Кара-справедливость!

Эпизод 1. Суд богов

Мрачная пустота гигантского зала – состоящего из высоких колонн, теряющихся в темноте, и возвышающейся над условным полом, сотканным из самой тьмы, трибуны с двенадцатью величественными тронами – давила своей мощью. Хрупкая девушка у подножия величественных владык мира, казалось, создана из частичек света, совершенно чуждого этому месту. Восемь фигур, облаченных в серые плащи с капюшонами, скрывающими лица, сидели неподвижно. Их легко можно принять за статуи, которым фанатично поклоняются прихожане в храмах, разбросанных по всему миру, если бы не заинтересованные взгляды, сверкающие оттенками всех стихий. Само действо, как и место, в котором оно происходило, было сокрыто от посторонних, так что, оценить торжественную уникальность момента некому. Если только одинокой душе, призванной для великого суда. Но разве смертным дано узреть божественное? Скудное мышление и ограниченность восприятия просто не способны различить переливающиеся всеми оттенками радуги нити стихий и вложенное в создание зала мастерство. Для простых жителей Груона, которым довелось побывать в Чертогах богов, зал Судилищ – всего лишь мрачное помещение, наполненное тьмой и давящее неосязаемым грузом силы.

Суд Богов! Немногие смертные решались воззвать к нему, потому что отчаянно смелой просьбой они вручали собственную судьбу в руки Высших существ. С того самого момента, как раздавалось сокровенное «Взываю к суду богов!», смертный не принадлежал себе. Требования о мести, справедливости, обретения силы, власти, богатств или любви не оставались без ответа. Но и плата за божественное благословение бралась соответствующая: вечная служба откликнувшемуся на зов богу. Проходили столетия, за которые умирали близкие или возлюбленные, стирались с лица земли города и народы, находили свою погибель враги и соперники, а неофиты продолжали свою нелегкую службу, превращаясь в бездушных исполнителей божественной воли: паладинов, жрецов или карающих дланей. Были времена, когда к суду богов взывал каждый второй, не гнушаясь беспокоить Великих из-за мелочных склок, алчности или чрезмерной гордыни. Таких глупцов боги карали на месте, введя за правило тщательно изучать кандидата и чистоту его помыслов. Вся сознательная жизнь смертного, вплоть до сокровенных мыслей и тайных желаний, изучалась и взвешивалась на особых весах, созданных богиней закона и порядка – Эридой. Состоящие из двенадцати чаш, по числу правивших когда-то богов, весы вбирали в себя человеческую жизнь, распределяя поступки, свершенные смертным, по категориям и особенностям, присущим какому-либо божеству. Если в помыслах человека преобладало стремление к наживе, алчность и ложь, это преданный неофит Найала, бога иллюзий, лжи и плутовства. Жажда убийств и чужой крови – верная дорога к храму Крэсса, бога войны. Распутство и похоть, либо занятия черным ремеслом некромантов служили проторенной дорожкой к Раэнсу, богу сладострастия и покровителю мертвых. Алидике, богине удачи и покровительнице водной стихии, благоволили моряки, разбойники и охотники за удачей. Ну а те, кто жаждал мести или справедливого суда, обращались за помощью к Антору, богу справедливости и мести.

Внимательно следящие за событиями, которые привели просительницу в зал судилищ, Антор и Найал переглянулись, когда чаши их весов замерли на одном уровне. Это означало, что смертная не брезговала лгать, изворачиваться, заключать сомнительные сделки и приносить клятвы, исполнять которые не собиралась. При наличии сильного дара стихийницы, высокого происхождения и весьма приятной внешности, смертная казалась лакомым кусочком для искушенных богов. В то же время цель, которую она преследовала, и в которую неистово верила, была благородной. Сильные чувства, бушевавшие в хрупком на вид теле, не добрали сущую малость, чтобы в соперничество вступила Лейта, богиня любви и семейного очага. Всему виной предательство того, кому несчастная больше всего верила. Оттого и решилась на отчаянный шаг, воззвав к суду богов и требуя справедливости. И столь искренней была вера в божественное правосудие, столь сильной жажда возмездия, что Антор не мог не ответить на этот зов. Кому бы ни выпал жребий заполучить столь желанного неофита, для себя бог решил, что приложит все усилия к тому, чтобы распутать столь искусно сплетенный клубок интриг и наказать виновников, по справедливости.

– Как делить будем? – гулким эхом раздался моложавый голос Найала. Бог любил являться людям в виде простодушного угловатого подростка, этакого простачка, которого любой может обвести вокруг пальца. На деле же, матерый интриган с громадным багажом знаний за спиной, в два счета мог обставить даже бога, не то что смертного.

Переговоры богов велись на ментальном уровне, скрытом от случайных слушателей и недоступном даже посвященным. Лишь по своему желанию Высшие существа могли заговорить со смертным. Кандидатам же в неофиты такой роскоши не дозволялось. Девушка, а, вернее, ее дух, находилась в особом коконе, где время тянулось бесконечность или пролетало в один миг, и никакого спора между богами, естественно, не слышала. Ей хватило того, что вся жизнь пронеслась перед глазами, равнодушно отображая все действия и поступки. То, что любое ее решение сказывалось на жизнях окружающих, смертная не замечала. До этого момента. Сломанные судьбы, жизни, чьи-то разрушенные мечты – вот что следовало из невинных забав, вседозволенности и внутренней черствости.

– Я не такая! Я все исправлю. Я изменюсь, – кусая призрачные губы, беззвучно плакала душа смертной, – простите меня. Пожалуйста. Простите, если сможете. Клянусь, я на все готова, лишь бы все исправить.

– Слышал? – довольно хмыкнул Найал, – еще одна пустая клятва. Из девчонки получится отличный манипулятор. Она создана, чтобы лгать и изворачиваться. Настоящее сокровище. Мне просто жизненно необходим этот неофит!

– Она раскаялась и желает справедливости. Сейчас я не чувствую в ней лжи. Смертная искренне хочет исправиться. Мой долг помочь ей в этом, – голос Антора звучал глухо, едва различимо. Бог прожил немало тысячелетий, чтобы ощущать себя юнцом. Боль чужих трагедий, месть, воздаяние справедливости требовали серьезного подхода. Потому и изображался Антор в храмах в виде крепкого, убеленного сединами воина, сжимающего в руках карающий меч.

– Не отдашь, значит, – простодушная улыбка вмиг слетела с лица парнишки, превращая его в красивого юношу, способного растопить любое женское сердце. – Высокочтимая Эрида, как вы нас рассудите? – паяц отвесил богине шутливый поклон.

У строгой дамы с заплетенными в длинную косу каштановыми волосами дрогнули уголки губ. Мальчишеская дерзость Найала ей импонировала, но вестись на умопомрачительную мордашку плута и пройдохи богиня не собиралась.

– Задатки у девочки действительно отличные, – размышляла богиня над ответом, – но разве это справедливо, чтобы она окончательно закостенела, превратившись в циничную лживую стерву? Нет.

В какой-то мере, призвание Эриды было созвучно сфере ответственности Антора. Чтобы в мире царил порядок, который она так любила, необходимо торжество справедливости. А это предопределяло, в чью сторону склонится чаша весов. Эрида уже открыла рот, чтобы огласить решение, как ее перебил Найал.

– Сделку, брат! Антор, я предлагаю сделку! Устроим смертной испытания. Она жаждет все исправить, так поможем ей в этом. Ты ведь владыка душ! Легко сможешь забрать на время душу того, в чьей судьбе успела накуролесить эта девица, и подсадить в освободившееся тело нашего будущего неофита. Как тебе идея?

