К нему

Глава 1

Ночь разрывала своими когтями мою душу. Именно в период сумерек и в самый пик ночной тьмы, на разум накатывают плохие мысли. Я уже целый год сижу одна в своей комнате, спрятанная в этот панцирь из четырёх стен. Это мой кокон, наверное, надолго. Мне всего девятнадцать лет, а такое впечатление, что я уже прожила целую половину жизни, причём не лучшую.

Луна наполнила всю комнату своим светом. Меня этот свет раздражал ещё больше, и я укрылась в своей постели с головой, и даже это не помогло. Слёзы хлынули потоком. Но я не рыдала, как полоумная, а лежала неподвижно с закрытыми глазами. Спустя пять минут, которые длились бесконечно долго, я снова села на край постели. Казалось и щёки высохли уже от слёз, а мысли по какой-то невидимой команде просто исчезли. В этой неподвижной позе я просидела не меньше часа, глядя в одну точку. Сомневаюсь, что я даже моргала за это время. Настолько было тошно от всего.

Время до пяти утра так и прошло, пока я окончательно не изморила своё тело усталостью, а мозг раздумьем. Но, как только накатил сон, я подорвалась с постели от ужаса. Мне казалось, что чьи-то стальные руки хватают меня, а ужасающее лицо неживого существа смеётся, стоя прямо надо мной. Снова страшный сон. И так каждую ночь. Я наверное уже схожу с ума. Меня точно кто-то проклял….

Спать я уже не могла, и вообще боялась, чтобы снова не видеть эти кошмары. Включив занудный телевизор и без звука пересматривая каналы, я окончательно проснулась и пришла в себя. Слава богу, уже светает! За дверью моей спальни слышаться шаги мамы. Она переживает — сплю ли я, но услышав, что я не сплю, входит в комнату.

— Доброе утро, солнышко! Ты что снова не спала? — встревожено говорит мама.

— Доброе утро! Да, снова.

Я злюсь сама на себя оттого, что не могу ответить маме без раздражения в голосе. Но у меня не получается после стольких месяцев (или даже больше) без нормального сна и кучей переживаний нормально реагировать на вполне приемлемые вопросы. Родные не виноваты в том, что я такая глупая и переживаю каждое неприятное и тяжёлое происшествие во стократ.

— Тебе нужно поспать, Мия! — с той же тревогой говорит мама, делая вид, что не замечает моего раздражения.

— Я позже выйду. Наверное посплю.

Понимая, что меня сейчас лучше не трогать, мама выходит из спальни. Я выключаю телевизор и беру очередную книгу. Читать по пятьсот страниц за полтора дня для меня стало спасением. Это немного отвлекает от своей собственной жизни и погружает в совершенно другой мир. Наконец, когда просыпается и папа, я вылезаю из своего заточения, в которое сама же и спряталась.

Перекинувшись обычными пожеланиями доброго утра, мы все до жути по обыденному приступаем к своим делам. Я по утрам стала всё время пить кофе. Горьковатый вкус напитка слегка расслабляет нервы и бодрит тело.

Выглянув в окно, понимаю, что весна уже полностью вытеснила зиму, и на улице тепло. Снова не позавтракав, мне нехотя пришлось одеваться и выходить в университет. Не хочется ни наряжаться в платье, ни краситься, ни вообще смотреть на себя в зеркало. День — как день, я — как я. Натянув джинсы и тунику, я схватила свою набитую сумку и вышла. Легкий прохладный ветерок взбодрил ещё сильнее. Наверное теперь я могу уже жить почти без еды и без сна. Почти, как монахи, которые питаются сухариками и водой, а остальное время проводят в молитве. Но я почему-то молиться не могу. Мне кажется, что бог вообще меня не слышит. Все девятнадцать лет не слышал. По крайней мере, в моей жизни было всё одинаково скучно, и лишь изредка (очень изредка) что-то происходило приятное.

Я вошла в свой наскучивший университет. Хотя, учёба сама по себе мне нравится, но отношения преподавателей портили всё. Поэтому мне не хотелось ни сидеть дома в своём коконе, ни долго засиживаться на парах. Но, спасибо всё-таки нашему деканату, что нам ставят не много занятий. Проходит десять минут лекции и только сейчас начинают сползаться опоздавшие. Моя подруга Джулия тоже в их числе. Я пытаюсь перебороть сонливость, и взбадриваюсь, когда она всё-таки садиться рядом и начинает что-то тихо говорить.

— Фух, я ничего не пропустила? — доставая из сумки тетрадь для лекций, спрашивает подруга.

— Ничегошеньки.

И я снова впадаю в своё состояние «оцепенения». Пытаюсь вникнуть в слова преподавателя, но от недосыпания снова цепенею, превращаясь в живую статую.

— Что вы будете делать на защите, если не знаете элементарных вещей? — говорит преподаватель, и я вздрагиваю от этих слов.

Я вообще не думаю о защите диплома. Всё равно все защитим. Ещё целый год. В моей голове совершенно другие мысли о том, что я буду делать после пар и как сбегать от одиночества.

— Идём по магазинам? — спрашиваю я у подруги.

— Не знаю… делать так много. Идём ненадолго.

Я знаю, что это «ненадолго» затянется часа на два и я рада такому повороту событий. На два часа меньше мучений и дурных мыслей. Под конец лекции я начинаю ёрзать на стуле от нетерпения поскорее выйти на улицу. Наконец раздаётся звонок, и мы со всей группой идём к другой аудитории. Эта лекция гораздо хуже предыдущей. На ней моё «оцепенение» не прекращается ни на минуту, и я, как робот записываю конспект, вообще его не понимая. Опять же из-за этого крутится мысль, что скорей всего это я дура, что не могу осмыслить суть предмета. Джулия замечает мою кислую физиономию.

— Чего такая сердитая? Не ела что ли?

Мы начинаем хохотать, и я немного веселею.

— Как ты догадалась?

— Ой… не хочу тебя расстроить больше, но после этой пары мы ещё и спать захотим…. Блин, я хочу уже есть!

Но мне не хочется ни есть, ни думать, ни вообще что-либо делать. И после последней лекции, записанной «на автомате» мы идём с Кристиной в центр по магазинам. Как хорошо, что университет рядом с домом и в самом центре города!

Перейдя через дорогу и пройдя мост, мы заскакиваем в первый магазин с одеждой.

— Вау! Это платье обалденное! — говорит подруга.

— Ага. А ты цену видела? — заметив немалую стоимость на бирке, говорю я.

— Ого!

И мы направляемся дальше. В кошельке денег на булочку с чаем, а я раздразниваю себя ещё и красивыми вещами, которых не могу себе позволить. Наверное я в какой-то степени мазохист. Два часа пролетели, что я и не заметила. На телефон стала звонить мама.

— Ты скоро домой, доча?

— Да, уже иду.

Представляя себе очередную картину, где я как обычно обедаю после университета, потом снова прячусь в свой панцирь, настроение становится ещё хуже. Мы доходим с Джулией до перекрёстка, где она идёт в одну сторону, а я — в другую.

— Ладненько, до завтра.

— Давай, пока.

Чмокнувшись в щёку, мы расходимся по домам. Непонятная усталость накатывает на тело, как только я переступаю порог дома. Переоделась. Пообедала. Вспомнила, что у меня есть интернет, в котором некоторое время можно ещё прятаться до сна и вошла в сеть. Куча знакомых и не знакомых людей онлайн. Переписываюсь с несколькими, которых никогда не видела в живую. С какой-то Анной и Давидом. Давид забавный. Печально конечно, что виртуальное общение никогда не заменит живое. Так бы я могла жить в этом маленьком мирке и зарыться в нём с головой, чтобы забыть про свою реальную жизнь. Как же всё просто в сети. Наконец-то, мне надоело сидеть в одной позе, и мои собеседники вышли из «онлайн». Я иду в проходную комнату, надеясь, что хоть родители будут находиться рядом и будет не так одиноко. Но папа работает, а мама крутится на кухне, готовя ужин. Всё, как всегда. Так снова подкрались сумерки. Родители пошли спать, а я села на кровать. Читая, включила телевизор, чтобы ощущать хоть какие-то голоса и не сойти с ума от одиночества. Спать не получается никак. И снова ложу книгу, сама ложусь в постель, пытаясь уснуть. Час мучений…второй… да что же за наказание такое? Спасай меня, моя книга!

Ночь прошла как обычно почти без сна. Под утро я заснула и через час снова проснулась. Снова кошмарный сон. Пол часа, лёжа в постели, я ворочалась, и опять заснула. Пять минут — кошмарный сон…. О, Господи! Что мне делать? Я сажусь на кровати и рыдаю. Сколько уже можно? Мне что вообще спать нельзя?

Вот и не сплю. Уже утро, почти полдень. Но слишком пасмурно на улице, словно вечером. Вообще отлично…то хотя бы солнце светило, а теперь ещё и погода, словно издевается…. Пока я шла в университет, полил дождь. Несмотря на зонт, который я вообще ненавидела открывать даже при ливне, ноги промокли и одежда. На парах сижу мокрой, расстроенной и обиженной на весь мир. Джулия не пришла на первую пару (по нашему расписанию на третью), и мне не было куда выплеснуть поток негодований. Когда подруга явилась на другую пару, то оказалось, что она простыла и пришла отпроситься. Теперь я сижу одна уже без надежды на то, что смогу после лекций пойти по очередным магазинам. После последней пары звенит звонок, и я вырываюсь, в конце концов, на мокрую после дождя улицу. Ну и день…. Звонит телефон, и я вытаскиваю его из кармана джинсов.

— Мия, когда ты домой солнышко? Тебе греть кушать? — спрашивает нежный голос мамы.

— Да, уже иду, мам.

Я снова дома. Снова борюсь с мыслями. Снова схожу с ума. Снова не сплю….

Глава 2

Апрель крадётся к концу. Нервы начинают пошаливать от мысли, что скоро сессия. Погода стоит ясная и тёплая — хоть этот факт радует. Я подгоняю все свои хвосты в университете и думаю — не пройтись ли мне с Джулией по городу. Она, как чаще всего бывает, соглашается.

— Неужели хоть чуть-чуть можно передохнуть от этих лекций!? У меня уже мозг кипит. Хорошо, что пары не каждый день, — начинает разговор подруга.

Мы присели на лавочку в сквере и ели мороженое. Я так люблю тёплую и жаркую погоду, но что буду делать летом — не представляю. По идее, как обычно сидеть дома или навяжусь к тёте поехать на море, если получится, как бывало раньше. Поехать всей семьёй с родителями не позволяют финансы.

— Я так хочу на море уже! Что делать после сессии не представляю, — говорю я весёлой Джулии.

— Я тоже не знаю. — Она слегка погрустнела. Ей тоже было довольно одиноко дома, и я это знала, хоть подруга никогда и не говорила об этом.

Почему мы никогда не гуляем вместе каждый день — не знаю, но положение у обеих примерно одинаковое.

— А что там тот Давид по переписке? Или как там его зовут…? — вдруг интересуется подруга, доедая кусочек мороженого.

- Он мне нравится….

— Так встреться с ним! Что ты дома торчишь? У тебя столько поклонников, а ты одна. Ну, если тебе реальные парни не нравятся, которые предлагают встречаться, то встреться с этим из интернета!

- Мы и так хотим увидеться. Я переживаю.

- Почему? Думаешь, он какой-то ненормальный?

— Нет, конечно! Просто давно не гуляла с парнем вдвоём.

— Тю…. вот ты дура! Тебе что уже девяносто лет, что ты одна и никого не хочешь видеть?!

- Да встречусь я с ним… — отвечаю я.

— Так, что ещё не так? Договаривай! — выпытывает Джулия.

— Он мне так нравится, вдруг я ему не понравлюсь? — говорю я чистую правду подруге о своих переживаниях.

— Ты сама себе создаёшь проблемы!

В конце концов, я с ней согласилась. Конечно же, я хочу встретиться с ним. И встречусь. Я обдумываю эту мысль снова и снова, пока иду домой.

На следующий день нам поставили зачёт. Я эти несколько дней окунулась в учёбу с головой, бегая и сдавая. Пару дней удалось более-менее поспать потому, что организм в край истощился. Если можно назвать такое состояние сном. Я за ночь просыпалась по семь раз и спала очень чутко. Ночные кошмары продолжались даже так. Мне кажется, я уже привыкла к этим ночным ужастикам и потихоньку начинаю воспринимать их как должное. Надо как-то привыкать потому, что не спать совсем — это не вариант. Начало мая предвещало много чего интересного. Праздник первого мая мы с Джулией провели, гуляя по парку. Дни оставались солнечными и яркими. Вечера же, оставались невыносимыми. Через пару дней после праздника, я договорилась встретиться с Давидом. Моё сердце колотило, как сумасшедшее, словно я никогда не гуляла ни с кем до этого.

И я с ним встретилась.

— Привет. — Я надеялась, что мой голос не дрогнул от волнения.

— Привет. — Улыбнулся он в ответ.

— Куда пойдём?

— Да, всё равно. Куда скажешь.

— Мм…тогда идём прямо.

Мы шли и болтали, словно знаем друг друга давно. Я не была скованной или напряжённой, как бывало всё время при таких обстоятельствах. Мне не хотелось расставаться с ним. Хотелось слушать и рассказывать потому, что какая-то неведомая сила точно тянула нас друг к другу. Я чувствовала это и по нему. На улице вечерело, и он провёл меня к дому. Мы распрощались, и я знала, что понравилась ему.

Четвёртое мая стало светлым днём и вечером за всё последнее время. Этот приятный вечер вместе с ним… я легла спать и первый раз за все последние месяцы спала хорошо и спокойно. Мы встретились и на следующий день, и вообще вся следующая неделя прошла для меня по-новому необычайно хорошо. Я подзабыла про учёбу. А когда сдала очередной зачёт, и мне преподаватель несправедливо поставил тройку, я не расстроилась. Я думала о Давиде. Голова была забита теперь им. Странно, но я его даже не знаю толком. Хоть мы и начали встречаться…вроде… Где-то в глубине души я чувствую, что произойдёт что-то невероятное. Мне кажется, что эти свидания перерастут в нечто большее и лучшее. Может, я снова зря надеюсь? Мне так не везло с парнями, что разочаровываться в очередной раз не хочется. И я боюсь влюбиться, наверное… Да, точно, боюсь…. Пока он не скажет, что испытывает ко мне я ни за что не признаюсь ему в своей симпатии…точнее во влюблённости… Я всё-таки влюбилась. Надо держать себя в руках. Но мы ведь с ним так похожи. Я никогда не чувствовала ничего подобного. И теперь я уверена, что не сравниваю его с бывшими ухажёрами, а просто окунаюсь с головой в наши, едва начавшиеся отношения. Хотя какие там отношения…о чём я думаю…мы виделись всего раза четыре. Конечно я глупышка, кто же ещё.

Я сижу с книгой, как вдруг звонит мобильный.

— Привет. — Говорит в трубку приятный голос. Его голос!

— Привет, — я отвечаю, пытаясь не выдать волнения и радости.

— Куда ты там хотела пойти завтра?

— Я знаю одно красивое место. Мы идём с подругами туда. Давай со мной? — боясь отказа с его стороны, я добавила: — Я хочу пофотографировать. Завтра праздник.

— Хорошо. Мы увидимся сегодня?

— Конечно. Договоримся.

Мы ещё разговаривали долго. Договорились снова встретиться. И очередной вечер пролетел со скоростью света. Мне становилось странно оттого, что я спала более-менее нормально с того самого четвёртого числа, когда встретилась с ним. А завтрашнего дня я ждала ещё сильнее. Мы увиделись раньше, чем обычно. Несмотря на то, что мы начали встречаться, Давид вёл себя очень скованно. Я очень сильно хотела проявить к нему какой-то особый знак внимания или попытаться разрядить обстановку, но меня саму сковало, что не могла ни на что решиться.

К тому самому красивому местечку мы шли вдвоём, где нас ждала моя вторая подруга Лили и её знакомая. Добравшись до цели, мы чуть раззнакомились и расслабились. Я люблю фотографировать все красивые места и людей, но сегодня на моих фото появился и он. Радости не было предела, но внешне я её не показывала. С подругами рядом не удавалось полностью расслабиться, и я слегка пожалела о том, что потащила его в такое место с посторонними ему людьми. А когда мы шли домой, вновь только вдвоём, я пыталась насладиться каждой минутой. Неужели люди могут настолько нравиться друг другу? Не прошло и недели с того дня, как мы впервые встретились.

По пути всё было уже зелёным, сказочным, красивым. Это была какая-то магия. А мы болтали о всяком и ни о чём, идя рядом. Затем, он слегка внутренне сжался, что отразилось в его голосе. Я не поняла в чём дело, но молчала.

- Можно взять тебя за руку? — спросил он, и я дёрнулась от лёгкого касания его руки к своей.

- Да. — Я ответила, когда мы уже шли за руку, улыбаясь.

Ещё один сказочный вечер подходил к концу. Он провёл меня домой. Несмело поцеловал…. По моему телу пробежали мурашки. Сердце ёкнуло…никогда в жизни от поцелуя не кружилась моя голова, а теперь…. Я почувствовала лёгкое головокружение и неумолимо ускорявшийся пульс. Я не знаю, что он чувствовал, но то, что его симпатия возрастала с каждым часом, проведённым вместе, я уверена.

Я вошла в дом, пытаясь успокоить своё бешено колотившее сердце. На губах оставался сладкий поцелуй. Пришла от него смс. Потом ещё и ещё. Потом мы снова созвонились и говорили без умолку. Это было прекрасно. Моё застывшее сердце просыпалось рядом с этим человеком. Возможно, я потом пожалею об этом, если он не чувствует того же, что и я, но пока что ничего серьёзного. Главное не полюбить по-настоящему. Я не вынесу, если моё сердце разобьётся.

Сегодня мне не спалось по другой причине — мы говорили с ним по телефону очень долго. Мне не хотелось спать. Я упивалась в этот момент его приятным сладким голосом. Всё равно пришлось прервать нашу беседу словами «спокойной ночи», и я умостилась спать с дурацкой улыбкой на губах.

Лето наступило быстрее, чем я успела заметить. Жара стояла невыносимая, и все люди кругом шли по улице с недовольными уставшими лицами. Одна я в этот час была счастлива. Пришло время года, которое я обожала, мне встретился невероятный парень. И самое удивительное было то, что мы были похожи, как две капли воды. Такие же характером, с похожими привычками и желаниями. И вместе мы были всего ничего — месяц! В такую радость мне верится мало, но я принимаю её и окунаюсь с головой. Мой мальчик, сказал, что влюблён в меня…и я призналась в том же. Глупая, но не могу я скрывать от него ничего.

Я шла по улице, наслаждаясь приходу лета и ожидая каждой новой смс от Давида. Он писал мне весь день, не переставая, и мы оба едва успевали пополнять себе счета. Хотя слабый огонёк совести внутри меня горел. Я совсем забыла о своих подругах. Мы виделись всё реже и реже потому, что мои мысли и свободное время были заняты ним одним. Джулия начала обижаться не на шутку, а я только и могла говорить, что занята своими делами. С Лили мы виделись реже. Но, наверное, она обижается на меня тоже. Ничего не могу с собой поделать. Хочу сейчас проснуться от своего страшного одинокого сна и каждую минуту упиваться этими незабываемыми свиданиями.

Мы с Давидом договорились пойти на речку. День стоял ясным, как было в последнее время. Мы разместились на траве и стали дурачиться и шутить.

— И чем же мы себя займём? — дурманит меня словами он.

— Ну, у меня есть идея! — воскликнула я, и начала рыться в сумочке.

Он терпеливо ждал, но точно не представлял что я хочу сделать. Наконец, я достала то, что искала и протянула ему.

— Вот! Хочу тебя «пометить»! — мы оба заулыбались.

— Фломастер? И как? — улыбка не сходила с его лица, а мне казалось, что он вот-вот засмеётся.

— Ну, дай я что-то на тебе нарисую! Мм…а ты на мне нарисуй! — я не дождалась ответа и принялась вырисовывать на его теле множество небольших закорючек и сердечек.

Закончив свою работу, я рассмотрела результат и рассмеялась.

— Теперь всё в порядке.

Он тоже мило улыбнулся и принялся делать тоже самое на моих ногах и руках. Меня забавляла вся ситуация и казалась какой-то нереально запоминающейся. Хотя, этот день я не забуду точно!

Когда он снова довёл меня до дома, и мы распрощались, я почувствовала лёгкую грусть оттого, что не могу остаться с ним подольше. Я вошла в свою спальню, которая теперь не казалась мне клеткой, и переоделась. Папа постучал в дверь.

— Входи! — крикнула я.

— Ты уже дома?

— Да, буду спать уже.

— Хорошо. Мне так нравится, когда ты так счастлива. Спокойной ночи и приятных снов! — Сказал папа и вышел из моей комнаты.

Я легла в постель. Мысли посещали довольно часто и каждый вечер приходили новые. Я думала; что же ещё нужно человеку для полного счастья?! Ведь у меня есть семья. Меня любят родные. И моя личная жизнь стала налаживаться. Пять минут спустя зазвонил телефон. Конечно же — это он!

— Привет. Ты не уже отдыхаешь, кис?

— Привет. Ага. Лежу в постельке. А ты, котик?

— Иду домой. Прохладно сегодня вечером.

— Я уже скучаю… — не выдерживаю и говорю я.

— Я тоже уже сильно скучаю, зай.

И так несколько радостных часов обмена нежными словами. Нежный бред, но такой приятный и запоминающийся! Я заснула снова счастливой.

Проснулась рано. Луч солнца, светивший прямо на подушку, разбудил меня. А на телефон уже, как я и ожидала, пришла от него смс: «Доброе утро, зайка! Уже проснулась?». Я моментально повеселела, забыв о том, что не успела выспаться за такое короткое время.

Половина дня прошла, как всегда, а вторая половина намечалась с ним. Он встретил меня около дома. Я нарядилась в длинное лёгкое платье и милые босоножки, поскольку теперь мне хотелось показывать ту нежность и женственность, которые прятались во мне так долго.

— Красивая! — услышала я приятный знакомый голос Давида, как только показалась перед ним.

Я подняла глаза и увидела его обворожительную улыбку. Мои губы непроизвольно растянулись улыбкой в ответ.

— Спасибо.

Последовал сладкий поцелуй, а затем мы направились бродить по городу. Мне неважным стало то, где мы ходим, главное, чтобы эти прогулки не заканчивались никогда. Он был того же мнения. Он не только говорил об этом, но я видела те озорные огоньки в глазах, которые просыпались у него при виде меня, и гасли, когда мы расходились по домам.

— Идём к реке.

— Идём.

Добравшись до пустынного места около речки, где очень редко (а возможно почти никогда) не ходили люди, мы присели прямо на бетонные плиты около воды.

— Тут красиво, — в этот раз каким-то романтично-непривычным голосом сказал Давид.

- И мне здесь очень нравится.

Немного посидев и пообщавшись, мы направились дальше вдоль реки. Зелень кустарников и очень высокая трава, почти скрывали нас от взгляда всех посторонних, кто мог видеть нас с другого берега. Мы дошли до небольшого обрыва, который разделяла вертикально торчащая бетонная плита. Пришлось возвращаться обратно потому, что со всех сторон густо поросли зелёные травы и место было практически заброшенным.

— Идём, — протянул мне руку он и чуть привлёк вперёд.

— Что? Туда? — с волнением в голосе я воскликнула, но дала ему руку.

— Да. Не бойся. Я буду тебя держать.

Эти слова меня немного успокоили, но я больше боялась за него, чем за себя. Хотя, небольшая платформа моих босоножек тоже слегка вселила страх оттого, что удерживать равновесие станет сложнее. Я на миг призадумалась и посмотрела на Давида. Но он стоял спокоен и, как ни в чём не бывало, смотрел на меня в ответ и улыбался.

По обе стороны от этой длинной плиты находилась вода: с одной стороны, река, с другой — что-то похожее на болото с камышами. Я не знаю, что меня дёрнуло довериться ему, но я больше ни секунды не думала. Мы стали на довольно узкую плиту и пошли дальше туда, куда направлялись изначально.

— Мне страшно. — Говорю я, ничуть не стесняясь своего довольно глупого, но приятного ощущения.

— Не спеши просто, и всё будет хорошо. Я тебя держу.

Он шёл впереди и держал меня за руки. Я полностью успокоилась и моё сердце колотило во всю не оттого, что мы идём пару метров над рекой по узкому проходу на плитах, а оттого, что он так близко от меня. Эта небольшая ситуация сблизила. В душе я ещё сильнее возликовала.

Наконец, ноги ступили на твёрдую почву. Я его обняла и мы пару минут постояли так в обнимку. Вместе, как я заметила, мы всё время улыбались и вели себя довольно беззаботно и безрассудно. Это мне запомнилось больше всего. Я в душе чувствую себя не девятнадцатилетней девушкой, а маленькой девочкой, которая пыталась вырваться наружу и только сейчас сумела это сделать благодаря ему. Период моей депрессии закончился вместе с ним. Вместе с ним я стала чувствовать себя свободней. Вместе с ним я наполняюсь новыми прекрасными чувствами и жизнь моя становится ярче. Уже стала.

Ночь опускалась на город, а мы присели снова около реки. Я села ему на колени. Он не позволял мне садиться на холодную плиту. Нам так не хотелось уходить.

— Нам пора домой….

— Я знаю….

По истечению ещё бесчисленного количества минут, зазвонил мой телефон. Мама.

— Уже поздно. Давай домой!

— Хорошо, мам. Уже иду!

Я нехотя поднялась и разомкнула объятья. Давид последовал за мной и взял мою руку. Тепло пролилось по всему телу, как всегда, когда он держал меня за руку или вообще прикасался ко мне. Длинный сладкий поцелуй последовал после того, как мы оказались у ворот моего дома, но расходиться не хотелось, и мы стояли ещё не знаю сколько времени, целуясь, пока снова не зазвонил телефон. На этот раз, папа. И я зашла в дом. Голова раскалывалась, но спать не хотелось от переизбытка эмоций. В очередной раз проговорив по телефону больше часа, мы оба легли спать. Только он — у себя, а я — у себя. Ложусь только с одной мыслью — я счастлива.

