Киллер

Глава 1. У судьбы отменное чувство юмора.

Сигаретный дым горечью заполнил лёгкие, разъедая до режущей боли каждую клеточку. Задержал дыхание, наслаждаясь этим распирающим чувством жжения внутри, а затем медленно выдохнул густую сизую струю в сторону. Говорят, курение убивает. За моими плечами километры, выкуренных сигарет, пара вагонов никотина и ещё столько же смолы, эфирных масел и прочей хренотени, которую обобщенно называют «вредными веществами». И все это помножено на стаж в пятнадцать лет. Так что, что-то мне подсказывает - у смерти сломался таймер или она вдруг стала не пунктуальной. Женщина все-таки. Либо она просто бережёт меня, ведь я подкидываю ей работенки.

Меня зовут Глеб, что означает любимец Бога. Это забавно, учитывая то, что я - профессиональный убийца. Вот такой вот  персональный мини каламбур. Ну, ничего, какая мать, глядя на своё новорождённое дитя, сможет помыслить о том, что оно когда-то пойдёт по наклонной? Ни-ка-кая. Вот и моя не знала, а я взял и пошёл.

Швырнул тлеющий окурок в урну и ещё раз, взором сторожевого пса, окинул периметр на предмет выявления подставы. На первый взгляд, все спокойно. Да и на второй тоже. Но в груди что-то беспокойно шевелилось, посылая короткие импульсы в мозг. Это чутьё или, как ещё называют, интуиция. И она единственная женщина, которой я склонен доверять.

Приподнял ворот чёрной косухи, закрываясь от промозглого ноябрьского ветра, бесцеремонно забирающегося под одежду. В несколько длинных шагов перебежал, непривычно пустой от пробок, проспект на противоположную сторону.

Новый заказчик выбрал весьма любопытное место для встречи, что, собственно, и казалось подозрительным. Если есть ещё что-то более странное, чем «деловая» встреча в раннее воскресное утро, конечно...

Окинул взглядом один из самых популярных ресторанов Нью-Йорка, вошёл внутрь, игнорируя вывеску «закрыто», как и было велено. У стойки на входе, нахохлившись и прижав подбородок к груди, дремал администратор. Пахнуло воспоминанием об армейских денёчках, когда спали где да когда придётся, и нередко стоя. Только выглядел он не как мои армейские товарищи, а как слащавый, напомаженный кренделек, какие сейчас ходят в моде. От души хлопнул дверью, малец всхрапнул и подскочил на месте, всплеснув руками.

- Добро пожаловать в «Даниэль», чем я могу вам помочь? - выпалил как скороговорку, часто-часто моргая.

Я молча наблюдал за его попыткой скинуть оковы дремоты, отсчитывая секунды до озарения. Семь утра. Воскресенье. Ресторан закрыт. Чем ты можешь мне помочь, парень?

Пять...десять... пятнадцать...

- Простите, прошу за мной, - наконец сообразил, провожая к ложе хозяина заведения.

Мда, туговато.

За стеклянной перегородкой, со стороны общего зала казавшейся вполне себе прочной стеной, оказалось что-то среднее между кабинетом и приватной ложей. На красном диване в ворохе мягких подушек утопало нечто богатое, о чем кричала, нет, оглушительно вопила каждая деталь. Начиная от дорогого костюма с запонками, инкрустированными бриллиантами в три карта, и заканчивая наглой физиономией, не сменявшей своего надменно-презрительного выражения, по меньшей мере лет так десять.

Других заказчиков по своей работе я не встречал, так что такие напыщенные индюки давно уже набили оскомину. Он лениво мазнул по мне рассеянным взглядом, жестом предлагая приземлиться напротив него.

- Выпьешь? - вытянул из вороха бумаг, вчетверо свернутый листок.

- Семь утра, - иронично приподнял брови, осматриваясь. Старые привычки трудно выкорчевать так же, как сорняк, глубоко пустивший корни. Потому глаз цепляется за мелочи, самопроизвольно подкидывая пищу для размышлений.

На вид мужику под сорокет, семейное положение выдаёт белеющая полоска кожи на безымянном пальце, вместо драгоценного металла. Развёлся или снял, перед тем как загулять? Скорее второе: глаза красные, рожа помятая, на вороте белой рубашки едва заметен след от помады. На вешалке за его спиной висит пакет с логотипом фирменного бутика - кто-то из подчинённых купил ему свежую одежду. Не хочет, чтобы дома знали о похождениях.

- Ты же русский, - сухой смех растягивает губы в улыбке, образуя четкую борозду носогубных складок, но взгляд остаётся расчётливо-холодным. - Все русские пьют по утрам.

- Мне сказали у вас заказ.

