Изумрудное золото. Тень (СИ)

Глава 1

Скользя маслянистой кистью по холсту, художница мысленно ругала стоящую за спиной мать. Угрожая магическим наказанием, та заставила нарисовать зеленоглазую блондинку. И не какую-нибудь, а с «покладистым характером».

«Будто носом ткнула, что не обладаю подобной добродетелью!» — поморщилась Розалия, вдыхая смешанный запах красок, лака, разбавителя и магической эссенции.

Она не умела угождать. В пятилетнем возрасте услышав в свою сторону: «Пустая трата сил любить такого ребёнка…» — осознала материнскую отчуждённость. И в пику перестала чтить старших. Не важно, родственник или пришлый, — со всеми спорила, отстаивая свои убеждения. Подобная непримиримость порождала конфликты, они — наказания.

Рыжеволосую бестию часто запирали в лабиринте пещер, где днём правила кромешная мгла, а по ночам лунный свет обнимал потрёпанные временем мегалиты — наследие древних магов. Когда сизый свет касался пропитанных магией стен, припорошённых лёгким туманом, илистые подземелья словно оживали. Слышались чьи-то шаги и шорох одежд, ощущалось холодное дыхание у уха, а увещевательный шёпот просил покориться.

Она не знала, кто или что шептало, увещевало, усмиряло, но противилась безволию. Вспоминала светлые дни, проводимые вместе со старшими сестрой и братом, когда это было ещё возможно. Эти отблески поддержки придавали уверенности и сил, позволяя храбро бродить по узким каменным проходам, от центра самой большой пещеры разбегавшихся «паучьими лапками». Одни вели к рекам лавы, где обитали юркие хэйрин — полупризрачные огненные духи. Другие — в иномирье магических созданий, где правил Владыка Рэк — незыблемый.

Испокон веков портал в мир фамильяров охраняли отпрыски главной ветви рода Офью. И Розалия — наследница, которой в двадцать пять лет надлежало у матери перенять сан Хранительницы.

Или нет?

Стоя за спиной рисующей дочери, Скелия Офью надменно взирала на всё более явный результат её трудов. Приятная взгляду блондинка «оживала» прямо на глазах. Скоро картина будет завершена.

«Скоро…»

Высокородная женщина хранила много секретов. Приближённые люди — знали одни, но были такие, что передавались только по линии Хранительниц. Обычно. Сейчас глава рода Офью не спешила открывать свои карты, ведь в игре жизней нет однозначных ходов. Закономерности часто рушились, неустойчивость оказывалась спасением мира. И ей доподлинно известно, что нельзя полагаться ни на одно, ни на другое.

Во все времена знания утяжеляли путь знающего. Они же подкидывали способы решения поставленных задач. Так, если изначально вычеркнуть человека из сердца, можно обезопасить себя от будущей боли. Следуя данному постулату, Скелия всю любовь отдала старшей дочери Агьез, немного внимания сыну Вольгу, а последнему ребёнку отвела участь девочки для битья. Наказывала за любую провинность и ссылала в илистые подземелья.

— Ради её же блага! — часто заявляла на недовольство сына.

У одного из ответвлений подземелья находился скрытый печатью невидимости магический лес, в котором обитали иномирцы. Благодаря мысленному контакту с ними, Розалия расширила свои ментальные способности. Что позволило ей в возрасте тринадцати лет освоить редкое магическое направление — художество, а чуть позднее — тайное умение народа Скрипачей с помощью музыки управлять эмоциями людей.

«Розалия — самородок. Но характер паршивый!», — часто думала мать о младшей дочери, вслух не признавая её уникальности. Она намеренно опускала похвалу и одобрение. Зато открыто порицала за недостатки, наказывала за отступничество и контролировала каждый шаг. Навязывала свою волю, если требовалось угрожала, как в нынешней ситуации с созданием кроткого образа светловолосой девушки.

Не глядя на мать и отступив на шаг от своего творения, Розалия надменно взирала на завершённый результат ненавистной работы.

— Идеально? — уточнила у заказчицы.

— Сносно. — Дыхнуло холодом от Скелии Офью.

И неважно, что образ обнажённой блондинки мастерски прописан: все заявленные родинки на своём месте, мелкие шрамики — где положено, размер груди и округлость бёдер — соблюдены, и покладистый характер, и поза покорности.