Глава 3

Почему, когда человек очень счастлив, время летит так быстро? Главное, кажется, что это счастье никогда не закончится. И оно вправду не заканчивается… Ночи и вечера уже не такие ужасные. Я не стараюсь сбежать от них и даже меньше читаю — без особого фанатизма. Отчего я недавно так страдала — даже не помню. От одиночества, конечно, но и часто вспоминались бывшие парни. Хотя…трудно назвать их моими парнями. Мы скорее просто вместе проводили время, гуляя. Но я тогда каждого перебирала в голове и, казалось, что ненавидела их всех в тот момент.

Мой бывший парень, с которым я встречалась больше года назад и по длительности месяцев десять, был козлом. Как я могла вообще так долго находиться с ним рядом? И вот, встретив Давида, поняла, что все те бывшие для меня не значили ничегошеньки. Они и рядом не стояли с Давидом. Дольше всего я как раз и встречалась с моим последним парнем. Его звали Ден. Он любил погулять, и я часто вместе с ним куда-то ходила или ездила. Но вскоре мне надоело это потому, что я почувствовала, что зря трачу своё время. Мне захотелось влюбиться по-настоящему навсегда.

Наступил июль. Мой любимый месяц года, когда кругом тепло и всё залито яркими солнечными лучами. К тому же, я ожидала своего дня рождения. Я никогда ещё не встречала его со своим парнем. Это было волнующе и немного непривычно. Я пригласила несколько человек, чтобы

отметить это небольшое событие на пикник. Хотелось сбежать подальше от скучного города и соединиться ненадолго с природой. Мой брат Николас с девушкой и мы с Давидом, отправились за город. Погода стояла ясной. Добравшись до места, мы сели прямо на траву около реки.

— За тебя, Мия! — воскликнул брат и поднял стакан с пивом.

— Спасибо.

Я слегка смущалась, когда мне уделялось столько внимания. Мне это было безумно приятно, но непривычно. Я всегда вела тихую незаметную для других, жизнь.

— Оставайся такой же доброй и хорошей! Никогда не меняйся! — поддержала брата девушка.

Мы выпили.

— Мы идём купаться. И вы подтягивайтесь! — крикнули Николас с подругой, когда уже мчались к речке, дурачась.

Я тихо сидела и наслаждалась каждой минутой, проведённой здесь на природе и каждой минутой с ним.

— О чём думаешь? — спросил Давид, прервав мои размышления.

- О том, что здесь красиво.

- Да, здорово.

Ребята вернулись и мы последовали их примеру. Вода была прохладной. Едва намочив ноги, меня обдало холодом полностью, и появились мурашки. Давид посмотрел на меня и улыбнулся. Он не выпускал мою руку, и я почувствовала, что он тянет меня глубже в воду.

— Стой! Так холодно! — крикнула я, смеясь вместе с ним.

Но огоньки в его глазах засветились ярче прежнего, и он силой втащил меня уже почти по пояс. Поняв, что путей к отступлению нет, и прочитав в глазах Давида, что долго он меня упрашивать не будет, я решилась окунуться раньше, чем он сам меня обрызгает или затащит по шею в воду. И мы оба с криком нырнули. Людей кругом находилось не очень много, но на нас все так смотрели, словно мы сумасшедшие. Мне было всё равно. Я села ему на руки под водой, и он меня обнял. Просто улыбаясь друг другу, как два дурака, мы так и просидели некоторое время. Плыть не хотелось потому, что пришлось бы размыкать объятья. Моя завивка намокла, но мне уже стало безразлично. Радость переполняла.

— Идём на берег. Тут прохладно, — вдруг сказал Давид.

— Согласна.

Мы вылезли на берег и кинулись к подстилке, где сидели брат с девушкой. Зубы стучали от прохладного ветра. Давид вытер меня полотенцем и надел снова на меня платье, в котором я была до купания. Чтобы я окончательно не замёрзла, он ещё накинул сверху на мои плечи сухое полотенце.

— Ну вот, — сказал любимый.

Я улыбнулась. День удался на славу. Это был единственный мой День рождения, который я провела хорошо, не считая детских. Николас с девушкой ушёл, мы остались одни уже в городе, когда надвинулись сумерки.

— Не замёрзла? — поинтересовался он.

— Немного.

Домой идти я не хотела, и мы присели на набережной. Я не хочу даже вспоминать, что произошло, но меня что-то дёрнуло и я сама начала какую-то нелепую ссору с ним. Мне самой смешно, но я причин тому не нашла минутой спустя. Мне показалось, что Давид вёл себя отстранённо весь остаток дня, что ему скучно со мной. И я из-за этого вспылила. Слово за слово зацепилось, и я сама себе испортила всё праздничное настроение.

— Отлично! Ты сидел пол дня с кислой миной! И так ты меня любишь? Где радость оттого, что у любимой девушки праздник? — я не могла себя остановить и унять.

— Успокойся, прошу тебя! Что случилось? — произнёс он.

Разве я слушала его? Нет, я ругалась. Но, затем, резко сама себя остановила. Что я наделала?! Глупое создание! Я обняла его, но чувствовала, что оставила неприятнейший осадок и себе, и ему. Мы сидели молча надутые и обиженные. Я свесила ногу над рекой. Мой шлёпанец упал вниз в реку… Вообще замечательно… Теперь ещё и босиком идти домой. Дурацкие слёзы досады подступили к глазам.

— Что делать? — спросила я.

— Я достану.

Он встал с места. Я не шевелилась и не могла представить, как можно достать оттуда обувь…. Но, полминуты спустя, Давид уже перелез через поручень и тянулся за моим шлёпанцем. Моё сердце сжалось в маленький комочек.

— Нет! Вылезь оттуда! Ничего страшного! — крикнула я и пару слезинок всё-таки вырвались наружу.

— Всё нормально, я достану его. Вот бы чем-то…ага! — он снова перелез обратно.

Я вздохнула с облегчением, как тут, он нашёл неподалёку валявшуюся ветку и тут же полез обратно через поручень.

— Ну, оставь ты его! Не жалко!

— Жалко.

Он подтянул веткой шлёпанец и вытащил его из воды. Затем взялся свободной рукой за поручень и одним махом перелез. Пока моё сердце разжималось в нормальное состояние от стресса, который пришлось только что пережить за любимого, он уже обул мне на ногу потерянную «туфельку».

— Ну вот! — спокойно произнёс он.

— Спасибо, — это всё, что я смогла выдавить из себя.

Больше не ожидая ни минуты, мы направились к моему дому. Было довольно поздно и прохладно. Идя за руку, я чувствовала его напряжение из-за того, что мы слегка повздорили. Точнее, из-за того, что я набросилась на него без веских на то причин. Несмотря на то, что всё наладилось, и мы, по сути, не ссорились, вечер всё равно остался с осадком обиды и досады.

Мы распрощались у ворот как всегда, а после того, как я вошла в дом искупалась и переоделась, начался обмен сообщениями. Там же последовали и извинения, и признания в любви, и тому подобное. Я заснула сладко, но долго думала о том, что чуть всё не испортила.

Утро выдалось пасмурным. Было тяжело вставать. Голова болела от бесчисленного количества мыслей, которые проносились в ней перед сном. Я умылась и принялась снова за кофе. К полудню, когда туман из головы рассеялся и я стала мыслить здраво, решила снова написать сообщение любимому. Не знала с чего начать потому, что просто не могла подумать, как он отреагировал на мою вспышку вчера. «Приветик, милый. Как дела? Выспался?» — я отправила это банальное сообщение так, как не могла и даже боялась написать что-то другое. Вдруг он обижен на меня? Но, когда пришёл ответ, я вздохнула с облегчением. Он ответил почти сразу, словно держал телефон в руках всё время. «Доброе утро солнышко. Выспался. А ты, зайка?». Сердце дрогнуло, как обычно. Меня всегда трогали за душу такие простые слова именно от этого человека. Словом, день выдался замечательным и вовсе не таким ужасным, как я думала. Мы снова гуляли. Я мысленно его поблагодарила за то, что он и виду не подал, что я вчера вспылила без причин. За это я полюбила его ещё больше в этот момент.

— Давай поедем на море? — во время сегодняшней беседы предложил он, когда я обмолвилась, что хочу поехать отдохнуть.

— Да, я очень хочу. — По моему лицу расплылась улыбка.

Затем мы в двух словах рассказали друг другу, какой отдых кому нравится, и сошлись на том, что нравится нам одинаковое. И не только отдых. Ещё и музыка, и времяпровождения, и даже наши мысли порой одинаковы. Я уверена, что он тоже это замечает. В его глазах я могу прочитать больше, чем он говорит сам. Хотя вряд ли Давид понимает это. Возможно, он вообще считает меня глупой маленькой девочкой, которая влюбилась в него. Но сам — любит меня так же. Это не нужно говорить, это чувствуется. И всё равно Давид это говорит. А мне оттого ещё приятнее, теплее с ним.

Половина августа осталась позади. Дни пролетали со скоростью света, особенно, когда мы проводили их вместе. И настал наш счастливый день отъезда на море. Я не знала, как пройдёт эта поездка, но ощущение чего-то незабываемого и замечательного притаилось где-то в глубине. Мы собрались на неделю в солнечный ветреный городок, где вместились песочные пляжи и скалистые побережья неподалёку.

Автобус приехал к небольшой площади и там остановился. Поток людей ринулся на улицу, пытаясь скинуть с себя усталость от длительной поездки и поскорее очутиться на новом месте. Я вышла из автобуса за руку с Давидом, и поток свежего морского воздуха моментально обдул лицо. Мы устало заулыбались, поскольку ехали ночью, и не удалось поспать в транспорте.

— Спать хочу ужасно. Устал, — произнёс любимый.

— Я тоже.

Мы стояли посреди небольшой площади рано утром, ожидая хозяйку квартиры, в которой должны были остановиться на эту неделю. Через пять минут подъехала машина и забрала нас к назначенному месту. Мы проехали примерно квартал, затем остановились и вышли из машины. В такую рань, солнце уже поднялось слепило глаза, а на здании в несколько этажей, стёкла отражали яркие лучи. Я прищурилась.

— Сейчас я вас проведу до хозяйки, — ответил мужчина, который нас встретил.

Мы вошли во двор. Множество цветов с обеих сторон радовали глаз, и в этот момент мне показалось, что я, наконец, полностью оставила дома свои дурные мысли.

— Вот хозяйка.

— Здравствуйте. Я вас проведу, — ответила слегка полноватая женщина, улыбаясь нам с Давидом.

Мы вошли в здание, бегло пробежав взглядом, весь двор. Мне уже здесь понравилось. Мы поднялись втроём по крутым ступенькам на второй этаж. На этаже находилось три квартиры. Женщина открыла одну из дверей.

— Ваш номер. Рядом тоже пустая комната, но там нет зеркала для девушки, — она посмотрела на меня и снова улыбнулась. — Если хотите, могу показать.

— Нет, не надо. Спасибо, — ответила я.

— Оставьте вещи, закрывайте номер и идёмте вниз я расскажу вам всё.

Мы закрыли комнату и снова спустились вниз. Усталость как рукой сняло. Обойдя клумбу с бамбуком, мы остановились около кухни. Место с большим столом для трапезы находилось на улице под навесом, а сама кухня внутри небольшой постройки. Напротив неё расположилась большая клумба и несколько деревьев. А от самой земли до крыши плелись цветы.

Я точно попала в рай на эту неделю. Мне с трудом до сих пор верится, что с весны моя жизнь настолько изменилась. И я впервые в жизни была искренней и открытой перед парнем настолько сильно, как сейчас. Он никогда не поймёт этого, как никогда, наверное, не узнает, что на самом деле я чувствую, находясь рядом с ним. На данный момент мне достаточно просто быть с ним. И моя надежда на то, что всё зайдёт очень далеко в этих отношениях, крепнет с каждым днём.

Хозяйка распрощалась с нами и ушла. Мы остались стоять пару минут на улице, затем решили подняться в номер и отдохнуть. Но спать не удалось. Мы лежали на кровати и разговаривали, смеялись, дурачились.

— Здесь так круто, — сказал Давид.

— Да. Здорово.

Я повернулась лицом к нему, и мы стали долго целоваться. Волна огня пронеслась вихрем по моему телу, и я слегка задрожала, как от холода.

— Ты чего дрожишь? Тебе что холодно?

— Всё нормально. Это не от холода… — ответила я и улыбнулась прямо в поцелуе.

— Тогда всё отлично, — отозвался Давид.

Не знаю, сколько мы так пролежали и проговорили, но потом желание пойти к морю преодолело эту сладкую негу. Мне до сих пор казалось, что я дрожу от волнения. Побывать в таком прекрасном месте ещё и с любимым человеком — это нечто неописуемое. И я просто радовалась, как дитя такому подарку судьбы, пытаясь насладиться каждой минутой.

— Брр…вода холодная, — сказал Давид, зайдя в море по щиколотки.

Я последовала за ним, думая, что сумею войти дальше в воду и он притворяется. Когда я едва намочила ноги, то выскочила вихрем обратно. Море было ледяным.

— Ничего себе! Да она вообще ледяная! Как ты можешь там стоять так долго? — я удивилась, что он до сих пор стоит в воде.

— Терпимо вроде. Но купаться — точно не получится.

— Какой там купаться? Я удивляюсь, как ты можешь до сих пор стоять там! — он развернулся ко мне и улыбнулся.

— Идём загорать? — спросил Давид.

— Пошли.

Я была рада вытащить его из воды и даже удивилась, что он внешне никак не отреагировал, ступив на раскалённый солнцем песок.

Ветра сейчас практически не слышно, солнце печёт, а небо ясное и глубоко-голубое. Мы лежим на песке, подставляя лучам солнца кожу, а он не выпускает мою руку. Что может быть лучше — не знаю. Спустя какое-то время, Давид заснул, а я лежала, думала о том, что у меня, наверное, этот период жизни самый счастливый. Ни за что его не променяю ни на что и ни на кого. И через несколько минут, я тоже заснула.

Солнце стало опускаться ниже, но мы оба проснулись одновременно оттого, что пекли спины. Давид слегка нахмурился от неприятных ощущений.

- Мда. Надо было идти поспать в номере….

— Чувствую, придётся купить крема, чтоб намазать спину…

Мы собрались и пошли домой. Несмотря на то, что всё пекло, мы улыбались друг другу. День выдался утомительным, а теперь ждала утомительная ночь потому, что спать придётся на животе. Меня почему-то это развеселило ещё больше. Войдя в номер, мы забылись сном.

Время пролетело незаметно, и первые полтора дня на море уже врезались крепко в память. Просыпаться слишком рано не получалось, как хотелось. Но в восемь утра, я заставила себя подняться с постели и спуститься на кухню для приготовления завтрака.

— Доброе утро, — пролепетал приятный, уже родной, голос.

— Доброе утро, — ответила я сонным голосом, но расплылась в улыбке. — Я умываться.

- Ок. Сейчас вместе пойдём.

Я решила сразу переодеться с лёгкой пижамы в сарафан, пока Давид поднимался с постели. Едва успев натянуть платье, жгучая боль пронзила всю спину.

— Блин…я же сгорела вчера….

Давид подошёл ко мне и, едва ощутимо, провёл рукой по спине.

— Не больно?

— Нет. Приятно.

Лёгкие мурашки пробежали по телу. Я наконец-то смогла одеться нормально и направилась вниз к умывальнику. Через минуту он последовал за мной, и мы вместе чистили зубы. Меня позабавило это и настроение улучшилось. Закончив утреннее умывание, Давид меня поцеловал.

— Я быстро оденусь и к тебе.

— Хорошо. Я на кухню.

Он ещё раз меня поцеловал. Утро уже было довольно жарким, а находиться в кухне ставало невыносимо. Я почти не верила в то, что нахожусь рядом с ним на море. Мы встречались всего несколько месяцев, а он успел стать неотъемлемой частью моей жизни.

Войдя на кухню, я разогрела воду для макарон. Давид спустился и принялся делать салат, а я тем временем наблюдала за ним и фотографировала.

— Улыбайся! Не каждый день увидишь мужчину на кухне. Надо запечатлеть! — мы засмеялись.

— Не привыкай, — шуточным тоном произнёс он.

Вконец, забыв про готовку завтрака, мы принялись фотографироваться и дурачиться. Фото в поцелуе, в обнимку, за приготовлением еды, и вообще как угодно, останутся теперь надолго в памяти.

— Мы так до пляжа не дойдём. Давай есть.

— Я уже и забыла, зачем мы сюда пришли.

Посмотрев в кастрюлю с готовыми макаронами, мы оба скривились.

— Фу! Что это? — в один голос воскликнули мы и засмеялись.

Макароны больше походили на какое-то месиво или кашу.

- Я пробую первым.

— Не буду тебе мешать. — Я прыснула со смеху, и он поддержал моё настроение.

— Ладно, попробуем промыть.

Эта простая процедура веселила нас двоих потому, что этим макаронам уже ничто не могло помочь. Но, тем не менее, мы принялись есть.

— Ну, вкус нормальный…вроде.

— Вроде…

Весёлый завтрак, закончился. Он вымыл посуду, я собрала лишний мусор и всё сложила.

— Всё, идём на пляж.

— Идём.

Я чувствовала на данный момент какую-то лёгкость на душе. Мама звонила утром, пока мы готовили, а папа — перед нашим уходом на пляж. Мы не брали с собой мобильные. Мы вообще ничего с собой не брали кроме покрывала. И это было здорово. Полный период релаксации.

Мы шли за ручку, как два ребёнка, радуясь и наслаждаясь каждым моментом. Мы так ходили уже несколько дней. Утром умывались вместе и готовили завтрак, в обед были на пляже, а вечером ужинали и шли гулять по остывшему песку. Денег у нас было мало, но нам на развлечения они и не нужны. Время и так пролетало незаметно и быстро. Когда мы возвращались в свой номер уставшие, то сразу засыпать всё равно не удавалось. Разговоры о всяких небылицах длились долго. Мы играли в карты, шутили и смеялись. Отдых удавался на славу. Душа моя ликовала, а когда перед самим сном нежный голос шептал приятные слова, то я засыпала крепко и сладко, как никогда.

— Спокойной ночи, зайчик, — обнимая меня за талию, произнёс любимый.

— Спокойной ночи, котик, — отвечаю я.

Глава 4

Музыку было слышно почти по всему посёлку, где мы находились. А подойдя поближе к парку, который вёл к пляжу, и вовсе стало не разобрать с какой кафешки столько шума.

— Как тут здорово! Не хочу уезжать. — Пока мы шли в самый центр шума, сказал Давид.

— Я тоже не хочу.

— Идём в тир.

— В тир? Я не стреляла уже давно. Если и попаду в одну банку, то будет хорошо…если не в кого-то…

— Да, брось ты. Идём.

— Ну ладно.

Мы подошли к палатке — тиру. Их было довольно много, но выбрав ту, где призы получше, я решила остановить свой выбор на ней. Пока Давид делал свои двадцать выстрелов, я решила передумать. Он ловко попадал в каждую цель.

— Выбирайте приз. — Сказал мужчина за стойкой после всех выстрелов.

— Какой тебе? — спросил, глядя на меня Давид.

— На твой вкус.

Он указал мужчине на милого розового зайчика.

— Держи. Теперь твоя очередь.

— Нет. Я в другой раз попробую. Идём лучше дальше.

— Не бойся!

— Нет. Давай потом.

Он меня больше не уговаривал на счёт тира, но в других развлечениях просил меня поучаствовать.

Вечер проходил довольно забавно и мило. Мы поучаствовали в нескольких играх, и перед тем, как возвратиться в наш номер, мои руки были полностью заняты милыми плюшевыми игрушками. Я вошла в номер и сразу завалилась на кровать от приятной усталости.

— Что будем делать? — спросила я Давида.

— Давай подпишем их.

— Кого?

— Игрушки. На память.

— Я и так буду помнить это всегда, — улыбнувшись, ответила я. — Но, я не против того, чтобы подписать.

Я отобрала для него призы, которые выигрывала сама и подписала. Милый маленький слоник с разноцветными ушками, зайчик, подобный моему, только сиреневого цвета, словом, все забавные выигрыши. Я писала «моему зайчику», «любимому» и тому подобное, ставила дату. Я знала, что никогда забуду этот отдых с ним, а эти красивые безделушки будут каждое мгновение мне напоминать об этом. Я планировала по приезду домой, поставить их на самое видное место.

Так подкралась ночь, а мы так же болтали и смеялись, дурачились, играли в карты.

- Наверное, пора ложиться спать, — заметил он.

— Пожалуй, да. Не хочется последние дни здесь проспать.

— Угу, — уже засыпая, пробормотал Давид.

Я тоже уснула почти моментально. Утром мы проснулись чуть позже обычного. Давид принялся готовить завтрак, а я всё никак не могла собраться и едва доплелась до умывальника. Это был день, когда мы должны были пойти на скалы ловить крабов. Натекло уже девять часов, а мы ещё даже не позавтракали. Но, в конце концов, мы всё-таки к десяти выбрались из номера.

Солнце уже припекало не слабо, а небо оставалось ясным голубым. Несколько одиноких облаков проплыли над головой, а мы шли по пляжу, словно по пустыне. Даже прохладная вода не особо спасала от жары. Когда стали виднеться первые скалы мы остановились и присели на камни.

— Жара невыносимая.

— Давай искупаемся. — Предложил Давид.

— Мне хотя бы окунуться.

Я подошла к воде и окунула туда ноги.

— Это уже невыносимо! Она снова ледяная!

Несмотря на то, что последние несколько дней нам всё-таки удавалось искупаться и поплавать, и вода тогда стала нормальной температуры, теперь она была несносно холодной, как в первый день.

Давид последовал моему примеру и тоже ступил в воду по щиколотки.

— Терпимо.

Он ступил ещё дальше, что я аж разинула рот от удивления.

— Я никогда не смогу понять, как ты переносишь такую температуру.

Он остался стоять в воде пару минут, затем вышел и прошёл по каменистому пляжу дальше.

— Идём дальше. Я всё равно хочу словить хотя бы одного краба.

Я последовала за ним. Когда мы обошли небольшой холм, где скрывалась дальнейшая часть тропинки и исчезли пляжи, глазам предстал настоящий пейзаж.

— Ух ты! — в один голос произнесли мы.

Под ногами шуршали камешки, вода из моря расплёскивалась по побережью, а с обратной стороны моря находилась каменная стена. Но и это было ещё не всё. Мы стояли на почти плоском громадном каменистом пляже, словно он специально был высечен и залит, будто бетонными плитами. Вода омывала этот довольно интересный и красивый пляж, где находилось мало людей — видимо, любителей ловить рыбу и крабов. Из воды, чуть поодаль, торчали небольшие камни.

— Красота, — сказала я, прерывая молчание и разглядывая всё кругом.

Меня радовал тот факт, что и людей здесь находилось мало.

— Здесь можно и половить.

Мы умостились на камни. Я, не забывая о том, что сгорела спиной на солнце, закутала плечи в полотенце и принялась наблюдать за брызгами воды, бьющейся о каменистый берег.

— Я пошёл.

— Хорошо, я здесь посижу.

Давид окунулся в воду, и я слегка поморщилась, вспомнив её температуру. Спустя несколько минут, он вынырнул с улыбкой на лице и маленьким крабом в руке. Когда он слишком приблизился ко мне, я непроизвольно подпрыгнула. В детстве меня когда-то ущипнул за палец такой же небольшой краб, но это было достаточно больно так, что я помнила до сих пор. Теперь я не хотела повторять этот опыт.

— Нет. Убери его! Положи в банку сюда, только чтобы он не вылез.

Давид засмеялся.

— Чего ты его боишься? Он же маленький…сейчас

Ему пришлось вылезть из воды, чтобы посадить краба в баночку.

— Я пойду ещё поищу.

Несколько таких заходов и несколько крабов уже находились в банке. Настроение было на высоте.

— Ну что возвращаемся домой? Я так уже хочу есть! — сказал мне Давид в приподнятом настроении.

— Я тоже проголодалась.

Он поцеловал меня в губы, и я почувствовала солёный привкус моря. Взявшись за руки, и держа свободной рукой баночку с крабами, мы направились в номер.

День проходил более чем прекрасно. Мы поужинали, поиграли в бильярд, отдохнули в номере и направились на вечернюю прогулку. Повторив вчерашние приключения и аттракционы, я всё-таки решилась пойти в тир. Банки мне удалось сбить все, а вот те, которые поменьше размером — нет. Мужчина, который по всей видимости запомнил нас, разрешил выбрать игрушку такого же размера, как и вчера. И я выбрала такого же зайчика, только зелёного цвета.

Мы прогулялись по небольшому парку, по набережной, сделали массу забавных фото. Вечер был сказочным. Прохладный, уже остывший песок, щекотал ноги. Шумели волны и вдалеке светили маяки, от которых золотым светом блестела и переливалась вода. Горизонт чётко определялся даже в ночной тьме, а море, казалось, заснуло вместе со всеми обитателями.

На следующий день после обеда мы должны были возвращаться домой в город. Мне через пару дней нужно на учёбу. Уезжать не хочется совершенно, но сладкая ночь отдыха и сна прошла, и наступило утро, которое мы провели за завтраком и походом на море. Но, едва мы ступили в обеденное время за порог квартиры, мне позвонил незнакомый номер.

— Здравствуйте. Я из агентства. Вы — Мия и Давид должны сегодня уезжать после обеда?

— Здравствуйте. Да, через несколько часов.

— Просим простить нас, но автобус уже будет ждать через час, поскольку людей забирать мало. Это будет небольшая машина. Остановится прямо на площади, куда вас привезли. Я ещё перезвоню.

— Хорошо. Спасибо.

Настроение упало окончательно. Теперь мы даже не успеем сходить второй раз на пляж, и придётся поспешно закидывать вещи в сумки.

- Тебя обрадовать? — спросила я у любимого.

- Давай.

— Мы через час уже должны быть на площади с собранными сумками.

— Как это? Наш автобус через несколько часов должен приехать! — возмутился не меньше меня Давид.

— Да, вот так. Собирай что там осталось ещё.

Я закидала поспешно оставшиеся вещи в сумку. Предстояло ещё найти хозяйку и отдать ей ключ.

