Карточный домик для Евы. Часть 1 Диана Соул


Глава 1


Говорят, люди с идеальной осанкой были сломлены в детстве.


В моем случае, собственное детство я сломала сама, когда в двенадцать лет сбежала из дома.


Это не было истерическим поступком расстроенного смертью матери подростка. Это был тщательный план, моей же матерью и продуманный.


Как сейчас в ушах звучали ее последние слова, а руки сжимали конверт с инструкциями и пачкой ассигнаций.


– Ты найдешь нужных людей, а дальше тебе помогут. Главное, не возвращайся.


И вот, спустя десять лет, я нарушила обещание.


Кардиф – столица империи, встречал меня суетой: мельтешащими повозками, снующими людьми, ныне модными безлошадными мобилями, дымом сигарет и бесконечной пылью.


Я со своим минимальным багажом, состоящим из крошечного саквояжа и небольшой сумки, едва ли вписывалась в эту обстановку.


Разве так выглядят приезжие? Отнюдь. Но я не собиралась оставаться в столице надолго. Получу от отца положенное по праву, и назад.


Мимо меня, едва не сбив, пронеслись челоночные торговцы с огромными баулами, отскочив от них, я едва не попала под колеса повозки:


– Глаза открой, пигалица! – крикнул на меня возница… и я рассеянно посмотрела ему вслед.


Втянула ноздрями вокзальный воздух, прикрыла глаза…


Нет, уж. Возвращаться в городскую жизнь, пусть и на короткое время, нужно не так спешно, а как-то более вдумчиво.


Сжала пальцы на ручке саквояжа и легкой походкой двинулась в сторону центра Кардифа.


В детстве там была любимая кофейня матери. Вот туда и отправлюсь…


***


Заказанный кофе остывал, пирожное к нему было раскрошено чайной ложечкой и съедено лишь наполовину.


Аппетита не было.


Я смотрела за окно, где все так же суетились и куда-то бежали люди.


Зачем я приехала? Спустя годы уговоров, поверила отцу, что тот все же поступит по совести, и отдаст мне принадлежащее по праву…


– Ева Нельски? – прервал сиплый голос мысли.


Я вскинула голову.


Ничто так не напрягает, как знающий тебя мужчина, которого ты видишь впервые в жизни.


Чопорный, в возрасте лет шестидесяти, не в меру полный, с моноклем, который ему наверняка не нужен, и толстой золотой цепочкой часов, якобы невзначай выдающей богатство.


Я едва сдержалась, чтобы не поморщиться.


Обман.


Поистине богатые люди не будут так вымученно выпячивать свои деньги, а значит: монокль лишь дань моде, а цепь – в лучшем случае позолоченная.


– Мирель Ева Нельски? – с нажимом повторил он.


– Нет, – соврала я, надеясь побыстрее отделаться от незнакомца, который с первого взгляда показался типом, после знакомства с которым, ждут только неприятности.


А интуиция меня редко подводит, все же наследственность по линии матери давала о себе знать.


– Ева, – утвердительно кивнул он, и сел напротив за мой же столик.


– Я вас не приглашала, – настойчиво произнесла я. – Будьте добры уйти.


– Ваш отец был прав, – все так же невозмутимо продолжал тип. – Вы та еще особа. Вся в мать. Впрочем, мы не с того начали. Герольд Мишель Горски – душеприказчик вашего отца.


У меня невольно дернулось веко. Ага, сейчас. Как же. Душеприказчик.


Мой отец — та еще скотина, а такие люди, как правило, живут долго, сыто и счастливо.


– Это что, шутка такая? Встаньте немедленно из-за стола, или я буду вынуждена позвать на помощь, — холодно произнесла я.


Горски изобразил скорбный вид, и полез во внутренний карман жакета, откуда достал газету.


– В таких вещах как смерть, шутки неуместны, – ответил он. – Сегодняшний выпуск. Вся столица скорбит о смерти вашего отца.


Все еще не веря в происходящее, я протянула руку. Бумага скользнула в мои пальцы, а Горски победоносно улыбнулся:


– А говорите, не Ева. Будь он не вашим отцом, вы бы не взяли…


Продолжать он не стал, а я уже скользила глазами по строкам: “Великий нейтрализатор мертв. Кто же примет бесценный дар?”


– Нет… – выдохнула я полушепотом. – Нет…


– Да, милая, – вторил Горски. – Мне тоже жаль, но жизнь сурова. А наследство не будет ждать.


– Нет! – я отбросила газету прочь, будто та превратилась в змею.


Вскочила со стула, схватила саквояж, бросила монеты за заказ на стол, и кинулась наутек.


Нужно убираться из города.


Вот же дуреха, поверила в письмо отца о раскаянии за содеянное. Думала, он решил все исправить… Отдать мне дар матери. А он… заманил в ловушку! И умер!


– Постойте, куда же вы?! – вскочил за мной душеприказчик. – Вы не можете так просто сбежать!


– Могу! – крикнула я. – Разбирайтесь с его даром сами.


Нейтрализаторство – проклятье, а не дар. Моя мать умерла, чтобы спасти меня от этого.


Я мчалась по улице в сторону вокзала. Мысленно уже выстраивала план действий: запрыгну в первый же дилижанс, дальше несколько раз сменю транспорт, лишь бы меня не нашли. Залягу на дно на пару недель… может месяцев.


– Куда же вы, мирель Ева? – поспевать за мной грузному душеприказчику было сложно, но даже одышка не мешала ему, пытаться догнать меня. – Вы станете богаты!


Окружающие люди странно косились на нас с Горски после таких громких заявлений, но плевать мне было на богатство, славу и великий дар.


Первое — наживное, второе – сомнительная гордость. А третье… Я приехала не за тем, чтобы стать нейтрализатором.


Отец обещал вернуть мне дар матери, который украл и спрятал после ее смерти. Дар, который по всем правилам должен стать моим!


Но эта скотина тянул время годами, приберегая мое тело на случай если помрет сам, не обзаведясь другими наследниками.


– Да постойте же вы! – уже совершенно отчаянно донеслось с конца улицы. – Камень с даром вашей матери! Вам же интересно!


Я притормозила.


Может, зря.


Зачем? Если два дара не живут в одном теле.


И все же я остановилась.


– Мирель Ева, – наконец догнал меня запыхавшийся Горски. Он согнулся, чтобы хоть немного отдышаться, но все же продолжал: – Вы же хотите получить дар матери?


– Допустим, – мрачно ответила я. – Но мы оба знаем: либо одно, либо другое. Третьего не дано.


– Дано, – отозвался он. – Есть способ. Только давайте поговорим в другом месте. В доме вашего отца. Впрочем, теперь это ваш дом.



***


Глава 2



Мой дом.


Вот уж нет!


Я стояла посреди гостиной – богатство отца буквально кричало из каждого предмета мебели и интерьера. Диваны, обитые бархатом, на котором не видно ни пылинки, потому что вездесущая прислуга очищала их несколько раз в день.


Вазы – многовековые предметы искусства, которые я и мать считали безвкусицей, а отец скрупулезно скупал по иностранным аукционам.


И еще головы животных, развешанные по стенам – трофеи, привезенные с многочисленных охот.


Так что своим домом это назвать я не могла – это был ЕГО дом.


– Мирель Ева… – едва слышно назвала меня по имени молоденькая служанка, на вид ей было едва ли больше восемнадцати, и я криво улыбнулась.


Отец любил молоденьких. И всегда с охотой менял на них внимание моей матери.


Интересно, девчонка тут работала лишь по прямому назначению, или еще на сверхурочные оставалась?


– Что? – грубее чем нужно отозвалась я.


– Прикажете подать чай?


Я поморщилась еще сильнее. Ненавижу чай, именно потому что его слишком сильно любил отец. Любил до такой степени, что навязывал этот напиток всем окружающим, порой агрессивно. Как злое воспоминание, вспыхнул ожог от пощечины, полученный едва мне исполнилось семь, и слова слетевшие с его уст: "Нейтрализаторы всегда пьют чай. И ты будешь пить!”


Меня передернуло от этого.


– Как тебя зовут? – задала вопрос служанке.


– Мира, – еще более тихо ответила она.


– Так вот, Мира. Весь чай можешь выбросить, сжечь, выпить сама, сделать что угодно. Но мне никогда не предлагай.


Глаза у девушки чуть округлились, но уже через миг она умело скрыла удивление.


– И еще, – добавила я. – Найди кого-нибудь, кто снимет со стен чучела животных.


– Но…– она попыталась робко возразить, а я посмотрела на нее так, что любые “но” тут же испарились.


Зато раздался смешок от Горски, сидящего на диване. В отличии от меня, он явно бывал в этом доме часто, оттого и чувствовал себя гораздо свободнее. Пока я осматривала гостиную, он просто сидел на бархатном диване, расслабленно облокотившись на спинку.


– Что смешного? – спросила я.


– Вы похожи на отца куда больше, чем вам бы того хотелось, мирель Ева, – ответил он.


– Вы ничего обо мне не знаете, – ответила я. – Ни где я была, ни как жила. Ни с кем.


Горски фыркнул.


– А может знаю. То что ваш отец позволил вам сбежать, не означает того, что он не следил за вами все эти годы.


Мне бы притворно удивится в этот миг, но я лишь улыбнулась. Моя мать не была идиоткой, когда пыталась скрыть меня. И понимала, что отец просто так не отпустит и будет носом землю рыть, чтобы найти единственную наследницу.


Поэтому всегда существовал план, про который Горски явно был не вкурсе.


– И как же я жила? – с любопытством поинтересовалась. – Просвятите? Может даже удивите меня?


– В трехстах витков от Кардифа. Тихая деревенька Вирс, у тетки по линии матери. На ферме. Неплохо обращатесь с лошадьми, умеете доить коров, много времени посвящали чтению, любите бульварные романы, и, хотя склонны к естественным наукам, неплохо понимаете в математике. Образование в целом хромает, но это неудивительно. Чему может научить фермерша?


Я показательно и обиженно надула губы, и едва сдержалась чтобы не расхохотаться. Хоть тут я на шаг впереди.


– Ничего вы обо мне не знаете, – зло прошипела я, сделав вид, словно меня распирает от обиды.


Все же хорошо, когда все думают, будто много о тебе знают.


Я скосила глаза на развесившую уши Миру, и жестом отправила ее из гостиной.


– Может тогда расскажете? – поинтересовался Горски.


– Вот еще. – фыркнула я. – Это вы мне хотели что-то рассказать. Привели сюда. Вот и говорите.


– А вы дерзкая, – усмехнулся душеприказчик. – Но если бы не хотели, то убежали там на вокзале. Значит вам интересно.


– Мне интересно только одно, куда отец спрятал камень с даром матери! Все остальное - побочно.


– Не так быстро, милая. Ваш отец был прагматичным человеком.


– Жуликом и вором! – добавила я. – Замешанным в уйме грязных делишек, и если вы думаете, что втянете меня в это, то сильно ошибаетесь. Если дар отца сгинет – я только рада буду.


Горски с тяжелым вздохом посмотрел на меня, будто я юная идиотка, а он весь такой умудренный опытом пытается воззвать к моему уму-разуму.


– Да поймите же вы, мирель Ева. Союз вашего отца и матери был расчетом. Слабенькая прорицательница, с вечными головными болями, находящая единственное спасение рядом с нейтрализатором ее сил. Она и будущее-то дальше своего носа не видела.


– Она видела то, что необходимо, – с горечью ответила я, вспоминая последние дни матери.


Когда кого-то считают слабым, это не значит, таковым являться. Маме просто не давали развить дар видеть будущее, отец только и делал, что пытался ограничивать и подавлять ее. Ему были выгодны мелкие пророчества относительно его будущего на один-два дня, может месяц. Она же страдала вечными мигренями не из-за дара, а потому что нейтрализатор всегда был рядом.


Если совсем уж грубо, то когда твою голову просовывают в клетку и сжимают прутья – череп рано или поздно расколется, но не станет квадратным.


Но ничего не проходит бесследно, мне было двенадцать, когда отец задержался в одном из своих вечных отъездов чуть дольше, чем обычно.


На три роковых дня.


Дар матери прорвался и она увидела больше, чем смогла выдержать.


Видела будущее отца, моё и, бог весть знает, сколько еще узнала за те пару дней, что грезила.


Но ей хватило этого, чтобы подготовить план.


Зная будущее наперед, это легко сделать.


– “Ты должна бежать, – звучали ее слова в ушах. – И никогда не возвращаться сюда. Никогда. Запомнила? Отец будет требовать от тебя принять дар. У него нет наследников. Ты нужна ему больше, чем он тебе. Но если ты прогнешься, станешь нейтрализатором – умрешь! Я вижу твою смерть из-за этого дара! Беги, Ева! Беги”


Вот поэтому я и хотела получить то, что мне положено от матери – прорицание. Без вмешательства извне развить его и преумножить.


Зная будущее, можно подготовиться ко всему.


– Вы должны понимать, что у нашего общества есть определенные правила, – продолжал Горски. – Есть люди, лишенные дара, и те, кто никогда не сможет унаследовать или получить способности в силу своего положения. Исключения бывают. Иногда талант можно купить, но очень редко. Простому человеку дар недоступен. Таких денег и связей у простолюдин не бывает. Их удел прислуживать элите. Такой как вы.


Я закатила глаза. Узнаю риторику отца.


– Деление людей по признакам - низко.


– Естественный ход вещей, – поправил душеприказчик. – Любой дар ценен, и наше общество старается не утратить его. Когда ваша мать умерла, по посмертию она имела право на уважительное отношение к своим способностям, потому было дозволено сохранить их в артефакте, на случай если вы пожелаете принять этот дар.


– И я желаю, – настойчиво произнесла я.


– Но… ваш отец был жив, и как носитель более полезного и значимого дара, он имеет преимущественное право передачи единственной наследнице. А значит вам. Вы обязаны.


– Чушь! Я ничего никому не обязана, тем более ему.


– Но у него нет других наследников.


– Какая жалость, – притворно расстроилась я. – Меня не было десять лет, он мог бы постараться, что нибудь придумать. Любовниц, еще при жизни матери, у него было не счесть. Удивлена, что возле порога еще нет сотни другой женщин с детьми в обнимку, желающих посоревноваться за деньги, положение и прочие радости наследства.


Говоря это, я ни капли не лукавила. Когда пришло письмо от отца с его предложением передать мне дар матери, в глубине души я надеялась, что он все же решил проблему и у меня появился сводный брат или сестра. Иначе как еще можно было объяснить его внезапную “доброту”?


– Должно быть вы не в курсе, чем все же занимался ваш отец, – Горски был неумолим. – Какие именно услуги он оказывал?


Я все же решила сесть. Выбрала кресло, устало опустилась в него и не менее устало произнесла:


– Просвятите же. Посмотрим, сойдутся ли наши знания.


– Ваш отец был вхож в элиту нашего общества, нейтрализация – полезнейшее умение. Только представьте себе… Допустим, совершена кража из музея. Вокруг куча охранных заклинаний, или наоборот – каверзных ловушек, расставленных чтобы замести след похитителей. На место преступления вызывали вашего отца, и любая магия в его присутствии исчезала напрочь. Следователи могут работать без опасений, что сработает магическая детонация, и стены вокруг не рухнут на их головы.


– Угу, – весело поддакнула я. – А еще парой часов ранее мой отец наверняка был в этом же музее, но уже с грабителями. Чтобы те могли обчистить хранилища и ни одно охранное заклинание не сработало. Очень удобно, знаете ли работать на два фронта.