Розалия разозлилась. Брошенная ею кисть, ударившись о стену, упала на столик, заляпав отполированную поверхность краской.

— Если тошнит от моих творений, держись подальше! — девушка глянула зверем.

Скелия Офью высокомерно приподняла левую бровь.

— Неужели тошнит?

— Не придирайся!

— Почему нет?

— Ты…

— Старше и мудрее, — заметила она.

«Бесподобная неуместность!» — мысленно взвилась рыжеволосая бестия.

— Что старше — не спорю. В мудрости — сомневаюсь! — припечатала вслух.

— Это что-то меняет?

— Я больше не стану подчиняться!

— Да ну? — Выразительный взгляд на холст — итог этого «не стану».

Вспомнив приставленный к горлу магический кинжал, Розалия прошипела:

— Ты не оставила мне выбора…

— Первый и последний раз? — оскорбительно сыронизировала глава рода Офью.

— Я найду способ…

— Правда?

— Я…

— Много «я», дорогая. Со столь неумелым подходом ты далеко не продвинешься. По судьбе лишена свободы? Смирись!

— Ни за что!

Усмехнувшись строптивости дочери, аристократка замысловато переплела пальцы рук и стремительным движением выбила её душу из тела. Лишённое ментальной опоры, то тяжело упало в ближайшее кресло. За шею схватив бесплотность, оставшуюся вне физической оболочки, женщина впечатала её в недавно созданную картину. По изображению пошла рябь. От холста отслоился слепок и светловолосая девушка воплоти вывалилась на ледяной пол некогда сторожевой башни. А обнажённость нарисованного оригинала прикрыло голубое платье.

— Алия Сейт, — нарекла «новорождённую» Скелия. Присев на корточки перед магическим созданием, поддела за подбородок. Внимательно всмотрелась в голубые глаза, где робость мешалась с повиновением. Удовлетворённо улыбнулась. — Молодец, Розалия. Нет хуже врага, чем ты сама. Столь совершенную тюрьму только кисть мастера создаст, — первая похвала за многие годы. — Теперь никто не узнает, что в семье Офью рождаются «недужные». В своей извечной манере трясти грязным бельём во имя правды ты не сболтнёшь лишнего.

«Я никогда не трясла тряпками!» — в заточении ярилась Розалия.

Мать её не слышала. Да и не хотела слушать.

Так повелось, что с детства на стороне младшей Офью были только сестра, брат и призрачная прабабушка. Но пару лет назад Агьез вышла замуж, Вольг весь ушёл в освоение собственных земель и строительство дома, а Соли Офью занималась делами бесплотных и правнучке дарила немного внимания.

В своём одиночестве Розалия хотела завести фамильяра. Ей запретили. Теперь отняли свободу, за которую она сражалась всеми доступными способами, но не смогла выстоять против матери. Внешняя утончённость данной женщины не вязалась с чрезмерно властным и целеустремлённым характером. Она принесёт любую жертву, не пожалеет времени и сил, чтобы сохранить семейные тайны.

В венах Офью текла необычная магическая кровь. Её влияние таково, что родившаяся в семье носительница проклятого дара Хвори, помимо индивидуальной особенности «недужной», параллельно обладала дополнительным источником силы, никак с предыдущей не связанным.

Если правда всплывёт, начнутся проблемы.

В понимании сильных мира сего поставщики фамильяров и так высоко сидят. А всплыви двуполярная аномалия, разразиться настоящая буря.

— Ты станешь послушницей Храма Амунаи, Алия, — в настоящем наставляла магическое творение Скелия Офью. — Узнаешь, как в отведённый срок контролировать пока спящую в тебе силу Хвори. Ради просветления, не в пример Агьез, станешь жрицей Шальэ. Поняла?

Дождавшись подобия кивка, старшая отступила и знаком призвала девушку подняться с колен. Завернула обнажённую в покрывало. Оглядела. Раздосадовано поцокала языком, заметив отсутствие в художестве посылов к действию, отличающих живое от «куклы».

— Необходимо тебя наполнить. Слишком пустая, — произнесла задумчиво.

На следующий день она заказала у портного и модистки новый гардероб для новоиспечённой мисс. А по прошествии месяца, частично соединив разумы дочери и Алии, чтобы творение могло обучаться, отправила её в обитель.