Игнорирую насмешку в его голосе, туго сплетенную с иронией, подталкивая к сути дела.

- А я вот выпью, - щёлкает пальцами надрессированной официантке, тут же исчезнувшей в дверном проёме ложи. Этот меланхоличный взгляд и легкая ленца в движениях мне хорошо знакомы. Как и желание выпить, излить душу. Так бывает, когда берёшь на себя роль Бога, решая кто достаточно истоптал эту бренную землю, и уже может отправиться в лучший из миров. Но...

- Я киллер, а не психолог.

- Ты мне нравишься, парень, - сотрясает указательным пальцем воздух, - есть в тебе стержень что ли. А знаешь, -  встряхивает швейцарские золотые часы на запястье, - мы с тобой чем-то похожи, - глоток из запотевшего стакана, долго держит во рту, втянув вовнутрь щеки и кивая головой, как заведённый, - мы оба идём по трупам. Берём грех на душу во имя собственного блага...

- И не священник, - кидаю нетерпеливый взгляд, на завозившуюся у стола официантку, та вспыхивает багрянцем и спешно покидает ложу. Глупо с его стороны не скрывать своих намерений нанять меня.

Некоторое время смотрит мне в глаза с сумасшедшей улыбкой на устах и нездоровым блеском в прищуренных глазах:

1.1.

Смесь ароматов ванили, апельсиновой цедры и корицы, разжигали и без того зверский аппетит. Когда ел в последний раз смутно помню. Кажется, вчера не ужинал да и не обедал. Вот она - причина моего беспокойства. Мужику просто нужно пожрать, а то тянет на ненужные рассуждения.

На кассе рыжеволосая девушка с двумя косичками  и  в  фирменной форме просияла белозубой улыбкой, кокетливо опустила кошачий взгляд, переминаясь с ноги на ногу, а затем медленно его подняла, ощупывая  каждую выпуклую деталь моего тела.

- Капучино и два кекса, - вынул карту из кошелька, не отрывая взгляд от флиртующей со мной бестии.

- Для кого капучино? - призывно улыбается, не в состоянии держать себя на месте. Все тело ходит ходуном так, словно полетели стабилизаторы. Оглянулся через плечо на полупустой зал, хищно сверкнув улыбкой:

- Глеб...

Через пол часа из подсобки кошечка выползла на трясущихся полусогнутых с лихорадочным румянцем на щеках. Пригладила, растрепавшиеся волоски, и, едва сдерживая счастливую улыбку, вернулась к кассе.

Что ж, утро действительно неплохое... Капучино, кексы, а на сдачу секс. Поставлю пять звёздочек этому заведению.

- Ваш заказ, - ставит на стол поднос с выпечкой и парящим напитком. - Позвони мне, красавчик, - подмигивает, подсовывая салфетку с номером.

Увы, если встречаешься с женщиной больше одного раза, она начинает думать, будто вас связывает что-то большее, чем банальная физиологическая потребность. Так что завернул в салфетку с номером жвачку и приступил к завтраку.

В Штатах безналичные расчёты довлеют над наличными. Отсюда вытекает один из нюансов моей работы: вопрос отмывания, противоправно заработанных денег. Я не мог просто взять и закинуть их на банковский счёт, чтобы делать переводы на родину. Но где смекалка давала русскому пропасть?

В Ростове-на-Дону, где осталась моя мать, отыскал барыгу, нелегально приторговывающего валютой, и по заниженному курсу обменивал баксы на рубли. Зелёненькие отправлял посылкой через транспортную компанию, в разноцветном ворохе бумажного наполнителя для подарочных коробок. Подельничек мой посылку получал, денежку обменивал и приносил матушке в конверте, представляясь моим другом.

Не хитрый план, работающий, как швейцарские часы. Доверяю ли я этому барыге, спросите вы. Да. Страх смерти и жажда зарабатывать невероятно дисциплинируют.

Вот и сегодня, после завтрака, половину полученных средств, я отправил матери.

***

Нью-Йорк тонул в проливном дожде. Дороги заполнила вереница желтых такси, тротуары - серая масса, прячущаяся под зонтами, мои уши - раздражающее гудение автомобильных клаксонов.

Опять пробки.

Перехватил поудобнее коробки с пиццей, на глаза  сильнее натянул бейсболку. Любезный швейцар у входа в нужный дом с доброжелательно-вежливой улыбкой отворил перед моим носом стеклянную наполированную дверь.

- Ну и льёт, же! - воскликнул он, пропуская меня внутрь.

- Это точно, - добавил в голос весёлых безобидных нот, - Спасибо, что помогли. А то я из-за такого количества пиццы даже ног своих не вижу, - хохотнул, пряча лицо за стопкой картона.