– Очередной обман, братец! Не пойдет. Не вижу в том справедливости, чтобы за кого-то решались их проблемы. Каждый сам должен противостоять испытаниям, возникшим на пути. Не наша эта задача подчищать за смертными, натворившими бед.

– Антор, не будь занудой! Разве тебе самому не хочется развеять скуку? Ты же радеешь за то, чтобы девчонка исправилась и стала на путь справедливости? Так, почему немного не отступить от правил? А чтобы все было по-честному, она ничего не будет помнить ни о том, что совершила, ни о том, кем была в прошлом, ни о том, что владела магией. В то же время ей будут доступны все знания и способности тела, в которое ее поместим.

– И в чем же заключается выгода? – вмешалась Эрида, которую весьма заинтересовало предложение хитреца Найала. Изворотливый бог иной раз действовал настолько непредсказуемо, что предугадать развитие событий было совершенно невозможно. Вот и сейчас, он с ходу придумал комбинацию, на первый взгляд, простую и интересную, за развитием которой не прочь понаблюдать и все остальные. Однако можно лишь подозревать, сколько подводных камней заготовил шустрый пройдоха.

– Ну, как же! Вы еще не поняли? – Найал обвел изумленным взглядом присутствующих, глубоко вздохнул и принялся объяснять богам очевидные, на его взгляд, вещи. – Как наша Кара, – не против, если буду ее так называть, ведь настоящее имя она позабудет? – так вот, от того, как наша Кара будет справляться с проблемами смертных, будет зависеть, на чью сторону склонятся весы. Прибегнет к обману – на шаг станет ближе ко мне, поступит по справедливости – перевес в сторону Антора.

– Эдак ей жизни не хватит, чтобы исправить содеянное. Поступки, они как круги на воде, – вступила в спор Алидика, – вроде бы и камешек небольшой брошен, а задело тех, о ком и не подозреваешь.

– Так, мы вроде никуда и не торопимся, – подарил шальную улыбку Найал. – Правило пяти рукопожатий никто не отменял. Круговорот событий и вероятностей когда-нибудь замкнется и приведет Кару в ее собственное тело. И вот тогда посмотрим, как она поступит в той же ситуации, только исходя из накопленного опыта.

– Лукавишь, брат, – хмыкнул Антор. Предложение Найала заинтересовало, и его идеи – это прекрасная возможность испытать будущего неофита в действии. – О каком опыте идет речь, если ты сам сказал, что девушка не будет помнить о прошлом? Несправедливо!

– Не стоит беспокоиться, – бог лжи и обмана на миг зажмурился от удовольствия и предвкушения. – За каждую завершенную миссию, Кара получит награду. Если использует ложь или нарушит клятву, то от меня, ну а поступит справедливо – от тебя.

– Зная тебя, братец, – нахмурился Антор, – подсунешь девчонке что-нибудь такое, что окончательно сделает ее твоим неофитом.

– Зануда ты, брат! – Найал сделал вид, что глубоко задумался, аж на целую минуту, а после выдал, – ладно, так и быть, ложь во имя спасения учитывать не будем. Только ту, что приведет к собственной выгоде. И да, соблюдать клятвы – это святое. Ну а в качестве поощрения предложу ей… ну, к примеру, кусочек ее прошлого. Разумеется, не ведущий к тому, чтобы она вспомнила все целиком.

– Хорошо. Моей наградой будет память о прошедшем испытании, – выставил свое условие Антор.

– Подтверждаю! Условия приняты и изменению не подлежат, – скрепила сделку Эрида, – в случае, если по окончании испытания, чаши весов останутся в равновесии, смертной будет даровано право свободного выбора. Да свершится справедливый суд и да здравствует закон и порядок! – богиня ударила в материализовавшийся в ее руках гонг, звон которого эхом отозвался в громадном зале.

Сотканная из света девушка очнулась, растерянно озираясь в поисках источника звука. Зябко поведя плечами, осмотрелась, будто впервые увидела место, в которое попала. Пьедестал с сидящими на нем богами исчез, оставив перед испуганной просительницей две фигуры, закутанные в серые плащи.

– На колени, смертная! – как гром среди ясного неба прозвучал могущественный голос божества.

Кара и так держалась из последних сил, но после приказа, которого даже в мыслях не было ослушаться, рухнула на пол. И пусть тело ее осталось на земле, явив на суд нематериальную оболочку, усталость и боль ушибленных коленей ощущались как вполне реальные.

– Ничтожная смертная, воззвавшая к великому суду богов, ответь, является ли твое желание справедливости искренним? – спросило второе божество, и его приглушенный голос нашел отклик в каждой частичке света, из которого была соткана душа. В мягких вибрациях пространства чувствовалось нечто близкое, родное, располагающее и дающее надежду.

– Да! – затрепетала сама суть смертного существа, а с губ так и не слетело ни слова. Однако боги слышали не только звуки. Чистые порывы души воспринимались надежнее, чем зачастую лживые ответы.

– Для кого же ты ищешь справедливости, юная нлера? – вкрадчиво поинтересовался первый голос.

Закономерный вопрос привел девушку в паническое состояние. Еще недавно она заявилась с твердой решимостью покарать виновника. Но взглянув на прожитые годы, ужаснулась собственным поступкам. И вера ее поколебалась. С одной стороны, жгла душу боль обиды и предательства, но с другой – как червь, точила мысль, что все беды, свалившиеся на ее голову, она вполне заслужила. Под пытливыми взглядами, которые прожигали насквозь и, казалось, видели самую суть, нервозность только увеличивалась. А затянувшаяся пауза, как и гнетущая тишина, еще больше усиливали эффект. Сразу вспомнились рассказы очевидцев, как некоторые люди, посмевшие без причины потревожить богов, вспыхивали огненными факелами и сгорали за секунды. А души таких нарушителей вечно страдали в адских чертогах Раэнса, покровителя мертвых.

– Так, против кого ты хотела использовать божественную кару? – не выдержав долгого ожидания, повторил вопрос Найал, – назови имя. Или ты признаешь, что зря потревожила нас?

– Нет! – испуганно вскрикнула девушка, – нет, – прошептала едва слышно, – не зря! – и уже твердым голосом произнесла, – прошу справедливости для Кариссы нлер Шатор!

Невидимые для смертной, весы медленно дернулись и нехотя наклонились в сторону бога мести, тем самым подтверждая принадлежность неофита Антору. Изумленный бог перевел взгляд на пустующее место Эриды, но та ушла сразу после оглашения приговора. А сделку, скрепленную богиней закона и порядка, уже никто не в силах отменить. По довольной ухмылке Найала, Антор догадался, что тот предвидел подобное развитие событий и не зря подстраховался. А еще у него все шансы увести прямо из-под носа весьма одаренного неофита. Однако сдаваться без борьбы не в привычках бога справедливости.

– Готова ли ты стать вечным неофитом и преданным слугой богов в уплату своей просьбы?

– Готова!

– Да будет так! – завершил официальную часть Найал, а следом настал черед Антора. Как-никак, а воздаяние справедливости в его епархии.

– Прежде чем принести клятву верности, ты должна пройти испытание. Отныне ты Кара – кандидат в неофиты бога мести и справедливости и… бога иллюзий и лжи, – на вздернутую в изумлении бровь девушки Антор не обратил никакого внимания, продолжив тем же безучастным тоном, – испытание продлится ровно столько времени, сколько потребуется на восстановлении справедливости ко всем, кого Карисса нлер Шатор незаслуженно унизила, оскорбила или оклеветала. Как Владыка душ лишаю тебя знаний о прошлой жизни, лишаю магии и дарованного при рождении высокого положения. Взамен дарую власть над временем и право вершить справедливость моим именем.

