Карамелька от папы Ноэля

Светлана Пригорницкая КАРАМЕЛЬКА ОТ ПАПЫ НОЭЛЯ

Первые снежинки медленно опускались на грязный, влажный асфальт. Ветра не было. Поэтому ни тебе волшебных пируэтов, ни загадочных покачиваний. Строго по прямой. Сверху-вниз. А ведь первый снег должен быть и загадочным, и волшебным. Должен манить и обещать что-то доброе. Но сегодня не манил и не обещал. Просто падал. На капот старых серо-синих «Жигулей». На Серёжкин нос. На коричневую вязаную шапку. Немаркую. Как и положено для зимы. Наташа не сводила глаз с сына. Теперь когда ещё увидит? Малыш переминался с ноги на ногу и бросал косые взгляды в сторону школы. Если опоздает, влетит ему от учительницы. Наташа грустно улыбнулась. Кажется, Серёжка даже не понимал, что не увидит маму несколько лет. Ладно. Чемоданы уложены в багажник. Машина разогрета. Пора ехать на вокзал. Поезд ждать не будет. Ещё раз прижав к груди сына, она зарылась носом в воротник его куртки. Закрыла глаза и протяжно втянула мокрый запах. Постаралась спрятать где-то глубоко, чтобы не потерять в долгом путешествии. Бросив стандартное: «Слушайся бабушку», Наташа села в машину и захлопнула дверь.

Решение уехать работать в Испанию пришло не сразу. Сначала Наташа долго пыталась выбраться из безденежья в родном городе. Вкалывала на износ. Работа воспитателя в детском саду только кажется спокойной. Двадцать пять детей. Каждый со своим характером. Каждому хочется спрятаться куда-нибудь подальше от глаз воспитателя, найти что-нибудь особенное на площадке. И частенько удаётся. Район садика неспокойный. И наркоманы, и алкаши. Всего понемногу. Вот недавно девочка из соседней группы нашла за павильоном использованный шприц и расцарапала подружке щёку. Пришлось тащить ребёнка в поликлинику, сдавать анализы. Слава богу, обошлось без трагедии, но родителей еле успокоили.

А после трудового дня в садике, Наташа бежала в парикмахерскую на углу своего дома и два часа мыла там полы. По воскресеньям разносила политические газеты. Как птичка собирала по зёрнышку. Только зёрнышки так и оставались зёрнышками. А Серёжка рос. И запросы его росли. И уже хотелось малышу не только бананов и конфет в качестве подарка на Новый год, а ещё и приставку, как у соседского Никиты, и мобильный телефон. И это только восемь лет ребёнку. Дальше будет больше. Затрат – да, а вот денег… Не факт. Когда коллега предложила познакомить её с женщиной, занимающейся отправкой людей на работу за рубеж, Наташа, не раздумывая, согласилась.

Поезд из Черкасс вышел вовремя. Вместе с Наташей в Испанию отправлялись ещё две женщины – Алла и Маринка. Попутчицы стелили на тонких матрасах серые простыни, а Наташа исподтишка разглядывала новых знакомых. Рыхлая, всегда чем-то недовольная Алла что-то ворчала себе под нос и брезгливо, двумя пальцами, перекладывала с места на место маленькое вафельное полотенце. Короткие пегие волосы закручивались на её голове в тугие букли, делая похожей на строгих персонажей из советских фильмов. Маринка – полная противоположность Аллы. Стройная, почти юная. Кажется, ей лет двадцать восемь, не больше. Всё как положено блондинке. Круглое лицо, ямочки, приятная улыбка. Была в Маринке какая-то искорка. Чертовщинка, что ли. Наташа перевела взгляд на своё отражение в тёмном окне. Она тоже ещё ничего. Хоть и тридцать четыре года, но не растолстела, как Алла, и не запустила себя. Не красавица, но без мужского внимания никогда не оставалась. Волосы, конечно, тонкие, не то, что у Маринки, но зато пушистые. И глаза у неё красивые. А главное – улыбка. Вот умела Наташа улыбаться загадочно. Прямо Мона Лиза местного разлива.

В привычный шум вагона врезался резкий визгливый голос: «Приготовили билетики!» Открыв сумку, Наташа не глядя вынула свой билет. Двадцать третье ноября две тысячи второй год. До Киева. Потом – до Вены. Из Вены в Болонью. А там и до Мадрида рукой подать.

