Кофейный роман

Пролог

Кто-то остановил время. Движения ее были медленными. Она надевала юбку, блузку, прошлась по номеру, подбирая разбросанные ботильоны, сумку, шарф, пальто.

Он хладнокровно наблюдал за ее движениями. Настолько хладнокровно, что почти не знал, жив или нет. Потому что позволь себе думать, что жив, придется признать – внутри клокочет лава. И вот-вот обрушится на них обоих. Если только прорвется. Когда она уже стояла у двери, бросил единственное:

- Ника, ты проиграешь.

- Тебе, Закревский, тоже не участвовать в Лиге Чемпионов, - усмехнулась она и вышла.

Он медленно сел на постели, внимательно рассматривая закрытую дверь, и потянулся к брюкам, валявшимся на полу. Пачка сигарет была найдена в одном кармане, зажигалка в другом. Потом передумал, бросил на тумбочку. В висках все еще многократным эхом отдавался ее голос.

Дэн, приезжай, я жену, кажется, грохнул

Каргин нервно плеснул в стакан виски и сразу же залпом опрокинул его в себя. Потом глянул через плечо.

- Ну и что Сашка? – голос его еще не казался пьяным, но граница уже была перейдена. В таком состоянии он обычно становился до невозможности нудным и раздражительным. – Произвел впечатление?

- Да уж поживее тебя оказался! – усмехнулась Вероника и, откинув прядь светлых волос, щелкнула серьгой, длинно расположившейся вдоль шеи.

- А одышки нет? – спросил он участливо. – А то вдруг в самый ответственный момент…

- И одышки нет. И хватило его не только на обязательную, но и на произвольную программу, - проворковала Каргина мечтательно. – И ко всему, он настоящий ценитель «винтажного» немецкого кино для взрослых, в отличие от некоторых.

Каргин медленно подошел к ней, осматривая ее с ног до головы. Все, что было на ней, куплено за его деньги. Весь этот лоск навел он. Вплоть до оплаты ее образования. Светскому тону – тоже у него научилась. Она была его собственным творением. Ничего своего. Кроме острого языка, на который он когда-то повелся. Хотя были и другие вещи, которые она своим языком и тогда делала виртуозно.

Он протянул руку и провел пальцами по ее тонкой шее.

- Так, может, повторите, Верунь?

- Обязательно повторим, - весело отозвалась она. – Он еще друга обещал привести. Знаешь, хочется чего-то остренького. А я с двумя мужиками одновременно никогда не пробовала.

Даже если бы она собиралась произнести что-то еще, не успела бы. Его кулак, направленный в челюсть, опрокинул ее на пол.

- Б**дина! – заорал Каргин. Эти скачки к бешенству проявлялись регулярно, но только тогда, когда он запивал. Ника знала, что он может так же резко успокоиться, если не сопротивляться. Но это было не в ее привычке – она всегда предпочитала черные трассы.

Каргина тряхнула головой, прикоснулась пальцами к лицу и, усмехнувшись, медленно поднялась на ноги.

- Зря стараешься. Мое лицо его мало волнует, - фыркнула она.

- Его, тварь, дырка твоя между ног волнует. Заколотить? Я ж могу.

- Ну это ты пока еще можешь!

Следующий удар пришелся ровно в глаз. До искр. Но на этот раз он уже не выжидал. Упасть на пол ей не позволил. Схватил за шею и поволок к дивану, сжимая ладони все крепче. Так, что ей переставало хватать дыхания. Она царапала ногтями его руки, стараясь ослабить хватку, упиралась ногами в пол. И остатками сознания пыталась угадать, как долго ему захочется ее «поучать».

Следующим пострадал ее затылок – Каргин с размаху бросил ее на диван, и она ударилась прямо о его резную дубовую ручку. Нависнув над ней, он расстегнул ширинку.

- Пока не заколотил, придется тебе еще разок потерпеть мою одышку, мой вонючий пот и мои слюни. Но это недолго. У нас же только обязательная программа.

- Да пошел ты… - взвизгнула Вероника и ударила его коленом в пах. – Перебьешься сегодня!

Каргин задохнулся от боли, согнувшись пополам и навалившись на нее всей тяжестью своего не самого стройного тела.

- Тварь, - простонал он, пытаясь отдышаться. Подтянул одну ногу, опершись ею в ее живот, вторую свесил с пола. Руки его сомкнулись вокруг ее шеи, и он прошептал ей в лицо: - Если я захочу, я тебя раздавлю, концов потом никто не найдет.

Вероника прохрипела в ответ что-то нечленораздельное, колотя пяткой ему по ноге и впиваясь ногтями в щеку. И отчаянно дергалась, в надежде выскользнуть из-под него. Но выскользнуть не удавалось. Каргин, отпустив шею, намотал на кулак ее волосы и дернул за них так, что она снова ударилась затылком.

- Но я дам тебе шанс, - выплевывал он слова вместе с брызгами слюны на ее лицо, - вечером привезут девочку. Хотела остренького? Посмотришь и обязательную, и произвольную. Можешь даже присоединиться. Только вымойся хорошо после Сашки.

- Только деньги зря потратишь, - оскалилась Каргина. – Уж лучше мальчика мне закажи, может, чему научишься, пока на нас смотреть будешь.

Последний удар угодил в висок. После него она потеряла сознание. Не рассчитал.

Глядя на сбитые костяшки рук и ее опухшее лицо, Каргин сглотнул, впервые осознав, что все по-настоящему. Кажется, она даже не дышала.