Швейцар рассмеялся:

- Кто ж столько заказал?

- Да в сто двенадцатую! - прохожу мимо него к лифтам, оставляя за собой серые грязные лужи.

- А-а-а, - глубокомысленно протянул он, - миссис Тёрнер снова плюнула на диету!

Двери лифта дзинькнули, отрезая меня от излишне разговорчивого швейцара. Дом элитный, почти в каждом углу по камере. Держусь непосредственно, как бы случайно прикрывая свою физиономию.

У искомой квартиры сделал вид, будто постучал и жду когда мне откроют. Незаметно приложил пластиковый ключ и толкнул дверь, проходя внутрь. Темно, только огни города отбрасывают блики на мебель и отражаются в глянце светлого паркета. Натянул латексную перчатку и ввёл код охраны на небольшом мониторчике у входа.

Осмотрелся.

Не похоже, чтобы хозяйка была дома. По-хорошему, у меня не больше десяти минут, чтобы не вызывать подозрений у швейцара. Скинул ботинки и прошёл вглубь квартиры.

В гостиной над диваном на всю стену  висел коллаж из свадебных фотографий, на которых была Она.

Моя Ника.

Пока я безумным взглядом таращился на черно-белый портрет, где она стояла под венцом с моим заказчиком, в ванной зажурчала вода.

1.2

Затаился в самой темной нише между шкафами, лихорадочно соображая, как угораздило меня взять на нее заказ? Щелчок выключателем, и она вышла из ванной в шелковом халате, мягко струящемся до щиколоток. Небрежно повязанный пояс не стягивал его полы, открывая коротенькую сорочку и длинные ноги с острыми коленками. В памяти вспышкой взорвалось воспоминание, как целовал эти колени, а она задорно смеялась. Волосы черным каскадом обтекают острые плечики, плавная поступь, изящный силуэт. Сердце разгоняло невероятную скорость, чувствовал, как кровь пульсирует в кончиках пальцев. Она, по своему обыкновению, проплыла к окну и не включила ни свет, ни телевизор. Всегда любила тишину и покой. Встряхнула влажную копну рукой, в другой за талию крутила бокал вина.

Задумчиво прислонилась к косяку панорамного окна, разглядывая пейзаж Центрального парка. Прекрасна в своей размеренности.

Она всколыхнула мое болото, плотно поросшее камышом и затянутое тиной. На смену трепетным чувствам, навеянным воспоминаниями о нас, пришла острая жажда знать. В один момент, Ника исчезла из моей жизни. Пропала. Словно сквозь землю провалилась. И вот теперь она стоит передо мной и никуда не денется, пока я не добьюсь правды.

- Десять лет прошло, а привычки все те же… - начал я, делая шаг ей навстречу из темноты.

Ника вздрогнула и затянула пояс на халате потуже. Молча осушила бокал, поставила на полку и обняла себя за плечи. Я волновался. В свое время она стала яркой звездой на небе, освещающей мой путь и мою жизнь. Она говорила, что любит, но вышла замуж за другого.

- Чернов… - хмыкнула она, - неожиданно, - встряхнула  блестящей копной.

- Узнала..., - продолжаю приближаться к ней, загипнотизированный силуэтом, подсвеченным мягким светом, льющимся из окна.

- Не ждала…, - ее голос скатывается на несколько тонов вниз от напряжения, и звучит сдавленным шепотом.

- А кого ждала?

- Свою смерть…

Каждая клетка взорвалась колющей болью. Ее слова прозвучали так обреченно, будто она давно смирилась с мыслью о скорой гибели. Она знает, и все же стоит здесь. Наслаждается видом из окна и терпким вкусом вина, коротая свои последние минуты. Что должно произойти с человеком, чтобы он не старался спасти свою жизнь?

Подошел к ней вплотную, вдыхая знакомый аромат пионов и лесной земляники. Ее глаза вспыхнули небесной синевой в отражении окна, а по щеке сползла одинокая слеза, оставляя за собой мокрый след.

- Не хочу умирать от твоей руки, Глеб… - выдохнула она дрожащими губами, обернувшись ко мне. – Только не от твоей руки…

Сердце упало в желудок, разрываясь в нем от тяжелого чувства жалости. Заключил ее лицо в ладони, вглядываясь в блестящие от слез глаза:

- Ты должна все мне рассказать.

- Что рассказать? Как я докатилась до того, что меня заказывает собственный муж? – голос сильный, хоть и надрывается, от удушающего кома. Она высвобождается из моего захвата, отворачиваясь к окну. Прячет свою слабость. А меня колотит от слова, слетевшего с ее губ: «муж».

- Все по порядку, милая.

