К лучшему ли

Глава 1 Мария

Вбегаю в отделение и тут же налетаю на Софочку. Она с беспокойством зыркает на меня и торопливо шепчет:

— Машка, что случилось? Я поверить не могу, что ты опоздала на целых 40 минут. Макарыч лютует, — Илья Макарович врач хирург, 32 лет от роду, заступивший на смену и, не увидив меня на дежурстве, (мы с ним частенько в паре попадали в график, но мне казалось, что это вовсе не случайность) выразил свое недовольство.

— Сонька, прости! Я проспала, представляешь? Дай мне пять минут, — умоляюще смотрю на нее и несусь на всех парах в раздевалку.

Боже, как же я ненавижу опаздывать! За всю мою жизнь все опоздания можно пересчитать по пальцам одной руки. Сонька говорит, что я крайне ответственный и пунктуальный человек. Все бы хорошо, но повышенное чувство ответственности вызывает постоянную тревогу, волнение и лишнюю головную боль.

Фууух, надо выдохнуть и наконец успокоиться.

В темпе натягиваю форму, убираю волосы в тугой хвост и выхожу из раздевалки.

— Маш, и что это тебя так отвлекало от сна сегодня ночью или может быть кто? — доносится до меня насмешливый голос подруги и одновременно коллеги.

— Конь в пальто! Так, давай ближе к делу, что там на сегодня? — стараюсь быть как можно строже, а то она от меня так просто не отстанет. Не говорить ведь ей, что сосед в очередной раз до утра дебоширил за стенкой, а я, как обычно, терпеливо молчала. Мама уехала к тёте в Сочи погостить. Сонька давно говорила, что пора приструнить эту гопоту и вызвать полицию. Ну а я не решилась сходить и утихомирить его, да мало ли что в его пьяную голову взбредет.

— Кстати, о главном! — Сонька хитро улыбнулась и выдала мне как прошли сутки в нашем родном отделении. — Под утро привезли два таааких симпатишных мужчинки. В драке их немного потрепали. Лежат в платных палатах. Жаль, только недолго лежать будут, там ничего серьёзного, у одного вывих плеча, у другого сотрясение да ушибы и ссадины. Поэтому надо брать быка за рога!

— Сонька, прекрати, я сюда работать прихожу, а не за быками бегать. Дальше что?

— Ой, ну а что Сонька, нам с тобой сколько лет-то, личную жизнь надо налаживать. А ты нос от всех воротишь. Хотя бы вот Макарыч… — устало вздыхаю и закатываю глаза, наша песня хороша, начитай сначала. Софа, теряя запал, продолжила о главном, — Ну а так в принципе ничего интересного больше нет, бабульку привезли с переломом шейки бедра и женщину с черепно-мозговой после ДТП.

— Понятно. Ладно, спасибо, что прикрыла. Иди отдыхай. — обнимаю и целую в щеку на прощание. Спешу занять свое рабочее место, как слышу доносится в спину:

— Ты над моим предложением подумай.

Усмехаюсь и тут же забываю про её быков.

Вообще мы с Софой дружим с первого курса мед. колледжа и работаем вот уже три года в одном хирургическом отделении. Так уж получилось, что дожив до 23 лет у нас не было никаких серьёзных отношений. Ладно я, стандартная внешность, ничего примечательно, шатенка со средним ростом и зелёными глазами, высоким лбом и чуть вздернутым носом. Я себя никогда не считала красавицей, а когда где-то прочла, что каждый человек себя в зеркале видит в пять раз красивее, чем есть на самом деле, то моя самооценка заметно пошатнулась. Тогда как Сонька, блондинка со своей кукольной внешностью давно уже должна быть замужем, как минимум, за олигархом местного разлива. Не везло нам, ну да ладно. Мне и так хорошо.

Тем временем, занимаясь своими непосредственным обязанностями: перевязки, таблетки, уколы, капельницы проходит большая часть дня.

Только сев за свой стол, слышу голос Ильи Макаровича:

— Машенька, ну наконец-то мы встретились, тяжёлый однако день сегодня. А ты чего на обходе не была? Случилось чего? Может помочь? — засыпал он меня вопросами сходу.

— Нет, спасибо, Илья Макарович! Так вышло, — мягко улыбнувшись отрицательного машу головой.

— Понятно. Ты же знаешь, что всегда можешь ко мне обратиться, — с надеждой в голосе и преданностью в глазах говорит наш хирург. Я киваю и отвожу взгляд в сторону, испытывая неловкость. Так и не дождавшись от меня ответа продолжает:

— Вчера в 16 палату положили мужика, хамло и упырь. Будь с ним поаккуратней.

— Это у которого ножевое? — вспоминаю татуированного мужика. А Сонька мне про него забыла рассказать.

— Ага, ножевое, он хоть пока не в форме, но не нравится он мне, — морщится Макарович. И да, он прав, у нас самые разные эксцессы случались порой и далеко не самые приятные. И нападение, и требование, и угрозы.

— Хорошо. Спасибо за заботу! — стараюсь говорить спокойно. Не хочется обижать хорошего человека. М-да… И что же мне делать с его вниманием.

Вообще Илья Макарович хороший человек да и хирург он не плохой. Высокий, с голубыми глазами и волосами цвета спелой пшеницы. Не могу назвать его красавцем, но достаточно приятный человек да и положительный со всех сторон. Куда ни глянь. Что и настораживает. Я хорошо к нему отношусь, но мне хотелось бы оставить только рабочие отношения, без вот этих всех намёков и томных взглядов, о чем я не раз и говорила нашему доблестному хирургу. Он, конечно, не плохой вариант, как говорит Софочка, но не мой. Ну не дрогает и не екает у меня ничего внутри при взгляде на него. А должно ли?! Кто его знает…

Поднимаясь по чёрной лестнице (обычно все пользуются лифтом или другой лестницей, но всем нашим удобна эта, так как наше отделение крайнее) в хирургию с кипой бумаг в руках, натыкаюсь на этого самого упыря с сигаретой в зубах.

— Здесь нельзя курить! — выдаю я тут же.

Упырь оборачивается и впивается в меня своим наглым и грязным взглядом. Долго обсматривает своими мелкими зенками, от чего у меня подкатила тошнота, настолько недвусмысленнен был его взгляд. Тут же промелькнула мысль, что зря я привлекла его внимание, надо было молча пройти. Он преграждает мне дорогу и с вызовом вопрошает:

— А то че, лярва, сигареточку отнять удумала? Ну даваааай, — и надвигается на меня.

Блин, и почему я не поехала на лифте? Мысли лихорадочно крутятся в моей голове. Ноги затряслись, дыхание участились. Что же делать? Может закричать, конечно, уже вечер, и все разошлись по домам кроме меня, Макарыча да и пациентов. Илья, черт, он же меня предупреждал. Но не сделает же он мне ничего среди людей, хоть и больных.

— Что вы себе позволяете?! Я сейчас охрану позову! — голос хоть и дрогнул, но сказала достаточно убедительно. Но только не для упыря. Хочу развернуться и пойти обратно в приёмник, но меня резко дёргают за руку и пошатнувшись на ступеньках все бумаги разлетаются.

Дверь с нашего этажа открывается и выходит молодой мужчина. Смотрит на нас ровным взглядом и делает правильные выводы.

— Помочь? — обратившись ко мне спрашивает.

Я судорожно киваю и пытаюсь вырвать свою руку из упырского захвата. Промелькнула мысль, что останутся не хилые синяки от его лап.

— О, че эт фраерок впрячься за мадаму решил? — проговорил уголовник, выпуская мою руку. — Мы не закончили, — зло выплюнул сквозь зубы мне и направился на стоящего в дверях мужчину.

Гул в голове усилился, в глазах потемнело. Облокотилась на стену, пытаясь успокоиться. Блин, надо же кого-нибудь позвать на помощь, запоздало мелькнула мысль. Поднимаю глаза и вижу, что мужчина внимательно смотрит на меня засунув руки в карманы. А упыря и след простыл.

— Эээ… А где?… Что Вы ему сказали? — голос дрожит и никак не получается отдышаться. Черт, почему я так испугалась? Да, прошлое не забыто и все ещё сильно действует на меня. И как можно забыть, если в тот роковой день, я потеряла самое дорогое…

— С тобой всё нормально? — не отвечая на мои вопросы, спрашивает незнакомец, сходу переходя на ты. Ну да ладно, мы не гордые.

— Н-нормально. Спасибо Вам большое! — наклоняюсь и собираю всю бумагу со ступенек, краем глаза следя за мужчиной, который принимается вместе со мной поднимать листы.

На вид не больше 30 лет, среднего роста, хорошо сложен, на лице ни одной эмоции. Чёрствый какой-то, хоть и красивый. Тряхнула головой, прогоняя лишние мысли и заметила как незнакомец поморщился, как будто от боли и побледнел. Тут же спохватилась и затараторила:

— Подождите, Вы же с нашего отделения? Вам плохо? Да бросьте эту бумагу. Я сама соберу. Давайте я провожу в палату и врача позову.

— Нет, я сам, — сухо бросил, передал бумагу и пошёл обратно в отделение.

Проводила взглядом пациента до палаты, до платной палаты, мало ли что, вдруг ему хуже станет. Значит про него Сонечка говорила. М-да, не похож он на быка, хотя сила в нем определённо чувствовалась. Вон как упыря напугал, и что он ему, интересно, сказал. Кстати, про упыря то я и забыла, надо быть с ним осторожной, а лучше совсем не встречаться. Может в следующее моё дежурство его выпишут? Было бы неплохо.

Глава 2

Илья Макарович подкрался, как всегда, неожиданно, испугав меня:

— Маш, пойдём кофейку попьём?

— Господи! Ну зачем же так пугать?! — вздрогнув, и не добро глянув на хирурга, промолвила я. Видимо, ещё от встречи на лестнице не отошла.

— Да нет, это всего ли я, — засмеялся доктор, но подойдя ближе, нахмурился, — Машунь, а ты чего такая бледная? Болит что-то?

— Нет, все нормально. Пойдемте.

В ординаторской и одновременно комнате отдыха ожидаемо тихо и темно. Дневная смена ушла, передавая нам эстафету. Включаю свет, чайник, наливаю растворимый крепкий кофе с сахаром себе, без сахара Илье Макаровичу. К сожалению, на кофемашину отделение разжиться все никак не может, хоть бы какой благодарный пациент подарил. Но и таких все меньше.

— Точно? — не унимался Макарыч. — Может съела чего-нибудь не то? Слушай, а давай я тебе живот пропальпирую? — и лыбиться стоит. Довооольный своей идеей.

— Я, пожалуй, откажусь от столь лестного предложения, — усмехаюсь, передавая ему кружку горячего кофе.

— Маш, ну я же доктор, мне можно показать. Если что серьёзное пропустим? — не сдаётся хирург. А я отрицательно качаю головой. — Ну вот, я так хотел его увидеть.

— Кого? Мой диагноз "пищевое отравление"? — спрашиваю, выгибая бровь. — Илья Макарович, и когда Вы уже женитесь и оставите меня в покое?

— Как только ты согласишься, но и в этом случае, я не могу гарантировать спокойствие, — говорит с кривой улыбкой, а глаза серьёзные.

— О, Илья, вот ты где. Разговор есть, — приоткрыв дверь в ординаторскую, пробасил анестезиолог-реаниматолог Пётр Алексеевич Ветров.

— А мне давно пора работать, — улыбнувшись, киваю Петру Алексеевичу и направляюсь выполнять вечерние процедуры.

Вот как мне ещё сказать ему, что не интересует он меня как мужчина?! И при этом не обидеть. И как назло каждая смена проходит с Макарычем. Со всеми этими недобрыми мыслями иду капать своих пациентов.

Двигая за собой штатив для вливаний с заряженной капельницей, подхожу к платным палатам и слышу разговор:

— Макс, подожди, ты мне пару часов назад сказал, что сегодня уходишь и с рукой у тебя все нормально. Что изменилось?

— Передумал. Тебя же оставляют, — ответил ему уже знакомый мне голос.

— Так, мамочка, спасибо за заботу, но я тут… — не успел договорить первый молодой человек, услышав мой стук в дверь.

— Добрый вечер! Радецкий Евгений Александрович? — мельком посмотрела на уже знакомого мне мужчину, стоящего у окна. Он, я так полагаю, и есть Макс. Максим Владимирович Арский, вспомнились данные из истории болезни. Но вопросительный взгляд остановила на лежачем на кровати пациенте.

— Он самый, — лучезарно улыбнувшись ответил мне синеглазый брюнет, запуская руку в волосы и убирая непослушную чёлку.

— Позвольте Вашу руку. Мне нужно капельницу поставить, — еле сдерживаю улыбку от столь разительной перемены в лице пациента.

— Только руку? — искренне удивился Евгений Александрович, не отводя от меня озорных глаз. — А как же сердце? Хотя знаете оно уже Ваше, милая барышня. Макс, нет, ну ты видел? Как же мне уйти от сюда, если здесь все такие красивые? — Это он про Софочку. Мелькнувшая мысль, заставила улыбнуться. Надо будет ей сказать. — И почему я раньше так ненавидел больницы? — продолжал пациент.

— Как только закончится, нажмёте на кнопку позади себя.

Закрепив капельницу и отрегулировав скорость подачи препарата, разворачиваюсь, но уйти не успеваю. Свободной рукой, удерживая за запястье, Радецкий, что-то хотел сказать, но посерьёзнев выдал другое:

— Подождите… А что это?

Перевожу взгляд на свою руку и вижу уже хорошо проступившие сине-фиолетовые следы от хватки упыря. Поморщившись, убираю руку и встретившись взглядом с Максимом, поспешно опускаю глаза. Почему-то чувство стыда резко охватывает, как будто это я сделала, что-то плохое. Пробормотав нечто бессвязное, поспешила выйти из палаты.

После всех выполненных процедур ноги немного начинают гудеть. А сегодня ведь наша хирургия не дежурит по "скорой", что-то я рановато устала. Только вот в комнату отдыха совершенно идти не хочется, вдруг там Макарыч меня поджимает со своими лестными предложениями. Помыслив, что лучше я побуду в гордом одиночестве, поплелась в конец отделения. Уселась на диванчик, облокотилась головой о стену и постаралась расслабиться.

Разные мысли закрутились в голове. Как там мама у тёти отдыхает? Как дела у сестрёнки Маргаритки? Давно я с Ритой не общалась. Надо бы позвонить. Да и у мамы надо поинтересоваться, как день прошел. Глянув на часы — половина двенадцатого. М-да, поздновато для звонков, плюс ещё разница во времени в 4 часа. Ладно, все завтра. Ещё восемь часов дежурства и домой. Главное на время не смотреть и не ждать его, а то совсем остановится, мне назло.

— П-пап, мне с-страшно, — заикаясь, повторяю в который раз, и чувствую, что начинаю задыхаться.

Грудную клетку распирает от мелких, частых полувздохов и никак не удаётся наконец вздохнуть полностью. Дикий страх сковывает тело. Голоса сливаются в один сплошной гул.

— Папа! Остановись! — кричу из последних сил, но выходит лишь слабый писк. Перед глазами мелькают чёрные точки и не получается лучше рассмотреть лицо отца, который без конца повторяет моё имя и трясет за плечо, но почему-то не своим голосом.

— Маша, Машенька! — вздрогнув, резко открываю глаза, всматриваясь в обеспокоенный синий взгляд. — Вам приснился кошмар?

Перевожу дыхание, устало тру ладонями лицо. Лоб в испарине. Руки трясутся. Смотрю на часы и понимаю, что крепко заснула аж на полтора часа.

— Почему Вы не спите? Поздно уже. Что-то беспокоит? — знаю, что невежливо отвечать вопросом на вопрос, но возвращаться к неприятной теме ещё и с незнакомым человеком нет никакого желания.

— Да нет, нормально все. Бессонница, — пожав плечами с лёгкой улыбкой на чуть пухлых губах сказал Евгений Александрович. Мелькнула мысль, что он всегда улыбается в отличие от своего друга. А он очень даже хорош собой, высокий, спортивный, симпатичный, особенно губы красивые. И почему я обращаю внимание на его губы? Боже, я просто утомилась и не выспалась. В этом все объяснение. А он заулыбался ещё шире, будто понял о чем я только что думала.

Смутившись, отвела взгляд в сторону и порадовалась неяркому освещению в больничном коридоре.

— Маша, а мы можем с Вами увидеться ещё? Вне больничных стен. — Хотела пресечь попытки сразу, но Радецкий быстро продолжил, — К примеру, сходим куда-нибудь, развлечемся. Я интересный собеседник. Не отказывайте сразу. Подумайте.

— Я ничуть не сомневаюсь, что Вы крайне коммуникабельны и можете скрасить собой любую компанию, но я вынуждена отказать. Доброй ночи! — и быстро развернувшись, поспешила укрыться в ординаторской.

Пульс участился, дыхание сбилось. Слов никак подобрать не могла. Ладно хоть заикаться не стала и на том спасибо! И чего я так испугалась? Должно быть, что поддамся его обаянию и приму приглашение. Надо признать, что соблазн согласиться был велик. Молодой, красивый, обаятельный, весёлый, сильный, даже чуточку мажористый, я бы сказала. Нет, я все сделала правильно. Кто он, а кто я? Чтобы поиграл и бросил? Ему то что, подходящих полно. А я страдать буду. Нет, нет и нет! Всё. Забудь и не смей думать.

Допила свой остывший кофе. Никогда не понимала, почему люди кривят нос от холодного кофе. Мне нравится. И улеглась на диван надеясь, что в царстве Морфея не будет так страшно, как в прошлый раз.

Просыпалась медленно и не уютно, никак не могла понять, что же мне не нравится. Открыв глаза, наткнулась на плед. Разве я его брала? И тут же увидела Илью Макаровича, сидящим на стуле с немигающим взглядом, направленным на меня. Что-то пугающее было в его глазах. Раньше всегда все было с долей шутки, хоть и не без напряжения. Сейчас же захотелось уйти. Порывисто встала, не зная что сказать. Он тоже поднялся и подошёл ко мне слишком быстро, достаточно близко, наверное, боялся, что сбегу. Сделал глубокий вдох, но сказать не успел. Дверь с грохотом открылась и Надежда Сергеевна Павлова, наша деятельная во всем, операционная медсестра защебетала о всем и сразу, но увидев нас, замолкла на полуслове. Обвела непонимающим взглядом, но быстро справилась с замешательством, улыбаясь, продолжила рассказывать о погоде, пробках и наглых людях в маршрутках.

— Доброе утро! — поздоровалась я, выходя из ординаторской.

Вот это мы ей сегодня объявили повестку дня. Господи, теперь на работу хоть не приходи. Слухи и так были, а теперь перемоют все кости и нагородят то, чего и в помине не было. Черт бы побрал Макарыча!

Выходя на крыльцо больницы, делаю глубокий вдох. В этом году начало июня в Сибири тёплое, что не может не радовать. Солнце ярко освещает все краски городской суеты. И настроение, предсказуемо, заметно улучшается. Разве можно грустить в такой замечательный день.

Ближе к вечеру Софочка не даёт о себе забыть, разрывая, мой телефон уже третьем звонком подряд.

— Да, Сонька! Неужели ты так по мне скучала?

— Машка, ты совсем там от счастья умом тронулась и забыла, что я должна все новости узнавать первая? — негодует подруга.

— Эээ… Нет, я, конечно, знаю твою страсть, как любознательную головушку, но не понимаю о чем речь?

— Вот тихоня! О вас! Что там между тобой и Ильёй было? Я хочу знать всё: как, где, когда? — выдаёт подруга шокирующую меня информацию.

— Ты что на работе делала? У тебя смена только послезавтра, — ну, всё, можно увольняться. Блин, и ведь взрослые все люди.

— Я заявление на отпуск писала, сроки поджимают. Блин, ты мне зубы не заговаривай. Жду подробностей!

— Сонька, да брось ты. Ну не было ничего и рассказывать нечего. Все это больная фантазия, одинокой скучающей женщины. Ну ты что Надежду Сергеевна не знаешь?! — устало говорю и плюхаюсь на стул.

— Уууу… Жаль! Так, а ты помнишь что в эту субботу у меня день рождение? И мы идём в клуб. Отказы не принимаются. Жду тебя в клубе в девять. Столик заказан. Будет весело! Я тебе обещаю, — и сбрасывает вызов.

Вот чёрт! Ну знает же, что не люблю я эти все танцульки, душное, тесное, шумное помещение, где много неадекватных людей.

Глава 3

В детском реабилитационном центре я работаю вот уже почти два года, раза три в неделю. Это больше, чем работа. Это совместный успех труда ребёнка, мой и родителей. Пусть часто очень маленький, но такой желанный результат. Детям с церебральным параличом нелегко даются парой самые элементарные вещи, которые здоровые ребятишки делает по наитию: садиться, вставать у опоры, держать равновесие, ходить за ручку и многое другое.

После пяти часов массажа чувствуешь себя порядком уставшей, зато морально очень удовлетворенной. Да и мои маленькие пациенты платят мне своими очаровательными улыбками и маленькими победами, что даёт чувство приобщенности к чему-то нужному и важному.

Стоя на остановке, по пути к дому, набираю маму. Рассматриваю запястье, отмечая, что за 5 дней синяки от упыря сошли на нет.

— Привет, дочуль! — слышу мамин запыхавшийся голос.

— Мам, а ты чем занята? Привет! — такое ощущение, что она бежит.

— Ты не поверишь! Но я в тренажёрном зале. Регина все таки взялась не только за мой дух, но и за тело, — засмеялась мама.

— Мамуль, ты у меня всегда прекрасна! Но ты же знаешь, что нет предела совершенству, — улыбаюсь, представив свою миловидную 42-летнию мамулю на беговой дорожке. Мама всегда была очень стройной и утонченной блондинкой с зелёными глазами на высоченных каблуках. Компенсируя шпильками свой рост в 155 см.

— Спасибо, дочуль! Все таки жаль, что ты не прилетела. Ритусик с Региной очень соскучились по тебе.

— Я тоже скучаю! Очень. Прилечу сразу, как только смогу. Пока, мамуль, — всего лишь неделю назад она улетела, а по ощущениям гораздо больше.

Маршрутка, как назло, еле тащится. А ведь сегодня суббота и не должно быть таких пробок.

В спешке принимаю душ, привожу в порядок волосы, оставляя их распущенными. Слегка подвожу зелёные глаза, делая их более выразительными и наношу блеск на губы. Платье выбираю белое, лёгкое, без рукавов, длинной до середины бедра с не глубоким v-образным вырезом на груди. Девушка в отражении зеркала мне нравится.

С полуторачасовым опозданием захожу в ночной клуб "Абсент". Здесь, я была единожды и не могу сказать, что впечатлилась этим местом. Хотя, быть может, все дело в том, что я в принципе предпочитаю иной вид досуга.

Музыка играет так громко, что моментально закладывает уши, а грудная клетка, как будто начитает вибрировать изнутри. Слишком много народу, трудно протолкнуться. Как бы мне Соньку найти? Пробираюсь к столикам и наталкиваюсь на Андрея, друга детства Софочки. Он машет рукой в сторону дальнего столика, указывая мне верное направление.

При моем появлении подруга начинает визжать и лезет обниматься:

— Маш, а я уж думала, что ты не придешь! Почему так долго? — кричит мне прямо в ухо.

— Прости! Задержалась с детьми, — виновато улыбаюсь, но вряд-ли она меня услышала. Протягивая конверт с подарком и смотрю на её реакцию.

Сонька уже порядком на весёлые, впрочем, как и все остальные знакомые. Достаёт сертификат, пробегает по нему горящим взглядом и визжит пуще прежнего:

— Спасибо, спасибо, спасибо! — тараторит и продолжает меня тискать. Сонька давно хотела полетать на воздушном шаре, но почему-то не сделала этого раньше. — Ты же составишь мне компанию? — лукаво смотрит на меня и это притом, что знает, как сильно я боюсь высоты. С улыбкой отрицательно качаю головой.

Киваю ребятам и протискиваюсь за столик. Музыка заглушает почти все голоса и смех. Тут же в руку Софочка сует коктейль. Делаю глоток и понимаю, что он слишком сладкий, а пить хочется жутко. На столе полный бедлам. Разноцветное спиртное и гора закусок на любой вкус. Только вот воды я так и не нахожу.

Встаю и пробираюсь к бару через забитый танцпол. Мама дорогая, как же они здесь танцевать ещё умудряются в такой-то толкотне? Вскинув голову вправо, отвлеклась всего лишь на секунду, как в нос прилетает что-то твёрдое и чуть не сбивает меня с ног. Пошатываясь, все таки удаётся устоять на ногах.

— Чёрт! Что это было?! — выругавшись, подношу руку к носу и понимаю, что по подбородку уже ручьём течёт кровь, капая алыми кляксами на моё белое платье. Кто-то продолжает настойчиво трясти меня за локоть, поднимаю глаза и вижу испуганный взгляд:

— Евгений Александрович? — удивленно прогнусавила я, пытаясь остановить кровь. И тут же бросилась бегом, расталкивая людей, в туалет. Девушка, выходящая из дамской комнаты, даже придержала мне дверь с сочувствующим взглядом. Открыв холодную воду и наклонившись над раковиной, пытаюсь отмыть руки и лицо, отмечая краем сознания, что хлопнула дверь.

Горячая ладонь охватывает моё плечо и мягко, но настойчиво разворачивает к себе.

— Покажи мне лицо, — проговорил спокойным и твёрдым голосом… Максим Арский. Блин, почему-то я забыла его отчество. Хотя, я же не обязана помнить всех пациентов нашего отделения.

Правой рукой приподнимает мой подбородок, сканируя внимательным карим взглядом моё лицо. Левой продолжая удерживать за плечо. Дернувшись, попыталась вырваться, но он чуть усилил хватку.

— Что…? — хотела уже возмутиться, как дверь с грохотом открывается и залетает Евгений Александрович с белым полотенцем в руке.

— Машенька, прости Бога ради! Я не хотел! Держи, там лёд, приложи ко лбу, — протягивает мне белый свёрток со льдом.

— Дак это ты… Эээ Вы заехали мне в нос? — прикладываю полотенце к переносице и возвращаюсь к раковине.

— Нет… Да… В общем, так вышло! Там потасовка началась, а я тебя не видел. Дай посмотреть, — дернулся в мою сторону Радецкий.

— О нет, нет! Стойте на месте! И вообще, это женский туалет! Подождите, Вас же пару дней, как выписали и Вы снова в драку ввязались? — сама перепрыгивая с темы на тему, зачастила я. С удивлением поглядывая на обоих парней.

Евгений Александрович взволновано запускает руку в непослушные волосы и обеспокоенно смотрит на меня. А Максим, расслабившись, засунул руки в карманы брюк и наблюдает без тени какой-либо эмоции.

— Машенька, ну какая драка, что ты? Так! — встрепенувшись и вытягиваясь в полный рост продолжает Радецкий, — Чем я могу искупить свою вину?

— Ничем, — устало выдыхаю. — Кровь остановили. Жить буду. Оставьте меня, пожалуйста, одну!

— Но…, - начал было Евгений Александрович, но его перебил Максим.

— Пойдем. Подождём снаружи.

После того как дверь закрылась, убираю полотенце, поднимаю глаза к зеркалу и ужасаюсь. Боже! Что за вид!? Волосы взлохмачены, нос красный, лицо, шея, платье перепачканы кровью. Умываюсь, заново оттираю лицо и шею. А платье… Даже застирывать не имеет смысла, придётся выбросить.

Достаю телефон и набираю Соньке сообщение, что поехала домой и завтра позвоню. Вызываю такси.

Выходя из клуба наконец расслабляюсь и делаю глубокий вдох. Похолодало. Такси будет минут через семь. Зря я не взяла ничего, чтобы можно было накинуть на плечи. Зябко поежившись, оглядываясь по сторонам. В метрах десяти стоит небольшая группа молодых людей. Заметив меня, кто-то присвистнул и компания принялась ухмыляться:

— Девушка, а че эт с Вами стряслось? Может помочь? — с ленцой пробасил голос незнакомого парня.

Глубоко вздохнув, хотела отказаться, но внезапно появившийся Максим, бросил недобрый взгляд на молодых людей, грубо отрезал:

— Нет. Не надо. — И обращаясь ко мне бросил, — Я отвезу.

Я опешившим взглядом смотрю вслед удаляющегося мужчины, который направляется, по всей видимости, к парковке. Когда вышеупомянутый понял, что я и с места не сдвинулась, развернулся, выгнул бровь и уставился вопросительным взором, мол, чего стоишь?

— Я поеду на такси. Но, спасибо, конечно, за предложение! — криво усмехнувшись такому самомнение, направилась к, только что подъехавшему, такси.

Плюхаюсь на заднее сидение такси, проклиная этот несносный день. Сонька была права как никогда, было весело! Ну да ладно. Она же не виновата в том, что все несчастья липнут на мою… Эээ, а куда это он пошёл, а главное зачем?

И наблюдаю как Максим Арский подошёл к водителю, протянул купюру и отменил мой заказ. Обогнул машину и открыл дверь с моей стороны.

— Какого черта Вы творите? — моментально вспыхнула я.

— Ты не поняла. Это было не предложение, — делает жест рукой, предлагая выйти из салона авто. Когда видит, что я не собираюсь покидать такси выдаёт, — Помочь выйти?

Сказать, что я в шоке! Не сказать вообще ничего. У меня просто ступор. Застыв с открытым ртом, смотрю в почти чёрные глаза и отмираю только тогда, когда чувствую, что он держит меня за локоть и волочет за собой.

— Да пусти же ты меня! Нет, это уму не постижимо! Никуда я с тобой не поеду! Слышишь? Да я тебя даже не знаю! — пыхчу от возмущения, как ёжик, и пытаюсь вырваться.

Остановившись у чёрного внедорожника, Максим открывает переднюю пассажирскую дверь.

— А с таксистом ты знакома? К тому же мы с тобой уже на "ты". Помочь? — кивает на сидение.

Глава 4

Почти всю дорогу мы молчали. Увлеклась не радостными мыслями и далеко не сразу сообразила, что даже адрес свой не назвала.

— Инская, 136, - сказала и отметила, что ехали мы правильно, что странно. Но спросила о другом.

— А что с Евгением Александровичем? — поймав его вопросительный взгляд, пояснила, — Ну он же там с кем-то подрался, а вы его одного оставили.

— Переживаешь? — спросил как-то слишком тихо и пытливым взглядом уставился на меня.

Повела неопределённо плечом, не зная, что ответить на это.

— Он не один, — коротко добавил Максим.

Странный он какой-то, продолжая тайком разглядывать водителя, думалось мне. Слишком скуп на эмоции, молчалив и серьёзен. И руки у него очень красивые, длинные фаланги пальцев, аккуратные ногти. Дааа, красивые мужские руки, это моя слабость. О, а ещё очень самоуверен! Как же я могла забыть о самом главном. Но надо признать, что рядом с ним чувствуешь себя защищённой от всего. В таких случаях говорят, как за каменной стеной.

Остановившись вначале моего многоподъездного дома, заглушает машину.

— Спасибо! Всего доброго! — не дожидаясь ответа, быстро выпрыгиваю из машины, прикрыв дверь, направляюсь к четвертому подъезду, как слышу за спиной шаги. Оборачиваюсь и все больше недоумеваю.

— А Вы куда отправились, позвольте спросить?

— Я провожу, — как всегда, безэмоционально отвечает Арский.

Замечаю, что снова начинаю пыхтеть от негодования и, как старуха, ворчу себе под нос, продолжая искать ключи в сумке:

— Сначала "я отвезу", потоп "я провожу", а потом…, - открываю тяжёлую дверь и обрываюсь на полуслове, ругнувшись — Да чтоб тебя! Опять лампочку выкрутили.

Достаю телефон и включаю фонарик. Поднимаясь на третий этаж, думаю о том, что погорячилась я с чувством защищённости. А что если опасаться надо его, то, что тогда делать с этой "каменной стеной"? Останавливаемся около двери в квартиру.

— Проводили. Премного благодарна! — вставляю ключ и отпираю замок.

— А что потом? — спрашивает Максим Арский и с вызовом смотрит прямо в глаза.

— Не поняла. Вы о чем? — вмиг разволновалась я, даже ладони задрожали и вспотели.

— Ты сказала, что сначала отвезу, потом провожу, а потом?… — поймала себя на том, что даже не дышу, пока он не спеша проговаривал слова.

— А потом скажу "до свидания". До свидания, Максим…, к сожалению, забыла Ваше отчество, — быстро выпалила первое, что пришло в голову, а то подумает невесть что.

— До свидания, Мария! — в привычной манере сказал Арский, но, как мне показалось, чуточку улыбнулся. Или это просто тусклый свет на этаже?

Закрыв дверь, и почувствовав себя в относительной безопасности, наконец выдохнула свободно. Боже, как же я устала! Этот день отнял слишком много энергии.

Ну кто может ко мне припереться в такую рань в воскресенье? Трель дверного звонка действует на нервы, рискуя испортить настроение на целый день. Подскакиваю с кровати, хватаю телефон — 08:37. Ужас. Плетусь открывать дверь.

— Мария Андреевна Титаренко? — спрашивает молодой паренёк, с цветами и двумя коробками в руках.

— Да. Чем могу?… — нахмурилась я, глядя на него.

— Служба доставки. Это Вам, — вручает тяжёлый букет и коробки. — И подпись, пожалуйста, поставьте вот здесь, — протягивая планшетку, говорит курьер.

Закрываю дверь, и кое-как дотаскиваю все до дивана, принимаюсь рассматривать очень красивые цветы.

Наша маленькая двухкомнатная квартира наполняется умопомрачительным сладковатым запахом. Букет очень хорош, из разных цветов, есть даже экзотические. Жаль, что эта красота временна. Именно поэтому, я не люблю букеты.

Вытащив записку, прочла: "Надеюсь на прощение".

Открываю коробку побольше и вижу лёгкую ткань, цвета молока, уже догадываюсь, что это платье. Аккуратно извлекаю его из коробки и прихожу в восторг. Даа, оно очень красивое, чуть ниже колен, с неглубоким вырезом и с тонким поясом на талии. Примерив его, понимаю, что такое платье я бы точно не смогла позволить себе купить. Платье водопадом струится по всем изгибам моего тела. Не могу сказать, что оно очень нарядное, но оно однозначно очень нежное и лёгкое. Вкус определённо у кого-то присутствует.

Во второй коробке оказались эклеры из именной кондитерской, кстати слишком вкусные, что так и подмывали почревоугодничать.

Выходной проходил так, как ему и полагалось: уборка, готовка, стирка, глажка.

Во второй половине дня, я все таки решилась позвонить Софочке. На звонок мне ответили с седьмого гудка, когда я уже собиралась отключиться:

— Милая моя, как я рада, что ты позвонила! Я час назад приехала домой. Мне надо столько всего тебе рассказать. Кстати, а ты куда вчера так быстро делась? — скороговоркой выпалила она.

— Ой, Сонька, в двух словах и не расскажешь, — усмехнулась я.

— А давай я приеду? Посидим с бокалом вина, посплетничаем, как мы любим. Что привести? Вино, сыр, фрукты?

— Есть все кроме сыра, — засмеялась я, поражаюсь её неуемной жизненной энергии.

— Скоро буду. — и отключилась.

Включила фоном музыку и принялась не спеша накрывать на стол. Достала вино, бокалы. Намыла и нарезала фрукты. Сделала нарезку. Взяла бутылку, штопор, принялась открывать и, не рассчитав силы, сильно дёрнула рукой…ну, епрст! Вот почему у меня все не так, как у людей? И смотрю на медленно разливающее розовое пятно на футболке.

Глянув на часы, решаю отмыться от липкого вина, к тому же в запасе у меня есть минимум полчаса.

По-быстрому приняв душ, заворачиваюсь в полотенце, как слышу звонок в дверь.

Пошлепав босыми ногами, распахиваю дверь:

— Слушай, ну ты как Шума… хер, — и вижу перед собой расплывающееся в задорной улыбке лицо… Евгения Александровича.

— Если бы я знал, что ты меня так ждёшь, я бы приехал намноооого раньше, — засмеялся Радецкий.

Глава 5

Спохватившись, что я в одном полотенце стою перед неожиданным гостем, торопливо сказала:

— Евгений Александрович, Вы проходите в гостиную. Я на минуту, — указав направление рукой, скрылась в ванной комнате.

Торопливо надеваю синие джинсы и черную блузку, сушу волосы, пытаясь успокоить дыхание и вернуть нормальный цвет лица. Господи, ну почему при волнении у меня так сильно краснеют щеки?

Минут через пять-семь вхожу в гостиную и вижу как Радецкий спокойненько сидит в кресле и протягивает моё вино.

— Машенька, скажи-ка мне, а какого… Шумахера ты ждала?

— Евгений Александрович, а Вам не кажется, что это не Ваше дело? — начинаю вспыхивать я.

— Может и не моё….пока, но я все же хочу знать. И просто Женя, — с ленивой ухмылкой на губах, играя бокалом, проговорил мой гость.

— Зачем пришёл, просто Женя?

— За милосердием, — шутливо то ли спросил, то ли утвердил.

— Я же сказала, что все нормально. И спасибо за эклеры и все остальное. И мне кажется, что тебе пора, — мне, конечно, крайне приятно его внимание, и хочется надеяться, что это наша не последняя встреча, но с минуты на минуту придёт Сонька. А там вопросов не огребешь.

— Да, ты права. Тебе кажется, — улыбаясь, проговорил Женя. — Кстати, как вчера вёл себя Макс? Не сильно тебя напугал. Я, к сожалению, отвести тебя никак не мог.

— Да, твои друг порой ведёт себя хамовато и нагловато, — осторожно заметила я, наблюдая за реакцией гостя, который налив второй бокал, протягивает мне.

— Он мой брат. Двоюродный. Но и друг, конечно, тоже.

Взяла бокал, сделала глоток и даже не почувствовала вкуса вина, погрузившись в свои мысли. Братья, значит. Они очень разные. С Женей легко и приятно общаться. Ты не боишься каждую секунду ляпнуть что-нибудь не то. Он очень легко располагает к себе, не делая при этом ничего особенно. И эти его синие глаза… М-да, так и влюбиться не долго. Поймала себя на том, что мы неотрывно смотрим друг другу в глаза. Меня бросило в жар, когда он переместил взгляд на мои губы.

Резкий звонок в дверь меня отрезвил. Я подскочила и пошла открывать дверь.

