Коронованные Вороны Торн-Поинта

ПЛЕЙЛИСТ

Obey — Bring Me The Horizon, YUNGBLUD

Teardrops — Bring Me The Horizon

Broken Pieces — Apocalyptica, Lacey

Unperson — Nothing But Thieves

How Does It Feel? — Tonight Alive

Animals — Architects

Nightmare — UNDREAM, Neoni

Yes O ense — Unlike Pluto

Monster — Willyecho

Closer — Nine Inch Nails

STFD — TeZATalks

Cravin’—Stileto, Kendyle Paige

Legends Never Die — League of Legends, Against The Current

Dancing With The Devil — Demi Lovato

la di die — Nessa Barrett, jxdn

I Hate Everything About You — Three Days Grace

The Legacy — Black Veil Brides

Can You Feel My Heart — Bring Me The Horizon

FEED THE FIRE — coldrain

Throne — Bring Me The Horizon

The Violence — Asking Alexandria

Ready Set Let’s Go — Sam Tinnesz

Nightmare — Scarlet City, Anxxiety

Darkside — grandson

Fallout — UNSECRET, Neoni

Painkiller — Three Days Grace

I Am the Fire — Ghost Monroe

DARKSIDE — Neoni

Kerosene — Rachel Lorin

Can’t Stop the Fire — Leslie Powell

Give ‘Em Hell, Kid — My Chemical Romance

RISE — League of Legends, The Glitch Mob, Mako

Snake — Halflives

Misery Business — Machine Gun Kelly, Travis Barker

Stay And Decay — Unlike Pluto

Sound o the Sirens — Sam Tinnesz

Madness — Ruelle

1 Роуэн

Туманный дым вьется сквозь красные огни сцены, заполняя ветхий бальный зал поместья. Он создает дымку, подчеркивая гедонистическую непринужденность тел, трущихся друг о друга в тяжелом ритме музыки. Руки поднимаются в воздух над толпой, и пьяный смех смешивается с предательскими звуками каких-то случайных публичных ласк. Это странная смесь, люди веселятся среди потрескавшегося плинтуса и облупившихся обоев.

Отель "Воронье гнездо" — это идеальное место для студентов Университета Торн-Пойнт. Это не то место, где я хотела бы быть. Это мой первый — и последний — раз в этом жутком, захудалом поместье, превратившемся в ночной клуб. Пусть плющ проглотит его и вернет на землю.

Я топаю ботинками по древнему полу и плотнее запахиваю джинсовую куртку, пробираясь сквозь толпу. Парень из моего класса Теории МЕДИА танцует на девушке в черной кожаной мини-юбке и прозрачном сетчатом топе. Он демонстрирует ее причудливый лифчик, который, как сказала бы мама, предназначен для всеобщего обозрения.

Все вокруг одно и то же — люди разодеты так, будто это настоящий ночной клуб, а не заброшенный отель эпохи расцвета, наполовину отвоеванный природой и временем. Я чувствую себя не в своей тарелке, но сейчас не могу вернуться. Не тогда, когда я зашла так далеко в поисках ответов.

Если бы не Итан, я бы не поступила в колледж в Торн-Пойнт, штата Мэн. Я всегда боготворила своего брата, и вот уже двадцать один год я иду по его стопам. С тех пор как я научилась ходить, я повсюду следовала за ним. Колледж ничем не отличился, та же степень по журналистике и все такое. И вот я здесь, на скалистом побережье штата Мэн, в начале моего выпускного года, пробираюсь сквозь потных пьяных людей, потому что у меня нет другого выбора.

При мысли об Итане мне на мгновение становится трудно дышать, тревога поднимается к горлу, и душит меня. Я не могу представить себе худшего и волнение не покидает меня. Вот к чему приводит просмотр фильмов и сериалов в жанре криминал на Нетфликсе.

“Роуэн! Парень из моего класса машет мне рукой, не сбиваясь с ритма, высоко подняв бокал, в то время как он почти наклоняет свою партнершу по танцу. — Пойдем потанцуем!

— Я в порядке. — повышаю голос, чтобы перекричать музыку.

— Ну же! Не будь такой. — цыпочка в сетчатом топе выгибается ему навстречу, обвивая руками его шею. — Пойдем повеселись с нами!

— Ты слишком много учишься. — Парень из класса подмигивает. — Семестр только начинается. Расслабься немного.

На этот раз они оба протягивают ко мне руки, девушка одаривает меня горячим взглядом. О-о-о!

Ну, я не совсем готова к сексу втроем сегодня вечером, но спасибо за комплимент. Когда я указываю на затененное место в задней части зала, выражение их лиц становится серьезным.

Я здесь не для того, чтобы веселиться — говорю я.

— Удачи-мрачно отвечает девушка в сетчатом топе.

Да. Она мне понадобится.

Кивнув, я иду дальше, пробираясь сквозь людей, корчащихся под музыку ди-джея. Трудно сказать, бьется ли мое сердце быстрее из-за шумной музыки, которую диджей крутит на сцене, или это нервы. То немногое, что я слышала о парнях, к которым направляюсь, не очень приятное. Дискомфорт скручивает мой желудок.

Что бы ни случилось, я должна заставить их согласиться помочь мне. От этого зависят поиски Итана.

Говорят, что эти парни владеют этим ночным клубом. Большинство студентов Университета Торн-Пойнт имеют трастовые фонды. Как студент-грантополучатель, я одна из лишних, присутствующих здесь. Папина страховка помогла, но без грантов мы с братом никогда бы не смогли поступить сюда.

Я с силой обрушиваюсь на мысль о папе и грызущем чувстве вины, которое всегда приходит с мыслями о несчастном случае.

Моя губа пульсирует от того, как сильно я впиваюсь в нее зубами. К тому времени, когда я борюсь с воспоминаниями о моем умершем отце за ментальной крепостью, я почти прокусила кожу. Обойдя двух пьяных парней с бутылками дорогого шампанского, я трогаю пальцами нежный пульс на губе.

Эй-йоу, меня окружают богатые люди, чееек- презрительно думаю я тоном популярного тик-така.

Итана никогда не беспокоило, что все в этом городе выглядят загруженными, но когда я прохожу мимо трех девушек, качающих бриллиантами в своих дизайнерских платьях, я задаюсь вопросом, что заставило студентов колледжа купить эту недвижимость, кроме того факта, что они итак могли.

Со стороны это место выглядит прям таки призрачным. Его обветшалое строение стоит на холме с видом на зазубренный обрыв скалы, спускающийся к океану. В пору своего расцвета он, вероятно, был красивым и царственным, но сейчас жуткое каменно-кирпичное здание излучает эстетические флюиды большого готического особняка в комплекте со старым кустарниковым лабиринтом, который наполовину мертв.

Мне потребовалось целых пятнадцать минут для того, чтобы взять себя в руки и выйти из машины дабы пойти по извилистой каменной дорожке ко входу в клуб. Все это время я пыталась не выпрыгнуть из своей кожи, задаваясь вопросом, какого хрена кто-то добровольно идёт в этот дом ужасов Торн-Пойнта. Я бы с радостью избежала этого странного предлога для вечеринки до самого выпускного, но я должна быть здесь.

Отель "Воронье гнездо" — моя последняя надежда найти пропавшего брата.

Они наблюдают из тени в глубине комнаты.

2 Роуэн

Слухи вокруг кампуса — вот что привело меня сюда. Люди говорят, что эти парни будут делать одолжения. За хорошую цену они готовы на все.

Толстая пачка денег прожигает дыру в моем кармане, когда я пробираюсь сквозь танцующих студентов колледжа. Это все, что я накопила. Я опустошила свой банковский счет, за исключением пяти баксов, которые положила в бензобак, чтобы добраться сюда из кампуса в самом центре города.

Не знаю, как я справлюсь с арендной платой за квартиру, но это проблема для Роуэн в будущем.

Ради Итана я готова отдать все. Даже квартиру, которую мы делили с тех пор, как я начала учиться в первом классе колледжа. Я пожертвую чем угодно, лишь бы найти своего брата.

Красные огни ди-джея не мерцают в глубине комнаты. В моем животе образовалась яма, когда я заставляю свои ноги двигаться.

Температура только что упала? Или это сквозняк, потому что там разбитое окно или, может быть, недостающий кусок стены где-то поблизости? Я вздрагиваю от холода и останавливаюсь перед группой парней, наслаждающихся диким шоу со своих мест на высокой платформе.

Коронованные вороны. По слухам, это была некая группировка, похожая на мафию Торна Пойнта.

Четверо из них развалились, как короли, на потертой старинной мебели в качестве своих импровизированных тронов. Несколько девушек сидят с ними на коленях и хихикают, когда двое парней шепчутся с ними.

— Колтон, — визжит одна из девушек, когда он кладет сигару, просовывает свои длинные пальцы между ее бедер и дразнит подол ее короткого мини-платья.

Мои зубы скрипят. Они, кажется, больше поглощены тем, чтобы делать боди — шоты с шампанским-что на самом деле просто разливает шампанское по декольте и слизывает его, потому что они могут себе это позволить. Протест девушки превращается в стон, когда Колтон сосет ее горло.

— Что, детка? — Его злой смех заразительно звучал среди парней.

— Нельзя терять ни капли.

— Эй! Я, наконец, огрызаюсь, когда они ведут себя так, будто я невидимка.

Теперь я завладела их вниманием. От его полной интенсивности у основания моего позвоночника покалывает от желания убежать от опасности, но я не отступаю.

Их взгляды варьируются от скучающих до плотских, равнодушных, злых и холодных, как только они понимают, что я здесь, чтобы разрушить их частную вечеринку. Мой нос морщится. Воняет дымом от их сигар.

Блондин с безжалостными голубыми глазами сидит посередине в кресле с откидной спинкой. Есть что — то в том, как он себя ведет — уверенно и с абсолютной силой, — что заставляет меня предположить, что он и есть печально известный Рен Торн.

Костюм на нем выглядит так, словно сшит специально для него. Как и его друзья, у него на бедре сидит девушка, ее наманикюренные ногти скользят по его мускулистой груди сквозь наполовину расстегнутую рубашку. Видны очертания пирсинга в соске. Он выглядит скучающим, подперев голову большим и указательным пальцами. Скучный, но жестокий вид.

Мое сердце потрясенно трепещет при виде его в центре группы. По тому, как люди шепчутся о нем, я представляла себе кого-то из своих ночных кошмаров. Но он красив, с острым подбородком и широкими плечами. Светлые волосы зачесаны назад, по бокам коротко подстрижены.

Острый взгляд Рена встречается с моим — и тут я понимаю. Они могут выглядит как равноправные правители, но все в нем говорит о том, что именно он король.

— Мне нужна помощь. — Я добавляю сталь в свой голос.

Уголок рта Рена дергается. Он не отвечает. Расправив плечи, я поднимаюсь по ступенькам платформы. Один из его друзей — Колтон — пускает мне в лицо сигарный дым. Я кашляю, отмахиваясь от едкого дыма.

— Какого хрена, чувак? — рявкаю я, сверкая глазами.

Колтон был бы неотразимо привлекателен, если бы не эта дерзкая улыбка с ямочками. Он пожимает плечами, отбрасывая с глаз растрепанные темно-каштановые волосы. С этим движением мое внимание падает на ворону, нарисованную чернилами на его шее, которая исчезает открытом воротнике его черной рубашки.

Парень рядом с ним с ног до головы одет в обтягивающую темную одежду, которая не скрывает, насколько он огромен. В уголке его рта торчит кольцо. Он пугающе неподвижен, если не считать движения запястья, когда он играет с выкидным ножом, и никакой девушки у него на коленях. Я их не виню — у чувака коэффициент ползучести набран до ста.

Сжав кулаки, я направляю свою следующую попытку на последнего парня в их группе, на этот раз с поразительными золотисто-карими глазами и бронзовой кожей.

— Я сказала, что мне нужна помощь. Ходят слухи, что вы-те самые ребята, к которым мне нужно.

Он бросает на меня голодный взгляд, от которого у меня горят кончики ушей. Эти золотые глаза притягивают меня. Вместо ответа он давится горлышком бутылки шампанского и подносит ее к губам, чтобы сделать глоток.

Поджав губы, я переключаю свое внимание на мужчину в центре группы.

Взгляд голубых глаз Рена на меня-это не соблазнительная ласка. Все наоборот, он смотрит на меня безжалостно холодно и расчетливо. Он оценивающе рассматривает на меня, и у меня такое чувство, что меня сочли недостойной.

Разочарование опаляет мои нервные окончания, пока я придумываю рассказ, как будто бы это одна из моих историй. Мне нужна их помощь, как бы они меня не раздражали.

Едва заметным пренебрежительным жестом девушка, сидящая на коленях у Рена, скромно уходит, опустив глаза. Он едва шевелил пальцами, не потрудившись поднять руку с подлокотника кресла. Остальные следуют за ней.

Мои глаза сужаются. Рен может быть горячим, но что более важно, он выглядит как мудак, который ожидает, что все будет сделано по его команде.

Колтон издает жалобный стон, прежде чем осесть, зажав сигару в зубах и изучая меня.

- Говори сейчас или замолчи навсегда.

Я понимаю, что он учится в одном из моих классов. Только появляется тогда, когда захочет. Он был там на лекции в четверг, лелея похмелье в глубине тускло освещенной комнаты. Это так странно, думать о любом из этих парней как о студентах колледжа, когда они проводят свои ночи вот так.

Покачав головой, я отбрасываю в сторону непрестанные мысли, пока мое любопытство не навлекло на меня неприятности.

- Мой брат пропал. Я хочу, чтобы вы помогли мне найти его.

Рен склоняет голову набок. — Это не то, чем мы занимаемся. Иди в полицию.

- Думаешь, я не пробовала? Из меня вырывается измученный звук. — Я преследовала их, но они мне ничем не помогли.

- Им все равно.

Нужны были все мои силы, чтобы мои руки не опустились. Я держусь уже несколько недель, как Итан не вернулся домой.

Тихое веселье трясет Рена за плечи, и Колтон фыркает. Они оба смеются надо мной. Страшный парень молчит, непрерывно возясь с ножом, а тот, кто с ухмылкой, опускающей трусики, засовывает язык за щеку и качает головой. Моя грудь поднимается и опускается в такт раздраженному дыханию.

— У меня есть деньги. Облизнув губы, я набираюсь храбрости, чтобы вытащить из кармана пачку денег. Я протягиваю им все до последнего пенни, не обращая внимания на дрожь в руке. — Я тебе заплачу. Я должна найти своего брата.

— Думаешь мне нужны твои деньги? Рен усмехается, юмор мигом исчезает. Он указывает на свой костюм — сшитый на заказ, возможно, по тому, как хорошо он сидит — и на запястье, где дорогие часы прерывают татуировки, ползущие по его рукам.

Моя голова резко откидывается назад. Я не могу—нехочу — принять " нет " в качестве ответа. Так или иначе, я заставлю их помочь мне. Просто…если им не нужны деньги, то что?

Ухмылка Рена превращается в жестокую, он смотрит на мой нахмуренный лоб. Он откидывается на спинку стула, как король, которому поклоняются. — Ты не знаешь, как мы работаем. Ты не в своей лиге, малышка. Беги отсюда.

Этот чертов придурок.

“Нет, — я стиснула зубы и перекинула свою грязную косу через плечо. Это тот же красновато-коричневый оттенок, что и у Итана, ежедневное напоминание о том, чего не хватает в моей жизни, когда я смотрю в зеркало. — Что я должна сделать, чтобы получить вашу помощь?

Рен еще раз окидывает меня взглядом. Колтон провел языком по нижней губе, обменявшись взглядом с златоглазным парнем.

Всегда есть забавный способ, — похотливо говорит Колтон, подмигивая. — Хеппи-энды повсюду.

Они хихикают между собой, когда я напрягаюсь. В холодном взгляде Рена вспыхивает горячий интерес, и через секунду он исчезает.

- Секрет, — наконец отвечает он, оставив меня висеть на милости своих друзей.

— Ты можешь заплатить нам тайной. Он наклоняется вперед. — Сделай его хорошим. Если нам не понравится, что ж…

Улыбка, которую он мне дарит, смертельна.

Я напрягаюсь, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Трещины образуются в ментальной крепости, которую я построил вокруг воспоминаний о моем отце и аварии.

— Ну? Что у тебя есть для нас? — спрашивает парень с гипнотическими глазами, проводя пальцами по густым блестящим черным волосам, которые падают ему на лоб.

— Откуда мне знать, что ты не обернешь и не используешь все, что я скажу, против меня? — осторожно спрашиваю я.

Рен усмехается, и в его взгляде снова мелькает тот намек на интерес. — А ты-нет.

Я жду, но он больше ничего не говорит. Он продолжает выравнивать меня своим непоколебимым, властным взглядом. Он знает, что я у него. Я нуждаюсь в нем, но он не нуждается во мне. Я с силой выдыхаю.

Возможно, для Рена не имеет значения, доведу ли дело до конца. Либо я даю ему то, что он хочет, либо у меня нет выбора.

Этот секрет… Я качаю головой и опускаю взгляд в пол, размышляя. Больше всего на свете я хочу найти своего брата, но не могу. Только не это.

— Мне нечего скрывать.

Это чудо, что мой голос не ломается.

Какое-то мгновение Рен пристально смотрит на меня. Мои ладони покалывают от желания засунуть их в карманы. Он как будто видит меня насквозь своими коварными ледяными глазами и знает худшее, что я скрываю.

Он изучает меня, как будто у него есть все время в мире, взгляд скользит по мне с головы до ног таким образом, что заставляет горячее и холодное ощущение проноситься по моему телу. Это человек, который берет все, что хочет, без сопротивления, и что — то во мне откликается на это. Я борюсь с желанием извиваться по совершенно другой причине, чтобы не выдать себя.

— Тогда сделай одолжение, — друзья Рена бросают на него быстрые взгляды, но его внимание остается на мне. — Ты будешь должна нам в обмен на нашу помощь.

Горло горит, я киваю. Одолжение. Это может быть что угодно, и я сделаю это.

Что бы он ни хотел, это лучше, чем выдавать один болезненный секрет, который я никогда не расскажу никому.

3 Рен

Делайте то, что мы делаем достаточно долго, и чтение людей станет вашей второй натурой. Чтобы знать, когда они лгут. Когда они прячут что-то, что может их уничтожить.

Это часть острых ощущений. Я очарован тем, как долго люди готовы идти и упиваться тем, чтобы вырвать у них свои самые темные секреты.

Даже в тени, в которой мы с братьями прячемся, я могу сказать, что она что-то скрывает. Она понятия не имеет, кто мы такие, кому она пришла просить о помощи.

Если понадобится, я его у нее отрежу. В обычной ситуации я бы уже сделал это. Я чувствую вопросительные взгляды парней, направленные на меня за то, что я колебался и позволил ей быть у нас в долгу.

Мы допускаем несколько исключений. Если она нам понадобится, мы ее возьмем. Я на время позволю ей сохранить тайну, которую она не хочет нам платить.

Слишком долго я плыл по течению огромной бездны пустоты. Изо дня в день я пребываю в полном оцепенении, если не считать вспышек гнева-единственной эмоции, которая все еще может коснуться меня. Но что-то есть в этой хорошенькой крошке с упрямым изгибом полных губ. Она подошла к монстрам и сделала храброе лицо, вместо того чтобы бежать. Ее пламя-первое, что заинтриговало меня за долгие годы.

Это заставило меня сделать то, чего я не делаю: нарушить все свои правила. Может быть, мне следует принять это как предупреждение. Ничто не заставляет меня терять контроль.

За исключением того случая, когда два года назад мы с мальчиками наконец разыскали учительницу моей младшей сестры. Гарольд Коулман, хищник, который манипулировал ею, отравил ее разум, довел ее до самоубийства.

Сунув руку в карман, я сжимаю ее медальон в форме сердца. Ублюдок думал, что сможет спрятаться от меня, но мы нашли его благодаря необходимости присматривать за другой девушкой в Риджвью, штат Колорадо. Неважно, как далеко он убежал, мы потащили его обратно в Торн-Пойнт. Я все еще слышу его крики, его жалкие мольбы, прежде чем прикончил его.

Это не вернуло мою сестру. Без Шарлотты мой мир-это темное место статического шума.

— Кольт. — Мне не нужно больше ничего говорить, погружаясь обратно в пустоту, которая топит меня. Иногда я радуюсь этому вместо того, чтобы терпеть боль от отсутствия моей младшей сестры.

Колтон садится вперед, уперев локти в колени. — Имя?

— Итан Ханниган, — отвечает она, широко раскрыв зеленые глаза, потому что думает, что я позволяю ей уйти, скрывая от меня секрет.

Всему своё время, любопытный котенок.

Кольт тихо втягивает воздух, услышав имя брата. Он узнает его. Я смотрю в его сторону, но он качает головой. Он расскажет нам позже.

Джуд весело фыркает. — Он имеет в виду твоего, дорогая.

— Ох. Легкий румянец заливает ее щеки, и помехи на мгновение рассеиваются, привлекая мое внимание. — Роуэн. И еще, очевидно, Ханниган.

— Мы будем на связи. — Большие пальцы Колтона летают по экрану телефона. В течение часа гениальный хакер нашей группы проведет над ней полную проверку. Он поднимает взгляд, когда она не двигается. — Вот и все, детка.

Губы Роуэн кривятся, и я провожу языком по своим в предвкушении того, как она может заговорить. Потребность в контроле поднимается во мне, стремясь укротить. Желание взять ее длинную косу и обернуть ее вокруг моего кулака, чтобы посмотреть, сколько она сможет выдержать, прежде чем она закричит, наполняет мою голову, втягивая тепло в мой пах.

Она окидывает взглядом нас четверых, задерживаясь на мне, затем исчезает в толпе, поглощенная, как приливная волна в океане. Я ищу ее каштановую косу среди красных огней и завитков дыма еще долго после того, как она ушла, привлеченная вспышкой интереса, которую она вызвала. Это бесполезно, но я все равно оглядываю толпу, подперев голову кулаком.

Нахмурившись, я выкидываю из головы ее красивые черты.

Музыка, танцы и запах пота, смешанного с алкоголем, уже не наполняют меня прежним трепетом. Старый бальный зал полон энергии, которую я люблю, но на сегодня с меня хватит.

— Идём.

Мой приказ выполняют без возражений. Мы братство без лидера, но чаще всего Леви, Колтон и Джуд советуются со мной, прежде чем принять окончательное решение. Так продолжается с тех пор, как мы учились в старших классах. Верность — это то, во что мы верим так глубоко, что отпечатываем их на своей коже. Так мы действуем, полностью доверяя друг другу.

Наша связь глубже, чем кровь. Они — все, что у меня осталось. Мои родители изменились с тех пор как умерла Шарлотта и я тоже

После того, как мы покинем "Воронье гнездо", мы окажемся на одном из наших эксклюзивных боев. Этот находится рядом с доками в судоходном районе, воздух густой и резкий с океаном всего в нескольких кварталах. Хаотическая энергия здесь такая же резкая, как и гедонизм, который происходит в нашем клубе. Я живу ради этого, наслаждаясь тем, как люди теряют контроль. Оно кормит скрученную тварь внутри меня.

По крайней мере, так было до того, как я перестал чувствовать что-либо, кроме убийственного гнева.

Я оставляю Джуда и Колта разбираться с букмекерами, которых мы нанимаем, чтобы увеличить наши доходы, а сам иду в заднюю комнату выпить. Они оба лучше разбираются в людях, в то время как мы с Леви предпочитаем использовать физическую силу. После первого глотка водки мой телефон начинает вибрировать. Это сообщение от моего отца. Я игнорирую его с ворчанием.

Старик заботится только о работе, и с тех пор, как я весной закончил школу, его стремление становится все более безжалостным, чтобы я продолжил семейную мантию. Это одна длинная линия сыновей, следующих по стопам своего отца в моей семье. Торны. Пальцы в каждом пироге в Торн-Пойнте, начиная с сотен лет оснований этого города.

Мне не интересно делать то, что мне говорят. Я построил свое собственное наследие с моими друзьями. Я горжусь тем, что мы строим большую империю.

Когда я возвращаюсь в главную комнату склада с бутылкой водки в руке, Леви уже на ринге. Он без рубашки и выбивает дерьмо из своего противника, кольцо на губе снято, но его штанга в соске на месте. Ему не нужно беспокоиться об опасности металла на своем теле, когда он является самой смертоносной вещью в целом.

Я отслеживаю смертоносные движения его татуированного тела, впечатленный его способностью скрывать свои намерения. Нет никакой возможности предугадать, что он предпримет дальше, эксперт по уклонению от ударов. Его губы кривятся в презрительной гримасе, которая обычно отпугивает людей. И правильно; мой друг — скорее чудовище, чем человек.

Если он там, значит, мы сегодня удваиваем нашу прибыль. Леви Астору нет равных.

Ухмылка пересекает мое лицо, когда я пробираюсь сквозь шумную толпу, кричащую за драку. Один взгляд на меня, и они быстро убираются с моего пути, либо из-за моего имени, либо из-за моей репутации.

У нас есть несколько таких мест по всему городу. Один рядом с кампусом привлекает тупых богатых парней из братства, чтобы легко заработать на них деньги. Это место привлекает более элитных покровителей — бизнесменов, светских львиц и политиков. Эти люди хотят смотреть грязные бои без пуха или гламура. Единственное правило для бойцов, выходящих на ринг, — никаких правил. Толпа хочет увидеть кровавую бойню, и мы ее обеспечиваем.

Леви доказывает это, нанося жестокий удар с разворота, который бьет своего противника в рот. Кровь и слюна летят вместе с зубом. Боец покачивается на ногах, вероятно, борясь с потерей сознания. Дикая атмосфера ощутима, когда люди приветствуют и машут своими деньгами в воздухе, жаждущие насилия.

Я нахожу Джуда и Кольта, отпустивших женщину, сидящую на коленях Кольта и играющую с жемчугом. Она бросает на меня надменный взгляд. Он шепчет ей что-то, что заставляет ее хихикать, прежде чем она ускользает.

— Одна из подруг твоей матери, не так ли? — Я подношу бутылку к губам. — С аспирантуры?

Может, мы с Джут и закончили школу официально, но Колтон и Леви все еще учатся на последнем курсе колледжа, оба моложе нас.

— Следующее событие в ее светском календаре будет еще интереснее, если я заставлю эту цыпочку сосать мой член, пока мама будет хвалить канапе. Колтон с хитрой усмешкой пожимает плечами и достает телефон. Он всегда держит в руках один-два прибора. — Мой член не различает. Киска есть киска, а она горячая пума. В чем тут недостаток?

— Включи это в объявление о своей свадьбе. Джуд фыркает и толкает его локтем. — Твоей маме понравится.

Резкий лающий смех покидает меня. Дюпоны — часть общества светских львиц. Новые деньги по сравнению с моей семьей и семьями Леви, но родители Колтона сделали себе имя. Из нас четверых Джуд Моралес-единственный, кто не родился с серебряной ложкой во рту.

Мы познакомились с ним в Академии Торн — Пойнт и распознали в нем то же самое недозволенное, что живет во всех нас-инстинкт выживания и стремление контролировать хаос.

В свой первый день в качестве стипендиата Джуд попытался обмануть нас. Он тоже был чертовски хорош. Этот вкрадчивый ублюдок чуть не выманил обманом у меня пятьсот баксов из бумажника.

Легкая улыбка исчезает с лица Джуд, когда двое полицейских входят на склад. Он толкает Колтона локтем и вздергивает подбородок. Его поведение меняется, как только первая пробивается сквозь наших кричащих посетителей, в то время как Леви покидает ринг.

Пиппа Бассет. Самый молодой детектив в полиции. Вместо того чтобы поступить к нам в Университет Торн-Пойнт, она поступила в полицейскую академию. Каждый раз, когда я вижу ее предательство, в моем животе вспыхивает горячая и злобная вспышка.

Она говорит со свежеиспеченным новичком, указывая на Леви хмурым взглядом. Чертовски идеально. С тех пор как ведомая брюнетка бросила вызов шансам стать детективом, она подтолкнула новобранцев следовать учебе в академии, а не падать в линию, как любая другая свинья в городской полиции. Остальные покупаются и оплачиваются взятками и щедрыми пожертвованиями, в основном от сенаторов, добивающихся переизбрания. Так здесь все устроено, но она годами лелеяла свою праведную вендетту против нас.

— Смотри живо, это наша любимая заноза в заднице, — мягко говорю я. — Джуд, разберись с этим.

— Я этим займусь. — Он стискивает зубы. — Ей виднее.

Я сдерживаю усмешку. Он привык. Его бывшая девушка была одной из нас когда-то, давным-давно. До того, как Джуд поместили в следственный изолятор для несовершеннолетних. После этого мы поняли, что ей нельзя доверять. Вот почему мы связали себя татуировкой коронованной вороны на черепе, окруженной словами, которые мы никогда не забудем снова: верность превыше всего.

Мы не наказали ее только потому, что уважаем Джуд.

— Я молюсь за тебя, — торжественно произносит Кольт, и его лицо расплывается в широкой улыбке. — Можно мне твой " Дукати”?

Джуд отшвыривает его, когда он подходит к женщине, которая все еще владеет его истлевшим сердцем. Мы смотрим, как он прижимает Пиппу к колонне, упираясь ладонью, как он флиртует с этим фирменным наклоном ко рту, дергая ее за блейзер. Его плечи остаются напряженными, когда она смотрит на него. Пока они спорят, Джуд быстро бросает игру. Он резко жестикулирует, и она скрещивает руки.

— О, отлично, — рычу я, когда упрямая сука отпихивает Джуда с дороги.

— Думаешь, наш мальчик теряет свое обаяние? — бормочет Кольт, в то время как Пиппа подходит ближе, Джуд следует за ней.

— Пиппа, — приветствую я ровным тоном, поправляя манжеты. — Видеть тебя доставляет мне удовольствие.

— Не называй меня Пиппой, Торн. — Она хмурится, густые темные брови плотно сдвинуты над серыми глазами. — Тебе конец. Я пришла по этому поводу.

Я одариваю ее зловещей улыбкой. — А тебе? Обожаемая. Мне нравится, как ты просто не сдаёшься.

Через ее плечо Джуд прижимает телефон к уху. Мускул на его челюсти подскакивает, когда он окидывает взглядом свою бывшую.

— Сержант Уорнер, привет, — говорит Джуд в трубку, не сводя глаз с детектива Бассетт, когда она поворачивается к нему лицом. — Да, это Джуд Моралес. Как поживает ваша жена? Уголок его рта приподнимается в торжествующей ухмылке. — Хорошо, хорошо.

Позвоночник Пиппы напряжен, пока Джуд разговаривает со своим непосредственным начальником, который, как мы хорошо знаем, пристрастен к взяткам. Когда ей протягивают телефон, она моргает. Джуд шевелит ею, и она смягчается, бросая на нас с Кольтом свирепый взгляд.

Прежде чем ответить, она взяла себя в руки. — Алло? — громко кричит Уорнер, и она вздрагивает. — Сэр… Но, сэр, я…

Колтон хихикает рядом со мной. Стиснув зубы, Пиппа обращает свою бунтарскую ярость на Джуда, в то время как ее босс набрасывается на нее по телефону.

— Да, — бормочет она. — Я понимаю. Вот.

Пиппа швыряет телефон Джуда с такой силой, что ударяет его в грудь. Он хрюкает, ловя его ловкими рефлексами. Леви подходит как раз вовремя, вытирая пот с тела полотенцем. То, что мы здесь делаем, невозможно скрыть, и это только еще больше бесит Пиппу.

— До следующего раза, — говорю я.

— Я поймаю вас, когда ваши грязные деньги закончатся, так что вам, придуркам, лучше быть начеку, — обещает она.

Пиппа может пытаться сколько угодно, но это пустая угроза. Она ничего не может доказать.

Мои братья мрачно хихикают, и я присоединяюсь к ним, засунув руки в карманы. — Мы ждём с нетерпением.

Колтон дерзко шевелит пальцами. Издав грубый звук, она уходит, задерживаясь достаточно долго, чтобы переспорить новичка, все еще разглядывающего узнаваемые лица посетителей. Джуд смотрит, как ее задница раскачивается все время, пока она выходит.

— Давай напьемся. Колт берет нас с Джудом под руки и разворачивает. — Леви угощает.

— Но почему я? Рычание Леви-не что иное, как тень.

— Потому что ты выиграл свой бой, — бросает Кольт через плечо. — И потому, что я почти уверен, что племянница мэра и ее подруга собираются дать тебе хорошие чаевые в благодарность за то, что ты не надел рубашку. Ее подруга горячая штучка, хочешь поделиться?

— громыхает Леви, бросая взгляд в ту сторону, куда кивает Кольт. Мы с Джудом фыркаем. Конечно, женщины следуют за Колтоном. Ни одна из них не соблазняет меня так, как Роуэн.

Пустота вцепилась в меня своими когтями, но с моими братьями рядом она не может утащить меня так легко, как это делает, когда я один.

4 Рен

“Мы берем дело о пропавшем человеке? — спрашивает Леви несколько ночей спустя, грубовато и по-деловому, пока он осматривает нож, прежде чем пристегнуть его к сапогу. Благоговение, которое он питает к своей коллекции ножей, — эта сторона психотизма. Оружие важно для него, но мы одни из немногих, кто знает истинную причину.

Тьма, которую мы все скрываем, сближает нас как братьев. Нас связывают наши демоны, призрачные кошмары, как живые существа. Каждый из нас узнал, сколько оттенков серого окрашивает этот мир, и эти мрачные оттенки-это то, где мы построили наше братство.

Сегодня мы в подвале под "Вороньим гнездом", надеваем черные толстовки, бейсболки и полумаски, которые оставят нас неопознанными для безопасности на сегодняшний вечер. Нам не нужна была бы дополнительная защита с навыками Кольта, но мы ничто, если не эффективны. Джуд проверяет длину веревки и протягивает ее мне, пока Колтон синхронизирует свой сигнальный скремблер. Наша цель оставаться незамеченными.

Большинство слухов, которые люди шепчут о нас, верны — Коронованных Воронов вы никогда не трахнете.

— Мы никогда этого не делали. — Джуд откидывает назад свои гладкие волосы, чтобы они подходили к шляпе.

— Это не имеет значения. Мы согласились за оплату. Я щелкаю пальцами в направлении Кольта, перекидывая моток веревки через свое тело. — Мы берем его. Вы закончили проверку биографии девушки?

Он подходит к своим компьютерам. Современная обстановка, которую он построил, занимает большую часть одной стены.

После того, как я купил недвижимость, мы отремонтировали подвал в соответствии с нашими потребностями. Стены покрыты темным звукоизоляционным материалом. Большой тренировочный зал-это владения Леви. Несколько других комнат соединяются с основной зоной с компьютерной системой Колтона и гостиной.

— Вот что получилось с доксом, который я проверил на ней, плюс то, что я вытащил из файлов кампуса. Колт переводит окно своей онлайн-игры в покер на другой монитор и откидывается на спинку стула, заложив руки за голову. — Роуэн Ханниган, двадцать один год, аспирант университета, родом из маленького пляжного городка в Мэриленде. Живет за пределами кампуса в многоквартирном доме — вроде дерьмовой дыры, если вы спросите меня, но все равно. Она выпускница по специальности "Коммуникация" с акцентом на журналистику. Я учусь в одном из ее классов. Это моя дневная лекция, когда мне нужно, чтобы меня видели в кампусе.

Два монитора показывают фотографии Роуэн и ее жизни в кампусе, взятые из профилей в социальных сетях, а также личную информацию и стенограмму. В нескольких она с парнем, который похож на нее, те же рыжевато-каштановые волосы, те же миндалевидные глаза за толстыми очками в черной пластиковой оправе. Его глаза скорее серые с оттенками зеленого, в то время как ее оттенок зеленого мха гипнотизирует. Там, где у нее мягкие изгибы и длинные ноги, он выше и долговязее. У них одинаковая кривая улыбка, когда они смеются, но у неё она великолепна. Без сомнения, чем у ее брата.

Кольт трезвеет от своего обычного озорного настроения, потирая татуированную шею. Это никогда не было хорошим знаком, исходящим от него.

— В чем дело? — требую я.

— Ее брат. Итан. — Кольт нажимает несколько клавиш на беспроводной клавиатуре, и информация высвечивается на экране. — Мне кажется, я его знаю или вроде того.

— Я не узнаю его, — Джуд наклоняет голову, изучая фотографию Итана. — Он нам что-то должен?

— Он журналист, который появился в Риджвью в прошлом году, когда Фокс был там. Этот чувак поймал нашего парня и его цветочницу, которые швырялись по складу. Все это было частью прикрытия подставной компании, чтобы прикрыть наркобизнес.

Риджвью. Это не первый случай, когда наши проблемы связаны с богатым городом Колорадо. Именно там мы выследили Коулмена два года назад, после того как он сбежал из Торн-Пойнта.

На экране Кольта появились файлы из лаборатории Нексуса. Его приемный брат вернулся в свой родной город, чтобы отомстить, проведя несколько лет с нами. Панк-ребенок в конце концов влюбился в своего лучшего друга детства, на которого он затаил обиду.

— Фокс и Мэйзи получили все, что было на диске, составленном Итаном, пока он занимался расследованием под прикрытием, — говорит Кольт. — Хочешь, я позвоню Фоксу?

— Пока нет. Я щурюсь на экран и складываю руки. — Кому принадлежит " шелл компани”?

— Сталенко Корп. Это холдинговая компания с русскими связями. Их трудно поймать, с тех пор, как их фронт был сломан, не было ни малейшего намека на веб-болтовню. Кольт дергает себя за ухо и взъерошивает темные волосы, отчего они становятся еще более растрепанными. — Их головорезы похитили Мэйзи за то, что она копала слишком глубоко. Если Итан все еще искал их, и он пропал, чувак, вероятно, мертв.

Я издаю грубый звук в знак согласия. Эти виды бизнеса беспощадны. Мы все знаем, как сильно они хотят запачкать руки, особенно Леви.

— Это все усложняет, — бормочу я.

— Итак, — протягивает Джуд, вопросительно поднимая бровь. — Сказать ей, что он, вероятно, спит с рыбой в бухте за то, что копает слишком глубоко?

Весьма вероятно.

Обычно мы считали это очевидным результатом и покончили бы с этим. Если что-то не стоит наших усилий, мы не будем тратить время впустую. Ребята все смотрят на меня, чтобы принять окончательное решение, ожидая, что я соглашусь. Надо бы, но что-то меня останавливает.

Если бы он не был ее братом, я бы не пренебрегал своими правилами ради Роуэн. Сломленная часть меня понимает ее отчаяние. Сунув руку в карман, я провожу большим пальцем по медальону Шарлотты. Я всегда ношу его с собой, с тех пор как забрал у этого больного ублюдка Коулмена. Металл холодный и неумолимый, такой же пустой, как дыра, которую она вырезала в моей груди, когда лишила себя жизни.

— Нет, мы все равно разберемся, — решаю я. — Кольт и Леви, вы оба присмотрите за Роуэн, пока я буду прощупывать наших ребят.

Она что-то скрывает, а мне нравится знать все углы, с которыми я работаю.

— Это не должно быть трудной работой-говорит Леви.

Колтон резко крутанулся на стуле. — Я расскажу об этом своим подданным.

Джуд фыркает и толкает Кольта в затылок, останавливая бесконечное кружение. — Ты и твоя армия ботаников.

У Колтона есть сеть хакеров, которую мы используем. Он называет себя их королем. Чтобы стать частью своего выводка компьютерных гениев, он проверяет их, оставляя ловушки со своими троянскими методами. Если они могут запрограммировать выход, он их вербует. Если нет, он смеется над их цифровой гибелью, считая это формой естественного отбора.

— Разве твоя милая бабушка не учила тебя никого не обзывать, придурок? Колтон отшвыривает Джуда. — Не заставляй меня спамить все твои устройства с непонятным фетишистским порно и рекламой улучшения гениталий, чтобы доказать свою точку зрения.

— Оставь мою абуэлиту в покое, придурок, — огрызается Джуд. — Или я скажу ей, чтобы она больше не делала для лишних будина де пана.

Колтон издает болезненный звук и вскакивает со стула. — Ты не сделаешь этого! Ты же знаешь, как я люблю эту женщину и ее десерты.

— Хватит, — рявкаю я. — Пойдем. Мы отстаем от графика.

После последней проверки мы выходим и садимся в затемненный внедорожник в конце ряда машин и велосипедов. Мы отъезжаем от "Вороньего гнезда" и проезжем по залитой лунным светом аллее, направляясь к кампусу. Единственные звуки в машине-приглушенная песня, играющая по радио, и методичное щелканье открывающегося и закрывающегося ножа Леви.

Колтон хлопает меня по плечу тыльной стороной ладони с водительского сиденья, уголок его рта приподнимается в кривой усмешке. — Какого рода услугу ты собираешься просить? — В его голосе звучит намек. — Эта цыпочка горячая штучка. Мы могли бы так весело провести время с ней по сравнению с нашими обычными вечеринками и танцами.

Мои мышцы напрягаются при упоминании " мы " и того, что оно за собой влечет. Не будет никаких "мы".

Я трясу головой, чтобы избавиться от иррациональной потребности владеть ею, когда знаю, что у нее есть секреты, которые нужно скрывать. — Сосредоточься. С Роуэном Ханниганом мы разберемся позже.

— Благословен твой большой мозг, и все, что ты делаешь, это думаешь своим членом, — огрызается Джуд со спины. — Вот почему ты продолжаешь валяться в постели с девчонками из женского общества.

Кольт ухмыляется в зеркало заднего вида. — Ты знаешь, какой большой частью себя я предпочитаю думать. Он принимает самые лучшие решения. И даже не сопротивляйтесь, у вас у всех есть глаза.

Парни бормочут свои соглашения сзади, и я сжимаю челюсти, когда ревность скользит по мне, как масло, вытягивая дикую, собственническую часть меня, которая хочет бороться с моими собственными братьями, чтобы претендовать на девушку. Еще одно мое правило, которое я не могу нарушить. Ничто не встанет между нами. Я не позволю ничему уничтожить нас.

Кольт изучает меня краем глаза. Я знаю этот взгляд. Ему кажется, что он открыл новую точку зрения, слишком проницательную и слишком умную для его собственного блага. Праздные руки и все такое.

— Как ты думаешь, насколько далеко ты мог бы зайти, если бы она думала, что это за плата? — Я представляю ее в униформе горничной, ожидающей распоряжений вокруг Гнезда. Его голос становится хриплым, а взгляд-отстраненным. — А еще лучше-ничего. Заставь ее ждать у кровати, чтобы воспользоваться этим ртом. Черт, да. Она могла бы стать нашей личной маленькой куклой. Давай сделаем это.

Глубокий рык грохочет у меня в горле. Горячее возбуждение омывает меня при виде изображений Роуэн, которые он рисует.

Представив себе растрепанную косу и полные губы, которые привлекли мой интерес прошлой ночью, я представляю ее на коленях перед моим сиденьем в "Вороньем гнезде", волосы обвиваются вокруг моего кулака, пока я вгоняю свой член в ее рот в контролирующем и наказывающем темпе. Мысль о том, как эти зеленые глаза будут искриться огнем, заставляет мою руку согнуться на бедре. Я держу свое тело в жесткой дисциплине, отказываясь дать Колту понять, что он добрался до меня, переместившись, чтобы ослабить давление моей ширинки на мой набухающий член.

— Мне не нужно умолять или принуждать, чтобы обнаженная женщина была в моем распоряжении. Было бы бессмысленно тратить услугу на это, — часть моей сдержанности ускользает, намек на ультиматум кровоточит в моем грубом тоне. — И я не стал бы делиться.

— С тобой не весело, здоровяк. — Отбросив шутку, Колтон стучит по экрану телефона, установленного на приборной панели, затем возвращает руку на руль. — Десять минут до смены патруля охраны.

Дорога до кампуса не долгая. Он расположен недалеко от центра города. Университет Торн — Пойнт-это престижный колледж, в котором учатся элитные студенты со всей страны-лучшие в своей области обучения из богатых семей, имеющих длинную очередь студентов. Как и все остальное в этом городе, наследие-это все, что имеет значение.

Днем он прекрасен своими историческими каменными зданиями ушедшей эпохи, коваными железными воротами и мощеными дорожками. Плющ вьется над многими похожими на замок зданиями, но, в отличие от состояния "Вороньего гнезда", это чисто эстетическое сооружение, ухоженное садовниками.

Ночью, однако, он ощущается как лиминальное пространство, чувство дезориентации, которая заставляет сердца людей биться быстрее, когда они идут одни по темным тропам, не в силах избежать напряженного беспокойства, которое пронизывает воздух. Я живу для кампуса ночью, как будто это наша личная игровая площадка.

Внедорожник притормаживает на круговой подъездной дорожке в конце Греческого ряда, и мое сердцебиение успокаивается до ровного ритма. Этот момент перед тем, как мы выпускаем на волю наш хаос, является для меня священным ритуалом. Я вдыхаю его, купаясь в предвкушении того, что должно произойти.

— Пусть царит хаос, — бормочет Леви в темноте.

Я сверкнул неестественной улыбкой на своих лучших друзей. — Идём.

Получив приказ, мы уходим, двигаясь как одно целое. Мы натворили достаточно подобного безумного дерьма, чтобы понять, как мы действуем вместе. Леви подъезжает к патрульной станции кампуса возле общежитий, в то время как Колтон включает скремблер, чтобы заблокировать все в радиусе от соединения с ближайшими вышками сотовой связи. Задушенный шум ускользает под покровом ночи, прежде чем Леви выскальзывает из будки охраны, парень на смене отключается на столе.

Перед нами маячит дом Пи Каппа Альфа. Братство является домом для престижного общественного наследия и наследников семей с именами, которые имеют высокое положение. Отец ожидал, что я дам клятву. Я бы не стал, когда рядом со мной были все братья, в которых я нуждался.

Джуд и Леви следуют за мной, пока Колтон кружится вокруг здания, ожидая нашего сигнала. Небольшой дрон парит над его головой, заметный только потому, что я его ищу. Он будет прикрывать нас, пока мы работаем.

Дверь не заперта по приказу. Никто не проснулся. Начало семестра рейджеры держат этих ребят за яйца. Мой рот наклоняется набок. Нужна была помощь, дабы убедиться, что никакие ночные совы не будут мешать нам.

Я киваю, мы поднимаемся по лестнице и сворачиваем налево. Последняя дверь там, где наша цель. Любой из этих придурков может быть еще одним серийным насильником, но мы здесь для не для этого дела.

Джуд, ухмыляясь, прислоняется к обшитой панелями стене, а Леви осторожно поворачивает дверную ручку. Тяжелый храп встречает нас, когда мы входим внутрь, словно предвестники смерти. Джуд бесшумно закрывает дверь, и мы занимаем позиции вокруг кровати.

Наш парень из братства запутался в простынях, растянувшись на спине, одна мускулистая рука закинута за голову. Предвкушение, которое гудело в моих венах с тех пор, как мы вышли из машины, достигает точки разрыва, и безжалостный трепет наполняет мой организм.

— Сейчас, — приказываю я.

Леви невесело улыбается и хлопает парня ладонью по губам, в то время как Джуд наклоняется к его уху.

— Бу, — огрызается Джуд.

Парень резко просыпается, инстинкт "дерись или беги" резко срабатывает, как только он замечает три темные фигуры, возвышающиеся над его кроватью. Он собирается закричать, но Леви крепко держит его. Жалобный приглушенный крик — все, что я слышу.

— Обожаю, когда они кричат, — фыркает Джуд и щелкает парня из братства по носу.

Он вздрагивает, изо всех сил стараясь выдавить еще один протест. Это его не спасет. Остальная часть этого дома была накачана транквилизатором, которого хватило бы на то, чтобы усыпить их завтрашние дневные занятия. То же самое с соседними домами по обе стороны, и все это благодаря вчерашней доставке еды на вечеринку в Греческом квартале.

Упершись руками в изножье кровати, я холодно смотрю на него. — Ты был непослушным. Мы пришли за возмездием.

В панике его глаза-бусинки бегают туда — сюда между нами тремя. Он пытается покачать головой, движение больше похоже на заикающееся подергивание, когда хватка Леви сжимается, впиваясь ему в челюсть.

Я протягиваю Джуд веревку и скрещиваю руки на груди, пока мои братья связывают парня из братства, в этот момент он рыдает как сучка. Нагнувшись, я смахиваю с пола вонючий носок и подхожу к Джуд. Он затягивает узел и отступает в сторону.

Идиот в постели отворачивается от Леви, связывающего ему лодыжки. — Пожалуйста, что бы ты ни хотел… я заставлю отца заплатить тебе, только, только не…

— Обыщи комнату. — я кладу руку на подушку и наклоняюсь, позволяя ему извиваться. — Плачь сколько хочешь. Никто не придет выручать тебя. Они даже не слышат тебя, — вырывается легкий смешок. — Транквилизаторы творят чудеса.

Слезящиеся глаза парня из братства выпучиваются. Он возобновляет свою борьбу. Я хватаю его за челюсть и открываю его рот достаточно шире, чтобы засунуть носок внутрь. Он давится, тело сворачивается в клубок.

— Пошли, пока он не обосрался, — рычит Леви. — Я не собираюсь на это смотреть.

Джуд хихикает, роясь в столе в поисках чего-нибудь полезного. — Это было однажды, приятель. Один раз.

— Один раз-это слишком много, придурок, — жалуется Леви, вытаскивая парня из постели.

Он издает болезненный звук, когда его голова ударяется об пол. Леви толкает его носком тяжелого ботинка.

Джуд встает из стола, чтобы открыть окно. — У меня ничего нет.

— Дай сигнал Кольту, — говорю я.

Мы завязываем веревку, используя мебель, чтобы поддержать вес. Джуд уходит, чтобы присоединиться к Колту снаружи, под окном, когда мы спускаем вниз парня из братства. Он перестал извиваться, быстро прекратив бороться с неизбежным. Определенно на стороне слабого. Жалкий. Я фыркаю, когда Джуд целенаправленно позволяет ему упасть на землю.

— Позвони Пенну. Пора бы этому сумасшедшему отшельнику выползти из своей хижины в лесу, — говорю я Леви на выходе. Мы не доверяем многим из наших подчиненных, предпочитая справляться с делами самостоятельно, но Пенн, как и Фокс Уайлдер, достаточно близок к тому, чтобы быть одним из нас. — Пусть он приберется в общежитии и позаботится о машине этого парня, чтобы никто его не искал.

— Понял.

Мы встречаемся с Кольтом и Джудом, помогая им поднять нашу связанную мишень. Мы вчетвером несем его к машине. Когда Джуд открывает багажник, яростное извивание возобновляется. Леви ворчит и тащит его на спину, зажимая точку давления в шее парня, чтобы вырубить его.

— Что за плакса, — внимание Кольта приковано к планшету. Он кивает, подтверждая, что его зачистка хороша. — Я позаботился о его статусе. Официально выложен и уже опубликован в его стенограмме.

— Хорошо, — говорю я.

Он производит впечатление Оптимуса Прайма. — Выкатывайся.

— Ты чертов ботаник- говорит Леви.

— Тебе это нравится, — огрызается он, когда мы забираемся во внедорожник. — Без меня кто бы обеспечил вам бесплатные развлечения?

— Для этого есть Нетфликс-. И ты тоже.

— Это принцип, приятель. Колтон качает головой и заводит машину.

Мы уезжаем, как будто нас здесь никогда и не было.

5 Роуэн

Каждая обычная минута моего дня кажется мне предательством по отношению к Итану. Я не могу сосредоточиться на скучном голосе профессора этики, сидя в конце лекционного зала. Это последнее место, где я сейчас хочу быть. Я бы предпочла отправиться на поиски брата. К сожалению, ни один из моих профессоров не заботится о причинах пропущенных занятий, и я не могу позволить своим оценкам упасть, иначе я могу поставить под угрозу свой статус гранта.

Если я его потеряю, то не смогу позволить себе даже пол семестра здесь. Я полагаюсь на финансовую помощь, которую получаю от своих грантов. Страховка от папы покрывает только часть моего обучения. Это означало бы вернуться домой и встретиться с мамой лицом к лицу, а я не могу. Лучше, когда между нами расстояние.

Поэтому я тащусь на занятия и провожу половину лекций, невротически проверяя свой телефон, чтобы узнать, ответил ли Итан на мои сообщения или звонки или опубликовал что-то новое в своих социальных сетях. Не знаю, что ранит сильнее: разочарование, когда ничего не меняется, или угасающий огонек надежды, который с каждым днем становится все меньше.

Без него я — полная катастрофа. Я продолжаю варить кофе на два часа ночи в надежде, что он будет там, как и всегда. Но это не так. Вместо этого-только я и растущая куча грязного белья, захламляющая нашу квартиру. Это грубое напоминание о том, как я одинока без брата.

Два месяца. Он пропал два месяца назад.

Уходя, Итан сказал, что вернется через неделю, может быть, через две. История, за которой он гонялся в течение многих лет в качестве фрилансера, наконец-то нашла новый прорыв, который заставил его удержаться и засесть в голове. С ним трудно связаться, когда он работает, но к концу июля мне стало не по себе.

Когда начался семестр, я поняла, что больше не могу игнорировать свое внутреннее чувство. Мои усилия закончились тупиком — у меня не было другого выбора, кроме как пойти к Воронам на прошлой неделе.

Что-то изменилось в Итане.

Вместо своей обычной глупой улыбки, когда он взъерошил мои волосы, он был напряжен. Нервный. Не помогло и то, что в ночь перед его отъездом мы сильно поссорились. Я подумала, что пришло время наконец рассказать ему правду о том, что случилось с папой. Он не очень хорошо это воспринял.

— На сегодня все. Увидимся на следующей неделе, — объявляет профессор.

Слава богу. Я запихиваю ноутбук и блокноты в холщовую сумку и бегу вниз по ступенькам к двери. Зудящее ощущение, что кто-то наблюдает за мной, щекочет мне затылок, но я не оборачиваюсь.

Айла стоит в холле, прислонившись к полированной деревянной арке. Она выглядит как дома на фоне прекрасной архитектуры в своей прозрачной свободной белой блузке и гладкой юбке — карандаше-все дизайнерское, я уверена.

Прошло три с половиной года, а я все еще не привык к тому, насколько изысканно это место с его богатыми деревянными панелями и тонкими стеклянными окнами. Он больше похож на готический замок, чем на колледж.

— Привет, детка, — она заправляет прядь каштановых волос за ухо, широко улыбаясь. — Тебе уже пора забыть этого парня. Мы не тратим свою энергию на хер парней, которые думают, что они слишком хороши для нас, когда мы сами по себе крутые.

Она многозначительно посмотрела на мои рваные джинсы, которые, вероятно, можно было бы постирать, и слишком большую футболку с длинным рукавом, которую я украла у Итана с королевским гербом TPU, украшенным на груди. Может, я и не такая модная и женственная, как моя подруга, но насчет джинсов она не ошибается. Вот мой расслабленный стиль гранжа, а вот горе и тревога, пропитанные заботой об одежде, в которой мой брат отсутствует, состояние, в котором я существовала. Я мысленно отмечаю, что на этой неделе нужно заняться стиркой.

Неохотная ухмылка растягивает мой рот. Я до сих пор не сказала ей, почему я так взвинчена и измотана. Она из кожи вон лезет, чтобы вытянуть из меня правду, а на этой неделе мое сердце разбито из-за какого-то придурка, который тайно женился на богатой наследнице отеля. Как будто я что-то увижу в одном из богатых яппи в этом городе.

Айла живет ради драмы. Она смешна, но это заставляет, меня снова улыбнуться.

— А вот и моя девочка. Ее поразительные светло — голубые глаза полны нежности. Она берет меня под руку. — Студенческий союз или кафе с этими маленькими бутербродами из бистро, которые ты вдыхаешь, как будто они из ресторана?

Жар окрашивает мои щеки, и я толкаю ее локтем. — Студенческий союз.

— Ты уверена? Она бросает на меня игривый взгляд сочувствия, накрашенные брови сведены вместе. — Я ненавижу разлучать тебя с твоей единственной настоящей любовью. Мне бы хотелось, чтобы ты позволяла мне чаще водить тебя в клуб. Те, что в том кафе, — ничто по сравнению с тем, что в клубе.

Мой нос морщится. — Не сомневаюсь.

Я позволила Айле затащить меня в загородный клуб, в котором живет ее семья, когда-то на втором курсе, вскоре после того, как мы познакомились в одном классе. Имея отца-политика, ныне видного сенатора, и мать, родственную семье Вандербильтов, она привыкла к такому образу жизни. Большинство студентов здесь из таких же семей, как у нее. Моя семья не испытывала трудностей, но поступление в колледж в окружении людей, купающихся в богатстве, было приспособлением. В Торн-Пойнте совсем другой мир.

Мы проходим через двойные двери Уизермор-холла и идем по дорожке, обсаженной плантациями, к зданию студенческого союза. Айла рассказывает мне о танцевальном классе, в которую она собирается записаться до истечения крайнего срока для изменения расписания, когда мы проходим через кованые железные ворота.

Кампус прекрасен ранней осенью, старые деревья раскачиваются, время от времени роняя свои листья на булыжные дорожки, прорезывающие раскинувшуюся территорию. Исторические каменные здания кажутся прямо из сказки — я действительно верила, что это был замок, когда впервые посетила Итана и влюбилась в него здесь.

— А ты как думаешь? — спрашивает Айла, кусая губы.

Неуверенность в ее тоне заставляет меня снова вытянуться по стойке "смирно". — Дерзай. Ты все время говоришь, что хочешь попробовать свои силы в танцах, и это наш последний год перед выпуском.

— Да, — медленно произносит она, и на ее лбу появляется складка. — Я хочу, это просто… Мой отец будет недоволен. Это не входит в мою основную программу по политологии.

— Да пошел он. Если ты этого хочешь, то должна это сделать.

Эта поддержка помогает ей воспрянуть духом, и она возбужденно жестикулирует руками, рассказывая о танцевальных курсах, которые предлагает ТПУ. Мое сердце резко сжимается на секунду, больше, чем постоянная тупая боль, с которой я имею дело, потому что страстное выражение на лице Айлы-это то, что Итан получает, когда его захватывают истории.

Я потираю грудь и слабо улыбаюсь ей, когда она замолкает. Что бы она ни увидела, это заставляет ее снова переключиться на мои наставления о том, как избавиться от этого фальшивого парня. Я должна сказать ей правду. Я никогда не планировала скрывать это от нее, но разговор об исчезновении Итана делает это более реальным, как будто он находится вне досягаемости.

Ощущение, что за тобой наблюдают, никуда не исчезло. Оно преследовало нас всю дорогу от моего класса. Изображая это так, будто я слушаю, как Айла болтает мне на ухо, чтобы я пришла в себя после несуществующего разрыва, я наклоняю голову, чтобы выглянуть боковым зрением. Мои губы сжимаются в тонкую линию.

За нами следят.

В последние дни это вошло у меня в привычку и действует мне на нервы. Вместо того, чтобы помочь, я чувствую, что они играют со мной.

Быстрым движением я хватаю Айлу за руку и разворачиваю. — Вы можете поесть с нами, если собираетесь и дальше преследовать меня, мерзавцы.

Колтон и его раздражительный друг с темными волосами, чья единственная черта характера, медленно играть ножами. Губы Колтона кривятся, и он прячет руки в карманы джинсов, изображая небрежность. Его друг переводит напряженный хмурый взгляд с меня на Айлу, задерживаясь на ней.

— Ты должен мне двадцать баксов-говорит ему Колтон.

Страшный парень ворчит и роется в бумажнике. Протягивая деньги, он свирепо смотрит на меня. — Будь внимательнее к своему окружению.

Мои брови взлетают вверх. — Не преследуй людей.

Он усмехается, качая головой. Когда он собирается уходить, Колтон хватает его за плечи.

— Да ладно тебе, Леви. Нельзя подводить большого парня. Сейчас прохладно, мы пообедаем. — Он понижает голос, но я отстаю, чтобы услышать, когда мы направляемся к ресторанному дворику кампуса. — Ты же знаешь, какой он. Сегодня я не буду заниматься его проблемами контроля.

— Мне надоело нянчиться с детьми, — рычит Леви низким и опасным голосом.

Айла катится с этим, как чемпион, игнорируя то, как люди смотрят на Колтона и Леви, присоединяющихся к нам. “Мы хотим скушать ресторан морепродуктов или итальянский? Я вроде как чувствую себя итальянцем, к тому же у них лучший эспрессо в кампусе.

Я издаю смущенный звук при обещании того, что удерживает меня — кофе. — да. Кофе.

— М-м-м, так я и думала, зависимая. Айла крепче сжимает мою руку и шепчет мне на ухо: — Ты расскажешь мне позже, что, черт возьми, происходит.

Я киваю и бросаю взгляд через плечо на своих преследователей, двух Коронованных Воронов, у которых я просила о помощи почти неделю назад. Я не могла представить себе, что они будут следовать за мной повсюду.

При упоминании о няне и о том, кто ее пристроил, негодование сталкивается с приливом тепла, собирающегося в моем животе. Черт бы побрал Рена и то, как он заставляет меня реагировать на его контроль. Пять минут в его присутствии, и он завладел моими мыслями, оставив меня гадать, какого рода одолжения он захочет. Есть одно направление, в котором я мысленно иду, но я с силой заставляю эту жаждущую сучку замолчать.

Как только мы обедаем в одном из высококлассных ресторанов — за что я заставляю Колтона заплатить в качестве наказания за то, что он следил за мной; Леви находит это забавным, судя по дерганью в уголках его хмурого лица — мы вчетвером находим столик.

Ну, нет.

Колтон подталкивает Леви вперед, и его угрюмое выражение лица и репутация делают все остальное, занятый стол очищается. Парни, которые сидели там, были большими мускулистыми в кепках задом наперед, которые выглядели так, как будто они могли бы легко убить Айлу и меня вместе, но они уходят на глазах у всех, чтобы предложить Колтону и Леви стол.

— Позволь мне, дорогая, — Колтон отодвигает стул для Айлы и садится рядом с ней, прежде чем я успеваю занять его, положив руку на спинку ее стула. — Я Колт, и это абсолютная случайность то, что мы никогда раньше не встречались.

Она задерживается на минуту, бросая взгляд в мою сторону. Я пожимаю плечами, и она отвечает. — Айла.

— Vonn? — Тон Колтона легок, но то, как уголок его рта приподнимается в ленивом триумфе, когда она кивает, вызывает у меня подозрение. Говорят, у этих парней достаточно связей, чтобы знать хоть что-нибудь о ком-либо. С его стороны не слишком удачная догадка, что он знает, кто она. — У моего отца есть слип на той же пристани, что и у твоего.

— Колтон Дюпон. — Айла поджимает губы в раздумье, когда его улыбка растягивается. — На самом деле в этом есть большой смысл.

— Рад, что моя репутация делает всю работу за меня — , - говорит он.

Закатив глаза, я сажусь рядом с Леви и провожу несколько минут, игнорируя парней, вдыхая декадентский аромат своего кофе. Когда я делаю глоток, я не могу сдержать жужжание содержимого. Это привлекает внимание Колтона, и он проводит большим пальцем по губам, не отрываясь от моих губ.

— Если ты так стонешь, когда пьешь этот безвкусный кофе, позволь мне отвести тебя в одно маленькое местечко, которое я знаю. Это во Флоренции, где мы можем провести выходные, — Колтон сутулится, его колено ударяется о мое под столом. Он не скрывает интереса в своем кокетливом тоне. — Тогда после того, как ты снова сможешь издавать этот звук. Он проводит зубами по губе. — И еще какие-то звуки.

Смех, вырвавшийся у меня, застает меня врасплох. У Колтона есть дерьмо, но он это знает. Ухмыляясь, я опускаю ресницы и застенчиво наклоняю голову.

— Так вот как ты получаешь всех девушек? — спрашиваю я. — Международный реактивный самолет и эти мальчишеские ямочки?

Изгиб его рта самодоволен и он не раскаивается. — Ничто не сравнится с клубом “Майл Хай”, чтобы плавить трусики.

- Прости, что ты мне говорила по дороге сюда? — Я обращаюсь к Айле, не отрывая глаз от его дерзкой полуулыбки. — Не тратьте мою энергию на члены мальчишек? Хорошо-Я дам ему один разок-почти уверена, что это относится и к парням альфа самцам.

Из него вырывается веселый звук, и он кладет ладонь на грудь, потирая ее, как будто я ранила его своей оценкой. — О'кей, я тебя понял.

Бросив безобидный флирт, он садится, копаясь в еде и играя в телефоне. Пока мы едим, Айла с нескрываемым любопытством наблюдает за ребятами.

Желание спросить их, случилось ли что-нибудь, давит мне на горло, но я сдерживаюсь, так как она здесь. Вместо этого я пью кофе и запихиваю пасту в рот каждый раз, когда хочу спросить.

Айла без проблем разговаривает с ними, с легкостью поддерживая разговор. Она рассказывает нам о том, как новый водитель, назначенный ей отцом, выглядит как один из основателей города, и как это жутко. У нее есть теория, что он путешественник во времени или призрак.

— Черт, правда? Колтон усмехается, качая головой.

Она достает телефон, чтобы показать ему. Колтон толкает Леви локтем, но тот только кряхтит и делает вид, что нас не существует, пока ест свою еду. Алла кладёт свой телефон обратно и издает огорченный звук.

— В чем дело? — спрашиваю я.

— В новостях появилась еще одна статья о серийном убийце. — Пресловутый Левиафан снова наносит удар, — говорится в нем. Она хмурится. — Никаких других конкретных деталей в статье нет, просто больше слухов и критики для детективов. Какой тогда смысл сообщать о новых событиях?

— Наживка. Для вида. Добродушное поведение Колтона начинает раздражать.

— Как вы думаете, какая связь между убийцей и мифологическими морскими существами? Я имею в виду, да, мы на берегу океана, но почему именно там?

Пока она размышляет, Леви пристально смотрит на нее, и Колтон напрягается. Он с усилием расслабляется, но я заметила вспышку скованности в его позе и быстрый взгляд на друга. Любопытная потребность узнать больше заставляет меня пристально наблюдать за ними.

— Что может быть круче жуткого морского монстра? Колтон шутит. — Его взгляд скользит обратно к Леви, озорство танцует с искусственным юмором в его глазах. — Держу пари, у него большой член.

Нож Леви сильно царапает его тарелку, когда он режет еду яростными движениями. Это единственный признак того, что он внимательно слушает.

— Во первых, почему убийца-мужчина? — Айла стреляет в ответ. — А если он использует гигантское морское существо в качестве своего прозвища?

Леви замирает рядом со мной. Это жутко, как будто он даже не дышит.

— Гигантское фантастическое морское существо, мощное как дерьмо? — Колтон тычет языком в щеку. — Да, мой член тоже левиафан, детка.

Я наклоняюсь вперед. — Значит, это мифологическая морская змея, которая на самом деле не существует? Какой позор!

Гордость светится в глазах Айлы, и я закатываю губы между зубами от удивленного выражения лица Колтона. Люди не должны бросать ему вызов настолько, чтобы он смотрел на меня так, будто я только что открыла для него что то новое. Может быть, все остальные слишком боятся, но я-нет. Я пристально смотрю на него в течение еще одного удара, прежде чем смех Айлы вырывается из нее. Колтон присоединяется, а Леви закатывает глаза.

Как ни странно, не так уж и плохо обедать с ними, когда напряжение спадает. Я все еще испытываю скрытое раздражение оттого, что они продолжают преследовать меня, но у Колтона есть обезоруживающее обаяние, которое делает его забавным.

Он много говорит о своих друзьях, рассказывая мне, что четвертый член их команды-Джуд Моралес, и что все они уже много лет устраивают друг другу погромы. Независимо от того, как я формулирую свои вопросы, он по-прежнему молчит о Рене Торне, за исключением нескольких туманных историй, которые он раскручивает для нас, чтобы рассказать об их величайших хитах. Часть меня думает, что он тут же выдумывает это, чтобы соответствовать диким слухам, но то, как самодовольно кривится его рот, заставляет меня сомневаться.

В течение двадцати минут я не напрягаюсь о поисках Итана. Чувство вины за то, что я отвлеклась от него, настигает меня позже.

После того, как мой последний урок заканчивается ранним вечером, я запрыгиваю в машину и направляюсь в квартиру, которую делю с Итаном. Это не слишком далеко от кампуса, ближе к Торн-Пойнт, где меньше ухоженных лужаек и богато украшенных каменных статуй и более обычно для меня. Все вокруг немного запущено, в отличие от богатых районов города.

Мой телефон жужжит, когда я поднимаюсь на второй этаж. Это звонок по фейстайму от мамы. Как обычно, неприятный спазм скручивает мой желудок, прежде чем я опускаю его и отвечаю.

— Эй, в чем дело?

— Ты уже поела? Сегодня среда. — Она подносит лицо слишком близко к телефону, но я все равно вижу ее возбужденную улыбку. Ей нравится этот план, который она разработала, когда я прихожу в то место, где мы вместе ужинаем и общаемся по видео. — Я отправлю курицу на гриле.

— Пока не надо. — Я одариваю ее натянутой улыбкой и щелкаю телефоном, чтобы показать ей входную дверь с нашим кривым номером квартиры, пока я вожусь с ключами. Без моего брата войти в пустую квартиру-это удар под дых. — Только что с последнего урока. Я думаю о замороженной пицце.

— Роуэн, — упрекает мама. — Настоящую еду.

— Что?

Я локтем закрываю дверь и бросаю свои вещи на мягкое кресло, в котором так люблю сворачиваться калачиком, щелкая камерой телефона, прежде чем она успеет увидеть состояние этого места. Итан-чистый, а я склонна накапливать беспорядок. В хаосе я пишу лучше.

— Фрукты, белки, углеводы — все сбалансировано. — Я пинаю ужасную кучу белья за диваном, чтобы она была спрятана. Мое сердце разрывается от тоски по постоянному, поддерживающему присутствию Итана. Я вращаюсь по спирали без моего старшего брата, который держит меня на месте. — Пицца-это самая лучшая еда. — Я настаиваю на этом.

Она издает испуганный звук, пока я ставлю замороженную пиццу в маленькую духовку. — По крайней мере, съешь с ним овощи.

— Я думаю, что салат, который я купила, испортился, — подстраховываюсь я, чтобы скрыть тот факт, что не купила никакого салата. Холодильник почти пуст, если не считать моего запаса кофейной гущи. Продукты всегда стояли на первом месте в моем списке приоритетов. Итан обычно занимается их покупкой. — Я в порядке, обещаю.

— Кофе-это не еда, милая.