***

Вокзал в Мадриде не впечатлил. Даже скорее, наоборот, разочаровал. По углам сидели в позе лотоса девчонки и мальчишки. Уткнувшись в мобильные телефоны, они не обращали внимания на окружающих. Так же и толпа не обращала внимания на молодёжь. Медленно обтекала ребят и бежала дальше. Никто не ругался, не рассказывал, как сидение на холодном полу отразится на здоровье девочек. Их просто не замечали.

Затащив в зал ожидания чемоданы, Наташа с попутчицами растерянно оглядывались по сторонам. По договору с «принимающей стороной», их должен встретить представитель этой самой «стороны». Впрочем, «договор» – это, пожалуй, сильно сказано. Просто за несколько дней до отъезда они встретились с женщиной, которая занималась отправкой соотечественников за границу, и та представила им субтильного паренька: «Сотрудник фирмы, которая занимается поиском работы за рубежом». Вальяжно развалившись за столиком в кафе, парень рассказывал, что их встретят на вокзале, привезут на квартиру и помогут в качестве переводчиков на собеседовании. Первое время представитель фирмы будет всегда на связи. Они, конечно, не из села Запопинска приехали, но и областной центр Черкассы, всё-таки не Мадрид. В общем, нужная фирма. И берут недорого. Всего-то сто евро в Черкассах заплатить и сто евро в Мадриде. Главное, ни в какой бордель они не попадут. Ни в рабство, ни в ещё какую-нибудь фигню. А то ведь всякое бывает. Ну про бордель понятно. Не попадут. Староваты они для борделя. Наташе тридцать четыре. Алле вообще за сорок. Маринка, конечно, помоложе, но тоже жизнью побитая. У всех троих дети. Мужей, конечно, нет. Зачем бы они иначе на заработки отправлялись?

– Ну шо, красавицы, приехали? – послышался за спиной скрипучий голос.

– Ага, – разворачиваясь, как на параде, одновременно сказали «красавицы».

«Представитель фирмы» разочаровал ещё больше, чем вокзал. Плюгавенький заморыш, какой-то скрюченный, в заношенной куртке. Наташа не смогла сдержаться и губы иронично поползли в сторону. Типичный сутенёр дешёвых проституток. Во всяком случае, именно такими сутенёров показывали в современных сериалах. Пожалуй, если на собеседовании их будет сопровождать это немытое существо, то работы стопроцентно не видать. Впрочем, Наташа тут же осадила сама себя, чего прицепилась к парню? Может, с работы прибежал, не успел переодеться.

– Про оплату вас предупредили? – сразу перешёл к делу «представитель». – Готовим еврики.

Предупредили. Хотя о том, что расплатиться придётся сразу по приезде, ничего не сказали. Впрочем, какая разница. Лучше уж сразу покончить с финансовыми делами – и на собеседование.

Пересчитав деньги, парень деловито оглядел зал ожидания.

– Значит, расклад такой. Приехали вы немного невовремя. С работой сейчас швах. Поэтому удалось найти места только на сборе чеснока. Платят шестьсот евро в месяц. Жрачка, место проживания за счёт работодателя. Работа, конечно, не сахар. Но зато и с законом проблем не будет. Хозяин берёт на себя оформление ваших разрешений на работу. На плантациях их получить легче, чем на работе в кафешках или на заводах. И уж тем более легче, чем на работе в семье. Ну, а как получите разрешения, выучите немного язык, так сразу и устроим вас на хорошие места.

В общем и целом, расклад был понятен. Конечно, это не то, о чём они мечтали, но и за это спасибо.

Билеты в незнакомую Сарагосу купили сразу. Поезд отправлялся через пятнадцать минут. Затолкав в вагон путешественниц, парень скрылся в толпе, даже не попрощавшись. Впрочем, никто от него китайских церемоний и не ждал.

Расположившись на кожаном сиденье, Наташа незаметно вынула из нагрудного кармана фотографию Серёжки. Стандартный снимок «первый раз – в первый класс». Серёжка сидел в классе с суперсерьёзным выражением лица, руки сложены на парте, букварь и пенал аккуратно улеглись на краешке стола. «Всё будет хорошо, – как мантру повторила Наташа. – Всего-то два-три года. Пролетят и не заметишь. Зато купим свою квартиру. Пусть самую малюсенькую, зато свою». А уж на жизнь она, воспитатель с высшим образованием, потом заработает и на Украине.

Не сказать, что им было плохо в родительской квартире. Но, честно говоря, пора и честь знать. Всё-таки у них своя семья. А значит, и квартира должна быть своя.

