Ключи от кадиллака

Пролог

Машина ползла медленно, миль тридцать в час. Водитель откинулся в кресле, стараясь насладиться открывающимся пейзажем. Высокие пики гор, поросшие хвойным лесом, обрамляли зеленым бархатом далеко внизу блестящее на солнце озеро. Ему просигналили на повороте, он глянул в зеркало и съехал на обочину, чтобы не мешать движению.

Здесь, вот здесь идет вниз дорожка, по которой они столько раз спускались вниз, к их гроту. Ему хотелось встать, хлопнуть дверцей, пройтись по дорожке еще раз, вспоминая, где он подавал ей руку, где подхватывал ее за талию и спускал вниз, а где помогал перепрыгивать через ямы.

Всего этого больше никогда не будет.

Он достал из бардачка пачку сигарет, завалявшуюся тут еще с тех пор, когда он курил. Разжег сигарету дрожащими пальцами. Озеро, похожее на ее глаза, сияло внизу. Если ударить по газам, то он быстро окажется там, у озера, в искареженной машине. Он отстегнул ремень безопасности. Если остаться пристегнутым, то можно выжить, случайно. Это его не устраивало. Он затянулся, закашлялся с непривычки втягивать в себя яд.

Дорога перед ним шла круто вверх и заворачивала за скалу. Когда-то она позировала на фоне этой скалы, стоя со своей лохматой рыжей собакой. Он снимал ее, любуясь ею, боясь, что миг счастья закончится и она исчезнет, как виденье.

Она исчезла. Но виноват в этом только он сам. Что ждет его за поворотом? Он провел рукой по черной коже руля, усмехнулся, глядя на значок кадиллака. Он так увлекся, желая стать лучше нее, что пропустил момент, когда стал ей чужим. Пропустил первые шаги детей, их первые слова, и поступление в первый класс. Пропустил жизнь, гоняясь за славой.

Он так хотел стать лучше, что потерял саму суть. Теперь же, когда он был уверен, что достиг цели, пришло это чертово письмо. Уведомление о разводе. Он стал знаменит, богат, его любили самые красивые женщины... 

Она снова легко и красиво обыграла его.

Что ждет его там, за поворотом? Там, где дети его фотографируются с его соперником, держа его за руки? Там, где она откроет ему дверь с холодными, колючими глазами. Губы ее сомкнутся, и она не бросится на ему на шею. Она пропустит его в дом, потому что это и его дом тоже. Пропустит, чтобы не мешать ему собрать вещи.

Он снова посмотрел на озеро. Оно манило, как синяя перина, холодное и прекрасное. Заманчиво. Он смотрел вниз, на обрыв. Если спускаться по тропинке, дорога займет пол часа среди сосен и елей. Если же... если же нажать на газ, то он будет там через сорок секунд.

По дороге проехала машина, просигналив ему. Он обернулся, узнал соседа и помахал рукой.

Будет ли она в печали, когда в искареженной машине найдут искареженный труп? Все газеты напишут эту историю, разместят фотографии его кадиллака на берегу озера. Того, что останется от кадиллака. И его фотографии - улыбающегося, красивого, счастливого. Такого, каким он виделся тысячам его зрителей.

Был ли смысл в его успехе, если другой держит на руках его детей? Детей, которые говорили ему: “да, сэр”, забывая называть его папой, потому, что видели его всего несколько раз в жизни.

Где он свернул не туда?

Другой, конечно же, водит их в зоопарк, и возил в диснейленд, куда он столько раз обещал, но так и не собрался. Он помнил и эти фотографии - его жены, детей и чужого человека на фоне замка Золушки.

Где он потерялся?

Заплачет ли она, узнав, что он остался там, где они были счастливы? На берегу озера, преодолев путь до него от дороги за сорок секунд? Заплачет или вздохнет с облегчнием, поняв, что не придется проходить долгую процедуру развода? Дети, конечно, расстроятся. Но дети всегда дети. Они быстро забудут его, они и не знали его, они были для него поводом попиариться, сыграть на чувствах публики, любящих видеть детей с отцами.