Она наклоняет голову, рассматривая меня через небольшую камеру. Ее каштановые волосы уложены в мягкие локоны, подчеркнутые стильной рубашкой-туникой. Он соответствует оттенку ее губной помады. Как и Айла, мама — моя противоположность-шикарная и игристая.

Чувство вины пронзает меня насквозь от ее улыбки. Только благодаря психологическому консультированию она смогла обрести покой и улыбку после того, как мы отключили папу от системы жизнеобеспечения летом перед моим первым курсом.

Это я виновата, что он ушел.

После его смерти я поклялась, что никогда не отниму у мамы с таким трудом заработанный покой. Не тогда, когда я уже отняла у нее все. Вместо этого я живу с правдой о том, что я сделал сама.

— Смотри, сверху курица. Я поднимаю коробку и откашливаюсь, чтобы избавиться от грубости в голосе.

— Ладно. Главное, чтобы ты сама о себе позаботилась.

Проглотив комок в горле, я киваю. — Как прошел твой урок гончарного дела?

Мама оживляется и поднимает кусок, который ей удалось принести домой. Абстрактная форма вазы ярко окрашена и сочетается с коллекцией, которую она собрала на полках позади нее. Она упорно гонялась за жизнью, несмотря на потерю мужа. Ее девиз в эти дни-следовать своему сердцу во всем, что делает ее счастливой.

— Очень мило, — похвалила я, доставая свой ужин из духовки. Половина сыра сдвинулась в сторону. Это печально выглядящая пицца. — А это что значит?

— Новые начинания, — говорит она, с минуту обдумывая свое творение. — Меня вдохновил восход солнца над пляжем, когда я выгуливала Тедди. Кстати, он передает тебе привет.

Итан посоветовал ей завести собаку через несколько месяцев после того, как я приехала в Торн-Пойнт, чтобы ей не было так одиноко. Пес-спасатель обожает ее так же сильно, как она его.

На минуту мне становится трудно дышать, и я кладу трубку, притворяясь, что мне нужны свободные руки, чтобы нарезать пиццу. Я не заслуживаю ее в качестве матери. Не для такой, как я, способной на что-то ужасное. Это моя вина, что она прошла через ад, но она вышла из него с другой стороны, выбрав радость вместо горя.

— А Итан дома? — Ее вопрос выводит меня из задумчивости, и я неровно выдыхаю. — Что?

— Я пыталась дозвониться до твоего брата, но он не перезванивал. Я просто хотела поздороваться. Я скучала по его голосу, так как в последнее время он реже заглядывает. Ты что-нибудь слышала о нем?

— Я… э-э… — Качая головой, я пытаюсь взять себя в руки, веря в частичную ложь, которую собираюсь ей сказать. — Он уехал в командировку, так что его нет дома. Я скажу ему, чтобы он перезвонил тебе, когда я получу от него весточку.

Она принимает это достаточно легко. Мы оба знаем, как трудно связаться с Итаном, когда он погружен в работу.

Я ненавижу лгать ей. Если бы она знала все, то не любила бы свою ужасную дочь.

Мы разговариваем за едой, и мне каким-то образом удается держать себя в руках, надевая маску трудолюбивого студента колледжа. Повесив трубку, я опускаюсь на диван, потирая пульсирующие виски. Только когда я понимаю, что сижу на месте Итана, я вскакиваю.

— Черт, — шиплю я, отодвигаясь на противоположный конец.

Оглядывая маленькую квартиру, которую я делю с Итаном, моя грудь горит. Я оставил его вещи на месте, маленькие напоминания о его присутствии пылились. Я боюсь, что если я что-нибудь сделаю с ним, то это станет реальностью, и он не вернется.

Я скучаю по брату.

Протянув руку, я касаюсь его треснувшей кружки на кофейном столике. Он благоволит ей, потому что считает ее счастливой. Когда я впервые переехала в школу три года назад, я пыталась выбросить его, но он не позволил. Воспоминания захлестывают меня, когда я провожу взглядом по потертым львам, украшающим герб университета Торн-Пойнт.

— Ты не можешь его выбросить, сестрёнка. Итан прижал кружку ближе к груди.

— А почему бы и нет? Он сколот. Ты порежешь губу, придурок. Я прекрасно знаю, как ты себя чувствуешь, когда погружаешься в работу. — Когда я снова потянулась к нему, он отвернулся, сдвинув очки на переносицу. — Итан. Ну же. Просто купи новую.

— Нет. Моя квартира, мои правила. Тебе следует переехать в общежитие в кампусе, если ты собираешься оскорблять мою любимую кружку.

Мои мышцы напряглись, а глаза расширились. Он настоял, чтобы я переехала к нему, а не жила в кампусе.

— Привет. Он положил руку мне на плечо и сжал. — Прости. Я не это имел в виду. Я просто не подумал.

Я выдавила из себя ломкий смешок и отмахнулась от него. — Все нормально.

— Это не так. Это нормально-не быть в порядке ни сейчас, ни когда-либо. Горе требует времени.

Итан потер лоб, выглядя старше двадцати трех, усталый и грустный. У меня перехватило горло. Он скрывал от меня, как сильно на него повлияла смерть отца. Я думал, что это плохо, когда он был в больнице на жизнеобеспечении, но выдернуть вилку было намного хуже. Свежее чувство вины скрутило мой желудок.

— Послушай, никто не ждет, что ты будешь хорошо себя вести ночью. Итан вздохнул. — Прошло всего пару месяцев, и к тому же ты уехала из дома, чтобы начать свой первый курс.

Я пожал плечами, движение было отрывистым и деревянным. — Это лучше, чем быть дома.

От этого невнятного признания лицо Итана смягчилось. Убедившись, что кружка в безопасности, он подтолкнул меня к мягкому креслу у окна в кирпичной стене.

— Давай напишем. — Он схватил кожаную сумку, чтобы вытащить ноутбук.

Вот почему я пошла по его стопам. Несколько минут я сидела, водя пальцем по краю компьютера, и украдкой наблюдала, как он погружается в историю, над которой работает. Начав, я уже не могла остановиться. Я не писала ни о чем конкретном, позволяя мыслям течь из головы. Звук нашей печатной машинки успокоил меня.

Мой взгляд останавливается на кресле. Это мое. Итан всегда предпочитал диван. Проведя пальцами по лицу, я тяжело вздыхаю.

Я должна найти его.

6 Рен

Металлический запах крови тяжело висит в воздухе. Он смешивается с кислым привкусом мочи и жалким хныканьем, которое издает наш пленник, когда Леви угрожающе проводит острым концом ножа по его скованным предплечьям.

— Имя. Ты не можешь быть таким глупым. Ты можешь сделать так, чтобы все это прекратилось. — Я плюю ему под ноги, когда все, что он делает, это пытается еще больше съежиться в сгорбленном положении. Что угодно. Он не станет прятаться ни от кого из нас. — Просто назови мне имя того, кто, черт возьми, помог тебе замять это дело.

Вместо ответа под стулом, к которому он привязан, сочится свежая струйка жидкости, смешиваясь с липким засохшим пятном мочи, оставшимся с тех пор, как мы начали два дня назад.

Черт побери! Он все время мочится. Как у него что-то осталось в баке?

Леви обменивается со мной беглым взглядом, проводя языком по губам. Мои ноздри раздуваются, когда я раздраженно выдыхаю. В этот момент я бы убил этого идиота, только чтобы избавиться от него.

Но это не то, что мы хотим сделать с этим насильником, куском дерьма. Это был бы самый простой выход.

— П-пожалуйста, — хрипло умоляет пленник. Его лицо распухло, покрытое синяками и кровью. — Пожалуйста, у меня… у меня есть деньги. Я же сказал тебе, что мой отец заплатит столько, сколько ты попросишь. Просто отпусти меня.

Я с силой фыркаю и дергаю голову. Мое терпение на этом иссякло. — Лев.

— Да, — говорит он, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти. Понизив голос, он шепчет кошмарный сон в реальности:

— Нет! Нет, боже, я не… Нет, пожалуйста!

Отчаянные крики и безошибочно узнаваемый звук кулаков Леви, бьющих парня, которого мы похитили, следуют за мной из комнаты, едва слышно, как тяжелая дверь захлопывается, оставляя меня в пустом коридоре с моими мыслями.

Я щиплю себя за переносицу, но это не притупляет боль в висках. Частично засохшая кровь осталась на костяшкях моих пальцев. Я осматриваю тыльную сторону ладоней, прежде чем шагнуть по коридору в главную часть секретного уровня под "Вороньим гнездом", чтобы привести себя в порядок. Неугомонная энергия, которую я не могу стряхнуть, скитается под моей кожей. Мне нужно будет сходить в спортзал на тренировку, чтобы сжечь его.

Колтон откидывается на спинку кресла перед компьютером, закинув ноги на стол, поглощенный игрой в онлайн-покер на одном мониторе, а на другом играет в "королевскую битву". Третье окно в нижнем углу запускает прокручивающийся код, который он инициировал для поиска Итана Ханнигана.

— Иди! Иди, иди, сейчас же! Он бьет по кнопкам на пульте, разделяя свое внимание, чтобы сделать свою игру и уравнять ставку, которую его противник выигрывает в карточной игре. Он стонет, когда открывается карта ривера. — Моя королева, когда-нибудь я доберусь до тебя.

— Прекрати флиртовать с искусственным интеллектом, — бормочет Джуд, растянувшись на диване. — Не важно, что думает твой извращенный мозг, он не может продолжать это дерьмо.

Он без рубашки, сонно потирает гладкий бронзовый живот. Он, как кошка, способен дремать где угодно. Татуировка в виде Вороны у него на сердце-единственное, к чему он может прикоснуться после того случая, с Пиппой. Я щелкаю по макушке, направляясь мыть руки в кухню открытой планировки рядом со спортзалом. Он хмыкает и отшвыривает меня, не потрудившись тратить силы на ответный удар.

— Queen_Q-это не искусственный интеллект. Она заманила меня этим блефом. Колтон тянет за прядь темных волос, падающих ему на глаза, и в его голос просачивается благоговение. — Никакая программа не в состоянии обыграть меня в покер. Но она? С дурацкой ухмылкой он складывает руки за головой. — Достойный противник.

Я оставляю их пререкаться, снимаю толстовку и иду в спортзал, чтобы разобраться с душащей меня агрессией. Она всегда со мной, неотвратимая тяжесть, которая давит на меня, ожидая малейшего повода, чтобы вызвать мой гнев. Гнев-это единственное, что я чувствую в этой огромной пустоте.

После того, как я натягиваю свободные шорты, я иду за боксерской грушей, мне нужно что-то ударить, пока я закрываюсь от мира. Не утруждая себя музыкой, я быстро прогреваюсь и бросаюсь в нее. Стук моих кулаков по груше приносит удовлетворение, но все же мое тело чувствует себя напряженным и дергающимся. Мое дыхание становится неровным, чем больше я двигаюсь.

Рычание вырывается из моего горла, когда я боксирую сильнее, мышечная память и инстинкт включаются. Я представляю себе, как Колеман бьет меня кулаками по лицу, но сейчас его нет. Он живет только в моей голове.

Мои легкие горят, когда я думаю о той ночи, когда я убил его. Тело было измучено до не узнаваемости, и все же этого было недостаточно. Это не вернуло мою сестру.

Я ловлю болтающуюся грушу и прижимаюсь к ней лбом. Боль в сознает покалывает в затылке. Слегка сдвинувшись, я вижу силуэт в конце спортзала.

Взгляд Леви направлен мне в спину. Я ненавижу, когда он подкрадывается ко мне.

— У нас есть правило, — ворчу я.

Он слишком хорошо умеет подкрадываться незамеченным. Кольт решил, что Леви должен издать какой-нибудь чертов звук, иначе он наденет на него колокольчик.

Вместо ответа он кружится вокруг боксёрского мешка, чтобы упереться в нее плечом, молчаливое разрешение начать мой набор невнятных ударов. Со вздохом я начинаю серию наказывающих ударов, которые заставляют мои мышцы сжиматься и гореть.

Леви наблюдает за моими ударами, бормоча поправки. Он обучал нас всех, даже приемного брата Кольта, который отчаянно искал выход для своей ярости. Но из нашей группы Леви Астор-единственный, кто сосредоточился на том, чтобы превратить свое тело в оружие.

Это занимает больше времени, чем я ожидался. С напряженным лицом, с которым он одаривает меня, наконец, произносит что-то после двадцати минут спустя, в тот момент когда пот капает с моего тела.

— Да что с тобой такое? — Леви ловит мой кулак, прежде чем снова с невыразительным видом сталкивается с боксерской грушей. — С тех пор как мы поймали Коулмена, ты стал другим.

Черт возьми. Я фыркаю и отступаю назад, шевеля плечами. Он слишком хорошо меня знает. Мы все так поступаем — легко читаем друг друга, когда скрываем самые свои темные секреты, которые сформировали нас такими, какие мы есть.

Какое-то мгновение я обдумываю, не ударить ли его. Он бы заглотил наживку для спарринга, но увы Леви такой же упрямый, как и я.

Открываю рот, чтобы ответить, но слова не выходят. Пустая вина царапает меня изнутри, и я ненавижу ее. Коулмен, черт возьми, заслужил то, что я с ним сделал, за те мучения, через которые он заставил пройти мою сестру, охотясь на нее. Единственное о чем я жалею, так, это то, что я не сделал этого раньше. Возможно, спас бы Шарлотту. Я провожу рукой по лицу и убираю волосы с глаз.

— Я в порядке. — Это все, что я успеваю ответить, прежде чем стискиваю челюсти так сильно, что становится больно.

— Чушь собачья, — усмехается он. — Ты уже давно не в порядке. Прошло почти два года.

По тому, как Леви косится на меня, я могу сказать, что даже самое темное чудовище среди нас думает, что я зашел слишком далеко.

— Я знаю, — Моя челюсть двигается.

Моя жизнь никогда не была идеальной, но у меня была Шарлотта. Она была моим светом. С тех пор, как все погасло, все изменилось.

Месть. Это то, что я искал. Но это не помогло. Ни капельки. Гнев не притупился и не угас ни на йоту, он все еще бушует так же яростно, как и в течение многих лет.

Моя младшая сестра все еще мертва. Мама все еще сидит на ежедневных коктейлях из антидепрессантов из любой аптечки, которую она может достать. Это мой отец…

— Йоу. — Кольт прислоняется к двери спортзала, размахивая одной из своих ножей. — У нас гость.

— О ком речь? — Я подхожу.

Он протягивает свое устройство. Живая охранная лента территории поднята, девушка со знакомой грязной косой ковыряется вокруг. Вид ее давит на мой и без того ослабленный контроль.

Я крепче сжимаю планшет, и Кольт смотрит на меня так, будто боится, что я сломаю эту чертову штуку вдребезги.

— Полегче, здоровяк, — мягко говорит он, протягивая руку.

— И давно она здесь?

— Он пожимает плечами. — Минут десять или около того.

Я протискиваюсь мимо него и шагаю в главную комнату. Леви и Кольт следуют за мной. Джуд уже не спал, взгляд заострился и насторожился.

— Выведи на монитор, — требую я.

Колтон набирает команду на экране. Изображение увеличивается на стене мониторов, и низкий рык вибрирует в моем горле, когда она крадется рядом с нашими машинами. Это ослабляет мой контроль, и я близок к переломному моменту. Если она решила испытать меня, то ей не понравятся последствия. Секрет, который она хранила, в безопасности только потому, что я позволил ей уйти с ним, но с этим беспощадная жадность взлетает с моей угрозой.

Темные фантазии смешиваются с тонкой хваткой на моем контроле. Она вошла в логово зверей, и ее своеволие само по себе было заманчивым вызовом. Я хочу увидеть, какая она храбрая, когда я поймаю ее, раздену догола и привяжу к своей чертовой кровати.

— Давай покажем ей, что происходит с людьми, которые вторгаются без приглашения. — Предложение Джуд граничит с опасностью.

Болезненная ухмылка расплывается на моем лице, и я двигаю шею из стороны в сторону. Охота на нее будет веселой. Я был прав, она не в своей лиге и понятия не имеет, на что мы способны. Моя злоба отражается на лицах моих братьев.

- Собираемся. — Но именно я поймаю ее.

7 Роуэн

Это была одна из лучших идей, но, как и большинство из них, она работает лучше в теории, чем на практике. Я ругаюсь, когда моя нога цепляется за другую заросшую лозу на тропинке, по которой я крадусь. Океанский воздух прохладен, и я жалею о джинсовой куртке, которую накинула поверх блузки. Я туже натягиваю куртку, когда мои ботинки царапаются по заросшему сорняками гравию.

Мама всегда говорила мне, что нетерпение и любопытство, скорее всего, приведут меня к смерти. Я не могу отключить ни то, ни другое, так что, вероятно, это правда.

Итан все понял. Он часто уверял меня, что любопытство-это то, что делает человека хорошим журналистом. Остановившись на мгновение, я прислушиваюсь к отдаленному грохоту волн у подножия утеса, преодолевая жгучую боль в груди.

С бьющимся в горле сердцем я обошла жуткую статую ангела и вышла на террасу рядом с отелем "Воронье гнездо". Я не могу поверить, что была здесь неделю назад, но Вороны не сделали ничего, чтобы помочь найти брата, и мне надоело ждать.

Достаточно рано, перед началом наступления сумерек, небо покрыто выцветающими полосами темно-красного, оранжевого и пурпурного цветов. Это место еще более жуткое без грохочущего базового ритма и клубной толпы. Вдоль одной стороны террасы выстроились в ряд красивые автомобили и мотоциклы. За ними широкая каменная лестница ведет ко входу, видавшему лучшие времена, с фонарями по обе стороны двери, треснувшими или без стекол.

Неприятный скребущий звук заставляет меня замереть. Я оглядываюсь и решаю, что это ветка дерева. Она висела низко над статуей ангела, мимо которой я проходила. Как раз в тот момент, когда я собираюсь успокоиться, шум раздается снова, на этот раз ближе ко мне. Он отчетлив, как лезвие чего-то острого, волочащегося по камню. Мой желудок опускается, и я чувствую пульс в ладонях, когда я пробираюсь через лабиринт живой изгороди, которая охватывает переднюю часть территории отеля.

Глубокий, навязчивый смех эхом отдается позади меня, когда я огибаю кусты.

— Черт, — шиплю я, когда непослушная ветка цепляется за мою рубашку.

Я вожусь с ним и морщусь от царапины на коже. Звук шагов по ту сторону живой изгороди заставляет мое сердце бешено колотиться. Я освобождаюсь и облегченно вздыхаю, прежде чем пройти дальше. Снова раздается смех, преследующий меня с другой стороны кустов. На этот раз он более игривый, но не менее угрожающий. Широко раскрыв глаза, я ищу узкое отверстие, чтобы проскользнуть.

Там. Я почти пропускаю отверстие, которое сливается с остальной частью живой изгороди.

— Лучше поторопись, — насмешливо произносит голос с другой стороны лабиринта. В его тоне сквозит озорство.

Мать твою… — я замолкаю и стискиваю зубы.

Колтон. Я знаю, что это он. Он наслаждается этим.

— А что будет, когда тебя поймают? — Он прерывается смешком.

Прищурившись, я хватаю палку и швыряю ее дальше по тропинке. Я задерживаю дыхание и жду, желая, чтобы он заглотил наживку. На секунду воцаряется тишина, а затем раздаются удаляющиеся шаги. Что-то жужжит над головой, но я не обращаю на это внимания и проскальзываю в потайное отверстие, когда Колтон оказывается достаточно далеко.

Как только я думаю, что со мной все в порядке, живая изгородь передо мной энергично трясется, и пару рук видно сквозь сучковатые сухие ветви. Я ничего не могу сделать, чтобы сдержать свой крик. Неужели он собирается отказаться от лабиринта и пробиться сквозь него, чтобы добраться до меня? Я не собираюсь рисковать.

Развернувшись на каблуках, я несусь прочь, теряя счет поворотам, которые делаю в лабиринте. Уже темнеет. Слабое жужжание не исчезает, и жестокий смех прерывает учащенное биение моего сердца.

С тошнотворной мыслью я понимаю, что за мной охотятся. Нет, не просто так охотятся, а жаждут меня поймать.

Эти ублюдки пытаются напугать меня, ведут меня туда, куда хотят. Насколько я знаю, они хотят, чтобы я повернула так, чтобы случайно упала с края скалы в океан насмерть.

Черт возьми, нет. С грубым разочарованным шумом я меняю направление и возвращаюсь обратно тем же путем, каким пришла. Я ни за что не позволю им напугать или запугать меня.

На перекрестке я останавливаюсь и прислушиваюсь. Похоже, они уже далеко. Но разве я приходила этим путем? Я не могу вспомнить, и в угасающем свете трудно сказать. Треск ветки рядом заставляет меня снова бежать вслепую.

Когда я сталкиваюсь со стеной мышц за следующим поворотом, я испускаю испуганное "ой". Большие руки хватают меня за плечи, заманивая в ловушку. Я инстинктивно сопротивляюсь, наступая на ногу. Это не даёт желаемого эффекта. Все, что я получаю за свои хлопоты, — это грохот смеха. Я вскидываю голову и свирепо смотрю на своего похитителя.

Рен ухмыляется мне, высокомерно и садистски. — Наслаждаешься вечерней прогулкой по моим владениям?

На нем нет рубашки, и я вижу его идеальное потное тело с мраморными мускулами. Татуировки, которые я мельком видела раньше, обвивают его шею со спины и переходят к предплечьям в виде изогнутых роз. В тусклом свете я едва различаю перья и королевские мотивы, нарисованные чернилами на его шее. Он любит короны. Мой взгляд снова скользит по его прессу. Блестящая черная штанга вонзается в его сосок, а светлые волосы влажны у корней. Без продукта, который он использовал, чтобы прилизать их обратно, я останавливаю взгляд на холодных голубых глазах.

Твою мать.

Рен выглядел мускулистым в костюме в пятницу вечером, но видеть его так, в одних тренировочных шортах, обтягивающих его бедра? Его властная широкая фигура почти преграждает путь между изгородями, и мое сердце бьется быстрее по совершенно другой причине.

— Пошел ты. — мои зубы обнажаются, слова покидают меня прежде, чем я успеваю думать.

Глубокий, веселый звук прокатывается по его телу. В отличие от Колтона, это не шутит. На Рене это звучит опасно, как электрический провод, танцующий слишком близко к водоему. Он пронзает меня насквозь, зажигая мою кровь. Я облизываю губы и сглатываю прилив жара и желания, которые переполняют меня.

— Болтливые мы, да? — Юмор исчезает, когда в его тоне появляется намек на зловещее рычание. — Так не пойдет.

Он легко толкает меня, используя свое массивное тело в своих интересах. У меня нет другого выбора, кроме как спотыкаться, пока кусты не упираются мне в спину. Он следует за мной, держа меня в клетке своей хваткой на моих руках, прижимая свою твердую грудь так близко, чтобы он мог чувствовать каждое мое быстрое движение.

Его запах окутывает меня — свежий лосьон после бритья и мускусный запах его пота. Заманчивое сочетание опьяняет и оставляет у меня головокружение. Или, может быть, это прилив адреналина от погони и захвата. Мой пульс учащается на шее, когда мы смотрим друг на друга сверху вниз.

— Почему ты вторглась на чужую территорию? — требует Рен, теплое дыхание обдувает мою щеку.

— Проникновение на Чужую территорию? Да ладно тебе, у тебя же половина этого чертова кампуса здесь каждые выходные. — Я вздрагиваю, когда он прижимает меня к изгороди, чувствуя его рычание за моей спиной. — Отойди.

— Нет, — Его отрывистый ответ приказывает мне повиноваться.

Я борюсь с его хваткой, чтобы доказать, что я не такая, как все те послушные девушки, которые сидели бы у него на коленях как в прошлые выходные. Изгиб его рта касается моей щеки, и он покусывает мою кожу. Я вздрагиваю и борюсь с пульсацией желания в моем клиторе. Почему он заставляет меня чувствовать себя так?

— Отвечай на вопрос, — процедил он сквозь зубы.

— А если я этого не сделаю?

Когда я вызывающе вздергиваю подбородок, он воспринимает это как приглашение провести носом по моему горлу и вдохнуть. Моя хватка усиливается, и выдох, который я выдавливаю, дрожит от ощущения его губ, дразнящих мою кожу. Прохладу в воздухе прогнали.

Снова возвышаясь надо мной, Рен сжимает мою челюсть достаточно крепко, чтобы дать мне понять, что именно он сейчас контролирует ситуацию. — Просто ответь на чертов вопрос, Роуэн.

Еще один всплеск жара пробегает по моему позвоночнику, чтобы свернуться в низу живота. Его ледяные глаза жестки и полны ожидания. Я не выберусь отсюда, не сделав сначала то, что он хочет.

— Ты сказал, что поможешь. Прошла почти неделя. — Ненавижу, как дрожит мой голос. Выражение его лица не меняется, и я вздыхаю. — Я пришла убедиться, что ты ищешь Итана.

Его острая челюсть двигается — Любопытный маленький котенок. Ты не единственная, кто пользуется нашей благосклонностью. Другие действительно платят ту цену, которую мы требуем.

Моя голова дёргается, ветки позади меня цепляются за мою косу. Его рука тянется к моему затылку, чтобы распутать мои волосы.

— Прошло уже два месяца с тех пор, как он уехал, и я понятия не имею, где он. Разве ты не можешь… — Я качаю головой. — Просто брось все остальное, если это не вопрос жизни и смерти.

— Как раз наоборот. Я очень хорош в многозадачности.

Я хмурюсь на его высокомерие, одаривая его недоверчивым взглядом. Как этот напыщенный мудак может стать моим последним шансом найти брата?

Мое внимание слишком долго задерживается на штанге в его соске. Дымный смешок с его стороны выводит меня из этого состояния, но выражение его лица говорит, что он поймал меня. Жар заливает мои щеки, и он говорит мне на ухо:

— Ты думаешь, что сможешь справиться со мной, котенок? — Он отстраняется, оглядывая меня с головы до ног с дикой ухмылкой. — Я бы сломал тебя в мгновенье ока.

Эти слова должны были бы вывести меня из ступора, но это не помогает. Боже, он не понимает. Вместо этого он крадут мое дыхание и заставляет мои колени слабеть от желания упасть перед ним.

Рен тоже это знает. Эти голубые глаза прожигают меня насквозь, когда он проводит языком по нижней губе.

У меня перехватывает дыхание, когда его вес прижимает меня к изгороди. На этот раз это сладкая боль, когда ветки тыкают меня, потому что его губы нависают над моими. Он проводит своими большими ладонями по моим бокам, обнимая меня за талию. Эти спортивные шорты не скрывают твердую длину, впивающуюся мне в живот.

У меня вырывается сдавленный вздох. Иисус. Может быть, он сломает меня.

Между его ртом и моим едва ли есть дюйм пространства. Я хочу, чтобы он ее закрыл. Я высовываю язык, чтобы провести им по губе в предвкушении.

Слабое жужжание из лабиринта кружится где-то наверху, затем улетает. Это заставляет Рена напрягаться.

Прохладный воздух пробегает по моему разгоряченному телу, когда он делает шаг назад. Смущение затуманивает меня, и я почти протягиваю руку, чтобы снова притянуть к себе его теплые, твердые мышцы. Слава богу, я останавливаюсь в последнюю секунду. Есть надежда спасти мое потрепанное самоуважение. Потому что следующие слова, вырвавшиеся из его рта, погасили последний огонь, кипящий под моей кожей, оставив меня холодной.

— Тебе пора идти.

Я… ты серьезно? — Я складываю руки на груди, и его брови слегка приподнимаются.

— Предельно.

Я хмурю брови. — Ты полный придурок.

— Так и есть. Пойдем.

Рен берет меня за локоть и выводит из лабиринта. Он знает дорогу, как будто сотню раз ходил по заросшим тропинкам.

Я не могу поверить, что была готова поцеловать его.

— Вы собираетесь выдвинуть обвинение о незаконном проникновении? — дерзаю я, поддаваясь порыву быть дерзкой.

Его профиль-неподвижная статуя, но в уголке рта чуть заметно подергивается. — Нет, — Он проводит зубами по губе. — Но не думай, что я упущу это, если поймаю тебя во второй раз, котенок.

Желание бросить ему вызов больше поднимается, но я подавляю его на данный момент.

За оградой лабиринта нас ждут его друзья. Джуд и Леви кажутся скучающими, но я думаю, что это игра, потому что их внимание остается прикованным к контрольной хватке Рена на моей руке. Колтон достает телефон, и над его головой парит небольшой беспилотник.

— ахаю я. Он издает тот же гул, что и я. Так они смогли выследить меня и загнать в угол.

Колтон подмигивает и одаривает меня кривой улыбкой, в которой я начинаю узнавать его фирменную кокетливую улыбку. — Ты хорошо гоняешься, детка. Это было умно с палкой, но… Он машет мне телефоном. — Ну, скажем, в следующий раз, когда мы будем играть, мы сделаем это по-настоящему.

— Жаль, что мы не смогли поймать тебя. — Джуд наклоняет голову так, что его гладкие волосы падают на лоб. Это его руки проскочили через изгородь, чтобы напугать меня. — Держу пари, это было бы весело.

Пальцы над локтем напряглись. Это почти собственническая власть надо мной.

— Отвези ее домой. — Рен отпускает меня толчком, который заставляет меня споткнуться, прежде чем я успеваю восстановить равновесие.

— Эй! Ты не можешь просто приказывать мне, — кричу я на его глупую сексуальную удаляющуюся спину. Я едва различаю татуировки, но вижу черные птичьи крылья и череп. Она охватывает его лопатки и обвивается вокруг шеи. — А как же мой брат? Что ты собираешься делать?

— Ничего, — коротко отвечает Рен, не оборачиваясь. Его рука сжимается в кулак, вены выступают на предплечье. — Ничего, пока ты не научишься делать то, что тебе говорят. В противном случае я потребую больше, чем ты готова дать. Я начну с каждого твоего секрета, и это будет только начало.

Я напрягаюсь, когда волна негодования захлестывает меня. Борьба с тем, как он хочет контролировать меня — с опасностью, которую он излучает, — дает мне импульс, но этого не может произойти. Я этого не допущу.

Чуть не поцеловав его раньше, я совершила ошибку. Мне нужно, чтобы он нашел моего брата, и все.

Тяжелый подтекст его слов поразил меня. Он, должно быть, блефует, чтобы увидеть, попадусь ли я в его ловушку. Похоже, он не знал, что я лгу о своих секретах.

Чья-то рука опускается мне на плечи, вырывая из моих кипящих мыслей. Леви ушел, и остались только двое других.

— Давай, — Колтон сжимает меня в полуобнимании, которое успокаивает. Он величественно взмахивает рукой в сторону ряда дорогих автомобилей на террасе. — Я позволю тебе выбрать, на какой мы поедем.

Я оживляюсь при мысли о мотоциклах, несущихся по улицам. — Можно мне сесть за руль?

Джуд заливается смехом. — Ни за что. Леви изрезал бы тебя за то, что ты к ним прикасался.

— Серьезно? — Я поджимаю губы и волочу ноги, пока они ведут меня. — Вы, ребята, отстой. Я вас всех ненавижу. Но особенно его.

— На самом деле он никому не нравится, так что все в порядке. — Юмор пронизывает тон Колтона. — Я даже не думаю, что он сам себе нравится.

Острая боль в груди застает меня врасплох. Я подавляю всякое сочувствие. Рен Торн — всего лишь придурок, жаждущий власти.

Как только Вороны помогут мне найти Итана, я больше никогда его не увижу.

8 Рен

После душа я все еще ощущаю на своем теле призрачные очертания мягких изгибов Роуэн. Я тру свою кожу полотенцем, пока она не становится сухой, получая неоспоримый контроль над влечением к ней. Ничто не может сломить мой контроль, но сегодня она искушала меня.

Нас связывает только дело. Ничего больше. Больше я этого не допущу.

Когда я возвращаюсь к ребятам в главную гостиную, я игнорирую острые взгляды Леви и Джуда и неловкое покашливание Кольта.

— Попроси его, — ухмыляется Джуд.

Я знаю, что этот взгляд не может означать ничего хорошего. Что бы ни вышло у Кольта изо рта, я либо ударю его кулаком в живот, либо вышвырну отсюда на ночь. Я понимаю, как работают их умы, зная их всех так долго.

— Попросить у меня чего? — Я плюхаюсь на диван в противоположном от Леви конце.

— О твоём лучшем смягчителе.. — Колт широко расставляет колени, ссутулившись на подушках. Его рука покоится на промежности, сжимая ее, а голос звучит мелодично. — Знаешь, ты вся такая горячая и готовая, но время неподходящее. Надо же чем-то его оттянуть. А какой у тебя смягчитель? — На мгновение он задумывается. — я думаю о мамином померанце, который срет. Для такой маленькой задницы он гадит так много.

Я закатываю глаза и, не отвечая, бросаю подушку. Она попадает ему прямо в лицо, и я тихо хихикаю.

Леви фыркает. — Я же говорил. Вот чего ты заслуживаешь. Клянусь, у тебя есть желание умереть.

— Не такое сильное, как у тебя, мальчишка-ножик, охваченный тоской, — отвечает Кольт с нераскаявшейся кривой улыбкой, сжимая подушку между ладонями.

Леви широко и угрожающе ухмыляется и молниеносным движением запястья извлекает один из клинков, которые всегда держит при себе. Уголок моего рта приподнимается, и я качаю головой. Только когда я с ними, я могу уловить эти доли нормальной жизни, когда я на минуту забываю, что темнота ждет, чтобы утащить меня обратно.

Это все, что у меня осталось. Именно эти трое удерживают меня от полного погружения в пустую оболочку самого себя.

- Никаких постоянных отметин, Лев. — Я перевожу взгляд с него на Колтона и лукаво ухмыляюсь. — А чем он будет заманивать девушек, если ты изрежешь его хорошенькое личико?

— Моим обаянием. — Кольт остается самоуверенным, не обращая внимания на угрозу телесных повреждений со стороны своих лучших друзей. Он привык к тому, как мы надираем друг другу яйца. — Кроме того, мой язык все еще будет работать, и они всегда кричат, когда я использую его, так как надо.

Чтобы довести свою мысль до конца, он машет нам языком, играя с серебряным шариковым пирсингом. Джуд смеется над самодовольным выражением лица Кольта.

— Думаю, мне придется начать с этого. — Леви наклоняет голову, проводя кончиком клинка по губе. — Я добавлю его к сувенирам.

Колт для большей убедительности прикрывает рот ладонью, а затем и член. Леви хихикает и высовывает язык, чтобы попробовать нож. Колт приподнимает брови и отшвыривает Леви, как только может, защищая любимую часть себя. Из меня вырывается редкий искренний смех.

— Я знаю, что ты любишь их больше всего на свете, но это не гигиенично, — говорит Джуд.

Приглушенный звонок оповещения из угла комнаты привлекает мое внимание. Код перестал прокручиваться на мониторе.

Мое веселье исчезает. — Твои поиски закончились?

— Да, похоже на то. — Кольт стучит кулаком по плечу Джуда и идет к своему креслу и разворачивает его. То, что он находит, гасит его дерзкое настроение. Щурясь на экране, он потирает челюсть и напевает. — Я не могу найти его в обычной сети в качестве Долоса.

Колтон-наши глаза и уши, когда речь заходит обо всех технологиях в целом. Интернет-это его сфера деятельности, поэтому он выбрал псевдоним греческого бога обмана.

Я встаю с дивана и, скрестив руки на груди, смотрю через плечо Колта. Язык программирования для меня ничего не значит, но он помогает мне чувствовать себя готовым к встрече с неизвестным.

— Что это значит? — спрашивает Джуд.

— Либо Итан Ханниган очень хорошо заметает следы… — Колтон делает паузу, чтобы бросить скептический взгляд через плечо. — … очень маловероятно, этот тип-журналист, а не Джейсон Борн. Или кто-то другой стер его цифровой след. И если это так, то они хороши. Мол, так же хороши, как и я, потому что эти параметры поиска должны были вытащить его без проблем. Нет никаких недавних операций по кредитным картам, никаких снятий денег в банкоматах. В наши дни практически невозможно работать на сто процентов только на наличных и избежать попадания той или иной камерой. Я даже такое не могу. — Когда он уехал из Риджвью, Фокс доложил мне, что он сбежал ещё в прошлом году.

Внештатный журналист под прикрытием, копающийся в секретах, рискует не меньше, чем коп под прикрытием. Людей убивают и за меньшее.

Тревожное чувство поселяется в моей груди. — Попробуй другую стратегию. Я хочу исчерпать имеющиеся у нас ресурсы, прежде чем нам придется дергать за ниточки.

— Понял.

— Остается только сестра, — задумчиво бормочет Джуд.

Я замираю, переводя взгляд на Джуда. Мой первый инстинкт-держать Роуэн подальше от всего этого, но она своенравна и бросает вызов. Она похожа на любопытную кошку. И в два раза упрямее. Это пробуждает во мне потребность контролировать, доминировать. Искушение подкрадывается снова, поглаживая мое влечение, вытаскивая его обратно на поверхность.

Мой кулак сжимается вокруг призрачного ощущения захвата ее талии. Часть меня жалеет, что я не отослал ее прочь и поддался желанию попробовать эти мягкие губы, проглотить ее вздохи. То, как ее тело отреагировало сегодня вечером… Может быть, она справится со мной. Сломать ее было бы греховным удовольствием.

Господи, ей нужно убраться из моей головы, чтобы я мог мыслить трезво.

— Нам нужно чаще следить за ней, чтобы узнать получше. — По моей команде все они поднимают головы. Я указываю на Колтона. — Измени свое расписание и Леви. Посещай с ней уроки.

Брови Колта приподнимаются, но он не спорит, открывая новое окно на компьютере, чтобы выполнить мою просьбу. Леви смерил меня тем же пытливым взглядом, что и сегодня в спортзале. Он может смотреть на меня до тех пор, пока его черные как смоль глаза не прожгут дыры в моей коже.

Это для ее же блага. Ей повезло, что сегодня мы проявили щедрость. Если бы это был кто-то другой, последствия были бы совсем другими. Мы открываем "Воронье гнездо" по выходным, но каждую вторую ночь оно наше и только наше.

— А как же наш гость? — Джуд кивает на коридор, который ведет в комнату, где находится парень из братства.

— Это, — с энтузиазмом говорит Кольт, — дало массу результатов. Тебе понравится, с кем его отец играет в гольф.

Джуд складывает руки за головой. — С кем?

— Уильям Барлоу, — подсказывает Кольт, покачивая бровями.

Леви усмехается, проводя рукой по подбородку. — Декан Каслбрук-колледжа. Математик.

Я переглядываюсь с ним и поглаживаю подбородок. Неудивительно, что наш преступник-пленник дружит с другим человеком, чья семья связана с основателями Торн-Пойнта. Связи заводят людей повсюду в этом городе. Уильям Барлоу хорошо разбирается во взаимном почесывании спины, когда у молодых наследников возникают проблемы.

— Что нам известно?

— Я так рад, что ты спросил, здоровяк. — Кольт хрустит костяшками пальцев и стучит по клавишам, чтобы открыть несколько информационных окон, одно из которых-профиль декана. — Я немного порылся в недрах, и оказалось, что в Каслбруке в последнее время стало жарковато. Это против их главы Пи Каппа Альфа. Расследование все еще продолжается, и братство было помещено на испытательный срок. Был случай дедовщины — ребята гонялись за цыпочками, одетыми как кролики, по всему кампусу и…

Я наклоняюсь и шлепаю его по затылку, когда вижу, что он отвлекается. — Сосредоточься.

— Правильно. Колт прочищает горло и внимательно смотрит на экран. — Смягчитель мыслей.

— Пи Каппа Альфа. Это братство, к которому принадлежат большинство популярных школьников по регби, — говорю я.

— В той же команде, что и наш друг. То, как Леви говорит "друг", пугает. — Какое совпадение.

— Это невозможно, — говорит Джуд.

Они спорят о том, реальны ли совпадения, пока Колт подзывает меня ближе.

— Ты же знаешь, я люблю схемы, — говорит он.

— Ну

Он указывает на список в левой части экрана, разочарованно нахмурившись. — Если я прослежу за перемещением студентов между Каслбруком и этим местом, то приток студенток заставляет меня задуматься.

— Никогда ни о чем хорошем.

Он одаривает меня короткой ухмылкой, прежде чем она падает. Выражение его лица становится серьезным, когда он вводит комбинацию клавиш. — В последние несколько недель сюда перевели новую девушку, принятую прямо перед испытательным сроком. Когда я изменил схему, только одна студентка покинула Торн-Пойнт.

Это говорит о многом. Люди со всей страны делают все возможное, чтобы поступить в Университет Торн-Пойнт, но уехать оттуда-это почти неслыханно. Особенно перевестись в конкурирующую школу.

Прищурившись, я вглядываюсь в то, что показывают нам экраны Колта. — Так что же делает декан?

- Очевидно, устраивает ужин. — Колт хмыкает, взламывая электронную почту декана через комбинацию, которую он составил в прошлый раз, когда нам понадобилась при взламывании. Колт однажды объяснял нам это, но мы не понимаем, как работает хакерство. — Выделяя выдающихся членов главы. Мероприятие по налаживанию контактов. В эту пятницу в его резиденции кампуса.

Он уже открывает Photoshop, чтобы создать приглашение для нас, и мне не нужно ничего говорить. Колт соображает лучше всех нас взятых вместе. Особенно, когда не ведёт себя как глупый мудак.

С одним из нас в колледже Каслбрук на этом обеде мы сможем убить двух зайцев одним выстрелом. Мы позаботимся о нашем предыдущем задании, чтобы парень из братства не остался гнить в собственной моче еще неделю и у него еще оставалось время, для выяснения каких — либо связей декана, которые сотрудничали б с нами.

— Добавь ещё одно приглашение-говорю я. — Роуэн тоже идёт.

- С кем? — Язык Кольта высовывается из уголка рта, когда он повторяет вопрос.

- Со мной. — Джуд простирает руки над головой и плавным движением встает на ноги, так же плавно, как он владеет своим серебряным языком. Он размашисто шагает к нам, закидывая руку мне на плечи. — Вечеринки — мой конек. Это будет ночь, которую она никогда не забудет.

“Не-а, вы пустословы, — говорит Кольт. — Роуэн пойдёт со мной.

— Нет, — рычу я, мне не нравится мысль о Роуэне с ним вместе. — Она идёт со мной.

На мгновение воцаряется тишина, затем Джуд и Колтон хихикают, тяжело опираясь друг на друга. Эти ублюдки — они сделали это нарочно, чтобы заманить меня в ловушку. С тихим ворчанием я отодвигаюсь.

— Не забудь проверить парня, который наблюдает за карточной игрой, — говорит Колт. — Он пропустил последний бросок.

Я машу рукой в знак благодарности. Повернувшись спиной, я прижимаю телефон к уху, набирая номер. Медленная удовлетворенная улыбка растягивается, когда она отвечает, не зная, что это я на другом конце линии. Интересно, слышала ли она, что говорят о влиянии любопытства на смертность?

— Пора возвращать долг, котенок.

9 Роуэн

В ту минуту, когда открываю дверь, я обнаруживаю Рена, ожидающего в холле, он выглядит, как долго одетый сторож. Темно-серый костюм, сшитый на заказ для его мускулистой фигуры, и его голубые глаза резко выделяются на фоне темной ткани. Его светлые волосы зачесаны назад, ни одна прядь не выбилась из прически. Шагнув ко мне, его хитрый взгляд скользит вниз по моему телу, посылая острую искру тепла по коже.

Когда я рядом с ним, он владеет моим вниманием, независимо от моего нежелания. Он единственный, кто смог вывести меня на поверхность тумана, в котором я живу с тех пор, как ушел мой брат.

— Нет. — это решающий и окончательный ответ.

Моя голова дернулась назад. — Нет?

— Нет, — Рен еще раз окидывает меня взглядом. Перемены.

Я сжимаю губы в тонкую линию и упираюсь руками в бедра. Когда он сказал мне по телефону, что ему нужно, я подумала, что он шутит. Только я не думаю, что кто-то вроде Рена Торна умеет шутить.

Неважно, что он выглядит чертовски фантастически в костюме или пахнет опьяняющим пряным и чистым лосьоном после бритья, который делает забавные вещи с моими внутренностями. Под всем этим он мудак, который ожидает, что все будут подчиняться. И что-то во мне не хочет следовать его нелепым приказам без боя.

— Ты когда-нибудь убивал кого-нибудь со всей этой энергией большого члена, которой ты разбрасываешься?

Рен не отвечает, но его доминирующее выражение лица слегка меняется, кажется, его забавляет моя дерзость. У него такой же взгляд, как в ту ночь в лабиринте живой изгороди перед отелем. Он ждет, что я буду подчиняться ему, но я не думаю, что он будет боротьсч со мной, для моего подчинения.

Эта мысль не должна заставлять мое сердце биться быстрее, а желудок сжиматься от возбужденного предвкушения.

Нуждаясь в охлаждении головы, я меняю тактику, скрещивая руки на простой черной пуговице, которую я надела в паре с черными брюками, моя мама заставила купить эти вещи для собеседования. — Почему я должна помогать тебе, если ты еще ничего для меня не сделал? — Я нахмурила брови. Что может быть важнее, поисков пропавшего человека?

Темная тень падает на лицо Рена. Когда он делает еще один шаг вперед, я упрямо стою на своем, чтобы показать ему, что не боюсь его тактики запугивания. Его губы дергаются, и он толкает меня, пока я не вынуждена отступить на шаг. Нежеланная рябь тепла растекается между моих ног. И все же я отказываюсь уступать ему хоть дюйма.

Он упирается рукой в стену позади меня. — Потому что ты моя должница, и я пришел за оплатой. Если ты этого не сделаешь, мы не поможем найти твоего драгоценного брата.

Я проглатываю панику, которая поднимается при его ультиматуме. Ненавижу, что я нуждаюсь в нем.

- Мы не пойдем на ужин с деканом Каслбрук-колледжа, когда ты так одета. Ты выглядишь как наемный персонал, а не как девушка, которая достойна свидания со мной. — Холодная усмешка на его лице, когда он смотрит на мой наряд, раздражает меня. — А теперь возвращайся в дом и оденься соответственно. Или мне одеть тебя самому?

Я так быстро втягиваю воздух от этого угрожающего предложения, что не могу ничего сделать, чтобы скрыть свою реакцию на мысль, что он решает за меня. Горячий румянец щекочет мои щеки. Он ждет ответа, его глаза горят интенсивностью, изучая каждый сантиметр меня.

— Хорошо, — торопливо выдавливаю я. Язык у меня вялый. — Я посмотрю, что еще у меня есть. Но не жди, что я буду выглядеть как все остальные светские львицы, хвастающиеся своими вещами по кампусу. Я смотрю на него тяжелым взглядом, стиснув зубы. — Я не такая.

Рен удерживает мой взгляд и сжимает мою челюсть своей большой рукой. — Нет, я полагаю, что ты довольно далека от этого. У тебя есть десять минут, чтобы переодеться, или мы опоздаем. Не заставляй меня ждать, или я решу, что ты будешь носить до конца этого проклятого года.

— Каслбрук-колледж не в Торн-Пойнте, — говорю я, когда мы выходим из темно-серого «Астона-Мартина» Рена.

Я глубоко вдыхаю прохладный осенний воздух. Поездка загород была недолгой, но каждую секунду я чувствовала, как меня душит его эго.

Этот колледж находится в соседнем городе. Когда Айла узнала, что я еду сюда, она попыталась подкупить меня, чтобы я сфотографировала кого либо из крутых регбистов, какого-то Вулфа. Каслбрук-официальный соперник Университета Торн-Пойнт, но я не интересуюсь спортивными командами.

— Проницательное наблюдение. — Рен кладет руку мне на поясницу, чтобы вести меня.

Странная дрожь пробегает у меня по спине. Несмотря на то, что он не поцеловал меня прошлой ночью, у него нет проблем прикасаться ко мне, когда он захочет. Ощущение его рук на мне, небрежно сообщающих, что они принадлежат моему телу, вызывает в моей голове множество мыслей, от которых у меня пересыхает во рту.

— Это было раньше, до того, как Торн-Пойнт несколько десятилетий назад изменил границы города, — говорит он. Когда то они были созданы, как школы-побратимы.

Мы идем по широкой дорожке через кампус, который очень напоминает величественные каменные здания Торн-Пойнта. В архитектуре легко заметить идентичность.

Пальцы Рена скользят по гладкому материалу прозрачной кремовой блузки, которую я нашла в шкафу. Я забыла, что одолжила её у Айлы. На ней она смотрится идеально, но моя грудь больше, чем у нее, для более плотного обтягивания. Если я боялась, что Рен запретит мне надевать те же самые штаны, когда я вышла из квартиры во второй раз, мне нечего было бояться — он взглянул на мои сиськи, натянутые на дорогую блузку Айлы, и одарил меня волчьей ухмылкой.

— Значит, это место предел вашей маленькой территории, не так ли? Ты здесь не Король Воронов.

Он ухмыляется. — Мне не нужна земля. Одного моего имени достаточно. Люди преклоняют передо мной колени, когда и где я хочу.

Его высокомерие не произвело на меня никакого впечатления. — Тогда зачем тебе нужно, чтобы я выдала себя за твою спутницу для прикрытия, о великий и могущественный? Сомневаюсь, что я такая важная персона, какой ты себя считаешь. Я что, должна быть просто аксессуаром?

Рука Рена скользит от моей спины к талии, массируя ее, когда он прижимает меня к себе. Он наклоняет голову и прижимается губами к моему виску. Мой желудок сжимается от прилива возбуждения.

— Потому что тебе нужна была моя помощь. Построенным может показаться, что он ведет себя как влюбленный бойфренд, но в его голосе слышится твердое обещание последствий за непослушание. — Заплати, или не получишь того, что тебе нужно. Я больше не буду тебе напоминать.

Не доверяя себе, чтобы удержать язык от остроумного замечания, я киваю, сжимая губы в тонкую линию. К счастью, разговор прекращается, пока мы не добираемся до резиденции декана.

Исторический особняк находится на окраине кампуса. Скульптура из двух скрещенных ключей в каменном обрамлении двери привлекает мое внимание, пока мы ждем, когда нас впустят. Это и на жанр тоже. Молоток, который пользовал Рен-это ключ. Когда старая дубовая дверь открывается, приглушенный шум болтовни перекатывается на крыльцо.

Женщина во всем черном сопровождает нас. Рен бросает на меня предупреждающий взгляд, и я закатываю глаза. Его одежда в точности соответствует моей, которую я переодела во второй раз.

— Декан пригласил гостей присоединиться к нему в гостиной, — говорит она. — Это дальше по коридору и…

— Я знаю, — перебивает Рен. Я толкаю локтем за его грубое отношение, и он сжимает мое бедро жестокой хваткой в отместку. — Я знаком с этим домом. Спасибо.

Это едва слышно и звучит как запоздалая мысль, но я чувствую себя менее похожим на то, чтобы надрать ему задницу за то, что он делает свою работу. Рен ведет нас по узкому коридору, уставленному картинами в золоченых рамах и старыми черно-белыми фотографиями. Большинство показывают группы мужчин, и я смеюсь. Ключи повторяются столько же внутри дома, сколько и снаружи. Интересно, это похоже на то, как некоторые люди одержимы коллекционированием корзин?

Я не могу удержаться от вопроса, сорвавшего с моих губ, прежде чем нам придется играть в счастливую пару. — Почему это так трудно?

— Что? — бормочет Рен.

— Не быть все время полным придурком.

Он останавливается за дверью, где болтовня становится громче, склонив голову набок. Одной рукой он опирается на стену. В коридоре не так много места для трюков, поэтому он снова ловит меня. Похоже, ему нравится держать людей в своей власти.

Так близко. От его лосьона после бритья у меня слабеют колени, а дыхание сбивается от желания, свернувшегося в низу живота. Не ходи туда, напоминаю я себе.

— Потому что, Роуэн, — бормочет он, подходя достаточно близко, его угольно-черный костюм коснулся моей груди. Сокращая расстояние между нами, он говорит напротив моих губ, прикосновение его кожи к моей интимное. — Это моя стандартная установка. Никогда не ожидай от меня меньшего. Я-самое далекое от доброты существо.

Я хмуро смотрю на него и чувствую, как его широкая грудь вибрирует от веселого грохота. Он сводит меня с ума. Я с нетерпением жду того дня, когда смогу освобожусь от его власти. А до тех пор он мне нужен.

Рен берет меня за запястье и тянет, так что я следую за ним в гостиную. Гостиная полна студентов в блейзерах с буквами братства, приколотыми к лацканам, и пожилых людей, с которыми они болтают. Рен почти ничего не рассказал мне о сегодняшнем ужине, кроме того, что студентам нужен был какой-то пиар, и что-то о возможностях связей.

Пожилой мужчина, которого я узнала по фотографиям в холле, стоит в центре комнаты и разговаривает с какой-то парой. Парень примерно моего возраста, но его девушка моложе и смотрит на декана подозрительно. Ее фиолетовые волосы кажутся неуместными в этой душной традиционной гостиной. Я сразу же восхищаюсь ее смелостью.

Декан замечает нас, когда мы входим, и краска отливает от его морщинистого лица. Он что-то бормочет молодой паре и спешит к нам. Даже я должна быть слегка впечатлена властью Рена, он лишь вошёл в комнату, а уже сам декан спешит к нему навстречу.

— Мистер Торн, — удивленно произносит декан. — Что-то я не припомню, чтобы моя секретарша приглашала тебя на сегодняшнее мероприятие.

— И все же там есть мое имя. — уверенность Рена не колеблется, когда он протягивает хрустящее белое приглашение.

— Да, я вижу. — Выдающийся человек некоторое время смотрит на карточку в руке Рена, прежде чем прочистить горло. — Ну что ж. Наслаждайся вечером. И передай привет своему отцу.

— Обязательно. — Рен прячет приглашение в карман пиджака. Его рука снова находит мою поясницу, кончики пальцев с властной силой пробиваются сквозь ткань прозрачной блузки. — Позвольте представить вам мою сегодняшнюю спутницу. Это Роуэн Ханниган. Роуэн, Уильям Барлоу, декан Каслбрука.

Взгляд мистера Барлоу скользит по мне, задерживаясь на моей фигуре, даже не скрывая этого. Я бросаю на Рена свирепый взгляд, начинаю понимать, зачем он притащил меня сюда. Яркое отвлечение. Мой предыдущий комментарий об аксессуаре был не так уж далек от истины.

Рен целует меня в щеку, собственнически обнимая за талию. — Поздоровайся, милая.

Ублюдок. Моя щека теплая там, где коснулись его губы, сердце трепещет от нежности. Мы только притворяемся, что мы вместе. Мне нужно помнить, что все это ненастоящее.

— Спасибо, что пригласили нас в свой дом. У вас с женой безупречный вкус, — говорю я так сладко, как только могу, в то время как меня открыто раздевает мужчина, годящийся мне в дедушки. Это неудачный опыт, который большинство женщин совершенствуют к подростковому возрасту, благодаря таким развратным мужчинам, как он. Декан берет себя в руки и резко поднимает глаза, чтобы встретиться со мной. — Ключи в декоре-это личный интерес или они что-то значат?

Ладонь Рена скользит вниз по моей спине. Не знаю, что это-молчаливая похвала или предупреждение. Я не могу удержаться от того, чтобы мой любопытный ум не заинтересовался ответом.

— Это…своего рода семейная реликвия — заикаясь, произносит декан Барлоу. — Прошу меня извинить.

Он ускользает, бросая еще один взгляд на Рена, прежде чем практически выбежать из комнаты. Я выгибаю бровь. Отступление было очень похоже на бегство в страхе.

— Думаю, ты не шутил насчет того, как твое имя действует на людей. — Я беру с подноса бокал шампанского. — Слухи о тебе довольно пикантные.

Жесткий взгляд Рена не отрывается от двери, через которую вышел декан. — Я сейчас вернусь. Скоро начнется обед. Поговори с кем-нибудь из студентов. У них должны быть свои интересные слухи в этом кампусе.

Прежде чем я успеваю вытянуть из него подробности, он уходит. Часть меня хочет проигнорировать его указания и прокрасться за ним, чтобы узнать, что он задумал. Это должно быть интереснее, чем мальчики из братства.

— Сейчас самое подходящее время, Линк. Пойдем, мы должны выяснить, почему эти девушки перевелись. Я знаю, что это связано с охотой на кроликов.

Я оборачиваюсь и вижу девушку с фиолетовыми волосами, разговаривающую со своим парнем. Он достаточно высокий и мускулист, для футболиста с мышцами, которые едва вмещается в его блейзер. Их тела естественным образом наклонены друг к другу, как будто они знакомы очень давно, но когда он берет ее за руку, в том, как он колеблется и оглядывается вокруг, есть что-то новое.

— Пока нет. — Она делает гримасу, и он берет ее за щеку, как будто не может удержаться. — Мы поговорим с ним, обещаю. Мы ходим по тонком льду, и я не хочу злить его до того, как он решит, что команда по регби отстранена на сезон.

— Линкольн, — окликает кто-то с другого конца зала.

Он с противоречивым выражением смотрит то на парня, то на свою девушку. Он наклоняется и обхватывает ее лицо руками, нежно целуя в лоб. — Подожди. Я узнаю, чего хочет Нейт.

— Не могу поверить, что мне все еще приходится соперничать с братом за твое внимание, — шутливо бормочет она.

Саркастическая насмешка заставляет Линкольна усмехнуться. Когда он идет поговорить с парнем, похожим на его подружку, я незаметно подхожу к ней.

— Профессиональный совет, — говорю я с дружеской ухмылкой. — Во время ужина извинись и иди в ванную. Это даст тебе время осмотреться, не пропустив ничего.

Ее лицо светится. — Это отличная идея. Спасибо.

— Без проблем. Острая боль пронзает мою грудь. — За это надо благодарить моего брата. Он такой хитрый.

Я научился у него всем своим лучшим трюкам.

- Он похоже круче, чем мой. Я — Браяр. — Она протягивает мне руку, и я беру ее. — Я здесь на втором курсе.

— Роуэн. Вообще-то я учусь на последнем курсе Университета Торн-Пойнт. Я здесь с человеком, который знает декана.

Браяр свистит. — Тот горячий парень, с которым ты вошла?

Я открываю рот, чтобы возразить, но ничего не выходит. Вместо этого я натянуто пожимаю плечами, вспоминая свою роль. — По-моему, он разговаривает с деканом Барлоу. О чем вы хотели с ним поговорить? Это звучало очень важно.

Браяр заправляет локон пурпурных волос за ухо, метая взгляд по комнате. — Девушка здесь…накачалась наркотиками, сама того не зная. Тяжелый намек в ее тоне заставляет меня выпрямиться и насторожиться. — Об этом не было никому известно. Она переводится, но братство, в котором состоят мой брат и бойфренд, находятся на испытательном сроке, потому что это случилось в ту ночь, когда они затеяли дурацкую игру. Я здесь, чтобы помочь ей найти парня, который натворил это с ней.

— Это сделал один из их братьев по братству? — Я окинула тяжелым взглядом студентов с булавками на лацканах. — Ты знаешь, кто?

— Нет. — Браяр прикусывает губу. — Она мне не говорит. На нем была маска. Она может и не знать.

— Наверное, окупился, — бормочу я скорее себе, чем ей.

— В Торн-Пойнт практически невозможно попасть без связей, так что возможно — вздыхает Браяр.

Прежде чем она успевает сказать что-то еще, нас вызывают в столовую на ужин. Рен появляется рядом со мной, когда компания движется между комнатами, выглядя довольным собой. Я держусь поближе к Браяру и сажусь рядом с ней. Рен сидит по другую сторону от меня, а Дин Барлоу занимает место во главе стола слева от него, дрожа и переводя взгляд с Рена на одного из братьев по братству.

Рен здесь главный, а не декан, подчиняющийся ему. Ему не нужно сидеть во главе стола, потому что любой стул, это его трон.

Мой взгляд падает на сервировку стола, и я испытываю легкий приступ паники. Кому нужно столько вилок для еды? Браяр и другие, похоже, не разделяют моей дилеммы, и я напоминаю себе, что многие люди, сидящие за столами происходят из богатых семей и с детства обучены этикету. сколько людей. Я не принадлежу этому миру. В голове я повторяю мантру, которую когда-то услышала-начинай снаружи и работай внутри.

Декан поднимает хрустальный бокал.

— Мы чтим вашу клятву честности и высокие моральные качества сегодня вечером, джентльмены. — Браяр тихо усмехается, и Линкольн успокаивает ее. — Твое будущее впереди, и ты создаешь наследие, которое оставишь после себя во время пребывания в Каслбруке, — Он громко сглатывает, когда Рен только слегка наклоняет голову. — Не забывай об этом.

Это кажется странным способом закончить тост. Моя потребность знать все, пронзает мои чувства, и я вынуждена проглотить кусочек салата, чтобы не спросить Рена, о чем он говорил с мистером Барлоу. Может быть, он угрожал ему. Декан хрупок по сравнению с широким мускулистым телом Рена. Мое сверхактивное воображение рисует образ Рена, бессердечно бьющего старика за окном второго этажа, ради получения ответов.

Не прошло и двух минут после первого блюда, как Браяр извинилась, как я думала. Линкольн кладет руку на спинку ее пустого стула и озабоченно смотрит ей вслед. Я прикрываю смех глотком вина.

Рен не пропускает моей реакции, поднимая бровь. У тебя появилась подруга?

— Ага, — я наклоняю голову в его сторону и отвечаю невозмутимо. — Спасибо, что подвез меня в первый день в детском саду, папочка.

Шутка вылетает у меня изо рта сама собой. Прежде чем я успеваю почувствовать неловкость из-за собственного мертвого отца, это оборачивается неприятностью, когда в холодных глазах Рена вспыхивает жар. Он опускается к моему рту, вниз по горлу к расстегнутому вороту блузки. Мои щеки горят, и я делаю еще один глоток вина. Уголок рта Рена кривится, и он возвращается к еде, самодовольный, как будто он узнал новый инструмент, чтобы использовать его против меня, и оставил его в своем арсенале.

— У вас случайно нет брата, мисс Ханниган? — спрашивает мистер Барлоу.

— Да. Итан, мой старший брат, — удивленно говорю я. — А вы его знаете?

Он кивает. — Я так и думал. Вы так похожи.

Я облизываю губы, стараясь не волноваться. — Откуда вы его знаете?

— Он однажды брал у меня интервью, много лет назад, когда еще учился в колледже, для статьи о столетнем наследии. Каждое поколение моей семьи посещал Каслбрук. Я сам был студентом и в конце концов стал деканом. — На его лице появляется задумчивое выражение. — Он тоже спрашивал меня о значении ключей, когда впервые пришел сюда. Вы должно быть разделяете его любознательную натуру.

— Ой. — Я сглатываю и сжимаю нож так сильно, что костяшки пальцев побелели. — У него действительно острый ум.

Желание последовать за Браяр, чтобы проветриться, сильное, но я держусь до конца ужина. Почти все, включая Рена, присоединяются к декану в сигарном зале. Я знаю, это безумие-думать, что здесь что-то не то. Сам декан сказал, что это было интервью много лет назад, но я не могу игнорировать ту связь. Если есть шанс, что здесь возможна зацепка на Итана, то я найду ее.

Я проскальзываю наверх и достаю телефон, фотографируя все, что попадается мне на глаза. Холл наверху меньше, чем я думала, похож на тот, что внизу— из фотографий и картин старых мертвецов, чьи имена есть в каждом здании в Мэне. Я не нахожу в декане ничего интересного, кроме большой дозы нарциссизма. Проходя в офис, я надеюсь найти что-нибудь, что связало б меня с моим братом.

Комната полутемная, освещается только лампами на книжных шкафах, занимающих всю стену. Это кабинет с двумя кожаными креслами и письменным столом. Я представляю себе Итана, сидящего в одном из кресел и беседующего с Дином Барлоу для ошеломляющего рассказа об истории его семьи в Каслбруке. Держу пари, Итану бы это не понравилось. Больше всего ему нравились истории о тайной коррупции и отмывании денег.

— Ты предсказуем, — бормочу я, когда мое внимание привлекает статья в рамке на книжной полке.

Тот самый, о котором упоминал декан, рассказывая о своем столетнем наследии. Я фотографирую его, прежде чем повернуть рамку. Мое сердце падает, когда ничего нет.

— Черт побери!

Положив его обратно, я тяжело вздыхаю. Я принял желаемое за действительное, поверив, что смогу найти здесь ключ к разгадке. Итан был одержим историей, над которой работал больше года. Какое-то время он не общался ни с кем, тем более с деканом.

Перед уходом, мой взгляд падает на деревянный дрогой шкаф. На нем тот самый символ скрещенных ключей в дизайне. Я прищуриваюсь. Он чем-то напоминает мне тот, который на гербе ТПУ. Я поднимаю телефон и снимаю крупным планом символ, чтобы насытить чувство, изводящее меня.

Дверь открывается. На секунду мое сердце останавливается, думая, что я поймана. Оправдание вертится у меня на языке. Оно отпадает, когда я понимаю, что это Браяр. Она оглядывается через плечо, и я слышу то, что, должно быть, заставило ее поспешить сюда, — тихие голоса.

Заметив меня, она останавливается. Я пожимаю плечами.

— Мне нужно их отвлечь? — предлагаю я, кивая на дверь.

— Да. Никто не должен знать, что я была здесь. — Задыхаясь, она пятится к окну и открывает задвижку. — Спасибо.

Когда голоса звучат ближе, я бросаю то, на что смотрела, и иду к двери. Браяр выскользнула в окно. Прижав ухо к дереву, я напрягаю слух.

.. беспокойся о своих проблемах, а не вызывай новые. Ты же не хочешь меня разочаровать, — голос глубокий и угрожающий.

Я жду, пока не слышу, исчезающие шаги, прежде чем открыть дверь. Большая ошибка.

Огромная темная фигура заполняет периметр, затем толкает меня обратно в кабинет. Страх крадет воздух из моих легких, и крик поднимается по горлу, пока лосьон после бритья Рена не попадает мне в нос.

— Это ты был в холле? — Я дышу. Если он рассердится на меня за то, что я стала неуправляемой, я не отступлю. — Как ты узнал, что я здесь?

— Глупый вопрос, — шепчет он.

Моя спина упирается в книжный шкаф, в котором я рылась. Он опускает голову, обводя носом очертания моей скулы. Ох.

Приятно, когда он так прикасается ко мне, уголок моего мозга шепчет, чтобы я поддалась ему. Это наполняет мою голову фантазией о том, как я стою перед ним на коленях. Воздух вырывается из моих легких.

Он прижимает меня к полкам своим твердым телом, и я чувствую его эрекцию. Я тяжело вздыхаю, задыхаясь от нахлынувшего возбуждения. Когда его большие руки трогают мои бедра, я сжимаю их вместе.

— Перестань быть такой импульсивной, любопытная маленькая кошечка.

Мое сердце замирает, из меня вырывается сдавленный звук. Его голос-темная и чувственная ласка у моего горла. Я не должна этого хотеть…но я хочу.

— Или что? — Я отталкиваюсь, хватая тонкий материал его куртки.

Я чувствую изгиб его рта на своей коже. Его руки сжимают мои бедра. — Или мне придется тебя наказать.

10 Рен

Я никогда еще не был так взбешен на заданиях. Сегодняшняя задача была такой же простой, как прогулка в парке-вытрясти из человека, находящегося у власти, информацию и контролировать один из потоков доходов, которые пополняют наши карманы независимо от наших семей. Просто. И все же я сбит с толку, потому что Роуэн отвлекает.

Она не сказала мне ни слова с тех пор, как я отстранился от нее в кабинете Барлоу, не продолжив начатое. Это привело ее в капризное настроение, и покачивание ее пухлой задницы в этих обтягивающих брюках было сделано специально для того, чтобы наказать меня так же сильно, как я хочу наказать и контролировать ее. Вместо того чтобы свернуть ей шею или схватить за задницу, я засовываю кулаки в карманы брюк и иду через кампус к студенческим общежитиям.

Я жажду отдавать приказы и заставлять их выполнять, но сегодня вечером меня завело, то как она последовала за своим порывистым сердцем и искала секреты Уильяма Барлоу.

Роуэн пыхтит в тысячный гребаный раз, и я вытягиваю шею, закрывая глаза от удовлетворяющих хлопков. Если она не перестанет испытывать меня своим отношением, я сорвусь. И когда я это сделаю, я не остановлюсь, пока она не превратится в разорительную мольбу о пощаде, которая не кончит, пока я не буду готов отпустить ее.

— Еще одно место. — Я вложил в свой голос сталь, чтобы она поняла, что я не трахаюсь. — На этот раз веди себя прилично.

— Да, да. Или ты меня отшлепаешь, — дерзит Роуэн. — Большой плохой король Ворон со своим большим членом во главе. Я поняла.

Я стискиваю зубы. Я хочу сделать гораздо больше, чем просто шлепать ладонью по ее упрямой заднице, пока она не покраснеет. Я чуть не поддался ее соблазну, готовый склонить ее через стол Барлоу и трахнуть.

Думая о чем угодно, кроме того, как эти образы заставляют мой член набухать, я молчу, пока мы не достигаем здания общежития, где один из наших придурков управляет игрой. По дороге я отсылаю ребятам запись разговора с Барлоу. Декан подтвердил то, что мы уже знали — кто-то у власти убирал беспорядок в нашем пленном братстве. Теперь мы можем с этим справиться.

К тому времени, как я убираю телефон во внутренний карман куртки, мы добираемся до каменных ступеней, спускающихся в подвальные апартаменты одного из общежитий первокурсников. Кормушка для птиц висит на низкой ветке дерева, сигнализируя, что игра началась.

— Оно здесь.

— Ты, должно быть, шутишь, — Роуэн стоит на верхней ступеньке, уперев руки в бедра. — Это буквально подпольная карточная игра. Ещё клише?

Я сказал об этом Колтону, но он заверил меня, что это было самое стратегическое место в кампусе, отчасти потому, что он мог спрятать свои гаджеты, которые удерживали игроков от обмана и игры в покер от обнаружения копами.

— У меня нет времени на всю ночь. — Положив руку ей на спину, спускаемся по лестнице. Прежде чем она входит в зал запрещенной карточной игры, я хватаю ее за руку и заставляю посмотреть мне в глаза. — Я серьезно. Держи свой хорошенький ротик на замке.

— Да, сэр, — дерзит она, сверкая зелеными глазами.

Я подавляю стон, чуть ли не вырваться из меня, возвращая вниз и провожу большим пальцем по ее нижней губе. — Не играй со мной в эту игру, котенок. Ты проиграешь.