— Я поищу хозяйку, а ты сложи всё в кучу.

— Хорошо. Беги.

Выйдя во двор, мне не удалось никого найти, и пришлось звонить на мобильный.

— Здравствуйте ещё раз, миссис Грей. Наш автобус приедет раньше так, что мы раньше выезжаем. Где оставить вам ключ?

— А, здравствуй, Мия. Оставляй в двери. Надеюсь, отдых у нас вам понравился? К сожалению, не могу прийти я на даче устраиваю новых жильцов.

— Да. Отдых очень понравился. Надеюсь, что ещё приедем.

— Приезжайте! Буду вам рада. До свидания.

— До свидания.

Я вернулась в наш номер и окинула взглядом несколько сумок, в одной из которых находились сувениры. Уже всё лежало в куче, постель была собрана, мы одеты для дороги обратно. Давид сидел на кровати и смотрел на меня уставшим взглядом.

— Ты чего? — спросила я, подойдя к нему, и обнимая за плечи.

— Уезжать не хочется. Мне очень понравилось здесь.

— И мне.

Мы ещё так посидели несколько минут, но затем снова позвонил тот незнакомый номер, и оказалось, что нам уже нужно было выходить.

— Идём.

Я взяла одну сумку на плечо, другую — в руку, а Давид забрал остальные. До площади идти довольно близко, поэтому мы особо не спешили. Добравшись до причудливой сосны, мы стали под ней в тень, поскольку солнце беспощадно пекло.

— Вам тоже в город? — обратилась ко мне женщина с ребёнком, которая стояла рядом.

— Да.

— Мы вообще должны были вечером уезжать, а нам сказали прийти сейчас. Я с сыном на пляже отдыхала, не представляю, что бы делала, если бы не взяла в очередной раз телефон с собой.

— Мы сами едва успели.

— Целый день пропал. Обидно.

Я подумала о том, что у нас пропала половина дня, но обидно было всё равно. Хотелось ещё раз сюда вернуться и бросить монетку в море или большой фонтан посреди аллеи, по которой мы всё время ходили. Я в этот момент загадала желание без монетки вернуться сюда на следующий год вместе с ним, но, конечно же, ему ничего не сказала об этом. Только намекнула утром, что мне понравилось здесь вместе. Простояв на жаре минут десять, подъехала небольшая машина с нашего агентства. Водитель выглянул наружу, спросил мы едем в город или нет, и пригласил садиться в машину. Когда семь мест в авто заполнились нами, машина тронулась. Я попыталась расслабиться и не думать о том, что как минимум целый год не увижу моря и этот отдых буду пока что только вспоминать. Но у меня ничего не получалось — мне было грустно. И ему, по всей видимости, тоже.

Поездка днём становилась утомительной из-за палящего солнца и жары. Радовали только красивые пейзажи за окном авто, а я сидела как раз около окна. Иногда на горизонте мелькало море, но тут же быстро исчезало. Множество разнообразных деревьев, кустарников, озёр, полей, холмов виднелись за окном, и исчезали так же быстро, как миражи. А потом появлялись всё новые и новые. Водитель делал остановки, где мы могли выйти перекусить или просто размять отёкшие ноги. На очередной остановке, я уговорила Давида поесть, накормила его и моё настроение уже поднялось оттого, что мы вместе, словно отделены от остальных. Когда я протягивала любимому очередной бутерброд, водитель подошёл сообщить, чтобы мы далеко не отходили, поскольку скоро продолжим путь. Увидев, что я наблюдаю за своим парнем, водитель приостановился и улыбнулся.

— Заботливая. Как мило.

Мы тоже улыбнулись этому замечанию. Закончив свой перекус, пришлось идти в машину. Теперь можно было попробовать заснуть. Мне почти никогда не удавалось спать в транспорте, и сейчас тоже не удалось. Я продолжала смотреть в окно и слушала, как колыбельную то, что говорил водитель пассажиру рядом.

Ещё несколько раз мы останавливались, но я уже не хотела выходить. Ноги слегка занемели от длительного просиживания на сидении и нужно было встать хоть на пять минут. Но вот тело оказалось уставшим, и я с трудом заставила себя вылезти из машины.

— Давай пройдёмся, — сказал Давид.

Мы чуть отошли от авто, разминая ноги и потягиваясь. Вокруг простилалось поле, и оттого чувствовался небольшой гуляющий ветерок. Холодок пробежал по телу и немного взбодрил.

— Снова в путь, — сказала я, глядя на то, как водитель направляется уже к своему месту.

Когда все умостились, автомобиль тронулся. Я понятия не имела, сколько нам ещё ехать, и где мы находимся, но чувствовала уже, что устала. К тому же, надвигалась ночь. Только теперь я почувствовала, как глаза слипаются, и меня клонит в сон, и к моему удивлению, как оказалось, я дремала до самого города. Сейчас было не до сна, хотелось домой, и жутко не хотелось расставаться с Давидом. Однозначно, он сейчас пойдёт к себе домой, а я — к себе. Пока мой рассудок был затуманен сонным дурманом, машина остановилась около нашего городского театра. Мы все вышли на улицу, и я заметила, ожидающих меня, маму и папу.

— До завтра, родная, — сказал Давид и поцеловал меня в губы.

— До завтра, кот.

Он кивнул моим родителям и пошёл в сторону своего дома. Я сделала глубокий вдох, поздоровалась с родными, и мы вместе поехали домой. Не помню даже всей дороги, такой была уставшей. Написала сообщение любимому и он мне. А, когда моя нога коснулась порога дома, я сразу скинула обувь и даже не купаясь, завалилась одетой на кровать. Ещё несколько сообщений, и мной одолел сон.

Проснулась я уже утром. Точнее — ближе к обеду. Усталость после длительного пути осталась, а хорошее настроение улетучилось. Меня от размышлений и дурных мыслей отвлёк телефонный звонок.

— Привет, солнышко! — раздалось на другой линии.

— Привет, кот, — ответила я, тут же повеселев.

— Идём сегодня погуляем.

— Было бы круто, а настроения вообще нет.

— Я приду встречу тебя?

— Да. Часа на четыре?

— Жарко ещё будет, но ок. Давай, целую!

— Целую.

Я положила трубку, но пока медленно тянулось время к четырём часам, мы успели ещё созвониться и списаться множество раз. Меня это радовало, вдохновляло. Я отвлекалась и чувствовала, что меня любят, а это ощущение ни с чем нельзя сравнить.

Глава 5

Конец сентября выдался ясным и тёплым. Учёба по чуть-чуть начала затягивать и времени свободного оставалось мало. Теперь я ещё и выпускница университета. С института я узнала, что намечается выставка цветов и что-то вроде небольшой ярмарки. Наша группа готовилась до этого события, а я решила не участвовать. Иначе пришлось бы пол дня торчать в аудитории.

В честь дня города из домов вышло много народа. Я шагала по пыльной улочке к центру города, где в этот день было шумно. Главную улицу перекрыли, и там разместилось множество ларьков с воздушными шариками и маленькими безделушками для детей. Парики, ушки, игрушки были в каждой лавке. Я прошла мимо, направляясь к парку, где намечалось мероприятие. С нашей группы уже все должны были присутствовать на выставке. Чем ближе я подходила к парку, тем отчётливее слышались весёлые крики, песни и пьяный лепет.

Обычно пустой и почти заброшенный парк, сегодня был полон людей. По двум сторонам разместились выставочные лотки, на которых стояли картины, вазы, поделки, лежали бусы ручной работы. Всё было завалено цветами. Какой-то цветочный магазин выставил не только цветы, но и целые шедевры из них в виде букетов и даже забавных медвежат. Я высмотрела даже флаги стран, выложенные цветами. Пройдя ещё пару шагов, взору предстала композиция: в круглом аквариуме с водой находилась красная роза. На лепестках осели пузырьки с воздухом, и это выглядело очень впечатляюще, хотя, по сути, делалось довольно просто. Наконец, я нашла свою группу и остановилась возле них. Они заготовили большую рамку во весь рост, в которой стояла, как портрет, одна девушка из группы. Рамка была украшена цветами и фотографиями. Подождав пару минут, я взялась за телефон и написала сообщение любимому, чтобы он приходил ко мне. И, спустя несколько минут, я вышла к началу всей выставки, чтобы встретить его.

— Привет, зайка. Что тут интересное что-то?

— Привет, котик. Да. Идём, пройдёмся везде.

Мы пошли гулять до самого конца этих прилавков, и как всегда, сделали кучу свежих фото, которые будут напоминать об ещё одном событии, проведённом вместе. Чуть позднее, к нам присоединилась и моя мама, которая тоже любит все эти мероприятия. В нашем городе это явление довольно редкое. Мы втроём шли по улице, и уже полностью вышли с выставки, как на шею моего парня бросилась какая-то девушка. Она увлекла его чуть к себе, обняла и поцеловала в щёку. В один момент меня посетило, наверное, с десяток разных ощущений и эмоций. Сразу волна ревности уколола, словно спица, затем, разочарование оттого, что он нас не представил, мелькнула тень обиды, затем злости на ту девушку. У мамы на лице я прочитала удивление.

— Нормальная, конечно, девушка. При тёще зятя обнимает. Это кто?

- Не знаю, — ответила я, почти разочаровано.

Давид продолжал держать меня за руку и перекинулся с ней парой слов, затем мы пошли дальше. Он сказал, что это его знакомая, но выходка этой особы меня слегка разочаровала и настроение чуть ухудшилось. Моему парню вновь удалось его поднять с пол-оборота, и день прошёл так же прекрасно, как всегда бывало рядом с ним.

За день до выставки, у любимого был день рождения. Но моя учёба не позволила отметить его в тот же день, и мы перенесли на следующий. Он позвал ещё двоих человек — своих друзей парня и девушку. До этого мы вместе гуляли пару раз, а теперь должны были вчетвером отмечать. Я пришла к Давиду домой, слегка помогла ему в накрытии стола и мы принялись ждать ребят. Товарищи пришли, всё было замечательно. Когда дошла очередь до меня говорить тост, я чуть подумала. Точнее, я знала, что хочу сказать, но пыталась выдать не весь поток своих чувств, но только часть их.

— Я рада, что встретила тебя, — такими словами я закончила тост.

Он себе и представить не мог на этот момент, насколько сильно я рада, что встретила его. Я несказанно счастлива! И непередаваемо люблю его. Так сильно и крепко, как никто.

Позднее, он провёл меня домой. Когда я лежала уже в кровати после разговора по телефону, то не могла уснуть сразу. Я думала сама над своими словами. Они и малой части моих чувств не передали. Главное — он знает, что я его люблю, а насколько сильно, никто кроме меня самой никогда не сумеет понять.

Октябрь был довольно тёплым. Несмотря на пасмурную погоду и дожди, моё расположение духа оставалось в полном порядке. В этот день было сухо и ясно. Уже прошёл целый месяц учёбы, но я никак не могла втянуться в этот, снова переменившийся, ритм. Сегодня была суббота, и я кое-что задумала, ведь именно сегодня полгода, как мы вместе. Приготовив небольшой праздничный стол, я принялась размышлять что надену. Мне хотелось запечатлеть каждую минуту сегодняшнего дня в памяти и загадать желание на то, что мы с ним будем вместе ещё очень-очень долго. Уверенность в этом не покидала.

Я выбрала красивое вечернее платье, которое за всё время надевала только один раз. Мне казалось, что я выгляжу великолепно, а когда пришёл Давид, то убедилась в своих догадках. Он принёс мне пять белых с молочным оттенком больших роз. Мне и раньше дарили цветы и довольно красивые, но эти розы и даже их запах врезался в память. Наверное, не только из-за того, что они были прекрасны, а из-за того, что подарил их он. Я думала, что разрыдаюсь от умиления, как дурочка, но заставила взять себя в руки, и просто улыбалась.

— С праздником нас, зайчик! — сказал родной сладкий голос.

— Да. С праздником! — ответила я, целуя и обнимая его, не в силах насытиться этой неповторимой минутой.

Хотя уверенна, что у нас их будет очень много впереди. Ведь за шесть месяцев столько всего прекрасного с ним произошло. Мы столько успели пережить разных эмоций и волнений, что вряд ли и он сумеет их забыть. Но, к сожалению, вечер, не нёсший романтику, а нёсший более семейный характер, слишком быстро пролетел. Давид довольно долго сидел у меня. Мы сделали много совместных фото. На них видно не вооружённым глазом, что мы друг к другу испытываем на самом деле. Тут уже не прогадаешь.

— Ты не против, если я переоденусь уже? — сказала я, дёргая своё платье и поправляя со всех сторон. Оно стало меня раздражать.

— Не против. Только здесь, — лукаво улыбнувшись, ответил он.

- Хм…ну ладно.

Я стащила платье и накинула длинный тёплый халат. Так было гораздо удобнее. Ведь вечер всё-таки ещё продолжался, и уже неважным стало, что на нас надето.

— Ты красивая по-всякому.

— Спасибо.

Мы легли на кровать и включили фильм. Давид обнял меня сзади за талию, и волна тепла полилась по телу. Мне сделалось ещё приятнее, теплее и уютнее. Фильм закончился, но мы его практически не смотрели, глядя друг на друга и целуясь. Сейчас мне ни за что на свете не хотелось отпускать его домой. Но часы показывали двенадцать ночи, и едва я задумывалась, что ему предстоит идти самому домой, мне становилось не по себе.

— Пора идти.

Я провела его до калитки. Как только я прикрыла дверь, как он позвонил, и я сопровождала его уже по телефону. Начался небольшой дождик, и чтобы не намочить телефон, пришлось прервать разговор. Целых семь минут, пока он добирался до дома, для меня тянулись бесконечно долго. Я ужасно волновалась, что он идёт ночью один, пусть и не далеко. Но, не успев окончательно растревожиться, он написал сообщение: «Я уже дома. Спокойной ночки и сладких снов, милая. Люблю тебя очень». От сердца отлегло. До чего же я глупая! Я ответила на смс, переоделась в пижаму, и погрузилась в сладкий сон.

Дни текут довольно быстро. Наверное, быстрее, чем всегда. За окном зима, но несмотря на это, льёт проливной дождь. Температура на улице меня совсем не радует. Я с трудом переношу зиму, какой бы тёплой и ясной она ни была. И эта зима тёплая, но далеко не ясная. Подумав о том, что завтра все эти лужи от дождя замёрзнут и станут толстой коркой льда, меня передёрнуло. Я начала раздражаться от всего этого. Грела только одна мысль, что на днях у мамы день рождения, и мы сможем отвлечься от паскудной погоды.

Второй семестр учёбы ещё не начался, но я слегка побаивалась его. Мне предстояло делать дипломную работу, хотя я не знала даже с чего начинать. Мне вообще с трудом представляется дальнейшее будущее.

Часы показывают десять утра, а я продолжаю лежать в постели и единственное, чего мне хочется сейчас — это либо заснуть снова, чтобы не видеть этого мрака за окном, либо оказаться в сию минуту рядом с Давидом. Я пару раз «натворила чудес», когда наше, как всегда замечательное и весёлое свидание, перешло в пятиминутную ссору. Меня раздражали некоторые привычки Давида, но я, сама не понимая почему, злилась на него слишком сильно. Когда же, я высказывала ему всё плохое, что думаю, то сразу жалела. Потому что никогда так вовсе не думала. Что со мной происходило — невозможно объяснить. Моё подсознание что-то мне подсказывало, но я не знала что именно. Наверное, люди, которые боятся потерять любимого человека, всегда становятся сумасшедшими и раздражительными…поэтому и теряют их в последствии… Но, что я могу с собой поделать?! Мой дурацкий характер проявляется совсем не там, где это действительно надо. Как же я жалею, что позволяла себе эти дурные ссоры и начинала первой изливать поток эмоций на него… Но, ещё мне больше жаль того, что он никогда не сможет узнать моих истинных чувств. Вряд ли он вообще понимает, насколько сильно я его успела полюбить и тем более не может знать, насколько сильно я жалею об этих наших ссорах, которые сама же и начинаю.

Уже одиннадцатый час, а я продолжаю лежать в кровати, не шевелясь. Мне теперь не хочется вставать совсем, но я себя заставляю, чтобы помочь маме с приготовлениями ко дню рождения. После того, как холодная вода из-под крана меня пробудила, я слегка взбодрилась.

— Наконец-то ты проснулась. Пора менять свой режим, а то на учёбу не сможешь рано вставать, — весёлым голосом начала мама.

- Смогу. Я просто сейчас хочу отдохнуть от всего.

- Что ты такая хмурая? Как дела у моего зятя?

— Наверное, я долго спала. Голова болит. Всё хорошо.

— Давай окончательно просыпайся. Выпей чай и позавтракай!

- Ну, мама! Я не завтракаю — ты же знаешь.

- Иди тогда пить чай, а то на тебе лица нет. К тому же, папа уже тоже наливает себе, и я скоро приду.

Мама крутилась на кухне, и я с трудом успевала наблюдать, что она делает, носясь со всеми кастрюлями, сковородками и приправами по всей кухне.

— Всё идём уже, — сказала мама, беря нам две чашки.

Вкус горячего чая меня взбодрил больше, чем холодная вода, и я чуть оживилась.

— Что нам осталось готовить? Я так поняла, ты с пяти утра, как обычно, уже на кухне? — спросила я маму.

— Да, на сегодня уже нечего делать. Завтра будем доготавливать.

— А ты всё проспала? — спросил папа, улыбаясь.

— Да. Теперь голова раскалывается.

— Я и говорю — спать меньше надо.

Мне на душе стало теплее оттого, что родители рядом и они у меня такие замечательные. Я никогда не говорила им, что они самые лучшие, и я их больше чем просто, обожаю. Но то, что люблю — говорю часто. Я всегда стараюсь говорить то, что думаю и чувствую. Мне кажется, что это правильнее всего. Какой смысл сидеть и молчать, мучиться, думать, когда тебя изнутри разрывает море чувств и эмоций?!

Теперь мне оставалось придумать, что делать дальше. Я ждала вечера, когда смогу погулять с Давидом, и сейчас нужно занять себя чем-то, чтобы не маяться от безделья. Почему, когда полно свободного времени, ты не знаешь что с ним делать? Работать в такую погоду вовсе не хочется, а выходить за дверь дома — тем более! Темень в комнатах стоит, словно уже глубокий вечер. Вот за что я не люблю зиму! Зима — это спящее неживое время. Всё спит, утихло настолько, что не будь на улице вечно спешащих людей (которых зимой, кстати, тоже очень мало), казалось бы, что мир умер. Никаких эмоций, никаких красок вокруг нет. Я каждую зиму завидую животным, которые впадают в спячку на этот период, и не видят, что вокруг творится. Везде пусто. Пустые парки, улицы, дороги. Небо серое, затянутое тучами. Постоянный мрак и такое ощущение, что вот-вот настанет конец света, и солнца больше не будет. Едва ли солнечные лучи успевают пробиваться сквозь эти тучи. Можно на пальцах сосчитать, сколько на самом деле зимой солнечных ясных дней.

Но, как ни странно, эту зиму, несмотря на большую к ней нелюбовь, я переживаю отлично. У меня есть с кем её переживать, значит на самом деле, я счастлива. Пасмурные дни уже не кажутся мне концом света. Я всё равно провожу их с любимым и не замечаю вокруг то, что мне не нравится или неприятно. Наверное, это самое главное. Наверное, это та самая любовь и то, чего я хотела всегда. В очередной раз, эта мысль пробежала в голове, я про себя улыбнулась и снова почувствовала уже знакомую волну приятного тепла оттого, что я не одна и всё у меня и моих родных замечательно.

День прошёл довольно неплохо. Вечером перед сном, после прогулки и просмотра фильма, я снова получила долгожданную смс с приятными нежными словами и легко беззаботно заснула.

На следующее утро зазвонил будильник. Я проснулась, чтобы поздравить маму с праздником и помочь с приготовлением еды. Гостей мы ждали не много, только близких родственников. Давид прийти бы не смог, поскольку работал, но поздравить хотел позднее. Я быстро умылась и привела себя в порядок. Мама, как всегда, с раннего утра уже крутилась на кухне. Я её обняла, поздравила и мы с папой вручили ей подарки, которые накануне я носилась выбирала около месяца. Когда видишь радость на лице дорогого человека, хочется отдать ещё больше того, что ты можешь предложить ему. Несмотря на затруднённое финансовое положение, мы сумели выкроить кое-какие средства для вполне приличного подарка. Но суть была не в подарке, а в том, что мы с папой его тщательно выбирали, готовили, потратив очень много времени, и вложив в него всю душу. Я ценю и обожаю такие моменты в жизни. Нельзя ни за какие деньги купить эту мощную связь семьи, которая держится на чувствах, поддержке, понимании, внимании. Я всегда мечтала именно о такой семье, когда у меня будет она — своя собственная. Только вот, брат находится далеко и не может приехать. Я обожаю его так же сильно, хоть иногда он и доставлял немного хлопот, что пошатывало наши хорошие отношения в семье. Но я благодарю свою жизнь за то, что она подарила мне столько близких людей, которым могу доверить всё. Отныне, я пытаюсь стать для моего Давида такой же неотъемлемой частью жизни. Не знаю, нужна ли я ему настолько сильно, как хочу и стараюсь, но мечтаю только об этом. Ещё о том, что он никуда не исчезнет из моей жизни и будет рядом, как один из самых родных.

Время несётся со скоростью света, и я с трудом за ним успеваю. Столько событий; каждый новый день совершенно отличается от предыдущего. Не могу даже описать то, что я чувствую. В голове продолжает мелькать мысль: «Неужели возможно быть такой счастливой и радоваться всему на свете?». Я даже мелкие хлопоты и проблемы стала встречать с улыбкой. Никогда за годы я не чувствовала себя так легко и замечательно. Нет страхов, боязней, раздражения, которые преследовали меня часто и без видимых причин. Хотя сейчас есть тревога о том, что я не в состоянии помочь родителям финансово, да и хотя бы, морально. Я дома почти не бываю, посвящая всё своё время творчеству, меньшую часть — учёбе, а остальные часы — ему. Не могу разорваться на части и быть только для родителей поддержкой. Наверное, я эгоистка. Но, как же теперь меня переполняет радость, счастье, лёгкость и все положительные чувства сразу! Если бы я набралась решительности, то попросила бы у всех прощения. А о том, что люблю их — говорю часто. Хотя, можно и чаще. Кроме стихов я не могу по-другому выразить свои истинные чувства. Меня это вгоняет в ступор и заставляет ещё сильнее ощущать свою вину. Мне необходимо быть решительнее.

Через два дня День Валентина. Я впервые буду отмечать его так романтично и с тем, кого ни на что не променяю. Хочется приготовить сюрприз помимо подарка, поэтому нужно включить смекалку. И тут, как по щелчку, в голову пришла идея. Конечно, подарок я готовила долго и давно, но изюминку и романтику необходимо добавить.

Я вскочила с кровати, на которой до этого сидела, перебирая варианты поздравления. Вытащив старое барахло с ящиков, я принялась рыться в поисках цветной бумаги. Глупая, но забавная идея вырезать сотню сердечек, и вписать в них разные приятные словечки, подействовала на меня, как детская забава. Я принялась выполнять эту затею. Не знаю сколько часов ушло на этот небольшой сюрприз, но результатом осталась довольна. Оставалось переждать два дня до праздника.

Мне безумно нравится делать сюрпризы, подарки, и каждое ожидание праздника я провожу в нетерпении. Каким-то сладостным всегда оказывается это ожидание, что появляется приятное необъяснимое ощущение.

День Святого Валентина наконец-то настал. Предыдущие два дня я доделывала свои приготовления к празднику. Настроение было на высоте, ведь ещё пару часов и долгожданный вечер вдвоём настанет. Я принялась украшать свою комнату. Раскинув по полу цветные воздушные шары, я принялась раскладывать свои сто комплиментов. Почему-то мне показалось, что уложив их в форме большого сердца посреди комнаты, сделает её уютнее и теплее. И это сразу, как минимум, вызовет улыбку моего любимого. Так я и сделала. Накрывать на стол было лишним, и вместо стандартных стульев — сидениями стали подушки. Уютное местечко в углу на полу было гораздо романтичнее и интереснее, нежели стол и стулья. Окинув ещё раз взглядом комнату, я осталась довольна. Теперь предстояло выставить приготовленные вкусности и, конечно же, нарядиться самой.

Вопрос стоял в том, что надеть. Вечно нечего надеть, когда хочется чего-то особенного! Я решила сначала сделать причёску. Вышли довольно милые игривые локоны…. Вот блин! Ну что делать с одеждой? Надо надеть что-то…. Я открываю свой битком набитый гардероб, и первое платье, попавшееся на глаза, решаю надеть. Ну наконец-то! Фиолетовое плюшевое короткое, с глубоким декольте, голой спиной и лёгкой шнуровкой сзади. То, что нужно! Натянув на себя эту сексуальную прелесть, которая точно выглядела соблазнительно (на моих то формах!), я успокоилась. Хм…Давид будет в восторге!

Всё было уже готово. Оставалось ждать своего мальчика. Время показало долгожданные 18:00. Я не выдержала и позвонила. Сладкий, манящий голос радостно отозвался в мобильном.

— Привет, моя сладкая! Я соскучился! Лечу уже к тебе. Как раз набирал твой номер.

— Я жду, котик. Давай быстрее! — отвечаю, не находя себе места от нетерпения.

— Бегу. Поговоришь со мной по пути?

— Конечно! Не могу уже ждать! — в трубке послышался его смех.

— Ты моя нетерпеливая.

Дальше, продолжался обмен милыми приятными словечками. Какая-то, почти детская радость одолела меня ещё сильнее. «Я уже у двери. Встретишь?». «Ну, а сам? Хотя бегу. Целую!». «Целую» послышалось в ответ, и я поняла, что он улыбается.

Выбежав к воротам, я его впустила. Моя слишком резвая собака, облизала его с ног до головы. Давид и Юта сразу подружились, ещё с первых дней нашего знакомства. Поэтому ему не удавалось пройти, не запачкавшись лапами Юты.

Я улизнула от собаки, закрыв дверь в дом.

— Привет ещё раз! — нежно произнёс Давид и поцеловал меня в губы. — Ты очень красивая!

