Извращённые игры

Глава 4

Риз/Бриджит

Риз

Мы с Бриджит прибыли в Атенберг, столицу Эльдорры, через четыре дня после того, как мой указ о запрете прогулок открыл второй фронт в нашей продолжающейся холодной войне. Полет на самолете был холоднее, чем зимнее купание в русской реке, но мне было все равно.

Мне не нужно было нравиться ей, чтобы делать свою работу.

Я осмотрел почти пустое Национальное кладбище города, прислушиваясь к жуткому вою ветра, свистящего в голых деревьях. Глубокий холод пронесся по кладбищу, проникая сквозь слои одежды и погружаясь глубоко в мои кости.

Сегодня был первый полусвободный день в расписании Бриджит с тех пор, как мы приземлились, и она потрясла меня до глубины души, когда настояла на том, чтобы провести его на кладбище.

Но когда я увидела причину, я понял.

Я держался на почтительном расстоянии от того места, где она стояла на коленях перед двумя надгробиями, но все же был достаточно близко, чтобы видеть выгравированные на них имена.

Жозефина фон Ашеберг. Фредерик фон Ашеберг.

Ее родители.

Мне было десять лет, когда наследница престола Жозефина умерла во время родов. Я помню, как фотографии покойной принцессы неделями пестрили в журналах и на экранах телевизоров. Принц Фредерик погиб несколько лет спустя в автокатастрофе.

Мы с Бриджит не были друзьями. Черт, мы даже не были дружны большую часть времени. Но это не мешало моему сердцу сжиматься, когда я видел печаль на ее лице, когда она что-то бормотала, обращаясь к могилам своих родителей.

Бриджит убрала прядь волос с лица, и ее грустное выражение превратилось в небольшую улыбку, когда она сказала что-то еще. Меня редко волновало, что люди делают и говорят в своей личной жизни, но я почти жалел, что не нахожусь достаточно близко, чтобы услышать, что заставило ее улыбнуться.

Мой телефон пиликнул, и я был рад отвлечься от своих тревожных мыслей, пока не увидел сообщение.

Кристиан: Я могу назвать тебе имя менее чем за десять минут.

Я: Нет. Брось это.

Появилось еще одно сообщение, но я убрал телефон в карман, не читая его.

Меня охватило раздражение.

Кристиан был настойчивым ублюдком, который упивался копанием в скелетах чужого прошлого. Он доставал меня с тех пор, как узнал, что я проведу каникулы в Эльдорре - он знал мои опасения насчет этой страны - и если бы он не был моим боссом и самым близким другом, его лицо уже встретилось бы с моим кулаком.

Я сказал ему, что не хочу этого имени, и я серьезно. Я прожил тридцать один год, ничего не зная. Я смогу прожить еще тридцать один год, или столько, сколько потребуется, прежде чем откину копыта.

Я вернул свое внимание к Бриджит как раз в тот момент, когда рядом щелкнула ветка, а затем раздался тихий щелчок затвора фотоаппарата.

Я вскинул голову, и из моего горла вырвался низкий рык, когда я заметил копну светлых волос, выглядывающих из-за верхушки близлежащего надгробия.

Чертовы папарацци.

Этот засранец завизжал и попытался убежать, когда понял, что его поймали, но я ворвался и схватил его за куртку, прежде чем он успел сделать больше нескольких шагов.

Уголком глаза я заметил, как Бриджит встала, выражение ее лица было обеспокоенным.

- Дай мне свою камеру, - сказал я, мой спокойный голос выдавал мой гнев. Папарацци были неизбежным злом при охране высокопоставленных лиц, но была разница между тем, чтобы сфотографировать человека во время еды и шопинга, и тем, чтобы сфотографировать его в приватный момент.

Бриджит навещала могилы своих родителей, черт возьми, и этот кусок дерьма имел наглость вторгнуться.

- Ни за что, - пробурчал папараццы. - Это свободная страна, а принцесса Бриджит — публичная персона. Я могу...

Я не стал ждать, пока он закончит фразу, и выхватил камеру из его рук, бросил ее на землю и разбил ее вдребезги своим ботинком.

Мне не нравилось просить дважды.

Он завыл в знак протеста.

- Это была камера за пять тысяч долларов!