– Вы демонизируете отца, – Горски достал из кармана платочек и промокнул намокший лоб, похоже мои слова все же попали в точку. – Ваш отец был ценным членом общества. И законопослушным.


Верилось с трудом. Не стыковалось никак с теми угрозами, которые он вначале отпускал в сторону приютивших меня людей. Обещал много разных неприятностей, намекал, что руки у него гораздо длиннее, чем можно представить. А связи, ух…


– Знаете, не убедили, – произнесла я. – Сдается мне, что обществу Кардифа придется поискать других нейтрализаторов. Страна большая, наверняка где-то живет пара-тройка людей с аналогичным даром. Может не таких сильных, но на безрыбье, как говорится, и червячок – мясо.


– Что ж… – тяжело вздохнул Горски. – Я все же хотел убедить вас более мягко, но видимо не получится.


– По-плохому тоже не выйдет, – улыбнулась я. – Завтра же я отправлюсь в Городской Совет распределения Дара и откажусь от чести такого сомнительного наследства.


– Не смешите, – Горски опять противно дернул кончиком губ в подобии усмешки. – Ваш отец оставил завещание, с которым вас все же придется считаться. Согласно закону, имущество супруги в первую очередь наследует муж, а следовательно камень с запертым даром вашей матери полностью и бесповоротно принадлежал вашему отцу с окончательным правом распоряжения.


Я напряглась. Разумеется все эти тонкости закона я знала, ведь дар матери был единственным, чем отец вообще мог на меня хоть как-то влиять.


– Согласно последней воле вашего отца, все движимое и недвижимое имущество, включая камень Души Серадолины Нельски, – имя матери прозвучало в гостиной и будто эхом отразилось от стен. – Я процитирую: “Может быть передано в наследство моей дочери, только по факту принятия ею моего дара. В случае отказа, все имущество прошу продать с молотка, пожертвовав средства в казну города. Камень души уничтожить”.


– Что? – я подскочила с места. – Это невозможно. Дар матери мой! И только мой.


– Юридически – нет, – поправил Горски. – И у вас нет иного выбора, кроме как стать нейтрализатором, и унаследовать Дар Матери в обычную собственность. Либо, вариант номер два – отказаться от всего.


Я бессильно сжимала кулаки, хотелось кричать, но я глубоко вдохнула, выдохнула и заставила себя сесть обратно.


– У вокзала вы сказали, что есть третий вариант, – напомнила я. – Или это тоже была уловка, чтобы меня заманить?


– Есть, – кивнул Горски. – Примите дар отца, унаследуйте камень со способностями матери, и рожайте детей. Вы молода, красива, у вас не будет отбоя от мужчин. Два ребенка решат все проблемы с наследованием. Одному после вашей смерти достанется нейтрализаторство, а другому уже при вашей жизни сможете передать способности видеть будущее от бабки. Это идеальный вариант!


Огромных сил стоило сохранить лицо и не выразить все, что я думаю по поводу этого предложения. Хотя чему я удивляюсь. Отец наверняка всегда видел во мне не просто наследницу, но и племенную кобылу. А сколько сожалений рождалось в их ругани с матерью, что я не мальчик.


Как будто в этом была ее вина!


– Так вы согласны? – спросил Горски, когда мое молчание затянулось. – Вижу вы задумались.


Я вскинула на душеприказчика не самый добрый взгляд.

– Конечно я задумалась, много вопросов возникает. Например, откуда у вас такая маниакальная преданность моему отцу, что вы из кожи вон лезете, лишь бы меня уговорить?


У этого типа наверняка был личный интерес, иначе невозможно объяснить его спешку и просто титанические усилия, лишь бы только я согласилась.


– Деньги, – коротко ответил он.


– Не верю, – покачала головой я. – Вы хорошо умеете врать, но я все равно не верю. Отец явно понимал, что для вас нужна более веская причина, чтобы вы не упустили меня из виду. Может долги?


Но Горски мой вопрос не пронял, правдой делиться он явно не желал.


– Причины не важны, – соскользнул он с темы, поднимаясь с дивана. – Но вижу, вам нужно время на раздумья. Думаю, будет правильным оставить вас подумать до утра. А завтра я вернусь, и мы отправимся в Совет Распределения Дара, где вы вступите в наследство.


– Вы слишком самоуверенны, – отозвалась я.


– Просто прожил дольше чем вы и более опытен, – Горски стряхнул невидимую пылинку с лацкана. – Изучите бумаги отца, сделайте выводы о важности его работы. Нельзя бросать начатое им.


Я закатила глаза к потолку, на котором величественно висела позолоченная люстра, переливаясь хрусталем. Видать работа отца была действительно так важна, что от каждой висюльки даже на люстре веяло деньгами, на нее потраченными.


– За сим откланиваюсь, – попрощался Горски. – До завтра.


Я же ничего не ответила.


В голове все еще зрели сомнения: мать ведь меня предупреждала не возвращаться.


Может, еще не поздно уехать, поступившись принципами и желаниями?


И гори это наследство синим пламенем.

Глава 3


Где-то в отдалении дома закрылась дверь за Горски, а я продолжала сидеть в гостиной и размышлять.


Душеприказчик был так уверен, что я соглашусь, но все мое нутро буквально кричало о том, что не следует этого делать.


Я еще раз обвела взглядом стены, увешанные трофеями, и криво усмехнулась, как же рано я начала отдавать распоряжения все тут убрать. Отец даже после смерти нагадил, впрочем, даже если я не получу наследства, так тому и быть.


Из мыслей выдернула, вошедшая в комнату Мира:


– Госпожа желает что-нибудь? – едва слышно спросила она, не поднимая взгляда.


– Я еще не госпожа тебе, – ответила я, поднимаясь с дивана. – Так что можешь не привыкать, скорее всего завтра меня здесь уже не будет.


Девчонка подняла голову и я встретилась с ее испуганным взглядом.


– Вы куда-то уезжаете? А как же…


– Я не приму ни дар, ни этот дом в наследство, – озвучила я ей свои мысли. – Уехала бы и сегодня, но…


Тут я сама запнулась, о каких “но” вообще идет речь. День длинный, вокзал круглосуточный, вещи я даже не разбирала – саквояж так и стоял у моих ног.


Все же меня одолевали сомнения, отец редко раскидывался пустыми обещаниями – уеду, и камень с даром матери уничтожат. Пожалуй, только из-за этого я еще находилась в этом доме.


– В доме кроме вас есть слуги? – зачем-то спросила я.


– Да, конечно, – кивнула девушка. – Садовник, конюх, повар.


– Экономка? – задала я следующий вопрос.


Когда я жила в этом доме, мать следила за хозяйством и выполняла эту роль, но после ее смерти, отец наверняка нашел кого-то еще на роль домоправительницы.


Мира же явно не подходила по возрасту.


– Мэра Сильваго умерла неделю назад, – тихо отозвалась девушка и тут же добавила: – От старости. Ей было далеко за восемьдесят. А то подумаете еще что дом проклят.


Я недоуменно вскинула бровь, в такие сказки ни один нормальный человек не поверит, впрочем возможно меня даже эта служанка считала за необразованную деревенщину, которой по удачному родству теперь досталось огромное наследство.


Я ведь не обольщалась. Семейные тайны всегда становились достоянием слуг, только идиот думает, что от людей живущих с тобой в одном доме, перестелающих за тобой постель, убирающих мусор – можно что-то утаить. Это незримые уши, слышащие все.


Следовательно, наверняка Мира так же как и душеприказчик была уверена, что многие годы беглая дочь хозяина скрывалась в деревне у тетки, доила коров и ездила на лошадках.


Было бы смешно, если бы оказалось правдой.


Впрочем, о своих тайнах лучше помалкивать – слишком много хороших людей было втянуто в план, чтобы я могла получить достойное образование и чувствовать себя в безопасности все эти годы.


– Кабинет отца там же, где и был десять лет назад? – задала еще один вопрос я.


Мира странно на меня посмотрела.


– Я работаю тут всего три года, но думаю, кабинет всегда был там.


– Спасибо, – поблагодарила я, подхватила саквояж и двинулась в восточное крыло дома.


Настало время засунуть нос в бумаги отца, раз уж такой шанс подвернулся.


Стены коридоров буквально дышали на меня нахлынувшими воспоминаниями. Когда-то я бегала мимо всех этих картин, не придавая значения изображенным на них людям. Мой рост был ниже, и портреты будто смотрели на меня надменно сверху-вниз, как на глупую девчонку.


Сейчас наши взгляды почти поравнялись.


Деды, прадеды – мужчины и женщины из разных эпох с одним и тем же жестоким сухим взглядом.


Менялась мода, одежда, украшения – но вот взгляд был у всех одинаковый – застывший, словно мертвый – нейтрализаторский. Такой был и у отца.


Всех на этих стенах объединяло одно – проклятый дар.


Я дошла до конца коридора, там у поворота стены появилась новая картина.


Точнее для меня она была новой, а вот отец заказал ее еще при жизни.


Я замерла напротив полотна, полная противоречивых чувств. Неожиданно.


С большей готовностью я бы ожидала встретить тут его единоличный портрет, но вместо этого с картины на меня смотрели трое.


Он, моя мать и маленькая девочка лет десяти в розовом платье – я.


Не помню, чтобы когда-то мы позировали для художника так втроем, но факт оставался фактом – картина висела прямо напротив меня, и люди на ней казались до безумия счастливыми.


– Вот уж нет! – упрямо произнесла вслух, будто обращаясь к отцу на изображении. – Не было такого, и если ты думал, что когда я это увижу, внутри меня повернется мир и я решу, что ошибалась, то ты плохо меня знаешь.


Отвернувшись от портрета, я последовала дальше по коридору, дошла до двери, за которой скрывался кабинет отца, толкнула ее.


Удивляться нечему, но комната оказалась незапертой – будто специально для меня открыли.


Зря, могли бы и запереть, хотя бы для вида.


Только идиотка поверит, что при таком раскладе ей оставили изучать хоть что-то мало мальски интересное. Значит, до меня тут наверняка уже побывал Горски, и теперь я всего лишь следую его тщательно разработанному плану, в конце которого должна буду согласиться на дар.


Представление было явно рассчитано на деревенскую дурочку, оттого мне стало даже вдвойне интереснее – чем же Горски решил растрогать мою “романтичную натуру”, обожающую любовные романы и лошадок.


Вот если бы кабинет оказался наглухо закрыт, и мне бы пришлось его взламывать, тогда ей богу – шансов было бы больше.


Я решительно шагнула внутрь. Обеденное солнце красиво заливало все пространство вокруг, освещая широкий стол из красного дерева, обшитые панелями стены, шкафы с книгами и очередное бесчисленное количество голов оленей, волков и других чучел животных.


Отец наверняка тратил целое состояние на таксидермиста, делавшего все эти до жути правдоподобные фигуры. Чего только стоила сова, будто живая смотрящая на меня с верховья одного из шкафов. Жуть полная.


Поежившись, я прошла к столу, поставила свой саквояж на столешницу и осмотрелась еще раз.

Чисто, убрано – ни пылинки, значит, как минимум служанка тут тоже побывала. Еще один минус в правдоподобность спектакля.


Я уселась прямо в отцовское кресло, потянула верхние ящики на себя, которые без труда открылись. Внутри оказался ворох бумаг, многочисленные ведомости, выписки из банков.


– Оу, да я богата! – как можно громче восхитилась я, чтобы если кто-то и подслушивал, обязательно услышал.


Суммы и в самом деле впечатляли, я бы даже сказала – кружили голову.


“Допустим” я купилась. Дальше-то что?


Я вытащила следующий ящик, внутри обнаружилась шкатулка из слоновой кости. Дорогая вещица, в таких наверняка хранят что-то ценное: золото, бриллианты. Приподняв крышку, ожидала очередную демонстрацию богатств, но Горски явно был более талантливым составителем планов по поражению девичьих сердечек – внутри аккуратной стопочкой лежали письма. Мои ответы отцу, наша скудная переписка за все эти годы, где я требовала отдать дар матери, а он вернуться домой, под его крыло, иначе грозился выкрасть прямо с теткиной фермы.


От сентиментальности момента я даже смахнула с глаз несуществующую слезинку.


Единственное, почему отец не сунулся сам на ферму и не отправил каких-нибудь наемников похитить “меня” от тетки, был страх того, что в последние свои дни – моя мать предвидела и такой поворот событий. И не записала предупреждение в одной из многочисленных инструкций, оставленных после смерти (жаль что они закончились пару месяцев назад). А значит, я могла исчезнуть буквально из-под отцовского носа, и в этот раз затеряться уже навечно.


Рисковать так он не мог, предпочитая, действовать уговорами: где-то угрозами, где-то обещая все на свете, кроме того единственного, что я просила.


– Хорошая попытка, – усмехнулась под нос я, складывая письма обратно в шкатулку. – Но нет.


Я решительно дернула третий ящик на себя, и вот тут наконец-то действительно удивилась.


В полностью пустом пространстве лежал пистолет. Тонкая рукоять, с дорогой инкрустацией камнями, идеально просившаяся в девичью в руку. Такое изящное оружие будет незаметно даже в маленьком женском ридикюле.


Необдуманным порывом я потянулась к пистолету, но тут же одернула пальцы, едва не коснувшись холодного металла.


“Стоп!” – прозвучала внутренняя тревога. – “А если из него кого-то убили, потом докажи, что ты не причастна, если даже простенький следователь сличит отпечатки касаний на пистолете.”


Я закрыла ящик.


Дамский пистолет и мой отец – были вряд ли совместимыми вещами.


Я еще раз обвела взглядом всех чучел в кабинете. Мой родитель не уважал мелкий калибр, и тем более не стал держать такой в ящике стола.


Встав с кресла, я решительно двинулась к шкафу с книгами, правда теперь осторожности во мне было гораздо больше.


В этот же момент в кабинет постучались.


– Войдите, – ответила я.


В дверном проеме стояла Мира с подносом.


– Мирель Ева, вы ничего не ели. Повар переживает о том, что вы голодны.


– Очень мило с его стороны, – отозвалась я, с сомнением глядя на сервированные блюда.


В такой обстановке невольно заработаешь паранойю.


Будучи нейтрализатором отец мог есть все, не боясь никакой отравы. А вот как могут относиться ко мне, его наследнице – большой вопрос.


Наверняка, не все рады тому, что я могу объявится на горизонте.


– Мы заварили вам кофе, – произнесла служанка. – Раз вы не любите чай.


– Еще раз спасибо.


Девушка с осторожностью поставила поднос на стол, а я обратила внимание что ее правая рука наскоро перевязана бинтами, которых еще недавно не было. Даже от простого движения девушка морщилась, будто от сильнейшей боли.


– Что с ладонью? – спросила я.


Мира неловко повела плечами.


– Поранилась, когда снимала чучело козла, – ответила она. – Вы же приказали убрать их из гостиной.


Я невольно ощутила свою вину.


– Сильно?


– Не переживайте, госпожа. Все в порядке.


Я же с сомнениями подошла ближе, взяла ее руку в свою, перевернула.


С внутренней стороны ладони, под бинтами явно была глубокая рана, кое-где через ткань даже проступала кровь.


– Сегодня никакой работы, – строго произнесла я. – Лечи руку.


Девчонка недоверчиво подняла на меня взгляд, будто я сказала ей о чем-то невозможном.


– У меня много обязанностей, я не могу так просто все бросить.