Среди носителей проклятого дара недужных были слабые и сильные. После послушничества первые могли стать Эпэлэ — иллюзорными жрицами, а вторые — Шальэ, контактными. Вокруг последних не ощущалась магия, поэтому их было трудно выявить. Даже ищейки-нэхи — лучшие «псы» магистрата, не единожды проваливали поиск.

Однако мало кто знал, что Офью безошибочны в своей оценке. И Агьез — старшая дочь, и Розалия — младшая, ещё с рождения были выявлены. Тогда-то неупокоенные предки собрали совет, оценили силы сразу двух «недужных» и выбрали для каждой линию судьбы. Одной полагались материнская любовь и забота, второй — порицание и череда наказаний, а затем отправка в обитель «связанной».

Шло время. Вопреки необходимому трёхлетнему обучению, девушка в ранге послушницы пробыла тринадцать месяцев. Не по причине большого таланта. Её преждевременно нарекли Шальэ и предписали к одному абукану — герцогу Оло Висту.

Впервые встретившись с представительным аристократом, пришедшим получить свою порцию плотского удовольствия, Алия собиралась выказать внимание, заботу, покорную уступчивость, но…

Расположившись за сервированным столиком, Его Светлость тронул чашу с чайными листьями, затем пузатый чайничек, следом повертел в руке белое блюдце, за ним — нефритовую пиалу. Переключив внимание на молодую жрицу, оценил красивое платье, хотя вышивка из серебряной нити заставила его поморщиться: не любил он блеклые цвета.

— Чаю! — повелительно взмахнул рукой.

В заварник насыпав приятно пахнущие листья, Алия споро залила их кипятком и прикрыла крышкой. Взяв пузатую магическую посудину, поставила на ладонь и три раза прокрутила против часовой стрелки, наполняя душевным теплом. Завершив обряд, аккуратно налила источающий сладковатый аромат напиток в графитовую кружку и поставила ту напротив абукана.

Его Светлость долго смаковал бодрящее питьё…

Словно последней каплей жизни наслаждался.

Глядя на представительного мужчину, чьи тёмные волосы были собраны в хвост, а лицо покрывала визуально приятная щетина, жрица послушно ждала дальнейших указаний. Сесть ей не предложили.

«Подавляет?» — предположила она, стоя прямо и расслабленно.

Благодаря воспоминаниям Розалии, общению с наставниками, храмовыми, нетрадиционному обучению, Алия теперь во многом разбиралась. Лишь эмоции не понимала. Скелия Офью намеренно отсекла магическое творение от души дочери, допустив лишь к рациональному мышлению.

Герцог поднял ясный взгляд. Отставив на столик опустевшую кружку, неожиданно спросил:

— Чего ты боишься?

Алия удивлённо моргнула. Она собиралась выполнить возложенные Скелией Офью и абонессой обязательства. Только Розалия внутри бесновалась: проклинала белый свет, на чём тьма стоит, и требовала отравить герцога прежде, чем он разденется.

Шальэ озадачилась:

— О чём вы, Ваша Светлость?

И неожиданно её сердце дрогнуло, когда он тепло улыбнулся.

— Ты защищённая жрица. Наше соитие не лишит невинности, не причинит боли, — напомнил, пестуя самоубеждение, что она паникует перед «первым сексуальным опытом». — Или стыдишься? Тогда дам два месяца, чтобы ко мне привыкла.

Сам надумал, сам нашёл решение…

И так продолжалось день за днём, когда навещая её, он говорил о неких чувствах, которые она не понимала. Они часто вместе чаёвничали, разговаривали. Однажды разошлись во мнении, когда затронули тему измен. В тот момент шло обсуждение: «Каково приходится Хвори, которым в пару достался женатый мужчина…»

Герцог заявил:

— Узаконенный брак проигрывает магической связи…

Алия возразила:

— На поверку свадебные печати в родовой книге значат намного больше. Ребёнок Хвори будет бастардом. Мала вероятность, что он унаследует титул и привилегии, если в законном браке уже есть отпрыски.

— Он должным образом выучится, познает мир.

— С отметиной меченного?

— Свень — не проклятье.

— А, если Тень?

Герцог замер. Помолчав, заметил:

— Простые люди, взрастившие свои отрицания, доставляют немало проблем ищейкам и магам. Однако бастарды с Тенью… За редким исключением, разложение их личности необратимо. Но подобная гниль куётся родителями, предавшими своего ребёнка. Только кто посмеет бросить дитя Хвори? Абсурдно.

