Клуб высотой в милю

Сукей Селборн

«Клуб высотой в милю¹»

Серия: Небесные помощники (книга 1)

Автор: Сукей Селборн

Название на русском: Клуб высотой в милю

Серия: Небесные помощники_1

Перевод: Mari

Редактор: Mari

Обложка: Таня Медведева

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

Калия

— Подавись моей лазерной струей, приятель, — я хлопаю ладонью по кнопке запуска, направив установленную на борту пушку на корабль джоадов.

Вылетевшие из нее лазерные лучи попадают в их лобовое стекло.

Черт. Мимо.

Вражеский корабль виляет в сторону и начинает петлять, стараясь избежать более серьезных повреждений. Их лобовое стекло, видимо, сделано из какого-то сверхпрочного материала, раз мои лазеры не смогли повредить его. Ни капельки. На нем ни царапины. А мне нужно попасть в их двигатели. И как можно быстрее.

— У тебя все получится, — бормочу я себе под нос, готовясь к еще одной попытке взорвать их реактивный двигатель.

Я ловлю прицелом мишень и стреляю. На этот раз мои снаряды попадают точно в цель. Прямо в боковое крыло двигателя.

Есть!!

Силовой луч джоадского корабля вспыхивает и гаснет. Его орудия продолжают стрелять в меня, но уже под неправильным углом. Они полностью теряют равновесие и устойчивость: их корабль разворачивает совсем в другую сторону. Затаив дыхание, я наблюдаю за их хаотичным движением, и мой пульс ускоряется. Неужели я в безопасности? Или придется снова стрелять?

С последней вспышкой орудий вражеский корабль погружается во тьму. И, медленно вращаясь, уплывает в бескрайние глубины космоса.

Враг повержен! Разбит вдребезги!

Я наслаждаюсь мгновениями триумфа от столь блистательной победы. А ведь я была на волоске от гибели. Да и сейчас не стоит расслабляться. Не так уж много времени потребуется спасательному отряду Альянса, чтобы прибыть на помощь экипажу джоадов. Джоады — это рептилии-оборотни с повышенной регенерацией, поэтому они выживут, даже если их корабль разобьется. Эти ублюдки выносливее тараканов. И вдвойне уродливее их. Благодаря своим физическим возможностям они бесценны для Альянса. Будьте уверены, на поиски пропавших чешуйчатых гадов будет послан элитный экипаж, так как командование Альянса всегда заботится о своих.

Пора убираться из Доджа к чертовой матери. Будет паршиво, если они обнаружат корабль повстанцев, не имеющий разрешения на полет в этой зоне галактики.

Нажав кнопку на панели управления, я включаю автопилот и вызываю навигатора.

— Лола, возвращайся на базу, на Триффгор.

— Ладушки, капитан, — раздается в ответ.

Мне нравится манера общения, которую использует бортовой компьютер моего корабля. Он разговаривает как герои телевизионного ситкома (прим. ситуативная комедия, разновидность комедийных радио- и телепрограмм, где герои попадают в курьёзные, смешные ситуации) двадцатого века. Я хочу сказать, что он так развлекает меня во время моих долгих миссий, которые проходят в полном одиночестве. За те многочасовые полеты, что мы провели вместе, он выяснил, что таким образом может заставить меня смеяться. И я его, если так можно выразиться, люблю за это.

Своему бортовому компьютеру я дала имя Лола. В честь собаки, которая была у меня в детстве на Земле. Но можно ли любить электронное устройство как члена семьи? И будет ли этого достаточно, чтобы назвать свою жизнь полноценной? Мне почему-то кажется, что нет.

Правда в том, что в этих бездонных глубинах космоса я иногда чувствую себя оторванной от мира. Моя миссия продлится еще три месяца. А это означает, что все три месяца рядом не будет никого, с кем можно было бы обняться, поболтать, пожаловаться на судьбу или поделиться хорошей новостью.

Да, признаюсь, порой бывает нелегко.

Но что я буду делать, когда миссия закончится? Ну… наверное… даже не знаю. Подпишусь на очередное задание? На два? Может, даже больше? Я же не собираюсь, поселившись на Земле, завести с каким-нибудь соседским пареньком кучу детишек. Нет, это точно не для меня. По крайней мере, это то, что я себе постоянно напоминаю. Какой смысл мечтать о жизни, которой у меня никогда не будет.

И все же время от времени мне хочется мужского внимания. И если честно, мужская компания, черт бы ее побрал, была бы очень кстати. Слишком много времени прошло с тех пор, как на меня заинтересованно смотрел какой-нибудь мужчина. А мужские прикосновения… черт, вообще давным-давно канули в забвение. Я уже и не помню, каково это — лежать рядом с парнем или находиться в его объятиях. Я даже представить не могу, что ощутила бы, прикоснувшись к его обнаженной коже. Кажется, моя леди Партс (прим. англ. lady parts — женские прелести), оставив всякую надежду, решила уйти в отставку.

Но сейчас эта душевная драма не имеет значения. Я здесь для того, чтобы выполнить свое предназначение. А не для того, чтобы приятно провести время. Моя миссия — это единственное, что меня должно беспокоить. А хорошие времена здесь, в космосе, случаются крайне редко.

Я бросаю взгляд на свой «виксер». Это маленькое сенсорное устройство, прикрепленное к моему запястью. Пока я нахожусь в космосе, он обеспечивает меня всей необходимой информацией, а также связью.

Ни одного нового сообщения. Затем я замечаю синее мигание индикатора загрузки.

Не поняла? Кто-то установил новое приложение? Странно… Сегодня я не разрешала никаких загрузок. Что бы это могло быть?

Я в задумчивости смотрю на синюю точку, которая то вспыхивает, то гаснет. Это, должно быть, служба корректировки сроков столкновения комет. Или же приложение к расписанию движения метеоритов, присланное моими коллегами по повстанческому движению. Ничего интересного. Эти ребята слишком ревностно относятся к абсолютно, на мой взгляд, бесполезной информации. Но я должна буду по нему отчитаться, когда в следующий раз выйду на связь со штаб-квартирой. Так что лучше мне взглянуть на него… как-нибудь в ближайшее время.

Откинувшись на спинку кресла, я шумно вздыхаю. Может, я просмотрю его, когда мой корабль начнет приземляться? Я легонько стучу по «виксеру» указательным пальцем, чтобы оживить устройство. Очевидно, во время битвы он перешел в спящий режим.

Маленький трусишка!

— Открой новое приложение, — говорю я. — Последнюю загрузку. Да, вот эту.

«Виксер» мигает чередой размытых изображений, пока просматривает миллиарды информационных байтов своего диска. Наконец раздается сигнал.

— Нашел. «Звездные пары», — говорит он сладким голосом пикси (прим. крошечные создания из английской мифологии; считаются разновидностью эльфов или фей). — Открыть приложение?

Я в недоумении смотрю на экран.

— Звездные пары? Что это за чертовщина?

— Это романтические приключения во всех существующих галактиках! — пищит мой «виксер». — Похоже, капитан, это приложение для знакомств.

Я хмурюсь. Мои напарники прислали мне приложение для знакомств? Что-то я сомневаюсь. Но ведь на таком расстоянии никто другой ничего не сможет мне переслать. Значит, это от них. Черт! У меня еще целый час до посадки на Триффгоре. Почему бы просто не проверить это дурацкое приложение для знакомств?

— Ладно, так и быть. Открой, — я забрасываю ноги на приборную панель и сцепляю пальцы на затылке. — Открыть «Звездные пары».

«Виксер» беспрекословно подчиняется. И в то же мгновение передо мной появляется голограмма. Там, возле вентиляционного отверстия воздухоочистителя, стоит херувимчик. У него на шее галстук-бабочка, а в руках красный цветок, почти такого же размера, как и он сам. Бутон немного напоминает земную розу, вот только раз в десять крупнее. На самом деле он больше похож на цветы с Квинты-5.

— Тебе не везет в любви? — спрашивает он, моргая своими детскими глазками.

Ух ты, черт, какой прикольный интерфейс! И говорит по-английски. Это меня немного удивляет, так как в последнее время я в основном общаюсь лишь с инопланетянами. Мой мозговой имплантат «LingoKnow®» (прим. лингвопереводчик со знаком качества) позволяет мне в два счета понимать и говорить на любом языке любой известной галактики. Так что для меня это вовсе не проблема. Но английский?! Ух ты! Я уже несколько месяцев не слышала своего родного языка. Как же это приятно.

— Повторю свой вопрос: тебе не везет в любви?

Какой любопытный голографический коротышка.

— Э-э-э, наверное. Да. Можно и так сказать.

— Тогда «Небесные помощники» исправят это!

Мне требуется пара секунд, чтобы понять, что голограмма внезапно перестала быть таковой. Стоящий передо мной, в буквальном смысле, херувимчик вполне осязаем.

— Срань господня! — я вскакиваю, едва не споткнувшись о свои ботинки. — Что?.. Что здесь происходит? Как ты сюда попал?!

Он протягивает мне руку. Но чтобы дотянуться до меня — так как его рост чуть более полметра — ему приходится задирать ее высоко над головой.

— Я Ренальдо Доллонд-Уотерс, — говорит он. — Я твой агент, и я позабочусь о твоем спаривании.

Я, слегка ошарашенная, машинально пожимаю его руку.

— Моем… что..?

— В ближайшее время ты встретишься со своей парой. Уверен, тебе не терпится увидеть своего мужчину, — херувимчик с восторгом смотрит на меня и сияет не хуже начищенного медного таза. — Но сначала мне нужно прояснить кое-какие данные для администрации.

— Для администрации? — тупо повторяю я.

Сейчас, если честно, я способна лишь на повтор ключевых фраз. В основном потому, что не могу придумать ничего более-менее вразумительного. Я слишком потрясена.

Он разворачивает свое белое крылышко и достает оттуда блокнот.

— Итак. Имя и фамилия? Нет, погоди, они у нас уже есть. Не обращай внимания, — он открывает обложку и заворачивает ее назад. — Отлично. Второе личное имя?

Мое временное замешательство сменяется раздражением. Я обвиняюще скрещиваю на груди руки.

— Отойдите немного назад, мистер э-э…

— Доллонд-Уотерс.

— Мистер Доллонд-Уотерс, послушайте, я не знаю, как вы сюда попали и зачем вы здесь. Но вы явно ошиблись адресом. Я не ищу себе пару.

Этот мистер-маломерка хихикает и вытирает глаза, словно я рассмешила его до слез. Как у херувимчика у него по-детски заразительный — своей искренней радостью — смех и искрящиеся весельем глаза. Я не могу сдержаться и широко улыбаюсь в ответ.

— О нет, моя дорогая. Все идет по плану.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты помнишь, как заполняла анкету вместе с… — он разворачивает крыло, чтобы прочесть нижнюю часть блокнота, а затем снова опускает его, — мисс Крестой Рэйбонд? Твой отпуск на Земле. В начале января. Вы вместе отвечали на вопросы. Ну, вспомнила?

Я мысленно возвращаюсь в то время. Последняя неделя отпуска на Земле. Кажется, прошла целая вечность… И тут до меня доходит.

— Погоди-ка, ты имеешь в виду ту новогоднюю суетню в соцсетях? Я думала, это обычный психологический тест.

Херувимчик снова хихикает, прям как шестимесячный ребенок, забавляющийся с игрушкой-попрыгунчиком.

— Так и есть! Именно тогда мы и подобрали тебе идеальную пару. Тебе даже не пришлось сдавать анализ крови.

Я встаю, чтобы размять ноги. Этот коротышка совсем меня запутал.

— Это что, розыгрыш? Все это подстроила Креста? Клянусь, как только вернусь на Землю, я ее так разыграю, мало не покажется.

— О нет, мисс Креста Рэйбонд к твоему супругу не имеет никакого отношения. Ее анкету проанализировали точно так же, как и твою. Наш агент посетит ее в свое время.

— А?.. — я неверяще пялюсь на стоящего передо мной крошечного чувака. — Проанализировали? Вы подобрали нам пары, основываясь на тех глупостях, которые мы писали в соцсетях, развлекаясь от скуки? Но это же безумие?!

Этот засранец в ответ лучезарно улыбается.

— Любовь ничто не остановит, она всегда найдет дорогу. Разве это не прекрасно?

Этот херувимчик такой забавный, хотя и раздражает меня. Не могу ему не уступить.

— И что конкретно я должна делать? Ты отправишь меня на свидание?

— В некотором смысле, да.

— И что это за свидание?

— Ну, я не уверен, что его можно так назвать.

— О боже, ты не мог бы говорить попонятнее, пожалуйста?

Внезапно наш диалог прерывает бесстрастный голос Лолы.

— Капитан, на нашем пути непредвиденное препятствие, — она делает паузу для пущего эффекта. — Тяжелые времена, братан.

— Что?! — я ошарашенно таращусь в навигационный экран.

Наш маршрут пересекает гигантский космический корабль. Он слишком близко, и это пугает. Но как он мог тут оказаться? Видимо, летел очень быстро, а я не заметила его, так как отвлеклась. Но ведь и Лола не смогла засечь его. Может, у него стелс-маскировка? Кто знает…

— Мы на встречной полосе, — невозмутимо сообщает Лола. — Святой гуакамоле (прим. соус из авокадо, популярный в Латинской Америке и США).

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Подожди-ка секундочку, мистер Донди-как-вас-там-зовут, — плюхнувшись в кресло пилота, я возвращаю ручное управление кораблем.

На навигационном экране, прямо передо мной, маячит металлическая громадина. Этот огромный военный корабль Альянса в тысячи раз больше моей крошки «Колибри». Даже если я включу реверсивные двигатели и резко поверну в сторону, то при такой скорости все равно не смогу избежать столкновения.

— О боже, — бормочу я, тыча пальцем в кнопку увеличения экрана.

— Это ключевой момент в твоей судьбе, — напоминает о себе эта козявка все тем же жизнерадостным голоском, нимало не беспокоясь о том, что мы вот-вот врежемся в огромный мегалайнер и рассыплемся на кусочки.

— Хватит шутить! — кричу я. — Не мешай, мне нужно сосредоточиться. Все хуже некуда. Думаю, тебе лучше побыстрее свалить отсюда, если, конечно, у тебя есть такая возможность, — я беспомощно смотрю, как космическая громадина летит на нас со скоростью тысячи миль в час.