– Можешь, – твердо пресекла ее я. – Рана явно глубокая.


Мира принялась рассыпаться в благодарностях, я же строго указала ей на двери, понимая что поток ее “спасибо” может длится бесконечно.


– Чтобы до завтра я тебя не видела, – напоследок произнесла я. – Особенно за работой. Обработай ладонь и отдыхай.


Служанка ушла, я же осталась наедине со шкафом и чучелами.


Как-то не правильно я ищу интересности в кабинете отца. Он никогда не мыслил линейно, чтобы прятать важное в ящиках или даже сейфе.


Не мог он пользоваться и магическими средствами, все заклинания рядом с ним теряли силу. Если отец и держал что-то важное в этой комнате, то делал это более изощренно, чем могло бы показаться на первый взгляд.


Важные документы нужно прятать так, чтобы они были в быстром доступе, и при этом скрыты от чужих глаз. Отец был перестраховщиком. Если, допустим, случится пожар, то все ценное надо быстро схватить и убежать, не тратя времени на вскрытие тайника.


И ведь совершенно необязательно, что мой отец хранил важные вещи именно в этом кабинете, у него было полно подпольных делишек по всему Кардифу.


В свои двенадцать лет я понятия не имела чем он он занимался большую часть своего времени, дома он появлялся хоть и регулярно, чтобы контролировать мать, но не надолго.


Возможно, что-то изменилось после ее смерти, и он изменил своим привычкам пропадать целыми ночами, поэтому если где-то и лежали поистине ценные вещи, то скорее всего не дома.


Впрочем, что-то все же наверняка было и тут. На всякий случай.

Я прикрыла глаза, медленно втянула воздух, прислушалась к себе.


Пусть у меня не было полноценного дара матери, но зачатки способностей иногда все же срабатывали в нужном направлении.


Необходимо просто сосредоточиться, настроится на нужный лад.


Открыла глаза, попыталась взглянуть на кабинет новым взглядом. Какой предмет достаточно легкий, небольшого размера, и в то же время в меру вместительный, чтобы спрятать внутри что-то ценное.


Взор скользил по стенам, столу, шкафам, и наткнулася на сову – слишком правдоподобное чучело, которое буквально с первого шага в кабинет меня смутило.


Я шагнула к ней, встала на цыпочки, чтобы дотянуться, коснулась сухих лапок и потянула к себе.


Аккуратные перья, собранные так кропотливо, что жуть брала, стеклянный взгляд и еле уловимый запах формалина. Я провела ладонью по тельцу, в поисках неровностей, пока пальцы не наткнулись на едва уловимый выступ под маховым крылом. Надавила, и что-то зажужжало внутри чучела, скрытый механизм ожил: перещелкивали шестеренки, раскручивалась часовая пружина.


Неживая сова повернула голову на сто восемьдесят градусов, и откинула ее в сторону, повиснув на тонком металлическом креплении.


Я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.


– Не мог найти более приятного места для тайника? – пробурчала я, заглядывая внутрь совы, с надеждой что не придется копошится в мумифицированных внутренностях.


С отца бы сталось.


К счастью, внутри чучела оказалось чисто, узкая деревянная колба, уходила глубже, туда я и просунула пальцы, чтобы нашарить тонко скрученную бумагу.


Вытащила ее, и чтобы убедиться все ли достала – потрясла сову. Что-то застучало внутри. Пришлось перевернуть тушку, и не на колени выпал с десяток мелких камушков, разного цвета – желтые, зеленые, красные, синие.


Не алмазы или сапфиры – скорее обычные камни, которыми присыпают обочины дорог. За исключением одной мелочи – отец бы не стал собирать дорожные камни, чтобы засунуть в тайник.


Я развернула бумагу, чтобы вчитаться в длинный список имен, озаглавленный двумя словами “Дикая карта”.


Все имена были женскими: Вероника Р., Орлина К…. а некоторые и странными: Душечка С. Милашка Сью.


Ни фамилий, ни возраста ни других опознавательных знаков, разве что цветные точки возле некоторых имен, совпадающие с цветами камней.


Я специально разложила камни напротив пометок, чтобы убедиться, те в точности совпадают по количеству.


– Очень интересно, – пробормотала, разглядывая камни с большим любопытством.


Я никогда не видела артефакты хранители дара, знала только, что они тоже цветные, но почему-то думала, что они намного больше – хотя бы с кулак. И ограненные, будто из-под руки ювелира. По крайней мере об этом писали в книгах, которые я по теме передачи дара.


Эти же были мелкими, неказистыми, потерять такой проще простого.


И все же отец предпочитал хранить их, пряча в чучеле совы. Не с проста.


И что такое “Дикая карта”?



***


Глава 4


Ответов у меня не было, и я задумалась, что делать со всем этим “богатством” дальше.


Правильнее всего было спрятать обратно, где и лежало.


Я уже принялась скручивать бумаги, чтобы засунуть в тайник, но колокольчик интуиции неприятно зазвенел в голове.


Горски похоже не знал о камнях, значит, найденное вполне может послужить мне в будущем. Так что не стоит оставлять своим недругам полезную информацию, даже если не знаешь для чего она сейчас.


Я аккуратно завернула камни в чистые листы, и припрятала все в саквояже.


Пусть временно, но так отчего-то было спокойнее.


Сове вернула голову на место, та прожужжала скрытыми механизмами, после чего я поставила чучело на шкаф, будто и не трогала вовсе.


После обвела кабинет взглядом еще раз – вряд ли я еще найду тут что-то интересное.


– Сделаем вид, что я поражена богатством до глубин фермерской души, – усмехнулась себе под нос и вышла из кабинета, рассуждая вслух, сколько же коровок и лошадок можно купить на такие деньжищи.


Зрителей у этого спектакля не было, по крайне мере я их не замечала.


Так за разговорами сама с собой я обошла весь дом, мельком осмотрела спальни, гостевое крыло, добралась до сада, там не без ностальгии залюбовалась цветником, который разбивала еще мама.


Она не очень любила розы, говоря что те слишком колючи, и их зря называют нежным цветком. Мать обожала луковичные: тюльпаны, лилии, нарциссы, гладиолусы.


Она с заботой высаживала их, подбирая растения так, чтобы цветение одного сменялось другим.


Признаться, я думала после ее смерти цветы забросили, вряд ли отец этим пристально занимался, но оттого вдвойне приятнее было наткнуться на этот уголок, где все оставалось как прежде.


– Вы новая хозяйка? – окликнул меня незнакомый голос.


Я обернулась увидя седовласого старика, в соломенной шляпе, рабочей одежде и грязными от земли руками


– Простите, – тут же осекся он. – Нужно было поздороваться.


– Ничего страшного, – улыбнулась я и представилась первой. Почему-то старик сразу располагал к себе. – Ева Нельски.


– Госпожа Ева, – склонил голову он. – Вы уж простите неотесанного слугу, мое имя Борк, если вам угодно знать. Садовник.


– Приятно познакомится, – совершенно искренне ответила я. – У вас тут очень красиво.


Старик буквально расцвел в улыбке.


– Вам нравятся цветы, госпожа Ева? – спросил он, и не дождавшись ответа, принялся рассказывать: – Это моя любимая часть сада. Там с южной стороны еще растут розы, но здесь душевнее. Вот эти тюльпаны, – он подбежал к цветам и едва заметно коснулся бутонов. – Огромных трудов стоило их выходить, когда я сюда попал…


Тут я его прервала.


– А давно работаете?


– Аккурат годков пять. Ваш папенька искал садовника, который бы ухаживал за розами перед центральным входом, но это местечко я гораздо позже сам нашел. Кто-то явно занимался им до меня, а потом забросил. Ваш отец был против, чтобы я возрождал эту часть сада, сказал платить за это не станет.


Старик отвлекся и перешел от тюльпанов к только выпустившим стрелы гладиолусам, начав рассказывать теперь уже про них, а я глушила в душе бессильную ярость.


Слова садовника были куда правдивее показательной картины в коридоре. Плевать отцу было на память о матери.


– И как же вы побороли моего отца? – спросила я. – Почему он все же разрешил оживить уголок?


– Так я сказал, что денег не возьму, тогда он и не возражал, – по-простому отмахнулся Борк. – Это же для души, за такое вознаграждение не берут.


– Понятно, – скупо отозвалась я, впрочем тут же добавила: – И спасибо. Отрадно знать, что такие чудесные цветы в добрых руках.


Я не стала рассказывать старику про мать, не уверена, что ему было это интересно. Да и хватит себе бередить душу, нужно уходить из сада. Я развернулась.


– Отрадно, – согласился старик с едва слышной горечью в голосе. – Жаль ненадолго.


И я остановилась.


– Почему?


– Так вы же не останетесь здесь, мирель Ева, дом и сад продадут, скорее всего новый хозяин найдет новую прислугу, – ответил он. – Мы, слуги, многое слышали, что вы сказали душеприказчику. Противный малый этот Горски, но я вас понимаю. И даже осуждать не буду. Ваш отец был… непростым человеком, а уж чем занимался. Это непосильная ноша для хрупкой девушки и опасная.


Я сделала вид, будто понимаю о чем он.


– Непосильная, – согласилась я, ощущая будто могу сейчас ухватить важную ниточку, надо только понять как. – Меня воспитала тетка, и природа с простором мне куда ближе, чем город.


– Так я и вижу, – искренне отозвался старик. – Вы чистая девушка, мирель Ева, правильно воспитанная, вам бы замуж, детишек растить. Курочек завести…


– Да-да, – кивала я, ощущая угрызения совести, за то, что пользуюсь добротой старика в своих непонятных целях.


Быть может спроси я напрямую, он бы и сам ответил.


Хотя нет, не ответил бы.


Поберег бы юную наивную девушку от каких-то “богомерзкий тайн” отца, и от подобно заботы было одновременно приятно и неловко.


– Так что правильно, что вы не соглашаетесь, – подвел Борк. – Нечего молодой девушке богатеев развлекать. Оно-то понятно, вас они не тронут, если дар отцовский заполучите, даже дышать на вас боятся будут. Но других девчонок это ж не убережет, а там, глядишь, без работы они и сами разбегутся. Может, уму разуму наберутся, не только ж слабым передком думать!


Я округлила глаза, неожиданный поворот. Очень неожиданный.


Старик же мое удивление воспринял по своему.


– Ой старый дурень, что ж я говорю-то такое. Простите, госпожа. И забудьте. Ерунду все это.


– Ничего-ничего, – затараторила я. – Что ж я не знала, чем мой отец занимался. Знала, конечно. И вы правы, нечего мне там делать среди этих…


– Падших женщин, – охотно подхватил старик. – “Дикая карта” не место для благородных девиц. Да и без вас там разберутся. Правильно делаете, что держитесь подальше.


Меня будто молнией прошибло от знакомого словосочетания.


Опять “Дикая карта”, и даже садовник знал, что это и скорее всего где.


По описанию походило на бордель, но похоже не только.


Я тяжело и протяжно вздохнула, с грустью посмотрела в небо, после чего произнесла:


– Вот только одно меня беспокоит, Борк, – начала я. – Если я откажусь от дара отца, дом и все имущество продадут с молотка, а с “Дикой картой” что будет? – я таинственно снизила голос до полушепота. – Это же не законно…


Я била наугад, и садовник рассмеялся.


– Не тем вы себе голову забиваете, госпожа. Без вас там разберутся, не лезьте вы в это. Сгинет “Дикая карта” или кто другой захватит, не ваша беда. Меньше знаете, крепче спите.


И все же я не успокаивалась.


– А есть кому захватывать? Есть еще нейтрализаторы в городе? Горски утверждал, что я обязана принять наследство, и если не я, то все пропадет!


Борк покачал головой.


– Нейтрализаторов не знаю. Но есть хозяин “Бешенной Ладьи” – тот еще скользкий тип. Они с вашим отцом ненавидели друг друга, но раз теперь остался только один в живых, он-то под себя и подомнет весь Кардифф.


Вот и стало что-то проясняться.


Жаль, что слишком мало.


– И какой у него дар? – невзначай уточнила я, хотя внутренне и отругала себя


Вот зачем мне эта информация если я не собираюсь во все это влезать?


– Метаморф он, – отозвался старик. – Потому и говорю, скользкий тип. Из-за таких как он, никому верить нельзя. Никогда не узнаешь кто перед тобой. Вот даже сейчас, настоящий ли я Борк, или кто-то другой притворяется мной.


Я нервно хихикнула. Метаморфы – больная и очень скользкая тема, лично для меня.


– Ну, вы же настоящий? – шутливо уточнила я.


– А какой же еще, – улыбнулся старик, сгибаясь к клумбам. – Кто ж еще кроме меня знает, сколько дерьма надо чтобы удобрить все эти цветы.


Он душевно расхохотался, правда тут же добавил:


– А вот в вас сомнения были, мирель Ева. Горски мог кого угодно привезти, чтобы этот “кто-то сыграл вашу роль” и отказался от дара в Совете по контролю.


– И как все поняли, что я настоящая?


– Насчет всех не знаю, но я точно знаю, что вы это вы, мирель Ева. Цветы, – кивнул он на клумбы. – Когда я только начал ухаживать за этим местом, и вскапывал землю, нашел шкатулку с письмом внутри. Там лежала записка, пожелтевшая от времени, но адресованная мне.


Я моем горле пересохло.


– Мама… – прошептала я.


– Да, – кивнул старик. – Так что я знаю, за чьими цветами ухаживаю, так же как знал, что через пять лет после того, как прочту записку, встречу вас в этом саду. В той записке так было написано. Встретить, и предупредить: “Не ночевать сегодня нигде кроме комнаты рядом с отцовским кабинетом!”.




Глава 5


Я сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло.


Мама умерла так давно, но все равно продолжала давать подсказки, даже спустя столько лет.


– Вы никому не говорили об этом? – спросила я. – Моему отцу, например.


– Вот еще, – усмехнулся старик. – Он же мне за это не платил.


И в самом деле. В полной растерянности я поблагодарила Борка и все же решила покинуть сад.


Я запуталась.


Мать меня предупреждала никогда не возвращаться в столицу, и при этом оставила сообщение садовнику с предупреждением, где именно мне ночевать этой ночью.


Значило ли это, что она видела перед смертью, что я нарушу все ее предостережения?


Я опять шла по коридору мимо картин, остановилась возле семейного портрета, и теперь уже глядя в лицо маме спросила, будто она могла ответить:


– Может еще подсказочку? Что-нибудь более конкретное. Как мне бороться за твой дар?


Ответа разумеется не было.


С глубоким вздохом я отошла от портрета и толкнула соседнюю с отцовским кабинетом дверь.


Внутри оказалась обустроенная комната для отдыха: несколько обитых кожей кресел, диван, бар с алкоголем, стол с несколькими пепельницами – похоже отец иногда принимал тут гостей.


– И здесь мне предлагают спать, – пожала плечами я. – Впрочем, могло быть и хуже.


Благо я не неженка, хотя слуги наверняка удивятся, когда узнают, что в доме с десятком спален я решила спать в прокуренной комнатенке.


Внимательно изучив, что тут есть, нашла ящик с не распечатанными коробками игральных карт, разномастными фишками, костями и прочей атрибутикой для азартных игр.


Обнаружились и сигары, гильотина для их обрезки, и совершенно неожиданные в таком наборе упаковки шоколада, аккуратно сложенные стопкой.


Я даже усмехнулась.


Неужели среди партнеров отца, которые сюда захаживали, водились ярые сладкоежки?