Не важно, как сильно я буду наслаждаться этим. Мы здесь по делу.

Внутри он выглядит как любое другое здание общежития. Длинный коридор тянется и разветвляется в конце. Я иду налево, не дожидаясь Роуэн. Парень, охраняющий вход в игру, встает, затем падает обратно на свое место, как только узнает меня.

— А в других общежитиях есть студенты?

Неужели ее любопытству нет конца? — Нет.

— Это открытый жилой комплекс.

Стиснув зубы, я предупреждаю ее, говоря взглядом оставить это. — Колтон. Он убрал этот этаж из системы школьного жилья. Он является как заполненный подвал.

— Серьезно? — Тот факт, что ее голос производит впечатление, одновременно раздражает и возбуждает мою гордость. Это запутанная смесь. Меня поражает желание ударить по нему Кольта. — Как же студенты не забредают сюда и ничего не говорят?

Я останавливаюсь за дверью и бросаю на нее самодовольный взгляд. — Потому что они слишком заняты, пытаясь вернуть потерянные деньги, чтобы заметить это.

Когда я распахиваю дверь, глаза Роуэн расширяются, а губы приоткрываются. Благодаря Леви мы получили правильную звукоизоляцию, энергичный шум в комнате едва слышен, пока мы входили. Два стола заполняют комнату, но ее ненасытное любопытство приводит ее к реконструкции, которую мы сделали несколько лет назад, соединив все комнаты в подвале, чтобы провести больше игр сразу. Каждый стол полон игроками с одной общей чертой — стремлением к азартным играм.

— Это не просто игра в покер, — шепчет она больше себе, чем мне. — Это целая операция в казино.

Я не могу оторвать от нее глаз, как теплая, незнакомая искра разгорается в моей груди. Что в ней такого, что очаровывается меня? Вместо того, чтобы искать Тайлера, я обнаруживаю, что отслеживаю ее шаги, когда она исследует местность. Мы получаем несколько взглядов, но большинство игроков погружены в свои игры.

— Почему здесь? — спрашивает она.

— У нас есть по одному в каждом кампусе в радиусе часа.

Тот факт, что я говорю ей что-то о тот, как мы управляем делами, должно быть предупреждающим сигналом, но у нее есть свой способ заставить меня игнорировать мои правила.

Она поворачивается ко мне с открытым ртом. — Это как шесть школ.

— Так и есть.

Она плетется между столами, наблюдая, как умная молодая чернокожая девушка в кожаной куртке поверх фиолетовой ажурной рубашки ударяет в воздух, когда выигрывает банк.

— Вот как это делается, мальчики, — ворчит она на стонущих игроков за своим столом, собирая свой выигрыш. Перебирая косы, она подмигивает. — Королеву не одолеть.

Тайлер в третьей комнате, через которую я следую за Роуэном. Он долговязый парень, предпочитающий оверсайз футболки и мешковатые джинсы. — Босс. Ты здесь.

- Я… — Мой взгляд не отрывается от ее спины. Она продолжает идти, преследуя свою жажду знаний. Я перевожу взгляд на Тайлера, и на моем лице появляется хмурое выражение. — Ты знаешь почему.

Его горло подпрыгивает от глотка. Он срывает с головы шапочку и теребит ее. Я приподнимаю бровь, глядя на нервный танец его пальцев.

— Просто… я забыл, какой сегодня день, и…

Тайлер вздрагивает, когда я достаю из кармана куртки серебряную зажигалку. Я методично включаю зажигание, и медленная, дикая ухмылка растягивает мой рот. Он не может отвести взгляд от мощной пламени моей бутановой зажигалки.

— Пойдем поговорим снаружи. — Я машу рукой. — Не хочу портить здешнюю энергию. У нервных людей всегда небольшая ставка.

Ущипнув Тайлера сзади за шею, я веду его в тихий холл и жду, когда он объяснит, почему пропустил наш последний срок. Расписание поддерживает все остальное в рабочем состоянии, и если кто-то выйдет из равновесия, то это портит все. Я и мои братья потратили годы на создание этой системы не для того, чтобы она развалилась из-за такого хныкающего дерьма, как Тайлер.

Он молчит. Паническое выражение лица говорит мне то, что я уже знаю — деньги пропали. Я вздыхаю и щелкаю зажигалкой.

Тайлер, Тайлер, Тайлер. Ты разочаровываешь меня, а я ненавижу, когда мои ожидания не оправдываются. — Я стараюсь говорить непринужденно, но в моем голосе отчетливо слышится опасная нотка. — Я не могу этого допустить.

— Я, пожалуйста, я не…

Заткнись. — я отбрасываю понимание, терпение лопается. — Ты признаешь свою ошибку. И это была ошибкой, не так ли? Ты же не настолько глупый, чтобы думать, что это хорошая идея-переходить нам дорогу. Если тебе повезет, я не убью тебя за это.

— О боже, — задыхается Тайлер. — Я не хочу умирать, приятель.

Он пытается сопротивляться, когда я хватаю его за запястье. Я свирепо смотрю на него, впиваясь пальцами в его плоть. Он не сравнится с моей силой, когда мой большой палец вонзается в сухожилия его запястья. Издав сдавленный звук, он перестает сопротивляться, всхлипывая, когда я держу зажигалку под его ладонью и нажимаю на курок, не давая пламени догореться.

— Скажи мне, — требую я. — Я не терпеливый человек, Тайлер. Не заставляй меня ждать.

Он держится дольше, чем я ожидаю от человека, который, кажется, готов обмочиться при виде меня. Я зажигаю зажигалку и машу ей под его ладонью. Для каждого прохода я держу пламя под его рукой немного дольше, чтобы он мог чувствовать, как нарастает жар. Все его тело трясется, а глаза мечутся между огнем и мной.

Я двигаю челюстью. — Ты начинаешь меня бесить.

— Не так уж много, — наконец торопливо говорит он. — Это было… это было только здесь и там. Мне было мало, и я это знал.

То тут, то там. Это был не единичный случай. Он скользил сверху.

Услышав мое раздраженное рычание, Тайлер вздрагивает. Его глаза-бусинки бегают по залу в поисках спасения, которое не приходит.

— Значит, ты пропустил оплату, — уточняю я. — И думал, что тебе это сойдёт с рук, когда никто ничего не сказал.

Он печально кивает. — Мне нужны были деньги.

Подпитывать привычку к наркотикам, если судить по его отвратительным ногтям и желтоватым мешкам под глазами. Гребаный наркоман обокрал меня и спустил все на химический запой. Мои губы кривятся, и я сжимаю его запястье, желая сломать его. Но этой боли было бы недостаточно для такого проступка.

Роуэн выходит в холл, озираясь с озадаченной складкой на лбу, как будто ищет меня, пока не находит в таком положении. Она замирает. Я не могу избавиться от тела, когда она рядом. Мне придется попросить Пенна спуститься из его отшельнической хижины в лесу, чтобы он позаботился об этом позже. Впрочем, ее присутствие не удерживает меня от наказания.

Я склоняю голову набок и изучаю Тайлера. — Знаешь, что говорят о воронах?

— Что? — Его остекленевшие глаза медленно моргают.

— Они всегда помнят лица тех, кто перешел им дорогу. Плохая гребаная идея, — рычу я.

Он кричит в агонии и ужасе, когда я все равно ломаю ему запястье, затем с силой опускаю руку на пламя зажигалки и держу ее там, пока кожа не поджаривается. Я отпускаю его, и он приваливается к стене, бледный и тяжело дышащий.

— П-почему, — стонет Тайлер, его рука дрожит, когда он бережно прижимает ее.

По коридору разносится отвратительный запах его обожженной кожи.

— Чтобы все знали, что у Ворон воровать нельзя, — процедил я сквозь зубы. Через мгновение я неприятно улыбаюсь. — Будь благодарен. Ты проживешь еще один день.

Скорее, проживет еще несколько часов, пока Пенн не выследит его. Мы не испытываем угрызений совести по отношению к тем, кто думает, что может обмануть нас в нашей собственной игре.

Роуэн издает тихий звук ужаса, прикрывая рот рукой. Я смотрю в ее сторону, не жалея, что она увидела. Все ее тело похоже на натянутый слишком туго лук, который вот-вот лопнет, готовый к действию.

— Запомни то, что я сказал. Я убираю зажигалку и разглаживаю линии лацканов. — Вороны не забывают своих врагов.

Тайлер отчаянно кивает и убегает, когда я вздергиваю подбородок в знак разрешения. Роуэн смотрит ему вслед. Когда его хриплые и быстрые шаркающие шаги больше не слышны, она шагает ко мне, зеленые глаза выплевывают огонь, такой же мощный, как тот, что горит во мне.

— Это было…

Она замолкает, не находя слов. Я наконец-то узнал, как остановить ее постоянно бегущий рот.

— Необходимо, — заканчиваю я.

— Нет, это было жестоко, — поправляет она, прислоняясь к стене, чтобы запрокинуть голову. Ее горло дёргается, и я хочу наклониться, чтобы пометить его зубами. — Варварство. Тебе не нужно было заходить так далеко.

Постоянный гнев, кипящий в моей крови, грозит вскипеть. Она осуждает меня, и яростная часть меня хочет встретиться с ней лицом к лицу и показать ей, что она никогда не победит меня. Я вел себя хорошо, но она такая же как и любой другой человек, который ползет к нам, умоляя о нашей милости. Она лгала нам в лицо, скрывала тайну, которую хранит. И она считает, что имеет право судить меня?

Те, кто у власти, должны действовать, чтобы сохранить контроль. Эта истина древняя, как само человечество.

— Значит, я должен был позволить этому подонку продолжать воровать у меня? Чтобы подорвать мой бизнес? — Нет, Роуэн. Вот что мы делаем. Вот кто мы, блядь, такие. — Я хлопаю ладонями по стене по обе стороны от нее и бью ей в лицо, рыча свое последнее предупреждение. — Это то, ради чего ты пришла к нам. Если тебе не нужны монстры, не надо было искать у темноты помощи.

Она стискивает зубы и хмурит брови, оставаясь неподвижной. — Ты болен.

Невеселый смех грохочет в моей груди. Я уже далеко зашел. — Ты даже не представляешь, детка.

Роуэн толкает меня в грудь, прилагая много усилий, чтобы сдвинуть меня. Я не шевелюсь. Ее маленькие руки на моих грудных мышцах заставляют меня хотеть прижать ее к стене и ворваться ртом к ее рту, чтобы укротить ее дикость. И только когда я решаю уступить, она получает то, чего хочет. Большими шагами я направляюсь к выходу. Она бросается за мной.

— О'кей, я тебе помогла, — говорит она на другом конце кампуса. — Теперь ты собираешься найти моего брата, верно?

Я вздыхаю, слыша надежду в ее голосе. Когда-то у меня была такая же надежда. Медальон Шарлотты лежит в кармане моего пиджака, прижатый к сердцу.

Мы согласились взять на себя задачу Роуэн, но самый очевидный ответ, как обычно, правильный. Итана Ханнигана, скорее всего, уже нет в живых. Мы сделаем все возможное, чтобы найти его, но это делает меня человеком, который крадет у кого-то родного брата.

Когда мы подходим к машине, я выскальзываю из куртки и закатываю рукава рубашки. Взгляд Роуэн задерживается на моих руках, когда мы садимся.

— Дай мне выходные, чтобы закончить другое дело, — наконец отвечаю я. — Тогда я посмотрю, что можно сделать.

Ночь еще не кончилась. После того, как я высаживаю Роуэн у ее квартиры, на мой телефон приходит вызов, который я не могу проигнорировать. Мой отец зовет меня домой на встречу.

Я опускаю голову на подголовник и зажимаю переносицу, массируя тупую боль. Прежде чем отъехать от тротуара, я провожу пальцами по своим уложенным волосам, взъерошивая их так, что пряди падают мне на лоб.

Отец терпеть не может, когда я оставляю волосы неопрятными. Говорит, что это знак мальчика, а не мужчины. Я уже очень давно не мальчик.

Сжимая руль, я закаляю себя, чтобы укрепить колючую клетку вокруг моего сердца, готовясь вернуться домой. В такой же пустой дом, как и я сам.

По дороге я звоню Джуд и включаю громкую связь, пока пробираюсь по темным улицам города.

— В чем дело? — Фоновый шум бабушкиного смеха и проникновенный вокал Аны Габриэль замолкают, когда он отходит, чтобы поговорить.

- Я вернусь поздно. Я взял то, что нам было нужно от Барлоу, но отец зовет меня.

— Вот дерьмо, чувак. Сочувствие в его тоне заставляет меня хмыкнуть. Он знает, как я ненавижу возвращаться домой. — Я вернусь в Гнездо позже. Сегодня вечером я с абуэ.

Джуд любит свою бабушку больше всего на свете. Она вырастила его. Все, что он делает, — это возвращает ей эту заботу, например, в виде дома, которую он купил ей с нашей первой большой выручки в колледже.

— Передай ей привет от меня.

Когда он стал нашим братом, она приняла Колтона, Леви и меня как своего собственного внука.

Он хихикает. — Она спрашивает, почему ты не приходишь к ней в последнее время.

Я вздыхаю и меняю тему. — Позвони от меня Пенну. Тайлер больше не работает на нас.

— Маленький засранец, — рычит он. — И что же он сказал в оправдание?

Мои губы кривятся. — Что ему нужны были деньги, и он думал, что это сойдет ему с рук. Держу пари, он все потратил на наркотики.

Джуд заливается жестоким смехом. — Да, конечно. Я скажу Пенн. Ему придется вытащить свой член из волшебной киски своей подружки на пять минут, чтобы сделать это.

Я качаю головой. Одержимость Пенна девушкой, которую он преследовал, пока она не стала его, не имеет себе равных. — Он сделает это. Мне надо идти.

— Позже.

Через несколько минут передо мной маячит поместье Торнов, и в груди поваляется страх. Это растянувшееся на рубеже веков чудовище традиции с высокими окнами. Дом всегда чувствует, что проглотит кого-то и никогда не вернет. Это мое самое нелюбимое место в мире. Шарлотта была единственным ярким пятном в нем, и она ушла.

Подъехав к арочным железным воротам, я паркуюсь на круговой подъездной дорожке у фонтана, не планируя задерживаться надолго. Я снимаю куртку и закатываю рукава, чтобы еще больше досадить отцу. Прежде чем войти, я прячу медальон.

Дверь распахивается прежде, чем я успеваю подойти, дворецкий торжественно кивает. Я вздыхаю и вприпрыжку пробегаю мимо него, сначала поднимаясь по парадной лестнице в мамины покои. Папа может еще немного подождать.

Наверху крылья застелены плюшевым ковром, который тянется вдоль старинного деревянного пола. Это поместье принадлежало семье Торн из поколения в поколение.

Старая комната мамы и Шарлотты находится в этом крыле. Она перенесла свои личные вещи, потому что это был единственный способ сохранить близость к умершей дочери. Когда она не теряется в тумане, она занимается самолечением.

Я стучу костяшками пальцев в ее дверь, прежде чем войти. Гостиная пуста, поднос с чаем остался нетронутым. Скоро придет одна из ее служанок, чтобы забрать его. Я продвигаюсь дальше в темный, кисло пахнущий номер, сжимая губы.

Посреди кровати под одеялом лежит комок. Я останавливаюсь сбоку от него, глядя на многочисленные пузырьки с таблетками на тумбочке. Протянув руку, я убираю с маминого влажного лба сальные светлые волосы. Она издает слабый стон и переворачивается, теряясь в тумане.

Когда-то она была красивой и очаровательной. Она много смеялась и с удовольствием устраивала вечеринки. Идеальная светская жена.

Иногда я злюсь на нее за то, что она решила обезболить себя, но я понимаю ее желание, я тоже хотел бы потеряться глубоко в алкоголе, чтобы забыть боль на некоторое время. Разница между нами в том, что я выхожу подышать свежим воздухом. Она этого не делает, едва выходя из своих комнат.

Я оставляю ее одну и возвращаюсь в холл. Я не хочу, но мои ноги замирают перед дверью сестры. Я давно сюда не заходил, и мне нужно потрогать его. Положив ладонь на прохладное дерево, я резко выдыхаю. Невыносимо тосковать по ней, когда я здесь и пытаюсь вспомнить звук ее голоса.

Это эхом отдается в моей голове, когда всплывает воспоминание.

Леви бежал впереди меня, а я следовал за ним по коридору. Шарлотта растянулась на полу возле своей комнаты, всегда сидя где-нибудь со своими книгами с тех пор, как научилась читать. Леви обошел ее без проблем, но стопка книг сбила меня с ног, когда я бросился за ним. Моя цель состояла в том, чтобы избежать ее неуклюжих ног, не в состоянии объяснить, сколько книг нужно вокруг неё, чтобы прочитать одну.

— Осторожнее! — Я фыркнул со всей важностью, на которую была способна в свои тринадцать. — Когда-нибудь ты возьмешь кого-нибудь сведёшь с ума с этим.

— Я могу читать, где захочу. Я учусь.

Она не потрудилась поднять глаза, слишком поглощенная своим последним увлечением — на прошлой неделе Древним Египтом, на этой неделе Грецией. Мои губы растянулись в сторону, странный пузырь гордости рос в моей груди. Ей было уже восемнадцать, как и любой другой благовоспитанной молодой леди, только в отличие от них ей было все равно, одержимы ли ее ровесники какой-нибудь мальчишеской группой или что надеть на предстоящие благотворительные вечера. Она была тем, кем являлась, и гордилась этим.

— Как скажешь, ботаник. — Я нежно взъерошил ей волосы.

— Ботаники правят миром. — Не отрывая взгляда от книги, она подняла знак мира. — Знание — это сила.

— Рен! — позвал Леви.

— Да, иду. — Я легонько щелкнул Шарлотту по голове. — Позже. Не забудь попросить у повара ланч.

Шарлотта одарила меня сияющей улыбкой. Мне было приятно следить за ней, даже когда она раздражала меня.

С каждым годом мне становится все труднее держаться за нее, словно частички ее исчезают за пределами моей досягаемости.

Моя грудь сильно болит, пронзенная острой болью горя. Он такой же острый, как коллекция смертоносных ножей Леви, потрошит меня снова и снова со свежей агонией каждый раз, когда рана кровоточит. Я сжимаю руку в кулак, подавляя желание ударить в дверь. Я прерывисто выдыхаю и делаю шаг назад.

Тянуть время больше нельзя. Может быть, лучше покончить с этим, прежде чем я в конечном итоге продлю этот маленький визит подольше, чем необходимо.

Мои ноги волочатся с каждым шагом, когда я направляюсь на первый этаж. Я опускаю руку в карман, чтобы взять медальон.

Кабинет-единственная комната, в которой отец проводит большую часть времени. Я сомневаюсь, что он навещает маму. Если бы он мог, то спал бы в кабинете или в своем кабинете. После смерти Шарлотты он с головой ушел в работу. В детстве он был суровым, но в основном отсутствующим отцом, если только не было какого-то события. Его работа стала единственным, что его действительно волновало.

Я подхожу к двойным дубовым дверям и толкаю их.

— Хьюго, — говорит папа со своего места у камина. — На этот раз ты пришел.

Волна бунта захлестывает меня. — Не называй меня так.

Он одаривает меня нетерпеливым взглядом из-за необходимости снова вести этот разговор. Мы будем говорить, пока не утопим его. — Это твое имя. Тот, который мы с твоей матерью мы выбрали для тебя.

— Как и Рен. — Я без приглашения подхожу к его декатированному спиртному на барной тележке и наливаю на три пальца виски в хрустальный бокал. — Именно это имя я и использую.

— Твое второе имя, — усмехается папа. — Это позор для твоего деда-так пренебрегать его именем.

Мое плечо непроизвольно дергается. Папин старик гниет в могиле. Вряд ли его волнует, что мне никогда не нравилось его имя.

— Я занят. — Делаю здоровый глоток гладкого выдержанного виски. — Скажи, что тебе нужно, чтобы я мог уже уйти..

Папа встает и прислоняется к богато украшенной мраморной каминной полке. — Мы семья, сынок. Ты не можешь вечно убегать от своих обязанностей. Все переходит тебе, — Он наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. — Я ожидаю, что ты будешь поддерживать наши семейные традиции. Я дал тебе дополнительное время после окончания школы из-за Шарлотты, но ты не можешь вечно уклоняться от этих обязательств.

Я крепко стискиваю зубы. Мускул на моей челюсти дергается, когда он крутит позолоченное кольцо, которое носит на мизинце, то самое, которое он всегда теребит, когда думает. Сколько я себя помню, оно у него всегда. На плоской крышке скрещены две ключи и римскими цифрами написана дата основания города.

Опрокидывая в себя остатки выпивки, я со стуком ставлю стакан на его стол. — Тебе придется подождать еще, папа.

С этими словами я поворачиваюсь и ухожу, игнорируя его напряженный крик.

Последнее, чего я хочу, — это жизнь моих родителей. Вот почему мы вчетвером объединились в старшей школе. Колтон и Леви чувствуют то же самое. Джуд повезло, у него стабильная семейная жизнь и семья, которая его любит. Его целью всегда было обеспечение комфортной жизни для бабушки.

Папа и его товарищи построили свои империи, чтобы править Торн-Пойнтом. Я не собираюсь вступать в их ряды, чтобы повторять точную копию его жизни. Мой отец вырастил меня не для того, чтобы я был одними из его пешек. Он может сохранить ключи от своего королевства.

Я хочу править Торн-Пойнтом вместе с моими братьями из темноты ночи. Подземный мир, который мы построили для себя, — это наши владения.

11 Роуэн

Кампус безлюден, как обычно в воскресенье утром. В этот час большинство людей еще спят после вчерашней вечеринки. Я уверена, что многие из них были в "Вороньем гнезде".

Моя смена в библиотеке начинается через двадцать минут. Во-первых, я делаю обход. Даже если я опоздаю, это не будет иметь значения. Студенты не появляются раньше полудня. Даже первокурсники расслабляются после первых нескольких недель семестра, все их планы и обещания заняться колледжем летят коту под хвост, как только они понимают, что за ними никто не следит.

Я поняла намеки Айлы и вчера постирала. Это привело к импровизированному сеансу очистки, чтобы избавиться от беспорядочного хаоса в моем разуме. Жаль, что я не сделала этого раньше.

В первый раз, когда я оглядела квартиру в поисках подсказок о том, что расследует Итан, я ничего не нашла, но на этот раз я наткнулась на клочок бумаги с его торопливо нацарапанным почерком рядом со столом, который мы оба используем для игнорирования нашего чистого белья, которое нужно сложить вместо рабочего места. Это стало моим спасательным кругом.

Записку я сложила и засунула в лифчик, чтобы не потерять. Я удивлена, что он что-то записал, предпочитая хранить свои заметки и календарь в цифровом виде, чтобы у него всегда был доступ. Он часто говорил мне, что тетрадь слишком легко потерять, поэтому лучше идти в ногу со временем и шифровать все мои письменные проекты. Я думала, что он параноидальный ботаник.

Мой разум продолжает возвращаться к его любимому совету, задаваясь вопросом, почему он что-то записывает. Знал ли он, что пропадет, и оставил его специально для меня?

Я вытираю влажную ладонь о фланелевую рубашку, повязанную вокруг бедер. Я не могу думать так, как будто это один из моих настоящих криминальных документальных фильмов. Я тяжело сглатываю. Они всегда заканчиваются мертвым телом.

Эта мысль невообразима. Я вздрагиваю и делаю глоток остывающего кофе из картонной чашки, чтобы успокоить желудок.

Передо мной маячат высокие двери Уитмора. Именно там я провожу большую часть основных занятий по своей специальности. Где Итан проводил большую часть своего времени в кампусе, когда он был студентом здесь. Острая боль пронзает меня. Я всегда буду следовать за ним по пятам.

Только теперь мне приходится стоять на собственных ногах без него, чтобы подхватить меня, когда я споткнусь. Я плыву по течению без него.

Я вхожу и нахожу офисы TA. В студенческие годы Итан был помощником учителя, и студент, с которым он подружился, имеет тот же кабинет, работая над докторской диссертацией.

Дверь заперта, но это не мешает мне рыться в почтовом ящике на стене. Я не знаю, что я надеюсь найти, но мое чутье говорит мне искать в любом случае. Может, Итан что-то прислал.

На одном из конвертов напечатан школьный герб, и я останавливаюсь, изучая его. Мой большой палец гладит львов на задних лапах, обрамляющих щит с флер-де-лис и скрещенными ключами. Я поднимаю глаза и вглядываюсь в коридор. То же самое изображение скрещенных ключей находится в небольшом металлическом круге, который повторяется несколько раз, пока зал не заканчивается на пересечении. Между бровями образуется складка.

Сколько раз в день я ходила по этим коридорам за последние четыре года? Это первый раз, когда я замечаю его с тех пор, как перегрузка ключей в доме декана Каслбрука в пятницу вечером настроила меня на это. Вид его в неожиданном месте возбуждает мое любопытство, заставляя задуматься, где еще он может быть. Я хочу исследовать историю школы, чтобы выяснить, почему скрещенные ключи являются частью герба ТПУ в первую очередь.

— Роуэн? — Голос Брайана заставляет меня подпрыгнуть.

Я прижимаю руку к груди и крепче сжимаю кофейную чашку. — О… черт, ты меня напугал. Я не думала, что ты бываешь здесь по выходным.

- Брайан простонал. — Обычно нет. Я устанавливаю свои рабочие часы на время, когда я с наименьшей вероятностью увижу студентов. Мне нужно было кое-что сделать. Промежуточная подготовка начинается рано.

— Уже?

— Не заставляй меня начинать. — Он отпирает дверь и впускает меня первым. — Зачем ты пришла сюда?

— Эм, вот. Твоя почта. — Я отдаю стопку, которую держала в руках, пытаясь излучать уверенность, а не чувство вины. — Ты что-нибудь слышала об Итане в последнее время?

Он качает головой и бросает пачку писем и портфель на переполненный стол, который делит с двумя другими ТАСАМИ. — Нет, уже давно. По-моему, я не видел его с тех пор, как мы выпили, после окончания летней сессии. Вообще-то, если увидишь его, скажи, что он все еще должен мне двадцать баксов.

Я сдерживаю вздох. Это было почти в последний раз, когда я видела его перед тем, как он ушел на работу. — Все равно спасибо.

Брайан замечает, как у меня опускаются плечи, и я не могу этого скрыть. — Он опять погрузился в историю?

— Думаю, да. — я бросаю свой картонный стаканчик в мусорное ведро и протягиваю ему записку, которую нашла в квартире. — Этот адрес и время тебе о чем-нибудь говорят?

Он берет ее и читает вслух. -1201 Саут-Коув-Роуд, 11вечера. — Кроме того, почерка Итана, я ничего не узнаю. Думаю, это недалеко от промышленной верфи. Может быть, встреча с источником?

Я делаю шаг вперед, переплетая пальцы. — Он ничего не рассказывал тебе о той истории, над которой работал?

— Ни одной конкретной детали, кроме того, что это была история всей своей жизни. Он суеверен в своих историях, прежде чем разоблачать их. — Насколько я могу судить, так было всегда.

Я не могу с этим спорить. Итан становится откровенно уклончивым, когда дело доходит до его заданий. Потирая лоб, я забираю записку обратно, когда он протягивает ее. Когда я убираю его, Брайан неловко откашливается.

— Что? — Я смотрю на облегающий камзол, надетый под мою любимую джинсовую куртку, и думаю, что ему неудобно смотреть, как женщина засовывает что — то в свой универсальный потайной карман-лифчик.

Он потирает шею. — На прошлой неделе мне довелось выпить кофе в студенческом союзе.

— И что? — подсказываю я, медленно растягивая слова.

— Я видел, с кем ты обедала. — Он оглядывается вокруг, как будто Колтон или Леви вот-вот возникнут перед нами. Им, наверное, хотелось бы, чтобы люди поверили, их способностям. — Ты в порядке? То, что говорят об этих парнях, очень опасно. Люди говорят, что это банда, что они убивают ради забавы и заставляют людей исчезать. Некоторые даже думают, что именно они стоят за Левиафаном. Это безумие. Это студенческий городок. Я даже не знаю, почему им разрешено посещать занятия здесь, кроме очевидного факта, что они все время заняты.

— Я в порядке. — фыркнула я, пренебрежительно махнув рукой. Они не так страшны, как в слухах. Рен, обжигающий руку этого парня, появляется у меня в голове. Жестокие, да, но я их не боюсь. — Держу пари, что половина этого дерьма-неправда.

На самом деле, держу пари, они начали их только для того, чтобы казаться более пугающими. Колтон, наверное, получает от этого огромное удовольствие.

— Ты уверена? — он настойчиво продолжает. — У тебя нет никаких неприятностей?

Я качаю головой. — Спасибо, Брайан.

— В любое время.

Я выхожу из его кабинета и что-то бормочу себе под нос. — Во что ты ввязался, Итан?

Этот вопрос не выходит у меня из головы, пока я занимаюсь своей обычной рутиной в безмолвной библиотеке. Обычно я наслаждаюсь тихой утренней сменой, окруженной запахом старых текстов. Именно тогда я пишу свои лучшие произведения о секретных фантастических проектах, над которыми работала для себя, но сегодня это похоже на эхо-камеру, которая заставляет меня ковыряться в ногтях. Чтобы успокоить свою тревогу и не дать моему сверхактивному воображению придумать тысячу и один ужасный сценарий, я планирую изучить историю ключевого символа.

Вытащив ноутбук, я положила его на стойку и набрала в поисковике значение символа скрещенных ключей.

Результаты появляются сразу, и я бегло просматриваю их. Многие ссылки и страница Википедии говорят о ключах, символизирующих ключи от царства, чаще всего означающих Небеса. В статье об академических кругах говорится о ключах, означающих открытие более светлого будущего и расширение перспективы.

Я не успеваю углубиться в чтение, как меня прерывают. Колтон опирается локтем на стол и ухмыляется мне, когда я поднимаю глаза и вижу его и Леви, стоящего позади него.

— Суп, Ро.

— Фу, — стону я. — Нет. Слишком рано, слишком воскресенье, чтобы иметь с тобой дело. Вы что, ублюдки, не спите?

Колтон хихикает, ритмично барабаня по прилавку. Он наклоняется ко мне, словно раскрывает секрет. — Никто на тебе не будет спать, детка. Особенно в этом крутом виде гранж-цыпочки, — Он глубокомысленно кивает, разглядывая меня. — Жарко, очень жарко.

Леви хлопает себя по затылку. Я пригибаюсь, чтобы скрыть довольную ухмылку, пока Колтон трет свой череп. Он проводит пальцами по своим растрепанным каштановым волосам и ставит кофе на стойку. От декадентского аромата у меня слюнки текут.

— Подкуп? — спрашиваю я, просто чтобы выглядеть хулиганкой.

— Рыцарство, — поправляет Колтон. — Я заметил, насколько ты зависима от кофеина. Все твое, валяй”.

Я беру чашку и обхватываю ее ладонями, чтобы впитать тепло. — я пью его, снова вдыхая божественный аромат жаркого. Это не просто кофе, это хороший кофе из высококлассного магазина за пределами кампуса. Первый глоток почти заставляет меня застонать. Черт, это хорошо.

— Как бы то ни было, ты можешь остаться. Я не могу запретить тебе, — я перевожу взгляд между ними двумя и прикусываю губу с самодовольной улыбкой. — По-видимому, я слышу, что мне грозит серьезная опасность, даже разговаривая с вами, потому что ходят слухи, что вы заставляете людей исчезать и убиваете их ради забавы. Вы могли бы охотиться на меня в моем эмоционально скомпрометированном состоянии, чтобы завербовать меня в свой культ. Я поднимаю чашку с кофе. — Промыть мне мозги.

Колтон без особых усилий поднимается на стойку рядом с моим ноутбуком. Я замечаю очертания пресса, прежде чем его графическая футболка заправляется.

Он сгибает бицепс. — Единственный культ, который у меня есть, — это культ Бога секса Колтона Дюпона.

Леви закатывает глаза и толкает его. — Чертов идиот.

Колтон чуть не падает, но удерживает свой вес. Он крутит мой ноутбук вокруг и щелкает по моим результатам поиска, не спрашивая.

Мои брови взлетают вверх. — Много любопытствуешь?

— Ты даже не представляешь, — бормочет Леви, поигрывая кольцом в губе.

— Что ты делаешь? Мне скучно. Боже, как скучно в библиотеке. О, привет. — Колтон печатает так же быстро, как и говорит, постоянно в движении, так или иначе. — Твоя охрана отстой. Надо что-то делать с этими брандмауэрами, иначе большой парень оторвет мне яйца. Я с ним очень близок.

Я пристально смотрю на него. — Чувак.

- Просто позволь ему сделать это, или он украдет тебя и все равно сделает по своему. Леви вздыхает и прислоняется к колонне рядом со стойкой.

— Если вам скучно, вы оба можете уйти, — мягко говорю я. — Не знаю, в курсе ли ты, но ты в библиотеке. Знаете, куда приходят учиться студенты? И ни один из вас, кажется, не заботится о занятиях, просто следя за мной.

Губы Леви дергаются, и он делает вид, что оглядывается. — Больше никого здесь не вижу.

— Кроме того, детка, — говорит Колтон, не отрываясь от экрана. — Ты застряла с нами. Привыкай к этому, — он сверкает своей очаровательной улыбкой. — Мы потрясающие. Ты должна чувствовать себя счастливчиком.

Подперев подбородок рукой, я наблюдаю, как он возится с моим ноутбуком, прищурившись, и ворчу-Как будто в выиграла в лотерее засранцев.

Взрыв смеха покидает Леви, когда он играет с ножом, который вытащил из сапога, как будто это обычная вещь. Он странно выглядит, прислонившись к мраморной колонне, в кожаной куртке, с черными волосами, падающими на лицо, окруженный книгами, и ловко щелкает лезвием ножа в длинных татуированных пальцах.

— Бум, — говорит Колтон через несколько минут, возвращая мне ноутбук. — Готово. Теперь никто не сможет получить доступ к твоей истории поиска Хаба, среди прочего.

— Ты говоришь возмутительные и агрессивные вещи, потому что тебе нравится внимание и звук собственного голоса, верно? Кто-то не получил достаточной любви в детстве? — Я ухмыляюсь, когда его дерзкое выражение лица дрогнет. — Да, я так и думала.

Он медленно проводит языком по губам, наклоняя голову. — Это не старшая школа. Вам не нужно краснеть при упоминании мастурбации и порно. Это естественно, детка.

Я подхожу к его наклону головы, позволяя своему голосу стать дымным и наводящим. Он из тех, кого надо обыгрывать в собственной игре. — А кто сказал, что я такая? Мы говорим о тебе и твоих проекционных проблемах, а не о том, что возбуждает меня, когда я прикасаюсь к себе.

Колтон издает недовольное ворчание себе под нос, его щеки пылают. Через его плечо Леви открыто ухмыляется. Это немного пугает, но, может быть, это потому, что я так привыкла к его задумчивым хмурым взглядам. Его глаза встречаются с моими, и он кивает. Я думаю, что его уважение ко мне возросло, когда он бросил вызов своему другу и выиграл.

Я придвигаю свой ноутбук поближе и возвращаюсь к чтению о символических интерпретациях ключей, в то время как Колтон продолжает дуться. В конце концов он приходит в себя и исчезает на двадцать минут, возвращаясь с огромной стопкой книг в руках. Он кладет их на прилавок, снова запрыгивает на него, прежде чем взять наугад книгу.

— Это все о символизме, — удивление окрашивает мой тон, когда я просматриваю то, что он принес. Он хмыкает в знак признательности, листая свой выбор. Он увидел, что я исследую, и решил помочь. Слабая улыбка тронула мои губы. — Извинения приняты.

Колтон оживляется и подмигивает мне. Он держит книгу в одной руке. — Это говорит о том, что ключи считаются талисманами удачи и представляют собой доступ, к знаниям и успеху. Суеверные люди вешали их над своими кроватями в Европе для хороших снов. Круто. Почему тебя это интересует?

Я пожимаю плечами, не готовая объясняться, пока не получу лучшего представления о причине, по которой это меня раздражает. А до тех пор я буду следовать своей интуиции и найду все, что смогу, о скрещенных ключах.

Пока мы занимаемся исследованиями во время моей медленной смены, Леви подходит к арочным каменным окнам вдоль стены, садится на подоконник, как темный охранник, небрежно положив руку на согнутое колено. Это моя новая норма-иметь их рядом, и я начинаю привыкать к этому, даже находить некое утешение в их присутствии.

В понедельник моих теплых и нечетких интуиций нигде не видно. Я так глубоко увязла в кошмаре о том, чтобы найти больше улик, которые Итан спрятал в квартире, что к тому времени, когда я просыпаюсь, на улице светлело. Сон был неприятно ярким, и я не могу избавиться от ощущения, что время уходит. Я взяла с собой записку, которую обнаружила.

По счастливой случайности я успеваю на занятия в 8 утра, но какой ценой? У меня не было ни минуты, чтобы купить кофе, даже в дешевом автомате. Все мое тело стонет из-за того, что я обошлась без кофеина, и я виню этот балаган за то, что пропустила очень важную перемену, когда на автопилоте взбегаю по ступенькам к своему обычному месту в третьем ряду.

Пара ног останавливает меня. Они принадлежат Колтону. Он сидит на моем месте, скрестив ноги и опираясь на пустое сиденье перед собой. Я уже привыкла к тому, что он чаще посещает наш общий класс и за ним следует и Леви, но в этом классе его нет.

— Какого черта ты тут делаешь? — ворчу я.

Все, что он делает, это ухмыляется и машет рукой на свободное место рядом с собой. Не в настроении для его выходок без кофе, все еще стряхивая паутину кошмара, я поворачиваюсь, чтобы уйти. Леви там. Его высокая внушительная фигура преграждает путь. Мои ноздри раздуваются, и я сжимаю лямку сумки.

Я ненадолго задумываюсь о том, чтобы спрыгнуть вниз по ряду, чтобы спастись от них. Я думаю, что смогу выдержать странные взгляды, которые получу. Писатели — эксцентричные создания.

Эта мысль, должно быть, написана у меня на лице, потому что Леви фыркает и молча протягивает мне одну из трех чашек кофе, которые принес с собой. Я прищуриваюсь, ожидая, что скрытый мотив выпрыгнет наружу. Она из того же места, что и та, которую мне принесли вчера. Бесплатный кофе — это бесплатный кофе. Я беру его до того, как он откажется от предложения и смирюсь с часовым сидением между ними.

Сначала я не обращаю на них внимания, потягивая кофе, пока профессор начинает лекцию по этике. Если бы я не нуждалась в этом специальности, чтобы закончить его, я бы не стала подвергать себя этому первым делом в понедельник утром. Профессор-твердая задница, которая предлагает этот временной интервал только на осенний семестр.

— Ты должна вернуться в Гнездо в эту пятницу, — шепчет Колтон. Когда я не обращаю на него внимания, он придвигается ближе. — Иногда мы устраиваем тематические вечера.

С другой стороны от меня Леви подставил подлокотник под руку. Его колено врезается в мое, и мне приходится сдерживать желание ударить его ногой в отместку за его грубые мужские выходки.

Я бросаю на Колтона раздраженный взгляд. — И меня это волнует, потому что?

Его игривые темно-зеленые глаза блестят. — Потому что я, очевидно, буду там.

— Это уже ясно. Я вздыхаю и качаю головой. — Мне бы хотелось, чтобы вы, ребята, не веселились, когда должны помогать мне.

— Мы поработаем над этим. Обещай, детка.

Я не отвечаю, впиваясь зубами в мякоть щеки. Я не рассказала им о записке, которую обнаружила в квартире. Боюсь, если я откажусь, то потеряю одну из последних связей с Итаном. Как бы это ни было иррационально, я чувствую, что записка может помочь мне найти ответы, которые я отчаянно ищу.

Урок продолжается в том же духе. Колтон шепчет мне, как будто не понимает или ему все равно, что тут аудитория, полная студентов, пытающихся впитывать информацию, пока он сплетничает со мной. Леви, по крайней мере, молчит, но если его локоть вонзится мне в бок еще раз, я не отвечаю за свои действия.

Я не запомнила ни единого слова профессора по сегодняшней теме.

Когда урок наконец заканчивается, я беззвучно произношу молитву и поспешно убегаю. Они следуют за мной по пятам. Оглянувшись, я замечаю Колтона, остановившегося пофлиртовать. Леви исчез. Я не знаю, почему они оба сидели на моем уроке, но я надеюсь, что никогда больше подобное ещё раз.

Вот только Леви опережает меня на следующий урок и ждет. А Колтон-в следующем.

Во вторник то же самое. Они приклеены ко мне на каждом курсе в моем расписании, иногда только один из них, а иногда они вместе, чтобы мучить меня. Мои попытки затеряться в толпе бесплодны, как будто они всегда знают, где я. Они либо экстрасенсы, либо психи.

Я понятия не имею, что они задумали, но пока я их пережду. Единственное, что я знаю наверняка, это то, что за всем этим стоит Рен.

12 Рен

Соленый океанский воздух смешивается с запахом смерти на стройке судов. Методичные удары морской воды о причал прорезают яростный туман, застилающий мой разум. Тело одного из наших лучших информаторов который предал нас, лежит у моих ног под туманным полуденным солнцем, с пулевым отверстием во лбу и перерезанным горлом.

Это ясное послание: отвали на хрен.

Проблема в неизвестном отправителе. Моя рука сжимается в кулак. Они знают, кто мы такие, и сбрасывают тело на место рядом с одним из наших бойцовских клубов, который находится в районе судоходства.

Не было никаких попыток скрыть или избавиться от мёртвого тела, что говорит о том, что тому, кто это сделал, либо все равно, либо он не боится нас. Ни то, ни другое не сулит ничего хорошего.

Я перевожу взгляд с останков на Пенна, нашего мастера на все руки, который позвал нас с ребятами сюда. Выражение лица каждого из них совпадает с моим — мрачное и раздраженное. Это не первый раз, когда мы видим мертвое тело, и не последний.

— Это небрежно, — говорит Пенн.

Он знал, о том что парни пойдут за уборкой. Задумчивый и антисоциальный, он мог сойти за моего брата Леви. Его темные волосы достаточно длинные, чтобы курчавиться на лбу, и его высокое тело худое, но сильное. Он один из немногих людей, которым мы доверяем достаточно, чтобы держать вблизи — мы даже оплатили его обучение в университете Торн-Пойнт. Познакомились с ним, когда из-за нас умер его дед. Это сработало в нашу пользу, так как он оказался опытным и незамеченным.

Пенн известен в городе как Жнец.

— Нарочно, — добавляет он. — Они знали, что делают.

Джуд согласно кивает. — Дерьмо, это полный пиздец. — Насколько я знаю, он едва начал прощупывать Ханнигана, как я и просил.

— И кто-то знал об этом, — говорит Леви.

— Ты не думаешь, что это было сумасшедшее совпадение или что он был втянут в то, о чем мы не знали? — Колтон смотрит то нас, то на свой планшет, одновременно получая доступ к каналу видеонаблюдений доков. — Случались и более странные вещи. Возможно, это была неудачная сделка с наркотиками.

Леви измеряет тело холодным, отстраненным взглядом. — Нет. Если бы сделка с наркотиками провалилась, это были бы множественные огнестрельные ранения, возможно, выброс тела в воду. Торопливо и неистово. Перерезать кому-то горло и выстрелить в голову-это очень остроумный ход.

Я согласен с ним, это личное. Это возбуждает мой гнев на грани срыва.

Никто не выступает против нас, но это открытый вызов нашей власти в этом городе из-за пропавшего журналиста.

— Я хочу знать, что, черт возьми, нашел Итан, что вызвало такую реакцию на его поиски, — Мой взгляд находит Колта. — Пора звонить Фоксу. Нам нужны люди, которым мы можем доверять, если трупы начнут появляться на этой чертовой улице.

- Понял. — Он бросает на тело последний взгляд, прежде чем уйти.

Глаза Леви встречаются с моими. Мне не нужно, чтобы он говорил — я думаю также. Я действительно подозреваю, что Итан Ханниган мертв, так как мы его до сих не нашли.

Разъяренный рык, который я сдерживал, вырывается на свободу. Я отошёл от Джуд, Леви и Пенна. Мои мысли колеблются между маниакальным приступом ярости и расчетливой оценкой врагов, которых мы нажили за годы построения наших тронов в качестве королей этого города.

У нас нет проблем с коррупцией в Торн — Пойнте-мы просто хотим контролировать ее. Вот почему я не хочу работать на отца. Ночь принадлежит нам. Никто, блядь, не отнимет его у меня и моих братьев.

Если они ожидают необдуманной реакции, то тот, кто стоит за этим, не достаточно внимателен. Человек, нажавший на курок информатора, не имеет значения. Кто-то нанятый для убийства, или частный охранник с военным прошлым, который не против запачкать руки — тоже не имеет значения. Важно то, что теперь мы знаем, что кто-то хочет пойти против нас. Мы не сдвинемся с места, пока не отрубим голову змее..

Настоящая проблема — Роуэн. Мое тело застывает, а мысли возвращаются. Если кто-то убивает людей, связанных с Воронами, а это связано с ее братом, я не могу игнорировать возможность того, что кто бы это ни был, он тоже пойдет за ней. Или, что еще хуже, она могла наткнуться на него сама. Я не верю, что Роуэн станет послушной и не навлечёт беду на свою сексуальную задницу в беду.

Еще один дикий звук срывается с моих губ при мысли о том, что случится с ней.

Может, я и не доверяю ей, но инстинкт защищать ее неподдельный.

Каждый дюйм моего тела пульсирует опасной энергией. Он гремит во мне, делая мое дыхание поверхностным и прерывистым. Костяшки моих пальцев хрустят, когда я снова медленно сжимаю кулак. Мне нужно выпустить пар.

Я киваю еще до того, как окончательно принимаю решение. Колтон заканчивает разговор со своим приемным братом, и я возвращаюсь к группе.

— Фокс получил зашифрованное сообщение, которое я отправил. Он будет здесь через несколько дней, — говорит Колт. — Я получил запись с камер видеонаблюдений и отправил ее на свой облачный сервер. Если они нарочно ведут себя небрежно, значит, хотят, чтобы мы видели, происходящее.

— Хорошо, — отвечаю я. — Пенн, выясни все, что сможешь, прежде чем разбираться с этим. Отправь все Колтону.

Он кивает и идет к ближайшей сумке. Достав фотоаппарат, он возвращается и начинает снимать всё.

Джуд обнимает Леви за плечи. — Мы позаботимся о безопасности района, прежде чем им придет в голову позвонить и сообщить об этом, — Его тон становится горьким, а карие глаза становятся жесткими. — Нельзя допускать, чтобы это дошло до Пиппы. Она начнёт что-то вынюхивать и добавит это к своему делу против нас, если все расставить все нити.

— Об этом не беспокойся. Нет никаких доказательств. — Кольт шевелит пальцами, как будто проделал какой-то магический трюк. — Я стер запись и замкнул ее после того, как отправил, что нам нужно, обратно в свою систему.

С этим мы закончили. Есть только одно дело, с которым нужно разобраться.

Я прижимаю ладонь ко рту и смотрю, как солнечный свет отражается от воды, плещущейся о скалистую береговую линию по обе стороны пристани. — Забери Роуэн сегодня из кампуса.

Теперь она в этом замешана. Невозможно укрыться от того, что надвигается.

Какая-то часть меня хочет выйти и найти ее, привести к себе и держать в поле зрения. Я мог бы запереть ее в пентхаусе, который находится в центре города. Я использую его только для редких деловых встреч.

— И отвезти в ее квартиру? — уточняет Кольт. — Я только что связался со своей помощницей, и Роуэн в порядке. Еще час в классе. — Он изображает, как держит пистолет у головы, и делает драматическое шоу, вышибая себе мозги. — И мне становится чертовски скучно. Вот почему это была моя лекция перед тем, как Роуэн подробно рассказала. Потом, судя по ее сообщениям, она встречается с этой цыпочкой Айлой после занятий. Она классная.

Игнорируя рев в моей крови, который жаждет ее соблазнительного рта, я качаю головой. Сейчас не об этом. Это ради ее безопасности, а не потому, что я борюсь с тем, как сильно хочу сделать ее своей. — Я хочу видеть ее постоянно, а не только в кампусе. Приведи ее сегодня вечером на бой.

— Сначала она вторглась на чужую территорию, а теперь ты хочешь взять ее с собой? — Джуд ухмыляется, скрещивая руки. — Эта девчонка держит тебя в ежовых рукавицах, парень.

— Отвали, — рычу я. — Просто сделай это. И не выпускай ее из виду.

С последним авторитетным словом я ухожу, чтобы выпустить пар до вечера. Мне нужно подобраться поближе к своей базовой линии, если у меня есть хоть какая-то надежда сохранить жизнь моим противникам. В моем нынешнем состоянии я, скорее всего, убью их голыми руками.

13 Роуэн

Я дала Рен выходные, но к среде мое раздражение вернулось с удвоенной силой. Единственных ворон, которых я видела, это мои постоянные преследователи — Колтон и Леви. Их становится больше, чем обычно. Вдобавок к тому, что они взяли за правило обедать со мной, независимо от того, когда я в конце концов возьму его, они присутствуют на всех моих занятиях и следуют за мной по всему кампусу. Я перестала спорить с ними, чтобы они оставили меня в покое после того, как Колтон доказал, что они были в списке для занятий. Лучше бы они не следили и за моей квартирой.

Единственный ублюдок Ворон, от которого я хочу услышать, молчит, и у меня нет никакой возможности связаться с ним.

Колтон клянется, что они ищут Итана, но о деталях он умолчивает. Я спросила у него настоящий номер Рена, полагая, что с ним будет легко справиться, так как он такой кокетливый и дружелюбный, но его труднее расколоть, чем Леви.

Я касаюсь щеки, которую поцеловал Рен, представляя призрачное тепло его губ. Для мужчины, столь твердого во всех смыслах, его губы настолько гладки. Его язык достаточно острый, чтобы резать. Жар покалывает затылок, когда я представляю, что этот смертоносный язык может сделать с другими частями моего тела. Опустив руку, я качаю головой, разочарованная в себе за то, что не знала, каково это-целовать его.

Два длинных урока в моем расписании уже прошли. Теперь, когда они закончились на сегодня, я встречаюсь с Айлой во дворе. Она написала пять минут назад, что ждет меня на нашем обычном месте.

Послеполуденное солнце просачивается сквозь деревья, окрашивая булыжную дорожку в пятнистый свет. Еще только начало сентября, но листья уже окрашиваются в красные, желтые и оранжевые тона. Это мое любимое время года в штате Мэн, но мое удовольствие уменьшается, пока я беспокоюсь об Итане. Прошло почти две недели с тех пор, как я обратилась к Воронам за помощью, приближаясь к отметке в три месяца с тех пор, как я видел его или слышал от него что либо.

В кармане кожаной куртки жужжит телефон с входящим звонком. Издав стон, я вытаскиваю его и закрываю глаза, когда вижу, что это мама.

Я нерешительно навожу большой палец на кнопки "принять" и "отклонить" и в последнюю секунду нажимаю "Ответить". — Привет. Извини, я только что вышла из класса.

— Все в порядке, милая. Как прошел твой день? В среду к тебя только два урока?

Я прикусываю кончик языка. Она так хорошо запоминает мелочи. Папа был забывчив, но она всегда поддерживала его до того дня, когда мы отключили его жизнеобеспечение.

Мой голос становится тонким, когда я отвечаю. — Ага.

— Я просто хотела проверить. Дамы из группы поддержки устроили вечеринку Поэйн энд сип.

Я с трудом сглатываю и обнимаю себя за талию. Хорошо, что у нее есть группа поддержки вдов. Я просто чертовски ненавижу себя за то, что создала эту реальность для нее.

— Звучит здорово. Пришли мне потом фотографию рисунка.

Мое горло горит, когда она смеется, легко и непринужденно. Если бы она только знала…

— Скорее всего, она выйдет абстрактной. Ты же знаешь, как вино действует на меня. Но это звучит забавно. Слышен слабый звон ее браслетов. Я легко могу себе представить, она всегда вертит запястьем, когда что-то стряхивает. — Как бы то ни было, я просто хотела узнать, нет ли вестей от твоего брата. Он до сих пор не отвечает на мои звонки. Это еще одна долгая рабочая поездка?

Жгучая боль щиплет глаза, и зрение затуманивается. Я прочищаю горло и беру себя в руки, пытаясь соврать, как обычно поступаю делаю с ней. — Пока нет. Я скажу ему, что его дни сочтены, если он не позвонит тебе в ближайшее время. — Шутка удалась, тревожный кошмар воскресной ночи заполняет мою голову. — Послушай, мне пора. Я еду на встречу с подругой, чтобы сделать уроки. Повеселись сегодня вечером, рисуя.

Мама напевает. В нем есть горько-сладкий оттенок вместо ее игристой позитивности. — Твой отец гордился бы тобой, Роуэн. Ты ведь это знаешь, верно? Я знаю, что после несчастного случая было тяжело, и вся эта боль всплыла снова, когда мы его отпустили, но посмотри, как усердно ты работаешь, чтобы закончить свою степень.

Дыхание, которое вырывается из меня, почти сбивает меня с ног. Мой взгляд облетает других учеников, идущих со мной по дорожке. Ненависть к себе скользит по мне с головы до ног, маслянистая и скользкая.

Боже, я ненавижу себя. Ища помощи у Ворон, втягиваясь в их орбиту и беспокоясь об Итане, я не думала о папе уже несколько дней.

Чувство вины отличается, когда вы забываете о нем, и когда оно возвращается с новой силой, врываясь в подсознание.

Темный уголок моего мозга спрашивает, почему я должна думать о мертвых. Это та же самая часть шепчет, что я монстр за то, что я сделала.

— Да, мам, — надеюсь, она не слышит напряжения в моем голосе. — Я знаю. Пока.

Поскольку я трусиха, я заканчиваю разговор, прежде чем она успевает ответить, и поспешно засовываю телефон обратно в карман куртки. Мои колени дрожат, но я держу голову, не ломаясь посреди кампуса.

К счастью, вселенная служит мне столь необходимым отвлечением в виде моей подруги, машущей мне с длинной полосы травы в центре площади. Другие ученики уселись на лужайке, наслаждаясь теплым днем. Я тайком провожу под глазами, надеясь, что подводка и тушь не размазались от слез, которые текли, пока я приводила себя в порядок.

— Сегодня никаких теней? — спрашивает Айла, когда я подхожу к ней. Я пожимаю плечами, мне все равно. Она оглядывается вокруг, как будто они прячутся за деревом или каким-то другим острым эмо-мальчиком, которого Леви, скорее всего, вытащит. — Значит, сегодня наш день. Это очень мило, прошло уже несколько дней с тех пор, как ты была со мной. Ну же.

Мы добираемся до нагретой солнцем травы, и я падаю на нее прежде, чем она расстилает одеяло. Желание свернуться в клубок и отгородиться от мира почти невыносимо.

— Я знаю, что ты живешь в черных джинсах, но пятна от травы все равно остаются. Тащи свою задницу на это одеяло. Айла тычет в меня острым носком обуви.

Я делаю, как она говорит, со слабым стоном и сижу некоторое время, прежде чем распаковать свои заметки. Слова сливаются воедино, пока я слушаю ее болтовню.

— Я так люблю этот класс, — фыркает она, перебрасывая через плечо копну густых шоколадных волнистых волос. — Мне не пришлось бы учиться так усердно, как сейчас. Мое тело знает, как двигаться. Профессор предположил, что у меня есть какая-то подготовка, но родители никогда не позволяли мне заниматься балетом. Я хочу сменить специальность и больше заниматься танцами, но когда я заговорила об этом в клубе, папа жестко меня отругал. Он сказал, что я близка к окончанию учебы, поэтому я не изменю свой путь.

— К черту твоего папашу. — Я постукиваю ручкой по блокноту. — Сейчас не то время, когда мужчины могут диктовать, что делать женщинам.

— Он заблокирует доступ к трастовому фонду, если я не буду его слушаться. Это его любимый способ контролировать мои своевольные капризы, как он любит их называть, — Айла кусает пухлую нижнюю губу, ее ярко-голубые глаза серьезны. — Он сказал, что ему все равно, если я чувствую, что родилась для танцев.

— Серьезно, к черту его. — Я протягиваю руку, чтобы сжать ее запястье. — Следуй за своим сердцем, девочка. Деньги-это не все. Если до этого дойдет, валяйся на моем дерьмовом диване. Мы найдем тебе работу, и все будет хорошо.

Печаль исчезает с ее лица, сменяясь решимостью. — Ты права. Ты так права! Я люблю тебя.

Она наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку, и отмахивается от группы парней, бросающих футбольный мяч рядом, которые спрашивают, можно ли им тоже. Устроившись на одеяле с учебником, она сбросила каблуки. Я перекатываюсь на живот, чтобы удержаться от того, чтобы ковырять свободные нити в дырках моих узких джинсов, вместо того, чтобы делать уроки.

Сосредоточиться на учебе невозможно. Я просматриваю страницу планирования исследовательской работы, прежде чем мой ум дрейфует. Чувство страха из моего сна продолжает впиваться когтями в мои мысли. Отсутствие действий со стороны Ворон только усугубляет мое разочарование. Я выполнила свою часть сделки.

Если они ничего не предпримут, я возьму дело в свои руки с моей новой зацепкой. Записка, которую я нашла, должна что-то значить.

В предзакатном свете на меня падает тень. Она не двигается. Я подумываю зарыться в сгиб своих рук, но Айла толкает меня локтем.

Тяжело вздохнув, я поднимаю глаза. Колтон и Леви стоят надо мной. Люди во дворе пялятся.

— Ты меня не достаточно рассмотрел? — фыркаю я.

— Я бы не отказался увидеть больше, — поддразнивает Колтон. Он быстро становится серьезным, и этого достаточно, чтобы я села. — К сожалению, это не светский визит. Он хочет тебя видеть.

Уголки моего рта сжимаются. — Рен?

Леви бросает взгляд своих темных глаз на Айлу, затем кивает. Я провожу пальцами по спутанным волосам.

— Ты пойдешь с нами.

Леви не спрашивает. Это вызов от самого мудака короля Ворона.

Я отряхиваюсь, поднимаясь на ноги. — Увидимся в следующий раз?

— Конечно, — говорит Айла. — Я немного расстроена, что меня не пригласили, ребята. Я думала, что мы сблизились во время обеда.

Взгляд Леви возвращается к ней.

Колтон усмехнулся и похлопал его по плечу. — В следующий раз, красавица.

Клянусь, я слышу рычание Леви, прежде чем он шагает вперед.

— Ты готова? — Колтон толкает меня плечом.

— К чему?

— В первую очередь, еда. Я умираю с голоду. А потом, когда придет время… — Его кривая ухмылка растягивается в удовлетворении. — Наступит ночь, которую ты никогда не забудешь.

14 Рен

Потребовалось несколько часов, чтобы взять себя в руки. Я все еще далек от спокойствия, но мне не грозит опасность убить того, с кем я буду сражаться сегодня.

К тому времени, как я добираюсь до места, ребята уже идут вместе с Роуэн. Она смеется над Колтоном, а Джуд ухмыляется и прячет свой мотоциклетный шлем под мышку. Леви качает головой в ответ на все, что они говорят, но издалека я вижу, как у него приподнимается уголок рта. Мои шаги замедляются, и я поражаюсь, насколько Роуэн похожа на моих братьев. Как будто она принадлежит к группе монстров.

На ней обтягивающие черные джинсы с широким разрезом на колене, кожаная куртка и топ с глубоким вырезом, который подходит к ее глазам и задирается вверх, демонстрируя соблазнительную полоску живота. Ее волосы сегодня не заплетены в косу, густые рыжеватые пряди обрамляют лицо. Она выглядит как все, чего я жажду прямо сейчас.

Все они смотрят в ее сторону, включая Колтона. Я почти теряю самообладание, которое с таким трудом пытался вернуть, охваченный желанием показать всем, кто восхищается ею, кому она принадлежит.

Я останавливаюсь у входа в старую кирпичную пожарную часть и жду их. Весть о сегодняшней драке разнеслась всего час назад, но люди уже сплетничают. Заметив меня, Джуд вздергивает подбородок, ведя за собой остальных.

— Ты выглядишь дерьмово, — в приветствии Роуэн есть саркастический укус, который заставляет мою кровь биться быстрее, когда она окидывает меня взглядом.

С таким отношением она может ругать меня сколько угодно. Я вижу, как ее взгляд задерживается на моей рубашке с v-образным вырезом на бицепсах и груди. Она не может этого отрицать.

— Ты не знаешь, — возражаю я, поднимая бровь и окидывая ее медленным взглядом на каждый дюйм ее тела. — Таковы правила: то, что ты видишь и слышишь тут не должно выходить за стены этого места. Не должна обсуждать с кем либо, кроме нас. Усекла?

На лице Роуэн появляется кислое выражение, и она складывает руки. Я хочу ухмыльнуться, потому что все это дает мне лучший вид на ее декольте. Вместо этого я пристально смотрю на нее. Она должна быть благодарна, то что я хочу защитить ее, держа рядом.

— Ты такой весокомерный засранец, — бормочет она.

Один из парней фыркает. Я провожу большим пальцем по губе и развлекаюсь мыслью вытащить ее задницу на ринг, чтобы помериться силами со мной, чтобы посмотреть, как долго продержится ее дерзость, прежде чем я приручу ее. Фантазия заканчивается ее волосами в моем кулаке и моим членом, погружающимся в ее пухлый рот. Чертовски соблазнительно.

— Да, это я. Ты запомнила правила?

Она вскидывает руки. — Похоже, у меня нет особого выбора. Твои парни практически похитили меня и таскали по всему городу.

На этот раз я не могу сдержать бессердечную ухмылку. — Хорошо. Ты быстро учишься.

— Если бы я похитил тебя, ты бы поняла это, — вмешивается Леви. — Ты пришла добровольно.

— Не могу остановить котенка, когда ему любопытно, — поддразниваю я, наблюдая, как вспышка раздражения мелькает на ее прекрасных чертах. — Признай это.

Роуэн продержалась почти целую минуту, прежде чем что-то проворчала себе под нос. — Отлично. Мне…интересно узнать, в чем заключается вся эта секретность.

Я хихикаю, когда мы направляемся к двери. Мое собственное любопытство тянет меня, задаваясь вопросом, будет ли то, что она видит сегодня вечером, тем, что она вообразила, или она придумала более дикие теории о нас.

Внутренняя часть пожарной части переоборудована под наши нужды с платформой в центре для боя, обеспечивающей идеальный вид из любой точки комнаты. Он наполнен туманным сигаретным дымом и запахом пота. В отличие от публики высшего класса, которую мы собрали на складе в районе судоходства, сегодняшние посетители-в основном мужчины, кровожадные и готовые к любому насилию.

Нет никаких правил, которые регулировали бы борьбу, чтобы успокоить более жесткую аудиторию. Выживание сократилось до самой его сердцевины.

Предполагалось, что на ринге снова будет Леви, но я поменяюсь с ним местами. Он нужен мне, чтобы убить неугомонного зверя, бушующего внутри, прежде чем он настигнет меня.

Мы проскальзываем сквозь толпу и отводим ее в угол комнаты, где она вряд ли попадет в беду. Похотливые взгляды, которые она привлекает, быстро превращаются в отводящие взгляды, как только мужчины, мимо которых мы проходим, встречаются со мной. Леви прочесывает наше окружение, всегда настороже к потенциальной угрозе и ищет точки выхода.

— Люди пялятся на нас, — говорит Роуэн.

— Они всегда так делают, — говорю я.

Это то, что даёт власть, притягивает людей, как маяк. Каждый из нас сам по себе привлекает такое внимание, но когда мы вчетвером, в комнате это крайне заметно.

Роуэн изучает меня, как будто наконец понимает, почему люди выстраиваются вокруг меня. Исходящий от нее взгляд, пробуждает давно умершую часть меня, которую я не чувствовал так давно, с тех пор, как умерла моя сестра.

— Разве это не потрясающе? — Гордость окрашивает тон Колтона. Он разводит руки. — Я разработал систему. Местоположение вращается вместе с тем, какую посещаемость мы привлекаем в каждом из них. Парни из братства получают свой типичный пивной slugfest, тогда у нас есть что-то более традиционное для тех, кто хочет испытать острые ощущения от прогулки по темной стороне, пока они сжимают свои жемчужины. Только мы знаем, где следующий бой и для кого он.

Роуэн прикрывает рукой рот, чтобы не издать удивленный звук. — Честно? После всех пикантных слухов я ожидала встречи посвящения в культ. Может быть, странное сексуальное подземелье. Бойцовский клуб это своего рода разочарование.

Добродушная улыбка Кольта исчезает. Он выглядит расстроенным, что она не впечатлена. — Это не бойцовский клуб, это бизнес.

— Люди выбивают друг из друга дерьмо с незапамятных времен, — говорит Леви хриплым шепотом, скрестив руки на груди и оглядывая толпу. Они становятся беспокойными, жаждущими начала действия. — Такова человеческая природа. Насилие-это универсальный язык.

— Нет смысла идти против инстинктов и низменных побуждений. — Я ничего не делаю, чтобы скрыть свою ухмылку. Люди распускают о нас слухи, и мы позволяем им разгуляться, потому что они поддерживают нашу репутацию. — Мы действуем умнее, а не усерднее, чем должны.

— Я ожидала чего-то большего, не знаю. — Она машет рукой. — Продуманное, как твой ночной клуб.

— Нет, экстравагантность требует много работы, — усмехается Джуд и притягивает ее ближе, беря под руку.

Она позволяет. Его внимание на мгновение переключается на меня, опускаясь на кулак, который я не заметил, когда он коснулся ее. Изгиб его рта-это такая хитрость, которая заставляет меня нервничать.

— Это кажется простым, да? Ведь самые прекрасные вещи просты, — продолжает он, закуривая косяк. Он предлагает ей сделать первую затяжку, но она отрицательно качает головой. — И простотой управлять легко. Мы можем делать это во сне, и это все еще держаться в тонусе. Таким образом, мы можем свободно проявлять творческий подход на стороне.

Не говоря уже о том, что мы боялись за секреты, которых лишаем у наших гостей, жаждущих увидеть кровавую баню. Некоторые ночи мы берем плату за вход, в другие они платят тайну или услугу. Точно так же, как те, кто хочет получить аудиенцию у нас в "Вороньем гнезде".

Джуд и Колтон держат все в тайне, обходя законность наших действий — а именно отсутствие таковых. Помимо цены, которую платят покровители за игру с нашим хаосом, интереснее то, что происходит внутри под радаром, а не драки, которые мы используем, чтобы отвлечься от сладкоречивого Джуда и взломов Колтона любого устройства, которая здесь. Мы с Леви просто создаем ложное представление с помощью кулаков, пока происходят настоящие трюки.

— Какой в этом толк, если вы все при деньгах? — Когда ее вопрос привлекает все четыре наших взгляда, она пожимает плечами. — Да ладно тебе, я видела твою коллекцию машин. Я увидела их в тот вечер, когда я впервые пришел к тебе. Ты не нуждаешься в деньгах. Ты не можешь отрицать того, что вытираешь свою задницу сотнями только потому, что можешь себе позволить.

Мое объяснение обрывается. — Я из богатой родословной, но не прикасаюсь к их деньгам. Все, что у нас есть, мы заработали вместе с братьями.

— Ух ты, я что, задела твое самолюбие, здоровяк? — дерзит она, повторяя прозвище, которым Кольт любит меня дразнить. Ее глаза сверкают, и она одаривает меня улыбкой во все зубы. — Да. Даже не извинюсь.

Она не получает ту реакцию, которую хочет, но мои пальцы дергаются от желания обхватить ее горло и сжимать каждый раз, когда она бросает мне вызов.

Джуд хихикает и притягивает ее ближе под руку, так что ее бок прижимается к его, от плеча до бедра. — Не стоит, милая. Это доказывает, что ты можешь постоять за себя. Каждый парень хочет этого в своей женщине. Он проводит кончиком языка по губе и наклоняет голову, чтобы посмотреть в мою сторону, делая это нарочно, чтобы подшутить надо мной. — Особенно в постели.

Ревность и собственническая борьба за преобладание, проносится через меня в головокружительном порыве. Мой разум обжигает одну мысль: Роуэн, черт возьми, моя.

Не имеет значения, что Джуд всего лишь разбрасывается пустыми словами, так как его сердце бьется только для Пиппы со школьных времён. Мой разум становится уникальной силой, сосредоточенной только на том, чтобы увести его от нее. — Достаточно. — Раздувая ноздри, я сбиваю его руку с плеч Роуэн и вхожу в ее личное пространство, пока между нашими телами не остается свободного миллиметра.

Джуд ускользает, но ни один из нас не замечает его, слишком занятые разглядыванием друг друга. Ее сиськи поднимаются и опускаются на мою грудь. Я хочу чувствовать их без одежды между нами, трахая ее, пока она не закричит.

Роуэн вызывающе вздергивает подбородок, но что-то манящее в ее глазах впивается мне в грудь. — Тебе это нравится, здоровяк? — Ее тон становится мягче, мелодичнее, когда она кладет руки мне на плечи и прижимает ближе к себе. — Твой член твердеет, когда ты представляешь, как дерешься со мной?

Мои руки находят ее бедра, и моя голова опускается. Комната исчезает, пока я сосредоточиваюсь только на ней. Эта манящая полоска кожи между нижней частью ее рубашки и джинсами теплая под моими пальцами.

— Вот видишь, — лукаво вставляет Джуд. — Это его очень раздражает.

“Новая авантюрная идея, — добавляет Колтон бодрым тоном. — Давай откроем “OnlyFans " и снимем, как они ненавидят трахаться. Мы сделаем ставки. Я просто чахну от одного этого зрелища.

— Заткнитесь, — рычу я на них, не отрывая от нее взгляда. — Я привел тебя сюда не за этим.

Игривый блеск в ее глазах гаснет и становится жестче. — Формально они привезли меня сюда. — Она бросает быстрый взгляд на моих друзей, прежде чем наклониться и, встав на цыпочки, прошептать мне на ухо: — А я думаю, что ты боишься. Ты каждый раз отступаешь. Вся эта энергия большого члена, и ради чего?

Мои губы изгибаются и мои пальцы впиваются в нее. Было так легко лишить меня контроля и заявить на нее свои права.

Соблазнительный, веселый звук вырывается из нее, и она вцепляется в ткань моей рубашки, дергая в отместку. Ей это чертовски нравится. В ней нет ничего скромного. Если мы сойдемся в постели, то это будет бурный взрыв похоти.

— Уже пора. — Вмешательство Леви возвращает меня от грани срыва.