- Считай, что тебе повезло, что это все, что было сломано. - Я отпустил его куртку и расправил ее для него, это движение было скорее угрозой, чем любезностью. - У тебя есть пять секунд, чтобы исчезнуть из моего поля зрения, прежде чем это изменится.

Папараццы был возмущен, но он не был глуп. Через две секунды он исчез среди деревьев, оставив после себя обломки своей бесполезной камеры. Через минуту после этого я услышал, как завелся двигатель и машина выехала со стоянки.

- Я узнаю его. Он из National Express - . Бриджит подошла ко мне, ничуть не удивленная таким поворотом событий. - Самая дрянная желтая пресса. Они, наверное, напишут статью о том, что я вступила в сатанинсткий кружок или что-то в этом роде после того, что ты сделал с его камерой.

Я фыркнул.

- Он заслужил это. Я не выношу людей, которые не уважают чужое личное пространство.

На ее лице мелькнула небольшая улыбка, первая, которую она подарила мне за последние несколько дней, и прежний холод ослаб.

- Он папарацци. Это его работа - вторгаться в чужую личную жизнь.

- Не тогда, когда люди на гребаном кладбище.

- Я привыкла к этому. Если я не во дворце, всегда есть шанс, что то, что я делаю, попадет в газеты. - В голосе Бриджит звучала покорность. - Спасибо, что позаботился об этом, даже если твой метод был более... агрессивным, чем я бы посоветовала. - В ее глазах остался намек на грусть, и я снова почувствовал странное напряжение в груди. Может быть, это было потому, что я имел отношение к источнику ее грусти - чувство, что я остался один в мире, без двух людей, которые должны были любить меня больше всего, рядом со мной.

У меня никогда не было такой родительской любви, поэтому, несмотря на дыру, которую она оставила, я не понимал, чего мне не хватает. Бриджит пережила это, по крайней мере, со стороны отца, поэтому я представлял, что для нее эта потеря была еще более значительной.

Ты здесь не для того, чтобы общаться с ней, придурок. Ты здесь, чтобы охранять ее. Вот и все. Неважно, насколько красивой или грустной она выглядела, или как сильно я хотел стереть меланхолию, окутывающую ее.

В мои обязанности не входило заставлять ее чувствовать себя лучше.

Я отошел.

- Ты готова? Мы можем остаться подольше, если хочешь, но через час у тебя мероприятие.

- Нет, я готова. Я просто хотела поздравить родителей с Рождеством и рассказать им о своей жизни. - Бриджит заправила прядь волос за ухо, выглядя стеснительной. - Это звучит глупо, но это традиция, и я чувствую, что они слушают… - Она запнулась. - Как я уже сказала, это глупо.

- Это не глупо. - В моей груди образовалось сжатие, которое распространялось, пока не задушило меня воспоминаниями, которые лучше забыть. - Я делаю то же самое со своими старыми военными приятелями. - С теми, кто похоронен в Вашингтоне, во всяком случае, хотя я старался выбираться в другие места, когда мог.

Они погибли из-за меня. Самое меньшее, что я мог сделать, это отдать дань уважения.

- Ты поддерживаешь связь со своими друзьями с флота? - спросила Бриджит, когда мы шли к выходу.

Я следил за тем, чтобы не появились папарацци или недоброжелатели, но вокруг не было никого, кроме нас и призраков из прошлого.

- Парочкой. Не так часто, как хотелось бы.

Мое подразделение было моей семьей, но после того, что произошло, выжившим стало слишком трудно поддерживать связь. Мы слишком часто напоминали друг другу о том, что мы потеряли.

Единственный человек, с которым я поддерживал постоянную связь, был мой старый командир, с которым я служил на флоте.

- Что заставило тебя уйти? - Бриджит засунула руки поглубже в карманы пальто, и я поборол желание притянуть ее ближе, чтобы поделиться теплом своего тела. Было чертовски холодно, а ее пальто не выглядело достаточно толстым, чтобы защитить ее от ветра.

- Это стало слишком. Командировки, неопределенность, похороны. Смотреть, как люди, с которыми я служил, умирают прямо у меня на глазах. - Теснота сдавила, и я заставил себя дышать, прежде чем продолжить. - Это испортило меня, и если бы я не ушел, когда ушел… - Я бы потерял то, что от меня осталось. Я покачал головой. - Это та же история, что и у многих ветеранов. Я не какой-то особенный.