Стащив одну из плиток, я села на диван, размышляя стоит ли беспокоить Миру и просить застелить мне тут, или сама справлюсь.


В итоге, решила, что разберусь и без нее, тем более, что уже отпустила ее лечить руку. Будет странным поменять решение спустя час.


Еще раз хорошенько обдумав ситуацию, решила поставить себя на место матери, зачем бы она дала такой странный совет своей дочери – променять в конкретно эту ночь уютную постель на неудобный диван. Самым очевидным, что пришло на ум, было очередное предостережение об опасности.


Мой отец, как нейтрализатор, наверняка не всех устраивал. Найдется масса людей, кто будет рад, если в Кардифе освободится и будет долгие годы путовать эта ниша.


Садовник даже упоминал неизвестного мне владельца “Бешенной ладьи”.


Посему вполне очевидно, что на мою кандидатуру откроют “охоту”, убрать наследницу без дара, куда проще чем нейтрализатора.


Отец мог не опасаться большинства покушений на свою жизнь. Магия рядом не работала, а достать из далека – еще постараться надо. Разве что пулей.


Вероятно именно оттого он так сильно и любил охоту – приятно подчинить единственное, что может нести угрозу. Эдакий комплекс Бога, и отец им безусловно страдал.


С этими мыслями, я подошла к окну, заранее открыла, приставив тяжелую шкатулку к створке, чтобы рама не открылась от сквозняка, а после подхватила саквояж и деловито вышла из комнатки.


Вернулась в кабинет, где до сих пор стоял поднос, принесенный Мирой. Еда на нем остыла. Будь я уверена, в подготовившем ее, быть может даже попробовала. Но не сейчас.


Бессовестно по отношению к пище, я выбросила все в окно и,оставив тарелки чистыми, понесла в сторону кухни.


Как и ожидалось, там среди парящих кастрюль и сковородок, многочисленных нарезок обнаружился повар. Суетящийся, молодой паренек в колпаке, не обратил бы на меня внимания, так сильно был увлечен, если бы я не откашлялась при появлении.


Он удивленно обернулся и застыл, вопросительно глядя на меня.


Я тоже его осматривала.


Да он едва старше меня!


– Госпожа?! – то ли спросил он, то ли утвердился сам в собственном предположении.


– Мирель Ева Горски, – представилась. – А вы… помощник повара?


Судя по лицу, паренек оскорбился.


– Я и есть повар. Грегори, – представился он. – Вы не смотрите на мой возраст. Я лучший среди поваров всего Кардиффа, и заслужил это место.


Я хмыкнула. Вот это самомнение.


Впрочем, возможно он и в самом деле неплохо готовил, но я не удосужилась попробовать даже кусочка, так что пришлось играть.


– Благодарю за обед, – я поставила поднос возле огромной раковины. – Было вкусно.


Парнишка расцвел, но тут же как-то подозрительно на меня посмотрел:


– Вы лично принесли посуду, госпожа? Зачем? Нет необходимости так утруждаться, есть же Мира.


– Я отпустила ее, – ответила я, деловито проходя вглубь кухни и осматривая объемы готовки. – Многовато еды для такого количества жильцов в доме. Мы кого-то ждем?


Грегори неуверенно пожал плечами.


– Не совсем, но ваш отец всегда требовал, чтобы в доме было несколько подач блюд, на случай если к нему прибудут важные гости. Обычно это происходило внезапно, поэтому я решил, что и сегодня не помешает иметь запасы, на случай если бы вы согласились принять дар.


И столько надежды прозвучало в голосе, что сразу стало ясно – в отличие от садовника повару терять столь удобную работу не хотелось. Вот и лез из кожи вон, чтобы мне угодить.


– Даже если я решу принять дар, – как можно отстраненно произнесла я. – Для приема гостей пока слишком рано. Я еще не успела обзавестись знакомыми.


– Прикажете прекратить готовку?


– Нет, – я еще раз обвела взглядом объемы еды, и улыбнулась от собственной идеи. Пока еще могу распоряжаться в доме, почему бы это не сделать. – Раздайте бедным. На окраине Кардиффа полно трущоб, там наверняка полно нуждающихся.


Недоумение отразилось на лице паренька.


– Но ведь это деликатесы: суп из омаров, филе, вырезка…. – он попробовал возразить. – И скоро ночь, уже темнеет.

Я же глупо хихикнула, возвращаясь к амплуа деревенской дурочки.


– Разве это критично? Давайте будем нести людям добро и неважно в какое время суток. А пока вы будете заняты раздачей еды, я лучше заправлю себе кровать. Буду спать в комнате матери.


– Сами застелите? – мгновенно переключился на другую тему Грегори.


– Конечно, – отозвалась я. – Что у меня рук нет, что ли.


С этими словами я покинула кухню, с удовольствием отмечая, что главной цели добилась.


Рассказала о том, где буду якобы спать этой ночью, после чего отправилась выполнять свой дерзкий план.


Толкнув двери в комнату матери, с опаской шагнула внутрь.


Боялась, что сшибет нахлынувшими воспоминаниями, но либо азарт уже кипел в крови, либо я оказалась не слишком сентиментальна в столь острый момент, однако действовала я быстро и четко.


Стащила чехлы, которыми была накрыта мебель, скрутила их в тугой продолговатый ком, который в темноте сошел бы за спящую фигуру.


Разобрала кровать, взбила подушки, аккуратно уложила свою “копию” в постель и с головой укрыла одеялами.


Заперла комнату изнутри, дождалась, когда на улице окончательно стемнеет, подошла к окну.


Как можно тише открыла створки, несмазанные петли предательски скрипнули. Понадеявшись, что никто не слышал, я выглянула наружу.


Улица дышала сыростью и прохладой, а карниз был слегка влажным, что могло поставить весь план под угрозу.


Не хватало только сорваться вниз, всего-то второй этаж, но переломать косточки и этого хватит.


Я разулась, оставила дорожные туфельки в сторону, подхватила саквояж и как можно тише перелезла через подоконник.


Когда мне было десять, иногда я сбегала из своей спальни через окно, и перебегала к матери по узким декоративным выступам на стенах дома. Тогда это было легче: нога была узкой, да и детский разум не отягощал себя страхом.


Сейчас же путь по стене казался сродни переходу по канату через пропасть без страховки.


Ноги скользили, саквояж мешался, а заветное окно рядом с кабинетом отца оказалось дальше чем я рассчитывала.


– Если я все же упаду, – бурчала себе под нос. – То в качестве оправдания расскажу всем, что страдаю лунатизмом. Страх как обожаю бродить ночами по карнизам.


Шажок за шажком я пробиралась к цели, а когда заветная рама оказалась под руками, и я толкнула ее, то с ужасом обнаружила, что окно не поддается.


Попробовала еще раз, сильнее. Ничего не вышло.


Попыталась заглянуть внутрь, может шкатулка с сигарами, которой я подстраховалась, мешала, но в темноте, я даже силуэтов не различала.


Хотелось рычать от бессилия, ведь вариантов было немного, либо идти по карнизу обратно, либо пытаться все же открыть окно, рискуя при этом сорваться вниз.


Будто сжалившись надо мной, из-за туч выглянула луна, осветив подоконник со стороны комнаты, и я выругалась, ведь шкатулки на окне не обнаружилось, а сама рама была явно заперта.


– Какого… – совсем не соответствующе благородной мирель выругалась я, ведь это означало, что после меня в комнату кто-то заходил и запер окно.


Вариантов не оставалось, придется идти обратно.


С раздражением и не в самой удобной позе, я решила хотя бы перекинуть саквояж из одной руки в другую, но тут глаз скользнул по окну в кабинете отца.


Приоткрыто.


Совершенно очевидно и бессовестно.


Я оценила обратный путь до комнаты матери по карнизам и сравнила его с тем мизером, который нужно преодолеть до соседнего окна. Выбор был очевиден, кроме одного “но” – окно ведь кто-то тоже открыл. И это точно была не я.


Будто убеждая себя, я пробурчала под нос, что мать бы предупредила меня о том, чтобы я не заходила ночью в кабинет отца, если бы мне там что-то угрожало, и сделала шаг в сторону заветного окна.


Схватилась за карниз, буквально ввалилась в кабинет со своим саквояжем.


Рамы громко хлопнули, тюли раздулись от ворвавшегося ветра, луна осветила помещение, и, поднимаясь на ноги, я буквально носом уткнулась в чью-то фигуру, стоявшую над рабочим столом отца.


От испуга отшатнулась в сторону, вскрикнула.


Вскрикнула и фигура, высоким женским голосом.


Луна высветила испуганное лицо Миры, пытающуюся незаметно спрятать бумаги отца.


Я мгновенно подобралась.


– Ты что тут делаешь? – прорычала я.


Хотя ответ и так очевиден – служанка шарит по вещам.


– Я? – девушка стушевалась, но при этом как-то дерзко посмотрела на меня исподлобья. – Пыль чищу.


– Ночью? – подозрительно продолжила я, опасливо обходя стол по кругу, решая что безопаснее будет подальше от нее. Хоть в руках и не было оружия, но я помнила, что в нижнем ящике стола все еще лежал револьвер.


Если Мира о нем знает, то ей понадобиться время, чтобы его достать и взвести курок, а мне вылететь из комнаты. При таком варианте развития событий, пара метров форы мне бы не помешали.


– Ночью, – согласилась служанка. – Ваш отец не любил, когда слуги путаются под ногами днем. Вся уборка только ночами.


Я отступила еще на шаг.


– А где тряпка и ведро? – зачем-то спросила я, оглядывая еще раз руки служанки, и тут же осекаясь. Разумеется никаких инструментов там не нашлось, но не нашлось и раны, полученной утром.


Бинтов не было!


Я еще раз заглянула в лицо служанке, зачем-то остановилась и замерла в догадке.


– Ты не Мира, – прошептала я.


Передо мной был метаморф.


Стоило это озвучить, как служанка как-то заметно приосанилась, исчезла притворная прижатость, плечи распрямились стали шире, взгляд стал прямым и еще более дерзким.


– И где я прокололся? – с насмешкой спросили меня женским голосом, но судя по постановке вопроса, метаморф был мужчиной.


– Какая разница, – огрызнулась я. – Вы кто? И что тут делаете?


Метаморф вышел из-за стола. Уверенно, будто он у себя дома, а не проник сюда обманом. На мужской манер, присел на край столешницы, так что служаночье платье колыхнулось и неприлично задралось аж до середины бедра.


Отвечать на мои вопросы метаморф явно не собирался, у него похоже и своих хватало.


– А вы, следовало быть – Ева, – предположил “он-она-оно”, широко обводя кабинет рукой. – Наследница всего этого. Сказал, бы что приятно познакомиться, но нет.


– Раз знаете мое имя, может и сами представитесь, – с вызовом ответила я. – Или вам уютнее прятаться под женским платьем?


– А вы хотите увидеть меня без него? – лже-Мира заломила бровь и отошла от стола, делая шаг ближе ко мне, с насмешкой продолжая: – Знаете ли, перестройка тела, часто не щадит одежду не по размеру. Но если вам так угодно посмотреть…


Возможно он хотел меня чем-то смутить, но я сохраняла каменное выражение лица, в то же время отходя подальше по мере его приближения, теперь мы будто ходили по кругу, меняясь местами.


– Не знаю, чем вы хотите похвалиться, – произнесла я, понимая что меня оттесняют от двери. – Но либо вы называете свое имя, либо я буду звать на помощь.


Метаморф засмеялся.


– Зовите, в доме кроме старика садовника и доходяги горничной никого нет, – поразил он меня своей осведомленностью. – Вам бы следовало обзавестись охраной. Богатая красивая наследница, еще не принявшая дар. Соблазнительная мишень…


– Для воров, – процедила я, оказываясь за столом. – Если вы хотели найти деньги, то их тут нет. Украшений тоже.


Метаморф насмешливо фыркнул: от двери меня он отрезал, явно рассчитывая, что в глубь дома я теперь не брошусь, а в окно прыгать – так себе спасение. С его точки зрения я была в ловушке.


– Все как мне о вас и рассказывали, Ева. Деревенская симпатичная дурочка, мыслящая простыми категориями. Интересно в вашу головку приходило хоть раз, что есть более ценные вещи чем деньги?


– Любовь? Что ли? – подкинула я идей о “ценных вещах”, сама при этом босой ногой касаясь ручки нижнего ящика.


Уголок рта метаморфа дернулся.


– А вы еще и романтичная.


– Можно подумать это комплимент, – процедила я, глядя в глаза метаморфу, тот вновь стал приближаться.


Медленно, подобно волку или тигру, перед броском на жертву.


Только в этот раз я не убегала.


Выдерживала паузу, медленно тянула пальцами ног нижний ящик на себя.


Успею достать револьвер, взвести курок, а метаморфу в юбках убегать будет не так удобно, как ему того бы хотелось – особенно если я сумею попасть ему в руку или ногу.


– Комплимент? – метаморф будто задумался. – Пожалуй, будь обстоятельства иными, а вы не Евой Нельски, возможно я бы пригласил вас на ночь… Но не на дольше. Не люблю, знаете ли, все эти романтические сопли о вечной любви, и о том, что после всего я буду обязан на вас жениться.


Он сделал еще один шаг, а я нервно сглотнула – в горле предательски пересохло, но все же я храбрилась.


– А в этих обстоятельствах? Вы меня что, убьете? – осипло спросила я.


Метаморф фыркнул.


– Зачем? – туманно произнес он. – Если вы и так все забудете.


Еще один шаг, и теперь нас разделял только стол, дальше медлить было нельзя. Метаморф лихо перемахнул через столешницу, цепляясь юбками за углы, сбивая на пол пресс папье, а я резко пригнулась, хватая револьвер из ящик и падая на спину.


Будто созданное под мою руку, оружие идеально легло в ладонь, я вскинула дуло вверх, утыкаясь им в лицо нависшей лже-Мире.


“Она” стояла сверху, и на кончиках ее длинных пальцев плясало синее-фиолетовое магическое пламя – такой огонь не жжется, такой управляет. Стоит только коснуться, и тебя подчинят, пусть ненадолго, но ты расскажешь все, что знаешь. Полюбишь – кого прикажут, отдашься – если потребуют, пристрелишь родную мать, отпилишь себе ногу. А потом забудешь все, что сделал – если так решит “кукловод”.


Сопротивляться можно, но нужны силы… нейтрализатора.


– Только дернись в мою сторону, – прошипела я, мгновенно осознавая ситуацию. – Одна попытка коснуться и пуля будет у твоей в голове.


Мне было не до уважительного тона, когда тебя хотят подчинить, расшаркиваться на “вы” не станешь.


– А храбрости хватит? Застрелить человека? – метаморф задал вопрос, но все его улыбочки и жеманности мгновенно ушли.


Похоже меня наконец расценили всерьез, особенно когда в руках “деревенской дурочки” появился револьвер. А пуля явно будет быстрее, чем магические руки.


– А ты проверь, – прошипела я. – Встал и отошел от меня.


Метаморф не пошевелился, явно проверяя, что буду делать дальше.


– Дважды повторять не стану, – произнесла я. – Если есть сомнения сумею ли выстрелить, лучше не проверяй. Потому что трупы победой не наслаждаются.


Последняя фраза похоже была воспринята всерьез. Пламя на кончиках пальцев погасло, и метаморф медленно отступил.


Это дало и мне возможность встать на ноги,


– Имя? – потребовала я.