Она гневно сверкнула глазами, упрямо вздёргивая подбородок:

- Тогда тебе тоже придется кое-что пояснить, дорогой.

Я заулыбался.

- Знаешь, а этот взгляд напомнил мне нашу первую встречу…

1.3.

... Десять лет назад. Ростов-на-Дону…

- Сань, ты уверен, что нас пустят? – с недоверием разглядываю огромный двухэтажный особняк в тихом центре города.

- В этом доме критическое скопление первокурсниц. Неужели ты можешь позволить себе упустить возможность пощупать что-то свеженькое? – друг потер руки в предвкушении, разгладил невидимые складки на белой футболке и уверенным шагом прошествовал по мощенной дорожке к широкому крыльцу.

В наш институт поступил какой-то малолетний мажор и в честь этого, закатил шумную вечеринку. Приглашены, вроде как, все учащиеся, но при виде этого дома мне стало не по себе. Ощущал себя слишком бедным что ли…

Зато Саня – мой лучший друг, чувствовал себя достаточно комфортно. Затянул меня в дом, напоил каким-то обжигающим внутренности коктейлем, поймал расфуфыренную первокурсницу и усадил мне ее на колени. Она не совсем в моем вкусе, но Сане такое невдомек. Он, как говорится, лакомится всем, что движется, а меня журит за излишнюю разборчивость.

Первокурсниц к старшекурсникам тянуло магнитом. Облепили нас с Саней со всех сторон, изо всех сил привлекая к себе внимание: кто откровенно танцевал, кто пил из горла, кто стрелял глазками из-под полуопущенных ресниц. Первокурсники же, насупившись, мерили нас презрительными взглядами, мысленно матеря.

Все, как обычно на подобных вечеринках. Разговоры ни о чем, смех, алкоголь, закуски. Время летело быстро и Саня уединился с одной из девчонок.

- Ну, а ты? Не хочешь отойти ненадолго? - предложила барышня, отсидевшая мне за это время колени. В уме прокручивал варианты, чтобы слиться, рассеяно скользя взглядом по заполненному сигаретным дымом, залу. Зацепился за какую-то потасовку на лестнице и твёрдо решил узнать в чем дело. С моего места открывался плохой обзор.

- Прости, крошка, - снял с колен хныкающую студентку и не отрывая глаз, от набирающей обороты шумихи, направился в ее эпицентр.

Чем ближе пробирался сквозь толпу зевак, тем отчётливее понимал, что там, вроде как, развернулась сцена ревности. Парень с приспущенными штанами и красной щекой, плетётся за разгневанной фурией, иначе эту девушку не назовёшь. Она, то и дело выдёргивает свой локоть из его захвата, брезгливо отталкивая парня  от себя.

- Вероника! Это не то, что ты подумала!

Она на это гневно фыркает и закатывает глаза.

- Отойди! - пытается обойти меня, застывшего каменным изваянием, на ее пути. Делаю шаг в сторону, уступая дорогу, и выхожу за ней на улицу.

Девушка с силой впечатывает каждый шаг в землю, энергично размахивая руками. Бурчит себе под нос, в целом, что-то неразборчивое, но изредка до меня доносятся внятные обрывки слов:

-... это не то, о чем ты подумала... - коверкает интонацию этого пацана.

- ... я только тебя одну люблю...

- ... ух, козлина!

- ... а она-то? Подруга ещё называется!

Тёмный каскад волос раскачивался в такт ее шагам,  оставляя за собой шлейф сладкого аромата. Коротенькое летнее платьице колыхалось туда-сюда от лёгких порывов тёплого ветерка, заманчиво оголяя загорелые ноги. Наблюдал за непослушной тканью, что нетерпеливо приглаживалась хозяйкой, желая, чтобы на город налетел ураган.

В один момент она остановилась и резко развернулась в мою сторону:

- Чего тебе?! - сверкнула грозовой синевой, задиристо вздергивая подбородок. Строптивая. Едва достаёт мне до плеча, но прыти...

- Чего? - жадно шарю взглядом по ее лицу, запоминания каждую черточку.

- Чего плетёшься за мной, как потерянный щенок?! Ищи себе другую хозяйку! - в упрямом жесте складывает руки на груди.

- Так я и не за тобой иду. Больно надо.

Она нетерпеливо притаптывает миниатюрной ножкой, заплетенной в открытые босоножки, хмыкает, приподнимая уголок губ на одну сторону. Окидывает меня оценивающим взглядом и выдаёт:

- Ну-ну.

Снова резкий разворот, волосы пружинят, подлетая в воздух, и опадают мягким шелком на ровную спину. Меня обдаёт головокружительным ароматом пионов и лесной земляники.

