Калиновый мост

Глава 19

«Я знайду сили,

Стану стіною за тебе на зламі світів.

Я знайду сили,

Я буду поруч з тобою,

Лиш тільки мені треба,

Щоб ти вірила, вірила!

В мене вірила, вірила!»

Антитіла «Вірила»

На пороге дома стояла пожилая, но статная еще женщина. Волосы убраны под платок, завязанный на манер очипка*, да и вся одета так, словно из позапрошлого века. Юбка из расшитой цветами ткани — нарядная плахта*, сорочка с вышивкой, а на шее бусы-кораллы… Странная такая, Зоряна даже немного застопорилась, разглядывая этот наряд. А потом вверх глаза подняла и еще больше растерялась…

Красивой женщина была, но какой-то странной, нечеловеческой, что ли. Будто черты лица менялись, оставаясь при этом на месте. Вроде нечто иное наружу прорваться пыталось, дикий зверь какой-то… Такое ощущение, что вновь ту лису увидела… Или не ту, что их из церкви звала, другую, но все же… Непонятно, запуталась.

Однако то, что это точно за ними пришли и важно, поняла.

— Ты права, не завершили мы обряд, — неожиданно для Зоряны, вдруг гулко отозвался Захар. Причем показалось, что слова этой… женщины, пусть будет так, вызвали у него недовольство. — Но точно не из-за страха или недоверия, — резковато отрезал муж.

И, словно бы тут же готовый это доказать, он пошел вперед, остановившись около незнакомки, протянул ей руку с раскрытой ладонью… Та что-то сказала мужчине, кажется, Зоряне не было слышно. Будто тайное. Захар также тихо ответил.

Женщина кивнула и… провела по ладони Захара маленьким ножичком, который неясно откуда в ее руках взялся! Лэля вздрогнула, дернулась вперед, не понимая, с ужасом глядя, как на коже любимого выступила кровь! Но он, казалось, совершенно спокойно к подобному отнесся, точно все шло своим чередом, как должно…

Да что же это?!

Женщина тем временем отступила в сторону, освободив дверной проход, как пропуская Захара, и Зоряна с удивлением увидела, что на улице очень светло и ярко, как в полдень, все зеленое вокруг…

И сам двор другой — уже не ее матери, а тот луг, что перед домом Захара раскинут. Только река бурлит иная: огромная, темная, глубокая, незнакомая. Бесится барашками каких-то злых волн, хотя ветра нет вокруг совершенно… Переплескивается брызгами на мост, готова утянуть вниз в любое мгновение зазевавшегося путника…

Мост тоже иной какой-то, без поручней, светлого дерева со странным рисунком колец, узким, как бы вытянутым. Весь залит этой речной водой, мокрый, скользкий, чуть ли не у самого порога начинается…

Захар обернулся, глянув на Зоряну…

И она впервые его действительно увидела за время этого сна! Как на свет вышел из той тени, что все это время укутывала любимого. Он был ее Захаром и кем-то другим одновременно! Словно та самая женщина, что стояла теперь в стороне, наблюдая за ними.

Черты Захара будто бы менялись, набегая и отступая, как те волны реки, и сквозь человеческий образ то и дело проступала… морда медведя, массивная звериная фигура? У Зоряны по спине морозный холодок пробежал… но и как бы облегчение, узнавание. Разве она не ощущала этого всегда рядом с Захаром? Улавливала в мужчине это буйство нрава дикого зверя…

Пока Зоряна осмысливала увиденное, Захар успел сделать пару шагов спиной, замерев в начале моста и, протянув в ее сторону ту самую руку, по которой уже стекала тонкая струйка крови, глянул с вопросом. И Зоряне в его темных глазах вдруг неуверенность, сомнение и грусть почудилась, отчаяние и опустошение. Страх, что она сейчас от него такого отвернется и отступит…

В голове зазвенело от напряжения, попыток разобраться и дикого сопереживания! Так гулко отозвалось у Зоряны в душе! Безжалостным стоном, тягой к любимому!

Только теперь дошло, что она до сих пор стоит на месте, как оторопев. И со стороны может почудиться, что боится его, не хочет с Захаром на мост тот идти.

А это не так было! С ним — куда угодно! Верила и доверяла безоговорочно, несмотря ни на что!