От Нью-Йорка до Денвера очень далеко. Нет времени на ерунду. Дети сами пойдут в школу. Он переведет деньги, пусть идут в лучшую. Он пришлет подарки по почте, открытки и свои фотографии - по интернету. А их фотографии он и так видит и иногда даже ставит лайки. Пусть дети знают, что папа у них есть...

Теперь папа у них есть.

Другой. Не очень молодой, но успешный, богатый. Не менее богатый, чем он сам.

Ее будущий муж.

Он закрыл глаза, затушил сигарету и бросил на обочину, смотря, как она продолжает дымиться.

В погоне за славой он где-то свернул не туда. И теперь у него остался один путь из двух, лежащих перед ним. Есть ли шанс все исправить? Что принесет счастье ей? Его жизнь или его смерть? 

Он вцепился руками в руль и вдавил в пол педаль газа.

Глава 1.

Денвер, штат Колорадо

1995 г

-Старый идиот, - миссис Линден вздохнула, - какой же ты идиот, Боже мой... Ты, Джон, хоть на мальчишку посмотри и пожалей его. Ты уйдешь, а он снова будет все Рождество у окна сидеть. Как в том году.

-Джованни, - поправил миссис Линден господин с всклокоченными седыми волосами и с не оставлявшем сомнений в его национальности носом.

Миссис Линден, пожилая дама, не растерявшая с возрастом красоты, сидела в видавшем виды кожаном кресле с большими золотыми заклепками. Старый дом сеньора Джованни Регарди, как он предпочитал себя называть, был так же растрепан, как и сам сеньор. Мебель, когда-то дорогая и добротная, была стара и вытерта, золоченые ножки стульев облупились, а дорогая обивка сильно износилась. Обои на стенах, много лет назад модные и яркие, поблекли и кое-где отставали от стен. Иногда миссис Линден казалось, что время в этом доме остановилось, будто колдун наложил на него заклятие за те грехи, что совершило семейство Регарди за время своего быстрого взлета и не менее быстрого падения. Сеньор Регради так и жил в середине двадцатого века, тогда, как на дворе был самый его конец.

-Ральф нуждается в празднике так же, как и другие дети, - сказала миссис Линден, - он же ребенок, а не робот.

-Ты сама все знаешь, Джекки, и я не вижу причин спорить.

Сеньор Регарди плеснул в стакан виски и выпил залпом, причмокнув и заедая напиток долькой лимона.

Миссис Линден помолчала, смотря на него задумчиво и спокойно. Когда-то давно она была влюблена в этого человека и хорошо знала его. С тех пор утекло много воды, но смириться с тем, что из веселого и общительного парня получился вот этот вот замкнутый и злой старик, она никак не могла.

-Я приглашаю Ральфа на Рождество к нам домой. И не спорь. У нас будут только родственники из Миннесоты.

-Зачем они ему? Что он забыл у вас дома?

-Значит сидеть одному ребенку хорошо, а пойти на праздник к нам - плохо? Я тебя не понимаю, Джон, ты решил угробить психику ребенку заранее, пока он еще не вырос? И так парнишка у тебя настрадался. Ни отца, ни матери! И ты, злобный старый пень! Кроме как пилить его за оценки ты ничего не умеешь!

-Да я все деньги отдал за эту чертову школу, чтобы потом... чтобы потом что? Пусть хоть закончит школу с отличием, может тогда сможет поступить на степендию. Платить мне больше за него нечем.

-Да, помню, - миссис Линден сжала руки, боясь разговора, который наметила для себя на на будущий год. Сейчас же нужно было добиться от Джованни более простых вещей, - и еще я хотела просить тебя, чтобы Ральф сопровождал мою Мейбл на соревнованиях по конному спорту, - сказала она.

-Денег нет! - отрезал Джованни.

-Но Мейбл нужен кто-то, кто защитит ее от парней. Ты же знаешь.

