефон уже молчит.

Судорожно набираю номер мужа второй, третий раз. Только гудки и равнодушный компьютерный голос: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа…»

Во мне все кипит и бушует. Мои внутренности вдруг сжимаются в горячий комок, подкатывающий к горлу, и гонят меня в санузел. Накатившаяся тошнота выворачивает меня наизнанку. По лицу катятся слезы, вызванные то ли жгучей обидой, то ли жестокой болью, обжигающей пищевод.

Ноги, ставшие вдруг ватными, заставляют опуститься на пол прямо рядом с унитазом. Размазывая слезы по лицу, пытаюсь определить, что больнее. Вывернутое наизнанку нутро или мысль об измене мужа.

И то, и другое причиняет невероятную боль — физическую вперемешку с психологической. Или наоборот.

С трудом заставляю себя подняться. Умываюсь. И тащусь на кухню. Нестерпимо хочется пить. Я залпом оглушаю стакан холодной воды. Тянусь за другим. Но подкатывает новый приступ тошноты…

Такая пытка продолжается минут пятнадцать. Наконец, мое физическое состояние нормализуется. И только после этого я задумываюсь над тем, что бы это все значило?

Не тошнота. С этим все понятно.

Меня буквально колошматит от мыслей о незнакомом женском голосе в телефоне мужа.

Лихорадочно соображаю, что делать дальше.

Опять звонить?

Нет, я не стану унижаться и выяснять, кто она такая, что позволила себе ответить на вызов и назвать моего мужа просто по имени. Данный факт говорит только об одном — это не мог быть никто из сотрудниц.

Я дождусь его и спрошу его самого о той женщине, которая…

Додумать не успеваю. Из прихожей слышится звук открываемой двери. В проеме появляется Руслан. Вглядываюсь в его лицо, стараясь уловить виноватость во взгляде.

Но нет. Он совершенно спокоен.

А я… Я борюсь с желанием немедленно выплеснуть ему в лицо обвинение в измене. Но что-то удерживает меня.

Вместо этого я стремительно возвращаюсь в гостиную. И пока он раздевается, быстрым движением убираю со стола салфетку с заветным сюрпризом, проговаривая одними губами:

— Ну нет, гад! Ты не заслужил такого подарка сегодня…

Невероятным усилием воли заставляю себя улыбнуться на его вопрос про причину неожиданного праздничного ужина:

— Просто так. Захотелось праздника. Только ты почему-то сегодня слишком поздно. Все уже остыло.

И настороженно вслушиваюсь в его интонации, когда он объясняет свое позднее возвращение занятостью по работе.

При моей импульсивности мне очень непросто не задать ему главный вопрос прямо в лоб. Но я почему-то сдерживаю себя.

Удивляюсь его спокойствию и невозмутимости.

Они заставляют меня задуматься о том, что я зря себя накручиваю мыслями о возможном предательстве. Но ведь не беспочвенно. Память наглым образом подсовывает мне воспоминания о странной давней истории с телефоном, дающей мужу основание всегда подшучивать надо мной.

Поэтому я решаю не лезть на рожон, а выяснить все осторожно. Вот только как, пока не знаю.

За ужином Руслан опять задает вопрос о причине столь необычного меню. Но я стоически отшучиваюсь, что мол, надоело все. Вот и решила побаловать мужа, приготовив его любимый штрудель. Ну и соответственно, добавила к нему пару салатиков и десерт.

— А почему я никак не могла дозвониться до тебя?

Спрашиваю, словно невзначай. А у самой все дрожит внутри и жгучей болью отзывается в сердце. Прячу руки под стол, чтобы не выдать предательскую дрожь, нахально выпирающую наружу.

— Понятия не имею. Наверное, я случайно нажал на режим вибрации, да так и не обратил на это внимание. Увидел два пропущенных вызова от тебя, только когда подъезжал к дому. Но не стал отвлекаться за рулем, так как был уже совсем рядом.

Из всего объяснения выхватываю только одно: «два пропущенных вызова».

— Двааа? Но ведь я звонила тебе трижды!!!

— Юленька, ты что-то путаешь.

Руслан с нескрываемой иронией смотрит мне прямо в глаза. Так не может смотреть человек, которого уличили во лжи. Неужели он не знает, что кто-то ответил на мой первый звонок?

— Руслан, я пока не жалуюсь на слуховые галлюцинации, — говорю медленно, чтобы придать весомость словам. — Мне ответила женщина, которая сообщила, что ты не можешь на тот момент ответить сам. При этом она назвала тебя только по имени… без отчества. Может, объяснишь мне, что это было?

— Юля, ты опять за старое. Может быть, ты просто не дослушала, как обычно… — он одевает дежурную улыбку, намекая на давний казус с телефонным разговором. — Не надоело?

Руслан отодвигает тарелку, всем своим видом демонстрируя, что не принимает мои слова всерьез и не собирается выяснять отношения.

— А ты проверь входящие, — не сдаюсь я, хотя понимаю, что доказать свою правоту будет сложно. Ведь звонков без ответа на самом деле будет только два. А для восстановления записи разговора…

Ой-ё-ооо! Я даже задумываться об этом не хочу. Заведомо проигрышный вариант. Разве что только в детективное агентство обратиться.

Руслан между тем уверенно громит мою версию и, конечно же, не забывает напомнить в очередной раз о моем давнем проколе с телефоном.

Мне остается только обиженно надуть губы и отступить.

Но это чисто внешнее поражение.

Я не отступлюсь. И если раньше ни на секунду не задумывалась о его опозданиях к ужину. То теперь…

Ооооо! В гневе я страшна. Особенно сейчас, когда узнала, что скоро стану мамой. Во что бы то ни стало выясню, кто эта таинственная незнакомка, которой дозволено отвечать на звонки по телефону Руслана, отца нашего будущего ребенка.

Но я не должна пороть горячку.

Надо все хорошенько обдумать, чтобы у Кузьмина не было возможности превратить все в шутку, как три года назад…

Глава 2

Три года назад

Невероятное происшествие с женским голосом, прозвучавшим когда-то давно в ответ на мой звонок с телефона Руслана по никнейму «Любимая», осталось в прошлом. Вернее, в памяти о событиях первого года нашей совместной жизни.

Оно стало частью нашей семейной истории. И мы всегда вспоминали о нем с улыбкой. А еще Руслан напоминал мне об этом казусе, когда я в чем-то сомневалась. Особенно, когда начинала ревновать его. При этом он делал особенный акцент на слове «Любимая», чтобы подчеркнуть, что я опять заблуждаюсь.

К тому же сочетание слов гад же ты, иногда по привычке произносимых мною в гневе, воспринималось мужем, как слово «гаджеты» в значении технического приспособления, и всегда вызывало у нас взрыв смеха.

А произошло тогда вот что…

***

Руслан Кузьмин (он же КУЗЯ)

— Кузя, ты не видел мой телефон?

Голос жены безжалостно выдергивает меня из царства Морфея. Открывать глаза в такую рань не хочется.

— Мася, спроси что-нибудь полегче, — бормочу сквозь сон.

Это ж надо — такой кайф сломала из-за своего телефона. У меня единственный выходной и редкая возможность выспаться. А ей взбрендило задавать такие вопросы. Явилась под утро с корпоративной вечеринки, требовала любви, а теперь еще и поспать не дает.

Опускаю ноги с кровати, нащупываю тапочки и, не включая свет, чтобы не проснуться окончательно, плетусь в туалет. Таким же манером возвращаюсь обратно.

Надеясь еще уснуть, укрываюсь одеялом с головой, чтобы не слышать шума летающих по квартире вещей.

Но куда там!

В поисках своего драгоценного гаджета Юленька устроила в квартире натуральный разгром. Это что-то невероятное, это цунами, сметающее все на своем пути.

И дался ей этот мобильник с утра пораньше.

Не понимаю, откуда столько энергии? Жаль, что тратит она ее не по назначению. Вот бы с таким же рвением на кухне металась.

Мечта…

Сила мысли и разгулявшееся воображение вызывают в памяти дурманящие запахи, заполняющие нашу квартиру в те времена, когда у нас гостит Юлькина мать.

Вот это женщина! Вот это волшебница…

Сглатываю скопившуюся во рту слюну при воспоминании о борщах, которые она готовила. А домашние пельмешки и котлеты… с пюрешечкой… А еще пирожки с мясом… и с творогом… и со сливовым повидлом, которое она привозила с собой.

Нет! Это выше моих сил! Это самоистязание…

Надо переключиться на более земные мысли.

О чем это я? Ах, да. Зря потраченная энергия моей жены.

Вот не надо об этом. Меня опять занесет не в ту степь.

Но не прекращающийся грохот и шум вновь и вновь заставляют думать о том, что Юлия могла бы не метать гром и молнии в поисках своего телефонного агрегата. Его не получается назвать по-другому из-за бесчисленного множества наворотов, в которых разобраться под силу только ей самой.

И угораздило же меня пойти на поводу у Юли и подарить последнее чудо техники, заменившее ей весь мир.

А кухня (ощущение голода упорно возвращает меня к прежним мыслям) — теперь это, видите ли, не ее. А что теперь ее?…

Нет, я не ропщу. Я не возмущаюсь. Юленька — идеальная жена. Я ее обожаю. На ней, можно сказать, держится наш дом. Высокопарно, но факт.

Юлия умничка. Все успевает. И на работе, и по дому, и я вниманием не обделен. Но вот домашние вкусняшки последнее время готовит редко. Не то что ее мать…

Однако я привык. Ее тоже можно понять. Целый день на работе, какие уж тут пельмешки домашние. Ээээээх! И ведь предлагал ей оставить работу. Какое там! «Я тебе что кухарка?!» — и весь сказ.

Надеюсь хоть омлет приготовит на завтрак… когда успокоится.

— Мася, ну что ты бушуешь? — обнимаю жену, стараясь снизить градус ее волнения, который уже за гранью. — Стоит ли так волноваться из-за телефона?

— Ты не понимаешь, Кузя, мне надо срочно позвонить Карише, напомнить, что сегодня срок сдачи важного заказа. Эта курица обязательно опоздает и подведет всех. Тогда мы потеряем выгодного постоянного клиента. А телефон, как назло, не могу найти. Уже все перерыла.

— Ну да, — улыбаюсь иронично, — весь дом вверх тормашками из-за такой мелочи. Самой же прибираться придется…

Ну вот надо же было мне ляпнуть!

— Тебе все шуточки! — она чуть не плачет. — А мне не до смеха. И вообще мои проблемы тебя никогда не интересовали. Ты бесчувственный, равнодушный и жестокий эгоист…

И дальше бла-бла-бла… в том же духе. Поток ее красноречия остановить не удается ни ласковыми словами, ни объятиями, ни поцелуями.

Ну вот люблю я ее такую. Взрывную, эмоциональную, непредсказуемую…

И тут меня осеняет:

— Масечка, чего ты беснуешься? Прозвони с моего телефона, и не придется до основания рушить квартиру. Ведь твой любимый засранец лежит где-то и посмеивается над тем, как ты разрушаешь наше семейное гнездышко.

Юля вырывается из моих объятий.

— Ну да!!! И как это я не додумалась! — хлопает себя по виску и бросается за моим телефоном.

Лихорадочно скользя своими нежными пальчиками по сверхчувствительному экрану моего гаджета, отыскивает в контактах пользователя «Любимая», то есть себя.

Я, довольный своей сообразительностью, блаженно улыбаюсь в полной уверенности, что сейчас раздастся знакомый сигнал ее мобильника.

Кха! И что бы она без меня делала…

Однако вместо ожидаемой мелодии вижу, как на глазах меняется лицо жены. Из моего телефона доносится незнакомый женский голос. Слов разобрать не могу, но с ужасом понимаю, что ситуация поистине фантастическая.

Юля сверлит меня испепеляющим взглядом. У меня самого, как я чувствую, глаза становятся квадратными, а мозг взрывается недоумением. Одновременно ощущаю, что мне в лоб прилетает мой же смартфон, из которого доносятся загадочные женские слова:

— Алло-алло! Послуш…

Шишка, зреющая на моем лбу, не в полной мере удовлетворяет Юлю. Она в порыве охватившей ее злости хватает мой злосчастный мобильник и, открыв окно, швыряет его на площадку перед домом.

— С ума сошла! — ору я в бешенстве. Подбегаю к окну и к своему ужасу становлюсь свидетелем душераздирающей картины: мой новехонький смартфон стремительно расплющивается под колесами подъехавшего к дому Седана.

— Юлька! Я ж тебя!.. Твою ж девизию!…

— Ну и гад же ты, Кузя, — слышу в спину. — Значит вот кто у тебя любимая!..

Пулей выскакиваю в подъезд. Дрожащими руками жму кнопку лифта. Блииииииииииин! Опять не работает!

Мчусь по ступенькам в надежде спасти хотя бы сим-карту. Там же все контакты!!!

Глава 3

Юлия (она же Мася)

— Ну и гад же ты, Кузя! — ору я ему вдогонку.

А слезы уже градом.

А обида взрывает мозг миллиардами обрывочных мыслей.

Как он мог!

Кто она!

Когда это случилось!

Да как же он посмел!

И вообще, чем я хуууууже!

И что мне теперь делать?…

ВОТ! Наконец-то одна здравая мысль!

Судорожно хватаюсь за нее. Думай, Юля, думай!!!

Ну вот что, во-первых, я не собираюсь выяснять, кто она такая (хотя, если честно, очень бы хотелось посмотреть на нее).

Во-вторых… Нет, это, во-первых! Я немедленно уйду от него! Но куда? Ну уж нет, пусть сам выметается из нашей квартиры и вообще из моей жизни!

О, Господи, о чем я думаю! Рушится наша семейная жизнь, едва только начавшись, а я о том, кто куда уйдет.

Ненавижу! Ненавижу его! И себя тоже!!!

Как я могла не заметить, что у него кто-то появился!

Значит так, сейчас он вернется со своим гребаным телефоном, и я поставлю его перед фактом, что немедленно подаю на развод.

Я не прощу измену!

Я себя не на помойке нашла…

И вообще…

Поток моих категоричных угроз прерывает муж. Он вернулся запыхавшийся и злой:

— Ну что, ты довольна?! — показывает мне искореженную симку. — Теперь мы оба без телефонов. И где были твои мозги?! Ты хоть понимаешь, что теперь не только твой телефон не отыщется, но и все мои контакты утеряны.

Я молча выслушиваю его упреки. Может быть, он прав и не стоило так жестоко расправляться с его мобильником.

Но во мне кипит обида. И разве можно сравнивать раздавленный колесами гаджет с моим вдребезги разбитым сердцем.

— А как бы ты думал?! Наверное, я должна была броситься к тебе и умолять не бросать меня? Вы ведь, наверное, с этой уже все решили. Да? Признавайся! Молчишь? Сказать нечего? Ну и ладно! Совет вам да любовь!!!

— Юля, уймись! Нет у меня никакой этой! — Руслан делает шаг по направлению ко мне.

— Не приближайся ко мне, предатель! Какой же ты гад! Как ты мог! Скажи, чем она лучше меня? Чем я тебя не устраиваю. Молчишь?!

— Юляша, ты у меня единственная и неповторимая. Верь мне. Я ни в чем не виноват.

— Да?! А чей же это голос откликнулся? Ты из меня дуру-то не делай!

Как ни старалась сдержать слезы и говорить уверенно, реву в три ручья.

Руслан не оставляет попытки обнять меня.

Не обращая внимания на мое бурное сопротивление, он сжимает меня в своих крепких объятиях.

— Я люблю тебя… и только тебя… Верь мне… — шепчет на ухо.

И этот шепот обжигает горячим приливом, который разливается по всему телу, будоражит непреодолимое желание затихнуть в его объятиях, раствориться в них и поверить его словам.

Руслан не ограничивается признаниями в вечной любви. Его губы уже завладели моими, не давая мне возможности говорить. И я таю в его объятиях, хотя по-прежнему мой мозг плавится при мысли о том, что он меня предал.

— Масечка, любимая, это какое-то недоразумение. Я все выясню… И вообще, ну их эти гад-же-ты… — его обжигающий шепот переходит в неразборчивое бормотание.

Руслан берет меня на руки и несет в спальню. А я колочу его кулаками. Сначала со всей силой, потом все слабее и слабее, при это непрерывно лопоча:

— Гад же ты… гад же ты… какой… же… ты… гад, Кузя…

Руки против моей воли ласково обнимают его за шею.

А дальше все затмевает взорвавшаяся чувственность.

И уже нет ни чужого женского голоса, ни обиды за измену, ни расплющенного телефона.

НИ-ЧЕ-ГО.

Только он и я. Нет, не так. Только МЫ…

А потом мы сидим на кухне. И уже спокойно обсуждаем ситуацию.

— Мася, это же проще простого. Ты, вероятнее всего, забыла где-то свой телефон. Или вообще потеряла его. Женщина, которая нашла его, решила сделать доброе дело и откликнулась на звонок с моего мобильника. Поэтому она и просила выслушать ее. А ты…

Руслан еще долго объясняет мне, что могло произойти и как он собирается решать проблему.

А я смотрю на него распахнутыми глазами и впитываю, как мед, каждое его слово. Какой он у меня рассудительный. Мудрый. Любимый. Единственный. Такой родной и хороший.

Правда, где-то в глубине сознания копошится противный червяк, бередящий душу и удерживающий сомнение.

Я гневно отмахиваюсь от наглеца. Я ему не верю. Потому что я счастлива. Где-то слышала, что если сначала забрать у человека что-то очень дорогое, а потом вернуть, то он будет испытывать ни с чем не сравнимое счастье.

Именно это и происходит со мной. Ведь Кузя — самый дорогой мой человек. Даже мысль о том, что я могу потерять его, отзывается в моем сердце невыносимой болью. Поэтому его заверения в том, что нет никакой измены, возвращают мне ощущение счастья.

Вот оно, мое счастье. Сидит передо мной.

Красивый. Мужественный. Сильный и ласковый. Неповторимый.

От мыслей о том, что это мой и только мой мужчина, в голове невообразимая карусель. В вихре эмоций, закруживших меня, я утратила способность мыслить логически. Я верю каждому слову своего любимого Кузеньки. И это доставляет мне огромное удовольствие.

Вот так, ни о чем не задумываясь, не оглядываясь на подозрение в измене, я растворяюсь в бесконечном доверии к Руслану.

Не отрываясь смотрю в любимые глаза шоколадного цвета, большие, внимательные и всегда с налетом лукавинки.

Слушаю его благоразумные рассуждения, которые слетают с его четко очерченных губ, вот-вот готовых улыбнуться.

Однако вместо его обещаний доказать мне, что он не предавал меня, слышу только то, что хочу слышать: он меня любит!

И это самое важное…

Глава 4

… Воспоминания трехлетней давности заставляют меня улыбнуться. Но улыбка сегодня приобретает привкус горечи. Тревожно. Ведь, как известно, даже снаряд дважды в одну воронку не попадает.

Но неужели я действительно опять что-то напутала?

Да ну! На этот раз явственно слышала голос другой женщины.

Соперницы? Пока не знаю.

Только на сей раз я не буду столь доверчивой. Решила не пороть горячку, так и поступлю. Все обдумаю. Все проверю. И тогда уж…

Легко принять решение. Намного сложнее, а порой попросту невозможно выполнить задуманное.

Уже лежа в постели, я не могу унять свои расшалившиеся нервы. Убеждаю себя, что мне нельзя нервничать. Ведь, как известно, первый триместр самый опасный. А потерять своего долгожданного малыша я не должна. Я во что бы то ни стало должна его выносить.

Муж рядом преспокойно спит. А я ворочаюсь с боку на бок, верчусь, как уж на сковородке. Меня распирает ревность и неутихающая обида. И еще — недополученное ощущение радости от новости, которой я хотела поделиться с Русланом.

Так и не определилась, стоит ли после всего рассказывать ему, что я наконец забеременела.

Кроме этого, я по-прежнему не решила, что делать дальше.

И вообще, сколько я смогу держать все в себе.

Одно знаю точно. Завтра же расскажу все Ирине. Она такая решительная, всегда знает, как правильно поступить, что для этого надо предпринять.

Завтра же приглашу ее в кафе. И там мы все обсудим…

С этой мыслью я проваливаюсь в сон, поглотивший мое сознание, взбудораженное насыщенными событиями сегодняшнего дня.

А наутро, едва открыв глаза, я опять вся, как натянутая струна. Тронь, и я взорвусь слезами, которые так старательно сдерживала весь вчерашний вечер.

Утро хорошо тем, что заполнено приготовлением завтрака и сборами на работу. Это время суток не располагает к длительным разговорам. Тем более, если они бередят душу подозрениями и недосказанностью.

Я рада, что Кузя на бегу проглатывает свой кофе с бутербродом и, чмокнув меня в щечку, уезжает первым.

А у меня еще целый час в запасе.

Я не спеша привожу себя в порядок. И не могу отказать себе в удовольствии покрасоваться перед зеркалом, обозревая свою фигуру. Внимательно разглядываю свой еще совершенно плоский живот. Нежно поглаживаю его, представляя, что скоро он округлится.

И это совершенно не огорчает меня. Скорее наоборот. Ведь я знаю, что беременные женщины — самые красивые и привлекательные.

Мои радужные мысли омрачает только одно. Как жаль, что Руслан еще не знает, что у нас будет малыш. Может зря я ему ничего не рассказала? А что! Сам виноват. Нечего позволять кому попало отвечать по своему мобильнику.

С Ириной мы уединяемся только в обеденный перерыв. А первую половину рабочего дня я только и делала, что поглядывала на время. Очень уж не терпелось поделиться с ней своей радостью и своими подозрениями.

— Юля, как я рада за вас! — восклицает она, когда я сообщаю ей о своей беременности. — Ты у врача уже была? — осторожно спрашивает, чуть помедлив.

— Нет, пока не была, но сомнений у меня нет. Три положительных теста! А кроме этого, если бы только знала, как меня выворачивало вчера. Но ради ребенка эти муки можно перетерпеть.

— То-то я смотрю, ты сегодня вся никакая, — сочувствует подруга.

— Есть на это и другая причина… — умолкаю, не зная, как рассказать Ирине о телефонном разговоре.

— Ну ладно, не томи. Выкладывай, какая печаль твою душу ковыряет, — она старается шутливым тоном приободрить меня.

А я от этого наоборот готова расплакаться.

— Ну вот еще. Перестань мокроту разводить. В твоем положении вредно.

Ее строгость заставляет меня собраться в кучку. И я, все еще всхлипывая, выкладываю свои подозрения.

— Ндаааа, — задумчиво анализирует она ситуацию. — И что, так вот просто отвертелся?

Мне нечего ответить на это. Молчу, с надеждой глядя на подругу.

— Значит так, — уверенно начинает Ира, — сейчас ты успокоишься и будешь думать только о том, какое это чудо — ребенок. Поняла меня?

— Угу, — утираю застрявшие на щеке слезинки.

— А я что-нибудь придумаю. Сама не справлюсь, Антона попрошу помочь.

Антон — это ее муж. Тяжелая артиллерия, как она сама его называет.

— Не надо Антона. А вдруг я и правда опять что-то не так поняла… или и в самом деле не дослушала чего-то. Сейчас даже не могу точно восстановить в памяти…

— Вдруг бывает только пук, — резко обрывает меня подруга. — Бери пример с меня. Я за свою Сонечку глотку кому угодно перегрызу. И ты должна защищать своего ребенка. А на данном этапе твое спокойствие ему просто необходимо. Поэтому позволь мне поступать так, как я считаю нужным. Для твоего же блага и для благополучного развития твоего будущего малыша. Ну или малышки.

Ирина уже ласково улыбается, и у меня отлегает на сердце.

— И вот еще что, — не унимается она. — Зря ты своему Кузьмину не рассказала о том, что беременна. Не тяни с этим. Сегодня же вечером поставь его перед фактом. Поняла меня?

— Да, Ира. Я сомневалась, но теперь обязательно расскажу. И что бы я без тебя делала? Ты такая решительная. А мне порой этого не хватает.

Мы обнимаемся. И я уже не вижу причины скрывать мою потрясающую новость от мужа. Ведь Ира права: даже если у Кузьмы и завелся какой-то романтИк, при известии о ребенке, он прекратит всякие отношения на стороне.

Глава 5

На этот раз я не собираюсь устраивать Руслану романтическое представление. Не заморачиваюсь в приготовлении кулинарных изысков. Не изнуряю себя поисками сексуального белья. И не придумываю всякую хрень из серии ролевых игр.

Нет! Я сообщу ему о беременности простыми словами, без всяких сюси-пуси и сяси-масяси.

Да. Только так!

Однако задуманный мною сценарий при всей его кажущейся простоте доводил меня до белого каления.

Я пыталась не только выстроить цепочку своих фраз, но и его вопросов, и моих же ответов на них. Получалось не очень.

Поэтому я бросила эту затею, приняв решение представить себе финал нашего разговора, касающегося уже не беременности, а женского голоса в его телефоне.

Тут на меня обрушилась огнедышащая лавина эмоций.

Ну и гад же он! Какой же он гад!

Он что же думает отшутиться, как три года назад?!

Кстати (на этой мысли меня вообще заклинило), тогда все объяснения держались только на его красноречии. Будучи без памяти влюбленной в своего ненаглядного Кузю, я слушала его, что называется, открыв рот.

А он, пообещав выяснить, кто такая та женщина и как у нее оказался мой телефон, ограничился пустыми обещаниями. Потом мы купили новые телефоны, а история со старыми осталась забавным приключением.

Уже с позиции сегодняшних дней думаю, что надо было настоять на поисках незнакомки. А вдруг Руслан тогда на ходу придумал отговорки…

Ну не знаю. Может, у меня паранойя на этой теме.

Справедливости ради надо признать, что я до сих пор безумно люблю своего мужа. Поэтому и завожусь с пол-оборота при любом намеке не его неверность. Понимаю, что ревность — страшная сила, способная разрушить любые отношения. Но ничего с собой поделать не могу.

Вообще-то и не собираюсь! Не собираюсь я прощать Руслану измену! Тем более сейчас, когда у нас наконец-то все получилось само собой. И мы скоро станем родителями.

При мысли о чуде, я легонько с нежностью погладила свой живот. Представила себе маленькую точечку внутри себя, которая со временем вырастет в нашего ребеночка.

По телу разлилось тепло, и я на мгновение погрузилась в сладостные мечты…

Однако неумолимое время стремительно приближало встречу с мужем. И надо было решиться на какой-то определенный вариант разговора. Тихо-спокойно сообщить ему радостную новость? Или начать с выяснения отношений и потребовать честно признаться, кто ответил мне по телефону?

Нет. Скандал мне сейчас не нужен. Да и не желаю я опускаться до разборок. Я по его реакции на сообщение о беременности должна понять, любит ли он меня по-прежнему, обрадуется ли, что у нас будет малыш.

И если все так, то мне плевать, кто там посмел ответить по его телефону.

А если нет?..

В этот момент слышу звук открываемой входной двери. Вернулся Руслан.

Выхожу к нему с улыбкой. Решение выстроить разговор в положительном ключе приходит спонтанно. И я отдаюсь на волю случая. Тем более, что это же советовала Ирина.

Но на лице Руслана не вижу обычной приветливой улыбки. Он не поцеловал меня в щечку, как делал это постоянно по возвращении домой. Даже не сказал обычного «Привет, моя хорошая».

Что-то неприятно кольнуло в сердце. Дожидаясь, пока он снимает верхнюю одежду и моет руки, уговариваю себя не накручивать негатив. Может, человек просто устал за весь день или неприятности по работе.

— Ужинать будешь? — задаю простой вопрос и по ответу хочу понять, какое настроение у мужа.

— Нет, что-то не хочется. — Звучит холодно, даже с нотками отчуждения.

Что это с ним? И стоит ли заводить разговор о радостном событии? Может, повременить, дать передохнуть и переключиться на домашнюю обстановку?

— Тогда хотя бы чаю? — предлагаю уже настороженно.

— Ничего не надо… Юля, присядь…

При этих словах у меня почему-то холодеет внутри. А он добавляет глухим голосом:

— Нам надо поговорить.

И смотрит на меня как-то необычно. Взгляд задумчивый, голос чужой. Мне становится не по себе.

— О чем? — спрашиваю едва слышно из-за спазма, вдруг перехватившего горло.

А сердце уже камушком скатывается куда-то вниз, и я ощущаю его удары где-то в пятках. А в голове — вакуум. Ни одной определенной мысли. Представить себе не могу, что могло стать причиной столь странного поведения всегда добродушного и позитивно настроенного мужа.

— Юля… послушай, — глядя в пол, он глухо добавляет после напряженного молчания: — Я… ухожу к другой женщине… У нас скоро будет ребенок…

Земля уходит из-под ног.

Меня с головой накрывает густой туман, сквозь который я с трудом различаю смысл слов, произносимых мужем. Они обрушиваются, как гром среди ясного неба.

Чувствую, как ноги отказываются удерживать меня в вертикальном положении. Ощущаю, как Руслан подхватывает меня и усаживает на стул.

Ком в горле мешает дышать. Я безуспешно пытаюсь сделать глоток воздуха.

Мозг замер. Мыслей нет. Слов — тоже. Смотрю на мужа широко распахнутыми глазами.

Новость накрывает с такой силой, что я способна только судорожно сглатывать подступающий нервный комок.

— Ттты… шутишь? — наконец удается выдавить из себя?

— Нет, Юля. Я серьезен, как никогда. И мне больше нечего добавить. Я сегодня же ухожу от тебя.

— Это была она? — я уже почти трезво оцениваю ситуацию. Только все еще не могу понять, что происходит? Неужели это Руслан? И он уходит от меня к другой женщине, которая…

— Да. И я обязан быть рядом с ней. Ведь она ждет от меня ребенка.

— НЕТ! — рвется из сердца немой крик. — Это я жду от тебя ребенка. Это у нас будет малыш. Наш малыш, Кузя! — Мысленно кричу в отчаянии.

Но натыкаюсь на такой холодный взгляд родных глаз, ставших вдруг совершенно чужими, что вслух не произношу ни слова.

Мой крик так и остается только в моей душе, которую словно полоснули скальпелем.

Из последних сил сдерживаюсь, чтобы не показать, какой болью отзываются в сердце его жестокие слова.

Несколько мгновений молчим оба. Затянувшуюся паузу нарушаю я:

— УХОДИ! — неожиданно выкрикиваю жестко, не глядя на него и не давая ему возможности что-то добавить.

— Но мне надо… Я хотел собрать свои вещи…

— Не сейчас. Сделаешь это, когда меня не будет дома. — И уже почти шепотом, но решительно добавляю: — Уходи… Немедленно уходи…

С трудом поднимаюсь и на ногах, которые словно налиты свинцом, ухожу в спальню. Голова чугунная. Мыслей по-прежнему минимум.

Бросившись на нашу кровать, ставшую вдруг такой огромной и холодной, я до скрежета в зубах впиваюсь в подушку, пытаясь заглушить крик отчаяния, рвущийся наружу.

Единственное, чего я хочу в данный момент, чтобы он ушел немедленно. Иначе я не смогу совладать с этой безумной болью, разрывающей сердце в клочья. А еще — не справлюсь с непреодолимым желанием озвучить тот немой крик о НАШЕМ ребенке.

Но я должна молчать.

Почему? Пока не могу объяснить себе.

Я запуталась: в моем сознании мысли о нашем будущем долгожданном малыше тесно переплелись со словами Руслана о ребенке, которого подарит ему другая женщина.

Все происходящее кажется мне жутким кошмаром. В таком состоянии я то ли проваливаюсь в бездну полуобморочного состояния, то ли забываюсь тяжелым сном…

Глава 6

Очнувшись утром, вспоминаю вчерашний разговор с мужем, теперь уже получается бывшим. С трудом приподнимаюсь на кровати. Все тело ломит, как будто по мне прошелся каток для укладки асфальта.

Я совершенно разбита. Во мне не осталось ничего живого. Как будто слова Руслана убили, разрушили до основания все мое существо. Единственное, почему я еще дышу, — это ответственность за крохотное существо, зародившееся во мне.

Первая мысль: хоть бы мое нервное напряжение не спровоцировало выкидыш. Внимательно осматриваю постельное белье и трусики. И вздыхаю с облегчением — все чисто.

Наверное, после жуткой новости, преподнесенной мне Русланом, мой организм моментально отключился не случайно. Только благодаря мгновенно охватившему меня сну, я не впала в истерику, способную спровоцировать стресс и навредить беременности.

Тем не менее, чтобы исключить всякую вероятность самопроизвольного аборта, набираю телефон клиники и записываюсь на прием к гинекологу.

Я должна встать на учет немедленно и находиться постоянно под наблюдением специалиста, чтобы с моим ребенком все было хорошо.

Я должна думать сейчас только о ребенке.

Но больно!..

Господи, как же больно узнать о предательстве мужа.

И не просто об измене, а с такими отягчающими обстоятельствами…

Да еще и в такой момент, когда я собиралась сообщить ему…

Ну, нет!

Этот мерзавец никогда не узнает, что у меня от него будет ребенок. Это будет только мой малыш. И ничей больше. Потому что предатель не достоин быть отцом моего ребенка!

Плакаться в жилетку своему бывшему и уговаривать не бросать меня в моем положении, я не собираюсь.

На этом моя решительность заканчивается.

Я медленно брожу по комнатам, так любовно обустраиваемым мной. Здесь каждая вещица подобрана с целью не только радовать глаз, но и быть полезной мне и мужу.

Однако сегодня меня не радует ничего. И это состояние усугубляется из-за того, что я замечаю отсутствие многих вещей Руслана. Получается, воспользовавшись моей слабостью, он все-таки рылся в шкафах.

Фуууууу, как противно! Словно воришка, украдкой. И это при том, что я буквально провалилась в нездоровый сон под впечатлением его убийственного сообщения.

Но что меня удивляет?! Он ведь у себя дома, поэтому может вести себя, как вздумается. Дело только в том, что при этом ему безразлично мое состояние.

Больно… Как больно…

Когда он стал таким?

Когда изменил мне первый раз?

Неужели, еще три года назад?

Нет, этого не может быть. Невозможно так долго изображать любящего мужа и в то же время спать с другой женщиной.

Хотя… как знать… Я уже ничего не понимаю и ни о чем не могу судить здраво.

Душа моя — выжженная пустыня. Сердце разорвано в клочья, разбито вдребезги. Мозг плавится от горьких мыслей. Странно, но слез нет. Правда, от сухости глаз на веках появилось жжение, и постоянно хочется почесать их, чтоб избавиться от чего-то постороннего на ресницах.

Наверное, у меня конъюнктивит. Только этого не хватает мне сейчас. Надо обязательно сходить к врачу.

Надо, надо, надо…

Никак не могу сосредоточиться на чем-то определенном. Мысли, словно взбесившись, перескакивают с одного на другое…

Надо подумать еще и о том, как жить дальше.

В этой квартире? Вряд ли.

Вряд ли я смогу оставаться здесь, где все будет напоминать мне о предателе муже.

Ну и черт с ней, с этой квартирой. Об этом я подумаю позже.

Сейчас о Руслане. Как же он мог!

Предатель! Гад! Ненавижу!

И ведь как ловко обманывал меня все это время! Кстати, а сколько времени длится их связь?

Боже мой! Как много вопросов, и ни на один из них нет ответа.

Как жаль, что я вчера не смогла поговорить с Русланом. Просто не было никаких сил. А он и рад, что я вот так просто без выяснения отпустила его…

Отпустила?!

Нет, вроде бы прогнала.

Но что бы я могла сказать ему вчера? Всё обрушилось на меня настолько неожиданно. Вот сегодня я бы высказала ему всё!

Но ведь еще не поздно! И вообще разве обязательно говорить? Я ему сейчас такое напишу!!!

Написала… Но тут же стерла.

Опять написала. В достаточно горячих выражениях, которые здесь приводить не стоит. Но опять всё стерла.

И вдруг почувствовала удивительное облегчение, как будто и впрямь высказала ему все, что я о нем думаю.

Сделав глубокий вдох-выдох, решила, что хватит жалеть себя и посылать куда подальше бывшего.

Пора подумать о том, как жить дальше. И первое, что я должна сделать, отправиться в салон. Работу ведь никто не отменял. А жить нам с малышом на что-то надо будет.

Итак, ателье, гинеколог, офтальмолог и… мама.

Она должна знать и про предательство Кузьмина, и про мою долгожданную беременность. А может, не надо так сразу ей сообщать. Решу позже.

Про Ирину вообще молчу. Представляю ее реакцию. Она, конечно же, будет в шоке.

Ну и? Разве это сейчас важно!

Важно то, что Руслан изменил мне.

И не просто изменил! А, как видно, давно изменил.

И у него будет ребенок от другой женщины…

А я и мой ребенок ему не нужны…

Вот тут я не права. Это он нам не нужен! Этот гад никогда не узнает, что я вынашиваю его ребенка.

Что я должна для этого сделать? Во-первых, как можно быстрее уехать из этой квартиры, в которой все напоминает мне о Кузьмине. Во-вторых, по мере возможности исключить вероятность наших случайных встреч. Следовательно, уехать из города? Это уже сложнее.

Хотя… Это что же получается, я спасаюсь от него бегством? Ну уж нет! Пусть он со своей пассией бегает от меня. Или за мной? А я еще подумаю, дать ему развод или нет. Ведь его мамзель наверняка захочет, чтобы ребенок родился в законном браке.

А вот это мы еще посмотрим…

О чем это я?! И что за винегрет в моей голове? Меня буквально заносит, швыряет из стороны в сторону.

Надо определиться. Решить, что конкретно делать. Одно знаю точно: с Кузей покончено. О нем даже думать не хочу. Гад он! Разве можно вот так со мной? Разве такого отношения я заслужила?

И главное, в какой момент!

Ничего. Я сильная. Я справлюсь. И даже виду не подам, что мне больно.

А мне очень больно.

Просто невыносимо больно.

И обидно.

Сердце в лохмотьях. Разодрано в хлам.

И я сама, и мои чувства, и мои мысли — все в хлам.

Поэтому так сложно решить, как жить дальше, что делать, как заглушить эту невыносимую всепоглощающую боль…

Глава 7

А жить дальше надо. Ради крохотного эмбриончика, которого почему-то не называют ребенком. Но для меня это уже мой ребенок. И ради него я должна жить.

И работу никто не отменял. И это теперь для нас двоих не просто работа, а основное средство к существованию. Поэтому надо взять себя в руки и первым делом отправиться в ателье.

Ирина при моем появлении пытается считать по моему лицу результат нашего разговора с Русланом. У меня же нет никакого желания выкладывать ей всю подноготную.

Стыдно. Больно. Сложно.

Конечно же, я поделюсь с ней своими переживаниями. Но не сейчас. Позже. Сначала хочу разобраться в самой себе и в своем отношении к происходящему. И только потом выслушивать советы и рекомендации. А ведь они обязательно посыпятся.

— Юля, что с тобой? На тебе лица нет, — не выдерживает Ирина. — Не сложился разговор с Кузьминым? Он не хочет ребенка?

Ее вопросы острыми шипами впиваются в сердце. Но я решила держать себя в руках. Иначе сейчас же разревусь, и все станут свидетелями моего горя. А я не хочу, чтобы меня жалели. Мне надо быть сильной. Мне иначе нельзя.

— Все хорошо, — стараюсь говорить спокойно, но голос вибрирует и выдает мое волнение. — Вот хотела предупредить тебя, что остаешься за главного. А я — в поликлинику на осмотр. Не хочу откладывать.

— Так в чем проблема? Я справлюсь, не переживай. Ты записалась на прием?

— Да, на одиннадцать…

— Успокойся, все будет хорошо. Мне ведь не впервой замещать тебя.

Я с облегчением вздыхаю. Передышка, надеюсь, обеспечена.

Только Ира не отстает и все-таки допытывается:

— Юль, у тебя точно все хорошо? Может, поехать с тобой?

— Нет, не стоит.

Слезы сдерживаю неимоверными усилиями. Со мной рядом в такой момент должен быть Руслан. Так наверняка считает и она, предлагая свою поддержку.

Больше говорить не могу, понимая, что сейчас меня прорвет. Только киваю в знак благодарности и достаю мобильный, чтобы заказать такси. Жестом показываю Ирине, что дальше справлюсь сама.

Но надо совсем не знать ее, чтобы надеяться, что она вот так просто отстанет. Отойдя в сторону, Ира внимательно наблюдает за мной. Когда я заканчиваю разговор с диспетчерской службой, она уже рядом.

— Юля, я тебя одну не отпущу. И не спорь со мной. А если не хочешь, чтобы поехала я, то звони Руслану.

— Нет… Руслан сегодня… очень занят…

— Тогда без вариантов.

— А как же… здесь?.. — голос дрожит. Я понимаю, что Ирина не отступится, и уже благодарна ей, так как чувствую ужасную слабость и сама понимаю, насколько мне сейчас нужна ее помощь.

— Пусть тебя это не тревожит. Девочки у нас ответственные, не подведут.

Сидя в такси и оценивая мое состояние, Ира не доканывает меня расспросами. Только изредка сбоку поглядывает на меня и подбадривает банальными фразами типа «не бойся, все будет хорошо».

В ожидании назначенного времени на прием к врачу она отвлекает меня рассказами о своей дочурке. А мне хочется только одного — поскорее получить подтверждение тестов. И домой. В постельку. Отдохнуть.

Вдруг Ирина, сидящая лицом к двери кабинета, умолкает на полуслове. По выражению ее лица понимаю, что она увидела нечто из ряда вон выходящее. Медленно поворачиваю голову и едва сдерживаю крик, прикрыв для верности рот ладонью.

Из кабинета гинеколога выходит мой Кузя!!!

Он не замечает нас, так как бережно поддерживает под локоть миловидную молодую женщину. Руслан что-то нежно говорит ей. А я впиваюсь глазами в ее округлившийся живот, явно свидетельствующий о сроке не менее, чем в пять, а то и все шесть месяцев беременности…

Меня отвлекает боль в руке, которую стискивает Ирина.

— Это что? — с ужасом шепчет она.

А по моим щекам уже текут слезы. Сдерживать их нет сил.

Уткнувшись лицом в плечо Ирины, я стараюсь заглушить рыдания. Удается с трудом. Но надо взять себя в руки. Скоро подойдет моя очередь. И вообще… мне нельзя нервничать.

