К счастью по карте

1. Не беги от судьбы

Я с самого детства знала, что вижу немного не то и не так как другие. Мой мир был шире, я не могла сформулировать эту широту, а просто чувствовала. Но когда я попыталась рассказать детям о том, что вижу, как за ними стоят полуразмытые туманные силуэты, то меня подняли на смех. Меня это не останавливало, и я продолжала рассказывать своим дворовым приятелям все, что видела. Но однажды, когда мне было примерно восемь лет, произошел случай, после которого я больше ничего сверстникам не рассказывала, и за мной во дворе закрепилась кличка «странная», от которой лучше держаться подальше.

Дело бы в том, что я рассказала одной девочке, которую звали Маша, что рядом с ней стоит какая-то измученная жизнью женщина с тусклыми глазами и глубокими морщинами на лице, можно сказать «бабушка», гладит ее по голове и что-то шепчет. Мне тут же дети закричали, что я опять вру, но я начала описывать бабушку: темно-синяя юбка, темно-синий пиджак, белая кофта с бантиком под горлом, темно-красные туфли, темно-красная сумка, седые волосы забраны в пучок, глаза ярко-голубые и на правой щеке родинка. Эта бабушка стояла ко мне правым боком, а потом она повернулась другим боком и я увидела, что ее костюм в каких-то темных пятнах. Затем старушка посмотрела прямо на меня, улыбнулась и погрозила мне пальцем, а потом медленно пошла с детской площадки в сторону придомовой парковки машин. Я пошла за ней, а дети из любопытства за мной. Всем было интересно куда меня, по их мнению, вранье заведет. В итоге старушка подошла к одной из машин, дотронулась до водительской двери и пропала. Все это я радостно описала детям. Девочка сказала, что я привела всех к машине их семьи. И что это вообще глупая шутка. В общем, мы вернулись на детскую площадку и продолжили кататься на карусели. А через несколько дней к нам домой пришла мама этой девочки.

– У меня к вам серьезный разговор, я мама Маши, с которой дружит ваша дочь – начала она.

– Какая именно дочь? – спросили родители.

– Та, что Ариадна – ответила мать Маши.

– Проходите в кухню, там и поговорим – сказала моя мать.

Меня и мою старшую сестру Антонию и выставили за дверь, мы хотели подслушать, но бабушка нас отогнала от двери и отправила в нашу комнату. Потом меня вызвали на кухню, за мной увязалась и сестра. Мы всегда были с ней вместе. Внешне мы были очень разные: Антония светловолосый и синеглазый ангелочек, а я – черноносая с темно-зелеными чуть раскосыми глазами. Антония была бойкой, активной и пробивной, а я – спокойной и рассудительной. Бывало, что мы ссорились, но если что-то случалось, то всегда были друг за друга горой.

– Ариадна, ты когда-нибудь видела бабушку Маши?– строго спросила меня моя мать.

– Бабушку Любу? Конечно, видела и не раз – ответила я.

– Не бабушку Любу, а другую бабушку – уточнила мать Маши.

– А у Маши есть еще бабушка? Нет, другую не видела – ответила я.

– Да, есть, это бабушка Алеся – сказала мать Маши.

Я пожала плечами, я ведь уже ответила.

– Ты знала, что бабушка Алеся умерла? – снова спросила меня мать Маши.

– Я не знала, что у Маши есть бабушка, которая умерла – ответила я.

– И не знаешь когда умерла? – спросила меня мать Маши.

– Нет, не знаю – снова ответила я.

– Ты знаешь, какая машина у машиного папы? – спросила меня моя мать.

– Видела, что большая и рыже-коричневая – ответила я.

– Нет, у него другая машина – сказала мать Маши.

– Тогда не знаю – ответила я.

– Как не знаешь, если прямо к ней привела всю вашу дворовую компанию? – спросила мать Маши.

– Маша сказала, что это машина их семьи, а поскольку я папу Маши видела раньше на рыже-коричневой машине, то я подумала что это, наверное, ваша машина – ответила я маме Маши.

– Давай я спрошу прямо: кто тебе сказал, как выглядела бабушка Маши и что вы делали у машины машиного отца? – спросила мать Маши.

– Вчера рядом с Машей появилась какая-то бабушка, погладила ее по голове и пошла к стоянке машин в нашем дворе. Я пошла за ней, а все за мной. Эта бабушка остановилась перед машиной, там, где дверь водителя и исчезла – честно ответила я.

Мои родители занервничали.

– Как выглядела эта бабушка? – спросила мать Маши.

– Ну, обычная бабушка, темно-синяя юбка и такой же пиджак, красные туфли и сумка. Мне показалось смешным, что бабушка, а такие яркие туфли и сумка. А еще у этой бабушки были голубые глаза и родинка на правой щеке. И потом, когда она повернулась, я увидела что ее костюм с левого бока весь в темных пятнах – честно ответила я.