Сеньор Регарди поднялся, облокотился о стол, и стоял так, тряся головой. Длинные седые волосы упали ему на лицо, но он не стал их убирать.

-Вот что, Джекки. Твои отмазки не годятся. Мой внук никуда не поедет. Найди Мейбл другого телохранителя. Я и так согласился, чтобы ты бесплатно взяла его на этих чертовых лошадей!

Голос его перешел на крик. Миссис Линден поморщилась.

-Не ори. Мейбл поедет в Джорджию на соревнования. И Ральф тоже. Потому что он - лучший наездник в клубе. И он должен представлять мой клуб на Джорджия Опен. Я не принимаю возражений, он получил грант на поездку, и, если ты будешь снова ругаться, я откажусь с ним возиться!

-Возиться? - взревел Джованни, стуча рукой по столу, - да мой внук - лучший в твоем замшелом клубе, только он и берет кубки! Только он и может отбить твою Мейбл от назойливых поклонников! И это означает “возиться”? Да куда ты без него?

-Вот и я думаю, куда я без него? - миссис Линден поздравила себя с победой.

-Твоя глупая девчонка одна бы выйти побоялась! И чем она будет заниматься на Рождество, когда вокруг взрослые станут накачиваться спиртным?

-Не знаю, - миссис Линден сделала грустное лицо, - бедная девочка всегда сидит одна.

-Так и быть, - Джованни снова стукнул рукой по столу, - бери его. Но чтоб ни дня учебы не пропустил! Или я выпорю его, как и обещал.

-Нас не будет всего неделю, Джон. Всего неделя пропуска. Но и он, и Мейбл сдадут все тесты. Я обещаю.

Она встала, откидывая назад красиво окрашенные светлые волосы. Казалось, время почти не властно над ней. Когда-то невероятно красивая, она и сейчас была хороша.

-Я тебе приготовлю рождественского гуся, - сказала она, улыбаясь, - пришлю, когда ты вернешься. Только не злись, - она выставила руки перед собой, - это по старой дружбе.

Дверь хлопнула и Джекки Линден вышла из дома, ступив на заснеженную дорожку. На губах ее была улыбка. Ей и на этот раз удалось заболтать старика Джованни. Ей и на этот раз удалось отбить на праздник его внука, а заодно и взять его на соревнования, которые ребенку были нужны, как воздух. Ральф не лучше своего деда, он стремится быть везде первым и тяжело переживает поражения. И, если у Джованни Регарди вся жизнь с некоторых пор стала сплошной чередой поражений, то у мальчишки, возможно, все получится.

Городок был запорошен снегом. Джекки прошла по дорожке, оставляя на белом блестящем снегу следы кроссовок. Много воды утекло с тех пор, как она впервые вошла в этот дом, будучи совсем малышкой. А теперь... а теперь, когда сын Джованни погиб, а невестка свела счеты с жизнью, она считала себя ответственной за судьбу паренька, что остался на попечении деда.

Они всегда были соседями. Джекки когда-то мечтала покинуть городок, уехать в большой мир, и покорить его если не своей красотой, то талантами. Но юность промелькнула в поисках себя, и вскоре Джекки снова оказалась в своем родном доме замужней дамой с тремя детьми. Еще миг - и вот ее дети разлетелись по миру, и она смотрит на свой большой дом, в котором им с мужем стало слишком просторно. Жизнь сделала еще один оборот, и вот она занимается воспитанием внуков, благо сын живет в том же городке, а остальные приезжают к ней на праздники и иногда на лето, чтобы провести его на ее конной ферме, что совсем недалеко от городка в горах.

Глава 2.