— Привет, родной. Спасибо.

— Это для тебя! С праздником, любимая!

Он протянул мне подарок и красную огненную розу. Цветок охватил всё кругом нежным ароматом.

— Спасибо. Проходи! Тебя ждёт сюрприз.

— Какой?

— Какой любопытный! Сейчас увидишь.

Я взяла его за руку и ввела в свою нарядную комнату. Он окинул взглядом всю праздничную обстановку, затем повернулся ко мне с улыбкой на губах.

— Спасибо.

Комната пестрила разными цветами. И общую картину дополнила подаренная роза.

Вкусный ужин, яркие фото на память, романтическая обстановка, милые подарки…Ещё одно желание исполнилось. Впереди масса новых впечатлений и ощущений. Казалось бы, чего людям, у которых есть любимый человек, не хватает? Почему они вечно ссорятся, расстаются? На данный момент я не могу даже представить себе это…и никогда не хочу проверять!

Улыбка и сладостная тень удовольствия от происходящего, весь вечер мелькает на его лице. Он восхитительный! Я не могу им налюбоваться. Упиваюсь каждой минутой. Я безвозвратно в него влюбилась. И люблю, вероятно, с первого дня.

— Выпьем за нас! — мелкая дрожь пробежала по телу от его голоса и этих простых слов.

— За нас! — поддержала я, глядя на Давида.

После ужина мы смотрели фильмы, лёжа на кровати в обнимку. Я по жизни всё время замерзаю, но в такие моменты становилось тепло. Хотелось замереть. Остановить время. Семья, подруги, довольно близкие мне люди, любимый человек со мной. Не устану повторять, что мне повезло и думать каждый день о том, что не всем дано такое счастье.

Глава 6

Май встретил нас жарой, словно летом. Солнце высоко поднялось над землёй, освещая каждый день этого месяца. На небе не было ни облачка, а в такое время года я начинала пробуждаться от пасмурных погод и настроения.

Учёба продолжалась. Чуть ли не после майских праздников у меня защита дипломной работы. Но снова голова на лекциях забита другими мыслями; ведь я целый год уже встречаюсь с Давидом! Один счастливый год, и сегодня восьмое мая. Сегодня наш праздник, впрочем, как и все прошедшие праздники в году.

Мне не терпелось попасть домой и с трудом удавалось досидеть до конца пар. Я решила сдать нужную работу и пойти домой.

День ясный и солнечный, как никогда. Везде мерещатся сердца — листья, деревья, лужи, даже ямы на тротуарах напоминают форму сердца. Снова ждёт праздник и радость. Снова подарки, приятные слова, целый океан любви!

День пролетал, как всегда, молниеносно. Пополнится запас шикарных сладких воспоминаний. Я замечаю, что и родители довольны моим выбором, тем, что Давид помогает мне и им, если необходима помощь. Моя комната оживилась за счёт его подарков, развешанных фото вместе. Почувствовалась в моей комнате энергетика мужчины. Всё стало гармоничным и уравновешенным.

Сны оставались яркими, как, впрочем, и было с первых дней нашего знакомства. Всё происходило теперь, словно и должно так быть.

День шёл за днём слажено, но быстро. Неизвестно из-за чего в моей душе зарождалась ревность. Она будто выросла из меня, как мешающий сорняк. Я начинала ревновать его даже без причин. Вероятно, это чувство зародилось во мне в тот момент, когда моя бесконечная любовь к нему переполнила чашу. Я настолько теперь боялась его потерять, что зародилась ревность. Хотя, понимая, что это не приведёт ни к чему, кроме ссор, я не могла себе пересилить. Каждый новый телефонный звонок, номер, или взгляд на другую девушку (хоть и по телевизору) приводили меня в ярость. Злость накипала. Иногда я срывалась и возмущалась, что он уделяет мне недостаточно внимания.

После небольшой вспышки ревности (всё-таки мне удавалось себя сдерживать, чтобы не перегибать палку), мы шли домой с прогулки. Давид был задумчив, и лишь изредка бросал мне такие же холодные слова, как погода сегодняшним вечером. Я сама мало говорила. Не знала, что сказать, как оправдать это поведение. А его холодность и непонимание моих чувств, угнетали ещё сильнее.

Мы подошли к воротам моего дома. Он не выпускал моих рук и смотрел на меня взглядом обиженного котёнка. Затем, притянул к себе, обнял, запечатлев перед этим поцелуй на моих губах.

— Я люблю тебя, глупая!

Комок ещё большей обиды на саму себя подступил к горлу. Я не сдержала слёзы после этих слов, и они градом полились по щекам.

— И я тоже тебя люблю. Извини! Но, пойми меня тоже…

— Понимаю я всё! Перестань плакать! — ответил он, уже осушая мои слёзы поцелуями.

Не знаю сколько мы так простояли, разговаривая и целуясь, но время не имело значения. Мы стояли, согревая друг друга, улыбаясь, что-то вспоминая своё.

Вечер завершился прекрасно. Сон с ним дополнил моё хорошее настроение. И очередное утро вновь пробудилось с солнцем.

Текло лето. Второе лето с ним. Мы вновь планировали поездку на море в то же место, куда ездили в прошлом году. Но Давид теперь жил со мной. Он работал почти круглые сутки без выходных, и мы не виделись. С работы возвращаясь под утро, ему предстояло просыпаться всего через несколько часов и идти обратно.

И в этот период, новая волна жгучей ревности пронзила меня новой силой. Это было невыносимо. Он, проводя время на работе, слишком близко сдружился с одной из сотрудниц. Я не была против его дружбы с девушками, но не могла терпеть, когда он, будучи дома, получал от неё смс или звонки. Ну эти несколько часов мог он, в конце концов, не думать о работе и послать всё к чёрту?! Я не выдержала. Сильнее и сильнее он привязывался к той девушке, отчего я её почти возненавидела. Мне удавалось видеть любимого какой-то несчастный час, и то с разговорами о его «подружке». Конечно я ревновала, и стала проявлять эту злость.

И в этот период, который я навеки, казалось, прокляла, наши отношения заметно ухудшились. Вина была и моя, и его. Будь он на моём месте, вряд ли эти эмоции остались бы при нём.

Но, запланированная поездка на море должна была состояться. До назначенного места и обратно нас должен был вести мой папа, поскольку ему проездом.

Я расслабилась. Хотя бы на неделю смогу вырвать из чужих лап того, кого люблю. Это должна быть такая же незабываемая поездка, как в прошлом году. Уже, едя в машине к морю, он не выпускал мою руку. Сейчас я так же отчётливо понимаю, что уже не смогу без этого тепла, без его голоса, улыбок, без него вообще. Каждая минута теперь ценилась мной во стократ. Ведь потерять проще, чем найти. Не приведу я нас с ним к лучшему, если буду поддаваться своей боли. Может он её и не понимает, как и мою к нему любовь, но отныне всё в моих руках. Нужно перестать ссориться с ним из-за ревности!

От постоянной тряски в машине, меня одолел сон. Не знаю сколько проспала, но холод заставил проснуться. Я спрятала ноги под спину Давида. Он обнял меня так, чтобы согреть, а я максимально к нему прижалась. Согреться мне удалось довольно быстро, но спать не получалось в крайне неудобной позе. Но, чем ближе мы находились друг к другу, тем сильнее я передавала ему все свои истинные чувства. Мне казалось, что таким образом люди становятся более родными, сближаются.

Дорога была лёгкой, но неудобной. За ночным покровом мелькали вдалеке огоньки света. Эти города, казалось, вели свою отдельную жизнь. И пейзажи за стеклом, которые менялись, были почти нереальными. Меня на какое-то мгновенье очаровали эти картины. Вся ситуация напоминала сон. Поскольку действительно хотелось спать, и перед глазами всё расплывалось, я снова прильнула к любимому, чтобы согреться и погрузиться в дрёму. Утром прохладный воздух меня пробудил. Папа, сидя за рулём, был полностью сосредоточен на дороге.

— Просыпайтесь уже! Куда дальше ехать? Мы уже в городе, — произнёс твёрдый голос папы.

Я даже слегка вздрогнула.

— Сейчас прямо. Затем направо и около первого дома. мы здесь прошлый раз останавливались, — ответил за меня Давид.

— Нам понравилось здесь, — поддержала я.

— Приехали, — сказал папа, останавливая авто. — Вас подождать или вы здесь жить будете?

— Подожди. Вдруг нет свободных комнат.

Мы вышли из машины, где нас встретила хозяйка. Она ещё в прошлый раз подумала, что мы муж и жена, и мы поддерживали эту игру. Это было довольно приятно. Я давно воспринимала его, как мужа, и больше всего хочу этого в будущем. Возможно, назвать меня женой ещё нельзя, но думаю, что буду неплохой хозяйкой и отличной матерью.

Мне бы хотелось создать свою семью, похожую на нашу. Конечно, не хватает рядом моего брата, который всё время в работе, но я смело могу сказать, что это мой идеал семейной жизни.

Мои родители — хранители этого очага, и я, словно нахожусь за бронированной стеной, когда они рядом. Думаю, это высшая ступень. Всё гармонично и слаженно. Всё делается вместе и с пониманием. Я раньше была настолько глупа, что не замечала того, что мои родные желают мне добра, поддерживая меня в любой ситуации. Мои бесконечные депрессии становились причиной моей холодности к родным. И я очень сильно об этом жалею….

Словом, когда мы выходили из машины, я думала именно об этом. Как оказалось позднее, на сегодняшнюю ночь места не было, и хозяйка предложила разместиться у неё на даче. После чего, на следующий день приехать обратно в это здание, и заселиться в комнату.

Идея показалась неплохой. Папа довёз нас до дачи и направился дальше, а мы остались отдыхать. В этот день гуляли мы не долго. Небольшая усталость сказалась ленью, и мы решили отсидеться вечером в комнате. Но послышался голос хозяйки — она звала нас на ужин. Оторопев от такого приёма, мы спустились по зову. Где это видано, чтобы жильцов бесплатно кормили?!

— Идёмте на улицу. Я накрываю на стол. Вы, наверное, весь день голодные.

Мы чувствовали себя довольно неловко, но сели ужинать вместе с хозяйкой и её внучкой. Она принимала нас как родственников, а не жильцов, и за ночь на даче взяла меньшую сумму из положенных денег.

На следующий день мы переехали в комнату, куда и планировали изначально. Морской воздух бодрил — поднималось настроение и улучшалось самочувствие. Пляж был полон людей. Бегали дети. Продавцы пива и креветок пытались перекричать общий гул голосов. Море спокойными тихими волнами омывало песчаный берег. Чайки парили над водой, а воробьи прыгали по пляжу в поисках крошек.

Солнце поднялось высоко над горизонтом. Становилось всё жарче, и жарче. Увидев всю эту картину, я моментально забыла обо всём грустном и печальном. Захотелось упиться такими мгновениями, сливаясь с этим шумом воедино.

Наконец-то мы на море! Нет никаких проблем. Диплом теперь у меня на руках, а на пятый курс университета я поступила. Я на море с любимым и наслаждаюсь каждой минутой. Что может быть лучше всего этого? Сейчас есть только море, песок, тепло, Давид и я. Даже неумолкаемые голоса на пляже не мешают.

— Давай на этом месте позагораем! — обратился ко мне любимый.

— Да. Как же здесь хорошо! — уже завалившись вдвоём на покрывало, произнесла я.

— Теперь хочу стать шоколадным.

— Ты и так шоколадный!.. Только из белого шоколада!

— Ну-у…ладно. А ты, что перестанешь меня любить, если я буду загорелым? Тебе это должно нравится!

— Ты мне любым нравишься! — смеясь, ответила я. — А знаешь что?!

— И что же?

— Идём в воду!

— Бежим!

Мы подошли к воде. Приятные ласковые волны омыли ноги по щиколотки. Но Давид, не дожидаясь пока кожа привыкнет к температуре воды, потащил меня дальше вглубь. Я завизжала.

— Стой! Холодно! — ответом мне была улыбка.

— Мне тоже холодно.

— Тогда стой! — снова закричала я, смеясь.

— Нет!

В итоге он затащил меня настолько глубоко, что вода доставала мне до груди.

— Окунись!

— Не могу. Холодно! — мы продолжали смеяться, но Давид уже окунулся в воду по шею.

— Тогда… — протянул он, показывая, что собирается меня обрызгать.

— Нет! Нет! Подожди! Я окунусь!

Он засмеялся, и я заметила в его глазах озорные искорки. Они всегда означали, что у Давида либо игривое настроение, либо с его плеч свалился груз напряжения.

Нырнув в воду по шею, холод змейкой прополз по всему телу.

— Так и окоченеть можно!

— Двигайся просто. Давай поплаваем!

Такие расстояния, которые проплывал он, я плыть не рисковала. То ли боялась глубины, то ли того, что дальше тоже никто не плыл.

И всегда, почему-то, мне переживалось больше за других, чем за себя. И каждый раз, моё сердце обливалось кровью от переживаний за него. Когда он был не рядом, когда работал, шёл вечерами от меня домой с работы… Словом, всё время, моя душа болит за него. Так же сильно, как за моих родителей, брата, и вообще всех родных. Мои подруги тоже всегда причислялись к близким и родным, даже если были какие-то недомолвки между нами, обиды или разногласия.

Так весело среди водной стихии и свежего воздуха, пролетели дни в этом небольшом, но замечательном городке.

Последние дни лета остались позади. А нас с Давидом ожидали в будущем испытания, о который ранее я не могла и помыслить.

Глава 7

Несмотря на то, что было начало последнего учебного года, настроение оставалось приподнятым. Да вот только недолго это продлилось. С каждым новым словом, новым поступком, Давид переставал быть похожим на того парня, в которого я влюбилась. Но — нет же! Он таким и был, просто я начала узнавать об этом только сейчас. Всё время, когда я наслаждалась нашими проведёнными вместе днями, у него были совершенно другие планы на меня.

Мы встречались всё реже, и сегодняшнее свидание казалось особенно важным. Давид был спокойным и молчаливым, и мы вышагивали по тихой набережной вдоль реки в полной тишине. Был поздний вечер, и людей на улице практически не было. Хорошо, что мой дом находился в пяти минутах хотьбы отсюда потому, что я на секунду засомневалась стоит ли нам продолжать прогулку в таком настроении. Но мысль додумать не успеваю. Давид останавливается и нежно меня целует. Его глаза всматриваются в мои, и я в очередной раз таю. Всё происходит молча, а во мне возрождается надежда, что он всё-таки ещё меня любит. Я не выдерживаю и говорю ему, когда мы стоим перед моими воротами в дом.

— Мне кажется сегодняшний поцелуй доказывает, что ты меня стал любить чуть сильнее. — я сказала это полушутя, но в его взгляде промелькнуло нечто странное, чего в этот миг я не сумела понять.

— Мне пора. Люблю тебя.

Как коротко мы распрощались. Уже завалившись на кровать, я прочла от него сообщение, только убедившись сильнее в том, что нужна ему так же как и он мне.

Дни всё текли и текли, пока не настал тот самый день — роковой. Я с утра договорилась встретиться с Лили и пойти вместе в кафе поболтать и выпить сока. Сидя в летнем кафе на открытом воздухе, я и Лили наслаждались томатным соком, который нас особо веселил. Мы так хорошо проводили время, беседуя, фотографируясь, что я не сразу заметила идущего прямо мимо нашего столика парня с девушкой. Они держались за руки, шептались, не замечая никого вокруг. Я выронила стакан, провожая взглядом двух людей, когда поняла, что один из них мне близко знаком — мой парень Давид. Подруга прервалась на полуслове, глядя на меня, а я всё смотрела и смотрела, как парочка направляется в сторону парка неподалёку.

— Эй, Мия, ты чего?

Я не отрываясь гляжу на Давида, сжимающего руку полненькой девушки, на то, как они беседуют, как он целует её руку, но нахожу силы ответить Лили. Ближе неё у меня никого нет. Даже Джулия мне так не близка, как Лили.

— Это Давид. Он не сам.

Лили поворачивает голову вправо — туда, куда смотрю я.

— Он что идиот? Кто это?

— Похоже его новая девушка. Или вторая девушка, помимо меня.

Мне хочется кричать, сорваться с места и выплеснуть на него весь свой гнев, свою боль вместе со стеклянным стаканом сока. Но я сижу, приросшая к стулу. Сердце разошлось и колотится во всю. Как поступать в таком случае? Наверное больше никогда в жизни не стоит отвечать на его звонки. Но он только вчера вот так же держал меня за руку, так же целовал и говорил что любит.

— Мия, он придурок! Он тебя не достоин!

Я стараюсь отвлечься и поворачиваюсь к Лили так, словно ничего не случилось. Нам удаётся продолжить посиделки уже с бокалом пива, но я постоянно ёрзаю на стуле, и срываюсь. Пишу ему сообщение. Пока рядом сидит близкая подруга — у меня есть шанс не впасть в истерику. «Привет. Что делаешь?» спрашиваю у него, уже сама придумывая его ответ. Но он не отвечает. Мерзавец вытаскивает телефон, смотрит на него и тут же прячет. Ясно, значит его девушка номер два тоже не в курсе, что она не одна. Затем парочка скрывается в парке и нам уже их не видно.

Дома от него ответа всё нет и нет. Я умудряюсь обработать и выслать сегодняшние наши фотографии подруге, а затем заснуть, так и не получив от него ответа.

Утром я стараюсь придерживаться плана, когда он отвечает мне сообщением на моё вчерашнее «Привет. Как ты?». Мне так и хочется вылить весь накопившийся яд из себя. Значит моя ревность росла не просто так как я заставляла себя думать, и я устраивала ссоры. Он меня обманывал. На уровне подсознания я понимала, что Давид способен на измену, но что я глупая влюблённая девочка могла понимать на самом деле? Я же сама себя считала наивной не меньше чем те, кто был со мной знаком. Интуиция не обманывает даже наивных дурочек. А я являюсь таковой стопроцентно. И вот что — я до сих пор думаю что этому есть оправдание. Разве может человек, глядя прямо тебе в глаза сказать «люблю», если это не так? Но я слишком юна, слишком влюблена, слишком глупа, поэтому собственным глазам не верю. Мне хочется доказательств того, что я вчера видела. И я почему-то сразу начинаю ненавидеть девушку, которая держала его за руку, хотя по факту виноват он. Но я была так ослеплена, что искала оправдания именно для Давида…

«Всё хорошо. Чем занимался?» сглатываю ком в горле. Руки у меня дрожат. «Да так. Ерундой. Скучал по тебе». Эта лживая фраза выводит меня из себя. Когда же он так успел по мне соскучится? Когда лежал в постели с другой или уже тогда, когда она ушла? Не выдерживаю сдавливающей внутренности боли, и пишу. «Я тебя видела вчера с ней. Кто это?». Проходит какое-то время, пока я получаю ответ. «Я хотел тебе сказать. Наши отношения изжили себя, наверное».

Я пялюсь в экран телефона. Он что издевается надо мной? Днём раньше «я тебя люблю», вчера был с другой, а сегодня «давно изжили»? Сжимаю зубы и шлю ему следующее: «Я всё понимаю». И каждый его ответ вонзает в моё сердце новый кинжал. «Мы же можем быть друзьями?». Машинально отвечаю «Да», хотя больше всего мне хочется кричать, вырвать кинжалы из собственного сердца и вонзить в ту, которая посмела у меня отобрать Давида. И будь я хоть немного старше и мудрее, я бы понимала, что дело не в ней — разлучнице, а в нём — обманщике. Но такая женская натура. Мы видим соперницу, от которой хотим избавиться.

«Здорово. Я и не думал, что ты так хорошо отреагируешь. Думал пошлёшь меня куда подальше». И я бы послала, если бы могла. Но я не могу. Мой мозг не справляется с полученным ударом. Моя гордость уязвлена, а я оседаю на пол, вытирая слёзы.

В конец, Давид решил, что я тоже не питала к нему уже давно никаких чувств, и признался в том, что он некоторое время встречался с другими девушками. Точнее пользовался. Если перевести на мой язык… Я делала вид, что мне всё равно, но прервать наши дружеские разговоры не могла. Я так сильно увязла в этой привязанности, что мне трудно было поверить в такое равнодушие с его стороны. Он же в свою очередь и вовсе болтал со мной, как с подругой, хотя иногда в его бессмысленных излияниях полного бреда, сквозили слова «я тебя люблю». Мне ставало только больнее. Я сама себе казалась мерзкой и слабовольной.

Но на страшном раскрытии правды это не закончилось. Давид становился агрессивным ко мне. В его речи появились слова-оскорбления, и я окончательно расклеилась. Мне казалось на тот момент, что с ним что-то твориться, ведь не может человек, заглядывая в глаза так бессовестно врать о любви… Оказалось — может! Ещё как может. Это я не могу. Моя наивность сыграла со мной злейшую шутку.

Конечно же, я старалась максимально отдалиться от него, и делала это очень медленно. Слишком медленно.

Я закончила учёбу, устроилась на работу и начала свою жизнь по-другому, полностью окунаясь в будни. Но забыть так просто невозможно человека, которого любишь и к которому привязался. Годы идут, но я не любвеобильна, и не могу так просто выбросить из головы всё то хорошее, что накопилось за последнее время. Естественно я не настолько глупа и понимаю, что Давид смотрел на наши отношения совсем иначе. Теперь он привык общаться со мной как с другом и признался в том, что изменял мне какое-то время. И в этот момент я что-то не заметила, чтоб его совесть откликалась или ему было жаль, что он так поступал. Напротив, Давид считал, что раз уж он такой есть, то я должна была либо принять его таким, либо расстаться.

Но разве девушка двадцати одного года, прежде не любившая, понимает, что пора остановиться, вспомнить, что у неё должна быть гордость? Ей следовало бы плюнуть на всё, уйти, искать счастье там, где оно есть на самом деле, а не жить в розовых очках. Я так сильно погрузла, что мне скорее стало привычно находиться рядом с Давидом.

Порой он звонил и писал. Мне хочется в такие моменты закричать и спросить «зачем он это делает?». Это что один из его извращённых способов доставить себе удовольствие, причиняя боль другим? Или он настолько глуп, что вообще ничего не замечает?

Но я была не в силах поставить жирную точку во всём этом хаосе. Я просто принимала звонки, принимала очередные удары по сердцу, когда он хвастался тем, как круто отдохнул в компании друзей в клубе. Я столько раз просила куда-то сходить с ним в кафе или на дискотеку, и он отвечал, что не любит подобные заведения. Я тоже не особо люблю, но в то время мне хотелось разнообразить времяпрепровождение. Оказывается, он очень даже любит такого рода отдых. Просто ему хочется там цеплять подружек.

Однажды, возвращаясь с работы, я увидела его сидящим на лавочке около моего дома. Сердце кольнуло, и мне одновременно и хотелось и не хотелось, чтобы он находился здесь. Проще было не видеться.

— Привет. Ты такая красивая!

Я бы крикнула ему — замолчи! Замолчи и перестань надо мной издеваться! Но отвечаю ему сухим «привет».

— Я хотел поговорить.

Делать нечего — сажусь рядом на лавочку.

— Я сделал ошибку. Я вёл себя как дурак, и хочу чтоб ты вернулась ко мне. Я люблю тебя, Мия!

Пульс ускорился, а в голове пронеслась тысяча мыслей. Я не должна его прощать! — кричит мозг. Он изменщик, он никогда не поменяется! Снова изменит! — вторит подсознание. Ты не переживёшь снова эту адскую боль, когда он тебя предаст! — повторяет интуиция. А сердце отвечает — я люблю его, мы всё переживём!

Девушка двадцати одного года наивная, доверчивая, добрая. Она никогда в жизни никому не поверит и не поймёт, что, бросившись в очередной раз в объятия этому человеку, причинит себе ещё более сильную боль. Ей следует только самой наступить на те же грабли, чтобы понять насколько этот человек недостоин даже рядом с ней находиться!

И я сдаюсь — бросаюсь.

Моя воля испаряется, как лужица воды на палящем солнце, когда рядом Давид. Я бесхарактерная и слабовольная. Но я смогу понять это немного позже, а сейчас этот момент кажется мне радостным. Откуда мне было знать, что для Давида это был всего лишь очередной плюс к его победе? Что он сумел так легко и просто вернуть очередную свою игрушку — это очень сильно насытило его самолюбие, его эго.

Мама с папой очень недовольны нашим воссоединением. Они постоянно твердят, что наш разрыв был на пользу, и Давид до мозга костей гнилой человек. Я слушала родителей, но не могла с собой ничего поделать. Я его любила. Хотела помочь ему стать на путь истинный, показать, что достаточно любви одной единственной девушки, чтобы чувствовать себя полноценно счастливым. Наивность. Детская наивность.

Давид снова перебрался на время ко мне домой, пока не найдёт квартиру. Странно, но мне не хотелось с ним сейчас жить. Я просто существовала с ним рядом, и у меня постепенно открывались глаза. В его взгляде не было сожаления, жалости или любви. Он просто пользовался всеми благами. Воспринимал жизнь в моём доме — как временное место, чтобы перекантоваться, моё внимание — как должное.

Настал день рождения мамы. Я помогала ей готовиться к празднику, готовя еду на кухне, а Давид сидел в моей комнате безвылазно, уткнувшись в свой ноутбук. Мне было неприятно, что он даже не вышел поздравить мою маму, хотя живёт у нас в доме и встречается с её дочерью. Я решила пойти к себе и пригласить его за стол ко всем гостям.

— Ты можешь поставить игру на паузу и выйти ко всем? У нас же праздник!

Давид не отводит взгляда от монитора.

— Здесь нельзя поставить паузу.

Меня накрывает обида и постепенно внутри закипает гнев.

— Тогда выйди из игры и поздравь маму!

Он даже не удостаивает меня взглядом, только раздражается, но ответить не успевает, как входит мама.

— Здравствуй, Давид. — вежливо здоровается она. Она с трудом терпит моего избранника, но никогда не позволяет себе грубо высказываться в его сторону или как-то выражать своё недовольство. Это из-за меня, естественно. Мама готова мириться с любым моим выбором, лишь бы я была счастлива.

Но я понимаю уже, что далеко не счастлива. Просто не знаю как всё поменять без вреда для своего душевного равновесия.