— Маш, я ещё твой любимый торт купила, — переступая через порог, всунула мне в руку коробку. — А ты чего взъерошенная такая? Случилось что? — обеспокоенно проговорила она и тут же уставилась немигающим взором мне за спину.

— Добрый вечер! — очаровательно улыбаясь, сказал Женя, кивнув Софочке. — Машенька, мне и правда уже пора! — подошёл ко мне вплотную, приобнял и быстро скользнул поцелуем по моим губам. — До скорой встречи! — глядя на меня сказал и быстро вышел за дверь.

— Уииии! — вздрогнула я от писка Соньки, окончательно приходя в себя, и начиная наконец насыщать кислородом, свой изголодавший мозг.

Сходила за новым бокалом, давая себе немного времени, перед нескончаемым допросом. Усаживаясь обратно в свое же кресло, уже перестала запоминать вопросы, которые потоком сыпались:

— И давно это у вас? Я ведь его узнала. Это один из тех, кто в випах лежал. А я смотрю, ты все таки прислушалась к моим советам, да? Блин, какой красавчик! — закатила глаза Сонька, но говорит так и не перестала. — Ну и повезло же тебе, подруга! Ты видела как он на тебя смотрел? Запал, я тебе точно говорю. Ну? Чего ты молчишь? Рассказывай! — и даже, по-моему дыхание затаила, уставившись на меня.

Я засмеялась и устало проговорила:

— Да особо нечего рассказывать. Мы встретились в клубе вчера. Он ударил меня и…

— Ударил? В смысле? Как это? — перебив меня, Соня чуть не подавилась виноградинкой.

— Сонь, да нечаянно он, просто не заметил меня.

Рассказала я свою клубную историю. После допроса с пристрастиями она кивнула на цветы:

— Ну да, приходил, якобы вину загладить.

— Ну и везучая ты, Машка! Ради такого мужика и я бы не отказалась нос раскрасить.

Прыснули мы обе со смеху.

— Так, а что ты мне собиралась рассказать? — вспомнив причину нашей встречи, спросила я.

— Да после твоих приключений, мои события как то заметно потеряли краски, — отмахнулась Софочка.

Неделя началась с моего дежурства. Хотя два понедельника подряд выпадало рабочими днями крайне редко. Работы было не просто много, а хватило по горло: массовое ДТП, перитонит, ущемленные грыжи, пищевое отравление. Было такое ощущение, что скорая помощь решила нас наказать! Только непонятно за что. Зато с Ильёй Макаровичем мы разговаривали исключительно только по делу. И пары часов не вздремнув за сутки, так как тяжёлые пациенты требовали ежеминутного наблюдения, я почти выползала из отделения. Присев на лавочку в небольшой рощице нашей больницы, закрыла глаза. На улице было настолько тихо, спокойно и тепло, что почувствовав, как проваливаюсь в небытие, подскочила с лавочки и устало поплелась к остановке.

Проспав почти весь день, дико захотелось есть. А в холодильнике кроме торта, фруктов и сыра ничего не нашлось. Наспех одевшись, выбежала из дома, направляясь в ближайший супермаркет. Думая о том, чего бы мне хотелось на ужин, мой выбор пал на запечённую курицу с картофелем в духовке. Водрузившись пакетами, разделяя долю всех российский женщин, потопала домой. Да, не рассчитала я своих силенок. Кое-как преодолевая последний лестничный пролет, вздрогнула от громкого:

— Мария, зачем самой тащить такие тяжести? — строго сказал Евгений, забирая у меня пакеты.

— Женя? Что-то ты зачастил, — улыбнулась я в ответ.

— А ты не рада? — вскинув брови, спросил молодой человек.

— Рада, — честно ответила я, отпирая дверь и пропуская вперёд Евгения.

Разбирая пакеты и составляя все по своим местам, я задумалась, а какое место он отводит мне в своей жизни? Зачем приезжает сюда? Вызываю ли я у него какие-либо чувства? И если да, то какие? И это, конечно, же не вина. Что ему нужно?

— О чем ты думаешь? — вырвал меня его голос из моих тревожных мыслей.

Посмотрев на него, я опять невольно зависла. Какой же он красивый! Высокий, густые тёмные непослушные волосы, лёгкая улыбка. Тёмные джинсы, светлая футболка и чёрная кожаная куртка ему очень шли. Весь он как-то слишком хорош. И не место ему в этой маленькой кухне. И не место ему рядом со мной. Скрестив руки на широкой груди и прислонившись плечом к косяку, он насмешливо смотрит на меня, как будто знает то, о чем я сейчас спрошу. Хотя, может и знает. Нет у меня цели прятать и скрывать свои чувства и желания.

— Зачем ты пришел? — прямо спросила я и напряглась. Дышать даже боялась, пока ждала его ответа.

А он не спешил. Медленно подошёл ко мне, обхватил ладонями мою талию, почти сомкнув пальцы, слегка сжал, легко поднял и посадил не столешницу. Я порывисто вздохнула, почувствовав аромат цитруса с нотками пряностей и древесным переливом, что дает привкус сладковатой горечи. Наклонился к моему лицу, и поглаживая горячими ладонями мою спину, медленно сказал:

— За тобой!

Глава 6

Трепетность момента бездарно нарушил вызов айфона, оповещая хозяина, что в этот момент он кому-то понадобился. Я даже расстроилась такому вторжению.

— Говори, Макс, — подойдя к окну, ответил. — Что?… Да ёб… Да, понял я! Буду.

— Извини! Ехать надо. Ты завтра как, не на работе?

— На работе. До семи вечера.

— Хорошо. Дай телефон.

Пока ходила за телефоном, Женя задумчиво смотрел в окно. По его сосредоточенному лицу было видно, что не хилая мыслительная деятельность заняла его целиком.

Взяв мой телефон, набрал номер, сделал дозвон себе и быстро ушёл, коротко бросив: — Я позвоню.

Вот зачем мне все это надо? К чему? Думалось мне, пока занималась приготовлением ужина. Спокойно жила и не было у меня никаких неопределенностей в жизни. А тут нарисовался Женя. Да, Евгений слишком хорош! И любая была бы счастлива оказаться рядом с таким мужчиной. Любая… Но почему-то я не чувствую великого счастья. Мне рядом с Евгением Радецким хорошо, уютно, приятно и комфортно. Блин, как будто о диване говорю. Быть может он просто не мой мужчина? Интуиция подсказывает, что это затея не приведёт ни к чему хорошему. Нет у нас будущего. И если быть честной, не интуиция это вовсе говорит, а трезвый ум. Разные слишком. Мы, конечно, далеко не близко знакомы. И за эти несколько встреч нельзя узнать человека. Хотя, с другой стороны, и за целую жизнь так и не удаётся до конца узнать, прочувствовать и понять все помыслы и мотивы ближнего своего.

Вконец измучившись над извечным вопросом быть или не быть… нашим отношениям, вспомнилась японская мудрость "те, кто встречаются, неизбежно и расстаются".

Надо все таки поговорить на чистоту с Женей. А потом уже принимать решение.

Рабочий день в среду в реабилитационном центре выдался крайне продуктивным. Мои маленькие пациенты постарались на славу. А Настенька совершила настоящую победу и после занятия мне подарила свой рисунок. Ей девять и она только учится рисовать…

Переодеваясь, увидела два пропущенных звонка от Радецкого.

— Привет, Женя. Я работала, не могла ответить.

— Привет. Всё в силе? Ты будешь свободна через полчаса? Я подъеду? Сходим куда-нибудь, — услышала его голос и невольно улыбнулась.

— Да, только я не в больнице. Каменская, 87.

— Через 20 минут буду.

На улице послеобеденная жара спала и дышалось очень легко и свободно. Прохладный ветерок нежно треплет моё платье, цвета молока, и ласкает кожу. Вечер вступает в свою силу. Это особенное время суток, когда уже не день, но ещё и не ночь. Когда одни заканчивают свои дела, а другие только начинают притворять в жизнь свои идеи.

Женя приехал быстро. Вышел из машины и направился в мою сторону, не сводя с меня пристального взгляда с лёгкой улыбкой. Глядишь на него и получаешь удовольствие. Высокий, стильный, красивый.

— Ты прекрасно выглядишь! — подойдя вплотную, обнял меня и легко чмокнул в щечку.

— Благодарю, — кивнула я с улыбкой.

— Есть предпочтения? Куда ты хочешь отправиться?

— Здесь совсем рядом есть парк. Пойдём прогуляемся? Погода чудесная.

— Давай, — согласился он.

Когда мы вошли в парк, он взял меня за руку и спросил:

— Ты сказала, что ты здесь на работе? — почему-то нахмурился он.

— Верно. В реабилитационном центре. Мы занимаемся различными методиками адаптивной и лечебной физкультуры с ребятишками, у которых ДЦП.

— А конкретнее? Чем ты занимаешься? — как-то странно на меня посмотрев, спросил Евгений. Что было в его взгляде, я так и не смогла разгадать.

— Я делаю точечный массаж, провожу войта — и бобат-терапию. — Поймав его вопросительный взгляд, пояснила. — Войта-терапия — это активация двигательных рефлексов при соблюдении заданных исходных положений и точек раздражения. А бобат-терапия опирается на принципы кинезитерапии, ну, то есть лечение движением.

— Маш, это здорово! — с неподдельными восхищением ответил.

— Как-то так, — пожала плечами.

— Ты не голодна? Давай перекусим? Я здесь неплохое место знаю.

С кафе мы вышли уже поздно. На улице стемнело и стало безлюдно. Парк хоть и освещен достаточно хорошо, но моей усиливающейся тревоги это не умаляло.

Глава 7

Я не заметила, откуда они появились, несмотря на то, что все моё тело так и вибрировало от постоянно растущего напряжения. Это и Женя отметил, спросив "что с тобой?". Я просто каждой клеточкой чувствовала приближение опасности. Видать, шестое чувство у меня и правда развито хорошо.

Они как будто нас поджидали. Трое парней, на вид лет по весемнадцать-девятнадцадь. Может вовсе и не нас конкретно, а просто им нужна была жертва. А нам не повезло… Ну не может ведь снаряд попасть в одну воронку дважды, так ведь кажется говорят. Оказывается, может. Ещё до того, как они заговорили, мне все стало ясно. Меня пробила нервная крупная дрожь.

— Ох, какая цыпа! Глянь, Сыч, тебе такие нравятся, — обратился среднего роста парень к высокому и плечистому. Плечистый хмыкнул, оскалился и посмотрев на Женю рыкнул:

— Ну дык че, беседуем по-хорошему? Или как?

— Это смотря чего Вы хотите, — обведя настороженным и сосредоточены взглядом троих парней, проговорил Женя.

Меня замутило. А парни загоготали. Почувствовала, как Женя задвинул меня к себе за спину. Я никак не могла ни на чем сосредоточиться, обрывки прошлого вклинивались в настоящее дезориентируя меня окончательно.

— Два варианта. Либо сами отдаёте бабло, мобилы, цацки, либо мы забираем, — ответил тот, что выше ростом.

Последнее, что более-менее помню внятно, как Женя оттолкнул меня к стене. И первый сделал выпад в сторону самого здорового из парней.

Шум в ушах усиливался, медленно, но верно сдавливая голову. В глазах стремительно темнело. Задыхаясь и оседая по стене на землю, я хотела крикнуть, чтобы Женя отдал им все, но кажется так и не смогла произнести нечего, кроме бессвязного мычания.

Темнота поглотила меня, не давая шансов ни на то, чтобы помочь, ни на то, чтобы оказать сопротивление.

Меня кто-то трясёт за плечо. Но при такой слабости, я совершенно не хочу открывать глаза. Мне ничего не нужно, только оставили бы меня в покое. Но нет же! Что за настырность такая?

— Маша, Маша! Бл. ь! Слышишь меня? Да открой же ты глаза! — не унимается мой мучитель.

Через силу открываю глаза и упираюсь в обеспокоенный синий взгляд. Смотрю и не понимаю, что его так сильно напугало. Смотрю на губы и вижу, как тонкая струйка стекает из уголка его губ. Вспоминаю все слишком быстро и страх, волнение, отчаяние захлестывают с головой.

— Женя, что? Как? Ты им отдал? Что они хотели? Почему ты стал драться? Как ты не понимаешь? — чувствую, что снова задыхаюсь, хватая воздух снова и снова.

— Тихо! — рявкнул Женя. — Посмотри на меня! — обхватил моё лицо своими ладонями, разворачивая к себе, — Маша, все хорошо! Слышишь, малыш? Все хорошо! Никого нет!

И тут до меня доходит, что мы сидим в его машине, на заднем сидении. Порывисто выдыхаю наконец. А Женя меня прижимает к своей груди, крепко обнимая и гладя мои волосы. Что-то шепчет, но я никак не могу разобрать. Не могу поверить, что ничего непоправимого не произошло. Он долго держит меня в своих объятиях, давая возможность успокоиться и выплакаться.

— Я х-хочу домой, — дрогнувшим голосом проговорила.

Женя меня мягко отстранил, убрал прилипшие к мокрому лицу волосы и поцеловав в висок кивнул.

Доехали мы быстро. Дороги были пусты. В квартире Женя сразу же отправил меня в душ. Стоя под горячими струями воды, я никак не могла согреться. Зубы клацали, все тело была нервная дрожь. Я не знаю, сколько бы я ещё так простояла облокотившись на стену, отогревая свою душу, но в дверь постучал Женя. А я думала, что он уже ушёл.

Завернувшись в белый махровый халат, я поплелась на кухню. Судя по звукам, там и был мой спаситель.

— Держи, — протягивая мне кружку горячего чёрного чая, Женя смотрел мне глаза настороженным взглядом.

Я же напротив, не могла поднять на него взгляд уставившись в тёмную жидкость. Молчала я долго, никак не решившись что-либо сказать.

— Женя, спасибо! За всё! Но… зачем так рисковать?! У тебя разбита губа, руки в крови. Если бы не обошлось только этим? — уставившись на него немым укором, почувствовала, что глаза защипало. Поспешно отвернулась к окну, чтобы снова не разрыдаться.

Евгений подошёл, обнял меня сзади за талию и притянув к своему торсу, сказал:

— Маша, мы с 8 лет с Максом занимались дзюдо. Поверь, в этой ситуации не было никакого риска. — немного подумав, развернул меня лицом к себе, — Я надеюсь, что ты мне расскажешь, что с тобой произошло в прошлом, когда будешь сама к этому готова. А сейчас пойдём спать.

— Ты… Ты что хочешь остаться? — округлив глаза спросила я.

— Конечно. Я надеюсь ты тоже этого хочешь, — с очаровательной

улыбкой ответил Женя, подтолкнув меня в спальню.

Глава 8

Эту ночь мы впервые провели вместе.

Женя был нежным, внимательным и очень чутким к моим желаниям, хоть я их и не озвучивала. Он определённо знал, как доставить женщине удовольствие.

Утомленная и в конце концов расслабленная, я лежала на боку и в свете луны всматривалась в образ лежащего на животе мужчины. Он спал легко и естественно. В принципе, как и все что он делал было натурально, свободно и произвольно. И вроде бы все происходило так, как должно происходить между мужчиной и женщиной, которые в определённой мере симпатизируют друг другу. Но меня терзало усиливающееся чувство неправильности всех развивающихся действий. Мне не достаётся чего-то искренне принадлежащего только мне. Такое ощущение, что я упиваюсь чужим счастьем. А мне же остается лишь лёгкая грусть от того, что счастье не моё.

Может я слишком много думаю не о том? Устало повошкавшись в поисках удобной позы, я наконец забылась тревожным сном ближе к утру.

Проснулась от звука входящего сообщения.

Евгений: "С добрым утром, соня! Будить тебя было жалко. Целую! Позже позвоню. "

Как Вы уже поняли, наши отношения развивались слишком стремительно. Из-за постоянной занятости, мы мало времени проводили друг с другом. Но после той ночи, он почти каждый вечер оставался у меня, кроме тех суток, что я была на дежурства. Все было как у всех: ресторан, кино, вино и прочее.

Мы были с ним вместе чуть больше месяца. Около шести недель. До одного случая…

Середина июля выдалась дождливой. Вот уже несколько дней льёт не переставая, все небо затянуло и не видно нигде и намёка на хотя бы маленький, но такой желанный просвет. Мелкая морось сменяется проливным дождем, вызывая хандру и вечную апатию.

Стоя на крыльце родной больницы и надеясь, что небо все же сжалиться над моей бедной тушкой и перестанет низвергать нескончаемые массы влаги. Выискивая глазами такси, которое уже 20 минут как едет и никак не может прибыть, сетую на несправедливость вселенной или же мою собственную недальновидность. Ну как я могла забыть зонд?

— Машенька, пойдём я тебя подвезу, — вырос из ниоткуда Илья Макарович.

— Нет, нет. Спасибо! Такси уже едет, — натянуто улыбаясь, ответила.

— Да брось ты! На дорогах пробки, коллапс из-за дождя. Сколько ты ещё ждать будешь? И вряд-ли дождёшься. Пойдём, — схватил меня за локоть и потянул за собой.

Я засопротивлялась и замотала головой.

— Илья Макарович, не нужно. Спас… — не успела договорить, как он резко меня развернул, притянул к груди и зашипел.

— Маша, ну сколько можно бегать от меня?

Я просто не ожидала от него такой прыти и не успела никак отреагировать. А он с силой впился в мои губы, пытаясь просунуть мне язык в рот. Протиснув руки между нами я с силой начала его толкать. Получилось не сразу, но он наконец выпустил меня.

— Вы в своём уме? Люди вокруг! И так приходится выслушивать сплетни. Да и повода я Вам, Илья Макарович, никогда не давала! — гневно прошипела я.

Развернувшись, я уперлась взглядом в машину Жени. Он сидел и смотрел на нас. По лобовому стеклу медленно стекали капли и выражения лица я точно определить не могла. Сделав шаг в его сторону, Евгений покачал отрицательно головой. Завёл машину и уехал.

Сидя в злополучном такси, я набирала раз за разом номер Жени. Писала сообщения, что он не так все понял. Хотелось все объяснить. Боже, как же пафосно и замылено все это звучало! А другие слова никак не шли мне на ум.

Он не отвечал и сам не звонил и не писал уже неделю.

Я не могу сказать, что мне было так сильно плохо, что я жить без него не могла и не знала как. Нет, я могла и знала! Даже чувство напряжения, что копилось все то время, пока мы общались, начало меня отпускать. Как будто свершилось то, чего я ждала на подсознательно уровне.

Нет, я скучала по нему. Мне не хватало нашей беззаботной лёгкости в общении. Его неизменной мягкой улыбки. Не доставало его тёплых, уютных и сильных объятий.

Но в то же время я понимала, что Женя заслуживает гораздо большего. Не этих полуотношений, полутонов и полуощущений. Я не могла ему дать то прекрасное, интимное и глубокое чувство эмоциональной привязанности, в которое верила сама, но… не чувствовала. Женя достоин лучшего!

И все же поговорить нам однозначно нужно. Расставить все точки.

В который раз набирая Евгения, я и не рассчитывала на ответ.

— Да, Маша, — как-то хрипло сказал он.

— Женя… — облегчённо выдохнула. — я хотела объясниться… Может встретимся?

— Маша, не надо! Все понятно. Мне ведь и раньше говорили… Предупреждали…

— Ты все решил уже? И мне слово не дашь?

Так и не получив ответа, я продолжила:

— Женя, я хочу сказать тебе спасибо! За всё! Всего доброго и хорошего!

— Будь счастлива, Машенька! — сдавленно проговорил и первый прервал звонок.

Слова дались мне с трудом. Но на сердце стало легче.

Глава 9 Максим

— Женя, что нового сказал врач? — стоя в больничной палате, смотрю на него и не узнаю.

Бледный, осунувшийся, угрюмый и упавший духом. Женя лежит на спине, а на лбу большая гематома переливается желто-сине-фиолетовыми красками. Смотрит куда-то в одну точку, одному ему лишь известную, задумчивым и отрешенным взглядом, держа в руках мобильный телефон. Он не слышит меня. Поглощенный своими мрачным мыслями, находится в данный момент далеко от этих белых стен.

Даю ему время созреть для разговора, садясь в кресло напротив больничной кровати, терпеливо ожидая, когда он дозреет и поделится своими соображениям. А я думал, он уже прошел стадию отчаяния. Вчера же все было нормально. Ну как нормально? Разве может быть нормально в такой ситуации? Ну более-менее точно все было. И тут мой взгляд снова падает на телефон. Он говорил с ней…

— Маша, снова позвонила. — В подтверждении моих слов, глухо произнёс брат. — В ту ночь, я ехал к ней…

Вот значит как? Такие подробности той злополучной аварии, я не знал. Было только известно, что Женя сел за руль ночью в ливень. Плохая видимость, скользко, превысил скорость и не справился с управлением, выехал на встречку. А дальше, все по сценарию: скорая, больница, операция, неутешительный прогноз, и ещё одна операция в перспективе и как можно быстрее в Израиле.

— Ты ей снова не сказал? — уже и так зная ответ, спросил я.

Отрицательно помотав головой, он продолжил:

— Всё таки Маша необыкновенная! Она другая… Я вообще-то кинул её сейчас. Нет, конечно, я цивилизованно выразился, слова старался подобрать… Но один хер… — задумался, словно снова вспоминая разговор. — А она мне спасибо сказала! Прикинь, Макс, спасибо?! Ни слез, ни истерик, ни уговоров, ни упрёков.

Помолчав и собравшись с мыслями Женя продолжил:

— Даже к лучшему, что я накануне психанул и повёл себя как баран, когда увидел её с этим ушлепком. Повод выдумывать не надо, — не весело усмехнулся.

— Тебе не кажется, что нечестно, прежде всего по отношению к ней, лишать её права выбора?

— Не кажется! — твердо отрезал Женя.

— Ты не доверяешь себе или ей?

— Бл. ь, Макс! Да как ты не понимаешь? Если она узнает, то больше не отойдёт же от меня! Здесь на мне уже поставили крест. Кто сказал, что за бугром будет иначе? Машка ведь слишком добрая и сердобольная. — Зло усмехнувшись, добавил, — А как говорила Вики Баум "жалость самое худшее из всего, что можно предложить женщине". Вот скажи, на хрена мне её жалость?

— А если это не жалость, а любовь?

— Любовь? Макс, ты сам то веришь в то, что говоришь? — устало выдохнув, откинулся головой на подушки и продолжил, — Я в любом случае не хочу ломать ей жизнь. Только не ей… И только попробуй ей сказать! — сквозь зубы зло предостерёг меня Женя.

— Что сказал врач? — напомнил я ему свой вопрос.

— Послезавтра вылет. Готовят транспорт — поморщившись от боли и сдерживая стон, продолжил, — И, Макс… присмотри за ней, пожалуйста!

Поднимаясь, кивнул, собираясь уйти, как дверь палаты распахнулась и зашли сестра и мать Жени.

— Привет! — поздоровалась Анжела и нарочито бодро защебетала, — Ну как ты тут, братишка? Боевой дух ещё не растерял?

— А ты что, пришла языком почесать для поднятия моего боевого духа? Не дождёшься! Кстати, ты ещё воспитательную взбучку не получила, за свою последнюю выходку, — в тон ей отвечает Женя.

— Анжела, о чем говорит Евгений? Чего я не знаю?

— Ну что ты, мамуль! Это Женечка так шутит — хмыкнула младшая белокурая сестрёнка.

— Мальчики, я всякой вкуснятины домашней принесла, налетайте! — скомандовала Наталья Германовна. — Сынок, ты сильно осунулся. Ну ничего! Послезавтра будем уже в Израиле. Клиника лучшая, врачи высококвалифицированные, новейшее оборудование, опыта — через край! Все будет хорошо! — твёрдо сказала и мягко улыбнулась наша железная леди, которая знала все всегда лучше всех. — Макс, ты тоже похудел! Сиднями сидишь все в этом офисе. Света белого не видишь.

— Может наоборот, избегался? — парировала Анжела с веселым смехом.

— Кстати, Макс, не забудь завтра привести мой рабочий ноутбук.

— Но тебе рано ещё работать! — запротестовала Наталья Германовна.

— Мам, я ведь большой мальчик! Разберусь — мягко, но однозначно ответил Женя.

— Мне пора, — жму руку брату и, прощаясь со всеми, ухожу.

В офисе засиделся допоздна. Почти все работу, которую делал Женя, пришлось взять на себя.

Открывая входную дверь, и устало скидываю ботинки, прохожу сразу в ванную. Хочется расслабиться и забыться. Стаскиваю одежду, бросая в корзину, и встаю под горячий душ. Упругие струи горячей воды бьют по мне, согревая и расслабляя мышцы в теле, но не мозги в голове. Вены расслабляется и расширяются под воздействием жара, усиливая приток кислорода к голове, ускоряя ход не нужных мыслей. А мысли эти, как их не гони, постоянно возвращаются к девчонке…

Глава 10

Должен признать, что Женя прав. Мария необыкновенная. Не похожа на других. И особое её очарование в том, что сама она не осознает каким сокровищем является.

Маленькая, хрупкая, стройная шатенка, высокий лоб, чуть вздернутый маленький носик, очень красивые чувственные губы, а зелёный омут глаз лишает всяких сил, стоит лишь в них взглянуть…

Я не имел осторожность заглянуть…

При воспоминании нашей первой встречи, злость набирает обороты моментально, как и прежде, непроизвольно сжимаются челюсти и кулаки, дыхание учащается и становится тяжелее. Если бы не Маша такая бледная и напуганная до нельзя, я бы не сдержался и убил на месте этого утырка. Не хотелось её пугать ещё сильнее. Уж слишком не в себе она была.

Позже я не смог отказать себе в удовольствии с ним "поговорить" по душам, так сказать.

Она не выходила из моей головы ни днем, ни ночью. И мне не понравилось, как Женька отреагировал на неё в больничной палате. Он всегда был слишком учтивым и милым с девчонками. Но тут было нечто иное. И я сразу почувствовал опасность. Но не предпринял должных действий. Ведь время ещё было, как тогда я полагал.

Постоянно думал о ней. В мыслях она давно была моя…

Сразу после выписки, я постарался узнать о ней как можно больше. Живёт с мамой учительницей. Отец трагически погиб десять лет назад. Работает в больнице. Подрабатывает в реабилитационном центре с больными детьми. Ну как подрабатывает, там она скорее занимается благотворительностью. Тихая, скромная, милая.

А потом мы рандомно встретились в клубе. Встреча, конечно, была эпичной. Женьку здорово совесть нагрызла. Но домой её повёз я. Не мог упустить возможность побыть с ней рядом. Женю оставил в клубе приглядывать за Анжелкой.

Меня приятно удивило и то, что оказывается у этого милого зеленоглазого создания есть и зубку, и коготки. Как только я разбудил в ней зверька, она предстала передо мной взъярившимся котёнком. Так и хотелось, подойти, прижать к себе и погладить вздыбленную шерстку.

Ну а каких усилий мне стоило просто отпустить её уйти в квартиру и захлопнуть дверь. Я не позволил себе её коснуться. О чем вскоре пожалел… Она и так смотрела на меня своими округлившимися зелёными глазищами, как на удава. Не хотелось её отпугнуть своим натиском ещё сильнее.

Что уж говорить о ней, когда и меня то этот натиск с моей стороны и пугал и озадачивал. Никогда прежде я не чувствовал ничего подобного. Это было сильней меня. Я просто знал, что она должна быть моей. И она будет моей. Это было как само собой разумеющееся. Но к сожалению только для меня…

Женька, молодец! Разглядел в ней слишком быстро не просто хорошенькую девушку, а доброго, чистого и искреннего человека. Что, в принципе, у него редко случалось. Для него первостепенную роль играл, так сказать, экстерьер: шик, блек, красота. Поэтому я его недооценил. Да и работы прибавилось хорошо, засиживался в офисе допоздна. Занят я, бл. ь, был! А когда понял в чем дело, то было уже поздно…

Ну как я мог пропустить и не заметить тот момент, что Женька кем-то увлёкся?! Как, бл. ь, а?! Да и кем? Марией! МОЕЙ МАШЕЙ!

Когда я понял в чем дело, они встречались уже около недели! НЕДЕЛЯ!

Что было потом, я не хочу даже вспоминать! И винить я никого не мог, кроме себя! Ни её, ни брата! А бесконечные вопросы в духе почему я не сделал и не сказал хоть что-нибудь раньше, добивали меня окончательно!

Меня ломала, разрушала и разбивала мысль, что она сейчас с кем-то рядом! Но останавливало то, что этим кем-то был мой брат. Мой родной человек. А близких и родных людей у меня почти не осталось. Иначе ничто бы меня не заставило бездействовать.

Не думал, что Брат вырос до серьёзный отношений. Но он утверждал именно это. А Маша не годилась для одноразовой роли. Об этом я сразу сказал ему.

И я, сцепив зубы, дал им шанс.

Вылет у Женьки был в четыре часа. Со всеми этими сборами и транспортировкой на фирму малость пришлось подзабить. А завтра совещание по новому тендеру. Придётся ехать в офис.

На работе просидел сильно затемно. Ехать сейчас к Марии не вариант. Поздно уже. Но мне просто необходимо с ней поговорить. Посмотреть как она. Переживает ли из-за Макса. И если да, то как сильно. Мне надо все выяснить. И самое главное, больше никого к ней не подпустить! Не быть дважды одним и тем же граблям. Не быть!

Но я все же приехал к ней. На часах первый час ночи. Припарковал машину так, чтобы было видно окна её квартиры на третьем этаже. В окошке тускло горел свет. От ночника, скорее всего.

Желание к ней подняться было слишком велико. Пока сидел в машине оно росло в геометрической прогрессии. Я уже потянулся к кнопке старт/стоп, чтобы не было соблазна сорваться, как в её окне загорелся свет. Я дернулся и почувствовал, как напряжение в моём теле с каждой секундой всё больше увеличивалось и давило словно бетонной плитой, пока я продолжал, как маньяк, пялиться на жёлтый свет, льющийся из её окна. Тень быстро промелькнула за окном и свет выключился. Вроде и я должен был бы расслабиться, но тут к её подъезду подкатило такси. Стремительно распахнулась подъездная дверь. А внезапно появившаяся Мария быстро юркнула в такси.

— Да ну на хер! — сказал я вслух, скорее всего сам себе, потому как был-то один в салоне.

Завел машину, и вывернув руль, последовал за автомобилем. Сказать, что я охренел, не сказать ничего. Злость, гнев и ярость менялась с негодование, волнением и тревогой, образуя крышесносный коктейль. Вот куда она на ночь глядя собралась?! Бляяят. ь! Мысли подкидывали одну версию хуже и гаже другой! Хотелось обогнать такси, силком вытащить эту девчонку, хорошенько встряхнуть и потребовать объяснений. Какого черта она творит?! Но я продолжил следить, сгорая от собственных предположений.

Ехали мы недолго. Ночные дороги были пусты. А остановились… у ночного клуба! И какого?! Ночной стриптиз-клуб "Машенька" 21+ имел, мягко говоря, опасную славу, а посетители сомнительную репутацию. Твою мать! Ей что, в прошлый раз было мало?! Вот куда она потащила свою… Так, наблюдаю, как она рассчитывается с таксистом и выходит, направляясь в сторону входа. Но что-то не так… Одета! Одета она не для клуба. Толстовка, джинсы и кроссовки.

На фейсконтроле её не пускают. Я даже успел порадоваться, но как оказалось зря. Она с завидной настойчивость что-то объясняет, по-моему, даже угрожает и охрана расступается, освобождая проход.

Выхожу из машины, направляясь следом, по пути отмечая, что такси она отпустила. Черт, не нравится мне все это!

Глава 11

Тороплюсь догнать Марию, боясь её упустить. Но теряю её хрупкую фигурку. Народу хоть и не сильно много, но все же в полутьме коридора я её упустил. Быстро просматриваю основной зал, танцпол, бар и столики. Поднимаюсь на второй этаж, в надежде, что там обзор гораздо лучше. Всматриваюсь в толпу, выискивая маленькую девчонку в синей толстовке. Но её нигде нет.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Ну где она может быть?! Остался только туалет и… приват-комнаты.

Разворачиваюсь, и чуть не сбиваю с ног яркую брюнетку с опахалами-ресницами. Девушка охает от неожиданности, но тут же переобувается и сладко тянет:

— Красааавчик, а ты не меня ищешь? — призывно улыбнувшись, оглядела она меня.

— Нет, — так и хотелось сказать — слава богу, но сдержался, и обойдя "красотку" устремился по лестнице на первый этаж.

Не успел я распахнуть двери женского туалета, как от туда вывалилась, чертыхаясь, блондинка повиснувшая на шее моей Марии, которая в данный момент явно не обладала способностью здраво мыслить и крепко держаться на ногах. Промелькнула мысль, что где-то я её уже видел.

— Машка, я, ч-честно, вела себя хорошо… иик… просто эти уроды…

— Слушай, Сонь, давай потом, — прислоняя свою ношу к стене, Маша перехватила её сумку в другую руку, взяв удобнее и продолжила, — сейчас главное, свалить отсюда целыми. Пойдем быстрее, — и взваливая ношу себе на плечо, потащила к выходу.

Наконец выдохнув свободно, чувствую, что готов разулыбаться, вероятно от того, что все обошлось. Но отшлепать её все равно хотелось. И я непременно это сделаю. Позже.

Подхожу ближе и ловлю настороженный и хмурый взгляд Маши. Узнала. И на том спасибо! Подхватываю на руки её хмельную подругу, не отводя глаз от лица моей… Ммм… Кто же она мне?

— Эээ, п-поставь на место! Не твоё! Маша, к-кто он? — слабо возмущается заикающимся голосом подруга.

А Мария снова опускает глаза и молчит. Правильно. Пусть пока лучше молчит.

Ни жена, ни любовница, ни возлюбленная. Кто же? Чувствую себя, как то странно. Я как будто, ведомый кем-то или чем-то не могу оставить её в покое! Не могу не думать о ней, не вспоминать! Я ведь не планировал к ней ехать сегодня, наблюдать за её окнами. Черт, это как какое-то наваждение! Или безумие! Может я тронулся умом? И уже псих! Иначе как все это объяснить?

Подхожу к машине с ношей на руках и не весёлыми думами в голове, краем глаза следя, чтобы моё Наваждение не отставало. Конечно, не с той ношей, которую хотелось бы, но это только пока. А блондинка тем временем тихо посапывает мне в шею, чем порядком раздражает. Но ничего, я потерплю. И обязательно придумаю, как Мария со мной расплатиться. Не зря ведь я таскаюсь с её подругой.

— Мария, возьми ключ в правом кармане брюк.

Парковка освещена хорошо. И я беспрепятственно вижу всю гамму эмоций на лице моей визави. Растерянность сменяется возмущением, а замыкается вся цепочка нерешительностью.

— Может Вы её поставите? А я подержу, — неуверенно сказала Маша.

На что в ответ от подруги получила нечленораздельное мычание, которое было красноречивее любых слов.

Вздохнув, она растерянно подошла и боязливо полезла мне в карман, стараясь не смотреть на меня. Я же еле сдерживал смех.

Быстро выдернув руку, она зашипела, как рассерженная кошка:

— Там ничего нет!

— Я сказал в правом кармане. Это левый.

Так и хотелось её поддеть ещё каким-нибудь жарким словцом, но увидев как она вспыхнула и с каким остервенением полезла во второй карман, передумал.

Нажав на кнопку разблокировки дверей, она со злостью распахнула заднюю дверь. Я положил сей ценный груз, а Маша впихнула мне в ладонь брелок. Обошла машину и села на заднее сидение с другой стороны.

Интересно, на кого или на что конкретно сейчас она злиться, думалось мне пока усаживался и заводил двигатель авто. На себя, на меня или может на подругу?

— Королева, 54, - буркнула она, придавая подруге сидячее положение и пристегивая, которую развезло окончательно.

Глянув на время — половина третьего. Дааа, чувствую сна мне сегодня не видать ни в одном глазу. Ну да ладно. Лишь бы рядом с ней.

— Зачем Вам это? — слышу голос, который вряд-ли смогу уже забыть.

— Может у меня доброе сердце, — посмотрев в зеркало заднего вида, ответил я.

— Как Женя?

Бл..ь, ну не на столько же?! Почувствовал, как заскрипели мои зубы и руки, непроизвольно, сильнее сжали руль. Как же долго я запрещал себе думать о том, что они… вместе. Были вместе. Месяц! Гребаный месяц! И как сильно он до сих пор дорог ей? Черт! Я не был готов к этому вопросу. Вот и что мне ей ответить?

Я на дух не выносил ложь! И сам никогда не врал. Если не хотелось что-либо говорить, лучше вовсе промолчать, чем нести всякий бред.

— В Израиле, — сказал я часть правды. Надеюсь, вопросов больше не будет.

Оставшуюся часть дороги, мы проехали молча, к моей радости.

— Сонь, Соня! — попыталась растормошить подругу Мария, когда мы подъехали к её дому. Но та что-то промычала в ответ. — Ну, Сонька, получишь ты у меня завтра, — тихо добавила в конце.

Я вылез, обошёл машину, открыл дверь и уже привычным движение поднял на руки Соню.

Маша семенила рядом, открывая и придерживая двери. Лифт остановился на седьмом этаже. Она позвонила в одну из дверей, и та почти сразу распахнулась.

Вышла ухоженная женщина лет сорока пяти-сорока семи с обеспокоенным взглядом.

— Елена Сергеевна, вы только не переживайте сильно! Она просто уснула в машине, ну и…

— Здравствуй, Маша, — перебила её женщина и, поджав губы, кивнула мне. — Я поняла. Проходите, пожалуйста, — посторонилась и указала рукой направление.

Отнёс и положил спящую Соню на кровать в комнате и вышел в коридор.

— Маша, молодой человек, — посмотрев на меня, женщина тяжело и устало вздохнула и сказала, — прошу прощения за поведение Софьи! И спасибо Вам большое!

— Всё нормально. Елена Сергеевна, мы пойдём.

— Маша, поздно ведь уже! Может ты останешься?

— Я её отвезу, — опережая ответ, который может последовать от Марии, сказал я и подтолкнул за локоть её к выходу, — Всего доброго!

В машине она снова села на заднее сидение. Неужели боится меня? Я вроде повода не давал. Хотя правильно, пусть боится! Но не меня, а всех остальных мужиков. И обходит их десятой дорогой. Впредь будет так. Уж я постараюсь.