— У предательства множество лиц. Порой оно развивается незаметно: не дали конфетку — обиделся, забыли подарок на день рождение — расстроился, неправильно понял услышанное — разозлился. Упуская такие мелочи, мы поздно распознаём точку невозврата. Ту грань, за которой уже не рассеять поглотивший мрак. — Помолчав, Алия подытожила: — Хвори опасно связываться с женатым мужчиной. Что для двоих священно, для магии и общества — неприемлемо и второстепенно. В бытовых делах бумага выигрывает у магической связи довольно часто. Что ранит оказавшихся «не удел». Поэтому чудовища-бастарды Тени — закономерный итог, нежели маловероятный.

На этом тема себя исчерпала. Оло Вист просто перевёл разговор в иное русло. Вернулся к учтивости и заботе, призванных расположить её к себе.

Его близость и мягкая внимательность волновали Алию. Она трепетала и томилась по неведанному. Чем сильнее разгорались незнакомые чувства, тем страннее они казались. С одной стороны, такие будоражащие, с другой — словно чужие. Противоречия её беспокоили и напрягали.

Прикрывающая лоно защита обычно подавляла низменные желания, чтобы Хвори не натворили глупостей. Без «пояса целомудрия» заняться любовью «недужные» могли только с избранным личным Зовом. Если сделать это с другим, тот выгорит: психологически или физически. Поэтому она не понимала, почему от лёгкого прикосновения герцога внизу живота приятно жгло, а от неясного томления перехватывало дыхание и хотелось… чего-то…

«Что со мною?»

«Возможно, эмоции… — в своём заточении озадачилась Розалия, прекрасно знавшая, что мать отсекла эту часть её души от магического творения. Подумав, она серьёзно заявляла: — Не питай надежд! Закончится обучение, ты вернёшься в картину!»

Алия не спорила, прекрасно понимая, что существовала благодаря их связи. Когда проведут разъединение, она снова станет изображением на холсте. Рисунком, выведенным магической кистью.

Понимание пониманием, но эмоции сводили с ума. Она пылала и дрожала от неясной жажды. Безумие крепло, каждая встреча с герцогом превратилась в пытку и праздник. И когда они впервые провели вместе ночь, Алии влюбилась. Влюбилась в мужчину, плотское единство с которым было простым блефом. Даже в большей степени, чем при обычном общении абукана и жрицы. Благодаря магической защите, «там» жрицы нечувствительны. Поэтому их учили своевременно выгибаться, стонать, шептать нужные слова на пике страсти, чтобы мужчина окунулся в процесс и остался доволен.

Однако в объятиях герцога Алия не играла. Она, правда, желала близости и неясного наполнения.

А вот невольная участница чужих постельных забав, Розалия — бесновалась. Мечтала развидеть обнажённое мужское тело, особенно его эрекцию. Вытравить из собственных ощущений двинутую жажду магической оболочки, считавшей свои чувства любовью. Алии менее двух лет от роду! Что она знает о жизни? О мужчинах? О чувствах?

Розалия была более подкована, ведь за двадцать два года повидала немало. Заглянуть в бордель? За так! Завести там подругу? На зло матери! Однажды тайком подглядеть за процессом? Плёвое дело! Смутиться, скривиться и заречься с мужчинами связываться? Сто процентов! Вульгарный интерес — это вынос мозга!

Из доступных воспоминаний Алия почерпнула многое, но ощущения не переняла. Поэтому глупила и вздыхала по тому, кто мало — аристократ, так ещё — клиент. И пусть Храм Амунаи — не бордель: тут иные законы да шпионская подоплёка, — показателен сам факт, что герцог платил за сексуальные услуги молодой особы. Много ли доверия такому мужчине?

Только вопреки доводам «рассудка», в тёплых объятиях своего мужчины Алия верила в полноту связавших их чувств, в страсть, что преодолела магическую защиту.

«Наивное дитя, видящее мир в радужных красках…» — часто кривилась мисс Офью.

Миновал год радостного обожания художества. Почти двенадцать месяцев ворчливого недовольства Розалии, пытающейся вправить своей тюремщице мозги. Но слепоту любви в состоянии разбить только человек, её породивший.