Городок сиял в свете рождественских огней. Ральф лениво шаркал ногами, чтобы поднять в воздух только что выпавший легкий пушистый снег, что так красиво серебрился, отражая свет. Все дома были украшены фигурами оленей и Санта-Клаусов, елки перед домами мерцали, как в сказке. Только его дом был темным и негостеприимным, но Ральф давно смирился с тем, что никаких праздников дед его не признавал. Он бы и не пошел никуда, сидел бы один дома, посмотрел бы фильм или просто лег спать. Дед имел привычку уезжать на Рождество к своим друзьям-итальянцам, где напивался за несколько дней до состояния свиньи, и возвращался только окончательно протрезвев. Ральф засунул руки поглубже в карманы. Дед был любителем выпить, и он редко видел его трезвым, но рождественская пьянка не могла сравниться ни с чем.  

Дом миссис Линден отличался от остальных изысканной архитектурой. Похожий на дома Парижа, куда дед возил его два года назад, с голубой черепичной крышей и голубыми ставнями, с цветами на окнах, он казался перенесенным сюда волшебницами из сказок, как кусочек Франции. Джекки Линден была француженкой и происходила из какого-то знатного рода, и все ее доме дышало хорошим вкусом и французским духом.  

Ральф остановился перед домом. Дом сиял огнями, в окнах мелькали силуэты людей, слышался смех. Он закинул за спину конец красного вязаного шарфа. Миссис Линден умела и любила устраивать приемы, ей нравилось, когда вокруг много веселых людей. 

 Ральф не любил шум. Он постоял у дорожки, ведущей к дому, покрутил ногой, выравнивая под собой снег. Ральф не любил людей. Он любил животных. Лошадей, которые жили на ферме, которую содержала миссис Линден недалеко от их городка, собак, и кошек, которые без счета жили в доме его деда. 

Он бы ни за что не променял возможность остаться одному и посмотреть фильм на все это мельтешение лиц, гам, крики и необходимость вести себя хорошо... Если бы...  

Дверь отворилась.  

На пороге стояла Мейбл в струящемся по ногам длинном белом платье и какой-то короне, сиявшей огнями в свете фонариков. Золотистые пушистые волосы падали ей на плечи кольцами, а губы заулыбались, когда она увидела его. 

-Ральф, ну что же ты стоишь? Заходи скорее! 

Он быстро пошел к дому. 

-Мейбл, ты замерзнешь, - сказал он, - зайди внутрь!  

Она засмеялась, откинув голову и засияв огнями короны. 

-Я давно тебя жду!  

Ральф побежал, и почти насильно затолкал девочку в дом и закрыл дверь.  

-Простудишься, никаких скачек не будет! - сказал он сурово, хотя был безумно рад тому, что она вышла его встречать.  

-Не простужусь. 

Мейбл тряхнула кудряшками, сметая с них снежинки. Корона ее, показавшаяся в темноте ему волшебной, была диадемой, украшенной какими-то белыми камешками. Наверняка фамильные бриллианты, поморщился он.  

-Куртку давай, - Мейбл забрала его куртку и унесла в теплый шкаф, чтобы она успела высохнуть к тому моменту, когда Ральф соберется домой.  

Было шумно. Ральф был готов к шуму. Он был готов ко всему. Даже к тому, что войдет с Мейбл в гостиную, одетый в этот чертов костюм, будто он президент Америки, и все взгляды сосредоточатся на их паре.  

Ради Мейбл он был готов на все.  

… 

Это было прекрасное Рождество. Миссис Линден всегда умела сделать так, что каждый гость чувствовал себя нужным. Даже Ральф развеселился, и согласился остаться на ночь. Пол ночи они с Мейбл сидели в ее комнате и читали магическую книгу, с картинками, которую ей подарили на праздник. Там были описаны разные гадания, странные и не очень.  

-Давай погадаем по книге, - Мейбл вскочила, подходя к шкафу с книгами, которые нужны были для школы, - я только не знаю, по какой...  

-Бери наугад! 

-Если я достану какую-нибудь математику, будет не очень-то интересно, - засмеялась она.  

-Значит, будем гадать на богатство, - сказал Ральф. 

Но Мейбл вытащила томик Шекспира. 

-Сонеты, - сказала она, - пойдет? 