До дома Марии минут тридцать — сорок езды в одну сторону. Туда — обратно, это больше часа. Принимаю решение и сворачиваю с дороги, тормозя через десять минут.

— Я не поняла. А мы где? — с недоумением и опаской взирает то на меня, то по сторонам.

— Мы у меня дома, — как можно спокойней ответил я, хотя руки подрагивали от её близости.

— В смысле? Ты же сказал, что отвезешь меня?

Вижу, что начинает закипать мой котенок. Дыхание учащается, грудь вздымается, а глаза сужаются.

— Я и отвёз.

А что? Разве нет? Я же не говорил куда.

— Так, понятно.

Выходит из машины, рьяно достаёт телефон и интенсивно водит пальцем по экрану. Такси, наверное, вызывает. Нет уж, милая!

Выхожу следом и закрываю машину. Скоро будет светать.

— Мария, сейчас около четырёх утра. До твоего дома ехать минимум сорок минут в одну сторону. У меня рано утром важное совещание. Я хочу поспать хотя бы пару часов. А на такси с левым мужиком я тебя не отпущу. Ну что ты на меня так смотришь? Да не съем я тебя! И даже не притронусь, но если только сама попросишь, — усмехаюсь, когда вижу сомнение в зелёном омуте и дожимаю, — Или ты боишься меня?

Фыркнула, скрестила руки на груди, словно отгораживаясь и защищаясь от меня.

— Ну, во-первых, тебя никто не просил нам помогать. А во-вторых, почему я должна тебя бояться?

— Никто и не отказывался.

Почувствовав, что она сдалась, указал рукой направление, пропуская её вперёд. А то вдруг сбежать удумает. Хотя, кто бы её отпустил.

Глава 12 Мария

Поднимаемся на лифте на двадцать пятый этаж. Двадцать пятый! Жесть! Так, главное об этом не думать. Просто расслабиться, дышать спокойно и глубоко. Ещё этот сзади стоит и нервирует меня. Я прям чувствую его взгляд на теле, а на затылке его горячее дыхание. Волосы шевелятся или это мурашки? Блин. Он стоит слишком близко. Мне жарко от него. Делаю полшага вперёд. Хоть какое-то расстояние.

Вот что я творю? Иду в квартиру к малознакомому мужику! Это похоже диагноз. А если он извращенец, маньяк, психопат, шизофреник? Блиииин, он мне всегда странным казался! Как кстати, вспоминается фраза, которую недавно где-то прочла "если ты доверяешь первому встречному, то ты рано или поздно покойник".

Дверь лифта открывается, но я так и остаюсь стоять. Надо уйти. Поворачиваюсь к Максиму и встречаюсь с карими серьёзными глазами.

— Поздно засомневалась. Ты уже почти в квартире. Ты всегда такая доверчивая?

Он злится. Желваки заходили. Взгляд потемнел. Взял меня за локоть, потащил в сторону квартиры. Меня начинать накрывать паника. Я хватаю воздух ртом и лихорадочно соображаю, что же делать. Кричать? Что? Что там кричат-то? Спасите, помогите? Или пожар? Пытаюсь сопротивляться, тормозя ногами, но плитка на полу скользкая.

— Даже если ты сейчас заорешь, я все равно тебя затолкаю в квартиру. Что за беспечность? Тебе сколько лет? — говорит зло, продолжая удерживать чуть выше локтя, а другой рукой отпирает ключом дверь.

Заталкивает в квартиру. Запирается изнутри. Повернув меня к себе лицом, встряхнул и жёстко отрезал:

— Больше никогда и ни с кем так не делай! Поняла? Ты поняла меня?!

— Д-да, — заикающимся голосом наконец ответила я.

Только тогда он отпустил меня. Устало потёр глаза, и бросив на ходу "разувайся и проходи", первый прошёл вглубь квартиры.

Вот псих! Что это сейчас вообще было? У меня сердце в пятки ушло и бьется через раз. Посмотрела на руки — дрожат. Тааак, глубокий вдох ртом и мееедленный выдох через нос. И ещё раз. Сняла обувь, осмотрелась. Что я здесь вообще делаю? Какая же я дура все таки! Глянула на входную дверь. Захотелось уйти. Ну не будет же он меня силой удерживать?

— Пойдем.

Почему-то мне сейчас совсем не хочется его злить. Я и так в постоянном стрессе рядом с этим человеком. У меня скоро нервный тик будет. Нет, я, конечно, благодарна ему за помощь. И уже в который раз. Но…

Но мне совсем не хотелось выдать своего волнения. Пройдя в гостиную и настороженно осматриваясь, сказала как можно спокойнее:

— Ты меня напугал.

— Я очень надеюсь, что так оно и есть. И чем сильнее, тем лучше. Иначе ты бы не усвоила урок.

— Знаешь что…

— Ты что-нибудь хочешь? Есть? Пить? — невозмутимо перебил он меня.

— Нет, — ответила сквозь стиснутые зубы.

— Первая дверь на лево — спальня. Вторая — ванная. Во что переодеться, найдёшь на кровати. Да, и ещё. Тебе утром на работу?

— Нет.

— Спокойной ночи! — пожелав, флегматично пошёл в другую сторону от указанной мне.

— Покойной, — тихо ответила я.

Закрывая дверь в спальне, первым делом посмотрела на замок, которого нет. Класс! Оглядела комнату. В принципе, я другого и не ожидала. Большая кровать, по обе стороны от которой стоят тумбочки, кресло у окна. Все в тёмном цвете. Напротив огромное зеркало, во всю стену. Значит, здесь он оттачивает свою маску вселенского спокойствия.

Вот как ему это удаётся? Бесстрастно, невозмутимо и холодно реагировать на любой инцидент. Как же он бесит меня, своей нерушимой равнодушностью.

Так все, заканчивай думать о чужой душе!

Тихонько, выскользнув из комнаты, пошла умылась. Стало легче. Даже в сон начало клонить. Так, он сказал можно переодеться. И во что же? Вернувшись в комнату, я обнаружила черную футболку, лежащую на краю кровати. Быстро сняла джинсы и толстовку, косясь на дверь, и натянула футболку. Очень даже неплохо.

Нырнув в прохладу простыней, свернулась калачиком. Глубоко вздохнула чужой и незнакомый запах, почувствовала, что наслаждаюсь им и постепенно расслабляюсь.

Наслаждаюсь запахом моря, соли и свежести и запахом чужого мужчины.

Мне снился папа. Не тот день, который все безвозвратно изменил…

Папа нежно гладил меня по голове спящую, пропуская сквозь пальцы мои волосы. Я чувствовала тепло его большой и сильной ладони. Но мне никогда не хотелось обнаруживать себя проснувшейся. Он называл меня Машенькой и целовал в висок. Он всегда так делал перед уходом.

Открыв глаза, я не сразу сообразила где нахожусь. А потом начала хаотично переодеваться, заправлять постель и стараться, как можно быстрее оказаться дома. И обязательно позвонить Соньке. Высказать все, что о ней думаю.

Выйдя из комнаты, я не рассчитывала увидеть хозяина квартиры, помня о его совещании, но все же была настороже. Было тихо и пусто. На обеденном столе стоял завтрак — омлет и тосты с сыром и маслом.

Неужели это мне? Вот это забота, думалось не без иронии.

Не притронувшись к завтраку, уж очень хотелось оказаться дома, я быстро натянула кроссовки и потянулась к замку на входной двери. Блин, я честно старалась открыть замок. Вертела и так и эдак. Даже ключи поискала в ближайшем комоде. Но не нашла.

Пока до меня не дошло, что он меня запер!

Глава 13

Я не могу в это поверить! Дёргала за ручку уже, кажется, сотню раз, но все равно не верящим взглядом уставилась на дверь. Да, нет! Ну не мог он меня запереть намеренно. Максим сейчас придёт. Что там у него? Совещание? Вот посовещается и сразу вернётся.

Прохожу обратно в гостиную. Осматриваюсь заново. Вчера как-то не до этого было. А здесь наоборот все в светлых тонах: кухня, стол, стулья, диван и огромная плазма. И очень чисто, я бы даже сказала стерильно. Напоминает операционную. Никаких лишних безделушек и пылесборников. Минимализм в чистом виде. Скучновато, но практично.

На часах одиннадцать пятнадцать. Подхожу к завтраку, который оставлен заботливым хозяином, но есть совершенно не хочется.

Так. Чем бы себя занять и скоротать время. Сажусь на диван, беря в руки телефон, который начинает трезвонить в моих руках.

— Привет, мамуль! Как ты? — улыбаюсь, самому дорогому человеку на свете, хоть она меня и не видит. Но чувствует, это я точно знаю.

— Привет, милая! Мы хорошо. Тебя очень ждём. И мне надо с тобой серьёзно поговорить. Как только приедешь, разумеется, — сказала мамочка взволнованным голосом.

— Что случилось? Ты здорова? — волнение охватывает моментально, рисуя самые страшные ситуации.

— Нет, нет! Что ты? Все хорошо. Просто мы все очень соскучились. Ты решила как добираться будешь и когда? Ты ведь уже в отпуске? — торопливо ответила.

— Напугала ты меня! Да, сегодня третий день, как в отпуске. Ну ты же знаешь моё отношение к самолётам. Я поеду на поезде до Москвы. Послезавтра. А там до Сочи посмотрим каким транспортом.

— М-да, ну, как тебе удобно будет. Мы тебя очень любим и ждём.

— И я Вас, мамуль.

Сбрасываю вызов и набираю Софочку. На шестом гудке нажимаю отбой. Спит, паразитка такая, дома, в своей кровати. А я не пойми где и не пойми что делаю. И все из-за неспокойной Соньки, которую вечно куда-то таращит.

Посмотрев на заряд телефона, чертыхнулась. Вот и где мне искать зарядку? Прошвырнулась по всему дому, так и не найдя нужного устройства, распсиховалась окончательно.

Первый час! А его все нет. Слоняясь по квартире, захожу в ванную и решаюсь погреться и расслабиться! Ну а что? Это не я в гости напрашивалась. Поэтому пусть терпит!

Быстренько разделась и залезла под тёплую воду, блаженно запрокидывая голову кверху. Какое наслаждение напряженному телу и услада расшатанным нервам. Да, что-то я в последнее время много нервничаю. Надо завязывать с этим. Вот поеду к морю, отдохну. Нервишки подлечу. И все будет хорошо.

Повертев головой в поисках какого-нибудь мыльного средства, нахожу шампунь с морской свежестью. О как, символично! Мне определённо надо к морю.

Распаренная, красная и довольная выхожу из душа и заворачиваюсь в полотенце. Остановившись у двери, прислушиваюсь. Мало ли, вдруг он вернулся, а я тут в неглиже. Но квартира, как всегда, ответила мне своим безмолвием.

Вытеревшись насухо полотенцем и переодевшись во все ту же черную футболку, легла на кровать, укрывшись темно синим пледом. Бессонная ночь давала о себе знать и в сон клонило нещадно. К тому же, кто знает когда он соизволит явиться и выпустить меня. Поэтому время ожидания, я решила провести с пользой, устроившись поудобнее, обняла подушку и погрузилась в желанный мир грёз.

Сон был настолько крепким, что никаких сновидений не было. Было хорошо, уютно, приятно и совершенно не хотелось подниматься. Повернувшись на другой бок к окну, снова попыталась провалиться в спячку, но приоткрыв один глаз, диву далась от того, что так темно в комнате. Это сколько же я спала?!

Приподнялась на локтях и вздрогнула, заметив тень в кресле.

— Что ты здесь делаешь? — нервно и дергано спросила я, натягивая плед на плечи.

— Живу.

— Ты меня запер в квартире! — злость пересилила смущение и я уже начинала плохо себя контролировать. Дыхание сбилось. Мысли путались.

Блин, ну так же нельзя! Все болезни от нервов. Надо срочно попить успокоительное. Что со мной? Почему я такая нервная и взвинченная? Я ведь по натуре спокойная и рассудительная.

— Привычка, — тихо ответила недвижимая тень.

— Запирать малознакомых людей? — я начала терять терпение и чувствовала, что скоро перейду на крик.

— Запирать квартиру, — равнодушно ответил.

— Не, ну это нормально вообще? Притащил меня сюда! Запер! А если у меня неотложные дела или хомяк дома с голоду дохнет?

Чувствую, что меня просто бомбит вся эта ситуация. Грудная клетка тяжело вздымается от злости, а ноздри раздуваются, как у Буцефала, не меньше! А этот сидит и, судя по голосу, скоро уснёт со скуки и безразличия.

— У тебя нет хомяка. Кстати, почему ты ничего не ела?

— Выйди из комнаты. Я переоденусь, — прошипела я, стараясь хоть как-то сдержать себя.

Наблюдая как немая тень медленно, с ленцой, поднимается с кресла, мне, так и хотелось придать ему хоть как-то ускорение. Но в данном случае, сила не в правде. Да и я пацифист, по крайне мере была…

После того как захлопнулась дверь с другой стороны, я с остервенением сняла футболку и кинула её на постель, переоделась в свою одежду. Закинула разрядившийся телефон в сумку и кивнув взгляд на свое спальное место, решила, что не буду заправлять кровать. Пусть это будет моей маленькой местью.

Пройдя сразу к входной двери, стала натягивать кроссовки, как услышала позади голос, который начинает уже меня раздражать сам по себе.

— Мария, поужинай со мной. И я тебя отвезу домой.

— Премного благодарна! Но я не голодна. Открывай, — уставилась на него, как мне казалось своим самым решительным и требовательным взглядом.

— Время одиннадцать. Ты весь день ничего не ела. Прошу тебя, пожалуйста.

Как-то он странно попросил. Просьба его больше походила на требование, которая не имела права быть оспоренной.

Но моя решимость, была непреклонна. Я упрямо покачала головой в отрицательном жесте.

— Ты не поняла. Пока не поешь, ты не выйдешь отсюда.

Я даже забыла, что злилась на него. Сейчас у меня был шок! Я смотрела в карий взгляд, полный решимости и непоколебимой правоты, и понимала, что он не шутит.

Медленно сняла обувь и прошла в гостиную. Собираясь с мыслями и решая, что же делать дальше. Может в полицию позвонить? Но телефон-то сел. Можно попытаться стащить мобильный у него. А если там блокировка? Или постучать и покричать, чтобы соседи услышали и вызвали сами? Тогда я рискую нарваться на гнев сумасшедшего. Может позвонить Евгению и попросить помощи? Он то должен знать, как повлиять на своего брата-психа. Погруженная в свои тревожные мысли, только сейчас заметила, что стол накрыт на двоих. Молча села и осмотрела всю поверхность.

А он подготовился. Ну, конечно, не сам готовил, скорее всего заказал доставку из ресторана. Но еды было много и самой разной. Ризотто, паста с морепродуктами, тирамису и что-то ещё мне не знакомое.

Взяла вилку, пододвинув пасту ближе к себе, и уставилась невидящим взором на креветки в тарелке. Захотелось воткнуть сей столовый прибор не в спагетти, а мучителю в глаз.

Перевела взгляд на мужчину, сидящего напротив меня, на что тот едко усмехнулся.

— Ты ведь понимаешь, что я гораздо сильнее, — словно прочитав мои мысли, заметил он.

— Ты… — замялась, подбирая слово помягче. Я ведь ещё не теряю надежды вернуться домой целой и невредимой. — Ты тиран?

Попробовав все таки спагетти, отметила, что вкус очень даже ничего, хотя запах мне не особо понравился.

— Ну не все тираны были жестокими, суровыми и бесчувственными. Некоторые из них прославились как справедливые правители, меценаты и мудрецы: например, Коринфа Периандр. Многие его изречения дошли и до наших дней. Одно из них "кто хочет править спокойно, пусть охраняет себя не копьями, а общей любовью".

Фыркнув, не смогла сдержать едкой усмешки.

— Ты бы прислушался к умным людям.

Сама не заметила, как опустела моя тарелка, а руки сами потянулись к национальному итальянскому десерту, под непрерывный диалог. Надо отдать должное, что собеседник он определённо хороший. Не поняла, как расслабилась, увлеченная разговором, и попивала уже вторую чашку чая, подливаемую внимательным хозяином.

Кашлянув в третий раз, я насторожилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Горло начало першить и саднить, что вызывало постоянное покашливание. А глаза заслезились и зачесались, как будто в них песка насыпали.

— Мария, ты себя нормально чувствуешь? Ты сильно раскраснелась? У тебя жар?

Он быстро подошёл ко мне, нахмурившись, положил руку на мой лоб и поднял подбородок к свету, всматриваясь в моё лицо.

— Маша, у тебя нет аллергии на морепродукты? — тревожно проговорил он.

Скинув его руки со своего лба, я побежала к зеркалу и ахнула.

Все лицо пошло красными пятнами, веки начинали опухать и краснеть. Глаза слезились. А дышать становилось труднее. Догадка поразила как молния. И почувствовав слабость, я прислонилась спиной к стене, медленно по ней съезжая на пол.

Максим бросился ко мне обеспокоенный и взволнованный, держа в руках телефон.

— У меня никогда не было аллергии. Ни на что! Ты… ты отправил меня? — сипло сказала, вглядываясь в его, охваченные волнением глаза.

Но я не верю его волнению.

Глава 14

— Маша, посмотри на меня! — трясёт за плечо одной рукой и всматривается в мое лицо, а второй прижимает к уху телефон. — Скорая, срочный вызов. Похоже на аллергию, девушка задыхается. Двадцать три года. Титаренко Мария Андреевна. Горького 37, квартира 707, 1 подъезд, 25 этаж. Только быстрее.

Откинув телефон, он подхватывает меня на руки и укладывается на диван.

Я и сама понимаю, что все очень похоже на аллергическую реакцию, но я не страдаю аллергией и никогда не страдала. Всё это как-то очень странно. Не могу сказать, что прям задыхаюсь. Наверное, это все же не отёк гортани, к счастью. Это скорее от волнения и его близости. Надо успокоиться. Дышу глубже и смотрю на Макса, как у него подрагивают руки и недоумеваю. Чего он так разволновался то?

— Маш, ты как? Дышать тяжело? Скорая сейчас приедет, — с тревогой и смятением он взял меня за руку. Но тут же подскочил и распахнул окно.

— Нормально мне дышать. Максим, успокойся! — посмотрела на него пытливым взглядом и ляпнула, — То есть, ты меня не травил? — тихо спросила сиплым голосом.

Увидев, как он сменился в лице, посуровел и заиграл желваками, я тут же пожалела о своём вопросе.

— Твоё… временное помутнение рассудка, я спишу на симптом болезни.

— Это я сумасшедшая? Ну нормально. Вообще-то то, это ты ведёшь себя, мягко говоря, странно. Вот чего ты привязался ко мне?

— Мария выпей воды и успокойся, — протягивая стакан с водой, сказал Максим.

Глотнув живительную влагу, горло и правда стало меньше саднить. Ещё бы глаза не чесались. Надо умыться холодной водой. Встала с дивана, но и шагу сделать не успела, как Макс требовательно рыкнул:

— Куда собралась?

Подняв на него вопросительный и одновременно возмущенный взгляд, медленно вымолвила:

— В туалет. Можно?

— Можно.

— Покорнейше благодарю! — я даже ернически присела в реверансе перед ним.

Правда мою насмешку он не оценил. Подошёл и резким движением притянул меня к себе, сжал в объятиях так сильно, что я почувствовала гулкие удары его сердца. Сделала судорожный вдох, вбирая в лёгкие уже знакомый запах свежести и морской соли, и замерла, не зная как реагировать на его столь неожиданный выпад. Я даже не вырвалась просто, опешив стояла, опустив руки вдоль своего тела, и ждала, когда он меня выпустит. Резко раздался протяжной трелью домофон. Я вздрогнула, а Максим меня на секунду прижал сильнее, тут же отпустил и пошёл открывать дверь.

Я же стояла неподвижно, ощутив как лёгкие начали гореть от недостатка кислорода, осознала, что все это время не дышала. Порывисто сделав вдох, приложила ледяные пальцы к пылающим щекам. Черт, что это было? Что это вообще сейчас было?

Он зашёл вместе с врачом. Я же была как в тумане. Заторможенно отвечала на вопросы, попутно отмечая, что Максим постоянно дополнял мои слова.

Поймала на себе вопросительные взгляды его и врача, рассеянно пробормотала:

— Что? Простите, я задумалась.

— Собирайте сумку. Поедем в стационар. Аллергия дело серьёзное. Вдруг анафилактический шок? — монотонно проговорил врач бесцветным голосом.

— Нет. Нет, нет. Все нормально уже. Мне нельзя в стационар. Я…

— Мария, это не шутки. Ты же сама все понимаешь, — перебив меня, строго сказал Максим

— Всё понимаю и осознаю. Давайте я напишу отказ от госпитализации.

Проигнорировав сердитый взгляд карих глаз, я взяла протянутый врачом лист бумаги, и принялась заполнять, слушая вполуха врача.

— В таком случае, сейчас поставим укол, но Вы, — обращаясь к Максиму, сказал доктор, — присмотритесь за ней сегодня. Мало ли. Если будет хуже, тогда точно госпитализация.

Поставив в комнате укол, доктор распрощался и вышел в коридор вместе с хозяином квартиры тихо о чем-то переговариваясь.

Я же подошла к зеркалу и, внимательно рассматривая отражение, отметила, что ухудшения нет. Входная дверь хлопнула, оповещая, что врач ушёл. Я же быстро засобиралась домой. Схватив сумку я быстро выскочила из спальни, но тут же налетела на твёрдую мужскую грудь.

Отпрянув, как от черта, пошатнувшись, и с широко распахнутыми глазами, уставилась на него, я растерялась, не зная что сказать.

Макс же остановился, засунул руки в карманы домашних чёрных брюк, и выжидающе смотрел мне прямо в глаза.

Разозлившись на саму себя, я упрямо вскинула голову вверх. Ну почему я чувствую себя при нем, как нашкодивший котенок? Взвилась, не выдержав его гнетущего взгляда:

— Ну что ты так смотришь?

— Обстоятельства изменились, — спокойно сказал, как нерадивому ребёнку.

— Ты о чем? — я начинала закипать, и чувствую, что скоро взорвусь, как новозеландский Ваймангу.

— Ты ведь слышала, что сказал доктор. Сегодня тебе нельзя оставаться одной. Состояние может ухудшиться.

— Я не одна. Меня дома мама ждёт. И она уже очень переживает.

Его взгляд заметно потемнел.

А мне вдруг прямо сейчас захотелось закрыться в ванной, у себя дома, подальше от него. Занервничав, и не совсем поняв такой разительной перемены в его настроении, я сделала шаг назад и уперлась спиной в дверь спальни. Не, ну а что такого я сказала?

Он очень медленно подошёл ко мне в упор. Поднял мой подбородок указательным пальцев, заставив посмотреть ему в почти чёрные глаза, от чего у меня запульсировало где-то в горле, перехватило дыхание и разлилось ощущение жара во всем теле. Блин, у меня, кажется, лихорадка от… аллергии.

— Больше никогда не смей мне лгать! — почти по слогам произнес он.

Нашарив рукой позади себя дверную ручку, открыла и проскользнула в спальню. И тут же закрыла дверь, собираясь с мыслями. Ну и черт с тобой! Я уже так устала от этого напряжения. И с тобой бороться устала. Неужели ты не видишь, что я тебе не соперник? Я слабая и разбитая. Хотя, ты это как раз видишь и пользуешься моим упадком сил. Ну ничего, я отомщу. Правда не сейчас…

Почувствовала неимоверную усталость и сонливость. Спасибо уколу димедрола. Убрала темно-синий плед на кресло. Разделась, натянула, уже почти родную мужскую футболку, и скользнула под одеяло.

Ощутив сквозь сон, что по другую сторону кровати прогнулся матрас и тёплая рука легко притянула меня к жаркому и сильному телу, я, вошкавшись и устраиваясь удобно в объятиях, пробормотала:

— Когда ты меня отпустишь?

— Никогда, — услышала я в ответ.

Или это мне приснилось.

Глава 15 Максим

Затащить Марию к себе в квартиру было не так уж и сложно. Что собственно меня и бесит неимоверно! И ладно бы, если бы она была обычной стервозной профурсеткой, которая знала куда и зачем идёт. Так нет же! Она просто неосторожная и неосмотрительная ротозейка! Вот как можно быть такой… д-доверчивой? Её же околпачить как два пальца об-б… асфальт. Хотелось верить, что это она только со мной так легко пошла. Очень хотелось в это верить… А ещё хотелось выпороть её хорошенько, чтобы на задницу не села и запомнила раз и навсегда, что нельзя доверять мужикам! Никогда и никому! Кроме меня, разумеется.

Видя её сомнения и метания, страх в глазах я не терял надежду, что не все потеряно и она непременно усвоила урок.

Положил её в свою спальню. Очень грела сердце мысль, что она в моей спальне, в моей одежде на обнажённое тело, в моей постели. Пусть привыкает. Омрачало то, что без меня. Но это только пока. Я усердно над этим работаю.

Сам ушёл в другую свободную комнату. Стоит ли говорить, что я так и не смог сомкнуть глаз той ночью? Она была совсем рядом. В нескольких метров от меня. Но быть ближе она пока не готова.

Через пару часов самых смелых воображение и фантазий, которые так томительно грели душу, но пытали, изводили и раздразнивали моё тело, я встал под холодный душ. Вот дьявол! Я долго так не выдержу! И дело вовсе не в холодной воде…

Устав искать ответы на свои ненавистные вопросы, я пошёл взглянуть на предмет моего внимания. Может найду ответы на свои вопросы?

Надо же было мне так вляпаться. И во что я собственно вляпался? Думалось мне, стоя у изголовья моей кровати, на которой безмятежно спала она. Вот, что в ней меня зацепило? Что меня в ней так взяло за душу, что я сон потерял? Что меня в ней так тронуло и на чем переклинило? Что у нас девчонок хороших мало что ли? Но ведь таких я не встречал. А если и встречал, то не чувствовал и сотой доли того, что испытываю к ней. А что я испытываю к ней?

А она лежит, свернувшись клубком, как котенок и даже не подозревает, какой раздрай устроила в моей голове, в моей душе и размеренной жизни. Волосы разметались по подушке, ротик приоткрыт и стройная щиколотка с маленькой ступней и красивыми тонкими пальчиками с округлыми ноготками, выкрашенными в алый цвет, заманчиво выглядывает из-под одеяла. Я раньше никогда не обращал внимания на эту часть женского тела. Но её красные ноготочки Чееерт! Эта девчонка доведёт меня до греха!

Перевожу взгляд снова на лицо. Присел рядом и ладонь сама потянулась к её волосам цвета шоколада. Едва касаясь провел по шелковой поверхности, боясь разбудить. Легким, почти невесомым движением прикоснулся костяшками пальцев к её щеке. Волна нежности и трепета охватила с головой и не удержавшись прижался губами к её виску, вбирая в себя её запах, аромат её тела.

Порывисто поднялся и быстро вышел из комнаты.

Мысль закрыть её в квартире была спонтанной. Я ничего подобного не планировал. Просто как представил, что когда вернусь её уже не будет, захотелось завыть… и сделать все, чтобы она осталась на моей территории. Второй дубликат ключей забрал с собой.

Я не хотел надолго оставлять её одну. Но ближе к полудню планы изменились.

— Да, говори Анжела, — ответил я на входящий звонок, сидя в своём кабинете.

— Привет, Макс, — тихим голосом сказала, — На послезавтра на утро у Женьки назначена операция. Ты прилетишь?

— Конечно. Как он?

— Храбрится. Готовят. Он молодец! Только… — голос Анжелы сорвался, она всхлипнула, судорожно вздохнула и выдавила, — Он… Он поправится? Макс, скажи, что он поправится?

— Анжела, Женька сильный! Он справится! А мы будем рядом.

— Да. Да, конечно. Так и будет! Приезжай скорее. — отключаясь, и шмыгая носом, сказала сестра.

Женька, ты просто не имеешь права не справиться! Ты должен! Вопреки любым диагнозам, прогнозам, ожиданиям. Ты должен!

Забронировав билет, я снова включаюсь в работу. Надо сделать как можно больше. Не известно, сколько я пробуду в отъезде, пару дней, неделю. Но надолго компанию совсем без начальства оставлять нельзя. Из руководства остался я один. Оно и понятно, приоритеты расставлять надо правильно. Семья всегда важней всего. Генеральный директор Александр Сергеевич Радецкий вернётся, как только с сыном хоть что-нибудь прояснится.

А пока все на мне. Чёрт! Не получится сегодня раньше вырваться.

Открывая квартиру, меня встретила темнота и тишина. Сердце ухнуло вниз, кровь застучала в висках. Она не могла уйти! Она здесь. Ждёт меня, хоть и не с любовью и нежностью, а с упрёками и возмущением, но главное ждёт. Сжав руки в кулаки прошёл в гостиную. Включив свет, увидел нетронутый завтрак. Прошёл в кухню. Все лежало так, как я и оставлял. Следов её присутствия не было вообще. Волнение накрыло с новой силой и я размашистым шагом пошёл в спальню.

В темноте я не сразу её увидел, едва не выругавшись в сердцах вслух, не понимая как она могла удрать. Но она была здесь. Моя Мария лежала на боку, завернутая в плед, и обнимала руками мою подушку. Захотелось немедленно выбросить эту подушку и занять её место.

Выйдя из спальни и плотно прикрыв дверь, позвонил в ресторан и заказал доставку итальянской кухни.

Приняв душ и встретив курьера, вернулся в спальню. Она все ещё спала. Сел в кресло у окна, стал ждать. Не знаю сколько времени я бы вот так просидел и вбирал в сознание её образ. Очертания её расслабленной фигурки.

В сумраке она казалось вовсе не реальной и иллюзорной, бледное лицо в лунном свете, выглядело призрачно красивым и прекрасным.

Проснувшись, мой котенок выпустил коготки и отказался отвечать на вопросы.

Она выглядела очень бледной, даже болезненно бледной. Я разволновался, и всеми правдами и неправдами заставил её поесть.

Сначала ела с неохотой и опаской, но потом расслабилась и получала удовольствие от позднего ужина. Под конец трапезы у неё появился румянец, чему я даже успел обрадоваться. Как оказалось зря…

Что это приступ аллергической реакции, я понял почти сразу. У нас в семье мама страдала сильной аллергией на орехи.

Натерпелся я страху знатно. Хотя всегда стараюсь держать ситуацию под контролем и эмоции в узде, но руки дрожали пока звонил в скорую. Она ещё масло в огонь подливала, говоря, что якобы это я её отправил. Но об этом я обязательно с ней поговорю. Позже.

Домой я её отпустить, конечно, не мог. И не отпустил. К тому же риск развития реакции ещё оставался.

Не без боя, но моя маленькая зеленоглазая девочка сдалась и вернулась в комнату. А я ещё пошёл работать. Просидев за ноутбуком ещё пару часов и отправив отчёты Александру Сергеевичу на почту, я, наконец, выключил компьютер.

Снова увидев её спящую, нежную, мягкую и такую манящую, устоять я не смог…

Одежду снимать не стал. Пусть хоть какой-то барьер будет. С другой стороны, разве это меня остановит. Лёг рядом, обнял со спины за тоненькую талию и притянул к себе вплотную, уткнулся носом ей в макушку вдыхая снова и снова не повторимый аромат моего наваждение.

Я думал, она проснётся, оттолкнет, рассердится, накричит. А она поелозила, устраиваясь удобней в моих объятиях, и спросила, когда я её отпущу.

Маленькая моя наивная девочка.

Глава 16 Максим, Мария

Я проснулся первым, лежа на спине. Мария плотно прижималась ко мне с боку, облепляя меня как вторая кожа. Её голова покоилась у меня на груди. Рука находилась под футболкой на моем животе, а нога закинута поверх моих бёдер. Наслаждался и млел от её близости, от её мягкого, нежного, податливого и сонного тела. Даже дышал через раз, боясь нарушить нашу маленькую идиллию. Но никак не мог перестать улыбаться. Честное слово, как идиот, лежу и тяну губы в идиотской блаженной улыбки.

Будильник на телефоне не звенел. Значит сейчас часов шесть — семь утра. Солнечный свет залил собой почти всю комнату.

Мария пошевелилась, её ресницы дрогнули и глаза приоткрылись. Она напряглась всем телом в ту же секунду, но не двигалась. Может быть, боялась меня разбудить?

Медленно, еле касаясь, провела ладонью по моему животу, вызывая дрожь и жар одновременно во всем моём теле. И я не смог остаться безучастным, к этой едва заметной ласки, и непроизвольно напряг пресс, чем сразу себя выдал.

Она вскинула голову кверху c круглыми от страха глазами и тут же отпрянула от меня, как от огня.

— Это не то?… Это… Что?… — стягивая с меня одеяло и натягивая себе до подбородка Мария никак не могла собраться с мыслями и выдать чёткую фразу.

— Это именно то, о чем я подумал, — сказал насмешливо, а самому так и хотелось притянуть её, прижать к себе. До боли захотелось, где-то в груди, в районе сердца.

— Я не хотела… — порывисто выдохнула и сказала громче обычного, выдавая свое волнение.

— Не хотела?

— Да. Нет… Не хотела. И вообще, зачем ты пришёл? — нахмурившись и взяв себя в руки, мой котенок перешёл в атаку.

— Ты была не против, — выгнув бровь, сказал с насмешливыми нотками в голосе.

— Я думала, мне снится, — сквозь стиснутые зубки прошипела.

— То есть во сне ты не против разделить со мной кровать?

— Ещё чего?! — скрести руки на груди, со злой усмешкой, хмыкнула.

— Душу, — посмотрел прямо в зелёный омут глаз, едва не задохнувшись. Ну а что? Она спросила, я ответил. Предельно честно, как всегда.

Черт! Вот маленькая ведьма! Сидит тут почти нагишом, взирает на меня своим оторопевшим наивно чистым взглядом с огромным вопрос в глазах. И ведь правда не понимает, чего я хочу от неё. Но если быть честным, то я и сам не отдавал себе отчёта в своих желаниях, стремлениях, деяниях.

— В смысле? — облизав пересохшие губы, и теряя свой запал, сказала. Я же как загипнотизированный следил за неуверенными и нервными движениями её губ и языка.

— Твоего тела мне мало. Я хочу твою душу.

— Можно подумать, что моё тело уже твоё, — выдала, с кривой улыбкой на губах.

Я же был совершенно иного мнения.

— А разве нет?

Моя зеленоглазая красавица не выдержала моего взгляда и опустила глаза, тихо сказав:

— Выйди. Я переоденусь.

Мария

Всю дорогу, пока мы ехали не вымолвили ни слова. Я думала об этом странном человеке и о его нелогичных поступках. Он меня пугал и одновременно выводил из себя, поднимая мне нерв. Его пронзительные взгляды, касались чего-то очень личного и глубокого. Казалось, что он бегущей строкой у меня на лбу читает все мои мысли. Его желания вызывали у меня трепет вперемешку со смятением и предвкушением. Его напор заставлял цепенеть и ждать неотвратимости хода событий, намеченного им.

С трудом верилось, что он меня везёт домой. Целую, невредимую и почти здоровую. Цвет лица практически восстановился, красные пятна сошли на нет.

В салоне его автомобиля пахло кожей и его парфюмом, к которому я уже успела привыкнуть и который наталкивал меня на определённые мысли и воспоминания.

Момент своего сегодняшнего пробуждения постоянно всплывает в моем воспаленном рассудке. Странная дрожь охватывает с головы до кончиков пальцев на ногах, разливаясь тягучим жаром по всему моему телу и концентрируясь внизу живота. Вспоминая прикосновения к его гладкому и твёрдом торсу, меня бросает в жар. В огонь растления и разложения моей души, в котором я непременно буду гореть, если продолжу думать в этом направлении. А подушечки пальцев правой руки, которыми я дотрагивалась до кожи сидящего рядом мужчины, начинают покалывать, словно я снова чувствую его плоть. Дыхание перехватывает, а сознание замирает в надежде чего-то яркого, особенного и желанного. Чего?

Яростно сжимаю ладони в кулаки, прогоняя ощущения парестезии. Поерзав на сидении, раздражённо тряхнула головой, словно пытаясь вытрясти все непотребные мысли. И со злостью уставилась на причину моих душевных… и телесных терзаний.

Мистер Невозмутимость, как и всегда, расслабленно держал руль в своих сильных и красивых руках, сосредотачивая свое внимание на дороге. Поймала, себя на том, что снова любуюсь ладонями мужчины с набухшими и чуть выпуклыми венами. Чертыхнувшись, отругала себя за отсутствие силы воли и стойкости духа.

Что это такое? Сначала Евгений. Теперь он. Я раньше никогда не замечала за собой склонности к любвеобильности. С Женей, конечно, все было по другому. Но ведь было. А Максим… Нет, так нельзя. Даже не думай. Не смей. Сначала один брат, потом другой… Фуууу, от самой себя тошно. Как можно быть такой непостоянной?

— Поделишься? — врывается в сознание голос виновника моих тревожных умозаключений.

Сморгнув несколько раз, я уставилась в карие глаза. Такие внимательные, сосредоточенные, умные и очень глубокие. Они затягивают и гипнотизируют. Не хочется ни говорить, ни слушать. Только бы не прерывать это соприкосновение зрительных ощущений.

Красив как черт! Чтоб его.

Так, мне срочно надо домой. От греха подальше…

Поспешно отвела глаза, понимая, что сижу и разглядываю его, как восхищенная дура. Надеюсь, хоть рот не открыла и слюной не капала. Осмотрелась по сторонам, отмечая, что мы приехали к моему подъезду. Интересно, как давно?

— Извини! Я задумалась, — опуская глаза и разглядывая свои руки на коленях, меня начинает бить нервная дрожь.

— Скажи мне.

Блин, мне как то не хорошо. Это от волнения. Ещё этот голос его такой пронзительный, тихий и требовательный, который мешает эффективно соображать. Теперь меня не только потряхивает, но ещё и подташнивает. Надо срочно вернуть трезвость ума и душевное спокойствие. Вскинув быстрый взгляд на него, пробормотала:

— Спасибо! За всё. Всего доброго!

Слишком резко и порывисто открыла дверь автомобиля и выскользнула из салона. Сбегала? Да. Но… он пошёл следом.

— А если я скажу, что меня не надо провожать? Сейчас ведь утро. И мой родной подъезд. Все равно пойдёшь?