Я опасно близок к черте, поскольку делаю именно то, в чем она меня обвиняет — отстраняюсь. Сначала я думал, что смогу остаться равнодушным к ней. Она ничего не значит. Мне все равно. Но она бесит и заводит каждый раз, когда раздвигает эти чертовы сочные губы.

Я хочу не только драться и укрощать Роуэн. Я хочу, блядь, поглотить ее. Владеть каждым гребаным дюймом ее тела и души, пока истина не будет выжжена в ней.

Ее глаза впиваются в мои, когда я отступаю назад, на ее лице написан триумф от того, что она права. Она думает, что победила. Я выдохнул и провел пальцами по волосам.

— Не позволяйте ей бродить одной. — Я встречаюсь взглядом с каждым из братьев. Прежде чем уйти, я отдаю последний приказ Роуэн. — И ты? Не спускай с меня глаз.

— Иди и порви их, убийца, — зовет Джуд.

Я отшвыриваю его, не оборачиваясь. Толпа автоматически расступается передо мной. Добравшись до возвышения в центре комнаты, я срываю с себя футболку. Отбросив его в сторону, я оставляю пирсинг со штангой в соске. Затем я снимаю ботинки, а мой противник — здоровенный громила, покрытый татуировками, — забирается на платформу.

Хор криков и одобрительных возгласов раздается от шумных зрителей. Они теснятся со всех сторон, чтобы оказаться как можно ближе к обещанному насилию.

Здесь нет никаких правил. Только кровопролитие.

Мой рот растягивается в болезненной ухмылке, и я разминаю шею. Парень, с которым я буду драться, оценивает меня. Я чувствую на себе взгляд Роуэн с другого конца зала, и предвкушение жужжит по моей коже.

Стартового сигнала нет. Мы бросаемся друг на друга одновременно. Я меняю позу и избегаю удара. Мой локоть врезается ему в поясницу, пронзая почку. Парень хмыкает и хватает меня за волосы. Крики наполняют комнату, когда я обхватываю ногой его колено и сбиваю с него равновесие. Пока он отвлекается, я вонзаю кулак ему в живот и сильно толкаю, когда он отпускает меня.

Стоя над ним, я провожу тыльной стороной ладони по губам. Я планирую наступить на него, но он перекатывается и вскакивает на ноги с удивительной для человека его роста быстротой. Картина повторяется — кружимся, ищем слабые места, сталкиваемся кулаками. Мы в равных условиях, обмениваемся ударами, а зрители выкрикивают свои дикие комментарии.

Освобождение, которое я искал, опьяняет. Я направляю в бой всю свою ярость из-за того, что кто-то мешает нам, и все свое разочарованное желание к Роуэну. Быстрым движением я хватаю его за руку и выкручиваю, используя свой рычаг против него.

Хруст костей заставляет меня рассмеяться. Он давится криком боли, прижимая к себе сломанное запястье, чтобы защитить его. Его глаза дикие, когда он уклоняется от меня. Я играю с ним, потому что мне это нравится. Отчаяние. Я люблю смотреть, как кто-то ломается. Что подталкивает их, когда они замкнуты.

Факт, что Роуэн наблюдает за мной, делает меня гораздо более бессердечным, чем обычно. Я на самом деле вкладываюсь в победу. Я хочу выиграть сегодня.

Ухмыляясь, я машу противнику, подначивая его. — Да ладно тебе. Поехали.

Она просила монстров? Я покажу ей одного.

15 Роуэн

Напряжение в здании бурное и хаотичное. Мое сердце колотится в груди, кожу покалывает от нарастающего адреналина. Кровь брызжет на временный ринг, когда Рен наносит удар, который попадает другому бойцу по щеке. Наблюдая за его жестокой атакой, я возбуждаюсь.

Отвести взгляд от Рена невозможно. Я слежу за каждым изгибом его мышц с растущим голодом. Мои соски напряглись, превратившись в твердые бутоны, и я не могу удержаться, чтобы не потереться бедрами друг о друга, чтобы облегчить боль между бёдрами. Черт, мое воображение просто сходит с ума от желания. Если бы он прыгнул с ринга и поцеловал меня, я бы не остановила его, как бы сильно я ни ненавидела его властную натуру — я бы приветствовала его.

Рен беспощаден к своему противнику. Смертельный. Чертовски горячий с этим проколотым соском.

Между напряженным моментом со мной ранее, и порочностью его безжалостной грации, мои трусики настолько промокли, что я чувствую это, когда двигаюсь.

Татуировки, которые я раньше видела лишь мельком, демонстрируются в полной мере, пульсируя при каждом мощном движении его тела. Ворон в короне покрывает его лопатки, широко раскинув крылья, сидит на черепе. Свиток с готическим шрифтом, который я не могу прочитать отсюда, обвивает весь рисунок. Колючие розы, увитые коронами и перьями, ползут по его предплечьям и тыльным сторонам кистей. На одной руке черные розы охвачены огнем. На другой — белые, забрызганные кровью.

У меня перехватывает дыхание, когда наши глаза встречаются, пока он жестоко расправляется со своим противником. Я сжимаю свои бедра вместе и облизываю губы на то, как дико он ухмыляется мне, прежде чем ударить парня снова.

— О, черт. — Колтон морщится. — Он сегодня не веселиться пришёл.

- И что, всегда так? — спрашиваю я. — Он ведь не собирается его убивать?

Задумчивый голос Леви отвечает из — за моей спины, где он прислоняется к стене. — Он ее вытягивает. Играет, как со своей едой.

— Когда он в плохом настроении, это так, — говорит Колтон.

Это все еще оставляет мой вопрос без ответа. Хочу ли я знать? Разве это что-то меняет, если он способен убить кого-то?

Кто я такая, чтобы судить, если сама способна на то же самое?

Чувствуя одышку, я срываю с запястья галстук и собираю волосы в конский хвост. Прохладный воздух на затылке не помогает румянцу, распространяющемуся по всему телу. Боже, я практически задыхаюсь после того мудака на ринге, который был для меня всего лишь придурком.

И все же я не могу удержаться, чтобы не поддразнить его. Что-то в его темной черствости взывает к той части меня, которую я держу запертой глубоко внутри. Я больше не могу отрицать, что хочу оседлать его большой член, несмотря на то, как сильно он меня бесит.

— Вот. Ты выглядишь так, будто хочешь пить. — Джуд прерывает мое возбужденное состояние на главной мысленной спирали, возвращаясь оттуда, где он пропадал, и предлагает мне прохладное пиво.

Мое лицо покрывается колючками от дразнящего намека. Я не просто хочу пить, наблюдая за Реном, я изнемогаю от жажды посреди пустыни. — Спасибо.

Уголок его рта приподнимается. Я тычу пальцем на бутылку, радуясь, что он дал мне нераскрытую. Он достает связку ключей и открывает крышку для меня. Я изучаю его, пока он делает глоток из своего бокала.

Колтона и Леви я начинаю понимать, проводя так много времени рядом с ними, но я действительно не знаю, в чем заключается выгода. Прошло много времени с той ночи, когда я кралась вокруг Вороньего Гнезда, когда они все охотились за мной в лабиринте. Джуд ведет себя не так, как другие. Это о том, как он смотрит на людей. Как будто ищет в них лучшее.

- А что у тебя за дело?

— Дело? — Джуд ковыряет этикетку на бутылке и ухмыляется. — Пытаешься понять меня?

— Наверное. Рен явно берет на себя ответственность, иначе парень. Леви-самый раздражительный. Колтон — шутник. Но тебя я никак не могу понять.

Изгиб его рта приподнимается. — Именно так мне и нравится.

— Тебе столько же лет, сколько Рен? — Наверное, потому что я вообще не видела его в кампусе.

Джуд кивает, глядя на Колтона и Леви. — Мы с Леви немного сблизились. Нам обоим по двадцать два. Рену двадцать три. Мы были на год впереди в средней школе в Академии Торн-Пойнт.

— Частная школа. Мой нос морщится. — Типично.

— Для них, может быть. — Непроницаемый взгляд на мгновение затуманил его красивые золотисто-карие глаза.

— Но ты же ходила туда с ними.

— Как студент-стипендиат. — Его пронзительный взгляд находит мой. — У нас все немного по-другому, не так ли?

Я поджимаю губы, понимая, что он имеет в виду. Если бы у меня не было грантов, я бы не училась в Университете Торн-Пойнт.

— Значит, вы все знаете друг друга с подросткового возраста?

— Да. Они знают друг друга дольше, так как их семьи вращаются в одних и тех же социальных кругах. Мы держимся вместе с тех пор, как мы подружились в старшей школе.

Джуд дружелюбно продолжает наш разговор. Ему удается без особых усилий вытянуть из меня больше подробностей о моей жизни, чем я узнаю о нем. Все, что он рассказывает мне о своей семье, — это его бабушка. Его приземленная натура напоминает мне Колтона, но он позволяет вспышкам тьмы, скрывающимся за его очаровательными улыбками, прокрасться.

Дикий вопль Рена возвращает мое внимание к кольцу как раз вовремя, чтобы увидеть, как он наносит последний удар. Огромный парень, с которым он дрался, пошатнулся и рухнул. Некоторые выглядят разъяренными из-за того, что парень, на которого они поставили, проиграл, в то время как другие испытывают контактный кайф от того, что находятся в окружении интенсивного насилия.

— И это сигнал. — Колтон берет меня за руку и кивает на дверь рядом. — Через черный ход легче выбраться.

— Мы уходим? А как насчет… Я указываю на Рена, победоносно стоящего на платформе над своим нокаутированным противником, тело блестит от пота и крови, которая не его, плечи вздымаются от его неровного дыхания.

— Он не будет отставать. После драки ему нужна минутка, чтобы побыть одному. Он шевелит бровями. — Пойдем, я покажу тебе нашу личную Пещеру Летучих мышей. Это чертовы правила. Я бы переехал туда навсегда, если бы это сошло мне с рук.

— Какого черта? — Я смеюсь и позволяю Колтону провести меня через черный ход в холодную ночь.

После пребывания во влажной комнате, окруженной потными людьми, дрожь пробегает по моему позвоночнику. Леви и Джуд следуют за нами. Мы направляемся к затемненной Эскаладе, которую вел Леви, и Джуд перекидывает ногу через свой велосипед.

Когда мы отъезжаем, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на пожарную часть, задаваясь вопросом о мозговом пространстве Рена после боя. Любопытная часть меня, которая тянется к опасным вещам, хочет, чтобы я могла подобраться к нему так близко.

Колтон не шутил насчет пещеры. Под "Вороньим гнездом" у них есть подвал, который задиристый и кричит о самосуде. У меня такое чувство, будто я отодвинула верхний слой таинственного фасада, который они надели, чтобы заглянуть внутрь, но все, что у меня осталось, — это еще больше вопросов о том, кто, черт возьми, такие эти парни.

— Так вот куда ты водишь всех своих жертв похищений, чтобы запереть их и расправиться с ними? — спрашиваю я, осматривая главную комнату, проводя кончиками пальцев по черным кожаным диванам.

Леви ворчит с дивана и щелкает языком по кольцу в губе. — Опять же, ты пришла добровольно. Даже с нетерпением.

Джуд падает рядом с ним, расчесывая пальцами свои блестящие темные волосы, предлагая мне зловещее обещание. — А теперь мы никогда не позволим тебе уйти.

Я поворачиваюсь к нему лицом, готовая поделиться с ним своими мыслями. Выражение его лица заставляет меня расслабиться. Он просто дразнит меня. Трудно понять, что он имеет в виду, когда говорит так уверенно, что я ловлю себя на том, чтобы поверить всему, что слетает с его губ.

Без тепла тела от толпы в пожарной части мне снова холодно. Я вытаскиваю конский хвост и распускаю волосы по плечам.

— Давай я покажу тебе мою установку-. Колтон чуть ли не подпрыгивает от волнения, как ребенок, ведя меня к стене компьютерных мониторов. Он нажимает несколько клавиш и выводит на экран каналы безопасности, показывающие разные части заброшенного отеля. Он указывает на вид на террасу снаружи, где они преследовали меня в ту ночь, когда я прокралась. — Хорошие времена, помнишь?

Я скептически смотрю на него. — Да, конечно. Фан-блядь-тастика.

— У меня есть запись той ночи. Хочешь посмотреть?

— Хочу ли я смотреть, как кучка дерзких придурков гоняются за мной по своему жуткому лабиринту изгородей? Я пас, чувак.

— Хорошо, — он тянет меня за плечи и тащит за собой. Его пальцы быстро двигаются по беспроводной клавиатуре. Зашифрованный компьютерный код заполняет экран. — А это мое детище.

— На что я смотрю?

— Моя собственная сеть. Они хакеры, как и я. Ну, подо мной. Никто не может сравниться со мной. Вот почему я их злой король. — Его смех раздувает мою щеку. — Вот так мы и найдем твоего брата. Клянусь тебе, мы это сделаем.

— Неужели? — Я прикусываю губу от неожиданной волны эмоций. — Мне показалось, что вам, ребята, на самом деле наплевать на меня и Итана.

— Может быть, не тогда, но теперь? Ты с нами, детка. — Он ласково обнимает меня сзади одной рукой за плечи.

— Это значит, что я получу подходящую татуировку BFF? — Ухмыляясь, я поворачиваюсь и щелкаю его по шее, где нарисована ворона.

У Рена одна на спине. У Колтона точная копия. Держу пари, у Леви и Джуда тоже на одинаковом месте это искусство.

Его озорные зеленые глаза становятся полуприкрытыми, когда он обхватывает мое лицо, проводя большим пальцем по щеке. — Мне нравится, что ты здесь. С тобой действительно весело.

— Ты тоже не так уж плох. Все еще мог обойтись без преследования.

Колтон красив, но меня к нему не тянет. Не так, когда рядом Рен, что-то глубокое и расплавленное в моем животе.

Тем не менее, я не отстраняюсь, когда он наклоняется, любопытство удерживает меня. Если бы Джуд или Леви были на его месте, я бы немедленно оттолкнула бы их, но я не чувствую, что он хочет давить на меня, двигаясь медленно, как будто он чего-то ждет. Он любит проверять границы. Я так много узнал о нем и чувствую, что у нас есть что-то общее.

Губы Колтона едва касаются моих, прежде чем он отрывается от меня. Массивная мускулистая фигура стоит между нами, и я чувствую запах свежего лосьона после бритья Рена. Я касаюсь губ, забавляясь всем этим.

— Что, черт возьми, происходит? — рявкает Рен. Он только что принял душ, теплота все еще льнет к его телу. — Я велел тебе привести ее сюда, а ты, оказывается, собираешься с ней целоваться?

— Мы даже не поцеловались по-настоящему, прежде чем ты влез. Выглядишь так, будто я украл твою игрушку. Поцелуй едва ли случился. Больше похоже на нежные отношения между друзьями. — Я наклоняюсь к Рен, чтобы встретиться взглядом с Колтоном. — Мы всего лишь друзья. И без привилегий.

Он криво усмехается и опускает голову. — Да, детка. Понял. Больше этого не повторится.

Рен издает грубый звук и поворачивается ко мне. Он прижимает меня к стене рядом с компьютерными экранами, и мое сердце замирает от волнения. Именно этого чувства не хватало Колтону. Вены на предплечьях Рена вздулись, и его челюсть пульсирует от того, как сильно она сжата. Я чувствую каждый его твердый дюйм, когда он прижимается ко мне от проколотого соска до члена.

Пульс учащается, я облизываю губы и щурюсь на него. — Ты хочешь что-то сказать?

— Уходи, Кольт. Все убирайтесь к чертовой матери, — рявкает он, не сводя с меня голубых глаз. — Сейчас же!

Я смутно осознаю, что Колтон отступает, подняв руки в знак капитуляции, подавляя свое веселье. — Расслабься. Джуд сказал, что тебе нужен толчок, вот и все. Если вы когда-нибудь захотите повеселиться втроём, позвоните мне. Я определенно готов к такой вечеринке.

Услышав собственническое рычание Рена, он уходит. В комнате никого, кроме нас и гигантского эго Рена.

Мои зубы царапают мою губу. — Что не так, недостаточно наигрался? Должно быть, у меня есть смертельное желание продолжать дразнить его, но я не могу остановить слова, вырвавшиеся наружу. — Должно быть, это отстой-хотеть того, кого к себе не подпускаешь.

Он берет мои запястья и прижимает их к стене по обе стороны от меня. — Если мне что-то нужно, я возьму.

— Да? Я тебя не останавливаю. — Между нами нет пространства, и воздух густой от напряжения. — Как я уже говорила, ты все время чертовски много болтаешь. Мы уже бывали здесь раньше. Будет ли это та же самая песня и танец на этот раз? Меня уже тошнит от этой мелодии.

Его хватка усиливается, посылая дрожь по моему позвоночнику. Тепло пульсирует между моих ног, но если я буду извиваться, он выиграет эту молчаливую войну между нами. Отпустив одно из моих запястий, его большая рука сжимает мою челюсть, чтобы поднять мою голову, сосредоточившись на моем рте.

К черту все, я делаю то, что хочу.

— Поцелуй меня, — приказываю я.

Рен стонет, и его рот обрушивается на мой, горячий и требовательный, пожирая меня. Этот поцелуй- всепоглощающая буря. Мое сердце бешено колотится, когда мы цепляемся друг за друга.

Он срывает с меня кожаную куртку, беззаботно отбрасывая ее, жадно блуждая руками по моей тесной кофточке, сжимая мои груди через тонкий лифчик под ней. Я вздрагиваю от порыва прохладного воздуха, обдувающего мою разгоряченную кожу. Одна сильная рука обвивается вокруг моей талии, чтобы притянуть меня ближе к его твердому телу, так что нет никакого спасения от его соблазнительного поцелуя. Я бы не хотела — слишком хорошо.

Когда поцелуй прекращается, я уже жажду попробовать его рот во второй раз. Все мое тело горит, и мы оба задыхаемся.

— Позволь мне прояснить тебе одну вещь, — скрипучим голосом произносит он в мои распухшие губы. — Ты моя. Эти губы. — Подушечкой большого пальца он проводит по моей нижней губе. — Мои. Ты не целуешь никого, кроме меня. Твое тело тоже принадлежит мне. Каждый дюйм тебя. — Он откидывается назад, его слова огненным рычанием скользят по моей коже. — Блядь, мой.

Я тяжело сглатываю. Никогда в жизни не была так возбуждена. Моя голова кружится от тумана похоти, но я не могу позволить ему так легко победить.

— Если я твоя, тогда докажи это, — шепчу я, прежде чем прикусить его губу. — Или ты только на поцелуй и годишься?

Опасный, хищный рык покидает его, и он погружает руку в пояс моих джинсов, дергая. Мой живот сжимается от грубого ощущения его пальцев всего в нескольких дюймах от того места, где моя киска жаждет его прикосновений. Я стою так близко к краю, что он может толкнуть меня вниз, едва надавив.

— Поцелуй-это только начало, котенок. Я бы забрал его у тебя, хочешь ты этого или нет. Точно так же, как я возьму все остальное. Я уже заявил на тебя свои права, и я жадный ублюдок. Он царапает мою щеку зубами. — Пути назад нет.

С этим обещанием он расстегивает пуговицу на моих джинсах и опускает их до середины бедра. Его рот изгибается, и он щелкает ремешком моих стрингов, прежде чем наклониться, чтобы перебросить меня через плечо. — я взвизгиваю, вцепившись в ткань его рубашки. Его ладонь опускается на мою задницу, шлепок его руки по моей занднице звенит. Я извиваюсь от возбуждения, которое пронзает меня, когда он хватает меня за попу.

— Я собираюсь насладиться этим, — говорит он таким дымным тоном, что мне становится жарко.

— Что ты…? — Я не заканчиваю свой вопрос, прежде чем моя спина ударяется о кожаные подушки дивана, где он кладет меня.

Рен восхищается мной на мгновение, прежде чем обхватить меня руками, крадя еще один быстрый поцелуй. Все закончилось раньше, чем я хотела, но его губы так приятно скользят вниз по моей шее, по верхушкам моей груди. Он делает паузу, чтобы прокусить мой сосок через топ и тонкий бюстгальтер, и я вскрикиваю, обхватив руками его голову.

Быстрый шлепок по моей пульсирующей киске через трусики почти заставляет меня сесть прямо, пугая меня и вырывая стон из меня.

— Черт!

Он трогает мой клитор, и я шиплю, выгибая спину. Его голос глубокий и греховный. — Лучше помолчи. Или не надо. Пусть они услышат, как я погублю тебя.

Когда он крепко трет мою киску всей ладонью, я царапаю ногтями кожу и шепчет:

— Такая отзывчивая, — бормочет он, играя с моими складками и дразня мой клитор через нижнее белье. Я прикусываю губу, чтобы заглушить свои крики, пока я качаюсь под его пальцами, желая, чтобы он уже сорвал мои стринги. — Ты мне нравишься такой. Мой бедный маленький котенок. Черт, ты такая сексуальная.

Острота его зубов оставляет следы на моем бедре, рядом с тем местом, — это шок боли, который заставляет меня снова застонать. Я так близка к оргазму, а он едва коснулся меня.

— Нравится вот так? Рен хихикает и сосет жало, оставленное его зубами, пока ласкает мою киску через стринги. — Твои трусики промокли. Да, я получу огромное удовольствие, помечая твое тело как свое.

Я закрываю глаза, когда возбуждение усиливается, и облегченный звук вылетает наружу, когда он, наконец, снимает мои трусики. Он не дотрагивается до меня сразу, и я извиваюсь в надежде, что он даст мне то, чего я хочу. Когда я открываю глаза, он смотрит на меня голодным взглядом хищника.

— Все, блядь, мое, — рычит он.

Собственничество скручивает мои внутренности.

Рен маневрирует моими ножками так, чтобы они были раздвинуты настолько, насколько это возможно, пока они в ловушке моих джинсов, но он слишком нетерпелив, чтобы снять их. Он зарывается лицом между моих ног, и первое прикосновение его языка к моему клитору вырывает у меня дыхание.

— О черт, черт, — хнычу я. — Я собираюсь кончить. Используй свои пальцы, я хочу почувствовать их в себе.

Вибрация его смеха на моих набухших складках-это почти слишком сильное возбуждение. Из уголков моих глаз текут слезы. Его рот идеален, терзая мою киску своим умелым языком. Он выполняет мою умоляющую просьбу, скользя двумя пальцами по моим скользким складкам и погружая их в меня с небольшим сопротивлением от того, насколько я мокрая.

Иисус. Он не ждет, пока я привыкну, и настойчиво сжимает свои толстые пальцы. Если это размер его пальцев, мой мозг затуманивается от желания при мысли о том, насколько большим будет его член. Жар нарастает с интенсивностью, мой живот сжимается, когда он жестко сосет мой клитор.

— Ты чертовски божественна на вкус.

Ощущение того, что он говорит напротив меня, заставляет мои бедра подпрыгивать. Он погружает пальцы глубоко в меня, и я хватаюсь за его голову в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться.

Рен стонет у моей киски. Он продолжает пожирать меня языком и пальцами, позволяя мне тереться о его лицо, пока я переживаю шоки своего оргазма. Я вся дрожу, когда отталкиваю его от своего сверхчувствительного тела.

— Срань господня, — бормочу я в бреду.

Звон ремня и его ворчание выдергивают меня из тумана, окутывающего меня от такого сильного оргазма. Его член освободился, и мои глаза расширились.

Хорошо. Энергия большого члена оправдана.

Я облизываю губы, и его глаза блестят, когда он нависает надо мной, поглаживая себя. Наклонившись, он проводит большим пальцем по моей губе.

— Открой рот, Роуэн. — Он внимательно наблюдает, как я открываю рот и облизываю его большой палец. — Черт, котёнок. Блять

Его член ударяется о мои губы, и я посасываю кончик, пока его кулак качается. Мучительный звук вырывается из него, и его член заполняет мой рот. Он толкается глубже в мой рот, обхватывая мое лицо. Я выдерживаю его затуманенный взгляд и сглатываю.

— Возьми, — хрипит Рен. — Возьми все, детка.

Тепло разливается по моей груди и шее. Я сосала его член до тех пор, пока он почти не опрокинулся на диван, поймав себя в последнюю минуту, положив руку на подлокотник над моей головой. Отдышавшись, он выпрямляется и заправляет брюки обратно.

Сев, я снова натягиваю трусики и джинсы и запускаю пальцы в спутанные волосы. Наверное, это горячее месиво после того, как он заставил меня извиваться. Мои конечности вялые, расслабленные так, как я не занималась сексом месяцами. Часть меня не может поверить, что это только что произошло. Другая часть меня блаженствует от катарсиса подчинения ему.

— Иди сюда, — требует он, притягивая меня к себе.

Рен погружает пальцы в мои волосы, и его губы сталкиваются с моими. Я держусь за его сильные руки и прижимаюсь ближе. Вкус нас обоих смешивается на наших языках. Он чувственный и медленный, но не менее ненасытный, чем в первый раз.

Он целует, приближаясь ко всему остальному — с силой и контролем, не ожидая сопротивления.

Когда мы удовлетворены, я открываю глаза и обнаруживаю, что меня пригвоздили его арктические голубые глаза. Медленная, дьявольская улыбка, которую он мне дарит, обещает свести меня с ума. Дрожь пронзает меня при этой мысли.

Впервые после автомобильной аварии, которая решила судьбу моего отца, я не отталкиваю самую темную часть своего сердца. С Реном я чувствую, что могу принять это.

16 Рен

Отвезти Роуэн в ее квартиру после того, как я предъявил на неё права, было раздражающей необходимостью, чтобы я не утонул в ее отвлекающем теле. И поэтому не отвез ее домой, и в пентхаус, а туда, где я живу на самом деле. Только три человека знают, где мое место жилья — мои лучшие друзья. Возможно, я жажду тела Роуэн и хочу обеспечить ее безопасность, но я все равно ей не доверяю.

Я никогда не спал с девушкой больше одного раза, но с ней все, о чем я думаю, это о следующем разе. Мы почти дошли до второго раунда, припарковавшись перед ее дырявым многоквартирным домом, когда она извивалась на моих коленях, а моя рука зарылась в заднюю часть ее джинсов, чтобы схватить ее божественную задницу, пока мы целовались. От одной только мысли об этом мой член стал твердым.

Прошло два дня. Я заставил себя держаться подальше, не зная, сколько правил готов нарушить ради нее. Как глубоко я могу ее впустить, если не буду осторожен. За это время по крайней мере один человек наблюдал за ней круглосуточно. Мы защищаем ее, хотя она еще не знает об этом.

Пока мне удавалось держаться подальше, я не терял с ней контакта. Мои колени раздвигаются шире, когда я глубже зарываюсь в подушки дивана в "Гнезде", прокручивая историю наших сообщений. Она пишет, то что думает — миллион отдельных сообщений для каждой мысли, приходящей ей в голову, вместо того чтобы немножко потратить время для того, чтобы напечатать все сразу. Еще три сообщения приходят одно за другим, и уголок моего рта приподнимается, а сердце забавно сжимается.

Странно, что она может вызвать такую реакцию. С тех пор как умерла моя сестра, эта чертовщина не дает покоя. В ней есть что-то, что узнает мое сердце, что-то, что делает ее невозможной для игнорирования.

— Сукин сын, опять меня поймала, неуловимая искусительница, — ворчит Кольт за компьютером. На одном из мониторов идет очередная онлайн-игра в покер. — Когда-нибудь я доберусь до тебя, моя королева.

Мы сидим и ждем прихода Фокса. Бездействие не дает мне покоя, но Леви запретил мне сегодня снова ходить в спортзал, чтобы у меня не было ран.

— Эта цыпочка Q снова надрала тебе задницу? — Джуд ухмыляется с дивана напротив. — Сколько денег она выиграла у тебя на этот раз? Ты выбываешь из игры, если не можешь отвлечь ее от победы флиртом. Как будто я тебя ничему не учил.

Колтон застонал и облокотился на стол. "Queen_Q не принимает DMs(система управления базой данных) никогда. Поверь мне, брат, я все перепробовал. Я также не могу отследить ее IP — она его маскирует. Он смотрит на экран. — не могу поверить, что она ускользает от меня. Я не могу завербовать ее в свою сеть и не могу донести до нее, что готов заблокировать ее и сделать женой ее задницу, потому что я наполовину влюблен.

— Только наполовину? — язвительно пробормотал я.

— Заткнись, — вздыхает Кольт, ласково поглаживая ряд экранов, установленных на стене. — Когда-нибудь я найду тебя, моя сладкая. Тогда игра будет окончена, потому что я сделаю тебя своей.

Леви дергает головой и фыркает. — Ты извращенный маленький ублюдок, ты это знаешь?

Кольт поворачивается в своем геймерском кресле, чтобы одарить нас безумной улыбкой. — Если исходить от печально известного и ужасающего Левиафана, это говорит о многом.

— Я же просил тебя не называть меня так. — Рычит Леви.

— А почему бы и да? — Рот Кольта растягивается еще шире, когда он наклоняется вперед. — Это твое настоящее имя. Вот почему уморительно, что ты выбрал его в качестве псевдонима для кошмарной подпитки. Хотел бы я рассказать об этом Ро и Айле в тот день, когда они говорили о морских существах. Правда намного смешнее.

— Пошел ты нахуй. — кипит Леви. — Меня зовут Леви, а не то дерьмо, которым назвали мои родители.

— Хватит, — рявкаю я.

Выражение лица Кольта меняется с девиантного на совершенно безумное, когда он поворачивается ко мне. — Что случилось, здоровяк, ты еще не намочил свой член? Ты такой встревоженный.

— Рычание, которое я издаю, не отпугивает его. Я вскакиваю на ноги, выхватываю нож из рук Леви и хватаю Кольта за воротник его рубашки Henley, прижав его к той же стене, где я впервые поцеловал Роуэн две ночи назад. Лезвие вдавливается в его горло, едва не задевая кожу.

— Ты хочешь повторить это? — Мои слова звучат низко и угрожающе.

Мы все братья, но иногда мы сталкиваемся лбами, когда шутки переходят границы. Так бывает, когда кучка безумных ублюдков, которые чувствуют себя самцами, проводит все время вместе. Мы готовы умереть друг за друга, но мы также готовы сражаться друг с другом.

Если вы не можете время от времени держать своих друзей в узде, когда они вас бесят, вы вообще друзья?

Нераскаявшееся озорство вспыхивает в зеленых глазах Колтона, и он поднимает руки. — Полегче, приятель. Я просто валяю дурака.

Я стискиваю зубы. — Прекрати это дерьмо.

Выдохнув, я отстраняюсь, бросая Леви нож. Он ловко ловит ее, выгибая бровь.

Соревнование кто кого переплюнет заканчивается, когда на компьютере Колтона срабатывает датчик. Не обращая внимания на мои действия, он кладет руку на стол и нажимает последовательность клавиш, чтобы переключить канал безопасности. Он хихикает.

— Фокси дома.

Фокс Уайлдер и девушка с ним выходят на террасу, ведущую к нашей потайной двери. Через несколько минут они входят в главный зал. У Фокса внушительная фигура крепкая и мускулистая, со шрамами на костяшках, все это скрывает кожаная куртка. Он убирает взъерошенные каштановые волосы с голубых глаз цвета бури, которые смягчаются, когда он смотрит на добрые карие глаза Мэйзи. Она его полная противоположность во всех смыслах — светло-каштановые волосы собраны в конский хвост, завязаны в яркое разноцветное вязаное пончо поверх тренировочных леггинсов и источают томность, как будто она нашла тайный дзен в жизни.

Колтон обнимает сначала Фокса, потом Мейзи. Из нас всех он наиболее близок со своим приемным братом и его девушкой, поддерживая постоянный контакт после ухода Фокса. Остальные из нас встречались с Мэйзи лишь несколько раз по телефону. Когда Кольт позволяет ей дышать, он хватает ее левую руку и рассматривает кольцо на пальце со всех сторон. Витые кусочки золота и серебра имеют форму маргаритки, держащей фиолетовый кристалл и полированное морское стекло.

- Посмотри на себя, Фокси, как ты идеально подходишь для своей цветочницы, — тепло говорит Кольт. Моя мама уже видела ее? Она умрет и подумает, что это твое лучшее творение. — Фокс хмыкает, снимая кожаную куртку. Он сталкивается с кулаком Леви и кивает Джуд. Это первый раз, когда он возвращается в Торн-Пойнт с тех пор, как два года назад уехал, чтобы осуществить свой план мести. В прошлом году Мэйзи и Фокс уехали жить в Калифорнию, чтобы не возвращаться в мрачный Торн-Пойнт. Он повзрослел за это время, его дикий гнев ослабел.

— Я тоже так думаю. — Мэйзи поднимает кольцо и шевелит пальцами. — Кстати, спасибо, что отвлек меня, приятель. — Она притворно бьет Кольта по руке. — Ты мой должник. И я не собираюсь заниматься с тобой йогой.

Колтон надул губы. — Но я все еще пытаюсь принять позу вороны. Что это за горячий инструктор по йоге отказывается учить свою ученицу? Порно вечно врет. — на его лице появляется умное выражение. — Сделай меня своим Человеком Чести, и я заглажу свою вину.

— Прекрати флиртовать, придурок, — ворчит Фокс, обнимая Мэйзи за талию и прижимая ее спину к своей груди.

— Ребята, вы можете поверить, что ребенок в семье женится раньше всех своих старших братьев? — Колтон делает вид, что вытирает слезы. — Он уже совсем взрослый и покидает гнездо.

Смеясь, Мейзи рассеяно гладит запястье Фокса.

— Ты все равно не можешь. Ты же знаешь, что Тея моя подружка невесты. Мы решили это ещё в седьмом классе.

Кольт хмыкает, прикрыв глаза капюшоном. — Маленькая милашка Бишопа. Рыжая.

Когда мы охотились за преследователем моей сестры и нашли его в Колорадо, Кольт отследил его передвижения через наглого компьютерного гения со склонностью к шантажу, который подозревал, что его учитель не тот, за кого себя выдает. Он был прав. С его помощью мы смогли поймать этого ублюдка. Колтон поддерживал связь с этим парнем и его группой друзей.

— Жена Коннора, — поправляет Мейзи с хитрой ухмылкой, доставая свой телефон. Я в точности передам ему твои слова. Девлин, Лукас и я поспорили. Спасибо за пятьдесят баксов, которые ты только что выиграл. Ожидай кибер-атаку в ближайшем будущем.

— Скажи ему, что он может начать войну, но он никогда не победит меня. — Колтон сплетает пальцы вместе и щелкает ими, вытягивая руки над головой. — Мне нравится выводить этого парня из себя атаками кликджекинга, когда он меньше всего этого ожидает. Тем более он продолжает отказываться от моих предложений о вербовке.

Я прочищаю горло, и все становятся серьезными, вспоминая настоящую причину, по которой мы вызвали сюда Фокса.

Не теряя ни секунды, Колт похлопывает Фокса по плечу, возвращаясь к компьютеру. — Вы оба останетесь со мной, пока в городе, — никаких возражений. Мы напьемся позже, чтобы отпраздновать хорошие новости. — Он плюхается в кресло и достает записи с камер видеонаблюдения на постройке. — Нельсон приехал, как обычно, после того, как утренняя суета в порту улеглась. Видишь, как он оглядывается и вешает шляпу на крючок? Как будто он думал, что встретит кого-то из нас. Кто-то мог подделать мою зашифрованную подпись или замаскировать ее так, чтобы казалось, что она исходит с одного из номеров, по которым мы с ним связываемся.

— Черт, — выдыхаю я, кровь стынет в жилах. Мы уже встречались с Нельсоном на этом самом месте. — Они внимательно следили. Слишком близко, чтобы знать, как вызвать его туда и заставить поверить, что он пришел к кому-то по делам Ворон.

— Правильно? — Кольт морщится и машет на экран. — И они должны быть чертовски хороши, чтобы сделать это. Я думаю, он понял это примерно в тот момент, когда этот чувак подкатил и ударил его по лицу.

Упитанный мужчина, топает по асфальту в тяжелых ботинках. Он отбрасывает окурок в сторону и хватает Нельсона за воротник. Агрессия усиливается, когда Нельсон качает головой, держа рот на замке.

— Почему бы тебе не сходить в спортзал? — Фокс проводит ладонью по руке Мейзи. — Ты можешь позвонить всем и сообщить, что мы в порядке.

Она искоса смотрит на него. — Что я такого сказала? Мы либо вместе, либо нет. Ты закрывайся от меня.

Он вздыхает и целует ее в висок. Это заметная разница в сердитом панке, который впервые приехал в Торн-Пойнт, когда ему было пятнадцать.

— Я не хочу, чтобы твоё похищение вызвало плохие воспоминания. — шепчет он ей.

Она улыбается и обхватывает ладонями его затылок, притягивая к себе для нежного поцелуя. — Я и ты-все делаем вместе.

— Да, — хрипло говорит он.

Мы все смотрим, как разыгрывается остальная часть записи с камер видеонаблюдения, заканчивающаяся гибелью нашего информатора. Пустота расширяется в моей груди, когда мы смотрим, как мужчина отталкивает Нельсона. Он выхватывает пистолет и стреляет в него в упор, затем перерезает ему горло. Он едва дождался, пока наш парень испустит последний вздох, прежде чем уйти. Кольт переключает запись, показывая другой угол, где упитанный мужчина садится во внедорожник с телефоном, прижатым к уху, и уезжает.

Фокс подходит ближе к Колтону, чтобы посмотреть запись с самого начала. — Можно отследить?-

— Да, после некоторых хитрых трюков с камеры дорожного движения с моей стороны.

— Пиппе это понравится, если до неё дойдёт, — говорит Джуд.

Кольт отмахивается. — Я замел следы. Он щелкает в другое окно. Вот к чему это привело.

Ветхий склад на другом конце города заполняет весь экран. Мы никогда не ходим в этот район, потому что полезная собственность, находится ближе к пристани, а не скалам.

— Срань Господня, серьезно? — Мейзи с широко раскрытыми глазами отталкивает Фокса в сторону. — Это одно и то же. Я никогда не забуду этот логотип.

На стене здания, куда входит человек, жирными черными буквами выведено: "СинКом". Уголки моих губ опускаются. Кто, черт возьми, пришел в наш город и почему мы об этом не знаем?

— Подставная компания Stalenko Corp выкупила Nexus Lab, — говорит Фокс. — Тот, который они используют, чтобы дергать за все ниточки в их наркобизнесе.

— Болтовня в хакерских кругах в Интернете о слухах о связях Сталенко с русской братвой утихла после того, произошедшего в Риджвью, когда вы дали свисток на все это. — Кольт скорчил недовольную гримасу. — Вопрос в том, что они делали с тех пор? Я предполагаю, что они нанимают кого-то такого же хорошего, как я, чтобы держать себя в тени, чтобы не было повторения того, что было раньше.

— Или кто-то помог им зашить раны, — говорит Джуд. — Если они не могли поддерживать свой денежный поток без поставок для продажи покупателям, кто-то должен был вмешаться.

— Как давно они здесь действуют? — спрашивает Леви.

— Не меньше года, — говорит Мэйзи. — Именно столько времени прошло с тех пор, как гендиректора лаборатории Нексуса — мою маму-отправили в тюрьму.

— Хотя, может быть, лет десять. — Фокс проводит рукой по лицу. — Мы знаем, что они организовывали захват фармацевтической компании, когда мы были детьми, и наши родители работали в исследованиях. Ее мама была готова взять взятку и согласилась на должность, которую она хотела заполучить. — Моя…

Мейзи берет его за руку. — Эти люди-преступники и убийцы.

Я почти выкрикнул циничный смешок, потому что у нас тоже хороший день. — Значит, они думали, что смогут просто собрать осколки и наладить поставки для своей наркокартели здесь? Я так не думаю.

— Ты принес флэшку, которую дал тебе Итан? — спрашивает Кольт.

Фокс протягивает его мне. — Когда мы виделись с ним в последний раз перед тем, как все пошло наперекосяк, он сказал, что возвращается на восток, чтобы пойти по следу, который он впервые обнаружил, работая под прикрытием в отделе внутренних архивов, чтобы продолжить расследование коррупции. Я думаю, что он следовал за компанией — оболочкой, чтобы выстроить историю, над которой он работал, о других, связанных со всем этим-политиках и других компаниях. Он назвал это сетью.

— Это соответствует описанию почти каждого выдающегося человека в этом городе, — говорю я.

Джуд потирает затылок. Раскрыть извращенные секреты компании, принадлежащей оболочке как прикрытие для мафиозной организации, — это одно, но копать глубже, чтобы разоблачить их, еще опаснее. Риск не стоит той национальной славы, которую он мог бы получить за раскрытие этой истории.

— Когда мы с ним виделись, он сказал, что это только часть его истории. Он хотел заполучить все целиком. — Мэйзи опускает встревоженный взгляд в пол. — Это он… Ты думаешь, они…

— Мы не знаем, — говорит Леви. — Но это вполне вероятно.

Несмотря на то, что я знаю, что это наиболее вероятный исход, мысль о том, что Роуэн узнает правду, посылает слизистый толчок в мой кишечник.

То же самое я почувствовал, когда узнал, что сделала с собой Шарлотта. Я возвращался домой из кампуса, чтобы сделать ей сюрприз на выходные. Это я ее нашел. Если я смогу уберечь Роуан от правды, я сделаю все, что в моих силах, дабы защитить ее от этого.

— Давай осмотрим это место сегодня вечером, — говорю я. — Мы выясним, с кем имеем дело, и найдем Итана.

— Черт побери, я оставила все свои хорошие наряды для слежки дома, когда мы торопились, — говорит Мэйзи.

— Ты не пойдешь, — лукаво говорю я.

Она окидывает меня взглядом и ухмыляется. — Да, я иду.

Здорово. Еще одна такая же, как Роуэн.

Я складываю руки на груди. — Тогда оставайся в машине. Если я подумаю, что ты собираешься улизнуть, я надену на тебя наручники, чтобы ты не двигалась.

— Странный. Мэйзи пожимает плечами. — Последнее слово за Фоксом, будем ли мы приглашать людей играть с нами.

Джуд издает испуганный смешок и толкает локтем Фокса. — Теперь я понимаю, почему твой план мести закончился тем, что она украла твое сердце.

“Не-а, — Мэйзи обнимает Фокса. — Он мой лучший друг. Наши сердца никогда не забывали об этом.

Не обращая на них внимания, пока они шутят, я изучаю информацию на экране. — Встретимся здесь в девять.

Я не допущу, чтобы толпа торговала наркотиками в этом городе, не переходя через нас. Наркотики работают беспорядочно и изобилуют ошибками. Это угрожает бережному статусу-кво, установленному моими братьями и мной. Если эта русская братва была искалечена тем, что произошло в Колорадо, у них должны быть друзья в высоких постах здесь. Я хочу знать, кто в этом замешан.

Позже той же ночью мы прибываем на склад в двух отдельных затемненных внедорожниках, припаркованных в укромном месте. Скалы на этой стороне города изгибаются вдоль береговой линии, открывая вид на центр города Торн-Пойнт, освещенный ночью. Морской воздух хлещет вокруг нас, заставляя высокие деревья в лесу за зданиями на границе города скрипеть, когда они раскачиваются.

Кольт проводит проверку на предмет безопасности на месте, прежде чем дать нам все ясно. Мы собираемся на заднем сиденье одной из машин, одетые в ту же экипировку, что мы использовали, чтобы задержать парня из студенческого братства из кампуса.

— Только наблюдаем, — напоминаю я всем приглушенным командным тоном. — Никаких действий, пока мы не узнаем, на кого охотимся.

Джуд и Колтон одаривают меня двумя злобными улыбками, прежде чем Кольт распаковывает свои дроны. Они маленькие и почти незаметны из-за того, как бесшумно летают. Как только он настроился на работу с ними, он открывает маленький футляр с наборами наушников. Каждый из нас берет по паре, чтобы поддерживать связь на частной радиочастоте, пока мы осматриваемся.

— Возьми и это тоже. — Кольт предлагает набор тактических биноклей из запасов и техники, которые он привез с собой для Леви. — Я знаю, что ты любишь притворяться Темным Рыцарем и все такое, но Бэтмену все равно нужны были гаджеты, чтобы видеть ночью. Естественно, никто не обладает ночным зрением.

Леви закатывает глаза, но берет бинокль.

— Похоже, здесь еще меньше охраны, чем в Колорадо, — говорит Фокс. — Либо они чувствуют себя здесь в безопасности, либо думают, что у них есть защита.

— Тогда нам всем нужно быть начеку, — говорю я.

Прежде чем мы разделяемся, дроны Кольта поднимаются в воздух. Я киваю Джуду и Колтону, затем направляюсь в сторону склада вместе с Леви.

Широкая стоянка отделена забором от зазубренного края скал, но она не полностью закрыта. Окна в здании грязные и пыльные. Один из огней горит внутри, ближе к задней двери.

В остальном это место кажется заброшенным и непригодным. Возможно, так было задумано, чтобы любой, кто случайно окажется здесь, ничего не подумал о неприметном ветхом здании на окраине города и двинулся дальше.

— Э-э-э… — голос Кольта звучит как бормотание в моем наушнике.

Мой взгляд мечется по сторонам, но я не вижу ничего необычного на этой стороне участка. — Что?

— Я около мусорных баков. Нашёл сломанные очки, похожие на те, что были на Ханнигане на фотографиях, которые я вытащил, когда делала первый обыск. Он был здесь.

Я обмениваюсь напряженным взглядом с Леви.

Сунув руку в карман, я сжимаю медальон Шарлотты. Форма сердца впивается в мою ладонь, заставляя ее болеть от того, как сильно я сжимаю ее. Тени затуманивают мой разум, возвращая меня к тому дню, когда я нашел мертвое тело моей сестры. Сделав неровный вдох, я заставляю все это отступить за оцепенение и гнев, которые борются за доминирование каждый день. Всегда одно или другое. Я чувствую только вспышки чего-то большего, когда меня отвлекает присутствие Роуэна.

— Ты в порядке? — спрашивает Леви.

Вместо ответа я обращаюсь к Колтону: — Есть еще какие-нибудь признаки его присутствия? Вы можете сказать, есть ли кто-нибудь внутри? Они могут держать его здесь.

Это то, что мы сделали бы, если бы нашли кого-то вроде Итана, проникающего в наш бизнес, чтобы раскрыть информацию, которую он нашел. Если они решат, что его не стоит оставлять в живых, что ж…они выбрали выгодное место. Высокие скалы и обширные леса позволяют легко сбросить тело.

— Дай мне пять, чтобы найти точку входа. Я тут работаю на лету.

— Я могу обойти дом и отвлечь их, если они внутри, — предлагает Джуд.

— Нет. Я не хочу их предупреждать, если они наблюдали за нами, не давая нам знать о них, — говорю я.

Мы ждем, пока Колтон обойдет здание со своими дронами. Беспокойство сковывает мой желудок узлом. Я не могу избавиться от дурного предчувствия.

— Проникнуть внутрь не удалось, но я подобрался достаточно близко к окнам, чтобы увидеть. — Его вздох заставляет мои плечи напрячься. — Если они его держали здесь, то сейчас нет. Есть некоторые свидетельства того, что кого-то держали в комнате с этой стороны. Металлические кольца прикреплены к стене, а на стене лежит комок, который может быть матрасом. Сомневаюсь, что чувак специально оставил здесь свои треснувшие очки.

— Очевидно. — Выдохнув, я смотрю на здание.

Черт. Мне придется рассказать об этом Роуэн. Если я это сделаю…

Мысль о том, что ее лицо рушится, пронзает мое сердце копьем боли. Я отрицательно качаю головой. Ещё нет. Сначала я сделаю то, что обещал, — найду его. Я не дам ей ложной надежды и не буду стоять в стороне, пока она идет тем же темным путем, по которому я шел в горе.

Молчаливый и внимательный, Леви касается моей руки и кивает в направлении входа. Мы скользим в тень, чтобы оставаться незамеченными, когда появляется движение. Группа людей высыпает в ночь со склада. Мы слишком далеко, чтобы четко слышать их разговор, но их довольный смех разносится по ветру.

Леви берет бинокль, чтобы лучше видеть. Он застывает рядом со мной. Это никогда не предвещает ничего хорошего, когда он застигнут врасплох.

Я настороженно смотрю на него. — В чем дело?

- Посмотри поближе, с кем они встречаются. — Он протягивает тактический бинокль из коробки с игрушками Кольта. — Это больше, чем мы думаем, а не просто потрепанные преступники, ищущие легких денег.

Я смотрю в бинокль, и мой позвоночник застывает после минуты фокусировки на группе мужчин. Ругаясь себе под нос, я ломаю голову над тем, что это значит.

Двое мужчин в дорогих шерстяных бушлатах-друзья моего отца и дяди Леви. Они известны по всему городу как крупные бизнесмены. Они обмениваются рукопожатиями с другими людьми, выходящими из здания. Один из них-человек, застреливший нашего информатора на пристани.

Эта сеть, которую Итан Ханниган расследовал для своей истории, должна была раскрыть больше, чем он ожидал, если бы он увидел что — то — или кого-то, которого не должен был.

— Полагаю, “Сталенко Корпорейшн”искала новых инвесторов, чтобы компенсировать убытки, понесенные их компанией. — Стиснув зубы, я возвращаю бинокль. Идея начинает обретать форму. — Это все меняет. Давайте воспользуемся предстоящим гала-концертом основателей, чтобы посмотреть, что еще мы можем узнать с близкого расстояния.

Если кто-то из самых богатых людей в Торн-Пойнте финансирует наркобизнес, я хочу знать почему. И что еще важнее, я хочу знать, что предлагает Сталенко в обмен на эту сделку.

17 Роуэн

За последние несколько дней мне больше не снились кошмары об Итане. Я ненавидела ту часть, которая преследовала меня раньше, но мои сны были противоположными с той ночи, когда Рен и его друзья привели меня в свой подземный мир. Когда я закрываю глаза, моя голова полна грубых прикосновений Рена, глубокого голоса и чувственных поцелуев, доминирующих во мне в моих фантазиях.

Мне так жарко и тревожно каждый раз, когда я просыпаюсь от сексуального сна о Рене, мои складки становятся скользкими, когда я просовываю пальцы в нижнее белье, чтобы облегчить боль от желания к нему снова. Он держится отстранённо, но отвечает на мои сообщения. Сегодня утром мне пришла в голову возбужденная похотью идея послать ему фотографию себя, томной и скрюченной на простынях после оргазма. Я никогда раньше не делала ничего подобного, но он, кажется, делает меня более импульсивной и дикой.

Рен не воспользовался возможностью поиграть в чувственный фотообмен. Самодовольный ублюдок прислал только один душераздирающий ответ: — Пусть эти мысли обо мне захватят тебя до тех пор, пока я не доберусь до тебя, а потом я испорчу тебя так хорошо, что твоих пальцев и игрушек будет недостаточно, чтобы доставить себе то же удовольствие, котенок.

Даже без фотографии я могла представить себе выражение его лица, слышать похоть в его голосе, и это заставило меня задыхаться, а мой пульс бился в моем клиторе.

Мои щеки краснеют, когда я бросаю взгляд вокруг, чтобы найти свои вечные тени, надеясь, что мои грязные мысли не написаны на моем лице. На этот раз кажется, что они не преследуют меня сегодня в кампусе. А если и так, то делают это незаметно. Ни Колтон, ни Леви не были на моей утренней лекции, и я обнаружила, что разочарована — плюс пропустила удивительный кофе, который они приносят. Я была вынуждена довольствоваться страданиями через кофе в автомате, пока не наткнулась на тележку с кофе, когда профессор разрешил пятнадцатиминутный перерыв.

Странно переходить от их постоянной компании к ничему. Я привыкла к их присутствию. Угрюмость Леви превратилась в успокаивающее стойкое молчание, а возмутительные шутки Колтона-одни из немногих вещей, которые заставляют меня улыбаться. Я действительно скучаю по ним. — Я никогда не думала, что такое возможно, когда впервые встретила Коронованных Ворон в их дымном ночном клубе. Мои подозрения обостряются из-за их отсутствия, но я выбрасываю их из головы, направляясь в студенческую столовую, чтобы перекусить.

Новые уроки танцев Айлы означают, что мы не можем обедать вместе. Без Колтона и Леви я рассчитываю сегодня поесть в одиночестве, если они не собираются появляться. Впервые за последние две недели я большую часть дня была одна, наедине со своими мыслями.

Я достаю записку, которую всегда ношу с собой, и провожу большим пальцем по смятой бумаге. Самое большее, что я выяснила об адресе на Саут-Коув-роуд, — это пристань для холдинговой компании. Погуглив, я обнаружила еще одну прошлогоднюю историю со Среднего Запада о том, как Управление по борьбе с наркотиками арестовало фармацевтическую компанию за незаконное распространение наркотиков. Я поджала губы. Мой весенний семестр в прошлом году был суматошным, но я помню, как Итан несколько раз отправлял мне FaceTime с изображением Скалистых гор на заднем плане.

Сегодня вечером. У меня нет работы, поэтому я спущусь на причал, чтобы посмотреть на это глазами Итана.

Пока я засовываю записку обратно в лифчик, фигура в моем периферийном зрении заставляет волосы на затылке встать дыбом. Сначала я предполагаю, что это Леви делает то жуткое бесшумное преследование, но когда я поворачиваюсь, чтобы лучше рассмотреть, это не он.

Мужчина с бочкообразной грудью и старше, чем студенты колледжа, движущиеся по кампусу. Темные очки скрывают его глаза, но рот постоянно хмурится. Он непринужденно парит в нескольких футах позади меня, проверяя киоск с картами, чтобы сделать вид, что не следит за мной.. Я бы купилась на это, если бы он не продолжал идти за мной, когда я только собиралась проходить через кованые железные ворота, которые соединяют эту часть кампуса с центральной частью.

Прищурившись, я делаю вид, что ничего не замечаю, чтобы проверить, действительно ли он следит за моими движениями. Я притворяюсь, что останавливаюсь в туалете в студенческом центре и прохожу мимо него, ожидающего у доски объявлений возле книжного магазина в атриуме, прежде чем уйти.

Что ему от меня нужно, это остается загадкой. Я его не знаю. Единственный ответ-он может знать Итана, но такая возможность скручивает мой желудок в узел. Что — то здесь не так.

Сохраняя хладнокровие, я веду себя так, будто понятия не имею, что он там следит, в то время как мое сердце колотится беспорядочно. Я наклоняю телефон, как будто яркое солнце мешает видеть экран. На самом деле я делаю несколько фотографий для Колтона. Я не знаю, достаточно ли этого, чтобы опознать его, но если кто-то и может это сделать, так это Колтон.

И тут мне в голову приходит еще одна мысль. Если у меня есть Вороны в углу, может быть, этого достаточно, чтобы напугать этого парня и заставить его пойти к черту.

Я прокручиваю ограниченные номера на своем телефоне, нажимаю кнопку набора и сажусь на каменную скамейку. Сталкер останавливается достаточно близко, чтобы услышать мой зов.

— Скучала по мне? — Тон Рена веселый и страстный, когда он отвечает.

Я прикусываю губу, мое тело отзывается дрожью. — Как пожелаешь, король Ворон. — Он понимающе хихикает. Оглянувшись через плечо, я говорю громче: — Я думала, что надеть в "Воронье гнездо". Колтон сказал, что будет тематическая вечеринка. Мы говорим как на вечеринке в тоге, или мне купить спандекс и светящиеся палочки?

Рен подавляет приглушенный стон по телефону, в то время как мужчина, идущий за мной, застывает. На этот раз он смотрит прямо на меня, и мое сердце сжимается. Его губы кривятся, но он отступает. Дерьмо. Что бы он сделал со мной, если бы я не показала свою руку?

Шаги мужчины взволнованны. Он отталкивает студента с дороги, когда тот не убирается с его пути. Я наблюдаю за его отступлением, пока он не уходит.

— Роуэн? — тон Рена становится требовательным. — Ты здесь?

— Да, — я прочищаю горло. — Мне показалось, что я увидела кого-то знакомого. Мне надо идти, а то я опоздаю на обед, чтобы перекусить перед следующим уроком.

— Я бы предпочел съесть тебя прямо сейчас, — ворчит он.

У меня вырывается натянутый смех. — Так что приходи и поймай меня еще раз, здоровяк. Это ты был слишком занят. Продолжай в том же духе, а я посмотрю, даст ли мне кто-нибудь из твоих ребят то, что мне нужно.

На этот раз его опасное рычание собственническое и мрачное. — Даже не думай об этом. Я же сказал, ты моя.

— Докажи это, пока я не забыла, — поддразниваю я.

— Я собираюсь… — Рен замолкает. — Приятного аппетита.

Я вешаю трубку и спешу в студенческий союз. Уклонение от преследователей сокращает мое время для перерыва. Дойдя до переполненного кафетерия, я останавливаюсь.

Рен сидит за моим обычным столиком, привлекая к себе множество взглядов. Его мускулистые руки скрещены на широкой груди, натягивая черную футболку. Эти ледяные голубые глаза смотрят на меня, и мой желудок сжимается от волнения.

Он сидел здесь и ждал меня, пока мы разговаривали по телефону?

Сглотнув, я поставила сумку на стол и рассмотрела его. Он одет скромно, а не в сшитые на заказ костюмы, которые предпочитает. Это не делает его менее внушительным. Я соответствую его позе, стоя перед ним со скрещенными руками.

— По какому особому случаю король Ворон соизволил прогуляться среди нас, крестьян?

Рен тянется, чтобы схватить меня за запястье, кривя губы. — Мило.

Притягивая меня ближе, другой рукой он впивается в мои волосы, применяя силу, чтобы втянуть меня в глубокий поцелуй, от которого у меня кружится голова. Все закончилось слишком быстро. Его взгляд застывает на моем лице и становится высокомерным, гордясь своим влиянием на меня.

Я выскользнула из его хватки, чтобы порыться в сумке в поисках бумажника, не обращая внимания на жар, покалывающий мои щеки. — А это еще зачем?

— Теперь им известно, что ты моя. — Он идет со мной, чтобы заказать еду. — Они будут знать, что тебя нельзя трогать.

Мои брови приподнимаются. Мне может быть жарко, когда он это говорит, но часть меня все равно должна бороться с ним. — А если я этого захочу?

Это совершенно необоснованная гипотеза. У меня не так уж много друзей кроме Айлы, я не очень люблю флиртовать и почти не хожу на вечеринки.

Воздух в моих легких вырывается из меня, когда я прижимаюсь спиной к его твердой груди. Его губы касаются моего уха. — Попробуй и посмотри, сколько отрубленных рук я оставлю у твоего порога.

— Господи, — хрипло выдавливаю я. Необъяснимо, но его обещание насилия, порожденное ревностью, вызывает во мне трепет. — Ты как ненормальный кот огромных размеров.

Его грудь вибрирует от смеха. — Все, кто угодно, лишь бы ты кричала.

Я не могу сдержать дрожь, и он издает довольный звук, проводя своей большой ладонью по моему животу. После того как я сделала заказ в средиземноморском бистро, он останавливает меня, чтобы я не открыла бумажник. Не успеваю моргнуть, как он протягивает мне черную кредитную карту, чтобы я расплатилась за еду.

— У тебя хорошие манеры, — говорю я с притворным удивлением, когда он несет мой поднос к столу. — Ты почти поступил как бойфренд. Мы что встречаемая или как?

— Ты моя, — ворчит он, садясь и притягивая меня к себе на колени. — Больше нечего обсуждать.

— Эй.

Я бросаю в него виноградину, но она отскакивает без особого эффекта. Все, что я получаю за свой протест, — это его крепко обнимающая меня рука и кусок теплого лаваша, обмакнутый в хумус, поднесенный к моим губам.

— Ешь, — приказывает он тихим голосом.

Я приоткрываю губы и откусываю. Его большой палец задерживается в уголке моего рта, пристальный взгляд.

— Ты искушаешь меня исполнить то, что я тебе обещал, прямо сейчас. — Знойные слова — это мягкое, теплое дуновение на моей шее. Его нос касается моей точки пульса. — Здесь, на этом столе, пока все смотрят, как я беру тебя.

Мой рот открывается и закрывается, борясь с беспорядочным возбуждением, спиралью пронизывающим меня. Может быть, это просто темная сторона Рена человека, которая притягивает меня к нему, заставляя меня хотеть любую порочную вещь, которую он предложит.

Я провожу зубами по губе. — Не думаю, что мне это понравится.

Его губы касаются моего горла в легком поцелуе. — Я сделаю так, что тебе понравится, детка. Что бы я с тобой ни сделал, ты будешь умолять о большем.

Ну, черт.

Отчаянно желая сменить тему, я достаю из лифчика сложенную записку. — Поскольку сегодня я не собираюсь подвергаться аресту за публичное непристойное поведение, я хочу показать тебе вот это.

Зубы Рена царапают чувствительное место на моем горле. Он ворчит, но откидывается назад и берет записку Итана.

— Я нашла его в квартире, в которой живу с братом, во время уборки, — объясняю я. — Он написал это так, словно торопился. Что-то заставило его нервничать в последнюю неделю или около того, прежде чем он сказал, что уходит, чтобы разоблачить историю.

Он хмурит брови. — Ты уверена, что это его почерк?

— Определенно. Я посмотрела его. Это адрес пристани.

— Я в курсе. Отсутствие удивления заставляет меня выпрямиться. — Ты что-нибудь об этом знаешь? Почему ты не сказал мне, если знал уже?

— Потому что это так не работает. Он бросает на меня взгляд из-под ресниц. — Мы не частные детективы. Я скажу тебе, если посчитаю, что это необходимо, в противном случае я продолжу действовать так, как считаю нужным.

— Так что я сама все выясню, — бунтую я. — Я все равно собираюсь проверить это место сегодня вечером.

Тело Рена напрягается подо мной. — Ты и близко не подойдёшь к этому адресу. Наклонившись ко мне, он решительно стучит кулаком по столу. — Мы обо всем позаботимся. Ты не должна действовать сама по себе вполсилы. Я серьезно, так что не делай глупостей, если я говорю тебе не делать этого.

— Не тебе решать за меня, — раздраженно поднялась с его колен. Я не теряю ни минуты, на удивление, что он отпустит меня, слишком охваченную негодованием по поводу его ультиматумов. — Когда ты согласился помочь мне, я не думала, что это означает, что ты отгораживаешься от меня, как от какой-то хрупкой крошки. Это не я. Все, чего я хочу, — это найти своего брата, и если ты и дальше будешь вести себя как придурок, то я больше не нуждаюсь в твоей помощи.

Мускул на его челюсти подскакивает, когда он сжимает ее. — Расторжение сделки неприемлемо для нас.

Я открываю рот, чтобы оспорить это утверждение, но он быстрым движением вскакивает на ноги, хватая меня за подбородок, чтобы наклонить мою голову, прежде чем его рот обрушивается на мой. Я цепляюсь за его футболку, когда его язык проскальзывает мимо моих губ.

На этот раз его поцелуй был властным, заставляя меня подчиниться его воле. Когда я пытаюсь вырваться, он с диким шумом удерживает меня на месте и целует еще крепче. Как бы он ни сводил меня с ума, эта химия между нами тянет меня вниз с силой приливной волны. Я целую его в ответ, прикусывая губу.

Рен заканчивает поцелуй до того, как я успеваю опомниться, оставляя меня покачиваться на нем с затуманенной головой. Он одаривает меня надменной ухмылкой, которая заставляет мою кровь кипеть, сжигая желание, которое он пробудил.

— Веди себя прилично, котенок. Или я найду для тебя красивую клетку. Ты сможешь выходить только тогда, когда я захочу.

Услышав его зловещее предупреждение, я на мгновение закрываю глаза, и мой желудок сжимается от злого желания, несмотря на мое раздражительное состояние. Сосредоточившись, я собираюсь со своими мыслями. Он может думать, что выиграл этот раунд, но я не сдамся так легко из-за его греховно хороших поцелуев. Когда он снова салится, я кипя от злости, хватаю со стола записку брата, и бросаю ему на колени то, что осталось от моего обеда.

— Какого хрена, Роуэн- кричит он.

— Это за то, что ты самый большой мудак в мире, — огрызаюсь я. — Ты это заслужил. Я опаздываю на следующий урок. Не ходи за мной.

Рен свирепо смотрит на меня, все еще испытывая дурное предчувствие, даже несмотря на хумус, размазанный по его джинсам. Я оставляю его в таком состоянии, не обращая внимания на изумленные взгляды и перешептывания, спрашивающие, не желаю ли я смерти Рена Торна.

Я все равно это сделаю, потому что нахуй его.

Если он ожидает, что я буду сидеть сложа руки и бездействовать то, он вообще меня не знает. Он может целовать меня сколько угодно, но этот контролирующий член все еще не решает, куда мне идти и что делать. Вооруженная перцовым баллончиком и металлической цепочкой для самообороны в форме кошки, так как я буду одна посреди ночи, намеренно иду получить некоторые ответы.

Адрес приводит меня на промышленную постройку у побережья. Я паркуюсь через квартал на стоянке, которая ведет к наблюдательному пункту с маяком на скалистом причале, чтобы лучше понять какая охрана меня ожидает, и проскользнуть мимо, них, чтобы добраться до места, указанного в записке Итана. Луна сегодня ночью пробивается сквозь жуткий туман, льнущий к скалистому побережью штата Мэн и освещает мой путь.

Волны бьются о скалы у маяка. Она обеспечивает идеальную точку обзора. Сам порт ярко освещен, но часть постройки затенена вокруг складских зданий. Я использую камеру телефона, чтобы увеличить изображение. Все огорожено высоким забором из цепей, но на въезде есть только ворота со стрелой, которая поднимает свой длинный шест, чтобы позволить рабочим поздней смены въехать на территорию. Бинго, это сигнал для входа.

Если я беспокоилась из-за усиленной охраны, то мне не о чем волноваться. Мимо охранника ворот легко проскользнуть, пока он отвлечен разговором с кем-то по планшету. Держась в тени, я крадусь, считая склады, пока не дохожу до того, который записал Итан. На металлической обшивке под единственной лампой красуется надпись SynCom.

Он очень похож на любой другой склад и порт, окруженный штабелями грузовых контейнеров и ящиков, ожидающих приема или их поездки на корабле. Я подползаю ближе к одной из колонн ящиков и освещаю экран телефона сбоку. Между бровями образуется складка.

Медицинские производственные принадлежности? Когда я искала компанию, разве она не была связана с наркопреступниками

Двое мужчин выскакивают из склада, а я ныряю за ящик, чтобы не попадаться им на глаза. Их разговор разносится, голоса звучат с сильным акцентом.

— Как мы можем им доверять? Они считают себя королями, но заботятся только о себе. — Тот, что повыше, взволнованно взмахивает рукой. — Посмотри, что они сделали с нашей поставкой в Колорадо.

— Это неизбежно- говорит второй. — Да ладно тебе, Сергей, мы получаем от них то, что нам выгодно, открытый путь поставки наших товаров.

— Ты говоришь так только из-за их денег-. Тот, что повыше, плюет на землю. — Мы делаем за них грязную работу.

— Это необходимо, когда надо выполоть крысу.

Высокий утвердительно хмыкает. — Его улики уничтожены, как они и приказывали.

— Пока партнерство выгодно, их инвестиции хороши. Хочешь сидеть за их столом-играй по их правилам.

— Напыщенные американцы и их ключи. — Первый мужчина ругается на другом языке — может быть, на русском? Мой разум цепляется за упоминание о ключах.

Они уходят все дальше к ряду грузовых контейнеров. Я выхожу из своего укрытия, чтобы последовать за ними.

Чья-то рука прикрывает мне рот, и я замираю, из моего горла вырывается крик. Меня сбивают с ног, но мои отчаянные пинки никак не помогают сбросить сильного парня, который держит меня в своих объятиях. Он крепко держит мою руку, так что я не могу дотянуться до перцового баллончика или проткнуть его своим брелоком с острыми кошачьими ушами.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Отличная идея. Разве не поэтому Рен предупреждал меня не делать глупостей? Я борюсь все сильнее, пока меня уносят все дальше, не планируя закончить ночь похищения.

— Ш-ш-ш, — шепчет знакомый приглушенный голос. — Это всего лишь мы.

Заставляя мое колотящееся сердце успокоиться, я ищу источник голоса в тени и нахожу яркие золотые глаза Джуда, смотрящие на меня. На нем бейсболка и полумаска, чтобы скрыть черты лица. Повернувшись, Леви позволяет мне увидеть его краем глаза. Он не убирает руки с моего рта.

Леви держит меня в своих объятиях. Я извиваюсь, чтобы освободиться, но это бесполезно. Джуд стягивает маску, засовывает ее в карман, ведя себя так, будто это обычный вечер. Когда мы уходим от постройки, Леви убирает руку.

— Отпусти меня! Как, черт возьми, ты узнал, что я буду здесь сегодня вечером?

Джуд наклоняет голову, глядя на меня сквозь темные ресницы. — Следил за тобой. Нас послал Рен. Он подозревал, что ты его не послушаешь.

— Черт возьми, — шиплю я.

— О, не злись, милая, — Джуд чмокает меня под подбородком и, покачивая густыми бровями, кивает Леви через мое плечо. — Мы привезли велосипеды. Должно быть, ты действительно подмазала этого парня, чтобы он позволил тебе прокатиться на нем.

Я задерживаюсь на мгновение, наслаждаясь угрюмостью и борясь с покалыванием возбуждения. Проиграв битву, я вздыхаю. — Неужели?

— Ты все еще не можешь водить машину, — грубо говорит Леви, когда он, наконец, ставит меня на ноги. — Ты поедешь с Джуд. Я не беру пассажиров на свой мотоцикл. А это? — Он хватает мой металлический брелок для самообороны. "Ничем не поможет, если ты не настороже. Я говорил тебе быть более внимательной к своему окружению.

Свирепо глядя, я вырываюу него брелок. — Со мной все было бы в порядке. У тебя сверхчеловеческие способности подкрадываться к людям.

— Не будем заставлять его ждать, — зловеще говорит Джуд, когда Леви ведет меня под руку сквозь тени.

В моем животе сжимается яма, которая не совсем рождена страхом. Часть меня нарушила правила Рена и не подчинилась, потому что мне нравится трепет, который я получаю, когда он контролирует меня, подсознательно побуждая его искать повторения катарсиса, который я испытала раньше. Жар пронзает меня, и мое дыхание становится прерывистым.

— А как же моя машина? — спрашиваю я, когда мы добираемся до уединенного места, где припаркованы велосипеды.

— Все в порядке. — Джуд садится на один из них и протягивает мне шлем. — Мы позаботимся об этом.