— Захар! — рванула к нему, как полоумная, позабыв и про странную женщину, если честно, и даже о том, для чего они, вообще, в этот сон стремились. Все отошло на второй план. — Подожди! Вместе же должны…

Как в стену врезалась вдруг, хотя проход свободен. Пошатнулась, потеряв дыхание.

Застыла, в груди болит от этого неясного удара обо… что-то. Непонятно. Глянула на Захара, но тот, казалось, успокоился и, наоборот, ободряюще ей улыбнулся.

— Жду всегда, ненаглядная… — по губам прочитала.

Выдохнула немного. Но тут другой голос заговорил сбоку, разом заставив занервничать почему-то.

— Не торопись, Зоряна. Ты уверена, что помнишь себя и знаешь какого ты рода? В чем твоя сила? Кто ты, где твои корни? — с укором как-то, хоть и тихо, вопросила та странная женщина-лиса, с таким выражением лица, словно бы сердилась на нее или же от ответа Зоряны все в ее жизни дальше зависело.

На мгновение тело новым приступом ужаса сковало. Заледенело все внутри, заиндевело. Она же не все еще вспомнила! А если забыла что-то? Если неверно поняла?

Об этом и Захара спрашивали? Какого он рода? Любимый точно знал…

А что ей ответить?

Но в тот момент, когда от страха затрепыхалось в груди сердце, перед внутренним взором вдруг явно встало лицо мамы, спокойной, с улыбкой глядящей на Зоряну, заплетающей дочке забавные тонкие косы на висках и рассказывающей дивную сказку о травах…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да… Знаю! — неожиданно для самой себя твердо выдохнула Зоряна, ощутив облегчение. — ЗНАЮ! — крикнула.

Ее собеседница кивнула, но не отступила.

— А за него по своей воле идешь? — на Захара указала. — Чем рискнуть ради него готова? Калиновый мост только искренних пропускает, тех, кто не на внешнее смотрит, но и внутреннее признает и принимает…

— Всем! — прервала, не дав договорить. — Я ради него и душу свою готова заложить… чтобы с Захаром быть. Таким, какой он есть. Всего принимаю! — громко и уверенно отозвалась, чтобы и любимый услышал, перестав сомневаться.

И, кажется, верно сделала, старуха точно довольна таким ответом осталась. И Захар… Зоряне плакать захотелось от всего, что через край в глазах любимого плеснулось, по боку, что сейчас звериных и диких!

— Ну, если так, беги до свого чоловіка, бачиш, як чекає*… — усмехнулась женщина, ни капли не разозлившись на нее, похоже. Ухватила и ее ладонь, чиркнув по коже ножом, но Зоряна на Захара смотрела и почти не ощутила короткого укола боли.

Та преграда, что не пропускала, мигом исчезла. Зоряна пошатнулась, но, быстро вернув себе равновесие, рванула к Захару, влетев в его схлопнувшиеся, словно капкан, объятия. Ну… так и не искала от него свободы. Заставила любимого рассмеяться. Обхватила сама крепко-крепко за пояс такими же тисками, прижавшись всем телом к его мощному стану, и без разницы, что зверя совсем близко в мужчине ощущала! Тревожно и не совсем привычно, да, но ее не обидит — сразу же знала!

— Не торопись, лэля моя. Тут свои опасности и испытания. Калиновый мост ненадежный и непостоянный, скользкий, как сама жизнь… — убрав с лица Зоряны пряди разметавшихся волос, заметил было Захар.

Сжал их руки, ладонь к ладони, порез к порезу, смешивая капли… Одна кровь на двоих, одна жизнь теперь, общая.

— Вместе выдержим и перейдем, проживем! — уверенно прервала его, переплетая их пальцы, глядя со всей своей любовью в темные, полные теней, но такие счастливые сейчас глаза мужчины.

И как-то синхронно, не сговариваясь, они одновременно ступили на мост босыми ногами, уже не опасаясь, — им нужно было на ту сторону, сейчас ясно это знала.

Как и то, что очень верно та женщина вопрос ей задала: кто ты и каковы твои корни? Это важно: их род, их связи с прошлым, не приняв которого, не построить счастливого будущего. Потому что все прошлое семьи — часть их самих. И Захар тоже это теперь понял, кажется, хоть словами и знал до этого, но с другого угла глянул, приняв душой наследие своего рода. Оба успокоились, ступая по скользкому и шаткому мосту из калины, держащемуся только на их доверии и любви…

Проснулась так, как из озера выныривают! Задыхается, непонятная дрожь и трепет внутри.