- Вера, - прошептал он, не надеясь на ответ. Соображал с трудом. Так всегда было после того, как вспышки ярости, пугавшие его самого, гасли. Пальцами коснулся жилки на шее, но пульса не нащупал. Стало страшно. Скатился с нее на пол и на коленях подполз к столу. Схватил трубу, набрал нужный номер. Когда на том конце ответили, выдохнул:

- Дэн, приезжай, я жену, кажется, грохнул.

И только после этого снова налил себе виски в стакан. Выпил залпом и замер, глядя на диван, на котором лежала Вероника.

Я-рос-лав

Не может быть. Не может быть, чтобы опять понедельник. Какого черта каждый раз, когда он только-только выдыхал и начинал получать удовольствие от жизни, его настигал гребанный звонок будильника?

Закревский, не раскрывая глаз, перекатился на бок и протянул руку к тумбочке, зашарил по ней рукой и, найдя телефон, поднес его к лицу. И только после этого он сделал попытку приподнять веки. Те слушались плохо, и он сквозь ресницы с трудом различил на экране кнопку «Отменить». Провел по ней пальцем и с облегчением закрыл глаза.

Когда проснулся в следующий раз, оказалось, что уже почти девять, и на работу он безбожно опаздывает.

- Твою ж мать! – изрек Закревский, понимая, что эти полчаса сна его организм не спасут. И поплелся в ванную – чистить зубы.

Уныло глядя на струю воды, он пытался вспомнить, какого черта накануне вечером так надрался. А главное – с кем. Тот факт, что проснулся он у себя дома и, что характерно, один, успокаивал. Хотя еще большой вопрос – а где теперь машина? На чем ехал-то?

С этой мыслью, он закрыл кран и, вытирая лицо тонким полотенцем, кинулся на кухню, смотреть в окно, выходившее во двор дома. Бэха стояла на положенном ей месте. Припаркована была аккуратно.

Закревский отправился в прихожую, посмотреть, где ключи. Те валялись на обувной тумбе вместе с запиской. «В последний раз тебя выручаю. Тася».

- Ну спасибо, сеструха, - пробубнил себе под нос Закревский и решил, что в принципе можно выпить кофе и доехать на крайняк на метро.

К сожалению, его решение было нежизнеспособно, потому что в это самое время в лифте на его восьмой этаж поднималась Оля с пакетом с несколькими пищевыми контейнерами: пирог с курицей, макароны под каким-то экзотическим соусом и сырники. Все это она намеревалась разогреть в микроволновке, а после накормить адвоката, который судя по голосу вчера вечером был крайне нетрезв, а значит сегодня чувствовал себя «не в форме», как говорила мамуля.

- Ярик, - радостно воскликнула она с порога, протягивая ему пакет. – Сейчас будем завтракать!

«Ярик» обреченно подумал, что на работу опоздает в любом случае.

- Я-рос-лав, - отрезал он. – Ты чего здесь делаешь?

- Завтрак привезла, - удивленно хлопнула ресницами Оля.

- Зачем?

Барышня зависла на мгновение, в глазах отразился умственный процесс, и, наконец, она медленно произнесла:

- Чтобы позавтракать.

Закревский мысленно сосчитал до десяти, чтобы сразу на нецензурщину не срываться (кое-какое воспитание у него все-таки имелось, хотя сестра считала его безнадежным), и проговорил:

- Объясни мне, пожалуйста, почему ты решила завтракать у меня дома, а не у себя?

- А я дома и позавтракала, - пояснила Оля. – Я тебе завтрак привезла. Ты сам вчера сырники просил.

Теперь уже ресницами похлопал он. Надо сказать, его ресницы сама Оля как-то охарактеризовала следующим образом: «Мне бы такие! Прикинь, их еще накрасить!»

Потом он скрестил руки на груди и сдержанно проговорил:

- Оля, я не мог просить у тебя сырники. Мы разошлись в пятницу. В субботу я демонстративно не брал трубку, а вчера ужрался, как свинья. Мне было не до сырников.

В ответ он получил милейшую улыбку и воркующий голосок:

- Вчерашний свин и попросил у меня сырников. Ты что, не помнишь? Я тебе позвонила, ты ответил, и мы договорились, что сегодня с утра – я у тебя. Вот!

- Ты полагаешь, что я был способен о чем-то договариваться? Прости, но даже я в этом сомневаюсь.

- Ну а зачем мне-то врать, Ярик? – Оля почти уже надула и без того пухлые губки, но вовремя вспомнила, что этого он особенно не любит.

- Я-рос-лав. Ни за чем. Слушай, Оль, бросай ты уже, а. Не стою я твоих сырников. Я вчера по бабам шлялся. Бухал. Про тебя за два дня ни разу не вспомнил. На кой черт тебе это надо, а?

- Ну нам же хорошо вместе, правда? – она приблизилась к нему и чуть взъерошила его волосы. – А если бы мы стали вместе жить… Ты бы не шлялся. Зачем бы тебе это было нужно? Я же есть…

- Тебе хорошо. Оль, тебе хорошо. А меня достало, ну правда. Короче, бери свой завтрак и ешь его где-нибудь в другом месте. А я на работу опаздываю. Кстати, у тебя сегодня пары еще.

С этими словами он отстранился и открыл дверь, привалившись к косяку.

- Ярик, ну может, еще попробовать? – неуверенно спросила Оля, выходя на площадку.

- Оля, мать твою! – не выдержал Закревский. – Пробуй в другом месте!

С этими словами он захлопнул дверь, но не успела Оля шмыгнуть носом, как дверь распахнулась снова, и Закревский повторил:

- Я-рос-лав!

Дверь повторно хлопнула.

