Когда растает льдинка

1

Снег облепил мраморный крест, закрыв имя и даты. Я борюсь с ним последние полчаса, но ничего не выходит. Он явно намерен стереть все, что осталось от Алины. Даже имя. Я еще раз провожу варежкой по гладкой поверхности, и даже под толстыми шерстяными нитями пальцы утопают в гравировке. 14 февраля 2016 г.

Закрываю глаза, вдыхая морозный воздух. Не хочу думать об этом дне, и мысли уносят дальше, когда нам было по десять. Вижу комнату Алины, будто сидела там пару часов назад. Мы валяемся на полу, рисуем. Ее длинные, золотые как рожь волосы рассыпаются по ковру. Всегда хотела такие же, но мои каштановые еле касались лопаток. Помню в тот день мы решили нарисовать наши грезы.

– Вика, какая у тебя самая большая мечта? – Алина воодушевленно бегала глазами по потолку.

– Даже не знаю. Мне нравится печь торты с мамой. Может, буду их украшать. А ты? – я стащила желтый карандаш, пока подруга витала в облаках, и принялась быстро раскрашивать рисунок.

– А я буду врачом, который зубы лечит.

– Фу, почему ты хочешь ковыряться у кого-то во рту?

– Глупенькая, я людям буду помогать. Вот заболит у тебя зуб, и что ты без меня делать будешь?

– Ну не знаю, могла бы помогать животным. В рот-то зачем лезть? – я начала быстрее водить карандашом по бумаге, чтобы избавиться от изображения гнилых зубов, которое так и застыло перед глазами.

– Я чувствую, что это мое призвание. А еще папа говорит, что там платят много. Заработаю кучу денег и буду путешествовать.

– Это уже звучит лучше.

– Что ты там рисуешь? Все карандаши забрала! – возмутилась Алина, когда взгляд, наконец, спустился с потолка.

– Это мы с тобой, когда вырастим. Мы будем высокими и красивыми. Вот это ты, – я перевернула лист и показала на нарисованную куклу с зелеными глазами. – А это я.

– Дорисуй мне волосы. Почему они такие короткие?

– Ты, когда вырастешь, захочешь их подстричь!

– Нет, у меня будут длинные волосы, как сейчас.

Я только вздохнула и принялась за прическу, но Алина не отставала.

– И грудь большую хочу.

– Она тебе точно не нужна.

– Это еще почему?

– Будешь ковыряться во рту у какой-нибудь бабки, и своей грудью закроешь ей половину лица.

Алина скривилась и даже собиралась обидеться, но потом представила эту картину и громко рассмеялась. Я подхватила. Так мы и хохотали весь вечер.

Порыв ветра оборвал воспоминания. Из теплой, солнечной комнаты я снова очутилась на холодном кладбище в полном одиночестве. Смотрю на жуткий крест, образ которого приходил ко мне во снах каждую ночь. Сегодня очередная годовщина. Прошло уже семь лет.

Вдруг бросило в дрожь. То ли от воспоминаний, то ли от холода – непонятно. Метель усилилась, и снег снова заслонил собой имя. Я громко вздохнула и натянула повыше синий шарф. Ну и к черту этот снег, я устала с ним бороться. Как бы он ни старался, из моей памяти имя не сотрет.

– Замерзла?

Низкий, хриплый голос над ухом заставил вздрогнуть. Я резко обернулась и уткнулась в коричневую кожаную куртку. Такую знакомую, такую родную.

– Немного, только пальцы на ногах. Какими судьбами?

– Тебя искал. Знал, что тут будешь.

Антон смахнул с темной макушки горстку снега и поравнялся со мной. Высокий, широкоплечий, сильный. Только благодаря ему я выбралась из дурдома, который начался с тех пор, как установили этот крест.

Мы с самого детства жили в одном подъезде, гуляли в общей компании, дразнили друг друга, но после случившегося он будто почувствовал за меня ответственность. Не знаю, как еще объяснить то, что в пятнадцать лет он решил таскаться с неуравновешенной девочкой двумя годами младше его самого. Так мы и стали лучшими друзьями.

– И даже на озеро не заезжал?

– Нет, сегодня тебе одного озера было бы мало. Давно приехала?

– Автобус был в одиннадцать. А сейчас сколько? – я потопталась на месте, пытаясь прикинуть, сколько простояла на морозе.

– Уже час дня. Удивительно, как у тебя еще остальные части тела не отмерзли, – он улыбнулся и щелкнул меня по носу, а я в ответ лишь глубже зарылась в недра шарфа.

– Время здесь летит незаметно. Воспоминания, мысли разные. Сам знаешь.

– Знаю, потому и приехал. Пойдем отсюда.

– Опять ты за свое, – я невольно сделала шаг в сторону. Ненавижу, когда меня отрывают от Алины.

– Да ладно тебе! – Антон приобнял меня на плечи и внимательно посмотрел серо-голубыми глазами, которые всегда напоминали замерзшее озеро. – Ты – хорошая подруга. Тащилась в такую погоду на общественном транспорте за город, чтобы навестить ее. Проторчала на морозе два часа. Вик, ты выполнила долг. Теперь позволь забрать тебя в теплое место и угостить кофе с булочками.

Булочки. От мысли о выпечке живот предательски заскулил.

– Я не заслужила такой обед.

– Вика, – он тяжело вздохнул, развернул к себе и сжал меня в объятиях.