— Одна минута до столкновения, — говорит Лола нейтральным голосом, будто зачитывает вслух прогноз погоды, предсказывающий небольшой дождик.

— Да, конечно, мне пора, — радостно соглашается херувимчик. — Я оставлю тебя на некоторое время. Ты сама должна справиться с этой экстремальной ситуацией. Но мы будем за тобой приглядывать. Всего наилучшего тебе и твоему будущему супругу! — хлопнув в ладоши, он тут же испаряется.

Вот же повезло парню!

Я не отрываю глаз от монитора, чтобы узнать, куда он делся. Как завороженная смотрю на стремительное приближение серого гиганта, заполнившего собой весь обзорный экран. Сколько же мерцающих огней разбросано по его периметру? Должно быть, миллионы. Корабль сам по себе выглядит как усыпанное звездами небо.

Я готовлюсь к удару. Стиснув зубы, пристегиваю ремень безопасности и, вцепившись в край сиденья, жду неизбежного.

Страшный грохот и ослепительная вспышка света.

А потом наступает тишина.

Глава 2

Скорван

Я сжимаю челюсти, чтобы сдержаться, когда стою навытяжку перед своим капитаном.

Он бессердечен и жесток. А я чертовски зол.

— Ты молодой, порывистый солдат, Скорван. А я твой командир! Пора тебе это вспомнить, — сурово говорит капитан Плинаро, и я замечаю мерцающую в его глазах опасность, угрозу скорой расправы.

— Да, сэр, — отвечаю я так, как того требует мой солдатский долг.

Но скрыть свое раздражение не так-то просто.

— Во время службы ты не открываешь рот, пока я не обращусь к тебе напрямую. И ты не имеешь права подвергать сомнению мои решения.

— Я не сомневаюсь в правомерности ваших приказов, капитан Плинаро, — я похлопываю себя по груди в районе своих сердец, чтобы показать свою преданность. — Но мы только что миновали планету, находящуюся на грани гибели. Я нарушил субординацию, чтобы спросить: можем ли мы остановиться и поискать беженцев. Возможно, мы смогли бы кому-то помочь. Может, не всем, но…

— Молчать! — голос Плинаро подобен грозовому раскату. В то же мгновение его прислужники делают шаг вперед, держа руки на лазерных бластерах. Но капитан останавливает их властным взмахом руки. Я сжимаю кулаки так сильно, что мои ногти, того и гляди, проткнут кожу ладоней. Но это единственное, что поможет мне сейчас сдержаться. — Скорван Зи'Джалкэй, или ты научишься держать свои мысли при себе, или мне придется сделать это силой. Мы не спасатели. Мы люди войны!

Мое лицо пылает от негодования. Как может этот бесчувственный чурбан, имеющий реальные возможности, отказывать нуждающимся в помощи? Нам ведь ничего не стоит ненадолго задержаться и спасти их. На нашем корабле достаточно места. Тем более Йолкадия заинтересована в увеличении численности населения. Наша планета слишком велика, чтобы мы могли заселить ее в одиночку. А наших ресурсов хватит на триллионы жителей.

Мне не нравится, каким тоном разговаривает со мной капитан Плинаро. И сейчас мне хочется высказать ему все, что я о нем думаю. Но боюсь, что по своей злобе и стремлению к неограниченной власти он прикажет уничтожить эту планету. Для него это плевое дело. Но я не могу допустить этого. Кроме того, мне не хочется быть казненным.

Я неохотно замолкаю.

Плинаро одаривает меня ледяной улыбкой.

— Так-то лучше. Но замолчать ты, Скорван, должен был незамедлительно. Полагаю, тщательное и непрерывное наблюдение за грузовым отсеком поможет тебе сфокусировать свои мозги на твоем неподобающем для рекрута поведении. Немедленно спустись туда и оставайся там до конца солнцестояния (прим. астрономическое событие, момент прохождения центра Солнца через точки эклиптики, наиболее удалённые от экватора небесной сферы).

Больше он не произносит ни слова.

Капитан Плинаро выражается предельно ясно, а я, как ни крути, дал клятву подчиняться приказам старшего офицера. Мы, йолкадийцы, никогда не бунтуем против начальства. Для нас это нечто невероятное. Вот почему мое вмешательство в планы капитана вызвало такую бурю негодования. А ведь последствия могли быть куда серьезнее. Мне крупно повезло, что я так легко отделался. Должно быть, этому поспособствовал мой безупречный послужной список.

Разгневанный капитан Плинаро нарочито громко топает по палубе и выходит через основные ворота в сопровождении своих шестерок. Я смотрю ему вслед, раздосадованный его граничащим с жестокостью безразличием к тому, что жизни людей подвергаются опасности.

* * *

В грузовом отсеке всегда холодно и пусто. Находиться там длительное время чертовски скучно. Все наши солдаты ненавидят, когда их туда посылают. Разумеется, в этом-то и заключается наказание. Рекруты хотят действовать. Им нужен вызов. Мы не можем весь день сидеть сложа руки и ничего не делать. Поэтому «охранять» погрузочный отсек обычно отправляют провинившихся. Это самая нудная работа из всех возможных.

Только вот от кого мы его охраняем? Там никогда и ничего не происходит. Единственное время, когда там что-то движется, — время погрузки. Вот тогда это место буквально кишит рабочими. И потому я абсолютно уверен — охрана пустого отсека придумана для того, чтобы поставить непослушного йолкадийского рекрута на место.

Сейчас наш корабль курсирует в глубоком космосе, и в нашем расписании нет никаких остановок ни для погрузки, ни для разгрузки чего-либо. Мы не планируем приземляться ни на одной из планет этой галактики. И я вынужден провести там весь солнцеворот, не имея ничего, кроме миллиона отжиманий.

К счастью, миллион отжиманий для меня не проблема. Наоборот, они дают мне некоторые преимущества. Во-первых, заставляют мои сердца биться сильнее, а, во-вторых, освобождают драгоценное время для мечтаний. Но сейчас это неоправданная — я бы даже сказал, непростительная — трата времени. Вместе с сослуживцами я бы мог помогать тем несчастным, что оказались в зоне боевых действий.

Я трусцой спускаюсь по ведущей к грузовому отсеку лестнице, считая на ходу этажи. Спуск в подъемной капсуле занял бы микросекунды, но я предпочитаю физические нагрузки. Через двести сорок восемь этажей я открываю нужную дверь. И меня тут же охватывает леденящим ознобом. Да уж, чтобы согреться здесь, внизу, придется сделать немало физических упражнений. Я точно знаю, что мне откажут и в дополнительной одежде, и в переносном обогревателе, даже если я буду слезно просить об этом. Капитан Плинаро скорей позволит мятежному солдату замерзнуть в пустующем отсеке, чем проявит к нему хоть какое-то снисхождение.

Досадливо вздохнув, я начинаю нарезать круги по огромному помещению, надеясь хоть немного согреться. Меня эта ситуация ни капли не пугает. Если понадобится, я могу бегать на протяжении многих солнцестояний. Как минимум, у меня будет время для размышлений.

Мой разум блуждает, пока я совершаю первый круг по просторной палубе. Жизнь йолкадийского солдата в принципе не может быть легкой. Я всегда знал это. А потому от службы ожидал постоянных физических нагрузок, многочасовых рабочих дней и полного отсутствия свободного времени. В рекруты я записался потому, что хотел служить своей планете. Я никогда не боялся ни тяжелой работы, ни каких бы то ни было жертв. И всегда считал, что меня будут испытывать на пределе моей выносливости. Но чего я никак не ожидал — даже представить себе не мог — так это беспросветного, выматывающего душу одиночества.

На корабле среди нескольких тысяч йолкадийцев я чувствую себя отчужденным и потерянным. Глубоко внутри меня, на самом донышке души, живет отчаянная надежда найти свою истинную пару. Но это именно то, чего у меня никогда не будет. Во всяком случае не сейчас, когда я поступил на воинскую службу.

От жгучего желания иметь нежную, заботливую пару моя кровь буквально закипает в жилах, и я, увеличив нагрузку, тренируюсь с еще большим рвением. Это самый эффективный способ быстро успокоить нервы. Пройдет немало времени, прежде чем я освобожусь от воинской обязанности. А когда меня все же уволят в запас, я буду слишком стар для спаривания. Поэтому не стоит будоражить себя мыслями о несбыточном.

Вот только мой разум не всегда выполняет мои приказы. Во время сна он частенько дрейфует на волнах чувственного воображения, и тогда я просыпаюсь с ощущением нежных прикосновений к своим губам пухлых сочных губ и мягких женских изгибов в своих объятиях. Эти сновидения кажутся такими реалистичными… Тем сильнее мое разочарование, когда я понимаю, что в своей капсуле отдыха совершенно один, а женского общества нет и не будет в течение многих световых лет в любом направлении.

* * *

Я как раз захожу на третий круг своего изнурительного марафона, когда внезапно меня ослепляет яркая вспышка света. За ней следует грохот… куда страшней, чем обрушившийся на йолкадийский горный хребет астероидный ливень.

Что может вызвать такой шум?

Прямо навстречу мне — по полу грузового отсека — скользит крошечный космический кораблик. Нет никаких сомнений, что он мог попасть сюда только сквозь стену. Но тогда почему я не вижу ни дыры, ни каких-либо других повреждений?

Я моргаю, совершенно сбитый с толку. Как вообще такое возможно?

Этот космический корабль до смешного мал. Он способен вместить лишь двух йолкадийцев. В крайнем случае, трех. Какое-то нелепое недоразумение. Скорее всего, это один из тех крошечных кораблей повстанцев, что время от времени зудят, словно бестолковые мухи, вокруг звездолетов Альянса. Таких, как наш. Меня всегда удивляло: кому вообще может понадобиться летать на таких игрушечных суденышках? Они, должно быть, абсолютно бесполезны в бою. Но хуже всего, они постоянно мешают межгалактическим военным выполнять свою работу.

А вот что действительно сбивает с толку: как могло это космическое недоразумение возникнуть передо мной буквально из воздуха? Не понимаю, как такое вообще могло случиться. Ворота не открывались. Да даже если бы и могли, то в любом случае воздушные шлюзы закрыты, и в них даже мышь не проскочит. В эту зону корабля можно попасть лишь после тщательного обыска и детального сканирования. Перебрав все возможные варианты, я так и не смог понять, как этот кусок металла оказался внутри.

Такого в принципе быть не может.

Движение кораблика замедляется, и он замирает, уткнувшись носом в боковую стенку. Через несколько мгновений раздается писклявый звук. Дверца, что прямо напротив меня, поднимается вверх, и компьютерный голос выкрикивает слова на незнакомом языке, который я никогда раньше не слышал.

Я ошеломленно таращусь на это жалкое подобие космического судна. Но уже в следующее мгновение моя вселенная меняется. До конца своих дней не забуду, что я в тот момент почувствовал.

Наконец дверь открывается, и появляется… крошечное создание. В блестящем, серебристого цвета летном комбинезоне, но без шлема. Судя по фигуре можно предположить, что это женщина. Но она настолько меньше и фигуристей йолкадиек, что поначалу я все же сомневаюсь.

Но нет. Это женщина. И она восхитительна.

Вот только кожа у нее почему-то не бирюзовая. А светло-коричневая с кремово-розовым оттенком. На самом деле она очень похожа на мою. Но женщины не могут быть одного цвета с мужчинами! Что же происходит на Йолкадии?

Вместо голого черепа обычной женщины с головы этого существа свисают длинные шелковистые веревочки. Да еще и черные. Выбираясь из корабля, она перекидывает их через худенькое плечо и бормочет что-то на неизвестном мне языке высоким мелодичным голосом.

По правде сказать, я в жизни не видел ничего прекраснее. Ничего столь обворожительного и диковинного. И потому не могу не пялиться на это дивное создание инопланетной красоты.

Заметив меня в глубине помещения, женщина громко вскрикивает. Я поднимаю обе руки вверх в надежде, что этот жест приободрит ее.

— Не бойся, женщина, — заверяю я ее. — Тебе ничто не угрожает.

Существо женского пола машет в воздухе руками, а затем хлопает себя по голове ладошкой, после чего ее речь становится вразумительной.

— Эта штука работает? О да! Наконец-то! И с каким языком мы имеем дело? — похоже, она разговаривает с чем-то, спрятанным внутри ее черепной коробки. — Йолкадийский? Ни хрена себе! Ладно. Слушай, чувак, я не знаю, как ты меня сюда телепортировал, но ты должен меня отпустить. Я не люблю, когда меня похищают.

Нахмурившись, я пристально смотрю на нее.

— Ни о каком похищении я ничего не знаю. Ты явилась сюда без разрешения.

— Нет-нет. Послушай меня. Пока я разговаривала с херувимчиком, на моем пути возник огромный корабль, и тогда Лола сказала… — она поворачивается к открытой двери своего корабля и кричит: — Что ты тогда говорила? Лола! Что там с нами произошло?

Из корабля раздается голос инопланетного компьютера. Маленькая женщина, переключившись на свой весьма необычный язык, что-то бурно с ним обсуждает. А я смотрю на все это с неподдельным восхищением.

Наконец она поворачивается ко мне.

— О бли-и-н. Мой бортовой компьютер считает, что мы попали в спонтанную портальную червоточину. Это все, что он может предположить. Похоже, это спасло мне жизнь. Ведь иначе нас расплющило бы о ваш корпус как жуков на лобовом стекле. Но залетать в ваш корабль я точно не планировала, ясно тебе? Я с радостью покину его, как только ты покажешь мне выход.

— Это погрузочный отсек, — чуть ли не по слогам говорю я. Как может такая красивая инопланетянка быть такой невежественной? — Двери не откроются, пока мы не окажемся на твердой почве. Его используют исключительно для доставки на борт ценных грузов. В противном случае шлюз не сработает. В этом отсеке не предусмотрен выход кораблей обратно в космос. Чтобы покинуть его, тебе придется вновь воспользоваться червоточиной.

Мы оба оглядываемся.

— Я не вижу здесь никакой червоточины, — разочарованно говорит она.

— Здесь ее нет, — развожу я руками. — Я ее тоже не вижу.