Взмахом руки Антор отправил душу смертной в свой чертог. Одновременно с этим настоящее тело девушки обмякло, погружаясь в состояние стазиса. Бог лениво проследил, чтобы нлеру вовремя обнаружили и позаботились о сохранности бренной оболочки. Только когда слуги перенесли ее в спальню и в срочном порядке вызвали целителей, соизволил обратить внимание на сочащегося возмущением Найала.

– Что-то не так, брат? – стараясь скрыть довольную ухмылку, спросил Антор.

– Ты фактически наделил смертную полномочиями неофита, – выплюнул обвинение бог иллюзий и лжи, – мы так не договаривались!

– Мне вообще не стоило соглашаться на сделку. Как видишь, – Антор указал на весы, – это – однозначный ответ, кому принадлежит смертная. Расторгнем договор по обоюдному согласию?

– И потеряем такую возможность убить скуку? Вот еще! – фыркнул Найал, – к тому же, не все потеряно. Сделка по-прежнему в силе. Но учти, у меня есть право на ответный ход.

– Какой же?

– А вот этого, братец, я тебе не скажу! – удовлетворившись тем, что последнее слово осталось за ним, Найал создал сверкающий золотом портал и удалился с гордо поднятой головой.

– Позер! – пробормотал Антор и без всяких спецэффектов покинул зал Судилищ. В чертогах его ожидала душа смертной и предстоял непростой выбор, в какое тело ее лучше отправить. Бог не обратил внимания, как к его плащу приклеилась и затаилась в складках золотая искорка, что и перенеслась вместе с ним. А после незаметно перебралась на щечку девушки и, свернувшись клубочком, замерла, приобретая вид крошечной родинки над верхней губой.

Чертоги бога мести представляли собой мрачное место. Гранитный замок, подпирающий своими вершинами облака, безлюдный, или, вернее, бездушный двор, обнесенный крепостной стеной. Сам замок располагался на вершине скалы и парил в воздухе, являя с ней единое целое. Мрачность и аскетизм, которым дышал каждый камешек, как нельзя лучше соответствовали характеру Антора. Никаких излишеств и вычурности. Только самое необходимое и, конечно же, лучшее. Архитектура строения удовлетворила бы вкус самого придирчивого перфекциониста. Гладкие стены, ровные углы, идеальная симметрия и выверенные пропорции здания, окон и венчающих башни шпилей. Внутреннее убранство отличалось минимализмом. Отполированные до блеска напольные плиты привлекали причудливой геометрией рисунков и цветов, главенствовал среди которых черный. Черным же камнем отделаны и стены, но его гармонично разбавлял белый и встречающиеся в элементах отделки жемчужно-серый и серебристый. Парадный вход охранялся железными истуканами. Облаченные в полный доспех воины, как один, повторяли знакомые многим статуи Антора. При беглом взгляде можно принять их за многочисленные копии бога, и только присмотревшись, можно обнаружить значительные отличия. Это и сами доспехи, соответствующие работам оружейных мастеров разных эпох, и всевозможные гербы как ныне существующих, так и давно исчезнувших династий, и различные в строении и росте фигуры. Единственное, что объединяло и делало похожими друг на друга, это одна и та же поза: гордо стоящий воин, обеими руками опирающийся на главный атрибут бога мести – карающий меч. И вот он-то, что удивительно, был точно копией того, что Антор постоянно носил с собой.

Будущий неофит, перенесенный в чертоги бога, с опаской входил в раскрывшиеся перед ним исполинские кованые ворота. Казалось, и сотни слуг не хватит, чтобы привести в движение отпирающий механизм, но те двигались плавно и бесшумно, навевая мысль о том, что тут не обошлось без магии. Миновав пустынный двор, девушка подошла к пирамидальной лестнице, плоская вершина которой служила своеобразным крыльцом и в то же время исполняла функцию трибуны или площадки для торжественных выступлений. Почему вдруг на ум пришло такое сравнение, Кара не знала.

Наверное, это отголоски прошлого, – решила она. Ни своего имени, ни кем была при жизни, сотканная из частиц света душа не помнила. А также не знала и о том, что ждет ее в этом месте. Но то, что необходимо войти внутрь, могла подтвердить с непоколебимой уверенностью, хотя и не понимала природы этих знаний. Например, ничуть не удивлял факт, что замок на долгое время станет единственным домом. Что личная комната находится на верхнем этаже, к которому ведут двести тринадцать ступеней, и что даже бестелесной оболочке придется ощутить всю прелесть физических нагрузкок, вызванных ежедневным подъемом и спуском, а также регулярными тренировками.

Правом передвигаться сквозь стены и проникать в любое помещение обладали лишь избранные души. Одна из таких встречала Кару у дверей. В чертогах бога не было места невозможному, поэтому девушка не сильно удивилась, увидев призрака, обладающего материальным телом. С бесстрастным выражением лица и чуть вздернутыми вверх уголками губ, видимо, означающих вежливую улыбку, дворецкий выглядел откровенно равнодушным и одновременно с этим – предельно внимательным. На белоснежной, отглаженной ливрее не было ни пятнышка, ни мятой складочки. Все безупречно: от остроносых лакированных сапог до кончиков тщательно прилизанных усов, тонкими стрелочками повторяющих капризный изгиб верхней губы.

– Анций нор Фагенсштаттен, дворецкий, к вашим услугам нлера Кара, – щелкнув пятками сапог, представился призрак, – позвольте проводить в вашу комнату.

Выразив согласие легким наклоном головы, девушка проследовала за сопровождающим внутрь замка. Со стороны можно было заметить изящество и уверенность, с которой Кара приняла помощь, с какой плавностью она двигалась, гордо расправив плечи и вздернув остренький носик. Будто события, чередой сменяющие друг друга, не что иное, как эпизод из повседневной жизни. Но само место кричало о странности происходящего. Смертным, пусть даже и не в телесной оболочке, не дозволялось находиться в божественных чертогах. Воззвавшие к суду богов, приносили в уплату не только вечное служение богу, но и саму жизнь.

К моменту, когда Кара добралась до предназначенной комнаты, перед глазами мельтешили черные мушки, фантомное сердце стучало так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, а колени подгибались, грозя уронить хозяйку на холодный пол. Дворецкий будто не замечал трудностей, выпавших на долю его спутницы, сам-то он привык к нагрузкам и даже не запыхался.

– Располагайтесь, – с небольшим поклоном Анций распахнул перед девушкой двери, и пока та с удивлением рассматривала новое место жительства, неслышно удалился.

Комната была угловой, светлой. Через оба окна, занимающих две стены из пяти, струился солнечный свет, придавая домашнего уюта скромного жилищу. Узкая кровать, заправленная белоснежным бельем, стол у окна и стул, небольшой сундук для вещей в изножье, вот и вся обстановка. Если бы не полупрозрачные занавеси серебристо-серого цвета и матерчатый коврик у кровати, Кара приняла бы комнату за темницу. Ни шкафа, ни туалетной комнаты, ни даже самого маленького зеркальца. Из вещей только длинная ряса, сшитая из тонкой шерсти, да веревка, заменяющая пояс. Присев на краешек кровати, Кара чуть попрыгала на ней, убеждаясь, насколько жестко будет спать на досках, накрытых тоненьким матрасом. Спят ли, вообще, те, кто лишен физического тела новоиспеченному неофиту даже в голову не пришло. Отсутствие ванной комнаты и минимальных мелочей для ухода за телом, наводило на мысли, что и эта часть человеческой жизни будет недоступна. Непривычно это, странно.