Рывком поднялась в постели, ощущая, что Захар потянулся за ней. Сорочка сбилась, оплелась вокруг ног, запуталась, но не сползла, защищала ее от всего плохого даже во сне, помогала вспомнить. Как и ее муж… настоящий, предками и родами признанный! И что, что во сне?! Зоряна не сомневалась в истинности того, что ей приснилось.

— Захар! — обернулась к любимому, чувствуя, как бурлит, переполняет внутри все, что узнала и вспомнила.

Глянула на руки — крови не было, как и порезов. Зато очень четко и явно проступила одна из линий рисунка ладони. Провела по той зачарованно пальцем.

— Ммм, ненаглядная? — зевнув, он устроился удобней, подбив подушку себе под голову и перевернувшись на бок.

Было заметно, что мужа как раз веселит ее взбудораженное настроение и то, с каким недоверием и восторгом она сейчас воспринимает все.

— Это все!.. Это!.. — у нее не было ни слов, ни собранности, чтобы сейчас толково изложить свои эмоции. Но самих этих ощущений и переживаний — бездонное море, казалось!

Захар рассмеялся, похоже, искренне довольный такой реакцией Зоряны.

— Вспомнила, зоренька моя? — обхватив ее за пояс обеими руками, притянул к себе на грудь.

Она со схожим смехом позволила это, уперевшись в плечи любимого. Поймала его ладонь, чтобы там такую же линию рассмотреть. Прижалась к ней губами.

— Вспомнила! — хоть как-то выплеснула это из себя, засмотревшись в глубокие темные глаза, сейчас, как ни странно, совершенно без всяких теней! Будто Захар те в обмен на ее воспоминания в мире сна оставил. И это лишь добавило ей легкости и радости, независимо от того, насколько непростым и тяжким прошлое выдалось. Само осознание своей цельности и целостности, восприятие и знание делали это событие прекрасным!

— Хорошо… — голос любимого стал ниже, хриплым.

Он и сам засмотрелся на нее, впитывая, поглощая своими колдовскими глазами это счастье и радость Зоряны, всю ее целиком. От чего у нее горло перекрыло новым вздохом, огнем растеклось по спине и животу. Стало невыносимо жарко!

И не смогла осознать тот миг, когда буквально кинулись друг к другу, внезапно вспомнив все страхи и сомнения! Захлестнуло радостью от понимания, что справились и им такое счастье — быть вместе — даровано!

Захар перевернул, подмял ее под себя, одним движением оказавшись сверху, а она подобно лозе его оплела руками и ногами, даже волосы, и те за плечи и руки мужа цеплялись, стараясь крепче связать, ближе к Зоряне притягивая! Ее он! Целиком и полностью!

Сорочка сбилась на живот, с груди Захар ту стаскивает, целует, прикусывает соски, как пирует ее грудями. Ткань вся на поясе, но им не до того, с трудом руки высвободила из широких рукавов, и вновь его обнимает! Такая жадная по нему, что сил нет сдерживаться. И уже Зоряна любимого кусает и царапает, ближе притягивая, оставляя на нем следы.



— Мой! — на него свои права заявляет, будто жизненно необходимо это вслух озвучить! Обхватила руками за плечи, притянула так, словно не выживет, если он отстранится хоть немного.

— Твой! — с рыком соглашается муж, горловым стоном.

Вонзается в ее тело своей плотью, распластав Зоряну под собой, а она ка растеклась по нему. Сама навстречу подается, вбирая в себя его член, эту дикую, неконтролируемую обоими вспышку страсти и совершенно необъяснимой потребности! Когда не в животе, в груди и в горле этот страстный голод, который с жарким криком и стонами мешается! И нет сил дышать, если его не утолить! Как жить дальше без его следующего толчка, не представляет! И не кричать — сил нет! Слишком хорошо! Все тело золотистым медом удовольствия затапливает…

С грудным стоном Захар упал сверху, придавил. А ей так хорошо — век бы под ним лежала, никуда не дергаясь. Оба задыхаются. Мокрые от испарины, оглушенные собственным счастьем, которого ни один из них от жизни не ждал и не надеялся даже. Муж чуть приподнялся, уперевшись локтями в подушку по сторонам от головы Зоряны, целует ее губы, веки, щеки, теперь уже легко и сладко… Встретились глазами и… в голос рассмеялись от того, что с избытком эта эйфория из них выплескивается обоюдным обожанием…

— О том, как до меня добиралась, тоже вспомнила? — она уловила, насколько настороженно и аккуратно Захар постарался спросить об этом. Оценила.