Мы быстро удаляемся от порта. Поездка волнующая, но мои мысли застряли на том, о чем говорили эти люди. Я крепче сжимаю кожаную куртку Джуд, когда мы достигаем извилистого склона, ведущего к "Вороньему гнезду".

Рен ничего не говорит, когда мы входим в главную комнату. В отличие от того во, что он был одеть ранее в кампусе ТПУ, он в костюме, сидит на одном из диванов, зажав в зубах зажженную сигару. Власть-первое слово, которое приходит мне на ум, когда я смотрю на него.

Леви и Джуд стоят по бокам. Я не могу избавиться от ощущения, что это нарочно, чтобы убедиться, что я не убегу. Рен окидывает меня взглядом, совсем как в ту первую ночь, когда мы встретились в обветшалом бальном зале наверху. Когда я вздергиваю подбородок, его рот кривится в медленной дикой усмешке.

Сделав длинную затяжку сигарой, он выталкивает горький дым через нос, наблюдая за мной. Это не имеет никакого отношения к его сексуальности, но тепло пульсирует между моих ног.

Мое сердце замирает, когда он поднимается с дивана и берет меня за запястье, уводя прочь из главной комнаты. Я тяну руку, чтобы проверить его хватку, но его пальцы сжимаются. Он ведет меня через подземный уровень, по длинным коридорам. Я и понятия не имела, что здесь столько всего. Через несколько минут он останавливается перед дверью и отпирает ее.

Это спальня. Рен тащит меня внутрь, и мой желудок сжимается.

В номере есть большая кровать с темно-серыми простынями, занимающими большую часть пространства. Один из пиджаков Рена висит на стуле у резного деревянного стола у стены. Другая дверь приоткрыта и ведет в ванную.

— Ты спишь здесь? — Мои слова звучат хрипло и потрясенно. — Извини, я просто… Я представляла себе пентхаус в сверкающем небоскребе в центре города или что — то более похожее на особняк, чем скудная спальня в подземелье под твоим разваливающимся отелем.

— У меня есть и то, и другое, — бормочет Рен. — На сегодня хватит. Помнишь, что я говорил тебе раньше о своем нетерпении?

Он засовывает руку в карман и достает что-то на длинной цепочке. Ожерелье, понимаю я. Он проводит большим пальцем по полированному металлическому сердцу и хмурится. Забытая сигара болтается в другой руке.

— Я же говорил тебе не ходить туда одной, — хрипит он. — Это было безрассудно.

Его голос звучит обманчиво легко, но гнев окутывает комнату. Сжав руки в кулаки, я стою на своем.

— Мне не жаль. — Я сжимаю губы. — Если бы я не поехала, то не смогла бы рассказать тебе, что узнала. Эти два парня вышли из склада, споря о том, кто им платит. Они упомянули, что улики уничтожаются и, что выполняют грязную работу за людей, которые им платят. Могли ли они быть теми, о ком Итан писал статью? Они могли бы схватить его, если бы обнаружили.

Интересно ему слушать, что я рассказываю, или нет, но он поворачивается ко мне спиной, кладет сигару в пепельницу, а ожерелье-на стол. Его пальцы задерживаются на ней, плечи на мгновение напрягаются. Мой взгляд падает на ожерелье. Для него это очень важно.

Наконец Рен снова поворачивается ко мне. — Ты нарушила мои правила, Роуэн.

Методичными движениями он снимает дорогие часы и оставляет их на прикроватном столике, затем расстегивает манжеты и закатывает рукава рубашки, обнажая сильные предплечья.

Я сглатываю под тяжестью его взгляда, когда он подходит ко мне.

Рен останавливается передо мной. Схватив меня за подбородок, он приподнимает его, и я встречаюсь с его хитрым взглядом. — Ты напрашиваешься на наказание, которое я обещал, мой любопытный котенок.

18 Рен

Я не только собираюсь наказать Роуэн за ее дерзкое неповиновение, но ещё я хочу приручить ее раз и навсегда. Она больше не ослушается меня.

У меня было предчувствие, что она все таки пойдёт, поэтому я послал Джуд и Леви. Но мысль о том, что она в руках тех же людей, которые могли убить ее брата, — мысль о том, что она в опасности для меня неприемлема. Это заставляет мою грудь зудеть от острого ощущения.

— Ты бы не стал, — дерзит она. — Я думала, ты шутишь.

Ее тон подзадоривает меня, но в ее глазах вспыхивает жар. Непослушная маленькая негодяйка.

Я выгибаю бровь. — Разве я когда-нибудь шутил с тобой?

Роуэн облизывает губы, бросая взгляд на дверь. Она замечает отсутствие дверной ручки и бросает на меня растерянный взгляд.

— Ловкий трюк Кольта. Это очень удобно, когда мы не хотим, чтобы нас беспокоили. Я наклоняю голову, наблюдая за ней. — В дверь встроен скрытый сканер отпечатков пальцев. Если ваш не запрограммирован, вы не получите доступа.

Ее глаза округляются. — Ты не можешь держать меня здесь. У меня занятия, работа…

— Я же говорил, что если ты будешь плохо себя вести, я найду для тебя красивую клетку. — Я сажусь на кровать и повелительно похлопываю себя по бедру. — Иди сюда.

Ее ресницы трепещут, но она не двигается. Хорошо. Мне нравится ее борьба, это делает мой член твердым. Если бы она сдалась слишком легко, я бы не был так одержим ею.

— Такая упрямая. Это только продлит неизбежное, котенок. — Я вложил в свой голос сталь. — А теперь тащи сюда свою задницу.

На этот раз она сопротивляется лишь несколько мгновений, прежде чем пересекает комнату, красиво вздымая грудь. Если бы я снял с нее джинсы и погладил ее киску, я знаю, что нашел бы трусики мокрыми. Протянув руку, я обхватываю пальцами ее руку и притягиваю к себе между колен.

— Ты думаешь, если будешь вести себя как хулиганка и делать все, что заблагорассудится, последствий не будет? — В моем тоне есть опасная легкость.

— Учитывая, что ты не являешься моим боссом, да. — Она складывает руки, но это никак не скрывает ее затвердевшие соски напрягающиеся под тонким облегающим топом кожаной курткой сверху. — Звучит примерно так.

Я хищно ухмыляюсь ей в ответ. Она пробуждает во мне что-то, что дремало слишком долго.

— Неужели это так? — Без предупреждения я рывком кладу ее лицо себе на колени и быстро шлепаю по заднице. Она вскрикивает, скорее от удивления, чем от боли, извиваясь. — А как насчет этого? Ты готова вести себя прилично?

— Пошел ты, — рычит она.

— Неверный ответ.

Роуэн вскрикивает, когда моя рука снова опускается на ее задницу с чуть большей силой. Джинсы заглушают нужный мне эффект. Ловким движением я тянусь под ней, чтобы расстегнуть пуговицу, срывая их достаточно далеко, чтобы сжать ее ноги и обнажить упругую попку. Я просовываю пальцы под стринги и стягиваю их между ее полушариями, чтобы насладиться отпаднымм видом, проводя пальцами взад-вперед по материалу, прежде чем отпустить. Ткань защелкивается на ее складке с удовлетворительным треском.

— Господи! Я ненавижу тебя, — ругается она, сжимая простыни в кулак. — чертовски сильно!

— Продолжай говорить себе эту ложь, мой милый котенок, — напеваю я, поглаживая ее задницу. — Мы оба знаем, что твоя киска сейчас влажная для меня. Мне узнать это сейчас или после твоего наказания?

Одна из ее рук летит на меня, хватая за подбородок. Я хрюкаю, хватаю ее за запястье и легко заворачиваю за спину.

- Так не пойдет. Если ты не можешь спокойно сидеть и терпеть наказание, которое я обещал, как хорошая девочка, мне придется связать тебя.

— Черт Возьми, Рен! — Роуэн брыкается и выплескивает свое разочарование яростным воплем.

— Кричи, сколько хочешь, детка, — яростно ухмыляясь, я наклоняюсь к ее затылку. — Стены здесь звуконепроницаемые.

Ее возмущенные крики звучат музыкой для моих ушей, когда я сажаю ее на кровать и снимаю с нее жакет и камзол, открывая аппетитный вид ее сисек. Я держу ее запястья в одной руке и одним быстрым рывком снимаю ремень. Она пинается, и я ставлю колено ей на бедра, чтобы прижать ее к кровати. Я делаю петлю для одного запястья, пропуская конец ремня через пряжку, чтобы сделать второе ограничение и натянуть достаточно туго, чтобы ограничить ее.

— Какое великолепное зрелище ты для меня приготовила, детка, — бормочу я.

Она обнажает зубы. — Ну и мудак же ты.

Сжимая ее запястья, я кладу ладонь на одну из ее грудей.

— У тебя такие классные сиськи. — дразню сосок, щиплю его, когда ее губы приоткрываются на вздохе. — Я должен проколоть их, чтобы было за что дергать, когда ты будешь капризничать.

— Ты… гребаное дерьмо, — шипит Роуэн, в ее глазах смешиваются возбуждение и настороженность.

Интересно.

Угрожающий смех вырывается из меня, когда я сажусь обратно и притягиваю ее обратно к себе на колени, для добавки.

В следующий раз, когда моя ладонь сталкивается с ее задницей, я чувствую покалывающее тепло, и комната наполняется хрустящим звуком кожи, хлопающей по коже. Еще один хриплый крик покидает ее, оканчиваясь возбужденным стоном. Она выгибает спину и извивается, вероятно, пытаясь найти облегчение от моих мучений и найти место, чтобы потереться о мои колени для трения.

Мой член напрягается в штанах. Часть меня хочет прижать ее к кровати и трахнуть до потери сознания. Но чудовищная часть меня хочет замарать ее, пока она не превратится в прекрасный сломанный беспорядок.

— Видишь, котенок. — Я провожу рукой по розовому румянцу, расцветающему на ее щеке. — Я же говорил, что могу заставить тебя полюбить все, что угодно. Но плохим девочкам не положено кончать.

— Нет, — задыхаясь, отвечает Роуэн.

— Боюсь, что так. — я разочарованно прищелкиваю языком. — Очень жаль. Ты такая красивая, когда разваливаешься для меня.

Ее дыхание становится неровным, пока она борется, но я не даю ей передышки. Через пару минут она плюхается, изнемогая. Я похлопываю ее по заднице, наслаждаясь ее удивленным шипением.

— Я делаю это не только потому, что ты меня не послушала. — Мои пальцы проникают между ее складок, и я ухмыляюсь, когда нахожу ее скользкую от желания, даже более влажную, чем когда я пожирал ее киску. Она наслаждается некоторой болью своим удовольствием. — Ты подвергаешь себя опасности.

— У меня все было под контролем, — бормочет Роуэн, уткнувшись в простыни. — Взяла перцовый баллончик и что-нибудь, чем можно заколоть любого, кто попытается прикоснуться ко мне.

Я вздрагиваю от фырканья. — И как тебе это удалось?

Вместо ответа она отворачивается и начинает тереть мои пальцы. Я потакаю ей на мгновение, проскальзывая в бок ее трусиков, чтобы скользнуть через ее складки. Она резко втягивает воздух, когда я дразню ее. Когда я отстраняюсь, чтобы облизать пальцы, она ругается себе под нос. Я шлепаю ее по заднице и посмеиваюсь над ее тихим визгом.

— Я же сказал. Плохие девочки не кончают.

Я даю ей еще один шлепок. Меня охватывает еще одно желание, и я приветствую его, наклоняясь, чтобы укусить ее за ягодицу. Ее тело дрожит, бедра сжимаются.

— О боже! Роуэн надулась. — Просто позволь мне…

— Нет.

Я хочу увидеть, как она кончает, но не сейчас.

Она получает еще одну порку за свою наглость. Роуэн издаёт сдавленный стон, когда я успокаиваю ее покрасневшую кожу. Когда из нее наконец выходит кровь борьбы, я глажу ее по спине. Расслабившись, она растягивается у меня на коленях, наконец-то уступая. Я трачу время, чтобы исследовать ее тело, проводя своими пальцами по ее коже, получая от нее слабое гудение удовольствия.

Я теряюсь в этом моменте дольше, чем когда-либо с кем-то другим. Каждая дрожь и трепет моих ласк разжигает тлеющий уголек в моей груди. Мне нужно больше. Хочу ее всеми мыслимыми способами.

— Ты выглядишь так чертовски великолепно, — хриплю я, прослеживая вдоль позвоночника изгиб ее задницы.

Задница Роуэн мягкая на ощупь, когда я поднимаю ее и кладу на спину, снимаю с нее стринги и отбрасываю в сторону. Она закрывает глаза и на мгновение корчится от первого ощущения прохладных простыней на своей измученной плоти. Уголок моего рта приподнимается. Она оставила руки над головой там, куда я их положил. Когда я делаю шаг назад, она протестующе стонет.

Еще один низкий смешок прокатывается по мне. — Раздвинь ноги и дай мне посмотреть, какая ты, блядь, мокрая.

По моему требованию ее глаза распахиваются, зелень почти поглощается ее расширенными зрачками. Я провожу большим пальцем по губе и прижимаю ладонь к напряженному члену, пристально наблюдая за ней. Сделав несколько неглубоких вдохов, она сглатывает и делает, как я говорю, раздвигая ноги.

Блядь. Ее складки блестят. Великолепное тело, обнаженное и распростертое для меня.

Она само совершенство. Она моя.

С усилием я поднимаю свой дикий взгляд, чтобы встретиться с ее глазами. — Твоя киска умоляет, чтобы ее трахнули. Умоляет меня уничтожить тебя.

Ее взгляд не дрогнул, когда я снял рубашку. Она впитывает мое тело, высовывает язык, чтобы облизать губы, когда она смотрит на мои татуировки. Вместо страха или шарахания от поврежденного монстра перед ней, единственное, что горит в ее глазах-это желание.

Когда она так смотрит на меня, в моей груди пробуждается незнакомое и неуловимое томление. Шок от этого почти выбивает меня из колеи. Я никогда не чувствовал ничего подобного рядом с кем-то.

Эмоции ускользнули от меня после Шарлотты — я забочусь только о своих лучших друзьях. В остальном я-лишь гнев и пустота. То, что Роуэн вызывает больше, чем похоть, запутывает мою голову.

Отряхиваясь, я снимаю штаны, не заботясь, где они окажутся в кои-то веки, и бросаю презерватив на простыни.

— Говори, — приказываю я. — Скажи мне, как сильно тебе сейчас нужен мой член.

Тепло пульсирует в моем паху, когда она сжимает губы зубами и раздвигает ноги шире. Злая, соблазнительная маленькая дьяволица. Глубокий рокот покидает меня, когда я крадусь обратно к кровати.

— Ты должна использовать слова.

В ее глазах вспыхивает невысказанный вызов. Один я отвечу, пока она не закричит о своей потребности. Я обхватываю губами один из ее сосков и терзаю его языком. Удовлетворение пронзает меня при ее вздохе. Когда она хнычет мое имя, я подхожу к другой, щиплю первую.

— Скажи это, Роуэн, — рычу я ей в грудь. — Или я оставлю тебя здесь и позабочусь, чтобы ты не смог выбраться. Перерыв лишь для меня, детка.

Она молчит, а я продолжаю терзать ее соски. Мгновение спустя она разбивается вдребезги.

— Пожалуйста.

Это единственная, шаткая капитуляция.

И это звучит прекрасно.

Опираясь на нее одной рукой, я убираю волосы с ее лица. — Пожалуйста, что?

— Я…я хочу… — Она втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, отвлекаясь, когда я опускаю пальцы между ее бедер, чтобы потереть клитор. — Ннгх, мне нужно почувствовать твой член. Трахни меня, Рен.

Наклонившись еще ниже, я слизываю слезы с ее щек. — Ты все еще собираешься вести себя как хулиганка?

Она выгибается навстречу мне, проводя зубами по губе, когда мой пирсинг штанги дразнит ее чувствительный сосок. — Возможно. Это недостаток характера.

Удивленный вздох веселья вырывается из меня от ее честности. Я ничего не могу с собой поделать. Я должен попробовать эти губы. С грубым звуком я накрываю ее рот своим в голодном поцелуе. Она тает в нем, ее ярость снова появляется. Я мог бы целовать ее часами, но я отрываюсь, нуждаясь быть внутри нее прямо сейчас.

— Давай, — настаивает она, пока я надеваю презерватив.

— Мне тоже нужно преподать тебе урок терпения? — упрекаю я, покусывая ее бедро зубами, прежде чем зарыться лицом в ее сладкую пизду.

— Ах! Черт возьми, да! — кричит Роуэн, закрывая ногами мое лицо.

Я стону в ее складки, посасывая ее клитор. Она всхлипывает, умоляя о большем, когда я погружаю палец в ее киску. Вскоре она кончает, всхлипывая и сжимая мой палец. Когда она дрожит, я поднимаюсь и прижимаю свой член к ее киске и проникаю дюйм за дюймом. Как только она приспосабливается к моему размеру, я отстраняюсь и погружаюсь обратно. Ее крики удовольствия становятся громче с первым толчком.

— Вот и все. — Я протягиваю руку, чтобы схватить ее связанные запястья у кровати, трахая ее жесткими толчками бедер. Мои губы задевают ее горло, и я прикусываю ее, снова застонав от того, как ее киска сжимается вокруг меня. Быть внутри нее лучше, чем я себе представлял. — Черт, как ты это воспринимаешь. Я могу пристраститься к тебе.

— Такой романтичный дьявольский мудак, — огрызается она, обхватывая ногами мои бедра.

— Этот чертов рот. Ты сводишь меня с ума, черт возьми, — я подчеркиваю каждое стиснутое слово мощным толчком. Я не остановлюсь, пока очертания моего члена окончательно не войдут в нее.

— Это чувство взаимно, — огрызается она. — Черт, сильнее. Заставь меня кончить снова.

Сжимая руку в ее волосах, я приоткрываю губы, чтобы напомнить ей, кто здесь главный, но слова ускользают от меня прежде, чем я успеваю их произнести. Я слишком увлекся, вгоняя свой член в нее. Более того, я должен заставить ее кончить снова. Я хочу разобрать ее на части так основательно, что она испортится для любого другого, потому что эта девушка-моя.

Мы еще не закончили, и я уже думаю о следующем разе. Я мог бы трахать ее всю ночь, целыми днями, пока мы оба не выдохнемся и все еще не насытимся ею.

Я протягиваю руку между нами, чтобы погладить ее клитор, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Я глотаю ее стоны и приближаю ее к краю с каждым прикосновением, когда мы трахаемся. Когда она кончает, ее тело прижимается к моему. Я напрягаюсь, когда удовольствие захлестывает и обрушивается на меня. Мы переживаем наши оргазмы в запутанных объятиях, мои пальцы в ее волосах и мой член глубоко внутри нее, пока она дрожит.

Кровь стучит в ушах, толчки затихают не сразу. Мы стоим так несколько долгих минут, тяжело дыша. Когда я могу мыслить ясно, я вытаскиваю и сбрасываю презерватив. Сбивающее с толку нежное чувство из прошлого возвращается, когда я встречаюсь с ней взглядом. Она не двигается, и на ее губах играет довольно мягкая улыбка.

Слабый звук вырывается из Роуэн, когда я снимаю ремень и потираю ее запястья. Они розовые, но никаких серьезных повреждений от моего грубого обращения не было. Она сонно покачивается, моргая, как будто ее нежные ресницы отяжелели, в то время как я притягиваю ее ближе. обнимая ее, прижимаюсь грудью к ее спине.

Роуэн зевая потягивается, и моя рука автоматически находит одну из ее сисек, массируя ее, пока я целую линию ее шеи. Из нее вырывается еще один восхитительный звук. Это заставляет меня хотеть перевернуть ее на живот и снова ввести свой член в ее тугую киску.

Чувство собственничества, которое я испытываю к ней, не ослабевает, даже когда она находится в моих объятиях. Я никогда не чувствовал подобное в постели. Я трахаю женщин и отправляю их куда подальше. Это всего лишь трах, не более. Мысль о том, что отправить Роуэн домой, вызывает у меня отвращение. Она там, где я хочу ее видеть.

Только опасно то, что я хочу ее не только в моей постели. Я хочу, чтобы она была со мной везде. Это другой вид собственнического желания — знать, что она моя, независимо от того, нужно ли мне поглотить ее или провести губами по ее виску, — властвовать не только над ее телом, но и над ее сердцем.

Могу ли я доверять ей, когда она отказывается следовать моим правилам? Это уже не имеет значения. Главное, чтобы она была в безопасности, и если она будет настаивать на том, чтобы следовать своим импульсам, то мне придется ввести ее в курс дела.

— Это был отличный секс, но не думай, что ты отвлёк меня, — бормочет Роуэн, удовлетворенно выдыхая. — Мы говорим о том, что я видела сегодня вечером.

— Сражайся со мной сколько хочешь, котенок, — мрачно шепчу я ей на ухо. — Но не будь идиоткой. Ты могла бы погибнуть, если бы все пошла одна. Люди, которых ты видела на пристани, очень опасны.

— Вроде тебя?

Я прижимаю ее ближе, живот напрягается. — Вроде меня, и даже хуже. Больше так не делай.

Роуэн фыркает. — Прекрасно, король Ворон. Будь по-твоему.

Мои губы дергаются, уголок рта приподнимается. Я провожу пальцами по ее коже, прокладывая дорожку между грудями, по животу и бедрам. Гала — концерт в поместье Торнов будет для нее коротким, но меня охватывает трепет предвкушения.

— Как ты относишься к формальной одежде?

— Фэнси-это не мой стиль, если только не в клетчатой фланели или коже. — Она поворачивает голову и смотрит на меня краем глаза. — Для чего это?

В моей груди грохочет смешок. — Мне очень нравится, что ты будешь в кожаном. — Я награждаю ее тихий смех поцелуем под ухом, затем становлюсь серьезным. — В поместье моей семьи будет вечеринка. Ты идешь.

— И я?

— Да. Если я не могу оградить тебя от этого, то пойми, что ты теперь в моем мире, Роуэн. Это значит, что ты играешь по моим правилам. Отныне, если у тебя возникнет желание отправиться в опасное место, то только с одним из нас для твоей защиты. Понятно?

Она переворачивается на спину и смотри мне в лицо, нервно закусывая губу. — Значит, ты не скажешь мне, что я больше ничего не могу?

Мои ноздри раздуваются от выдоха, который я выдыхаю. Обхватив ее рукой, я убираю прядь каштановых волос с ее лица. — Я все равно скажу тебе не делать этого. Разница в том, что ты не будешь одна.

— Ладно.

Я ухмыляюсь. — Хорошо. Теперь о вечеринке… — Я провел пальцем по ее нижней губе. — На этот раз я одену тебя, так как тебе нужно будет выглядеть соответствующе. Это совсем другой мир, чем тот, в который я водил тебя на обед с деканом конкурирующего колледжа.

Глаза Роуэн заблестели. Наблюдать за тем, как она возбуждается от всех этих порочных мыслей, которые роятся в моей голове, когда речь заходит о ней, — самый сладкий грех.

Впервые в жизни я добровольно нарушаю одно из своих главных правил. Я засыпаю с кем-то другим в своей постели. И это не кажется неправильным. Это похоже на то, как будто она заполняет то место, которое было разбито

19 Роуэн

Рен мог бы назвать это вечеринкой, но я не думаю, что это точное описание, когда мы подъезжаем к поместью его семьи. Место огромное, даже на расстоянии, и старше, чем отель "Воронье гнездо". Мы проезжаем через арочные железные ворота на длинную дорожку, которая ведет к круглой аллее с готическим фонтаном, который напоминает мне лабиринт живой изгороди в отеле.

Подъездную дорожку заполняют растянутые лимузины и автомобили люксовых марок. Лакеи спешат им навстречу.

Я играю с черным браслетом на запястье, тщательно отслеживая золотые бусинки, разделяющие камни. Он подходит к платью и туфлям, которые он купил для меня — все дизайнерское. Даже небольшой кошелек, для завершения образа.

— Для чего, ты сказал, эта вечеринка?

Пальцы Рена касаются моей шеи сзади. Этот жест успокаивает, укрепляет меня. — Гала-концерт основателей. Он проводится в честь всех семей, происходящих от основателей Торн-Пойнта каждую осень. — Его тон меняется от холодного презрения к веселью, когда он смотрит на меня. — Ты случайно его расстегнешь, если будешь продолжать с ним играть.

Что-то изменилось между нами после той ночи. Секс был невероятным, но то, как он держал меня после этого, застряло в моем сердце. Пока мы спали, он так крепко прижимал меня к себе, словно боялся когда-нибудь отпустить.

“Я ничего не могу с собой поделать, — Мое лицо вспыхивает, и я кладу руки на колени. — Это самое красивое из всего, что я когда-либо носила.

Не говоря уже о том, что это далеко за пределами моего ценового диапазона. Он настаивал, не слушая никаких моих слабых протестов. По правде говоря, несмотря на то, что я королева комфорта, живущая в своих Vans и поношенной джинсовой куртке, я чувствую себя прекрасной в черном платье без спинки. В моем сердце разлилось тепло, потому что если бы мне пришлось выбирать что-то модное, то его выбор мне подошел бы.

Зная, что он сам выбирал каждый кусочек моего наряда, я представляла его руки на моем теле, когда я надевала его. Интимность маленькой фантазии все еще сохраняется.

Айла настояла, чтобы мы с ней приготовились к сегодняшнему вечеру. Ее стилист заколол мои волосы в элегантный пучок, прежде чем Рен забрал меня из поместья сенатора Вонна в своем элегантном Астон-Мартине.

— Я не могу решить, нравишься ли ты мне в одежде больше, или я умираю, от того, что хочу вытащить тебя из неё. — дымчатый тон Рена вьется вокруг меня, когда он проводит большим пальцем по раковине моего уха.

Я подавляю дрожь возбуждения и смотрю на него сквозь ресницы. — Позже.

Это звучит хрипло, но мне все равно. Волчья улыбка, которой он одаривает меня, означает, что он точно знает, куда направляются мои мысли.

Нежность от шлепка исчезла к следующему утру, и я, возможно, искала способ повторить это. Грубость секса с ним была соблазнительной. Я никогда не была с кем-то, кто понимает, что мне нужно, прежде чем я подумаю об этом. Жар разливается по мне в порыве одной только мысли о прошлой ночи. Может быть, мне тоже грозила опасность пристраститься к нему.

Когда очередь машин тронулась, Рен остановился и бросил ключи молодому камердинеру. Он обходит машину, прежде чем я успеваю открыть дверцу, потом оказывается рядом, помогает мне выйти и берет меня за руку, как будто он утонченный джентльмен, а не жестокий мужчина, который процветает на хаотичном насилии.

— Не теряй бдительность сегодня, — шепчет он мне на ухо, когда мы входим.

Я смотрю вверх, чтобы встретиться с ним взглядом. — Почему?

Он окинул всех завуалированным взглядом, его холодные глаза стали жестче. — Они могут наряжаться как угодно, но большинство из них — гадюки, которые только и ждут, чтобы нанести удар. Помни, что я тебе говорил. Один из нас всегда должен быть с тобой.

Я киваю, трепет щекочет мой живот.

Внутри поместье еще более богато украшено темными резными деревянными вставками. Парадная лестница ведет в зал, разделяющийся на два крыла. На высоких окнах висят плотные занавески, повсюду выставлены старинные произведения искусства, которые, должно быть, стоили целое состояние. Трудно поверить, что Рен вырос здесь, когда он такой грубый. Он может закутаться в дорогой дизайнерский смокинг, но он не скрывает силы его тела, звериного зверя, ожидающего, когда его выпустят.

Это не делает его менее привлекательным. Он украл мое дыхание, когда приехал, чтобы забрать меня, его костюм был идеально сшит, чтобы подчеркнуть сильные линии его широкой фигуры. С его белокурыми волосами, зачесанными назад, как обычно, и его фирменной хитрой ухмылкой, я признаю, что, возможно, немного ослабла в коленях.

Мы обходим толпу гостей, когда он ведет меня в комнату с мужскими чертами и мягкими кожаными креслами. Остальные Вороны внутри, все в смокингах.

Вы все хорошо выглядите, — говорю я.

Колтон улыбается и подтягивает подтяжки, делая небольшое вращение, чтобы похвастаться. — Действительно? — Он снова поворачивается ко мне лицом, его ухмылка расширяется. — У нас на тебя ничего нет, девочка. Нет. Если мне позволено, черт возьми, так выражаться.

Рен урчит, скользит рукой по моей талии. — У нас все чисто?

— Да. Все в порядке, — говорит Джуд.

Их загадочные слова потерялись для меня. Я прищуриваюсь, глядя между ними. — Что вы задумали?

— Безумие, — поддразнивает Колтон, вздергивая брови.

Джуд ухмыляется и подталкивает его к двери. "Немного хаоса никому не повредит.

— А переизбыток повредит. — Леви идет следом, засунув руки в карманы. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что у него припрятано как минимум два ножа.

— Хотя многое изменится. — Леви следует за ним, засунув руки в карманы. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что у него спрятано по крайней мере два ножа.

Я остаюсь с Реном. Он пристально смотрит на меня, и в уголках его рта играет ухмылка.

— Что? — Вопрос прозвучал шепотом в тихой комнате.

Он заправляет выбившийся локон мне за ухо. — Все еще думаю, как вытащить тебя отсюда.

— Тебе придется довольствоваться поцелуем. — Я указываю на свой наряд. — Я обещала Айле ничего не портить, это заняло так много времени.

Звук его злого смеха глубокий и хриплый, обвивающий меня, когда он хватает меня за подбородок и целует так, будто съел бы меня целиком, если бы мог. Он проводит кончиками пальцев по моему обнаженному позвоночнику. Свежий аромат его лосьона после бритья окутывает меня. Между этим и его требовательным поцелуем у меня кружится голова, когда он отстраняется.

Его взгляд останавливается на моих губах, когда он проводит большим пальцем под моей губой, чтобы поправить помаду. Моя грудь сжимается, а сердце трепещет.

— Да ладно тебе. Пора нам поразвлечься в цирке.

Как бы я ни была не в своей стихии на этой вечеринке, я справлюсь с этим. Мы входим в бальный зал с высокими потолками, украшенными замысловатой лепниной в виде короны. По сравнению с другими частями поместья, эта комната самая ярко освещенная и оживленная, в то время как в остальных, которые я видел до сих пор, в воздухе витает всепроникающая печаль. Роскошный зал полон важных людей, наслаждающихся живой музыкой музыкантов и закусками.

На танцполе несколько пар. Айла и Колтон-одни из них. Она с энтузиазмом машет мне, посылая воздушный поцелуй, прежде чем Колтон ловко окунает ее. Я смеюсь над их выходками. Леви внимательно наблюдает за происходящим из угла комнаты, его темные глаза прищурены.

Рен напрягается и что-то ворчит, когда замечает в другом конце комнаты мужчину, поразительно похожего на него, погруженного в дискуссию с группой мужчин.

— Твой отец-Я думаю.

— Да, — рычит он. — Давай постараемся избежать встречи с ним любой ценой.

Острая боль ударяет меня в грудь, и я скрываю вспышку печали, оглядывая комнату. — Вы с ним не ладите?

— Никогда не ладили.

Рен принимает фужер с шампанским от официанта и предлагает другой мне. Кроме его отца, я не вижу никого, кто был бы похож на него. Он тоже ни на кого не указывает.

— Вас только двое? — На вопросительную морщинку его бровей я уточняю: — Твоя семья. Ты единственный ребенок в семье?

Боль мелькает на его лице. Мои мысли перескакивают на ожерелье, которое он держит рядом. Я видела, как он трет ее, когда глубоко задумывается. Может, он принадлежал его матери?

Как только эта мысль приходит мне в голову, мои глаза расширяются, и я крепче сжимаю бокал с шампанским.

— Прости, я на это имела ввиду. Я не знала. Я… — Мое горло сжимается, но я выдавливаю слова. На вкус они как горький пепел. — Мой отец тоже умер. За лето до того, как я поступила в университет.

Рен откашливается. — Моя сестра. У меня…была старшая сестра.

Ему не нужно больше ничего говорить. Моя грудь болит за него. Мысль о том, что Итан умер, заставляет меня сгибаться, когда она вторгается в мои тревоги.

— Прости, — шепчу я, сочувственно кладя руку ему на плечо.

— Да, — Единственное слово звучит неровно и пронизано болью. — Моя мать… — Он оглядывает комнату и тяжело вздыхает. — Ей не здороваться. Скорее всего, она уже легла спать.

Чувствуя себя неловко, я ищу способ сменить тему, когда Джуд застает меня врасплох. Он смотрит на девушку в стильном красном атласном платье так, словно не может вынести ее вида. Я никогда не видела его таким злым.

- Кто это? Та, на которую Джуд смотрит со злостью?

Рен смотрит в мою сторону и качает головой. — Пиппа Бассет. Заноза в наших задницах, детектив из "Самых лучших Торн Пойнта". Увидев мою изогнутую бровь, он дернул плечом. — Мы с законом не особо ладим. Но более того, она училась с нами в средней школе в академии Торн-Пойнт. Ее родители пользуются большим уважением в обществе. Они не светские люди, как родители Колтона, Дюпоны или аристократы, как моя семья и Леви. Но достаточно влиятельные, чтобы получать приглашение на подобные мероприятия.

Он пренебрежительно машет рукой, как будто это норма. Наверное, так оно и есть. Я живу в этом городе так долго, что атмосфера богатства во всем Торн-Пойнте начинает казаться мне нормальной по сравнению с маленьким Мэрилендским пляжным городком, в котором я выросла.

— Так что же нам делать? — Я киваю в сторону Колтона и Айлы. — Потанцуем? Будем веселиться? Есть ли расписание мероприятий?

- В основном мы стоим и скучаем до смерти. Мы с ребятами обычно пробирались в сады с украденными бутылками алкоголя, чтобы выпить и покурить. Приемный брат Колтона был так пьян, что его стошнило в кусты с Розами моей матери, и они не расцвели в том году. — Его плечи трясутся от силы смеха.

- Он указывает на молодую пару в другом конце комнаты. — Это он. Фокс и его невеста Мэйзи из Колорадо. Они с родителями Колтона. Пойдем, я тебя представлю.

Он подводит меня к ним и одаривает очаровательной улыбкой миссис Дюпон. Она задыхается от восторга и кладет свою руку в его.

— Миссис Дюпон. — Рен целует ее костяшки пальцев.

Пока он занят, я слышу, как Фокс строит планы со своим великолепной невестой.

— Обещаю, мы сделаем это, а потом я отвезу тебя сегодня вечером в бухту, — шепчет он, целуя ее в висок.

— Мини-приключение-это именно то, что нам нужно, — говорит она.

— Рен, я же просила тебя называть меня Делией, — упрекает миссис Дюпон.

— Конечно-.Он кладет руку мне на поясницу. — Это Роуэн.

— Очень приятно, — говорит она.

Мой рот вежливо изгибается. — Приятно познакомиться.

Признаюсь, я немного удивлена. Ты никогда не приводил своих пассий. — Она оценивающе оглядывает меня. — И где же ты подцепил эту красотку, Рен?

— В колледже. — Он бросает на меня взгляд, от которого у меня кровь в жилах стынет. — Теперь, когда я нашел ее, не хочу отпускать.

Мои щеки пылают. — У меня несколько общих занятий с Колтоном.

— Как чудесно, — говорит она.

— Делия, — вмешивается ее муж.

— Хорошо, хорошо. Ну что ж, наслаждайтесь. У нас есть люди, которых надо приветствовать.

Они оставляют нас с Фоксом и Мэйзи.

— Я вернусь через минуту. — Рен сосредоточен на мужчине с седеющими бакенбардами, затаившемся на краю бального зала. — Оставайся здесь. Фокс? Держи ухо востро.

— Да, — его задумчивый взгляд обшаривает комнату, и он обнимает Мейси, словно защищая.

Я хмурю брови. — А что это за игра в телохранителя? Канапе собираются на нас наброситься?

— Если они это сделают, я тебя прикрою, — шутит Мейзи, сгибая руку.

Я смеюсь. — С этими парнями не знаешь, чего ожидать. Они всегда такие напряженные.

— К этому привыкаешь, — пожимает она плечами. Ее непринужденная натура-желанный глоток свежего воздуха.

Айла и Колтон присоединяются к нам, когда их танец заканчивается, и он, не теряя времени, с озорным смешком взъерошивает волосы Фокса.

— Кольт, — скрипит зубами Фокс.

— Мне это нравится, — говорит Айла. — Такой резкий.

Мейзи одаривает Фокса загадочной улыбкой, полной любви, и помогает ему пригладить взъерошенные каштановые волосы. — Для этого тебе не нужна дополнительная помощь.

Рен возвращается через несколько минут, нахмурившись. Словно притянутая магнитом, его рука обнимает меня за талию, а губы касаются виска. У меня сводит живот.

— Что-нибудь хорошее? — спрашивает Колтон.

— Пока нет, — отвечает он.

— Тогда вернемся к делу. — Колтон протягивает руку Мейзи. — Миледи, могу я пригласить вас на танец?

Мейзи подыгрывает, хлопая ресницами. — Сэр, вы очаровываете меня, — она встает на цыпочки, чтобы поцеловать Фокса в щеку. — Люблю тебя.

Настороженное выражение лица Фокса становится мягким и нежным. — Я буду наблюдать, Дейзи.

Они выходят на танцпол, кружась широкими дугами по краям и сплетаясь между другими парами. Я наклонила голову, заинтригованная. Их танец приближает их к самым богатым мужчинам в комнате, не выглядя так, будто они подслушивают.

По мере того как ночь продолжается, мое любопытство цепляется за то, как Рен, Леви, Колтон и Джуд осматривают комнату с точным фокусом. Они кажутся более нервными, чем я, хотя это их мир. Каждый разговор, в который они втягиваются с различными бизнесменами и политиками, несет в себе атмосферу завуалированного допроса.

Вскоре я подозреваю, что они делают больше, чем наблюдение. Они работают в комнате, возможно, ищут секреты, которых они жаждут. Это впечатляет-наблюдать за ними.

Колтон и Джуд более разговорчивы, чем Леви и Рен, когда делают обход. Джуд сказал мне, что это не его сцена, но он вписывается, как перчатка, зная все правильные вещи, чтобы сказать и сделать. Он очаровывает всех, с кем говорит. В какой-то момент, клянусь, я вижу, как он натыкается на кого-то и что-то подсовывает Колтону, когда проходит мимо группы, но когда я смотрю на него, я не могу поймать его снова.

Айле удается увести меня в сторону от Рена, со своенравной силой, с которой приходится считаться даже самому Королю Ворону. Его взгляд впивается в меня, и я прячу улыбку в бокале с шампанским, пока мы сцепляем руки и обходим более нарядных гостей.

— Горячо, — решительно говорит Айла. — Этот пошив — огонь. Они знают свою работу. Пожалуйста, скажи мне, что его член такой же огромный, как кажется, судя по тому, как выглядят его брюки.

Я давлюсь смехом от возмущенного вздоха пожилой пары, когда мы проходим мимо них. Что бы ни было написано на моем лице, этого достаточно.

Айла ухмыляется и целует кончики пальцев. — Знала это. Ты трахаешься, как профи. Теперь нам нужно найти мне кого-то, кто не будет скучным, как все остальные здесь. Я так устала от этих чопорных парней из общества, которых мой отец заставляет меня терпеть ради публичности. Я хочу кого-то дикого, кто не боится меня бросить мне вызов.

— Видела, как ты танцевала с Колтоном. Там что-то есть?

Она усмехается: — Нет. Он милый, с ним весело флиртовать, но он не в моем вкусе.

— Леви наблюдал довольно внимательно. — Я поднимаю брови, когда она изумленно смотрит на меня. — Ты сказала, что хочешь дикого.

— Не настолько дик. Думаю, он все равно меня ненавидит. А как насчет того, с сексуальной улыбкой?

— Джуд? — Я киваю через комнату, где он стоит ближе, чем принято к красивой девушке, которую, по словам Рена, звали Пиппа. — Думаю, он занят.

— Я помню слухи о них, когда они учились в школе. Вся академия говорила об этом. Очень похоже на Ромео и Джульетту. — Айла резко вздыхает. — Я думаю, это еще одна ночь езды на поезде воспоминаний.

За ее плечом отчетливый мужской профиль привлекает мое внимание и заставляет мою кожу покалывать от осознания. Я теряю его на минуту среди гостей и почти убеждаюсь, что это мой разум играет шутки, когда замечаю, как он выходит из бального зала. Это он-парень, который следил за мной в кампусе.

Я знаю, Рен сказал, чтобы я никуда не ходил один, но если я пойду за одним из них, я рискую не знать, куда пошел парень. Мне нужно следовать за ним сейчас.

— Я сейчас вернусь. Мне нужно в туалет.

— Не волнуйся, ты ничего не пропустишь.

Передав Айле бокал с шампанским, я проскальзываю через переполненный зал, чтобы разглядеть его. Решимость подстегивает меня. Я выхожу из бального зала в тихий холл, отличающийся от того, которым мы пользовались раньше, чтобы попасть на вечеринку от входа. Мужчина приближается к концу, ныряет в комнату и оставляет одну из двойных дверей приоткрытой. Это мой шанс.

Прежде чем я подхожу достаточно близко, чтобы заглянуть в комнату, кто-то хватает меня сзади, и мое сердцебиение сбивается в приступе страха:

20 Рен

Роуэн задыхается от удивления, когда я целую ее. Платье, которое я купил для нее, сводит меня с ума, оставляя ее спину открытой, чтобы искушать меня всю ночь. У меня слюнки текут от первобытного желания толкнуть ее в темный угол и оставить следы из кусачих поцелуев, чтобы отметить ее как мою. Не раз это отвлекало мое внимание от задачи выяснить, кто инвестировал в Stalenko Corp. Даже используя лучшие секреты, которые мы хранили, чтобы получить нужную нам информацию, большинство людей, с которыми мы беседовали, оставались молчаливыми.

Я позволяю себе потеряться во вкусе ее идеального рта, чтобы успокоить разочарование этой ночи. Господи, нам нужно поскорее уехать, чтобы я мог вытащить ее из этого платья и уложить в свою постель. Она расслабляется в моих руках, целуя меня в ответ на несколько мгновений, затем настойчиво толкает меня в грудь, чтобы закончить поцелуй.

“

— Веди себя прилично, — бормочу я в уголок ее рта. — А что я тебе говорил насчет того, чтобы не ходить одной? Эта твоя любопытная черта делает тебя непослушным маленьким котенком.

— Не ходила, пока не увидела того парня. — Она оглядывается через плечо. — У меня не было времени, и я хотела узнать, почему он здесь.

Игривая атмосфера флирта, которой я наслаждалась, исчезает. — Какой парень?

Прежде чем она отвечает, дверь в кабинет моего отца открывается, и он выходит, сопровождаемый с упитанным мужчиной, который кажется неуместным среди списка гостей высшего общества гала. Напрягшись и притянув Роуэна ближе, я сужаю глаза. Мужчина примерно того же телосложения, что и тот, кто застрелил нашего информатора в пристани. Его внимание задерживается на Роуэн, что мне совсем не нравится.

— Хьюго, — говорит папа изучающим тоном. — Я всю ночь ждал, когда ты со мной поздороваешься.

Я стискиваю зубы и сжимаю пальцами запястье Роуэна. — Отец. Я был занят осмотром. Мое внимание переключается на мужчину, который все еще смотрит на Роуэн. — Я уверен, что ты поймёшь.

— Тем не менее, для семьи важно выглядеть сплоченной. Особенно на подобных мероприятиях. Ты же знаешь, как наши сверстники в общине улыбаются акульими зубами. Он поворачивается к парню. — Мы снова соберемся в моем офисе в центре города, чтобы продолжить эту дискуссию.

— Моя компания хочет только обеспечить выполнение предварительных мер, — отвечает мужчина с сильным русским акцентом. — Вы знаете, как обеспечивать инвестиции.

- Разумеется. — Папа бросает расчетливый взгляд на Роуэн, прежде чем его глаза переключаются на меня. — Хьюго, может быть, тебе тоже стоит заглянуть на этой неделе в контору? Я попрошу одну из секретарш сообщить подробности моего расписания. Это будет подходящим способом для тебя, чтобы получить представление о том, как все работает, и подготовить к должности, ожидающей тебя.

Мои ноздри раздуваются от его предположения, что я буду работать на него. Этого никогда не случится.

— Если вы позволите, мы вернемся к главному празднику.

Не дожидаясь ответа отца, я веду Роуэн обратно в бальный зал, не замедляя шага, пока мы не оказываемся на танцполе, чтобы держать ее в своих объятиях, пока мое сердце не перестанет бешено стучать. Это единственный способ защитить себя от потери равновесия, не теряя лица перед всеми сильными игроками в городе, готовыми действовать, если они почувствуют запах крови в воде. Это единственный полезный урок, который преподал мне отец — никогда не показывать слабость.

Роуэн касается моей шеи. — Это было напряженно.

Моя челюсть работает, и я успокаиваю себя, поглаживая обнаженную кожу на ее спине. Не в силах ничего с собой поделать, мои пальцы погружаются под тонкий материал платья, чтобы иметь больше касаться её. — Я уже говорил, что мы с отцом не совсем сходимся во взглядах.

— Например, настаивать на том, чтобы называть тебя именем, которое тебе явно не нравится? — Ее ироничный тон вызывает у меня циничную усмешку.

— Помимо всего прочего. — Моя хватка на ней незаметно сжимается, пока мы танцуем, движимые странным чувством, которое цепляется за меня. — Расскажи мне о человеке, которого ты видела. Тот, что вышел из кабинета вместе с моим отцом.

Ее губы кривятся, а ресницы касаются щек. Я приподнимаю ее подбородок, чтобы она не смогла скрыть от меня еще один секрет, и она смягчается.

— Да. Я узнала его.

Где ты видела его раньше? — Мое сердце снова начинает биться спокойнее. — Расскажи мне.

Вздохнув, она сосредоточилась на том, чтобы поправить мой галстук-бабочку. — На днях в кампусе. Когда ты ждал меня в студенческом союзе. — Она замолкает, закусив губу. Низкий, настойчивый рык от меня заставляет ее говорить дальше. — Он следил за мной.

Рука, обнимающая ее за талию, превращается в железный обруч, когда я прижимаю ее к себе. Каждая клеточка моего тела превращается в ледяную ярость. Сначала кто-то пришел за информатором, а теперь они преследуют Роуэн средь бела дня? Здесь происходит нечто большее, и я выясню, кто за этим стоит.

— Следил за тобой?

— Это было чертовски жутко. Сначала я не была уверена, но он ждал меня в атриуме перед книжным магазином, когда я притворилась, что остановилась там, как только я убедилась, позвонила тебе, и это спугнуло его.

Мы почти остановились, едва двигаясь после того, как дрейфовали к краю танцпола. Мой кулак сжимается вокруг драпированной ткани у основания ее позвоночника. — Почему ты не сказала мне раньше? Я убью его.

Она хитро смотрит на меня, прикрыв глаза. — Я так и хотела. Ты отвлек меня своим поведением за обедом. После этого я была немного занята. Уверена, ты помнишь, как все обернулось.

— Моя упрямая девочка. Ты должна был рассказать мне. Что, если он все еще следил за тобой той ночью? Господи, как хорошо, что я посадил Леви тебе на хвост.

Я обхватываю ладонями ее лицо, запуская пальцы в ее уложенные волосы. Сопротивляться желанию снять его и поцеловать ее почти невозможно. Я довольствуюсь тем, что прижимаюсь губами к ее губам с плохо сдерживаемой яростью.

— У меня в телефоне есть несколько его фотографий. Она какая-то размытая, но я ее не удалила. Я собиралась отдать его Колтону для проверки.

— Вот и хорошо.

— Когда я увидела его сегодня вечером, мне пришлось последовать за ним. Я не знала, что он собирался встретиться с твоим отцом. Но зачем кому-то понадобилось следить за мной? Я не понимаю. Я всего лишь студентка колледжа.

Поскольку мы прижаты друг к другу под видом танца, она способна уловить небольшое изменение в моем поведении. Моя грудь странно расширяется при мысли, что она учится читать меня.

— Кто-то либо обратил на тебя внимание, когда мы были рядом, либо… — Я не хочу говорить ей более правдоподобную причину. Мой тон превращается в предчувствие. — Или это связано с твоим братом. В любом случае, они считают тебя легкой мишенью.

Роуэн глотает, глаза блестят.

Постоянного присутствия одного из нас или того, кому мы доверяем, уже недостаточно. Я должен делать больше, держать ее ближе, чтобы защитить ее.

Если они посылают людей следить за ней, потому что Итан запутался в делах русской мафии, я не могу быть беспечным.

Роуэн это не понравится. Я думаю, когда она узнает, что я планирую, она будет бороться со мной изо всех сил. Я не жду ее повиновения. Это для ее же безопасности, так что ей придется смириться с тем, что я сделаю все необходимое.

Без необходимости говорить, я предупреждаю парней о неприятностях, встречая каждый их взгляд. Мы настроены друг на друга, чтобы распознавать тонкие вещи, которые означают наши выражения. Это результат глубокой связи, которую мы разделяем. Они подходят к нам, когда я направляю Роуэна прочь от танцующих к ряду стеклянных двойных дверей, которые ведут на террасу.

— У нас могут быть проблемы. — Джуд бросает взгляд через плечо на Пиппу, стискивая зубы в ответ на ее ухмылку. — Сегодня она слишком самодовольна. Я думаю, у нее либо есть доказательства по делу Левиафана, либо она планирует что-то большее, чтобы прийти за нами.

— Подумай об этом позже, у нас есть проблема посерьезнее. Сегодня вечером мне нужно будет провести время в тренировочном зале или провести спарринг с Леви, чтобы рассеять гнев. — Они нацелились на Роуэн и преследовали ее в кампусе.

Все трое реагируют так же, как и я, доказывая, как быстро она пробралась сквозь непроницаемые стены, которыми мы ограждаем себя, даже самые грозные из них — мои. Инстинкт, что ее место среди монстров, был известен и раньше.

— Черт, серьезно? — Губы Кольта кривятся. — Ни за что, черт возьми, мы никому не позволим связываться с тобой, Ро.

— Спасибо, — говорит она. — У меня есть фотографии, которые я сделала незаметно.

Леви кивает, одобрение вспыхивает в его темных глазах. — Умно. Хорошая работа.

— Напиши мне, детка. Я начну поиск, — Колтон достал телефон. Для него это его защитный режим.

Суматоха за моей спиной прерывает наш напряженный разговор. Ропот гостей превращается в возмущенный шепот, который раздражает мое рассыпающееся терпение.

— Рен, — мрачно говорит Джуд.

Кто-то вскрикивает. Затем раздается звон разбитого стекла и грохот падающего на пол подноса. Музыка смолкает, и в комнате воцаряется тишина, нарушаемая только приглушенными сплетнями.

Черт возьми. Я не хочу поворачиваться. Я не хочу столкнуться с тем, что, как я знаю, найду.

Мои глаза находят глаза Роуэн, а сердце только сильнее вздрагивает, старые раны кровоточат. Я ожидаю жалости, но вместо этого в ее взгляде читается понимание. В этот момент это толкает меня нарушить еще одно правило — заставляет меня захотеть отдать ей свое доверие. Это то, чего я не давал никому за пределами своего круга уже много лет.

Роуэн сжимает мою руку. Почему-то именно этот маленький жест дает мне достаточно сил, чтобы обернуться.

От этого зрелища у меня перехватывает горло. Моя мать в ночной рубашке, глаза остекленели от того, что она напекла, шатаясь. Ее волосы неухожены, спутаны с одной стороны от лежания в постели. Люди глазеют, забыв о приличиях, когда перед ними происходит крушение поезда.

Если бы она знала, что делает, то возненавидела бы себя, ненавидела бы всех, кто позволил ей выйти из своей комнаты в таком виде. Женщина, которой она была до того, как потеряла свою дочь из-за самоубийства, всегда была ухоженной. Она была образцом светской женщины, планкой, до которой стремились дотянуться другие.

Папа предпочитает не обращать на нее внимания, вместо того чтобы помогать ей. Теперь она сломана безвозвратно. Может быть, даже хуже, чем я.

Мама покачивается на ногах и замечает меня. — Я слышала, там была вечеринка. Я люблю вечеринки.

Мое горло щелкает от толстого глотка, когда я шагаю по паркетному полу к ней. Вблизи мой нос морщится от силы ее кислого дыхания. Ее атласная ночная рубашка испачкана несвежим потом и чем-то, что могло бы быть красным соусом для макарон. Невидимая сила распирает мою грудь, когда я хватаю ее за локоть, чтобы увести в сторону, зная, как сильно она будет презирать любого, кто увидит ее в таком состоянии.

— Давай, мам, — хрипло говорю я.

Она делает дрожащий вдох, наклоняясь ко мне. Она чувствует себя такой чертовски хрупкой. Прижав ее лицо к моей груди, я чувствую, как дрожит ее подбородок, когда она давится своими шепчущими словами. — Шарлотта обожала вечеринки.

Мое сердце сжимается. Блядь.

Неистовое рыдание сотрясает тело моей матери. Она расплакалась навзрыд, как бывает, когда приходит ясность-когда она вспоминает, что Шарлотты больше нет. В такие моменты я ненавижу свою сестру за то, что она сделала. За то, что оставил нас разбираться с последствиями. И тогда я ненавижу себя еще больше.

Пока я баюкаю ее сальные светлые волосы, мой взгляд сталкивается с папиным через всю комнату. Он раздражен, говоря отрывистыми движениями с горничной, которая бледнеет и кивает, прежде чем поспешить, чтобы забрать убитую горем женщину из моих объятий.

— Мне очень жаль, сэр. — Горничная говорит так тихо, что ее трудно расслышать из-за маминых стенаний. — Я готовила ванну, а она выскользнула.

— Уложи ее в постель, — приказываю я. Она мягко отстраняет маму от меня. Я хватаю служанку за руку, прежде чем она уходит. — Если это когда-нибудь повториться снова, ты уволен. Ты больше не будешь работать в этом городе.

Ее лицо бледнеет. — Да, сэр. Пойдемте, миссис. Торн.

Как только горничная и мама выходят из комнаты, в воздухе повисает удушливая атмосфера. Я провожу испепеляющим взглядом по комнате. Несколько человек отводят глаза от моего гнева. Последний человек, на которого я смотрю, — это мой отец, который смеется с человеком, с которым он встретился в своем кабинете, как ни в чем не бывало. Безжалостный ублюдок.

Постоянный кипящий гнев близок к взрыву. Его когти глубоко впились в меня, угрожая неминуемой потерей контроля. Рука, скользнувшая в мою, оттягивает меня от края, на котором я балансирую, прерывая мое неровное дыхание.

— С тобой все в порядке? — тихо спрашивает Роуэн.

Что-то снова меняется между нами. Сочувствие видно на ее лице, и она переплетает свои пальцы с моими, лаская тыльную сторону моей руки большим пальцем. Ее прикосновение успокаивает меня, позволяя моей голове достаточно проясниться, чтобы мыслить ясно.

Парни стоят позади нее, Фокс и Мэйзи рядом. Я не отвечаю на ее вопрос. Реальность такова, что я никогда не буду в порядке. До смерти сестры я не был хорошим человеком. Смерть Шарлотты, месть, которую я получил, убив ее безумного преследователя, кровь, пропитавшая мои руки, — все это откололось от оставшегося во мне клочка человечности. Это оставило меня с пустым сердцем, которое имеет достаточно возможностей, чтобы заботиться о тех немногих людях, которых я считаю семьей.

Я знаю, что я монстр. Я не способен на ту любовь, которую она заслуживает. Вопрос в том, сможет ли Роуэн жить с этим? Если нет, то мы обречены гореть в огне, как только найдем ее брата и разрушим ее мир. Но я сделал ее своей, и я никогда не отпущу ее, достаточно эгоистично, чтобы обречь ее на несчастье презирать меня теперь, когда мы ввели ее в наш внутренний круг. По крайней мере, я пойму, какая боль ей грозит, если ее брат мёртв.

- Давай выбираться отсюда. Думаю, мы увидели достаточно, — выдавливаю я. Мы сделали все, что могли. Джуд и Кольт позаботились об остальном, устроив аферу, чтобы получить доступ к телефонам самых богатых игроков в комнате, чтобы Кольт мог подслушивать их. Роуэн находит свою подругу, чтобы пожелать ей спокойной ночи, пока все остальные готовятся к отъезду. Я не отхожу от нее ни на секунду, слишком настороженный потенциальными угрозами, чтобы упустить ее из виду.

По пути в прихожую нас останавливают папа и дядя Леви.

— Мальчики, — говорит барон Астор.

- Мы уже достаточно выступили для фонда основателей. — Губы Леви сжались. — Мы покидаем поместье. — Его дядя хмурится. В отличие от покойного отца Леви, на которого Леви был очень похож, его дядя — упитанный мужчина с густой бородой. Он брат матери Леви, но отец Леви был его деловым партнером. Они не виделись с детства. Пережитое стало для него кошмаром, и он больше никогда не доверял своему дяде.

— На одно слово, прежде чем ты уйдешь, — говорит папа.

Моя рука на мгновение сжимает талию Роуэн, но я позволяю Колтону проводить ее с невысказанным пониманием, проходящим между нами четырьмя, нуждаясь в том, чтобы она была подальше от моего отца, если он связан с этим беспорядком. Джуд, Фокс и Мэйзи идут с ними, оставляя Леви и меня позади. Она смотрит на меня через плечо, озабоченно нахмурив брови.

— Иди. Я пойду сразу за тобой.

Кольт едва заметно кивает мне и кладет руку на плечо Роуэн. Мое тело напрягается, но я знаю, что он защищает ее. Я ему доверяю.

Он громко говорит по пути к двери, стреляя пальчиками в дворецкого. — Кто-нибудь хочет мороженого? Я вполне могу пойти за мороженым. Роуэн?

— Звучит неплохо. — Она снова смотрит на меня, и я ободряюще опускаю голову. — Ты покупаешь.

Я стискиваю зубы и смотрю в лицо отцу и дяде Леви. — Сделай это быстро. Что еще тебе нужно?

— Столько нетерпения в вашем поколении, — беззаботно говорит Барон.

— Они научатся. — Папа вертит в руках позолоченный перстень с печаткой. — Все так делают.

У Барона есть такой же. Большинство мужчин из высшего общества Торн-Пойнта носят подобное.

— Действительно.

— Ну что? — подсказываю я.

— Я постоянно пытаюсь донести до тебя важность твоих обязанностей. Компания простолюдинов, которую ты держишь, подпадает под эту, — говорит папа.

Роуэн.

Я никому не позволю прикоснуться к ней, и уж тем более ему. Если я чудовище со своими искаженными моральными принципами и планами, то он-дьявол без сердца.

Мои кулаки сжимаются, и я ухмыляюсь. — Похоже, ты тоже решил составить компанию простолюдину.

— Ты не можешь играть в эти игры вечно, Рен. В конце концов, твое место в этом мире должно быть обеспечено. — Папин взгляд впивается в меня.-Carpe regnum.

Я пристально смотрю на него. Я всегда ненавидел латинский девиз, который мой дед повторял мне снова и снова. Захватить королевство.

21 Роуэн

Если вы настаиваете на том, чтобы присутствовать на моих занятиях, вы должны помочь мне сдать экзамен, — говорю я Колтону и Леви после окончания утренней лекции в понедельник. Айла ждет нас в конце коридора. — Серьезно, если мои оценки упадут, я ни за что не смогу оплатить обучение. А вы, засранцы, никогда не позволяете мне быть внимательной. Я пытаюсь доучиться и получить диплом.

Колтон вздергивает брови, наклоняет голову, чтобы одарить меня очаровательным взглядом. Это демонстрирует татуировку ворона на его шее. — Что я получу взамен?

— Я не буду платить тебе за курсовую.

— Не, бабки мне не нужны. Если только ты не предлагаешь голову, тогда… — Леви шлепает его, и он поднимает руки, прежде чем я наношу удар, который нацелен. — Эй! Шучу, Господи. Давай устроим вечер кино. Потусуйся с нами, а я напишу твою работу по этике.

Я ухмыляюсь. Он вычислил мой наименее любимый класс в моем расписании. — Если я смогу заставить Рена перестать дышать мне в затылок, договорились.

После гала-вечера я провела выходные в его постели в "Вороньем гнезде", почти все время потная и голая. Он не хотел, чтобы я ходила на занятия, но в конце концов сдался, когда я отсосала ему в душе сегодня утром, представляя свой аргумент. Я чуть не опоздала, потому что он загнал меня в клетку после того, как кончил, и опускался на меня, пока снова не стал твердым, затем меня подняли в его сильные руки и оттрахали в дюйме от моей жизни у стены.

За короткое время, пока мы поднимались на воздух, я рассказала ребятам, что видела, когда жуткий мужчина следовал за мной по кампусу, и что я подслушала в тот вечер, когда я пошла на пристань.

— Удачи тебе с этим, — говорит Леви.

— Удачи в чем? — спрашивает Айла, присоединяясь к нам.

Леви снова становится молчаливым придурком вокруг нее. Я закатываю глаза.

— Колтон хочет провести вечер в кино, но Рен монополизировал мое время все выходные, — объясняю я.

— О, забавно. Люблю хорошее кино, — говорит Айла.

— Они не верят, что я смогу уйти, но смотри… — Я развела руками. — … Я здесь без него. Кроме того, он не отвечает за то, что я хочу сделать.

Леви фыркает, облизывая кольцо на губе. Айла показывает ему язык. Он моргает, на мгновение застыв. Я прикрываю улыбку рукой.

— Большой парень просто смотрит в окно. Это значит, что ты ему нравишься, когда он такой напряженный, — говорит Колтон. — Какой-то первобытный брачный ритуальный танец, чтобы отметить его территорию. По крайней мере, такова моя рабочая теория. На самом деле он не ходит на свидания.

Мое сердце заколотилось, и я прикусила губу. Признаюсь, отчасти мне нравится, как он меня опекает. Раньше, когда он хотел контролировать меня, это выводило меня из себя, потому что это выглядело так, будто он лучше меня, и именно поэтому он ожидал, что я встану перед ним на колени, как это делают все остальные.

— Большинство парней говорят это с цветами, — говорит Айла.

— Мы не большинство парней, детка, — парирует Колтон. — Мы вырезаем его кровью или вообще не вырезаем.

— Это уж точно, черт возьми, — бормочу я.

Леви слышит меня, и его губы подергиваются. — Цветы — это все равно фигня. Они умирают.

— Главное-жест, — настаивает Айла. — До тех пор, пока это исходит от сердца.

— Какое сердце? — Колтон хихикает легко и игриво, но с оттенком чего-то едкого, когда стучит себя в грудь. — Никого нет дома.

— Это потому, что вы все восемь разных оттенков психопата, — говорю я.

— Спорим. — Колтон подмигивает мне. Он проверяет свой телефон. "Мы с Левом вынуждены сегодня прервать услуги личного эскорта, дамы". Под вздохом он добавляет:-Ну что, Рен? Следить за ней или нет? Не могу делать и то, и другое.

Они должны проводить нас с Айлой в библиотеку. Рен заставил их поклясться, что они будут со мной, пока он просматривал мое утреннее расписание.

Это было странное зрелище с его только что вымытыми волосами, наполовину съеденной миской хлопьев, забытых у его локтя, в то время как он прокручивал расписание на моем телефоне и планировал, кто будет со мной, пока он будет заниматься другими делами, о которых он отказался подробно рассказать, когда я спросила.

— Мы почти добрались до библиотеки. Все в порядке, — говорю я. — Ничего со мной не случится за те пятьсот футов, которые понадобятся, чтобы пересечь лужайку отсюда.

Колтон хлопает в ладоши, когда мы подходим к перекрестку. — Ладно, Фокс знает, что ты идешь. Сейчас он внутри. Ты пойдешь прямо туда, поняла?

Как только мы расстаемся с ребятами, Айла тяжело вздыхает и берет меня под руку. Мы направляемся к лужайке перед библиотекой.

— В чем дело? — Я толкаю ее бедром.

— Ну, мой отец в последнее время такой странный. Я не знаю, у него все эти встречи допоздна, которые его напрягают. Он так увяз в этом, что ничего не сказал мне об изменении моего расписания, чтобы у меня было больше танцевальных занятий, и о том, чтобы я бросила экономику, хотя она мне нужна как предварительный предмет для юридической школы, в которую он хочет, чтобы я поступила после бакалавриата.

— Сейчас не предвыборный год.

— Нет, вот почему это странно. И с моим водителем что-то не так. У них была встреча, и в последние несколько дней он пялится на меня, когда я не смотрю.

— Фу, гад. Хочешь, я спрошу у ребят, могут ли они что-нибудь о нем узнать?

— Может быть. Меня это просто выводит из себя и…

Услышав мой резкий вдох, она замолкает. Я сжимаю ее руку и замираю. Парень с гала — концерта — тот самый, что следовал за мной раньше, — стоит под тенистыми каменными арками у входа в библиотеку.

— О боже. Это опять он. Быстро, иди сюда.

Мы прячемся за кустом и смотрим, как он смотрит на часы, прежде чем быстро уйти.

— На этот раз он здесь не для того, чтобы преследовать тебя, — говорит Айла. — Он направляется в Уизермор-Холл.

Я поджимаю губы. — Давай выясним, почему он здесь.

Что мне нравится в Айле, так это то, что она ни от чего не прячется. Она может одеваться в утонченном женственном стиле с ее модными блузками и каблуками, но под ними она храбрый боец. Когда в выходные я рассказала ей о том, что произошло на гала-концерте, и о том, как он впервые преследовал меня, она была готова прислать как минимум трех телохранителей из личной охраны ее семьи. Она разделяет мою решимость выяснить, что этот урод делает в кампусе.

Рен может убить меня за это, но нельзя терять время. Если я расскажу ему, он просто запретит мне узнавать больше информации. Дерьмо. Я не из тех, кто сидит и ждет мужчину.

Держась на расстоянии, чтобы нас не поймали, мы следуем за ним. Студенты, просачивающиеся в комнаты Уитермора и выходящие из них, обеспечивают прикрытие, пока мы выслеживаем парня. Он останавливается у каменного бюста одного из основателей Торн-Пойнта. Ногти Айлы впиваются мне в руку, когда она тащит меня за витрину. Выбрав хороший ракурс с помощью телефона, я записываю эту сцену на видео.

У меня отвисает челюсть, когда открывается потайная дверь, чтобы впустить мужчину. Мы с Айлой обмениваемся потрясенными взглядами.

— Это было чертовски средневеково, — шепчет она.

— Я не знала, что в колледже есть потайные комнаты или коридоры.

— Я тоже. Как ты думаешь, кто еще там?

Я прикусываю губу, мысли путаются. — Понятия не имею. Но я хочу его увидеть.

Мы ждем несколько минут, пока зал опустеет, прежде чем осмотреть стену. Айла проводит пальцами по бюсту, скривив рот. Я фотографирую стену с нескольких шагов позади и крупным планом. Литой деревянный панельный пол проходит по всей длине, и мой пульс учащается, когда я получаю более близкий взгляд на символ, выгравированный на нем — набор скрещенных ключей.

И снова я задаюсь вопросом, над чем, черт возьми, работал Итан. Потребность знать все горит во мне.

— Там написано что-то, а это кто на бюсте?

— Нет. Эти старики все на одно лицо для меня, так что я не уверена, кто это. — Айла машет рукой. — Там просто написано на какой-то дурацкой латыни про ключи от королевства.

— Ты знаешь латынь?

Она пожимает плечами. — Папа заставил меня учить.

Я делаю еще одну фотографию статуи и мемориальной доски. Положив ладонь на потайную дверь, я думаю о том, что в последнее время не могу избежать ключей.

— Нам придется вернуться позже, чтобы выяснить, как попасть внутрь, — говорит Айла.

Едва эти слова слетели с ее губ, как мы оба замерли от приглушенных голосов по ту сторону стены. Она хватает меня за руку, и мы бежим.

Мы приходим в библиотеку с опозданием. Фокс сурово смотрит на нас, но отпускает, когда Айла чопорно говорит ему, что ей пришлось попудрить нос и сменить тампон.

То, что мы нашли, не выходит у меня из головы, и у меня остается больше вопросов, чем когда-либо, об истории этой школы и о том, как она связана с моим русским преследователем и моим братом.

Проведя пару часов в библиотеке, не будучи в состоянии сосредоточиться, я возвращаюсь в свой дом, пальцы дергаются от необходимости погрузиться в исследовательский режим. Я не хотела делать это, когда Фокс так пристально наблюдает за мной, на случай, если он предупредит Рена до того, как я соберу все воедино.

Леви последовал за мной домой на своем внедорожнике. Мама позвонила, когда я припарковалась, и я чувствую себя ужасно из-за этого, но я отключаюсь от нее, только вполуха слушая ее болтовню о том, как прошла ее ночь с краской и глоточком вина, и ее планы на неделю. Прижав трубку к уху, я машу ему на пути в здание.

“М-м-м, — вставляю я время от времени, чтобы показать, что я не такая дура.

Если она узнает правду — что я убила своего отца, ее любимого мужа, — она никогда больше не заговорит со мной. Я сглатываю, борясь с грызущим меня чувством вины, и нажимаю кнопку лифта. Дорога до моего этажа коротка. Когда двери открываются, мамин голос растворяется в белом шуме, и я смотрю в коридор.

Рен и домовладелец стоят перед моей квартирой и разговаривают. Какого черта?

— Мама? Мне нужно идти.

— Хорошо, милая. Хорошего дня. Я люблю тебя.

— Да. — Повесив трубку, я спешу по коридору. — Что здесь происходит?

— Я сделаю копии, — говорит хозяин. — Мои поздравления, мисс.

Еще одна волна смятения накатывает на меня.

— Спасибо, — Рен пожимает руку хозяина и смотрит на меня, когда тот уходит. Дверь не заперта, и я бросаю обвинительный взгляд через плечо, когда вхожу. Он идет за мной внутрь. — Ты пойдешь со мной.

— Ну ладно, — протягиваю я. — Какое это имеет отношение к моему домовладельцу? Почему он тебя впустил?

Рен стоит посреди тесной гостиной, засунув руки в карманы, а я суетливо оглядываю беспорядок. — Чтобы вывезти твои вещи. Он поверил в историю, которым я его скормил, будто мы молодожены. Как я уже сказал, ты идёшь со мной.

Я резко останавливаюсь, сумка падает с моего плеча в мягкое кресло. — Что?

— Ты же слышала.

— Рен, что, черт возьми, происходит? О чем ты говоришь?

Напряженно выдохнув, он идет на кухню и берет с сушилки мою любимую кофейную кружку. Странный трепет пробегает по моей груди. Она снова превращается в недоверие, когда до меня доходит, что он говорит серьезно.