Он не ответил, лишь придержал входную дверь, пропуская меня вперёд.

Что за невозможный человек? Сам себе на уме. Размышляла я, пока мы поднимались на мой этаж. Неужели трудно ответить и проявить хоть толику вежливости и тактичности? Бесчувственный чурб… Не успела я додумать и сделать последние пару шагов по ступеням до своей лестничной площадки, как сверху с громким лаем выскочил коричневый питбуль и, агрессивно оскалившись, зарычал и кинулся на меня. От неожиданности и испуга я взвизгнула и отпрянула назад, потеряв равновесие.

На самом деле перспектива пересчитать собой ступеньки меня не так пугала как собака. Я ненавидела собак! Всей своей душой! Ненавидела и ещё больше боялась. Особенно больших и бойцовских пород. Хотя нет, не так. Я их не просто боялась, меня охватывали дикий ужас и неконтролируемый животный страх, которые сковывали моё сознание и парализовали тело. Наверное, они чувствовали мою антипатию и боязнь и почти никогда не упускали возможность показать кто из нас сильнее.

Ловкие и сильные руки Максима не дали мне упасть. Он легко подхватил меня, удержал и быстро задвинул за спину.

Я даже не сразу поняла, что собака была на поводке, и сосед сверху, мужчина лет пятидесяти еле удерживал пса. Без намордника. И когда он взял собаку? Её у нас в доме не было.

Гул в ушах и рычание вместе с лаем мешали понять разговор мужчин. Да мне и не до речей было в тот момент.

Хозяин схватил пса за ошейник и потащил вниз.

Я же не могла пошевелиться. Все мои конечности были парализованы от ужаса.

— Маша, — трясёт меня за плечи Максим, — сильно напугалась?

Что-то нечленораздельное промычав в ответ, я дошла по стенке к своей двери и, раскрыв сумку дрожащими руками, искала ключи постоянно оглядываясь вниз. Найдя ключи я никак не могла попасть в замок, который все время расплывался. Слезы испуга застилали глаза. А у меня никак не получалось их сдерживать.

Максим мягко забрал у меня связку и отворил дверь, подталкивая меня в квартиру.

Только захлопнув дверь, я начала потихоньку расслабляться, чувствуя себя в безопасности, и дрожь усилилась вместе с потоком слез.

Я вовсе не хотела плакать, нет. Но пережитые сильные эмоции у меня всегда сопровождались сыростью.

Макс притянул меня к себе, крепко обнял за плечи и ласково гладил по волосам. Держал пока мои судорожные всхлипы не стихли. Потом отвёл в гостиную и посадил на диван, а сам ушёл на кухню. Вернувшись, вложил мне в руки стакан с водой. Я поднесла ко рту, а стакан застучал о мои зубы. Заставив себя пить медленно и дышать через нос, я почти успокоилась.

— Спасибо и прости. Ты меня который раз спасаешь, — скривив губы в подобии улыбки я встала и подошла к окну, распахнув его. Прохладный утренний воздух высушивал слезы и заполнял лёгкие.

— Маша, мне надо уехать ненадолго. Пока меня не будет, пожалуйста, постарайся не совершать глупости.

— Ты о чём? Какие глупости? — повернув голову в его сторону, нахмурилась я.

— Такие, как с Женей и с клубом.

Он смотрел на меня с упреком в карих глазах. Но что-то ещё там было, что-то такое, от чего горло снова схватило спазмом, перекрывая дыхание. Что именно я не поняла.

Он подошёл совсем близко и посмотрел серьёзным и внимательным взглядом в моё зареванное лицо. Я отвела взгляд в сторону, пряча мордашку. Мне было не просто смотреть на него. Максим взял меня за руку и настойчиво прижал к себе, зарываясь ладонью в мои волосы и с шумом вдыхая запах моих волос, вызывая тем самым мурашки по всему моему вновь дрожащему телу. Я попыталась отстраниться, просовывая руки между нами. Но он только сильнее прижал меня к себе.

— М-максим, что ты делаешь? — дрожащий голос и порывистый вздох выдаёт моё нестабильное состояние.

— Я позвоню. Дверь запри за мной, — глухо сказал, поцеловал меня в висок и ушёл.

Глава 17 Максим

Три с половиной года спустя

Резко проснувшись, сел на кровати, потирая ладонями лицо, разгоняя сонное видение. Видение моего наваждения. Наваждение равное неуемному желанию всецелого обладания недосягаемого.

Черт! Как же я устал от неё! Она заполняет собой все без остатка. Надёжно поселилась в моих снах. Не выходит из моих мыслей. Пробралась мне под кожу. Проникла в самое сердце. И свалила…

Да свалила так, что я уже больше трех лет не могу её найти. Больше трех лет… Время вроде лечить должно, а уже хочется сдохнуть от этих процедур. Но оно день за днем не стирает из памяти её образ, хрупкую фигурку, голос, очертания губ и взор зеленых глаз. А мое сознание только подливает масло в огонь, подкидывая фантазии и рисуя картины всего того, что хочу с ней сделать.

Я хочу получить именно её. И только её! Но пока это невозможно. А то, что есть не вызывает высшую степень упоения и кайфа. Я же хочу иметь лишь её! И эта мысль порождает чувство неудовлетворенности жизнью. Она ушла и забрала с собой все краски наслаждения и удовольствия. Оставила мне безвкусную серость и пустоту, которую ничем не заполнить. Я знаю. Пробовал. А постоянное чувство неудовлетворённости уже давно сделало меня раздраженным, озлобленным, ожесточённым и разочарованным.

Ну ничего! Как только я её найду, она мне за всё ответит и заплатит по всем счетам! И лишь осознание этого не даёт мне вконец опустить руки. А я её обязательно найду. По-другому быть не может. И тогда самое главное не сорваться и не придушить маленькую зеленоглазую ведьму на месте! А всласть и вдоволь насладиться объектом моего воображения. Ожидание же только сильнее возбуждает предвкушение желаемого.

Порывисто поднялся, взглянув на время, и направился в душ.

— Максим Владимирович, — приоткрыла дверь секретарь Юлия Викторовна в мой кабинет и тихо сказала, — К Вам Игорь Петрович. Говорит по важному делу.

Кивнув головой, приглашая войти, я отодвинул бумаги и ноутбук. Встал, пожимая руку нашего безопасника, и указывая на стул поинтересовался:

— У нас проблемы?

Игорь Петрович, здоровый мужик, чуть за пятьдесят, бывший следак и завидного ума человек дела. Не спеша пожал руку и, размеренно двигаясь, сел на стул, положив перед собой на стол темно зелёную папку.

Взглянув на папку, и подумав, что зелёный цвет не сулит мне ничего хорошего, меня охватило предчувствие чего-то тревожного, мучительного, но неизбежного.

— Это Вам решать, Максим Владимирович. — бывший следак посмотрел мне в глаза прямым и равнодушным взглядом, продолжил, — Мы её нашли.

Я застыл. Не мог оторвать глаз от, жгущей взгляд и руки, папки. Страшился и одновременно жаждал взять её в руки и впитать каждую букву в себя, несущую информацию о ней.

— Всё это время она с матерью жила в Болгарии. Та вышла замуж и почти сразу увезла дочь с собой. Полгода назад она переехала в Сочи. А три недели назад Мария официально устроилась в спортивный центр администратором.

Никак не мог понять, почему всю грудь и лёгкие сжимает, будто сверху придавило бетонной плитой. Пока не дошло, что я задыхаюсь. Резко и нервно вздохнул. Но легче почему-то не становилось.

— Что-то еще? — голос прозвучал грубо и глухо.

— Да. У неё есть дочь. Скоро будет 3 года. И… — он кинул взгляд в мою сторону. Так, я не понял, он что, сейчас с жалостью на меня посмотрел? И каждый час все новой гранью сияет слово охху…ренеть! — Позавчера она подала заявление в загс на регистрацию брака. Вся остальная информация подробна изложена здесь, — пододвигая папку, добавил Игорь Петрович, — Будут ещё распоряжения?

Что я там говорил, про бетонную плиту? Бляяя. ь! Сууу. ааа! Вот сейчас меня накрыло лавиной снега, а сверху придавило айсбергом. Кровь в жилах застыла и заиндевела каждая клетка моего тела. А душу до кроев наполнили жидким азотом. Она наполнила…

Вот как можно быть такой маленькой бессердечной чертовкой?! Неужели ты так легко забыла обо мне? Ну так, я напомню!

Выныривая из леденящего душу оцепенения, я подскочил, попутно отмечая, что бывшего следака и след простыл, распахнул дверь в приёмную, нетерпеливо и резко сказал:

— Срочно один билет до Сочи, ближайший рейс!

Вернувшись, к себе в кабинет, я уже ни о чем другом не мог думать! Торможение сменялось неудержимым гневом и желанием крушить все. В первую очередь свернуть её шею!

— Максим Владимирович, а бизнес-класса нет, — в приоткрытую дверь сказала секретарша.

— Юля, да любой! — рявкнул я.

Она вздрогнула и пролепетала:

— Т-тогда сегодня в час дня.

Посмотрев на время и собираясь на ходу, выдаю ей все распоряжения.

— Номер в отеле на неделю забронируй. Арендуй машину. Все пришлёшь на почту. Меня пока не будет, если что, я на связи.

Ближе к вечеру, я уже сидел у её дома и на сотый раз листал содержимое ненавистный папки. Мысли разрывали мой мозг.

Значит, в августе она была уже беременна. И тогда, в наш последний телефонный разговор знала ли она об этом? Не поэтому ли она интересовалась Женькой? И если знала, то почему ничего не сказала? Девочка ведь его. Это ясно, как божий день. Со снимка в моих руках смотрела маленькая улыбающаяся синеглазая красавица, очень похожая на мать. Коричневые волосы обрамляли её личико в форме сердечка, а на пухлых щечках играли ямочки. Веселье и безмерная детская доверчивость читались в её синих искрящихся глазках.

В горле образовался ком, мешающий дышать и здраво мыслить.

У Женьки есть ДОЧЬ! А он ни сном, ни духом…

Она вышла из подъезда и прямиком направилась к черному седану, который по всей видимости ждал именно её.

Я узнал Марию за сотую долю секунды. Всё моё естество кричало, что вот ОНА! Та, которую ты так долго искал! Что же ты сидишь? Почему ничего не делаешь? Но я, с мазохистским наслаждением, оттягивал самый важный момент. Момент нашей встречи, долго и с нетерпением ожидаемой. Стиснув зубы до скрежета и руки на руле, услышал противный скрип кожаной оплетки рулевого колеса и тронулся следом за ней.

Вечера в Сочи в марте ещё довольно прохладные. Она же была одета слишком легко и при полном параде. Неужто собралась на свидание со своим женишком? Ну-ну.

Через двадцать минут мы подъехали к ресторану "Блажь". Хмыкнув про себя, даже не удивившись такой предсказуемости.

Наблюдая, как гусь, придерживая её за руку, пропускает первой войти в здание, я ощутил как кровь начинает закипать, а дыхание учащается. Зверь внутри меня на стремительно растущем адреналине, подгоняемый злостью, гневом и ревностью жаждал крови. Заставляя себя успокоиться и призывая на помощь всю свою выдержку, я просидел ещё минут десять в машине, прежде чем пойти за ней.

В зале было полно свободных мест. Я сел по диагонали от столика, за которым сидела моя Маша.

— Добрый вечер, — поздоровалась девушка официантка, подойдя бесшумно.

— Двойной эспрессо и воду, пожалуйста, — не отрывая взгляд от моего объекта, бросил девушке.

Смотрел ей в спину и не мог отвести взгляда. Как же я скучал!… За что ты так со мной, ведьма маленькая? Приворожила, околдовала, очаровала и сбежала, бросив подыхать в тоске, уныние и меланхолии. Что же ты делаешь со мной? Она стала ещё красивее! Синее платье до колен с неглубоким вырезом на шее ей шло донельзя, выделяя, подчёркивая, но не показывая её грудь и тонкую талию. Тёмные волосы волнами струились по плечам и спадали на спину. Она сидела расслаблено, слегка наклонив голову вбок, тем самым чуть больше обнажая изящную шею. Мягко и кротко улыбалась гусю. Милая моя девочка, последний раз ты ему улыбаешься.

А гусь, кстати, так себе. Я, конечно, не эксперт в мужской харизме и красоте, к счастью. Чуть старше меня, выглядит довольно солидно. Так что там в досье на него было? Тридцать пять, своя небольшая айти компания. Колосков Илья. Родился и вырос в Сочи, учился в Питере.

Бля. ть! Вот если он ещё раз так на неё посмотрит, я выбью ему глаз! И зубы, чтобы не скалился. Честное слово!

Тем временем гусь уже который раз косит на меня свой, пока ещё целый, глаз. Наклонился ближе к Марии и кивнув в мою сторону, что-то ей сказал. Она замешкалась и повернулась ко мне, встречаясь со мной взглядом. Я видел, что она не сразу узнала меня. Ну да, я немного изменился, тогда я не носил бороду. Скользила по мне зелёными глазами, вызывая дрожь, жар и томление во всем моём, многострадальном без неё, теле. В первые секунды, как только Мария поняла, кто перед ней, уголки её губ дрогнул и в улыбке. Но как только она пристальное и внимательнее посмотрела в мои глаза, не знаю, что там она конкретно увидела, дернулась, как от удара. Порывисто отвернулась и опрокинула на столе бокал с вином.

Гусь засуетился. А Мария схватила его за руку и что-то торопливо прошептала. Он посмотрел на меня с подозрением, но, видать, спорить с ней не стал. Они быстро собрались и направились к выходу.

Ну не настолько быстро, чтобы убежать от меня. Бросив купюру на стол, я вышел следом. Дождь хлестал, как из ведра. Стало ещё холоднее. И совсем темно. Хорошо хоть парковка освещена. Все то время, что я подходил к черному седану, она не сводила с меня ошалелого взгляда. Не могу сказать, что чётко видел это из-за дождя, видимость была не на высоте. Но я точно это чувствовал. Я чувствовал на своём теле её испуганный взгляд. Такое чувство, что ей было трудно поверить в происходящее. Ну что тут скажешь? В этом я с ней солидарен. Сам охреневаю.

Распахнув дверь с её стороны, как можно спокойнее, но достаточно громко, чтобы перекричать дождь, сказал:

— Вылезай. Мы уходим.

Омуты её глаз стали ещё больше и глубже, затягивая меня и не оставляя шанса спастись. Вновь осознавая сей факт, меня поглотило чувство безграничного гнева и всепоглощающей злости. На неё за то, что эта чертовка имеет надо мной такую власть. На себя за то, что не в силах противостоять зависимости.

Округлив губки, она издала сдавленный вздох, чем подстегнула меня ещё больше к решительным действиям.

— Слушай, а ты ничего не перепутал? Ты вообще-то с моей невестой разговариваешь, — громко отрапортовал гусь бесполезную информацию, подходя ближе ко мне.

Промокнуть насквозь под таким ливнем хватило и минуты.

— М-макс, что ты делаешь? — заикающимся голосом сказало моё наваждение.

— Мария, либо ты идёшь сама, либо я тебе помогу.

Она отрицательно замотала головой. А гусь схватил меня за плечо, резко дёрнул, разворачивая к себе.

— Отошел от неё! Ты чё, дебил, не понял?

Я почти никогда не бью первым. За исключением определённых и очень редких ситуаций. Гусь сделал выпад правой вперёд, но промахнувшись, повторил попытку. Мне пришлось ответить. Только все мои подачи уходили точно в цель. Нанося удар за ударом, я не злился на него. У меня было желание наказать её! Мол, смотри, что ты сделала с ним, с собой и со мной!

Она выбежала из салона авто, кричала, чтобы я остановился и старалась перехватить мою руку.

— Прошу тебя, Макс! Остановись! Я поеду с тобой! Слышишь?!

Подняв на неё глаза, я увидел её смертельную бедность, ужас во взгляде и прилипшие пряди волос к лицу. Боковым зрением отметил, что гусь перевернулся на живот и пытается подняться с мокрого асфальта.

Взяв её за локоть, я повёл к машине.

Глава 18 Мария

Он вцепился в меня звериной хваткой и тащит к машине. Сейчас Максим и правда был похож на зверя. Господи, он бил Илью так хладнокровно, безжалостно и невозмутимо, как будто он делает это каждый день. Со спокойной совестью избивает людей до полусмерти!

Дождь хлещет так, что можно подумать небо решило отработать на месяц вперёд.

Смотрю через плечо на Илью, тот пошатываясь облокотился о капот своей машины и тяжело дышит. Ему ведь помощь нужна.

Открыв переднюю пассажирскую дверь, он бесцеремонно заталкивает меня в салон, бросив:

— Пристегнись.

Меня колотит так, что зуб на зуб не попадает! Но это не столько от холода, сколько от пережитого стресса. Дрожащими руками достаю телефон и никак не могу набрать нужный номер. Пальцы одеревенели и плохо слушаются.

— Что ты делаешь? — раздаётся слева от меня его ровный голос со звуком захлопывающейся двери. Которая отрезала нас от разбушевавшейся стихии. Меня от пострадавшего Ильи.

— Ему помощь н-нужна! В скорую звоню, — наконец прикладываю телефон к уху, нервно выдала я.

— С ним все нормально, — сквозь сжатые зубы рыкнул, и забрав у меня телефон, кинул его на задние сидения. — Я сказал, пристегнись!

— Господи! Ты вообще соображаешь, что ты творишь? Ты… ты покалечил ни в чем не повинного человека! Ты насильно затолкал меня в машину! Какого хрена ты вообще здесь делаешь? — пока пристегивала ремень безопасности, мой голос сорвался на крик.

Я вообще не могла понять, что происходит? Ну встретились мы случайно столько лет спустя! Бывает. Земля круглая. Но что он делает? Почему позволяет себе подобное вытворять? И по какому праву, черт тебя дери? Мою мокрую тушку трясло, как осиновый лист на ветру. Ткань платья и волосы неприятно липли к телу. К страху и пережитому стрессу добавилось раздражение. В голове мысли путались, хаотично подбирая вопросы, ответы на которые мне хотелось получить.

А этот муд…жик, выворачивает на дорогу и везёт меня неизвестно куда и зачем. Да с таким видом, будто так и надо!

— Ты меня, бля. ь, слышишь или нет? — заорала я не в себе. Вообще не помню, когда я матюгалась последний раз. И когда горланила, как сумасшедшая. Этого, в принципе, не происходило очень давно. Или вообще не происходило. Мне это не свойственно. Я считала это некрасивым и неприемлемым для себя. Но сейчас мне было плевать на все! Мне казалось, что моё раздражение, злость и гнев на его беспредел достигли кульминации. Но как же я ошибалась…

— Если ты ещё раз ругнешься, то очень сильно об этом пожалеешь! — не глядя на меня, ответил Макс.

— Что?… — сдавленно прохрипела я.

После этих слов я просто обомлела и потеряла способность соображать. Я ему задала вполне очевидные и закономерные вопросы. Да любой бы на моем месте ещё и не так орал да загибал. А он… А что он? А он ведёт себя как псих! Смотрела на быстро мелькавшие дворники на лобовом стекле, на струи дождя и НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЛА. Господи, что там с Ильей то? Очень надеюсь, что он хотя бы жив.

Надо знакомую девочку попросить проверить не стоит ли он на учёте в псих диспансере.

Из мыслей меня вывел неприятный писклявый звук индикатора, оповещающий о низком уровне топлива. План созрел мгновенно. И я начала молиться всем известным мне богам и святым, чтобы все пошло так, как нужно мне.

Видимость была очень плохая ещё и извилистая дорога значительно замедляли движение. Ехали мы минут десять, прежде чем он свернул в сторону заправки. Я возликовала! Лишь бы не запер! Лишь бы не запер! Повторяла я как мантру.

Макс вышел из машины и быстрым шагом стал отдаляться в сторону кассы заправки. Я лихорадочно крутила головой по сторонам в поисках хоть кого-нибудь. Метрах в пятидесяти стояла легковая машина с горящими ходовыми огнями. В потемках я не смогла найти свой телефон и плюнув на него, выбежала под проливной дождь. Бежала до машины и надеялась, что мне снова повезёт и машина окажется с водителем, который согласится мне помочь.

Распахивая дверь незнакомого мне авто, я плюхнулась на заднее сидение. А водитель, дедуля лет шестидесяти, вытаращил на меня глаза. Я затараторила как можно быстрее и понятнее:

— Очень Вас прошу, помоги мне! Мне срочно надо уехать, я хорошо заплачу. Очень! Здесь недалеко, — с мольбой в глазах посмотрела я на мужчину.

— Ну, ладно. Говори куда ехать, — буркнул в ответ.

— Лесная, 114. Побыстрее, пожалуйста! — все время оглядываясь назад и следя за тем, как Макс уже вышел из здания и направлялся к своему автомобилю.

Мой спаситель тронулся с места, а я пригнулась на сидении, несмотря на то, что окна были затемнены.

Минуты через три, оглядываясь назад и не замечая чёрного большого джипа, я смогла выдохнуть спокойно. Даже начала расслабляться и планировать ход дальнейших действий. Хорошо, что Алису Ритулик забрала сегодня на ночь. Не надо ей видеть меня такой взвинченной. Они хотели выпроводить меня на свидания, чтобы не засиживалась дома. Вот и сходила на свидание…

Я вздрогнула от пронзительно-громкого клаксона. И дёрнув голову влево, в голос застонала.

— Какого хера тебе надо? Ну дак проезжай! — ругался водитель на… большой чёрный джип.

Нет, нет, нет! Как он узнал? Он же не видел меня!

— А мы можем ехать быстрее? — не теряя надежды спросила я, забыв удивиться абсурдности всей ситуации.

— Да глянь ливень какой! Как быстрее то? Ещё этот… — Макс обогнал нашу машину и перекрыл дорогу. Нам пришлось остановиться. — Слушай, а это не по твою душонку?

— Д-да. Сдайте назад, пожалуйста! Поехали быстрее. Этот псих меня преследует, — быстро и сбивчиво просила я, следя за тем, как Макс приближается к двери с моей стороны.

Я отползла в противоположную сторону и заорала:

— Не подходи! — забившись в угол крикнула в лицо Максу, когда он распахнул дверь, — Ну помогите же мне, пожалуйста. Этот псих меня преследует, — посмотрев на водителя ухватилась я за сидение, как за соломинку.

— Родная моя, ну что ты такое говоришь? — доставая деньги из кармана, он протянул их водителю, — Это жена моя. Приревновала просто, вот и психует, — с милой улыбкой добавил этот псих. — Ну иди сюда, — протягивает ко мне свои щупальца и вытаскивает из салона.

— Да уж, взял жену — забудь тишину! — поддакнул водитель моему мучителю.

— Что? Он все врет! — кричала и отбивалась я как могла, — Я его вообще не знаю!

— Котенок, обманывать не хорошо! — как нерадивому ребёнку сказал он мне, закидывая меня на плечо.

Я извивалась, перекрикивала проливной дождь, который никак не хотел заканчиваться, и молотила его кулаками по спине с требованием прекратить произвол. Недоумевала людской равнодушности.

Он бесстыже и развязано ущипнул меня за ягодицу, и открыв дверь, беспардонно плюхнул на переднее сидение, пристегивая ремнем.

Я аж задохнулась от возмущения и его наглости, прошипев:

— Если ты ещё раз затронешь меня, то…

— То что? — перебил меня, спрашивая с вызовом в почти чёрных глазах.

Сделав глубокий вдох, я решила договориться с ним по-хорошему. Ну по крайней мере попробовать. Ну есть же в нем хоть что-то человеческое? Должно быть! Он же видя моё замешательство, и расценивая его как собственную победу, с ухмылкой хлопнул дверью, и обогнув машину, сел рядом со мной. Заскрежетав зубами и тяжело дыша я еле сдержалась от рукоприкладства. Блин! Что со мной? Я никогда не была склонна к любому виду насилия. Тут же, я просто до дрожи в руках хотела перекрыть доступ кислорода к его легким и с упоением наслаждаться видом его задыхающегося, бьющегося в конвульсиях, тела.

— Послушай, — наконец совладав со своим гневом, сказала я примирительно, дрожащим от холода и нервов голосом, — может мы попробуем поговорить? Ты мне объяснишь свои…

— Мы обязательно поговорим, только позже, — глядя на приборную консоль и тыкая на разные кнопки, размеренно и спокойно сказал мой тиран.

Вспыхнув от шеи и до самых корней волос, мне стало нечем дышать. В машине было жарко, но озноб не хотел оставлять моё жалкое мокрое тельце. Отвернулась от него и прислонилась разгоряченным лбом к холодном стеклу, думая о том, что же со мной сегодня происходит? Я протерла ладонью запотевшее окно и с удивлением уставилась на собственный дом.

— Ты привёз меня домой? — резко вскинув голову влево, я уставилась на него во все глаза.

— А ты куда хотела?

Вновь разозлившись его нахальной рожи, я выскочила из машины и громко хлопнув дверью, (я, конечно, понимала, что машина ни при чем, но мне же надо было как то выразить всю ту бурю негодования, что бушевала в моей душе) пошла домой, проклиная все на свете. Остановившись у подъездной двери, чертыхнулась, вспоминая о телефоне, и обратно пошла к тирану. Алиса будет звонить рано утром. И я не могу не ответить.

— Уже соскучилась, — идя ко мне навстречу, с полной уверенностью в голосе, сказал этот… Хоть я его и не могла разглядеть чётко в тусклом свете фонаря, но его наглый и надменный взгляд я чувствовала всей своей озябшей кожей.

— Отдай мне мой телефон!

Он подошёл к двери и кивнув на неё велел:

— Чего стоишь? Открывай.

— А я тебя в гости не звала!

— Мария, открывай быстрее! Ты замёрзла и вся дрожишь, — рявкнул Макс.

Отпирая дверь и поднимаясь на четвёртый этаж, я думала о том, что он сильно изменился. Неизменно только то, что он всегда делает только то, чего хочет сам.

Включив свет в коридоре и сев на банкетку, я поняла на сколько я вымоталась и устала от этого бесконечного дня. От постоянного напряжения и чувства злости. Они меня опустошили. Меня всю потряхивало от озноба, мокрая и холодная одежда липла к телу, а у меня не было сил ни на что.

— Почему ты сидишь? — нахмурившись спросил мой мучитель. Я у меня мелькнула мысль, что всему виной он один. — Быстрее раздевайся и под горячий душ, — снимая черную кожаную курту и скидывая обувь, проходит вглубь квартиры. И через несколько секунд я слышу звук льющейся воды.

Прикрыв глаза, я мечтаю открыть их и осознать, что это всего лишь сон. Сумбурный, нелепый и лишённый ясности сон. Как сотни других снов, в которых я видела его… И это один из них.

Почувствовав горячее прикосновение к своей лодыжке, я широко распахнула глаза и резко дернулась, ударившись затылком об стену.

— Не трогай меня! — вскочила я на ноги и отошла подальше от этих тёплых и приятных ладоней. Сбросила туфли.

Он подошёл вплотную, но не касался, посмотрел прямо в мои глаза, удерживая мой взгляд, спросил:

— Маша, ты боишься меня? Неужели ты думаешь, что я смогу причинить тебе вред? — тихо и очень проникновенно поинтересовался он.

— Что? Ты вообще сам слышишь, что ты говоришь? Ты избил моего жениха у меня на глазах! Ты увёз меня! Что теперь мне ему сказать? Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Как все это мне объяснить Илье? Зачем… — воздух в лёгких кончился, и я сделав шумный вздох, оборвалась на полуфразе увидев, как он взбесился. Глаза потемнели, ноздри раздулись, желваки заходили. Он сделал шаг назад, и сжав кулаки засунул их в карманы чёрных джинсов.

— Всё просто. Скажешь, что он тебе не подходит.

Я же отошла ещё дальше. Меня колотило, как при лихорадке и потряхивало все тело. Грудь тяжело вздымалась под обтягивающей тканью платья. Мне хотелось вцепиться ногтями в его надменную физиономии и стереть с лица выражение вседозволенности и всезнания.

— Да пошёл ты к чёрту! Почему я вообще тебя выслушиваю? Ты мне кто? Брат? Сват? Ты мне никто! И не имеешь никакого права так себя вести! Где дверь ты знаешь. Попутного южного тебе… — через плечо добавила я, разворачиваясь и уходя к себе в спальню.

Я прекрасна знала, что с ним вряд ли ещё кто-то отважится разговаривать в таком тоне. Но у меня не было сил сдержаться. Он меня просто выбешивает! Доводит до белого каления!

Всё! Выдохни уже и попытайся расслабиться. Завела руки за спину, расстегивая потайную молнию, которая никак не поддавалась моему напору. Дёрнула сильнее, и услышав треск платья, выругалась вслух, понимая, что проклятую молнию заело.

— Твою мать! Что сегодня за день-то такой, а?

— Это не день. Это ты слишком напряжена, — вздрогнула я, услышав совсем рядом его тихий голос. Он взял за молнию. А я моментально дернулась вперёд, но мой тиран удержал меня за ткань платья на месте, — Тихо. Я помогу.

— Себе лучше помоги… подлечить свою голову, — снова дернулась я. — И почему ты все ещё здесь?

Мне не нравился тот трепет, что вызывают его жаркие ладони, вблизи моей кожи. Ведь он даже не касался меня. А держал только ткань платья и молнию. Что меня раздражало. Только непонятно от чего именно? От возмущения того, что он так близко? Или от досады отсутствия… прикосновения?

— Всенепременно, — едва расслышала его ответ.

Он медленно тянул ненавистную молнию вниз, расстегивая и обнажая мою спину, вызывая у меня нескончаемый поток дрожи. А его горячее дыхание вблизи моей шее заставляло вибрировать всю мою сущность. И не дыша замирать в ожидании…

Глава 19

В ожидании чего?

Я встрепенулась и рванула от него подальше.

— М-макс, что ты делаешь? — голос дрожал, выдавая моё волнение и смятение.

— Расстегиваю молнию на твоём платье. И если ты сейчас же не снимешь все мокрые тряпки и не пойдёшь в душ, то я это сделаю сам, — бескомпромиссно заявил он.

— Послушай, — устало прикрыла глаза, потирая переносицу, и восстанавливая чувство равновесия в своей душе и теле, сказала, — Максим, я очень устала. И я мечтаю о душе и сне. Может ты уже поедешь?

— Я только приехал и никуда не поеду. Заодно прослежу, чтобы всякие… перелетные птицы не докучали.

— Ты о чем? — нахмурилась я.

— О гусях.

Вздохнув и не понимая, впрочем, как всегда, причём тут гуси, устало поплелась к шкафу доставать постельное белье. Он ведь не уйдёт, это ясно и ежу. Господи, гуси, ежи, что за зоопарк? Хотя, в нашем случае все больше похоже на цирк.

— Расстелешь сам, — вручая ему в руки белье и клетчатый плед, сказала, — В гостиной на диване.

Максим посмотрел на меня долгим, едким взглядом, от чего у меня волосы на затылке зашевелились, и вышел.

Закинув все в стиралку, я заперла дверь в ванной и встала под горячие струи воды, прикрывая глаза в полном блаженстве и приказывая себе ни о чем не думать. Я просто не могу и не хочу анализировать сейчас все прошедшие события сумасшедшего вечера и искать хоть какой-то здравый смысл в поступках Макса. Я обо всем подумаю завтра и все решу. Утро вечера мудренее… С Максимом поговорю. И Илье как-нибудь все объясню, а он поймёт. И прощенье попрошу, за выходку тирана. Блин, он мне телефон так и не отдал.

Согревая свое тщедушное мокрое тельце, я никак не могла расслабить спазмированные мышцы и мне потребовалось больше получаса, чтобы прекратить дрожать. Завернувшись в бежевый махровый халат я на цыпочках по холодном полу пошла в комнату.

Обалдев от картины, представшей моему взору, я чуть не завыла. Максим лежал в моей постели на животе с подложенными под мою подушку руками, наполовину укрывая обнаженную спину моим одеялом. И судя по тому, как размеренно приподнималась его спина, спал.

Сыпля на голову моего тирана все мыслимые и немыслимые проклятия, я поплелась в гостиную. Устроившись как можно удобнее на диване и укрываясь отведенным ЕМУ пледом в красно-синюю клетку, я почти сразу же отрубилась.

Выплыть из моей спячки меня заставили теснота, тяжесть и духота. Попытавшись пошевелиться, я ощутила как все три нарушительницы моего покоя усилили свое воздействие на меня в виде… Макса. Открыв глаза и присмотревшись в кромешной темноте, я поняла, что нахожусь в своей спальне. Будучи крепко прижатой спиной к голой груди Арского, я попыталась выбраться из кольца его рук на моем животе. Медленно убирая его тяжелющую руку, стараясь не разбудить, я приняла попытку отползти к краю кровати. И когда у меня почти получилось провернуть невыполнимую миссию, я поняла, что эта туша лежит на моем халате. Миллиметр за миллиметром вытягивая халат я все же его разбудила. Он пошевелился и… сгреб меня опять своими щупальцами себе под бок. Пыхтя от бесполезного усердия и возмущения я не выдержала:

— Макс, ты офигел?

Он что-то промычал и уткнувшись мне в шею снова засопел, вызывая своим горячим дыханием потоки мурашек с головы до кончиков пальцев на моих ногах. Разозлившись я ткнула локтем его в бок.

— Макс, да выпусти же ты меня, — шевелясь в его руках, мне никак не доставало покоя. Хотелось это немедленно прекратить.

— Если ты не перестанешь елозить и тереться об меня своей…

— Макс! — не дала ему договорить я.

— Нет, — тяжело дыша, твёрдо сказал он.

— Я замуж выхожу через месяц, — как-то тихо и глухо прозвучал мой голос. А он напрягся всем телом.

— Если тебе так приспичило замуж, то, пожалуйста. Но не за этого гуся! — зло прошипел он, стискивая меня ещё сильнее.

Полы халата распахнулись и его ладонь коснулась обнажённой кожи моего живота. Из меня как будто выбило дух. Я дернулась от столь сильного и всепоглощающего чувства концентрации всего моего естества внизу живота, которое причиняло томительную боль. Я никогда не чувствовала столь сильного желания, нахлынувшего волной и укрывшего меня с головой. Тяжело дыша, лихорадочно пыталась вспомнить его последние слова и отталкивала его руки. Он резко приподнялся и нависая надо мной придавил меня своей горячей грудью к матрасу, подавляя все мои попытки выбраться. Наклонился низко к моему уху, и медленно ведя носом вниз и еле касаясь губами моей шее, жарко и даже зло прошептал:

— Перестать сопротивляться своим желаниям.

От тяжести его жаркого тела и яростного шепота мое сознание медленно уплывает в небытие, предательски бросая меня беззащитную и беспамятную в ничем не ограниченную власть моего тирана.

Зажмурив глаза, я медленно дрожащим голосом, просила:

— Пожалуйста… отпусти меня, — последние капли моего рассудка выдали единственно правильную просьбу.

Он медленно осыпал лёгкими влажными поцелуями сверхчувствительную кожу на моей шее, только сильнее сжимая ладони на талии и вдавливая меня в себя, заставляя ещё больше почувствовать его. А мне казалось, что все мои внутренности постепенно и очень медленно пылают и сжимаются, чтобы потом разлететься на тысячи мелких частиц и больше ничего не оставить от меня самой. Я панически боялась притронуться к его раскаленной коже, дабы не потерять остатки самообладания. Сцепив руки в замок у себя на груди между нашими телами, я отчаянно мотала головой из стороны в сторону в отрицательном жесте. Хотела, чтобы он прекратил мучить меня, чтобы он остановился и убрал от меня сводящие с ума руки.

— Но ведь ты сама хочешь так же сильно, как и я… — медленно и тихо, хрипло шептал Макс, близко наклонившись к моему лицу, со сбившимся шумным дыханием.

И он был прав! Я задыхалась в собственном бессилии… И в собственном желании…

Мой мучитель не спеша, словно прилагая над собой усилие, провел костяшками пальцев правой руки от моей скулы к ключице, а затем неторопливо обхватил шею ладонью, почти сомкнув её. Левой — удерживал за талию. Не оставляя никаких шансов на побег. Сжимал ощутимо, но не причиняя боли. Накрыв мои губы своими мягкими и жаркими, Макс целовал яростно, жадно, пылко и… волнующе. Чувствуя, что я не ответив, стиснула зубы он усилил напор с требованием открыть рот. Все моё тело горело, пылало и плавилось так, что казалось и небу было жарко. Не поняла сама, как я сдалась, ощутив прикосновение его языка к своему…

Все что происходило, было похоже на мучительно медленную, бесконечную и невыносимо сладкую агонию моих безвольного тела и заблудшей и потерянной души.

Выплывая из судорожного беспамятства и обретая способность хоть как-то мало-мальски соображать, я почувствовала бегущие слезы по моим вискам вперемешку с короткими и частыми вздрагиваниями, которые исходили из центра разрывающейся грудной клетки. Сталкивая с себя тяжело дышащего Макса, я еле разбирая дорогу побежала в ванную. Суетливо включая свет и запирая дверь, я сдерживала рвущиеся наружу рыдания. Быстро открыла вентиль и встала под потоки льющейся воды. Медленно сползая по стене и садясь на корточки, я охватила руками колени, стараясь казаться как можно меньше и незначительные, под гнетом своей очнувшейся совести.

Что я натворила? Как я смогла подобное допустить? Господи, а как же Илья? Что я скажу Илье? Разве он заслужил такого отношения?

Совесть, боль, стыд, сожаления и рыдания душили меня. Сдавленно всхлипывая, я укусила свой кулак, чтобы не закричать в голос, от осознания своей вины и никчемности перед своим женихом и от бессилия и невольности перед Арским. Господи, что я натворила? Переспала с Максом практически накануне собственной свадьбы! Вот какого он здесь забыл? Что ему нужно? Разрушить мою жизнь? Ну так у него это получилось! Но зачем ему это? Что я сделала ему?

Из моих мыслей меня вывел громкий стук в дверь.

— Маша, у тебя все нормально?

Было. До тебя.

— Открой дверь!

Я не могла выдавить из себя ни слова. Да и не хотела сейчас разговаривать. Особенно с ним. С причиной всех моих бед и страданий.

— Если ты сейчас не откроешь, я вынесу на хер эту дверь! — громко стуча, требовательно сказал тиран.