Однако Кара не роптала. Скинув вещи неаккуратной горкой, облачилась в рясу. При кажущейся простоте и объемности одеяния, село оно идеально, будто специально шилось на девушку. Удобная и мягкая к телу ткань не стесняла движений и как будто защищала хозяйку от перепадов температуры и прочих внешних факторов. Сапожки, что Кара решила оставить, резко контрастировали с внешним обликом служительницы бога. Но другой обувки она не нашла.

Неужели, здесь принято ходить босиком?

Тихо охнув, Кара обнаружила, что вся одежда, брошенная ею на пол, исчезла. Из-за этого девушка побоялась разуваться. Любая мелочь из прошлого напоминала о том, чего она лишилась и заставляла с затаенным страхом ожидать неизвестного будущего.

Не зная, чем себя занять, Кара устроилась на широком подоконнике. Вид из окна открывался поистине фантастический. То, что комната находилась на верхнем этаже одной из башен, Кара знала. Но того, что сам замок построен на запредельной высоте, убедилась впервые. Перистые облака, которые привычнее видеть на небе, плыли где-то далеко внизу, задевая пушистыми лапами стены замка и окружающие его горные выступы. Солнце, такое маленькое и далекое с земли, здесь казалось невероятно огромным. Оно занимало половину небосвода, а его лучи золотили верхушки облаков, преломлялись и сияли, превращая пейзаж за окном в волшебную иллюзию.

Стук в дверь отвлек от созерцания божественных красот. Девушка отозвалась робким «Кто там?», и на пороге вновь появился дворецкий. Нет, не открыл дверь и вошел, а просто материализовался на пороге, просочившись сквозь стену. Кара крепко зажмурилась, решив, что ей это показалось, но, когда снова открыла глаза, Анций никуда не делся. Даже больше – выглядел вполне себе живым и материальным. Хотелось бы Каре убедиться в этом, но прикасаться к постороннему мужчине считала чем-то неприличным, недостойным порядочной нлеры.

– Его божественность, мстительный и справедливый бог Антор приглашает нерину Кару для беседы, – важным тоном объявил мужчина, – прошу незамедлительно следовать за мной!

Необъяснимый трепет и волнение охватило все существо девушки. Она поднялась со стула, на который перебралась с подоконника, чтобы подобающе встретить гостя. Нервным движением расправила складочки на одежде, коснулась волос, на ощупь проверяя, не выбились ли локоны из прически, вздохнула, осознав, что отсутствие банальных мелочей не позволяет ей выглядеть достойно. Однако тут же приняла невозмутимый вид и с готовностью посмотрела на мужчину.

– Ведите!

Дворецкий, до этого времени якобы не замечавший телодвижений будущего неофита, окинул его придирчивым взглядом, как бы случайно задерживаясь на красных сапожках, ярким пятном выделяющихся на общем фоне, и недовольно поджал нижнюю губу. Однако замечания не сделал, а галантно распахнул перед девушкой дверь. В коридоре их поджидал мужчина, одетый в похожую рясу, отличающую лишь цветом. Кара замерла, неприлично долго рассматривая незнакомца. Рослый, широкоплечий, привыкший к физическим нагрузкам воин. Серая ткань, облегающая грудную клетку, не скрывала анатомии фигурно вылепленного тела. В вырезе, небрежно стянутом завязками, пробивалась густая поросль черных волос. На бедрах разместился широкий пояс, к которому был приторочен неизменный атрибут бога мести, а также всех его неофитов, карающий меч. Небрежно накинутый на голову капюшон позволял разглядеть лишь кончик носа и окладистую бородку.

– Нерина Кара, позвольте представить вам нора Умберто, – церемонно, как и подобает, назвал мужчину Анций. – Нор Умберто, это нерина Кара.

Девушка вздрогнула, так ее царапнуло обращение к ней, как к простолюдинке. Отчего-то казалось, что перед ее именем всегда была другая приставка, обозначающая высокое положение. Но кто она такая, чтобы устанавливать правила? В высшем обществе считалось величайшим оскорблением спутать аристократа с простым людом, и такие вот слуги, удостоенные чести принимать гостей, быстро овладевали способностью распознавать благородного даже в нищенской одежде. В противном случае такой работник не продержался бы на своем месте и пяти минут.

Впрочем, мысли так и остались мыслями, новый знакомый лишь кивнул в знак приветствия, и жестом приказал следовать за ним. Спуск по лестнице не занял много времени, разве что вызвал толику сожаления, что на обратном пути ждет нелегкий подъем. Кара не запомнила дорогу, слишком уж много похожих коридоров и лестниц они миновали, прежде чем попали в огромный зал. Расположенному в центральной башне, ему по праву подошло бы название тронного, и площадь позволяла, и отделка соответствовала самому изысканному вкусу. Но нет, это место было предназначено для тренировок. Умберто невозмутимо подошел к стойке со всевозможными видами холодного оружия и предложил девушке выбрать то, что ей ближе.

А как же встреча? Разве не святотатство заставлять бога ждать? – застыл на губах немой вопрос, но вслух Кара ничего не сказала. – Возможно, это какое-то испытание, – решила она, – этот Умберто не похож на человека, игнорирующего приказы, следовательно, и беспокоиться не о чем. – Подойдя к стойке, придирчиво осмотрела внушительный набор металла. Тяжелые двуручники отмела сразу, нечего и думать ворочать неподъемными железяками. То же относилось к кацбальгерам, фальшионам, и прочим полуторникам, рассчитанным на мужскую руку. Изящная рапира или кинжалы более женское оружие, но оно не соответствовало образу неофита бога мести. А вот облегченный и укороченный меч старинной работы пришелся впору. Кара обнаружила его, погребенным под грудой старого железа, после длительных поисков.

Меч уверенно лег в руку, и девушка несколько раз разрубила им воздух, приноравливаясь и вспоминая подзабытые навыки. Одно то, с какой уверенностью она это делала, говорило о принадлежности к аристократическому роду. Впрочем, Кара не задумывалась над этим, память тела действовала за нее, лишь каждый выпад или боевая стойка служил очередным доказательством.

– Что же, Кара, – в голосе Умберто, внимательно наблюдавшим за девушкой, слышалось явное одобрение, – то, что ты сразу определилась с выбором, делает тебе честь. Советую по возможности возобновить тренировки, чтобы держать себя в форме. Если нужен совет или спарринг-партнер, всегда к твоим услугам. Естественно, в свободное от работы время. Ну а теперь, поспешим. Антор уже заждался.

Резиденция бога мести и справедливости находилась на верхнем этаже самой высокой центральной башни. Едва поспевая за неофитом, Кара твердо пообещала себе подтянуть физическую форму и воспользоваться предложением Умберто.

Как оказалось, у богов вполне человеческие привычки и пристрастия. Кабинет ничем не отличался от такого же, ну, скажем, в поместье какого-нибудь герцога или графа. Разве что по редкостям, собранным за многие тысячелетия, превосходил королевский или императорский. Поделки искусных мастеров разных эпох украшали полки огромного шкафа со стеклянными дверцами. А, например, редкая магическая вещица, вроде карты мира, занимала целую стену и стоило сосредоточить взгляд на какой-либо точке, как она тут же увеличивалась, показывая, что именно находится в этом месте. Чернильница-непроливайка и магические перья, которые могли себе позволить исключительно аристократы и только затем, чтобы пустить пыль в глаза, использовались по назначению и лишь потому, что это чрезвычайно удобно. Мебель из древесины риусского дерева сейчас можно встретить лишь в самых богатых домах, причем сохранившуюся не в самом лучшем виде. Но сколько гордости испытывал хозяин, демонстрируя исчезнувшую редкость! Остров Риусс, единственное место, где произрастала ценная порода, ушел под воду века три или четыре назад вместе с жителями, городами и накопленными богатствами. А тут и стол, и кресла, и секретер – все сохранилось так, будто только вчера изготовлено. В каждом полированном элементе просвечивали характерные золотистые искорки, из-за которых так ценилась риусская порода.