Так и шли: она чуть впереди, я - позади неё. По мере отдаления от шумной вечеринки, поступь ее становилась мягче и плавнее, а бёдра соблазнительнее вырисовывали восьмерку, гипнотизируя меня своим волшебным танцем. Она периодически оборачивалась, проверяя, «плетётся ли за ней потерянный щенок?». И когда замечала, что «да», цокала языком и лукаво улыбалась, быстро отворачиваясь.

Отчего же я шёл за этой невоспитанной, высокомерной девчонкой? Сам не знаю. Просто считал своим долгом проводить ее. Все-таки ночь на дворе. Хотя, к такой колючке никакой бандит не пристанет... Да и тёплая летняя ночь располагает к прогулкам.

Вскоре мы оказались в ещё более тихом райончике, утыканном элитными частными домами. Уличному освещению в этом месте, совершенно точно, могли бы позавидовать читальные залы библиотек. Миновав пару шикарных построек, она занырнула к особняку, выгодно отличающемуся от других домов просторной открытой лоджией на втором этаже.

Прежде, чем скрыться за дверью дома, слегка оглянулась через плечо, в очередной раз проверив мое наличие. Тем не менее, молча хлопнула деревянным полотном, оставляя меня один на один со своими мыслями.

Глава 2. История одной любви.

Нью-Йорк. Наши дни.

Грустная улыбка тенью проскользнула на ее лице. Она помнит. Помнит так же отчётливо, как и я.

- Сколько сигарет ты выкурил, возле того дуба? - устало выдохнула, разглядывая свой красный педикюр на аккуратных пальчиках.

- Пачку примерно, - наклоняюсь ближе к ее черноволосой макушке, окунаясь в облако сладкого аромата. Его я безошибочно узнаю из тысячи.

Она поднимает на меня отстранённый взгляд:

- Нет. Две. Ты простоял там до утра. Задумчивый, одинокий... другой.

Провела ладонью, по моей заросшей щетиной щеке, и проплыла мимо, усаживаясь на подлокотник дивана.  Скрестила длинные упругие ноги, закидывая одну на одну, и устремила свой взор, на темнеющий в ночи, парк.

- Сколько у меня времени? - безжизненный голос звучит до смешного ровно, уверенно, пусть и тихо.

От былой хохотушки и задиры осталась капля. Остальное покрылось толстой ледяной коркой или вовсе умерло.

- Неужели ты решила, будто я исполню волю твоего..., - последнее слово кактусовым шипом застряло в горле. Кинул  гневный взгляд на настенные фотографии, чудом не вспыхнувшие пламенем от моей ярости.

Она повернулась ко мне, сверкнув глазами:

- Не ты, так другой. Это всего лишь вопрос времени.

- Что с тобой произошло? Почему ты исчезла и где была все это время? - с жаром выпалил вопросы, беспокоящие не первый год.

- Так сколько? - она подняла на меня осознанный взгляд, ожидая ответ.

- Думаю, по утру кто-то придёт тебя проверить.

Она вздохнула.

- Стало быть, всего одна ночь... Что ж, во всяком случае, это даже больше, чем я рассчитывала.

- Я увезу тебя, - твёрдо заявил.

Она грустно усмехнулась:

- Не принимай поспешных решений. Сперва расставим все точки над «и»...

... десять лет назад...

Вероника

Так и просидели до утра: он - у дуба, я - у окна. Выглядывала сквозь прутья своей золотой клетки, мечтая глотнуть свободы. Той, которой так настойчиво веяло от него. Манкой, свежей, многообещающей.

Почему он не ушёл домой? Просидел там, и вправду, как потерянный щенок. Но жалости не вызывал. Нет. И это хорошо. Жалость - последнее, что мужчина должен пробуждать в женщине. А Глеб... он своим молчаливым преследованием и упрямством, уверенным и твёрдым взглядом, своей настойчивостью и хладнокровием,  пробудил во мне вначале бунтарский дух и небольшую толику стервозности... а затем, интерес.

- Ника! - гаркнул отец, бесцеремонно выдергивая меня из размышлений. Все течёт, все меняется, а что-то остаётся вечным. Например, недовольство отца своей дочерью и придурковатый вид молодой мачехи. Она, кстати, подпрыгнула от неожиданности на стуле и быстро заморгала накладными ресницами. До чего ж меня бесили эти «семейные» завтраки. Моцарт льётся из раритетного проигрывателя, овальный белоснежный стол, заставленный серебряными подносами и фарфоровой посудой с яствами, свежие цветы в вазе. Кухарка носящаяся, как ненормальная, стараясь угодить хозяину и я, с застывшей маской благодушия на лице. Иллюзию идиллии отец создавать умел. В этом ему равных нет.