— Ты хочешь сказать, что я застряла здесь с тобой, пока эта гигантская куча хлама не приземлится где-нибудь?

— Так и есть.

— А когда у вас по плану следующая остановка? Сегодня?

— Пока солнце не сделает несколько оборотов.

Красавица выкрикивает какие-то незнакомые слова. Похоже, она ругается.

— Помоги мне вернуть этого чертова херувимчика, — раздраженно говорит она на моем языке. — Ты знаешь, как его вызвать?

— Херувимчика? — эта женщина с каждым мгновением ведет себя все более и более странно. Я не знаю никаких херувимчиков. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Она издает рычащий звук, сморщив свое маленькое личико и обнажив крошечные белые зубки. Это так восхитительно! Мне приходится скрестить руки на пряжке ремня, так как я чувствую, что мое тело под униформой предает меня. Мои брюки слишком плотно сидят на мне, и я боюсь, что если не прикроюсь, она заметит мое возбуждение.

Святая Луна Хроноса, как же я хочу ее!

Больше всего, что я когда-либо желал в своей жизни.

Разрывающая душу тоска врезается в меня на полной скорости. Это как удар под дых. Мне до боли в яйцах хочется ощутить на своей талии ее мягкие бедра, пока я глубоко погружаюсь в ее горячее лоно, и…

Все эти мысли безнадежны. Я не могу обладать ею. Не имею права хотеть ее, как, впрочем, и любую другую женщину. Никаких подружек, пока служишь! Я дал эту чертову клятву. Йолкадийским солдатам строго запрещено заводить отношения во время воинской службы. Хуже того, эта великолепная малышка из неведомой мне части Вселенной. Какая уж тут надежда.

Мне больно от того, что она выглядит испуганной.

— Послушай, я просто оказалась не в том месте и не в то время. Я не могу сидеть и ждать, пока ты спустя пару сотен лет случайно где-нибудь не приземлишься. Для меня это конец. Я окажусь за миллион световых лет от того места, где должна быть. И у меня не хватит топлива, чтобы вернуться.

Меня это тоже тревожит.

— Ты не сможешь долететь до своей планеты?

Она сокрушенно качает головой.

— Для межгалактических путешествий мой корабль слишком мал. Я не могу взять с собой достаточно топлива. Да и мои реактивные двигатели слишком слабы для таких дальних перелетов. Я, знаешь ли, девушка исключительно «одна-солнечная-система-это-предел», — она бросает разочарованный взгляд на свое суденышко, а потом с надеждой смотрит на меня. — Должен же быть какой-то выход.

К сожалению, нас лишают возможности более подробно обсудить ее проблему. Прежде чем я успеваю придумать хоть что-нибудь, раздается оглушительный грохот. Затем похожие на быстрые «бах-бах-бах» звуки устаревшего огнестрельного оружия. Три двери грузового отсека распахиваются одновременно. Несколько сотен йолкадийских солдат врываются внутрь и как один вскидывают свои лазерные бластеры, направляя их на прекрасную инопланетянку.

Черт, мы окружены.

— Отойди от нее, Скорван, — кричит командир. — Дальше мы разберемся сами.

— Вот дерьмо, — выдыхает малышка.

Глава 3

Калия

Даже не знаю, что такого особенного в этом инопланетном чуваке. Но, черт возьми, глядя на него, я начинаю… вау. Единственное, что я чувствую в этот момент… жар и волнение. Боже, он великолепен. Я имею в виду, охрененно красив! И вообще, как можно быть таким красавчиком? Это же ненормально.

Гладко выбритый точеный волевой подбородок. Широкий разворот богатырских плеч. Темные пронзительные глаза. Крепкие мускулистые бедра, об которые можно дробить камни. Причем при своих семи футах (прим. 213 см) роста он не выглядит громоздким — сложен просто идеально. Все в нем гармонично, ни единого изъяна. Тонкая ткань его униформы выгодно подчеркивает рельефные выпуклости его стальных мускулов. А песочного цвета кожа на лице при ярком галогенном освещении буквально светится. Этот парень выглядит так, словно его вырезали из какого-то инопланетного — сияющего всеми цветами радуги — драгоценного камня.

Я так потрясена его внешностью, что у меня начинают течь слюнки.

Но, черт возьми, он же инопланетянин! Ради всего святого, он чувак из далекой долбаной Солнечной системы! Так почему же меня неудержимо влечет к нему?

Люди, как известно, крайне предвзято относятся к свиданиям с пришельцами. По крайней мере те, кого я знаю. Прибытие гуманоидов с других планет привело к появлению небольшого количества смешанных браков, и все же мы, земляне, стараемся поддерживать чистоту расы. Мы, можно так сказать, прославились этим. Пуще всех реагируют на это марсиане, наши ближайшие соседи. Они постоянно дразнят нас по этому поводу, считая консервативными домостроевцами (прим. человек с отсталыми, косными взглядами на семейный быт).

Честно говоря, я даже не знаю, почему все так сложилось. Если подумать, для этого нет никаких видимых причин. Ну, может, мы слишком ревностно относимся к своим культурным ценностям и требуем того же от партнеров? А может, все дело в том, что нас редко посещают действительно горячие пришельцы? Или же те, наоборот, считают, что мы полный отстой, и не приглашают землян на межгалактические вечеринки?

Я, честно, ничего не понимаю.

Но какова бы ни была причина, я и представить себе не могла, что однажды испытаю к мужчине с другой планеты такое безумное влечение. Видимо, была слишком близорукой. Нельзя забывать, что вокруг существуют миллиарды галактик, а, значит, огромное количество сексуальных парней, с нетерпением ожидающих, когда ты выберешь кого-нибудь из них.

Но вот этот экземпляр особенно привлекателен. И это еще мягко сказано. Он так хорош, что я просто боюсь ослепнуть. Это я еще не упоминаю о том эффекте, который его голодный взгляд оказывает на мое тело. Единственное, что меня напрягает, — этот парень не просто с другой планеты. Нет. Это ж надо, из всех возможных гуманоидов запасть на чертова йолкадийца!

Я много слышала об этой расе. При нашей работе мы должны знать, с кем имеем дело. Йолкадия — это один из ключевых партнеров Альянса Кроэмалс. А это значит, что моя основная деятельность направлена на борьбу с ними. Из этого же следует, что мне о них кое-что известно. Эти знания могут пригодиться мне прямо сейчас, ведь я каким-то неведомым образом оказалась на их территории.

Я быстро прокручиваю в уме список фактов, известных мне об этой планете.

Во-первых, она просто гигантских размеров. Если на Земле проживает всего несколько миллиардов человек, то на Йолкадии — триллионы. Надо признать, разница колоссальная. А, во-вторых, от нашей галактики до этой планеты невообразимое количество световых лет. Думаю, и так понятно, почему мы с ними не смешиваемся. У нас нет общей истории, а, следовательно, не может быть и развития отношений.

И чем дальше, тем хуже. Если на Земле счастливы даже чудаки и отщепенцы — и это лишь одна из причин, почему я так люблю свою планету, — то йолкадийцы по своей природе конформисты (прим. полное отсутствие собственной позиции, беспринципное и некритическое следование мнению большинства, признанным авторитетам, традициям). Похоже, они все делают только то, что им скажут. А их лидеры, как правило, диктаторы. Все жители их планеты дают обещание подчиняться Альянсу Кроэмалс, поэтому никакого движения сопротивления у них нет.

Что за кучка скучных идиотов?

Но, несмотря на это… я не могу оторвать глаз от стоящего передо мной йолкадийца. Что-то в нем ошеломляет меня до умопомрачения. С одной стороны, его внешность мало чем отличается от человеческой. Ну, если не считать, что он намного крупнее. Более мускулистый. Более внушительный. Но я до сих пор не могу смириться с тем, что он красивее, чем девяносто девять процентов людей, которых я когда-либо встречала.

У него ослепительная красота голограммы кинозвезды с рекламного щита, вот только он не голограмма. Он абсолютно реален. И выглядит просто сногсшибательно. Звучит, конечно, безумно, но это факт.

Кроме всего прочего, он смотрит на меня таким плотоядным и в то же время обожающим взглядом, который мгновенно разжигает во мне адский огонь. Не могу припомнить, чтобы на меня когда-нибудь так смотрели. Жар — словно лава из огнедышащего вулкана — плавит мои внутренности. И я начинаю дрожать, когда вижу, как он сжимает челюсти.

Черт возьми. Да что со мной такое?!

«Не забывай, он не землянин!» — мысленно пытаюсь вразумить себя.

Хотя йолкадийцы выглядят как супергорячие и суперкрутые версии людей, на самом деле они плохие. Они поддерживают Альянс Кроэмалс и с презрением смотрят на другие расы. Конечно, этот парень чертовски сексуален, но у нас, как ни крути, все же есть что-то общее. Ну, хотя бы самая малость.

Но, черт возьми, это тело…

Должно быть, я действительно изголодалась по мужской компании, потому что мои женские гормоны отказываются слушать голос разума и не желают считаться с обстоятельствами. Я приказываю себе перестать пялиться на йолкадийца, так как, оказавшись на гигантском вражеском корабле, в первую очередь должна думать об опасности.

А потом все становится еще хуже.

Раздается оглушительный грохот, и в помещение врывается тысяча йолкадийских солдат. Ну, сами знаете, у страха глаза велики. Если взглянуть объективно… то, скорее всего, несколько сотен. В любом случае, это чертовски страшно.

* * *

В считанные секунды я оказываюсь в центре окруживших меня кольцом инопланетных воинов, целящихся в меня своим лазерным оружием.

Проклятье! Ну почему я не осталась этим утром в своей кроватке?!

Ладно, не время заниматься самобичеванием. По крайней мере, мой имплантат LingoKnow® по-прежнему отлично работает. Я понимаю каждое их слово.

— Отойди от нее, Скорван, — приказывает один из мужчин.

На его форменном кителе поблескивает особая нагрудная пластина. Очевидно, это вожак стаи.

Так. Скорван. Похоже, это имя горячего инопланетного чувака.

«Скорван, — шепчу я про себя его имя, смакуя. — Скорван…»

Довольно мило, скажу я вам. Ему идет.

Когда мужик с блестящей нагрудной пластиной обращается к нему, парень делает шаг вперед и выглядит… ооочень злым.

— Отойдите, — рычит Скорван на собравшихся солдат своим — цвета темного шоколада — голосом (прим. имеется в виду разработанная Бонстеттером система взаимосвязи цвета и психотипа человека). — Я уже занимаюсь нашей гостьей. Нет никакой опасности, и у вас нет причин поднимать на нее оружие.

Он занимается мной?.. О-о-о, мне это нравится!..

Так, хватит. Нужно прекращать думать о неуместных вещах. Сейчас не время. Ситуация действительно чрезвычайная.

Их лидер — блестящая нагрудная пластина — тычет своим длинным крючковатым пальцем в мою сторону.

— Это ее ты называешь гостьей? Не смеши меня, — его губы кривятся в змеиной усмешке, а глаза приобретают темно-красный металлический оттенок. — Она незваная гостья. Преступница!

Скорван стоит, вытянув руки по швам. Я вижу, как сжимаются его кулаки. Он выглядит так, будто готов напасть на своего командира в любой момент. Молодчина!

— Она наша гостья! — упрямо рычит он, глядя прямо в глаза главаря.

Тот открыто ухмыляется.

Вот же придурок!

— Ерунда, — рявкает он. — У тебя, Скорван, нет полномочий отдавать приказы моим людям. Несанкционированное проникновение на борт «Квалфигена» чужого корабля. Уровень опасности «красный»!

Я поворачиваюсь к Скорвану.

— «Квалфиген», серьезно? Это название вашего корабля?!

Коротко кивнув мне, он снова поворачивается к командиру.

— Категория «красный» применима лишь в случае явной угрозы. Эта женщина одна. И безоружна.

Он пытается защитить меня, и в его голосе звучит волнующий меня вызов. Думаю, у меня еще будет возможность поцеловать его. Ну, в счет благодарности. Возможно, мы оба будем голыми… Я собираю волю в кулак, чтобы урезонить свое воображение и не позволить ему увести меня от реальности.

— А ты уверен, что землянка безоружна? — командир резко поднимает руку, жестом успокаивая своих солдат.

Скорван бросает на меня быстрый взгляд и снова смотрит на него.

— Абсолютно.

— Ладно, технически… — шепчу я Скорвану, — у меня на корабле есть выдвижные лазерные пушки.

Парень выглядит крайне раздраженным.

— Зачем ты сказала это вслух? — шепчет он мне в ответ.

Я пожимаю плечами.

— Послушай, я просто хочу быть честной. Они же все равно обыщут мой корабль. А так поймут, что я от них ничего не скрываю. Иначе, все будет выглядеть еще хуже, верно?

— Давай ты помолчишь и позволишь мне разобраться с этим, — бормочет Скорван, укоризненно качая головой, и снова поворачивается к взявшим нас в кольцо солдатам.

Он стоит как скала: широко расставив ноги и расправив свои богатырские плечи.

Ну просто человек-гора! Фу-ух, как же здесь жарко…

— Очевидно, кто-то должен известить капитана Плинаро, — продолжает он. — Капитан сам отправил меня сюда и поручил следить за погрузочным отсеком в этот солнечный поворот. Это моя ответственность. Я разбираюсь с ситуацией так, как считаю нужным. Капитан Плинаро подтвердит мои полномочия. Вы не имеете права врываться сюда, размахивая перед гостьей лазерами.

Ох, как же мне нравится, как вздуваются и перекатываются его мощные мускулы, когда он — звенящим от ярости голосом — решительно высказывает командиру свое мнение. Боже, держу пари, он дьявольски силен. Даже думать боюсь, с какой легкостью он может, подмяв меня под себя, добиться своего. Да кого я тут обманываю? На самом деле мне очень хочется пофантазировать об этом. Желательно пару часов, лежа в своей кроватке.

И тут в грузовой отсек стремительно входит еще один йолкадиец. Солдаты веером рассыпаются в разные стороны, будто боятся его. Один лишь Скорван стоит как скала, вытянув по швам руки.

— Приветствую вас, капитан Плинаро.

Едва взглянув на высокомерно-брезгливое лицо наделенного властью чувака, понимаю, что мне он совершенно не нравится.