Давид коротко здоровается, всё так же глядя в экран. Мама предпринимает новую попытку его отвлечь.

— Пройдём, пожалуйста, со всеми за стол. Уже всё готово.

— Я пока занят.

У меня кровь отхлынула от лица. Мне казалось я сейчас упаду в обморок от стыда. Мама максимально сдержанно, насколько это возможно, обращается к нему. Хотя я знаю, что она обижена.

— Раз уж ты живёшь у нас, то будь добр вести себя вежливо!

Он наконец-то отрывает глаза от экрана, но его взгляд мне сильно не нравится. В нём нет ни капли уважения к старшему человеку, к женщине и к моей матери. В данный момент я хочу его придушить.

— Не надо со мной так разговаривать. Если что я знаю где выход, и не собираюсь подстраиваться под ваше расписание. У меня теперь обида на вас на всю жизнь.

Мы с мамой коротко переглядываемся, но я вывожу её из комнаты. Не из-за того, что боюсь её грубого ответа, а потому что не хочу окончательно испортить её день рождения. Но знаю, что он уже испорчен. Из-за меня. У меня нет слов, я в таком смятении, что готова провалиться сквозь землю. Сейчас я точно знаю одно — такое отношение к своей маме я не прощу Давиду никогда! И буду рада, если он съедет как можно скорее.

Но он и сам съехал на квартиру. Только Давид считал, что это его оскорбили. Я же думала, что даже его измена не принесла мне такой боли, как это пренебрежительное отношение к маме. Для меня это было недопустимо.

Но умной в этот период жизни я не была, и продолжала с ним встречаться. Я привыкла. Втянуло меня в этот круговорот, из которого я не могла выбраться. Просто не могла.

Это длилось уже три года, ведь мы познакомились, когда мне было девятнадцать. И вот настал очередной мой день рождения. Я в этот день работала, и мы с Давидом договорились, что после работы я куплю торт и зайду к нему на квартиру. Моя начальница была очень понимающей и доброй, поэтому поздравила меня и отпустила домой раньше.

Я купила торт, и направилась прямиком к Давиду. Был тёплый летний вечер, и я быстро дошла пешком к его квартире. На стук мне долго никто не открывал, я уже думала, что нужно позвонить сказать, что я пришла, но услышала шорох внутри помещения и женский голос. Сердце ухнуло в пятки. Неужели опять? Сегодня в мой день рождения, зная, что я вот-вот приду? Я делаю непроизвольный шаг назад, и Давид открывает дверь. Он удивлён. А ещё стоит без рубашки в одних джинсах. Уверена — мои щёки сейчас покинула краска, а голос бы дрожал, если б я попыталась что-то произнести. Торт в пакете я роняю на ступеньку перед дверью.

— Мия? Ты так рано… — он потирает затылок и стоит в дверном проёме, полностью загораживая мне вход в квартиру.

— Что? — выдавливаю из себя, не зная что вообще делать или сказать. И слышу смех из его спальни. Смех его новой девушки для развлечений. Она смеётся надо мной!

Из моего горла вырывается оглушающий душераздирающий вопль, словно это ревёт лесной раненый зверь. Даже этот мерзкий смех из спальни стихает, а Давид смотрит на меня, словно впервые видит.

Я рывком разворачиваюсь и мчусь от этого места. Я не плачу и почти ничего не чувствую. Просто хочу убежать подальше от боли, от тысячи осколков моего сердца, которые снова валяются как мусор у него под ногами. Не знаю куда бегу, но когда останавливаюсь лёгкие горят огнём, и я задыхаюсь. Я полностью выбилась из сил и опускаюсь на ближайший бордюр передохнуть. Мне хочется отвлечься — я пишу сообщение подруге, а затем звоню брату. Зачем звоню ему — не знаю, мы вообще мало с ним общаемся, но сейчас мне кажется жизненно необходимым с кем-то поговорить. Если я начну говорить с мамой, то она слишком станет переживать за меня, а Давида вообще прибьёт за то, что он так со мной поступил. Подруга отвечает молниеносно. Она вообще уже спит в такое время, но тут шлёт мне сообщение что не спала, словно что-то чувствовала неладное. Мы недолго переписываемся, и я всё время нахожусь в прострации. В каком-то коконе, наполненном водой, из-за которой ничего не вижу и не слышу кругом. Брат сразу не ответил, поэтому я, пошатываясь встаю на ноги и слышу, как беспрестанно начинает звонить мой телефон. Это Давид. Пятнадцать сообщений пришло с момента, как я убежала и десять пропущенных. Но я их не читаю. Затем перезванивает брат и я коротко рассказываю ему что произошло, а он тут же мчится ко мне на своей машине, чтобы забрать и отвезти домой. Никогда не изливала душу брату. И мне сейчас так странно, что я даже не плачу. Глаза остаются сухими, а внутри нет никакой дрожи — пустота. Ни переживаний, ни боли. Просто пусто. Давид сумел меня выпотрошить и высушить до последней капли.

Телефон всё звонит и звонит. Мы с братом устраиваемся в беседке в нашем дворе, и разговариваем. Он предусмотрительно купил мне баночку пива, хотя в данный момент мне хотелось просто уснуть и ни о чём не думать. Мы говорим обо всём на свете — не только о случившемся, и мне становится легче. Но телефон не умолкает и теперь мне звонит мама Давида, а затем и его отчим (отец его бросил ещё, когда Давид был маленьким).

— Не отвечай. — говорит спокойно брат и закуривает сигарету.

— Я и не хочу.

И в этот раз я действительно не хочу. Ко мне постепенно возвращаются эмоции. Я начинаю чувствовать боль, гнев, презрение и даже ненависть. И унижение. Большего унижения я, пожалуй, ещё никогда не испытывала.

Мы так сидим и говорим ещё часа два. На улице уже ночь, но родители спокойны, потому что мама звонила спрашивала куда я запропастилась, и брат ответил за меня, что мы сидим прямо во дворе.

Утром я просыпаюсь, в надежде, что мне приснился дурной сон, но глядя в зеркало на свои опухшие от невыплаканных слёз глаза и несчастный вид, понимаю, что всё вчерашнее — правда.

Но остаётся один нерешённый вопрос. Мы подали с ним документы на визу, чтобы подработать пару месяцев в другой стране, и я уцепилась за эту возможность, ведь у нашей семьи достатка было не много. Я не могла просто так отказаться только потому, что не хочу ехать туда с Давидом. Нам уже нашли работу в одном заведении, думая, что мы — пара. Так и было когда-то, но что мне делать теперь? Решаю, что не позволю личному влиять на моё будущее. Давид и так разрушил всё прекрасное, что жило во мне, а именно любовь и веру в людей. Я ведь безоговорочно ему доверяла.

К тому же, из ещё неприятных мыслей, которые меня посетили — это мне придётся всё же ему позвонить, чтобы забрать свои вещи из его деревни, в которой он жил. Но в первые дни я ещё не могу собраться духом, чтобы это сделать, ведь все звонки его и его матери я игнорировала. Мне становится тошно, оттого, что придётся ещё как минимум два раза с ним увидеться. Первый — забрать вещи, второй — ехать с ним одним автобусом.

Но через пару дней, я всё же ему звоню и холодным сдержанным тоном сообщаю, что приеду за вещами и буду присутствовать на запланированном рейсе. Давид хочет что-то мне сказать, но я бросаю трубку, и больше не отвечаю ни на его сообщения, ни на звонки.

Когда я приезжаю к его дому и выхожу с автобуса, он уже стоит и ждёт меня. Быстро здороваюсь, максимально шустро собираю вещи, и спешу убраться отсюда поскорее.

— Мия! Поговори со мной!

— До встречи на вокзале.

Ускоряю шаг, чтобы не взорваться. Мне хочется ему врезать, но если я это сделаю, то сорвусь и начну истерически орать и бить его не прекращая, а уйти я планирую с остатками достоинства.

— Мия, прошу! Я виноват… я…

— Пока. — сквозь зубы цежу ледяным тоном, и запрыгиваю в автобус.

Если любившие когда-то люди скажут мне, что нельзя разлюбить в один миг, если любовь конечно настоящая, то я уверяю их — можно! И да, я разлюбила Давида не в один момент, но в один момент стала презирать всей душой и сердцем. Я просто его ненавижу!

Глава 8

— Мия. — в сотый раз обращается ко мне Давид, но я прислонилась лбом к стеклу автобуса и думаю о своём. — Мия! — сто первый.

— Я пытаюсь спать. Ты мешаешь!

— Я хочу всё исправить.

— Я не хочу.

— Нет, я знаю, что ты меня любишь. Я просто запутался. Но мы едем в другую страну, где не будет больше тех…девушек. Я изменился.

Я не сдержавшись, хохотнула. Не будет тех девушек? Так будут другие! Единственное, чего я хочу, так это, чтобы он заткнулся. Но я не могу быть с ним слишком грубой, в память о тех приятных светлых моментах, которые я помню. Пусть он их изуродовал своими поступками, но я не хочу думать о том, что потратила три года жизни впустую.

Продолжаю молчать, но Давид снова меня зовёт.

— Мия!

— Что?

— Прости меня.

— Ага. Хорошо.

Он достаёт меня почти всю дорогу — а это около двадцати трёх часов в пути. Это были самые долгие часы в моей жизни. Его присутствие давило на меня, но хуже всего было то, что нам придётся жить под одной крышей, когда доберёмся до места. И мы наконец доезжаем до нужного города. Мне так страшно, я так устала, нового языка не знаю.

— Иди спроси у того мужика где тут центр что ли! — говорит мне Давид. Замечательно! Значит я буду теперь искать ещё дорогу к нужному адресу. Агент, которая должна была нас встретить, не взяла трубку. Было слишком рано. Мы обещали созвониться около восьми утра, а приехали раньше пяти.

Раздражённая подхожу к мужчине и на родном языке спрашиваю где здесь центр, в надежде что он меня поймёт. Он понимает и указывает на дорогу, спускающуюся вниз к морю. Мы не успеваем сделать и пары шагов, как перезванивает агент. Я объясняю ей, что мы уже в городе и она сбрасывает сообщением адрес и карту.

Номера домов здесь обозначены странно, и когда мы вроде бы находим нужный, я ничего не понимаю. На самом доме написан номер 27, а в сообщении указано, что дом угловой и у него два номера 27 и 5. Снова звоню агенту, которая с раздражением отвечает, что пятый номер — это квартира. Я ложу трубку и уже жалею, что сюда приехала. Давид вообще ничего не делает, просто ждёт пока я сама найду куда нам идти. Он даже сумку не помогает мне нести.

Вхожу во дворик трёхэтажного дома и стону от отчаяния — внизу кодовый замок, а кода я естественно не знаю. Придётся снова звонить этому глупому агенту, который не может толком изъяснить куда идти и выслать полный адрес. На этот раз он отвечает грубо, и я с удовольствием первой кидаю трубку, даже не попрощавшись. Сам накосячил, а злится на меня. Нас вообще обещали встретить на остановке! Ввожу код и тащу тяжёлый чемодан по крутым ступенькам. На третьем этаже уже начинаю обливаться потом. Я уже ненавижу эту страну! Хотя успеваю заметить, что дом деревянный и очень старый, внутри вовсе не похож на современные дома с типичными подъездами. Между номерами висят картины, лежат ковры на ступеньках, и даже есть люстра. Это здание больше похоже на особняк богатого человека, жившего здесь веке эдак в девятнадцатом. А теперь всё поделено на отдельные квартиры.

Но мне не хочется больше ничего рассматривать. Я хочу избавиться от удушающего присутствия Давида. Вхожу в нужный номер, дверь которого нам открывает соседка по комнате. Это пожилая женщина — тоже из нашей страны. Хозяин ресторана, в котором мы собрались работать, всех нанятых людей поселил здесь. Мы знакомимся, и женщина показывает комнату, которая конечно же, предназначена для нас. Я мысленно отчаиваюсь ещё сильнее, но тут же беру себя в руки. Я приехала работать, и мне не обязательно часто сталкиваться с Давидом или общаться с ним. Я могу выходить гулять, если мне и вовсе станет несносно находиться рядом, или ложиться спать пораньше.

Уместив все вещи в миниатюрной комнатке, я купаюсь в душе, и ложусь отдыхать. Слава богу, у нас кровати отдельные, потому что двухэтажные. В этой каморке другая кровать бы не влезла. Спустя два часа нас забирает работница ресторана, провожает туда, объясняя что нужно будет делать. Хорошо, что она говорит на нашем языке, иначе мне пришлось бы туго. Меня заверяют, что бояться не стоит — здесь привыкли к приезжим и всё будут растолковывать. Но мне страшно. Я хоть и приехала с Давидом, но чувствую, что на самом деле я одна.

Мучительный месяц притираний к новому месту позади. Мне удавалось избегать Давида максимально, если такое вообще возможно, живя в одной комнате. Я каждый день после работы ходила на пляж любоваться морем, глазеть на отдыхающих и просто наслаждаться свежим воздухом. Иногда позволяла себе выпить вкусный безалкогольный коктейль или полакомиться мороженым. Эти минуты были беззаботными и радостными на самом деле, хоть и проводила я их в одиночестве.

С родителями связывалась по два раза в день через телефон, но так сильно скучала, что не передать словами. Я никогда никуда не уезжала так надолго! А к маме я вообще привязана неразрывно — у нас близкие хорошие отношения. И она тоже безумно по мне скучает.

Один день сменялся другим. Давид снова загулял, но мне теперь было всё равно. Он расхаживал по квартире, как павлин, распустив хвост и хвастаясь живущим с нами ребятам о том, как подцепил новую подругу-иностранку. А на следующий день — другую. И так до бесконечности. Я перестала на него реагировать, чем задела эго Давида, и он выхватил мой телефон, где была открыта моя переписка с другом.

— Отдай мне телефон! — рассержено говорю Давиду, но он строит из себя моего повелителя и отходит со смартфоном в руке, в сторону. Я вскакиваю с места.

— Живо отдай телефон!

— Вот так ты меня любишь, да? Мужиков в списке контактов — пруд пруди! Ты, оказывается, та ещё дрянь! А я купился на твою скромность. Думал — ты не гулящая. Да ты ещё похлеще обычной потаскухи!

Поток этой грязи льётся из него вёдрами, а я так и хочу заткнуть уши. Я-кто? У него крыша съехала! Давид же знает, что у меня ни с кем никогда не было всё так серьёзно, как с ним. Те парни, с которыми я гуляла ранее — мы просто проводили время вместе. Я даже не целовалась ни с кем!

Но остановить его невозможно! Он всё оскорбляет меня, параллельно удаляя все мои контакты! Он просто тупо чистит мой телефон!

— Отдай! Ты не имеешь права! — я не могу выдрать свою вещь из его рук, и он сейчас кажется мне безумным. Я даже боюсь подходить к нему. Он некогда говорил мне, что презирает мужчин, способных ударить женщину, но почему-то я ему не верю. Мне кажется Давид может меня ударить вполне серьёзно.

Мой телефон полностью пуст. Нет ни имён, ни номеров телефонов, ни переписок. Нескольким моим друзьям по институту — бывшим сокурсникам, он вообще написал гадости о том, что я шляюсь налево и направо, поэтому не стоит мне отвечать. Довольный собой он вышел за дверь, а затем на улицу.

Как мне вылезти из этого болота? Я должна доработать ещё полтора месяца, прежде чем вернусь домой. Уже и хозяину ресторана сказала об этом. Я всхлипываю. Слёзы текут ручьями по щекам от такой несправедливости. Кого я вообще любила? Это не человек — это монстр! Обнимаю себя руками за плечи, скручиваясь на кровати и плача. Мне бы пережить эти полтора месяца, чтобы подзаработать. Просто пережить.

— Ну и как? Здорово было? — смеясь спрашивает одна сотрудница у другой.

— Нормально. Мы так напились с Давидом, что едва выползли из клуба, а потом пошли ко мне. Ну а дальше ты знаешь, чем всё закончилось.

Прохожу мимо двух работниц к раздевалке, чтобы переодеться. Я уже привыкла, что все здесь болтают о том, что мы якобы приехали вместе, а Давид пустился во все тяжкие. Но я никого не пускаю к себе в душу и не говорю, что это случилось давно, а мы вовсе не вместе. Он уже всех сотрудниц ресторана перелапал прямо у меня на глазах. Но мне уже не больно. И даже не страшно. Я просто доработаю месяц, и вернусь домой одна — вот и всё.

Настроение у меня подавленное, но стараюсь не сбиваться с рабочего ритма.

— Мне так жалко эту девочку. — слышу голос из кухни.

— Нечего её жалеть. Упустила такого парня — значит делала что-то не так.

— Наверное ты права. Мия недостойна такого, как Давид.

Глотаю ком в горле и на автомате отрабатываю смену. С работы бегу, опять-таки не зная куда. Этот человек поглотил всё, осквернил, очернил всё кругом своим присутствием, убивая хорошие моменты. Я бы могла полноценно насладиться морем, работой, новой временной жизнью, но он намеренно влезает в неё и портит. Губит мою репутацию, плетёт интриги за моей спиной, делает так, чтобы мне было плохо.

Сижу на пляже до вечера, слушая шум волн. Не плачу, не рву на себе волосы. И в какой-то момент срываюсь. Плачу и кричу. Людей вокруг уже нет, а я воплю во всё горло только одно: «За что он так со мной? Я же любила его! Почему я? Почему он выбрал жертвой своих издевательств меня?». Падаю на колени, рыдая. Ответ знаю — я безвольная. Сама довела до такого. Надо было смотреть на вещи здраво, а не сквозь голубые мечты.

К чёрту работу — я не выдерживаю. Звоню своему агенту и отказываюсь от места, говоря, что вернусь домой раньше по семейным обстоятельствам, при этом продолжая рыдать в трубку. Но даже агент уже в курсе, что Давид топчется по мне, как по тряпке и предлагает перевести меня в другую квартиру. Я соглашаюсь.

Глава 9

Мне становится скучно сидеть подолгу в квартире, где постоянно снуют туда-сюда чужие люди, собирающиеся на работу. После того, как меня переселили, стало свободней дышать, но заняться здесь совершенно нечем в свой выходной день. Я теперь живу на окраине. Эта часть города спокойнее, но пойти некуда. Пляж далеко. Мне было необходимо развеяться, познакомиться с кем-то помимо людей с работы, которые тусовались с бывшим. Я решила написать сообщения нескольким людям из моей страны, проживающим так же, как и я здесь. Написала обычное «привет», но мне уже было того достаточно.

Возможно кто-то ответит, и я смогу пойти прогуляться с этим человеком. И эти несколько человек ответили. Одна девушка Эрика по переписке, которая чем-то была похожа на меня, предложила погулять, и мы с ней увиделись. Общаясь впервые, проходя по городскому парку, мы сразу друг другу понравились в общении и стали продолжать его. Переписывались, хохотали, и мне стало не так одиноко в чужой стране. Я поняла, что не одна такая нахожусь вдали от дома, и есть люди, которым тоже хочется знакомиться и общаться.

Осень близилась к середине. Погода оставалась тёплой, хотя здесь по сравнению с моим родным городом раза в два холоднее в эту пору. Мне ответил на сообщение какой-то парень — Алан, с которым я тоже стала переписываться. Он показался мне слишком легкомысленным и на каждую мою реплику отвечал сарказмом. Мне не очень это нравилось, поэтому в голову закралась мысль «наверное я больше не буду с ним продолжать общение».

Но Алан продолжал писать мне, а я отвечала. Мне терять было нечего, я коротала время за разговорами. В итоге он пригласил меня прогуляться по старому городу — в той части, где я ещё не была. Мне показалось это прекрасной возможностью познакомиться с городом, куда я не решалась ехать в одиночестве, поэтому согласилась. И мы встретились. Встретились прямо в подземном переходе, где кругом сновали туда-сюда люди, а около ступенек играл на гитаре музыкант.

Алан при виде меня улыбнулся. Мы видели фотографии друг друга в интернете, но мне на самом деле было абсолютно не важно как он выглядит. Я просто хотела отвлечься. В реале он оказался гораздо выше и худее, чем я видела на фото. Симпатичный брюнет с глазами, цвета шоколада и очаровательной улыбкой. Ростом я едва доходила ему до плеч. Мне стало забавно представить себя, идущую рядом с ним — такую себе коротышку, но, наверное, это смотрелось мило.

— Давай зайдём в кафе неподалёку? Я там бывал однажды.

— Идём.

Мы всё болтали и болтали, а время перевалило уже за полночь. Я была разговорчивой, как никогда, ведь он вызвал во мне доверие моментально, едва я его увидела. Его улыбка искренняя, слова простые, без подтекста, а за его поведением и жестами я наблюдала, не отрываясь.

— Пойдём покажу, где я работаю. Здесь совсем близко.

И мы пошли туда. Я почему-то следовала за ним, совершенно не опасаясь, что он окажется каким-то маньяком или придурком. Просто шла следом и всё. Не то, чтобы мне было всё равно. Но это необъяснимое к нему доверие сбивало с толку. Стало интересно чем закончится наше общение и вообще понравилась ли я ему. Мне бы хотелось снова с ним прогуляться когда-нибудь.

Зайдя в кафе, где он работал, Алан приготовил мне огромную порцию еды, которую я не сумела осилить, ведь мы только что вышли из другого заведения.

— Не хочется с тобой расставаться! — говорит Алан, и мне приятно слышать эти слова.

Так странно и дико. Я вижу его сегодня впервые, но мне так спокойно и хорошо. Я никогда не ощущала ничего подобного.

На улице начинает накрапывать небольшой дождик, и мы почти дошли до остановки, с которой я должна была отправляться к себе на квартиру.

— Может ты не будешь ехать так поздно сама и поедешь ко мне?

Я застыла. Мне не очень понравилось это предложение, хотя оно прозвучало вполне невинно и прямо.

— Мы просто посмотрим фильм и возьмём чего-то вкусного.

Я пожимаю плечами. Что мне терять? Возвращаться в квартиру, где живёт помимо меня в трёх комнатах десять человек, вообще не хочется.

Из разговора я знаю, что в съёмной квартире Алана обитает всего две девушки и парень.

— Поехали. — говорю ему, и мы садимся в трамвай.

Путь к его квартире кажется мне таким бесконечно длинным, что я начинаю сомневаться стоило ли мне вообще ехать с ним. С моей стороны это был совершенно безрассудный поступок. А я может и была наивной, но точно не безрассудной.

Выйдя из транспорта, Алан заходит в магазин за вкусностями, а я остаюсь ждать снаружи и реально подумываю о том, чтобы смыться пока не поздно. Но он выходит раньше, чем я успеваю принять решение, и мы продолжаем путь ещё минут пять пешком.

В квартире тихо, ведь в такое время все спят, а мы проходим в комнату, принадлежащую Алану. Там просторно, никаких двухэтажных кроватей и есть балкон. Мне здесь нравится. Очень уютно, но я не пойму то ли комната такая, то ли это из-за присутствия Алана.

Я редко когда ложусь спать позже десяти вечера, а сейчас глубокая ночь, поэтому меня клонит в сон ещё на середине фильма.

— Спи, не переживай. — говорит он, и я устраиваюсь удобнее на диване.

Слышу, как он заливается смехом, который кажется мне приятным.

— Господи, ты вполне можешь снять кофту, я не буду приставать к тебе. К тому же ты под ней в свитере.

— Нет мне и так хорошо. — отвечаю, хотя мне несносно жарко. Не хочу, чтоб моя ночёвка у него дома показалась ему настолько неразумной с моей стороны, как по сути и есть на самом деле.

Я никогда раньше так не поступала — не оставалась ночевать не пойми разбери где и с кем. Но я так вымотана физически и морально, что мне просто необходима эта отдушина. Такое небольшое безрассудство.

Отрабатывая смену, я впервые чувствую себя легко и непринуждённо. Даже сплетни и жалостливые взгляды сегодня не замечаю. И Давида злит то, что у меня отличное настроение.

— Пойдём гулять! — вот так предлагает он после работы.

Я фыркаю.

— У меня планы.

Но планов у меня нет, просто я вообще не хочу разговаривать с ним. Алан не приглашал меня на новую прогулку, но писал утром сообщение. Единственное чего я хочу сейчас — это продолжить с ним переписку, как только окажусь дома и смою с себя запах кухни.

— Я и не спрашиваю! Я могу что-то с собой сделать — ты же знаешь. Не выводи!

Молюсь только о том, чтобы гнев мой не вылился наружу, ведь мы стоим в ресторане, где нас слышит весь персонал, с которым придётся работать ещё какое-то время. Достаточно с меня сплетен.

Сжимаю зубы. Разворачиваюсь и ухожу, слыша вдогонку:

— Не зли меня, иначе пожалеешь! Куда собралась?

Но я игнорирую Давида. Начинаю бежать. Мне нужно сесть на трамвай, чтобы доехать до квартиры, а до остановки идти минут десять. Но я всё бегу и бегу, лишь бы не слышать больше этих мерзких слов, наполненных ядом. Что с ним такое творится? Я вообще не узнаю этого человека. Как я могла его любить? Да и любила ли? Что за пыль он бросил мне в глаза, что я никак не могла прозреть и увидеть его настоящую сущность?

Уже искупавшись, я снова возобновляю переписку с Аланом. Моё хорошее настроение осталось при мне, и всё благодаря слегка странным, саркастическим замечаниям Алана во время общения. Его ехидство я теперь воспринимаю совсем иначе, ведь познакомилась с ним вживую и понимаю, что он делает это не со зла и не для того, чтобы показать какой он умный. Просто он такой человек с юмором. И я этот юмор восприняла на ура.

Он пригласил меня в кафе на кофе. Недолго думая, я соглашаюсь. А после этого — ещё раз пригласил на прогулку. И снова в кафе. Затем в кино. Мы виделись с ним почти каждый день.

В один из последних перед отъездом, рабочих дней, я выходила из ресторана, и Алан ждал меня на выходе. Рядом с ним стояла какая-то девушка. Он уже признался мне в симпатии, поэтому я сильно удивилась появлению его подруги прямо перед моей работой. Чувство дежавю было отнюдь не из приятных. Мелькнула мысль, что моя история повторяется. Но я по факту сама не рассчитывала на любые отношения, ведь со старыми ещё не разобралась, а снова влипать в такое болото не хотелось. К тому же, я через пару дней уезжаю обратно домой и думаю, что больше сюда не вернусь. Разве что в следующем году на новую работу на те же несколько месяцев.