— Подожди, нет. Я живу здесь. Это моя квартира. Аренда долгосрочная. У меня есть арендная плата, коммунальные услуги и…

Рен машет рукой. — Все окупилось. Собери все, что тебе нужно. Кроме скоропортящихся. Я видел, в каком плачевном состоянии твой холодильник. У меня есть первоклассная доставка продуктов. Качество намного превосходит ту дешевую чушь, на которой ты питаешься. Кофе-это не группа продуктов, котеночек.

Горячая вспышка негодования лижет мне грудь изнутри. После эмоционального дня это не то, с чем я хочу иметь дело. Он опять меня бесит.

— Это потому, что я не встретилась с Фоксом, когда должна была? Прости меня, ладно?

— Ты что? — Он переводит взгляд на открытую дверь, где появились остальные его марионетки, притаившиеся с коробками.

Даже Леви. Проклятые предатели. Предупредить было бы здорово, но друзья они или нет, их верность в первую очередь зависит от короля-придурка. Это то, что написано на свитке вокруг татуировки ворона на спине Рена—верность превыше всего. Вчера в постели я прочла эти слова, а сегодня хочу вонзить в них нож.

Никто из них не встречает моего взгляда, когда они входят, проходя мимо кривого номера подразделения без комментариев.

Рен щиплет себя за переносицу. — Мы обсудим это после того, как ты соберешь вещи. Это уже было спланировано. Все равно у тебя ужасная квартира.

Я втягиваю воздух так быстро и резко, что у меня болит горло. Это был вопрос, о котором он заботился, и причина, по которой он сам не следил за мной в кампусе?

Топая по маленькому, загроможденному пространству, я добираюсь до его лица, чтобы закричать. — Говно это или нет, но оно мое! И Итана. Ты не можешь просто выкорчевать меня, потому что тебе этого хочется. Это место, которое я делю с ним, придурок.

Челюсть Рена двигается, и он отдает мою кружку побелевшими костяшками Леви, когда тот пододвигается ближе с коробкой. Он грубо проводит рукой по своим светлым волосам, некоторые из них падают ему на лицо, даже не пытаясь убрать их назад. В глазах вспыхивает что-то похожее на то, что я видела в ночь гала-концерта, когда его мать не выдержала, он берет меня за плечи и откашливается. Это единственная трещина в его холодной внешности. Мимолетный взгляд на мужчину, с которым я провела уик-энд, вместо властной скотины, которая ведет себя так, как считает нужным.

Хозяин стучит в дверь, прерывая то, что собирался сказать Рен. Он сжимает мои плечи, затем забирает документы у хозяина и протягивает их мне.

— Теперь это не так. — Его голос лишен эмоций, пока я бегло просматриваю обновленный договор аренды.

Паника стремительно нарастает. Я сжимаю бумаги до такой степени, что они сминаются, в то время как Колтон, Леви и Джуд перемещаются по пространству, которое я делила с братом, складывая наши вещи в коробки. Я дышу слишком быстро, грудь поднимается и опускается. Рен поворачивается ко мне спиной и подходит к окну, где я люблю писать, свернувшись калачиком в своем кресле.

Что-то обрывается внутри меня, когда Джуд поднимает мыслительный камень Итана и бросает его, как бейсбольный мяч. Я перелетаю через комнату и хватаю его за запястье. — Мой голос срывается на отчаянный крик. — Нет! Не трогай это. Ничего не трогай!

— Полегче, — Джуд сохраняет ровный тон и кладет камень мне в руку, обхватывая его пальцами. Он бросает на Рен тяжелый неодобрительный взгляд. — Мне жаль. Мы дадим вам минуту. Ребята.

Колтон обнимает меня на выходе. — Просто послушай, что скажет большой парень, Ро. На то есть веская причина.

Я баюкаю камень и шмыгаю носом. Все в квартире точно такое же, как когда он уходил. Я слишком боялась передвинуть его вещи, потому что мне казалось, будто я признаю, как долго его не было. Это иррационально, но последние несколько месяцев мне казалось, что если я что-то сдвину, это будет означать, что он не вернется. Его вещи пылились, а мой хлам рос вокруг них, как будто я жила вокруг памяти о нем.

Возможность, которую я отказываюсь признавать, встает у меня на задворках сознания, но я не стану лелеять мысль, что он вне моей досягаемости.

Со всем происходящим, начиная с таинственного человека, преследующего меня, и заканчивая тем, что меня все дальше затягивает в орбиту Ворон, я позволила себе отвлечься от поисков Итана. Стыд взрывается у меня в животе. Как я могла это сделать?

Чувство вины колет меня, как раскаленное железо. Если я уйду, моя иррациональная мысль превратится из возможности в реальность.

Рен парит в моем боковом зрении, его широкая фигура внушительна. Проглотив комок в горле, я положила мыслительный камень Итана рядом с его треснувшей кружкой на кофейный столик.

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я, не глядя на него.

Он подходит ко мне сзади, задевая грудью мою спину. — Потому что я делаю то, что нужно. Если ты все еще нуждаешься в нашей помощи — а поверь мне, она тебе нужна, — вот как это выглядит. Это для твоего же блага.

Из меня вырывается ломкий звук. — Не тебе решать за меня.

— Это уже решено. Взяв мою руку, он кладет в нее что-то маленькое.

Любопытство берет верх над упрямством, и я рассматриваю предмет. Это маленький объектив — скрытая камера. По моему телу пробегает холодок.

— Весь дом прослушивался. — Голос Рена грубый и сердитый. — Я нашел это в твоей спальне. Ты не останешься здесь ни минутой дольше, Роуэн.

Я вытираю лицо, оборачиваясь. Он протягивает руку, и я снова пихаю ему камеру, по коже бегут мурашки от того, что меня слушают и смотрят без моего ведома. Что делает меня таким особенным? Я-никто.

Тошнотворная мысль проносится в моей голове, и я хватаю его. — Моя мама в безопасности?

Из-за меня мой отец оказался на системе жизнеобеспечения и умер. Мой брат пропал — возможно, ушел навсегда, хотя я не готова к такой вероятности. Я не могу потерять и ее. Она — все, что у меня осталось в этом мире.

Запустив пальцы в мои волосы, он вздыхает. — Да. Я послал кое-кого в Мэриленд присмотреть за ней, пока ты была на занятиях сегодня утром. Она будет под защитой.

Я впиваюсь зубами в свою губу, глаза прыгают между его. Это не извинение за то, что он делает. Во всяком случае, это выглядит как еще одно оправдание для него самого.

Логика прорывается сквозь бурю эмоций. В квартиру вторглись без нашего с Итаном ведома. Парень, которого я уже дважды видела в кампусе, — это, чертовски, плохая новость. Я не в безопасности здесь одна. Это бесспорно.

— Сегодня я снова видела его в кампусе. На этот раз его там не было, и мы с Айлой последовали за ним.

Рен напрягается и берет мой телефон, когда я достаю записанное видео. — Почему ты настаиваешь на своем чертовом безрассудстве? Ты смотришь на опасные ситуации и ныряешь в них, не думая о возможных последствиях.

— Мне пришлось, — возражаю я. — И я бы сочла тебя опасной ситуацией, но я все еще катаюсь на твоем члене. Вынь голову из своей гипермужской задницы на две минуты и посмотри видео.

Из него вырывается раздраженное дыхание, и он начинает запись. Через десять секунд его брови сходятся, а затем взлетают вверх, когда сталкер активирует секретную дверь.

— Вот видишь? — Рен пристально смотрит на мое самодовольство. Я встаю на цыпочки, чтобы показать ему фотографии. — Ты знал об этой секретной комнате?

— Нет.

Стук в дверь прерывает нас. Колтон высовывается из коридора. — Все в порядке?

Я осматриваю квартиру, вспоминая все, что у меня было с Итаном с тех пор, как я переехала сюда три года назад. Сердце колотится в горле, я поднимаю треснувшую кружку Итана. Мое зрение затуманено, но я киваю.

— Значит ли это, что я могу упаковать твой ящик с нижним бельем? — шутит он, проходя обратно. Дикий шум от Рена и мое откушенное "да пошел ты" останавливают его на его пути. Умиротворяюще подняв руки, он предлагает мне однобокую извиняющуюся улыбку. — Заставь меня поработать, детка. Мы здесь, чтобы помочь, так что покажи нам, что ты хочешь упаковать, а что отправить на склад.

— Склад? — Неловко, как быстро мое горло сжимается еще одним комком. — Ты сохранишь его для меня?

— Конечно, — говорит Джуд. — Дом что-то значит, и мы вырываем тебя из него.

Я слабо улыбаюсь, и он отвечает мне понимающим взглядом.

Они вчетвером ходят за мной по маленькой квартире, собирают все, на что я показываю, и складывают в коробки. Это медленная работа, когда я заторможена своими эмоциями. Несмотря на то, что Рен контролировал меня, когда я приехала, он позволяет мне не торопиться. В какой-то момент я почти смеюсь, потому что мне приходит в голову, что у некоторых из них, вероятно, есть персонал для упаковки, но никто не заподозрит, что они не привыкли делать это сами.

Постепенно в квартире исчезают все следы нашей с Итаном жизни. Хотя я знаю, что имеет смысл уйти, но ноющее чувство, когтящее мое нутро, не дает мне избавиться от мысли, что без квартиры в том виде, в котором он ее оставил, Итан никогда больше не вернется в дом, который мы делили.

22 Роуэн

Пентхаус — это именно то, что я представляла себе, когда впервые встретила такого высокомерного человека, как Рен Торн. Это безжизненное и непривлекательное пространство, в котором преобладает дорогая темная мебель, больше подходящая для музея современного искусства, чем для жилья, и странное чувство клаустрофобии, несмотря на открытую планировку. По сравнению с этим, мне больше понравилась скромная комната Рена в их логове под отелем "Воронье гнездо". Почему-то казалось, что в ней было больше тепла, чем в этом пентхаусе.

Я стою перед забрызганными дождем окнами от пола до потолка и смотрю на центр города Торн-Пойнт. Туман клубится вокруг зданий, соответствуя моему настроению. Манжеты университетской футболки Итана с длинным рукавом растягиваются, чем больше я кручу изношенный материал вокруг пальцев. Она облегает мои голые бедра, и я не раз чувствовала на себе пронзительный взгляд Рена, пока он перемещался по кухне.

— Ты действительно хочешь кофе так поздно? — уже в третий раз спрашивает он, заваривая кофе.

— Ну да.

— Тебе лучше что-нибудь съесть, — Подойдя ко мне и протянув дымящуюся кружку, он проводит губами по моему виску. — Тебя стошнит.

Я качаю головой. Колтон взял стопку пиццы, когда они закончили упаковывать мою квартиру, но мысль о еде выворачивает мой желудок. Рен проводит пальцами по моим волосам, пока я пью кофе. Я морщусь, причмокивая губами. Даже мой любимый напиток на вкус как горькая пустота.

— Почему ты живешь здесь?

Вздох Рена обдает теплом мое лицо. — Я уже говорил тебе, что у меня есть несколько объектов недвижимости.

— А не лучше ли нам расположиться под отелем?

— Кольт и Леви делают обновления безопасности из-за всего происходящего. А пока ты останешься здесь.

Что — то не так в его тоне. Я знаю его недолго, и он король тайн, но я учусь читать его настроения. Такое чувство, что он отдаляет нас друг от друга. Он что-то недоговаривает. После того, как он забрал меня из моего дома, он обязан быть правдивым.

Если он откажется сказать мне, я узнаю, в чем дело. Я украду секрет у человека, который возьмет их в качестве оплаты у всех остальных.

Рен стоит рядом со мной, пока я не допиваю кофе. Он забирает у меня кружку и ставит ее на стол с уродливой извилистой статуей горгульи.

— Давай, котенок. Тебе пора немного отдохнуть.

Он поднимает меня на руки, прижимая к своей груди. Я чувствую себя намного меньше, рядом с его массивной фигурой, поглощающей меня. В спальне он укладывает меня на прохладные роскошные простыни. Он отдирает их обратно, но вместо того, чтобы залезть, я сажусь на колени.

— Ты собираешься найти моего брата?

Выражение лица Рена-непроницаемая маска, частично затененная темнотой. Моя решимость узнать, что он скрывает от меня, усиливается.

Через мгновение он отвечает. — Да. У нас есть соглашение. Я не вернусь к этому.

Облегченно вздохнув, я ложусь, только чтобы выстрелить в ответ, когда он отступает.

— Куда это ты собрался?

— Спи, Роуэн. Здесь ты будешь в безопасности. Я вернусь, как только смогу.

Широко раскрыв глаза, я спотыкаюсь о кровать, выпутываясь из спутанных простыней, чтобы последовать за ним через пентхаус. — Подожди… Ты серьезно уходишь?

— Нет покоя нечестивым.

Я резко останавливаюсь, наблюдая, как он настраивает систему безопасности. Чувство клаустрофобии усиливается, огромные стены сжимаются вокруг меня. Я не хочу оставаться здесь одна.

— Послушай, я не привык объяснять свои поступки. — Рен хмуро смотрит на меня. — Сейчас для тебя это самое безопасное место. Поверь. Колтон и Леви будут посещать твои занятия и приносить задания до конца недели.

У меня отвисает челюсть, и я хватаю его за руку. — Какого хрена, ты не можешь держать меня здесь взаперти!

С суровым выражением лица он выталкивает меня из лифта. — Пока я не буду уверен, что смогу защитить тебя, я буду.

Двери захлопываются у меня перед носом. Я нажимаю кнопку, чтобы вызвать лифт обратно, но цифровой ввод, запрашивающий код ключа, насмехается надо мной. Раскаленная добела ярость пронзает меня, и я хлопаю ладонью по двери.

Я не могу поверить, что он заманил меня сюда после того, как вынудил покинуть мою квартиру. Это напоминание о слухах, которые я впервые услышала до того, как узнала его, напоминание о жестокости, на которую он способен.

Сдавленный протест вырывает меня из сна, сердце бешено колотится, дыхание прерывистое. Потная и дезориентированная, я на минуту забываю, где нахожусь, пока мой пульс не успокаивается и я не вспоминаю. Пентхаус Рена.

Ворча, я вытираю заплаканное лицо и откидываюсь на смятые простыни. Вспышки кошмара цепляются за меня, утопая в неминуемом позоре, которая мучила меня годами.

Дождливая ночь, как сегодня.

Раскаты грома.

Споры с папой о том, чтобы улизнуть и быть непойманной.

Его руки, всегда лежащие на руле. Обветренный и сморщенный от тяжелой работы всей жизни.

Ослепительные фары и сонное ощущение парения в воздухе, когда мир рушится в бесконечном вихре, от которого у меня кружится голова.

Хуже всего, рев гудка, который становится навязчивым гудком машин жизнеобеспечения.

Все это давит мне на грудь, затрудняя дыхание. Кошмар никогда не меняется. Хуже было, когда он все еще оставался живым в вегетативном состоянии, мучая меня по ночам. Свежие слезы прожигают дорожку в уголках моих глаз.

Когда на следующую ночь я снова просыпаюсь от кошмара, мои жесткие брюки отрезаны Он шепчет мне на низких тонах, пока мое сердцебиение не перестает греметь, гладит влажные волосы, убирая их с моего потного лба.

Он что-то тихо бормочет мне, пока мое сердце не перестает колотиться, убирая влажные волосы с моего потного лба.

— Ты здесь, — шепчу я.

— Спи. — Его губы касаются моего плеча.

Мое горло колит. Трудно дышать.

— Иногда мне снятся кошмары.

— Теперь я здесь. Тебе нужен отдых. Просто спи.

Простыни раньше не пахли им. Не в первую ночь, когда я была совершенно одна. Теперь пахнет.

Мои ресницы трепещут, когда он обнимает меня. Не успеваю я опомниться, как ужасные образы исчезают, и я снова засыпаю.

Каждая последующая ночь проходит так же. Я одна, когда ложусь в постель, но если меня выдергивают из сна посреди ночи, он рядом. К утру его уже нет.

Всю неделю Рен приходил и уходил, оставаясь загадочным и коротким со мной, если только мы не были в его постели, и он держал плохие сны на расстоянии. До сегодняшнего вечера.

Звон лифта заставляет мое сердце колотиться, обещая маленькую надежду на свободу. Сначала я бежала к нему, доведенная до безумия тем, что осталась наедине со своими мыслями и чувством вины, которое мучает меня, когда мне нечего от него прятать.

По крайней мере, он оставил мне ноутбук. После того как кошмар разбудил меня, я не могла заснуть в первую ночь, поэтому встала, чтобы писать. За четыре дня я написала книгу, вложив все чувства, которые испытывала, в мрачный рассказ, о котором я даже не подозревала.

На моем компьютере есть папка с полузаброшенными идеями, но я никогда ничего не заканчивала до сих пор. Это достижение еще больше вывело меня из равновесия — журналистика — это та специальность, над которой я корпела, потому что я хочу быть похожей на Итана, и он поощрял меня заниматься этим. Я не автор художественной литературы.

Мои торопливые шаги остановились в прихожей. Рен весь в крови, в глазах застыла жестокость. Жестокость того, кем он является на ринге, кровоточит в каждом его размеренном вдохе. Его взгляд захватывает мой. Мое сердце замирает, когда жестокость не исчезает полностью, а смешивается с собственничеством.

— Это твоя кровь? — шепчу я.

— Нет-. Это слово-дикое рычание.

Жар пульсирует между ног. Я не понимаю, почему его тьма и жестокость взывают ко мне, но я перестала пытаться анализировать, почему я промокаю при виде его, пропитанного кровью настолько, что я уверена, что кто-то умер.

Я не боюсь.

Я не возмущена.

Все, что я вижу, когда смотрю на него, — это кто-то, от кого я не могу уйти. За короткое время мы сцепились, и каждый зловещий слой его мира затягивает меня все глубже.

Рен проходит мимо меня, и я следую за ним в ванную, зациклившись на пульсации и изгибе его мощных мышц, когда он снимает грязную одежду. Голова кружится, я сглатываю его скульптурное тело. Кровь пропитала его одежду, покрывая кожу.

Пар заполняет комнату, когда он включает душ. Его глаза на мгновение останавливаются на мне, прежде чем он входит в большой открытый дизайн. Вода стекает по его грязной коже, и он проводит пальцами по волосам, ныряя под брызги. Вода течёт красным, часть ее плещется мне на ноги от того, как близко я стою, чтобы посмотреть.

— И что же ты сделал? — спрашиваю я.

Рен поворачивается ко мне с непреклонным выражением лица. Его член твердеет под моим пристальным взглядом, и мое дыхание становится тяжелым.

— Я все исправил.

Мое сердце сильно колотится. Если он его исправил, значит, человек, который следил за мной, исчез. Я не настолько наивна, чтобы думать, что это означает, что все кончено — кто-то все еще пытался прослушивать квартиру, — но то, как он пылко изучает меня, пронзает мою грудь и не отпускает меня.

Одна из его рук обхватывает мою шею сзади и тащит меня в душ. Я закрываю глаза от воды, и стон вырывается из меня, когда он целует меня, жестко и неумолимо пожирая мой рот. Наши движения становятся одержимой потребностью. Он снимает с меня промокший камзол, а я стягиваю с себя шорты для сна, и мокрая одежда падает на пол, забытая в то время, как он просовывает руку под мое бедро и приподнимает. Мои ноги обхватывают его талию, а он прижимает меня спиной к стене, завороженный видом своего члена, погружающегося в мою киску.

Все мое тело болит от возбуждения, даже когда его член наполняется, растягивая мое тело, чтобы соответствовать ему. Злой голод наполняет меня, и я нуждаюсь в нем, чтобы утолить его.

Мы трахаемся с кровью другого человека, которая все еще течет по его телу. Все запутано и опьяняет. С оттенком запретного воздуха, который потрескивает в бешеном ритме, который он задает. Он утыкается лицом мне в шею и кусает так сильно, что у меня срывается крик.

— Не останавливайся, — умоляю я.

Стиснув зубы, он сжимает мою задницу с чудовищной силой и ускоряет темп своих толчков. Удовольствие становится слишком сильным. Мои ногти впиваются в его плечи, когда я разваливаюсь. С хриплым звуком он вырывается, прямо здесь, рядом со мной, когда его член смазывает заднюю часть моего бедра и мою задницу.

Мое тело выжато. Он не отпускает меня на дрожащих ногах, держа в своих объятиях. Я чувствую ровный стук его сердца, когда прижимаюсь грудью к его груди. Мы не двигаемся, пока не перестаем задыхаться и вода не становится чистой, свободной от крови на его руках.

Рен — убийца, но и я тоже. Темные осколки наших душ соединились.

23 Роуэн

К вечеру следующего дня я уже достаточно долго тушевался в роскошном пентхаусе. Я больше никогда не хочу видеть эти стены и эту отвратительную статую горгульи у окон.

Леви подтвердил, что я свободна, когда пришел с подробными конспектами лекций и моими заданиями на день. Рен заставил меня пройти через неделю ада, и даже после сильной страсти, которая произошла между нами прошлой ночью, я хочу получить возмездие за то, что он обращался со мной, как с хрупкой.

Я не гребаная принцесса Рена, чтобы запирать ее в башне, и я позабочусь, чтобы он никогда этого не забывал.

Сегодня пятница, и впервые в жизни я планирую быть в ночном клубе "Воронье гнездо". Когда я написала Айле, она тут же позвонила мне по FaceTime чтобы покричать от восторга перед приходом.

Она помогает мне одеться, вооружившись идеальным маленьким черным платьем и каблуками с тонкими бархатными ремешками на лодыжках. Я могу не часто наряжаться, но уверенность неоспорима, когда я смотрю на себя в зеркало. Короткий подол целует мои бедра чуть ниже задницы, а вырез с глубоким декольте подчеркивают мои сиськи.

— Господи, ты сногсшибательна, — хвалит Айла за моей спиной.

— Да?

— Определенно. — Она обмахивает себя веером. — Ты выглядишь в стиле гранж, но все огненные эмодзи для тебя, детка!

Прежде чем мы уходим, я бросаю на себя последний взгляд, взбивая волосы. Уголок моего рта удовлетворенно приподнимается.

— Давай сделаем это.

Поездка из центра города к обрыву на побережье проходит в напряжении, Леви сжимает руль своего внедорожника, пока Айла болтает и переключает радиостанции. Не раз его задумчивый взгляд изучает ее в зеркале заднего вида. Я ухмыляюсь, отвернувшись от окна. Эти двое — полные противоположности.

Как и в первую ночь, когда я приходила сюда, отчаянно ища помощи и ответов, гипнотическая музыка, дымная атмосфера и мигающие огни заполнили обветшавший бальный зал отеля "Воронье гнездо". Помещение заполнено танцующими и пьющими людьми. Это манящий хаос.

— Иди и приведи его. Я буду там. — Айла целует меня в щеку и указывает на бар. Она хватает Леви за одну из ниточек его толстовки. — Я одалживаю тебя.

Они представляют собой забавную картину, когда она тащит его за собой. Я удивлена, что он пошел добровольно, но рада, что кто-то будет охранять ее. Никто ничего не попытается сделать, пока с ней коронованный ворон.

Я замечаю Колтона на танцполе с Фоксом и Мэйзи, они втроем смеются.

Пробираясь сквозь толпу, я подхожу к возвышенной платформе в задней части зала. Рен сидит один на своем старинном троне, когда я иду к нему, погруженный в свои мысли. Сегодня он не так собран. Вместо сшитого на заказ костюма на нем только рубашка на пуговицах с закатанными рукавами и черные брюки. Наши глаза встречаются. На этот раз я не останавливаюсь у подножия, чтобы привести свои доводы, а поднимаюсь на помост, пока не вхожу в пространство между его раздвинутыми коленями.

Застенчиво наклонив голову, я сжимаю руки за спиной и жду, пока он меня рассматривает. Его взгляд тлеет. Единственный раз, когда он видел меня наряженной, — это вечер гала-концерта. Медленно он наклоняется вперед, обхватывая руками мои ноги. Одна рука ласкает мою икру, а другая ползет вверх по задней поверхности бедра, дразня под подолом облегающего платья.

Рен притягивает меня к себе для поцелуя. Я потакаю ему с минуту, а потом отодвигаюсь подальше.

— Не трогай.

Его холодные, хитрые глаза вспыхивают при прямом вызове. — Я же говорил тебе, что будет, если ты будешь играть со мной, котенок.

Я поднимаю бровь, отступая на шаг. Его ухмылка смертельна, когда он разворачивается со своего кресла с откидной спинкой, следуя за мной через туманный бальный зал. Люди расступаются перед нами, некоторые разинув рты. Ходят слухи, что Король Ворон никогда не спускается с помоста.

Куда бы я ни пошла, он всегда рядом. Выслеживает меня. Охотится за мной.

Я выбираю место для танцев, а он стоит, засунув руки в карманы, и смотрит с хитрой ухмылкой. Я двигаюсь в такт музыке, танцуя для него, искушая его прикоснуться ко мне. Кончик его языка медленно скользит по губе. Мои соски твердеют, а между ног пульсирует боль. Ещё нет.

Это мстительное обольщение.

Напряжение между нами покалывает мою кожу, как крошечные электрические разряды, усиливая предвкушение того, что, как мы оба знаем, грядет. Это война — тот, кто сломается первым, проиграет.

— Ты знаешь, что это за место? — спрашивает Рен, не сводя глаз с моих покачивающихся бедер.

Я отрицательно качаю головой.

— Когда-то это был лучший отель в Новой Англии в эпоху своего расцвета. — Он придвигается ближе, между нами почти нет пространства. Я чувствую его тепло на своей спине, его дыхание обдувает мою шею, когда я откидываю волосы на одну сторону. — Когда он закрылся, он пришел в упадок. Его осудили, планировали продать и снести. Но я увидел кое-что другое. Поэтому я купил его.

— Разваливающееся, жуткое старое поместье, идеальное для того, чтобы пугать людей, пока ты торчишь в грязи?

— Побег, — шепчет он мне на ухо. — Темная фантазия, воплощенная в жизнь.

Это правда. Я не замечала этого раньше, когда приходила сюда в первый раз, или когда избегала этого места, но теперь, когда его руки лежат на моих бедрах, ритм музыки вибрирует во мне, и каждая часть меня умоляет его поддаться и прикоснуться ко мне, я понимаю.

Черт, может, я и сломаюсь. Мое воображение сходит с ума от похоти, когда я думаю о возможностях, о разврате, которому мы могли бы предаться в этой атмосфере. Это чувственно и завораживающе.

Прежде чем моя решимость рухнет, я поворачиваюсь, прищурившись. — Если ты хочешь меня, ты должен заключить сделку.

Выражение его лица совпадает с моим. — Ты знаешь цену, если хочешь, чтобы я что-то сделал. Секрет или услуга. Откажись от того, что причиняет боль.

— Я уже сделал это, король Ворон, — отвечаю я стальным тоном. — Неделя в твоем пентхаусе в качестве пленницы.

— Для твоей защиты, — процедил он сквозь зубы.

Что — то сжимается в моей груди от его убежденности позаботиться обо мне.

Преисполненная решимости, я выпрямляю спину. — Я не твоя нежная игрушка. Никогда больше не запирай меня, иначе я украду один из ножей Леви и заколю тебя во сне.

Мускул подскакивает на его челюсти, и огонь вспыхивает в его глазах. Он не отвечает, но срывается первым, беря меня за руку, чтобы отвести в темный угол клуба, заблокированный остатками половины стены. В дальнем углу зала, вдали от танцующих, холоднее, но тепло тела Рена просачивается сквозь заднюю часть моего платья, когда он притягивает меня к себе. Я откидываю голову ему на плечо и закрываю глаза, чувствуя, как его твердый член впивается в мою задницу.

— Хватит игр, — рычит он, прежде чем укусить меня за ухо. — Вот что ты со мной делаешь.

Я шиплю, сжимая бедра вместе. Он раздвигает их с укоряющим звуком и проводит пальцами по внутренней стороне бедра, опасно близко к моей ноющей киске. Еще дюйм, и он обнаружит, что на мне нет нижнего белья.

— Я хочу, чтобы ты извивалась для меня, чертова дразнилка. Его грудь урчит от коварного юмора, когда он тянется выше и находит меня мокрой и голой. Он скользит своими прикосновениями по моей слизистой и в мучительном темпе теребит мой клитор. — Мой маленький непослушный котенок.

— Заставь меня кончить.

— Грязная девчонка.

Рен перестает прикасаться ко мне, и мой отчаянный протест заглушается прикосновением его пальцев к моим губам. Я открываю рот и чувствую удовлетворенный изгиб его рта на своей щеке, когда он гладит мой язык, ощущаю его горячий и запретный вкус, когда он заставляет меня сосать его пальцы дочиста.

- Ты хочешь кончить перед комнатой, полной людей, которые даже не догадываются, что я разбираю тебя на части в тени? Они не смогут увидеть, если я заставлю тебя встать на колени и трахну твое лицо, или если я задраю это сексуальное маленькое платье и трахну тебя прямо здесь, пока они ни о чем не догадываются — ну, если только ты не будешь кричать достаточно громко. — На мой придушенный крик он с гравийной усмешкой прижимается к моей шее. Я прижимаюсь к нему, мои ресницы трепещут, а живот опускается. — Черт, почему ты такой идеальная?

Убрав мокрые пальцы от моего рта, он рычит и вдавливает два из них в мою киску. Я выгибаюсь, задыхаясь, на мгновение забывая, где мы находимся, пока он вкалывает и выкачивает точно так, чтобы осветить меня и подвести к краю.

— О боже, — задыхаюсь я.

— Вот так, детка?

Мои губы раздвигаются по мере того, как нарастает оргазм. Я качаюсь на его руке, растирая клитор в пульсирующем ритме музыки.

— Пока нет, — резко бурчит он, высвобождаясь. Он утихомиривает мое хныканье от того, что ему отказали в удовольствии, когда я была так близко, и слизывает мой вкус с кончиков пальцев. — Ты будешь кончать с моим членом, погруженным в тебя.

Звон его ремня почти не слышен, и он грубо дергает платье, пока моя задница не обнажается. Покалывание пробегает по моей коже в волнении от того, как это неправильно. Обертка презерватива падает на землю, и я тянусь назад, чтобы удержать его для равновесия, когда его член дразнит мои складки. Это безумие, но я не могу остановиться, как сильно я хочу его прямо сейчас.

Рен шепчет мне на ухо грязные слова ободрения, в то время как его прикосновение бродит повсюду, заставляя платье подняться выше. Вспыхивают красные огоньки, создавая аморальную атмосферу. Мы окутаны туманным дымом и прячемся в тени за стеной, пока трахаемся. Только он и я знаем, что кто-нибудь может взглянуть и увидеть нас.

— Ты такая чертовски мокрая. — Он сжимает мои волосы в кулак, наклоняет мою голову, чтобы провести губами по моему лицу. — Каждый раз, когда я вытаскиваю твою киску, она пропитывает меня, когда я снова погружаюсь в нее. Чувствуешь? Ты любишь это, грязная девчонка. Так я узнаю, что ты чертовски моя.

Я чувствую себя полной с каждым толчком, прикусывая губу, чтобы заглушить свои стоны, когда он зарывает свой член в мою киску, скрытую в темном углу его переполненного отеля, превратившегося в ночной клуб, в то время как люди теряются в разгуле вечеринок.

Он хватает меня за подбородок. — Не смей сдерживаться. Передавай мне каждый чертов звук.

Приказ прерывается тем, что его член резко входит в меня. Я тянусь вслепую, ногти царапают любую часть его тела, за которую я хватаюсь, когда я стону. Мое сердце стучит, а кожа пылает обжигающим огнем.

- Посмотри на них, Роуэн. Смотри. — Мои глаза открываются, пытаясь сфокусироваться, когда он колотит по тому месту, которое заставляет меня видеть звезды с жестокой точностью. Говоря об этом, он засовывает руку в вырез платья и щиплет меня за сосок. -

- Видишь, как они необузданны? Они полностью отдаются этому. Я люблю силу контроля, и здесь я могу контролировать все их капитуляции, потому что я дал им это место.

Он стонет, когда я сжимаюсь вокруг него, глядя на пьяных танцоров, купающихся в гедонизме, который предлагает ночной клуб. Он вознаграждает меня, обводя пальцами мой клитор. В моей голове я представляю, как люди смотрят на нас, трахающихся в тени, и удовольствие проходит через меня.

— Да. Не сжимай меня. — приказывает Рен, держа меня за горло.

Его давления недостаточно, чтобы полностью перекрыть мне доступ воздуха, но оно посылает еще одно эротическое возбуждение в мою сердцевину. Он врезается в меня, и это посылает меня через край на волне экстаза.

— О боже, — хнычу я, оседая на него.

Кряхтя, он поддерживает мой вес, пока я дрожу от оргазма. Он сжимает мои бедра побелевшими от боли костяшками пальцев и с еще одним низким стоном его член пульсирует внутри меня. Тяжело дыша, он прижимается лбом к моим волосам, прижимая ладонь к моему животу. Он позволяет себе мгновение, пока я все еще в бреду от такого сильного оргазма. Я смутно сознаю, как он вытаскивает, поправляет мое платье, чтобы я была прикрыта, и презерватив падает на пыльную землю.

Только с ним я получаю это эйфорическое освобождение, где мне не нужно прятаться от клубящейся во мне тьмы. Его собственная тьма прямо здесь, чтобы поймать меня.

Рен прижимает меня к стене, зажимая между своими руками. Он захватывает мои губы в страстном поцелуе, который заставляет меня задыхаться, когда он ставит достаточно места между нами, чтобы удержать мой взгляд. Он хватает меня за подбородок и приподнимает мою голову, яростно говоря:

— В тебе нет ничего хрупкого. Все дело в твоих глазах. — Он целует меня еще раз, проглатывая мой испуганный выдох. — Никогда, блядь, не забывай об этом.

24 Рен

Устранение непосредственной угрозы не означает, что на горизонте нет новых. Это стало растущей заботой, инстинктом, который невозможно игнорировать. Но я также знаю, что запереть Роуэн было лишь временным решением. Мой маленький боец не потерпит этого снова. Но первобытная часть меня все равно хочет сделать это, чтобы обеспечить ее безопасность.

Угроза, которую она подала вчера вечером, заставила меня принять решение. Ей нужно научиться защищать себя.

Ее упругая попка очаровывает меня в обтягивающих джинсах по дороге вверх по лесной тропинке от того места, где мы припарковались. Никто, кроме меня, моей семьи и моих лучших друзей, не знает, что моя бабушка купила больше земли, чем знала, что с ней делать. Стрельбище, которое я построил, находится на вершине холма. Дальше к югу находится единственная часть владений, куда я пускаю людей, — Воронье гнездо. Неподалеку находится мой настоящий дом, которым я пользуюсь, когда не торчу в "Гнезде" и не использую пентхаус для деловых целей.

Искушение привести ее туда и показать ей мое святилище велико.

Сунув руку в карман пиджака, я провожу большим пальцем по медальону Шарлотты и думаю о том, как Роуэн продолжает пробираться сквозь мою защиту. Она больше, чем бизнес, больше, чем соблазнительный трах, больше, чем интригующая женщина, которая удерживает мое внимание. Каким — то образом она стала важна для меня-редкий случай, когда я доверяю немногим людям в этом мире.

Она сбивается с тропинки, чтобы исследовать, и я следую за ней, ветки хрустят под моими сапогами. — Продолжай двигаться, котенок.

Роуэн закручивает хвост, когда я за него дергаю, и возвращается на тропинку. — Когда ты говорил, что нужно одеваться в теплые слои, признаться, я не думала, что это означает поход по склону скалы. Я никогда не смотрела на тебя и не думала, что ты любитель активного отдыха.

Ухмылка кривит мой рот. — Ты была бы права. Однако это не случайный общественный участок лесистой скалы. Это моя собственность.

Она бросает взгляд через плечо, отрываясь от фотографии побережья штата Мэн, окрашенного в осенние цвета с помощью телефона. — Конечно, это так. Я даже не знаю, почему я удивлена. Из тебя сочатся деньги. Ты унаследовал его или что-то в этом роде?

— Или что-то в этом роде. — День, когда я купил разросшееся поместье моей прабабушки, является предметом моей гордости. Мой отец и дед видели только бесплодный провал, который они хотели ликвидировать, в то время как я видел возможность. Благодаря криптовалютным инвестициям Колтона, нашему потоку доходов и агрессивным финансовым стратегиям, мы построили фундамент нашего собственного наследия, что позволило мне приобрести его. — И мы здесь не для прогулки.

Выражение лица Роуэн становится озорным, и она наклоняет бедро, чтобы прислониться к дереву. — Мне нравится, но не раздевай меня догола. Слишком холодно, и я не любитель насекомых, ползающих по мне, когда я одета, не говоря уже о том, чтобы мои сиськи болтались. Например, если бы я выбирала между сексом в лесу и сексом в машине — оба варианта неудобны и не комфортны — я бы предпочла прокатиться на твоем члене в твоем тесном Aston Martin, чтобы посмеяться над тем, как ты вообще туда влез со своим гигантскими размерами.

— Как бы заманчиво это ни звучало…

Я сокращаю расстояние между нами, крадусь, пока не добираюсь до нее. Упершись рукой в кору над ее головой, я обхватываю пальцами ее горло. Ее пульс подскакивает, губы приоткрываются, щеки окрашиваются розовым.

— Или ты научишься защищаться, или я сделаю тебя постоянным обитателем моего пентхауса. Когда-то я обещал тебе красивую клетку, не так ли? — Мои губы прижимаются к ее губам, и она впивается пальцами в мою куртку. — говорю я ей в губы. — Если ты собираешься ударить меня ножом, когда я тебя разозлю, то можешь научиться делать это со смертельной точностью.

Звук смеха Роуэн пробуждает в моей груди незнакомое чувство. Ее великолепные глаза горят злостью. Она такая красивая, такая полная жизни. Я провожу большим пальцем под ее подбородком и краду еще один поцелуй.

Надо признать, меня это возбуждало, когда она угрожала ударить меня ножом. Моя упрямая девочка. Ее огонь — это то, к чему меня тянет больше всего. Я думал, что это мимолетное увлечение, но с тех пор она стала нравиться мне все больше, и это было заметно в каждом нарушенном мною правиле сближения, а не отдаления. Благодаря этой смелости я знаю, что она может держать себя в руках, и ее место в моем мире рядом со мной.

Вдалеке я слышу приглушенное эхо хлопающих автомобильных дверей. Все остальные уже прибыли.

Мы доберемся до стрельбища первыми. Это полностью функционирующее частное заведение, которое охватывает широкий спектр практик и включает в себя гостиную и кухню. Роуэн широко раскрытыми глазами осматривает огромный объект, пока я показываю ей открытые площадки, прежде чем отвести ее внутрь, в помещение для хранения оружия.

— Это законно. Она косится на меня, тычет пальцем в грудь. — Зачем тебе такой арсенал?

— Всегда будь готов ко всему. — Я оцениваю ее и беру со стены "Глок". — Этого должно хватить.

Я провожу ее через основные части пистолета и заставляю повторить их мне три раза, прежде чем считаю, что она готова научиться пользоваться им.

Когда она экипирована, мы возвращаемся на открытый полигон и застаем там парней и Мэйзи, ожидающих нас. Я на мгновение замираю, когда понимаю, что здесь всегда были только парни. Фокс и Пенн приходили сюда, но не девушка Пенна — Серена. Мэйзи и Роуэн — чужаки, которых мы впустили.

Все вокруг меняется. Не только во мне, но и для всех нас, перемены так же присутствуют в воздухе, как оранжевые листья.

— Готова добавить еще один уровень сексуальности к своему фактору горячности? — Кольт дразнит. — Я уверен, что большой парень не говорил тебе, но его любимая кинофраншиза — Лара Крофт, так что, да- Он проводит зубами по губам. — Я тоже об этом.

Джуд хихикает и толкает локтем Кольта. Закатив глаза, я иду впереди.

— Это для метания ножей? — Роуэн указывает на то место, где Леви проводит большую часть своего времени.

— Да. Я покажу его тебе позже. — Леви щелкает языком по кольцу в губе, бросая тоскующий взгляд на свое любимое место для тренировок. — Во-первых, ты научишься этим пользоваться.

— Вы, ребята, думаете, что мы все узнаем за один день? — Мэйзи морщит нос. — На самом деле я больше придерживаюсь мира и любви.

Фокс прижимает ее к своему боку. — Знание того, как защитить себя, имеет большое значение. Тебе нужно только использовать свои навыки, чтобы оставаться в безопасности.

— Я знаю, — шепчет она.

Они вдвоем делят интимный момент, когда черты ее лица становятся замкнутыми. Колт уже упоминал, что она была выбрана в качестве залога тем же синдикатом братвы, против которого мы сейчас выступаем.

Мы добираемся до поляны, ведущей к стрельбищу. Джуд и Колтон становятся серьезными. Леви всегда сосредоточен, как лазер, и Фокс всегда идет по стопам своего наставника. Каждый из них рассредоточился и занял позицию для стрельбы по мишеням. Роуэн остается со мной.

Она наблюдает за меткостью Леви, когда он бьет по целому магазину выстрелов в голову подряд. — Черт побери, неужели вы все тайные снайперы?

— Мы тренировались во многих областях. В основном в боевых. Лев — тот, кто по сути является незарегистрированным летальным оружием. — Проверив обойму, я заряжаю ее пистолет и передаю его обратно. — Твоя очередь. Разряди его, затем перезаряди и прицелься, как я тебе показывал.

Ее язык высовывается из уголка рта, а лицо напряженно сжимается, когда она находит спусковой крючок, проверяет обойму на предмет магазина патронов и вставляет ее обратно в пистолет. Заняв позицию, она целится.

— Отлично. Опусти плечи.

Я провожу ее по следующим ступеням. Кивнув, она стреляет в цель. Это не идеально, но она попала. Неплохо для первой попытки, ведь она никогда ни в кого не стреляла. Я предлагаю поправку и позволяю ей попробовать еще раз, позволяя ей самой во многом разобраться. Для нее важно привыкнуть к этому, чтобы ее тело выработало инстинкт и мышечную память.

— Все не так странно, как я думала.

— Стрелять в пустой силуэт человека легко. Труднее всего смотреть им в глаза и нажимать на курок. Но ты должна уметь это делать. Это может означать твою или их жизнь.

Ложь в ее пользу. Я давно потерял чуткую часть своей человечности. Может быть, у меня его и не было с самого начала. У меня нет проблем с нажатием на курок в кого-то, кого я решил застрелить. Меня не преследуют души, которые я забираю. Они заслужили то, что получили.

Наблюдая, как она учится, я поражен желанием снова убить парня, который преследовал ее. Я не торопился, покрасив комнату, которую мы используем для допросов в Гнезде, в красный цвет, но этого было недостаточно. Я должен был принести ей его проклятое сердце. Ради нее я с готовностью убью любого, кто попытается причинить ей вред.

— Ты молчишь уже несколько минут. — Роуэн наклоняет голову, чтобы взглянуть на меня. — Смотришь на мою задницу и думаешь о фантазиях Лары Крофт?

Мои губы дергаются. — Ты действительно хорошо выглядишь с оружием в руках.

— Я думала, что мне это не понравится, но чувствую себя какой-то задирой. — Она тщательно прицеливается и нажимает на спусковой крючок. Она издает радостный визг, когда ее пуля попадает внутрь контура цели для выстрела в грудь. — Наконец-то я попал в точку!

— Молодец. — Теплый уголек разгорается в моей груди.

Как бы я ни любил контроль, это лучше. Это наполняет мою голову опасными мыслями о будущем, которого я никогда не думал желать, но с ней… я хочу этого.

Леви подходит, когда у него кончаются патроны, обычно ему скучно с оружием. Он стоит, как часовой, скрестив руки на груди, оценивая все вокруг. Через несколько минут он тихо говорит:

— Ты выглядишь лучше с тех пор, как познакомился с ней.

Я искоса взглянул в его сторону. Он не из тех эмоциональных людей, которые используют слова — никто из нас, на самом деле, — но для тех, кого он считает семьей, он обращает внимание. Он не вдается в подробности, но я знаю, что он имеет в виду. Беспокойство, которое питало во мне в последние несколько месяцев. Я все еще жестокий, жестокий монстр, но рядом с Роуэн я чувствую себя менее опустошенным, цепляясь за новое чувство цели.

— Пошли, — говорит ей Леви, подавая знак Фоксу и Мэйзи. — Я покажу тебе, как обезоружить любого, кто приблизится к тебе с пистолетом.

То, что он проявляет интерес к ее обучению так же, как и ко всем нам, говорит о многом. Колтон и Джуд заканчивают, подстрекая друг друга и обмениваясь деньги на пари, которое они бросают друг другу на то, кто может нанести лучший удар.

— Брось, на этот раз ты мог бы побить меня по меткости, но ты должен признать, насколько мастерски был сделан последний выстрел, — возражает Кольт. — Я дал ему смайлик в грудную клетку.

— Творчески, но это не лучше, чем попадание в зоны поражения. Ты слишком много играешь с едой. — Джуд широко улыбается. — Давай еще раз. Я весь день буду выигрывать твои деньги.

Я следую за Леви, Фоксом и девочками в другое открытое поле. Фокс вызвался помочь Леви показать им основные движения, несколько раз потянув пистолет на Леви. Каждая демонстрация заканчивается тем, что быстрые рефлексы Леви обезоруживают его, хватая за запястье и поворачивая пистолет на Фокса за ствол. Мэйзи восхищенно присвистывает.

— Это зависит от нескольких факторов. — Леви кивает Фоксу, чтобы тот снова ушел, пока он объясняет. — Время, место и время выстрела. Ствол может быть горячим. Давай попробуем.

Он велел Фоксу подойти к Роуэн и встал позади нее, рассказывая ей о шагах, которые он им показал. Она пробует несколько раз, потом Мейзи поворачивается. Кольт и Джуд в конце концов пробираются, чтобы посмотреть урок. Джуд хихикает, а Кольт хлопает в ладоши, когда Роуэн все делает правильно. Меня переполняет гордость.

— Девушка готова к особому бою. — Колтон щелкает пальцами. — Может быть, я смогу запрограммировать премиальную прямую трансляцию. Это будет круто.

— Я все слышу. — кричит Роуэн.

Кольт высовывает проколотый язык.

— Привилегия этого боя принадлежит мне и только мне, — громыхаю я.

Джуд ухмыляется и качает головой. — Должен сказать, мне нравится эта твоя сторона. — я выгибаю бровь, и он почесывает кончик носа. — Обычно это нетерпеливые птенцы в Гнезде. Кто-то, кого можно использовать и выбросить. Но эта девушка делает тебя другим. Ты обращаешься с ней как с одной из нас.

На его лице мелькнула мрачность. Так он выглядит, когда думает о прошлом, до того, как Пиппа его кинула и отвернулась от него. Когда то он был влюблен в нее, и она была его миром.

Я обдумываю его слова. Невозможно скрыть то, что я чувствую рядом с ней в присутствии парней, которые знают меня лучше всех, которые понимают, как работает мой разум.

Девочки прижимаются друг к другу во время перерыва, перешептываясь. Мое внимание переключается между их заговорами и Леви, ожидая, что они задумали. Он призывает их идти на него вместе, и моя голова дергается от фырканья. Они объединили его в команду, но недооценили, как много времени он потратил на то, чтобы отточить свое тело для борьбы. Это нечестный матч для двух неопытных людей.

Мэйзи прыгает ему на спину, а Роуэн наступает ему на ноги, пока он держит одну из ее рук. Удовлетворение переполняет меня, когда моя умница выводит его из равновесия, разрушая основу его стойки. Одолеть его нелегко. Они втроем падают на землю, а девушки раскалываются и дают друг другу руки.

Фокс фыркает, мягко улыбаясь.

— Мило-. Их смех резко обрывается, обмениваясь визгами, когда Леви делает встречный маневр, который заканчивается тем, что обе девушки связаны своими рукавами толстовки.

— Чувак! Это не круто. — Мэйзи извивается, но даже ее гибкость от йоги не помогает ей.

Роуэн толкает их плечами. — Мы вернем его позже. Она бросает на него хитрый взгляд. — Я знаю его слабость.

— У меня нет слабостей. — Он встает, отряхивая руки, и продолжает свою лекцию. — В следующий раз не делай свои атаки столь очевидными. Мы поработаем над проекцией и маскировкой вашего намерения в другой раз. Возвращайтесь к тренировке.

Как только Леви удовлетворен, он машет мне рукой и протягивает незаряженный пистолет. Роуэн встряхивает руками и смотрит мне в глаза. Уголок моего рта приподнимается.

— Иди ко мне, здоровяк. Я готова.

— Это ты так думаешь, котенок.

Я обхожу ее кругом, заставляя гадать, когда я сделаю свой ход. Она игриво оскаливает зубы и бьет меня. Когда я думаю, что она потеряла бдительность, я двигаюсь.

Она играла со мной. Ее пальцы сжимают мое запястье, и пистолет поворачивается, указывая на меня. Торжествуя, она подпрыгивает на цыпочках. Со свирепым звуком я делаю еще один трюк, чтобы одолеть ее, выбивая равновесие. Мы падаем в клубок конечностей, перекатываясь, пока я не приземляюсь на нее сверху.

- Ну, это просто жульничество. Позволь мне сравнять счет, если ты собираешься играть грязно. — Роуэн обхватывает ногами мою талию и прижимается ко мне.

— Блядь, — выдыхаю я. — Негодяйка. Я накажу тебя за это позже.

Она обнимает меня за шею и что-то шепчет мне в челюсть. — Мне, наверное, понравится.

Где-то позади нас хихикают мои братья. Один из них по-волчьи свистит.

Было бы чертовски легко взвалить ее задницу себе на плечо и спуститься с холма ко мне домой, уложить ее и сожрать ее тело. Желание впустить ее в свои стены вспыхивает во мне, когда я встречаюсь с ее танцующим взглядом.

Мое сердце странно сжимается. У меня болит в груди.

Может позволение ей узнать меня полностью — это ошибка, которая поставит меня в невыгодное положение? Бесчисленное количество нарушенных правил или нет, я все еще не уверен, готов ли я пойти на такой риск.

25 Рен

Carpe regnum.

Прощальные слова, сказанные моим отцом в тот торжественный вечер, до сих пор не дают покоя. Прошло чуть больше недели. Это тот вид инстинктивного подозрения, который я не оставлю в покое. Если есть камень, который можно опрокинуть в поисках информации, которую мы можем использовать, мы размолотим все камни в пыль.

Под "Вороньим гнездом" я прохаживаюсь по главной комнате, пока мы работаем с тем, что собрали. Используя то, что мы знаем о тайнах людей, мы применили давление, чтобы выяснить, сколько предприятий города имели доли в SynCom, shell company Stalenko Corp. Большая часть акций была продана в прошлом году, так что это происходит у нас под носом.

Из личной экспедиции Роуэн на причал мы знаем, что подчиненные Сталенко не все довольны тем, что им приходится полагаться на инвесторов. Мы с Леви допросили парня, который убил нашего информатора и преследовал Роуэн, но не получили от него ничего полезного. Не то чтобы я дал ему много времени на ответ, прежде чем гнев победил.

Мой взгляд не раз мелькает на смех, доносящийся из открытой двери спортзала. Мэйзи и Роуэн занимаются йогой. После вчерашнего тира узел напряжения, который Роуэн носила с собой с момента нашей встречи, немного ослабел.

Разбитые очки, которые я спрятал от нее, вернут это напряженное беспокойство, а я не хочу этого делать. Я сохранил очки ее брата, чтобы защитить ее от боли реальности и потери, которая ее ждет.

Я снова сосредотачиваюсь на скорости пальцев Колтона, двигающихся по клавиатуре. — Что нам дала добыча сотовых телефонов? Есть что-нибудь новое, что мы можем использовать?

— Мои верные подданные все еще работают над взломом финансовых отчетов, чтобы найти конкретные доказательства, но фотопленка Харрингтона заполнена сочным делом, Людман растрачивает, а у Роучера есть секретная вторая семья. Скандально. — Кольт использует свой язык, чтобы играть с палочкой леденца, с которым он играет, вместо того, чтобы заканчивать работу, и пошевеливает бровями. — Никаких прямых упоминаний о carpe regnum, но в журналах сообщений действительно были странные разговоры. Я отделял их, просеивая данные на прошлой неделе. Смотри.

Мы с Джуд подходим ближе к экрану, а Леви остается стоять, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Каждое сообщение загадочно, чтобы скрыть реальный смысл, но два особенно бросаются в глаза.

Справиться с нашествием крыс — первоочередная задача. На карту поставлен ключ к нашему успеху.

Наша проблема с грызунами хорошо реагирует на мудрость мистера Кинга. Проверяем приманку, чтобы узнать, не приведет ли кто-нибудь в исторический замок новых друзей, с которыми придется разбираться.

Джуд ерошит свои темные волосы. — Крысиное заражение. Ханниган?

— Журналист-расследователь, наткнувшийся на что-то, что они не хотят знать? Да, — говорю я. “О мафиозных связях Stalenko Corp ходят только слухи, но если станет известно, кто финансировал их деятельность здесь, статус инвесторов или бизнес-холдинги могут развалиться. Они могут использовать Сталенко в качестве своих криминальных комнатных собак для пореза, но когда дело дойдет до этого, они сначала защитят себя. Если бы это были мы, и у него была бы информация о том, что мы делаем, мы бы задержали его, выяснили, что он знает, уничтожили его доказательства и убедились, чтобы он тоже молчал.

— Эти даты не предвещают ничего хорошего, — говорит Леви.

Он прав. Эти сообщения датируются более чем месяцем. По словам Роуэн, ее брат пропал уже три месяца назад. Последнее сообщение пришло накануне гала-концерта основателей.

— Есть какой-нибудь способ отследить местонахождение отправителя? — подсказываю я.

— Некоторые из них были в центре, но я проверил номера, и они пользуются одноразовыми телефонами. — Кольт смотрит на экран, прищелкивая языком о леденец. — Но после последнего сообщения о крысах не упоминалось.

Шанс, что Итан жив, ничтожен.

Я стискиваю зубы и перевариваю информацию, лежащую передо мной. — Они наживались, чтобы посмотреть, не представляет ли кто-нибудь еще угрозы. Королевские упоминания могут означать места, но где?

— У меня есть несколько возможных идей, но я не уверен, — Колт выводит карту города с несколькими выделенными областями. — Пара парков, здание на Олд-Кингс-роуд в центре города, церковь. В кампусе есть здание, похожее на замок.

Просматривая карту, я хмурюсь еще больше. Никакой закономерности не возникает. Что мы упускаем из виду, что позволило всему этому развернуться у нас под боком?

Это привлекает мое и Фокса внимание, как маяк, когда девушки выходят из спортзала с полотенцами, затянутыми вокруг шеи. Они останавливаются по другую сторону диванов.

— Ну, вот и мой дзен, — Мэйзи бочком подходит к Фоксу и засовывает руку ему в задний карман. — Настроение здесь довольно тяжелое, ребята. Что я говорила о сдерживании негативной энергии?

— Ты нашел что-то новое? — Прежде чем я успеваю остановить или заслонить Роуэн, она оказывается рядом с Кольтом, просматривая его экран.

— Мы думаем, что они закодированы, но они могут означать места, где держат твоего брата, — хрипло объясняю я.

Она сжимает полотенце в кулаке. — Куда? Пойдем прямо сейчас и найдем его.

— Мы не знаем, — говорит Джуд. — Это одни из самых уважаемых людей в городе. Отслеживание их встреч не привело нас ни к чему, о чем бы мы уже не знали и не исключали.

Она смотрит на даты на сообщениях, и ее плечи опускаются. Меня передергивает, когда я вижу ее поражение. Я двигаюсь, чтобы встать позади нее, притягивая ее к себе. В данный момент было бы лучше, если бы мы никогда не нашли Итана. Вид его мертвого тела может сломить ее, и если я смогу не допуспить этого, я непременно сделаю так.

— Подожди, — Роуэн указывает на верхний экран. — Сделай его побольше.

Колтон нажимает на нее, и она заполняет другой монитор. Он изучает ее, нахмурив брови. — Что ты видишь?

— Кусочек головоломки, которую ты ещё не получишь. — Передавая ему свой телефон, она показывает ему запись, она воспроизвела это для меня почти неделю назад в тот день, когда я выселил ее из квартиры. В последующие дни я был настолько занят ее защитой, что почти забыл об этом. — Мы с Айлой нашли это в понедельник, когда снова заметили этого парня в кампусе сразу после твоего отъезда. Что если это то, о чем они говорят?

— О черт. — Кольт повторяет короткий клип, затем отправляет его на компьютер, чтобы начать снова. — Это в том же зале, что и ваш урок этики?

— Да. Айла сказала, что у статуи нет имени, но есть латинская фраза о ключах от королевства. Это говорит о замке и короле. В ту ночь, когда я пробралась на склад, я случайно услышала, как они говорили о ключах.

Я напрягаюсь. Ключи от королевства. Захвати королевство. Это слишком похоже на девиз моего деда.

— Ты мне от этом не рассказывала..

— Это был эмоционально истощающий день, и я злилась на тебя после. — Роуэн пихает меня локтем в живот, и я хрюкаю. — Я пыталась исследовать символ ключей, но далеко не продвинулась. Нам нужно найти способ проникнуть внутрь.

— Я достану полную историю схем кампуса, чтобы найти ее. Если есть одна секретная комната, то может быть и больше. — Колт печатает слова, останавливаясь только для того, чтобы повернуться к нам. — Как ты смотришь на то, чтобы добавить в Гнездо потайную раздвижную библиотечную полку?

— А сейчас это действительно важно? — напряженно спрашивает Роуэн.

— Сосредоточься, — говорит Леви.

— Хорошо, хорошо. Прости, детка, — Колтон постукивает себя по виску. — Мой мозг имеет тенденцию подпрыгивать. Иногда я стреляю из всех цилиндров.

Еще одна последовательность нажатий клавиш, и фотографии Роуэн заполняют другой монитор.

— Фокси, как ты относишься к экскурсии? Приведи Пенна, — говорит Колтон.

Фокс ворчит по поводу этого прозвища и бьет своего приемного брата.

— Если есть и другие, то, возможно, так они различают свои местоположения. — Джуд задумчиво поглаживает подбородок. — Ты сказала, что у этой статуи есть табличка с фразой о королевстве?

— Верно. — Повернувшись ко мне, Роуэн облизывает губы. — Как ты думаешь, кто-то держит Итана в потайной комнате, раз ты не смог найти его следов?

Невидимая железная лента обвивает мою грудь. Поиски не были совсем бесплодными, но я не могу рассказать ей об очках, спрятанных в сейфе в моей комнате.

— Возможно.

Ответ отвратителен на вкус.

— Он должен быть там, — шепчет она про себя.

Тихий голос Роуэн наполнен такой решимостью и верой в то, что ее брат все еще жив, что это пронзает меня изнутри.

Блядь. Блядь, блядь.

Правда уничтожит ее. И я ни хрена не могу с этим поделать, чтобы защитить ее от сокрушительной боли.

26 Роуэн

В третий раз за время силовой тренировки Рена и Леви мои глаза отвлекаются от изучения истории университета Торн-Пойнт на моем ноутбуке, чтобы посмотреть, как пот катится по твердому телу Рена, а рот разевает рот от изгиба его бицепсов, когда он выжимает скамью вдвое больше моего веса. Хлопковые тренировочные шорты низко спускаются на его бедра, открывая мне прекрасный вид на резные мышцы. Почему я решила, что это хорошая идея для моей производительности — сидеть здесь?

Ух ты…

Я мысленно встряхиваюсь от слюней на его блестящий пресс. Иисус. Господи. Фантазия оседлать его на скамейке и лизать их заполняет мою голову.

После приставаний к Колтону и угроз превратить его в раздражающего амбала, если он не сдастся — Не угрожай мне хорошим времяпрепровождением, детка — он согласился помочь мне, предоставив мое исследовательское задание. Их план состоит в том, чтобы собрать как можно больше информации, чтобы узнать, как войти в комнату, которую я видела. Меня скручивает от беспокойства, что мы теряем время, когда могли бы заняться поисками лично. Рен внимательно следит за мной и не разрешает мне ходить в кампус одной. Он понял, что я могу попытаться сделать сама, без их поддержки.

Пока что мы вдвоем догадались, где находятся еще две комнаты. Позже сегодня вечером Фокс прочесывает кампус, чтобы дать нам что-то более конкретное.

Сделай перерыв на круг, затем выполни еще один сет, — руководит Леви.

Рен издает тихий стон и принимает предложенное ему полотенце. Леви усердно работал с ним, и я наслаждалась этим шоу. Поставив гантели на перекладину, Рен садится и вытирает полотенцем вспотевшую кожу.

Он ловит мой взгляд со своего места на коврике на полу и ухмыляется. — Там чем-то занята?

— Да, — пылая щеками, я возвращаюсь к своим исследованиям.

— Никакого секса в спортзале, — невозмутимо отвечает Леви.

У меня отвисает челюсть. — Мы не…

- Глаза, блядь, считаются. И этим вы занимались последние двадцать минут.

Леви уворачивается от свернутого полотенца, которое я швыряю ему со смехом. Ребята продолжают свою тренировку в углу комнаты, пока я нажимаю на другой PDF из цифрового архива библиотеки кампуса. Герб был установлен, когда колледж был основан. Первоначально он допускал только мужчин, как и большинство более элитарных школ по всей стране.

Я жую губу, просматривая информацию, отмечая все, что, по моему мнению, может быть связано с триггерами, которые мы ищем, чтобы получить доступ к скрытой комнате. Меня до сих пор поражает, что компания, которую исследовал Итан, связана с этим секретом. Он наткнулся на это в поисках коррупции и получил больше, чем рассчитывал.

Отсутствие информации, которую я могу найти, меня раздражает. Больше всего на свете мне хотелось бы просто позвонить Итану и спросить, что он делает, когда натыкается на стену исследований.

После того, как Рен завершает очередной набор тяжелой атлетики, ребята заканчивают. Я собираю свой ноутбук и следую за ними из комнаты.

— Как много мы знаем об истории города? — спрашиваю я.

Рен дернула плечом. — Я из семьи основателей. Семья основателей этого города. Мое имя стоит на каждом чертовом бизнесе или историческом здании в городе. Но я никогда не слышал ни о потайных комнатах, ни о проходах, ни о каких-либо других тайнах города, которые мои или другие семьи-основатели могли бы хранить в тайне.

Горечь в его голосе заставляет меня моргнуть. Похоже, он никогда не испытывал ненависти к своим деньгам, так что мне остается только гадать, есть ли еще одна причина, по которой он проводит черту на песке между собой и своей семьей.

Что-то в том, что я смотрю "бойцовские ночи", заставляет адреналин бурлить во мне. Это лучшая прелюдия. Мои сиськи покалывало, соски напряглись, а кожа покраснела за полночь. Каждый раз, когда я встречалась взглядом с Реном, мне хотелось остаться с ним наедине. Леви был главным бойцом, но Рен взял на себя дерзкий вызов из толпы. Парень приставал ко мне, и Рен знал это, позволяя своей ревности вырваться на ринг.

Зная, что делает со мной его драка, он убедился, что я наблюдаю, прежде чем уложить парня из братства после игры с ним.

Сегодня ночью мне нужно было забыться, отключить свой мозг от всего, иначе я буду продолжать сводить себя с ума от необходимости действовать.

Джуд и Колтон пьяны и тяжело опираются друг на друга, когда мы подходим к их логову. Леви исчезает в спортзале, и через несколько секунд из динамиков доносится сердитая музыка. Двое других спотыкаются о пустяки и в конце концов валяются на диване. Колтон утыкается носом в плечо Джуда.

— Я голоден, — невнятно бормочет Джуд.

- Ты просто сожрал всю мою картошку фри.

— Объедки, — объявляет он, делая попытку пошевелиться, но безуспешно.

— Нет, — стонет Колтон, обнимая друга за талию. — Удобно.

Меньше чем через минуту они оба уже храпят. Рен идет на кухню и ставит на стол две бутылки с водой, прежде чем повернуться и пригвоздить меня хитрым взглядом.

Мы танцевали вокруг электрического тепла, кипящего между нами всю ночь в невысказанной игре "кто первый сорвется". Вместо того, чтобы прижаться к нему, как я хочу, я держу одну из кушеток между нами, бросая на него дерзкий взгляд.

Уголок его рта приподнимается. Он шевелится, а я уворачиваюсь.

— Зачем ты оттягиваешь неизбежное?

Мое дыхание становится неглубоким, соски твердыми от того, как он преследует меня по комнате. Я прикусываю губу.

— Мне нравится заставлять тебя работать.

Погоня снова началась. На этот раз я несусь по коридору. Приглушенный крик вырвался из меня, когда его большие руки обхватили меня за талию и притянули к груди.

— Теперь ты вся моя, — рычит он мне в ухо.

Его голос греховен и полон гравия. Мой клитор пульсирует.

Рен разворачивает меня и наклоняется, чтобы перекинуть через плечо, шлепая по заднице, когда я извиваюсь. Я провожу руками по твердым мышцам его спины, пока он плетется по коридорам, когда мы не добираемся до его комнаты. Внутри он ставит меня на ноги и толкает локтем.

Моя спина ударяется о стену, а затем он оказывается на мне, вкус алкоголя на его языке и мужской запах его мускусного пота вызывают у меня головокружение от желания.

— Рен, — выдыхаю я у его губ. — Ты мне нужен. Прямо сейчас.

— Я знаю, что тебе нужно, котенок. — Он обхватывает мою киску через обрезанные шорты, втискивая пятку ладони в мой ноющий клитор. — Моя.

— Да-.

Царапая подол его Хенли, я рву его, обнажая его пресс и штангу в соске, которая сводит меня с ума. Он сжимает в кулаках мои волосы и оставляет укусные поцелуи на моей шее. Я выгибаюсь ему навстречу и сжимаю бедра.

— Пожалуйста, — выдавливаю я.

Его зубы царапают мою ключицу, и он хватает меня за задницу, поднимая меня снова, не останавливая своей атаки на моей шее. Прежде чем я ударилась о кровать, из меня вырвался стон. Я с трудом снимаю кожаную куртку и рубашку, пока он стягивает с меня шорты и колготки. Отступив назад, он избавляется от оставшейся одежды, глядя на меня. Я раздвинула ноги в приглашении.

В его горле вибрирует гул одобрения. Он присоединяется ко мне на кровати, хватаясь за края моих стрингов в качестве рычага, чтобы тереться своим членом о меня.

— Черт! — Мои ногти впиваются в его плечи, и я раскачиваюсь от давления. — Я могла бы кончить вот так.

Он сильнее тянет за края моего нижнего белья. — Сегодня я собираюсь трахнуть тебя через матрас, котенок.

Жар пробегает по моей коже. Я закидываю лодыжки ему за спину и протягиваю руку, чтобы скрутить простыни, в то время как восхитительное давление нарастает в моей сердцевине. Его движения освещают меня каждый раз, когда его эрекция дразнит меня.

— Ты всю ночь была мокрой, детка? Эти трусики так промокли, что я чувствую, как сильно ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо сейчас.

— О боже. — Я сжимаю его бедра ногами, когда оргазм охватывает меня.

Я впиваюсь зубами в губу, оседлая волну удовольствия.

— Пора от них избавиться.

Рен поправляет захват и рвет шнурок. Воздух вырывается из меня, когда его горячий взгляд впитывается в мою киску. Он проводит костяшками пальцев по моим складкам, вознаграждая меня более твердым прикосновением, когда я снова широко раздвигаю ноги. Наклонившись, он кусает меня за бедро. Острый укол заставляет меня вскрикнуть, но он забывается, когда Рен двигается, чтобы взять сосок в рот.

— Сегодня ночью ты у меня голая, — шепчет он на мою раскрасневшуюся кожу. — Между нами ничего нет.

Мой живот опускается, и я киваю, зарываясь пальцами в его волосы, когда он возвращается, чтобы мучить мои соски языком и зубами. Регулируя угол моих бедер и поднимая мои колени, он скользит своим членом по моим скользким складкам, пока я не начинаю извиваться. Одарив меня свирепой ухмылкой, он входит в меня одним толчком, который заставляет меня закричать.

— Чертовски сногсшибательно. — Он накрывает мое тело своим и двигается. Вытянувшись почти до конца, он толкается глубоко и жестко с грубым стоном. — Ты так хорошо себя чувствуешь, обхватив мой член, детка.

Полнота его внутри меня восхитительна. Каждый рывок его бедер вызывает искру жидкого огня, которая превращается в ад. Еще один оргазм неизбежен.

Внимание Рена фиксируется на подпрыгивании моих сисек. Мои глаза блуждали по нему с одинаковым восхищением перед силой его широких плеч, резкой линией подбородка, манящим доминированием в его глазах.

Звонок его телефона на тумбочке пугает меня. Короткий смешок вырывается из меня, и я расслабляюсь в море удовольствия. Я ожидаю, что он проигнорирует это, но он удивляет меня, наклоняясь, чтобы схватить телефон, не сбавляя темпа.

Он прижимает телефон к уху и отвечает. — Да.

Я таращусь на него, пока он вгоняет в меня свой член. Нахмурив брови, он смотрит в сторону, слушая, затем смотрит на меня.

— Нет, Пенн, теперь все в порядке. Расскажи мне, — Ровный, деловой приказ в его тоне заставляет мою киску сжаться, и он ухмыляется.

Он не перестает трахать меня. Не ленивый темп, а тот же самый сильный ритм, который заставляет меня дрожать. От этого я становлюсь еще влажнее. Единственным признаком того, что на него повлияла моя реакция, является потемнение желания в его глазах.

Рен слушает Пенна, рассеянно играя с моим клитором так, что я задыхаюсь. Его взгляд падает на свой член, скользящий в меня и выходящий из меня, и он собирает немного моей влаги, чтобы продолжить дразнить мой клитор, чередуя между трением и щипанием, когда я меньше всего этого ожидаю. Мое тяжелое дыхание могло выдать меня, и я сжала губы.

Я никогда в жизни не была так возбуждена от того, что он разбирает меня на части с точным контролем во время выполнения дел, как будто его член не похоронен во мне.

— Кольт и Леви позаботились о безопасности. Вы с Фоксом прочесываете здания и докладываете.

Когда он наклоняет бедра и удовольствие усиливается, я начинаю скулить. Бросив на меня холодный взгляд, он держит меня за горло и сжимает, чтобы заглушить мои отчаянные крики. Его пронзительный взгляд прожигает меня, пока он продолжает говорить по телефону.

— Сверь с чертежами, которые он прислал.

Наконец он вешает трубку и отбрасывает телефон. Никто из нас не обращает внимания на то, где он приземляется.