Кое-как поднявшись и разминая затекшие ноги, я яростно крикнула "сейчас", попутно отмечая что меня потрясает крупная дрожь. А сверху льется холодная вода.

Быстренько ополоснувшись, я закутываюсь в большое белое полотенце. Не давая ему повода вломиться ко мне и увидеть меня жалкую, пришибленную и слабую, в самых растрепанных чувствах. Я не предоставлю ему такую радость! Не дождется!

Распахиваю дверь и встречаюсь со злыми чёрным глазами. Хм, напугал! Тоже мне, смерть на крыльях… Спасибо, что хоть белье надел. Вложила в свой взгляд все свое равнодушие, на которое только была способна и пошла в спальню. Мне не хотелось, чтобы он знал какие смятие и тревогу вперемешку с ненавистью вызывает во вне. Лучше пусть будет безразличие. И он непременно оставит меня в покое.

— Маша, что происходит? — схватил за локоть, разворачивая меня к себе лицом, сказал Макс и хмурясь добавил, — Почему ты такая холодная? Ты что под ледяной водой стояла?

Глава 20

— Почему ты молчишь? — встряхнув меня, Макс подошёл ещё ближе. А я почувствовала, как у меня снова началась тахикардия. От злости и ненависти. Да. Именно так. Других причин ведь не может быть?

— Я молчу? Макс, ты… Просто оставь меня, — я упрямо вскинула голову вверх и твёрдо выдержала немую черную бурю. Не сейчас. Я ничего не хочу ему объяснять. Да и не я должна объясняться.

Он меня медленно отпустил. Я выключила свет и легла, отвернувшись от него.

Как ни странно, но я быстро уснула, хоть и была вновь окутана щупальцами тирана, которому до фени все мои трепыхания во имя свободы. Чтоб тебя…

Проснулась я как обычно… одна. Даже успела мелькнуть мысль, что это все фантасмагория, нереальность, иллюзия моего больного сонного воображения. Нет и не было ничего, если бы не… его запах на подушке, на простыне, на мне. Ругнувшись, поплелась в душ.

Проходя на кухню, я не смогла подавить разочарованного вздоха, замечая Макса за обеденным столом с чашкой кофе и ноутбуком. Ещё и переодеться успел. Наш пострел, везде… Не буду углубляться в рассуждения, где он там поспел. Я и так не в духе.

— Доброе утро, — посмотрел на меня долгим и внимательным взглядом.

— Доброе, — не глядя на него буркнул я. И включила чайник, намереваясь заварить мой любимый чёрный чай с бергамотом.

— Ты по утрам всегда такая злая? Или это я не доработал?

Вспыхнув вмиг, я кинула на него гневный взгляд встречая спокойную и непоколебимую стопроцентную уверенность в своей неотразимости.

Ну вот зачем ты это сказал? Не мог промолчать?

Что ж, значит так?! Ну ладно!

— Бывало и лучше, — стараясь, как можно спокойнее ответила я и посмотрела на вроде бы внешне невозмутимого Макса. Но мне показалось, что я слышала скрип его зубов. И меня охватило жалобное и неизбежное ожидание под дамокловым мечом. Но виду я не подала, в тайне надеясь, что женщин он не бьёт.

Нарочито медленно он подошёл ко мне вплотную и, чуть наклонившись, прямо посмотрел в мои глаза. Сразу захотелось убежать и скрыться под чужим именем на другом материке. Мне казалось, что молчал Макс целую вечность, сверля меня злым взглядом.

А меня изнутри всю потряхивало и в горле застрял нервный ком, мешающий спокойно дышать. Но взгляд его я выдержала.

— Что ж ты тогда сегодня ночью, подо мной, напрочь забыла о своём женишке? — он говорил очень тихо, но я слышала малейшую сменяющуюся интонацию его голоса, что заставлял меня гореть от стыда, злости и…

— Это вообще не твоё дело! — гневно прошипела я и отошла к окну. Лишь бы быть чуть дальше от него. И начать дышать чуть глубже.

— Не моё, — недобро хмыкнул он. — Но твой женишок определённо должен…

— Что тебе нужно от меня? Получил свою дозу удовольствия. Всё. Свободен! — ощетинилась я, уповая на то, что лучшая защита — это нападение.

— Свободен? Теперь нет. И ты тоже, — сказал он, садясь на диван. Спокойно обвел глазами комнату и остановил взгляд на фото в рамке на стене, где я обнимаю маленькую смеющуюся девочку с синими глазами.

— Почему ты не сказала ему? — после минутного молчания спросил.

— Что и кому я должна была сказать? Послушай, тебе правда пора! Я тороплюсь, — не успела проговорить, как входная дверь открылась и дочь кинулась на меня с воплями:

— Мамочка, пливет! Я скучала! Ой, а это кто? — заметив незнакомого мужчину, дочь стушевалась и молча уставилась на нас.

— Привет, милая! А дядя уже уходит, — поцеловав дочь и погладив по голове, я прямо посмотрела ему в глаза.

— Всё, что я сказал в силе. Не забывай об этом. К разговору мы ещё вернемся, — твёрдо и спокойно, впрочем, как всегда, сказал Макс.

— Привет! А мы… — заходя следом Ритуля, мягко говоря, обалдевшим взглядом уставилась на моего незваного гостя, и кое-как оторвав от него глаза, впилась в меня огромным вопросительным взором и вскинутыми вверх бровями. Наконец совладав со своими немыми противоречивыми вопросами, она наимилейше улыбнулась Максу и приторно-сладким голосом пропела: — Здра-а-авствуйте! А я Маргарита. Сестра Марии. Маша, может ты представишь мне своего УТРЕННОГО гостя? — это паразитка специально издевается. — Или может быть?…

— Рита! Познакомься, это Максим. Мой… старый знакомый, — быстро перебивая её. Я не знала, что мне сказать и как остудить пыл сестры.

— Маша, ну что ты говоришь? Какой же он старый? — с упреком и озорством, глядя на меня, она повернулась к Арскому и с мягкой улыбкой продолжила: — Очень приятно! Составите нам компанию за завтраком?

Открыв рот, я уже хотела возразить, но Макс меня опередил.

— Было приятно познакомиться! Благодарю, но меня уже радушная хозяйка напоила кофе. Мне пора.

Максим взял ноутбук со стола и со словами "Всего доброго" покинул мою квартиру. Наконец-то! Можно выдохнуть. Но как только я перевела взгляд на Марго, я застонала в голос и пошла искать дочь, намереваясь сбежать от ее допроса с пристрастиями.

— Алисочка, мой сладкий апельсинчик, пойдём ручки помоем?

— Ты же понимаешь, что я не оставлю тебя в покое, — донесся мне в спину, смеющийся голос младшей сестры.

Сидя за накрытым столом и завтракая, я как можно дольше оттягивала ненавистную мне тему, больше уделяя внимания дочери. А Ритулик только ухмылялась и терпеливо ждала.

— Малышка, а чем вы вчера занимались? — помогая дочери есть овсяную кашу, я как могла, тянула резину.

— Мы с тётей Лигиной иглали в кукольный домик. Сказку читала.

— А какую сказку?

— Про Белоснежку и гномов. Мамочка, я больше не буду, — наспех вытерев ротик салфеткой, коза-дереза поскакала в свою комнату, по дороге прихватив мой телефон. Интересно, где она его нашла? Я ведь не видела.

— Ещё чаю? — вскинув голову, я посмотрела в лукаво улыбающееся лицо.

— Вот на такого мужчину я бы… положилась, — выдала сестра, проигнорировав мой вопрос, искоса поглядывая на меня.

Зыркнув в её сторону, я предпочла промолчать.

— Ну расскажи мне уже всё! И давно Вы? Подожди, ты же вчера на свидание с недоделанным айтишником пошла? А как так получилось?

— Марго, я же просила не называть его так!

— Ну а при чем здесь я? Это ведь он о себе создал такое впечатление. Не то что Максим, — закатив глаза томно сказала Рита. — Вот это мужчина! Так что между вами?

— Ничего, — не глядя на неё, ответила я.

Да, я знаю, что обманывать не хорошо и все такое. Но я правда так считала. Между нами нет ничего. А то, что было несколько часов назад, так это просто временное помутнение рассудка, мимолетное сумасшествие, эфемерное отемнение моего ума на фоне пережитого психоза. Вот и все! Было и прошло. И больше не должно повториться.

— То есть я могу на него… положиться? И ты будешь не против? — она смотрела на меня каким-то странным взглядом, словно так и хотела уличить во лжи.

— Полностью, — сказала вроде твёрдо и спокойно, но почувствовала внезапный прилив злости и раздражения. Схватила полупустую чашку, в надежде скрыть свои эмоции, и пошла мыть. Блин, и чего я так завелась-то?

— Как только пропсихуешься, надеть что-нибудь с горлышком. И да, я тебя понимаю, у него ооочеень сексуальная борода. Она ему невероятно идёт! О Божеее, какооой мужчииина, я хочууу от тебя сыыына…

Вспыхнув до корней волос, я гневно зыркнула в спину удаляющейся и весело напевающей Марго. Подошла к зеркалу, и наклонив чуть в бок шею, шёпотом выругалась, рассматривая бардовые следы, точечные царапины и раздражение на коже.

Глава 21

— Алиса, может мы пойдём домой? Ужинать пора, — позвала я дочь, которая резво и весело уже в сотый раз съезжала с горки на детской площадки вблизи нашего дома.

— Ещё тли лаза, — забавно крикнула моя куколка и с ликующим визгом съехала вниз.

Меня отвлек от наблюдения за моей непоседой громкий вызов мобильного. Илья.

— Илья, здравствуй! Я тебе звонила, но ты не ответил. Как ты? — мне было неуютно с ним говорить, после вчерашней некрасивой сцены и я никак не могла найти подходящих слов. Да и не только сцена около ресторана мучила мою совесть, если быть честной… Ведь виноват не только неадекватный Макс, но и я. Не будь рядом меня, то все бы обошлось…

— Нормально. Ночь в стационаре провел. Днём отпустили. Что он тебе сделал? Кто он? Он… отец Алисы? — его голос был очень странным, бесцветным и абсолютно холодным. Мне захотелось поежиться и я обняла себя за плечи. Он никогда прежде не разговаривал так со мной. Хотя его тоже можно понять, ситуация не из приятных.

— Эээ… Илья, все нормально. Я бы хотела лично поговорить. Не по телефону, — слова мне давались с трудом.

— Ладно, я приеду, как только смогу.

Облегчённо выдохнув, я обрадовалась небольшой передышка перед непростым разговором.

— Алиса? — позвала я дочь, лихорадочно ища глазами по площадке и чужим детям. Но её нигде не было. Я никак не могла найти свою девочку в синем платьице в белый горошек и серой курточке. Она же только что взбиралась на горку… Я подскочила и оббежала площадку, нервно выкрикивая "Алиса".

Паника накрыла с головой. Волна тошноты захлестнула, не давая дышать свободно. Руки и ноги задрожали в предчувствии всего самого ужасного, плохого и непоправимого…

Я истерично металась из стороны в сторону, пока не увидела идущего… Макса с Алисой на руках в мою сторону и весело о чем-то переговаривающихся.

Подлетела к нем, на ходу выхватывая дочь из цепких рук. И крепко прижав к себе, вдохнула самый родной и любимый запах на свете, унимая бешено бьющиеся сердце. Перевела взгляд в спокойные карие глаза и со злостью прошептала:

— Больше никогда так не делай!

Мой выпад агрессии он встретил выдержано и задумчиво.

— Мамочка, а мой дядя обещал отвести нас в зоопалк, — весело щебетала мое сокровище.

Выгнув бровь я зыркнула на Макса, и поцеловав дочь в макушку, ответила:

— Сладкий апельсинчик, мы с тобой обязательно сходим в зоопарк, можем даже завтра, если погода будет хорошая.

Возвращаясь с дочерью на руках к скамейке, и закидывая на плечо сумку, я пошла домой, затылком и всей кожей чувствуя на себе его едкий взгляд карих глаз.

— Дядя, а мы увидим жилафа? — вертясь в моих руках, Алиса то и дело поворачивалась к Максу, что меня сильно бесило. А тот ещё и проявлял верх терпения и заботы, отвечая подробно на сыплющиеся, как из рога изобилия, вопросы, что удивляло не меньше его искренней улыбки. Потому что никогда я не видела никаких эмоций на лице мистера Невозмутимости.

Вот как за столь короткий промежуток времени он смог завоевать всецело внимание моей дочери? Она видит его второй раз в жизни, а уже глаз не сводит. С Ильёй у них были натянутые отношения. Моя дочь сторонилась его. Да и Илья не особо проявлял интерес, видя настороженность Алисы.

А Макс! Блин, это что, ревность? Ну, конечно, я привыкла, что дочь только моя. А тут этот объявился, как ураган и перетянул все участие и заинтересованность на себя. Почувствовав укол совести, я тяжело вздохнула. Я, конечно, понимаю, что ребёнку нужен отец. Как бы я ни старалась, я не смогу заменить ей папу. Но так вышло, что ж теперь…

После ужина Алиса убежала в свою комнату, а Макс продолжил раздражать меня своим колючим вездесущим взглядом. Господи, ну почему он не оставит меня в покое?

— Максим, а ты… надолго в Сочи? По делам приехал? Отдыхать ведь не сезон, — осторожно спросила я, стараясь не сорваться и не выдать своего волнения. И не смотреть ему в глаза. Блин, почему у меня в его присутствии все время дрожат руки?

— Что ты сказала ему?

Я посмотрела на него вопросительно и покачала головой, давая понять, что не знаю о чем речь, Попутно отмечая, что он, как всегда, проигнорировал мои вопросы. Макс терпеливо смерил меня взглядом, с головы до ног, от чего меня аж в жар кинуло. Непременно захотелось умыться ледяной водой. Я даже в сторону ванной покосилась, как услышала его вопрос.

— Ты с ним разговаривала сегодня. Что ты сказала… женишку? — последнее слово он как будто прожевал и выплюнул, вызывая во мне негодование с возмущением.

— А ты на себя не много берёшь? Не надорвешься? — снова начала распаляться.

Я, конечно, понимала, что мне предстоит непростой разговор с Ильёй, и наши дальнейшие отношения под большим вопросом. Да и я не знала, как мне ему сказать и что конкретно. Илья ведь не заслуживал подобного предательства. Да и никто такого не заслуживает. Но это только моё личное дело!

Максим встал из-за стола и подошёл ко мне вплотную. Чуть склонив голову ближе ко мне, он сказал тихо, но настойчиво:

— Ты должна ему сказать, что не выйдешь за него. И ты больше не будешь с ним встречаться. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Сказать, что я в шоке была от услышанного — это не сказать ничего. Я забыла об необходимости изредка моргать, вытаращив на него глаза. У меня даже мелькнула мысль, что мне показалась и я усмехнулась. Опомнилась только тогда, когда он большим пальцем правой руки провел мне по нижней губе, сминая ее, и приводя меня в чувство. Я отпрянула назад, пролив чашку с чаем на бежевый пуловер Макса, плохо, что уже остывшего, которую держала все это время, и больно ударилась косточкой на ноге об ножку стула. Взвыв, я плюхнулась на злосчастный стул и поставила чашку на стол.

Макс потянулся к моей ноге со словами:

— Дай посмотрю.

— Не трогай, — увернувшись, зашипела я, обхватывая пострадавшую ногу ледяной ладонью, и чувствуя как медленно стихает боль в противовес нарастающему раздражению.

— Макс, я даже не знаю, что тебе сказать, — поджав губы, выдохнула я, сдерживая все то непристойное, что крутилось в моей голове в ответ на его слова.

— Можешь ничего не говорить. Просто сделай то, что я сказал, — заявил он, безуспешно оттирая салфетками тёмное пятно на кофте.

— А если не сделаю? Да почему я вообще должна слушать тебя? Макс, то, что тогда случилось… Это не…

— Ты сделаешь так, как я сказал! — перебил меня. Он говорил тихо, но сталь в его голосе пробиралась мне под кожу, увеличивая амплитуду моей дрожи.

— Нет! — твёрдо сказала я, скорее уж больше из упрямства, чем из желания сохранить какие-то отношения между мной и Ильёй. Я ведь и сама понимала, что это невозможно. — Кто ты такой, чтобы велеть мне что делать, а что нет? — настойчиво вторила я.

Он зло бросил смятую салфетку на стол и повернулся ко мне.

— Значит я никто? — спросил достаточно спокойно. Но вот его глаза… При взгляде в его почти чёрные глаза, с бешеным блеском, меня уже начало охватывать чувство чего-то неизбежного. Я даже отступила шаг назад. — Ладно. Гусю позвони и отмени свадьбу. А на днях…

— Да прекрати ты его так называть! — перебила я его с крайним негодованием.

— А на днях мы поженимся, — все с той же сталью в голосе сказал Макс.

— Ты знаешь, у тебя отвратное чувство юмора, — усмехнувшись, сказала я после минутного молчаливого диалога между нами. Но он молча сверлил меня чёрными глазами. — Макс, это не смешно, — так и не дождавшись ответа, я продолжила уже с дрожью в голосе: — Ты же шутишь? Да хватит на меня так смотреть! — не выдержала я.

— Мария, я серьёзен, как никогда.

— Да ты с ума сошёл! Точно! Нет, нет и НЕТ! — меня уже потряхивало от абсурдности и полного вздора.

— Да! — решительно заявил Арский. — Иначе…

Глава 22

— Иначе что? — крикнула я на эмоциях громче, чем следовало и покосилась в сторону детской.

Макс был предельно собранный и я бы даже сказала невозмутимый, но его выдавали ходящие желваки и тяжёлый потемневший взгляд.

— Ну? Что ты молчишь? Что ты мне сделаешь? — он молчал. Не отводил глаз от моего лица и молчал. Словно не хотел говорить, а я все настаивала. Глупая…

— Я заберу твою дочь.

Мне показалось, что земля ушла из-под моих ног. Её выбил Макс. Я пошатнулась, задыхаясь, хватая ртом воздух, как выброшенная рыба… Лучше бы он меня ударил. С этим я бы справилась. Но дочь… Нет… К такому я не была готова. Мысли нервозно дёргали меня в разные стороны. Яростно затрясла головой и бессвязно бормотала:

— Ты не сможешь! Любой суд оставит её мне. Да и Женя никогда так не поступит. Он…

— Его дочь уже три года растёт без отца! ТРИ ГОДА! Ты думаешь он тебе спасибо за это скажет?! И поверь, деньги и связи решают почти все! — твёрдо и жестоко режет мой слух его ледяной голос.

— М-макс, ты н-не сделаешь этого! Не сможешь. Ты ведь не такой… — лепетала я рассеянно, не веря в услышанное.

Он близко подошёл, приподнял мой подбородок двумя пальцами и зло прорычал:

— А тебе откуда знать какой я?!

— Нет, Макс, ты ведь можешь быть эгоистичным, рассерженным, решительным, но ты не был жестоким и бесчеловечным.

Он порывисто и резко дёрнул меня на себя, впечатывая меня в свою грудь. Левой рукой запустил ладонь в мои волосы и сжал, причиняя не сильную, но отрезвляющую боль. А правой — прижал за плечи, фиксируя мои попытки оттолкнуть его. Облизал мочку моего уха и гневно прошептал:

— А вот за это тебе надо сказать "спасибо", маленькая зеленоглазая ведьма!

Запах его парфюма с ароматом и теплом кожи мужчины ударили резко по обонянию, я судорожно вздохнула, и почувствовав как жар медленно разливается по моему телу, превращая его в пластилин, попыталась выбраться из железной хватки. Но, где уж мне…

Страх с рассеянностью уступили первенство злости и я попыталась ударить его коленом в пах. Но Макс пресек мою неумелую, но яростную попытку, разворачивая и прижимая меня спиной к себе. Перехватил мои руки на запястьях.

— Макс, ты ведёшь себя как м. дак! — шипела я, пыхтя и трепыхаясь.

— Мария, я ведь предупреждал тебя, чтобы ты следила за языком. Я ведь могу найти ему лучшее применение… — вкрадчиво шептал он, обдавая горячим дыханием мою шею, вызывая импульсы трепета и раздражая меня ещё сильнее.

— Да пошёл ты! — не оставляя попытки освободиться, сказала я.

— Вместе пойдём.

Он насильно разжал мой кулак левой руки и поцеловал в раскрытую ладонь.

Не успела я ответить, как раздался звонок в дверь.

Я замерла. А Макс чуть ослабил хватку и спросил:

— Ты кого-то ждёшь?

— Нет, — ответила я, но задумавшись добавила: — Это может быть Илья.

Он помрачнел, отпустил меня и пошёл к двери. Я кинулась за ним, преграждая ему путь.

— Стой! Дай мне с ним поговорить. Наедине. Пожалуйста! Макс, если ты напугаешь Алису…

— Иди, — кивнул он несколько секунд спустя, пристально вглядываясь в моё лицо, и направился в сторону ванной.

Подошла к зеркалу и ужаснулась своему виду: волосы взлохмачены, на щеках нездоровый румянец, а глаза лихорадочно блестят. Пригладила волосы как смогла впопыхах, и сжимая пылающие щеки ледяными пальцами, открыла дверь.

У меня непроизвольно вырвался вздох сожаления и я прикрыла рот ладонью. Но вспомнив, что Макс в опасной близости и надо Илью выпроводить с наименьшим потерями для него. А то он и так уже достаточно пострадал…

Илья внимательно осмотрел меня и прошёл в квартиру, закрывая за собой дверь. Сам Илья выглядел похуже моего: нос припухший, губа рассечена в двух местах, с глаза на висок переходил цветастый фонарь.

— Илья… — начала я, но запнулась. Нужные слова никак не шли на ум. Я кинула взгляд в сторону ванной, но тут же посмотрела на Илью. — Как ты себя чувствуешь? Может мы найдём другое время для разговора? Поздно уже.

— Маша, что это за хрен был? Он отец Алисы?

— Что? Нет. Нет, он её дядя. — В голове была просто вата. Нарастающей напряжение только усиливало тревогу и рассеивало внимание.

— Дядя? Тогда какого… он себя так ведёт?

Вот что мне ему сказать? Я бы и сама хотела знать ответ!

— Илья, мне… — я вздрогнула, когда мне на талию легла горячая рука Макса. Он нарочито медленно по-свойски притянул меня к себе и поцеловал в висок. Я бросила взгляд через плечо, и мои глаза расширились ещё больше от голой груди Арского.

Господи, ну что он творит?! Зачем он так со мной?

— Илья, Мария тебе хочет кое-что пояснить, — тихо сказал он.

Я прикрыла глаза, боясь взглянуть на молчавшего жениха. Сделала глубокий вздох и подняла взгляд.

Илья стоял весь белый! Даже с каким-то серым оттенком. Землянистым. Я попыталась сделать шаг к нему, но Макс меня не пустил. Его взгляд меня пугал ещё больше цвета его лица. В нем не было ничего… Он смотрел как будто сквозь меня. Но потом встрепенулась, словно вспомнил где и с кем находится, посмотрел на меня и… оскалился. По другому не назовёшь. И заговорил не живым голосом:

— Я думал ты другая… Чистая, честная, бескорыстная. Я даже тебе Алису простил. Подумал, мало ли ошиблась. Бывает. А ты… — он запнулся, а потом с горящими ненавистью глазами, выплюнул зло: — А ты такая же шл. ха, как и все!

Я чувствовала, как с каждым словом Ильи рука на моем животе и все мышцы на теле Макса каменеют, твердеют и собираются все больше, как перед прыжком. И Макс не выдержал, дернувшись в сторону Ильи. Я еле успела встать ему наперекор и прошептать "не надо".

Илья развернулся и пошёл к выходу, на пороге обернулся, кинул на меня взгляд и быстро вышел.

Шумно выдохнув, я запустила руки в волосы и в голос застонала.

— Мааакс, ну что ты делаешь, а? Ну зачем ты так? Неужели в тебе нет и капли человечности? Я же просила…

— Ты никак не могла решиться. Я просто помог.

— Помог? Ты помог? И почему ты раздетый? — вконец разозлилась я, уставившись на его торс, от которого просто невозможно отвести глаз. Моментально пересохло в горле. И не дожидаясь его ответа, да и не факт, что вообще был шанс дождаться, скрываюсь в детской.

Алиса спала поперёк своей кровати. Умаялся ребёнок. Аккуратно переложив, укрыла малышку одеялом. И присев на пол у изголовья кровати, задумавшись, я осторожно и мягко гладила по волнистым волосам мою красотку.

Каждый раз, когда я смотрю на свою дочь, сердце заходится в щемящей трогательной нежности, а глаза увлажняются. Хочется крепко обнять свое сокровище и защитить от всего плохого, что может ранить её в этом мире.

А он посмел угрожать моей девочке!…

Приняв решения, я тихо вышла, прикрыв дверь. Взяла телефон и закрылась в ванной. Самое главное, чтобы Максим завтра оставил нас, а сам умотал куда-нибудь на несколько часов.

Глава 23

Приняв душ, обдумывая план действий на завтрашний день, я ещё больше убеждаюсь в правильности собственных мыслей.

Ну вот зачем он все это делает? Что у него дел других нет что ли? Который день не отходит от нас. Пристал как репей, честное слово! Здесь что-то не так! Вокруг полно красивых, свободных, молодых девушек и без детей. Вряд ли ему нужна я. Значит… Он приехал за Алисой! Макс намеренно прилетел. И наша встреча не была случайностью. Арский просто сошёл с ума, если думает, что я отдам собственную дочь. Но если ему нужна дочь, то зачем это якобы свадьба? Я ещё могу понять его нежелание видеть у племянницы отчима. Но все остальное… Да нет, он это не серьёзно! Ну не может быть такого, чтобы он заставил угрозами и шантажом выйти за него замуж. Зачем я ему? Скорее всего, я его просто довела и он вспылил. Ляпнул, не подумав. Но как бы там ни было, проверять я все равно не хочу.

Ещё Илья! Как же не хорошо получилось! Черт бы побрал этого Арского! Как только он появился, вся моя жизнь пошла через одно место. Чтоб тебя, а!

Тихонько, стараясь не издавать лишних звуков, пробираюсь в спальню и уже даже не надеюсь, что Макс может уйти. Краем уха слышу, как из гостиной доносится приглушенный телефонный разговор.

— Нет. Я пока не могу приехать… И не знаю когда смогу… Слушай, Жень, давай без лишних вопросов… Документы я просмотрел. Всё, что нужно отправил на почту. С остальным ты справишься.

Закрыв плотно дверь, я юркнула под одеяло. Посмотрев на время — без четверти двенадцать.

Интересно, он рассказал Евгению о дочери? Скорее всего нет. Иначе, думаю, Женя приехал бы.

Проснулась я ближе к восьми. Привела себя в порядок и пошла готовить завтрак. Максима нигде не было, хотя спал он рядом со мной. Тут же забыв про завтрак, я бросилась собирать сумку. Лихорадочно вспоминая, что же необходимо взять с собой. И на сколько придётся уехать. Затолкав в чемодан все самое необходимое, я пошла будить дочь.

Самолёт был в полдень.

— Мамочка, а мы куда поедем? В зоопалк? — поинтересовалась дочь, вяло водя ложкой по кукурузной каше в тарелке.

— Малыш, а помнишь, ты говорила, что очень соскучилась по бабуле? Мы полетим к ней.

— Улллааа! — радостно заверещала моё синеглазое чудо.

В аэропорт мы прибыли за полтора часа до вылета. Всю дорогу в такси я нервничала, волновалась и, в прямом смысле слова, не находила себе место. Всё время оглядывалась по сторонам, с ужасом в глазах ища в водителях всех больших чёрных машин Макса. Дочь, естественно, чувствовала моё состояние и сама все время капризничала.

Более-менее удалось расслабиться в очереди к стойки регистрации. Перед нами было два человека. Я внимательно оглядела присутствующих людей и наконец выдохнула свободно. Почувствовала, как все сковавшее напряжением тело, наконец начало разжиматься и постепенно ломота в мышцах сходила на нет.

Так, надо ещё Регине позвонить из зала ожидания, предупредить, что я не выйду во вторник на работу. Маме позвонить, предупредить, чтобы встретила. И надо…

— Привет, красавица! Далеко собралась?

Волосы на затылке отозвались на ЕГО голос и зашевелились гораздо быстрее моего заторможенного тела. И сердце подскочило к горлу, стуча быстро, интенсивно и с перебоями, как из последних сил.

Я медленно оборачиваюсь и смотрю как Макс легко подхватывает мою дочь на руки, а она доверчиво обвивает его шею маленькими ручками.

— К бабуле, — с улыбкой отвечает Алиса. — Да, мам?

— У нас же были другие планы. Мы сегодня хотели пойти в зоопарк. Поискать там жирафа. А к бабушке мы обязательно полетим, только чуть позже.

У НАС были планы? Серьёзно? Это были ТВОИ планы!

Дочь задумалась, а потом широко улыбаясь выдала:

— Давай. А жилаф больше тебя? А ещё хочу слона…

Максим перевёл взгляд карих глаз на меня, который говорил красноречивее любых слов, и взяв в другую руку мой чемодан, пошёл с Алисой к выходу. Я же вдруг себя почувствовала виноватой. Хотя с какой это вообще радости? Это он пусть испытывает муки совести от того, что нам жизни не даёт. Преследует, приказывает и всячески тиранит. Блин, он что следит за нами? Как ещё можно объяснить то, что он нас нашёл? Да ещё так быстро и вовремя донельзя! Распсиховавшись вконец, я быстро пошла их догонять.

Весь оставшийся день при дочери я старалась говорить спокойно и не выдать своей досады от неудавшейся попытки сбежать, собирая силы к вечернему разговору.

Макс же как будто не замечал меня. Всецело был поглощен моей дочерью. Меня это и тревожило и радовало одновременно. Но если быть до конца честной, то и она ему отвечала взаимностью. Алиса была очень счастлива, хоть и не увидели ни жирафа, ни слона. Видя, сияющую мордашку дочери и как они хорошо ладят, я снова почувствовала острый приступ вины. Ей очень нужно внимание отца, мужчины. Необходимо! Разве мы сможем ей дать его в бабьем царстве? Макс, ведь скоро может улететь в свою привычную жизнь, а моя дочь уже начала привыкать к нему. Уже привыкла. А я меньше всего на свете хочу, чтобы её маленькое сердечко страдало.

К дому подъехали уже затемно. Максим отнёс в дом уснувшую в машине Алису. Я уложила ребёнка и пошла на кухню.

Появилось желание напоить Макса. Может алкоголь хоть немного развяжет язык моему молчаливому гостю. И я услышу хоть несколько внятных ответов.

— Вина? — предложила я ему, наблюдая как он вносит мой чемодан и ставит у дальней стены.

Он посмотрел на меня тёмным взглядом, а мне захотелось поежиться. И вроде не злился, но что-то в его глазах меня пугало и завораживало. Что он там себе надумал? Догадался, что я споить его хочу? Ну ведь хочу же. Споить. Да и это я должна злится, а не он! Это мои планы нарушили беспардонно! Нагло влезли в мою жизнь и пытаются навязать чужие устои!

Тряхнула головой и протянула ему бокал красного вина. Сама села на диван. По телевизору шёл какой-то фильм.

Максим сел рядом, на расстоянии вытянутой руки. Мне же захотелось увеличить дистанцию, но я сдержалась.

Он сделал глоток, задумался, а потом сказал:

— Неплохое.

— Я ничего не понимаю в вине, — пожала плечами я.

Он перевёл на меня свой задумчивый и спокойный взгляд, а мне вдруг захотелось вылить ему на голову это чёртово вино! Чтобы хоть как то вытрясти его из этого невозмутимого состояния! Он вообще хоть когда-нибудь выходит из себя? Чувствует хоть что-нибудь? Где его эмоции?

— Ты следишь за нами? — мда… недолго я продержалась, да и он сделал всего лишь два глотка.

Макс молчал. Просто молчал и все! Он точно издевается!

Почувствовала как стала задыхаться и шумно втягивать носом воздух, вперемешку с его парфюмом. Меня заполнял гнев, раздражение росло, а бокал начал жечь руку.

— Мария, тебе надо успокоиться и расслабиться. Выпей ещё вина, — сказал Макс. Он вроде и не улыбался, но вот его глаза просто потешались надо мной.

Мне же захотелось его не просто облить вином, а утопить в нем.

— Ты специально это делаешь, да? Нравится издеваться? — развернулась к нему и почувствовала, что меня понесло. — Какого хрена ты все время трешься около нас? Ты хоть понимаешь, что ребёнок к тебе привыкает? Тебе заняться больше нечем? Если ты надеешься, что я отдам тебе Алису, то ты просто…

— Я уже говорил. Не люблю повторяться. Регистрация в четверг, в четыре часа. — Он достал из кармана брюк банковскую карту, положил на столик перед собой. — Всё что нужно — купи. Ресторан в половине шестого. Подумай, кого хочешь пригласить. Твоя мама успеет прилететь.

Я хлопала глазами и переводила взгляд с чёрных глаз на тёмный пластиковый прямоугольник и обратно. Потом встала и пока до меня доходил смысл сказанного моим тираном, я прикрыла дверь в гостиной. Допила вино. Налила ещё и снова выпила. Поморщилась.

— То есть ты заставишь меня выйти замуж? Шантажом и угрозами? Я правильно понимаю?

— Да.

— И долг супружеский тоже будешь заставлять исполнять?

— В прошлый раз ты была не против.

Я скривилась и отвернулась к окну. Вглядываясь в ночной город, словно ища ответы в темноте.

— Макс, я не понимаю, зачем это тебе? Зачем жениться на нелюбимой? Мы ведь с тобой разного поля ягоды. Ты делаешь несчастной не только меня, но и себе.

— Что для тебя счастье, Маша?

Его тихий голос раздался очень близко. Я не слышала, как он подошёл. В отражении окна увидела его размытый образ за собой и по моему телу пробежала мелкая дрожь.

— Дочь, — тихо выдохнула я и попыталась отодвинуться.

— Почему ты не сказала ничего о беременности?

— Почему? — я, разозлившись, резко развернулась и отшатнулась от него, не рассчитывала, что он будет стоять на столько близко. — Я хотела сказать! Но что ты мне тогда ответил? В наш последний телефонный разговор. Ну, вспоминай!

Он слегка сдвинул брови, образовывая неглубокую морщинку между ними, вспоминая события почти четырёхлетней давности.

— А что я сказал?

— Ты сказал, чтобы я и думать забыла о Жени! Что он уехал в Израиль надолго и не известно вернётся ли. И чтобы я выбросила все эти глупости из головы! Только Алиса это не глупости! Слышишь меня? — меня потряхивало. А Макс бесил своим спокойствием.

— Ты должна была мне сказать, а не сбегать, — Макс говорил тихо, но твёрдо.

Упрямо помотав головой, я продолжила:

— Я ничего тебе не должна. Ни тогда, ни тем более сейчас. И то, что ты делаешь — это…

В носу щиплет, глаза горят, во рту горько-сладкая вязкая слюна, в горле ком, мешающий дышать. Блин, что-то я расклеилась! Это все вино и приставучий Арский! Быстро шагнула к окну и распахнула створку. Ночной прохладный воздух ударил в лицо, приводя в чувство, высушая непролитые слезы.

— Макс, если ты не передумаешь, то сильно пожалеешь, — не глядя на него, прошипела я со злостью.

Глава 24 Максим

— Ты мне угрожаешь? — мой котенок встал в позу? Очень интересно, что же из этого выйдет? Подошёл к ней довольно близко, наклонился и прошептал в ушко, вдыхая сладковатый аромат её волос: — Я принимаю вызов.

— Много чести.

Она вздрогнула, когда зазвонил её телефон. Я был ближе к сотовому. Кинув взгляд на экран, у меня непроизвольно сжалась челюсть до зубовного скрежет.

Какого хрена ещё надо этому гусю?!

Я потянулся за телефоном, но Мария увернулась и схватила его первой.

— Дай мне, — попросил я настойчиво.

— Макс, это уже слишком! Я сама в состоянии поговорить. Мне не нужен секретарь, — спрятав руку за спину, зло бросила она.

— Знаю, что ты самостоятельная девочка, но дай мне телефон.

Я шагнул к ней, она отпрянула назад. Быстро поймал её, и удерживая брыкающуюся Марию, мягко разжал пальцы и забрал несмолкающий телефон.

Она рассердилась ещё больше. Глаза лихорадочно блестят, кулачки сжимаются и разжимаются, грудь вздымается под белой тонкой тканью футболки, даже ножкой топнула, дабы выразить свое возмущение. Того и гляди кинется отвоевывать. Только что? Личное пространство или уже бывшего женишка? Хотелось бы, чтобы было первое…

— А дальше что? На цепь посадишь?

— Надеюсь, ты поумнеешь раньше.

Фыркнув она отвернулась к окну, скрестив руки на груди, бросала в меня свирепые взгляды.

На затихнувшем телефоне настроил переадресацию на свой номер и протянул обратно ей.

— Пин-код — последние цифры твоего телефона.

И пошёл на выход. Мария бросилась следом, вцепившись мне в руку.

— Стой! А ты куда?

Перевёл взгляд с обеспокоенного лица на её руки и она тут же отпрянула.

— И чем этот… тебе так важен? — почувствовал, как злость набирает обороты слишком быстро. А унять её никак не получалось. Что за чёртова девчонка!?

— Ничем. Просто не трогай его. Пожалуйста.

— И что мне за это будет? За все надо платить, Мария.

Маша уставилась на меня в изумление и недоверии своими глубокими зелёными озерами.

— Ты и так забрал у меня самое дорогое! А угрожаешь вообще бесценным! У меня больше ничего не осталось, — наконец выдала она с кривой горькой ухмылкой.

— И что же я у тебя забрал?

— Свободу. Алису хочешь забрать. Мало?

— Свободы, как таковой не существует. Вопрос в том, от чего ты хочешь быть свободной: от глупости или от мудрости. Не помню, кто именно из умных людей сгенерировал эту мысль. Подумай об этом, Маша.

Она хлопала длинными ресничками и смотрела растерянным и тревожным взглядом с нотками недоверия, от чего мне хотелось обнять её крепко и рассеять все её страхи. Но я оставил её одну, давая возможность прийти в себя и подумать.

Сидя за рулём машины, я поехал в гостиницу. Не хотелось их оставлять. Но ей нужно дать немного времени. Я давил слишком сильно на Марию.