— Тебе не нужно посылать за мной людей, Скорван. Я сам спустился сюда, как только услышал, что нас… — он окидывает меня с головы до ног презрительным взглядом, — постигло нашествие паразитов. Человеческих паразитов, если не ошибаюсь. Самых низших из всех ничтожеств.

«Паразиты? А этот парень вызывающе груб!» — я демонстративно скрещиваю на груди руки и скептически приподнимаю бровь.

— Да, я человек. Но я не собиралась проникать на борт вашего чертова корабля. Это всего лишь досадная ошибка.

— Конечно же, это ошибка. Непростительная. Я посажу тебя в камеру.

Глаза Скорвана буквально мечут молнии в этого придурка.

— Вы не можете закрыть женщину в карцере, — его голос приглушен, но тверд.

Атмосфера накаляется. Мою кожу начинает покалывать ледяными иголками.

— Не могу?! — капитан Плинаро гневно топает ногами и, прищурившись, буравит Скорвана своими злобными глазенками. Он напоминает мне дитя-переростка, находящегося на грани истерики. — Как ты смеешь указывать мне, что я могу, а чего нет?

— Этот человек не сделал ничего плохого! — чуть ли не кричит Скорван. — Я сдержал угрозу. Никаких действий больше не требуется.

— Молчать! — рявкает капитан. — Это недопустимое нарушение субординации. Солдаты, схватить человека!

И тут все погружается в хаос.

Рекруты всем скопом окружают нас и начинают толкаться, спеша выполнить приказ. Я принимаю боевую стойку, готовясь защищаться, но мне не приходится применять свои навыки. Скорван раскидывает всех, не позволяя никому до меня добраться. Не имея никакого оружия, кроме своих кулаков, он отбивается от сотни парней. Но их с каждой минутой становится больше. Их уже чертова прорва!

Я понимаю, что у Скорвана нет ни единого шанса защитить меня от этой толпы, тем более все они вооружены. Но, к счастью, йолкадийцы, как мне кажется, не любят пускать в ход оружие. И все же, каким бы бравым не был мой защитник, он не сможет справиться с сотней вояк одновременно. И вот неполной дюжине солдат удается скрутить его и прижать к полу. Их одиннадцать! А он продолжает пинаться и отбрыкиваться. Но его крепко держат.

Солдат хватает меня за руки и надевает на них что-то вроде браслетов из серебристого сияния. Наручники выглядят какими-то мистическими, не настоящими, но я не могу раздвинуть свои запястья даже на миллиметр.

— Ты будешь сидеть в камере до тех пор, пока мы не найдем твой межгалактический протокол, — говорит мне капитан Плинаро с гаденькой улыбочкой. — Молись своим богам, чтобы этот процесс не затянулся.

«Черт!»

Я ничего не отвечаю. У меня нет межгалактического протокола. Их ведут только те, кто нанимается на работу в штат сотрудников Альянса Кроэмалс. Именно он контролирует эту часть Вселенной. А вот я не имею к ним никакого отношения. Я член подпольного повстанческого движения. И сражаюсь, защищая мирных жителей — как людей, так и инопланетян — от наглых захватчиков Кроэмалс. Я делаю все, чтобы эти рвущиеся к власти чуваки не стали главными.

Зная, на чьей стороне Йолкадия, я прекрасно понимаю, в какой опасности нахожусь. Любой боец сопротивления априори становится их врагом. И если йолкадийцы узнают об этом, то вряд ли устроят мне радостные проводы с полными баками топлива. Они тут же убьют меня. Или же выбросят в открытый космос медленно умирать в одиночестве.

Даже не знаю, что хуже.

А вот у Скорвана, в любом случае, будут большие неприятности. За попытку защитить меня его, безусловно, сурово накажут. Как же мне хочется, чтобы мы спасли друг друга и самих себя. Но, похоже, мы влипли основательно. Йолкадийские солдаты настолько превосходят нас численностью, что это уже не смешно.

Я смотрю, как Скорвана вытаскивают из грузового отсека, хотя он продолжает кричать и сопротивляться. Его удерживают одиннадцать вояк, но ему несколько раз удается почти вырваться. Скорее всего, нас обоих запрут в карцере. Но в нашем случае это можно считать везением.

Вот если бы нас поместили в одну камеру… Это стало бы неплохой компенсацией за все тяготы и невзгоды этого дерьмового дня. Да, черт возьми! Я могла бы выдержать — куда ж деваться — незначительную близость с сексуальным семифутовым красавчиком. Но не стоит тешить себя напрасными надеждами, этого никогда не случится. Эти балбесы будут держать нас как можно дальше друг от друга.

И тут до меня доходит, что следующим их шагом станет обыск моего корабля. И в первую очередь они, скорее всего, проверят мои летные записи. Я не могу подвергнуть опасности своих друзей-подпольщиков.

— Лола, отключи питание! — кричу я по-английски.

Не хватало еще, чтобы мой сверхдружелюбный бортовой компьютер выдал союзникам Кроэмалс информацию о повстанцах.

— Хорошо, что мне это по силам, — отвечает Лола.

Раздается сигнал, и все огни на моем корабле гаснут. Да благословит Господь Лолу! Эта умница сначала убедилась, что не сможет ответить ни на одну голосовую команду, пока я лично не активизирую ее интерфейс.

Последнее, что я вижу перед тем, как меня вытаскивают из отсека, — это раздраженный йолкадианец, в сердцах пинающий борт моего корабля. Видимо, его разозлило, что Лола не ответила на его запрос о маршруте моих передвижений.

Ты опоздал, придурок!

Меня тащат по коридору, а я не оставляю надежды, что еще увижу свой кораблик. А если это не так, то я буду безумно скучать по нашей с Лолой дружеской болтовне.

Глава 4

Калия

Я буду очень скучать по Лоле.

Понимаю, если бы речь шла о живом существе, то это звучало бы намного трагичнее. Лола не настоящий человек. Она всего лишь бортовой компьютер. Но хочу заметить, она преданная, очень забавная и всегда рядом, когда я в ней нуждаюсь. А что еще требуется от настоящего друга?

А Скорван? О, Скорван…

Если быть с собой до конца честной, то я разочарована, что не успела узнать его до того, как нас разлучили. Он первый инопланетянин, с которым я почувствовала незримую связь. И тех нескольких минут, что у нас были, явно недостаточно.

Я морщусь при мысли, что в йолкадийской тюрьме у меня, по всей видимости, будет предостаточно времени для воспоминаний. Или когда меня вышвырнут в космос, и я буду парить там до тех пор, пока не кончится кислород.

Замечательно.

Охранник, втолкнув меня в похожий на шкаф ящик с тремя серебристыми стенками, активирует силовое поле там, где должна быть дверь. Воспользовавшись моей растерянностью, он срывает с моего запястья «виксер».

— Эй, — слабо протестую я.

— Не пытайся покинуть эту камеру, — с презрением говорит он. — Сейчас я продемонстрирую, что с тобой случится, если ты все же рискнешь попробовать, — и бросает мой бесценный гаджет в силовое поле. В то же мгновение мой «виксер», словно растворившись в воздухе, бесследно исчезает.

С моих губ слетает болезненный стон.

— О чувак. Только не мой «виксер».

Не удостоив меня даже взглядом, охранник отключает силовое поле — ровно настолько, чтобы покинуть камеру, — а затем вновь активирует его. Я слышу, как его шаги удаляются все дальше и дальше, а я остаюсь совсем одна в блестящем «шкафу» из алюминиевой фольги.

— Используй это время для спокойных размышлений, человек, — раздается из коридора грубый голос. — Воспользуйся этой возможностью, — и он тоже затихает.

Спокойно поразмышлять, серьезно?

Мне кажется, именно это умение я довела до совершенства. Почти весь прошлый год я провела в космосе совершенно одна. Все это время моим единственным собеседником была Лола, а молчаливые раздумья — основным занятием. Неужели эти болваны так и не поняли, что перед ними профессионал? Как насчет того, чтобы просто отпустить меня, раз уж во внутренних монологах я и так достаточно преуспела?

Откинув назад упавшие на лицо длинные пряди, поочередно вытягиваю руки и ноги, чтобы немного размять мышцы. Я не могу поднять руки вверх, только горизонтально перед собой, потому что потолок чуть выше моей макушки. И мне ничего не остается, как только принять эту чертову реальность.

«Может, тот странный херувимчик вернется? — пытаюсь утешить себя. — По крайней мере, было бы с кем поболтать».

Я сажусь на пол и откидываю голову на вполне крепкую серебристую стенку. Тихо напеваю, чтобы хоть немного отвлечься от того затруднительного положения, в которое попала.

«Пожалуйста, пусть у Скорвана все будет хорошо», — ловлю я себя на мысли.

* * *

В камере жарко и тесно. Моя лодыжка болит, так как я подвернула ее, пока два неуклюжих солдафона, вцепившись в мои локти, тащили меня по коридорам. Я понятия не имею, как в таком ящике помещается провинившийся йолкадиец. Ведь даже при росте в пять футов и восемь дюймов (прим. 173 см) мне приходится слегка пригибаться, чтобы встать. И достаточно сделать лишь два шага, чтобы пересечь все пространство. Этот «шкаф» даже компактнее моей корабельной рубки, и это о чем-то да говорит.

При мысли о своем маленьком кораблике, я мрачнею. Как же я скучаю по нему. И не только из-за дурашливой болтовни Лолы, хотя мне ее действительно не хватает. А потому, что он олицетворяет мою свободу. Только вот я сейчас заперта на борту неизвестного судна, которое принадлежит поддерживающему Альянс врагу. И меня с невообразимой скоростью несет прочь от моей родной галактики. Что же ждет меня впереди? Мое будущее представляется мне весьма мрачным.

Вдобавок ко всем бедам мой желудок начинает рычать, как голодный волк.

А будут ли они вообще кормить меня? Я понятия не имею.

«Я могу упасть в голодный обморок, если мне прямо сейчас не принесут двойной чизбургер с беконом», — при этой мысли у меня начинают течь слюнки.

Хотя, постойте, готова поспорить, что йолкадийцы едят какое-нибудь первосортное экзотическое дерьмо, а не американскую сбалансированную и регидратированную (прим. восполняющую потерю жидкости и ионов в человеческом организме) пищу для космолетчиков, к которой я привыкла.

Силовое поле, которое запечатывает камеру, едва заметно с того места, где я сижу. И поскольку я не вижу никакой явной преграды, создается впечатление, что я в любой момент, как только захочу, могу запросто уйти отсюда. К сожалению, я знаю, что это не так. Я видела, как мой «виксер» бесследно исчез в этих лучах. Так что «свобода» здесь — всего лишь иллюзия.

Я потираю свое голое запястье. Уже скучаю без привычных ощущений моего портативного гаджета. Почему бы тому болвану не продемонстрировать мощь силового поля на своем чертовом наручном устройстве? Без «виксера» я чувствую себя изолированной от всего внешнего мира, и на душе становится еще тревожнее. Возможно, это выглядит глупо, но я привыкла полагаться на технологии. В моих трудовых буднях они просто жизненно необходимы. Одиночные пилоты не смогут выжить, если не будут пользоваться всеми доступными средствами, предоставленными нам научно-техническим прогрессом. Возможно, мой гаджет имел небольшой недостаток в виде раздражающего голоса пикси, но в течение последнего года или около того он был незаменимым помощником, сопровождающим меня во всех путешествиях. Принимая в расчет свой «виксер» и Лолу, мне нравилось считать их — хотя я понимала, что это самообман, — своей маленькой командой.

Мне приходит в голову мысль, что считать кучу микросхем своими лучшими друзьями как-то уж слишком трагично. Ну… что есть, то есть. Возможно, с этого момента у меня вообще не будет возможности иметь друзей. В то мгновение, когда я совершила аварийную посадку на этот чертов корабль, вся моя жизнь полетела в тартарары. Как там супергорячий Скорван назвал эту посудину? Ах да, «Квалфиген».

Ситуация крайне паршивая, врагу такой не пожелаешь.

Используя весь свой немалый опыт пилота, я просчитываю возможные варианты дальнейшего развития событий. Делаю тщательный анализ, чтобы спланировать следующий шаг. Вполне возможно, мои похитители убьют меня. Вот только какой способ они выберут? Вряд ли сделают это открыто. Йолкадийцы никогда не проявляли особой кровожадности, несмотря на их пристрастие к оружию и любовь к демонстрации своей силы. Скорвану же они не причинили вреда. Конечно, с ним поступили довольно жестко, но физически он не пострадал. Возможно, моя интуиция ошибается. Вот только я понимаю, что если бы они планировали убить меня, то давно бы уже это сделали.

Итак, остается второй вариант — они отправят меня в космос без топлива. Это обычное наказание для преступников всех мастей здесь, в космосе. И тут я понимаю, что есть еще и третий вариант. А что если они будут держать меня в этой камере до скончания века? Или доставят на свою планету в качестве пленника? А вдруг они… о черт, решат воспользоваться моим телом?..

Об этом даже думать страшно.

«Ну что ж, расклад предельно ясен», — рассуждаю я сама с собой.

Дома меня никто не ждет. Да и скучать по мне особо некому. Хотя моя лучшая подруга Креста привыкла общаться со мной каждое воскресенье в межгалактическом чате, но она живет на Земле и ведет светский образ жизни. Конечно, она увидит, что я не позвонила ей, но, не думаю, что будет долго страдать из-за пропущенной беседы с одной из своих подружек. Решит, что я на очередном задании. А кроме нее, больше чем уверена, моего исчезновения никто и не заметит.

Итак, я застряла здесь, на йолкадийском корабле, среди не говорящих по-английски чурбанов без веселых Креста-чатов и без земного шоколада.

Блин… я бы сейчас все отдала за кусочек просроченного шоколада. Интересно, а йолкадийцы знают, что это такое? Мне они напоминают тех парней, что считают элементарное чувственное удовольствие слабостью и никогда не потакают своим желаниям.

Мой желудок начинает ворчать еще больше. Слишком много времени прошло после завтрака. Неудивительно, что мои мысли вдруг зациклились на шоколаде. На секунду меня охватывает жуткая паника. В этой клетке я, как пить дать, сойду с ума. Это точно.