Мать Маши внимательно посмотрела на меня, потом на моих родителей. Я улыбалась и не чувствовала за собой никакой вины, я же не соврала. Потом достала фотографию из сумочки и показала моим родителям. Родители смотрели на фото, потом смотрели на меня, потом снова на фото. Все молчали. Мое описание и фотография были очень похожи.

– Я прошу вас сделать так, чтобы ваша дочь не общалась с моей – после длительного молчания произнесла мать Маши. – Ваша дочь, вы извините, но она странная. Я не хочу, чтоб у моей дочери был такой круг общения.

Отец устало провел рукой по лицу, а мать стала уверять, что это все неудачные шутки. Мать Маши ушла. На меня осуждающе смотрели родители. Я не знала что сказать, я ведь не соврала.

Моя мать начала плакать, а отец сказал, что эти фантазии ему надоели, может и правда пора показать меня врачам-психиатрам. Сестра впилась в меня клещом и заревела, сказав, что она не отдаст меня на опыты. Мы с ней недавно тайком от родителей посмотрели по телевизору фильм «Ганнибал Лектор», толком ничего не поняли, но кадры из психиатрической больницы врезались в память. И сестра была готова вплоть до побега со мной защищать меня от попадания в такое учреждение. В итоге ревели мы с ней обе. Хоть сестре было всего на два года больше чем мне, но она была решительнее и сообразительнее меня на много.

В общем, родители взяли с меня слово, что я больше так не буду. Никаких больше фантазий и рассказов о том, чего нет. Тогда я отчетливо поняла, что нужно молчать, чтобы ни происходило. Молчание – это пока моя зона безопасности.

Через пару дней сестра подслушала разговор матери и бабушки о том, что случилось. Оказывается та старушка, которую я видела рядом с Машей, была ее бабушкой по отцовой линии. Но какай-то там вышел семейный конфликт, что сын и мать много лет не общались. В тот день, когда я ее видела рядом с Машей, эта бабушка умерла. Ее сбила машина. И была она одета именно так, как я описала. А когда им позвонили дальние родственники и сообщили об этом, то отец Маши принял решение ехать на похороны. Был заказан билет на самолет. И он сел в свой автомобиль, ту темную машину, чтобы ехать в аэропорт. Машина долго не заводилась без видимых причин, а потом в пути пошел дождь. Машину занесло на повороте и последнее, что помнит, что между ним и встречной машиной появилась его мать. Она обняла его и закрыла собой. Вся машина отца Маши была разбита вдребезги, а у него только легкое сотрясения мозга. Естественно, ни на какие похороны он не улетел – рейс он пропустил. А когда дочь рассказала им о том, что я видела рядом с ней какую-то бабушку, которую никто не видел и описала эту бабушку, то ее мать очень испугалась и решила оградить свою дочь от общения со мной.

Эта история отложила отпечаток на общение со мной ребят из моего двора. Со мной старались практически не общаться, видимо эта история стала достоянием всех родителей. Из опасения как бы чего не вышло, всем было запрещено играть со мной. Но у меня была сестра, которая всегда была за меня горой. Она привела меня в свою компанию более старших ребят, строго настрого запретив мне, о чем таком рассказывать.

Может все бы все и наладилось как-то, но через полгода у меня неожиданно открылся дар поисковика, а еще через год когда, в шутку с компанией играли в карты, то одна девчонка предложила: «А давайте учиться гадать?». Подружки сестры были старше меня и у них уже начали появляться интересы к мальчикам, у кого-то даже первая любовь. Им было интересно, кто кому нравится и когда ждать признаний в любви, в тринадцать-четырнадцать лет романтика уже становилась частью женской жизни.

Всем было весело и интересно, в интернете скачали самоучитель по гаданию на картах и разложили карты так, как предлагала электронная инструкция, загадали имена четырех мальчиков и разложили карты в четыре кучки. Каждой кучке карт, соответствовало имя мальчика. Начали расшифровывать. Получалась какая-то чушь. Все смеялись. А я посмотрела карты и сказала: « Да тут все неправильно сказано!».

– А как правильно спросила девочка по имени Вика, именно ей гадали по самоучителю.

– А правильно – это то, что тебе с этим твоим Илюшей ничего не светит, ему вообще твоя лучшая подружка нравится. А ты не замечаешь, что тебя не знают как отшить. Для тебя тут только Саша, он один всех тобой по-настоящему интересуется – сказала я.

Только Вика хотела что-то сказать, но ее перебила Ритка, которая своего никогда не упустит.

– А теперь давай мне! – сказала Рита.

– Раскладывай – велела я.

Рита, так же как и Вика загадала мальчиков, разложила карты на четыре кучки, предложила мне начать расшифровывать.