– Гамбит.


– Любишь шахматы? – усмехнулась я, тут же вспоминая, где сегодня слышала о “шахматной теме”. – Так вот какой ты хозяин “Бешенной ладьи”. Ходишь в женских платьях, шаришь по ящикам. Как и все боишься револьверов. Я представляла тебя, куда более страшным, – храбрилась я.


– Это зря, – похабная улыбка опять возникла на женских губах Миры. – Говорят я очень даже ничего.


– Плевать, – оборвала я это бахвальство. – У меня другой вопрос: как ты заполучил два дара? Я видела синее пламя. Ты метаморф и “кукловод” одновременно.


Гамбит скривился.


– Предпочитаю термин “шахматист”.


– Я спросила не о термине, а как ты получил два дара. Способ?!


Метаморф смерил меня насмешливым взглядом и почему-то усмехнулся.


– Расчитываешь продолжить дело отца и принять дар от матери? – вопросом на вопрос ответил он. – Я тоже кое-что о тебе знаю, Ева: о твоей маленькой проблемке с отцом. Вот только можешь ни на что не рассчитывать, мой способ тебе не поможет. Он никому не поможет.


– Способ! – потребовала я. – Иначе выстрелю.


– Нет – покачал он головой. – Сейчас уже нет. Могла, когда я был ближе, когда нес прямую угрозу. Хорошие девочки не убивают людей просто так.


Я поджала губы. Гамбит был прав, легко стрелять – когда страшно – это самооборона.


А хладнокровно, глядя в глаза человеку – это уже другое.


Отец бы наверняка смог, а я нет.


– Так может, отпустишь револьвер? – притворно миролюбиво спросил метаморф.


– Вот еще, у меня даже рука не дрогнет держать тебя на мушке часами, – огрызнулась я.


– Любопытные навыки для девочки, выросшей на ферме.


– На ферме много полезных навыков, – парировала я, думая о том, как действовать дальше.


Нужно было вызывать полицию, все же я поймала вора. Но что-то подсказывало, Гамбит выйдет сухим из этой заварухи. Если они с моим отцом делили сферы влияния, то связей у этого типа полно. А уж талант “кукловода”... подумать только какими огромными были его возможности.


– Зачем ты залез в кабинет отца? – задала я другой вопрос. – Что ты искал?


Взгляд невольно метнулся к чучелу совы, уж не те ли камушки.


Столь мелкое движение не утаилось от метаморфа, он проследил за взглядом и повернул голову.


А в следующий миг, он уже бросился к чучелу, на ходу меняясь в трансформации.


Тело увеличивалось, рвалось платье, обнажая твердые канаты мускул, буквально за мгновение девичья фигура превратилась в крепкое молодое мужское тело.


Я едва успела выкрикнуть “стой”, когда мужчина кинул на меня победный взгляд и метнулся к окну.


Раздался звон стекла.


Я бросилась к подоконнику, и тут же отшатнулась от острых осколков торчащих по краям рамы, здесь же свисали и остатки рваного платья с каким-то подобием нижнего белья.


Метаморф стоял на земле сада под окном, с вызовом глядя мне в глаза, и насмешка отражалась в его зрачках отблесками луны.


– Так и быть, пригласил бы на две ночи, – будто издеваясь крикнул он.


Я вскинула пистолет в гневе, но Гамбит явно не воспринял это всерьез, зная что я не стану стрелять в спину.


Повернулся голой спиной, и достаточно вальяжно, будто специально демонстрируя мне мускулистую задницу скрылся в кустах.


Да уж. Стрелять точно бесполезно. Я опустила оружие.


Да и смысла нет – чучело совы ведь пустое.


Обернулась, пошарила взглядом по кабинету. Мой саквояж валялся никому не нужным, там где я его бросила впопыхах.


Где-то в коридоре раздавался топот ног, дверь кабинета распахнулась, внутрь влетели садовник с заспанной служанкой.


На этот раз точно настоящей, у этой девушки рука, как и ранее, была плотно перебинтована.


– Что случилось? – обеспокоенно воскликнула Мира, обозревая следы, оставшиеся после визита метаморфы.


– Воры… – обтекаемо ответила я. – Нас вроде как ограбили.




Глава 6



Решив, что скрываться бестолково, я открыто заявила, что спать буду на диване в соседней с кабинетом отца комнате. На увещевания Борка, что это не очень безопасно, я заверила, что пользоваться револьвером умею, а еще громко кричать, поэтому сомнительно, что мне что-то грозит.


Мира же продолжала смотреть на меня странно и подозрительно, похоже я всё меньше вписывалась в придуманную заранее легенду о девушке с фермы а, да и чего таить, на ее месте я бы вообще решила, что обворовать кабинет отца – моя идея.


А что?


Очень выгодно: завтра меня лишат наследства, а так хоть что-то урву. В пользу этой версии говорило и мое нежелание вызывать полицию.


Вот только, какой смысл воровать у самой себя, если я все могу получить законно, стоит только согласиться на дар…


Метаясь в этих мыслях, я уснула на жутко неудобном диване, и всю ночь беспокойно ворочалась, попеременно то проваливаясь в дрему, то открывая глаза, прислушиваясь к звукам в доме, а заодно проверяя револьвер под подушкой.


Утром, не выспавшись, из хороших новостей я обнаружила, что больше желающих обворовывать дом не нашлось, а из плохих новостей: едва я успела по карнизу вернуться обратно в комнату, где оставила злосчастные туфли, как внизу уже послышался голос душеприказчика.


Горски был тут как тут, и явно ждал от меня судьбоносных решений.


Кое-как наспех приведя себя в порядок, я вместе со своим неизменным саквояжем спустилась в гостиную, где расслабленно сидя на диване, попивал чай душеприказчик, похоже ему заварили что-то особенно забористое из запасов отца, пахнущее лавандой и почему-то( на мое вкус) сырой землей.


– Доброе утро, мирель Ева. Готовы к великим свершениям?


– Утро как утро, – отозвалась я, но найдя силы на улыбку, ответила: – Готова, но не к тем, которых вы от меня ждете.


Уголок рта Горски нервно дернулся.


– Как так? Вы разве не изучили бумаги отца?


– Изучила: денег много, предложение заманчивое, но сегодня ночью меня уже пытались обокрасть, и знаете, я так испугалась, за себя и свою жизнь, что думаю, такое наследство не для меня. Все это богатство, власть, связи несут с собой и жуткую опасность! Не привыкла я к подобному.


Чем больше я говорила, тем сильнее вытягивалось лицо Горски.


– Лучше вернусь в свою деревеньку, буду помогать тетке. Знаете, у нас в этом году родились очень перспективные телята, надои молока будут рекордными если все сделать правильно. Так что лишние руки в хозяйстве всегда пригодятся…


– Вы в своем уме? – прервал он меня. – Какие еще телята?!


– Белые такие, с коричневыми пятнами и рогами, – продолжала издеваться я.


На деле же, причины отказа были куда более логичными и простыми.


Я тщательно проанализировала все, что мне говорила и завещала мать. Не принимать дар отца – иначе умру. Все просто, никаких “но”.


И даже ее последняя просьба ночевать в комнате возле кабинета, после знакомства с метаморфом-кукловодом Гамбитом, выглядела лишь предостережением. Видимо мать видела и подобное развитие событий, что я начну сомневаться в собственных решениях, возможно соблазнюсь деньгами. А так все предельно ясно: чем дальше от столицы, тем безопаснее, особенно без дара предвидения, который мне стараниями отца не светит.


А раз так, то пусть в гробу перевернется, но дар не достанется никому.


– Я думал вы умнее, – почти рычал на меня, не скрывая эмоций Горски. – Вы понимаете, что теряете? Второго шанса не будет. Ни дара отца, ни матери.


Я пожала плечами:


– Жила же я как-то много лет без магии, может не стоит и начинать. Поэтому, давайте не терять время, отправляемся в совет по контролю за распределением дара, там после оглашения полного текста завещания, я официально произнесу отказ, а затем уеду из столицы.


Душеприказчик нервно дернул головой, я видела как его тонкие пальцы с таким остервенением сжимают ручку чашки, что еще чуть-чуть и хрупкий фарфор мог треснуть.


– У вас еще будет время подумать в дороге, – настойчиво произнес он.


– Все уже решено, – отозвалась я.



****


Глава 7



Экипаж потряхивало по мощеным улочкам Кардиффа, а я задумчиво смотрела в окно, погруженная в свои мысли, в то время, пока Горски продолжал меня уговаривать, приводя один аргумент сильнее другого:


– Вы лишаете себя и своих детей будущего. Подумайте, какое оно может у них быть.


Пропускаю мимо ушей.


– А сколько людей потеряют рабочие места. На вашего отца работали сотни мужчин, женщин…


Делаю вид, что не слышу.


– Девушек, в конце концов. Таких же как вы. Только в отличии от вас у них нет ферм, им некуда возвращаться, и негде жить. Не на что кормить детей.


Все же Горски сволочь, давит на больное. На жалость.


– Если дела отца шли в гору, уверена их быстро подхватят конкуренты, – и тут из чистого озорства я решила прощупать самого душеприказчика. – Взять хотя бы “Дикую Карту”...


Горски ощутимо напрягся.


– “Дикую карту”? – переспросил он, будто впервые слышал.


– Клуб, – улыбнулась я, начиная свою любимую игру: “составь диалог из отрывков имеющихся знаний, чтобы добыть новую информацию”. – Вы же сами сказали, чтобы я изучила бумаги отца. Вот я и сделала это.


Судя по недоуменному лицу собеседника, он теперь ломал голову, где и какие собственно бумаги я могла найти, ведь он-то специально оставил мне только те, которые хотел, чтобы я увидела.


– Ах “Дикая карта”, – всплеснул руками он, будто только что вспомнил. – И что же вы там такого прочли?


– Очевидное для меня, – развела я руками. – Все эти девушки… Вот как я смогу управлять таким местом? Мне же совесть не позволит. Хотя девушек, конечно, очень жаль. Думаю, это даже хорошо, если они потеряют такую работу. Может, найдут что-то достойное.


У Горски задергался глаз.


– Но они же не умеют ничего другого, – затараторил он. – Ваш отец собирал их будто коллекцию роз. Каждая девушка, это как тепличное растение, высадить ее в открытый грунт и она умрет в первую же ночь. От голода, холода. Эти девушки… им просто будет некуда податься, – он торопливо затараторил, будто боялся не успеть меня убедить до приезда в совет. – И вам не обязательно самой управлять “Дикой картой”. Вам достаточно просто там присутствовать, как нейтрализатору. Управлять может кто-то другой, более сведущий в таких делах. Например… хм… дайте подумать...


Я уставилась на него в ожидании, сейчас как пить дать, Горски предложит свою кандидатуру.


– Например, ваш отец считал, что таким человеком мог бы быть я, – выпалил он.


– Например, хозяин “Бешенной Ладьи”, – оборвала я, на в мгновение позже, чтобы насладится окончательно потухшим взглядом душеприказчика. – Он наверняка выкупит “Дикую карту”.


– Вы и про него знаете? – вспылил Горски.


– А почему нет? – удивилась я, продолжая нагло врать. – Там же все есть в бумагах, отец много копал под этого Гамбита.


– И вы готовы всё отдать врагу вашего отца? – не унимался мужчина.


– Что поделать? – я в очередной раз пожала плечами я. – Он явно опытнее в этих делах. Уверена, тепличные розы так и останутся тепличными под его правящей рукой.


Вот тут мой голос предательски дрогнул. После знакомства с Гамбитом, я была совершенно не уверена, что ему нужна “Дикая карта”. Одно я могла сказать точно, своего он постарается не упустить.


Тем временем экипаж замедлился и остановился.


– Приехали, – крикнул возница, спрыгивая с козел, чтобы открыть передо мной дверь.


Не торопясь, я сошла на тротуар, задирая голову вверх, чтобы обозреть величественное старинное здание, будто сотканное сплошь из стекла и белого камня, такое высокое, что казалось подпирает небо и бесконечно отражает его же. Я хотела посчитать этажи, но сбилась на десятом, когда меня отвлек Горски.


– Монументально, – будто прочел он мои мысли. – Каждый раз, находясь здесь, я думаю о том, как древние могли его возвести. Вы знали, что между камнями кладки, нельзя даже подогнать лезвие ножа, так плотно подобраны между собой?


– Любопытно, – согласилась я, впервые слыша о столь любопытном факте. – Если честно никогда не интересовалась архитектурой.


– Увлекался в молодости, – зачем-то поделился Горски. – Даже ездил на раскопки подобных сооружений. Это одно из последних зданий такого плана, остальные разрушены временем. Остатки следов Великих. Впрочем, неважно, нас уже ждут в Совете.


Я еще раз взглянула вверх, пытаясь прикинуть высоту. Наверное сорок или пятьдесят этажей, после чего пошла вслед за Горски.


Впереди нас ждал широкий пустой холл, напоминающий огромную залу, пройдя через которую, мы оказались у широкого стола, за которым сидел то ли охранник, то ли секретарь.


– Мирель Ева Нельски, – представил меня Горски. – На процедуру наследования.


Охранник вяло мазнул по мне взглядом, что-то просмотрел в журнале на свое столе, сверяясь со коротким списком, в котором я насчитала всего три фамилии – похоже не так много наследников сегодня готовились принять или отказаться от дара.


– Второй этаж, – огласил он громче, чем следовало, и эхо подхватило слова за ним, чтобы раздробиться под сводами зала.


– Благодарю, – ответил Горски, направившись к лестнице.


Я поспешила за ним.


– Тут пустынно, – отметила я, глядя в его спину.


– Дань традициям, сейчас действуют только три первых этажа. Остальное здание пустует, за ненадобностью. Хотя согласно хроникам, еще триста лет назад работали двадцать этажей и работали подъемники.


– А сейчас осталась бесполезная пафосность, – заметила я, оказываясь в очередном огромном холле, расходящимся на два коридора.


В этот раз даже спросить было не у кого, куда идти, но Горски похоже и так знал направление. Мы уверенно плутали по извилистым ходам, пока не оказались у двери, в которую постучал душеприказчик.


“Старший комиссар распределения Гальдэ” – прочла я на шильдике.


– Войдите, – раздался женский голос с той стороны.


Горски толкнул двери, приглашая меня войти первой, и я шагнула вперед.


В просторном кабинете, царил полумрак и холод, я зябко поежилась, осматриваясь вокруг.


Окна плотно задернуты непроницаемыми черными шторами, единственный свет исходил от ламп в потолке, временами мерцающих так тускло, что я едва боролась с желанием посоветовать одернуть шторы и впустить свет.


“Как в склепе” – мелькнула у меня мысль, а осмотрев скудный интерьер, я только убедилась, что тут собственно и был “склеп”.


Посреди помещения стоял закрытый саркофаг из алого камня, рядом два кресла видимо для меня и Горски, и еще чуть дальше в стороне стол, за которым сидела сухонькая старушка в роговых очках, строго взирая на меня.


– Побыстрее, мирель Нельски, – произнесла она. – Вы опаздываете. Дар вашего отца заждался.


Я покосилась на саркофаг.


Не думала, что церемония прямого наследования проходит вот так, рядом с покойным. Чаще всего использовались камни души.


Впрочем, до самой процедуры сегодня и не дойдет.


– Старший комиссар, – обратился Горски к старухе. – Боюсь у нас некоторые сложности, и ….


Гальдэ хрипло откашлялась, с раздражением глядя на душеприказчика.