-Конечно!  

Мейбл села на пол рядом с ним и они склонились над книгой. Ральф мельком смотрел на подругу, любуясь ею. Она сняла корону, утомившую ее за вечер, и теперь была такой милой и домашней принцессой в этом своем белом платье. Редко какие девочки могут так уверенно ходить в таких красивых вещах. А Мейбл была будто создана для красивых вещей, вечерних платьев и дорогих украшений. Он бы осыпал ее дорогими вещами, которых она достойна, мелькнула у него мысль.  

Вырасту, куплю ей ожерелье... Ральф перевел глаза на портрет Шекспира.  

Он не любил поэзию. Стихи всегда казались ему скучными. А стихи на староанглийском - тоскливыми. Но рядом с Мейбл все менялось. Рядом с Мейбл было так интересно рассматривать старую книгу с золотыми тиснением, с вызолоченными листами по краю.  

-Ну что, гадаем? - Мейбл подняла на него глаза. 

-Гадаем! - кивнул он. 

Снизу раздавались голоса гостей. Играла музыка. А им было так хорошо и уютно в ее комнате, оклеенной белыми обоями с золотыми звездами. 

Мейбл нахмурила брови. 

-Страница сто двадцать два. 

Зашелестели пожелтевшие страницы. Ральф быстро листал книгу, ища страницу сто двадцать два.  

-Мешать соединенью двух сердец я не намерен.  

Может ли измена любви безмерной положить конец?  

Любовь не знает убыли и тлена... - прочитал он, и посмотрел на Мейбл. 

-Ну да, любовь все прощает, - сказала она, вспыхнув, - а теперь ты. 

Он назвал страницу и Мейбл стала перелистывать страницы, забрав у него книгу. 

-Меня неверным другом не зови,  

Как мог я изменить или измениться 

Моя душа, душа моей любви 

В твоей груди, как мой залог, хранится, - прочла она.  

-И что все это значит?  

Ральф взял у Мейбл книгу, положил на пол и встал.  

-Это как-то относится к будущему, - сказала Мейбл.  

Он обернулся. Она сидела на подушках, вся такая белая и светлая. Как можно ей изменить? Он никогда не изменит ей. Ради нее он возьмет все кубки в Джорджии. Ради нее он станет богат. Заработает кучу денег только ради того, чтобы каждое Рождество дарить ей новое ожерелье, которое будет сиять на ее шее, как сияла на голове ее диадема из коллекции ее бабушки.  

Глава 3.

На семнадцать лет дед подарил Ральфу машину. Ну как машину... Ральф сжал зубы, только увидев старенький дженерал моторс, стоивший не более полутора тысяч долларов. Настоящий автохлам.

-Не нравится? - дед засунул руки в карманы и качался с пятки на носок.

За четыре года он постарел и окончательно стал спиваться. Нос его распух, как у алкаша с картинки, белые волосы растрепались, и он стал чем-то неуловимо похож на отца Бель из диснеевского мультфильма. Только тот свихнулся на науке, а дед - на любви к бутылке.

-Не нравится, - честно сказал Ральф.

Дед криво усмехнулся.

-Ну и черт с тобой. Хочешь - ходи пешком. На новую машину денег нет. В конце концов, в школу ходит автобус, так что это роскошь для тебя, своя тачка.

Дед ездил на старом кадиллаке, уже ставшем легендой их городка. К чести машинки, он почти не ломался, и когда дед красной молнией пролетал по поселку, дети махали ему руками.

Сколько лет было машине? Ральф считал, что лет тридцать. Наверняка дед купил ее, когда был на пике богатства. Когда легкие деньги вскружили голову, и он швырял их направо и налево, отремонтировал их дом, что снова требует реконструкции, и купил вот эту вот машину. Ярко красный кадиллак сиял отполированным бортом на солнце. Дед любил его и ухаживал, как за девушкой. Ральф... Ральф же считал рухлядью до тех пор, пока не сел за руль собственного автомобиля.