Приходится приложить немало усилий, чтобы не закатить истерику и сохранить спокойствие. Я сижу, расправив плечи и закрыв глаза. И начинаю потихоньку напевать свою любимую мелодию. Это старинная народная песня двадцать первого века. Она, словно бальзам для моей души, успокаивает мое внутреннее смятение.

Глава 5

Скорван

Теперь, когда я знаю, что моя суженая действительно существует, находиться вдали от нее просто невыносимо. Нас разделили, но так больше продолжаться не может. Достаточно того, что она была далеко от меня всю мою жизнь. Но вот мы наконец встретились, и я ее больше не потеряю. Землянки нет рядом всего лишь малую долю оборота Солнца, а я уже чувствую себя так, словно меня лишили жизненно необходимых тепла и света. Поэтому ради нее я готов пойти против целой Вселенной.

Эти пламенные чувства внезапно вспыхивают в обоих моих сердцах. Но мне не нужны ни логические объяснения их пробуждения, ни поиск видимых причин такой их небывалой силы. Это уже есть. И теперь так будет всегда. Землянка будет моей. Я собираюсь заявить на нее права. И убью любого, кто причинит ей боль.

Черт возьми, да я убью любого, кто рискнет встать между нами.

С громким ревом я вырываю свою руку из железной хватки солдата, который удерживает меня. Со всей силы толкаю его, и он, пролетев по полу с молниеносной скоростью, врезается в противоположную стену. За вторую руку меня держит другой солдат. Он выглядит встревоженным.

— Будь благоразумен, Скорван Зи'Джалкэй. Неужели ты не понимаешь, как глупо ведешь себя?

А ведь он должен видеть, что я больше не собираюсь быть «благоразумным». Сейчас меня абсолютно не волнует, что весь экипаж считает меня потерявшим рассудок. Я буду сражаться до тех пор, пока мне не вернут мою женщину. Лучше погибнуть в этой неравной схватке, чем мучиться вдали от нее.

Она моя!

Еще ни разу в жизни я не был так уверен в своем праве. Если кто-то встанет у меня на пути, чтобы лишить меня возможности быть рядом с ней, обещаю, он заплатит за это. Ничто не помешает мне заполучить ее. Никто меня не остановит. Никто.

Конечно, тот факт, что я не имею права спариваться, является одним из препятствий. Но к черту правила. Я буду настаивать, чтобы капитан Плинаро сделал для меня исключение. Я женюсь на своей единственной, и на Йолкадии мы произведем на свет кучу прекрасных ребятишек. Или так, или я потребую, чтобы меня с честью отправили в запас. Тогда я смогу начать новую жизнь с ней на какой-нибудь дружественной планете. Меня устроит любое место во Вселенной — даже такая отсталая планета, как Земля, — лишь бы она была рядом. Ничто не имеет значения, пока мы вместе.

«Моя», — эта мысль теперь для меня главная.

Невероятно, но всего лишь за один оборот солнца мои жизненные приоритеты кардинально изменились. До сего дня мне вообще не нравились земляне. Они такие неряшливые, такие недисциплинированные. И вот теперь я полон уверенности, что эта землянка — моя суженая. Неужели мы встретились с ней только сегодня? Такое чувство, что мы прожили вместе целую жизнь.

Перед моим внутренним взором всплывает образ ее длинных черных волос и тонкие черты ее миловидного лица. Оба мои сердца начинают биться в унисон. Я чувствую, как под оружейным поясом вздувается весьма красноречивая выпуклость. Нет, лучше буду думать о чем-нибудь другом. Для себя я уже все решил. Я заявлю на нее права. И она будет моей.

Она уже моя.

— Скорван, не вынуждай меня использовать наручники, — взывает к моему здравомыслию один из моих конвоиров. — Йолкадийскому солдату не подобает быть закованным в кандалы. Это участь рабов.

— Да пошел ты! — рычу я. — Ты не справишься со мной, даже если наденешь на меня наручники.

— Я смогу скрутить тебя и без них, — усмехается наблюдающий за нашей перепалкой Брилфан. Он здесь, безусловно, самый опытный боец. — Я наказывал идиотов, когда ты еще был в учебке. Поверь мне, это будет несложно.

Я воинственно расправляю плечи и выпячиваю грудь, готовый к сопротивлению, но, столкнувшись с мягким и доброжелательным взглядом старшего офицера, отступаю назад. Брилфан не виноват, что я намерен швырнуть свою военную карьеру коту под хвост. Он просто пытается защитить меня. Я не могу не злиться на то, как капитан Плинаро и остальные солдаты обращаются с землянкой. Но в глубине души знаю — бесчестно использовать силу молодости против старшего сослуживца.

Брилфан хороший человек. Он лишь пытается сгладить острые углы.

Я усаживаюсь на зеркальный стул, стараясь охладить пыл. Мне приходится собрать всю волю в кулак, чтобы говорить спокойно. Либо я буду держать себя в руках, либо обрушу на их головы — как того требуют мои инстинкты — неистовый шквал боли.

Я борюсь со своими импульсами… и пока побеждаю.

— Почему вы все отказываетесь признать, что землянка не сделала нам ничего плохого? — упрямо спрашиваю я. — Она не представляет для нас никакой угрозы. Неужели вы этого не видите?

Брилфан укоризненно качает головой.

— Во-первых, человек не имел права заходить на наш корабль. И мы не знаем, намеревалась она навредить нам или нет. Но важнее выяснить, как она сюда попала. Возможно, она смогла открыть к нашему кораблю прямой портал червоточины. Неслыханное дело. Неизвестная нам технология. Как тебе такое, Скорван? Ведь в этой части космоса мы всегда стояли во главе технологического прогресса. Как примитивные земляне смогли обойти йолкадийцев и заполучить такую сложнейшую технологию, как эта? Ведь они до сих пор не могут понять, как работает кварковый передатчик. Очевидно, они вступили в союз с какой-то более могущественной расой.

— Точно, — встревает в разговор мой конвоир. Он слегка отшатывается, когда я бросаю на него свирепый взгляд, но все же продолжает говорить. — А если за ней по уже проторенной дорожке явятся другие? Неужели мы позволим себе такую уязвимость? Неужели допустим вторжение? Или войну? Сначала ответь на эти вопросы, Скорван. А потом рассмотрим вопрос об истинных намерениях землянки.

К сожалению, для ее оправдания у меня нет ни одного убедительного довода, имеющего хоть какой-то смысл. Поэтому я угрюмо молчу. Но произошедшее меня и самого волнует. Я до сих пор не могу придумать разумного объяснения этому странному инциденту.

Вот я бегаю, разминая мышцы, по грузовому отсеку и готовлюсь к длительному и скучному дежурству в один солнечный оборот. А уже в следующее мгновение мои сердца едва не выпрыгивают из груди. Прямо передо мной — буквально из воздуха — появляется маленький инопланетный корабль, не причинивший нам никакого вреда. И из него выходит моя прекрасная землянка.

И как я им все это объясню? К тому же, кажется, она и сама не знает, как сюда попала. Возможно, она что-то скрывает от меня, но я все равно склонен ей верить. Может, я слишком доверчив? Неужели она на самом деле вражеский солдат с заданием проникнуть на наш корабль? Или же она, как утверждает, случайно попала сюда через блуждающую червоточину?

Но что еще более загадочно, я не могу объяснить, откуда знаю, что она — моя предначертанная судьбой пара? Я просто знаю это в глубине души. Каждой клеточкой своего внушительного тела. Знаю по той каменной твердости, которая вздымается у меня в штанах, стоит лишь представить ее прекрасное лицо и мягкую плоть с соблазнительными изгибами. Вот только вряд ли я смогу этим убедить остальных членов экипажа. Поэтому решаю хранить молчание и никому ничего не доказывать.

Пока я обдумываю все это, в поле моего зрения появляется один из прислужников капитана Плинаро. Он выглядит таким напыщенным, таким самодовольным. Кстати сказать, там все такие. Я выпрямляюсь во весь свой могучий рост, демонстрируя этому надменному служаке свои явные преимущества. Смотрю на него сверху вниз, как на жалкого слизняка, каковым он и является. А он выпячивает грудь, наслаждаясь моментом своего мнимого превосходства.

— Скорвану Зи'Джалкэю приказано не покидать карцер до конца солнечного оборота, — он говорит обо мне так, словно меня здесь вообще нет, и я недостоин того, чтобы он, обращаясь ко мне, смотрел мне в глаза.

Кто бы знал, с каким трудом мне удается сдерживаться.

Брилфан по-отечески похлопывает меня по спине.

— Это даже к лучшему, Скорван. Тебе нужно время, чтобы успокоиться. Ты придешь в себя, и все встанет на свои места.

Прихвостень, игнорируя слова Брилфана, невозмутимо продолжает:

— Капитан Плинаро вызовет Скорвана Зи'Джалкэя в командный центр после восхода лун. Капитан настоятельно рекомендует тебе с пользой провести это время, чтобы научиться контролировать свои эмоции.

Мои солдаты-сослуживцы потрясены и напуганы. Для любого йолкадийца потеря контроля над эмоциями сродни чистейшему безумию. А подобное обвинение — огромный позор, сулящий всевозможные унижения. Разумеется, именно для этого капитан Плинаро и приказал своему лакею объявить это во всеуслышание.

Сжав кулаки, я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие.

— Боги над нами. Капитан, похоже, усмотрел для Скорвана новый кислородный баллон, — хихикает молодой солдат, которого я едва знаю. — Бьюсь об заклад, у него скоро откроется второе дыхание.

— Цыц, или я проделаю это с тобой, салага, — огрызаюсь я в ответ.

Он тут же ныряет за спины товарищей, а в его глазах плещется ужас.

Брилфан приказывает оставшимся солдатам покинуть помещение, чтобы закрыть меня тут одного, но перед тем, как уйти, наклоняется к моему уху.

— Держи себя в руках, сынок. Благосклонность землянки не стоит того, чтобы, лишившись репутации хорошего солдата, разрушить свою военную карьеру. Даже если это благосклонность такой красивой женщины, как эта. Помни, йолкадийцы хранят единство расы при любых обстоятельствах. Никакие другие народы не могут разделить нас.

Я отворачиваюсь. Не хочу, чтобы Брилфан увидел, что я уже чувствую связь с землянкой. Для него же лучше, если он не догадается о моих намерениях и планах.

Если я начну бунтовать открыто, то меня изобьют и посадят в камеру. Но меня волнуют не собственные трудности. Просто женщина, лишившись моей защиты, окажется во власти беспринципного капитана. Я могу стерпеть любое избиение, но не смогу сидеть спокойно, зная, что моя суженая, находясь на борту этого корабля, в опасности. Я должен найти ее и спасти от своих соотечественников. Мой долг защищать ее. Причем не только сейчас, но и до конца своей жизни.

А что, если я притворюсь, что согласен на тайм-аут в своей капсуле отдыха? Строго говоря, это будет ложью. Но зато меня оставят в покое. Нет, я не хочу менять репутацию вспыльчивого парня на звание «потерявший честь солдат».

Скорее всего, на двери будет стоять охранник, но силовое поле включать не станут. А значит, я легко смогу сбежать. Нужно только правильно рассчитать время.

Мы, йолкадийцы, склонны полностью доверять друг другу. На это есть веская причина. Любой, кто докажет свою ненадежность, будет немедленно казнен. Но я готов перейти эту черту. Ради того, чтобы найти и защитить землянку, я пренебрегу самым главным правилом. Нарушу присягу.

Неужели ради этой женщины я смогу предать интересы своей планеты? Не задумываясь. Но если меня поймают, то мы оба погибнем. Так что я должен предусмотреть любую случайность.

Я терпеливо жду, когда шаги и болтовня моих соотечественников полностью стихнут. Капитан Плинаро, прежде чем вызвать меня на ковер, дал мне время на размышления. Мои сослуживцы теперь не захотят общаться со мной, так как меня обвинили в эмоциональной нестабильности. Зато у меня будет небольшая — в пятую часть оборота солнца — фора, прежде чем мой бунт будет раскрыт. Думаю, этого времени будет вполне достаточно.

— Моя пара, — шепчу я, готовый повторять это снова и снова.

Воспоминание о ее восхитительных изгибах, которые выгодно подчеркивает плотно облегающий ее фигурку серебристый комбинезон, снова будоражит мою кровь. И к тому моменту, когда я намерен покинуть карцер, мой твердый как кремень член стоит по стойке «смирно» и болезненно пульсирует от неудовлетворенной потребности.

Я медленно и осторожно открываю дверь. Как я и предполагал, коридор абсолютно пуст. Теперь экипаж корабля будет избегать меня. И я им за это благодарен.

«Пора, — киваю я сам себе. — Пришло время получить то, что принадлежит мне!»

Глава 6

Калия

Примерно через час позади силового поля раздаются шаги. Они становятся все ближе и ближе. Я вскакиваю, совершенно забыв про низкий потолок, и едва в него не врезаюсь.

— Человек? — зовет низкий, хрипловатый голос.

— Да?

Я напрягаюсь, чтобы разглядеть говорящего, но у меня ничего не выходит. Мужчина слишком далеко, а я не могу выглянуть за силовое поле. Ох, вот бы это был красивый и твердый как скала Скорван. Да, да, конечно. Мечты, мечты!.. И вообще, почему я до сих пор жду его? Вроде бы не дура. Я же своими глазами видела, как его схватили и увели черт знает куда. Поэтому он никак не может оказаться здесь. Тем более в роли охранника.

— Я принес тебе еду и воду, — равнодушно говорит бестелесный голос.

В то же мгновение плоская прямоугольная коробка скользит через силовое поле и… остается неповрежденной. Я предполагаю, что она, очевидно, сделана из какого-то специального материала, способного выдержать такое воздействие. О подобных технологиях Йолкадии я никогда не слышала.

— Э-э, спасибо, конечно, — я недоверчиво разглядываю коробку. — Есть хоть малейший шанс, что меня выпустят отсюда? — но шаги уже удаляются. — Отлично, спасибо за подробный и обстоятельный ответ, — восклицаю я с сарказмом.

Я так и не смогла разглядеть чувака, который принес мне еду. Даже затылок его не видела. Обреченно вздохнув, усаживаюсь обратно на пол. Коробка на ощупь холодная. Но вот как ее открыть? Внимательно осматриваю ее со всех сторон. Ни застежек, ни петель. Ни единой трещины. Даже нет кнопки, чтобы нажать. На ней нет ни одного отверстия.