– Сколько вас знаю, Горски, у вас никогда не бывает без сложностей. Давайте по регламенту. Мирель Ева, присаживайтесь, Горски, зачитывайте завещание.


Я неохотно прошла к креслам, выбрав дальнее от саркофага, и все еще ежась от холода, замерла в ожидании.


Горски тем временем откашлялся, щелкнул замками принесенного с собой маленького чемоданчика, и извлек оттуда запечатанный сургучом конверт.


– Перед вам завещание безвременно почившего Дарлинга Эстебана Нельски , составленное в моем присутствии и записанное с его слов. Позвольте его зачитать, – душеприказчик надорвал пакет, извлек лист бумаги, откашлялся и принялся зачитывать: – Я, Дарлинг Эстебан Нельски, находясь в трезвом уме и полном здравии….



Дальше шел текст, который я слышала еще вчера. Отец завещал мне либо все, если приму дар, либо ничего, если откажусь. Все просто.


– … Моему душеприказчику, за верную службу, – продолжал Горски, читая эту часть с особой гордостью. – Завещаю право управления “Дикой Картой” с получением восьмидесяти процентов доли прибыли, остальные двадцать моей дочери Еве, в случае принятия дара нейтрализаторства.


Я округлила глаза, ничего себе поворот событий. Так вот, где таился подвох, и почему Горски так активно меня уговаривал.


В случае моего отказа от него уплывал такой куш.


– Завещание зачитано, – произнес старик, передавая бумагу комиссару Гальде. – Теперь слово за мирель Нельски.


И столько надежды прозвучало в его последней фразе.


– Мирель Ева, – еще раз произнес он. – Подумайте еще раз о людях, которые останутся без работы. О детишках без хлеба на ужин… Я обещаю, что помогу вам разобраться во всем.


Он моляще смотрел в мои глаза, будто это могло поменять решение, которое я уже приготовилась озвучить, набирая воздух.


– Постойте! – прервала мой вдох старуха Гальдэ, внимательно вчитываясь в завещание и даже переворачивая его на другую сторону, словно там еще могло что-то найтись. – Это старое завещание. Дата двухлетней давности.


– Что значит старое?! – возмутился душеприказчик. – Это первое и единственное завещание, оставленное покойным.


– А вот и нет, пройдемте за мной, – шаркающей походкой старушка направилась к столу, на котором лежал толстенный талмуд с многочисленными записями. Она ткнула сухим пальцем в одну из последних строчек, явно сделанную не так давно. – Вот, взгляните. За день до смерти, господин Нельски, лично явился в Совет по распределению и составил новое завещание. Так что эта ваша писулька – недействительна.


– Невозможно! – возмутился Горски. – Это фальсификация, я бы знал!


Старший комиссар устало подняла на него взгляд серых, недобро блеснувших за стеклами очков глаз:


– Совет по распределению дара не место для истерик, Горски. Хотите покричать, выйдите на улицу.


– Так, подождите, – вмешалась я. – Если старое завещание недействительно, то где новое? И что в нем?


Внутри затеплилась надежда.


Что если в новом завещание отец все же отдал камень души матери мне, и поэтому прислал письмо с приглашением. Вдруг, я думала об отце хуже, чем оказалось на самом деле?


– Да, – с напором произнес Горски. – Что в новом завещании?


– А я почем знаю? – старуха громко захлопнула талмуд. – Найдете, приносите. Зачитаем. А сейчас, я не имею права передать мирель Еве дар отца. Процедура временно прекращена: либо до нахождения завещания, либо на срок до года, после чего мирель Ева Нельски получит право распоряжения даром отца на общих основаниях.


– А дар матери? – с надеждой спросила я. – Если завещание не найдется, то через год я смогу выбрать?


Теперь уже меня старуха сверлила суровым взглядом, так будто я отнимаю ее бесценное время, а под дверями стоят толпы страждущих.


– Юридически, да, – ответила она. – А фактически, камень с даром вашей матери хранился у вашего отца. И мы в Совете понятия не имеем где он. Так что, если найдете, и не будет юридических препятствий, то вы будете вольны распоряжаться наследством как угодно.


Моя душа возликовала. Появился вполне осязаемый шанс получить дар матери, законно. Дело за малым: найти камень, и молиться что завещание не всплывет в течении года.


– А дом? Банковские счета? Деньги? – не унимался Горски, его явно интересовала материальная сторона вопроса.


– Горски, мы же практикующий душеприказчик, зачем вы задаете мне, комиссару Совета столь идиотский вопрос? – старуха отошла от стола. – Комитет занимается только распределением дара, а все материальное, не нашего ума дело. Но если мне не изменяет память…


Старушка опять перевела взгляд на меня.


– Так как других наследников нет, то дочь назначается временной управляющей. А значит, пока не найдется завещание – Ева Нельски, могу вас поздравить, возможно вы сейчас одна из самых богатых девушек во всем Кардиффе.



***



Глава 8



Одна минута моей жизни – и все вновь с ног на голову.


Свежий ветерок трепал мои волосы, пока я стояла на улице возле входа в Совет по распределению, держа в руках бумагу с постановлением о переходе материального наследства в мое непосредственное распоряжение на год. При этом я бездумно смотрела себе под ноги, разглядывая дешевые туфли.


Надо бы сменить…все же встречать любят по одежке.


– Ева! – пытался дозваться до меня Горски. – Мирель Ева, не делайте вид, что вы не слышите меня.


Я подняла на него задумчивый взгляд.


– А вам есть что мне сказать? – спросила, размышляя о том, что делать дальше.


Кажется пора многое поменять в этом затянувшемся спектакле про фермерскую девочку.


– Разумеется, – его улыбка растянулась от уха до уха. – Возможно я был слишком резок в нашем общении, но раз теперь в силу вступили новые обстоятельства, вам будет необходима мои помощь и услуги.


Я заломила бровь.


– Это какие же? Я пока не собиралась умирать, чтобы вызывать душеприказчика.


– Нет-нет, – Горски даже поднял руки вверх, показывая открытые ладони. – Но вы ведь не привыкли обращаться с серьезными суммами, вести бизнес, вам просто жизненно необходим грамотный советчик.


Кивнула, соглашаясь.


– Безусловно, нужен.


Горски расцвел.


– Человек с опытом, знающий все о городской жизни.


И я снова кивнула. Да, однозначно нужно вливаться в столичную среду.


– Тот, кто сможет взять на себя…


Тут пришлось его прервать.


– Вы верно заметили, господин Горски. Нужен грамотный человек, имеющий хватку. И это не вы, – припечатала я.


Душеприказчика будто обухом огрели, он даже отшатнулся.


– Мирель Ева…


– Можно не повторять мое имя бесконечно, – продолжила я, выпрямляясь. Раз обстоятельства теперь изменились, нужно бороться до конца. Горски мог бы быть полезен, если бы не одно “но”.


В текущих обстоятельствах, ему не интересно найти новое завещание, а пустить его в дела и тем более деньги отца крайне опасно. Слишком заинтересован в себе самом.


– Спасибо вам за работу, Мишель, – произнесла я. – Дальше я разберусь сама.


Глаза старика злобно сощурились.


– Вы? Сама? – послышался смешок. – Вы же деревенщина? Что вы о себе возомнили?


– Ничего, – честно ответила я. – Если я чему-то и научилась за свою жизнь то, как раз не придумывать того, чего нет.


С этими словами я развернулась на каблуках, и поспешила прочь от Совета и Горски.


У меня не было четкого плана, как действовать дальше, отсутствовали знакомства и связи в столице, напрочь исчезла перспектива получения магического дара провидения – но зато были деньги, и пара козырей в рукаве, а это уже неплохо.



Прежде чем заявится в банк и предъявить свои права на счета, я проследовала в главную почтовую службу. Мне было жизненно необходимо отослать несколько писем, потому что если чему-то я и научилась от своей покойной матери – так это одному, возле себя надо держать проверенных людей, тех кто помогал годами и поможет, не требуя многого взамен.


Первое письмо я отправила на ферму тетушке Меризен. Женщине, которую лично я не видела уже лет десять, но которая сделала ради моего сокрытия едва ли не больше всех.


Мое послание к ней было крайне коротким, и могло бы поместиться в телеграмму, но я решила, что письмо – это надежнее в плане конфиденциальности, конверт в ворохе других писем перехватить сложнее. Пусть даже и идти он будет дольше.


“Очень скучаю, здесь так одиноко без поддержки. Как всегда жалею, что рядом нет вас, моя любимая тетушка, и что судьба не послала мне сестру. Вдвоем было бы куда легче. Вскоре пришлю деньги на новое стадо баранов, ждите. Любящая и благодарная за все, Ева”.


Конечно, был еще более надежный способ передать сообщение – через зеркальщика, мага умеющего создавать мгновенную связь с другими людьми через отражающие поверхности. Но где же я найду в столице проверенного, поэтому второе письмо отправилось в Женьерскую Военную Академию– интернат, в богом забытую провинции, куда ссылали самых неугодных и бестолковых в обучении. Лично проректору – Карлу Вилье.


Второму человеку в мире, кто знал и хранил тайну, где все десять лет пряталась Ева Нельски.


“Дорогой папенька, – написала я, вспоминая все кодовые слова и формулировки, которые мы проговаривали множество раз. – К сожалению, посетить могилу маменьки не удалось. Надгробная плита утеряна, но шансы ее найти все еще остались, поэтому задержусь в столице. Не помешала бы твоя помочь в поисках, а еще команда проверенных людей для охраны. Одинокой и юной девушке в столице очень опасно, то и дело на мою честь и достоинство пытаются покуситься разные злодеи. Твоя дочь, Константина”


Еще раз перечитав, я запечатала конверт, а после чего отправила его, бросив в ящик к вороху других писем.


Карл Вилье – умный человек, заменивший мне отца, едва ли не во всех смыслах. Ведь только благодаря ему мне, настоящей Еве Нельски удалось скрываться так много лет.


Я не знала точно, чем Карл был обязан моей матери, но когда я – двенадцатилетняя девочка, спустя несколько недель пути, бог весть какими дилижансами, эпикажами, перевалами, оказалась в тысяче витков от столицы, на пороге его дома и протянула мятый конверт с посланием от мамы – он не выгнал меня, хотя мог бы – ведь не каждый бы отважился на проблемы с моим настоящим отцом.


Карл просто прочел то письмо, молча взял меня за руку, провел в дом к горящему камину.


– Сядь, – приказал он. – Грейся и запоминай…


Письмо полетело в камин и вспыхнуло искрами.


– … твое имя теперь Константина, и ты моя дочь от шлюхи, нагулянная по молодости, – в руках Карла возник нож, с которым он подошел ближе и коснулся моих волос. – По доброте душевной я взял тебя под крыло.


Я вжалась в кресло, так было страшно, ведь огонь от камина ярко плясал на лезвии ножа.


Вжих… – и локон волос порвался под острием, и упал на пол.


– Я зачислю тебя в интернат, будешь обучаться и жить там. Никаких привилегий, за любую провинность наказания наравне со всеми. Взамен, никто не узнает твое настоящее имя пока не минует опасность. Раз в неделю я обеспечу зеркальщика для связи с теткой. Все поняла.


Я кивнула, потому что объяснял Карл очень доходчиво, особенно с ножом в руках.


Было жалко волос, и я едва не плакала, но понимала, что так нужно. По крайней мере в тот момент.


Поэтому не нужно удивляться откуда я знаю, как стрелять из револьвера. В моем случае проблему скорее составит, если меня спросят чем питаются овцы, и правда ли, что у быка нет вымени.


И да, как бы не пытался принизить меня Горски, называя деревенщиной и ссылаясь на отсутствие образования, он был не прав.


Обучалась я очень хорошо, а имена моих учителей могли многих привести в священный ужас.




От автора:

Доброго дня, мои дорогие!

Все еще сижу в бане, очень хочется начать вам отвечать, но пока еще жду амнистию.

Тут спрашивали, не мог ли метаморф украсть завещание.

Нет, не мог: он украл чучело совы, а то уже было пустым, тк его опустошила Ева.

Ваша Ди.





Глава 9


После почтамта, поймала на улице возницу, чтобы тот довез до главного банка столицы. Вот там-то и начались первые трудности.


Старенький клерк в белоснежной рубахе и темными нарукавниками, сплошь заляпанными чернилами, долго изучал мои документы.


– Мирель Нельски, – очень тихо начал он. – Я таки понимаю, что вы рассчитываете на получение больших денег, но вы таки пятая мирель Нельски за сегодняшнее утро.


Я недоуменно подняла бровь.


– Вы намекаете, что лгу о своей личности?


– О, что вы, уважаемая мирель, но слухи в столице расходятся быстро. Знаете, таки, сколько желающих получить деньги Эстебана Нельски, особенно узнав, что комитет по распределению дара отказался передать дар нейтрализаторства его настоящей дочери.


– Но это я!


– Тут еще разобраться надо, – клерк возвел тонкий указательный палец к потолку. – А как разобраться? Вот был бы у вас дар нейтрализатора, все было бы понятно. А так, мы вас впервые видим.


– Но вот же мои документы, – я упрямо протянула клерку пухлую книжечку и бумагу, выданную советом. – У тех самозванок тоже было все это?


Улыбка клерка расплылась от уха до уха.


– Чего у них только не было, даже фотографии с вашим отцом, в обнимку.


Я вытаращила глаза, а после сузила, понимая что риторику разговора следует поменять.


– Значит, вы отказываетесь дать мне доступ к счетам?


– Да, – самозабвенно кивнул банковский рабочий.


– И что же будет достаточным доказательством того, что я настоящая дочь своего отца?


– Дар нейтрализаторства, – уверенно отозвался старикашка. – Ведь доподлинно известно, что никакая самозванка его принять не сумеет. Только истинный наследник по крови…


– Прошу, не продолжайте, – перебила я, понимая, что круг замкнулся, не самым удачным образом. – Хорошо, тогда пойдем другим путем. Душеприказчик моего отца Мишель Горски признал во мне настоящую дочь и наследницу. Чем это будете крыть?


– Оу, Мишель? – клерк хохотнул. – Он был здесь не далее как час назад, и предупредил о ситуации с наследованием. Сказал, что на счета будут покушаться всякие шарла…


Будто в доказательство в этих слов, в глубине отделения послышалась возня, и громкие возмущенные женские крики.


– Да как вы смеете, плебеи. Вы хоть знаете, кто я? – кричала ярко напомаженная брюнетка, размахивая зонтом, чтобы отогнать двух охранников, которые пытались ее выгнать. – Я – Ева Нельски! И требую своих денег.


Охранникам все же удалось поднырнуть под бойкую девчонку, и под локти увести ее из залы.


– Вот видите, – проводил ее взглядом клерк. – И так уже целый час. Поэтому прошу прощения, мирель Ева… или не Ева. Но ничем помочь не смогу.


Я сухо сжала губы.


Неожиданный поворот, но сама виновата.


Поругалась с Горски, и тот быстро сориентировался.


Пришлось с достоинством встать, поблагодарить клерка, и пообещав вернуться с более вескими доказательствами, удалиться из банка.


Что ж на счета отца рассчитывать не придется. Значит, нужно помешать Горски напакостить мне с другим наследством.


Я прижала к себе заветный саквояж, где лежал таинственный список с женскими именами, найденный в тайнике. Возможно он станет моей спасительной соломинкой, понять бы только как ее использовать.


И вновь я стояла на улице в размышлениях, как поступить дальше.