Теперь, будучи владельцем синего ДМ, он мог с позором парковаться около школы, куда ученики приезжали на самых модных тачках. Ральф пожал плечами, включая мотор. С другой стороны, своя машина - это свобода. Пусть смеются. Он еще купит себе новый кадиллак.

Впрочем, рассуждений этих хватило ровно до того момента, как он на самом деле оказался на школьной парковке. Хлопнув дверцей и положив ключи в карман, он обернулся и увидел, как напротив паркуется новенький кадиллак, материливавшийся прямо из его снов. Двухместный, блестящий черным крылом, он олицетворял собой роскошь, юность и респектабельность.

-Ральф! - из машины появился его приятель, Джей Смит, - неужели ты теперь тоже на колесе?

Джей сунул руки в карманы, обошел ДМ и склонил голову, оценивая его новое приобретение.

-Шикарная тачка, а, Мейбл?

Мейбл?

Ральф вздрогнул. Из кадиллака вышла Мейбл. Синяя школьная форма с белыми полосками на юбке делала ее похожей на какую-то принцессу из сказки. Синие глаза приветливо смотрели на Ральфа.

-Поздравляю, - сказала она, улыбаясь, - теперь ты тоже сможешь подвезти меня.

Он сжал руки в кулаки и засунул в карманы, чтобы не врезать Джею в улыбающуюся физиономию.

-Конечно, Мейбл, - сказал он.

Джей и Мейбл все еще смотрели на его ДМ, и Ральфу казалось, что асфальт под ногами сейчас разверзнется и он упадет прямо в ад. По крайней мере ему этого очень хотелось.

-Пойдем? - Мейбл подошла к нему и тронула за руку. Ральф вздрогнул, как от удара.

-А знаешь... - он смотрел на нее без всякого выражения, чувствуя только ненависть. Ненависть не к ней, и не к Джею, ненависть к судьбе, которая будто смеялась над ним всю его жизнь, заставляя унижаться, принимать подарки от состоятельных соседей, благодарить... Он ненавидел все это. Он ненавидел их всех. Всех, кроме Мейбл. Но и ее сейчас тоже готов был ударить, чтобы она перестала смотреть на него так, с затаенной жалостью и сочувствием, - идите без меня, - сказал он, - я приеду позже.

Он сел в машину и рванул с парковки так, что Мейбл испуганно отскочила, вцепившись в руку Джея.

Гоня с превышением скорости по дороге, как можно дальше от школы, как можно дальше от Мейбл, в горы, входя в повороты без тормозов и не боясь сорваться, он наконец-то оказался на вершине.

Где-то здесь, недалеко, начинались горнолыжные спуски. Но это будет зимой. Сейчас же они пустовали, и Ральф оказался совершенно один на вершине горы. Он бросил машину на обочине, пробежал по тропинке, которая была известна только местным, и оказался на выступающей над обрывом скале. Тут было страшно, но Ральф не боялся высоты. Несколько дней назад они с Мейбл устроили на скале пикник, сидели, свесив ноги в пустоту, и любуясь открывающимся видом. С Мейбл, которая предпочитала новенький кадиллак Джея обществу Ральфа. В прошлый раз он привез ее на дедовой тарантайке, и фотографировал на фоне старой тачки, которая, конечно же, не стареет, а, по словам деда, превращается в раритет. Фотки лежали еще у него на столе. Он так и не собрался отдать их Мейбл.

Он взобрался на скалу и сел, откинувшись спиной на камень. Было очень тихо. Ральф наконец-то успокоился, смотря на желтеющие осенние листья, на реку вдали, и на склоны гор, теряющихся в тумане. Где-то внизу, хорошо видимая зимой, а сейчас утопающая в листве, стелилась кривая лента дороги.

Хорошо, когда все дается от рождения. Джей - сосед Мейбл и сынок богатого предпринимателя. Папа может позволить себе делать сыночку дорогие подарки. Джей не понимает, что означает - нет денег. 