И неизбежное произошло…

Однажды покинув пропитанную сладковатыми благовониями постель, Оло Вист начал одеваться. Стоя перед зеркалом, аристократ излишне тщательно застёгивал рубашку. Плечи его напряглись, когда он глянул на отражение растрёпанной после жаркой любви жрицы, которая наблюдала за ним, обнажённой раскинувшись на прошитых золотой нитью зелёных подушках.

Поджав губы, герцог отвернулся и бросил:

— Это мой последний визит.

После заминки Алия напряглась. Скрыла сердечную боль за лёгкой иронией.

— Я столь плоха? — погладила простыни.

Аристократ натянул взятый с кресла кардиган, привычно лёгший поверх тёмной рубашки и брюк. Застегнул золотые пуговицы. Присев на изумрудного цвета бархатный стул, обулся. Подавляющее молчание, пока он собирал свои волосы в хвост. Столь нехитрое действие завершилось фразой:

— Я женюсь.

— Женитесь?..

Алия скомкала простыни. Усилием воли разжала пальцы и, подтянув плед к обнажённой груди, прикрылась. Незнакомое чувство стыда ледяными ручейками разлилось по телу. Пропитавшие постель смешанные запахи ещё хранили следы недавно охватившей их обоих страсти, сладость которой столь безжалостно принижена.

«Как он может⁈» — мысленно кричала Алия.

— Желаю вам счастья, — выдавила через силу.

Резко одёрнув отворот своего изумрудного кардигана, Оло Вист проявил честность.

— Какое счастье? Мне нужен наследник.

«Даже так…»

— Понимаю.

Уловив дрожь в голосе жрицы, герцог замер. Всмотревшись в её мнимо спокойное лицо, уловил на нём симпатию, опасную для своего самообладания. Отступив на шаг, впервые в отношении к ней он опустился до презрения.

— Ты никто, Алия. Всего лишь кукла с защищённым магией естеством! — бросил резко и быстро направился к выходу.

Жрица вздрогнула и схватилась за сердце.

Беспощадная лавина эмоций окончательно снесла перегородку к душе Розалии. Окунула во все прошлые переживания, открытия, внутренние метания мисс Офью, дополняя только что пережитое ею самой.

Чувство отверженности сроднило девушек. Именно в этот момент они стали лучше понимать друг друга…

Со временем их мысли во многом сошлись, а убеждения и подавно.

Но не обошлось без противоречий. С одной стороны, билось в разуме: «Никто не смеет унижать в угоду личной выгоде! Не смеет ранить, оставляя рваные рубцы, которые никогда не исчезнут!» А с другой сердце болело. И пусть герцог покинул комнату Красного Орана, пусть женился через месяц, память всё так же услужлива. Он — ядовитый терновый шип, что с каждым днём всё глубже погружается в магическую душу.

С уходом Его Светлости Алию освободили от статуса Шальэ и вернули в послушницы продолжать прерванное обучение. Из занятий приписали: молены, гимнастику, варку зелий — направления, в которых задействовано минимум магии, как положено у недужных.

За последующие два года наследница Офью и её тюремщица сблизились. И теперь бунтовали сообща, пусть не столь явно, как раньше делала Розалия. Алия периодически тайком покидала обитель. Через портал, созданный с помощью артефакта, который смогла достать в ближайшей деревеньке, сбегала в небольшой городок и изучала писания в общественной библиотеке магических книг. Искала способ выжить, когда совместное существование с мисс Офью подойдёт к концу.

И не она одна искала путь к свободе.

Розалия жаждала избавиться от давления дара Хвори, предписывающего сойти с ума или умереть, если в течении пяти лет с момента вступления на путь храмовницы не объявится избранный Зовом.

«Я не собираюсь умирать!» — злилась девушка.

Бравада бравадой, но влияние обстоятельств не изменить. В магических книгах не нашлось ничего стоящего, а пятилетний срок почти вышел. И когда появилась возможность вернуться домой, где у девушек ещё оставалась надежда отыскать необходимое, Настоятельница Храма Амунаи вызвала жрицу к себе и огорошила, заявив:

— Ты покидаешь обитель, Алия. Тебя выкупили на три месяца.

«Оло Вист, подозреваю…» — процедила Розалия.

Алия внутренне напряглась, а внешне медленно огладила пышную юбку своего приталенного бирюзового платья с длинными рукавами. Глядя на степенно восседающую за массивным столом влиятельную женщину, чьё величие периодически нагоняло робость, напряжённо спросила:

— Предполагаю, герцог?