— Познакомься — это Мия, а это, — Алан кивает в сторону подруги. — Эстель.

— Приятно познакомиться. — сухо здороваюсь я, и мне отнюдь не приятно.

— Взаимно. — так же вяло отвечает девушка.

— Я хотел угостить тебя десертом. Ты не против сходить в кафе где-то около пляжа?

Конечно же я за. Но мне вовсе не нравится присутствие Эстель. Я отчего-то раздражаюсь и начинаю это демонстрировать, словно он приехал не предупредив, чем только сделал хуже. Алан заметно сник, но старался не подавать вид, что расстроился моим поведением.

— Ты скоро уезжаешь домой? — снова переспрашивает он, хотя знает ответ.

— Да. Через шесть дней.

— Плохо. Я тебя провожу?

— Конечно!

Мы прощаемся около квартиры, в которой я живу, и Алан обещает написать мне вечером.

Закрывая дверь, я уже понимаю, как глупо себя вела сегодня с ним. Мне становится грустно оттого, что он старался, приехал ко мне в другой конец города, чтобы просто увидеть и угостить чем-то вкусным, а я всё время ворчала на то, как устала на работе и не хотела никуда идти. Пишу сообщение, чтобы смягчить нанесённый вред нашему непринуждённому общению. Но Алан и не думает обижаться.

К моей большой радости, смен у меня нет в последние дни, но к огромному сожалению, я умудряюсь простыть. Меня знобит и чувствую я себя паршиво. Алан постоянно интересуется моим самочувствием, и я снова начинаю раздражаться его чрезмерным вниманием ко мне. Он слишком заботлив и через чур яростно говорил при последней встречи, как я ему нравлюсь. Я слышала такие слова ранее, и мне не хочется находится с ним в подвешенном состоянии. Я противлюсь симпатии к нему, и говорю, что не знаю вернусь ли когда-либо сюда. Алан собирался жить здесь долго, но мне не нравится жизнь в чужой стране. И меня вообще ничего здесь не держит, чтобы опять возвращаться. Даже если он правда испытывает ко мне привязанность — это никуда не приведёт. Мы живём в разных городах. Даже, если бы он вернулся домой — мы бы всё равно не виделись.

Так что решение я приняла твёрдое — еду домой безвозвратно.

— Ты выйдешь ненадолго? — интересуется Алан.

— Я же говорила, что болею — мне очень плохо.

— Ну пожалуйста! Всего на пол часика, обещаю!

— Ладно. Когда приедешь?

— Уже сажусь в трамвай. Буду минут через сорок.

— Хорошо.

Одеваюсь и расчёсываюсь. Мне не нравится его настырность. Я же сказала, что чувствую себя неважно, так почему он не может потерпеть со встречами до тех пор, пока не вылечусь? Понимаю, он хочет последние дни перед моим отъездом провести вместе, но у меня дико болит горло и голова. Туман в ней никак не рассеивается.

Встречаю его не очень любезно около дома, бросая холодное «привет» — такое же, как и этот осенний воздух. Очаровательная улыбка с его лица сползает. Он расстроен. Протягивает мне букетик роз и пакет с фруктами.

— Это тебе! Хочу, чтобы ты скорее выздоровела!

— Спасибо.

Становится стыдно от своего поведения. Почему я не могу вести себя нормально? Я же рада его видеть, а гостинец, который он мне преподнёс стал полной неожиданностью. Давид никогда в жизни мне ничего не приносил, когда я болела. Меня этот жест растрогал, но я спрятала истинные чувства за маской ледяного безразличия. Я не готова пускать в своё сердце другого мужчину. Просто не хочу. Боюсь, что не переживу.

Глядя в грустные глаза Алана, понимаю, что он — не Давид. Он полная противоположность ему. Алан всегда интересуется моими делами, ухаживает за мной, делится своим мнением, делает комплименты, приглашает гулять, не забывает про разные мелочи. Он даже помнит во что я была одета при первой нашей встрече! Давид никогда ничего подобного не делал, если не учитывать первые месяцы отношений. И то он просто приглашал меня гулять, но никогда особо не запоминал то, чем я интересуюсь и вовсе не был внимательным ко мне.

Глаза шоколадного цвета — искренние и добрые. Ими на меня смотрит Алан. А вот у Давида я даже уже не помню какой цвет глаз. Я точно теперь знаю, что не любила его. Скорее хотела вернуть свою самооценку после его измены. Доказать, что я могу нравится Давиду. Господи, какой же это был фарс с его стороны! Как вспомню — так вздрогну! Абсолютно ничего хорошего не осталось в воспоминаниях о нём, и я не пойму — это из-за того, что он своим скотским поведением за последнее время всё стёр, или этого хорошего не существовало вообще?

В последний день, я сидела в комнате на сумке с упакованными вещами и ждала автобус. Алан приехал. Помог мне загрузить вещи. На нём не было лица.

— Пиши мне обязательно! — но я и так знаю, что буду писать. Печально расставаться с ним. Но у нас всё равно ничего бы не вышло.

Я так сильно скучала по дому, что мне нетерпелось уже оказаться там. Это была моя самая длительная поездка в несусветную даль от родных. Но почему-то, зная что я больше сюда не вернусь, по моим щекам текли слёзы.

Глава 10

Оказавшись снова дома, я радовалась этой передышке. Мне так хорошо было оттого, что Давид остался в прошлом, словно я избавилась от тяжелейшего груза. Мне вспомнились слова моего дяди, который однажды увидел Давида впервые и сказал мне: «Только смотри, чтобы не вышло так, как с чемоданом без ручек — нести тяжело, а выбросить жалко». Я и правда тащила на себе эти отношения, но мне было трудно расстаться с ними.

Но всё наладилось, а плохое начало забываться. Алан продолжал писать, и должна сама себе признаться — я по нему скучала. Он не единожды спрашивал когда я вернусь и собираюсь ли вообще возвращаться, и я только раз дала слабину, сказав, что если бы и вернулась то только ради него. И это было правдой. Но мне становилось страшно оттого, что могу причинить себе боль заново, начав новые отношения. В сотый раз задаваясь вопросом «да и как вообще это возможно на расстоянии?», приходила к выводу, что ничего не получится.

Родители уже были в курсе, что я оставила Давида в прошлом, и их очень это радовало. Конечно же не потому, что я пережила разлуку, а потому, что они терпеть не могли Давида. В отличии от меня, папа с мамой точно знали, что он причиняем мне только боль. Они естественно были правы. И я убила впустую несколько лет вместо того, чтобы наслаждаться жизнью. Висела под колпаком контроля, терпела оскорбления и разные выходки, измены. Кто-то бы спросил меня зачем мне это было нужно, я что умом тронулась? Но я бы не сумела ответить на этот вопрос. Сама не знаю.

Когда мы только начинали встречаться с Давидом, мне снились кошмары каждую ночь. Я ужасно мучилась, не могла спать, и моя жизнь из-за этого превратилась в сущий ад. Это длилось очень долго изо дня в день, из ночи в ночь. Я до сих пор не понимаю природу этих ночных ужастиков, но когда начала отвлекаться на отношения с Давидом — они прошли. В тот момент я восприняла это как то, что именно он меня каким-то образом исцелял. Но всё дело в том, что я просто отвлекалась, больше уставала, пытаясь выкроить время на учёбу, дом и встречи. До сих пор кошмары не возвращались. Часто снилось, как я иду на встречу с Давидом, и вижу его в обнимку с другой. И эта другая смеётся надо мной, ехидно выдавая фразу «а ты думала что у него единственная?». Слишком часто я видела этот сон, но он не мог больше меня так растревожить, как предполагалось. Мне было неприятно, но безразлично.

Время я убивала за рисованием и чтением. Поскольку сейчас у меня было нечто вроде отпуска (несмотря на то, что я понятия не имела вернусь ли на работу), я растворялась в творчестве. Оно лечило душу.

— Ты что сегодня пол дня читала? — присылает мне сообщение Алан.

— Да, а что? Занималась утром уборкой, а потом читала.

— Мне кажется ты становишься зависимой от своих книг! — присылает он очередное.

Я так удивлена его реакцией, что начинаю злиться, но пока не выдаю этого в переписке.

— Я просто отдыхаю. За этим и приехала домой, разве нет?

— Да, но ты могла бы заняться и чем-то другим.

— Разве чтение книг — это плохо? Я ещё рисую.

— Просто ты целыми днями рисуешь и читаешь. По-моему — это не нормально.

— Что тогда по-твоему нормально? Шататься по клубам и пить пиво?

Я знаю, что он не любитель клубов и выпивки, но решительно не пойму чем ему не угодили книги.

— Нет. Просто разнообразь свои занятия.

— Не собираюсь. Мне нравится рисовать и читать — значит я буду это делать.

— Ясно. Просто хотел посоветовать.

И дальше он продолжает настаивать на том, что я прячусь в кокон, занимаюсь бессмысленной ерундой, вместо того, чтобы делать нечто полезное. Наше общение так сильно накаляется, что я в итоге пишу Алану: «Видимо мы с тобой слишком разные. Не хочу больше с тобой общаться», а в ответ получаю: «Что ж ладно. Тогда не пиши мне больше».

И я не пишу. Я расстроена и подавлена. Не понимаю из-за чего мы так завелись, но упрямство заставляет меня молчать и не строчить очередное сообщение целые сутки. На вторые я успокаиваюсь и не выдерживаю.

— Привет.

— Привет. — тут же отвечает Алан.

— Мы всё ещё не разговариваем?

— А ты этого хочешь?

— Нет. По-моему, мы завелись на ровном месте.

— Да. Просто ты упрямо не хотела понимать истинный смысл, сказанных мною слов. Но я тоже погорячился.

— Извини. Вспылила.

— И ты прости.

И мы снова возобновляем переписку. С каждым его словом моя уверенность остаться в родной стране и не возвращаться на ту работу, пошатывается. Я хочу вернуться. Но даже не потому, что нужны деньги, а потому что там Алан. Я не хочу бросаться в омут с головой, но в моей жизни пока нет ни стабильной работы, ни отношений, которые удерживали бы меня.

Мой отпуск должен был продлиться три месяца. За три месяца я должна была решить вернусь или нет. Но прошёл месяц, а я уже знаю ответ на этот вопрос — вернусь.

Насладившись отдыхом сполна, я снова пакую вещи. Только уже не так много как прошлый раз. Единственное, что мне очень не нравится — это то, что я буду снова жить в таком клоповнике с двухэтажными кроватями. Но, опять-таки, я еду не навсегда, а на какое-то время на подработку. Сумею как-то пережить эти неудобства. Мне никогда раньше не доводилось с кем-то делить комнату — у меня всегда была своя отдельная спальня, поэтому кантоваться в одном маленьком помещении с кучей людей мне трудно. В квартире постоянный шум — хлопают дверки на кухне, шумит вода в душе, кто-то разговаривает за стенкой, другие собираются на работу, некоторые приходит с неё. Для меня это катастрофа. Я всерьёз подумываю, если придётся оставаться на полгода, снять хотя бы отдельную комнату. Иначе я просто сойду с ума.

По приезду меня встречает Алан, тащит мои сумки, осторожно целует в губы. Он бесконечно терпелив, заботлив и нежен. Постоянно интересуется моим самочувствием, не устала ли я, хочу ли есть, пить, и тому подобное. Я начинаю оттаивать под его напором, ведь по-настоящему вижу, что он не притворяется. На Алане нет маски, чтобы понравится мне — он просто такой и есть внимательный. Мои баррикады вокруг сердца начинают рушиться.

Возвращаюсь в ресторан, где меня ждёт менеджер и показывает график работы. Я его фотографирую, а затем узнаю хорошую новость — мне не придётся больше сталкиваться с Давидом — его уволили. Вначале меня это удивляет, я всегда думала, что он серьёзно относится к работе, но как всегда ошибалась. Его выгнали за пьянство, и он постоянно приносил разлад в коллектив, то начав встречаться с одной из сотрудниц, то гуляя по ночам с другой. Он стал безбожно пить и кутить все ночи напролёт.

Я мысленно перекрестилась благодаря судьбу за то, что отвадила меня от него. Несмотря на то, что мне вначале наших отношений казалось, если я потеряю Давида, то просто умру. А теперь смеюсь и благодарю Провидение за то, что он не будет путаться у меня под ногами.

Город, в котором я работаю — маленький, и я конечно же сталкивалась с ним несколько раз. Он был то пьян, то шёл под ручку с работницей ресторана, то сам. Но всегда он вёл себя со мной отвратительно. Угрожал тем, что жизни мне не даст, клял за то, что отняла у него время, оскорблял, говорил, что я полна недостатков. И в этот раз я могла отвечать равнодушием. Даже улыбкой, чтобы позлить его. Хотя больше всего мне нравилось его игнорировать. А ещё я сказала, что у меня появился парень, поэтому мне всё равно что он за бред несёт в мою сторону. Давид сразу побледнел потом скривился так, словно увидел червяка перед собой.

— Всегда знал, что ты гулящая.

Стоит ли говорить о том, что я устала слушать эти мерзости? Он казался мне больным на всю голову, когда так себя вёл. Я всегда старалась не обращать на него внимания и вообще с ним не разговаривать, чем ещё сильнее бесила Давида.

Но у меня и правда теперь был парень — Алан. Тот, кто по кирпичику разбирал броню вокруг меня. С моих рассказов, родители сделали вывод, что Алан — прекрасный человек и мне стоит быть с ним. И я уже знала, что хочу этого. К чему всё приведёт? Никому неизвестно! В любом случае, хочу рискнуть.

Мы видимся с ним каждый день. Я часто остаюсь у него в квартире. Настолько, что даже хозяин комнаты, в которой я живу, спросил не хочу ли я переехать раз уж мне не требуется жильё. Алан хотел, чтобы я поселилась с ним, но в данный момент комнату с ним разделял его друг, который вскоре должен был уезжать. И мы уже решили, что после его отъезда — я переберусь к нему. Платить за комнату было не дорого, и я могла себе это позволить. Только, как представлю, что не придётся постоянно карабкаться после тяжёлого трудового дня на второй этаж кровати, а рядом будет Алан — то не могу дождаться этого времени.

Наконец-то, этот час наступил. Мои вещи конечно же перетащил Алан, и я потихоньку обустраивалась. С соседками я виделась редко — у нас не совпадали графики, поэтому в квартире я часто оставалась вообще одна. Поскольку в нашей комнате был балкон, я полюбила это место ещё больше.

Но в этот раз, настал черёд Алана ехать в отпуск домой. Он почти год не видел родителей и собирался уехать на две недели. Мне не хотелось оставаться самой, я так сильно успела к нему привязаться, что не представляла чем буду заниматься без его присутствия. Даже книги не могли меня отвлечь.

Как он умудрялся ждать меня целых три месяца? И вообще я удивлена, что он ждал. Его подруга Эстель оказалась действительно просто подругой. А моё недоверие базировалось на прошлом опыте с Давидом. Но в этот раз я ошиблась. Алан всегда был со мной откровенен — и это уже говорила во мне не наивность. Его глаза никогда не лгали, а поступки подкупали меня всё больше и больше. Алан заботился обо всём, что касалось меня — таскался с моими вещами, вставал в несусветную рань, чтобы провести меня на работу, хотя самому нужно было просыпаться только через четыре часа. Он постоянно приносил мне какие-то вкусности, никогда не забывая о том, что в его жизни есть я. И я чувствовала себя центром его Вселенной.

— Я после работы заскочил в закусочную — был очень голоден. Взял тебе твой любимый десерт!

— Ух ты! Спасибо тебе! — благодарно целую его в щёку.

Спустя какое-то время:

— Мия, я помню, что тебе нужно пополнять счёт на телефоне в середине месяца, но я уже это сделал так что, если хотела поваляться отдохнуть — можешь не выходить лишний раз.

Или ещё, случившаяся ситуация, которая доказывала, что Алан — самый прекрасный и заботливый человек, которые встречаются на пути очень редко.

— Мия, мне звонил друг спрашивал не хочу ли я с ним выпить, я сказал что посоветуюсь с тобой и может сходим куда-то парами?

— А как бы ты хотел?

— Мне всё равно. Можем посидеть дома вдвоём, можем вчетвером пойти куда-то.

— Давай сделаем как ты хочешь! Мне без разницы.

И на таких мелочах, но очень важных, строились наши отношения. Это действительно был не убиваемый фундамент и отличное начала. Мы всегда советовались друг с другом. Отмечали праздники вместе, защищали друг друга, и за всё время ни разу не поссорились.

Эти две недели, когда Алан уехал, проходили уныло. Но он постоянно звонил мне и писал. Порой я не могла наговориться с ним, а он каждый вечер заботливо интересовался не устала ли я? Не хочу ли я уже спать? Возможно мне и хотелось спать, но разговаривать с ним было гораздо приятнее, поэтому я и говорила.

Свободное время Алан проводил с родителями, помогал им по дому, пару раз виделся со старым другом, жившим ранее на месте, которое теперь заняла я. К Эстель я больше не ревновала и не обижалась на него. Если мне постоянно необходимо было знать кому и что пишет Давид, как общается и с кем, а он скрывал, то Алан рассказывал всё сам. Он никогда ничего не утаивал, и мне даже не хотелось выпытывать его о большем. Я просто знала, что он не из тех, кто может нагло врать. Сложно поверить, что это происходит на самом деле. Что есть такой человек и он рядом со мной. Только сейчас я начинаю понимать, что мне повезло. А мои кирпичики с бронированной стены всё рушились и рушились.

Когда он вернулся ко мне, я соскучившись нырнула в его тёплые объятия. Прекрасная искренняя улыбка Алана осветила его лицо.

— Я так скучал по тебе! — целуя меня в волосы сказал он.

— И я скучала!

Обнимаясь, мы стояли какое-то время, не двигаясь.

— Пойдём! Ты, наверное, жутко устал.

— Немного. Дорога очень утомляет.

— Да уж. Я знаю, что это такое. Почти сутки трястись в автобусе…брр.

Мы улыбаемся, и я тяну его за руку в нашу комнату.

— Ух ты! Это для меня? — удивляется Алан, а я довольная собой, киваю.

— Ты накрыла стол к моему приезду?

— Да. Так говоришь, словно я сотворила нечто грандиозное! Это же просто еда.

— Но мне так приятно! Спасибо, солнышко!

Когда он меня так называет — я сияю.

— Хочешь сразу сходить в душ? Или голоден?

— Схожу в душ, если ты не против.

— Конечно. Сделать чая?

— Нет, не нужно. Ты же после работы и готовилась — тоже устала. Я выпью просто воды. Я мигом!

Алан берёт вещи, чтобы переодеться и скрывается в ванной. Я рада, что сумела сделать ему приятно, ведь понятия не имею как ещё можно его отблагодарить за всё то, что он делал и продолжает делать для меня. Стол с разными блюдами кажется сущим пустяком. Ради его благодарной улыбки я готова хоть каждый день накрывать ему стол с любимыми блюдами.

Эти расставания-встречи делали наши отношения только сильнее. И в этот раз, они на самом деле были чистыми, крепчали, подпитывались только приятными словами и делами.

Глава 11

Я сменила работу. Платят здесь больше, обязанности ничем не отличаются. Моя жизнь круто изменилась после приезда. Я словно пробудилась из дрёмы, где меня по началу преследовали кошмары во снах, а позже в реальности. И в реальном мире мне создавал их Давид, которого я выбрала сама себе в спутники давным-давно. Но могу теперь вздохнуть с облегчением — он больше не пишет и не звонит. Не знаю уехал ли он или остался, да и какая вообще разница? Я так счастлива с Аланом, что до сих пор не могу поверить в это.

Он бесконечно терпелив, обходителен и нежен. Я получаю от него подарки на праздники и цветы просто так. Не то, чтобы это было для меня важным, но это доказывает насколько Алан ко мне внимателен. Он всегда дарит именно то, что я некогда хотела. Месяц назад мы болтали о всяком-разном, и я случайно обмолвилась что хотела бы прочесть одну книгу, но я и подумать не могла, что он это запомнил, и спустя столько времени купил мне именно её!

Я второй раз за год простыла, и не могла встать с постели. Меня знобило и полностью сел голос. Алан постоянно работал, но когда возвращался со смены, всегда делал мне чай и приносил фрукты.

В этот раз я подхватила ангину и никак не могла прийти в себя. Мне пришлось проваляться дома на больничном две недели потому что голос никак не возвращался, а на работе мне требовалось общаться с клиентами. Когда я наконец вышла в свет, трудно было нырнуть обратно в трудовое русло, но я справлялась. Поддержка Алана значила для меня очень много. На прежней моей работе был неплохой шеф, но паршивый коллектив, а на этой из коллектива была только ещё одна девушка, зато не очень хороший хозяин кафе. Точнее хозяйка. Отец прикупил ей бизнес, в котором она совсем ничего не понимала. Её подход к своей работе выглядел до нелепости смешно. Она не могла даже посчитать себестоимость блюда и придумать на него цену. Иногда она спрашивала моего мнения о том, как лучше поступить, чтобы увеличить продажи, и я подсказывала ей из жалости, но весьма деликатно. Она была глупа, как валенок. Блондинка, которая раньше никогда сама для себя не делала бутерброды занялась гастрономией… тот ещё цирк.

Из дня на день становилось только хуже, и владелица срывалась на мне. Обязанностей у меня было слишком много, а если день выдавался насыщенным, то я и вовсе не всегда успевала всё сделать. Она делала вид, что помогает, но по факту только мешала. Про себя я думала, что логично, раз она никогда в жизни палец о палец не ударила, то как она должна справляться с бизнесом. Но её постоянное вмешательство в мою работу делало её сложнее. Она бралась за уборку — бросала её на пол пути, тут же хваталась за мытьё тарелок после клиентов — так же оставляла половину на потом. Кофе машину и вовсе умудрялась загрязнить ещё больше, вместо того чтобы помыть. Мне приходилось переделывать её работу заново. Я вначале усердно старалась, молчала о том, что мне легче самой справляться, но когда она становилась нервной из-за отсутствия клиентов, срываясь на мне, я могла огрызнуться. Многие сказали бы: «ну она же хозяйка — это её бизнес, а ты обычная работница», но это моя жизнь, и я не хочу портить свои нервы на такую бездарную хозяйку.

Как ни странно, после моих вспышек она умолкала, ведь на такие гроши никто не хотел идти работать. В основном за все обязанности сразу брались только эмигранты, получая сущие копейки. И выбора особо у них не было. Поскольку я была в этой стране чужой — то и вариантов работы оставалось не много. Я могла выбрать только повара, кассира, официантку или уборщицу. Здесь же, я должна делать всё из вышеперечисленного.

Алану было меня жаль и он не хотел, чтобы я особо себя загружала, набирая лишние часы. Я этого и не делала, ведь в деньгах не нуждалась — просто жила, платила за квартиру, иногда продукты (в основном Алан покупал всё сам, настаивая на этом). И мне хватало на обычные повседневные вещи.

Когда я оставалась в комнате одна, на меня периодически накатывала грусть. Слёзы лились по щекам, и я их даже не утирала. Я не знала что мне дальше делать со своей жизнью. Теперь я бы ни за что на свете не бросила Алана, которого начала любить так постепенно и спокойно, словно это и было предписано свыше. Но терпеть эту мегеру на работе больше не оставалось сил. Скоро я снова должны была поехать домой, ведь близилась зима — сезон, когда работы мало и шефы часто дают отпуска. В этот раз я не собиралась надолго оставаться дома, ведь теперь у меня был он. А с другой стороны, я даже не понимала на какую работу мне рассчитывать по возвращению.

— Ты не вернёшься в кафе после приезда? — спрашивает меня Алан, обнимая за плечи.

— Я бы не хотела, но и увольняться не хочу, чтобы не испортить себе репутацию. Городок слишком маленький, а это уже вторая моя работа за короткое время.

— Понимаю. Всё будет хорошо, слышишь? Я помогу тебе найти работу, Мия! Главное — я с тобой! К тому же, ты не обязана терпеть все унижения.

— Здесь дорогая жизнь. Я не могу сидеть без работы, соответственно — не могу уволиться сейчас. Сбережений у меня нет, а чтобы найти новое место они необходимы, ведь понадобится какое-то время для нового старта.

— Ерунда! Я помогу тебе! Мы же одно целое!

Благодарно обнимаю его в ответ, и в очередной раз замечаю, что в нашей паре всегда упоминаются слова только «мы», «нас». И это так прекрасно, что я теперь совсем не понимаю как могла встречаться с кем-то до него. Все ухаживающие за мной парни кажутся пустыми, бесчувственными эгоистами. Особенно Давид, на которого я потратила самое драгоценное своё время. Но есть всего лишь один плюс из моих несчастных отношений с бывшим — если бы не он — я бы не сделала документы и не приехала сюда. И дело не в заработке. Я бы тогда не встретила своё настоящее счастье — Алана.

Поездка домой была не очень длительной. Я никак не могла наобниматься с мамой, наобщаться с папой. Постоянно гладила нашу любимую длинношерстную кошку. Наша собака Юта почти меня не узнавала, что не удивительно.

Моя поездка выпадала на день влюблённых и мне становилось грустно оттого, что я могла бы отметить праздник вместе с Аланом, а вместо этого сижу дома одна. В смысле без пары.

С полной уверенностью, что проведу этот день уныло, я иду готовить для себя чай. Моё занятие прерывает звонок мобильного. Глядя на экран понимаю, что звонит незнакомый номер, а я редко отвечаю на такие звонки. К тому же мало кто знает, что я вернулась на какое-то время, но почему-то в этот раз отвечаю.

— Добрый день. Это курьер. Я буду у вас через час, если так удобно!

Ничего не понимаю, думая, что он ошибся, переспрашиваю кому он звонит.

— Вы ведь Мия?

— Да.

— Тогда у меня для вас посылка. Так через час будет удобно?

— Да, я буду дома.

— Отлично. Позвоню вам, когда буду подъезжать.

Мы разъединяемся. Понятия не имею кто и что мог мне прислать. В голову приходит хоровод разных мыслей, и я не замечаю пролетевшего времени. Курьер перезванивает, а я выхожу его встречать.

