Когда падал снег...

Глава 23

После каникул выходить на работу было откровенно в лом. Потому что там… дома Шмель отогрелся и размяк, как желе. Его девчонки вили из него… даже не верёвки… нет… канаты!

А Шмель улыбался и позволял им такие вольности. Но только им.

А тут ему нужно было снова отморозиться и надеть броню. И на распирающую от счастья грудь она уже одевалась болезненно и с натяжкой. Этот процесс Шмелю предстояло отработать. Чтобы научиться переключать тумблер: Шмель — дома, и Шмель — на работе.

Пока поднимался по лестнице на свой этаж, перед глазами мужчины мелькали откровенные кадры для взрослых. Потому что он-таки выкрал свою жену на следующее утро после Нового года и увёз в ближайший городок… якобы в кино.

А сам снял гостиницу и оттягивался, «выплачивая» жене проценты за все эти долгие пять лет. Неистово, жарко, потно, решительно, результативно.

Одной ночи им не хватило. Пришлось звонить деду и придумывать причины остаться ещё на сутки. А потом ещё… Первое, что пришло в голову — не заводится двигатель на морозе. Дед, конечно, посмеялся. Но при Ульяне ничего высказывать не стал. Хотя Шмель догадывался, что дед будет троллить его на эту тему при любом удобном случае. Но Шмелю было всё равно.

Он был переполнен счастьем.

При виде его довольной рожи Дым поморщился. А когда Шмель начал показывать видюшки, где он в роли Деда Мороза поздравлял дочку, то с завистью изрёк:

— К кому-то под Новый год приходит Дед Мороз, а к кому-то Дед Лайн.

Тихий загоготал. Шмель по-доброму пихнул коллегу в плечо.

Да, повезло с каникулами не всем. Дым был в составе группы, что дежурила тут все праздники. И ему пришлось дорабатывать все хвосты.

Их обмен любезностями прерывает Дина.

Шмель взглядом и кивком головы просит Дыма и Тихого оставить их одних.

Чураева гордо усаживается напротив Шмеля. Молча с вопросом смотрит ему в глаза. Но молчит.

Шмель протягивает ей документ.

— Что это? — Спрашивает женщина, беря бумагу из рук мужчины.

— Твоя путёвка в новую жизнь. — Поясняет Шмель.

Дина читает документ и тут же отпихивает его от себя.

— Это не тот отдел.

Да. Это обычный отдел полиции, где закрывают и подшивают дела. Постоянная беготня. Нервотрёпка. Горящие сроки. Нехватка подписей. Но как говорится — дарёному коню…

— А я тебе говорил. — Разводя руки в стороны, говорит Шмель. — Я не волшебник. Магией не владею. Это то реальное, что я могу тебе предложить.

— Я не согласна. Командир может больше.

Шмель шумно вздыхает и запрокидывает голову, разминая рукой шею.

— Что ж ты дура-то какая! Если Командир за тебя впряжется, то ты будешь числиться его подстилкой. И по каждому неудобному для верхушки случаю они будут с тобой работать, чтобы прогнуть Командира. На полковник плюнет и отвернётся, потому что ты ему никто, и звать тебя никак. А вот верхушка подумает, что он блефует, и пойдёт с тобой на жёсткие меры. А мудаки-исполнители, когда им дают команду «Фас!», при виде женщины на ум приходит не мордобой и угрозы, а нечто другое. Догадываешься, о чём я? Всё ещё хочешь в «элиту»?

Чураева над словами Шмеля задумалась. Что-то в её черепушке зашевелилось. Может сквозняк пыль поднял. А может и правда нейронная связь активировалась, когда замаячила полная задница.

— Ты можешь, конечно, остаться здесь. — Показательно окинул взглядом кабинет Шмель.

— Нет! — Резко и быстро прозвучал ответ.

Видимо новогодние каникулы у Дины прошли «весело». Поняла кошка, в чьи тапки нагадила. Это ей будет уроком.

— Вот это, — Шмель постучал пальцем по заявлению о переводе, — твой трамплин. Покажешь себя с хорошей стороны, продвинешься выше. Накосячишь, как тут, утонешь. Выбор за тобой.

— Если я не заберу заявление, то потонешь ты. Так что в твоих же интересах постараться мне угодить, Шмель. — Зло шипит Дина.

А майор лишь зло улыбается. У него-то как раз каникулы прошли шикарно. Он такой дозу «успокоительного» получил, что сейчас ему всё фиолетово. С любым психом готов вести диалоги бесконечно… до конца рабочей смены.

— Если ты не заберёшь заявление, то я напишу своё, где пожалуюсь на шантаж и взлом моей личной информации сотрудницей Чураевой. И вся история тогда повернётся другой стороной. И инициатором будешь ты, а пострадавшей стороной — я.

— Это ложь! — От злости и безысходности у Дины начала подрагивать верхняя губа.

Похоже, это был единственный девственно-натуральный участок на её лице. Потому что вся остальная мимика после операций и постоянных «уколов красоты», просто исчезла. Она всё чаще напоминала Шмелю восковую куклу. Лицо умерло. Превратилось в маску с одним выражением, с одной эмоцией.

— Так и твоё заявление, Диночка, тоже выдумка. Вот только я и всё, что со мной связано, под грифом секретности, и шумиха со мной быстро уляжется, не выйдя за пределы нашего подразделения. А вот ты не отмоешься от этой истории. И в органах тебе больше не работать. Поэтому думай, Дина. Думай и принимай правильное решение. Здесь ребята тебе уже показали, что тебя ждёт.

Дина со злостью сгребает бумаги со стола и выскакивает из кабинета, как ужаленная в пятую точку пчелой… точнее шмелём.

Майор лишь улыбается.

Каждому по его вере…

Но как только в кабинет возвращаются Дым и Тихий, Шмель отбрасывает все мысли о Чураевой прочь, вспоминая, что ещё не все видео показал друзьям.

Тихий заваривает себе растворимый кофе. Достаёт из стола конфету. С наслаждением кладёт её в рот и отпивает крепкий напиток.

В это время Шмель подходит к его столу, подзывает Дыма и включает ещё одно видео с его маленькой девочкой.

Шмель сам лично заснял этот разговор деда и правнучки. Случайно получилось. Хотел ёлку сфоткать, но нажал не туда.

— У тебя жених-то в садике есть? — Спрашивает ревниво старик.

— Нет. — Отрицательно вертит головой малая. — Там все маленькие. А мне нужен такой, как папа. Я уже всё решила. Я за Тихого замуж выйду.

— Это кто?

— Папин друг по работе.

— Так может у него девушка есть? — С иронией спрашивает дед.

— Ну и пусть. Она состарится скоро.

Тихий давится кофе. Теперь уже во всё горло ржёт Дым.

— Да-а, Тихий. — Троллит его Дым. — Ну ты и влип. Шмель тебя на домашнюю лапшу порежет, если что. Так что ты осторожнее. По тёмным переулкам один не ходи.