Времени на кофе уже не оставалось. Шансов явиться в офис без опоздания – тоже.

Закревский выругался и пошел одеваться. Двадцатью минутами позднее он уже гнал по Киеву в контору Вересова, где работал. А поскольку это был понедельник, слово «гнал» едва ли отражало истинное положение вещей. А положение было «ползком».

Пижон! Зараза!

Вероника Каргина удобно расположилась на мягком диване в шикарной переговорной на седьмом этаже бизнес-центра, где находилась адвокатская контора, представлявшая интересы ее мужа. Идти сюда она не хотела, но ее адвокат упрямо настаивала на этой встрече, утверждая, что она может быть полезной. Черта с два она будет полезной! Каргин вместе со своим адвокатом устроит представление – в этом Вероника не сомневалась. Она лениво разглядывала комнату, вид за окном, девчонку-адвокатессу, явно смущенную офисом, в который попала. Потом посмотрела на часы. Каргин опаздывал.

- Мария Витальевна, - зевнув, сказала Вероника и закинула ногу на ногу, - может, мы все-таки уйдем? Уверяю вас, мы лишь потеряем время.

- Нет, - решительно возразила юная адвокатша. – Эта встреча позволит нам правильно оценить наши возможности и выслушать предложения вашего мужа.

Когда секундная стрелка на часах совершила еще ровно два полных круга по циферблату, дверь, наконец, открылась. И в кабинет вошел теперь уже почти бывший муж в сопровождении молодого мужчины яркой «брюнетистой» внешности с совершенно неожиданными на лице усами, но зато при галстуке и в костюме цвета мокко. Собственно, гадать не пришлось. То, что этот мужчина и был представителем Каргина, казалось очевидным. Оба проследовали к большому круглому столу.

- Мы с моим клиентом приносим свои извинения за опоздание, - на ходу сказал адвокат, не глядя ни на кого из присутствующих. – Ярослав Сергеевич Закревский – для тех, с кем еще не знаком лично, - потом протянул руку, показывая на стулья у стола, и пригласил: - Прошу вас.

Вероника нехотя поднялась с дивана и, не говоря ни слова, переплыла за стол. Мария Витальевна пододвинула к себе ближе блокнот, в котором делала различные пометки, и обратилась к Закревскому:

- Если я вас правильно поняла, вы хотели обсудить некоторые вопросы до слушания…

- Здравствуй, Вера, - громко проговорил Каргин, перебивая девчонку.

- Привет, - буркнула Вероника, рассматривая вызывающий маникюр.

Каргин усмехнулся. И, приподняв бровь, почти издевательски произнес:

- А ты неплохо выглядишь.

- Я знаю, - без намека на скромность ответила Каргина, бросив быстрый взгляд сначала на мужа, а потом на его адвоката.

«Пижон!» - подумала она и снова принялась разглядывать свои ногти.

«Зараза!» - заключил Закревский и с радушной улыбкой посмотрел на адвокатшу, оказавшуюся совсем молоденькой девочкой с самой серой внешностью, какую только можно себе представить. Полагал, что улыбка ребенка подбодрит, но что-то не срослось. Ребенок еще сильнее смутился.

- Так вот о деле. Господин Каргин имеет к вам, госпожа Каргина, ряд предложений, которые, если вы позволите, я озвучу.

- Мы вас слушаем, - со всей уверенностью, на какую была способна, проговорила Мария Витальевна.

Закревский откинулся на спинку стула и начал:

- Во-первых, наша сторона не считает ваши притязания хоть сколько-нибудь приемлемыми в сложившейся ситуации. Имущество, на которое вы претендуете, было приобретено задолго до заключения вашего брака, и потому не может считаться совместно нажитым, и, соответственно, разделу не подлежит. В квартире, которая вас, Вероника Леонидовна, интересует, проживает старший сын Виктора Анатольевича. Автомобиль принадлежит предприятию вашего супруга. А что до алиментов, так… ну простите, вы трудоспособное лицо, детей у вас нет… Это просто смешно, - он перевел дыхание и потянулся к бутылке с минералкой, приготовленной на столе, налил в стакан и сделал глоток, краем глаза наблюдая за Каргиной. Зараза. Но красивая. Блондинка, лицо смазливое, глазки-губки – все в наличии, фигурка, во всяком случае, верх, то, что выше стола… тоже весьма ничего. Конечно, у мужика крыша на старости лет поехала. У него сын был чуть старше ее. Закревский убрал стакан и продолжил: - В случае развода вы можете забрать свои личные вещи, которые он вам покупал. В том числе драгоценности. Кое-какие предметы обстановки, указанные в перечне, подготовленном господином Каргиным. Ввиду того, что мой клиент оплачивал ваше образование, он не считает себя чем-то обязанным вам. Однако есть еще один вариант, который его устроит. Готовы ли вы выслушать?

- Будьте любезны, - равнодушно отозвалась Вероника. Все сказанное она почти пропустила мимо ушей. То, что Каргин ничего не собирается ей отдавать, было более чем очевидно и до этой встречи. Но пылкая речь его пижонистого адвоката ничуть не могла умалить ее решимости.

- Господин Каргин предлагает вам мировую. Вы отказываетесь от своих притязаний и возвращаетесь, так сказать, в лоно семьи. В данном случае, согласитесь, необходимость судебного разбирательства отпадает вовсе – за ненадобностью. Фактически он предлагает сохранить ваш брак.

- И зачем тебе это нужно? – спросила Вероника, глядя прямо на мужа.

- Затем, что я люблю тебя, - отозвался Каргин, не отрывая от нее глаз. – Готов простить твои измены. И попробовать начать все сначала. И постараться стать тебе лучшим мужем, чем был.