Мейбл такая же. Избалованная девчонка, не знающая ни в чем отказа. Они с ней дружат с детства, и бабка ее почему-то принимает в его судьбе активное участие. Ральф не очень понимал причин ее заботы, но бесился от того, что вынужден был ее принимать. Если он откажется приходить в особняк миссис Линден, то потеряет Мейбл. А Мейбл для него все. Он закрыл глаза, вспоминая, как сладки были ее поцелуи, когда они вместе смотрели на желтеющие деревья с этой скалы. Мейбл - его жизнь. И пусть Джей катает ее сколько угодно. Достанется она только ему одному.

Мейбл в этот день он больше не видел. Зато вечером она пришла к нему сама, волоча огромную сумку через плечо.  

-Почему ты не позвонила? - спросил он, беря у нее сумку и сгибаясь под ее весом, - что там, кирпичи? 

Она пожала плечами и рассмеялась. Красный свитер делал ее глаза еще синее, а милые ямочки на щеках, когда она смеялась, заставляли улыбаться и Ральфа.  

-Я решила, что ты теперь можешь отвезти меня в Денвер.  

-В художественную студию? 

Глава 4.

Выпускной бал запомнился Ральфу навсегда. Мейбл была в нежно-голубом платье в пол, как принцесса из сказки. Ему казалось, что она и явилась прямо из дворца Золушки. Когда она дала ему свою руку, чтобы вместе пройти в ворота и быть представленными, как пара, казалось, что он воспарит в небеса. Мейбл улыбалась. Она была из тех редких девушек, кто умел носить красивую одежду, и не стеснялся дорогих украшений. В волосах ее, завитых кольцами, была та самая диадема, что она когда-то надевала на Рождество. Ральф был уверен, что блестящие камешки в ней - отнюдь не стекло.  

Несколько месяцев назад родители Мейбл и ее младшие братья переехали в другой штат. Ральф боялся, что и Мейбл уедет, оставив его одного, но Мейбл решила закончить школу там, где привыкла. Она осталась жить в большом доме миссис Линден, и теперь всегда была рядом. Их отделяли друг от друга несколько домов, и Ральф постоянно бегал к ней, то за домашними заданиями, которые делал еще в школе, то чтобы посмотреть, как она рисует, то просто так, без причины. Когда месяц назад он пригласил ее на выпускной, Мейбл только улыбнулась и сказала без всяких выкрутасов. 

-Конечно я пойду с тобой, Ральф. Но при условии. 

Он поднял брови. Он был готов снять луну с неба, поэтому легко согласился на то, что она просила.  

-Мы выучимся танцевать вальс. 

Они оказались на балу чуть ли не единственной парой, кто умел танцевать вальс. Он вел ее легко и непринужденно под Сказки Венского леса, и мир казался волшебным и ярким. Миссис Линден сияла улыбками и вспышками, стараясь запечатлеть любимую внучку и ее спутника во всех ракурсах. Дед его, конечно, не пришел, сославшись на то, что ради такого случая ему нечего надеть. Ральф был рад этому. Он немного стеснялся деда, окончательно заросшего бородой и седыми лохмами и спивающегося.  

После танцев они поехали в заказанный ресторан, где одноклассники продолжили веселье. Ральф же вывел свою спутницу на улицу, туда, где было тихо и темно.  

-Покатаемся? 

Они держались за руки, пока шли по парковке. Платье Мейбл серебрилось в свете фонарей. Было очень поздно и давно пора было отвезти девушку домой, но Ральф был перевозбужден, и ему хотелось побыть с ней, такой красивой, как можно дольше. 

Он сел за руль, включил мотор старого кадиллака, который одолжил у деда. Сегодня он казался более к месту, чем его дженерал моторс. Мейбл красиво смотрелась на кожаном белом сиденье, и волосы ее падали по плечам, как у настоящей принцессы.  

Ральф вдавил газ.  

-Потише, - шептала она, но он только прибавлял скорости, - Ральф, мы разобьемся! 