В сердцах швыряю коробку на пол и раздраженно кричу:

— Ради всего святого. Я хочу есть! — при этих словах она сама открывается.

Внутри находится миска с длинной зигзагообразной лапшой. От нее исходит пар, а сверху она полита какой-то желтоватой флуоресцентной жидкостью. Больше похожей на чернила для фломастера. Я подозрительно принюхиваюсь. К моему изумлению, пахнет просто невероятно. Но где же вилка или палочки для еды, которые я могла бы использовать? К боковой стенке прикреплен какой-то полукруглый стеклянный предмет. Нетрудно догадаться, что это и есть столовый прибор для еды. Я беру его и опускаю в миску. Надо же, он зачерпывает ровно столько, чтобы хватило на один глоток.

— Со мной ничего не случится, — уговариваю я себя, запихивая в рот светящиеся макароны.

И снова с изумлением осознаю, что на вкус это просто восхитительно. Я никогда не ела ничего подобного. Это самая потрясающая пища из того, чем я питалась долгое время.

О, небеса, готова ли я к этому?

Чтобы опустошить миску, мне требуется всего несколько минут. Я промокаю рот шелковой салфеткой, которую нашла на дне коробки, и довольно потираю свой насытившийся живот. Неожиданно на дне коробки вижу стеклянную цилиндрическую колбу с прозрачной жидкостью. Странно. Как я могла не заметить ее, когда открывала коробку? Выдернув колпачок, принюхиваюсь. Ничем не пахнет. Надеюсь, это вода. Понятно, что жидкость может оказаться вредной для моего организма, но мне так сильно хочется пить, что я готова рискнуть и попробовать.

Один маленький глоток подтверждает, что это действительно вода. Благодарение небесам! Я опустошаю колбу в считанные секунды. А когда стряхиваю в рот последние капли, какой-то непонятный звук заставляет меня вздрогнуть.

Это похоже на… глубокое дыхание?..

Кто-то смотрит, как я ем и пью? Но почему он прячется?

— Кто… кто здесь? — я встаю и прижимаюсь спиной к стене камеры.

От страха по коже бегут предательские мурашки, а ладони покрываются липким потом. Вот опять, словно кто-то дышит. Кто бы это ни был, он, похоже, прижимается к моей камере с той стороны. Я слышу дыхание этого человека сквозь стену, словно та сделана из чего-то очень тонкого, как, например, папирусная бумага. Возможно, так оно и есть. Я же ничего не знаю о материалах, из которых строят тюремные камеры на инопланетных космических кораблях.

— Покажись, чокнутый инопланетянин, — в отчаянии кричу я и потрясенно ахаю, когда огромный йолкадиец шагает в мою камеру, отключив прежде силовое поле.

Затем он снова включает его. Святые небеса, он в моей крошечной камере рядом со мной, практически заполнив собой все пространство. Он взмахивает рукой, и потолок поднимается точно по его росту.

Это же ОН! Не может быть!..

— Скорван, — радостно пищу я.

А он, не говоря ни слова, прижимает меня к серебристой стенке и с жадностью впивается мне в губы.

Глава 7

Скорван

Она.

Моя!

Вид землянки вновь наполняет меня таким первобытным желанием, что я не представляю, как его сдерживать. Наши взгляды встречаются, и в ее глазах я вижу шок. Мое внезапное появление для нее — полная неожиданность. Но я, определенно, желанный гость.

Зайдя в камеру, я включаю силовое поле и тянусь рукой к стене. Барабаню по ней пальцами, чтобы потолок поднялся на нужную мне высоту. Моя суженая ахает, и этот звук заставляет меня улыбнуться. Я незамедлительно целую ее, наслаждаясь тем, как отзывается ее слабое человеческое тело на мои действия. Моя! Нигде во Вселенной я никогда не чувствовал такой уверенности, что нахожусь на своем месте. И оно рядом с ней.

Я слегка отстраняюсь и вижу, как замешательство в ее глазах сменяется теплотой и желанием. И теперь я ни капли не сомневаюсь, что она тоже чувствует нашу связь. Я приподнимаю ее над полом, чтобы наши лица были на одном уровне. Она легкая как перышко. Как горсть лепестков, сорванных при закате солнца. Ее так удобно держать на весу, словно она соткана из солнечных лучиков.

— Кстати, меня зовут Калия, — мягко говорит она.

— Калия. Я Скорван.

— Я знаю, — застенчиво улыбается она.

«Калия. Ка-Ли-Я…» — смакую на языке ее забавное человеческое имя.

Оно прекрасно… как и она сама.

Чтобы нам было удобно целоваться, я приподнимаю ее одной рукой на нужную высоту и прижимаю спиной к стене. Лицо Калии сейчас на одном уровне с моим. А вот ноги оказываются высоко над полом. Я раздвигаю их бедром и вжимаюсь между них своим пахом. Наши носы соприкасаются. Я поощряю ее обхватить мою талию своими идеальными ножками и наклоняюсь к ней, чтобы снова попробовать ее мягкие розовые губы.

Воздух между нами накаляется. Ее мягкость сводит меня с ума. Но это пока все, что я могу себе позволить, чтобы не войти в нее здесь и сейчас.

Военный контракт потребовал от меня, чтобы я отказался не только от поисков любви, но даже от случайной физической близости. И я, казалось, привык к мысли о жизни без пары. Но, по всей видимости, в последний заход солнца в моей душе что-то кардинально изменилось.

А вдруг моя суженая попросит меня соединиться с ней прямо здесь и сейчас? Смогу ли я отказать ей? Вряд ли. Я на мгновение разрываю поцелуй, чтобы убедиться, что Калии приятно. Да. Она счастлива. Ее миндалевидные глаза полуприкрыты от охватившей ее страсти. И я вижу, что она хочет меня так же сильно, как хочу ее я.

— Еще, — бормочет она, обхватив мое лицо своими крошечными ладошками и притягивая его ближе к себе.

Ее пальчики вцепляются в волосы на моем затылке, и она на мгновение прижимается своим лбом к моему. Затем находит мои губы своими. Разве могу я отказать ей, когда она так убедительна? Мой язык исследует ее рот, в то время как мои руки, блуждая по ее телу, ласкают ее соблазнительные изгибы. Вся она такая теплая, такая отзывчивая. Сладкая и мягкая, словно сочный спелый плод.

Не прекращая поцелуя, Калия судорожно сглатывает, и я снова останавливаюсь.

— Все в порядке, малышка?

Она растерянно кивает.

— Твой язык… это… вау, покажи-ка мне его…

Я смущенно хмурюсь, но все же высовываю язык.

Ну, только первую четверть… или около того.

— Бог мой, Скорван! — возбужденно взвизгивает Калия. — Твой язык такой… — у нее буквально отвисает челюсть, а на лице отражается искреннее изумление. — Он такой длинный…

Я в замешательстве. У меня совершенно обычный язык.

— Покажи мне свой, — требую я.

Она высовывает свой до смешного крошечный розовый язычок, который не больше, чем у йолкадийского пятнистого котенка. И я не могу сдержать свой смех.

— Ты забавная крошечная штучка. Как маленькое облачко.

Калия ничего не отвечает. Просто снова целует меня, но с еще большей страстью. Я чувствую нежную вибрацию ее дыхания на своем языке, пока мои руки ласкают каждый дюйм ее бархатистой кожи. Я прижимаюсь к ней, и моя твердость пульсирует между ее ножек. Она, покачиваясь, трется о мой член, и с моих губ срывается протяжный стон. Я так возбужден, что любое ее действие может опрокинуть меня через край. Ведь я и так уже на грани. А от ее ритмичных движений моя кровь начинает закипать.

Я покрываю поцелуями ее шею, а Калия, прикрыв глаза, откидывает голову назад. Какая же у нее тоненькая и мягкая шея. Мои руки шарят по ее комбинезону, и я подумываю о том, чтобы сорвать его. Мне безумно хочется овладеть ею. Моя потребность в ней становится необузданной и острой.

Мне кое-как удается сдержаться. Если я разорву ее комбинезон, то она останется без одежды. Эта мысль делает мою похоть еще более дикой. Но она же не сможет без покрытия. Это сделает ее уязвимой для чужих глаз. Я не могу доверить своим сослуживцам такую изысканную красоту.

Мои руки скользят по ее изящной талии, по округлым бедрам… она напоминает мне ангела, так как я никогда не видел и не трогал ничего подобного. Калия похожа на мифическую богиню из сказок.

— Скорван, — шепчет она мне в волосы, пока я выцеловываю дорожку вдоль тоненьких косточек ее ключицы. — Скорван…

— Да? — я поднимаю голову и терпеливо жду, что она скажет.

Я, завороженный ее розовыми губками бантиком, нежно глажу ее щечку тыльной стороной ладони. И очень близок к тому, чтобы снова поцеловать ее. К черту все, что она собирается мне сказать. Но я опять сдерживаюсь, позволяя ей высказаться.

— Что с нами происходит? Мы же только-только познакомились. Почему мы не можем держать руки подальше друг от друга?

То, что я не поцеловал ее, начинает казаться мне неправильным.

— Потому что мы принадлежим друг другу, как же иначе, — я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, но ее тоненький пальчик запечатывает мой рот.

— Но как? Как это возможно? Мы даже не из одной галактики. Как мы можем принадлежать друг другу?

Мне становится ясно, что я не смогу взять ее здесь, в этой камере, хотя очень хочется. Очевидно, земляне любят порассуждать.

— Не знаю, — говорю я, пытаясь утихомирить свою пульсирующую твердость одной лишь силой воли. В штанах становится тесно, а это довольно неудобно. Но отчего-то кажется, что разрядку я получу не скоро. — Ты моя, и это факт. Мне не нужна дополнительная информация.

— Совсем? — она смотрит на меня как на безумного.

В каком-то смысле она права. Ее близость и пьянящий женский аромат сводят меня с ума.

— Ты хочешь сказать, что не согласна со мной? — я заглядываю ей в глаза.

Но Калия смотрит на меня с тем же жаром, что и раньше.

Нет. Она явно не возражает.

— Не знаю. Просто… — она в замешательстве оглядывает маленькую камеру, — все так неожиданно. Как такое вообще может быть? Я имею в виду, мы действительно можем… — она смотрит на свои ноги. Они такие же крошечные и идеальные, как и все в ней. — Неужели ты и впрямь мой суженый?

— Разумеется, — я понятия не имею, почему ее это так озадачивает. — С любовью всегда так, верно? Мгновенно вспыхнув, она поглощает тебя целиком, как достигшая своего апогея огненная сверхновая. Тебе разве не рассказывали сказок, когда ты была ребенком, о браках, заключенных на Небесах? Об истинной любви?

Может, на Земле не испытывают таких чувств? Я ничего не знаю об этой планете, поэтому все возможно.

— Но ведь это всего лишь сказки, — недоумевает Калия, но выглядит уже не такой потрясенной, как раньше. — Это просто смешно. Выходит, тот глупый херувимчик говорил правду? Он ради этого отправил меня сюда? Нет, конечно, это здорово, и все такое… Но сознательно подвергнуть мою жизнь опасности?! А я даже не уверена, совместимы ли земляне с йолкадийцами. Да еще и брак на всю жизнь. А если нас разлучат? Как я буду жить с такой потерей? Да уж, спасибо тебе за это, мистер коротышка, — в ее словах сейчас не так уж много смысла, но я решаю не обращать на это внимания и снова впиваюсь в ее сладкие губы. Мы страстно целуемся несколько мгновений, но потом она снова отстраняется. — Так херувимчик приходил и к тебе?

— Какой еще херувимчик? — мой мозг сейчас вообще не способен размышлять, так как вся кровь отхлынула от него и поспешила куда-то вниз.

— Небесный помощник, чувак. Ну, ты знаешь, такой маленький парнишка. У него еще длинное имя. В общем, херувимчик, — Калия пытливо всматривается в мое лицо, но я не понимаю, о чем она говорит. — Ты с ним не встречался?

— Я ничего не знаю о херувимчиках. Ты говорила мне о нем раньше. Я не шучу, я ничего о них не знаю.

— Срань господня. Почему он не пришел к тебе? — я равнодушно пожимаю плечами и вновь пытаюсь ее поцеловать, но она одергивает меня. — Подожди.

Меня это расстраивает, но я останавливаюсь.

— Это пытка, Калия. Я с трудом себя сдерживаю. Ты — моя. Ты хочешь меня так же сильно. Признай это.

Она проводит рукой по мышцам моего живота, и те напрягаются от ее прикосновений. Малышка прикусывает губу.

— Я не говорю, что не хочу тебя, — бормочет она. — Видит бог, ни одного мужчину я не хотела так сильно.

— Тогда чего же мы ждем?

Она сокрушенно качает головой, наглаживая мои плечи и сжимая каждую твердую мышцу, которую там находит.

— Взгляни на эту ситуацию с моей стороны. На моем корабле из ниоткуда появляется малыш с крылышками. Почти сразу же я обнаруживаю, что совершила аварийную посадку на инопланетный космический корабль. Меня тут же окружает толпа враждебно настроенных вояк, они целятся в меня бластерами и оскорбляют почем зря. Потом меня сажают в камеру. А теперь я собираюсь заняться сексом с самым сексуальным инопланетянином на этом чертовом корабле. Возможно, даже во всей этой чертовой Вселенной. Тебе не кажется все это немного… ну… немного странным?

Я широко улыбаюсь ей.

— Самый сексуальный инопланетянин во Вселенной? Погоди, похоже, сегодня у тебя отличный день.

— Мне не до шуток. Правда, Скорван. Я до сих пор не могу прийти в себя. Что, черт возьми, со мной сегодня происходит?

Я беру ее ладошки в свои.

— Послушай, я не уверен, что понимаю даже половину того, о чем ты говоришь. Но ты можешь на меня положиться. Теперь мы вместе. Я буду защищать тебя. И мы вместе во всем разберемся. Ладно?

Калия пристально смотрит мне в глаза. Вместо привычных мне пурпурных ее блестящие глаза темно-карие, с золотыми и янтарными крапинками. Они потрясающи. Я не верю собственным глазам — ее глаза похожи на бесценный самоцвет «тигровый глаз».