- Тебе вредно перенапрягаться, - заботливо протянула Вероника.

- А тебе вредно покупать шмотки на Троещинском рынке.

- Я все равно высужу у тебя деньги. Не алименты, так моральный ущерб. Или буду просить раздела всех твоих счетов. Всех! – она улыбнулась. Зло и холодно. – Только драгоценности – меня не устраивает.

Тетка Роберта

Все-таки утра Закревский не любил. Неважно, понедельник это или пятница. Нет, пятница, конечно, предпочтительнее, но в 7:30 особой разницы не ощущалось. Впрочем, не о днях недели речь, а скорее о датах.

Утро 31 декабря едва ли в чем-то отличалось от утра 30 декабря. Да и 1 ноября тоже. Разумеется, пока это только утро, и Закревский еще не взял разгон. Нет, он лежал в постели, тупо глядя в потолок, и пытался смириться с той мыслью, что даже 31 декабря может быть рабочим днем. Он любил свою работу. Действительно любил. Но тоже не по утрам. И даже прекрасно понимая, что на работу надо явиться для галочки, и можно весь день потом гулять, настроение хоть немного поднять не получалось.

Всякую мелочь разгрести удалось еще накануне. Оставался крупняк. Дело о разводе высокого чиновника, заседания по которому переносились уже второй раз по инициативе самого чиновника, и Закревский смутно подозревал, что этого клиента он скоро лишится – нюхом чуял, что дело идет к перемирию между супругами, которые, кроме прочего, никак не могли поделить троих своих детей.

Второе дело – Каргины. Там вообще творился какой-то мрак. За месяц толком никакого сдвига. Хотя Закревский как раз не заморачивался. Время шло, деньги капали. Особого головняка пока не доставляло. Хотя и понимал, что после праздников придется браться основательно. Каргин хотел результатов и регулярно названивал.

Когда будильник в третий раз подал голос, Закревский все-таки соизволил встать и направился в душ. Душ принес некоторое облегчение. Через 10 минут он уже увлеченно подстригал усы и прошелся триммером по подбородку.

Но едва он теперь почти уже совсем в приподнятом настроении направился на кухню варить кофе, в дверь позвонили. В то же мгновение, когда он открыл, ему на шею бросилось что-то пушистое, сладко пахнущее, холодное и пропищало Олиным голосом:

- Как же я соскучилась, Ярик!

- Ярослав, - автоматически бросил он, но руки (предатели!) зачем-то втащили барышню в квартиру. – Ты откуда взялась?

- С улицы, - торжественно провозгласила Оля.

«Оно и видно» - трепыхнулось в его мозгах. Но потом ее губы прикоснулись к его губам, а руки, с которых она уже стащила перчатки, как-то вдруг оказались под ремнем его брюк. Секса у Закревского, почитай, две недели уже не было. А Оля такая… Оля! Он слегка приподнял ее над полом и раздвинул языком ее мягкие губы в помаде с клубничным привкусом.

Оля живенько отвечала, обнимала за шею, пыталась скинуть с болтающихся в воздухе ног сапожки и при этом умудрялась попасть губами куда-то в его щеку, от чего та приобретала красноватый румянец стыдливой девушки, и ворковать что-то умильное о большой любви.

- Яяяярик, - с придыханием возвращалась она к поцелуям.

И так будет всю жизнь.

Они будут стоять в ЗАГСе на глазах толпы родственников, и, когда он станет надевать на ее безымянный пальчик колечко, она протянет: «Яяяярик!»

Он будет забирать ее из роддома, а она, глядя, как неловко он держит ребенка в руках, будет бурчать: «Яяяярик!»

Он станет сбегать из дома от бессонных ночей на работу, чтобы там задрыхнуть на диване в своем кабинете, а в спину станет раздаваться недовольное: «Яяяярик!»

Он вывезет семью куда-нибудь в Турцию, которую он ненавидит, но которую любит Оля, и, когда будет отлучаться куда-то в бар или к морю, стены пансионата будут содрогаться от ее «Яяяярик!»

Но совсем невмоготу станет на пенсии, когда от нее уже точно никуда не денешься. Целыми днями придется слушать: «Яяяярик! Яяяярик! Яяяярик!»

Закревский вздрогнул. Морок развеялся. И он замер, глядя на девчонку, покрывающую его лицо быстрыми поцелуями. Замешательство было секундным. Чтобы отлепить Олю от себя, пришлось приложить усилия.

- Так зачем пришла-то? – спросил он.

- Соскучилась, - недоуменно ответила Оля и полувопросительно добавила: – Ты ведь тоже.

Объяснять, что он соскучился по сексу, а не по ней, смысла не было.

- У тебя что? Пар сегодня нету? Что ты повадилась ко мне по утрам ходить, а?

- Сегодня зачет, а у меня автоматом, - она расстегнула куртку и стала стягивать рукава. – Я подумала… Новый год все-таки…

- Ну, Новый год. И че?

- Ну… мы могли бы… вместе.

- Оль, а у тебя точно зачет автоматом, а? Ты ничего не путаешь?

- Нет, - от удивления ее глаза стали большими и круглыми. – А что?

- Ну я подумал, что у тебя с памятью какие-то проблемы. Вот забыла, что мы в ноябре еще расстались, зачем-то приперлась, как ни в чем не бывало. Как ты учишься вообще, если у тебя такие проблемы?

- Ярик, - Оля всхлипнула, и ее красивые темные брови жалобно поднялись домиком. – Я… ты… мы… Мне пришло в голову, вдруг ты передумал.