— Добрый день! Распишитесь, пожалуйста!

— Добрый день. А что за посылка хоть?

— Валентинка.

Я подписываю листок, который он мне протягивает, но до сих пор ничего не понимаю.

Он скрывается за задней частью машины, и когда появляется — я ахаю! Курьер несёт мне огромного размера сердце, выложенное нежнейшего розового цвета розами. Он протягивает мне букет с улыбкой на лице, я его принимаю, прощаюсь и вдыхаю сладковатый аромат цветов. Вхожу в дом и вытаскиваю открытку, воткнутую рядом с цветами.

«Я люблю тебя, родная, и очень скучаю! Алан.»

Моё сердце начинает выбивать быстрый ритм, и я прикрываю глаза от накативших эмоций. В этом букете несчётное количество роз! Он прекрасен!

Тут же звоню Алану и горячо благодарю за подарок, а сама чуть ли не плачу от умиления. Никогда в жизни не получала подобных сюрпризов! Он понятия не имеет насколько для меня важно его внимание, и никак не могу привыкнуть к тому, что существует такой замечательный мужчина, совсем не похожий на остальных, встречавшихся на моём пути.

Мой день прошёл вовсе не так печально, как я думала вначале, и всё благодаря ему. Мне бы тоже хотелось сделать что-нибудь приятное в ответ, но даже моей фантазии в данный момент не хватило, чтобы осуществить этот замысел на расстоянии.

Мы проболтали почти весь день, ведь у Алана был выходной, а мне особо не было чем заняться. Мама работала, папа тоже, и я половину дня сидела одна в доме. Алан скрасил мой день, как и все предыдущие.

Спустя короткое время, проведённое дома, я вернулась обратно. Я безумно скучала по дому и за родителями, но по Алану тосковала не меньше.

Меня ждала новость о том, что моя хозяйка не знает как меня вписать в график, ведь работы очень мало, чему я очень обрадовалась. Её отец — тот, который купил бизнес для дочери, пригласил поработать в его магазине пока не потеплеет и не будет больше клиентов, но платить хотел меньшую сумму в месяц. Я отказалась с чистой совестью, посчитав такой поворот событий везением. Правда теперь мне предстояло найти новую работу. Я сказала, что буду ждать, когда откроется сезон, а сама и не думала возвращаться в тот дурдом, владелицей которого являлась эта глупая блондинка, не знающая счёта деньгам.

Алан специально взял выходной, чтобы провести день моего приезда вместе. Точнее приехала я ночью, а следующий день мы могли отдохнуть вдвоём. Мне очень нравилось, когда он был дома, а наши выходные совпадали, и он, по всей видимости, тоже был доволен такому времяпрепровождению, ведь стремился подстраивать свой график под мой.

— Давай сходим в кафе на вкусный кофе с десертом?

— Мы не можем, я же сейчас безработная.

— Вот и отметим такое удачное завершение твоей каторги!

— Да, но я не могу тратить остаток денег на походы в кафе.

Алан очаровательно мне улыбается и обнимает крепче.

— Ты вместе со мной и ты — моя девочка, поэтому я веду тебя в кафе.

На этом наш разговор был окончен. Я нарядилась в платье по такому случаю, и мы направились в кофейню, где готовился самый вкусный кофе.

Я рассказала ему немного о моих отношениях с братом, который не всегда вёл себя ответственно и примерно. Он более подробно описал свою жизнь в общежитии, когда ещё учился. Я очень гордилась им, ведь с первых, произнесённых им слов, сразу можно было понять, насколько он умён и сообразителен.

У Алана были одни достоинства, а недостатков я практически не замечала, ведь они казались настолько ничтожными, что терялись за хорошими поступками. Я не устану перечислять их ему и самой себе, всё крепче и крепче утверждаясь в мысли, что лучше него никого нет. Заботливый, внимательный, умный, красивый, проявляет уважение, тревогу, делает приятные сюрпризы (и дело не в подарках, а в его отношении ко мне). Он считает важным, чтобы я была довольна, а я стараюсь угождать ему. Я счастлива, что не понаслышке теперь знаю что такое идеальные отношения. Мы с ним не ссоримся. Вообще. Мы можем препираться по какому-то мелкому поводу, но спустя минуту тут же извиняемся друг перед другом, если погорячились. Мы поддержка друг для друга. И ни мне ни ему больше никто другой не нужен. Это великолепно!

Глава 12

Наша соседка решает съехать с квартиры вместе со своим парнем, поэтому нам становится слишком дорого на троих платить за жильё, и мы подыскиваем варианты, чтобы перебраться. Алан тут же предлагает искать отдельную квартиру, где мы будем жить только вдвоём. Это настолько заманчивая идея, что я соглашаюсь. Конечно, платить за неё мы будем больше, чем за комнату, но не настолько, чтобы не потянуть эти дополнительные расходы.

В итоге мы находим вариант в самом центре города, где Алану будет очень близко до работы. Мне пока что всё равно какой район мы выберем, ведь работы пока у меня нет. Но новое место нашего обитания выглядит очень здорово — по-современному выделанные кирпичом стены, деревянный декор, техника вся новая и блестящая. Есть даже электрический камин, добавляющий уюта помещению. Мне здесь очень нравится, а арендная плата не превышает наши возможности, что странно для квартиры в самом центре.

Мы перевозим огромное количество вещей со старой квартиры за три ходки, и я начинаю их раскладывать. Поскольку раньше нам приходилось делить ванную ещё с тремя людьми, то сейчас, наполняя ящики своими вещами — они остаются полупустыми. Я с огромным удовольствием справляюсь с распаковыванием в то время, как Алан делает это нехотя.

— Я всё сделаю сама, а ты отдохни! Мне нравится возиться с вещами.

— Спасибо. Лучше сделаю нам чая. Хочешь?

— Да, с лимоном.

— Хорошо.

Он готовит чай, разогревает пиццу, а я заканчиваю с уборкой коробок и пакетов. Заталкиваю их все в один, и ставлю около входной двери. Алан подходит ко мне, обнимает за плечи и целует в висок.

— Спасибо, что сделала всё!

— Ерунда. Тебе пришлось три раза мотаться туда-сюда, чтобы всё перевезти.

— Ага, и осмелюсь заметить — в основном твои вещи.

Он улыбается сейчас так же, как тогда, когда я пыталась втиснуть в шкаф свою одежду, которой оказалось слишком много.

Я пожимаю плечами.

— Ну — я же девушка!

— Знаю-знаю. Если не будет хватать места на твои платья, можешь забрать у меня ещё одну полку.

— Спасибо, милый!

— Я люблю тебя, Мия!

Мысленно я таю от его слов, но снаружи не показываю этого. Он несколько раз уже признавался мне в любви, но я всё не желаю скидывать свою броню, хоть и люблю его уже какое-то время. И даже сама себе наконец в этом призналась. Но я до сих пор боюсь снова пережить тот кошмар, который переживала с Давидом. Он пытался тогда манипулировать мной, зная, что я его люблю. Сейчас мне самой кажутся собственные действия неправильными и глупыми, поэтому я повторяю ему слова:

— И я люблю тебя, Алан!

Он не ожидал от меня такого откровения, хотя наверняка тоже знал о моих чувствах, ведь скоро будет два года как мы вместе!

Алан смотрит на меня абсолютно счастливыми глазами. Он так долго добивался меня, находил ко мне подход очень осторожно и бережно подступался. И он знал почти всё из того, что произошло между мной и Давидом. Но Алан вытерпел мои заскоки, нашёл способ убедить меня в том, что не все мужчины одинаковы. За два года между нами не происходило ссор и было полное взаимопонимание. У нас были схожие характеры, привычки. Мы любили вместе посмотреть фильмы дома, поесть пиццу, приготовить вместе ужин, заниматься уборкой. И нам всё это удавалось легко, ведь зачастую мы делали любые дела вместе. Конечно если позволял график. Мне было необходимо устроиться на стабильную работу, ведь теперь будет немного больше затрат на квартиру и счета, и я должна была завтра поехать на собеседование. Хотя там мне тоже обещали только временный заработок.

В этот раз мне снова досталась работа на кухне, которую я едва терпела. Мама однажды говорила мне, что повару нужно любить своё дело, иначе он просто его возненавидит. Я ещё не настолько долго работала на кухне, чтобы возненавидеть её, но уже отчётливо понимала, что это последнее место, где я бы хотела работать. Но делать нечего — деньги нужны, а вариантов в чужой стране не так много, как хотелось бы.

Первые рабочие дни я общаюсь с су-шефом, и делаю вывод, что он неплохой человек. Здесь мне часто встречались лицемерные люди, а некоторые открыто проявляли неприязнь, но такого доброжелательного человека мне ещё не доводилось встречать. Он терпеливо всё мне объясняет, показывает, ведь я по факту не являюсь поваром, а он настоял на том, чтобы я попробовала себя именно в этой роли. И у меня получается. Но я предупредила, что уйду, как только подыщу лучший вариант, ведь кухня — это не моё! Я не являюсь специалистом и у меня нет высшего образования повара, на что су-шеф только улыбался и говорил, чтобы я не делала поспешных выводов, ведь он даёт мне шанс работать в самом престижном заведении города! И если я кому-то буду говорить где работаю, то несомненно это можно будет произносить с достоинством, но я не чувствую той радости, как чувствовал бы человек, действительно интересующийся готовкой.

Поскольку работать где-то было необходимо, я старалась свыкнуться с мыслью, что теперь моё место — кухня. И так протекли не те две недели, на которые я обещала остаться попробовать, а уже полгода.

Алан всячески меня поддерживал и ему было меня жаль, ведь приходилось возвращаться после смены в час ночи, отработав минимум тринадцать часов в душном помещении.

Близилась осень, когда выбор вакансий сужался к минимуму, поэтому я послушно оставалась трудиться в этой неприятной для меня сфере. И признаюсь — это адски тяжело! Половина дня проходит в суете, приготовлении, выполнении заказов, а вторая половина — в уборке, выдаче блюд и сотворению заготовок на следующий день. К этому приплюсовать невероятную жару, ведь работают духовки, плиты, и ещё длительное время на ногах — получается весьма утомляющая картина. Я уставала невероятно. Порой у меня так сильно болели ноги, что я не могла добраться до остановки за привычные десять минут, останавливаясь каждые две минуты, чтобы помассировать задеревеневшие ноги. Ехать до дома мне было далеко, а от трамвая идти — ещё дальше. Общее время на то, чтобы добраться у меня занимало полтора часа. И когда я только шла на работу — было вполне сносно, но после тринадцати часов тяжёлого труда, мне предстояло закрыть смену в полночь, час ехать трамваем и полчаса идти от него к дому… В общем, в трудовой сфере — это были адские дни. Хорошо, что личная жизнь возмещала весь ущерб, нанесённый моим нервам в ресторане.

Алан был бесконечно внимательным, постоянно помогал по дому. Когда у меня был выходной — я заходила к нему на работу, чтобы поднять ему настроение — и это всегда срабатывало. Он был так рад меня видеть, словно я делала нечто уму непостижимое, придя к нему в кафе. Мне нравилось приносить ему домашнюю еду для перекуса, и он делал перерыв, когда я заглядывала. Хотя в дневное время все люди отдыхали на пляже, а его кафе находилось в центре старого города, клиенты иногда заходили. Долго просидеть с ним не всегда удавалось, но когда посетителей было мало, я его дожидалась до самого закрытия, и затем мы вместе отправлялись домой.

У меня было много увлечений, но я всегда предпочитала им Алана. Мне было приятно находиться с ним рядом, делать приятные мелочи и проявлять заботу по отношению к нему, ведь он всегда при любом случае делает тоже самое. Я всё никак не могу к этому привыкнуть. Говорят к хорошему быстро привыкаешь, но не в этом случае. Видимо сказываются нанесённые в прошлом обиды, и я постоянно жду какого-то подвоха на уровне подсознания.

Одни дни сменяются другими. Мои мысли о том, что я буду делать дальше с собственной жизнью и где стану обитать — потихоньку испаряются. Я перестаю об этом думать только потому, что ни я, ни Алан понятия не имеем как сложиться в дальнейшем. Мы оба хотим жить в родной стране, но пока что наши решения не окончательны и размыты, и мы просто плывём по течению.

Настаёт сентябрь, и у нас двоих наступает время отпуска. Мы решаем поехать вначале к нему в город, чтобы познакомиться с родителями, а затем — ко мне с той же целью. Повстречавшись два года, мы ещё не виделись вживую с родителями друг друга. Я ужасно переживаю — вдруг не понравлюсь его маме и папе, но Алан уверяет, что всё будет в порядке.

— Моя мама уже тебя любит, поверь!

— Всё равно нервничаю. — говорю ему, глядя на мелькающий за окном автомобиля пейзаж.

Мы едем на машине Алана, которую он купил не так давно, как только получил права. Мне так комфортно с ним находиться в одном салоне, и я так им горжусь, что невольно бросаю взгляды на его сосредоточенное лицо, следящее за дорогой. Я любуюсь. Поверить не могу, что этот мужчина рядом со мной.

Я очень люблю находиться в дороге. Раньше мы ездили с родителями на море отдыхать, и я всегда радовалась самой поездке не меньше, чем пребыванию на отдыхе. Это случалось раз в год, и мне было вовсе неважно куда мы поедем и насколько там будет хорошо. Песочный пляж, необъятные водные просторы — всё, что нас интересовало. Мы всегда жили довольно скромно, и не могли себе позволить поездку далеко или за границу, поэтому ограничивались ближайшими городами, где были пляжи, а цены на жильё не превышали наши возможности.

Сейчас я наслаждалась поездкой почти так же, как и ранее, разъезжая с родителями.

Нас встретили мама Алана — Нэли и отец — Джаред. Они расцеловали меня в щёки, и я немного расслабилась от тёплого приёма. Я всегда была немного застенчивой, и боялась сказать что-то лишнее, чтобы не портить впечатление о себе. Не знаю что эти люди обо мне подумали, но моя тревога постепенно развеялась.

В домашней обстановке, в привычном для Алана кругу, я видела его впервые, и мне очень понравилось, что на его лице читалось расслабление и спокойствие. В чужой стране, постоянно трудясь как пчелы, мы не могли себе позволить расслабиться — да это и не получалось. Зато дома, его лицо приобрело такое умиротворение и радость, что Алан стал выглядеть ещё моложе своих лет. Я увидела того беззаботного ребёнка, вокруг которого суетились родители, и мне эта картина показалась очень милой. Он вовсе не был маменькиным сынком, как говорят. Просто я увидела его в другой среде.

Неделя пребывания у его родителей подошла к концу. Несмотря на то, что мы неплохо общались с Нэли и Джаредом, я вздохнула с облегчением, ведь боялась сделать что-то не так. К тому же, теперь мы направлялись домой ко мне, а я невероятно соскучилась по родным, которых за последние два с половиной года видела всего несколько раз. Меня это осознание очень печалило. Я не могла почувствовать себя полноценно счастливой, будучи так далеко от близких.

По пути мы болтали и дурачились, периодически останавливаясь размять затёкшие ноги и перекусить.

— Держи! Я купил тебе любимый сок! — протягивает мне Алан, возвращаясь от придорожного кафе к машине.

Я с благодарностью принимаю бутылочку, а в голову закрадывается новое осознание. Мы с Аланом не используем приторно-сладкие словечки, чтобы называть друг друга определёнными прозвищами. В нашем словарном запасе, используемом друг для друга существуют только слова «милый», «любимая», «солнышко» и тому подобное. Когда я встречалась с Давидом, его речи постоянно скрашивались этими словами, которые как оказалось произносились для галочки — «пупсик», «рыбка», «зайка». Это шаблоны, по которым общаются подростки, не думающие о будущем, а просто проводящие время вместе и вместе тусующиеся.

В нашей паре с Аланом, я только сейчас понимаю насколько пустые те слащавые слова, и как важны эти нежные обращения в виде «любимой», в которые заложен именно тот смысл, с которым они произносятся. Если он обращается ко мне «любимая» — значит так и есть — он меня любит.

— О чём задумалась, родная? — обнимая меня за плечи спрашивает Алан.

Мысленно делаю ещё одну отметку на том, что Алан постоянно доказывает свою любовь и привязанность такими простыми вещами как прикосновения! Вот сейчас он просто меня обнял, в другой раз — убирает прядь волос за ухо, ещё иначе — набрасывает мне на плечи куртку, чтобы я не замёрзла. То есть — всегда ищет повод коснуться меня. Чего, опять-таки, не происходило между мной и Давидом. Тогда были — просто поцелуй, просто слова, и никакого подтверждения им. Нужно быть слепой, чтобы этого не заметить! Но я не замечала. Просто я — доверчивая и добрая… И ещё — никогда не думала, что люди могут поступать так жестоко.

— Да так. Просто подумалось о том, как мне с тобой хорошо. — обнимаю его в ответ, и мы, садясь в машину, продолжаем путь.

Мои родители встречают нас тепло. Несмотря на то, что мама и папа так же не видели вживую Алана — они уже прониклись к нему симпатией за все те поступки, которые он успел сделать за два года. И естественно, они видят как он со мной обращается. Мама постоянно бросает осторожные взгляды на нас, сидящих рядом. Алан снимает соринку с моего лица, затем дарит мне улыбку, берёт нежно за руку, старается понравится родителям, помогает разносить посуду за обеденный стол. Он делает это всё непроизвольно, что только добавляет ему плюсов. Просто он привык быть таким внимательным. Так его воспитали. Папа с мамой замечают как Алан смотрит на меня, видят его уважение ко мне и любовь. А если я счастлива — для них большего и не нужно! Они уже любят человека, держащего меня за руку, ведь я чувствую себя радостно и хорошо в данный момент именно из-за него.

Когда Алан уходит готовиться ко сну в мою комнату, меня останавливает папа словами:

— Я впервые вижу в твоих глазах такой счастливый блеск!

И он абсолютно прав. Не знаю как отражается моё счастье внешне, но я наверное, впервые чувствую себя счастливой, где рядом наконец — правильный мужчина.

Глава 13

— Ты точно хочешь остаться на две недели дольше? Я буду скучать! — в очередной раз интересуется Алан.

— Да. Неизвестно когда я снова попаду домой. Мне недели совсем мало.

— Понимаю.

Алан собирался возвращаться домой в свой город на пару дней, а затем выдвигаться обратно за тридевять земель. Через две недели я обещала последовать за ним.

Мне было ужасно тревожно отпускать его самого за рулём в такую даль, но выбора особо не было. Случайных попутчиков тоже опасно брать с собой, поэтому я просто просила его во время остановок мне звонить.

Путь был далёким. Алан останавливался каждые пару часов и сразу же звонил мне. Я пыталась найти себе какое-то занятие, пока родители были на работе, чтобы не так сильно переживать, а ближе к вечеру, когда он позвонил и сказал, что уже дома, я выдохнула с облегчением. На пару дней можно немного расслабиться, а потом Алана снова ждёт дальняя дорога.

Как обычно бывает дома, дни пролетают один за другим со скоростью ветра. Алан уже несколько дней как вернулся и работает, а я вскоре последую за ним. Сегодня чувствую себя подавлено. Мне хочется съесть запечённую курицу, и посоветовавшись с родителями, мы решаем пойти и купить готовую, чтобы не заморачиваться с приготовлением.

Придя домой мы налетаем на еду, и я с удовольствием уплетаю почти две полные порции курицы с картофелем. Ощущаю неимоверную слабость, хотя сегодня мы с мамой почти ничего не делали по дому. Время приблизилось к вечернему, и родители разбрелись по комнатам смотреть телевизоры, а я направилась к себе. Меня начало тошнить от количества съеденного или от того, что курица была не свежей. Выползаю из спальни и вижу, что мама тоже вышла налить себе воды из фильтра.

— Что-то мне тошнит от этой курицы. — замечает мама, и мы обе делаем вывод, что еда была не первой свежести.

Мы мучаемся ещё половину следующего дня, а я жалуюсь Алану, что отравилась вместе с мамой. Он нам сочувствует и спешит на работу.

День проходит в неприятных ощущениях, но маме вроде полегчало, а я всё никак не могу прийти в себя. Погружаюсь в мысли и думаю о том, как Алан уже не единожды намекал, что провёл бы со мной остаток своей жизни, но делать свадьбу не хотел. Просто расписаться и всё. Я начинаю обдумывать этот вариант и понимаю, что наверное ничего против не имею.

Раньше мне хотелось красивую свадьбу, как любой другой девушке, но я всегда понимала, что наши денежные средства этого не позволят. Хотелось пригласить всех родственников, которых у меня много и я бы всех собрала по такому поводу, но видимо этому не бывать. Я почти смирилась с пришедшей мыслью и готова была согласиться на обычную роспись без торжества. Годы шли, и мне уже исполнилось двадцать пять, поэтому глупо было тянуть. Мы оба были уверены, что больше нам никто не нужен.

На следующий день мне наконец-то лучше, и я решаю съесть еду посытнее, чем позволяла себе вчера. Наседаю на небольшую порцию тушёной капусты, а спустя пять минут понимаю, что поспешила с нормальной едой. Меня снова тошнит, да так, что боюсь не удержать съеденный завтрак. Стараюсь немного посидеть на стуле, но тошнота усиливается, и в итоге вскакиваю в ванную комнату, где меня рвёт.

Остаток дня есть не хочется, хотя тошнота сразу же прошла. Алан в панике, переживает за меня, но я его уверяю, что со мной всё в порядке.

Вечером, когда он возвращается с работы и звонит мне — мы разговариваем долго.

— Послушай, Мия…

— Да?

— Ты не беременна?

— Нет, ты что!?

— Ну просто тебя тошнит уже несколько дней, а сегодня совсем было плохо.

— Говорю же — это всё дурацкая несвежая курица! Маме же тоже было плохо.

— Да, но всё-таки. К тому же ты говорила, что ей лучше, а тебе нет.

— Ну всё равно это маловероятно. Женщины ведь всегда это чувствуют. Ну я где-то читала об этом.

— Ладно. Но может купишь тест?

— Да зачем, Алан?

— Чтоб я успокоился. А то я почти уверен, что ты беременна.

— Ладно. Но увидишь, что ты ошибаешься.

Странно, что он так об этом говорит. Он немного взволнован, но мне самой не следовало вдаваться в подробности и рассказывать о своём состоянии.

Я хочу, чтобы он успокоился и не нервничал. Поэтому иду в аптеку на следующий день и покупаю несколько тестов, обещая сразу же их сделать. У Алана выходной день и он хочет висеть на телефоне, но мне неловко, и я переубеждаю его положить трубку. Он нехотя слушается, а я готовлюсь к необходимости ждать десять минут, чтобы проявился точный результат. И уже на первых минутах понимаю с первого теста, что он показывает две полоски.

Я тупо уставилась на тест, не веря своим глазам, и пошла в ванную повторить его. Алан постоянно писал сообщения, но пока я не сделала второй — не отвечала. У меня тряслись руки от волнения, и я даже не могла воспринимать ситуацию без тумана, образовавшегося в голове после первой попытки. Минуты текли, и второй тест показал положительный результат. Я поморгала, но вторая полоска никуда не исчезала. Я вскочила с места в таком волнении и радости (хотя мы не планировали ребёнка), что на мгновение забыла о телефоне, который постоянно светился и звонил.

Взяла его в руки, сделала фотографию двух полосок и выслала Алану. Не дожидаясь ответа — тут же позвонила.

— Я выслала тебе фото. — не зная как начать разговор и как ему это сказать, ведь я сама не могу поверить, замолчала.

— Вижу. Ты беременна — я же говорил! — Алан был взвинчен, но похоже рад. — Боже, мне так страшно! — признается он, спустя мгновение.

— Мне тоже.

— Знаешь, теперь я всю жизнь буду помнить твою фразу «женщины всегда это чувствуют». — смеётся он в трубку, но я ощущаю даже через тысячи километров, что он напряжён.

— Поверить не могу.

— Да, я тоже. Поберегись там и сходи к врачу.

— Мне сразу нужно сказать родителям.

— Скажи конечно! Жаль я не рядом. Мы должны держаться за руки и сказать об этом вместе.

— Да. Ты позвонишь своим родным?

— Как только осознаю то, что только что произошло. Дай мне пять минут!

— Конечно! — я немного боюсь, что всё слишком неожиданно и Алан вовсе не хотел чтобы так получилось, но решаюсь спросить: — Ты не очень рад, да?

— Что ты! Я рад! Просто мне теперь необходимо подумать более усердно о том, как обустроить нашу жизнь. Будет немного труднее, чем прежде, но мы справимся. Ты приедешь ко мне, но естественно не будешь больше работать, а я постараюсь брать больше смен. Просто нужно чуть-чуть поразмыслить как поступить.

— Может мне на период беременности остаться дома, чтобы не быть тебе обузой?

— С ума что ли сошла? Мы должны быть вместе! И ещё…надо расписаться. Не хочу, чтобы ребёнок родился вне брака.

— И я не хочу. Давай постепенно решать эти задачи. А то я сама не могу прийти в себя.

— Конечно, солнышко! Я люблю тебя!

— И я люблю тебя, Алан!

На этом мы прощаемся, но позже переписываемся довольно долго. Он моментально превращается в ещё более заботливого мужчину, говоря, чтобы я не голодала больше и ложилась раньше спать. Ведь теперь мне придётся думать не только за себя, но и за маленькую, зародившуюся внутри меня жизнь!

Папа ещё работает, а мама сидит у себя на кровати, разбирая какие-то бумаги.

— Мне нужно с тобой поговорить, мам! — мне уже перевалило за двадцать пять, а я всё равно чувствую себя очень неловко.

— Конечно, моя хорошая!

Я присаживаюсь рядом с мамой.

— Я думаю, что скоро ты станешь бабушкой.

Мама откладывает бумаги и расплывается в такой довольной и широкой улыбке, которую я у неё не замечала никогда.

— Ты уверена?

— Думаю, что да. Я сделала тест, но хочу сходить ещё к врачу.

На маминых глазах появляются слёзы и она крепко меня обнимает.

— Как я рада! Пусть это будет правдой!

Она так давно хочет внуков, но сильно переживала, что они появятся от Давида, чего слава богу, не случилось.