Мы дошли до машины, но когда я открыл дверь, чтобы Бриджит села, она вместо этого положила свою ладонь на мою руку.

Я напрягся: ее прикосновение прожгло мою одежду сильнее, чем любой холод или пламя.

- Мне жаль, - сказала она. - И за то, что произошло, и за то, что я лезла не в свое дело.

- Я ушел много лет назад. Если бы я не хотел говорить об этом, я бы и не говорил. В этом нет ничего страшного. - Я отдернул руку и шире открыл дверь машины, но отпечаток ее прикосновения остался. - Я не жалею о том, что служил на флоте. Ребята из моего подразделения были для меня как братья, ближе всех к настоящей семье, и я бы ни за что не отказался от этого. Но фронтовые дела? Да, с этим дерьмом я покончил.

Я никогда ни с кем не делился этим раньше. С другой стороны, мне не с кем было поделиться этим, кроме моего старого психотерапевта, а у меня было достаточно проблем, чтобы работать с ней, не углубляясь в причины моего ухода из армии.

- И все же после этого ты выбрал профессию телохранителя, - заметила Бриджит. - Не совсем безопасное занятие.

- У меня есть навыки, чтобы стать хорошим телохранителем. - Многие бывшие "морские котики" (прим. Спецназ ВМС) идут по пути частной охраны, и Кристиан, может быть, и был ублюдком, но он был убедительным ублюдком. Он убедил меня подписать контракт менее чем через сутки после моего возвращения на американскую землю. - Не думаю, что мне когда-либо угрожала опасность с тех пор, как ты стала моим клиентом.

Она смущенно вскинула брови, и я почти улыбнулся.

Почти.

- Риск разрыва моей артерии увеличился в десять раз.

Замешательство Бриджит рассеялось, сменившись странным сочетанием восторга и раздражения.

- Рада видеть, что вы обрели чувство юмора, мистер Ларсен. Это рождественское чудо.

Из моего горла вырвался смешок, настолько чужой, что я едва узнал в нем свой собственный, и что-то в моей душе всколыхнулось, подталкиваемое напоминанием о существовании других вещей, помимо тьмы, которая преследовала меня так долго.

В глазах Бриджит промелькнуло удивление, прежде чем она неуверенно улыбнулась в ответ, и нечто подняло голову в ответ на дальнейшее поощрение.

Я засунул его обратно.

Смеяться было хорошо. Все остальное - нет.

- Пойдем. - Я стер улыбку со своего лица. - Или мы опоздаем.

***

Бриджит

Если бы я могла описать свои отношения с Ризом одной песней, то это была бы песня Кэти Перри "Hot N Cold". В одну минуту мы ссорились и не давали друг другу покоя. В следующую - мы смеялись и сближались из-за шуток.

Ладно, сближение - слишком сильное слово для того, что произошло на парковке кладбища. Вести себя по отношению друг к другу как нормальные люди было более точным. Риз не столько рассмеялся, сколько полунасмешливо улыбнулся, но, возможно, в его мире это и было смехом. Я не могла представить его откидывающим голову назад от смеха так же, как я могу представить Скалу (прим. Дуэйн Джонсон), танцующего балет.

Но если я чему-то и научилась за последний месяц, так это тому, что мне нужно пользоваться преимуществами наших отношений, когда это возможно. Поэтому после запланированного "неожиданного" визита в местную среднюю школу, где я произнесла речь о важности доброты и психического здоровья, я затронула тему, которую избегала в течение последней недели.

- Обычно я остаюсь в Элдорре дольше на праздники, но я рада, что в этом году мы вернемся в кампус раньше, - непринужденно сказала я, когда мы устроились на своих местах в ресторане возле школы.

Нет ответа.

Как раз когда я подумала, что Риз проигнорирует приманку, он сказал:

- Выкладывай, принцесса. Чего ты хочешь?

И снова ворчливость.

Мое лицо слегка нахмурилось. Я чувствовала себя ребенком, спрашивающим разрешения у родителей, когда говорила с ним, что было смешно, но он излучал такой авторитет, что я иногда забывала, что он мой сотрудник, а не наоборот.