- Я-рос-лав! – рявкнул Закревский. – У меня есть твои контакты. Если бы я передумал, я бы официально тебя уведомил. А сейчас извини, но мне на работу пора. Да и ты пойди… автомат свой в зачетную книжку поставь.

Девушка обреченно кивнула, снова натянула рукава куртки и вышла из квартиры.

- С наступающим, - сказала она на прощание.

Виновник ее метаний

Gala: Слушай, у меня это все из головы не идет. Ночь не спала, думала. Мысли есть.

Gala: Тут?

Gala: Ты тут?

Gala: Вера, мля! Третий день в онлайне и морозишься!

Вера: ой не начинай

Gala: Славтехоспади! Явление Христа народу! Я уже думала, ты либо по мужикам пошла, либо таблеток наглоталась.

Вера: твоя фантазия не даст тебе пропасть. Никуда я не пошла

Gala: Это молодец. Это хвалю. Ты и так уже наворотила. кАзёл под окнами с ружьем еще не стоит?

Вера: пока нет, вероятно еще не в курсах

Gala: Думаешь, адвокат настучит? Кста, он больше не объявлялся?

Вера: куда он может объявиться? ты что думаешь. я его домой на тортик приглашала?

Gala: Между прочим, тортик – не самая плохая твоя идея. Когда и так все дерьмово, можно бы и подсластить.

Вера: к четру тортики!

Gala: окЪ. Я тут че надумала! У тебя два варианта. Либо ты валишь нафик из своего Киева. Либо используешь имеющееся в наличии на полную катушку. А в наличии у тебя – этот чертов адвокат.

Вера: ????????

Gala: Слу. Ну во-первых, срочно меняй отношение к случившемуся. Ты не просто с адвокатом кАзлиным переспала. Ты кАзлу рога наставила с тем, кто его интересы представляет. Так шо… Чем не повод поржать? Можно хором с адвокатом.

Вера: ???????

Вера: думаешь?

Вера: не знаю

Gala: шо не знаю? Зато я знаю. Кароч! Расслабься и получай удовольствие. Адвокат этот как вообще? Ничего? Ну, в любом случае потерпишь. Влюбишь его в себя, мож, на свою сторону перетащишь. Мозги забьешь по самое не могу. Ну или яйца, тебе виднее. Даж если он просто из дела выпадет – тебе ж на руку. Затянешь, как можешь. Вдруг чего и выгорит. По ситуации ориентируйся, кароч!

Вера: перспективка. ок, я подумаю

Gala: думай, родная. Либо ко мне в Пермь. Вася не против. Поживешь, пока устроится все.

***

Вероника свернула страницу и откинулась на спинку стула. Галка подбросила интересную идею. С одной стороны, развлечься с адвокатом – почему бы и нет. А то плесенью стала зарастать – после «Сашки» она долго приходила в себя. Да и адвокат оказался…

Вероника подхватилась со стула и принялась варить кофе. Долго прислушивалась к его тихому шипению, отмахиваясь от зудящих мыслей.

В общем, пижон впечатлил. Влюбить его? Нет, это вряд ли. Приличные мальчики за любовью по ночным клубам 31 декабря не шастают. И с женами своих клиентов не спят, пусть и почти бывшими. Вероника усмехнулась. А вот Каргину так и надо! И Галка права, как минимум, если пижон поведется на продолжение игры, однажды это неслабо позлит Каргина. Если же адвокат еще и бросит это дело… Пока Каргин будет беситься, пока передадут другому. Время. Ей нужно время.

Вероника хохотнула. Дальнейший план нарисовался сам собой: почистить перья – и в бой! Если, конечно, этот пижон не устроил себе рождественские каникулы.

Впрочем, у конторы Вересова ее пыл несколько утих. Ввалиться к нему в офис, без своего адвоката, третьего января – веской причины у нее для этого не имелось. Вероника несколько раз прошлась вдоль главного входа в здание в раздумьях, но так ничего и не придумав, резко развернулась на каблуках. Через дорогу обнаружилась вывеска кофейни, куда Каргина и отправилась – выпить кофе. С коньяком.

Тем временем сам виновник ее метаний беспорядочно ходил по седьмому этажу бизнес-центра, заглядывая по приемным – кто еще заявился третьего января в офис. Таких оказалось немного. Даже сам шеф, и тот проигнорировал начало трудовых будней. Приемная была заперта – Светлячок взяла отгул.

Только Санька бродила тенью по конторе из архива в их с Закревским кабинет, перебирая какие-то бумажки. Слава уныло окинул взглядом ее взъерошенные волосы, к которым она прицепила крошечную шляпку-цветок на прищепке, и неизменный комбинезон.

- А за квартиру, кстати, я бы на ее месте поборолась, - изрекла она, не глядя на Закревского. – Дарственную на сына он оформил перед самым разводом. За день до подачи иска. Можно бы и оспорить.

- Да прям! Квартира изначально была оформлена на самого Каргина. У этой дуры там ни процента не было.

Санька вздохнула и снова уткнулась в изучение документов. А Закревский покосился на стол. В сегрегаторе с делом Каргиных сверху в тонкой папочке хранилась личка по Веронике Каргиной. А сам Закревский боролся с собой с того самого момента, как вошел в офис. Отчаянно тянуло заглянуть и выписать ее номер телефона. На хрена, спрашивается?

