Корни

«Красотища, воздух свежий, грибы, ягоды, молоко парное, только-только из-под коровы» – так думают городские, приезжая на лето в деревню к родственникам. А для тех, кто здесь родился, жизнь в деревне – это тяжелый, монотонный труд от зари до заката, летом – комары, осенью – грязь, зимой – холод.

Мы с матерью жили в небольшой деревушке под Туапсе. Одноэтажный домик с комнатой и кухней, во дворе туалет типа сортир, банька, коровник, свинарник, курятник, погреб для хранения овощей, сарай для инвентаря – вот и все хозяйственные постройки. Дом еще отец покойный строил. Хороший был мужик, работящий, руки – золотые, одна беда – пил. Сколько мать его ни пилила, сколько ни плакала, ни умоляла: «Не пей, Ванечка. Погубит тебя водка». Не слушал, отмахивался, как от назойливой мухи. Вот и допился. Шел от соседа пьяный, упал и околел. Всю ночь искали – без толку. Сугробы такие намело, поди – отыщи. Утром только нашли, в двух метрах от дома. Ох, как мать горевала, все глаза выплакала. Эх, хорошо при батьке-то жилось, рукастый он был. Соседи к нам ходили толпами. У кого радиоприемник сломался, у кого – телевизор, кому – мотор на стареньком «жигуленке» разобрать. Никому отец не отказывал, всем помогал. Расплачивались, чем могли. Несли картошку, яйца, муку, хлеб. Мать ворчала: «У самих такого добра хватает». Но денег у деревенских – практически нет, откуда им взяться? Только если пенсия у кого, или дети из города высылают, ну, или, когда-никогда корову продадут или свинью. Живут-то все натуральным хозяйством. Зато принесут пару литров молока, мать сыр сварит, или масло собьет, а то и пирог в печь поставит – пальчики оближешь. А тут остались мы без кормильца, все заботы легли на нас с матерью.

– Горе-то какое. Вот судьба-судьбинушка, – причитали соседи после похорон отца. Первое время помогали, чем Бог послал, соседи у нас отзывчивые, а потом – перестали, своих забот хватает. Пришлось нам с матерью справляться самим. Подъем – в пять утра. Сначала принести воды, благо речка прямо по нашему участку течет, даже колодец рыть не пришлось. Умыться, зимой вода такая студеная, аж зубы ломит. Чайку горячего попить с хлебом и маслом. Потом – в коровник. Коров у нас две, кормилицы, Зорька и Манька. Мычат, нас встречают. Подоить, почистить, сена свежего положить. Теперь – в свинарник. Свиней у нас – четыре. Три свиноматки – Люська, Зинка и Кукла и боров – Борька. Убрать, покормить. Следом – курятник. В шесть тридцать, если нет каникул, начинаю собираться в школу. Мать заворачивает в полотенце тормозок – пару вареных яиц, краюху хлеба, кусок сыра. За полтора часа как раз к началу занятий поспеваю. Зимой выхожу затемно. Школьный автобус до нас не идет, деревня стоит на отшибе, всего шесть домов. Из школьников – я один. Вот и приходится пять километров пешком чесать, только в одну сторону. Но в школе мне нравится. Светло, уютно, вода из крана теплая течет. И ребята мне нравятся. Хорошие, не задается никто. Да и попробовали бы они позадаваться. Кулачищи-то у меня во какие вымахали. Уж за себя я постоять сумею. А учиться я люблю. Это не сено ворочать, или дрова на зиму колоть. Сидишь, задачки решаешь, диктанты всякие пишешь – лягкотня. Я один из лучших в классе по математике и по физике. Даже пару раз хотели меня на олимпиаду в город отправить, да некогда мне. Мать одна не управится. В предвыпускном классе Татьяна Петровна, математичка наша, оставила меня после урока, да как насядет:

– Николай, (надо же, приятно, а то деревенские-то всё Колька, да Колька) тебе в город надо ехать, поступать. Нельзя такой талант в землю закапывать.

– Спасибо, Татьяна Петровна, я подумаю, – а сам уже решил: «Какой там поступать – хозяйство, да и мать на кого оставить?»

Но Татьяна Петровна нашим разговором не ограничилась. Пригласила к себе мать. Уж не знаю, о чем они там беседовали, но вышла мама от учительницы – мрачнее тучи. Всю дорогу до дома ни слова не проронила. Посмотрит только на меня пристально – и отвернется. Два дня молчала, а на третий выдала:

– Сынок, поступать тебе надо. Я уже родственникам в Москву написала. Они помогут. Ты определись, к чему душа лежит, да готовиться начинай.

Я обомлел. Даже нож из рук выпустил (после школы картошку чистил).

– Мам, да ты чего? Как я тебя одну-то оставлю? Да и деньжищи где такие взять?

– Нечего за мою юбку цепляться, выдюжу, и деньги найдем, – сказала, как отрезала.

На этом разговор был окончен. Не привыкшие мы долгие разговоры вести. Мать у меня вообще молчаливая и строгая, жизнь закалила. Только после потери кормильца я за главного стал. Мама стала ко мне относиться иначе: ни ругала, ни пеняла, как раньше, только обронит: «Ты уже большой, тебе видней». И ни в чем на меня не давила, с институтом первый раз настояла.

Передо мной словно дверь в другой мир приоткрылась. Я в Туапсе-то от силы пару раз был. А тут – Москва – столица. Рассеянный стал, грезил и во сне и наяву. Куда пойти? Что выбрать?

Так за раздумьями нагрянуло лето. Мое любимое время года. Тепло, ребята к родственникам из города приезжают. Каникулы, раздолье. День длинный, с хозяйством управишься, можно на велике погонять, на речку смотаться, а то и в город выбраться. К середине лета я со специальностью определился, с ребятами приезжими посоветовался. Некоторые из них уже студентами были. В общем, решил поступать на «компьютеры». Специальность называется: «Программирование в компьютерных системах». О, как! Что такое компьютеры и с чем их едят, я и не знал-то толком. Но направление – новое, перспективное. Институт выбрал. Не то, чтобы самый продвинутый, но и не самый захудалый. Все-таки свои шансы оценивать реально надо. Мать через родственников узнала вступительные испытания. И понеслось. В свободное от работы время начал я грызть гранит науки. Понимал, что шанс у меня – только один. Не поступлю – в армию заберут. Мать так и так без помощи останется, так еще и пользы никакой. Потерянное время. К подготовке отнесся со всей серьезностью, даже на речку с учебниками ходил. Сяду на берегу, спиной ствол дерева подопру и зубрю, зубрю. Ребята обижаться стали.

– Колян, ну, чё ты, друзей совсем забросил?

– Некогда мне, пацаны, готовлюсь, – отмахивался я и учил, учил, примеры решал, как одержимый, аж ночами они мне сниться стали.

И вот в один из дней сел я, значит, на свое привычное место у реки, прохладно, вода журчит, мысли упорядочивает, раскрыл учебник, как вдруг:

– Привет, Коля, – голос тихий, приятный, вторит шуму реки.