— Нужно сказать папе и брату.

— Да, обязательно! Как только придут. Они вместе чинят чью-то машину.

Спустя пару часов, я говорю папе, что вскоре он будет дедом, а брат — дядей. Они оба довольны и обнимают меня. Я созваниваюсь с рекомендованным доктором, записываюсь на приём на понедельник. Остаётся ждать всего день, и я так волнуюсь. Никак не могу воспринять эту новость — она кажется нереальной, будто это вовсе не я жду малыша. Меня больше не тошнит, но на курицу и капусту смотреть я не могу.

Когда настаёт день приёма у врача, я жутко нервничаю. А что если тест показал просто какое-то отклонение, а вовсе не беременность? Выбрасываю глупые мысли и вхожу в кабинет. Женщина-врач меня осматривает и говорит, что мой срок уже девять недель, и мне необходимо сдать различные анализы, чтобы убедиться в том, что всё хорошо. Со мной ходила мама и ждала в коридоре. Когда я вышла, она вскочила с кресла, в котором ждала и спросила как я.

— Всё хорошо. Срок девять недель.

— Я буду бабушкой! Бабушкой!

Мама меня обнимает и я снова замечаю в её глазах слёзы радости. Домой мы решаем прогуляться пешком, хотя идти довольно далеко. Погода просто прекрасная — ясное небо, светит ещё тёплое солнце. По пути мы разговариваем о разных мелочах, и я в сотый раз спрашиваю маму как она познакомилась с папой. Мне очень нравится эта история, хотя она вовсе не такая романтичная, как представлялось бы со стороны другими людьми. Мама говорит, что вначале не замечала отца, а когда он начал её добиваться — то и вовсе проявляла неприязнь. Отец старше мамы на семь лет, но это не помешало им пожениться и жить счастливо, а в итоге у них появились мы с братом.

День близился к вечеру, и я уже успела переговорить с Аланом раза четыре за сегодня, но ему было всё мало. Мне стало немного жаль, что на него свалилась такая новость, когда он находился совсем один за тысячи километров от дома и от меня. Алан привык принимать всё близко к сердцу и просчитывать каждый свой шаг, а сейчас всё случилось спонтанно и неожиданно, что выбивало его из колеи. Трудно поддерживать друг друга на расстоянии, но когда мы разговариваем будь то в реале или по телефону, нам обоим становится легче. Мы чувствуем поддержку и знаем, что всё будет прекрасно так или иначе.

Моё пребывание дома заканчивается. Я сдала все необходимые анализы и оставалось только стать на учёт к доктору, когда приеду к Алану. Я думала как же это будет происходить, ведь страховки у меня нет, поскольку на работу я не вернусь. Трудиться и носить тяжести по тринадцать часов в день — это уже не для меня. Мы договорились записаться на приём к платному специалисту.

Я решила в этот раз лететь самолётом и весь путь в моём животе порхали бабочки. Когда я смотрела в иллюминатор и на простёршийся пейзаж сквозь облака, ощущала щекочущее приятное тепло. Мир казался таким крохотным внизу, а мы парили так высоко, что захватывало дух.

Алан встретил меня в аэропорту, забрал сумки, которые я старалась не сильно нагружать, чтобы не навредить малышу, и мы поехали домой. Когда я впервые уезжала отсюда в родную страну — я думала, что никогда сюда не вернусь, а теперь, сидя рядом с любимым человеком и вынашивая нашего ребёнка, мне не так важно где я буду находиться, лишь бы родные были рядом.

Алан к моему приезду сделал уборку, накупил продуктов, приготовил обед. Мне было так приятно, что он и в быту проявляет внимательность!

Когда мы немного свыклись с мыслью, что скоро у нас появится новый член семьи, стали обсуждать нашу свадьбу. Мы решили накрыть стол только для родителей, и не соблюдать все свадебные традиции. Времени оставалось не много, потому что скоро начнёт расти живот, поэтому мы решили пожениться в декабре и даже заказали билеты в обе стороны. Мы планировали пробыть дома две недели, чтобы успеть подготовиться и немного отойти от празднества.

Хлопотать с поисками места, торта и разных приятных мелочей для свадьбы пришлось маме. Она взялась за это дело с удовольствием и бегала по всему городу, выспрашивая информацию о том где нас могут расписать в срочном порядке, какое кафе выбрать, где заказать торт и прочее. Моей задачей оставалось только выбрать себе платье, а Алану костюм. Я охотно ходила по магазинам, но цены меня не устраивали — были слишком дорого. У нас будет бюджетная свадьба, поэтому я не собиралась покупать дорогущее платье — всего лишь нарядное, без изыска. Возможно даже с фатой, как положено невесте, но точно в рамках разумного.

Обыскивая все магазины подряд, я только больше расстраивалась. Дата близилась, Алану мы нашли костюм, а наряд для меня — нет. В конечном счёте, я захотела искать уже в родном городе по приезду, надеясь на более адекватные цены. Хорошо, что у нас было несколько дней на выбор платья.

Декабрь стремительно приближался. Меня ни разу больше не тошнило с того момента, и я вообще практически не ощущала себя беременной. Я много гуляла, в том числе и к работе Алана. Обходила все магазины, ходила по городу, но, когда наступили холода — чуть реже выбиралась из дому. По скользкой дороге Алан и вовсе боялся меня отпускать куда-либо, поэтому я в основном читала дома, либо готовила еду.

Так и пролетело время. В начале декабря мы вылетели домой, а спустя несколько дней я уже буду носить его фамилию.

Глава 14

Я продолжала искать платье. Мы ходили с мамой по магазинам, и я остановила свой выбор на простом, но нарядном варианте. Оно было атласным, цвета шампанского — на одной половине вдоль целого роста красовалось кружево, юбка была немного расклешённой и доставала мне до пяток. Обговорив варианты моего образа, я решила всё-таки купить фату, поэтому мы ходили ещё половину дня в её поисках. Под такой цвет платья было очень трудно подобрать этот предмет, особенно если учесть, что кружевные перчатки и серьги мы уже приобрели.

Войдя в очередной салон, мне уже с порога не понравился его консультант.

— Ах, так вы за фатой! Вот смотрите какой прекрасный вариант! — она протягивает мне короткую совсем невзрачную фату, к тому же белоснежного цвета.

— Спасибо, но нам такая не подойдёт. Есть ли у вас цвета шампань и я бы хотела немного длиннее.

— Но эта из новых! Да и сейчас модно без фаты, может какое-то украшение в волосы?

— Нет, мы уже обдумали этот вариант — нам нужна фата.

Продавец спрятала раздражение за неприятной улыбкой. Мне хотелось уйти отсюда, но в отличии от этой женщины, у которой явно день не задался, я не хотела грубить.

— А как на счёт этой? — она небрежно протягивает мне такого же белого цвета вуаль.

— Пожалуй нет. Спасибо, наверное, мне ничего не подходит. — я беру маму под руку, и она уже тоже успела разочароваться этим салоном.

— Может хотя бы посмотрите на заколки?

— Благодарю. До свидания!

И мы выходим на морозную декабрьскую улицу.

— Напомни мне больше никогда сюда не приходить.

— Согласна. Когда ты была ещё за границей, я однажды заглянула в этот салон, но думала, что у продавца просто плохой день. Оказывается, нет. — расстроенно замечает мама.

— Ничего. Это не единственное место на свете. Давай, пожалуй, вернёмся туда, где покупали платье. Из всех пересмотренных вариантов мне больше всего понравились первые.

— Да, мне тоже.

Мы уже немного устали от постоянной ходьбы, но выбор свадебного наряда — дело из приятных, поэтому продолжали путь к первому салону.

— Всё-таки вернулись? — вежливо интересуется консультант.

— Да. Выберем из того, что Вы предлагали нам раньше.

Женщина нам улыбается, протягивает две фаты разной длинны и скрывается в подсобке. Спустя минуту она возвращается и присоединяет к первым вариантам ещё один.

— Я надеялась, что вы вернётесь и попросила помощницу принести из другого моего салона фату. Возможно вам она понравится. Цвет подходит и даже кружево такое как на перчатках. Только вот она будет длиной почти до пола.

Я взяла в руки новый вариант и сразу же влюбилась в него.

— Я могу приложить к волосам? Боюсь только, что она будет волочиться по полу.

— Конечно! Но, поверьте, волочиться не будет! Она полутораметровая. Если прицепить поверх причёски — то достанет до лодыжек.

Прикладываю к волосам фату, и понимаю, что это идеальный вариант.

— Мы её берём!

Денег хватает впритык, ведь я рассчитывала на стоимость вдвое меньше той, которую мы заплатили. Но оно того стоило! Мы спешим домой, все вместе обедаем. Алан в это время общался с папой, и похоже они неплохо проводили время.

— Покажешь покупки?

— Тебе нельзя смотреть!

— Ох уж эти традиции! — шутливо отвечает Алан.

Время проходит в приятном волнении, подготовке. Родители Алана должны были приехать следом за нами. Поскольку мы жили в разных городах, им пришлось добираться поездом. Хорошо, что у нас был большой дом, и несмотря на уютную простоту мог вместить гостей для ночлега.

Я окинула взглядом нашу гостиную и грустно вздохнула. В чужой стране, где всё такое мрачное и не знакомое, мне будет намного печальнее, чем здесь. Даже если бы мы с Аланом поселились у него в городе, а не в моём — я бы не чувствовала такой удушающей тоски, как в абсолютно чужом мире. В другой стране, квартира в которой мы живём — достаточно просторная насколько это возможно для нас двоих, но когда появится ребёнок я понятия не имею как мы там поместимся. К тому же, в ней есть один огромный недостаток — зимой там сыро и ужасно холодно, а мы с Аланом очень теплолюбивы и любим жару.

Мы уже подумывали выехать с этой квартиры в более тёплую, но у нас не было такого достатка, чтобы платить дороже. Особенно теперь, когда мы ждали малыша, а я не работала. Там, где мы живём сейчас — прекрасный современный ремонт и будет немного грустно выезжать. Но с другой стороны, мы не можем находиться в помещении, где температура воздуха опускается в морозные дни до семнадцати градусов.

Родители болтают с моим женихом, а я продолжаю думать о квартире и родительском доме. Мне невероятно сложно представить, что прошлый раз когда я приезжала сюда — выбирала в мебельных магазинах диван для гостиной, а для своей спальни — шкаф, а теперь возможно никогда не буду здесь жить постоянно. На мои глаза наворачиваются слёзы, и я спешу выйти в ванную, чтобы никто не заметил моего странного поведения.

За свадьбу я не очень переживаю, ведь уверенна, что всё пройдёт прекрасно. Но осознавать, что у тебя теперь появится своя семья и ты всё реже будешь навещать родной дом — слишком трудно для меня. Ещё неизвестно сколько мы пробудем на чужбине. Мне бы не хотелось там жить постоянно, но я теперь буду следовать за Аланом — он моё будущее и настоящее.

Умываюсь и немного успокаиваюсь. Всё равно это должно было случиться — я ведь не могла жить вечно в этом доме. Просто всегда мой переезд казался таким нереальным и далёким, что я не переживала по этому поводу. А сейчас мне больно уезжать.

Алан всё понимает. Он конечно не так сильно привязан к родному месту, как я, ведь парни в основном более самостоятельные и не так близки с мамами, как дочери. Он скучает по родным и своей старой комнате, но в меру. А у меня сжимается сердце.

С мамой у нас всегда были близкие тёплые отношения. В подростковом возрасте я иногда хамила родным, но я его быстро переросла и теперь жалею за каждое грубое слово. Наверное, в переходном периоде взросления так происходило у многих.

Возвращаюсь к остальным, и мы ещё немного смотрим передачу по телевизору, а затем идём спать.

Когда вся предсвадебная суета улеглась, и мы встретили родных Алана, я была взвинчена гораздо сильнее прежнего. Наша свадьба должна была состояться завтра, буквально через несколько часов. Мне придётся вставать в половине шестого утра, чтобы успеть сделать причёску, макияж, одеться и прочее. Но я так встревожена, что половину ночи кручусь, чем бужу Алана. Он притягивает меня ближе к себе, обнимает за талию, даря слабую сонную улыбку.

— Не нервничай! Тебе нужно выспаться.

Он нежно меня целует и мы оба сладко засыпаем.

Утром мама идёт забирать мой букет, ведь Алан совсем не знает города и не может сделать этого сам. Мы вообще не придерживаемся никаких традиций кроме того, что он не должен видеть меня раньше времени. Поэтому я выталкиваю его из комнаты, как только приходит визажист. Она делает мне укладку, прикрепляет фату, делает макияж. Я не узнаю себя в зеркале, а осторожно трогая фату — не могу поверить, что сегодня выхожу замуж. Когда мне остаётся только одеться, часы уже показывают начало десятого. Через час мы должны быть возле ЗАГСа. Я одеваюсь сама, ведь подружки невесты у меня нет — моя единственная подруга, которая не уехала из города Лили, придёт только после своей смены — сразу в кафе, где мы будем праздновать.

Образ полностью завершён, и я долго кручусь перед зеркалом, рассматривая себя с разных ракурсов. Должна признать — выгляжу настолько потрясающе, что сама себе нравлюсь. Мама уже вернулась какое-то время назад и помогла мне только с застёжкой.

— Боже! Как же ты красива!

Как я и ожидала — она плачет. Мы обнимаемся, и я кричу из комнаты Алану, что он может войти.

В дверном проёме показывается мой жених — невероятно прекрасный в своём костюме, и его друг с фотоаппаратом. На его лице играет восхитительная улыбка, и мои губы растягиваются, улыбаясь в ответ.

— Прекрасна! Как тебе идёт! — делает мне комплимент Алан.

Он берёт меня за руки и смотрит прямо в глаза. Они светятся теплом и счастьем, а я начинаю таять от этого взгляда, полного любви. Его друг нас постоянно фотографирует, мы немного позируем, а затем выезжаем к месту регистрации.

В туфлях на каблуках мне ужасно скользко на дороге, ведь земля покрыта толстой коркой льда и снега, но Алан не выпускает моей руки, и иногда придерживает за талию, чтобы я не упала, и я начинаю ступать увереннее.

Регистрация нам понравилась невероятно. Ни Алан, ни я не бывали так уж часто на свадьбах, поэтому многих нюансов не знали, а когда нам коротко объяснили что нужно делать, мы так нервничали, что ничего не запомнили.

Присутствовали кроме нас только наши родители, мой брат и друг Алана. Мы постоянно улыбались, произнесли клятвы, обменялись кольцами. Было несколько таких забавных моментов, когда мы не знали что делать и родители смеялись, наблюдая за нами. Но эти моменты неловкости нам запомнятся надолго, ведь мы не делали всё по сценарию и шаблону.

Когда вроде бы всё должно было закончится, мы поставили подписи, получили свидетельства о браке, нас ещё не выпустили из торжественного зала.

— А теперь — ваш первый танец молодых!

Мы так сильно удивились, что я даже немного растерялась, ведь танцевать мы должны были впервые в кафе, а не здесь! И тем не менее, эта несущественная деталь мне настолько понравилась, что я получила массу удовольствия во время танца, а наша песня тронула меня до глубины души, что я едва могла сдержать слёзы.

Гости по правилам должны были выйти первыми, а мы стояли, обнявшись в зале, и ждали пока все уйдут.

— Я теперь ношу твою фамилию. — тихонько говорю Алану, который сжимает меня крепче в объятиях.

— Поздравляю тебя, любимая! Ты теперь — моя жена!

— И я тебя поздравляю, мой любимый муж!

Мы улыбаемся друг другу. Это такой трогательный момент, что работница не осмелилась нас прервать, но мы сами разомкнули объятия и поспешили следом за родными, поблагодарив всех, кто участвовал в церемонии. Она была скромной, но волшебной!

Дальше мы катались по году на машинах и делали множество фотографий, а в кафе приехали к назначенному времени. На улице стоял такой мороз, что долго мы не могли находиться без укрытия тёплых стен. Зато как красиво было кругом! Скоро Новый год! На площади стоит огромная новогодняя ёлка, снег покрыл весь город пушистым белоснежным одеялом!

В кафе нас принялись все поздравлять, обнимать, целовать. Пришёл так же мой единственный дедушка, которого я очень люблю. Все вместе мы расселись за стол под звуки живой музыки, а гости постоянно выкрикивали поздравления и тосты. Мы бесконечное количество раз целовались по традиции, танцевали, да так, что к окончанию вечера валились с ног.

— Ты не против, если я уже переоденусь? — спросил Алан, когда мы уже вернулись домой и распустили гостей.

— Конечно нет. Я ещё сделаю несколько фотографий с подругой и тоже сниму платье.

Алан надевает халат, и я специально прошу запечатлеть нас в таком забавном виде — я в свадебном платье, а мой муж в халате. Исключительно для домашнего фотоальбома. Мы смеёмся и уходим к себе в комнату.

— Это был восхитительный день!

— Мне тоже безумно понравилось!

— Поможешь вытащить шпильки из моих волос?

— Да.

Алан за каждую вытянутую шпильку дарит мне поцелуй. Я улыбаюсь. Эта традиция должна происходить у всех гостей на виду, но сейчас, сидя только с ним вдвоём на кровати, я радуюсь, что всё случилось именно так.

Наконец мои волосы свободны от плена заколок и фаты. Немножко жаль снимать такую красоту, но на то она и надевается один раз в жизни — чтобы запомнить это навсегда. Стягиваю платье, набрасываю халат и иду в душ.

Мы такие уставшие, что сразу устраиваемся на кровати и глядим друг на друга с неизменными улыбками.

— Я тебя люблю, моя жена! — говорит мне Алан.

— И я тебя люблю, мой муж! — отвечаю.

Глава 16

Я чувствую невероятную усталость. У меня болит тело, ноет сердце, душа разрывается на кусочки. Эмили плачет постоянно всю ночь от болей в животике, а я схожу с ума от беспокойства и недосыпа. Алан на работе, и он понятия не имеет о том, что мне приходится переживать круглыми сутками без перерыва, ухаживая за малышкой. Я кое как справляюсь, но её ночные крики выводят меня из себя. Я так сильно истощена и ей только два месяца.

Работы по дому навалилась целая куча и я не могу физически с ней справиться. У Алана теперь ночные смены и половину дня он отсыпается после работы. Когда он просыпается — сразу принимается за домашние дела. Он тоже вымотан и старается изо всех сил мне помочь. Но он видит, как я едва ли держусь на ногах.

— Милая, всё наладится! Боли скоро пройдут мы это переживём! Я с тобой! — он обнимает меня, прислоняя к себе вплотную, а я едва ли не плачу от бессилия.

— Мне так жаль, что она плачет.

— Врач же говорил, что это норма. Эмили перерастёт.

И это действительно так — многие малыши мучаются первые несколько месяцев. Но дело даже не в моей усталости. А в том, что я никак не могу помочь. Я сама ещё не полностью оправилась и в мою голову всё чаще закрадываются мысли о том как же другие женщины справляются?

Время протекает медленно, а ночами я переживаю настоящий ад истощая себя и морально и физически. Но самое ужасное, что у меня нет поддержки. Алана почти не бывает дома, а если и бывает, то он отдыхает после тяжёлой рабочей смены. Мои родные находятся слишком далеко. Я впадаю в такое уныние, что едва ли могу выбраться из него. Но снова смотрю на нашу дочь. Она похожа на маленького ангелочка, и мою тоску моментально снимает как рукой. Мне становится спокойнее и намного лучше.

Спустя десять месяцев, когда Эмили уже научилась ходить, удерживаясь за какую-нибудь опору, мне хочется и радоваться, и плакать. Радоваться за такую прекрасную малышку — как лучшее в мире создание, подаренное Богом, а плакать от удушающего чувства одиночества. И хоть мы живём втроём, но Алана я по-прежнему почти не вижу, а успехи Эмили замечаю сама. С мамой и папой я могу ими поделиться только по телефону — они ещё даже не видели свою внучку вживую. Это всё проклятое расстояние. Я всё больше и больше ненавижу эту чужбину, но понимаю, что жизнь здесь станет для дочери лучше. У нас нет возможности столько зарабатывать в родном городе.

И я стараюсь держать улыбку перед мужем и дочкой изо всех сил. Эмили должна расти счастливой, а Алан и так выкладывается на всю, постоянно работая. Но если бы мне теперь приходилось выбирать как жить — я бы выбрала родной город. Я здесь несчастна. Одинока. Во мне умерло всё светлое и хорошее до приезда сюда, и теперь я просто существую. Пытаюсь прожить каждый день более продуктивно. Меня спасает только Эмили. Глядя на неё, я не могу дать слабину. Она мне улыбается и моей сердце тает. Я не могла раньше вообразить, что существует такая сильная привязанность и любовь. Наша связь с дочкой — это неимоверно прочные узы. Но это невозможно передать словами.

Близятся наши дни рождения. Но я не хочу отмечать свой. С приездом сюда во мне умерло желание праздновать. Мне нечего отмечать. Первый годик дочери мы конечно же отметим. Но я понимаю насколько это будет неполноценным праздником без бабушек и дедушек рядом. Мне в радость организовать день рождения малышки. И я в печали оттого, что все праздники теперь стали какими-то унылыми и безликими.

Алан, ещё забирая меня с Эмили из роддома, тоже загрустил. Я часто вспоминаю о нашем диалоге в то время.

— Всех женщин выписывают, и их встречают толпы родных. Мне так жаль, что ты одна!

— Я не одна! Нас же встречаешь ты!

Он слабо улыбается, но никак не комментирует. Я делаю вывод, что муж тоже скучает по родным больше, чем показывает. Нас даже сфотографировать при выписке некому. Провожу рукой по лицу, стараясь сбросить с себя всепоглощающую грусть.

Но всё это ерунда, ведь на самом деле Алан старается заменить мне всех сразу. Он бесконечно терпелив, заботлив, и разрывается на части, чтобы мне помочь, хотя сам работает почти без передышки.

И дни продолжают течь. С ребёнком управляться гораздо труднее, чем я могла себе представить. И даже не так чувствуется физическая усталость, как моральная. Я практически всегда остаюсь дома одна с Эмили. И с каждым разом, когда малышка начинает плакать — моё сердце до боли сжимается от переживаний за неё. Возможно, это моя неопытность играет большую роль в таком расстройстве нервов, ведь все дети плачут, но я не могу спокойно смотреть на то, как мой ребёнок рыдает. Каждая её слезинка — ножом по сердцу. Алан старается проникнуться моим настроением и понять отчего я такая встревоженная, но думаю, что такое может понять только любящая мать. Связь матери и ребёнка действительно поражает!

Стоит мне взглянуть в прекрасные ясные глаза дочери, как я просто плавлюсь, как воск от огня.

Глава 17

За всё время, проведённое в чужой стране, я поняла одно — нужно ценить время, проведённое с родными людьми. И нет ничего важнее этого! Деньги, которых теперь достаточно, никак не делают нашу жизнь счастливее. Мы с Аланом всё сильнее скучаем по родному дому и близким, а здесь просто существуем.

И второе, что я поняла — это мне достался самый прекрасный муж! Он невероятный, правда! Я была так юна, когда встретила Давида, и думала, что люблю его по-настоящему. Но я тогда была также глупа! Так слепа! Человек, который пытался разрушить мою жизнь своими угрозами, оскорблял меня даже тогда, когда мы уже разошлись, стал мне ненавистным со временем. В начале, когда мы только начинали встречаться, Давид бросался громкими словами о любви, а поступками никак этого не показывал. Он строил из себя мученика, у которого не было отца, никто его не понимал, а сам вёл двойную жизнь, где я была удобным запасным вариантом. Моей добротой он мог пользоваться как душе угодно.

Он был моим препятствием к настоящему будущему, которое я преодолела, и нашла того, кто теперь является для меня одним из самых важных в жизни людей так же, как и я являюсь для него. Я встретила Алана. Он моя крепость, опора, моё пристанище. И он никогда не бросался громкими словами. Алан поступками доказывал мне свою привязанность и любовь. Он шаг за шагом преодолевал расстояние к моему сердцу. Камень за камнем, рушил стену, возведённую мною после ужасного обращения со мной бывшего. И ему это удалось. Теперь мы оба счастливы и у нас есть дочь.

Давид пытался мне несколько раз звонить, и я ещё никогда с таким равнодушием и неприязнью не отвечала на звонки. Хотелось узнать, что ему нужно. Давид просто интересовался как мои дела и делал вид, что раскаивается. Спрашивал не обижаюсь ли я на него… Я хладнокровно отвечала, что нет и у меня всё отлично, после чего бросила трубку и навсегда стёрла его из своей жизни и памяти. В воспоминаниях осталась только неприязнь и осознание того, что этот человек нанёс мне сильную обиду. Но мне уже абсолютно всё равно. Алан — моё спасение, моё будущее и настоящее, вместе с Эмили. Мне было необходимо пережить тот ад в отношениях с другим, чтобы прочувствовать на всю мощь заботу и любовь настоящего мужчины, который сейчас рядом со мной. Я люблю его. Я по настоящему его люблю.

— Эй, Мия, ты что так усердно пишешь?

Алан подходит ко мне с двумя чашками чая в руках, и одну протягивает мне.

— Да так. Занимаюсь немного творчеством пока малышка спит. Спасибо за чай.

— Это тебе спасибо за всё, что ты делаешь. Чай — это мелочи.

— Но я ничего и не делаю.

— Ты делаешь всё, чтобы наша жизнь была приятной.

Алан нежно мне улыбается, и присаживается рядом. Он бросает тёплый взгляд, полный любви на спящую Эмили.

— Я тут кое что вспомнил. Не могу не подколоть тебя по этому поводу.

— Что именно? — интересуюсь я, сгорая от любопытства что же он вспомнил.

— Помнишь, что ты мне сказала, когда тебя тошнило в начале беременности?

— Хм… нет. Что же?

— Ты сказала, что ты точно не беременна и женщины это чувствуют.

Он начинает заливисто хохотать, что мне приходиться его одёрнуть, дабы не разбудить Эмили. Но его смех так заразен, что я тоже смеюсь.

— Я уже забыла об этом.

— Я никогда этого не забуду!

Мы продолжаем посмеиваться и я наконец-то чувствую себя дома. Дом там, где он — мой любимый муж.