Поехать в дом, дождаться помощи от Карла, или действовать наобум…


– Что, тоже прогнали? – раздался бойкий голосок сбоку.


Я обернулась и лицезрела ту самую девицу с зонтом, она расслабленно стояла рядом и, не скрывая любопытства, разглядывала меня почти в упор.


– Почему тоже? Меня не выгоняли.


Девица фыркнула.


– Ну да, ты вроде как удалилась с достоинством, – она фамильярно ткнула меня кулачком в плечо, будто старую знакомую. – Где спалилась?


– Нигде, – честно призналась я, понимая что разговор может принять интересный для меня оборот. – Мне просто не поверили.


– Вот и мне, – девица тяжело вздохнула и полезла в свою сумочку, откуда достала пачку дешёвых сигарет. – Сказали, манерами не вышла. Но попытаться стоило.


Я абстрактно кивнула, соглашаясь.


Девица тем временем продолжала меня разглядывать.


– А ты чья будешь? Бордельная? Не припомню тебя, – продолжала любопытствовать она. – Или из элитных. Метаморфных. Хотя… – взгляд ее упал на мои туфли. – Не, у элитных шмотье получше. Новенькая?


Тут я кивнула, решая не вдаваться в подробности.


– Недавно в столице, – честно призналась я. – А ты откуда?


– Из “карты”, – без прикрас ответила девчонка, пока я округляла глаза, вспоминая про несчастных “фарфоровых розочек”, которые сами без чуткого присмотра пропадут.


Кто-кто, а эта девица на фарфоровую была совсем не похожа.


– Из “Дикой карты”? – уточнила я.


– Ага, – с легкой гордостью в голосе ответила незнакомка. – Только жаль, что клубу теперь конец. Как Дарлинг умер, так в заведении пусто. Жалко! Ни клиентов, ни чаевых… Вот я и хотела, хоть что-нибудь попробовать урвать.


– Ты говоришь, будто тебе жалко Нельски, – поддержала я разговор.


– Конечно. Хороший старик был. Вытащил меня из полной задницы, обучил всему.


– И за это ты решила обокрасть его напоследок?


– Не его, – буркнула девчонка. – А его дочурку. Бросила старикана, а у него не дня не проходило, чтобы про нее не вспоминал. Все Ева, да Ева. Так что, попытаться стоило.


– Может, она знала его с другой стороны, потому и бросила, – почему-то оправдалась я. – По слухам, он ужасно поступил с ее матерью.


– Понятия не имею, – пожала плечами девушка. – Впрочем, не важно. Пора жить дальше, другую работу искать. А где сейчас нужны официантки, особенно из “карты”…


Она тяжело вздохнула, и глубоко затянулась дымом.


Я же оживилась.


– Так ты не из … – пыталась подобрать слово помягче. – Не этих?


– Каких этих, – не поняла девушка, и тут же расхохоталась. – Ой, насмешила. Сразу видно, недавно в столице. Ничего не знаешь. “Этих” даже за порог клуба не выпустят. Слишком ценные. За них их хозяева в клочья порвут.


– В каком смысле хозяева… – переспросила я, ощущая, что нащупала что-то важное.


– Так в прямом, – загадочно ответила незнакомка. – Впрочем, тебе-то какое дело. Да и заболталась я с тобой.


Похоже девица резко сообразила, что начала болтать лишнего, и поспешила убраться восвояси.


Я же была готова изобразить самого въедливого клеща на свете, лишь бы узнать подробности.


– Да подожди ты, – принялась догонять я ее, когда та, громко топая каблуками поспешила скрыться. – А если услуга за услугу? Ты же хочешь работу официантки?


Девица фыркнула, но не сбавила ход.


– Сомневаюсь, что ты мне можешь чем-то помочь. – отозвалась она.


И тут я резко остановилась, и громко с вызовом ответила ей в спину:


– А ты проверь!


Уверенность в моем голосе заставила ее обернуться.


– Аа–а, – протянула она, и глаза ее сузились от внезапно проступившей ненависти. – Кажется, поняла. Тебя наверняка послал Гамбит. Решил попробовать погреть ручки на счетах врага. Так вот знай, для этого подонка и я пальцем не повешевлю.


Забавно.


Но если я что-то и уяснила, то одно. Если женщина так яростно злится на мужчину, то это не из преданности бывшему работодателю.


Тут явно было что-то еще.


– Гамбит мог бы и сам обернутся Евой, – припечатала я. – Ему хватило бы способностей, так что нет, я не от него. Но у меня есть хорошее предложение. Ты помогаешь мне, а я тебе.


– Да кто ты такая вообще, раскидываться подобными обещаниями? – еще сильнее сузила глаза девчонка.


– Я – Ева. Настоящая дочь, бывшего хозяина Карты.


В ответ раздался заливистый смех, впрочем официантка все же нашла в себе силы прекратить хохотать, и подошла ближе.


– А чем докажешь? Расскажи мне что-то, что может знать только настоящая дочь Дарлинга.


Я покачала головой.


– Сомневаюсь, что этим чем-то он бы делился с официанткой. Но у меня есть доказательство лучше, – я открыла саквояж, и на ощупь достала один из крошечных светящихся камней. – Ты ведь знаешь что это?


Я раскрыла ладонь, на которой лежала синяя искорка.


Глаза официантки заблестели, и она нервно сглотнула.


– Знаешь, – утвердительно ответила я, пока та молчала. – Это досталось мне от отца. Никому другому он бы не отдал.


Лицо официантки побледнело, она быстро скомкала мои пальцы в кулак, пряча искорку от случайных взглядов.


– С ума сошла, такое показывать. Спрячь немедленно, – зашептала она.


Я быстро убрала камень обратно в саквояж.


– Еще вопросы по поводу моей личности есть? – спросила у нее.


– Нет, – отозвалась она. – Но почему тогда в банке тебе не поверили?


– Потому что им я эти камни в качестве доказательства предъявить не могу, – ответила, все еще не до конца понимая, что же таскаю с собой в саквояже. – Но “Дикая Карта” не банк, в клубе я смогу доказать, кто новый хозяин, а заодно оставить тебе твое место работы.


– И повысить, – мгновенно уловила суть девчонка. – Если буду помогать.


Я едва сдержала улыбку.


– Кажется, мы сработаемся, – ответила я ей. – Как твое имя?


– Мэри, – легко и с готовностью отозвалась девушка, понимая, что дружить со мной резко стало выгоднее чем пять минут назад. – Так чем помогать?


– Для начала отведи в “Дикую карту”. Хочу знать, что за “тепличные цветы” достались мне в наследство.


И ох… что-то мне уже подсказывало, это были точно не кусты роз.


– Не думаю, что это разговор для улицы, – замялась Мэри.


– Как раз для нее, – улыбнулась я. – Нет ничего более надежного, чем людная улица.


Девчонка вновь потянулась к сумочке, за сигаретами, но передумала и отложила.


– Это клуб, закрытый, очень элитный. Для знатных господ, где можно расслабиться и позволить себе почти все без опасения. Рядом с вашим отцом было безопасно по многим причинам. Место, где пребывает нейтрализатор защищено от любой магии. Вашему отцу можно сказать, платили за честность.


– В каком смысле?


– Никакого шулерства в картах, никакого обмана в рулетке. Никакой искусственной красоты шлюх-метаморфов. Если ваш отец проводил бои без правил, то бойцы не могли пользоваться магией, усиливающими снадобьями. Ничем. Голая сила. Все честно. Богатый гость мог пить любое вино, не опасаясь яда. И заниматься любовью…


– Избавь меня от излишней романтики, – перебила я. – Какая любовь может быть в барделе.


– Нет, я не лгу. У вашего отца в “Дикой карте” жили и живут не шлюхи, точнее шлюхи тоже есть, и они не представляют такой ценности, как другие… Это убежище. Для тех, за чью жизнь опасаются богатые мира сего.


– Любовницы? – озвучила очевидное я.


– И запасные наследники, – едва слышно ответила Мира. – Бастарды, те, кто сможет принять дар, если что-то произойдет. И все они были под защитой вашего отца.


Я закатила глаза к небу.


Вот только этого мне не хватало. Слишком благородная цель для покойного Дарлинга Эстебана Нельски, охранять чужих любовниц и детей.


А мне что с ними делать, если дара у меня нет и не предвидится?


Зато стали понятны слова Мэри про “хозяев”, которые порвут за своих “девочек”, которые теперь оказались под угрозой.


Рвать они придут меня.


– И как же прошли эти несколько дней в клубе без моего отца? Весь город знает, что защиты теперь нет, а скоро узнают, что и наследницы дара тоже не будет.


– Пока было относительно тихо: одна попытка поджога, три взлома и одно незначительное расстройство желудка. Но такое и раньше случалось, – буднично отозвалась Мэри. – Ваш отец же не всегда находился в клубе. Есть два дежурных нейтрализатора – Пэгги и Сэм. Слабенькие, но их вполне хватало на время отлучек вашего отца. Сейчас, им намного сложнее, и я не уверена, что они продержаться еще хотя бы несколько дней.


– Чудесно, – сделала очередной саркастический вывод я.


Идея продать “карту” злому врагу отца Гамбиту, уже не казалась такой идиотской.

Может, пускай сам разбирается со всем.


Мне вот и дела не было до передела власти в городе и чужих любовниц.


– Так, а камни… моем в саквояже, – зачем-то спросила я. – В чем их смысл?


Мэри остановилась как вкопанная, и посмотрела на меня, словно я сморозила что-то ужасно глупое и жуткое.


– Ты не знаешь, что носишь в собственной сумке? Совсем?


Я и в самом деле ощутила себя идиоткой. Нужно было хранить этот секрет до конца, и потом спросить у Карла. Но слов, сорвавшихся с языка, уже не вернуть.


– Отец не оставил инструкций, как ими пользоваться.


Лицо Мэри сделалось страшно таинственным, а голос тихим:


– Тогда по секрету: я тоже точно не знаю зачем они, да и видела всего один раз, как ваш отец показывал подобный одному из наших постоянных клиентов. Помню только фразу, что это “страховка”, на случай если кто-то решить дурить. Тот гость вылетел из заведения пробкой. И больше я его ни разу не видела. Так что думаю, это какое-то магическое оружие или компромат.


“Или еще какая-то дрянь, связанная с теми женскими именами в списке”.


Пока я думала Мэри решила засыпать меня вопросами.


– Значит, ты теперь хозяйка “карты”, а толку что? Дара у тебя нет? Денег нет. Я вот думаю, что зря тебе столько всего наболтала, ты же ничего не сможешь сделать с заведением. Даже с камнями не знаешь что делать.


Она болтала, а я пропускала ее слова мимо ушей, размышляя, что прийти в клуб и просто заявить о том, что я теперь буду здесь руководить, не совсем верно. Захватывать власть нужно с позиции силы, а не сиротки с фермы.


Пока думала, мимо шла какая-то женщина с ведром помоев, и я, лавируя между другими прохожими, собиралась и ее обойти, но она словно специально сделала шаг навстречу.


Ведро опасно накренилось, расплескивая вонючую жижу мне на подол юбки и туфли.


– Ой, – испуганно отскочила Мэри.


Я же с ужасом обнаружила содержимое ночных горшков на себе, и теперь пыталась подобрать слова достойные знатной мирель.


– Какая я неуклюжая! – прочитала тем временем женщина, и зачем-то начиная вытирать меня подолом своего платья, размазывала грязь еще больше. – Простите, простите, госпожа. Я не специально, умоляю, не говорите моему хозяину…


Она тут же начала хватать меня за руки, будто упрашивая простить.


Я же крепче схватила саквояж, не желая даже мимолетно выпускать его из захвата.


– Ничего страшного, – сквозь зубы все же процедила я, пытаясь подальше уйти от странной женщины.


Она же явно считала инцидент не достаточно исчерпанным, умоляла о прощении.


А Мэри ситуация забавляла.


– Хороша новая хозяйка элитного клуба, – хохотнула она, когда мы все же прошли половину квартала и отделались от настырной тетки с помоями. – А ведь мы почти на месте.


Мира указала на невзрачную дверь в темном закоулке улицы, где стоял мрачного вида амбал, видимо охранник.


– Пожалуй, я повременю, – обронила я, понимая что такой вид не самое лучшее для моего звездного появления.


– И то верно, – девчонка едва сдерживала смех. – Так и бысть обещаю даже не рассказывать всем об этом конфузе. Скажем, за прибавку к жалованию.


– Ты уж определись, – ответила я. – То ты веришь в меня, как в нового владельца клуба, то нет. А то, может, и жалования никакого не будет, если у меня ничего не выйдет.


– Предпочту проработать каждый вариант, – глубокомысленно ответила Мэри. – Где-нибудь да перепадет.


Я кивнула.


Здравый подход к деловым вещам – это всегда важно, но теперь мне предстоял путь пешком через весь город, до дома, чтобы переодеться. Вдобавок, все же нужно было обзавестись деньгами, в особняке отец наверняка хранил некоторую часть наличности.


В моем же нынешнем виде меня даже ни один возничий к себе в экипаж не посадит.


Немного рассеянно я поблагодарила Мэри, и уже отошла от заветного закоулка с “Дикой картой”, собираясь повернуть за угол, как оглушительный хлопок за спиной сорвал с моей головы шляпу.


Раздался звон разлетающегося стекла, я упала на землю, как учили в интернате, потому что такие инстинкты срабатывали мгновенно.


А звук взрыва с громом перепутать невозможно.


Так же как и место, где взорвалось.


Кто-то пытался уничтожить “Дикую Карту”



Глава 10


Звон битого стекла еще несколько мгновений раздражал уши, но тело с навыками отработанными до точности уже действовало.


Первое правило, которое вдалбливали в уши нерадивых учеников военной академии – если прозвучал взрыв, не спешите на место происшествия. Помощь раненым дело, конечно, благородное, но можно сделать только хуже.


Потому что сразу после первого взрыва почти сразу идет второй. Для большего поражения.


Учителя всегда настаивали, что желательно выждать хотя бы минут десять, именно через это время, как правило, наружу выбиралась основная масса выживших и раненых, их-то и накрывало второй волной.


Вот только зов о помощи, идущий из облака оседающей пыли, игнорировать было сложно.


“Десять минут” – мысленно повторила я себе, выставляя временной лимит, когда следует убраться от клуба подальше.


Зажимая рукавом лицо, чтобы не надышаться гарью, я пробиралась через обломки камня, пытаясь разглядеть хоть что-то в остатках стен у входа в “Дикую карту”


Рядом плясали угасающие языки пламени, а в отдалении слышались трезвон пожарных экипажей.


– Есть кто? – крикнула я, пытаясь разглядеть хоть что-то, в зияющей дыре стены, где еще недавно стоял амбал-охранник. – Мэри!


– Ева… – раздался из глубины натужный голос. – Сюда, помоги.


Я ринулась на звук, похоже Мэри, как и я не успела отойти далеко. Девушка обнаружилась в нескольких метрах, лежащая у стены, заваленная обломками мебели и вынесенной дверью. Похоже взрыв произошел прямо в переулке, раз дверь внесло внутрь здания.


– Не двигайся, – приказала я, наваливаясь на массивное полотно.


Чудо, что Мэри не убило, потому что отец не скупился на металл из которого была отлита дверь. При всей моей подготовке, мне удалось только сдвинуть эту махину.


– Двигаться можешь? Руки-ноги целы?


– С трудом, – простонала она. – Кажется, я сломала ребро. Дышать сложно.