— И давно? — коротко спрашивает Ира.

Подавив глубокий вздох, так же коротко отвечаю:

— Вчера сообщил.

— А ты?

— А я ничего не рассказала.

Она смотрит на меня глазами-блюдцами, говорящими о том, что подруга считает меня ненормальной.

— Ты нормальная? — констатирует она, уже облекая в словесную оболочку свое мнение.

— Мне показалось, что сообщение о моей беременности после его признания в измене прозвучало бы, как обман, шантаж. Он мог не поверить мне. И решил бы, что я просто хочу удержать его этим… Хотя… ты же сама видела. Моя беременность чуть-чуть опоздала.

— Юль, но ведь это же получается, что он…

— Да, — тяжело вздыхаю. — Ты совершенно права. Получается, он не отказывал себе в удовольствии спать с нами обеими.

— Но ты должна рассказать ей об этом.

— Ира, я никому ничего не должна. И давай договоримся, что ты больше никогда не будешь настаивать на этом. И еще: у меня будет ребенок, а отца у него нет. Это понятно?

— Понятно. Непорочное зачатие!

— Ну где-то так, — соглашаюсь я с ее шуткой. Но мне становится немного легче, что она понимает меня. Значит не будет уговаривать, чтобы я сообщила Руслану о моей беременности.

Мне же совсем не хочется это делать особенно после того, что я увидела. Ведь, судя по срокам беременности его новой возлюбленной, их связь продолжается не первый месяц. А быть может, и не первый год!

Какой же он подлец!

Меня посещает странная мысль. А что если Ирина права, и мне следовало бы рассказать его женщине о том, что я тоже жду ребенка? Ведь он, наверняка, втюхивал ей байку про то, что не спит со мной!

И что это даст? — задаю себе вопрос. Но ответить не успеваю, слышу, что медсестра называет мою фамилию. Поднимаюсь, поддерживаемая Ириной, и, с трудом передвигая ноги, прохожу в кабинет.

Глава 8

Врач смотрит на меня с нескрываемым осуждением.

— Что же это Вы, милочка, довели себя до такого плачевного состояния?

— Я… Мне бы узнать, точно ли я беременна, — головная боль давит на глаза и мешает говорить.

— А с глазами что, плакали?

Я виновато молчу. Тогда гинеколог обращается к Ирине:

— Что случилось, может, сначала не ко мне на прием, а к психотерапевту?

— Ну есть небольшие проблемы в семье… с мужем…

— Ладно, проходите, раздевайтесь, — эти слова уже относятся ко мне, и я покорно выполняю распоряжения серьезной женщины, которой благодарна за то, что она не настаивает на выяснении наших семейных разборок.

— Ну что ж, беременность три-пять недель, — констатирует она, и я облегченно вздыхаю, ощущая, как стекают по щекам радостные слезинки.

— Точнее можно узнать на УЗИ. — После осмотра она смотрит на меня сочувственным взглядом и продолжает: — Что будете делать? Рожать или прерывать? Первая беременность, поэтому аборт не советую. Но если…

— Нет-нет, что Вы! Я буду рожать!

При этих словах к горлу подкатывает ком, глаза застилает плотной пеленой, и я проваливаюсь в темноту.

Прихожу в себя в незнакомом помещении. Поражает белизна предметов. Понимаю, что нахожусь в больничной палате, и с радостью обнаруживаю Ирину, склонившую голову на прикроватную тумбочку. Она задремала, сидя на стуле. Но при первых моих движениях распахивает глаза:

— Ты как, Юль?

— Ничего, — все еще слабым голосом утешаю ее. — А ты почему здесь?

— Странный вопрос. Кто-то же должен быть рядом с тобой. Вот я и уговорила здешних эскулапов.

— А что со мной?

— Да ты умудрилась в обморок грохнуться прямо в кабинете врача. Как оказалось, у тебя давление подскочило. 180 на 90. Так они такой переполох подняли — гипертонический криз у беременной! Срочная госпитализация. И вот мы здесь.

— Но ты не переживай, — тут же успокаивает меня, — такое бывает на фоне стресса. Правда, придется с недельку полежать, стабилизировать давление. Так что не дергайся.

— А как же ты, тебе ведь в ателье… и домой надо.

— Вот, дождалась, когда очнешься, теперь и оставить тебя могу. Ты ведь большая девочка. А рядом — врачи. Сегодня уж как-нибудь потерпи, а завтра с утра принесу тебе все, что необходимо. Будь умницей. Ради ребенка. Договорились?

— Конечно. Ключи у меня в сумочке возьми. Только… Кузе не говори ничего, если вдруг…

— Да уж поняла я твою тактику. Выздоравливай. А дальше сама решишь, как быть с этим козлом.

В голосе Ирины такая неприкрытая неприязнь в Кузьмину, что я даже позавидовала. У меня при всем моем желании раздуть в себе пожар ненависти к нему пока получается не очень.

— А матери будешь сообщать… обо всем?

— Пока нет, — помедлив, отвечаю я. — Боюсь, что в моем состоянии разговор с ней добавит пару десятков единиц в показателях тонометра. Но позже обязательно все расскажу. Как иначе?

Ирина согласно кивает.

Поболтав со мной еще немного, она уезжает, перепоручив меня медсестре.

Оставшись одна в больничной палате, я стараюсь разобраться в своих мыслях и чувствах. При этом всеми силами сдерживаю эмоции. Ведь не случайно у меня вдруг поднялось давление. Никогда за мной такого не наблюдалось. А тут вдруг.

Хотя чему же удивляться? Мне кажется, что более серьезной психологической травмы, чем измена мужа, я еще в своей жизни не переживала. И как бы я ни старалась избавиться от боли, которую причинил мне своим предательством Руслан, она не отступает.

Больно от всего.

И от того, что обманывал меня так долго.

И от того, что узнала про измену именно в тот момент, когда хотела поделиться радостью о нашем будущем ребенке.

И от того, что не со мной рядом оказался, когда мне совсем плохо.

Слезы опять подступают к горлу.

Но мне нельзя расстраиваться. Я должна держать себя в руках. Я ведь хочу родить здорового ребенка.

Интересно, кто у меня будет — мальчик или девочка. Если честно, то мне абсолютно все равно. Главное, чтоб здоровенький. Поэтому я буду думать только о хорошем.

Это очень сложно в моей ситуации. Но я постараюсь. Завтра приедет Ира, и мы с ней обсудим, как мне жить дальше. Уверена, она не позволит мне бросить все и уехать, куда глаза глядят.

И, думаю, будет права. Здесь у меня мама, Ирина. Мое любимое детище — ателье. А на новом месте — никого и ничего.

Надо бы позвонить маме. Она, конечно, расстроится, но со временем примет ситуацию и не оставит меня один на один с моей проблемой.

Да и не проблема это вовсе. Не я первая, не я последняя. Сколько женщин мечтают родить ребенка только для себя. Только не у всех получается. А мне повезло! Несказанно повезло. У меня есть свой небольшой бизнес и верная подруга.

Я нежно поглаживаю живот и уже улыбаюсь своим мыслям. Я — счастливая женщина. У меня будет малыш или малышка. И никто мне больше не нужен… Особенно подлец Кузьмин!

Как же я его ненавижу!

За ложь, за измену!

За его умение превратить все в шутку и тем самым свести на нет любые подозрения.

И моя ненависть к отцу моего будущего ребенка — не блажь, не каприз, которые я смогу отключить со временем. Она останется со мной навсегда, как и боль, заставляющая плакать душу.

Нет ничего больнее, когда плачет душа. Ведь такие слезы невозможно унять, уткнувшись в плечо подруги…

Глава 9

Утром, как ни странно, я почувствовала прилив сил и бодрости. Мрачные мысли, одолевающие меня весь остаток вчерашнего дня, уже не наседали с прежней навязчивостью. Головная боль и слабость, которые, казалось, никогда не отступят, исчезли бесследно.

Врач на обходе порадовал меня, что давление на данный момент пришло в норму. Но о выписке даже слышать не хотел, дескать, это естественный эффект от препаратов. А в моем случае необходимо не только стабилизировать состояние, но и получить стойкие нормальные показатели.

Что поделаешь, придется отлеживать бока на больничной койке. Если бы не такая долгожданная беременность, я бы ни за что не задержалась здесь. Но на данном этапе беспрекословно выполняю все указания доктора.

На такой позитивной ноте улыбаюсь навстречу Ирине. Она, как и обещала, навестила меня с утра пораньше. Притащила огромную сумку, скинув, наверное, туда весь мой гардероб и посуду в придачу.

Так и есть. После обнимашек-целовашек и обычных для случая вопросов-ответов она выгружает мой огромный халат, занимающий не менее половины сумки, тапочки, ночнушку, полотенце и прочие мелочи, без которых здесь и впрямь не обойтись.

— Вот такими должны быть настоящие подруги, — думаю, глядя, как заботливо она все раскладывает в тумбочке.

Наконец, разобравшись с чашками, ложками и даже (!) косметикой, Ириша плюхается на стул рядом с кроватью.

— Спасибо тебе, беспокойное сердце, — с умилением благодарю ее. Но что-то в ее лице вызывает у меня тревогу.

— Ириш, случилось что-то?

— Случилось! — на выдохе отвечает она. — Представляешь, я утром открываю входную дверь, а меня встречает… кто бы ты думала?

— Неужели Руслан?!

— Да! Так что мне пришлось выслушать от него, что называется, «исповедь сына века».

— И?…

— Юль, ты не поверишь, он битый час рассказывал мне, что любит тебя. И что ушел к той женщине, кстати, ее зовут Лариса, исключительно из-за будущего ребенка.

Слова Ирины взрывают мозг. Сердце колошматит по грудной клетке с такой силой, что вот-вот выскочит из груди. Мысли несутся вприпрыжку. Они какие-то странные — то ли радостные, то ли злорадные, то ли до боли грустные. А вернее — всякие.

Но над всем этим ворохом мыслей, чувств и ощущений преобладает боль.

Это она взрывает мозг.

Это она испепеляет сердце.

Это она не позволяет ни одной мысли задержаться и понять, что происходит.

Наконец задаю Ирине самый важный для меня вопрос:

— И ты… рассказала ему?

— Ты что! Я ведь обещала тебе молчать. Хотя… считаю, что благоразумнее будет сообщить ему о вашем ребеночке.

— Нет, — выдавливаю сквозь зубы, упрямо глядя в потолок и стараясь не разрыдаться.

— Юленька, ты подумай хорошенько. Ведь одной растить малыша будет очень сложно. Но важно еще и другое. Неужели ты доставишь этому козлу такое удовольствие, как полную свободу без всяких обязательств? Не слишком ли?! — Она заглядывает мне в глаза.

— Я сказала, НЕТ! Моему ребенку не нужен отец, который способен предать в любую минуту. Лучше уж совсем без него, чем с папой на две семьи.

— Подожди, — вдруг впиваюсь в Ирину вспыхнувшими злостью глазами, — а что он вообще предлагает? Просто вешает лапшу на уши, рассказывая о любви ко мне? Или, что еще лучше, предлагает мне на время побыть в качестве его любовницы? Ну, сама понимаешь, пока не родит его… эта…

— Юленька, успокойся. Опять давление накачаешь. Оно тебе надо?

— Все-все-все… Я спокойна, как удав. А ты давай по порядку выкладывай суть. Не то я с ума сойду от предположений. Любит он меня! Ты ж понимаааааешь! — никак не могу я усмирить свой гнев.

— Короче говоря, он клянется, что связь с этой женщиной — чистая случайность.

— Чтооооооооооо! Поэтому он, не раздумывая, ушел к ней?!!! И, между прочим, заявил, что любит ее! Не меня, Ира! А ее!..

— Ты обещала успокоиться. Иначе я вообще не стану ничего говорить.

Смотрю на Ирину исподлобья. Стараюсь дышать ровнее. Хочется ведь узнать, что надо этому мерзавцу, чего он приперся с утра пораньше.

— Он что, ночевал у нас? — не выдерживаю.

— Нет, он пришел чуть раньше меня, чтобы поговорить с тобой.

— О чем, Ира?! О чем он может говорить со мной после всего, что уже сказал мне, и того, что мы обе видели вчера в клинике!

Я опять срываюсь на крик. Ирина решительно встает, давая мне понять, что сейчас уйдет, если я не перестану истерить.

— Все, я молчу…

— Так вот. Выглядел он, конечно, как побитый пёс. В какой-то момент мне даже жалко его стало.

Мне стоит неимоверных усилий не обрушиться на подругу за ее сочувствие к подлому предателю. Но приходится засунуть свое возмущение куда подальше.

— Понимаешь, он находится на распутье. Он запутался. Там ребенок. А тут ты. И если бы он узнал о твоей беременности, то я уверена, он бы выбрал тебя и вашего общего ребенка.

— Ира, — говорю глухо, — ты себя слышишь? Что значил, выбрал бы? Он что, на рынке? К тому же, свой выбор он уже сделал. А то, что он запутался, то… И вообще, пошел бы он… лесом!

— Юль, он хочет навестить тебя в больнице. Просил узнать, не против ли ты? Беспокоится о тебе. Я ему только о давлении сказала. Так он себя изводит, что все из-за него.

— А ты сама считаешь, что это не так?

— Я-то, конечно, на твоей стороне, но вдруг вы помиритесь. Ты пойми, вдвоем легче будет и вынашивать, и растить ребенка…

— Уйди… Вот уж никак не ожидала, что ты пожалеешь Кузьмина. Уйди. Я хочу побыть одна.

Отвернувшись к окну, я действительно не хотела больше продолжать разговор с Ириной. Но оставалась недосказанность. Я ведь так и не поняла, чего хочет Руслан, с какой целью приходил? Просить прощения, вернуться ко мне или просто нервы пощекотать.

Пересилив себя, останавливаю Ирину, которая уже стоит в двери, собираясь и в самом деле уйти.

— Ир, прости… Это я от отчаяния. Вернись, пожалуйста, и расскажи конкретно, что надо Кузьмину?

Ирина не заставляет себя долго упрашивать. Я благодарна ей за это. Ведь без ее участия мне вообще никак…

— Знаешь, ни о чем конкретном он не говорил. Но очень хочет встретиться с тобой и, как он сказал, все решить.

— Что решить, Ириша? Неужели и без того не все понятно…

Видимо, в моем голосе Ирина уловила совсем уж паршивое настроение, поэтому постаралась поднять мой боевой дух.

— А ты согласись на встречу! С тебя ведь не убудет! И в ходе разговора определишь, стоит ли сообщать Руслану о ребенке. Но если хочешь знать мое мнение… — она мгновение оценивающе смотрит на меня, — то я считаю, что в любом случае надо. И так же считает Антон.

— Ведь ты пойми, продолжает она, — вот элементарно, ты попала в больницу, кто-то ведь должен о тебе позаботиться… Нет, ты не думай, я всегда помогу, но рядом должен быть человек, который тебе дорог…

— Дорог, Ира… Ты права. Но, как оказалось, Руслан, не настолько надежный человек, на которого можно положиться. Он весь в эмоциях… Запутался в интрижках… Поэтому, я не знаю… Я подумаю, а ты пока ничего ему не говори. Хорошо?

— Ладно. Только взвесь все и прими правильное решение. В конце-то концов, неужели тебе не обидно за себя, за своего малыша? Почему ребенок какой-то стервы будет расти в полной семье, а у твоего в графе «отец» поставят прочерк.

Смотрю на нее и не могу сдержать тяжелый вздох. Она в чем-то права, и я с ней во многом соглашаюсь. Но не во всем. И вообще я должна все сама взвесить, прежде чем решить, что и как. Поэтому устало прошу ее:

— Ириша, а теперь ты иди. Без обид. Я просто хочу отдохнуть… и подумать…

— Матери-то сообщить, что ты в больнице?

— Пока не надо. Забеспокоится, начнет звонить, тогда и скажу о беременности… может быть. Но о Руслане пока промолчу.

Глава 10

Когда за Ириной закрылась дверь, меня охватила такая тоска, что хоть волком вой. Я вдруг в полной мере осознала весь ужас своего положения.

Но тут же запретила себе думать об этом.

Ведь я не одна. Во мне уже живет крохотное зернышко, мой будущий малыш. Я уже сейчас безумно люблю его. И сделаю все, чтобы он родился здоровым. Поэтому мне нельзя предаваться унынию и надолго застревать в этой унылой больничной обстановке.

Я должна радоваться жизни. Поскорее выписаться из больницы и просто жить. Ведь беременность — не болезнь, так что нечего мне здесь делать.

До этого момента меня спасал сон дома. Потом разговоры с Ириной, беседа с врачом, потом опять сон под действием лекарств.

А теперь я должна все понять, взвесить и принять разумное решение.

Но о каком разумном решении может идти речь, когда я так и не поговорила с Русланом. А ведь еще дома сожалела о том, что не дала ему высказаться. Ирина совершенно права, нам надо встретиться. И тогда, быть может, мне станет легче.

Ведь тот самый незакрытый гештальт, как утверждают психологи, те самые незавершенные отношения губительно сказываются на психике. А мне сейчас это совсем ни к чему. От моего психологического состояния зависит состояние развивающегося малыша.

Поэтому я встречусь с Кузьминым. Только не здесь и не сейчас. После выписки. Меня напичкают препаратами, и я буду спокойна, аки удав. К тому же, я успею подготовиться к этой встрече. Подберу нужные слова…

И тут меня вновь заносит.

Какие слова!

К чему я могу подготовиться?

У меня что встреча с Кузей по сценарию расписана?

Блииииин! Да пошел бы он… лесом. И пусть его там волки сожрут. Мне легче будет думать, что его вообще не стало, чем о том, что он ушел к другой.

О, нет! Что это я?!

Да пусть себе живет! Только меня трогать не надо. И о любви своей петь тоже не надо. Мне вообще от него ничего не надо.

А ведь как хитер! Это он Ирине лапшички навешал, чтобы себя обелить. Дескать, вот я какой несчастный… меня пожалеть надо… я запутался.

Запутался он! Кобель паршивый!

Не знаю, как далеко занесло бы меня раскачивание на эмоциональных качелях, швыряющих меня из одной крайности в другую. Но мои метания прервал телефонный звонок.

Мама! Как вовремя.

Принимаю звонок, слушаю родной взволнованный голос и буквально оттаиваю душой.

— Доча, ты что, ты где? Вчера весь вечер тебе звонила, места себе не находила.

— Мам, все хорошо. Правда, я сейчас в больнице. Но ничего страшного, давление чуть поднялось. И вот…

— И это ты называешь ничего страшного? В твоем-то возрасте и давление! Я сейчас же приеду! Как ты себя чувствуешь?

— Уже хорошо. Но доктор советует… пройти полный курс лечения.

Не хочу признаваться в главном. По телефону не хочу. И вообще сейчас не хочу. Мне нужна передышка.

— Ты от меня ничего не скрываешь? — в голосе матери тревога. Оно и понятно.

— Мамуль, я ничего не скрываю. И чувствую себя нормально. И приезжать сегодня не надо. У меня только недавно была Ира. Привезла мне все необходимое.

— Ира?.. А Руслан что же?

— Ну да… они вместе с Русланом собирали сумку. Да не переживай ты. Все у меня хо-ро-шо. Завтра приедешь, поболтаем. А сейчас мне пора на процедуры. Все. Пока-пока. Чмок тебя.

Уфффффф! Чуть было не вляпалась про Руслана.

Конечно же, я все расскажу маме, но чуть позже, когда ситуация прояснится. И боль хоть капельку поутихнет. Потому как что бы ни прояснилось, ясно одно — ничего хорошего уже не будет у нас с Кузей.

Я не смогу простить измену.

Да и он не сможет оставить ту женщину.

И пусть не заливает про любовь.

Не верю!

Ни за что не поверю!

Ведь я видела своими глазами, как он нежно поддерживал свою беременную любовницу под руку, когда они вышли от врача.

И все. Хватит истязать себя мыслями о ничтожестве, каким оказался Кузьмин. Быть может, я бы поняла его, если бы он признался раньше, что увлекся другой женщиной. Что у них случайная мимолетная связь, в результате которой любовница забеременела…

О, нет!

Я опять о нем! Об этом гадком человеке, который нагло лгал мне не менее полугода. И при этом всегда был милым, добрым и внимательным. И все это время я ни капельки не сомневалась в его любви и верности.

Какой ужас! Я позволила обманывать себя, словно мне не двадцать семь, а каких-то пятнадцать лет. И я — наивная простушка, которой можно бесконечно вешать лапшу на уши.

А как же та самая хваленая женская интуиция?

Говорят, любящая женщина сразу чувствует измену.

Получается, я бесчувственная деревяшка, которая просто не любила своего мужа?

Ну вот, докатилась до самобичевания. Выходит, сама же во всем виновата — не доглядела, не почувствовала, не поняла…

Ой-ё-оооо! При такой чехарде в мыслях недалеко и до психушки. Это просто невозможно — лежать вот так целый день и думать, думать, думать! Какое же это лечение?

Все! Я собираюсь, и еду… Куда? Наверное, сначала домой. А потом на работу. Среди людей и занявшись делом, я хоть немного отвлекусь. И не буду истязать себя, тетешкая свое истерзанное сердце и пытаясь унять невыносимую душевную боль.

После долгих уговоров и обещаний строго выполнять назначения врача, я подписываю бумагу об отказе от стационарного лечения. Скидываю в сумку все, что притащила мне Ириша. И вызываю такси. Только на вопрос «куда едем» вдруг без колебаний называю адрес ателье.

Домой пока нельзя. Там я опять начну жалеть себя. Но мне ведь нельзя раскисать. Я должна быть сильной.

Глава 11

Ирина в шоке. Смотрит на меня округлившимися глазами, будто увидела привидение. Я же не удивлена таким приемом. Конечно, ведь после всех мозговых штурмов в надежде найти ответы на вспыхивающие вопросы я выгляжу не лучшим образом.

Она увлекает меня в мой кабинет. И сотрудницам остается только гадать, что это со мной и откуда я приперлась с огромной вещевой сумкой.

— Ты что творишь, малахольная? — приглушенным шепотом вопрошает меня подруга, явно осуждая мою самодеятельность.

— Ириша, миленькая, я там с ума сойду. Вот, смотри, выпросила лечение в домашних условиях. — Выгружаю перед ней ворох препаратов. — Я буду всё-всё принимать строго по часам. Но там я сойду с ума. Я просто не выдержу!

— Ну ладно… — сдвинула брови Ирина. — Только не смей рыдать, — добавила строго. — Не нужны тебе лишние разговоры.

— Ирусик, я там буквально извожу себя мракобесием. А здесь, в коллективе, придется держать ужасные мысли в узде. Прикинь, я до того додумалась, что посчитала себя виноватой в измене Кузи! Каково? А?!

— Понимааааааю, — тянет она, но, уже приняв какое-то решение, обычным тоном дает распоряжение мне, своему работодателю! — Значит так. Сейчас набросаешь себе что-нибудь на лицо и садись подписывать документы, раз такая деятельная. До конца рабочего дня еще два часа, поэтому вот тебе сводку. Вперед!

Она протягивает мне бумаги, а я, ошарашенная таким поворотом, не мигая смотрю на нее.

— Вообще-то… я на больничном…

— Ах, на больничном! Тогда — домой!

— Ира… Какая муха тебя укусила? — Стою в растерянности, не зная, то ли швырнуть ей бумаги на стол, то ли сумку хватать и… Дальше не знаю.

— А можно я с тобой вот здесь… посижу… тихонечко?

Ну вот, докатилась, у своего зама разрешения прошу посидеть в своем кабинете.

Ирина сменяет гнев на милость:

— Дуреха ты, Юлька. И чего в палате не лежалось? Приперлась она! Вся такая бедная и несчастная. Если я тебя жалеть сейчас начну, ты здесь вселенский потоп устроишь своими слезами. Возьми себя в руки. Определись, чего ты хочешь. Трудно. Но надо.

— Хочешь быть матерью-одиночкой? — уже спокойнее, но убедительно продолжает она. — Тогда придется набраться сил и терпения. Хочешь, чтобы Кузьмин был с тобой, смирись с присутствием в его жизни второй семьи. Мне показалось, что именно на это он намекал при нашем с ним разговоре.

Она не кричала, не ругала, не осуждала. Просто уговаривала принять единственно правильное решение и не метаться из стороны в сторону.

И ведь была совершенно права. Но, соглашаясь с ней, я исходила жалостью к себе любимой. А она призывала меня быть сильной.

Продолжаю слушать ее, но хочу возразить ей только в одном: она ведь даже не представляет, насколько больно столкнуться с предательством. Насколько страшно остаться одной, брошенной и никому не нужной. Однако молчу, давя в себе страх и заглушая боль.

— Ир, — хотела я продолжить разговор, вспомнив о ее странном предположении на намеки Руслана о нашем дальнейшем сосуществовании.

— Все, Юля. Ты обещала посидеть тихонечко. Вот и посиди. А мне еще поработать надо.

Она уткнулась в компьютер. И мне пришлось смириться, терпеливо дожидаясь конца рабочего дня. Но уж лучше здесь в качестве бесплатного приложения, чем одной в палате.

Стараясь не отвлекать Ирину, я уютно устроилась в кресле напротив. И даже незаметно задремала, утомленная одолевающими меня безрадостными мыслями.

Когда Ира осторожно тронула меня за плечо, я вздрогнула. С трудом сообразила, где я и что здесь делаю. Потом, спохватившись, стала извиняться перед подругой за назойливость и нытье.

— Да ладно, Юль, поехали ко мне. Тебе не стоит оставаться одной дома.

— Ага… — еще не совсем придя в себя, согласилась я. Но тут же добавила: — А давай все-таки ко мне? Хоть на часик. Так хочется расслабиться, принять душ, а уж потом…

Что потом, додумывать не было сил.

— Хорошо. Только все это по-быстрому. Меня, между прочим, дома ждут.

Последние ее слова, брошенные вскользь, острой болью вперемешку с завистью отозвались в сердце. Они заставили сосредоточиться на мысли, что меня теперь уже никто никогда не будет ждать дома.

Да и где он теперь, мой дом? Могу ли я вернуться в нашу квартиру? Как долго могу там оставаться? До сих пор никогда не задумывалась над этим.

Теперь же, пока Ирина наводила порядок на рабочем столе, они впервые со всей остротой возникли передо мной.

За четыре года совместной жизни у нас с Русланом ни разу не заходил разговор об этом. Как-то так получилось, что мы с Кузей решили начать совместную жизнь, полностью распростившись с холостяцким бытом, жильем и даже предметами обихода.

Поэтому первым делом купили себе новую просторную квартиру. Не желая перемудрить со стилем, остановились на модной тенденции минимализма. Но с использованием более мягкого, теплого и уютного интерьера.

На обустройство нашего общего жилья мы потратили немало сил и старания. При этом все рутинные хлопоты по оформлению интерьера легли на мои плечи. А что касается документации, доставки, установки и прочих бытовых моментов, — этим занимался Руслан.

И только сейчас я всерьез задумалась, с чем останусь после развода с Кузьминым. Сомнений относительно самого развода у меня не возникало.

А как же иначе? Я хочу как можно быстрее вычеркнуть из жизни все, что связано с Кузей. И в первую очередь, его самого. Поэтому без развода никак.

Подхватив меня под руку, Ирина так и не дала мне продумать серьезный вопрос о том, на что я могу претендовать после расторжения брака.

Ателье, само собой остается за мной. Это не обсуждается. Мой небольшой, но достаточно прибыльный бизнес — это единственное, что наверняка принадлежит только мне. Что касается фирмы Антона и квартиры, — тут я пас. Что-то они там с моим покойным отцом мудрили. Руслан не особенно посвящал меня в их дела, а я, целиком и полностью посвятив себя любимой работе, не особенно интересовалась. Точнее, совсем не вникала.

Но это было тогда, когда мы с Кузей были семьей. Теперь же…

— Ничего, дома просмотрю все бумаги, — успела я сделать хоть одно разумное умозаключение за сегодняшний день, заполненный необузданной гонкой взбесившихся мыслей.

Переступив порог нашей квартиры, я еще острее почувствовала весь ужас случившегося. С неимоверной силой навалилась боль, которая буквально не давала шагу ступить. Без слез, без стенаний я медленно сползла по стенке, прислонившись к ней спиной.

Ирина, не желая терять ни минуты, уже хлопотала на кухне. Оттуда доносился ее голос, но смысл слов до меня не доходил.

— Юль, где у тебя заварка?

Она вышла в прихожую и, увидев меня в таком состоянии, прямо взорвалась от возмущения.

— Знаешь, дорогая, хватит сопли на кулак наматывать! Если ты не забыла, меня дома ждут. И ты, между прочим, просила забежать сюда на минутку. Так что поднимайся, собирай манатки, и поехали.

Ее командный тон вывел меня из состояния прострации. И, повинуясь приказу, я заставила себя подняться с корточек и войти в гостиную. Однако здесь буквально рухнула на диван и неожиданно для себя, заявила:

— Ира, я остаюсь… Ты можешь ехать к себе. А мне надо побыть одной… дома. Ведь пока это еще мой дом?

— Ты это у меня спрашиваешь?! Кому как не тебе знать, кто законный владелец вашего семейного гнездышка. Квартира ведь куплена в браке?

— Ну да.

— Значит, ты имеешь полное право на ее половину. Но все зависит от того, как вы ее оформили. Ты присутствовала при оформлении документов?

— Нет, этим занимался Руслан.

— Тогда не знаю… Послушай, нечего гадать, надо посмотреть бумаги, и все прояснится. А пока давай хоть чаю выпьем. Надеюсь, какие-нибудь печеньки у тебя найдутся?

Смотрю на нее с недоумением. Как она может думать сейчас о чае, о печенюшках. Но вместо возмущения ощущаю вдруг такой приступ голода, что забываю обо всем.

Глава 12

Непреодолимое желание что-нибудь съесть гонит меня на кухню вслед за Ириной. К счастью, холодильник за эти дни еще не опустел. А к чаю у меня всегда что-нибудь припасено.

Вообще-то я очень даже хозяйственная, хоть и не люблю возиться на кухне. Так, по-быстрому что-нибудь сварганить, это по мне. Но что касается продуктов, то в их отсутствии меня никогда нельзя было упрекнуть. Запасливая и практичная, как говорил Руслан, когда я закупала продукты впрок.

Пока закипал чайник, мы успели пожарить омлет и соорудить горку бутербродов. Обе настолько проголодались, что, не отвлекаясь на разговоры, умяли все за милую душу.

И мне, как ни странно, заметно полегчало.

Вот зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Врут! Сердце женщины тоже откликается на запросы желудка. Поэтому мы также не прочь побаловать себя чем-нибудь этаким. Но при отсутствии оного, довольствуемся всем, что имеется под рукой.

Заморив червячка, Ирина тоже расслабилась и стала несколько сговорчивее.

— Ну, а теперь давай посмотрим твои документы, — и задумавшись на секунду, добавляет: — если их еще не умыкнул Кузьмин в свой прошлый приход.

Ее слова заставляют отказаться от недопитого чая. Я опрометью бросаюсь в спальню. Там в шкафу есть отдельная полка, на которой вообще-то сложено белье. А за ним — папки с документами. Руслан давно собирался установить в своем кабинете сейф, но у него так и не дошли руки до такого ответственного дела.

Отмечаю беспорядок на полке. Лихорадочно перебираю бумаги. Неужели успел забрать? Но с радостью обнаруживаю документы на квартиру, не обращая внимания на все другие.

— Фуууууух! Не успел! Видно, что рылся здесь, но почему-то ничего не взял. Странно. Или забыл? О каких документах может идти речь, когда у него на первом плане любовь! Однако все-таки что-то искал. Что именно? Вот загадка.

С облегчением вздыхаю и радостная, что нашла искомые документы, направляюсь к Ире, надеясь вместе с ней ознакомиться с содержанием заветной папочки.

И как это я раньше совершенно не задумывалась о серьезных вопросах, касающихся недвижимости. Называется, сапожник без сапог! Ежедневно работая с финансово-экономической документацией, я абсолютно не придавала значения состоянию личных важных бумаг.

Честно говоря, в этих вопросах целиком и полностью доверяла Руслану и отцу. Практически именно покойный отец занимался подобными проблемами, привлекая к участию Руслана. Но теперь мне придется всерьез заняться этим. Жаль, что отца уже нет. Он бы быстро разобрался во всем…

При моем появлении Ирина подает мне предупреждающий знак, приложив палец к губам. И извиняющимся тоном продолжает разговор по телефону:

— Да, Антон, скоро будем. Мы с Юлькой на минутку заехали к ней домой и уже выезжаем. Все, чмок тебя и Сонечку тоже.

Едва отключив телефон, торопит меня:

— Слышала? Мои наседают! Так что мигом собирайся, и поехали!

— А как же?..

— Поехали, говорю! Антон теряет терпение. У нас полистаем твои бумажки. За 10–15 минут в них не убудет и не прибудет.

Впопыхах запихиваю в сумку кое-какие вещички. Но папку из рук не выпускаю. Ее содержимое становится для меня самым важным. И я сгораю от нетерпения, чтобы как можно быстрее ознакомиться с ним.

Попутно ругаю себя на чем свет стоит. Ведь за четыре года совместной жизни можно было заглянуть в нее. Или хотя бы завести разговор о недвижимости. Но я была настолько счастлива и беззаботна, что вопросы о том, кому принадлежат деньги, бизнес, недвижимость меня вообще не интересовали.

Зато сейчас…

Ирина прерывает поток моих меркантильных мыслей.

— Чего ты вцепилась в эту папку? Раньше надо было вникать, что, кому и в каких долях принадлежит. Ничего, не кисни! Все образуется. Надеюсь, Кузьмин не последняя сволочь и не оставит тебя на улице.

При этих ее словах у меня по спине пробежал холодок.

А вдруг он воспользовался моей неопытностью, вернее, пофигизмом, и оформил нашу совместную квартиру только на себя?

Но гоню подальше нехорошие предположения.

И вот ведь что интересно. Хитрость и уж тем более алчность — это совсем не про меня. Но сейчас я думаю не о себе, а о той крошечной точечке в моем животе. Нам с малышом нужна крыша над головой. Сама бы я уж как-нибудь. Но у ребенка должны быть нормальные условия.

Поэтому я не дам себя, а значит, и своего ребенка в обиду! И даже если Кузьмин что-то там намудрил, упрусь рогом и буду отстаивать свою, как сказала Ира, половину.

Безуспешно пытаюсь пролистать документы на жилье, но слабое освещение салона и присутствующее волнение не позволяют найти интересующие сведения. К тому же Ирина накрывает папку своей ладонью со словами:

— Сейчас ничего не изменишь, а только нервы истреплешь. Раньше надо было мозги включать. Это ж надо! Прожить в браке столько лет и не знать нюансы оформления недвижимости! Я в шоке…А теперь наберись терпения, и скоро все выясним.

Беспокойство, вызванное мыслями о недвижимости, возымело свой положительный эффект. Задумавшись о крыше над головой для будущего ребенка, я перестаю думать об измене Кузи. Перестаю жалеть себя и предаваться унынию.

Во мне просыпается боевой дух, что ли? Это очень кстати. Без него мне не выкарабкаться из трясины, в которой я завязла из-за предательства мужа.

Глава 13

Когда мы подъехали к дому Ирины, я и в самом деле уже была настроена воинственно. Взглянув на меня, она даже удивилась:

— Или мне кажется, или зажатая в твоих руках папка возвратили тебя в реальный мир?

— Ага. Надеюсь, что ее содержание не сбросит меня на дно жизни, — горько пошутила я. И добавила: — Но если что, то я…

Не успела озвучить свои грозные намерения, так как нас уже встречал Антон. По всему видать, он был недоволен столь поздним возвращением жены. А тут еще я с вещевой сумкой.

— А вот и мы! — Ирина поспешила опередить недовольство мужа. — Нам очень нужна твоя консультация.

Антон, довольный, что жена подчеркнула при мне его значимость, уже улыбается и гостеприимно предлагает войти.

Ох уж, эти мужчины, вот любят они, чтоб гладили их по шерстке и нахваливали, успеваю я подумать. И тут же обрываю себя. Это во мне говорит зависть. Наверное.

И вообще я уже жалею, что согласилась сюда приехать. Зачем? Чтобы наблюдать чужое счастье? Мне сейчас это совсем ни к чему. И без того сердце вдребезги. А при виде чужой семейной идиллии вряд ли удастся собрать осколки в кучку и склеить их.

Домой. Хочу домой.

Да, там пусто, одиноко. Но там я могу дать волю чувствам. Нареветься вдоволь в конце концов. Но без свидетелей.

— И чем же я могу Вам помочь? — нарушает мои мрачные размышления Антон.

— Да так… вот документы на квартиру. И надо понять… — замолкаю, не зная, как объяснить, что меня интересует.

На помощь приходит Ирина.

— Антоша, ну что ты прямо с порога. Может, сначала поужинаем?

— Нет-нет, давайте сразу посмотрим бумаги, и… я поеду…

— Куда это ты собралась? — сурово вопрошает подруга. — Сегодня заночуешь у нас. И это не обсуждается.

Но во мне зреет протест. И что это она командует? Я не маленькая девочка. И сама могу решать, как мне быть и где мне спать. И вообще мне надо учиться жить самостоятельно. С первого дня. Иначе я себя никогда не соберу.

Ирина смотрит с подозрением.

— Уверена?

— Да. Я так решила, — говорю твердо. — Давай просмотрим, что там в папке, и я — домой.

Напрягаюсь при мысли, что у меня, может быть, и нет уже дома, то есть никаких прав на квартиру. Становится душно. Чувствую, как к лицу приливает кровь.

Стоп. Надо взять себя в руки. А то я превращусь в марионетку в руках подруги. Это моя жизнь. Это мои проблемы. И я должна их решать… теперь сама.

Ира вынуждена уступить мне. И мы, наконец-то, открываем папку, от которой зависят все мои дальнейшие действия. Если…

Антон, бегло просмотрев бумаги, смотрит то на меня, то на жену.

— И в чем проблема? Квартира оформлена на тебя, Юля. Вопрос только в том, когда осуществлялась сделка — до или после вступления в брак. Если до…

Слушаю его и сердце начинает отбойным молотом дробить грудную клетку. Я ничего не понимаю. Ведь бегал по инстанциям, насколько мне помнится, Руслан. Правда, под чутким руководством моего отца. Но почему квартира оформлена на меня? Ладно. Что из этого следует? Заставляю себя прислушаться к голосу Антона.

— Если до брака, — продолжает он, — то ты единственная полноправная владелица. Но если после, — он делает выразительную паузу, — то при таком раскладе, тебе принадлежит половина совместно нажитого имущества.

Я с облегчением вздыхаю. При любом раскладе половина принадлежит мне.

Антон же победоносно смотрит на Ирину, ожидая от нее очередного признания в его необыкновенных способностях разрешать любые вопросы.

Я, между тем, лихорадочно пытаюсь вспомнить последовательность событий. Сначала свадьба, а потом квартира? Или наоборот? Одновременно удивляюсь, что теперь мои мысли заняты такими прозаическими проблемами.

Ну что ж, это даже хорошо. Пусть сердце хоть чуточку отдохнет. Правда, волнение остается. К тому же, именно на фоне стресса мне никак не удается воспроизвести в памяти, что, как и когда происходило более четырех лет назад. Тем более, что тогда я вообще не думала ни о чем, кроме любви к Кузе.

Но сейчас мне надо немедленно мчаться домой. Только по паспорту или свидетельству о браке можно будет восстановить интересующие сведения. А то, что они сейчас для меня важнее всего, вполне закономерно. Ведь я должна думать не просто о крыше над головой, а о том, где будет жить мой малыш.

Уговоры Ирины остаться у них не срабатывают. Прощаюсь с Антоном и заверяю подругу, что хуже уже не будет. А к случившемуся я понемногу привыкаю. Вернее, пытаюсь трезво оценить варианты своего теперешнего существования.

Если бы не две полоски на тестах и подтверждение беременности гинекологом, то я бы, наверное, только и думала об измене мужа. Жалела бы себя и плакалась бы в жилетку подруге. Но теперь я не принадлежу только себе. На мне ответственность за моего будущего ребенка.

Поэтому дома бросаю сумку в прихожей, прихватив с собой только папку с документами. Стараюсь, насколько это возможно, унять волнение. Отыскиваю свидетельство о браке. Пропустив все строчки, впиваюсь глазами в дату и сравниваю ее со временем оформления квартиры.

Результат провоцирует счастливый выдох.

Да! Квартира записана на меня, как сказал ранее Антон. И сделка купли-продажи осуществлена до заключения брака с Кузьминым.

Это что же получается?! Он к квартире не имеет никакого отношения! Во как! И она полностью, безо всяких оговорок принадлежит мне. И только мне!

Захлестнувшую меня радость урезонивает проснувшаяся совесть, сдобренная стыдом. Как же так? Мы оба продали свои холостяцкие квартиры, чтоб купить общую. Только я теперь при жилье, а Руслан остался с голым задом? Но это нечестно.

— При чем здесь честность? — несмело обозначился внутренний сверчок. Но тут же буквально возопил со все возрастающим возмущением: — А этот предатель поступил с тобой честно?! К тому же, при чем здесь ты? Сделку совершал он, вот теперь пусть и расхлебывает большой ложкой. Ахах-ха!

— Нет, это уж слишком, — неуверенно возражаю. — Придется вернуть ему половину стоимости.

— Ндааа… Видать ума у тебя… Да он надругался над твоими чувствами, нагулял на стороне ребенка, бросил тебя. А ты ему еще выплати половину стоимости квартиры. Ну в качестве компенсации за нанесенный моральный ущерб. Заметь, последнее — тебе. Тебе, а не ему. Ага! Мозги-то включи!

— И то правда… — неуверенно соглашаюсь я. Но затем воодушевляюсь: — Хватит сопли жевать! Совесть, видите ли меня, заела. Да я здесь вообще ни при чем. Однако… странно все как-то.

Хотя, что странного? Видимо, тогда Кузя любил меня. И даже в мыслях не допускал, что когда-нибудь…

И тут меня опять прорвало.

Осколки вдребезги разбитого сердца с новой силой впились в каждую клеточку. Боль излилась водопадом слез, взбудоражила мозг, который позволил себе передохнуть, пока я решала глобальный вопрос о недвижимости.

Отшвырнув бумаги в сторону, я бросилась ничком на кровать и зарыдала в голос. Чтобы выплеснуть обиду, рвущую меня на куски, я изо всех сил колотила по подушке кулаками, рискуя изорвать ее в клочья.

Ну и гад же ты, Кузя!

Какой же ты гад!

Ненавижу, ненавижу, ненавижу…

Глава 14

Просыпаюсь под утро от ощущения боли. Рука, крепко сжимающая угол подушки, онемела. Тело словно в тисках. Я ведь уснула в чем была, не раздеваясь.

С трудом заставляю себя встать.

Это не дело вот так издеваться над собой.

И вообще не дело изводить себя из-за этого мерзавца.

Сейчас важно не раскисать, а немедленно расставить все точки над i. То есть подать на развод. Наверняка, Руслан за этим и приходил. В памяти резко всплывает картина, полоснувшая острым ножом по вмиг оголившимся нервам.

Вот они выходят из кабинета врача. Мой муж, сияющий от счастья, одной рукой нежно обнимает любовницу. Второй — поглаживает ее живот. Он что-то тихонько шепчет ей на ухо, почти касаясь губами ее щеки. Она счастливо улыбается и гордо несет себя, вернее свое сокровище, которым крепко привязала Кузьмина к себе.

Блиииин! Как же больно!

Я не переживу этого…

Теперь понимаю, зачем он примчался ко мне в то утро. Ему нужен развод, чтобы узаконить отношения с этой, которая скоро родит ему долгожданного наследника.

Конечно же! Это он красовался перед Ириной, какой он несчастный и как любит меня. Чуууууушь. Не верю.

Но он больше не унизит меня своим предательством. Не увидит моих слез. Не услышит моей мольбы не бросать меня.

Нееееет. Все будет с точностью наоборот.

Я сама подам на развод. Я должна его опередить. Это я вышвырну его из своей жизни, а не он меня. Хочет свободы? Он ее получит.

Тут я очень кстати вспоминаю ситуацию с квартирой! То-то же, любимый, получай свободу. Пооооооооооолную.

Откуда во мне столько злорадства?

Откуда меркантильность, которая до сих пор не была присуща мне?

Откуда взялась эта жгучая ненависть, буквально разъедающая мою душу?

Да, именно разъедающая меня изнутри, разрушающая меня прежнюю. Она не оставила во мне ничего из того, какой я была прежде. Нежной, ласковой, любящей. Но тогда я была любимой, а теперь, увы, — брошенка.

Слово-то какое обидное.

Ну и пусть!

Да, брошенная, но гордая и независимая. Я не доставлю ему удовольствия слезами и бессмысленными уговорами остаться со мной. Хотя у меня есть рычаг, на который можно было бы надавить и сделать попытку вернуть его.

Моя рука уже поглаживает живот.

— Не волнуйся, кроха. Я не сделаю этого. Нам не нужен такой папа. Так что пусть лучше вообще не знает о тебе. Зозулька моя, я так люблю тебя…

Погрузившись в горестные размышления, я не заметила, что наступило утро.

Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть. Кто бы это мог быть в такую рань? Мама! Я даже не потрудилась сообщить ей, что выписалась из больницы. Сейчас она мне задаст трепку.

Открываю и застываю от неожиданности — передо мной Руслан…

Боковым зрением успеваю скользнуть по своему отображению в зеркале. О, ужас! Выгляжу отвратительно. А мечтала встретиться с бывшим мужем во всеоружии, включающем потрясающий внешний вид и стальные нервы. Только в довершение к припухлости глаз и красноватых век внутри все дрожит.

— А… ты… почему без звонка?

— Не понял, что ты имеешь в виду, — ошарашенно смотрит на меня своими шоколадными глазами, словно ничего не произошло. Просто сама невинность, блин!

— Все! — швыряю ему гневно. — Во-первых, следовало предупредить меня о визите. Или уже не работают элементарные правила вежливости? Во-вторых, негоже открывать дверь ключом в квартиру, где живет чужая одинокая женщина. А в-третьих…

— Юлька, ты чего?! Я же домой вроде бы пришел.

— Именно, «вроде бы». Теперь твой дом не здесь. Так что ко мне, пожалуйста, только по предварительной договоренности.

Господи, что я несу?! Может, не надо вот так, с порога…

Но взбунтовавшаяся обида заставляет меня сразу дать ему понять, что перед ним не сломленная одинокая женщина. И миндальничать с ним я не собираюсь.

— Юленька, да что с тобой?! Что за чушь, какая договоренность.

— Юленька? Ахха-ха-ха-ха! Ну это ты загнул. Оставь нежности для своей этой, как там ее? Ларисы (мысленно добавляю — крысы).

Вот тут я не права. Она очень даже симпатичная. Глазками тогда на Русланчика хлоп-хлоп. Милота, да и только. Не зря же он готов ковриком перед ней стелиться.

— Юля, — словно издалека врываясь в мои размышления, до меня долетает голос Руслана, — ты должна меня выслушать.

— Да что ты говоришь?! Я тебе ничего не должна. Но раз уж пришел, говори.

Убеждаю себя, что мне действительно необходимо выслушать этого кобеля. Хотя бы для того, чтобы избавиться от мыслей о нем. И навсегда изгнать его из своего сердца.

Но как больно! Невыносимо больно видеть его лицо, ставшее совершенно чужим. Понимать, что уже никогда ничего не будет, как прежде. И пришел он не ко мне. Просто ему что-то надо от меня. Но вот что? Именно это я должна понять и поэтому выслушать его.

Вдруг мозг взрывает шальная мысль:

— А вдруг он решил вернуться?! И пришел просить прощения.

Словно подслушав мой мысленный бред, Руслан промямлил:

— Понимаешь, это была мимолетная слабость. Затмение. Я…

— А вот это ты брось! Видела я эту слабость… когда вы выходили от врача.

— То есть? О чем это ты?

Ну вот я себя и выдала! Блин! Надо собраться и не пороть горячку. Вслух, стараясь говорить как можно равнодушнее, на ходу придумываю:

— Так у меня давление подскочило, и мы с Иркой в клинику приехали. Вот и видели Вас. А что, Ира тебе не рассказала? Кстати, вспомнила, она передала, что ты какие-то вопросы хотел решить?

Мне удается выровнять интонацию до такой степени, словно я говорю о совершенно обычной ситуации. А внутри бушует ураган. Но показывать, как мне тяжело дается этот разговор, не хочу. Не доставлю ему такого удовольствия!

— Да, я… хотел… Короче, ты прости меня, что так получилось. И знаешь… Мне нужно развестись с тобой.

При этих его словах я словно окаменела. Застыла, не в силах что-нибудь ответить. Вот тебе и вернулся! Размечталась. Ага.

— Мася, — вздрагиваю, — поверь, я по-прежнему люблю тебя. Но я попал в такую ситуацию.

Сволочь! Это у него ситуация? Подонок! Да как он смеет произносить слова любви. Убить… Я готова убить его…

— Руслан, ты себя слышишь? Это из-за любви ко мне ты ушел к другой. И развестись хочешь, потому что по-прежнему любишь? Как-то не вяжется, Кузя.

Предательские слезы готовы вот-вот брызнуть из глаз. Отворачиваюсь к окну, стараясь удержать их. С языка готовы сорваться слова о нашем ребенке. А что если все-таки сказать?

Но голос Руслана опережает мои сомнения.

— Понимаешь, врач сказал, что Ларе нельзя сейчас нервничать… И вообще, если мы с ней не вступим сейчас в брак, возникнут проблемы при оформлении ребенка. Ну… когда он родится…

— Прекрати… — останавливаю его, не поворачивая головы от окна.

Как тяжело это слушать. И этот противный просительный тон. Неужели это Руслан? Мой Руслан, всегда уверенный в себе, легко решающий любые проблемы. Открытый, доброжелательный, всегда с улыбкой.

Где-то в глубине души появляется жалость к нему. Правда, жалость, унижающая его. И я уже готова обещать, что сама подам на развод, лишь бы прекратить эту унизительную для обоих сцену.

Но что-то останавливает меня. Моя рука непроизвольно касается живота, и я решительно выдаю:

— Я подумаю об этом.

— Но время поджимает, — вдруг наглеет он и вызывает у меня этими словами категорический протест.

— Я сказала, подумаю.

— Юля, но ты не удержишь меня, не дав согласия на развод. Пойми, мы хотим, чтобы ребенок родился в браке.

Как же он противен мне в этот момент. Его подлость и наглость не имеют границ.

Щассс, любимый, — хочется выплеснуть ему в лицо, — я сделаю все так, как вы желаете! И будьте вы счастливы. Ага. Вот только фиг вам.

— Так я могу надеяться, что с разводом проблем не будет?

— Знаешь… ты иди… Все обсудим потом. А сейчас мне пора собираться. Дела, знаешь ли.

Если честно, я никуда не спешу. Но меня распирает от возмущения и ненависти. Боюсь, что эмоции рванут из меня водопадом слез или едва сдерживаемым желанием убить наглеца. Но в тюрьму мне сейчас никак нельзя. А показывать бывшему свою слабость, размазывая слезы по щекам, не хочу. Обойдется!

— Да, Юль, я еще хотел поговорить о квартире.

Что?! Ох, ни фига ж себе заявочки!

— Руслан, не гони лошадей. — Поражаюсь своей неожиданной сдержанности, совершенно не свойственной моему характеру. Хотя сдерживаюсь с трудом. И нахожу в себе силы сухо добавить: — Я сама позвоню тебе, когда мы сможем встретиться и обсудить все вопросы, которые тебя интересуют.

Какой-то бесенок внутри меня торжествует:

— Так его, так! Пусть поволнуется. И его цаца — тоже. Не все же им на блюдечке с голубой каемочкой!

Глава 15

Моей сдержанности хватило ровно до того момента, когда за расстроенным Кузей захлопнулась дверь. Именно захлопнулась, а не закрылась. Ведь он буквально взбесился, уразумев, что легко и просто получить все и сразу не получится.

— Ах ты ж гад! Мерзавец! Развод ему нужен. О квартире надо поговорить! — возмущаюсь во весь голос. — А что касается любви, так только вскользь, про между прочим! В ситуацию он, видите ли попал. Лара нервничает.

А мне-то что до ее нервов? Плевать я хотела на его ситуацию!

У меня самой ситуация та еще. Я вообще в больнице должна лежать. И ведь не просто так у меня давление взбрыкнуло. Я — сплошной сгусток взбесившихся нервов. А мне ведь тоже нельзя нервничать.

У меня вообще голова кругом от мыслей о том, как жить дальше, что делать, как поступить. В голове все смешалось, запуталось. И нет просвета. Порой мне кажется, что я схожу с ума, настолько неясно предстает передо мной действительность.

А он!..

Он даже не извинился. Не покаялся.

Да и не нужны мне его объяснения!

Сейчас передо мной главная задача — сделать все, чтобы моему ребенку было хорошо. А свои проблемы предатель пусть сам и решает. Не я разрушила нашу семью. Вот пусть и расхлебывает! Развод, видите ли, ему понадобился! Ахах-ха!

Так. Хватит психовать. Надо собраться. И не просто в кучку, а действовать разумно, с холодной головой. А еще лучше проконсультироваться с юристом. Потому что сама я, находясь в стрессовом состоянии от его художеств, могу наделать немало глупостей.

Приехав в ателье, первым делом направляюсь в кабинет Ирины. И, не в силах сдерживать возмущение, взрываюсь с первой секунды.

— Ты представляешь!..

— Стоп! А потише нельзя? Или тебе хочется оповестить всех о своих проблемах?

Она усаживает меня на свое место, сама усаживается на стул напротив.

— Вот теперь я слушаю, но при условии, что без крика!

Ну вот такая она, моя Ирина. С ней не рассиропишься. Ее суровость напускная, а душа у нее чуткая, добрая. Что касается деловых качеств, то она просто супер. Ни на кого другого не могла бы оставить ателье даже на пару часов, а Ирине доверяю на все сто.

Сейчас ее поддержка мне особенно нужна. Рядом с ней я становлюсь решительнее. И не только потому, что она старше. Хотя это тоже немаловажно.

— И еще вот что, — не унимается мой зам, — раз появилась, надо сначала хотя бы документы подписать. Вон какая кипа накопилась. А там, глядишь, и обед. Посидим в кафе, тогда и выложишь все, что накопилось. А то на бегу и я ничего не пойму, и ты нормально не выскажешься. Согласна?

Конечно, согласна. Хотя немного обидно. Неужели ей совсем не интересно, что у меня накопилось и как развиваются события. Но я вынуждена признать ее правоту. Дела запускать нельзя. Меня этому и отец учил.

Просматривая документацию, с грустью вспоминаю об отце. Мне его очень не хватает. Особенно сейчас, в трудной ситуации…

С отцом у меня были прекрасные отношения. Он всегда был на моей стороне. Даже когда мама была мной недовольна. Особенно выручил, когда встал вопрос о том, куда мне поступать. Мама настаивала только на медицинском, а я была поглощена моделированием одежды.

Споры разгорелись нешуточные. Она считала, что моя мечта — дело несерьезное, непрактичное и приводила тому массу доводов. Отец же поддержал меня. И только благодаря ему я стала тем, кем стала. И ни разу не пожалела об этом.

Правда, начать свой бизнес без помощи отца я бы вряд ли смогла. Но, поддержав меня в малом, он сделал все, чтобы я стала успешным руководителем прибыльного и, что главное, любимого дела.

Жаль, что его уже нет с нами…

Охватившие меня воспоминания об отце уступают место мыслям о маме. Рука тянется к телефону.

— Да, Юленька. Как ты себя чувствуешь? Не жалеешь, что поспешила выписаться из больницы? — опережает она меня. Видимо, ждала звонок с нетерпением.

На сердце теплеет. Вот человек, который никогда не предаст. Только совсем не хочется грузить ее своими проблемами. Поэтому я отвечаю как можно бодрее:

— Привет, мамуля. У меня все хорошо. Давление больше не поднималось ни разу. Я ведь регулярно принимаю лекарства. А звоню, потому что соскучилась.

— Так приезжай. Я тоже скучаю. Может, сегодня?

— Нет, мамочка, у нас аврал на работе. Как только все устаканится, я заеду. А сейчас пока-пока. Чмок тебя. Дела. И не скучай там…

Разговор с матерью все-таки погрузил меня в мрачные воспоминания о подлом предательстве Руслана. Ведь при встрече мне как-то придется объяснить ей, что происходит. Скрывать долго не получится.

Вообще-то надо съездить к ней. Соскучилась я. И так захотелось увидеть родное лицо. Просто прижаться к родному плечу. Поплакаться? Нет, пока лучше не затрагивать эту тему.

Пока что? Пока сама не наведу лад в своей душе и не приму правильные решения. И про развод, и про квартиру. И следует ли сообщать Кузьмину о ребенке…

Ндаааа. Руководитель из меня на данном этапе никакой. Не зря мне открыли больничный. В таком состоянии можно свести на нет все достижения моего бизнеса одной необдуманной подписью.

Нет уж, пусть Ирина в полном объеме замещает меня. Пока я не смирюсь с изменой. Пока не приму ситуацию как данность, которую нельзя изменить. И больше я не буду отвлекать ее своими слезами и откровениями.

Вот только сегодня. Она ведь сама предложила посидеть в кафе.

Сегодня выговорюсь, а дальше буду привыкать к своему новому статусу — будущей матери-одиночки. Заодно выясню, нет ли среди знакомых Антона грамотного юриста. К нашему обращаться не хочу. Лучше к специалисту, не имеющему отношения к бизнесу.

Думаю, что без юридической помощи сложно будет определиться, как лучше поступить с разводом, с квартирой и со всем, что происходит в моей жизни.

Глава 16

— Дааа…, - задумчиво тянет Ирина, выслушав мой рассказ. — В наглости и подлости твоему Кузе не откажешь. Но ты молодчина. Хорошо его уела. Правда, я до сих пор считаю, что ты просто обязана накрыть Руслана новостью о вашем ребенке.

— Если честно, то сама не понимаю, как удержалась не огорошить его. Да и про квартиру умолчала. Решила сначала проконсультироваться со специалистом. Ты не подскажешь, к кому можно обратиться? Только не говори, что можно к нашему Матвееву. Не хочу афишировать проблему в ближайшем окружении.

— Ты права.

Она задумалась на секунду и тут же воскликнула:

— Есть такой! Это друг Антона — Вадим Юсупов. Немного мрачный тип, но в профессионализме ему не откажешь. У него своя юридическая контора и отзывы положительные.

— Так может, позвонишь Антону. Я сейчас настроена решительно и не хочу откладывать на потом. Кто знает, какие мысли придут мне в голову на фоне бушующих гормонов.

Все складывалось как нельзя лучше. Юсупов согласился принять меня сегодня же. Думаю, Антон обрисовал ему мое вздернутое состояние. Или он вообще предпочитает браться за дело сразу.

Как бы там ни было, я сижу в его приемной, ожидая, когда меня пригласят. Немного волнуюсь, хотя повода нет. Просто выкладывать перед чужим человеком нюансы личной жизни, а если точнее, то выгрузить перед ним корзину с грязным бельем, не так уж легко.

Тем более, что Ира охарактеризовала Юсупова, как не очень приветливого человека. Ничего. Мне ведь с ним, как говорится, детей не крестить.

От раздумий меня отвлекает открывающаяся дверь кабинета, и в проеме я вижу самого Вадима Иннокентьевича Юсупова. Успеваю удивиться добродушной улыбке юриста, совсем не соответствующей описанию Ирины. Он скорее напоминает врачевателя душ, нежели мрачного законника.

— Вы от Антона Малышева?

Киваю в ответ, поражаясь, что сам вышел пригласить меня. Ну такой прием, наверное, из-за просьбы Антона.

— Что ж, проходите.

Голос бархатный, приятный. Что-то Ирина напутала? Или это не тот юрист?

Не о том я думаю. Какой он, что мне за дело. Главное, чтоб толковый. Может, в обычной жизни он угрюмый, а с клиентами обязан по долгу службы быть обходительным.

— Так что у Вас? Рассказывайте.

Выкладываю на стол документы на квартиру и вкратце описываю ситуацию. По мере рассказа скованность моя проходит. И я уже задаю вопросы, волнующие меня.

— Ну с квартирой проблем при разводе не возникнет. Здесь все ясно, по закону она Ваша и супруг не может претендовать на нее. А что с бизнесом? Я не вижу здесь никаких сведений.

— Мое ателье тоже официально оформлено только на меня. А вот что касается компании мужа…

Тут я умолкаю, не зная, что сказать. Я так думаю, что здесь мне причитается половина.

— И что же с бизнесом супруга?

— Знаете, мне, пожалуй, придется сначала выяснить это у него.

Стыдно! Ужас как стыдно. Как дурочка сижу перед Юсуповым, ругая себя за безалаберность.

Он внимательно смотрит на меня, словно просвечивает рентгеном мои мозги.

— Скажите, а когда была открыта компания и на чьи средства?

— Знаете, вообще-то компания изначально принадлежала моему покойному отцу. Незадолго до смерти он передал руководство мужу. Но на каких условиях…

Я вскакиваю со словами:

— Пожалуй, я приду к Вам после разговора с мужем.

— Безусловно, — жестом он усаживает меня на место, — Вам придется прийти еще не раз. Это что касается бизнеса. А вот про развод мы поговорим сегодня. Кто из вас и по какой причине является инициатором развода? Это важно.

Приходится выложить очередную порцию грязного белья, признавшись, что развод нужен Руслану. При этом я умалчиваю, что и сама горю желанием порвать с мужем.

— Если у вас нет общих детей, — Юсупов смотрит на меня уверенно, точно зная, что детей у нас с Русланом нет (видимо, Антон доложил об этом), — то проблем с разводом не будет. Даже, если Вы будете против. В этом случае разведут через суд после неоднократного Вашего отказа.

Смотрю на него широко распахнутыми глазами.

— Чтооо? Как это без моего согласия!

— Согласие обоих супругов необходимо только при наличии в семье общих детей.

— Но… я… — задыхаюсь в гневе. Раньше я сама готова была подать на развод. При том немедленно. Но сейчас! Получается, зря я тешила себя, что могу помучить Руслана. Ну нет!

— Я жду ребенка, — выпалила громко, словно передо мной не Юсупов, а Кузьмин. И уже тише добавляю: — от мужа… который изменил мне.

Юсупов резко встает и, устремив на меня строгий взгляд, глухо произносит:

— Вот с этого надо было начинать. Это меняет дело. И что же, муж при этом требует развод?!

— Да, — отвечаю еле слышно, словно это я во всем виновата, и продолжаю выкладывать всю подноготную нашей истории. — Кузьмин уже живет с другой женщиной, и у них… совсем скоро родится общий ребенок. Поэтому он и торопит меня с разводом. И еще: … он не знает, что я беременна.

Юсупов уже не может усидеть на месте. Он ходит взад-вперед по кабинету, изредка останавливая взгляд на мне.

— Ну вот откуда вы беретесь?! Такие добренькие, такие безответственные! Готовые отпустить мерзавца в свободный полет без всяких обязательств перед своим будущим ребенком!

Я виновато молчу. А Юсупов, прекратив мерять кабинет шагами, останавливается напротив меня. Его большие ладони решительно ложатся на стол.

— Значит так! Никакого развода.

— Но ведь Вы сами сказали, что все равно разведут…

— Ээээ, нет! Теперь другой расклад. Как я понял, муж еще не знает, что Вы беременны?

— Нет…

— Вот и ладненько, — он словно от предвкушаемого удовольствия потер руки, — вот тут мы ему и сюрпризный момент приготовим.

Смотрю на него с удивлением. Чему радуется? А у него даже глаза заблестели.

— Короче. Поступим следующим образом. На развод категорически не давайте согласия. Мужу о беременности не рассказывайте, как бы Вас ни распирало от желания досадить ему. А вот что касается документов на компанию, придется все выяснить. Может быть, было завещание? Или устная договоренность при свидетелях?

— Я уточню у матери. Она что-то такое говорила…

Ухожу от Юсупова буквально оторопевшая от разговора с ним. Из всего, что он наговорил, я сделала вывод, что его возмущению по поводу поступка Кузьмина нет предела. И он хочет сделать все, чтобы наказать мерзавца по полной.

…И почему Ирине он кажется мрачным типом? Вовсе нет. Просто человек, увлеченный своим делом, справедливый и, как мне показалось, добрый.

Глава 17

Надо съездить к маме. Юсупов советовал выяснить все, что касается компании. Правда, после того, как папы не стало, еще не прошло шесть месяцев. А завещание, которое он оставил, вступает в силу только после их истечения.

Ндааа. Вопросов — море. Есть над чем работать.

В любом случае, еду к матери. Предстоит тяжелый разговор. Похлеще, чем с Юсуповым. Но откладывать его невозможно.

Хотела повременить с плохими новостями, ведь она еще не пришла в себя после похорон отца.

Отношения между отцом и мамой всегда восхищали меня. У меня перед глазами был пример идеальной семьи, в которой не было ссор и недомолвок. И, что самое важное, не было предательства. Может быть, поэтому маме так тяжело смириться с уходом любимого человека. А я, в свою очередь, так болезненно воспринимаю измену Руслана.

Когда отца не стало, я предложила матери переехать к нам. Но она отказалась наотрез. Говорила, что в одиночестве ей легче переносить горе. И успокаивала меня, что, если станет худо, тогда и приедет навестить, погостить, побаловать нас вкусняшками.

Ее можно понять. Наверное, каждому человеку проще переносить невзгоды в родных стенах. Я даже допускаю, что она в тишине беседует с отцом, иногда всплакнет, жалуясь ему на одиночество. И ей от этого становится легче. А у нас она бы постеснялась выставлять напоказ свои чувства. Вот как я сейчас.

Я ведь тоже никого не хочу видеть. И делиться своим горем не просто не хочется, а стыдно. Правда, горе у нас разное. В ее беде нет ничего постыдного. Она заслуживает сочувствия.

А что касается моей беды, то к ней отнесутся по-разному. Кто-то, может быть, и мне посочувствует. Кто-то порадуется. Ну вот как любовница Руслана, к примеру. Кто-то позлорадствует, мол, не все мне как сыр в масле кататься. А кто-то вообще осудит. Еще и дурой назовет.

Когда муж уходит к другой, жену начинают воспринимать как-то по-другому. Может, мне только кажется. Но последнее время я чувствую себя на людях неуверенно. Словно на мне обидное клеймо — брошенка.

Это надо пережить. Вернуть уверенность в себе. И вместо минусов в моем положении находить плюсы. Ну вот хотя бы то, что я не буду ходить в обманутых. Ведь теперь я знаю, что муж — предатель. И нет ему прощения.

А еще — я скоро стану мамой. Почему же скоро? Я уже сейчас ощущаю себя мамой маленького сокровища. Моего сокровища. И поэтому должна ходить с гордо поднятой головой. И не позволять ни жалеть меня, ни осуждать. Я буду жить, как хочу. Ну, не совсем так. Постараюсь жить так, чтобы родить здорового малыша и вырастить его счастливым, добрым и порядочным.

Перед тем, как поехать к маме, решила заехать домой, привести себя в порядок, чтобы не расстраивать ее своим плачевным видом.

Пока ехала из конторы Юсупова, мысли о матери отвлекли меня от своих проблем. Но, оказавшись дома, я со всей остротой осознала, что у нас с Кузей такой семьи не получилось. Никакой не получилось. Может быть, в этом моя вина? Я не сумела сохранить семейный очаг. Не сумела…

Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть. Никого не жду. Ирина еще в ателье. Мама без звонка не приезжает. А больше некому.

— Надо установить видеодомофон, — смотрю в глазок и замираю: опять Руслан! Он что, следит за мной? Подстерегает? Или совсем замучила любовница нытьем о разводе? Придется открыть. Иначе не узнаю, что ему надо.

На этот раз мое отражение в зеркале несколько лучше. Ведь я все-таки ездила к юристу и слегка навела марафет перед его посещением. Правда, для встречи с бывшим мужем мой макияж был бы несколько другим. Более выразительным. Но он опять не дал мне возможности предстать перед ним во всей, так сказать, красе.

— Блииин! Может не открывать? — думаю я и одновременно с этой мыслью уже поворачиваю ключ.

— Юля, извини, что я опять без предупреждения, — бормочет он.

А я во все глаза смотрю на своего, увы, бывшего мужа. И так хочется стереть из жизни эти ужасные дни. Ведь этой мой Руслан. И я должна себе признаться, что по-прежнему люблю его.

И ненавижу… И люблю…

— Мы же договорились, что…

— Да, помню, — перебивает он меня. — Но ситуация напряженная.

Почти не вникаю в смысл его слов. Мои усилия направлены на то, чтобы скрыть блеск в глазах. Он — результат неуёмного желания сейчас, немедленно рассказать Кузе все. Абсолютно все. И удержать его. Вернуть его. Он мой, и я не хочу отпускать его к другой.

— Понимаешь… — слышу голос Руслана. Холодный, чужой и опять противно-просительный. Этот голос напоминает мне, что ничего вернуть нельзя. Кузьмин опять пришел просить о разводе. — У Лары угроза преждевременных родов. Поэтому…

— Поэтому, — я уже взяла себя в руки, — ты сейчас уйдешь. И больше никогда, слышишь, никогда не побеспокоишь меня просьбой поторопиться с разводом. Лично мне развод не к спеху. А когда понадобится, я сообщу тебе.

— Ну и стерва же ты, Юлька! Я-то надеялся, что ты проявишь сочувствие. А ты!

— Да, стерва! Но развод ты не получишь. По крайней мере, в ближайшее время.

Во мне уже взыграла обида на Кузьмина. Ишь ты, как он беспокоится, чтобы его ребенок от любовницы родился в браке. Что ж, вполне закономерное желание. Но я своего, вернее, нашего малыша не нагуляла, а зачала именно в законном браке. Поэтому…

— Так вот что я тебе скажу, дорогая, — последнее слово в его устах звучит как ругательство, — я все равно разведусь с тобой. Не через ЗАГС, то через суд. И ты не сможешь препятствовать этому.

— Конечно, дорогой, — отвечаю ему той же монетой, — безусловно… когда-нибудь. Точнее, когда я захочу этого. До встречи в суде, милый.

Кузьмин задыхается от злости. Но возразить ему больше нечего. Он в бешенстве бросает на меня взгляд, полный ненависти. И, резко развернувшись, уходит, как и в прошлый раз, выразительно хлопнув дверью.

Стою без чувств. Без мыслей. Застыла от горя и обиды.

За что он так со мной? Я что ли виновата, что у его любовницы угроза преждевременных родов? И что им приспичило вступить в брак до рождения их ребенка?

Я вообще во всей ситуации — лицо пострадавшее. А он обозвал меня стервой. Меня, которой не так давно говорил о своей любви… И в это же время спал с другой. И даже не так. С нами обеими! Мерзавец!

Но как пережить эту боль?

Боль не только предательства, но и оскорбления. Это я-то стерва? Пусть своей любовнице адресует подобное определение ее социального статуса!

Поездка к матери сегодня откладывается. Куда уж с таким настроением.

Глава 18

Настроение, конечно отвратное.

Встреча с Русланом свела на нет весь позитив, которым я загрузилась при посещении Юсупова. Он заставил меня поверить, что вероятность оказаться в выигрышной ситуации существует. Вдохнул надежду о возможности наказать подлеца.

Правда, я не до конца поняла предлагаемую Юсуповым тактику. Она идет вразрез с моим первым порывом самой подать на развод.

Ведь я хотела уесть мужа своей гордостью и независимостью и буквально вышвырнуть его из своей жизни. Однако Юсупов поддерживает мое решение не говорить Руслану о беременности. И в то же время сам подчеркнул, что при отсутствии общих детей нас все равно разведут. Правда, через суд.

Что-то здесь слишком заковыристо. А ну как Руслан обратится в суд, и решение будет в его пользу? Что мне это даст? Да ничего. И останусь я, а точнее мой малыш, при своих интересах. То есть окажется внебрачным ребенком.

Ой-ё-ооооооооо! Свихнуться можно.

Короче, прав был Юсупов: не раз еще придется посетить его. Только он имел ввиду, что это касается именно компании отца. А мне очень важно все, что касается меня самой и моего малыша. О бизнесе, безусловно, тоже очень важно выяснить все. И подготовиться.

Неужели отец мог отписать компанию Кузьмину?

Последнее время он был к Руслану очень расположен. Ценил его профессионализм, доверил ему руководство компанией, когда почувствовал себя неважно.

Я даже гордилась мужем. Ведь отец мало кому доверял в бизнесе. И почему-то тогда совсем не задумалась о том, что у Кузьмина может появиться возможность прибрать к своим рукам все.

Ответ простой. Не задумывалась, потому что не допускала даже мысли, что болезнь сломит отца так стремительно. Буквально в течении полутора месяцев. Его кончина была настолько неожиданной, что я до сих пор не могу до конца поверить, что его нет с нами.

А тогда вообще не могла думать ни о компании, ни о том, что с ней будет дальше. И уж тем более не переживала, кто станет ею руководить. Как-то само собой подразумевалось, что это будет Руслан.

Но так было тогда, когда мы были семьей. А сейчас? Одно дело генеральный директор. И совсем другое — владелец.

Условия… условия… условия…

Помню только, что отец часто подчеркивал, что строительная компания — дело серьезное, мужское. А у меня, как говорил он, свой маленький бизнес. Иногда, посмеиваясь, называл его женским капризом. Я даже так и назвала ателье «Женский каприз».

Папа… папа…

Разве могла я тогда предположить, что придется задуматься над тем, что ты имел ввиду. Неужели Кузьмину достанется такой лакомый кусок, как твоя компания, которую ты поднимал с нуля. А ему преподнес ее на блюдечке с голубой каемочкой?!

Ладно я. Гордилась, любовалась своим ненаглядным Кузей. Но неужели ты, такой мудрый, смог поступить так недальновидно?

Конечно, ты ведь не мог предвидеть, что Кузьмин окажется таким подонком.

Измучив себя воспоминаниями об отце и бессмысленными предположениями о том, как он мог распорядиться своим бизнесом, я незаметно погрузилась в тяжелый сон.

В нем смешалось всё.

И Руслан, лихорадочно роющийся в шкафу и повторяющий только одно слово: «завещание… завещание… завещание…».

И я, трепетно прикрывающая живот с единственной мыслью: лишь бы не проговориться…

И Юсупов, гневно потрясающий кулаком и грозящий всем мужьям-предателям страшной карой…

И отец, призывно машущий рукой маме…

И мама, почему-то робко улыбающаяся и растворяющаяся в густой пелене сизого тумана…

Глава 19

После пробуждения не чувствую себя отдохнувшей. Мысли то и дело возвращаются к увиденному во сне. Не люблю запоминающиеся сны. Разгадывать не умею и не пытаюсь. Просто они оставляют после себя тяжелый осадок. Все думаешь, что бы они значили и с тревогой чего-то ждешь.

Телефонный звонок очень кстати обрывает мучительную нить всевозможных предположений. Звонит Ирина. С чего бы это с утра пораньше?

— Юль, привет, — голос обиженный. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— О чем, Ира? Я уж думала звонишь в такую рань из-за проблем в ателье. У вас все нормально?

— У нас-то нормально, работаем. А вот ты как? Как тебе Юсупов, чем встреча закончилась?

— Знаешь, он мне понравился. Деловой такой, интеллигентный, даже приятный.

— Стоп-стоп-стоп. Дальше по телефону слушать не хочу. Может, приедешь, поболтаем.

Опппппаньки! Неожиданно. Обычно у Ирины только работа и семья. Постоянно куда-то спешит, постоянно чем-то занята. А тут — на тебе! Любопытство распирает.

— Вообще-то я собиралась к маме съездить… — Ирина не дает мне договорить.

— Ну конечно, как поплакаться в жилетку, так Ира. А как я предлагаю встретиться, то у тебя другие планы.

— Ира, не сердись. Говори, когда и где тебе удобно.

Договариваемся встретиться в нашем любимом кафе, рядом с ателье. Узнаю Ирину. Все в одном флаконе — практически без отрыва от производства встреча с приятельницей. Но что же ее так взвинтило? До сих пор не замечала за ней желания посплетничать.

— Ну, выкладывай, что он там тебе насоветовал? — чуть ли не с порога обрушивается она на меня.

Коротко пересказываю разговор с Юсуповым. Заостряю ее внимание на том, что он не советует торопиться с разводом.

— Кстати, и про ребенка Кузе рекомендовал не сообщать до поры до времени.

— Вот это он зря. До какого такого времени! Когда живот будет виден? Или когда Кузьмин окончательно увязнет в своей интрижке?

— Ира, это уже не интрижка. Там ребенок скоро будет. Какая же это интрижка.

— Ну да. Только я по-прежнему считаю, что его еще можно удержать вашим общим ребенком. Он ведь любит тебя. Я в этом уверена. И вообще, как можно тебя не любить? Ты такая красивая, эффектная. А его Лариса — и посмотреть не на что. Ни рожи, ни кожи. Но самый главный аргумент: вы — семья. А она — так, мимо проходила. Вот и пусть дальше проходит!

Терпеливо выслушиваю ее монолог.

— Спасибо тебе, конечно, за комплимент. Только не забывай, что я скоро стану такой же, как его Лариса. И нисколько не боюсь ни полноты, ни большого живота, ни токсикоза. Вообще ничего. А семья наша распалась, смею тебе заметить, с полгода назад, а может быть, еще раньше. И еще: я не хочу удерживать Кузьмина ребенком. Это унизительно. Изменив однажды, он изменит опять… Кстати, он вчера опять заявился.

— Да ты что?! — Ира чуть не подскочила. — И? Просил прощения? Вы хоть поговорили толком? — забросала она меня вопросами. А мне совсем не хотелось говорить о вчерашнем визите мужа. — Да не молчи ты, рассказывай!

Тяжело вздохнув, признаюсь:

— Не угадала. Торопил с разводом. Еще и стервой назвал, что не сочувствую их ситуации! Как тебе такой расклад. А?!

Ирина смотрит на меня чуть ли не с восхищением.

— Юлька! А ничёоооооооооо! Это ж классно, что он в тебе стерву разглядел. Значит, и правда любит!

Теперь моя очередь вытаращить на нее глаза. Больная, что ли!

А Ирина продолжает взахлеб:

— В каждой бабе стервозинка должна быть. Мне казалось, что в тебе ее нет. Ты вся такая мягкая, уютная, хоть и сногсшибательно красивая. Однако, чтоб удержать мужика, внешней красоты маловато будет. Мужики именно от стерв голову теряют. Вот и Кузя твой, хоть и настаивает на разводе, но влюблен в тебя без памяти. И бегает к тебе не просто так. Он ведь просто обалдел, когда ты характер проявила. Когда показала, что он на фиг тебе не нужен.

Возражаю ей неуверенно:

— Нуууу, знаешь. Я считаю, что стерва — обидное слово. И для любимой женщины никак не подходит.

— Ага, тот случай! Поэтому мужики на сторону именно к дерзким, наглым и алчным ходят. Разве не так? Те умеееееееют охомутать! Хитрые, эгоистичные, уууууууууумные! Да-да, и хватит таращиться на меня, будто я ахинею несу. Да знаешь ли ты, что это высший комплимент современной женщине. Сейчас даже термин новый появился — стервология. И курсы специальные есть. А ты и без них получила такое высокое звание. Так держать, Юленька. Ой, прости, увлеклась я и забыла о главном. Так по какому поводу он тебя так возвеличил? Ах-ха-ха!

Я в шоке от ее восторженности по поводу стервозности. Не узнаю Ирину. И понятия не имею, что ей ответить. Поэтому сообщаю ей итог нашей встречи.

— Просто дала ему от ворот поворот и указала на дверь. Еще дала понять, что быстро получить развод не получится.

— И молодец! Пусть помучается. Крепче любить будет. Да он же к тебе на коленях приползет. Только сколько крови вы попьете друг другу — ой-ё-оооо. А я бы хотела, чтоб у вас не дошло до этого. Ведь тебе сейчас нельзя нервничать. Поэтому по-прежнему советую встретиться и поговорить спокойно. — Она умолкает, но выдержав паузу, признается: — Руслан звонил мне вчера вечером… И слезно просил уговорить тебя встретиться с ним.

Смотрю на подругу с осуждением.

— Ир, я тебя не понимаю. То восторгаешься моей стервозностью, то склоняешь к перемирию с Кузей. Ни о каком перемирии не может быть и речи. Я ненавижу его и не собираюсь прощать измену. Он готов унижаться, лишь бы получить развод, чтобы их ребенок родился в браке. Это единственное, чего он от меня хочет. Как ты этого не понимаешь?! И прекрати уже говорить мне о его любви. Любит он не меня. И унижается передо мной, чтобы ублажить свою любовницу. Все. Больше не хочу о нем говорить. А то поссоримся. И не жалей ты его! Мерзавец он. Вот Юсупов молодец. Он даже руки от удовольствия потирал при мысли о том, что Кузьмина можно наказать как следует.

Вспомнив о Юсупове, я добавила:

— И да, ни в коем случае не говори Руслану о моей беременности! А то ты как-то больше на его стороне, чем на моей.

— Не выдумывай и не переживай. Я слово тебе дала. И я его сдержу, хоть это и противоречит моим представлениям о том, как ты должна поступать.

— Вот такой разговор мне больше нравится. И позволь мне самой решать, как поступать. Без обид, но это моя жизнь. А Кузе можешь передать, что, если МНЕ надо будет с ним поговорить, я ему сама сообщу.

— Вот теперь и я разглядела в тебе стервозность. И, если честно, рада за тебя.

После встречи с Ириной я еще долго размышляла над ее двойственным отношением к Кузьмину. Не понравилось мне это. Ну как проболтается… Правда, до сих пор она меня никогда не подводила.

Глава 20

Сегодня еще надо съездить в клинику, закрыть больничный. Подъезжаю туда с волнением. После прошлого посещения этого заведения остались болезненные воспоминания. Хоть бы сегодня не столкнуться там с Русланом и его любовницей.

Ох! Лучше не думать об этом, не притягивать негатив. А то и впрямь сбудется. Стараюсь отвлечься, созерцая весеннее буйство природы. Даже прошу таксиста остановиться, не доезжая до больницы. Хочу пройтись, подышать воздухом. Мне это полезно.

Спокойствие, разлитое в майском воздухе, успокаивает и мою израненную душу. Иду и улыбаюсь, сама не зная чему. Просто так. Жизнь прекрасна и удивительна. Это мы своими поступками делаем ее сложной, а порой — просто невыносимой.

Ну вот чего не хватало Руслану? Ведь у нас было все. И квартира, и машина, и достаток. И, что главное, — была любовь. Мы ведь женились по любви. Проверяли свои чувства больше года в гражданском браке. Может, надоели друг другу?

О себе такого сказать не могу. Я была с ним счастлива и ни о каком другом счастье с другим человеком даже не помышляла. А что же он? Пресытился сытой жизнью, любовью, которую я ему дарила с лихвой. Захотелось острых ощущений.

А может, все-таки из-за отсутствия у нас детей? Это что же получается? Он сознательно изменял мне, чтобы стать отцом? Ерунда, конечно. Говорил же, что минутная слабость… увлекся. А ребенок — следствие минутной слабости и не более. Да. Скорее всего именно так. И пусть не компостирует мне мозги.

Кстати, он не особенно старается. Что называется, мужик сказал, мужик сделал. Ну, немного не в той последовательности. Сначала натворил делов, потом поставил перед фактом и добил меня, сообщив, что уходит к другой.

Вот только не все так складно у него получается, как задумал. Что ж, это его проблемы.

И все-таки Ирина права, что нам необходимо встретиться и обговорить все нюансы. Я ведь должна знать, чего он хочет кроме развода, на что рассчитывает. Это даст мне возможность подготовиться и быть, что называется, во всеоружии.

Вот оно. Это во мне стерва заговорила. Расчетливая, рассудительная, эгоистичная. Последнее, правда, не совсем так. Ведь лично мне много не надо. А вот обделить своего будущего малыша не позволю. Фиг тебе, Кузя.

Правда, если честно, то наказать предателя мечтаю по полной.

Только подумала о мести, как передо мной нарисовался Кузьмин. Словно чёрт из табакерки.

Стоит и с едва скрываемой злостью смотрит на меня.

— Ты что следить за мной вздумал? — спрашиваю, не дожидаясь, как он объяснит свое неожиданное появление. А бесёнок внутри уже ядовито нашептывает: не Ирина ли доложила, что ты в клинику собралась? Но я гневно отвергаю это предположение. Не могла она!

— Вот еще! Случайно я здесь оказался. Но очень кстати. Может пора нам все-таки поговорить нормально? На нейтральной территории. Тут неплохое кафе есть поблизости. Побеседуем спокойно, обсудим ситуацию.

Чувствую, что начинаю заводиться. Но вовремя останавливаю себя. Сама давно намеревалась пойти на этот шаг, так чего тянуть. И тем не менее заявляю:

— Некогда мне сейчас. Больничный закрыть надо. Так что, прости…

И тут же отругала себя: Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! Чего это я перед ним извиняться вздумала?

— Так я подожду, — Руслан явно нервничает, не хочет упускать шанс добить меня.

— Только при условии, что я пойду сама. А то тебя то с одной, то с другой увидят…

Не дожидаясь его ответа, ускоряю шаг по направлению к клинике. А в голове уже кавардак. Не могу еще без волнения видеть его, слышать, говорить. Буквально перестаю владеть собой.

В кабинете врача стараюсь восстановить эмоциональное равновесие. Выслушиваю советы и рекомендации, а сама думаю, что советовать не волноваться легко, а как это воплотить, если постоянно что-то вышибает из колеи. Вот как недавно. Шла себе спокойно, улыбалась. Так нет же, принесла нелегкая Кузю!

Хорошо хоть давление не подскочило. Только боюсь, что все еще впереди. Ведь общение с Русланом — это конкретный стресс. Не буду накачивать себя заранее. Постараюсь держать себя в рамках. Именно это уже вслух обещаю врачу. Затем не спеша направляюсь на «свидание» с бывшим мужем.

Меня штормит от одной только мысли, что сейчас он опять начнет убалтывать меня развестись через ЗАГС. Или что еще он хочет от меня?

Поджидая меня, Руслан уже заказал экспрессо, мои любимые круассаны и фрукты. Подлизывается гад!

Честно говоря, я изрядно проголодалась. И с удовольствием накинулась бы на вкусняшки. Но делаю фэ, отказываясь от кофе. Беременным ведь нельзя. Но ему об этом докладывать не собираюсь. Говорю, что врач не советовал из-за давления. Ограничиваюсь фруктами, останавливая свой выбор на бананах.

Ага. И насыщают, и побесить кое-кого можно. Наверное, я все-таки стерва, раз издеваюсь над мужиком, у которого партнерша на шестом-седьмом месяце.

— Если ты опять о разводе, то лучше не начинай, — предупреждаю Кузьмина, собирающегося с духом начать разговор. — Если о квартире… То ты ведь прекрасно знаешь, что она принадлежит только мне.

Говорю негромко, спокойно и пристально наблюдаю за его реакцией. Лицо Руслана пошло красными пятнами. Ишь ты, как его взбесило. А что? Сам кашу заварил, вот и лопай! Да загребай побольше и погуще!

— Юля, в принципе квартира мне не нужна. Но ты ведь знаешь, что мы оба участвовали в ее покупке. Я имею в виду финансовые вложения.

— Да. Но каким-то странным образом она оформлена только на меня. Неужели ты станешь мелочиться? И в иске о расторжении брака укажешь еще и претензии на долю в квартире. Тем более, что для тебя была приобретена машина. И, заметь, именно в этот же временной промежуток. Насколько мне помнится, других накоплений у тебя тогда и в помине не было. Поэтому, вероятнее всего, твои деньги с продажи холостяцкой квартиры ушли на машину. И я сильно сомневаюсь, что их могло хватить.

Я уже мысленно выстроила себе логическую цепочку, в которой явно прослеживалось участие отца как в покупке квартиры, так и машины. Практически, вот она разгадка, почему квартира оформлена на меня, а машина — соответственно на Руслана. Компромисс! Спасибо, папочка. В машине я бы точно не смогла жить с малышом. Тем более, что так и не сдала на права. Кстати, это надо исправить…

— Юля, с тобой невозможно разговаривать! — кипятится он. — Я не намерен претендовать на долю в квартире. Но взамен прошу, слышишь, прошу развестись как можно скорее, без судебного разбирательства. Хотя, ты сама понимаешь, что половину квартиры я мог бы легко отсудить у тебя.

— Да?! И на каком основании?

— Это моё дело.

— Так расскажи мне. Иначе твои слова — пустой звук.

— Юля, давай по-хорошему, — он игнорирует мое замечание. — Понимаешь, у Лары что-то там с плацентой, и доктора говорят, что роды могут случиться намного раньше срока. А у нее по теме внебрачный ребенок какой-то пунктик. Зациклена она на этом.

У меня больно сжимается сердце. Пунктик у нее! А у меня огромный пунктище! Козел ты, Кузя, и гад! Что же ты натворил с моей жизнью, нашей жизнью и… жизнью нашего ребенка…

Да и не пунктик у нее, а далеко идущие планы! — вдруг вспыхнула ошеломляющая мысль. — Компания отца! Неужели это всего лишь ее каприз или… хорошо продуманный и взвешенный ход Кузьмина?

— Извини, мне надо домой, — обрываю его нытьё. — Что-то я себя не совсем хорошо чувствую. Опять, наверное, давление.

— Но ты мне конкретно ничего не ответила! — взрывается Кузьмин.

— Потом. Все потом…

Я резко поднимаюсь и решительно ухожу из кафе. Вдогонку слышу возмущенный голос бывшего:

— Ну и стерва же ты, Юлька! Какая же ты стерва!…

Только на сей раз я принимаю это, как комплимент. И шепчу в ответ:

— О! Ты еще не знаешь, какая!..

Глава 21

Едва сбросив туфли и отшвырнув сумочку, с удовольствием шлепаюсь на диван в гостиной.

— Уфффф! Как хорошо дома! Тихо, спокойно и никто не донимает.

Ноги гудят. Вроде и пешком не ходила. А чему я удивляюсь — весна. К тому же сказывается мое интересное положение. Ндааа, придется отказаться от каблуков и сменить обувь на шпильке на что-нибудь удобное.

А сейчас — в душ.

Освежившись и отдохнув, звоню маме:

— Мам, прости. Никак не доеду до тебя. То одно отвлекает, то другое. Ты как?

— Здравствуй, моя хорошая. Да я уж и сама собиралась навестить тебя. Соскучилась. И вообще настроение какое-то… Тревожное, беспокойное… Вроде и оснований для беспокойства нет, но что-то на сердце…

— Мамуля, может, мне все-таки приехать?

— Нет, моя хорошая. Это так. Весной острее ощущается одиночество. Скучаю по папе. Вот и накатило. Да что мы все обо мне? Как у тебя дела, как самочувствие?

— Вот закрыла больничный. Завтра уже на работу. Все нормально. А ты не грусти. Я люблю тебя.

— И я тебя, дочка…

Слушаю гудки в трубке, а в сердце притаилась какая-то тревога. Что-то в голосе матери необычное. Не нравится мне ее настрой.

Принимаю решение ехать немедленно. Вдруг она заболела, но скрывает от меня, не хочет расстраивать.

А я хороша, нечего сказать. Знаю ведь, с каким нетерпением мама ждет внуков. Пора бы уж и обрадовать ее. А вот огорчать предательством Руслана не стоит.

Такое решение принимаю, уже мчась в такси на другой конец города. И опять вспоминаю, что зря в свое время не сдала на права. Своя машина и умение водить ее — первое, чем я должна заняться. Пока еще мое состояние, как физическое, так и финансовое, мне позволяют.

Кстати, о финансах. Не забыть бы спросить о завещании. Наверняка, отец делился с ней своими намерениями. Это меня мало волновали вопросы компании, семейного бизнеса. А мама всегда была в курсе всех дел отца. Не то, что я.

Как же я изменилась! И как много появилось вопросов, требующих практически немедленного разрешения. Еще и Кузьмин наседает, торопит.

Ну уж нет! Я не собираюсь идти у него на поводу. А что до развода, то прислушаюсь к Юсупову. По всему видать, он в таких ситуациях разбирается прекрасно. И, как мне показалось, не случайно советовал уточнить все нюансы о компании.

У меня самой складывается впечатление, что Кузьмин торопит с разводом не только из-за капризов своей любовницы. Уж не связано ли это каким-то образом с наследованием отцовской компании. Мне сложно разобраться, как эти аспекты могут быть взаимосвязаны: беременность любовницы, развод, рождение будущего наследника, завещание отца.

А может, зря я зациклилась на этом. Ведь при любом раскладе, половина или треть семейного бизнеса должны принадлежать мне. Других наследников, кроме мамы, меня, ну и Кузьмина (если вдруг так распорядился отец), быть не может. Думаю, подводных камней нет.

И все. Хватит ломать голову над этим.

Во всем поможет разобраться Юсупов. Он же, как бульдог, вцепился в идею расстроить планы Руслана. На него вся надежда.

А сейчас главное порадовать маму сообщением о моей беременности. Отвлечь ее от грустных мыслей. Давно надо было это сделать.

Глава 22

В ответ на мой звонок в дверь — тишина. Меня окатывает горячая волна волнения. Дрожащими руками отыскиваю в сумочке ключ от родительской квартиры. С трудом вставляю его в замочную скважину. Но с другой стороны уже открывают другим ключом.

Вздыхаю с облегчением, но тревога почему-то не покидает.

Меня встречает мама. Бледная. Осунувшаяся.

— Мам, — бросаюсь обнимать ее. — Что с тобой? Заболела?

— Нет, просто вздремнула… и слабость какая-то, — выдавливает улыбку.

— Так может, неотложку вызвать? — она отрицательно качает головой. А я обнимаю ее и увлекаю в комнату. — Что же ты не сказала, что плохо себя чувствуешь? Мамуля, ну так ведь нельзя. О моем самочувствии волнуешься и себя изводишь. А у меня все хорошо, как видишь. Тогда как тебе надо заняться своим здоровьем.

— Да ладно тебе, — уже бодрее возражает она. — Я очень рада видеть тебя. А это — жестом указывает на свое осунувшееся лицо, — ерунда. Возраст, Юленька. Возраст и одиночество. А еще — мысли, мысли, мысли. Всякие и обо всем.

— Мамуля, так переезжай ко мне. И тебе некогда будет скучать, и я буду спокойнее.

— Я ослышалась или ты сказала «ко мне»? У вас с Русланом всё нормально?

— Да всё у нас хорошо.

Обдумываю, как помягче рассказать ей о предательстве мужа. Ну, в случае, если удастся уговорить поехать ко мне. А! Ерунда. Главное, чтобы с мамой все было хорошо. А про этого козла что-нибудь придумаю. В «командировку», например, отправлю. А со временем…

— Юленька, может, чай с ромашкой заварим? Поболтаем.

Пока я ставлю чайник и отыскиваю пакетики с ромашкой, мама следит за каждым моим движением. А я думаю, как хорошо, что решила приехать. Вот зря мы в общении с самыми дорогими людьми ограничивается несколькими фразами по телефону. Если есть возможность увидеться, надо пользоваться ею, а не откладывать со дня на день.

Виновато заглядываю маме в глаза, заваривая чай. Она порывается подняться с диванчика, чтобы достать вкусняшки. Но я предупреждаю ее порыв.

— Мамуля, позволь я сама все сделаю. А ты посиди. Давно ведь не помогала тебе на кухне. Пожалуй, с тех пор, как папы не стало.

Зря я это сказала. Но слово — не воробей…

По маминой щеке уже тихонько катится слезинка.

— Мамуля, — сажусь рядом, обнимаю ее, такую родную, такую любимую, — ну улыбнись, пожалуйста. Тебе очень идет улыбка. Ты ведь знаешь, папа смотрит на нас и будет недоволен при виде твоих слез.

— Да, Юля… я не плачу и… — почему-то замолкает, внимательно вглядываясь в мое лицо, — хочу тебе кое в чем признаться. При папе я молчала… Он не велел…

Ей трудно говорить и справляться с волнением.

— Мама, успокойся. Неужели есть что-то такое…

— Да, Юленька, есть. Надеюсь, выслушав меня, ты не изменишь своего отношения ко мне.

Смотрю на нее с недоумением. Что может изменить мое отношение к самому родному человеку? Я люблю ее, и любое ее признание (хотя в чем это ей признаваться) не заставит разочароваться в ней.

— Ты о чем, мамочка?

— Юля, я ведь… не твоя родная мать…

Кажется, я перестаю дышать. Не верю… Не хочу верить… Этого не может быть!

— Мамуля, что ты такое говоришь? Ты хорошо себя чувствуешь? — мозг взрывается при мысли, что она бредит. — Я вызову врача!

— Не надо врача. И я не сошла с ума, — говорит медленно, но уверенно. Взгляд осознанный и виноватый.

— Мамочка! — я бросаюсь к ней, крепко прижимаю к себе, глажу по спине. Затем, слегка отстранив от себя, заглядываю в глаза. — Я не понимаю и не хочу понимать, о чем это ты. Ты у меня единственная, любимая и самая-самая родная.

— Да, но не биологическая… Твоя мать умерла при родах…

— А отец?.. Он тоже…

— Нет, папа — твой родной отец. А я… Я приняла тебя, как родную дочь, и полюбила всей душой. Вот только не знаю, справилась ли…

Слезы градом льются из моих глаз. Я не знаю, как справиться с этой новостью. Что сказать. Как поступить. Только крепче обнимаю ее.

— Мамуля, ты у меня самая лучшая, самая дорогая, ты для меня — всё. Я не могу поверить твоим словам. И давай забудем о них. Вычеркнем. Будем считать, что я их не слышала.

По ее лицу тоже льются слезы. Нежно вытираю их. Целую в обе щеки. Глажу по волосам.

А она — только молча счастливо улыбается.

Когда мы, наплакавшись и наговорившись, приходим в себя, я осторожно задаю вопрос, прочно засевший в мозгу.

— Скажи, а почему отец не велел рассказывать, не хотел, чтоб я знала?

— Он любил тебя так сильно, что боялся сделать тебе больно. А я не смела перечить ему. Хотя считала, что ты должна знать. Но я любила вас обоих и во всем доверяла ему. Раз он так решил, значит так правильно. Но когда его не стало, мне стало казаться, что я не вправе дальше скрывать от тебя правду…

Она помолчала, но, решившись, все-таки спросила:

— Скажи, только честно, я не расстроила тебя своим признанием? Ты по-прежнему любишь меня? Мы семья?

— Ну конечно, родная. Я люблю тебя, как прежде, и мы — семья. А еще… — я набрала в легкие побольше воздуха и, выдохнув, выпалила: — а еще, у тебя скоро будет внук или внучка!

Давно я не видела маму такой счастливой. И куда только делись печальные глаза? Куда исчезла ее бледность?

Передо мной была счастливая женщина.

Моя родная и горячо любимая мама.

Будущая бабушка моего будущего ребенка.

Глава 23

Время за разговорами промчалось быстро. Мама предложила остаться ночевать у нее. И я согласилась. Правда, пришлось сделать вид, что я созвонилась с Русланом и предупредила, чтобы не ждал меня.

Разве могла я не выспросить подробности о тайне своего рождения, так тщательно скрываемой родителями. Только то, что я узнала привело меня в еще большее смятение, добавив к шоку от предательства Руслана сведения, от которых стало горше во стократ.

Мама долго не соглашалась рассказывать мне подробности. Но, уступив моим уговорам, все же решилась поведать далеко не привлекательную историю.

— Понимаешь, дочка, твой отец не хотел, чтобы ты узнала правду по двум причинам. Во-первых, потому что, как я уже сказала, боялся сделать тебе больно. Не хотел омрачать твою жизнь рассказом о смерти матери. А во-вторых…

Тут она надолго замолчала, отвернувшись от меня к окну. По всему было видно, что ей очень тяжело открыть мне нечто такое, чего мне вообще, наверное, не стоило знать.

— Мам, ну что же ты? Я ведь теперь жить спокойно не смогу, не выяснив до конца, что произошло давным-давно. К тому же, пойми, я же не успокоюсь и, прикоснувшись к краешку тайны, постараюсь выяснить всё. Только мне будет легче узнать подробности от тебя, чем от чужих людей.

Я легонько, но настойчиво взяла ее за плечи и повернула лицом к себе. На нем застыла боль. Печальные глаза были полны слез, печали и… стыда.

— Мамочка, ну пожалуйста, — настаивала я, — не бойся. Что бы ты мне сейчас не рассказала, я буду по-прежнему любить тебя.

— Но это не моя тайна. Отец так скрывал ее, что нам даже пришлось уехать из родного города. Мы ведь раньше жили в Саратове. Но когда ты родилась… Юля, давай укладываться спать. Не могу я… Наверное, и права не имею. Ведь отца уже нет, а только он мог бы дать согласие на признание.

— Вот именно потому, что его уже нет, я умоляю тебя рассказать мне обо всем. Не заставляй меня обращаться к детективам. Это будет больнее и тебе, и мне, и папе. Если даже есть что скрывать, пусть оно останется только в нашей семье.

В комнате повисла жуткая тишина. Она была сродни надвигающейся грозе, когда всё вокруг стихает перед страшным ударом раскатистого грома. Я мысленно уже рисовала себе страшную трагедию, вплоть до преступления, в котором был замешан мой отец и напрямую связанного с умершей при родах матери. А может быть, и…

Не давая воображению разгуляться в полной мере, обращаюсь к маме как можно мягче:

— Мамуля, я тебя умоляю. Я должна знать все.

— Ты думаешь, надо? — в глазах отчаяние и мольба.

— Думаю, да.

Дальнейший рассказ матери поверг меня в глубочайшее уныние, сдобренное доброй порцией горечи и жгучей боли.

— Была и другая причина, по которой отец не хотел раскрывать тебе тайну твоего рождения. Но теперь уж расскажу по порядку. А ты постарайся не судить никого строго. В жизни всякое случается. Поэтому… надо уметь прощать. Понимаешь…

Слова давались ей с трудом. Но, собравшись с духом, она все-таки нашла в себе силы озвучить боль, с которой прожила долгие годы:

— Он… изменил мне… Но я, — поспешила она добавить, — не осуждаю его. Дело в том, что мы прожили с твоим отцом почти пять лет, а я так и не смогла забеременеть и родить ребенка. Пустоцвет, как говорят в народе. А тут вдруг у Игната… случайная связь, в результате которой на свет появилась ты. Крохотная, беззащитная, и уже наполовину сирота.

Она утирает слезы, непрерывным потоком стекающие по ее щекам. А я, замерев, не знаю, как воспринимать услышанное. Только чувствую, как меня пронизывает боль и жалость к себе. И сочувствие к этой несчастной женщине, наконец-то решившейся поделиться своей болью.

Вот оно как. Я ведь надеялась, что отец был женат сначала на моей биологической матери, и она умерла при родах. А тут такое! О, Боже! Я родилась от любовницы отца. Я — внебрачный ребенок. А мама приняла меня и вырастила, как свою…. Какой ужас. И ведь она его простила…

Теперь мне во стократ сложнее будет признаться маме в измене Руслана.

Я не стою даже мизинца этой святой женщины. Она не просто смирилась с предательством мужа. Она посвятила всю свою жизнь ему… и мне.

А я… Мною руководит только чувство мести и ненависти к любовникам. Может, Руслан прав — и я должна сочувствовать их ситуации?

Но я сама нахожусь не в лучшем положении. Кто посочувствует мне?!

Конечно же, вместо ответов на свои вопросы, которые я хотела получить от мамы, у меня возникла куча новых. Всё смешалось:

И измена отца по отношению к этой святой женщине.

И бесконечное сочувствие к ней за ту давнишнюю боль.

И бесконечная благодарность за умение прощать и любить.

И, как ни странно, благодарность отцу за его любовь ко мне. За то, что он сделал все, чтобы я выросла в счастливой семье, где царила любовь.

О благодарности к маме, которая вырастила меня, и говорить не стоит. После признания она стала еще ближе. Она святая. Ведь, полюбив моего отца, сумела простить ему измену, принять и полюбить его дочь. Стала мне роднее родных.

Не в силах сдерживать водопада слёз, бросаюсь к ней в объятия.

Она гладит меня по голове, словно маленького ребенка, и едва слышно произносит:

— В жизни всякое случается. Я простила Игната… давно. И ты должна простить отца. Ведь он любил тебя. Очень.

Глава 24

Естественно, что уснуть после таких потрясающих новостей было немыслимо. Ворочаясь с боку на бок в комнате, которая раньше была моей, а теперь стала одной из гостевых, я слышала, что маме тоже не спится. Она то и дело выходила на кухню. Может быть, просто попить воды или запить успокоительные таблетки.

Переживая за ее самочувствие после столь откровенного признания, я старалась не обнаруживать себя. Боялась еще больше растревожить ее. Нам обеим эта ночь показалась бесконечной.

А мысли, эти неугомонные ёршики, бередили душу, терзали ее сомнениями и беспокоили словно взбесившимися эмоциями.

Расставаясь перед отходом ко сну, я обещала матери, что расскажу ей в мельчайших подробностях о том, как отнесся Руслан к тому, что я наконец-то забеременела. И теперь сквозь толщу раздумий об отце упорно старалась придумать, как бы помягче преподнести новость, которая опять же добавит маме переживаний.

Но более того меня мучило другое.

Выслушав откровение матери об измене отца и ее удивительном всепрощении, я не могла избавиться от угрызений совести по отношению к просьбе Руслана ускорить развод. Этот разговор, случившийся как будто специально именно сейчас, вдребезги разбил убедительность принятых мною решений.

Стечение обстоятельств было поистине роковым. Оно не оставляло возможности для однозначных вариантов. Мало того, что измена мужа и скорое рождение его ребенка тесно переплелись с моей долгожданной беременностью. Так еще и выясняется непорядочность папы. Именно этот факт внес сумятицу в мои переживания. Выстроенная мною тактика поведения с Русланом разбилась в пух и прах и заставила по-другому посмотреть на происходящее.

Отца судить я не могу, даже если бы решилась на такой шаг. И что же получается? Его измену я прощаю, потому что он — мой отец. А предательство Руслана простить не могу.

К тому же у меня было счастливое безоблачное детство только потому, что рядом с отцом оказалась такая сердобольная и добрейшая женщина. Женщина с золотым сердцем, способным простить, понять и принять.

А что же я?! Ах да, я же теперь в статусе стервы.

Я обрекаю ни в чем не повинного малыша родиться вне брака. А его мать, может быть, тоже абсолютно ни в чем передо мной не виноватую, заставляю страдать при мысли о том, что ее ребенок будет незаконнорожденным.

Но как же тогда мой малыш?!

Извилины в мозгу взрываются.

Миллиарды осколков мыслей, противоречащих друг другу, отдаются набатом в висках.

Они рвут на куски сердце.

Испепеляют душу.

Эту пытку невозможно выдержать.

Я встаю с постели и, стараясь унять сумасшедшее волнение, брожу по комнате. Зря не поехала домой. Там бы хоть не пришлось скрывать свои эмоции. А здесь…

Дверь тихонько скрипнула, и в приоткрытом проеме вижу взволнованное лицо матери. Ну вот и ее разбудила.

— Не спится, доча? — виновато спрашивает она. — Зря я тебя растревожила разговорами на ночь глядя.

— Входи, мама. Да и ты, смотрю, уснуть не можешь. Светает уже, а мы все никак не успокоимся.

— А давай чаю выпьем. Или молока теплого. Глядишь, потом и поспим еще немного. У меня так частенько бывает. Все кручусь-верчусь, никак сон не идет. А встану, отвлекусь и после этого засыпаю.

Смотрю на нее с нежностью. Проникаюсь небывалым ранее благоговением. Какая же она у меня…

— Мам, скажи, — вдруг решаюсь я, — а как бы ты поступила, если бы у тебя свои, общие с папой дети были на тот момент? Простила бы измену и точно так же приняла бы меня?

— Не знаю, Юля. Я об этом никогда не задумывалась. Ведь детей у меня не было, и твое появление стало для меня счастьем. А что до измены, то… Обидно, конечно, было. Больно. Очень больно. Но Игнат тогда таким несчастным был, даже жалким. Пришел, глаза растерянные, в них слезы застыли. Конверт с младенцем на руках держит. И молчит. Я к нему бросилась, тебя на руки взяла. А он — на колени. Встань, говорю. Не раскисай. Нам теперь дитя рОстить надо, а не слезы лить. Вот так и прошло. Он потом не раз каялся, прощения просил…

У нас обеих одновременно вырывается тяжелый вздох.

— Мама, а ведь Руслан… Мы не живем вместе… — она всплеснула руками, потом прикрыла ими рот, словно сдерживая крик. — Да. Он ушел к другой женщине…

— Юленька! Да как же это? И ты отпустила?!

У меня выплескивается нервный смешок.

— А как его удержать, силой что ли?

— Ну, может, одумается, вернется. Ребенок ведь у вас будет. Вот он и вернется.

Слова матери вызывают обратную реакцию. Вместо того, чтобы унять боль, разрывающую сердце, они провоцируют взрыв эмоций.

И слезы, слезы, слезы…

Сквозь них я все-таки с трудом выкладываю всю подноготную своей печальной истории:

— Мам, так ведь там тоже ребенок будет. И родится он намного раньше, чем мой малыш. И что делаааааааааать, я не знааааааааю…

Ревем обе. Я в голос. Она — вздыхая и поглаживая меня по волосам, как в детстве…

Глава 25

— Знаешь, — нарыдавшись вволю и все еще похлюпывая носом, говорю я, — как бы я ни восхищалась твоим подвигом, но даже в страшном сне не могу себе представить, что смогла бы поступить так же. И почти уверена, далеко не каждая, особенно оскорбленная изменой женщина, может принять чужого ребенка.

— Юленька, у каждого своя история. В твоей ситуации, благодарение Богу, нет необходимости усыновлять чужого ребенка. Ты должна думать только о том, чтобы спокойно выносить и родить своего. Здоровенького и желанного. А я помогу, чем могу. Конечно, я мечтала, чтобы у тебя была крепкая семья и чтобы ты никогда не столкнулась с предательством. И, сказать по правде, никак не ожидала такого от Руслана.

— Мам, раз уж мы заговорили о Руслане, я должна сказать тебе, что он настаивает на немедленном разводе.

— Что?! На каком основании. И что значит, настаивает?!

— Ну, теперь уже не совсем настаивает, но торопит.

— А ты?!

Не ожидала от матери такой реакции. Боялась, что она станет уговаривать смириться и уступить Руслану. Но в ней видимо, слишком силен материнский инстинкт. Отсюда и желание защитить интересы своего ребенка, то есть меня, а в моем лице и будущего внука.

— Раньше была против, да и юрист, с которым я советовалась, того же мнения. Но сейчас… Не знаю. Буду думать.

— Юля! Ты о чем говоришь?! Что значит, буду думать. Тут и думать нечего. Идти на поводу у человека, предавшего тебя?! Зачем? Чтобы их ребенок родился в браке? А что же тогда мой внук?!

Оказывается, мы с мамой даже мыслим одинаково. С души словно камень упал. Переживала, что она начнет жалеть чужого ребенка, чужую женщину. Как только могла допустить такие мысли. Конечно же, она за нас — меня и моего малыша.

Становится легче дышать.

Возвращается уверенность в правильности принятых решений. Да, Кузьмин не узнает о моем ребенке. И да, он получит развод только тогда, когда это будет нужно мне. А они, повязшие в грехе, пусть делают, что хотят. Только пусть не лезут в мою жизнь со своими просьбами и угрозами.

— Мам, можешь себе представить, он грозился развестись со мной по суду и отсудить половину квартиры. Кстати, ты не знаешь, как получилось, что квартира оформлена на меня? И представь, до брака.

— Ничего удивительного, Юленька. Мы обсуждали это с Игнатом. Честно говоря, мне тогда не понравилась его идея записать квартиру на тебя. Ведь это могло внести раздор в ваши отношения с Русланом. Но муж был непреклонен. Он объяснил мне свою позицию очень просто. Честно признался, что когда Марта, так звали твою биологическую мать, забеременела, он готов был бросить к ее ногам все движимое и недвижимое. И он бы сделал это, не случись трагедии…

Мать замолчала, задумавшись о чем-то своем. Видимо, ей по-прежнему больно было вспоминать случившееся почти тридцать лет назад. Когда я тронула ее за плечо, она вздрогнула, словно вернувшись откуда-то издалека.

— Да, так вот. Помятуя о своем прошлом безумстве, он решил оградить тебя от всевозможных проблем в случае, если у вас с Русланом что-то не сложится. Поэтому предложил ему достаточно выгодные условия: квартира и твое ателье будут принадлежать тебе, а Руслану — машина. Ну и должность генерального директора. Твой Кузьмин был тогда на седьмом небе от счастья. Еще бы! Предложение отца было для него, как манна небесная. И, конечно же, он согласился.

Слушаю маму с грустью. Все почти так, как я и предполагала.

— Да, но что с бизнесом?

Задаю этот вопрос маме в полной уверенности, что получу и на него достаточно исчерпывающий ответ.

— А вот здесь пока не все понятно, — она опускает голову вниз и тяжело протяжно вздыхает. — Ты ведь помнишь, как внезапно заболел отец. Когда ему поставили диагноз цирроз печени и сообщили, что времени для поиска донорского органа и успешной пересадки почти не осталось, он в спешке поручил Руслану руководство компанией. На каких условиях, я не знаю. Тогда было не до этого. А после — и подавно. Я тешила себя надеждой, что у вас крепкая семья и беспокоиться о наследовании компании не придется. Но теперь… Теперь придется обратиться к адвокату за разъяснением. Но почему молчит Руслан? Ведь он, наверняка, в курсе всех дел отца.

Я горько усмехнулась.

— Руслан. Он специально помалкивает. Наверное, надумал разрулить ситуацию до вступления в силу завещания. А ты разве не в курсе, что в нем сказано о компании? Ты ведь всегда во все вникала, не то, что я.

— Да, пока жив был Игнат, я была в курсе всех его дел. А когда управление компанией перешло к Руслану, он не стал посвящать меня в дела бизнеса. Я же, погрузившись в горевание о муже, и сама упустила этот момент.

— Так ты тоже не в курсе, успел ли отец сделать последние распоряжения и существует ли оно, завещание?

— Знаешь, стыдно признаться, но про завещание мне ничего не известно. Дома он ценные бумаги не хранил. Все документы в сейфе в главном офисе. А там сейчас заправляет Кузьмин. Я-то была спокойна, будучи уверенной, что мы — одна семья. Прости, понадеялась на его порядочность.

— Да ладно, мам. Я тоже хороша. Не зря отец говорил, что бизнес — дело не женское… Но ты не переживай. Справимся. Юсупов поможет. Это тот самый юрист, о котором я тебе говорила.

Разговор затянулся так надолго, что мы даже не заметили, что уже давно утро. Я только хотела сказать матери, что мне уже пора на работу, ведь больничный закончился, как меня опередил телефонный звонок.

— Ну вот, Ирина, наверное, беспокоится. Заболтались мы с тобой.

На автомате принимаю вызов в полной уверенности, что звонит именно Ира. Но слышу незнакомый голос. Точнее, голос, который не так давно ответил на мой звонок Руслану.

Дыхание перехватило. Прохрипев в трубку отрывистое «Слушаю», я замерла.

— Здравствуйте, Юлия.

Первое желание — немедленно прервать звонок. Но пальцы не слушаются, одеревенели.

— Я Вас очень прошу, не отключайтесь. Выслушайте меня, пожалуйста.

Ненавижу, когда говорят таким умоляющим тоном, что невозможно отказать.

— Это Лариса… — и молчит. И я молчу. В горле пересохло и першит, будто в нем полно песка. А она между тем продолжает: — Мне очень надо встретиться с Вами. Назовите, пожалуйста, место и время, которые Вас устраивают…

Глава 26

Кипяток? Нет! Это нечто, не поддающееся описанию. Меня обдало огнедышащей лавой клокочущего гнева в тандеме с ощущением собственного бессилия. Да, именно бессилия перед натиском наглости.

Это что же получается? Теперь они взялись за меня с двух сторон?! Да я… Да он… Нет, она!..

Эмоции — на разрыв. Мысли — вразброд.

— Послать! А может… Да ни за что! И вообще, как она посмела?!

Прекращая невыносимую пытку, уверенным нажатием кнопки прерываю поток вежливых, но почти оскорбительных словесных излияний.

Но телефон звонит повторно.

Нажимаю отбой.

Опять настойчивый звонок, вынуждающий принять вызов!

— Юля! — слышу голос Ирины и с облегчением делаю глубокий выдох. — Ты почему сбрасываешь мой звонок? И вообще, куда пропала?

Молчу, собираясь в кучку после ошеломляющей заявочки от этой… будь она неладна.

А Ирина продолжает частить:

— Мне звонил твой Кузя. Обеспокоен, что ты не ночевала дома.

Давлю в себе довольный внутренний смешок. Но потом взрываюсь:

— То есть?! Он что, опять был у меня? Да что им от меня надо?!

— Остановись, мгновенье… Что это с тобой? И где ты ночку ночевала? — последние слова с подначкой.

— Ира, я у мамы. Остальное, давай обговорим при встрече.

Меня опять душит гнев, приправленный растерянностью.

С этим надо что-то делать. Эти двое решили взять меня измором? Нетужки! А фиг вам! Сегодня же еду к Юсупову. Надо решать проблему кардинально. Не собираюсь каждое утро начинать со стресса от общения с моим любимым муженьком и его беременной пассией.

Однако сначала надо съездить в свой «Женский каприз». Ирина, наверное, уже зашивается. К тому же, больничный закончился и пора погружаться в работу, а не разгребать кучу дерьма, навязываемую Кузьминым и его любовницей.

Ишь ты, обеспокоен он! Надо срочно сменить замки. Нечего ему шляться ко мне, как к себе домой. Ушел? Значит нечего возвращаться. Я его не выгоняла. Но и обратно принимать не собираюсь.

На этом вынуждена остановить полет своих гневных выпадов. Ведь он и не собирается возвращаться…

Ну вот, настроение совсем испоганилось. Чего-то бешусь, накручиваю себя. А надо смириться и принять измену. Но не просто смириться, а оградить себя от вмешательства Кузи в мою жизнь. Как это сделать? Юсупов. Только он может дать дельный совет. Решено. Но сначала все-таки в офис.

Принимаю освежающий душ. Мама уже приготовила кофе с оладушками. Ммммм, какая вкуснятина! Просто бальзам на душу. Зря я так редко бываю у матери. И вообще, надо предложить ей переехать ко мне. Смотрю на нее и понимаю, что рано. Она здесь хоть и в одиночестве, но дома. А у меня будет тосковать сильнее. Но вот когда родится малыш…

— Мам, ты будешь помогать мне с внуком? — заранее знаю ее ответ, и читаю его в любящих глазах.

— Конечно, доча. Неужели ты сомневаешься?

Прощаюсь с мамой. Она встревожена моей взвинченностью. Но ни о чем не расспрашивает. Понимает, что лишние вопросы еще больше растревожат мою израненную душу.

А вот с Ириной еще придется объясняться. Она привыкла, что я ей все рассказываю. Надо будет ограничить выброс информации. Еще непонятно, что это за перезвон у нее с Русланом. Ведь, обнаружив мое отсутствие дома, он, получается, звонил не мне, а Ирине? Да, интересный вопрос, конечно. Хотя, нет у меня конкретных оснований подозревать ее в чем-то нехорошем.

Прокручиваю ленту вызовов. Огоооооооо! Восемнадцать пропущенных от Руслана. Каким образом? Хотя понятно, мы ведь с мамой были так увлечены беседой, что ничего не замечали. Да и сумку с телефоном я оставила в прихожей. Вот и не слышала. А сама в претензии к Ирине! Всюду чудятся враги. Бедные мои нервы. Натянуты до предела. Пора брать себя в руки и сначала взвешивать бредовую чушь и только потом делать выводы.

Офисная атмосфере подействовала удивительным образом. Все заняты делом. Особого внимания на меня не обращают. Жалеть меня некому. Не то что дома у матери. Ирина не в счет. Та только взглядом стребовала с меня отчет о вчерашнем дне. Но, не получив слезных откровений, тоже углубилась в производственный процесс. Так что мне не оставалось ничего, кроме как с головой уйти в работу и на время забыть о личных проблемах.

Правда, едва дождавшись обеденного времени Ирина потащила меня в кафешку на так называемую исповедь.

— Ну, выкладывай. Где пропадала, чего глаза опухшие? Небось рыдала сутки?

— Ириша, уймись. Не дави на меня. Просто сначала съездила закрыла больничный. Видишь, согласно заключения врача, я готова к труду… И обороне — тоже.

— Это от кого же ты оборону намерена держать? Кузьмин, понятное дело, одолевает. Наверное, не привык еще, что ты — закрытая страница. Свободная женщина и вправе не докладывать, где пропадаешь.

— Ну где-то так. Только непонятно, что ему неймётся? Я ведь ясно дала понять, что сама буду принимать решение о разводе. Так нет же, он чуть ли не выслеживает меня. Вчера опять довел до белого каления, заявив, что сможет отсудить у меня часть квартиры. Ага, фигушки. А какого дьявола он был у меня? Раз звонил тебе, что нет меня дома, то, может, доложил?

— Ничего он не докладывал, просто позвонил узнать, не случилось ли с тобой чего, раз ты на звонки не отвечаешь и дома тебя нет.

— А маме моей позвонить побоялся?! Ну да, пришлось бы объясняться. Кобелина! Пес шелудивый! Бегает за мной со своим разводом, как цуцик. А тут еще эта…

Умолкаю, взвешивая, стоит ли говорить о звонке соперницы.

Но куда там! Только услышав намек на Ларису, Ирина, как клещ вцепилась:

— А что с этой?.. Не томи, рассказывай!

Почему-то вспоминаются слова мамы о том, что у некоторых людей есть отвратительная привычка всё выспрашивать с одной только целью, чтобы было, о чем посплетничать с другими.

Но это не об Ирине. Она друг. Поэтому, подавив вздох, передаю ей суть утреннего звонка от Ларисы.

Глава 27

— Чтооооооо?! Ох, ни фига ж себе. Они что там совсем охренели?

Ирина в шоке, и я ее понимаю. Это ведь действительно ни в какие ворота.

— А ты? — не унимается подруга.

— А что я? Просто отключила телефон и всё.

— Ндаааааааааааа. Это ж надо набраться такой наглости! Интересно, это она с согласия Кузьмина или по собственной, так сказать, инициативе?

— Без понятия. Но факт остается фактом: ей известен номер моего телефона. Поэтому, думаю, это не последняя ее попытка. А уж если ее звонок согласован с Кузей, то у меня просто нет слов для возмущения. Неужели он так оскотинел с ней? А может, всегда был таким, но ловко маскировался? Знаешь, так всё это гадко… Скорей бы уж она разродилась. Может быть, успокоятся оба. Хотя вряд ли.

— Юля, а ты не думала, что можно закрыть им обоим рот и отвадить от попыток повлиять на тебя, рассказав о своей беременности?

— Ты опять о своём? У тебя прямо навязчивая идея. Язык чешется, что ли? Так помни, что ты слово дала. И не смей больше уговаривать меня. Я так решила, и Юсупов так велел. Кстати, а почему ты мне наплела, что он замкнутый и угрюмый тип. Мне лично он очень даже понравился.

— Да что ты говоришь?! — Ирина уже готова ухватиться за мои неосторожные слова.

— Да то и говорю, что увидела в нем интересного и порядочного человека. А все остальное меня не интересует.

— Так уж и не интересует? — кочевряжится Ирка.

— Ну чисто по-человечески, наверное, интересно узнать о нем больше. Вот ты и расскажешь мне о нем. Тем более, что мне, как видно, придется часто с ним общаться. Много проблем возникнет при разводе.

— А что о нем рассказывать. Был женат. Развелся. Детей не нажил. Пользуется авторитетом в адвокатской среде. С женщинами ни-ни, если тебе нужна такая информация. Короче, бирюк. Видать, сильно допекла его супружница. Но об этом никто ничего не знает. Именно потому, что он замкнутый. Совершенно не распространяется о своей личной жизни. Наверное, статус не позволяет. А так больше ничего не знаю.

— Ну что ж, информация исчерпывающая. Значит, мне повезло с адвокатом. Если, конечно, он согласится вести мое дело в суде. Надеюсь на это, ведь на первой консультации он прямо загорелся идеей наказать Кузьмина. И вот что, я, пожалуй, завтра прямо с утра съезжу к Юсупову. Поэтому, если есть что срочное, все разгребу после обеда.

— Да особых проблем нет вроде бы. Так что можешь прямо сейчас и отправиться.

— В таком виде? — жестом подчеркиваю припухлые веки.

— А чего рыдала-то?

— Да так, с мамой обо многом говорили. Папу вспомнили.

— Кстати о папе. Что с его компанией? Руслан на каких правах руководит ею?

— Знаешь, Ир. Я что-то устала от этих разговоров. Хочется отвлечься. Расскажи, как там твои, как Сонюшка?

Этот ловкий ход, надеюсь, напрочь отвлечет Ирину от моих проблем. Сонечка — это ее любимая тема. Еще бы! Уверена, что для любой матери упоминание о ее ребенке затмит любую другую тему.

Вот только, увы, не в этот раз.

— А что Сонечка? Подрастает наша принцесса. Такая хитруля становится, буквально вьет из нас с Антоном веревки. — Сообщает об этом как бы между прочим и вновь возвращается к моей остросюжетной ситуации.

— Знаешь, Юля, мне кажется, что ты напрасно отказалась встретиться с Ларой. — говорит осторожно, стараясь не вызвать взрыв с моей стороны.

А во мне уже все кипит, и вновь напрягает странное участие Ирины в действиях Руслана и его пассии.

— Ира, скажи честно, ты почему уже который раз поддерживаешь этих двух? Извини, но меня это напрягает и наводит на нехорошие предположения о содействии предателю. А?