- Опять витаешь в облаках! - взгляд синих, почти чёрных, глаз пригвоздил к стулу. - Надеюсь, ты услышала, что я сказал?

Мачеха замерла с ложкой в воздухе, как и кухарка, что несла в руках очередное блюдо. Как будто роту солдат тут накормить собралась...

- Разумеется, отец, - кивнула, отпивая глоток терпкого кофе, из миниатюрной серебряной кружечки.

- Повтори.

- Вечером мы «семейно», - очень хотелось сделать кавычки пальцами, но за такую дерзость отец может серьезно наказать, так что я попыталась, чтобы даже интонация не споткнулась на этом слове, - отправляемся на приём.

Я услышала, как кухарка выдохнула, подтверждая правильность цитаты. Отец вытер рот белой тканевой салфеткой, пригрозив:

- И без фокусов! Алиса, проследишь, чтобы она была готова в срок.

Мачеха интенсивно закивала, а я под шумок закатила глаза.

- Если до восьми я свободна, то мне бы хотелось погулять. После нашего чудесного завтрака, разумеется, - ангельская улыбка не внушила отцу доверия и мне приставили няньку.

- Витя пойдёт с тобой.

Что ж, с Витей-то я договорюсь. Не впервой.

***

За завтраком я твёрдо решила отыскать Глеба. То ли тоталитарный тон отца, то ли неотвратимость и отвратность вечернего «семейного» выхода в свет, гнали меня к нему за новой порцией призрачного ощущения свободы, которой я не испытывала со дня смерти мамы.

Найти его было непросто, но я справилась. Не без помощи старосты курса, конечно.

Быстро перебирала ножками, подкованными открытыми босоножками на высокой танкетке, преодолевая расстояние до автомастерской, в которой он подрабатывал. По крайней мере, мне так сказали. Райончик, откровенно говоря, неблагополучный.  Не будь у меня веской причины, никогда бы шагу сюда не ступила. Озиралась по сторонам на мужиков, перепачканных в мазуте и спасающихся от летней жары ледяным пивом в жестяных банках. Каждый считал своим святым долгом отпустить в мою сторону грязную шуточку или колкое замечание, подчеркнув опрометчивость девичьего решения здесь прогуляться.

2.1

- Какими ветрами сюда занесло райскую птичку? - внимательным взглядом пробежался по моей фигуре, закидывая, измазанную ткань на плечо.

- Мимо проходила... и решила заглянуть... к тебе. Ещё раз поблагодарить, что не оставил одну брести по ночному городу - сдула с глаз непослушный локон, придав себе беспечный вид. Надо было речь заранее придумать. Вопрос-то вполне очевидный... Да я и сама до конца не знаю, что здесь забыла.

Он подошёл к одному из столов, кинул на него тряпку и стал перебирать какую-то мелочевку в небольшом деревянном ящике.

«А он ведь не только с анфаса хорош... профиль тоже очень даже ничего!» - предательская мысль промелькнула в голове, оставляя после себя жар на щеках. Спешно отвела взгляд, от бугрящихся косых мышц мужского живота, на потолок убитого гаража.

- Ну так, благодари. Чего ждёшь, - как бы невзначай предложил, копаясь в своих железяках.

- Премного благодарна, - холодно отчеканила, вдруг  почувствовав себя не в своей тарелке. Хамоватый он какой-то.   

Глеб наконец отложил свои детали, тяжело выдохнув, и подошёл ко мне. Высок, хорошо сложен и крепок. Вдумчивый, умный взгляд оливковых глаз с темно-зелёными крапинками, глубокий и таинственный, как Мировой океан. Темно-русые волосы взлохмачены в рабочем беспорядке, острые скулы, покрытые жёсткой щетиной и волевой подбородок, наделяющий хозяина упрямством, упертостью и решительностью.

- Не так, - грудной низкий голос заполнил гараж, резонируя от стен и усиливая звучание его слов в моей голове. «А как?» - трусливо подумала я, прежде не замечала за собой такой бесславной черты характера. Но вовремя опомнилась: лучшая защита - это нападение.

- Ты за кого меня принимаешь? - фыркнула, по-кошачьи сузив глаза. Сложила руки на груди и вздёрнула подбородок вверх, бесстрашно глядя в потемневшие мужские глаза.

Он приподнял один уголок рта в снисходительной полуулыбке и убрал локон назад, снова упавший мне на глаза. Мне бы отпрянуть, руки-то все мазутом перепачканы, но я позволила коснуться своих волос, улавливая мягкость и бережность его движений. Необычно и неожиданно.

- Ты прилетела за новыми ощущениями, птичка, - выдохнул он себе под нос. Эти слова как будто не мне предназначались, а то, что я стою так близко и слышу его мысли, всего лишь удачное стечение обстоятельств. И поспорить с этим не могу. Он ведь действительно прав. Как ему так быстро удалось прочувствовать это?