Антор, в черных с золотом одеждах, смотрелся величественно. Кресло, в котором он расположился, по роскоши не уступало императорскому трону, и подчеркивало высокий статус владельца. Только ни надменности, ни величайшего презрения, с которым небожители смотрели на смертных в его взгляде не заметить. Лишь мудрость и вселенское спокойствие, которым веяло от Высшего существа.

– Подойди ближе, дитя, не бойся, – подозвал будущего неофита бог, – присядь.

Как по волшебству, рядом с девушкой возникло мягкое кресло, на которое она опустилась с нескрываемым облегчением. Умберто незримым стражем расположился позади нее.

– Впереди ожидает непростой путь, – с участием и доброжелательностью продолжил Антор, – и только от тебя зависит, насколько высокого положения достигнешь и какое место займешь среди моих последователей.

За простыми словами скрывалось многое, и интуитивно Кара это чувствовала. В том, что такой беседы удостаивались все, кто набрался храбрости воззвать к суду богов, можно было не сомневаться. Немногие выдержали испытания и удостоены чести стать карающей дланью бога мести. Имена паладинов, первых жрецов и жриц увековечены в истории Груона. И лишь о тех, кого называют карающей дланью, всегда говорят шепотом, опасаясь, что, услышав свое имя, они придут на зов и вытащат на суд божий самые сокровенные тайны.

– Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие, – проникнувшись торжественностью момента, прошептала Кара, – готова служить верой и правдой до тех пор, пока бьется мое сердце.

Антор склонил голову в знак того, что принимает пылкую клятву на веру. Сколько их таких, свято веривших в правильность выбранного пути, стояло перед ним? Сотни, тысячи. А сколько тех, кто на самом деле сдержал слово? Единицы. И с каждым веком, с каждым новым неофитом все сложнее отыскать того, кто действительно достоин права вершить судьбы смертных его именем. Главным испытанием, которому подвергали претендентов, было… доверие. Бог милостиво предоставлял каждому неофиту шанс доказать, насколько искренни произнесенные клятвы, и как крепка решимость смертного измениться, стать на путь истинной справедливости и мести. Только гармоничный баланс между этими постулатами, открывал путь к великому званию карающей длани, а любой перевес в ту или иную сторону определял, станет ли неофит паладином или жрецом. Жрецы были наделены особым рвением к справедливости и состраданию к ближнему, порою, даже в ущерб собственным интересам, тогда как паладины – безжалостные каратели, несущие неотвратимое наказание и месть любому, на кого укажет бог или его карающая длань.

– Тогда не будем откладывать, а перейдем сразу к делу, – Антор щелкнул пальцами, и декорации вокруг поменялись. Это был уже не кабинет, и некое пространство, представляющее собой самое странное и удивительное место.

Каре проще было представить увиденное неким залом, наполненным миллионами светящихся сфер. Они покрывали стены, пол, потолок, вращались, испуская нежное сияние, и передвигались в хаотичном порядке. Вместе с богом и его дланью, девушка оказалась на маленькой площадке, находящейся в самом сердце гигантского шара. Куда ни глянь – темнота, испещренная яркими звездочками. От всего этого кружилась голова. Кара невольно порадовалась тому, что кресло, на котором она сидела, переместилось вместе с ней. Иначе давно бы рухнула в пропасть, которая окружала со всех сторон.

– Что это за место? – спросила Кара севшим от волнения голосом.

– Это святая святых, – с одухотворенной улыбкой на лице ответил Умберто. Ему нравилось бывать здесь, нравилось наблюдать, как рождались маленькие звездочки – человеческие души, как их сияние становилось ярче, постепенно набирая силу, как они росли, поступками и помыслами своими влияя на окраску и насыщенность сферы – вместилища души. И даже то, как они угасали, постепенно меркнув на общем фоне и теряя цвет, так же притягивало искушенный взгляд. – Владения бога мести и справедливости – души живых и неживых существ со всех подвластных ему миров.

– Неживых? – последнее сильно удивило будущего неофита. Она всегда считала, что души умерших принадлежали Раэнсу – покровителю мертвых. Именно ему воздавали честь, провожая усопших в последний путь, дарами, обрядами и щедрыми подношениями обеспечивая легкую дорогу и комфортное пребывание в посмертном мире.

– Именно! Все души изначально принадлежат Владыке душ, и только от них зависит, вернутся ли они в ту колыбель, из которой появились, или же пополнят ряды вечных рабов в мрачных чертогах Раэнса.

– Рабов? Но как же? Разве можно захотеть стать чьим-то рабом, пусть и самого Бога? – в очередной раз изумилась Кара. Казалось, день потрясений никогда не закончится.

– Люди вольны в выборе, – Антор вмешался в разговор, желая лично донести истину до неофита, – жизненный цикл каждого существа непрост и тернист. Любой поступок, сгоряча сказанное слово или принятое решение определяют направление и ведут по извилистому пути, который однажды завершится там, где все началось. В большинстве своем, люди верят во всех богов, и редко кто с самого начала выбирает служение одному из нас. Многие так до конца и не могут определиться с покровителем. Это и понятно, мы отвечаем за различные аспекты бытия, и невозможно строго придерживаться одних и полностью игнорировать другие. Все взаимосвязано. Всегда есть место сильным чувствам – любви, ненависти, зависти, боли, – и в моменты проявления любого из них, мы непременно ощущаем это и радуемся тому, как растет и множится божественная мощь. Но окончательный вердикт выносит Эрида, богиня закона и порядка, раскладывающая по полочкам фрагменты жизни, представшей перед ней души, и определяя, достойна ли она прошла уготованные испытания или сломалась, ступив на скользкий преступный путь.

– Выходит, если человек вел неправедную жизнь, не покаялся и не получил прощения, то все равно расплачивается по счетам, но уже не перед своими жертвами, а перед богами?

– О, да! – довольно хмыкнул Умберто, – Раэнс чрезвычайно изобретателен и жесток с попавшими в вечное рабство душами.

– Но… тогда получается, что и не нужно искать справедливости, если душа преступника в любом случае обречена на муки!

Антор нарочито удивленно изогнул бровь, ожидая, что на это ответит его длань. В свое время, задав подобный вопрос, ответ Умберто искал самостоятельно. И теперь, видя разгорающийся фанатический блеск в глазах девушки, такую же жажду знаний и правды, которой и сам в свое время был одержим, длань должен поступить мудро и дать неофиту отыскать свою истину.

– Однажды ты сама поймешь, – Умберто вздохнул, немного сожалея о том, что собственный путь оказался таким долгим. Дрогнувшие в улыбке уголки губ Антора лишь подтвердили, что он удовлетворен ответом.

Бог вытянул ладони, сложив их лодочкой, призывая к себе одну из сфер. Среди сотен тысяч других, ласковыми щенками вьющимися подле могучей фигуры, отделилась одна, почти погасшая, тусклая, и медленно опустилась в уютное ложе.

– Держи! – Антор протянул шар девушке, и она, подставив руки, бережно приняла дар, – это первое задание. Не спеши, разберись досконально, постаравшись не упустить малейшие нюансы, приведшие душу на край гибели. У тебя три попытки, прежде чем восстановишь справедливость либо призовешь карающий меч паладина. Умберто ответит на любые вопросы, постарайся только правильно их задать. Я верю в тебя, Кара! Надеюсь, до скорой встречи!