— Юля! — возмущение ее предельно искреннее, — да как ты могла подумать?! Просто… у нас, по всей видимости, совершенно разные взгляды на сложившуюся ситуацию. Я считаю, что ты должна приложить максимум усилий, чтоб сохранить свою семью. И прежде всего, ради своего же будущего малыша. Как подумаю, что у твоей крохи не будет рядом любящего отца, то прямо сердце болит. Представляю себе Сонечку без папы Антона, и слезы наворачиваются. Именно поэтому я, как тебе кажется, поддерживаю Руслана в стремлении встретиться с тобой. Вдруг, узнав о ребенке, он вернется…

Слушаю ее вполуха, стараюсь считать, насколько искренни ее слова. Но в них такая эмоциональная насыщенность и искренность, что у меня самой наворачиваются на глаза слезы.

А она между тем продолжает:

— Он, видимо, чувствует мое настроение, и видит во мне союзника. Правда, союзника в достижении своей ошибочной цели. Но у него это пройдет, поверь.

Помолчав, она продолжает:

— Знаешь, я тебе признаюсь. Антон женился на мне только после того, как узнал, что я забеременела. А до этого мы встречались три года, и он не мычал, не телился. Я даже думала, что никогда не решится сделать мне предложение. А теперь сама видишь, как у нас все хорошо. Поэтому я так настаиваю на твоем откровенном разговоре с Русланом.

Мне очень больно и грустно слушать ее. Больно от того, что подозревала в сговоре с Кузей. Грустно, потому что у меня история намного сложнее. И, можно сказать, непоправимее. Ведь главная наша с Кузей проблема в любовнице и ожидании от нее ребенка.

Словно подслушав мои мысли, Ирина предлагает:

— И еще я считаю, если бы ты встретилась с его кралей, могла бы указать ей ее место. Она же прекрасно знала, что Руслан женат. И раз уж решила рожать от него, то должна быть готова растить ребенка одна.

— Ира, из всего, что ты сейчас наговорила, согласна только с тем, что у нас разные взгляды на происходящее. Во всем остальном я буду поступать так, как считаю нужным. И, как я уже тебе говорила, не мешай мне, не дави на меня. Иначе мы рассоримся. А Кузе передай, что пусть свои проблемы решает сам, не впутывая в них тебя. Большой мальчик. Сам запутался, пусть сам и выпутывается. Договорились?

— Юлька, я все больше и больше поражаюсь, как ты изменилась. Но, наверное, так должно быть, ведь тебе надо стать сильной и научиться противостоять ударам судьбы. И, если честно, то такая ты мне нравишься больше. В тебе не осталось ничего с того мимишного флёра папенькиной дочки. Рада за тебя. Но… все равно хотела бы, чтоб рядом с тобой был достойный и надежный мужчина. Жаль, что Кузя не дотянул до этой планки.

Уффф! Вот и расселялись мои сомнения. Ну и слава Богу. Получается, Ира просто по-своему хочет мне помочь. Итак, врагов в моем окружении нет. Уже легче, одной проблемой меньше.

Глава 28

Опять и опять убеждаюсь в том, что при откровенной беседе можно разобраться в ошибочных суждениях как о ситуации, так и о человеке. Как хорошо, что я не стала взращивать в себе подозрения на причастность Ирины к художествам Кузьмина, а может быть, и его пассии.

Ну вот. Сама себе противоречу.

Ведь до сих пор не выслушала Руслана до конца. Не приняла предложение на встречу с его любовницей.

Такие мысли одолевают меня, пока еду в офис к Юсупову. Надеюсь, что беседа с ним наведет порядок в моих мыслях. А то я по-прежнему склонна к раскачиванию качелей: туды-сюды, туды-сюды…

— О, наконец-то! — с нескрываемой радостью встречает меня юрист. — А я уж думал, что проблемы разрешились сами собой.

Я слегка удивлена таким радушным приемом. Может, у него недостаточно клиентов? Чушь. Ведь Ира говорила, что к нему сложно попасть, и он берется не за все дела. Особенно не жалует бракоразводные. Тогда откуда радость?

Тихонечко шевельнулось моя женская сущность. О! Давненько она не просыпалась. Только не к месту. Ни ему, ни мне сейчас не до амурных приключений.

— Не просто не разрешились, — отвечаю ему в тон, — скорее, наоборот. Продолжают усугубляться.

Выложив ему события последних дней, с волнением ожидаю вердикта.

— Ну, что я могу сказать. События развиваются по вполне закономерному сценарию. Любовники обеспокоены не только и не столько приближающимися родами. Их, по-моему, больше волнует судьба компании. И в этом они едины. Надеются, что законнорожденный ребенок в полной мере унаследует на нее права. Вам понятен ход моих рассуждений?

— Не совсем. Ведь даже мне до сих пор не совсем ясно, в каком объеме и кому принадлежит бизнес покойного отца.

— А вот в этом предстоит разобраться. И чем быстрее, тем лучше. Не случайно Кузьмин так торопится. Есть здесь какая-то заковыка, до которой я пока не до конца докопался. Собственно говоря, записать ребенка на себя он может, и не вступая в брак с гражданкой…

— Я знаю только ее имя — Лариса, — отвечаю на его немой вопрос.

— Ну да, пусть пока будет просто Лариса. Однако, надо выяснить, кто она такая.

— Именно об этом и обо всем другом я хотела попросить Вас. То есть уточнить, возьметесь ли Вы официально вести мой бракоразводный процесс и дело о разделе имущества. Если до этого дойдет…

Юсупов усмехнулся:

— Безусловно, дойдет. Эта парочка настроена весьма и весьма агрессивно. И ведет наступление с завидным упорством. А что до того, возьмусь ли я? Если Вы доверяете мне, то я согласен.

— Конечно, доверяю! Иначе бы зачем я приехала. А еще, я вообще не знаю, что мне делать, как оградить себя от этого упорного наступления.

— А вот тут надо быть более гибкой. Не стоит избегать встреч с Кузьминым и, как бы Вам не показалось странным и даже недопустимым, с его избранницей. И не возражайте, — предупреждает он написанное на моем лице возмущение. — Понимаю, насколько Вам это сложно. Но все же в интересах дела следует поступиться своим отношением к этим двум. Чем больше нам станет известно об их намерениях, тем проще будет разгромить их хитросплетения. А касаются они, в первую очередь, компании твоего отца. Кстати, что там с завещанием? Есть оно или придется заниматься вопросом о наследовании по закону. В обоих случаях важно сделать это до окончания срока в шесть месяцев после смерти Вашего отца.

— То есть? А мы думали, что должно пройти полгода, и только потом…

— Да кто Вам такое втемяшил?! Что за народ?.. А проконсультироваться нельзя было? Да, все можно и через полгода, но все это намного хлопотнее и занимает намного больше времени.

— Но… Руслан говорил…

— Так это от него такие установки про «по истечении шести месяцев»?

Юсупов возмущенно обрушивает свой увесистый кулак на стол. А я лихорадочно пытаюсь вспомнить, когда, в какой ситуации происходил тот разговор с Русланом. Так это ведь было чуть ли не на сороковой день, на поминках. Кто-то из гостей заговорил о том, что пора выяснить, что там в завещании, если оно есть, а Кузя… Ну да, именно тогда он и сказал. И мы с мамой на этом успокоились.

— Я вообще не понимаю, что за безответственность! — бушевал Юсупов. — Выяснить наличие/отсутствие завещания можно у любого нотариуса по месту проживания покойного. Это вступить в наследование можно через полгода. А оформить все документально — именно до этого срока! Когда он заканчивается?!

Его вопрос заставляет меня покрыться испариной от стыда и волнения. Да, опростоволосились мы с матерью, полностью положившись на деловитость Кузьмина.

— Полгода? — переспрашиваю зачем-то и добавляю совсем упавшим голосом: — через месяц…

Юсупов облегченно вздыхает.

— Простите, я погорячился. И не переживайте. Все успеется и образуется. Я сам сделаю запрос и получу необходимые документы. А то, что говорит Ваша матушка о сейфе в офисе, — забудьте. Это сказки Вашего благоверного. Но мы сначала заключим деловое соглашение, на основании которого я буду заниматься наследственным делом.

Уезжаю от адвоката размазанная по полной. Чувствую себя дура дурой. Он, правда, успокоил меня, что при потере близких большинство людей впадают в прострацию. И в таком состоянии очень часто совершают массу оплошностей. Вот и мы с мамой оказались такими непрактичными. Правда, сработал такой фактор, как полнейшее доверие Кузе, который стал единственным и незаменимым мужчиной в нашей семье. А последние события вообще вышибли меня из колеи.

Ах, любовь, любовь… Ах, не знала я…

Глава 29

Значит так, хватит сопли на кулак наматывать. С этого дня никаких любовь-морковь и прочих амурных воспоминаний, насквозь пропитанных сожалением о безвозвратно потерянном семейном счастье.

Если надо встретиться с Русланом — встречусь. И не буду беситься, глядя в его шоколадные глазки. Тьфу! Пусть ими любуется Лара. А во мне всё умерло к этому подлому человеку, к тому же ставшему явным подкаблучником даже еще не жены.

А ее я вообще никак не воспринимаю. Странно даже, что меня заколотило от ее голоса в телефоне.

После встречи с Юсуповым все проблемы кажутся такими простыми и легко решаемыми, что, вернувшись домой, ощущаю прилив бодрости и уверенности в себе. Да, раскиселела слегка, да поддалась эмоциям, да переборщила со страхами и подозрениями. К тому же на фоне стресса накосячила в решении такой важной проблемы, как оформление наследства. А ведь это и есть самое важное, а не сюси-пуси и слезы ручьем. Мужики приходят и уходят, как говорит Ирина, а материальный достаток должен быть стабильным. Тем более в моем положении одинокой беременной женщины.

Настроенная таким решительным образом, вздрагиваю, услышав звонок в дверь. И весь мой боевой настрой улетучивается мигом. Уверена, что это Руслан. Открывать не хочу, хоть минуту назад обещала себе встретиться с ним. К тому же, и Юсупов не советовал избегать разговора с пока еще мужем.

Притихла и жду. Надеюсь, что, позвонив раз-другой, Кузьмин уйдет не солоно хлебавши. Ругаю себя на чем свет стоит. Ноги не слушаются, а мысли возмущаются.

Мою нерешительность добивает звук, по которому понимаю, что дверь открывают ключом.

Ох, ни черта себе! Да как он смеет!

Опрометью бросаюсь к двери и нос к носу сталкиваюсь с Русланом. Он тоже опешил от неожиданности.

— Ты дома? — задает глупейший вопрос.

— Нет, это не я, — отвечаю со злорадством, но даю себе установку успокоиться. Раз пришел, значит надо выслушать его, как советовал Юсупов. — Я ведь просила не приходить без предупреждения, — добавляю почти спокойно.

— Юля, я волновался, не случилось ли чего. Вчера тебя не было, подумал, и сегодня… Знаешь, разные мысли в голову лезут.

— А как же это твоя… тебя чуть ли не каждый день из дома по вечерам отпускает. Вон уж больше восьми. Не боится?

— Перестань, — голос усталый. Видать, не очень сладкая жизнь с любовницей-то. Тешу свое самолюбие. — Может, чаем хотя бы угостишь?

— Гммммм, да я гостей не ждала, да и чаевничать с тобой… — но обрываю себя на половине фразы. — А почему и нет? Присаживайся… гостем будешь, раз уж пришел. Правда, гости своим ключом дверь не открывают, — не смогла удержаться, — так что ключики, пожалста, на стол.

Во взгляде Кузи какая-то тоска. Права Ирина, он, как пес побитый. А у меня даже настроение поднялось. Так ему и надо. Думал, в любви, согласии и шоколаде будет.

— Ладно, Руслан, выкладывай, с чем на этот раз пожаловал?

А сама изображаю гостеприимную хозяюшку, вкусняшки к чаю выставляю, его любимую чашку достала. Пусть гад обзавидуется, какую женщину заботливую потерял. Ага.

— Да так… если честно, то просто так. Я уже понял, что на развод ты не согласна. И решил предупредить, что подал документы в суд. Только вот сомневаюсь, стоило ли спешить с этим. Может быть…

— Ничего уже быть не может, — перебиваю его. — Значит, встретимся в суде.

— И ты не против?

— Конечно, нет. Ты что же думал, я тебя силой удерживать стану. Я уж и сама собиралась подать на развод. Но хочу, чтобы все было по закону.

— То есть? Ты про что?

— Как про что. Чтобы у нас друг к другу претензий не осталось. Уходя, как говорится, уходи, дорогой. У тебя теперь своя жизнь, у меня — своя. Не хочу, чтобы ты вот так в любое время мог приходить. Не обижайся, но такой вариант отношений меня не устраивает. А то ты заявишь, что все еще являешься моим мужем по закону, поэтому и жить здесь по-прежнему захочешь. Ну… если вдруг тебя твоя турнет. Кстати, как ее самочувствие… она вчера мне зачем-то звонила. Может, тебя разыскивала?

— Чтооо?! Как звонила?!

Кузьмин, явно в шоке от услышанного. Значит, это самодеятельность Лариски.

— Ну как бывшим женам звонят? Взволнованно.

Меня буквально распирает от удовольствия. А вот на тебе, получай! Думал новая жизнь медом покажется? Видать, не очень-то он и сладкий.

— И… что ты ей сказала?

— Да не стала я разговаривать с незнакомой женщиной. О чем мне с ней говорить. А ты чай-то допивай — и домой. У нее все и выспроси. Самой интересно, что она от меня хотела. А что заявление в суд подал, то хорошо. Мне хлопот меньше. Остается только повестку дождаться.

— Юля, неужели ты ни о чем не жалеешь, что вот так легко говоришь о разводе.

— О чем жалеть? Что ты оказался предателем? Ну, знаешь, разное в жизни бывает. Вот и у нас так случилось. Остается только пожелать вам счастья.

Кузьмин буквально раздавлен моим спокойствием. Он и пришел никакой. А теперь вообще потерял весь свой прежний лоск. Даже перевести все в шутку не может.

— А о чем ты все это время поговорить со мной хотел? Рассказывай, а то ведь теперь, наверное, в суде только встретимся.

— Да так, — мямлит он, но все-таки решается задать свой главный вопрос: — я… про завещание…

Ах вот оно что!

— Так ведь мама говорила, что оно вроде бы в офисе, в сейфе. Или как? Еще, согласно твоим словам, мы с мамой ждали, когда полгода исполнится.

Стараюсь не выдать, что мне доподлинно известно, что это чушь.

— Да нет ничего в сейфе! — его реакция неоднозначно свидетельствует, что очень ему интересно знать, что в том завещании и есть ли оно вообще. — Я даже в нотариальную контору обращался, но там сведения выдают только наследникам первой очереди. То есть тебе и матери. Ты бы поинтересовалась…

Опппаньки! Ничего себе поворот? А голос — совсем убитый. Что с тобой, Кузя? Ты ли это? Но, не показывая своих эмоций, говорю:

— Так ждали, когда полгода исполнится.

Прости… Мой косяк. Закрутился я, замотался с этой… любовью. Прощай!

Он резко обрывает разговор и, ничего не добавив, уходит, низко опустив голову и втянув ее в плечи. Жалкий такой. Потерянный.

Ну да, думаю, любовь — не пустяк. Эх, Кузя, Кузя… Видать, давно ты закрутился.

Так что же теперь?

На тумбочке в прихожей обнаруживаю ключи от квартиры.

Теперь уже всё…

Я не плачу. Просто тупо смотрю в окно. На душе пусто и тоскливо…

Глава 30

Пытаюсь понять, что происходит в моей душе. Да, там какая-то непонятная пустота. Что-то исчезло безвозвратно. Становится грустно. Но я не должна расслабляться.

И да, начинаю осознавать, что полностью и окончательно разочаровалась в своем некогда любимом Кузе. А ведь любила его всем сердцем, готова была раствориться в нем, доверяла во всем. Казалось, вот он — мой единственный и неповторимый. Мой защитник, моя опора, мое плечо, на которое я могу опереться в самой трудной жизненной ситуации.

Но сегодня словно пелена с глаз упала. Увидела своего Кузю совершенно в другом свете. Да, узнав об измене, страдала, ненавидела, но все еще любила, надеялась, что все еще можно вернуть: и любовь, и счастье, и доверие.

Сегодня всё изменилось. Я поняла, что он ловко манипулировал и мной, и мамой. Зачем-то ввёл нас в заблуждение относительно сроков ознакомления с завещанием и оформлением документов на движимое и недвижимое. А ведь, как оказалось, мы могли запросить сведения о его наличии в любой нотариальной конторе буквально через 15 дней, как не стало отца.

Но теперь этим займется Юсупов. Могла бы и сама, но раз он предложил, почему не доверить профессионалу ведение наследственного и бракоразводного процесса.

А что до Руслана, то у меня после сегодняшнего его признания о завещании не осталось к нему ничего, кроме презрения. Насколько же низко он пал! И, что самое главное, зачем, с какой целью старался усыпить нашу бдительность? Вот это и предстоит выяснить Юсупову. А он, как мне показалось, бульдожьей хваткой вцепился в Кузьмина. И не успокоится, пока не докопается до истины.

Интересно, что же такое все-таки было в его прошлом, что он, по словам Ирины, стал бирюком и неохотно берется за бракоразводные дела. Связано ли это с его личной жизнью или с неудачей в ведении какого-то процесса?

А мне тогда почему не отказал?..

Вообще-то что мне за дело? Мне важно, чтобы мой развод и наследственный вопрос разрешились благоприятно. А подлый предатель получил бы по заслугам. То есть — остался бы с голой задницей и разрушенными иллюзиями относительно компании.

Очень хочется верить, что отец грамотно составил завещание. Не зря же он выбрал закрытую форму, раз Кузьмина да и нас с мамой не поставил в известность.

Хорошо, что со всеми тонкостями относительно завещания меня ознакомил Юсупов, поэтому я так стоически справилась со своими эмоциями при разговоре с Русланом. Иначе безусловно сорвалась бы на крик и вопли типа да как ты посмел и что-то в этом же роде.

Уже засыпая, я вновь и вновь мысленно благодарю своего адвоката, что подготовил меня к встрече с Кузей. Ну и себя хвалю за благоразумие и выдержку, хотя бы внешнюю.

А в душе? Нет, должна признаться, и в душе у меня произошли положительные перемены.

Грустно, конечно, больно. Но терпимо. И самое главное — я поняла, что в моих новых чувствах и мыслях нет места предателю. Осталось только недоумение, как я могла не разглядеть в нем меркантильности, как не почувствовала, что лгал мне столько времени, притворяясь любящим и верным.

Но тут уж ничего не поделаешь. Видать, артистические данные погибают в нем зря. А мне следует научиться лучше разбираться в людях.

Глава 31

Спокойствие, поселившееся в моей душе, позволило избавиться от навязчивых и достаточно болезненных мыслей о предательстве мужа. Они изматывали, заставляя бесконечно ковыряться в вопросах, на которые не было и не могло быть ответов. К тому же, они отвлекали от насущных проблем, которыми следовало заниматься, а не жевать сопли, приправленные сахарной пудрой. Я имею ввиду надежду на то, что Кузьмин образумится и вернется ко мне.

А сейчас я почувствовала себя действительно свободной женщиной. И даже если бы он приполз на коленях и умолял простить его, не простила бы. Сейчас точно бы не простила. Тогда как раньше ждала, надеялась и допускала.

Задумавшись после ухода Руслана, я даже не заметила, что на автомате с аппетитом поглощаю оставшиеся вкусняшки, которыми угощала почти бывшего мужа. Ого! Давненько у меня не просыпался такой бешенный аппетит. Оно вроде бы и нормальное явление, но из-за переживаний я иногда могла вообще целый день ничего не кушать. Но такое недопустимо в моем интересном положении.

А еще, как ни странно, после объяснения с Кузей вместо обычных круть-верть с боку на бок, сопровождаемых горестными вздохами, на сей раз уснула почти сразу. И никакие сны меня не мучали, и никакие мысли не кидали то в жар, то в холод.

Утро же порадовало прекрасным настроением, какое давно не наблюдалось у меня. С удовольствием отметила отсутствие мешков под глазами, которые стали привычным элементом моего горюющего образа.

— Вау! — Ирина встретила меня в офисе восторженным возгласом. — И чего это мы сегодня такие красивые? С утра из салона красоты?

— Да ну тебя. Просто впервые за последнее время нормально выспалась. И настроение нормальное.

— Агаааааа. Значит, есть причина для хорошего настроения.

— Есть. И не одна. Во-первых, визит к Юсупову. Он многое разъяснил, согласился вести мое дело. И это обнадеживает, что все разрешится самым прекрасным образом. А во-вторых,… - загадочно умолкаю, чтобы раззадорить ее любопытство.

— Нуууу? Не томи!

— Короче, поговорила я с Кузей. Оказывается, он-таки подал на развод, и ожидается судебное разбирательство. Знаешь, я даже рада. Легче стало дышать. А то я дергалась — надо/не надо. А теперь — вызовут, явлюсь. А дальше все по закону. И да, знаешь ли ты, что Руслан намеренно ввёл нас с мамой в заблуждение относительно сроков ознакомления с завещанием и оформления наследства?

— Да ты что?! Каков негодяй! На что же он надеялся, торопя тебя с разводом по обоюдному согласию?

— Не знаю, только после признания в этом он чуть ли не сбежал. Противно. И он сам противен. Зато, знаешь, я потом испытала облегчение. Ушел и ушел! Надеюсь, больше не будет трепать мне нервы.

— Ну а про звонок этой сучки ты ему сказала?

— Конечно. По его реакции было видно, что это ее самодеятельность. Думаю, у них будет разборка по этому поводу. Короче, я тебе все рассказала, а теперь за работу. Хватит дурью маяться.

— Ты прям ожила. Тьфу-тьфу, — Ира и впрямь поплевывает через плечо. — А что Юсупов?

— Я все больше проникаюсь уважением к нему. И категорически не согласна с твоей характеристикой. По секрету: он мне даже очень нравится… как мужчина.

— Юлька! Вот уж никак от тебя не ожидала. Но помни, что между ним и тобой не должно быть никаких отношений, пока он будет заниматься твоим делом. Но только пока. Аххаха, тихушница ты моя. Кузя сдохнет от досады!

— Ну, ты слишком серьезно не принимай мои слова об адвокате. Просто интересный мужчина и не более того. И вообще, в моем ли положении заглядываться на особей мужского пола. Так что забудь. Я так, к слову сказала. Все, хватит болтать, давай работать.

Бумаги, звонки, переговоры, производственные нюансы. День промчался незаметно. С непривычки после больничного даже устала от рутинных проблем. Но хорошее настроение не покидало меня. Я словно ожила, почувствовала себя свободнее и увереннее.

Заглянув в кабинет к Ирине в конце рабочего дня, предложила посидеть в нашей любимой кафешке. Как-то взгрустнулось при мысли о том, что придется возвращаться в пустую квартиру. Не хотелось смазывать ощущение приподнятого настроения.

Ирина мое предложение приняла с нескрываемой радостью. И уже набирала номер мужа, чтобы предупредить его, что задержится. В это время раздался звонок с моего телефона. Номер незнакомый. Первая мысль — опять Лариса? Не стану отвечать. Но телефон не умолкал. Вспомнив, что Юсупов советовал не избегать контактов с ней, принимаю вызов. И в прямом, и в переносном смысле.

Но слышу мужской голос. И чувствую, как от неожиданности приподнимаются мои брови. Я узнаю этот приятный баритон. Юсупов. В сердце что-то дрогнуло. Но я усмиряю бег своих мыслей, убеждая себя, что он звонит по делу.

— Здравствуйте, Юлия, — мне показалось или в голосе волнение? — Мы… не могли бы встретиться… и посидеть где-нибудь вне офисной обстановки?

Боковым зрением замечаю встревоженный взгляд Ирины. Наверное, на моем лице черт знает какие эмоции. И читаю по ее губам: что случилось?

Отмахиваюсь от ее вопроса и каким-то не своим голосом отвечаю в трубку:

— Да, конечно… если это в интересах дела. Назовите, где и когда. — Выслушиваю ответ Юсупова, согласно киваю головой. — Да, буду минут через двадцать.

На немой вопрос Ирины, застывший в ее округлившихся глазах бросаю коротко:

— Юсупов. Я помчалась.

— Обязательно позвони мне, — летит вдогонку. — Слышишь, звони в любое время!

Глава 32

А во враждебном лагере днём ранее…

— Где тебя опять носит?! Я целыми днями всё одна да одна, так еще и вечерами ты где-то шляешься.

Руслан поморщился — старая песня.

— Ларик, я же не могу постоянно сидеть дома. У меня дела, встречи с нужными людьми. Ты должна понимать, я стараюсь ради нашей семьи, ради будущего нашего ребенка.

— Ну да, а нужные люди — это, конечно же, твоя бывшая?

— Я тебя умоляю. Сколько можно. Мне казалось, что я уже доказал тебе все, что только можно было доказать. К тому же, даже если я и вижусь с ней, то только с одной целью — получить желаемое. Тебе ли об этом не знать.

— Ну, знаешь, Руслик, я до сих пор вся в тревоге. И вообще стала замечать, что ты ко мне заметно охладел.

— Ларочка, ты же сама понимаешь, с чем это связано, мы же советовались с врачом по этому поводу.

— Да я не о том. Я об отсутствии элементарного внимания. Ну там цветы, комплименты, поцелуи.

— Не капризничай, дорогая. Неужели тебе цветы, которые завянут через день, дороже того, что я рядом?

Кузьмин обнял Ларису, поцеловал в щеку, но взгляд его при этом не выражал ничего, кроме эмоциональной усталости. Затем выдал стандартную фразу:

— Ты у меня единственная и неповторимая.

Только прозвучала она, как «Господи, как же я устал, скорей бы роды».

Лара уже была готова всерьез обидеться на холодность потенциального мужа, но встрепенулась, выхватив из всего разговора несколько слов.

— Так что там с «получить желаемое»? Есть какие-то подвижки?

— Ларочка, давай не будем об этом. Я пытаюсь сделать все возможное. Ты ведь понимаешь, что … Послушай, милая, ты мне не рассказала, как себя чувствуешь сегодня. И вообще, я голоден. Ужинать будем?

— Вот ты всегда так, на самом интересном прерываешь разговор. Я ведь только о твоих делах и думаю. А ты мне перестал доверять последнее время. Все вокруг да около и никакой конкретики. А еще я сегодня подумала, не поторопился ли ты доложить твоей курице, что подал документы на развод? Вдруг в завещании нет упоминания о ребенке. То есть вообще нет.

— Этот хитрый лис не мог не упомянуть в завещании ребенка. Он мне все уши прожужжал о наследнике. Главное, чтобы все получилось, как мы задумали. Надеюсь, в тебе не взыграют материнские чувства. А эта, как ты ее называешь, курица легко заглотила наживку о разводе. Что касается сроков заседания суда будем тянуть до родов. Важно, чтобы сама не стала суетиться. Я правильно все продумал. Вначале она горела желанием сама подать на развод, чтобы доказать мне свое безразличие и независимость. Но я подогрел ее горячность просьбой развестись без суда. Тут она уперлась. Короче, что я тебе буду пересказывать. Ты ведь все знаешь. А твой звонок и мое сегодняшнее признание дали свои результаты. В ожидании вызова в суд она не станет ничего предпринимать. Я прекрасно знаю, насколько она инфантильна. Привыкла, что все делается само собой, без ее участия.

— Рус, а вдруг бракоразводный процесс назначат, пока я еще не рожу?

— Дурочка моя, — в голосе Кузи даже прозвучала нежность к сообщнице, — ты что так и не поняла, что я не собирался подавать на развод.

— Чтооооооооо?!

Лариса настолько бурно отреагировала на последние слова, что вынуждена была схватиться за живот, почувствовав резкую боль.

— Что, что такое? — разволновался Руслан. — Начинается?

Волнение его было искренним. Но в нем помимо тревоги, характерной для будущего отца в подобной ситуации, прозвучала нескрываемая радость.

— Тьфу на тебя, — отмахнулась Лара, — рановато еще. Хотя всякое может быть, но не сейчас. Ты мне лучше еще раз про развод. Что значит, не собираешься?!

— Ларик, золотце, ну что ты опять начинаешь? Все будет. Только не сразу. Надеюсь, тебе не помешает после родов восстановиться на лучших курортах. Эдак с полгодика. Мы ведь обсуждали это.

— Ну ладно. Как скажешь, милый.

План Барбароса в интерпретации Руслана Кузьмина был достаточно туманным. Идя на поводу у шустрой любовницы, он и на самом деле, как утверждала Ирина, запутался, заблудился в лабиринте собственных коварных замыслов.

Алчность обуявшая его в тандеме с любовной интрижкой затуманили вроде бы светлые мозги успешного коммерсанта, каковым считал его тесть. Погнавшись за двумя зайцами, Кузя рисковал потерять всех и вся.

Ну что ж, надо дать ему время потешиться своими грандиозными планами. И посмотреть со стороны, что из этого выйдет.

Глава 33

Мы сидим в уютном тихом кафе. Юсупов слегка напряжен. Обо мне и говорить не стоит — натянутая струна. Жду плохих новостей о завещании или уже о судьбе компании.

Взрослею? Становлюсь мудрее? Или во мне заговорила ответственность за будущее своего малыша? Скорее, всё вместе взятое. В принципе, мне вообще не стоит заморачиваться о бизнесе отца. Ведь мой «Женский каприз» при всей своей незначительности по сравнению со строительной компанией отца приносит приличный доход, благодаря которому ни я, ни мой малыш не будут нуждаться ни в чем. Конечно, при условии моей активной деятельности. А после рождения ребенка руководство возьмет на себя Ирина. Так что…

— Юлия, простите, что нарушаю Ваши размышления. О чем это Вы так задумались? Есть основания для тревоги?

— Извините. Так, ни о чем.

— А вот тут позвольте Вам не поверить. Такое глубокое погружение в свои мысли в присутствии мужчины свидетельствует либо о серьезных проблемах, либо о полном нежелании общаться. И какой же из этих вариантов Ваш.

Мне становится неловко. Похоже, он со мной заигрывает? Но тут же отметаю подобный бред. Ага, прям влюбился в тебя этот женоненавистник!

— Ну, если честно, — произношу с извиняющейся улыбкой, — то все о своем разводе и судьбе компании. Я не из категории меркантильных людей, просто было бы несправедливо, чтобы бизнес отца достался человеку, который предал меня. А Вы как считаете?

— Знаете, я могу показаться недостаточно вежливым по отношению к Вам в качестве моей клиентки, к тому же, и профессиональный статус не позволяет. Но не согласитесь ли перейти на «ты»? — спрашивает Юсупов, игнорируя мой вопрос. — Такая форма значительно облегчает общение и предполагает доверительные отношения. И что, смею ли я надеяться?

Ух ты, вот этого я от Юсупова никак не ожидала. Но без ложной скромности отвечаю:

— Если это не противоречит Вашим должностным правилам, то почему бы нет.

— Тогда, предлагаю в неформальной обстановке называть меня просто Вадим.

— А я для Вас, прости, для тебя не Юлия, а просто Юля.

И действительно, отбросив официоз, мы оба почувствовали заметную легкость в общении. Оказывается, даже о деле так проще говорить.

— А теперь выкладывай, Юля, что тебя беспокоит.

Рассказываю об очередном визите Кузьмина и его странном поведении.

— Мне показалось, что Руслан чем-то то ли встревожен, то ли отказался от своих прежних планов. А может, все потому, что выяснил невозможность ознакомиться с завещанием?

— Стоп! Он обращался в нотариальную контору? Вот об этом подробнее.

Приходится практически в точности воспроизвести жалкое признание Руслана в собственной несостоятельности относительно ознакомления с наследственными документами.

— И сказал, что подал документы на развод? — удивился Юсупов. Пока не могу называть его по имени.

— Да, чем меня очень даже обрадовал. А то я до сих пор все металась между подождать или самой инициировать эту процедуру.

— Но я справлялся по своим каналам и выяснил, что заявления с его стороны не поступало. Гммммм, получается он сменил тактику и что-то задумал. Что ж, посмотрим, кто кого.

Теперь замолчал Юсупов. Он тщательно помешивал ложечкой кофе, внимательно вглядываясь в чашку, словно там собирался обнаружить ответ, что же задумал Кузьмин.

Через некоторое время он отсутствующим взглядом посмотрел на меня и усмехнулся:

— Прости, теперь я окунулся в предположения. Но сегодня мы встретились не для того, чтобы докапываться, что там планирует твой супруг. О деле поговорим, когда нас пригласят на ознакомление с завещанием. Я уже отправил запрос и на днях придет ответ. Так что подготовь мать, и сама настройся на лучшее. Считаю, что с ним разумнее ознакомиться в присутствии всех заинтересованных лиц.

— И Руслана? — вырвалось у меня.

— А при чем здесь он? Ему же ясно дали понять, что завещание — документ, с которым могут ознакомиться только ближайшие родственники. А он, хоть пока и твой законный муж, наследником не является. Его поставят в известность только в том случае, если он будет упомянут в завещании. Тем более, что твой отец счел нужным оставить завещание в закрытой форме.

Разговор сам по себе возвращается к наследованию и вопросу о расторжении брака. Тем более, что Юсупов очень удивлен виражами, которые выделывает мой уже почти не муж.

— И что, как он объяснил свое решение об обращении в суд?

— Да никак, просто поставил в известность, а я сказала, что очень даже рада.

— Юля, послушай меня внимательно. Твой муж или совсем глуп, или слишком хитер. Пока он торопил тебя с разводом через ЗАГС, все было ясно. Теперь же получается, он наоборот притормозил с разводом. Ведь соврал при том, что даже заявление никакое не подавал. Значит так, я думаю, он занял выжидательную тактику до оглашения завещания. Ему просто необходимо знать, что его ждет. Поэтому можешь при встрече говорить с ним о чем угодно, только не о содержании завещательного документа после ознакомления с ним. Это понятно?

Я согласно киваю головой, а сама с восхищением разглядываю его лицо, сдвинувшиеся от размышлений брови и наметившуюся между ними складку. Четко очерченные губы в окружении двухдневной щетины придают всему облику мужественность и решительность. Черные, как смоль, волосы моего адвоката коротко острижены. Но даже при длине не более, чем в полтора сантиметра, в них кое-где удается разглядеть первые серебринки седины. В сочетании с внушительно широкими плечами во всем образе угадывается и сила мысли, и сила духа.

Признаюсь себе, что он выглядит достаточно брутальным, при этом не завораживая кубиками пресса, которые так любят демонстрировать самовлюбленные особи мужского пола.

Его вопрос о том, все ли мне понятно, возвращает меня на землю. А чего это мне вздумалось оценивать его как мужчину? Как бы он ни акцентировал, что наша встреча носит не деловой характер, все равно все сошлось на завещании и разводе. Вздыхаю.

— Да, я все поняла.

Как истинный джентльмен, Юсупов подвозит меня на своем авто до подъезда. Даже галантно помогает выйти из салона. Но на прощание говорит только о том, что мы созвонимся, когда надо будет встретиться у нотариуса.

Глава 34

Не успела я вернуться домой, как зазвонил телефон. Ни капли не сомневаясь, что звонит Ирина, вообще не хотела отвечать. Только глянула на экран, чтоб убедиться в своей правоте.

Ну, конечно же, это ее распирает любопытство. И все-то ей надо знать! Осуждать подругу не стоило. Этому пороку подвержены практически все женщины. Случись нечто неординарное у Ирины, я бы, наверняка, вела себя аналогично. И все-таки ее звонок оставляю без ответа.

Хотелось в тишине разобраться в своих мыслях и чувствах. А разговор с Ириной мог затянуться и смазать свежие впечатления от встречи с Юсуповым. Никак не получается даже мысленно назвать его Вадимом. А что касается перейти на «ты», так это не составило для меня никакой проблемы.

И вообще мне с ним легко и просто общаться. Видимо, его контактность — следствие постоянного общения с клиентами. Ну да, он меня воспринимает как очередного клиента. И это вполне естественно. Удивляет только неприкрытая агрессия по отношению к Кузе. О мужской солидарности говорить не приходится.

Мне кажется, что в личной жизни моего адвоката когда-то произошло нечто похожее, поэтому он так рьяно желает наказать виновника распада нашей семьи. С другой стороны, он просто ответственно выполняет свою работу. Может быть и такое. Не зря же пользуется авторитетом у клиентов.

Мои размышления прерывает настойчивый звонок. Опять Ирка. Ну вот не терпится ей отведать свежатинки. Проникаюсь сочувствием к ее любопытству и откликаюсь.

— Да, Ир. И что это тебе не спится? Случилось что-то?

— Конечно, случилось! Иначе чего бы я трезвонила тебе так поздно.

Смотрю на часы. Скоро полночь. Ндааааа. Видать, действительно ЧП.

— Ты представляешь, как только ты укатила на встречу с Юсуповым, в ателье заявилась… Угадай, кто?

— Судя по твоему тону, мне и гадать нечего. Лара?!

— Представь себе! И чего бы ты думала она хотела?

— Кончай устраивать вечер вопросов и ответов. Конечно же, чтоб ты уговорила меня встретиться с ней. Угадала?

— Нуууу, — тянет она разочарованно, — почти что так.

— И?

— Что «и». Конечно же, я ее послала. Правда, культурно. Но какова наглость! Это же надо — заявиться ко мне и просить устроить тебе подлянку! Она или совсем чокнутая. Или…

— Послушай, Ира, — прерываю я поток ее красноречия, — а что если я соглашусь?

— У тебя часом крыша не поехала? Ты головкой не стукнулась случайно?!

— Да вроде бы, нет, — продолжаю удивлять подругу. — Мне уже стало интересно, что ей от меня надо. Вдруг хоть она на эмоциях проколется, что они себе надумали. А то Кузя уже такого наворотил, что даже Юсупова озадачил. Кстати, и Вадим (ловлю себя на мысли, что все-таки назвала его по имени) советовал не отказываться от встречи с этой сучкой.

— О! А вот отсюда подробнее. Ты уже называешь Юсупова Вадимом! Это что-то новенькое.

— А у тебя от восторга уши в трубочку не скрутились? Ну назвала я его по имени. И что?

— Да ничего. Я даже рада за тебя. И не заводись, а то я могу и обидеться. И заметь, не я первая начала говорить о нем.

Чувствую, что продолжать разговор в прежнем русле становится опасно. Пора давать задний ход. Ира права, чего это меня занесло?

— Ладно, прости. Это меня новость твоя взбесила. А что касается этой сучки, то ты правильно сделала, что отшила ее. Спасибо тебе. И да, Ириша, — проникаюсь к подруге доверием, — я хочу попросить тебя не рассказывать ничего Антону.

— Да я! Да как ты можешь так думать обо мне, о нас! — возмущается она.

— Ир, ну уймись, пожалуйста, и дай сказать. Понимаешь, Юсупов подозревает, что Кузя задумал какую-то подлянку. Поэтому советует не особенно распространяться о наших контрдействиях. Так что ты помалкивай. И впредь не обижайся, если я тебе не буду все подробно рассказывать. Договорились?

— Да ладно. Понимаю я, что Юсупов уже зубами вцепился в твоего Кузю. Уверена, что не отпустит его просто так. А что про «помолчать», то это само собой. Я так понимаю, битва миров ожидается жесткая. Но ты мне не о деловой встрече, а так, о ваших отношениях ничего рассказать не хочешь?

Я вздыхаю.

— Ой, Ириша, и рассказала бы, да нечего. Посидели в кафе, поговорили о Кузьмине и его фортелях в отношении развода. И — по домам.

— По голосу слышу, что ты ожидала большего от этой встречи.

Если бы она только знала, насколько права. Но признаваться в собственной глупости не хотелось. Вслух добавляю:

— Что я могу ждать от встречи с серьезным мужчиной, мысли которого только о работе. К тому же, не забывай, что я чуть-чуть беременная. Ах-ха-ха. Так что вот так, подруга.

— Ох, Юлька, дохихикаешься ты. Смотри, как бы плакать не пришлось. Кто знает, что задумал твой Кузя вместе со своей шалавой. А за Юсупова все-таки держись. Он мужик хоть и мрачноватый, но порядочный. Поняла меня?

— Да поняла я тебя, поняла. Только не интересна я ему как женщина. Да и меня он интересует только как грамотный юрист, мой адвокат. И давай больше не будем о нем. А эту стерву в следующий раз можешь послать куда подальше. Вот так. Ириша, устала я и спать хочу. Давай завтра поболтаем. Ага?

— Ладно, Ступай баиньки. Тебе по статусу положено высыпаться.

Простившись с подругой, я еще долго думала о нашем разговоре. Но больше как-то думалось не о новой попытке Лариски. Мысли то и дело возвращались к Юсупову. С ними я и уснула, незаметно погрузившись в беспокойный сон.

Глава 35

Боже мой, какое прекрасное утро! Как давно я не замечала этой красоты. Мои мысли постоянно были заняты то заботой о муже, то ожиданием беременности, то, как ни грустно возвращаться к неприятным воспоминаниям, предательством Руслана.

Теперь все это позади. И мое разбитое сердце постепенно успокаивается, раны почти зарубцевались. Они иногда еще дают о себе знать, но без былой остроты. Я наконец поняла, что даже когда жизнь дала трещину и кажется, что никогда ничего хорошего уже не будет, эта самая жизнь может вновь стать прекрасной.

Вот сейчас я с удовольствием созерцаю удивительное начало дня. Это яркое солнце, голубое небо и все вокруг, такое чистое и по-весеннему восхитительное.

Даже не очень крепкий чай сегодня кажется мне изумительным на фоне этого солнечного утра. И мысли — такие легкие, почти невесомые. И осознание будущего счастья охватывает меня при мысли о том, что во мне зарождается новая жизнь. Жизнь моего ребенка.

Единственное, что слегка омрачает мое восторженное настроение, — это невозможность опять полюбить. Просто из-за опасения вновь обмануться, еще раз пережить боль измены, не рассмотреть за внешней оболочкой лживого предателя.

Стараюсь не скатиться в омут горевания. Подумаешь, не стоит влюбиться из-за страха быть обманутой. Мне сейчас вообще не стоит об этом думать. Все мои мысли — только о теперешнем состоянии. Чувствую себя хорошо, токсикоз не мучает, успокоилась по поводу Кузи. Ведь это счастье. А все остальное — да гори оно ярким пламенем. Ну, не совсем все, конечно. Проблемы есть, но с ними поможет разобраться Юсупов. Я в него верю. Он классный.