И едва не потерял её снова! Их. Теперь мне нужна была не только она, но и её дочь! За столь которое время, я успел прикипеть и к Алисе. К этому чудесному ребёнку. И от осознания потерянного времени, становилось ещё горше и гаже на душе! Стиснув руль, я свернул к бару "Ночной гость".

Сел за дальний угол барной стойки и заказал виски.

Вертя в руках олд фешен, и вглядываясь в янтарную жидкость, я думал о том, что же делать дальше. Как сломать эту ментальную стену между нами. Я отчётливо и ясно чувствую её физическую тягу ко мне. Её трепет и дрожь, когда её касаюсь. Неровное дыхание и учащение пульса невозможно не заметить. Но она как будто бы запрещает себе чувствовать и ставит блок на эмоциональном уровне. Тот случай, когда тело говорит одно, а разум другое. Она отказывается меня пускать в свою душу.

Я бы ещё мог понять, если бы она любила этого оленя. Но нет! Это абсолютно точно! Нет у неё к нему любви. Сочувствие и переживание есть. Ну, может, симпатия. Не более.

А вот олень парень не простой. Не нравится он мне! Вот прям не могу его видеть рядом с моими девчонками. И дело тут не только в ревности и в собственнических чувствах. Здесь что-то другое! Шестое чувство меня никогда не подводило. Надо бы ему ещё раз объяснить, что и как.

Женька ещё взъелся. Как с цепи сорвался со своими вопросами. Может, знает что-то? Безопасник сболтнул? Ладно, скоро все равно возвращаться. И я сделаю все, чтобы вернулся я не один!

Черт, давно я не чувствовал такой страх, не успеть вовремя, как сегодня, когда летел в аэропорт.

Я сразу ей на телефон установил программу слежения, дабы не наступать на те же грабли. Ещё вчера заподозрил, что она что-то задумала. Слишком молчаливая ходила и задумчивая. Я периодически смотрел, где они находятся. А потом совещание на часа два отвлекло. А когда посмотрел — кровь в жилах застыла. Она была в аэропорту.

Я несся, как ненормальный! Проехал на все красные светофоры, нарушая все возможные правила. Ладно хоть не тормознули!

Вероятно, я бы не смог перенести это дважды! Особенно сейчас, когда я уже вкусил, распробовал и почувствовал, что значит иметь семью. Даже несмотря на то, что Мария уперлась и ни в какую меня не признает. Но это только пока.

Все обязательно измениться! Совсем скоро…

— Привет, красавчик! Не угостишь даму коктейлем, — проворковал приятный томный женский голос совсем рядом.

Я перевёл взгляд со дна стакана на девушку, расположившуюся рядом со мной.

Длинные светлые волосы. Пепельные. Светло-карие глаза, и в меру пухлые губы, даже чувственные, я бы сказал. Красивая. Значительно младше меня. А взгляд совсем не юный, а какой-то хлесткий и резкий, словно говоривший о том, что хозяйка познала много разного дерьма.

Я сделал знак бармену рукой и перед ней материализовался высокий стакан с тёмной жидкостью.

— "Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. И потому он ищет женщину, как самую опасную игрушку" — проникновенно сказала незнакомка и сделала глоток, хищно улыбнувшись.

Глава 25

Я ухмыльнулся и снова посмотрел на девушку. В принципе, я полностью разделял её мнение. Хотя это мнение Фридриха Ницше.

— В чем проблема? — девушка повернулась ко мне вполоборота и прямо посмотрела в мои глаза.

А у меня снова мелькнула мысль, что она умна не по годам. Её умудренный взгляд твёрд и непреклонен. И ведь она вовсе не клеиться и не ищет новых знакомств. Не заигрывает, не лебезит и не заискивает. Она говорит легко, расслабленно и чуть надменно с легким вызовом, словно мы старые друзья.

— Я заставил её выйти замуж.

— За тебя? — спросила она ничуть не удивившись.

Я кивнул. И снова внимательно посмотрел на свою собеседнику. Одета она была не к месту. Во все черное: спортивные штаны, кофта с капюшоном, кожаная куртка и кроссовки. Волосы особенно сильно выделялись на фоне её чёрной одежды. И она несомненно бросалась в глаза. На ней хотелось задержать взгляд.

— Упрямится? — с лёгкой ухмылкой спросила.

Я не привык говорить по душам ни с кем. Никогда никому не доверял своих мыслей, желаний и чувств. Но с этой девушкой хотелось говорить, даже не так. Не то чтобы хотелось, с ней просто говорилось и все.

— Отказывается принимать меня, — кивнув, ответил.

— Если она к тебе чувствует хоть что-то, то ты сделал все правильно. Не переживай. Она свыкнется и все поймёт правильно. Женщины любят таких, как ты. — Сделав короткую паузу то ли с ухмылкой, то ли с улыбкой добавила она: — Сильных, решительный, смелых и щедрых.

Я посмотрел в свой стакан, на блики тёмной жидкости и отодвинул его, так и не сделав и глотка.

— А в чем твоя проблема? — спросил я и внимательно посмотрел на неё.

Её взгляд потемнел, и горечь проступила на красивом лице. Но девушка достаточно быстро взяла себя в руки.

— В поиске собственного страха.

— Зачем ты его ищешь? Чтобы победить? — предположил я ответ.

— Чтобы уничтожить, — твёрдо ответила девушка, прямо глядя в мои глаза.

А у меня даже не осталось сомнений в том, что она сделает все для достижения своей цели. И вроде я никогда не был любопытным, но сейчас захотелось узнать, что же с ней произошло. И почему её глаза в столь юные годы полны огорчения и озлобленности. Что с ней могло случиться?

— Как тебя зовут? — спросил я.

Она посмотрела на меня внимательным взглядом, допила свой напиток. Легко и изящно спрыгнула с барного стула. И посмотрела на меня снизу вверх. Она была очень миниатюрной. Мне и до плеча не доставала и худой. Я снова задумался о её возрасте. Теперь она ещё больше походила на подростка.

— Дана, — ответила и, развернувшись, пошла к выходу.

Я быстро кинул на стойку деньги и вышел следом за ней. Было уже темно и поздно.

— Стой, — догнал я её и ухватил за локоть, придерживая на месте.

Из темноты я услышал отчетливый звук рычания и на меня кинулась чёрная собака. Вместе с тем девушка с яростью выдернула свою руку и прошипела:

— Не трогай! Царь, стоять!

Справа от девушки вырос доберман. Собака ей была почти по пояс.

Я поднял руки вверх и усмехнулся.

— У тебя достойный защитник, — сказал я, поглядывая на красивого большого пса.

— Это мой друг, — твёрдо заявила маленькая боевая девушка. — Что ты хотел?

— Проводить. Но вижу ты не одна.

— Ну пойдём, раз хотел.

Мы спустились к морю. Медленно шли по хорошо освещенной набережной и тихо переговаривались обо всем и не о чем одновременно. Ночь была тихая, безветренная. Было слышно, как небольшие волны медленно гладят берег. Снова и снова не спеша набегая на кромку суши.

— Почему Царь? — поинтересовался я.

Доберман смиренно шёл рядом со своей хозяйкой, то и дело бросая на меня настороженные взгляды. Даже без поводка он не убегал вперёд. Вот это дрессировка, подивился я.

— Приятно, когда тебя дома всегда ждёт твой собственный преданный Царь, — с лёгкой улыбкой отвечает Дана.

— А кто дрессировкой занимался?

— Я.

Удивлённо посмотрев на нее, я перевёл взгляд на идущую нам навстречу женщину, которая пристально всматривалась в нас. Цыганка, а её образ не оставлял сомнений, что это была именно она, переводила свой пристальный взгляд с меня на мою собеседнику и обратно. Она приостановилась и подождала пока мы с ней поравняемся.

Женщина уверенно перегородила нам путь. Царь чуть придвинулся к ней, обнюхал её, и вероятно, не обнаружив угрозы, тут же вернулся и остановился подле хозяйки.

Она внимательно шальным взглядом посмотрела в мои глаза и тихо, хриплым голосом сказала:

— Ты рискуешь потерять её. Теперь уже навсегда.

Вскинув бровь вверх, хотел ответить, но Дана меня опередила.

— А как же ручку посмотреть сначала? — ехидно сказала девушка.

Цыганка впила свой едкий и чуть безумный взгляд в девушку.

— А у твоего страха одно лицо, но две сущности.

Дана сурово поджала губы и зло прошипела:

— Что ты несёшь?

— Одно лицо, но две сущности… — уже тише шептала женщина, и обойдя нас, медленно пошла прочь.

Глава 26 Мария

Глубокой ночью сквозь сон я слышала, как он пришёл. Спала чутко. Максим хоть и двигался очень тихо и бесшумно, но я все же проснулась. Даже не испугалась постороннему движению. Странно… Хотя что странного? Кроме него больше просто некому расхаживать по моему дому. Похоже я стала привыкать к нему. К его присутствию в моей постели, в моей квартире, в нашей с Алисой жизни.

Он беззвучно зашёл в комнату, неторопливо разделся, лёг и уже привычным движением окутал меня своими сильными и горячими руками. Прижал к себе спиной, глубоко вздохнул, поцеловал в макушку и размеренно задышал.

Стоя за стойкой в спортивном центре, я лихорадочно поправляла униформу. Взглянув на часы — ровно восемь утра. Облегчённо выдохнула — успела. Как я могла проспать? Вот блин! Эта Макс во всем виноват! Шарохается не пойми где по ночам. Потом приходит и будит меня.

Рабочий день проходил в своём обычном режиме. Ближе к обеду позвонила Ритуля.

— Машунь, ну ты как? — слышу весёлый голос, который настроит на позитив любого, и улыбаюсь.

— Нормально, — но как только я проговариваю это, так сразу же вспоминаю наш вчерашний разговор с Максимом и улыбка стирается с лица. — Эээ… Рита, мне нужно поговорить с тобой…

— Что-то случилось? Если это не срочно, то может завтра вечером встретимся в баре "Бархан"? Поболтаем. Мама будет счастлива посидеть с Алиской.

— Давай. Тогда до завтра.

Положив телефон на стол, мой взгляд падает на безымянный палец правой руки. А точнее на кольцо на этом пальце… На абсолютно незнакомое кольцо на моем пальце, которое я впервые вижу. И естественно его не надевала. Волна гнева и безотчетной злости охватила меня разом.

Ну как так можно? Ну что он за человек такой? Просто взял и надел. Скорее всего пока я спала. Как будто я его собственность, не имеющая права голоса и собственного мнения. Захотел и добавил к своей вещи ещё один аксессуар. Даже не потрудился спросить. Хотя что спросить? Что он должен был спросить? Нравится ли мне кольцо? Хочу ли я за него замуж? Чувствую ли я к нему хоть что-нибудь? Что-то такое, что способно нас объединить. Сейчас я чувствую только злость и негодование. Вряд ли это хорошие спутники, которые способны сблизить, для союза двух людей… Но он, как обычно, сам все решил. Что-то себе надумал и претворяет в жизнь свои идеи и замыслы, не считаясь с мнением окружающих.

Захотелось снять кольцо. Назло ему. Чтобы неповадно было. Хоть оно и очень красивое. Прозрачный камень сиял всеми цветами своими гранями. Я ничего не смыслю в украшениях. И редко их ношу. Но это кольцо было очень красивым, но даже это не умаляло моей злости. Сняв кольцо с остервенением, я швырнул его в сумку.

Выскочив на улицу после завершения рабочего дня, я пошла на остановку. Нужно как можно быстрее добраться до садика. Благо он рядом. Но не успела пройти и десяти метров, как вздрогнула от пронзительного и противного звука клаксона. Повернувшись, я увидела Макса за рулём его большой чёрной машины. Не хотелось ехать с ним. Мне нужно было побыть наедине с собой. Хоть злость давно сошла на нет, но сейчас я не горела желанием с ним говорить. Вопреки своим ощущениям, я все равно поплелась к машине. Он ведь и силой может затолкать меня. Проходили. Знаем.

Открыла дверь и плюхнулась на сидение, не глядя на него.

Я чувствовала его жгучий и пытливый взгляд на всей поверхности моего тела. Кожу словно покалывало тысячами тонких микроигл. Не смотря на все, я упорно делала вид, что мне все равно. И что меня он совершенно никоем образом не волнует.

— Адрес, — его спокойный и чуть надменный тон меня моментально выбешивает. Даже гораздо больше его вездесущего взгляда.

— Карского, 15, - глянула на время в телефоне и чуточку расслабилась. Я ещё успеваю за своей малышкой.

Но Макс похоже никуда не торопиться. Я вижу боковым зрением, что он так и продолжает разглядывать меня. Не выдержав, я все же повернулась к нему.

— Что?

— Надень кольцо.

После его слов, мне стало плохо: живот скрутило тугим узлом, обдавая все внутренности жаром, дыхание сбилось, а пульс зачастил, как у зайца перед волком! Что это? Негодование? Волнение? Злость? Или может что-то другое? Более значимое… Захотелось как можно быстрее выпрыгнуть из машины и оказаться в спокойном и безопасном отдалении от этого человека.

Сделав глубокий вдох, и выравнивая дыхание, заговорила спокойным голосом, призывая всю свою выдержку, чтобы он не дрожал:

— Максим, я хотела с тобой поговорить. Давай…

— Поговорим. Только сначала надень кольцо.

Вспыхнув, я еле сдержалась, чтобы не заорать. Впив в него свой пропитанный злобой взгляд, вместо своих ногтей, я поняла, что он не отступит. В тёмных глазах я встретила непоколебимую решимость и уверенность в правильности своих действий. Осознание того, что он снова победил и подавил меня, вызывает досаду, горечь и ненависть.

Я с раздраженным рвением рыскала в сумки это чёртово кольцо и сыпала все возможные ругательства на голову своего тирана. Разумеется только в мыслях. Мой гнев ещё не перевесил чувство самосохранения. Наконец найдя кольцо, я дёргано нацепила его на палец.

— Доволен?

Он смотрел на меня внимательно и даже, я бы сказала, мягко что ли… А потом взял и улыбнулся. И это была не кривая ухмылка победителя, не знак превосходства надо мной. А тёплая, искренняя и очень нежная улыбка. Ничего подобного я раньше не видела. Он всегда был очень скуп на эмоции. От такой разительной перемены в его лице, я даже растерялась. Уставилась на Макса во все глаза и даже рот открыла в немом вопросе и изумлении, и еще… завороженности. У него была очаровательная улыбка. Макс сам по себе очень красивый мужчина. Даже едкий взгляд надменных глаз не портит его. Но когда он улыбается, то все стены начинают рушиться… Мои стены, за которые я отчаянно держалась, не подпуская его ближе положенной черты…

Он продвинулся в мою сторону, наклонился ко мне. А я съежилась и вжалась в сидение. Мне казалось, да что там казалось, я просто была уверена, что он меня поцелует. Мне очень хотелось снова почувствовать его губы на своих, но в то же время моё сознание противилось моим желаниям. Я затаила дыхание, почувствовав тонкий запах парфюма и мужского тела. Моё сердце ухнуло вниз и билось, кажется, через раз.

Макс приблизился к моему уху и тихо, волнующим голосом какие-то глубинные струны моей души, тихо сказал:

— Вполне, — потянулся за ремнем безопасности, пристегнул меня и вернулся на свое место.

У меня же вырвался вздох разочарования. И я сама на себя разозлилась ещё больше. "Вполне"? О чем он? Блин, про что мы говорили? А, кольцо. Господи, как же я устала от него! Устала от этих противоречивых эмоций. Устала от моей неоднозначной реакции на Макса.

Макс же привычно ухмыльнулся и завёл двигатель.

— Максим, ну зачем мы будем торопиться? К чему эта регистрация? Может ты ещё раз все взвесишь и подумаешь? Пожалуйста, давай не будем спешить, — я очень надеялась на его благоразумие и человечность. И не могла не попытаться уговорить его дать мне ещё время. Послезавтра регистрация! Господи, Макс и так очень требовательный, властный и упрямый человек. Если он получит ещё и официальные права, которые даёт регистрация брака, то он просто задушит нас своими диктаторскими и тиранскими замашками! Он ведь нам продыху не даст! Чего я допустить никак не могла.

— Спешить? Я и так опоздал. Даже слишком.

— Ты о чем? Куда ты опоздал?

— О тебе, — бросив в меня косой взгляд, уверенно и твёрдо сказал Макс.

А у меня мурашки по всему телу пробежали от его взгляда карих глаз.

— То есть ты не намерен менять своего решения?

— Регистрация послезавтра в четыре.

— Неужели ты не понимаешь, что своими упертостью и твердолобостью ты делаешь только хуже? Ну что тебе стоит пойти мне навстречу?

— Настойчивость через скалы проходит. А ты у меня такая мягкая и нежная. А сердце у тебя трепетное и… уже дрогнувшее.

Закусив губу от досады, я подумала о том, что он прав. Моё сердце и правда трепыхается, как птица в клетке, то в отчаяние бъется о ребра, намереваясь вырваться наружу, то замирает, не веря всему происходящему. И дрожит от ожидания неминуемого и вечного заточения или может быть от веры в лучшее…

Глава 27

— Ну, что будем пить? — Ритуля требовательно посмотрела на меня, будто знала, что мне совершенно не хочется пить. И своим настойчивым взглядом словно намеревалась изменить моё решение. Не дождавшись моего ответа, забарабанила наманикюренными пальчиками по лакированной поверхности стола и обратилась к официанту.

— Молодой человек, будьте добры, сыр, оливки, фрукты и мартини.

— И шоколад. Любой.

— Ну ты, как всегда, — усмехнулась моя младшая сестрёнка.

Ну да! Не могу я пить алкоголь без сладкого. Причём любой. Что теперь сделаешь? Вот такая я.

Заказ нам принесли быстро. Я крутила в руках мартишку, слушала болтовню Ритули и нервно кусала губы, не зная как сказать. И что именно сказать. А больше всего, меня пугала необходимость что-то объяснять и отвечать на вопросы, на которые я не знала ответов. Цедила мелкими глотками прозрачную, слегка зеленоватую прохладную жидкость, не чувствуя вкуса.

— Говори.

— Что? — я уставилась на неё, хаотично пытаясь вспомнить, что же она мне сейчас рассказывала.

— Маша, рассказывай, что случилось?

Я одним глотком допила мартини и выпалила:

— У меня завтра регистрация в четыре, — потянувшись к бутылке, я налила новую порцию сыворотки откровенности и правды. — Регистрация брака.

— Серьезно? Вы с ним помирились что ли? — её голос так и сквозил неприязнью.

— С кем? — спросила я, почувствовав лёгкую заторможенность и приятную теплую тяжесть в теле. А я ведь целый день ничего не ела. Быстро же затуманило мне рассудок.

— С кем? С Илюшенькой, конечно же, своим, — язвительно ответила.

— Нет, — тяжело вздохнув, добавила: — Это Макс.

— Мать честная! Ты серьёзно? — громче необходимого высказалась Ритуля с озорным блеском в глазах.

С опаской оглядываясь по сторонам, я отметила, что народу достаточно много. И каждый занят чем-то своим.

— А то-то я смотрю на кольцо — дорогое слишком. Не потянул бы твой индюк.

— Рита! Перестань!

— Вот это ты даёшь! Отхватила такого племенного жеребца и молчит! Блин, я ещё тогда поняла, что между вами все было.

Я скривилась. На душе было муторно. Чувство надвигающейся неприятности, беды, злоключения не покидало меня последние пару дней. Я не знала, чего конкретно йжду. Но одно я знала точно — это что-то не принесёт мне радости. Хотя предчувствие не просто было со мной ежесекундно. Оно увеличивалось и давило на меня с каждым мгновение все больше и больше. И я не могла понять, что тому причина. Предстоящая, так называемая, свадьба или что-то другое.

— Ну Максим! Ну молодец! Вот это я понимаю! Вот это мужик в натуральном виде! Пришёл, увел, женился! — все не унималась сестра в своём восхвалении.

— Скорее — нашёл, отбил, поработил, — горько заметила я. Причём отбил в прямом смысле слова — кулаками. А поработил шантажом.

— Стоп. А ты чего нос воротишь? Таких, как Макс твой вообще больше не делают. Не вижу блаженной улыбки на бессовестно счастливом лице.

— Ты не понимаешь, — качая головой, отвечала я. Все не могла решиться, рассказывать ли все сестре. А если я сделаю хуже? И разозлю Макса. Мне кажется, что он может быть ещё более опасным и безжалостным. — Он очень своевольный, категоричный и деспотичный.

— Что ты несёшь? — вспыхнула она. Естественно, я ведь разбила образ её идеального мужчины. — Нет, я, конечно, не сомневаюсь, что Макс может быть твёрдым, жёстким и даже жестоким, но точно не по отношению к тебе. Он на тебя так смотрел словно… словно всю жизнь только тебя и искал.

— Рита, он заставляет меня выйти за него замуж.

— Так, Машунь, я ничего не поняла. Объясни нормально, — нахмурилась она. — Как это заставляет? То есть ты не хочешь?

— Он мне предложил выбор — либо я выхожу замуж, либо он отнимет у меня Алису, — ну вот, сказала и чуток легче стало. Словно поделилась своей ношей с небезразличным человеком. Хоть это и эгоистично немного, но иногда очень необходимо. — Нет, я, конечно, понимаю, что по нашим законом почти всегда ребёнка оставляют матери, но…

— Подожди! — прикрикнула на меня, возбужденная моими откровениями Рита, прерывая мой поток признаний. — Он что, отец Алисы? Этот старый знакомый и есть отец твоей дочери? Тогда какого хрена он так долго пропадал? Где его черти носили?

— Нет, Ритуль, нет! Эээ… Он брат отца Алисы. И Женя — отец Алисы, не знал о моей беременности. Так получилось.

— Вот значит как! — медленно протянула слова, чуть растягивая гласные, что свидетельствовать о её чрезмерном умственном процессе. — Тогда зачем ему Алиса? Он хоть и дядька ей, но я не думаю, что он за неделю воспылал неудержимой любовью к своей племяннице. Да ещё и отлучить её от матери…

— Я не знаю. Но он сказал, что при наличии денег и связей, это сделать несложно. Я, правда, не могу быть уверенной в Жениной реакции на слова Максима. Но мне, кажется, что Женя не поступит так жестоко с нами. Но с другой стороны, он три года пропустил в жизни своей дочери. И легко может в этом обвинить меня. Нет, я, конечно, своей вины не отрицаю. И опять же я не знаю насколько сильно Максим может оказывать влияния на брата.

Мы ещё долго спорили и строили разные предположения. Бутылка опустела, а голова наполнилась тягучей, мягкой ватой. Тело налилось свинцом. Спать хотелось безбожно.

— И что ты будешь делать?

— У меня есть выбор?

— Выбор есть всегда! — с пьяной уверенностью заявила сестра. — Сбежать. К матери. Он Вас там не найдёт. Замуж выйти. За него. Ну, то есть принять его предложения. Или отказаться и бороться за дочь. Написать заявление в полицию. Конечно, доказательств нет… А вообще, ты знаешь, я не могу поверить, что Макс на такое способен. Ну не похож он на подонка и сволочь! — горячечно заверила Рита.

— Я пробовала сбежать. Он следит за нами. В аэропорту нас нашёл.

— Серьёзно? — вытаращив глаза, воскликнула Рита.

Я кивнула.

— А рисковать дочерью я не могу. Ну не могу я надеяться на его благородность и разумность.

— Тогда выходи замуж! — махнула рукой, принимая за меня решения. — Блин, да за такого мужика и я бы… Дура ты, Маша, видно же, что ты свет в его окне.

Не сдержавшись, я захохотала. Видать, нервное.

— Что ты городишь? Я по сравнению с этим племенным вороным жеребцом, серая кляча.

— Машка, ну ты точно дура! Что-то я раньше не замечала твоей низкой самооценки. Подожди, он тебя что унижает? Или…

— Нет. Что ты?! Не было ничего подобного, — поспешила успокоить уже накрутившую себя и разгневанную Ритулю.

— То есть на регистрации никого не будет? И тётя Вера ничего не знает?

Отрицательно мотнула головой.

— Я потом ей все как-нибудь объясню.

— Ты хоть платье-то купила? — тяжело вздохнув, промямлила Рита.

— Ага. Чёрное.

Мы прыснули со смеху одновременно.

— А за тобой уже приехали, — с легким прищуром, всматривалась мне за спину, сказала Ритуля.

Развернувшись, я постаралась сфокусировать взгляд в направлении, указанном Ритой. Заметив за барной стойкой мужскую спину, обтянутую кожаной курткой, я задохнулась и поперхнулась. Выпив залпом остаток мартини, я не сдержала ругательств.

— Нет, ну ты видишь? Какова вероятность того, что он здесь случайно оказался? — с безотчетным негодование выпалила я, жалясь сестре.

— Знаешь, я тебе дам совет — просто открой свои глаза! — посмотрев на меня выразительным взглядом, только я не поняла, что именно он выражал, сестра встала и засобиралась.

— С-стой, я ты куда? Меня подожди, советница! — не хило пошатываясь, я ухватилась за руку Риты.

— Меня такси уже ждёт. А тебя будущий муж. Я заплачу, — сестра быстро поцеловала меня в щеку и упорхнула, изредка восстанавливая равновесие.

— Вот предательница! — в сердцах бросила я ей.

Села обратно на свое место. Положила телефон в сумку, постоянно ощущая на затылке его колючий и въедливый в мою душу и раздражающий мои нервы тёмный взгляд. Накинула плащ на плечи и пошла нетвердой походкой, досадуя на туфли на шпильке и мартини, к выходу.

— Далеко собралась? — услышала я за спиной совсем близко его голос уже на улице.

— Подальше от тебя, — несмотря на своего тирана, тихо сказала я и почувствовала горячую ладонь на своём локте даже через ткань плаща.

Дернув рукой в попытке освободиться, я не рассчитала силу и пошатнулась на каблуках. А Макс прижал меня к себе. Почувствовав его запах, у меня защекотало в носу, перехватил судорожный спазм в горле доступ воздуха, а в животе разлился пожар.

Это все алкоголь!

— Пусти меня, — прошипела я.

Он чуть отстранился, заглядывая мне в глаза, и потащил за руку к машине.

Глава 28

— Ну, что дальше? — поинтересовалась я, вглядываясь в профиль расслабленного за рулём мужчины.

Ехал он хоть и не быстро, но голова все равно кружилась. В машине было тепло и меня ещё больше развезло. И развязало мой язык.

— Ты о чем? — не поворачиваясь ко мне, бросил он.

— О том, во что ты превратил и продолжаешь превращать мою жизнь.

— И во что же я её превратил?

— Не знаю, — пожав плечами, ответила. — Я не могу подобрать этому название. Тебе виднее. У тебя ведь есть план действий?

— Есть.

— Рассказать не хочешь?

Припарковав машину во дворе моего дома, он покинул автомобиль, так и не ответив на мой вопрос. Горько вздохнув, я неуклюже вывалилась из салона, придерживаемая сильной и надёжной рукой моего тирана. С каких это пор я стала считать его надёжным? Он ведь только и делает, что ломает весь мой распорядок жизни.

Макс был совсем рядом, что волновало меня и выводило из себя мою нетрезвую психику.

Мы поднимались на лифте, а меня все сильнее беспокоило его присутствие. И отсутствие Алисы в квартире. Нет, конечно, я не пряталась за дочь. Но находиться вдвоём с Максом становилось боязно и напряжённо. А о том, что мы с ним совсем скоро возможно начнём жить вместе, я вообще предпочитала не думать.

Перешагивая через порожек, я споткнулась и чуть со всего маху не рухнула. Макс ловко в потемках перехватил меня за живот, удерживая и чертыхаясь.

Я же расхохоталась.

— Ты себе когда-нибудь шею свернешь. Как ты вообще дожила до столь преклонных лет? — включая свет, бубнил Макс.

— Ну а что? Если я себе ногу сломаю, то это будет считаться уважительной причиной для отмены регистрации, — вытирая, выступившие от смеха слезы, размазывая туш, сказала я.

Макс же не разделил моё веселье. Расположившись в гостиной, налил воды в стакан.

— Когда ты поймёшь, что я не враг тебе?

Я подошла к нему, взяла стакан из его рук, сделав приличный глоток, ответила:

— А кто? Шантажист? А шантажист разве может быть не врагом?

Я видела, как тень набежала на его лицо. И, несмотря на собственную незавидную ситуацию, пожалела о своих словах. Вот так всегда, я сначала ляпну, а потом думаю, стоило ли это вообще говорить. Но ведь на самом деле получалось, что я говорила именно то, о чем думала.

— А если это любовь?

Я замерла с, преподнесенным к губам стаканом и, раскрытым ртом. Мне показалось, что пол под ногами покачнулся и я, поставив на стол воду, и расплескав ее, облокотилась обеими руками о столешницу. Дышать стало тяжело. В носу неприятно защипало, глаза зажгло, а во рту скопилось вязкая сладковатая слюна, которую никак не удавалось сглотнуть.

Не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Поэтому всматривалась в капли жидкости на идеально гладкой поверхности белого стола.

Я была готова услышать от него все что угодно: грубость, его неадекватные выпады, издевку, да хоть что! Но только не это… Может, он шутит? Ну просто решил поиздеваться. Сейчас скажет что-то вроде: "неужели так легко повелась?". Вот в это я поверю. Хотя я не припоминаю, чтобы он шутил. И сейчас вроде не в шутливо расположении духа.

Но признание… Это ведь можно считать за признание в чувствах? Ну просто подобного не может быть! Точно так же, как если бы мне присудили премию Нобеля в области физики за исследование космоса. Да, блин, где я и где космос?! Вот и мы с Максом так же далеки друг от друга.

Все происходящие было таким немыслимым, что я никак не могла прийти в себя. Разом меня накрыла смесь ощущений из растерянности, замешательства, испуга и чего-то ещё такого, очень важного, что заставляет ныть сердце, бередить душу и проливать слезы.

Громко сглотнув, я наконец ответила, не поднимая глаз, получилось почему-то шепотом:

— То есть, наша встреча в ресторане все таки не была случайностью?

— Случайностью? Я искал тебя больше трех лет!

Как я их не сдерживала, но слезы все таки скатились по щекам. Конвульсивно втянув в лёгкие воздух, я с надрывом в голосе сказала:

— И-извини! Я пойду спать, поздно уже, — не сделав и двух шагов, Макс проворным рывком прижал меня спиной к себе и уткнувшись мне в шею, вызывая и без того в неспокойной душе, вихрь эмоций, горячо проговорил:

— Ну и почему ты всегда убегаешь? И почему ты плачешь? Я разве чем-то обидел тебя?

Отрицательно помотав головой, ибо говорить я просто была не в состоянии. Сама не понимала, на какой из вопросов я ему ответила, наверное, на все сразу. Ругаться и обмениваться с ним колкостями было куда привычнее разговора по душам, который меня буквально душил своей остротой чувств.

— Чтобы ты не говорила, я знаю, что ты небезразлична ко мне! И мне все равно, кто был до меня. Даже если это мой брат. Зря ты тогда сбежала. Но сейчас я сделаю все, чтобы после меня никого не было. Ты меня поняла?

Я кивнула. А Макс продолжил:

— Ты в любом случае выйдешь за меня! Если ты не готова принять меня в качестве мужа, я не буду тебя торопить. Но вы с Алисой должны быть рядом со мной. Регистрация завтра состоится.

Глава 29

Я стояла, прижатая к твёрдой мужской груди, и вдыхала запах моря, соли и свежести. Его аромат… Запах, который был настолько притягательный, что заставлял мой мозг туманиться похлеще мартини. И боялась пошевелиться. Гулкие удары его сердца отдавали набатом в моей голове, повышая уровень волнения и перебои в моем пульсе.

Я чувствовала, что должна что-нибудь сказать ему в ответ. Но словно онемела. Во рту пересохло, а горло сдавил ком. Меня душили чувства, его и мои собственные.

— Иди, ложись. Мне надо ещё поработать.

Шумно втянув воздух в лёгкие вблизи моей кожи на шее, он отпустил меня и отступил на шаг.

Меня же пробрала мелкая дрожь.

Пробормотав что-то вроде "спокойной ночи", я поспешила спрятаться в спальне.

Закрыв дверь, я наконец смогла отдышаться и привести в норму бешено скачущее сердце.

Сбежала. Спряталась. Неужели Макс прав? Я все время сбегаю? Получается, что так. По крайне мере, по отношению к нему. Уже который раз…

Окатив ледяной водой свои разгоряченные щеки, я постаралась привести в состояние равновесия свою нервную систему и все обмозговать на холодную голову. Переодевшись, я улеглась в кровать и принялась размышлять.

Так, если с Максимом сейчас все стало более-менее понятно, хоть и очень трудно поверить в подобное, то что со мной? Что с моей стороны? Что я чувствую к Максу? Он сказал, что я к нему неравнодушна. Да уж, тут он прав, как никогда! Равнодушием здесь и не пахнет. Меня так сильно и яростно эмоционально бросает из стороны в сторону, что кажется у меня скоро будет истощения всех моих чувственных резервов.

— Мааакс… — прошептала я в темноте, словно по-новому пробуя на вкус его имя.

Неужели я, самая посредственная и заурядная, смогла чем-то привлечь его внимание? Он ведь совсем другого склада и другой породы. Уверенный в себе, решительный, немного надменный и очень красивый! Даже слишком.

Может я его неправильно поняла? Макс ведь не говорил ничего конкретного. И это я сама все додумала? Просто мне хотелось нравиться ему. Я боялась надеяться, но втайне мечтать-то кто может запретить?

Но он сказал, что искал меня все эти три года. Почти четыре. Это я точно слышала! Да и наша, так называемая, свадьба что-то да значит. То есть он определённо что-то да чувствует ко мне! Другой бы и думать забыл. Тогда возможно его угроза была лишь блефом, уловкой. И он в любом случае, выйду я за него замуж или нет, не отберёт у меня дочь.

Вот я дура! Какая же я беспросветная дура! Мне было легче поверить в то, что Макс псих, нежели в то, что я ему могла понравиться. Похоже Ритулик права, и у меня низкая степень оценки своей значимости и привлекательности. Чего я раньше за собой не замечала. И он не способен на низость и подлость. А это было очень важно и веско.

Засыпать было легко и отрадно впервые за последние две недели. Чего не скажешь о моем ночном видении во сне…

Мне снова снился тот вечер… Те несколько часов, которые навсегда забрали у меня самое дорогое…

Ужас и отчаянье опутывают моё сердце. Я истошно кричу, от чего горло саднит:

— Папа, не надо! Мне страшно… Остановись! Я очень тебя прошу… — но меня он уже не слышит. Или просто не реагирует.

Я захлебываюсь в паническом страхе и повторяю снова и снова:

— Прошу, папочка, стой! Папочка!

Слёзы кошмара и безвыходности застилают и без того плохую видимость. Но хочу ли я видеть это?… Конечно, нет! Но глаз оторвать не могу. Я как загипнотизированная смотрю на размытые образы и не могу заставить себя двинуться с места.

— Остановись, — шепчу, уже понимая, что как прежде никогда не будет…

— Маша, открой глаза! Машенька, — слышу знакомый голос, который настойчиво выдергивает меня из прошлого.

Открыв глаза, я не могу сфокусироваться и разглядеть его лицо. Все расплывается. В комнате полумрак. Сморгнув, прогоняя слезы, я тихо сказала:

— Прости, я тебя, наверное, разбудила.

— Нет, я был в душе. Ты кричала.

Только сейчас заметила, что он в одном полотенце, повязанном на бёдрах. И с мокрых волос стекают капельки воды.

— Кошмар. Это был кошмар… — отворачиваясь от него и поджимая ноги к животу, всхлипывая, тихо проговорила.

Но Макс не ушёл. Он лёг с моей стороны, плотно прижимая меня к своей твёрдой и крепкой груди.

Он равномерно поглаживал меня по волосам, ничего не спрашивая. Слезы беззвучно катились по лицу, впитываясь в подушку, унося с собой крупицу моей боли.

В этот момент, я старалась ни о чем не думать. Освободить всю себя от мыслей и просто быть здесь и сейчас. С ним. В одно мгновение мне вдруг стало ясно, что я не хочу терять Макса. Несмотря на его невозможный диктаторский норов. Ведь он может быть и очень нежным, ласковым и чутким. Это я тоже успела узнать и даже почувствовать.

Сильнее прижимаясь к нему, я глубоко вдохнула, узнавая свое кокосовое мыло и его терпковатый запах. Улыбнувшись, я поцеловала его в запястье, которым он меня обнимал.

Макс тут же напрягся стискивая меня и тихо, но непоколебимо сказал:

— Расскажи мне.

Я замерла, обдумывая его слова. Никогда и никому не говорила об этом, кроме полиции. Даже с мамой отказывалась говорить на эту тему, хоть она очень настаивала. Произошедшее было только моей болью и виной. У мамы была другая трагическая потеря.

Глава 30

— Мне было тринадцать. Я была папенькиной дочкой. Нет, маму я тоже очень люблю, но у нас с отцом существовала особая связь, — глубоко вздохнув начала я. — Мы с папой были в гостях у тёти Регины. Она тогда ещё жила с нами в одном городе. Было уже поздно, нужно было возвращаться. А я…

Проклятый ком в горле мешал говорить и нормально дышать.

Максим терпеливо ждал, не подгоняя меня. Ласково гладил по волосам. Целовал в висок. Молча говорил, что он рядом. И я это чувствовала, как никогда раньше.

— Я уговорила отца остаться ещё немного. Никак не могла наиграться и расстаться с сестренкой, — горько усмехнувшись, сказала я. — Мы возвращались обычной дорогой, которой ходили тысячи раз. Было темно. Рядом с соседним домом был небольшой лесок. Мы услышали женский крик. Крик был такой, что не оставалось сомнений — звали на помощь. Я жутко испугалась и вцепилась в отца. Он велел мне бежать домой и сказать все маме, чтобы она вызвала полицию и скорую. А сам пошёл… туда. Я его умоляла не ходить, просила, даже не пускала. Уже тогда я знала, что вижу его последний раз…

Слезы скатывались по щекам ручьями, но с каждым произнесенным мной словом, говорить становилось легче. Словно я разделяла груз своей вины и горечи утраты с ним.

— Скорая приехала быстро, но папа не пришёл в себя, — немного помолчав, собираясь с мыслями, я продолжила: — Их так и не нашли. И женщину тоже. Вероятно, ей удалось спастись и она убежала. Потом я поняла, что он просто не мог поступить иначе. Мой папа всегда был очень умным, смелым, добрым и решительным. А вот я могла поступить по-другому… Могла!