С последними словами бога, окружающая обстановка вновь переменилась, перенося девушку в обычную полупустую комнату, в которой единственным и знакомым предметом оказалось то самое кресло. Впрочем, кроме черного постамента с округлым углублением на вершине, ничего больше и не было. Только тьма, пронизывающая пространство. Из нее сотканы стены, она же клубилась под ногами и ею затянут потолок. Сфера, про которую Кара подзабыла, пока осматривалась и приходила в себя после резкого перемещения, поднялась в воздух и медленно поплыла к постаменту, приземлившись в центр подставки, будто специально созданной для этого. Впрочем, почему будто? Именно созданной для того, чтобы вместить в себя частичку чужой души.

Причин, чтобы медлить или оттягивать выполнения задания, у Кары не имелось. Поэтому она начала с внимательного осмотра сотканной из света сферы. Поначалу, ничего, кроме сияния, разглядеть не смогла. Только даже себе не объяснить, что же так притягивает взгляд? Почему завораживает хаотичное переплетение нитей, ставших различимыми после долгого созерцания? Пришло понимание и о назначении комнаты, в которой ничто не отвлекало от мыслей и настраивало на нужный лад. В заслезившихся глазах уже появилась резь, и изображение чуть поплыло из-за соленой влаги, скопившейся в уголках, когда Кара увидела… нет, обычным человеческим зрением этого сделать невозможно. Кара почувствовала другую душу, наполненную светом, любовью и терпкой горечью незаслуженной обиды. И это потрясло сильнее всего, затронув невидимые глубинные струны, – невыразимая мука, терзавшая изнутри, отравляющая жизнь и ведущая светлое существо к гибели. Девушка согнулась, приложив руку к сердцу, из которого через невидимые язвы сочилась боль.

– Умберто! – просипела Кара, вспомнив о том, кто может помочь, в последнюю минуту.

Мужчина явился незамедлительно, будто только и ждал, когда его позовут. Едва уловимым движением, рассек нити связи, что установились между неофитом и погибающей душой, уложил девушку на диванчик и присел рядом. Коснувшись холодной ладошки, принялся вливать силу, передавая вместе с ней спокойствие и уверенность.

– Что это было? – хрипло спросила Кара, едва пришла в себя.

– Ошибка, которую совершают все без исключения неофиты, – с ноткой мечтательности в голосе ответил Умберто, – как сейчас помню первый опыт слияния. Я тогда проникся такой дикой ненавистью ко всем, что чуть не погубил и душу, и себя заодно.

– Но ты ведь справился, да?

– Раз мы с тобой сейчас разговариваем, то да, справился, – добродушно хмыкнул мужчина, – и я рад тому, что ты позвала на помощь. Я бы и так пришел, но задание ты бы провалила.

– Надо же! – невольно поежившись, Кара решительно отмела мысли о том, чтобы со всеми проблемами справиться в одиночку. Возникло, правда, ненадолго, желание переложить ответственность на чьи-нибудь крепкие плечи. Вот только что-то подсказывало, с Умберто такой вариант не пройдет. – Расскажи, пожалуйста, все, что мне нужно знать для выполнения задания. И как справляться с этим, – кивнула в сторону сферы.

– Это хорошо, что не брезгуешь обратиться за советом, – одобрил длань просьбу, – и я расскажу, что необходимо. Вот только на реальную помощь рассчитывать не советовал бы. Антор ценит самостоятельность. Тебе придется принимать непростые решения, которые люди будут чтить за божественную волю. Каждый случай потребует полной отдачи, и любой новичок, хочет того или нет, пропускает все события и чувства через себя и измеряет поступки согласно своим представлениям о справедливости.

– Просто скажи, что от меня нужно? А также то, чего ни в коем случае не должна делать, – девушка терпеть не могла недосказанности. Это шло от нее прежней, той, кем была при жизни. Казалось, чего проще? Есть четкая цель, для достижения которой необходимо приложить усилия. И есть запреты, преступив которые рискуешь потерять все. Ну а то, как длань прямым текстом обозначил, что помощи ждать неоткуда, вынуждало быть жестче и досконально узнать правила игры, призом в которой служило собственное посмертие. Попасть в вечное рабство к Раэнсу Кара не хотела, не с тем грузом вины, что давил на плечи неподъемной тяжестью.

– Все так же нетерпелива и прямолинейна, – Умберто ничуть не обиделся на резкий тон. По сравнению с ним, юный неофит – нежный цветочек, у которого только-только обозначились первые колючки. Это всего лишь отголоски прошлого и, спустя время, Кара, несомненно, устыдится невежественности и пылкого максимализма, которому так подвержена молодость. – Я бы мог поступить так же, как когда-то обошлись со мной: сказать многое, при этом не дав ничего. В этом была бы особенная справедливость. Моя собственная. И когда-нибудь, спустя годы, смотря в глаза новому неофиту, ты оценила бы этот шаг. В тебе есть стержень, стальная заготовка, из которой, волей бога, со временем выковался бы отличный карающий меч. В лучшем случае паладин, но никак не длань.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – откровения Умберто не принесли понимания, наоборот, возникло еще больше вопросов.

– Я хочу, чтобы ты стала дланью Антора на Груоне, – честно ответил мужчина, – настоящей, справедливой и беспощадной. И это случится, если с честью выдержишь первое испытание. Ты запомнила, какие условия поставил Антор?

– Условия? – девушка нахмурилась, вспоминая короткий разговор. На фоне потрясений от божественных владений, особых условий в задании она не запомнила. – Что-то там о трех попытках и спасении погибающей души.

– Всего-то? – длань хмыкнул, награждая девушку насмешливым взглядом, – ты не услышала ничего, из того, что тебе было предложено. И это первый урок: будь внимательной к словам бога. Он никогда не говорит и не делает ничего просто так.

– Ну, так просвети меня, неумеху такую! – огрызнулась Кара, – привыкли тут говорить загадками, а мне разбирайся!

– Не стоит быть грубой! – Умберто выпустил толику божественной мощи, которой был награжден за преданную службу, и девушку вдавило в кресло. Если бы она в этот момент стояла, непременно рухнула на колени. Особая аура власти пресекала малейшее сопротивление, влияя на саму душу, призывая ту покориться и трепетать в присутствии Высшего существа. В такие моменты даже самые отъявленные негодяи становились беспомощными младенцами и смиренно принимали волю карающей длани. – Ты здесь лишь по милости Антора, и не следует критиковать веками заведенные порядки!

– Простите! – глубинный ужас, охвативший каждую клеточку, не оставил Каре и шанса. Ощущение собственной ничтожности перед сущностями, наделенными ТАКОЙ силой, заставляло трепетать от страха, напрочь выметая все мысли о своевольстве. – Прошу, помогите справиться с заданием. Я осознала ошибку, признаю это.

– То-то же! – Умберто еще для верности сдвинул брови на переносице и нацепил самое суровое выражение лица, – даже думать не смей о всяких глупостях! – и, смягчившись, продолжил, – ну, слушай внимательно: три попытки – это не просто возможность досконально разобраться в ситуации и наказать виновников по справедливости, а способ использовать нескольких смертных, чтобы взглянуть на проблему другими глазами. Ни я, ни ты – мы не боги, чтобы читать души, как открытые книги. Не представляешь, как глубоко, порой, таится истина. Человек, зачастую, сам не может определить, что или кто послужил причиной несчастий. Для этого Антор и предоставляет шанс изучить задачу с разных сторон. Со стороны непосредственных участников. К примеру, обвинили служанку в краже драгоценностей, выгнали с работы, лишив заработка. А у той двое детишек, муж погиб. И не помнит она, чтобы совершала преступление, и побрякушек этих нигде нет. Что случилось? Как? Для дознавателей вопрос решенный: могла украсть? Могла. Видели ее в комнате хозяйки? Видели. А то, что украденное не нашли, так, передала все подельникам. И светит бедняжке каторга, а детям улица или приюты. Но женщина-то честная! Копейки лишней никогда не взяла, не то, что графские украшения. Вот и воззвала она к Антору, умоляя о справедливости.