А вот здесь точно надо остановиться. Мечтательность и иллюзии в сторону. Только деловые отношения.

Допив чашку утреннего чая вприкуску с трехслойным бутербродом, собираюсь в офис. Понимаю, что мне лучше перейти на каши к завтраку. Но каждый раз, мысленно воскликнув традиционное «как сердцем я слаба», отдаю предпочтение привычному перекусу.

Вызываю такси и уже который раз даю себе слово купить машину. В моем новом положении это просто необходимо. А еще обещаю с завтрашнего дня перейти на овсянку по утрам, соки и молоко вместо чая/кофе. Ой, да ладно, все я сделаю, как надо. Вот в таком приподнятом настроении можно пообещать себе всякие первоочередные изменения. Но даю себе слово все выполнить.

В ателье меня встречает взволнованная Ирина. Взглядом указывает на раннюю посетительницу, сидящую ко мне спиной в приемной. Первое, что бросается в глаза, — располневшая фигура, явно подчеркивающая поздние сроки беременности.

— Лара! — вспыхивает моментально.

Ирина кивком подтверждает мою догадку.

Вот ведь стерва! Испоганила такое хорошее начало дня. И чего ей от меня надо? Возникает желание тихонько уйти, пока она не заметила. Но вспоминаю совет Юсупова. Что ж, придется встретиться с этой козой лицом к лицу. Взглядом прошу Ирину оставить нас наедине.

Посетительница, увидев меня, быстро вскакивает, несмотря на свой уже достаточно большой живот. Я молчу, хотя меня распирает возмущение. Это ж надо, приперлась в офис в такую рань. Ни стыда, ни совести. Так еще и меня перед сотрудниками выставляет в неприглядном свете. Теперь сплетен не оберешься.

— Юлия Игнатьевна, выслушайте меня, пожалуйста. Буквально пять минут.

— Проходите, — отвечаю сухо, рукой указывая на дверь в свой кабинет.

Она бочком протискивает свой живот и, суетливо озираясь, садится на предложенное кресло. Сама не присаживаюсь, давая тем самым понять, что не настроена на длительную беседу.

— Понимаете, — начинает эта сучка страдальческим тоном, — мне скоро рожать, а на сердце неспокойно.

Смотрю на нее с выражением крайнего недоумения: еще чего?! Я в придачу ко всему должна еще успокаивать ее бедное сердце! Ну-ну, посмотрим, что она запоет дальше.

— Видите ли, я очень мнительная и переживаю, как бы Ваши негативные мысли не отразились на ребенке.

Мне не удается сдержать свою усмешку. Но я тут же отворачиваюсь к окну, чтобы не выдать своих эмоций и не выплеснуть ей в лицо: вот и переживай, а то всё бы вам с Кузей так, как вам пожелается. Вслух, со скрипом роняю:

— Да нет у меня никакого негатива. Ни к вам обоим, ни к ребенку. Он-то уж точно ни в чем не виноват.

— Ну да, вот именно об этом я и хотела поговорить.

Меня начинает трясти. Так и хочется наговорить ей гадостей. Но если что, то я еще успею. Пусть выговорится. Может, что полезное узнаю о замыслах Кузьмина.

— Знаете, мне бы очень хотелось, чтобы ребенок родился в браке.

— С этим вопросом не ко мне, а к отцу ребенка.

— Конечно, только…

— Только, как мне показалось, — перебиваю ее, не сдержавшись, — он пока сам не знает, чего хочет.

— Ну да, Руслан на самом деле никак не может определиться. То надеялся, что можно развестись через ЗАГС, потом решил, что лучше будет через суд…

— А в итоге, — я опять не даю ей закончить фразу, — даже заявление в суд не подавал, хотя сказал мне, что сделал это.

Меня захлестывают эмоции, и я уже мысленно ругаю себя, что проговорилась. Но как же она меня выводит. Пришла, понимаешь, просить о каких-то уступках!

— Откуда Вы знаете? — видно по ее реакции, что она удивлена. Получается этот гад и ее водит за нос. Во как: наш пострел везде поспел. Может, у него еще кто-то есть. Ахаха!

Слегка опомнившись, она продолжает:

— Да, он сомневается… взвешивает, как лучше…

— Что «как лучше»? Облапошить меня?

— Нет, просто… Руслан говорит, что надо бы подождать с разводом… Там какие-то дела на фирме… А я тороплю, потому что… Потому что…

Последние фразы она произносит сквозь слезы. И уже закрывает лицо ладонями, размазывая их и переходя на рыдания.

Вот этого только не хватало. Выйдет зареванная, что обо мне скажут. Довела беременную женщину до истерики. А ну как родит мне вот тут, прямо в кабинете. О, Боже! Только этого мне не хватало.

— Лариса, успокойтесь, — я ее успокаиваю (!!!). Блииииииииин! — выпейте воды. — Как назло на столе пустая бутылка. А кулер в прихожей. Приходится выйти, чтоб налить ей воды. А самой хочется окатить ее этой водой. Но я беру себя в руки. И даже начинаю сочувствовать этой то ли дуре, то ли стерве, которая увела у меня мужа.

На секунду представляю себя в ее ситуации. О, нет! Я так низко не опущусь. Никогда! Но что делать с этой рёвой?

— Лариса, мне в принципе все равно, какой вариант развода выберет Руслан. Я ведь сказала ему, что меня устраивает его решение с судом. А что до времени, когда он это сделает, тут уж… Разберитесь с ним сама. Правда, я не изменю своего намерения разводиться только через суд. И выбросьте из головы всякую чушь про мои негативные мысли. Рожайте себе спокойно. Только у меня есть одна просьба: не звоните мне больше и не ищите встреч со мной. Договорились?

— Дааааа, — все еще хлюпает она носом. — Извините меня. Я вся на нервах.

Еще бы, — думаю, — при таком бесхребетном сожителе, который еще и с хитрецой подленькой, невозможно не нервничать в ее-то положении.

— И, кстати, что Вы там сказали о делах фирмы?

— Я… Я вообще-то не вникаю… И… Просто… Может, Вы у него сами спросите. А я уже пойду. И так отняла у Вас много времени. Еще раз извините меня за беспокойство.

Вопрос о делах фирмы заставил ее быстренько вытереть слезки и скоренько распрощаться со мной. Мне бы вздохнуть с облегчением после ее ухода. Но вырвавшаяся у нее фраза о делах на фирме не на шутку встревожила меня. Придется немедленно поставить в известность Юсупова и… А может быть, самой съездить в офис компании и разобраться на месте. Кузьмин явно что-то задумал.

Глава 36

— Вадим, здравствуй… — как сложно впервые назвать человека просто по имени, а в конце приветственного слова так и хочется прилепить уважительное «…те».

— Да, Юля, я тебя слушаю и очень рад твоему звонку. Извини, что вчера наша встреча переросла в деловой разговор.

Слушаю Юсупова и только диву даюсь. С чего бы ему извиняться. Я собственно говоря ничего другого и не ожидала от вчерашней встречи. Не на свидание же он меня приглашал. И вообще, о каких свиданиях теперь может идти речь. Я брошенная беременная женщина, которая хочет не просто развестись с мужем, но и не позволить предателю оторвать большой куш от бизнеса отца. Вот и сейчас звоню по этому вопросу.

— Вадим Иннокентьевич, — на автомате добавляю отчество, а он то ли не обратил на это внимание, то ли обиженно промолчал, — я по делу. Появилась новая информация.

— Об этом желательно не по телефону. Поэтому, если самой сложно приехать, то это могу сделать я.

Вот еще в ателье только его не видели! Мало мне было визита этой вертихвостки.

— Нет-нет, я лучше сама приеду. Не хочется давать повод для догадок.

— Хорошо, жду.

Мне показалось, что он обиделся. То ли на отчество, то ли на упоминание о догадках со стороны моих сотрудников. Неловко получилось.

Торопливо собираюсь. Бросаю взгляд в зеркало. Вроде бы нормально выгляжу. И тут же отчитываю себя за кокетство. Не на свидание ведь собралась! На ходу сгребаю в сумочку телефон и вскрикиваю от незначительного укола в палец, на котором моментально выступила капелька крови.

Что это, чем я могла уколоться? Не обращаю на это особого внимания, только наскоро ватным диском протираю место укола. И бегу к выходу, где меня уже ждет такси. Вот опять напоминание — нужна своя машина. Не надо было бы торопиться.

В салоне автомобиля от нечего делать достаю телефон и внимательно разглядываю чехол. Вроде бы и нет ничего такого, чем бы я могла уколоться. Ну и ладно! Место укола даже не покраснело. Тут же забываю о нем.

К моему приходу стол в кабинете Юсупова сервирован к чаю. Приятно, но опять же неловко. Ой, даже не знаю, что и думать. Поэтому начинаю чуть ли не с порога:

— Ко мне заявилась любовница мужа, слезно просила не мешать их воссоединению. Но главное не это. Мне не понравились случайно оброненные слова. Я приведу их дословно: «Руслан говорит, что надо бы подождать с разводом… Там какие-то дела на фирме…». Уж не готовит ли он финансовые махинации? И старается обустроить все до развода. Ведь наверняка, сделал вывод, что ничего ему не обломится от компании.

— Какая ты умница, что сразу позвонила и приехала. Это действительно очень настораживающая ситуация. И рассуждения твои совершенно правильные. Но я тебя успокою. Даже при всем своем желании Кузьмин вряд ли сможет провернуть финансовые операции, способные погубить фирму и оставить тебя без ничего. Не думаю, что у него есть право первой подписи. Руководить бизнесом не значит владеть им. Конечно же, он пытается что-то поиметь от бизнеса твоего отца. В его ситуации каждый бы пробовал что-то сделать. Но… мы не допустим.

— Что Вы… ты, — поправляю себя под осуждающим взглядом Юсупова, — собираешься предпринять, чтобы не допустить аферы?

— Если коротко, то завтра будет оглашено завещание. А после этого мы с тобой нагрянем к Кузьмину, и все встанет на свои места. Доверься мне. И да, я почему-то более чем уверен, что твой отец все хорошенько продумал. К тому же, я не дам тебя в обиду при любом раскладе. А теперь хватит о делах. Чай давно остыл. Может сказать, чтоб принесли свежий?

У меня отлегло на сердце. ЗдОрово, что благодаря Ирине, судьба свела меня с таким чудесным человеком. И никакой он не бирюк, а очень даже внимательный и обаятельный мужчина. И, что самое главное, грамотный специалист в своей области.

Поэтому я уверена, что все будет хорошо.

А предатель будет наказан…

***

Тем временем в гнездышке любовников

— Лара! — голос Кузьмина выражал высшую степень возмущения, в котором сквозила примесь отчаяния, — ты с ума сошла! Какого чёрта ты поперлась к Юльке?

— Милый, не так давно ты сам говорил, чтобы я помогла тебе в ускорении бракоразводного процесса. К тому же, я и сама хочу, чтобы эта свистопляска «развожусь-подожду-немедленно-нет, еще рано» уже закончилась. Тебя колбасит, ты врешь ей, врешь мне. Вот скажи мне, откуда она знает, что ты не подавал заявление в суд? А? Молчишь. Я уже не понимаю, кого ты больше обманываешь. Ее, меня или нас обеих.

— Да не обманываю я тебя. Но с чего ты взяла, что она в курсе про заявление?

— Так она сама мне это и сказала.

— Ладно, неважно. Может просто не поверила мне. О чем еще говорили? И вообще, какого чёрта потащилась к ней в офис, даже не сказав мне. Просил же: ни шагу без моего ведома, что касается Юльки. Иначе ничего у нас не выгорит. Вот сегодня ты ее чем-то озадачила или взбесила.

— С чего ты взял? Ничем я ее не бесила. И вообще отстань от меня. Захотела и пошла. У тебя свои заморочки, у меня — свои.

— Хороши твои заморочки, после которых она звонит мне, докладывает, что имела честь лицезреть тебя и спрашивает, как дела в компании.

— Нууу… не знаю… ничего такого я ей не говорила… Я в твои дела не вмешиваюсь. Мне сейчас главное родить малыша, и чтобы у него был отец, а у меня муж. Законный.

— Не переживай, все у тебя будет. Только сейчас совсем некстати, чтобы она обеспокоилась делами фирмы.

— Руслик, надеюсь ты ничего противозаконного не задумал?

— Это не твои проблемы. Ты ведь хочешь жить красиво. А я постараюсь обеспечить тебе и малышу нормальную жизнь. Как — не твоя забота. Твоя задача — родить здорового ребенка. Поэтому отдыхай и выполняй все указания врача. И больше не лезь к ней. А то можешь все испортить.

Лара решила не перечить любимому. И без того они последнее время часто ссорились. Она и к Юле отправилась с одной целью — убедиться, что та не мечтает вернуть мужа, а Руслан не тешит себя надеждой вернуться к жене. Ну и еще кое-что сделать. Но это должно оставаться тайной даже от Руслана.

Глава 37

Возвращаться во время обеденного перерыва в ателье не имело смысла, поэтому я согласилась отобедать с Юсуповым. Его галантность никак не вязалась с тем образом, который нарисовала Ирина. И я все больше удивлялась такому несовпадению.

Это что же получается, он только со мной настолько приветлив и обходителен? Верилось в это с трудом. К тому же, я даже не допускала мысли о том, что наши отношения могли бы перейти в какие-либо другие, кроме деловых.

Но как бы там ни было мне было приятно общение с этим мужественным, волевым и в то же время обходительным мужчиной. За обедом он задал вопрос, от которого мои щеки залило румянцем.

— Как твое самочувствие, как протекает беременность?

Ну вот это его совсем не должно интересовать. И мне бы не хотелось обсуждать с ним эту тему. Но что-то вынуждена ответить.

— Все хорошо, спасибо. Беременность не болезнь, а всего лишь естественное физиологическое состояние, — повторяю чьи-то слова, сосредоточенно глядя в тарелку.

— Оно так, но то, что творит твой пока еще супруг, может стать причиной нервного срыва. Это не лучшим образом скажется на развитии плода. Поэтому я считаю своим долгом оградить тебя от возможных уловок Кузьмина, способных спровоцировать у тебя стресс.

— Я уже пережила этот момент, не беспокойся. И теперь спокойна настолько, что сама себе удивляюсь. Никогда бы не поверила, что смогу сочувствовать сопернице.

— Ты о чем?

— Так ведь я даже успокаивала ее, помчалась за водой для нее, когда она разрыдалась у меня в кабинете.

— Ну тогда я за тебя спокоен, — почти похвалил меня Юсупов, слегка усмехнувшись.

Наша дружеская беседа подошла к концу. Ему надо было возвращаться в офис, а мне — в ателье. Судя по тому, что он предложил отвезти меня, я сделала вывод, что ему не хотелось расставаться. Если честно, мне тоже…

***

Ирина встретила меня с хитрой улыбкой:

— И где это мы были, и что это мы делали, что такие счастливые?

— Скажешь тоже. Ездила к Юсупову, чтоб рассказать о визите соперницы. Просто пообщались.

— Ох уж это твое «просто». Только что-то мне подсказывает, что все не совсем так.

— Ира! — строго смотрю на нее, давая понять, что мне не нравятся ее разглагольствования.

— Ну ладно тебе. Я думала сходить с тобой пообедать, поэтому заждалась. А давай по кофейку?

Мой укоризненный взгляд усмиряет ее пыл.

— Ой, совсем забыла, тебе теперь только чай можно. Ну давай хотя бы по чашечке чая, — просит настойчиво, и я уступаю. Понимаю, она из категории людей «хочу все знать».

Сидя в кабинете за чаем, я случайно посмотрела на уколотый чем-то палец.

— Что там, поранилась? — спрашивает Ира.

— Нет, случайно чем-то укололась.

— Болит?

— Да, нет. Просто не могу понять, чем.

Рассказываю, как это произошло. У Ирины округляются глаза. Она требует более детального пересказа.

— Слушай, необходимо найти предмет, которым ты могла уколоться. И что, прямо до крови?!

— Ира, не драматизируй! Там даже не капелька выступила, а так, намек на кровяшку.

— И что, это после посещения той потаскухи?!

— Ну да, только что из того.

— Ну ты вообще! Вспоминай, что трогала после ее ухода. — Тон у Ирины строгий, настойчивый, взволнованный.

— Да ничего я не трогала. На столе лежали какие-то документы и мой телефон, кстати, вообще в чехле. Так что…

— Доставай свой телефон!

Все еще недоумевая, чего она так кипятится, достаю из сумочки телефон. Она буквально выхватывает его у меня и начинает внимательно рассматривать.

— Ну вот! Так я и думала! Эта стерва воткнула в чехол подклад.

— Ты о чем Ирина?

— Да вот же, смотри, малюсенькая иголочка в складочке.

Я делаю попытку взять телефон из ее рук, но она буквально шлепает меня по ладони.

— Не смей больше прикасаться.

Я в полнейшем недоумении разглядываю крохотную швейную булавочку, напоминающую гвоздик. А Ирина читает мне целую лекцию о том, что это подклад, с помощью которого эта сучка решила навести на меня порчу.

— И угораздило же тебя уколоться!

— Ну и что в этом такого? Укололась и укололась. Не болит. Я даже внимания особого не обратила, а ты о какой-то порче.

— Помолчи, — серьезно обрывает меня Ирина. — Ты что не знаешь, иголки использую для причинения вреда, ведь они имеют магическую силу. С их помощью делают всякие привороты и наводят порчу. Эта стерва, наверняка, была у какой-то гадалки.

— Ира, ты же разумная современная женщина. Неужели веришь во всю эту чушь. Да, и что это сделала именно она, я вообще сомневаюсь. Мало ли кто…

— Ну а кто ж еще может желать тебе зла? И такое совпадение не случайно. Это только Лариса-крыса сделала.

— Да что ж такое она могла сделать? Объясни! — Меня уже бесит этот бессмысленный разговор.

— Объясняю. Могла заговорить на ссору между тобой и Русланом, чтоб он стал безразличен к тебе. Заговорить на бедствия, неприятности, болезни, бедность, одиночество. Да мало ли чего! Иголку никогда не подбрасывают с добрыми намерениями.

Растерянно смотрю на подругу.

— И что теперь делать?

— Во-первых, не трогать ее. Хотя… ты уже и так укололась. Короче, я сейчас раздобуду соль и свечи, чтобы снять негативную энергетику. А ты пока ничего не трогай здесь, поняла? И вообще, иди в бухгалтерию, посиди там. Я сама все сделаю, но с чехлом тебе придется распрощаться. Я его сожгу вместе с иголкой.

Ндааа, чехольчик прикольный такой, из чистой кожи, брендовая вещица. Но с Ирой не поспоришь.

Она выпроваживает меня из кабинета и мчится в то самое кафе, где мы обычно бываем. За солью, что ли. А свечи где возьмет? Вздыхаю и бреду в бухгалтерию поболтать с сотрудницами, отвлечься.

Должна признаться, что негативная информация, которой нагрузила меня Ирина, подействовала намного чувствительнее, чем сам укол. Настроение испортилось.

Еще бы! Эта дрянь Лара мало того, что разжалобила меня и заставила своими слезами бежать ей за водой, так еще и нагадила. И ведь она это специально вынудила меня выйти из кабинета. Вот же паразитка.

Во мне уже бурлит злость. Попадись она сейчас мне под руку, убила бы. Да ну ее, дура ненормальная. Она что же считает, что мне после предательства нужен Кузя? Да пошли они оба! Единственное, что я от них хочу, — чтоб оставили меня в покое.

Проходит достаточно много времени, когда наконец в бухгалтерию влетает торжествующая Ира.

— Пойдем в кабинет!

Послушно плетусь вслед за ней.

— Докладываю, — говорит, запыхавшись, — Чехол вместе с иголкой посыпала солью и потом сожгла. А сейчас садись, будем избавляться от негативной энергетики.

Смотрю на нее, как на умалишенную. Но она все проделывает с каким-то прямо вдохновением и уверенностью, что это избавит меня от всех бед и несчастий, насланных этой гадиной.

— Сейчас мы проведем ритуал очищения, — торжественно заявляет подруга.

Сначала она усаживает меня в кресло. Затем поливает мой стол чистой водой, вызывая у меня возглас — там же бумаги! Правда, до документов вода не докатилась. Но Ира слегка побрызгала на них водой.

— Это святая вода, из церкви, — говорит она между делом, — держу у себя в кабинете на всякий случай. А теперь не шевелись.

Она ставит по одной свече у каждой из моих ног, зажигает их, а третью, тоже зажженную, держит над моим изголовьем. И читает три раза «Отче наш», заставив меня повторять за ней каждое слово.

У меня прямо мурашки бегут по всему телу и кажется, что даже волосы на голове шевелятся.

Когда свечи догорают, Ирина с облегчением вздыхает. Я — вслед за ней.

— Ну все! — улыбаясь говорит она. — Обряд очищения в упрощенной форме провели. Но это еще не все. Сегодня вечером примешь душ с солью и без всяких там гелей.

— Как ты это себе представляешь? — мне хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь. А она задумывается.

— Ну да, сложно, — соглашается. — А знаешь что, просто набери в большой таз воды, насыпь туда полпачки соли, хорошенько размешай и из чашки поливай себя соленой водой. Запомнила? И не вздумай игнорировать этот момент. И так эта сучка тебе зла наговорила, а тебе сейчас это ни к чему. Ты мне обещаешь или я поеду с тобой, чтобы ты не поленилась все выполнить?

— Ой, еще! — продолжает она, — давай я приколю к твоей одежде булавочку на счастье, удачу и в качестве оберега от порчи и сглаза, как говаривала моя бабушка. — Она с изнанки блузки ловко прикалывает булавку и добавляет: — Все поняла? Теперь ступай домой. Все будет хорошо. И впредь ни Кузю, ни эту шалаву не пускай ни к себе в квартиру, ни сюда.

Ощущения у меня странные. Мне даже как-то легче стало. Страхи, которыми я прониклась после выслушанной от Ирины лекции о заговорах и подкладах, улетучились.

Хоть я и не верю в приметы, но была благодарна Иришке за прыть, с какой она взялась избавлять меня от негативной энергии злых людей, которым мало того, что они напакостили мне, так еще и сейчас продолжают желать мне зла.

Верю-не верю, но соленый душ все-таки дома приняла. Кто знает, есть в этом что-то или нет, но так спокойнее…

Глава 38

Потрясение, вызванное шумихой Ирины из-за какой-то там иголки в чехле мобильника, улеглось. Кстати, опять же благодаря стараниям Ирины. Выполнив ее предписания, я вообще почувствовала себя прекрасно. Оно и понятно, практически успокоительная солевая процедура, рекомендуемая врачами.

Уснула быстро и кошмарные сны меня не мучали. Однако, проснувшись под утро, когда только занимался рассвет, я задумалась о событиях вчерашнего дня. И хорошо бы, если бы эти мысли были о Вадиме или хотя бы о завещании отца. Так нет же! Гвоздем засело в мозгу другое: что надо от меня этой профурсетке?

Мужа она у меня увела, охомутала его по полной. Он, как помешанный, мечется из стороны в сторону, чтобы угодить ей. А может, самому себе? Интересно, счастлив ли Кузя со своей любовницей? Что-то я сильно сомневаюсь, не скажешь по его виду.

И она тоже. Какого черта ей от меня нужно?! И что она там наговорила на эту иголку. И даже не иголку, а булавку для скалывания деталей при шитье. Во же идиотка! А что если это вовсе не заговоренная, а… отравленная иголка?!

Меня буквально подбрасывает на кровати от ужаса. Я со страхом думаю о том, что это может отразиться на ребенке. О, Боже! Надо что-то делать. Но что?!

Первое, что приходит в голову, звонить Ирине. Смотрю на часы. Даже шести еще нет. Рано. Да и чем она поможет. Все, что было в ее силах, она уже сделала.

Бежать к гадалкам, экстрасенсам? Да ну их! Не очень верю. Лучше уж порыться в интернете, там что-нибудь насоветуют.

Лихорадочно листаю страницу за страницей, набирая заголовок по-разному. Но выходят практически те же сведения и рекомендации, что проделала Ирина. Получается, источник ее знаний тоже интернет. Ну еще что-то из бабушкиных советов.

Но что интересно, не могу ничего найти по поводу того, что делать, если после укола заговоренной иголкой проступила капелька крови.

Меня бросает то в жар, то в холод при одной только мысли, что эта злополучная игла была чем-то пропитана. То и дело осматриваю уколотый палец. На нем даже следа не осталось. Беру увеличительное стекло. Ничего не нахожу!

Может, мне все приснилось?

Да нет же, на телефоне нет чехла. Получается, я зря фантазирую про сон.

Палец уже зависает над кнопкой вызова «Ирина». Но вовремя останавливаюсь.

Самое правильное — собраться и съездить в клинику. Пусть возьмут анализ на наличие ядовитых веществ. Меня, конечно, сочтут сумасшедшей. Ну и пусть, я должна убедиться, что на игле ничего из ядов не было.

В приемном покое долго объясняю суть своей просьбы. Присутствующие переглядываются, но после того, как я говорю, что беременна и очень переживаю за ребенка, которого жду, врач успокаивает меня и соглашается выписать направление на анализ крови.

— Так, — говорит он, — на всякий случай. А еще, вот контейнер, соберете мочу. Тоже исследуем. Но я повторяю: не беспокойтесь. Это исключительно для того, что Вы не переживали.

После всех процедур приходится подождать около часа. Поэтому я иду в сквер при поликлинике. Нервы, конечно, на пределе. Но уже то, что меня не выпроводили, посмеявшись, немного успокаивает. В крайнем случае меня прокапают, как сказал врач, и ничего страшного не произойдет. Ведь прошло уже много часов, а никаких негативных проявлений не наблюдается.

Мое внимание привлекает завывающий сигнал неотложки. От нечего делать наблюдаю за происходящим. И чуть ли не вскрикиваю от удивления. На носилках чуть ли не бегом несут беременную женщину, а следом, не отставая ни на шаг, — Руслан.

Что-то с Ларой? Ну да. Иначе что бы он здесь делал. Медработники с носилками и Руслан скрываются за дверью клиники. А я думаю о том, что, вероятнее всего, у нее стремительные преждевременные роды.

Вздыхаю сочувственно. Я не желаю зла их ребенку. Он не виноват, что у него такие родители.

Через несколько минут появляется Кузьмин. Судя по его виду, можно предположить, что он расстроен, но положение, скорее всего, не критическое.

Опускаю голову в надежде, что он меня не заметит. Но, к сожалению, Руслан направляется прямо ко мне. Наверное, увидел меня, как только приехал.

Соображаю, как объяснить ему свое присутствие здесь. А почему собственно я должна изворачиваться.

— Привет, а ты чего здесь в такую рань?

— Контрольные анализы после болезни, — нахожусь достаточно быстро, — вот жду результаты. Не хочется тратить рабочее время на личные дела. А что с Ларой?

— Сказали, ничего страшного. Но надо полежать на сохранении во избежание ранних родов. Просто она запаниковала при резкой боли… внизу живота. Вот.

Ни мне, ни ему, как видно, не хочется продолжать разговор. Смотрю на часы и констатирую, что мне пора идти за результатами. Мы прощаемся, и я чуть ли не бегом и во вновь подступившем волнении направляюсь в лабораторию.

Наверное, на мне написаны все мои страхи, когда вхожу в кабинет. Девушка при виде меня улыбается, стараясь предупредить мою разбушевавшуюся тревогу.

— С такими результатами можно в космос отправлять, — шутит она. А у меня прям слезы сами льются. От радости. Ага, теперь поняла, почему люди иногда и от радости плачут. — А вот плакать не надо. Радуйтесь. Ведь ни Вам, ни Вашему будущему ребенку ничего не угрожает. Может, налить водички?

— Нет, спасибо, — сразу вспоминаю Лару при упоминании о воде. — И вообще, огромное Вам спасибо, что успокоили меня. А то я уж думала…

Последние слова уже произношу, выходя из кабинета. Не обязательно все объяснять, что я думала. Главное, что все хорошо. Иду по коридору вытирая слезы и счастливо улыбаясь.

С такой же счастливой улыбкой появляюсь в офисе. Ирина тоже радостно улыбается мне навстречу.

— Я так понимаю, что у тебя все хорошо?

— Более чем! А вот у Руслана с Ларой — не очень.

Коротко пересказываю Ирине события нынешнего утра. Она загадочно смотрит на меня и задумчиво произносит:

— Боженька палкой не бьет…

— Ира, — укоризненно прерываю ее. — Надеюсь, что с их ребенком все будет хорошо.

— Ну да, я тоже надеюсь. Он ведь здесь ни при чем. А эти двое!..

— Ладно тебе. Давай работать.

Глава 39

Несколько дней затишья без волнений и стрессов позволили мне навести мало-мальский порядок в мыслях и чувствах. Юсупов, видимо, с головой окунулся в работу. Я поступила аналогично. От Кузьмина не было никаких проявлений. Наверное, был поглощен состоянием своей Ларисочки. Скорее всего, только и делал, что бегал в клинику с цветочками и фруктами.

Я, конечно, нет-нет да и задумывалась о том, чем все закончится, имея в виду завещание. Особенно не волновалась, потому что, как заверил меня мой адвокат, при самом плохом раскладе половина наследственной доли будет принадлежать мне. Ведь на момент вступления Кузьмина на должность гендиректора компании со всеми вытекающими отсюда последствиями, я была его женой, и, кроме этого, единственной дочерью моего покойного отца.

Однако фраза о делах фирмы, ненароком оброненная Ларой, меня слегка беспокоила. От предателя Кузи теперь можно было ожидать любой подлости.

И вот, наконец, решающий день настал. Мне позвонили из нотариальной конторы, куда обращался отец по поводу завещания, и пригласили на заслушивание наследственного документа.

Я тут же созвонилась с мамой, и она поспешила заверить, что ее тоже пригласили. Юсупову позвонить не успела, так как, едва я закончила разговор с мамой, поступило сообщение от него. В нем он писал о том, что тоже приглашен в качестве адвоката, защищающего мои интересы. К тому же, заявление о рассмотрении завещательного документа исходило именно от него.

Меня несколько удивило, что он ограничился эсэмэской. Если по правде, то даже слегка обидело. Но накручивать себя не стала по этому поводу. У него кроме меня масса неотложных дел. И все же…

Время ползло, как черепаха. Меня распирало от нетерпения и любопытства, получил ли приглашение Руслан. Воспользовавшись этим предлогом, ближе к концу рабочего времени звоню Юсупову.

— Добрый день, Вадим Иннокентьевич, — по секундной паузе пытаюсь понять, в каком он настроении, и не обиделся ли на отчество, но он, видимо, занят и не обращает на это внимания, — я вот хотела уточнить относительно завтрашнего слушания.

— Да, Юля, здравствуй! — кажется ему приятен мой звонок. — У тебя какие-то вопросы? Я весь внимание.

Это хороший знак. Правда все равно удивлена, что он сам не позвонил.

— Хотела уточнить, приглашен ли Руслан.

— Сообщаю достоверную информацию: не приглашен. Судя по этому факту, Вершинин не предусмотрел его участия. Но он вправе присутствовать в качестве твоего супруга. Поэтому решать тебе.

— И что же мне делать? Поставить его в известность?

— Как ты решишь, так и будет, — говорит сдержанно, даже сухо, чем ввергает меня в недоумение. Что это с ним сегодня?

— Может, все-таки пригласить его и тем самым предупредить дальнейшие возможные вопросы? В конце-то концов, официально он еще мой муж и все это время руководство компанией лежит на нем. И да, думаю, он должен в официальной обстановке узнать волю покойного.

— Юля, я не рискнул предложить тебе этот вариант, так как боялся, что вызову твое недовольство. Не хотел, чтобы ты нервничала. Но раз ты сама так считаешь, то признаю, что это лучшее решение. В обратном случае тебе не раз придется встречаться с ним. Я рад, что ты усвоила прежние уроки и научилась смотреть правде в лицо, какой бы она ни оказалась.

— А я рада, что мое предложение признано рациональным. Что ж, дождемся завтрашнего слушания. И извини, что отвлекла тебя.

— Что ты! Я очень рад тебя слышать. Но сам как-то не решился побеспокоить тебя, зная, что тебя поставят в известность и без моего участия.

— Так до завтра?

— Да, надеюсь, все разрешится наилучшим образом. Иначе и быть не может.

Не знаю почему, но я улыбаюсь после разговора с Вадимом. На душе тихо и спокойно. Вот только не хочется думать о предстоящем звонке Руслану. Но раз решила, — надо.

Нервничаю, набирая знакомый номер. Встреча с прошлым еще тревожит, еще отзывается в сердце многочисленными болезненными уколами. Но я подбадриваю себя тем, что Юсупов одобрил мое решение. Значит, через это надо пройти.

— Алло, здравствуй, — не хочу даже имя Кузи произносить. — Я звоню сообщить тебе, что завтра будет зачитываться завещание отца. Мне кажется, ты должен присутствовать.

Он ошарашен то ли самим моим звонком, то ли новостью. Через мгновение, опомнившись, спрашивает:

— Тебя пригласили из нотариальной конторы?

— Да, — отвечаю односложно, а он опять молчит. Видимо, соображает, что бы это значило. После некоторого колебания, уточняет адрес и время.

— Я буду. Но предварительно тебе не сообщили суть? — в голосе зашкаливает горячий интерес.

— Нет, завещание закрытого типа, поэтому… — я замолкаю, спохватившись, что при такой форме приглашают только людей, упомянутых в завещании.

— Ндааааааааа, — тянет Кузьмин, видимо, подумав о том же. — Хорошо, я понял и обязательно буду.

Он прерывает разговор, не попрощавшись, не поблагодарив за приглашение. Вот ведь гад! Какой же он все-таки гад! Это благодарность за то, что я, переступив через себя, пригласила его на слушание.

Ну как же! Он оскорблен. Наверняка понял, что особого распоряжения на его счет нет. Но это только мои и его предположения. Завтра все станет ясно. Все завтра.

А сегодня — я в салон. Хочу выглядеть на все сто. И будь, что будет.

Глава 40

Вот уж никак не думала, что буду волноваться по поводу завещания. В конце-то концов, отцу кроме меня больше некому завещать компанию и все остальное. Хотя, как знать, а вдруг где-то когда-то у него был еще не один роман, и у меня есть брат или сестра? Всякое может быть. Но даже если и так, то справедливо будет, что какую-то часть отец завещал им.

Все! Больше не хочу думать об этом. Скорее бы уж нас пригласили в кабинет. А то чувствую себя не совсем комфортно в обществе своего экс-мужа. Юсупов тоже какой-то напряженный. Мама вообще вся встревоженная. Осуждающе поглядывает на Руслана. Задерживает взгляд на Вадиме. Представляю ее состояние. Да и чего представлять, просто можно судить по своему напряжению.

Наконец, нотариус, женщина внушительных размеров, невольно вызывающих уважение к ее особе, приглашает нас в кабинет.

Вся процедура занимает не более четверти часа. Она проходит в напряженной тишине, когда можно услышать дыхание сидящих рядом людей. Голос нотариуса монотонный, усталый, совершенно без эмоций. Тогда как нервы у всех напряжены.

После обычного «Властью данной мне…» и т. д. вслушиваюсь в каждое слово, стараясь не смотреть ни на кого из присутствующих. Сквозь напряженную тишину слышу:

— «Я, Вершинин Игнат Дмитриевич, все движимое и недвижимое имущество завещаю своей жене, Вершининой Марте Игоревне. Решение о том, кому доверить руководство компанией тоже остается за моей супругой. Я выбрал такой вариант, учитывая, что в семье моей дочери, Юлии могут произойти самые непредсказуемые изменения, а Марта Игоревна в любом случае останется хранительницей всего, нажитого в нашем браке. К тому же, при любом раскладе она будет защищать интересы нашей дочери.

В случае смерти моей жены наследственный капитал, включая строительный бизнес, унаследует моя единственная и горячо любимая дочь Юлия…

Своим волеизъявлением я хочу обезопасить наследственный капитал и бизнес от случайных охотников поживиться. Такова моя последняя воля. Примите ее с пониманием. И живите с миром».

— Ниже стоит подпись и дата, — заканчивает свою миссию нотариус.

Вскидываю взгляд на Руслана. Он сидит с каменным лицом, на котором успеваю отметить подергивание левого уголка губ.

Судя по дате, отец переписал завещание буквально за две недели до своего ухода в мир иной. Получается, он уже тогда не доверял Кузьмину? Похоже на то.

Перевожу взгляд на маму. Она буквально застыла. Растерянно и почти виновато смотрит на меня. А вот в ней отец был уверен на сто процентов.

Но почему со мной так? Мне что же обижаться на него за недоверие, что я не сумею правильно распорядиться наследством? Да нет же! Надо знать папу и понимать слова матери о том, что он, помятуя об ошибках своей молодости, чуть не бросил к ногам любовницы все, что у него было. Только ее случайная смерть предотвратила подобный опрометчивый поступок.

Следовательно, он предусмотрел и мою безумную любовь к Руслану, и мою импульсивность, и мою молодость. К тому же, он ведь не оставил меня ни с чем, обеспечив еще при своей жизни мое безбедное существование. Доход с моего небольшого бизнеса вполне позволяет мне ни в чем себе не отказывать.

Медленно поднимаюсь со стула и подхожу к маме. В ее взгляде испуганная надежда, что я не обижаюсь на отца и тем более на нее. Обнимаю ее, целую в щеку и шепчу:

— Я люблю тебя. А отца понимаю. Он все правильно сделал. — И уже совсем тихо, прямо ей в ушко добавляю: — Как будто предвидел нынешнюю ситуацию.

Краем глаза успеваю заметить, как тяжело поднимается Кузьмин и, ни на кого не глядя, с низко опущенной головой, выходит из кабинета.

Отстранившись от мамы перевожу взгляд на Юсупова. На его лице застыло удивление. Он явно обескуражен таким поворотом, но пока не проронил ни слова.

— Все хорошо, Вадим, — с улыбкой обращаюсь к нему, но не вижу в ответ аналогичной оптимистичной реакции.

Простившись с нотариусом, мы втроем выходим из кабинета. Похоже, только я довольна результатом. Мама и Юсупов по-прежнему молчаливы. Правда, испытывают разные чувства. Если мама просто напугана свалившейся на нее ответственностью, то Юсупов явно озадачен.

Он предлагает отвезти нас домой к маме или ко мне, мотивируя тем, что нам, наверное, надо обсудить создавшуюся ситуацию. Решаем ехать к маме. Не самой же ей добираться домой, учитывая ее состояние.

Уже расставаясь, Юсупов просит меня задержаться на секунду. И, когда мама скрылась за дверью, он говорит:

— Юля, я надеюсь, ты понимаешь, насколько неоднозначна ситуация.

— Ты о чем?

— О том, что у твоей матери могут вдруг обнаружиться близкие и дальние родственники. Так обычно бывает. Поэтому…

— Поэтому успокойся. Я уверена, что отец все предварительно тщательно проверил. Имею в виду вероятность их наличия. Но вообще, насколько мне известно, у мамы нет никого. Она круглая сирота, выросшая в детском доме.

— Ну смотри, тебе виднее. Понадоблюсь, звони.

— Конечно, понадобишься. Теперь мне особенно нужна будет твоя помощь. Да-да, я надеюсь только на тебя. Ведь надо будет оформить развод. Кстати, папа все правильно сделал. Теперь у Руслана нет ни единого шанса на что-то претендовать, так как все принадлежит маме. А что касается развода, то я бы хотела сделать это как можно быстрее.

Юсупов согласно кивает.

— И да, кроме развода, надеюсь подскажешь, что делать с Кузьминым дальше. Я о компании. Думаю, мама вряд ли возьмет на себя ответственность в решении этого вопроса.

— Можешь на меня рассчитывать, — наконец улыбается Юсупов. И я с облегчением вздыхаю. — И еще: я немедленно выезжаю в офис к Кузьмину, чтобы предупредить его о невозможности попыток провернуть какие-либо аферы. Это в его же интересах. Иначе…

— Да, конечно. Но тебе понадобится копия завещания?

— Это не обязательно на данном этапе. После вскрытия завещания в любом случае все финансовые операции компании автоматически блокируются до особых распоряжений наследователя.

Глава 41

Понимаю, что ситуация сложилась неоднозначная. Но, простившись с Вадимом, вхожу к маме с улыбкой. Надо ее успокоить.

Застаю ее в слезах, сквозь которые она пытается говорить:

— Юленька, поверь… я здесь ни при чем… Прости… И я… я немедленно откажусь от наследования в твою пользу.

— Мамуля, родная, успокойся. Тебе не за что просить у меня прощения. Понимаю, что ты можешь думать, будто я обижаюсь на папу, на тебя. Поверь, и в мыслях такого нет. Даже не представляешь, как мудро отец поступил. Это в его духе. Тихо и с умом все расставил по своим местам.

— Но как же, Юля? Ведь все должно принадлежать тебе. Мне зачем?! Я уже не в том возрасте, когда могу заниматься делами фирмы. Да и вообще… мне… ничего… не нужно! — последние слова произносит, плача навзрыд.

— Мама, вытри слезы и выслушай меня. Отказаться от наследства ты можешь. Хочешь, в мою пользу, хочешь — делай, что хочешь. Но если пожелаешь передать еще при жизни все мне, то спешить не надо. Все надо сделать правильно, как сделал бы сам отец.

— Хочу, хочу передать тебе! И как можно скорее. Меня тяготит это наследование.

— Давай посмотрим трезво на ситуацию. — Признаюсь, сама удивляюсь своему спокойствию и рассудительности. Взрослею? Наверное. А еще, видимо, во мне заговорили отцовские гены. — Согласись, что папа предусмотрел все варианты касательно меня. Он словно предвидел, что Руслан недостаточно надежный партнер… и муж. Поэтому и оставил все тебе. На минуту представь себе, что бы сейчас делал Кузьмин. А? Всеми правдами и неправдами, будучи еще моим мужем, постарался бы оттяпать себе хороший кусок от соблазнительного пирога. А так: на нет и суда нет.