В нос ударил запах одеколона, и я невольно прикрыла глаза. Этот древесный аромат с оттенком цитрусовых всегда ассоциировался у меня с безопасностью и покоем, а они – с Антоном.

– Ненавижу этот день, – проскулила я в его куртку, чувствуя, что воздух заканчивается.

– Знаю, – он крепче прижал меня к себе и покачал из стороны в сторону как дитя.

– Ты меня сейчас задушишь!

– Нет уж, ты слишком изворотливая для этого. Ну что, пойдем? – он выпустил меня из объятий и потащил прочь с кладбища.

Город уже утонул в белой перине, а снег и не думал останавливаться. Мы с Антоном забрались в нашу любимую кофейню голодные и промерзшие. Стойка ломилась такими же озябшими людьми. Повсюду растянулись розовые гирлянды, сердечки и другая романтическая атрибутика. Точно. День всех влюбленных.

– Вон, наш столик освободился. Беги занимать. Что тебе взять?

– На свое усмотрение.

Я протиснулась между парочками, по дороге стянув с себя огромный белый пуховик, и плюхнулась на мягкий стул у стены. Столик удачно располагался возле окна. Мне нравилось любоваться видом отсюда. Длинная улица со всевозможными магазинчиками тянулась в обе стороны от кофейни. Обычно в каждом окне горели гирлянды, но сегодня сердца облепили каждое стекло. Розовые, красные, бордовые, вишневые, даже оранжевые! Люди помешались на этом празднике, от того и так тошно.

В этот день особенно одиноко не только из-за Алины. Мне 20. Единственные отношения продлились всего несколько месяцев. Он меня бросил, а я и рада была. Не до того. Учеба душила, я зашивалась, да и не любила его. Все к лучшему. Но иногда становится тоскливо и хочется человеческого тепла, нежности, чувств…

– Опять заскучала?

– Ой, вечно ты подкрадываешься.

Антон набрал охапку еды и теперь пытался аккуратно разложить ее на столе. Салаты, пита, пирожные и кофе перемешались перед нами. Несколько минут мы молча жевали обед. Еда здесь потрясающая. С наслаждением доедая второй пончик, я оглядела друга. За последние пару лет он подкачался, возмужал. На скулах проступила жесткая щетина, а вот волосы по-прежнему торчали ежиком во все стороны.

– Как Злата? Рутина не душит?

– Да ты знаешь, все ровно, – Антон пожал плечами, собрал мусор со стола, и перед нами осталось два кофейных стаканчика.

– Ровно хорошо или плохо?

– Вик, у меня все отлично. Ты бы лучше о себе подумала. Неужели никто не приударил в универе?

– Медикам не до любви. Единственное, о чем они мечтают – это сон.

– И ты тоже?

– Особенно я. После нескольких бессонных ночей они сдают зачеты, а я – нет, но у меня нет другого выбора, – я прижала к себе стаканчик, в надежде, что его тепло прогонит печаль.

Антон прижал ладонь к щеке, тяжело вздохнул и уставился на меня ледяными глазами.

– Выбор есть всегда.

– Нет.

– Вика!

– Не хочу об этом говорить.

Метель начала затихать, но дело свое сделала. Не дороги, а снежные реки, по которым плыли сугробы вместо машин. Город сдался под натиском стихии и спрятался под снежную шубу. Мысли вернулись к кресту.

– Мы стали реже видеться, – Антон не сводил с меня взгляда. Я чувствовала это левым виском.

– Знаю, – прошептала я, ныряя глазами в стакан. Утонуть бы в нем полностью.

– А знаешь, почему?

– Я дожила до второго курса и…

– Нет.

Короткое, резкое слово рассекло воздух. Я оторвалась от капучино и уставилась на друга.

– Неужели ты думаешь, что у меня действительно есть свободное время, и я прячусь от тебя?

Еще немного, и я бы искренне улыбнулась. Что за глупость?

– Мы все знаем, как усердно ты учишься, – Антон облокотился двумя руками о стол и наклонился вперед, сокращая расстояние вдвое. – Но ты и правда прячешься. У тебя нет друзей, ты мало общаешься с родителями, и даже от меня отстранилась. А все потому, что чувствуешь, какой скучной стала.

– Да как тебе не стыдно?

– Можешь ударить, если я не прав, – он повернулся к окну, подставляя мне щеку.

Соблазн был велик, но я сдержалась. Затворник из меня и правда вышел первоклассный, и Антон это знал. Он медленно повернулся обратно и вскинул брови.

– Об этом я и говорю. Твоя жизнь пустая. Позволь наполнить ее красками.

Я покраснела до кончиков ушей, но выдержала его взгляд.

– И как ты хочешь ее раскрасить?

– В пятницу в клуб «Спички» приезжает крутой диджей. Тебе, как очаровательной девушке, вход бесплатный. Пойдем!

– Ну не знаю…

– Пойдем, пожалуйста.

Антон не сводил с меня глаз. Как такой холодный взгляд мог быть таким обжигающим? Сдавшись под его натиском, я лишь кивнула в знак согласия.

– Отлично. Можем встретиться перед этим, поужинать, – он довольно потер ладони и откинулся на спинку стула.

– Тогда я сопьюсь и до клуба не дойду.

– Я тебя донесу, но только при одном условии.

Я возмущенно уставилась на друга.

– И на каком же?

– Пообещай, что не будешь больше отталкивать меня.