- Позови меня на свидание, - четко проговорила каждое слово, стараясь даже не моргать.

Он приподнял брови в удивлении и слегка округлил глаза. Явно не ожидал такого поворота. А вот такая я, непредсказуемая!

- Что ты сказала? - все же решил переспросить, вдруг не так понял.

- Говорю, так и быть, согласна пойти с тобой на свидание, Глеб. Уговорил.

Он рассмеялся, сверкнув белозубой улыбкой:

- У тебя или у меня?

- Что, прости? - мой черёд недоумевать.

- Говорю, кафе или кино?

Тут уж расхохоталась я. Сдаётся мне, это будет интересный опыт.

2.2.

Глеб

- Сынок, - похлопал меня по плечу старина Эд - владелец автомастерской, в которой я работал, - будь осторожен. Можешь обжечься, - прохрипел, поджимая тонкую нижнюю губу, обросшую по контуру белой колкой щетиной. Поднял на него вопросительный взгляд. Мужик он, в целом, хороший, но слишком уж любопытный.

- Видел какая девушка выпорхнула от тебя сегодня днём. Такие любят звон монет, имей в виду.

- Кстати о монетах. Я готов получить аванс, Эд, - парировал, натирая деталь лоскутом ткани.

Он насупился и запыхтел. Расставаться с денежками «босс», ох, как не любил. Станет ему уроком: нечего совать нос в чужие дела. Эд, кряхтя и цокая, залез в карман растянутых спортивных штанов и вынул скомканные бумажки. Деловито отсчитал, положенную мне часть, и бросил на стол. Вытер пот со лба рукавом клетчатой замусоленной рубахи, проступивший в таком количестве, будто он марафон пробежал, а не деньги пересчитывал.

- Здесь не хватает, - опять обсчитал меня, старый скряга.

Он удивлённо заморгал, словно не заметил, как не доложил несколько тысячных купюр, и с недовольным видом снова полез в карман.

С работой надо что-то решать.

- На сегодня я все. Буду послезавтра, - кинул ему через плечо, твёрдым шагом, направляясь к выходу. Эд буркнул мне в спину что-то нечленораздельное, но останавливаться и переспрашивать я не собирался. Усталость брала своё. Стрелка часов уже давно перевалила за одиннадцать.

Закинул рюкзак с грязными рабочими вещами на  заднее сидение старенького «Фольксвагена» и отправился  домой. Свежая южная ночь, пустые улицы города. Прокручивал в голове нашу встречу с птичкой, непроизвольно улыбаясь. Как только умудрилась отыскать меня. Находчивая.

Старина Эд прав, из этого вряд ли выйдет что-то путное, я ей неровня. Но она сама напросилась на свидание, отказ с моей стороны стал бы непомерной глупостью. Дважды был в ее обществе и оба раза чувствовал себя... иначе. А ещё этот сладкий ненавязчивый аромат пионов и земляники...

Дома горел свет. Мама, как всегда, сидела у стола на кухне, подперев подбородок кулаком и ждала меня.

- Мам, ну сколько раз говорил, не жди меня, ложись отдыхать, - скинул обувь и звякнул ключами о тумбу. Она встрепенулась, расплываясь в полусонной улыбке.

- Не дозвонилась до тебя, сынок. Волновалась, - как-то виновато прощебетала, вскакивая с места. - Голодный, поди.

Чмокнул ее в светлую макушку и приобнял за плечи, перехватив на пол пути к кастрюлям. Она устало прижалась головой к моей груди. Вынул из кармана аванс, оставив пару тысяч себе, и положил на стол.

- Спасибо, сынок, - стыдливо опустила глаза. Деньги принимать она не умела, но нужда была. Львиную долю мы отправляли моей младшей сестре - Лере, отправившейся за лучшей жизнью в Москву, и так не сумевшей найти там работу.

- Я не голоден. Пойду в душ и спать, - чмокнул ее ещё раз и вышел из кухни, - доброй ночи.

После душа и тяжелого дня кровать имеет притяжение в несколько раз сильнее Земного. Упал на неё, зарываясь лицом в подушку. Вот, где настоящий кайф...

Экран телефона загорелся и я нехотя пошевелил конечностью, чтобы посмотреть кому не спится в такой поздний час.

«Удиви меня» - гласила смс от Вероники.

«Не понял» - в очередной раз.

«Ты спросил: кафе или кино. Удиви меня».

Я улыбнулся, ну, что за неугомонная девчонка. Удивлю, не сомневайся. 