Первого и второго числа он тупо провалялся на диване дома, пересматривая подряд все серии сериала «Агентство «Лунный свет». Любимое! Была у Закревского такая слабость. Поедал салаты из контейнеров, которые привезла первого Таська. И усиленно гнал от себя мысли о том, что произошло в новогоднюю ночь. Он был скорее склонен считать, что ему это приснилось, привиделось, приглючилось – пофигу. С собственными клиентками спать Закревскому прежде приходилось – кто не без греха? Некоторые всерьез и по взаимному согласию присовокупляли секс к благодарностям за выигранные процессы. Трахал бывшую клиента – впервые.

Я зря с этим адвокатом связалась

Вера: знаешь, по-моему, я зря с этим адвокатом связалась

Gala: ????

Gala: Поздно пить боржоми… че там у тебя?

Вера: с чего это поздно? брошу – и дело с концом.

Gala: Совсем больная, да? Или что? Все так хреново? Он извращенец какой-нибудь?

Gala: Веееер???

Вера: уймись, не извращенец он. просто… фиг он пойдет против Каргина.

Gala: Так. По порядку. Что случилось?

Вера: в том то и дело, что ни-че-го

Gala: ээммм… а чего ты ждала? Что он кинется грудью на амбразуру? Прям так? Потрахались пару недель, он сразу в рыцари твои запишется или че?

Вера: почти четыре

Вера: вот только рыцаря мне и не хватало. Остальное все уже есть

Вера: не знаю, чего ждала.

Вера: какой Каргин – такой и адвокат

Gala: Че? Тоже из кАзлиных? Этот-то чего?

Gala: рассказывай давай, не выделывайся!

Вера: да не выделываюсь я. нечего рассказывать. Обычный мужик, который знает себе цену. И мне, кстати, тоже. но одно утешает – секс с ним реально шикарный.

Gala: Это ты себе цены не знаешь, дура!

Gala: А че? Прям-таки шикарный?

Вера: прям-таки!

Gala: ну так я те че грила? Расслабься и получай удовольствие, пока есть такая возможность.

Вера: ну да. А по итогу Каргин выставит мне счет и за это удовольствие.

Gala: блин…

Gala: слушай, а ты устрой им головомойку. Обоим. Пусть кАзел узнает, а? прикинь, с его-то ревностью кАзлиной. Это ж выгонит адвоката, как пить дать. А у тебя время идет.

Gala: о! а еще и «обычному мужику» веселую жизнь устроишь. Прикинь, че у обычного мужика с репутацией будет! фигЪ его кто на работу возьмет после такого. Только в дворники!

Gala: и все еще остается второй вариант. Пермь.

Вера: а если я ошибаюсь?

Вера: не Галь, Пермь не вариант. Сама ввязалась, сама буду выкарабкиваться. Не впервой.

Gala: В чем ты ошибаешься? Вот в чем? Вот хоть один пункт назови, по которому ты не права! Каргин – кАзел? Казел! Еще какой кАзел, мля! Могла бы – сама бы придушила. Дружбаны его покрывают? Покрывают! Потому что сами кАзлы! Так какие у тебя варианты, а? Я уж не говорю о том, что после всего… он тебе реально компенсировать здоровье и нервы должен. А адвокат он… сама сказала – кАзлу под стать. Ну трахаетесь вы с ним. Ну потрахаетесь, и надоест. Другого найдешь. Нормального.

Вера: надоест

Вера: ладно, пора мне. Завтра очередное маппет-шоу. Меня моя Витальевна просила приехать.

Вера: целую

Gala: Держи хвост пистолетом, Верунчик.

Gala: Победишь всех! Целую! От Васи привет!

***

Погода была по-весеннему жаркой. «Как в апреле», - думала Вероника, распахнув шубу и медленно переступая на высоких каблуках среди лужиц, образовавшихся на асфальте. К Самородовой ехать не хотелось. Та опять начнет нудеть что-то про квартиру, переписанную на сына. Сто раз ей говорила – делайте, что считаете нужным. Так нет. Ей сообщать о каждом шаге надо. И все-таки… если бы Закревский хотя бы отказался. Или узнать, что затевает Каргин.

Собственно, Каргин не заставил себя долго ждать. Будто в ответ на ее мысли возле офиса, где снимала небольшую комнатку адвокат Самородова, «забибикал» до боли знакомый темно-синий Бентли. И пару раз подмигнул фарами. Сделав вид, что не услышала и не увидела, Вероника пошла дальше. Только шаги стали чуть быстрее. Что оказалось весьма зря.

В следующую минуту она была подхвачена под белы рученьки парочкой его охранников и усажена на заднее сиденье автомобиля. Аккурат возле ее «покаещемужа».

- Ну и куда удираешь-то? – поинтересовался Каргин, оглядывая ее с ног до головы. Выглядел он хуже обычного. Видимо, давление шалило. Мешки под глазами, какая-то нездоровая одутловатость лица. Глаза через очки казались уставшими.

- Я опаздываю.

- Успеешь. Разговор есть.

- Больше не с кем поговорить? – усмехнулась Вероника.

- Видишь ли, Вера. Когда тебе пятьдесят пять светит через месяц, иногда оказывается, что поговорить-то действительно не с кем… Хотя, случается и раньше, конечно. Кстати, о подарке думала?

- О каком еще подарке?

Каргин негромко рассмеялся и наклонился к ее лицу.

- Брось? Неужели забыла про мой день рождения? Помнишь, пару лет назад подарила мне какую-то картинку. До хрена дорогую. До сих пор в моем кабинете висит. О тебе напоминает, - улыбка вдруг сползла с его лица, и он добавил: - Короче, ты приглашена.

В ответ Вероника тоже рассмеялась.