Обернулась от шкафа, из которого тарелки доставала, подошла к столу. Муж все это время внимательно следил за ней, хотя вроде как обоим кофе заваривал (купили-таки на рынке недавно, не забыли), который сегодня точно лишним не был, чтоб окончательно из лап сна-морока вырваться. Поставила посуду на стол.

Принесла хлеб, сыр, овощи, копченую рыбу… Сегодня хотелось чего-то более основательного, чем сладости.

— Вспомнила, любимый, — не стала отрицать очевидного, хотя не сказать, что тут было о чем говорить. — По большому счету, я не так уж и плохо добралась. Практически весь путь на автобусе… А потом, даже не знаю почему, испугалась, что ошиблась и… Меня как подтолкнуло что-то раньше выйти. Я ошиблась с селом. Не в этом с автобуса сошла, не в нашем. В предыдущем, — села на табурет у стола, наблюдая, как он тягучий темный напиток по глиняным чашкам разливает из медной турки, которую тоже недавно приобрели, «чтоб сразу на двоих заваривать»…

У Захара ранее маленькая была, неудобно, а так… все вместе, сообща хотелось.

— Но и это нестрашным показалось, когда поняла. Тоже так странно, — даже улыбнулась, подняв глаза на любимого, поставившего обе чашки на стол. Сел рядом с ней. — Вот как это словами описать? То, что меня к тебе вело и тянуло? Словно кто-то дергает за нить, что вот тут, к душе привязана, — прижала ладонь к грудине, будто яснее показать хотела. — И такая навязчивая потребность двигаться дальше! Так что сама понять не могу, почему выскочила раньше, — передернула плечами. — Но тогда почудилось, что именно там выйти должна…

Захар протянул руки и обхватил ее, поддерживая. Как почувствовал смятение. И это действительно придало ей сил. Отпила кофе из чашки, что к ней подвинул, позволила на тарелку еду разложить.

— Но, знаешь, вроде тоже не беда, решила тогда, — продолжила рассказ. — Начала расспрашивать… как сумела, — против воли Зоряна рассмеялась. — Я же толком и не знала, ни как зовут тебя, ни как мне описывать людям, кого разыскиваю… Иногда дурочкой себя ощущала, когда говорила, что «особый» человек нужен, в горах живет и как-то с медведями связан… — смутилась под его веселым и добрым взглядом, принялась есть. — Не все понимали, о ком речь, в общем. Однако пару человек тебя в описании узнали, — уже она улыбнулась любимому. — И рассказали, что село соседнее. Вроде, недалеко, пройти еще три километра по дороге и уже там уточнить к тебе дорогу… Легко же, правда? Да и темнеет не рано пока, казалось, должна успеть. А вышло… Так, паршиво вышло, — с тяжким вздохом призналась, отложив вилку обратно.

Как начала подробно картины в памяти воскрешать, так аппетит испарился, тошно стало.

— Их две машины было, человека четыре-пять, не видела точно. Я же вдоль дороги шла, чтоб не сбиться. Вот, а они мимо куда-то ехали… Притормозили почему-то, сигналить начали, звать к себе… — Зоряну передернуло. — Я не привыкла к такому, Захар, понимаешь. При всем своем отношении, дядя с тетей меня даже защищали, можно сказать, — горько усмехнулась. — Они всем давали понять, что со мной и путаться — грех страшный. Нельзя с отродьем ведьмы дела иметь, душу украду. Так стращали всех и запугивали, что мужчины в мою сторону и не смотрели, пока Гриша не появился… Ну, или не подавали виду, не знаю, но меня никто не трогал никогда, ни на словах, ни делом в этом плане… Другим оскорбляли. Потом Гриша, конечно, да, проходу не давал, так он же больной, ущербный… Я и обидеться не могла на него. Видела, что разум черный от пустоты. А эти… Они же нормальные, вроде, а сами, как демоны, вдруг себя повели, словно одержимыми стали, — уперлась локтями в стол, медленно кофе потягивая, будто греясь от напитка, что ей любимый заварил. — Был момент, когда у меня мысль мелькнула, что не так уж и не прав мой дядя-священник и я у людей что-то с душами творю, к такому их толкаю…

— Это чушь! — прервал Захар таким гневным рыком, что она невольно вздрогнула. И тут же рассмеялась, испытав облегчение и от того, что он рядом, и потому, что считает так, верит в нее и ей, потому что любит такой… странной.