— Маша, — его уверенный голос вывел меня из горестных мыслей. Он говорил мягко, впервые я слышала в его голосе столько нежности, но с нажимом. — Машенька, твой отец поступил достойно. И ты правильно делаешь, что гордишься им, но здесь не место чувству твоей вины. В жизни масса несправедливости. И случилось так, как случилось. Возможно, так должно было случиться. И я уверен, что твой отец был бы сейчас тобой очень недоволен, что ты грызешь себя напрасно.

Кивнув головой, давая тем самым понять, что я осознаю сказанные им слова, я уткнулась ему в шею, ища защиты и поддержки в надежных объятиях. В именно ЕГО объятиях, по которым, я оказывается, так тосковала.

И Максим, ни секунды не мешкая, одаривал меня своей уверенной силой, и осыпал, мое мокрое от слез лицо, легкими поцелуями.

— Спасибо! — тихо сказала я, чуть отстраняясь и отодвигаясь, испытывая неловкость от пристального взгляда черных глаз.

— За что? — продолжая сверлить меня, он позволил мне выпутаться из его рук.

— Не знаю. За все, — нервно пожав плечами, я потянулась за простыней, натягивая ее повыше. Словно ограждаясь ее тонкой тканью от пугающего меня, блестящего в лунном свете, взгляда. — Не смотри так!

Почувствовав, что волнение с напряжением нарастает слишком быстро, я поняла, что рискую потерять голову. Снова. И не только голову. Боже, неужели я…

Паника накрыла. Завертевшись на постели, я замотала головой, сбрасывая морок, исходящий от его шальных темных глаз. Я попыталась освободиться от простыней и слезть с кровати. И снова… убежать! Хотя бы на время. Хоть на несколько секунд обрести покой внутри себя и разобраться. Не знаю, что мной движело, наверное страх и осознание очевидного.

Но Макс быстро пресек мое хаотичное барахтанье, наваливаясь на меня сверху и придавливая к кровати.

— Ну наконец-то! Я уж думал состариться успею, — довольно улыбаясь, нагло и ехидно разглядывая и удерживая меня, заявил он.

— Что? — пискнула я. И разозлившись, в первую очередь на саму себя, добавила уже громче: — Что ты имеешь в виду?

— Моя маленькая девочка поумнела и поняла, — он обхватил мою голову обеими ладонями и медленно очерчивал большим пальцем мои губы. — Ты все ещё считаешь, что я разрушил твою жизнь?

— Максим, уже поздно. Мне завтра на работу. — Стараясь не смотреть на него, что было довольно проблематично — он наклонился слишком близко, нетерпеливо сказала: — Ты слышишь? Слезь с меня.

Я заелозила, пытаясь скинуть с себя эту тушу, но похоже сделала только хуже. Он сильнее навалился на меня, припечатывая в матрас. Моё же тело было под таким напряжение, словно оголенный тысячавольтный провод. Одно неловкое движение и…

— Нет. Я не слышу ответа на свой вопрос.

Я всей поверхностью кожи чувствовала его. И он, естественно, ощущал мою импульсивную дрожь. Все моё женское чувственное я вопило разуму "заткнуться" и позволить себе и ему просто быть здесь и сейчас. Вместе и одним целым.

— Но ведь ты же не отвечаешь, когда не хочешь. Почему мне нельзя?

— Я хочу, чтобы ты ответила на мой вопрос, — усиливая давление большого пальца на подбородок, он приоткрыт мой рот.

Облизав пересохшие губы, я почувствовала головокружение, шумно втянув в себя воздух с его запахом, я выпалила:

— Степень единоличности принятия решений у тебя зашкаливает, — зло прошипела я.

Макс не сводил с меня пристального взгляда, а потом… расхохотался. Чем до конца выбил почву у меня из-под ног.

Я хлопала глазами и не могла понять, что я такого сказала.

— Тебе придется привыкнуть, — с ухмылкой ответил он, жарко и влажно целуя меня в шею.

Глава 31

Хорошо, что утром Макса уже не было. Не знаю, как бы я смотрела ему в глаза после того, что было ночью. От одной только мысли о своём поведении и о том, что я позволяла Максу, краска стыда заливает не только щеки, но и уши с шеей.

М-дааа. Ночь поистине коварное время. Именно ночью притупляются чувства скромности и стыда, а обостряются — распутство и чувственность.

С другой стороны, я взрослая женщина. Мы с ним, по меньшей мере, точно нравимся друг другу. Ещё сегодня узаконим то немногое, что есть между нами. Тогда чего же я стыжусь?

Максима!

Ответ прост. Меня выводит из себя чувство неловкости, взволнованности и неуверенности, которые с недавних пор одолевают меня рядом с ним. Как-то злость и раздражительность мне легче было переносить по отношению к нему.

— Маша! — услышала я окрик, поднимаясь по лестнице в спортивный центр.

Обернувшись, я увидела Илью. Он направлялся ко мне. Бросив взгляд на часы, я отметила, что пришла на пятнадцать минут раньше обычного.

— Здравствуй, Маша!

Он подошёл ко мне близко, на расстоянии вытянутой руки остановился, вглядываясь в моё лицо. Вглядывался так внимательно, как будто хотел найти отличия или изменения, или может быть ответы… Мне стало неприятно от его холодных глаз и я поежилась, с тоской глядя на входную дверь центра. Хотелось поскорее уйти. Его присутствие снова растормошило мою совесть, вызывая чувство вины и стыда.

— Здравствуй, Илья! — интересно, зачем он здесь? Вряд ли мимо проходил. Значит специально пришёл. Выглядел он не сказать, что плохо, но что-то в его образе наводило мысли о тревоге.

— Давай поговорим, — просит, глядя в глаза. А мне и отказать неудобно и соглашаться не хочется. Ненавижу такие моменты.

— Эээ… Ну хорошо. Давай пройдём внутрь, а то ветер прохладный. Но времени у меня не так много.

— Нет. Давай без лишних глаз. Пойдём в машине поговорим.

— Илья, извини, пожалуйста, но мне на работу нужно. Давай, может, в другой раз? — ощущение опасности в момент подскочило, подсказывая мне — уйти немедленно. Шестое чувство меня никогда не обманывало.

— Маша, пожалуйста, удели мне пару минут наедине. Неужели я не могу рассчитывать на такую малость с твоей стороны?

Да уж, умеет он убеждать. Сказал таким тоном, что я почувствовала себя последней гадиной. Хотя кто я после того, как оставила его за месяц до свадьбы. Ещё и не просто оставила, а ушла к другому мужчине. Конечно, не совсем добровольно. Но это дело десятое в данном случае. И сегодня я за этого другого замуж выйду. Вот дела…

— Хорошо. Конечно, давай поговорим, — сдалась я, следуя за ним.

В конце концов, это же Илья! Не чужой человек в моей жизни. И он точно заслуживает доброго и хорошего отношения.

Сидя рядом с ним в автомобиле, я все ждала, когда он хоть что-нибудь скажет. Илья словно забыл о моем присутствии, вглядываясь перед собой задумчивым и… пустым что ли, взором.

Поелозив на сидении, привлекая его внимание, я снова глянула на часы — не люблю опаздывать.

— Ты очень похожа на неё… Такие же красивые большие зелёные глаза, тёмные волосы. Мы должны были быть счастливы. Я ведь тебе простил Алису… А ты все испортила.

Мне совершенно не понравилось то, что он говорил, но больше всего мне не понравился тон его голоса. Он был похоже не совсем в себе. Говорил сумбурно, перескакивая с темы на тему. Я абсолютно ничего не понимала. И при чем здесь моя дочь? Что значит простил? И кто такая она? О ком он говорит? На кого похожа?

— Илья, извини, но я плохо понимаю. О чем ты говоришь? Да, я виновата. Но так бывает…

— Да, — выкрикнул он, перебивая меня и пугая ещё больше. — Так, к сожалению, бывает. И так уже было… Ты должна быть наказана.

— Что? — тихо проблеяла я. Страх жуткой клешней схватил меня за горло, лишая способности нормально дышать. Блин, что он говорит? Он что ненормальный? Услышав тихий щелчок, я схватилась за дверь, дергая ручку снова и снова. Но машина была закрыта. — Илья, что ты делаешь? Выпусти меня!

Наблюдая, как он спокойно заводит двигатель авто, я не выдерживаю и перехожу на крик.

— Илья, выпусти меня немедленно!

Лихорадочно достаю телефон, решая кому позвонить, в полицию или Максу. Тыкаю трясущимися пальцами по экрану, попадая все время не на те контакты, как охнув от острой боли в бедре, я вскидываю глаза на Илью и на уже пустой шприц у него в руках.

— Что ты делаешь? Ты рехнулся? Что ты мне ввёл?! — круглыми от ужаса и паники глазами, я уставилась на своего бывшего жениха, который судя по его точным и решительным движениям ничуть не сомневался в правильности своих действий.

Он проворным движением выхватил у меня из рук телефон и выбросил его в открытое окно.

— Мне жаль, Маша. Но я должен это сделать.

Нет, нет, нет! Нет! Это просто не может быть правдой! Какой-то бред! Кошмарный сон! Не иначе. Но чувство тошноты и страха, сковывающие моё тело очень даже реальны.

Так, без паники! Нужно взять себя в руки. Черт возьми, как же страшно-то, а! Я должна попытаться сделать хоть что-нибудь. Время потянуть. Хотя как говорят — перед смертью не надышишься. Блин, ну не убивать ведь он везёт меня?! Он же не совсем психопат! Так, мне нужна информация, хоть какая-то. Что бы он там мне не ввёл, раньше пятнадцати минут, плюс/минус пять, действовать не начнёт.

— Илья, что было в шприце? — почувствовав усиливающуюся тошноту и двоение в глазах, сморгнув, я попыталась разглядеть его.

— Не переживай. Не от этого ты умрёшь, — глядя на дорогу, сказал так, как будто вынес приговор, который не может быть обжалован.

А мое сердце забилось ещё чаще, разгоняя по венам ту дрянь, что он мне ввёл.

Глава 32 Мария, Максим

Натужно сглатываю и отворачиваюсь к окну, силясь запомнить местность, по которой мы передвигаемся, что сделать было не так-то просто с учётом головокружение и тошнотворного состояния.

— Илья, куда… куда мы едем? — мысли начали путаться ещё больше. Почувствовав, что скоро отключусь, я торопливо заговорила: — Что ты хочешь? Ты же понимаешь, что меня будут искать и не… непременно найдут.

— Искать будут, но не найдут.

Последнее, что услышала я перед тем, как окунуться в неизвестное и пугающее забытье.

Максим

Никак не мог понять зачем ей сегодня ехать на работу. Но Мария уперлась и сказала, что до полудня отработает сама. И чтобы я за ней не приезжал. Встретимся якобы в загсе.

Без десяти двенадцать отправляю сообщение "Жду на парковке". Спустя девять минут ответа так и не последовало и SMS не прочитано.

Холодок страха и тревоги тонкой струйкой прошёлся от макушки до позвоночника, заставляя сердце сжиматься в приступе пока неясной и безымянной, ноющей боли.

Хлопнув дверью, я быстро вхожу в здание и увидев человека в форме рядом с Маргаритой, мои лёгкие мгновенно отказываются принимать воздух. Из них как будто разом жёстким и сильным ударом под дых выбили весь кислород.

Сестра Марии замечает меня и бросается с главным вопросом, а самое главное, со страхом и беспокойство на бледном лице.

— Макс, Маша с тобой? Скажи, что она с тобой, очень тебя прошу, — с мольбой в глазах спрашивает она, заламывая себе руки.

— Нет. Она должна быть здесь. Что происходит?

Рита смотрит на меня уже влажными глазами, так и не решаясь сказать самое важное. Я же с каждой долей секунды терял терпения, а моих душу и тело опутывал животный ужас от неизвестности.

— Рита! Отвечай! — прикрикнул я на неё не в силах сдержать эмоции.

— Маша, не вышла на работу. Телефон не отвечает. Один из инструкторов выдел, как она перед работой села в машину к мужчине и уехала. Здесь что-то не так. Она бы никогда так безответственно не поступила. Оставила работу. В сад я звонила, Алису она утром привела. Я сначала подумала, что она уехала с тобой, но по описанию мужчина больше похож на… на Илью.

Чёрт! Я так и знал, что он мразь каких поискать!

— Я хотела с тобой связаться, но не знала как, — продолжала сбивчиво говорить Маргарита. — Я написала заявление. Полиция уже начала поиски.

— Капитан Морозов Павел Петрович, — представился следователь. Мрачный мужик, чуть за сорокет, внимательнейшим образом весь наш разговор наблюдал за мной. — Когда Вы говорите последний раз видели гражданку Титаренко?

— Сегодня. Около семи часов утра, — ответил я капитану и не глядя на Риту, обратился к ней. — Рита, дай мне свой телефон.

Быстро вбиваю свой номер. Делаю дозвон себе и протягиваю ей телефон.

— Были ли ссоры, ругань? Может заметили странности в её поведении? Как думаете, Максим Владимирович, где она может быть?

— Скинь мне номер своей матери. Сейчас съезди, забери Алису и поезжайте к ней. Только не одна. Есть кому за тобой присмотреть? — Дождавшись её кивка, я продолжил отвечать на вопросы капитана, хоть они меня изрядно подбешивали, особенно его подозрительные взгляды. Но стоит отдать должное его хватке, раз меня он уже знал. — Ссор не было. Всё было нормально. У меня на телефоне стоит программа слежения её сотового.

Открыв приложение, не обращая внимания на удивлённые выражения лиц, я жадным глазами впился в точку на экране смартфона.

— Около двух километров от сюда. Пожарского, 213. Я поехал, — уже на выходе бросил я.

Запрыгивая в машину, увидел, что капитан Морозов увязался за мной. Выруливая на оживленную улицу, я проклинал обеденные пробки и всех жителей южного города.

Маша! Машенька моя! Потерпи немного, я обязательно тебя найду. Где бы ты не была.

Да уж, прошлый раз я искал её больше трех лет.

Нет, черт возьми! Это совершенно другая ситуация. И сейчас я не об этом должен думать. Мне нужно прочь гнать эти мысли.

Я всегда старался держать свои эмоции в узде. Считал, что только трезвый ум и холодная голова способны решить любую проблему с наименьшими потерями или вовсе с отсутствием таковых. Но как быть сейчас, когда кровь в жилах стынет и внутренности выкручивает наружу только при мысли о том, что эта мразь рядом с моей Машенькой. А подумать, что он может с ней сделать за то время пока я её ищу, вызывают у меня слепую ярость и судорожную боль в каждой мышце.

Стискиваю руль до ломоты в суставах и прошу кого-то там, наверху, чтобы с ней все было хорошо.

Я никогда не верил в Бога. Но, мне кажется, что среди страданий и отчаяний каждый начинает искать Его. И просить…

— В каких они сейчас отношениях? — услышал я голос капитана сквозь поток мрачных мыслей. Поймав мой взгляд, он добавил: — Как они расстались?

— Скорее плохо, — сказал я, вспоминая последнюю нашу встречу с этим гусем.

— А какие у Вас с Марией отношения?

— Она не могла к нему вернуться по доброй воле. Это исключено, — сквозь сжатые зубы ответил я, с трудом сдерживая злость.

— Я бы на Вашем месте не был так уверен. По словам свидетеля, она сама села в машину. Это, конечно, не доказывает её добровольного жеста, но все же есть над чем подумать.

— Она пошла в парк, — сказал я, отмечая перемещения на экране телефона.

В парке ее телефон найти было несложно. Телефон, но не Марию.

Как выяснилось, её мобильный подобрал подросток вблизи её работы, на парковке.

Твою мать! И в телефоне нет никакой полезной информации. Там ведь переадресация стоит на мой номер.

— Вы квартиру его проверяли? На работе были? — громче, чем следовало спросил я, тщетно пытаясь успокоить свои нервы.

— По нашим данным Илья Колосков в командировке со вчерашнего утра в Краснодаре. Ни дома, ни на работе его нет. Звоните как только что-то будет известно, — протягивая мне визитку, сказал следователь. — И никуда не уезжайте из города, — добавил уже уходя.

Вот дьявол!

Так, спокойно! Надо действовать! Как можно быстрее.

Дрожащими руками нажимаю на вызов безопасника, строя план поисков в голове.

— Слушаю, Максим Владимирович, — отвечает со второго гудка бывший следак.

— Игорь Петрович, сею секунду надо узнать все об этом Колоскове Илье. Все связи: родственники, друзья, знаковые. Все, что касается недвижимости. Где он может прятать и удерживать человека. В первую очередь заброшенные дачи, дома и так далее. Как можно быстрее.

— Понял. До связи.

Засунув телефон во внутренний карман куртки, я полез в бардачок за злосчастной зелёной папкой. Может хоть там будет что-нибудь полезное. Хотя вряд ли. Её содержимое я знаю наизусть. Но я просто не могу ничего не делать. Бездействие меня разъедает изнутри, а страх за неё отравляет мою кровь.

Глава 33 Максим, Мария

Решил начать с адреса его дома и работы, пока безопасник ищет другие возможные места, где бы этот ублюдок мог держать мою девочку. Хоть следак и сказал, что его вроде как в городе нет и он может быть совсем не при делах. Но я всем своим существом чувствую, что это он сделал! И должен сам все проверить, а не полагаться на блюстителей закона.

Пока катался по адресам, в голове была только одна мысль. А точнее слова той цыганки, как некстати вспомнившиеся: "Ты рискуешь потерять её. Теперь уже навсегда".

Сейчас это не кажется бредом сумасшедшей. И её слова обретают, ужасающий меня и холодящий душу, смысл в ходе утренних событий.

Если он сделает с ней хоть что-нибудь, хоть как-нибудь навредит ей, я его убью! Чёрт, эта мысль меня просто сводит с ума. Страх за неё, настолько велик, что кажется сердце моё не выдержит. Яростно растираю грудь, стараясь унять и отвлечься от ноющей, саднящей и распирающей грудную клетку боли.

Без нее мне жизни нет…

Игорь Петрович прислал четыре адреса, это помимо работы и прописки. Я, конечно, понимал, что эта сволочь не совсем идиот, и домой он её не повезёт. Но убедиться я должен был.

Мария

Блин, как же хочется пить. Отдала бы полцарства за стакан воды, будь оно у меня разумеется. А голова настолько тяжелая, словно из чугуна. И глаза открыть никак не получается, будто веки склеены. Все тело сковано ломотой, хотя, по-моему, не только ей. Что за дела?

Не без труда разлепив глаза, я проморгалась, разгоняя черных мушек, и кое-как рассмотрела обстановку. В полном шоке уставилась на свои связанные ноги и руки, точнее склеенные скотчем. Воспоминания о сумасшедшей выходке Ильи поразили меня до немоты. Раскрытым ртом хватая воздух, я оглядывала место своего заточения.

Похоже, что я находилась в частном полузаброшенном доме. Старая мебель советских времен, разбросанные и забытые вещи, кругом беспорядок и грязь. Судя по виду из окна, находилась я на первом этаже, что чуток успокаивало. Может удасться сбежать через окно?

За окном смеркалось. Черт! Неужели я столько времени провела в отключке?

Лежала я на кровати на грязном матрасе, привязанной руками клейкой лентой к ее изголовью. Изрядно повошкавшись, я наконец смогла сесть.

— Проснулась? Зря. Тебе же хуже, — услышала я бездушный голос Ильи.

— Может ты уже объяснишь? Что происходит? — старалась говорить спокойно, но голос выходил слишком тихим. Ладно хоть не дрожащим. Несмотря на то, что панический страх уже сковывал меня.

— Я уже говорил. Ты не оправдала моих ожиданий. И должна быть наказана, — сказал он, пододвигая табурет на середину комнату, и садясь передо мной.

— Блин, ты что всех наказываешь, в ком разочаровываешься? Что за бред? Жизнь вообще парой сплошное разочарование. И что теперь? Как жить?

— Никак. Ты и не будешь жить. Это твоё наказание.

Я даже не нашла, что ответить. Но, я думаю, многие бы на моем месте потеряли дар речи.

Он что? Убьёт меня?

Может этот кошмар мне снится? И я до сих пор сплю. Но тошнота и пульсирующая боль в голове очень даже реальны. А боль ведь мы не можем чувствовать во сне, если её на самом деле нет.

Я не мигая таращилась в его голубые холодные глаза и с ужасом медленно понимала, что он не шутит. Но разве так бывает? Это ведь преступление!

— И-илья, но ты не м-можешь меня так просто у-убить, — проблеяла от страха я не своим голосом, отодвигаясь от него подальше, на сколько позволяли мои привязанный руки, как будто эти жалкие сантиметры способны меня спасти.

— Ну что ты? Разве я могу поднять на женщину руку? Все будет случайно. Несчастные случаи они такие, случаются иногда.

Меня, конечно, не особо утешает, что он меня лично не придушит или прирежет, но все же… Так, что же мне делать? Вот, блин, мысли путаются и разбегаются в хаосе ужаса и отчаяния, словно крысы с тонущего корабля. Никак не удается ухватиться хоть за одну более менее стоящую.

Это что, все?! Мой конец? Вот так?

А как же Алиса? Мама? Макс?

МАКС!

Точно! Он ведь все время меня находил. Точно ведь следил за мной. Сейчас уже вечер. Макс точно уже ищет меня. Значит моя задача просто потянуть время как можно дольше. Но почему так долго? Он ведь отслеживал меня через…

Телефон… Илья, выбросил мой телефон.

Да. Глупо было надеяться, что Илья окажется настолько несведущим в этом вопросе.

А спасение казалось так близко…

— Ну ты же понимаешь, что это преступление? Тебя посадят! — с уверенностью сказала я.

Если ему на меня плевать, то себя-то он точно любит. Вон как за свое эго обидно. Аж на убийство собирается пойти. Блин, о чем я думаю? Меня вообще-то скоро того… этого… Но мне все же трудно поверить в происходящее и я отчаянно жду Макса. А он ведь меня предупреждал на счет Ильи. Да и Рита тоже. Неужели все было настолько очевидно всем, кроме меня?

— Машенька, — нарочито ласково пропело чудовище. — Тебе не стоит за меня беспокоиться. Это уже пройденный и выученный этап. А ты, к сожалению, еще одна высота.

— Что? Т-ты уже кого-то убил?! — ну, конечно! Он же в машине говорил что-то про то, что это уже второй раз происходит. Его предают, а он наказывает.

Громко сглотнув и задрожав всем телом, я с, теперь уже, осознанным страхом и ужасом уставилась на него, понимая и осознавая, что мне вряд ли удастся спастись из рук убийцы.

Глава 34

— Она была прекрасна! Умная, очень красивая, добрая. Вы с ней будто сестры. Поразительно сходство, — устремив взгляд с моего лица на тёмное окошко, словно в прошлое, Илья говорил с неким благоговением о незнакомой мне женщине. — Нет, она, конечно, порой наказывала меня за непослушания, достаточно жёстко. Но она меня любила. И я её больше всех на свете.

Наказывала? Блин, ничего не понимаю. О ком он?

Тяжело уловить суть его бредового рассказа, когда над тобой нависает смертельная угроза. Да и от кого? Он же психически, судя по всему, не вменяем! Почему я раньше этого не замечала?! Ещё медицинский работник, блин.

— Она бросила меня, когда мне было семнадцать. Нашла мужика, представляешь? — он переводит на меня, затуманенный тусклой пеленой, взгляд, от которого холод идёт по коже, словно требуя поддержки. — Я все никак не мог понять, почему?! Нам ведь было так хорошо вдвоём! Но мама сказала, что я уже взрослый и она полюбила по-настоящему. Это было очень больно… Получается, меня она не любила. Или любила, но не по-настоящему.

Твою же душу мать! Это просто… Нет слов. Охренительная логика больного на голову ребёнка! Как? Ну как я умудрилась с ним связаться?!

— Я умолял её остаться со мной, ползал на коленях, просил передумать. Но она была непреклонна.

— Илья, а где сейчас твоя мама? — я одновременно и хотела и не хотела услышать ответ. А если моя догадка окажется верной, то мне точно не спастись. Хотя судя по всему мне и так не вырваться из лап преступного сумасшедшего.

— Как где? Я её наказал, но и вместе с тем спас. Она там, где уже невозможно совершить неверный выбор. Понимаешь?

Илья наклонился ко мне очень близко, вглядываясь в мои глаза. Мне же хотелось, отвернуться от него, закрыться и скрыться. Но я выдержала взгляд, стараясь не провоцировать, чтобы не сделать хуже. Хотя куда уж хуже?

Этого просто не может быть в реальной жизни! В кино запросто, но даже там это дикость. В современном мире разве может происходить что-то подобное?

В полнейшем шоке, я боялась даже слово вымолвить.

Если он не пощадил родную мать из-за того, что она просто нашла мужчину, то мне то на что надеяться?

Он медленно поднял руку, провел пальцами по моей щеке и, заправив прядь волос за ухо, тихо сказал:

— Маша, зачем ты так со мной? Мы ведь могли быть счастливы. Ты мне казалось достойной, бескорыстной, честной, порядочной. К себе не подпускала, — он наклонился ближе к моим волосам и шумно вдохнул их запах, от чего у меня непроизвольно плечи затряслись в нервной конвульсии. — Да я и не настаивал. Думал, ты ведь все равно замуж за меня выйдешь. Чуть раньше, чуть позже. Какая разница. Ты ведь знаешь, что я очень терпеливый.

— Илья, отпусти меня, п-пожалуйста! Я ничего никому не расскажу, правда! Клянусь! — я понимала, что он не отпустит, но хотелось верить, что в нем осталось хоть толика человечности.

Он медленно запустил руку в мои волосы и резко дёрнул, запрокидывая мою голову назад. Не сдержав вскрика, мне показалось, что ещё чуть-чуть и он снимет мне скаль причём без ножа.

— А потом появился он. И ты сразу прыгнула к нему в койку, да?

Он вроде и спрашивал, но ответа от меня не ждал. Сам ведь обо всем знал. А я не собиралась ни оправдываться, ни обманывать. Смысл? Чтобы я ни сказала, ответ будет не в мою пользу. Да и не я прыгнула к нему в койку, а он ко мне в постель. Но не суть.

— Что ж ты за сучка такая? Сначала один брат, потом второй. Я то чем не вышел тебе? Рожей? — зло сплюнул на пол Илья и оттолкнул меня к стене, насколько позволял привязанный скотч.

Надо признать, что от его слов стало гадко и тошно. В этом он прав. Сначала Женя, потом его брат Максим. Не совсем правильно это все как-то.

Но если быть предельно откровенной, я ни о чем не жалею! Как там говорят, что все к лучшему? Возможно, это так. Если бы не было Евгения, то в моей жизни не было бы моего сокровища. Единственное, что не к лучшему в моей истории это то, что дочь все эти годы не знает своего отца. И Евгения я лишила возможности отцовства. А Женя был бы прекрасным отцом! В этом я не сомневаюсь.

А Максим научил меня чувствовать! Быть живой по максимуму. Именно с ним я поняла, что значит — давиться злостью и негодованием, задыхаться нежностью и страстью, невозможностью насытиться запахом и прикосновениями любимого мужчины.

— Всё просто. Один дал мне дочь, а второй научил любить. Ты же несёшь страх, боль и смерть.

Вмиг Илья взбесился: прищурив холодный взгляд, замахнулся и отвесил мне хлесткую пощёчину. Правую сторону лица словно обожгло. Почувствовав во рту солоноватый привкус, стало ясно, что он разбил мне губу.

Вот сволочь! А говорил, что женщин не бьёт, горько усмехнулась я про себя, сглатываю солоноватую слюну.

— Это чтобы про боль тоже правдой было, — вскинув голову и посмотрев на меня сверху вниз, высокомерно сказал душегуб.

Да неужели? То есть то, что я пять минут назад чуть лысой не осталось не считается что ли?!

Посмотрев в окно, я стала терять надежду на чудодейственное появление Максима.

— Ну что ж, заболтался я с тобой. Тебе уже пора, — сказал он, вытаскивая из кармана ветровки очередной шприц.

— Илья, стой! Ну одумайся же ты! Тебе помощь врача нужна! Что ты делаешь?! Остановись же!

Подошёл ко мне, вглядываясь мне в лицо, и воткнул иглу в бедро, впрыскивая неизвестную гадость.

— Это всего лишь, чтобы ты не сбежала.

— Да ты псих! Тебе лечиться надо! Тебя обязательно поймают, — на эмоциях страха и ужаса меня понесло. Я никак не могла остановить словесный поток, наблюдая за действиями Ильи.

Он вышел из комнаты и подошёл на кухне к столу. Покопавшись в шкафу сверху, вытащил что-то и поставил на стол. С кровати было плохо видно, что он там делает. Непонимание происходящего, а неизвестность пугает больше всего, накаляло меня изнутри непомерную тревогу, вызывая клацанье зубов и дрожание голоса. Когда я услышала звук зажигалки, мне показалось, что я тут же потеряю сознание от страха, но оно меня подвело. Не пожелало уходить, давая возможность "наслаждаться" происходящим.

Неужели это и правда мой исход?

Мой летальным исход.

Глава 35

Я наблюдала, как Илья медленно поставил на дальний край стола маленький огарок церковной свечи. Зажженной свечи. А потом сделал три неторопливых шага и остановился у… баллона. У БАЛЛОНА С ГАЗОМ!

Мне стало дурно. То ли из-за его укола, то ли из-за догадки моего несчастного случая. Хотя вряд ли из-за укола. Он ведь его только поставил.

Я опустила глаза в пол и начала лихорадочно хватать ртом воздух, борясь с подкатившей к горлу тошнотой.

Легче не становилось. Я даже не заметила, как он снова подошёл ко мне, неся с собой слабый запах газа. Пока слабый… Или мне только кажется… Но от этого запаха блевать захотелось ещё больше. Значит не кажется.

Может не сдерживаться и блевануть на него напоследок?

Илья поднял за подбородок мою голову, всматривалась в глаза.

— Кричать смысла нет. Дом на отшибе. Но не переживай, ты сейчас отрубишься и ничего не почувствуешь. Всё будет быстро и не больно. Но на самом деле ты заслуживаешь того, чтобы помучиться. Видишь, какой я великодушный, — ухмыльнулся он.

— Засунь себе свое великодушие знаешь куда? — зло прошипела я.

— Прощай, Маша! Кстати, ты можешь быть спокойна, я позабочусь о твоей дочери, — зло оскалившись, уже на пороге сказал шизоид.

Когда до моего затуманенного мозга дошёл смысл его последних слов, я словно обезумела.

Я кричала в его удаляющуюся спину ругательства, сыпала угрозами и извивалась на грязном матрасе и продавленной ржавой сетки кровати. Задыхаясь в собственном бессилии и отчаянии, меня внезапно, словно кто-то невидимой рукой переключил тумблер в голове, посетила мысль, что я не должна сдаваться. Пока есть силы и пока не взорвался этот чёртов баллон с газом, я должна бороться и попытаться сделать для своего спасения хоть что-нибудь.

Я не знала сколько у меня есть времени. Минута, три, десять… Хотя, точно не десять.

Когда взорвётся баллон? Когда подействует дрянь, вколотая сволочью? И что произойдёт раньше?

Я старалась думать только о дочери и о том, что мне непременно нужно выбраться.

С остервенением зубами пытаясь разгрызть и разорвать скотч, который никак не хотел подаваться. До ломоты в челюстях, я грызла ненавистную ленту. Сколько ж он намотал его сюда? Я скатилась с койки и нечаянно пнула рядом лежащий перевернутый стул. Посмотрев на источник звука, я замерла на пару секунд, вглядываясь в ржавый металлический предмет.

Господи, неужели это мой шанс на спасение?! Спасибо, спасибо, спасибо!

Свесившись с кровати, и еле дотянувшись до ножниц ногами, мне никак не удавалось их пододвинуть ближе к себе.

Господи, ну почему я такая дура и не умею пользоваться мозгами?

Выругавшись в слух, я пододвинула скрипящую кровать ближе к ножницам, и попытки с четвертой все таки при помощи ног переместила их на матрас.

Дотянувшись руками, я стала резать скотч, сквозь пелену всматривалась в свои руки и задней мыслью отмечая, что газом стало пахнуть гораздо больше.

Понимая, что силы стремительно уходят, а времени совершенно нет, я не человеческим усилием разрезала ленту на руках и принялась за ноги. Благо, здесь оказалось все не так сложно.

Справившись с последним, я кинулась пошатываясь к свече… Но горела уже не только свеча. Пламя перекинулось на серые занавески, обои, и оконную раму.

Навалившись на входную дверь, открыть её не получилось.

Да, было бы странно, если бы Илья оставил её открытой.

Вернувшись в комнату, я разбила стулом окно и кое-как, сквозь узкую раму, вылезла в кромешную темень. Свалившись под окном, я ударилась плечом обо что-то острое. Взвыв от боли, побежала, спотыкаясь, как можно дальше от этого ужасного места.

Взрыв был сильный и оглушительный.

Левое бедро, словно раскаленным лезвием полоснуло. Упав на колени, я закрыла голову руками. Никогда не видела и не слышала ничего подобного. В кино не в счёт.

Было очень страшно и больно. А еще неверие в то, что это все происходит на самом деле со мной, зашкаливает. Только острое чувство боли удерживает меня в сознании.

Повернувшись на огонь, я поняла, что отбежала не так уж и далеко.

Поднявшись, не разбирая дороги, да и нет здесь никакой дороги, я стала обходить горящий дом сбоку, в надежде найти тропинку, а еще лучше людей. Мне нужны нормальные люди, способные помочь нуждающемуся. От пламени стало светло, как днем. Нет худа без добра, усмехнулась я.

Сквозь вату в ушах я услышала сирену. Что это скорая, полиция, пожарная бригада? Наверное, пожарные. Откуда взяться остальным?

Я как-то слышала, что по звукам сирены можно отличать, кто именно едет. Но я так и не научилась.

Пошла на звук и тут же вышла на проселочную дорогу. Увидев свет от полицейских машин, я ускорила нетвердый шаг, и тут до меня стал доноситься животный рев. Не человеческий, а именно животный. Так ведь не может кричать человек? Дикий, болезненный, сумасшедший вопль раненого животного.

Что-то в этом отчаянном крике меня заставило перейти на бег. Не обращая внимания на боль в руке и ноге, я пронеслась к толпе около машин. Отталкивая людей в форме что-то кричавшим мне в лице, я увидела Макса. И услышала… его душераздирающий крик.

Его держали трое, а он с диким рычанием вырывался к человеку лежащему без движения на земле. Мне не нужно было смотреть, кто именно там лежал. Я и так поняла, что это был Илья.

Кинувшись в сторону Макса, я подбежала к нему вплотную, обняв за шею. Он отчаянно вырывался не глядя на меня. Я кричала, что-то неразборчивое, стараясь привлечь его внимание, но все было без толку. Он словно впал в безумство. Не видя ничего и никого вокруг кроме своей жертвы.

Тогда я отошла от него на пару метров и встала прямо перед главами.

Макс смотрел словно сквозь меня туда, где лежал Илья. Надеюсь, что он жив и это не Макс его. Не хватало ещё чтобы Максим из-за меня пострадал.

Я пропустила тот момент, когда Макс перевёл взгляд на меня. Мне тяжело было фокусироваться на его лице. Все расплывалось. Слабость окутывала мои больные и уставшие мышцы.

В его безумно яростном чёрном взгляде мелькнуло узнавание и он вмиг затих, переставая вырываться. Макса отпустили.

— М-маша, — то ли спросил, то ли позвал хриплым голосом он, не двигаясь с места.

— Обними меня, — еле слышно попросила, чувствуя, что ноги подкашиваются и я оседаю на землю.

Последнее, что я почувствовала были дрожащие сильные руки и знакомый запах кокоса на любимом мужском теле.

Глава 36

Из густого, тёмного, спасительного тумана меня вывели два тихих мужских голоса. Один определённо мне был знаком. Очень близко знаком, но никак не могла вспомнить его обладателя. Он не вызывал у меня тревоги или страха, поэтому я попыталась расслабить вмиг напрягшееся ноющее тело. Снова было плохо и больно. Но это хорошо. Боль означает жизнь. Я жива, а это прекрасно. Вновь свинцовые веки не хотели открываться. И каждая мышца была словно обессилена.

— Вы же понимаете, что мы не можем предположить каким именно образом скажется на организме наркотик и скажется ли вообще в её особом положении. Мы делаем все, что в наших силах. Проводим дезинтоксикационную и поддерживающую терапии, — тихо говорит незнакомый голос.

— Что с её ранами? — о, а вот этот едва слышный, но до боли в сердце знакомый. Его хочется слушать и слушать.

— Обе раны мы обработали и зашили. Плечо, судя по всему, она порезала осколком стекла, а из бедра мы вытащили кусок древесины. Единократно ввели антибиотик, больше нельзя. Дальше будем наблюдать. Организм молодой, должен справиться.

— Это все?

— Да, ну ещё губа рассечена. Больше трав нет.

— Не говорите ей пока ничего. Я сам.

— Хорошо. Только не затягивайте, сами понимаете. Поберегите ее. Стресс большой пережила. Никаких волнений и отрицательных эмоций. И ещё…

Голова, с каждым услышанным словом, гудела все больше и сильнее. Виски ломило жутко. А дальше меня снова поглотило с больной головой тёмное спасительное забытье.

Боже, я отдам второе полцарства за стакан воды. Как же хочется пить. И тело все затекло так, словно я без движения и в одном положении лежу уже сутки. С трудом разлепив глаза, я с интересом разглядывала незнакомую обстановку. Сумерки. Палата. Я определенно в больнице. Но в палате я одна, хотя не совсем так.

Медленно перевожу взгляд влево и, вздрогнув, натыкаюсь на внимательный чёрный изучающих взгляд. Плечо отдаёт ноющей болью, застонав, я схватилась за плечо здоровой рукой.

— Маша, где болит? — быстро подскочил со своего кресла Макс. — Я позову врача.

— Да стой ты, — уже в спину хрипло сказала я ему. — Сядь.

— Как ты себя чувствуешь? Врача точно не надо? — он подошёл ко мне, взял за руку. Погладил по голове, поцеловал в лоб. Или температуру проверял?

— Есть вода? — прохрипела я.