2.3

Вероника

Нетерпеливо притаптывала ножкой, провожая папин кортеж взглядом. Мне улыбнулась удача! Срочная командировка и я совершенно свободна на несколько дней. Ещё бы мачеху куда-нибудь пристроить...

- Витя, у меня важная встреча сегодня. Как хочешь..., - пробурчала, глядя «грустным взглядом» в след, удаляющимся машинам.

- Не переживай, Алиса наверняка к любовнику умчится, - отчеканил мой телохранитель и по совместительству лучший друг. Было неприятно это услышать, но в их дела с отцом я не лезу. Взрослые уже, сами разберутся.

- Тогда, подкинь до центра. Я уже опаздываю.

***

Глеб ждал, облокотившись на старый серенький «Фольксваген», по своему обыкновению, затягиваясь сигаретным дымом. От нетерпения и предвкушения, почти срываясь на бег, быстро подскочила к нему.

- Привет! Ну что, какие планы?

При виде меня, он потушил сигарету и выкинул в урну.

- Отлично выглядишь, - открыл дверь машины, - запрыгивай.

- Я сгораю от любопытства, - предупредила, усаживаясь на переднее сидение. - Ну же, не томи.

- Какой сегодня день? - с хитрой улыбкой спросил, выезжая на широкий проспект.

- Шестое июля, вторник.

- Все верно, и что это значит?

Лихорадочно перебирала варианты, но ничего подходящего в голову не приходило. Пожала плечами:

- Без понятия.

- Чему вас только учат? - усмехнулся, кинув на меня сосредоточенный взгляд. - Праздник Ивана Купала, птичка. Слыхала о таком?

Я вспыхнула огнём, захлопав в ладоши:

- Вау! Настоящие гуляния?!

Он расхохотался, увидев мой восторг:

- Самые настоящие!

Через тихий Дон, на левый берег, все дальше и дальше  удалялись от города, проезжая небольшие деревеньки одну за другой, и широкие колосистые поля, переливающиеся в лучах закатного солнца. Наконец, Глеб свернул на второстепенную дорогу, скромно выглядывающую из-за густо насажденной лесополосы.

- Ты здесь кого-то знаешь? - спросила, разглядывая разноцветные домики, мелькающие за окном.

- Да, Саня, мой друг, родом отсюда. Он нас и пригласил, - улыбнулся Глеб, останавливая возле широкой мощеной площади, усаженной по периметру пышными кустами роз. Народ толпился и гудел. Парни в белых широких рубахах, вышитых традиционными узорами, девушки - в льняных сорочках на разный лад.

- Ой, а я не по случаю одета, - выдохнула, рассматривая венок, опоясывающий голову одной из девушек.

- Ничего, я подготовился, - Глеб перегнулся через кресло назад и вытащил пакет с белоснежной сорочкой. - Идём? Переоденешься и пора уже праздновать.

- Я готова!

***

Льняная сорочка оказалась слегка великоватой и скрывала от глаз линии фигуры. Что-то мне подсказывало, что это было сделано намеренно. Провела пальцами по красным узорам вышивки, оторачивающим V-образный вырез и рукава - красиво. Сплела волосы в тугую косу и подвязала сорочку пояском своего платья, намечая талию. Так лучше. Покрутилась возле зеркала, в доме у друга Глеба, придирчиво осмотрела отражение и поймала себя на мысли, что хочу понравиться. Щеки окрасились лёгким румянцем, глаза заблестели. Что-то в нем есть такое, цепляющее.

- Идём, все уже уходят, - тихо раздалось со стороны дверного проема. Потолки низкие и Глеб почти цеплял их русой макушкой. Льняная рубаха растягивалась на широких плечах, подчёркивая сильные руки и мощную грудную клетку, но, при этом, скрывала рельефный пресс, который я уже имела удовольствие созерцать. В тусклом свете комнаты глаза горели, с любопытством ощупывая каждую чёрточку моего лица.

- Тебе нравится то, что ты видишь? - сглотнув спросила, задерживая свой взгляд на подвернутых рукавах, оголяющих загорелые руки с тугими канатами мышц. Он сузил глаза и заиграл, проступающими на скулах, желваками.

- Откуда в тебе столько смелости, птичка? - уклончиво спросил, складывая руки на груди.

- Засиделась в клетке, - бросила ещё один взгляд на своё отражение и подошла к Глебу.

- Хочешь проверить на что способны твои крылья? - вкрадчиво прошептал, наклонившись к моему лицу.

От низкого тембра перехватило дыхание, а сердце зашлось барабанной дробью.

- Хочу, - выдохнула, заглядывая в оливковые глаза.

Уголки его рта слегка приподнялись в улыбке:

- Очень.

- Что очень?

- Мне очень нравится то, что я вижу.