Снова спрятав снимок в карман, Наташа скосила глаза на попутчиц. Алла и Маринка сидели, прижавшись лбами к окну, и безразлично разглядывали пролетающие пейзажи. Казалось бы, новый виток жизни, новые перспективы. Почему же никак не получалось порадоваться?

***

Вокзал в Сарагосе оказался довольно большим. Поезда въезжали в закрытый ангар, люди неспешно выходили, таща за собой чемоданы на колёсиках. Какое-то всеобщее спокойствие, счастливый гам. Вроде, всё так же, как и на Украине, но чувство тревоги не покидало.

– А как мы найдём того, кто нас встречает? – нервно прошептала Алла.

– Ну тот парень как-то нашёл нас, – почему-то тоже шёпотом ответила Наташа и растерянно огляделась.

Почему они не задали такой естественный вопрос? К стыду своему, Наташа не озаботилась изучить историю и географию страны, в которую едет. Ну, Испания и Испания. Мадрид, Барселона, Севильский цирюльник, футбол, коррида. Вот и всё. А то, что, оказывается, существует ещё и город Сарагоса, как-то не вошло в список познаний. Поэтому при отъезде из Мадрида ей представилось, что Сарагоса – это небольшой городишко, в котором чесночные поля начинаются сразу за вокзалом. Полчаса стояния на перроне проскочили как одна минута. Народ на платформе менялся, но знакомого: «Ну шо, приехали, красавицы», они так и не услышали.

– Ладно, девчонки, – наконец сказала Алла, поднимая свой чемодан. – Просто встречающий задерживается. Подождём. Мы не гордые.

– Не гордые, – согласилась Наташа. – Можно и подождать. Только давайте подождём где-нибудь в другом месте. Например, в зале ожидания.

Оглядев ещё раз перрон, путешественницы устало поплелись в зал ожидания. Электронное табло в центре зала отщёлкивало час за часом, и настроение приближалось к истерической отметке.

Сумерки за стеклянными витражами сменились ночной темнотой. Вокзал постепенно пустел. По залу медленно курсировали моечные машины, оставляя за собой мокрые дорожки. Наташа всё чаще ловила на себе подозрительные взгляды охранников и понимала, что у тех уже возникли вопросы по поводу их многочасового сидения.

– Кто-то знает, как позвонить тому козлу, который нас отправил сюда? – Голос Марины вывел Наташу из состояния ступора.

– Слово «телефон» на любом языке будет «телефон», – мрачно буркнула Алла. – Номер у меня есть, только что-то мне подсказывает, что никто нам не ответит.

– Досиделись. – В голосе Марины вдруг проскочил петушиный фальцет. Наташа испуганно вздрогнула и положила руку на плечо девушки. Сейчас им только истерики не хватает. – Надо было на последней электричке в Мадрид возвращаться.

– Ага. А кто тебя ждёт в Мадриде? Не для того нас сюда выперли, чтобы ты возвращалась, – зло буркнула Алла, покрепче закутываясь в старый пуховик. – Ты знаешь, где живёт тот урод? Или думаешь он до сих пор ждёт тебя на вокзале? Так что нам без разницы, там сидеть или тут.

– Chicas1. – Голос за спиной прозвучал спокойно и даже как-то жалостливо.

Наташа резко развернулась. Сердце колотнулось, в горле колыхнулась кислая волна. Неужели их всё-таки встречают? Неужели это жуткое недоразумение закончилось? За спиной стоял невысокий седой охранник. Потряхивая ключами, он что-то говорил на испанском и показывал на выход. Можно было притвориться, что не поняли, но что это изменит? Кажется, вокзал закрывается на ночь и их очень вежливо просят выйти на улицу.

Поставив чемодан у бордюра, Наташа подвела итог первого дня пребывания в Испании. Денег нет. Вернее, осталось каких-то пятьдесят евро, но что на них можно купить, никто понятия не имел. Вопрос, где можно переночевать, так же был без ответа. Знакомых в этом городе нет. Язык… На уровне нескольких фраз. И эти фразы совсем не предполагают общение на тему: как жить дальше при таких исходных данных. Рядом что-то хрюкнуло. Наташа испуганно дёрнулась. Хрюканье повторилось. Зарывшись подбородком в тёплый красный шарф, Алла истерически хохотала. Не в силах сказать ни слова, Наташа только следила, как крупные, блестящие в свете фонарей слёзы скатываются по круглым щекам, впитываясь в красную шерсть. Наверное, надо было успокоить Аллу, дать какую-то надежду. Ну хотя бы сказать пару поддерживающих слов. Но слов не было. Ни поддерживающих, ни успокаивающих. Никаких. Наташа осторожно провела рукой по щеке и ничего не ощутила. Странно. Сегодня они не ели целый день, а чувства голода не было. Не было чувства жажды. Вообще никаких чувств не было.