Губы Рена захватывают мои в жадном поцелуе, и он глотает мои крики, когда переносит меня через край. Я никогда не кончала так сильно, все мое тело было охвачено взрывом экстаза. Напрягшись надо мной, он закрывает глаза и наполняет меня, когда кончает.

— Это было… У меня нет слов.

— Я всегда знаю, что тебе нужно.

Ровный тон и его слова окутывают меня одеялом удовлетворения. Сначала Рен был для меня загадкой, которую нужно было разгадать, потом вызовом авторитету, который возбуждал меня, но теперь… он начинает казаться чем-то другим. Чем-то большим.

27 Роуэн

Утром я просыпаюсь от того, что Рен сидит за столом в другом конце комнаты. Медальон не снят, но сегодня он не держит его в руках, как будто наступил конец света. Он лежит рядом с дорогими часами у его локтя, утешая, а не как спасательный круг.

Лениво дрейфуя между мирным сном и сознанием, я наблюдаю, как он печатает на своем телефоне, периодически потягивая из дымящейся кружки кофе. Аромат божественный, вызывающий у меня слабый завистливый стон.

— Для тебя приготовлен кофе, кофеиновый демон. А этот-мой.

Он поднимает глаза, упиваясь мной. Я соскальзываю под простыню. Должно быть, он вымыл меня после того, как я заснула в его объятиях. В груди разливается тепло.

— Я никогда не устану просыпаться, видя тебя в своей постели.

Еще один трепет проходит сквозь меня. Мысли из прошлой ночи возвращаются. Нас не просто тянет друг к другу, но именно то, как мы друг к другу относимся, и повлияло на мои чувства к нему. Когда он берет власть в свои руки, я позволяю своим стенам рухнуть и стать уязвимыми. Сначала я боролась с его контролем, но теперь он стал другим, несёт на себе груз важности, которому я не хочу сопротивляться.

— Могу я осмотреть отель сегодня? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня поверх кружки. Когда мы встретились, его невозможно было прочесть, но едва уловимые эмоции мелькают на его лице, когда он принимает решение.

— Здесь безопасно, так что да. Не уходи слишком далеко, мой любопытный котенок.

Ухмыляясь, я потягиваюсь и вылезаю из постели. Кое — что изменилось с тех пор, как я провела время в Гнезде-я нахожу его намного менее жутким. Такое ощущение, что это мог бы быть дом. Безумие, учитывая ветхое состояние квартиры наверху, но здесь есть какая-то связь.

Полуодетый, он притягивает меня к себе, ухватив за расстегнутую фланелевую рубашку, и дарит мне ароматный поцелуй. Я облизываю его губы и хмыкаю от резкого запаха лосьона после бритья.

— Мое, — бурчит он.

— Я или кофе? — поддразниваю я, потянувшись к его кружке, чтобы сделать глоток.

Он шлепает меня по заднице и хватает. — И то и другое. Лучше быстро одевайся, а то я затащу тебя обратно в постель.

На мгновение я замираю между любопытством и желанием забраться к нему на колени. Я царапаю зубами свою губу от его веселого фырканья. Шанс узнать больше об отеле выигрывает. Я заканчиваю одеваться, проскальзываю в свои кеды и хватаю телефон.

Рен следует за мной на главную площадь. Колтон все еще валяется на диване, задрав задницу и похрапывая, но Джуд не спит, поедая пахнущую чипотлом куриную тушенку из использованного контейнера с маслом. Он поднимает два пальца в знак приветствия. Я останавливаюсь, чтобы налить себе кофе. Дергая себя за косу, я откидываю голову на грудь Рена и получаю еще один поцелуй.

— Если ты будешь бродить там слишком долго, я приду, чтобы поймать тебя снова.

Дрожь пробегает по моей спине. — Как в лабиринте живой изгороди?

— И на этот раз я не остановлюсь,” обещает он низким хриплым голосом.

Щеки покалывает жаром, я беру свой кофе и отправляюсь осматриваться. В холодном свете дня я признаю, что есть мрачная красота в зарослях виноградных лоз, пробивающихся сквозь разбитые окна, выцветших пыльных картинах и облупившихся обоях ушедшей эпохи.

Без каких-либо студенческих вечеринок бальный зал-это обширная комната, которая когда-то была изысканной. Солнечный свет струится внутрь, создавая танцующие лужицы пылинок. Океанский воздух наполняется легким ветерком, и вдалеке перекликаются две чайки. Закрыв глаза, я представляю его в расцвете лет сто назад.

Оставив пустую кружку в бальном зале, я иду по арочным каменным коридорам и заглядываю в незапертые комнаты, чтобы удовлетворить свою потребность в знаниях. Несколько скрипов и шорох маленьких животных заставляют мое сердце биться быстрее, но жуткость больше не беспокоит меня. Обыскивая это место, я пытаюсь взглянуть на него глазами Рена, чтобы понять, что он видит.

В задней части здания с видом на море есть красивый солярий. Стеклянный купол простирается высоко, и виноградные лозы сделали это место своим домом, природа счастливо восстанавливает старую оранжерею. Я скольжу по листьям, когда прохожу мимо, впитывая мирную тишину.

Я выхожу на улицу и спускаюсь по широким ступеням террасы. Заросшая сорняками тропинка ведет меня к краю обрыва.

Впервые за несколько дней — недель — все замедлилось настолько, что у меня появилась возможность побыть одной.

В некотором смысле, быть пойманным Воронами было скрытым благословением. Это удерживало мои мысли на расстоянии, но здесь, на утесе, вещи, которые я пыталась игнорировать, ползут обратно. Единственный раз, когда я осталась наедине со своими мыслями, это когда Рен запер меня в пентхаусе. Я направила его в лихорадочное творчество, написав эту книгу, чтобы мне не пришлось сталкиваться с тем, что я чувствую непосредственно.

Я обнимаю себя за талию. Ветер выбивает выбившиеся волоски из моей косы.

Я приехала в Торн-Пойнт, чтобы последовать за братом. Быть похожим на него. Но это было также бегство от того, с чем я не могла справиться. Мое прошлое. Чувство вины.

Если я стану такой, как Итан, мне не придется быть самой собой.

И еще труднее лгать самой себе без него.

Я сильная и независимая, как я всегда говорила себе, или я предпочитаю изолироваться от большинства людей из-за того, что пережила, боясь открыть свое сердце? Кроме брата, я хотела быть одна. Я не пускала маму к себе — не могла даже смотреть ей в глаза. Я отдалилась от друзей, которые у меня были, и, кроме Айлы и воронов, я никого не подпускала к себе.

Когда Итана нет рядом, это делает мои поступки более рельефными. Мое единоличное упрямство, ненасытная импульсивность, необходимость действовать в одиночку. Просить о помощи стало чуждым понятием. Если я не прошу о помощи, никто не должен видеть, как мне тяжело.

До Ворон мой брат был единственным человеком, которому я доверяла и на которого полагалась. Единственный человек, за которого я цеплялась.

Я не знаю, то ли это растущий трепет, чтобы найти его, то ли постепенная уступка контролю Рена отодвинула завесу моего отрицания, но теперь я вижу это. Посмотрите, насколько травмирующий опыт моего прошлого сформировал меня до такой степени, что я никогда не хотела, чтобы кто-то делал что-то за меня. Действовать самостоятельно, пока никто не успел мне запретить.

Может быть, в каком — то смысле это для того, чтобы заставить себя заново пережить свою самую большую ошибку-ослушаться отца и обречь его на смерть.

Я изо всех сил отталкиваюсь от правды о том, как сильно я пострадала, впиваясь пальцами в рубашку. Это моя вина.

Итан всегда был для меня эталоном. С тех пор как мы были маленькими детьми, я хотела подражать ему во всем. После несчастного случая с папой эта потребность только возросла. Без него я барахтаюсь, пытаясь держать себя в руках.

И снова темные тени моего разума подталкивают меня к вопросу о жизни без моего брата.

Я скучаю по нему. Его ужасные шутки, его кривая улыбка, то, как он взъерошивал мне волосы, когда я была в плохом настроении.

Наш спор перед его отъездом тяжело давит мне на плечи. Мне не следовало говорить ему правду. Дрожа, я закрываю глаза и дышу. Ледяной страх поглощает мое сердце.

Не знаю, сколько времени я так просидела, прежде чем хруст шагов и предательский запах свежевыжатого лосьона после бритья вырвали меня из моих мыслей. Когда Рен подходит ко мне, он хватает меня за подбородок и притягивает в глубокий поцелуй, который успокаивает боль.

Уголок моего рта кривится. — Пришел, чтобы поймать меня?

— Да, пока ты не наткнулась на неприятности.

Он стоит позади меня, и я наклоняюсь к нему. Мы смотрим, как птицы ныряют в океан за рыбой, и слушаем, как волны бьются о зазубренные скалы внизу. Я просовываю руку в его ладонь и нахожу медальон в его руке. Он напрягается, затем постепенно расслабляется, когда я сжимаю наши пальцы вместе, чтобы держать медальон между ладонями. Я никогда не видела, чтобы он позволял кому-то другому прикасаться к нему, и это будоражит мое сердце.

— Это хорошее место для размышлений.

— Да, — соглашается он.

Мы идем по краю обрыва. Знакомый вид заставляет меня поджать губы в сторону.

— Мы недалеко от стрельбища? Береговая линия выглядит так же.

Он смотрит на меня. — Да. Я построил его на этом участке.

— Как далеко отсюда?

— Около полумили.

Мои брови приподнялись. — Большое место. Это все лес, кроме полигона и гнезда?

Рен облизывает губы, отрывая взгляд от океана. Его пальцы сжимают медальон, зажатый между нашими соединенными руками.

— Еще пара зданий. Но да, в основном это лес.

— Тебе здесь больше нравится, чем в пентхаусе. — Я наблюдаю за его красивыми чертами лица в ожидании реакции и ловлю напряжение вокруг его глаз. — Я права. — И здесь тебе нравится больше, чем в поместье твоей семьи.

— Я ненавижу то место. — Его голос становится хриплым. — Для меня это не что иное, как мавзолей.

Острая боль пронзает мою грудь. Я понимающе киваю. Я не могла дождаться, когда уеду из дома и поступлю в колледж.

Рен останавливается и некоторое время изучает меня. — Все эти годы рядом со мной были только мои братья. Я уже давно никого не впускаю. Я не могу так легко сдаться.

У меня мелькает мысль о том, что его каменная маска мало-помалу рассыпается в моем присутствии. Я слушаю, что он хочет мне сказать, слишком осторожно, чтобы нарушить напряженное настроение.

— Это место оставлено таким, как оно есть, потому что оно напоминает мне, что все вещи чахнут и умирают.

— Не совсем, — бормочу я. Он смотрит на меня с интересом. — Есть много растений, процветающих счастливо. Смерть-это… — Я ищу, как выразить чувство, которое наполнило меня во время исследований. — Конец, но и начало для чего-то еще. Что бы ни было потеряно, оно найдет способ жить дальше.

Туман в глазах и голоса Итана и папы заполняют мою голову, их смех живет в моей памяти. В горле образуется комок, и я проглатываю его. Рен сверлит меня взглядом и заправляет мне за ухо отлетевшую прядь волос.

— Отель "Воронье гнездо" был основан моей прабабушкой. Она была матерью моего деда по отцовской линии. Годы семейной истории и традиции родословной семьи основателей держали жизнь, которая ее не интересовала. — Его губы подергиваются, и тепло наполняет его слова. — Насколько я понимаю, она была упрямой женщиной, как и ты.

— Удивительно, что она открыла свое дело.

— После того как отель закрылся, он простоял несколько лет. Моему деду Хьюго это никогда не нравилось. Мы с ребятами часто приходили сюда, когда были помоложе, и пробирались тайком. Это было наше место.

Я ухмыляюсь, представляя их подростками, объединяющими свой клуб для мальчиков. — Так вот почему вас называют Воронами?

— Совпадение. Вороны умны. Они помнят лица, узнают, кому можно доверять и кто их обидел. Они резонировали с нами.

- Они также являются предзнаменованием, согласно суеверным рассказам жен. Считаете ли вы себя четверкой к богатству, или Фокс и парень, с которым вы разговаривали прошлой ночью, считаются, если вы хотите послать весть о том, что болезнь и смерть приближаются?

Медленная улыбка, которую он мне дарит, хитрая и зловещая.

— Как ты превратил это место в ночной клуб?

— Я его купил. Купчая принадлежала моей семье, но отец и дед выставили ее на продажу, намереваясь нажиться на ней. Я убедил их продать его мне.

— Тебе пришлось выкупить купчую у собственной семьи? — Я не могу скрыть удивления в своем тоне.

— Это было первое, что я построил для себя.

— Должно быть, они этим гордились.

Рен замолкает, потирая медальон со сложным выражением лица.

— Прости. Ты не обязан мне рассказывать.

— Дело не в этом. Ты заставила меня подумать о чем-то другом. — Отстраненность в его глазах разрывает мои сердечные струны. Отпустив мою руку, он отворачивается, затем наклоняет голову назад, чтобы заговорить. — Я хочу знать, подумала ли ты о том, что мы можем найти, когда обыщем потайные комнаты.

Я замираю. — Что ты имеешь в виду?

Я не хочу, чтобы он это говорил. Его челюсть работает.

— Роуэн, твоего брата может там и не быть. Возможно, его больше нет там, куда мы можем добраться.

Отрицание вертится у меня на языке, но я прикусываю его. Это то, о чем я думала, не так ли? Кошмары, отвратительный шепот в глубине моего сознания. Я сжимаю кулаки.

— Итан должен быть жив.

Рен резко поворачивается ко мне, хватая за руки. — А если нет?

— Он должен быть жив! — повторяю я с рычанием.

Если мой брат умрет, я никогда не смогу исправить то, что сделала.

После того, как признание сорвалось с моих губ, Итан замер. Он был в странном настроении в течение нескольких дней, но он никогда не смотрел на меня так раньше. Как будто он не мог вынести моего вида.

— Ты заставила его уехать в смертельный шторм, несмотря на чрезвычайное положение, чтобы забрать тебя же после того, как он сказал не ехать?

Я вздрогнула от его тона. Все, что я могла сделать, это кивнуть. Он знал, что я был в машине, но никогда не знал, что на самом деле произошло той ночью.

— Мы…сильно поссорились в ночь перед его отъездом, — начинаю я. Ветер крадет мои слова, срывая их с края утеса, чтобы утопить правду в море. — Я долго что-то от него скрывала, но больше не могла.

Воспоминания о той ночи с силой врезаются в меня.

Я хотела взять свое признание обратно, но оно было где-то там. Ужасный, эгоистичный способ, которым я действовала в открытую.

— А мама знает? — спросил он таким странным голосом, что я испугалась.

Я отрицательно покачала головой. — Ты не можешь ей рассказать. Я просто… мне нужно было избавиться от этого чувства. Я так долго держала это в секрете. Это была ошибка.

Он не сочувствовал слезам, струившимся по моему лицу.

— Братья и сестры ругаются. Это нормально, — отстраненно говорит Рен, как будто моя история заставляет его вспомнить что-то еще. — Ничего не поделаешь.

— Это совсем другое. Он был так зол. Я никогда не видела его таким, не со мной. — я сглатываю боль в горле. — Я просто хочу все уладить с ним.

Итан всегда смотрел на меня с добротой и сочувствием. Он был моей скалой, но как только я призналась, он вдруг посмотрел на меня, как на незнакомку.

— Роуэн, ты просто чертово отродье. Не могу поверить, что ты так долго лгала. — Его черты исказились, лишая меня веселого брата, на которого я всегда смотрела снизу вверх. — Я никогда тебе этого не прощу!

Издав ужасный вопль, он ударил кулаком в стену, оставив дыру.

Меня охватила паника. Итан никогда в жизни не кричал на меня. — Я ненавижу это. Я ненавижу себя. Я тебя ненавижу! Лучше бы я погибла в аварии, а не папа!

— Хорошо, — сплюнул он. — Потому что я больше никогда не буду с тобой разговаривать. Когда я вернусь, тебе лучше уйти. Найди себе другое жилье, потому что тебе здесь больше не рады.

Через несколько дней после его ухода я залатала дыру. Это должно было стать сюрпризом и извинением за то, что он вернулся. Отчаянная надежда, что он не имел в виду то, что сказал, потому что я тоже не имела в виду то, что сказала ему.

Рен ждет продолжения, но я теряюсь в своих мыслях. Он откашливается и засовывает руки в карманы. Его стоически сжатая челюсть напоминает мне о том, каким замкнутым он был, когда я пришла в "Воронье гнездо", контрастируя с тем, насколько он открылся со мной.

— Ты солгала мне в ту первую ночь. — Его неотвратимый взгляд ловит меня. — Ты думала, что тебе это сошло с рук, но я собрал достаточно секретов за эти годы, чтобы знать, когда кто-то что-то скрывает от меня.

Поначалу инстинкт подсказывает мне отыграться и придерживаться своей версии — что у меня нет секретов, которые стоили бы его времени. Но я устала убегать от всего этого.

— Ну и что с того, что я это сделала? Я не могла…только не это.

— Я нарушил свои правила, позволив тебе оставить его. Мы не делаем этого ни для кого — даже семья платит ту цену, которую мы требуем. Вот почему Фокс здесь. Он задолжал нам за помощь, которую мы ему предложили. — Рен опускает голову, внимательно изучая меня. — Я предоставляю тебе право рассказать мне прямо сейчас.

Мое горло сжимается, и дыхание становится поверхностным. Я хочу дать ему это, потому что он попросил, а не украл. По его собственному слову, он не предлагал этого, но он сделал это для меня. Из всех людей в мире он, возможно, единственный человек, который поймет и примет меня за то, что я сделала.

Пришло время признаться во всем и признаться в моей самой темной тайне.

28 Рен

Если есть хоть какой-то шанс доверять Роуэн, то я должен знать. Так уж все устроено, мы с братьями знаем каждый уголок тьмы в наших сердцах и умах. Тот факт, что я предложил ей выбор, возможность сохранить тайну, имеет огромное значение. Я жду с затаенным дыханием, пока она взвешивает свои варианты.

— Эта тайна может разорвать мою семью, — лицо Роуэн искажается. — Я никогда не говорила маме. Особенно после того, что она пережила, потеряв отца. Это уже сломало отношения между мной и Итаном.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на океан, позволяя ей рассказывать свою историю в ее собственном темпе. Я заговорил о ее брате только потому, что не хочу больше скрывать от нее то, что знаю. Сдерживать этот секрет — это очень тяжело для меня. Ради нее я скрыл то, что считаю правдой, но мне нужно подготовиться, чтобы защитить ее от неизбежной боли, ожидающей ее. Это усугубляет то, что все было грубо, оставляя затянувшееся чувство вины, которое никак не проходит.

Голос Роуан становится все более отстраненным по мере того, как она рассказывает, в ее тоне просачивается боль от того, что старая рана открылась. — Мне было четырнадцать, и я была чертовски непокорной. Я всегда равнялась на своего брата, но, когда он уехал в колледж, я была как бы на волоске. Мы были так близки, когда росли, но временами мы достигали тех промежуточных стадий, когда не могли выносить друг друга.

Мои губы дергаются, когда подобные воспоминания о том, как я прошел через то же самое с Шарлоттой, приходят мне в голову. Она была моим светом, но я растрачивал время, проведенное с ней, когда думал, что слишком крут, чтобы болтаться рядом со своей младшей сестрой.

— Мои друзья собирались на вечеринку. Это достаточно маленький город, чтобы было заметно, кто ходит и не ходит на такие тусовки. — Ее голос срывается. — Папа сказал, что мне не разрешит, но я упрямилась. Вот я и улизнула.

В моей груди растет нежность к картине, которую она рисует, даже когда ей грустно. Я тру медальон в руке большим пальцем.

С дрожащим выдохом она продолжает: — Он, должно быть, проверил меня, потому что узнал, что меня нет дома, и приехал за мной. Боже, это было так неловко. — Она трет лицо своим клетчатым большим рукавом. — Мы поругались прямо на пляже. Начался дождь, и я промокла, потому что не была готова уйти. Папа и все остальные пошли под крыльцо или отступили внутрь. Он угрожал позвонить Итану и сказать, чтобы я тащила свою задницу в машину, и я ненавидела разочаровывать его.

Тревожный холодок пробегает по моим венам. Она сказала мне, что ее отец умер. У меня такое чувство, что я знаю, куда дальше пойдет эта история.

— Гроза была сумасшедшей. Сильный ветер и дождь обрушились на машину. Никто не должен был выезжать на дороги, штат закрыл все для эвакуации. — В голосе Роуэн появляется жутковатая отстраненность. — В новостях предупредили, что ураган может повернуть к нашему маленькому пляжному городку. Папа был слишком занят, крича на меня по дороге домой, а я была слишком упряма, чтобы не спорить. Свет фар возник из ниоткуда, когда я толкала отца. Я не помню, что говорила, помню только, что толкнула его. Странно чувствовать невесомость, когда машина переворачивается. У меня перехватило дыхание, и я ударилась головой о окно.

Не в силах изобразить интерес к океану, я поворачиваюсь к ней и беру ее за плечи, желая взвалить на свои плечи тяжесть ее страданий.

— Он… — Она снова неровно выдыхает, закрывая глаза. — Он пытался прикрыть меня рукой, чтобы я не пострадала. Даже несмотря на то, что я вела себя как настоящая стерва. Несмотря на то, что моя ошибка стала причиной аварии, он все равно пытался это сделать. Угол…Ремень безопасности не мог защитить верхнюю часть его тела. У него было серьезное повреждение мозга. Я выбралась оттуда почти без единой царапины, а он был сломан безвозвратно. Врачи ничего не могли для него сделать. Мама решила держать его на системе жизнеобеспечения. Мы решили отключить его летом, перед моим первым курсом в Торн-Пойнте.

Свинцовая тяжесть оседает у меня в животе. Я ласкаю ее щеку костяшками пальцев. Мое понимание ее растет. Еще до того, как она сказала мне, я узнал ее части, которые соответствовали острым как бритва осколкам меня самого.

Роуэн смотрит на меня с явным чувством вины на лице. — Из-за меня умер мой отец. Это мой секрет. Я убил собственного отца.

Я не могу сломить ее сильнее, не сейчас. Тайны останутся в моем сейфе. Но когда правда об Итане выйдет наружу, я боюсь, как сильно я сокрушу ее от еще одной потери, от которой не смогу ее защитить.

— Я не новичок в смерти. — я притягиваю ее к себе и глажу по спине. — Ты же знаешь, что на моих руках гораздо больше крови.

Кровь человека, который представлял угрозу для Роуэн, кровь преследователя моей сестры, кровь врагов, которых я нажил.

— Я ужасный человек, — говорит она пустым голосом.

Я сжимаю ее. — Это не так, Роуэн. Ты самая далекая от этого. Между нами двумя, я — жуткий монстр.

Она кладет голову мне на грудь, и я предлагаю ей свою тьму. Я нахожусь в точке, где мои чувства к ней перевешивают мое недоверие к другим, но крепость вокруг моего сердца почти взломана для нее. Я хочу впустить ее как дополнение к тем немногим людям, которых считаю своей семьей, тем немногим, о ком я действительно могу заботиться.

— Моя сестра была для меня всем. Она была милой и умной. Она затмила меня, и я был рад ее успехам. — Моя привязанность к Роуэн становится поддержкой, в которой я нуждаюсь, а не тем, что я ей предлагаю. Почувствовав перемену, она еще глубже зарывается в мои объятия. — Она покончила с собой.

— Рен, — шепчет Роуэн. — Мне очень жаль.

Ее сочувствие омывает хрупкую боль прошлого. — Это разрушило мою семью. Поначалу мы не были самой лучшей семьей, но все мы любили Шарлотту. Ты видела, что он сделал с моей матерью. Мой отец отвернулся от нас. И я… я стал целеустремленным в охоте на больного ублюдка, который довел ее до этого. Ее преподаватель.

Мысли о Коулмане разжигают всепоглощающую ярость, которая управляла мной, вытаскивала меня из пустоты, которая оцепеняла меня, пока не появилась она.

— Я хотел справедливости. Это было моей целью на протяжении многих лет.

— Я бы тоже этого хотела, — бормочет Роуэн. Отступив назад, она прослеживает то, что видно из розовых татуировок, обвивающих мои руки под закатанными рукавами свитера. Она останавливается на белых розах, забрызганных кровью. — Это для нее?

— Да.

На мгновение ее внимание переключается на другую руку, покрытую черными розами, поглощенную пламенем, — яркое изображение меня.

— И медальон, который ты всегда достаешь, когда думаешь. Это и ее тоже.

Я крепче сжимаю ожерелье, прежде чем показать ей. — Последний кусочек ее у меня остался.

— Это неправда. — Роуэн кладет ладонь мне на грудь, туда, где бьется мое сердце. — Она здесь. Они живут вместе с нашими воспоминаниями. Ты всегда будешь носить ее с собой.

— Учитывая, как почернела эта чертова штука, надеюсь, что нет, — язвительно замечаю я. — Ради моей сестры.

Рот Роуэна кривится. — Может быть, это кусочки света, которые проникают сквозь тени.

— У тебя нет темного сердца, котенок. — Я прижимаюсь губами к ее лбу. — Ты ни в чем не виновата. Ты ни в чем не виновата: ни в аварии, ни в том, что случилось потом. Ты была еще совсем ребенком.

Вырываясь, чтобы посмотреть на меня, ее горло сжимается. В отличие от бремени, которое она несла раньше, она теряет часть напряжения, отягощающего ее. — Ты единственный человек, которому я рассказала об этом после того, как это разрушило мои отношения с Итаном.

— Он простит тебя, — я обхватываю ладонями ее лицо и притягиваю к себе.

Облегчение, которое она излучает, ощутимо. Она сжимает мое запястье. Меня поражает, насколько она стала важна для меня. Как много я готов отдать, чтобы она была счастлива.

— Помни, что я тебе говорил. В тебе нет ничего хрупкого.

Когда наши губы соприкасаются, поцелуй наполнен эмоциями от обоих наших признаний. Я прижимаю ее к себе, когда она ломается от эмоционального потрясения, которое она держала взаперти, готовый принять на себя каждого из ее демонов, чтобы остановить ее слезы.

Я все еще холодный ублюдок, который хочет лишь контролировать мир вокруг себя, но Роуэн властвует над более мягкой частью моего сердца. Подходящий трон для моей королевы.

29 Рен

Напряжение в машине гнетущее. Джуд застыл, как статуя, пробираясь через пробки в центре города, стиснув челюсть и нахмурив брови. Я смотрю на него и хмурюсь, одинаково недовольный тем, что нам приходится разыгрывать эту карту.

— Я не хотел этим пользоваться, — говорит Джуд.

— Я знаю, — я потираю висок, взгляд скользит к Роуэн на заднем сиденье. — Мы должны что-то сделать.

Джуд с силой выдыхает через нос. Ему придется смириться с этим. Пиппа больше не одна из нас, поэтому она не заслуживает нашей преданности. Она уже доказала, что ей на нас наплевать. Он должен принять это больше всех нас.

Посреди улицы, на которую мы сворачиваем, маячит полицейское управление Торн-Пойнта. Чем ближе мы подъезжаем к зданию из красного кирпича, тем крепче Джуд сжимает руль.

— Если копам было наплевать на исчезновение Итана раньше, зачем мы едем в участок? — спрашивает Роуэн.

— Мы покупаем то, что они знают, — говорю я.

Какое — то время она молчит. — Они знают?

— Они что-нибудь узнают, — вмешивается Джуд. — Как всегда, черт возьми.

— Значит, они могли помочь найти моего брата раньше?

Роуэн сглатывает и сжимает ремень безопасности, встречаясь со мной взглядом, когда я поворачиваюсь к ней лицом. Если бы они помогли ей — а они не помогли бы, не получив должной взятки, — она никогда не стала бы моей. Я испытываю непреодолимое желание снова забраться туда и сделать ставку на нее, чтобы она знала об этом.

— "Лучшие представители Торн Пойнта, — сплюнул я, — это бесполезная кучка жадных ублюдков и ничтожеств. Любая помощь, которую они могли бы предложить, была бы с ценником, который вы не можете себе позволить, или бесполезной помощью.

— Больше или меньше той цены, которую ты потребовал?

Выражение ее лица искажается, а глаза мерцают. Мое сердце сжимается, проклятая вещь, которую невозможно контролировать теперь, когда она проснулась, чтобы биться для нее. Я выхожу, как только мы припарковываемся, и иду к ее двери, чтобы помочь ей выйти, притягивая ее ближе, чтобы прошептать ей на ухо.

— Они бы тебе не помогли. — Сглотнув, я выдавливаю хриплые слова, которые редко произношу. — Поверь мне.

Роуэн кивает, беря меня за руку. — Прости. Я знаю, и я знаю… — Мое непослушное сердце подпрыгивает к горлу, и я сжимаю ее руку. — … это просто тяжело, когда я не знаю, что могу сделать, чтобы помочь найти его.

Хорошо, что Джуд знает расписание дежурств в отделе. У милой старушки нет ни единого шанса против его чар.

— Розмари, — тепло приветствует ее Джуд, опершись локтем о стол.

— Джуд. — Розмари закуривает, поправляя очки на бутылке кока-колы. — Какой приятный сюрприз.

Сунув руку в карман, он кладет на прилавок монету, завернутую в защитный пластик, и пододвигает ее. Причуда его кривой улыбки отработана до совершенства и гладка, как черт. — Нашел тебе кое-что.

— Серебряный доллар Свободы 1870 года, за которым я охотилась? О, Джуд, это дополнит мою коллекцию!

Если это возможно, Розмари оживляется. Роуэн с любопытством смотрит на меня, и я пожимаю плечами. Прежде чем Розмари успела схватить монету, Джуд тащит ее обратно с очаровательной ухмылкой, от которой появляются ямочки.

— Ах, ах. Рози, ты же знаешь, что я не могу просто так отказаться от этого. — Он наклоняется ближе, чтобы заигрывать с нами. — Какую услугу я получу за это?

Розмари краснеет, ее рот открывается в крошечном, морщинистом О. Она по-совиному моргает и оглядывается.

— Какого рода одолжение?

— Для тебя? Особенная " Рози”. -Джуд крепко сжимает пальцы и щурится. — Совсем крошечное.

Ее восхищенный взгляд падает на монету, которую он перекатывает между пальцами в эффектном танце мастерства. Она смотрит, как он дважды ходит взад и вперед, прежде чем снова оглядывается на нескольких других людей в вестибюле.

Джуд подбрасывает монету и ловит ее в воздухе. — Давайте вернемся туда. Я нашел кое-что для одного из текущих дел детектива Бассет, но она заставила меня поклясться держать это в тайне. Ты же знаешь, какая она. — Он подмигивает. — Мы просто делаем то, о чем она просила. Итак, за цену этой малышки ты откажешься в процедуре для нас?

Розмари занимает меньше тридцати секунд, чтобы решить, и является бодрым владельцем какой-то бесполезной коллекционной монеты. Улыбка Джуда падает, как только мы проходим барьер, чтобы пройти гражданскую секцию.

— Вы действительно не против подкупить старых леди? — шепчет Роуэн.

Он пожимает плечами. — Я делаю то, что должен, дорогая.

— А монета вообще была подлинной?

— Это было бы красноречиво.

Я его знаю. В то время как он не испытывает угрызений совести, обманывая большинство людей, чтобы провести успешную аферу, он, вероятно, выследил настоящую сделку для Розмари.

Когда мы проскальзываем внутрь, Пиппа заполняет бумаги на своем столе в открытой планировке. Это ленивый день для полиции, большинство офицеров слоняются вокруг с наполовину съеденными бутербродами и болтают, как сплетничающие курицы. Пиппа-единственная, кто усердно работает.

В ту секунду, когда она поднимает глаза, ее черты искажаются, а серые глаза темнеют от ярости. Джуд одаривает ее суровой улыбкой.

— Какого черта вы здесь делаете? — Пиппа злится, ее темный кудрявый хвост развевается взад-вперед, когда она переводит взгляд с нас на своих коллег, смеющихся в офисе с приоткрытой дверью.

Я беру с ее стола фотографию в рамке и стараюсь говорить непринужденно. — Разве так приветствуют старых друзей?

— Ты звонила нам, помнишь? — Джуд кладет руки на стол, обхватив ее локти, прежде чем она садится и закрывает папки с делом Левиафана. -Вот что будет написано в твоём журнале вызовов.

— Ты, сын…

— Оставь это, пиписька, — ее рот захлопывается от старого прозвища. Джуд забавлялся с другими предметами на столе, выбирая ручку, которую вертел между пальцами. — Нам нужно поговорить.

Кипя от злости, она вскакивает с места. — Если ты думаешь, что я буду иметь с тобой дело…

— Я предлагаю найти хорошую отдельную комнату, — на этот раз угроза очевидна. — Я киваю подбородком в сторону других офицеров, обедающих в клубе мальчиков, в то время как Пиппа работает над своим. — Не хотелось бы запятнать золотую звезду, которой ты сияешьс тех пор, как поступила на службу, детектив.

— Пожалуйста, — добавляет Роуэн, бросая на нас с Джуд острый взгляд. — Мне действительно нужна ваша помощь, чтобы найти моего брата.

Веснушчатые щеки Пиппы заливаются румянцем, но она проглатывает свой ответ. — Отлично. — Она ведет нас в пустой кабинет и смотрит на часы. — У тебя есть двадцать минут до возвращения Билла с обеда. Я дам тебе пять. Сделай это быстро.

Несмотря на всю ту гладкую работу, которую он проделал, чтобы устроить нам эту встречу, Джуд колеблется. Это свидетельство того, как сильно эта девушка когда-то владела его телом и душой, что предательство глубоко ранило его. Она предала его первой. В моих глазах она заслуживает его возмездия.

— Зуб за зуб, брат, — бормочу я.

Джуд хмыкает. — Ты помнишь ту ночь?

Делать это на публике-значит убить его. Я высоко ценю его решимость сделать все, что потребуется. Мы все видели, как он мучил себя, вспоминая, что случилось и что он мог сделать по-другому, чтобы уберечь свою задницу от колонии. Во всем виновата Пиппа.

Она делает глубокий вдох и закрывает дверь. — Как я могу забыть самую ужасную ночь в моей жизни?

— Ты и я, малышка. — Губы Джуд кривятся без тени юмора.

— Не надо, — шипит она. Пораженная, она бросает на нас с Роуэн полный ненависти взгляд. — Хватит играть в эти игры.

Джуд опускает голову и пересекает комнату, чтобы возвышаться над ней, лицо скрыто от взгляда взмахом его волос. Она в ужасе от того, какое выражение искажает его черты.

— Ты знаешь, что была там, — начинает он бесстрастным тоном. Пиппа вздрагивает. — Я знаю, что ты там была. Как и все мы.

— Ты ничего не знаешь, огрызается Пиппа.

— О, нет, детка, я знаю. У меня есть доказательства. — Джуд убеждается, что она смотрит, когда он достает из кармана флешку, размахивает ею, а затем ловким движением руки делает вид, что она исчезла.

Лицо Пиппы бледнеет. — Нет.

— О.Да.

— Ты сдерживался все эти годы, чтобы шантажировать меня сейчас, придурок? — Ее дыхание учащается, а кулаки сжимаются.

Джуд сжимает зубы. — Я от многого сдерживался. Теперь, если ты не будешь вести себя хорошо, это может означать конец карьеры, над которой ты так усердно работала. Они узнают, в чем ты замешана, и что тогда?

Она стискивает зубы. — Я тебе этого не позволю.

— Хорошо, — вмешался я, отрываясь от прислонившегося к стене кресла. — Тогда ты понимаешь, что поставлено на карту, если ты не дашь нам то, что мы хотим.

— Я тебя ненавижу, мать твою, — пыхтит Пиппа.

— Взаимно. Вот подробности звонка, который поступил вчера в 2 часа ночи. — Я показываю ей заметки, которые Кольт скопировал на мой телефон, когда просмотрел записи звонков в 911 и поймал эту жалобу на шум, исходящий из кампуса. — Нам нужны детали отчета.

Брови Пиппы хмурятся. — Это… Ладно, не обращая внимания на то, что вы даже посвящены в подобную информацию, это ничто. Я проверила звонок, но никто не смог подтвердить. Мой начальник сказал мне списать это. У меня есть отчет.

— Отдай его нам, — говорит Джуд.

— А если я этого не сделаю? Каким бы незначительным ни было дело, это все равно полицейский отчет. Я не могу просто дать тебе это дерьмо, не поставив под угрозу свою работу.

— Твоя работа и так под угрозой, — безжалостно говорит Джуд.

Пиппа закрывает рот, обдумывая его предупреждение. Через минуту она делает правильный выбор. — Подождите в холле. Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел.

Она уходит, и Джуд смотрит ей вслед, на его лице написаны сожаление и боль от ее потери.

— С тобой все в порядке? — спрашивает Роуэн.

Джуд откашливается. — Ага. Пойдем. Ненавижу вонь свиней.

Мы выходим в коридор. Вскоре Пиппа быстро проходит мимо, не обращая на нас внимания, сунув невзрачную папку в протянутую руку Джуда для пропуска из поля зрения камеры, а я блокирую обмен. Глаза Роуэн расширяются, и я подмигиваю ей.

— Шпионское дерьмо, — бормочет она, когда мы проходим мимо Розмари.

— Просто бизнес, — говорю я.

Мы ждем, пока не оказываемся в машине, прежде чем читать отчет. Джуд протягивает его мне, и я бегло просматриваю содержимое.

— Жалобу на шум вызвал первокурсник, который слишком поздно задержался в библиотеке. Услышала его на обратном пути в общежитие. Она описывает это как борьбу, которая закончилась криком.

— Дай-ка я посмотрю, — Роуэн берет бумаги, пробегая по ним глазами. — Это говорит о том, что в то время она была рядом с Уизермор-Холлом. Тайная комната, — Она прикрывает рот рукой. О боже, он мог быть там.

Я напрягаюсь. — Мы не знаем этого наверняка.

— Это написано прямо здесь, в отчете.

— Это может быть кто угодно. — Я работаю челюстью. — Но…надеюсь, это был твой брат.

— Давай отнесем это Кольту. — Джуд заводит машину и выезжает на дорогу в центр города.

Я оставляю Джуд размышлять о прошлом. Каждый раз, когда я оглядываюсь, Роуэн смотрит в окно с расфокусированными глазами, на грани, но с надеждой, так как мы читали отчет. Ее надежда превращает мои внутренности в камень.

Пока городские здания проносятся мимо и редеют на пути к Гнезду, мои мысли холодно крутятся над тем, что это значит для нее и ее брата. Если это был крик Итана, который вызвал жалобу на шум, то он был жив—был. Теперь я больше, чем когда-либо, верю, что мы опоздали, позволив отвлечению Сталенко Корпорейшн помешать нам найти то, что я считал телом.

Но это было необходимо, когда Роуэн был в опасности. Если выбор был в том, чтобы спасти Итана Ханнигана или его сестру, я бы выбирал ее каждый раз. Даже если она снова возненавидит меня за это.

И снова я теряюсь в догадках, рассказать ей, что у меня в сейфе, или нет. Я уже сомневался, стоит ли говорить ей об этом раньше, потому что мне уже было неудобно лгать ей, даже если это могло защитить ее сердце. Я впервые принимаю во внимание чьи — то чувства, прежде чем действовать.

Будет ли жестоко оставить ее наедине с надеждой или милосердно убить?

Эта мысль не оставляет меня в покое, когда мы подъезжаем к Гнезду. Джуд передает рапорт Колту, а я беру Роуэн за руку и тащу ее в свою комнату.

— А как насчет…

— Я должен показать тебе кое-что важное, — признаюсь я.

Вчера я проверял эту тему на скалах. Услышав, как она смотрит на себя, на свою роль в исчезновении Итана, я укрепляюсь в мрачной решимости выложить правду.

Она садится на край кровати, а я опускаюсь на колени, чтобы открыть сейф в одном из ящиков письменного стола. Треснувшие пластиковые рамы лежали там, где я их оставил, когда мы их обнаружили.

— Около трех недель назад мы нашли их в мусорном контейнере на складе в северной части города. — Повертев их в руках, я вздыхаю и протягиваю ей, наблюдая, как на ее лице появляется узнавание. — Я думаю, что твой брат мертв.

“Ч-что? — Голос Роуэна едва ли выше шепота. — Ты… ты все это время держала их?

Я морщусь. — Да.

— Ты скрывал их от меня-? Она баюкает очки, и в ее прекрасных глазах появляются слезы. — Они принадлежат Итану.

— Я знаю.

— Как ты их нашёл? — требует она, вскакивая с кровати, чтобы броситься на меня. Ее голос срывается, когда она колотит меня кулаками в грудь, и это разрезает мои внутренности на ленты. — Скажи мне прямо сейчас, Рен.

Я ловлю ее запястья. — Когда ты впервые пришла к нам, мы уже думали, что это бесполезно. Люди, которые послали парня следить за тобой, также убили лучшего информатора, который работает на нас. Вот так мы и оказались на складе. Я думал, что это был четкий ответ, когда мы нашли их сломанными. Это рисует достаточно яркую картину.

Слезы прекращаются, и моя свирепая девушка пригвождает меня огнем, пылающим в ее глазах. — Почему же ты тогда не отдал их мне?

— Ты…

Я замолкаю. Быть в растерянности от слов-это не для меня. Я нахожу тревожным не знать, как использовать мой самый мощный инструмент против кого-то.

— Скажи… Мне.

— Я подумал, что лучше держать тебя в неведении.

Ее взгляд становится жестким, а горло судорожно сжимается. — Ты должен был отдать их мне, как только нашел. Все это время я…

Она замолкает с придушенным шумом.

— Я сделал то, что должен был. Если бы мы вернулись, я бы поступил также, если бы это означало, что тебе не придется столкнуться с этим ужасом.

Вырываясь из моих рук, она идет к столу, чтобы положить разбитые очки. Рядом с ними медальон Шарлотты, оставленный на этот раз вместо того, чтобы быть при мне. Я никогда этого не забывал, но сегодня это вылетело у меня из головы перед отъездом.

Мое сердце останавливается, когда она хватает его и поворачивается ко мне лицом. Я машинально поднимаю руку, тупо привязанную к проклятому бесполезному куску драгоценного металла. Это всего лишь медальон, но это последний кусочек моей сестры, похожий на треснувшие очки ее брата.

— Слушай, ты, холодный, бесчувственный ублюдок…

Я пересекаю комнату и прижимаю ее к стене. Снова схватив ее за запястья, я прижимаю их к стене и вонзаю свой член ей в живот.

— Скажи мне, это бесчувственно?

Проблема в том, что я слишком много чувствую к Роуэн — больше, чем к любой другой девушке, больше, чем к матери и сестре, больше, чем к своим гребаным братьям. Она безвозвратно покорила мое сердце.

Застигнутая врасплох, она смотрит на меня, бессознательно возвращая давление поворотом бедер. Дикий стон покидает меня, и я прижимаюсь к ней всем телом. Мы проходили этот путь слишком много раз, и наши тела настроились на возбуждение, танцующее в наших венах.

— Я пытаюсь защитить тебя. Все было сделано для того, чтобы защитить тебя. Я, блядь, убивал ради тебя и сделал бы это миллион раз. Я знаю, каково это, когда твой мир разрывается на части, так что прости меня за то, что я хотел защитить тебя от этой боли.

Она вздрагивает, издавая мучительный вздох. Когда я вырываю медальон из ее мертвой хватки, она прижимается лбом к моей груди, а я возвращаю ожерелье в безопасное место на столе рядом с нами.

— Ты отнял у меня право выбора.

— Потому что не хотел видеть, как тебе больно.

— Он должен быть жив, — говорит она таким тихим и ломким голосом, что острые, как бритва, когти впиваются мне в живот. — Мне нужно все исправить.

Понимание эмпатии пронзает меня насквозь. На ней лежит достаточно вины, но разрешение возникшей ссоры-последняя надежда, за которую она цепляется.

Сжав ее подбородок, я заставляю посмотреть мне в глаза. — Твой брат был связан с опасными людьми. И ты это прекрасно знаешь. Я это знаю. Они преследовали тебя, определенно намереваясь убить. Либо для того, чтобы замести следы, либо для того, чтобы он никогда не посылал тебе собранную им информацию. Наверное, для него уже слишком поздно.

— Ты не можешь этого знать! — упрекает она. — Ты, блядь, не знаешь, что звонивший в 911…

— Роуэн. — Вдохнув, я прижимаюсь лбом к ее лбу. Эмоции окрашивают мои слова без всякой сдержанности. — Просто подумай, детка. Я знаю, как работают такие люди, потому что я работаю так же. Он может уйти, но для тебя еще не слишком поздно, и я стараюсь, черт возьми, чтобы так и было. Ты важна для меня, и я сделаю все, чтобы ты была в безопасности.

Положить свое сердце на кон — это грандиозно. Это риск, на который я никогда не шел раньше, но я чувствую себя вправе отдать его ей.

Я собираюсь отступить, но она хватает меня за рубашку и сердито целует. Запустив пальцы в ее волосы, я позволяю ей. Вкус ее страха очевиден, он говорит мне, как она напугана тем, что я прав. — Понимаю, — говорю я, прикасаясь языком. Я знаю, что нужно закрыться глубоко — я отдаюсь этой тьме и жестокой жажде, когда жажду спасения, о котором она умоляет.

Отстранившись, я смотрю на Роуэн. Ее взгляд прыгает между моими глазами и ртом. Когда она снова целует меня, я откидываю голову назад и поднимаю брови в вопросе, на который она должна ответить первой.

Издав яростное рычание, она отталкивает меня. Я отступаю, и она кладет руки мне на грудь, толкаясь, пока мои колени не упираются в кровать позади меня. Еще один толчок, и я позволяю ей сбить меня с ног. Она срывает с себя фланель, отбрасывает ее, прежде чем забраться на меня и снова завладеть моим ртом.

Я сжимаю ее бедра и позволяю ей взять инициативу на себя. Она нуждается в этом, и я дам ей все, что нужно.

Наши тела говорят сами за себя. Роуэн отдает мне свои страхи, чтобы я проглотил их целиком с каждым яростным поцелуем, каждым грубым прикосновением. Я сниму с нее любое бремя, от которого она захочет освободиться.

Мы раздеваемся, останавливаясь только для того, чтобы обменяться кусачими поцелуями, от которых ее губы распухают. Она садится на меня верхом и опускается, упираясь руками мне в грудь, чтобы сохранить равновесие. Я закрываю глаза и проклинаю жар от того, как она сжимает мой член. Ее голова откидывается назад, а рот раскрывается в неровном крике.

Схватив ее за талию, я переворачиваю наше положение и прижимаю ее к кровати. Каждый рывок моих бедер заставляет ее молить о большем. Я трахаю ее с дикой жестокостью, которую никогда не использовал с ней, и она отвечает мне тем же, впиваясь своим гневом в мою кожу, пока не начинает кровоточить, в то время как я вхожу в нее без остановки.

Роуэн уже просила моего монстра, и я отдам его ей снова, окутав кромешной тьмой своей души, чтобы она могла спрятаться от всего, что, по ее мнению, портит ее.

30 Роуэн

Университет Торн-Пойнт-один из самых красивых университетских городков, которые я когда-либо видела. Ночью все наоборот. Ужасающе призрачный, зловещий воздух пронизывает территорию.

Я подхожу к парням, одетый в черную одежду и кепку, натянутую так, чтобы скрыть лицо. Они двигаются плавно и синхронно, что говорит о годах тренировок тем же, чем занимаемся сейчас мы — пробираемся, проникаем внутрь.

После признания Рена прошлой ночью я сорвалась. Мне нужна была разрядка дикости, иначе я сошла бы с ума. Переживание несчастного случая и гневные последние слова, сказанные мне братом, создали бурю, которая грозила разрушить меня, если я не найду способ выпустить гнев и боль.

Рен без вопросов последовал за мной в том прыжке с края. Своей жестокой расчетливостью он заставляет меня смотреть правде в глаза, но он никогда не оставляет меня в покое, с тех пор как мы оказались в пентхаусе.

Когда мы закончили, навернулись слезы. Он обнимал меня, пока я не разрыдалась во сне. И даже тогда он не отходил от меня.

Сначала я злилась на него, но когда я думаю о том, как сильно бы расстроилась, узнав об очках до того, как произошло все остальное, часть меня рада, что он скрыл их от меня. Может быть, он понимает меня лучше, чем я сама себя.

Я не знаю, готова ли я поверить логической стороне своего мозга, которая переворачивает возможность того, что мы опоздали, чтобы спасти моего брата, или я предпочту оставаться оптимисткой. Ради меня Рен ведет себя так, как будто это спасательная операция, называя Итана живым.

Сегодня вечером я узнаю ответ, когда мы окажемся в потайной комнате. В моем животе завязались тревожные узлы.

— Чувствую себя сейчас как в фильме ужасов, — бормочу я Колтону. — Как будто я могу взломать его только днем. Ночью это место, чертовски, жуткое.

Он подмигивает, глаза морщатся в уголках. Улыбка скрыта за его полумаской. — А мне нравится ночью. Это моя цель в жизни — встретить призрака в кампусе.

— Законно?

— Ага.

“Успокойся, — приказывает Рен.

Мы подходим к залу, и я пожимаю ему руки. Кажется, целую вечность назад я существовала как обычный выпускник колледжа. Я не уверена, что смогу вернуться, когда все это закончится. Мысль тревожная, но я отталкиваю ее, чтобы сосредоточиться на плане.

— Готова? — Колтон толкает меня локтем.

Я киваю и следую их примеру. Джуд взломал замок с практической легкостью. Когда мы проходили мимо будки охраны, Леви сделал какой-то усыпляющий прием из боевых искусств, чтобы вырубить охранника. Гаджет, который несет Колтон, предназначен для того, чтобы скремблировать все, что связано с WiFi и сотовыми сетями.

Внутри темного здания мы находим зал с бюстом. Колтон считает деревянные панели до нужной нам и отмечает ее, пока Леви находит найденный нами пусковой механизм — одну из клавиш, вырезанных в лакированном дереве, можно нажать. Работа выполнена мастерски, почти незаметно для того, кто не знает, что искать. Фокс признался, что не заметил этого в первый раз, когда они с Пенном пришли проверить это.

Я затаила дыхание, когда стена отступила, открывая нам доступ в более темный коридор.

— Момент истины, — бормочет Джуд.

Каждый дюйм меня напряжен, уши напряжены в поисках любого звука, глаза расширены, когда мы шагаем в неизвестность. Я подпрыгиваю, когда большая рука Рена сжимает мою шею. Он проводит большим пальцем по моей коже с успокаивающим давлением.

— Полегче, котенок. Я прямо здесь. Ты с нами.

— Не знаю, заметил ли ты, но я не так склонна к преступлениям, как ты.

— Разве? — поддразнивает он. — Склонность к незаконному проникновению и вынюхиванию. Ты отлично вписываешься.

Короткий коридор затхлый, но комната в конце ярко освещена. Длинный стол из вишневого дерева занимает большую часть комнаты, окруженный такими же стульями с высокими спинками. Сама комната аскетична, не более чем каменные стены. В другом конце комнаты стоит другой деревянный стул, грубо обтесанный, с пугающими ограничителями для рук и ног.

Во что, черт возьми, мы вляпались?

— Гм, — говорю я.

— Я вижу, — Рен проходит мимо меня, протягивая руку, чтобы молча сказать мне оставаться на месте, пока они рассредоточатся, чтобы обыскать комнату.

Леви и Рен осматривают кресло, пока Джуд пробегает пальцами по стене в поисках других спусковых крючков, которые могли бы вести из этой комнаты, а Колтон записывает все с помощью дрона. Он сказал мне в машине, что планирует создать цифровую 3D-карту того, что мы нашли, чтобы наложить ее на чертежи колледжа.

Я оглядываю длинный стол. — Похоже, это место для конференции.

Кто-то хмыкает в ответ на мое замечание. На каждом сиденье вырезаны скрещенные ключи. Под ними-слова "clavis ad regnum". Ключи от королевства, как и табличка на статуе снаружи. Я делаю снимок.

Леви опускается на колени и касается пола. — Кровь.

Мое сердце останавливается, и я поворачиваюсь к нему. — Нет.

Рен бросает нехарактерно мрачный взгляд с пола на меня. Леви отшатывается, когда я спотыкаюсь, пульс стучит в ушах.

Крови немного, но желудок выворачивает. Пятно темно — коричневое, разбрызганное в линию от стула. Как будто кого-то ударили по губам.

Я чувствую, как парни обмениваются взглядами, молча общаясь друг с другом, пока я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Кровь не обязательно должна принадлежать Итану, но мой разум уже принимает решение, представляя его привязанным к стулу, в то время как мужчины, сидящие за столом, наблюдают, как он борется за свою жизнь.

Сосредоточиться на чем-то еще, кроме происходящего у меня в голове, невозможно.

— Здесь больше ничего нет, — слова Джуд прорезали туман, в котором застрял мой разум.

Я застыла в центре комнаты возле деревянного стула и засохшей крови, запятнавшей пол. Нет никаких других конкретных признаков Итана. Я думала, что будет что-то, что даст нам ответы. Это еще один тупик.

Поражение душит меня, когда я закрываю лицо. Руки Рена обнимают меня, и я наклоняюсь к его успокаивающему богатому аромату, борясь с роковой трещиной в том, что осталось от моей надежды.

— Его здесь нет, — хрипло говорю я.

Рен крепко обнимает меня, прижавшись губами к моей макушке. Его слова из прошлого проникают в меня, потрясая до глубины души с вероятностью, которую я больше не могу отрицать.

— Прости, Роуэн.

Колтон, Леви и Джуд разделяют мнение Рена. Я не могу перестать дрожать в его объятиях. Адреналин, который поддерживал меня сегодня, иссякает. Все, что осталось, — это безжалостная боль.

Итан может быть вне моей досягаемости. Я никогда не смогу услышать его смех, или заставить его отредактировать то, что я написала, или исправить отношения между нами.

31 Роуэн

Если бы не сильные руки Рена, обхватившие меня, и его бормотание на ухо, поддерживающее меня, я могла бы остаться в потайной комнате.

То, что мы обнаружили, не позволило нам двигаться дальше в течение нескольких дней, пока Колтон не закончит 3D-рендеринг карты. Я пропустила экзамены. Письма от трех моих профессоров лежат нераспечатанными в моем почтовом ящике. Пропущенное сообщение от мамы спрашивает, не лучше ли я себя чувствую — мое слабое оправдание в последние пару недель, чтобы избежать наших еженедельных встреч за ужином. Если я поговорю с ней, она поймет, насколько все плохо, и я больше не смогу лгать ей о том, что Итан не уезжал по работе.

Меня терзают дурные предчувствия. В воздухе витает зловещее предчувствие того, что должно произойти.

Рен стоит перед частично запотевшим зеркалом в ванной, соединенной с его комнатой в "Гнезде", заботясь о белокурой щетине, затеняющей его подбородок. Он без рубашки, спортивные штаны низко сидят на бедрах. Тепло пульсирует между моих ног, когда он проводит старомодной бритвой по своей коже, вздрагивая при каждом слышимом царапании.

Оттого, что он позволяет мне видеть себя таким неопрятным, в моей груди разгорается тлеющий уголек. Несмотря на ощущение бегства от неизбежного, пребывание рядом с ним удерживает меня от спирали.

Встав с кровати, я наклоняюсь в дверном проеме, чтобы посмотреть, как он бреется, поглощая постоянную концентрацию, рябь его широких плеч, методичность, с которой он ополаскивает лезвие после каждого прохода под теплой водой, текущей в раковине. Это эротично, дразнящее зрелище, сжимающее мои соски до твердых камешков, которые торчат сквозь футболку, которую я украла у него, чтобы надеть.

Я просто хочу чувствовать себя хорошо и забыть, как тогда, когда он помогал мне раньше.

Скользнув за его спину, я не спеша вычерчиваю случайные узоры на его коже, пробегая кончиками пальцев по его плечам. Он замирает, запрокидывает голову, чтобы посмотреть на меня, и снова принимается бриться.

Его мощное тело — настоящее произведение искусства. Пока он занят, я не спеша изучаю его кожу.

Напряжение нарастает с каждым моим коротким вздохом, с каждым прикосновением моей груди к его твердому телу, с каждым дюймом его кожи, на который я щедро обращаю внимание. Мои губы прижимаются к его спине, язык выскальзывает наружу, чтобы попробовать его. Я напеваю от удовольствия, наслаждаясь тем, как его пресс сжимается под моими руками.

— Ты ведь знаешь, что у меня к горлу прижата бритва? Ты играешь с огнем.

- Так подыграй мне. — Я кусаю его за плечо, чтобы увлечь его вместе провалиться в небытие.

- Со мной жить опасно.

— Котенок, — бормочет он, когда мое прикосновение проникает за пояс, чтобы погладить его. — Черт, ты сводишь меня с ума.

Бритва со стуком падает в раковину. Это мое единственное предупреждение, прежде чем он схватит меня и развернет, чтобы поднять на прилавок. Он врывается в пространство между моими раздвинутыми ногами и притягивает меня для царапающего, грязного поцелуя. Я прослеживаю по памяти контрастные розовые татуировки на его руках. Крем для бритья размазывается по нашим щекам, и из меня вырывается смех. Он глотает его вместе с моим вздохом, когда его пальцы скользят по моим голым складкам.

— Ты всегда так готова ко мне, — шепчет он мне в губы.

— Да, — выдыхаю я. — Ты мне нужен.

— Мне нравится, как это звучит на твоих идеальных губах. — Он сжимает мою челюсть одной рукой, наблюдая, как возбуждение танцует на моем лице, когда он погружает палец в мою киску, вставляя его прямо туда, куда мне нужно. — ахаю я. — Вот здесь. Рай на земле, детка.

Высвободив палец, он облизывает его, прежде чем поцеловать. Я чувствую вкус самой себя, когда его язык проникает в мой рот. Он приподнимает край футболки, чтобы обнажить меня, и опускает пояс своих спортивных штанов достаточно низко, чтобы его твердый член мог освободиться.

— Плюнь, — требует он, сжимая мою шею сзади и заставляя наклониться.

Я следую его приказу, обрабатывая свою слюну и позволяя ей упасть на его член. Он стонет, намазывая ее на себя. Мои губы приоткрываются, когда его член касается моего входа, и я откидываю голову назад.

Его рот касается моего горла и резким толчком входит в меня. Он прогоняет ужасные мысли, маячащие в каждом уголке моего сознания.

— Мне так хорошо. — Я обвиваю руками его шею, размазывая остатки крема для бритья.

— Это то, что тебе было нужно? — Рен говорит мне в шею, оставшаяся щетина создает восхитительный ожог там, где он утыкается носом.

— Да. Всегда.

— Мм, чертовски верно. Мне нравится, как это звучит. Ты моя и никуда не уйдешь.

— Твоя, — эхом повторяю я со стоном.

Рен трахает меня так, как будто хочет, чтобы со мной был весь мир. Он вгоняет свой член в мою киску, как будто пытается зачать во мне ребенка, несмотря на противозачаточные средства. Держит меня так, будто никогда не собирается отпускать.

Переполненные слезы щиплют глаза. Я тоже не хочу отпускать Рена. Никогда.

Наши руки сомкнулись вокруг друг друга, и он захватывает мой рот для обжигающего поцелуя, пока он обводит мой клитор своими уверенными пальцами, точно зная, как играть моим телом, чтобы доставить мне максимальное удовольствие.

— Со мной, детка- настаивает он.

Крик вырывается из моего горла, когда я чувствую, как пульсация его оргазма наполняет меня, опрокидывая в мое собственное забытье.

Наши лихорадочные обещания звенят у меня в ушах. Всегда.

Всего два дня спустя мой мир рушится самым ужасным образом, какой только можно себе представить.

Звонок раздается, когда мы все смеемся в главной гостиной. День был приятным, редкий среди вращающихся дверей плохих новостей. Мы вшестером тусуемся с пивом и пиццей. Это очень нужный момент, чтобы я не сошла с ума от беспокойства и недоумения.

— Да ладно тебе, — Мэйзи смотрит на меня, ища поддержки. — Она ему очень нравится.

— Он определенно что-то чувствует. — Я шевелю бровями и делаю глоток пива. — Я думаю, что это меняется от ненависти к чему — то другому в зависимости от дня. Не знала, что ты можешь любить кого-то, кроме парней и своей коллекции ножей для ползучести, приятель.

Губы Леви дергаются, и он упирается локтями в колени, болтая горлышком пивной бутылки. Мэйзи усаживается на колени Фоксу на противоположном конце дивана. Рен и я сидим на другой стороне с Джуд, оба наслаждаются своими сигарами. Колтон растянулся на полу, прокладывая себе путь через очередную дольку.

Удовлетворение наполняет меня теплым светом. Даже несмотря на все, что сейчас витает в воздухе, я чувствую, что нашла свое место среди этой странной семьи друзей. Я могу не обращать внимания на все остальное, что происходит в моей жизни, если только смогу сохранить это.

— О ком мы опять говорим? — спрашивает Джуд. — И почему мы сплетничаем об этом?

— Не надо, — говорит Леви, когда я открываю рот.

Ухмыляясь, я изображаю застегивание молний на губах.

— Это секрет? — Джуд оживляется. — Ставлю сто пятьдесят.

— Три сотни. — вмешивается Колтон, размахивая бумажником.

— Пошли вы все, — ворчит Леви.

Я поворачиваюсь к Рен. — Что происходит?

Он протягивает толстую пачку денег. — Держу пари, кто первым выведает его тайну.

— Ты так много ставишь?

— У меня есть преимущество, которое я намерен использовать. — Рука Рена на моих плечах притягивает меня ближе.

— Что именно?

— Ты.

Я издаю смешок. — Не-а. Удачи тебе в этом. Я ничего тебе не скажу.

— Это мы еще посмотрим, котенок. Я очень убедителен.

Вспышка возбуждения заставляет меня вызывающе улыбнуться. Я наклоняюсь к нему.

Вскоре после этого Рен выдыхает дым через нос и толкает меня, выуживая из кармана звонящий телефон. — Ну что? — Ленивая улыбка сползает с его лица, он садится и тушит сигару. — Когда? Блядь. Ладно, мы идем.

— В чем дело?

Выражение его лица заставляет мой желудок сжаться, и я вскакиваю с дивана, чтобы последовать за всеми. — Я пойду с тобой.

Он замирает, плечи напрягаются. — Это был Пенн. Тело, выброшенное на берег причала. Это может быть твой брат.

Все обрушивается на меня разом — страх, ужас, отрицание.

— Я иду.

Слова твердые, но внутри меня бушует тревога. Это кажется важным. То, чего я так долго ждал. Я должна пойти с ними.

Он долго молчит. — Ладно. Это твое решение. Я не буду мешать тебе, но не отходи от меня.

— Хорошо.

В напряженном параде мы оставляем атмосферу вечеринки позади. Поездка туда чертовски действует мне на нервы. Узнав, куда мы направляемся, я впиваюсь ногтями в ладони.

Когда мы прибываем на пристань, Пенн встречает нас у ворот, и Вороны входят, как будто они здесь хозяева. Пенн ведет нас к месту в тени большого пришвартованного корабля. Местность пустынна, если не считать заметной глыбы, накрытой брезентом. Мой пульс стучит в венах при виде этого, мой разум пытается осознать, что под ним находится тело.

— Я уже позаботился о безопасности, — говорит Пенн. — Они думают, что я провожу инспекцию OSHA. Поймали их до того, как они увидели.

— Как его нашли? — спрашивает Рен.

— Его заметил бездомный парень и выудил тело. Он взял туфли, но это все. Он испугался, когда я пришёл. Если бы я не заскакивал туда во время обхода, чтобы проверить, как они работают, все могло бы сложиться иначе.

Рен смотрит в направлении склада SynCom, который я обследовала, когда нашла адрес в квартире. — Никакой другой активности?

— По воскресеньям там мертво. — В тяжелом молчании Пенн откашливается и ерошит растрепанные волосы. — Э-э, извини.

— Небрежно, — бормочет Леви.

Рен хмыкает в знак согласия. — Должно быть, прилив вернулся после… Он замолкает, глядя на меня. — После того, как они избавились от останков.

— Сбросили тело. Ты можешь сказать это. — Это мой голос? Это звучит странно клинически и отстраненно.

Рен проводит рукой по моей спине. — Ты уверена, что хочешь быть здесь? Это нелегко для всех. Я отвезу тебя домой.

Моя грудь сжимается. — Я никуда не пойду.

Мы слишком далеко, чтобы разглядеть детали под брезентом. Тошнота скручивает мой желудок, угроза рвоты витает на краю моих чувств.

Это не Итан. Я повторяю это снова и снова про себя.

Мэйзи берет меня за руку. Ладони у меня липкие, пальцы одеревенели.

— На нем что-нибудь было? — спрашивает Джуд.

— Только телефон. Вода могла повредить его, — Пенн передает его Колтону.

— Посмотрим, смогу ли я провести его через реабилитацию, — говорит Колтон.

— Это тот самый парень? — спрашивает Пенн.

Фокс протягивает руку, чтобы мы с Мэйзи не последовали за ним. Она сжимает мою руку, когда он, Пенн и Леви подходят и снимают брезент.

— Черт. Это он, — подтверждает Фокс. Он прикрывает рот тыльной стороной ладони и частично накрывает тело брезентом. — Не подходи, Мэйз. Тебе не нужно это видеть.

Ледяной ужас охватывает мои нервные окончания.

Ругаясь, Рен сдвигается, чтобы заблокировать меня своим массивным телом, но необходимость двигаться берет верх. Отпустив руку Мейзи, я протискиваюсь мимо Рена и Колтона.

— Роуэн… твою мать… Подожди!

Слова Рена не доходят до меня. Он хватает меня за куртку, но я вырываюсь. Странные вещи становятся моим единственным фокусом, время движется медленно и быстро одновременно. Скрип моих ботинок по мостовой слишком громко отдается в моих ушах, а пронзительный крик чаек заставляет меня вздрогнуть. Мои глаза становятся такими большими, что болят, но я не могу отвести взгляд.

— Нет, — это единственный, прерывистый шепот. — Нет, нет, нет, нет!

Ужасный хриплый крик разрывает мое горло, отторжение всего тела от того, что перед моими глазами, взрывается, и некуда идти, кроме как в неразборчивом крике. Мои руки дрожат, когда я хватаюсь за лицо. Трудно сделать полный вдох.

Сначала я вижу зеленое пальто Итана. Я узнаю его где угодно. Колени подгибаются, я делаю еще один шаг. Мне нужно посмотреть. Я заставляю себя преодолеть страх, затопляющий мою систему, чтобы сократить расстояние.

— Нет, — простонала я, отказывая себе.

— Ро… — Колтон следует за мной, протягивая руку, чтобы коснуться моего плеча.

— Отпусти ее, — торжественно говорит Рен. — Это ее право.

— Она не должна этого видеть, — огрызается Колтон. — Это пиздец..

— Сейчас она может делать все, что захочет. Я больше не буду ее останавливать. Если она хочет видеть, она увидит.

Зрение затуманивается от слез, я, спотыкаясь, делаю последние несколько шагов к бугристой фигуре Пенн, Леви и Фокс, стоящей на коленях рядом. Я едва замечаю грубые слова сочувствия Леви. Я моргаю, и слезы катятся по моим щекам. Мои колени подкашиваются и сильно ударяются о тротуар, когда я падаю. Я чувствую жгучую боль, но не обращаю на нее внимания. Я игнорирую все вокруг, кроме того, что передо мной.

Это неправильно. Все неправильно.

Хуже, чем несчастный случай с папой.

От этого запаха меня тошнит. Она гнилая, пропитанная смертью. Есть…кусочки, отсутствующие там, где их не должно быть. Мой разум восстает, и я блокирую то, с чем не могу справиться.

Невозможно отрицать, что это куртка Итана. Потрепанная нашивка, которую он выиграл на променаде в нашем родном городе, пришита к плечу, чтобы прикрыть дыру. Завязки капюшона завязываются три раза, потому что он думает, что это единственный способ не потерять их. Каждая отчетливо Итана вещь, колет свежую смертельную дыру в моей груди.

— Покажи мне, — Мой голос дрожит, такой грубый, что его невозможно узнать.

Леви выдыхает, сгибая кулак, лежащий на согнутом колене. — Остальное тебе видеть не нужно. Это не поможет.

— Пожалуйста.

Его суровый взгляд прожигает мне лицо. Я не могу оторвать глаз от нашивки на куртке брата.

Мой брат мертв.

Выброшенный приливом на берег незнакомцем. Я была так близка к тому, чтобы найти его, но опоздала, чертовски опоздала.

Правда звенит у меня в голове. В моей душе, разрывая меня на куски.

Леви кладет руку мне на плечо и отодвигает в сторону остатки брезента. Мучительный шум ужаса покидает меня, и я закрываю рот рукой.

Я молча качаю головой. Зрелище невыносимое. Без куртки я, возможно, не смогу его опознать. Инстинкт умоляет меня закрыть глаза, уклониться от правды, но я заставляю себя посмотреть, чтобы понять, что сделали с моим братом.

Черты Итана на месте, под жутким вздутием. Мое сердце болит так сильно, что кажется, будто оно больше никогда не сможет биться правильно. Я сгорбилась. Холод, распространяющийся по мне, проникает глубоко в кости, утягивая меня вниз.

Ботинки Рена появляются рядом со мной, и он тянется вниз, чтобы погладить мою голову. Я прижимаюсь к его ноге, цепляясь за его джинсы в качестве опоры, когда тихие рыдания сотрясают мое тело.

— Прости меня, — говорит он. — Мне так жаль, что все так закончилось.

Последние слова, которые мы с Итаном сказали друг другу, не дают мне покоя.

— Джуд, ты можешь…

— Я все предусмотрел. — Извини, Роуэн, — последовала короткая пауза.

Позади нас Колтон что-то быстро говорит по телефону, а Джуд берет на прицел, отдавая приказы. Рен остается со мной все время, пока я теряюсь в невообразимой печали.

Черт, что я скажу маме? После всей той лжи, которой я ее кормила. Это убьет ее снова.

Дрожащей рукой я медленно тянусь, чтобы погладить Итана по волосам. Рен присаживается на корточки и сжимает мое запястье.

Он говорит твердым тоном, но с понимающей нежностью. — Я знаю, все, что ты хочешь, это обнять его, но его тело может не выдержать этого в таком состоянии. Я также не могу позволить тебе оставить какие-либо свежие свидетельства о себе после смерти.