— И что же делать? — в голосе все еще отчаяние.

— Сейчас — ничего. Во-первых, ты вступаешь в наследство с соблюдением всех законов. Я за это время развожусь с Русланом, — мама прерывает эти мои слова всплеском рук и сопроводительным «Ох!». — Да, обязательно развожусь. И только после этого, если ты не передумаешь, — она машет руками, показывая, что этого быть не может, — можешь завещать наследство, полученное от папы, мне. Но это только при условии, если ты сама так пожелаешь.

— Ну что ты такое говоришь! Я даже сегодня сразу хотела от всего отказаться в твою пользу, но подумала, что надо посоветоваться с тобой.

— И правильно сделала, что сдержалась при Руслане. А теперь ты должна успокоиться. Согласись, что папа все предусмотрел. Он любил нас обеих. Любил и доверял, особенно тебе. И знает, что у нас все будет хорошо. И да, у тебя коньячок есть?

Мать смотрит на меня с удивлением.

— А что? Надо помянуть папу. Совсем скоро исполнится полгода, как он покинул нас. Но мы ведь его помним. И сегодня как раз такой случай, когда следует выпить за упокой его души. И самим немного расслабиться. Ага. Так что давай посидим.

— Юленька, но тебе ведь нельзя.

— Я же не пить буду, а так, пригублю…

Правда, даже те десять капель коньяка, которые я себе накапала, буквально обожгли все внутри и, как ни странно, подействовали так, будто я хлебнула грамм сто. Вот что значит с непривычки.

Остаток дня меня занимали не столько мысли об отцовском завещании, сколько думы о Кузе. Интересно, что творится в его душе?

Лично у меня внутри пусто. Это как после экзамена. Переживаешь, волнуешься, а когда сдашь, не испытываешь ни радости, ни восторга. Только чувствуешь усталость, и больше ничего.

Ближе к вечеру нарисовался и сам Кузя. Я даже не удивилась. Было бы странно, если бы он не приехал. Встретила его с улыбкой, хотя особого восторга от встречи не испытывала. Не хотелось ничего объяснять, выяснять. Просто жалко было смотреть на него. Такого растерянного, отчаявшегося, именно жалкого. Другого слова не подобрать. Но… за что боролся, на то и напоролся.

Как там Ира сказала? Боженька палкой не бьет.

А еще, глядя на него, вспомнила есенинские строки: «Что имеем не храним, потерявши, плачем…».

Как-то так.

Хотя, надо признать, что даже если Руслан и жалеет о чем-то, то только не о том, что потерял меня.

Укол ревности, обиды или еще чего-то не до конца понятного и осознанного отозвался болью в моем сердце, разбередив все еще кровоточащую рану.

Глава 42

— Юля, поговорить бы… — начинает Руслан издалека. Интересно, о чем это он?

— Что ж, поговорить можно, — отвечаю спокойным голосом и наблюдаю, как бесит его мое внешнее спокойствие.

К сожалению, должна признаться себе, что непосредственное общение с Кузьминым до сих пор и меня не оставляет равнодушной. Как оказалось, чувства не имеют прошедшего времени. И как бы сильна ни была обида за измену, внутри еще что-то живет. Оно неподвластно ни презрению, ни жалости, ни злости, какие я параллельно испытываю к экс-супругу.

Усилием воли взываю к разуму, убеждая себя, что в нашем случае все ушло безвозвратно. Мы не просто стали чужими. Мы стали относиться друг к другу практически враждебно. Данное внушение оказывает должный эффект, и я уже владею своими чувствами, которые заблудились на какое-то мгновение.

— Так что же привело тебя сюда? — говорю достаточно ровным голосом, своими словами возвращая и его к действительности. Мне показалось, что его мысли плутали там же, где и мои.

Но нет. Как стало очевидным в дальнейшем, думалось Кузе совсем о другом.

— Скажи, ты знала о содержании завещания? — смотрит на меня с неприкрытой яростью.

— Нет, Руслан, для меня последняя воля отца тоже стала неожиданностью.

— И тебя не шокировало, что он так жестоко обошелся с тобой, своей любимицей?

— Но почему меня должно это шокировать. Мне кажется, он имел право поступать, как считал нужным.

— Юля! Неужели ты не понимаешь, что он оставил тебя ни с чем, завещав абсолютно все этой старой курице?!

— Прекрати! Ты не смеешь так говорить о моей матери! Еще слово в том же духе, и я вышвырну тебя вон! А что до воли отца, то я уерена, тебя бесит другое. А конкретно то, что это тебя он оставил ни с чем. Думаю, он почему-то разочаровался в тебе не только как в генеральном директоре, но и как в зяте.

— Глупости. Если бы это было так, то он мог найти себе другого ответственного компаньона.

— Руслан, не забывайся, ты не был компаньоном отца. Он видел твои деловые качества, но, видимо, у него были основания не доверять тебе. Жаль, что отца уже нет. Но в данной ситуации с твоими любовными похождениями ему, наверное, было бы что рассказать мне. А? Может, хоть сейчас ты скажешь, как долго изменял мне. То, что твоя интрижка началась еще при жизни отца понятно хотя бы из срока беременности твоей… сожительницы.

— Какое это сейчас имеет значение? — сверкнул он на меня глазами.

— Хотелось бы знать, как долго я жила во лжи. А может, ты и женился на мне только из-за денег моего отца? Почему-то не дает мне покоя та давняя история с телефоном, случившаяся еще на первом году нашей совместной жизни. Ведь ты тогда просто отшутился. А я была настолько влюблена в тебя, что верила безоговорочно каждому твоему слову.

Кузьмин как-то странно посмотрел на меня и изменившимся тоном стал нести какую-то чушь, оставив без внимания мои вопросы, как поступал всегда в подобных ситуациях.

— А сейчас у тебя ко мне совсем ничего не осталось, Юля?

— Представь себе, ничего. И давай прекратим этот разговор. Если честно, то мне совсем неинтересно, сколько длится ваша связь. Просто к слову пришлось.

— А я скучаю по тебе. До сих пор скучаю по твоим глазам, по твоей улыбке. Прости меня, Юля. Я до сих пор люблю тебя. Я дурак. Не знаю, что со мной произошло. Я запутался, заблудился.

— А как же Лара? — со злорадством напоминаю ему. — Ты же говорил, что любишь ее.

— Ты должна знать, что я с ней только из-за ребенка. А любил и люблю только тебя. А с Ларой… это была случайная связь.

С этими словами он пытается обнять меня. Делаю предупредительный жест рукой.

Внутри, конечно, что-то ёкнуло. Но не настолько, чтобы я расчувствовалась. Вслед за этим проснулась жгучая обида — запутался он, заблудился! Еще бы! Как только понял, что ничего ему не обломится, так сразу выход стал искать!

— Остановись и не трать напрасно красноречие! Прекрасно понимаю, чем оно вызвано. Нет, Руслан, возврата к прошлому не будет. И хватит об этом. Если у тебя есть что по делу, то говори и уходи.

Дав ему от ворот поворот, чувствую облегчение. То-то же, с предателями только так и надо. И никаких «ёкнуло»!

Кузьмин нервно заерзал на стуле. И я понимаю, что не о чувствах ко мне он заявился рассказывать. Его мучает шаткое положение, в котором он оказался.

Словно подслушав мои мысли, Кузя решается выдать то главное, что терзает его.

— Ну… если по делу, то хотел спросить, кому собираешься передать руководство компанией?

Вот оно что! Кто бы сомневался! Вслух, уже совершенно справившись с эмоциями, констатирую:

— С этим вопросом не ко мне. Ты ведь слышал, решать будет мама.

— Юля, не смеши меня. Я прекрасно понимаю, что решение будет за тобой. А Марта Игоревна — так, подставное лицо. Надеюсь ты понимаешь, что управление компанией — дело нешуточное. Поэтому я мог бы по-прежнему, как говорится, верой и правдой…

— Руслан, притормози. Повторяю, решать будет мама. И вообще об этом разговор еще не заходил, да и говорить можно будет только после того, как она вступит в права наследования. А пока… Работай. Надеюсь, у тебя хватит ума не наделать глупостей. Имею в виду финансовые вопросы…

— Да, знаю я, знаю. Твой адвокат уже предупредил меня. Хотя я и без него понимаю всю серьезность последствий… И все-таки, Юля, надеюсь ты поддержишь мою кандидатуру, когда встанет вопрос о руководстве компанией?

— Пока ничего не могу обещать. А там… посмотрим. Прости, я очень устала, да и тебе пора домой.

Практически выпроводив Руслана, я долго сидела, задумавшись над его положением. Да уж, ему не позавидуешь. Но он сам все наворотил.

И хорошо, что вся правда об его измене открылась до того, как я собиралась сообщить ему о своей беременности. Иначе я бы от него не отвязалась так просто.

Пусто на душе. Мерзопакостно.

Какой же он все-таки подлец! Про любовь вспомнил. Ага, так я ему и поверила. Нет уж, пусть бежит к своей ненаглядной, с которой спутался, а не запутался. Посмотрим, надолго ли их любви хватит, когда останется без тепленького места в компании. Особенно, когда ребенок родится. То-то же!

А я — спать. И впрямь очень устала сегодня.

Глава 43

Уже засыпая, отчитала себя за злорадство. Но не слишком сурово. Ведь Кузьмин пожинает плоды своего предательства. Я далека от мысли, что он сожалеет о расставании со мной. Единственное, что его беспокоит, — как в сложившейся ситуации хотя бы удержаться в кресле гендиректора. Потому и примчался. Думаю, еще не раз припрется.

Утро начинается со звонка от мамы. Судя по голосу, она не спала всю ночь.

— Мам, что случилось, почему такое упадническое настроение?

— Юленька, мне вчера поздно вечером звонил Руслан, — чувствуется, что вот-вот расплачется.

— Поздно, это во сколько? — Хочу заставить думать не о самом звонке, а отвлечься на второстепенные аспекты самого явления.

— Нуууу, где-то после девяти. Но точно не знаю. Он меня так разволновал, что было не до уточнения времени.

Значит, этот скот посмел побеспокоить маму после того, как ушел от меня. Вот же сволочь!

— И что же он хотел? — стараюсь говорить спокойно, хотя внутри уже все кипит.

— Спрашивал, есть ли у меня кандидатура на должность генерального.

— А ты?

— А я и думать об этом не думала! Юля, надо как-то поскорее избавить меня от этого наследства. Я тебя прошу, давай я откажусь, пока не вступила в наследование.

— Мамуля, ты сейчас успокоишься. А я… приму меры, чтобы этот гад тебя больше не побеспокоил.

О! Если бы он сейчас оказался поблизости, убила бы. Он еще и маму пытается терроризировать. Ну нет, этого я не допущу!

— Что ты собираешься делать, доча?

— Придумаю что-нибудь. Вернее, посоветуюсь с Юсуповым, он прижмет этого паразита. Думаю, есть какие-то рычаги. Главное, успокойся. Я немедленно свяжусь с Вадимом.

Слегка успокоив мать, сама вся на нервах. Ну и Кузя! Это ж надо быть такой сволочью! Тревожить женщину, которая и без того в волнении и напряжении от всего, свалившегося на нее.

— Вадим, здравствуй, — немедленно набираю Юсупова, попутно отмечая, что уже свободно общаюсь с ним на «ты». Точнее, практически не заметила, как перешла эту границу. Ну просто так, действительно, проще.

— Да, Юля, я тебя слушаю.

— Надо поговорить. У тебя найдется полчасика?

— Могла бы и не спрашивать. Всегда можешь рассчитывать на меня.

— Так я приеду в офис?

— Мне будет приятнее встретиться с тобой в кафе. Согласна?

Еще бы. Он прав, на нейтральной территории намного легче говорить о своих проблемах. Офисная обстановка сковывает мысли. А мне надо многое рассказать и о разговоре с Кузьминым, и о его наглости по отношению к маме.

Юсупов встречает меня с радостной улыбкой. Но, заметив, что настроение у меня не самое лучшее, переходит на деловой тон. Внимательно, не перебивая, выслушивает меня. И по мере разговора лицо его становится все суровее.

— Мне важно оградить маму от волнений, — заканчиваю я свой рассказ. — Что можно предпринять? Может, действительно, пропустить момент вступления ее в наследство. И, как она предложила, сразу отказаться от него в мою пользу? А то я уже переживаю, как бы эти двое не сделали что-то с мамой.

Последняя мысль возникла как-то спонтанно, но очень встревожила меня. И да, при случившемся раскладе Кузьмин и его любовница будут строить козни маме, а не мне. Ведь они, я теперь уверена, намерены во что бы то ни стало поиметь что-то с наследства.

С надеждой смотрю на Юсупова.

— Юля, твои рассуждения разумны. Но есть причина продумать более четкий план. Во-первых, скажи, когда ты намерена сообщить мужу о том, что ждешь от него ребенка?

— Вообще-то, никогда!

Он улыбается.

— Но ведь скрывать этот факт долго не получится. Скоро и без твоего признания он поймет, что станет отцом Вашего общего малыша. Поэтому я считаю, что разумнее будет сначала развестись с Кузьминым, и уж потом делать дарственную от матери на твое имя. И только после всего этого обрадовать блудного экс-мужа рождением будущего ребенка.

— Наверное, ты прав. Но… я вообще не хочу, чтоб он знал о том, что я беременна от него. Это будет только мой ребенок. Я так решила с самого начала. К тому же, ты ведь и сам понимаешь, что Кузьмин, являясь биологическим отцом моего малыша, будет претендовать на что-то в материальном плане. А если даже не в материальном, то не прекратит свои посещения и признания якобы в вечной любви ко мне, а попутно и с просьбой оставить его рулить бизнесом. Вот как вчера вечером. Вадим, я хочу раз и навсегда избавиться от его присутствия в моей жизни.

— И что ты предлагаешь? — его глаза смеются. — Убить его?!

— Знаешь, мне сейчас не до шуток. Он буквально достал меня, а теперь добрался и до матери. Это надо пресечь. Но есть, как ты говоришь, одна причина, по которой придется какое-то время терпеть его. Ведь, если честно, я не рискну взять на себя руководство компанией. Эту проблему тоже надо решать. Может быть, ты посоветуешь, кто мог бы встать во главе фирмы?

— Юля, давай решать проблемы поэтапно. Все сразу невозможно. Итак, первое, что надо сделать, оформить официальное расторжение брака с Кузьминым. И, уже будучи свободной женщиной, постепенно заниматься другими вопросами. Я ведь тебе изложил последовательность возможных шагов. Если ты согласна, то могу предложить свои услуги в организации развода без особых проволОчек. Для быстрого избавления от брачных уз у тебя имеется серьезное основание — измена супруга. В таком случае могут развести в течение 10 дней. Устраивает?

— Конечно! Я устала от его наездов. А как же с мамой? Я за нее боюсь.

— Да. Ее надо оградить от нашествия паразитов в виде Руслана и его женщины. Есть простое решение — пусть поживет некоторое время у тебя.

— И что же, держать ее под замком?

— Не совсем так. Я переговорю с Кузьминым, объясню, чем чревато преследование наследников. Думаю, он утихомирится. Но для большей уверенности и спокойствия ей лучше быть рядом с тобой. А я — всегда на связи. Я вас в обиду не дам.

Его слова действуют магически. Я с удовольствием всматриваюсь в его волевое лицо, вызывающее доверие и еще нечто, не поддающееся объяснению.

Но об этом не сейчас.

Сначала надо решить все назревшие проблемы. Первая из них — развод! И, конечно же, — мамин переезд ко мне. Это решено окончательно и бесповоротно. Разумеется, если она согласится. Но, надеюсь, она будет даже рада.

Глава 44

В «Женском капризе» меня встречает Ирина, а на лице так и написано крупными буквами: «ты уже слышала?!»

— И чего я еще не знаю? — спрашиваю с улыбкой. Настроение ведь у меня после разговора с Вадимом прекрасное.

Ирина утаскивает меня в кабинет и таинственно сообщает:

— Лара родила мальчика…

Смотрю на нее и не знаю, как реагировать на новость. Радоваться — вроде бы нечему. Печалиться — так ведь не о чем.

— Ну и прекрасно, — говорю спокойно, даже с улыбкой. — Пусть будут здоровы и малыш, и его мама.

— Ой, что было, что было! — тараторит Ирина. — Мне с утра Руслан звонил.

— А ты каким боком к этому?

— Да ты послушай! Я тоже сначала не поняла, с чего бы это он мне звонит. Вроде бы уже отстал со своими просьбами. Так он, представляешь, о чем меня спрашивает?

— Ну?

— Не знаю ли я, с каким весом могут родиться недоношенные дети.

Ирина, не удержавшись, прыскает в ладонь ехидным смешком.

— Ира, говори толком. Я ничего не понимаю.

— Ну вот так же и я сначала не поняла. Но, как оказалось их семимесячный пацан родился с весом четыре килограмма и ростом 55 см. Соображаешь?

Смотрю на нее и не понимаю, чего она заливается.

— Юль, ты чего?! Не въезжаешь? Это же не каждый доношенный ребенок с такими показателями рождается. А тут! Бедный Кузя! Жаловался, что дважды звонил в родильное отделение, а ему сказали, что никакой ошибки нет, и ребенок вполне доношенный. Вот он у меня и уточнял, может ли такое быть.

— А ты?

— А что я?! Сказала, что всякое бывает. Короче, вижу ты вообще ничего не поняла. Скорее всего, Лара его со сроками намутила.

— Так может, и сама не знала. Бывает же.

— Ох, Юля! Нашла кого оправдывать. Эта прошмандовка, наверняка, залетела не от Руслана, вот и наплела ему три короба.

— Ладно тебе судачить. Сами пусть разбираются в граммах и сантиметрах. Мне своих проблем хватает.

Внутри что-то больно сжалось в комок. Обман на обмане. Да ну их!

— А ты чего расстроилась? — переключается на меня Ирина. Она не сплетница, но поболтать обожает. Очень хочу верить, что все, о чем мы с ней говорим, так и остается между нами. Правда, до сих пор я не замечала, что доверенные ей секреты, становились достоянием коллектива.

— Да не расстроенная я. Наоборот, пришла с хорошим настроением, а тут ты… со своими новостями.

— Ну ладно, прости. Думала, тебе будет интересно. Хотя ты права — пусть сами разбираются. Рассказывай, как у тебя дела?

— Да все нормально. Я вот думаю, что таких сволочей, как Кузя, надо в тюрьму сажать. Наверняка, он разбушевался дома на почве финансовой неудовлетворенности. Он же после суда и у меня был, и к маме звонил. Наверное, и сожительнице своей мозг ложечкой выедал, жаловался, что не выгорело у него ничего с компанией отца. Вот она в роддом и попала. Короче, все у них не так, как мечталось.

А я что? Я на развод подаю. Хватит плясать под дудку Руслана. То ему нужен развод, то не нужен. А мне сейчас нужен. Очень. Чтобы освободиться наконец. Да и им на радость. Пусть ребенка записывают по всем правилам. Мне до них дела нет.

— Вот смотрю на тебя, Юлька, и диву даюсь. Неужели злости совсем нет?

— Знаешь, и злость была, и боль, и обида, и любовь… Все было. Но теперь хочется одного — тишины. Еще — разобраться бы в этой кутерьме с наследством, с разводом, забыть все, как кошмарный сон. И, — смотрю на подругу с улыбкой, — спокойно дождаться рождения моего малыша. И чтоб родился он в срок и здоровеньким.

— Только понимаешь, — продолжаю тем же спокойным голосом, — покой нам только снится. Теперь вот еще одна серьезная проблема нарисовалась.

— Что еще у тебя?

— От Кузьмина надо избавиться полностью и окончательно.

— Так ты ведь решила подать на развод. И знаешь, в свете происходящих событий, теперь я полностью поддерживаю твое решение. Руслан оказался далеко не таким, каким мы его воспринимали. Но ты не задумывалась о том, что он просто загнан в угол, поэтому так ведет себя?

— Ира, он сам загнал себя в этот угол. Я здесь ни при чем. К тому же, думаю, в скором времени вынуждена буду отказаться от его услуг в компании.

— Ты его уволишь?! А как же он теперь, да еще и со своей новой семьей?

— Ты считаешь, что я обязана поддерживать их материальный статус? Меня поражает твоя сердобольность. В какой-то степени, да, жаль, что именно сейчас, когда им особенно нужны деньги, он лишится доступа к кормушке. Но и оставлять в компании мину замедленного действия я не могу. Руслан, сдерживаемый пониманием ответственности за финансовые нарушения, какое-то время будет осторожен, но кто знает, когда его терпение закончится.

Подавляю глубокий вздох и продолжаю:

— Поэтому мне надо найти человека на его место.

Скорбное лицо подруги заставляет меня добавить:

— Ирина, но по-другому никак нельзя. И я не собираюсь увольнять его завтра же. У него будет время подыскать себе новое место. Кстати, его выходное пособие будет достаточно внушительным и позволит безбедно прожить несколько месяцев. И да, выделим ему единовременную материальную помощь по случаю рождения ребенка. Считаешь, что мы должны еще что-то для него сделать?

— Нет, конечно. Ты права, он сам во всем виноват.

— Я рада, что ты меня понимаешь. И еще: может посоветуешь кого-нибудь на должность генерального? Стоп! А Антон не согласится? С его деловой хваткой он вполне подошел бы.

— Юля, не пори горячку. Не думаю, что Антону это надо. Да и мне идея не очень нравится. Достаточно того, что я у тебя в заместителях. Но почему бы тебе не обратиться к тому же Юсупову?

— Ты что! Он и так для нас много делает. И вряд ли захочет закрыть свое собственное дело. Хотя… почему бы не предложить? А если и откажется, то, может быть, кого-то посоветует.

Глава 45

Оставшись одна, пытаюсь разобраться в своих чувствах на фоне сообщения Ирины о том, что Руслан стал отцом. Удивлена отсутствием эмоционального взрыва в первые мгновения.

Видимо, это можно объяснить нагромождением всех и всяческих событий за последние дни. Мои эмоции истощены, выпотрошены. Поэтому такая, а вернее, никакая реакция на прибавление в семействе Кузи вполне объяснима. Я просто не успеваю реагировать на происходящее.

Хотя, чего кривить душой? Обида, ревность, даже намек на зависть все-таки ворохаются в душе. Ведь моему ребенку тоже нужен отец. Тогда зачем мне разводиться?

Ответ, кажется, лежит на поверхности: чтобы избавиться от присутствия Кузьмина в моей жизни и в жизни моего ребенка.

Что-то я совсем запуталась. В моей жизни накопилось очень много вещей, которые невозможно ни понять, ни простить, ни забыть, ни принять. Следовательно, я должна все это просто постараться пережить.

Но сейчас я начинаю понимать упорное стремление Лары обрести отца для своего ребенка.

О! Вот то, о чем я хотела подумать без свидетелей! Это что же получается, Кузя сомневается только в сроках Лариной беременности или вообще в своем отцовстве? Ахх-ха-ха! Ну что ж, не все же мне с лапшой на ушах ходить. Теперь пусть и он в полной мере насладиться лапшичкой, что у него с ушей свисает.

Ой, я, кажется, скатываюсь в злобное торжество справедливости.

А что? Закон бумеранга никто не отменял. Хотя вес новорожденного — понятие растяжимое. Что если Лара на дармовых Кузиных хлебах жрала, как не в себя. Вот и раскормила свое чадо еще до рождения. Допускаю всякое. Но уже то, что он заподозрил неладное со сроками и весом ребенка, думаю, конкретно заставляет его нервничать.

То-то же, пусть почувствует, что такое обман, предательство, измена, в конце-то концов. А что про Лару, то я вообще молчу. Эта сучка облапошила Кузьмина, надеясь, что отец облагодетельствует Руслана. Ан, не получилось. Да и с младенцем, конечно, эта стерва обломалась.

Так, стоп! Хватит исходить злобой. Вот только интересно, побежит ли Кузя регистрировать наследника. Тьфу ты, опять я за свое! Мне бы со своими проблемами разобраться, а не в чужих ковыряться.

На данном этапе надо вплотную заняться поиском замены для Кузьмина в компании. Юсупов на время усмирил его пыл относительно возможных финансовых махинаций, пригрозив аудиторской проверкой. Но кто знает, что ему в голову взбредет в том подвешенном состоянии, в какое он сам себя загнал.

Боже! Как хочется, чтобы вся эта канитель наконец закончилась.

Через неделю заседание суда о разводе. Об этом сегодня сообщил мне Вадим. По идее сегодня же повестку в суд получит Кузьмин. Ваааааааау! Представляю, что это будет! Тут сюрприз с килограммами и сантиметрами, и тут же развод, который, как оказалось, Кузя не собирался инициировать в ближайшее время.

Кроме этого, его еще ждут другие сюрпризы относительно бизнеса. Но об этом потом. После свершившегося развода.

И все-таки жаль, что у моего малыша не будет папы. Хотя по закону я вправе вписать отцом Кузьмина, даже будучи с ним в разводе. Ведь по срокам (!) рождение моего ребенка не даст повода сомневаться, что зачат он был в законном браке. Да и тесты ДНК сейчас делаются легко и просто. Только я не хочу, чтобы Кузьмин хоть каким-нибудь боком имел отношение к МОЕМУ ребенку.

Он вообще не узнает, что это его ребенок. Я уж постараюсь.

Глава 46

Звонок от Руслана был вполне предсказуем. И конечно же, звонил он не для того, чтобы похвастаться рождением сына. Как я и предполагала, его взбесила повестка в суд.

— Юля! — завелся он без предисловий, — ты что творишь?!

— А что? — произношу спокойным тоном, будто не догадываюсь, с чего он взбеленился.

— С какой такой дури ты подала на развод?!

— А в чем собственно дело? Я человек творческий. Что в голову взбредет, то и вытворяю. И вообще, Руслан, тебе не кажется, что ты утратил право задавать мне подобные вопросы. А если серьезно, то пора положить предел твоему мракобесию. Что ты все суетишься, что-то придумываешь, пытаешься всех объегорить? Ну подала я на развод, да. Ты же сам торопил меня, говорил, что Ларочка мечтает родить вашего ребеночка, будучи в браке. Вот я для вас же и стараюсь. Так что тебя не устраивает?

— Понимаешь, мне сейчас развод не совсем кстати. Я предполагаю, что твой адвокат советует отказаться от моего участия в руководстве компанией.

— Давай так, я уже говорила, что решать маме. А что до адвоката, то да, он может только советовать.

Мне начинает надоедать его нытье. Совсем уронил себя Кузя. Ну просто ниже плинтуса.

— Послушай, если ты очень переживаешь за место в компании, то я тебя успокою. Понимая твою ситуацию, мы с мамой решили дать тебе время подыскать себе новую работу. С твоими деловыми качествами тебя возьмут везде. И еще, мы тебя не обидим в плане выходного пособия. Кстати, тебе положена преференция по поводу рождения сына. Так что не переживай. А от себя лично поздравляю тебя с наследником.

Слышу сопение Кузьмина.

— Спасибо, — наконец выдавливает он. — Юля, я сейчас не об этом. Я только хочу обсудить с тобой один производственный момент.

О! это что-то новенькое. А что? Мне даже нравится такая постановка вопроса. Но высказываться по этому поводу не спешу. Посмотрим, что дальше. А Кузьмин между тем продолжает:

— Намечается очень выгодная и достаточно крупная сделка, инициатором которой был я. Она выгодна, в первую очередь, для компании, ну и я, конечно, не останусь в накладе. Но для ее завершения потребуется мое присутствие не менее месяца. Как ты смотришь на это?

— Можешь рассчитывать на этот срок. Но при одном условии — никаких финансовых махинаций с поставщиками и заказчиками. Ты ведь знаешь, у компании отца незапятнанная репутация. И знай, что контроль будет строгий. Так что постарайся не навредить ни бизнесу, ни себе.

Где-то подспудно сомневаюсь в правильности своих обещаний. Оно вроде бы именно так мы рассматривали дальнейшее пребывание Кузи в компании, но не поспешила ли я? Хотя все можно переиграть, если что-то пойдет не так.

— Понимаю. Я не подведу. Для меня самого это дело чести и репутации. А они мне еще понадобятся…

— Да, Руслан, я рада, что мы поняли друг друга. А что касается развода, то я не передумаю. Уверена, что это необходимо, чтобы мы расставили все точки над i и разошлись мирно.

Отмечаю, что наш телефонный разговор продолжается почти полчаса. Правда, Кузьмин не плачется в жилетку. И, надо отдать ему должное, не посвящает меня в свои сомнения относительно ребенка. Видимо, на полном серьезе решил принять ситуацию.

Что ж, пусть старается. А свою боль и обиду я спрячу глубоко в душе. Не хочу жить прошлым. Оно будет мешать мне строить настоящее.

А Руслан? Ну вот такой он, как есть. В нем, как и во всех нас есть и плохое, и хорошее. Я все годы совместной жизни видела только положительное, стараясь весь негатив оправдать случайностями.

Нет, я далека от мысли простить его предательство. Просто хочу избавиться от боли в сердце. Забыть. И отпустить. Пусть живет своей жизнью. А я — своей.

— Ну вот и поговорили, — говорю с облегчением. Меня, к сожалению, по-прежнему напрягает общение с бывшим. Пора бы уж воспринимать его, как нечто чужое, ненужное и просто случайное. — Надеюсь, всё понятно, и мы не будем поливать грязью друг друга в суде. — Пытаюсь закончить разговор.

— Все-таки жаль, что ты решила в ускоренном темпе развестись.

— Руслан, давай не будем портить нормальный разговор, единственный за последнее время. Я уж думала, что расстанемся хотя бы не врагами. Все, больше не хочу болтать с тобой. Беги к Ларе! Ты ей сейчас очень нужен.

Решительно нажимаю кнопку отключения.

Нет, он все-таки неисправим. Неужели и впрямь еще любит?

— Юля! — встревает внутренний голос и начинает долбить мозги. — Мало тебе показалось «счастья» с этим подонком? Мало он тебе крови попил? Неужели не понимаешь, что мужик вляпался по самое некуда. Конечно, понял, что вляпался в дерьмо! Теперь к тебе, чистенькой, набивается. Ну да, поскорее прости его, приголубь. Неееее, мало этого! Ты компанию ему подари. А что? Вот на днях разведешься, мама на тебя дарственную напишет. А ты — сразу Русланчику плачущему передари. А чёоооо, красивый жест! Он оценит.

— Так, хватит мозги мне теребить! — возмущаюсь, обрывая наглеца. — Понимаю я все. И даю себе слово: никаких сомнений! Что бы у него не было в мыслях, в сердце, — мне до этого нет дела. Было и прошло.

— Ну то-то же, — успокаивается внутренний, — держись! И думай о том, что скоро будешь свободной и независимой женщиной. Свободной от предателя Кузи. И помни, что человек, предавший единожды, будет предавать еще не раз.

— Да. Все так. И вообще, что было, то прошло. Я же понимаю, что это в нем отчаяние говорит. А во мне? Простая женская глупость… и присущий, по-моему, многим женщинам страх перед одиночеством. Но мне сейчас не до глупостей. Я ведь собиралась не жить прошлым. Мне надо строить настоящее и думать о будущем. А развод — это и есть первая ступенька в новую жизнь. Поэтому, как говорится, без комментариев.

Глава 47

Да что же это такое?! Я уж думала все самое страшное позади. А оказалось, просто из-за меркантильных интересов и чувства мести отвлеклась на какое-то время от своего горевания, своей обиды, своей разрушенной семьи.

Радовалась, что у Руслана все пошло кувырком. Рада была, что остался он гол, как сокОл. Злобствовала по поводу Лары и ее открывшегося обмана со сроками беременности.

Ну и что? Сама-то я тоже осталась ни с чем. Одна. Совсем одна. Но это ненадолго. Вот рожу ребенка и не буду чувствовать себя одинокой, брошенной и никому не нужной.

А пока.

Пока все получается не совсем так, как хотелось бы. Вот меня и колбасит по новой. Мало того, что жалеть его начала, так еще и наобещала кучу всего и всякого. Что же застряло во мне острой занозой? Неужели все еще люблю этого гада? Или не могу избавиться от его умения убеждать, разоружать и добиваться своего. Где шуткой, где улыбкой, а теперь вот нытьем — ах какой я бедный и несчастный.

Если бы не мама со своими доводами, что нехорошо просто выбросить его в никуда из компании, если бы не Ирка со своими советами, может быть, я сумела бы жестче относиться к нему. Но скорее всего я сама не могу окончательно вышвырнуть его из своей жизни. Поэтому и мотыляет меня из стороны в сторону.

Еще и мама наотрез отказалась переезжать ко мне. Мотивировала тем, что не собирается прятаться от Кузи. Я ее понимаю. Кроме того, что у нее сильный характер, она же еще хранит верность мужу. Говорит, что, уехав из дома, она как бы предаст его. Вот она, настоящая любовь, настоящая верность.

Юсупов, который так активно взялся помогать мне, словно выдохся после оглашения завещания. Что бы это значило? Неужели вся его активность была замешана на обычном интересе к моему наследству?

И откуда только берутся такие мерзкие мысли?! Ну сделал человек свою работу качественно и быстро, вот и отошел в сторону. И это тоже не совсем так. Ведь именно благодаря его стараниям я вообще не занимаюсь разводом. Он все взял на себя. А я, неблагодарная, смею его в чем-то подозревать.

Просто занят человек своими делами. Да, кстати о делах. Наотрез отказался от моего предложения возглавить компанию. Вот и ответ относительно меркантильных интересов. Не нужно ему все это. Он и без того успешный и самодостаточный. Мне теперь даже стыдно, что я предложила ему такой вариант.

— Ну что у тебя опять не так? — вопрос Ирины выдернул меня из пучины мрачных мыслей. — Может, у мамы жених появился, и ты переживаешь, что накрылось твое наследство?!

— Ну и шуточки у тебя, подруга! При чем здесь мама. Это я опять запуталась в своих чувствах, мыслях, поступках. Порой думаю, что все правильно делаю, а порой… Паршиво у меня на душе.

— Или ты из-за развода переживаешь? Сомневаешься? — уже не шутит Ирина.

— Да нет. С разводом как раз определилась. Не отступлюсь, хоть Кузя и недоволен твердостью моего решения. Только вчера говорили об этом.

— Опять приходил?

— Нет, звонил. Нервничает.

— На Лару злится?

— Ну ты странная, откуда мне знать. Мы об этом не говорили.

— Юль? — сканирует меня своими пронзительными зелеными глазами. Прям колдунья какая-то, ничего от нее не скроешь. — Признавайся, что у тебя случилось.

— Да ничего не случилось определенного. Тошно мне. Опять тошно. От мыслей тошно, — уточняю, предупреждая ее вопросы о здоровье. — Мучает меня один важный вопрос. Месяц назад испытывала жгучее предвкушение при мысли о том, как огорошу Кузьмина в суде сообщением, что жду от него ребенка. А теперь, прямо перед разводом, даже мысли об этом не допускаю.

— Юля, а все-таки я считаю, что он должен знать о ребенке. Одно время соглашалась с тобой, но сейчас, когда с ребенком от Лары такая неразбериха…

— Ирка, ну хоть ты не трави душу! Мне казалось, что я успокоилась, что боль и обида улеглись. Но после того, как Лара родила, я опять сама не своя. Опять все думаю, все убеждаю себя в своей правоте-неправоте. Пытаюсь уговорить себя все простить и забыть. Но как?! Как, скажи, можно забыть предательство?

Давно я не плакала. Но слова Ирины разворошили прежнюю боль. Слезы водопадом хлынули из глаз. Сердце, едва начавшее успокаиваться, снова разлетелось на осколки. Острые такие, жгучие. Как будто только вчера я узнала о Кузиной измене. Будто только вчера обнимал, целовал меня, спал со мной. А перед этим или после этого говорил слова любви другой женщине, обнимал, ласкал ее, занимался с ней любовью!!!

— И ведь остался он не со мной, Ира. Нет! К ней побежал. Тебе не понять, насколько это больно. И да, разлюбила я его, даже докатилась до сочувствия, но вот что касается ребенка… Нет! Ни за что. Есть у него ребенок от Лары. Вот пусть и радуется. Да, наверное, я злая, жестокая. Но злюсь я, прежде всего, на себя. Из-за того, что не могу искоренить былые чувства, вычеркнуть воспоминания о том времени, когда мы были счастливы и, как мне казалось, любили друг друга. Да, не могу! И по-прежнему реву по ночам. А моя жестокость — результат того, что я чувствую себя не просто брошенной и обманутой, но глупой женщиной, которая, осознавая весь цинизм предательства, остается доверчивой и наивной дурочкой. Но я вытравлю из себя эту дурочку. А чтобы с корнем вытравить и остатки былых чувств, я не оставлю для Руслана малейшей возможности иметь отношение к моей будущей жизни, к МОЕМУ будущему ребенку. Может быть, когда-то мой ребенок осудит меня за это…

Задумываюсь на секунду, но убежденно продолжаю:

— Даже если так, пусть. Но ты пойми, я не могу сделать Кузю счастливым отцом после такого предательства. Не мо-гуууууу! Обида, ненависть и злость на него постепенно как бы затихают. Я даже стала надеяться, что со временем они совсем пройдут. Допускаю, что все так и произойдет… когда-нибудь. Но я настолько разочарована в нем, что даже не могу мысли допустить, что такой человек станет отцом моего малыша. Поэтому, Ира, нет! Он никогда не узнает, что я беременна от него.

— Только не забывай, что, наученный горьким опытом, он и считать, и подсчитывать научился. Ха-ха!

— Не торопи события. Я что-нибудь придумаю. Ага, вот: случайная связь. А с кем, не его дело. Вообще-то до родов еще ой как далеко. Поэтому давай закроем тему. Я так решила. А дальше будет видно.

Замечаю иронию во взгляде Ирины.

— А ты не улыбайся. Да, я твердо решила. И все! Все! Все! И точка. Я так устала… Мне надо домой. Нет, не домой, а в косметический салон. Обязательно. Завтра — развод. Я должна хорошо выглядеть.

Ира провожает меня сочувствующим взглядом. Краем глаза успеваю заметить, что она старается незаметно перекрестить меня. Благодарно улыбаюсь, показывая соединенными в колечко пальцами, что все будет о’кей.

Глава 48

Какое яркое солнечное утро. Радостное. А на душе тревожно. Сегодня я перехожу из разряда женщин с социальным статусом «замужем» в новую категорию — брошенка, разведенка.

Нет, так нельзя. Правильнее будет отнести себя к свободным и независимым, к тому же, достаточно обеспеченным женщинам. Ну прям завидная невеста. Аххаха, только чуть-чуть беременная.

— Вот оно мое главное достояние, — нежно поглаживаю по-прежнему почти плоский живот. — Золотце мое, у нас все будет хорошо. Верь мне.

С необъяснимой гордостью отмечаю едва заметную тенденцию к набору веса. А может, ошибаюсь, и это утренняя отечность. Ну и ладно. Главное, чтоб с малышом все было хорошо. А вот по этому поводу надо проконсультироваться. Скоро плановое посещение консультации.

А сегодня — суд. Волнуюсь. Но настроена решительно.

Юсупов по телефону предупредил, что волноваться нет причин. Все пройдет без сучка и задоринки даже в том случае, если Кузьмин не соизволит явиться на судебное разбирательство. К тому же, его согласие на расторжение брака не потребуется.

Но все равно тревожно. Просто потому, что сама по себе процедура из ряда вон выходящая. Расторгается союз людей не так давно давших клятву любви и верности. Это ведь мы с Русланом обещались быть вместе и в горе, и в радости…, пока смерть не разлучит нас.

Получается, мы еще живы, но умерли друг для друга. Страшно.

Так, хватит ныть и стонать. Я шла к этому дню с того самого момента, когда услышала страшные слова о том, что он разлюбил меня и уходит к другой. Удерживать его не собиралась, хотя было очень больно. И сейчас сердце порой ноет. Но из-за предательства Кузи, из-за его мерзопакостных поползновений я настолько разочаровалась в нем, что от былой любви остались только воспоминания. Это они иногда еще тревожат сердце. Это они заставляют жалеть о том, что ничего уже не вернуть. Это они становятся виновниками странных, не поддающихся логике мыслей, чувств и даже поступков.

Поднимаясь по ступенькам здания суда, стараюсь дышать ровнее. Даю установку, что сегодня я должна навсегда избавиться от боли в своем сердце, запретить ей находиться в нем. Я должна все забыть. Простить? Нет, не смогу. Но отпустить ситуацию — отпущу.

Голос судьи доносится как сквозь плотную завесу, смысл слов воспринимается с трудом. Стараюсь не смотреть на Кузьмина. Но чувствую на себе его взгляд.

— Ответчик, Вы согласны с заявлением истицы, требующей расторгнуть ваш брак на основании того, что Вы проживаете в другой семье?

— Нет, — слышу ответ Руслана и от удивления резко поворачиваюсь к нему. А он с каким-то остервенением продолжает: — я готов хоть сейчас вернуться к жене. Только она этого не желает. Я ошибся, оступился. Это было временное помутнение рассудка, толкнувшее меня сотворить величайшую глупость — уйти от Юли. Но я по-прежнему люблю ее и прошу не расторгать наш брак. Дайте нам шанс сохранить нашу семью. Я докажу свою любовь к жене и сделаю все, чтобы она простила меня.

В зале повисает гнетущая тишина. Судья обращается ко мне. Но я не слышу ее слов. Я буквально окаменела от этой наглости, от вероломства, с которым этот гад пытается использовать последний шанс, чтоб удержаться на плаву.

Это что же получается?! Он надеется, что я впущу его в свою жизнь? После всего?! Да ни за что!

Вздрагиваю от собственного голоса. Оказывается, последние слова я буквально прокричала вслух, глядя прямо в глаза Кузе. И в них увидела не раскаяние в содеянном ранее, не любовь, о которой он так красиво сообщил судье, а едва уловимую насмешку. Он торжествовал, надеясь, что и сейчас выкрутится, как когда-то давно.

Только он не учел главного. Я уже не та глупенькая девчонка, которая верила каждому его слову, потому что безумно любила его.

— Я настаиваю на расторжении брака, — набрав в легкие побольше воздуха, твердо, даже со злостью выплескиваю я, обращаясь к судье.