— Хорошо, — шепчет она.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее. Обхватив одной рукой ее талию, запускаю пальцы другой в ее длинные черные волосы.

Бац!

И милый момент испорчен шумным появлением прихвостней капитана Плинаро.

— Вот дерьмо, — шипит Калия. — Только не это.

* * *

Глядя на незваных гостей, Калия недовольно качает головой, прицокивая языком.

— Да вы настоящие кайфоломщики, парни. Вы это знаете?

Я улыбаюсь. Моя пара такая пылкая. Даже в плену не теряет самообладания.

Обрюзгший прислужник капитана Плинаро бросает на нее свирепый взгляд, а потом ехидно улыбается мне.

— Скорван Зи'Джалкэй, в следующий солнечный оборот ты предстанешь пред судом Альянса Кроэмалс и понесешь заслуженное наказание. Тебе не следовало приходить в камеру вражеского лазутчика. Впрочем, ты и сам все это прекрасно знаешь.

Огонь ярости, вспыхнув, растекается жидкой лавой по моим венам. К черту капитана Плинаро! Он не может помешать браку истинных. Никто не может это сделать.

Уверенность в том, что Калия моя суженая, помогает мне собраться. Я не отступлюсь от нее даже под дулом бластера. И никому не позволю разлучить нас. Ни капитану Плинаро, ни Альянсу Кроэмалс, ни кому-то еще.

Я не успеваю ничего возразить, а этот идиот продолжает свои пафосные речи. Но на этот раз он обращается со своей жалкой усмешкой к моей возлюбленной.

— Ну а ты, человек? Тебя мы отправим навстречу судьбе. Тебя запечатают в твоем корабле и выбросят в космос. Без топлива, без пищи и воды. Пусть твоя медленная мучительная смерть станет уроком для всей твоей расы.

Калия потрясенно ахает.

— Ты это серьезно?

Лакей Плинаро не успевает развить свою мысль — мой кулак на бешеной скорости врезается в его ехидную рожу.

Глава 8

Калия

Похоже, события разворачиваются слишком стремительно.

Скорван в одиночку выбивает дерьмо из шести здоровенных парней, а я никак не могу заставить свой мозг начать работать. Удивительно, как медленно я сейчас на все реагирую. Обычно я всегда первая наношу удар. Но, видимо, слишком тесное, интимное общение с семью футами чистейшего тестостерона вызвало существенный сбой в работе моего серого вещества. Ничего удивительного. Парень такой горячий, что это просто преступление. Я потеряла голову после первого же поцелуя. Конечно, смертный приговор меня чертовски беспокоит, но, к своему стыду, я до сих пор так возбуждена, что еле сдерживаю себя, чтобы снова на него не наброситься.

С чинушами, которые собираются выбросить меня в космос, Скорван расправляется в мгновение ока. Я даже глазом не успела моргнуть, а они уже валяются в отключке.

— Дерьмо. Они в порядке? — я вздрагиваю, заметив того, кто с нами разговаривал: он без сознания, и у него, похоже, сломан нос.

— Не переживай, любимая, ничего с ними не случится. Йолкадийцы быстро восстанавливаются. А вот нам пора бежать, — Скорван хватает меня за руку и тащит в открытую дверь, так как силовое поле выключено с тех пор, как сюда заявились мои мучители.

Коридор едва освещен синей подсветкой, поэтому я предполагаю, что сейчас, скорее всего, ночь. Ну, во всяком случае мне так кажется. Я понятия не имею, чем по сути является время (прим. форма протекания физических и психических процессов, мера длительности существования всех объектов и условие возможности их изменения), и как соотносится земное время с этой частью космоса. Оказавшись на этом дурацком корабле и без «виксера», я больше не могу его отслеживать. Такое странное чувство… полной дезориентации.

Мы бежим по длинным извилистым коридорам мимо рядов закрытых дверей. В воздухе витает слабый запах жженого сахара. Я вспоминаю, как мы с тетей Мирандой — тогда мне было лет шесть — пекли пироги.

Неожиданно вспыхнувшее воспоминание о Земле вызывает жгучую тоску по дому.

— Куда мы так бежим? — кричу я.

У длинных дорожек, по которым мы несемся, похоже, нет ни конца ни края. А я уже задыхаюсь. У меня, как у любого пилота, хорошая физическая подготовка, но я не уверена, что смогу долго выдержать такой бешеный темп. А вот Скорван даже ни капельки не вспотел. Кажется, он намеренно замедляется, подстраиваясь под мои возможности.

— Потерпи еще чуть-чуть. Мы почти у лифтовой капсулы.

— Ладно, как скажешь, — пыхчу я.

Вот только его представление о «чуть-чуть», как оказалось, не совпадает с моим вовсе. Мы бежим еще по меньшей мере десять земных минут. Причем с такой реактивной скоростью, что у меня в буквальном смысле начинают тлеть подошвы. Я уже чувствую, что вот-вот грохнусь в обморок, но тут мы сворачиваем за угол и оказываемся перед огромной дверью. По ее периметру светится тонкая белая полоса.

— Это лифт, — сообщает мне Скорван, сжимая мою руку.

— Наконец-то. Давай быстрее, — тороплю я его.

Он нажимает кнопку, и дверь тут же открывается. А там… пустая шахта лифта.

Скорван решительно шагает вперед, а я в панике дергаю его за руку.

— Нет! Стой! — от ужаса у меня перехватывает дыхание. — Там же нет кабины! — меня начинает колотить мелкая дрожь. — О, боже, ты был у края. Ты же чуть туда не свалился.

Но Скорван, как ни странно, не останавливается. Хуже того, он упрямо тянет меня за собой. И мы оба шагаем… в пустоту…

* * *

Я истошно кричу, пока до меня не доходит, что мы не падаем. Каким-то чудом мы висим прямо в воздухе. Я до ужаса боюсь смотреть вниз, поэтому не отрываю глаз от лица моего инопланетянина.

— Что это за дурацкий лифт, черт возьми? — возмущаюсь я.

— Держись за меня обеими руками, — предупреждает он. — Это высокоскоростная кабина, — и едва Скорван замолкает, я опять начинаю орать во все горло.

Мы мчимся сквозь пустую шахту лифта со скоростью миллиард миль в час.

Во всяком случае, так это выглядит.

Пока я собиралась упасть в обморок или извергнуть содержимое сжавшегося в ком желудка, мы снова зависаем в воздухе. Двери открываются, и мы попадаем в огромное темное помещение. Здесь очень холодно, но, по крайней мере, под ногами твердый пол, и вокруг нет солдат. Ну, кроме Скорвана.

Он разворачивает меня, и я вдруг понимаю, где мы находимся.

Грузовой отсек! Именно здесь я приземлилась несколько часов назад.

— Итак, мы вернулись на место преступления, — с сарказмом говорю я, стараясь не обращать внимания на эту странную ситуацию.

— Что? — недоумевает Скорван, не поняв моего земного оборота речи, хотя благодаря своему мозговому имплантату я говорю по-йолкадийски.

Мы уверенно движемся к какой-то — известной лишь ему одному — цели. Он задирает голову и смотрит в верхний угол кажущейся бесконечной стены.

— Камеры, — на ходу поясняет он. — По моим подсчетам у нас в запасе около тридцати микрофракталов оборота солнца, прежде чем они доберутся до нас. Нам нужно спешить.

Я не совсем понимаю, что он имеет в виду, но продолжаю трусить рядом, словно маленький бестолковый щеночек. Это все, что я могу сделать, чтобы не отставать от него. Мы подходим к моему кораблю, который по-прежнему стоит в самом дальнем углу. Я окидываю его пытливым взглядом, и мой живот скручивает болезненным спазмом. Мой бедный малыш «Колибри». Надеюсь, эти солдафоны не слишком усердствовали, обыскивая его, и ничего не повредили.

Дверь обклеена чем-то вроде армированной бандерольной ленты. Скорван срывает ее одним взмахом своей мускулистой руки, а затем жестом предлагает мне идти первой.

— Только после тебя. Это твой корабль. И капитан на нем — ты.

— Естественно, — бросаю ему на ходу и, перепрыгнув пару ступенек, оказываюсь перед дверью.

Сканер сетчатки, к моему облегчению, работает исправно. И он, слава богу, мгновенно идентифицирует меня. Как только дверь открывается, я хватаю Скорвана за руку и тащу его внутрь. Правда, ему приходится пригибать голову, чтобы попасть внутрь. А в его присутствии мой кораблик выглядит совсем крошечным.

Я закрываю дверь и активирую Лолу. Пройдет несколько секунд, прежде чем центральный процессор снова заработает, поэтому я решаю быстренько привести здесь все в порядок. Мне предстоит избавиться от разбросанных повсюду последствий моих одиночных полетов. Это банки из-под содовой, обертки от фастфудов и огрызки от яблок. Неужели для того, чтобы понять, какая я неряха, нужно было пригласить сюда парня? Да уж. Если мы выберемся из этой передряги живыми и когда-нибудь вернемся в правильную Солнечную систему, то я непременно сделаю своему кораблю глубокую очистку.

— Ну привет, незнакомец. Милости просим! — говорит Лола.

Я ухмыляюсь навигационному экрану, который мигает, возвращаясь к жизни.

— Привет, Лола. Как же я рада снова слышать твой голос. Это Скорван. Он присоединится к нам… э-э-э… в полете.

— Круто. Добро пожаловать на борт, — Лола берет на себя заботу о перезапуске всех элементов панели управления. — Почему ты не надела свой «виксер», босс?

Я похлопываю себя по пустому запястью.

— Вот так-то. Его у меня отняли.

— Облом. Позволь мне загрузить всю нужную информацию на запасной гаджет.

Мои глаза расширяются от удивления.

— У нас есть запасной «виксер»?

— Разумеется. Запасы никогда не помешают. В дороге всякое случается. Вдруг бы ты его потеряла? — над полом, на панели камеры хранения начинает мигать лампочка. — Там два запасных «виксера». Второй отдай своему другу, если хочешь.

Дотянувшись до углубления на панели, я открываю ее. Внутри вижу два упакованных гаджета. Индикатор одного из них мигает синим. Думаю, именно его сейчас и загружает Лола. Второй бросаю Скорвану. Тот рассматривает «виксер» с таким неприкрытым любопытством, словно перед ним самый несуразный экземпляр изрядно устаревшей технологии. Для него, очевидно, это так и есть.

— Надень его, — настаиваю я. — С его помощью мы сможем общаться, если вдруг… — я хмурюсь, пытаясь расшифровать мигающие на моем «виксере» символы, — …ну, случайно разделимся, — я надеваю его на руку.

А Скорван пытается натянуть второй на свое могучее запястье. И с большим трудом застегивает его, кивнув каким-то своим мыслям. Он загадочно ухмыляется, словно подумал о чем-то очень смешном. Вполне возможно, что-то очень похожее на то, как я однажды в музее примерила часы двадцать первого века. У меня было ощущение, что я попала в прошлое, ну или что-то типа того. Все же не стоит забывать, что в вопросах технического прогресса Йолкадия значительно опережает Землю.

— А что вы обычно используете вместо «виксера»? — спрашиваю я его, просматривая звездные карты на сенсорном дисплее.

Он так быстро произносит какую-то длинную и витиеватую фразу, что я не успеваю понять ее, несмотря на безупречную работу LingoKnow®. Должно быть, он заметил мое недоумение, потому что попытался объяснить мне это более доходчиво.

— Что-то вроде слияния разумов. Телепатическая передача мыслей на квантовом уровне.

— Лааадно, — бурчу я себе под нос, не совсем понимая, что он имеет в виду. Двигатели корабля активируются. Я слышу, как приглушенно урчат турбины. — У нас есть сведения о местоположении червоточины? — спрашиваю у Лолы. — Есть идеи, на что будем ориентироваться?

— Ни малейшей, — весело отвечает она. — Кто-нибудь хочет содовую?

— Мы не можем просто взять и пробить дыру в борту корабля, — расстроенно ворчит Скорван. — Прежде чем что-то предпринять, стоит выяснить, как выбраться отсюда с минимальным для всех ущербом.

— Можно подумать, я против, — огрызаюсь я и тут же сожалею о своей несдержанности. — Прости. Я немного нервничаю. Лола, пожалуйста, брось на поиск портала весь свой функционал.

— Вот я попала! — пылко отвечает она.

* * *

Как только я вывожу на экран очередной набор звездных карт, раздается писк, а затем хихиканье. Это голос пикси моего сменного «виксера».

— Откройте приложение, — пищит он, — пожалуйста.

Я прикасаюсь к дисплею гаджета, и когда он загорается, вижу мигающий логотип «Небесных помощников». Нажимаю на него одним пальцем, и в тот же миг передо мной появляется голограмма херувимчика.

Ренальдо Доллонд-Уотерс собственной персоной.

— Ты! — кричу я. — Как ты мог такое сотворить со мной!

Но, похоже, это обычная запись, так как голограмма не интерактивна (прим. понятие «интерактивный» означает «содержащий элемент взаимодействия с пользователем, зрителем или читателем»). Мистер Доллонд-Уотерс даже не смотрит в мою сторону, пока передает сообщение.

— Держи курс на планету с тремя розовыми лунами, — говорит он. — Они дадут тебе нужное направление… — неожиданно сигнал прерывается шипением и легким потрескиванием, которое усиливается до уровня белого шума (прим. пример белого шума — грохот находящегося вблизи водопада).

— Черт возьми, — рычу я и от злости бью кулаком по спинке кресла. — Дерьмо, какие еще три розовые луны? О чем вообще говорит этот маленький засранец?

Скорван топчется возле невидимой границы того места, где только что была голограмма, будто боится преступить ее.

— Три розовые луны Джоады, — наконец говорит он. — Мы сейчас примерно в семидесяти миллионах зумов оттуда. Это не займет много времени.

— Джоада? — вздрагиваю я. — Это планета ящеров-оборотней? Я и не думала, что она так близко.

— Тебе стоит обновить свои навигационные карты, — ухмыляется он.

Лола разворачивает на огромном проекционном экране часть звездной карты так, что Джоада и ее три розовые луны оказываются в самом центре. Плюхнувшись в кресло пилота, я щелкаю ремнем безопасности.