Да. Я знаю это. В документальных фильмах о настоящих преступлениях, которые мне нравятся, говорится о влиянии воды на порчу и разложение. Желчь поднимается в моем горле, и я зарываюсь лицом в шею Рена. Я даже не могу обнять Итана на прощание.

— Я никогда не смогу сказать ему, что заделал дыру в стене, — задыхаюсь я.

Рен обхватывает мою шею сзади, поддерживая. — Он знал, какая ты, моя храбрая девочка. Никогда не сомневайся в этом.

Я беспомощно впиваюсь пальцами в его рубашку. — Все уходят, и это моя вина.

— Я никогда не покину тебя, — он целует меня в макушку так же яростно, как и тон его слов. — Клянусь.

Движение вокруг меня размывается, пока я позволяю льду в моих костях тянуть меня глубже. Вместо того чтобы следовать побуждениям действовать, делать, двигаться, я сдаюсь и уступаю пустому святилищу в своем сознании.

— Роуэн, — голос Рена тверд, он хватает меня за руку и тянет за собой, выводя из оцепенения. — Мы должны уходить прямо сейчас. Скоро приедет полиция.

— Парень, должно быть, позвонил после того, как ушел, — говорит Пенн.

Вдалеке раздается вой сирен.

Замерзшая и оцепеневшая, я только спотыкаюсь, мое внимание приковано к ужасному виду тела моего брата. Я все еще должна кричать и плакать, но ничего не осталось, кроме этой напряженной, холодной пустоты, вырезающей пещеристую дыру в моей груди.

Рен ругается и бросает что-то Джуд, прежде чем подхватить меня на руки. Он уносит меня прочь, но я вытягиваю шею, чтобы лучше видеть. Сирены становятся все ближе по мере того, как мы удаляемся от Итана.

Мой мир рушится во тьме.

32 Рен

Чувство вины давит на меня, когда я наблюдаю, как Роуэн переживает шок в последующие дни. Я потерпел неудачу, и это съедает меня изнутри. Все, чего я хотел, — это оградить ее от этого горя.

Никто не должен видеть, как любимого человека ожидает такой ужасный конец, как у Итана: его тело вздулось, обвисшая кожа приобрела тошнотворный серый оттенок, а его части пропали там, где морские обитатели питались его останками.

Если бы я мог уберечь ее от чего-то подобного, я бы это сделал. Но она бы только возненавидела меня за то, что я скрывал от нее что-то еще. Ей нужна была развязка после того, через что она прошла, разыскивая его.

Я полон желания разорвать этот чертов мир на части, чтобы уничтожить любого, кто причинит ей боль, но у нас пока нет определенности в том, кто выбросил тело Итана. Возможно, его утилизация была намеренно небрежной, чтобы возложить вину на Stalenko Corp, если его хотели найти, но тогда зачем подвергать риску инвестиции в их операцию? Возможно, страховка. Угрожающее напоминание о кукловоде, контролирующем марионеток — том, кто имеет власть над мафиозной организацией, чтобы использовать ее в качестве своих лакеев.

Эти вопросы терзают меня, но я откладываю их в сторону, чтобы позаботиться о Роуэн. Она нуждается во мне. Я подвел ее в поисках брата, но больше никогда не подведу.

Запертая в трауре, она большую часть времени проводит в моей постели. Когда она не спит, я уговариваю ее поесть, помогаю умыться и обнимаю, когда она просыпается от кошмаров.

Ее мать звонила несколько раз. Роуэн оставила меня разбираться с этим. Я переключаю звонки на голосовую почту и слушаю успокаивающий голос женщины, уверяющей Роуэн, что они справятся, и что если Роуэн хочет вернуться домой или хочет, чтобы она приехала в Мэн, она готова заказать билет на самолет.

Убирая тарелку, я нахожу на полу смятое письмо из колледжа. Это предупреждение о ее статусе гранта, если она не поднимет свой средний балл. Я передаю его Кольту, чтобы он дернул за веревочки и дал задний ход. Если она хочет вернуться к учебе и получить диплом, я сделаю все, чтобы она смогла это сделать.

Мы говорим Фоксу, что он свободен. В наших глазах он выполнил долг и заслуживает счастливой жизни. Какая бы угроза ни ждала нас, когда Кольт закончит свою работу, мы не станем вовлекать Фокса дальше, чтобы втянуть его в бурю, которая, как я чувствую, назревает. Вчера перед отъездом, Мэйзи заглянула ко мне в комнату, чтобы сердечно попрощаться с Роуэн, сказав ей, что дверь их бунгало в Калифорнии всегда открыта, если она решит, что ей нужно сменить обстановку. Мысль о том, что она уедет, мне не нравится, но я ничего не сказал, пока Роуэн собиралась с силами, чтобы поблагодарить ее и обнять.

Уже поздно, когда я ложусь рядом с моей девочкой и обнимаю. Она не спит, как и почти весь день, и смотрит на меня так, что у меня щемит сердце. Ее отчаяние заглушает комнату. Я запутываю пальцы в ее волосах и целую ее лоб.

— Ты голодна

Роуэн качает головой.

— Ты едва ли позволила мне накормить тебя сегодня.

— Я ничего не хочу, — шепчет она, придвигаясь ближе. — Только это.

Погладив ее по спине, я нарушаю молчание. — Что ты чувствуешь?

Не как дела, не все будет хорошо. Ни у кого нет времени на эту чушь, когда они оплакивают травмирующую потерю. Все это становится пустыми банальностями, которые ни к чему не приводят. Я прошу ее впустить меня.

Роуэн долго тянет с ответом. Когда она отвечает, мои руки крепко обхватывают ее.

— Убийственно. — Она смотрит на меня мертвым взглядом, который мне слишком хорошо знаком, когда я смотрю в зеркало. Ее слова сочатся ядовитой ненавистью. — Я хочу, чтобы людям, которые это сделали, было больно.

Она поддалась тому же ужасному зверю, который затащил меня под воду и управлял мной после того, как я потерял сестру. Я понимаю, что гнев-это самая легкая эмоция, за которую можно зацепиться. Иногда это единственная причина, чтобы встать с постели.

Я приглаживаю ее волосы и провожу большим пальцем по щеке. — Если ты этого хочешь, я помогу тебе. Я спущу курок для тебя. — Притянув ее ближе, я прижимаюсь губами к ее губам, вдыхая свои слова между почти поцелуями. — Но есть кое-что, что ты должна знать о мести. Это не избавляет от боли.

Даже после того, как я лишил Коулмена жизни за то, что он охотился на мою сестру, боль от ее потери так же остра, как и всегда.

— Мне все равно, — рычит Роуэн.

Если она выберет этот путь, я буду с ней на каждом шагу.

— Пока ты осознаешь, что это не лекарство от того, что ты чувствуешь. Есть еще одна вещь, которую ты должна знать.

— Что?

Схватив ее за подбородок, я наклоняю ее лицо, чтобы встретить мой повелительный взгляд. — Что бы ты ни хотела сделать, мы сделаем это вместе. Ты не пойдешь мстить в одиночку.

Она дергается, чтобы вырваться из моих объятий, но я сжимаю ее, удерживая на месте. Я выжидающе жду.

— Ты останешься здесь на всю ночь, если это потребуется.

Она обнажает зубы, и злой восторг наполняет меня. Мой злобный маленький котенок.

— Скажи мне, Роуэн.

Она отводит глаза, только чтобы ворчать, когда я поворачиваю ее голову туда, куда хочу. От этого ультиматума никуда не деться. Она может иметь столько хаотических разрушений, сколько захочет, пока я рядом, чтобы защитить ее.

— Скажи это.

Роуэн облизывает губы. — Хорошо.

— Хорошая девочка. — Мой рот кривится.

Как только я отпускаю ее, она переворачивается на спину. Все так же, как было уже несколько дней, но в моей груди загорается искра надежды, что она выходит из шока. Она еще не готова сдаться. Мой боец все еще там.

Кольт просовывает голову внутрь, бросает взгляд на Роуэн, и его плечи опускаются. На мой вопросительный взгляд он кивает, говоря, чтобы я шла с ним. Я глажу Роуан по спине, и она сворачивается в клубок.

— Я еще вернусь.

Поцеловав ее в макушку перед уходом, я следую за Колтом в главную комнату. — Он тычет большим пальцем в экран системы безопасности.

— Итак, у нас гости.

— И давно она там?

— Двадцать минут, — бормочет Леви с дивана. — Не затыкается. Я умолял его выключить звук.

Я возвращаю свое внимание к монитору, где подруга Роуэн Айла Вонн машет руками у входа в ночной клуб, отплёвываясь от бешенства и краснея от своей триады.

— Включи звук, — приказываю я.

Через несколько секунд ее яростный тон наполняет комнату. — клянусь, я вышибу эту дверь своими "Валентино" и буду транслировать все это в прямом эфире. Впустите меня к моему другу! Я ей нужна!

Леви встает и топает прочь, ворча о стрельбе по мишеням.

Зажав переносицу, я направляюсь к выходу. — Я с этим разберусь.

Остановившись, чтобы забрать то, что мне понадобится из багажника моей машины, я кружу от террасы к общественному входу для студентов, которые стекаются в наш ночной клуб. Она все еще бушует, используя дизайнерскую сумочку в качестве оружия, чтобы угрожать камере. Грозная маленькая штучка.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Вы вторглись на чужую территорию.

— Господи, мать твою! — Айла вздрагивает, когда чувствует, что я маячу позади нее, хлопая себя рукой по груди.

Я поднимаю бровь, ожидая, пока она возьмет себя в руки. Ее ноздри раздуваются, и она вцепляется мне в лицо, не боясь ни меня, ни моей репутации. Ну, пытается. Она примерно на фут ниже меня.

— Слушай, великан, мне все равно, кто ты такой и каких секретов мне это стоит, ты позволишь мне увидеть Роуэна. Мне нужно обнять ее как минимум в пятьдесят раз.

Склонив голову набок, я изучаю ее, ничего не выдавая. — Я вижу, что диплом политолога творит чудеса в твою пользу. Разве никто не говорил тебе, чтобы ты не выкладывала свои карты на стол во время переговоров? Обещать кому-то из нас сколько угодно секретов-опасная игра, мисс Вонн.

— Мне все равно, — Айла топает ногой. — Тебе лучше больше не запирать ее. Именно так, — добавляет она, увидев вспышку удивления, которая проскальзывает сквозь мою маску. — Я все об этом знаю.

— Я не собирался скрывать ее от друзей. Но мне придется завязать тебе глаза, чтобы впустить.

Айла стискивает зубы, не отступая. Впечатленный, я вытаскиваю из кармана черный хлопковый материал. Ее глаза расширяются, но она позволяет мне надеть его ей на голову, прежде чем вести ее к другой точке доступа, чтобы попасть на подземный уровень.

Я наклоняюсь ближе, прежде чем мы входим. — И не думай, что мы не вытянем из тебя столько секретов, сколько захотим, прежде чем отпустим.

Ворчание Айлы приглушается капюшоном, закрывающим ее голову.

Семья может быть трудной для меня, но никто не должен сомневаться, что люди, о которых я забочусь, — это мой мир. Я любил свою сестру, но после ее смерти единственной настоящей семьей, которая у меня осталась, были мои братья.

Теперь к ним относится и Роуэн.

Защищать их всех — вот что для меня важнее всего.

33 Роуэн

Я существую в тумане, который заставляет меня долгое время сомневаться в реальности чего-либо. Может быть, я умерла на месте, когда увидела Итана таким. Все вокруг как в тумане, сливается воедино так, что я не могу разобрать ни одной детали. Единственное, что я продолжаю осознавать, — это насыщенный запах Рена, мой единственный якорь, удерживающий меня от полного разрушения.

На каком-то уровне растущая часть меня знала правду о том, что Рен пытался заставить меня увидеть задолго до того, как мы нашли моего брата. Но от этого все равно не просто смириться с тем, что его больше нет. Что я никогда больше не увижу его и не услышу его голос. Как и тогда, когда мы потеряли отца, есть нездоровое чувство облегчения и окончательности, которое приходит, когда знаешь, что Итан мертв.

Через несколько дней или часов после того, как мы вернулись в Гнездо — не знаю, сколько прошло времени, — я пришла в себя настолько, что стала лихорадочно проверять голосовую почту. Одно. У меня есть от него одно сообщение. Слушая его, каждый раз, когда я слышу его беззаботный смех, во мне поднимается новая волна слез. Колтон сохранил его для меня, чтобы я не потеряла его, если он случайно удалится.

Скучать по нему-все равно что вырезать из себя кусочек, который я никогда не смогу вернуть. Я всегда смотрела на него снизу вверх, хотела ему подражать. Теперь я чувствую, что мне нужно сделать все самой без его руководства.

По мере того как растет печаль, растет и мой гнев. Он выталкивает меня из тумана, с каждым разом его хватка становится все сильнее.

Перепады настроения возникают из ниоткуда. В одну минуту я улыбаюсь воспоминаниям, а потом злюсь. У траура нет ни правил, ни логики. Он просто существует.

Навязчивые мысли и стремление к неостановимому насилию поднимаются и вьются вокруг меня. Они шепчут сладкие и чудовищные обещания, если я поддамся.

Неважно, что Рен говорил о мести, ненависть отравляет меня, как наркотик. Первый удар — это все, что нужно, чтобы распространиться по мне и завладеть мной. В самые мрачные моменты она манят клятвами принести облегчение, которого я отчаянно желаю.

Я, должно быть, запуталась, потому что искушение сильное. Теперь у меня есть обещание Рена, что он не удержит меня. Я уже способна убивать, но смогу ли сделать это?

Казалось, что ответ должен быть отрицательным. Это неправильно. Но он заставил меня пообещать, что поможет мне. У меня кружится голова от того, сторон мастер в жестоких извращениях.

Переворачиваясь на свежевыстиранных простынях нашей кровати, я жду его. Он все еще не вернулся. Он постарался не оставлять меня надолго, поэтому меня это не так сильно тревожит, как в первые дни.

Раз в день он готовит мне ванну, тщательно вымывая меня. Он рассказывает мне истории о том, как рос с сестрой, какими были Колтон и Леви в детстве, как Джуд обманул его, чтобы украсть деньги, когда они впервые встретились в старшей школе.

Он появляется в дверях, обводя меня взглядом, словно проверяя, не поранилась ли я в его отсутствие.

— Где ты был? — спрашиваю я.

— Пришла нежданная посетительница. Я проводил ее в комнату, где вы сможете поговорить.

— Загадочно, — я прищуриваюсь. — Мне обязательно вставать?

Он пересекает комнату и приподнимает мой подбородок. — Только если ты этого хочешь.

Я на мгновение задумываюсь. Да, решаю я. Я действительно хочу встать. Как только я приветствую перемену, дрожащая энергия покалывается под моей кожей, как будто она накапливалась все это время. Он ведет меня по лабиринту коридоров в комнату, расположенную далеко от главного зала.

В ту же секунду, как я вижу Айлу, меня захлестывает ошеломляющий поток эмоций. Все, что я отгораживала, мгновенно возвращается, и я болезненно вздыхаю.

— О, детка, — шепчет она, заключая меня в объятия. — Мне очень жаль. Я здесь ради тебя.

— Он…он… Я не могу вымолвить ни слова.

— Я знаю. Я смотрела новости после того, как мне позвонила твоя мама.

Я вздрагиваю. — Она тебе звонила?

Новая вина пускает корни и растет рядом с той, с которой я жила так долго. Я не мог ответить на ее звонки. Рен разбирался с голосовыми сообщениями, которые она оставила, когда я запаниковала и швырнула в него свой телефон. Это было вчера? За день до этого? Странное было время.

— Все в порядке, — успокаивает Айла. — Я знаю, что ты не часто бываешь у нее дома во время каникул. Она беспокоилась только о тебе, но также сказала, что привыкла к твоей независимости. Полиция еще не отпустила Итана, поэтому она не хочет заниматься похоронами, пока они не придут. Я сказала ей, что ты позвонишь, когда будешь готова, и она поняла.

Я закрываю глаза и обещаю себе, что скоро позвоню ей. Нам есть о чем поговорить. Я не могу продолжать лгать ей — больше и о чем.

Комната наконец-то регистрируется, и я оглядываюсь, чтобы увидеть Рена, прислонившегося к двери и сложившего руки на груди. Мои брови распрямляются. Этого отвлечения достаточно, чтобы вывести меня из тумана, делающего мой мозг вялым.

— Ты ее похитил?

Слабая улыбка подергивает его губы. — Нет. Я оставляю это для тебя и только для тебя. Она явилась, готовая выбить дверь.

— Но он завязал мне глаза, — говорит Айла.

Я смотрю на Рена, и он без раскаяния пожимает плечами. — Правила гнезда.

— Как долго я был в отключке? — спрашиваю я, не зная, хочу ли знать ответ.

— Около недели, — отвечает он.

Я вижу это по темным кругам под глазами и усталой сутулости в плечах. Он измотал себя, чтобы быть всем, что мне нужно. Я прикусываю губу от любви, расцветающей во мне. Знать, что я могу развалиться на части и он поймает меня, значит для меня так много.

— Прежде чем ты спросишь, мы не нашли ничего нового или полезного. — Вспышка дикости исказила его красивое лицо. — Если бы это было так, меня бы сейчас здесь не было.

Я закрываю рот, проглатывая поток вопросов, готовых выплеснуться наружу. Потребность быть активным зудит под моей кожей, беспокойной от неупотребления, игнорируя мир в течение нескольких дней.

Айла берет меня за плечи. — Что тебе нужно? Назови, и я сделаю так, чтобы это пришло.

Рен издает низкое, собственническое ворчание через всю комнату. На моих губах появляется улыбка.

— Кофе. Это единственное, что я сейчас могу переварить.

— Конечно, ты этого хочешь. — Любящее выражение лица Айлы окрашено грустью.

— Я бы предпочёл, чтобы ты съела что-нибудь более съедобное — говорит Рен.

— Я бы предпочел кофе. — Помимо кофе, мне не помешало бы немного подышать, чтобы разобраться со своими мыслями. — Из того места на другом конце города — маленький магазинчик возле кампуса. Они должны быть еще открыты.

Губы Рена сжимаются в тонкую линию. — Это больше утверждение, чем вопрос. — Он не хочет оставлять меня одну. Я киваю, и он идет через комнату, протягивая Айле комок темной ткани. — Мисс Вонн?

— Хочу ли я вообще знать, для чего это?

Исла подмигивает. — Кофе и маленькие сэндвичи из бистро, которые ты любишь. Сейчас принесу! Мы вернемся через двадцать.

— Я вернусь. Тебя высадят в поместье сенатора, — поправляет Рен. Айла надувается. Закатив глаза, он уступает еще один дюйм. — Ты можешь прийти сюда завтра.

— Посмотри на себя, заводишь новых друзей, — говорю я.

Он бормочет свой ответ у моих губ, крадя быстрый поцелуй. — Не напрягайся слишком сильно, пока меня не будет. Я серьезно. Я узнаю, если ты не будешь слушаться.

— Не буду. — Шепчу я, требуя ещё один поцелуй.

Я не говорю это, но подразумеваю, что это включает в себя все. Он прижимается своим лбом к моему, пока Айла не прочищает горло.

— У девчонки все еще завязаны глаза. Не самый приятный вид. Я буду терпеть это так долго только потому, что люблю Роуэн.

Рен выводит ее из комнаты, вызывая мгновенное беспокойство, но я верю, что он не причинит ей вреда. Я следую за ним в главную комнату. После нескольких дней, проведенных в туманных границах моего сознания, кажется, что прошло много времени с тех пор, как я в последний раз была в этой комнате. В груди кольнуло. Последний раз это было прямо перед…

Отогнав эту мысль, я встаю позади Колтона и наблюдаю за его работой. Он оглядывается и ухмыляется, поднимая закрытую руку над своим оранжево-черным стулом, чтобы я в ответ стукнула по нему кулаком.

- Я рад, что вы здесь. — Он указывает на один из экранов на стене. — Следи за ставками и дай мне знать, если Queen_Q сделает звонок, хорошо? Сегодня тот день, когда я ее побью, я чувствую это.

Я сканирую онлайн покерный матч. — Что ты делаешь?

— Многофункциональность как у профессионала, детка. — Он молниеносно печатает на своей беспроводной клавиатуре, вертя головой от одного экрана к другому. — Рендеринг почти завершен, но мне нужно запрограммировать приложение, чтобы мы могли запустить его в реальном времени. Также мои помощники помогут мне просмотреть записи с камер наблюдения, чтобы увидеть, что мы обнаружим.

Один из экранов внизу привлекает мое внимание. Это прямая трансляция местных новостей на низкой громкости.

Репортер стоит у ворот порта, а под ним на экране высвечивается надпись — ТЕЛО, ОБНАРУЖЕННОЕ В ПОРТУ ТОРН-ПОЙНТ.

Я бросаю взгляд на Колтона. Он не заметил, слишком поглощенный компьютерным кодом, на который хмурится. Сглотнув, я слушаю отчет.

— Трагическая история Итана Ханнигана, двадцатишестилетнего жителя Торн Пойнт, завершилась сегодня, когда полиция закрыла дело.

Я не могу сдержать резкого отшатывания при этих словах. Для репортера это другая история, другой день, но для меня это жизнь моего брата. Если его дело закрыто, знает ли полиция что-то, чего не знает Рен?

— Его тело было обнаружено на прошлой неделе бездомным, который обратился в полицию с просьбой оказать содействие в расследовании.

На экране появляются фотографии двух полицейских, и я прикусываю язык, чтобы подавить резкий вдох. Это те копы, которые не захотели взять мое заявление о пропаже, сколько бы я ни пыталась. Все горит — мои глаза, мое горло, все мое проклятое тело.

Всплывает воспоминание о другом новостном репортаже, смешивающемся с тем, что было на экране, рассказывающем трагическую историю автомобильной аварии, в которой виновата я. Переживая мои прошлые ошибки, в то время как скорбящий Итан наполняет меня чувством отсутствия контроля.

— Суд. Мед. эксперт признал смерть суицидом от передозировки, когда вскрытие показало смертельный уровень синтетического опиоида в организме г-на Ханнигана. После этого полиция смогла закрыть дело. Наши мысли и молитвы обращены к семье мистера Ханнигана. Возвращаемся к прогнозу погоды, Терри.

Я дрожу, когда отчет заканчивается и переходят к другим новостям. Обратно к тебе. Именно так.

Смертоносный уголек, вспыхнувший в последние бурные дни, искрится новой энергией, разрастаясь в ад, который не остановить. Он поглощает меня, подпитываемый такой яростью и неотвратимой потребностью что-то сделать.

Они лгут. Итан никогда не принимал тяжелых наркотиков. Он никогда не убьет себя.

Они забрали его. Мучил его бог знает сколько времени. Убили его. И теперь они покрывают его убийство этой ложью.

Сжав кулаки в тугие комочки, я поддаюсь гневу, поглощающему меня.

Сегодня на причале холодно. Ветер щиплет мои щеки жгучим холодом, от которого кожу саднит. Я стискиваю зубы, борясь с нарастающей волной ярости. Не в силах ждать чьей-либо помощи, я нарушила обещание, данное Рену. Он придет в ярость, когда узнает, что я решилась ехать одна.

Но мне нужно было действовать. Мне нужно отомстить за брата.

Гнев Рена и его Ворон-это то, с чем мне придется столкнуться позже. Если я выберусь отсюда.

Я дал себе достаточно времени, чтобы переодеться в темную одежду и обыскать стол, взяв серебряную зажигалку Рена и пистолет, прежде чем запрыгнуть в машину и умчаться прочь от "Вороньего гнезда". Пробравшись на причал, план формировался на лету, сквозь дымку, отгораживающую все остальное.

Это безумие. Достаточно опасно, чтобы люди погибли. Именно этого я и добиваюсь, намереваясь уничтожить все, сжигая дотла.

На бензозаправочной станции выстроились в ряд пропановые баллоны среднего размера. Когда я увидела их, в голове всплыло вирусное видео, которое я однажды смотрела. Когда они окружены пламенем, давление возрастает настолько, что они взрываются.

Идеально.

Я краду их одну за другой, держась в тени, и размещаю несколько штук по периметру склада, прячась среди ящиков. Последнее, что я беру с заправки, это канистру с газом, чтобы вылить на что-нибудь воспламеняющееся, прежде чем зажечь эту суку.

Присев на корточки на том же самом месте, что и в ту ночь, когда я пришла исследовать склад Синкомов, я просматриваю этикетки на ящиках. Из моих предыдущих поисков я знаю, что эти придурки были связаны с наркобизнесом. Крыса, о которой они говорили той ночью; информация уничтожена — они говорили об Итане. Они сделали это с ним, и я заставляю их заплатить.

Они здесь, прогуливаются, курят сигареты и смеются. Они понятия не имеют, что я собираюсь делать. Каждый лай заставляет меня кипеть. Мой брат больше никогда не будет смеяться.

Остальная часть порта пустует на ночь, но эти люди внимательно следят за своей секцией. Они должны хранить свои наркотики здесь, прежде чем отправлять их, чтобы отравить мир для своей выгоды.

Это плохие люди, которые этого заслуживают.

Я ненавижу их всеми фибрами души.

Как мстительный ангел смерти, я прячу свое сердце и сжимаю челюсть. Я избегаю людей на страже, когда проливаю бензин, создавая смертельную ловушку, когда я зажигаю зажигалку. К счастью, сегодня с океана дует ветер, маскирующий сильный запах.

Я запускаю огонь в задней части склада. Осторожно опустившись на колени, я подношу пламя поближе и задыхаюсь от дыма. Он распространяется быстрее, чем я ожидала. Я отпрянула, загипнотизированная голодным огнем, лижущим все на своем пути. В течение нескольких минут он проедает пропитанные бензином ящики и разрушает все, к чему прикасается.

Я представляю, что огонь-это я, сжигающий все важное.

Для Итана.

Злое удовлетворение наполняет меня, когда я смотрю на пламя, охватывающее склад. В ночи раздаются крики тревоги. Жар согревает мои воспаленные щеки.

Я никогда так не танцевала со своей тьмой, как в этот момент. Вместо того чтобы убежать от него, я обнимаю его.

Меня пугает громкий хлопок, за которым следуют новые крики.

— Там! — кричит кто-то с сильным злым акцентом.

Раздается еще один удар, на этот раз ближе, и он попадает в деревянный ящик недалеко от моей головы. Каждый волосок на моем теле встает дыбом, и страх переполняет мой организм.

Выстрелы.

Это не входило в мои планы. Сердце бешено колотится, я бросаюсь в укрытие, когда над головой раздается еще один выстрел.

— Черт! Это плохо.

План, взорвавшийся у меня перед носом, был плох.

Взрыв следует за следующим выстрелом, и крики проклятий заставляют меня поднять голову. Я с ужасом смотрю, как два баллона с пропаном взлетают высоко в небо в противоположном направлении, куда я их направила. Вместо того чтобы врезаться в окна склада, один из стрелков достает одного из них сильным ударом по голове, от которого у меня выворачивает живот. Другой врезается в соседние ящики, блокируя мой выход вздымающимся пламенем, которое поглощает узкую тропу, по которой я должна была уйти.

Склад окружен огнем…и я тоже.

34 Роуэн

Это была ужасная идея. Ясность ударяет в меня, как разбитое стекло, вырывая меня из тисков безумия. В бешенстве и в режиме выживания я ищу выход. Другой стрелок отвлечен смертью своего приятеля, но с рычанием начинает стрелять в том направлении, где он видел меня в последний раз. — Вот дерьмо! — Я пригибаюсь и ползу так быстро, как только могу.

Когда я нахожу еще один высокий ящик, я встаю, тяжело опираясь на него, в то время как мои судорожные вздохи заканчиваются кашлем от едкого дыма, поднимающегося от огня. Я достаю пистолет, который принесла с собой, но не вижу, куда он направился, когда прицеливаюсь.

Выстрел раздается с другого направления, и я инстинктивно уклоняюсь в сторону, только чтобы с криком увернуться, когда на моем пути взрывается еще один баллон с пропаном. Он делает свое дело, выбивая окно и значительную часть металлического сайдинга, оставляя зияющую дыру. Пульс колотится, я заставляю себя двигаться, нажимаю на спусковой крючок, чтобы открыть ответный огонь. Кто-то вскрикивает от боли, но пули продолжают лететь в мою сторону. Мужчины надвигаются на меня.

Пробираясь через ящики и преодолевая опасный огонь, я понимаю, что крупно облажалась. Рен не просто так взял с меня обещание. Я должна была дождаться его, а не делать то, что я всегда делаю — изолироваться, чтобы никто не видел, как я борюсь. Он не останавливал меня, только требовал, чтобы я позволила ему помочь.

Моя проклятая независимость взяла верх, и то, что я дала этому порыву власть над собой, могло стоить мне жизни.

Безрассудно, Роуэн. Совершенно чертовски безрассудно, и это может тебя убить.

В моей голове это звучит как Рен.

Этого ли я хотела, погнавшись за импульсивностью до разрушения?

Нет. Я не умру. Я не хочу оставлять Рена в таком состоянии.

Я останавливаюсь, заблокированная еще большим огнем. Паника уколола мое сознание, смешиваясь с вышедшим из-под контроля адреналином.

— Достань, блядь, эту маленькую сучку!

Я не высовываюсь, протискиваясь сквозь ящики, которые еще не загорелись. Голосов больше, чем у первых двух, которые заметили меня. Они в ярости и жаждут крови. Штабель горящих пустых ящиков обрушивается на меня, когда он уже не может устоять на ногах. Я едва успеваю отскочить, но вскрикиваю, когда горящий кусок дерева задевает мое плечо.

— А вот и она!

Тяжелые шаги направляются в мою сторону, и я бегу, вынужденная оставить пистолет, который выронила. Они преследуют меня, не оставляя мне выбора, кроме как сделать еще одну глупость. Это мой единственный вариант. Все остальные пути перекрыты огнем или людьми, которые хотят убить меня за то, что я натворила.

С замиранием сердца я вбегаю в горящий склад.

Внутри не так громко, пламя пожирает деревянные ящики, ожидаящие отправки и сортировки снаружи. Черный дым клубится из разбитых окон и покрывает верхушку стропил. Я пригибаюсь низко, когда двигаюсь, отчаянно нуждаясь в чистом дыхании воздуха.

Кто-то кричит от боли и зовет на помощь. Я не отвечаю на его мольбы.

Отсюда есть еще два выхода. Я видела их, когда ставила ловушку. Черт, я не думала, что мне придется использовать их, чтобы самому выбраться из этой передряги.

Снаружи было холодно, но внутри душно, как от окружающего меня пламени, так и от исходящего от моего плеча жара. Кажется, я обожглась. Поморщившись, я спешу к первой двери.

— А, черт! — Я отдергиваю руку от ручки, встряхивая ее от боли от того, насколько она была горячей.

Бросив взгляд на дверь, я, не теряя времени, отступаю назад по разбитому стеклу, чтобы попытаться пройти с другой стороны. Снаружи кажется, что они отказались от попыток найти меня. Может быть, они считают, что достаточно преследовать меня здесь. Если только они не сосредоточились на тушении пожара, чтобы спасти свой товар, прежде чем придут стрелять в меня.

Мужчина, который плакал до этого, перестал. У меня свело живот, но я заставляю себя идти дальше.

— Черт побери!

Ужас наполняет меня, когда я добираюсь до другой стены мимо кабинета. Выход заблокирован башней из ящиков. Сквозь щели между ними просачивается дым. Я тоже не собираюсь уходить этим путем.

Кружась, я слабо держусь на ногах, пока истерика не обрекла меня на смерть. Пламя лижет внутреннюю часть металлического сайдинга из окна, через которое взорвался баллон с пропаном. У меня мало времени, чтобы что-то сообразить.

Я побегу за ним. Это единственный выбор, который у меня есть.

С той стороны, откуда я пришла, чтобы сбежать, снова раздаются быстрые выстрелы. Это останавливает меня. Слезы жгут глаза, и приступ кашля душит меня, заставляя упасть на колени.

Это ни хрена не поможет. Я здесь в ловушке. Я умру из-за своей эгоистичной, мстительной наглости. Я всегда гордилась тем, что не беспомощна, но это моя собственная вина. Если бы я послушалась Рена, этого бы не случилось.

Горький пепел застилает мое горло, но я не знаю, то ли это на самом деле, то ли от страха и сожаления, которые переполняют меня.

Испуганный всхлип вырывается наружу, когда что-то ломается в стропилах, поддерживающих крышу.

Я не хочу умирать. Только не так.

Сожаления проносятся в моей голове одно за другим, и каждое из них еще более душераздирающе. Жаль, что я не рассказала маме все, жаль, что я игнорировала ее последние несколько месяцев. Шмыгая носом, я не в силах сдержать болезненный всхлип, когда представляю, как обнимаю ее, Итана, Айлу, каждого из Ворон.—

Рен..

— Мне очень жаль.

Боль в груди крадет то немногое, что у меня осталось. Я больше никогда его не увижу. Я хочу продолжать бороться, чтобы вернуться к нему. Он — моя скала, мой злой защитник. Ради него я должна попытаться. Я еще не могу сдаться. Он мне нужен.

Вскочив на ноги, я размазываю по щекам сажу и слезы, в отчаянии пытаюсь.

План, план, нужен новый план.

Все звучит громко, дерево и металл стонут и шипят. Я снова начинаю двигаться, ища слабое место в стенах или дверях отсека. Пот струится по моей шее, а глаза горят от дыма, исходящего от пламени. Все слишком горячо. Мне кажется, что меня зажарят заживо.

Наверное, потому что так оно и есть.

Что-то зловеще трещит, и мой взгляд устремляется вверх.

Крик разрывает мое горло, когда еще одна часть крыши обрушивается.

Прости меня, Рен.

Я люб…

35 Рен

Хорошо, что мои проклятые предчувствия всегда верны. Я предчувствовал, что Роуэн все равно бросит мне вызов и выберет безрассудство, ведь именно так поступает мой любопытный, мстительный котенок.

Когда я вернулся, забрав Айлу домой, ее там не было: свежий кофе, сваренный так, как она любит, и пакет с бутербродами в руках. Колтон сказал, что она вышла на минутку, но сказала, что ей нужно прилечь. Он был в замешательстве, пока мы оба не услышали повтор новостной трансляции. Он ругался, но я не стал ждать, лаял приказы искать ее. Я мог бы наказать его за беспечность, но времени не было — нужно было ехать туда, куда, как я знал, она направлялась.

Порт.

Я проклинаю эту вызывающую черту, которая мне так нравится в ней, когда она может стать причиной ее смерти. Я не потеряю ее.

Когда я приезжаю, вокруг царит хаос. Сирен еще нет, значит, либо никто не заметил, либо прошло еще мало времени.

Не теряя ни минуты, я бросаюсь в гущу пламени и дыма, вздымающегося в ясное звездное небо. Половина людей из корпорации Сталенко бегает вокруг, поливая из шланга свой продукт, но уже слишком поздно. Все обуглилось, расплавилось, сгорело до чертовой корочки, ужасные испарения смердят в морском воздухе.

Позже у меня будет время поразиться изобретательности Роуэн и ее скрытому умению поджигать. После того, как я удостоверюсь, что она в безопасности, а затем прослежу, чтобы она больше никогда не ослушалась подобного приказа. Но сначала я должен найти ее.

— Роуэн!

Мой крик привлекает не то внимание. Рыча, я нацеливаю пистолет и нажимаю на спусковой крючок, не обращая внимания на этих придурков на моем пути. Ничто не встанет между мной и моей свирепой девушкой.

Двое мужчин падают с моими пулями в черепе. Другой зажимает шею, чтобы остановить брызги крови, глаза выпучены, когда он падает передо мной на колени.

— Где она? Требовательно мысу я.

Он плюет мне под ноги. — Ты опоздал. Твоя маленькая сучка уже должна быть мертва.

— О, приятель. — Моя невеселая ухмылка жестока и обещает боль. — Это был неправильно ответ.

Вырвав его руку из раны на шее, я обхватываю пальцами его горло и приставляю пистолет к его паху. У меня нет времени на что-то более замысловатое.

— Нет-Нет!

— Слишком поздно. — Я дважды нажимаю на курок.

Крики агонии этого человека приносят мало удовлетворения. Отпустив его толчком, я ищу Роуэн. Ее нет снаружи. Мой взгляд перемещается на склад. Не похоже, что это произошло задолго до того, как он рухнул.

Стена пламени окружает все это чертово сооружение. У меня нет другого выбора, кроме как стиснуть зубы и броситься в огонь. Вспышка жгучей боли заставляет меня хрюкнуть, хотя я изо всех сил стараюсь прикрыть лицо. Продолжаю двигаться, я должен продолжать двигаться.

Если я буду стоять неподвижно, то умру. Если я умру, то и она умрет, а это, черт возьми, невозможно.

Оказавшись на другой стороне, я нахожу вход в здание.

Звук ее крика, полный страха и муки, подсказывает мне, куда идти. Это выводит меня из себя, но я почти на месте.

Гребаная крыша прогибается с одной стороны, и я пригибаюсь с ворчанием, не останавливаясь, пока не нахожу ее. Она там, за следующим рядом ящиков, и мое сердце разрывается.

— Роуэн! — рявкаю я, хватая ее. Она вскрикивает от боли, и я отпускаю обожженную ткань на ее плече. — Черт. Посмотри на меня.

Моргая, она смотрит на меня, и ее глаза становятся круглыми. — Ты здесь.

Похоже, она не может в это поверить.

— Конечно. — Мои руки быстро скользят по ней, проверяя, нет ли других повреждений. — Мы должны убираться отсюда к чертовой матери.

— Мне очень жаль. — Она обнимает меня, сжимая душераздирающе крепко. — Я просто хотела…

— я знаю. Позже. — После того, как я доставлю ее в безопасное место. — А теперь ты позволишь мне помочь тебе? — Ее голова качается у меня на груди. — хорошо. Не делай ничего, кроме того, что я тебе скажу, поняла?

Я не жду, пока она согласится. Нам обоим повезло, что пламя еще не успело поглотить все здание. Это дает мне достаточно времени, чтобы освободить обойму и проверить, сколько патронов в моем магазине, прежде чем перезарядить пистолет.

В том, как она смотрит, есть что-то такое, от чего у меня все переворачивается. Она совершила ошибку, действуя в одиночку, но теперь, когда я здесь, мы можем решить эту проблему вместе.

Я протягиваю ей пистолет поменьше в кобуре на щиколотке. — Мы делаем это вместе. Я буду защищать тебя. Ты прикрываешь мою спину?

Ее глаза сияют, когда она принимает его. — Ну да.

Она не обязана ничего делать — я могу вытащить нас отсюда в одиночку, но я уступаю ей часть контроля. Она нуждается в этом. Теперь ей не придется действовать самой.

Обожженная кожа на руке и затылке пульсирует, когда мы возвращаемся тем же путем, каким я пришел. Я держу ее рядом с собой, защищая от опасности. Дыра, которую я проделал в стене огня, минимальна, пламя стремится закрыть нас обратно. Мы должны действовать быстро.

Повернувшись к ней, я сжимаю ее челюсть. — Почти дома, детка. Теперь самая трудная часть. Это единственная точка выхода, и может причинить боль. Как только мы пройдем через неё, мы выйдем из огня, но вероятно, ввяжемся в перестрелку с этими парнями.

Ошеломленный взгляд Роуэн перемещается с огня за моей спиной на меня. Решительно поджав губы, она кивает.

— Храбрая девочка. — Я целую ее. — Не останавливайся и не отпускай. Не высовывайся, стреляй в любого, кто захочет нас убить, и держись поближе ко мне.

Снова повернувшись лицом к огню, я беру ее за руку, и мы бежим. На висках бисеринки пота, легкие горят. Из-за нее я не могу остановиться. Нет, пока я ее не вытащу. Она вскрикивает, когда нас окружает жар. Раскаленное добела пламя давит со всех сторон. Это возбуждает ожоги, которые я получил, входя, но все заканчивается через несколько мгновений, как только мы оказываемся снаружи.

— Налево! — Роуэн сжимает мою руку.

Мужчина набрасывается на нас, и я отдаю себя на волю постоянно присутствующей потребности доминировать в ситуации. Из моего сознания исчезает все, кроме холодного расчета. Два выстрела в грудь и голову валят парня на спину.

Роуэн смотрит на меня с благоговением, не осуждая, а обнимая монстра.

Оживает жестокая искра удовольствия.

Моя меткость смертельна, я уничтожаю всех, кто стоит на нашем пути к спасению. Она делает несколько выстрелов в парней, которые обходят склад сзади. Мы оставляем за собой огонь и разрушения, пока не доберемся до машины.

Она делает паузу, разглядывая сломанные ворота и разбитую фару на внедорожнике. — Ты проезжал через это?

— Врата не помешали бы мне спасти твою задницу от этой маленькой самоубийственной миссии. — Я открываю пассажирскую дверь и сажаю ее внутрь.

— Самоубийство. — Она закусывает губу и кивает, уткнувшись лицом в колени. — Я думала, что умру. Это было глупо. И ты все-таки пришел за мной?

Я притягиваю Роуэн в быстром, требовательном поцелуе. Мои пальцы сжимают ее волосы, чтобы удержать рядом, мысль о любом дюйме, разделяющем нас, невыносима. Она наклоняется ко мне, как будто чувствует то же самое после того, что пережила сегодня вечером.

— Потому что король всегда приходит за своей королевой. Даже тот, кто безрассуден.

36 Рен

Мы едем в единственное место, где я могу гарантировать ее безопасность — дом, в котором я действительно живу. Двухэтажный коттедж из белого и серого камня расположен на частной тропинке, ведущей к владениям "Вороньего гнезда". Другая тропа ведет к стрельбищу. Свет на крыльце мигает, когда я веду Роуэна к двери.

Она смотрит на кресла Адирондак, на которых мы с Джуд курим сигары. — Где это мы?

Я жду поворота недоверия, но напряжение не приходит. Я доверяю ей всем сердцем. Вздох удивления дергает мою голову.

— Это мой дом, мой настоящий, — говорю я, когда она приоткрывает губы, чтобы удовлетворить свое бесконечное любопытство. — Помнишь, когда мы ходили к стрельбищу?

— Да.

— А то дерево с шишковатым узлом, на которое вы указывала? — Еще один медленный кивок. — То, которое было похоже на сморщенный шарик.

Уголок моего рта приподнимается. — Если бы ты пошла в том направлении, то добралась бы до этого дома меньше чем за пять минут.

Отперев дверь, я вталкиваю ее внутрь, на ходу включая свет. Ожоги на шее и руке раздражающе тянут, требуя моего внимания теперь, когда мы вне опасности. Мне также нужно проверить ее более тщательно, чтобы убедиться, что она не пострадала.

На кухне я сажаю ее и достаю из шкафа аптечку. Я морщусь, когда снимаю куртку, хмуро глядя на поверхностный ожог, раздражающий тыльную сторону запястья.

— Это… Роуэн колеблется, оглядываясь. — Мило. Очень уютно. И полная противоположность тому, что я представляла для кого-то вроде тебя.

Я не замечаю, что задерживаю дыхание, когда она заканчивает предложение. Мне становится тепло от осознания того, что ей здесь нравится.

— Не позволяй этому отвратительному пентхаусу или пустой комнате в Гнезде одурачить тебя, котенок. Я человек комфорта. Я ценю одиночество здесь.

Улыбка растягивает ее губы, и она берет у меня антисептическую салфетку, чтобы осторожно очистить мою обожженную руку. Этот жест обвивает мое сердце.

— Я же говорил тебе, чтобы ты не ходила одна, — сурово говорю я.

— Я знаю. — Она склоняет голову над своей задачей, наклоняя мою руку, чтобы покрыть ее мазью. — мне жаль. Я была совершенно вне себя от гнева. — Перевязав мою рану, она сосредотачивается на моей руке, прижимая свою растопыренную ладонь к моей. — Ты был прав. Это было безрассудное самоубийство. Я просто… я не могла вынести мысли о том, что они сделали с ним. Я должна была позволить тебе помочь мне, а не пытаться сделать все самой.

Я смягчаюсь, когда ее голос срывается, признание дорого ей обходится. Заправляя ее волосы назад, я бормочу:-Если бы ты хотела сжечь мир дотла, я бы сжёг его за тебя. Все, что тебе нужно было сделать, это попросить.

Она фыркает и прислоняет свою голову к моей. — Это романтично, но немного хреново, Король Ворон.

— Я серьезно. Я сделаю для тебя все, что угодно. — Я поднимаю ее со стула и сажаю на деревянный стол, чтобы встать между ее ног и поцеловать на уровне губ. Потребность держать ее в своих объятиях сильна. — Теперь позволь мне позаботиться о тебе.

— Да, сэр, — хрипло произносит она.

Я беру ее лицо в обе руки и глубоко целую ее, восстанавливая каждую пустую дыру в моей груди ощущением того, что я с ней. Я мог потерять ее сегодня вечером. Если бы я это сделал, это могло бы разрушить меня хуже, чем все, что было в моей жизни. Это настолько немыслимо, что я крепче прижимаю ее к себе, не отпуская до тех пор, пока она не издает слабый звук.

Мало того, что я хочу защитить ее, она сделала невозможное, забравшись в мое сердце — мертвая, бесчувственная туша, которая перестала биться за любую женщину в моей жизни после того, как умерла моя сестра и моя мать напилась до дна пузырька с таблетками.

Я не спеша осматриваю ее, проводя пальцами по всему ее телу. Ее веки опускаются, и она бормочет, где болит, искушая меня указаниями прикоснуться к ней там, где это заставит ее вздохнуть от удовольствия. Она вздрагивает, когда я перестаю ласкать ее грудь, чтобы отодвинуть прожженную фланелевую ткань на ее плече.

— Я не там сказала, — шипит она, хватаясь за меня, чтобы справиться с болью.

— Мне нужно промыть и перевязать рану. Сиди спокойно.

Роуэн ворчит себе под нос, но все равно сидит. Ее плечо обожжено, но не намного сильнее, чем мое. Большой синяк, вероятно, будет болеть еще хуже, судя по тому, как она неловко задыхается, когда я трогаю ее вокруг кожи.

— Считай, что данная боль — твое наказание.

- Не собираешься отшлепать меня за хулиганство? — процедила она сквозь зубы.

Я ухмыляюсь. — Нет, пока ты ранена. После этого? Абсолютно. В прошлый раз урок ты не усвоила.

В ее глазах вспыхивает жар. Перевязав ее, я ласкаю ее испачканную сажей щеку. Она поворачивается, касаясь губами моей ладони. Я собираю аптечку и даю ей воды, чтобы она запила обезболивающее.

— То, что мы делаем для них, не помогает, — говорю я.

Она нахмурила брови. — Что ты имеешь в виду?

— Моя сестра. Я никогда не рассказывал тебе всей истории. — Знакомая тяжесть давит на меня, но не так сильно, как обычно. Роуэн переплетает свои пальцы с моими. — Она была так молода. Ты напоминаешь мне ее, дух, который у нее был, — Моя короткая улыбка исчезает, и мой тон становится жестким от ненависти. — У нее был учитель в младшей академии, Коулмен. Он был больным ублюдком, который охотился на нее. Его манипуляции и уход разрывали ее на части.

Роуэн задыхается и обнимает меня, просовывая наши соединенные руки между нами.

Медальон лежит у меня в кармане, но я оставляю его там вместо того, чтобы высвободиться из ее успокаивающих объятий.

— Потеря Шарлотты была ужасной. Я долго сбивался с пути, гонимый только целью отомстить. У меня ушло два года на поиски после того, как Коулмен сбежал из города.

— И что же ты сделал?

- Заставил его страдать за каждую боль, которую он причинил моей сестре. — Ее рука крепко обхватывает меня. — Я разрывал его на части, пока он не взмолился о пощаде, которой не было. — Я делаю паузу, проводя ладонями по ее спине. Она прижимается ближе. — Ты не боишься меня.

- Нет, — бормочет Роуэн. — Ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности.

Грохот прокатывается по мне, и я прижимаю ее голову к своему плечу.

— Я хочу сказать, что, хотя я и стремился отомстить, это не вернуло ее. Я все еще скучаю по ней.

— Я бы сделала это снова. — Когда я напрягаюсь, она спешит продолжить. — Я имела в виду с твоей помощью. Для Итана. Я знаю, что это не вернет его, но люди, которые убили его, плохие.

Я понимающе киваю. — Коулмен заслужил смерть.

Момент прерывается урчанием ее желудка. Она прикрывает его рукой.

— Я так и не смогла купить тебе сэндвичи и кофе, за которыми ходила.

— Здесь есть еда?

Я хмыкаю, передвигаясь по кухне, чтобы быстро перекусить: беру хлеб, фрукты из холодильника и сыр. Я отламываю кусок выдержанного чеддера, чтобы накормить ее. Она стонет в знак благодарности за вкус. За несколько минут она съедает половину порции. Впервые за несколько дней к ней вернулся аппетит. Это место всегда было моим убежищем. С Роуэн в нем он чувствует себя более полным.

— Я забрал у тебя много вариантов, но на этот раз я оставлю один в твоих руках.

Она поднимает голову и криво улыбается мне. — Что это значит?

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Здесь, в моем настоящем доме. Не только для твоей защиты, но и… — Я провожу пальцем по изгибу ее подбородка. — Ты вторглась в мое сердце. Никто никогда этого не делал. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, потому что я всегда защищаю то, что люблю.

Она прерывисто вздыхает. — Рен.

— Будь моей королевой, Роуэн.

37 Роуэн

Услышав горячие слова Рена, я коснулась глубинной части своей души. Нежное тепло проходит сквозь меня, как объятия.

Я вижу то, чего боялась раньше, как сильно я изолировала себя под предлогом независимости, чтобы смягчить удар, который я не смогла выдержать, впуская людей. Но рядом с ним, он позволяет мне быть уязвимым и все еще знает, что я сильная.

Когда я нуждалась в нем, он приходил, тогда еще позволял мне сражаться с ним рядом.

— У тебя мое сердце, — бормочу я. — Ты не можешь от меня избавиться.

— Даже не мечтаю об этом, — улыбаясь, он притягивает меня к себе для еще одного поцелуя. — Хороший ответ, потому что, если бы ты сказала”нет", я мог бы принять радикальные меры.

Из меня вырывается смех. — Псих.

Это слово пронизано любовью.

— Как бы мне ни хотелось напомнить тебе, кому ты принадлежишь, я должен позвонить ребятам и сообщить им, что ты в безопасности. Иди посмотри вокруг, я знаю, что ты умираешь от желания, судя по тому, как ты все время подглядываешь.

Рен делает шаг назад, и я спрыгиваю со стола, чтобы исследовать. Уютная атмосфера царит по всему дому. Среди уютных комнат я нахожу маленькие штрихи Рена, которые заставляют меня прикусить губу в улыбке. В конце концов я оказываюсь в гостиной и смотрю на фотографию Рена в рамке с девушкой, которая, должно быть, его сестра.

Прислушиваясь к его глубокому бормотанию в соседней комнате, я достаю телефон и делаю глубокий вдох. Больше нельзя откладывать этот разговор, и я хочу услышать мамин голос. Я нажимаю кнопку звонка и прохаживаюсь по гостиной.

— Роуэн? Все в порядке? — Ее голос дрожит и срывается. Черт, я не думала о том, как тревожен будет поздний ночной звонок после нескольких дней молчания.

— Извини, я знаю, что уже поздно. Я просто хотела поздороваться. Я скучаю по тебе и хочу услышать твой голос. Посмотри, как ты держалась.

— Все в порядке, милая. Ты всегда можешь позвонить мне, в любое время дня. — Похоже, она сидит в постели и что-то бормочет собаке. — Мне тоже приятно слышать твой голос. Я так тебя люблю.

В горле образуется комок. — Я тоже тебя люблю. Прости, что я раньше ничего не сказала об Итане. Он м-пропал. Я прочищаю горло. — Я испугалась. Я не думал…

На мгновение в трубке воцаряется тишина, за исключением слышного сопения, когда я замолкаю. Я крепко зажмуриваюсь.

— Я знаю, моя дорогая. — Мамин выдох полон того же горя, в котором я тонула всю прошлую неделю. — День за днем, ладно? Мы выбираем счастье. Мы предпочитаем думать о хороших воспоминаниях.

Мама такая сильная, когда в этом нет необходимости. Никто не осудит ее за то, что она сломалась. Она потеряла мужа и сына.

Признание, которое я должна был сказать ей много лет назад, выплескивается из меня.

— Мама… Я никогда не знала, как рассказать тебе это, — не перебивает она, слушая с терпением святого. Я снова сдерживаю проклятие за то, что держу ее в неведении. — В ночь аварии. Я улизнула, и когда папа узнал, он приехал за мной. Мы спорили. Это… Это все моя вина. Мне очень жаль.

Последняя часть выходит хриплым шепотом. Страх, что она возненавидит меня, душит меня.

— Роуэн, — тихо говорит она. — Милая, я знаю. Твой отец позвонил мне перед тем, как отправиться за тобой. Ты ни в чем не виновата. Это был несчастный случай.

Она уехала на выходные. Именно по этой причине я думал, что мне сойдет с рук тайное бегство.

Мое горло сжимается, и мне трудно выдавить ответ. — Но ты никогда ничего не говорила.

— Я не хотела, чтобы ты несла какую-то вину за то, что вышло из-под твоего контроля. Мне жаль, что тебе пришлось так долго держать себя в таком положении.

Ее прощающие слова омывают меня. — Я люблю тебя.

Это все, на что я способна в своем ошеломленном состоянии.

— Я тоже тебя люблю. Спасибо тебе за то, что ты чувствуешь, что можешь сказать мне это сейчас. Ты можешь рассказать мне все, что угодно.

Я киваю, хотя она этого не видит.

— Ты хочешь вернуться домой?

— Я… — Мое горло сжимается. Мысль о том, чтобы покинуть Торн-Пойнт и вернуться туда, откуда я так долго бежала, даже зная, что мне нечего бояться, скручивает мой желудок. — Нет, я хотела бы остаться здесь. Ты сердишься?

— Конечно, нет. — В ее голосе нет ничего, кроме любви. — Мы все воспринимаем горе по-разному. Я не стану подталкивать тебя к чему-то, что доставит тебе неудобство.

Нам нужно о многом поговорить, но уже поздно. — Я поговорю с тобой завтра.

— Ладно. Отдохни немного, милая.

— И ты тоже.

— Спокойной ночи. Тедди тоже передаёт привет..

Влажный смех покидает меня. — Спокойной ночи.

Я вешаю трубку и провожу пальцем под глазами. Рен прислоняется к дверному косяку. Я не помню, чтобы слышала, как он сюда входил. Оттолкнувшись от стены, он сокращает расстояние между нами, притягивая меня в свои объятия.

— Она знала. Все это время она знала, — говорю я.

Рен гладит меня по волосам, пока я не перестаю дрожать. — Да ладно тебе. Пойдем спать.

Рен держит меня у себя в течение двух дней, прежде чем мы возвращаемся в Гнездо. Его друзья взрывают оба наших телефона, но мы слишком увлечены друг другом, чтобы заметить. Когда я вхожу в гостиную, Колтон практически обнимает меня.

— Никогда, никогда больше. — Его слова приглушены моей рубашкой с той стороны, где нет синяков.

— Ты меня раздавишь. Я думала, вы, ребята, процветаете на хаосе, — поддразниваю я.

— Гм, да. Когда мы его вызываем. С каких пор ты занимаешься подобным дерьмом? — Он откидывается назад, качая головой. — Я думал, что у меня будет сердечный приступ. Я слишком молод, чтобы так умирать, детка.

Колтон передает меня Джуд, который тоже обнимает меня, помня о моем заживающем плече. — Ты нас здорово напугала, фейерверк. Ты можешь быть еще более сумасшедшой, по сравнению с нами.

Он делает шаг назад, и, к моему удивлению, Леви присоединяется к празднику объятий, обнимая меня. Это хорошее объятие, учитывая, что он такой сдержанный. Я ухмыляюсь ему, и он отводит взгляд, взъерошивая волосы.

Рен наблюдает, положив руки на спинку дивана. Он-мой дом, что делает каждого из этих парней похожим на мою семью. Я никогда бы не подумала, что смогу найти дружбу с самыми страшными парнями в кампусе.

— Извините, ребята, за то, что я стала хулиганкой.

Рен фыркает, подкрадываясь ближе, чтобы обхватить меня сзади за талию. — Самоубийство на шаг дальше, чем предательство.

— И все же мне жаль, что я заставила вас волноваться. — Мои щеки пылают, и я опускаю голову. — У меня уже давно не было столько друзей. — Гм, спасибо, что разыскали меня.

— Угу, — говорит Колтон. — Пойдем, я покажу тебе, что нашел. Мне удалось разобрать телефон твоего брата. К счастью, эти идиоты не разбили его вдребезги, а просто слегка сломали. Наверное, решили, что повреждение водой все уладит.

У меня отвисает челюсть. — Ты сумел его подключить?

— Да. Иди посмотри.

Колтон хватает меня за запястье и тянет к стене с компьютерными экранами. Надежда прыгает внутри меня, как подпружиненный мяч. Я снова смотрю на Рена. Они все следуют за нами, каждый из нас жаждет увидеть, какую информацию можно спасти.

— Итан всегда хранил свои вещи в цифровом виде. — Когда я произношу его имя, у меня болит горло, но я молча выдавливаю его. — Ему нравилось быть мобильным. Резервная копия. Он всегда думал, что журналы могут быть украдены.

— Умное печенье. — Колтон возится с тонкими инструментами, подключенными к внутренней работе телефона. — Давай посмотрим, что у нас есть.

Мы все задерживаем дыхание, пока он работает. Кажется, что его домашний экран загружается с помощью одного из мониторов Колтона в качестве дисплея целую вечность. Рука Рена находит мою, чтобы я не впилась ногтями в ладонь. Он успокаивающе проводит большим пальцем по моим костяшкам.

— Я подключил его сегодня утром, но хотел подождать, пока ты будешь с нами, чтобы посмотреть, — говорит Колтон.

— Давай сделаем это, — я положила руку на спинку стула Колтона. — Сначала проверь его электронную почту.

Он просматривает приложение электронной почты. Перед тем, как он смог что-то обыскать, всплывает неоткрытый черновик электронной почты, как будто Итан был в центре событий до того, как его забрали. У меня горло пересохло. Оно адресовано мне. Печаль резко сжимается. Даже в беде, которая может привести к его смерти, он обращался ко мне

Строка темы гласит: сожаление. И есть еще одно слово—опасность.

Рен ведет меня к нему. я закрываю глаза и дышу.

— Есть ли вложения? — говорит Джуд.

— Подожди, — напевает Колтон. — Конфиденциальное досье. Мне нужно будет поработать над ним, чтобы проверить, не поврежден ли он. Посмотрим, сможет ли он просмотреть содержимое с черного хода.

Он щелкает по экрану, отправляя файл на другой экран. Когда он открывает окно предварительного просмотра, оно показывает начало. Только несколько слов разборчивы, прежде чем остальная часть текста превращается в массив символов.

— Все равно это тарабарщина, — говорит Леви.

— Это я вижу. — бормочет Колтон, печатая. Несколько символов раскрывают слова. Сеть. Элита. Клавиша.

Там не так много, чтобы продолжать, но имя выскакивает, что заставляет нас всех замереть.

Астор.

— Ну, черт. Выдохнув, Колтон откидывается на спинку стула, держась за голову.

Джуд наклоняется ко мне, как будто близость может что-то изменить. — Что происходит?

— Это должен быть мой дядя, — рычит Леви. — Потому что я не понимаю, что это за чертовщина.

— Что бы это ни было, они на шаг впереди нас снова и снова, — мрачно говорит Рен. — Мне это надоело.

— Ключи, — бормочу я. Они перестают препираться и смотрят на меня. — Все возвращается к ключам.

Они возвращают свои взгляды к экрану, каждый из них становится тихим и задумчивым. Они не любят, когда их не контролируют. Это угрожает власти, на которой они построили свои троны. Хищник остается хищником лишь до тех пор, пока это самая большая акула в океане. Как только появляется косатка, игра заканчивается.

Я знаю, что Итан не виноват, что впутался во все это. Он делал то, что делал лучше всего — копался в коррупции, чтобы найти свою историю.

Его убийство связано с чем-то большим в этом городе.

Я попала в этот темный подземный мир как последняя надежда найти своего брата. Возвращаться к своей жизни до Рена и "Коронованных ворон" — не вариант. Теперь я часть этого.

38 Рен

Приятно быть на вечере боя. Ожоги, которые мы с Роуэн получили в ночь пожара, в основном зажили. Я мог бы выйти на ринг, но сегодня очередь Леви. Ему это нужно после того, как мы нашли файл Итана Ханнигана с его фамилией в нем. Безумный взгляд в его глазах усилился за последнюю неделю, его демоны вцепились когтями ему в горло.

Толпа ахает и подгоняет Леви, перекрывая безжалостные звуки его кулаков, сталкивающихся с челюстью противника. Я ловлю взгляд Джуд на другом конце зала, по другую сторону ринга, и он кивает.

Никто из нас не позволит Леви убить кого-то на ринге сегодня вечером. У нас у всех могут быть окровавленные руки, но сегодня не бой насмерть.

Мой проницательный взгляд скользит по комнате, изучая каждое присутствующее лицо. Если барон Астор замешан в том, что мы обнаружили, кто замешан ещё?

Это может быть любой из элитных бизнесменов, светских львиц или политиков, заполняющих склад сегодня вечером.

Подстройка находится всего в нескольких кварталах от этого места. Когда мы послали Пенна, чтобы замести следы поджога Роуэн и проверить, что произошло после, он сказал, что там никого не было, сгоревшая оболочка склада выпотрошена и уже стерта с любых следов причины пожара. Я сомневаюсь, что все может быть так просто. Те, кому это удалось, могли бы высказать свои претензии своим инвесторам.

Это еще не конец, но мы будем готовы.

Люди в этом городе могут называть нас как угодно — извращенным братством, страшной бандой, бессердечной мафией Торн-Пойнта. Неважно, кто такие "Коронованные вороны". Важно знать, что мы владеем тайнами этого города, как безжалостными мечами. Никто не должен забывать, что, оказавшись не на той стороне нашего гнева, мы посеем хаос для наших врагов.

Если кто-то будет угрожать нам намеренно, мы заставим его пожалеть об этом.

Эти игры в кошки-мышки закончились. Пришло время напомнить городу правителей во тьме.

Я и мои братья потратили годы на создание нашего наследия не для того, чтобы кто-то угрожал ему без последствий. Мы не падем без боя.

Стройные руки обхватили меня за талию, а знакомые пальцы перебирают пуговицы жилета. Полные доспехи казались уместными сегодня вечером. Я перехватываю ее пальцы.

— Ты надел свое злое мыслящее лицо. Я вижу это с другого конца зала.

— Это не злое, котенок. — Я поворачиваюсь, чтобы ухмыльнуться Роуэн. — Это стратегия. Нет ничего хорошего и плохого, только те, кто выходит на первое место, потому что они без колебаний делают то, что необходимо.

Она напевает, щурясь на меня с притворным скептицизмом.

— Звучит очень похоже на то, чтобы испачкать руки, чтобы победить.

— Если они уже грязные, то что поделать? — Мой голос понижается, когда я провожу пальцами по ее позвоночнику, ухмылка растягивается в волчью ухмылку, когда она дрожит. — Грязное всегда лучшее. — Она смеется, и я поглощаю звук, прежде чем он затихает. Она может улыбаться и все еще быть раздавленной горем внутри.

Шок от смерти ее брата все еще свеж. Ей потребуется время, чтобы смириться с этим. Она занялась вопросом, с кем мы имеем сегодня дело. Моя девочка в душе храбрый боец, и я бы не хотел, чтобы рядом со мной была другая королева, кроме нее.

Я беру ее за руку, и мы смотрим, как Леви обрушивает ад на своего противника.

Кто — то врезается в меня, но когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, там никого нет. С подозрением я продолжаю поиски.

— У тебя что-то торчит из кармана, — говорит Роуэн.

— Что? — Не может быть, чтобы у кого-то хватило мастерства подсунуть мне что-то незаметно. Джуд показал мне все уловки, которые он использует.

Конечно же, в кармане моего костюма есть хрустящий квадратный конверт. Я вынимаю его и переворачиваю. На нем ничего не написано. Прежде чем я успеваю открыть его, что-то еще бросается мне в глаза, что заставляет мое кровяное давление резко подскочить.

Как по маслу, Пиппа прибывает, чтобы поднять шум. На этот раз с ней нет свежеиспеченного выпускника академии. Она одна.

— Она была на гала-концерте основателей-, - говорит Роуэн.

— Как и большинство людей, собравшихся здесь сегодня вечером. Как и в Воронье гнездо, они приходят, чтобы сбежать и почувствовать, что они перешли на темную сторону. — Я прищуриваюсь, когда Пиппа останавливается передо мной. Мое приветствие сочится ядом. — Детектив Бассет, как обычно. Мне любопытно, тебе известно определение безумия?

— Торн, — усмехается Пиппа.

— Тебе не надоедают эти песни и танцы? Это так банально. — Я оглядываю ее дешевый костюм с ног до головы. — Когда-то это было ниже твоего достоинства.

Игнорируя мой комментарий, она поворачивается к кольцу, ее взгляд сначала останавливается на Джуд. — Каковы шансы на сегодняшний вечер?

— Мы бы не тронули твои деньги, если бы это обещало спасти нас от нищеты.

Роуэн сдерживает смех, просовывает свою руку в мою и сжимает. Воспоминание о первой ночи, когда мы встретились, поражает меня. Я сказал ей, что мне тоже не нужны ее деньги.

— Не имеет значения, — говорит Пиппа. — Я просто хотела знать, во сколько тебе это обойдется.

— Ах, да. Мне действительно нравится та часть, где я звоню Уорнеру. Тебе, должно быть, нравится, когда тебя душат каждый раз, когда он дергает тебя за поводок.

Самоуверенная ухмылка Пиппы выводит меня из равновесия. Обычно она цепляется за любой слабый шанс победить нас. Она никогда не выигрывала.

— Я надолго запомню выражение твоего лица, — говорит она непринужденно, отстегивая рацию от пояса. — Приступайте.

Мои брови распрямляются, когда орда офицеров вливается в двери, пробираясь между толпами. Пара из них направляется к нам. Я бросаю хмурый взгляд на Пиппу. Ее глаза сверкают уверенностью в ее успехе сегодня вечером.

— Ты пожалеешь об этом, — говорю я ей. — Раньше мы делали тебе поблажки, потому что ты была одной из нас. Сегодня ты убила это милосердие.

— Громкие слова для преступника. — говорит Пиппа.

Роуэн бросает на меня испуганный взгляд и притягивает меня к себе, чтобы прошептать на ухо. — Они собираются арестовать меня за поджог?

— Нет, — решительно говорю я. — Я никогда не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Ее страх оказывается необоснованным, когда офицеры проносятся мимо нас и уводят Леви с ринга. Пиппа отталкивает меня в сторону, чтобы проследить за происходящим. Кольт появляется рядом со мной.

— Что, черт возьми, происходит?

“Пиппа. Что бы ни случилось, берегите ее, — приказываю я.

— Понял.

Роуэн хватает меня, люди вокруг нас толкаются, двигаясь, чтобы посмотреть. Я кладу руку ей на затылок и целую ее крепко и быстро.

— Поверь мне. У нас все будет хорошо.

— Я знаю. — выдыхает она.

Я крадусь за занозой в заднице, миниатюрным детективом, Кольт и Роуэн следуют за мной по пятам. Эта ее вендетта начинает надоедать. У нас нет времени возиться с ней и законом, когда на нас надвигаются более серьезные проблемы.

В отличие от других случаев, когда Пиппа пыталась напасть на нас в ночи боя, на этот раз присутствие ее и ее команды офицеров в форме вызывает хаос. Некоторые прижимаются поближе, чтобы посмотреть, но когда офицеры обращают на них свое внимание, они отступают как один за другим. Посетители, пришедшие посмотреть на насилие и кровопролитие, пытаются спрятать свои лица и уйти. Если их поймают и впутают, это может означать их погубить.

Они толкаются и врезаются в меня, когда я борюсь с массовым исходом, чтобы попасть на ринг. Я стою перед Роуэн, протягивая назад, чтобы ее не растоптали. Кольт подбегает к нескольким людям, пока нам не предоставят широкое пространство, чтобы пересечь комнату.

Я замираю, когда сержант Уорнер встает на нашем пути как раз перед тем, как мы достигаем ринга. Что то не так. Он никогда сюда не приходил. Когда Пиппа проверяет границы дозволенного, мы зовем его, чтобы он приструнил ее.

— Почему ты здесь? — рявкает Колтон.

Его мрачное выражение лица ничего не выдает. — Сотрудничай.

С этим единственным загадочным словом он поворачивается к нам спиной, чтобы встать рядом с Пиппой. Мы с Кольтом обмениваемся взглядами.

Пот стекает по татуированному телу Леви, заставляя татуировку Ворона блестеть в свете ламп. Он обнажает зубы, в данный момент более дикий, чем стабильный. Они должны были позволить ему закончить свой бой.

Пиппа делает знак одному из своих офицеров. Требуется двое из них, чтобы заломить ему руки за спину и надеть на него наручники.

Джуд хватает ее за руку. — Какого черта ты делаешь?

Она игнорирует его.

— Леви Астор, ты арестован, — объявляет Пиппа, перекрывая шум, глаза сверкают триумфом и ненавистью к нам четверым.

Этого, блядь, не может быть.

Леви стискивает челюсти, сохраняя молчание.

— У тебя ни хрена нет, Пип. — рычит Джуд ей в лицо, выворачивая руку. — Ты хватаешься за соломинку, если думаешь, что это сработает.

— Отойди, или я арестую и тебя тоже. Нападение на офицера является уголовным преступлением. Они снова посадят тебя за это. Это разбило бы сердце твоей бабушки, не так ли?

Кипя от ярости, Джуд отпускает ее со злобным рычанием.

Я бросаю свирепый взгляд на Уорнера. Он надевает наручники на другого бойца и зачитывает ему его права. Сделка, которую мы заключали с ним в течение многих лет, явно закончилась.

Джуд, Колтон, Леви и Роуэн смотрят на меня.

Блядь.

Толстая карточка в моей руке сморщивается, и я бросаю на нее яростный взгляд. Я замираю, холодея всем телом. Нет…

Ярость волнами накатывает на меня, когда я разрываю конверт и достаю черную карточку. Адрес с датой и временем напечатан на обороте абсолютно белым шрифтом. С другой стороны…золотые скрещенные ключи. Мои глаза взлетают вверх, чтобы встретиться взглядом с Роуэн.

На карточке есть еще кое-что.

Clavis ad regnum.

Конец