– Надо найти церковь, – каким-то безразличный голосом сказала Марина, осматриваясь по сторонам.

Наташа тоже огляделась. Чёрное невысокое здание напротив. Наверное, офисы, потому что ни огонька внутри, ни движения. Дорога. Вокруг ни души. Мёртвых с косами нет, но и живых не наблюдается. Да и не мудрено. Одиннадцать часов. Завтра люди на работу пойдут. В углу, у мусорных контейнеров что-то зашевелилось. Наташа присмотрелась. Чёрная фигура непонятного пола, напевая себе под нос какой-то бравурный мотив, раскладывала картонные коробки. Достав из-за контейнера ворох тряпья, «фигура» начала укладываться спать. Пожалуй, эта картина оказалась последней каплей. Наташа даже не прятала лицо в шарф, как Алла, а, подняв голову, глухо взвыла.

– Chicas, – снова прозвучало из-за спины.

Рёв мгновенно прекратился. Чужой мужской голос подействовал отрезвляюще. Всё тот же мужчина, но уже одетый в тёмный танкер, снова стоял рядом с ними.

– Иглесия, – молитвенно сложив руки, прошептала Марина. – Где тут у вас церковь?

– Какая на хрен иглесия? – взвизгнула Алла. – Посольство. Украина. Не хочу я никакую Испанию. Я домой хочу-у-у.

– Las iglesias están cerradas, – улыбнулся служащий вокзала. – Tenéis que ir a la policía?2

– Не надо полицию, – испуганно сжалась Наташа. – Они же нас депортируют. А мне домой нельзя. У меня долгов по уши.

– Можешь делать, что хочешь, а я в полицию. Я под мостом спать не собираюсь, – буркнула Алла и, схватив мужчину за руку, яростно закивала. – В полицию. Куда угодно. Только на хрен из вашей грёбаной Испании.

Мужчина вынул из кармана телефон и набрал номер.

– Фигня, – прошептала Марина, не сводя глаз со звонящего. – Нам бы ночь перекантоваться, а потом сбежим. И вообще, не имеют права депортировать. У нас ещё виза на три дня открыта. А за три дня мы горы свалим. Не ссы, Натаха, прорвёмся. Выбора у нас нет. Мне тоже домой нельзя.

Полиция приехала быстро. Посадили в машину, куда-то повезли, высадили у высокого светлого здания. В искусственном свете фонарей сверкала закрытая стеклом табличка. Сощурив сонные глаза, Наташа попыталась прочитать. «Рolicía».

В маленьком кабинете сидели несколько парней в форме. Что-то спрашивали, что-то записывали, вносили данные их паспортов в компьютер. Наташа устало рассматривала, как полицейский, по-детски высунув кончик языка, что-то быстро записывал в журнал, затем протянул ей ручку. Расписалась. Ну вот она и на учёте в полиции. Хорошо началось путешествие. Интересно, что он там записал? Если учесть, что они тупо кивали на каждый вопрос, то о сути записей можно было только догадываться.

Глаза слипались. Проведя целый день на адреналине, Наташа только в участке ощутила, как устала. Теперь волна безразличия накрыла с головой. Уже не хотелось ни плакать о судьбе своей несчастной, ни думать о завтрашнем дне. Сегодняшний бы пережить.

Снова посадили в машину. Тихое шуршание шин и тепло сделали своё дело, и – Наташа заснула. Проснулась от того, что на плечо легла чья-то рука. Выйдя из машины на заплетающихся ногах, она снова куда-то шла, устало улыбалась, когда её о чём-то спрашивали. И наконец, о счастье, огромное помещение, разделённое на маленькие комнатки тонкими перегородками и… кровать. Чистая, тёплая. Засунув чемодан в узкое пространство между окном и тумбочкой, Наташа стянула грязную одежду, бухнулась на кровать и мгновенно заснула.