- Сейчас могу подарить тебе только дополнительные рога. Или нет! Знаю. Карапузика. Волосики беленькие, глазки блекленькие. Как у Сашки. А фамилия, прикинь, твоя. И отчество тоже. Хочешь? И совершенно бесплатно.

Моральный ущерб

- Моральный ущерб? – расхохотался Каргин. – Моральный ущерб, госпожа Самородова? Да я, когда от господина Закревского узнал после прошлого заседания, ушам своим не поверил! Сегодня приехал, чтобы услышать из ваших уст.

После того, как в зале суда с Каргиным «пообщался» Закревский, это же право было предоставлено стороне Вероники Каргиной. Но Каргин легко давил адвокатшу своей значимостью и иронией под одобрительным взглядом Ярослава Сергеевича. После последней реплики Мария Витальевна побледнела и громко, насколько могла, ответила:

- Я думаю, это право истицы – квалифицировать ваше к ней обращение на протяжении пяти лет брака сообразно пережитому.

- Возражаю, Ваша честь! Квалифицирование – задача суда, но никак не сторон, – раздался звучный голос Закревского, который до этого весьма неслабо прошелся вдвоем с ответчиком по количеству пережитого последним за эти пять лет – он был в ударе. История совместной жизни Каргиных, а особенно ее финала, вышла у него виртуозно. Во всяком случае, о том, как Вероника изменила своему несчастному мужу с его же партнером по бизнесу, теперь знали все присутствующие в зале суда. Сама Ника слушала с видимым любопытством – для нее и старался. Она подперла кулачком подбородок, и ее локоны неожиданно черного цвета с баклажанным оттенком (когда успевает только?) вились по белоснежной коже плеча.

- Возражение принято, - отозвалась судья, с садистским наслаждением наблюдавшая за происходящим. Дела Закревского она смотрела как реалити-шоу. Поправила на носу очки и обратилась к Самородовой: – У вас есть еще что-нибудь по существу?

- Нет, Ваша честь, - сникла Мария Витальевна.

- Зато у меня есть! – хладнокровно отозвался Каргин. Закревский напрягся и бросил на него предостерегающий взгляд, но было поздно. Тот вынул из кармана конверт. – О каком моральном ущербе с ее стороны может идти речь, если вот эта фотосессия упекла меня в больницу с микроинсультом в прошлом году?

Он высыпал фото на стол.

- Есть желание посмотреть? – полюбопытствовал он и повернулся к жене: - Желаете ознакомиться?

- Надеюсь, ты заказывал профессионального фотографа? – Вероника протянула руку за фотографиями.

- На какого у Зубова денег хватило, - оскалился Каргин. – Фотки – его заказ, не мой. Хотел в желтую газетенку продать. Кстати, вопрос, а девочку ты заказывала?

- Ну не ты же! – она внимательно присматривалась к фотографиям.

- Учитывая, что пять лет ты жила за мой счет, можно считать, что я косвенно приложил к этому руку. Нравится? Я их у Зубова в последний момент перехватил. Мне довольно того, что он трахал мою жену во все дыры. Но чтобы это еще потом в газете печатали – все-таки перебор.

- Возражение! – пискнула Мария Витальевна. – Господин Каргин оскорбляет моего клиента.

- Возражение принято! Господин Каргин, прошу вас быть более сдержанным в выражениях, иначе мне придется удалить вас из зала суда.

Закревский молчал, едва поспевая за происходящим. Вернее, поспевал бы в любом другом случае. Но сейчас завис. Завис над фотографией, которая как-то сама оказалась в его руках. Ника… еще блондинка… целовалась с такой же самой блондинкой, чем-то немного на нее смахивающей. Будто нарочно похожую подбирала. При этом она держала рукой член мужика, распластанного на софе и подогнувшего одну ногу, на которую опиралась спиной Вероника.

Закревский убрал в сторону фото. И сглотнул, пытаясь вернуться к действительности. Ведь и похуже видел.

- Прошу прощения, Ваша честь, - выдал Каргин. – Я всего лишь пытаюсь понять, что в таком случае считается моральным ущербом, - он повернулся к жене и выкрикнул: - Что, Вера?

Вероника подняла на него равнодушные глаза и спокойно сказала:

- Это фотомонтаж. И я хочу экспертизу. Мария Витальевна?

Самородова быстро вскочила со стула и заявила ходатайство о проведении экспертизы об установлении подлинности фотоснимков.

Черта с два это фотомонтаж! Но разве был у нее еще какой-то выбор? Закревский перевел взгляд на Каргина. Тот только ухмылялся, но при этом лицо его сделалось багровым.

- Да хоть ядерную установку для расщепления на молекулы тащи. Мы-то с тобой прекрасно осведомлены, что это правда. Зубов, кстати, с тех пор и уволен.

- Господин Каргин, - негромко на ухо ему сказал Закревский. – Довольно. Всем все понятно.

Судья ходатайство, как и следовало ожидать, не отклонила.

Отмахнувшись от своей адвокатши, Вероника одной из первых ретировалась из зала суда. Но на крыльце здания она показалась не меньше, чем через полчаса, кутаясь в шубу и оглядываясь в поисках темно-синего Бентли. Выдохнув, она застучала каблуками по лестнице.

Крепкая ладонь схватила ее за локоть и дернула в сторону. Закревский, не говоря ни слова, повел ее к своему автомобилю.

Расплывшись в улыбке, Вероника семенила рядом.

- Понравились фотографии? – спросила она, заглядывая ему в лицо. – Темпераментный дяденька попался.

- Круто! Повезло тебе! – бодро ответил Закревский, открывая перед ней дверцу. – Любишь, значит, необычное?

- Ты нет?

- И я не из монастыря.