— Ты связана с одним абуканом, — подтвердила она.

— Но давно не Шальэ. Почему я? Его младшему брату помогает Кларисс. Пускай возьмёт довесок.

— Присядь! — приказала старшая тихо, но властно.

Не смея ослушаться, служительница напряжённо опустилась в резное кресло. Несмотря на внешнюю невозмутимость, ноги её еле держали, столь велико было потрясение. Выпрямившись и грациозно опустив ухоженные ладони на покрытые юбкой колени, она упрямо заявила:

— Пошлите другую жрицу.

Алия произнесла фразу твёрдо, но внутри всё дрожало. Всколыхнулись чувства: томление, желание, любовь…

Розалия злилась. Эта противоестественная тяга к герцогу, лезущая и ей в душу, травила рассудок похлеще ядовитых спор. Одно хорошо: в художество вписан один пункт — принципы. И один гласил: «Никаких отношений с женатым!»

«Хоть за это спасибо», — фыркнула Розалия. Хотя ей следовало задуматься, почему мать потребовала внести это ограничение в образ.

В своём решении абонесса непреклонна.

— Через три месяца ты свобода. Не раньше.

— Но почему?

— Спрашиваешь?

Выразительный взгляд старшей — и Алия некоторое время в хмурой задумчивости созерцает расписной коврик. Злость Розалии на треклятую судьбу, сговор Скелии Офью и абонессы, герцог, которому шлея под хвост попала… Ничего хорошего и обнадёживающего.

— Его Светлость собирается изменять супруге? — спросила она у Настоятельницы.

Раньше он не казался жадным до низменных удовольствий. Постель они делили нечасто. Обычно пили чай, разговаривали: о науке, магии, простых вещах. Благодаря доверительному общению Алия научилась отстаивать свои позиции, если их взгляды в чём-то не совпадали. Оло Вист всегда был честен в своих желаниях. Поэтому, решив женится, разорвал побочную связь. Пусть ранил её, но не пытался усидеть на двух стульях, как многие мужчины, оказавшиеся в подобной ситуации.

И вот он появился через два года. Зачем?

«Оло Вист — избранный Зовом?» — У Розалии родилось предположение, вогнавшее в ступор обеих девушек.

Для мисс Офью появление истинной пары означало долголетие, возвращение к личной жизни и кандалы, с которыми ещё можно поспорить. А для Алии…

«Ты не станешь меня об этом просить…» — непримиримо заявила она, прекрасно представляя направление мыслей Розалии.

«Всего раз… — протянула та. — Чего тебе стоит с герцогом переспать?»

«Ты не думала, что мать тебя вытащит ради такого счастья?» — скептически отозвалась Алия.

«Интуиция подсказывает, что нет. Сила Хвори теперь через тебя проявляется. Сомневаюсь, что это случайность. Она изначально планировала… Если знала, что… — Розалия запнулась, впервые подумав, что во всей ситуации без провидицы точно не обошлось. — Милосердный Рэк! Куда я глядела⁈»

Поджав губы на её пугающее восклицание, жрица обратилась к Настоятельнице.

— Вы одобрили моё желание покинуть обитель и вернуться домой. Когда ослабнет самоконтроль и появятся признаки опасности, мой брат сообщит и вы примете соответствующие меры… Рискованно отправлять к абукану нестабильную жрицу, — веско добавила она, надеясь, что соломинка вытянет из трясины, в которую её погружали.

— Сосредоточься на служении, Алия. Ты — жрица, чья обязанность ублажить предписанного. По истечении трёх месяцев сложишь с себя полномочия. Не раньше.

Величественная поза абонессы, бескомпромиссный тон, давящая атмосфера — они утвердили, что предписанного не изменить. И, если дело не в Зове, есть иная причина посылать её под бок герцога.

«Плыви по течению и наблюдай…» — посоветовала Розалия, начавшая понимать, в какую западню обе угодили.

Офью никогда не делали ничего впопыхах и всегда отстаивали права иномирцев. Если в деле замешана «провидица» и фигуры расставлены сообразно некоему плану — иного выхода нет. Кто король, кто ферзь, кто ладья, кто слон, кто конь, кто пешки? На доске событий нет равных: одни правят, другие защищают правящих, есть те, кем жертвуют во славу общего блага. И не помешает понять, кто есть кто в данной партии. Оказаться в роли откупного заклания ей однозначно не хотелось.