Он входил в повороты серпантина так, что машину чуть ли не разворачивало, и в свете фар была видна черная бездна пустоты. Когда он заглушил мотор, Мейбл ударила его кулачком по плечу. 

-Я больше с тобой никуда не поеду. Ты - сумасшедший.  

Он пожал плечами. 

-Но ведь скучно просто ехать, как старик. 

Мейбл улыбнулась. Он так любил ее улыбку. Алмазная ее диадема сияла в редких лучах луны.  

-Пошли. 

Ральф вышел из машины, перешел дорогу и стал смотреть на озеро, расстилающееся далеко внизу прямо под его ногами. Луна серебрила его поверхность, отражаясь в стоячей воде серебряной дорожкой. Мейбл протянула ему руку. Рука ее была холодна и безвольна, будто поездка и правда сильно ее напугала. Ральф потянул ее за собой, и они стали спускаться в полной темноте по узкой тропинке.  

Они так часто ходили здесь, что не требовалось света, чтобы знать, куда ступать. Ральф поддерживал свою спутницу, которой было неудобно идти по камням на каблуках, и то и дело давал ей руку. Мейбл не жаловалась. Она следовала за ним совершенно точно зная, что произойдет, когда они окажутся на месте.  

Пещера ждала их, разинув черный зев. Ральф заполз в нее первым, нашел зажигалку, спрятанную в железной шкатулке в углу за камнями, и поджег заготовленный несколько дней назад хворост. Мейбл села рядом. Потом она поползла вглубь пещеры, путаясь в платье, и достала мешок с двумя пледами. Развернула их, и один накинула на плечи. Ральф взял второй, но ему было и так тепло, и он разложил его на каменном полу.  

Когда-то они пытались выяснить, как далеко идет лаз. Они долго ползли по каменному извилистому коридору, потом встали во весь рост и шли еще какое-то время, пока не уперлись в стену. Пещера оказалась без второго выхода и без всяких тайн, поэтому они быстро потеряли к ней интерес, облюбовав ее вход, как удобное место, где можно было сидеть, смотря на открывающийся вид, и жарить сосиски на палочках.  

Сейчас было темно и ужасно уютно. Мейбл сияла алмазами в свете костра, а Ральф смотрел ей в глаза. Она подтянула ноги, кутаясь в плед.  

-Я люблю тебя, - сказал Ральф, и резко отвернулся, боясь отрицательного ответа.  

Ее рука легла на его плечо. 

-Я тоже люблю тебя. И ты это знаешь.  

Он замер, чувствуя, как рука ее ласкает его шею. Дыхание сбилось. Они много раз целовались, но никогда не переходили грани. Ральф знал, что Мейбл не будет против, но мысль уложить ее в постель казалась ему кощунственной.  

-У тебя никого не было? - вдруг спросила она. 

Он мотнул головой, вспыхнув. 

-И у меня.  

Ральф обернулся. Глаза ее сияли ярче диадемы.  

-Я хочу, чтобы мы поженились, - сказал он глухо. Сердце стучало так, что, казалось, выскочит из груди.  

-Хорошо.  

-Хорошо? - он резко притянул ее к себе, - ты так просто говоришь, хорошо? 

-А что я должна еще сказать?  

-Я не знаю, - он замер, любуясь ею, - наверно послать меня убить дракона.  

Губы их соединились в страстном поцелуе, диадема покатилась по каменному полу пещеры, а Ральф упал на плед, увлекая девушку за собой. 

-Мы обязательно поженимся, - сказал он, - как только сможем! 

Страсть затмила разум, но оба, неопытные в любовной игре, долго боялись подойти к тому, что стало неизбежно. То, что писали в книжках и показывали на стащенных у деда кассетах, ничем не могло помочь. Мейбл была так же неопытна, как и он сам, они смеялись, смущались и боялись навредить друг другу. Наконец соединившись, и впервые познав страсть, оба заснули, завернувшись в плед, после долгого счастливого дня.