— За своих демонов каждый сам отвечает, моя ненаглядная. Твоей вины ни на грош. Можешь мне поверить! — заявил решительно твердо.

— Верю, — отозвалась она, испытав облегчение, вздохнула счастливо. Уткнулась ему в плечо лицом. — В общем, испугалась я, свернула в лес при дороге, думала, что им там на авто не проехать. Но я совершенно местность не знала, вылетела, как дурочка, на просеку через несколько метров, а эти, видно, в курсе были, уже там ждали… Смеялись из-за моего страха, кричали, что зря бегу, догонят, так или иначе, — постаралась, не зацикливаясь, скорее это ему рассказать и отпустить уже.

Спрятала дрожащие руки между его горячими ладонями.

— А я… меня такая злость охватила на них, бессильная вроде, но некая могучая ярость и… Я их прокляла, Захар, — Лэля смутилась. — Впервые в жизни кого-то прокляла, правда. Не знаю, откуда эти слова в голове взялись, откуда знала, что им говорить, но они, похоже, испугались, поверили… я видела по глазам. Только оступилась и… Все. Потом — лишь ты один, — с облегчением подвела черту под этими воспоминаниями, наслаждаясь теплом и запахом кожи Захара.

Муж все это время молчал, как ощущая, насколько ей необходимо выговориться, выплеснуть. И сам есть прекратил, наверное, тоже аппетит утратив. Теперь же сгреб ее в охапку, словно на себя всю тягость прошлого забирал.

— И правильно сделала! — уверенно заявил он. — Заслужили, гады! Верно, действительно в слова твои поверили, если после этого хватило ума тебя ко мне привезти, — проворчал гневно.

— Это судьба, — с улыбкой отозвалась Зоряна из своего убежища. — Я к тебе должна была дойти.

— И дошла, любимая, — согласился муж, целуя губы. — Уберегли тебя предки! — прошептал, ласково перебирая ее распущенные пряди, не позволил ничего с волосами сделать, как поднялись. По спине гладил, по плечам, согревая и прогоняя все плохое из мыслей. — Ты помнишь кого-то? Узнать или описать сможешь? — уточнил все же осторожно.

— Не уверена, — честно признав, вздохнула Зоряна, — у меня перед глазами плыло от страха. Не различала их, по большому счету. Один только… — задумалась, пытаясь подобрать слова, чтобы понятней выразить то, что отпечаталось в памяти негативом. — Он как самый темный из них был, знаешь. Не лицом, не кожей… Я не помню его черты, но вот эту внутреннюю черноту и злобу до смерти не забуду, — Зоряну передернуло даже от воспоминаний.

Впрочем, в руках и объятиях Захара говорить об этом было не так уж и тяжело, да и вспомнить все показалось облегчением. Отпустить, наконец, чтобы с любимым вперед идти.

— Хорошо. Этого достаточно. Не важно уже, — улыбнулся Захар, вновь ее поцеловав.

Вот только… ощущалось ей, что в карем взгляде нечто дикое мелькнуло, похожее на оскал того самого медведя, каким во сне ей виделся? По затылку холодок пробежал… Но нежные и горячие пальцы мужа тут же накрыли ее шею под волосами, будто учуяв эту дрожь, прогоняя всякие домыслы и предчувствия. И так хорошо стало внутри, спокойно и трепетно…

— Люблю тебя, — счастливо проговорила, устроив щеку на плече мужа, не заметив, как из головы эти странные мысли вместе с воспоминаниями вылетели, затерлись, постарели, припали порохом времени. На душе спокойно и тепло.

*очипок — обязательный головной убор замужних женщин в Укриане в прошлом.

*плахта — нешитая поясная часть женского украинского национального костюма в восточной, южной, центральной Украине типа юбки.

*свого чоловіка, бачиш, як чекає (укр) — своего мужа, видишь, как ждет