— Успокойтесь, Юлия Игнатьевна. В случае измены одного из супругов закон предусматривает расторжение брачного союза вне зависимости от желания или нежелания ответчика, то есть Кузьмина Руслана Борисовича, если на этом настаивает истец, то есть Вы.

Дальнейшее не очень четко запечатлелось в моей памяти. Из решения суда до меня дошел только смысл слов о том, что теперь мы с Кузьминым не муж и жена.

Но во мне все еще не утихает ураган возмущения. Вот, значит, чего он хотел! Вот почему мутил с разводом. Мечтал остаться в роли мужа с вытекающими отсюда последствиями относительно компании и по-прежнему пакостить, продолжая путаться с другой или с другими. Ну нет! Не бывать этому.

Прохожу мимо Кузи с гордо поднятой головой. Правда, вряд ли чисто физически смогла это сделать, если бы не крепкая рука Юсупова, надежно поддерживающая меня под локоть. Он увлекает меня к своей машине, в которой уже дожидается Ирина. В ее глазах, как всегда, вопрос: «Ну что? Ты как?»

А я пока не знаю. Еще не осознала в полной мере, что чувствую. Ожидаемая радость омрачилась очередной порцией подлости, наглости и лжи теперь уже совсем бывшего мужа. Как же жестоко я в нем ошибалась. Сколько же в нем дерьма!

Глава 49

Юсупов предлагает отметить мое освобождение от брачных уз и посидеть втроем в каком-нибудь уютном тихом ресторане. Но я чувствую жуткую усталость и душевное опустошение, поэтому прошу отвезти меня домой. Ирина собирается остаться со мной и уже набирает номер Антона, чтобы предупредить, что заночует у меня.

Я категорически отметаю ее предложение. Хочу остаться одна со своими мыслями и чувствами. Только не для того, чтобы умываться слезами и наматывать сопли на кулак. Просто не хочу выслушивать ее возмущение по поводу того, какой же Кузя гад. Я сама это знаю. И еще раз убедилась в этом после его театрального представления, устроенного в суде. И теперь уж не стану бередить свою душу воспоминаниями, сожалением о прошлом и культивированием сочувствия к подлому предателю.

Хочу отдохнуть. От всех и от всего. Ну разве что маме позвоню. Она волнуется. Оно и понятно.

Оставшись одна, сразу набираю ее.

— Юля, как все прошло? — не дает она мне слова сказать.

— Мамулечка, все хорошо. Кузя в своем репертуаре. Все еще пытался остаться причастным к судьбе компании.

— Это каким же образом?

— Ну… убеждал судью, что любит он меня и мечтает сохранить нашу семью. Это старые сказки, в которые твоя взрослая дочка уже не верит и тебе не советует.

— Юля, — чувствую ее напряжение, — а сейчас уже можно переоформлять наследство?

— Мамочка, ну потерпи немного, — меня смешит ее желание поскорее избавиться от наследственного груза. — Надо же все бумаги оформить. И успокойся, Юсупов обещал все ускорить. Главное, что я теперь свободная женщина.

— Не жалеешь? — спрашивает недоверчиво.

— Нет, мамочка. После сегодняшнего представления, устроенного Русланом, ни капельки. А вот он, я уверена, очень жалеет. Ведь рухнула последняя надежда быть причастным к бизнесу папы. Наверное, это его единственное чувство, не приукрашенное ложью и не сдобренное хитросплетениями.

Углубляться в подробности не хочется, поэтому добавляю:

— Все, родная. Прости, но я хочу отдохнуть. Люблю тебя. Очень.

С наслаждением, не поддающимся описанию, плюхаюсь на кровать.

Все. Теперь уже точно — ВСЕ! На этом ставлю огромнейшую точку на Кузе. Больше не хочу его видеть, не хочу его слышать, не хочу ничего знать о нем.

***

А в это же время…

— Ну что? Как прошло? — Лара встречает Руслана с самым что ни на есть искренним волнением.

— Отстань! И без твоих расспросов тошно! — в ответ на его громкое возмущение слышится плач младенца из соседней комнаты. — Лучше уйми своего крикуна.

Он решительно проходит на кухню. Достает непочатую бутылку коньяка. Наливает себе полный бокал. И залпом осушает его. Роняет голову на руки, безвольно лежащие на столе. Затем до боли стискивает ладонями виски. И тут же с грохотом обрушивает кулаки на столешницу.

Ооооо! Это что-то необычное. Кузьмин в гневе?! Или, скорее, в отчаянии? Оказывается, и в нем гнездятся искренние чувства, способные взрывать мозг, прорываться отчаянными жестами и даже грубой бранью.

— Ну, где ты там застряла, стерва дальновидная?! И хватит уже возиться с этим недоноском нагулянным!

— Но ты же сам сказал успокоить его.

— Сказал, сказал! Если бы все было, как я сказал! Так нет же, тебя дуру послушал. И ладно бы еще, если бы этот крикун оказался моим сыном. Так нет же, прошмандовка ты поганая. И здесь прокол.

Руслан с искаженным злобой лицом приближается к сожительнице.

— Чтооо? — он жестко стискивает шею Лары, которая пытается унять плачущего малыша, — будешь доказывать мне обратное?! Признавайся, от кого нагуляла?

Кузьмин резко швыряет женщину с ребенком на кровать.

— Удушить бы тебя вместе с твоим выблядком… — глухо, со злостью добавляет он. — Только руки марать не хочется. Да и в тюрьму садиться из-за такой мрази, как ты, нет желания.

Ребенок орет, не переставая. Лара испуганно смотрит на любовника, боясь шевельнуться.

— Руслик, что с тобой сегодня, — пытается она унять его гнев. — Ты же говорил, что, несмотря ни на что, мы будем вместе. Тебе ведь хорошо со мной? Ведь так? Мы же любим друг друга…

— Уйди с глаз моих, гадина! И не показывайся мне на глаза, пока не уймешь мальца. — Брезгливая гримаса отражается на его лице. — А вообще, поговорить бы надо.

Кузьмин возвращается на кухню и опять залпом выпивает бокал коньяка. Он настолько взбешен, что даже конкретная доза алкоголя не действует. Поэтому начинает ходить взад-вперед, продолжая стискивать ладонями виски.

— Что делать… что делать… что же теперь-то делать, — бормочет Кузя, продолжая мерять кухню гулкими шагами.

Успокоив ребенка, на кухню боязливо входит Лара.

— Ну что, дорогая, вот мы и приплыли к заветному берегу. — Руслан говорит негромко, в голосе отчаяние и досада. — Она настояла-таки на разводе, и теперь я свободен. Совсем свободен! От всего свободен. Накрылись наши планы медным тазом. Ты довольна?

— Руслан, но мы ведь этого хотели, — шепчет робко, со страхом.

— Молчи, дура. Мы мечтали получить все и жить, не задумываясь о хлебе насущном. Жить со своим малышом. Со своииииим, слышишь меня?!

— Но, милый, я ведь предлагала сделать тест на отцовство. Прости, что так получилось. Я сама точно не знаю, от кого…

— Стерва ты, Ларка! Шлюха подзаборная. Спала с кем попало, а на меня мальца решила повесить. На кой мне сдался тест, если по срокам выходит, что ребенок не от меня. Сама-то хоть считать умеешь?

— Но ведь именно по твоему настоянию я не сделала аборт. Ты же радовался, что я рожу ребенка.

— Моего! Мо-е-го ребенка! Разницу улавливаешь, шалава?

Лара пугливо перемещается ближе к выходу. Ее пугают двигающиеся желваки на его скулах. Пугает пристальный взгляд, в котором улавливается что-то хищническое.

— Ладно, иди ко мне, — вдруг говорит он, раздувая ноздри. — Ты хоть и стерва, но очень манкая. Хочу тебя, подлую. Сейчас же, немедленно.

Руслан грубо хватает Лару в охапку и тащит в спальню, на ходу срывая с нее одежду…

А потом чуть ли не со слезами на глазах обсуждает с Ларой их дальнейшее безрадостное существование.

— Нам надо уехать отсюда, — говорит убежденно. — И чем быстрее, тем лучше.

— А Темка? С ним что?

— Что, что? Не выбрасывать же его, как котенка, на улицу… С нами будет жить.

Лара с неподдельной нежностью прижимается к плечу любимого мужчины. Она все еще верит ему. Все еще надеется, что с ним ее ждет счастливое будущее…

Глава 50

Пару дней нахожусь в состоянии необъяснимой эйфории с привкусом горечи и легкой грусти. Еще не свыклась с новыми ощущениями то ли от радости вследствие полученной свободы, то ли от растерянности перед новизной всего, что ждет меня впереди.

Ирина все поглядывает на меня на работе. Видимо, тоже старается понять мое состояние. А я, что называется, радуюсь, печалясь. Как-то так. А вообще однозначного объяснения моему теперешнему состоянию нет. Да, наверное, и быть не может.

Дома в одиночестве тоже все внове. Вроде бы уже ничего хорошего в личной жизни не ожидается. Зато теперь мои мысли чаще заняты ожиданием появления на свет моего малыша. Срок пока небольшой, до родов далеко, но я уже могу в полной мере насладиться предвкушением счастья.

Главное, что изменилось после суда, — я перестала все время думать о Кузьмине, о том, что будет с ним, с его ребенком. Перестала взвешивать, правильно ли я поступаю. Теперь как хочу, так и поступаю, не задумываясь над тем, как Кузя отнесется к этому, как это отразится на его дальнейшей судьбе.

И вообще теперь живу для себя с мыслями о своем будущем малыше.

Неожиданный звонок в дверь уже не заставляет вздрогнуть при мысли, что опять придется объясняться с бывшим, взвешивая каждое слово, маскируя каждую эмоцию.

Открываю дверь, даже не глянув в глазок. При виде непрошенного гостя издаю протяжный вздох, означающий — да какого ж рожна тебе еще надо!

— Чего тебе, Руслан? — спрашиваю, не скрывая недовольства. — Вроде бы уже и нечего таскаться сюда. Наконец-то мы официально разведены и теперь свободны друг от друга.

— Прости, Юль. Прости и выслушай. Ну только в этот раз.

Он потянулся ко мне, будто намереваясь обнять меня. Но, вовремя отшатнувшись, я с омерзением произнесла:

— Фууууу! Ну и амбре! Да ты пьян, Кузьмин.

— Не пьян, а слегка навеселе. Не бойся, приставать не буду, ты ведь теперь не жена мне, к сожалению.

— Поздновато жалеть об этом надумал. Ахаха! Шел бы ты домой, Кузя!

— Не гони. Я, может, последний раз пришел. Уехать намереваюсь.

— Что ж, счастливого пути.

— Говорить с тобой хочу, Юля. Не прогоняй. Сказать тебе хочу все.

— А мне слушать тебя не очень-то и хочется. Ступай отсюда и забудь ко мне дорогу.

— Юля, последний раз! Клянусь, что больше никогда тебя не побеспокою.

Смотрю с недоверием, но почему-то впускаю его в прихожую, а затем и в гостиную. Интересно, что еще он мне рассказать может. Да и не боюсь я его. Пусть он меня боится.

— Присаживайся, — предлагаю сесть к столу, сама включаю чайник. По старой привычке, наверное. — Только имей в виду, если что… то у меня есть тревожная кнопка. Юсупов установил, когда ты зачастил с просьбами.

Вру, конечно, но это так, на всякий случай.

— Заботится он о тебе, — произносит с завистью. — А ведь и я мог бы… Только ты сама не захотела. Эх ты, Юлька! И чего ты в этом Юсупове нашла?

— Слушай, Руслан, а ты ничего не перепутал? Во-первых, это теперь тебя никаким боком не касается. И еще, ведь это ты от меня ушел. В один момент ошарашил признанием в любви к другой женщине. И слинял, сообщив, что у вас будет ребенок.

— Вот-вот, именно ребенок! — тут он с чего-то вдруг грохнул кулаком по столу. — Все из-за ребенка! Это ведь папаша твой покойный сбил меня с панталыку. Ты-то не в курсе! Ааааа! То-то же. Завещание ведь он совсем другое писал и мне его показывал. Вот только главным условием, что бизнес при мне останется, было рождение ребенка. А ты… Эх ты… пустоцвет…

Слушаю его, не прерывая, хотя так и подмывает огорошить его насчет пустоцвета. Пусть выговорится. Ведь что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

— А с Ларой, да, погуливал я с ней. Ты вот все спрашивала, как долго я изменял тебе. Ну что-то около полугода или чуть больше. Только любил я тебя, а не ее. С ней так, по глупости. А тут еще ее беременнность. Вот я и смекнул, что можно этого ребеночка за нашего с тобой выдать.

— Руслан, ты что несешь? У тебя совсем крыша поехала? Как это ты себе представлял?

— Ну, короче, план у меня такой был до оглашения завещания. Только потом… Да ты сама знаешь, что оказалось потом. Ничего не получилось. И Лара сучка меня вокруг пальца обвела с ребенком. И папаша твой с завещанием так намудрил, что не подкопаешься.

Слушаю его с презрением. Ах ты, пакость, ишь чего удумал. Но чисто из интереса даю ему возможность озвучить свой план до конца.

— А как это ты ребенка от Лары собирался за нашего общего выдать?

— Эээээээ. Все у меня четко было продумано. После родов Лару отправил бы куда-нибудь… Подальше куда-нибудь. А сам после ее отъезда объявил бы, что она сбежала, и ребенка на меня бросила. Дальше — проще. Я к тебе в ноги бухаюсь, прими, мол, нас, несчастных и брошенных. Уговорил бы тебя на усыновление, пацан бы наследником стал, а я — его биологический отец. Соображаешь?

Мне и смешно, и мерзко. Это ж надо до такого додуматься! И все только из-за страсти к наживе.

— С Ларой-то что после этого, комбинатор? А со мной? Всех в расход, что ли?!

— Ой, Юлька, не морочь мне голову! Все карты твой папаша спутал. А я бы уж придумал, как с вами, бабами, разобраться.

В этот момент я не могу удержаться от смеха с едкой примесью возмущения, приправленного презрением.

— Да… ну и гад же ты, Кузя! Неужели все из-за бизнеса?

— Тебе не понять. А вот Лара меня понимала. Жаль, что она такой стервой оказалась. Хотя, после того как ты бесприданницей стала, все равно все планы полетели к чертям собачьим. Так что пусть теперь сама рОстит своего мальца. Мне чужие дети не нужны. Вот если бы ты…

— Хватит, — обрываю его резко. — Сыта я по горло твоими наполеоновскими фантазиями. Вроде бы не дурак, и отец даже нахваливал твои деловые качества, деловую хватку. Только затуманились твои извилины сумасбродными изощрениями с целью овладеть чужим добром. Покрылись непробиваемой толщей безумных интриг и похотливых измен. Жалко мне тебя. Уронил ты себя ниже плинтуса. Противно даже слушать тебя. Надеюсь ты уже выговорился? А теперь пошел вон!

— Это мне тебя, дуреху, жалко. Будешь теперь сидеть на мешке с деньгами, которые даже не тебе завещаны. Ни мужа, ни детей. Ай да молодец твой папаша. Всех объегорил. Эх!..

И вдруг неожиданно выдает:

— Может помиримся, а? Будем жить одной семьей, как прежде.

Меня буквально взрывают его слова.

— Так! Встал — и на выход. А за меня не переживай. Будет у меня все: и муж, и ребенок, и мешок с деньгами. Только не с тобой. Мразь, ты, Кузя! И мараться об тебя не хочется. Проваливай, да поскорее. А то я кнопочку сейчас нажму, и выведут тебя под белы рученьки. Так что ступай! И больше никогда, слышишь ты, никогда не приходи больше. Надоел ты мне хуже горькой редьки. Как говорится, уходя, — уходи!

Захлопнув за бывшим дверь, я прислонилась в прихожей к стене и долго не могла сдвинуться с места. Меня буквально передернуло от мысли обо всех его хитросплетениях. Ощущение, словно я прикоснулась к чему-то мерзкому, липкому, после чего хочется немедленно отправиться в душ. И долго стоять под струями воды, чтобы смыть с себя все, что связано с этим человеком.

Ураган воспоминаний вверг меня в пучину былых эмоций, боли и горя. Как же я была слепа! Как ловко он манипулировал моими чувствами, моим доверием! Как ловко изменял мне! Да что там изменял… А какие коварные, хоть и фантастические планы строил!..

Да пошел он к лешему! Я должна посмотреть на это со стороны и порадоваться, что все закончилось благополучно. И за это я благодарна своему мудрому отцу. Видимо, он догадывался о шашнях Кузи, поэтому все продумал, все предусмотрел. А еще… Вадиму. Если бы не он… Страшно подумать, в какую историю я могла вляпаться…

Глава 51

Да, Юсупов… Жалко, что теперь нет повода обращаться к нему. Осталось, правда, переоформление наследства по настоянию мамы. Ей не терпится отказаться от него в мою пользу. Переживает, как бы этот паразит, как она в свете происходящих событий стала называть Кузю, не успел намудрить что-то с финансами. Но Вадим не допустит никакого мошенничества. Он держит все под контролем.

Появилась у меня одна злобная мысль после последнего разговора с Кузей. А именно — оставить его вообще без выходного пособия. Но Юсупов разубедил, что фактически оснований для этого нет. А опускаться до личного мщения не стоит.

И ведь что интересно, этот гад и в самом деле, по словам Вадима, неплохо справлялся с возложенными на него обязанностями гендиректора. И если бы не дурь, брызнувшая ему в голову, мог бы и далее работать. Но у него явно что-то сместилось в башке. Неужели Лара могла так пагубно повлиять на его здравый рассудок?

В памяти всплывает эпизод с булавкой в чехле телефона.

А что?! Ведь если она додумалась до заговОра на меня, то почему не могла подсыпать или подливать что-нибудь любовнику. Такие вот шлёндры и к гадалкам, и к ведуньям, и к экстрасенсам бегают лишь бы привязать к себе мужика.

А Кузя с тех пор, как ушел от меня, именно как заговоренный ходит. Я, правда, мало верю во все эти забобоны, но кто знает… Слишком уж он изменился, связавшись с Ларой. А вообще, это меня уже не интересует. Его жизнь, его проблемы. Мне и своих хватает.

Уже через две-три недели все решится. И переоформление документов. И последующее увольнение Кузьмина по собственному желанию! Ах-ха-ха! Не могу удержаться, чтоб не позлорадствовать.

***

И вот, наконец, свершилось!

Мама счастлива. Я озабочена. Теперь на мне лежит ответственность за дело отца. Надо срочно искать человека, которому можно поручить руководство компанией. Так что я в активном поиске. Нет-нет, не личного характера! По-прежнему надеюсь на помощь Юсупова в решении этого важного вопроса. Он обещал подыскать достойную кандидатуру.

Только все изменения не избавили меня от очередного визита Руслана. Буквально ворвавшись в теперь уже мой кабинет в офисе строительной компании, он жестко, с металлическими нотками в голосе, произносит:

— Да… твоему Юсупову не откажешь в профессионализме, — Руслан смотрит озлобленно, даже глаза прищурил. Ноздри гневно раздуваются, желваки так и ходят. — Ловко он все обустроил. Вы бы сами с мамашей не додумались до таких сложных ходов.

— Ты за расчетом? — удивляюсь спокойствию, с каким отвечаю на его злобный выпад. — Так это не ко мне, а в бухгалтерию. Твое заявление я подписала.

Не обращая внимания на мои слова, Руслан гнёт своё:

— Это ведь он посоветовал сначала развестись со мной, а потом переоформлять все движимое и недвижимое на тебя?

— Руслан, давай не будем начинать этот бессмысленный разговор. Я не обязана отвечать на твои вопросы. А ты думай, как хочешь. Да, Юсупов — грамотный адвокат. Я ему благодарна, что помог справиться со всей волокитой с наследованием компании и всего остального.

— И только?

— Что «и только»?

— Думаешь, я поверю, что у вас только деловые отношения?

— Мы что играем с тобой в «верю-не верю»?! — отвечаю вопросом на вопрос, и моя ирония добивает бывшего.

— Ты спишь с ним? — спрашивает грубо, зло, голос хриплый.

— А я обязана отчитываться? Мне кажется, у тебя есть другой объект для таких вопросов. И вообще, ты когда-нибудь оставишь меня в покое? Или мне в полицию обратиться с заявлением, что ты меня преследуешь? Или, что еще лучше, Ларе сообщить, что никак не оставишь меня в покое?

— Какая же ты, Юлька… стала!

— Хорошие учителя были, а мне только и оставалось, что их уроки усваивать.

— Ладно… Оставайся со своим наследством и радуйся, что так ловко удалось от меня избавиться.

— Я вот поражаюсь. И как это у тебя получается все с ног на голову перевернуть! Ты словно обдолбанный чем-то. Забыл, что ли, как дело было? Так я могу напомнить. Хотя, если честно, устала я от тебя, от твоего присутствия в моей жизни. Поэтому иди-ка ты, Кузя… в бухгалтерию.

Смотрю вслед бывшему, надеясь, что больше никогда его не увижу. И ни капельки сожаления. Только осадок после разговора остался паршивый. Неужели прошлое так прочно укоренилось, что ничем и никак его не вытравить? Скорей бы уж он уехал со своим семейством.

От этих не совсем радостных мыслей меня отрывает звук открываемой двери. Поморщившись, успеваю подумать: неужели опять приперся!

Но, к счастью, я ошиблась.

В дверном проеме застыл Вадим. В руках он держал огромный букет красных роз.

Наверное, решил поздравить меня со вступлением во все и всякие права, — единственное, что приходит мне в голову.

Вот только странно, а чего это он такой нерешительный? Это совсем не в его характере. Обычно Юсупов уверен в себе, а тут… Как будто спрашивает разрешения, можно ли войти.

Все еще размышляя над странностями в его поведении, улыбаюсь навстречу и приглашаю войти. Даже неловко как-то…

Глава 52

— Ну, здравствуй, богатая наследница! Вот пришел засвидетельствовать свое почтение.

«И все?! — проносится молнией в голове, — а я уж подумала…»

— Спасибо, что не забываете, — произношу вслух, пытаясь не выдать сожаления по поводу неправильно понятой цели его визита.

Юсупов вручает мне восхитительный букет, а я успеваю заметить волнение в его глазах. Они выдают нечто странное, совсем не похожее на обычный визит вежливости. Так хочется верить, что его приход не вызван только желанием поздравить меня со вступлением во владение бизнесом отца.

Вадим, слегка замешкавшись на несколько мгновений, уже справился с невесть откуда взявшимся волнением. Его тон становится обычным — сдержанным и сугубо деловым.

— Я…не хотел говорить с тобой на эту тему до того, как ты унаследуешь компанию отца. Не хотел давать повод думать, что я заинтересован в твоем наследстве. А теперь, когда ты стала обладательницей всего, причитающегося тебе по праву, я с чистой совестью делаю тебе предложение, — у меня замирает сердце, и я от радости забываю о деловом тоне, с которым он произносит эти слова. — Вернее, принимаю твое предложение встать во главе компании. Если, конечно, твое тогдашнее предложение еще в силе и ты по-прежнему нуждаешься в моей помощи.

Сглатываю комок, подступивший к горлу и, прокашлявшись, почти спокойным голосом отвечаю:

— Да, конечно. Я очень рада, что ты принял такое решение. — В душе дурацкий кавардак из смеси волнения и разочарования. — И да, я буду тебе очень благодарна. Ведь сама я, как и предполагал папа, не стравлюсь с чисто мужской, по его мнению, миссией руководства строительной компанией. Но как же твоя юридическая контора?

— Буду совмещать полезное с приятным. Уверен, что мой опыт будет полезен для управления бизнесом.

— Ну что ж, — теперь уже и я справилась с непрошенным волнением и убедила себя, что с Юсуповым возможны исключительно деловые отношения. — Давайте согласуем некоторые моменты, а потом, — смотрю на часы, — может быть, пообедаем вместе? Так сказать, отметим твое вступление в должность.

Мысленно издеваюсь над своими глупыми предположениями относительно нерешительности Юсупова и этих ярко-красных роз… Бирюк! Как права была Ирина. Сухарь! Черствый законник… Ну да ладно. Зато я не буду заморачиваться проблемами с фирмой. И могу вздохнуть спокойно.

Да и вообще, с чего бы ему волноваться? Он ведь видит во мне не женщину, а только владелицу компании, которой требуется взвалить руководство на ответственного человека. И на том спасибо.

***

За обедом в тихом уютном ресторанчике Юсупов отмечает у меня отсутствие радости.

— Юля, прости, могу ли я так обращаться к тебе теперь. Может я напрасно предложил свои услуги и у тебя уже есть альтернатива на роль генерального? Так ты скажи, не стесняйся.

— Нет, что ты! И обращаться можешь по-прежнему, ничего ведь не изменилось, и предложение мое в силе.

— Но мне показалось, что у тебя испортилось настроение. Все будет хорошо. Ты сильная, ты справишься. А я — твой верный помощник.

Его большая мягкая ладонь ложится на мою руку, по которой словно пробегает электрический разряд. И я судорожным движением высвобождаюсь от этого жгучего прикосновения.

— Извини. Ты чем-то расстроена? Или просто не знаешь, как отказать мне? Так ты не комплексуй. Я в принципе предложил свои услуги исключительно с целью помочь тебе. Но если…

— Вадим, не обращай внимания. На меня слишком много навалилось всего. Теперь я понимаю маму. И твое предложение — это мое спасение. А сегодня я очень устала, отсюда и настроение. Ведь перед твоим приходом состоялся очередной неприятный разговор с Кузьминым.

— Может, мне вмешаться?

— Нет, не стоит. Он получил расчет. И, надеюсь, в ближайшее время уедет из города вместе со своим семейством.

— Тогда, может, отвезти тебя домой, чтоб отдохнула. И уже завтра будем решать все остальные вопросы.

— Ну что ж, поехали. Наверное, и правда лучше отдохнуть сегодня.

Расставаться с Вадимом не хочется. Но, чувствуя все возрастающее чувство недовольства от нашего разговора, считаю, что не стоит больше продолжать его. Все, что нужно относительно должностных обязанностей, мы уже обговорили.

А слушать его ровный голос просто невыносимо. Следует окончательно признать, что он грамотный юрист, хороший человек, но… сухарь до мозга костей!

Из дома звоню Ирине:

— Ириша, в ателье все хорошо?

— Да, а что? — спрашивает с недоумением, — должно было что-то случиться?

— Да нет. Просто хочется выговориться. Приехать ко мне можешь?

— Без проблем… с твоего позволения!

— Перестань. Давай быстренько. Я ставлю чайник.

— Ты чего, мать? — с порога орет Ириша. — опять Кузьмин?

— Нет, уймись. Просто накатило.

— Юля, выкладывай, что опять? Я ведь тебя знаю. По голосу слышу, что что-то не так.

— Да все так, Ир. Только Юсупов… как ты и говорила, тяжелый человек. Мрачный. Слишком уж деловой и… абсолютно никакой.

— Ээээээ, да ты часом не влюбилась, дорогуша? Ну тогда тебе каюк. И вообще, оно тебе надо? Особенно сейчас! Как ты это себе представляешь? И в кого!!! А я ведь тебя предупреждала, что это за человек.

— Перестань! Скажешь тоже, влюбилась. Просто приходил он в офис. Такой весь из себя, с букетом красных роз. Я уж было подумала… А он — согласился взять на себя руководство компанией… и только.

— Да, мать, тебе не позавидуешь. Если ты того, все-таки влюбилась, то… точно тебе не позавидуешь. И, знаешь что, ты эти слезки в глазках закатай обратно. Тюфу ты, господи! Мало было тебе Кузьмина. И надо же было мне посоветовать тебе этого юриста! Ну все, все… Все образуется. Он, наверное, просто не в своей тарелке себя чувствует. Не знает, как себя вести в новой ситуации.

— Ага, наверное. Вот и я тоже не знаю. А вообще, это дурь на меня накатила. Из-за букета. Додумался тоже — красные розы дарить без должного повода. И я тоже идиотка. Надумала себе чушь какую-то. Он же элементарно не знает, когда мужчина женщине дарит красные розы.

— Вот-вот, правильно рассуждаешь. Откуда ж этому бирюку знать такие нюансы. Так что зря ты расчувствовалась. И мой тебе совет: не бери все это в голову. Думай о том, что скоро станешь мамой. Красивой, счастливой, обеспеченной. Вот тогда все женихи твои будут. Ага?

— Ага, — кисло улыбаюсь в ответ. Но становится намного легче. Вот умеет Ирка направить мои мысли в правильное русло. Самое время о ребенке думать, а не забивать себе голову всякой ерундой.

Глава 53

Адекватные мысли, явившиеся результатом внушения Ирины, очень быстро уступают место менее правильным, но более волнительным размышлениям, которые не дают уснуть.

Делаю очередную попытку усмирить свои разбушевавшиеся эмоции, разговаривая со своим внутренним голосом.

— А что, если ты ждешь ребенка, то это значит, что должна давить в себе вполне естественные чувства? — осуждающе вопрошает он меня.

— Ну как ты себе это представляешь? Ребенок от бывшего. Это, во-первых. Во-вторых, мне кажется, что влюбиться на данном физиологическом состоянии организма вообще противоестественно. И, наконец, в-третьих, разве могут возникнуть какие-то чувства к беременной женщине? Вот поэтому и Вадим настолько сдержан. Нет, даже просто равнодушен ко мне.

— Ты не права, — возмущается этот строптивый сверчок, — и вот почему. Во-первых, женщины в положении становятся намного привлекательнее, в них появляется особая женственная красота. Во-вторых, нет ничего противоестественного в том, что в тебе проснулись чувства к такому человеку, как Юсупов. Да, сдержан в эмоциях. Но ведь явно не равнодушен к тебе. И, наконец, в-третьих, а почему бы и нет?!

Под его оптимистичные аргументы и особенно под последние слова «а почему бы и нет?» я засыпаю.

А наутро вновь вынуждена появиться в офисе строительной компании. Надо передавать бразды правления Юсупову. А уж потом…

Решительный стук в дверь кабинета. И передо мной Юсупов. Сегодня совсем другой. Как всегда, уверенный в себе, решительный и какой-то особенный. Его лицо буквально светится, в глазах — восторг и что-то неуловимое, не поддающееся описанию. Что это с ним?

— Доброе утро! — говорит бодро, почти весело. А я отвечаю на приветствие, не отрывая взгляда от его нового облика.

— Юленька, — удивляюсь новой форме обращения, а он достает из-за спины букет алых роз. Опять розы? И что дальше? Успеваю я подумать. — прости, что так называю тебя. Но сегодня не могу иначе. Я провел бессонную ночь, нещадно ругал себя за вчерашнюю нерешительность. И вот я здесь, перед тобой. Не вели казнить, но я должен признаться в своих чувствах к тебе, которые так долго старался прятать и от тебя, и от себя.

Помедлив мгновение и словно собравшись с духом, он добавляет:

— Я люблю тебя, Юля. И прошу стать моей женой. В свою очередь предлагаю тебе свою руку и сердце, чтобы вместе навсегда — и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас.

Я в шоке! Я не могу проронить ни слова. Юсупов… Предложение… Это не сон? Ущипните меня! Сердце легко и радостно затрепетало крыльями бабочки. В голове легкий туман. Сладостный туман. Я с удовольствием погружаюсь в него и, нежась, растекаюсь истомой.

— Поверь, — слышу его голос сквозь прозрачную завесу сладостного тумана, — ты поразила меня чуть ли с первой минуты нашего общения. Но я не мог признаться тебе до тех пор, пока все твое не станет только твоим, чтоб у тебя и мысли не возникло, что я заинтересован материально. Это и было камнем преткновения для моего признания в любви к тебе буквально с первого взгляда.

Набрав в легкие побольше воздуха, Юсупов завершает свой монолог:

— Смею ли я надеяться, что ты выйдешь за меня замуж? Я очень тебя люблю. Стань моей женой.

— Но, Вадим, я… — в горле пересохло, слова приходят с трудом, но я все-таки произношу главное: — у меня ведь будет ребенок… не от тебя. — Слезы, мои постоянные спутники, вот-вот хлынут из глаз водопадом. И как ни стараюсь удержать их, две слезинки тихонько скатываются по щекам.

Вадим, едва касаясь щеки пальцами, стирает непрошенные капельки.

— Милая моя девочка, я скажу это единственный раз, и мы больше никогда не будем возвращаться к этому вопросу. Так вот, послушай меня внимательно. Это у нас будет НАШ ребенок. Он мой уже потому, что я был рядом с тобой чуть ли не с первых дней твоей беременности. Я уже безумно люблю нашего будущего малыша. И надеюсь, что ты позволишь мне стать для него отцом. Родным отцом.

Смотрю на Вадима и не верю своему счастью. Вот человек, который любит меня, которого не интересует мое наследство. И который, что для меня теперь самое важное, обещает любить моего ребенка. Могла ли я мечтать о таком счастье…

— Почему ты молчишь? — Вадим с беспокойством всматривается в мое лицо. — Ты принимаешь мое предложение или твое молчание — это отказ?

— Да, Вадим, я согласна. Я тоже… люблю тебя. Правда, не с первой встречи. Я тогда была слишком поглощена многочисленными проблемами. Кроме этого, даже подумать боялась, что ты…

Он не дает мне договорить. Обнимает своими сильными надежными руками и нежно, сначала очень робко, а потом со все большей страстью целует меня, покрывая поцелуями мое лицо, шею, грудь…

А я… я боюсь пошевелиться, чтоб не нарушить удивительное волшебство, вдруг охватившее и неожиданно накрывшее всю меня. Я впитываю пролившуюся нежность этого сдержанного, порой даже сурового человека, и наслаждаюсь этой нежностью и удивительным вкусом его слегка солоноватых губ.

— Как давно я мечтал об этом мгновении, — шепчет Юсупов между поцелуями, не переставая покрывать ими мое лицо. А мои припухшие от ожидания губы трепетно ждут прикосновения его упругих губ.

Как же долго я ждала этого мгновения, — единственное, что я еще успеваю подумать. А дальше мысли уступают место чувствам, которые так долго дремали под натиском обыденных проблем, требующих немедленного решения.

Это солнечный удар! Это сумасшествие, сопровождающееся исступлением. Оно отключает мозг, до предела обнажает нервные окончания. И малейшее прикосновение отзывается ощущением миллиардов мурашек, приятно и в то же время обжигающе пробегающих по коже.

В какой-то миг проснувшаяся мысль о взбунтовавшейся чувственности возвращает меня к действительности. И я слегка отстраняюсь от Юсупова.

— Что-то не так, милая? — встревоженно спрашивает он.

Я только улыбаюсь ему в ответ.

— Да, прости. Я забыл еще кое-что.

Вадим достает из крохотной коробочки сверкающее колечко.

— Примерь, пожалуйста. Надеюсь, я не ошибся с размером.

— Вадим, это все так неожиданно, — шепчу я, позволяя надеть кольцо на мой палец.

— Для тебя, может быть, неожиданно. А я ждал этого момента с того самого дня, когда ты впервые появилась в моем офисе.

— И да, — продолжает он, — я взял на себя смелость заказать столик на четверых, чтобы отметить нашу помолвку.

— Но почему на четверых?

— Думаю, ты захочешь пригласить Ирину с ее мужем в качестве свидетелей нашего счастья.

Смотрю на него с любовью и благодарностью. Боюсь поверить в свое счастье. Неужели все это не сон? Ущипните меня…

Глава 54 Эпилог

ЭПИЛОГ

— Иришка, ты на месте?

— Здрааасьте, а где же мне еще быть? Проверяешь? Лучше бы сама наведалась в офис. А то мы скоро забудем, чье это ателье.

— Не ворчи, я уже еду.

Мой сияющий вид не ускользает от ее внимания.

— Ну, выкладывай, с чего такая радость во все лицо?

— Ой, Ир, не говори. Из меня счастье так и прет. Боюсь, не расплескать бы.

— Давай конкретнее. А то я сейчас взорвусь от любопытства.

— Юсупов… — демонстрирую кольцо на пальце, но Ирина не дает мне договорить.

— Да ты что?! Неужели этот бирюк не устоял? Хотя, чему удивляться. Ты ведь такая красавица. А сейчас от тебя просто глаз не оторвать.

— Ириша, я так счастлива! Представляешь, Юсупов, и вдруг — предложение руки и сердца.

— Ну знаешь, Юсупов тоже человек. И, как оказалось, ничто человеческое ему не чуждо. Но ты хорошо подумала? Не слишком ли быстро все у вас сладилось.

— Не знаю. Но я люблю его. Очень. И почему-то уверена, что он никогда не предаст меня и… ребенка, которого я жду.

Что-то помешало сказать мне «моего ребенка», но и назвать его нашим тоже как-то не получилось.

Спустя чуть больше года

Стоит ли говорить о том, насколько я счастлива с Вадимом. Он оказался очень чутким и заботливым мужем и отцом. Всю беременность оберегал меня от малейшего волнения. А уж когда родилась маленькая Евушка, его вообще нельзя было узнать.

Носился с малышкой, как с настоящей принцессой. К ее и, конечно же, моим ногам готов был бросить не только свою безграничную любовь, но и все блага мира. Разглядеть в этом любящем человеке скупого на чувства юриста уже было невозможно.

Правда, когда дело касалось бизнеса, в нем по-прежнему просыпались сдержанность, прагматичность и расчетливость. Каждый его шаг был тщательно взвешен и продуман. Так что дело отца процветало под его неусыпным руководством.

Мама не могла нарадоваться, глядя на нашу семью. Но даже после рождения Евы не согласилась переехать в огромный особняк Юсупова, который он приобрел после того, как сделал мне предложение.

Мы дружим семьями с Ириной и Антоном Малышевыми. Ира по-прежнему замещает меня в ателье «Женский каприз». Это пока не подрастет Евушка.

Вадим, конечно же, пригласил няню и помощницу по дому. Но считает, что я должна постоянно быть рядом с малышкой. И я с ним согласна. Я вообще во всем с ним соглашаюсь. Потому что безумно люблю его. И, главное, доверяю ему во всем.

***

Недели две назад, когда я гуляла с нашей дочуркой в парке, кто-то неожиданно тронул меня за локоть. Оглядываюсь и застываю на мгновение. Это Кузьмин! Руслан Кузьмин, он же Кузя.

Первый порыв — бежать от него без оглядки. Но разум возобладал над безрассудством. Это что же получается, показать, что я его боюсь? Да ни за что.

Смело смотрю ему в глаза, но предпочитаю не начинать разговор первой.

А он… Он пристально вглядывается в Евушку. И тоже молчит.

— Чего тебе, Руслан, — не выдерживаю я, и от моего голоса просыпается моя крошка. Она с любопытством разглядывает незнакомое лицо. Мне же хочется заслонить ее от пронзительного взгляда Кузи.

— Это мой ребенок, Юля, — вдруг заявляет Кузьмин без вопросительной интонации в голосе. В словах только утверждение.

— Ты с ума сошел, Руслан, — отвечаю спокойно, но внутри все дрожит. — С чего ты взял?! — добавляю нотку иронии. — Да у тебя паранойя на фоне обмана твоей неотразимой Ларочки. Кстати, вы все еще вместе? Как ваш малыш? — забрасываю его вопросами, чтоб отвлечь от дочурки.

— Юля, да ты посмотри, у нее глаза мои и носик мой.

— Нет, у тебя определенно сдвиг по фазе. В таком возрасте все детки почти на одно лицо. И перестань так таращиться на нашу дочь. Еще сглазишь!

Под этим предлогом слегка разворачиваю коляску.

— Сколько ей? — продолжает допытываться Кузьмин. — По всему видать, что-то около полугода? Это моя дочь, Юлька!

— Ты спятил, Руслан! И вообще, ты уже однажды вообразил себя отцом, но, как оказалось, ошибся. Вот и сейчас у тебя ум за разум зашел. Уймись, а то я вынуждена буду сообщить о тебе в полицию.

— Постой, еще один вопрос: если, как ты утверждаешь, это не мой ребенок, то получается, что ты спала с кем-то, еще будучи моей женой?

Не знаю, откуда во мне появляется уверенность, замешанная на злости. Но, чтобы раз и навсегда пресечь его предположения относительно отцовства Евы, я смеюсь ему в лицо:

— Ах-ха-ха! Как же тебя Лара научила хорошо считать сроки беременности. Но кто тебе сказал, что я обязана была хранить тебе верность после того, как ты бросил меня, уйдя к другой женщине.

— Значит, еще не остыла после меня постель, как в ней оказался другой? — зло, гневно, с обидой.

— Рядом со мной оказался достойный мужчина, — заявляю с нескрываемой гордостью. — Да Юсупов не предаст, как ты. И ему не нужны капиталы моего покойного отца. Он сам умеет добиваться успеха в делах. Не то, что ты со своими остаповскими комбинациями. А теперь проваливай! Да и нам пора домой.

Резко разворачиваю коляску и лицом к лицу сталкиваюсь с Вадимом. Он каким-то непостижимым образом оказался рядом и слышал все мои последние слова.

Вадим заслоняет нас с дочкой и гневно смотрит на Кузьмина:

— Еще раз увижу тебя рядом с женой и дочкой — посажу. Запомни это!

Кузе не остается ничего другого, как, чертыхнувшись, убраться восвояси.

А я смотрю на любимого с нескрываемым восхищением и любовью. Вот он, лучший в мире мужчина. Мой муж и настоящий отец нашей малышки.

***

Когда я рассказала Ирине о встрече с бывшим, она открыла мне секрет, что знает некоторые подробности из его жизни. Оказывается, Лара почти сразу сбежала от нищего любовника. Предварительно она оставила нагулянного сынишку в бэби-боксе. И, как говорят сведущие люди, этот ее бесчеловечный шаг был согласован с Русланом.

Я слушала рассказ Ирины, и чувствовала, как волосы шевелятся на голове. Насколько же надо быть жестокими, чтобы вот так выбросить из своей жизни ни в чем не повинного ребенка. Это же нелюди какие-то…

***

А еще через три года у нас с Вадимом родился сынишка — Максимка. Ева уже большая. Вначале немного ревновала к братишке. Но мы дарим нашим деткам так много любви, заботы и ласки, что это чувство у нее быстро прошло. И она уже с удовольствием нянчится с Максимкой, гордо называя его мой блатик.

Нужно ли еще что-то для полного счастья? Думаю, нет…