– И что же? Нашли вора? – Кара заинтересованно подалась вперед. До этого она слабо представляла, как выглядит эта самая справедливость изнутри. В чем именно состоит работа дланей никто из смертных даже не догадывался. Для всех был виден конечный результат. Причем едва человек в поиске защиты обращался к богу, при этом искренне желая справедливого решения, то помощь приходила в ту же минуту.

– Пришлось слиться с душами нескольких человек из окружения служанки, но я так и не нашел ответа. Последней попыткой была хозяйка этих драгоценностей. Она-то и оказалась воровкой! Ей срочно потребовалась крупная сумма, чтобы выручить любовника из нехорошей истории. Вот и опоила бедную вдовушку, оговорила и опорочила так, что той вовек не отмыться. И что самое печальное, любовник этот использовал графиню, чтобы выкачать из нее деньги. А все побои, угрозы и сцены покушений, на которые повелась пылкая любовница, организовали его же собственные дружки.

– Какое же наказание получила бедная женщина? – сочувственно всхлипнув, растрогалась девушка.

– Бедная женщина? – взревел Умберто, – неверная супруга, предавшая мужа, и жестокая интриганка, способная подставить преданную служанку и обречь на нищенское существование ее малолетних детей? Не разочаровывай меня, Кара!

– Но она же благородная нлера! Разве могут ее жизнь и спокойствие цениться выше какой-то там черни?

– Еще как могут! – процедил длань, – запомни второе главное правило: перед богом все смертные равны. Каждую душу он оценивает по способностям и чистоте помыслов. И ты даже представить себе не можешь, какой гнилью пропитаны эти самые благородные! Зато в каком-нибудь нищем мальчишке, просящем милостыню у храма, чистоты и святости на легион неофитов с лихвой хватит.

Получив отповедь, Кара притихла. Она сама не понимала, откуда в ней такое пренебрежение к простым людям. Зато отлично могла представить, как бедную девушку выдали замуж за старого графа, сколько ей пришлось натерпеться от него, и почему в итоге она решилась завести любовника.

– Так, каким образом была восстановлена справедливость? – повторила Кара вопрос.

– Графиня публично призналась в прелюбодеянии и получила суровое осуждение общества. Ее сослали в провинцию, лишив титула и слуг, оставив мизерное содержание, да небольшой дом.

– Но она же пропадет там! – ахнула Кара.

– Ничего не пропадет! У многих нет и этого, так что, захочет выжить, справится, – возразил Умберто, – а почему не спрашиваешь, что стало со служанкой?

– Что с ней сделается? Раз в краже не виновата, то свободна. Вряд ли, конечно, она сохранит место в доме графа, но…

– А вот и нет! Из-за разразившегося скандала, маленький наследник остался совсем один. Мать и раньше не обращала на него внимания, так что ее уход ничего не изменил в привычной жизни. А вот отец, искренне привязанный к сыну, отдалился, переживая постигшее разочарование в семейной жизни. Ну а служанка, не понаслышке знакомая с тем, что значит, потерять близкого человека, окружила брошенного малыша любовью и заботой. И граф, не такой уж и старый, как ты могла подумать, немного придя в себя, обратил внимание на скромную вдову, беззаветно заботившуюся о его сыне, как о родном, и влюбился. Сейчас у них еще трое своих сыновей, дочка, а новая графиня возглавляет приют для бездомных детей, помогая всем ребятишкам, лишившимся родителей и оказавшимся выброшенными на улицу. Вот, так-то! Это я считаю высшей справедливостью.

– А бывшая графиня, что с ней стало? – прошептала девушка, впечатленная невероятной историей, которые только в сказках и случаются.

– А что ей сделается? Снова вышла замуж, да только опять не угадала с выбором мужа. Хоть и селянин простой, но крепкий малый. Держит ее в ежовых рукавицах. И она, как миленькая, ходит за скотиной, прибирается в доме, готовит на всю семью и мужниных детишек воспитывает. А могла бы в достатке и безделье жить, собственного ребенка растить. Да только некогда ей даже задуматься об этом. Встает чуть свет, ложится самая последняя, ни рук, ни ног не чуя. Про то, что никто супружеские обязанности не отменял, скромно умолчу. Всю господскую блажь муж из нее в первую же неделю выбил.

– Значит, и я столкнусь с чем-то подобным? Но как же разберусь-то? Мне бы и в голову не пришло проверить хозяйку дома, – девушка сокрушенно покачала головой.

– Вот для этого тебе и даются три попытки. Определи самых заинтересованных в проблеме лиц, узнай их мысли, почувствуй намерения и тайные помыслы. Это нетрудно сделать, ненадолго слившись с душой. Позволительно даже воспользоваться телом смертного, чтобы задать интересующие вопросы или прожить непонятную ситуацию заново. Единственное, от чего хочу предостеречь, от единения с душами отъявленных душегубов и преступников. Тебе, конечно, не будут давать такие задания, но заранее никогда не известно – с кем придется столкнуться.

– Но что это за слияние? – интуитивно Кара уже знала ответ, но все же хотела услышать объяснения Умберто. А вдруг собственные ощущения – это ошибка? Игра подсознания или тайное божественное влияние, призванное испытать неофита на прочность?

– Сначала ты просто улавливаешь отголоски сильных эмоций, – длань хоть и раскрыл второе дно вопроса, однако решил рассказать обо всем максимально честно. Именно на слиянии погорели многие неопытные неофиты, – потом они захватывают настолько, что уже не можешь отделить их от собственных чувств. Видишь мысли объекта, его переживания, подоплеку поступков и причины судьбоносных решений. Вот на этом этапе стоит задержаться подольше и вспомнить, кто ты и для чего предназначена. Поначалу я использовал обычное зеркало. За время человеческой жизни, душа прикипает к дарованному богами облику и, столкнувшись с другим отражением, получает сильнейшую встряску. И только после того, как ты осознаешь себя и усвоишь, какая цель привела тебя в этот час и в это место, можно приступать к третьему этапу: замещению тела. Ты вольна выбирать любой промежуток жизни смертного, но бесплатный совет: бери с запасом. Поверь, не так просто осознать, что теперь ты совершенно другой человек, вести себя, как он, поступать точно так, как сделал бы он, использовать те же слова, жесты, привычки. Это сложно. Любой, кто близко знаком с объектом, сразу выявит несоответствие. И поверь, в некоторых случаях, это очень опасно и чревато последствиями. Представь, что подозреваемый вдруг начал вести себя неадекватно? Дознаватели вцепятся как бульдоги, а уж про жрецов и говорить нечего. Мигом на костер отправят. Бывало, неофиты сходили с ума, переживая чужую агонию или хуже того, превращались в тех, кого мы должны призывать к ответу или уничтожать.

– Мне страшно, Умберто, – Кара сжалась в клубочек, обнимая себя руками за плечи. С опаской посмотрела на мерцающую сферу, мимолетный опыт от общения с которой уже успел оставить отпечаток. – Я не справлюсь! Точно не справлюсь! Обязательно все испорчу.