— Проклятье. Ну, держись, мистер Доллонд. Клянусь богом, если они нас убьют, я достану этого коротышку с того света, — включив двигатели на полную мощность, держу палец на кнопке наддува (прим. принудительное повышение давления воздуха выше текущего уровня атмосферного в системе двигателя внутреннего сгорания). — Мы готовы?

— Да, — коротко бросает Скорван, сидящий в кресле второго пилота.

Он уже успел пристегнуться.

Все то время, что я летаю на «Колибри», это место всегда пустовало. Поэтому чувствую себя немного странно. И все же наличие напарника в кабине пилота хоть и непривычно, но офигенно классно.

— Тогда погнали, — кричу я, и готовлю корабль к взлету.

Мы дрожим и вибрируем, пока двигатели наращивают максимальную тягу. Скорван же выглядит слегка встревоженным. Боюсь, он не привык к такими дерьмовым амортизаторам, как у моей малышки.

Я начинаю вести вслух обратный отсчет.

— Пять.

Лола включает систему охлаждения и герметизирует шлюз.

— Четыре, — я настраиваю свой «виксер» на режим полета.

Скорван делает то же самое, вторя моим репликам.

— Три.

Подголовники сидений поднимаются, как защитная мера при возможном ударе.

— Два, — как же великолепно я чувствую себя в летном кресле.

Мне нравится распоряжаться своей жизнью и командовать собственным кораблем.

— Один.

Мы отрываемся от пола и зависаем в трех метрах от потолка. Если херувимчик ошибся, указав неправильные координаты червоточины, мы врежемся прям в стену йолкадийского корабля. В этом случае нас сплющит, как пакетик чипсов при открывании. Но тогда пострадает и корабль йолкадийцев. И они все погибнут.

О боже, только не это!

— Старт!

Из двигателей моего корабля с оглушительным ревом вырывается воздух, и мы со скоростью восемьсот миль в час несемся прямо на стену.

Неужели мы действительно собираемся сделать это?

Я закрываю глаза, готовясь к удару.

Глава 9

Скорван

К моему удивлению, этот крошечный — чуть больше игрушечного — кораблик без труда находит червоточину. Мы выходим в открытый космос без единой царапины. Херувимчик не подвел, его указания были правильными.

Я смотрю на примитивное устройство на своем запястье. Неужели это все, что моя возлюбленная может использовать для связи со своей базой во время выполнения заданий? Да она намного храбрее, чем я думал. Отстегнув ремень безопасности, я встаю. И падаю перед ней на колени. Мы целуемся вот так: она сидит в кресле пилота, а я у ее ног на полу. Это очень удобно из-за нашей разницы в росте. Сейчас наши лица находятся на одном уровне.

Я углубляю поцелуй.

— Лола, иди спать, — приказывает Калия.

Огни в кабине пилота, мигнув один раз, гаснут. Думаю, это компьютерный способ подтвердить, что приказ принят.

— Ты попросила уединения? — улыбаюсь я. — Мне нравится ход твоих мыслей.

Одним рывком я распахиваю верхнюю часть ее комбинезона. В образовавшемся вырезе мерцает ее великолепная — очень нежная, цвета спелого персика — кожа. От ее восхитительной красоты я буквально пьянею. Потянувшись ко мне, Калия расстегивает мою форму. Одно лишь ее прикосновение, и мой член, мгновенно затвердев, начинает болезненно пульсировать. Еще немного… и мы станем единым целым. Как и положено предназначенным судьбой супругам.

Не могу дождаться, когда моя возлюбленная разденется. Для меня это слишком долго. Одним рывком стягиваю с нее брюки и отбрасываю их. То же самое проделываю с верхней частью ее одежды. Под серебристым комбинезоном она носит черную, отделанную гипюром маечку в комплекте с черными трусиками.

При виде этой картины у меня из груди вырывается глухое рычание. Желание обладать ею становится таким нестерпимым, что я буквально схожу с ума… и зубами срываю с нее трусики. Калия от неожиданности визжит, но тут же начинает заливисто смеяться.

— Ух ты, как ловко. Я назвала бы это «изящный трюк для вечеринки».

Я не понимаю ни слова, хотя она и говорит по-йолкадийски. Мой разум сейчас занят лишь одной вещью. Причем всепоглощающей. Я хочу Калию. Но больше всего мне нужно, чтобы она кончила, выкрикивая мое имя.

Я целую мягкий шелк на внутренней стороне ее бедра. Она зарывается своими пальчиками в мои волосы и, похоже, ей уже не до шуток. Осторожными движениями языка ласкаю самую интимную часть ее тела. Моя суженая — сочный тропический цветок, и я готов поклоняться каждому совершенному лепестку.

Ее дыхание учащается. Ее бедра сжимают мою голову. А ногти, когда я увеличиваю темп, впиваются в кожу головы. Еще чуть-чуть, и Калия приблизится к грани блаженства. Я неумолимо веду ее туда. И вот наконец она, выгнувшись дугой в пылу страсти, с криком прижимается к моему рту. А я настойчиво продолжаю ласкать ее своим языком.

Я вылизываю ее сладкий мед и едва сдерживаю желание прямо сейчас присоединиться к ней. Она взрывается от удовольствия и кричит, когда волна сокрушительного оргазма обрушивается на нее, сметая все на своем пути. И пока ее тело сотрясает крупная дрожь, я держу свою возлюбленную в крепких объятиях.

Наконец ее кульминация стихает.

Любимая прижимается ко мне, и ее горячее дыхание обжигает мое ухо.

— Детка, ты потрясающая, — не скрываю я своего восхищения.

Мы лежим в обнимку, тесно прижавшись друг к другу. Я чувствую, как ее сердце бьется рядом с моими. Похоже, оно у нее только одно. Люди так примитивны. Но красивы. О небеса, моя суженая прекрасна… подобно богине. И мне не терпится оказаться внутри нее. Мне нужно соединиться с ней, чтобы наша вселенная стала правильной. Ничто в мире не может быть важнее этого.

Я притягиваю Калию к себе и страстно целую. Ее руки обвивают мою шею, а я не могу сдержать протяжный стон. Хочу побыстрее заполнить ее своей плотью. И должен сделать это прямо сейчас.

«Моя», — думаю я, прижимаясь к ее мягкому влажному совершенству.

И не могу не восхититься глянцевым блеском ее цвета солнечного янтаря кожи, когда в рубке внезапно вспыхивает свет. Громкий голос компьютера перекрывает звук нашего учащенного дыхания:

— Уровень топлива критический. Приготовьтесь к экстренной посадке.

Чтобы среагировать, Калии требуется секунда. Она выглядит крайне удивленной.

— Лола? Что значит «критический уровень»?

— В запасном баке нет топлива. Я пыталась подключить его, но там, похоже, только жидкий азот.

Калия вскакивает. Откинув с лица спутавшуюся прядь, она тревожно всматривается в навигационный экран.

— С таким количеством топлива мы сможем приземлиться лишь на одной планете.

— Совершенно верно, босс. Могу я начать подготовку? — голос Лолы спокоен и невозмутим.

— Полагаю, у нас нет выбора, — когда Калия поворачивается ко мне, она хмурится. Я окидываю ее с головы до ног жадным взором, безнадежно завороженный округлыми формами ее великолепного тела. — Скорван? У нас проблема.

Я потираю свой каменный стояк. Похоже, наше слияние опять откладывается. Сейчас не самое подходящее время. Черт бы побрал все это до самого Хроноса и обратно. Но у меня нет другого выхода. Придется отступить. Остается лишь надеяться, что я все же не умру от разочарования.

— Я тебя услышал. Где мы приземлимся?

— Аванпост Джоады. Это единственная планета, куда мы сможем добраться с таким количеством топлива. Какой-то придурок на твоем корабле опорожнил мой запасной топливный бак и заполнил его кучей гребаного азота. Мы облажались.

— О, нет, — я так взбешен, что готов разнести «Квалфиген» голыми руками. — Прости, мне очень жаль, что мой народ принял тебя с такой враждебностью.

— Не беспокойся об этом. Я рада, что мы убрались оттуда.

Вот только там, куда мы приземлимся, не намного лучше. Точнее, все будет во сто крат хуже.

С содроганием и механическим скрежетом корабль начинает стремительно падать.

Калия в изнеможении опускается в кресло пилота и тычет в экран пальчиком.

— Нам стоит одеться, офицер, — в глубине ее глаз, цвета тигрового камня, плещется ужас. — Похоже, этот корабль идет ко дну.

Глава 10

Калия

Поспешно одевшись, мы пристегиваемся и принимаем самое безопасное в аварийной ситуации положение. Если, конечно, при экстренном падении существует такая вещь, как безопасное положение. Поэтому мы в основном просто сидим, вытянувшись в летных креслах, ворчим «черт, мы летим слишком быстро», и все такое.

Вообще-то, Скорван не ругается. Но я полагаю, что «святые луны Хроноса, такая скорость убьет нас» в значительной степени означает то же самое.

Не имею ни малейшего представления, с какой силой мы врежемся в колонию Джоада. А вот во что конкретно… предугадать вообще невозможно. Все, что я вижу на панели управления, — это равнина вперемешку с незначительными горными хребтами и небольшими водными участками. Надо заметить, вода в нашем случае была бы неплохим вариантом. Она прекрасно бы подошла в качестве аварийной площадки. Вот только мы не знаем, в какую часть планеты нас занесет. Мои приборы, к сожалению, не настроены на эту галактику. Кроме того, вся планета окутана густым фиолетовым облаком. Мы будем лететь вслепую даже после того, как прорвемся сквозь верхние слои атмосферы.

На этой планете, естественно, могут быть деревья. Но если они не представляют собой плотный полог тропических лесов Амазонки Земли, то не смогут обеспечить нам достаточную амортизацию, чтобы мы спаслись. Если же мы наткнемся на гору или врежемся в голую землю, то… финита ля комедия, игра окончена.

Теперь все зависит от чистой случайности и невероятного везения.

Наблюдая за траекторией падения, я возношу безмолвную молитву. Нас затягивает в гравитационное поле планеты. Я переключаю двигатели, и нас резко бросает в сторону. Корабль не может подняться вверх, но хотя бы замедляется падение. Лола периодически — через равные промежутки времени — сообщает наши координаты и всю информацию об этом месте, что ей удается наскрести в космосети. Но на этой планете нет ничего примечательного. Очевидно, это какая-то вселенская глухомань.

Я пролистываю приложения на своем «виксере», на случай, если у меня есть хоть что-то, что поможет составить карту этой части галактики.

Не-а. Полный облом.

Я разочарованно вздыхаю, начиная терять уверенность.

— Позволь мне помочь, — Скорван загружает на боковой экран космонет (прим. аналог Интернета, охватывающий все цивилизованные планеты) и роется в нем с запредельной скоростью. — Попробую найти программу слежения и как можно точнее определить, в какую часть планеты мы движемся.

Оставив его разбираться с навигацией, я пытаюсь исправить ситуацию с ботинками. Они кажутся слишком холодными и на удивление свободными. О, черт. Кажется, в спешке я забыла надеть носки. Впрочем, теперь уже поздно беспокоиться об этом.

С угрожающим шипением снаружи корабля вспыхивает огонь.

— Мы проходим внешние слои атмосферы, — поясняю я, когда кабина пилота вмиг нагревается.

Скорван понимающе кивает.

Огнеупорные панели с внешней стороны корабля не позволят огню полностью поглотить нас. Это стандартная процедура вхождения в атмосферу планет. Но к ней невозможно привыкнуть. Каждый раз это до чертиков пугает пилота. Хотя, возможно, только меня.

Как только мы попадаем во внутреннюю атмосферу, огонь гаснет. Мы оба — причем одновременно — с облегчением выдыхаем. Навигационный экран показывает, что мы находимся в густом облаке. Нет никакой возможности увидеть, куда нас несет. Зато мы прекрасно чувствуем, как быстро приближаемся к поверхности планеты.

— Это что, лес? — пытается разобраться Скорван.

Прищурившись, я вглядываюсь в экран.

Перед нами какой-то темно-зеленый участок земли. Но на этой планете так может выглядеть вода. Или камни. А вот деревья могут быть оранжевыми. Или индиго. И даже неоново-розовыми. Нет никакой возможности узнать об этом заранее. Для этого нужны точные данные о химическом составе окружающей среды. Но это не та информация, к которой у меня есть доступ.

Мы несемся вниз. Все быстрее и быстрее.

— Мне кажется, у нас ничего не выйдет, — говорю я с ноткой отчаяния в голосе. — Прости, что втянула тебя в это, Скорван. Это моя вторая аварийная посадка за последние два дня. Я начинаю думать, что мне стоит отозвать лицензию пилота. Хотя какое значение это имеет сейчас, когда мы мчимся навстречу своей гибели?

Скорван тянется ко мне и нежно сжимает мою ладошку своими большими ладонями.

— Если мы умрем, любимая, я буду счастлив. Смерть рядом с тобой для меня большая честь, — его слова напоминают мне какую-то попсовую песню двадцатого века.

Я все пытаюсь вспомнить ее название, когда на навигационном экране отражается поверхность планеты. Кажется, скалы и холмы. Они стремительно приближаются к нам с бешеной скоростью.

Я закрываю глаза, потому что теперь это действительно не имеет значения.

— Пять секунд до столкновения, — сообщает Лола беззаботным, как, впрочем, и всегда, голосом.

Я морщусь, готовясь к столкновению. И когда мы врезаемся в землю, то понимаю, что это самое фееричное и шумное падение, которое я когда-либо слышала.

* * *

Мы подпрыгиваем, словно резиновый мячик, в сопровождении неимоверного грохота снаружи. Я намертво вцепляюсь в руку Скорвана. Все это время он подбадривал меня, шепча ласковые слова утешения. Но сейчас даже он умолкает.

Невозможно сказать, куда мы падаем. На что… или во что… Я открываю глаза. Пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь. Но за крохотным лобовым стеклом слишком темно и туманно, да и от навигационного экрана тоже никакой пользы.

Я снова зажмуриваюсь.

С момента падения Лола ведет себя непривычно тихо. Я очень надеюсь, что это не признак поломки ее операционных систем. Кажется, прошла уже целая вечность. Но на подпрыгивания, по всей видимости, ушло лишь несколько минут.