Макс быстро достал бутылку, ловко открутил крышку и подал мне.

— Только немного. Тошнота может быть, — предостерёг меня.

Жадно припав к горлышку, я выпила почти поллитра. Хоть Макс и хотел остановить и забрать у меня живительную влагу, но я не дала.

Боже, разве может быть что-то вкуснее воды?

— Почему ты здесь? Где Алиса? Макс! Сколько я уже здесь? — после утоления жажды, меня стали мучить другие важные вопросы. Крайне важные.

— Маша, тише! Успокойся! Алиса с Ритой и Региной. С ними все хорошо. Они днем к тебе приезжали, но ты спала. С Алисой точно все в порядке, — заверил меня Макс. Кстати, достаточно убедительно.

— Днем? А сколько я уже здесь? — нахмурилась я. Определённо ничего не помню. Последнее — поляна и обезумивший Макс напротив.

— Почти двадцать часов.

— Что? Я спала почти сутки? — моему удивлению не было предела. Что же мне этот псих вколол? Надо будет у врача поинтересоваться.

— А ты далеко собралась? — достаточно жёстким тоном задаёт вопрос Макс, исподлобья наблюдая мои попытки сесть на высокой кровати.

Кряхтя, я кое-как свесила-таки ноги с кровати. М-да, чувствую я себя, как разбитое старое корыто. Бедро болит куда сильнее руки. Но я во чтобы то ни стало должна собрать себя хотя бы минут на пять.

— Ты куда собралась, я спрашиваю?

Когда медленно вставала, голова закружилась. Макс аккуратно придерживал меня за плечи, и не отходил ни на шаг от меня, собираясь, если надо будет, и силой уложить на кровать. И я готова почку поставить на то, что слышала скрип его зубов.

— Не пыхти, как рассерженный ёжик, — я не смогла сдержать улыбки. Его забота трогает. И то, что он остался со мной подкупает здорово. Должна признать, что чертовски рада его видеть. — Мне нужно в туалет. И я пойду сама.

Макс закатил глаза, но сдержал едкое выражение. Бережно, словно вазу Цяньлун, он поднял меня на руки и отнёс в указанное место. Кстати, у меня же в палате. Я, оказывается, лежу в виповской палате. И это определённо постарался Макс, за что ему большое спасибо!

Хоть и хотелось протестовать, требуя самостоятельности, но это же мой тиран. Как он решил, так и будет. Да и сил особо нет на мятяжи.

После того как осталась одна, я посмотрела в зеркало и чуть не закричала.

Блин, я напоминала героинь фильмов ужасов: похудевшая, бледная, с синими кругами под глазами, спутанными волосами, рассеченной губой и в огромной синей казенной сорочке я выглядела просто сногшибательно. Класс! И как Макс ещё не сбежал?

— А ты почему все ещё здесь? Хочешь меня наказать, что я не пришла на регистрацию? Так-то у меня больничный. Уважительная причина все-таки, — задала я вопрос, выходя из туалета. Мне было интересно, неужели он не отходил от меня все это время?

Макс точно таким же способом, а именно бережно и нежно на руках, доставил меня на кровать.

Вздох сожаления я сдержать не смогла, когда руки его покинули мою бедную тушку. Да, на руках у него было куда приятнее, нежели на жёстком матрасе. Но думаю, ему не особо приятно обнимать такую страхолюдену как я. Может жениться передумал? Ну а что? Бывает же такое. Хотел, хотел и расхотел. Делов-то.

— Макс, я тебе задала столько вопросов, а ты молчишь. Не хочешь говорить?

Посмотрев на него внимательнее, перед глазами сразу всплыл эпизод, когда он с диким ревом и отчаянной яростью в слепом взгляде вырывался из рук полицейский. В носу противно защипало, а глаза заслезились. Сердце сжалось в немом приступе боли. Мне совершенно не хотелось быть причиной его страданий. Мне хотелось видеть его умопомрачительную улыбку, предназначенную мне, тёплую, ласковую, как тогда в машине.

Макс словно уловил мою перемену настроения, несмотря на то, что я сдержала слезы, да и в палате не достаточно светло, чтобы можно было разглядеть мимику лица. Он осторожно лёг рядом со мной и, притянув к себе, нежно обнял.

— Я хочу, чтобы ты мне все рассказала. Но если ты себя плохо чувствуешь, я подожду. Маша, только правду.

Как же хорошо рядом с ним. Лучшее место на свете. Алисы не хватает. Завтра непременно её увижу.

Его ласковые поглаживания превращают мой мозг в желе. Разве при таких обстоятельствах можно что-то придумать.

— Да нечего особо рассказывать. Он просил поговорить. Я села в машину. Потом старый дом, пожар, ну а дальше ты знаешь, — я ведь не солгала? Подумаешь всего не рассказала, но это исключительно во благо его спокойствия да и моего тоже.

— Прости меня, что я так долго тебя искал.

Мне почему-то кажется, что он говорит не только про случай с похищением.

Только его вины ведь совершенно нет. Что же он за удивительный человек?

Глава 37 Мария, Максим

Мария

Утром пришел следователь. Мне было крайне неудобно отвечать на вопросы в присутствии Макса. Я даже попыталась его спровадить под разными предлогами, но он на меня так посмотрел, что я прикусила язык и больше на него не поднимала глаз.

Уже на следующий день я запросилась на выписку. И как бы ни уговаривала врача, он с твердостью снова и снова отказывал. А Макс вообще не желал мне помогать. Было ощущение, что ему нравится торчать сутками в больнице. Максимум он оставлял меня на час и то когда я спала, и снова возвращался. Притащил с собой ноутбук и даже работал в моей палате, сидя в кресле. Интересно, сколько он заплатил, чтобы был круглосуточный доступ.

Макс вообще очень сильно изменился. Нет, никуда не пропал его диктаторский норов, но я все больше чувствовала его заботу, ласку и лилейность. Во взгляде все чаще угадывалась нежность и теплота, а так же задумчивость. Он даже отказывал мне мягко и как-то трогательно, но настойчивость не потерял.

Он засыпал меня фруктами, ягодами и всем тем, что принято считать правильным питанием. Я умилялась, но больше недоумевала. Старалась деликатно отказаться от столь щедрых признаков внимания, мотивируя тем, что у меня все есть и мне всего хватает. Но это же Макс. И решения он по прежнему принимал единолично, хоть и интересовался моим мнением, что уже прогресс.

На пятый день меня наконец-то выписали. А на шестой мы полетели в мой родной город. Не скажу, что была крайне рада данному обстоятельству. И причин этому было несколько.

Летать я по-прежнему не люблю.

Наши отношения с Максом. Он больше ни разу не говорил о регистрации. Передумал? Тогда почему потащил нас за собой? Ещё и привёз к себе домой. И в качестве кого? Я хотела вернуться в нашу с мамой квартиру, но Максим даже слышать об этом не хотел. Его странное отношение вводило меня в ступор. Он вроде и смягчился по отношению ко мне, но в то же время контролировал каждый мой шаг: куда хожу, как одеваюсь, что и когда ем, как сплю. Иной раз он меня пугает. И я снова боюсь ошибиться. Ведь с Ильей тоже сначала ничего не предвещало беды.

И предстоящая встреча с Евгением. Как воспримет он эту новость? Как отреагирует Алиса? Смогут ли они найти общий язык? И каким образом все это отразится на неокрепшей детской психике?

Все эти вопросы меня ежеминутного изводили и лишали покоя. Я чувствовала, что скоро превращусь в невротика и так больше продолжаться не может. Твёрдо приняв решения непременно сегодня поговорить с Максом и все выяснить. Было просто жизненно необходимо прояснить ситуацию и расставить приоритеты.

Кинув взгляд на часы — половина шестого, я поставила противень с картофелем и индейкой в духовку. Макс обещал приехать к семи вечера.

Максим

Более менее выдохнуть свободно удалось только тогда, когда я привёз их в свою квартиру. Только тогда я понял, что краски в мою жизнь не только вернулись, но и заиграли новыми гранями.

Моя всегда тихая и скучная серая квартира наполнилась любимыми голосами моих девчонок, детскими игрушками и другими безделушками. Я на столько к ним привык за эти две недели, что кажется в них и есть смысл моей жизнь. Хотя нет, не кажется. Так и есть.

Каждый раз, когда я вижу забытую Алисой игрушку на диване в гостиной я умиляюсь и улыбаюсь как идиот. Несмотря на то, что Маша строго блюдёт за порядком, маленькая принцесса нет, нет да бросит что-нибудь из своего розового царства. Алиса быстро освоилась в своей новой комнате. Надо кстати там ремонт сделать и как можно быстрее.

А вот Мария все время на стороже. Я вижу, что она пока не чувствует себя дома. И это меня озадачивает. Так и норовит вернуться в свою квартиру. Глупенькая. Да никогда в жизни я этого не позволю.

Но среди всего этого благополучия, меня беспокоили три вопроса: Женя и две новости, которые я должен рассказать Марии. Мне вообще не хочется ему ни о чем говорить. У меня дикое желание схватить их в охапку и уехать куда-нибудь, чтобы были только мы. Умом я понимаю, что так нельзя, но все остальное говорит совершенно о другом. Но с Женькой я в любом случае разберусь, а вот какую реакцию ждать от Марии — большой вопрос. Я очень надеюсь, что она простит мне мою вольность.

Из мыслей меня выдернул резкий вызов мобильного. Женя.

— Всё в силе? — спросил я, отвечая брату.

— Да, я уже освободился и планирую выезжать. Только я не понял почему у тебя, может лучше в баре посидим? Выпьем?

— Нет, Женя. У меня. Я тоже скоро буду. Если ты приедешь первым, то подожди меня у подъезда. Не поднимайся, — зная, что у брата есть ключи от моей квартиры, решил предупредить. Он хоть и пользовался ими крайне редко, но чем черт не шутит. Лучше сказать.

— Да я и не думал. Подожди, ты не один что ли? — м-да, в голосе брата слышится сильное удивление с оттенком недоверия. Что ж будет дальше?

— Скоро буду, — быстро отключаюсь и выбегаю из кабинета. Мне бы очень не хотелось, чтобы они встретились без меня.

Весь путь я не находил себе места. Крепче обычного сжимал руль и превышал скорость, чего давно себе не позволял.

Дорога заняла пятнадцать минут. Паркуюсь и оглядываюсь, ища брата. Похоже я прибыл первым.

Перевёл дыхание, беря себя в руки, возвращая ясность ума и хладнокровие. Они мне впереди ой как понадобятся. Вышел из машины, как тут же передо мной затормозило такси.

— Давно не виделись, — не без труда выбравшись из салона, Женя подал мне руку. — Здорово! Ты где пропадал все это время? Знаешь, я как-то не привык работать за двоих.

— Были неотложные дела, — уклончиво ответил я, пропуская брата в подъезд.

— Не те ли дела, что сейчас в квартире? — усмехнувшись, поинтересовался Женя.

Кивнув, я нажал на кнопку своего этажа в лифте. Сердце застучало быстрее. Мне было совершенно не до смеха. Да и Женя сейчас тоже потеряет весь запал веселья.

Притормозив его перед своей дверью, я сказал:

— Жень, я тебя очень прошу, чтобы ты сейчас не увидел, поменьше эмоций и владей собой, ладно? — и я нажал звонок.

Женя вытаращил на меня глаза и пробормотал что-то невнятное, криво улыбнулся.

Глава 38

Я непроизвольно затаил дыхание, когда услышал звук отпирающегося замка.

Маша, увидев меня, мягко улыбнулась, но как только перевела взгляд мне за спину, широко распахнула глаза и замерла, уставившись на брата. Вот коза, даже в глазок не посмотрела. Надо ей напомнить, как следует открывать дверь.

Я намеренно не стал её предупреждать о его приходе. Лишнее волнение Марии ни к чему. Его, разумеется, не удалось избежать вовсе, но из двух зол, я выбрал меньшее.

На Евгения смотреть вообще не хотелось, во все глаза он пялился на неё, а потом сощурившись, перевёл взгляд на меня, словно о чем-то догадываясь. Впервые в жизни я хотел выпроводить брата.

Пройдя в квартиру, оттесняя Марию внутрь, я обнял её за талию, краем глаза замечая, что Женя внимательно и хмуро следит за каждым нашим движением. Мария же как безвольная кукла в моих руках, устремив взгляд в пол о чем-то напряжённо думала. Потом резко посмотрела в сторону комнаты Алисы и перевела на меня испуганные влажные глаза.

Чёрт! Она что плакать собралась?

Надо поскорее с этим покончить уже!

— Представлять вас друг другу смысла нет, — крепче прижимая к себе Марию, сказал я, стараясь не выдать своего волнения. — С моей женой ты уже знаком.

— Женой? — резко бросил брат, а Мария вздрогнула в моих руках.

Нежно поглаживая напряженную спину, я наклонился к ней на ухо и прошептал:

— Успокойся, все нормально.

— Именно, — уже громче ответил брату. — А вот с Алисой вам непременно нужно познакомиться.

— Пойдемте… к столу, — дрогнувшим голосом позвала Мария и, вывернувшись из моих объятий, ушла в гостиную.

Встретив не добрый и тяжелый взгляд младшего брата, который продолжал стоять на пороге, я сказал:

— Женя, это не все новости. Главная впереди. Ну так ты пройдёшь? И я тебе настоятельно советую держать себя в рамках. Мария только после больницы, ей нельзя волноваться.

Бросив на меня рассерженный взгляд, он все таки переступил порог, тяжело опираясь на трость и закрыл дверь.

В гостиной Мария вместе с Алисой сидели на диване и о чем то тихо переговаривались.

— Пливет, дядя Максим, — спрыгнув и подбежав ко мне с озорной улыбкой, протянула ручки.

— Добрый вечер, маленькая принцесса! — подхватывая на руки племянницу, я посмотрел на Марию — она была очень бледной. Сидела смотрела в телевизор немигающим взглядом с крепко сцепленными руками в замок. — Алиса, я хочу тебя кое с кем познакомить. Это мой брат. Его зовут Евгений. И он твой папа.

— Папа? — с интересом глядя на Женю, спросила. — А почему я его не знаю?

У Евгения сначала дёрнулся кадык, а потом отвалилась челюсть. Он смотрел во все глаза на девочку в немом изумлении.

— Дело в том, что он долгое время жил в другой стране, поэтому вы не были знакомы.

Маша резко поднялась с дивана и стала дерганными движениями накрывать на стол и добавлять приборы на ещё одну персону.

Отодвинув стул, я посадил Алису и, кивнув, велел садиться Жене.

— А где ты жил? Ты не помыл руки. Мама говорит, что когда приходишь с улицы, нужно всегда мыть руки. Правда, мама? Пойдём, я покажу, — не дождавшись ответа от матери, Алиса повела за руку опешившего отца в ванную.

— Я жил в Израиле, — услышал я уже из коридора тихий голос Жени.

Наконец-то, обрёл дар речи.

Мария расставляла приборы с позвякивающим звуком. Забрав из дрожащих рук вилки, я настойчиво притянул её к себе и крепко обнял.

— Почему ты не сказал?

— Ты бы накрутила себя ещё больше. Маша, успокойся. Всё хорошо. И все уже закончилось.

Она тяжело вздохнула и я почувствовал, как напряжение медленно отпускает её.

— Спасибо, — тихо сказала, уткнувшись мне в грудь.

— Давай я помогу тебе, — нехотя выпуская из объятий, предложил я, краем уха слыша приближающуюся болтовню Алисы.

— Открой вино.

За столом непринуждённо себя чувствовал только ребёнок. Позавидовав детской непосредственности, я пристально, но незаметно, наблюдал за Женей, да и за Машей тоже. Мне очень хотелось убедиться, что он её больше не интересует и не привлекает в качестве мужчины, только как отец дочери. Да и Женя, надеюсь, за столько лет охладел и забыл её.

Женя не сводил глаз с несмолкающего ребёнка и старательно отвечал на каждый её вопрос коих было несчетное множество. Вид у него был, мягко говоря, прибалдевший. На меня он поглядывал сердито, а на Марию с грустью и недоумением.

Маша же сидела с виноватым и бледным лицом, гоняя еду по тарелки.

Потянувшись к бокалу с вином, она удивлённо вскинула брови вверх, когда я мягко, но настойчиво забрал из её рук бокал, так и не дав сделать глотка. Поставил рядом с ней стакан с апельсиновым соком.

— Маша, ты забыла, врач велел придерживаться правильного питания, то есть никакого алкоголя.

Видел, что она еле сдержалась, чтобы не взорваться, но промолчала, молча взяв сок. В последнее время, я порядком надоел ей с тотальным контролем.

Женя с подозрением покосился на меня, но не стал никак комментировать ситуацию. Что бесспорно являлось самым правильным решением.

— А почему ты хромаешь? — спросила Алиса, указывая пальцем на трость Жени.

— Я попал в аварию и повредил ногу, — ответил он, искоса бросая взгляд то на меня, то на Марию, словно спрашивая у меня — знает ли Маша об автокатастрофе. Я отрицательно покачал головой, говоря, что ничего ей не рассказывал.

— Сильно болит? — с сочувствием поинтересовалась девочка.

— Уже давно не болит, — мягко улыбнулся отец.

— Котенок, время много уже. Пора укладываться спать, — Маша погладила по голове дочь и поцеловала в макушку.

— Мама, а папа Женя ещё придёт? — вопросительно взирали синие бусинки на маму.

— Я думаю, тебе у него надо спросить, — Мария перевела неуверенный взгляд на брата.

— Конечно, я совсем скоро приду. Спокойной ночи.

— Маша, я сам уложу Алису, — беря девочку на руки, предупреждающе посмотрел на брата и пошёл в детскую, заставляя себя не оглядываться назад.

Я понимал, что им нужно поговорить наедине, объясниться. И сделать это нужно обязательно рано или поздно. Так пусть лучше сейчас у меня дома. И это вовсе не по причине недоверия и ревности, просто моё должно быть только моим.

Глава 39 Мария, Максим

Не ожидала подобной подставы от Макса. Я, конечно, знала, что рано или поздно придётся встретиться с Евгением, поговорить, познакомить с дочерью. Но не так же с бухты-барахты. Мне обдумать все нужно было. Как-то дочь подготовить.

А Макс просто взял и вывалил все на всех. Я так поняла, что и брату он ничего не поведал заранее, а поставил уже перед фактом. И сделал все сам. Как всегда, сам решил, сам воплотил в жизнь.

С другой стороны, я даже испытала чувство благодарности. Я бы действительно накрутила себя донельзя предстоящей встречей. А тут все неожиданно. Да и без меня вообще-то.

За столом старались говорить обо всем и ни о чем одновременно. Каждый избегал неудобных тем, кроме дочери. Алиса была поглощена новым знакомством. Кажется, она нормально восприняла новость об отце.

Интересно, мы когда-нибудь сможем преодолеть этот барьер неловкости? Если нам всем предстоит и дальше общаться, то нужно каким-то образом наладить адекватные родственные отношения. Но сейчас я точно не настроена выстраиванием взаимоотношений. Мне хочется уйти, остаться одной, спрятаться от их взглядов. От пристальных, изучающих, едких чёрных глаз и от пораженных и озадаченных синих. К н и г о е д . н е т

Еле дождалась десяти и под предлогом укладывания дочери хотела сбежать. Но Макс перехватил эту инициативу в свои руки. Интересно, насколько легко ему далось решение оставить нас наедине.

Поднимаю взгляд на Евгения и встречаюсь с лёгкой полуулыбкой на его лице.

— Не могу поверить. Я отец!

— Женя, я понимаю, что виновата. Должна была сказать сразу. Я даже пыталась это сделать, но так сложилось… Прости! Это слабое оправдание, но…

— В наш последний разговор ты знала о ребенке? — прямо гладя мне в глаза, спросил он.

— Нет. Конечно, нет.

Кивнув, словно подтверждая свои мысли и поглядывая в сторону детской, спросил:

— Когда у неё день рождения?

— Семнадцатого марта.

— Было уже. Жаль, — глубоко задумавшись, он молчал. А я никак не могла нарушить тишину. Не знала, что ему ещё сказать. Рассмотрев его профиль, я пришла к выводу, что он повзрослел за эти четыре года. Потерял былую лёгкость и небрежность. Даже стал больше походить на брата.

— Что за авария? Что-то серьёзное с ногой? — наконец нарушила я давящую тишину.

— Дела давно минувших дней. Над хромотой я работаю, и надеюсь, что скоро снова смогу сесть за руль. Как вы жили все это время? Тяжело было? — резко меняя тему, спросил Женя.

— Мне здорово помогала мама, — с улыбкой ответила я. — Первый год было тяжело. Алиса часто болела, мы не вылазили из больниц. А потом все постепенно наладилось.

— Маш, ты прости меня! Я не должен был тогда так поступать. Уж точно не должен был исчезать.

Отрицательно помотав головой, я мягко улыбнулась.

— Мне ты точно ничего не должен. И я никогда не была на тебя в обиде. А Алиса. Я думаю, она будет счастлива узнать тебя ближе.

Женя очень внимательно и серьёзно посмотрел на меня и дрогнувшим голосом, тише обычного сказал:

— У нашей дочери мои глаза.

Почувствовав, как ком встал в горле и защипала в носу, я поспешила отвести взгляд от него. Не хватало ещё разреветься. Блин, это все нервы.

— Пойдём, покурим, — услышала я Макса, который неожиданно появился в проёме.

Евгений кивнув, встал и направился на балкон. Я же стала убирать со стола.

Максим

Глядя на наручные часы, я поднялся с пола. Хватит им и пятнадцати минут. Я же не железный.

Алиса, впечатлившись событиями сегодняшнего дня, уснула довольно быстро, только перед сном расспросив о новоявленном отце. Я даже почувствовал укол ревности.

Проходя по коридору я услышал надломленный тихий голос брата: "У нашей дочери мои глаза".

А в моих глазах мгновенно потемнело от неуемной ярости и злости.

Твою мать!

Я, конечно, предупреждал его, чтобы никаких претензий не было в сторону Марии, но и на нежности я тоже был не согласен. Стиснув зубы и сжав до хруста кулаки, я призвал на помощь всю свою выдержку и, бросив на ходу "пойдём покурим", вышел на балкон.

Слышал как Женя закрыл дверь, но не поворачивался к нему. Я медленно втягивал в легкие прохладный ночной воздух, надеясь, что хоть он немного остудит мой пыл. Я должен научиться не так остро реагировать на их общение. Не будь я таким собственником, было бы гораздо легче. А тут от одной мысли я начинаю выходить из себя. Ну да ладно, я научусь. В жизни есть вещи и пострашнее.

— Успокоился? — слышу насмешливый голос брата и испытываю дикое желание хорошенько двинуть ему в челюсть.

— Ну хочешь, можешь съездить мне по роже? — не унимается он.

— Я инвалидов не бью.

— Ну, не такой уж я и инвалид. Мария вот даже ничего не заметила, — продолжает играть на моих нервах брат. Поймав мой злобный взгляд, продолжил уже более серьезно: — И давно это у вас?

— У меня к ней ещё раньше, чем у тебя. А вот у неё ко мне — две недели.

— В смысле? То есть раньше, чем у меня? Ты её раньше меня встретил что ли? А почему тогда ничего не сказал?

— А потому что ты, бл. ть, не спрашивал! А когда я узнал… Вообще сейчас не об этом.

Женя замолчал, обмозговывая мои слова, с явным охреневшим лицом.

— Так я ни хера и не понял. Ты когда узнал, что у меня есть дочь?

— Две недели назад.

— Вы случайно встретились?

— Жень, я искал ее больше трех лет. Всё было бес толку. Что только не делал, кого только не нанимал. А она жила в Болгарии с матерью. Недавно они переехали в Сочи. Там я их и нашёл.

С каждой секундой брат все сильнее хмурился. Потерев ладонями лицо, он шумно выдохнул.

— Нихрена тебя накрыло! То есть в каком-то смысле я тебе обязан тем, что узнал о своей дочери.

— Прежде всего, ты обязан Марии. И я хочу, чтобы ты раз и навсегда уяснил одну вещь — я тебе их не отдам! У тебя был шанс, ты его похерил. И мне плевать, что тому поспособствовало.

Глава 40

— Понял. Макс, да не смотри ты на меня так. Сказал же — понял. А какого ты мне раньше не сказал о дочери?

— Не до этого было.

Как же хочется закурить. Охренеть, я даже не вспомню сколько лет назад последний раз курил. А тут на тебе! Никогда не испытывал пристрастия к этой пагубной зависимости. А сейчас прям пальцы чешутся. И во рту чувствую привкус сигаретного дыма.

— Ну да, я понимаю, — с иронией сказал брат.

— Я не об этом. Понимает он. Женя, лучше заткнись! — почувствовав, что я теряю контроль, снова отвернулся от него, вглядываясь сверху в огни ночного города. А рассказывать все как было нет никакого желания. По крайней мере сейчас.

— Ну нихрена! Макс, я тебя первый раз таким вижу! Ей-богу, успокойся уже. Я же сказал, что не претендую на Машу. Но не на Алису! Я теперь у вас буду частым гостем, поэтому умерь свой гнев и смирись.

До боли в кистях сжимаю перила балконы и медленно выталкиваю воздух из лёгких, заставляя себя взять в руки. Он прав. Да я и сам все понимаю. И бесит меня больше не настоящее или будущее, тут как раз многое в моих руках, а прошлое. Себе хотя бы признаться в этом стоит. Надо отпустить то, что было и смириться. Не думать о нем и не рвать понапрасну себе душу. Я ведь и сам отчасти виноват, что все сложилось именно таким хреновым образом.

Проводив брата, я пошёл на кухню.

Мария сидела за столом с чашкой в руках. Пошёл ближе, когда увидел, что она пьёт кофе, понял что нужно уже ей рассказать. Но не сейчас. Сегодня и так хватило ей переживаний за глаза.

Забрал у неё из рук напиток и сделал пару глотков. Крепкий. Интересно, как часто она его пила без меня?

— Макс, я хочу поговорить.

Вот я сейчас чувствую, что нужно оставить этот разговор и перенести на более удобное время. Например, на утро или на послезавтра. Мария уставшая, взвинченная и расстроенная. Совсем неподходящее время для таких новостей. Но видя решимость в зелёных глазах и закушенную нижнюю губу, понимаю, что она не отступит.

— Маша, мы непременно поговорим, но завтра. Тебе следует отдохнуть, — не теряю надежду отложить разговор.

— Нет, сейчас, — твёрдо сказала и встала, отошла к окну.

Я видел, что она волновалась: кусала губы, взгляд метался повсюду, кроме меня самого, прерывисто дышала. Мне хотелось обнять её и успокоить. Прогнать все бессмысленные тревоги. Шептать на ухо всякие нежности и бесконечно целовать и касаться её кожи, вдыхая самый любимый аромат на свете. Но я остался сидеть за столом, давая возможность выговориться.

— Я так больше не могу. Макс, ты все время меня контролируешь, — зачастила Мария, наверное, боялась передумать и не сказать всех своих недовольств. — Я понимаю, что ты… Ну, в общем, пойми, что я тоже взрослый человек и не нуждаюсь в досмотре.

— Хорошо, я признаю, что немного переборщил.

— Немного? — Мария округлила глаза и перешла наконец к тому, что хотела сказать. — Да ты просто дышать мне не даёшь! Ты указываешь мне на то, что мне есть, что пить, — тычет пальцем в свою кружку в моих руках, — как одеваться, куда ходить, когда мне следует отдыхать. Кстати, где мой паспорт? И почему ты соврал Евгению, что я твоя жена? Не находишь, что это не немного?! То мне нельзя кофе, то вино. Ты сегодня за столом был невыносим. Как ты мог так поступить при постороннем человеке? Решил самоутвердиться? Ещё раз так сделаешь и я вылью это вино тебе на голову.

Постороннем человеке? Господи, дай мне сил не разулыбаться от уха до уха как счастливому идиоту. Надеюсь, что Женька для неё всегда будет ТАКИМ человеком.

Маленькая моя девочка, я никогда в жизни не буду самоутвердиться ещё и за твой счёт. Мне это попросту не нужно.

Выдохлась. Раскраснелась, прядь волос выбилась из высокого хвоста её шоколадных волос. Красивая. Моя.

— Я не соврал.

Мария смотрит на меня широко распахнутыми глазами, затем хмурится.

— Что? В смысле?

— Это было необходимостью. Так было проще и с больницей, и со всеми остальными документами.

— Что? Ты… Дай мне мой паспорт! — ну вот что она так разошлась? Мы же все равно собирались пожениться. — Макс!

Встаю, достаю из сумки паспорт и протягиваю ей.

Мария выхватывает и дергано листает страницы. Найдя семейное положение и штамп о регистрации брака, начинает смеяться. Но вовсе не весело, а на грани истерики и слез. Потом смотрит главную страницу и зло читает:

— Арская Мария Андреевна. А ты не думал, что я могу не хотеть твою фамилию? И замуж за тебя могу не хотеть? А? Ну что ты молчишь?

Я, конечно, понимал, что в Марии говорит обида и накал эмоций даёт о себе знать. Но ей удалось меня задеть, хоть я и понимал, что сказала она неправду.

— Ты зря нервничаешь.

Маша резко оторвалась от окна и подошла к столу. Взяла открытую за ужином бутылку вина и бокал. Выхватываю у неё из ледяных рук бутылку и выливаю в раковину. Мария часто дышит и еле сдерживается, чтобы не запустить бокалом в меня, судя по тому как она сжимает его.

Вновь подхожу к своей сумки и извлекаю из него таблетки. Ставлю банку перед ней.

— Лучше это выпей.

— Что это? Витамины для беременных? — я думал, что человеческие глаза не могут быть на столько большими. Ошибался.

— Макс, ты… Ты вообще нормальный? То есть ты захотел ребёнка. Нет, это, конечно, похвально, но… А я должна сразу брать и рожать? А если я не готова сейчас? Или вообще не хочу сейчас ребёнка? Ты вообще подумал об этом? Моё желание вообще не учитывается? Блин, ты хотя бы мог сначала со мной обсудить свои планы! Или… — Мария резко умолкла, перевела взгляд на таблетки, затем снова на меня, и снова на таблетки. Я потянулся к ней, чтобы наконец обнять её и успокоить, но она отскочила от меня, как от прокаженного. — Отдай мне мою выписку.

— Маша, я тебя очень прошу, успокойся. Тише. Иди ко мне, — сделал я шаг к ней навстречу. Она вскинула руки и сказала не своим голосом.

— Принеси мне мою выписку!

Глава 41 Мария

Как? Разве такое возможно? Без меня меня замуж выдали! Нет, это что-то за гранью моего понимания. Ну почему у нас все решают связи и деньги?! А как же честность и человечность? Ну это ладно, фиг с ним, с этим браком. Развестись в случае чего не долго. Хотя с таким как Макс разве можно развестись, если он не захочет. Опять же деньги и связи. Ещё и…

Макс возвращается и протягивает мне выписку. Дрожащими руками беру лист и читаю сопутствующий диагноз.

Беременность, четыре — пять недель. Смотрю на анализы крови — ХГЧ повышен.

Офигеть! Вот к чему приводит незащищённый секс и долгое воздержание.

Он ведь теперь меня ни за что в жизни не отпустит.

— Когда ты узнал? — поднимаю глаза и встречаюсь со спокойным чёрным взглядом на невозмутимо лице.

Как мне хочется сейчас его ударить, чтобы показал мне хоть какие-нибудь эмоции. А то меня трясет от злости, негодования и бессилия. А он просто стоит и смотрит, словно его это вообще не касается.

— Через несколько часов, после того как тебя привезли в больницу.

— Вот почему ты себя ведёшь так. Макс, а тебе не приходило в голову, что это не твой ребёнок? — жестоко? Знаю. Но мне нужно было услышать его ответ.

— Приходило, — на его лице не дрогнул ни один мускул. Только взгляд стал темнее и тяжелее. Да, подавлять мы умеем.

— И?

— Ты мне скажи, Маша. Это мой ребёнок? — подошёл вплотную, неотрывно удерживая мой взгляд.

Устало выдохнув, я тяжело опустилась на стул. Сегодня бесконечно трудный день.

— Твой, — ответила, поднялась и ушла в ванную. Мне нужно было остаться одной и все обдумать.

Заперлась, разделась и встала под тёплые упругие струи воды.

Как же хорошо! Ещё бы очистить голову от тяжёлых мыслей. Внезапно напала апатия и полное безразличие ко всему. Я думаю, это усталость и нервы.

Вылезая из душа, я невольно задержала взгляд на своём животе в зеркале. Плоский. Ещё ничего не выдаёт того, что там зародилась маленькая жизнь. Положила ладонь на низ живота. Ничего. Ничего не чувствую. Мне надо просто привыкнуть к этой мысли. Осознать. Хочу ли я этого ребёнка? Мне трудно ответить на этот вопрос. Я ведь ещё даже не поняла, что уже не одна. Но одно я знаю точно, не откажусь от него ни за что.

И Макс. Странный. Он ведь не мог не думать о том, что ребёнок может быть не от него. И он не мог знать, что я не спала с Ильей. Однако, ничего мне не сказал, не предъявил. Целую неделю знал и молчал.

— Маша, выходи, — вернул меня тихий его голос.

Не хочу. Ничего не хочу. Хочу пойти к дочери, обнять её маленькое тельце, зарыться в волосы и ни о чем не думая уснуть.

— Маша, открой. Давай не будем Алису будить.

Как-то сегодняшняя встреча с Женей померла на фоне всех остальных последних новостей. М-да, все познаётся в сравнении.

Не спеша с держателя сняла халат, закуталась. Вытерла волосы и открыла дверь.

Макс стоит и смотрит на меня, как всегда, своим выдержанным, внимательным взглядом. Прошла мимо него. Потянувшись к двери, ведущей в комнату Алисы, я почувствовала, как Макс осторожно и трепетно обнял меня сзади, удерживая на месте.

— Останься со мной, пожалуйста, — тихо попросил он меня, уткнувшись в шею. Попросил. Ещё одна новость. Обычно он говорит, что нужно делать, приказывает. А тут, оказывается, умеет просить.

Дыхание перехватило, сердце ускоренно затрепыхало, а по всему телу медленно накатывали импульсы трепета, скапливаясь клубками жара в груди и животе. Я замерла, прислушиваясь к своим ощущения. Ну вот угораздило же меня…

Не встречая моего сопротивления, Макс легко и плавно подхватил меня на руки и отнёс в спальню. Посадил к себе на колени и, слегка покачиваясь, стал медленно гладить по волосам и спине.

— Маша, скажи мне, чего ты боишься? — его тихий голос, с лёгкой хрипотцой, призывал меня прижаться к нему сильнее.

— Тебя.

Он напрягся, и без того тугие мышцы под его рубашкой стали словно каменные.

— Поясни.

— Макс, ты подавляешь меня, лишаешь воли и права выбора. Ты сильный, властный, не терпящий возражения человек. Ты даже спорить не умеешь, потому что априори привык к тому, что все тебе подчиняются. Не знаю, как уж ты это делаешь. А я слабая и тихая. Боюсь того, что ты меня поработишь. Что полностью растворюсь в твоих приказах, желаниях, амбициях. Я боюсь рядом с тобой потерять себя.

Все то время, что я говорила, он не шелохнулся. Застыл, словно каменное изваяние. Я даже испугалась, что снова наговорила лишнего. Но ведь это правда, а значит не лишнее. И нам нужно научиться разговаривать друг с другом.

— Ты так говоришь, потому что не знаешь, что для меня значишь.

— А как я могу это знать, если ты совершенно не проявляешь никаких эмоций? Ты всегда надменно спокоен. И меня это бесит, — я снова разозлилась, даже попыталась встать с его колен, но Макс удержал и тихо, но так красиво… засмеялся. Это был второй раз. Первый, в ночь перед нападением Ильи. Но тогда он смеялся по другому, с издевкой.

— Ты смеёшься? Блин, я даже не знаю, что мне сейчас делать: злиться, что ты не воспринимаешь мои слова всерьез или радоваться, что ты все же таки способен чувствовать?

— Маша, да, я согласен, что иной раз поступал резко. Но ты не оставила мне выбора. Во-первых, я был зол, что ты пропала на почти четыре года. Четыре чёртовых года! Маша, это немыслимо долго! И ты даже не представляешь, чего мне стоило тебя найти. Во-вторых, ты замуж собиралась и не замечала меня в упор. Мне пришлось действовать радикально. Что касается регистрации брака, то ты сама подписала согласие на союз со мной, просто не знала этого. На вторые сутки в больнице, вместе с остальными медицинскими бумагами. Подло? Да, подло. Но я больше не мог ждать. Мне нужны были официальные права на Вас с Алисой. Мне было так спокойней. Если ты хочешь свадьбу и праздника, то мы обязательно устроим. Не рассказал о беременности? Я боялся. Боялся, что ты не захочешь ребёнка. Боялся, что ты разнервничаешься и произойдут какие-нибудь осложнения. Врач строго запретил тебе волноваться. И в третьих, я всегда воспринимаю тебя всерьёз. Да, я бываю требовательным, властным и характер у меня тяжёлый, но я больше всего на свете хочу заботиться о Вас.

Он говорил и говорил, а я и шевельнуться не смела. Дыхание затаила и ловила даже малейшие интонации его голоса. Пропускала через себя, внимала и оставляла в своём сердце. С каждым его словом мои сомнения и страхи рассеивались и на душе становилось легче и отраднее.

Макс взял меня двумя пальцами за подбородок и повернул к себе, заставляя посмотреть в глаза.

— Машенька, маленькая моя, я уже не смогу без Вас! Вы моя жизнь. И я безмерно Вас люблю. Тебя, Алису, — он распахнул полы моего халата и положил горячую ладонь на мой живот, вызывая несчетное количество любви и нежности, — И нашу кроху.

— Нет, нет. Девочка моя, перестань, прошу тебя. Не плачь, — Макс обхватил моё лицо руками и осыпал мелкими поцелуями щеки. Мокрые щеки.

— А почему ты раньше молчал? — всхлипывая, предъявила я, утирая слезы радости и счастья.

— Ну ведь и ты мне так ничего и не сказала.

— Вот и не дождешься! Это тебе наказание, — сказала я сквозь смех и слезы, когда Макс повалил меня на кровать и навис сверху.

— Наказание за что? — осыпая горячими поцелуями мою шею, прошептал он.

— За то, что вёл себя как тиран! Мой любимый тиран…

Конец