– Глупости, Кара! – мужчина коснулся волос девушки, успокаивающе погладил по голове, – я не хотел тебя напугать. Вернее, не так. Хотел! Но лишь для того чтобы ты поняла всю ответственность, которая ложится на плечи неофита, а потом и длани. Лучше, если ты с первого раза усвоишь уроки, стоившие кому-то рассудка или жизни. Бояться – это нормально. Страх подстегивает к действию, выуживая из глубин памяти навыки и умения, о которых и не подозреваешь. Лучше уж так, постепенно, используя многовековой опыт предшественников, чем сразу и вдребезги, погубив не только себя, но и тех многих, которым могла бы помочь в будущем. И знаешь, однажды ты найдешь в этом особенное удовольствие. Люди ведь хранят не только плохие воспоминания, есть много того, чем никогда не насытишься. Это солнечная свежесть первой любви, когда чувства только зарождаются, своим светом озаряя всех вокруг. Украдкой сорванный поцелуй, от которого за спиной расправляются крылья. Счастье материнства, когда с трепетом и восторгом узнаешь о долгожданной новости, а спустя девять месяцев берешь на руки новорожденного сына. Робкое «да» в храме богини Лейты, и собственное отражение в глазах влюбленной половинки.

– Ты прав, ради этого стоит жить, – девушка совершенно растерялась. Слишком много впечатлений за один день, на целую жизнь хватит.

Сам суд богов Кара помнила плохо, только то, что совершила нечто плохое в прошлом, раскаялась и оказалась в чертогах Антора, дав нерушимую клятву служения. И все равно этот нелегкий путь искупления много лучше, чем если бы она продолжала грешить, там на Груоне, а после попала в вечное рабство к Раэну.

– Тебе необходимо отдохнуть, – длань подал руку, помогая неофиту подняться, – идем, провожу в комнату. Тут недалеко. Как поймешь, что готова, позови меня. Я услышу.

– А … – новая порция вопросов смешалась в голове Кары от одного только строгого взгляда мужчины, – ты прав. Нужно осмыслить происходящее, принять, что отныне моя судьба связана с этим местом. И… просто побыть одной.

Кара и не заметила, как на последней фразе Умберто поморщился, вспоминая о том далеком времени, когда считал одиночество наказанием, искал общества и жаждал развлечений. Все это осталось в прошлом, и теперь главным желанием длани было вновь вернуться в те годы, когда молодость бурлила в каждой клетке и пьянила голову упоительным чувством свободы, жениться на милой сердцу женщине и зажить тихой семейной жизнью, радуясь каждому дню и ежедневно наблюдая, как подрастают дети. Когда-нибудь, волей Антора так и случится. Умберто нлер Граанс, тело которого покоится в семейной усыпальнице, тихо исчезнет, оставив вместо себя горстку пепла, а просто Умберто, непревзойденный мастер меча, войдет в ворота какого-нибудь провинциального городка, чтобы осесть там на все оставшиеся годы. Но все это произойдет лишь тогда, когда длань восстановит справедливость, истребованную для Умберто нлера Граанса. А сейчас его воля, мысли и поступки сосредоточены на служении богу, и даже обычный сон кажется недоступной роскошью. Главной особенностью слияния с душами смертных – это способность постоянно ощущать их эмоции и переживания. Сколько их было за триста семнадцать лет? Сотни. Тысячи. И все горели для него ярким пламенем жизни, напоминая о великом предназначении и заставляя сожалеть о том, чего когда-то лишился. Это телу нужен отдых, сон или пища, а Высшей сущности ничего подобного не требуется.

Попав в свою комнату, Кара вновь устроилась на подоконнике. Мысли, тревоги, сомнения – они не давали покоя измученной душе. Отголоски прежних привычек требовали какой-то деятельности, решений, пусть даже и поспешных. Оглядевшись вокруг, Кара с неприязнью осознала, что не сможет находиться тут долго. Пусть лучше там, теперь уже чужом для нее Груоне, но окруженная хотя бы подобием жизни, чем здесь, в безмятежном спокойствии и пустоте. Безликие стены и кровать – неотъемлемая часть божественной цитадели, и только пейзаж за окном мог бы порадовать новизной.

Я должна справиться сама, – осознала Кара. Советы Умберто она, безусловно, учтет, но никогда больше не покажет слабости и не спрячется за чужую спину. А если уж наделает ошибок, то это будут ее собственные промахи, за которые и ответит сполна, если потребуется. А эта чрезмерная опека выглядит подозрительно: очень уж старался Умберто, предлагая помощь.

Спрыгнув с подоконника, девушка решительно направилась к кровати. Не снимая обуви, легла, вытянувшись во весь рост, прикрыла глаза. Кара хотела изучить себя, запомнить малейшие нюансы, составляющие ее новое я, чтобы впоследствии не потеряться в ярких вспышках чужих жизней. Однако, ничего особенно нового, к сожалению, не нашла. Ее новая жизнь началась там, в зале Судилищ, когда боги вынесли приговор и великодушно подарили шанс на помилование. Обидно, что девушка не помнила себя прежнюю. Она ведь раскаялась в содеянном – это, как нечто само собой разумеющееся, засело глубоко в подсознании. А, следовательно, и искупить вину было бы легче, зная, кого обидела или причинила боль. Впрочем, спорить с волей богов Кара не собиралась. Если уж нужно найти точку опоры, пусть это будет стремление к справедливости и робкая надежда на то, что однажды память вернется. Да и тот, второй бог, Найал, пообещал в награду частичку ее прошлого.

Гм, – пришла неожиданная мысль, – достаточно стать неофитом Найала, и все воспоминания вернутся. Нет! – тут же решительно осадила саму себя, – тогда во всем происходящем нет никакого смысла! Для чего было требовать справедливости, если в итоге все вернется на круги своя? Тогда уж стоило просить покровительства бога лжи и иллюзий, и жить себе припеваючи. Нет, это не тот путь, ради которого оказалась здесь. И как бы тяжело ни пришлось в будущем, но лучше обойтись без сомнительной поддержки.

– Ой! – какое-то невидимое насекомое пребольно укусило за верхнюю губу, – откуда здесь осы? – а ощущение, к слову, довольно неприятное, были именно такое, как после атаки разъяренного насекомого. Кожа в месте укуса уплотнилась и пребольно жглась, обещая вскорости разнести отек на пол-лица. – Что за злые шутки? – крикнула Кара в пустоту. Живность в чертогах Антора не водилась, даже в качестве потенциального обеда. И каким-то шестым чувством девушка это понимала. Как и то, что происшествие отнюдь не случайно. И если учесть, о чем она думала в тот момент, то это проделки Найала, которому не понравилось пренебрежительное отношение к его покровительству. А если все так и есть, то происходящее не что иное, как довольно реалистичная иллюзия.

Этого просто нет! – глубоко вздохнув, Кара заставила себя отрешиться от зудящей боли и вернуться к тому умиротворению, в котором пребывала до этого. Не сразу, и не так легко, как это могло показаться со стороны, но у девушки получилось сконцентрироваться и вновь погрузиться в состояние легкой медитации. Вспышка злости, раздражение и желание немедля отплатить обидчику – все это были отголоски прежней личности. Именно их Кара взяла за основу надежного якоря, который удержит от полного погружения в чужую душу. А еще чувство глубокого раскаяния в содеянном и неумную жажду справедливости. Только собственные эмоции и крохотный опыт, полученный за время пребывания в Чертогах, могли стать отправной точкой для будущей длани бога справедливости. И отчего-то Кара точно знала, что обязательно ею станет.