***

Звонок заорал так громко и истошно, что Наташа испуганно подскочила. Уже вставать? Она же только что легла. Сжав голову руками, Наташа снова опустилась на кровать. Маленькое помещение, больше похожее на пенал. Кровать, столик у окна и тумбочка. Яркое пятно в тонкую тёмную полоску лежало под ногами. Наташа подняла глаза. Вчера даже не обратила внимания, что окна в комнате зарешёчены. В тюрьме они, что ли? Хотя нет. Для тюрьмы слишком роскошные условия. Губы непроизвольно вздрогнули. Откуда она знает, какие тюрьмы в Испании? Встряхнув вчерашнюю одежду, понюхала. Пять дней в поездах, автобусах. Амбре то ещё. Рука потянулась за чемоданом, а сердце тягостно сжалось. Она так надеялась, что всё вчерашнее останется во вчерашнем дне. А сегодня она проснётся в собственной постели, услышит сонное сопение сына…

В рычащем гаме, заполнившем пространство, Наташа едва расслышала тихий стук. Приоткрыв дверь, Маринка некоторое время молча наблюдала, как Наташа натягивала полусапожки. Застегнув молнию, Наташа подняла глаза на подругу. Казалось, что за одну ночь из весёлой яркой блондинки Маринка превратилась в тусклое, несчастное существо. Даже чертовщинка – визитная карточка девушки – куда-то пропала из глаз.

– Ты не в курсе, куда нас привезли? – пробормотала Марина.

– Это алберге, – послышался из-за соседней перегородки звонкий женский голос. – Или рефухио.

– Или бомжатник, – продолжила Наташа список невидимого собеседника.

– Или он, – весело согласилась незнакомка.

Рядом что-то скрипнуло и в приоткрытую дверь Наташиной конуры влезла конопатая растрёпанная девушка.

– Окрайна? – весело спросила незнакомка и, зайдя, без разрешения повалилась на Наташину кровать.

– Почему окрайна? – брезгливо разглядывая грязные кроссовки незваной гостьи, спросила Наташа.

– Живёте на окрайне, потому и окрайна, – захохотала девушка и заправив рыжий локон за ухо, представилась: – А я Марышка. Полония.

– Центровая, значит? – раздражённо спросила Маринка. – А что полска пани делает в бомжатнике?

– То же, что и окраинские хохланки – живу.

– Така пани центрова, могла бы и в отеле пожить, – не сдержала сарказма Наташа.

– А зачем? – беззаботно пожала плечами Марышка. – В отеле дорого, а здесь «он клюзив». Всё включено. И проживание, и питание. И бомжи не мешают. Кстати, если не поторопимся, то можем опоздать на завтрак.

Хоть и не нравилось Наташе общество польки, но поток нужной информации бил из Марышки через край. Причём на довольно понятном русско-украинском суржике. Наконец-то девушки узнали, что жить в рефухио они могут в течение двух недель. Завтрак с восьми до девяти. Кто не успел – тот опоздал. Никого ждать не будут. Обед с двух до трёх. Опоздавшие обедают за свой счёт. Ужин с восьми до девяти. После завтрака и обеда из рефухио надо уходить, так как часто приезжает полиция и проверяют документы. И если нет визы, то дело швах. Как найти работу? Можно по церквям пройти. Там часто обеспеченные прихожанки ищут уборщиц. Хотя стараются взять хотя бы из Евросоюза. Чтобы с документами проблем не было. Не хотят старушки зады поднимать и заниматься легализацией рабсилы.

Рядом со столовой уже собралось довольно много народа. Мужчины весело переговаривались, заигрывали с неухоженными, лохматыми женщинами. И вообще создавалось впечатление, что находятся Наташа с Маринкой не в бомжатнике, а на какой-то современной презентации. Там, где замысловатое переплетение грязных водопроводных труб выдаётся за высокое искусство. Абсолютное спокойствие, веселье. Казалось, что проблемы в этом помещении есть только у Наташи с Маринкой.

За столом сидели по четыре человека. Наташа исподлобья разглядывала соседа напротив. Тот с каким-то остервенением откусывал огромные куски бутерброда, яростно пережёвывал и громко отпивал воду из пластиковой бутылки.

– Милош. Болгар, – представился он, заметив взгляд Наташи.

– Наталья. Украина, – пробормотала она.

– Кстати, а где Алка? – прошептала Наташа на ухо Марине.

– Требует, чтобы её депортировали на родину. Совсем поплыла. Я сегодня утром зашла к ней, так она даже вставать не хочет. Типа голодовку объявила.