– Ты знаешь, у тебя вообще тут нет никого, кто бы к тебе откликался. Но тут другая проблема – у тебя мама болеет. Ей нужна твоя помощь, – грустно ответила я. Я не могу сказать какая именно помощь… В этот момент мне пришел образ женщины в сине-белом застиранном халате с крупным рисунком цветов. У нее была стрижка, и длина волос была до плеч, она постоянно трогала свои волосы, накручивала локоны на указательный палец. В один момент она потянула свои волосы за один из локонов и с нее спал парик. Я обомлела, и только набрала воздуха, чтобы выпалить вслух всё, что вижу, Ритка меня перебила. Она всплеснула руками, расшвыряла карты и громко и ультимативно заявила: «Не может этого быть, ты ненормальная, все выдумываешь. Если бы моя мама болела, то она бы об этом знала! Тебе в психушку пора!»

– А ты спроси ее, – грустно сказала я, – узнаешь.

Настроение этим гаданием я сразу сбила всем. Сестра отвела меня в сторону, чтобы отругать.

– Ты снова начала? – сурово спросила сестра.

– Нет, но они, же сами просили, – растерянно сказала я.

– Нет, не просили. Все шутили и смеялись, пока ты не вмешалась. Мы же договаривались, что ты ничего такого говорить не будешь, – отчитывала меня сестра.

– Но я не говорила, это, же в картах все было – оправдывалась я.

– Хватит, то ты видишь каких-то непонятных людей, сейчас тебе карты что-то говорят. Остановись. Помни, ты обещала, что ты никому не дашь понять, что ты чем-то отличаешься от обычных людей. Вот, будем взрослыми и делай что хочешь. А сейчас я скажу, что это была моя идея подбить всех на гадание, а ты плохо выучила, что я тебе велела сказать и все перепутала – серьезно сказала сестра.

– А я еще могу найти что угодно и кого угодно, я чувствую направление, – тихо сказал я, – ты должна знать.

– Я всегда на твоей стороне – сказала, вздохнув сестра.– Но ты никогда не должна ничего говорить об этом взрослым. Я не позволю никуда забрать мою сестру. Никаких психбольниц, помнишь?

– Помню, молчание и никаких психбольниц – грустно сказала я.

Сестра все сделала, как сказала, у девочек все быстро изгладилось из памяти. Но мать Риты была больна в самом деле онкологией, и умерла через восемь месяцев. Рита нет-нет, да и поглядывала на меня с опаской. Но сестра сказала, что эту информацию я услышала от нее, а сама сестра узнала об этом от своей матери. Так что мистики нет. И все окончательно забылось.

Я мечтала, чтобы эти все дары куда-нибудь исчезли. Чтоб я была обычным человеком. Не видеть, не слышать и не знать. Но меня ждало новое испытание: из соседнего дома потерялся мальчик. Я знала где он. Во всяком случае, чувствовала направление, в котором его нужно искать. Пришла к сестре и рассказала об этом.

– Даже не думай, завтра мы уезжаем на море. А мальчика и без тебя найдут, вон, сколько людей его ищут – резко сказала сестра.

– А если не найдут – спросила я.

– Точно найдут, как это не найдут?!– уверенно сказала сестра.

Я так и не пошла к взрослым, рассказать, что я знаю, где искать. И пока мы ехали на море, я все думала, зачем мне такой дар, если я его не могу использовать без страха. Может лучше, чтоб его не было. Приехав на море, в этот же день поздно вечером, мы с родителями пошли гулять. Уже на небе были звезды, на море рано темнело. Вроде девять часов вечера, а как будто черная ночь с огромными крупными звездами. И вот одна из звезд сорвалась вниз. Я загадала желание стать нормальной, чтоб все мои особенные умения исчезли, и я стала обычным человеком.

Утро встретило меня теплыми лучами и полным отсутствием всего, что сопровождало меня на протяжении многих лет: не было силуэтов, я не чувствовала ровным счетом ничего. Я нормальная, как все, как же это здорово. Я запомнила эту поездку как лучшую за все мое детство. Мне было тринадцать.

Когда мы вернулись домой, загорелые, отдохнувшие и счастливые, то я узнала, что мальчика так и не нашли. Я проревела весь вечер. Но сделать уже было ничего нельзя, я больше не чувствовала направления. Исчезло это напряженное как струна состояние, которое тянуло в конкретное место. Сестра мне сказала, что тут нет моей вины. Конечно, я не была виновата в том что он пропал, но в том, что его не нашли есть и моя вина.

Потом часто были ситуации, при которых я жалела, что у меня больше нет дара. Даже когда у сестры улетела любимая канарейка, и я очень хотела ей помочь дар все равно не проснулся. Я поняла, что это мое наказание. Я не помогла, хотя знала обо всем, да еще и требовала от мироздания, чтоб дар исчез, вот он и исчез. Но были свои плюсы, вокруг меня сразу, же образовался круг друзей. Я не знаю, почему раньше для того, чтобы начать общаться, мне нужна была сестра. С пропажей дара, видимо ушла и моя неуверенность сделать что-то не так. И я перестала бояться общения.

Я нравилась себе, у меня были друзья, в семье наладились отношения, но временами я думала, а что если бы я не отказалась от дара, что было бы, если бы мой дар не исчез, а я бы использовала. Пусть тайно, но на пользу людям или, хотя бы себе.