Утро. Кофе. День сурка

Утро. Кофе. День сурка.

Но впервые в жизни он встал утром относительно легко. Пришел к выводу, что это оттого, что толком не ложился. Всю ночь провел за ноутбуком. Слушал музыку, шарился по социальным сетям. Приблизительно между тремя и четырьмя часами утра обнаружил аккаунт какой-то Вероники Каргиной в контакте. С зайчиком вместо рожицы. И долго втыкал на зайчика, гадая она или не она. Зачем гадал, для чего – неизвестно. И почему-то, как круглый идиот ржал, что зайчики – это явно не ее стиль.

Когда за окном забрезжил рассвет, сполз с дивана и перебрался на кухню. Покурил в форточку, сварил кофе. И теперь пытался читать новости. До выхода из квартиры оставалось еще больше часа, когда в дверь позвонили.

- Привет, - на пороге стояла Оля. С чем-то съедобным в руках.

- Что?

- Как дела, говорю. Пустишь?

Слава посторонился, пропустил ее в квартиру и прикрыл дверь.

- А ты упертая, - равнодушно сказал он.

- А у меня пончики. Вкусные, - с улыбкой сказала она.

- И не надоедает же… - пробормотал он скорее себе, чем ей. – Кофе будешь?

- Буду.

Он тяжело вздохнул, перехватил у нее пакет и поплелся на кухню – ставить на плиту джезву. Если он и умел что-то готовить, то это кофе. Мысли его витали где-то в неизвестном направлении и не имели ничего общего с тем, чтобы хотя бы пытаться казаться вежливым, раз уж впустил.

- Чего притихла? – спросил Слава, сосредоточенно вглядываясь в поверхность воды.

Оля подошла к нему ближе и проговорила:

- Я соскучилась.

И поцеловала куда-то в уголок рта. Впечатления не произвела. Остался безучастным.

- Можно вопрос?

- Конечно, - Оля с энтузиазмом кивнула.

- Допустим, ты меня не любишь. Допустим, ты никого не любишь. Но от меня тебе что-то очень нужно. Хотя бы замуж. Ты бы согласилась спать со мной? Безо всяких гарантий, что получится.

- Шутишь? Конечно! Всегда есть шанс, что получится. Ну, на крайняк – пересып с красивым мужиком еще никогда лишним не был.

- Ну и дура! – рявкнул Закревский, сунул ей в руки пакет с ее «вкусными пончиками» и молча выставил за дверь. Вернулся на кухню под звук зашипевшего и убежавшего кофе и тяжело вздохнул. Жизнь, прежде яркая и красочная, теперь предстала перед ним во всей своей серости и неприглядности. Вероятно, просто нужно было спать ночью.

На работу приехал рано. Даже Светлячок, активно собиравшаяся в декрет, из-за кипы своих документов, беготни с больничным листом и сбором чашек-ложек заметила.

- Полагаете, шеф оценит? Его самого еще нет, - смеялась она.

- Ну кто-то же должен работать.

С работой тоже не задалось. Перед носом лежали личные дела Каргина В. А. и Каргиной В. Л. Первый его не интересовал. Во вторую папку заглядывать попросту не желал. Пытался переключиться на что-то другое. Другого тоже накопилось. Но вместо этого сидел, глядя в одну точку, с головой, занятой мыслями о пространственно-временном континууме.

Пытался рассуждать. Во-первых, во-вторых и в-третьих – он был адвокатом Каргина. И все. Больше его ничего не должно было в этом вопросе интересовать. А еще он временами трахал его почти бывшую жену. Ну как временами… В общем-то секс стал качественным и более чем регулярным. Он и раньше не жаловался, но… В этом месте из рациональных рассуждений Слава выпадал. Зато впадал в какое-то странное пространство, которое толком не понимал, откуда вообще взялось. Ника… Пространство, в котором была Ника. Нет, не Вероника Леонидовна Каргина, а она – Ника. Женщина, которая вызывала в нем такое желание, сил справиться с которым не было. С первого дня. Смелая, отчаянная, сексуальная и вместе с тем… такая ж стерва, а!

Рассуждения в этом месте сбивались. И мир заслоняло странное наваждение. Хоть открывай эту гребаную папку и все-таки выписывай ее телефон.

У них было негласное правило – они никогда не заходили на территорию друг друга. Правило не было ни разу озвучено, но разумелось само собой. Он не звонил ей. У нее вообще, по всей видимости, не было его номера. Просто он ждал ее в кофейне напротив своего офиса. Или она его. Все. И, что еще хуже, он точно знал, что никуда не уйдет, пока не будет уверен, что она уже точно не придет. Потому что оказался зависим от этих отношений. Впервые в жизни он был в зависимости от женщины. Потребность видеть ее, касаться ее…стала навязчивой. Ника же появлялась и исчезала, когда хотела.

Он окончательно пропал с радаров сестры. Забыл, когда в последний раз звонил родителям. Растерял свою хваленую собранность. Но не мог не ходить в эту проклятую кофейню. Уже больше месяца. И такого с ним тоже никогда раньше не случалось.

Потому оставалось два варианта. Следовать собственному «во-первых, во-вторых и в-третьих» и запретить себе даже смотреть в сторону Каргиной В. Л. Либо отказываться от этого гребаного дела. Во всяком случае, Ника будет довольна. Даже когда кинет его. Другой вопрос, что все равно не выиграет. И вряд ли не понимает этого. Тогда, спрашивается, на хрена вот это все?!

Массируя виски пальцами, Закревский уставился пустым взглядом в дверь. Когда та раскрылась, и на пороге возник Каргин. Легок на помине.