Ну, технически он был подрядчиком дворца, но это было незначительное отличие.

- Моя любимая группа приезжает в Вашингтон в январе. Мы с Авой уже купили билеты, чтобы увидеть их, - сказала я.

- Название группы и место.

Я сказала ему.

- Я проверю и дам тебе знать. - Риз закрыл свое меню, когда подошел наш официант. - Бургер, средней прожарки, пожалуйста. Спасибо.

Я сделала заказ и подождала, пока официант уйдет, прежде чем повторить сдавленным голосом:

- Я уже купила билеты. - Перевод: Я иду, нравится тебе это или нет.

- Надеюсь, возвратные. - Его острый взгляд скользил по ресторану, не упуская ни одной детали о посетителях или расположении комнат.

И вот тут-то в наших отношениях наступил спад, как по часам.

- Твоя работа не в том, чтобы управлять моей жизнью. Перестань вести себя как чрезмерно заботливый родитель. - Мое разочарование нарастало. Я бы предпочла ненавидеть его все время, чем заставлять свои эмоции колебаться туда-сюда, как сломанный манометр. Это было утомительно. - Как ты до сих пор работаешь? Я удивлена, что твои предыдущие клиенты не пожаловались в вашу компанию на твою... твою…

Риз вскинул бровь, пока я подбирала нужные слова.

- Твои властные наклонности, - неубедительно закончила я. Проклятье. Мне нужно было иметь больший арсенал лучших оскорблений.

- Потому что я лучший. Они знают это, и ты тоже, - высокомерно сказал он. Он наклонился вперед, его глаза потемнели. - Ты думаешь, я хочу стать твоим родителем? Я не хочу. Если бы я хотел детей, я бы нашел себе офисную работу и поселилась в каком-нибудь пригородном доме с забором и собакой. Я работаю в этой сфере, чтобы спасать жизни, принцесса. Я забрал их много, а теперь… - Он резко остановился, но его слова застыли в воздухе.

Я вспомнила его слова на парковке. Это стало слишком. Командировки, неопределенность, похороны. Смотреть, как люди, которых я считал братьями, умирают прямо у меня на глазах.

Риз не вдавался в подробности о том, что произошло, когда он служил в армии, но ему это и не требовалось. Я могла только представить.

Чувство вины и сочувствия расцвели в моем животе и свернулись вокруг моего сердца.

Именно поэтому я так сильно колебалась в своих чувствах к нему. Мне не нравилось отношение и поступки Риза, но я не испытывала к нему неприязни, потому что понимала, почему он поступает так, как поступает.

Это была головоломка, и, к сожалению, я не видела из нее выхода.

- Достаточно одного промаха, - закончил Риз. - Одна секунда рассеянности, и ты можешь попасть на минное поле и подорваться на мине. Одна ошибка в рассуждениях, и ты можешь оказаться с пулей в голове. - Он откинулся назад, ставни опустились на металлические глаза. - Так что нет, мне плевать, если ты уже купила билеты. Я все равно проверю место, и если что-то покажется не так, ты не пойдешь. Конец истории.

В моей голове пронеслась дюжина различных ответов, но тот, который получился, был совсем не тем, который я хотела сказать.

- Мы не в зоне боевых действий, - мягко сказала я. - Нам не нужно быть начеку двадцать четыре часа в сутки.

Челюсть Риза напряглась, и, хотя он ушел из флота много лет назад, я задалась вопросом, как долго он боролся со своими внутренними битвами.

- Жизнь - это зона боевых действий, принцесса. Чем раньше ты это поймешь, тем в большей безопасности будешь.

Хотя моя жизнь не была идеальной, она была намного лучше, чем у большинства людей. Я знала это. Я выросла в пузыре, защищенная от худших проявлений человечества, и поэтому была невероятно привилегированной. Но мысль о том, чтобы жить так, будто я каждый день веду с ним войну, наводила на меня неописуемую тоску.

- В жизни есть нечто большее, чем попытка не умереть. - Я не сводила взгляда с Риза, пока официант приносил наши заказы и ставил их на стол. - Это всего лишь концерт. Я обещаю, что буду в порядке.