– Это ерунда, – заверила я, вспоминая, как сама сломала два ребра на тренировке в интернате. – С хорошим лечмагом заживет за пару дней. Выйти сама сможешь? Внутри много людей? Нужно всех отсюда вывести.


Даже несмотря на обстановку, глаза Мэри расширились.


– Вывести нельзя. С ума сошла? “Карта” – это самое безопасное место…


Если бы было время с ней спорить, я бы скептически заломила бровь, но у меня осталось минут пять, прежде чем прозвучит второй взрыв. А я была уверена, что он точно прозвучит.


Слишком слабенький вышел первый, а целью было явно не просто выломать дверь и разбить несколько стекол.


Цель могла быть только одна – выманить всех наружу, и уже там накрыть.


– Выходи, – приказала я. – Нового нейтрализатора защищать это место нет, так что теперь это самое опасное место во всем Кардиффе.


Договорив, я метнулась дальше по коридору, нужно было найти всех обитательниц “карты” и заставить их покинуть насиженные пенаты.


– Ты куда? – донеслось мне вслед.


– Уходи! – еще раз рявкнула я.


Коридор уткнулся в лестницу, ведущую вниз… Подпольный клуб – и в самом деле прятался под полом.


Бросаясь по ступеням в темноту, я мысленно вела обратный отсчет.


Времени становилось все меньше.


И тут одно из двух: либо нас всех замурует вторым взрывом, либо накроет по пути в безопасное место.


Я вылетела в просторное помещение – залу с игральными столами, обтянутыми сукном, пустующей без музыкантов сценой, длинной барной стойкой, полной бутылками с напитками, часть из которых разбилась вдребезги. В былые времена здесь наверняка гремело веселье, просаживались состояния, а виски текло рекой.


– Есть кто? – крикнула в пустоту. – Нам нужно уходить.


В глубине клуба, за залой наверняка были приватные комнаты, кабинет моего отца, какие-нибудь склады с припасами, и там сейчас прятались люди, но как до них докричаться, если времени в обрез, я не знала.


Я обернулась по сторонам в поисках хоть кого-то.


Взгляд зацепился за колышущуюся занавеску, откуда кто-то выглядывал.


– Стой! – крикнула я, выставляя руки, пытаясь разглядеть фигуру в мутном дыму.


Силует выглянул еще раз, вихрастая голова и любопытный взгляд. Мальчонка лет четырех, смотрел на меня, а я на него.


– Стой, – раз повторила я уже куда мягче, боясь, что он убежит. – Где твоя мама?


Впрочем, это не тот вопрос, который стоило сейчас задавать. Потом разберусь, куда важно, другое.


– Ты цел? Нам нужно уйти и увести остальных, – стараясь говорить мягче, начала я. – Тут опасно. Ты понимаешь меня?


Мальчишка кивнул.


– Не бойся, – позвала я. – Иди ко мне, я помогу тебе выбраться.


Со стороны наверняка звучало глупо, но ребенок оглянувшись по сторонам, и больше никого не обнаружив, все же сделал шаг мне навстречу.


Когда-то белая рубашечка, короткие для его роста шортики, и слишком болезненно-худое тельце, с торчащими острыми коленками, будто ребенка кормили редко и неохотно, – вот что сразу бросилось в глаза. Мальчишка похоже являлся нежеланным отпрыском какого-то богатенького лорда, иного варианта, почему отец держал его в “Дикой карте” да еще и не кормил в голову не пришло.


– А ты можешь позвать остальных? – спросила я.


Мальчишка отрицательно замотал головой, только сейчас я поняла, что он не произнес ни единого слова. Похоже так сильно испугался, что даже говорить не выходило, только показывать.


Тонкий детский пальчик ткнул в сторону сцены, там среди упавших музыкальных инструментов валялась и стойка с магкрофоном – артефактом для увеличения громкости голоса, такими пользовались певцы в заведениям. Загадка правда, как он работал при живом отце-нейтрализаторе рядом, но в любом случае, сейчас артефакт был моим единственным шансом докричаться хоть до кого-то.


Бросившись к стойке, я схватила магкрофон и тот с готовностью ожил в моих руках, неприятный гул тут же наполнил комнату.


Рассусоливать долго не было смысла, нужно коротко и быстро донести до всех прячущихся о необходимости покинуть “Дикую карту”.


– Говорит Ева Нельски, дочь Дарлинга Эстебана Нельски – его единственная наследница, – мой голос гулко отразился по стенам. – Мы с вами не знакомы, и вы можете мне не верить, но я призываю всех немедленно покинуть это место. Если вы думаете, что кто-то сможет защитить вас, как защищал мой отец, будучи нейтрализатором, то все это осталось в прошлом. На вас и “Дикую карту” уже объявлена охота, и единственный шанс выжить – довериться мне хотя бы сейчас. Кто бы не устроил взрыв, он не успокоиться. Поэтому прошу, выходите.


Закончила и замолкла.


Внутренние часы с минутами давно сбились, возможно даже времени уже не осталось, и пора было убираться самой, но я все же медлила, стояла у магкрофона и думала, что еще добавить.


– Десять лет назад моя мать умерла, а я сбежала от своего отца, потому что он был ужасным человеком. Все эти годы я пряталась, а он так и не сумел меня найти, хотя был уверен в обратном. Так что если кто-то и сможет помочь вам защититься и спрятаться, то это я, и люди которые помогали мне все десять лет. Поэтому выбор у вас маленьки: довериться мне или жить в этом подвале, как крысы, потому что если мне правильно подсказывает опыт и знания, то за первый взрывом – всегда следует второй. И вам решать, где его встретить тут или снаружи.


На этом я закончила.


Отшвырнула магкрофон, схватила мальчика за холодную ладошку и кинулась к лестнице. Он спотыкался о ступени, поэтому пришлось подхватить его на руки, чтобы выбраться быстрее.


Даже если никто не выйдет за мной следом, одного ребенка я точно вытащу, и если потом его нерадивая мамаша объявиться, то я прочту ей долгую лекцию о том, что нельзя оставлять детей одних в подпольном борделе, где только что прогремел взрыв.


Коридор я миновала со скоростью пули, вывалилась на улицу, где вокруг уже собралась целая толпа любопытствующих зевак.


– Назад, – рявкнула я, когда кто-то попытался обступить меня с вопросами. – Мэри! Где Мэри?


Ее голос раздался из глубины толпы, и я ринулась к ней.


Вокруг девушки суетились сердобольные люди, кто-то положил ей под голову свернутый плащ, но ни медиков, ни полиции не было. Даже пожарные все еще не успели доехать.


– Почему здесь нет оцепления, где лекари? – задала вопрос я.


На что Мэри усмехнулась, и тут же сморщилась от боли.


– Потому что все привыкли к дракам в этом месте. У твоего отца была договоренность с полицией не вмешиваться, чтобы не происходило, так же как и с лекарями. Рядом с нейтрализатором их магия не работала, вот и не едут.


– Хоть пожарные едут, и на том спасибо, – пробормотала я. – Нам нужно выбираться отсюда.


– А я бы еще полежала, – простонала девушка, взгляд ее конец упал на мальчишку, рядом со мной. – Каспер, и ты тут. Я рада, что тебя не задело.


Мэри подняла руку, и мальчишка будто котенок подставил, голову, чтобы та его погладила.


– Я нашла только ребенка, похоже его мать осталась внутри, – произнесла я.


– Нет у него матери, умерла при вторых родах вместе с младенцем, – отозвалась Мэри. – Каспер уже два года сам по себе…


Она хотела продолжить, но толпа вокруг оживилась, послышалась возня и звонкие женские голоса.


– Где Ева Нельски? – громко огласил кто-то.


Я оставила Каспера рядом с Мэри и вышла на голос.


Возле дыры, зияющей в стене бывшего клуба, толпились молодые девушки и женщины, даже в такой обстановке как сейчас, они выглядели будто богини роскоши и вседозволенности сошедшие на землю.


Их дорогие платья слишком контрастировали с пыльными обломками и битым стеклом, а ювелирные украшения и броский макияж были настолько не к месту, что будь я художником, то немедля смыла бы это яркое, вульгарное пятно, выровняв в один серый тон с общей картиной.


В руках у вышедших не было чемоданов или вещей, а вот шкатулки и набитые чем-то сумочки нашлись.


Мне хотелось закатить глаза, сделав нелестный вывод, что эти женщины спасали побрякушки, а не себя, но тут же, приглядевшись, я поняла что не права. В их не дружном строе, все же не было хаоса. За спинами тех, кто с побрякушками, прятались другие, кто прижимал к себе детей.


– Ева Нельски? – на первый план вышла высокая блондинка, красивая до неотразимости, столько яркая, что даже женщины невольно заглядываются и оборачиваются таким вслед.


Я на мгновение замерла, разглядывая ее совершенное лицо, будто у фарфоровой куклы, алые даже без помады губы, длинные ресницы и прожженный опытный взгляд.


У нее в руках не было шкатулки с золотом, зато смирно сидела длинношерстная белоснежная кошка, столько же роскошная под стать хозяйке.


– Это я, – сделала шаг навстречу.


Десятки взглядов тут же изучили меня насквозь, сложно сказать какие они сделали первые выводы: кто-то недоуменно переглянулся, кто-то скривился, а кто-то привстал на цыпочки, чтобы разглядеть меня лучше.


– Яблоко от яблони далеко упало, – произнесла блондинка, глядя на меня в упор. – Даже не знаю хорошо это или плохо.


– Восприняла бы это комплиментом, – ответила я. – Но оставаться здесь нельзя. Все вышли? Надо убраться отсюда.


Никто не шелохнулся.


– Ты сказала, что будет второй взрыв, – голос блондинки звучал сродни кошачьему урчанию, обволакивающе и гипнотизирующе. – Значит, первый тоже устроила ты?


В миг я представила, как вся эта ситуация выглядела со стороны. И да, спихнуть взрывы на меня тоже можно было бы – наследнице не отдали деньги, не отдали дар, и от злости она рушит все, что касается ненавистного ей папочки.


Если бы не одно “но”.


– Если бы меня не облили дерьмом на улице за пять минут до взрыва, – начала я, – То я не стояла бы здесь сейчас с вами, а могла быть мертва. У меня есть свидетели – Мэри. Она подтвердит мои слова. Чтобы касается “второго взрыва”... – то давайте не будем проверять мою правоту. Уйдем подальше, и пусть лучше я окажется, что я ошиблась, чем пострадают дети.


Я ощутила себя немного сволочью, ведь давила на святое – на материнские инстинкты, но куда деваться. Тем более, что времени уже прошло куда дольше десяти минут. И либо взорвется вот-вот, либо не рванет вообще.


– От отца мне достался дом, мы все можем разместится там. Скоро там будет охрана, куда надежнее двух слабых нейтрализаторов.


Я вспомнила про упомянутых Пэгги и Сэма, были ли они в клубе, если да, то почему не вышли, или все же вышли?


Пока девушки переглядывались и перешептывались, до места происшествия наконец добрался пожарный экипаж.


Свист их главного быстро разогнал толпу зевак, кто-то отпихнул меня плечом, разматывая заливную трубу.


– Опасность обрушения! – крикнул один из пожарных. – Всем отойти.


– Постойте, – попыталась предупредить я. – Пожара почти нет, все потухло. Но может произойти второй взрыв.


Усатый командир расчета мазнул по мне раздраженным взглядом.


– Идите уже отсюда, мирель. Не женское это дело в мужские дела лезть.


Выбравшихся дамочек, как и меня оттеснили, выставив ограждения метрах в пятидесяти от разрушенного входа в “Дикую карту”.


Прошло пять минут, пожарные заливали несуществующий огонь, прибивая водой к пыль.


Зам прошло еще десять минут…


А я стояла в некой растерянности, глядя на все это. Позади топтались работницы “карты”, кто-то из них помогал Мире; к моей грязной юбке жался Каспер, а в полуметре стояла высокомерная блондинка, поглаживая кошку.


– Ты ошиблась. Взрыва не произошло, – заметила она.


– Ну и хорошо, повезло, что никто не пострадал, – я повернула голову к блондинке, внимательнее ее разглядывая. – Значит, если бы не угроза второго взрыва, вы бы не вышли. Так и остались сидеть в подвалах здания, где вместо дверей дыра?


Блондинка пожала плечами.


– Там безопасно, а за годы мы многое повидали. Куда страшнее, чем взрыв.


– Там было безопасно, пока был жив мой отец. Но сейчас его нет, и нет его дара, так за что вы цепляетесь? – все еще не понимала я. – За ваших “хозяев”? Или боитесь, что если уйдете, то они не найдут вас на прежнем месте?


Я ввернула в разговор, услышанное от Мэри и теперь ждала реакцию.


Блондинка посмотрела на меня словно на дуру и ответила коротко:


– Если бы ты не навела панику разговорами про второй взрыв, мы бы просто унесли на себе больше. Сейчас же в наших комнатах шарят пожарные и выносят то, что нам дарили годами, – в противовес ее алчным словам, рука блондинки еще раз мягко коснулась кошки. – А после этих воров в касках даже пыли от брильянтов не останется.


– И все же вы спасли ее, – я кивнула на животное. – Значит, она ценнее золота.


Блондинка вместо ответа презрительно сощурилась, гордо задирая голову и тут же сменила тему.


– Девочки, – скомандовала она, как заправский командир. – Нечего тут толпится. Ева пообещала нам крышу над головой! Так что веди, Ева!


От ее голоса даже мне захотелось вытянутся в струну, и я с трудом заставила себя не шелохнуться. Пусть эта женщина была для всех авторитетом, а меня они впервые видели, но это не было поводом прогнуться под нее в первый же час знакомства.


– Для вас я Мирель Ева Нельски, – поправила я. – А как ваше имя?


– Винзель, – высокомерно ответила она, тут же тонко меня парировав. – Мирель Маргарита Винзель, незаконная, но старшая дочь ныне правящего короля всей империи – Патрика Шестого.


Я нервно сглотнула, смачивая пересохшее горло. Вот уж теперь стало точно понятно, о каких тепличных розах мне все время говорили, а еще я мгновенно осознала масштаб той задачи, которую решила на себя взвалить.


Бастардка короля – это вам не любовница неизвестного лорда, за нее голову открутят.


– Нам нужно убираться с улицы, – подобралась я.


– Давайте вернемся, – послышались возражения. – Я не забрала кое-что.


– И я..


– И мне.


– Нет! – пресекла я. – Мы уходим.


– Вернетесь потом, – неожиданно поддержала меня Винзель.


Будто бедуины мы двинулись по улице, без охраны, надеясь только на безопасность городских и людных проспектов днем.


И вновь я дошла до угла, где меня застиг первый взрыв, как еще один громовой раскат, заставил пригнуться и вновь упасть на землю.


Куда сильнее первого, такой, что уши будто заложило толстыми подушками, и звуки рушащихся за спиной стен, стали казаться лёгкими хлопками.


Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять – за моей спиной окочательно рушился карточный домик, выстроенный моим отцом.



****



Конец первой части.






От автора:


Закончилась "первая серия" Евы и ее "Карточного домика". Он развалился.

Во второй части мы узнаем: будет ли она отсраивать его заново или придумает что-то новое.

Как там наш Гамбит?

Не может же он проигнорировать и оставить без внимания судьбу конкурентки. Что же предпримет этот злодей?

А может и не злодей во все.

Ну и ключевой спойлер: "Причем тут альраун?"




Конец

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги